Чаша Жизни (джен)

Я до сих пор помню, как впервые открыл глаза после яркой зеленой вспышки. Сначала я просто лежал, не понимая до конца, что я действительно есть. Потом до меня вдруг дошло, что я — существую, поскольку чувствую холод от прикосновения к голой коже. Значит, я не просто бестелесная мысль? Я открыл глаза и, наконец, осознал, что развязка действительно еще не наступила. Голову тут же пронзила мысль: "Лили и Гарри!", и я вскочил с пола (или что это было?), бешено озираясь по сторонам. Рядом не было ни той, ни другого. Это означало только одно, ведь я определенно видел зеленую вспышку и слышал крик "Авада Кедавра"... Я умер. А они спаслись.

Слава Мерлину!

Я вдруг заметил, что абсолютно голый, и, хотя вокруг никого не было, смутился. Странное место словно услышало мои мысли, и рядом прямо из воздуха появилась одежда. Я начал одеваться, и тут...

Нет, снова ощущать те эмоции сейчас мне совсем не хотелось. Пожалуй, я пережил самую мучительную минуту в моей жизни: мгновенное осознание — Лили не спаслась, и я боялся, что сейчас рядом возникнет Гарри. Но он не появился.

Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

Мы с Лили долго бродили в поисках хоть кого-нибудь, но кроме нас двоих, здесь никого не было. Странно, но у меня это место ассоциировалось с Годриковой Впадиной, а у Лили — с ее родными местами. В итоге мы так и не сошлись во мнениях о том, где находимся.

Как бы то ни было, после долгих скитаний, а может, и недолгих, — такую штуку, как время, тут очень сложно было понять, — мы нашли дом, в котором почему-то непременно захотели остаться... Как оказалось, не зря.

Я вообще уже давно перестал чему-либо удивляться. Просто воспринял то, что с нами произошло, как данность. Наверное, где-то было продолжение Пути, ведь сам Дамблдор постоянно твердил об этом, но мы его не нашли. Да и не особо искали, если честно. Потому что найденное в доме вытеснило все другие мысли.

Он был похож на наш коттедж в Годриковой Впадине. Место, где я был так счастлив всю свою недолгую жизнь — сначала с заботливыми родителями, потом — с любимой женой и сыном. Мы исследовали комнату за комнатой, пока не добрались до чердака. Именно там мы нашли чашу.

Больше всего она напоминала мне Омут Памяти, который я не раз видел в кабинете у Дамблдора. Но это было нечто совершенно другое. Подойдя к чаше, я наклонился и вдруг увидел удивительную картину: маленький ребенок в синей пижамке стоял, уцепившись за прутья деревянной кровати, и громко плакал. Все вокруг было разрушено, и — я похолодел — на полу возле кроватки лежало тело Лили. Я в ужасе отшатнулся от чаши.

— Что там, милый? — спросила Лили.

— Ничего, — поспешно ответил я, но она уже заглядывала в сосуд.

— Он жив... — вот единственное, что она сказала. И тут же расплакалась.

Я обнял жену за плечи и снова склонился над сосудом. Я только сейчас заметил, что на лбу у сына была красная от крови рана в виде молнии...

— Лили... — теперь и у меня не было слов.

Мы оба знали, что такая рана остается, когда заклинание накладывает очень темный волшебник. И когда оно не срабатывает. Но рядом с Лили не было еще одного тела...

— Я ничего не понимаю... — помотал я головой.

Только со временем мы разобрались во всем. А пока стояли над чашей и видели, как в комнату ворвался Блэк и, заметив на полу Лили, рухнул на колени и зарыдал с таким отчаяньем, что перекрыл плач Гарри. Однако через пару мгновений он все-таки услышал посторонние звуки и с изумлением уставился на кроватку.

А потом появился Хагрид. И начался весь тот кошмар, за которым мы наблюдаем и по сей день...

* * *

— Она поселила его в чулан! В чулан, Джеймс!

Вот что стало для нас первым потрясением. Я, конечно, и раньше знал, что сестра у Лили та еще стерва, но не подозревал, что до такой степени.

— Да как она вообще до такого додумалась... — возмущению жены не было предела.

— По крайней мере, она не морит его голодом и вовремя меняет пеленки, — попробовал я ее успокоить, хотя сам был готов задушить Петунью. Сдерживала только одна мысль: — Не забывай, что она дала ему кровную защиту.

Лили обреченно кивнула, наблюдая, как Гарри трясет сломанную погремушку, доставшуюся ему от Дадли.

— Да... Но я просто не могу на это смотреть... Это меня она ненавидела, но ребенок-то ей что сделал?

— Она привыкнет к нему, — успокаивающе сказал я. — Посмотри, какой он хорошенький, такого просто невозможно не полюбить...

Лили слабо улыбнулась.

— Он вылитый ты.

— Да. А глаза твои. Я всегда об этом мечтал.

Только со временем мы поняли, что наблюдать в чаше можно не только за Гарри. Правда, я бы предпочел так и не узнать о многом, что произошло после нашей смерти. Хвост, который оказался гнусным предателем... Сириус, заточенный в Азкабан за якобы массовое убийство... Римус, оставшийся абсолютно один, с совершенно сломленным духом... И Волан-де-Морт. Не умерший, а лишь затаившийся в ожидании минуты, когда к нему вернется сила и можно будет убить нашего сына...

* * *

Наблюдать за Гарри было и горько, и радостно одновременно. Я ошибся, думая, что со временем Петунья, несмотря на своего чудовищного мужа, привяжется к ребенку. Она не была к нему жестока, но и любви тоже не проявляла. Другое дело ее Дадли... По-моему, даже меня родители никогда так не баловали. К счастью.

Второй раз Лили не смогла сдержать слез ярости, когда бульдог тетушки Мардж загнал Гарри на дерево, где бедный ребенок просидел до глубокой ночи. По правде говоря, я и сам не смог удержаться от грубых ругательств.

Я видел, как он изо всех сил сдерживает слезы, чтобы не показать слабость родственничкам, которые стояли под деревом и смеялись. В тот момент я по-настоящему им гордился. В маленьком худеньком теле скрывалось немалое мужество.

— Знаешь, что? — сказала Лили, сощурившись, глядя, как семейство — как ни в чем не бывало — удаляется в дом, а бульдог так и остается сторожить нашего сына под деревом.

— Что?

— Нам надо было стать привидениями. Тогда бы я Петунье минуты спокойной не дала. Уж я-то бы ее заставила любить Гарри даже больше, чем собственного сына.

Я ухмыльнулся.

— Представляю эту картину — полупрозрачная Лили грозно застыла над сошедшей с ума от страха сестрой, а рядом ее муж лежит с приступом...

— Ничего смешного, — одернула меня Лили. — Ты посмотри на Гарри — он же устал, замерз и очень боится...

— А по-моему, лучше так, — безо всякой иронии ответил я. — Посмотри, что они делают с Дадли. Я бы не хотел, чтобы наш сын стал таким. А сейчас у него закаляется характер.

— Может, ты прав, — вздохнула Лили. — Ах, как бы я хотела сейчас оказаться с ним рядом...

Мы замолчали. Это была самая больная тема для нас. Видеть, как он растет, было, безусловно, счастьем, но при этом не принимать в его воспитании никакого участия — пыткой.

Когда я только узнал о беременности Лили, я ужасно испугался. Ведь по сути, я сам еще был ребенком. Помню, как Сириус меня успокаивал, говорил, что из меня выйдет мировой папаша. И в самом деле, когда я впервые взял своего сына на руки, я ощутил небывалое чувство ответственности за эту маленькую жизнь. Я понял, что мне не составит никакого труда заботиться о нем, напротив, это было величайшим счастьем.

Когда Гарри просыпался по ночам, я всегда сам шел его успокаивать. Оказалось, что мой сын так же, как и я когда-то, обожает сказку про Зайчиху-Шутиху и мгновенно под нее засыпает.

Я любил кормить его. Сидя на высоком стульчике, он всегда с удовольствием открывал рот, когда я говорил: "За маму, за папу, за Сириуса..."

Он смеялся так же заливисто, как Лили, когда я пускал из волшебной палочки разноцветные пузыри.

Он летал по дому на крошечной метле, которую ему подарил крестный, и я чувствовал небывалую гордость, мечтая о том, что когда-нибудь Гарри станет великим игроком в квиддич.

Я помнил каждое мгновение, проведенное рядом с ним. Особенно остро сейчас, когда не мог больше ни обнять его, ни успокоить...

Я ужасно скучал по своему сыну.

* * *

Часто, когда Лили уходила прогуляться в надежде найти что-то новое, я оставался у чаши один и смотрел на то, что стало с моими друзьями.

Римус скитался по дешевым гостиницам, перемещаясь из одной местности в другую, в надежде найти хоть какую-то работу. Он давно уже оставил надежду прижиться в мире волшебников и теперь работал у магглов то грузчиком, то даже уборщиком, но долго нигде не задерживался. Как только приближалась полнолуние, он трансгрессировал куда-нибудь поглубже в лес, и там, превращаясь в волка, выплескивал всю ярость и горечь, что у него накопились. Иногда мне казалось, что теперь полнолуние для него не такая уж пытка, а единственный способ хоть как-то отвлечься от реальности.

Глядя на его заплатанную мантию и преждевременно стареющее лицо, я думал только об одном: неужели он никогда не узнает правду? Боже мой, как мог я так ошибиться, заподозрив в чем-то Лунатика!

У меня не выходила из головы ночь, когда Римус прочитал в газете, что Сириус убил двенадцать человек и Питера Петтигрю в придачу. Если до этого он еще как-то держался, то тут просто-напросто в буквальном смысле начал рвать на себе волосы. Глядя на это, я не смог удержать слез.

Но еще больнее мне было смотреть, как каждый день, каждую минуту, каждую секунду дементоры мучают Сириуса. Я знал, какие картины он видел при их приближении — меня, распростертого на полу безо всяких признаков жизни, лежащую с раскинутыми руками Лили... И самое ужасное, он постоянно чувствовал вину. Ужасную, смертельную вину за то, что предложил сделать Хранителем Питера.

До меня очень долго оставалось загадкой, как Блэк еще не сошел с ума. Правда выяснилась, когда к нему заглянул Фадж с газетой и Питером Петтигрю на первой странице.

О Хвосте я старался не думать и никогда его не искал. Теперь уже было неважно, почему он так поступил. Пролитое зелье не соберешь, к сожалению.

Я смеялся до слез, когда Гарри напустил на своего кузена Дадли удава. Давно пора было проучить эту бочку со сладостями! Однако Лили моего восторга не разделяла.

— Джеймс, почему он говорит на змеином языке? — нахмурившись, спросила она, глядя, как огромная змея ползет по террариуму, люди в панике разбегаются, а Гарри смотрит на все это ошалевшими глазами. — Насколько я знаю, это особенность темных волшебников.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Это все предрассудки. Ты же знаешь, я чистокровный волшебник, и у меня в роду было полно всяких магов, среди них вполне могли быть и те, кто владел парселтангом. А Гарри просто унаследовал эту особенность.

— Возможно, ты прав, — согласилась она, но мне показалось, что я ее не убедил.

— Не переживай из-за такого пустяка, — сказал я. — Лучше представь, что сейчас должен думать Гарри. Ведь эти магглы так и не рассказали ему, что он волшебник.

Мы одновременно заглянули в чашу. В этот момент Вернон Дурсль закрывал моего сына в чулане. Руки сами собой сжались в кулаки.

— Спокойствие, Джеймс, — теперь уже Лили меня успокаивала. Она взяла мои руки в свои и посмотрела прямо в глаза. — Дыши глубже, тише...

Мне было понятно, почему она сильнее встревожилась за меня, чем за Гарри. В конце концов, ребенок уже привык к такому обращению. К тому же это было еще не самое худшее наказание. А я в прошлый раз от такой сцены сломал половину мебели в доме. Даром что она восстановилась через пять минут после погрома.

— Лили...

— Я знаю, это тяжело, но мы ничего не можем сделать, — мягко напомнила мне она. — Осталось потерпеть еще чуть-чуть, и Гарри уедет в Хогвартс.

Я кивнул, по-прежнему не сводя глаз с чаши. Ох, повезло Вернону Дурслю, что мы с ним в разных мирах...

* * *

Раньше я всегда думал, что после смерти человек может являться любому, кому захочет. Однако оказалось, что это не так. Хотя, возможно, я просто не знал, как это делается... Еще я думал, что обязательно увижу здесь свою маму, отца и всех друзей, которых у меня отобрала война. Но не было никого. Только я и Лили. Конечно, вечность с ней — это прекрасно, но я был уверен, что вся прелесть смерти как раз в том, что ты наконец встречаешься со всеми людьми, которых потерял.

Иногда мне казалось даже, что мы с Лили вовсе не умерли. Как иначе объяснить все, что с нами сейчас происходит? Это странное одиночество, эта чаша... Возможно, к нам применили какую-то неизвестную магию? Тогда неизменно возникал вопрос — кто и зачем?

Я был подавлен. Я смотрел на своего сына и понимал, что никогда больше не смогу с ним поговорить. Не подарю ему его первую настоящую метлу. Не получу письма, в котором разгневанная МакГонагалл будет писать, что мой сын полностью пошел в меня и теперь постоянно нарушает правила. Не познакомлюсь с друзьями, которых он обязательно заведет в Хогвартсе. Не дам совета, когда он впервые влюбится в девушку. Не пожму ему руку, когда он сдаст все СОВ на "превосходно"... И не буду рядом, когда наконец-то откроется ужасная правда о пророчестве.

* * *

Я проснулся от тихих рыданий и мигом соскочил с постели. Лили сидела рядом с чашей и даже не пыталась утереть слезы.

— Что случилось?

Вместо ответа она указала на сосуд, наш вечный источник радости и печали. Я нагнулся и увидел, что там сейчас день. Гарри на корточках сидит в комнате Вернона и Петуньи и роется в каком-то ящике.

— Что он ищет? — спросил я.

— Наши фотографии, — придушенным голосом ответила Лили.

Я рухнул на стул рядом с ней. Только сейчас до меня дошло.

— Думаешь, он совсем не помнит, как мы выглядим?

Лили промолчала, но ответ и так был понятен. Ведь ему был всего год, когда нас не стало...

На душе стало пусто, как никогда раньше. Впервые я по-настоящему почувствовал, как далеко я от своего сына.

* * *

Зато последующие дни ознаменовались радостью.

