Гарри Поттер и Артефакты Хранителей (гет)

Тяжелые свинцовые тучи закрывали небо, отчего вечер был ещё темнее обычного. Проливной дождь, что давно превратил дороги в непроходимую грязь, стучал в окна ещё недостроенного замка. Две уже построенные башни величественно возвышались над стенами, вырисовывая очертания будущей школы Чародейства и Волшебства.

Вокруг мокрых стен клубился вязкий сероватый туман, который словно прятал этот замок от глаз окружающих. Так далеко в эти места никто не заходил, деревень в округе почти не было, люди встречались редко, но хозяева замка не могли себе позволить неосторожности. Они укрывали свой замок всеми доступными средствами.

Таких средств у них было достаточно.

* * *

— …Мы не должны использовать их, Салазар, — произнёс стоящий у камина мужчина. Огонь причудливо отражался и играл с вышитым на его красной мантии золотистым львом. — Мы не имеем права использовать эти силы для себя и своей выгоды. Как бы нам всем этого не хотелось…

— Не будь столь наивным, — поморщился его собеседник. Он сильнее закутался в зелёную мантию, — погода отвратительная! Мне уже надоело мёрзнуть! Пора уже и Чары тепла наложить на замок, одни камины не согреют его!

— Я не наивен. Просто не хочу, чтобы эти силы стали управлять нами, — человек у камина пропустил ворчание Салазара мимо ушей. — Мы не можем бездумно использовать то, что сумели найти или создать сами…

— Да это же смешно! Мы хозяева этих вещей, отчего же мы не можем ими пользоваться? Разумно, с толком, постепенно… Но они не будут валяться себе без дела в хранилище, словно древние бестолковые экспонаты!

— Салазар, ты можешь быть уверен, эти силы не навредят нам? Мы сами можем стать оружием разрушения. Не позволь безумию и жажде власти овладеть тобой, друг мой…

Этот спор всегда начинался и неминуемо заходил в тупик. Ни Годрик, ни Салазар не могли убедить друг друга, и каждый раз всё заканчивалось долгой вразумляющей речью Гриффиндора, которая пролетала мимо ушей гордого Слизерина.

Было вообще крайне удивительно, что эти два столь разных человека могли находиться в одной комнате. А уж как они взялись совместно осуществлять такой сложный проект, вообще оставалось загадкой. Огромный, величественный замок был их гордостью, но ещё больше они гордились назначением замка. Школа магии будет хранилищем знаний о магии, местом, где юных волшебников будут учить повелевать своими силами.

Большой, величественный, защищенный самой сильной магией, он должен стать поистине великолепным строением, твердыней знаний о магии. Четверо магов, которые, объединившись, затеяли этот проект, гордились своим детищем. Но, к сожалению, не во всём они могли достигнуть абсолютного согласия.

То, что должно было случиться — случилось, и однажды раскол между Основателями всё-таки произошёл... Слишком много причин было для этого. И всё же Салазар не смог убедить в своих взглядах остальных Основателей.

* * *

— Годрик, Годрик, он ушёл! — Ровена Рэйвенкло была взволнована и испугана. —Салазар собрал свои вещи, забрал часть артефактов и вышел из замка!

— Какого… Вот же… Где он сейчас?! — Гриффиндор вскочил с любимого кресла у камина.

— Хельга мне сказала, что застала Салазара, пока он собирал артефакты в директорском кабинете. Салазар разозлился, схватил свою сумку и сбежал. Хельга побежала за ним, мы встретились с ней на лестнице, — торопливо говорила Ровена. — Если постараться, то мы ещё сможем его догнать! Хельга должна уже быть внизу…

— Проклятый противоаппарационный барьер, как не вовремя мы его поставили, — проворчал на бегу Годрик, — хотя в этом есть кое-какой плюс — Салазару тоже не аппарировать.

Встретившись у ворот замка, трое Основателей поспешили догнать Салазара Слизерина, пока он не преодолел границу действия противоаппарационного барьера.

— Какие из предметов он взял с собой?

— Да кто его знает… Мы же ещё не закончили с книгой, да и Салазар не стал утруждать себя перечислением, — досадливо откликнулась Хельга.

— В любом случае, вряд ли он взял бестолковые вещи.

* * *

— Салазар, остановись! — резкий окрик раздался совсем неподалёку.

Слизерин нахмурился, шумно вздохнул, но всё же остановился. Волшебная палочка прочертила несколько замысловатых узоров, а сказанные полушёпотом слова сделали своё дело — мужчину окружило небольшой, практически прозрачной сферой.

Подбежавшие маги тоже держали в руках палочки, красноречиво нацеленные на остановившегося волшебника.

— Салазар, вернись, ты не должен так поступать! — голос Ровены Рэйвенкло был спокоен, но строг. — Мы же все вместе решили не пользоваться…

— Да глупцы вы! — прошипел Слизерин. — Вы готовы спрятать собственные магические силы ради какой-то глупой морали, не стоящей и медной монеты! Вы закапываете источники могущества, отказываясь от той власти, от той силы, которую даёт нам магия. Мы маги по праву рождения, чистокровные, сильные… Мы нашли всё, все эти предметы, так отчего мы не можем ими пользоваться?

— Потому что это опасно и может привести к непредсказуемым последствиям!

— А, по-моему, вы просто боитесь обладать настоящей магией, настоящей властью, которую нам могут дать эти артефакты! Даже сейчас вы настолько слабы, что…

Волшебные палочки со свистом рассекли воздух. Несколько лучей со скоростью молнии метнулись к Слизерину, но заклинания либо отскочили от прозрачной сферы, либо впитались в неё.

— Я же говорил, — ухмыльнулся Салазар, — вы ничего мне не сможете сделать, вы слишком слабы. Почему же вы всегда против моего выбора? От силы артефактов вы отказались, из школы решили сотворить неизвестно что, даже магглов учить собрались!

— Не магглов, а магглорождённых волшебников! — воскликнула Хельга Хаффлпафф. — Чистота крови не влияет на уровень магических способностей! Твою обожаемую «чистую магическую кровь» даже необходимо иногда смешивать с кровью не магической! Это поможет избежать вырождения магов…

Годрик чувствовал, что до преодоления противоаппарационного барьера Салазару нужно было делать всего пару шагов, но, удерживая заклинание, он сам себя приковал к месту. А значит, Слизерину придётся снять сферу, чтобы перейти границу…

— Ох, не смеши меня, Хельга. Это ужасно глупо. И вообще сейчас это неуместно обсуждать, вас не переубедишь, как я вижу… А мне, пожалуй, пора бы и уходить… — последние слова Слизерин договаривал, практически незаметно взмахивая палочкой.

Мелькнула пропадающая сфера. Салазар резко прыгнул в сторону и едва успел увидеть взмах палочки Гриффиндора. Годрик оказался быстрее, чем рассчитывал беглец. Салазар упал на землю, парализованный заклинанием, а трое магов тут же встали перед ним.

— Ровена, забери сумку! — крикнул Годрик.

Небольшая зелёная с серебром сумка быстро «перекочевала» из рук хозяина, и Слизерину только и оставалось, что метать яростные взгляды.

— Хельга, отнеси ее в замок и проверь, чего не хватает, — Ровена повернулась к волшебнице.

— Нам нужно поскорее закончить книгу и спрятать эти артефакты, — проворчал Гриффиндор.

Взметнувшийся подол мантии заставил магов снова обратить внимание на Салазара — он успел сбросить с себя заклинание и одним движением перекатился за границу противоаппарационного барьера. Слизерин снова повторил взмахи палочкой, и его опять окружила прозрачная сфера.

— К счастью, не всё что мне было нужно, находится в этой сумке, — ухмыльнулся маг. — Но вы лишили меня изрядного количества крайне необходимых мне вещей!

— Салазар, твоя жажда власти не доведёт тебя до добра… — осторожно начала Ровена.

— Да что вы знаете о власти? Я провёл месяцы в своей лаборатории, изучая магию, природу этих артефактов! Вы не смеете отбирать мои вещи!

— Артефакты никогда не будут в твоих руках! — произнёс Годрик. — И никакой лаборатории у тебя тоже нет, не пытайся хитрить…

— Ошибаешься, лаборатория есть, да только вы её не найдете…

Прозрачная сфера начала таять, и Годрик мгновенно взмахнул палочкой. Хлопок аппарации — и заклинание Гриффиндора разбилось о дерево в дюжине метров за тем местом, где секунду назад стоял Слизерин.

— Проклятье, он всё-таки сбежал!

— По крайней мере, он лишился всего, что успел прибрать… — Ровена вздохнула. — Пойдём, нужно найти эту лабораторию.

* * *

— Практически всё теперь на месте, не хватает только этих артефактов, — Хельга протянула пергамент вошедшим магам.

Просмотрев пергамент. Годрик нахмурился:

— Ведь знал, что прятать нужно было…

— Салазару было бы известно всё, он в любом случае бы смог взять то, что хотел…

— Мы так и не можем обнаружить никакой лаборатории, если она вообще где-то в замке. Возможно, часть артефактов осталась там.

— Он торопился да и обещал вернуться… Наверняка там что-то спрятано…

* * *

Поиски тайной лаборатории не увенчались успехом. Во всём замке не находилось ни одного помещения, которое бы могла сойти за тайную комнату сбежавшего Основателя.

Салазар Слизерин так и не пытался проникнуть в замок. Возможно, наложенная в скором времени защита ему мешала, или же он нашёл себе другое увлечение — никто так и не узнал об этом. Все следы затерялись, и волшебники не смогли найти никаких сведений о четвёртом великом маге Хогвартса. Основатели до конца своих дней так и не узнали судьбу покинувшего их мага, но всегда опасались его возвращения.

Замок был достроен, а все приглашённые на обучение были распределены на факультеты. Распределяющая шляпа была готова ещё в самом начале строительства, в неё вложили нужные силы и знания все четверо Основателей. В память о Салазаре, как и о его роли в проекте школы, никто не стал менять то, о чём договорились четверо Основателей. Четыре факультета юных магов овладевали своими магическими способностями, а их родители основали небольшую магическую деревню недалеко от замка.

Трое оставшихся основателей приложили все усилия, чтобы обезопасить школу. Десятки маскирующих и защитных заклинаний опутывали Хогвартс, создавая собственную магию замка.

— Салазар может вернуться и выкрасть артефакты, — считал Годрик.

— Он не должен получить их, — соглашались Ровена и Хельга.

Прекрасно понимая, что даже если не сам Салазар, то кто-то вместо него может попытаться овладеть могущественными артефактами, Основатели решили не позволить этому случиться. Уничтожить же эти артефакты было неразумно. Концентрация магии в них была настолько большой, что никто не мог предсказать возможные последствия такого выброса магической энергии.

Перед тремя магами возникла необходимость спрятать то, что могло стать причиной многих бед. Та сила, которая могла быть высвобождена, была схоронена, чтобы не создавать соблазна и искушения. Трое магов, Основатели школы Хогвартс стали охранять эту тайну, передавая её лишь самым достойным и надёжным магам.

Так появился орден Хранителей, оберегавший оружие, которое никогда не должно было быть использовано.

«Is it true what they say?

Don't want to lose what we have..»

Within Temptation — See Who I Am

Этим пасмурным сырым утром Вернон Дурсль проснулся рано. Выглянув в окно спальни, он поморщился от неприязни. Обычно он обращал внимание на погоду лишь для того, чтобы сообразить, как ему сегодня одеться, сейчас же было необходимо совершить длительную поездку, и погода очень отчётливо отражала настроение главы семейства Дурслей.

Единственное, что его очень грело — мысль об удачной сделке по поставке дрелей за границу, и он был почти счастлив и беззаботен. Ровно до той поры, пока ему не пришлось вспомнить об одной крайне неприятной мелочи. Именно сегодня в его доме должен был появиться еще один жилец, причем, весьма нелюбимый. Собственно, таким жильцом был юный волшебник, студент школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, Гарри Поттер.

Вернон никогда не признавал волшебства и искренне не любил этих шарлатанов-волшебников. Не любил — потому что боялся. А боялся потому, что просто не мог понять, как в мире может существовать магия, зачем она вообще нужна, и почему об этих волшебниках никто ничего не знает. Поэтому он и само слово "волшебник" очень не любил. Что уж сказать о юном маге, с которым он вынужден был жить!

Неумолимость возвращения Гарри Поттера пугала и раздражала Дурсля. Но все же его настроение оставалось на достаточно хорошей отметке, хоть это и стоило больших усилий.

Собравшись с мыслями, Вернон всё же решил не думать о плохом. И весьма напрасно. Ведь всему семейству Дурслей было невдомёк, что в этом году всё будет обстоять несколько по-другому…

* * *

После малоприятной встречи на вокзале с «ненормальными» дружками мальчишки, Вернон Дурсль был взбешён:

«Как смели эти психи ему указывать? Да что они о себе возомнили? Будто управы на них нет!» — думал он, внутренне всё же признавая, что управы на «ненормальных» и правда пока не находилось.

«А этот несносный мальчишка ещё получит своё! И плевать я хотел на все его выкрутасы!» — храбрился Вернон.

С такими мыслями он ехал с вокзала Кингс-Кросс к дому номер четыре по Тисовой аллее. А столь тщательно обдумываемый Дурслеем мальчишка сидел на заднем сиденье и смотрел, как капли мелкого дождя скатываются по тонированной поверхности стекла. Вернон Дурслей всегда был помешан на том, чтобы никто и никогда не узнал о «ненормальности» мальчишки, а потому все стёкла машины были затемнены. Впрочем, значение это имело лишь для самого Вернона, никто и так не обращал лишнего внимания на молчаливого и невзрачного мальчика, который уже много лет жил у Дурслей.

Когда машина подкатила к дому, и Вернон, кряхтя, вылез из неё, Гарри Поттер уже вытаскивал чемодан с вещами из багажника. Дурсль скривился, наблюдая за мальчишкой. Гарри взял клетку с Хедвигой, схватился за ручку чемодана и потащил его в дом.

— Через двадцать минут моя машина должна быть чистой, — выпалил Вернон, покосившись на забрызганный грязью автомобиль. — Мне ещё ехать на ней на работу через час.

— А какой смысл тогда её мыть? — не оборачиваясь, пожал плечами Гарри. — Всё равно везде грязь.

— Ты помоешь машину сейчас и ещё раз — когда я приеду, — Вернон высокомерно поднял подбородок.

— Я бы с удовольствием сделал это хоть пять раз подряд, но не вижу в этом никакого смысла, она ведь через час-другой снова станет грязной. Так что я, пожалуй, найду себе дело поинтереснее… — лишь повернув голову, ответил парень.

Дурсль аж побагровел от злости:

«Да как смеет этот нахал так со мной разговаривать! Да я его…»

— Ты помоешь машину или останешься без обеда и ужина, щенок! — выпалил он.

Гарри остановился, положил чемодан на землю, на него поставил клетку и, развернувшись, медленно направился к Вернону. Дурсль несколько опешил от такого непривычного поведения мальчишки, но решил не подавать виду, а потому — стоял и сверлил его глазами.

— Знаете что, дядя Вернон, — чётко выделяя каждое слово, произнёс Гарри. — Я вообще не собираюсь мыть вашу машину. Ни сейчас, ни позже, ни в любое другое время. И мне плевать на ваши угрозы. Я займу комнату в вашем доме, и хочу, чтобы никто меня не беспокоил. Ни вы, ни тётя Петунья, ни Дадли. Оставьте меня в покое. Меня нет для вас, считайте, что я и не приезжал. И я не советую вам оскорблять меня — я, как вам хорошо известно, «ненормальный», и мало ли чего взбредёт в мою больную голову.

Дурсль смотрел на мальчишку и не мог сказать ни слова. Он был крайне удивлён, растерян и испуган: таким он не видел мальчишку никогда. А потому ответить смог не сразу.

— Те-тебе н-нельзя… Т-тебя выкинут из т-твоей ненормальной школы…Т-ты… — заикаясь от избытка чувств, бормотал Вернон.

— А с чего вы взяли, что это случится, мистер Дурсль? — усмехнулся Гарри. — В прошлый раз я вполне вывертелся, думаю, это вполне удастся и снова.

Вернон оторопел и задумался. И правда ведь — мальчишка так и остался в своей школе.

— Я ведь немногого прошу: только оставить меня в покое. И я даже выходить из комнаты без крайней необходимости не буду. И пока что я только прошу…

Гарри сузил глаза, в которых вдруг заиграли недобрые огоньки, а рука чуть коснулась торчащей из заднего кармана брюк палочки.

Дурсль быстро закивал в знак согласия — очень уж ему не понравился этот взгляд. Вернон вдруг осознал, что уже не может вот так запросто наорать на мальчишку, не может ему приказать или оставить без обеда. И ему стало страшно… Вернон очень боялся «ненормальных», да и юнец уже перестал быть маленьким… Когда это произошло — вот чего не мог понять Дурсль.

— Отлично, я знал, что мы сможем договориться, — с улыбкой произнёс Гарри и, развернувшись на каблуках, пошёл к чемодану.

* * *

Гарри сделал всё именно так, как сказал своему дяде. В одной из комнат Дадли, что располагалась на втором этаже и когда-то уже была выделена ему, он быстро распаковал свои вещи, обдумывая, что и когда ему понадобится.

Первым делом из всего своего имущества Гарри вытащил волшебную палочку и положил на стол. Почему-то он очень не хотел с ней расставаться, особенно после всех событий прошлого года. Пусть даже он и не имел права колдовать на каникулах, но всё же его жизни угрожает опасность, и мало ли что может случиться…Волшебная палочка была его главным, да и что там — практически единственным оружием, и независимо, в каком мире он был — в магическом, или в маггловском, Гарри свыкся с мыслью, что лишись он волшебной палочки — ему почти нечего противопоставить врагу.

Разбирая свои вещи, парень заметил, что таковых у него осталось немного. В мусорное ведро летели сломанные перья, клочки пергамента, завалявшиеся пересушенные ингредиенты для зелий… Целых мантий вообще почти не осталось, где-то были дырки, где-то — результаты неудачных попыток сварить что-то приличное на уроках Снейпа. А одна выжившая мантия и вовсе оказалась ему мала. Большой проблемой это не было, ведь до начала учебного года было ещё два месяца, хотя и откладывать всё на последний день не хотелось. Тяжело вздохнув, Гарри стал изучать загадочное содержимое чемодана дальше.

По прошествии часа, проведённого за изучением и рассмотрением всего, что нашлось в чемодане, Гарри сделал неутешительный вывод — ему предстоят порядочные расходы при следующем посещении волшебных магазинов.

Разбирая книги, Гарри быстро понял, что у него целая стопка ненужных уже учебников, которые можно бы и вовсе сдать куда-нибудь даром. Парень сразу вспомнил книжный магазин «Флориш и Блотс», где семейство Уизли закупало учебники. Рон всегда ужасно стеснялся, что у всей его семьи не новые учебники, хотя лично для Гарри любая книга, будь она не рассыпающейся в руках и читаемой, считалась вполне нормальной. Было достаточно сложно избавляться от тех привычек, что он приобрёл, проведя своё не самое счастливое детство в семье Дурслей. Это касалось и одежды, и книг, и пищи, и всего, чем так щедро одиривали его родственники.

Учебник по ЗОТИ за пятый курс Гарри вообще хотел выбросить. Ничего кроме неприятных воспоминаний об Амбридж эта книга ему дать не могла.

«Кому нужна эта теория, если уже год как в мире идёт война, пусть и такая скрытая? — размышлял Мальчик-Который-Выжил. — Вместо того, чтобы учить студентов защищаться, Министерство учит их теоретическим основам заклинаний. И ни одной возможности даже опробовать эти заклинания! Какому идиоту это вообще пришло в голову?»

Гарри долго ворчал, стараясь отвлечь самого себя от грустных мыслей. В конце концов, что ему ещё оставалось делать? Парень ощущал себя запертым в клетке, и то, что на окнах не было решёток — нисколько не облегчало ситуации. Он не имел права выходить из дому: повсюду его поджидала опасность.

«Можно подумать, Волдеморт ходит по улицам и высматривает в каждом прохожем меня, — продолжал ворчать Гарри. — Что за дикая необходимость отправлять меня к Дурслям каждый год?»

Юный маг покосился на свою волшебную палочку и шумно вздохнул. Прошло всего несколько часов с того момента, как она согревала ему руку. Всего несколько часов — а желание взмахнуть палочкой, сотворить какое-то заклинание — хоть простейший Lumos — стало просто невыносимым. Что будет через месяц, Гарри и вовсе старался не думать.

«Так и колдовать разучишься!» — распалялся волшебник.

Но ничего иного не оставалось, как взять учебники по ЗОТИ с прошлых курсов и пролистать, вспоминая всё, что должен был изучить студент Хогвартса. К счастью, Гарри с удовольствием заметил, что школьную программу по Защите он действительно знает весьма неплохо. Если, конечно, отбросить совершенно ненужные и слабейшие заклинания, коим он должен был научиться ещё на далёком втором курсе.

«Локхарт даже этого, похоже, не знал толком», — усмехнулся Гарри, вспоминая златокудрого «профессора», который был скорее писателем и позёром, нежели толковым магом.

Куда больше волшебник любил занятия у профессора Люпина. Это был почти единственный настоящий учитель в его жизни. Люпин хоть и учил, в основном, тому, что знал сам, исходя из собственного опыта, да и темы его уроков касались различных животных магического мира, но именно он был лучшим преподавателем. Да и не забывал Гарри, кому он обязан своим умением вызывать Патронуса, которое уже не раз спасало ему жизнь.

Лже-Хмури же был очень необычным преподавателем. Крауч показал очень многое, и Гарри жадно ловил его слова… О том, что сам когда-нибудь можешь испытать, нужно было знать побольше! А столкнуться с Волдемортом — это не школьная дуэль. Юноша успел понять одну вещь: чем более строг преподаватель, тем больше он вбивает знаний.

«Хотя всё должно быть в меру, — рассуждал маг. — Например, со Снейпом сложно не то что заниматься, с ним и разговаривать-то нормально невозможно. А Крауч… Всё равно многому научил, хоть и Пожирателем был. А учиться дозволено и у врага…» (лат.«Fas est et ab hoste doceri» прим. автора.)

Делать было решительно нечего, а впереди ещё два месяца, которые нужно было чем-то заполнить. Разложив хоть сколь-нибудь интересные книги на столе, юноша решил начать их перечитывать.

«Всё же это хоть какое-то занятие, иначе так и помереть от скуки можно…» — решил юный волшебник.

* * *

Через четыре дня Гарри Поттер мог смело заявить, что школьную программу ЗОТИ до пятого курса включительно он знал отлично. Теоретически. И движения палочкой, и нужные магические слова — всё вертелось в голове, стоило только подумать о нужном заклинании. Юноша смог достичь этого, не заучивая заклинания до зубрёжки, а несколько по-другому: представляя себе различные ситуации, он запоминал, какое заклинание в такой ситуации может понадобиться, и как его можно использовать помимо основного назначения. Это оказалось очень просто и интересно, хотя и многое стоило проверить на практике.

Так же, к своему неудовольствию, Гарри смог понять, что из известных ему, скажем, боевых заклинаний, практически все могут лишь причинить хоть сколь-нибудь небольшой вред противнику. Конечно, Stupefy, Impedimenta, или Expelliarmus были полезными заклинаниями, но опытным волшебник мог от них легко увернуться, либо защититься обычным Protego. К довольно хорошим заклинаниям можно было отнести и Petrificus Totalus, ввиду его быстрого и качественного действия, но сопротивляться его воздействию и в итоге суметь освободиться от него раньше, чем нужно, было совсем не сложно.

Перебирая подобным образом известные заклинания, Поттер пришёл к выводу, что ему особо нечего противопоставить опытному и сильному магу. А уж тем более Волдеморту. Признавал волшебник и то, что из большинства схваток с Пожирателями смерти, он смог выйти живым, в основном, благодаря везению и изобретательности. Случись же так, что придётся ему сражаться на серьёзной дуэли, то он вряд ли бы мог быть уверенным в своей победе. Конечно, немногие школьники раньше могли составить ему конкуренцию, но время идёт…

«А уж Пожиратели и Волдеморт точно не будут благородничать, кланяться и сражаться по правилам дуэли», — мрачно подумал Гарри.

Мальчик-Который-Выжил очень сомневался, что сможет выжить ещё раз, если встретится с проклятым Тёмным лордом. Уверенности в этом придавали ещё и впечатления после сражения Дамблдора и Волдеморта в Министерстве магии. Вспоминая силу заклинаний, от мощи которых волосы вставали дыбом, юноша только больше понимал, что не сможет выстоять в таком бою. Да его сметёт первым же заклинанием!

Волшебник сидел и смотрел в окно, размышляя о пророчестве, которое практически обрекло его на судьбу, связанную с Томом Реддлом. Он действительно не сможет жить спокойно, не опасаясь смерти. Всю жизнь находиться под угрозой нападения, бояться за себя, за друзей, не доверять никому, ожидая подвоха и ловушки…

«Это сведёт меня с ума, — обречённо размышлял Гарри. — Я же не могу всегда беспокоиться за друзей. А ведь они действительно гибнут из-за меня… Сначала мои родители, потом Седрик Диггори, позже Сириус. Волдеморт не остановится, пока не доберётся до меня. И он убьёт всех, кто будет меня защищать…»

Почему-то очень легко представлялось, что Гермиона и Рон могут погибнуть. Что может погибнуть Ремус Люпин, Хагрид, Тонкс, Кингсли, его школьные друзья и преподаватели — ведь пожиратели могут напасть и на школу. И возможно, что если он сам, Гарри Поттер, не будет рядом с ними, то шансов на выживание у его близких заметно увеличится.

«И всё только из-за меня. Я один могу стать причиной многих смертей…» — такие мысли крутились у него в голове уже далеко не первый раз. Невыносимо было бы потерять всех, кто был ему близок, да и стать причиной гибели невиновных людей.

«Убежать на необитаемый остров ото всех, что ли? — в отчаянии думал Гарри. — Но ведь Волдеморт будет искать меня… И друзья ему не позволят сбежать. А так хочется защитить их, спасти им жизни! Они ведь пострадают только из-за того, что являются моими друзьями!»

Эта мысль глубоко задела юношу. Он долго думал о том, как ему жить. Гарри очень хотел быть со своими друзьями, особенно с Роном и Гермионой, он очень привык к тому, что они рядом, помогают ему.

Юному волшебнику уже и вовсе не казалось столь полезным охранять его, Гарри Поттера, от Волдеморта. Никаких сил в себе Гарри не чувствовал, никакими особыми навыками не владел, да и не предвещалось в обозримом будущем никаких изменений в этом отношении. А маги его защищали. Хорошие, сильные и опытные маги охраняли юношу, который даже близко не знал, как будет противостоять могущественному тёмному магу.

Мрачные мысли занимали Гарри надолго и он, скорее всего, снова просидел бы час, уставившись в стену невидящим взглядом, но судьба помогла ему избежать тяжёлых раздумий. В окно с негромким клёкотом влетела уже знакомая сова.

* * *

В свете колыхающегося огонька свечи по комнате плясали причудливые тени. Этого огонька хватало только на то, чтобы осветить большой письменный стол, на котором в беспорядке были разбросаны пергаменты, перья, несколько книг и стеклянные сферы. Человек, сидящий за столом, нервно крутил в руках затисканное перо, склонившись к одному из пергаментов.

Пригладив седую бороду, маг отложил перо. Пробормотав несколько слов, незнакомец указал на него волшебной палочкой, а засветившийся на секунду голубоватым светом пергамент подтверждал, что заклинание сработает как нужно. Слова исчезли, пергамент вновь стал девственно чист, и лишь в одном углу оставалась маленькая строчка, над которой маг поколдовал отдельно.

Человек поднял согнутую в локте руку, и на неё мгновенно опустилась сова. Привязав послание к лапке совы, волшебник погладил птицу:

— Отнеси это в графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая аллея, дом четыре. Письмо должен получить лично Гарри Поттер.

Сова ухнула и вылетела в раскрытое окно. Незнакомец вновь пригладил бороду и посмотрел на лежащую перед ним небольшую книгу в красном переплёте. Проведя пальцем по корешку книги, он задумчиво уставился на пламя свечи:

— Пока рано, — задумчиво произнёс человек, — но времени остаётся всё меньше. Кто бы мог подумать…

«I've been walking this road of desire,

I'm aware that I'm frozen inside…»

Within Temptation — In the middle of the night

«Charta (epistula) non erubescit»

(лат.)Бумага (письмо) не краснеет.

…Холодные тела, отвратительный запах, завывания и рычание со всех сторон… Гримасы ужаса и боли, застывшие на мёртвых лицах… Гниющая плоть под полуистлевшими обрывками одежды…

Миг — и большая синеватая стена разделила Большой зал на две части…

— Рон!!!

Крик, раздавшийся у самого уха, заставил бы подскочить в кровати кого угодно.

— Рональд Уизли, быстро вставай, сколько можно тебя будить! — Миссис Уизли была явно не в духе с самого утра. — Поднимайся, все уже давно позавтракали! У тебя полчаса, а потом поможешь мне с уборкой!

Ошалевший от такого пробуждения Рон только кивал головой, а Молли Уизли, убедившись, что сын проснулся, вышла из комнаты. Юноша огляделся и провёл рукой по мокрому лбу.

— Ничего себе, приснится же такое… Надо бы поменьше есть на ночь.

После всего, что приснилось, есть не хотелось абсолютно. Потыкав пальцем в ещё тёплые булочки, Рон посмотрел на часы, висевшие на стене.Стрелка указывала на отметку «Дома», стрелка отца — «На работе», стрелки Джинни, близнецов и Перси подрагивали на отметке «В пути».

— Мам, а куда все отправились? — громко спросил Рон.

— Джинни уговорила Фреда и Джорджа взять её к ним в магазин, а Перси в Министерство вызвали, — донеслось откуда-то из глубин Норы.

— А меня не могли разбудить? — тихо проворчал Уизли. — Джинни взяли, а я убираться буду…

Уже после часа уборки у Рона чуть ли не отваливались руки.

«Каторга какая-то! Чем я один провинился-то! — обиженно сопел он. — Скорее бы лето уже кончилось, никакой от него радости».

О своём сне парень даже не вспоминал более. Когда тут уж до кошмаров, когда тебя вербуют в домовики в собственном доме!

* * *

Гарри второй час пребывал в странном состоянии. Глубокая задумчивость, вызванная чувством собственной обречённости, была прервана сначала появлением небольшой красивой совы, а после неё, через десять минут, появился Сычик — сова Рона Уизли. Практически сразу Гарри получил письма от обоих своих лучших друзей — Гермионы Грейнджер и Рона Уизли. Два небольших листа пергамента, с текстом разного почерка. Её красивый, аккуратный почерк он узнал бы из сотен подобных, да и сам текст письма был почти стандартным для его школьной подруги.

Снова была та же доброта, то же сочувствие, что и в прошлые годы — Гермиона знала, что Гарри приходится весьма несладко у Дурслей, а потому всячески его успокаивала.

Почерк Рона — широкий, размашистый, неровный — словно бы выдавал неспокойный и взрывной характер своего владельца. И опять же много слов сожаления о том, что Гарри один у Дурслей и не может нормально отдохнуть и повеселиться. Рон в своей обычной манере предлагал как-нибудь подшутить над Дурслями, обещал даже выпросить и прислать для такого дела коробочку приколов из магазина Фреда и Джорджа…

У Гарри вообще давно начинало создаваться некоторое впечатление, что Рон не понимает его. Словно бы для Гарри всё было шуткой: и сражение с Василиском, и сотни дементоров, и Волдеморт — всё для него могло стать объектом для смеха. Вся эта беззаботность была чудесна, но не всегда уместна. И что с этим делать, Гарри не знал.

«На него хоть прямым текстом наори: «Меня убить хотят, тебя — тоже, может, хватит уже ржать!?» Но вряд ли это бы помогло…»

Гарри уже не один десяток раз успел обдумать варианты, как обезопасить своих близких, как отвести от них нависший рок в виде сильнейшего тёмного мага столетия. И понимал, что пожелай Волдеморт действительно похитить или убить его друзей — он сможет это сделать с лёгкостью. Юному волшебнику просто нечего было противопоставить этому факту.

«Я не могу допустить, чтобы дорогие мне люди гибли за меня или даже из-за того, что просто имеют сомнительное удовольствие быть друзьями Гарри Поттера, обречённого на несчастья человека».

«Я уже готов сделать что угодно, — думал Гарри, машинально сжимая письмо в кулаке, — хоть сам застрелиться из волшебной палочки, лишь бы это чудовище не причинило никому вред!»

Взгляд юноши упал на смятые письма. Он с минуту смотрел на них, расправил и снова пробежался глазами по строчкам. Закрыв глаза, Гарри сложил письма пополам, затем в четверть. Сильные, благодаря тренировкам по квиддичу, руки с лёгкостью проделали то, о чём подумал Гарри. Мелкие кусочки пергамента посыпались на пол.

Волшебник медленно поднялся, сел за стол и, отыскав перо, чернильницу и чистые листы, стал писать. Около получаса комнату наполнял мерный скрип пера и шуршание пергамента. Привязав письма к лапкам сов, Гарри выпустил их и закрыл окно.

Проводив их взглядом, юноша доплёлся до кровати и сел на неё так, что ее пружины жалобно заскрипели. В висках пульсировала кровь, в голове словно пролетела небольшая буря. Хотя в каком-то смысле так и было. После этой бури оставалась только одна мысль:

«Другого выхода нет. Я должен их спасти любым способом, чего бы мне это ни стоило…»

Уронив голову на руки, Гарри тихо прошептал:

— Простите меня, друзья…

* * *

Тёмный лорд не любил опозданий. Себе он позволял прийти куда угодно и когда ему заблагорассудится, но терпеть опоздания своих Пожирателей смерти он не желал. Да и не мог сильнейший тёмный маг столетия позволять своим слугам расслабляться — авторитет Лорда Волдеморта должен быть непоколебимым в чужих глазах.

«Пусть ненавидят, лишь бы боялись!» — считал Тёмный лорд.

И он с лихвой старался следовать этому девизу. Пожиратели были пунктуальны и прилагали максимум усилий, чтобы не разгневать своего господина.

Но далеко не всегда это помогало избежать Круциатуса за опоздание. Или за невыполнение задания. Или просто от того, что величайшему темному волшебнику столетия было скучно…

«Был бы человек, а причина найдётся», — рассуждал Волдеморт, давая волю своей фантазии.

Тем несчастным, который сегодня корчился в судорогах и кричал от боли, был Питер Петтигрю. Вид у него был довольно нелепый и жалкий, и кричал он громко, что не могло не забавлять Тёмного Лорда.

— Ну, Хвост, что ты скажешь мне теперь?— с улыбкой протянул Волдеморт, прекращая действие заклинания.

— М-мой Лорд… Я не… не нашёл ничего в Министерстве… — проскулил Петтигрю.

— А что ты вообще смог узнать, Хвост? — обманчиво ласковый голос не сулил ничего хорошего.

— Мой Лорд, я думаю, что в Отделе тайн вообще нет того, что нужно…

— Ты становишься бесполезен мне… — задумчиво произнёс Тёмный маг, — такими темпами у тебя не будет много времени на выполнение приказа… Когда-нибудь мне надоест ждать…

Петтигрю мелко задрожал и принялся лепетать что-то о времени и о том, что он один не может со всем справиться...

«Жалкий червяк, как ты мне противен… Ты так слаб… Ничтожен…» — думал Волдеморт, вертя в руках палочку и с отвращением глядя на сжавшегося Питера.

Негромкий хлопок прервал его размышления. Люциус Малфой появился в зале и мгновенно преклонил колени перед своим повелителем. Дорогая чёрная мантия расстелилась по полу.

— Я не звал тебя, Люциус, — прошипел Лорд. Палочка сразу взметнулась, готовая нести боль с помощью одного лишь короткого слова.

— Мой Лорд, — голос Малфоя был преисполнен предвкушения, — я нашёл одну из книг, которая вам нужна!

Глаза Волдеморта сузились, а сам он откинулся в своём кресле, опустив палочку. Тёмный Лорд искал и собирал многие вещи, в частности важные для него книги по истории и тёмной магии. Довольно обширная коллекция у него уже была, но всё же ещё несколько фолиантов были очень желанны для тёмного мага такого уровня.

— И что же ты нашёл, мой скользкий друг?

— Мой Лорд, эта книга из личной библиотеки Геллерта Гриндевальда, — Люциус протянул тяжёлую книгу в переплёте из чёрной кожи. На книге не было ни единого слова, но о содержании этого толстого фолианта Лорд Волдеморт уже догадывался, едва коснувшись его рукой.

Некромантия, одна из самых сильных ветвей в тёмной магии, теперь могла быть изучена и исследована. По слухам, сам Гриндевальд побаивался возможностей, заключённых в этой книге. Но, тем не менее, он многим дополнил книгу и не раз пользовался тайнами некромантии, проводя свои эксперименты. И сам лорд Волдеморт теперь продолжит его дело и добьётся куда большего.

«Всё больше возможностей… Я смогу добиться того, о чём даже Гриндевальд не мечтал!» — его ликованию не было предела.

— Продолжай, Люциус, твои успехи радуют меня. Займись остальными моими поручениями…

— Да, мой Лорд.

— А ты, Хвост, — проваливай отсюда, пока не позову! — оскалился Волдеморт.

«А новое полезное применение тебе я уже скоро придумаю», — предвкушал Тёмный лорд, поглаживая тонкими пальцами чёрный переплёт фолианта.

* * *

Всё никак не складывалось и происходило совершенно не так, как привыкла Гермиона. Утро было опять пасмурным, книги — неинтересными, а настроение — плохим.

Даже любимые учебники не приносили ожидаемого успокоения. Весь стол был завален книгами и незаконченными домашними заданиями. Гермиона всегда делала их как можно раньше, а потом, к концу лета, могла легко дописать к любой работе пару футов текста. Но сейчас ничего не тянуло её к эссе по Истории магии, которое она начала писать.

А апофеозом всего было полученное письмо от того, кого привыкла считать лучшим другом. «Гарри Поттер», именно такая подпись стояла в письме. И почерк был хорошо знаком Гермионе. Всё выглядело, как обычное письмо, как и привыкла девушка, но то, что было написано на этом проклятом пергаменте, никак не могло уложиться в голове.

«…да, моя мать пожертвовала собой, и ты мне её не заменишь, тем более своими навязчивыми переживаниями…»

«…я не маленький ребёнок, который не может о себе позаботиться…»

Гермиона читала строчки, которые ускользали от её понимания. Она бы больше поверила, что это написал Малфой, а не Гарри. Вглядываясь в слова, она не могла поверить, что её друг, Гарри, мог такое написать...

«…зацикленная и ограниченная, ты хоть когда-нибудь думаешь не об учёбе?»

«Да как он может такое говорить! Дурак!» — сердилась Гермиона.

«…Твоё вечное следование правилам до смерти надоело… Ты так и до гроба доведёшь своей порядочностью и зубрением!...»

«…Я как-то не очень хочу быть твоей куколкой. Я сам в состоянии поступать так, как хочу, без…»

Девушка попыталась проглотить нарастающий в горле комок и быстро поморгала, чтобы согнать напрашивающиеся слёзы. Неужели Гарри искренне так считает? Зачем он так? Ведь раньше всё было хорошо…

Единственным, что могла предположить ошалевшая Гермиона — писал все это не Гарри. Гермиона бросила пергамент на кровать и побежала к своему столу.

Взмах руки — и исписанные пергаменты по Истории магии полетели на пол, еще раз — книги повалились, сбивая чернильницу на пол. Но маленькой книжечки, которую она искала, не находилось. Гермиона нервно кусала губы и копошилась на столе ещё минуту, пока не вспомнила о выдвижных ящичках стола.

«Так… Куда я могла положить… Где же, где же… — девушка вытаскивала ящики с такой силой, что чуть ли не выдёргивала их, — вот оно, есть!»

Синенькая книжечка подрагивала в руках, пока Гермиона искала нужную страничку. Когда-то давно, ещё после первого курса, Гарри не получил за всё лето ни письма. Тогда виноват во всём был Добби, но Гермиона всё же догадалась на всякий случай записать номер телефона Дурслей, чтобы в крайнем случае связаться с Гарри. И именно сейчас для неё это было единственным выходом.

Страница нашлась быстро — на ней чёткими и крупными буквами было имя и телефон. Девушка уже через минуту старалась не промахнуться мимо нужной кнопки и набрать верный номер, что стало довольно трудной задачей. Нервное напряжение достигло пика…

* * *

Телефонный звонок в доме Дурслей раздался в тот самый момент, когда практически все были заняты неотложными делами. Вернон Дурсль только-только закрылся в туалете, а значит, не собирался из него выходить, как минимум, полчаса. Петунья неотрывно смотрела, как по телевизору перемывали косточки всей элите британского общества, выворачивая наизнанку кучи сплетен и слухов. А Дадли прилип к компьютеру, который ему подарили на Новый год, так что вытащить его можно было, только перерезав шнур питания.

Единственным, кто не смог терпеть пронзительный звон телефонного аппарата, был Гарри. И, чтобы ответить звонящему, юноше пришлось спускаться вниз, что он делал нарочито медленно. Дурсли обычно не жаловались, когда он отвечал на телефонные звонки, но всё же никто не обращал внимания на надрывающийся телефон, и Гарри поднял трубку.

— Алло…

— Здравст… Ой, Гарри? — голос, немедленно узнанный юношей, был очень взволнован. — Гарри, это ты?

— Да, я, Гермиона…— юноша очень удивился, но постарался взять себя в руки.

«Я должен это сделать…»

— Слава богу… Гарри, мне пришло письмо от тебя… Ну, то есть оно было подписано твоим именем, и даже почерк очень похож на твой… — затараторила Гермиона.

— И что тебе в нём было непонятно? — постарался как можно холодней ответить Гарри.

— Там было написано, что…— девушка запнулась на полуслове, — просто я… Это ты написал его…?

— А у тебя есть в этом сомнения?

— Но…

— Гермиона, там всё написано, и повторять я не собираюсь…— Или мне всё же повторить для ясности? Мне надоело твоё навязчивое внимание, и я не хочу, чтобы кто-то заменял мне мать.

— Г-Гарри, что на тебя нашло? — всхлипнула девушка. — Какая муха тебя укусила?

— Тебе опять не о ком позаботиться и опекать? Вот Рон есть, уж он-то точно в этом нуждается.

— Ты! Ты бесчувственный болван, Гарри Поттер! — голос Гермионы сорвался на крик. — Я не заслужила таких слов! Я всегда тебе помогала, а в благодарность ты…

— Всё сказала? Вот и славно, всего наилучшего, — Гарри быстро положил трубку на рычаг.

— С кем это ты там разговариваешь?— недовольно поморщилась Петунья.

— Ни с кем, ошиблись номером, — буркнул парень, и, чтобы избежать ненужных вопросов, быстро поднялся наверх в комнату.

С силой захлопнув дверь, Гарри изо всей силы ударил кулаком по стоявшему в углу шкафу. Резкая боль пронзила руку, а резная часть, по которой попал юноша, сильно оцарапала костяшки пальцев. Не обращая внимания на боль, Гарри пнул шкаф ногой. Легче стало лишь совсем на чуть-чуть.

— Вот и всё. Легко было… Но… Гермиона, прости меня… — шёпот был еле слышен.

Взглянув на проступающую кровь, юноша отправился в ванную. Ледяная вода мгновенно смыла кровь, а несколько горстей Гарри плеснул в лицо. Тяжело дыша, он поднял голову и увидел собственное отражение в большом зеркале напротив.

Из зеркала на юношу смотрел взлохмаченный, бледный парень, с лица которого медленно стекали маленькие капли.

— Простите меня… Когда-нибудь вы поймёте меня… — прошептал Гарри, — но не раньше, чем я убью Волдеморта и всех, кто может навредить вам…

Как это сделать, Гарри не знал. И последствия своих действий понимал очень и очень хорошо. Теперь он будет один. Это будет сложно, но так пострадает меньше людей.

«Я не могу позволить себе рисковать вашими жизнями», — внутренне оправдывался Гарри.

«Простите меня…»

* * *

Короткие гудки возвестили, что разговор был окончен. Гермиона медленно положила трубку телефона и, резко развернувшись, вернулась в свою комнату. Пройдя мимо разбросанных книг, пролитой чернильницы и вальяжно развалившегося на всём этом Косолапуса, девушка села на кровать и подобрала брошенный пергамент, автоматически проглядев его глазами.

« …мне твоя такая опека вовсе не нужна, забудь об этом… Нянчись с Роном, ему это нужнее, а я как-нибудь сам справлюсь…»

Сложив письмо, Гермиона положила его между страниц синей книжечки. Сама книжечка вернулась в ящичек стола, который девушка аккуратно закрыла.

«Дурак! Да что ему в голову взбрело!?... А может, и правда так? Может, и не стоит навязывать себя?» — мысли девушки путались. С одной стороны, она была готова попытаться ещё и ещё раз, ведь это же Гарри, её лучший друг, не может же быть всё так…

А с другой стороны, в глубине души девушки поднималась злость. Никто никогда не ценил её успехов, не понимал и не принимал её. Гарри был единственным, с кем она могла быть собой, могла откровенничать и всегда старалась его поддержать… И чем он ей отплачивает теперь? Неужели он притворялся и лишь пользовался ею, а она, глупая, считала его другом? Иначе зачем он так поступил? Может, это не он? Но ведь и по телефону она говорила с Гарри… Она-то надеялась, что он с ней тоже искренен, что действительно понимает её, что ему так же хорошо с ней… Обманщик.

«Самовлюблённый болван, вот он кто! — рассердилась Гермиона. — Хочет так — пусть так и будет! И не собираюсь я за ним бегать! Эгоист несчастный!»

Девушка топнула ногой, и из её карих глаз брызнули злые слёзы. Утирая их рукавом, она мысленно проклинала день, когда решила, что её помощь нужна Гарри Поттеру. Пусть сам теперь подумает своей головой, может, и извинится когда-нибудь.

Гермиона начала осознавать, что теперь все будет по-другому. На душе появились странная тоскливость и пустота, словно бы в ней что-то стало умирать. Что-то невидимое, но твёрдое, то, на что она всегда могла опереться и найти поддержку, треснуло и начало рассыпаться.

«When I'm falling down

Dead in the eyes of my friends..»

Pendulum — Watercolour

Стоило только Гарри войти в свою комнату, как откуда-то сверху в его руки упал свёрток пергамента. Сова, бросив письмо прямо в руки озадаченного юноши, тут же улетела, не дожидаясь ответа.

Необычным было ещё и то, что, как только послание коснулось рук, оно слегка засветилось голубоватым светом. Волшебник не успел испугаться, как свечение стало бледнеть и наконец, пропало. На пустом месте, ниже первой строчки, стали проявляться буквы, которые складывались в слова. Через несколько секунд текст стал вполне читаем.

«Гарри Поттер, ты ещё достаточно юн, но вскоре твоя роль в грядущих событиях станет очень важной. Ты не должен пренебрегать возможностями своей магии, несмотря на возраст. В ближайшем будущем твой враг будет очень могущественен, и тебе нужно что-то ему противопоставить.

Tibi et igni».

* * *

В доме семейства Уизли в летние месяцы всегда было шумно. Из года в год это явление становилось всё более привычным — все Уизли возвращались из школы и пытались чем-то занять себя до конца лета. В последние годы всё постепенно менялось. Старшие братья уже давно закончили Хогвартс и не жили дома летом, занимаясь своими рабочими обязанностями в разных уголках магического мира.

Чарли проводил время в Румынии, рядом с любимыми драконами, в которых видел радость жизни и ни за что не хотел оттуда уезжать без веской причины. Билл же работал по контракту с Гринготтсом, но его специализация на разных сложных заклинаниях и необычных чарах была востребована в любой стране. Чем он и пользовался, посещая самые разные места на Земле, куда только мог попасть.

Перси Уизли был помощником нынешнего Министра магии Корнелиуса Фаджа. Придерживаясь строгих правил и буквально пропадая на службе, он не мог себе позволить тратить время напрасно. И поэтому поселился совсем рядом с Министерством, хотя и там появлялся нечасто. Куда вероятнее было застать его уснувшим прямо в кабинете после проверки очередной стопки бумаг и корреспонденции.

Близнецы Фред и Джордж с прошлого года занимались исключительно своим магазином волшебных приколов, который стремительно набирал популярность. Близнецы были гениями юмора, а их фантазия поистине не знала границ. Проводя всё свободное от продаж время за своими экспериментами, они практически не появлялись в родной Норе. От скуки Джинни не смогла придумать ничего интереснее, чем почаще появляться в магазине братьев. Именно на неё перепала большая часть обязанностей продавца, ведь колдовать она не могла, а от участия в экспериментах в роли подопытного кролика отказалась категорически.

Рональд Уизли был единственным, кто был дома всегда. Несколько дней он помогал родителям, чем мог: убирал комнаты, «обезгномливал» сад и даже попробовал готовить под руководством матери. Но последнее у него получалось хуже всего. Талантом кулинара Рона не наградил Господь. Поэтому того безмерно радовал талант матери, которая умела готовить превосходно, и любое блюдо, появившееся из-под её руки, было необыкновенным.

Большой неожиданностью для Рона стало письмо от Гарри. Его лучший друг ворчал и ругался так, будто хотел отчитать Рона за все его шутки в последние пять лет. Сказать, что это не было похоже на Гарри, нельзя: Рон помнил прошлый год в доме Сириуса, где Гарри орал и ругался, как разъярённый гиппогриф.

Но даже это не объясняло странного письма. Рон, прочитав письмо, немного оторопел, но быстро решил спросить совета у того, кто всегда знал ответ почти на любой вопрос. У Гермионы Грейнджер.

Когда Гермиона прислала ответ, Уизли совсем растерялся. На вопросы о том, что случилось с их общим другом, девушка расплывчато объяснила, что ей тоже пришло очень неприятное письмо, после которого был ещё более малоприятный разговор по телефону (что это такое, Рон уже знал, так как друзья его просветили). И по всему получалось, что либо Гарри действительно недоволен ими обоими, либо он совсем свихнулся, или они сами чего-то не понимают.

«С его жизнью и действительно можно слететь с катушек, — размышлял Уизли. — Мало того, что у магглов живёт, так ещё и Тот-Кого-Нельзя-Назвать за ним гоняется… Но всё таки это нехорошо…»

Рон долго раздумывал над тем, что произошло за всё время его знакомства с Гарри Поттером. А было многое: крепкая дружба, совместные приключения и опасности, зависть и злость, и много ещё чего… Но парень понимал, что всё-таки он не особо-то хотел оказаться на месте Мальчика-Который-Выжил. Потерять родителей, жить с теми, кто тебя ненавидит, подвергаться сотне опасностей и иметь во врагах могущественного тёмного мага — сомнительная радость. На четвёртом курсе зависть достигла своего предела, но Рон сразу забыл о ней, едва увидел Первое испытание Турнира. Огромный огнедышащий дракон — это красиво и здорово, но не когда он старается тебя сожрать, предварительно хорошо прожарив.

Конечно, приятного было мало, но Рона Уизли не покидало чувство, что что-то идёт не так. Вот только что именно, он понять он не мог. Первым, что пришло ему в голову, было обидеться на Гарри и не общаться с ним... Но Рон даже в мыслях тут же осознал, что это глупо и смешно. На четвёртом курсе тоже всё было вроде ясно, но оказалось, что Рон дулся и завидовал абсолютно напрасно. Сейчас же ситуация была не такой, но всё же какие-то непонятные моменты присутствовали.

Единственное, что мог пока сделать Уизли — не предпринимать ничего. Рон решил, что нет смысла гадать, а всё узнать он не может.

«Время покажет, кто в земле морковку красит…» — рассудил юноша.

* * *

Разбросанные по полу книги и пергаменты так и остались на месте, а работа по Истории Магии была наполовину залита чернилами. Несколько сломанных перьев и состояние стола, за которым так любила делать летние задания Гермиона Грейнджер, отражали тот беспорядок, что творился у неё в голове.

Который день девушка не могла собраться с мыслями. Странное поведение её лучшего друга никак не шло из головы. Смешиваясь со злостью и обидой, чувством потери и разочарования, вся эта буря вертелась в голове Гермионы, не останавливаясь ни на минуту. Собраться и сосредоточиться на чём-либо было просто невозможно, а разложить по полочкам все свои переживания девушка не могла.

Она раз за разом доставала письмо Гарри, перечитывала и корила себя. За свои ошибки перед ним, за то, что была такой занудной и скучной, такой надоедливой и неинтересной.

«..Конечно, кому понравится упёртая зазнайка, которая отгораживается от всех книгами! Неудивительно, что надо мной посмеивались, но ведь как будто завидовали… А Гарри… За что он так…»

Мысли сменяли друг друга, и постепенно возвращались злость и обида на того, кого девушка привыкла считать самым близким человеком в магическом мире.

«Наглый и неблагодарный хам! Да что он вообще о себе думает? Не хочет моей помощи — не надо! Пусть подумает хорошенько! Ни за что не подойду к нему и не напишу, пока не извинится!»

Надо сказать, что противоречивость собственных мыслей раздирала Гермиону, а весь коктейль испытываемых эмоций всё перемешивался и встряхивался, обрастая новыми красками.

Но время шло, эмоции всё-таки остывали, а летние задания никуда не девались. С пятой попытки девушка заставила себя обратить внимания на книги и пергаменты. Учёба всегда помогала Гермионе отвлечься от любых проблем.

Шли дни, настенный календарь безжалостно переворачивался, неотвратимо приближаясь к важной, как считала девушка, дате.

Тридцать первое июля стало трудным днём для Гермионы. С самого утра она буквально разрывалась надвое от переполнявших её противоречий. С одной стороны, она очень хотела поздравить с днём рождения Гарри, а с другой — она не могла написать ему ни строчки. В голове сразу всплывали его слова, снова появлялись та злость и пустота, которую нечем было заполнить.

После нескольких часов внутренней борьбы, усилием воли заставив себя пойти на этот трудный поступок, Гермиона села за стол и взяла в руки перо и пергамент, но за целый час не смогла написать ничего, ни одного слова; в её голове перемешивались все мысли.

Отложив-таки перо, Гермиона потёрла виски и глубоко вздохнула. Первый раз в жизни она просто не знала, что делать.

А на следующий день она сама получила ещё одно письмо от Рона. И порадовалась, что ничего не написала Поттеру.

Рон писал, что вчера отправил Гарри письмо и подарок, а сегодня сова принесла письмо обратно. Вместе с неразвёрнутым подарком. И что это уже ни в какие ворота не лезет, Гарри совсем сдурел, словно кто-то накормил его Дурильными конфетами из магазина близнецов. И Рон ждёт первого сентября, чтобы посмотреть Гарри в глаза спросить, не укусил ли его Сам-Знаешь-Кто, ну, или Снейп…

Гермиона тоже решила дождаться первого сентября, а там уже и решать, что им делать.

* * *

В больших и полутёмных коридорах небольшая крыса легко передвигалась незаметно для окружающих. Маленькие лапки практически бесшумно перебирали как по коврам, так и каменному полу, а в комнатах она легко пряталась за шкафами и под массивными креслами.

Питер Петтигрю ценил свою анимагическую форму именно из-за этого. В любой момент он мог сбежать и раствориться, спрятаться от большинства проблем. Одним из немногих недостатков была относительная беззащитность — некрупный зверь мог нагнать и сожрать крысу.

Питер всегда был трусом. Он боялся очень многого, был не самым умным, не самым сильным, не самым… Петтигрю всю жизнь был где-то позади, за спинами, невзрачный и непритягательный. Но больше всего он хотел, чтобы с ним считались, и его слова могли иметь вес. В компании Мародёров он надеялся стать равным друзьям, но вскоре понял, что они были куда способнее и лучше во всём.

Зависть и обида, желание хоть какой-то власти толкнули его стать приспешником Тёмного лорда. В первое время он упивался своей значимостью. Конечно, быть секретным шпионом было почётно, а иметь маску Пожирателя смерти, вместе с которой для Питера размывались любые барьеры, моральные преграды, стало, чуть ли не мечтой. Упиваясь своей силой и положением, он сделал очень многое, на что у него когда-то просто не хватало храбрости.

Однажды ему стал доступен секрет Поттеров. О, это знание опьянило Петтигрю. В нём буквально разливались волны собственной значимости и ценности. А когда он представил, какого расположения добьётся и каким почётным станет, сообщив эту новость Тёмному лорду…

Он недолго колебался, да и его внутренние терзания тогда вообще не пробуждались не на минуту. Но внезапно Волдеморт был повержен, а Петтигрю едва не был убит взбешённым и потерявшим голову Сириусом. Вот именно в тот день он испытал настоящий страх. Ужас, овладевший Питером, был огромен, а нагонявший его Блэк казался стократно страшнее самого Тёмного лорда. Этот день крыса запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Когда же Сириус опять вернулся, самый страшный кошмар Питера воплотился в реальность. Единственный, кто мог защитить его от Блэка — Тёмный лорд, а ценой за защиту было содействие в возвращении самого Волдеморта. Движимый страхом, Питер сделал всё, чтобы спастись.

А теперь опасность начала исходить от самого покровителя крысы. Петтигрю теперь чувствовал это каждой клеточкой своего тела, каждым нейроном мозга. Его крысиные инстинкты бунтовали и кричали об опасности. Но страх ослушаться Тёмного лорда был очень силён.

А сейчас же, когда Хвост сидел за шкафом в покоях Волдеморта, его инстинкты начинали пересиливать. Подслушивал Питер всегда, когда только мог. Но присутствие любимицы повелителя — огромной змеи Нагайны не всегда позволяло оставаться незаметным наблюдателем. Тёмный маг был бы очень разгневан, узнай он о том, что за ним подсматривают, а змея была лучше любой другой сторожевой собаки и могла почувствовать Петтигрю за десятки метров.

Но когда Волдеморт куда-нибудь отсылал змею, либо она сама сворачивалась клубком в другом месте, и тогда Петтигрю обязательно пробирался в покои Тёмного лорда.

И в этот раз он не мог себе в этом отказать. После того как Люциус доставил эту книгу, тёмный маг куда больше времени проводил в одиночестве, за изучением фолианта. Хвост начал понимать, что после его не особо удачных и результативных действий, Тёмный лорд стал к нему куда менее лоялен. А те, кого не ценил Волдеморт, не особо-то хорошо и долго жили.

В один из дней, когда тёмный маг изучал ту чёрную книгу, он призвал к себе в зал двоих Пожирателей из дальнего круга. Хвост помнил их — это были те, кто не так давно провинились перед Тёмным лордом, а значит, заслуживали наказания. Но к всеобщему удивлению, привычных Круциатусов не последовало.

Волдеморт, взмахнув палочкой, оглушил и связал заклинаниями одного из Пожирателей, который упал кулем на пол. Второго через секунду пронзил зелёный луч.

Того, что увидел дальше Хвост, он предпочёл бы не видеть никогда. Тёмный лорд принялся неторопливо колдовать над мёртвым Пожирателем, наносил на трупе палочкой какие-то знаки, что-то шептал и сверялся с книгой…

Через какой-то час тело начало шевелиться, а чуть позже стало издавать утробно рычащие звуки. Закатившиеся глаза трупа были неподвижны, из приоткрытого рта доносилось хрипение и сипение. Мертвец медленно двигался и начал подниматься на ноги.

Оглушённый Пожиратель стал понемногу отходить от действия заклинания, а когда заметил товарища, поднимающегося рядом с ним, то завопил от ужаса, а Тёмный лорд, не обращая на это никакого внимания, продолжал свои манипуляции, проверяя всё новые и новые свои гипотезы.

Продолжение этих экспериментов Хвост хотел бы забыть и не знать об этом. Но он стал свидетелем некромантических опытов Волдеморта до самого конца. Растерзанные и искромсанные тела пожирателей не один раз вставали у Питера перед глазами. Крыса сходил с ума от страха, всё в нём кричало и трепетало от ужаса.

А Тёмный лорд подводил выводы своих экспериментов. Если бы кто-то когда-нибудь заглянул бы в его записи, то мог бы прочесть там такие строчки:

«…Первый опыт проведён успешно… Необходимо большое количество магической энергии на одно поднятие… Инферналы недостаточно агрессивны, плохо подчиняются ментальным командам… Большая заторможенность и низкая скорость действий… Создание инфернала из живого человека не осуществляется… Магических способностей инфернал не сохраняет… При уничтожении мозга поднятие не осуществляется… При потере конечностей активность сохраняется…»

* * *

После прочтения письма Гарри честно сходил за зажигалкой, которую Дадли прятал у себя в столе, и сжёг пергамент. Странное письмо долго не давало покоя волшебнику, сотня вопросов вертелась в его голове. Ясно было одно: отправитель точно знал очень многое обо всём, что случилось за его годы обучения в Хогвартсе. А то, что этому таинственному незнакомцу было известно о пророчестве, выбило юношу из колеи.

Но все вопросы не могли найти себе ответа, да и угадывать, кто отправитель, было бессмысленно. Поэтому Гарри решил не гадать ни на кофейной гуще, ни по чаинкам или полётам птиц, а просто подождать следующего письма.

Свой день рождения Гарри ждал с двойственными чувствами. Он так привык к письмам и подаркам друзей, что это был один из немногих счастливых дней лета. Теперь же тридцать первое июля стало одним из противнейших дней. Несколько писем однокурсников Гарри убрал на дно чемодана, а письмо Рона с подарком он отослал обратно. Та же судьба постигла и подарки близнецов, разве что, очередной пирог-кирпич Хагрида остался лежать на самый чёрный и голодный день.

Всё время Гарри не покидала мысль о том, как ему сильнее отдалиться ото всех, кто ему дорог. Ведь узнай они, что юноше грозит опасность, то его будут оберегать ещё больше, а значит, угроза для них станет ещё существеннее. А как именно поступить, чтобы добиться именно отдаления, а лучше — показательной ссоры, Гарри не знал. Единственное, что он мог сделать — это устроить ссору с друзьями в школе.

Но чем больше юноша думал об этом, тем более противно ему становилось. Ссориться с дорогими сердцу людьми просто потому, что хочешь их спасти — очень тяжело. Придётся частенько вспоминать слова Малфоя, все грубости в адрес Гермионы и Рона, чтобы как можно больнее и сильнее ударить. Остальные его друзья по школе были не так близки Гарри, с ними было куда проще.

«Несколько грубых фраз, негативное отношение к ним — и неприязнь будет обеспечена, — считал юноша. — Более взрослые маги могут постоять за себя сами, тут уж я им без надобности…»

Дурсли, конечно же, совершенно не сочли нужным вспомнить про день рождения Гарри. Никаких поздравлений и подарков волшебник даже не ждал. Весь день совершенно не отличался от предыдущих, ничем не нарушая распорядок дня семейства Дурслей.

Вечером Дадли скрылся за монитором компьютера, а Вернон и Петунья уселись смотреть телевизор. Когда Гарри возвращался из туалета в свою комнату, то до его ушей донеслась фраза, заставившая его резко остановиться и прислушаться к обсуждениям в телевизионной программе.

Обычно Петунья и Вернон обожали смотреть разные шоу и новости, ожидая очередного скандала или грязной сплетни, которую они могли бы обсудить. В этот же раз двое колоритных ведущих обсуждали социальные проблемы молодёжи Великобритании с каким-то известным учёным-социологом. Дурслей, понятное дело, интересовали разговоры о распущенности нынешних детей, о бездействии властей и всём, что могло бы быть хоть сколько-то скандальным.

Гарри встал в дверях позади дивана, на котором расположились Дурсли, и, облокотившись на косяк, принялся слушать.

— …Мистер Торнвелл, вы действительно считаете, что, чем раньше молодые люди начнут самостоятельно жить, тем больше будет у них возможностей для саморазвития?

— Уважаемые телезрители, через пару минут в выпуске новостей вы увидите новые подробности скандала с разглашением имён и данных посетителей салонов товаров для взрослых. С вами были Эмили Крайен и Дональд Паркер, не переключайтесь!..

Гарри стоял в ступоре и мутным взглядом смотрел в телевизор, воспроизводя в голове всё, что успел услышать от социолога мистера Торнвелла. Мысли завертелись в голове, а слова учёного накладывались на всю ту уже сформированную для выводов почву. События последних лет выстроились в цепочку, а все бесплотные соображения наконец обрели ясную цель.

— Эй, а ты что тут делаешь? — недовольно поморщилась Петунья, отвлекшись от телевизора, чтобы размять затекшую шею, и увидев племянника, неподвижно стоящего в дверях.

— Я? Да ничего, я так, мимо проходил, — пробормотал Гарри и, развернувшись, побрёл в свою комнату.

Через двадцать минут полярная сова Хедвига вылетела из окна дома номер четыре по Тисовой улице и направилась к Альбусу Дамблдору, в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс.

А ещё через три дня Гарри получил письмо из Министерства Магии, которое гласило:

«Уважаемый мистер Поттер!

Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Министерство магии».

«Qui desiderat pacem, praeparet bellum»

«Кто желает мира, пусть готовится к войне»

…Свет на кончике волшебной палочки выхватывал сырые неровные стены пещеры, отражаясь в каплях влаги… Чадящие факелы еле горели, огоньки колыхались, отбрасывая искривлённые тени… Жуткий холод пронизывал до костей, а запах затхлости и сырости затруднял дыхание…

… Боль… Ноги перестают двигаться… Всё вокруг окутывает туман… Громкий, леденящий душу крик…

Свалившийся с кровати юноша вскочил и, тяжело дыша, смахнул пот со лба. Его пробирала сильная дрожь, а во рту пересохло так, что язык с трудом ворочался.

Несколько шагов на дрожащих ногах, поворот ручки крана — и струя холодной воды брызнула на руки. Выпив несколько горстей воды, Рон смог понемногу успокоить бешено бьющееся сердце и восстановить дыхание. Постепенно унялась и дрожь во всём теле. Но стоило ему закрыть глаза, как воспоминания маггловскими фотографиями всплывали в голове.

— Чёртовы кошмары, так и с ума сойти можно…— пробормотал Рон.

* * *

С момента получения письма из Министерства прошло всего полдня, но это было счастливейшее время, проведенное Гарри на Тисовой улице. Ещё бы: теперь волшебная палочка не валялась простой деревяшкой на столе! Юноша был в полной мере счастлив — его мечта воплотилась куда быстрее, чем он ожидал. А ждал этого события Гарри не раньше, чем на следующий день рождения. Но подслушанная беседа телеведущих и некоего мистера Торнвелла оказалась крайне уместной, а письмо Дамблдору волшебник написал потому, что директор был единственным, кто мог быстро и правильно сделать всё в Министерстве.

Конечно, Гарри догадывался, что без внушительного давления со стороны Дамблдора не обошлось. Памятуя прошлый год, он был уверен, что, если бы не директор Хогвартса, то вряд ли бы Министерство дало бы такое разрешение, да и судебное заседание бы не состоялось. Всё вышло как нельзя лучше, и маг пребывал в отличном настроении.

Сразу же опробовав самый простой Lumos, Гарри всё же подождал некоторое время письма из Министерства: а вдруг всё это шутка, и он всё ещё под надзором за несовершеннолетними.

Но совы так и не прилетело, ничего необычного не случилось, и волшебник торжествовал. Естественно, он принялся пробовать те чары и заклинания, которые мог себе позволить в комнате, не опасаясь чего-то поджечь, сломать или каким-либо способом испортить. Практически всю ночь Гарри пробовал различные заклинания и чары, сверяясь с учебниками и конспектами.

Всё, что он умел на пятом курсе, выходило отлично, навыков юноша не потерял абсолютно. Accio так же притягивало, Wingardium Leviosa левитировало, да и многие другие заклинания работали так же превосходно.

Единственное, что было невозможно — отработать чары для сражений и дуэлей. Можно было, конечно, метать их в стену, но мало ли какие последствия могли вызвать заклинания, тем более, незнакомые. Поэтому Гарри решил отложить это до прибытия в Хогвартс — там можно будет пойти к границе Запретного леса и поколдовать вдоволь, не опасаясь за целостность дома.

Но Protego — уже привычное щитовое заклинание — волшебник отрабатывал так, чтобы творить его можно было быстрее и сильнее. Также, любопытной находкой стали щитовые чары Defendo, сами по себе не слишком отличавшиеся от Protego, но чуть-чуть действеннее. Более интересной была модификация Sphaera Defendus, описанная в одной из книг по ЗОТИ для семикурсников, которую Гарри приобрёл во времена занятии Армии Дамблдора, но так и не успел до конца изучить.

В начале этой книги описывались не особо сильные и нужные заклинания, но этот щит был весьма полезен.

«Defendo — чары защиты от направленных на вас заклятий, создает невидимый щит, поглощающий оные заклятия. Иногда, при малом опыте защищающегося, создает легкое голубоватое свечение, но правильное исполнение ничем не выдает присутствия Щита, кроме покалывания в пальцах, усиливающегося при воздействии враждебных заклинаний. Может быть дополнено до Sphaera Defendus, создающего вокруг заклинателя щитовую сферу с тем же эффектом.

Необходимо принять во внимание, что существуют проклятия, которые Чары Щита поглотить просто не в состоянии. Максимум — ослабить, и то не всегда. Например, Legilimens (и вообще все заклятия с ментальным воздействием) в том числе Сrucio, Imperio, а так же Avada Kedavra…»

«Да уж, от Непростительных вообще мало что поможет, разве что каменная стена…» — усмехнулся Гарри. Но недооценивать полезность заклинания он не стал.

Палочка описала нужное движение, и волшебник почувствовал свой магический щит, который словно невидимым коконом спёлся вокруг него. Никакого голубоватого свечения он не заметил, что говорило о правильности исполнения заклинания.

Гарри практиковался, не отрываясь, целый день и всю ночь, испытывая по множеству раз, все возможные заклинания. Не то чтобы их было много, но юноша наслаждался самой возможностью пользоваться своей магией; держать в руке волшебную палочку — это было непередаваемое ощущение, по которому он очень соскучился.

Со слегка дрожащими руками, лёгким головокружением от усталости и бессонной ночи, волшебник, наконец, закрыл книги и повалился на кровать, положив палочку под подушку. Впервые, за последние несколько дней, Гарри заснул с довольной улыбкой.

* * *

Через несколько дней душная комната осточертела настолько, что желание подышать свежим воздухом стало слишком соблазнительным. От книг уже рябило в глазах, а тело отзывалось на непривычные нагрузки — столько колдовать Гарри не приходилось давно.

Поэтому самым простым решением было пойти на улицу и посидеть возле дома. Хотелось куда большего, но Гарри не мог себе позволить рисковать — прошлогодняя история с дементорами оставила не самые приятные воспоминания. Да и угроза быть обнаруженным и попасть в руки Пожирателей никуда не делась, поэтому отдаляться от дома Гарри не решился. Сунув палочку в карман джинсов, волшебник вышел из комнаты.

Пару часов просто валяясь на газоне, щурясь от яркого солнца и листая маггловскую газету, юноша расслабился и не услышал приближения кузена и его друзей. Гарри был не особо рад такой компании, но уходить просто так было бы не совсем удобно, да и друзья Дадли в любом случае просто так сделать этого не позволят.

— Эй, Дад, это твой ненормальный кузен там валяется? — недовольно протянул Пирс, вертя в руках сигарету.

— Чего-то он совсем разленился, обнаглел, даже не дёрнулся. Нет, ты посмотри-ка… — Гордон сморщился и, выпустив клуб дым, уставился на Гарри.

— Да ну его, психа нездорового, пойдём, ребят… — начал Дадли, но резко повернувшийся к нему Пирс громко засмеялся.

— Дад, ты что, боишься этого сопляка? Да ты вдвое крупнее его! Вмазал бы ему как следует, чтоб знал! — гоготал Пирс. — Ну же, давай, Дад, врежь ему!

Гарри молчал и улыбался, сворачивая газету. Ему было очень любопытно, как Дадли выкрутится из ситуации. Постоять за себя волшебник мог, но делать это при двух магглах ему не хотелось, да и не особо-то хорошо будет лишний раз нарушать закон… Коснувшись незаметным жестом волшебной палочки, он усмехнулся и медленно встал с газона.

— Эй, Дад, да он удирает! Сейчас сопляк убежит, и мы опять останемся без представления! — заорал Гордон.

— Не, ребят, забейте вы на него, пусть идёт, мало ли чего от него ожидать можно. Он ведь псих тот ещё… — скрипя зубами, сказал Дадли.

— Эй, Дадли! — не удержался Гарри, — Отослал бы ты своих дружков, а то мамочка не разрешает тебе курить и общаться с теми, кто курит. Увидит ещё, заругает…

— Ты! Заткнись и вали отсюда! — поросячьи глазки Дадли сузились ещё сильнее, а его дружки громко расхохотались.

— Дадличек, я тебе из добрых побуждений, как кузену советую, — улыбаясь, продолжал Гарри.

— Пошёл ты, придурок ненормальный! — заорал Дурсль, багровея на глазах. Пирс и Гордон чуть ли не лопались от смеха.

— Да ухожу уже, много загорать вредно… А по поводу твоих приятелей и сигарет — так ты не обижайся, я просто предупредил… — нарочито громко добавил волшебник и, поднявшись по небольшому крыльцу, зашел в дом.

Друзья Дадли хохотали ещё секунд пять, пока Дурсль, наконец, не сообразил толкнуть одного и ударить по плечу второго. Лишь посмотрев на перекошенное от злобы лицо Дурсля, они усилием воли заставили себя замолчать.

— Чё ржёте? Заткнулись, остолопы! Короче, я пока пойду домой, вечером увидимся! — гаркнул Дадли и быстро пошёл к дверям.

— Да-а-а, сдаёт Дад… — пробормотал Пирс через пару минут, когда они с Гордоном отошли на другую сторону улицы, — уже такого дохляка боится…

* * *

Дадли кипел от гнева. Этот Поттер выставил его полным идиотом и слабаком перед друзьями! Этого он просто так не оставит!

«На самом деле пора преподать этому недоноску хороший урок!» — негодовал Дурсль, — «Это никогда не повторится больше!»

Догнав Гарри в коридоре, Дадли толкнул его в спину, отчего тот упал и проехался животом по полу. С лица слетели очки, громко звякнув о паркет. Волшебник мгновенно вскочил и, близоруко щурясь, повернулся в сторону кузена.

— Ты совсем гордость потерял, Дадличек? Уже со спины нападаешь? — сдерживая злость, крикнул Поттер.

— Это ты оборзел, недоносок! Решил унизить меня перед друзьями? Решил, я тебе врезать не смогу? Думаешь, с этой палкой ты крутой? Да тебе нельзя колдовать вне школы, тебя за это исключат! И ничего ты мне не сделаешь, а вот я тебе — легко! — прорычал Дадли, сжимая кулаки и гадко ухмыляясь. — Что, очки потерял? Ну, сейчас я тебе их нарисую, слепой котёнок!..

— Уверен? Ну, попробуй… — вызывающе ответил Гарри.

Дурсль побагровел ещё сильнее и с рёвом дикого кабана ринулся на Поттера. намереваясь выместить на нём всю скопившуюся злость. Волшебник на секунду задумался, но прикинув габариты кузена, всё же понял, что в рукопашную с ним просто не справится. Было бы проще попытаться остановить бешеного быка, несущегося на жертву…

— Ictus! — крикнул Гарри.

Простое заклинание второго курса не могло нанести никакого серьёзного урона. Оно просто несильно толкало объект, в лучшем случае мог остаться синяк, как от удара кулаком. Но Гарри вложил сил немного больше, и результат был достигнут именно тот, какого он хотел. Что-то более мощное волшебник применять не решился, ведь это всё-таки просто его кузен маггл, и хорошего тычка должно было хватить.

Дёрнувшегося в сторону Поттера Дадли отшвырнуло назад на пару метров, и раздавшийся при этом грохот можно было сравнить с падением большого шкафа. Кузен медленно поднимался и пытался выровнять сбитое дыхание. Тут же появились Вернон и Петунья и, едва заметив Дадли на полу, накинулись на волшебника.

— Что ты сделал!? — заорал Вернон. — Как ты посмел обидеть Дадли!? Ты колдовал!?

— Он сам напросился, нечего было лезть с кулаками, — негромко ответил Гарри.

— Ты колдовал!! Тебя выкинут из твоей дурацкой школы для ненормальных! — распалялся Дурсль.

— Дядя Вернон, несколько дней назад я официально признан судом совершеннолетним, и могу пользоваться магией вне школы.

— Но… Но тебе же всего шестнадцать?! — энтузиазма в голосе стало значительно меньше.

— А я сирота, да и по законам нашего магического мира совершеннолетие наступает в семнадцать лет. А по решению нашего суда я теперь имею все права волшебника… — объяснил Гарри. — Думаю, проще забыть об этом маленьком эпизоде, и всё останется, как было, верно?

Дурсли медленно кивнули, косясь на Дадли, который не торопился вставать, изображая из себя тяжелораненого.

— А Дадличек, кстати, притворяется,— добавил Поттер и, разглядев на полу очки, пробормотал: — Эх, ещё и очки мне чуть не сломал…

— Reparo, — треснувшие стёкла вновь стали целыми.

Вернон вытаращился на Поттера, а Петунья брезгливо поморщилась. Дадли перестал ломать комедию и поднялся с пола, всё ещё прижимая руку к груди — всё-таки не так и слабо ему досталось. Понаблюдав за этим театром ещё минуту, волшебник не выдержал и улыбнулся — очень уж забавно смотрелись хлопающий глазами Вернон и успокаивающая сына Петунья.

— Потерпите немного, скоро я вас покину, — сказал, улыбнувшись, Гарри и стал подниматься по лестнице.

Он даже не догадывался, как скоро будет выполнено его обещание.

* * *

«Богатство и связи решают всё…» — считал Люциус Малфой. Надо сказать, что при помощи этих двух инструментов он часто открывал двери, узнавал многие тайны и добивался самых разных целей. И в очередной раз, хоть и с десятой, даже сотой попытки, но ему удалось получить важнейшую информацию. Взятки, угрозы, иногда и пытки, давали самые хорошие результаты. Несколько инстанций, пройденных такими способами, и он, Люциус, смог получить то, о чём жаждал Тёмный лорд. Теперь Малфой знал место, где прятался Гарри Поттер.

Министерство умело хранить тайны, но его сотрудники были всё же обычными людьми. Пусть и волшебниками, но разве это столь весомое различие?

Но, Люциус не особо торопился доложить об этом успехе Тёмному лорду. Малфои уже давно находились в сложном положении в иерархии Пожирателей. Все былые заслуги Люциуса уже перестали быть такими яркими и значимыми, а одна добытая книга не могла снова возвысить Малфоев в глазах Повелителя.

Зато, если Люциус доставит Тёмному лорду Поттера… О дааа, это было бы феерическое событие, которое подняло бы авторитет рода Малфоев очень высоко. И появившийся шанс был очень важен — это была возможность не только доставить мальчишку, но и сделать это неожиданным подарком для Лорда.

Сделать всё стоило в ближайшее же время, ведь через несколько дней мальчишка отправится в Хогвартс, а там его достать будет сложнее. И как нельзя вовремя подвернулось свободное время, информация, и желание деятельности.

Улыбаясь своим мыслям, волшебник уже мысленно праздновал победу. Оставалось только взять с собой пару-тройку проверенных Пожирателей, на всякий случай. Если сделать всё быстро — никто и не успеет заметить, что Мальчик-Который-Выжил исчезнет.

Выбор Люциуса пал на нескольких хорошо знакомых ему магов, которые отлично слушались его самого, и были верны Лорду. Роули, Эйвери иТрэверс — надёжные и проверенные Пожиратели. Они давно искали возможности порадовать Тёмного лорда, да и в жестокости их мало кто превзойдёт.

Вызвав всех троих к себе, Малфой убедился — все они были озлоблены, а желания выпустить пыл у них хоть отбавляй.

«Отлично, именно это мне от них и нужно».

Узнав о том, зачем их вызвал Малфой, троица переглянулась и, злорадно ухмыляясь, каждый подтвердил, что с радостью поучаствует в «развлечении».

— В доме кроме Поттера трое магглов. С ними можете делать что хотите, но Поттера не убивать и не калечить — он нужен мне живым! Максимум — оглушить и связать, ясно? — втолковывал Люциус. — Действуем по возможности тихо, в случае чего — будьте аккуратны, не заденьте Поттера!

— Да ясно нам, Люц, ясно! — огрызнулся Роули. — Ты лучше скажи, где этот щенок прячется?

— Дом номер четыре по Тисовой улице, графство Суррей, Литл-Уинкинг.

— Никогда там не был, — заявил Трэверс. Эйвери и Роули кивнули, подтверждая, что они тоже не в курсе, где это находится.

— Я сам там не был, лишь неподалёку, и то очень давно… Туда мы и аппарируем. А до дома дойдём пешком. Да-да, Трэверс, ножками! — ухмыльнулся Малфой. — Думаю, минут десять и доберёмся. Вот портключи сюда, на случай, если там стоит противоаппарационная защита…Собирайтесь, у вас две минуты!

— Да мы готовы… — проворчал Эйвери. — Палочки при нас, а остальное и не нужно!

— Тогда вперёд, сделаем Тёмному лорду приятный подарок!

Когда хлопки аппарации затихли, раздалось шуршание коготков по деревянному паркету — небольшая крыса выбежала из-за шкафа.

* * *

До первого сентября оставалось всего четыре дня. Мелкий моросящий дождь не располагал к хорошему настроению, а сидеть запертым в четырёх стенах Гарри уже не мог. Но он старательно терпел, ведь всего несколько дней оставалось до возвращения домой. Хогвартс уже давно стал для Гарри чем-то вроде родного дома, которого у него никогда не было.

Вот только возвращение тоже нельзя будет назвать самым желанным и счастливым. О том, что рядом с Роном и Гермионой ему предстоит вскоре сидеть за одним столом, юноша содрогнулся, после всего, что он им написал, это будет сложно, да и желание извиниться и всё объяснить, никуда не девалось. Но, решение уже было принято, и ему приходилось следовать.

В любом случае — время последние дни тянулось бы бесконечно, не будь у Гарри возможности колдовать. Это было необходимо, насущно и желанно, палочка, словно сама просилась в руку, чтобы её хозяин творил и чародействовал, освобождаясь от скуки. Юного волшебника завораживало колдовство. Одно дело, когда ты колдуешь в замке, где всё итак волшебно и похоже на сказку. Совсем другое — когда ты находишься в однообразном и унылом маггловском мире и можешь делать необыкновенные вещи.

Гарри казалось, что столько он не наколдовал за всю свою жизнь в магическом мире. Чередуя заученные заклинания с ещё новыми для него, волшебник получал восхитительное удовольствие. Он явно ощущал, что его организм стал куда больше привычен к частому применению магии, меньше уставал и юноша не так быстро выдыхался, творя заклинания.

Осознавая, что всё больше привязывается к волшебству, Гарри замечал, что многими возможностями магии волшебники не пользуются. А ведь магия способна на очень многое…

В течение всех последних дней Дурсли почти полностью игнорировали юношу, словно бы того не было вообще. Это решало многие вопросы, да и беспокойств было куда меньше. Один лишь Дадли иногда косился на Поттера, но все его усилия делать это незаметно заканчивались провалом.

Теперь Гарри носил с собой волшебную палочку постоянно. Если раньше колдовать ему было нельзя, то теперь перед волшебником открывались все горизонты. Да и что тут сказать, когда волшебная палочка — твоё оружие, твоя сила и залог твоей безопасности? Вот и юноша считал, что такую ценную вещь не стоит разбрасывать где попало, мало ли в какой момент она может понадобиться.

За последние две недели юноша так увлёкся, что совершенно запустил комнату — повсюду валялись книги, пергаменты, выписки, конспекты, перья, чернильница, которую Гарри случайно пролил…

Промозглый и сырой вечер вступал в свои права, а почти неразличимое среди тяжёлых облаков солнце готовилось закатиться за горизонт. А из открытого окна летели вместе с ветром мелкие капли моросящего дождя.

Пергаменты легко могли намокнуть, да и книги было бы жалко, потому юноша подошёл было к окну, но услышал громкий кошачий вопль. Заинтересованно выглянув в окно, Гарри увидел выбегающую из кустов кошку, которая явно была чем-то встревожена. Узнать, чем именно, было невозможно, да и не особо и нужно, и волшебник закрыл окно, которое мгновенно покрылось мелкими капельками.

Гарри отошёл к столу, поднял чернильницу, и как раз собирался вспомнить очищающее заклинание, чтобы убрать пролитые чернила.

Его мысли прервал громкий звон бьющегося стекла. Вытащить палочку, развернуться и решить, какое заклинание стоит послать первым — всё это заняло меньше двух секунд. Но, ожидаемого противника не было видно, а за окном раздался хлопок аппарации.

Посреди комнаты валялся камень, размером с кулак, обмотанный пергаментом. Торопливо развернув его, Гарри прочёл:

«Пожиратели будут здесь через несколько минут. Беги!»

«Calamitas virtutis occasio»

Бедствие — пробный камень доблести.

Содержание записки понять двойственно было невозможно. Пожиратели нашли дом, в котором он скрывался, и скоро будут здесь. Подбежав к столу, Гарри одним движением скинул все пергаменты, конспекты и книги в раскрытый чемодан. На всё ушло меньше минуты.

Схватившись за ручку, Гарри резко остановился. Дурсли. Если Пожиратели не найдут Гарри, всех магглов в доме они убьют из злости и ради развлечения. И как бы он к ним не относился — допустить этого не мог. Счёт времени шёл на минуты, и не было ничего действеннее, кроме как просто сбежать подальше.

Слетев вниз по лестнице, волшебник ворвался в столовую, где ужинали Дурсли. Петунья как раз что-то хлопотливо готовила, а Вернон читал любимую газету. Дадли же тайком подбирался всё ближе к холодильнику.

— Дядя, тётя, Дадли, нужно срочно уходить, немедленно! — быстро и твёрдо сказал Гарри.

— Это с чего это вдруг? — опустил газету Вернон и насмешливо приподнял бровь. — Горим, что ли?

— Вы жить хотите? — вздохнул волшебник.

Тарелка выскользнула из рук Петуньи и упала на пол, разлетевшись на множество мелких осколков. Дадли прихрюкнул и вжал голову в плечи, и лишь Вернон быстро поморгал поросячьими глазками и насмешливо поглядел на Поттера.

— Это что, ты нам угрожаешь что ли?

— Через несколько минут здесь будут Пожиратели смерти. Я не знаю, сколько их и зачем они придут, но за вашу жизнь я и гроша ломаного не дам. Вас просто убьют, как мух, и всё.

— Вернон, может, послушать его? — со страхом в голосе произнесла Петунья.

— Да что за бред? Если сюда только посмеет кто-нибудь заявиться, я вызову полицию и…

— Дядя, к приезду полиции здесь будет три ваших трупа без следов насильственной смерти. Хотя, может, и очень даже насильственной, даже с явными следами…

— Я никуда не пойду из моего дома! — громко сказал Дурсль. — И ни какие обжиратели меня не выставят…

— Я могу вывести вас, но вы должны поверить мне, иначе... — Гарри уже не знал, как втолковать этим людям, что им грозит опасность.

Голоса, раздавшиеся снаружи, заставили волшебника вздрогнуть. Люциус Малфой решил поучаствовать в нападении, а значит, ничего хорошего Дурслям не светит, как и ему самому. Гарри осторожно подошёл к окну и, чуть отодвинув мерзкую сиреневую шторку, выглянул во двор.

Трое Пожирателей были уже почти возле входа, но из-за масок и чёрных мантий с капюшонами узнать, кто именно пришёл по его душу, было невозможно. Выглянув чуть сильнее, чтобы проверить, нет ли кого чуть в стороне, юноша понял, что совершил ошибку.

— Вон Поттер! — рявкнул самый высокий из Пожирателей.

Гарри едва успел отскочить от окна, как оглушающее заклятие разбило стекло, осыпав его брызгами стеклянной крошки. Медлить было нельзя, волшебник понимал, что просто не устоит в бою против трёх магов. Если бы это были студенты Хогвартса, даже с его курса, то шансы могли бы быть весьма оптимистичными, но против взрослых и опытных тёмных магов юноше нечего было противопоставить.

— Быстро, за мной, если хотите жить! — проорал он Дурслям.

Как ни странно, они послушались его без возражений. Гарри выскочил в коридор, метнув короткое Colloportus в сторону входной двери. Единственным шансом спасти Дурслей — было вывести их на улицу через выход в сад. О том, чтобы добраться до машины и уехать, Гарри даже не мечтал: одно-два заклинания и машина взлетит на воздух…

Петунья и Дадли довольно ловко и даже резво шли за юношей, а Вернон, топая с грацией бегемота, недовольно ворчал.

Дверь в сад была не заперта. Волшебник услышал грохот небольших взрывов — очевидно, Пожиратели решили, попросту, выломать дверь самым лёгким способом.

— Выбегайте через отодвигающиеся доски в заборе, Дадли про них знает, — быстро заговорил Гарри. — Спрячьтесь где-нибудь подальше отсюда.

— Он здесь! — раздался голос поблизости. Юноша обернулся и увидел ещё одного мага, который как раз успевал взмахнуть палочкой…

— Protego! — красный луч разбился о щитовые чары. — Бегите!!

— Сдавайся, щенок! — прорычал Пожиратель, снова взмахивая палочкой.

От замедляющего заклинания Гарри хотел было увернуться, но вовремя вспомнил о находящихся за спиной Дурслях.

— Protego! Expelliarmus! — крикнул юноша и заметил, что его родственники так и не сдвинулись с места — вероятно, оцепенели от неожиданности происходящего. — Да бегите же вы!!

Из дома донеслась брань, и через секунду взрывное заклятие разнесло дверь в щепки. Мгновение — и двое Пожирателей появились в нескольких метрах от Гарри.

Град оглушающих и замедляющих заклятий посыпался на юношу. Яркие лучи заклинаний разрезали начавшие опускаться сумерки. Об атаке не могло идти и речи — Гарри едва успевал ставить щит для отражения атак. Пропускать их и уворачиваться он не мог, ведь попади заклинание в кого-то из Дурслей, и за жизнь несчастного можно было только помолиться. Несколько секунд юноша успешно отражал все заклинания, но силы были слишком не равны. Дыхание начинало сбиваться, а нервы были на пределе. Нужно было выиграть время, чтобы родственники могли убежать, пока на них не обращают внимания…

— Sphaera Defendus! — два оглушающих заклинания разбились о щит, а Гарри сразу ощутил лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Нападающие сменили тактику и стали окружать юношу.

«Почему только оглушающие и замедляющие? — недоумевал волшебник. — Честь прихлопнуть меня оставлена самому Волдеморту?»

Стоило Гарри подумать о Дурслях, как за его спиной раздался крик, а обернувшись, юноша увидел ещё одного мага. Дадли, парализованный, лежал на земле, Вернон и Петунья стояли рядом, не в силах пошевелиться. Теперь глухая защита просто потеряла свою актуальность — худшее случилось.

Отвлекшись, Гарри не сразу заметил плавное, непохожее на предыдущее, движение палочкой одного из магов.

— Crucio!

Заклинание прошило щит Гарри, и юноша потерял концентрацию от боли. Остальные Пожиратели только этого и ждали: несколько лучей почти одновременно полетели в волшебника.

— Impedimenta!

— Petrificus Totalus!

— Incarcerous!

Все три заклинания попали в цель, и Гарри, парализованный и связанный, повалился на влажную от дождя траву. Палочка вылетела из онемевшей руки и упала в метре от юноши.

— Ты чего это палочкой размахался, малыш? — ухмыльнулся один из Пожирателей. — Полежи пока, сейчас мы с твоими родственничками разберёмся и заберём тебя.

— Только я сначала на жирненького налюбуюсь, как он подёргается… — садистски усмехнулся другой.

— Что вы сделали с моим сыном?! — взвизгнул Вернон.

— Эй, а ты чего орёшь? Crucio!

Крик Верона звучал душераздирающим рёвом раненого вепря. Дурсль упал на траву, корчась в судорогах и дёргаясь от боли, Петунья зажала рот руками и закрыла глаза от страха. Через несколько секунд действие заклятья прекратилось, а Вернон, судорожно дыша, дрожал и скулил от боли.

— Понравилось тебе, маггловский выродок? Может, ещё? Или твоему толстому отродью? — презрительно сплюнул Пожиратель.

Гарри всеми силами пытался освободиться. Он не мог терпеть издевательств вообще, а тем более, над беззащитными магглами. Он читал, что от парализующего заклятия можно было освободиться, но как убрать верёвки без помощи палочки — Гарри не знал. Юноша пытался представить, что чары спали с него, что он может двигать руками и ногами, словно бы не был заколдован.

Гарри колотило от прилива эмоций, сосредоточиться не получалось. Волшебника охватила злость на себя самого. Он клял себя за беспечность, за неосторожность и самонадеянность, из-за которой могли погибнуть теперь три человека. Поттер весь сжался, напрягая всё тело, представляя, что он просто выталкивает из себя враждебные заклинания, освобождаясь от их влияний.

Через пару секунд он почувствовал, что действительно может шевелить пальцами рук. Ещё несколько мгновений — и заклятие почти не действовало на волшебника. Оставалось только подкатиться к палочке, освободиться от верёвок и…

Рассчитывая свои действия, Гарри осознавал, что просто не успеет ничего сделать. Четверо противников легко снова оглушат и свяжут его, а шансы помочь Дурслям были и вовсе ничтожны. Но крошечная надежда всё же была, и ничего не делать Поттер просто не мог…

— Пора бы заканчивать с этими магглами и порадовать Тёмного лорда нашим подарком… — довольно произнёс Пожиратель голосом Люциуса Малфоя.

Гарри понял, что времени медлить больше нет. Резкий перекат — и палочка оказалась в руке, ещё перекат…

— Finite Incantatem! — опутывающее заклинание перестало действовать, и Гарри прыгнул за ближайшую клумбу. Ещё перекат и несколько резких взмахов палочки:

— Invertum Statim, Impedimenta, Expelliarmus! — не ожидавшие такой прыткости от парализованного и связанного Поттера Пожиратели растерялись, но всего на секунду. Все заклинания Гарри были отбиты.

Стараясь не попадать под новые оглушающие, юноша прыгнул в сторону и метнул Levicorpus, не надеясь на успех.

«Я нужен им живым, а они мне — нет, — сообразил Поттер. — Только оглушающими мне их не победить».

