Академия Morsmordre (джен)

После ухода Снейпа мне удалось просидеть в библиотеке не более десяти минут. За мной прислали домовика и велели передать, что меня ожидает юбиляр. Что ему понадобилось в три часа ночи, интересно?

Когда я пришел в оранжерейное помещение, мог убедиться, что часть интерьера уже изменили с помощью трасфигурации: помост соорудили из старых кадок, места для зрителей — из садовых скамеек. Нехорошее предчувствие, зародившееся сразу же, как я увидел домовика в библиотеке, меня не обмануло: господа развлекающиеся, вернее та их часть, что пока еще была на ногах, утолив телесный голод, возжаждала зрелищ. У стены стоял злющий Оливер — его выдернули прямо из постели. Нам сообщили, что принято решение проверить, чему же мы успели научиться в академии, и нас быстренько вытолкали на помост.

Сначала мы перекидывались простеньким заклинаниями, из разряда «ватных ног» и «сногсшибателей», но стоило старшему Бургсу обозвать сына рохлей, как Оливер разошелся не на шутку. Мой приятель зачастил режущими и обжигающими заклятьями, не соизволив даже побеспокоится, насколько я готов к такому развитию событий. Безусловно, мне не составило труда уворачиваться от его вспышек, но мне приходилось думать за двоих и следить за тем, чтобы Оливер не пострадал от собственных же проклятий, рикошетом отскакивающих от моего щита — мне не хотелось причинить вред приятелю. Сначала я даже неплохо справлялся, не обращая внимания на рев толпы, которая каждый раз досадовала, что пострадавших пока не наблюдается. Но когда Бургс перешел на круцио, я понял, что дело плохо: вне себя от досады то ли на отца, то ли на меня, согласившегося участвовать в этом дурацком поединке, мой друг уже себя не контролировал.

«Если так дальше пойдет, то недалеко и до авады», — подумал расстроено я.

Зрители требовали большей зрелищности, пришлось сделать вид, что ищу слабое место в обороне противника. На нас стали делать ставки, горки монет быстро увеличивались в размерах, а когда глава Оргкомитета во всеуслышание объявил, что ставит на мою победу, Олли вообще как с ума сошел: невербальные режущие и парализующие посыпались на меня градом. В один из моментов я не смог проконтролировать отскочившую от щита вспышку, и заклинание задело Оливера. Он взвыл от боли и запустил в меня очередным круцио, от которого я увернуться не успел. Я еле устоял на ногах, настолько болезненным было ощущение. Кто-то мне рассказывал, что с годами круцио переносится сложнее, потому что вся накопленная воспоминаниями боль обрушивается в тот момент на человека. Мне повезло, наверно все-таки Бургс не так уж и желал меня помучить, раз его круциатус вышел терпимым.

Папаша Оливера так и не унимался, подзадоривая сына «разделать меня под орех», потом еще и Розье присоединился к всеобщим пожеланиям. Оливер позабыл обо все на свете: без устали частил поражающими заклятьями. Мои болельщики настаивали на непростительных, требовали пустить кровь, улюлюкали и обещали меня самого стереть в порошок, если я лишу их законного выигрыша.

Я же не желал причинять вред другу, меня злила агрессивность толпы Поэтому все что мне пришло в голову, это воспользоваться экспелиармусом. Олли чуть ли не ревел от досады от того, что я справился с ним в два счета. Публика не удовлетворенная таким развитием событий недовольно ворчала. Радостно вопили только те, кому повезло обогатиться за мой счет. Мой приятель не вынеся унижения, умчался прочь. Толпа расходилась. В зрительских рядах остался только Снейп, который очень сосредоточенно меня разглядывал, так, будто видел впервые. И даже когда Эйвери дернул за рукав директора, тот не сразу отреагировал на заданный ему вопрос, все продолжая хмуриться. Бросив напоследок на меня изумленный взгляд, Снейп последовал вслед за всеми.

