Отряд Поттера (джен)

— Идите, идите, идите... — ответ на все их вопросы был один. Прошло некоторое время, акромантулы не проявляли никакой враждебности, лишь бежали вперед, и их темные силуэты проносились между деревьями. Самый большой из них (и самый разумный, как определила для себя Гермиона) шел прямо перед ними.

Она посмотрела на Рона. Если бы его голова сейчас не была занята мыслями о сестре, он, должно быть, давно уже свалился бы в обморок. Гермиона знала о его страхе. У магглов, насколько она помнила, даже название специальное есть: арахнофобия. Но какой смысл в определениях, если ты не можешь помочь своему другу?

Дождь немного утих, но скользкие корни, выступающие над землей, мешали передвижению. Лес становился темнее и непрогляднее, хотя еще не до конца успел обзавестись листвой, а могучие стволы деревьев обступали со всех сторон, создавая сплошную однотонную стену.

«Кажется, съедать нас не собираются», — размышляла Гермиона. Конечно, существовала вероятность того, что их завели в лес специально, избежав таким образом появления случайных свидетелей. Но это слишком сложный план для акромантулов. «Нет, как ты можешь так думать?» — оборвала она сама себя. - «Именно такие допущения приносили столько проблем Совету Колдунов вплоть до девятнадцатого века. Вспомни Малдуна, вспомни Эльфриду Клагг!» Волшебники всегда были слишком высокомерны с остальными разумными существами. Даже Гермионе, считавшей себя самым непредвзятым человеком на земле, пришлось серьезно расширить свое мировосприятие, когда она открыла для себя волшебный мир. Здесь жили существа, ничуть не менее разумные, чем человек, но совсем на него не похожие, а наличие двух рук и ног вовсе не свидетельствовало о возможности нахождения общего языка между расами.

Вынырнув из собственных мыслей, Гермиона обнаружила, что деревья вокруг стали низкими и кривыми, а в воздухе, несмотря на дождь, появился неприятный затхлый запах. Между некоторыми наполовину сгнившими ветвями протянулись толстые нити паутины, на которых блестели капли воды. «Сейчас, должно быть, около полудня», — подумала она и вздрогнула. В этом месте время словно навсегда остановилось, вместо неба над их головами раскинулась сеть мелких веток, похожих на наложенные друг на друга слои стальной решетки.

Тропа медленно опускалась вниз, а на дне этой ямы, краев которой не было видно, царила тьма. Боковым зрением Гермиона заметила, что пауки начали разбегаться в разные стороны, немного успокоилась. Их жуткий проводник повернулся к ним, перебирая лапами.

— Здесь, здесь, здесь, — клацнул он челюстями и скрылся среди деревьев.

Несколько секунд они смотрели ему вслед.

— Что «здесь»? — со злостью воскликнул Рон. У Гермионы екнуло сердце от громкого звука, и вдруг ей захотелось упрекнуть Рона за то, что он нарушил тишину леса.

— Здесь я, — ответил тихий голос снизу, из темноты, и перед ними возник паук. Самый гигантский паук, которого она когда-либо могла себе представить. — Вы — друзья Хагрида. У меня к вам важное дело.

— Какое? — ответила Гермиона, едва удержавшись от того, чтобы не добавить «сэр». Ей хотелось убежать отсюда как можно дальше и рассмеяться одновременно. Ситуация оказалась слишком нестандартной, и частью разума, пытавшейся трезво все осмыслить, она понимала, что находится на грани истерики.

— Вы кормили питомца Хагрида и часто навещали его самого. Но теперь он исчез, и я догадываюсь почему.

— Его отправили в Азкабан, — осторожно сказал Невилл, словно боясь, что лишнее слово разгневает чудище.

— Азкабан? — прошелестел акромантул. Его голос сложно было отличить от человеческого, но некоторые согласные звуки звучали так необычно, что становилось ясно: речевой аппарат этого существа плохо подходит для английского языка. — Это название мне знакомо... Клетка, нет, тюрьма. Да, тюрьма...

— Верно, сэр. — Невилл, казалось, осмелел. — Его несправедливо обвинили.

— «Несправедливо»? — спросил он. — Это слово мне незнакомо.

— Ошибочно, неверно, со злым умыслом, — перечислила Гермиона, предположив, что словарный запас акромантула вряд ли включает слова, возникшие в процессе формирования у людей общественного строя. «Вернее, эквивалентного этому слову понятия просто не существует в его разуме», — подумала она, и вдруг ей мучительно захотелось забыть обо всем, что творится в школе, и побольше узнать об этих страшных, но крайне любопытных созданиях.

Паук молчал очень долго, и Гермиона начала думать, что он заснул или забыл о них.

— Хагрида наказали за то, чего он не совершал, — сказал он наконец. — Это случилось давно, когда я еще был детенышем, и теперь повторилось. И каждый случай сопровождался его появлением. А когда он исчез, я узнал от Хагрида о смерти человеческого детеныша, такого, как вы.

«Плакса Миртл», — догадалась Гермиона.

— Появлением кого? — заговорил Рон. В его голосе слышалось только нетерпение.

— Мы не называем его имени! — произнес акромантул громче, чем обычно, и Гермионе показалось, что он то ли напуган, то ли разгневан. Сложно было различать интонации в этой речи, шелестящей, словно осенние листья на ветру. — Но теперь кое-что изменилось, друзья Хагрида. У меня есть дети, и один из них нашел ход, откуда вылезает чудовище, чтобы прокормить себя. В последний раз оно появлялось в лесу пятьдесят лет назад, но теперь начало охотиться снова. И каждый раз, когда это случается, Хагрид попадает в беду. Я вижу в этом... больше, чем есть, много... как паутина...