Какая-то незаметная грань, невидимая черта была пересечена, и Гарри вдруг резко изменил тип заклятий, которыми привык сражаться. Выбора у него не было — или смерть Дурслей и собственное пленение, или победа. Стоило хотя бы подороже отдать свою свободу. Неожиданное осознание того, что это, возможно, последнее его сражение, после которого ему больше не доведётся, может быть, даже жить, волшебник вдруг словно встряхнулся — все лишние мысли ушли, оставался только этот бой, эта минута и именно эти враги. Азарт захлестнул Гарри целиком — всё, что было до этого, осталось на втором плане, далеко позади. Увернувшись от очередного пущенного в него оглушающего, Поттер взмахнул палочкой, вырисовывая в воздухе сразу несколько заклинаний.

— Petrificus Totalus, Tormento, Seko! — выпалил Гарри.

Первое заклинание было легко отражено, от второго один из Пожирателей увернулся, а третье, сверкнув, полоснуло его по правой руке. В ответ в Гарри полетели несколько оглушающих и замедляющих, но раненый маг чуть отступил и не участвовал в бою. Остальные ещё быстрее стали засыпать уже столь привычными оглушающими и замедляющими заклинаниями.

— Levicorpus! Confringo! — первое заклинание было оставлено почти без внимания, а вот второе оказалось неожиданным сюрпризом. Гарри постарался попасть как можно точнее в Пожирателей и вложить в заклинание побольше силы. Небольшой взрыв и вспышка пламени заставили двоих магов отскочить в сторону, а одному опалили мантию. Уходя от ответных заклинаний, Поттеру пришлось прокатиться по грязной траве.

Превосходство в силе и количестве всё равно оставалось за Пожирателями. Гарри чувствовал, что устаёт и не сможет долго скакать от ярких лучей. Ему очень повезло — его не старались убить. Иначе долго бы он не проскакал…

— Stupefy, Expelliarmus, Expulso! — ещё тройка заклинаний, посланных юношей, принесла результат — один из магов, яростно отмахиваясь от первых двух заклинаний, неверно рассчитал момент и не успел отбить последнее. Ударом его отнесло на пару метров, неплохо приложив головой о деревянную скамейку.

Но оставшиеся двое одновременно отправили свои заклинания, от которых Поттер просто не успевал увернуться одновременно. Стараясь уйти от одного, он прыгнул в сторону, но второе все-таки зацепило его. Stupefy оглушил юношу, и он упал на помятую траву.

— Petrificus Totalus! Incarcerous! Вот ты и допрыгался, Поттер! — злобно прорычал оглушивший Гарри маг. — Трэверс, добей маггловских ублюдков и пошли отсюда!

Пожиратель с раненой рукой направился в сторону Дурслей. Гарри весь напрягся, стараясь снова сбросить действие заклинания.

— А чтобы ты не повторил свой фокус… Где твоя палочка? — оскалившись, поинтересовался маг. — Асс…

Яркий луч резанул сгущающиеся сумерки, и Пожирателя отбросило в сторону. Ещё одна вспышка и Трэверс озадаченно стоял, лишившись палочки. С нескольких сторон появились сразу четверо волшебников.

— Уходим! — раздался голос Малфоя, и один из Пожирателей исчез с негромким хлопком. Остальные маги тоже пропали, даже тот, который, как казалось, был оглушён.

Через пару секунд с Гарри были сняты заклинания, а сам он сел на траву и огляделся. Рядом стоял Люпин, чуть дальше профессор Дамблдор разговаривал с Хмури, а Тонкс расколдовывала и помогала Дурслям.

Юноша схватил валяющуюся радом волшебную палочку и, обтерев её о джинсы, засунул в карман и встал. Голова немного кружилась, а тело била лёгкая дрожь. Повертев головой, юноша заметил следы заклинаний, но в целом, ничего не говорило о недавнем сражении. Никаких слишком сильных заклинаний никто не использовал. Пожиратели не стали, а Гарри и не умел.

— Гарри, ты в порядке, как я вижу… — тихо произнёс Дамблдор. — Я боялся, что мы опоздаем, но видимо, этого не случилось.

— Как вы здесь оказались, профессор? — заметил юноша. — Я же никого не успел предупредить о нападении.

— Арабелла меня предупредила, мальчик мой. Она приглядывала за твоим домом, а когда заметила несколько человек в мантиях, то сразу оповестила меня. Мы прибыли так быстро, как смогли.

— Гарри, как случилось, что вы с родственниками успели покинуть дом? Весь парадный вход разнесён, похоже, взрывными заклинаниями, — поинтересовался Люпин.

— Да так и успели, хорошо хоть не убило… — пробормотал Гарри. Про послание он решил не рассказывать. Кто бы ни был этот добряк, он оказался очень точен и правдив, хотя и до смешного краток.

— Привет, Гарри. Твои тётя и кузен в порядке, а дядя немного не отошёл от действия круциатуса, на это нужно время, — подошедшая Тонкс похлопала юношу по плечу. — А ты молодец. Судя по всему, выстоял несколько минут против четверых пожирателей, да ещё и ранил одного…

— Выбора как-то не было, — огрызнулся Поттер. — Откуда ты знаешь, что ему круциатус достался?

— Я аврор и повидала на своём веку немало людей, которых пытали Непростительными, — резонно ответила Тонкс.

— Интересно, как это они ухитрились найти меня?

Дамблдор посмотрел на Гарри и, сверкнув полумесяцами очков, тяжело вздохнул.

— У меня есть только предположения. Возможно, в связи с тем, что ты стал совершеннолетним, чары защиты спали с твоего дома, но всё равно Пожиратели не должны были узнать об этом так быстро … Я думаю, что после рассмотрения твоего дела в Министерстве, кто-то смог украсть информацию о тебе из архивов. Это моя ошибка — я должен был сразу подумать о том, чтобы вывезти тебя отсюда в более безопасное место.

— Да уж, стоило бы, — проворчал Поттер. — И куда мне теперь деваться? В дом Сириуса? А Дурслей куда?

— Я думаю, что твоим родственникам стоит переехать отсюда подальше. Они видели, какую угрозу представляет собой Волдеморт и его слуги, и вряд ли их придётся долго убеждать. А что касается тебя — то лучшего места, чем уже известный тебе дом, я пока не могу предложить. Оттуда мы доставим тебя в Хогвартс. Как это сделать, решим позже.

— И на том спасибо, — вздохнул юноша. — Пойду, поговорю с Дурслями…

* * *

Через несколько минут Дурсли уже собирали вещи, чтобы перебраться подальше. Уговаривать их не пришлось вовсе — они сами горели желанием уехать куда-нибудь.

Гарри поднялся в свою комнату и начал быстро проверять, всё ли он собрал. В этот дом он уже больше не вернётся, значит, никаких намёков на магию или на его присутствие в этом доме быть не должно. Дурсли намеревались продать то, что осталось от дома, а сами пока переезжали к родственникам Вернона куда-то ближе к Лондону.

Первым, что попалось на глаза волшебнику, когда он вошёл, была записка, брошенная на пол. Никакой информации из неё было уже не извлечь, поэтому она быстро сгорела от простого Incendio. Гарри быстро обошёл комнату, собрал все книги и пергаменты, какие забыл и, уложив всё в чемодан, был готов к отправке отсюда через пять минут.

Дурслей решили оставить в покое — память им стирать никто не стал. Они не знали ничего, что могло бы хоть сколько-то навредить Гарри, ведь никогда не интересовались жизнью племянника, чтобы знать что-то важное. Весь следующий день вещи Дурслей собирали в коробки и увозили работники перевозочной службы, за которыми аккуратно подсматривали несколько магов. Всех проверили на непричастность к Пожирателям смерти и охраняли от их появления.

Грузчикам и соседям Дурсли объяснили, что у них в доме у входа стоял небольшой газовый баллон, который по случайности взорвался. И, конечно же, они давно собирались переехать, так что им совершенно всё равно.

Отговорка вышла не особо правдоподобной, но, как ни странно, её вполне хватило, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Сплетни и слухи ходили самые разные, начиная от шалостей малолетнего бандита Поттера, которым Дурсли сами всех пугали, заканчивая версией теракта.

По приказу Дамблдора Северус Снейп доложил Волдеморту о неудачном нападении на дом Поттера. Тёмный лорд зверствовал около часа, отчего у Гарри в голове творилось что-то невообразимое. Чужая злость отражалась болью, а всплески ненависти и жестокости поднимали небольшой ураган в голове. Перед глазами юноши стояли чёрные круги, а головокружение и гудение в голове не позволяло ему даже думать о чём-то. Но это длилось не слишком долго, и вскоре гнев Волдеморта ослаб.

«Вероятно, виноватым хорошо досталось, — морщась от тянущей боли в голове, радовался Гарри. — Я точно слышал голос Малфоя, надеюсь, ему пришлось особенно хорошо…»

Поттер отдыхал в доме на площади Гриммо два дня. Професор Дамблдор заходил всего раз, чтобы договориться о том, как отвезти Гарри к вокзалу Кингс-Кросс, не привлекая внимания Пожирателей, и желательно, не используя ни каминную сеть, ни аппарацию, ни портключи. По его мнению, путешествовать этими способами было не очень безопасно для Гарри, ведь Министерство может отследить всё перечисленное. А раз уж данные о Гарри стали доступны Пожирателям, не исключено, что они могут попытаться отследить и это. А раскрывать тайну дома по адресу площадь Гриммо 12 никто не хотел.

Пока шли все обсуждения, в которые Гарри посвящали только в общих чертах, юноша старался держаться обособленно. Никого видеть он не хотел, да и о многом нужно было подумать.

Всё, что случилось в саду дома Дурслей, стало для него хорошим уроком. Энтузиазм и воинственность сняло без следа — юноша уже не был так уверен в собственных силах и способностях. Всё, что он смог сделать — это ранить одного и задержать троих Пожирателей смерти, пусть и довольно опытных. Но один факт буквально бил не в бровь, а в глаз. Его не пытались убить, или покалечить.

Используй слуги Волдеморта весь свой арсенал, у Поттера не было бы шансов выстоять и минуты. С одним магом он, может быть, и смог бы совладать какое-то время. Но трое — это было выше его сил.

Гарри ещё больше расстраивался от того, что окажись с ними Волдеморт — поединок был бы ещё короче. Юноша так и не смог понять, почему на столь важной операции не присутствовал сам Тёмный лорд. Хотя, возможно, что он приказал Малфою привести к нему беззащитного мальчишку.

«Тогда Люциусу очень не повезло, раз он оплошал…» — Поттер ухмыльнулся, представив то, как был наказан Малфой.

Один положительным моментом было то, что за эти два дня к Гарри никто не приставал с расспросами. Его вообще решили оставить в покое, вероятно, решив, что он должен отойти от шока. Это юношу вполне устраивало — желания делиться своими мыслями не было абсолютно.

Проведя в покое и размышлениях всё время до тридцать первого августа, Поттер, наконец, решил обратиться к кому-то по поводу необходимых ему вещей для нового учебного года. Нужно было поехать на Косую Аллею, чтобы купить книги на будущий учебный год, письменные принадлежности и мантии, которых у него практически не было.

Но, как выяснилось, профессор Дамблдор уже успел об этом побеспокоиться. Все нужные учебники были доставлены в комнату, которую занимал Гарри. Как объяснил юноше Люпин, не было особой необходимости посещать Косую Аллею, всё можно было купить и в его отсутствие, а мантии Ремус предлагал купить в Хогсмиде после начала учебного года.

А чтобы до этого времени Гарри мог в чём-то ходить, ему подарили пару мантий стандартных для его возраста размеров, которые предполагали немного более широкие габариты. Люпин помог слегка подправить их по фигуре Гарри, чтобы юноша не смотрелся в них, как в балахонах. Поттер был не слишком высокий, да и комплекция его была самой подходящей для ловца сборной по квиддичу.

Чтобы доставить Гарри к вокзалу Кингс-Кросс, была задумана целая операция, которая должна была начаться примерно в девять утра первого сентября. Ровно в одиннадцать часов отходил Хогвартс-экспресс.

«Да что я, первокурсник какой-то, что ли! — внутренне бесился Поттер. — Я уже признан взрослым, обладаю всеми правами волшебника, а со мной так и продолжают нянчиться!»

Гарри размышлял и собирался весь вечер, а спать лёг пораньше, чтобы получше выспаться. Утро обещало быть нелёгким. Все вещи были уложены в чемодан, а Хедвига, по совету Люпина, была выпущена полетать на волю. Вернуться она должна была уже в Хогвартс.

Когда в половине девятого первого сентября Ремус Люпин открыл комнату Гарри, то очень удивился. А через пять минут уже несколько магов осматривали застеленную кровать и прибранную комнату. На столе они обнаружили маленькую записку, прочитав которую, волшебники нахмурились и поспешили к вокзалу.

В ней говорилось, что Гарри сам доберётся до вокзала, это будет куда более неожиданно, и он уже взрослый маг, а значит, может поехать так, как сам считает нужным.

«Homo proponit, sed deus disponit»

Человек предполагает, а Бог располагает.

Ровно в четыре часа утра, Гарри Поттер открыл глаза. Палочка нашлась там же, где он её оставил — под подушкой; юноша вообще перестал расставаться со своим оружием. У него, похоже, началась паранойя, но Гарри ничего не мог с этим поделать. Палочка всегда должна быть рядом, лучше — в руке, но, в крайнем случае — в рукаве, в кармане, под подушкой, если он спит...

Волшебник научился многому за последние пару лет, а в частности тому, что лишись он палочки, он будет практически безоружен. В первые годы обучения всё не было так навязчиво, но это ощущение стало всё чаще укрепляться. Единственный способ, с помощью которого Гарри мог противостоять врагам — использовать свою магию.

Гарри наложил заглушающие чары на комнату, и начал одеваться. Мантии уложены в чемодан, а маггловская одежда, в которой должен был отправляться Поттер, ещё вчера приведена в порядок. Когда юноша оделся, он посмотрел на себя в зеркало и убедился в том, что тот, кто купил ему эту одежду, знал, что делает. Вероятно, это была Тонкс, ведь с мантиями ему помогал Люпин, а эти двое были очень дружны в последнее время. Как бы то ни было, всё устраивало Поттера.

Серые джинсы и светлая рубашка сидели отлично, а белые кроссовки были как раз по размеру. Гарри пояснили ещё вчера, что вся затея заключалась в том, чтобы представить его обычным городским парнем, которых много в Лондоне. Слиться с толпой, ничем не отличаясь от неё — таков план Хмури. Он был выбран как основной, а несколько членов Ордена Феникса должны были находиться всегда на небольшом расстоянии. Предполагалось, что с Гарри пойдёт Тонкс, изображая не то подругу, не то ещё кого…

Но Поттер не собирался ставить под удар никого, да и этот план он видел в несколько другом свете…

В пять утра юноша медленно и осторожно крался по коридору, схватив чемодан обеими руками. Палочка была в специальном кармане джинсов — длинном и прямом, на боку возле шва. Откуда там взялся такой карман — Поттер даже не стал задумываться. Может, джинсы были специальные, для юных убегающих волшебников, а может — кто-то сделал его для удобства Гарри, ведь должен же был он как-то палочку носить.

Мантию-невидимку волшебник доставать не стал. Толку было бы не очень много, да и в ней было бы очень неудобно идти. Прокрадываясь мимо дверей в комнаты, юноша старался не скрипнуть ни одной половицей, не издать ни одного лишнего звука. Ведь если его услышат, будет очень неприятная ситуация, которую юноша себе даже представлять не стал. Он не должен попасться.

«Иного варианта нет», — так решил для себя Поттер.

Вешалка в форме ноги тролля, о которую постоянно спотыкалась Тонкс, была успешно обойдена, хоть и позиционировалась как одно из самых опасных препятствий на пути. Наиважнейшим местом был гобелен с матушкой Сириуса. Мимо неё Гарри двигался как тень, медленно и максимально тихо. Случись так, что вредная карга на гобелене подняла крик — проснулся бы весь дом.

Но — всё прошло необычайно успешно. До самой двери юноша прокрался, не подняв шума, и ничем не выдав свой побег. Открыв дверь, Гарри осмотрелся.

На площади Гриммо было пусто: в такое раннее время обычно почти никто не выходил из дому. Поздние гуляки уже ушли, а вставать в такую рань без особой на то причины, никто не собирался.

Границей, где проходили защищающие дом заклинания, была нижняя ступенька порога, спустившись на которую, Гарри ещё раз осмотрелся и сделал несколько шагов от дома. Ничего необычного не произошло. Заклинания в него не полетели, хлопков аппарации не раздавалось, никакой сирены не сработало.

Впрочем, Гарри был готов к любому повороту событий, даже к этому. Спокойно перехватив чемодан левой рукой, он быстрыми шагами пошёл в случайно выбранную сторону.

Примерно два часа Поттер шел, просто прогуливаясь по улочкам, стараясь отойти подальше от площади Гриммо, вызывать Ночного рыцаря возле дома Сириуса было неразумно. Именно таким способом Гарри и планировал попасть на вокзал. Он давно понял: чем сложнее план, тем большее в нём может пойти не так, как запланировано. План Хмури был хорош, но сложен. Все махинации с перестраховыванием, ложными путями и проверками, с целью обнаружить слежку, или спастись от атаки, были какими-то хрупкими и ненадёжными.

Но надо было отдать должное опытному аврору — так продумать простую операцию было сложно. Поттер же считал, что никто не ожидает одного его, в маггловской одежде на улицах Лондона. Не желая кого-то подставлять между собой и врагами, он выбрал этот вариант. Конечно, Дамблдор и остальные очень не обрадуются такому поступку, но юноше было почему-то совершенно наплевать на это.

Волшебник решил выйти куда-то на не слишком заметную улочку, чтобы незаметно вызвать Ночного рыцаря. Солнце, тем временем, поднялось довольно высоко, а на больших электронных часах, прикреплённых к вывеске магазина бытовой техники, время высвечивалось ярко красными цифрами — 07:43.

До отбытия поезда с Кингс-Кросс оставалось ещё около трёх часов, но Гарри не знал, где сейчас находится автобус, и сколько он будет ехать до вокзала. Юноша поторопился перейти дорогу, чтобы попасть в довольно пустынный, по его мнению, квартал.

Неподалёку ещё бродили люди, но уже куда меньше, чем на оживлённых проспектах. Юноша поглядел по сторонам, чтобы пройти перекрёсток и выйти к небольшой улочке, где собирался вызвать автобус.

Внезапно раздавшийся хлопок заставил Поттера подпрыгнуть на месте и, чуть пригнувшись, повернуть голову влево. Рука сама потянулась за палочкой, а Гарри уже всерьёз ожидал нападения. Раздался громкий детский плач где-то в стороне.

Но, других ожидаемых хлопков аппарации не последовало. Волшебник успел выхватить взглядом пару с ребёнком в десяти метрах от себя. Девочка лет четырёх-пяти заливалась слезами, в её руке была ленточка с лопнувшим воздушным шариком. Родители принялись успокаивать девочку, а Гарри выдохнул и расслабился. Всё ещё разглядывая плачущего ребёнка, юноша сделал несколько шагов вперёд.

Через секунду он услышал странный визг, или скрип, мгновение — и юноша почувствовал сильный удар в бок. Его подбросило и отшвырнуло в сторону.

* * *

Гермиона проснулась намного раньше, чем хотела, а уснуть больше не получалось. Она вертелась в кровати, заворачиваясь в одеяло, скидывая его, и снова укрываясь с головой…

Сон никак не шёл, а за окном уже успело появиться солнце, которое осветило лицо девушки. Часы, стоявшие не прикроватном столике, показывали семь утра. Девушка решила, что пытаться уснуть бессмысленно и отправилась в ванную. Уже через двадцать минут она вышла с мокрой головой, завернувшись в большое махровое полотенце.

Ещё через некоторое время Гермиона, сидя на кровати, оглядывала комнату. Обычно, к этому времени всё было собрано и уложено — девушка всегда всё делала заранее. Но, вчера она засиделась за учебником трансфигурации, который купила за день до этого, и когда глаза уже начали слипаться — отправилась спать. Естественно, что ничего укладывать она не стала.

Прошёл час, и все было готово. Всё, что могло понадобиться в Хогвартсе, волшебница сложила в привычный уже чемодан, а остальное отправилось на полки и в многочисленные шкафчики.

За окном было светло и солнечно, но на душе девушки была тоска и грусть, которые она не могла перебороть. Сегодня она увидит Гарри. И именно сегодня Гермиона сможет посмотреть ему в глаза. Она хотела увидеть в них хоть каплю раскаяния, прежнюю дружбу и веселье. Была волшебница отчасти готова и к ссоре, ведь не просто же так всё случилось, значит, есть какие-то причины, или проблемы…

«Всему есть причина», — считала Гермиона. «А значит — можно попробовать разобраться…»

Но больше всего она боялась увидеть в зелёных глазах равнодушие.

* * *

Ноющая боль в теле — очень неприятная вещь, как успел убедиться Поттер. Пока он сумел подняться, придерживаясь за свои рёбра и голову, волшебник чуть не упал снова. Откашливаясь и мотая головой, юноша поднялся с асфальта, чувствуя, что кто-то поддерживает его под руку.

— Как вы себя чувствуете? — прозвучал взволнованный женский голос. — Стоять можете? Может вызвать врача?

Гарри повернул голову и увидел, что в метре от него стоит молодая женщина, а под руку его поднимает ещё кто-то.

— Парень, ты как? Всё на месте? — мужской голос раздался чуть ближе.

— В-вроде д-да, — негромко сказал Поттер. — А что случилось?

— Ты стоял спокойно, а потом вдруг пошёл по дороге, не смотря по сторонам, а я еле успел затормозить... Ты чем так загружен был?

— Я… Задумался и отвлёкся…

— Ты бы поосторожнее так задумывался, а то в другой раз синяками не отделаешься… — нервно пошутил мужчина. — Ничего не сломал?

— Да вроде нет, только рёбра побаливают и правая нога… — Гарри ощупал себя, чуть морщась от боли — синяки ему точно обеспечены, ладно хоть не переломы…

Юноша вспомнил про свою волшебную палочку и схватился за карман, в котором она лежала. Ожидая самого худшего, он пальцами сквозь ткань прощупал деревянную палочку из остролиста — вроде бы целая.

Чемодан лежал в паре метров от Поттера. К счастью, он тоже никак не пострадал.

— Может, мы можем как-то загладить причинённый вам ущерб? Машина вроде целая, даже ни царапинки, а у вас точно будут синяки… — обеспокоенно сказала женщина.

Гарри покосился на хромированный бампер и хмыкнул — какие уж там царапины…

— Тебя как зовут-то? Я — Джон Тарлинг, Вэнди, — мужчина кивнул в сторону спутницы, — моя жена.

— Приятно познакомиться, Мистер Тарлинг, и с вами, миссис Тарлинг, — пробормотал Гарри. — Я а Гарри, Гарри Поттер.

— Давай просто Джон, договорились? Мы уж не настолько лет старше тебя. Ты куда направлялся-то? — добавил Джон. — Может тебя подвезти?

— Я хотел попасть на вокзал Кингс-Кросс, у меня билет на поезд… — почти не соврал Поттер.

— Кингс-Кросс? Нам нужно почти туда же, на пару кварталов дальше, в больницу! — улыбнулась Вэнди.

— Садись на заднее сиденье, чемодан давай в багажник уберём…

— Спасибо, это будет очень кстати, я всё равно собирался взять такси... — ответил волшебник, снова почти не кривя душой.

Усевшись на заднее сиденье автомобиля, Гарри откинулся на спинку и вздохнул. И тут же поморщился от боли — падая, он действительно хорошо приложился рёбрами об асфальт. Хорошо хоть не головой.

Поттер успел даже порадоваться такому непредвиденному изменению планов. Очень маловероятно, что кто-то ожидает его прибытия на вокзал в обычной маггловской машине. И ведь эта машина даже не принадлежит кому-то из Министерства Магии, что вдвойне хорошо. Всё-таки, путешествие на волшебном автобусе было не самым приятным удовольствием, да и несколько опасным тоже. А так — никаких следов не было.

Джон нажал на пару кнопок и в салоне зазвучала негромкая музыка.

— Гарри, ты куда поедешь с вокзала? К родственникам? Не к жене уж, думаю, вроде рановато тебе… — улыбнулся Джон.

— Да, в гости к дальним родственникам… — протянул Гарри. Опять же — все волшебники все были ему в какой-то степени родственны. Так что это была не полностью ложь.

— Это хорошо, родственники — всегда хорошо…

Вот с этим Поттер мог бы и поспорить, но не стал. Очень ему не хотелось особо спорить с людьми, которые его везут. Денег на такси у Гарри не было, были лишь деньги магического мира. Хоть и заработав пару синяков, юноша всё же получил возможность бесплатно и не магическим способом добраться до вокзала. А то, что синяки пройдут быстро, он знал точно — на тренировках по квиддичу травмы были обычным делом, а уж к ушибам и синякам он и вовсе почти привык. Да и в Хогвартсе всегда можно будет зайти к мадам Помфри.

— Ты учишься, или работаешь? А то смотрю на тебя — вроде молодой совсем, а взгляд какой-то… Да и лицо у тебя странное, напряженное…

— Учусь, заканчиваю уже школу скоро… — произнёс Гарри, и замолчал. Он просто не знал, как пояснить свой внешний вид. Вроде ничего такого он за собой не замечал, парень как парень, обычный…

— А живёшь один, или с родителями? — опять полюбопытствовал Джон.

— Я сирота, мои родители погибли, когда мне был всего год, — Поттер вздохнул.

— Мда, извини, не хотел… — смутился мужчина. — Я музыку погромче сделаю, не против?

— Да нет, пожалуйста…

Усиливающаяся мелодия привлекала и заставляла вслушиваться в слова:

«…There's no time for us

From us...»¹

Гарри помотал головой, отгоняя разные мысли. Музыка мелодично играла, а слова задерживались в голове, отражаясь переливами картинок из того, что он успел пережить…

— Тоже нравится? — услышал волшебник голос Джона. — Мы с Вэнди частенько слушаем «Queen». Душевные песни…

— Не слышал раньше, — отозвался Гарри.

Машина двигалась между рядами, обгоняя другие, вероятно, всё ближе приближаясь к вокзалу. Музыка всё нарастала и нарастала, и слова становились всё отчётливее…

«…There's no chance for us

Oh, when love must die!»²

Гарри вздрогнул и нахмурился. Слова точно подпадали под его мысли. Шансов никаких, ничего нет за душой, но всё-таки, что-то удерживает его от отчаяния… Всё больше и больше событий сваливались на волшебника, он всё чаще чувствовал, что просто устаёт от всех этих опасностей и злоключений. Волдеморт лишил его счастливого детства с родителями, лишает друзей и всех радостей весёлой юношеской жизни. И Поттер был не уверен, что справится с Тем-Кого-Нельзя-Назвать, и обречённо понимал — Волдеморт может легко забрать и его жизнь. Юноша очень хотел, чтобы всё было не в то время, не для него и не с ним. Но — Поттер никому другому не пожелал бы такой судьбы.

Машина чуть дёрнулась, а Джон посмотрел на жену, сворчаивая к обочине.

— Вэнди, ты в порядке? Что с тобой?

— Ничего Джон, всё хорошо, голова чуть закружилась… — неловко улыбнулась женщина, положив руку на живот.

Гарри посмотрел на лицо Вэнди, заметил быстрый взгляд… И только сейчас обратил внимание на округлый живот Вэнди, раньше он просто не заметил этого. Может, просто не рассматривал жену Джона, а может, был в некотором смятении, но сейчас Поттер удивлялся, как он ухитрился не заметить беременность женщины.

— У вас будет ребёнок? — чуть осипшим голосом спросил очевидное Гарри.

–Да, мальчик… — снова улыбнулась женщина.

Юноша не мог произнести ни слова — вставший в горле комок не давал даже дышать. Он смотрел на счастливые глаза Вэнди, на её руку, нежно оглаживающую округлый живот, на улыбающееся лицо Джона, который взял жену за вторую руку…

Гарри сморгнул, пытаясь прогнать непрошенные слёзы. Он просто не мог объяснить, что с ним твориться — руки подрагивали, спина покрылась испариной…

Вот так, чуть больше шестнадцати лет назад, могли сидеть и улыбаться его родители. Они так же радовались, были счастливы и не могли и подумать о том, что случится дальше. А всего несколько минут — и Гарри Поттер стал сиротой, Мальчиком-Который-Выжил…

Юноша чувствовал, что смотрит уже слишком долго на беременную женщину, лицо которой выражало только счастье, но не мог отвернуться.

— Поздравляю вас, Вэнди…— пробормотал он, проглотив комок в горле.

— Спасибо, Гарри, я так счастлива, мы с Джоном так хотели ребёнка…— женщина улыбалась мягкой, доброй улыбкой.

А Поттер никак не мог прийти в себя. Вроде бы ничего необычного не случилось, но какое-то потрясение осталось. Он никогда не встречался с такими людьми, никогда не видел пару, которая ждёт ребёнка, не ощущал такого счастья, как семья и любовь. Гарри завидовал Джону — у него была любящая жена, семья, вскоре будет сын... У них не было ни Волдеморта, ни пророчества для их ребёнка…

В эти минуты, юноша всё больше ощущал себя сиротой. Ещё сильнее становилось тягучее и тяжёлое чувство одиночества и собственной ненужности. У него не было ничего ни в прошлом, ни в будущем. А настоящим для юного мага была лишь опасность и риск, смерть, уже не раз подступавшая очень близко… А шансов на хоть какое-то счастливое будущее у волшебника было всё меньше и меньше.

* * *

Когда машина остановилась напротив вокзала Кингс-Кросс, Гарри не сразу открыл дверь. Прищурившись, он пару минут смотрел в окно, рассматривая всех, кто находился на небольшой привокзальной площади.

Несмотря на раннее утро, народу на Кингс-Кросс было много. Люди сновали туда и сюда, кто-то недавно приехал и выносил багаж, укладывая его в такси, или свои автомобили. Большинство же, вероятно, ожидали своих поездов, шатаясь по площади, или сидя на многочисленных лавочках.

В самом крытом здании вокзала, похоже, было не менее людно. Гарри старался рассмотреть всех, кто поблизости и мог представлять опасность, но через пару минут убедился, что это почти бесполезно. Тут было столько людей, что у волшебника просто не хватало внимательности и желания всех запомнить и всё рассмотреть. Да и времени тоже было немного. Задерживать семейную пару по дороге в больницу он не хотел.

— Спасибо, что подвезли, рад был познакомиться… — сказал Поттер, забирая чемодан.

— Да не за что, наоборот, хорошо, что ты жив остался, тебе очень повезло, Гарри! — улыбнулся Джон, захлопывая дверь авто.

Поттер наклонился к открытому окну, и, чуть заглянув в салон, произнёс:

— Берегите себя, мистер Тарлинг. И берегите свою жену. Если рядом с вами случится что-то необычное — бегите и не ввязывайтесь. Будьте благоразумны. Прощайте.

Развернувшись, Поттер подхватил удобнее ручку чемодана и быстрым шагом пошёл к входу в здание вокзала, не обращая внимания на озадаченные лица семейной пары Тарлингов.

* * *

До отправления поезда в Хогвартс оставалось ещё чуть больше часа. Гарри прошёл в здание вокзала и вышел к платформам. В большом здании можно было бы легко заблудиться, если бы не яркие таблички с направлением. По ним Поттер легко нашёл нужные платформы и не плутал по вокзалу.

Возле стены, через которую нужно было пройти, чтобы попасть на платформу 9 ¾ не было никого, а несколько человек шатались чуть в стороне. Возможно, там активно работал магглооталкивающий барьер, как успел подумать Гарри. Но всё же, никаких затруднений не возникло — пройдя через стену, юноша оказался на платформе.

Здесь людей было уже намного меньше, чем на остальных платформах — большинство волшебников ещё не прибыли, а тех, кто бродил, или сидел на лавочках, Гарри не знал.

Подойдя к небольшому лотку, юноша купил пару плиток шоколада, упаковку орешков Берти Боттс, и сливочного пива, присев на свободную скамью, Гарри перекусил и стал ждать Хогвартс-Экспресса.

Через несколько минут на плечо юноши легла рука, крепко его сжав. Гарри резко, до хруста в шее, повернул голову и выхватил палочку. От неожиданности он даже чуть не брякнул какое-нибудь заклинание, но вовремя опомнился. И не зря — шутить с Шизоглазом Хмури было, как минимум, неразумно.

— Поттер, изволь объяснить, какого Мерлина ты сбежал? — пророкотал Хмури. — Ты отправил все наши планы гиппогрифу под зад!

— Тише, Аластор, не стоит устраивать здесь таких обсуждений… — раздался спокойный голос Альбуса Дамблдора. — Думаю, Гарри всё объяснит несколько позже, верно?

— Гарри, хитрый прохвост, я так и знала, что ты опять что-нибудь выкинешь! — хихикала Тонкс. — Обвёл нас всех!

— Я бы не поощрял такого безрассудства, — это уже тихо произнёс Люпин, постепенно распаляясь. — Ты мог оказаться в трудной ситуации, тебя могли найти Пожиратели, смерти, ты мог заблудиться, в конце концов! О чём ты думал, когда решился на такое?!

— Я здесь, на Кингс-Кросс, живой и даже здоровый, — о происшествии с Тарлингами Поттер решил умолчать. — Так что всё нормально, разве нет?

— Гарри, мы волновались за тебя, тебе нельзя быть совсем одному неизвестно где! Это опасно! Джеймс и Лили не для того погибли, чтобы ты рисковал собой так бездумно и неоправданно!.. — Люпин осёкся, но вернуть сказанного уже не мог.

Юного волшебника словно дёрнуло током от услышанного. Слова врезались в его мозг, как удары колокола, а злость поднялась словно бы из ниоткуда. Гарри сжал кулаки и встал, посмотрев прямо в глаза Ремусу.

— Ты теперь всегда будешь винить меня в смерти моих родителей? Что же ты мне всё под кожу лезешь? Да, я виноват в том, что Волдеморт убил их из-за меня, мне что теперь, может, застрелиться из волшебной палочки? Или залезть в сундук и сдать себя на вечное хранение в Гринготтс? — Поттер едва сдерживался, чтобы не заорать, но и тихий и, как будто спокойный голос не мог обмануть никого. Гнев так и сочился в каждом слове. — Может, мне уже пойти и под поезд прыгнуть, чтобы никто не беспокоился о моей безопасности?

Гарри смотрел на удивлённое лицо Люпина, чуть в стороне от него смутившись, стояла Тонкс, а Хмури исподлобья смотрел на юношу, словно оценивая его. Дамблдор невозмутимо поглаживал белую бороду.

— Гарри, не стоит так нервничать, может, лимонную дольку? — директор казался воплощением спокойствия. — Вон, уже поезд подъезжает…

Действительно, пыхтящий локомотив уже подкатывался к платформе, а через стену появлялось всё больше и больше людей.

— Думаю, тебе лучше пойти в вагон, Гарри… — добавил Дамблдор. — А я, пожалуй, отправлюсь в Хогвартс…

— До свидания, — буркнул Поттер и пошёл к поезду.

Он сделал всего несколько шагов, как снова рука Хмури стиснула его плечо.

— Поттер, ты неглупый парень, но если хочешь закончить как я — продолжай в том же духе, — Хмури многозначительно поднял брови. — Я понимаю тебя, но не увлекайся — добром это не кончится.

— Спасибо, профессор, — ответил Гарри. — Но, думаю, я сам разберусь, что мне делать.

— Ну смотри… И помни — Постоянная, неусыпная бдительность, Поттер.

— Я знаю, профессор.

Юноша кивнул и поднялся по ступенькам в Хогвартс-Экспресс.

-

Перевод слов из песни

Queen — Who Wants to Live Forever:

1 — "Для нас нет времени

И что вновь ускользает от нас..."

2 — "У нас нет шансов

Когда сама любовь должна умереть!"

«…Into your lives

Hopeless and Taken

We stole our new lives

In defense of our dreams…»

30 Seconds to Mars — Kings and Queens.

«Ex malis eligere minima»

Из зол избирать наименьшее.

Оглянувшись, Гарри поспешил войти в вагон — на платформе замелькали рыжие головы семейства Уизли, с которым встречаться Поттер не хотел. Люпин, сам того не подозревая, рассердил Гарри, и теперь юноша очень опасался сказать лишнее. Хотя, что в его ситуации было лишним — сложно сказать. Он старательно настраивал себя на то, что будет сегодня, и теперь понимал, что готов к этому.

Поттер осознавал, что отдалить от себя друзей сложно и что недостаточно будет только пары писем. Да и кто заметит, что Гарри больше не общается с Роном и Гермионой? Некоторых нужно получше тыкнуть мордой в этот факт, чтобы донесли куда надо…

А значит, всё должно пройти на публике, причём так, чтобы сомнений не осталось ни у кого. Все должны поверить в зазнавшегося и испортившегося Поттера. Иного пути Гарри не видел.

«Главное — не дать слабину в самый ответственный момент, — думал юноша. — Иначе всё пойдёт прахом».

Заняв самое последнее купе в вагоне, Гарри пихнул чемодан на полку, уселся поближе к окну и глядел на платформу 9 ¾ . Всё больше знакомых лиц мелькало в толпе, неподалёку стоял Джастин Финч-Флетчи, чуть дальше — Невилл, а через барьерную стену прошла…

Гермиона явно выглядела не особенно радостно. Такого выражения лица Гарри наблюдал у неё не часто. Девушка словно кого-то искала, чуть растерянно и нервно оглядывая толпу волшебников.

Догадавшись, что искать Гермиона может, скорее всего, именно его, Поттер прислонился к спинке сиденья, чтобы остаться незамеченным. Однако понимал, что это лишь полумера — Гермиона всё равно не поленится пройти весь поезд, пока не найдёт его купе. И, скорее всего, трудного разговора не избежать никак.

«Что же, чему быть — того не миновать», — мрачная ирония царила в мыслях Гарри.

Несколько минут юноша тайком выглядывал в окно, посматривая на Гермиону и стоящего рядом с ней Рона. Они вертели головами, выискивая в толпе Поттера, но время отправления неумолимо приближалось, и они почти последними зашли в ближайший вагон. Поезд дёрнулся, локомотив начал движение, выпуская клубы дыма из трубы.

Гарри до сих пор был один в купе — видимо, свободных мест хватало, либо до него просто ещё не дошли. Чтобы скоротать время и успокоить себя, Поттер развернул свежий выпуск «Ежедневного пророка» и начал читать.

* * *

Гермиона растерянно оглядывалась: Гарри нигде не было видно, а поезд должен был отправиться через пять минут. Она уже успела вообразить себе самые разные варианты причин, по которым Гарри мог опоздать или не прибыть на Кингс-Кросс. Далеко не самой последней строчкой в этом списке были Пожиратели смерти с Тем-Кого-Лучше-Не-Вспоминать.

Девушка стояла, кусая губы и теребя в руках маленькую бисерную сумочку. Рон, чуть нахмурившись, стоял рядом и молчал. Он так же выискивал в толпе силуэт Поттера, хотя уже догадывался, что тот либо уже прибыл на вокзал, либо его и не будет.

— Гермиона, пошли в вагон, скоро отправление, — осторожно сказал Уизли.

— Да… Да, наверное, стоит пойти… — рассеянно ответила девушка, снова оглядываясь по сторонам.

Рон взял оба чемодана и понёс к Хогвартс-Экспрессу.

— Гермиона! Сейчас поезд уедет без нас!

Девушка быстрым шагом пошла за юношей, и через минуту они уже искали свободное купе.

— Может, осмотреть все вагоны, вдруг Гарри уже где-то здесь? — предложил Рон.

Заглядывая в одно купе за другим, извиняясь перед всеми, кого побеспокоили, они прошли весь вагон до конца, но так и не нашли друга.

— Пошли в следующий, — тоном, возражать на который было бесполезно, заявила Гермиона.

Рональд молча следовал за девушкой, смотря в спину Гермионе.

«Что с ней такое? Какая-то она нервная и при этом ведёт себя иногда так, будто в неё заклинанием Confundo попало…», — размышлял Уизли.

В следующем вагоне Гермиона стала открывать двери быстрее, заглядывая всего на пару секунд, и перестала извиняться. В середине вагона — двери со стуком открывались и с сильным хлопком закрывались. Две предпоследние двери чуть не съехали с полозьев, когда девушка размашисто и резко их дёрнула.

Рон, нахмурившись, косился на Гермиону и всё больше удивлялся её поведению. Это было очень необычно для спокойной и рассудительной девушки, а самообладанием Гермиона значительно превосходила его самого. Юноша начал опасаться, что в следующем вагоне уже можно будет смело чинить двери.

Последняя дверь распахнулась так, что Уизли даже услышал какой-то хруст и жалобный скрип. Растрёпанная и тяжело дышащая гриффиндорка, едва заглянув в купе и увидев находящегося там человека, замерла.

Поттер сидел, чуть опустив газету и направляя волшебную палочку в сторону двери прямо на Гермиону. Девушка удивлённо хлопала глазами, явно растерявшись, а Гарри опустил палочку и, чуть изогнув бровь, поинтересовался:

— Чем обязан?

— Привет, Гарри, — пробормотал из-за плеча гриффиндорки Рон. — Мы тебя ждали на платформе, а ты тут сидишь, оказывается…

— Ну, сижу, «Пророк» читаю, вам-то двоим я чем помешал? Или чтобы спокойно почитать, нужно дверь на замочек закрывать?

Уизли что-то подсказывало, что Гарри ведёт себя не менее странно, чем Гермиона. Таких слов от Поттера он никогда не слышал, да и того выражения лица, которое было на нахальной физиономии Мальчика-Который-Выжил, Рон не припоминал. А ещё юноша был уверен, что будь дверь этого купе как у Гринготтского сейфа — девушка бы разнесла её в щепки.

— Чего молчим-то? Приперлись, чуть дверь не выломали, а молчите, как скучечерви…

— Ты не желаешь объясниться? — пока ещё спокойно, но дрогнувшим голосом спросила девушка.

— Извини, что? Тут статья такая интересная была…

— Гарри Поттер!!! — прогремела Гермиона. — Как ты смеешь с нами так разговаривать?! Ты зарвавшийся наглый и самодовольный хам! Какого Мерлина всё это значит?!

Рон даже как-то съёжился и отошел на пару шагов от разгневанной девушки. Такой Гермионы он никогда не видел и был очень рад, что сам ни в чём перед ней не провинился. На месте Гарри он бы выпрыгнул в окно от одного вида взбешённой девушки, но Поттер был поразительно спокоен. Рон уже начал подумывать, а не спит ли он опять: может, это всё ему мерещится?

— Незачем так орать, я прекрасно слышу. Ты не выспалась, что ли? Или книжки не все купила? Чего нервничать-то? — насмешливо поинтересовался Гарри.

— Гарри, ты чего? Это же Гермиона, мы же лучшие друзья… — ошарашено пробормотал Рон. — Тебя Дурсли чем напичкали, что ты…

— Уизли, ты-то куда лезешь? Тебя никто не спрашивал, помолчи, ага? — иронично изогнул бровь Поттер.

— Ты за языком то последи, я ведь и ответить могу, — уже с трудом сдерживался Рональд.

— Слушайте, шли бы вы куда подальше с вашими вопросами и советами… Один из себя умного корчит, другая норовит мамочкой побыть, и оба такие все себе настырные…

— Гарри Джеймс Поттера!!! Ты совсем с катушек слетел, чёртов эгоист!? Совсем чувство собственного величия взыграло, или у тебя так гормоны попёрли?! Ты откуда так упал, что мозги совсем не на место встали?..

Гарри явно начала надоедать эта перепалка. Ничего особо серьёзного он не услышал, но пора было заканчивать и заканчивать обязательно скандалом. Гарри на пару секунд представил, что бы сказал девушке в этот момент Драко Малфой. А заметив на лацкане мантии Гермионы значок старосты и соединив пару мыслей воедино, он отложил газету и встал, повернувшись к гриффиндорке.

— Послушай ты, заучка с гипертрофированным материнским инстинктом... Тебе заняться больше нечем? Мамочкой себя решила попробовать, невоплощённые материнские инстинкты одолевают? В Хогвартсе целая куча первокурсников, вот их и воспитывай, сопельки им повытирай, горшки подставь… Вон Уизли тебе поможет. Тебе разве не ясно, что твоя помощь мне не нужна, ты вроде у нас начитанная такая, вся из себя всезнайка, должна бы уже догадаться… Дошло, наконец, а? Не мозоль мне глаза своей лохматой шевелюрой…

Раздавшийся звук был похож на удар кнута. Мелькнувшей руки Гарри просто не успел заметить, да и если бы заметил — не стал бы уклоняться. Он это заслужил.

Голова Поттера дёрнулась вправо, а очки улетели куда-то в сторону. Руки у Гермионы Грейнджер хоть и были маленькие и мягкие, но, вероятно, злость и обида сыграли свою роль. Пощёчина была сильнее и больнее, чем ожидал Гарри. Левая щека словно была ошпарена кипятком или прижжена раскалённым утюгом.

— Я тебя ненавижу, Поттер! Обманщик и предатель, будь ты проклят!! — голос Гермионы сорвался на крик, а из её глаз брызнули слёзы.

Прижав руки к лицу, она выскочила из купе, расталкивая нескольких сбежавшихся на крики волшебников. Из дальних купе высовывались студенты, удивлённо хлопая глазами.

Гарри стоял, совершенно не двигаясь, а на его щеке красовался ярко-красный след руки Гермионы. Четыре неглубокие царапины окрасились тончайшими полосками выступающей крови.

Рон мрачно покосился на Поттера и, подхватив оба чемодана, свой и Гермионы, развернулся и вышел, не сказав ни слова. Несколько удивлённых студентов появилось у двери, но стоило им увидеть лицо Гарри, как они тут же исчезли.

Через несколько секунд Поттер быстро сделал шаг к двери и, схватившись за ручку, дернул ее так, что та почти оторвалась. В повисшей тишине щелчок замка был оглушительно громким.

* * *

Левая щека горела так, что хотелось взвыть. Руки чуть тряслись от нервного напряжения, губы дрожали, а от пощёчины чуть слезились глаза. Гарри ощупал рукой лицо и зашипел — царапины щипали и саднили. Как ни странно, челюсть была на месте и даже не болталась, а ощущение было такое, словно она сместилась и должна была теперь легко поворачиваться вправо до затылка.

Поттер швырнул выпуск «Пророка» в сторону и сел, откинувшись на спинку сиденья. До Хогвартса поезд должен был ехать без остановок, а значит, можно и отдохнуть.

Но сначала нужно было найти и починить невинно пострадавшие очки. Они нашлись за противоположным сиденьем, причём целые. Пересев туда, Поттер хотел задёрнуть шторку, но, коснувшись стекла, прильнул к нему пылающей щекой. Прохладная поверхность принесла некоторое облегчение.

Всё прошло примерно так, как и ожидал Гарри. Нужный эффект был достигнут, хоть и пришлось соврать и сказать столько всего… Поттер готов был задушить себя самого за то, что наговорил. Юноша невольно сравнивал себя с Малфоем, но даже тому не удавалось так близко задеть Гермиону. Да и что сравнивать: Драко был давним врагом, и тогда, на третьем курсе, Гермиона легко ему врезала. Но Гарри был её лучшим другом.

«Теперь уже наверняка бывшим другом, — думал он. — Вряд ли такое она мне простит. Да и Рон тоже».

Гарри слышал когда-то, что цель оправдывает средства и что из двух зол выбирать надо меньшее. Слышал, что иногда нужно поступить жёстко ради достижения более важных целей, для большего блага. И он очень надеялся, что этой жертвы будет достаточно, чтобы спасти жизнь дорогим ему людям.

Хогвартс-Экспресс мерно стучал колёсами по рельсам, минуты текли, а глаза закрывались. Все переживания этого утра, все сложные и неприятные события вылились в одну всепоглощающую усталость. Гарри Поттер медленно проваливался в объятия сна, забываясь и окунаясь туда, где он мог не держать ту маску, которую считал вынужденным злом.

* * *

Громкий гудок возвестил, что поезд прибыл на станцию. Разлепив сонные глаза, Поттер размял затёкшую шею. От неудобной позы, в которой уснул юноша, спину чуть ломило, а шея почти не поворачивалась.

Встав и потянувшись, Гарри достал чемодан. Вытащив первую попавшуюся мантию, юноша быстро переоделся. Сложив газету и подхватив чемодан, он вышел из вагона, направляясь к каретам.

Страшные чёрные фестралы, которыми были запряжены кареты, негромко цокали копытом о мелкие камешки, торопясь перевезти студентов. Гарри вместился в карету к гриффиндорцам с седьмого курса, заявив, что в карете его курса мест уже нет. Семикурсники лишь пожали плечами в ответ.

О том, чтобы ехать в одной карете с Роном и Гермионой, не могло быть и речи.

Вскоре кареты оказались у главного входа в замок, и Поттер поспешил выйти, чтобы смешаться с толпой. Но вышло это несколько неудачно — прямо за спиной показался Драко Малфой — именно тот, кого Гарри хотел видеть меньше всего, кроме Рона и Гермионы.

— Эй, Поттер, чего грязнокровка орала на весь поезд? — довольная ухмылка Драко прямо сочилась радостью и ликованием.

— Заткнись, Малфой, — чуть повернув голову, ответил Гарри. А через секунду проклял себя за это.

— Ой, смотрите-ка, кажется, Поттер получил по своей мерзкой роже! Это Грейнджер тебя так отшила? Решил развлечься, пока ехал до Хогвартса, а грязнокровка тебе отказала? — хохотнул Драко.

— Малфой, иди в задницу…

— Ох, как некрасиво… Что, я угадал, да? Может, грязнокровке больше нравится рыжий обормот Уизли? — всё больше распалялся слизеринец.

— Возможно, — пожав плечами, ответил Гарри. — Мне так и вовсе всё равно.

Малфой осёкся, не зная, что ответить. Слова Поттера были настолько неожиданными, насколько это вообще можно было бы представить. Раскрыв рот в недоумении, Драко лихорадочно соображал, что ещё такое сказать.

Гриффиндорец не стал ждать, а протиснулся между несколькими студентами, продвигаясь вперёд. Неудачно ступив, он споткнулся и, сделав по инерции пару шагов, толкнул кого-то плечом.

— Осторожнее, кому там тесно? — прозвучал раздражённый голос Рональда. — Или со зрением у кого-то проблемы?

— А у тебя с мозгами проблемы, похоже, — огрызнулся Поттер. — И давно.

Сомнительная удача — толкнуть именно Рона — была воспринята Гарри с философской обреченностью. С одной стороны, лишний повод для ссоры, а с другой — юноше уже порядком надоело каждый раз вести себя подобно Малфою.

— А не пошёл бы ты, Поттер! — рассердился, наконец, Уизли. — Совсем слетел с катушек? Мозги тебе не вправить, придурок?

«Ну, слава богу, дошло до него, что требовалось, разозлился, наконец!» — Поттер уже действительно был готов сойти с ума.

— Себе вправь, Уизел, — усмехнулся Гарри. — А то ни мозгов, ни денег в виде компенсации…

— Ты меня достал! — сильный толчок в грудь и Поттер, взмахнув руками, упал на спину.

Вскочить и выхватить палочку заняло всего пару секунд. Рон в долгу не остался — его палочка тоже была нацелена на бывшего друга.

— Ну, давай! Давай, заколдуй меня, Ронни! Покажи, что ты можешь, рыжее ничтожество!

— И смогу, Поттер, не сомневайся! — прорычал Уизли.

— Какая сцена, я готов смотреть на это вечно! — воскликнул подошедший Малфой. — Два гриффиндорца показывают свой идиотизм на людях!

— Закрой свою пасть, ублюдок! — отозвался Поттер.

— Гарри, Рон, вы чего? — Невилл и Симус выскочили из толпы и испуганно уставились на потенциальных дуэлянтов. Гермиона стояла чуть в стороне, и по щекам её текли слёзы, покрасневшие глаза и несчастный вид девушки глубоко поразили Гарри. Поттер ещё раз проклял себя за то, что ему пришлось сделать, за всю ту боль и обиду, которую причинил девушке. Но мосты сожжены, и пути назад нет...

— О, а вот и грязнокровка! Ты местное яблоко раздора, полагаю? Не поделили тебя этих два недоумка? Или Поттер, наконец, осознал, насколько вы оба ничтожны?

— Ещё одно слово, хорёк, и тебя по кусочкам отнесут к папочке! — сверкнул глазами Рональд.

— Немедленно прекратите!! — прогремел голос профессора МакГонагалл. — Поттер, Уизли, опустите палочки немедленно! По десять баллов с каждого! И вы оба наказаны!

Негодование профессора можно было понять: эти двое едва не устроили дуэль у входа в замок на глазах десятков студентов. Такого она ещё не видела. Самым обидным для декана Гриффиндора было то, что оба провинившихся — студенты её факультета.

Гарри быстро убрал палочку, Рон последовал его примеру, хотя и смотрел на Поттера со злостью и раздражением. Надо ли уточнять, что Гарри опять добился своего?

Внутри у юноши было гадко и пусто, словно бы рядом пролетел дементор. Всё, что у него было хорошего: друзья, поддержка, вера в эту дружбу — всё постепенно рассыпалось, причём именно от его действий. Теперь он оттолкнул от себя тех, за кого больше всего боялся. Для этого понадобилось вывернуться наизнанку, стать отвратительным даже самому себе. Гарри собственными руками уничтожал то, что ему было дорого, словно резал по живому, причиняя боль и себе, и друзьям.

«Уже бывшим друзьям», — поправил себя Поттер.

Пока колонна студентов направлялась в Большой зал, Гарри слышал, как шептались студенты, пару раз до него доносилось и своё имя, и имена друзей… Бывших друзей. На Поттера косились, некоторые перешёптывались, тыкая пальцем в сторону Гарри, слизеринцы хихикали…

Усевшись за стол Гриффиндора подальше от Рона и Гермионы, Гарри стал ждать, когда закончится эта пытка. Сидеть и ощущать на себе взгляды почти всех в большом зале, было мучительно. Поттер так и не научился привыкать к этому чувству — словно бы он находился голым перед всей этой толпой. А заметив, как Рон что-то быстро говорит Гермионе, а она хмурится и мрачнеет, юноша и вовсе раскис.

Он смутно помнил, кого и куда распределила Шляпа, что сказал Дамблдор… Всё слилось в одну размытую кучу картинок, перемешиваясь и путаясь в голове, ускользая за пределы понимания.

Когда на столе появились разные блюда, и юноша сообразил, что пора приступать к трапезе, он ел то, что стояло ближе всего — вроде это были какие-то пирожки. Пролив на стол тыквенный сок, он облился сам, а когда все стали расходиться по спальням, Поттер направился в сторону гриффиндорской башни. Проходя мимо кучки третьекурсников, Гарри расслышал пароль — Cornu copiae (Рог изобилия).

Идти в гостиную, непременно натолкнувшись на сокурсников и остальных гриффиндорцев, юноша не хотел. Пришлось устроить внеплановую экскурсию по Хогвартсу, чтобы хоть как-то убить время. Надолго энтузиазма не хватило: тело ныло от полученных синяков и сна в неудобной позе, мысли перемешивались густой кашей в голове.

Ноги сами привели юношу к входу в гриффиндоскую гостиную, куда Гарри вошёл нетвёрдой походкой. Почти все разошлись спать, но в кресле у камина сидели… Конечно же, Рон и Гермиона. При его появлении шёпот мгновенно стих.

Гарри как можно быстрее прошёл в спальню, стараясь не смотреть на них. Чувство стыда и злости к самому себе раздирало его изнутри. Добравшись до своей кровати, он задёрнул полог и обессилено упал на подушку. Закрыв глаза, Гарри вновь погрузился в водоворот мыслей, тихо ненавидя самого себя и проклиная день, когда было сделано то чёртово пророчество.

"It's like a thunder without rain,

You want to buy a happy faith..."

Brainstorm — Thunder Without Rain.

Рон уже настолько успел привыкнуть к частым ночным кошмарам, что спокойная ночь была для него довольно редким и приятным явлением. Засыпая в спальне шестикурсников, Уизли заранее был готов к тому, что и в этот раз проснётся в холодном поту. Запоздало подумав о том, что, если он перебудит остальных студентов в комнате, его будут считать припадочным, Рон задёрнул полог кровати.

К сожалению, именно то, чего опасался Рон, случилось. Очередной сон был таким же контрастным и мерзким, как и предыдущие. Какие-то подвалы, крики, кровь и мертвые лица — чудовищный фантасмагорический хоровод картинок, которые сливались в один калейдоскоп ужаса и страха…

Когда Рон открыл глаза и резко сел, первое, что он увидел — встревоженное лицо Невилла, который ошарашено смотрел на друга. Чуть задыхаясь от неожиданности, смахнув со лба капельки пота, Рональд вопрошающе уставился на Лонгботтома.

— Ты чего кричишь? — тихо спросил Невилл. — Тебе что-то жуткое снится?

— А я кричал? — нервно отозвался Уизли.

— Ну, не то чтобы прямо кричал, но слышно было…

Рон повернул голову к окну, где едва занимался рассвет: солнце уже осветило небо, сверкая яркой полоской на горизонте.

— Извини, Невилл, не хотел тебя разбудить… — пробормотал юноша.

— Да ничего, я чутко сплю, а проснулся я ещё час назад, когда Гарри выходил… — пояснил Лонгботтом. — Он хоть и тихо шагает, но я услышал скрип крышки его сундука. Ты не знаешь, куда это он так рано ушёл?..

— Да кто его знает, он совсем чокнутый в последнее время, псих чёртов… — проворчал Рон.

— Ладно, ещё долго до завтрака, пойду, попробую уснуть, — смутился Невилл.

— Ага, и я тоже, — Уизли покосился на кровать Поттера и, почесав затылок, задёрнул полог кровати.

* * *

Гермиона проснулась с лёгкой головной болью и едва нашла в себе силы подняться с постели. А впереди был ещё длинный и трудный день...

На завтрак в большой зал девушка спустилась вовремя, совершенно не подавая никаких внешних признаков своего состояния.

«Хватит с меня и вчерашнего концерта, никто не должен видеть меня такой», — решила для себя Гермиона.

Свои обязанности старосты она исполняла безупречно — все студенты получили расписание занятий, первокурсников Гермиона проинструктировала, всё, что нужно объяснила…

В её голове постоянно всплывали услышанные от Поттера слова. Как он мог такое сказать ей? Неужели она так выглядит со стороны? Тогда почему всё это она узнала именно сейчас и таким способом? Ни на один из вопросов, мельтешащих в её голове, девушка не могла найти ответа.

Листок с расписанием получил от Гермионы и Гарри, который сидел обособленно от остальных гриффиндорцев. Швырнув перед ним пергамент, девушка быстрым шагом пошла к остальным студентам, а Поттер даже бровью не повёл в её сторону. Но пергамент взял, почесал в затылке и продолжил завтракать, словно бы ничего не случилось.

Первое занятие в новом учебном году — сразу зельеварение со Снейпом. Что могло быть противнее? Девушке стоило больших трудов стерпеть насмешек профессора, и она всегда старалась держать себя в руках на его уроках. Поджав губы, Гермиона закинула на плечо сумку с книгами и отправилась в подземелья к кабинету зельеварения.

Хмурый и молчаливый Рон шёл рядом, и на его лице отражались все эмоции, в которых девушка без труда увидела отвращение и к Снейпу, и его к зельям.

А Поттер молчаливо шёл чуть поодаль ото всех. Его мрачный вид совсем не располагал к какому-либо общению. Гриффиндорка бросила на него лишь короткий взгляд и быстро отвела глаза.

* * *

Гермиона была в ярости. Профессор Снейп оказался особенно придирчив и противен, и даже достаточно хорошие домашние работы студентов не спасли гриффиндорцев от его гнева. Все баллы, которые зельевар, страшно кривясь, добавил, он быстро отнял — сначала за просыпанные Невиллом жабьи глаза, а потом за медлительность Рона, который не успел сварить своё зелье.

Теперь же девушка обедала в большом зале, а Рон вполголоса обзывал профессора самыми страшными словами из своего богатого лексикона. Жизнь с пятью братьями научила его многому, и этому в том числе.

Следующим занятием была трансфигурация, на которой девушка с трудом сконцентрировалась и не провалила превращение стульев в комнатные цветы. Рону же это не удавалось. С мрачным видом взирал он на всех студентов, вертя палочку в руке.

Как ни старалась шипеть на него Гермиона, Уизли в итоге не сделал ничего толкового, лишь изуродовав предмет мебели листьями и сучками. К концу урока факультет лишился десяти баллов — все, кроме Рона, сумели справиться с задачей.

— Мистер Уизли, что с вами? Это программа повторения с прошлого года, и помнится, вы это превращение выполнили на «выше ожидаемого»! — удивлялась МакГонагалл.

Рон лишь пожал плечами и, пробормотав что-то типа «не выспался», вышел из класса трансфигурации.

Гермиона задумчиво посмотрела на него, но вслух ничего не сказала. Она и сама плохо себя чувствовала. Но всё-таки что-то в поведении Рона ей категорически не нравилось.

* * *

К вечеру Гарри старался куда-нибудь спрятаться, и желательно подальше. Взгляды, шепотки и ухмылки преследовали его повсюду. Пару раз Поттеру хотелось запустить в хихикающих какое-нибудь заклинание, и Гарри лишь с трудом смог удержаться от этого. Единственным местом, куда он смог сбежать вечером, была библиотека. Туда никто не ходил лишний раз, да и за дальними шкафами можно было удобно устроиться и почитать.

Выбранная Поттером книга по ЗОТИ не впечатляла своей разнообразностью и полезностью. Ну, зачем ему было нужно заклинание, которое отгоняет акнерыс? А зачем слабые заклинания, которые даже сколько-то серьёзного ущерба противнику не причиняют?

Вздыхая и качая головой, Гарри пролистал всю книжку за час и отложил в сторону. Вскоре вся стопка из книг была просмотрена, чему удивился и сам Поттер. Он даже начал понимать Гермиону — книги по любимому предмету увлекали. А если учесть, что нелюбимых предметов у девушки не находилось… Хотя Прорицание она точно не любила, это стало ясно ещё на третьем курсе.

Вскоре Поттер убедился, что больше ни одна из книг по ЗОТИ его не интересует. Прошатавшись мимо стеллажей, Гарри подошёл к двери в Запретную секцию библиотеки. Закусив губу, он несколько минут рассматривал замок на двери, а потом развернулся и направился прямиком в кабинет директора.

Ему повезло: профессор Дамблдор как раз подходил к охранявшим вход горгульям.

— Добрый вечер, Гарри, ты меня ждёшь? — улыбнулся директор.

— Да, профессор, я бы хотел с вами поговорить… — начал было Поттер, но директор приложил палец к своим губам.

— Давай пройдём в мой кабинет, там мы сможем обсудить всё, что тебя интересует, — произнёс Дамблдор.

Юноша пожал плечами и последовал за ним. В кабинете горели десятки свечей, стол директора был завален пергаментами и перьями, полочки и шкафчики были заставлены книгами и всевозможными волшебными предметами. Всё было так, как и помнил Гарри. Словно и не он самолично разгромил, что мог в этом кабинете пару месяцев назад. Фоукс повернул голову набок, заметив гостя, и заинтересованно следил за ним.

Гарри не придумал ничего другого, как помахать фениксу ладонью. Выглядело это смешно, но юноше очень хотелось поздороваться с этой великолепной птицей.

— Лимонную дольку, Гарри? — дружелюбно поинтересовался Дамблдор.

— Нет, спасибо, — юный волшебник не решился пробовать конфеты директора — как-то опасался, что в безобидных леденцах может быть сюрприз в виде развязывающих язык ингредиентов.

— Так о чём ты хотел мне рассказать, Гарри?

— Профессор… Понимаете, в этом году я столкнулся с Пожирателями и… Я не смог с ними справиться своими силами… — начал Поттер.

— Я понимаю… Думаю ты догадался, что они не пытались тебя убить, а старались лишь оглушить и доставить к Тому? — директор взглянул на Поттера пронзительным взглядом.

— Д-да, у меня сложилось такое впечатление. Если бы не это, меня бы убили в первые же секунды, — сознался юноша.

Дамблдор слушал, приглаживая белую бороду рукой и неотрывно глядя на Поттера.

— Я просмотрел все учебники по ЗОТИ, но там нет ничего, что могло бы мне помочь противостоять Пожирателям. И Волдеморту тем более… Я помню вашу с ним встречу в атриуме министерства — такой мощи я никогда не видел… — Гарри тяжело вздохнул — признавать свою слабость ему было неприятно.

— Гарри, твоя сила не в заклинаниях… — улыбнулся директор. — Она в том, что ты делаешь ради близких тебе людей, в любви, в преданности и дружбе…

— Но Волдеморт будет швыряться в меня Непростительными заклинаниями и тёмной магией, как и Пожиратели! — воскликнул юноша. — Пусть Тёмному лорду я вряд ли когда смогу противостоять на равных, не стоит даже не мечтать об этом, но я должен уметь справляться хотя бы с теми, кто ему служит!

— Ты теперь уже совершеннолетний, по крайней мере, признан таким, и можешь пользоваться магией за пределами школы…

— Да, я забыл поблагодарить вас за это… — смутился Гарри.

— Ничего страшного, думаю, это было очень верное решение с твоей стороны, — снова улыбнулся Дамблдор.

— Профессор, я бы хотел получить разрешение на посещение Запретной секции библиотеки Хогвартса, — без перехода сказал юноша.

Директор вздохнул и посмотрел на Поттера, и Гарри снова увидел тот взгляд. Так смотрел уставший мудрый величайший волшебник столетия, грустно и чуть снисходительно.

— Гарри, многие книги, которые там хранятся, могут быть опасны. Она не зря называется Запретной секцией…

— А я тоже не в куличики и Плюй-камни играю с Волдемортом! — огрызнулся Поттер. — Раз уж мне приходиться всё время опасаться нападения, то я хочу иметь возможность хоть что-то серьёзное противопоставить своим врагам!

Дамблдор присел за стол и, разбирая ворох бумаг, словно бы не обращал внимания на юношу. Гарри ждал пару минут, всё больше распаляясь и уже с трудом сдерживаясь, и пытался поймать прямой взгляд директора. Конечно же, это было бесполезно…

— Профессор?

— Хорошо, Гарри, я дам тебе разрешение. Но я настаиваю, чтобы ты был благоразумен и предельно осторожен. В противном случае, мне придётся запретить тебе посещать Запретную секцию, — строгий голос Дамблдора не оставлял сомнений в его словах.

— Спасибо, профессор, — Поттер взял у директора небольшой листок пергамента с запиской для мадам Пинс.

— Так ты не расскажешь, как ты добрался до Кингс-Кросс, Гарри?

Юноша задумался лишь на секунду и решил, что в данном случае врать бессмысленно, да и лучше не лгать директору лишний раз, дабы не вызывать в дальнейшем ненужных подозрений.

— Меня довезли магглы, им было по дороге. Очень добрые люди, — невинным голосом ответил Поттер.

— Что же, я так и думал. Было не очень разумно так рисковать, но всё обошлось, а это главное… — мягкий голос Дамблдора звучал успокаивающе.

— Я, наверное, пойду, профессор, уже поздно, — осторожно сказал юноша.

— Да-да, конечно, иди, Гарри, — улыбнулся директор.

Гарри вышел из кабинета и быстрым шагом направился в библиотеку. Полученное разрешение чуть ли не жгло ему руки, а радостное чувство от осознания того, что он может найти в Запретной секции, переполняло его.

* * *

Мадам Пинс несколько раз прочла листок пергамента с разрешением и, изогнув бровь, поглядела на Поттера, но все же сделала отметку в своём журнале и проводила Гарри в Запретную секцию. Открыв дверь тяжёлым ключом, библиотекарь вошла в тёмное помещение и, хлопнув ладонями, зажгла свет в нескольких фонарях.

— Как вы это сделали? — удивлённо поинтересовался Поттер.

— Я библиотекарь замка, хранительница книг. Я помогаю Хогвартсу, а он помогает мне, — буднично ответила мадам Пинс.

Гарри ещё не успел обдумать услышанное, как за ним захлопнулась металлическая решётка, неприятно скрипнув несмазанными петлями.

— Когда закончите, мистер Поттер, позвоните в колокольчик у двери, я услышу, — донеслось до юноши.

Запретная секция явно была не особо популярной, допуск сюда получали очень немногие. Да и что говорить — многие знания, которые здесь скрывались в многочисленных фолиантах, могли быть очень опасными. Несколько стеллажей тянулись вдоль стен, доверху заполненные книгами.

В этом редко посещаемом людьми месте было что-то, что не давало Гарри покоя. Присев на небольшой стол, что стоял недалеко от входа, Поттер смахнул на пол слой сероватой пыли, которая, клубясь в свете ламп, взвилась в воздухе,.

На краю стола стояла стопка пергаментов, рядом несколько закрытых чернильниц и в резной деревянной подставке с десяток перьев. Гарри пару минут просто смотрел на эти вещи, которые уже стали чем-то обыденным, настолько привычным, что он уже не мог без них обойтись. Они завораживали, манили, притягивая к себе. Запах сухого пергамента, пыли и чернил — да, теперь Поттер определённо понимал, почему Гермиона любит библиотеки.

Гарри медленно шёл мимо рядов книг, проводя пальцами по корешкам. Почти все фолианты были очень старыми, у некоторых переплёт кое-где потрескался. Юноша заворожено старался прочитать поистёршиеся надписи:

«Сам… ...емны… з …лья» — третья полка слева, седьмой ряд.

«Опас..ие …тения Афри…» — вторая слева, зеленоватая, на четвёртой полке.

«О …ёмах и пытках …квизиции» — пыльная книга, чуть поваленная набок.

«Истор… ..итуально… магии языч…иков» — в самом углу третьей полки раздела История магии.

«…оевая магия: основные... заклин…я» — дальний стеллаж, четвёртая слева, со слегка надорванной корочкой… Стоп!

Рядом с этой книгой Поттер остановился и осторожно, двумя руками, вынул фолиант, стараясь ни в коем случае не повредить её. Он не мог себе позволить обращаться с такими книгами неаккуратно, да и отчего-то был уверен, что мадам Пинс узнает, если он испортит хоть один фолиант в этой библиотеке.

Положив книгу на стол, юноша смахнул пыль с переплёта и прочитал название полностью. «Боевая магия: основные заклинания» — именно то, что искал Поттер. Раскрыв книгу, юноша погрузился в текст, написанный чьей-то рукой на уже пожелтевших от времен страницах.

* * *

Четвёртого сентября наступил третий день занятий в Хогвартсе. Студенты с самого утра разбегались кто куда, занятия проходили своим чередом, все уроки проводились согласно расписанию, кроме одного предмета.

Занятий по ЗОТИ так и не было — поговаривали, что проклятую должность не хочет занимать никто, поэтому Дамблдор не смог найти кандидата на это место. Слухи ходили самые разные, даже такие, что преподавать защиту будет сам директор.

Интрига сохранялась несколько дней, а на обеде в Большом зале, Альбус Дамблдор сделал необычное заявление, которое повергло в шок большинство учеников. Кто-то порадовался, а кому-то было совсем не до смеха.

— Уважаемые студенты, позвольте мне сделать объявление. Как вы знаете, до сих пор должность преподавателя по Защите от тёмных искусств была вакантной. Поэтому мной было принято решение назначить на эту должность профессора Северуса Снейпа, который любезно предложил свою кандидатуру. Но профессор Снейп не сможет совмещать две должности, — бывший преподаватель зельеварения скривился, услышав эти слова. — В связи с этим, я предложил пост профессора зельеварения Горацию Слагхорну, который уже занимал его ранее, и он так же принял мою просьбу. Расписания занятий вы получите у старост факультетов. Спасибо за внимание, и поприветствуйте преподавателя зельеварения — профессора Слагхорна!

Студенты, притихшие в начале речи директора, немного оживились и начали хлопать слегка пухловатому мужчине, которого сначала не заметили за преподавательским столом. Слагхорн был весьма непритязательной внешности — седоватый, лысеющий, с заметным брюшком, он не производил особого впечатления.

Поднявшись со своего места и чуть поклонившись ученикам, профессор снова присел за стол.

Потянувшиеся шепотки среди студентов стали перерастать в беседы и споры. Кто-то радовался, что зельеварение будет вести не Снейп, а кому-то было очень обидно, что ЗОТИ будет вести именно он. Профессора Слагхорна не знал никто, но впечатления страшной чёрной летучей мыши он не производил, поэтому его приняли как более приемлемого на должности зельевара. Снейп пугал одним своим видом мрачного чёрного ужаса, а нынешний преподаватель был куда более благодушен и приятен взгляду…

Находились и те, кому почти не было дела до случившейся перемены мест. Один из таких, к большому удивлению Гермионы, был Рон. Казалось, он даже не расслышал, что сказал профессор Дамблдор — настолько юноша был погружён в какое-то отстранённое состояние. Уизли держал одной рукой вилку с кусочком жареной картошки и смотрел на него минуты три, пока девушка его не окликнула.

— Ро-он, Рон? — девушка провела рукой перед лицом юноши. — Ты спишь, что ли?

— А, что? — оторопело отозвался Уизли, моргая глазами. — Я сделал реферат вчера, Гермиона…

— Да я, вообще-то, не про реферат спрашивала, — протянула гриффиндорка.

— Да? Я не расслышал, извини… — смутился Рон.

Раздавшийся звон колокола возвестил о том, что обед закончен, и студенты начали расходиться на занятия. Следующим урок у гриффиндорцев был уход за магическими существами, поэтому начинался он чуть позже, чем остальные — чтобы дойти до избушки Хагрида требовалось немало времени.

— Рон, можно тебя на минутку? — позвала друга Гермиона, когда они вместе с остальными студентами шли к выходу из замка.

Недалеко от большого зала была небольшая угловая комнатка, в которую девушка отвела Рона. Он с непонимающим видом и, не сопротивляясь, шёл следом за Гермионой, когда та резко свернула за угол. Рон, ничего не подозревая, последовал за ней, как вдруг ему в нос уткнулась волшебная палочка, а рука девушки крепко ухватила его за рубашку.

— Не дёргайся, иначе хуже будет, — предупредила Гермиона ошалевшего от такой перемены событий юношу. — При каких обстоятельствах мы увиделись в самый первый раз, и что я сказала в первый день нашего знакомства?

Строгий и даже жёсткий голос девушки выбил Рона из колеи. Он никогда не видел Гермиону такой: злой, резкой, решительной — в этот момент Уизли не сомневался, что его подруга способна на что угодно. Доставать свою палочку Рон не решился — тогда Гермиона точно сначала его шарахнет, чем посильнее, а потом станет разбираться…

— Я жду ответа, быстро! — девушка явно была настроена решительно.

— Т-ты заглянула в купе к нам с Гарри и спросила, не видели ли мы жабу Невилла, а я пытался заколдовать свою крысу, точнее, Петтигрю, который тогда был крысой… — затараторил Уизли, догадываясь, чего хочет от него подруга.

На последних его словах Гермиона сделала шаг назад и опустила палочку. Девушка прижалась к стене и чуть наклонила голову. Тяжело выдохнув, Гермиона немного успокоилась, хотя волшебная палочка всё же подрагивала в её руках.

— Прости, Рон, я должна была проверить… — произнесла она. — Ты был какой-то странный в последнее время, и я… Я вспомнила Хмури на четвертом курсе, оборотное зелье и…

— Ну, надо же… — протянул Уизли, отряхивая рубашку. — Ты решила, что я один из Пожирателей, под видом меня пробравшийся в школу?

— Да, я уже не знаю что думать, Рон, — Гермиона нервно кусала губы.— Гарри словно подменили, или он сошёл с ума, ты ведёшь себя странно… Я не знаю, кому верить, ожидаю нападения из-за каждого угла… — девушка прижала руки к лицу.

— Я это я, Гермиона, никто меня не подменил, успокойся, — Уизли коснулся рукой плеча подруги.

— Я верю, Рон, уже верю… Прости, пожалуйста…

— Просто я… — юноше явно было трудно об этом говорить, поэтому Гермиона не мешала, внимательно его слушая. — Понимаешь, я очень плохо сплю по ночам, мне снятся кошмары, всё лето почти снились… Не знаю, почему так происходит, и сделать ничего тоже не могу… Я потому и иногда засыпаю на уроках, и собраться не могу никак…

— Тебе снятся кошмары? — удивлённо произнесла гриффиндорка. — А почему ты раньше не говорил ничего, ни в письмах, ни сейчас, в школе?

— Я не хотел об этом говорить, разве это кому-то интересно… Да и смешно как-то ведь, — краснея, сознался Уизли.

— Рон, нужно обратиться к мадам Помфри, она даст тебе зелье сна без сновидений, чтобы ты мог нормально выспаться, — сообразила Гермиона. — А потом можно разобраться, почему тебе так плохо спится, должна же быть какая-то причина твоих кошмаров!

— Хорошо, давай так, — согласился Рон. У него уже не было никаких сил терпеть эти мучения, но на душе стало несоизмеримо легче от того, что он смог поделиться своей бедой с кем-то, кто ему поможет, тем более — с Гермионой.

В больничной крыле мадам Помфри выдала Рону пузырёк с зельем, предупредив о дозировке и побочных эффектах (среди которых была слабость, лёгкая головная боль и слабительный эффект). По сравнению с тем, что испытывал юноша по ночам, это было сущей ерундой. А чтобы никто не просыпался в спальне, если зелье всё же не поможет Рону, Гермиона показала ему одно полезное заклинание — оно заглушало все звуки, которые выходили за пределы полога кровати. Рон заметно повеселел, предвкушая спокойные ночи. Вместе они пошли к избушке Хагрида, хоть опоздали примерно на полчаса, это было не так страшно — лесничий если и заметил их отсутствие, так только поволновался, не случилось ли чего с его любимыми студентами.

А Гермиона немного успокоилась — хотя бы Рон оставался прежним, и это вселяло в неё небольшую надежду, что не всё так плохо, как могло бы быть...

* * *

Чёрная книга лежала на небольшом постаменте, который был покрыт рунами и странными очертаниями. Волшебные символы и знаки отсвечивали бледным светом, а человек в чёрной мантии очерчивал движениями палочки иероглифы, заключённые в небольшие концентрические круги. Негромкое бормотание непонятных слов древнего языка дополняло ритуал, который проводил лорд Волдеморт.

Рядом постаментом на полу лежали трупы недавно убитых им магглов. Семь тел без единого следа от пыток или насильственной смерти. Кто-то мог бы подумать, что жертвам повезло, что перед смертью их не пытали, не издевались над ними и убили быстро, без лишних страданий. Но тот, кто хоть немного знал Тёмного лорда, мог бы смело утверждать — этот маг ничего не делает просто так. И уж точно можно быть уверенным, что, если несчастным магглам повезло безболезненно умереть, то им будет уготовано что-то куда более страшное, чем смерть.

Кропотливая работа тёмного мага подходила к концу. Несколько резких слов, глубокая концентрация и немалое количество магических сил и лежащие на холодном каменном полу тела стали шевелиться.

Волдеморт взмахнул палочкой, и магический барьер отделил его от поднимающихся инферналов. Эти магглы не были повреждены перед смертью, их тела сохранили почти весь свой потенциал. Многочисленные опыты подтверждали: чем сильнее повреждены трупы, тем меньше толку от поднятых инферналов. У слегка изуродованных внешне тел, если им не наносить слишком тяжёлых травм, создавался устрашающий вид. Это тоже был важный показатель, но опыты удобнее проводить на целом, неиспорченном материале.

Привязанный в углу восьмой маггл мычал и дёргался, стараясь освободиться от верёвок. Конечно же, вырваться у него не было никаких шансов, из выпученных глаз текли слёзы, лицо покраснело от напряжения, а верёвки сильно врезались в тело, исключая малейшую возможность побега.

Поднявшиеся и чуть пошатывающиеся магглы остекленевшими глазами смотрели на своего повелителя. Лорд Волдеморт довольно взирал на свои творения, которые ждали лишь его приказа, чтобы стать орудием, несущим смерть.

— Убить, — команда сопровождалась ментальным приказом некроманта.

Инферналы развернулись и двинулись к пленнику, который ещё сильнее забился в своих путах. Когда первый мертвец оказался совсем близко, несчастный задёргался так, что верёвки растёрли кожу, и на изрезанных тугими путами руках выступила кровь.

От первого укуса маггл громко замычал. С негромким рычанием, инфернал вонзил свои зубы и начал грызть плечо жертвы, кровь густыми каплями стекала по телу пленника. Почуяв её запах, остальные заторопились и набросились всем скопом. Холодные пальцы хватали и рвали остатки одежды, острые зуба на бледных и окровавленных лицах всё сильнее вгрызались в мягкую и тёплую плоть. Чавкающие и булькающие звуки заполнили зал. Если бы не кляп во рту, маггл бы бешено орал от боли и ужаса.

Тёмному лорду наскучивала эта расправа, и он очередным взмахом палочки освободил пленника от сковывающих его верёвок.

Маггл рванул с места, выдирая куски плоти из облитых кровью ртов инферналов. Он сделал всего несколько шагов, но, поскользнувшись на собственной крови, рухнул на пол, продолжая уползать на четвереньках.

Самый быстрый из мертвецов повалился ему на спину и, прижав собой к полу, вцепился зубами в шею маггла. Подоспевшие инферналы красными от крови пальцами хватались за ноги несчастного, наваливаясь на него, и с рычанием набрасывались на свою жертву. Крик маггла постепенно переходил в тяжёлое хрипение, а вскоре и вовсе перестал быть слышимым. Через несколько минут маггл перестал дёргаться, превратившись в кусок мяса с торчащими из него костями, валяющийся в кровавой луже.

А Лорд Волдеморт подводил итоги эксперимента, скребя пером в своих записях.

«…Слишком медлительные, недостаточная агрессивность… Затраты сил на поднятие снизились, простые ментальные команды действуют. Необходимо защитить от магии... Ритуал требует доработки… Исследовать природные точки магической нестабильности для усиления потенциала инферналов…»

Небольшая крыса, которая заглядывала под дверь лаборатории лорда, торопливо убежала.

«I'm giving up

Interfering with the call of fate is crawling out of me…»

Evans Blue — This Time It's Different.

«...— Как утверждает Руфус Скримджер, смещение с поста Корнелиуса Фаджа стало очевидным после того, как он ухитрился проглядеть появление серьёзной угрозы магическому сообществу. Многие службы министерства магии ныне мобилизованы на борьбу с Тем-Кого-Не-Стоит-Звать-По-Имени, проводятся все профилактические мероприятия и внеплановая переподготовка специальных «Групп Магов Быстрого Реагирования» (ГМБР — подразделение Аврората), принимаются все меры для обезвреживания Пожирателей смерти…

…Пока не поступало никаких официальных сообщений о жертвах среди волшебников, но, по словам Исполняющего обязанности министра магии Руфуса Скримджера, это только вопрос времени…»

Юноша отложил последний выпуск Ежедневного пророка и стянул с носа очки, потерев переносицу. Подобные статьи во многих газетах почти дублировали друг друга, отличаясь лишь несколькими общими предложениями. Наконец-то Министерство Магии признало возвращение Волдеморта как действительно сверившийся факт. Для этого все-то и понадобилось, что целый учебный год и разгром в Атриуме и Отделе тайн.

В каждом выпуске после бесполезных обсуждений и репортажей была напечатана небольшая памятка для тех, кто опасался стать жертвой Пожирателей смерти. Основным пунктом было утверждение о том, что не стоит сражаться с нападающими, а следует уходить в безопасное место, спасая свою жизнь. Ведь функции по охране правопорядка закреплены за Авроратом, и стоит оставить соответствующую деятельность именно его сотрудникам. Которые, впрочем, всегда опаздывали, когда были нужны.

Гарри в сердцах выругался, когда среди многочисленных мнений чиновников разглядел упоминание о себе:

«…— Вы считаете, что мальчик, известный всему магическому миру, по имени Гарри Поттер сможет противостоять Тому-Кто-Не-Должен-Быть-Назван и в этот раз?

… — Гарри Поттер? Этот мальчишка, который лгал всем весь прошлый год и продолжает врать, пусть даже и случайно умудрился угадать возвращение Сами-Знаете-Кого? Я работала в Хогвартсе целый год и могу сказать, что это несносный хам — самый трудновоспитуемый студент из всех, что я видела! Само его нахождение в школе магии сомнительно, ведь он не раз нарушал положения Статута о секретности и колдовал вне школы! Даже заседание Визенгамота имело место! Суд учёл некоторые смягчающие обстоятельства в деле Поттера, но мальчишка так и не изменился! Более того…»

Конечно, после того как его поливали грязью весь прошлый год, такие двоякие заявления — не самое удивительное событие. Иногда Гарри всерьёз думал, что в Министерстве сидят одни идиоты, которые лишь и способны делать глупые заявления и своей тупостью создавать лишние проблемы другим людям.

Признаться честно, юноша вовсе не ненавидел Министерство — как можно ненавидеть целую организацию из-за непроходимой глупости конкретных людей? Но чего уж точно не делал Гарри, так это не надеялся на какое-либо значимое сопротивление Волдеморту со стороны сил того же Аврората. Специалисты Министерства — это не более чем чуть лучше подготовленные выпускники. Конечно, у них есть опыт, способности и сведения, но противостоять Тёмному лорду они не смогут. Мешать Пожирателям — вполне. Но не более.

Газета была скомкана и отправлена в камин, где, по мнению Гарри, ей было самое место. Поттер поднялся и, потянувшись, машинальным движением коснулся палочки, с которой никогда и нигде не расставался. Где бы не находился парень — он в любой момент ожидал нападения, всегда готовый к обороне.

В спальне Гарри забрал свои конспекты и отправился к воротам замка. С того дня как он первый раз посетил Запретную секцию библиотеки, имея на это официальное разрешение, прошло шесть дней. Поттер засиживался там, пропуская ужин, вплоть до того, что мадам Пинс сама приходила и выставляла его из библиотеки. Договориться или как-то сдобрить её было невозможно, Гарри уже пытался. Выносить книги из Запретной секции было категорически запрещено, но делать выписки и конспекты никто не запрещал, что и активно использовал юноша.

Книгу «Боевая магия: основные заклинания» Гарри пролистал за два вечера полностью, выписав всё полезное (а такого было немало). Следующей в очереди оказался томик с ласкающим слух названием «Кодекс дуэлянта», а особо приятной находкой был едва не рассыпающийся в руках фолиант «Искусство разрушения».

Как только Поттеру окончательно надоело сидеть в библиотеке, упершись взглядом в книгу, а запах чернил и скрип пера стал невыносимым, Гарри, наконец, решил осуществить своё потаённое желание. Предвкушая приятнейшие практические занятия, он отправился в Запретный лес, где мог опробовать полученные теоретические знания.

Вечернее белёсое небо, затянутое непроглядной плёнкой облаков, не особо располагало к прогулкам, что абсолютно устраивало юношу. Выбравшись из замка, Гарри не встретил никого по пути к границе леса. Лёгкий, чуть колышущий верхушки деревьев ветер, негромкое карканье вдали и особенная, завораживающая тишина Запретного леса — всё именно так, как хотелось Поттеру.

Непривычные запахи, звуки и лёгкий дымчатый туман, постоянно круживший в этих местах, настораживали Гарри. С палочкой наготове он шёл между деревьями, обходя муравейники и переступая через выдающиеся из-под земли корни могучих деревьев. Юноша не раз бывал в Запретном лесу, но каждый раз какое-то неясное ощущение беспокойства и напряжённости царило здесь, заставляя постоянно быть настороже.

Чтобы не рисковать и избежать лишних свидетелей, Гарри решил зайти немного подальше в чащу. Подходящее место для полигона нашлось через десять минут — достаточно удалённо от границы леса, но и не на столько, чтобы в случае чего долго добираться обратно.

Перед ним простиралась поляна диаметром метров в пятнадцать, окружённая деревьями, а с одной стороны лежало поваленное дерево, уже чуть поросшее сероватым мхом. Гарри устроился возле небольшого старого пня напротив, и, рассмотрев ствол со всех сторон, взмахнул палочкой.

По несколько режущих заклинаний в нужные места — и поваленное дерево превратилось в полдюжины прекрасных мишеней. Расставив их с помощью заклинания левитации, Гарри уткнулся в конспекты, размышляя, что использовать в первую очередь. Решение было простым — сначала, чтобы не рисковать, применить менее сильные заклинания, а если дело пойдёт хорошо — что-то более мощное.

Минут пять обстреливая первую мишень оглушающими и отталкивающими заклинаниями для разминки, волшебник решил перейти к чему-то более массовому и интересному. В конце концов, Stupefy и все подобные чары он может натренировать и в Выручай-комнате, а сюда пришёл для экспериментирования с более сложными и мощными заклятиями. Первым Гарри решил опробовать давно известное, но так и не использованное им заклинание.

— Bombarda Maxima! — направив палочку на одну из мишеней, крикнул он.

Гарри знал, что это взрывающее заклинание, потому что видел, как его применяла на третьем курсе Гермиона, но он даже не догадывался, что в его исполнении эффект будет таким. Кусок бревна разнесло в цепки, комки земли и выдранная с корнем трава взметнулись в воздух. Гарри резко развернулся спиной к мишеням и закрыл лицо руками. Полянку осыпало землёй и щепками, и Поттер ещё раз порадовался тому, что у него хватило мозгов тренироваться подальше от замка.

Следующим заклинанием стало куда более мирное Seko, которое юноша решил использовать, чтобы успокоиться после взрывного заклинания и отработать точность применения режущего. После сражения с Пожирателями, когда это заклинание, выпущенное в нужный момент, вывело из строя одного из врагов, Гарри решил научиться более метко использовать такие приёмы. Вскоре мишень покрылась глубокими полосками, а в середине Гарри, старательно прицеливаясь, сделал что-то похожее на паутину из следов от Seko.

Повеселившись, он решил покончить с мишенью исключительно способом нарезки на куски. Для чего было выбрано сложное и редкое заклинание меча, требующее много сил, но весьма эффективное. Гарри подошёл ближе к мишени, сконцентрировался, настроился на описанный в книге эффект и…

— Gledius! — испещренный режущими заклинаниями кусок дерева просто развалился пополам с лёгким свистящим звуком. Дюжину раз применив заклинание меча, Гарри превратил импровизированную мишень в кучку дров. Идея о том, чтобы использовать заклинания огня пришла в голову мгновенно.

На всякий случай Поттер отошёл на некоторое расстояние и, взмахнув палочкой, громко крикнул:

— Pyro! — опасное поджигающее заклинание, на которое не действовал стандартный магический щит, буквально пожрало приготовленную для него кучку дерева. Гарри знал отражающее заклинание на случай, если Pyro применят против него, а, пронаблюдав эффект, очень порадовался этому. Огненная стихия так восхитила юношу, что следующим заклинанием стал огненный шар из ветхого «Искусства разрушения».

— Insineratius! — лучше бы Поттер этого не делал. Либо он неправильно понимал текст в абзаце, где описывалось действие заклинания, либо не смог правильно проконтролировать вложенные в колдовство силы… Но огненный шар диаметром в полтора метра пронёсся над поляной, и, сжигая траву под собой, взорвался, стоило ему только соприкоснуться с мишенью. Силой взрыва Гарри отбросило назад, повалив на землю, а оставшиеся мишени раскидало в стороны. Горящие куски дерева отлетели на добрый десяток метров, а от цели, куда попало заклинание, остались лишь обугленные и догорающие щепки.

Минуть пять вскочивший с земли Поттер скакал по поляне, выливая из волшебной палочки струи воды, благо, заклинание «Aguamenti» он не забыл. Но тушить водой приходилось долго, а сухая трава уже начинала бодренько гореть. Риск поджечь Запретный лес стал очень высок, а за устроенный пожар его точно лишат доступа в Запретную секцию, чего Гарри очень не хотел.

Гарри на несколько секунд задумался, а потом, хлопнув себя по лбу, направил палочку на горящую мишень.

— Glacius! — кусок дерева сковало ледяной коркой, а начинавшая гореть трава покрылась инеем. Через минуту все очаги возгорания были заморожены, а чуть позже то, что осталось от опалённых мишеней, было левитировано на своё место.

Немного отдышавшись от скачки между деревьями в поисках своих мишеней, Гарри решил использовать это заклинание поосторожнее. Так можно и перестараться, спалить всё вокруг к Мерлиновой бабушке…

Пока тушил локальные пожары, Гарри заприметил ещё два поваленных дерева, ничуть не меньше первого. Кровожадно потирая руки, он разрубил их на куски заклинанием «Gledius» и отправил к остальным своим мишеням.

Через два часа швыряния в мишени самых разнообразных заклинаний Гарри почувствовал усталость, да и темнота стала незаметно опускаться на лес. Довольный и взлохмаченный Поттер оправил немного прожжённую мантию и задумался над тем, как лучше прикончить последнего врага — корявенький, но толстый обрубок бревна с торчащим сучком.

Проглядев в очередной раз свои конспекты, он выбрал подходящий способ — одно из сильнейших заклинаний, которое когда-либо видел. И, конечно же, этому куску дерева была оказана большая честь — быть уничтоженным заклинанием молнии.

Оно было описано как мощнейший разряд электричества, бьющий в указанную точку, и требовало огромного количества магических сил. Поттер глубоко вздохнул, настроился на описанный в книге эффект и направил палочку.

— Ulmen Artus! — крик юноши заглушил такой громкий удар грома, что Гарри опасался остаться глухим до конца жизни. Но, к счастью, этого не случилось. Зато куску дерева с причудливо торчащим сучком повезло куда меньше, точнее — он почти перестал существовать. На его месте валялись обугленные куски коры, земля вокруг была словно выжжена, а в воздухе запахло озоном, как после грозы.

Гарри, чуть пошатываясь, рассматривал последствия заклинания молнии, глубоко впечатлённый сотворённым. Но силы почти оставили его — таких мощных заклинаний юноша не использовал никогда, да и в таких количествах тем более. Руки слегка подрагивали, в голове ещё звенело, а в глазах всё слегка расплывалось и двоилось.

Поттер подобрал свои конспекты и направился к замку. Солнца было не видно сквозь пелену густых туч, но сильно потемневшее небо ясно говорило о том, что наступает ночь. Усилившийся ветер шумел ветвями деревьев, взметая в воздух уже начавшие желтеть листья.

Юноша уже подходил к воротам замка, когда молния разрезала небо яркой вспышкой, а через минуту небесные хляби разверзлись, и полил обильный, по-осеннему холодный дождь. Гарри находился под этой стеной из воды всего минуты три, но промок насквозь. Хлюпая башмаками и вяло отфыркиваясь от стекающей воды, он поднимался по лестнице в Гриффиндорскую башню. Заклинание для сушки одежды он знал, но применять его просто не хотел, или уже не мог, явно истощив свои магические ресурсы почти до предела.