Пока выслушивал многочисленные похвалы свой адрес от сынков МакМилана и МакНейра, я сосредоточенно прокручивал в голове наш поединок с Оливером: не прокололся ли в чем по запарке. Вроде бы я бился в присущей Эсти технике, во время круцио ни чего странного не орал, так что беспокоиться было вроде не из-за чего. Но мне не понравилось выражение лица Снейпа, и то недоумение, что проступило на нем хоть всего и на мгновение. Что могло меня выдать? Директор понял, что я не хотел увечить Оливера? Ну и что с того? Этот поединок был задуман как дружеский, и не ставилась задача биться на смерть. Нехорошее предчувствие все разгоралось, и я от волнения не находил себе места.

Через четверть часа, так и не найдя Оливера, чтобы объяснить ему, что не хотел его унизить, я вернулся в главный зал. Там меня уже поджидал злющий Торвальдс, который заявил, что директор распорядился доставить меня в академию и заставил адимстра проконтролировать мое благополучное возвращение в стены школы. Судя по всему, Торвальдсу нравилось в гостях намного больше, нежели в стенах полуразрушенного плохо отапливаемого замка.

Не желая покинуть дом Бургсов так и не объяснившись с приятелем, я направился к лестнице, ведущей к личным покоям хозяев дома. Но на первом же пролете я наткнулся на Снейпа, который с непроницаемым выражением лица велел мне немедленно аппарировать и сообщил, что уже отдал распоряжение дежурному адмистру встретить меня и препроводить в комнату нашей группы. Ничего не понимая я был вынужден подчиниться.

Торвальдс не считал, что одна ночь проведенная за стенами академии — это такое уж страшное нарушение правил, но схлопотал за свое высказывание выговор и всю дорогу до школы пребывал в дурном расположении духа.

* * *

Оливер явился на первую пару без опоздания, но намеренно проигнорировал меня и уселся за отдельную парту. Я понял, что свое ущемленное самолюбие мой приятель будет еще долго лелеять и всячески меня избегать. По идее, обижаться должен был я: друг осмелился запустить в меня круциатусом, а это далеко не по-дружески. Но раздувать скандал не хотелось, тем более, что меня куда больше беспокоила реакция Снейпа. С чего тот сбеленился?

Тайгерт полдня ходил за мной как приклеенный. Сначала я заподозрил его в ревности: возможно, он расстроился, что его самого не позвали на празднество. Но на мой вопрос Клауд спокойно, без лишних закидонов, ответил, что его попросил директор присмотреть за мной

Понятно, ко мне приставили охрану. Да еще и в лице ненаглядного подопечного. Значит, мои дела действительно плохи.

На вопрос Клауда, что за кошка пробежала между мной и Бургсом, я поведал о поединке, состоявшемся этой ночью. Тайгерт тоже не смог сообразить, за что именно на меня стоило обижаться:

— Бургс сам виноват. Рохля он и есть рохля. Не бери в голову.

— Почему директор велел за мной присматривать? — рискнул я задать вопрос, беспокоящий меня больше всего.

— Не в курсе. Снейп появится здесь после обеда, у него и спросишь.

* * *

Ближе к вечеру мне все-таки удалось выловить Оливера и поговорить с ним. Выяснилось, что я порядочная сволочь и эгоист, и что мог бы дать ему один раз победить на глазах у любимого папочки. Пришлось заверить друга, что его круциатус напрочь лишил меня сообразительности, и все что я мог в тот момент — это думать о том, как бы не схлопотать от Бургса аваду.

Оливера такое предположение возмутило:

— Да я бы никогда не применил против тебя аваду! Ты в своем уме?

— Круциатуса я от тебя тоже не ждал вообще-то.

— Извини. Как-то случайно получилось. Я был очень зол на отца.

— Проехали. Зато у тебя есть теперь стимул для более плодотворных тренировок: половина Ближнего круга жаждет отыграть свои деньги! — пошутил я.