— Джеймс, иди скорее сюда! — в голосе Лили звучало изрядное веселье, от которого я даже уже успел отвыкнуть, и я мигом бросился к ней.

— Ты только посмотри на это, — она хохотала в голос.

Я заглянул в чашу и увидел действительно презабавную картину. В каждую щель дома Дурслей лез желтый конверт из пергамента, подписанный изумрудными чернилами. При этом Петунья истошно вопила, пытаясь заслонить от писем Дадли, как будто бумага могла его убить, а Вернон старался поймать Гарри, чтобы тому не удалось схватить хотя бы один конверт.

— Ну Дамблдор! — восхищенно воскликнул я. — Даже мне бы такое в голову не пришло!

— Будут знать, как скрывать от волшебника его сущность! — Лили откровенно злорадствовала.

— Интересно, кто за ним придет? Дамблдор или МакГонагалл? И как он отреагирует?

— Сначала решит, что его разыграли, а потом поймет и жутко обрадуется! По крайней мере, так было со мной, когда...

Тут Лили смутилась и замолчала. Я понял, что она вспомнила Снейпа. Говорить о нем мне определенно не хотелось.

— Думаю, кто бы за ним ни пришел, Гарри запомнит эту встречу на всю жизнь, — торопливо заметил я. — И представляешь, каково ему будет, когда после такой унылой жизни он узнает, что является самым известным волшебником в мире...

— Ты не был бы Джеймсом Поттером, если бы не вклинил хоть полслова о "самом известном волшебнике в мире", — усмехнулась Лили. — Надеюсь, Гарри не превратится во второго тебя.

— Что это значит? — нахмурился я.

— Ну как же? — притворно удивилась она. — Ведь ты до седьмого курса считал себя Мальчиком, Вокруг Которого Должен Вертеться Весь Мир.

— Ах вот как? — скорчил рожу я. — Ну а ты и после Хогвартса осталась Девочкой, Которая Всегда Видела Только Котел С Зельем.

Она показала мне язык, и мы рассмеялись. После того, как нашего сына окрестили Мальчиком, Который Выжил, мы частенько развлекались такими вот штуками. Они напоминали, что когда-то мы действительно жили на свете, и у нас были свои особенности. К тому же, это помогало хоть немного развеяться.

* * *

Что сказать, появление Хагрида было эффектным. Поистине счастливейшим моментом в нашей нынешней жизни стала минута, когда у Дадли прорезался поросячий хвостик. Но перед этим нам пришлось выдержать кое-что совсем нелегкое.

Лили, конечно, не удержалась от едких комментариев, слушая тираду Петуньи:

— Ага, конечно, и чашки в крыс превращала, и жаб... Я ведь всю жизнь мечтала попасть на разбирательство в Министерство.

Однако тяжелее и страннее всего было слушать историю своего убийства и видеть глаза Гарри. Мы-то помнили каждую секунду того вечера, а он... Что он сейчас чувствует? Хорошо все-таки, что Хагрид разрядил атмосферу.

Мы с Лили потом еще долго сидели, вспоминая все, что увидели. Мы ждали этого момента — когда сын наконец узнает правду — десять лет. Не сказать, что это время так уж медленно прошло для нас, но все же...

— Я впервые вижу, как он улыбается во сне, — с легкой грустью сказала Лили, снова подходя к чаше.

Я подошел сзади.

— Все правильно, так и должно быть, — ответил я, обнимая ее за талию и кладя голову на плечо. — Он ребенок, который только что узнал, что волшебник, и вместо того, чтобы идти учиться в какую-то дыру, в форме, похожей на сгнившую шкуру мамонта, он уедет заниматься магией в замок. Он не может сейчас думать об убийствах и других страшных вещах.

— Конечно. Я и не хочу, чтобы он об этом думал. Просто...

— Тш-ш-ш... — прошептал я, ласково закрывая ей рот рукой. — Ты его разбудишь. Ты ведь этого не хочешь, правда?

Теперь мы почти неотрывно сидели возле чаши. И раньше-то надолго ее не оставляли, но теперь нас словно приклеили. Лили иногда мрачно шутила, что нам не хватает попкорна (такие зернышки, которые лопаются от нагревания, — магглы их едят, когда смотрят что-то).

Мы оба жутко рассердились на Хагрида — как можно было не сказать Гарри о том, что нужно делать, чтобы попасть на платформу? Атмосферу разрядило рыжее семейство. Лили сразу оживилась, когда их увидела. Еще бы — соратники...

— Ты их знаешь? — спросила она.

Я порылся в памяти.

— Смутно... Кажется, это Молли Уизли, сестра Фабиана и Гидеона Пруэттов.

— Тогда я уверена, что она хорошая женщина, — отозвалась Лили. — Гляди, ну точно... Помогает Гарри. Какая умница.

Я усмехнулся.

— Смотри, сколько у нее мальчишек. И дочка хорошенькая. Вот бы они подружились.

Мы с удовольствием увидели, что наши мечты сбываются — сначала близнецы помогли Гарри затащить чемодан, а потом к нему якобы случайно подсел рыжий нескладный мальчишка. Мне он как-то сразу понравился.

Правда, улыбка быстро сползла с моего лица.

— Нет, не может быть! — ахнул я, наклонившись поближе к чаше и вглядываясь в крысу, которую мальчик только что достал из кармана.

— Что такое? — забеспокоилась Лили.

— Но как... Это невозможно... Лили, это же Хвост, Питер!

— Что? — поразилась она. — Да нет, этого не может быть!

Но у меня уже не оставалось никаких сомнений.

— Я миллион раз видел, как он превращается. Ты посмотри, у него не хватает одного пальца...

Лили вцепилась мне в руку.

— И что теперь делать? Мы не можем просто сидеть и смотреть, как наш сын мирно сидит рядом с тем, кто виноват в нашем убийстве! А что, если Хвост решит и его продать? Что тогда? — она перешла на крик.

Я тяжело вздохнул.

— Мы ничего не можем сделать, — повторил я слова, которые Лили не так давно говорила мне.

Я видел в глазах жены боль. Я и сам ее чувствовал. Кто бы знал, что и после смерти можно чувствовать себя так паршиво.

* * *

Распределение Гарри на Гриффиндор было испорчено сознанием того, что и Рон вместе с Питером оказался там. Я от всей души надеялся, что Хвост ничего не посмеет сделать нашему сыну, пока рядом Дамблдор. И почему его феноменальная способность знать все и обо всех в Хогвартсе не распространилась на трех мальчишек, которые когда-то прямо у него под носом стали анимагами? Хотя... Вряд ли это бы что-то изменило — какое дело директору до крысы, которая есть у Рона Уизли? Удивительно, если он вообще узнает о ее существовании.

Лили ворочалась всю ночь, и я знал, что у нее из головы тоже не выходят мысли о Хвосте. А утром нас обоих с новой силой охватила жажда деятельности. Если тут есть такая вот чаша, кто знает, может есть еще какая-то лазейка? Может, нам удастся найти место, из которого можно будет подавать хоть какие-то знаки в тот мир?

Но ничего нового мы не нашли. Каждый пустующий дом был точно таким же, каким мы видели его раньше. Лес заканчивался невидимой преградой на том же самом месте. Возможно, если бы у нас были волшебные палочки, было бы проще. Но я сомневаюсь, что они бы работали. В этом месте была своя, особая магия. Разочарованные, мы снова устроились возле чаши.

Определенно, мы пропустили большую часть дня Гарри. Когда мы вернулись, он сидел у Хагрида и говорил что-то о человеке, который его ненавидит.

— Драко? — вопросительно посмотрела на меня Лили.

— Сомневаюсь, — хмуро ответил я. — Думается мне, это некий крючконосый, сальноволосый...

— Прекрати, — одернула меня она, но я не дал ей договорить, вспыхнув:

— Как ты можешь его защищать после того, как он навел на нас Волан-де-Морта?!

— А как ты можешь обвинять его после всего, что мы узнали?

Я не нашелся, что ответить на это. Действительно, когда мы наконец-то открыли и другие способности чаши (совершенно случайно помянув перед ней Сириуса Блэка) и поняли, что можем наблюдать не только за Гарри, нам открылось множество невероятных вещей. А после, немного поэкспериментировав, мы определили, что можем пересмотреть и те события, которые происходили в прошлом. Правда, все это случилось далеко не сразу после того, как мы здесь появились... Но наши мысли занимал исключительно Гарри, а мои еще и Сириус с Римусом, и нам как-то не приходило в голову, что можно смотреть за кем-то еще. Хоть я и был волшебником, который умер и оказался в ином мире, и теперь меня было сложно чем-то удивить, я и подумать не мог, что чаша настолько многогранна. Но дальнейшие эксперименты показали, что я наивный дурак. Именно так, по крупицам, мы наконец разобрались во всем, что произошло.

Увидели, как Северус Снейп передает слова пророчества своему хозяину и тот решает, что речь идет о сыне Джеймса и Лили Поттер. Увидели, как он, услышав об этом, умоляет Темного Лорда пощадить хотя бы Лили... И в итоге идет к Дамблдору.

Увидели, как Волан-де-Морт появился в доме Питера и запугал его так, что тот согласился на все, что угодно, лишь бы тот его пощадил...

Увидели, как Сириус, не найдя Хвоста в убежище, мчится к нам домой и видит только руины...

Как позже Снейп корчится у Дамблдора в кабинете и тот говорит о том, что его дальнейший путь ясен...

И еще много-много всего.

— Давай пересмотрим, — предложил я примирительным тоном.

Лили фыркнула.

— Тут что тебе, видеомагнитофон, постоянно перематывать?

— Что? — не понял я.

— Ничего, — ухмыльнулась она. Ох уж эти ее всезнайские замашки! — Просто у магглов есть такие штуки, с помощью которых они тоже могут смотреть за жизнью других. И там есть возможность выбирать время — то есть перематывать туда и обратно. Это если коротко.

— Ладно, сейчас мы и так все узнаем. Северус Снейп, — произнес я, склонившись над чашей.

В итоге оказалось, что прав был я.

* * *

Вскоре нам открылось еще несколько вещей, которые привели нас в шок. Во-первых, Гринготс в поисках философского камня попытался ограбить профессор Квирелл, которого околдовал Волан-де-Морт, а после и вовсе занял место на его затылке. А во-вторых, этот самый камень теперь хранился в Хогвартсе.

— Надо что-то делать, — горячилась Лили, — Хвост, Волан-де-Морт и философский камень рядом с Гарри, а он как ни в чем не бывало ходит ночью по дуэлям, а потом еле-еле уносит ноги от трехголового пса...

— Не кипятись, — сказал я. — У Дамблдора все под контролем. Ты же слышала, он просил Снейпа приглядывать за Квиреллом. А Гарри... Что это за школьная жизнь — без приключений?

Я был в восторге от последних событий. Как он утер нос этому Малфою! А как летал на метле! Я всегда знал, что он пойдет по моим стопам!

— Как ты можешь так говорить! — возмутилась Лили. — Твой сын в опасности...

— Ты преувеличиваешь, — заметил я. — Рядом с Дамблдором ему ничего не грозит. Ну подумаешь, немного нарушил правила. Я с первого курса только и делал, что этим занимался...

— Да-да, — раздраженно перебила Лили. — Слышали мы эту историю про беспутное мародерское детство. Только вот в чем дело — за тобой не охотился самый темный волшебник всех времен и народов!

— Уж сейчас на Гарри никто не охотится. Волан-де-Морту лишь бы тело вернуть, а Дамблдор — я повторяю уже в третий раз — не даст этому случиться.

Похоже, Лили наконец-то меня услышала.

— И все же... — попыталась она еще что-то возразить, но я не дал.

— Гарри не может постоянно сидеть в замке и соблюдать все правила. Он должен испробовать хоть чуть-чуть опасности — как раз для его возраста. Не забывай, что он не только наш сын, но и потенциальный спаситель волшебного мира от Темного Лорда. А что он вернется — пусть не сейчас, а через десять лет, — несомненно.

Лили вздохнула и задала вопрос, который интересовал нас еще при жизни и на который мы никогда не узнаем ответа:

— Мерлин, ну почему это произошло именно с нашим сыном?

* * *

Вот уж чего я не ожидал, так это того, что зазнайка Гермиона окажется хорошей девчонкой и верным другом. Хотя Лили она нравилась с самого начала. Ну, это меня как раз не удивило — они так похожи.

На битву с троллем жена смотреть отказалась, а я "перемотал" несколько раз. Засунуть палочку в ноздрю... Да наш сын — гений!

Перед его первой игрой я переживал так, как никогда не волновался ни перед одной собственной игрой. Я, как и Вуд с МакГонагалл, был уверен, что Гарри окажется великолепным ловцом. Я не предвидел, что кайф мне сломает профессор Квирелл.

Хоть мы и знали, что Снейп читает контрзаклинание, Лили исцарапала мне руку до крови, пока Гарри болтался между небом и землей. И хотя все закончилось очень даже благополучно — я снова убедился, какой у меня замечательный сын, даже в такой ситуации не растерялся и пусть своеобразно, но поймал снитч, — Лили еще долго отходила.

С новой силой она принялась искать лазейку, но на этот раз я не разделял ее энтузиазма. Даже сам не знаю, почему... Нет, я как никогда раньше хотел увидеть сына вживую, но я больше не верил, что это возможно. Столько лет уже прошло, и мы бы давно нашли, если бы что-то было...

Я же не думал, что появится зеркало Еиналеж.

* * *

— Моя мантия! — радостно воскликнул я, наблюдая, как Гарри с открытым ртом пытается разглядеть свое исчезнувшее тело. — Я думал, старый проказник давно променял ее на лимонные дольки!

— Ну все, прощай покой окончательно... — простонала Лили. — Штука, конечно, полезная, но может стоило отдать ее Гарри, когда он подрастет? Я не думаю, что сейчас он сможет с настоящей пользой ее применить.

— Не занудствуй, — попросил я.

— Я просто обязана побеспокоиться, — возразила Лили. — Это ты все время радуешься, когда Гарри нарушает правила, а я просто обязана быть строгой.

Она сказала это так, как будто Гарри слышал все, о чем мы говорили, а он ведь нас даже не помнит... Совсем. Мне стало немного грустно, но я не подал виду.

— Думаешь, куда он впервые в ней пойдет? — спросил я.

— Ставлю на библиотеку.