— Связь, — прошептала Гермиона.

— Да, — согласился акромантул. — Верно, друг Хагрида. Связь.

— Что мы должны делать?

— Хагрид — хороший человек. Сделайте так, чтобы он вернулся в свой дом.

Гермиона выступила вперед.

— У нас есть оружие. Мы должны отнести его в замок и передать в руки взрослых волшебников, с помощью него они смогут справиться с... нашим врагом.

— Гермиона, — прошептал Рон прежде, чем акромантул успел ответить. Она обернулась и встретилась взглядом с другом. — До замка слишком далеко. У нас нет времени.

— Рон, мы не можем...

— Нет! Я возьму ящик и пойду туда, а вы делайте что хотите.

Гермиона хотела возразить, но вовремя остановила себя. Она знала, что каждая секунда приближает смерть Джинни. А Рон не собирался отступать.

— Хорошо, — сказала она и повернулась к пауку. — Мы заберем оружие из дома Хагрида и отправимся внутрь того хода. Наши друзья уже там, и они в беде.

— Я покажу вам путь.

* * *

Гарри посмотрел на протянутую палочку. «Слишком много совпадений», — подумал он. Наследник знал, куда бить. Ему лгали. Да, есть много объяснений и оправданий, и если начать все анализировать, он понимал, почему Николас и Дамблдор скрывали от него столько важных сведений. Но факт все же оставался фактом: ему врали.

«Ты не понял, Гарри. Смысл всего этого предприятия — ловушка для Волдеморта!»

Джинни не опускала руку, лишь терпеливо и неподвижно ждала. Гарри знал, что перед ним стоит не Джинни, а сам Лорд Волдеморт. «Это всего лишь магия», — говорила ему какая-то часть его сознания. — «Сложная и непонятная, но магия. Это и есть та Тьма, о которой говорил учитель? Джинни Уизли, которая отдает мне палочку?»

Ему вдруг стало очень холодно.

«Власть, сила, умение управлять чужими судьбами — ты получишь их так легко, лишь протянув руку. Но когда придется расплачиваться — ты уже не сможешь повернуть все вспять». Лишь стоит протянуть руку...

Гарри прикоснулся к рукояти палочки.

— Моя палочка, — тихо произнес он.

— Да, твоя палочка, — охотно ответил Наследник. — Твоя по праву. Как и все, что ты захочешь взять.

Гарри посмотрел ему в глаза.

— Ты отдаешь мне палочку, — сказал он, держа левую руку за спиной. — Как жест твоей доброй воли... Мою палочку.

Взгляд Джинни потемнел. Она совершила короткое движение, прижав к себе руку, лишь на пару дюймов, но Гарри отреагировал быстро:

— Ступефай!

К счастью, он угадал. Джинни отбросило назад, палочку выбило у нее из руки. Но прежде, чем упасть, невидимая сила взяла под контроль ее тело, и Наследник аккуратно приземлился на ноги.

— Опрометчиво, Поттер, — сказал он. — Ты упустил свой шанс. Прежде, чем умереть, подумай о том, что эта девочка погибла по твоей вине. Как и твой преподаватель.

У Джинни подкосились ноги, и она упала на пол. Гарри подбежал к ней, закатал ее рукав и пощупал пульс. «Еще не умерла».

— Давай посмотрим, — сказал чей-то голос. Из тени выступила призрачная фигура красивого молодого человека, слишком яркая в полутьме Тайной Комнаты. Молодой Том Риддл чем-то был похож на привидение, но не являлся им. — Что такого предложил тебе Дамблдор, что заставило тебя отказаться от союзника в лице Лорда Волдеморта? — Он повернулся к статуе и произнес на парселтанге: — Змей Слизерина, наследник твоего хозяина вызывает тебя.

Гарри отступил на шаг от Джинни, мельком подумав о том, что следует увести василиска подальше, чтобы он не задел ее или Локхарта.

— Не старайся, Поттер, василиск не будет слушать тебя. Он подвластен лишь мне.

Послышался шорох кожи по камню, становясь все громче и громче с каждой секундой. Гарри подобрал лежащую на земле палочку, которая была привычнее той, что он только что использовал, и убежал назад, к железной двери. Несмотря на кажущуюся целесообразность этого решения, он почувствовал себя трусом, бросающим беспомощных людей в беде. Впереди раздался металлический лязг.

— Ты не понимаешь, Поттер. Тайная Комната принадлежит мне. Тебе не убежать.

Гарри вспомнил о связном зеркале, которое лежало у него в кармане. Вряд ли Ник сейчас сможет помочь. Время мудрых советов прошло. Затылком Гарри ощутил взгляд василиска, и ему стало страшно, как никогда раньше. Он понимал, что этот страх отчасти — следствие темных чар змея, который парализует жертву еще до того, как посмотрит ей в глаза. Но это знание не помогало.

Заметив справа круглый проход, Гарри нырнул в темноту и застыл в какой-то нише, образовавшейся из-за того, что из стены вывалились камни. Собственное дыхание казалось ему слишком громким. «Василиск меня чует», — подумал он. — «Темнота для него — не преграда, зато она мешает мне. Но если я не буду видеть его глаз, он не сможет убить меня взглядом. Впрочем, какая разница, если в нем пятьдесят футов?»

Неподвижно застыв в углублении, Гарри судорожно перебирал самые страшные известные ему проклятия, выбирая из них те, которые должны у него получиться. «Сила василиска — его же слабость», — возникли неожиданно в голове слова, которые, должно быть, он где-то когда-то прочитал. — «Смертоносные глаза — единственное уязвимое место. За ними — мозг змея, именно там твой шанс».