Пробормотав пароль полной Даме, Поттер вошёл в гостиную и, ни на кого не обращая внимания, поторопился в спальню шестикурсников. Повисшая тишина недвусмысленно намекала, что он выглядит весьма впечатляюще, но Гарри, игнорируя все взгляды, обращённые в его сторону, скрылся за дверью.

Добравшись до кровати, Поттер стащил с себя одежду и, бросив её на пол, (зачем мешать домовым эльфам выполнять любимую ими работу?) залез в постель, задвинув полог. Силы совсем оставили его, и Гарри упал на подушку, провалившись в глубокий сон.

* * *

Сидеть у камина в Гриффиндорской гостиной было тепло и удобно, а читать книгу, устроившись в кресле — это было огромное наслаждение для Гермионы Грейнджер. Рядом восседал Рон, который старательно изучал её домашнюю работу по Трансфигурации. Этот предмет ему всегда давался тяжело, да и девушка не была монстром — она помогала другу по мере сил, понимая его состояние. Тёмные круги, словно синяки вокруг глаз, бледное лицо и отсутствующий вид — это всё производило пугающее впечатление.

Теперь Гермиона знала причину такого внешнего вида гриффиндорца, но все попытки её решить не увенчались успехом. Его кошмары продолжались, пусть и не каждый раз и не всё время, но Рон часто просто боялся засыпать. После первой же ночи с зельем снов без сновидений, Уизли с мрачным видом сообщил Гермионе, что зелье ему не помогло. Никого он не побеспокоил лишь потому, что сумел наложить заклинание неслышимости на свою кровать.

Несколько дней подряд Гермиона ломала голову над этой проблемой, но никакого глобального решения не нашла. Единственное, что она смогла сделать, так это сварить для друга несколько порций Бодрящего зелья. Оно помогало Уизли хоть как-то держать себя в нормальном состоянии, но злоупотреблять этим способом было нельзя. Угрюмый Рон старался как можно меньше спать, что, конечно же, сказывалось на его учёбе. Задания он выполнял все, многие даже сам, что весьма удивило Гермиону. Но когда девушка взялась проверять его работы, то почти хваталась за голову: пропущенные слова, повторения, ошибки и прочие недостатки, которые Рон допускал только из-за своего состояния. Гермиона, кусая губы, помогала Рону переписать доклады и задания, а он молчаливо слушался. Переписывал работы, перечитывал учебники, писал под диктовку…

Если бы не помощь подруги, Рональд уже давно сошёл с ума, а Гриффиндор лишился сотни баллов. На занятиях Рон старался сидеть тише воды и ниже травы, чтобы не попадаться на глаза преподавателям. Если письменные задания он успешно сдавал с помощью Гермионы, то устно не мог сказать почти ничего — в голове шумело, мысли плясали, и слова забывались.

В этот вечер девушка написала доклад для друга, а Рон старался его переписать без ошибок, когда дверь в Гриффиндорскую гостиную распахнулась, и в неё ввалился Гарри Поттер. Пока он плёлся до лестницы в спальню, Гермиона искоса оглядела бывшего друга — вода лилась с него ручьём, волосы прилипли ко лбу, отчего явно был виден чуть опалённый край, прожжённая в нескольких местах мантия…

«Словно на войне был… — пронеслось в голове Гермионы. — А вообще его дело, где он находился и что делал!» — вздёрнула носик гриффиндорка. Знакомое чувство жалости и желания узнать, что же случилось на самом деле, едва колыхнулось внутри неё, но Гермиона усилием воли прогнала эти ощущения.

Рон едва повернул голову и нахмурился. Остальные гриффиндорцы притихли, ожидая чего угодно, но Поттер, не сказав ни слова, отправился в спальню, оставив за собой влажную полосу от дождевой воды на полу. Через минуту в гостиной прежняя атмосфера общей занятости, словно бы ничего не произошло.

Гермиона просидела с Роном до поздней ночи, помогая ему закончить с заданиями, пока сама не стала засыпать в кресле. Покосившись на неё, Рональд отправил девушку спать, убедительно доказывая, что справится со всем сам. И даже честно пообещал постараться поспать этой ночью. Конечно, он соврал: ложиться спать Рон решил только в самом крайнем случае, но слишком занимать своими проблемами подругу он стеснялся. Рон и так очень ценил то, что она для него делала.

Он не раз уже задумывался о странных событиях этого года. Сошедший с ума Гарри, его кошмары, затишье Того-Кого-Нельзя-Называть… Рон отчего-то чувствовал, что всё это связано, его давно терзало сомнение, что во всей этой неразберихе есть какой-то смысл.

«В волшебном мире ничего не бывает просто так, — рассуждал Уизли. — На втором курсе Гарри слышал голос — это оказался василиск. На четвёртом мой друг стал четвёртым чемпионом Тремудрого турнира — тоже неспроста, как оказалось. А ведь я сам тогда завидовал Гарри, думал, что лучший друг обманул меня… как глупо, наверное, я выглядел…»

Рона не покидало ощущение чего-то непонятного, а с некоторых пор то, что было ему неясно, каким-то образом да решалось. Но в этот раз юноша твёрдо решил принять деятельное участие в разгадке этой непонятной ерунды, которая стала твориться с ним и его друзьями. Рональд видел, как тяжело приходится Гермионе, и просто горел желанием хоть раз помочь девушке, которая так часто спасала его и Гарри в трудную минуту.

Но собственные проблемы слишком сильно отвлекали его от всего остального. Рон уже забыл, когда в последний раз толком высыпался или ложился в кровать, не опасаясь кошмарных снов. С этим нужно было определённо что-то делать, иначе скоро он просто сойдёт с ума или умрёт от усталости и постоянного недосыпания.

* * *

«Ты должен выполнять все мои инструкции, в противном случае, я оставлю свои попытки помочь тебе.

Tibi et igni».

Короткая записка, доставленная с уже знакомой совой, изрядно озадачила Гарри. Он несколько раз прочитал послание, но ничего двойственного или скрытого в нём не нашёл. Кусок пергамента сгорел в мгновение ока, а юноша продолжал размышлять о том, как ему поступить. Это вполне могла быть ловушка, которую устроил Волдеморт, чтобы его схватить.

Лучше и не придумать: Поттер появляется вдалеке от школы, один, в назначенное время… Гарри почти готов был биться об заклад, что это детская уловка должна была отправить его прямиком в руки Тёмного лорда. Даже как-то банально для Волдеморта...

Но было одно обстоятельство, которое заставляло Гарри сомневаться. Предыдущее письмо, полученное им ещё летом, гласило, что он должен соблюдать инструкции незнакомца, чтобы получить шанс справиться с Волдемортом. Всё было очень подозрительно и странно, это могло быть как западнёй, так и шансом на получение ответов и обретение новых знаний.

До назначенного времени оставалось всего полтора часа. Гарри сидел в Запретной секции библиотеки, выискивая полезные заклинания, но вскоре закрыл книги. Вряд ли одно-два новых заклинания помогут ему в сражении, тем более, если на него действительно подготовлена хорошая ловушка. Осторожность и внимательность — только это могло помочь юноше. Поттер ни минуты не сомневаясь, взял с собой мантию-невидимку и Карту Мародёров. Вспоминая на ходу известные ему чары и выбирая те, которые могут оказаться полезными, Гарри заранее отправился к тайному проходу в Воющую хижину.

Дракучая ива — опасное растение, которое несколькими ударами своих ветвей может убить волшебника, имевшего неосторожность приблизиться к ней. Птицы предпочитали избегать этого дерева, а студенты и вовсе к нему не подходили. Гарри узнал о тайне Дракучей ивы на третьем курсе — она охраняла вход в тоннель, ведущий в Воющую хижину. В своё время это было место, где оборотень Ремус Люпин проводил время в состоянии волка. Секрет дерева знали очень немногие, обойти её было довольно просто — стоило лишь знать, куда надо нажать…

Поттер выбрался из замка, стараясь не попадаться никому на глаза. Идти под мантией невидимкой было глупо — случайный студент или преподаватель мог обнаружить его, зацепившись где-нибудь на лестнице или в коридоре — ведь ещё далеко не все разошлись по гостиным. А рисковать не стоило, ведь если это действительно послание от доброжелателя, то вряд ли он порадуется, что Гарри нарушил инструкции.

А если это была ловушка, то… Что же, так тому и быть, юноша был готов к бою. Он был один, защищать никого не нужно, друзей он от себя отдалил… Теперь на кону будет только его жизнь. И Гарри не придётся нести ответственность ни за кого. Он не хотел больше видеть смерти по его вине, не желал становиться предвестником гибели своих друзей.

«Хватит с меня родителей, Седрика и Сириуса, замученных родителей Невилла и десятков смертей, которые уже успел причинить Волдеморт… Хватит крови и камней на моей совести…»

Карта Мародёров показывала, что поблизости не было никого, лишь точка с надписью «Гарри Поттер» стояла недалеко от нарисованного дерева. Обезвредив Дракучую иву, Поттер спустился в небольшой лаз в её корнях. Юноша явно вырос, потому что проход стал для него заметно меньше, чем он помнил.

«Homenum Revelio…», — прошептал Гарри, направив палочку в темноту туннеля. Эти чары должны были обнаружить присутствие человека в пределах действия заклинания. По ощущениям, которые описывались в учебнике, Поттер понял, что в самом туннеле, скорее всего, никого нет. Гарри не мог доверять таким сомнительным чарам полностью, поэтому мантия-невидимка укутала его с головой. Свет на конце волшебной палочки он решил не зажигать, чтобы не привлечь к себе внимание.

Пробравшись по узкому ходу к Воющей хижине, Поттер насторожился. Он был готов в любую секунду выставить щит или атаковать любого, кто только издаст какой-либо звук. Стараясь не скрипеть прогнившими половицами, Гарри передвигался очень медленно и через несколько минут, взмокший от напряжения, был в той самой комнате, где два с небольшим года назад впервые увидел Сириуса и узнал о том, что Короста, крыса семьи Уизли, принадлежащая Рону, была Питером Петтигрю.

Воспоминания начали захватывать Гарри, как и горькое сожаление, что подлый предатель сбежал, воскресив Волдеморта и в очередной раз подставив его крёстного. В тот день Поттер не раз пожалел, что не смог поступить правильно. Да и вся эта глупая ситуация с полнолунием, дементорами и анимагией…

Гарри не заметил, как отвлёкся и потерял бдительность. Половица под ногой протяжно и оглушительно скрипнула, а где-то наверху забилась от неожиданности залетевшая на чердак ворона. Поттер в очередной раз узнал, что значит выражение «сердце ушло в пятки». Поворачиваясь во все стороны, Гарри едва ли не швырялся заклинаниями в стены. Замерев на пару секунд на месте, он осознал, что в него не летят проклятия, его не пытаются схватить и вообще никого, кроме него самого, в комнате нет.

Судорожно вздохнув несколько раз, Гарри попытался успокоиться. Витавшая в воздухе пыль, едва различимая в полутьме Воющей хижины, залетала в глаза. Таиться больше не было смысла — если существовала засада, то Гарри уже был бы уже либо схвачен, либо отбивался бы от атак Пожирателей.

— Lumos, — негромко произнёс Поттер, и кончик волшебной палочки засветился неярким светом. Гарри сделал несколько шагов, и его взгляд упал на стоящий в углу стол, одна из ножек которого почти отломилась, а прогнившая и ссохшаяся столешница зияла дырами и трещинами. На сероватой поверхности лежала небольшая коробочка из какого-то лёгкого дерева, а на ней — письмо.

Поттер не спешил прикоснуться к тому, что увидел. Эти вещи могли быть портключом к Волдеморту, да и, скорее всего, оставлены были не зря. Осмотрев всю хижину, Поттер убедился — никакой ловушки не было, и ничего другого в ней не находилось. Вероятно, он шёл сюда только для того, чтобы забрать это письмо и коробочку. Поттер раздумывал всего несколько минут.

«А будь, что будет…» — решился Гарри и быстрым жестом, чтобы не передумать, положил руку на письмо и коробочку. Он ожидал чего угодно: резкого скачка перемещения портключом или даже взрыва. Но к удивлению Поттера, не случилось ничего. Абсолютно ничего: его рука так и лежала на оставленных вещах.

Хмыкнув, Гарри развернул письмо и вгляделся в строчки, написанные уже привычным почерком — именно такой он видел в двух письмах от Незнакомца.

Когда он дочитал, его рот непроизвольно открылся, а сам Гарри удивлённо хлопал глазами, перечитывая строчки снова и снова. Он ожидал многого от этого письма — раскрытия тайн, каких-то полезных сведений или объяснений, но то, о чём гласили написанные «доброжелателем» слова, глубоко шокировало его, заставив задуматься об умственном состоянии и здравомыслии таинственного отправителя…

Timeo Danaos et dona ferentes.

Бойтесь данайцев, даже дары приносящих.

Рон Уизли сидел в гриффиндорской гостиной, обхватив голову руками. Мало было ему собственных забот о своём рассудке и школьных заданиях, так теперь на него свалилась очередная ноша, которую он сам воспринял двояко. Рональд долго мечтал об этом, но как часто бывает, желаемое приходит в руки само именно тогда, когда перестаёт быть нужным.

В полной мере Уизли осознал это час назад, задержавшись в классе Трансфигурации по просьбе профессора МакГонагалл. Рон ждал чего угодно: выговора за неправильно выполненное задание, какого-нибудь взыскания или замечания, может, даже наоборот — похвалы…. Ведь ему удалось сегодня правильно превратить Сычика в приличную подушечку и обратно, совёнок даже не пострадал!

Но заместитель директора удивила его больше, чем он мог себе представить. Присев за стол, она посмотрела на Рона пронзительным взглядом, а тот постарался сделать как можно более бодрое лицо.

— Мистер Уизли, за последние три недели вы проявили необычное для вас стремление к знаниям, да и многие ваши способности, которые старательно дремали где-то внутри, наконец-то начали пробуждаться. Лично я этому только рада… — Рон опешил: он даже во сне такие слова в свой адрес от декана Гриффиндора не снились. Тем временем, заместитель директора продолжала:

— … Я действительно затрудняюсь рассуждать об источниках вашего усердия, но в любом случае, вы на данный момент справляетесь с учёбой. Надеюсь, мистер Уизли, вы не забыли про школьные соревнования по квиддичу?

Рон удивлённо хлопал глазами. А про это-то он совсем позабыл… Да и будет ли время вспоминать об играх, когда спишь через раз, учишься как проклятый, да ещё и в ссоре с лучшим другом?

— Так или иначе, должность капитана Гриффиндорской команды по квиддичу теперь закреплена за вами. Я сомневалась в своём решении, но ваши успехи в учёбе позволили мне поощрить такое рвение. Надеюсь, мистер Уизли, что мне не придётся жалеть об этом.

— А почему именно я? Почему не Гарри? — поражённо спросил Рон.

— Мистер Поттер ещё в начале учебного года отказался занимать эту должность. Мне с большим трудом удалось уговорить его остаться ловцом, ведь он один из лучших в Хогвартсе! Думаю, это вы уже решите сами, как и вопрос набора новых игроков в команду.

— Д-да, профессор, — пробормотал Уизли. От такой неожиданной похвалы и резкой смены событий он ещё не смог собраться и осознать, что достиг одной из своих целей — стал капитаном сборной Гриффиндора.

— Надеюсь также, что вы отнесётесь к этому поручению со всей серьёзностью, мистер Уизли… Вот ваш капитанский значок, а это — разрешение на тренировку послезавтра на поле для квиддича. Было бы разумно пригласить всех желающих пройти испытания на вступление в команду. Я бы очень хотела, чтобы кубок по квиддичу оставался за Гриффиндором.

— Да-да, я так и сделаю, профессор! — восторженно заявил он.

Рон вылетел из кабинета Трансфигурации, словно бы уже сидел на метле. Радость переполняла его — наконец-то он сможет проявить свои таланты, сделать всё в наилучшем виде! Такой шанс нельзя упускать!

Первым человеком, который стал жертвой необузданной радости Уизли, оказалась Гермиона. Она почти час выслушивала планы Рона, все стратегии и тактики, которые он собирался применить, финты и комбинации, что узнавал специально, словно бы предчувствовал!

Гермиона, которая не особо любила квиддич, всё же постаралась выслушать друга и даже что-то поняла из его торопливой и восторгающейся речи. Заметив, что Рон серьёзно отвлёкся от своего, теперь уже привычного, угрюмого состояния, девушка пыталась поддержать его. Когда друг был таким, Гермионе самой становилось легче, непроглядная пелена уныния и обречённости спадала, а мир становился чуточку ярче…

Угрюмость, которая почти не покидала Рона, наконец, рассеялась, а значит, стоило помочь тому как можно дольше побыть счастливым. Гермиона уговорила Рона отправиться в библиотеку и поискать книги по квиддичу, чтобы он поднабрался знаний. Уизли сначала скорчил чуть презрительную гримасу, но когда Гермиона почти что ткнула его носом в полку с материалами спортивной тематики, готов был носить её на руках от счастья.

Прошедший в стороне Гарри Поттер лишь покосился на бывших друзей, которые его не заметили.

Чуть ли не высунув язык от усердия, Уизли несколько часов просидел, выписывая самые интересные моменты из подшивок, журналов и газет, касающихся квиддича. Хоть и раньше он увлекался этой игрой, но такой ответственности у Рона ещё не было, поэтому парень очень хотел проявить себя с новой стороны как можно лучше.

Но где-то в глубине души он понимал, что квиддич это не то, что ему нужно в данный момент. Сейчас, когда все студенты Гриффиндора разошлись по своим комнатам, Рон ощутил и иную сторону своего назначения. Ведь не всё было так хорошо, как хотелось бы, а задуматься об этом заставил вид Гермионы. Та очень старалась быть весёлой и радовалась, но скрыть свою собственную печаль не могла.

Рон не раз замечал какую-то наигранность в поведении подруги, но не говорил ей об этом. Уизли легко догадался, что она переживает из-за того, что случилось с их дружбой. Гарри почти не показывался на глаза, приходя в спальню очень поздно, а покидая её рано утром. Гермиона старалась не обращать внимания на появления Поттера в гостиной, но быстрые взгляды в сторону бывшего друга Рон замечал.

Впереди была очередная ночь, но Рон твёрдо вознамерился попробовать выспаться — завтра будет ответственный день, которого Уизли ждал давно. Это был наилучший повод отвлечься, чем он и хотел воспользоваться.

* * *

Деревянную коробочку Гарри предпочёл не открывать так сразу. После нескольких строчек уже третьего по счёту письма от загадочного незнакомца (Гарри теперь перестал его называть «доброжелателем»), Поттер всерьёз опасался, что это чья-то глупая штука. Либо, какая-то ловушка, что так же могло быть. Поразмышлять о том, что находится к коробочке, было интересно — Гарри не раз выдумывал разные варианты и отвергал их.

В конце концов, волшебник не выдержал — гадать было бесполезно, а любопытство вскоре взяло своё. Наилучшим местом для такого важного дела был туалет Плаксы Миртл. Там почти никогда никто не появлялся, а свидетели Поттеру были не нужны. С этим местом у юноши ассоциировались приятные воспоминания, которые он постарался поскорее отринуть прочь. Ни к чему было ворошить прошлое. Теперь это просто было место, где очень редко кто-либо появляется, а значит, это куда лучше, чем тёмная и мрачная Воющая хижина или спальня шестикурсников, где Поттеру сложно было надолго остаться одному.

Самой Миртл не было видно, поэтому Гарри бросил на пол сумку с книгами и сел сверху — учебники для шестикурсников ему ничем помочь не могли, поэтому смысла особо их беречь он не видел. Внимательно рассмотрев заветную коробочку, Поттер пришёл к выводу, что это была, скорее, шкатулка. Он долго разглядывал её, но не нашёл на ней почти ничего необычного — простой узор из переплетённых линий, словно выгравированных на тонкой деревянной крышке, для него ничего не значил. Крошечный замочек с защёлкой из поблескивающего недрагоценного металла…

Скобка поддалась одному движению пальца, и Поттер распахнул шкатулку, осторожно заглядывая внутрь. Глаза его расширились от удивления, и Гарри не смог сдержать удивлённого вздоха.

Внутри лежал небольшой амулет в форме чуть вытянутого ромба, поблескивая золотистыми краями. Металлические грани были покрыты странными руническими узорами, понять значение которых Поттер вряд ли когда-нибудь бы смог. Красноватый кристалл, тоже ромбовидный, располагался в центре, а на ощупь был гладким и прозрачным, будто огромный рубин. Изнутри камень словно пульсировал еле заметным красным светом. За украшением была видна тонкая цепочка того же цвета, что и обрамляющий кристалл металл.

Полюбовавшись этим прекрасным амулетом, Гарри аккуратно вынул его из шкатулки, сразу ощутив его тяжесть в руке, а золотистая цепочка вытянулась во всю длину. На дне, покрытом мягкой красной тканью, лежал свёрнутый кусочек пергамента. Положив амулет на колено, Гарри развернул новое послание.

«То, что ты сейчас держал в руках — практически бесценная вещь. И дана она тебе не для украшения, а для важного дела. Надень амулет на шею так, чтобы он касался тела. И не пугайся ощущений — всё будет так, как запланировано мной. В остальном — следуй письму, которое ты забрал в Воющей хижине.

Tibi et igni».

Повертев записку в руках, Поттер озадаченно посмотрел на сию бесценную вещь. Амулет как украшение выглядел очень красиво, но какие у него еще функции — узнать было невозможно.

Гарри хмыкнул и, не раздумывая, расслабил галстук и расстегнул пуговицу рубашки, надевая этот подарок на шею. Пару секунд он ощущал металлический холод от амулета, но вскоре тот нагрелся, и мерцающий свет в кристалле стал ярче. Цепочка медленно раскалялась, а через мгновение Поттера словно лягнул бешеный кентавр — грудь взорвалась болью, жжение стало почти невыносимым, и Гарри едва сдерживался, чтобы не закричать. Дыхание прихватило, глаза заслезились, а вместо крика из горла вырывались лишь сдавленные стоны.

Гарри, не в силах больше терпеть эти мучения, решил сдёрнуть с себя амулет, но пальцы схватили лишь чуть торчащие ключицы. Несколько секунд — и боль отступила, а ощущение накинутой на шею раскалённой удавки прекратилось.

Тяжело дыша, Гарри ошарашено провёл рукой по шее — кожа чуть саднила, но амулета уже не было — и с трудом поднялся с пола: ноги дрожали, а в глазах периодически темнело. Он подошёл к зеркалу, расстёгивая на ходу ещё несколько пуговиц и отшвыривая галстук в сторону; оторвавшиеся пуговицы звонко застучали по каменному полу. Опираясь рукой на старую раковину, Гарри медленно понял голову.

Из зеркала на него смотрел бледный и растрепанный юноша. Немного белое лицо, дрожащие губы, сползшие на кончик носа круглые очки, а на шее ярко отсвечивала обожжённой кожей полоска от цепочки. Линии тянулись вниз, и Поттер опустил туда взгляд. На груди виднелся такой же красный ромбовидный след, а кожа сильно покраснела. Невероятно, но амулет словно растворился на теле Гарри, оставив ожог, который неприятно ныл и зудел. Озадаченно почесав затылок, юноша пришёл к выводу, что его отдалённо предупреждали о чём-то подобном. Значит, переживать и не стоит. Куда сильнее Поттера заботили остальные указания…

Глубоко вдыхая воздух, Гарри старался восстановить сердцебиение и справиться с дрожью. Через пару минут ему это удалось, хотя в голове все еще слегка шумело, но это было вполне терпимо.

Подняв с пола свою сумку и запихав туда шкатулку, Гарри постарался привести себя в порядок и вышел из туалета. Стоило поторопиться, ведь если слишком задержаться, Полная дама может и не открыть дверь в гостиную.

Ожог на шее и груди доставлял некоторое неудобство, но обращаться к мадам Помфри Поттер не решился. Уже было слишком поздно, да и как он объяснит странную форму покраснения? Рассказывать кому-либо об этом происшествии Гарри не хотел. В руки к Волдеморту он пока не попал, а значит, есть некоторая уверенность, что таинственный незнакомец, скорее всего, друг, а не враг.

«Если за пару дней не пройдёт само, тогда и пойду в больничное крыло…» — решил он.

* * *

Первый урок Прорицания Гарри вообще сначала хотел пропустить, снова спрятавшись среди книг в Запретной секции (он невольно ухмыльнулся, сравнивая себя с Гермионой), но небольшая тяжесть в груди и общее утомлённое состояние сыграло свою роль. Гарри не понимал, что с ним случилось, и куда утекли все его силы. Словно он опять побывал в лесу, причём по ощущениям — почти как в первый раз... След от амулета ещё побаливал, хотя и прошло несколько часов, а обожжённая кожа неприятно саднила от прикосновений к ней.

Поднявшись в кабинет Трелони, Гарри с разрешения прорицательницы вошёл и сразу проследовал в конец класса, подальше от чужих глаз. Рона не было в кабинете, да и на Прорицания ходили не все шестикурсники Гриффиндора, поэтому свободных мест было достаточно. О причине отсутствия бывшего друга Гарри догадывался — объявление о наборе в команду по квиддичу он заметил ещё утром. А разговор с МакГонагалл гриффиндорец помнил хорошо — декан факультета очень нервничала по поводу большого недостатка в опытных игроках. Нравился ей, видите ли, кубок квиддичный…

От витавшего в воздухе аромата, который уже прочно ассоциировался у Гарри с кабинетом прорицания, начинала кружиться голова. Удобно устроившись в самом конце кабинета, Поттер успел даже задремать, как коварно подкравшаяся Трелони нависла над ним.

— Мистер Поттер, а почему вы до сих пор не разложили карты? Ведь они способны предугадать вашу судьбу! Я очень рада, что вам не раз везло, но вы в большой опасности, юноша!..

«Конечно, умереть от прорицаний старой стрекозы мне грозит уже который год…» — Гарри весьма скептически относился к бредням относительно его будущего и скорой смерти. Но не забывал Поттер и то, что, как минимум, два пророчества Трелони стоит считать настоящими.

— И от чего же мне грозит смерть в этом году? — невинным тоном поинтересовался Гарри.

— О, мальчик мой… Опасность большая над тобой, смерть скоро будет ходить за тобой по пятам… Ты пройдёшь сквозь путы страха, боли и отчаяния, перед тобой будет стоять выбор между добром и злом…

— Похоже, что ничего нового в этом году не случится, да, профессор? — Поттер откинулся на спинку стула. — В том году вы что-то такое же предсказывали, разве нет?

— Глупо не верить пророчествам, мистер Поттер, — поджав губы, Трелони поправила свои очки в толстой роговой оправе и отвернулась от него.

Гарри ещё несколько минут пытался задремать под мерное бормотание прорицательницы. Признаться честно, он в действительности не обратил на слова Трелони никакого внимания. Насколько знал юноша, эта провидица была склонна к правдивым предсказаниям лишь в каком-то особом состоянии транса, а такой у неё случался всего два раза за более чем восемнадцать лет.

Поттер указательным пальцем катал карты по столу, стараясь изобразить активную деятельность, но ему это удавалось с большой натяжкой. Когда же долгожданный колокол возвестил об окончании урока, он, широко зевая, покинул пропахший ароматическими экспериментами кабинет Прорицания.

* * *

Положив метлу на плечо, Гарри вышёл из раздевалки Гриффиндора. Алая форма, подогнанная по размеру, отлично сидела на нём, рукоять любимой Молнии приятно холодила руку. Всё было уже знакомо, и юноша давно не испытывал того трепета перед полётами. С того памятного дня, когда Оливер Вуд впервые провёл его на квиддичное поле, рассказал правила и признал ловцом, прошла словно целая вечность.

Все его пойманные снитчи, пролетевшие в сантиметрах от него бладжеры, изнурительные тренировки, победы и поражения — всё начиналось с того, что Гарри натягивал на себя квиддичную форму и выходил на поле с метлой на плече.

В этот раз чувства восторга и радости почему-то не было. Даже прикосновения к Молнии не дарили желания оседлать её, взмыть в небо, долететь до самых облаков… Когда-то это было прекрасное ощущение свободы, которое мог подарить полёт.

Более желанным могло быть только одно — ринуться с огромной высоты вниз в стремительном пике и, выровняв полёт резким движением, скользить в нескольких сантиметрах над землёй, едва касаясь кончиками пальцев холодных травинок…

Все эти чувства куда-то испарились, оставив лишь обречённость и усталость. Может, он уже вырос из квиддича, просто пережив его, оставляя в прошлом? Так оставляют ненужные уже детские игрушки, которые всегда будут умилять, но играть которыми уже не по возрасту…

«Странно, наверное, чувствуют себя профессиональные квиддичисты. Да и почему среди игроков почти нет никого из взрослых? Они уходят в тренеры, либо становятся кем-то другим, но не играют… Может, действительно, из всего со временем вырастаешь, оставляя за спиной?»

Гарри уселся на трибуну, наблюдая за толпой, что собралась на поле; мелькали и рыжие волосы Рона, и низкие фигуры младшекурсников, и даже несколько человек с Рэйвенкло и Хаффлпаффа. Из Слизерина не было вроде никого, что, впрочем, было неудивительно.

Участвовать в отборе новых игроков у Гарри не было желания. Да и какое ему, по сути, дело, кто будет в команде? Он — ловец, его дело гоняться за золотым шариком, чтобы ничего не отвлекало его от этой цели. А команда играет совершенно независимо от него. Разве что загонщики отбивают бладжеры, да и то это символическая помощь… Да и не всё ли равно, кто это сделает, ведь главное для ловца — снитч, и неважно, как он его достанет.

–Эй, Поттер, ты ещё остался в команде-то? Тебя выперли или пока что лишь права голоса лишили? — чуть сзади послышался знакомый голос.

«Захария Смит, ну надо же… Хуже него только Малфой со своими орангутангами».

Смит не раз уже показывал своё отношение к Гарри ещё в прошлом году. За три недели этого года Поттеру везло — нагловатого хаффлпаффца не было видно. Скорее, причиной было то, что Поттер старался вообще никому не показываться на глаза.

Смит явно пришёл с целью подглядеть за отбором игроков, а сам Гарри ему просто попался, как причина разозлить гриффиндорцев. Был бы хаффлпаффец поумнее и повнимательнее, то легко бы заметил, что Поттер далеко не в дружбе со своим факультетом, и именно его задевать бессмысленно.

— Валил бы ты отсюда, Смит, и без тебя тошно, — отозвался Гарри.

— А чего это ты мне указываешь? Уже и посмотреть на ваших новых игроков нельзя? — хаффлпаффец закинул ногу на скамью. — Нам скоро с вами играть, а противников ведь нужно знать в лицо…

«И где он такого набрался, вроде неплохой парень был раньше, курсе на третьем…»

— Да делай ты что хочешь, но ещё одно слово в отношении меня, и я тебе гарантирую хорошие и ветвистые рога на дурной башке.

— Ты скоро совсем свихнёшься, Поттер, от тебя вон и друзья то уже шарахаются… — негромко произнёс Смит, отворачиваясь в сторону.

— Не твоего ума дело. Я, кажется, предупредил? Вот и не обижайся… — взмах палочки и хаффлпаффец схватился за голову, где пробились приличных размеров рожки, начавшие расти ещё больше.

— Какого… Поттер, ты совсем охренел, придурок шрамолобый!

Гарри поморщился и, не обращая внимания на возмущённые вопли и покрепче схватившись за метлу, взмыл в небо. Ветер слегка трепал волосы, а солнце поблескивало на стёклах очков. Где-то внизу заканчивались последние приготовления, и несколько человек уже поднимались в небо. Гарри лишь скривился, заметив робкие попытки второкурсников. Им явно не хватало не только опыта, но вообще ощущения метлы в руках — слишком уж боязливо они отрывались от земли.

«Странно, я точно не был таким перепуганным, даже на первом курсе…» — промелькнуло в голове Поттера.

Смит уже куда-то убежал, либо спрятался, а парочка хаффлпаффцев вроде никак не тянула на засаду. Похоже, что наглый шестикурсник не пользовался особой популярностью на своём факультете, иначе бы в обиду его не дали…

Гарри сделал быстрый круг над полем, приготовившись к тому, что ему придётся сделать дальше. Терзавшие его сомнения уже так утомили гриффиндорца, что он был готов сделать что угодно, лишь бы ситуация прояснилась. Волшебник чувствовал, что явно что-то упустил, но так и не мог понять, что именно.

Гарри усмехнулся, заметив мелькнувший золотой бок снитча, выпущенного для него. Что ж, время пришло…

* * *

День для первой тренировки Гриффиндорской команды по квиддичу был просто идеален. Тёплое солнце, лёгкий ветерок, небольшие облачка — что ещё нужно от погоды для игры в квиддич?

Рональд Уизли ощущал себя в кое-то веки счастливым. Все кошмары и тревоги отошли на второй план, чему он сам был чрезвычайно рад. В его жизни с некоторых пор было немного хороших событий, поэтому квиддичем он хотел насладиться в полной мере. Рон был готов почти на всё, чтобы этот день длился как можно дольше. Возле поля собирались все желающие. Кто-то собирался попробовать себя на роль игрока, а многие студенты просто хотели прогуляться и посмотреть на кандидатов.

Набирать заново нужно было почти весь состав, в команде были только вратарь, ловец и охотник. Рон с надеждой смотрел на Джинни и с опасением — на Поттера. Его бывший друг мог выкинуть что угодно, даже, несмотря на то, что МакГонагалл уговорила его остаться в роли ловца.

Все задуманные испытания и проверки уже вывели Рона из себя. Ведь в одной очереди стояли и младшекурсники, от которых толку было почти никакого, но проверять нужно было всех. Молодые таланты это, конечно, хорошо, но куда большего свежеиспеченный капитан ожидал от студентов старше пятого курса.

Все желающие по очереди пролетали через цветные кольца, показывая свои способности в полёте, стучали дубинками по тренировочным бладжерам и перекидывали друг другу квоффл. Над студентами второго и третьего курса Рон тайком похихикивал, но когда в воздух поднялись студенты постарше, пригляделся внимательнее.

Уровень был заметно лучше, что весьма порадовало Уизли. Джинни подтвердила своё право оставаться в команде охотником, а остальные явно заглядывались на девушку — квоффл словно приклеивался к её рукам в нужный момент.

Одновременно с охотниками проверялись загонщиками — один старался попасть в охотников, другой обязан был всеми силами не позволить этого. Меняясь местами, младшекурсники не удивили Рона, который воочию видел игру своих братьев. Да и сил у третьекурсников было не так много, как бы им хотелось.

Большой и сильный Кормак Маклагген был надеждой Уизли на спасение. Сначала семикурсник хотел стать вратарём, но не убедил в этом Рона, который за своё место крепко держался, не видя себя ни в какой другой должности. Маклагген решил не отступаться и попробовать себя загонщиком. Потребовав себе нормальный, а не «детский» бладжер, гриффиндорец взял дубинку и, размахивая ей, настраивался на удар.

Первый удар, и мяч полетел по косой траектории за пределы поля — сил у семикурсника было предостаточно. А вот с меткостью были явные проблемы — бладжер не попал в нужную точку, пролетев в стороне от цели. Маклаггена это разозлило ещё сильнее. Наблюдавший сверху за пробами Поттер лишь заинтересовано поглядывал на все это, не говоря ни слова. На большой скорости мяч то проносился над землёй, то взмывал высоко в небо…

Семикурсник потребовал дать ему ещё попытку, и Уизли не смог отказать — если такой удар попадёт в цель, об игроке противника можно будет забыть до конца матча, а это серьёзный козырь… На поле был выпущен настоящий, игровой бладжер.

Следующие секунды все присутствующие на поле студенты запомнили надолго. Маклагген размахнулся и ударил по приближающемуся бладжеру, вложив в удар всю злость и раздражение. Мяч с дикой скоростью понесся к цели — желтоватому кольцу из плотного дыма. Внезапно раздался чей-то сдавленный крик, но изменить что-либо уже нельзя.

Как тренировался Поттер никто не следил, всё внимание было приковано к пробам, а не к уже зарекомендовавшим себя игрокам. Несколько раз Гарри совершал опасные приёмы и финты, но это происходило довольно далеко… Сейчас же, на молниеносной скорости, ловец Гриффиндора каким-то непостижимым образом оказался за целью, куда мчался, похожий на пушечное ядро, мяч…

Мгновение — и страшной силы удар бладжером в спину буквально сшиб юношу с метлы, швырнув его в сторону колец вратаря. Поттер, раскинув руки, упал на покрытый жёлтым песком участок, а на доли секунды можно было различить неяркое красное свечение, на которое обратила внимание лишь прижавшая руки к губам Гермиона.

«Left in the darkness

It's all that you need to fire away…»

Within Temptation — Iron

Над головой синело небо, а причудливое облачко, по форме напоминающее черепаху, плыло в бездонном воздушном океане и рассыпалось на кусочки с неровными пушистыми краями. Замершее солнце прожигало своими лучами воздух, а лёгкий ветер вздымал кверху лёгкую сероватую пыль.

Гарри поправил очки и осторожно огляделся. Он ожидал увидеть трибуны квиддичного поля, валяющуюся рядом метлу, гомонящих студентов и спешащую к нему мадам Помфри. Но ничего этого не было.

Гарри двумя руками ощупал себя, стараясь сильно не двигаться — после такого удара, который он получил, что-нибудь точно должно было быть сломано… К его удивлению, ничего даже не болело, словно бы не в него только что впечатался бладжер. Поттер осторожно попробовал сесть, опираясь на локти: в глазах слегка двоилось, но больше ничего странного юноша не ощущал.

Гарри сидел на небольшом участке земли, а вокруг были разбросаны небольшие обломки каменных глыб. В метрах тридцати всё по кругу было огорожено высокими серыми скалами, почти отвесными и гладкими. А впереди эти природные стены словно расступались, открывая извилистую широкую дорогу, которая завершалась поворотом где-то вдали. Как он здесь оказался, и что ему делать — Гарри не знал.

Недоумевая, что это за место, и как он здесь очутился, Гарри хотел было схватиться за волшебную палочку, которая находилась в рукаве, и… Секунду Поттер приходил в себя — он был уже не в квиддичной форме, а в чёрной футболке и серых джинсах. Естественно, никакой палочки не было, как и рукава, где она должна была быть. Ни в карманах, ни за ремнём на поясе палочки из остролиста не находилось. Гарри с замирающим сердцем и робкой надеждой в душе огляделся вокруг — вдруг она валяется где-то рядом, выпала просто… Но судьба была немилосердна, и ничего, кроме песка и мелкого щебня, он не увидел.

Ощущение незащищённости и опасности накатило волной, и Гарри подскочил, готовясь к нападению. Он не представлял, как будет справляться без помощи магии, но сидеть на месте было далеко не самым лучшим вариантом. Его взгляд упал на несколько камней размером с кулак, которые Гарри поднял и приготовился обороняться.

К счастью, никто не бросился на него, а появившееся чувство опасности понемногу начало утихать. Внимательно оглядывая окружающие скалы, Поттер убедился, что никакой возможности взобраться по ним нет, и других выходов тоже не наблюдается. Сверху эти стены были изрезаны вострящимися верхушками, но внизу была монолитная гладкая поверхность; и будь у него палочка, можно было попробовать взорвать кусок скалы. Для абсолютной уверенности Гарри подошёл к стене и постучал по ней камнем. Раздавшийся звук возвестил, что это не декорация, а вполне себе настоящая каменная скала высотой метров в десять. Единственный выход из этого каменного мешка был только там, где эти стены расступались, и, не видя другой возможности, Поттер отправился именно туда.

Он старался идти неторопливо и постоянно оглядывался по сторонам. Импровизированная дорога уходила куда-то дальше за поворот, а по бокам метров на пятнадцать в каждую сторону продолжали тянуться каменные гряды, в которых не было и намёка на проход или выемки. Опасаясь прижиматься к подозрительным стенам, волшебник шёл посередине, зажав камень в правой руке, а левой прижимая к животу остальной боезапас.

Минуты три Гарри шел к повороту, оглядываясь и готовясь к нападению, а когда осталась всего пара метров, все-таки прижался к скале и, крадучись, подкрался к углу. Стоило ему выглянуть, как он нахмурился и покрепче перехватил камень в правой руке.

За углом оказалась небольшая стайка акнерыс, которые бегали от стенки к стенке, словно пытаясь найти выход. Точно как сам Гарри. Юноша помнил, что эти противные, похожие на обычных крыс, существа могут нападать иногда и на человека, особенно если на них наступить. Гарри ничего не оставалось, как понадеяться на собственную аккуратность.

Нервно сглотнув, Поттер вышел из-за угла и пошёл дальше по дороге, внимательно посматривая под ноги. Акнерысы пробегали рядом, не нападая, но везение не могло быть вечным. Переставляя ноги, Гарри внимательно следил, чтобы не разозлить этих существ, но какая-то сумасшедшая бестия, резко изменив траекторию, врезалась в его кроссовок. Поттер неловко оступился, и вторая нога опустилась точнёхонько на голову акнерысы. Противный хруст и брызнувшая в сторону кровь — голова существа превратилась в небольшую лепёшку, а бегающие рядышком представители стаи издали визжащий звук и бросились в атаку.

Гарри успел подпрыгнуть, и первая враждебная акнерыса пробежала под ним, а ещё две успели вцепиться небольшими зубками в носок кроссовка. Коснувшись подошвами кроссовок земли, Поттер дёрнул ногой, и два небольших комка с зубами отлетели в сторону с громким писком. Остальные незамедлительно стали кусать за джинсы, и их остренькие зубки уже успели кое-где впиться в кожу. Гарри бросил под ноги камни и руками пытался оторвать от себя вцепившихся акнерыс, откидывая их в сторону. Но, отлетев на несколько метров, они возвращались ещё более свирепыми и кровожадными…

Разозлённый укусами Поттер встретил очередную нападающую сильным пинком, и она, пролетев в сторону стены, впечаталась в неё и упала на землю, оставив на каменной поверхности кровавое пятно. Схватив рукой ещё одну нахалку, которая допрыгнула аж до бедра, Гарри швырнул её вслед подружке, и та повторила ее судьбу. Высоко подпрыгнув, он топнул обеими ногами о землю, стряхивая акнерыс с себя и приземляясь на ещё одну; очередной мерзкий хруст — и светлый кроссовок окрасился красным.

Прыгая и отпинываясь, Гарри давил нападающих одну за другой, а тех, что не отцеплялись — отрывал от джинсов руками и кидал в стену. Когда десятка полтора акнерыс были убиты, он уже не контролировал себя, топча их, как взбешённый гиппогриф. Изодранные джинсы в потёках крови — своей и акнерысьей, прокушенные в нескольких местах кроссовки — Поттер не остановился, пока последняя маленькая головка не хрустнула под его ногой.

Затем Гарри замер в ожидании, судорожно пытаясь восстановить дыхание, а сердце чуть ли не выскакивало из груди. Царапины и укусы, оставленные бешеными акнерысами, саднили и кровоточили, хоть и были неглубокими. Пот заливал глаза, а всклокоченные и мокрые волосы покрылись пылью. Гарри быстро подхватил брошенные за ненадобностью камни и приготовился.

«Зря я не выучил заклинание, отпугивающее акнерыс, — запоздало пронеслось в голове. — Хотя у меня и палочки то нет…»

Следующий поворот был в полусотне шагов дальше по дороге. Гарри опасливо заглянул за угол и едва успел отдёрнуть голову — по камню скребнул короткий деревянный дротик. Тонкий, даже писклявый голосок, раздавшийся из-за поворота, окончательно подтвердил — там притаились эрклинги.

Серовато-коричневые твари, отдалённо напоминающие то ли карликов, то ли домовиков, питаются маленькими детьми, но бывает, нападают и на взрослых. Об этих существах как-то рассказывал профессор Люпин на лекциях по ЗОТИ. Откуда они тут взялись здесь, среди песка и скал, если обитали в лесах, Гарри не знал. Эрклинги метались небольшими деревянными дротиками, которые не могли причинить большого вреда, но всё же десяток таких в теле мог быть очень неприятным последствием общения с этими детоедами.

Было очевидно, что нужно как-то справиться с ними, иного выхода не было. Ещё раз оглядевшись, Гарри выскочил из-за стены и с силой метнул камень в сторону скопившихся эрклингов. Несколько дротиков просвистело в опасной близости, но лишь один воткнулся в плечо. Гарри выругался и прыгнул обратно за угол. Он успел заметить, что его снаряд тоже достиг цели — голова одного из существ дёрнулась от попавшего булыжника, а сам эрклинг рухнул на землю.

Гарри выдернул дротик и скривился от боли — тот вошёл в тело сантиметра на два. Решив действовать хитрее, Поттер взял ещё один камень и, перекатившись по земле, присел на колено и швырнул снаряд в сторону эрклингов. Его расчёт был верным — несколько дротиков пролетели выше него, а булыжник попал точно в остренький нос эрклинга. Перекат обратно — и четыре дротика вонзились в землю там, где Гарри находился секунду назад.

Следующее, что сообразил Поттер: прижавшись спиной к стене, быстро высунуть левую руку за угол и отдёрнуть обратно. Просвистевшие деревянные дротики подтвердили, что уловка удалась, и Гарри точным броском вывел из боя ещё одно существо. Ещё перекат и меткое попадание — снова эрклинг опрокинулся наземь. Несколько раз повторив похожие действия, Гарри вывел из строя почти всех враждебных существ.

Один раз он всё же замешкался, и воткнувшийся в правое бедро дротик кольнул острой болью. Одновременно с этим очередной булыжник с хрустом встретился с головой последнего эрклинга.

Резко выдернув дротик из ноги, Гарри отшвырнул его и подбежал к валяющимся существам. Один из детоедов пытался подняться, и юноша с силой пнул того, что посмел шевелиться, подавая признаки жизни. Схватив свои же снаряды, Гарри приготовился добить живых эрклингов, но ни один больше не дёргался. Подождав для верности минуту, чтобы не получить дротиком в спину, Поттер боком обошел этот участок, прижавшись спиной к скале с камнем наизготовку. В дюжине метров был следующий поворот, которого Гарри уже заранее побаивался.

Плечо чуть побаливало, а укусы и царапины на ногах чесались и щипали. Ободранные джинсы чуть намокли от сочащейся крови, но Гарри старался не обращать на это внимания. Он присел возле следующего поворота, который был уж не влево, а вправо, что несколько смутило Поттера. Осторожно заглядывая за угол, он ждал чего угодно.

Ни одного существа не было заметно, а в полусотне метров виднелся следующий поворот влево. Озадаченно хмыкнув, Гарри выскочил за угол и тут же прыгнул обратно. Поттер подождал пару секунд и снова выглянул, недоумевая, что никого не появилось и вроде ничего ему не угрожало. Этот проход был значительно уже предыдущего: всего метров десять в ширину.

Гарри покрепче ухватил полюбившиеся ему булыжники и шагнул за угол. Несколько шагов он прошел, насторожившись, ожидая всего, чего угодно. Кроме этого.

Скалы слева начали дрожать и осыпаться, а довольно крупные валуны с грохотом скатывались с вершин. Гарри вскинул голову и чуть не выронил свои снаряды из рук — несколько огромных глыб начали падать в его сторону. Поттер ринулся вперёд так быстро, как только мог, перепрыгивая крупные булыжники, прокатывающиеся под ногами. Несколько камней ударили по ногам, Гарри едва не споткнулся и, запинаясь, помчался дальше. Он едва увернулся от одной из глыб и, когда добежал до следующего поворота, развернулся и замер.

Камнепад прекратился, а дорога теперь была завалена грудами горной породы. Переведя дух, Поттер порадовался, что ни один из булыжников не попал ему в голову, хотя и ушибленная голень серьёзно побаливала при ходьбе.

«Что за чертовщина, раздери меня гиппогриф! — в сердцах прошипел Гарри. — Куда я вообще попал, и что это за дьявольский лабиринт?!»

Как бы то ни было, стоило идти дальше, потому что иных вариантов на данный момент не появлялось. О том, что могло его ждать за очередным поворотом, Гарри мог лишь догадываться…

* * *

Казалось, будто этому аду никогда не суждено было кончиться. Словно этот проклятый недолабиринт был наказанием за все его проступки и грехи, совершённые в этой жизни. И, наверное, в нескольких прошлых, вдобавок. Смысл происходящего постепенно ускользал от Гарри, как сбивался и счёт времени, проведённого в этом чудовищном каменном мешке.

Почти полторы дюжины поворотов Гарри уже прошёл, хотя, возможно, даже больше. Примерно после четырнадцатого он сбился со счёта, а когда второй камнепад, куда сильнее предыдущих, обрушился на него, булыжник приличных размеров попал по голове. Гарри несколько минут пролежал на тёплой пыльной земле, а голова чуть ли не раскалывалась от боли. К счастью, камень не рассёк кожу, и крови не было, только здоровенная шишка осталась на память об этом событии, но звон в ушах прошёл нескоро.

Несколько резаных ран у коленей — ладно, хоть не сильно глубоких, оставили взбесившиеся клинохвосты. Они долго не отступали, но, оглушив их, Гарри для верности опустил на каждого по крупному камню, размозжив существам головы. Опаленные волосы и обожженная левая рука — последствия встречи с парой крупных саламандр, которых Гарри с трудом смог сбить с толку, оглушив и пробежав мимо.

Тяжеленькую дубинку, которую он отвоевал у каких-то переросших свои обычные размеры Красных колпаков, теперь покрывали царапины и следы крови. Уродливые гномоподобные создания нападали кучей, стараясь исколотить Поттера до смерти, но Гарри был выше и намного сильнее, хотя парочка ударов всё же достигла цели. Несколько царапин и кровоподтёк на левой скуле — это постаралась парочка Докси с острыми коготками и небольшими камешками. Надо сказать, что меткость их тоже была весьма неприятным моментом.

Камни и дубинка — всё нехитрое оружие, которое было в распоряжении Гарри. С каждым новым поворотом твари, встречаемые Поттером, становились сильнее и опаснее. Пути назад не было, а ни одного прохода сбоку Гарри найти не мог.

Сейчас же он прошёл очередной поворот и, нервно сглотнув, остановился. Камни выпали из рук, а ноги чуть не подкосились. Гарри знал, что за существо, пофыркивая, топчет землю в десяти метрах от него. Чувство бессилия и безнадёжности захватило Поттера — рой вариантов, что вертелись в голове, распадался на абсолютно бесполезные попытки решить, как справиться с этим созданием.

О дромарогах Гарри слышал очень отдалённо, но узнал его представителя сразу. Это было крупное серовато-лиловое существо с двумя длинными и острыми рогами. Очень отдалённо оно напоминало быка или буйвола, но с толстыми и сильными лапами и весьма свирепым нравом. Что особо удручало Поттера — дромароги были очень агрессивны, а шкура у них чуть ли не прочнее, чем у драконов. Слышал Гарри и то, что приручить этого четырёхлапого монстра могли только горные тролли, и то с немалыми усилиями.

Дромарог, к несчастью, заметил Поттера и, фыркнув, махнул рогатой головой. Через пару секунд он с рыком понёсся на него.

Гарри едва успел отпрыгнуть в сторону, повалившись на землю и взвыв от боли — израненные ноги отозвались неприятными ощущениями. Он быстро перекатился набок и вскочил, разыскивая взглядом нападающего. Дромарог по инерции пробежал еще несколько метров и, остановившись, зарычал сильнее.

Поттер ощутил себя сумасшедшим тореадором, играющим со смертью. Сколько он сможет скакать от взбесившегося монстра? Как сразить дромарога камнями и дубиной? Это существо не каждый опытный маг свалит, а у него не было даже палочки! Гарри затравленно помотал головой в поисках хоть чего-то, что смогло бы помочь ему справиться с этим существом. Или хоть замедлить, но в этом лабиринте монстр быстро его найдет…

Гарри чуть было не пропустил очередной таран и отпрыгнул в последний момент, едва не затоптанный дромарогом. Монстр промчался в нескольких дюймах от Гарри, взметая мощными лапами облако пыли. Снова перекат и юноша, до крови закусив губу, отчаянно смотрит в сторону очередного поворота. Измученное тело вновь забывает про свои раны, и мозг работает, как точный механизм, рассчитывающий шансы на спасение. Поттер решительно сжимает челюсти и готовится к самому важному забегу своей жизни. Следующий поворот — вправо. Крохотный шанс на спасение будоражил кровь.

Дромарог снова разогнался, его глаза буквально налились кровью от негодования и желания разорвать проворную жертву на части. Призрачная надежда словно придала Гарри свежих сил — в гудящей голове немного прояснилось, взгляд стал более сосредоточенным, и тело словно перестало болеть, готовое выполнять приказы своего хозяина.

Мгновенный прыжок — и взревевший дромарог опять пронесся мимо. Поттер быстро перекатился по земле и, вскочив, помчался к повороту. Где-то позади раздался яростный рёв, и рогатый монстр готовился ударить в спину, проткнув несчастную жертву своим оружием.

Тридцать метров до поворота.

Так быстро Гарри не бегал, наверное, никогда. Всё тело напряглось, движения были резкими и точными, кровь едва не пенилась в венах, что сильно выступили от напряжения. Желание жить подстёгивало совершить невозможное.

Двадцать метров.

Гарри боялся повернуться и увидеть два острых рога, которые вонзятся в него, как нож в масло. Из прокушенной губы в рот попадали капли крови, а мокрые от пота волосы липли ко лбу. Секунды растягивались в вечность.

Десять метров.

Рычание за спиной приближалось с неимоверной скоростью. Дромарог был намного быстрее Поттера, жажда убийства всё сильнее подстёгивала монстра. Быстрый поворот головы — и Гарри охватил ужас: расстояние до острых рогов стремительно сократилось. Кажется, что ещё пара секунд, и он будет нанизан на эти страшные орудия для убийства.

Три метра.

Дромарог едва ли не касался рогами спины, и Гарри изо всех сил дёрнулся вправо, уходя с линии столкновения. Свирепая ярость разогнала монстра, а безжалостная инерция заставила его нестись дальше, не давая никакой возможности остановиться.

С тяжёлым глухим звуком дромарог врезался в каменную стену, вдавливаясь в неё всем своим весом. Из-за большой скорости этот удар оказался чудовищной силы, и не успей Гарри вовремя отпрыгнуть, его бы просто расплющило, как между гигантским кузнечным молотом и наковальней. В воздух взметнулись клубы пыли и каменной крошки, а несколько кусочков скалы, словно мелкая шрапнель, оцарапали руки и лицо Поттера.

После очередного катания по земле Гарри оказался весь покрыт пылью и грязью, которая попала в раны и порезы, набилась в глаза и нос. Лёгкие почти разрывало от недостатка воздуха, в голове звенело, окружающий мир расплывался в тёмных кругах, что мелькали перед глазами. Поднимаясь, Поттер услышал сдавленный хрип дромарога — оглушён, может, ранен, но не повержен.

Гарри уже был готов застонать от бессилия и обречённости, но все-таки не собирался упускать свой единственный шанс на спасение. Устремив взгляд к очередной цели, Поттер поднялся и, чуть прихрамывая, побежал в сторону следующего поворота — влево. Всего-то и нужно, что пересечь участок длиной в полсотни метров, где будет…

Да, этот участок, который начал преодолевать Гарри после поворота вправо, оправдал ожидания юноши — грохот уже слышался, первые булыжники сыпались под ноги, а рычание, теперь не такое громкое и жестокое, все еще доносилось издалека. Гарри повернул голову — дромарог с уродливыми обломками рогов и окровавленной пастью снова собирался догнать его: такой чудовищный удар лишь ранил монстра, разозлив ещё сильнее.

Огромные валуны скатывались, выбивая каменную крошку и оставляя борозды на сухой пыльной земле. Небольшие булыжники Гарри едва успел перепрыгнуть, стараясь не замедляться, а дромарог просто несся напролом, не обращая внимания на падающие камни…

Гарри еле успел проскользнуть мимо одной глыбы; тяжёлый удар послышался позади, но он не остановился… Небольшой камень сшиб юношу с ног, и Поттер упал на землю. Сознание ускользало, а глаза заволокла пелена…

Несколько секунд ещё гремели падающие и сталкивающиеся глыбы, и когда всё замолкло, Гарри, наконец, пришел в себя… Ноющая боль во всём теле не давала пошевелиться, но он усилием воли чуть повернул голову туда, где должен был быть дромарог… Монстра сбило с ног и придавило двумя здоровенными камнями. Приподнявшись, Гарри скривился от боли в, скорее всего, сломанных рёбрах и внимательнее вгляделся в своего врага.

Окровавленная морда дромарога была разбита, превратившись в кровавое месиво, правая передняя нога переломлена вбок и придавлена валуном. Сам монстр не подавал признаков жизни, а тыкать и проверять это у Поттера не было ни сил, ни желания.

Собственная боль занимала юношу на порядок больше. Вся правая сторона туловища словно превратилась в гигантский синяк, прикасаться рукой к рёбрам было почти невозможно, а, взглянув на левую руку, Гарри ужаснулся. Он почти не чувствовал её, но шок от увиденного пробудил древние рефлексы мозга — «раз вижу рану, то она должна болеть».

Раздробленная кисть левой руки с ободранными лохмотьями кожи, торчащими наружу размозженными суставами и вытекающей грязно-бурой от пыли кровью, производила угнетающее и пугающее впечатление. Очевидно, это последствия камнепада, но от осознания этой мысли Поттеру не стало легче. Такая победа слишком дорого ему стоила. Тело колотила нервная дрожь, в глазах всё двоилось, а во рту ощущался металлический привкус крови. Потрескавшиеся губы кровоточили, распухающий язык почти присох к нёбу.

Вытирая мокрый от пота лоб, Гарри коснулся ещё одного места удара. Странно, что он не чувствовал это — пальцы были покрыты кровью, а, прикасаясь к ране на голове, юноша с шипением отдёрнул руку — рассечённые и вспухшие края пронзило болью. Стараясь не думать о серьёзности полученных травм, Поттер попытался подняться, опираясь на валун правой рукой, но упал от бессилия. Дыхание с хрипом вырывалось из горла, и, откашливаясь после падения и содрогаясь от колющей боли в рёбрах, юноша сплевывал кровью. Из глаз текли слёзы злости на свою слабость, боль и этот дьявольский лабиринт.

С огромным трудом поднявшись, Гарри, шатаясь и чуть не падая, добрёл до ближайшей стены и прижался к ней левым боком. Облокачиваясь на стену, он перебирал ногами в сторону следующего поворота влево, а перед самым углом остановился, чтобы перевести дыхание. Выглянув за угол, Поттер с почти осязаемым безразличием осмотрел путь. Ни одной твари не было видно, словно бы этот участок был свободен. Так или иначе, других вариантов не было, и, снова сплюнув кровавую слюну, Гарри пошёл дальше. Перед глазами всё плыло и размывалось, ноги почти не слушались, но он изо всех оставшихся сил шёл вперёд.

Он не почувствовал тихое движение позади себя, как и не расслышал негромкое пощёлкивание, которое показалось бы ему смутно знакомым. Неудивительно, что Гарри не заметил ничего на пути: это существо не любило находиться на открытом месте. А гладкие стены не являлись чем-то непривычным для этого восьмиглазого монстра.

Почти не заметил Гарри и укус, почувствовав лишь укол в шею и внезапную слабость. Падая, он едва успел увидеть покрытые чёрной шерстью паучьи ноги. Безвольно повалившись на землю, Гарри перестал чувствовать боль, глаза заволокло тёмной пеленой, а сознание медленно покидало измученное и умирающее тело.

Non scholae sed vitae discimus.

Мы учимся не для школы, но для жизни.

Кабинет директора Хогвартса был весьма интересным местом: любой любитель старины мог бы отдать полжизни за шанс рассмотреть всё то, что было расставлено по полкам в невысоких шкафах, либо спрятано в небольшие деревянные ящички из светлого дерева. Серебристым мерцанием поблескивали в дрожащем свете различные приборы, расставленные на столиках с кручёными ножками. Их необъяснимое с первого взгляда назначение наверняка заинтересовало бы искушённого старьёвщика или ценителя древностей и артефактов. Постоянно постукивающие и звякающие, эти вещицы были неотъемлемой частью директорского кабинета. Все они вместе с портретами на стенах создавали атмосферу присутствия в историческом музее.

Расположенный в углу камин полыхнул зелёным пламенем, и Альбус Дамблдор шагнул в кабинет. Свечи тут же стали гореть ярче, а феникс приветливо взмахнул алыми крыльями, встречая директора. Дамблдор положил на стол ворох бумаг и, вздохнув, посмотрел на стопку пришедших за время его отсутствия писем.

Маг уже знал об их содержании: в последние дни слишком часто приходили похожие послания. Часть из них наверняка была из Министерства, которое начало спешно перекраивать свою политику в отношении директора Хогвартса. Ещё несколько — письма поддержки, в которых выражалась готовность противостоять Тёмному лорду, но в большинстве таких посланий не было ни имени, ни каких-либо данных отправителя — всё ограничивалось лишь парой громких фраз. Пользы от таких призывов было немного: мало кто хотел действительно помочь реальными действиями, а одних слов было явно недостаточно.

На краю стола лежал утренний выпуск «Ежедневного пророка», раскрытый на второй странице: целый разворот был посвящён жуткому массовому убийству в деревушке графства Вустершир, где около пятнадцати магглов были убиты различными жестокими способами, а ещё три десятка пропали без вести. Отряд авроров и специалистов из Министерства уже побывал там, перерыв всё, что можно, но никаких полезных сведений найти не удавалось. Похожие, хоть и куда менее массовые события происходили и в нескольких других графствах.

Везде схемы нападений были почти одинаковы, хотя каждый раз возрастала степень жестокости, с которой были убиты магглы. Словно бы те, кто совершал эти убийства, постепенно становились всё более опасными и кровожадными. Многие тела были изрезаны, разорваны на части или сильно искалечены. О пропавших до сих пор не было никаких сведений, и оставалось лишь гадать об их судьбе.

Разобрав почти всю стопку писем, Дамблдор услышал, как по каменной лестнице зазвучали быстрые шаги. Через несколько секунд в кабинет вошла профессор МакГонагалл, выражение лица которой директору очень не понравилось. Отложив перо, волшебник чуть склонил голову набок, внимательно рассматривая декана Гриффиндора.

— Минерва? Что-то случилось? — вставая со своего кресла, спросил Дамблдор.

— Альбус, боюсь что да. Гарри Поттер сейчас в больничном крыле, и его состояние сложно описать в двух словах…

Директор перебирал пальцами седые пряди бороды, а последние слова заставили его удивлённо вскинуть бровь.

— И что же произошло с ним, Минерва? — взгляд Дамблдора был весьма красноречивым.— Что сейчас с мальчиком?

— Я думаю, вам лучше взглянуть на это лично, Альбус, — тихо произнесла МакГонагалл.

Уже через несколько минут двери в палату Больничного крыла распахнулись, и Дамблдор быстрым шагом приблизился к мадам Помфри, которая сидела на стуле возле койки. На небольшой тумбочке стояла дюжина колб и склянок — в некоторых были обычные исцеляющие мази, а хрустальные фиалы содержали куда более сильные лечебные зелья.

Неподалёку от мадам Помфри, сложив руки на груди и склонив голову набок, стоял Северус Снейп. Выражение его лица было даже мрачнее обычного, что не могло не наталкивать на весьма неприятные мысли.

А на больничной кровати, накрытый хлопковым одеялом почти до подбородка, лежал Гарри Поттер. Лицо юноши было необычайно бледным, из разбитой губы сочилась кровь, а спутанные волосы разметались по подушке. Небольшая ссадина на лбу была смазана заживляющим зельем.

— Поппи, Северус, что случилось? — Дамблдор вопросительно взглянул на присутствующих.

— Поттер, как всегда, нашёл себе приключений на известное место… — задумчиво протянул зельевар. — Вот только в этот раз он ухитрился удивить даже меня.

— Студенты моего факультета проводили пробы на участие в команде по квиддичу, но произошло нечто непредвиденное, — негромко начала МакГонагалл. — Как мне сказали, в Поттера попал бладжер и сбил его с метлы. Но обычно таких последствий не возникает…

— Что ты имеешь в виду, Минерва? — с волнением спросил Дамблдор.

— Мистер Поттер не приходит в себя, — нервно произнесла мадам Помфри. — И я никогда не сталкивалась с таким за всю свою практику. Никаких видимых травм у него нет, но организм отказывается работать как нужно — тело не реагирует на внешние раздражители, а сканирующие заклинания дают странные и расплывчатые показания…

— А ты что скажешь, Северус?

— Я попробовал несколько зелий, даже те, которые должны исцелять после действия некоторых высших ядов, но безрезультатно. С такими симптомами я не знаком, и что сейчас происходит с Поттером — мне не известно.

Дамблдор сделал несколько шагов к постели юноши и положил руку ему на лоб. Второй рукой, с зажатой в ней волшебной палочкой, директор водил над телом Поттера, еле слышно бормоча неразборчивые фразы. Неяркое светлое сияние исходило из ладони мага, а магическое напряжение чувствовалось даже на расстоянии нескольких метров, флаконы на столике слегка задрожали, позвякивая хрустальными боками друг о друга. Через пару минут это ощущение витающей в воздухе магии стало исчезать, а Дамблдор выпрямился и, нахмурившись, посмотрел на остальных.

— У него чрезвычайно сильное магическое истощение. Такое бывает лишь после огромнейшей нагрузки со стороны магии, как если бы первокурсник сотворил не одно высшее заклинание сразу. Дело даже не в возможности такого, а в сравнении степени истощения — сейчас в мальчике не ощущается почти никакой магии, словно бы он стал сквибом.

Мадам Помфри выглядела растерянной, а профессор МакГонагалл удивлённо уставилась на директора.

— Я пробовал воздействовать ментально, но наткнулся на абсолютную стену, которую не смог преодолеть. Одно могу сказать точно: это не окклюменционный блок, а что-то другое, иного рода… — не обращаясь ни к кому конкретно, размышлял вслух Снейп.

— Единственное, что необычно из внешних признаков, это странной формы ожог на груди — в виде красного ромба, — добавила мадам Помфри. — И он не реагирует на заживляющее зелье, как обычный термический ожог. Думаю, это следствие действия какого-то неизвестного мне заклинания…

— Как я понимаю, состояние мальчика сейчас стабильно, но необъяснимо… Что же, тогда я прошу тебя, Северус, попробовать понять, что происходит с Гарри. Возможно, это как-то связано с Томом…

— Может, стоит обратиться к колдомедикам Святого Мунго? Вдруг они могут чем-то помочь? — растеряно спросила мадам Помфри.

— Боюсь, что они ничем не смогут помочь, поэтому целесообразно сейчас не распространяться о том, что происходит с Гарри... — директор задумчиво приглаживал седую бороду. — Сейчас важно понять, что происходит и чем это вызвано… Не думаю, что мальчик при смерти, всему должно быть логичное объяснение…

Дверь в больничное крыло распахнулась, и вошёл Захария Смит, сопровождаемый несколькими сочувствующими хаффлпаффцами. На его голове красовались ветвистые красивые рога, которые с лёгкостью могли бы украсить стену любого уважающего себя охотника. Вероятно, снять наложенное Поттером заклинание самостоятельно Смит не смог, поэтому пришёл к мадам Помфри, чтобы не служить посмешищем для младшекурсников. А ещё он видел, как гриффинорца доставили сюда, и это было неплохим поводом узнать подобности проверки на прочность между Поттером и бладжером.

— Мистер Смит, какого… — не договорил Снейп, вскинув бровь и удивлённо посмотрев на прелестные рога хаффлпаффца. — Это вас кто-то очень хорошо обманул, или вы тоже у нас пострадали магическим путём?

— Ох, какие… Мда, вероятно, придётся сначала спиливать, полностью убрать их будет сложно, и, возможно, какое-то время останутся маленькие рожки, но со временем они исчезнут…— мадам Помфри взялась за дело с завидным профессионализмом.

* * *

Через несколько часов вся школа наполнилась слухами о происшествии на квиддичном стадионе. Кто-то ругал Маклаггена, некоторые хихикали над оставшимися шишечками недопеченных рогов Смита, но больше всего споров было относительно того, что случилось с Поттером. Ходили разнообразные и противоречивые истории: самые безобидные гласили, что бладжер был заколдован либо Смитом, либо Малфоем, которого даже не было на поле, иногда выдвигали версию о том, что Рон Уизли наконец сорвался и отыгрался на бывшем друге… Самые страшные версии касались покушения на жизнь гриффиндорца самим Волдемортом.

Ни один из этих слухов не имел никаких подтверждений, а так как всё тщательно скрывалось преподавателями, то и обрастало всё новыми сплетнями. Самой правдивой среди них была об увиденном Смитом ожоге на груди гриффиндорца. После того, как все эти слухи дошли до профессора МакГонагалл, Гарри отгородили ширмой, а мадам Помфри старательно следила за тем, чтобы никто не приближался к постели гриффиндорца даже на полудюжину метров. Пару раз даже Малфой появлялся в больничном крыле с какой-нибудь пустяковой царапиной или шишкой, чтобы разузнать что-то про Поттера или обогатить школьные слухи, но ему почти на пороге вручали пузырёк с лечебной мазью и отправляли отдыхать в гостиную Слизерина. Надо сказать, что те, кого строгая мадам Помфри могла бы и пропустить, к её удивлению, так и не появились.

До позднего вечера ни Рон, ни Гермиона так и не зашли в больничном крыле. Это весьма озадачило мадам Помфри, ведь она привыкла видеть эту троицу постоянно вместе… Но медсестра не особо интересовалась тем, как обстоят отношения между студентами, и не слышала о том, что золотое трио Хогвартса уже почти месяц как перестало существовать. Поттера всё реже видели в гостиной Гриффиндора, где он появлялся только утром и поздно вечером, стараясь ни с кем не общаться, хотя никто и не пытался навязаться. Студенты помнили ссору троицы первого сентября и не знали, как теперь к ним относиться. Хотя и Рон, и Гермиона были вполне приветливы ко всем сокурсникам, но явно игнорировали Поттера.

Объяснять всё эти события и отношения никто не брался, ведь у Золотого трио всегда были свои секреты, в которые они не посвящали никого. А тот единственный раз, когда Невилл попытался остановить их на первом курсе, закончился не самым лучшим образом — Гермиона тогда превзошла саму себя. Вокруг этой знаменитой троицы всегда кружила атмосфера неизвестности и загадочности, и не многим нравились вечные тайны и проблемы. Лишь иногда всё становилось сколько-то явным — когда всё происходящее разглашалось открыто. Но в большинстве случаев все подробности приключений трёх друзей оставались неизвестными для посторонних.

В прошлом году перед учениками Хогвартса многое приоткрылось — как выяснилось, Гарри Поттер и его друзья старались противостоять Тому-Кого-Нельзя-Называть, и, когда они предложили проводить уроки ЗОТИ вопреки Амбридж, многие согласились. В то время, трио выглядело очень дружной и сплочённой командой. Но то, что случилось в этом году, выбивалось из представлений тех, кто хоть сколько-то знал Гарри Поттера.

Невилл Лонгботтом, будучи не самым популярным студентом своего факультета, старался не привлекать к себе лишнего внимания. Юноша не отличался особыми успехами на учебных предметах, не блистая практически нигде. Исключением была Травология, где он мог чувствовать себя в своей стихии: классификация, типология и всевозможные изучения свойств и особенностей растений захватывали и его, и эта информация легко усваивалась, укладываясь в стройный ряд знаний, которые Невилл мог легко применять. Проводя много времени с книгами и гербариями, юноша не только запомнил очень многое, но и приобрёл неожиданные для него знания. Гриффиндорец научился наблюдать, сравнивать и анализировать. Возможно, именно это имела в виду Шляпа, когда предложила одиннадцатилетнему мальчику отправиться в Хаффлпафф, но желание самого Невилла было приоритетным для древнего артефакта.

Теперь же Невилл любил размышлять и наблюдать за теми, кто находился рядом с ним. Гриффиндорец был поражён тем, с каким цинизмом и безразличием стал относиться к своим бывшим друзьям Гарри Поттер. Стараясь вникнуть в то, что произошло между людьми, которых он считал едва ли не идеалом дружбы, Невилл постепенно понимал, что не всё так просто, как может показаться на первый взгляд, и простая ссора друзей тут не причём.

Бывшие друзья были явно обозлены, но Гермиона и Рон держались вместе, а Гарри был один. Невилл не раз замечал, как Поттер еле доплетался до спальни, где обессилено падал на кровать. Даже ночные кошмары Рона не могли его разбудить, но уходил Гарри всегда раньше всех, пока остальные гриффиндорцы ещё спали — Невилл всегда просыпался первым, а Поттера уже не было. Часто встречались они и у библиотеки, куда всё чаще стал наведываться герой магического мира. Гарри постоянно крутил в руках листы пергамента, о чём-то беседовал с мадам Пинс… Всё это было не слишком похоже на того Поттера, которого он, Невилл, знал. Мысли о том, что Мальчика-Который-Выжил подменили, юноша обдумывал уже не раз, но пришёл к выводу, что директор должен был бы об этом знать…

Слишком многое выглядело так, будто эти события словно бы назрели, и для всего происходящего нет однозначного ответа. Объяснить более внятно Невилл не мог, потому что не настолько хорошо знал всех троих друзей, чтобы сделать какие-то выводы. Но, наблюдая за поведением Гарри, Рона и Гермионы, юноша заметил много странного.

Всё что случилось сегодня, Невилл знал лишь с рассказов очевидцев — сам он на квиддичном поле не был, но Джинни рассказала, что в Гарри попал бладжер и что тот сейчас в больничном крыле… До самого вечера не смолкали обсуждения этой истории, а профессор МакГонагалл лично назначила Маклаггену взысканий на неделю за неосторожность и нарушение техники безопасности на поле, которая привела к получению травмы одним из важнейших игроков команды. О каких-то конкретных травмах речи не шло — профессор ловко уходила от всех вопросов относительно здоровья Гарри Поттера.

Незаметно устроившись в кресле, Невилл делал вид, что внимательно читает учебник Травологии за шестой курс, который знает уже почти наизусть, но на самом деле украдкой поглядывал на двоих друзей, устроившихся в креслах у камина. Рон и Гермиона как всегда перешёптывались, но вопреки обыкновению, больше говорил Рон. Куда привычнее было бы видеть, что девушка отчитывает рыжего друга за невыполненные домашние задания или нечто подобное, но сейчас всё выглядело наоборот. Рон, бурно жестикулируя, что-то доказывал Гермионе, а она, нахмурив брови, иногда кивала его словам.

Невилл сидел слишком далеко, чтобы расслышать то, о чём они говорят, но через несколько минут Гермиона начала что-то рассказывать сама. Рон быстро приложил палец к губам, указав взглядом в сторону спальни шестикурсников, и девушка замолчала. Уизли поднялся в спальню и, заглянув туда, поманил Гермиону, а когда она вошла, закрыл дверь. Всё это Невилл успел подглядеть, старательно изображая наивысшую заинтересованность книгой, и почему-то подумал, что подниматься в спальню не следует, как минимум, полчаса…

* * *

Когда дверь в спальню шестикурсников закрылась, Рон обернулся и, вытерев капельки пота со лба, тихим голосом произнёс:

— Повтори ещё раз, что ты видела?..

— Может, мне и показалось, но я заметила небольшое красноватое свечение, оно длилось всего пару мгновений, но… Я почти уверена, что мне не показалось…

— А что это может быть, у тебя нет идей? — Рон нервно теребил рукав рубашки.

— Может быть, действие какого-то заклинания, или ещё что-то, я не знаю…— Гермиона совершенно не знала, как объяснить то, что она видела на стадионе. — МакГонагалл ничего не сказала о том, что с ним случилось, может, всё куда серьёзнее?

Рон озадачено потёр лоб, чуть прикрыв глаза, отчего Гермионе стали ещё лучше видны следы систематического недосыпания друга. Девушка знала, что никакие средства из предложенных ею не помогают, и уже почти отчаялась разгадать причину кошмаров Рона самостоятельно.

— Тебе ведь всё ещё снятся эти сны?

— Что? А, да, снятся, что-то повторяется, а что-то теперь показывается чуть в другом ракурсе…— лицо Рона явно выражало нежелание вспоминать о том, что его мучило уже не первую неделю.

— Может, стоит всё-таки обратиться к кому-то? Эти кошмары сведут тебя с ума…— не договорив, девушка тихонько всхлипнула.

— Сейчас мы не об этом говорим, — отмахнулся Уизли. — Нам нужно узнать, что с ним произошло…

С некоторых пор имя Гарри Поттера перестало звучать в разговорах друзей. Гермиона не заметила, как стала пропускать имя бывшего друга, если о нём приходилось упоминать, а Рон либо заметил и понял это, либо сам по какой-то причине избегал имени… В любом случае, все редкие упоминания о Гарри сводились лишь к безликим «он» или «его» — возможно, так было легче переживать разрыв внутри когда-то славного гриффиндорского трио. За всё время бывшие друзья перекинулись лишь парой коротких слов, что ещё раз подтверждало — Поттер не хочет с кем-либо общаться, а обиженные Рон и Гермиона не пытались навязываться.

Сейчас же Рон настойчиво желал узнать, что произошло с Гарри на квиддичном поле. У девушки мелькнула мысль, что есть слабая надежда на примирение, хотя и простить всё, что наговорил ей Поттер, Гермиона вряд ли бы смогла. Но гриффиндорка всегда считала, что всему есть логичное объяснение, хотя иногда и сама не верила в это утверждение…

— Рон, я не уверена, что стоит так поступать…

— Послушай, что-то происходит, и, возможно, его просто заколдовали Imperio, а если ты действительно что-то видела на квиддичном поле…

— Он умеет сопротивляться этому заклинанию… — протянула Гермиона.

— В любом случае, стоит попробовать, и лучше поздно ночью, чтобы никого не встретить по дороге…

Неудержимый азарт Рона постепенно увлёк и Гермиону, и, когда они встретились у входа в гостиную, Гермиона словно проснулась от долгой дремоты. Ей захотелось что-то делать, куда-то бежать, разузнавать секреты и тайны… А ещё ей, наконец, хотелось понять, что же произошло с тем человеком, которого она называла другом на протяжении пяти лет. Мысль о том, что Гарри Поттер просто околдован, хоть и была неправдоподобной, но всё же как-то внутренне согревала девушку…

«Хотя почему он не может быть околдован? Разве нет ничего другого, кроме Imperio? Ведь не может же это быть единственным способом заставить человека подчиняться своей воле? И как я раньше об этом не подумала?!» — мысли Гермионы наплывали одна на другую, требуя немедленных ответов.

После того, как друзья попытались открыть сундук Поттера, чтобы найти там карту Мародёров и мантию-невидимку, подозрения Гермионы усилились. Втайне она надеялась найти ещё хоть какие-то вещи, которые могли бы помочь узнать побольше о бывшем друге, но сундук был неожиданно хорошо защищён. Замок никак не среагировал на заклинание Alohomora, а пытаться открыть его другими средствами друзья не решались. От варианта применить какое-нибудь подходящее боевое заклинание они так же отказались.

Пришлось полагаться лишь на удачу и собственную бдительность. Рон и Гермиона старались идти как можно тише, выглядывая за угол и прислушиваясь каждые несколько секунд. Один раз друзья едва не попались на глаза Пивзу, который вдохновлено разбрасывал какие-то свитки и пергаменты по коридору, мимо которого проходили гриффиндорцы. К счастью, никого опаснее и внимательнее полтергейста им не попалось — вероятно, профессор Снейп бродил где-то в подземельях, а остальные преподаватели либо спали, либо находились где-то в другом месте. Портреты на стенах не обращали на двоих студентов никакого внимания, а светящиеся кончики волшебных палочек друзья прикрывали рукой, чтобы не слишком привлекать к себе внимание.

Через несколько минут показались двери больничного крыла, которые обычно не закрывались на ночь. Мадам Помфри жила в одной из комнат, чтобы быть рядом с больными или успеть вовремя оказать какую-либо помощь, не тратя лишнего времени. Прокрадываясь к кроватям, Рон и Гермиона обратили внимание на отгороженный высокой ширмой угол. Гриффиндорцы переглянулись — они не ожидали этого — ведь обычно так огораживают либо серьёзно больных, либо тех, кто находится в тяжёлом состоянии. Судя по тому, что друзья видели на квиддичном поле, травма должна была быть хоть и серьёзной, но не настолько критической — у мадам Помфри уже был огромный опыт в подобного рода происшествиях, и она должна была бы вылечить пострадавшего в два счёта. Но вся эта авантюра и была задумана потому, что Поттер не вернулся на ночь в гостиную, да и если Гермиона не ошиблась…

Оглядев остальные кровати, гриффиндорцы убедились, что они пусты, да и в последние дни не было никаких событий, чтобы кто-то мог находиться в больничном крыле. Возле ширмы друзья прислушались — к удивлению, не было слышно даже тихого дыхания, которое должно быть у спящего человека. Снова переглянувшись с подругой, Рон обошёл ширму, заглянув за неё. Поманив пальцем Гермиону, он повыше поднял палочку, освещая кровать, на которой лежал Гарри Поттер.

Гриффиндорец лежал на спине, укрытый белым хлопковым одеялом до ключиц. Его голова безвольно повалилась набок, а тёмные неровные волосы чуть прикрывали глаза. Бледное лицо было спокойным, словно бы юноша крепко спал.

— Вроде жив, значит, спит, — пробормотал Уизли, подходя ближе к изголовью кровати. Подняв палочку над головой Поттера, Рон положил руку на плечо спящего и тихонько потряс его.

— Гарри, проснись, — прошептал он. — Проснись, тебе говорят…

Ответом была тишина, и Рон потряс сильнее, а Гермиона приблизилась к другу.

— Гарри, вставай! — Уизли перешёл на громкий шёпот.

— Рон, а что это? — Гермиона указала на небольшую красноватую полоску на шее Поттера.

— Не знаю, но выглядит, как ожог… — пробормотал юноша. –Да проснись же ты, наконец!

От резкого толчка в плечо спящего, лёгкое одеяло скатилось на несколько сантиметров, и красная полоска стала ещё более заметной. Гермиона приблизилась ближе и провела по ней пальцем, резко отдёрнув руку.

— Горячий! След горячий! — удивлённый шёпот девушки заставил Рона отшатнуться, а Гермиона всмотрелась внимательнее и поднесла палочку к следу.

— Это то, о чём успел разболтать Смит. Словно бы это несильный ожог, но он выглядит как свежий, а на коже нет никаких следов, она гладкая… — палец скользил по шее Поттера. — Напоминает след от верёвки, но нет никаких рубцов…

Гермиона закусив губу, чуть отодвинула край одеяла, а потом откинула его сразу до пояса спящего Гарри.

Шумно вздохнув, девушка отскочила от постели Поттера. Прижав руки к губам, Гермиона чуть толкнула Рона и, неаккуратно взмахнув рукой, опёрлась о стоящий рядом столик. Звяканье нескольких флакончиков оглушительно громкое в тишине. Через мгновение пара бутылочек опрокинулась и со звоном разбилась о каменный пол.

— Какого?!.. — воскликнул Рональд, приковав взгляд к телу Поттера.

Расстёгнутая пижама не закрывала ровного ромбовидного ожога, следы от которого были и на шее. На груди Поттера ясно видны в неярком свете двух волшебных палочек несколько неровных красных полосок со словно изорванными краями. Через несколько мгновений ещё одна полоска алым росчерком пересекла шею. Сбоку виднелось небольшое красно-синее пятно, смутно напоминающее сходящий синяк. Все это напоминало рисунок на коже, точно повторяющий реальные раны.

— Что вы здесь делаете посреди ночи!? — голос мадам Помфри раздался так громко, будто он был магически усилен. — В час ночи в больничном крыле!

Гриффиндорцы успели повернуть головы в сторону голоса, как сверху загорелся яркий, слепящий глаза свет. Мадам Помфри стояла с возмущённым видом, уставившись на друзей яростным взглядом.

— Молодые люди, извольте объяснить, что вы здесь делаете в столь поздний час?!

— М-мы пришли сюда, чтобы…

— Да, мистер Уизли?

— Мы хотели узнать, что с Гарри, он не появился в гостиной… — нашла, что ответить Гермиона. — Мадам Помфри, что с ним такое?!

— У него просто шок от удара бладжером, ничего серьёз…

— Посмотрите сами, это разве похоже на бладжер?! — воскликнула гриффиндорка.

Медсестра скептически подняла бровь и подошла ближе к кровати Поттера.

— Я.. Я не знаю, этого не было ещё совсем недавно… Это вы сделали?! — ужаснулась мадам Помфри.

— Нет-нет, мы только подошли и увидели это…

Не прошло и пяти минут, как в больничном крыле появились директор и профессор Снейп. Зельевар удивлённо осматривал красные полосы на груди Поттера, а Дамблдор задумчиво теребил край бороды. Мадам Помфри приносила всё новые и новые лечебные зелья и мази, которые после короткого совещания со Снейпом отставлялись в дальний угол палаты. Рон и Гермиона растерянно стояли в стороне, не зная, чем себя занять и что делать. Наконец, зельевар развернулся и негромким голосом объявил:

— Я не знаю, с чем это может быть связано, и никаких средств лечения пока предложить не могу. Эти… рубцы, больше всего похожи на заживающие шрамы от глубоких порезов, такие остаются после заживления ран от Seko, либо от острых предметов. След как от удара сбоку, больше всего похож на травму от тяжёлого предмета, но учитывая, что эти и другие следы отсутствовали ещё несколько часов назад, а Поттер находился здесь с весьма сомнительными симптомами, я не берусь ничего утверждать или объяснять. Возможно, это последствия какого-то колдовства, но ничего подобного я никогда не видел.

Рон удивлённо посмотрел на Гермиону. лицо которой, выражало лишь крайнюю задумчивость и непонимание происходящего. Сам Уизли не мог сложить всё услышанное и увиденное в одну картинку — слишком уж неожиданно и быстро всё случилось.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли, думаю, вам обоим стоит отправиться в спальни. Баллов с вас я снимать не будут, но настаиваю, чтобы вы никому не рассказывали о том, что увидели здесь, — спокойный, но строгий голос Альбуса Дамблдора вывел гриффиндорцев из оцепенения, и они, извинившись, вышли из больничного крыла.

Весь обратный путь в Гриффиндорскую башню прошёл в молчании — друзья были погружены в свои мысли, и желание что-то обсуждать пропало абсолютно. Им снова повезло — по дороге не встретился Филч, и потери баллов и наказаний удалось избежать.

* * *

Первым ощущением, которое смог осознать Гарри, было чувство чудовищной усталости. Всё тело болело, а в голове всё звенело и гудело, словно там непрерывно ездил кругами Хогвартс-Экспресс. Сознание медленно возвращалось, и Гарри чувствовал, что лежит на холодном гладком полу. Затёкшие конечности требовали движения, а впечатавшаяся в висок дужка очков начала раздражать. Поттер попытался приподняться, но руки плохо его слушались, и лишь с третьего раза удалось хоть немного приподняться.

Оглядевшись, Гарри зябко поёжился и напрягся: вокруг не было ничего, лишь чёрная пустота со всех сторон. Он сам полулежал на освещённом участке холодного пола, гладкого и блестящего. Тело нещадно болело, но джинсы были целыми, голова не раскалывалась от боли, и никаких травм, которые должны были быть, юноша не находил. Ощущение опасности снова накатило волной, и Поттер зашарил рукой по телу, стараясь найти своё оружие.

— Ищешь свою волшебную палочку?

От спокойного, уверенного голоса Гарри бросило в дрожь. Он судорожно огляделся в поисках говорящего, но вокруг была лишь сплошная темнота. Какое-то отчаяние, смешанное с обречённостью захватило его. У него не было сил сопротивляться неизвестному врагу: палочка была неизвестно где, подручных средств не наблюдалось, а голыми руками он вряд ли смог бы причинить хоть какой-то вред…

— Правильно, пытаться биться со мной нет смысла, это бесполезно, — растягивая слова, произнёс неизвестный.

Гарри судорожно сглотнул, стараясь припомнить уроки Снейпа. Кто бы это ни был — он, вероятно, умеет читать мысли, а значит, нужно постараться спрятать их…

— Неверно, в этом тоже нет смысла…

Злость начала закипать в юноше с новой силой, и подгоняемый страхом и гневом Гарри, превозмогая усталость и боль, поднялся на ноги.

— Кто ты, появись! Выходи! — прорычал он, готовясь броситься на любой шорох.

— Что же, неплохо, неплохо… Гнев не будет твоим помощником, но этот урок тебе надо всё же выучить… Успокойся, глубоко вздохни и постарайся твёрдо стоять на ногах…

Поттер распалялся всё больше, раздражаясь от спокойного голоса и нудных поучительских советов. Озираясь по сторонам, Гарри пытался расслышать, откуда говорит неизвестный, но создавалось впечатление, что звук распространяется со всех сторон одновременно.

— Хорошо, как тебе угодно, я подожду, — невозмутимо продолжил говорящий.

Несколько минут Гарри ещё пытался что-то увидеть или услышать, даже попробовал выйти за границу освещённого пола. Сделав несколько шагов в сторону, он наткнулся на ровную, словно прозрачную преграду, за которой была абсолютная темнота. Постучав по ней костяшками пальцев, Гарри убедился, что пройти никак не удастся. Неизвестный продолжал молчать, видимо, ожидая выполнения его приказа. Поттер встал на середину освещённой части пола и нарочито громко вздохнул и замер на месте. Злость ещё колыхалась внутри, но вопреки самому себе, Гарри стал успокаиваться.

— Уже лучше, через пару минут ты совсем придёшь в норму…

Гарри почувствовал укол обиды, но постарался сдержаться и взять себя в руки. Тот, кто с ним разговаривал, был явно в своей тарелке и мог делать то, что хочет. Имело смысл хотя бы изобразить покорность до определённой поры. А потом, выждав удобный момент…

— А вот это снова бессмысленно. Изображать покорность не нужно, твой мятежный дух сломить будет сложно, да и ни к чему. Я хочу, чтобы ты слушал меня и внимал тому, что я говорю…

— Может, хватит читать мои мысли?! — возмутился наконец Поттер.

— Твои мысли необязательно читать, многое написано прямо у тебя на лице. Тебе многому нужно научиться, юноша.

Гарри поморщился, но мысленно смирился с тем, что придётся побыть вежливым слушателем, хочется ему этого или нет.

— Хотя бы так, это уже успех. Что же, а теперь приступим к делу.

— Кто ты? — снова оглядываясь по сторонам, спросил Поттер.

— Хм, пока это неважно. Но ты можешь называть меня Учителем.

"...I’ll never kneel and I’ll never rest

I’ll succeed as you breathe your very last breath..."

Devil May Cry 4 — Shall Never Surrender

Висящее в небе облачко в форме черепахи казалось знакомым, и Гарри подумал, что снова пересматривает один и тот же сон. Чем он заканчивался, юноша помнил и, поднявшись с земли, машинально провёл рукой по карману серых джинсов... Волшебная палочка была на месте.

Всё было точно как в прошлый раз: камни и сухая земля вокруг, высокие гладкие скалы, поворот вдали… Но теперь у Гарри было то, чего ему очень не хватало. Его единственное и самое полезное оружие — верная палочка из остролиста с пером феникса внутри. Юноша помотал головой в надежде, что он проснётся, и всё окажется дурным сном, но ничего не изменилось. Как он здесь оказался и зачем, Поттер не знал, но предстоящий ему путь помнил. Взмахнув любимой палочкой, Гарри выпустил в воздух сноп искр и облегчённо вздохнул — палочка не была бутафорской, как сначала опасался юноша.

Поправив сползшие на кончик носа очки, Поттер быстрым шагом пошёл к повороту, за которым его ждали бешеные акнерысы. Та же стайка, что и в прошлый раз: небольшие существа бегали из стороны в сторону, звонко попискивая. Отбиваться от них как раньше Гарри не стал, но заклинание, отпугивающее акнерыс, вспомнить не смог, хоть и видел его в книге по ЗОТИ.

«Не знал, что может пригодиться, иначе обязательно бы выучил», — посетовал Поттер, раздумывая, как избежать острых зубов. Несколько минут Гарри пытался сообразить что-то хитрое, но, в конце концов, ему это надоело, и он решил использовать самый простой и универсальный метод.

— Confringo! — крикнул Гарри, направив палочку на сбившихся в кучку акнерыс. — Bonbarda maxima!

Грянул оглушительный взрыв, и куски земли и мелкие камни взметнулись в воздух, а после взрыва стали раздаваться громкие писклявые звуки. Гарри начал медленно пятиться назад, держа палочку наготове. Его ожидания оправдались: четыре уцелевшие акнерысы быстро побежали в его сторону, явно намереваясь отомстить.

— Seko! Seko! — быстрыми режущими заклинаниями Поттер рассёк пополам двух существ, но оставшиеся с почти молниеносной скоростью одновременно прыгнули на него.

— Protego! — успел крикнуть Гарри, и две акнерысы столкнулись со щитовым заклинанием и, оглушённые ударом, упали на землю. Ещё два коротких режущих заклинания, и две тушки с отсечёнными головами уже подёргивались в судорогах. Не зря Поттер тренировался с Seko — теперь это было одно из его излюбленных заклинаний: быстрое, точное и эффективное, ели вложить в него достаточно сил.

Подождав, пока пыль уляжется и развеется лёгким ветерком, Гарри оглядел место попадания первых заклинаний: в центре следа от взрывающего заклинания валялись разорванные тушки акнерыс, брызги крови покрывали валяющиеся булыжники, а ещё несколько существ разбросало в стороны. Приготовившись послать заклинание в любую сторону, Гарри медленно пошёл к следующему повороту.

За следующим поворотом, как и ожидалось, были злобные и меткие эрклинги. Первая атака дротиками разбилась о щитовое заклинание, а в ответ Гарри успел послать несколько оглушающих. И всё же один дротик больно кольнул в ногу: за всеми эрклингами Поттер уследить не успел. Рассердившись, Гарри послал в них недавно выученное заклинание: Insineratius.

Огненный шар прокатился над землёй и взорвался, едва коснувшись ближайшего детоеда. Памятуя о своих испытаниях в Запретном лесу, Поттер за миг до взрыва спрятался за скалой. Через пару секунд Гарри быстро выглянул и, поморщившись и стараясь не смотреть на обгорелые тела эрклингов, пошёл дальше.

