Лягушка Волшебная (джен)

Хеймдалль поднялся, сказал что-то профессору Блэку и директору МакГонагалл, а затем обошёл стол и направился ко мне. Я принялась складывать книги и собирать пергаменты. За столом я сидела не одна — там же были Девона, Луна, Джинни и близнецы Слорру. Мы все, собственно, делали задание профессора Вольфштурма. Хеймдалль подошёл к нам и мягко улыбнулся.

— У нас с Фрейей возникло одно срочное дело, так что я её у вас забираю, — изрёк он и перевёл взгляд на меня. — Идём?

— Полминуты — я соберу вещички, — отозвалась я, быстро складывая книги в сумку.

— Ай! — донеслось из-за спины Хеймдалля, и мы обернулись.

Там на полу сидела гриффиндорка. Она была шатенкой с орлиным носом и зелёными глазами. И я не была с ней знакома — раньше мы вроде бы не пересекались.

— Я, кажется, подвернула ногу, профессор Эдельштейн, — капризным тоном произнесла она. — Вы не могли бы отнести меня к мадам Помфри?

— Что ж, — он нахмурился, прикидывая что-то в уме, а потом неохотно кивнул, доставая палочку. — Мобиликорпус.

— Что? — почти взвизгнула она. — Почему так?

— А как? — изумился Хеймдалль.

— На руках, — тихо, но требовательно произнесла гриффиндорка.

— На руках… — протянул он. — На руках я буду носить только свою невесту, — свёл брови Хеймдалль и после короткой паузы добавил: — И своего мастера.

Мне показалось, что пауза его была чуть более красноречивой, чем следовало бы, но, к счастью, на это никто внимания вроде бы не обратил. Наверное. Я уже собралась, и мы занимательной процессией отправились в больничное крыло. Хеймдалль шёл впереди, рядом с ним парила гриффиндорка, а я шагала следом. Всё равно говорить о предстоящем деле у нас пока не было никакой возможности, так что надо было сначала передать травмированную медиковедьме. Когда мы вошли в лазарет, мадам Помфри слегка удивилась, а потом предложила разместить гриффиндорку на свободной койке.

— Вы, надеюсь, здоровы, мисс Нильфхейм? — строго спросила она.

— Да! — я живо кивнула. — Ни травм, ни простуд.

— Прекрасно, — сухо улыбнулась она. — Что у вас, мисс Беркли?

— У меня… Я… — замялась она.

— Мисс Беркли упала, — произнёс Хеймдалль. — Она попросила меня отнести её к вам — сказала, что подвернула ногу.

— Ничего я не подвернула, — обиженно произнесла Беркли и села. — А вы ничего не понимаете, профессор.

— Вот как, — он сложил руки на груди и нахмурился. — Я думаю, я всё понимаю. Но вам стоит оставить это. Это неуместно и невозможно.

— Но ведь я вас… — она подняла на него глаза.

— Давайте не будем продолжать этот разговор, — прервал её Хеймдалль. — Вы студентка, а я преподаватель. И это единственные возможные отношения между нами.

Он развернулся, едва заметно покачал головой и направился на выход. И я поспешила следом. Хеймдалль шёл быстро до самого своего кабинета, где достал из стола чехол с палочкой. А потом он остановился и задумчиво похлопал им по ладони. Да, надо признать, мы ждали этого дня, но наступил он всё равно внезапно. Подкрался, так сказать, из-за угла. Хеймдалль вздохнул, как будто хотел что-то сказать, и окинул кабинет внимательным взглядом. Он так ничего и не сказал, и мы направились в кабинет директора.

Она ждала нас, но вид у неё всё равно был озадаченный. Было похоже, что она не очень понимала причины нашего визита и рассчитывала получить объяснения. Таким образом из-за шторки к нам выехал маленький круглый столик и три стула. Директор МакГонагалл села сама и предложила садиться нам.

— Хэймдэлл, вы сказали, что у вас ко мне важное дело, — произнесла она. — Что случилось?

— Это касается Альбуса, Минерва, — отозвался он. — Фрейя, расскажи, пожалуйста, суть.