— Библиотеку? — я ухмыльнулся. — Ну ладно. А я на... Поиск потайных ходов. На что спорим?

— На уборку. Ты уже сто лет ничего не делал по дому.

— А зачем? Мы ведь умерли! Но если ты настаиваешь — давай.

Поскольку разбить наши руки было некому, мы сделали это сами. Дождаться ночи оказалось трудно. Но в одном мы оба не ошиблись — Гарри непременно захотел испробовать мантию.

— Я же говорила! — торжествующе воскликнула Лили, когда Гарри оказался на втором этаже и уверенно пошел в сторону библиотеки.

— Молодец, — кисло ответил я. — И что он там забыл?

— Да у него из головы этот Николас Фламель не выходит, мог бы и пораскинуть мозгами! Ну ладно, завтра генуборка встряхнет твои отупевшие от безделья мозги, — Лили откровенно надо мной потешалась.

— Ха-ха.

Гарри действительно пошел в Запретную секцию. От криков бешеной книги мы подпрыгнули вместе с ним. Разбилась лампа. Послышались шаги.

— Филч! — испуганно воскликнула Лили, как будто это она сейчас нарушала правила в Хогвартсе.

— Беги, Гарри! — не удержался и я.

Даже и без наших голосов, которые он, конечно, не слышал и вообще не подозревал о них, Гарри сообразил, что запахло жареным, и бросился прочь из библиотеки. Мы только головой успевали крутить, пока он несся по лабиринтам коридоров замка, пока чудом не скрылся в каком-то кабинете.

И тут произошло что-то странное. Я вдруг перестал ощущать свое тело, вокруг все потемнело, и мне показалось, что вот теперь-то я действительно умер. Но ничего подобного. Странное чувство прошло так же быстро, как и появилось. Я открыл глаза, но, несмотря на шок, не смог произнести ни звука и даже пошевелиться.

Прямо мне в глаза смотрел мой сын. Он был от меня на расстоянии меньше метра, и я попробовал протянуть руку, но не вышло. Гарри быстро оглянулся по сторонам и снова с изумлением повернулся ко мне. Значит, он меня видел так же, как я его?

Я вдруг услышал всхлип, повернул голову и увидел рядом с собой Лили, а позади — нет, это невозможно! — своих родителей и родителей Лили, бабушек и дедушек. Произнести ничего я так и не смог, но вдруг ощутил способность двигаться. Я был потрясен, ничего не понимал и единственное, что смог сделать, — обнял Лили. Она помахала Гарри рукой, но он не ответил, видимо, до сих пор не догадываясь, кто мы такие.

Но постепенно до него начало доходить. Он впился своими зелеными глазами в такие же зеленые глаза Лили, потом снова перевел взгляд на меня и остановился на моих очках и непослушной шевелюре. Он был так близко, что казалось, еще шаг — и он окажется рядом с нами, но что-то его удерживало.

— Мама? — вдруг тихо прошептал Гарри. — Папа?

Я только заулыбался. Он понял! Узнал! И горячо закивал, потому что по-прежнему не мог говорить.

Господи, как же он похож на меня... Только не глаза... Они — до последней крапинки — ее. А этот нос... Мой нос. И волосы... И очки...

Сколько времени прошло, пока мы так стояли, я не знаю. Но вдруг Гарри дернулся, оторвал руки от невидимой стены, что нас разделяла, и обеспокоенно обернулся. Кажется, он услышал какой-то шум.

Он снова повернулся к нам.

— Я вернусь, — прошептал он, и как только хоть чуть-чуть отошел от нас, я снова почувствовал себя бестелесным. А еще через мгновение понял, что снова могу говорить.

После истории с зеркалом мы отходили несколько месяцев, однако так и не поняли, как оказались внутри него. Но факт оставался фактом — три дня подряд, хоть ненадолго, но мы были рядом с сыном.

— Может, магия зеркала намного сильнее, чем думает Дамблдор? — задавалась вопросами Лили, шагая из угла в угол по комнате. — С другой стороны, еще никогда ничего подобного не было. Хотя откуда нам знать. Но ведь это зеркало желаний! Значит, Гарри хотел не просто увидеть нас, а быть рядом с нами. Поэтому так и вышло!

— Все равно как-то странно, — задумчиво протянул я. — Никакая магия не способна оживить мертвых.

— Но ведь мы и не ожили!

— Да, но я уверен, что зеркало само по себе не может перенести людей из одного мира в другой. Дело не просто в желании. Это невозможно! Тут что-то другое. Заклинание, не знаю... Только вот чье?

Лили перестала ходить по комнате и села рядом со мной.

— Может, того же, кто отправил нас сюда? — серьезно спросила она.

— Что ты имеешь...

— Ну ведь правда, Джеймс! Мы умерли, но мы не на том свете, где находятся все остальные погибшие. Иначе почему здесь нет никого, кроме нас? Я ни в одной книге ни разу не читала ни о чем подобном. Единственное, что мне приходит в голову...

— Что же? — нетерпеливо спросил я.

— Мы не можем уйти по-настоящему, потому что нас что-то держит. И это что-то — наш сын. Чаша — лишнее тому подтверждение.

— Но я тоже нигде не читал о подобном явлении. Хотя... Оно и логично — призраки никогда не рассказывают, что происходит после смерти. Может, случившееся с нами вовсе не редкость? Откуда живым знать, куда попадают люди после смерти? Всегда догадки, и не более. Может, наша ситуация — типичная для всех, и дело не в том, что нас держит неизвестная магия?

— И у каждого своя персональная реальность? — скептически изогнула бровь Лили. — Ведь здесь абсолютно точно отражаются места, в которых мы были счастливы больше всего. Нет, на всех неба не хватит.

— Откуда ты знаешь, что мы на небе? — усмехнулся я.

Лили закатила глаза.

— М-да. Только с нами могло такое произойти — умереть и не понять, что с тобой происходит. Разве что...

— Что?

Лили вдруг снова соскочила с дивана и вперилась в меня загоревшимся взглядом.

— В зеркале же были не только мы! Но и мама, и папа, и даже бабушка... Твои и мои!

До меня сразу дошло, что она имеет в виду, и я мигом оказался возле чаши.

— Юфимия и Флимонт Поттер! — воскликнул я и уже предвкушал, что сейчас наконец-то увижу родителей, и они все нам объяснят, но ничего не произошло. Только Гарри, мокрый и грязный, шел с тренировки по квиддичу.

Я обессиленно рухнул обратно на диван. Лили подошла ко мне и ласково взяла за руку.

— Не переживай, мы во всем разберемся... Вот увидишь.

* * *

Огромная черная собака лежала в углу темной камеры, положив морду на лапы и тоскливо глядя в пустоту. Открылась дверь, и в темнице появилось леденящее кровь существо в длинной мантии, из которой высовывались руки (за неимением более подходящего слова), полностью покрытые гнойными струпьями, с подносом, на котором стояла грязная тарелка с каким-то мерзким варевом. Существо с ужасающим звуком втянуло в себя воздух и положило поднос на пол. Собака не обратила на него никакого внимания.

Я видел, что Сириус не ест уже несколько дней. Рядом стояло еще несколько тарелок. Похоже, ему было так плохо, что больше не было сил находиться в человеческом обличье.

Смотреть на это было невыносимо... Если бы я мог хоть чем-нибудь ему помочь!

— Сириус, — жалобно прошептал я, склонившись над чашей так низко, словно надеялся, что сейчас провалюсь внутрь и окажусь рядом с ним. — Не сдавайся! Ну же, Бродяга, ты же всегда был сильным! Самым сильным из нас.

Но он продолжал лежать, и мне казалось, что у него уже просто нет сил подняться.

— Сириус... Ты не можешь просто так умереть! Кто же тогда расскажет всем правду? — у меня разрывалось сердце. — Сириус, Блэк... Ну поешь уже хоть чуть-чуть! Ты не имеешь права сдаваться, кто-то должен исправить ошибку!

Я не знаю, что нашло на меня, но я просто не мог прекратить шептать, как будто надеялся, что он меня услышит.

— Ты не можешь уйти! Ты должен рассказать все Гарри. Обо мне, о Лили... О том, как мы его любили и ждали. И о Хвосте, наконец.

И тут Бродяга наконец-то проявил хоть какой-то признак жизни. Он вдруг приподнял голову и настороженно посмотрел по сторонам.

Неужели слышит? Или это что-то другое?

— Сириус! Это я, Джеймс!

Бамс! И вместо собаки в темнице появился изможденный узник. Если бы я не знал, что это Блэк, я ни за что бы его не узнал. Он ошарашенно огляделся по сторонам и вдруг с трудом произнес:

— Джеймс?

Я ощутил дикий восторг — казалось, что он сейчас разорвет меня изнутри. Слышит! Он меня слышит!

— Я здесь, Бродяга! — вне себя закричал я. — Я вижу тебя, я тебя вижу! Не смей сдаваться, ты слышишь? Не смей!

Но вместо того, чтобы обрадоваться моему голосу и ответить, Сириус затравленно посмотрел на потолок, а потом схватился за голову руками и рухнул на пол.

— Схожу с ума... Сумасшествие... — услышал я бормотание. — Этот голос... Невозможно...

Я в ужасе отпрянул от чаши. Что я наделал! Хотел приободрить, а вместо этого!

В тот вечер Лили нашла меня, скрючившегося на полу возле чаши, и даже при ней я не смог взять себя в руки и прекратить этот дурацкий потоп, который я устроил... Но она не удивилась и не засмеялась. Только заглянула в этот проклятый сосуд, а потом села рядом со мной и тоже начала плакать.

* * *

Гарри жил полной жизнью. За пять минут поймал снитч (чем я очень гордился), спас милого норвежского горбатого дракончика, потеряв при этом пятьдесят баллов и став всеобщим изгоем (это меня огорчило — нужно быть осторожнее, когда нарушаешь школьные правила), побывал в Запретном лесу и столкнулся там с пьющим кровь единорога Квиреллом (слава Мерлину, появился Флоренц!), решил, что это Снейп (я бы на его месте тоже так подумал), вернул свою мантию-невидимку (спасибо, Дамблдор, ведь это семейная реликвия) и сдал экзамены.

— Я была уверена, что он все провалит! — облегченно вздохнула Лили, когда Гарри выходил из кабинета истории магии. — Ведь он все время думает только о философском камне и Снейпе!

— Вылитый я, — пожал плечами я. — Я тоже всегда думал о постороннем — например, что некая рыжая девчонка совершенно не обращает на меня внимания, — но как-то умудрился стать лучшим учеником в выпуске.

— Хочешь сказать, что я отвлекала тебя от учебы? — возмутилась Лили.

— Еще как! Особенно когда убирала этот дурацкий крысиный хвостик и...

— Ах ты, нахал! — воскликнула Лили и запустила в меня подушкой, которая так кстати оказалась под рукой.

— Но это правда! — засмеялся я, поймав подушку. — У меня совершенно сносило голову, когда ты распускала волосы.

— А по-моему, ты всегда был без головы, — с усмешкой заметила Лили.

— И что же заставило тебя выйти замуж за такого безголового, как я?

— Знаешь, я сама всегда задаю себе этот вопрос.

— Ах так! — возмутился я и кинул подушку обратно в Лили.

Она рассмеялась, отбила подушку и подошла ко мне. Обняла за плечи и прислонилась лбом к моему лбу.

— Просто ты самый любимый безголовый дурачок, вот и все, — нежно прошептала она, закрыв глаза и теребя мой нос своим. — Какое счастье, что даже здесь ты рядом со мной.

— Я же пообещал тебе, что никогда — ни в жизни, ни после смерти — не брошу тебя, — ответил я, крепко прижимая ее к себе. — Видишь, я умею держать слово.

* * *

— И вы позволите ему? Вы сумасшедший!

— Надо дать мальчику показать себя...

— Точно! — воскликнули мы. Я — на фразе Дамблдора, Лили — на фразе Снейпа.

Она возмущенно на меня посмотрела.

— Как ты можешь с ним согласиться!

— А как ты можешь согласиться со Снейпом? — в свою очередь разозлился я. — Дамблдор прав — Гарри должен себя попробовать! Ведь ему предстоит убить Темного Лорда...

— Ему одиннадцать лет! — гневно воскликнула Лили. — Джеймс, он еще совсем ребенок! Он — не ты, который все время болтался с другом-оборотнем и двумя незарегистрированными анимагами по Запретному лесу! Ему нужно подрасти, научиться заклинаниям... Он ведь даже обезоруживать еще не умеет!

— Это неважно...

Мы спорили до хрипоты, а потом еще долго дулись друг на друга, хотя, если подумать — какой в этом был смысл? Мы ведь все равно ничего не могли сделать. В конце концов, глядя, как Гермиона обездвиживает Невилла и троица под мантией-невидимкой крадется по коридору, Лили проворчала:

— Я убью Альбуса, когда он здесь появится.

— А Квирелл-то уже там, — заметил я, решив отвлечь ее. — Посмотри, арфу оставил. А Гарри-то... Первым прыгает! Правильно, нужно сначала самому узнать, что там, а потом уже друзей пускать.

Лили испепелила меня взглядом, но промолчала.

Дальше мы наблюдали за всем происходящим с открытым ртом. Первой молчание нарушила Лили:

— Препятствия как будто для этих троих придуманы, — хмуро заметила она. — Как мы пропустили этот момент? Это все штучки Дамблдора, я уверена!

— Тем лучше. Значит, он знает, что делает.

— Знает он... Сказала бы я, что он знает.

Тем временем Гермиона размышляла над загадкой Снейпа. Наконец она хлопнула в ладоши и сообщила про самый маленький флакон.

— Я так и знала! — снова не выдержав, закричала Лили. — Ну почему надо оправлять его туда одного?

— Ты забываешь, что Дамблдор сказал Снейпу — Квирелл ничего не может сделать Гарри. А вот Гермионе... — напомнил я, хотя и сам был напряжен. А вдруг все-таки что-то пойдет не так?

Но все прошло по плану. Увидев зеркало, мы оба вздрогнули, но на этот раз ничего не случилось. Гарри только достал философский камень.

...Немного позже, когда Гарри уже лежал в больничном крыле в полной безопасности, я сидел во дворе и смотрел, как падают осенние листья. Погода тут менялась в зависимости от того, в каком мы были настроении.

Я был уверен в Гарри и все-таки не ожидал такого присутствия духа в маленьком мальчике. Он истинный гриффиндорец! Как жаль, что я не могу сказать ему, как горжусь им. Хотя...