* * *

Хрипящее дыхание дромарога, придавленного каменной глыбой, раздавалось всего в паре метров позади, и Гарри старался поскорее подняться. Бок нещадно ныл: похоже, снова пара рёбер была сломана. Отскочившие от шкуры дромарога режущее заклинания угодили в грудь Гарри, и кровь медленно сочилась из ран. Напрасно он попробовал проверить слова Люпина о том, что шкура этого существа почти невосприимчива к магии

Последний час был сплошной выматывающей дуэлью для Гарри: почти за каждым поворотом лабиринта были враждебные существа, но теперь сражаться с ними было намного проще — магические способности очень облегчали ему жизнь. Но от всего защититься он не смог, и несколько синяков и царапин всё же получил. Теперь же, после игры в догонялки с дромарогом, Гарри заработал удар большим булыжником в бок и пару ссадин на лбу. Но ситуация была куда лучше, чем в прошлый раз, когда уже к этому времени он с трудом передвигался и едва ли мог защищаться.

Присев на крупный валун, Гарри поморщился от боли в рёбрах. Он осознал, что боевые заклинания не самое полезное, что стоит выучить. Сожаление было запоздалым, но делать было нечего — юноша не знал ни одного способа хоть как-то облегчить боль. Как бы Поттер не хотел этого признавать, но он допустил серьёзный промах в своей самоподготовке.

Мысленно поставив галочку на память, Гарри обещал себе при первой же возможности восполнить этот пробел знаний по магической медицине. Отдохнув несколько минут, юноша глубоко вздохнул и поднялся. Следующий поворот был всего в нескольких метрах, и Гарри сильнее сжал палочку в руке. Теперь он был готов к подлому нападению.

Резкий разворот, уже давно знакомое заклинание и акромантул не успел повторить свой хитрый трюк.

— Arania Exemi! — заклинание было рассчитано на небольшого паука и должно было откинуть его на достаточное расстояние, но Гарри не повезло. Акромантул был немногим меньше Арагога; синяя вспышка лишь оттолкнула его, и, пощёлкивая клешнями, монстр начал нападать. Гарри успел отскочить в сторону и воспользовался заклинанием, которое могло подействовать даже на дракона, что уж там говорить об акромантуле…

«Conjunctivitus» было одним из немногих универсальных заклинаний — почти у всех существ были глаза, а значит, их можно поразить таким способом. Благо, глаза у акромантула были не слишком хорошо защищены; вот против дромарога применять ослепляющее Гарри не решился, опасаясь повторения ситуации с Seko.

Ослепший паук словно взбесился, но Гарри ловко ушёл от атаки и снова оказался в стороне от акромантула. Рёбра болели и не позволяли нормально двигаться, потому Поттер решил закончить это сражение как можно быстрее. В голове Гарри судорожно метались самые разные мысли: парализовать паука или попробовать оглушить, или…

— Pyro!

Яркое бушующее пламя окутало монстра, наполняя воздух отвратительным запахом горящей плоти и шерсти. Акромантул заверещал от боли, а охваченные огнём лапы дёргались в страшной агонии. Заклинание оказалось настолько сильным, что всего несколько секунд ушло на то, чтобы паук повалился набок и перестал сопротивляться, а яростный огонь всё сильнее поглощал его тело.

Сглотнув вставший в горле комок, Гарри провёл грязной ладонью по лбу, смахивая выступившие капельки пота. Глаза слезились от наполняющего воздух смрадного запаха ещё горящей туши акромантула, и он поспешил отойти подальше от этого места. Следующий поворот виднелся в дюжине метров.

* * *

Когда в очередной раз это повторилось, Рон понял, что больше не может терпеть. Юноша был готов почти на всё, чтобы это прекратилось, иначе он окончательно сойдёт с ума. Кошмары преследовали его уже почти три месяца, и до сих пор он не разобрался, в чём может быть их причина, как от этого избавиться. Самым простым объяснением могло бы быть какое-то особенное проклятье, но кому нужно его проклинать?

Пределом терпения Рона стало событие на Прорицании, которое он посещал лишь потому, что в душном кабинете можно было немного поспать. Но когда очередная порция кошмаров настигла его прямо на уроке, когда Рональд открыл глаза и смог восстановить дыхание, он понял, что на него внимательно смотрят все студенты вместе с Трелони. Дрожь в руках начала униматься, а бледное лицо постепенно краснело — непривыкший к всеобщему вниманию Уизли не знал, куда себя деть.

— Вы что-то увидели своим внутренним оком? Мистер Уизли, может быть, вы расскажете нам, что сегодня открыла вам судьба, раз уж вы так эмоционально это восприняли?

Раздавшиеся смешки заставили Рона покраснеть ещё сильнее, но он очень старался взять себя в руки и придумать какой-нибудь ответ, который устроил бы эту очкастую стрекозу. Раскрывать свои сны ей он не собирался — сумасшедшая горе-прорицательница может сделать только хуже своими идиотскими комментариями.

— Я… Мне… Мне просто показалось, будто я что-то увидел в хрустальном шаре… — ляпнул, наконец, Рон.

— Да? И что же вы увидели, мистер Уизли? Какие тайны открылись вам, должно быть, это было что-нибудь трагическое?

«Ага, можно подумать, что-то другое от неё можно было ожидать, кроме предсказаний скорой смерти…» — подумал он.

— Ну, вообще-то это была муха, она так быстро пролетела, что мне показалось… В общем, я ничего не увидел, профессор… — сделав виноватый вид, Рон постарался как можно более красноречиво раскаяться.

— Что же, похоже, что пророческого дара у вас нет, о чём я всегда догадывалась…

Уизли до конца занятия старался не сомкнуть глаз, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Через полчаса занятие закончилось, и Рон первым покинул класс. Все его мысли отошли на второй план, и лишь одна затмила собой остальные: необходимо разобраться с этими снами как можно быстрее. Уизли был готов уже пойти хоть к самому Дамблдору за помощью, когда в одном из коридоров наткнулся на Гермиону: Рон и забыл, что у его подруги было занятие по арифмантике.

Гермионе хватило одного взгляда на друга, чтобы понять его состояние. Подхватив под руку, она потащила юношу в один из пустых классов и запечатала дверь заклинанием, едва они вошли внутрь. Рон с мутным взглядом вяло следовал за ней, даже не пытаясь сопротивляться. Наконец девушка усадила друга на стул, а сама села напротив, схватив его за руки.

— Рон, что с тобой? Что произошло, ты слышишь меня? — взволнованный голос Гермионы чуть подрагивал.

— Слышу… — глухо отозвался Уизли.

— Это опять случилось, да? Опять эти сны?

— Да, Гермиона. На Прорицании я заснул и… — Рон отвечал почти автоматически, тихим, отсутствующим голосом.

Несколько секунд в пустом классе стояла гнетущая тишина. Гермиона внимательно смотрела на друга, а Рон, опустив голову, почти не дыша, рассматривал пол. Гермиона непроизвольно дёрнулась, когда Уизли резко поднял голову, и она увидела его бледное лицо и усталые, покрасневшие от постоянного недосыпания глаза. Гриффиндорка неожиданно для себя крепче сжала его руки.

— Гермиона, я так больше не могу… — прошептал Рон, встречаясь взглядом с девушкой. Голос юноши дрожал, а в глазах были отчаяние и усталость. — Это сводит меня с ума. Я хочу избавиться от чёртовых снов. Помоги мне, пожалуйста…

Умоляющий, почти безумный шёпот заставил ее вздрогнуть. Гермиону передёрнуло от захлестнувшего её чувства страха и тревоги. Она ясно ощутила, что ещё немного, и Рона сломают эти кошмары; гриффиндорец держится из последних сил, которые с каждым днём тают на глазах…

— Трелони решила, что я увидел что-то своим внутренним оком, стрекоза чёртова… — отрешённо произнёс Уизли. — Откуда бы ей знать что-то, она сама-то не имеет ни малейшего понятия о прорицаниях, всё носится со своими чаинками и картами…

— Но при этом сама как-то сделала настоящее предсказание… — задумчиво добавила Гермиона. — А что если… Рон, а что если с тобой творится то же самое? Вдруг это не кошмары, а своего рода предвидения?

— Предвидения? — непонимающе переспросил Уизли.

— Ну да, что если это намёки на то, что, возможно, случится в будущем, как пророческие сны? Что тебе снилось? Есть что-то новое, кроме того, что ты мне рассказывал?

— М-мне снились какие-то мёртвые люди, пещеры, крики и коридоры Хогвартса… — начал перечислять Уизли. — Большая часть из этого настолько невероятна и неестественна... Такое ведь не должно случиться. это же просто кошмары…

— Так, к Трелони с этим обращаться бесполезно, она сама себе на уме… Кто у нас ещё разбирается в Прорицании?

— Кто? — снова не понял юноша.

— Кентавры, Рон. Нам нужно поговорить с Флоренцом.

* * *

Тем в очередной раз окутала Гарри, и он уже не стал этому удивляться. Оказавшись опять на каменном полу, Поттер огляделся и не обнаружил никаких изменений. Всё так же он находился в центре освещённого чем-то круга, а во все стороны простиралась тьма.

«Ну и что опять, я снова жив?» — успел подумать Гарри, прежде чем прозвучал голос Учителя.

— Что же, весьма неплохо … — слегка ироничный тон смутил его. — И да, конечно же, ты опять жив. Мне не нужно, чтобы ты умер раньше времени…

— Раньше какого времени? И что это за место? — начал сердиться Поттер.

— Тон свой оставь, юноша. Ты пока не заслужил ответов на эти вопросы. Хватит с тебя пока того, что есть, — голос Учителя ясно давал понять, что большего гриффиндорцу узнать пока не суждено. — Давай-давай, успокойся, я подожду…

Перебарывая свою злость, Гарри старался контролировать себя и дождаться момента, пока неизвестный всё ему расскажет сам. Похоже, что иного выхода действительно не было.

— Верно мыслишь, так уже лучше. Теперь продолжим. Для начала я хочу обсудить твои действия на Полосе…

— Это в этом недолабиринте, что ли? Ты следил за мной там? Но как, что это за Полоса такая? — недоумевал Поттер.

— Да, я наблюдал за тобой, пока ты проходил это испытание. И скажу тебе, что ты показал себя несколько лучше, чем я ожидал, и это меня порадовало…

— Я что, твой подопытный кролик? — опять завёлся Гарри.

— Спокойнее. Да, в какой-то мере это так. Но в твоём случае, ты ещё и учишься. Ну а я тебя учу, считай это своим шансом узнать больше о магии. Преподавать можно по-разному: одними методами можно научить, а другими навсегда отбить у волшебника желание учиться. Для тебя, вероятно, тепличные условия не подходят, ты другого типа… Итак, о твоих ошибках, и не вздумай меня перебивать. Первая твоя ошибка в том, что ты пренебрегаешь тем, что кажется тебе малозначимым. Знай ты заклинание, которое отпугивает акнерыс, было бы куда проще пройти этот участок. Отсюда выявляется твоя вторая ошибка — ты пользуешься грубыми силовыми методами, вместо более хитроумных и изящных. На одной силе не победить, этого недостаточно. Далее ты допускаешь третий промах — ты неразумно пользуешься сильными заклинаниями. Для ясного примера: ты убиваешь муравья большим камнем, когда для этого хватило бы нажатия пальцем. И из этого вытекает твоя очередная ошибка — ты тратишь слишком много магических сил на то, что требует куда меньших усилий, это снижает твою эффективность…

При первых словах Учителя Гарри вспомнил преподавательскую манеру Снейпа, которая выводила юношу из себя. Нельзя было не отдавать должное зельевару — опыта и знаний у него было предостаточно, но вот как преподаватель он был очень сложный и неконтактный. Вслушиваясь в объяснения, гриффиндорец начинал понимать, что действительно допускает эти ошибки. Но, вопреки обыкновению, не сердился на себя, а старался понять причины и сделать выводы. Зачем нужно было использовать заклинание огненного шара против нескольких эрклингов, которые едва доходили ему до пояса? Несколько точных режущих и вовремя поставленное щитовое заклинание затратили бы куда меньше сил…

— Да, ты начинаешь понимать то, что я тебе говорю, это хорошо… Одних и тех же целей можно достигать разными способами и с различными затратами. Относительно твоих физических данных и скорости реакции — тут тебя не в чем упрекнуть. Вероятно, квиддич помог развить в тебе природные способности, иначе бы дромарог раскатал тебя в тонкую лепёшку... И, как ты уже заметил, отсутствие знаний магической медицины серьёзно снижает твою боевую эффективность и восстанавливаемость после боя. Ты должен уметь гибко пользоваться своей магией, чтобы не только наносить урон врагам, но сохранить себя в боеспособном состоянии. Этот пробел ты восполнишь позже. Дальше — все мелкие стычки ты сумел преодолеть достойно, что с палочкой, что без неё, что делает тебе честь. Но про перерасход магических сил забывать не стоит — ты потратил примерно втрое больше усилий, чем нужно было для достижения цели. Акромантул, с которым ты не смог справиться без волшебной палочки, довольно эффектно сгорел, и ослепить его ты тоже догадался, это тоже хорошо…

Гарри захлёстывали противоречивые чувства. С одной стороны, он ощущал себя провинившимся первокурсником на уроке Снейпа — так же подробно и строго оценивал Учитель его промахи и ошибки, заставляя юношу раздражаться. Поттер не любил, когда его слишком активно поучают, ему всегда хотелось предложить Снейпу заменить себя — что в дуэли с василиском, что с сотнями дементоров или на Турнире… Но с другой стороны, этот Учитель принципиально отличался от зельевара, причём именно в лучшую сторону. Комментарии незнакомца были понятны, не сочились презрением или ненавистью, были обоснованы и действительно заставляли задуматься, и сделать выводы. Гарри ощутил, что готов долго слушать о своих ошибках от Учителя и при этом не сердиться, а внимать, впитывая его слова как опыт и знания, которые могут помочь.

— Да, теперь ты понимаешь… Похоже, я в тебе не ошибаюсь. Ну что же, хватит, теперь стоит посмотреть, что ты понял из моих слов. И, пожалуй, хватит баловаться с животными…

* * *

Гарри пришёл в себя и быстро осмотрелся. Теперь он был не в скалистом лабиринте, а сидел, привалившись спиной к большому серому камню. Поднявшись на ноги, Поттер вздохнул. Под ногами была мягкая трава, лёгкий ветерок трепал волосы, а уходящая прямо вдаль тропинка указывала дальнейший путь. В стороне от неё густо росли деревья и кустарники, наполняя воздух шелестом листьев. Гарри на минуту залюбовался всем, что было вокруг него, но вскоре вспомнил о возможной опасности. Рука привычно провела по карману с волшебной палочкой, и через секунду Гарри улыбнулся: оружие было с ним.

Волшебник сосредоточился на своих ощущениях и заметил, что сейчас снова чувствует себя так же хорошо, как в тот момент, когда оказался на прошлой Полосе. Не было и следа физической усталости, а магические силы словно рвались наружу. Тёплое дерево волшебной палочки грело руку и, вспоминая слова Учителя, Гарри приготовился к бою.

«Интересно, а если я пойду не по тропинке, а в сторону, через кусты?» — эта мысль пронеслась мгновенно, и через секунду Поттер услышал спокойный голос Учителя.

— Не советую, это бессмысленная трата времени. Через несколько минут тебя перенесёт обратно на тропу, вот и всё. Так что вперёд, а я посмотрю… — голос звучал словно в самой голове юноши.

— И к чему мне готовиться? Что за испытания будут в этот раз? — поинтересовался Поттер. Ответа не последовало.

Пожав плечами, Гарри перехватил палочку поудобнее и пошёл вперёд по тропинке. Прошла всего пара минут, как впереди показалось что-то, а ещё через минуту Гарри различил силуэт человека, одетого в серую мантию с капюшоном. Заметив в руке неизвестного волшебную палочку, юноша напрягся. Поттер замедлил шаг, приготовившись отразить нападение или по возможности упредить его. Человек в мантии стоял абсолютно неподвижно, а капюшон почти полностью скрывал его лицо. Гарри уже начал думать, что это манекен, но проверить это можно было несколькими способами.

— Эй, кто вы? Слышите меня? — крикнул он, остановившись в дюжине метров от неизвестного. Ответа не последовало, и Гарри повторил попытку.

Незнакомец не двигался и не отвечал, словно бы это действительно был манекен. Волшебник решил подойти поближе, но едва он сделал несколько шагов, как человек в мантии взмахнул волшебной палочкой. Гарри инстинктивно пригнулся и его ожидания оправдались: на него посыпался град заклинаний.

— Stupefy! — раздался голос неизвестного, и яркий луч устремился к Поттеру. Увернуться от него не составило труда, и Гарри послал такое же заклинание в ответ. Противник так же легко увернулся от заклинания и продолжил атаковать. Замедляющие и оглушающие чары отправились в сторону Гарри, но тот уже готовился к этому.

— Protego! Expelliarmus! — незнакомец успел отбить направленное в него обезоруживающее заклинание, которое, отскочив от щитового, улетело куда-то в сторону.

— Может, сначала поговорим? — попытался остановить бой Поттер. Ответом ему были два оглушающих заклинания, от которых он увернулся, отпрыгнув в сторону. — Ну, хорошо, как скажешь…

— Everta Statum, Incarcerous! — решив всё же не рисковать, Гарри попытался связать противника, но оба заклинания отскочили от щита неизвестного. Уворачиваться пришлось от двух оглушающих, которые Гарри не стал отбивать. Памятуя о сделанном ему замечании про напрасные расходы магических сил, Поттер решил, что если может увернуться, то зачем тратить время на сотворение щитового заклинания?

— Impedimenta, Levicorpus, Petrificus Totalus! — Гарри с максимально возможной скоростью постарался послать три заклинания подряд. Расчёт волшебника оказался верным — противник был не готов отразить такую цепочку быстрых заклинаний, и последнее попало точно в него. Выпустив следом связывающее заклинание и приманив к себе палочку, Гарри направился к своему врагу. Но едва он подошёл ближе, чем на два метра, связанный противник неожиданно исчез, словно бы аппарировал или использовал портключ. Палочка, что забрал у него Гарри, тоже куда-то пропала, и юноша несколько секунд не понимал, как это произошло.

— Неплохо, советам ты внимаешь, хоть и не полностью… Не стоит всегда надеяться на собственную ловкость, она может тебя подвести. Да и от дюжины заклинаний не увернёшься, поможет лишь хороший щит, или препятствие. Держи баланс между готовностью защититься в любой момент и неожиданно напасть. Будь словно на грани, с которой ты можешь моментально переключиться в оборонительную или наступательную тактику дуэли…

Через четыре минуты пути Гарри встретился ещё один человек, стоящий прямо посреди дороги. Гарри сильнее сжал палочку в руке и приготовился к нападению.

«Этот тоже будет меня атаковать, да?» — мысленно спросил Поттер.

— Хорошо, дам тебе подсказку. Противник не нападёт, пока ты не пересечёшь линию его активности. Стоит войти на ту территорию, которую охраняет стражник, и он атакует тебя. Посмотри под ноги.

Опустив голову, Поттер внимательно присмотрелся: в метре от него едва заметная линия очерчивала границу активности стражника. Края этой сероватой полоски уходили в стороны, теряясь где-то в кустарниках.

«То есть, обойти противников я не могу, и мне придётся сражаться с каждым встреченным врагом?» — уточнил Гарри.

— Именно. Вперёд, не собираешься же ты стоять тут вечно…

* * *

…Покалывание на кончиках пальцев становилось невыносимым, и через пару мгновений сразу три луча разбили защитную сферу. Следующий залп не встретил никакого сопротивления, и несколько различных заклинаний угодили в грудь Гарри. Через секунду ещё три луча вышибли сознание из израненного тела.

Поттер пришёл в себя на уже полюбившемся холодном каменном полу и растянулся на гладкой поверхности, отдыхая от последней дуэли. Надо сказать, что она уже порядком достала волшебника, особенно если учесть, что уже в шестой раз он оказывался на этом полу только благодаря стараниям этой троицы. Эти маги колдовали как оглашенные, паля заклинаниями с дикой скоростью, и, как и обещал Учитель, уворачиваться от разноцветных лучей было невероятно сложно. Защитные заклинания рассыпались после нескольких залпов троицы, и отсидеться в безопасности не получалось.

— Так-с, ну что у нас теперь… Полученные травмы тебе посчитать? — в голосе невидимого Учителя слышалась ирония. — Семь ранений от Seko, четыре в грудь, два в левую руку, одно в левую ногу. Четыре ожога средней степени тяжести, несколько сломанных ребёр… Кстати, падать на землю надо аккуратнее, смотреть же надо, вдруг там вот такие вот булыжники лежат… Ну и мелочи: тринадцать ссадин, шесть порезов и один сломанный палец… Умудрился же…

Гарри молча слушал, взвешивая в голове все полученные травмы. Да, поскакать от этих магов ему пришлось немало, хотя в первые три раза всё заканчивалось значительно быстрее — юноше просто не давали опомниться шквальным потоком заклинаний и быстро оглушали. В этот раз удалось повертеться, но надежда утомить и измотать врагов, а лишь после справиться с ними, была заранее провальной. Размышляя, как ему победить эту троицу, Гарри перебирал в голове десятки заклинаний и вариантов действий, но всё сходилось к одному и тому же: кроме как на удачу, ему не на что было положиться.

— На твоём месте я бы использовал более мощный вариант защиты, чем стандартный щит и защитная сфера. Заклинание « Involio Magicus» обладает достаточным потенциалом, который позволит тебе блокировать больший натиск заклинаний. Оно требует большей магической силы, но и поглощает больше магии противников. Для нападения стоит использовать массовые заклинания, против даже хорошо организованной группы они эффективнее — их сложнее блокировать. К тому же, противники не всегда точно знают, к кому из них окажется ближе такая атака, что может обескуражить их…

Поттер вздохнул, готовясь к очередной стычке с волшебниками. Он уже не мог вспомнить, сколько раз оказывался на этом полу: примерно после тридцатого раза он сбился со счёта, и было это довольно давно. На вопросы о времени Учитель отказывался отвечать, и юноша не знал, сколько он уже здесь находится. Гарри с усмешкой подумал о том, что вряд ли кто-то будет особо переживать его отсутствие, кроме, может, Дамблдора, который в скором времени поднимет на ноги весь Орден Феникса. А что касается Рона и Гермионы… Им, как надеялся Поттер, хватило обидчивости не волноваться о судьбе бывшего друга. Этого Гарри очень старался добиться последние пару месяцев.

— Та же точка пути, начинай… — раздался в голове голос Учителя.

Поттер не успел приготовиться, как оказался в двух метрах от границы активности ненавистной троицы. Противники спокойно стояли, не пытаясь атаковать, но едва он сделал шаг за черту, заклинания посыпались на магическую стену. Её Поттер успел построить прямо перед собой замысловатым движением палочки, и атакующие заклинания бессильно разбивались о магическую преграду. Троица пыталась «нащупать» края защитного заклинания, чтобы атаковать сбоку, а в это время Поттер быстрым рывком выскочил сам, оказавшись чуть сбоку от противников, и взрывное заклинание сорвалось с палочки из остролиста…

— Старайся не задумываться о том, как быстро произносить простые заклинания. Некоторые ты можешь использовать лишь испытывая сильное, моментальное желание их использовать, — спокойный голос Учителя всё так же легко и отчётливо звучал в голове.

Хоть Гарри и не старался попасть точно в кого-то из противников, а хотел лишь оглушить и дезориентировать их, но случайность или удача сделала своё дело. Двое магов успели отскочить и прикрыться щитовыми заклинаниями, а третьему повезло куда меньше. Правая рука незадачливого волшебника была разорвана на куски, и брызжущая из артерий кровь производила не самое приятное впечатление. Кулем повалившись на траву, маг быстро затих.

Поттера чуть передёрнуло — судя по состоянию противника, он был мёртв. А ведь до последнего момента Гарри старался ранить, а после — оглушить врагов и лишить их палочки, что считал победой. Но постепенно, после каждого неудачного сражения, которое оканчивалось для Гарри травмами, по идее, смертельными, Поттер незаметно для себя стал терять эту границу собственной морали. Теперь он только что убил волшебника взрывным заклинанием и не мог пожаловаться на слишком навязчивые угрызения совести.

С помощью подобной тактики Гарри обезвредил и второго противника, но в этот раз заклинание раздробило несчастному ноги. Поттер предпочёл сосредоточиться на оставшемся маге, чтобы не обращать внимания на последствия своих заклинаний. Гарри уже не стал пользоваться защитным заклинанием — обида за прошлые поражения не позволила ему ещё раз повторить манёвр с магической стеной. С третьим волшебником Поттер сражался честнее, отбиваясь и уворачиваясь от лучей заклинаний. Противник хоть и остался один, но был очень силён и ловок: он успевал уходить от режущих заклинаний, а попасть в него оглушающими было ещё сложнее.

— Ты перестал атаковать группами заклинаний. Быструю цель нужно поймать, иначе такой противник вымотает тебя. Пользуйся заклинаниями с разной скоростью, сбивай ритм и меняй частоту атак. Так ты сможешь внести элемент неожиданности, а когда твои заклинания сложно предсказать, то их и труднее отразить… — голос Учителя опять возник в голове, словно бы он был прямо за спиной. Гарри сумел не отвлечься от сражения, хотя и чуть не получил заклятьем в бок.

Юноша потратил две минуты, чтобы поймать-таки в ловушку противника, а стоило одному из трёх Stupefy попасть в цель, как Гарри отправил в упавшего навзничь врага цепочку из парализующих и обезоруживающих чар. Через пару мгновений палочка мага отлетела на несколько метров, а последним заклинанием Поттер крепко связал волшебника.

Выпрямившись, Гарри оглядел поле сражения. Трава кое-где была вырвана с корнем, земля покрыта рытвинами, а с ближайших деревьев попадала изрезанная и даже обожжённая кое-где кора. Возле тел побеждённых врагов Поттер предпочёл не задерживаться: изуродованные трупы выглядели просто отвратительно. В том, что эти маги были мертвы, он был уверен — слишком бледные и неподвижные были его бывшие противники, да и не представлял волшебник, чтобы кто-то мог выжить с такими ранами. Разве что Волдеморт.

Поттер не один раз задумывался, где он находится и как отсюда выбраться. Эти вопросы не давали ему покоя ещё с первого лабиринта, но ничего путного Гарри пока не узнал. Попытался волшебник спросить об этом и загадочного Учителя, но тот не выразил желания отвечать на подобные вопросы. Он пояснял всё, что необходимо было по технике боя, рассказал многое о применении уже известных Поттеру заклинаниях в более эффективных комбинациях и обманных приёмах, научил нескольким чрезвычайно полезным приёмам…

Но узнать где он находится, Гарри не удавалось. Лишь однажды он добился одного ответа на вопрос, касающегося этого странного места.

— Ты стараешься оглушить и захватить противников. Но ты должен уметь и убивать их, потому что не всех можно взять в плен. Это относится в равной степени и к людям, и к животным, — заявил Учитель.

— Но я не хочу убивать! — голос Гарри дрогнул.

— Неужели? Ты уже делал это, и весьма успешно. Несколько акнерыс, потом эрклинги…. А потом ты, не задумываясь, сжёг акромантула… Убийство — это часть круговорота в живой природе, и от этого факта никуда не деться. Но просто уметь убивать и совершать убийство — это разные вещи. Нести смерть по необходимости и из-за отсутствия альтернатив, для защиты своей жизни, или ради пропитания — это одно. А убивать ради забавы, или в погоне за властью — это уже совсем другое, это нарушает баланс, установленный природой. Запомни, не каждое убийство несёт зло, оно может быть лишь частью природного театра жизни. Но всегда есть граница, за которую нельзя переступать. Не торопись отнимать жизнь, ибо нет возможности её вернуть…

— А если я буду убивать своих противников, я переступлю эти границы? — ошарашено спросил Гарри.

— Не беспокойся. Здесь ты не причинишь того вреда, который мог бы причинить. Позже ты узнаешь почему. А сейчас твоё обучение не должно терять свою эффективность. Ты должен уметь убивать, и теперь ты можешь этому поучиться. Тем более, что перед тобой стоит ясный выбор: либо ты, либо тебя. Сейчас эти границы не действуют. Но не заигрывайся — твои рамки ты сейчас определяешь сам, и не стоит делать убийство нормой, средством для решения проблем. Умения и применение этого умения — два связанных элемента.

— То есть я не могу узнать, что это за место, но могу учиться здесь всему, что мне нужно?

— Пока да, пусть будет так. А теперь — хватит отлёживаться, продолжаем…

"Is it true what they say

Everything about to change..."

Thousand Foot Krutch — War of Change

Мадам Помфри считала себя хорошим целителем. Конечно, она никогда не занималась сверхсложными операциями и не имела дел с чем-то абсолютно неизведанным. После курсов Академии целителей, которые она с отличием закончила, Поппи могла претендовать на должность чуть ли не старшего специалиста в больнице Святого Мунго, но тяга к спокойной жизни и любовь к школе сделали своё дело. Никогда мадам Помфри не сожалела о своём выборе. Целительский талант не перестал развиваться, ведь такое многообразие магических травм нельзя было наблюдать почти нигде, кроме школы магии, где студенты лишь учились колдовать: сложных ситуаций возникало большое множество.

Опыту мадам Помфри мог позавидовать почти любой целитель из Святого Мунго; ей, бывало, приходили письма с просьбой о консультациях, приглашения на ответственные и почётные посты в Министерстве, связанные с медицинской деятельностью… Но Поппи лишь улыбалась и вежливо отказывалась. Она всегда отвечала на письма, раздавала советы больным, делилась рецептами мазей и снадобий... Для целительницы было важно лишь то, чтобы её знания могли принести пользу, сохранить жизни и здоровье людям. Волшебницу не привлекали ни громкие титулы и похвалы, ни ответственные посты, она искренне считала, что её место рядом с больными, а не где-то за широким столом с кипами документов за бесполезной работой.

Вот и сейчас мадам Помфри стояла у медицинского стола, на котором лежали книги, пергаменты, нарезанные ингредиенты, небольшой оловянный котелок, и смешивала новые порции зелий.

С тоской и бессилием целительница посматривала на ширму, за которой находилась кровать студента, попадавшего к ней в лазарет с завидной регулярностью. Поппи не могла не восхищаться удивительной жаждой жизни этого мальчишки, умудряющегося выпутываться из невероятных ситуаций и всегда быстро поднимающегося на ноги после очередной травмы. Чего стоили только одни дементоры, после контакта с которыми многие сходили с ума и без «поцелуя», или падение с большой высоты с метлы…

Теперь же с юным Гарри Поттером случилось что-то такое, чему сама мадам Помфри не могла найти логического объяснения, а все её магические таланты оказались бессильны. Более того, мудрый и могущественный профессор Дамблдор разводил руками — даже он не мог сказать, что произошло. Тело Гарри не реагировало ни на что, словно было мертво или заклято неизвестными силами. А всевозможные следы, которые регулярно появлялись на теле мальчика, будь то красноватые, похожие на царапины, полосы или красные большие кровоподтёки убеждали мадам Помфри в том, что неизвестная ей магия действует, но что это за волшебство — она понять не могла.

Лучшее, что придумала целительница — это оставить всё как есть. Она перестала делать какие-либо попытки расколдовать Гарри ещё четыре дня назад и теперь только наблюдала. Уже почти две недели она пыталась вывести Поттера из этого состояния, но безуспешно. Однако, постепенно красных полос и синяков становилось меньше.

«Если эта магия такая могущественная, то не стоит мешать ей. Мистер Поттер пока жив, по крайней мере, сердце ещё бьётся. Если бы его хотели убить — он был бы уже мёртв, а раз этого не случилось, значит, всё куда сложнее…» — размышляла целительница.

Как ни странно, но именно это было единственным правильным решением.

* * *

Холодный порывистый ветер уже несколько дней обрывал высохшие листья с деревьев Запретного леса. Небо плотно затянули свинцово-серые тучи, сквозь которые с трудом пробивались лучи осеннего солнца. Сырой туман этого старого леса даже днём оставался лёгкой сероватой дымкой, а чуть влажные стволы деревьев холодили руки.

Двое студентов всего час назад вышли из ворот замка, но уже успели зайти глубоко в чащу. Обычно немногие ученики школы Хогвартс ходили в Запретный лес, и отнюдь не из-за собственной лени или безразличия. Многих от этих величественных и старых деревьев отпугивало ощущение опасности: кто-то боялся страшных монстров, живущих в дебрях туманного леса, а большинство просто предпочитало не нарушать школьные правила. Лишь некоторые преподаватели и лесник Хагрид с осторожностью посещали Запретный лес. Впрочем, Гермиона Грейнджер была одной из тех, кто знал школьные правила наизусть, и это ни в коей мере не мешало ей их нарушать.

Под ногами студентов шелестела сухая потемневшая листва, что давно начала сыпаться с деревьев, а тонкие веточки ломались и хрустели, когда рыжеволосый юноша с покрасневшими глазами неосторожно оступался с узкой тропинки.

— Рон, будь потише, ты топаешь, как гиппогриф! — негромко проворчала Гермиона.

— Я стараюсь, стараюсь… — насупился Уизли. — И чего ты вообще боишься, мы же вроде ни от кого не прячемся…

— Если ты забыл, то в Запретном лесу много существ, с которыми нам не стоит лишний раз встречаться… Про Арагога тебе напомнить? — ехидно улыбнулась она.

Рон пробурчал что-то неопределённое и предпочёл не пререкаться, принимая правоту подруги. Гриффиндорец очень старался шагать осторожнее, но когда очередная ветка треснула под его ногой, в сердцах выругался и несильно пнул небольшой муравейник.

— Гермиона, а разве братик Хагрида тут не всех распугал хорошо и надолго?

— Грохх в другой части леса, подальше от кентавров, поэтому вряд ли он успел тут кого-то распугать. Скорее, наоборот, сюда и согнал всю живность Запретного леса…

Рона передёрнуло от мысли, что жуткий акромантул со своим семейством может быть где-то поблизости, и покрепче сжал волшебную палочку. Он шёл рядом с Гермионой и не переставал удивляться: она шла довольно быстро, но вместе с тем осторожно, перешагивая кучки листьев, и почти ни разу не наступила на уже надоевшие ему веточки. Сам Рон легко обходил и перешагивал лишь выступающие из земли толстые и узловатые корни старых деревьев, которые поросли сероватым мхом.

Через несколько минут девушка остановилась и, перехватив палочку поудобнее, прижалась к толстому стволу старого дерева.

Рон не сразу сообразил оглядеться и, мысленно поругав самого себя за невнимательность, нервно осмотрелся, готовясь к чему угодно. Многодневное недосыпание и общее рассеянное состояние давно сделали его невнимательным и заторможенным, с чем Рон очень старался бороться. Тут же, в холодном и опасном Запретном лесу он чувствовал невольную ответственность за подругу, которая старается помочь ему, и не мог себе простить своей собственной неосторожности.

— Что здесь произошло?.. — прошептала Гермиона.

Уизли уставился на раскинувшуюся посреди леса просторную поляну. Ощущение того, что здесь не так давно происходила какая-то дуэль волшебников, было одним из первых. Земля была изрыта небольшими ямками, сухая трава кое-где обгорела, небольшие кустики были срезаны у основания или вырваны из земли. На окраине поляны валялось несколько изуродованных кусков дерева, некоторые были обожжены или разрублены на части, а от одного вообще осталась лишь опалённая кора. Осторожно оглядываясь, Рон и Гермиона подошли чуть ближе.

— Похоже, здесь уже никого нет, это всё произошло довольно давно… — пробормотала девушка.

— Откуда ты это узнала? — удивлённо прошептал Рон.

— Сам подумай, горелым деревом совсем не пахнет… — Гермиона подошла к срезанной заклинанием ветке невысокого деревца. — А вот тут срез уже потемнел…

Уизли скептически посмотрел на подругу.

— И снова ты всё знаешь…

— Ну, мой дедушка увлекался растениями, у него даже целый сад был… — виновато улыбнулась Гермиона.

— Здесь что, Пожиратели воевали с кем-то? Кому деревья-то помешали? — огляделся Рон.

— Не знаю, но такое ощущение, что здесь это происходило не один раз или даже несколько дней… — протянула гриффиндорка. — О, вон там нетронутый огнём пенёк…

Через минуту девушка оказалась с другой стороны поляны, а подойдя ближе, Уизли увидел, как Гермиона подняла что-то с земли. Через мгновение он заметил, что это был небольшой листок пергамента, исписанный до боли знакомым почерком. Глядя ей через плечо, Рон старался разобрать уже начавшие расплываться от сырости строчки:

«… «Pyro» превращает в огонь всё, до чего дойдет заклинание. Защитное заклинание «Protego» на него не действует. Движения: быстрым спиралевидным, словно сверлящим движением указать на цель и произнести «Pyro»…. Сила заклинания варьируется самим волшебником, зависит от вложенных магических сил и желания сжечь объект…»

Несколько секунд гриффиндорцы молча смотрели на пергамент, а Гермиона слегка прикусила нижнюю губу от волнения.

— Рон… Это Его почерк… — прошептала девушка. — Это словно отрывок конспекта книги… Его почерк я точно узнаю, и он всегда в такой манере пишет, коротко и самое важное…

— Не припомню за Гарри любви к конспектированию… — нервно усмехнулся Уизли. — То есть, ты хочешь сказать, что эти обгорелые куски деревьев — его рук дело?

— Д-да, похоже, что это так… Помнишь, мы однажды видели его в гостиной Гриффиндора, когда он вошёл — запахло костром, а его мантия была прожжена на рукавах…

— Похоже, Гарри тут целый полигон устроил… — присвистнул Рон. — Не замечал у него такой склонности к разрушению.

— Извини, Рон, но ты очень многого не замечаешь, тем более в своём теперешнем состоянии… Но если это отрывок из конспекта… Я такие заклинания видела лишь мельком и в учебниках седьмого курса, причём там они значились как опасные и, в основном, предназначались для ознакомления, а не для обучения. Такие подробности можно найти лишь в Запретной секции…

— Я не удивлюсь, если Гарри Запретную секцию вскрыл… — криво усмехнулся Уизли.

— Рон, ты не понимаешь… Если Гарри так тренируется, то, может быть, он…

— Готовится к войне с Сама-Знаешь-Кем?

Гермиона скомкала пергамент в руке и, разорвав не несколько кусочков, выкинула в траву.

— Пойдём, нам нужно найти Флоренца… — негромко произнесла она.

Озадаченный Рон ещё раз покосился на обгорелые куски дерева, и, вздохнув, последовал за подругой. Ему не давал покоя устроенный разгром и странное поведение бывшего друга, начиная с летнего письма.

* * *

По прошествии часа Рон всерьёз стал опасаться, что они с Гермионой заблудились в Запретном лесу. Гриффиндорец не знал, где именно можно найти кентавров, и втайне надеялся, что долго искать не придётся.

Гермиона почти всё время молчала, поглощённая своими мыслями, поэтому он старался чаще оглядываться и смотреть по сторонам. Наконец, когда Рон решил, что они окончательно потерялись в этом мрачном старом лесу, он остановил Гермиону и, посмотрев ей в глаза, отчётливо спросил:

— Гермиона, ты уверена, что мы идём правильно? По-моему, мы заблудились…

— Д-да, конечно, правильно, Рон… — пробормотала она. — Пойдём, осталось совсем немного…

Едва она сделала пару шагов, как раздавшийся в стороне голос заставил Рональда нервно вздрогнуть.

— Кто вы такие и зачем вошли в земли кентавров? Отвечайте!

Низкий, грубоватый голос кентавра звучал угрожающе. Повернувшись, Рон увидел в нескольких метрах в стороне обладателя голоса: кентавр был крупный, широкоплечий и мощный, с тёмными волосами и лошадиным телом гнедой масти. В руках он держал большой лук с натянутой тетивой и длинной стрелой с поблескивающим наконечником.

— Мы студенты Хогвартса, я Гермиона Грейнджер, а это мой друг, Рональд Уизли… — опомнилась первой Гермиона. — Мы хотели бы поговорить с Флоренцем…

— Кентавры не вмешиваются в дела людей, вам здесь не место! — не опуская лук, проговорил воин.

— Но мы и не хотим вмешиваться, нам просто нужен совет, помощь… — попыталась уговорить Гермиона. — И мы знаем, что Флоренца изгнали из стада, мы надеялись найти его, а не всё стадо…

— Да, Бейн изгнал его, и именно из-за людей! Ещё раз повторяю, вам нечего здесь делать, уходите!

— Просто скажите, как нам найти Флоренца, и мы уйдём, — негромко сказал Рон.

— Я предупреждаю вас в последний раз, уходите, или я…

Гермиона испуганно сделала шаг назад, а Рон сильнее сжал пальцами волшебную палочку…

— Магориан, опусти лук, — уверенный и глубокий, знакомый уже им голос Флоренца раздался из-за деревьев, и Рон судорожно выдохнул. Он был готов защищаться, и рука, придерживающая палочку в рукаве, была чуть влажной от выступившего пота. — Эти дети — друзья Гарри Поттера, и я с ними сам поговорю, они не угрожают кентаврам.

— Как ты смеешь появляться вблизи земель кентавров, изгнанник!? — крикнул Магориан, ударив копытом о землю.

— В тот день я сказал Бейну, что буду рядом со стадом, останусь в этом лесу. Я приблизился к стаду, чтобы защитить детей, и сейчас я уйду вместе с ними. Пока я не совершил ничего запрещённого правилами стада, и ты это знаешь…

— Уходи, Флоренц, я сделаю вид, что вас тут не было… — Магориан опустил лук и плюнул на землю перед собой. Развернувшись, он скрылся в чаще, за которой, вероятно, располагался лагерь кентавров.

— Было очень рискованно приближаться к землям кентавров, юные волшебники, — поучительно произнёс Флоренц. когда они отошли на некоторое расстояние. — Стадо очень недружелюбно относится к магам в последнее время…

— То есть это ещё называется «недружелюбно»? Думаю, ещё чуть-чуть, и он бы выпустил стрелу… — проворчал Рон, нервно оглядываясь.

— Да, после появления той отвратительной женщины стадо рассердилось. Ещё бы, ведь волшебник опять оскорбил кентавров, а они этого не любят…

— Флоренц, вы сказали «они этого не любят»… Но ведь вы тоже кентавр, — удивилась Гермиона.

— Мисс Грейнджер, я слишком много общался с волшебниками, и куда лучше знаю природу людей, чем Бейн или Магориан… Я лучше понимаю, что нет одинаковых людей и что слишком часто кентаврам попадались те, кто ценит только свою расу, не считаясь с кентаврами, называя их животными. На самом деле волшебники добрее, лучше, чем о них думает стадо, но убедить в этом своих собратьев я не в силах…

— Амбридж ненавидят не только кентавры, это уж точно… — ухмыльнулся Уизли.

— Так зачем вы искали меня? Альбус Дамблдор бы навестил меня сам, да и вряд ли вас кто-то отправил ко мне… Уроки Прорицания в школе ведёт снова эта наивная женщина, а талантов к этому предмету нет ни у одного ученика, с которым я встречался. Поэтому я и покинул Хогвартс…

— У нас есть предположение, точнее, даже проблема… — начала Гермиона, но Рон жестом остановил её.

— Мне уже несколько недель снятся кошмары. Не обычные, не такие, к которым я привык, там про пауков или что-то такое… Мне снятся сны, которые пугают, я вижу ужасные картинки, мёртвых людей, существ, какие-то обрывки событий, которые не случались со мной, но они такие…

— Такие, словно ты сам видишь всё своими глазами? — подсказал Флоренц.

— Д-да, — запнулся Рон. — Я просто не могу нормально спать, это изматывает меня. А ещё… Я боюсь того, что эти сны могут осуществиться…

— Понимаю… — протянул кентавр, поглаживая седовато-чёрную бороду. — Скажу тебе, юноша, что ты поступил правильно, обратившись ко мне, но это следовало сделать раньше…

Гермиона улыбнулась при первых словах Флоренца, но ее улыбка быстро сменилась испугом.

«Неужели уже поздно что-то предпринимать? Что, если я слишком долго сомневалась…» — отчаяние на секунду охватило Гермиону, а кентавр, между тем, продолжал:

— Твои сны — ничто иное, как предостережение, возможно, варианты событий, которые когда-либо осуществятся… Такой дар называется «проклятье прорицателя», и по сути, таковым и является. Конечно, это никак не соотносится с тем, чему учила вас эта женщина, Трелони…

— То есть, я никак не смогу избавиться от этого? — упавшим голосом прошептал Рон. — Но я же сойду с ума от этих кошмаров…

— Не исключено. Это редкий дар, очень редкий, и многие из тех, кто обладал им, прожили короткую и несчастную жизнь. Но всё же есть способ с этим справиться. Можно попытаться сделать эти видения более осознанными, сдерживать их, и тогда ты сможешь видеть отрывки возможных ситуаций, к которым ведут линии звёзд…

— Я готов попробовать что угодно, любой способ, лишь бы это помогло, — твёрдо произнёс Уизли. Гермиона с беспокойством посмотрела на серьёзное, напряжённое лицо друга.

— Тогда я могу попробовать помочь тебе, но для того нужно время. Мне необходимо подготовиться. И этот ритуал займёт несколько часов. Двух дней на подготовку будет достаточно… — кентавр коснулся пальцами узловатого и изъеденного червями ствола дерева. — Если ты сможешь прийти через двое суток, когда солнце уже пересечёт полуденный зенит, я встречу тебя у окраины Запретного леса…

Уизли повернулся к Гермионе, и та кивнула в ответ.

— Да, Флоренц, ровно через два дня мы будем на месте.

— Я буду ждать тебя, юноша. Если сможете быть и вы, мисс Грейнджер, то я буду благодарен вам. Мне понадобится ваша помощь…

Уже начинало смеркаться, когда гриффиндорцы вышли из Запретного леса и направились к замку. Весь путь до гостиной они проделали молча, но украдкой посматривая на лицо друга, Гермиона с радостью заметила решимость и готовность бороться. Флоренц дал ему надежду и веру в себя, которой Рону очень не хватало в последнее время.

* * *

…яркий луч в очередной раз пролетел в паре дюймов от лица, ещё от одного Поттер с улыбкой увернулся. Рывком вправо он ушёл от тройки режущих заклинаний, которые срубили ветки за его спиной. Кувырок, другой — и лучи вспахивали землю за ним, но юноша на доли секунды опережал их.

Сделав резкое движение в сторону, Поттер укрылся за толстым стволом дуба. Мгновениями позже с дерева начала кусками слетать кора, вырываемая лучами заклинаний. Короткая пауза — и маг одним стремительным броском выскочил из-за изуродованного дерева, и в одного из противников полетела цепочка заклинаний, в которые Гарри вложил максимум сил. Щитовое заклинание развеялось уже после второго Seko, а Bombarda разорвала несчастного врага на несколько частей, от чего во все стороны брызнула кровь. В ответ полетели зелёные лучи смертельного проклятия, и Поттер упал на землю, пропуская их над собой. Перекатившись вбок, волшебник вскочил на ноги. Он уже не помнил, как давно его противники стали использовать непростительные заклинания, но попав под них уже раз двадцать, он перестал относиться к ним с таким трепетом, лишь как к обычным лучам зелёного цвета, которые снова возвращают его на тот же холодный каменный пол…

— И это все, что вы можете?! — насмешливо прокричал Поттер своим оппонентам, которые всегда были молчаливы. Не ответили они и на этот раз. — Ну же, давайте ещё! Что же вы стесняетесь! Вперёд!

Азарт давно захватил Гарри, и теперь он до конца осознал: что бы это ни было, это интересная игра, в которой нельзя было умереть до конца. Большее его не волновало, он наслаждался возможностью мстить, представляя на месте поверженных противников Пожирателей, и тщательно, с каким-то чудовищным сладострастием прилагал все усилия, чтобы убить врагов. Вряд ли кто-то умирал в действительности, но в душе ему становилось как-то легче, словно бы он мог, наконец, выплеснуть все свои чувства, всю захватывающую его злость к тем, кого ненавидел.

— Не увлекайся ненавистью. Твои эмоции должны быть подконтрольны тебе, злость не приведёт тебя на верный путь. Ненависть и злоба — ложный источник сил, они изменчивы и порочны… Избавься от своих чувств, но сначала прояви их полностью, осознай, здесь и сейчас… И сам погаси свой внутренний огонь. Лишь после этого ты сможешь достичь того уровня самоконтроля, который тебе нужен… — голос Учителя слышался всё так же отчётливо, и как бы ни старался Поттер, не слушать его было невозможно.

Пригибаясь и уворачиваясь от лучей заклинаний, Гарри поймал себя на мысли, что почти предугадывает полёт заклинаний, а время будто замедляется для него. Слова заклинаний, которые он произносил, едва поспевали за мыслью, а волшебной палочке не удавалось выплеснуть всю магию, которая пыталась найти выход. Такого чувства у него не было никогда, и объяснить это Гарри не мог. Звуки леса перестали доноситься до него, словно бы он оглох, а противники еле двигались, взмахивая волшебными палочками…

— Да, верная мысль, твои способности наконец-то проявляются настолько, что ты сам их начинаешь замечать… Значит, я действительно не ошибся…

Бой длился всего несколько мгновений. Увернувшись ещё от двух ярко-зелёных лучей, Гарри подскочил к магам на расстояние вытянутой руки, и недавно выученное заклинание меча Gledius вспороло тела стоящих магов, пока те лишь успели навести на него палочки. Гарри на секунду замер, и в ушах вновь появились звуки леса и далёкие крики птиц в кронах высоких деревьев.

Когда маги упали на землю, он смог глубоко вдохнуть, но меньше чем через минуту перед глазами встали багровые пятна, виски заломило, а всё тело наполнилось болью, тяжёлой и тягучей… Не сумев удержать равновесие, Поттер повалился на землю, а его сознание затерялось где-то в глубинах окружившей его темноты…

Он пришёл в себя, ощущая уже привычную прохладу каменного пола. С каких-то пор Поттер стал наслаждаться этим чувством — прохлада стала ассоциироваться с восстановлением, отдыхом и спокойствием…

— И отчего я «умер» в этот раз? — произнёс он, не открывая глаз. — Меня чем-то зацепили, или где-то в кустах сидел ещё один маг? Я должен был об этом догадаться, да?

— Нет, в тебя не попали, и никого в кустах не было. Даже более того, ты не «умер», а просто потерял сознание от магической перегрузки. Твоё тело не привыкло к слишком активному применению твоих способностей…

— Но раньше я колдовал и больше, почему же именно сейчас возникла эта перегрузка? — Поттер от удивления даже открыл глаза.

— Ты опять невнимателен… — спокойный голос Учителя был намёком.

— Хм, и в каких же способностях дело?

— Уже лучше… Ты же заметил их сам, вспомни свои мысли…

— Значит, это состояние какого-то замедления — это и есть эта способность? — озадаченно спросил Гарри.

— Не совсем. Для тебя — это замедленность, но я обращу твоё внимание на то, что лучи заклинаний не замедлялись. Ускорялась твоя реакция, и ты становился быстрее… Это не свойственно не только магам, но и людям в целом. Однако же, крайне редко, но встречается этот парадокс, и люди в своих движениях способны опережать время…

— Люди? То есть и магглы тоже? — уточнил Поттер.

— Да, магглы тоже, причём ты удивишься, но магглам это даже чаще свойственно. Вообще самые яркие примеры такого состояния встречается в мифологии Скандинавии, у некоторых воинов-викингов. Такие воины, если они имели такой талант и смогли развить его в себе, приобретали огромную силу и быстроту реакции. Их называли «Воины-берсерки», но, чаще всего, управление этим состоянием осуществлялось посредством наркотических веществ, ритуальных окуриваний и всего прочего… Надо ли добавлять, что не имея возможности контролировать себя, эти воины часто погибали на полях сражений? Но такой воин часто прихватывал с собой в могилу несколько дюжин врагов…

— Отличная перспектива. Теперь я «Воин-берсерк», стало быть? — растягивая слова, поинтересовался Гарри.

— Не совсем. Это относится к магглам, то есть тем, кто не может обрабатывать магическую энергию. А волшебники могут это делать, и в их случае это куда более интересный процесс. И, кстати, более контролируемый, хотя и всё же с большим трудом. Такие волшебники назывались «Магами-берсерками», и скажу по секрету, таких было всего пара десятков за последние века. И почти половина из них не смогла справиться со своими способностями, а часть погибла, переоценив самих себя…

— Значит, я маг-берсерк, — вытаращил глаза Гарри. — В таком случае, почему я не узнал и не почувствовал этого раньше?

— Я уверен, что ты это ощущал, но куда в меньшей степени, чем сейчас. Кстати, именно эти способности помогают тебе ловить снитч. Но главная особенность мага-берсерка в том, что в своём особенном состоянии он может обрабатывать на порядок больше магических сил, и чаще всего эти силы просто сжигают мага при чрезмерном использовании состояния берсерка. И к тому же, это сопряжено с некоторыми опасностями: если всё же в разошедшегося мага-берсерка попадёт какое-либо заклинание — он получит куда больший магический удар, чем должен был. Сконтактировавшие магические силы дадут сильный резонанс, который повредит здоровью волшебника, а может, и убьет его.

— Тогда в чём выгодность этих способностей, если с их применением становишься только уязвимее? — не понял Поттер. — Не проще ли просто…

— Нет, не проще. Способный маг-берсерк может опередить почти любое действие противника, и даже нескольких магов одновременно. Уйти от луча заклинания, проскользнуть мимо чего-то… Но главный плюс — это усилившиеся магические способности, значительно превышающие порог обычного волшебника. Ты уже сталкивался с проявлением стихийного всплеска магических сил — вспомни свой третий курс и заклинание Патронуса.

— Так вот что произошло… Но почему способность проявилась именно в тот момент? Почему не в первый раз, когда я пытался вызвать Защитника там же?

— Потому что ты не умел контролировать свои силы, и всплеск был инициирован лишь твоим психоэмоциональным состоянием. Есть ещё один недостаток — маги-берсерки пользуются своим состоянием лишь в крайнем случае, потому что после него наступает период расплаты за полученное усиление. Именно его ты испытал несколько минут назад — небольшое применение способностей потребовало возобновления потраченных сил, в результате чего твой организм выдал абсолютно нормальную реакцию — он отключил все вторичные функции организма, в результате чего ты потерял сознание.

— То есть после этого состояния я становлюсь беспомощным на какое-то время… Ведь это большой риск… — размышлял юноша.

— Именно. Поэтому очень важно контролировать себя, свои эмоции и знать, когда ты можешь позволить себе стать берсерком, а когда нет. Этому я тебя и хочу научить.

— А откуда ты узнал, что я имею такие способности? Зачем ты меня этому обучаешь? — снова попытался что-то узнать Поттер.

— Что же… Во-первых, я давно за тобой наблюдаю, Мальчик-Который-Выжил, а, во-вторых, тебя всё равно стоило чему-то научить, и я рад, что мои подозрения оказались верными. А для чего я тебя учу — спрашивать довольно глупо. Ты не забыл о пророчестве, которое касается двоих людей, и до недавнего времени хранилось в Министерстве магии? Кроме того, у меня есть свои цели, о которых пока тебе знать не стоит. Я достаточно ответил на твой вопрос?

— Да уж, очень информативно… — проворчал Гарри. — Ты мне очень напомнил одного человека… Альбуса Дамблдора. Он тоже имеет странную манеру отвечать на вопросы и выдавать информацию…

— Любопытное сравнение... — в голосе Учителя слышались удивлённые нотки. — Итак, продолжим. Следующим, чему ты должен научиться, станет «Танец берсерка»…

— А это настолько необходимо? С танцами у меня неважно… — смутился Гарри.

— Ничего страшного, это танец другого рода. «Танец берсерка» — определённый алгоритм движений, скорее, даже умение создавать эти движения в доли секунды тогда, когда они нужны, в зависимости от конкретной ситуации. Причём всё это создаётся самим берсерком автоматически, инстинктивно… Проще говоря, «Танец берсерка» — умение извлекать наибольшую выгоду из своего состояния путём определённых движений и атак в неповторимой для каждой ситуации последовательности. Использование Танца — залог победы в сражении с несколькими противниками, в окружении, в любой проблемный момент. Ты сможешь не просто опережать врагов, но и делать так, чтобы почти каждое твоё движение было либо атакой, либо уклоном от нападения.

— И я всё это должен уметь? — нервно произнёс Гарри.

— Ты уже это умеешь в какой-то мере… Но тебе следует отточить свои навыки на практике. Сделать это чрезвычайно сложно без соответствующего настроя и условий. Моя задача — создать тебе такие условия, а остальное ты сможешь сам… Приступим, пожалуй…

"…We can't seem to let go

It seems to get you every time..."

Poets of the Fall — No End, No Beginning

Очень немногие Пожиратели могли похвастаться тем, что, нарушив уединение Тёмного лорда, не сразу получали пыточное проклятье, не успев сказать даже слова. Настолько смелых, а может, и просто безрассудно-верных Волдеморту волшебников можно было пересчитать по пальцам на одной руке. Большинство Пожирателей просто боялось Тёмного лорда, предпочитая лишь выполнять его приказы и стараясь не попадаться ему на глаза.

Люциус Малфой, некоторое время пребывавший в немилости Волдеморта из-за проваленной попытки захватить Поттера, внутренне ликовал. Он всегда был достаточно хитрым и изворотливым человеком, поэтому, когда обычное для Лорда наказание свершилось, Малфой старался приложить все усилия, чтобы вернуть себе расположение Тёмного лорда. И, как оно всегда бывало, если Люциус ставил перед собой цель, он добивался её всеми доступными средствами.

Но стоило ему приблизиться к двери лаборатории Волдеморта, лёгкая дрожь всё же появилась. Страх, который активно навязывал своим Пожирателям Тёмный лорд, оставлял цепкие следы в памяти, смешиваясь с инстинктом самосохранения. Но в этот раз Малфою было чем смягчить гнев повелителя. Сдерживая дрожь в пальцах, Люциус потянул массивную дверь на себя.

— Надеюсь, ты принёс хорошие новости… От этого будет многое зависеть, Люциус-с … — Тёмный лорд, не оборачиваясь, взмахнул палочкой, запирая дверь за спиной Малфоя.

— Д-да, мой Лорд, — преклонив колени, произнёс Малфой. — Похоже, что то, что вы ищете, находится у магглов…

Волдеморт выпрямился, подняв взгляд от толстого тома, раскрытого где-то посередине. Обернувшись к пожирателю, он внимательно всмотрелся в серые глаза Малфоя, который всего пару секунд смог выдержать этот пронизывающий, жёсткий взгляд.

— Продолжай…

— Мой Лорд, Обелиск, что вы ищете, числится среди коллекций Британского музея. Многие годы он считался утерянным, но, судя по всему, какой-то богатый маггл подарил крупную коллекцию предметов древности музею, среди которых и числится Обелиск. Остальное — ничего не значащий хлам, таблички с письменами, обломки статуй, несколько картин…

— Ты должен принести этот Обелиск мне, Люциус, — протянул Волдеморт. — В абсолютной целости и сохранности. Как ты это сделаешь — меня не интересует.

— Но, мой Лорд, музей под охраной ночью, а днём там очень людно…

— Меня это не касается, Люциус-с. Ни магглы, ни охрана… Ты же не хочешь, чтобы я сам отправился за Обелиском, — угрожающим шипением ответил Волдеморт. — Вполне возможно, что его охраняют не только магглы, но это не должно тебе помешать.

— Я… Я сделаю всё, ч-что нужно… — дрожащим голосом прошептал Малфой.

— Можешь взять с собой кого угодно, делай, что хочешь, но чтобы обелиск был у меня! И, чем быстрее, тем лучше, Люциус.

В углу, за шкафами, небольшая крыса, которая появилась там почти в тот же момент, когда Малфой перешагнул порог лаборатории Волдеморта, юркнула в незаметную щель в стене.

* * *

Когда за деревьями показалась монолитная высокая замковая стена и обитые железными полосами ворота, Гарри терпеливо выслушивал замечания Учителя и хмурился.

— …Ты не должен полагаться на случайную активацию: она должна быть контролируема. Ведь сам механизм ты уже понял, почему же в последние семь раз ты даже не пытался воспользоваться состоянием берсерка? Да, ты справился и без этого, но ты должен привыкать к своим возможностям, пользоваться ими интуитивно, без предварительного раздумья…

— А я и привыкаю. Но не хочу надеяться на ту силу, которая может меня подвести. Да, механизм я понял. Но это ведь не значит, что я только так и буду сражаться! — прислонившись к прохладной и грубоватой на ощупь каменной поверхности, возразил Поттер.

— Хорошо, раз ты всё усвоил — пошли дальше, — резко ответил Учитель.

После его слов массивная дубовая дверь медленно открылась, и в нескольких метрах от входа Гарри увидел то, что заставило его похолодеть. На грязной и пожухлой траве, чуть пошатываясь, стояли люди в изорванной и грязной одежде, с распухшими телами и мутными, словно покрытыми беловатой плёнкой, глазами. Отсутствующее выражение серовато-зелёных лиц и еле слышное хрипение производили на Гарри отвратительное впечатление.

— Это ч-что? — запинаясь, спросил Поттер. — Они выглядят как… мертвецы…

— А они и есть мертвецы. Некромантия — древняя и жуткая магия, она позволяет контролировать тела, которые покинула душа. Много веков назад такие армии шли на стены крепостей, внушая ужас защитникам. Некроманты не брезговали ни полусгнившими телами, ни даже скелетами. Многие маггловские хроники содержат записи, относимые к легендам, мифам и сказкам — к счастью, никто не смог оставить сколько-то подробных описаний таких войн, и такие события канули в Лету…

— И что мне с ними делать?.. — опасливо посматривая на мертвецов, пробормотал Гарри.

— А что ты можешь сделать? Ты владеешь Светлой магией и знаешь заклинания и ритуалы «Освобождения»?

— Освобождения?

— Не знаешь, не пытайся вспомнить. В Хогвартсе этому не учат, мало кто помнит о существовании такой магии — она потеряла свою актуальность несколько столетий назад… А этих — просто сожги и пойдём дальше, — усталым голосом сказал Учитель.

— Просто сжечь? — пробормотал Поттер.

— Да, а что тебе не нравится? С акромантулом и твоими противниками у тебя сложностей не возникло.

— Но… — Гарри ещё раз посмотрел на пошатывающихся мертвецов. Один был одет в когда-то приличный маггловский костюм, двое выглядели как рабочие со строительной площадки; позади них стояла грузная и уродливая тётка безразмерном грязно-сером пальто… Гарри поднял волшебную палочку и направил её на мертвецов.

— Insineratius! — огненный шар достиг стоявшего ближе всех тела и взорвался, а мертвецов охватило жадное пламя. Не задумываясь, Гарри взмахнул палочкой и выпустил заклинание в горящие куски плоти.— Pyro!

Ещё несколько заклинаний сорвались с палочки, и через пару минут воздух уже был заполнен зловонным запахом горелого мяса и жжёной одежды. Прикрыв лицо рукой, Поттер отошёл на несколько шагов назад, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Присев на траву, он смотрел, как медленно горят в дюжине метров от него трупы когда-то живых людей, и долгое время терпевший эти издевательства желудок, наконец, взбунтовался, и Гарри стошнило.

— Ну-ну, не расстраивайся, это нормально, я и не ожидал ничего другого… — успокаивающий голос Учителя прозвучал в голове Поттера. — Немногие могут спокойно сжечь инферналов, и я бы начал беспокоиться, если бы ты сделал это легко и с радостной улыбкой.

Гарри предпочёл промолчать.

— Что же, пока ты приходишь в себя, я расскажу тебе о том, откуда взялась такая тёмная магическая наука, как некромантия. Очень давно, ещё в глубокой древности, когда люди только начали создавать цивилизации, их уже волновали вопросы жизни и смерти. Не в том виде, в котором они предстают перед нами сейчас, конечно же. Люди очень боялись смерти и поклонялись различным божествам и духам, которые должны были оберегать от смерти и злого рока… Вскоре наиболее талантливые стали кем-то вроде шаманов и пользовались большим влиянием в своих племенах, контролируя людей с помощью страхов и освобождения от них. Позже люди перестали так панически бояться смерти и начали изучать её. Чаще всего, для этого использовали различные психотропные средства — курительные травы, напитки, вызывающе галлюцинации… Видения, которые получали шаманы, они толковали различно и иногда говорили, что могут заглянуть за пределы бытия, в покои самой смерти…

Надо ли говорить, что магия существовала и в то время, и многие шаманы, действительно обладавшие магическими способностями, хотя и не всегда понимающие их, делали разные вещи… Сложно сказать, кто именно и когда научился оживлять тела уже умерших людей. Это всегда было тайным искусством, и многие занимающиеся некромантией жили отшельниками. Иначе они быстро разоблачались другими людьми, которые убивали мага из страха за свои жизни. А отшельники погибали от рук своих же творений. Но в какой-то момент некромантия обрела такую силу, что её служители стали добиваться больше власти и магических сил с помощью своего умения. Тогда-то и начались войны, в которых сходились в бою живые и мёртвые…

Некромантия жестоко пресекалась и маггловской Церковью, хотя и «Служители Господа» не особо-то понимали, о чём идёт речь… В основном, с древними некромантами боролись маги, ведь магглам нечего было противопоставить магии. Многие люди слышали и видели обряды и ритуалы светлых магов и невольно запомнили части слов заклинаний. От подслушанных слов для магглов не было никакого проку, но они верили, что это помогает им защищаться от зла, оберегает их… Так появились многие молитвы, которые люди учат наизусть, но не знают их смысла и не обладают нужной силой…

— То есть, молитва — это переделанная часть заклинания, изгоняющего злые, тёмные чары? — поражённо пробормотал Поттер.

— Да, но чтобы она приобрела должную мощь и действие, необходимо соблюдение правил ритуала. Только волшебник, и только светлый и достаточно сильный, может совершить «Освобождение» инферналов в том виде, в котором оно было задумано. Один ритуал мог спасти целую крепость от нападения живых мертвецов, и хотя магов, способных на это, были единицы, постепенно некромантия пришла в упадок, и эта тёмная ветвь волшебства утеряла своих служителей. Многие старались возродить её в своих личных целях, но почти никому это не удалось…

— Почти? Значит, кто-то всё же сумел?

— Ты уже слышал имя того, кто сумел достичь успеха в создании инферналов. Его зовут Геллерт Гриндевальд. Именно он смог объединить все разрозненные сведения о некромантах прошлого и написал собственную книгу. Такие книги пишутся чернилами из крови волшебников, сохраняя магическую силу заключаемых в неё символов и знаков. Гриндевальд проводил эксперименты с телами своих пленников в годы Магической войны, и его творения весьма отличаются от того, с чем ты столкнулся у ворот. И у меня есть подозрения, что Волдеморт нашёл эту книгу и продолжает дело своего предшественника…

— Но зачем ему это? У него ведь есть Пожиратели смерти, да и магов сейчас много, чтобы противостоять инферналам…

— Повторяю: пользоваться магией Освобождения может очень ограниченное число магов, а правильно провести ритуал вообще почти никто не в состоянии — эти знания утеряны. Ты думаешь, маги в состоянии сжечь сотни тел, когда те будут нападать? А если это случится в маггловском городе?

Гарри задумался и представил себе картину вторжения инферналов в Литлл-Уингинг. Картина представлялась очень нерадостной, хотя и не такой страшной — он прикинул, что полиция или военные отряды смогут разобраться с кучей мертвецов.

— Да, смогут вполне, но только с теми, которые существовали в прошлые века. Те опыты, которые проводил Гриндевальд, усилили возможности инферналов; они стали быстрее и кровожаднее, и ещё неизвестно, не пошёл ли Лорд Волдеморт по стопам своего предшественника.

— Так вот почему ты меня заставил это сделать… — прошептал Поттер.

— Отдохнул? Тогда пошли дальше, и так я разговорился.

Гарри тяжело вздохнул, поднялся с мягкой травы и быстрым шагом пошёл к видневшейся за воротами каменной башне. Еще тлеющие обгоревшие тела он обошёл, старательно прикрывая нос рукой, чтобы вновь не чувствовать тошнотворного запаха. Рука с зажатой в ней палочкой была поднята, и Гарри мгновенно выпустил бы заклинание в любого шевельнувшегося инфернала.

Через пять минут он подошёл к большой двери у входа в башню. Каменные стены, тянувшиеся по бокам, примыкали к ней, и иного пути, вероятно, не было запланировано Учителем. Как уже знал Поттер, всё здесь работало по чёткому сценарию, поэтому никакой самодеятельности Гарри проявлять не стал, ведь даже умереть здесь по-настоящему, похоже, было нельзя. Он успел подумать о том, что когда-нибудь всё это все же закончится, и вновь услышал Учителя:

— Закончится, конечно. На крыше башни, которая сейчас перед тобой.

Гарри решительно схватился за старую металлическую ручку и открыл посеревшую от времени деревянную дверь. Противно и громко скрипнули много лет не смазанные петли, и перед его взором предстал небольшой, почти ничем не освещённый холл. Небольшой луч света пробивался из дыры в стене почти под самым потолком, остальное пространство было спрятано темнотой.

— Lumos! — на кончике волшебной палочки вспыхнул свет.

Всюду кружилась витающая в воздухе пыль, становясь более видимой из-за освещающего заклинания. Сделав шаг вперёд, Поттер вошёл и, вытянув руку с палочкой, зажмурился от непривычного глазам яркого света. Когда глаза попривыкли, Гарри молча осмотрелся, обходя комнату по периметру. С одной стороны в самом углу он увидел сооруженную из камня лестницу.

— Поднимайся… — Гарри смело ступил на крошащуюся ступеньку, ожидая, что она в любой момент должна будет провалиться. И когда его нога коснулась второй ступени, треск и скрежет не заставил себя ждать: каменная лестница начала осыпаться, и Поттер стремглав бросился вверх. В три прыжка он перемахнул через дюжину ступенек и едва успел схватиться за выступающую каменную плиту, когда лестница окончательно обрушилась. Выскользнувшая волшебная палочка через несколько секунд стукнулась о камень где-то в глубине зияющей пропасти.

— Отлично, ты лишился своего оружия. Вполне банальная ситуация, вот только теперь ты почти беспомощен перед противниками… — констатировал Учитель, пока Гарри подтягивался и влезал на пыльный пол этажа.

— В следующий раз попробую лучше, — проворчал Поттер.

— А следующего раза может не быть, не думаешь об этом? Не привыкай быть бессмертным, это здесь ты можешь пройти один и тот же путь хоть с сотой попытки, но в реальном мире — у тебя всего один шанс и одна жизнь!

— Здесь — это где? — ухмыльнувшись, ответил юноша.

— В придуманном мире твоих и моих иллюзий, конечно… — как ни в чём не бывало, ответил Учитель. — Или ты уже решил записать себя в список бессмертных? Уж не считал ли ты, что ты в реальном мире всё это проделываешь?

— Уж догадался… — проворчал Поттер, усаживаясь на засыпанный каменной крошкой пол.— А почему ты раньше мне ничего не говорил?

— Мне было необходимо увидеть тебя в сложной ситуации. Ведь в первый раз ты действовал, абсолютно не ведая, что с тобой и где ты. Если бы ты изначально знал, что ты не можешь умереть здесь — ты бы и не старался. А потом тебя захватила эта игра, и ты стал интересным игроком, юноша… Продолжим?

— А у меня есть выбор? — удивлённо приподнял бровь Гарри.

— Ну, в общем-то нет, — усмехнулся Учитель. — В этом случае. А теперь направляйся к верхнему этажу, и эта игра для тебя подойдёт к концу…

* * *

Несколько этажей этого ада Гарри запомнил на всю жизнь. Вылетающие из стен стрелы, ямы с кольями, обваливающиеся стены, хитроумные ловушки… Из-за одного угла даже выбегал необычно проворный инфернал, который пытался сожрать его, но несколькими ударами заранее приготовленного камня Поттер смог решить эту проблему с минимальными потерями. Пользоваться огненными заклинаниями в относительно небольшом помещении было неразумно, и мощными заклятиями меча он разрубил мёртвое тело на куски зловонного гниющего мяса.

Сколько он бродил по башне, которая снаружи казалась совсем небольшой — он не догадывался. Время тянулось мучительно долго, но когда за одной из дверей оказалась винтовая лестница с металлическими ступеньками, Гарри неожиданно почувствовал облегчение. Напряжённое чувство опасности уже едва ли не замучило его, и он уже был готов к чему угодно, лишь бы эти испытания завершились, поэтому уверенно шагнул вперёд.

Пройдя три десятка ступеней, Гарри оказался у небольшой деревянной двери. Уверенно схватившись за ручку из тёмного металла, Поттер потянул её на себя, и в глаза ударил яркий свет.

— Думаю, на этом пока можно закончить, — раздался уже такой привычный голос Учителя. — Я могу ответить на часть твоих вопросов, если тебя что-то интересует…

Гарри, прикрыв глаза рукой, осторожно смотрел по сторонам. Он стоял на зелёной траве, которая доходила ему до колена, а высоко в небе светило солнце. Во все стороны уходил идеально ровный травяной ковёр, простираясь до самого горизонта. Вопреки ожиданиям, никого, кроме себя, Поттер не увидел.

— Где ты?

— А ты умеешь задавать интересные вопросы, когда хочешь. Или это была случайность? — насмешливый голос Учителя по-прежнему звучал словно со всех сторон одновременно. — Скажем так, здесь меня нет. Да и не было.

— Эти загадки меня замучают… — пробормотал Поттер. — Тогда скажи, где я?

— Вот теперь ты куда ближе к ответам, которые я тебе могу дать сейчас. Думаю, ты уже догадался, что ты не в каком-то заброшенном месте или в другом мире, как мог подумать… Неуязвимым и бессмертным воином ты тоже вдруг не стал, всё, что ты преодолел — это полностью запланированная, контролируемая мною дорога. Но нельзя сказать, что ты не принял участие в создании этого пути. Именно твои страхи, сомнения, желания помогли сделать всё так…

— Как во сне? Я что, всего лишь сплю?! — изумился Гарри. Он мог предположить многое, но ведь сны не могут сниться так долго, так подробно... Или могут?!

— Скорее, нет, чем да. Ты в иллюзорном мире, который создан мной и тобой. От меня основная идея, магическое вмешательство и основной импульс, которым я ввёл твоё сознание в созданный мир. А твоё — это противники, испытания, твои собственные страхи и представления об опасности. Хотя кое-где я добавлял нужного…

— Но… Как?

— Амулет. Когда ты одел его, вложенная в него магия начала действовать, и мы с тобой были соединены. Это очень сложное волшебство, я много лет работал над этим амулетом, предыдущее версии были намного более опасны…

— Опасны? В каком смысле?

— Ты мог действительно умереть или остаться здесь на всю жизнь без возможности выбраться. Твоё сознание было бы заперто тут…

— Зачем всё это? Почему ты это делал? — Поттер присел и сорвал зелёную травинку, начав задумчиво вертеть ее в руках. — Это всё ненастоящее, так?

— Ты мне очень пригодишься позже, и я заинтересован в том, чтобы ты выжил. И да — всё это ненастоящее, а лишь плод твоего и моего воображения.

— Это происходит лишь в моей голове?

— Да, но кто тебе сказал — что это неправда? Все твои ощущения, нынешние навыки и умения будут действовать так же и в реальном мире. Человек может бесконечно тренировать тело, но весь опыт остаётся не столько в нём, сколько в сознании, лишь твой мозг отвечает за действия тела. И научив его, ты научишь и своё тело. Ты ведь понимаешь, что попади ты даже в первый лабиринт в реальности, то после акромантула ты был бы мёртв. Здесь же, в своём собственном сознании, ты смог пройти через десятки ситуаций и научился выживать. Ты «погиб» сотни раз, но получил боевой опыт, который никогда бы не смог получить в реальности. Это не делает тебя уникальным или неуязвимым, но это даёт тебе шанс выжить. В конце концов, Лорд Волдеморт прожил в несколько раз дольше тебя, но противостоять ему придётся тебе. Сочетание молодости и огромного опыта — лучшее, что можно придумать…

— Кто ты? — вымолвил Гарри.

— Пока не важно, но в скором будущем мы с тобой встретимся. И тогда ты узнаешь куда больше, чем сейчас. Договорились?

— А разве у меня есть выбор? Вроде бы нет, — усмехнулся Поттер.

— Выбор есть всегда, юноша, — строго ответил Учитель. — Ещё что-то хочешь спросить, Гарри Поттер?

— Да, — Гарри вздохнул. — Сколько я здесь? Мне показалось, что уже месяцы…

— Нет, тут время тянется так, как было нужно мне, и сложно сказать, сколько его прошло… Но в реальном мире ты спишь в Больничном крыле Хогвартса, и с того момента, как ты потерял сознание на квиддичном поле, прошло почти три недели. И надо сказать, я ощутил очень талантливые попытки тебя привести в чувство, хорошо, что к этому всё было подготовлено…

— Когда я вернусь… в реальный мир… Что мне сказать профессору Дамблдору?

— Скажи, что ты ничего не помнишь. Проникнуть в твоё сознание у него теперь не будет возможности, иллюзорный мир спрятан от всего, а после — остатки магии амулета будут защищать твой разум. Поэтому просто утверждай, что ничего не знаешь, и никто тебя не раскроет. А позже всё будет прояснено само собой. Твои друзья, правда, будут интересоваться, что с тобой произошло…

— Не будут, — резко отозвался Поттер. — Я не собираюсь вмешивать их и вообще кого-либо во всё это.

— Ты так твёрдо уверен, что делаешь всё правильно, и ни в чём не ошибся?

— Я не знаю. Но в любом случае, я хочу, чтобы они были подальше от меня. Они не должны погибнуть, как все, кто оказывается близок ко мне…

— Хм, думаю, позже мы это ещё обсудим… — протянул Учитель. — Возможно, вскоре у меня будет для тебя задание, поэтому будь готов.

— Конечно, куда я денусь… — Гарри с любопытством рассматривал сорванную травинку.

— Выбор есть всегда. Ты можешь спрыгнуть с Астрономической башни, и тогда все мои и твои усилия будут напрасными. А можешь просто следовать тому, что я говорю, и, возможно, победить Волдеморта. Вариантов много, это лишь две крайности. И так всегда.

— Второй вариант мне нравится больше, — проворчал Поттер.

— Вот и отлично. Тебе ещё не раз придётся делать выбор. Иногда, даже не осознавая возможности выбора. А теперь пора возвращаться, Гарри…

* * *

Солнце едва забрезжило на горизонте, освещая верхушки далёких деревьев Запретного леса, а Рон Уизли уже сидел у окна. Ночь была не слишком тяжёлой, хотя и принесла лишь два часа сна, которые он уже счёл большой удачей. В некоторые дни не удавалось и вообще глаз сомкнуть.

Все однокурсники ещё спали, а постель Поттера пустовала уже много дней. Рон с нетерпением ждал, когда пройдёт завтрак, и они с Гермионой смогут пойти в Запретный лес. В воскресенье никто не удивится их длительному отсутствию, скорее всего, даже не заметят. Уизли ждал этого дня с нетерпением, поскольку чувствовал, что если всё получится, то он сможет, наконец, избавиться от этих проклятых кошмаров…

Через пару часов Рон уже сидел рядом с Гермионой в Большом зале, и девушка старательно собирала в бумажный пакет куски пирога и яблоки.

— Ты словно на пикник собралась, — попытался пошутить Рон.

— Просто мне кажется, что нам стоит подготовиться, — серьёзно ответила Грейнджер. — Не думаю, что обряд так прост, иначе Флоренцу не понадобилось бы столько времени не его подготовку.

— Похоже, ты всегда права, Гермиона… И что бы я без тебя делал? — вздохнул Уизли. Гриффиндорка улыбнулась и убрала пакет в сумку.

Когда друзья дошли до границы Запретного леса, то из-за деревьев сразу показался Флоренц, который, казалось, уже давно их ожидал.

— Не стоит спрашивать, передумал ли ты, верно? — начал кентавр.

— Нет, не передумал, — твёрдо ответил Уизли.

— Тогда пойдём, я провожу вас в свою скромную хижину, где мы и проведём ритуал.

Рон и Гермиона согласно кивнули. Флоренц развернулся и повёл гриффиндорцев за собой в чащу. Прохладный ветер чуть качал ветви деревьев, а осыпавшиеся листья хрустели под ногами. Конец октября принёс с собой первые холода, хотя до зимы и было ещё довольно далеко. Запретный лес был спокоен и тих, даже лёгкий туман словно слегка улёгся, а в высоких кронах раздавались негромкие крики птиц.

Примерно двадцать минут Рон и Гермиона молчаливо следовали за кентавром. Лес постепенно темнел, деревья росли плотнее, чем на окраине, а когда Флоренц остановился возле небольшого холма, гриффиндорцы увидели между деревьев дом кентавра.

— Добро пожаловать в мою юрту, — пригласил кентавр. — Она, конечно, далеко не так шикарна, как жилища кентавров в глубине леса, но мне вполне хватает…

Рон несколько секунд рассматривал большое сооружение из ветвей, сена и шкур, которое соединяло несколько крупных стволов многолетних деревьев. Стянутые крепкими верёвками тонкие стволы молодых деревцев образовывали верхушку юрты, а самый низ был выложен крупными камнями, ровно подогнанными друг под друга. Множество шкур и ветвей образовывали непроницаемые для ветра стены.

— Никогда не видела такого… — восхищённо прошептала Гермиона.

— И тут можно жить? — негромко поинтересовался Уизли.

— Вполне, — просто ответил Флоренц.

Кентавр поднял одну часть «стены», за которой был виден проход внутрь, и пропустил вперед Рона Гермиону. Внутри юрта казалась ещё больше, чем она была снаружи. Чуть подкопанный пол с сильно утоптанной землёй был посыпан сухим сеном, стены были завешаны шкурами.

Рон поднял голову и понял, что даже если подпрыгнет, то не достанет до верхних перекрещивающихся стволов. Флоренц в своём жилище стоял, ничуть не нагибаясь и не опасаясь задеть головой потолок. Сложенный в углу очаг из камней веял теплом, хотя там были одни лишь угли. Над ним ветви потолка расходились, образуя естественный дымоход. Несколько небольших отверстий давали достаточно света, на плоских пеньках стояли толстые свечи. У одной из стен лежала большая куча сена, укрытая такими же шкурами, посередине стоял сделанный из толстенного ствола дерева стол, на котором стояли различные глиняные черепки и кувшины. По углам висели сушеные травы, грибы на нитях, возле очага коптились куски тёмного мяса…

Гриффиндорцы, никогда не бывавшие в жилищах кентавров, не могли скрыть своего удивления. Флоренц же положил несколько сучьев в очаг, и через пару секунд жадное пламя уже облизывало сухое дерево. Запахи дерева, жар очага, ароматы трав, мяса, сена — всё смешивалось, создавая необычайный уют и теплоту.

— Вы ожидали, что кентавры живут в лесу и спят на голой земле? — усмехнувшись, спросил Флоренц. — Моя скромная юрта не идёт ни в какое сравнение с настоящими жилищами, как в племени, между прочим.

Гермиона удивлялась всё больше и больше: она никогда не задумывалась о том, как живут кентавры. Хижина в глубине Запретного леса выглядела неожиданно уютно.

— Пора приступить к ритуалу, — произнёс Флоренц, обращаясь к Рону. — Тебе нужно будет лечь, поэтому возьми сена и постели его на одну из шкур, а второй накрой сверху.

Уизли покосился на кучу сухой травы и, вздохнув, принялся за дело.

— Сено свежее, а шкуры я только несколько дней назад выделал, так что это не должно тебя смущать, — добавил кентавр.

Рон чуть покраснел, но внутренне ему стало несколько легче. Через пару минут всё было готово. Флоренц взял со стола небольшую ступку и деревянную миску, бросил в неё несколько ягод, корешков и листьев и перетолок. Потом он налил туда же немного жидкости из узкого кувшинчика и снова добавил какой-то неизвестный гриффиндорцам корешок. Всё это было похоже на приготовление зелья, только выглядело как-то необычно, но и более естественно, словно бы это происходило в далёком прошлом, когда ещё не существовало идеально гладких котлов, колб и склянок.

Когда всё было сделано, Флоренц подал Рону миску и знаком показал выпить содержимое. Уизли глубоко вздохнул и, стараясь не рассматривать получившееся зелье, несколькими глотками выпил чуть горьковатую тёмную жидкость.

— Теперь ложись. Это снадобье поможет тебе уснуть, а также направит твою магию в нужное русло, придавая тебе больше сил… Мисс Грейнджер, а теперь мне нужна ваша помощь.

Гермиона согласно кивнула, и кентавр протянул ей крошечную деревянную чашечку, а Рон молча лёг на приготовленное место.

— Ты погрузишься в сон, но в этот раз ты должен не просто стараться просматривать свои видения, а контролировать их, обуздать ход событий в своих снах. Моё снадобье не позволит тебе проснуться, поэтому, если ты приложишь усилия, ты сможешь пересилить в себе Проклятье. Мы будем помогать тебе, направляя магическую энергию Леса, поэтому тебе будет намного легче, чем до этого. Засыпай, юноша…

Рон закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться на том, чтобы уснуть, а кентавр обратился к Гермионе.

— Мисс Грейнджер, сейчас нам нужно помочь вашему другу, и в этом нас поддержит сам Лес. Нужно нанести эти символы на лицо и руки юноши, — Флоренц кивнул на небольшой кусок коры, на котором были вырезаны извилистые знаки. — Лучше, если это сделает человек, которому мистер Уизли доверяет, тогда его магия не будет сопротивляться.

— Я поняла, — прошептала Гермиона и, обмакнув палец в красноватую жидкость, коснулась лба Рона. Она была напряжена до предела, стараясь в точности повторить каждый знак, не допустить ни единой, даже самой маленькой ошибки. Тонкий узор покрыл лоб Рона, затем Гермиона нанесла нужный рисунок на запястья и ладони. На ее лбу выступили мелкие капельки пота, она даже старалась почти не дышать, чтобы линии были в точности такие, как было вырезано на коре. Едва она закончила последний штрих, как символы начали незаметно светиться.

— Всё именно так, как и должно быть. А теперь мы должны… — успел услышать Рон, прежде чем его сознание стало затуманиваться.

Где-то в голове Рона что-то начало пульсировать, по телу прошла судорога, а после его охватила приятная лёгкость… Несмотря на то, что Рон лежал с закрытыми глазами, он начал различать тёмный туман, который словно клубился где-то перед ним. Дымка светлела, становясь серой, затем молочно-белой, а после стала медленно размываться, растворяться…

* * *

…Деревья Запретного леса проглянули сквозь туман… Астрономическая Башня Хогвартса… Поверхность Чёрного озера, отражающая плотные облака… Блеснувший всеми цветами радуги прозрачный камень…

…Пещера, свет на кончике волшебной палочки, выхватывающий сырые неровные стены пещеры, отражающийся в каплях влаги… Колыхающиеся тени…

— …шагайте осторожнее…

…Несколько мертвых тел с обгорелой плотью и лохмотьями одежды… Запах гниющего мяса, сладковато резкий, проникающий сквозь одежду, словно впитывающийся в тело… Обломки каменной стены… Крики… Детский плач…

С трудом Рон старался остановить хоровод миражей, теряющихся в сизоватом тумане…

«…Обычно я уже просыпаюсь…» — успел подумать Уизли.

Следующая мысль пронзила его сознание — он понял, что спит, но может размышлять, словно бы обдумывая свои сны! Напрягаясь. Рон старался разделить мечущиеся картинки, составить из них ряд, последовательность. Очередность рассыпалась, утопая в тумане… Снова попытка… Третья… Седьмая… Наконец, очертания снова стали проглядывать более часто, теперь Рон понял, что можно вызывать и отталкивать выхваченные образы… Теперь он мог защищаться от того ужаса. который охватывал его… Всё было покрыто туманом, но теперь это было не так гнетуще…

Через какое-то время сизый туман стал будто вязким, и Рон почувствовал, что его силы уходят. Он оттолкнул этот туман от себя, и темнота постепенно возвратилась… Уизли понял, что теперь туман где-то на поверхности, а сам он погрузился куда-то глубже. Вскоре темнота стала абсолютно непроницаемой, и Рон уже не контролировал её… Можно отдохнуть.

* * *

Прошло почти три часа, и напряжённо следившая за Роном Гермиона заметила, как лицо друга словно посветлело, морщинки у лба и глаз разгладились… Ровное и равномерное дыхание только доказывало, что Рон наконец-то просто спит.

— Он справился, — произнёс Флоренц. — Этот юноша крепче, чем кажется, он смог обуздать Проклятье, и теперь оно будет появляться для него более осознанно.

Гермиона облегченно вздохнула.

— А сколько он проспит?

— Ему нужно восстановить очень много сил, как магических, так и физических. Он долго истощал свой организм недосыпанием, и это не может не сказаться теперь… Но думаю, к вечеру стоит его разбудить — вам нужно вернуться в Хогвартс. Там мистер Уизли сможет выспаться.

* * *

На окраине Запретного леса гриффиндорцы успели увидеть последние лучи заходящего солнца. Гермиона не могла скрыть радостной улыбки, а Рон, всё ещё сонный, но с заметно посвежевшим лицом, шагал за ней, стараясь не споткнуться.

Почти у самых ворот замка Флоренц остановился.

— Дальше мне нет смысла идти с вами, — сказал кентавр. — Поторопитесь, пока вас не хватились.

— Спасибо, Флоренц, — твёрдым голосом произнёс Уизли. — Это было невыносимо…

— Я понимаю, юноша, это Проклятье — одновременно и дар, и кара. Не забывай, ты никогда не избавишься от него, но теперь ты знаешь, как контролировать это. Постарайся побольше спать, отдохни, тебе нужно полностью постановить силы…

— Да, я понял.

— Спасибо вам, Флоренц! — Гермиона всхлипнула.

–Я лишь сделал то, что мог, самое сложное ещё впереди… Марс нынче ярок…

* * *

Едва Рон коснулся головой подушки, он заснул, теперь не опасаясь своих кошмаров. А Гермиона за задёрнутым пологом в спальне девушек шестого курса, прижав к себе подушку, тихонько улыбалась.

"I die each time you look away

One breath, one touch will be the end of me."

Trading Yesterday — Love Song Requiem

Слухи о том, что Гарри Поттер, наконец, пришёл в себя, облетели Хогвартс всего за какой-то час. Случайно забежавший в больничное крыло третьекурсник застал мадам Помфри сидящей на стуле у кровати знаменитого гриффиндорца. Сам же Гарри полулежал, облокотившись на подушку, и уже раздражённым голосом доказывал целительнице, что прекрасно себя чувствует. Мадам Помфри расспрашивала его о каждой мелочи: не болит ли голова, не темнеет ли в глазах, нет ли ощущения слабости…

Удивлённый хаффлпаффец спрятался за дверью, а послушав минутку, позабыл, зачем шёл в больничное крыло. А всего через десять минут обо всём знали в гостиной Хаффлпаффа. Слизеринцам никто ничего не сообщал, но внимательная к любым сплетням и слухам Панси Паркинсон не могла не услышать то, о чём перешёптывалась большая часть студентов Хогвартса.

Когда же несколько особо любопытных студентов решили сунуться в лазарет, то наткнулись у дверей на профессора Дамблдора. Директор даже не стал ничего спрашивать, а лишь улыбнувшись, закрыл дверь в больничное крыло прямо перед носом у студентов.

‒ …мадам Помфри, я хорошо себя чувствую! ‒ взвыл Гарри, которого порядком утомили расспросы целительницы. ‒ Всё, что мне нужно — это моя волшебная палочка и очки!

‒ Здравствуй, Гарри! ‒ приветливо улыбнулся Альбус Дамблдор. ‒ Славно, что ты пришёл в себя. Если ты не против, я бы хотел с тобой поговорить…

«Как будто у меня есть выбор, профессор…» ‒ мрачно подумал Поттер.

‒ З-здавствуйте, профессор, ‒ старательно изображая искреннее недоумение, сказал Гарри.

‒ Гарри, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? ‒ заботливо поинтересовался директор.

‒ Хорошо, а разве что-то не так?

‒ Не так? Ты пролежал в лазарете почти три недели! Конечно, что-то не так! ‒ проворчала мадам Помфри.

‒ Три недели?! ‒ изумлённо произнёс Поттер.

‒ Поппи, главное, что с Гарри сейчас всё хорошо, а причины его состояния мы поймём позже… Верно, Гарри? ‒ профессор лукаво улыбнулся, глядя в глаза юноше.

Гарри ожидал чего угодно. Допроса с сывороткой правды, легилименции — он не сомневался, что у директора найдётся множество способов узнать желаемое. Но никакого воздействия на своё сознание он не почувствовал, не было ничего похожего на то, что делал Снейп в прошлом году. Неужели старый волшебник просто искренне посмотрел в глаза и всё?

‒ Что со мной было, профессор? ‒ удивлённо спросил Поттер.

‒ А что ты последнее помнишь, Гарри?

‒ Гм, я помню, кажется, квиддич или нет… Ах да, тренировка, я летел за снитчем, на поле было много студентов и потом меня что-то ударило… Кажется, в меня попал бладжер… Да?

‒ Все говорят, что это было именно так. В тебя случайно попал не тренировочный, а игровой бладжер, и ты упал с метлы. А ты не помнишь, Гарри, что было после этого?

Гарри мысленно рассмеялся. Ещё бы он всё это забыл…

«Дамблдор сочтёт меня сумасшедшим, если я всё ему расскажу. Да и я пообещал молчать…»

‒ Профессор, я ничего не помню. Словно бы я летел на метле всего несколько минут назад и вдруг оказался здесь…

‒А след у тебя на груди — откуда он? ‒ вскинув бровь, поинтересовался Дамблдор.

‒ След? Какой след? ‒ изумился Поттер, расстёгивая пижаму.

На его груди была светлая и чистая кожа, и даже сам Гарри немного удивился, чего, впрочем, никто не заметил. Мадам Помфри прижала руку к губам, а директор лишь наклонил голову набок. Дамблдор глубоко вздохнул и, о чём-то задумавшись, пригладил распушившуюся белую бороду. Гарри опустил голову, изо всех сил стараясь выглядеть смущённым.

«Уж лучше я буду выглядеть глуповатым студентом, который всегда влипает в неприятности, чем стану рассказывать всем о том, что со мной происходит. Для всех я Гарри, просто Гарри…»

‒ Поппи, я думаю, Гарри может уже покинуть лазарет. Чувствует он себя, похоже, вполне хорошо. Да и к тому же ему сейчас необходимо не отставать от остальных студентов в учёбе, ‒ наконец произнёс директор.

‒ Но… ‒ мадам Помфри осеклась под взглядом Поттера. ‒ Хорошо, Альбус.

‒ Что же, тогда я вас сейчас оставлю, ‒ задумчиво продолжил Дамблдор. ‒ И да, Гарри, ты больше ничего не хочешь мне рассказать?