Но как попасть василиску в глаз, если нет возможности смотреть на него?

«Не встречайся с ним взглядом, смотри куда угодно, только не в глаза. Другой возможности нет. Или так, или ты умрешь здесь».

Но прежде чем он сделал шаг наружу, резкий звук заставил его остановиться: шорох кожи по камню, шипение, а затем — музыка.

* * *

Симус вздрогнул, когда за его спиной стальная дверь лязгнула и закрылась. В расплывшемся от темноты и замешательства сознании промелькнул Гарри, который сначала бежал прямо на него, потом пропал в одном из боковых проходов. Затем появился василиск.

Сложно было сказать, откуда он возник или выполз. Должно быть, Симус просто был слишком испуган, чтобы это заметить; он видел лишь, что в один момент рядом с ногами каменной статуи появилось огромное существо. «Как вообще можно ЭТО убить?» — подумал он в отчаянии. Змей наклонился над каким-то призраком, и Симус не сразу понял, почему ситуация кажется ему странной.

Призрак смотрел василиску в глаза.

Ни одно живое или полуживое создание не могло встречаться взглядом с василиском. Была теория по поводу того, что некоторые существа, обладающие могущественной магией, могут выдержать его взгляд и не умереть. Не то чтобы Симус читал много книг. Дело было в том, что Дин, заинтересовавшийся, как он сам выражался, «самыми крутыми тварями», потащил его как-то за собой в библиотеку. В одной книге утверждалось, что магию василиска можно перебороть, но на это способны немногие. Скажем, драконы, мантикоры, нунди или...

Симус не мог сказать, что он услышал музыку. Нет, причудливая песня звучала в его голове всегда, только раньше он был слишком глуп, чтобы ее услышать. Странные, непонятные переливы ускользали, как только он прислушивался внимательнее. Василиск, казалось, исчез. Симус знал, что страшный змей еще где-то рядом, и только тонкая ткань отделяет его от неминуемой смерти. Но опасность угрожала не ему, а другому человеку, далекому и смешному.

Песня нарастала быстро, словно барабанная дробь, и вскоре стала громче, быстрее и яростнее. Затем Симус услышал громкий, полный злости крик, и увидел над головой быструю красно-золотую тень. «Гриффиндор», — мелькнуло в голове, а затем: — «Это же феникс директора. Фоукс». Оцепенение отпустило его, рука нашарила палочку. Раздалось шипение, боковым зрением Симус заметил, как огромный змей повернулся к внезапно появившейся угрозе. Рядом с василиском дернулось чье-то тело, так быстро, что только еле удалось различить, как у колонны мелькнул бирюзовый плащ, и оттуда, куда убежал Локхарт, вылетел большой темно-синий сгусток, ударивший в багровый нарост на голове короля змей.

Фоукс налетел на василиска, будто совершенно не пугаясь страшного врага, как орел на мышь. Симус не решался смотреть наверх, но предположил, что феникс пытается выцарапать змею глаза. Василиск в ответ зашипел и попытался достать феникса, длинная голова ныряла в воздух, смыкаясь каждый раз над пустотой. Вспыхивало пламя, Фоукс исчезал, чтобы в следующий миг появиться в другом месте: сбоку, сверху, снизу, сзади. Симус то и дело видел оранжевый отблеск, огненным ореолом сверкавший над головой василиска.

Заклинания, приходившие на ум, казались бессмысленными. Что «Таранталлегра» или «Петрификус Тоталус» могут сделать с этим? «Гарри где-то там. Лучше отдать Мантию ему», — подумал Симус, когда услышал крик.

* * *

Волдеморт настиг его у конца круглого туннеля, когда он на секунду остановился, чтобы перевести дыхание. Что-то очень холодное схватило его за шею, и лишь спустя пару мгновений Гарри увидел призрачную фигуру молодого Тома Риддла, протянувшую к нему руку. Черты призрака обрели плотность, Волдеморт казался теперь скорее живым человеком, и лишь пустое, лишенное какой-либо эмоции лицо осталось напоминанием тому, что сейчас он — не привидение, но и не живое существо.

Мир поплыл перед Гарри. Перед глазами появились темные пятна, легкие горели огнем. Он попытался ударить Волдеморта, но кулак пролетел сквозь полупрозрачную голову, как сквозь туман. Гарри почувствовал, что его ноги отрываются от земли, и прижал подбородок к груди, чтобы не задохнуться. Волшебная палочка, которую он ни на миг не выпускал из руки, куда-то исчезла.

— Это так по-маггловски, — раздался чей-то голос. — Задушить тебя голыми руками. Наверное, надо было сделать в первый раз точно так же.

Гарри зашарил по поясу в поисках второй палочки, но руки наткнулись лишь на маленький и холодный металлический брелок. «Какой от него прок без палочки?» — подумал он и дернулся в мертвой и холодной хватке, поняв, что уже не видит ничего вокруг себя. Но вдруг по ладони что-то скользнуло, и через секунду Гарри ощутил в руке привычную тяжесть.

Он взмахнул мечом.

Сначала ему показалось, что он каким-то образом ранил самого себя, настолько сильной была нахлынувшая боль. По всему телу прокатилась волна огня, а голова, казалась, разойдется по линии шрама. Гарри закричал от боли и страха, и только тогда понял, что рука, сжимавшая его шею, исчезла, и он стоит на земле. Ноги его подкосились, меч звякнул о каменный пол туннеля. Напоследок Гарри услышал торопливые шаги, но перед глазами все качалось и плыло, поэтому рассмотреть что-либо было невозможно. «Профессор Локхарт?» — успел подумать он и провалился в беспамятство.