— Тут так сходу и не объяснишь в двух словах… — пробормотала я. — Летом директор Дамблдор посетил наш особняк. Он обратился ко мне, как главе клана, за помощью. Хм… Вы ведь знаете, что он владеет Бузинной палочкой? — директор кивнула. — Суть в том, что эта палочка обладает некоторым сознанием и некоторым определённым воздействием на волшебника, которому предана. Она разъедала его разум в течение долгих лет в стремлении то ли к самоуничтожению, то ли к великим свершениям. Директор утверждает, что некоторые его поступки были совершены именно под её воздействием. Он попросил меня дать ему силу, чтобы суметь уничтожить Бузинную палочку.

— Это звучит безумно, — отозвалась директор. — Альбус — великий волшебник. Его магические способности и умения огромны и не вызывают сомнений. Трудно вообразить, чтобы ему нужна была помощь.

— Меня его приход и просьба тоже шокировали, — я кивнула. — Тем не менее, чтобы выполнить его просьбу, мы с Хеймдаллем проделали огромную работу. И хотя я не особенно доверяю прорицаниям, кентавры прочли по звёздам, что закончить наше дело надо сегодня — в день, когда выпал первый снег.

— Я хотел попросить вас разрешить нам покинуть Хогвартс на несколько часов, Минерва, — произнёс Хеймдалль. — Мы должны убедиться, что найденный нами способ сработает.

— И что это за способ? — спросила она, строго сведя брови.

Вместо ответа Хеймдалль аккуратно стянул чехол с Ясеневой палочки. Глядя на это розовое очарование, как будто добытое у какой-нибудь феи, я с трудом сдерживала смех, когда представляла себе его в руках Дамблдора. Хотя ситуация была совершенно не смешной, если подумать.

— Что это? — нахмурилась директор МакГонагалл.

— Волшебная палочка, — отозвался Хеймдалль. — Она изготовлена из ветви Мирового Древа. Её происхождение в некотором роде противоположно Бузинной, и мы полагаем, что она может помочь Альбусу справиться с ней.

— Вот как… — протянула она. — И как долго вас не будет?

— Четыре-пять часов, полагаю, — пожал плечами Хеймдалль. — Это не должно занять много времени.

— Хорошо, — после короткой паузы кивнула директор. — Альбус уже знает о вашем визите?

— Нет, — он мотнул головой. — Я думал сначала поговорить с вами, Минерва. Мы ведь не можем просто взять и уйти.

— Верно. Дело, я так понимаю, не терпит отлагательств? — уточнила она, и Хеймдалль кивнул. — Отправьте Патронуса.

Хеймдалль снова кивнул и вызвал своего песца. Сообщение его было коротким и ёмким, и Патронус мгновенно исчез. Директор отправила нас ждать ответ в кабинет Хеймдалля, и мы ушли. Ответа пока не было, и мы уселись в гостиной в кресла. Повисло напряжённое молчание. Ожидание было томительным тем сильнее, чем дольше оно тянулось. Патронус добирался до адресата довольно быстро, так что долгое отсутствие ответа напрягало.

— У тебя не возникло странного ощущения? — медленно произнёс Франкенштейн. — Как будто это было нашей целью пребывания здесь.

— Уничтожение Бузинной палочки, ты имеешь в виду? — я покосилась на него. — Похоже на то.

— И как думаешь, долго ещё мы здесь пробудем? — он нахмурился. — Насколько останемся после того, как она будет уничтожена?

— Кабы знать, — я пожала плечами. — Я не могу придумать, с чем бы нам с тобой здесь нужно было справиться, но это не значит, что мы покинем это место. Хотя есть небольшой шанс, что этот метод не сработает.

— Мизерный, я бы сказал. Ну, и есть ведь ещё Геллерт Грин-де-Вальд, — заметил Хеймдалль. — Он был могущественным волшебником.

— И теперь пожизненно сидит, — я вздохнула. — Давай не будем гадать о том, на что не можем повлиять.

— И то правда… — он прикрыл глаза, и в этот момент перед нами возник светящийся феникс.

— Я жду вас в Годриковой Впадине, — послышался голос Дамблдора. — Дом Дамблдора. Камин открыт.