«Ну, отлично, опять. И чего вы ожидаете, профессор?»

‒ Мне нечего вам рассказать, профессор, ‒ смиренно произнёс Гарри. ‒ Простите, но это действительно так…

‒ Хорошо, но в любом случае, ты всегда можешь поговорить со мной, ‒ вздохнул Дамблдор.

‒ Конечно, я понял, профессор…

Директор ещё раз пригладил седую бороду и вышел из лазарета. Едва дверь закрылась, Поттер опустил голову на подушку. Лгать директору было не слишком сложно, но Гарри не покидало чувство, что Дамблдор видел его насквозь. Учитель сказал, что профессор не сможет проникнуть к нему в голову, как это делал раньше Снейп, но противное чувство того, что Дамблдор мог и без этого догадаться о многом, не покидало юношу. У директора был огромный опыт, да и наверняка он теперь куда внимательнее будет приглядывать за своим Избранным…

‒ Мистер Поттер, вам снова плохо? ‒ раздался встревоженный голос целительницы.

‒ Нет-нет, всё отлично, мадам Помфри! ‒ замахал руками Гарри.

Целительница строго посмотрела на него и, покачав головой, положила на край кровати свёрток с одеждой. Сверху лежала волшебная палочка, которую Поттер схватил немного быстрее, чем следовало, что не скрылось от взгляда мадам Помфри. Всего через минуту Гарри поблагодарил целительницу и выбежал из больничного крыла.

Мадам Помфри смотрела ему вслед, а когда двойные двери лазарета захлопнулись, присела на край кровати.

‒ И почему я уверена, что этот мальчик ещё попадёт сюда ещё раз, и притом довольно скоро? ‒ тихо пробормотала целительница.

* * *

Гриффиндорская гостиная пустовала — все студенты были на занятиях. Впрочем, сам Гарри был этому только рад, так как встречаться с кем-либо не было никакого желания. Гадкий осадок после короткой беседы с Дамблдором остался, и настроение было довольно нерадостным.

Поднявшись в спальню шестикурсников, Поттер присел возле своего сундука с вещами. Всё было на месте, хотя иного Гарри и не ожидал — никто из сокурсников не полез бы в его вещи, как и в чьи бы то ни было.

Усмехнувшись, он поймал себя на мысли, что он сам бы в случае необходимости вполне мог так поступить. Хотя кому могло понадобиться копаться в его сундуке? Даже его бывшие друзья бы вряд ли так сделали бы, теперь они вряд ли подойдут близко к взбесившемуся Поттеру. Гарри знал, что не так давно среди слизеринцев появилось это прозвище. Рядом с Запретной секцией иногда шептались многие студенты…

Так или иначе, всё было на месте — карта была аккуратно сложена, мантия-невидимка лежала там же, вредноскоп, которому Гарри не особо-то доверял, спокойно лежал в носке дяди Вернона. Осколок магического зеркала так и оставался на дне сундука. Едва не порезавшись об него, Гарри вспомнил о Сириусе. Нахмурившись, юноша убрал осколок снова на дно и, сжав кулаки, пообещал себе отомстить за все те смерти, в которых был виноват. Отомстить Волдеморту.

Закрыв крышку сундука, Гарри услышал голоса за дверью. Дина Томаса вообще сложно было не услышать. Поттер направился к выходу, едва не столкнувшись с ним носом.

‒ … адцать баллов лишь за то, что я перепутал… Ой! ‒ Томас запнулся и уставился на Поттера.

Гарри молча смотрел в глаза сокурснику, который первым отвёл взгляд.

‒ П-привет, ‒ пробормотал Дин, голос которого чуть вздрогнул.

‒ И тебе… ‒ протянул Поттер и прошёл мимо Дина и Невилла в гостиную.

Дверь за ним торопливо закрылась. Спускаясь по лестнице, Гарри тихо выругался — за открывшей проход в гостиную картиной стояла та, кого он меньше всего хотел встречать.

«Прости…» ‒ почти бесшумно прошептал Поттер.

* * *

Когда перед занятием по Защите Гермиона услышала, что Гарри Поттер пришёл в себя, она с трудом поборола желание не отправиться в больничное крыло в ту же минуту. Но это было чревато тем, что Снейп снимет пару десятков баллов с факультета, да и пропустить урок Гермиона не могла.

К тому же Рон предложил зайти к Гарри позже, считая, что его всё равно не скоро выпустят из лазарета. Успокоившись, Гермиона с трудом дождалась окончания урока — слишком уж много вопросов переполняло девушку.

Профессор Снейп был неизменен: в своей язвительной манере он напомнил студентам о том, что Защита от тёмных искусств это тот предмет, который просто невозможно знать идеально, и чем меньше уделять ему внимания, тем больше шансов остаться безмозглым троллем. После практической части урока Снейп объявил, что большая часть шестикурсников хоть и умеет применять оглушающие и обезоруживающие чары, но на что-то более весомое похоже не способна.

В принципе, Гермиона была с ним согласна — что-то более сложное выходило у студентов неважно: в кабинете были разбросаны пергаменты от попавших в них заклинаний, разбито несколько чернильниц, опрокинуто два стенда с книгами…

Несколько студентов остались прибирать устроенный беспорядок. Не повезло и Уизли — за недовольное бурчание, которое Снейп приписал именно Рону, последний тоже был наказан.

Наскоро договорившись с Роном встретиться в гостиной, а потом вместе пойти в больничное крыло, Гермиона вышла из кабинета и отправилась в библиотеку. Мадам Пинс как раз успела найти для неё книгу по древним рунам, которую гриффиндорка искала уже два дня. Библиотекарь всегда старалась помочь студентам, которые действительно стремись к знаниям, и Гермиона довольно быстро нашла с ней общий язык ещё много лет назад.

Через пятнадцать минут гриффиндорка уже поднималась к портрету Полной Дамы, закрывавшую вход в гостиную Гриффиндора. Гермиона вздрогнула и на секунду перестала дышать, когда случайно увидела Гарри, спускающегося из спальни мальчиков. Вся решимость и боевой пыл, которые она тщательно оберегала и накапливала для разговора с Поттером, куда-то испарились. Гермиона внезапно снова ощутила желание развернуться и убежать прочь, лишь бы избежать этого…

Но она усилием воли взяла себя в руки и мысленно обругала себя за трусливость и нерешительность. Несколько шагов к лестнице, взгляд — и вот она уже стоит, пытаясь вымолвить хоть слово.

‒ Г-Гарри, я хотела бы с тобой поговорить, если ты не против… Пожалуйста, ‒ негромким, чуть дрогнувшим голосом произнесла Гермиона.

‒ Не вижу в этом смысла, ‒ холодно ответил Поттер.

‒ Гарри, ну хотя бы выслушай меня! Что с тобой происходит? Как ты вообще можешь такое говорить! Мы же всегда были вместе, ты, я, Рон…

‒ Я не собираюсь это обсуждать, ‒ Поттер сделал шаг в сторону, но Гермиона свободной рукой схватила его за рукав мантии.

‒ Гарри, прекрати, мы же волнуемся за тебя! Вспомни, сколько всего мы прошли вместе! Ты не можешь просто так это выкинуть из головы!

‒ Это моё дело, что я могу, а что нет. И тебя я спрашивать об этом не собираюсь! Убери руки!

‒ Да что с тобой такое, Гарри! ‒ в глазах Гермионы заблестели слёзы. ‒ Тебя что, прокляли или подменили? Когда ты успел стать таким!?

‒ Я всегда и был таким, и только ограниченная заучка вроде тебя могла этого не заметить! Мне не нужна жалостливая мамочка и нянька, как-нибудь без этого справлюсь! Что ты на меня смотришь? Руки убери!

‒ Гарри…

‒ Я сказал, отпусти! ‒ Поттер взмахнул рукой, и Гермиону дёрнуло в сторону.

Сумка с книгами соскользнула с ее плеча и упала на пол. Замечательный учебник по арифмантике за шестой курс вывалился и надорвался у переплёта. Гермиона даже не обратила внимания на это — вцепившись пальцами в ткань мантии, она изо всех сил старалась удержать Поттера.

‒ Остановись! Послушай меня, пожалуйста!

Гарри снова дёрнул рукой и вырвал рукав из рук Гермионы. От сильного движения девушка потеряла равновесие и оступилась. Взмахнув руками, чтобы не упасть, она присела возле сумки. Из её глаз бежали слёзы обиды и бессилия.

‒ Я сказал тебе отойди от меня и не приближайся! Не смей даже думать об этом. Я не хочу видеть тебя… ‒ нависая над ней, говорил Поттер, словно выплёвывая каждое слово.

Гермиона сжалась от страха, не в силах пошевелиться. Ужас того, что сейчас говорил ей один из самых близких для неё людей, сковывал все её мысли. Лишь одна мысль не покидала Гермиону.

‒ За что, Гарри, почему ты всё это делаешь?.. ‒ прошептала она.

‒ Держись от меня подальше! ‒ жёстко произнёс Поттер. ‒ Меня больше не интересует твоё общество, грязнокровка! Думаю, мне и от тролля тебя спасать-то не стоило. Нужна мне была мамочка на мою голову…

«…Как он мог так меня назвать? Гарри, ты же всегда ненавидел это слово, что с тобой произошло, что же…» ‒ Гермиону душили слёзы, она не могла произнести ни слова, но мысли продолжали проноситься в голове водоворотом обиды и злости.

‒ Эй, Поттер, ты совсем выжил из ума?! ‒ Дин и Невилл быстро спускались по лестнице из спальни шестикурсников.

‒ Не твоё дело, Томас! ‒ огрызнулся Поттер. ‒ Проваливай отсюда!

Невилл испуганно покосился на выхватившего волшебную палочку Дина. Он принял дуэльную стойку, готовясь к бою.

‒ Что, дуэль? С тобой? ‒ насмешливо вскинул бровь Поттер. ‒ И что же ты сделаешь, неудачник?

Красный луч оглушающего заклинания пролетел в нескольких сантиметрах от головы Поттера. Через секунду палочка Дина отлетела в сторону.

‒ И всё, больше ничего не скажешь? ‒ тем же издевательским тоном продолжил Поттер. ‒ Ничтожество…

‒ Ты сумасшедший придурок! ‒ крикнул Томас. ‒ Думаешь, тебе всё позволено, что ты Избранный, да, Поттер?!

‒ А тебя что-то не устраивает? ‒ картинно удивился Гарри.

Гермиона, сжавшись, сидела на полу, будучи не в силах пошевелиться. Ей казалось, что всё это один страшный сон. Гарри, который ведёт себя так, как мог позволить себе лишь Малфой… Этот издевательский тон, поступки, слова — словно всё перевернулось с ног на голову. Но девушка понимала — это был именно Гарри Поттер, и не было вовсе никакого Империуса — он умел ему сопротивляться. И никакое зелье бы не действовало столько времени, и никаких проклятий с таким действием Гермиона не знала. Вывод был единственным и жестоким — это был сам Гарри и делал он всё осознанно. Гермионе хотелось кричать от обиды и отчаяния, но она была не в силах произнести ни звука.

‒ …Да пошёл ты к чёрту, Томас! ‒ крик Поттера вырвал её из собственных мыслей. ‒ К чёрту вас всех!

В следующий миг картина, что закрывала вход в гостиную, открылась, и вошёл запыхавшийся Рон. Едва увидев сидящую на полу Гермиону, Гарри и стоявших в стороне Дина и Невилла, Уизли остолбенел, не зная, что ему предпринять. Поттер быстрым шагом направился к выходу из гостиной.

‒ Гермиона? ‒ озадаченно посмотрел на девушку Уизли, подбегая к ней.

‒ Уйди с дороги, Уизел, ‒ буркнул Поттер. Через несколько секунд картина закрыла проход в гостиную Гриффиндора.

* * *

Рон, недоумевая, подошёл к Гермионе и помог ей подняться. Девушка схватила сумку и, сделав несколько шагов к камину, опустилась в кресло, прижав руки к лицу.

‒ Что произошло? ‒ посмотрев на закрывающийся проход, спросил Рон.

‒ Да ничего особенного, психованный Поттер — это уже в совершенно нормально, ‒ злобно проговорил Дин.

‒ А Гермиона?

‒ Мы только видели, как она сидела на полу, и Гарри что-то кричал про то, что не хочет её больше видеть… ‒ Невилл явно никогда не ожидал ничего подобного, о чём говорил его шокированный вид.

‒ Поттер, похоже, совсем с катушек съехал, чёртов идиот… ‒ добавил Дин. ‒ В прошлом году ещё нормальный был, прикидывался похоже.

‒ Действительно, свихнуться можно… ‒ Рон тяжело вздохнул и присел у кресла, в котором сидела Гермиона. Он жестом попросил однокурсников удалиться, и те, вздохнув, стали подниматься в свою спальню.

Гермиона плакала беззвучно и тихонько вздрагивала, приложив руки к лицу. Маленькие капельки скатывались по щекам и падали на чёрную форменную юбку. Рон не знал, как ему поступить, он никогда прежде не видел подругу такой. Сильная и уверенная Гермиона превратилась в беззащитную девушку, и парень чувствовал какую-то непонятную вину. Рон не мог понять, в чём конкретно он виноват, но ощущал, что просто не может ничего не делать. Гермиона спасла ему жизнь, поддержала и помогла тогда, когда он уже не надеялся ни на что. Теперь, похоже, настало время отплатить ей тем же.

‒ Гермиона… ‒ прошептал Рон, касаясь ладонью ее плеча. ‒ Гермиона, слышишь меня?..

Она чуть вздрогнула от прикосновения, но не произнесла ни слова. Посмотрев на неё ещё пару секунд, Рон присел на подлокотник кресла и приобнял Гермиону за плечи, проведя рукой по спутанным волосам.

‒ Всё будет хорошо, поверь… ‒ прошептал Уизли.

‒ Я не знаю, Рон… ‒ сквозь слёзы прошептала Гермиона. ‒ Он… Он изменился…

‒ О чём ты?

‒ Гарри стал другим… ‒ всхлипнула гриффиндорка. ‒ Я не верю, что это он. Всё говорит об этом, но я не верю…

‒ Что он сказал тебе, Гермиона? ‒ нахмурился Рон.

‒ Он говорил… Он сказал, что не хочет со мной общаться, не хочет меня видеть! ‒ слёзы душили Гермиону, но она продолжала говорить. ‒ Рон, он назвал меня грязнокровкой…

‒ Гарри так тебя назвал? ‒ ужаснулся Уизли. ‒ Но он никогда бы так не сказал, он ненавидел это слово!

‒ Сказал. Что с ним случилось, Рон? Какая муха его укусила, за что он так со мной? ‒ всхлипнула Гермиона, снова прижав руки к лицу.

‒ Не знаю, Гермиона, в последнее время слишком много странного происходит.

Рон вздохнул, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свои мысли. С минуту он молчал, облизнул пересохшие губы и закрыл глаза.

‒ Знаешь, Гермиона… Я всегда думал, что самое страшное для меня — это пауки. Дурацкий страх, но я ничего не могу с ним поделать. С того дня, как Фред и Джордж «пошутили», пауки стали для меня созданиями ада. Глупо, наверное, да?

Гермиона чуть улыбнулась: Рон обычно не разговаривал на эту тему, а его боязнь даже маленьких паучков была чуть ли не притчей…

‒ Я помню, как мы с Гарри пошли к Арагогу, мы даже не знали, что встретим там его, но пошли. Я чуть с ума не сошёл от страха, но Гарри показал мне, что даже акромантул не так страшен, если есть кому тебя взбодрить. Тогда мы еле ноги унесли, но я после этого был уверен кое в чём… Нет, я также и боюсь пауков, у меня даже боггарт паук, но….

Рон замолчал, а Гермиона слушала его, стараясь не перебить — такие откровения у её друга случались очень не часто.

‒ Я… Я кое-что понял в тот день. Понял, что когда с тобой настоящий друг, то ты можешь не бояться никого и ничего. Я даже полез с Гарри в Тайную комнату, к василиску, хотя знал, что он там есть… Может, тогда я этого не понял, но сейчас, кажется, начинаю понимать, что дружба — это самое ценное, что может быть между людьми.

‒ Рон, я…

‒ Понимаешь, тогда, на четвёртом курсе, я завидовал Гарри, но после первого испытания, когда его чуть не прикончила Хвосторога, я тоже понял свою ошибку. Неужели мне через всё это нужно сначала пройти, прежде чем усвоить урок, а?

Гермиона не знала, что ответить. В их дружбе всегда были сложные моменты, но в этом году всё стало гораздо хуже. Даже Гарри, тот человек, от которого она никогда не ожидала чего-то подобного, назвал её грязнокровкой. Где она ошиблась, почему так произошло?

‒ Рон, как ты думаешь, что с Гарри? ‒ тихо спросила Гермиона.

‒ Что бы с ним ни было, он поступил с тобой слишком жестоко, ‒ серьёзно сказал Уизли,

Девушка вздохнула и поднялась с кресла. Смахнув ладонью слёзы, она поправила волосы и подхватила сумку.

‒ Я пойду в спальню, почитаю немного, ‒ голос Гермионы был усталым и хрипловатым.

‒ Да, конечно… ‒ пробормотал Рон спине девушки.

Ему безумно хотелось помочь Гермионе, хоть раз действительно выручить её, сделать что-то такое, чтобы всё стало лучше. Вид плачущей подруги, той, которая всегда находила разгадку любой задачи, и всегда была самой умной студенткой Хогвартса, заставил юношу сжать зубы и нахмуриться. Он просто обязан был ей помочь, чего бы это ни стоило.

* * *

Гарри плохо помнил, как вышел из замка и оказался на улице. Ноги сами несли его куда-то подальше от того места, где он повёл себя как последняя скотина. В голове пульсировала кровь, отдаваясь болью, кулаки сжимались сами собой, а желание немедленно что-то разнести в щепки было невыносимым. Он только что опять стал на несколько минут таким же эгоистичным придурком, как Малфой. Гарри с трудом справлялся со злостью на самого себя. Хотелось утопиться, повеситься и сломать себе что-то одновременно. Но тогда все то, чего он хотел достичь, пошло бы прахом. Всё стало бы напрасным, а этого он допустить не мог.

В голове ещё вспыхивали картинки — вот он отворачивается от Гермионы, она падет, плачет, просит….

Не выдержав, Гарри с силой пнул торчащий из земли корень, который хрустнул и взлетел вверх, обсыпав юношу землёй. Злость требовала немедленного выхода, любого, и Гарри рванул с места вглубь Запретного леса.

Ноги сами перепрыгивали невысокие ветки и корни, Гарри бежал всё быстрее и быстрее. Деревья мелькали перед глазами, сухая трава шелестела под ботинками. Через несколько минут сумасшедшего спринта, воздух начал обжигать лёгкие, ноги немели, отказываясь слушаться. В глазах потемнело, и Гарри запнулся о выступающий из земли камень и полетел вниз. Сухая трава и листья смягчили падение, и Поттер, тяжело дыша, растянулся на земле.

Сердце колотилось так, словно бы ещё немного и грудь разорвалась. Дыхание перехватило от резкой остановки и падения. Гарри хватал ртом воздух и пытался успокоиться. Лицо плачущей Гермионы мерещилось ему каждый раз, как он закрывал глаза.

Едва сумев восстановить дыхание, Гарри расслабился. Взгляд невольно зацепился за синеющее небо, по которому плыли темнеющие тучи. Знакомый уже Запретный лес словно бы вернул ему ощущение своего присутствия — тишину разорвала трель птиц, шелест сухих облетающих листьев и пожухлой ломкой травы.

Гарри лежал на прохладной земле и вглядывался в небо. Едва он закрывал глаза, как перед взором тут же оживали картинки из прошлого, те моменты, когда он, казалось, был счастлив. Друзья, поездки в Хогвартс на поезде, гостиная, уроки и все приключения… Всё, что он с друзьями, со своими бывшими друзьями пережил за больше чем пять лет знакомства. Рон, который крепко жал ему руку, весело улыбаясь… Гермиона, смущённая, или чуть вздернувшая носик после разгадки очередной головоломки…

Её голос, улыбка, поддержка, без которой он бы не справился на Турнире, и которое так не хватало сейчас. И её слёзы, мольбы, просьбы…

Комок в горле вставал в тот момент, когда Гарри вспоминал, сколько же всего он успел наговорить бывшей подруге ха последние недели. Юноша был готов вытерпеть несколько круциатусов, лишь бы больше не встречаться с ней взглядом, не обижать её ещё сильнее...

‒ Прости меня, Гермиона, ‒ прошептал Гарри. ‒ Когда-нибудь я всё расскажу, и ты поймёшь… Если я до этого доживу. Прости…

* * *

Оставались последние страницы, всего лишь несколько листков, и все исследования Гриндевальда будут опробованы и изучены. Лорд Волдеморт был очень доволен — нечасто его труды так щедро вознаграждались. Он готов был признать, что тёмный маг был очень искусным некромантом и сумел достичь просто феноменальных результатов.

Настолько хорошо изучить природу смерти, магии и их сочленения воедино — это было невероятно. Но Гриндевальд не смог применить свои знания, он слишком мало уделял внимания практике, не использовал плоды своих трудов. Он, Лорд Волдеморт, не будет столь глупым и пойдёт значительно дальше своего предшественника.

К несчастью, теперь стало достаточно очевидно, что тёмная магия не может дать желаемое. Она чрезвычайно сильна, опасна для врагов некроманта, но и не менее губительна для того, кто её использует. Некромантия вытягивает из волшебника его собственную жизнь, что никак не входило в планы Волдеморта. Вскоре он начал понимать, что его изыскания не закончены, и путь, который был пройден — это лишь начало.

Концентраторы, Проводники, магические точки — в книге Гриндевальда было много написано об этом, но и вместе с тем далеко не всё, чего желал Лорд. Часть сведений не так давно принесли ему пользу — Обелиск, что был спрятан в этом маггловском музее, определённо будет ключом…

Очередная страница фолианта перевернулась, и Тёмный Лорд провёл длинным бледным пальцем по серому, ссыхающемуся от времени пергаменту. Контур круга, расходящиеся линии, завитки, алтарные знаки, руны, символы древнего языка — такой сложности Круг Волдеморт видел впервые. Тёмный маг редко удивлялся, но в этот раз даже он не мог объяснить назначение ритуала, приготовления для которого требовали таких усилий.

Вчитываясь в старые надписи под рисунком, Волдеморт чувствовал, что разгадка величайшей в его жизни тайны скоро будет у него в руках. Секрет самой Жизни, с которым он сможет добиться всего, что угодно…

_______

Дорогие читатели!

Довольно давно мне попался интересный клип по ГП и, посмотрев его, я был несколько ошарашен. Дело в том, что он очень уж напомнил мне мой фик, в котором на тот момент было всего несколько глав. Интересно, что я нашёл по меньшей мере десяток моментов из моего фика, которые отражены в клипе, плюс к тому — музыка тоже очень подходит к атмосфере фанфика. Особенно впечатляют первые 2 минуты, а в них — первые секунд 30-40.

Автора клипа я не знаю, но я ему очень благодарен, ибо отчасти это для меня этакая визуализация важных моментов фика.

Кто особенно внимателен и хорошо помнит фанфик — увидит много таких моментов. Позже могу назвать их, если интересно…

Вот ссылочка на клип, (http://www.youtube.com/watch?v=SChoMVSymVM&feature=channel ).

И большое Вам спасибо за то, что читаете и комментируете, это помогает настраиваться на написание, подгоняет и воодушевляет!

Занятия у профессора Биннса всегда были скучными и нагоняли сон даже на тех, кто замечательно выспался. Исключением из этого правила была лишь Гермиона Грейнджер, которая на каждом занятии старательно конспектировала лекции, стараясь успеть за монотонным бубнящим голосом привидения. Рон и Гарри на уроках Истории магии обычно отсаживались подальше и либо дремали, стараясь не храпеть особенно громко, либо шёпотом обсуждали какую-либо тему.

Сейчас же, когда отношения трио были разлажены до предела, Рон куда чаще сидел за ближайшим к Биннсу столом вместе с Гермионой. Призрак преподавателя неинтересно бубнил о событиях в магическом мире конца XIX столетия. Гермиона, как ни странно, не выражала никакой заинтересованности рассказом Биннса — она сидела, уткнувшись взглядом в пустой лист пергамента, лежащий перед ней на столе. Орлиное перо так и продолжало лежать нетронутым возле закрытой чернильницы.

Рон осторожно поглядывал на Гермиону, стараясь не привлекать её внимание к себе. Девушка была словно в трансе и ничего не замечала. Под её глазами пролегли синеватые следы от недосыпания, которые раньше часто видел у своего отражения в зеркале Уизли. Последние несколько дней Рон хорошо высыпался и, наконец, начал понимать, насколько же сильно сказывалось его проклятие на нём. Даже сейчас он чувствовал, что в голове словно перестал шуметь огромный водопад.

Рон осторожно обернулся и увидел Поттера, занявшего дальнюю парту. Он сидел один и даже не скрывал того, что не слушает профессора. Гарри откровенно смотрел в ближайшее к нему окно, за которым были видны кроны деревьев Запретного леса.

Собственно, почти тем же занимались и остальные студенты. Никто не мог понять, почему студентам шестого курса вновь поставили занятия по Истории магии, но практически никто не был против того, чтобы какое-то время отдохнуть от остальных предметов.

До самого конца занятия Гермиона не отрывала взгляда от пергамента, а когда колокол возвестил об окончании урока, Рону даже пришлось чуть ли не будить ее. Гермиона потёрла пальцами веки, молча убрала в сумку чернильницу и перья и, забрав у друга пергамент, отправилась к выходу из класса.

Уизли снова оглянулся на заднюю парту, но Гарри Поттера уже не было. Вздохнув, Рон пошёл в сторону Большого зала, где в скором времени должен был начаться обед. Всматриваясь в старинные картины в коридорах, Уизли не мог отвлечься от собственных мыслей.

Пожалуй, впервые Рон ощутил себя одиноким и несчастным. Такое иногда случалось с ним в детстве, но это было просто глупостью. Сейчас же Рон ловил себя на мысли, что ему даже не с кем посоветоваться; конечно, у него были братья, и даже младшая сестра, но все они были далеко, а Джинни вряд ли смогла бы чем-то ему помочь. Когда-то лучший друг Гарри Поттер, казалось, свихнулся, а Гермиона отчаялась. Безвыходность всего этого положения не покидала его, вызывая желание делать что угодно, лишь бы как-то разорвать эту странную неизвестность.

― И что теперь со всем этим делать? ― негромко пробормотал Уизли.

В этом коридоре картины отсутствовали, стены были покрыты каменным узором, а по бокам находилось лишь несколько дверей, ведущих в пустые классные комнаты.

― Когда не знаешь что делать, следует воспользоваться чьим-то советом… ― раздался за спиной спокойный, немного отрешённый голос.

― Ох, Луна, ты же так в могилу сведёшь! ― едва не подпрыгнул от испуга Рон. Обернувшись, юноша картинно схватился за сердце и добавил:

― У меня чуть сердце не выпрыгнуло, еле удержал…

― Ты смешной, Рон Уизли… ― улыбнувшись, ответила та и закрыла дверь комнаты.

Луна как всегда была в форменной мантии со знаком Рэйвенкло, с немного растрёпанными светлыми волосами, которые прикрывали уже привычные серёжки-редиски. Девушка вертела в руках ожерелье из пробок от сливочного пива и, чуть наклонив голову, смотрела на Рона своим особым затуманенным взглядом. У Уизли всегда создавалось ощущение, что Лавгуд смотрит не на него, а на что-то позади, хотя обычно он не придавал этому значения.

― Э-мм, Луна, а куда ты смотришь? ― неожиданно для себя ляпнул Рон.

― На тебя, конечно, ведь я с тобой разговариваю… ― Луна говорила так, словно бы объясняла что-то маленькому ребёнку. ― А ведь тебе и вправду нужен совет, Рон Уизли…

― И кто же мне даст совет? Ты, Луна?

― Могу и я, а можешь сам догадаться… ― Лавгуд подняла в голову и уставилась куда-то вверх. ― Твои кошмары перестали тебя мучить, верно?

― А.. Э… Откуда ты об этом знаешь?.. ― справившись с удивлением, спросил Рон. Он ясно помнил, что никто, кроме Гермионы и Невилла, не мог знать об этом. ― Тебе Невилл сказал?

― Нет, мне никто не говорил, но по твоему лицу мне сразу стало ясно, что сейчас чувствуешь себя намного лучше. А круги под глазами бывают от недосыпания. Но ты не Гермиона, и вряд ли занимался по ночам, поэтому, очевидно, что тебя мучили кошмары… ― заключила Лавгуд.

― Хм, ну да, ты права… ― пробормотал Уизли, поражённый простотой и логичностью ответа Луны.

― Так вот, ты спрашивал у меня совета…

― Я не спрашивал, ты же сама предложила!..

― …и я тебе его дам. Когда в прошлом году я искала свои вещи, то решила попробовать подумать мозгами тех, кто их спрятал. И, как ты можешь догадаться сам, я всё нашла… ― улыбнулась Луна.

― И как же мне поможет твой совет? ― непонимающе уставился на неё Рон.

― Ты справишься, Рон, я знаю… ― голос Луны был серьёзным и обязывающим. Рону даже показалось, что он прозвучал как приказ.

― А теперь я, пожалуй, пойду в Большой зал, обед должен уже начаться, ― как ни в чём ни бывало добавила Луна.

Рон несколько секунд стоял на месте, пытаясь понять, что хотела сказать своим советом Лавгуд. Все мысли, которые сразу приходили в голову, сводились к тому, что Луна Лавгуд, пожалуй, самая странная девушка, которую он когда-либо встречал.

― И как тут не называть её Полоумной Лавгуд? ― риторически проворчал Уизли по дороге в Большой зал.

* * *

«…твоя задача — лишь осмотреть его и проверить, чтобы на нём не было повреждений. Этот обелиск крайне ценный, хотя и хранится в Британском музее…»

Эту часть странного письма Поттер перечитывал несколько раз. Никаких точных указаний не было, как и ничего объясняющего смысл такой поездки в Лондон. Гарри понимал и принимал тот факт, что ему стоит слушаться Учителя, хоть его задания иногда были весьма нелепыми на первый взгляд. Чего стоил только приказ подставиться под бладжер или получить какую-то серьёзную травму во время квиддичной тренировки…

Так или иначе, Гарри предпочёл собраться в путь немедленно. Оставалось непонятным, специально ли Учитель выбрал выходной день для этого задания, или это какое-то совпадение, но всё получалось как нельзя лучше. Именно в этот день была наибольшая вероятность того, что никто не заметил его, Гарри, отсутствия.

После некоторого раздумья Гарри решил покинуть Хогвартс ночью, поэтому постарался выспаться заранее. Сразу после занятий он поднялся в спальню. Спать совершенно не хотелось, но Гарри всё же лёг и задвинул полог. Поворочавшись полчаса, он не заметил, как вскоре уснул.

Пробуждение было неожиданным и резким. Открыв глаза, Гарри тут же сильнее сжал пальцами палочку, лежащую под подушкой. За пологом кровати было тихо, лишь негромко похрапывал Дин Томас. Осторожно выглянув, Гарри заметил, что на всех кроватях соседей тоже задёрнуты пологи, и однокурсники, скорее всего, уже давно спят. Стараясь не шуметь, Поттер оделся в джинсы и рубашку, а сверху надел простую тёмную мантию. В Косом переулке он собирался зайти в магазин к Мадам Малкин и прикупить кое-что из обычной одежды: показаться в маггловском Лондоне в мантии было бы крайне неразумно.

Покинуть гостиную было довольно легко, а дойти без лишних сложностей до статуи Одноглазой Горбуньи помогла Карта Мародёров, которую Гарри предварительно проверил. Профессор Снейп находился в своём кабинете, Филч зачем-то прогуливался возле Астрономической башни, вероятно желая подкараулить там какую-нибудь парочку…

В любом случае, по пути к проходу в Сладкое королевство Гарри не встретил никого. Мантию-невидимку Поттер тоже предпочёл с собой не брать — спрятать её было нелегко, да и её ценность была достаточно большой, чтобы относиться к ней безалаберно.

Статуя Одноглазой Горбуньи любезно открыла проход, и вскоре Гарри находился в Сладком королевстве. Магазинчик был ещё закрыт, но входные двери никогда не запирались ― магазинчик сладостей никто не собирался грабить, а если бы и нашлись желающие, то вряд ли бы они не справились с обычным запирающим заклинанием. Поттер тихо открыл дверь и вышел на улицу.

Прохладный ночной ветерок приподнимал полы мантии, а чуть влажная земля отдавала холодом. Зима готова была вступить в свои права, и, похоже, что всего через пару недель выпадет первый снег. Где-то вдалеке еле-еле начало светлеть небо, но до рассвета было ещё далеко.

Улочки Хогсмида были пустынны: все жители ещё спали, а на дверях магазинчиков сиротливо висели таблички «Закрыто». Гарри несколько минут смотрел по сторонам — слишком уж необычен был этот городок в ночное время. Куда больше юноша привык бывать здесь вместе с толпой студентов Хогвартса, когда шум, смех и голоса на улицах смешивались в неразборчивый гул, а группки учеников сновали из одного магазинчика в другой.

Вытащив из рукава мантии волшебную палочку, Гарри вытянул руку, и через несколько секунд рядом уже стоял трёхэтажный фиолетовый автобус. Поттер немного удивился, когда из дверей «Ночного рыцаря» выглянул сухонький старичок, который даже не стал спускаться на землю. Гарри с тоской подумал о том, что молодой Стэн Шанпайк куда больше подходил на должность кондуктора волшебного автобуса. Но Стэн сейчас сидел в Азкабане, и даже Дамблдор не смог его вытащить. Слишком уж сильно министерство не хотело отпускать того, кто подозревался в связях с Пожирателями…

— Куда собираешься? — мрачно прищурившись, старик опёрся локтем о дверцу.

— В Дырявый котёл, — пожал плечами Поттер.

— Ну, шевелись тогда, отъезжаем! — криво ухмыльнулся кондуктор, быстро заскочив внутрь.

Гарри поднялся по ступеням, и едва двери закрылись, его отбросило на ближайшую кровать, которая, к счастью, была пустой. Во всём автобусе не было почти никого, лишь две кровати были заняты.

Было неудивительно, что «Ночной рыцарь» перестал быть популярным — после известий о том, что Волдеморт действительно возродился, волшебники стали куда реже пользоваться автобусом. А когда Стэна Шанпайка посадили в Азкабан, «Ночного рыцаря» и вовсе стали побаиваться. Лишь самые смелые позволяли себе ездить в заколдованном автобусе, но находились и те, кому не было дела ни до Тёмного лорда, ни до кондуктора, ни до чего-либо вообще. Именно такие пассажиры и занимали две кровати в «Ночном рыцаре». А улыбчивый и молодой Стэн Шанпайк был заменён на лысоватого старичка с ворчливым хрипящим голосом и неприятным характером.

— Проезд — пятнадцать сиклей! — гаркнул кондуктор.

Горячего какао никто и не думал предлагать, равно как и грелку. Гарри молча протянул серебряные монетки, которые старик быстрым вороватым движением спрятал в карман на груди. Поттер задумчиво посмотрел на кондуктора и чуть коснулся волшебной палочки в рукаве, на всякий случай.

— У Дырявого котла будем часа через три! — прохрипел старик и плюхнулся на своё место спиной к юноше.

Поттер прислонился спиной к прохладной стене автобуса. Автобус слегка покачивался, но спать абсолютно не хотелось, да и терять бдительность было опасно. Гарри сложил руки так, чтобы максимально быстро и легко выхватить палочку из рукава мантии, и стал ждать.

* * *

Гарри едва не слетел с кровати, когда автобус резко остановился, а хриплый голос старого кондуктора возвестил:

— Лондон, Дырявый котёл!

Поднявшись с кровати, Поттер быстро покинул автобус, спиной чувствуя на себе взгляд кондуктора «Ночного рыцаря». Едва юноша сделал несколько шагов в сторону бара, как автобус рванул с места.

Знакомая дверь с чуть облупившейся краской была прикрыта, и Гарри схватился за ручку и потянул её на себя. Колокольчик негромко звякнул, оповестив бармена о новом посетителе.

Было очевидно, что даже столь известный среди волшебников бар перестал пользоваться популярностью. Маги боялись всего, даже собственной тени, и немногие вообще решались покидать свои дома. Обычно, даже в утро буднего дня большинство столиков было занято, будь то завсегдатаи, или те, кто зашёл пропустить рюмочку Старого Огденского. Сейчас же, в выходной день, было занято лишь три столика: на двух из которых дремали перепившие вчерашние посетители в обнимку с полупустой бутылкой виски, а одна седая волшебница в сиреневой мантии лениво мешала ложечкой травяной чай.

Бармен Том привычно протирал платком пустые стаканы, лишь искоса посмотрев на вошедшего посетителя. Но этого хватило: он едва не выронил стакан и, выпрямившись, открыл рот, но не произнёс ни слова.

— Здравствуй, Том, — негромко произнёс Поттер, приблизившись к барной стойке. Как ни странно, но Гарри вполне мог позволить себе такое обращение к человеку значительно старше его самого.

— И вам хорошего дня, мистер Поттер! — улыбнулся бармен. — Не ожидал, что вы появитесь в моём баре, да ещё и в столь ранний час…

Гарри хорошо относился к пожилому бармену Дырявого котла. Ещё три года назад, когда юноше пришлось прожить в Дырявом котле остаток каникул, он подружился с Томом. Конечно, Гарри понимал, что бармен, скорее всего, просто по своей профессии обязан ко всем хорошо относиться, но в любом случае, Поттеру было приятно общаться с хорошим собеседником и просто умудрённым опытом человеком.

— Мне нужно на Косую аллею, в Гринготтс… — пожал плечами Гарри.

— Может быть, чашечку чая? Или сливочного пива? — бармен приглашающе приподнял кружку.

— Спасибо, но, пожалуй, нет, быть может, зайду позже… ― виновато улыбнулся Поттер.

— Вам стоит быть осторожнее, сейчас ходят разные слухи… Да и по людям видно — наступили тяжёлые времена… — вздохнул Том.

— Мне ли этого не знать… — пробормотал Поттер. — До встречи, Том!

Бармен молчаливо кивнул, проводив юношу взглядом.

Косая аллея, вопреки обыкновению, была немноголюдна. Привычный гомон и шум, который всегда слышался в этом небольшом магическом уголке Лондона, сейчас сменился атмосферой запустения. Некоторые лавки были закрыты, но большинство магазинчиков уже открыли свои двери для немногочисленных посетителей. Не могло утаиться от беглого взгляда и то, что несколько окон были заколочены досками, а на полудюжине дверей висела безрадостная табличка «Закрыто на неопределённый срок».

Прямиком направившись в Гринготтс, Гарри пополнил свои карманы монетами со своего счёта. Почти все свои наличные деньги он оставил в Хогвартсе, прихватив лишь с собой небольшую сумму — на поездку в «Ночном рыцаре», да совсем немного на всякий случай. В волшебном банке гоблины без особых вопросов выдали названную Поттером сумму, учитывая, в целом, привычную просьбу волшебника. Разве настолько странно, что маг-полукровка, выросший среди магглов, может решить взять часть денег маггловскими купюрами?

Гарри вышел из Гринготтса и, недолго думая, отправился по магазинам. За час пробежавшись по всей Косой аллее, Поттер заглядывал почти во все открытые лавочки и магазинчики. Не обошлось и без покупок — несколько орлиных перьев, пара книг, какие-то почти ненужные мелочи — всё это Гарри договорился отправить почтой в Хогвартс на своё имя. Даже если бы посылки не пришли — он бы не сильно расстроился — цель похода в Косую аллею была давно решена заранее. Не привлекая к себе внимания, купить маггловскую одежду можно было в магазине мадам Малкин.

Большой магазин с красивыми витринами, в которых красовались в шикарные мантии разных цветов и всевозможных вариаций, торговал ещё и не столь рекламируемой одеждой, которая была необходима волшебникам для посещения немагического мира. Особым разнообразием здесь поражаться не приходилось, но всё же нередко даже чистокровным волшебникам приходилось выбираться, к примеру, в маггловский Лондон. И чтобы не вызывать лишних вопросов и не привлекать к себе недоумевающих взглядов, приходилось соблюдать Международный статут секретности.

Гарри абсолютно не собирался выбирать что-то наиболее вызывающее из маггловской одежды и обошёлся простым серым свитером, который надел поверх рубашки, и лёгкой тёмной курткой. Расплатившись, Поттер в очередной раз посмотрел в зеркало и сделал вывод, что ничем не отличается от тех подростков, что гуляют осенью по улицам маггловского Лондона. Волшебная палочка снова нашла своё место в рукаве.

Покинуть Косую аллею было несложным делом, и через двадцать минут Поттер уже шёл по неизвестной ему улочке где-то в Лондоне. Суетливые прохожие торопились куда-то по своим делам, машины гудели клаксонами на светофорах, а с неба моросил неприятный осенний дождик. Прогулявшись пешком пару кварталов, Гарри взглянул на круглый циферблат уличных часов — 09:24.

Покрутив головой, Поттер заметил в стороне ожидающую нового клиента машину такси. Через минуту юноша уже расположился на заднем сиденье.

— В Британский музей, пожалуйста! — попросил Гарри. Адреса он не знал, так как был в музее всего раз, лишь когда ему оказали такую честь Дурсли: кажется, на десятый день рождения Дадли.

Однако точного адреса не понадобилось — такси неторопливо поехало по неизвестной улочке Лондона, а немногословный водитель слегка прибавил громкость у радиоприёмника.

«…And in my hour of darkness

She is standing right in front of me

Speaking words of wisdom

Let it be.

Let it be, let it be, let it be, let it be

Whisper words of wisdom

Let it be.

And when the broken-hearted people

Living in the world agree

There will be an answer

Let it be…»

(The Beatles — Let It Be.)

* * *

Остановившееся в квартале от здания Музея такси ничем не отличалось от десятков и сотен аналогичных машин, колесивших по улицам Лондона. Приехавший в этом такси юноша ничем не отличался для окружающих от обычного молодого человека, коих в городе были тысячи. И даже круглые очки были не столь уж уникальными.

Гарри Поттер улыбнулся хмурому таксисту и протянул две пятидесятифунтовые купюры. Водитель немного удивлённо посмотрел на деньги, но, хмыкнув, всё же положил их в карман. Подняв голову, он увидел лишь спину своего пассажира.

Мелко моросящий дождь и затянутое серыми тучами небо уже абсолютно не располагали к прогулкам, да и по всему выходило, что более стоило не задерживаться — через несколько часов Гарри должен будет появиться в Хогвартсе, чтобы не возникло слишком много лишних вопросов. Хватит и того, на что ему уже придётся ответить.

Величественный и огромный, этот музей захватывал с одного взгляда. Хотя, пожалуй, многие его экспонаты были куда ценнее; само здание заслуживало внимания. Неторопливым шагом Поттер прошёл через главный вход и сразу же наткнулся на объявления о проводимых экскурсиях. Посетителей только что открывшего свои двери музея было очень немного — кто-то разбрёлся по залам, несколько групп людей столпились недалеко от входа. Различные варианты и программы были столь непохожи и интересны, что Поттер просто выбрал наугад ту экскурсию, что начиналась раньше остальных.

Группа, в которую он попал, состояла из десяти человек. Экскурсия была тематической и предусматривала рассказ об экспонатах в залах по Древней Греции и Рима, а так же Египетской культуры. Гарри лишь оставалось усмехнуться, и постараться не проглядеть обелиск, о котором Учитель говорил в своём письме.

Молодая девушка с короткой стрижкой и в очках с золотистой оправой поправила воротничок блузки и пригласила следовать за ней. Пожав плечами, Поттер пошёл в толпе посетителей, глазея по сторонам. Огромный стеклянный свод, венчавший атриум музея, казался невообразимо высоким и притягивал взгляд.

Когда Гарри был здесь в первый раз, он, понурив голову, молча шел за Дурслями. Дадли хотелось побыстрее пройтись по музею и вернуться домой, поэтому Гарри ничего толком и не помнил. Он в очередной раз пожалел о том, что у него нет никого, кто мог бы сходить с ним в музей так хотелось. Родители наверняка бы не просто торопливо пробежались по столь величественному зданию, как Дурсли. А Сириус, быть может, шутил бы про магглов или даже рассказал что-то из магической истории про те же экспонаты… Но и родители, и Сириус были мертвы, и Гарри ничего с этим не мог поделать. От грустных мыслей его отвлёк голос девушки.

— А здесь вы можете увидеть статую Мавсола, одного из правителей Карии. В современном мире имя Мавсола чаще всего вспоминают в связи с его надгробным памятником — мавзолеем. Благодаря своей знаменитости мавзолей в Галикарнасе приобрел статус имени нарицательного…— вещала экскурсовод.

«Интересно, а имя Волдеморта тоже станет нарицательным после его смерти?» — усмехнулся Поттер.

— …но, к сожалению, хоть мавзолей и простоял 19 веков, в XIII веке он рухнул от сильного землетрясения.

«И его памятник уж точно разрушат. Хотя вряд ли и построят вообще…»

Экскурсия медленно продвигалась от одного экспоната к другому. Гарри даже успел сравнить эту так увлечённо рассказывающую девушку с Гермионой. Внешняя непохожесть хоть и мешала представить Гермиону на этом месте, но то вдохновение, с которым она рассказывала события давно минувших веков, чем-то напоминало его всезнающую подругу.

«Бывшую подругу», — поправил сам себя Поттер. Но в голове всё же проскользнула мысль, что он мог бы прогуляться по всему музею вместе с ней, даже если бы она просто молчала. Но почему-то Гарри был уверен, что даже здесь Гермиона нашла бы что ему рассказать.

— … в XIX веке была предпринята попытка изготовить точное подобие Портлендской вазы. Работа, за которую полагалась премия в 1000 фунтов, оказалась настолько трудоёмкой, что искусствоведы пришли к выводу: на создание оригинала должно было уйти не менее двух лет. Обращает на себя внимание высококлассная техника резки по стеклу — свидетельство незаурядного дарования стеклорезчика. Созданные им фигуры камеи с трудом поддаются интерпретации, исходя из наших познаний о древнеримской мифологии… — немногие посетители вникали в то, что им рассказывали, но кто-то всё же старался слушать.

Через сорок минут Гарри начал уставать от экскурсии. Девушка всё так же увлечённо рассказывала практически о каждом новом экспонате, и он бы мог послушать ещё многое, но всё же у него была немного другая цель.

Отделившись от остальной группы, Поттер проходил мимо всех экспонатов куда быстрее, чем уже привык. Глаза выхватывали контуры разных статуй, камней, ваз, но искомого обелиска не находилось… Гарри уже начинал серьёзно нервничать, когда после десяти минут поисков так и не нашёл ничего, похожего на нужный ему предмет. Кроме того, время, в которое он планировал уложиться, практически вышло.

Поттер уже начал нервно покусывать губу, когда его взгляд упал на небольшой постамент в углу зала. Небольшой, высотой всего чуть больше полуметра, обелиск из светлого, почти белого камня, стоял в одиночестве на стеклянном столе. Едва юноша подошёл ближе, он смог разглядеть мелкие символы и знаки, которыми была усыпана каменная поверхность. Чем ближе Гарри приближался, тем более отчётливы они становились.

Светлая точка, появившаяся в центре обелиска, через секунду стала слегка мерцать, а когда Поттер сделал ещё шаг — она словно расплылась по окружающему её узору. Гарри вытянул руку — до каменной поверхности оставалось меньше метра, и синие узоры ещё сильнее налились цветом. Ещё шаг и весь обелиск оплело яркими знаками и узорами, а светлый камень, казалось, светился изнутри…

Громкий крик разорвал тишину, и Гарри мгновенно обернулся. Люди, что стояли в паре метрах от него, не обращали внимания на ещё светящийся обелиск. А через секунду несколько человек переглянулись, а снова раздавшийся вопль заглушил звон бьющегося стекла.

Быстро оглянувшись, Гарри посмотрел на почти переставшие светиться знаки на светлой поверхности. Придерживая палочку в рукаве, Поттер направился в сторону раздавшегося крика — хотя эхо и отразило направление, но было примерно понятно, куда нужно идти. Звуки, похожие на треск раскалывающегося камня, и уже несколько разных женских вполне свидетельствовали о том, что случилось что-то необычное. А когда уже знакомый смех донёсся до него, Гарри вытащил палочку и побежал на звук.

* * *

Мелкий дождик, в какой-то мере привычный жителям Лондона, всё ещё моросил, когда недалеко от входа с негромким хлопком появились четверо человек в чёрных мантиях. Маски надёжно скрывали их лица, а надвинутые сверху капюшоны прятали волосы.

Возле музея частенько проводились какие-то акции или шоу, поэтому почти никто не обратил внимания на неизвестных, проследовавших к главному входу. Люди в мантиях быстро прошли в сторону музейных залов, а один из охранников, стоявших у входа, сверился с какими-то записями у себя в блокноте и поспешил к неизвестным.

— Прошу прощения, господа, но я вынужден попросить вас представиться! — подбежав к одному из неизвестных, сказал охранник. Но люди в странном чёрном одеянии шли дальше, словно бы абсолютно не слышали его слов.

— Господа, остановитесь немедленно и представьтесь! — уже более грозным голосом приказал охранник. К его удивлению, это не произвело абсолютно никакого результата.

— Немедленно остановитесь, или я буду вынужден применить силу! — возмущённый таким пренебрежительным отношением к себе, крикнул мужчина, махнув рукой своему коллеге, что стоял у входа.

— Я предупреждал! — крикнул охранник и схватил одного из неизвестных за руку, собираясь вывернуть её...

Какая-то неведомая сила оттолкнула мужчину от фигуры в чёрной мантии и с силой отшвырнула на пол.

— Я долго сдерживалась, но это ничтожество посмело коснуться меня! — взвизгнул женским голосом неизвестный. — Мерзкое маггловское отродье!..

Последнее, что успел увидеть в своей жизни охранник Британского музея Уоррен Милтен, был яркий зелёный луч, который вылетел из узкой деревянной палочки, моментально появившейся в руке неизвестной.

Второй охранник не успел ещё добежать пяти метров, как второй луч пронзил его грудь, и он упал замертво, проехав по гладкому полу около метра. Где-то в стороне вскрикнула женщина.

— Какого Мерлина ты творишь! — в бешенстве кинулся к убийце один из неизвестных. — Мы не должны никого трогать, это приказ!

— Ни одна отвратительная маггловская тварь не посмеет прикоснуться ко мне и не сдохнуть! — с вызовом ответила она, взмахнув палочкой. Одна их стоявших у стены статуй разлетелась на куски.

— Нам нужно забрать обелиск, пока не поднялось слишком много шума! Не хватало нам здесь ещё кого-то из Ордена Феникса!

— Да мы уже подняли шум и пусть! Пусть проклятые ублюдки знают, что они ничтожества! — жестокий истерический смех гулко отражался от стен и потолка атриума.

Ещё один взмах палочкой — и с громким хлопком с потолка со звоном полетели стёкла. Коснувшись пола, они разбились на миллионы осколков, разлетаясь во все стороны.

— Она сумасшедшая… — панически пробормотал один из неизвестных, самый низкий на фоне остальных.

— Быстрее, нам нужно найти проклятый обелиск! — люди в чёрных мантиях торопливо направились в один из залов, а та, что убила охранников — шла последней, и её смех всё ещё отражался в стеклянном своде атриума.

— …подумать мозгами тех, кто их спрятал, очень умно, конечно…— проворчал Рон Уизли по дороге в библиотеку. Он не очень любил это место, оно его только расстраивало. Но очередное задание от Снейпа кого хочешь заставит идти в хранилище знаний, как его называла Гермиона, чтобы не получить очередной «Тролль», что по зельям, что вот теперь по Защите.

Просить о помощи Гермиону было слишком уж противно, да и та не оставила никакого шанса на это — поднявшись в спальню для шестикурсниц, она так и не вышла оттуда. Лаванда, на просьбу Рона позвать подругу, ответила лишь, что она закрылась пологом и сказала, что плохо себя чувствует. Рон повздыхал, но всё же отправился в нелюбимую библиотеку.

— И когда же всё это закончится-то, неужели ещё полтора года учиться?.. — продолжал бормотать себе под нос Рон.

В библиотеке было много пустых столов, лишь трое хаффлпаффцев сидели у окна, да Колин Криви, чуть высунув язык от усердия, что-то карябал на листе пергамента. Хмыкнув, Рон прошёлся вдоль нескольких шкафов, оглядывая полки в поисках чего-то подходящего.

Несколько минут рассматривания книжных корешков вызвали в нём непреодолимую зевоту, а вдобавок Рон ещё и чихнул от попавшей в нос пыли. Чертыхнувшись, Уизли решительным шагом направился к мадам Пинс, решив, что озадачить её своей проблемой выйдет быстрее и проще, чем одному искать иголку в стоге сена. Он тут же ухмыльнулся этой странной фразе, которую услышал когда-то от Гермионы. Ведь стоило лишь сказать «Accio, иголка», и на этом поиски бы закончились…

Мадам Пинс раскладывала огромную груду карточек в различные коробочки с одной ей понятными подписями, буквами и цифрами. Она не заметила, как к её столу подошёл Рон, и продолжила перебирать очередную стопочку бумажек. Уизли даже засмотрелся на то, как карточки, исписанные мелким убористым почерком библиотекарши, разлетались в коробочки или снова укладывались в стопочки чуть в стороне от основной груды.

Уизли даже успел увидеть знакомые фамилии, что были немного более крупно написаны на верхушках карточек: МакФилс, Корнер, Бут, Нотт, Финч-Флетчи, Малфой, Боунс, Эджкомб… Под фамилиями шли строчки; вероятно, это были названия книг, которые те брали в школьной библиотеке.

— Мистер Уизли? — подняла взгляд от бумаг мадам Пинс. — За вами числится ещё «История восстаний гоблинов, причины и последствия», между прочим, с прошлого года!

— Я помню, ммм… — замялся Рон. Он действительно помнил, что эту книгу оставил или на уроке у Биннса, или где-то потерял, но признаваться в этом пока не хотел. — Я занесу её чуть позже, мадам Пинс!

— Я напоминаю вам, мистер Уизли, что, согласно правилам использования библиотечного фонда Хогвартса, за потерянную книгу вам придётся выплатить штраф в двойном размере от её стоимости, — строго сказала библиотекарь, снова вернувшись к карточкам с фамилиями и списками.

— Эмм, я знаю, мадам Пинс… — Рон уже подумывал спросить, сколько стоит эта треклятая «История».

— Кстати, будьте так добры, напомните мистеру Поттеру о том, что книги из Запретной секции запрещено оставлять у себя надолго, их следует вернуть в ближайшее время. Я говорю об «Искусстве разрушения» и «Истории Тёмной магии», — мадам Пинс не отрывалась от сортировки карточек и потому не заметила приоткрытого от удивления рта Рона. Конечно, Ирма Пинс не знала о том, что Рон и Гарри уже больше двух месяцев в ссоре, привычно считая, что троица неразлучна.

— Х-хорошо, мадам Пинс, я ему напомню… — пробормотал Уизли и, отойдя от стола библиотекаря, опустился на ближайший стул.

«Значит, Тёмная магия, разрушения… — подумал Рон. — И что же ты собрался делать с таким багажом знаний? Стать вторым Волдемортом?»

Невольно вздрогнув от этой мысли, он еле уследил за тем, как пришёл к весьма интересным выводам. Рон сжал кулаки и посмотрел на сводчатый каменный потолок.

«Подумать мозгами тех, кто их спрятал… Похоже, я понял, что ты имела в виду, Луна..»

* * *

Этот безумный смех Гарри узнал бы среди многих — слишком уж сильно он отложился в памяти. Беллатрикс была одной из тех, кто виновен во всём, что произошло в прошлом году. Именно из-за неё погиб Сириус, и простить ей этого Гарри никогда бы не смог.

Возле одного из переходов Гарри, прижавшись спиной к стене, осторожно выглянул за угол, но тут же отпрянул. Четыре фигуры в чёрных мантиях приближались со стороны атриума. Эти мантии уже были хорошо знакомы ему, как и маски Пожирателей смерти. Последняя из фигур хохотала, взмахивала рукой, и из волшебной палочки летели заклинания. Не узнать Беллатрикс Лестрейндж было невозможно. Кем были остальные трое Пожирателей, Гарри не знал — надвинутые капюшоны чёрных мантий покрывали головы магов.

— Обелиск должен быть в одном из этих залов! — донёсся до Гарри знакомый сильный и уверенный голос. Теперь Гарри знал ещё одного из Пожирателей по имени — Люциус Малфой. — Смотрите по сторонам!

Пока Пожиратели приближались к залу с Обелиском, в котором находился и он сам, Гарри старался придумать, что ему делать. Убегать, бросив обелиск? От этого варианта он сразу отказался. Ввязаться в бой на глазах магглов? Неразумно, да и могут быть лишние жертвы, но, судя по тому, что уже устроила Беллатрикс, без внимания со стороны неволшебников не обойтись…

За углом с грохотом разлетелся ещё какой-то экспонат, а Поттер сильнее сжал в руке палочку. Обелиск был в следующей комнате, и пропускать Пожирателей мимо себя Гарри не мог. Неизвестно, как теперь станут сражаться с ним слуги Волдеморта: захотят пленить или попробуют убить — поэтому рисковать Гарри не стал. Мысли вертелись в голове, и Поттер решил пропустить вперёд лишь одного мага — ударить заклятьями в спину всей толпе он вряд ли успеет, а от ответного убийственного проклятья лучше предостеречься заранее.

Едва фигура первого Пожирателя появилась в проходе, Гарри направил палочку на мага.

— Petrificus Totalus! — крикнул Поттер, и фигура застыла на месте. Убивать Гарри не хотел, стараясь хотя бы пока обойтись без лишних жертв. — Expelliarmus, Stupefy!

Палочка вылетела из рук Пожирателя и упала куда-то в сторону, к одному из шкафов со средневековыми монетами, звонко ударившись о стекло. Сам же маг оглушённым упал ничком на пол.

— Какого дьявола! — раздался истеричный крик Беллатрикс. — Кто здесь?!

Красный луч заклинания разнёс статую напротив входа. Гарри на секунду высунул руку с зажатой в ней палочкой и снова произнес оглушающее заклинание. На попадание он не рассчитывал, зато в ответ пронеслось сразу три луча.

— Вылезайте, твари! — взвизгнула Беллатрикс, и её голос отразился от стен звучным эхом.

— Выходи, кто бы ты ни был, и мы сохраним тебе жизнь! — незнакомый голос был куда более спокоен. Естественно, Гарри и не подумал появляться на глаза, не особенно-то доверяя словам Пожирателя.

— Лучше сами убирайтесь отсюда! — крикнул Поттер, пуская в коридор ещё одно заклинание.

— Нам некогда с этим возиться, Тёмный лорд не потерпит задержек! — на этот раз негромкую фразу Беллатрикс Гарри все равно услышал.

Сразу серия лучей разнесла угол, каменная крошка брызнула во все стороны, и Гарри был вынужден отпрыгнуть. Ещё несколько заклинаний разбились о стену напротив, и три фигуры в мантиях появились в зале. Перекатившись в сторону, Поттер вскочил и сразу же прикрылся щитовым заклинанием, о которое разбились красные лучи.

— Кто это тут у нас! Малыш Поттер! — мерзко хохотнула Беллатрикс. — Давай поиграем, мальчишка!

Гарри стиснул зубы и привычным уже движением пригнулся от луча заклинания. Зелёных смертоносных лучей пока не было: похоже, Пожиратели решили взять его живьём.

Уходя от заклинаний, Гарри активно посылал собственные, прошедшие семь секунд длились словно целая минута, пока сзади со стороны прохода не появился красный луч, пролетевший в полуметре от самого низкого из тёмных магов, что был чуть поодаль от остальных.

— Сзади! — Раздался голос неизвестного Гарри Пожирателя, и несколько режущих заклинаний ударились в стену. Пожиратели разделились — Беллатрикс стала вдвое активней забрасывать Гарри заклинаниями, а двое других вернулись на несколько шагов назад…

— Там один волшебник, он удирает! — рявкнул Пожиратель, и зелёный луч проскользнул над головой удачливого волшебника. — Удрал!

Гарри облегчённо выдохнул, прикрывшись щитом от заклинаний Беллатрикс. Хотя бы этот маг не погиб, вовремя убежав…

Кувыркнувшись в сторону, Поттер проехался по гладкому чуть засыпанному каменной крошкой полу и взмахнул палочкой.

— Seko! Stupefy! — Пожиратель в стороне от Беллатрикс вскрикнул от неожиданно попавшего в него режущего заклинания, а через долю секунды отлетел к стене, сбив старые доспехи и хорошо приложившись об стену.

— Ах ты, сопляк! — взвизгнула Беллатрикс. — Avada Kedavra!

Гарри резко перекатился вперёд, и луч пролетел в нескольких сантиметрах над ним.Гладкий полированный пол сыграл злую шутку с юношей: торопливо перекатываясь, Гарри не удержался и, поскользнувшись на каменной крошке, больно ударился локтем, и задержался чуть сильнее, чем следовало…

— Давай, малыш Поттер, попляши! Crucio! — В этот раз Пожирательница успела угадать направление, и заклинание ударило в бок юноше. Гарри негромко вскрикнул и тут же сжал зубы, борясь с раздирающей его болью.

— Попался, мальчи… — дальше Беллатрикс договорить не успела. Красный луч ударил ей в спину и отшвырнул в сторону. Действие пыточного заклинания прекратилось, и Гарри, перекатившись в бок, вскочил, поправляя дрожащей рукой сползающие на кончик носа очки. Палочка взметнулась вверх в поисках оставшегося Пожирателя.

— Гарри, подожди, это я оглушил её… — негромкий знакомый голос заставил Поттера вздрогнуть от удивления и злости. Пожиратель снял маску, и маленькие водянистые глазки несколько раз моргнули.

— Не нападай, я не трону тебя, — произнёс Питер Петтигрю. — Ты ненавидишь меня, но подожди…

Поттер навёл палочку на Пожирателя, но колдовать пока не стал. Петтигрю демонстративно опустил палочку и спрятал её в рукав мантии.

— Видишь? Я не нападаю. Гарри, ты должен забрать этот Обелиск и уйти отсюда, пока они не пришли в себя. Ты же знаешь про Обелиск, верно? — торопливо проговорил Питер.

— А тебе-то что до этого, тварь? — дрожа от злости, выплюнул Поттер. — Почему бы мне не прикончить тебя прямо сейчас?

— Гарри, ты можешь убить меня, но подумай над тем, что я скажу. Тёмный лорд жаждет получить этот Обелиск, я следил за ним многие месяцы… Я могу многое рассказать тебе, но не сейчас…

— С чего я должен поверить тебе, ты же ничтожество, предатель… — Гарри не опускал палочку, готовый в любой момент выпустить заклятие. — Твои слова не стоят ни кната!

— Я оглушил Беллатрикс, а до этого оглушил и парализованного тобой Малфоя. Я мог бы помочь им схватить тебя, однако я помог тебе, Гарри…

— Это ничего не доказывает, ты такой же предатель, как и был!

— Может быть, и так, но я… Я кое-что узнал о Тёмном лорде и… Это слишком долго рассказывать. Ты можешь уйти, ты должен уйти как можно скорее…

— Откуда я знаю, что ты не ударишь мне в спину? Я не верю тебе, предатель, — произнёс Гарри.

— Скоро они очнутся, уходи! — истерично крикнул Петтигрю. — Иди же!

Гарри боком направился в соседний зал к Обелиску, направляя палочку на Питера. Петтигрю стоял неподвижно, и через несколько секунд Гарри скрылся за углом.

Подбежав к Обелиску, Поттер огляделся по сторонам.

«Как вынести отсюда эту штуковину так, чтобы не привлекать к себе внимания?» — пронеслось в мыслях юноши. Первое, что пришло в голову — это выбить взрывным заклинанием окно и выскочить в него. Не ломать же стену…

В зале, где остался Петтигрю, раздались хлопки и крики: может, очнулись поверженные Пожиратели, или набежали магглы.

Времени больше не оставалось, и Гарри протянул руку, чтобы обхватить Обелиск. Синеватое сияние и непонятные символы вновь засветились на поверхности. Едва он коснулся пальцами холодного камня, как мир вспыхнул мириадами звёзд и завертелся по кругу. Яркая вспышка чуть не ослепила Гарри, а Обелиск словно втянул его в себя.

* * *

Ощущения были сравнимы с тем, что Гарри испытал, первый раз переместившись с помощью портключа, только даже несколько хуже. Слегка тошнило, мир не слишком-то торопился останавливаться, вертясь и сверкая разноцветными огоньками. Поттер даже попробовал придержать голову руками, а потом и вовсе закрыл глаза, глубоко вдохнув.

И тут же закашлялся. Вероятно, его перемещение подняло в воздух приличный слой пыли. Она забилась в ноздри и рот, и Гарри, отфыркиваясь, нащупал палочку и с трудом выговорил заклинания:

— Ааапчхи! Excuro! Кхех, Evanesco! — пыль, покрывавшая пол и одежду исчезла, а витающая в воздухе немного развеялась. Помотав головой, Гарри протёр глаза и поднялся, осматриваясь по сторонам.

Зал, в который он попал, был словно выдолблен в огромной скале: неровные стены были чуть влажными, где-то вдали звонко капала вода. Огоньки, от которых у Гарри зарябило в глазах и которые вращались перед ним, теперь оказались лишь горящими факелами на металлических креплениях. Сам зал был квадратным, его углы терялись в потёмках. Но было достаточно хорошо видно, что никого, кроме Гарри, здесь не было.

Поттер стоял на небольшом круге, сделанном из ровных и гладких камней. Прямо напротив находилась тяжёлая дверь с большой металлической ручкой. Гарри сделал шаг и чуть не споткнулся об Обелиск, с которым переместился. Светлая поверхность мягко светилась, хоть и не так ярко, как в музее, но всё ещё заметно. Синеватые линии и иероглифы просвечивали сквозь камень.

Осторожно коснувшись поверхности Обелиска, Поттер ощутил лишь прохладный камень. Никакой новой магии не проявилось, и синеватые символы продолжали светиться. Придерживая второй рукой Обелиск, Гарри приподнял его и с удивлением обнаружил, что легко может держать эту штуку одной рукой. Несмотря на кажущуюся тяжесть, эта каменная фигура была достаточно лёгкой. Подхватив Обелиск и прижав его к себе левой рукой, юноша выставил палочку и направился к двери.

Было не так важно, где он оказался, куда интереснее было, есть ли здесь кто-то, кого стоит опасаться. Стараясь не шуметь, Гарри осторожно взялся за гладкую металлическую ручку и потянул дверь. Вопреки ожиданиям, она не заскрипела, но Поттер тут же направил палочку в образовавшийся проход.

В этом зале стены были гладкие, пол чистый, а возле большого камина стояло большое кресло. Свет от огня скакал отблесками от стен, причудливо играясь с тенями, а едва Гарри сделал шаг, как и здесь загорелись факелы, осветив всё желтоватым сиянием.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — раздался знакомый уже голос. Положи обелиск у входа и садись рядом.

Для Гарри было очень непривычно слышать этот голос не в собственной голове, а вот так, исходящим со стороны. Не выпуская из рук палочку, он покосился в сторону и увидел небольшой деревянный столик с резными ножками. Гарри готов был поклясться, что ещё пару секунд назад этого стола здесь не было.

Опустив Обелиск на деревянную поверхность, Поттер так и не отворачивался от кресла, у камина.

— Ну, подойди сюда… И опусти, наконец, палочку. Если бы я хотел напасть на тебя или убить, то я бы уже это сделал. Да и к чему мне это, не для того я тебя учил, верно? — с усмешкой произнёс Учитель. — Хотя постоянная бдительность — это тоже хорошо.

Гарри поморщился, вспомнив Хмури, но не успел обдумать эту мысль. Шагнув к камину, он остановился возле кресла.

— Садись, в ногах правды нет… — вздохнул Учитель.

Что-то толкнуло Гарри под колени, и он плюхнулся в неизвестно откуда взявшееся кресло, которое придвинулось ближе к камину. Поттер повернул голову и уставился на сидящего в кресле Учителя.

Длинные, когда-то тёмные, а теперь больше серые с проседью волосы касались плеч, лицо было покрыто мелкими морщинами, а в серых глазах отражалось пламя камина. Учитель был облачён в светлую мантию, одна из его рук, лежащих на подлокотниках кресла, сжимала волшебную палочку.

Гарри молчал, не зная, что сказать. В тишине было слышно, как похрустывали и щёлкали в камине пожираемые огнём поленья.

— Учитель, где мы? — спросил, наконец, Поттер.

— Мы в месте, которое уже много веков скрыто от чьих-либо глаз. И от магов, и от магглов. Пожалуй, скрыто даже не хуже, чем Хогвартс…

— Но волшебники легко могут найти Хогвартс, ведь мы с… одним моим однокурсником его нашли, когда опоздали на поезд.

— И долетели до замка на синеньком Форде Англия, повредив несчастное дерево… — продолжил за Гарри Учитель. — Это я знаю.

Гарри нахмурился, но промолчал.

— Ты никогда не задумывался, почему замок не видят магглы, пролетающие над ним на своих самолётах?

— Ну, на Хогвартс наложены магглоотталкивающие чары… — замялся Гарри. Он никогда особо не вникал в природу заклинаний, что окружали древний замок. Нет, теоретически он знал, что такие чары есть, знал, что они отгоняют магглов от замка, но не более…

— Отчасти ты прав. Но магия неоднородна и поэтому… — Учитель задумался на пару секунд и продолжил. — Пожалуй, мы вернёмся к этому вопросу чуть позже.

Гарри пожал плечами. В сущности, хоть ему и было интересно, он решил не настаивать. Ещё тогда, в лабиринте, он убедился, что уговорить Учителя сказать что-то лишнее практически невозможно.

— Я думаю, ты порядком проголодался, пока добрался до музея, да и экскурсии достаточно скучны… — протянул Учитель. — Чего бы ты хотел?

— Да я не…

— Ну-ну, можно было и не спрашивать, верно? — ухмыльнулся Учитель и, подняв руки, хлопнул в ладоши.

Практически одновременно раздался ещё один негромкий хлопок, и возле мага появился домовой эльф. Этот домовик сильно отличался от всех, каких видел Гарри: эльф был одет в тёмный костюмчик, а белый воротничок сорочки стягивал галстук-бабочка. В кармашке пиджачка виднелся уголок белого платочка. В руках у домовика был небольшой блокнотик и серый карандаш.

— Вы звали, сэр? — домовой эльф чуть поклонился и, перевернув страничку блокнота, наметил карандаш на строчку.

— Да, Тубя, будь добр, приготовь мне мой любимый чай, а для мистера Гарри Поттера… — Учитель повернул голову к Гарри и вопросительно приподнял бровь.

— Мне тоже… — торопливо кивнул тот.

— И чай для мистера Поттера, — закончил маг.

— Что-нибудь к чаю? — поинтересовался эльф.

— Да, пожалуй, булочки с изюмом. Гарри? Не стесняйся, Тубя превосходно готовит.

— Ммм, пирог с патокой, пожалуйста, — секунду подумав, ответил Поттер.

— Хорошо, всё будет готово через пару минут, — домовик чуть поклонился и с хлопком исчез.

— Что же, пока мы ждём, позволь рассказать тебе о том, что я обещал. Магия — это куда более сложное явление, чем его воспринимает большинство волшебников. Вот скажи, что такое магия? Откуда она берётся?

Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но сообразил, что совершенно не знает, что сказать. Магия вошла в его жизнь естественно и легко, он не задумывался об её природе, о том, как она существует. Она просто была.

— Тебе нечего сказать, верно? — Учитель улыбнулся, и морщинки на щеках стали чуть более глубокими в дрожащем отсвете камина. — Что же, не считай себя глупцом или невежей, лишь немногие стараются задуматься об истинной сути магии, и лишь у единиц получается прийти хоть к каким-то выводам. А уж чтобы эти выводы приблизились к истине...

Гарри смотрел в камин, на горящие поленья, на то, как жадный огонь облизывал дерево, пожирая его, потрескивая от удовольствия... Но слова Учителя словно звучали в голове, он слышал каждое слово отчётливо и громко.

— …Волшебники привыкли считать, что магия происходит из самой их сути, что каждый маг сам по себе, независимо ни от чего, вырабатывает магическую энергию, которую с помощью волшебной палочки и магических формул преобразует в заклинания. В какой-то степени это верно, но чтобы понять всю сущность магии, надо быть не только магом, но и человеком без магии, магглом…

Поленце, объятое огнём, звонко треснуло, и несколько искорок взметнулось вверх. От неожиданности Гарри вздрогнул и посмотрел на Учителя.

— То есть магглы могут как-то понять магию? — удивился Гарри. — Но они же даже не знают о ней, практически никто из них!

— Необязательно знать о магии. Можно не знать о её существовании, но иметь что-то такое, чему не находится объяснений. Магия пронизывает наш мир, она всеобъемлюща и практически повсеместна. Она оставляет свои следы там, где может. Магия неоднородна, как неоднороден и весь мир…

С негромким хлопком прямо у кресел возник домовой эльф, щёлкнул пальцами, и из угла вылетел небольшой чайный столик, который приземлился перед креслами. Ещё один хлопок и домовик исчез, а когда через пять секунд вернулся — в его руках был большой поднос с двумя белыми чашками, небольшим чайничком, сахарницей и тарелками с булочками и пирогом. Домовик поставил поднос на столик, разлил по чашечкам чай с молоком и, поклонившись, чиркнул что-то у себя в блокнотике.

— Благодарю, Тубя, — улыбнулся Учитель и взял чашку в руки.

— Как вам угодно, — снова поклонился домовик и исчез.

Несколько минут, пока Учитель молча пил чай, Гарри размышлял о том, что услышал. В каком-то смысле он и так это знал, неосознанно, конечно, но никаких вопросов о магии ему не приходило в голову.

— Магия неоднородна — что это значит? — поставив чашку на стол, наконец поинтересовался Гарри.

— А то и значит, — сделав очередной глоток, произнес Учитель. — Магия неодинаково проявляется в природе, по-разному действует в разных местах, с различной силой и результатом. Конечно же, это не значит, что в одной точке планеты разоружающее заклинание может вдруг стать пыточным проклятьем. Но есть места, где магия практически не чувствуется, отсутствует. И колдовать в таких местах практически невозможно…

— Я не слышал ни о чём таком прежде, — Гарри приподнял бровь от удивления.

— Это потому, что многие маги вообще не знают о таких местах. Кто-то попадает туда случайно и иногда и вовсе не выбирается оттуда. А большинство просто не замечают этого, ведь куда большая часть населения мира не умеет пользоваться магическим полем Земли.

— Магическим полем?

— Неудивительно, что такое понятие тебе незнакомо, изучением магии на таком уровне занимаются лишь немногие, и чаще всего эти знания скрыты от чужих глаз. Иногда они умирают вместе с учёными-волшебниками, иногда бесконечно долго томятся за сотнями замков. Да что там, кто будет интересоваться тем, что ему непонятно? И магглы, и маги склонны лишь потреблять готовые знания, а познавательный процесс их не интересует. Вот только магглы не особо— то много умеют без техники и, изучая мир вокруг себя, извлекают много уроков. А маги куда более ленивы по своей сути, поэтому неволшебники куда чаще сталкиваются с необъяснимыми для них явлениями.

— Значит, когда-нибудь магглы могут узнать о волшебстве сами? — в голове юноши уже завертелись различные мысли о том, что бы тогда стало с магическим миром, к которому он уже успел привыкнуть.

— А ты знаешь, почему в Хогвартсе не работают электрические приборы? — ухмыльнулся Учитель. Неожиданный вопрос выбил Гарри из колеи.

— Ммм, потому что в Хогвартсе слишком много магии, так мне сказали… — пробормотал Поттер.

— Это только половина правды. На самом деле причина куда шире по своей сути, — поучительным тоном произнёс маг. — Умей заглядывать в сущность окружающих тебя явлений, Гарри. Старайся понять взаимосвязь между тем, что ты видишь и чувствуешь, и тем, что является первоисточником этих явлений. Откуда, по-твоему, в Хогвартсе столько магии? И в чём это выражается?

Гарри задумался и попытался вспомнить всё, что он слышал о своей школе. Выходило в целом довольно скудно, поэтому кое-что пришлось додумывать на ходу.

— В Хогвартсе много магии, потому что там учится большое количество студентов и много учителей, достаточно сведущих в магии…

— Нет, — оборвал его Учитель. — Ты снова смотришь лишь в следствие, в то, что видишь каждый день... Думаю, тебе нужна небольшая демонстрация.

Учитель отложил чашку и поднялся легко и непринуждённо. Гарри бы сказал, что это невозможно для столь пожилого человека, если бы не видел Альбуса Дамблдора в Атриуме Министерства магии во время дуэли с Волдемортом.

— Встань и протяни руку, — строго сказал Учитель.

Поттер поднялся и чуть вздрогнул, когда его руки коснулись сухие пальцы мага. Через секунду мир снова завертелся и дёрнулся в сторону. Когда Гарри открыл глаза, то оказался на чуть влажной и слегка проседающей под ногами земле.

Сырой туман висел в десятке метров от него, неба было не видно из-за высоких деревьев, которые переплетались кронами в беспроглядную серо-зелёную толщу. Давящая тишина и холод, смрадный запах, доносящийся со всех сторон, хоть и были терпимы, но навевали желание как можно скорее покинуть это место.

— Где мы? — прошептал Поттер.

— Это место без названия и истории, сюда не заносит ни усталого путника, ни искателя приключений, ни случайного прохожего, — негромко сказал Учитель. — Это место — одно из самых неприятных и страшных мест на планете. Здесь находится одно из мест практически полного отсутствия магии, её не накапливается вовсе, а природная магия, что содержится в предметах или магах, постепенно истощается, высасывается этими болотами…

Гарри вздрогнул от неприятного чувства холодка, пронизывающего его с головы до ног. Накатывающее ощущение слабости и пустоты становилось всё больше и больше, а волшебная палочка, которую он не выпускал из рук, словно похолодела.

— Попробуй с помощью палочки приподнять в воздух вот эту ветку, — маг кивнул на трухлявый сук, толщиной в несколько дюймов.

— Wingardium Leviosa! — привычно произнёс Гарри, указав палочкой на ветку, и нахмурился, когда та лишь дёрнулась и застыла на месте.

— Второй раз можешь не пытаться, истратишь силы впустую, — прокомментировал Учитель.

— Но почему заклинание не подействовало? — удивлённо пробормотал Поттер.

— Здесь твой магический потенциал снижается в сотню раз, это место высасывает из тебя силы. Если мы задержимся здесь на пару часов, то уже никогда не выберемся отсюда живыми, — добавил Учитель. — Вот такое вот это место, Гарри, своеобразная дыра в магическом поле. Только собственная природная магия, которую мы принесли сюда с собой, в своих телах, позволит нам вернуться. А на аппарацию сюда я потратил сил раз в десять больше, чем на обычную. А теперь другой пример…

Уже знакомое ощущение и Гарри почувствовал твёрдый камень у себя под ногами. В глаза светило солнце, и юноша, чуть прищурившись, посмотрел на Учителя.

— Только не подумай, что там, где есть свет и солнце — всегда много магии, а где тёмное болото — магии нет, — улыбнулся маг. — Это абсолютно ни на что не влияет. Что ты чувствуешь здесь?

— Здесь я чувствую себя намного лучше, чем на болоте, — признался Гарри, прислушавшись к своим ощущениям. Чувство холода мгновенно покинуло его, заменившись чем-то знакомым, таким, что он уже ощущал ранее.

— Мы на побережье, недалеко от Борнмута. Здесь, как ты можешь заметить, ситуация совсем иная, верно? В этом месте магия сама напитывает тебя, исторгается из окружающего мира, заполняя опустевшее в тебе пространство, высосанное болотами поле. Попробуй левитировать вон ту глыбу, — Учитель указал на кусок скалы высотой около метра.

— Wingardium Leviosa! — палочка рассекла воздух, а Гарри почувствовал тяжесть, но довольно легко смог поднять глыбу на полтора метра от земли и через несколько секунд опустил её. — Но как? Почему там, в болотах, я не мог приподнять небольшую ветку, а здесь смог оторвать от земли такую махину?

— Рассуждай… — предложил Учитель.

— Получается, что если то место — дыра в магическом поле, то тогда это что-то обратное… — начал Поттер.

— Узел, точка концентрации магии, — уточнил маг и развёл руки в стороны. –Здесь любой маг становится сильнее, избыточная магия вливается в него, усиливая магический потенциал. Осмотрись — здесь поблизости нет ни магглов, ни каких-либо проводов, техники…

— Как в Хогвартсе… — догадался Гарри. — Замок тоже стоит на точке концентрации магии! Так вот почему это чувство лёгкости показалось мне таким знакомым, я уже привык к нему в школе!

— Да, Гарри. И именно поэтому четверо Основателей Хогвартса построили замок там, где он сейчас стоит, и обучали там будущих магов. Куда проще развить магический потенциал и умения там, где магия в достатке, где можно не переживать за её перерасход, не опасаться магического истощения. Учиться там, в болотах, было бы невозможно. Таких точек магии на планете множество, но все они различны по своей силе. Где-то они практически не ощутимы, а где-то едва ли не лучатся магией.

— И все школы магии находятся на подобных местах?

— Вовсе нет, таких мест много, но известно лишь несколько достаточно серьёзных из них. Хогвартс тем и уникален, что стоит практически на сильнейшем из известных узлов магии. Из знакомых тебе мест на точках концентрации магии находится лондонский Гринготтс и окружающая его Косая аллея. Магия, что маскирует Аллею от магглов, отчасти природная, подправленная сильными магами в нужном направлении, маскирующая его от лишнего внимания.

Гарри был поражён одновременно и простотой рассказа Учителя, и тем, что не знал этого сам, и никто об этом не рассказывал раньше. Неужели большинство магов действительно не озадачивается вопросом того, как устроен мир волшебства, и что именно позволяет существовать магии? Как ни странно, но получалось, что Учитель был прав, и такими темпами скоро и магглы догадаются о том, что в этом мире не всё так просто.

— А между делом, тебе пора вернуться в Хогвартс, пока тебя там не слишком хватились, — отвлёк его от рассуждений маг. — Думаю, ты не против, если Обелиск пока побудет у меня…

— Как именно я попаду в Хогвартс?

— Думаю, стоит переместить тебя не в сам Хогвартс, тем более, что это достаточно затруднительно и не имеет смысла на данный момент, а в Хогсмид. Оттуда ты доберёшься до замка, — Учитель поднял руки и негромко хлопнул в ладоши.

— Вы звали, сэр? — знакомый домовик возник рядом с магом.

— Да, Тубя, доставь мистера Поттера в лес, что в полумиле от Хогсмида, пожалуйста.

— Как вам будет угодно, — почтительно поклонился эльф. — Мистер Поттер, позвольте вашу руку?

— Секунду! — торопливо сказал Гарри. — Учитель, кто вы? Откуда вам столько известно обо мне и зачем я вам?

Покрытое морщинками лицо мага выражало целую палитру эмоций — от задумчивости до откровенной усмешки. Пригладив бороду, Учитель приподнял бровь и посмотрел в глаза юноше.

— А я думал, когда же ты в десятый раз спросишь меня об этом, — иронично произнёс маг. — Пожалуй, я отвечу тебе на один вопрос сейчас, а на остальные — смогу лишь позже.

Гарри застыл в предвкушении: Учитель отказывался говорить об этом и в лабиринте, и в комнате с холодным каменным полом, где приходилось отдыхать и выслушивать советы и поучения. Наконец хотя бы что-то станет более ясным…

— Моё имя — Николас Фламель, и мы с тобой уже заочно знакомы, верно, Гарри? — Учитель продолжал смотреть в глаза Гарри, которые расширились от удивления. — Что же, до встречи!

— Но я… — Гарри не успел договорить, как почувствовал, что его под руку взял домовик, и через мгновение Поттер оказался на небольшой лесной полянке. Немного влажная трава склонялась от лёгкого ветра, а деревья покачивали опустевшими ветвями. Посмотрев по сторонам, Гарри не увидел рядом домового эльфа, а вдалеке между деревьев виднелась окраина Хогсмида.

_________________________________

Домовой эльф Тубя — авторский герой-подарок для беты фанфика — Lady Irene!

«Been to hell

Where dreams become nightmares!»

Hollywood Undead — Been To Hell

Пасмурная лондонская погода никогда не тревожила сотрудников Министерства магии, впрочем, как и любая другая. За заколдованными стёклами небольших кабинетов служащих искусственно создавался тот вид, который только пожелает тот или иной сотрудник. Одни любили яркое солнце, зелёный лес и еле заметные перистые облака, другие предпочитали вид на морской берег, который напоминал им о грядущем отпуске, заставляя ждать желаемого с удвоенным удовольствием. А некоторые и вовсе предпочитали грозу и ливень, с яркими молниями, периодически разрезающими тёмное небо.

В Министерстве были даже специальные сотрудники отдела магического хозяйства, виртуозно совмещающие иллюзионные и погодные чары так, что картина за «окном» была почти безупречно естественной.

Ведущий специалист Внутреннего обеспечения Министерства отдела магического хозяйства, Элиот Джарсон, мчался в кабинет Министра магии. Джарсон опоздал всего на пару минут и торопился изо всех сил: Руфус Скримджер всегда любил, когда к его приходу в кабинете уже были обновлены чары иллюзии, причём они обязательно никогда не должны были повторяться. Природная внимательность и хорошая память были гордостью нынешнего Министра, коим уже официально стал бывший глава Аврората. Скримджер прекрасно помнил практически всё, что видел в искусственном окне, и сильно раздражался, когда картина повторялась.

Элиот вынырнул из-за поворота и почти лицом к лицу столкнулся с Министром. Скримджер смерил Джарсона быстрым взглядом и, конечно же, сделал ему замечание. Стараясь справиться как можно быстрее, Элиот поколдовал у огромного панорамного «окна», изобразив картину заснеженного горного хребта, обдуваемого порывами ветра. У самого пика клубились облака, а солнце яркими отблесками отражалось от крупинок снега, рассыпаясь на сотни тысяч крошечных разноцветных звёздочек.

Закончив, он опустил палочку и повернулся к Министру. Скримджер чуть приподнял голову от бумаг, за которые уселся сразу же, как только вошёл в кабинет, и слегка кивнул Джарсону в знак того, что последний может идти заниматься другими делами.

Облегчённо вздохнув, Элиот вышел из кабинета и тихонько прикрыл за собой дверь. Джарсон сверился с листком пергамента, проверяя, какие кабинеты ещё должен сегодня посетить, и направился дальше по коридору.

* * *

Свежий выпуск «Ежедневного пророка», несколько писем, двенадцать должностных записок из отделов, отчёт из Аврората — все было практически так же, как и в любое утро. Разложив бумаги по степени важности и очерёдности, Руфус Скримджер принялся за работу. Вскоре несколько бумажных птичек выпорхнуло из кабинета Министра, разлетаясь в отделы Министерства. Стандартная для каждого утра процедура, мелкие указания и уточнения посылались ответственным лицам именно таким образом.

Вскоре Скримджер развернул газету и углубился в чтение. Он, как Министр Магии, должен был быть в курсе новостей, которые стали доступны прессе и населению без его ведома.

Ничего особо неожиданного Министр не увидел. Привычно проглядев газету, он немного задержался на колонке без вести пропавших и мёртвых — почти стандартная аврорская привычка, от которой Скримджер вовсе не спешил отвыкать. Одна и та же история практически повторялась уже не первый месяц. Пропало трое магов, семья Клайверт, что держала небольшой магазинчик на Косой аллее. Два дня дверь магазина оставалась закрытой, а прибывшие на проверку по заявлению соседей авроры обнаружили, что в помещении никого нет.

Просмотрел Министр и страницу основных новостей маггловского мира. Несколько строчек было уделено статистике пропаж магглов в Лондоне и его пригороде. За последние три месяца пропало больше пяти сотен человек.

Хмыкнув, Руфус раскрыл достаточно известную в некоторых кругах маггловскую газетёнку. Жёлтая пресса всегда была весьма занятным источником информации. То, что писалось в таких газетках, больше смахивало на бред параноика или на идиотские шутки клоуна от журналистики, и большая часть статей была, мягко говоря, смешной. Однако хоть и фантазия магглов была достаточно разнообразна и подчас невероятно бредовая, находились иногда такие заметки, к которым стоило приглядеться.

Департамент Обливиаторов, входящий в состав Отдела обеспечения магического правопорядка, давно занимался тем, что, кроме обычных вызовов, частенько отслеживал различные сплетни, заметки и статейки на предмет реальности описанных в них событий или явлений. Обычно это случалось, когда кто-то из магглов замечал непривычное для маггловского мира существо или становился свидетелем волшебства. Выявленное немедленно относилось к факту нарушения Международного Статута о секретности, и департамент Обливиаторов брался за свою прямую работу. А обычно она выполнялась достаточно хорошо, о чём, в принципе, никто и не помнил, кроме самих сотрудников департамента.

Обливиаторы делились на оперативных сотрудников и на аналитиков. Если задачей первых было фактическое обеспечение соблюдения Статута о секретности, то назначением вторых являлись сбор информации, статистика, изучение, планирование, легендирование сотрудников и вся та работа, которая, на первый взгляд, почти незаметна, но составляет едва ли не большую часть всей деятельности департамента.

Не нужно было быть прорицателем, чтобы понимать, что практически вся эта информация курируется Авроратом. Авроры имели наибольшее количество сведений о ситуации в сфере правопорядка и магической безопасности, а глава Аврората отчитывался непосредственно перед Министром магии.

Скримджер медленно пролистывал страницы газет, вылавливая взглядом интересующую его информацию. Третий разворот занимал рассказ одного очевидца о встрече с инопланетянами, которые пытались отобрать у него бутылку дешёвого бренди. Судя по батарее бутылок, что красовалась в углу фотографии, и слегка сумасшедшему виду обшарпанного гуляки, его разум окончательно помутился от выпитого, а потому внимания на него обращать не стоило.

Следующий оборот Министр так же хотел пролистнуть, но взгляд выцепил из текста несколько слов, которые заставили Руфуса вчитаться в статью.

«Британский музей стал жертвой террористов!» — гласил заголовок.

Скримджер слегка встряхнул газету и продолжил чтение.

«…и неизвестные начали вести огонь из оружия по различным важным экспонатам, представляющим огромную культурную ценность! Двое охранников попытались оказать сопротивление, но были вероломно убиты неизвестным оружием…

…расположенные у входа и в залах музея камеры видеонаблюдения были уничтожены до того, как успели заснять нападавших. По словам очевидцев, они видели четверых человек, одетых в чёрную одежду, которая так же скрывала их лица. Террористы уничтожили часть экспонатов, список и приблизительная стоимость которых будет уточнена и опубликована позднее. Пока ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за этот возмутительный акт вандализма…»

Нахмурившись, Скримджер покосился на вчерашние отчёты из Аврората; пролистав до конца газетёнку, он не обнаружил в ней ничего интересного. Когда же Министр прочитал отчёт о нападении Пожирателей смерти на Британский музей, он усмехнулся своему чутью. Оно опять его не подвело, и догадка была верной.

Гавейн Робардс, нынешний глава Аврората, сообщал, что в 14:24 в отдел поступили сведения о нападении неизвестных волшебников на Британский музей. Источником информации был некий Айрол Сварис, волшебник, который был штатным сотрудником службы охраны музея и внештатным сотрудником Министерства магии.

«…Дежурное подразделение ГМБР было направлено к зданию музея. В составе группы прибыли так же несколько магов-обливиаторов, которые сразу же принялись за магглоотталкивающий барьер и быстро обеспечили соблюдения положений Статуса секретности. В ходе проведения оперативных мероприятий было выявлено, что группа магов, облачённых в чёрные одежды, вошла в музей и, уничтожив несколько экспонатов, двинулась вглубь здания. Айрол Сварис, сотрудник министерства и обеспечивающий магическое воздействие на персонал музея при необходимости, пояснил, что нападающие встретили какое-то сопротивление и ввязались в бой.

Прибывшая группа МБР попыталась обеспечить нейтрализацию и захват нападавших, но последние успели скрыться, предположительно воспользовавшись портключами. Иной, более подробной информации, получить не удалось. Дезинформация магглов-свидетелей, в количестве двадцати семи очевидцев и около сотни находящихся в ближайших залах музея, осуществлена в полной мере, возможный ремонт предметов искусства (в количестве сорока семи штук, список которых приведен в приложении 4/Р) и исторических экспонатов был произведён. Дополнительные профилактические меры безопасности были приняты…»

Скримджер облокотился на широкую спинку своего кресла и размял затёкшую шею.

«Ничего необычного, Пожиратели вновь наводят шумиху, стараясь лишь больше напугать всех магов и магглов своими дерзкими и бестолковыми выходками, — подумал Министр. — Вскоре их всех переловят. Я никому не позволю нарушать закон. Они ведь всего лишь волшебники…»

Через час в Отдел обеспечения магического правопорядка поступило распоряжение Министра магии Руфуса Скримджера «О дополнительных инструкциях и полномочиях отдела ОМП».

* * *

— Crucio! — взревел от ярости Волдеморт, и Люциус Малфой, скорчившись, закричал от боли.

— Вы жалкие ничтожества! Это было простое задание, с которым вы опять не смогли справиться! Ничтожества! Crucio!

Второй луч заклинания настиг Трэверса, крик которого гулко отражался от каменных стен. Тёмный лорд бушевал, окружающие его Пожиратели хоть и стояли в десятке метров от него, но испытывали на себе его мощь. Некоторые на шаг отступали, стараясь сделать это незаметно, опасаясь попасть под гнев своего повелителя.

— Мой Лорд! — стоящая на коленях Беллатрикс упала к ногам Волдеморта. — Я почти поймала мальчишку, но на нас сзади напали, это был Орден Феникса или ещё кто-то…

— Молчать! Меня не волнуют никакие оправдания! — прошипел Волдеморт, выдёргивая подол мантии из рук Беллатрикс. — Вы не выполнили задание! А что касается тебя, Хвост…

Тёмный лорд резким движением повернулся к Питеру. Петтигрю инстинктивно сжался, ожидая получить пыточное проклятие.

— Ты снова проявил свою крысиную натуру… Я чувствую, что ты боишься. Но ты заслужил поощрения за то, что спас из лап Ордена моих ничтожных слуг. Возможно, я даже награжу тебя, твоей собственной жизнью…

Питер вздрогнул и упал на колени перед Лордом, ухватив край чёрной мантии, он, скрывая отвращение, коснулся его дрожащими губами. Вымаливая Волдеморта о пощаде, Петтигрю уже давно запомнил, что, пока Тёмный лорд получает нужное ему преклонение и страх, он доволен и редко кого-то убивает. Сейчас же Волдеморт мог легко расправиться с ним, если бы только заглянул в его разум с особой тщательностью.

