Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

«Не думать о Люциусе Малфое, не думать о Люциусе Малфое, не думать о Люциусе Малфое, не думать, не думать, не думать...»

Гермиона прижалась лбом к зеркалу и посмотрела на отражение. Потом выпрямилась и стала к нему левым боком. На плече красовалась устрашающая татуировка.

Девушка провела тонкими пальцами по изображению змеи — Метка всё ещё немного саднила, но Гермиона была от нее в странном, кружащем голову восторге. Не зная почему, она чувствовала в этом символе значимость и свою собственную силу. Будто доказала себе, что всё происходящее — не сон и не плод больного воображения.

Этим утром Гермиона проснулась в странном, плохо передаваемом состоянии. Снова в её жизни два несовместимых мира сталкивались между собой, и один неизбежно должен был вытеснить «противника», перечеркивая всё привычное, знакомое и родное.

Гермионе вспомнилось детство. Последнее маггловское лето в доме приемных родителей, когда появилась переменившая всю её жизнь мадам Селвин.

Эта женщина пришла впервые в середине июля и долго говорила с мистером и миссис Грэйнджер за закрытыми дверями кухни. Но игравшая с соседским мальчуганом Гермиона не обратила тогда на это никакого внимания.

На следующий день женщина пришла опять, и приходила так в течение целой недели. Гермиона узнала, что её зовут мадам Селвин и что она беседует с её родителями по поводу средней школы, куда юной мисс Грэйнджер предстояло отправиться с сентября. Гермиона считала, что с выбором школы уже всё решено, и недоумевала, о чем так долго беседуют её родители с этой дамой, визиты которой вызвали столько разительных перемен.

А потом было солнечное июльское воскресенье, и Гермиона как раз собиралась сходить на речку с Робби Томпсоном и Мартой Уилсон, но миссис Грэйнджер внезапно велела оставаться дома. Она задернула в гостиной все шторы и закрыла на замок никогда не запираемую днём входную дверь. Гермиону усадили на диван, и мадам Селвин начала свой долгий и подробный рассказ о том, какой необычной девочкой оказалась юная мисс Грэйнджер. Она поведала о скрытом от глаз простых людей мире волшебников и показала Гермионе и её родителям (судя по их реакции — не впервые) невероятные вещи. А потом спросила, хочет ли Гермиона выучиться и стать настоящей ведьмой, как она.

Разумеется, Гермиона хотела!

На следующий день её, поздно уснувшую от обилия впечатлений, разбудила стуком в окно большая и взъерошенная бурая сова, принесшая официальное письмо с приглашением в новую школу. А вскоре появилась и сама мадам Селвин. И она приходила ещё целую неделю, беседовала с Гермионой, рассказывала, как следует вести себя теперь, что нужно сказать друзьям и родственникам, где приобрести вещи, необходимые для обучения в Хогвартсе — а именно так называлась Школа чародейства и волшебства, в которую Гермионе теперь предстояло отправиться.

В следующее воскресенье родители повезли юную ведьму в Лондон, где они встретились с терпеливой и внимательной мадам Селвин, которая чудесным образом провела их в волшебный Косой Переулок, где Гермиону сначала зарегистрировали в каком-то учреждении, полном непонятного и невероятного, а потом провели по удивительным магазинам и накупили там самых фантастических вещей.

Мадам Селвин простилась с ними возле входа в магический бар «Дырявый Котел», объяснив, что нужно будет проделать дальше и как вести себя с магглами (Гермиона уже знала, что так волшебники называют простых смертных), и до последнего дня лета будущая ведьма её больше не видела.

Странный то был август... Когда визиты мадам Селвин прекратились, Гермиона поняла, что ей очень не хватает этой женщины, делавшей понятным и простым всё невероятное и невозможное. Юная мисс Грэйнджер перестала гулять и играть с друзьями, несмотря на то, что Робби Томпсон угрожал обидеться на нее всерьез, а Марта Уилсон обозвала бобром-зубрилкой.

Гермиона действительно всё свое время проводила, изучая купленные в Косом Переулке книги и учебники. Робби и Марта тоже не смогли бы оторваться от чего-то подобного!