Феникс исчез, и мы синхронно глубоко вздохнули, а затем так же синхронно поднялись. Хеймдалль держал в руке чехол с палочкой и первым подошёл к камину. Он взял горсть пороха побольше, и мы вместе вошли внутрь. Вообще, впечатления, когда вокруг вздымается зелёное пламя, довольно специфические. Оно не горячее, в принципе, но наблюдать его всё равно некомфортно — мозг считает, что всё тело должен покрывать ожог и посылает фантомный жар.

Дом директора Дамблдора был небольшим. Мы вышли из камина в гостиную, которая по размеру была меньше кабинета МакГонагалл. Обстановка там была довольно уютная, хотя и потёртая. Время не пощадило вещей, хотя директор определённо поколдовал над ними, чтобы подновить. Он стоял около одного из квадратных кресел перед журнальным столиком на изогнутых ножках, на столешнице которого растрескался лак. Напротив него стояло такое же кресло в такой же жёлто-рыжей клетчатой обивке, а между ними стоял из того же гарнитура диван.

— Я уже успел подумать, что вы забыли обо мне, — грустно улыбнулся директор Дамблдор.

— Просто работа над этой штукой заняла довольно много времени, — улыбнулась я в ответ. — Мировое Древо у нас в саду, знаете ли, не растёт.

— Вы добрались до него? — удивлённо вскинул брови он.

— Да… — протянул Хеймдалль. — Впечатляющее было путешествие…

— Мы изготовили палочку, — произнесла я. — Я готова передать её вам при условии, что в своём завещании вы укажете, что её необходимо будет вернуть клану Нильфхейм. Она очень могущественна, так что мне бы не хотелось, чтобы она спровоцировала очередную волну катаклизмов.

— Да, конечно, — кивнул Дамблдор.

— Где сейчас Бузинная палочка? — нахмурилась я.

— Она в чехле в соседней комнате, — он вздохнул и отвёл глаза. — Я почти не пользовался ей с июля.

— Ясно, — я кивнула и протянула руку Хеймдаллю. Он подал мне чехол. — Давайте попробуем.

Директор Дамблдор осторожно взял у меня из рук чехол и медленно достал палочку. С ней он и правда напоминал волшебника из сказки. Мне почему-то легко представилась в дополнение к этой розовой красавице шляпа в мерцающих звёздах, но я быстро отогнала эту мысль прочь. Лёгкий вихрь охватил Дамблдора, обозначая, что палочка приняла его. Можно сказать, полдела было сделано. С секунду он восхищённо смотрел на палочку, а затем вышел в соседнюю комнату, откуда вернулся с жёстким чехлом в руках. Положив его на стол, Дамблдор глубоко вздохнул и снял крышку. Там на чёрном бархате лежала Бузинная палочка.

— Странное дело, — нахмурился он. — Мне даже брать её в руки не хочется. А ведь когда-то я так хотел её заполучить.

— Рискну предположить, что это влияние Иггдрасиля, — осторожно заметил Хеймдалль.

— Лучше сделать это сразу, — подала голос я. — Палочка может сопротивляться. Вы сказали, что она долгие годы воздействовала на ваш разум. Я думаю, это может произойти и сейчас. Одной только Ясеневой палочки может оказаться недостаточно, чтобы противостоять её воздействию. И если это окажется так, я постараюсь вам помочь.

Дамблдор кивнул и положил новую палочку на стол, а затем потянулся к Бузинной. Его руки заметно подрагивали, как будто ему приходилось преодолевать внутреннее сопротивление, чтобы взять её. Едва коснувшись кончиками пальцев рукояти, он отдёрнул руку, словно обжёгся, а затем снова потянулся к ней. Наконец, Дамблдор взял её за оба конца, и как только это случилось, я всей кожей ощутила ментальное воздействие. Палочка была готова сопротивляться. Она соблазняла, льстила и угрожала. Надо заметить, что Дамблдор сопротивлялся этому влиянию. Он даже сумел потянуть концы на себя, чтобы сломать её, но это было не так просто. После того, как послышался хруст первой трещины, напор увеличился, и его сопротивление начало сдавать. И тогда мне пришлось влезть в его разум. Там была мешанина из образов самых разных людей и событий, в которых едва ли можно было что-то разобрать. Впрочем, мне это и не требовалось. Мне нужно было создать щит. У меня не было возможности искать счастливое воспоминание, да и нужен он был совсем ненадолго, так что я позаимствовала силу из Ясеневой палочки. В какое-то мгновение мне показалось, что Дамблдора окружило прозрачной перламутровой плёнкой, но видение тут же исчезло. А ещё через мгновение с практически стонущим треском Бузинная палочка была сломана, и по комнате раскатилась волна неуправляемой магии.