* * *

Первым, что увидел Симус, был меч. Он лежал перед Гарри, чистый и блестящий. Тонкая темно-зеленая полоса, прежде покрывавшая ребро клинка, странно скорчилась и дымилась, словно расплавленная. Некоторое время Симус смотрел на нее, прежде чем смог оторвать взгляд и перевести его на своего друга. Гарри, слава Мерлину, дышал. Отрывисто и глубоко, словно бы и не потерял сознание, а просто решил полежать с закрытыми глазами и перевести дух. Симус осторожно притронулся к шраму в виде молнии, сам не зная почему.

— Гарри?.. — реакции не последовало. — Гарри, это я, слышишь меня?

Феникс вдруг закричал особенно громко, и Симус испуганно обернулся. Фоукс сидел на земле рядом с одной из колонн, одно его крыло, судя по виду, сломанное, обильно кровоточило. Огромная голова василиска качалась из стороны в сторону, блистая зеленоватой чешуей. Красные пятна на месте глаз короля змей притягивали взгляд.

Услышав короткий стон, Симус повернулся обратно и увидел, что Гарри очнулся.

— Гарри! Ой, черт, Мантия! — и он стянул с себя прозрачную шелковистую ткань. — Пора отсюда убираться. Тот призрак ты уничтожил, берем Джинни и уходим.

Но его слова остались незамеченными. Гарри сел, посмотрел на него внимательно, странным, изучающим взглядом, затем, подобрав меч, вышел из туннеля.

Василиск тут же повернулся к нему, но Гарри словно бы этого и не заметил и продолжил мерно шагать вперед, к статуе. Вдруг из темноты выбежал профессор Локхарт и взмахнул палочкой, словно плетью, и из ее кончика вырвалась самая настоящая огненная плеть, обвившая толстую шею змея. Через мгновение заклинание рассеялось, оставив на чешуе глубокую выжженную линию. Локхарт пошатнулся и попытался спрятаться обратно за колоннами, но разъяренный от боли василиск действовал стремительно. Поднялся в воздух покрытый наростами скользкий хвост, и от быстроты произошедшего Симус вскрикнул, забыв о том, что звук может привлечь хищника. Профессор отлетел в сторону, ударился о стену и остался лежать неподвижно, а василиск развернулся к Гарри, который, пропав на мгновение, вновь вынырнул из темноты и остановился, опустив меч.

Симус был слишком напуган, чтобы двигаться, не то что попытаться предпринять активные действия. Подобрав Мантию, он накинул ее на себя и несколько секунд, а может, минут, стоял на месте. Тем временем Гарри оказался в пределах досягаемости василиска. Ослепший гигантский змей свернулся кольцами и качал головой из стороны в сторону, словно загипнотизированный. Затем метнулся вперед — быстрее, чем Симус успел бы вздохнуть. Но то, что произошло следом, поразило его еще больше. Гарри резко ушел влево, огромная голова змея ударилась о каменные плиты и отдернулась назад. От такого удара или пол, или же череп василиска должны были треснуть, подумал Симус, но на камне не осталось ни трещинки, а король змей бросился в повторную атаку. Гарри вовремя шагнул еще раз влево, подальше от толстого хвоста.

Симус встряхнул головой. Достав палочку, он послал прямо в огромную змеиную морду несколько заклинаний щекотки:

— Риктусемпра! Риктусемпра! Риктусемпра!

Василиск в ответ лишь зашипел и в очередной раз бросил голову вперед. Гарри попытался рубануть его по шее, но меч скользнул по чешуе, оставив на ней бледную царапину. И хотя на клинке появилась кровь, она, понял Симус, вытекла из раны, которую нанес профессор Локхарт. Его замутило. Плотнее закутавшись в мантию, он перебежал зал.

— Профессор, с вами... — прежде, чем договорить, Симус понял, что уже поздно. Его сердце, прежде бившееся быстро-быстро, замерло при виде открывшейся картины. Тело профессора Локхарта было выгнуто под ужасным, неестественным углом, а изо рта текла тонкая струйка крови. Симус упал на колени, и недоеденный завтрак отправился на пол.

* * *

— Почему этот ход до сих пор никто не обнаружил? — пробормотала Гермиона вслух, и огромный акромантул поспешил ответить:

— Чары, чары... Колдовство, сотканное из обмана.

Под этим, поняла Гермиона, подразумевались заклинания, воздействующие на разум. Их проводник изъяснялся иногда странными фразами, компенсируя понятия, обозначений к которым не знал на человеческом языке.

— Вы скоро их почувствуете, — добавил паук. — И тогда — держитесь. Эти чары — ложь. Помните, что это ложь, помните.

Северный ветер, словно дыхание неведомого зверя, пронесся между деревьев. Гермиону пробрало холодом. Чем глубже они продвигались в лес, тем неприветливей становилась окружающая обстановка. На мгновение она будто увидела их всех со стороны: три второкурсника с деревянным ящиком, ведомые акромантулом, идут неизвестно куда. Тревога, которая владела ее сердцем, когда они выходили из замка, беспокойство за Джинни и за друзей, за школу, за магглорожденных, которых некому защитить, — все это уступило место глубокому, почти физическому ощущение дискомфорта и апатии. Гермионе хотелось сесть и отдохнуть, ей хотелось обратно, под несокрушимые своды Хогвартса, ей хотелось домой, к родителям. Куда угодно, лишь бы подальше от этого мрачного и противного леса.