Питер умел скрывать свои мысли, способности анимага помогали в этом даже больше, чем он думал, сознание крысы затмевало в нём его собственные мысли, склоняло его лишь к подчинению собственным инстинктам, направленным на выживание. На сохранение своей жизни любыми путями и самыми разными средствами. В какой-то момент Питер заметил, что может прятать себя даже от Волдеморта, несмотря на огромную мощь легилименции Тёмного лорда. Не всё получалось скрыть, что-то Петтигрю размыть не успел. Тёмный лорд видел в его голове то, как откуда-то сзади в Пожирателей полетело заклинание, и Поттер убежал в другой зал музея…

Но несколько секунд разговора с Поттером Хвост всё же сумел скрыть, невероятным образом, но смог заставить своё сознание создать ложное воспоминание, в котором Поттер оглушил и его тоже. И, кажется, Волдеморт поверил в это, что стало невероятной удачей.

— Выйдите все. Я хочу остаться один! — спокойный голос Тёмного лорда не мог обмануть Пожирателей смерти. Они прекрасно понимали, как разозлён их повелитель, и предпочли скрыться за дверями, которые со скрежетом затворились за Питером.

Волдеморт небрежным взглядом прошёлся по лежавшим на столе книгам, с презрением посмотрев на газетные листы, скучающе покосился на небольшой котёл и колбы…

Нет, определённо это было не то, чем он хотел бы занять свой ум сейчас. Одной из немногих интересных вещей мог стать лишь Обелиск или его содержимое, что-то, о чём Гриндевальд знал, но не до конца поведал в своих записях.

«Чёртов идиот, который позволил себе остановиться в своих поисках, слишком слабый, чтобы понять весь смысл того, что мог найти. Возможно, оно и к лучшему, теперь я сам, лорд Волдеморт, получу ключ к несоизмеримой силе, стану равным богам…» — ожидание своей победы, власти в своих руках опьяняло, заставляло желать достижения мечты.

До триумфа оставалось немного, нужно лишь понять, что представляет собой Ключ, содержащийся в Обелиске, о котором говорил Гриндевальд. И который был украден мальчишкой, уже теперь кровным врагом!

«Откуда он знает об Обелиске? Что ещё ему известно? От кого, от Дамблдора? — Волдеморт сжимал кулаки от гнева. — Старый дурак, возомнивший себя великим мудрецом! Что же ты знаешь, старик?»

По всем записях выходило, что Обелиск должен был среагировать на нужного ему человека. Но как он определяет его, и как реагирует, было неясно. Было достаточно логичной мыслью сначала послать за артефактом нескольких различных волшебников, разных по магической силе, полу, возрасту и складу характера… А уж проверив, рисковать самому. Слишком уж высока была цена за ошибку.

Вот только ничего проверить не удалось, и вдобавок Обелиск украден!

Тёмный лорд смахнул со стола котёл и несколько хрустальных колб, звякнувших об пол и разлетевшихся блестящими осколками. Лист пергамента подчинился воле Волдеморта, в длинные тонкие пальцы влетело перо, а чернильница в мгновение ока оказалась рядом.

Коснувшись кончиком пера сухого пергамента, Тёмный лорд написал послание тому, кого куда больше предпочёл бы убить. Гарри Поттер, тот, кто похитил драгоценный Обелиск из музея, должен будет получить это письмо. Убить мальчишку можно и позже, поиски уже не терпят отлагательств, важны любые методы. Обмануть, или совершить честную сделку, пока это будет выгодно…

Это уже не так важно. Главное — заполучить в свои руки содержимое обелиска, начать самый важный поиск в его жизни. Которая должна стать вечной. А после Лорд Волдеморт успеет разобраться со всеми своими врагами, будь то чокнутый старик или сопливый мальчишка.

* * *

Северус Снейп всегда присутствовать на собраниях Пожирателей смерти, на что, впрочем, Тёмный лорд не всегда обращал внимания. Возможно, он просто не всегда это показывал. Так или иначе, Северус размышлял о том, что узнал от остальных Пожирателей, что были наказаны Волдемортом. Малфой, с трудом стараясь держать привычный надменно-холодный вид, рассказал о своём провале при захвате какого-то очень необходимого Лорду артефакта. Трэверс получил больше и с дрожью в голосе промямлил о том, что Поттер и члены Ордена Феникса смогли им помешать, сумев как-то явиться вовремя.

Снейп, по понятным причинам не самый осведомлённый о делах Ордена, всё же был весьма удивлён. Если бы Орден вмешался, то уж об этом бы Северус знал. Однако ничего подобного не было — Орден Феникса не появлялся в музее. Но по словам Трэверса и Малфоя выходило, что там был ещё и Поттер. Чёртов мальчишка был там? Знает ли об этом Дамблдор? И куда делся Поттер после нападения?

Все эти вопросы могли получить какой-то ответ лишь либо из уст самого Дамблдора, либо от Поттера. С мыслью о доверительной беседе с мальчишкой Северус распрощался сразу же. А с загадками директора, хоть и с трудом, но можно справиться.

Но самая необычная мысль, посетившая Снейпа за минуты размышлений, формулировалась примерно так: «стоит ли вообще рассказывать всё это Дамблдору?»

С одной стороны, он обещал Дамблдору максимально полную и полезную информацию о деятельности Тёмного лорда, обещал ещё много лет назад и ни разу не нарушал это правило. С другой, сомнения стали проступать весьма очевидно, когда Северус переступил порог кабинета директора. Альбус Дамблдор спокойно сидел в своём кабинете, и полупустая вазочка лимонных долек возвышалась над стопкой писем. Часть конвертов была знакома Северусу — со штампом Ежедневного пророка, с министерской отметкой — такие письма каждый день лежали на директорском столе.

Дамблдор поднял взгляд и вопросительно посмотрел на Снейпа.

— Добрый вечер, Северус! Что-то случилось? — поинтересовался директор.

Снейп попытался разобрать выражение лица директора, которого знал уже много лет, но до сих пор не всегда понимал. Впрочем, и в этот раз лицо старого волшебника не отображало ничего, кроме беспокойства, было ли оно истинно искренним, либо искусно созданным. Северус тоже умел не показывать свои эмоции, по крайней мере, у него всегда получалось прятать свои мысли и чувства за маской безразличия, а иногда и презрения. За многие года он привык к этому, и уже вряд ли бы когда изменился, хотя его это и не тревожило.

Но, тем не менее, вопрос оставался тем же — необходимо ли директору знать?

Единственное решение, которое успело оформиться в голове зельевара — не вмешиваться и делать лишь то, что приходится. Не его дело, что это за артефакт, который очень хочет получить Тёмный лорд, не его забота, что делал в этом музее Поттер, и не ему решать, что делать. Директор сам ведёт свою игру, поэтому пусть он и разбирается. Так проще.

— Да, есть кое-что… — наконец произнёс Снейп. — Сегодня днём Пожирателями смерти было совершено нападение на Британский музей.

— И зачем же Волдеморту понадобился маггловский музей? — вполголоса спросил Дамблдор, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я узнал об этом уже после, Тёмный лорд не счёл нужным посвящать меня в это… — продолжил Северус. — Очевидно, он стал меньше доверять мне.

— Том всегда был достаточно подозрителен, — задумчиво кивнул директор.

— Пожиратели собирались украсть какой-то «Обелиск» по приказу Тёмного лорда…

— Собирались? — уточнил Дамблдор.

— У них это не вышло. Малфой и Треверс утверждают, что им помешал Орден Феникса.

— Но никого из Ордена там не было, — выпрямился директор, приглаживая бороду.

— И, кроме того, он утверждают, что им помешал ещё один человек. Мальчишка, по имени Гарри Поттер.

Дамблдор нахмурился и замер. Потом посмотрел на Снейпа испытывающим взглядом, явно требуя объяснений.

— Трэверс сказал мне, что Поттер уже был в музее, и атаковал их из засады. А когда сзади на них напали, Поттер смог скрыться. А после Пожиратели смерти вернулись без Обелиска и были наказаны.

— Они уверены, что это был именно Гарри?

— Не знаю, по крайней мере, Беллатрикс подтвердила их слова, — Северус сложил руки на груди.

— Я не думаю, что это был Гарри, — после недолгого раздумья произнёс Альбус. — Он сейчас в замке, вернулся с одной из групп студентов. Возможно, мне стоит с ним поговорить, но не исключено, что кто-то пытается сделать так, чтобы мы думали, будто Гарри был там.

Северус думал об этом, но не смог решить, зачем это кому-то было бы нужно. Мальчишка слишком бесполезен, чтобы сражаться с Пожирателями смерти, а выживать во встречах с Волдемортом ему помогала чистая удача. Возможно, кто-то воспользовался им, чтобы спутать планы Волдеморту. Но кто?

— А что это за Обелиск, который ищет Том? — Дамблдор сложил руки на столе.

— Я пока не знаю ничего об этом. Можно предположить, что это какой-то полезный артефакт, но не больше. Я постараюсь разузнать, — произнёс Снейп.

— Северус, тебе стоит постараться, чтобы вернуть расположение Тома. Если он что-то задумал, нам стоит узнать об этом как можно раньше… — приказа в голосе директора не было слышно, но Снейп понимал, что это и не просьба, а скорее, именно приказание. Оставалось только еле заметно кивнуть, но так, чтобы это уловил директор.

— Ты ещё что-то хотел мне сказать, Северус? — взгляд Альбуса Дамблдора, казалось, пронзил его насквозь. Снейп на секунду задержался с ответом, но ему действительно нечего было добавить. Он пока не знал, как сопоставлять все те события, которые случились за этот день.

— Пока это всё, — произнёс он.

— Тогда я больше не задерживаю тебя, Северус, — улыбнулся Дамблдор, опуская взгляд обратно к пергаменту.

А Северус Снейп отправился в привычные для него подземелья. Ему ещё предстояло проверить контрольные работы третьекурсников Гриффиндора, как всегда, написавшие дикую околесицу, которую ещё предстояло оценить.

Тем временем Альбус Дамблдор подошёл к своему камину и, бросив в него горсть летучего порошка, переместился по каминной сети.

* * *

Незаметно проникать в Хогвартс не пришлось. Прибившись к большой группе студентов, возвращающихся из Хогсмида в замок, Гарри вернулся в школу. Он не стал подниматься в гостиную: хотелось побыть одному и подумать, и желательно там, где было как можно меньше лишних ушей. Конечно, такое место было не одно, но в Тайную комнату лезть было долго и бессмысленно, к Миртл было идти ещё глупее, тем более, что уединиться там уж точно не получится…

Выручай-комната уже в который раз становилась этаким идеальным местом для различных целей, будь то тренировочный зал АД или что-то другое. Комната находилась всегда в одном месте, которое Гарри уже нашёл бы и в полной темноте. Восьмой этаж, напротив портрета Варнавы Вздрюченного, пройти рядом со стеной три раза, сосредоточившись на том, чего ты хочешь.

Маленькая, неприметная дверь открылась с тихим скрипом и сразу же пропала, едва Гарри вошёл. Внутри Выручай-комната стала сильно похожа на место, где он разговаривал с Учителем в последний раз. В голове Гарри совершенно необдуманно стояла эта картинка, которую комната восстановила, повинуясь мыслям волшебника.

Горящий камин, кресло, отблески огня на стенах. И полная тишина, прерываемая лишь потрескиванием объятых пламенем поленьев. Большего и не требовалось. Усевшись в кресло, Гарри вытянул ноги и уставился на огонь, наблюдая за скачущими языками пламени, которые играючи облизывали сухое дерево. Они завораживали и притягивали взгляд, Гарри, не отрываясь, наблюдал за ними, а в голове постепенно всплывали моменты разговора с Учителем. Точнее, с Николасом Фламелем, как теперь стало известно.

От этой мысли Гарри вздрогнул. Он и не ожидал такого, что такой известный и окружённый легендами человек станет с ним общаться и даже будет обучать. Дамблдор говорил ещё тогда, на далеком уже первом курсе, что у Фламеля достаточно эликсира, чтобы закончить свои дела. И что потом он умрёт, а философский камень уничтожен. А действительно ли камень уничтожен?

Гарри нахмурился, ощущая, что не может дать ответа на этот вопрос. Так сказал профессор Дамблдор, и ему можно было бы поверить, если бы Гарри не знал о нескольких других вещах. Например, о том, что Альбус Дамблдор много лет скрывал от него пророчество, которое связало «рождённого на исходе седьмого месяца» и Тёмного лорда. Директор знал о нём, но так и не рассказывал это до последнего момента. Кроме того, ещё с третьего курса Гарри мучил вопрос о том, знал ли Дамблдор о невиновности Сириуса Блека или нет? Спросить об этом директора Гарри не решался, хотя, наверное, стоило бы.

«Хотя сейчас это уже не имеет значения, Сириус мёртв», — жестко напомнил сам себе Гарри, сильно сжав зубы от злости.

Поттер коснулся головой спинки кресла и глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Он виноват в смерти крёстного и уже не может ничего изменить. Но когда-нибудь он отомстит. В следующий раз он обязательно убьет Беллатрикс.

Гарри вспомнил о письме, что получил от Учителя, которое содержало приказ отправиться в музей. Теперь он понимал смысл фразы, которая тогда его смутила.

«…в случае опасности не проявлять своих способностей и не привлекать к себе внимание магглов… Не допускать смертей без крайней, самой крайней на то необходимости…»

Не проявлять способностей? Ну, с этим можно было отчасти согласиться — Пожирателям не обязательно сразу знать о том, что он, в принципе, мог убить их в схватке. Так Волдеморт будет более осторожен, и победить его будет сложнее. Не привлекать внимание магглов? Очевидно, им не стоит знать о магии. А вот последняя часть наводила на новые вопросы.

«Неужели Учитель знал о том, что на музей будет совершено нападение? Именно поэтому он отправил меня туда? — размышлял Гарри. — Но зачем Пожиратели напали на маггловский музей?»

Перед глазами возник образ увиденного Обелиска, который лучился синеватым светом сквозь иероглифы на гладкой белой поверхности.

«Пожиратели шли именно к этому залу, они искали Обелиск, как и я, — продолжил мысль юноша. — И Петтигрю — он тоже знал что-то. Похоже, он знал, зачем Волдеморту нужен этот Обелиск, и очень не хотел, чтобы Том его получил. Зачем он вообще нужен?»

В камине с громким треском распалось пополам толстое поленце, красноватые искры взметнулись и, покружившись в воздухе, потухли.

«Выражение лица Питера было практически умоляющим, может, это был какой-то трюк? — задумался Гарри, стараясь вспомнить всё в деталях. — Вряд ли, ведь Обелиск был нужен и Учителю…»

Николас Фламель, Учитель. Всё же невероятно, Гарри представлял его не таким. Хотя, может, и таким. Или просто вообще не задумывался о том, как должен выглядеть маг, за спиной которого уже несколько столетий. Может, как Дамблдор, а может, и как Волдеморт.

Вспомнив, когда они оказались на болоте, Гарри невольно вздрогнул. В таком месте он бы не хотел побывать снова. Оно словно высасывало силы, оставляя за собой чувство бессилия, слабости, почти так же, как дементоры высасывали счастливые эмоции, лишая желания жить. Определённо, в этом болоте и дементорах было что-то похожее, но думать об этом больше было неприятно.

Гарри также вспомнил о точке концентрации магии, в которой побывал. Вот там он чувствовал себя намного лучше, пожалуй, это место в действительности было каким-то противоположным болоту. Сосредоточившись на своих ощущениях, Поттер почувствовал, что практически то же самое испытывает здесь. Но магия в Хогвартсе хоть и была очень сильно выражена, как и в той точке концентрации, но оказалась какой-то более рассеянной, размытой…

Хогвартс находится на месте выраженной концентрации магии, так сказал Учитель, и это ощутимо. Но сколько человек использует магию в замке? Десятки, даже сотни студентов, учителя… Возможно, магия расходуется ими, развеиваясь вокруг в разных формах и проявлениях. Сколько загадок хранит в себе этот замок? Живые портреты, тайны ходы, перемещающиеся лестницы и многое другое были частью всего того, что творилось в этом старом волшебном замке.

Гарри огляделся вокруг.

«Сам замок использует магию, он же строился великими магами и замаскирован, спрятан от всего мира, да и сколько в нём всего волшебного! — сообразил Гарри. — Даже эта комната, она работает уже так давно, и никто не беспокоится о том, откуда берётся её магия!»

Пожалуй, стало понятно, почему ощущения в замке несколько отличались от того, что было в той точке концентрации. И к Косой аллее всё было так же.

Сколько бы ни старался Гарри думать о чём-то другом, его мысли непременно возвращались к тому, что случилось в музее. Поступок Петтигрю не укладывался у него в голове. Гарри привык считать, что этот предатель конченый мерзавец, который никогда не перестанет прислуживать Волдеморту, угнетённый своей трусостью и ничтожностью. Однако пусть и не открыто, но Петтигрю помог сорвать план своего лорда, поступив как-то… Благородно?

Гарри поморщился. Это слово не соотносилось у него с образом Питера Петтигрю, предателя и Пожирателя смерти. А что вообще Гарри знал о нём? Бывший гриффиндорец, один из Мародёров, подлизывающийся к отцу, трусоватый и невзрачный волшебник. Предатель, выдавший доверенный ему секрет Волдеморту. Достаточно изворотливый, чтобы отрезать себе палец и скрываться много лет, пока его считали мёртвым. И достаточно сильный, как оказалось, волшебник, хотя никто его таковым не считал.

Поттер отчётливо вспомнил события в Воющей хижине и мысленно добавил к складывающемуся в голове образу Петтигрю ещё и способность вызывать жалость и вымаливать себе жизнь. Пожалуй, это и было всё, что знал о нём Гарри. И снова этого хватило, чтобы прийти к выводу — этому человеку он вряд ли когда поверит хоть в чём-то. Петтигрю был достаточно странным, а уж ради собственной шкуры мог сделать всё что угодно. И всё-таки что-то он задумал.

«И кому вообще можно верить? Дамблдор меня если и не обманывал, то явно не всегда договаривал что-то важное, Петтигрю — предатель и трус. Рон и Гермиона… — Гарри закрыл глаза.

О бывших друзьях он старался не думать, но проходя мимо Большого зала, замечал, как Гермиона слегка поворачивала голову в его сторону и тут же отводила взгляд. В очередной раз Поттер сравнил себя с Малфоем и почувствовал, что стал таким же ублюдком, как и белобрысый хорёк. Пожалуй, будь у Гарри такая возможность, он избил бы сам себя за всё то, что наговорил ей. И Рону тоже. Тяжело было осознавать, что сейчас просто не спросить совета у самой умной девушки из всех, кого Гарри знал.

Гермиона, если бы он рассказал ей обо всём, что узнал от Учителя, скорее всего, бы нахмурилась и сказала, что поищет кое-что в библиотеке. Что почитает Историю Хогвартсе, чтобы узнать о магии замка побольше, поищет ещё что-нибудь о Николасе Фламеле… И она обязательно будет нервничать, когда ничего не будет находиться, накрутит непослушную прядь волос на палец и чуть наморщит нос… И, конечно же, напомнит, что на любой вопрос можно найти ответ, если знать где его искать.

Представив Гермиону такой, Гарри вздрогнул. Он хорошо её помнил, но почему-то все эти мелочи стали приходить в голову именно сейчас, когда он не видел бывшую подругу такой уже очень давно. Пересчитав по памяти, Гарри понял, что не был в библиотеке за одним столом с ней уже больше четырёх месяцев. И вряд ли скоро сможет нормально поговорить с Гермионой.

— Какой же я, наверное, ублюдок в её глазах, — пробормотал Гарри, заглядываясь на трепещущийся огонёк пламени. — Может, и не стоило так…

На секунду Поттер уже подумал пойти в гостиную и найти там Гермиону, чтобы всё ей рассказать, но… Картина того, как она падает на пол, поражённая проклятием Долохова, мгновенно встала перед глазами, и Гарри подавил в себе это желание.

— Нет, — решительно сказал себе он. — Это не должно повториться.

Злость на Долохова, на Беллатрикс, на всех пожирателей и Волдеморта вновь охватила его. Он понимал, что не в силах прекратить всё это одним волевым усилием, и от этого становилось только хуже. Если бы всё это можно было бы так просто решить, то он и не стал бы убегать от своих собственных друзей.

Горько усмехнувшись, Гарри подумал, что, теоретически, может даже побиться головой об стенку, но лучше от этого вряд ли станет.

«Когда-нибудь, если я доживу до этого момента, я всё им расскажу. Наверное, Рон меня пошлёт, а Гермиона никогда больше не захочет со мной общаться, но я должен буду это сделать. Но не сейчас, иначе я снова поставлю их под удар. Потом, когда-нибудь…»

Поттер встал с кресла — сидеть больше не хотелось, а глаза медленно начинали слипаться. Этот наполненный впечатлениями и событиями день порядком утомил его, и Гарри уже собирался отправиться в спальню. Выручай-комната пропала за спиной, а он направился в гриффиндорскую спальню шестикурсников. Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Гермионой и Роном, Поттер прошёл вверх по лестнице. В спальне не было никого, и он с облегчением вздохнул

Раздевшись, Гарри повалился на кровать и уставился в потолок. В голове странной кашей перемешивались случившиеся события, мысли, планы на будущее. Стоило на секунду закрыть глаза, как сон моментально сморил его.

Практически все студенты Хогвартса привыкли к тому, что Зельеварение — сложная и проблемная дисциплина, за которую сложно получить хорошую оценку. По крайней мере, так было до того, как в школе произошли перемены. С начала этого года Северус Снейп стал преподавателем Защиты от темных искусств, а его место в кабинете зельеварения занял профессор Слагхорн.

Конечно, возникли новые сложности в освоении Защиты, кто-то и вовсе был готов взвыть волком, но Зельеварение определенно стало проще для многих студентов. Одним из таких вздохнувших с облегчением гриффиндорцев, стал Невилл Лонгботтом. Для многих стало облегчением то, что профессор Слагхорн принимал на свои уроки студентов, получивших "Выше ожидаемого" на экзаменах СОВ по Зельеварению. Невилл, умудрившийся получить именно эту оценку, к удивлению однокурсников, так же отправился изучать мастерство зельевара и дальше.

Как выяснилось, Лонгботтом весьма сносно знал сам предмет, отлично разбирался в травах и зельях на их основе, да и мог приготовить неплохой образец. Правда, у него не всегда это получалось под присмотром профессора Снейпа. К счастью, он собрался с силами на экзаменах и смог достойно сдать зельеварение. То, что он это сделал, стало для него самого большим сюрпризом.

На занятиях Слагхорна Невилл чувствовал себя намного лучше — профессор был достаточно дружелюбен к студентам и, обычно, помогал с зельями. Создавалось ощущение, что зельеварение не настолько уж и ужасный и страшный предмет, как считал Лонгботтом.

На совмещённый урок Гриффиндора и Слизерина он пришёл с надеждой сварить нормальное зелье, а не то, что получалось обычно. Но слизеринцы явно не волновались о том, чего хочет Лонгботтом, им просто хотелось сделать гадость. И самым активным в этом деле оказался Драко Малфой. Он встал за стол неподалёку от Невилла и внимательно поглядывал в его котёл.

Профессор Слагхорн показал рецепт зелья, которое было необходимо сварить, и занялся проверкой письменных работ трудяг с хаффлпаффа, которые старательно писали свои доклады, а потому последние получались весьма длинными. Гораций Слагхорн не был сторонником жёстких методов преподавания, он позволял студентам тихо общаться между собой и даже иногда закрывал глаза на то, как они помогали друг другу. Доброжелательность профессора весьма выручала не самых сильных в зельеварении студентов — по сравнению со Снейпом, новый преподаватель был просто раем!

А вот для Невилла такая обстановка стала не самой лучшей. Отбрасывая не попавший в котёл жабий глаз, который щелчком метнул Малфой, Лонгботтом занервничал. Сложность зелья была большой, а ошибки при его изготовлении можно было допустить и самому, без посторонней «помощи». А лишние ингредиенты могли принести не самый приятный результат…

Всего секунды хватило, чтобы маленький кусочек хвоста взрывопотама угодил в котёл Невилла. Зелье мгновенно зашипело, начало бурлить и вспенилось, выплёскиваясь через край. Лонгботтом вскрикнул от неожиданности, а профессор Слагхорн, захлопав глазами, вскочил и подбежал к котлу гриффиндорца. Убрав последствия испорченного зелья быстрым взмахом волшебной палочки, профессор тяжело вздохнул и с укором посмотрел на Невилла.

— Вам, юноша, следует быть более внимательным с тем, что вы добавляете в котёл! — серьёзно сказал он. — Хвост взрывопотама чрезвычайно сильно ускоряет процесс кипения, и вам очень повезло, что в зелье не попало порошка из рога этого же животного. Боюсь, тогда взрыв был бы неминуем…

Невилл побледнел, представляя себе последствия, а Малфой хохотнул в кулак и стал помешивать зелье, которое вместо синего приобретало желтоватый оттенок.

— Из-звините, проф-фессор, — пробормотал гриффиндорец.

— Думаю, вы можете быть свободны, начать заново вы уже не успеете. Жду вас сегодня вечером, в виде наказания за невнимательность приготовите этот же рецепт под моим наблюдением… — добавил Слагхорн и вернулся к своему столу.

Пока Невилл собирал вещи и покидал кабинет зельеварения, Гарри Поттер чуть задумчиво поглядывал в сторону котла однокурсника. Достав небольшой клочок пергамента и перо, Гарри быстро накарябал несколько слов. Через пару секунд пергамент вернулся туда, где был, а лицо Поттера оставалось таким же невозмутимым.

* * *

Проклятье Прорицателя хоть и не доставляло таких больших проблем, но всё же давало о себе знать. Размывать свои видения и нормально спать теперь было достаточно легко, но какой-то отчаянный интерес и появившееся любопытство заставляли Рона иногда заглядывать в то, что ему виделось. Последнее видение было хоть и неотчётливым, что юноша делал специально, для сдерживания влияния проклятия на себя, но всё же заставило его задуматься.

В видении была та самая полянка, на которой он и Гермиона нашли листок пергамента с почерком Гарри. Только теперь на ней бродил кентавр, который касался деревьев руками и толкал копытом единственный уцелевший пень. Разглядеть что-то более подробно не получалось, лёгкая дымка скрывала и размывала картину.

Рон чувствовал, что ему нужно прийти туда. Хоть он и был там и видел то, что натворил Гарри, Уизли почему-то хотел побывать на полянке ещё раз. Тогда он был практически невменяемым от неприятных ночных кошмаров, которые оказались его Проклятьем Прорицателя, и не всё уложилось в памяти.

«Может, там есть ещё что-то?» — размышлял Рон. В его голове моментально всплыла услышанная вчера фраза.

«Когда в прошлом году я искала свои вещи, то решила попробовать подумать мозгами тех, кто их спрятал».

Рон уже не один раз задумывался о том, что Луна хоть и немножко ненормальная, но иногда она словно бы знает что-то, что неведомо никому, кроме неё. А её странный совет пришёлся как нельзя кстати. В какой-то степени это было очевидно, но сформулировать то, что ему надо сделать, Рон смог не сразу.

Сейчас же он шёл к месту, которое они с Гермионой нашли в Запретном лесу: тому самому небольшому кусочку выжженной и изрытой земли, где лежал когда-то листок пергамента с почерком Гарри. В руке Рон держал волшебную палочку, на случай, если откуда-то появится тот самый огромный паук-акромантул — Арагог.

Для Рона это было серьёзным испытанием — отправиться в ненавистный Запретный лес одному, но, собравшись с силами, он решился. Хотя выбора у него не было: Гермиона лишь отмахнулась от разговора, сказав, что у неё болит голова, и принялась снова перечитывать учебники школьной программы. Уизли давно заметил, что учёба является практически единственной отдушиной, куда могла сбежать Гермиона. Девушка старалась вести себя как обычно, но некоторую отрешённость и печальность она скрыть не могла. Рону ничего не оставалось, кроме как пойти одному.

Полянка немного изменилась — сухие листья потемнели от дождей, пожухлая грязно-серая трава чавкала под ботинками, а деревья казались блёклыми и мрачными. Куски коры валялись там же, небольшой пенёк покрылся чем-то осклизлым, рытвины на земле немного сгладились, но оставались заметны. Было понятно, что это место было серьёзно растревожено несколько недель назад, но постепенно восстанавливалось.

Оглядев полянку ещё раз, Рон утвердился в своём выводе — Гарри Поттер устроил тут своё поле боя, на котором тренировал какие-то заклинания. Очевидно, из книг, которые хранились в Запретной секции библиотеки Хогвартса.

— Здравствуй, Рон Уизли, тот, кто отмечен Проклятьем Прорицателя.

Уизли вскинул палочку и повернулся на звук, когда вдруг узнал голос и понял смысл услышанного. Флоренц умел подойти неожиданно, оставаясь незаметным до того момента, пока сам не захочет показаться. Кентавр обошёл толстый ствол старого дуба, приближаясь к юноше.

— Здравствуй, Флоренц, — опуская палочку, сказал Рон. — Ты ждал меня здесь?

— Я был здесь ещё давно, до того, как эту поляну пересекли шрамы, — негромко произнёс кентавр. — Гарри Поттер сильный волшебник, звёзды говорили об этом, а теперь это очевидно и для тех, кто не понимает звёзды.

— Откуда ты знаешь, что это был он? — Рон немного удивился, хотя уже сам догадался, что ответит Флоренц.

— Я видел, как Гарри Поттер шёл к этой поляне, и как он оставлял эти шрамы на теле Леса. Нельзя так поступать с Лесом, он очень старый, к нему необходимо проявлять уважение… Гарри Поттеру ещё многому нужно научиться, — кентавр говорил несколько отстранённо, поглаживая рукой изрезанную кору дуба.

— А почему вы не помешали ему?

— У него свой путь, и я не могу в него вмешиваться. Я лишь наблюдаю, иногда помогаю, но не всегда. В твоём случае я должен был вмешаться, а Гарри Поттеру моя помощь не нужна, — Флоренц вздохнул и опустил руку. — А эти раны Лес быстро зарастит, он достаточно силён.

— Я пришёл сюда, потому что видел это место в видении и видел кентавра, что бродил здесь. И потому я пришёл сюда… — Рон взлохматил рукой рыжие волосы.

— Что же, ты уже лучше контролируешь своё Проклятье? — заинтересованно спросил кентавр.

— Да, я справляюсь с ним, но… Я не хочу совсем от него избавляться, то есть… Я хочу знать, что значат все эти видения…

— Твоё любопытство естественно, Рон Уизли, — Флоренц наклонил голову. — Но ты должен понимать, что Проклятье прорицателя слишком сложное явление, никому ещё не удалось понять его до конца.

— В каком смысле? — не понял Рон.

— Магия, которая даёт тебе эти видения, необъяснима, и к тому же всегда остаётся вопрос Выбора. Того, с которым сталкивается любой прорицатель.

— Какой именно выбор я должен сделать?

— Что ты видел в своих снах, Рон Уизли? — прямо спросил Флоренц. — Что-то такое, что может сбыться, и то, чему сбываться вовсе не желательно?

Рон постарался вспомнить свои кошмары, которые старался забыть, но не мог. Они хоть и постепенно смягчались, размывались после того, как прошло какое-то время, но всё равно во многом были ужасны.

— Я видел смерть, много смертей. Видел Хогвартс, охваченный огнём, видел сражение, тела людей, вспышки заклинаний, — начал перечислять Рон. — А ещё были пещеры, ловушки, кровь…

— Хочешь ли ты, чтобы твои видения стали реальностью? — с напором сказал кентавр.

— Нет, я видел столько, что я не хотел бы, чтобы такое случилось, — серьёзно произнёс Уизли. — Я бы хотел сделать так, чтобы этого не случилось, предотвратить всё…

— Ты пришёл сюда, когда увидел видение? — неожиданно спросил Флоренц.

— Д-да, — запнулся Рон.

— А пришёл бы ты сюда, если бы не увидел своего видения? — печальный голос кентавра был едва слышен.

— Я не уверен, но…

— В этом и заключается вопрос. Стал ли бы ты действовать, если бы знал, к чему это приведёт? Уверен ли ты, что твоя попытка что-то предотвратить не обернётся именно тем, чего ты хочешь избежать?

Рон не знал что сказать. Он никогда не задумывался об этом с такой точки зрения, не хотел думать о том, что что-то нельзя изменить. Получалось, что если ему нужно изменить что-то, то нужно знать наверняка, к каким последствиям это приведёт…

— То есть я могу быть причиной того, что произойдёт? — ошарашено пробормотал юноша.

— Это возможно. Ты не можешь знать до конца, не будет ли увиденный тобой момент последствием именно твоего вмешательства, не приведут ли твои действия именно к этому. Неважно, вмешаешься ли ты в события сам или вообще не будешь в них участвовать, в любом случае, какой-то выбор ты сделаешь.

— А если я не хочу выбирать? Что, если я просто никому ничего не скажу, ничего не буду делать? — голос Рона предательски дрогнул.

— Это тоже выбор. Кто знает, может, именно поэтому события, которые ты хочешь предотвратить — наступят. Или же нет. А может, ты своими действиями, зная результат, сможешь изменить его, спасти жизни или саму Судьбу…

— Это даже не выбор, это какое-то проклятье…

— Это Проклятье Прорицателя, Рон Уизли. С ним сталкивается любой прорицатель, рано или поздно, — произнёс Флоренц.

— А если от меня ничего не зависит? Если я вообще не смогу что-то изменить? — Рона трясло от эмоций и ужаса, обуявшего его.

— Ты всегда можешь выбрать — попытаться что-то сделать или нет. Иногда какая-то мелочь может повлиять на всё. Но скажи, сможешь ли ты оставаться молчаливым наблюдателем, даже не попытавшись предотвратить то, что видел?

— Нет. Но если я своими поступками сделаю лишь хуже, если сам приведу всё к тому, что видел?!

— Иногда, Рон Уизли, лучше сделать и сожалеть о сделанном, чем сожалеть о том, что хотел и мог сделать, но не стал. Быть может, тебе и не просто так выпала сомнительная удача. Возможно, именно ты сможешь предотвратить всё, что грядёт.

— Откуда ты знаешь столько об этом?

— Я знаю многое, но далеко не всё. Иначе я смог бы точно сказать тебе, как поступить. Но кое-что я скажу тебе сейчас. Запомни, даже если Судьба действительно существует, и ничего нельзя изменить — то ты поступишь так, как тебе предназначено. А если предопределённой Судьбы нет — то от твоих действий зависит всё, и ты своими руками творишь своё будущее, и не только своё. Любой человек не песчинка в этом мире, любой волшебник — тем более, — Флоренц вздохнул и поглядел на небо, которое снова затягивали тучи. — А теперь мне пора, Рон Уизли…

— Флоренц, спасибо, — с трудом произнёс Рон слегка осипшим голосом. — Я постараюсь поступить правильно…

— Правды всегда как минимум две, — веско сказал кентавр.

— Тогда я выберу ту, что будет лучше, — нервно улыбнулся Уизли. — Прощай, Флоренц, спасибо за всё.

— До встречи, Рон Уизли, до встречи, — протянул кентавр.

Рон уже скрылся за деревьями, а Флоренц вновь посмотрел на небо. Сквозь серые тучи не было видно звёзд, да и до ночи было ещё далеко.

— Этой ночью Марс будет ярок, как теперь и всегда…

* * *

К большому разочарованию, Рон не нашёл больше никаких подсказок или намёков на то, почему Гарри Поттер внезапно стал хуже Малфоя. Уизли думал, что, побывав здесь ещё раз, сможет что-то понять, сообразить, что же делает Гарри, но ничего нового он не узнал. Обратная дорога в Хогвартс была долгой и унылой — ожидания не оправдались, а после встречи с Флоренцем и вовсе голова превратилась в вечно кипящий котелок. Размышляя о том, как поступить дальше, Уизли не заметил, как миновал вход и пошёл по коридорам. Ноги сами несли его туда, куда нужно: за столько лет в Хогвартсе можно научиться ходить по некоторым его коридорам с закрытыми глазами.

— И зачем тебе это было нужно, Гарри? — вслух произнёс Рон.

— Привет! — знакомый голос раздался где-то над ним, и гриффиндорец задрал голову вверх.

— Хм, это ты… Ну, привет.

— А чего это ты тут сам с собой разговариваешь? — Миртл смотрела на Рона сверху вниз, слегка наклонив голову.

— А тебе-то какое дело? — огрызнулся Уизли.

— Фи, да никакого, просто хотела узнать, когда вы опять придёте ко мне в туалет, особенно Гарри… — глупо улыбнулась Миртл. — Он такой душка…

— А с чего это мы должны к тебе ходить? — прищурился Рон.

— Ко мне мало кто заходит, лишь несколько человек, а в моём туалете та-ак скучно… — прохныкало привидение.

— Посмотрел бы я на того, кто к тебе зайдёт без особой необходимости… — негромко пробурчал Уизли.

— А вот заходят, между прочим! — обиделась Миртл. — Луна замечательная подруга!

— Луна Лавгуд к тебе заходила? — переспросил Рон. — Ей-то чего у тебя делать?

— А она уж во всяком случае повежливее, чем ты! — взвизгнула девочка.

— Какой есть… — буркнул Рон, отойдя в сторону.

— И даже Гарри ко мне заходил, всего раз, и два месяца назад, но всё равно! — разревелась Миртл, влетая стену.

Рон резко остановился и развернулся, но не успел ничего сказать — привидение пропало. А сказать следовало — даже было необходимо.

«Гарри заходил к Миртл? Зачем?» — Уизли нахмурился и быстрым шагом направился в туалет Плаксы Миртл.

Идти пришлось недалеко. Через пару минут Рон уже вошёл в большой женский туалет, где полвека назад от взгляда василиска погибла Миртл и, став привидением, жила здесь. Когда-то, очень давно, на втором курсе они втроём варили здесь Оборотное зелье, что выведать у Малфоя что-нибудь о наследнике Слизерина. В этот туалет никто не захаживал, и это нарушающее школьные правила действо они творили тут.

«А что делал здесь Гарри? Не варил же зелье… — мысль о том, что Поттер приходил пообщаться с Миртл, была сразу отброшена, как глупая и вообще недопустимая.

Плач, доносившийся из дальней кабинки, был похож на рёв маленькой девочки, какой, в принципе и была Миртл. Рон медленно подошёл к дверце, стараясь не шуметь.

— Миртл, прости, я не хотел тебя обидеть… — начал Уизли. — Просто я был расстроен и не ожидал тебя увидеть…

Плач прекратился, а через дверцу просунулась призрачная голова.

— Ты пришёл ко мне извиниться? — лицо Миртл изображало такую жалостную мину, что Рон с трудом не расхохотался.

— Да, я пришёл поговорить с тобой, — сказал он, стараясь быть серьёзным.

— А ты не врёшь? — угрожающе спросила она.

— Нет, я действительно хотел поговорить…

— Отлично, давай говорить! — весёлым голоском взвизгнуло привидение и, пролетев мимо Рона, уселось на раковину.

— Скажи, Миртл, а к тебе часто приходят? — начал Уизли.

— Нет, кому нужна плакса Миртл… До того, как ко мне стала приходить Луна, почти никто не забредал. А она хорошая…

— Ну да, вы с ней чем-то похожи, — пробормотал Рон.

— Думаешь? — Миртл прижала свой подбородок к просвечивающему плечу. Вероятно, это жест означал какое-то кокетство.

— Ага. Слушай, а Гарри, правда, заходил к тебе?

— Ой, да… Это было месяца полтора назад, правда, мы так и не поговорили…

— А почему? — искренне удивился Рон.

— Ну-у… Я сидела и думала о чём-то в одной из кабинок, кажется, в третьей слева, когда он вошёл. Я думала, что он пришёл ко мне, уже готовилась показаться, как заметила в его руках что-то похожее на шкатулку…

— Шкатулку? — переспросил юноша.

— Да, я же сказала, шкатулку! — взвизгнула Миртл. — Не перебивай меня!

— Ладно-ладно… — Рон сделал виноватое лицо, а привидение продолжило.

— Он огляделся и сел на пол. Я подумала, что он готовит мне какой-то сюрприз, может, подарит мне серёжки или колечко… И я стала ждать, подглядывая за ним. Он несколько раз оглядывался, наверное, искал меня, но я не показывалась. Это же так интересно — подсмотреть за тем, как тебе готовят сюрприз!

— И?

— Что и? А, ну так вот… Я продолжила смотреть, а он достал из шкатулки странный амулет, красивый такой! Золотой, с во-от таким красным камнем! — Миртл сложила пальцы, показывая размер украшения.

— А потом, я думала, он подарит его мне, но Гарри надел его на себя! — надув губки, Миртл пустила слезу. — Это был никакой не подарок…

— Мне жаль, может, он хотел подарить тебе его позже? — сочувственно произнёс Рон.

— Нет, не думаю. Когда он надел его, то вдруг вскочил и стал пытаться его снять! А тот как будто вошёл в его кожу, ну вот как моя рука проходит в стену… — для наглядности она это продемонстрировала.

— Ммм, а дальше? — ошарашено спросил Уизли.

— А дальше он упал на пол. Я уже думала, стоит ли позвать кого-нибудь или подождать, чтобы Гарри составил мне компанию в моём туалете… — мечтательно щебетала Миртл. — Но он вскоре встал и сам удивился от того, что красивый амулет оставил лишь пятно…

— Такой вот формы, похожее на ожог? — теперь настала очередь Рона складывать пальцы.

— Д-да, он тебе тоже показывал? — поинтересовалась Миртл.

— Можно сказать и так… — пробормотал Рон. — А дальше?

— А дальше ничего. Забрал шкатулку и ушёл. А я даже ему и слова не сказала… — скуксилась Миртл. — Может, скажешь ему, что я не обижаюсь, пусть придёт ко мне, а?..

— Может, и придёт… — задумчиво пробормотал Рон. — Миртл, а ты никому больше этого не рассказывала?

— Нет, ко мне ведь никто не ходит… Только Луне сказала, она хорошая, сказала что Гарри просто очень тяжело сейчас, и что он очень занят…

— Поня-ятно… — протянул Уизли.

Мысли в голове стали складываться в интересную картинку, и Рон понял, что больше ему здесь делать нечего. А вот с Луной поговорить стоит.

— Слушай, Миртл, я совсем забыл, у меня сейчас должен начаться урок, я пойду… — Рон виновато улыбнулся.

— Ну ты это… Тоже приходи как-нибудь, ты вроде не такой противный, как я подумала… — Миртл затеребила волосы и неловко поправила очки.

— Ага, как-нибудь обязательно! — пообещал Рон и поспешил уйти из туалета.

Миртл принялась напевать какую-то совершенно ужасную песенку, очевидно, собственного сочинения, и Рон поспешил уйти подальше.

Мысли завертелись странным хороводом, а нервное напряжение уже в который раз было более обычного. За один день открытий было уже достаточно, поэтому Рон решил отправиться сначала в Большой зал на ужин, а после, возможно, поговорить с Луной. Эта странная девушка явно что-то недоговаривала. Кроме того, Рон был уверен, что именно сейчас приближается к разгадке того, что же происходит с тем, кто ещё несколько месяцев назад был его другом.

Большой зал был полон студентов всех курсов, стоявший в воздухе гомон был уже привычен и нисколько не мешал ужинать. Усевшись за длинный гриффиндорский стол, Уизли окинул взглядом разнообразие еды и его живот одобрительно забурчал.

Отбивная была вкусной, пирог тоже пришёлся к месту, а тыквенный сок и вовсе был любимым напитком. Рон любил хогвартсовскую пищу, хотя мама готовила всё же намного лучше. Возможно, он просто привык к домашней еде с детства, а может, его мама готовила с какими-то собственными хитростями, но всё же иногда хотелось именно чего-то, что было приготовлено дома…

Наскоро поев, Рон поискал глазами Луну, но ее не было. Он немного опоздал на ужин, и вероятно, она уже ушла. Это было не так уж и плохо, так как Рон до сих пор не осознал, что хотел бы у неё спросить. Точнее, что-то хотел, но сформулировать свои вопросы пока не мог. Лучшее, что пришло в голову — это пойти в библиотеку и подумать, постаравшись уложить в ровный ряд всё, что случилось сегодня. Благо там обычно не так шумно, как в гостиной Гриффиндора.

Был в Большом зале и Гарри, который сидел чуть в стороне ото всех. Рон покосился на бывшего друга и заметил, как к тому летит небольшая сова. Обычно, почту приносят утром, будь то газеты или письма. Поттер удивлённо покосился на прилетевшую птицу, которая тут же взмыла под потолок и покинула Большой зал. Гарри развернул пергамент и несколько секунд читал.

Такое удивление на лице бывшего друга Рон видел очень редко. К примеру, когда Кубок огня назвал Поттера четвёртым чемпионом. Сложив записку, Гарри направился к выходу из Большого зала, а Рон озадаченно провожал его взглядом.

Гарри почти дошёл до выхода, когда в зал вошла Гермиона, с сумкой в руке и толстым томиком, который придерживала локтем. Едва заметив её, Гарри опустил взгляд и, ускорив шаг, почти промчался мимо неё. Девушка же лишь чуть заметно прикусила губу и нахмурилась, поправила сумку и села напротив Рона.

Уизли кивнул подруге, раздумывая о том, стоит ли ей что-то рассказывать. С одной стороны, стоило бы и посоветоваться, но почему-то Рон был уверен, что о Поттере Гермиона говорить не захочет, а о его Проклятье… Нет, об этом он сам пока не хотел разговаривать с кем-либо.Слишком уж неожиданным было всё то, что он сегодня узнал, и Рон был не готов делиться с кем-то этим. Он ещё не решил, стоит ли ему вообще вмешиваться в то, что происходит, не принесёт ли он своими действиями ещё больше вреда, не станет ли причиной того, что видел в своих кошмарах…

«И что же я такого сделал, что заслужил себе всё это?» — мрачно подумал Рон.

После ужина Гермиона собралась пойти в библиотеку, чтобы дописать длиннющее, на взгляд Рона, эссе по нумерологии, в котором «нужно рассмотреть специфику теоремы Брайса о магическом компенсировании затрат на использование преобразующей магии», и Рон, немного подумав, отправился в гостиную Гриффиндора.

Любимое кресло у камина было свободно, и юноша поспешил занять его. Уставившись в камин, Рон незаметно для себя начал вспоминать всё то, что произошло сегодня. О своих видениях и о словах Флоренца Рон предпочёл пока не думать, слишком уж сложно было осознать всё то, что он узнал. А вот о разговоре с Миртл стоило поразмышлять.

«Плакса сказала, что Гарри заходил к ней полтора месяца назад, с какой-то шкатулкой и амулетом. А потом амулет, гм, оставил ожог. И именно его, похоже, мы видели в лазарете… — вспоминал Рон. — И те шрамы, что были у Гарри, может, их вызвал амулет?»

Ничего подобного он раньше не слышал и не знал ничего о таких амулетах. Конечно, волшебство вещь необычная и мало ли что можно создать, но всё же…

«А если амулет подчинил себе Гарри? — неожиданно подумал Рон. — Гарри умеет сопротивляться Империусу, а амулету нет, и именно поэтому так себя ведёт…»

Мысль казалась отличной, оправдывающей всё то, что сделал в последнее время Гарри, но всё портил один-единственный факт. Гарри написал первое письмо ещё летом, а его выходка в поезде была ещё до того, как он надел амулет. Не получалось.

Вздохнув, Рон отмёл эту идею и продолжил размышлять. Было весьма трудно уложить в голове всё то, что хотелось понять, одно воспоминание накладывалось на другое, и в итоге Рон пришёл к простому, но верному решению. Он вытащил лист пергамента и чернильницу, взял перо и начал записывать всё то, что путалось у него в голове. На листе возникали строчки, чёрточки и схемы. Вот письмо, которое Рон получил, дальше ссора в поезде, потом Гарри, пришедший в туалет к Миртл. Теперь то, что случилось на квиддичном поле... Все события укладывались коротко в несколько строчек. но теперь можно было не держать всё это в голове.

Рон хмыкнул и повертел перо пальцами.

«После удара бладжером обычно быстро выходят из лазарета, мадам Помфри ставит кого угодно на ноги через пару дней, а Гарри пробыл там больше трёх недель… И примерно перед этим он надел этот проклятый амулет… — размышлял Уизли. — Что, если эти шрамы и его состояние вызвал амулет? И как вообще Гарри попал под бладжер, он же столько играл в квиддич, да и летал в другой части поля…»

Ощущение того, что разгадка где-то рядом, но он не может её найти, мучило Рона. Он не привык к таким разгадываниям, шахматы казались ему куда проще. Продумать ходы фигур легче, чем рассудить и прогадать поступки людей… Хотя в этом и было какое-то сходство, но перед глазами не было доски, и люди не вырисовывались формами фигур, чтобы можно было знать их роль…

«И никогда не знаешь, какие фигуры есть на доске, а каких уже нет… Хотя почему нет? — чуть не воскликнул Рон. — Я не знаю всех фигур в этой партии, но, возможно, есть ещё кто-то, кто всё подстраивает…»

Эта догадка была больше по душе Уизли. То, что всё происходит по чьей-то воле, было бы весьма простым объяснением. Может, это был как раз тот самый случай, когда простое объяснение было самым верным? Как бы не хотел этого Рон, проверить свои выводы пока не было возможности.

Внезапно Рон вспомнил фразу, которую частенько любила говорить его мать, когда никто в семье не сознавался в том, что разбил её чашку, или съел печенье из буфета.

— Всё тайное становится явным, — говорила она с философским видом, и вскоре действительно узнавалось всё. В постели Рона находились крошки от печения, а осколки кружки попадались при уборке. Ещё тогда юноша понял, что всё тайное действительно становится явным. Хотя и получалось это не всегда, но всё же слова глубоко запомнились Рону. Сейчас же он думал об этом с лёгкой усмешкой, надеясь, что и эта тайна когда-нибудь откроется и всё встанет на свои места.

«И что за письмо получил Гарри? — припомнил волшебник. — От кого-то, кто им управляет? Или какие-то новости о Том-Кого-Нельзя-Называть?»

Отсутствие ответов на множество вопросов сводило с ума. Рон чувствовал, что всё как-то связано, но не мог понять, как именно, и что ему надо сделать. В голове словно опять прозвучал голос Флоренца:

— Стал ли бы ты действовать, если бы знал, к чему это приведёт?

«А откуда мне знать, что вообще я могу сделать? И как не сделать хуже, чем есть?»

Рон вздохнул и почиркал на пергаменте, рисуя кружочки и закорючки. Гадать на чаинках было бы куда проще, чем угадывать то, чего не знаешь. Поднявшись, Уизли запихнул лист в карман и, направился в спальню. Голова побаливала от нахлынувших мыслей, глаза медленно, но верно слипались, а с зевотой было совершенно невозможно бороться.

* * *

Письмо словно жгло руку, но Гарри постарался спокойно выйти из Большого зала. Точнее, очень хотел, чтобы это выглядело именно так. Он понимал, что вмешался во что-то, но теперь всё начало принимать совсем неожиданный оборот.

«Теперь что-то должно случи… Чёрт!»

Гермиона появилась в нескольких метрах перед ним, и их взгляды на мгновение встретились. Глаза девушки были чуть покрасневшие, но не от слёз — она не плакала, скорее, просто перезанималась. Или всё же?..

Взгляд Гермионы скользнул по нему, и девушка, тут же прикусив губу, отвернулась. Гарри передёрнуло, он, сжав зубы, опустил голову и ускорил шаг. Промчавшись мимо бывшей подруги, Гарри уловил знакомый цветочный аромат, и по спине тут же пробежали мурашки. Стараясь не оглядываться, он почти бегом направился в гостиную Гриффиндора.

Полная дама молча открыла ему проход, в гостиной было пусто, но Гарри прошёл дальше и поднялся в спальню. Все студенты были на ужине, и на какое-то время он остался один. Гарри развернул письмо и снова перечитал.

«Гарри Поттер, верни мне то, что ты взял в музее, и тогда я позволю тебе жить. В противном случае, я заберу это силой. У тебя есть три дня, чтобы сделать выбор».

Вместо подписи на пергаменте красовался череп со змеёй. Знак мрака.

Гарри положил письмо и обхватил голову руками. Такого поворота событий он не ожидал. Чтобы сам Волдеморт написал ему письмо, да так, словно это было чем-то обыденным. Гарри даже невольно поразился тому, насколько быстро меняется всё вокруг — ещё недавно он лишь боялся Тёмного лорда как какое-то абсолютное зло, а сейчас уже получается, что Волдеморт такой же волшебник, со своими целями и планами. Которые Гарри уже в который раз нарушил.

Вернуть Обелиск было невозможно, он даже не знал, где сейчас этот загадочный предмет. Да и очень сомневался, что Учитель вообще позволит забрать его. Кроме того, если этот Обелиск так важен для Волдеморта, значит, его точно не следует отдавать.

«Заберёт силой? И что, у меня нет Обелиска, и нечего забирать! — усмехнулся Гарри. — Волдеморт никогда не поверит в это и, скорее всего, приложит все усилия для того, чтобы вынудить меня отдать его…»

Что такого может предпринять Волдеморт, Гарри не знал, но вся эта ситуация ему явно не нравилась. Очевидно, что он в очередной раз перешёл дорогу Тёмному лорду, но это произошло даже не по его желанию. Учитель, а точнее, Николас Фламель приказал ему достать этот Обелиск из музея.

На всё это нужны были ответы, и получить их можно было лишь из уст самого Фламеля. Но как связаться с Учителем в ближайшие дни, Гарри не знал. Николас Фламель не оставил ему ничего, что можно было бы использовать для связи с ним. Гарри почему-то очень сомневался, что сова сможет доставить письмо по этому имени, наверняка Фламель ограждал себя от всякого рода любознательных личностей...

«А что если и нет?»

Гарри решил, что обязан хотя бы попробовать поступить так, и, взмахнув палочкой, открыл сундук. Достав пергамент и перо с чернильницей, волшебник быстро написал пару строчек. Вскоре письмо было готово. Гарри постарался не упоминать ничего лишнего, лишь то, что нужно срочно встретиться. И лучше это сделать в ближайшие день-два.

Поттер едва коснулся пергамента, чтобы поставить последнюю точку, как дверь спальни открылась, и вошёл Рон. Гарри непроизвольно дёрнулся от неожиданности и, резким движением скомкав письмо Волдеморта, швырнул его в сундук. Уизли замер на секунду, скользнул взглядом по бывшему другу, а затем развернулся и вышел, не сказав ни слова. В принципе, это абсолютно устраивало Поттера.

Гарри мысленно обругал себя, затем закрыл сундук и запер его заклинанием. Проведя черту волшебной палочкой, волшебник негромко пробормотал заклинание.

— Felinis, — на секунду возникшая светлая полоска растаяла, ничего не оставив после себя. Это заклинание устанавливало границу, которая сообщала волшебнику о том, что кто-то её пересёк. Не слишком полезное заклинание, но всё же чем-то напоминало Гарри маггловскую сигнализацию, которую дядя Вернон почему-то считал самым лучшим средством от воров и бандитов. Такая сигнализация стояла и в машине, и в доме Дурслей, и Гарри почему-то накладывал это заклинание, на всякий случай.

Свернув пергамент, Поттер направился в совятню. Он уже привычно старался не смотреть по сторонам в гриффиндорской гостиной. Хедвига встретила юношу хоть и дружественно, но так и порывалась клюнуть его за палец.

— Ну же, не капризничай! Я был занят! — строго сказал Гарри и погладил распушившую крылья полярную сову. Хедвига присмирела и, наклонив голову, с интересом посмотрела на хозяина.

— А тебя ждёт письмо, — Поттер снова погладил любимую сову.

— Это ты отнесёшь… — Гарри непроизвольно оглянулся, но вопреки ощущениям, никого рядом не было. — Волшебнику, его зовут Николас Фламель. Я не знаю, где его найти, но ты же справишься? Правда?

Хедвига довольно ухнула и, взмахнув крыльями несколько раз, поднялась в воздух. Сделав небольшой круг, она вылетела из совятни, а Гарри провожал её взглядом, пока силуэт совы не скрылся за облаками.

Поттер поглаживал кончиками пальцев палочку, которую прятал в рукаве мантии. Странное чувство не покидало его, и Гарри решил действовать наверняка. Он еле слышно пробормотал заклинание, которое успел попробовать в странной башне, в которой плутал в своём сне, навеянном магией амулета Учителя.

Homenum Revelio — полезное заклинание, которое Гарри выкопал в старом и потёртом пособии для авроров, оно помогало обнаружить чьё-либо присутствие поблизости. Не слишком точно, но хотя бы направление и примерное расстояние до живого существа почувствовать было можно. Именно это заклинание помогло Гарри в одной из стычек в тёмной комнате башни, и сейчас оно сработало. В пяти метрах позади в тёмном углу было что-то, на что заклинание указало как на живое существо. На размышление почти не оставалось времени, и, резко развернувшись, Поттер выхватил палочку.

— Impedimenta, Petrificus Totalus, Stupefy! — несколько движений палочкой в сторону неизвестного Гарри сделал буквально в мгновение. Замедляющие чары, очевидно, застигли спрятавшегося в тени противника врасплох, а парализующее и оглушающее заклинания, пущенные уже точнее, попали точно в цель — это было понятно по негромкому звуку падающего тела. Настолько негромкому, что Гарри сперва подумал, что там стоял какой-то первокурсник.

— Lumos Maxima! — яркая вспышка света на кончике волшебной палочки осветила совятню, и у Гарри перехватило дыхание. Маленькое тельце, с вязаными шапочками на голове и в разноцветных носках неподвижно лежало на полу. Поттер шагнул к оглушенному Добби и, с тревогой подхватив его, положил на небольшую скамью.

— Finite Incantatem, Enervate! — Гарри судорожно начал снимать заклинания и проводить домовика в чувство. Добби обмяк, когда парализующее заклинание перестало действовать, а вскоре открыл большие, похожие на теннисные шарики глаза.

— Г-гарри Поттер… — с трудом пробормотал домовой эльф.

— Да, Добби, это я, — виновато произнёс Поттер. — Прости меня, я бы никогда…

— Гарри Поттер изменился, — тихо сказал домовик, глядя на Гарри грустными глазами. Шишка над глазом Добби постепенно увеличивалась и краснела. Юноша снова почувствовал укол совести и злости на самого себя. — Раньше Гарри Поттер не обращался так с друзьями…

— Добби, прости меня, я же не знал, что это ты! — в отчаянии воскликнул волшебник.

–… Гарри Поттер и Добби ведь друзья, он ведь так говорил? — взгляд Добби был таким жалостливым, что Гарри аж передёрнуло от него.

— Да, да, конечно, Добби, мы друзья! — Поттер схватил домовика за руку. — А что ты здесь делаешь?

— Добби волновался за Гарри Поттера, — преданно ответил эльф. Две слезы выкатились из больших глаз Добби. — Гарри Поттер изменился, он не дружит со своими друзьями, с мисс Гермионой и сэром Роном Уизли…

— Ты следил за мной, Добби? — Гарри нахмурился и строго посмотрел на домового эльфа.

— Добби плохой, он не знал, что делать, и решил присматривать за Гарри Поттером, — казалось, что эльф сейчас расплачется от горя.

— И давно ты следил за мной, Добби?

— Всего лишь несколько раз, когда Гарри Поттер был в библиотеке, кода ходил в Запретный лес, и когда пошёл в Хогсмид… — Добби старательно загнул узловатые пальцы.

— В Хогсмиде, до которого момента ты меня видел? — резко спросил Поттер, неожиданно сильно схватив Добби за руку. Домовик вздрогнул и вжал голову в худенькие плечи, боязливо взглянув на Гарри.

— В-всего лишь до того, как Гарри Поттер сел в большой громыхающий… В атабус… И-или атовус…

— Автобус, Ночной рыцарь, — машинально поправил Поттер и, словно опомнившись, отпустил руку домовика, почувствовав укол совести: домовик всегда был хорошим другом, несмотря на его иногда несколько странные методы помощи.

— Добби, не бойся, я тебя не обижу, — мягко сказал Гарри, глядя в глаза эльфа. — Честно, прости, Добби.

Домовик торопливо кивнул головой, и, всхлипнув, вытер ладошкой нос.

— А теперь ответь мне честно, Добби — тебя послал следить за мной профессор Дамблдор? — мягко, но с нажимом спросил Поттер.

— Н-нет, он не посылал Добби следить за Гарри Поттером! Добби не врёт Гарри Поттеру, ведь он друг великого Гарри Поттера! Друзья не должны врать!

— Да, Добби, друзья не должны врать, — вздохнул Поттер. — Я верю тебе.

Домовик улыбнулся и высморкался в светлый, бывший когда-то белым, платочек.

«И что мне теперь с тобой делать, Добби? — мрачно подумал Гарри, убирая палочку в рукав мантии. — Не память же тебе стирать…»

От этой мысли Поттер поморщился от неприязни. Теоретически он знал, как стереть память заклинанием забвения, но пользоваться им он не пробовал, да и очень не хотелось делать такое с Добби.

«И умудрился же он подсмотреть то, что не нужно», — мысленно ворчал Гарри. Добби тихонько всхлипнул и молчал.

— Послушай меня, Добби, — наконец сказал Гарри. — Со мной всё в порядке, и не произошло ничего плохого. Тебе не стоит за мной больше следить. И никому не рассказывай о том, что ты видел, хорошо?

— Но Гарри Поттеру…

— Гарри Поттер справится со всем сам, а если мне понадобится твоя помощь, я тебя о ней попрошу. Ты меня понял, Добби?

— Д-да… — быстро закивал головой эльф. — Значит, Добби может идти помогать на кухне?

— Да, мо… Нет, стой! — Гарри вдруг осенило простотой того, о чём он сразу не догадался. — Добби, скажи, а домовые эльфы ведь могут появляться, если их зовут?

— Ну… Хороший домовик приходит лишь на зов своего хозяина, но может прийти и к кому-то ещё, если хозяин это разрешил… — объяснил Добби. — А у Добби нет хозяина, Добби — свободный эльф, но он любит великого Гарри Поттера и сможет прийти к нему или к его друзьям!

— Спасибо, Добби, ты настоящий друг, — искренне улыбнулся Гарри, и домовик снова чуть не прослезился. — А теперь иди!

Добби щёлкнул пальцами и исчез, а Поттер посмотрел в окно, за которым где-то далеко летела его сова, и глубоко вздохнув, направился обратно в гостиную Гриффиндора. Следовало заранее дописать задание по Трансфигурации, да и в любом случае, вечером было бы куда разумнее осуществить то, что он задумал.

* * *

— Здравствуйте, мистер Поттер, — вежливый эльф в безукоризненном чёрном костюмчике появился через несколько секунд после того, как Гарри произнёс его имя.

Позвать домового эльфа может лишь его хозяин, и к нему домовик может прибыть почти в любое место в мире. Но в редких случаях хозяин эльфа может позволить позвать его другому человеку, и домовик выполнит его приказ. Магия домовых эльфов никогда не изучалась волшебниками с должной тщательностью, а те правила, что знали чистокровные семьи, часто воспринимались как что-то должное и незыблемое, естественное. Гарри не ошибся, когда подумал, что Николас Фламель наверняка знает всё это куда лучше большинства волшебников, и вряд ли не воспользуется такой лазейкой. Тем более, что даже слуги Волдеморта не всегда знают, как пользоваться магией своих рабов-домовиков.

Тубя укоризненно смотрел на Поттера, держа в руках блокнотик и карандаш с ластиком на конце. А Гарри довольно улыбался, довольный тем, что угадал способ связи, задуманный Учителем. То, что Николас Фламель предусмотрел это, было для него сейчас очевидным.

— Здравствуй, Тубя. Я бы хотел встретиться с мистером Фламелем для срочного разговора, — наконец произнёс Гарри.

— В таком случае, я перенесу вас к нему. Вас никто не будет искать в замке? — уточнил эльф, делая пометочку в блокноте.

— Сейчас ночь, никто не видел, как я покинул спальню, и я никого не встретил по дороге сюда. До утра я абсолютно свободен, — Гарри поправил лямку небольшого чёрного рюкзака, в котором лежала мантия-невидимка.

— Хорошо, возьмите меня за руку, мистер Поттер, — Тубя протянул руку, и едва Гарри коснулся её, его рвануло куда-то в сторону.

Небольшая зала была полуосвещена, свет мерцал из большого камина, выложенного резным камнем. Два глубоких кресла, повёрнутых к огню были уже знакомы Поттеру. Ему нравилось это место, которое Гарри частично воспроизвёл в Выручай-комнате.

Вот только сейчас на стенах ярко горели толстые свечи в металлических подсвечниках, несколько гобеленов и картин создавали какую-то необычную, но приятную атмосферу старинного замка. Однако Гарри сразу обратил внимание на то, что картины были не такие, как в Хогвартсе — они не шевелились, изображённые на них люди были практически не похожи друг на друга. Никаких подписей возле них не было.

— Здравствуй, Гарри, — негромкий голос Учителя был спокойным и мягким. — Я ждал тебя.

— Учитель, Волдеморт требует отдать ему Обелиск, — без обиняков выдохнул Поттер, чувствуя, как какой-то невидимый груз пропал, словно стало легче дышать.

Невозможность поделиться с кем-то своими проблемами угнетала Гарри. Одной из мыслей за прошедший вечер была беседа с Дамблдором, но юноша не знал, имеет ли право рассказывать обо всём директору. В конце концов, Гарри помнил, что Учитель указывал не говорить ничего Дамблдору, но когда открылось, что неизвестным Учителем был Николас Фламель, то всё стало куда запутаннее. Поттер не раз слышал, что Фламель и Дамблдор друзья, иначе разве доверил бы Николас хранение Философского камня просто так? Обо всём этом Гарри размышлять дальше не стал, а лишь решил не торопиться с действиями и откровениями.

— Ты поступил разумно, что не раскрывал наш маленький секрет, — сказал Учитель, словно угадывая мысли Поттера. — Альбусу Дамблдору пока совершенно ни к чему вмешиваться в это дело.

— Лорд Волдеморт…

— Волдеморт действует именно так, как и я и ожидал. Он ищет Обелиск не первый год, равно как и информацию о том, к чему он является ключом.

— Он угрожает забрать его силой, — добавил Поттер.

— Обелиск не суть, а средство, Гарри. Кстати, вон он, там же, где ты его оставил.

Гарри обернулся и увидел небольшой деревянный столик с резными ножками, на котором действительно стоял светлый Обелиск; на его гранях играл свет камина.

— Хочешь отдать его Волдеморту? — усмехнулся Учитель.

Гарри отрицательно покачал головой

— И правильно. Присаживайся, у нас будет долгий разговор.

Глубокое кресло с красной обивкой понравилось Гарри и в прошлый раз, поэтому он охотно сел и посмотрел на Учителя. Лицо волшебника было всё таким же слегка морщинистым и усталым, серовато-седая борода, казалось, стала ещё белее, чем прежде. Серые глаза выражали печаль и тоску, хотя в них, как и в прошлый раз, слегка блестел огонь из камина.

— Ты помнишь то, о чём мы говорили в прошлый раз? О том, что магия пронизывает наш мир? О нестабильности магии, о точках, в которых волшебство может угасать или проявляться в куда большей мере?

— Да, конечно, помню! — вряд ли Гарри вообще смог бы забыть то, что потрясло его настолько сильно.

— А что если я скажу тебе, что это далеко не единственная тайна, которая спрятана от магов и людей? Что если, обладая этим знанием, ты станешь ещё большей мишенью для своего заклятого врага, и сам будешь очень опасен для магического мира? Да и для всего мира магглов…

— Я спрошу, действительно ли мне настолько необходимо знать эту тайну, — нахмурившись, ответил Поттер.

— К сожалению, у тебя нет выбора, юный Хранитель.

— Кто?

— Хранитель. Именно им ты станешь. Я остался один, и я стар. Я не могу больше полагаться лишь на себя, моя самонадеянность уже привела однажды к катастрофе.

— Хранитель чего? О чём вы?

— Что ты знаешь о Хогвартсе, Гарри? — неожиданный вопрос Учителя снова поставил Поттера в тупик.

— Ну, Хогвартс — школа магии, которую основали четыре волшебника, фамилии которых стали названиями факультетов — Гриффиндор, Слизерин, Хаффлпафф и Рэйвенкло. Замок стоит на одной из точек магической концентрации, скрыт от магглов и опутан защитными чарами… — Гарри старательно думал, что ещё он может сказать о уже знакомой, но вроде бы не полностью понятной школе.

— Хорошо, вот только многое ты знал с первого курса, что-то узнал недавно. А что ты знаешь о самих Основателях? — продолжил расспросы Учитель.

— Они были великими волшебниками своего времени. Трое жили в мире, а один, Салазар Слизерин, не смог вытерпеть присутствие в школе маглорожденных волшебников, грязнокровных, как он считал, — Гарри поморщился, выговаривая последние слова. — Потому Слизерин покинул школу.

— Что же, официальная история выглядит именно так, думаю, её тоже все знают с самых первых лет обучения. На самом деле всё было несколько сложнее, Гарри, — Фламель сложил руки на груди и, чуть наклонив голову, продолжил. — Основатели были великими волшебниками, и они знали о магии очень много. Точки концентрации волшебства, места, которые вообще лишены магии, всё это было им известно, хотя и толковалось слегка по-иному. Всё же в то время маггловская наука была очень и очень неразвита, и Основатели не всё могли объяснить. Но понимали многое.

— Вы говорили, что магглы как-то могут узнать о магии…

— Теперь да, в последние десятилетия это стало бы возможным, — усмехнулся Учитель. — Возможно, когда-нибудь перед людьми встал бы выбор, какой путь они должны принять — путь магии или путь науки. Совместить эти пути, к сожалению, невозможно…

— Но ведь можно использовать магию и науку! Машина семьи Уизли летала! Мотоцикл Сириуса Блэка тоже! — Гарри сам удивился, что так быстро подумал об этом.

— Машина мистера Уизли вела себя абсолютно адекватно? И никаких проблем с ней не возникало? — ухмыльнулся волшебник.

— Ммм, ну она летала, но проблемы… Пожалуй, да, были… — замялся Поттер.

— А мотоцикл необходимо было долго напитывать магией, очень аккуратно и постоянно. Иначе бы он рухнул через несколько минут. А неволшебник вообще никогда не сможет заставить его подняться в воздух. Машина и мотоцикл черпали свои возможности ещё и в волшебниках, которые ими управляли. Сложная интеграция магии в технику неминуемо приводит к её ненормальной работе, а иногда и к уничтожению. Магия и электричество практически несовместимы. Помнишь, я спросил тебя, почему электричество не работает в Хогвартсе? Теперь я могу объяснить тебе, почему так происходит. Вся планета имеет своё электромагнитное поле, из-за особенностей своего строения. Это поле создаёт эффект электричества, взаимодействия частиц между собой. Магглы пользуются электромагнитным полем, пользуются электричеством, и с каждым десятилетием всё в большей мере.

— Это объясняли ещё в маггловской школе, — улыбнулся Поттер.

— Магглы знают лишь половину, одну сторону монеты. Магическое поле планеты пронизывает её так же, как и электромагнитное. И оба этих поля не допускают друг друга на свою территорию, они противоположны, но взаимосвязаны, без магии невозможно было бы существование электромагнитного поля в таком виде, в котором оно есть. Многие явления природы, катаклизмы и аномалии обусловлены воздействием магического и электромагнитного полей друг на друга. Практически всё, что маггловская наука списывает на необъяснённые и неисследованные моменты, объясняется противодействием и, нередко, соединением этих полей.. И именно поэтому то, что магглы когда-нибудь не смогут всё это объяснить, раскроется существование магии как явления…

Гарри слушал слова Учителя и чувствовал, как в горле встаёт ком, а в груди разрастается тревожное, непонятное чувство беспокойства. Всё, что он знал о магии до этого, сводилось лишь к простому факту — магия есть, и он, как волшебник, может ею пользоваться. А глубже никто и никогда не пытался что-то понимать, это было просто не нужно…

— Основатели, Гарри, понимали магию на этом уровне, хотя и плохо могли объяснить своё понимание об электромагнитном поле планеты. Маггловская наука тогда практически ничего не знала об этом, — продолжал Учитель. — И именно поэтому они решили обучать тех, кто способен пользоваться магией в своей школе. Волшебство — большая сила, и ею нельзя пренебрегать. Но один из них, Салазар Слизерин, не считал так, как остальные. Он полагал, что их знания, которые Основатели получили совместными усилиями, должны принадлежать им самим, и что этого достаточно, чтобы обладающие волшебством могли властвовать над теми, кто слабее. Он не ставил маггловскую науку ни в какое сравнение с магией. В то время так и было, поэтому его, в принципе, не в чем винить…

— А магглорождённые? Слизерин действительно ненавидел их? — озадаченно переспросил Поттер.

— Он их терпел, но не больше. Ему было всего лишь неприятно, что магические знания могут появиться у тех, кто не владеет магией в каком-то поколении. Куда более важным для него было то, что он хотел скопить силу в своих руках, властвовать над теми, кого считал слабее. Не для зла, возможно, он бы даже опекал магглов, но убедить в этом остальных не смог. Да и его вздорный характер действительно был весьма усложняющим понимание фактором…

— А Тайная комната и василиск? Зачем всё это, если не для уничтожения маглорожденных? — Гарри уже ничего не понимал. Всё, что он привык думать о Салазаре Слизерине, сейчас преобразовывалось в совершенно неожиданный вид.

— Тайная комната — не более чем лаборатория самого Слизерина, где он изучал магию в более тёмных её проявлениях. Василиск — его питомец. А некоторые слухи, которые сопровождали открытие Тайной комнаты, породил тот, кого ты прекрасно знаешь. Так называемый наследник Салазара Слизерина.

— Лорд Волдеморт, — выдохнул Гарри, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза.

— Волдеморт искал для собственных целей то, что Слизерин и остальные Основатели нашли. Но Гриффиндор, Хаффлпафф и Рэйвенкло не поддерживали Салазара, и он решил бежать, прихватив с собой Артефакты и свои знания. Но трое Основателей сумели помешать Слизерину и лишили его Артефактов, спрятав то, что успели найти в надёжных, как им казалось, местах. Поэтому Волдеморт не нашёл почти ничего в лаборатории Салазара. Кроме части записей Основателя о его экспериментах, и отрывочных сведений об Артефактах. Но этого хватило, чтобы Том Реддл начал свои поиски.

— Какие поиски начал Волдеморт? — нахмурился Поттер, вытирая вспотевшие ладони о подлокотник кресла.

Учитель тяжело вздохнул и потёр виски кончиками пальцев. Гарри внимательно смотрел на Фламеля, понимая, что после всего, что узнает сегодня, он уже не сможет просто оставаться в стороне от Волдеморта. Хотя у него и раньше почти не было выбора, но теперь, похоже, его не останется совсем…

— Когда Слизерин бежал, он лишился почти всего. Украсть Артефакты он не смог, а трое Основателей сумели защитить замок и спрятать всё то, что нашли и знали. Они назвали себя Хранителями, а то, что они хранили — Артефактами. Я — последний Хранитель этого никогда не существовавшего ордена. Сначала Хранителей всегда было трое, но из-за одной чудовищной ошибки я остался один. И теперь я принимаю Хранителем тебя.

— Почему я? — выдавил Поттер слегка хриплым голосом.

— Потому что Волдеморт стал главной угрозой тому, что Хранители поклялись оберегать. И ты — его заклятый враг и, как я писал тебе в самом первом письме, хоть и не основная его цель, но он всё равно тебя настиг бы и уничтожил. А так у тебя появится возможность противостоять ему не только ради спасения своей жизни и жизни своих близких, но и для более важного дела. Волдеморт охотится за Артефактами, и мы должны ему помешать заполучить их.

Гарри нервно вытер вспотевший от волнения лоб. Таких новостей он не ожидал услышать и вряд ли когда бы согласился на это добровольно. Слишком многое сваливалось на него без его желания.

— Почему это не можете сделать вы, Учитель? Или Дамблдор? Или ещё кто-то… — с дрожью в голосе произнёс Гарри.

— Альбус Дамблдор не тот, кто мог бы стать Хранителем, и для этого есть достаточная причина, поверь мне. А я… К сожалению, как ты уже слышал, я слишком стар для этого. Я знаю многое, но моя земная жизнь подходит к концу, и я это чувствую. Поэтому меня должен сменить новый Хранитель, и, возможно, ты сможешь исправить мои ошибки… — печаль на лице Фламеля стала ещё отчётливее.

— Вы не можете остановить Волдеморта?! Вы же Николас Фламель, великий алхимик и волшебник, обладатель философского камня, волшебник, который прожил больше шестисот лет! Я не верю, что вы бы просто уничтожили его, как сказал Дамблдор! — воскликнул Поттер.

— Да, Гарри, я Николас Фламель, — печально улыбнулся Учитель. — Вот только есть одна проблема — я тоже не бессмертен. И философского камня не существует.

Гарри подавился следующей репликой, которая готова была сорваться с языка, и поражённо захлопал глазами, уставившись на Фламеля. Старик сидел в кресле, положив руки на подлокотники кресла, и, откинув голову назад, закрыл глаза. Поттер смотрел на Учителя, не в силах вымолвить хоть слово, а через несколько секунд Фламель заговорил сам.

— Николас Фламель — красивое имя и глупая шутка, которая позже прижилась и стала чем-то символизирующим веру человечества, что магов, что магглов, в возможность достижения недостижимого. Философский камень — лишь легенда, сказка, которая подтолкнула невероятное количество изобретателей, алхимиков и просто аферистов к тому, чтобы изучать мир, существующий вокруг них. Маггловская да и магическая наука совершили огромный скачок в своём развитии, во много благодаря всего лишь одной неподтверждённой легенде. Ничто так не двигало прогресс в науке и магии, как слух о том, что кто-то смог достичь бессмертия и вечной жизни…

— Получается, что Николас Фламель не существовал? — ошарашено произнёс Гарри.

— Отчего же, он был, если верить рассказам, весьма талантливым волшебником и алхимиком. И, кроме того, он был одним из Хранителей, но умер своей смертью, немногим пережив свою жену. Он в действительности искал пути достижения бессмертия, это было его навязчивой идеей, многие это знали. Но его исследования были безуспешны. А однажды одному волшебнику захотелось пошутить, и он представился Николасом Фламелем. Когда это стало общеизвестным, новость произвела такой фурор, что очень многие поверили, что Фламель добился успеха. Даже маггловские аферисты пытались заработать золота на этом имени, а уж волшебники и подавно! С тех пор эта легенда находит подтверждение то в подделанных могильных плитах, то в фальшивых завещаниях, а иногда и в чудесных «философских камнях», которые не делают ничего особенного… А сейчас у волшебников уже принято считать, что Фламель просто скрывается и таит свой секрет. Пожалуй, очень тщательно, что даже не так и много людей пытается этот секрет узнать. Даже Дамблдор считает, что я — Николас Фламель, человек, проживший больше шести веков. Он отличный волшебник, а уж обмануть его не так-то просто, но мне это вроде удалось, кхем.

— Но философский камень? Я же держал его в руках, Волдеморт охотился за ним…

— Обманка, просто бесполезный камешек. И ты держал в руках его всего несколько минут…

— Но кто вы? — прошептал Поттер, облизнув пересохшие от волнения губы.

— Я волшебник, чьё имя, в принципе, абсолютно неважно, я не пользовался им уже очень давно. Хранители, трое Основателей, тоже были хоть и великими волшебниками, но смертными, и они не могли позволить, чтобы их дело было забыто, а их знания не стали оружием, опасным для мира. Кто-то ведь мог тоже догадаться обо всё том же, что и они, прийти к похожим выводам, и поэтому Хранители оставили потомков, последователей. Тех, кто следил за тем, чтобы такие знания не попадали к волшебникам, которые смогут использовать их как оружие в своих личных целях. Трое Основателей умерли, после них Хранителями стали трое других волшебников. Те, в свою очередь, передали всё следующей троице, самым достойным, честным и благородным волшебникам. Смысл жизни Хранителя сводился к тому, чтобы найти достойную замену себе.

— Почему же вы остались последним? — недоумевал Гарри.

— Потому что я и двое других Хранителей допустили роковую ошибку, вследствие которой они были убиты, и лишь я смог спастись. Я один защищал Артефакты и сведения о них больше пятидесяти лет. Тогда казалось, что в этом уже почти нет смысла, но сейчас Волдеморт подобрался слишком близко к этой тайне.

— Вы говорите о знаниях и об Артефактах. Что же такое эти Артефакты? — наконец спросил Гарри. Учитель слишком часто упоминал это слово, и вряд ли оно было маловажным.

— А теперь мы подошли к тому, за чем именно охотится Волдеморт. И узнать, что такое Артефакты тебе поможет то, что ты забрал прямо из-под носа Волдеморта, если так теперь можно сказать, — усмехнулся волшебник.

— Вы говорили, что Обелиск — это ключ… — начал Поттер.

— Верно, и сейчас ты узнаешь от чего.

«…Look out world take a good look

Oh no, this is the road to Hell…»

Chris Rea — The Road to Hell.

— Бери Обелиск и неси его сюда, — Учитель кивнул головой в сторону столика с резными ножками.

Гарри поднялся с кресла и выпрямил затёкшую спину. Сделав несколько шагов в сторону Обелиска, он едва протянул к нему руку, как светлая гладкая поверхность вновь осветилась бледно-синим светом. Непонятные символы и узоры были такими же, как и раньше; несколько завитушек Гарри даже узнал, хоть и не мог расшифровать. Подхватив Обелиск, Поттер развернулся и приблизился к Учителю, который тоже успел подняться.

— А теперь, — Фламель коснулся руками камина, и с лёгким скрежетом часть каминной полки сдвинулась, образовав большое отверстие, — переверни и вставляй Обелиск сюда.

Гарри поднял Обелиск и, аккуратно поднеся его к каминной полке, осторожным движением поставил. Поттер не успел ещё убрать руки, как поверхность Обелиска завибрировала, и синий свет символов стал в разы ярче. Учитель направил руки на огонь, и пламя, резко вспыхнув, окутало светлый камень, поглотив светящиеся символы. Через секунду в ещё одной вспышке, которая, казалось, вырвалась из самого Обелиска, перемешалось синее и красное пламя. Оно обволокло стену и через мгновение словно втянулось в неё, оставив лишь символы, что были на поверхности Обелиска.

— Читай, — Учитель был собран и напряжён, а его голос звучал строго.

Символы, словно повинуясь его воле, преображались: через пару секунд замерли и засветились ровным синим светом на фоне тёмной каменной стены. Гарри поправил очки и, вздохнув, начал читать.

«Артефакты Хранителей есть на Земле,

Артефакты хранить, но никогда не терять».

Гарри закончил читать последнюю строчку, и слова стали меркнуть и растворяться, впитываясь в стену. Юноша ещё раз быстро пробежал глазами прочитанное, стараясь запомнить текст, а когда буквы растаяли, повернулся к Учителю, который стоял возле кресла, облокотившись на его спинку.

— Предполагается, что это послание самих Основателей к каждому Хранителю, который будет посвящён в эту тайну, — спокойно проговорил Фламель. — Оно хранит в себе и самые прямые указания на то, что Артефакты не должны попасть в чужие руки. А так же таит некоторые загадки, о которых мы поговорим позже.

Гарри молча кивнул. Учитель приблизился к камину, огонь в котором едва горел. Поттер проследил взгляд Учителя и увидел, что Обелиск раскрылся — из каминной полки, в которую был вставлен Обелиск, было видно лишь основание. Широкая нижняя часть разделилась на четыре элемента, каждый из которых разошёлся в сторону. Гарри невольно сделал шаг вперёд. Фламель одним движением опустил руку в Обелиск и взял что-то, что сверкнуло в неярком пламени камина.

— Во тьме и на свету он станет твоим провожатым, — с этими словами Учитель подошёл к Гарри и одел ему на шею цепочку, на которой был круглый медальон.

— Что это? — пробормотал Поттер, коснувшись руками цепочки, которая сверкала золотисто-красными бликами. Сам медальон был такого же цвета, с небольшим синим камнем в середине. Вокруг него выделялись выгравированные символы и знаки, похожие на те, что были на Обелиске.

— Это Компас, он хранился в этом Обелиске, ожидая своего часа, — улыбнулся Фламель. — И если бы не угроза того, что Волдеморт может получить его, то там бы ему и оставаться. Кроме того, боюсь, что и без него Тёмный лорд может натворить немало бед…

— А почему Обелиск не спрятали куда-нибудь в такое место, где его бы никто не нашёл? Зачем его оставили в маггловском Британском музее? — недоумевал Поттер.

— Иногда, чтобы что-то спрятать, нужно выставить это на всеобщее обозрение, — заметил Учитель. — И не стоит забывать, что тот, кому не позволено его увидеть, не нашёл бы Обелиск.

— А открыть его как-то по-иному ведь можно было? — вопросительно поднял бровь юноша.

— Можно было его разбить, это не слишком просто, но возможно. Но тогда бы высвободившаяся магия дала бы понять Хранителям, что это произошло. Да и не каждый знает, что это за амулет и как им пользоваться. Думаю, даже Волдеморт ещё этого не знает, — ответил Фламель.

— И что же такое Артефакты? — Гарри чувствовал, как десятки вопросов норовят сорваться с языка.

— За первым из них мы отправимся прямо сейчас, — сказал Учитель. — Это один из первых Артефактов, которые были найдены ещё Основателями, он хранится на одном из мелких островков в проливе Ла-Манш.

— Артефакт хранится на островке? — удивился Поттер.

— Этот клочок суши иначе и не назвать, — ухмыльнулся Фламель. — Но островок — одно из мест, где магическая сила практически отсутствует. Помнишь замечательное болото, в котором ты не смог левитировать над землёй небольшую ветку?

Гарри напряжённо передёрнулся — ощущение собственного бессилия, вкупе с холодной и гнетущей атмосферой того тёмного места ещё нескоро сможет забыться. И возвращаться в подобное место очень не хотелось бы…

— Не волнуйся, на этом безымянном островке дыра в магическом поле не настолько велика, и некоторое время мы сможем там пробыть без какого-либо вреда для себя. Отправимся сейчас же.

Гарри пожал плечами и подхватил рюкзак. Волшебная палочка была в рукаве, мантия-невидимка с собой, немного денег… Заботиться о том, чтобы кого-то предупреждать о своём путешествии не стоило — друзья уже давно не являлись для него таковыми, а больше никто им толком и не интересовался.

* * *

Из зала с камином, в котором Гарри был несколько минут назад, вёл длинный коридор. Подсвечники с всё теми же толстыми свечами освещали дорогу, и Поттер шёл вслед за Учителем. Впереди скрипнула тяжёлая дверь, и свежий воздух вырвался снаружи.

Когда Гарри вышел, то слегка поёжился от неожиданно холодного ветра. Негромкий плеск волн раздавался в паре десятков метров впереди, а по тёмной водной поверхности переливались отсветы полной луны. Но перед ними же, прямо до двери какая-то тень скрывала ночное светило.

Обернувшись, Поттер успел увидеть, как дверь, через которую они вышли, с тихим скрипом и скрежетом закрывалась. Гладкий гранит, из которого был выложен вход ровной, чуть округлой стеной поднимался вверх. Подняв голову, Гарри увидел, что в паре десятков метров над головой был огромный каменный козырёк, накрывающий собой берег вокруг. Сверху над зубцами стены еле различимо виднелись большие сталактиты, свисающие с каменного потолка.

— Это моя башня, — улыбнулся волшебник. — Стоит здесь уже несколько десятилетий, под этой причудливой скалой. Даже прятать её слишком не приходится — природный переизбыток магии помогает поддерживать отгоняющее магглов поле. Да и выглядит очень живописно, не правда ли?

— М, ага… — только и выдавил Поттер.

— Сюда, — поманил Учитель Поттера.

Гарри вышел ближе к воде, туда, где скала не закрывала собой лунный свет, и вопросительно посмотрел на Фламеля.

— Полнолуние, — многозначительно ответил Учитель. — Необычное явление, которое воздействует на нашу планету удивительным образом... Как на магию, так и в том числе на некоторых существ…

— На оборотней? — уточнил Поттер.

— На них в большей мере, — признал Фламель. — Но не только. Многие животные чувствуют полнолуние, например, собаки начинают выть, чувствуя возмущение в магическом и электромагнитном поле. Рыбы тоже очень чувствительны к полнолунию, некоторые люди, многие волшебники. Многие рецепты зелий учитывают лунные циклы, а некоторые ингредиенты следует собирать и использовать только в эту ночь — в другую они теряют свою полезность.

— Никогда не был отличником зельеварения, — ухмыльнулся Поттер. — Хотя про полнолуние в этом смысле знаю.

— У тебя вполне есть шансы стать неплохим зельеваром, правда, для этого нужен подходящий педагог, — заметил Учитель. Гарри только хмыкнул.

— Кстати, полнолуние идеально подходит и для наших целей, — добавил Фламель. — Это как раз то время, когда возможно обнаружить Артефакты с помощью Компаса.

— Это как? — удивился Гарри.

— А увидишь. Ты не умеешь аппарировать, верно? — Учитель даже не спрашивал, а почти утверждал.

Поттер отрицательно покачал головой.

— Значит, я тебе сейчас объясню и покажу, как это делать, а ты в ближайшие дни должен будешь сдать тест на аппарацию в Министерстве Магии. Научиться довольно легко, магических сил тебе на это хватит и подавно, но чтобы не было лишних вопросов, нужно, чтобы в Министерстве об этом знали. Да и уж больно большой секрет, больше половины волшебников это умеют…

Гарри уже давно собирался это сделать, но по неизвестной ему самому причине, так и не осуществил задуманное. Теперь же, когда вопрос встал таким образом, всё преобразовалось в простую задачу, которую нужно выполнить в кратчайшие сроки.

— Давай руку, — негромко произнёс учитель, и едва Поттер коснулся сухих пальцев Фламеля, его закрутило и дёрнуло куда-то в сторону.

* * *

Пока зрение и слух возвращались в норму после аппарации, Гарри почувствовал, что шум волн значительно усилился, как и ветер, что проникал сквозь мантию. Луна всё так же ярко освещала берег молочно-белым светом, к которому глаза постепенно привыкли.

— Запомни, чем больше расстояние, на которое ты перемещаешься с помощью аппарации, тем больше напрягается твой организм, обрабатывая магическую энергию для аппарации, — вещал Учитель. — Поэтому переместиться из одного конца планеты в другой просто невозможно — ты просто не выдержишь перегрузки, почувствовать свои силы можно, настраиваясь на аппарацию.

— А я-то думал, почему вообще ещё используют каминную сеть и портключи, — пробормотал Поттер.

— При использовании каминной сети эта перегрузка снижается в разы, и после перемещения через камин даже на достаточно большое расстояние не приходится приходить в себя некоторое время, да и пользоваться может любой. Портключи же несколько иначе устроены — на них тратится огромное количество магической энергии, не каждый волшебник может его создать. И процесс перемещения тоже не самый приятный. Но для него не нужен камин, да и рассчитывать силы для аппарации тоже нет нужды…

Поттер слушал слова Фламеля, стараясь раз и навсегда запомнить для себя не само объяснение, а конкретные плюсы и минусы этих видов перемещения. Всё-таки, скорее всего, ему не раз ещё придётся выбирать, чем именно пользоваться.

— Пришёл в себя?

Поттер кивнул.

— Отлично, а теперь нам нужно вот туда, — Фламель указал рукой в сторону невысокой горы, что была в центре островка.

Остров, как и говорил Учитель, был небольшой, больше напоминающий торчащую из земли скалу, едва покрытую редкой растительностью, которая с трудом пробивалась через гальку. Волны, пенясь, шумели, разбиваясь об обрывистый берег и опасно выдающиеся из воды скальные глыбы. Гора, к которой направлялся Хранитель, была обрывистой и крутой, изрытой глубокими трещинами, в которых свистел ветер.

— Как я и сказал, полнолуние — почти единственное время, когда магическое поле искажается нужным образом, и Компас указывает на Артефакт, если он есть где-то в относительно близости. Возьми его в руку и раскрути на цепочке, — сказал Учитель.

Гарри стянул с шеи медальон и, вытянув его в левой руке, пальцем правой качнул в сторону. В тот момент, когда из самой середины камня в сторону вершины горы ударил синий луч, Поттер едва не выронил амулет от неожиданности. Луч, озарявший голубоватым светом всё вокруг на полдюжины метров, еле слышно звенел и вибрировал, а Гарри чувствовал, как магическая энергия выплёскивается из него в медальон.

— Встряхни его и опусти! — скомандовал Фламель, и Гарри тут же последовал его словам.

Синий луч рассеялся, а Гарри едва не упал на колени от усталости, надевая медальон на шею. Голова немного кружилась, а в глазах словно произошло маленькое лунное затмение — чёрные круги потихоньку пропадали. Несколько раз вздохнув и вытерев выступившие на лбу капельки пота, Поттер посмотрел на Фламеля.

— Компас работает лишь при одновременном соблюдении трёх условий: наличие Артефакта поблизости, возмущённое магическое поле, которое вызывает Луна в полнолуние, и достаточно сильный волшебник, который может им пользоваться. Как видишь, он работает в твоих руках. У Волдеморта тоже может заработать, — неторопливо пояснил Учитель.

— Нам теперь нужно на вершину горы? — поинтересовался Поттер, пряча медальон под ворот мантии.

— Именно, и переместиться ближе, как ты сам уже должен чувствовать, мы не сможем.

— Здесь начинается эта дыра в магическом поле? — предположил Гарри.

— Да. Остров так же защищён некоторыми заклинаниями, которые отводят от него внимание магглов. Это практически те же чары, что наложены и на Хогвартс, ведь волшебниками, их создавшими, были Основатели.

Гора в центре островка была высотой всего несколько сотен метров. Однако по сравнению с небольшим клочком суши, что её окружала, она казалась огромной. Редкие, низенькие кустики еле пытались выбиться из-под валунов и гальки, которая была рассыпана у подножья. Чуть выше узкая тропа простиралась вверх, полукольцом обвивая гору. Увидеть эту тропу со стороны было достаточно сложно, лишь поднявшись с одной нужной стороны, можно было различить еле заметную дорожку к вершине.