Дамблдор устало опустился в кресло. Он глубоко дышал и выглядел измождённым. В руках его осталось по обломку палочки, и через несколько секунд он с каким-то оттенком брезгливости бросил их на стол, после чего взял в руки новую. Она как будто придала ему сил, и Дамблдор прикрыл глаза. А когда снова открыл, уже вовсе не казался уставшим.

— Не хотите выпить чаю? — улыбнулся он совсем по-доброму. — Или сладостей?

— Благодарю, но мы, пожалуй, пойдём, — улыбнулся ему Хеймдалль. — Думаю, вам нужно немного отдохнуть.

— Я прекрасно себя чувствую, — шире улыбнулся Дамблдор. — Честно говоря, давно так хорошо себя не чувствовал.

— И всё же, я думаю, вам нужно немного прийти в себя, — настоял Хеймдалль. — Вы только что уничтожили артефакт, созданный при помощи некромантии. Эйфория скоро пройдёт, и тогда вам точно нужен будет отдых.

— Возможно, вы и правы, — он кивнул.

— Если вы не против, я бы хотела забрать обломки, — чуть сощурилась я. — Полагаю, история этой палочки закончилась, однако мне бы хотелось избежать рисков полностью.

— А вы не излишне предусмотрительны? — улыбнулся Дамблдор. — Впрочем, в этом вас точно нельзя упрекать. Конечно, забирайте.

Я не стала брать обломки в руки. Вместо этого я вызвала Арчера и попросила его спрятать обломки так, чтобы их было не отыскать, и никому и никогда не говорить, где именно они находятся. В таком деле на него можно было положиться. Ну, не сказать, чтобы не было способа отыскать обломки. Но на это ушли бы годы, а к тому времени волшебства в ней уже не должно было остаться.

На этой радужной ноте мы попрощались и хотели уйти через камин, однако оказалось, что у Дамблдора совершенно некстати закончился Летучий порох, так что нам пришлось отправиться на поиски подключенного к сети камина. Годрикова Впадина оказалась по сути селом. Едва ли там можно было найти здание выше трёх этажей. Неширокие улицы были выложены брусчаткой, чуть припорошенной первым снегом. Воздух был приятно морозным, но долго оставаться на нём мне как-то не хотелось. Мы с Хеймдаллем поспешили вдоль по улице, пока не добрались до таверны, которая назвалась «У дракона». Внутри было тепло и пахло какой-то едой. Над барной стойкой, за которой стоял корчмарь, стояли часы. Когда мы вошли, они как раз пробили два часа дня. И куда это время подевалось? Однако это означало, что мы пропустили обед в школе. Так что, недолго думая, мы уселись за потемневший квадратный стол и попросили нас чем-нибудь накормить. Меню как такового в этом заведении не было, но корчмарь пообещал подать быстро и самое лучшее.

Быстро оказалось через двадцать минут. Не знаю, как насчёт лучшего, но у него и правда был очень вкусный куриный суп и бифштекс с отварными овощами. И ещё у него был пирог с потрохами. Очень жирный — настолько, что можно было потолстеть от одного только взгляда на него. Но кого бы это напугало. У нас был своеобразный праздник, ведь наши труды увенчались успехом. И, может быть, торт был бы более уместен, но пирог тоже был неплох. А когда корчмарь принёс сливочное пиво, Хеймдалль спросил у него, возможно ли воспользоваться здесь камином. Хозяин таверны живо закивал и спросил, не желаем ли мы ещё чего-нибудь. Мы не желали, так что он оставил нас с напитками, сказав позвать, когда будем готовы отправиться. На меня накатила апатия, и я болтала своё пиво по кружке, практически не отпивая.

— Что это с тобой? — спросил Хеймдалль, тоже, впрочем, не сделавший ни глотка.

— Да так, — нахмурилась я. — Знаешь, мне будет их не хватать. Северуса, Девоны и парней из команды…

— Почему ты вдруг заговорила об этом? — нахмурился он. — Мы ведь ещё здесь.