Я прикрыл глаза и представил, что сижу рядом со своим сыном, и он взахлеб рассказывает мне, как победил Волан-де-Морта и спас философский камень. Я улыбаюсь и восхищенно ахаю всякий раз, когда он этого от меня ждет — например, когда в подземелье вместо Снейпа оказывается Квирелл. Когда он доходит до кульминационного момента — Квирелл начинает его душить — я хватаюсь за сердце. Но Гарри тут же меня успокаивает, сообщая, что его спасла мамина любовь... Тогда я уверяю его, что дело не только в этом — просто Гарри настоящий храбрец, и я очень им горжусь.

Я распахнул глаза. Комната, в которой мы только что сидели вместе с сыном, исчезла. Вместо этого — изрядно надоевшие деревья и пустые дома.

Когда я решил сделать Лили предложение, я продумал все до мелочей — время, место, обстановку... Каждую деталь. Мне казалось, что это будет идеальное предложение руки и сердца, о котором мечтает каждая девушка, и меня просто распирало от сознания собственной оригинальности. Однако Сириус, наш аристократ в тысячном поколении, выслушав меня, рассмеялся как сумасшедший, а потом сказал свою любимую фразочку, за которую я всегда его ненавидел:

— Сохатый, ты олень!

Оказалось, что моя гениальная идея — пригласить Лили в ресторан на крыше, где будем только я, она, живая музыка и звезды — полнейшая банальность и даже пошлость.

— Надо организовать что-то другое, — заявил Бродяга. — Если ты не хочешь, конечно, чтобы Лили сбежала от тебя к Гигантскому Кальмару.

— Нет уж, прекрасно помню, что ты придумал на наше с ней первое свидание! — в ужасе отмахнулся я от него. — И чем все это кончилось? Вместо объятий и долгого поцелуя — три недели в больничном крыле с лицом, покрытом язвами!

Это действительно было незабываемо. Я так долго добивался, чтобы Лили наконец перестала смотреть на меня с презрением, полгода вел себя как пай-мальчик (ну, почти) и ходил на эти дурацкие дополнительные занятия по зельям; помогал первокурсникам делать домашние задания по трансфигурации и заклинаниям, почти перестал шутить на уроках... И все для того, чтобы однажды одна милая рыжеволосая староста удивленно заметила: "Поттер, неужели ты повзрослел, и твоя голова перестала быть чугунной?" Сомнительный комплимент, конечно, но все же это был такой прорыв! А еще, чтобы через некоторое время на мое неуверенное: "Лили, ты не хотела бы пойти со мной на свидание?", она ответила: "Да". И в конце концов она согласилась! А что в итоге вышло?

Конечно, я повел ее в Выручай-комнату — самое идеальное в Хогвартсе место для свидания. Только до сих пор не понимаю, зачем я согласился выпить зелье, которое дал мне Сириус? Он уверял, что это успокоительное. Да так оно и было. Только кто же знал, что у меня аллергия на водоросли, которые в нем содержались! И надо же было такому случиться — именно в тот момент, когда ее губы были совсем рядом с моими, она вдруг отстранилась и испуганно воскликнула:

— Ой, Джеймс, у тебя какие-то язвы появились на лице!

К сожалению, мои надежды, что мадам Помфри вылечит их в один миг, рассыпались в прах, а Лили потом еще долго смеялась, узнав, что я перед встречей с ней пил успокоительное. "Как же я тебя запугала!" — радовалась она.

Так вот, неудивительно, что я не с восторгом воспринял слова Сириуса о вмешательстве в устройство идеального вечера для предложения руки и сердца.

— Я же не заставляю тебя ничего пить, — уговаривал он меня. — Только несколько идей, и все!

И я зачем-то опять согласился... Ничему меня время не научило...

Хотя, на самом деле его предложение было не таким уж и плохим. Реализовать было сложновато, но мы справились. Ну... почти справились.

Об огромных шарах, на которых летают магглы, Сириусу рассказал кто-то из наших однокурсников. Мне это сначала показалось дикостью, но увидев, как эффектно воздушный шар смотрится в небе, я передумал.

Мы наложили на него специальное заклинание, чтобы он светился в темноте, и огромными буквами написали: "Лили, ты выйдешь за меня?" (хоть тут не стали оригинальничать). Решили делать все вечером, когда стемнеет, чтобы, когда я буду подлетать к дому Лили, Сириус и Римус, которого мы тоже привлекли к делу, смогли запустить в небо разноцветные искры, дабы привлечь внимание девушки.

До ее дома я долетел вполне благополучно — помогло одно нехитрое заклинание. Услышав треск от искр, Лили высунулась в окно и восторженно рассмеялась, а потом выбежала на улицу. Я с улыбкой махал ей и посылал воздушные поцелуи. Магглы тоже были тут как тут. Наверное, никогда прежде такого не видели... Впрочем, такого фиаско, которое случилось дальше, никто, наверное, никогда не видел.

Шар мы позаимствовали в каком-то маггловском клубе экстремальных развлечений и совсем не учли, что он может быть не особо прочным. В общем, искр оказалось так много, что они мгновенно оставили на моем шаре множество немаленьких дырочек. Увидев, как я вместе с шаром стремительно приближаюсь к земле, Лили испуганно закричала, а я понял, что мне вовсе не улыбается упасть и барахтаться в том, что останется от шара. Короче говоря, я трансгрессировал... И неудачно. Меня расщепило. Оторвало изрядный кусок спины.

Я возник прямо у дверей ее дома, залитый кровью. Не очень романтично, прямо скажем.

— Мерлин, Джеймс, ты ранен? — закричала Лили, бухаясь рядом со мной на колени.

И я — подумать только, ведь так хотел избежать банальности! — прошептал, чувствуя, что теряю сознание:

— Ранено только мое сердце. Так ты выйдешь за меня, Лили?

Я все-таки успел увидеть, как дернулись уголки ее губ, и она кивнула, прежде чем все потонуло во мраке.

* * *

Римус переживал совсем критические времена. Даже с маггловской работой ему не везло, и он почти безвылазно сидел в каморке, которую снял на последние деньги.

Я бы отдал все на свете, чтобы хоть как-то помочь ему! Но что я мог сделать? Я пытался морально поддержать Сириуса, но из этого все равно ничего не вышло, а Римусу мой голос тем более бы никак не помог. Как это ни приземленно, но ему нужны были деньги, а не завывания умершего друга.

— Это невыносимо, — сказал я Лили, когда мы вместе бродили по лесу. — Столько всего видеть и ничего — ничего! — реально не делать. Сириус скоро точно сломается, вообще не понимаю, как он держится уже одиннадцать лет! Римус умирает от голода... От голода, Лили!

— Тише, Джеймс, — Лили крепче сжала мою руку. — Ведь Сириус все еще держится, верно? Значит, не так ты ему навредил, как думал. Может, даже наоборот. И с Римусом тоже все будет в порядке. Он сильный человек. И знаешь, — она вдруг заговорила немного напряженно, — мне кажется, что все это неспроста. То есть, то, что ты с Сириусом смог связаться и, я думаю, все-таки помочь ему, а с Римусом нет. Мне кажется, у него не все так безнадежно...

— К чему ты это ведешь?

Лили набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— К тому, что, как ни крути, все упирается в Гарри.

— Что упирается? — не понял я.

— Ну подумай! Наш сын — главная угроза Волан-де-Морту. И наши души просто не могут быть спокойны, пока он его не уничтожит.

Я все еще не понимал, при чем здесь Сириус и Римус.

— Должен быть кто-то, кто поможет в этом Гарри... Не только Рон и Гермиона. Понимаешь? Думаешь, почему столько лет Сириус борется с дементорами и до сих пор не сошел с ума? — Лили сама же и ответила: — Да потому, что он один из тех людей, кто должен быть рядом с нашим сыном! И именно поэтому он услышал тебя — у нас одна цель, чтобы в конце концов он оказался рядом с Гарри. А Римус? Ведь он уже столько раз был на волоске и все равно выкарабкался! Значит, и ему отведена какая-то роль!

Я смотрел на нее расширившимися глазами. В этом был смысл.

— То есть, — осторожно начал я, пытаясь правильно подвести итог ее мыслям, — ты думаешь, что когда все закончится — Гарри убьет Волан-де-Морта и его жизни перестанет угрожать опасность, — мы сможем пойти дальше?

Лили просияла.

— Ведь это логично, Джеймс!

Она была права. Это действительно многое объясняло. Только неожиданно мелькнула дурацкая мысль, от которой исчезла вся эйфория.

— А если он проиграет? — тихо спросил я. — Наша души так и не успокоятся, и мы никогда с ним не встретимся?

— Даже думать о таком не смей! — разозлилась Лили. — Он обязательно победит! Ведь рядом с ним Дамблдор, Снейп (я невольно скривился), Рон, Гермиона и еще куча друзей...

А вот последний аргумент меня не убедил. Мелькнула еще одна дурацкая мысль — кто знает, что могут выкинуть те люди, которых ты считал друзьями... Но я промолчал. Не хотелось еще больше портить впечатление от открывшегося нам озарения.

* * *

В Хогвартсе атмосфера накалялась. Внимательно проанализировав ситуацию, мы поняли, что во всем виноват дневник, который Люциус Малфой подкинул в котел Джинни Уизли.

— На этот раз Дамблдор не так осведомлен о том, что происходит в замке, — заметила Лили, глядя, как старый волшебник вышагивает по своему кабинету. — Даже он не понимает, кто и как открыл Тайную комнату.

— А может, попытаться с ним связаться? — предложил я. — Ведь и он играет в жизни Гарри немаленькую роль!

— Я уже пыталась, — призналась Лили, виновато на меня посмотрев.

— Когда ты успела? — поразился я. — Почему не сказала?

— Когда ты сидел в саду... Все равно не вышло. Он вообще меня не услышал. Как ни в чем не бывало продолжал грызть лимонные дольки.

— Может, ты просто выбрала не самый подходящий момент? — мрачно ухмыльнулся я.

— Ха-ха, — вяло отпарировала Лили.

— Значит, твоя теория не так безупречна? — я снова перешел на серьезный тон.

— Нет. Просто Дамблдор уверен, что справится со всем сам. Что же, раз связаться не получилось, думаю, он прав...

* * *

— Вот теперь я не уверена, что Дамблдор контролирует происходящее в замке!

Гарри сидел перед дневником Тома Редлла и внимательно его разглядывал.

— Что, если он догадается, как он работает, и Волан-де-Морт овладеет им?

Словно в ответ на ее опасения, Гарри обмакнул перо в чернила и написал: "Меня зовут Гарри Поттер". Лили застонала.

— И почему Джинни выбросила его именно туда, куда потом пошел Гарри?

— Она чувствует, куда он ходит, — рассмеялся я.

— Прекрати издеваться над девочкой!

Я не думал насмехаться, просто это было очень забавно. Оказывается, наш сын тот еще сердцеед.

— Ой-ой, что это происходит? — вдруг испуганно воскликнула Лили.

— Что такое?

Мое веселье как рукой сняло, когда я увидел, как Гарри затягивает в дневник. Это еще что за новости!

— Как это возможно? — ошарашенно спросила Лили.

Я пожал плечами. Никогда не видел ничего подобного.

— И что теперь? Он навсегда останется в дневнике?

— Подожди, не паникуй! Давай посмотрим, что написал ему Реддл...

Оказалось, что все не так страшно.

Все-таки сколько уже наблюдаю за своим сыном, никогда не перестану удивляться, насколько это странно. Интересно, что бы он сказал, если узнал, что за ним постоянно кто-то подглядывает?

Как же это по-фаджевски — заточить человека в Азкабан без суда и следствия. Я видел, как Хагрида проводили мимо камеры Сириуса, но оба даже не догадывались об этом.

Дальше события развивались чересчур стремительно. Дамблдора изгнали из школы, и, пока мой сын бродил по Запретному лесу, он мирно попивал чаек в таверне своего брата "Кабанья голова", ничуть не сомневаясь, что скоро его попросят вернуться обратно. Впрочем, он не ошибся.

Мы с Лили внимательно слушали каждое слово, которое директор говорил Гарри после его триумфального возвращения из Тайной комнаты.

— Кажется, теория о наследстве парселтанга от твоих родственников не оправдала себя, — заметила Лили.

Меня больше волновало другое.

— Как ты думаешь, что Дамблдор имеет в виду под "нечаянно вложил в тебя толику своих сил"?

— Не знаю, это странно. Разве такое возможно?

— В том мире, в котором мы жили, все возможно. Может, Дамблдор говорит о связи, которая осталась после несработавшего заклинания? Это как раз не редкость.

— Нет, это немного другое. Хотя... Определенно некоторое сходство есть. Вообще меня поражает, как смог обыкновенный дневник открыть Тайную Комнату и столько всего натворить? Такое чувство, что он живой. И вылезший потом оттуда Том Реддл... Я никогда такого не видела.

— Я тоже. И ведь появился не взрослый Волан-де-Морт, а именно его подростковая сущность!

Я задумался, наблюдая, как директор Хогвартса кончиками пальцев держит продырявленный дневник, на котором все еще были чернильные следы, похожие на кровь, и вдруг выпалил:

— Надеюсь, когда-нибудь Дамблдор начнет размышлять вслух. Я по его глазам вижу — он что-то понимает в происходящем!

* * *

— Джеймс! Быстро иди сюда!

Я давно уже не слышал у Лили такого взволнованного голоса и бросился вверх по лестнице, поскольку мы хранили чашу на втором этаже.

— Что там?

Я нагнулся и увидел Сириуса, который сидел в углу своей камеры и расширившимися глазами смотрел на газету.

— Откуда?.. — начал я, но Лили перебила, воскликнув:

— Ты посмотри на снимок!

Я пригляделся. Семейство Уизли... И Хвост!

— Но как...

— Фадж дал, — быстро ответила Лили и посмотрела на меня просветлевшими глазами. — Ты понимаешь, что это значит? Сириус тоже его узнал! Что, если это даст ему новые силы?

Действительно, Сириус так низко наклонился над газетой, что даже задел ее кончиком носа.

— Хвост, — услышали мы бормотание, — не может быть...

Лили не ошиблась. Теперь мы каждый день наблюдали за Сириусом и видели, что он не может думать ни о чем другом и даже во сне бормочет "Он в Хогвартсе". А потом произошло невероятное. Однажды вечером, когда дементоры принесли ему еду, Блэк в образе пса выскользнул за дверь, а потом протиснулся сквозь решетки. Он так исхудал, что ему без труда это удалось.