Учитель шёл немного впереди, а Гарри молчаливо следовал за ним. Каменная крошка хрустела под ногами, холодный ветер резал глаза, а Луна мерно освещала скальную тропинку. Около получаса понадобилось на то, чтобы подняться к вершине, которая неожиданно резко появилась из-за высокого гребня, скрывавшего её из виду.

Едва показалась вершина, Гарри разглядел почти сливающуюся со скалистой стеной арку, сложенную из кусков камня. На невысоких столбиках, чуть поросших мхом с одной стороны, покоилась плоская плита, служившая вершиной арки. Под ней был гладкий, словно обточенный со всех сторон, валун. Лишь пару секунд Гарри смог рассматривать это сооружение, как ноги словно превратились в куски ваты, а всё тело расслабилось, и он опустился на колени.

В этот момент Компас ударил ярко-синим лучом, прямо через мантию, в коническое отверстие, видневшееся в боковой части валуна. В яркой вспышке Гарри успел увидеть, как камень раскололся на части, а из него выпал блеснувший лунным бликом кристалл. Через секунду его глаза заволокло тёмным туманом, и он потерял сознание.

* * *

— Enervate! Поднимайся!

Голос Учителя практически выдрал Гарри из бессознательного состояния, полузабытья, которое было приятным и спокойным. Вместе с тем, как сознание постепенно возвращалось, чувство усталости и бессилия заполняло Гарри. Раскрыв глаза, он с трудом поднялся — руки дрожали, а по спине струился холодный липкий пот.

— Что это было? — полушёпотом произнёс Поттер.

— Твой организм не привык к таким затратам магии, но постепенно он привыкнет к тому, что больший объём энергии будет тратиться тобой чаще. Кроме того, эта дыра вытягивает любые излишки магии и мешает тебе восстановиться. Когда мы приблизимся к берегу, тебе станет легче, — объяснил Учитель.

— Я что-то видел там, — Гарри кивнул в сторону каменной арки и вздрогнул.

— Это твой первый Артефакт Хранителей, забери его, — Фламель сложил руки на груди, касаясь кончиками пальцев седой бороды.

Гарри, чуть пошатываясь, добрёл до арки и, осторожно наклонившись, поднял прозрачно-молочный кристалл, грани которого поблёскивали в лунном свете. Артефакт вмещался в руку, чуть заострённые гранёные углы едва выглядывали из ладони. Кристалл был довольно увесистым, даже чуть тяжелее, чем думал Гарри. Он ожидал почувствовать что-то необычное, коснувшись Артефакта, но на ощупь кристалл был лишь твёрдым и гладким.

— Ты ничего и не почувствуешь, сам Артефакт не выделяет магической энергии напрямую, но и не отрицает её, и не отторгает. — Фламель тихо подошёл и положил руку на плечо Поттеру. — Он обрабатывает магию, концентрирует её в точке, на которую собирается воздействовать использующий её.

— И зачем это нужно? Чтобы усиливать какие-то заклинания? — не особо впечатлившись, спросил Гарри.

— Такая концентрация даёт возможность, используя несколько Артефактов, сфокусировать огромное количество магии в одной точке. Представь себе то, что сможет сделать волшебник, имеющий возможность использовать магию, сильно превосходящую по уровню не только обычное, разлитое в пространстве магическое поле, но и концентрированную в магическом узле?

— То есть так точка магической концентрации — это ещё не предел, а с помощью Артефактов можно создавать такие более мощные узлы магического… возмущения? — невольно перенимая интонацию и речь Учителя, продолжил Поттер.

— Представь, если такая возможность будет у Волдеморта, — вздохнул Фламель.

Гарри даже не стал это представлять. Достаточно было того, что Волдеморт уже успел натворить и до того, как годовалый ребёнок мог остановить его, и после. А обладая такой магической мощью, Тёмный лорд причинит намного больше бед, и в этом Поттер не сомневался. Какими бы ни были цели Волдеморта, он не должен был получить в свои руки такие знания.

А кроме этого, внутри Гарри продолжало расти беспокойное чувство, которое поселилось в нём с того момента, когда он впервые встретился с Николасом Фламелем. Или с тем, кого теперь так зовут, раз это имя уже давно не принадлежит своему первоначальному хозяину. Чувство какой-то обречённости или даже страха было несколько привычным, а вот осознание того, что чувствуешь себя чужим человеком в этой ситуации, стало разрастаться и захватывать. Словно бы находясь не в своей тарелке, Гарри казалось, будто его здесь не должно быть, а всё то, что происходит — должно случиться не с ним.

Спуск с горы занял меньше времени, и берег был уже в паре десятков метров. Луна уже начинала бледнеть, и где-то на востоке медленно светлело небо.

— Почему я?.. — пробормотал Поттер, устремив взгляд вниз, на перекатывающиеся по земле камешки под ногами.

Учитель резко остановился и, повернувшись к Гарри, сложил руки и строго посмотрел на юношу. Поттер поднял голову и немного испугался вида Фламеля. Старик пристально смотрел на него, изучая его, казалось, с ног до головы, будто бы видел в первый раз.

— Что ты сказал? — негромко, но строго произнёс он. Гарри помедлил с ответом, но всё же повторил.

— Почему я? — сопротивляясь комку в горле, он продолжил. — Почему вы хотите, чтобы я стал Хранителем? Только из-за того, что Волдеморт хочет меня убить, и мне всё равно ему противостоять?

— Карлус Поттер был бы тобой недоволен, Гарри. Думаю, что твой отец тоже, — наблюдая за меняющимся в лице Гарри, отчётливо проговорил Учитель.

— Карлус Поттер? — поражённо прошептал Гарри, вспоминая семейное древо Блеков. Своего древа он, к сожалению, никогда не видел. — Мой прадедушка?

— И один из двоих Хранителей, которые погибли двадцать лет назад, — добавил Фламель. — Странно вспоминать, что я пережил четверых Хранителей.

— Мой прадед был одним из… Но… Что произошло?

— Твой замечательный враг убил его вместе с Дореей Поттер, в девичестве Блек. И… Ты не задавался вопросом, почему ты не знаком со своим дедушкой и бабушкой Поттерами? — наклонив голову, сказал Учитель.

— Я… ммм, нет, — Гарри сам удивился тому факту, что даже не знает ничего о родителях отца.

— В один и тот же год погибло два поколения Поттеров, 1977 год стал очень плохим годом для твоей семьи, Гарри. Именно тогда Волдеморт сумел найти того, кто стал одним из Хранителей и, пытаясь достать его, вырезал почти всю твою семью. Я знал Карлуса больше сорока пяти лет, Дорею почти столько же. Их детей, родителей твоего отца, Джона и Эмилию Поттеров, немногим больше тридцати. И все они погибли, когда Волдеморт со своими слугами напал на них. Карлус старался держать свою семью подальше от своей тайны, они и не ведали, почему Лорд Волдеморт с Пожирателями однажды пришёл за ними. Карлус погиб последним, увидев смерть практически всей своей семьи, но не выдал своих тайн. Твой отец тогда учился в Хогвартсе и только потому остался жив.

Гарри почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он сделал пару шагов в сторону и опустился на большой кусок скалы, прижав ладони к лицу. Его трясло, глаза щипало, а комок, что был в горле, превратился в огромный шар в груди, который мешал дышать.

— Извини, что тебе пришлось узнать всё так, но вряд ли возможно как-то смягчить эту новость. Волдеморт — враг твоего рода, и ты, как и твой отец, остался один перед его угрозой. Джеймс Поттер был хорошим человеком, но он не захотел браться за то, что убило его семью. Он отказался от моего предложения, и мне пришлось стереть ему память об этом. Он женился на Лили Эванс, и вскоре появилось пророчество, о котором ты знаешь. Оно лишь озвучило то, что и так было понятно, по крайней мере, мне.

Гарри, не отнимая рук, покачал головой и негромко всхлипнул.

— Джеймс Поттер спрятал свою семью из-за пророчества, а как до них добрался Тёмный лорд, ты знаешь сам. Твой прадед был третьим, а ещё один волшебник, имя которого сейчас не важно — четвёртым и последним Хранителем, которого я пережил, Волдеморт добрался и до него. Я пытался спасти твою семью, но потерпел неудачу, я опоздал. Да и никогда нельзя перестраховаться от предательства. Волдеморт хитрый и изворотливый убийца, а его Пожиратели свирепы и безумны. Ты остановил Волдеморта, когда тот хотел лишь обезопасить себя от какого-то пророчества, которое потревожило его, и с того времени я опасался искать нового Хранителя. Но сейчас угроза Волдеморта стала ещё большей, и я уже слишком стар, чтобы противостоять ему в полной мере. Теперь тебе понятно, почему именно тебе пришлось стать Хранителем, Гарри Поттер, сын Джеймса Поттера, внук Джона Поттера и правнук Карлуса Поттера?

Гарри поднял голову. По его щекам текли скупые, но горячие слёзы, а нижняя губа чуть дрожала. Злой, безумный взгляд был направлен на Фламеля.

— Волдеморт должен умереть, — хриплым голосом произнёс Поттер. — Я убью его.

— Встав на его пути сейчас, ты рискуешь никогда не исполнить свою месть, — жёстко сказал Фламель. — Он — могущественный волшебник, ты тоже, но в перспективе. Сейчас у тебя нет шанса уничтожить его. Но ты должен помочь мне помешать ему, и впоследствии он будет уничтожен раз и навсегда.

— Я согласен, — ответил Гарри, вытерев слёзы тыльной стороной ладони. — Хотя у меня и нет выбора.

— Выбор есть всегда, — заметил Учитель. — Только альтернатива не всегда тебя устраивает. И не стоит бояться, ты сможешь достичь много, если будешь уверен в своих силах.

— Я и не боюсь.

— Уверен? Хм, а если так…

Фламель шагнул к Гарри, и как только он коснулся его плеча, Поттера увлекло куда-то в сторону, а мир завертелся перед глазами. Когда он открыл глаза, вокруг была лишь кромешная темнота. Ни малейшего звука не раздавалось вокруг, режущая слух тишина заполняла всё вокруг. Гарри лишь чувствовал руку Фламеля на своём плече. Когда Поттер потянулся за палочкой, скорее, не с целью зажечь небольшой огонёк на её кончике, а больше инстинктивно, рука Учителя схватила его запястье.

— Ты чувствуешь страх, — не спрашивал, а утверждал он. — Чего ты боишься, Гарри?

Звук голоса заполнил тишину, теряясь во все стороны вокруг. Гарри невольно вспомнил, как сидел в чулане у Дурслей, где тоже было очень темно, как из темноты на него глядели глаза Пушка, и поход в Тайную комнату через тёмный ход под раковиной. Десятки дементоров, что появлялись из-за деревьев и с мрачного ночного неба… Воспоминания наползают одно на другое, и Гарри едва сдерживается, чтобы не выдернуть руку и не схватить палочку.

— Я боюсь темноты, — ответил Гарри, не узнавая своего голоса.

— Нет, ты не боишься самой темноты. Ты боишься того, что в ней, — голос Учителя раздался прямо над ухом. — А так?

Снова ощущение от аппарации, такое резкое и неожиданное, но уже становящееся довольно привычным. Гарри закрыл глаза за секунду до перемещения. Звуки нахлынули огромным водопадом. В лицо бросился ветер, трепля волосы и полы мантии. Едва Гарри открыл глаза, то едва не вскрикнул от неожиданности.

Красивые деревья, ещё утопающие в полутьме, небольшие холмы, виднеющиеся вдалеке домики — всё это выглядело прекрасно, но с этой огромной высоты это всё казалось неважным и очень маленьким. Инстинктивно сжавшись, Гарри чуть повернул голову и заметил позади себя неровную скалу, к которой прижался спиной. За мимолётный взгляд себе под ноги Гарри готов был себя проклясть — он стоял на краю небольшого выступа из скалы, всего-то в фут-полтора шириной. Под ним — десятки метров высоты, а деревья, что росли у подножья, казались игрушечными.

— Чего ты боишься теперь, Гарри? — спросил Учитель. Он стоял рядом, придерживая плечо Поттера.

— Неверно, ты боишься не самой высоты, а возможности упасть, — добавил Фламель. — Боялся ли ты летать на метле? Боялся бы, если бы у тебя в руках была бы исправная хорошая метла?

— Нет, — негромко произнёс Гарри. — А в темноте я мог бы зажечь свет.

— Именно. Тебе не стоит бояться чего-то, что лишь следствие твоих истинных страхов. Ты не боишься самого Волдеморта, ты лишь боишься, что умрёшь, или что умрёт кто-то вместо тебя. Ты не сможешь победить свои главные страхи, они присущи в равной мере всем. Но ты можешь сопротивляться своим ложным страхам, тому, что лишь мешает тебе достичь своей цели. Отринь их.

Гарри медленно кивнул. Из-за линии горизонта буквально за пару секунд начало появляться солнце. Глаза смогли смотреть на него лишь несколько секунд, пока лёгкая утренняя дымка закрывала свет. По земле медленно побежала светлая полоска, а верхушки деревьев вынырнули из темноты.

— Надеюсь, ты понял то, что я тебе сказал. А теперь… — очередной рывок и море снова доносит шум волн, а высокий скальный козырёк над гранитной башней отбрасывает тень, ещё более заметную в лучах утреннего солнца.

«…I’m awake I’m alive

Now I know what I believe inside

Now it’s my time

I’m awake and I’m alive…»

Skillet — Awake And Alive

Солнце слепило глаза сквозь розовеющие облака, и Гарри повернулся чуть боком к морю. Шум волн ему нравился, ночной холод постепенно развеивался, и юноша уже не так сильно кутался в мантию. На душе словно поставили огромный камень, который едва ли не раздавливал Гарри. Постоянное напоминание о том, что у него не было выхода.

Поттер помотал головой, стараясь вытряхнуть из неё мрачные мысли, и покосился на Учителя. Тот достал небольшую книжечку и, перелистнув несколько страниц, задумчиво уставился в неё. Гарри молчал несколько секунд, но любопытство оказалось сильнее.

— Что это? — спросил Поттер, кивнув на книжку.

— Это мои записи, которые во многом мне помогают. В моём возрасте, знаешь ли, не всегда легко держать всё в своей голове... — усмехнулся старик, пригладив свободной рукой бороду. Небольшой карандаш мелькнул в его руке, и, сделав отметку, Фламель убрал книжечку. Гарри привычным движением поправил очки и лямку рюкзака.

— Не потеряй её, — между делом сказал Учитель.

— Кого? — не понял Поттер.

— Мантию-невидимку, — пожал плечами Фламель. — Она принадлежала твоей семье уже очень давно, я передал её твоему отцу после смерти Карлоса. Это весьма интересная вещь.

Гарри сунул руку в карман и ощутил прохладу кристалла, про который совсем забыл. Вынув его, волшебник внимательнее разглядел камень и приподнял вверх, позволяя солнечным лучам сверкать на ровных гранях. Яркие блики заиграли на земле, переливаясь всеми цветами радуги.

— Учитель, а сколько таких Артефактов существует? — вдруг озвучил Гарри пришедшую ему в голову мысль.

— Наконец-то, — хмыкнул Фламель. — Что же, мне известно о пяти таких кристаллах, которые спрятаны в местах, которые созданы ещё Основателями Хогвартса. Ещё три Артефакта были найдены позднее.

— Значит, всего восемь Артефактов? — сложил Гарри.

— На данный момент это может не соответствовать действительности, — туманно ответил Фламель. — Есть предположение, что Артефакты создаются самой природой, магическим полем, при неизвестных обстоятельствах. Может, из-за чрезвычайной концентрации магии в одной точке, либо из-за чего-то ещё…

— Их может быть больше… — пробормотал Поттер.

— Иногда их становится меньше, — Учитель посерьезнел и нахмурился. — Артефакты могут быть уничтожены.

— Уничтожены? Как? — удивился Поттер, покосившись на кристалл в своей руке.

— Не знаю, насколько это правдиво, я не использовал кристаллы, но при слишком большом выделении магической энергии из…

Необычно громкий вороний крик прозвучал где-то в стороне, Гарри машинально вскинул голову на звук и едва не вскрикнул, выхватывая палочку. Но ничего он сделать бы сейчас всё равно не смог.

В сотне метров от него две крупные чёрные птицы кружились вокруг его красивой полярной совы. Хедвига маневрировала, отвечала негромким уханьем мельтешащим вокруг неё воронам. Птицы резко пикировали на сову, которая уходила от нападений, взмахивая крыльями, но успевала уже не всегда. На четвёртой попытке один из воронов промчался слишком близко и вырвал длинное светлое перо. Хедвига издала кричащий звук и, торопливо взмахнув крыльями, начала снижаться, направляясь к Гарри.

За полдюжины метров от хозяина Хедвига рухнула на землю, когда второй ворон ударил острым клювом сверху. Гарри в бешенстве взмахнул палочкой. Несколько режущих заклинаний, точность которых он успел отработать практически идеально, разрезали тело ворона, а последнее отсекло ему голову. Второй птице повезло больше — она отлетела в сторону и, почти прижавшись к земле, скользила рядом с ней несколько метров и начала меняться. Процесс превращения длился всего пару секунд, и режущее заклинание вонзилось в тело в последний момент.

— Макнейр! — прошипел Поттер, когда прижавший к левому боку окровавленную руку Пожиратель вскинул голову.

— Гарри, ты должен уйти! — вскрикнул Фламель, щёлкая пальцами. — Тубя, сюда!

— Нет! — коротко рявкнул Поттер, вскинув палочку на Пожирателя. Тот мгновенно отпрыгнул в сторону и, ухмыльнувшись, отбил два режущих заклинания щитовым. Следующим движением задрал рукав чёрной мантии и коснулся пальцем чёрного черепа Тёмной метки. Заклинание огненного шара настигло его и отшвырнуло назад, опалив волшебника; тот закричал, катаясь по земле в попытке потушить огонь. Гарри очень пожалел, что не смог сосредоточиться лучше и вложить в заклинание больше сил.

— Pyro! — Мантия на теле Макнейра вспыхнула сильнее, а вопли волшебника стали ещё безумнее, в воздухе отчётливее чувствовался запах горелой плоти и волос.

— Accio! — валяющаяся возле Макнейра палочка влетела в руки Гарри, и он сломал её об колени, кинув половинки в сторону.

— Сейчас здесь будут Пожиратели! Уходим! — Фламель схватил Гарри за руку и рывком дёрнул в сторону башни. Повинуясь взмаху палочки, тяжёлая дверь отворилась.

— Нет, стойте! — выдернул руку Поттер и в отчаянии посмотрел в сторону берега. — Хедвига, моя сова! Нужно спасти её! Учитель!

— Хватай её, живо! — резкий властный голос Учителя раздался позади, и Гарри почувствовал, как щитовое заклинание окружает башню чуть впереди того места, где лежала Хедвига.

Поттер ринулся к сове, стараясь не поскользнуться на рыхлой, едва покрытой песком земле. Одновременно несколько хлопков раздалось неподалёку от тела Макнейра. Гарри на мгновение повернул голову на звук и увидел четыре фигуры в масках Пожирателей. Пятым был Волдеморт, он стоял несколько впереди от своих слуг.

–Seko! Stupefy! Frizio! Seko! — быстро взмахивая палочкой, Гарри направил заклинания на ближайшего, стоявшего чуть в стороне от остальнных Пожирателя. Первое лишь отрезало солидный кусок от чёрной мантии, второе волшебник отбил в сторону, но замораживающий поток угодил точно в него. Обмороженный Пожиратель смерти мгновенно покрылся инеем и повалился набок. Ответные ярко-зелёные лучи заставили Гарри почти рухнуть на землю.

— Insineratius! — выкрикнул он заклинание огненного шара, хотя снова не успел для него сосредоточиться. Небольшой комок пламени разбился о мерцающий щит, возникший перед Волдемортом. Оставшиеся двое Пожирателей отскочили в сторону.

— Быстрее же, тащи её сюда! — кричал Фламель. Его палочка взметнулась несколько раз, выпуская лучи заклинаний в сторону Пожирателей. Часть из них разбивалась о щиты Волдеморта, а от некоторых успевали уворачиваться Пожиратели. Фламель сам быстро пригнулся, когда смертельное проклятье, выпущенное Волдемортом, пронеслось у него над головой.

Пользуясь драгоценными секундами, Гарри подскочил к Хедвиге. Она, лежа на земле, ещё не перестала рвано и тяжело дышать, её тельце едва колыхалось, а большие глаза были закрыты. Одно крыло её было сломано и искривилось под уродливым углом. Кровь проступала из-за бывших когда-то белыми перьев, превратившихся сейчас в грязно-бурые пятна. Гарри чуть приподнял её — письмо, которое он писал Учителю, по-прежнему было привязано к лапке Хедвиги.

Заклинание вспахало землю перед Поттером, и он, подхватив сову на руки, помчался к башне. Подскакивая и метаясь зигзагами, он преодолел дюжину метров. Инстинктивно пригнувшись, он споткнулся и, едва не полетев кубарем, все же умудрился удержать равновесие. Луч оглушающего заклинания пролетел над ним, ударив в гранитную стену башни.

— Ну, давай же! — рявкнул Учитель, и Гарри заскочил в дверной проём, чудом не врезавшись в косяк. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

Даже не видя, что произошло позади него, Гарри почувствовал колебания магии — его словно пробрало током от той мощи, которая выплеснулась в окружающее башню пространство. Волосы на затылке встали дыбом, а по спине пробежал холодок. Гарри повернулся и успел увидеть небольшое смотровое окошко возле входа; придерживая Хедвигу, он прильнул к нему и выглянул наружу.

Синеватое сияние окружало башню, оно вырывалось словно прямо из-под земли и уходило куда-то под скальный свод. Несколько заклинаний Пожирателей бессильно разбилось об эту магическую преграду, после чего они переглянулись, а Волдеморт стоял неподвижно, наблюдая за происходящим.

— Хозяин? — Тубя вопросительно посмотрел на привалившегося к стене Фламеля.

— Возьми сову и воспользуйся зельями в шкафчике, анестезирующее и заживляющее, ты их знаешь. Потом то, что в сиреневом флакончике — сильное снотворное, пропорция с жидкостью 1/5, шесть капель, — негромко объяснял домовику Учитель. — Когда закончишь — сразу скажи.

Тубя только кивнул и, аккуратно взяв у Гарри Хедвигу, вышел в другую комнату. Юноша на секунду заглянул туда — домовик положил сову на маленький столик, и по щелчку его пальцев из ящичка в стороне от него вылетели склянки и кусок бинта. Осторожными движениями Тубя коснулся крыла и, покачав головой, потянулся за одним из пузырьков.

— Учитель, нам лучше убраться отсюда… — сжимая палочку, произнёс Гарри.

— Защита должна выдержать пару часов, я несколько месяцев подготавливал её… — тяжело дыша, пробормотал Фламель. — Ох, давненько я не выкладывался так, наверное, уже годков десять…

— С вами всё в порядке? — обеспокоенно спросил Поттер, глядя на Фламеля, который с полузакрытыми глазами бормотал что-то неразборчивое.

— Да… Просто активировать эту защиту было немного сложнее, чем я ожидал… — вздохнул Фламель. — Поэтому я уже не так полагаюсь лишь на свои силы. И поэтому ты тоже теперь Хранитель.

— Я понял, — усмехнулся Поттер, сжав в кармане кристалл.

Гарри вновь прильнул к окошку и уставился на Пожирателей. Те, в свою очередь, перестали переглядываться, а все вместе смотрели на своего хозяина. Сквозь мерцающую пелену было не слишком хорошо видно. Гарри прищурился, стараясь лучше рассмотреть, что делает Волдеморт.

— У-учитель… — нервно выговорил Поттер. — Похоже, Том что-то затеял…

— А? — Фламель приблизился к окошку, и Гарри уступил ему место. — Ох, дьявол, не может быть! Похоже, что наши проблемы растут на глазах.

— В чём дело? — нахмурился Гарри, не ожидая такой реакции от волшебника.

— Твой замечательный враг тоже не промах, — проворчал Фламель. — И, похоже, теперь он уже куда ближе к своей цели, нежели несколько лет назад…

— Да о чём вы?!

— У него один из Артефактов, чёрт побери! — выругался Фламель. — И как он его только нашёл… Тубя, сколько ещё времени тебе нужно?

— Три минуты, — коротко ответил из комнаты домовик.

— Почему мы не можем переместиться отсюда? — не понимая, спросил Гарри.

— Да потому что эта башня сама по себе закрыта от аппарации, а направление портключей отсюда тоже невозможно. Только домовик, здесь бывавший, может перенести нас отсюда…

— Так уходим! — воскликнул Поттер.

— Твоя сова умрёт при перемещении, либо вскоре после него, — прорычал Фламель. — Думаю, тебе этого не очень бы хотелось, так?

Гарри быстро закивал.

— Защита продержится ещё немного, если Волдеморт воспользуется силой Артефакта, то несколько минут у нас есть, пока Тубя не подготовит твою птицу…

Даже стоя в стороне от окошка, Гарри увидел отсвет луча, который ударил в защитный барьер башни. Всё строение даже тряхнуло, а из комнаты позади раздался грохот и звук бьющегося стекла. Гарри в ужасе посмотрел на Фламеля.

— Дьявол! Защита ещё есть, но пара таких ударов и она не выдержит! Откуда у него кристалл?!

Гарри прильнул к окошку — барьер стал заметно прозрачнее, на берегу отчётливо была видна фигура Волдеморта; он стоял возле небольшого постамента, созданного из земли, в который был вставлен Артефакт. Кристалл светился ярко-зелёным цветом, а Том, держа в руках палочку, рисовал в воздухе какие-то узоры. Губы его шевелились, произнося что-то — слова тонули в барьере, за которым не было слышно ни звука. Гарри вздрогнул, когда яркий луч снова с грохотом ударил в защиту, которая буквально исчезла. Торжествующий смех Волдеморта возвестил о том, что барьер пал.

— Хозяин, можно уходить! — громко доложил Тубя, держа Хедвигу в руке. Сова была укутана в белую ткань так, что виднелась лишь её покрытая перьями голова.

— Перемести Гарри с совой в лес, что в трёх милях отсюда, и через минуту возвращайся за мной!

— Но почему?..

— Потому что даже эльфы не всесильны! Двух существ они могут перенести, а с тремя уже испытают большую перегрузку! — перебил Гарри Учитель.

— Поттер, верни мой Обелиск! — требовательный голос Волдеморта доносился уже совсем рядом

— Вашу руку, Мистер Поттер? — Тубя коснулся ладони Гарри. В дверь ударило заклинание, и юноша успел увидеть, что она разлетелась надвое.

Резкий рывок и Гарри утянуло куда-то в сторону. Через секунду перед ним уже стояла стена по-осеннему голых деревьев. Ветер вздымал буро-жёлтые листья, пробирая холодом и сыростью.

— Я должен вернуться с тобой! — крикнул Поттер.

— Хозяин не велел, — просто ответил домовик.

— Он в опасности, мы должны вместе ему помочь! — взревел Гарри. — Я оставлю Хедвигу здесь, ты же переместишь нас сюда снова, да?

— Хозяин не…

— Да мне плевать! Мы должны помочь, пойми ты, чёрт тебя подери! — проорал Поттер почти в ухо домовику, который аж поморщился.

— Хорошо, — домовик протянул руку, и Гарри схватил её, положив сову на кучку листьев. Снова рывок перемещения…

Кусок гранита из фасада башни был словно вырван, каменная крошка хрустнула под ногами, и Гарри тут же взмахнул палочкой, вызывая из воздуха щитовое заклинание, в которое тут же ударило оглушающее. Фламель стоял чуть сбоку, и его палочка плясала в воздухе, сверкая лучами. Старик необычно ловко двигался, стоя напротив четверых противников, в том числе и Волдеморта.

«Троих», — мысленно добавил Гарри, заметив, что один из Пожирателей уже кулем валяется в стороне. Секундное замешательство едва не стоило ему слишком многого — оглушающее заклинание пробило щит и ударило в грудь. К счастью, оно достаточно ослабло, чтобы просто откинуть Поттера на спину, не оглушив его. Кувыркнувшись, Гарри вскочил и вскинул палочку в атакующем жесте, как снова почувствовал резкую потерю сил, и в глазах сразу помутилось…

Выскочивший из мантии при падении амулет встряхнулся и, блеснув, ударил ярким синим лучом в Волдеморта. Тёмный лорд мгновенно поставил щит, но Компас без труда пронзил его и вонзился в Артефакт в руке Волдеморта. Пожиратели в ужасе застыли на месте, а Фламель повернулся к Поттеру.

— Убери его, убери Компас! — крикнул Учитель.

Гарри с трудом боролся с тёмной пеленой перед глазами, но, нашарив рукой медальон, сжал его и убрал под мантию. Чёрные круги перед глазами развеялись, а отток магических сил остановился. Гарри с трудом удерживался на ногах, которые норовили подкоситься.

— Не атаковать! — прогремел Волдеморт двоим стоявшим возле него Пожирателям. Те продолжали держать палочки на виду, направляя их на врагов хозяина, но колдовать не решались.

— Значит, именно это и было в Обелиске, так, Гарри? — растягивая слова, произнёс Волдеморт. — И ты украл мой Компас, Гарри…

— Это не твоё, Том! — прохрипел Поттер, откашливаясь. — Это не для такого, как ты!

— Ты снова встаёшь у меня на пути, Гарри, и это очень меня огорчает, мальчишка, — со злостью проговорил тёмный маг. — Тебе давно пора сдохнуть, как и этому старикану, который слишком уже задержался на этом свете…

Он направил палочку на Фламеля, но стоящий неподвижно волшебник взмахнул своей немного раньше, и яркая вспышка возникла между ними, ослепляя и отделяя стороны светящейся стеной. Старик пригнулся от прошедшего сквозь неё зелёного луча и схватил за руку Поттера, который растерянно моргал, ослеплённый светом. В следующую секунду в то место, где были Поттер и Фламель, устремилось сильнейшее взрывное заклинание, которое мог сотворить только Волдеморт. Пожиратели смерти, стоявшие рядом с ним, непроизвольно закрыли руками уши.

Гранитная башня с диким грохотом взорвалась, разбрасывая груды камня, бритвенно острая крошка брызнула во все стороны, словно шрапнель. Где-то вверху раздался треск, и висящие на скалистом козырьке сталактиты обрушились вниз. Волдеморт разнёс ближайшую к нему глыбу заклинанием и, подняв над собой щит, отступил назад от башни и аппарировал. Один из Пожирателей переместился следом, прихватив с собой обмороженного Поттером мага, а второго, немного толстого и не настолько ловкого, размозжило огромным сталактитом, который вошёл острым концом в спину Пожирателя, разрывая того на части и вбивая огромным весом в землю.

На тело оглушённого ранее тёмного волшебника никто не обратил внимания, равно как и на ещё тлеющий труп Макнейра. Под действием взрыва и грохота скальный козырёк задрожал и обрушился, вздымая столб песка в воздух, погребая под собой тела Пожирателей и то немногое, что когда-то было гранитной башней.

* * *

Первым, что увидел Гарри, когда смог разлепить глаза, было хмурое осеннее небо, которое навевало мысли о долгом моросящем дожде, обычно затягивавшемся на несколько дней. Следующей мыслью было, что он снова оказался там, на тропе, где появлялся вот таким способом не одну сотню раз…

«Учитель!» — пронеслось в голове Поттера, и последние события промелькнули у него перед глазами за секунду. С трудом вскочив на ноги и придерживая левой рукой голову, которая тут же едва не раскололась на части, он, прищурившись, осмотрелся.

Вокруг стояли серо-коричневые стволы деревьев, а спина была чуть влажной от сырых листьев, на которых он лежал. Волшебная палочка валялась тут же, и Гарри подхватил её, радуясь, что она не потерялась — без неё он чувствовал бы себя слишком беззащитным. Белый свёрток лежал в паре метров в стороне, на кучке дубовых листьев. Хедвига, которую Гарри взял на руки, спокойно дышала. Её большие глаза были закрыты, но Гарри чувствовал, что сова всего лишь спит и с ней всё будет в порядке.

Оглядевшись, Поттер не заметил ни Учителя, ни домовика Туби, вокруг был лишь лес. Где-то вдали клекотали незнакомые ему птицы, от несильного, но холодного ветра скрипели голые ветви деревьев, но ничего больше Гарри не видел и не слышал. Лёгкое чувство паники стало захватывать его — он не знал, где находится и что случилось с Фламелем и его замечательным домовиком.

«Спокойно, Гарри, тихо. Если ты оказался здесь, то значит, Тубя перенёс тебя сюда… Может, он просто сейчас вернётся, и всё будет хорошо…» — мысленно успокаивал себя Гарри.

Так прошло минут пять, и едва Гарри уже собрался попробовать пойти куда-то, чтобы выбраться из леса, в стороне раздался негромкий хлопок, и домовик в неизменно чёрном костюмчике с улыбкой смотрел на Поттера.

— Вы уже пришли в себя, мистер Поттер, — констатировал эльф. — Что же, хозяин ждёт вас.

— Он жив, с ним всё хорошо? — торопливо спросил Гарри, протягивая руку Тубе.

— Да, с ним всё замечательно, — кивнул эльф и, положив свою ладошку в руку Гарри, перенёс его с Хедвигой. Гарри даже не слишком сильно обратил внимание на рывок, который сопровождал перемещение. Возможно, он уже стал в какой-то мере привыкать к быстрым путешествиям. Да и аппарация уже тоже переставала быть чем-то страшным, Гарри догадывался, что по ощущениям это не слишком-то отличается от магии домовых эльфов.

— Здравствуй, Гарри, — Поттер резко обернулся на звук, палочка возникла в руке за долю секунды, но, осознав, что он услышал голос Учителя, Гарри расслабился. — Я оставил тебя в лесу, ты потерял сознание, да и мне нужно было проверить, не добрались ли Пожиратели сюда. Слава богу, что всё в порядке.

— Где мы? — спросил Поттер.

— О, мы в весьма интересном месте, Гарри… Это — Озёрный край, или Лейк-Дистрикт. Вот тот большой холм — Уолла-Крэг, он возвышается над этим районом. Это заповедник, ты наверняка слышал о нём…

— Да, как-то читал в энциклопедии Дадли… — пробормотал Гарри.

— Неподалёку отсюда есть ещё одно пристанище Хранителя, оно возле озера Васт Уотер. Это чуть дальше, но дом ограждён весьма сильной магией, и аппарация к нему невозможна. Кроме того, чары Фиделиуса мешают кому-либо постороннему найти его, да и кроме этого, немало чар маскирует то место от не прошеных гостей. Да что там, это место любили все Поттеры, одна из твоих… Гм, прабабушек, в сожалению, сквиб по рождению, Беатрис Поттер очень любила Озёрный край и прожила здесь немало лет.

Гарри снова почувствовал небольшой укол совести, что не знает абсолютно ничего о своей семье и своих родственниках. И за последнее время узнал куда больше, чем знал за всю жизнь. Юноша шёл за Фламелем к тому месту, где несколько поколений его семьи проводили время, и ему сильно не терпелось побывать в этом доме.

Оглядываясь по сторонам, Гарри понимал, почему его предкам нравилось это место. Здешняя природа была просто прекрасна даже в осеннее время, поражая своим великолепием: впереди перед ним было красивое озеро, окружённое скалистыми утёсами и холмами, на гладкой водной поверхности едва виднелась рябь от ветра. На пологих холмах выделялись ровные деревья, хоть и с практически опавшими листьями.

— Карлус очень любил бывать здесь, и он заметно увеличил дома, что остались здесь ещё от деда Карлуса. Да и многие защитные заклинания мы устанавливали вместе. Кстати, нам придётся перенастроить Фиделиус и ещё несколько заклинаний на тебя. В конце концов, хозяином этого места теперь являешься ты, как и Хранителем.

Гарри лишь кивнул словам Учителя. Через несколько минут пути Учитель остановился и коснулся плеча Поттера.

— Гарри, приглашаю тебя в поместье Васт Уотер Холл! — Фламель сделал приглашающий жест, и Гарри с удивлением увидел, как между деревьями, и даже вместо некоторых, проступили выложенные гладким серым камнем стены. Над ними возвышался двухэтажный дом, не слишком большой, но, пожалуй, куда больше, чем дом Дурслей в Литтл-Уингинге. Крыша из красной черепицы под широким углом покрывала второй этаж, а в середине она и вовсе представляла собой небольшую площадку под открытым небом. Чем дольше Гарри смотрел, тем больше его удивляла какая-то неосязаемая правильность и гармоничность всего, что он видел. Если бы он не знал, что это было построено много лет назад, то решил бы, что поместье возникло из его собственного воображения.

Гарри прошёл через дверь, которая находилась рядом с кованными металлическими воротами, и на глаза попался небольшой садик, разбитый слева от входа в дом. Невысокая беседка из светлого дерева, огороженная крупными камнями клумба с неизвестными ему цветами смотрелись очень мило. С правой стороны был лишь большой участок, покрытый газоном. Сам вход в дом был выложен из кусков камня, скреплённых между собой и гладко обточенных, входная дверь из тёмного дерева красовала кованной металлической облицовкой. Небольшой балкон в середине, прямо над дверью, выделялся резной каменной балюстрадой.

— Гарри, иди сюда, — Фламель встал возле входа и повернулся к Поттеру. — Протяни руку.

Поттер послушно вытянул руку перед собой, и старик резко коснулся его ладони палочкой. Гарри вскрикнул от неожиданности, но Учитель крепко держал его за руку.

— Кровь узнай кровь, магия узнай магию, подобное прими подобное... — произнёс Фламель, сжимая руку Гарри так, чтобы кровь крупными каплями падала на землю. — В свои узы прими, со своей защитой объедини… Отдаю, что не моё, возвращаю хозяину по крови что его…

Гарри чувствовал, как магия этого места вливается в него, и как часть его самого постепенно наполняет защиту поместья. В руке, из которой сочилась кровь, юноша чувствовал тепло, которое постепенно разлилось по всему телу, а Учитель продолжал:

— … и власть его прими! — резко закончил Фламель и выдохнул.

Гарри ощутил, как внезапно всё прекратилось, а ранка на руке затянулась и пропала. Капли крови впитались в землю, не оставив даже следа. Теперь он отчётливо чувствовал территорию, до которой доходили пределы защиты. Это чувство наполняло его спокойствием и умиротворённостью, которых он раньше никогда не испытывал настолько сильно.

— Похоже, что магия твоих предков приняла тебя, и теперь ты можешь называть это поместье своим домом, — улыбнулся Учитель.

— А могла и не принять? — вскинул бровь Поттер. — И что бы было тогда?

— Ну, приняла ведь, значит, всё хорошо, — снова улыбнулся Фламель. — В конце концов, нам обоим известно, что ты Поттер, а не кто-то либо иной. В противном случае, ты бы не смог стать хозяином.

— Да уж, похоже, действительно, повезло, — пробормотал Гарри.

— Джеймс, твой отец, тоже любил здесь бывать, а Лили сидела в той беседке, когда ожидала тебя… — с грустью произнёс Фламель, и Гарри вновь понял, насколько он одинок и чего лишился из-за всего одного человека. Или уже не человека.

— У Волдеморта есть Артефакт! Откуда?

— Я не знаю. Сомнительно, чтобы он просто его нашёл, возможно, он что-то узнал… Тем более, он знал, что это, и даже то, как его можно использовать.

— И его нужно остановить, верно? — нахмурился Гарри, потирая шрам.

— Да, но пока мы на шаг впереди. У нас есть Компас и сведения Хранителей. Но Волдеморт даже с одним Артефактом в руках — очень опасен, и не факт, что он не сможет найти ещё больше кристаллов.

— Чёртов Том… — проворчал Поттер. — Нам нужно найти Артефакты прежде, чем это сделает он?

— Это не так-то просто, — усмехнулся Фламель. — Даже я не знаю всего. И, кроме того, необходимо использовать их, чтобы уничтожить самого Волдеморта. А после — их лучше спрятать в надёжное место. Уничтожать их нельзя, а оставлять где-то с шансом того, что такие вещи попадут в чужие руки — это как минимум глупо.

— Я понимаю…

— Следующий Артефакт находится в Индии, и туда мы отправимся через две недели. Я постараюсь узнать, что известно Волдеморту, но не уверен, что смогу. В любом случае, вряд ли он сумеет что-то сделать за эти две недели, у него нет Компаса.

— Мы отправимся в Индию вдвоём? — удивлённо сказал Гарри.

— Да, и тебе следует подготовиться к этому. И не забудь, ты должен научиться аппарировать и лучше зарегистрироваться в Министерстве магии. Ты же уже совершеннолетней волшебник, верно? — подмигнул Фламель.

— Хм, ну можно сказать и так, — усмехнулся Гарри. — А Дамблдор, он что-то об этом всём знает? О поместье, об Артефактах?

— Ему не стоит знать ничего лишнего, по крайней мере, пока, — нахмурился старик. — С ним связана одна история, о которой я, возможно, расскажу позже. О твоём поместье он лишь слушал, но никогда в нём не бывал. И после смерти Карлуса, я остался единственным, кроме Джеймса, кто знал о нём, а он доверил мне это место. Своему дому в Годриковой лощине он доверял тогда больше…

— Я возвращаюсь в Хогвартс? — быстро сменил тему Гарри.

— Да, лучше пока не менять текущее положение дел, тебе безопаснее быть в замке и не пропадать. Остаточная магия Амулета Сновидений защитит тебя от легилименции, да и мне думается, что твои собственные способности тоже постепенно растут. И будь внимателен с тем, что ешь и пьёшь. Вряд ли до этого дойдёт в Хогвартсе, но всё же…

— А кристалл и Компас? — спросил Гарри. — Их безопаснее оставить вам? Или здесь?

— Думаю, самое безопасное место — это рядом с тобой. Я уже стар, и, кроме того, тебе стоит больше привыкать к ответственности, которая теперь будет с тобой. Позже, Артефакты можно будет какое-то время хранить здесь, в поместье, но потом, после того, как с Волдемортом будет покончено, мы подумаем, как их лучше спрятать. Сейчас пусть пока они будут у тебя.

— Тогда мне лучше возвращаться, уже давно утро… — посмотрев на небо, произнёс Гарри.

— Тогда отправляйся. Тубя перенесёт тебя ближе к Хогвартсу, но придётся пройти пешком немного. С твоей совой всё будет в порядке, Тубя об этом позаботился. Просто отдай её мадам Помфри, она отличный целитель.

Гарри аккуратно взял поудобнее Хедвигу, которая так же спокойно дышала, пребывая в глубоком сне.

— М-м, Гарри, ты позволишь Тубе переместиться сюда? — внезапно произнёс Фламель. — Хозяин этого дома теперь ты, и я не могу его позвать…

— Да, конечно, разрешаю! — согласно кивнул Поттер. — Жаль, я не осмотрел сам дом…

Гарри действительно очень сожалел, что не побывал внутри и не провёл здесь больше времени, чем несколько минут.

— Не переживай, у тебя ещё будет достаточно времени на это, поместье полностью твоё, — похлопал его по плечу Фламель. — А теперь тебе пора отправляться. Тубя!

— Да, хозяин? — домовик возник перед ним в ожидании.

— Перенеси Гарри как можно ближе к Хогвартсу, но так, чтобы его никто не увидел, — объяснил домовику Фламель.

— Как скажете, — Тубя кивнул и протянул руку Гарри. — Вашу руку, мистер Поттер?

Уже привычный рывок в сторону и Гарри оказался на окраине Запретного леса, который даже утром умудрялся сохранять в себе клочки серого и мокрого тумана. Домовик коротко поклонился и исчез, а перед взором Поттера виднелась между деревьями стена школы чародейства и волшебства Хогвартс.

«So are we lost or do we know

We're sick of waiting for our answers?»

Lostprophets — Wake Up (Make A Move)

Солнце успело выползти из-за горизонта, краешком освещая заколдованный будильник. Стрелки на циферблате показывали семь утра. Обычно, все студенты уже должны были просыпаться, но сегодня был выходной, а в выходные дни мало кто вставал в обычное для учебных будней время. Среди шестикурсников Гриффиндора таковых и вовсе не водилось. Даже Рон редко поднимался в такой день раньше десяти часов.

Утро в спальне шестикурсников Гриффиндора начиналось всегда практически одинаково: Невилл негромко посапывал в подушку, Дин храпел так, словно старался переплюнуть в этом Рона…

Хотя сейчас Уизли не спал, а сидел на кровати и, отодвинув полог и наклонив голову, смотрел на кровать бывшего друга. Рон лёг спать довольно рано, но уснуть не получалось очень долго. Тихие шаги Поттера, когда он выходил из спальни ночью, не остались незамеченными. Уизли долго раздумывал, стоит ли ему последовать за Гарри и узнать, куда он отправился, но всё же решил не торопиться и подождать его возвращения. Однако задремав на пару часов, Рон проснулся и заметил, что полог кровати Поттера так и не отодвигался за это время — Уизли запомнил три некрасивые складки на ткани и точно знал, что они бы сдвинулись, вернись Гарри назад.

Чуть скрипнувшая дверь возвестила о том, что Поттер, наконец, вернулся. Рон замер на месте, отодвинув лишь крошечную щелочку в углу полога так, чтобы это было незаметно. Гарри на цыпочках прокрался к собственной кровати, прислушиваясь к сопениям и похрапываниям соседей по комнате. Рон негромко посапывал, стараясь не привлекать к себе внимания, но показывая, будто всё ещё достаточно крепко спит. Поттер встал в паре метров от кровати Рона: они, как и раньше, спали напротив друг друга, хотя тогда это было весело, но сейчас, когда дружба полетела ко всем чертям, такое соседство иногда было весьма неприятным.

Рон осторожно посматривал в щелку и едва не ахнул, когда увидел вблизи мантию бывшего друга. Пыльная, оборванная снизу, покрытая мелкими порезами на спине, она явно свидетельствовала о том, что Гарри не просидел эту ночь в библиотеке. Поттер стянул с себя мантию, швырнув её на сундук. На его шее негромко звякнула золотистая цепочка, уходящая куда-то под серый свитер. Гарри тяжело вздохнул и опустился на край кровати, потерев веки кончиками пальцев.

Через крошечную щелочку Рон видел, как Поттер задёрнул полог кровати, а через пару минут уже раздавалось негромкое сопение Гарри. Спать самому Уизли уже совершенно не хотелось, и, выждав ещё минут пять, он тихонько оделся и вышел из спальни шестикурсников.

* * *

Рон, лениво дожёвывая второй кекс, оглядывал Большой зал. Гермиона сидела напротив него, неторопливо жуя зелёное яблоко. Слева Невилл боролся с искушением съесть ещё пирожок, Дин с Симусом о чём-то шептались, то и дело кивая и хихикая. В дальнем углу стола, надменно ковыряя яичницу, сидел Малфой со своими извечными троллеподобными телохранителями. В общем-то, ничего странного не происходило — обычный гомон студентов уже был до однообразия привычным.

— Минуточку внимания! — внезапно раздался усиленный заклинанием голос Дамблдора.

Шум и гомон быстро прекратились.

— Думаю, я нисколько не преувеличу, если скажу, что большинство студентов остались недовольны курсом Защиты от Тёмных Искусств, который вела в прошлом году профессор Долорес Амбридж, — выделив слово «профессор», директор продолжил: — Некоторые студенты даже выразили желание самостоятельно заниматься практическими занятиями по этому предмету. В связи с тем, что Лорд Волдеморт, — большинство студентов вздрогнуло, услышав это имя, — и его Пожиратели смерти становятся всё более опасными, мы с другими преподавателями пришли к общему решению. В Хогвартсе появится новый курс по обучению дуэльному мастерству!

Возбуждённый шёпот пронёсся по Большому залу, студенты переглядывались между собой. Донеслось несколько радостных криков, и Дамблдор поднял руку, призывая всех к тишине.

— Преподавать его для младших курсов будет аврор Нимфадора Тонкс, а для студентов, начиная с пятого курса, эти занятия будет вести бывший аврор Аластор Хмури, — Большой зал вновь наполнился негромким бормотанием и шепотками. — Преподаватели прибудут немного позже, а расписание курса будет составлено в ближайшее время. Занятия не будут общеобязательными, но я настоятельно рекомендую воспользоваться этим шансом всем, — веско добавил директор.

Студенты принялись вполголоса обсуждать между собой новость, а Гермиона наклонилась над столом, поманив к себе Рона.

— Собираешься уговорить меня пойти на курс к мистеру «Постоянная бдительность»? — хмыкнул Уизли.

— Вовсе нет, вряд ли ты и сам его пропустишь, — в тон ему ответила Грейнджер. — Ты думаешь, это всё случайность?

— Что именно? — не понял Рон.

— Этот курс, что ещё, — выпалила Гермиона. — Я читала последние газеты. Министерство увеличило полномочия Отдела Магического Правопорядка, везде пишут о том, что Пожиратели нападают на маггловские дома, иногда на семьи волшебников. А мама недавно прислала письмо, в котором написала, что по телевидению стало много объявлений о пропаже людей…

— Возможно, ты и права, — нахмурился Уизли, покосившись на директора. — Думаешь, он теперь действительно готовит «Армию Дамблдора»?

— Не знаю, но сомневаюсь, что Дамблдор затеял бы всё это просто так… — задумчивый взгляд девушки скользнул в сторону Поттера и, задержавшись секунду, быстро вернулся обратно.

Рон тоже бросил взгляд в сторону бывшего друга: Поттер мрачно глядел в свою тарелку, ковыряя вилкой яичницу. Его глаза выдавали недосып, а взлохмаченные волосы были в ещё большем беспорядке, нежели обычно. Когда Рон повернулся к Гермионе, девушка уже закидывала на плечо сумку.

— Я пойду в библиотеку, поищу одну книгу для задания по древним рунам, — ответила она на немой вопрос в глазах Уизли.

Пожав плечами, Рон проводил её взглядом и, посидев ещё несколько минут, направился ко входу в гостиную Рэйвенкло. С Луной Рон договорился перед завтраком, почти столкнувшись с ней у дверей в Большой зал. Лавгуд в ответ на его предложение поговорить лишь кивнула, словно бы уже ожидала этого, и предложила встретить её возле входа в гостиную Рэйвенкло.

Спустя минуту ожидания Рон увидел выходящую из гостиной Луну, и пока она приближалась, разглядывал ее. В голове Уизли успела промелькнуть мысль о том, что весьма удобно разглядывать девушку, пока она приближается — можно рассмотреть всё, что интересует без особых последствий. Конечно, надо считать страшными последствиями иронично-презрительный взгляд той же Парвати и цоканье языком. Пару раз доставалось и Дину; возмущённый шёпот Парвати на ухо Лаванде был частенько слышен, а застигнутый «пялящийся» Томас обычно утыкался взглядом в парту…

Обычная школьная мантия, в которую была одета Луна, скрывала всё, что только можно было, а выглядывающий светло-голубой воротничок блузки, застёгнутой на все пуговицы, был идеально ровным. К удивлению Рона, ожерелья из пробок или серёжек-редисок не было, и не знай он об их существовании, вовсе не подумал бы, что эту девушку называют Полоумной. Почему-то очень хотелось одёрнуть себя самого при воспоминании, что он сам её не раз так и называл…

— Привет ещё раз, — пробормотал Рон. — Я бы хотел поговорить с тобой о…

— Я знаю, и будет лучше, если мы пойдём к Миртл, — сказала Луна, потянув Рона за собой.

* * *

После завтрака Гарри направился прямиком к кабинету директора, где ему пришлось ждать Дамблдора целых десять минут. Профессор неторопливо шёл по коридору и издалека улыбнулся Поттеру.

— Здравствуй, Гарри, ты что-то хочешь мне сказать? — дружелюбно спросил директор.

— Здравствуйте, профессор. Пожалуй, да…

— Что же, в таком случае, прошу в мой кабинет, — улыбнулся Дамблдор, сделав рукой приглашающий жест.

— Присаживайся, Гарри. Не желаешь лимонных долек? — Альбус кивнул в сторону вазочки со сладостями.

— Нет, спасибо, — поблагодарил Поттер. — Я хотел бы с вами поговорить…

— Я слушаю тебя, мальчик мой, — Дамблдор сложил руки перед собой.

— Официально я уже совершеннолетний, — начал Поттер, и Дамблдор медленно кивнул его словам. — И я могу пользоваться магией вне школы. Я бы хотел научиться аппарировать, но позволят ли мне это в Министерстве?

— Право на аппарацию действительно нужно получить после экзамена в Министерстве, — согласился Дамблдор. — Сделано это, прежде всего, для того, чтобы у Министерства была уверенность того, что волшебник умеет правильно аппарировать, чтобы не повредить себе, и знает, что пользоваться этим умением нужно не на глазах у магглов.

— Я это знаю.

— Так как по решению Визенгамота ты признан совершеннолетним, то ты вполне имеешь право уметь аппарировать. Занятия по подготовке к экзамену на аппарацию для студентов Хогвартса будут весной…

— Но мне нужно научиться этому как можно раньше, — немного резко сказал Гарри.

— … Но у тебя, как у совершеннолетнего, экзамен может состояться любое время. Подготовиться к нему и научиться аппарировать ты сможешь в Министерстве.

— Когда я могу туда отправиться? — прямо спросил Поттер.

— Тебе это нужно настолько срочно? — Альбус взглянул на гриффиндорца поверх очков. — А для чего это тебе, Гарри?

— Причина, по которой мне это нужно, уже больше года стала очень актуальной... — заметил Поттер, уходя от прямого ответа.

— Думаю, я смогу проводить тебя в Департамент Магического Транспорта прямо сейчас, — сказал Дамблдор, поднимаясь со стула.

— Спасибо, профессор, — кивнул Поттер. — Мне что-то нужно с собой?

— Только готовность учиться, — вновь улыбнулся директор.

* * *

Атриум Министерства никак не отражал тех событий, что ещё недавно произошли: ровные, без малейшего следа от магии, стены устремлялись в высокий величественный потолок, который, мерцая отблесками и словно двигаясь, отражался в отполированном полу. Большой фонтан, разгромленный всего несколько месяцев назад и практически переставший существовать, был полностью воссоздан заново — украшенные золотом статуи волшебника, ведьмы, кентавра, гоблина и домового эльфа замерли в своей обычно позе.

Гарри немного поёжился, вспоминая, как эти статуи, оживлённые Дамблдором, принимали на себя заклинания Волдеморта. Сейчас это казалось лишь чем-то давним и уже не так ярким, как в первые дни. Страх перед тёмным волшебником постепенно смягчался, панический ужас и боль, которая захватили Гарри в тот момент, когда Волдеморт попробовал захватить его сознание, постепенно улетучивались из памяти. Ощущение беспомощности перед силой Волдеморта казалось одновременно и полузабытым, и всё же пробуждало какой-то трепет и неприятный осадок.

Из множества каминов со вспышками периодически появлялись волшебники и колдуньи, спешащие по своим делам, либо останавливающиеся в небольших кучках на небольшую беседу. Кто-то комкал в руках очередной выпуск Ежедневного пророка или, неся подмышкой кожаные портфельчики, спешил к министерским лифтам. Шум, непременно создаваемый большим количеством людей, всегда присутствовал в Атриуме даже в, казалось бы, выходной день.

Гарри глазел по сторонам, оглядывая людей, и успел увидеть несколько расплывшихся от удивления лиц волшебников, узнавших в нём Мальчика-Который-Выжил. Поттер торопливо пригладил непослушные волосы на лоб, стараясь спрятать шрам, но было уже поздно.

— Смотрите!

— Это Гарри Поттер! — раздалось откуда-то справа.

— Это он! — писклявый и одновременно скрипучий голос.

— Поттер? — удивлённый мужской басок уже позади.

— Лучше нам поторопиться, Гарри, — Дамблдор подхватил локоть юноши и направил его к министерским лифтам. Голоса сливались со стоящим гвалтом, разносясь по Атриуму редкими удивлёнными отголосками.

Створки лифта разъехались, впуская внутрь волшебников. Дамблдор нажал на кнопку, и, откатившись немного назад, лифт рывком ухнул вниз. Через пару секунд движение замедлилось, и женский голос объявил:

— Уровень шесть — Отдел магического транспорта!

Краем глаза поймав одобрительный кивок Дамблдора, Гарри вышел из кабины лифта. Довольно широкий коридор расходился в две стороны, исходящий от потолка свет отражался в покрытых мрамором стенах мелкими яркими искорками. Ноги немного проскальзывали при ходьбе по полированному до зеркального блеска полу. Прикрепленные к стене медные таблички с выгравированными надписями указывали в разные стороны. Слева располагался «Руководящий центр Сети летучего пороха», в том же направлении «Портальное управление».

«Аппарационный испытательный центр» — гласила одна из двух табличек справа, и Гарри вновь заметил лёгкий кивок директора.

Массивные, сделанные из тёмного дерева двери кабинетов были так же помечены медными табличками. В небольшом ответвлении, за значительно выделяющейся среди других размером и широкой медной пластиной с надписью, располагался «Сектор контроля за мётлами». У самой двери стоял большой ящик со сваленными туда обломками нескольких метёл, древки которых торчали из груды рассыпанных в беспорядке прутьев.

Одна из дверей с соответствующей табличкой вела к аппарационному центру. Гарри шёл за Дамблдором через довольно широкий коридор, и вскоре показался кабинет руководителя центра. Волшебники прошли в открытую дверь и встали возле большого, заваленного бумагами рабочего стола, за которым, уткнувшись носом в документы, сидел явно невысокий, лысеющий человек.

— Сегодня центр закрыт, — не отрываясь от бумаг, заявил волшебник.

— Ох, неужели? — наигранно удивился Дамблдор.

Руководитель подскочил на месте, услышав голос Альбуса Дамблдора, и уронил на пол стопку листов. Перо так и осталось в тонких перепачканных чернилами пальцах.

— П-простите, мистер Дамблдор, не признал сразу, — виновато признался служащий.

— Я понимаю, мистер Уилкерс, — кивнул директор Хогвартса. — Я бы хотел, чтобы один молодой человек смог подготовиться к экзамену на аппарацию.

— Д-да, конечно… Только сегодня мы… — Уилкерс стушевался под взглядом Дамблдора. — Мы сможем сделать всё сегодня, да. Я вызову Пронса, и он всё выполнит в лучшем виде! А как записать молодого человека?

— Его зовут Гарри Поттер, — произнёс Альбус уже нацелившему перо на бумагу руководителю.

— О-оу… А мистер Поттер… — Уилкерс только сейчас заметил стоявшего чуть позади Гарри и, выхватив откуда-то из стопки список, заглянул в него. — Мистер Поттер не числится в списках на этот год, он пока несовершеннолетний…

— Гарри уже несколько месяцев как признан совершеннолетним по решению Визенгамота и вполне может сдать экзамен на аппарацию, — уведомил Дамблдор. — А этот список за прошлый год.

— Разве? О, да, действительно… — Уилкерс несколько раз моргнул и потёр вспотевшую лысину. — П-пусть мистер Поттер подождёт в зале отдыха, а я пока вызову Джереми Пронса.

— Благодарю, Уилкерс, — кивнул Альбус и развернулся к Поттеру. — Пойдём Гарри.

Зал отдыха представлял собой большую комнату с мягкими диванами, столиками с журналами и огромными зелёными кустами в напольных горшках. Что это за растения Гарри не знал, но они явно напоминали ему о диких джунглях, фотографии которых видел в энциклопедии Дадли. Большие окна изображали абсолютно противоположные пейзажи: за одним были огромные снежные горы, за следующим — простирающаяся вдаль долина, за третьим — жаркий пляж с почти белым песком. Гарри помнил, что мистер Уизли рассказывал о такой магии, которая помогает обеспечить индивидуальный комфорт каждому сотруднику, но ему лично претила такая искусственно воссозданная атмосфера.

* * *

Дамблдор встретил Гарри через час, когда последний с закрытыми глазами сидел в кресле и устало дышал. Рядом с ним стоял пожилой седоватый волшебник, который поучительно объяснял Поттеру о том, чем может грозить переутомление и излишние нагрузки на организм. На лице Гарри отсутствовал какой-либо интерес к словам Пронса, что нисколько не смущало сотрудника аппарационного центра.

— Как успехи? — поинтересовался Дамблдор, приглаживая седую бороду. Поттер только молча поднял два пальца вверх, не открывая глаз.

— Вполне неплохо, впрочем, я не буду удивляться, — мистер Пронс скривил губы. — Раз уж Поттера готовили вы, то это было предсказуемо…

— О чём вы? Я ничего не делал, — невозмутимо ответил волшебник.

— Но как тогда… Он смог аппарировать на второй попытке, пусть и оставил на месте ухо, но всё остальное было на месте… — сотрудник аппарационного центра округлил глаза. — К такому результату приходят лишь к четвёртому занятию, редко к третьему!

— Значит, Гарри весьма талантлив, — улыбнулся директор Хогвартса. — А его такое состояние вызвано?..

— Он аппарировал полностью целым с пятой попытки, всего аппараций было восемнадцать, из них восемь на разное расстояние, с балластом и с другим магом, последняя — с двумя волшебниками, причём всё прошло удачно, — отчитался Пронс. — Но всё это было его инициативой, в норме обучения на день полагается не больше трёх-четырёх перемещений…

— Значит, мистер Поттер может считаться получившим разрешение на аппарацию? — прямо спросил Дамблдор, хотя в его интонации вполне различались утвердительные нотки.

— Да, я уже отправил документы Уилкерсу. Как только мистер Поттер отдохнёт, он может быть свободен.

— Благодарю, мистер Пронс. Гарри, как ты себя чувствуешь, мальчик мой? — Альбус сделал шаг к креслу, в котором развалился Поттер.

— Просто усталым, профессор, — негромко ответил Гарри. — Но вполне могу вернуться в Хогвартс.

— В таком случае, нам стоит отправиться сейчас, — удовлетворённо произнёс Дамблдор, и Поттер с заметным трудом поднялся на ноги. Следуя за волшебником, Гарри бросил последний взгляд на большие окна, которые рассматривал ранее.

— Профессор…

— Да, Гарри? — Дамблдор повернулся к Поттеру.

— А эти окна, точнее, пейзаж за ними… Он просто придуман волшебником, который их зачаровал, или это реально существующие места? — разглядывая горные вершины, произнёс Поттер.

— Создать что-то из ничего невозможно, — философски заметил Альбус. — Даже рисуя картину, человек чаще всего передаёт в призме своего восприятия то, что уже успел увидеть. Либо искажает это, в соответствии со своей задумкой или фантазией…

— Над этими видами работал Элиот Джарсон, специалист Внутреннего отдела, — вставил Пронс. — Элиот хороший парень, мне всегда нравятся его иллюзии. И вон той, крайней, он особо гордился. Бернские Альпы, вид на Эйгер и Мёнх, Джарсон болтал без умолку о них, это один из его заскоков на таких местах.

— Спасибо, Джереми, — улыбнулся Дамблдор

— Всегда пожалуйста, — пожал плечами Пронс, складывая бумаги.

* * *

Даже перемещение через каминную сеть далось не слишком легко. Появившись в кабинете Дамблдора, Гарри, чуть покачнувшись, едва не запнулся и еле удержался на ногах. Покашливая от дыма, он присел в кресло, а Дамблдор прошёл к своему месту за директорским столом.

— Теперь ты научился аппарировать, Гарри. До этого ты просил меня предоставить тебе доступ к Запретной секции. А ещё раньше ты хотел быть официально совершеннолетним и иметь возможность колдовать вне Хогвартса, — мягкий, рассудительный тон директора был знаком Поттеру, и юноша невольно напрягся. — С тобой вновь происходят странные вещи, и ты сам меняешься. С чем это связано, Гарри?

— Наверное, с тем, что Волдеморт хочет меня убить? — немного резко ответил Гарри, удивившись тому, как быстро раздражение захватило его. — А может, и потому, что хорошо известное вам пророчество обещает или мою, или его смерть? Я бы не хотел умирать, профессор…

— Я тебя понимаю, Гарри, но тебе не кажется, что ты слишком торопишься?

— Профессор, если бы я узнал о пророчестве раньше, ещё несколько лет назад, я был бы готов к тому, что произойдёт. Тогда, возможно, Сириус остался бы жив, Седрик бы не погиб, и всё было бы совсем иначе! — начал заводиться Поттер. — Я не хочу прятаться за чужими спинами, и если началась война, то у меня должна быть хотя бы возможность сражаться.

— Возможно, ты прав, и мне стоило рассказать тебе об этом раньше, — произнёс Дамблдор. — Но я всегда старался заботиться лишь о том, чтобы было лучше для всех. Вероятно, я не всё рассчитал и не ко всему был готов. Я лишь хотел как лучше…

— Для кого лучше? Для моих родителей и для меня? Других жертв Волдеморта? Для Седрика, может быть? Или Сириуса? Кому стало лучше от ваших усилий, профессор? — с дрожью в голосе выплёвывая слова, Гарри смотрел на мрачнеющее лицо Дамблдора. Старый волшебник устало потёр виски и посмотрел на Поттера из-под очков.

— А ты всегда можешь предугадать последствия своих действий, Гарри? Ты абсолютно уверен в том, что делаешь? — голос директора был тих, но отчётливо звучал в большом кабинете. — Сможешь ли ты взять на себя ответственность за свои поступки?

Гарри ощутил нарастающий ком в горле, и жалость со злостью боролись внутри него. Подбирая слова, он думал, что ответить, но по спине пробежали мурашки и отзвук собственной сотворённой магии достиг его. Линия заклинания «Felinis» была пересечена. Его сундук в спальне Гриффиндора потревожен.

— Простите, профессор, я лучше пойду, — стараясь ничем не показать своего напряжения, произнёс Гарри, и это как будто даже получилось.

— Хорошо, Гарри, ступай, и прошу тебя, будь благоразумен, — устало сказал Дамблдор.

Покинуть директорский кабинет Гарри старался достаточно быстро, но не выдавая спешки. Пройдя возле горгульи, он обернулся, и, не увидев больше никого поблизости, ринулся в сторону спальни шестикурсников.

* * *

Рон уже почти двадцать минут сидел в спальне и прокручивал в голове всё, что случилось в последнее время. Память услужливо тыкала его в тот факт, что слишком многое остаётся непонятным и что-то всё время не сходится. Странный сон, что он видел этой ночью, был не таким пугающим, но всё же Уизли знал, что что-то он значит. Постепенно он ослаблял свою защиту от Проклятья Прорицателя, чтобы научиться им пользоваться, хотя не совсем понимал, зачем это делает.

Слова Флоренца постоянно всплывали в голове, и дилемма так и не находила своего решения. Рон уже начал понимать смысл этой загадки — она попросту неразрешима. Сможет ли он своими действиями что-то изменить или лишь приведёт к большей беде? Проверить это не было никакой возможности, оставалось лишь только просто верить в то, что кажется более близким к истине, правильным.

Со вчерашнего вечера с лёгкой фразы Гермионы в голове поселилась интересная мысль. А после разговора с Луной она лишь укрепилась.

«А возможно ли, что это Проклятье даётся не просто так? Не будь его, то всё было бы так, как складывалось бы само, без даже сомнительных вариантов что-то изменить. А если так — то само наличие этого Проклятья побуждает к тому, чтобы им пользоваться!» — Гермиона хоть и старалась не замечать всего, что происходило вокруг, но всё же нашла отдушину в том, чтобы исследовать это явление.

Она же и пришла к выводу, который вновь огорчил обрадовавшегося было Рона.

«Возможно и то, что само появление Проклятья и его использование и приведёт к тем последствиям, которые нежелательны. То есть не возникни этого явления, не возникло бы и этих событий…» — Эти философствования вгоняли его в уныние тем, что, посмотрев с одной точки зрения, всё становилось весьма лицеприятным, а с другой напоминало задницу садового гнома.

Сейчас же Рон понимал, что попросту не может сидеть сложа руки. Кошмарные сны, что мучили его на протяжении долгих недель, были тем, чего бы он никогда не хотел видеть. Но если этому в любом случае суждено сбыться, и он не в силах что-то изменить, если судьба не имеет никаких вариантов и прописана заранее свыше — то так тому и быть. Если есть хотя бы крошечный шанс, возможность сделать хоть что-то, то он просто обязан воспользоваться им. Если Проклятье — лишь судьба, на которую он обречён, то он её примет. Но именно оно может быть шансом к спасению и тем спасительным звеном, которое сможет обрушить ход истории — тогда Рон Уизли не станет просто игнорировать его.

«Лучше я пожалею о том, что пытался, но не смог предотвратить кошмар, чем не сделаю вообще ничего. И будь что будет, но я не сдамся», — Рон сжал зубы, повторяя про себя принятое решение. Теперь оставалось только действовать. Палочка в руке, а один из ключей к разгадке стоит в четырёх метрах в стороне.

* * *

Расстояние до Гриффиндорской башни было не слишком велико, но, пробежав его, Гарри всё же несколько запыхался. Дыхание сбилось, и лёгкие обжигало воздухом. Пот капельками сбегал по спине, во влажной ладони уже была зажата палочка. Взлетев по ступенькам, Гарри крикнул пароль Полной даме и устремился в открывшийся проход. На младшекурсников у камина он не обратил внимания, а кого-то из старших в общей комнате не было. Преодолеть лестницу было делом трёх секунд, и дверь в спальню шестикурсников была уже перед его носом.

Гарри пинком распахнул ее, выставляя палочку в сторону своего сундука, и швырнул оглушающим заклинанием в волшебника, что сидел возле него. От быстрого бега рука дрогнула, и заклинание прошло буквально над ухом у Рона, который от грохота позади инстинктивно подался вбок и подскочил на ноги. Заклинание скользнуло по стене и с резким раскалывающим звуком вышибло окно.

— Protego! — зажатая в руке Рона палочка описала отточенное движение, и защитное сияние возникло между гриффиндорцами. Уизли, нахмурившись, смотрел на Гарри, комкая в руке лист пергамента. Поттер тяжело дышал, волосы ещё больше взлохматились, а галстук на форменной мантии сбился в сторону. Палочка из остролиста смотрела кончиком прямо на Рона, а шальной, бешеный взгляд не вызывал надежды на лёгкое разрешение проблемы.

— Какого дьявола ты забыл в моём сундуке, Уизли!? — рявкнул Поттер.

— Может, для начала опустишь палочку? — попробовал по-хорошему Рон.

— Я спрашиваю, какого чёрта тебе нужно в моём сундуке! — палочка в руке Гарри не дрогнула.

— А что от тебя нужно Волдеморту, Гарри? — Уизли поднял руку с пергаментом. Поттер мысленно дал себе под зад за то, что забыл о письме Волдеморта и не сжег его. Слава богу, письма Учителя он уничтожал вовремя.

— Это не твое дело, — прорычал Гарри. — Брось пергамент и отойди от сундука!

— Лучше объясни, что с тобой происходит, друг, — выделив последнее слово, Уизли бросил пробный камень. — С каких пор твоя палочка обращается против меня?

— Иди к дьяволу, Уизли! Заткнись и не лезь туда, куда не просят! — Поттер явно не собирался менять тон разговора. Не прерывая действия щитового заклинания, Рон сделал шаг в сторону от сундука.

— Гарри, я помню, как было в прошлом году в доме Сириуса, но что с тобой случилось в этом году? Что с тобой сделал Волдеморт? — произнести имя тёмного волшебника было достаточно просто, даже как-то странно, что его так сильно боялись.

— Засунь свои вопросы в задницу, Уизли! — Гарри чувствовал, что ситуация уходит из-под контроля. Злость рвалась наружу, но где-то в душе он понимал, что Рон лишь хочет помочь. Но Гарри не мог позволить себе всё испортить.

— Поттер, тебе не кажется, что ты уже совсем тронулся? Посмотри на себя, ты же ведёшь себя, как чёртов идиот, как последний ублюдок! — Рон уже с трудом сдерживал волну нарастающего гнева. — Ты вообще помнишь, что мы пережили вместе? Я прикрывал твою чёртову задницу в Министерстве, Гермиона там чуть не погибла и все остальные тоже! А сейчас ты готов плевать на нас?

— Я не заставлял вас идти вместе со мной! — резко ответил Поттер.

— А мы пошли, Гарри. Потому что мы друзья и это, знаешь ли, не просто так. Как ты стал таким придурком всего за несколько месяцев?

— Закрой рот, Рон!

— Да пошёл ты! Ты хоть знаешь, что произошло за всё это время со мной? А с Гермионой или Луной? Что ты вообще делаешь, кроме как взрываешь деревья и переписываешься с Волдемортом?

Гарри похолодел, и между лопаток пробежала дрожь. Он не догадывался, что кто-то может знать о его тренировках в Запретном лесу, а письмо от Волдеморта Рон только что прочёл. Это плохо.

— Ты следишь за мной? — раздражённо выговорил Гарри.

— Мы были лучшими друзьями пять лет, если ты ещё помнишь. И я кое-что знаю о тебе, Поттер. И мне не наплевать на нашу дружбу, как тебе. А это… — Рон тряхнул пергаментом. — Это лишь то, до чего ты сам довёл.

— И что ты ещё знаешь, Уизли? — Гарри облизнул пересохшие губы, стараясь придумать, что делать дальше. Его планы начали катиться к гиппогрифу под хвост.

— Многое, Гарри, — Рон решил действовать наверняка. Вряд ли будет ещё такая возможность, а вся эта неразбериха ему до чёртиков надоела. — Миртл видела тебя в туалете с каким-то амулетом, а после ты был на больничной койке, а на твоём теле появлялись шрамы. В библиотеке ты взял книги из Запретной секции. Мы видели разгромленную полянку и листок с твоим почерком у старого пня. Тебя не было в спальне ночь, мантия, в которой ты вернулся, выглядит так, словно ты побывал в какой-то дыре. А теперь от тебя что-то нужно Волдеморту. Это ещё не всё, Гарри. Что с тобой происходит? Зачем ты так поступаешь с нами, с теми, кто готов сражаться вместе с тобой, черт подери!

Поттер готов был заорать от злости. Он догадывался, что что-то из последних событий будет выглядеть подозрительно, но никак не ожидал, что именно Рон припрёт его к стенке. Сознание бешено металось в поисках выхода из ситуации. Самым простым было бы рассказать всё Рону, но тогда бы всё это было напрасно.

Гарри легко представлял себе белое лицо Рона с пустыми мёртвыми глазами. Память подкидывала момент, когда заклинание Долохова ударило в Гермиону, Невилла, с разбитым лицом… Седрика, дух которого просил вернуть его тело обратно, Сириуса, который словно в замедленной съёмке в маггловском кино падал сквозь Арку. Улыбки родителей, которых он почти не видел, что отражались в зеркале Еиналеж и полупрозрачными духами вылетали из палочки Волдеморта…

— Не лезь в это, Рон, — прошипел Гарри. — Держись от меня подальше…

— Да с какого дьявола!? — завопил Уизли.

— Я приношу лишь смерть, все вокруг меня умирают! Смерть забирает всех, чёрт тебя подери! Волдеморт убьет любого, кто будет рядом со мной! — крикнул Поттер срывающимся голосом. — Я потерял слишком много, чтобы наконец понять это!

— И ты решил, что один ты неуязвим, да? — щёки Рона покраснели от злости, сливаясь с волосами. — А ты подумал о нас, придурок? Ты спросил нашего мнения обо всём этом?

— Да к чёрту ваше мнение!

— Какое право ты имеешь так поступать с нами? С чего ты взял, что можешь решать за нас как нам жить и что делать?

— Не лезь во всё это! — крикнул Поттер.

— А если я влезу, то что? — ухмыльнулся Рон. — Ты не можешь решать всё за меня.

— Я сильнее тебя. Я оглушу тебя и сотру тебе память, — разъярённо прошептал Гарри, перехватывая поудобнее палочку.

— Ты этого не сделаешь, Поттер. А знаешь почему? Потому что ты не такой ублюдок, каким хочешь казаться, потому что тебе не безразлично всё настолько, насколько ты пытаешься это показать. Ты не сотрёшь мне память. И в любом случае, я не единственный, кто догадывается обо всём этом, — чеканя каждое слово, произнёс Рон, и Гарри понимал, что Уизли недалёк от истины.

— Гермиона не должна ничего знать, — бесцветным голосом сказал Поттер.

— Она уже кое-что знает, Гарри. И не она одна, — продолжил Рон.

— Ты не скажешь ей ничего, ты меня понял, Уизли? Ты не посмеешь впутывать её в это! — злобно выговорил Гарри. — Я не допущу, чтобы она…

— Очнись и подумай, о чём я сказал, Гарри. Гермиона уже всё знает, и мы с ней по-прежнему друзья. И от друзей, знаешь ли, не принято таить что-то, а тем более такое. Может, ты об этом вспомнишь и сам.

— Ты не посмеешь…

— Посмею, чёрт тебя дери, посмею! Ты видел, что ты сделал с ней? Вспомни, что ты ей наговорил, чёртов идиот! Ты ведёшь себя хуже Малфоя! И знаешь что — я буду поступать так, как считаю нужным, нравится тебе это или нет.

Гарри боролся с желанием бросить палочку и скатиться по стене на пол или разнести всю спальню в мелкие щепки вместе с Роном. Поттер прекрасно понимал, что его бывший друг прав, на все сто прав, но он не понимает каково это — терять всё, что тебе дорого.

Скрип двери был подобен пушечному выстрелу в наступившей тишине. Лицо Невилла, появившееся в проходе, замерло, когда палочка Поттера едва ли не уткнулась ему в лоб. Порыв холодного ветра стянул край полога ближайшей кровати и со свистом прокатился по спальне.

— Эмм, я, похоже, не вовремя, да? — пробормотал Невилл, нырнув обратно в гостиную.

Рон уже убрал щитовое заклинание, смахнув выступившие на лбу капли пота. Гарри опустил свою палочку и кивнул на дверь. Уизли хмыкнул и направился к выходу, не убирая палочку и глядя в глаза Поттеру. Гарри посторонился, продолжая так же смотреть на друга.

— Держитесь от меня подальше, — прошептал Поттер. — И не лезьте во всё это.

— Поздно, Гарри, поздно, — в тон ему ответил Рон, закрывая за собой дверь. — Окно почини, дует.

Метнув в дверь запирающее заклинание, Гарри опустился на ближайшую кровать и тяжело вздохнул, глядя на свой сундук. Письмо Волдеморта сгорело от следующего заклинания. Потерев переносицу, Поттер вытащил из глубины сундука Артефакт, который он запихнул под груду хлама, и задумался о том, куда спрятать кристалл.

А ещё очень болела голова, и жутко хотелось спать.

«…We live for today but we die for the next

with blood in our veins and the air in our chest

Oh, we step into war with our hearts on the line

Dirt on our boots, it shakes free over time

The music, it fades, the violence slows

The darkness, it rises, as the sun goes…»

Jon Licht and Daniel Licht — Honor for All

Мантия-невидимка и карта Мародёров были именно теми вещами, которые захотел бы заполучить практически любой студент Хогвартса, если бы только о них узнал. Гарри очень старался скрывать тот факт, что такая мантия у него есть, а про карту знали очень немногие. Кто не мечтал иметь возможность практически незаметно передвигаться по замку и видеть всех его обитателей на пергаменте?

Гарри давно успел привыкнуть к этому, обладая уже несколько лет этими очень полезными вещами, и не один раз порадовался своей мантии, да и картой, сделанной его отцом и остальными Мародёрами. Развернув пергамент, он проглядел свой путь и, кивнув себе, накинул мантию. Задёрнутый полог кровати обычно никто не трогал, и Гарри осторожно покинул гостиную, выскочив из неё в тот момент, когда Колин назвал пароль с другой стороны, и Полная дама пропустила его. Так ускользать приходилось уже не в первый раз, поэтому никаких сложностей не возникло.

Коридоры замка были пусты: студенты либо уже расходились по гостиным, либо кто-то ещё задерживался в библиотеке и на взыскании у Филча или Снейпа. Пройти по этажам можно было бы и без мантии, но Гарри очень не хотелось попадаться кому-то на глаза, включая даже портреты на стенах. Чувство, что за ним скрытно подглядывают или караулят за углом, обострилось до невероятности. Высказанные Роном в пылу ссоры сведения, о которых он не должен был знать, произвели на Поттера сильное впечатление. О том, что его бывшему другу известно настолько многое, Гарри даже не догадывался, и это его, мягко говоря, разозлило. За ним попросту наблюдали, едва ли не ходили по пятам!

Твёрдо решив быть как можно более скрытным и внимательным, Гарри осторожно заглядывал за каждый поворот, даже убедившись, что на карте никого нет. Мысленно он понимал, что карта не врёт, но всё же не смог избавиться от жгучего желания посмотреть за угол. Гарри успокаивал себя тем, что карта действует лишь в Хогвартсе, а за его пределами привычка подглядывать за поворот может его сильно выручить, как и заклинание обнаружения жизни. Последнее он использовать не стал, но подумать о нём успел.

У самого входа в туалет Миртл Гарри прислушался и еле слышно чертыхнулся. Идея казалась отличной, вот только он совсем не подумал о том, что чёртово истеричное привидение может вновь доложить о том, что сам Гарри Поттер приходил к ней и открывал Тайную комнату. Этого допустить было нельзя.

«Хм, ещё не хватало, чтобы Рон или Гермиона рассказали об этом Дамблдору, который и так начинает что-то подозревать…»

Мысленно поставив себе галочку на память — поискать способ отпугивать привидения — Гарри направился к выходу из замка. Покинуть Хогвартс было достаточно легко, а уж обладая мантией-невидимкой — тем более.

Ночь за стенами школы была холодной и свежей, а с затянутого тяжёлыми тучами неба сыпались крупные хлопья снега. Легкий ветер кружил снежинки, таявшие в тот же момент, когда касались лица или рук. Накинув на голову капюшон мантии, Гарри поправил рюкзак и пошёл к границе барьера, что защищал Хогвартс от аппарации незваных гостей. Ноги оставляли четкие следы на снегу, но Поттер каждую дюжину шагов поворачивался и взмахом волшебной палочки засыпал их, выравнивая с остальным белым искрящимся от звёзд покровом.

Вскоре ощущения изменения в окружающем магическом поле подсказали, что барьер антиаппарационного поля закончился. Сосредоточившись на том месте, куда собирался, Гарри с негромким хлопком переместился.

Озёрный край встретил его сильным порывом ветра, который распахнул полы мантии и заставил Поттера передёрнуться от резкого холода. Ветер, огибающий Уолла-Крэг, был привычным явлением для этих мест, в самой низине, у Васт Уотер, он едва ли чувствовался. Вокруг во все стороны лишь вдалеке виднелись еле заметные огоньки городков, а над самой долиной было темно. Тучи уже побывали здесь, оставив за собой укутавшую землю перину, и отправились дальше. Ровно лежащий неглубокий снег мерцал от бледного света звезд.

Гарри стоило лишь подумать о том, где находится Васт Уотер Холл, как ощутил магию, зовущую его к себе. Волшебство крови состоялось в прошлый раз, и теперь не найти свой собственный дом было невозможно. Направившись по зову магии, чувствуя, с какой стороны он исходит, Поттер уверенно шагал по снежному насту. Палочка всё так же одним взмахом заметала следы, хотя этого и не сильно требовалось, ведь вряд ли здесь их мог кто-нибудь обнаружить. Впрочем, на всякий случай…

По мере приближения Гарри вновь начал разглядывать возникающие меж деревьев стены спрятанного здания. Серый камень ограждающих стен чуть присыпал сверху снег, а кованые металлические ворота покрылись инеем. Дом тёмной массой выделялся из заснеженного пейзажа и выглядел так, будто его хозяева всего лишь ненадолго отлучились. Окна у входа осветили землю жёлтыми прямоугольниками, едва Поттер перешёл границу защитных чар, которые, очевидно, признали хозяина.

Хрустя снегом под ногами, Гарри направился ко входу в дом, осматриваясь по сторонам. Беседку накрыло снежной шапкой, припорошив лавочки и камни, клумбы с цветами укутало белым покрывалом. За беседкой на толстой ветви дуба висела на цепях качель. Каменная ограда уходила за дом, где росли аккуратные деревца, покрытые инеем и снегом.

Массивная дверь из тёмного дерева была обита кованой фигурной рамкой, а в центре выступало массивное кольцо с головой льва. Потянув за него, Гарри открыл дверь, которая чуть скрипнула, но отворилась легко. Внутри было довольно темно — несколько горящих свечей не освещали полностью большой залы, в которую вошёл Поттер. Ощущение полупустой комнаты появилось практически сразу, но, пожалуй, Гарри так нравилось больше. Высокий потолок не освещался весь, а отблески огня выхватывали лишь часть мозаики. В центральной части залы находился большой камин с двумя массивными креслами по бокам и широким диваном напротив, а посередине — невысокий журнальный столик из тёмно-красного дерева с резными ножками и круглой крышкой, на которой стоял подсвечник с тремя свечами. Над камином висела огромная голова медведя на широком деревянном щите, а на каминной полке отблескивали золотом большие часы с маятником. Стрелки на них не двигались — слишком долго часы никто не заводил.

По бокам от камина с двух сторон тянулись вверх полукруглые лестницы, ведущие на второй этаж. Толстые деревянные перила на столбиках были украшены шишечками, а в самом верху, где лестницы сходились в подобие небольшого балкона, на углах находились толстые металлические подсвечники. На потолке виднелась большая люстра, которая отражала свет пламени в хрустальных каплях, свисавших с нескольких металлических ободов для свеч. Электричества здесь, как понял Гарри, не было — очевидно, концентрация магии была слишком высокой, или Карлус Поттер просто не стал делать его здесь. В принципе, волшебник вполне мог сделать всё с помощью своей палочки, а кое-что и без.

Возле лестниц, окружавших большой камин, находились две двери из тёмного дерева, в одну из которых осторожно заглянул Поттер. За ней практически ничего не было видно, и пришлось зажечь огонёк на кончике волшебной палочки. Неяркий свет выхватил из темноты большой обеденный стол и стулья со спинками, а чуть в стороне — небольшую барную стойку и несколько шкафчиков. Нечто подобное в своё время хотел сделать дядя Вернон, но после недолгих препирательств с Петуньей отказался от этой затеи. Тогда одним из главных аргументов «против» стал факт проживания в доме малолетнего «ненормального», который мог «натворить дел, если доберётся до алкоголя».

За аркой в стороне оказалась довольно просторная кухня, в которой, на удивление Гарри, было всё что нужно, несмотря на отсутствие в доме электричества. Плиту заменяла большая конструкция, в которой можно было зажечь огонь с помощью волшебства, на стенах висели шкафчики с посудой, а в стороне находилась лестница вниз, ведущая в подвальный этаж. Однако, вопреки ожиданиям, там было чисто и сухо, но весьма холодно — с помощью магии здесь поддерживалась низкая температура, а в больших шкафах хранились продукты. Всё, что там находилось, было аккуратно уложено, и даже яблоки были прикрыты большим пергаментом. Из одной дверцы торчала небольшая записка.

«Я позволил себе слегка прибраться и поддерживать в этом доме хотя бы относительный порядок в последние несколько лет. Теперь ты можешь бывать здесь, когда захочешь, это ведь твой дом. Продукты недавно доставлены Тубей, он в этом деле мастер. Яблоки из сада за домом, вкусные».

Почерк Учителя Гарри узнал без труда. Сжигая записку взмахом палочки, Гарри выхватил крупное яблоко и, протерев его о край мантии, вцепился в него зубами. Прожевав кусок, он понял, что что-то не так. В глазах начало щипать, а в горле словно ссохлось, и на спине выступил пот. Обернувшись, Гарри уставился на лист пергамента, покрывающий яблоки, стараясь продолжать дышать.

«Поторопился? Да, в яблоке яд, не слишком опасный, лишь парализовал бы тебя на несколько часов, но если бы это была не моя ловушка — ты был бы мёртв. Будь внимательнее и не доверяй всему подряд. Надеюсь, ты носишь с собой беозар? Если нет — то теперь носи. Один есть под пергаментом».

Сдёрнув лист, Гарри схватил круглый камешек и с трудом засунул в рот, чувствуя, как начинают неметь конечности. Ноги перестали его слушаться и, привалившись спиной к одному из шкафов, Гарри съехал на пол. Через несколько секунд это ощущение начало пропадать, и действие яда сошло на нет.

— Да к дьяволу такие шутки! — зло проговорил Гарри, выплёвывая беозар. Поднявшись, Поттер бросил взгляд на сдёрнутый лист, на котором проступили большие буквы, сложившиеся в слова:

«Всё остальное безопасно, извини».

— И на том спасибо… — проворчал Поттер. — В собственном доме уже ловушки…

Пара следующих дверей вела в небольшие пустые комнатки, назначение которых было непонятным, а за закутком обнаружилась ещё одна дверь, на этот раз сравнимая по толщине со входной. Открылась она не сразу, а лишь когда Гарри коснулся рукой ручки, почувствовав, как магия словно спрашивает его, можно ли открыть дверь. Сначала Поттер смутился, но дверь всё же открылась при мысли о том, что ему самому туда войти можно. Едва Гарри зашёл внутрь, как ему сразу стала ясна суть магии, которая охраняла дверь. Дюжина бочонков громоздились друг на друга, в стороне были полки с бутылками разных форм, а возле небольшой колонны стояло несколько ящиков. Винный погреб — таково было назначение этого помещения, в котором хранились самые разные алкогольные напитки. А магия у двери лишь должна была не пускать сюда несовершеннолетних и, очевидно, информировала хозяина в случае попытки попасть сюда тем, кому не следовало. Вероятно, предполагалось, что таким хозяином может быть лишь совершеннолетний, а Гарри всё же сейчас было лишь шестнадцать. Понятия эмансипации магии было незнакомо, поэтому, чтобы пропустить несовершеннолетнего хозяина дома, магия потребовала разрешения… У самого несовершеннолетнего хозяина.

Хмыкнув, Гарри закрыл дверь и вернулся в главную залу, освещая себе путь огоньком волшебной палочки.

Вторая дверь у лестницы на второй этаж вела в большую библиотеку. Стол с удобными креслами располагался в середине, а стены вокруг были большими, уходящими под потолок книжными полками, заполненными различными фолиантами. В одном углу находились томики по зельеварению, в другом — по природе и географии планеты, чуть в стороне были пособия по истории маггловского и магического мира. Особенно понравилась Гарри часть полок с интересными названиями книг по магическим искусствам, дуэльному мастерству и даже устав аврорской службы. Рядом стояли книги по магическому и маггловскому законодательству, к которым Гарри сильно близко подходить пока не стал.

«Гермиона бы пришла в восторг от такой библиотеки», — ухмыльнулся Гарри, но тут же себя одёрнул, стараясь больше не упоминать в мыслях бывшую подругу. Мысль о том, как та удобно бы устроилась на одном из кресел с книгой в руках, была оборвана на половине и с силой выкинута из головы.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Гарри провёл рукой по гладким, покрытым лаком перилам и с волнением подумал, что, возможно, не одно поколение его родственников касалось рукой красноватого дерева.

Пять небольших комнат слева были гостевыми спальнями, в которые Гарри заглянул лишь на пару секунд, убедившись, что ничего особо интересного там нет. Дверь чуть справа от балкончика, который образовывали лестницы, была так же зачарована, но магия сразу же поддалась хозяину. Подсвечники еле виднелись в свете огонька заклинания, но Гарри палочкой зажёг фитили, и сперва вздрогнувшее, а потом ровно загоревшееся пламя осветило комнату. Находясь под впечатлением, Гарри заморгал глазами и даже чуть присвистнул от удивления. Комната представляла собой рабочий кабинет: об этом ясно говорил массивный стол из красного дерева, стоявший у противоположной стены, прямо напротив входа. Из-за стола торчала большая спинка чёрного кожаного кресла.

На широкой деревянной поверхности Гарри увидел фигурный подсвечник с толстыми свечами, большую чернильницу с перьями в подставке и кипу чистого пергамента. Рядом, отражая блики огня, лежал раскрытый круглый компас. Крупное увеличительное стекло было охвачено в обод и крепилось к позолоченному штативу, чуть в стороне красовалась странная статуэтка высотой чуть меньше фута, изображавшая… три соединённых вместе тела, смотрящих в разные стороны, в руках которых маленькие факела, и трёх змей, которые, раскрыв пасти, изогнулись перед лицами в поклоне. Кончики факелов чуть поблескивали в свете свеч, отбрасывая крохотные отблески. Статуэтка стояла обособленно от остальных вещей и сразу привлекла внимание.

Гарри пару секунд рассматривал старый шкаф со стеклянными дверцами, за которым мелькали книги, колбочки разных размеров и даже небольшие оловянные котелки, и взглядом снова вернулся к статуэтке. Обойдя стол, он покосился на большую карту, висевшую на левой стене, и сел в чуть скрипнувшее кресло. Уставившись на статуэтку, Гарри не сразу заметил на маленьком постаменте медную табличку с гравировкой.

«Геката»

«Богиня лунного света, ночных видений и чародейства»

Поттер нахмурился и произнёс вслух имя богини, словно пробуя на вкус каждую букву, а потом откинулся на спинку снова негромко скрипнувшего кресла и закрыл глаза. Непонятное чувство будоражило его ещё с момента, когда Гарри вошёл в этот дом. Мысли о том, что несколько поколений его предков жили здесь, касались всего, что здесь находится, общались, жили и проводили здесь своё время, заполняли его всё больше.

Тяжело было осознавать, что это место хранит огромное количество памяти об уже умерших людях. Теперь он, Гарри Поттер, единственный потомок хозяин дома, даже не ведает о том, какими были его предки, чем они занимались и о чём мечтали. Никакого семейного древа Поттеров уже не существовало, если оно и вообще было — в доме его не было.

Николас Фламель сказал, что последним хозяином этого дома был Джеймс Поттер, но почему-то Гарри чувствовал, что его отец вряд ли часто появлялся здесь, и, скорее всего, этот кабинет практически так и остался нетронутым со времени последнего визита Карлуса. Возможно, сам Фламель был здесь, но толстый слой пыли на пергаментах и на поверхности стола давал понять, что это место не беспокоили уже довольно давно. Очевидно, Николас не стал ничего трогать из вещей друга, а Джеймс… Джеймсу, наверное, было ещё тяжелее, как подумал Гарри. Его отец наверняка ощущал боль, возвращаясь в этот дом, и не особо хотел в нём жить. Или считал свой дом в Годриковой лощине более безопасным…

В любом случае, Васт Уотер Холл был хоть и в полном порядке, атмосфера давно пустующего дома витала в воздухе, смешиваясь с запахом залежавшейся старинной пыли. Но теперь у дома есть хозяин, и магия признала его. Гарри Поттер здесь, и он принимает своё наследство.

Гарри выпрямился и открыл глаза. Зажатая в руке палочка отозвалась теплом, и Поттер негромко пробормотал заклинание.

— Tergeo, — Гарри направил палочку перед собой, на покрытую слоем пыли поверхность письменного стола, и часть пыли испарилась, оставив чистое пятно.