— Ты говорил о странном ощущении, когда мы собирались сюда, — я глубоко вздохнула. — Да, оно появилось, когда до меня дошло, что значит первый снег. И теперь оно оформилось.

— Оформилось, говоришь… — протянул Франкенштейн, задумчиво глядя на свою кружку. — А помнишь, в прошлом мире ты говорила, что почувствовала, будто больше там не нужна? Кажется, я его теперь понял.

— Ага… — я кивнула. — Оно самое…

— Ну, может, у нас будет ещё немного времени, чтобы «попрощаться», если можно так выразиться, — он потянулся в мою сторону и потрепал меня по голове. — Ведь после того, как мы отправимся в следующий мир, у них останутся Фрейя и Хеймдалль.

— Ты прав, — я вздохнула. — У них останутся их друзья. Почему же тогда это так трудно?

— Потому что мы с тобой люди, — Франкенштейн мягко улыбнулся.

— Тогда в следующем мире я не хочу быть человеком, — обиженно заявила я.

— Как знать, может, так и будет, — он снова потрепал меня по голове. — Не грусти раньше времени. И потом, я ведь никуда не денусь. В смысле, там, куда мы отправимся дальше, у тебя будет как минимум один друг. А то и родственник.

— Друг? — я вскинулась, удивлённо распахнув глаза.

— А как ещё можно назвать наши с тобой отношения? — Франкенштейн изогнул бровь.

— Соучастники? — неуверенно произнесла я.

— Одно другому не мешает, — он улыбнулся и почти сразу нахмурился. — Но… ты не считаешь меня своим другом?

— Я боялась называть так то, что происходило всё это время между нами… — я понуро опустила голову. — Боялась, что ты так не считаешь. Но я хотела бы, чтобы это было правдой.

— Это правда, — утвердил Франкенштейн и улыбнулся. И окончательно взлохматил мне волосы. — Так что не грусти.

— Спасибо, — я улыбнулась и сделала глоток сливочного пива. Оно оказалось довольно вкусным, хотя от пива там было одно название. — Мы и правда ещё здесь. Давай возвращаться.

— Только допьём, — усмехнулся он и сразу же сделал большой глоток.

Мне как-то внезапно полегчало. Ощущение того, что этот мир скоро придётся оставить, никуда не делось, но наконец-то оказались расставлены все точки над ё в наших с Франкенштейном отношениях. Теперь, когда он озвучил это, я невольно задавалась вопросом, почему вообще считала их сложными. Ведь всю дорогу они были настолько простыми, что даже смешно. Я снова посмотрела ему в глаза. Да, мне определённо будет не хватать друзей из этого мира так же, как иногда не хватало друзей из прошлого. Но он был прав — останемся ли мы здесь ещё или нет, у каждого из нас будет по крайней мере один друг. И этого уже достаточно, чтобы справиться с любыми задачами, какие бы не подкинул нам любой мир в будущем.

Опустошив свои кружки, мы расплатились за обед и прошли за корчмарём к огромному мраморному камину. Порох стоял на каминной полке в чёрном чугунке. Хеймдалль кивнул мне и первым взял горсть. Я озадаченно нахмурилась, а потом вспомнила, что его камин был постоянно открыт только для него, но не для меня, как предписывали школьные правила. Войдя в камин, он назвал место назначения и исчез. Пламя, которое вспыхнуло вокруг него, показалось мне не зелёным, а голубым. Корчмарь этого то ли не заметил, то ли так оно и должно было быть. Ну, мало ли — другая марка пороха или срок годности на грани…

Я решительно сунула руку в чугунок и с горстью пороха вошла в камин. «Хогвартс, гостиная профессора Эдельштейна», — произнесла я и выпустила порошок из ладони. Он осыпался мне под ноги, и меня окутало негорячее голубое пламя. Я ожидала, что меня будет с огромной скоростью тащить по каминной сети мимо десятков других каминов, но вместо этого меня окружил свет, сначала тусклый, но постепенно он становился всё ярче и ярче. До меня дошло не сразу, и я едва успела попрощаться с этим миром. Этот свет — всеобъемлющий, белый и как будто плотный — переносил меня в какой-то совершенно другой, новый мир. На этой мысли я потеряла сознание.