У меня не было слов. Теперь я готов был расцеловать Фаджа! После двенадцати лет мучений Сириус наконец-то был свободен!

— Главное, чтобы он не наделал глупостей, — озабоченно сказала Лили. — Сириус никогда не отличался хладнокровием, надеюсь, он не заявится прямо в Хогвартс.

— Может, он и несдержанный, но не дурак, — заметил я.

Кто же знал, что двенадцать лет, проведенные в Азкабане, кардинально повлияют на способности Сириуса здраво рассуждать... Но обо всем по порядку.

* * *

В тот день мы ломали мебель вместе с Лили. Ну я-то понятно — легко мог выйти из себя, а вот она всегда умела держать себя в руках. Но после слов этой стервы Мардж мы не удержались оба. Оказывается, я — нищий алкаш-бездельник, а Лили опозорила всю семью по причине дурноты своей крови! Я готов был расцеловать Гарри за то, что он сделал с этой жуткой бабой, и даже Лили не переживала, что теперь ему грозит разбирательство в Министерстве.

— Ах, почему ей не дали и дальше болтаться по небу, никто бы не пожалел, если бы она не вернулась! — досадливо воскликнула Лили, когда к дому Дурслей приехала бригада стирателей памяти.

— Ничего, зато Вернон и Петунья надолго запомнят урок! — мстительно заметил я. — В следующий раз хорошенько подумают, прежде чем открывать свои поганые рты!

Немного успокоившись, мы снова вернулись к чаше. Но там по-прежнему не было ничего утешительного.

— Нет, все-таки он действительно пришел сюда! Его же повсюду ищут! Что ты делаешь, Сириус! — в сердцах бросил я.

— Просто не смог удержаться, — успокаивающе сказала Лили. — Поставь себя на его место, он ведь не видел Гарри двенадцать лет.

— А если его сцапают? Держаться в лесу было такой умной тактикой!

— Никто не знает, что он анимаг, — образумила меня Лили. — Успокойся. Я думаю, у него есть какой-то план.

— Ага, напугать Гарри до полусмерти, — проворчал я, наблюдая, как сын шарахается в сторону при виде чего-то огромного с блестящими глазами. — Ох уж этот Бродяга! Чувствую, не будет нам теперь покоя.

* * *

Самой радостной вестью за, пожалуй, последние несколько лет — не считая побега Сириуса, конечно, — для меня стало то, что Римуса пригласили на место преподавателя ЗОТИ. Он был так удивлен и обрадован, когда Дамблдор нашел его! Работа так необходима была ему сейчас. К тому же меня чрезвычайно радовала мысль, что Римус наконец-то познакомится с Гарри. Жаль, конечно, что эти двое были уверены, что Сириус хочет убить Гарри, иначе совсем была бы идиллия.

Бродяга двигался по направлению к Хогвартсу, но я до сих пор не понимал, что он собирается там делать. Он ведь не подозревал, что и Римус будет там, а для того, чтобы разобраться с Питером, ему нужна была помощь. Видел я, что этот гадкий крысеныш теперь боится лишний раз нос высунуть из кармана Рона. Что ж, я был уверен, что Блэк обязательно что-нибудь придумает. Не в его натуре было сидеть на месте даже в таких обстоятельствах.

— Я же тебе говорила, что Римус сыграет свою роль! — торжествующе сказала Лили, когда Гарри, Рон и Гермиона из всего огромного поезда выбрали именно то купе, где сидел новый профессор.

— Это потрясающе, — заметил я, — жаль только, что он спит!

— Ничего, проснется.

И он действительно проснулся. Не при таких обстоятельствах, как мы ждали, конечно, но все же.

— Как ты думаешь, что такое вспомнил Гарри, что даже потерял сознание? — тихо спросила Лили, пока наш сын пытался выяснить, что с ним произошло.

— Я... — но говорить почему-то было трудно, и я не продолжил.

Гарри был очень сильный, и только что-то действительно страшное могло так на него подействовать. А такое событие мне в голову приходило только одно. Но мне не хотелось говорить об этом Лили. Однако она и сама догадалась.

— Значит, в глубине души он все-таки помнит нашу смерть? — придушенным голосом озвучила она мои мысли.

Я обнял ее и почувствовал, что на мантию закапали слезы.

— Тише, родная, — прошептал я. — Он справится с этим, как до сих пор справлялся со всем остальным... И мы тоже сможем, вот увидишь.

* * *

Нам с Сириусом одновременно пришла в голову догадка о причине странных исчезновений Римуса. В конце концов, его отговорки правдоподобно выглядели только первые раза три, а потом они уже звучали довольно нелепо. Но мы ничего не говорили и ждали только, что Римус сам нам все расскажет. Однако он молчал. Проследить по календарю дни его исчезновений было элементарным делом, и однажды в один из таких дней мы надели мантию-невидимку и отправились в сторону больничного крыла. Мы не ошиблись и действительно увидели там Римуса, который, по идее, должен был быть сейчас на свадьбе у троюродной сестры. В сопровождении мадам Помфри он пошел к Гремучей Иве.

Ми всю ночь сидели возле дерева, потому что не знали, как открывается потайной ход, который непременно там был. Иначе куда исчез Римус? Кроме того, если догадки были верны, нам вовсе не улыбалось встретиться с разъяренным оборотнем.

Когда я увидел бледного и изможденного Римуса, вылезающего из туннеля, у меня сжалось сердце. Мантия на нем была изорвана. Сириус выглядел не менее потрясенным.

— Джеймс, почему он не сказал нам? Неужели думал, что из-за этого мы его бросим?

— Наверное, — я чувствовал, как бешено бьется сердце от сочувствия и обиды. — Давай сегодня же поговорим с ним? Проберемся в больничное крыло и...

— Конечно, так и сделаем!

Питер не ходил с нами ночью, сославшись на головную боль, однако в больничное крыло идти не отказался. Нужно было сделать это вечером — когда уже нет посетителей, но Римуса еще не увели. Увидев нас, внезапно возникнувших посреди комнаты, бедняга вжался в кровать.

— Что вы... — начал он, но Сириус решительно перебил:

— Мы все знаем, Рим. И пришли сказать тебе, что ты идиот, раз решил, что из-за такого пустяка мы перестанем с тобой дружить.

Прозвучало несколько грубовато, зато правдиво.

— Вы не понимаете... — начал Римус, но теперь уже я его перебил:

— Нет, это ты не понимаешь. Какое нам дело, что раз в месяц ты превращаешься в волка, причем не по своему желанию, если во все остальные дни ты — самый лучший из друзей, которых только можно представить?

— Мы не бросим тебя, — добавил Питер. — Не дождешься.

— Ребята, — бедный Люпин едва не расплакался от признательности, да и у меня самого, если честно, глаза были на мокром месте.

— Знаете, что? — вдруг подал голос Сириус, и мы все выжидательно на него посмотрели. — Давайте прямо сейчас, вот здесь, на этом месте, поклянемся, что никогда, ни за что друг друга не предадим и не бросим? И никогда не будем ничего скрывать друг от друга.

И мы на самом деле поклялись. Четверо двенадцатилетних мальчишек, каждый из которых на сто процентов был уверен, что никогда не нарушит клятвы.

* * *

Мне нравилось наблюдать за отношениями Римуса и Гарри. Они были как бальзам на душу. Наконец-то в жизни моего сына появился взрослый человек, который его понимал и с которым можно было поговорить. Я-то сразу сообразил, почему он не дал Гарри сразиться с боггартом, и вполне его поддерживал, а вот сын решил, что Римус счел его трусом.

В общем, все шло более-менее хорошо, пока Сириус не начал безумствовать. На мой взгляд, он очень опрометчиво поступил, напав с ножом на Полную Даму.

— Теперь все лишний раз убедились, что он маньяк, — вздохнула Лили, пока Сириус отсиживался в одном из потайных ходов, который мы нашли еще во время нашей учебы в Хогвартсе и о котором никто, кроме нас, не знал.

А тут еще этот чертов матч, куда заявилась сотня дементоров.

— Ему необходимо выучить заклинание Патронуса, — сказал я Лили, когда мы сидели в гостиной возле камина. — А то ведь так и будет падать при виде дементоров.

— Это очень сложная магия, — покачала головой она. — Ты же помнишь, я освоила ее только после школы.

— А я — нет. Главное, чтобы учитель был хороший.

— И кто уже учил тебя?

— Отец. А Гарри... Хорошо бы, Люпин с ним позанимался. У него всегда отлично выходило это заклинание. Я уверен, Гарри справится.

— Я была бы только рада. Представь, ведь каждый раз, когда они приближаются, он видит, как нас с тобой убивают...

Это было очень странное зрелище. На лесной опушке сидели двое — огромная черная собака и криволапый рыжий кот с приплюснутой мордой. При этом кот почти не двигался и немигающим желтым взглядом смотрел на странного пса. На месте Живоглота я бы счел последнего сумасшедшим — не лаял, не рычал, а издавал какие-то странные звуки, дергал лапами, как в припадке, и периодически начинал прыгать. Мы с Лили умирали от смеха, наблюдая за забавной пантомимой. Но кота, похоже, странное поведение визави нисколько не удивляло, и иногда он начинал мяукать и даже пару раз прыгнул вслед за собакой. Похоже, у Сириуса все-таки получалось найти с ним общий язык.

Вообще-то, если подумать, это была очень даже неплохая мысль. Живоглот явно был полукниззлом, а они весьма сообразительны. Наверное, Сириус хотел, чтобы он выкрал для него Хвоста. Учитывая, что у кота и раньше были виды на эту крысу, я только восхищался смекалкой Бродяги. Правильно, нечего снова соваться в замок, тем более что вскоре выяснилось — те потайные ходы, которые Сириус, да и я вместе с ним, считал никому не известными, оказались давным-давно разведаны некими рыжеволосыми близнецами.

Гарри все еще лежал в больничном крыле после несвоевременного появления Сириуса и дементоров на стадионе и был подавлен. Даже поющая открытка от Джинни Уизли не спасла положение.

— Знаешь, с каждым днем эта девчушка нравится мне все больше, — смеясь, сказал я, глядя, как Гарри придавливает открытку вазой с фруктами. — Думаю, рано или поздно, но она своего добьется.

— А мне как-то больше по душе Гермиона, — рассеянно ответила Лили, копаясь в шкафчике в поисках шоколадной лягушки, которую я съел еще вчера. — Она умная, симпатичная, целеустремленная, любит порядок.

— Прямо вылитая ты в ее возрасте, — усмехнулся я.

— А что в этом плохого? Да черт, куда она делась, здесь же была...

— Кто? — невинным голосом спросил я.

— Лягушка. Не знаю, мне кажется, они с Гарри стали бы отличной парой. Он вечно попадает во всякие передряги, а она была бы его сдерживающим фактором.

— Мне кажется, что Гермионе больше по душе Рон.

— С чего ты взял? — удивилась Лили.

— Посмотри, как они ссорятся постоянно, подкалывают друг друга. Тебе это ничего не напоминает?

— Думаешь? — Лили, наконец, отвлеклась от шкафчика. — Может, ты и прав.

— Да точно тебе говорю, — заверил я ее. — А Джинни себя еще проявит, я следил за ней. Она только при Гарри так себя ведет, а вообще отличная девчонка. И тоже, кстати, совсем не глупая.

Лили вдруг подозрительно прищурилась.

— А что это ты вдруг заговорил о девушках? Это ты съел мою лягушку, да?

— Кто сказал, что она была твоя? Она лежала несколько дней, — попробовал отбиться я, но не тут-то было.

— Я же говорила, что хочу ее! — обиженно воскликнула Лили. — Ну ты и наглый, Джеймс!

— Да ладно, Лил, что ты завелась! Стоит только захотеть, и у нас хоть сто лягушек будет. Боюсь даже, что такими темпами нам скоро понадобится Противокариесное заклинание, а как его творить без палочек?

— Ну вот, ты снова! Опять заговариваешь мне зубы! Живо возвращай мне лягушку!

— Да пожалуйста, подумаешь... Хочу шоколадную лягушку, — сказал я, глядя на потолок, и она тут же возникла прямо в моих руках. — Спасибо. Держи, — протянул я лакомство Лили. — Честное слово, ты как ребенок!

— А сам-то, — буркнула она и взяла лягушку. — И не смей больше трогать мои сладости!

* * *

— Я хочу есть, — жалобно сказал мне Сириус, когда мы, отбыв очередное наказание у Филча, около полуночи вернулись в общую гостиную. — Из-за этого старого хлыща мы даже поужинать не успели! У тебя ничего не осталось?

Я уныло помотал головой, поскольку в животе у меня тоже громко урчало.

— А у Лунатика или Хвоста?

— Откуда?

Сириус горестно вздохнул. Я не мог смотреть на мучения друга. Да и по правде говоря, думал, что если хоть что-нибудь не съем, не доживу до утра.

— Давай сходим на кухню? — предложил я.

— Точно! — оживился Бродяга. — Ты гений, Сохатый! Давай, пошли наверх. Ты бери мантию, а я Карту.

Мы на цыпочках прошли в спальню, чтобы не разбудить Римуса и Питера, и затем так же тихо и осторожно выбрались из гостиной. В последнее время даже вдвоем мы с трудом умещались под мантией, но это было не так важно — Карта всегда покажет нам, что кто-то идет.

До кухни мы добрались вполне благополучно. Филч сидел в своем кабинете (и что ему не спится?), Пивз безобразничал в библиотеке, а больше ночью и встретить никого нельзя.

Домовики при виде нас расцвели улыбками. Мы были постоянными клиентами, и они привыкли, что поесть можем заявиться в любое время дня и ночи. Бедняги, похоже, еще даже не собирались ложиться спать и с удовольствием обеспечили нам полные карманы еды.

— Ах, и почему мой Кикимер не такой милый, как эти? — блаженно спросил Сириус, впиваясь зубами в куриную ножку под восторженными взглядами домовиков.

— Наверное, его обозлили сушеные головы его бабушек и дедушек, висящие в коридоре, — мрачно пошутил я.

— Точно, дикость! Ладно, давай поедим по дороге, а то мы никогда отсюда не уйдем.

— Только не заляпай мне мантию!