— Вот оно, колдовство, — прошелестел голос паука, но Гермиона не обратила на него внимания. Это Запретный Лес, здесь везде колдовские чары. Невилл, левитирующий ящик позади нее, тяжело дышал от натуги, и это начало ее раздражать. Если бы Лонгботтом перестал заикаться, дрожать от страха перед профессором Снейпом или что еще он там делает... в общем, если бы он занимался уроками вместо всякой ерунды, сейчас бы не пыхтел. Идиот, честное слово. А этот Рон? Он ее особо нервировал. Есть у Уизли голова на плечах, Гермиона прекрасно знала об этом, только вот пользоваться он тем, чем его одарила природа, не хочет. Только и делает, что все время пихает себе в рот что-нибудь съедобное, но жутко вредное, да бормочется о чем-то с Гарри. И зачем она только связалась с ними? Будем честны: никто из них даже и в подметки ей не годится. Гермиона Грейнджер умнее всех своих друзей, вместе взятых. Да и друзья ли это? Как может одна девочка дружить с несколькими мальчиками? Что подумают люди? Определенно, надо это прекратить. И чем быстрее, тем лучше.

Гермиона остановилась на секунду и снова двинулась вперед. С чего нужно начать подобный разговор? И... и почему вокруг так темно?

— Люмос! — услышала она голос Рона. — Мы пришли?

— Да... — ответил акромантул странным, усталым голосом. — Дальше справляйтесь сами. Я и так еле сдерживаю желание вас убить. Я чувствую, как чары действуют на меня и на вас. Свою силу и силу своих детей я истратил на то, чтобы защитить вас от этого колдовства, и теперь мне нужно много времени на отдых. Мы редко жертвуем свою магию на благо людей. Цените мой дар. Идите, друзья Хагрида.

Гермиона покачала головой и пару раз моргнула. Что за мысли лезут ей в голову? Щеки у нее загорелись от стыда. Слава Богу, что она не успела ничего сказать.

— Я вижу вход, — прошептал Рон, и сидящие в ящике петухи впервые за все время дали о себе знать, издав какие-то осторожно-тревожные звуки. «Вторая гипотеза Парацельса», — подумала Гермиона, услышав их. На это вся надежда.

* * *

Гарри все еще сражался с василиском, когда Симус наконец поднял голову. Сквозь забившую глаза пелену слез он разглядел размытую фигуру своего друга, которая мелькала то тут, то там, преследуемая стремительными ударами василиска. Гарри не двигался очень быстро, пользуясь какой-то неведомой магией, но его шаги были необычайно точны. Огромная голова короля змей и Гарри, сжимающий покрытый кровью меч, — они словно исполняли сложный танец, и василиск, к удивлению Симуса, оказался в этом танце ведомым. Думать о том, где Гарри такому научился, не хотелось; страшно было вообще представить себе, что этому можно в принципе где-либо научиться.

Казалось, с каждой секундой василиск все больше тревожился, шипение его становилось громче, заглушая все остальные звуки: создавалось ощущение, что ты стоишь рядом с водопадом. И после каждого проворного нырка василиска Гарри оказывался рядом с его головой, и каждый раз меч бессильно скользил по прочной, как сталь, чешуе.

Тем временем на глазах у Симуса раненый Фоукс доковылял до неподвижного лежавшей Джинни, сел рядом с ней, гордо вытянув шею, и по подземному залу, перекрывая шипение василиска, разнесся громкий клекот. Затем он повторился, этот сердитый клич огненной птицы, и откуда-то ему вторил другой крик, гораздо более знакомый и привычный для человеческого уха. Из-за стопы Салазара Слизерина выбежал большой петух, за ним еще один, и еще, и еще. «Я схожу с ума», — подумал Симус, но в его голове тут же прозвучали слова Филча: «Вам пришла посылка. Она стоит у хижины лесника, мне сообщили, что ее нужно открыть в течение четырех часов». Это могли быть только они. Его друзья привели птиц сюда. Крик петухов, так непохожий на их обыкновенное «кукареку», наполнил Тайную Комнату. Это был звонкий, высокий, монотонный звук, который вызывал желание закрыть уши, что Симус и сделал. Василиск вытянул шею вверх и зашипел, потрясая головой, затем ринулся вниз, и одна из птиц пала жертвой его стремительной атаки: от нее не осталось и следа. Но это действие стало для короля змей роковым. Гарри, словно только и ждал этого момента, прыгнул прямо к украшенной красным наростом голове, блестящий меч сверкнул маленькой молнией... и остался по рукоять воткнутым в левый глаз василиска. Содрогнувшийся в конвульсии змей ударом уродливой морды отбросил Гарри в сторону, и тот, пролетев несколько футов, упал лицом вниз на каменные плиты.

Василиск опрокинулся назад и остался лежать неподвижно. Симус бросился к Гарри, споткнулся и пнул ногой какой-то мягкий предмет. На удивление не осталось сил, иначе Симус непременно удивился бы: на полу лежала потрепанная, выцветшая и мокрая Распределяющая Шляпа.

* * *

«Простите, сэр, вы не знаете, где сейчас мистер Боуд? Он мой дядя сэр, я просто хотела ему кое-что сказать».

«Ага, как же», — думал Алекс. — «Теперь я знаю, что ты хотела ему сказать».

Целая толпа волшебников двигалась по темным коридорам подземелий Хогвартса, известным как Тайная Комната Салазара Слизерина. Преподаватели, сотрудники Отдела Тайн, да еще забытые в суматохе (и как только Макгонагалл допустила это!) и затесавшиеся среди них Томас, Уизли и Уизли. Ах да, кроме них с ними были также сестры Патил. Которые оказались... впрочем, думать обо всем этом Алекс сейчас не хотел.

Холодный свет множества палочек отбрасывал тусклые тени на неровную поверхность блестящих от влаги каменных стен.