Оливер оттаял, принялся пересказывать события прошедшей ночи с момента моего отбытия. Половина дружков отца уехала почти сразу же вслед за мной, видимо та, что поигралась. Юбиляр долго еще хвастал моими бойцовскими умениями, а Эйвери твердил, что толку от меня не будет, потому как экспелиармус против непростительных — это детский сад.

Именно эта фраза наконец расставила все по местам. Какой же я болван! Так вот что так поразило Снейпа! Мне конец! Теперь я попал по-настоящему!

Оставшиеся два часа до отбоя я потратил на то, чтобы избавится от постоянно сопровождающих меня лиц: если не Тайгерт, то уж какой-нибудь адмистр все время крутились возле меня. А к выходу меня не пропустил дежуривший сегодня Морган.

— Эсти, без обид. Не велено тебя выпускать без специального разрешения. Обратись к Торвальдсу, пусть подпишет пропуск.

До Торвальдса я добраться не успел, меня перехватил крылатый конверт от самого директора. Мне было велено явится в его кабинет. Все что я успел, это поменять полиморфные леденцы на обыкновенную подделку, опасаясь, что с зельевара станется тут же в кабинете проверить леденцы от астмы на их содержание.

* * *

Де жав ю.

Снова директорский кабинет. Снейп снует по комнате, роется в папках с документами, сыплет ничего не значащими репликами. А я пялюсь в лакированную столешницу и пытаюсь не выдать волнения, охватившего меня.

Снейп изводит меня уже с час всевозможными вопросами о моем прошлом. Вернее, о прошлом Эсти. Я старательно делюсь знаниями из этой области. И про старую школу, и про привычки бывших профессоров и даже про нелюбовь к трансфигурации. Зачем все это директору, не понятно. Создается впечатление, что он просто тянет время. Зачем? Еще час назад объявили отбой. Не понимаю? Снейпу спать не хочется, что ли? Меня же зевота просто раздирает: три бессонных ночи — это для меня слишком.

Директор повергает меня в шок тем что, вызвав домовика, велит ему приготовить чай для нас двоих. Я из предосторожности не притрагиваюсь к своей чашке, решив, что там вполне может быть веритесерум. Как ни странно, зельевар не переживает по поводу так и не пригубленного мною напитка. Он продолжает рассказывать об особенностях обучения в этой академии.

— Господин директор, — наконец не выдерживаю я, — объясните, что происходит?

— Что вы имеете в виду?

— Зачем вы меня вызвали?

Он снова молча буравит меня взглядом. Затем бросает взгляд на часы. И, наконец, спрашивает:

— Вас тяготит мое общество, Эсти?

— Нет, сэр. Но завтра у нас первой парой зелья и…

— Уверяю, беспокоится по поводу завтрашних занятий вам не стоит, — цедит он, устраиваясь наконец за своим столом.

— Торвальдс был очень недоволен, что ему пришлось из-за меня уйти раньше времени с празднества.

— Думаю, мистер Бургс его за это простит.

Я начинаю злиться. Тоже утыкаюсь взглядом в часы за спиной Снейпа. 11:35. Если я через десять минут не вернусь в комнату и не приму вовремя полиморфные леденцы, то рискую предстать перед одноклассниками в своем истинном виде. Гоблин подери Снейпа! Да что ему от меня надо? Если бы он заподозрил меня из-за неосторожно примененного мною экспелиармуса, то сразу же и разоблачил бы в имении Бургсов, при толпе свидетелей. А не ждал бы целый день, чтобы предъявить нелепые обвинения. В чем же дело?

Заметив, что я начинаю нервничать, директор принимается рассуждать о злосчастном поединке. Так все-таки дело в экспелиармусе? Или нет? Я совсем запутался. В любом случае, буду все отрицать до последнего, может, я зря переживаю по поводу догадливости директора? У него ведь помимо меня хлопот невпроворот, станет он внимание обращать на какой-то там прием первогодки!

— Эсти, вам не кажется, что вашей технике недостает личного почерка? Почему все выпады не систематизированы?

— Чем больше хаоса, тем сложнее просчитать следующих ход. Я это усвоил еще в двенадцать лет, сэр.