Сириус презрительно фыркнул. Мы запахнули мантию как можно плотнее и пошли обратно в гостиную. Было жутко неудобно, поскольку каждый из нас не мог утерпеть и непременно что-то жевал. Мы так увлеклись, что не сразу увидели миссис Норрис, которая, несомненно, почувствовала запах еды и начала преследование.

Когда мы уже были всего в паре этажей от гостиной, вдруг раздался голос:

— Ну-ка, ну-ка, что это у нас тут за звук?

— Мордредов Филч! — шепотом выругался Сириус. — Давай скорее, туннель уже рядом.

Мы старались передвигаться быстро и бесшумно, но куда нам с полными животами и набитыми едой карманами! У меня из рук выскользнул леденец в пестрой обертке.

— Ага! — торжествующе воскликнул Филч и, как коршун, бросился на добычу. — Кому это у нас тут покушать захотелось?

— Быстрее, Джим!

Теперь еда сыпалась у Сириуса, и мы оставляли за собой целую дорожку из пирожков, конфет и пирожных. Надо же было так облажаться! Но и это было еще не самое худшее. Добежав, наконец, до туннеля, Сириус поспешно сказал пароль, проход раскрылся, и мы мигом юркнули в него. В этот момент из-за поворота как раз показался Филч.

— Фух... — облегченно протянул я. — Еле удрали!

Сириус хотел было что-то ответить, но вдруг побледнел и захлопал себя по карманам.

— Карта!

— Нет! Потерял?

— Черт! Как так? Ведь я крепко держал ее!

— Она хотя бы стерта? — взволнованно спросил я.

Сириус нахмурился.

— Вроде да...

— Вроде? Или да?

— Я не помню...

— Драккл! — выругался я в свою очередь. — Выглянем? Может, он ее не заметил?

Мы прислушались. Судя по звукам, Филч все еще был где-то рядом. Сириус тяжело вздохнул.

— Придется подождать. Иначе нас точно исключат...

— М-да... — протянул я. — Поели, называется! Римус и Питер нас убьют!

* * *

— Наша Карта! — удивленно и обрадованно воскликнул я. — Я думал, что никогда ее больше не увижу! Надо же, а эти близнецы еще круче, чем я думал! И как они догадались, какими словами она открывается?

Лили пригляделась повнимательнее.

— Та самая? Мародеров? Которую у вас отобрал Филч?

— Она самая! Эх, если бы так знала, как долго мы пытались ее выкрасть! Но Филч просек, что это не просто бумага, и тщательно ее стерег. Просто невероятно, что она теперь будет у Гарри! Это судьба.

— Как и то, что Люпин согласился научить Гарри вызывать Патронуса, — отозвалась Лили. — Я давно уже перестала чему-либо удивляться.

— Ты только посмотри, — не переставал восторгаться я, — я давно мертв, а моя магия все еще жива! И это приветствие... Все до сих пор так, как мы придумали!

— Да-да, это здорово, конечно, только вот нужна ли она Гарри? В смысле, он теперь еще больше правил будет нарушать.

— Да ты что! — возмутился я. — Это же гарантия его безопасности. Он и так будет нарушать правила, а с Картой его хоть никто не поймает.

— Пожалуй, — вынуждена была согласиться Лили.

Но медаль, как всегда, имела и обратную сторону, о которой мы совсем не подумали.

* * *

Гарри лежал на кровати и с ненавистью смотрел в потолок. Я практически видел, как яростные мысли бушуют у него в голове, и руки сына то и дело сжимались в кулаки. После того, что он услышал, это было неудивительно.

Ах, Сириус, ну почему ты такой невезучий? Теперь твой крестник считает, что ты — его враг номер один. Если бы можно было как-то разубедить его в этом! Но все, что говорили министр и остальные, звучало так правдиво, что и усомниться-то было нельзя...

Я никогда не думал, что может возникнуть такая ситуация. При жизни, то есть. Да и после смерти мне как-то не приходило в голову, что будет, если Гарри узнает так называемую правду. "Вот если бы он знал, что предатель Питер, а потом случайно увидел его на Карте!" — мечтал я. Тогда бы он просто свернул Коросте шею... И стал бы убийцей. Нет, это был плохой вариант развития событий... Да и что мечтать, если сейчас Гарри был слеп, как никогда, и видел только то, что поддается логическому восприятию. То есть, что убийца и предатель — лучший друг его родителей и даже крестный отец.

Я смотрел, как сверкают в темноте глаза моего сына, и понимал, что сейчас он думает только об одном — найти того, кто виноват в смерти родителей, и наказать его. Неважно, каким способом. И месть была бы правильной, если бы Гарри знал, что виновный на самом деле не тот, про кого он думает... Но он не знал. И у меня из головы никак не выходила мысль — а вдруг сын совершит ошибку прежде, чем узнает правду?

Надо же было до такого додуматься — отправить Живоглота в Гринготс! Странно, что Гермиона не заметила очень долгого отсутствия своего домашнего любимца... А гоблины-то тоже хороши! Весь волшебный мир ищет Сириуса Блэка, а тут кот с письмом, в котором приказано взять деньги из его сейфа... Хотя, это как раз неудивительно. Гоблинам плевать, что происходит в мире волшебников. Даже если бы сам Волан-де-Морт пришел к ним за деньгами, они бы без проблем его обслужили.

"Молния" была великолепна. Эх, знает Бродяга толк в хороших метлах! Я бы и сам не отказался на такой полетать... Жаль только, что Гермиона оказалась такой — подозревающей везде опасность. На этой почве у нас с Лили даже произошла небольшая ссора. Она уверяла, что девочка сделала все правильно — лучше всегда перестраховаться, а вдруг это на самом бы деле была заколдованная метла? А я сердился, потому что уже третий год подряд мечтал, что Гриффиндор возьмет Кубок по квиддичу, а на школьной развалюхе Гарри вряд ли догонит снитч на ближайшей игре.

Мы с Лили облегченно вздохнули, увидев, что для тренировок Римус нашел боггарта. Нам вовсе не хотелось, чтобы Гарри начал учиться на настоящем дементоре. Интересно, как скоро у него получится вызвать телесного Патронуса? Что получится, я не сомневался. Но когда?

Я хорошо помнил, как учил меня отец. Он тоже раздобыл для меня боггарта. По такому случаю он даже открыл мне страшную тайну — о том, как на самом деле работает Надзор. С его стороны это было очень рискованно, но я дал честное слово, что не буду колдовать дома, пока не достигну совершеннолетия, и ни разу не нарушил его, хотя Сириус все пытался меня подбить на это. Особенно тем летом, когда жил у нас.

— Интересно, какое счастливое воспоминание выберет Гарри? — вслух подумала Лили.

— Не знаю, но надеюсь, это будет что-то действительно мощное. У меня вот всегда было одно-единственное воспоминание.

— И какое же? — слегка покраснев, спросила Лили, потому что прекрасно знала ответ.

— Ты, — подтвердил я ее догадки. — Но Гарри пока ни в кого не влюблен, так что...

Тем временем Римус рассказал Гарри, что нужно делать.

— Экспекто Патронум... — слегка задыхаясь, повторил он заклинание, и я вдруг почувствовал страшное волнение. Что-то кольнуло в груди, на мгновение я словно потерялся, но тут же снова пришел в себя.

— Что с тобой? — тут же встревожено заметила Лили. — Ты побледнел.

— Не знаю. Ой, снова...

Странные ощущения продолжались все время, пока Гарри пробовал творить заклинание. У меня было такое чувство, что душа хочет выйти из тела, но у нее не получается. А на последней попытке Лили пришлось целую минуту бить меня по щекам.

— Джеймс! Джеймс! Очнись!

— Гарри! Гарри! Очнись! — зеркально отобразилось в чаше.

Я распахнул глаза. Лили выглядела потрясенной.

— Что это, Джеймс? — почти благоговейно воскликнула она, глядя то на меня, то на чашу. — Это... Как это... Ты... Неужели? — но слов ей явно не хватало, и она так и не смогла четко сформулировать свою мысль.

— Я слышал голос папы... Я в первый раз его услышал...

Мы дернулись и одновременно уставились в чашу. Он слышал мой голос? Отсюда?

— Он пытался задержать Волан-де-Морта, он хотел выиграть время...

Мы переглянулись. Я помотал головой, словно это могло помочь привести мысли в порядок. Ага, сейчас.

— Я ничего не понимаю! — пробормотал я растерянно. — Что это было, Лили? Я почувствовал себя так, как будто душа вылетает из тела — на мгновение, а потом снова возвращается.

Она смотрела на меня расширившимися глазами.

— Наверное, это как-то связано с Патронусом? Что, если его Патронус, это — ты?

— Это невозможно!

— А как еще тогда объяснить то, что произошло? Ты сам говорил, что нет ничего невозможного!

Бух! И Лили вдруг исчезла. Я проваливался в темноту... Тело испарилось, от меня остался лишь дух. На секунду я открыл глаза и увидел перед собой фигуру в черном плаще. Она попятилась от меня. Какой-то крик, похожий на заклинание... И снова ничего. Меня нет... Я мысль... Да, точно, мысль...

— Джеймс!

Лили трясла меня что было сил. Я открыл глаза, но сначала не понял, где нахожусь. Где фигура? Где та комната? Не успел я хоть что-то сообразить, как Лили поднесла чашу к моему лицу. Вопросы отпали.

Похоже, она права.

* * *

О таком явлении мне никогда не приходилось слышать. При жизни я немало читал о Патронусах и знал, что они — всего лишь сгусток положительной силы, разбавленный частичкой эмоций того, кто его вызывает. Но что Патронусы — души умерших людей... Нет, предположение даже звучало бредово. Однако каждый раз, когда Гарри вечером приходил в кабинет Люпина, я понимал, что вовсе это не бред. У него пока не получалось вызвать меня полностью, в телесной форме, да и, честно говоря, у меня в голове не укладывалось, что я возьму и появлюсь перед ним такой, какой я есть, ведь Патронусы всегда приобретают вид животных.

За этими размышлениями я почти упустил из виду, как Хвост снова инсценировал свою смерть. О его побеге мне рассказала Лили, и после недолгих поисков мы нашли его неглубоко в Запретном лесу.

— Как думаешь, почему он совсем не сбежал? — спросила Лили. — Он же понимает, что где-то поблизости ходит Сириус.

— Наверное, ждет, что его сцапают, и можно будет снова вернуться под крылышко Уизли, — хмуро ответил я. — Куда еще ему идти?

Впервые я вел себя рассеянно во время игры Гарри, хотя она была великолепна. Никогда прежде он не летал так здорово. Просто, чтобы я сейчас не делал, у меня из головы не шла эта история с Патронусом.

— Посмотри, — рассмеялась Лили, — похоже, у Гарри скоро все-таки появится сердечная привязанность. Он так мил с этой когтевранкой!

— Ага, — почти машинально ответил я.

— Да что с тобой? — рассердилась Лили. — Ты же всегда с открытым ртом смотрел за матчами и ни малейшей детали не упускал из виду, а сейчас тебя как будто квиддич вообще не волнует!

— Просто... — но я не договорил.

Все произошло слишком быстро. Снова это чувство невесомости... А потом я открыл глаза и... не исчез. Давно забытое чувство мощи вернулось ко мне. Я видел далеко и чувствовал сотни запахов, совсем как в Запретном лесу, когда превращался в оленя. Я завис в воздухе и наблюдал, как бросились прочь при виде меня черные балахоны. Но мне не хотелось нападать, я знал, чувствовал, что они не опасны. Я повернул голову и увидел, как Гарри хватает снитч. Кажется, моя помощь тут не требуется... Я зажмурился и почувствовал, как рассыпался на сотни частиц.

Первое, что я увидел, снова открыв глаза — ошеломленную Лили.

— Сохатый... — едва слышно прошептала она.

Сохатый, да. Так при жизни прозвали меня друзья за то, что я превращался в оленя. И теперь у меня больше не было вопросов. Я снова вернул себе эту способность... Потому что даже после смерти частичка меня все еще живет в моем сыне.

* * *

— Отлично, котик, молодец! — хрипло прошептал Сириус, одной рукой поглаживая за ухом рыжего Живоглота, другой держа какую-то бумажку. — Так-с, что тут у нас... Ого, даже на неделю! Ты славно поработал, морда. Что ж, может, все-таки скормлю тебе Питера, если гадкий трус не умрет прежде от страха.

Сириус рассмеялся своим лающим смехом. Он сидел на кровати в Визжащей хижине и выглядел совершенно безумно. Длинные спутанные волосы почти закрывали лицо, грязная разодранная мантия создавала впечатление, что человек вылез из болота, а глаза горели, как два уголька.

— Если он все-таки пойдет сейчас в замок, это будет конец, — замогильным голосом сказал я. — Посмотри на него, Лили! В прошлый раз не получилось, с чего он взял, что сейчас получится? О чем вообще он думает? Как собирается сбегать, если даже и поймает Питера? Хотя мы-то знаем, что его там нет! Он совсем рехнулся!

Лили даже нечем было меня утешить.

— Думаю, так оно и есть, — с грустью ответила она. — Он слишком много времени провел в обществе дементоров. Наверное, думает, что главное свернуть крысе шею, а что будет дальше, ему все равно. Хоть бы вспомнил о Гарри...

В который раз уже я нагнулся над чашей и прокричал: "Сириус, не делай этого!", но он меня не услышал. Почему-то сейчас связь не работала.

— Прекрати, Джеймс, — устало вздохнула Лили. — Бесполезно, мы ничего не можем сделать. И это значит, все должно закончиться благополучно, так что нам нужно прекратить трепать себе нервы.

— Ну давай, попробуй, — огрызнулся я. — Вижу я, как ты прекратила.

Не хотелось срывать на ней зло, но я очень переживал за Бродягу. Пока мы спорили, он успел обратиться в собаку и выйти на улицу. Принюхался, огляделся по сторонам и потрусил в сторону теплиц.

— Там есть проход, — ответил я на молчаливый вопрос Лили. — Что ж, не такая уж плохая идея — это самый короткий путь до спальни. То есть, там еще по туннелю пройти надо будет, но хоть не прямо по коридору.

В этот день Сириусу решила улыбнуться удача. Он беспрепятственно дошел до гостиной. У входа сэр Кэдоган мирно посапывал во сне, обнимая свой огромный меч.

— Благородная дама, — негромко произнес Бродяга.

Рыцарь дернулся, буркнул, не открывая глаз: "Все верно" — и хотел уже открыть проход, но вдруг что-то его остановило.