— Падма? — прошептал Боуд. Алекс разглядел, как одна из девочек покачала головой:

— Ничего, дядя.

Голос ее дрожал от страха. «Еще бы. Я и сам боюсь. Да и все тут боятся».

— Кхм, — прокашлялся вдруг Флитвик. — Так дело не пойдет. Мы словно кроты в земляной норе. — И он забормотал что-то на грубом языке, в котором Алекс с удивлением узнал гоблинский. Помещение наполнилось мягким светом, растворившим сияние волшебных палочек. — Думаю, нам туда.

В нескольких десятках футов от них в стене показалась круглая стальная дверь.

— Мисс Патил, пожалуйста, помогите нам пройти, — добавил Флитвик напряженным голосом. — Поддерживать подобные чары без... в общем, не самые приятные ощущения. Здесь чувствуется тяжелое враждебное колдовство, и оно отбирает слишком много сил, в том числе жизненных.

Две смуглые девочки подошли к двери и, взявшись за руки, зашипели, словно змейки. При звуках их голосов, искаженных неизученным и неизведанным волшебством парселтанга, Алекс поежился. В Отделе Тайн не знали, как работает змеиный язык, а всё, о чем не знали в Отделе Тайн, заставляло Алекса чувствовать себя неуютно. Да и сами знаменитые заклинатели змей вроде Слизерина или Агриппы не оставили записей или хотя бы намеков на то, какого вида чары позволяют змееусту подчинять этих скользких существ. Алекс не любил змей, или, точнее сказать, он их на дух переносил, хотя не сказать, чтобы судьба часто сводила его с ними.

Внушительная на вид круглая дверь, покрытая узорами и надписями, треснула посередине, и две половинки исчезли в стене. Боуд к тому времени успел выйти вперед и загородить широкими плечами своих племянниц. Проход открылся в большой зал с высоким потолком. Чары Флитвика рассеялись, и на волшебников, словно занавес, упала тьма. Впрочем, в зале впереди было сравнительно светло, и, рассмотрев открывшуюся им картину, все бросились вперед, толкая друг друга и спотыкаясь о высокий порог круглого входа.

На полу лежал Гарри, его лицо было красным от крови, как и его мантия. Неподалеку от него, рядом с неподвижной Джинни Уизли, сидел большой черно-серый петух, из-за крыла которого выглядывал огненно-алый птенец. Еще несколько петухов бродило вокруг огромного мертвого василиска.

Алекс бросился к Гарри и упал рядом с ним на колени. Утерев рукавом его лицо, он приложил ухо к сердцу мальчика и одно долгое мгновение сидел, не дыша, напряженный, как струна. Но затем он услышал мерный стук, и вместе с сердцем Гарри забилось его собственное сердце.

— Жив, — выкрикнул Алекс, но из его горла не вырвалось ни звука. Затем, сглотнув, он повторил: — Жив. Гарри жив.

Кто-то рядом с ним орал, кто-то причитал, кто-то, кажется, плакал. Алекс не слышал ничего. Ощупав лежавшего перед ним мальчика, якобы проверяя тело на наличие повреждений, Алекс не обнаружил ничего из того, что ожидал найти: палочку черного цвета, связное зеркало, крохотный брелок в виде ножика на поясе.

— Отойди, Стобсон, ты тут только мешаешь, — пропищал Арчи, и Алекс поспешил отступить. Когда к нему подошли преподаватели, Гарри вдруг застонал, царапая пол. Арчи сердито посмотрел на профессоров, переводя взгляд с одного из них на другого и заставив каждого отвести глаза.

— Не будем ему мешать, — шепнула Синистра, и преподаватели нехотя отступили. Поднявшись, Алекс на негнущихся ногах подошел к Джинни, рядом с которой уже сидели несколько человек, в том числе ее братья-близнецы. Судя по выражению облегчения на их лице, с девочкой также было все в порядке.

— Профессор Макгонагалл, — странным голосом позвал вдруг Боуд. Алекс огляделся. Босс стоял рядом с одной из колонн и смотрел вниз. Алекс подошел к нему и проследил его взгляд.

— Нет, — прошептала подоспевшая к ним Макгонагалл, и послышался ее тихий всхлип.

У ног Боуда, на границе света и тени, лежало изломанное тело профессора Гилдероя Локхарта. Из его рта стекала струйка крови, руки были безвольно раскинуты в стороны.

— Он умер быстро, — тихо сказал Боуд. Лицо преподавателя Защиты от Темных Искусств было спокойным и мирным, золотистые волосы казались потемневшими от налипшей к ним крови и грязи, но красоты его это не убавило. Макгонагалл присела рядом с ним и взяла его за руку. «Странный жест», — отстраненно подумал Алекс. Услышав чьи-то торопливые шаги за спиной, он обернулся. Рядом с Гарри откуда-то появились Грейнджер и Лонгботтом, а в кучке людей, собравшихся вокруг Джинни Уизли, Алекс разглядел еще одну рыжую голову.

Теперь, когда опасность миновала, он попытался успокоиться и все обдумать. Чего-то не хватало. «Вернее, кого-то». Кто-то забрал вещи Гарри прежде, чем их нашел посторонний. «Финниган». Впрочем, связное зеркало Гарри мог оставить в комнате, а палочку где-нибудь уронить...

От внезапно пришедшей в голову мысли у Алекса перехватило дыхание. Медленно, опасаясь того, что может увидеть, он двинулся вдоль длинного тела василиска.

Здесь и сейчас, чувствовал Алекс, их игра должна принять новый, еще более крутой оборот, или же закончиться, рассыпавшись прахом.