А еще она решила стать самой лучшей ведьмой в мире, но для этого, оказывается, нужно было очень многому научиться.

И Гермиона так погрязла в своих книжках, что совсем не оставалось времени удивляться и анализировать — она просто приняла как данность все свалившиеся на нее перемены. Даже обсуждать случившееся с родителями не было времени — она только вываливала на маму с папой тонны новой информации, почерпнутой из волшебных книг с живыми, будто в них встроены маленькие телевизоры, картинками.

И когда заветный день наступил, оказалось, что впереди — полная неизвестность, а Гермиона даже не успела о ней как следует подумать. Хотя речь шла о более чем ответственном путешествии.

Сегодня, стоя перед зеркалом с обнаженным плечом, изуродованным Меткой Темного Лорда, Гермиона чувствовала примерно то же. Только, как и в тот день, ужаса перед определяющей дальнейшую жизнь неизвестностью она не ощущала, лишь какой-то спортивный задор. И зловещий символ на коже не казался Гермионе отталкивающим или страшным. Наоборот, это клеймо вызывало восторг.

Ведь она оказалась способна на невозможное! Понять самого Темного Лорда, увидеть в нем человека, с которым можно договориться, у которого можно научиться чему-то, который тоже, оказывается, умеет понимать.

Оставалось не наделать ошибок в том, другом мире, куда ей предстояло вернуться. Нужно всё сделать правильно, и, может быть, она положит конец этой страшной войне.

Гермиона действительно верила в это. Верила в свои силы.

Только пока ей совсем не хотелось уезжать отсюда. Так скоро...

Девушка обхватила голову руками. Самое неприятное — что придется играть, ещё очень долго. Чтобы не испортить всё.

А ещё через пару часов она увидит Рона. Как ему-то в глаза смотреть после всего этого?

Но ничего. Справится. Справиться можно со всем.

Гермиона ещё раз окинула взглядом свое отражение, задержавшись на зловещей татуировке, и нехотя скрыла её тканью кофточки. Вздохнула.

— Ещё одна любуется, — сказало волшебное зеркало, когда за Гермионой закрылась дверь. — Много я таких повидало. Сначала восторгаются своей стигмой(1), а потом ну локти кусать: да поздно.

— Так сказало бы что девчушке! — отозвалась красивым женским голосом большая пустая картина, висевшая над кроватью Гермионы. — Все горазды себе под нос бубнить.

— Так и вы не сказали, госпожа Аврория! — обиделось зеркало.

— А мне что говорить? — На картине показалась изящная дама в старинном вечернем туалете с траурными перьями на шляпке. — Коль будет умна, ждет её большое будущее. Она на верном пути.

— Вот тебе раз, — возмутилось зеркало и, казалось, даже вздрогнуло на стене. — У вас что же это, краска на глазах пооблупилась?!

— Ты говори, да не заговаривайся! — строго прикрикнула дама с картины. — Не то попрошу снести тебя на чердак.

— На чердак, — передразнило зеркало. — Как будто от того что-то изменится! Всё равно не принесет это клеймо никому добра. Не помните что ли, как опосля свадьбы супруга вашего внука ходила, тряпкой свое повязав? А тоже красовалась вначале. Молодо — зелено. А потом что было-то, год назад? Я считаю...

— Твое дело, — оборвала разгулявшееся зеркало Аврория Малфой, — комнату отражать. А за такие речи...

Не договорив до конца, дама красноречиво махнула рукой и покинула полотно. Но волшебное зеркало долго ещё бурчало что-то вполголоса, сердито посверкивая на солнце гладко отполированной поверхностью...

_______________________

1) Клеймо, ставившееся на теле рабов или преступников в древней Греции.

* * *

Слишком быстро прошли для Гермионы последние два часа. Она собирала вещи, говорила с Беллатрисой и всё время была готова разрыдаться, но мужественно носила маску — надо сказать, что к этому она приловчилась уже достаточно хорошо.

И вот она стоит в холле у груды чемоданов, рядом со всеми, к кому так привязалась за последнее время. Гермиона посмотрела в упор на своего дядю и опять почувствовала, как по спине побежали мурашки. Чья-то рука легла на её плечо.