— Погодите-ка, — пробормотал он, открывая один глаз. — Что-то я вас не помню, сэр... У вас совсем не рыцарственный вид.

Сириус едва слышно усмехнулся.

— Зато у меня все пароли. На неделю. Хотите, прочитаю? Подлый негодяй, отчаянный рыцарь, меч храбреца... Какие отличные пароли для Гриффиндора! — вдруг перебил он сам себя и с нескрываемым восхищением добавил:

— Вы придумали?

— Я, — с гордостью ответил сэр Кэдоган. — Ладно уж, проходите... Я вижу, что несмотря на непрезентабельный вид, у вас благородное сердце.

— Благодарю, — с почти неуловимой иронией ответил Сириус и шагнул в открывшийся проход.

Секунду он постоял, оглядываясь по сторонам. В гостиной никого не было. Гриффиндорцы только недавно закончили праздновать победу, и домовики еще не успели прибраться.

— Ничего не меняется, — пробормотал Сириус и на цыпочках двинулся к лестнице, которая вела в спальни мальчиков. По дороге он достал огромный нож, который стащил из огорода у Хагрида.

— Маньяк маньяком, — напряженно заметила Лили. — Ох, что сейчас будет...

Сириус быстро отыскал табличку с надписью "3 курс" и осторожно открыл дверь. Все пятеро мальчишек были скрыты за пологами. Блэк наугад подошел к одной из кроватей и резанул ножом по пологу.

— А-а-а! Не-е-ет! — мигом проснулся Рон.

Сириус не растерялся ни на секунду и опрометью бросился из спальни. К счастью, ему удалось выбежать из гостиной прежде, чем из других комнат показались студенты. Не оглядываясь, Сириус добежал до того же тоннеля, по которому пришел, и скрылся там.

Фф-ух... Пронесло! Хоть сегодня я смогу спать спокойно!

Нельзя сказать, что при жизни мы с Лили были идеальной семейной парой. Мы с ней слишком разные для этого. Хотя, не знаю, может, как раз из одинаковых людей и не получаются хорошие семьи? Ведь когда у вас одни и те же интересы и взгляды на жизнь, быстро становится скучно. Мы же с Лили никогда не скучали. Мы любили ругаться по пустякам, могли дуться друг на друга длительное время, но в итоге все равно мирились. Причем так мирились, что я готов был ссориться хоть каждый день.

Я помню, как впервые осознал, что она мне нравится. Это случилось на третьем курсе, на пиру по случаю первого сентября. Я увлеченно жевал жареную картошку с мясом и смотрел только в тарелку, потому что успел здорово проголодаться, пока мы ехали в поезде. Рядом Сириус, Римус и Питер тоже от меня не отставали. И вдруг я услышал смех. Совершенно волшебный, как перезвон колокольчика. Я даже подавился и оглянулся в поисках его источника. И увидел ее — она сидела в окружении своих подруг и что-то живо говорила, а потом снова рассмеялась. Почему-то она совсем не была похожа на себя обычную — рыжую зубрилку, которая проводит время в обществе этого противного слизеринца Снейпа. Она поменяла прическу, и теперь ее ярко-рыжие волосы красивыми локонами спадали на плечи. Даже сидя на довольно большом расстоянии, я заметил, как блестят ее глаза, и впервые обратил внимание, что они невероятного зеленого цвета с очень необычным разрезом. А эти ресницы! Они были такие длинные и пушистые... Но главное — улыбка. Почему я раньше никогда не замечал, как потрясающе она улыбается? Я смотрел на это чудо, открыв рот, и даже не заметил, как с мяса прямо мне на мантию потек соус.

— Эй, Джим, ты чего? — вернул меня к реальности голос Сириуса. — На что ты пялишься?

Я дернулся, посмотрел на него, а потом снова уставился на Эванс. Блэк проследил за моим взглядом.

— Ну и что там? У кого-то петрушка в зубах застряла?

— Какая петрушка! — очнулся я. — Нет, ты только посмотри на нее...

— На кого? — Сириусу даже в страшном сне не могло присниться, что я смотрю на Лили.

— На Эванс.

— На Эванс? — удивленно переспросил Сириус и тоже на нее посмотрел. — Ну и что? Ты хочешь подсыпать ей цветоменятельный порошок, который мы изобрели? Но мы еще...

— Да ты что, — перебил я, — нет. Просто она... Ты слышал, как она только что смеялась?

Сириус посмотрел на меня так, словно заподозрил, что я сошел с ума. Но вдруг до него начало доходить, и он коварно улыбнулся.

— Погоди, погоди. Что? Ты серьезно? Тебе понравилась зубрилка Эванс?

— Сам ты зубрилка! — мигом огрызнулся я, и Сириус рассмеялся.

— Точно втюрился! Ну, Джим, ты даешь! И в кого — в Эванс! — почему-то его это ужасно позабавило. Но он тут же объяснил, почему: — И что теперь, станешь пай-мальчиком? Будешь ложиться спать вовремя и ходить на дополнительные занятия по зельям? Глядишь, на пятом курсе оба станете старостами.

— Еще чего! — разозлился я. — Ни в кого я не втюрился, просто...

— Да ла-адно, — протянул Сириус. — Я же не осуждаю. Она не так уж и плоха. Зануда, правда, но ты ведь это исправишь?

Меня жутко раздражало его насмешливое выражение лица.

— Ничего я не собираюсь исправлять! — сердито ответил я. — Ты прав, я действительно подумал про порошок. Мне показалось, что зеленое лицо очень пойдет к ее рыжим волосам. Как думаешь?

Но разве Сириуса обманешь?

* * *

Сжав кулаки, я смотрел, как Снейп пытается выбить из Гарри признание в том, что тот тайно посетил Хогсмид. Он обещал защищать парня, а сам только и ищет повода, чтобы его исключили. Больше всего меня раздражало, что Лили была на его стороне.

— Северус прав, — сказала она. — Гарри не должен ходить, где ему вздумается. А если бы Сириус на самом деле хотел его убить?

— Ерунда, — отозвался я раздраженно, — он не может все время сидеть в замке только потому, что мы с тобой умерли и не написали ему разрешение на посещение Хогсмида. Подумаешь, сходил туда! Он же был в мантии! Немного не повезло, но с кем не бывает.

— Действительно! С кем не бывает! — возмущенно воскликнула Лили. — Только с Гарри бывает постоянно! Перестань говорить о нем так, словно он новый мародер!

— При чем тут это?! Просто я думаю, что ты чересчур близко все воспринимаешь!

— Да? А как еще я должна все воспринимать? Если ты не забыл, он мой сын!

— Точно так же, как и мой!

Мы сверлили друг друга гневными взглядами, пока из чаши не раздалось:

— Как вы похожи на своего отца, Поттер! Просто удивительно! Он тоже был на редкость высокомерен.

Я подлетел к чаше и в бешенстве смотрел в нее, пока Снейп произносил свою тираду. Это я упивался собственным величием? Да что он несет! Лили незаметно подошла ко мне сзади и тихо заметила:

— А он ведь не так уж и не прав. До седьмого курса ты именно таким и был.

Это стало последней каплей.

— Прав, да? — больше не контролируя себя, с яростью спросил я. — Если я такой плохой и все вечно делаю не так, что же ты тогда за него замуж не вышла, а? Может, он стал бы лучшим отцом? Посмотри, как трогательно — до сих пор готов ради тебя на все! Даже жаль, что он не опомнился в юности. Глядишь...

Лили смотрела на меня так, словно не верила своим ушам, а я не мог удержать поток злых и горестных слов, которые во мне накопились, и продолжал нести какую-то чушь. Казалось бы — какая глупость: ревновать к кому-то, если вы давно мертвы, а он жив. Но я ничего не мог с собой поделать. Как красиво выглядела со стороны его вечная любовь и готовность защищать сына того, кого всю жизнь люто ненавидел! Прямо хоть книжку пиши! А я что? Только и знаю, что радуюсь, когда Гарри рискует! Даже на этом свете из меня вышел никудышный отец. Добили меня слова Люпина, который уже успел присоединиться к сцене, происходившей на земле:

— Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками.

Я отшатнулся от чаши и поднял глаза на Лили.

— Видишь, — холодно сказала она, — даже Римус, хотя он тоже когда-то был мародером, понимает, что Гарри не должен рисковать.

Я ничего не ответил и быстро вышел из комнаты, лишь бы не видеть, с каким осуждением смотрят на меня эти зеленые глаза.

* * *

Я сидел на берегу озера, ужасно похожего на то, что находилось в Хогвартсе, и кидал в воду камни. Я чувствовал себя отвратительно. Лили права. И Снейп прав. И Римус. Все они правы. Я один до сих пор веду себя так, словно надеюсь, что, если Гарри будет совершать такие же безрассудные поступки, как я когда-то, мы станем ближе. Не станем. Пора уже принять это.

Я ощущал двойную вину от того, что наговорил Лили. Ей тяжело не меньше, чем мне, а я посмел кинуть ей такие упреки! Как умер двадцатиоднолетним дураком, так и остался им даже спустя двенадцать лет.

Я всегда ревновал ее к Снейпу. Даже после того, как на пятом курсе они перестали общаться. Я не понимал, что она нашла в нем, ведь он увлекался темной магией, постоянно ходил в компании самых отпетых слизеринцев, но даже после ссоры она не позволяла мне говорить о нем плохо. А уж тем более сейчас.

— Джим?

Я обернулся и увидел Лили.

— Успокоился?

Я кивнул, и она села рядом со мной. Я хотел заговорить первым, сказать ей, что я был не прав и мне очень стыдно, попросить у нее прощения хоть на коленях, но не смог найти подходящих слов, и поэтому молчал и просто бросал в воду камни. Некоторое время Лили наблюдала за моими действиями, а потом тоже взяла камешек и бросила в воду.

— Фигово, да? — спросила она, поворачиваясь ко мне.

— Невероятно, — ответил я, прицеливаясь камнем в, как мне казалось, середину озера и избегая ее взгляда.

— И мне тоже.

Мы замолчали, и я не решался посмотреть на нее, боясь, что увижу в ее глазах горькое разочарование.

— Ты правда думаешь так, как сказал? Что мне было бы лучше с Северусом? — наконец спросила Лили.

— Лил, — еле слышно произнес я. — Не надо.

— Нет, надо. Скажи мне правду.

И тогда я произнес с горечью самое страшное, что было у меня в голове:

— Иногда я думаю: ты жалеешь, что вышла за меня. Что я разочаровал тебя, потому что ты хотела, чтобы я изменился. А я ни капли не изменился, даже после смерти.

Я все-таки повернулся к любимой и увидел, что она смотрит на меня с болью.

— А знаешь, что мне кажется? — тихо ответила она. — Что иногда я веду себя так, что заставляю тебя думать, будто жалею, что вышла за тебя. Но это не так. Решение стать твоей женой было лучшим, что произошло в моей жизни.

— Лил...

Я наклонился к ней, и она крепко обняла меня за плечи.

— Лили, прости меня, я идиот... я... я вечно делаю что-то не так, но я стараюсь, ты же знаешь, — бессвязно забормотал я.

— Просто не говори так больше, хорошо?

— Хорошо, — прошептал я, чувствуя, что меня разрывает от бесконечной любви, которую я к ней испытываю. Появилось мгновенное желание сказать ей об этом. — Я люблю тебя, Лили.

И она ответила без колебаний:

— Я тоже люблю тебя, Джеймс.

* * *

Тем временем в кругу Гарри тоже состоялось примирение. Жаль только, на грустной почве. Печально, конечно, было смотреть на Хагрида, зато Гарри и Рон наконец-то перестали дуться на Гермиону. Я видел, как однажды вечером Римус сидел в своем кабинете и изучал Карту, которую забрал у Гарри. Я надеялся и боялся, что он увидит точку с именем "Сириус Блэк", но этого не произошло, точно так же, как он не обнаружил и точку "Питер Петтигрю". Но в общем-то это меня не удивило.

В преддверии финального матча я снова почувствовал, что ко мне вернулся вкус к квиддичу, который я частично утратил в свете последних событий. Ну в этом-то году Гарри должен выиграть Кубок! На "Молнии"-то! Иначе для меня будет уже чересчур.

Игра была грязной. Даже Лили, которая, в общем-то, довольно спокойно относилась к квиддичу, кричала не тише болельщиков на стадионе и даже громче меня. И разрыдалась, как МакГонагалл, когда Гарри наконец-то поймал снитч.

Пожалуй, давно в нашем посмертии не было ничего такого позитивного. Видеть Гарри таким счастливым было очень радостно. Мы даже окончательно выбросили из головы нашу ссору, которая началась с того, что наш сын пошел в Хогсмид. Эх, знал бы Гарри, что даже после смерти мы печемся о нем так, словно все еще рядом! Хотя нет, не так. Просто: знал бы Гарри, что даже после смерти мы ужасно о нем переживаем... Так, что ссоримся чуть ли не до разрыва. Хотя, казалось бы, куда нам тут деваться друг от друга?

Я никогда и представить себе не мог, что Бродяга может настолько любить детей. Но факт оставался фактом — он души не чаял в Гарри и теперь торчал у нас в десять раз больше обычного.

То, что крестным нашего первого ребенка станет Сириус, мы решили сразу. Скажу больше, мы распланировали, что Римус будет крестить второго ребенка, а Питер — третьего. Да... Я всегда мечтал, что у нас будет трое детей. Когда я был маленьким, мне часто не хватало братика или сестренки рядом. Это потом у меня появились Бродяга, Лунатик и Хвост, а до этого близких друзей не было. То есть я общался с соседскими маггловскими мальчишками, но разве с ними поговоришь о том, на какой факультет хочешь попасть в Хогвартсе?

Помню, однажды, когда Гарри было уже полгода, Лили решила взять себе выходной и встретиться с Алисой Лонгботтом. Они дружили еще со школы. Две мудрые подруги подумали, что, раз у Гарри и Невилла разница в возрасте всего один день, хорошо было бы познакомить их уже сейчас. Поэтому они отправили Фрэнка и малыша к нам, а сами умчались по магазинам.

С Фрэнком у нас тоже были отличные отношения еще с Хогвартса, к тому же мы оба, впрочем, как и наши жены, состояли в Ордене Феникса, так что я был только рад, что он составит мне компанию. Сириус, прослышав, что Лили сегодня не будет, мгновенно к нам присоединился. Нет, конечно, он ничего не имел против нее, просто та не всегда одобряла игры, которые он затевал с Гарри.