— Excuro! — круговым движением обведя стол, Поттер уничтожил всю пыль, а пергаменты чуть сдвинулись от движения воздуха. Проведя рукой по чистому красному дереву, Гарри удовлетворённо кивнул и поднялся — время исследовать теперь уже свой кабинет ещё будет. Бросив короткий взгляд на дверь, ведущую на небольшую лоджию, которую было видно за широким окном, и, потушив свечи, он вышел из комнаты, направляясь дальше по этажу.

Одна из последних дверей вела в спальню и смежную с ней детскую комнату. У Гарри перехватило дыхание, когда на стене возле небольшой кроватки он увидел приклеенные рисунки. Детские каракули перемежались с уже более осмысленными и качественными рисунками. Птицы, озеро с деревьями, неуклюже нарисованное солнце с большими лучами, человечек на непропорционально длинных ногах с отчётливо различимой волшебной палочкой, из которой в небо устремляется огромная радуга…

На одной картинке было изображено сразу несколько человечков, стоящих в ряд; все они держались за руки. В центре стоял один, маленький, с метлой в руке, а внизу виднелась крошечная подпись:

«Я».

По бокам от него корявенькие, еле различимые буковки вырисовывали слова: «мама», «папа», «дедушка»… Большие улыбки на круглых лицах и огромные глаза, и руки человечков, яркая зелёная полоса, на которой стояли эти человечки… И большая надпись над всеми ними сверху, всё теми же неровными буквами, но выведенная тремя цветами:

«Поттеры».

Теперь Гарри понимал, почему Джеймсу не хотелось бывать здесь. Слишком тяжело было вновь возвращаться в мир, где вся твоя семья когда-то жила в мире и любви. Там, где прошло его детство, и где Джеймс в очередной раз вспоминал о том, что стался сиротой. Теперь Гарри сам в полной мере осознал себя одиноким в этом мире. Рядом с ними теперь нет никого, кого бы он мог назвать родным себе человеком, и рассчитывать теперь можно было только на себя.

В углу стоял большой ящик игрушек, из которого торчала жёлтая пирамидка, рукоятка деревянного меча, футбольный мяч валялся сбоку, а приваленный к ящику большой плюшевый медведь держал в лапах круглых щит. Подняв взгляд на сверкающую люстру, от которой по комнате разбегались блики огоньков свечей, Гарри привалился к небольшой кроватке и сел на край. В горле застрял комок, а грудь сотрясали глухие рыдания. Глаза щипало, и, прижав руки к лицу, Гарри не смог сдержать слёз горечи, которые слишком долго копились внутри него.

* * *

Просыпаться от луча солнца, светящего в лицо, было не очень привычно: куда чаще Гарри привык открывать глаза под звон будильника, да и сквозь полог в Гриффиндорской спальне солнечный свет не проникал. Мгновенно вскочив, Поттер нашарил руками палочку и не сразу сообразил, где находится. Готовое сорваться с языка защитное заклинание Гарри остановил, прислушиваясь. На то, чтобы освежить память, понадобилось лишь две секунды, и, глубоко вздохнув, Гарри убрал палочку в рукав мантии. Осознав, что попросту уснул в детской комнате, он вновь огляделся и побыстрее отвёл взгляд от детских рисунков, принадлежавших, скорее всего, Джеймсу Поттеру.

Не сразу осознал Гарри и тот факт, что ему нужно как можно быстрее вернуться в Хогвартс, дабы не вызывать подозрений и не заставлять никого себя искать. Оставить Артефакт в этом доме было, пожалуй, достаточно, и пока более безопасно, нежели в школе. Но чувство, что этот дом неживой и не слишком гостеприимный, оставалось, и Гарри отдал бы многое за то, чтобы привести его в порядок. Он мог бы и сам здесь прибраться: живя у Дурслей, Поттер многому научился — от простой уборки до не слишком сложного ремонта. Но времени на всё у Гарри пока не было.

«Попросить Учителя, чтобы Тубя навёл здесь порядок?» — Гарри собрался было позвать эльфа, как вдруг куда более интересная мысль пришла ему в голову.

— Добби-и! До-обби-и! — позвал Поттер, не слишком надеясь на результат. Вопреки всему, домовик возник перед ним, кажется, сам удивлённый тем, что его позвали.

— О, Г-Гарри Поттер звал Добби? — прижав уши, произнёс эльф.

— Да, Добби, я звал тебя, — кивнул Гарри. — Скажи мне, чем ты занимаешься в последние месяцы?

— О, Добби работает в замке, сэр! Дамблдор разрешил Добби жить с другими эльфами Хогвартса и работать с ними, и даже платит Добби один золотой галлеон! — эльф с довольным видом поправил стопку вязаных шапочек на голове.

— Но ты всё ещё свободный эльф? — уточнил Гарри. — У тебя нет хозяина?

— Да, Добби свободный эльф! Благодаря великому Гарри Поттеру! — довольно расцвёл домовик.

— А что ты скажешь, если я предложу тебе работать на меня, Добби? — осторожно начал Поттер.

— Гарри Поттер хочет стать хозяином Добби? — удивился эльф. — Но Гарри Поттер всегда говорил, что не хочет этого…

— Нет, я хочу, чтобы ты оставался свободным эльфом! — быстро пояснил Гарри, понимая, что нужно очень осторожно выбирать слова, чтобы добиться желаемого. — Я собираюсь нанять тебя, чтобы ты помог мне содержать этот дом в чистоте. И я готов платить тебе два галлеона.

— Для Добби не важны галеоны, Гарри Поттер… Но Добби с удовольствием поможет Гарри Поттеру и просто так, ведь Гарри Поттер освободил Добби! — домомвик улыбался самой широкой улыбкой, на которую только был способен.

— Нет, Добби, спасибо тебе большое, но я бы хотел, чтобы ты работал только на меня и следил за этим домом постоянно. И желательно — не возвращался в Хогвартс без моего приказа… — Гарри понял, что начинает перегибать палку, и запнулся на последнем слове.

— Гарри Поттер хочет, чтобы Добби был как раб? — немного жалобно произнёс эльф, широко раскрыв глаза.

— Нет, Добби, для меня ты не раб, никогда им не был и не будешь! — с жаром сказал Поттер. — Ты мой друг, и мне нужна твоя помощь!

— Великий Гарри Поттер называет Добби своим другом? — казалось, что Добби вот-вот расплачется от счастья. — Гарри Поттеру нужна помощь?

— Да, Добби, мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы в этом доме был порядок, чтобы я мог здесь жить. Но я хочу, чтобы никто не знал о том, что этот дом вообще существует, — попытался объяснить Гарри. — И, кроме того, в Хогвартсе становится небезопасно, и я бы хотел, чтобы ты был здесь, в безопасности.

— Но директор Дамблдор…

— Директор Дамблдор ничего не должен знать, как и любой другой, — перебил домовика Гарри. — Ты единственный, кому я могу это доверить, и мне важно, чтобы ты сам на это согласился.

Домовик размышлял примерно минуту, и Поттер не стал его торопить. Для эльфа это было достаточно необычно — ему предлагали выбор, и его мнение играло роль.

— Добби согласен работать на Гарри Поттера, — протянул домовик. — Но у Добби есть… просьба…

— Какая? — нахмурился Поттер.

— Это по поводу Винки, — замялся эльф. — Добби помогает ей не так сильно грустить, и она почти совсем не пьёт, и без Добби ей будет плохо…

Гарри вздохнул: о несчастной брошенной всеми хозяевами эльфийке можно было догадаться. Она сейчас тоже работала в Хогвартсе, но, вероятно, не слишком преуспевала, хотя, похоже, Добби научился выводить её из депрессии.

— Ты можешь поручиться за неё, Добби? Я не хочу, чтобы она рассказала кому-то о дом или натворила здесь дел…

— Винки хорошая, она будет хорош себя вести, и Добби присмотрит за ней! — быстро кивая, воскликнул эльф. — Она не хочет получать деньги, но Добби помогает ей понять, что в этом нет ничего плохого!

— Хорошо, тогда можешь привести с собой Винки, и лучше побыстрее, потому что мне нужно вернуться в Хогвартс…

— В этом доме сильное волшебство, — произнёс домовик. — И Добби может перенести Гарри Поттера в замок.

— А когда ты можешь перенести сюда Винки?

— Могу сейчас! — с радостью вызвался эльф и исчез.

Через несколько секунд он вновь появился, а несчастная эльфийка держалась за его руку, словно бы боясь отпустить ее и потеряться; её одежда была хоть и чистой, но довольно поношенной, и явно много раз стиралась. Сам Добби выглядел немногим лучше, особенно в нагромождении вязаных шапочек и нескольких носках.

— Гарри Поттер, вот Винки, она немного испугана, но всё будет хорошо, — уверенно заявил эльф. Винки едва заметно кивнула его словам.

— Хорошо, тогда я попрошу вас обоих не покидать этот дом и не отзываться ни на чей зов, кроме моего, это ведь возможно? — Гарри вдруг осознал, что не слишком-то хорошо понимает действие магии домовиков.

— Гарри Поттер не хозяин для Добби, но когда он зовёт, Добби слышит. Наверное, потому что Гарри Поттер и Добби друзья? — с удивлением и надеждой в голосе произнёс домовик.

— Хм, возможно и так. А ты, Винки, на чей зов обязана отвлекаться ты? — на всякий случай уточнил Гарри.

— Винки не чувствует ничьего зова, у неё нет хозяев, — едва не хныча, произнесла эльфийка.

— Значит, тогда я принимаю тебя к себе, и ты будешь работать на меня, как и Добби, договорились?

Винки посмотрела на Добби чуть испуганными глазами и, увидев его улыбку, быстро кивнула и ещё крепче схватила эльфа за руку.

— Хорошо, значит, вы можете приниматься за работу. Вам нужно показать, где и что находится?

— Нет, Гарри Поттер, домовые эльфы чувствуют магию дома волшебников и могут справиться со всем сами, — рассказал Добби.

— Тогда ещё вот что… — Гарри покосился на истрёпанную одежду эльфов.

Аккуратный Тубя в костюмчике произвёл огромное влияние на его представление о домовиках. Подойдя к одному из шкафов, Гарри выдвинул ящики и, ознакомившись с содержимым, выхватил оттуда кучку вещей.

— Вот, что-то из этого должно быть вам обоим по размеру. Когда я уйду, оденьтесь в нормальную одежду, такую, какую вы видели на ребёнке вашего роста, — по размеру домовики больше напоминали детей, и Гарри счёл такое сравнение одежды приемлемым и понятным для домовиков.

— На-надеть одежду? — пробормотала Винки. — Но мы не можем…

— Винки, я видел эльфа, который одевается в шикарный костюм и очень этим доволен. А раз вы теперь работаете на меня, я хочу, чтобы вы выглядели как нормальные свободные эльфы, а не оборванные эльфы-рабы!

— Гарри Поттер, сэр, Добби поможет Винки, — пообещал домовик.

— Как скажете, хозяин, — пискнула Винки.

Гарри хотел было сказать, что он не хозяин для Винки, но в последнюю секунду передумал, не сумев подобрать правильного слова. А когда представил, как его будут называть Добби и Винки — «мистером Поттером» — что слишком сложно — или просто «Гарри», что тоже было не слишком-то правильно, то решил остановиться на том, что сказала эльфийка.

— Винки, запомни, ты не рабыня, и я хочу, чтобы мы были друзьями. Добби тебе всё объяснит, хорошо?

Эльфийка кивнула и даже улыбнулась, робко, смущённо, но вполне дружелюбно. Это более чем устраивало Гарри.

Быстро вернувшись в кабинет, Гарри спрятал артефакт в один из ящиков стола и запер его заклинанием. Бросив ещё взгляд на статуэтку Гекаты, Поттер вернулся к домовикам, которые робко перебирали выданную им одежду.

— Добби, ты можешь перенести меня в Хогвартс?

Вместо ответа эльф с довольной улыбкой протянул руку, и через минуту Гарри крался к Гриффиндорской спальне, накрывшись мантией-невидимкой.

* * *

Весь вечер Рон провёл в одиночестве, избегая бесед с кем-либо. Разговор с Гермионой и Луной захотелось отложить на следующий день. Со своей злостью Рон с трудом, но справлялся, но связать мысли для внятного объяснения кому-то другому не мог. А когда смог, наконец, успокоиться, то ночь уже вступила в свои права. За окном гостиной, кружась на ветру, летели крупные снежинки, напоминая о том, что холодные зимние месяцы вот-вот начнутся, сменив собой последний период осени.

Забираясь в кровать и закрывая полог, Рон хмурился и, опустив голову на подушку, уставился в потолок. Борясь с собой и собственной нерешительностью, Уизли несколько раз пытался выкинуть навязчивую мысль из головы и, привычно сосредоточившись, уснуть. Но совесть и любопытство пересиливали: глубоко вздохнув, Рон дотянулся до волшебной палочки и наложил заклинание. Теперь в любом случае он никого не побеспокоит.

Собственный дар, который понимающие суть называют Проклятьем, не беспокоил его со времени ритуала в Запретном лесу. Оградив разум от влияния Проклятья, Флоренц предупреждал, что защита не будет вечной. Она лишь затмит действие снов, создаст завесу, преграду, которую Проклятье будет медленно уничтожать, давая волю всему, что хочет показать. Но контролировать Проклятье возможно, нужно лишь учиться этому, как учат плавать тех, кто слишком сильно боится или ленится — окуная в воду с головой, заставляя напрягать свои силы в сражении с собой. Убегать от рока можно до того момента, пока не придётся столкнуться с ним в углу, из которого нет выхода. Либо встать на борьбу не дрожащей жертвой, а готовым к бою воином.

Рон не сразу нашёл в себе силы вновь открыться Проклятью Прорицателя. Страх того, что можно увидеть во снах, и ещё больший страх стать причиной осуществления увиденного кошмара, останавливал. Но Рон не собирался отступать, решив бороться до конца, вмешаться в ход событий и получить шанс избежать рока. Иначе он бы мог возненавидеть себя за слабость, обошедшуюся слишком дорого.

Открыться Проклятью Прорицателя было не так сложно, сон навалил своей тяжестью, мгновенно затягивая в себя.

Сквозь молочную пелену тумана практически ничего было не разобрать. Еле заметные контуры с трудом проступали сквозь клубящийся воздух, рассыпаясь неровными вихрями. Волевым усилием раздвигая и рассеивая туман, получалось продираться сквозь барьер. Какие законы действовали во снах, Рон не знал, а уж тем более во снах прорицателей. Сознание с трудом удерживалось на грани между полным погружением в глубину сновидения и сохранением контроля над границами того, что нужно увидеть, и когда нужно остановиться, чтобы не сойти с ума.

Расплывающиеся границы, контуры большого помещения всплыли перед взором, словно дорисовываясь в пространстве. Рон никогда не видел этого зала, но величественность и мрачность уже начали довлеть над разумом. Длинные скамьи заполнялись возникающими из ниоткуда людьми в мантиях. Позади стояли авроры — знаки отличия на форменной мантии различались явственно, а черты лиц неумолимо размывались, не оставляя возможности хотя бы мельком запомнить их. Лица сидевших на скамьях тоже были размыты, отдельно высматривались лишь некоторые: вот с левого краю присела в тёмно-зелёной мантии МакГонагалл с отсутствующим взглядом. Рон узнал лица отца и матери, которые держались за руки; глаза Молли Уизли покраснели от слёз. Чуть вдали с мрачным видом, смотря в пол, стоял Кингсли, и Тонкс в чёрной мантии и с собранными в хвост тёмными волосами, о чём-то переговаривающаяся с одним из авроров.

Ещё несколько знакомых лиц промелькнуло в толпе, тут же размазавшись в пространстве. Молочный туман взметнулся и тут же растаял, открывая вид на то же помещение, но с чуть другой стороны. Теперь Рон понял назначение этого большого зала — сложно было не догадаться. Большой стол на пьедестале выделялся на фоне скамей и клети из толстых прутьев, что стояла почти в середине. Столы чуть меньше располагались позади главного, и все места были заняты людьми, которые странно смотрели все в одну сторону.

В клети, на которую были устремлены взгляды и со столов, и со скамей, находилось большое кресло с сидящим в ней человеком. По бокам, на расстоянии пары метров, стояло два дементора, которые неподвижно замерли в ожидании. Разгоняя волевым усилием жалкие клочки молочного тумана, Рон вглядывался издалека сквозь толстые прутья решётки, рассматривая силуэт сидящего человека. Внезапно усилившийся свет с потолка разогнал полутьму.

Человек молчаливо смотрел исподлобья на прутья перед ним, не двигаясь и едва ли моргая. При вдохе цепи, что удерживали его в кресле, негромко позвякивали. Такие же цепи фиксировали руки и ноги. Изорванные края чёрного балахона, когда-то бывшего мантией, свисали вниз. Грязные волосы, чуть прилипшие ко лбу и щекам, не прятали царапин, кровоподтёков и пыли.

Сидящий за центральным, самым высоким столом, человек поднялся и протянул перед собой стопку листов. Лицо судьи так же расплывалось, скрываясь за рябью молочного тумана. Подняв руку в жесте, призывающем к тишине, человек заговорил. Голос его хоть и был твёрд, но слова доносились словно издалека, прерываясь и смешиваясь так, что Рон мог разобрать лишь некоторые.

«…на заседании Визенгамота, при полном составе суда… В результате проведения разбирательства по делу, за номером… После рассмотрения всех обстоятельств дела, изучения материалов… На основании… …и от имени Волшебного сообщества и Визенгамота, выносит следующее решение:

…приговаривается к казни, приведённой в исполнение посредством поцелуя дементора. Данный приговор является окончательным и вступает в законную силу с момента оглашения…»

В момент, когда судья начал читать приговор, заключённый в клети вскинул голову — лязг цепей эхом разнёсся по залу. Липкие волосы съехали в стороны, обнажая бледное, худое и измождённое лицо, которое искривилось в презрительной усмешке. Глаза, словно затянутые пеленой безумия, расширились, а из горла осуждённого вырвался хрип…

Пробуждение ото сна было резким, настолько, словно бы из душной комнаты Рон сразу бы прыгнул в ледяное озеро. Крупными бисеринами выступивший пот скатывался на глаза, а дыхание сбилось, заставляя судорожно хватать ртом воздух. Безумные глаза со словно выгоревшими белками, затянутые плёнкой безумия до сих пор глядели на него.

Мотая головой, Уизли старался выкинуть из головы навязчивый образ измученного преступника, сидящего в клети и окованного цепями. Приговорённого Визенгамотом к смерти Гарри Поттера. Проклятье Прорицателя вновь испугало Рон до глубины души, он и не сразу осознал, что не мог нормально спать несколько недель под действием таких снов — слишком уж отвык от их действия. Непонятное опустошение и слабость показали себя — контролировать сон было невероятно сложно, и вряд ли Рон смог бы выдержать это ещё раз, по крайней мере, в скором времени. Восстановив дыхание и вытерев мокрый лоб тыльной стороной ладони, Уизли отодвинул полог кровати. За окном брезжил рассвет, и мерцали еле заметные, уже затухающие звёздочки.

Взмахами палочки из виноградной лозы Гермиона очертила пространство у входа, закончив заклинание круговым движением. Ей нравились эти чары, Salvio Hexia, которые нашлись в одной из книг ещё в конце прошлого года. Лишь недавно Гермиона поняла, что использовать их лучше как можно чаще, чтобы сохранить некую приватность разговора. Чары хорошо справлялись со своей задачей, мешая нежеланным гостям навестить их маленький совет.

Обернувшись к остальным, Гермиона села на наколдованный стул и вопросительно подняла взгляд на Рона. Луна с совершенно отсутствующим видом глядела в сторону, накручивая прядь волос на тонкий палец. Уизли же с хмурым выражением лица задумчиво смотрел в пол. Прошли почти сутки с момента, когда Рон открылся Проклятью, и лишь сейчас он был готов что-то рассказать. И тщательно обдумывал, что необходимо сказать, а что лучше сохранить в тайне.

— Рон? — позвала Гермиона. — Кажется, ты позвал нас сюда для какого-то важного разговора?

— Ммм? — вскинул взгляд Уизли. — А, ну да, в общем…

— Ты хочешь сказать что-то и не знаешь как… — негромко, но отчётливо и, даже не повернувшись, произнесла Луна.

— Ты даже это можешь почувствовать? — удивился Рон.

— Да, — просто ответила Лавгуд.

— В общем, я хочу сказать кое-что по поводу Гарри… — начал Рон, глубоко вздохнув. — Гарри, похоже, влип.

— И это всё? — скептически подняла бровь Гермиона. — Если это так, то я бы предпочла…

— Это важно, и тебе стоит знать, что…

— Рон, а с чего ты взял, что мне вообще это интересно? — голос Грейнджер был непривычно жестким и злым. — Я вообще не хотела бы слышать что-либо об этом чёртовом Поттере…

— Помолчи, пожалуйста, — выразительный и неожиданно строгий взгляд Луны, вкупе с неожиданностью реплики заставил Грейнджер замолчать.

— Я чувствовала то, что происходило с Гарри, всего лишь издалека, близко к нему подойти не получалось, да и мы не так хорошо знакомы, — объяснила Лавгуд. — Но я чувствовала в нём что-то похожее на злость и одиночество. А потом… Потом я случилось что-то странное — я почти перестала чувствовать его, словно бы мне что-то мешает.

— Чувствовать? Это как легилименция? — нахмурилась Гермиона, вопросительно уставившись на Луну.

— Я эмпат, — вздохнула Лавгуд. — И вы теперь двое об этом знаете. Надеюсь, лишние уши не услышат об этом?

Рон кивнул в ответ на взгляд Луны, а Гермиона медленно покачала головой.

— Я слышала это слово, но что именно это значит в твоём случае? — Гермиона всегда была готова запомнить что-то новое.

— Я могу ощущать эмоции и настроение других людей. Не всех и не всегда, для этого необходимо, чтобы человек находился в каком-то несбалансированном состоянии, и чем он ближе от меня, тем лучше я это ощущаю. И, конечно, я не могу чувствовать человека, которого даже не знаю в лицо, если только он не совсем рядом от меня.

— Не слышала ни о чём подобном, — призналась Грейнджер. — Откуда у тебя такое?

— Папа говорил, что от мамы, она была такой же… — вздохнула волшебница. — Она работала в больнице, помогала пациентам в лечении, особенно тем, кто не мог говорить или был без сознания.

— А она…

— Умерла, давно. И я не хотела бы об этом говорить, — немного резко ответила Луна, отвернувшись в сторону. Гермиона смутилась и мысленно обругала себя.

— Я разговаривал с Гарри, — подал голос Уизли.

— Видимо, не слишком успешно, — с ощутимой злостью в голосе вставила Гермиона. — Это в последнее время вполне нормально для Поттера.

— Гермиона, боюсь, что всё несколько сложнее, — заметила Луна.

— Я думаю, что Гарри скрывает от всех куда больше, чем нам кажется… — продолжил Рон.

— О да, ты снова открыл Америку, Рон! — иронично добавила Грейнджер. В последнее время всё больше в ней зрело чувство злости на Гарри Поттера.

— И, между прочим, он очень не хотел, чтобы я что-то рассказывал именно тебе, — Уизли выделил последние слова. — И, я думаю, что во всём виноваты и мы тоже.

— Мы? Виноваты в том, как он теперь относится к нам?! — задыхаясь от гнева, выпалила Гермиона. — Он… Да он…

— Гермиона, просто послушай… Гарри сошёл с катушек летом, а что у нас было до этого? Мы были в Министерстве, ты едва не погибла, все пострадали, погиб Сириус, а Гарри попался на уловку Сама-Знаешь-Кого и бросился спасать крёстного…

Гермиона нахмурилась, а Луна, наклонив голову набок, закатила глаза.

— И знаешь, моё Проклятье… Я видел разное, в основном, это были сцены, которые совсем не хочется рассказывать. И мне кажется, что Гарри боится примерно того же, что и я.

— Увидеть то же что и ты?

— Нет, что это случится в действительности с теми, кто будет рядом с ним. Подумай, Гермиона, мы могли все погибнуть в Министерстве, да что там, если бы не Орден Феникса, то погибли бы!..

Гермиона, нахмурившись, слушала друга и старалась постепенно всё уложить в привычную ей логическую цепочку. Рассуждения от логики всегда давали ей чёткую позицию для всего, что бы она ни делала, но как-то приложить все случившиеся события к такой схеме она не сообразила. Ругая себя за глупость и эмоциональность, Гермиона уцепилась за имеющийся каркас мысли, и привычный к рассуждениям мозг быстро наслаивал на него новые и новые звенья. Всё произошедшее начало складываться в ровный ряд, и Грейнджер захотелось провалить под землю от стыда. И как она сразу всего не поняла?

— Седрик, — негромко пробормотала Гермиона. — Родители, Седрик, Сириус… Он боится, что все, кто будет рядом, попадут под удар. «Убей лишнего», так сказал Волдеморт о Седрике, Гарри говорил…

— Тогда в Министерстве ты тоже могла умереть, как и мы все. Просто потому что были рядом, — добавил Рон. — Вот и ответ на вопрос о том, что творится с Гарри. Он решил, что, будучи в одиночестве, никого не подставит под удар.

— Но зачем так, почему бы просто не поговорить? — растерянно произнесла Гермиона. — Мы бы могли всё…

— Не думаю. Ты уверена, что он смог бы уговорить нас держаться от него подальше под предлогом нашей безопасности? — хмыкнул Уизли, закинув ногу на ногу. — Он пытался отправиться в Министерство один, но мы всё равно навязались ему в компанию…

— А без нас он бы точно не справился, только не совсем это понимает… — добавила Луна, накручивая на палец пробковое ожерелье.

— Есть ещё кое-что, что я знаю… — Рон нахмурился. — Гарри несколько дней назад получил письмо от Сами-Знаете-Кого.

— Что?! Письмо? — воскликнула Гермиона. — И что только может написать ему…

— Он шантажирует Гарри. Точнее, хочет получить что-то, что забрал у него Гарри в каком-то музее.

— И что же?

— Не имею представления, но, кстати, Гарри чуть не пришиб меня, когда я открыл его сундук и нашёл письмо…

— А откуда он узнал, что ты лазил к нему в сундук? — задумалась Гермиона. — На нём были какие-то чары?

— Не знаю, — признался Рон. — Но прибежал он быстро. Может, случайность, конечно… Кроме того, Гарри куда-то пропадает уже несколько ночей и возвращается под утро.

Рассказывать всё, что Рон успел обдумать и заметить, пришлось около часа. Всё это время Гермиона задавала наводящие вопросы, словно что-то прикидывая в уме. Луна лишь иногда комментировала слова Рона и уточняла что-то относительно своих ощущений. Когда Уизли закончил, повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь звуками капающей воды. Замерев на месте, Гермиона погрузилась в собственные мысли и едва обращала внимание на что-то, что происходило вокруг.

— Значит, мы не можем помочь ему в открытую, — выдала, наконец, Грейнджер. — Но сидеть сложа руки я теперь точно не хочу.

— И что ты предлагаешь? Я не знаю, что бы мы могли сделать… — развёл руками Рон.

— Нам нужно больше информации, пока лишь это обрывки, которые мы кое-как сложили в кучу. Гарри решил поиграть в героя, но он слишком быстро скинул нас со счетов, — пробормотала Гермиона. — Теперь мы тоже поиграем, но по своим правилам. Нужно понять, что хочет от Гарри Волдеморт и куда пропадает наш герой…

— Теперь тебе уже интересно то, что с ним связано, да? — усмехнулся Уизли.

— Поттер ещё пожалеет, что так поступил со мной, — со злостью ответила гриффиндорка. — И да, теперь я хочу припереть его стенке и потребовать ответа за всё это…

— Что-то мне кажется, это будет не так-то просто, — заметил Рон с долей сомнения.

— А вот это мы посмотрим, — улыбнулась Грейнджер, резким движением головы откидывая волосы. — Но пока нужно понаблюдать за ним. Рон, старайся почаще приглядывать за тем, что Гарри делает в спальне и куда пропадает ночью. Я попробую поискать кое-что в библиотеке насчёт амулета, про который сказала Миртл, и тех шрамов. И ещё надо узнать, что именно имел в виду Волдеморт, когда говорил о музее…

— Я уже знаю, — мечтательным тоном проговорила Луна. Рон и Гермиона одновременно уставились на неё. Луна вздохнула и извлекла из сумки свёрнутую газету.

— «Ежедневный пророк»? — удивилась Грейнджер. — Ты же предпочитаешь Придиру?

— Эта министерская газетка тоже иногда попадается мне, хотя я её и не зазываю… У нас в гостиной лежал этот выпуск, — пояснила Луна, открывая нужный разворот. — Вот.

Гермиона лишь мельком просмотрела заголовки и покачала головой. Такую же газету она уже читала и даже хорошо помнила статью об увеличении полномочий Отдела Магического Правопорядка, а небольшую заметку сбоку было не слишком заметно. Нападение на Британский музей нескольких Пожирателей смерти не слишком афишировалось, но теперь стало понятно, в каком направлении следовало искать.

* * *

Почти полторы недели Гарри старался не попадаться кому-либо на глаза. Желание с кем-либо говорить отсутствовало напрочь, а куда бы он ни направился — сложно было остаться одному. Хогвартс вообще в последние дни стал каким-то чужим и холодным местом, и причиной был не выпавший футовый слой снега. Сложно было смотреть на других студентов и понимать, что заботы о подготовке домашних заданий или о предстоящих контрольных были для его ровесников почти самым важным в жизни.

Сам же Гарри стал больше времени проводить в Выручай-комнате, тренируясь с не слишком опасными заклинаниями, отрабатывая точность и скорость их использования. Он старался просто держать себя в форме, не расслабляясь и не отвыкая от чувства готовности к бою. На занятиях Гарри садился позади и делал максимально занятый вид, дабы не попадаться на глаза преподавателям. Сложности возникали редко, лишь на Защите, но всё было далеко не так плохо, как в прошлые годы, когда Снейп придирчиво заглядывал в котёл и отпускал едкое замечание, и Поттеру не раз страшно хотелось запихать эти слова поглубже в глотку зельевара. Оставаться спокойным было сложно, и Гарри прилагал к этому немало усилий. Теперь же, Снейп, казалось, почти потерял интерес к ненавистному Поттеру и довольствовался лишь редкими замечаниями в его адрес.

По остальным предметам Гарри никогда особо и не блистал, что, в принципе, его устраивало. Так ему удавалось не привлекать к себе внимания и не особо выделяться на фоне однокурсников. Пару раз Гарри едва ли не сталкивался в коридоре с Роном, но предпочитал побыстрее пройти мимо. Неприятное чувство того, что бывший друг прав и имеет полное право хорошенько врезать, давило и добавляло злости.

В один из вечеров, когда Гарри уже подходил к Выручай-комнате, у входа его встретил Тубя. Домовик передал письмо и небольшой бумажный пакет и молча исчез. Когда же Гарри открыл пакет, его удивлению не было предела: собственное лицо неподвижно глядело на Поттера с фотографии на маггловском паспорте. О собственном паспорте Гарри никогда и не задумывался — Дурсли не особо посвящали его в бумажные дела, а с момента поступления в Хогвартс Поттер и вовсе не интересовался маггловским миром.

Сейчас же он весьма сильно об этом пожалел, читая пояснения Учителя о визах, безвизовом въезде и особенностях международного путешествия маггловским способом. Возле собственной фотографии красовалось имя — Джейсон Лэнгс, который, как оказалось, родился в Портсмуте, восемнадцать с половиной лет назад. Изучив несколько прилагающихся документов, Гарри узнал, что юный Джейсон воспитывался в детском доме в том же Портсмуте, и потому родителей не имеет, не судим, вполне добропорядочен и во всех отношениях положителен.

Познакомившись с собой, Гарри в продолговатом конверте нашёл небольшую стопку похрустывающих в руках купюр и билеты для Джейсона Лэнгса на самолёт, отбывающий из аэропорта Хитроу, и не куда-нибудь, а прямым рейсом в Джайпур, где Учитель обирался встретить Гарри и отправиться дальше.

Поттер слегка поёжился, представляя себе длительное путешествие в самолёте в абсолютно неизвестное ему место, которое находится так далеко. Не совсем понимая, зачем отправляться в Индию, и зачем забирать оттуда Артефакт, Гарри всё же не мог даже обсудить это решение Николаса Фламеля. Оставалось только собрать свои вещи, которые с лёгкостью уместились рюкзак, и, накинув мантию-невидимку, покинуть Хогвартс под покровом ночи.

* * *

Аппарировать на Косую аллею было несложно — в Министерстве Гарри научился этому даже с лихвой. Джереми Пронс, как показалось Поттеру, очень хотел вынуть из него душу своими попытками научить юношу этому перемещению — слишком уж активно и с энтузиазмом он усложнял задачи и сокращал время на отдых между попытками. В любом случае, старания Пронса не прошли даром: Гарри научился аппарировать без особых сложностей, лишь сосредоточившись на своей цели и настроившись на аппарацию.

Появление волшебника на Косой аллее было обычным делом, и никто и не обратил на Поттера особо внимания. Бармен Дырявого Котла, Том, естественно, был на месте, с интересом поглядывая на каждого вошедшего. Исключением не стал и Гарри, который прошёл сразу к стойке.

— Здравствуй, Том, — негромко сказал Поттер, обращаясь к бармену.

— Доброго дня, Гарри, — улыбнулся старик. — Не ожидал тебя увидеть вновь так скоро, сейчас же учебный год…

— К сожалению, для меня это не единственная забота, — пробормотал Гарри, поморщившись. — Я бы хотел отправить сову с письмо, могу ли я…

— Да, конечно, совы никуда не делись, — кивнул бармен. — Нужно перо и пергамент?

— Нет, у меня уже всё готово, — Поттер вытащил из кармана свёрнутый лист.

Поболтав с Томом пару минут и выпив кружку любимого сливочного пива, Гарри привязал письмо к лапке принесённой барменом совы и выпустил птицу. Та должна была отнести послание Дамблдору, уведомив его о том, что Гарри Поттер решил отправиться по своим делам на некоторое время. Было понятно, что директор не оставит это просто так и приложит все усилия, чтобы найти студента, но через несколько часов Гарри планировал быть довольно далеко от Британских островов, а лишний шум по поводу его, Поттера, безвестной пропажи был бы излишним. Как объясняться потом с Дамблдором при встрече, Гарри старался не думать и вообще предпочёл спросить об этом уже у Фламеля.

Поднявшись в одну из свободных комнат, Гарри переоделся в маггловскую одежду, спрятал в карман волшебную палочку и, попрощавшись с Томом, вышел на улицы Лондона. Такси нашлось быстро: усевшись на мягкое заднее сиденье, Поттер откинулся на спинку, а молчаливый водитель — седой, утомлённый и с грустью во взгляде, в потёртой клетчатой рубашке, размяв узловатые пальцы, направил машину в сторону аэропорта.

Старый приёмник шелестел, улавливая волну, — рука кэбмэна нашарила кнопки, пробежавшись по ним пальцами. Сквозь треск и стрекот с трудом доносились слова, но через пару секунд ровная мелодия донеслась до Гарри. Таксист удовлетворённо кивнул, не отрывая взгляда от дороги, и положил руку на руль, а знакомый откуда-то голос продолжил петь:

«…With flowers and my love both never to come back

It's not easy facin' up when your whole world is black…¹

Старенький и видавший виды чёрный Austin FX4 неторопливо катился по заполненным даже утром улочкам Лондона. Уставившись в слегка потёртую спинку сиденья впереди, Гарри изредка поглядывая в окно, чуть покачиваясь на поворотах. Люди, обычные магглы, а может, и редко попадающиеся среди них волшебники, спешили по своим делам, тормозили такси или стояли у киосков, покупая свежий выпуск «Times». Грязный серо-чёрный снег на обочинах был даже в центре города, тёмные полосы покрывали бока проезжающих машин, а мокрые хлопья снега липли к пальто прохожих. Гул моторов, обрывки где-то подслушанных фраз, доносящийся звон сирены где-то вдалеке — даже в раннее утро Лондон был живым, не спящим городом.

— Приехали, сэр, — негромкий голос пожилого кэбмэна выхватил Гарри из размышлений. — Хитроу.

— Благодарю, сэр, — пробормотал Поттер, протянув две пятидесятифунтовые купюры, и быстро покинул такси. Таксист лишь кивнул зарывающейся двери, а через пару секунд уже вопросительно смотрел на усаживающуюся в машину пожилую пару.

Посмотрев на серое небо, с которого падал снег, Поттер глубоко вздохнул и поморщился от прохладного ветра. Здание аэропорта было огромным, шум взлетающих и садящихся самолетов доносился и досюда. По билетам Гарри выяснил, что до рейса на Джайпур оставалось ещё два с половиной часа, что подтверждало и большое табло с расписанием. Прогулявшись и поглазев по сторонам, Гарри нашёл табличку, указывающую на ресторан. Желудок одобрительно отозвался на мысль, и, немного поборовшись с сомнениями, Поттер присел за один из свободных столиков.

До рейса оставался примерно час. Поттер, уже лениво прихлёбывая горячий кофе, разглядывал посетителей. Двое за дальним столиком о чём-то спорили, перетягивая потрёпанную книжку в мягкой обложке, пожилой джентльмен читал газету, пара молоденьких загорелых девушек через два столика кокетливо поглядывали в сторону одиноко сидящего Поттера, за что удостаивались осуждающих взглядов со стороны спутников. Встретившись взглядом с одним из них, поджарым блондином с лицом не слишком умного, но плечистого регбиста, Поттер отвёл глаза. Вынув пару купюр и кивнув официанту, Гарри положил деньги на стол и забросил на плечо рюкзак, стараясь не смотреть в сторону компании и не обращать внимания на негромкие смешки.

Информационное табло уже показывало в первых рядах строчку нужного рейса, и Поттер поспешил к посадочному терминалу, который, впрочем, несмотря на свои опасения, нашёл довольно легко. Уже через сорок минут Гарри уселся в широкое кресло у окна самолёта, а остальные пассажиры продолжали появляться в салоне.

Вскоре улыбчивая стюардесса объявила о взлёте, попросила пристегнуть ремни, и через несколько минут корпус летающей махины вздрогнул. Прокатившись к взлётной полосе, самолёт плавно набрал скорость, а Поттер инстинктивно схватился руками в кресло. Осознав это, Гарри даже усмехнулся: ловец, который несётся на огромной скорости за золотым шариком и выходит из пике в нескольких дюймах над землёй, едва не касаясь травы стадиона кончиком метлы, боится взлетать на самолёте. Оставалось лишь успокоить самого себя тем, что к метле он привык куда больше, и вообще это совсем другое, а самолёт — это огромная груда железа, которая может рухнуть в любой момент. Воспоминания о разных авиакатастрофах, сводки о которых он слышал по телевизору в гостиной Дурслей, мгновенно начали заполнять голову.

Гарри чуть не ахнул, когда оторвавшийся от земли фюзеляж вздрогнул, а секундное чувство невесомости подхватило желудок, заставляя на всякий случай прижать руки ко рту. Поттер почувствовал облегчение лишь через минут пять, когда самолёт уже набрал высоту, о чём сообщила улыбающаяся миловидная стюардесса.

Рука машинально, уже в сотый раз за день, прошлась по глубокому карману, в котором лежала волшебная палочка. Поттер вздохнул и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза, стараясь успокоиться и унять взбесившееся сердцебиение. Самолёт плавно набирал высоту, а впереди было несколько часов полёта.

* * *

Просыпаться в кресле, ощущая боль в затекшей шее, было далеко не самым приятным. Скатившиеся на кончик носа очки чудом не упали, и, поправив их, Гарри осторожно потянулся, разминая плечи. Боль в шее постепенно отступала, и, вращая головой, Поттер осторожно посмотрел вокруг. Место рядом с ним пустовало, да и вообще во всём самолёте было много незанятых сидений.

Гарри уже откровенно устал от перелёта и желал как можно скорее оказаться на месте, а мысль о том, что когда-то придётся лететь обратно, казалась жуткой. Когда донеслось объявление с просьбой пристегнуть ремни, Поттер с удовольствием прищёлкнул их и облокотился на сиденье. Новое испытание, посадка самолёта, было пройдено успешно, хотя и заставило организм Гарри понервничать. Остановившийся самолёт, стоявший на твёрдой земле, словно бы придал сил, которые забрал при взлёте.

Не имея лишнего багажа, покинуть пассажирский терминал было значительно проще. У входа, в толпе встречающих, Гарри не сразу разглядел небольшую табличку с именем Джейсона Лэнгса, которую держал сам Николас Фламель. Тёмно-серый костюм, собранная седовато-серая борода, аккуратный тюрбан из синей ткани, венчавший голову, — без таблички Поттер вряд ли бы узнал Учителя в таком виде. Поправив лямку рюкзака, Гарри коснулся рукой волшебной палочки сквозь ткань и приблизился к Фламелю.

— Мистер Лэнгс, наконец-то, — удовлетворённо произнёс волшебник. У Гарри сложилось впечатление, будто это обращение было не столько для него, сколько для окружающих.

— Здравствуйте, мистер Вейнгер, — отозвался Поттер, в соответствии с указанным в письме именем, которое Фламель подготовил для себя.

— Мистер Лэнгс, это Рахул, он будет сопровождать нас в нашем путешествии, — Фламель указал на незаметно стоявшего чуть в стороне человека. — Он один из лучших проводников, которые только ходили по этой земле.

Мужчина, названный Рахулом, коротко поклонился, сложив руки. Короткая чёрная бородка и лёгкая одежда скрывали возраст, но морщины на руках и лице ясно говорили, что Рахул уже немолод.

— Нам следует отправиться дальше, эту ночь стоит провести в гостинице, отправиться лучше утром, — на неплохом английском произнёс Рахул.

Гарри пожал плечами, оставляя все эти вопросы на усмотрение Фламеля, и вскоре такси доставило их к одной из Джайпурских гостиниц. Начинающее заходить солнце тепло пригревало, что было особенно непривычно в сравнении с холодным утром в Лондоне. Вопросы проживания решились легко и быстро: после пары слов на неизвестном Гарри языке выяснилось, что и английский знаком персоналу гостиницы. Вейнгер предложил Джейсону отправиться в свой номер, чтобы отдохнуть с дороги и подождать его визита. Гарри быстро понял, что ему придётся сразу же контролировать себя и называть Фламеля его новым именем, да и самому не забывать отзываться на Джейсона Лэнгса.

Оказавшись в номере, Гарри первым делом швырнул на кровать рюкзак, скинул одежду, с трудом стянув влажную от пота футболку, и принял душ, не забыв, впрочем, прихватить с собой волшебную палочку. После холодной грязно-снежной Англии тепло Джайпура было непривычным, да и разница во времени ощущалась значительно. Тёплая вода и ароматное мыло оказали своё действие, и настроение поползло вверх. Вернувшись в комнату, Гарри переоделся и повалялся на широкой и мягкой кровати, а через двадцать минут в дверь постучали.

Эйнхарт Вейнгер, как сейчас следовало называть Учителя, вошёл в номер, держа в руках большой непрозрачный пакет. Положив его на стол, он взмахнул волшебной палочкой, указывая на дверь, а после обводя кругом и всю комнату. Гарри невольно подумал, что он сам и не додумался наложить какие-нибудь защитные чары, — мысль, что в номере гостиницы может что-то случиться, не приходила в голову. Хотя тут же заметил, что палочка из остролиста всегда была под рукой, и он вряд ли бы замедлил ею воспользоваться.

Усевшись в обтянутое светлой тканью кресло, Эйнхарт указал на пакет. Гарри раскрыл его; там оказались бежевые штаны из плотного материала, что-то наподобие хлопковой рубашки, несколько комплектов белья и носков, большой шейный платок — такие Гарри уже успел увидеть на некоторых прохожих; ботинки, широкий пояс с подсумком и небольшими отделениями для мелких предметов; разная мелочь вроде перочинного ножа, спичек и носового платка была сложена в отдельный пакетик. Пока Гарри выкладывал всё на кровать, Фламель терпеливо молчал и наблюдал за Поттером.

— Куда именно мы отправимся? — нахмурившись, спросил Гарри, усевшись на край постели.

— Как ты мог догадаться, такая одежда идеально подходит для путешествия по пустыне, — произнёс Вейнгер-Фламель. — Всё должно быть как раз, хотя одежда должна быть достаточно свободной, так что в любом случае всё отлично.

— Мы пойдём в пустыню? — озадаченно пробормотал Поттер, вспоминая образ огромных песчаных барханов, палящего солнца и грифов, кружащих у белых костей. Примерно так он представлял себе стандартную пустыню.

— Сейчас зима, хоть это и сложно сказать, находясь здесь, в Джайпуре, — усмехнулся Эйнхарт. — В пустыне обычно стоит то ещё пекло, но сейчас оно куда менее значительное, и, кроме того, мы отправимся не одни, и через Джайсалмер караваном вглубь Тар. Это не слишком крупный город, но для находящегося посреди пустыни он велик. Неподалёку от него нам придётся отойти от каравана вместе с группой магглов и отправиться к месту, где скрыт один из Артефактов.

— Магглов? Этот Рахул, он…

— Маггл, конечно же. Он хороший человек, опытный проводник, как меня уверили, но о магии не имеет ни малейшего понятия, для него ее просто не существует. Но это, в общем-то, и не такая проблема для нас, всё равно никакой опасности со стороны волшебства нам не угрожает в Великой индийской пустыне.

— Эта пустыня — такая же дыра в магическом поле? — догадался Поттер. — Но как мы сможем там путешествовать, ведь даже на том болоте…

— Стоит прояснить кое-что, — кашлянув, произнёс Вейнгер. — То болото несколько отличается от других дыр в магическом поле. На него мы могли попасть с помощью магии, но ты даже не смог поднять ветку заклинанием, а я потратил огромное количество сил для подготовки портключа, затратив в десятки раз больше должного количества магии. Да, магия бы покидала нас, быстро, но это было бы не смертельно, и мы не смогли там прожить долго без волшебства скорее потому, что слишком много разных тварей водится в том месте. Таких мест очень мало, куда чаще встречаются дыры другого типа, что-то вроде рассеянного магического поля, которое и есть на территории пустыни Тар.

— То есть мы сможем нормально пересечь эту пустыню? — уточнил Гарри.

— Да, от нескольких дней присутствия там мы ничего не потеряем. Кроме возможности колдовать, конечно. Пустыня Тар рассеивает любую магическую энергию, даже аппарировать или использовать портключ на её территории практически невозможно, особенно ближе к середине.

— Но получается, мы будем практически беззащитны… — Поттер немного растерянно посмотрел на свою волшебную палочку.

— Именно поэтому мы присоединимся к довольно большому каравану и сможем достаточно безопасно достигнуть нужного места.

— А вы бывали там раньше? — Гарри подумал и решил задать вопрос, который поселился в его голове ещё несколько дней назад. — Зачем прятать Артефакт так далеко, в самом сердце индийской пустыни?

— Неплохо, ты уже начинаешь размышлять в правильном направлении, — Эйнхарт, кажется, был доволен. — Что же, думаешь, было бы лучше собрать столь сильные вещи в одном месте, как яйца в корзинке, и ждать, пока кто-то радостно найдёт источник огромной силы в одном-единственном месте? Прятать такие вещи даже на одном континенте опасно, Великобритания и так в достатке полнится опасными вещицами, и аж два Артефакта уже на её территории. Разделение такой силы на части гарантирует, что никто не сможет захватить её целиком…

Гарри соглашался со словами Учителя, действительно понимая смысл всего, что говорил Фламель.

— Кроме того, ты бы стал искать один кристалл посреди большой пустыни? — очевидно, отвечать на этот вопрос не было смысла.

— Зачем тогда мы собираем Артефакты, если их стоит держать отдельно? — не совсем понял Гарри.

— Сначала идея спрятать кристаллы в местах, практически лишённых магии, казалась идеальной — не знающий о свойствах Артефакта никогда бы не понял, как его использовать, а волшебник бы просто не отправился в место, где нет магии. Однако в последние годы кое-что изменилось: магглы стали охотиться на всякие сокровища и вещицы, их технологии стали всё более совершенными. И теперь тот факт, что кристалл находится посреди пустыни, не оберегает от того, что какой-нибудь богатенький маггл не найдёт его, а после не начнёт хвастать им, изучать, или кристалл не попадётся на глаза волшебнику, который уже скорее поймёт, что с ним делать…

— Тогда стоит просто перепрятать Артефакты? — Гарри несколько удивился такому взгляду на события.

— Да, вероятно так и стоит сделать, но я опасаюсь не только этого, — вздохнул Фламель. — Волдеморт сумел найти один из Артефактов, и я догадываюсь как. Вполне возможно, что в записях Гриндевальда остались какие-то сведения о кристаллах. Я не знаю, о скольких Артефактах осведомлён Волдеморт, да и не обладая компасом, он вряд ли сможет их найти… Но лучше сразу переместить те кристаллы, которые могут быть найдены достаточно легко, и Артефакт, спрятанный в маленькой крепости неподалёку от Джайпура, как раз в их числе. Магглы всё чаще исследуют пустыню Тар, а без магглоотталкивающих чар, которые просто не действуют, случайный турист может найти его.

— А почему вы уверены, что этого уже не случилось? — нахмурился Поттер,

— Я бы об этом уже узнал, — просто ответил Эйнхарт. — Магглы хвастливы, и кристалл давно бы попал в поле зрения общественности. Строго говоря, перепрятать Артефакт стало актуально не так давно, лишь в последние пару лет Тар стала пользоваться большей популярностью не только по ходу движения караванов и их обычных маршрутов.

— А Волдеморт? Если он сейчас ищет те Артефакты, которые ближе к Англии?

— Вполне возможно, что ищет, но без Компаса это намного сложнее, даже если у него в распоряжении какие-то сведения из записей Гриндевальда. Волдеморт обладает Артефактом, и нам необходимо как минимум несколько их, чтобы с минимумом потерь нейтрализовать Тёмного лорда. Как видишь, забрать кристалл из пустыни Тар и необходимо, чтобы не упустить его в чужие руки. Надеюсь, мы не опоздаем, — Фламель-Вейнгер поднялся с кресла. — Мы отправимся утром, покинем пределы Джайпура, присоединимся к каравану недалеко от Джайсалмера.

— Утром по местному времени? — чувствуя себя идиотом на последних словах, спросил Гарри.

— Да, в Раджастане хоть и иногда говорят на английском, но время здесь своё! — усмехнулся Эйнхарт. — Пока отдыхай, есть время выспаться. Закажи еду в номер, выходить не советую — незнающему человеку здесь слишком легко потеряться, да и я бы не сказал, что все местные особо любят одиноко разгуливающих иностранных юношей. Точнее, чаще любят их кошельки…

¹The Roling Stones — "Paint it black".

Драко Малфой задумчиво жевал кусочек бекона, лениво посматривая по сторонам: Гойл лопал булочки, держа по одной в обеих руках, Крэбб обставил себя стаканами с тыквенным соком, высматривая того, кто попробует протянуть руки к его запасам, и в любой момент готовый дать отпор. Паркинсон с брезгливым видом осматривала стол — её постоянная диета не приводила к какому-либо заметному результату, однако Панси не оставляла попыток похудеть. Краем глаза Малфой заметил Забини и Асторию Гринграссс и направил свой взгляд на столы других факультетов.

Вечно притихшие хаффлпаффцы вызывали некоторое презрение, хотя, впрочем, до них не было никакого дела. Унылые рожи гриффиндорцев тоже порядком раздражали, особенно мерзкая рыжая шевелюра Уизли, занимавших обычно добрую часть стола. Драко искренне радовался, что в этот год количество рыжеголовых придурков уменьшилось. Кислая физиономия Рона Уизли вызывала желание кинуть в неё навозную бомбу — мало бы что это изменило, но зато могло доставить Малфою хоть какое-то веселье. Лохматая голова Грейнджер никогда не нравилась Драко, хуже была лишь ужасающая шевелюра Поттера.

Вспомнив Гарри Поттера, Драко хмыкнул. Вопрос исчезновения этой чёртовой знаменитости уже почти неделю обсуждался по углам. Одни говорили, что Поттера похитил Тёмный Лорд, другие поговаривали, что тот сам сбежал от страха перед Волдемортом. Ходил слух, что он удрал аж в Австралию, наложив в штаны от ужаса. Драко даже рассмеялся, когда Панси передала ему свеженькую сплетню — Гарри Поттер набрался храбрости и отправился на поиски Тёмного Лорда, чтобы прикончить его. Как человек, лично находившийся рядом с Ним, Малфой мог с уверенностью сказать, что в таком случае Поттер не проживёт и минуты. Либо проживёт, но ровно столько, сколько Тёмный Лорд захочет его пытать.

* * *

Караван двигался медленно, верблюды плелись по сухой земле, иногда обходя невысокие насыпи и словно кем-то обгрызенные игольчатые кусты. Покачиваясь в седле, Гарри только и оставалось, что смотреть по сторонам, разглядывая редкие каменные нагромождения, высохшие кустарники и остальную часть каравана. О людях, с которыми он ехал, Поттер знал очень немногое. Это была довольно сплочённая группа, которая не один раз путешествовала через бескрайнюю пустыню, доставляя продукты и воду в отдалённые деревушки.

На логичный вопрос о том, почему бы не доставлять провизию с помощью техники, самолётов и машин, Фламель ответил достаточно просто.

— Это никому не нужно, — сказал он. — Эти люди слишком привыкли к такому образу жизни, и иной им претит.

— Но ведь так было бы намного проще, — заметил Поттер.

— Возможно, но у тех, кто живёт в деревнях, просто нет денег на это, а никто не будет предоставлять самолёты и автомобили для бедных. В этой пустыне каждый выживает, как может.

— А жители не могут переселиться ближе к крупным городам? — недоумевал Гарри.

— Нет, они просто никому там не нужны, а сами не в состоянии это сделать. Но даже в таких условиях людям хочется жить, Гарри.

Поттер нахмурился и промолчал, а рука коснулась через ткань спрятанной волшебной палочки. Движение не осталось незамеченным; Эйнхарт, как здесь нужно было называть Учителя, покачал головой.

— Даже если тебе очень захочется, ты не сможешь воспользоваться ею, — произнёс он. — Уже здесь магическое поле очень рассеяно, а дальше это будет ещё более выражено. Думаю, ты тоже способен это почувствовать.

И Гарри понимал, о чём говорит Учитель. Ощущение пустоты где-то внутри, даже какой-то необъяснимой слабости постепенно становилось более явным. Гарри помнил, как при колдовстве он ощущал свою магию, даже понимал, сколько её, осязал волшебство в себе и вокруг. А сейчас такое чувство пропадало, словно распадаясь на части и уходя куда-то в потрескавшуюся землю и редкие огрызки торчащих высохших сучьев.

Сухая пустыня томила и угнетала. Непривычно было абсолютно всё, от шелестящего от ветра и поскрипывавшего под верблюдами песка, до палящего, жгучего солнца. Эйнхарт пояснил, что в это время года здесь не так жарко, как обычно, и это неплохая пора для Тар. Разговаривать практически не хотелось. Привычный к влажному и довольно разнообразному климату Британских островов, Гарри пил много воды, куда больше, чем остальные спутники. Но даже так он не мог спастись от жары и удушливого ощущения сухости во рту.

Одежду слегка трепыхал еле чувствующийся сухой ветер, нисколько не помогающий от изнуряющей жары. Крупные капли пота медленно скатывались по спине и вискам, растрёпанные волосы давно прилипли ко лбу и смялись — Гарри периодически проводил по ним тыльной стороной ладони. Было тяжело также и ничего не делать, а лишь сидеть на спине неприятно пахнущего верблюда. Поттер попробовал сам идти пешком, но вскоре отказался от этой затеи — все спутники косились на него, а ноги довольно быстро уставали. К запаху Гарри вскоре смог привыкнуть, хоть он, казалось, въестся в его тело и одежду навечно.

Начиналась более сухая часть пустыни Тар — высохшие и замученные жизнью и палящим солнцем растения всё реже выглядывали из растрескавшейся земли, а насыпи светлого песка становились всё выше и сыпучее. Как понял Гарри, караван углублялся далеко в пустыню, в самые отдалённые оазисы.

Эйнхарт пояснил, что сам караван будет двигаться примерно пять дней, ненадолго задерживаясь в деревеньках. Семь небольших оазисов ждали грузы, и лишь такой обычный караван мог их доставить. Поттер не полностью понимал, почему это нельзя было бы сделать на какой-то технике, специальных грузовиках или вертолётах, но Фламель лишь в очередной раз напомнил о том, что жители пустыни практически предоставлены сами себе. И что если кто-то и мог бы обеспечить такой транспорт, то он быстро приходил бы в негодность в условиях пустыни, а тратить много денег на бездоходное и бессмысленное по современным меркам дело никто не решился. Таковой была жестокая жизнь тех, кто остался жить в небольших оазисах посреди пустыни Тар.

Измученный жарой, Гарри уже незаметно для себя успел опустошить фляжку с водой, как ни старался её экономить. Закутанные индийцы практически не разговаривали между собой, а уж тем более с посторонним для них человеком, поэтому даже беседовать Поттеру было не с кем. Обсуждать что-то с Учителем в присутствии большого количества лишних ушей было неразумно и бессмысленно.

Время тянулось и тянулось, Гарри, погрузившись в свои мысли и уставившись в песок под ногами, даже не сразу понял, что они приблизились к одной из деревень. Несколько жителей приветствовали караван, восклицая на непонятном Поттеру языке. Из небольших домов из светлого камня выбегали дети, следом выходили женщины неопределённого возраста. Вода, крупы, вяленое мясо и всевозможные предметы для жизни быстро сгружались в руки жителей, которые разносили всё по домам.

Эйнхарт говорил, что такие караваны ходят по маршрут раз в неделю или две, но каждый раз это необходимо и жизненно важно.

Третья деревенька находилась в отдалении от остальных, и именно в ней караван остановился на ночь. Солнце ярко-оранжевым пятном зашло за горизонт. Один из караванщиков приблизился к Эйнхарту и негромко произнёс несколько слов на незнакомом Поттеру языке, указав на Гарри. Получив ответ, индиец направился к одному из домов, немного возвышающихся над остальными.

Гарри вопросительно посмотрел на Эйнхарта, но тот лишь улыбнулся.

— Нас пригласили переночевать в доме старейшины деревни, — пояснил Фламель. — Это большая честь, и мы не можем отказаться. Караван отправится утром, на самом рассвете.

Поттер лишь пожал плечами, показывая одновременно и согласие, и безразличие к происходящему. Жара начинала спадать, а самое большее, о чём мечтал Гарри, был прохладный душ. Хотя стоило ли надеяться на это в жаркой пустыне, где вода едва ли не на вес золота?

* * *

Ночь была трудной. Жёсткая постель, ощущение сухости и колющего всё тело песка не оставляло ни на секунду. В отдельной маленькой комнатушке с низким потолком было темно и душно, поэтому Гарри далеко не сразу смог заснуть. И едва он успел сомкнуть глаза, как почти сразу же рука Учителя коснулась плеча.

— Вставай, быстрее! Да вставай ты! — шёпот Эйнхарта казался оглушительным.

Подскочив на месте, Поттер уже нашарил волшебную палочку, ошарашенным взглядом уткнувшись в лицо Эйнхарта и запоздало понимая, что волшебство ему сейчас не особо поможет. Но побороть привычку уже было сложно.

Зажжённая свеча слабо осветила комнату. Фламель сел рядом, а вошедший проводник, Рахул, поставил на низкий столик небольшой поднос, на котором стоял кувшин, лежало что-то похожее на хлеб, вяленое мясо и что-то в глиняной миске.

— Панир, — пояснил Рахул. — Сыр, ешь, это вкусно.

Заставив себя поесть, Гарри понял, что ему не слишком нравится такой образ жизни. Там, за тысячи километров отсюда, в стране, которую он гордо называет своим домом, было бы куда лучше. Когда Эйнхарт и Рахул выходили из комнаты по зову с улицы, Гарри незаметно полил себе воды из кувшина на руки. Ощущение сухих пальцев и словно шуршащей кожи было дико неприятным. Поттер не знал, что будет, увидь кто-то то, как он легко вылил себе на руки и лицо стакана два воды, растрачивая столь драгоценный ресурс. Подождав, пока капли обсохнут, Гарри задул свечу и вышел.

У каравана ходили люди, собираясь в путь, укладывая вещи и усаживаясь на верблюдов. Солнце уже озарило край неба, и лёгкий ветерок чуть вздымал песчинки с земли. Жители вышли посмотреть на уходящий в дорогу караван. Вскарабкавшись на верблюда, Гарри посмотрел вдаль — песчаные гребни уходили далеко вперёд, предвещая долгий и изнуряющий путь.

* * *

Сначала просто усилился ветер, чуть выше вздымая песок и сдувая его с вершин песчаных дюн. Но опытные караванщики уже показывали на солнце, недовольно ворчали между собой на своем языке, однако интонации и общий настрой уловил даже Гарри. Приблизившись к Учителю, Поттер заметил напряжённость и на его лице.

— Погода меняется, — проворчал Эйнхарт. — Не самое лучшее, что может быть в этих местах.

— Ветер, он предвещает, — многозначительно добавил Рахул. — Пустыня немилосердна.

Хмыкнув, Гарри покрепче взялся за седло, вновь по привычке стараясь почувствовать спрятанную волшебную палочку. Волнение висело в воздухе, но ощущение неизвестности грядущего жгло Поттера изнутри. Яркой, огненно-горячей точкой солнце довлело с синего неба, искрясь в мелкой пыли светлого песка. Верблюд, на котором ехал Гарри, раздувал ноздри, недовольно фыркая. Впрочем, все животные вели себя подобным образом.

Всё началось неожиданно. Ведущий длинную цепочку каравана индиец уже поднялся на песчаный бархан и, обернувшись назад, секунду смотрел вдаль, а после обеспокоенно поднял руку и крикнул что-то остальным. Волнение стало нагнетать обстановку — гвалт и разговоры почти прекратились — все начали готовиться к неминуемому.

— Пески гневаются, пустыня зла… Держитесь вместе с остальными, берегите глаза и дышите сквозь ткань… — Рахул был серьёзен и мрачен.

— Что случилось? — не понимая, что происходит, спросил Гарри.

— Песчаная буря, — коротко добавил Рахул, протягивая конец верёвки. — Привяжись, чтобы не потеряться.

— Нужно продолжать двигаться, иначе есть риск, что нас попросту погребёт под слоем песка, — Эйнхарт указал на высокие песчаные барханы по сторонам.

Облизав пересохшие губы, Гарри просунул верёвку в металлическое кольцо на седле. Поглядев на других, Поттер заметил, что не все пользуются сёдлами, а некоторые как-то странно обвязывают себя вместе с верблюдом. Обернувшись, Гарри увидел вдалеке небольшое пыльное облачко, но вглядевшись в него, понял, что оно быстро увеличивается в размерах, приближаясь к каравану. Из пятна на горизонте стремительно разрасталось нечто большое, стремительно надвигающееся, тёмное и пугающее.

Уже через несколько минут стена взметнувшегося в небеса песка и пыли была за спиной у каравана. Солнце ярко светило сквозь заволакивающую его пелену, постепенно размываясь и теряя форму. Никто не кричал и не говорил, лица караванщиков были закрыты тканью, а Гарри, завязав шарф, закрывший нос и рот, прикрывал глаза левой рукой. Солнце резко потускнело, и всё вокруг погрузилось в песчаный туман — буря накрыла караван.

Верблюд Гарри нервничал и фыркал, песок кружило в воздухе, а температура вокруг словно бы повысилась — удушливая жара и липнущий к телу песок, проникающий под одежду, были ужасным сочетанием. Вокруг ничего не было видно, лишь в паре метров в стороне доносилось фырканье верблюдов, приглушённое шелестом и ветром. Ни слов, ни криков не было, хотя и услышать что-то в этом песчаном кошмаре было практически невозможно. Верблюд упорно шёл вперёд, даже казалось, что понемногу поднимаясь вверх — по крайней мере, так ощущалось Поттеру. При каждом шаге верблюд вытягивал ноги из заметающего их песка, двигаясь с трудом, но настырно. Вязкий песок вокруг сгущался до такой степени, что, казалось, его можно было потрогать и сжать рукой.

Дёрнувшись от плотной волны песка, угодившей в лицо, Гарри успел почувствовать, как ткань соскользнула с лица, и рот мгновенно набился пылью. Кашель и удушье не заставили себя ждать, из глаз брызнули слёзы. Стянув с лица очки, покрытые слоем пыли, Поттер, не глядя, сунул их в карман — толку от них сейчас не было, лишь больше неудобств. Пытаясь выплюнуть песок, Гарри качнулся в сторону. Несчастный верблюд, что вёз его, страдал от бури немногим меньше, и резкий рывок поводьев заставил животное отклониться. Предугадать, что окажется под ногами, когда вокруг бушует стихия, было практически невозможно, и одногорбый транспорт пустынь оступился. Нога скользнула по выступающему из песка камню, и верблюд сильно покачнулся, запнувшись, и взревел.

Последнее, что почувствовал вываливающийся из седла Гарри — вкус песка и то, как по инерции скатывался с песчаного бархана куда-то вниз.

* * *

Всё тело почти онемело, а глаза не хотели открываться. Сознание медленно и расплывчато возвращалось, и Гарри чувствовал, что лежит довольно в неудобной позе. Попытавшись пошевелиться, Поттер понял, что едва ли может сдвинуться с места. Приложив больше усилий, он попытался подняться, и хоть и с большим трудом, но это ему удалось. Выбираясь из песка, Гарри слепо нашаривал руками вокруг, пытаясь прислушаться к своим ощущениям.

Приподнявшись и отползая в сторону, Поттер почувствовал лёгкость, и ему очень захотелось глубоко вдохнуть воздуха. Лицо облепил песок, и, повернувшись на бок, Гарри непослушными пальцами счищал его с глаз, из ноздрей и рта, фыркая и отплёвываясь, кашляя в попытке вдохнуть воздуха. Казалось, что едва ли не все его внутренности наполнены противной сыпучей субстанцией. Прошло несколько минут, когда слезящиеся глаза смогли открыться, и дышать, не кашляя каждую секунду, стало возможным.

Открыв глаза, Гарри не сразу понял, что сделал это — вокруг было темно. Сменив жаркий день, наступила довольно прохладная пустынная ночь. Повертев головой, Поттер постепенно смог различить в свете звёзд силуэты песчаных холмов вокруг. Вокруг не было ничего, кроме гор песка, сливающихся в тёмную массу.

Поморщившись, Гарри сообразил, что чего-то не хватает, и сунул руку в карман, доставая очки. Им не слишком повезло — падение с верблюда не прошло для них бесследно — дужка погнулась, а левое стекло треснуло посередине, но по-прежнему держалось в оправе. Нацепив на нос очки, Гарри смог оглядеться получше. Тёмная масса вдали разложилась на отдельные холмы и барханы, звёзды виднелись куда ярче. Отряхивая волосы и одежду от песка, Гарри поднялся, осознавая, что рядом нет никого, и было очевидно, что он, как минимум, отстал от каравана. Однако задохнуться в песчаной буре было довольно легко, как и оказаться похороненным под слоем песка, так что факт, что он сумел выжить после такого, уже сам по себе был неплох.

Нашарив на поясе фляжку с водой, Гарри вылил немного на руки, протёр лицо и сделал несколько глотков. Примерно половина пинты воды ещё оставалась, хотя для потерявшегося в пустыне это было ничтожно мало.

Первое, что пришло ему в голову — попробовать найти хоть какие-то следы каравана, и именно этим Гарри и решил заняться с надеждой на то, что или караван обнаружится совсем неподалёку, или хотя бы какая-то деревушка у оазиса, где можно было бы что-нибудь придумать…

Взобраться на ближайший довольно высокий бархан было не слишком легко –Гарри то и дело проваливался в скатывающийся под ногами песок. Когда он, наконец, поднялся, его настроение резко ухудшилось: вокруг, и не на одну милю, во все стороны распростерлась лишь пустыня, вокруг царила глухая, ничем не нарушаемая тишина. Ночная прохлада была весьма большим контрастом для жаркого дня, даже не верилось, что днём было так тепло.

Вздохнув, Гарри уставился на небо: рассматривая светящиеся точки, он невольно подумал о том, что стоит определиться с тем, куда идти дальше. Припоминая, что караван должен был идти куда-то на запад, Поттер взглядом стал выискивать Полярную звезду. Усмехнувшись, он вспомнил один фильм, который видел ещё позапрошлым летом в компании Дадли, про путешественников, которые искали дорогу по звёздам. Кузен выставил его из комнаты, и Гарри так и не узнал, нашли ли путники свою дорогу. С астрономией у самого Поттера тоже было не слишком хорошо, но найти искомую звезду было не сложно.

Ещё одно воспоминание вдруг напомнило, что несчастные путники кляли отсутствие у них компаса. Прикусив губу, Гарри с надеждой открыл подсумок на поясе. Через несколько секунд небольшой круглый предмет, оказавшийся компасом с защитной крышкой, был бережно извлечён из внутреннего кармашка. Внутри больше ничего особо полезного не было, по крайней мере, ничего, что могло бы чем-то помочь. Посмотрев на маггловский компас, Гарри сразу вспомнил о волшебной палочке и о Компасе Хранителя. К счастью, оба ценных предмета были на месте — один в сумке, а второй на груди под одеждой.

Сориентировавшись, Гарри нашёл направление на запад и, убрав компас, достал любимую волшебную палочку с пером феникса. Памятуя о том, что пустыня Тар — большая дыра в магическом поле, Поттер всё же попытался хотя бы наколдовать свет. Волшебная палочка откликнулась, пожалуй, лишь подтверждая, что сам Гарри действительно волшебник. Небольшой огонёк замерцал на кончике палочки и почти сразу потух, причём наколдовать его было в десяток раз сложнее, чем обычно. Учитель говорил, что силы ещё понадобятся для использования Компаса, чтобы найти Артефакт, и Гарри решил пока поберечь их. Палочка отправилась в подсумок, а сам Поттер — на запад.

* * *

Тяжело дыша, Гарри откинул пустую фляжку в сторону. Полуденная жара выматывала все силы, а идти по песку было всё сложнее. Усталость давала о себе знать — вытягивать ноги из песка становилось труднее, и Гарри шёл всё медленнее и медленнее.

Солнце уже прошло зенит, позади остались долгие мили пути, но никого и ничего, кроме песчаных барханов и редких каменных глыб, так и не встречалось. Сверяясь с компасом, Гарри старался идти строго на запад, проклиная себя за то, что не подумал даже попробовать изучить карты или какие-то схемы движения каравана. Возможно, так ему было бы куда легче … В любом случае, Гарри старался не терять надежду и продолжал идти, хотя это и давалось с каждым шагом всё труднее. Пот струился по вискам и спине, кожа на лице и руках словно превратилась в сухой хрустящий пергамент. Гарри помнил слова Фламеля о том, что в это время в пустыне Тар ещё не так жарко, как обычно, и был чрезвычайно рад хотя бы тому, что не угодил сюда в самое пекло. Но даже сейчас длительная прогулка меж песчаных барханов вовсе не доставляла удовольствия Гарри, привыкшему к влажному и мягкому английскому климату.

Закат не слишком облегчил положение — жара сменилась прохладой, доставившей Гарри временное счастье, а после ветерок приносил с собой холодный воздух, заставляющий кожу покрываться мелкими мурашками. Гарри находил это даже слегка ироничным — после жары днём мёрзнуть от холода ночью. Присев к большому валуну, он привалился спиной к шершавой поверхности, оказавшейся ещё тёплой. Спрятавшись от ветра за большим гранитным валуном, Гарри закрыл глаза. Усталость взяла свое, и сон быстро овладел им.

Утро началось с того момента, когда яркая полоса показалась на горизонте, озаряя тёмное небо розовато-оранжевым светом. Гарри не мог себе позволить остановиться здесь: было неизвестно, искали ли его, и нельзя было этого предвидеть, сколько могло пройти времени, прежде чем он дождался бы хоть кого-то.

Самым трудным было заставить непослушные ноги вновь идти. Но постепенно это ему удалось, и, в очередной раз сверившись с компасом, Гарри продолжил путь в противоположную солнцу сторону. Восходящая звезда грела спину, словно подталкивая вперёд и подгоняя, отчего идти было немного приятнее и легче. Через три часа это чувство исчезло без следа.

Песчаные барханы уменьшались, песок становился менее зыбким, но жара не прекращалась, лишь усиливаясь. Единственное, чего хотелось Гарри — это выпить воды. Желание пить заставляло идти, язык словно онемел, потрескавшиеся губы болели и покрылись трещинками, сквозь которые сочилась кровь. Поттер пробовал воспользоваться чарами, но в сухом воздухе неоткуда было взяться воде, да и после нескольких попыток наколдовать хотя бы несколько грамм жидкости, в глазах темнело от напряжения — магические силы не могли восстановиться там, где магия не растворена в окружении. Волшебство рассеивалось, и собственной магии Гарри едва ли хватало на небольшой лепесток света.

Запнувшись о выступающий из растрескавшейся земли камень, Поттер повалился вперёд, успев выставить руки вперёд. Опустив голову, он тяжело дышал, уставившись в пересыпающиеся меж пальцев песчинки.

— Гарри… — внезапно едва различимо прозвучало сквозь тихий шорох песка.

— Гарри… Сюда, Гарри… — чуть громче звал знакомый голос. — Иди, вставай…

Подняв взгляд, Гарри решил, что сошёл с ума. Вдали, там, откуда доносился зов, стояла девушка. Светлое платье развевалось от ветра, а алый цветок покачивался в её руках.

— Сюда, Гарри… — зов был громче, и голос ему был действительно знаком.

— Гермиона… — прошептал Поттер. — Тебя не должно быть здесь…

— Гарри… — улыбнулась она, поманив его рукой.

— Ты не можешь… Не можешь быть здесь… — поднимаясь, шептал Поттер. Ноги налились тяжестью, но словно передвигались сами, независимо от желания разума. Шаг, ещё шаг, Гарри, покачиваясь, приближался к ней, но силуэт Гермионы становился всё более расплывчатым и удалялся в сторону.

— Сюда, Гарри! — хихикнула она.

— Ты мираж… — бормотал Поттер. — Ты иллюзия… Ты…

Он не знал, сколько времени шёл так, оно словно повернулось вспять, тело реагировало лишь на зов и механически волочилось в сторону Гермионы. Гарри не заметил, когда упал на колени, и теперь едва ли полз за ней.

Смех. Улыбка. Жест. Тонкая, ставшая прозрачной рука указала на что-то, выступающее из земли. Вскоре Гарри оказался рядом, коснувшись каменной поверхности. Иллюзия исчезла, а Поттер тряхнул головой. Распалённое сознание управляло его телом, и Гарри не знал, как это происходило. Схватившись за выступающие камни, он поднялся, прижимаясь к кладке. Пальцы нащупали что-то другое, отличающееся от гранитной породы. Верёвка была привязана к верхнему камню и уходила вниз.

Гарри осознал, что стоит у колодца, заглянув в который, он увидел лишь темноту. Потянуть за верёвку один раз и ощутить тяжесть на другом конце — это было словно всплеском надежды, внезапно нахлынувшим мощной волной. С неожиданной силой Гарри тащил вверх эту тяжесть, уже представляя, как сможет вылить на себя воду, напиться ею и избавиться от удушающей жары и жажды. Последний рывок — и Поттера откинуло назад, повалив на спину.

Из привязанного к верёвке кожаного мешка высыпался песок. Такой же, как и на многие мили вокруг, сухой, быть может, менее горячий, но превращающий в жалкую пыль успевшую было появиться надежду.

Сил больше не осталось. Вновь подняться было уже невозможным, всё, что можно, организм уже выдал. Проклиная всё вокруг, Гарри мог лишь думать о том, зачем он вообще отправился в эту проклятую, лишённую всего пустыню. Присыхающий к нёбу язык почти не желал шевелиться, а глаза не выдерживали яркого света, закрываясь сами собой. А когда они закрылись — её образ вновь возник в уже дремлющем сознании.

— П-прости меня… Я не смог…

Этот шёпот нельзя было расслышать.

* * *

Три человека в красных тюрбанах переговаривались между собой, указывая пальцем на неподвижное тело. Ещё один, в небесно-голубой чалме, неторопливо подошёл и, окинув взглядом лежащего, покачал головой.

— Хм, а ты иностранец… Вот значит как, это может быть интересно… — не дождавшись ответа, он указал на тело троице. — В машину его, возвращаемся.

All these roots run deep,

Is the sanity left to gain?..

Abney Park — The Root Of All Evil

— Что значит — не чувствуешь?! — Гермиона тряхнула головой, откидывая в сторону упавшую на глаза прядь волос.

— Просто не чувствую и всё… — грустно протянула Луна, уставившись на свои туфли. — Не как раньше, приглушённо, а совсем никак.

Рон, сидевший на стуле, нахмурился. Он уже знал об этом больше двух дней. Луна подошла к нему после обеда и призналась, что попросту перестала ощущать какие-то эмоции или хотя бы сам факт своей эмпатической связи с Гарри. На разумный вопрос Рона девушка ответила достаточно весомо.

— Я не хотела об этом говорить сразу, потому что была не уверена в своих ощущениях, — пояснила Луна. — Но прошло уже четыре дня, и я не ощущаю ничего.

— Ты должна была сказать раньше! — сердито воскликнула Гермиона.

— Именно поэтому и не сказала, опасаясь твоей реакции! — вставил Рон. — Да и что мы можем сделать сейчас, мы ведь понятия не имеем, где Гарри!

— И жив ли, — тихо добавила Лавгуд, чуть пригнув голову под яростным взглядом Гермионы.

— Гермиона, прекрати уже! — глядя в глаза подруги, строго сказал Уизли. — Мы все волнуемся, и никто не знает, что происходит! И не дави на Луну, она тем более ни в чём не виновата!

Глубоко вздохнув, Гермиона села на стул и замолчала, закрыв глаза. Повисло неловкое молчание, которое развеялось только через пару минут.

— Это происходило постепенно, сначала я почти незаметно чувствовала отдаление, потом отголоски эмоций пропали, но связь ещё оставалась. Но через несколько часов я поняла, что просто не чувствую Гарри, а когда старалась подумать о нём, ощутить его состояние, я словно натыкалась на пустоту… — Луна говорила медленно и тихо, но друзья слышали каждое слово. — Я не знаю точно, мёртв ли Гарри или нет, я просто его не чувствую.

— Скажи, а такое бывало раньше? — Гермиона выглядела куда более собранной, нежели пару минут назад. — Было ли так, чтобы ты ощущала потерю связи?

— Думаю, нет, — помедлив, ответила Лавгуд. — И никто из тех, кто связан со мной эмпатической связью, не умирал, если ты об этом. Я не знаю, каково это.

— А у этой связи… У неё есть предел действия? — нахмурилась Грейнджер. — Быть может, Гарри просто слишком далеко отсюда?

— Возможно и так. Когда папа был в Испании, пару лет назад, я чувствовала его чуть меньше, но он мой отец, и его я ощущаю куда лучше, чем кого-либо.

— Кстати, а как возникает эта связь? — заинтересованно спросил Уизли. — И почему ты чувствуешь именно Гарри?

— Я чувствую и тебя, и Гермиону, — пожала плечами Лавгуд. — Это началось после того, как мы были в Министерстве. Я думаю, что когда мы вместе пережили опасности, спасли друг друга, между нами образовалось что-то вроде взаимного долга жизни…

— И с тех пор ты можешь чувствовать эмпатическую связь по отношению к нам троим? — уточнила Гермиона.

— Я едва ли чувствую Невилла и Джинни, по крайней мере, куда слабее вас… Хотя, скорее, ещё и потому, что эмоциональный фон у вас троих часто весьма необычен…

— В каком смысле? — приподнял бровь Рон.

— Посмотри сам: ты страдаешь от Проклятья, с Гарри происходит не пойми что, Гермиона нервничает и срывается от всего этого. И да — вы часто думаете друг о друге, а дружба — это сильная связь, мало что связывает сильнее.

— Как думаешь, может, стоит сказать Дамблдору об этом? — с сомнением спросил Уизли.

— Необязательно, — проворчала Гермиона. — Он же нам не сказал ничего про Гарри. Ни раньше, ни сейчас.

— Может, он не обманывал, и действительно не знает, где сейчас Гарри? — произнесла Луна.

— Зато он сам дал Гарри разрешение на посещение Запретной секции! — огрызнулась Грейнджер. — Мадам Пинс не стала скрывать это, особенно после прямого вопроса от одной из своих самых частых посетителей, которая волновалась за своего чёртового Избранного друга!

— Значит, Дамблдор что-то знает или подозревает, — задумчиво сказал Рон.

— Да это сейчас даже не так важно, куда интереснее то, что делал Гарри в здании Британского музея в день нападения, — вздохнула Гермиона. — В «Пророке» всё было просто — Пожиратели напали на музей, чтобы попугать магглов, и доблестные авроры едва ли не схватили нападавших, ранив двоих при бегстве.

— А ты считаешь, что было иначе? — спросил Рон. А Лавгуд молчала, разглаживая кудрявый волосок кончиками пальцев.

— Луна, скажи честно, откуда ты знала о том, что Гарри был в этом замешан? — Грейнджер исподлобья посмотрела на рэйвенкловку, которая сидела с невинным взглядом.

— Об этом нападении мне писал в письме папа, — пояснила Луна. — И он очень удивлялся тому, что делали Пожиратели в музее, а я сама тогда почувствовала, что Гарри где-то не в Хогвартсе, а значительно дальше, и, кроме того, в его притупленных для меня эмоциях проскочила большая злоба на кого-то…

— И ты просто решила, что эти два события связаны? — как-то разочарованно спросила Гермиона.

— Да. Наверное, это интуиция или что-то похожее, но именно после папиного письма мне попался «Пророк»… — Луна развела руками, а Гермиона покачала головой.

— В любом случае, ты оказалась права. Я попросила родителей прислать мне несколько газет, выпуски которых могли рассказывать о нападении, и знаете что?

— Что? — скучающим тоном ляпнул Рон.

— Я нашла две большие статьи, посвящённые этому событию, и в них нашлось кое-что интересное. Например, то, что лишь один из нападавших агрессивно нападал, остальные вели себя значительно спокойней. И свидетели сходятся во мнении, что это была женщина. Многие запомнили её безумный смех.

— Беллатрикс, — выдал Рон.

— Возможно, — кивнула Грейнджер. — Но это не так важно. Полагаю, большинству, если не всем магглам, изменили память, однако кое-что всё-таки осталось. Либо Обливиаторы были невнимательны, либо это был особо хитрый маггл, но он смог сохранить несколько снимков из музея. До и во время нападения.

— И что нам это даст?

— Смотри сюда, это после атаки, — Гермиона выложила на пол из сумки несколько вырванных из газеты кусков бумаги. На первых картинках виднелись побитые стены и сваленные экспонаты, разбитые рамки и подставки, валяющиеся на полу. Эти фотографии Грейнджер быстро отодвинула в сторону, положив следующие.

— Здесь — кадры до нападения — в статье говорится, что этот маггл был в одной из экскурсионных групп музея, фотографировал экспонаты… И снял вот это, — кончик указательного пальца с крошечным пятнышком чернил указал на второй снимок, на самый его край.

Рон тяжело вздохнул, а Луна цокнула языком. В левом углу фотографии, среди прочих людей в группе, уставившись на изображение в деревянной раме и убрав руки в карманы, стоял молодой человек с растрёпанными волосами и с круглыми очками на носу.

* * *

Прохладная вода стекала по щекам, смывая налипший песок, жажда заставляла размыкать присохшие друг к другу губы. Сознание медленно возвращалось, с трудом продираясь сквозь вязкую пелену. Солнце больше не довлело с небес, а шелест пересыпающегося песка не шумел в ушах. Вода затекла в нос, и, слабо фыркнув, Гарри повернул голову. Вода хлынула чуть сильнее, негромкий голос произнёс что-то на незнакомом языке, и всё прекратилось.

— Ты пришёл в себя, — с акцентом проговорил кто-то. Голос был не знаком, но произношение букв походило на говор Рахула, проводника каравана.

— К-кто вы? — с трудом выговорил Поттер, пытаясь открыть глаза, пальцами непослушной руки вытирая капли воды с век.

— Меня зовут Фархид, — представившийся оказался невысоким, немного толстоватым мужчиной в небесно-голубом головном уборе, который Гарри видел на многих в караване. Только эта чалма была значительно больше и сложнее, чем у других, а одежды Фархида были расшиты узорами из поблескивающих нитей. — Но я не знаю, кто ты.

— Меня зовут Га… — сделав вид, что подавился, Поттер напряжённо вспоминал имя, которым должен был представляться. — Джейсон, Джейсон Лэнгс.

— Любопытно… — пробормотал Фархид, присаживаясь на широкую подушку, что стояла перед невысоким столиком.

Гарри окинул взглядом место, где оказался. Над самым потолком светила электрическая лампочка, медленно вращались лопасти вентилятора, провода уходили куда-то в стену из бежевого камня. Чуть ниже потолка свисали толстые ткани, прячущие голый камень, а пол у столика укрывал дорогого вида ковёр. В стороне стояла какая-то аппаратура, которая тихо шелестела, напоминая стрёкот приёмника Дадли, когда кузен крутил настройку в поисках радиоволны. Различные вещи покоились на полках шкафчиков, которые стояли в углу и едва ли освещались.

— Ну, так как ты оказался в Великой пустыне, Джейсон? — Фархид внимательно смотрел на Поттера.

— Я путешествовал с караваном, и мы попади в песчаную бурю, — вздохнул Гарри. — Мне не повезло упасть с верблюда, и меня засыпало песком. Сам не знаю, как смог выбраться…

— А куда следовал твой караван? — Поттеру на секунду показалось, что на лице Фархида промелькнула улыбка.

— На запад, через небольшие поселения, я не знаю точной дороги, — признался Гарри.

— Любопытно… — Фархид выхватил из деревянной коробочки на столе толстую сигару и, откусив зубами её кончик, поджёг. Затянувшись, он выдохнул в потолок клуб сизого дыма.

— Ты иностранец, — констатировал Фархид. — Вряд ли американец, скорее, европеец, а судя по светлой коже и произношению — англичанин. Что ищет молодой и, вероятно, обеспеченный молодой человек в пустыне Тар?

Поттер слегка смутился, услышав более резкий, нежели раньше, голос Фархида. Строгость речи и странные размышления удивили, но заставили задуматься о том, кто такой Фархид и чего он хочет. Но пока Гарри решил не слишком показывать свои подозрения, а сыграть по плану индийца.

— Да, я англичанин! — улыбнулся Поттер. — Просто путешествую по интересным местам, правда, в первый раз оказался так далеко от дома…

— Ты путешествуешь один? — прищурил глаз индиец.

— Нет, с дядей, его зовут Эйнхарт Вейнгер.

Фархид выдохнул ещё порцию дыма, а у Гарри немного защипало в глазах — концентрация табака в воздухе была уже чувствительной для некурящего человека. Тем временем, индиец зажал сигару в зубах и, сложив руки перед собой, внимательно смотрел на незадачливого иностранца. Несчастный потерявшийся паренёк был так очарователен в своей наивности, как, впрочем, и многие другие европейцы, что оказывались здесь.

— Я полагаю, что ты с радостью вернулся бы в родную страну, подальше от жаркой пустыни, да? — перехватив пухлыми пальцами сигару, с улыбкой произнёс Фархид.

— Я бы хотел найти дядю… — начал Поттер, но индиец жестом попросил его помолчать.

— Мне нужна информация о том, с кем можно связаться, чтобы… договориться о твоём возвращении в Англию, — разглядывая крутящийся на потолке вентилятор, произнёс Фархид. — Имя, адрес, положение в обществе... Я ведь не могу передать тебя неизвестно кому, верно?

— Единственный человек, с кем можно обсудить этот вопрос, находится здесь, в пустыне Тар… — пожал плечами Гарри.

— Но, Джейсон, ты же понимаешь, что твоё спасение и возвращение на родину сопряжено с некоторыми трудностями, да и мои заботы о тебе так же нуждаются в некотором… вознаграждении, — улыбка Фархида стала шире. — К несчастью, без этого твоё путешествие домой будет практическим невозможным…

Самые неприятные мысли и опасение подтверждались худшим образом — Гарри ожидал чего-то странного. Но всё же, такой поворот событий не слишком его радовал, однако Поттер пока не знал, что может предпринять в этой накаляющейся ситуации.

— Я не уверен, что смогу помочь с этим прямо сейчас, — произнёс Гарри. — Сначала стоит связаться с моим дядей, в Англии вряд ли есть кто-то, к кому я могу обратиться…

Отчаянно стараясь продумывать своё дальнейшее поведение, Поттер понимал, что вариантов у него не слишком много. В этой стране никогда не было Гарри Поттера, а Джейсон Лэнгс, скорее всего, никого не интересовал. Да и обращаться к кому-то, кто знает его как Поттера, ему откровенно не хотелось. Даже представлять ситуацию, как к Дамблдору обращаются магглы, с требованием вознаграждения за найденного посреди пустыни Мальчика-Который-Выжил, было смешно.

Но вспоминая о директоре Хогвартса, Поттер мгновенно вспомнил ещё и о том, что он — чёртов волшебник! Рука метнулась к подсумку на поясе, где лежала волшебная палочка, но его не оказалось на месте.

— Твои вещички у меня, малыш… — Фархид кивнул головой в угол комнаты, где на полке шкафа лежал подсумок, а часть содержимого разложена рядом. — У тебя есть пара занятных штучек, особенно этот медальон. Похоже, что это весьма ценная вещица, не так ли?

Поттер безмолвно выругался, увидев, как Компас блеснул в пальцах индийца.

— Но, к несчастью, этого недостаточно, чтобы оплатить мои услуги по твоему спасению, Джейсон…

Раздражение и гнев прибывали волнами. Глядя на меркантильного индийца, который сперва показался весьма неплохим человеком, Гарри испытывал большое желание проклясть его чем-нибудь очень болезненным, чтобы отучить от жадности, но он мог лишь в ярости сжимать кулаки. Рукоятка волшебной палочки выглядывала из подсумка, до неё было всего несколько метров. Гарри не знал, сможет ли пользоваться магией, позволит ли дыра в магическом поле колдовать хотя бы в десятую часть силы, ведь даже этого было бы достаточно, чтобы, как минимум, постоять за себя…

Решение было мгновенным, оно даже не успело оформиться в какую-либо мысль, являясь, по сути, лишь быстрым волевым порывом. Рывком дёрнувшись к шкафу, Поттер собирался выхватить палочку и показать чёртовому ублюдку, почему не стоит так поступать с волшебниками, как внешне не слишком проворный индиец пнул подушку под ноги Гарри. Поттер успел услышать короткий окрик на незнакомом языке, как получил удар кулаком в скулу, в следующее мгновение запнувшись и упав на пол. Едва он попытался вскочить, как нога Фархида прижала его к полу, а что-то прохладное коснулось затылка.

— Что это ты задумал, сопляк? — усмехнулся индиец. Со стороны улицы вбежали два человека в красных тюрбанах на головах и с оружием в руках.

— Похоже, ты ещё не совсем готов к конструктивному разговору, да? — Фархид убрал ногу, а двое вошедших схватили руки Гарри и, выкрутив их назад, начали связывать кисти верёвкой. — В таком случае, я подожду немного, пока ты одумаешься, юный Джейсон.

Гарри со злостью посмотрел на ухмыляющегося Фархида, который указал блеснувшим в свете лампы пистолетом на выход, приказав что-то одному из вошедших.

— Посиди пока в отстойнике, там как раз сейчас почти никого, — добавил он на английском. — У тебя будет достаточно времени подумать о том, как стоит себя вести.

Поттер яростно дёрнулся, но тут же получил жёсткий удар в бок от держащего его человека в красном тюрбане. Гарри зарычал от боли и попытался вырваться, но ему на голову одели пыльный и дурно пахнущий мешок, через минуту, впрочем, убрав — только для того, чтобы толкнуть его ударом ноги в тёмную комнату. Поттер упал на сухую колючую траву, а дверь за спиной с негромким скрипом закрылась.

* * *

Пахло верблюдами. Поморщившись, Гарри привстал и повертел головой. Глаза привыкали к темноте, и вскоре слабо проблескивающие сквозь крошечное зарешеченное окно солнечные блики помогли разглядеть то место, где он оказался. Сухое сено вперемешку с песком служило полом, а каменная кладка — стенами и потолком. Дверь позади вроде была деревянной, но очень толстой и закрытой с другой стороны засовом.

— Чёрт, тюрьма какая-то, — проворчал Гарри, пиная ногой стену.

— Это и есть тюрьма, — негромко отозвался кто-то, заставив Поттера вздрогнуть от неожиданности.

— Кто здесь? — спросил он, озираясь по сторонам, пока не рассмотрел в углу темнеющий силуэт. — Ты тоже пленник?

В ответ незнакомец лишь закрыл глаза. Гарри, немного подумав, сел на пол рядом с человеком, который даже не обратил на это внимания.

— Как тебя зовут? — осторожно спросил Поттер, не слишком надеясь на ответ.

— Салим, — не открывая глаз, произнёс человек. — Я здесь уже несколько недель, наверное, не знаю точно…

— За тебя требуют выкуп? — произнёс Гарри, разглядывая Салима. Хоть и в полутьме это было и сложно, но Поттер рассмотрел лицо человека, да и акцент, уже не один раз услышанный им, дал понять, что этот Салим едва ли не местный.

— Может, и требуют, — бесцветным голосом ответил Салим. — А может, и нет.

— Что ты имеешь в виду? — Гарри смутился, ощущая настроение сокамерника.

— Я представился, а ты кто? — повернув голову, произнёс Салим.

— Я Джейсон, — пожал плечами Поттер. — Путешествовал в пустыне с дядей, а во время пыльной бури потерялся. Почти три дня пытался прийти хоть куда-то, а потом очнулся под голос Фархида, чёрт его подери…

— Этот ублюдок куда хуже, чем ты думаешь, — словно выплёвывая слова, сказал Салим. — Тебе ещё повезло, что ты парень…

— О чём ты? — Гарри запоздало подумал, что не слишком хочет знать ответ.

— Пару недель назад здесь была девушка, Энния, кажется, — поморщившись, пробормотал Салим. — Когда её кинули сюда — она уже едва ли могла подняться. Один из Красных тогда крикнул мне, что это подарочек мне, за хорошее поведение… Вон там она и лежала, два дня молчала, лишь всхлипывала и почти не двигалась. В лагере этих бандитов практически не бывает женщин, а после Фархида она досталась Красным…

— А она…