— Я хочу поговорить с тобой, Кадмина, — тихо сказал Волдеморт, толкая дверь в небольшую комнату. Гермиона послушно пошла вслед за ним.

Внутри было темно и мрачно — совсем как у девушки на душе. Но она послушно, не снимая маску, присела на диван и посмотрела в глаза Волдеморту.

— Для начала хочу пожелать тебе удачи, — начал он. — Будь осторожна, Кадмина. Эта игра не допускает ошибок. Четко прими для себя решение, прежде чем что-то совершить. И я должен сказать тебе... Кадмина, запомни, что бы ни выбрал для себя Гарри Поттер, куда бы ни отправился после этой свадьбы, ты должна поехать в Хогвартс и закончить обучение. Помни — это важно в первую очередь для тебя.

Гермиона усмехнулась.

— Это были лучшие каникулы в моей жизни, — тихо сказала она после короткой паузы. — Я как будто... Всё просто встало на свои места, — неожиданно закончила девушка.

— И это действительно так, Кадмина. Помни то, что узнала и умей не показывать этого. Аккуратно носи свою маску и хорошо подумай над предстоящим решением. Не нужно спешить. Но помни о моем поручении. Выбор за тобой. Будь мужественной, Кадмина. Ты ещё не научилась скрывать самые сильные свои эмоции — в твоих глазах залегла печаль. — Волдеморт склонил голову. — Думай о хорошем — прогони этот дым из своих глаз. Я полагаю, мы увидимся на Рождество. А в школе, Кадмина, если понадобится, с любыми жалобами, вопросами — с чем угодно сразу обращайся к Генриху. И учись хорошо.

— Забавно слышать это от тебя.

— Забавно это говорить, Кадмина. Времена меняются. Но мы увлеклись — поспеши. И повеселись сегодня на этой свадьбе.

* * *

Ледяной взгляд Драко, напутственный поцелуй Беллатрисы, успокаивающая улыбка Нарциссы, выразительные глаза Люциуса и такой красноречивый блеск во взгляде Волдеморта — всего миг и всё это сменилось незамысловатой обстановкой дома Уизли.

Ещё никогда Гермиона не чувствовала в этом месте... простоты. Жуткой, бьющей через край простоты. Простоты, доходящей до убожества.

Что это с ней?

Лишь только трансгрессировав в кухню Норы, девушка оказалась в объятьях Рона. Когда он отпустил её, Гермиона внезапно отчетливо поняла всю глупость их отношений. Смешно. Весь прошлый год она бешено ревновала этого мальчишку, строившего из себя жалкое подобие Дон Жуана... Глупо. Ледяной взгляд Гермионы испугал парня, и ей пришлось тут же сменить свою маску — стало даже немного смешно.

Начиналась игра, и наследница Темного Лорда ещё не могла и предположить, куда эта игра её в итоге заведет...

Атмосфера торжества витала в каждом, даже самом отдаленном, уголочке Норы. Всё было так возвышенно и волнительно, так тонко и... просто. Слишком просто для новой Гермионы.

Девушка совсем не ожидала от себя подобной реакции, но всё окружающее теперь казалось ей каким-то... неуловимо убогим, жалким. В особенности на контрасте попыток придать всему вид великолепного праздника.

Праздник действительно ощущался. Но после поместья Малфоев, здесь Гермиона чувствовала себя неловко, хоть и стыдилась этого. Пусть со временем и стала привыкать, тем более что на фоне этого легкого налета маскирующегося нищенства теплые искренние отношения в семье Уизли проглядывались ярче и выглядели крепче, значимее.

Билла Гермиона пока не видела — его отослали из дома до торжественных двух часов. Флёр же просто сияла — вот кто действительно не выглядел простушкой. Внучка вейлы, одетая в свадебное платье, светящаяся счастьем — это зрелище, от которого трудно оторваться даже женщине, а о том, что будет с мужской частью гостей, Гермиона могла только догадываться. Сейчас она с миссис Уизли и Джинни помогала Флёр одеваться — Гермиона улыбалась, смеялась и начала наконец-то по-настоящему наслаждаться праздничным духом.