11:42

Надо что-то делать. Надо как-то спровоцировать Снейпа на то, чтобы он сам выставил меня за дверь. А то я начну меняться прямо на его глазах и тогда мне точно крышка. Почему я все-таки не прихватил с собой всего один полиморфный леденец? Впрочем, незаметно его проглотить все равно не получилось бы.

Я деланно закашливаюсь. Извлекаю баночку с поддельными леденцами и… В следующий миг они оказываются вырваны из моих рук заклинанием. И тут же в меня летит невербальное обезоруживающее.

Если Снейп прямо сейчас примется исследовать леденцы, то успеет убедится в их обычном содержании задолго до того, как я начну терять облик Эсти, а значит у меня есть шанс выбраться из его кабинета невредимым. Главное сейчас — время.

Я громко возмущаюсь, кашляю на показ, пытаюсь убедить мага, что мне необходимо принять лечебные пилюли. Снейп же расплывается в недоброй ухмылке:

— Эсти, ваш приятель Бургс прекрасно осведомлен о ваших привычках. Именно он мне сообщил, что каждый вечер, в одно и то же время, вы принимаете по два леденца. Затем ради этого же просыпаетесь в четыре утра.

— Мне это предписано рецептурой, сэр, — стараясь не паниковать, говорю самым уверенным тоном, на который меня хватает.

— Рецептурой ли? — Снейп вытряхивает на стол содержимое флакона. Вертит в пальцах один из леденцов.

Давай же! Проверь их состав, убедись, что это средство от астмы и отпусти меня уже, наконец!

Но маг не оправдывает моих надежд. Он поднимается со своего места, хватает часы и ставит их прямо перед моим носом.

11:48

Все. Я пропал.

— Сэр, мне нужно ненадолго выйти… позвольте… — предпринимаю последнюю попытку спастись. Вдруг он все же не догадывается в чем дело?

— Сидеть!

Я потеряно вздыхаю.

В дверь летит запирающее заклинание. Затем зачем-то еще и заглушающее. Он собирается меня пытать что ли?

Хотя после того зрелища, что ему предстоит просмотреть через пару минут он вполне может меня и заавадить. Я бы на его месте именно так и поступил, наверно.

— Итак, у вас есть одна минута, чтобы все рассказать самому, — предлагает зельевар, его тон невыносимо доброжелателен.

— Я не понимаю, о чем вы, сэр, — продолжаю отпираться.

— Хорошо. Значит, мы просто подождем, — кивает он и опять устраивается в своем кресле, переплетая пальцы рук. Две палочки — моя и его — лежат между нами. Я пытаюсь просчитать, успею ли схватить их первым.

— Даже и не думайте, — голос его звенит от напряжения.

Я сдаюсь и обмякаю в кресле — все равно теперь уже ничего не изменить. Пальцы рук начинает покалывать, мышцы на лице подрагивают — вот-вот начнется перевоплощение.

— Вы догадались по экспелиармусу? — потеряно уточняю я.

Снейп молчит. Но по его красноречивому взгляду можно понять, как сильно он взбешен. Сейчас, когда ему уже незачем разыгрывать спектакль и тянуть время, он не стремится скрыть свои эмоции. По его мимике можно прочитать все: ненависть, досаду и нетерпение. Даже презрение плещется где-то на дне его напряженного взгляда.

— Какого… — его голос срывается от переполняющего его гнева, — какого черта вам здесь понадобилось?

Я не успеваю ответить, начинает меняться моя внешность. Мышцы сводит судорогой, меня бьет дрожь, и я вцепляюсь в подлокотники, чтобы хоть как-то ее унять. Краем глаза успеваю отметить, что маг хватает палочки. Неужели все еще опасается, что я могу напасть на него? В этом жалком стоянии?

Когда болезненный процесс изменения внешности заканчивается, я продолжаю сидеть, опустив голову. Потому что теперь без очков вижу хуже. А еще из вредности. Представляю, как ему не терпится убедиться, что перед ним именно Поттер, и что он не ошибся в своих предположениях.