Очевидно, перед смертью король змей почему-то свернулся клубком, и Алекс шел по коридору, образованному хвостом и брюхом древней рептилии. Сначала его взгляд наткнулся на глубокий выжженный рубец, который нестерпимо вонял. Алекс еле сдержал рвотный позыв. Перешагнув лужу крови, вытекшую из страшной раны, он наконец смог рассмотреть голову василиска. Под зияющей дырой на месте левого глаза образовалась вторая темно-красная лужица, а в ней, сверкая рукоятью, усеянной алыми рубинами, лежал меч.

* * *

— Отойди, девочка, — не терпящим возражений тоном сказал ей худой волшебник, колдовавший над Гарри. — Сказали же, он жив. И если никто не станет мне мешать, поправится ваш друг как можно скорее.

Гермиона встала и шепнула стоящему рядом Невиллу.

— Если что, буду говорить я.

Тот в ответ кивнул, как ей показалось, с облегчением. «Только бы Рон ничего не напутал». Гермиона не любила врать, но со времени поступления в Хогвартс вынуждена была признать, что хорошо преуспела в этом ремесле. Ей хотелось поговорить с Дином, который топтался рядом с теми, кто собрался вокруг Джинни. Должно быть, только он мог сейчас внятно ей рассказать, что произошло. Но вряд ли им дали бы свободно пообщаться. Стыд за мысли, пришедшие к ней по дороге к скрытому проходу, до сих пор жег ей душу, но это же чувство, как холодный ветер, отрезвляло ее. Неважно, что те ужасные вещи она так и не озвучила, зато она думала об этом. И теперь свою вину Гермиона может искупить лишь тем, что возьмет ситуацию под контроль. «Так захотел бы Гарри», — сказала она себе и едва смогла удержаться от того, чтобы вновь посмотреть на него. Нет, это было бы сейчас слишком, да и вряд ли помогло бы ей сосредоточиться.

— Мисс Грейнджер, как вы сюда попали? — писклявым голосом произнес рядом с ней Флитвик. «Началось». Гермиона повернулась к нему, уже зная ответ:

— Профессор, я... я бы предпочла, чтобы при нашем рассказе присутствовал профессор Дамблдор, — и понизив голос, добавила: — Это важно. Дело касается благополучия Хогвартса.

Флитвик пристально посмотрел на нее и медленно кивнул.

«В принципе, я не соврала».

— Что происходит? — услышала вдруг она голос Макгонагалл.

— Отойдите! — крикнул Флитвик и бросил в ее сторону заклинание. Белый луч пролетел мимо декана Гриффиндора и окружил перламутровым щитом неподвижное тело профессора Локхарта. На глазах у Гермионы мантия погибшего преподавателя загорелась ярким голубым огнем, и в течение пары секунд от него не осталось ничего, кроме пепельно-серого следа на земле.

— Что вы сделали? — воскликнула Макгонагалл, обращаясь к Флитвику. Маленький профессор молча смотрел на то место, где только что лежал Локхарт.

— Он... он упоминал об этом заклятии, — Флитвик опустил голову. — «Уходить надо чисто, Филиус», — сказал он мне когда-то. — «Когда я умру, никому не доведется лицезреть мой обезображенный труп».

Гермиона только сейчас заметила, что все разговоры стихли, и наконец осознала факт, который старалась не замечать до сих пор: профессор Локхарт погиб. Ее глаза заволокла мутная пелена. Откуда-то слышался шум падающих капель: кап, кап, — и Гермиона надеялась, что это не ее слезы так громко стучат о камень. Почувствовав внезапную слабость в ногах, она села прямо на холодный пол, и в мертвой тишине Тайной Комнаты услышала напряженный голос мистера Стобсона:

— Профессор Макгонагалл, думаю, вам стоит взглянуть на это.

* * *

Клинок оказался кристально чист, когда его достали из лужи крови: на нем не осталось ни капли, ни пятнышка. Только Макгонагалл решилась подойти к мечу и теперь держала его острием вверх, осматривая на предмет повреждений. Алексу показалось, что ее ладонь немного дрожит, но не та, в которой она держала меч. Взявшись за рукоять левой рукой, правой Макгонагалл достала палочку:

— Экспекто Патронум!

Серебристая кошка появилась у ее ног, затем, махнув хвостом, унеслась прочь так быстро, что Алекс разглядел только размытую волну белого света. «Весточка Альбусу Дамблдору», — понял он, и его пронзил озноб. — «Только его тут не хватало». Впрочем, кто еще мог направить феникса сюда? Но если это был Дамблдор, то он уже знает, что здесь произошло...

Сердце Алекса провалилось в пятки. Как же он раньше не догадался?! Хотя, это ничего не изменило бы. Если директор каким-то образом узнал о том, что Гарри нашел вход в Тайную Комнату и проник в нее, и, зная о грозившей ему опасности, прислал на помощь своего фамилиара (а у Алекса не было сомнений в том, что рыжий птенец под крылом того сердитого петуха — феникс), то ему известно также и о прочих обстоятельствах произошедших здесь событий... Если только внезапное появление Фоукса в Тайной Комнате не есть следствие того, что Дамблдор давно нашел вход и лишь ждал, пока кто-то, то есть Гарри, не откроет его. Алекс не был уверен, какой из вариантов хуже. У себя в квартире, в спокойной обстановке за чашкой чая, он смог бы разобраться в этом и проанализировать все возможные выходы из ситуации, если они вообще существуют. Но сейчас, окруженный коллегами, преподавателями и встревоженными молодыми гриффиндорцами, рядом с вонючим трупом василиска и змееподобными колоннами скрытого подземного убежища Салазара Слизерина, он понял, что способен лишь на одно: найти Симуса Финнигана и незаметно вывести его за пределы Тайной Комнаты. Прежде, чем сюда прибудет Дамблдор. И, на его счастье, перекрикивая гомон остальных, Арчи вдруг произнес:

— Детей нужно срочно доставить к колдомедику. Давно я не видал такого магического истощения!