— Всьо хо’гошо? — взволнованно спросила Флёр, сверля свое идеальное изображение взглядом. — Я не пото’гстела?

— Ничуть, — хихикнула Джинни. Гермиона заметила, что она стала относиться к своей невестке намного лучше, как и миссис Уизли. — А что, есть причины?

— О ч’гом дума’гет столь jeune mademoiselle(1)?!— деланно возмущенным голосом спросила Флёр, и все четверо засмеялись.

— Ты прекрасна, — сказала Молли, промакивая платком увлажнившиеся глаза. — Совершенна. — Она перевела взгляд на Джинни и Гермиону. — Девочки, вы почему не переодеваетесь?

— Переодеваемся? — подняла брови наследница Темного Лорда.

— Мы с тобой, Амели и Габриэль — подружки невесты, — сообщила Джинни. — Пойдем, я покажу наряды. Хотя ты настолько потрясающе выглядишь, что прямо жаль что-то менять.

Надевая в комнате Джинни довольно симпатичную бледно-золотую мантию, Гермиона отметила сумрачное настроение подруги.

— Что с тобой? — через какое-то время спросила она, испытующе глядя на девушку.

— А? Ничего, — отмахнулась та, но потом плюхнулась на кровать и уставилась в пол. — Гарри.

— Его же ещё нет.

— Неважно. Он писал мне. И... Знаешь, иногда мне кажется, что я его ненавижу! — выпалила младшая Уизли.

— Он решил покинуть Хогвартс? — с замиранием спросила Гермиона.

— Нет. Он просил не говорить, почему — сам расскажет. Он решил другое. «Мы не можем быть вместе», — передразнила Джинни и скривилась. — До тех пор, пока над миром висит угроза Волдеморта!!!

У Гермионы чуть быстрее забилось сердце и легонько засосало под ложечкой.

— Он, видите ли, любит меня, но нежности в его письмах... Только одни сплошные размышления о мести Снейпу и Драко Малфою! Ты читала о побеге Люциуса Малфоя из Азкабана?

— А... э... Да! Конечно, — немного смутилась Гермиона.

— Ты бы послушала Гарри — ещё послушаешь — я и сама возмущена работой мракоборцев, но, разорви меня грифон, он пишет только об этом!

— Как и когда он приедет? — спросила молодая ведьма, отворачиваясь к зеркалу и собирая волосы à la Bellatrix.

— Папа отправится за ним ближе к двенадцати. Парная трансгрессия — он же ещё не сдал тест.

— Уже двенадцать.

— Не знаю, Гермиона, — пробормотала Джинни, откидываясь на кровать, — смогу ли я вообще его видеть! Это так тяжело... Что у тебя с Роном? — неожиданно спросила она.

— Ничего, — вздрогнув, ответила девушка. Получилось чересчур резко. — Мог бы и написать мне пару раз летом, — добавила она, чтобы объяснить свой тон.

— У него были другие дела...

— Что?

— Ничего.

— Джинни?..

— Неважно. Просто одна из кузин Флёр немного, кхм, увлекла моего братца. Нет, ты ничего не подумай! — тут же добавила она. — Не более чем и сама Флёр — на уровне диких фантазий!

— Ну и отлично. — Гермиона вдруг придумала замечательный повод охладить любовный пыл Рона, ибо встреча с парнем оставила в ней то же неприятное чувство какой-то убогости, что и весь дом, в котором он жил. А разыгрывать африканские страсти на пустом месте совершенно не хотелось — сейчас и так было чем заняться. — Мне, по большому счету, совершенно всё равно! — вслух закончила она.

— Зря я это сказала, — расстроилась Джинни.

— Забудь. Я разберусь с ним. Нам, наверное, стоит пойти вниз?

— Пожалуй, — кивнула девушка и озабоченно поднялась.

Но их остановил стук.

— Вы одеты? — спросил хрипловатый голос Рона из-за двери.

— Да, — сообщила Джинни, одергивая мантию.

Дверь открылась. Вошел Рон.

А следом за ним Гарри.

_______________________

1) юная мадемуазель (франц.).