За три месяца мои родные волосы значительно отросли, представляю, каким пугалом я сейчас должен ему казаться.

— Посмотри на меня! — велит он.

Я отрицательно трясу головой. Хочет убедиться, пусть заставит меня насильно. А я не пророню больше ни слова.

Империо помимо моего ожидания ко мне не применяется. Снейп обходит стол, склоняется надо мной и кончиком своей палочки, подцепив мой подбородок, вынуждает поднять голову.

— Так-так-так… Что же мы имеем? — триумф на его лице слишком быстро сменяется столь знакомым мне раздражением. — Поттер, — он будто смакует мою фамилию на языке. — Кто бы сомневался.

Я отодвигаюсь, пытаясь избавится от болезненного ощущения у себя на коже — острие его палочки кажется таким же враждебным, как и он сам. Маг удовлетворенно хмыкает, затем возвращается на свое место и устраивается в кресле поудобнее, будто собирается провести в нем много времени.

— Рассказывайте! — велит он.

— С какой стати? — возмущаюсь я.

— Что. Вы. Тут. Делаете, Поттер? — рявкает он.

— Учусь, — ухмыляюсь я. Его жесткий взгляд отрезвляет похлеще круциатуса. Мерлин! Ну и вляпался же я! Что он теперь со мной сделает? Я ведь даже весточку послать никому не успею!

— Вы отдаете себе отчет, Поттер? — он злится все больше, голос его вибрирует от напряжения — Вы понимаете, что сейчас я могу сделать с вами все что захочу?

— Действительно, выбор у вас велик. Вы же не вернете мне палочку, как понимаю? Как вы догадались?

Он, направив на меня свою палочку, кажется застывшей статуей: если он сейчас ведет внутреннюю борьбу, то она нелегка, суда по его побелевшим от напряжения губам.

— Так все-таки? Как вы догадались? — решаюсь я его растормошить, потому что думается, помедли я хоть немного, и маг сделает выбор не в мою пользу.

— Вы идиот, Поттер! — наконец выплевывает с остервенением он. — Вы понимаете, что могли с вами вчера сделать, догадайся еще хоть кто-нибудь, кроме меня?

— Почему же вы никому не рассказали?

— Я могу сделать это прямо сейчас!

— Ну, так делайте!

Мы обмениваемся яростными взглядами. Ни я, ни он не желаем уступить и отвести глаз. Но его ненависть слишком болезненна для меня, и я все же сдаюсь.

— Чувство самосохранения в вас так и не проснулось! Ни в малейшей степени! — каким-то уставшим голосом сообщает он.

Потом хватает бланк с директорским вензелем и печатью, что-то быстро пишет, рваным росчерком ставит подпись и чуть ли не швыряет мне его в лицо.

— Сейчас же выметайтесь из школы. Это пропуск. Дежурный будет обязан вас пропустить.

— Вы позволите мне так просто уйти? — изумляюсь я.

— Не желаю вас больше видеть. Ни здесь, ни где бы то ни было еще.

— Господин директор, если вы не в курсе, я вообще-то здесь шпионю, — мне хватает наглости съехидничать.

— Представьте, я догадался, — цедит недовольно он, устало потирая виски.

— Так почему же вы меня отпускаете?

— Вы предпочитаете более суровые меры? Вы мазохист?

Опять повисает напряженная пауза. И снова мы меряемся взглядами.

— Я думаю, что никуда сейчас не пойду. У меня завтра важные пары, по стратегии контрольная работа… — неизвестно откуда взявшаяся наглость помогает мне вынести его изумленный возглас. С каждым моим словом у Снейпа все больше вытягивается лицо. Что ж, удивить его мне, по крайней мере, удалось.

— Поттер, вы тронулись умом? Вы хоть понимаете, что ваша жизнь сейчас напрямую зависит от моей прихоти? — он орет, не в силах совладать со своей яростью.