— Да, — согласилась Макгонагалл, бросив виноватый взгляд на лежащего без сознания Гарри. — Сюда можно вернуться позже.

— Минерва, — позвала Синистра. — Не забудьте вот это.

Все обернулись к ней. Преподавательница астрономии держала в руках Распределяющую Шляпу за острый кончик двумя пальцами, как можно дальше от себя. Подобная брезгливость в нынешней ситуации показалась Алексу странной и даже забавной. Воспользовавшись всеобщей заминкой, он подошел к Боуду и тихо прошептал:

— Сэр, я здесь задержусь, если сейчас вам не нужен. Что-то тут не так.

Боуд кинул на него мрачный взгляд. «Сейчас я узнаю, насколько меня ценит мой непосредственный начальник на самом деле».

— Один? Может, кого-нибудь оставить на всякий случай? — доверительным тоном спросил Боуд, и Алекс испытал приятное чувство, успокоившее его тревожно бьющееся сердце.

— Нет, ничего особенного, это я частично из любопытства. Но не хотелось бы, чтобы на меня кто-то любовался. Я отчитаюсь перед вами в индивидуальном порядке, когда вернемся в Министерство. Попросите девочек открыть мне вход через двадцать минут и сбросьте каким-нибудь образом мне метлу, ладно?

Лицо Боуда на миг перестало быть хмурым, а это значило, что он почти улыбается.

— Все ясно. Ладно, осторожней тут. И поаккуратней, будь добр, — сказал он тихо, и громко добавил, обращаясь ко всем: — Забираем детей, и прочь отсюда. Стобсон, осмотрись еще раз внимательно, но не задерживайся. Если что, я вернусь сюда с Падмой или Парвати.

— Хорошо, сэр, как скажете.

Никто и не думал возражать, что было бы неизбежно в любой другой ситуации. На наколдованных носилках впереди всех вынесли Гарри и Джинни, а замыкала шествие Макгонагалл, сжимавшая в руке меч Гриффиндора. Вскоре Алекс остался один, окруженный зеленоватым светом и тишиной. Подождав еще пару минут, он взмахнул палочкой:

— Гоменум Ревелио!

Странно...

— Симус, — позвал он. — Симус, я Алекс Стобсон, друг Гарри.

Алекс ожидал, что Финниган выйдет из туннеля или из-за какой-нибудь колонны, но так и не дождался. Вместо этого через несколько мгновений ему ответил слабый голос: — Я здесь...

Алекс бросился к подножию статуи Слизерина, осмотрелся — пусто.

— Симус?

Каменный пол у его ног подернулся легкой рябью, Алекс протянул руку и подобрал Мантию Невидимку. Под ней, скрючившись, лежал мальчик, рядом с ним — искореженный меч, связное зеркало и две волшебные палочки. Алекс нагнулся и поднял парнишку с пола.

— Все в порядке, — прошептал он и, не зная, какие еще утешительные слова придумать, добавил: — Ты справился. Ты отлично справился.

Мальчик что-то промычал в ответ. Затем повторил, мотнув головой:

— Отпусти меня, пожалуйста.

— В каком смысле? — недоуменно спросил Алекс.

— В смысле «поставь меня на ноги».

Алекс только сейчас понял, что держит его в руках, словно младенца, и поспешил опустить парня на пол.

— Извини.

— Угу, — Финниган провел рукавом по лицу, утирая то ли пот, то ли слезы. — Дай, пожалуйста, воды.

Наколдовав стакан, Алекс наполнил его водой.

— На, держи.

— Спасибо.

В три длинных глотка мальчик осушил стакан и протянул его обратно.

— Агуаменти! — произнес Алекс.

Второй стакан был выпит только наполовину, остаток воды Финниган плеснул себе в лицо.

— Голова кружится...

— Тошнит?

— Уже нет. Меня вырвало, кажется. А «Эванеско» не получилось. Пришлось водой смывать, чтобы никто не заметил...

Алекс положил руку ему на плечо, но мальчик пошатнулся.

— Ой... Не надо, все нормально.

— Да уж, — пробормотал Алекс. — Я вижу. Тебя надо отсюда незаметно вывести, скоро здесь будет Дамблдор. — Финниган кивал, опираясь на колени ладонями и тяжело дыша. — Потерпи немного, обещаю, после сегодняшнего мы тебя не побеспокоим. Просто пойми: во всем этом есть смысл, Сам Знаешь Кто опасен, и...

— О чем ты? — спросил Финниган, подняв на него усталый взгляд. — Я не знаю, на что ты намекаешь... в общем, это вроде как мой выбор и все такое, хорошо?

— О, — только и смог на это ответить Алекс.

— Круто, да? — скривил губы мальчик, глядя на его недоуменное лицо. — Я долго планировал речь — вышло не очень, но все равно неплохо, кажется...

Алекс кивнул:

— Совсем неплохо. А теперь пойдем. Залезай под Мантию, а вещи Гарри давай сюда.

— Ага, как скажешь. Только вот этого у него с собой не было. — Финниган двумя пальцами протянул Алексу черную книжицу. С кожаного переплета капала темная вязкая жидкость. — Думаю, это принесла с собой Джинни. Дневник какой-то, да еще и дырявый. Понятия не имею, когда Гарри успел его проткнуть.