— Что вас больше раздражает: моя наглость или осознание того, что не смогли распознать меня раньше? — меня несет, и я не в силах остановится. Почему-то мне сейчас плевать на возможные последствия, и даже нет досады, что прокололся на такой ерунде. Все что сейчас хочется, это проверить, насколько хватит Снейповской выдержки. И чисто научный интерес: на что способен мой бывший профессор, если его довести до белого каления?

— Поттер… — шипит раздосадовано маг, — я сейчас позову адмистров…

— И весь Ближний круг начнет потешаться над вами, что прошляпили Поттера у себя под носом. Вы именно по этой причине решили тайком выставить меня из академии? Чтобы никто не узнал о вашем провале?

— Неблагодарный гаденыш! Ты… — он неожиданно смолкает, вскакивает и отворачивается.

Меня охватывает чувство вины: совсем не так я представлял свой первый разговор с ним. Почему каждый раз, испытывая чувство благодарности, когда профессора нет рядом, я напрочь забываю о ней, стоит лишь Снейпу приблизиться ко мне? Мы словно фейерверки вспыхиваем, оказываясь в опасной близости друг от друга.

— Я здесь из-за Тайгерта, — заговариваю осторожно я, — Мне нужно было просто убедиться, что он…

— Убедились? — абсолютно равнодушным тоном интересуется зельевар, так и не оборачиваясь.

— В некоторой степени. Мне нужно еще время. Обещаю, что если вы позволите мне тут задержаться ненадолго, я не доставлю никому проблем. Ни вам, ни Клауду, ни всей этой развеселой братии, — он никак не реагирует на мои слова. — Вы меня слышите, профессор?

Он резко разворачивается. Его горящий взгляд меня пугает: столько в нем неприкрытой ненависти и боли.

— Кем вы себя возомнили?

— Профессор, вы же понимаете, если не я, то кто-то другой будет заслан сюда. Лучше уж я…

— А вы совсем не рассматриваете вариант, когда под вашей личиной будет работать наш агент и ваше начальство долго еще не заподозрит, что настоящий Поттер давно гниет в безымянной могиле? — его тон сочиться ядом, слова давят на ушные перепонки, и создается впечатление, будто он готов уничтожить меня одним лишь голосом. Я опять испытываю чувство вины. Почему я его испытываю?

Мне ничего не остается кроме как идти ва-банк:

— Я могу предложить вам взаимовыгодное сотрудничество. Ведь вам опротивела вся эта компания не меньше чем мне, профессор.

— Да с чего вы взяли?

— Я наблюдал за вами. И я слышал ваш разговор с Малфоем.

— Не припомню ни одного разговора с Малфоем, где бы я жаловался на свое нынешнее положение. Меня все устраивает. Единственное досадное недоразумение — это вы, Поттер. И я как раз раздумываю над тем, каким наименее трудоемким способом избавится от вас.

— Авада, — предложил я. — Самый быстрый и легко исполняемый вариант.

— Обойдетесь! Быстрая смерть — это роскошь.

— Может тогда яд? Долго действующий? Двое суток меня как раз устроят. У меня тут два незаконченных дельца.

— Вы издеваетесь? — мне показалось, или он действительно наконец справился со своей яростью? Меня же пугает собственное равнодушие к моей судьбе: ни страха, ни желания потрепыхаться.

— Нет, я серьезно. Если вы мне дадите возможность завершить начатое, я в ответ могу замолвить за вас слово в Аврорате. Все что от вас требуется — сделать вид, что вы меня не узнали. Я прошу всего неделю. Клянусь, что не собираюсь предпринимать что-то против вас или Тайгерта. Мне всего лишь нужны сведения.

— Поттер, меня давно не интересует мнение Аврората на мой счет. Так что вам нечем крыть.

— Хорошо. Я могу сделать для вас что-то другое. И к тому же не забывайте, не далее как вчера вы сами мне предложили свое покровительство! Или ваше слово ничего не значит?

— Поттер… — маг опять разозлился, как же он все-таки быстро вспыхивает! — я не знал, что это вы, когда решил расщедриться. Иначе бы…

— Иначе бы вы даже не взглянули в мою сторону, знаю. Но суть ведь не изменилась? Я здесь в роли Эсти, Тайгерт ни о чем не заподозрит. Вы хотите знать, что им движет на самом деле. Я тоже, представьте себе. Вас интересует, кто возглавляет клуб Элиты, меня — тем более. Мы поможем друг другу получить необходимые сведения и разойдемся разными дорогами. Плюс ко всему я готов заплатить определенную цену за вашу небольшую ложь перед Ближним кругом.

— Исключено.

— Хорошо. Тогда как на счет шантажа?

— О чем вы? — Снейп недобро усмехнулся, — Чем вы можете меня шантажировать?

— Вы лжете своим соратникам. Как отреагирует Розье, когда узнает, что вы неверно интерпретируете истинные таланты мистера Тайгерта?

— Жалкая попытка, Поттер, — маг ернически хмыкает, — вы хоть понимаете, что этими словами не столько пугаете меня, сколько провоцируете воспользоваться непростительным?

— Если бы вы хотели действительно меня убить, то сделали бы это давно. А так как я все еще жив… И кстати, профессор, вы же сами признали: я не ваш противник.

Напоминание о вчерашнем разговоре вызвало в нем досаду. Настоящую, тягучую, почти осязаемую. По сравнению с ней, все его предыдущие нападки показались мне сущей безделицей.

— Вчерашние мои слова были адресованы умному, талантливому и тактичному мистеру Эсти. Вы таковым не являетесь, Поттер. Поэтому чем быстрее вы забудете о произошедшем, тем для вас же будет лучше.

— Да, я не такой, каким вы меня возомнили. Жаль, что вы обманулись в своих лучших ожиданиях, сэр. Я не чистокровный провинциал, ищущий сомнительные идейные устремления и готовый бежать убивать Поттера только потому, что этого захотела верхушка Упивающихся. Меня не нужно опекать, я привык справляться с трудностями сам.

— Да вы самостоятельно и шага ступить не можете, не вляпавшись в неприятности! Где бы вы сейчас были, если бы…

— Договаривайте же! Если бы не ваша помощь, вы хотели сказать? И что? Да, я осознаю, как много вы сделали для меня, и не только вы, заметьте! Но остальные, по крайней мере, никогда не попрекали меня этим!

— Поттер…

— Поможете вы или нет? Решайтесь быстрее! Я спать хочу!

— Вы наглый, зарвавшийся…

— Да-да-да! Согласен по всем пунктам. И все-таки?

Браво, Гарри! Можешь поздравить себя второй раз за вечер: ты снова обескуражил Снейпа! Как же я устал от этих пререканий!

— Поттер, если я позволю вам задержаться здесь на неделю, понимаете, что ни в коем случае вы не будете застрахованы от разоблачения кем-то еще? Любой из учеников может узнать вас, и тогда даже я не смогу ничего сделать?

— Я продержался тут почти три месяца, неделя для меня не проблема.

— Я снимаю с себя всю ответственность.

— Согласен. Я не стану вам навязываться. Итак, что вы хотите за свою услугу?

— У меня действительно… — он ненадолго задумался, будто не зная, стоит ли довериться такому недоумку как я, — есть одно пожелание. Было бы глупо не воспользоваться моментом, когда вы готовы на что угодно ради глупой прихоти…

— Обещаю сделать все, что в моих силах, — я приложил нечеловеческое усилие, чтобы не сорваться на ответное оскорбление.

— Аврорат конфисковал кое-какое имущество Розье. Среди прочих бумаг были изъяты два лабораторных журнала с ценными для меня сведениями. Сейчас они хранятся в хранилище спецотдела. Записи там зашифрованы, и уверен, что ни один эксперт не в состоянии их расшифровать. Но рисковать все же не хочется. Так что…

— Вы хотите, чтобы я выкрал эти журналы?

— Вас смущает такая формулировка вопроса?

— Отчего же. Если вы так уверены, что прочитать содержимое не зная шифра невозможно, то нет смысла хранить их в спецотделе. Но я должен спросить: насколько безвредны те сведения?

— Вы считаете, что я отвечу на ваш вопрос?

— Мне хватит вашего заверения, что опасные сведения не попадут в руки наших противников. Иначе я не могу…

— Эти сведения вообще не попадут ни в чьи руки, уверяю вас. Потому как я не уверен, что даже в аврорских руках они будут безвредны.

— Вы обвиняете спецотдел в подлости? — возмутился я.

— А вы настолько наивны, чтобы верить в чистоту помыслов сотрудников Аврората? Вы меня разочаровываете, Поттер.

— Да вы даже не знаете…

— О благородстве намерений господ из спецотдела, — резко прервал он меня, — можно судить по тому, что эти болваны умудрились отправить вас сюда в одиночку, даже не потрудившись подстраховать!

-А почему вы решили, что мне не обеспечили поддержку в стенах академии? — возмутился я. — Не рассчитывайте, я выдам вам имена наших агентов среди адмистров!

Ну да, я соврал. Но меня слишком задели его слова, чтобы думать о честности. По удивленно вытянувшемуся лицу зельевара, понял, что он никак не ожидал, что я могу быть не единственным внедренным агентом.

— В любом случае, — маг слишком быстро взял себя в руки, не дав мне насладиться его растерянностью, — именно вас послать на подобное задание должны были в последнюю очередь! Вы хоть понимаете, что вами просто решили пожертвовать? Надумали столкнуть вас с Тайгертом лбами и посмотреть, чем все закончится. Авось все само разрешится! Как спецотдел и поступал уже не раз! Вы действительно уверены, что сведения, пересылаемые вами, нужны вашему начальству? Уверяю, им нет никакого дела до того, что вы тут накопаете. Вы всего лишь разменная фигура, не более!

— Откуда вам знать? Вы тут рассуждаете с видом знатока, а сами не можете справиться с желторотым юнцом! Тайгерт ведь вам не по зубам, верно?

— Поттер, вы напрашиваетесь…

Я прикусил язык, потому что не было смысла со Снейпом спорить.

— Итак? Я достану вам эти журналы. Вы мне позволите задержаться здесь на две недели?

— Поттер, вы наглеете прямо на глазах! Еще десять минут назад разговор шел всего о семи днях.

— Вы мне сами советовали не далее как вчера, что стоит торговаться до последнего, — ухмыльнулся я.

— Хорошо, я закрываю глаза на ваши проделки. Но во всем остальном — я умываю руки. Вся ответственность ложиться на вас.

Я уже обрадованно выдохнул, но он продолжил:

— Еще одно: Тайгерта вы станете избегать.

— Вот уж нет!

— Он умен, и быстро вас расколет. Я не хочу нести ответственность за вашу смерть.

— Я справлюсь. Тем более, мой бойкот может вызвать у него много вопросов, и это будет бОльшим риском.

— Поттер, вы даже не представляете, во что ввязываетесь!

— У меня нет другого выхода.

* * *

Снейп был очень недоволен тем, как все сложилось — идти на уступки не в его привычках. Еще он рассердился, когда я сообщил, что у меня нет при себе полиморфных леденцов, а я не могу идти в своем истинном виде в комнату нашей группы.

— Какого гоблина, Поттер, вы не носите при себе столь необходимую вещь?

— Я подозревал, что вам захочется проверить их состав, и решил не рисковать.

Обозвав меня бестолочью, директор вызвал местного домовика и велел ему принести мои вещи.

Пока я принимал необходимый вид, Снейп запихивал папку с моим личным делом в самый дальний ящик. Видимо сама мысль, что Эсти отныне перестает быть для него перспективным студентом, его просто убивала. Потом зельевар потребовал себе несколько штук из моих полиморфных капсул, якобы для эксперимента. Профессиональный интерес в нем проснулся, что ли?

Радуясь тому, как все прошло, я распрощался с директором и отправился в спальню. Спать хотелось неимоверно.