Так вот, дав нам последние напутствия, Лили и Алиса ушли, а мы, как заботливые отцы (два настоящих и один крестный), сели развлекать малышей. Веселье продолжалось пару часов, а потом Гарри и Невилл заклевали носами, и мы уложили их в широкую кроватку Гарри, а сами пошли вниз. А дальше случилось такое, что я даже после смерти забыть не могу.

В общем, на днях прошел один очень интересный матч по квиддичу, и мы так увлеклись его подробным разбором, что совсем забыли про детей, тем более что никто из них не просыпался и не плакал. А когда очнулись и поднялись наверх, обомлели — в кроватке никого не было.

— Без паники! — тут же воскликнул Сириус, увидев, с каким ужасом мы с Фрэнком переглянулись. — Они никуда не могли деться, мы их найдем!

— Никуда не могли деться? — севшим голосом переспросил Фрэнк. — А где они, по-твоему?

— Это невозможно! — обрел и я дар речи. — Куда могли исчезнуть из кроватки двое полугодовалых малышей? Они не могли выбраться сами!

— Ты забываешь, что это дети волшебников, — усмехнулся Сириус.

— И что? Магические способности проявляются гораздо позже! Не в шесть месяцев!

— Да? С чего ты это взял? Потому что все так говорят?

Но теория магии меня как-то не особо успокоила. Мы перерыли весь дом, залезли в каждую щель, но Гарри и Невилл бесследно исчезли. Мы с Фрэнком рвали на себе волосы и даже дошли до версии, что в дом кто-то пробрался и похитил наших детей, хотя это было невозможно, потому что дом был оснащен всеми доступными средствами защиты. После долгих поисков даже Сириус впал в панику. Мы прочесали сад, использовали все заклинания поиска, какие только знали, но от них не было результата. Единственное, что они показали, что Гарри и Невилл в доме. Но как они могли быть в доме, если их тут не было?

Короче говоря, когда вернулись Лили и Алиса, они нашли нас в довольно плачевном состоянии. Легко себе представить, как они повели себя, узнав, что мы потеряли детей. Сорвав голос от крика, Лили вместе с Алисой принялись по новой прочесывать дом. Сказать, что я был испуган, — ничего не сказать. Мы с Сириусом и Фрэнком уже ничего не искали, а просто сели в гостиной и потерянно друг на друга смотрели. Наконец со второго этажа донесся хриплый голос:

— Идите сюда, придурки!

Судя по обращению, они что-то нашли. Мы бегом поднялись в комнату Гарри и увидели обоих малышей на руках их мам в целости и сохранности.

— Гарри! — бешено завопил я и бросился к нему.

— Невилл! — вторил мне Фрэнк.

Пока мы с ним пытались вырвать Гарри и Невилла из рук Лили и Алисы, которые не давали нам это сделать (впрочем, не без оснований), Сириус пораженно выругался:

— Мать моя вейла! Где вы их нашли? Мы все перерыли!

— А в кроватку заглянуть не додумались? — ухмыльнулась Алиса.

— В кроватку? — переспросил я. — Но...

— Вы просто идиоты, Джеймс. Особенно ты, — перебила Лили. — Зачем ты повесил мантию-невидимку над кроваткой?

Мы с Фрэнком и Сириусом переглянулись, потом одновременно посмотрели на колыбель, снова переглянулись и вдруг начали ржать. По-другому и не скажешь. Кому доверили детей… Оказывается, они все это время лежали в кроватке, накрытые мантией, а мы даже не заметили... А ведь сами же повесили ее — я показал мантию Фрэнку, а потом мне было лень относить ее обратно в спальню... Подштанники Мерлина! Это нечто...

— Ничего смешного! — сердито перебила Лили. — Хороши папаши, потерять собственных детей в их кроватке! Больше никогда не доверю вам Гарри! Ни за что!

— Да ладно, Лил, — все еще смеясь, протянул Сириус. — Ну подумаешь, с кем не бывает... Гарри и Невилл в порядке, а мы просто...

— Тупицы, — договорила за него Алиса. — Даже на несколько часов вас нельзя оставить...

В общем, Лили потом еще очень долго отыгрывалась на мне за этот случай. Но, черт возьми, зато теперь нам есть, что вспомнить!

* * *

В этот раз Гарри сдал экзамены намного удачнее, как мне показалось, чем на первом курсе. Особенно порадовал Римус. Эх, если бы нам в свое время кто-нибудь устроил такую полосу препятствий!

— Как думаешь, что бы увидела ты? — спросил я Лили, со смехом наблюдая, как Гермиона выскакивает из дупла от мнимой МакГонагалл. — Как у тебя отбирают значок старосты?

— А ты? Как тебе его вручают? — отпарировала она.

Нам обоим совершенно не нравилось, что Гарри ходит на уроки к профессору Трелони. Наверное, глупо было ее осуждать, но ведь это именно она произнесла проклятое пророчество, из-за которого мы сидим сейчас непонятно где и пялимся в эту чашу, а нашему сыну предстоит стать убийцей. Удивительно, но она даже не догадывается, что натворила... Сидит себе и делает вид, что видит что-то в хрустальном шаре, и ждет того же от Гарри. Он поступил довольно мудро, притворившись, что и он что-то разглядел. И даже не поддался на ее причитания об обезглавленном гиппогрифе... Молодец! Поняв, что ничего больше от парня не добьется, Трелони отпустила его. Решив, что на сегодня просмотр закончен, я собирался было уже пойти перекусить и поднялся, но Лили вдруг схватила меня за руку.

— Джим!

Я снова посмотрел в чашу. С Трелони явно происходило что-то не то. Она неестественно выпрямилась в кресле и произнесла резким голосом прямо в спину Гарри:

— Это произойдет сегодня ночью.

— Прошу прощения? — растерянно спросил Гарри, обернувшись.

Мы с Лили, открыв рот, слушали новое пророчество. Слуга соединится с господином и тот воспрянет вновь?

— Неужели Хвост поможет Волан-де-Морту возродиться? — ахнула Лили, когда Трелони закончила.

— Надо что-то делать! — вскочил я. — Что угодно! Попробуем связаться с Сириусом, Дамблдором, Римусом... С кем угодно! Мы не можем этого допустить!

Лили наклонилась над чашей и прокричала:

— Сириус Блэк!

Мы увидели Бродягу на опушке Леса недалеко от хижины Хагрида. Он был в образе собаки. Получится ли?

— Бродяга! Сириус! Блэк!

Пес точно что-то слышал, но явно не меня. Он старался как можно незаметнее подойти к хижине и изо всех сил напрягал уши.

— Что он там услышал?

— Без понятия!

Я выругался и позвал Альбуса Дамблдора. Тот сидел у себя в кабинете вместе с министром, который приехал, чтобы тоже присутствовать на казни.

— Дамблдор! — позвал я. — Альбус! Вы слышите меня?

Но он совершенно ничего не замечал. Последней надеждой остался Римус.

— Римус! Лунатик! — Но как я к нему не обращался, все было бесполезно.

Лили напряженно ходила из угла в угол.

— Что делать? Что делать, Джеймс? — беспрерывно повторяла она. Я не знал. Я видел, как Гарри, Рон и Гермиона скрылись под мантией и поспешили к Хагриду. Кто бы знал, что Питер прячется именно там...

— Рон! Гляди, это Короста!

— Так Сириус его услышал? — пораженно спросила Лили, глядя, как Хвост извивается изо всех сил и пищит, как ненормальный.

— Хорошо бы! — отозвался я.

Петтигрю, похоже, чувствовал, что пахнет жареным. Он продолжал пищать, извиваться и пытаться вырваться всю дорогу, пока ребята возвращалась обратно в замок.

— Смотри, Сириус идет за ними! — обрадованно воскликнул я, заметив среди деревьев лохматого черного пса. — Значит, действительно слышал! Может, он еще сможет помешать Питеру сбежать!

Мы смотрели в чашу так внимательно, слово от этого зависела чья-то жизнь. Если бы нам пришло сейчас в голову посмотреть, что творится у Хагрида, мы увидели бы очень странную картину... Но мы смотрели только на Гарри и его друзей. Точнее, следили по писку, куда они идут, потому что они были укрыты мантией-невидимкой.

На горизонте появился союзник Сириуса — Живоглот.

— Ой! Она укусила меня!

Хвост-таки изловчился и вырвался из рук Рона. Молниеносным движением кот попробовал сцапать его, но у него не вышло. Рон, забыв о мантии, бросился за Питером.

— Ну, давай же! — прошептала Лили, и парень действительно схватил беглеца. — Есть!

Но не тут-то было. В игру вступил Сириус. Мы, словно завороженные, наблюдали, как он затаскивает Рона и крысу в туннель под Иву.

— Рона-то зачем, — простонала Лили. — Теперь Гарри и Гермиона за ним полезут...

— Может, оно и к лучшему, — задумчиво ответил я. — Иначе Сириус просто убьет Питера, и никто никогда так и не узнает, что Блэк был невиновен.

— Главное, чтобы Гарри сейчас не наделал глупостей... Ты вспомни, как он отреагировал, когда услышал, что это Сириус якобы нас предал...

— Ничего он ему не сделает. Он даже оглушать не умеет...

Но я не был совсем уверен в том, что говорю. Ярость, она такая. При ее приступе можно сделать даже то, чего сам от себя не ожидал. Например, прямо посреди улицы попытаться убить одного волшебника и в итоге оказаться в полном дерьме, как Сириус. Тем временем Живоглот помог Гарри и Гермионе попасть в туннель. Не успели они исчезнуть, как неподалеку появились Дамблдор и компания.

— Ну вот, всего на пару секунд разминулись, — огорченно заметила Лили.

— Не «ну вот», а отлично! Посмотри на топор Макнейра...

Сириус потащил бедного позеленевшего от боли Рона на второй этаж.

— Вот изверг, — выругалась Лили. — Ему же больно... Посмотри на его ногу! Кажется, она сломана.

— Сириус совсем спятил от близости Питера... Но его можно понять. Он ждал этого момента почти тринадцать лет, причем двенадцать из них в Азкабане, так что ему не до таких мелочей, как нога Рона...

— Джеймс!

— Ну правда, Лил...

Тем временем пес дотащил парня до комнаты и отпустил его. Тот в страхе отполз к кровати с деревянными столбиками и сжал руками ногу, еле сдерживая стон. Тут же в комнате возник Живоглот, но Рон этого не заметил. Открыв рот, он смотрел, как собака превращается в человека.

— Блэк! — ахнул он и еще сильнее вжался в кровать. Ужаса в его глазах было — не передать, сколько. Еще бы, мы-то с Лили, изредка наблюдая за другом, привыкли к его кошмарному внешнему виду, а для непривыкших Сириус выглядел как настоящий маньяк-убийца.

Внизу послышались шаги, и почти сразу дверь открылась от пинка. В комнате появились Гарри и Гермиона.

— Ох, что сейчас будет... — еле слышно сказала Лили.

Да, совсем не так я (да и Сириус, наверное, тоже) представлял первую встречу сына с крестным. В осознанном возрасте, я имею в виду. Это было ужасно. Смотреть, как Гарри обвиняет Сириуса, лучшего человека, которого я когда-либо знал и заменившего мне брата, было невыносимо. И ничего, ничего нельзя было сделать! Если бы хоть как-то намекнуть ему... Сириус сейчас слишком не в себе, чтобы что-то объяснять... Хотя нет, он попробовал, но было уже поздно после всего, что он натворил в этом году... Сейчас бы сюда кого-нибудь разумного! Такого, как Люпин, он всегда был самым сдержанным и мудрым из нас...

Не знаю, кто там меня услышал, высшие силы или еще кто, скорее всего, просто показала Карта Мародеров, но как раз на самом опасном моменте, когда я видел, что Гарри уже совсем не в себе от злости и горечи и собирается убить Сириуса (интересно только, каким заклинанием?), появился Римус.

Происходящее было ужасно странно и нелепо. Мог ли я когда-нибудь представить себе такое будущее? Нет, нет, и еще раз нет. Даже после того, как мы узнали о пророчестве.

Я слышал, как Люпин уговорил Гарри и его друзей дать ему все им рассказать. Но разве об этом можно поведать в двух словах? Как объяснить, что на самом деле связывало нас? Всех четверых, даже Питера! За каждого, за любого из них я готов был отдать свою жизнь. Мне было неважно, что Сириус из семьи, которая поддерживает Волан-де-Морта, что Римус оборотень, а Питер не самый храбрый и сообразительный. Они были моими друзьями — самими близкими и родными, которым можно было рассказать все, которые всегда понимали и поддерживали меня, несмотря ни на что. И каждый из нас чувствовал единство с остальными! Мы были связаны неразрывной нитью... Казалось, что неразрывной.

Все уничтожил Волан-де-Морт. Стал бы Питер предателем, если бы его не было? Я не знаю. Я не хочу думать об этом. Но факт в том, что он всегда был слабее нас, и мы знали это и защищали его, хотя иногда и позволяли себе не очень удачные шутки. Но это была юность! 15 лет! Став старше, мы прекратили свои подколки. Но почему, — я до сих пор не знаю, почему, — узнав, что среди наших друзей завелся предатель, мы с Лили не собрали их всех вместе и не спросили напрямую? Почему? Этот факт... Он уничтожает меня. Заставляет понимать, что я был не таким хорошим другом, как думал. Если бы мы просто поговорили, я уверен на сто процентов, что Питер признался бы, что Волан-де-Морт его пытал, и мы нашли бы выход. Спрятали бы его, да все, что угодно, могли сделать... Но не сделали. Почему? Что заставило нас придумать этот дурацкий блеф? Да еще за спиной у Римуса, который ни разу в жизни не дал повода в себе усомниться? Я никогда не узнаю ответы на эти вопросы. Но я знаю, что они будут преследовать меня вечно.

Уж не знаю, как мы с Лили удержались от комментариев, когда появился Снейп. Я не хотел ссориться, она, видимо, тоже. Поэтому, когда Гарри, Рон и Гермиона вывели его из строя, я отвернулся так, чтобы Лили не видела мою торжествующую улыбку, а она прикрыла глаза руками, но ничего не сказала. Нет, ну правда. Снейп был не в себе и мог только навредить, так что все было правильно. Похоже, даже Лили это понимала.

Когда Короста превратилась в Питера, я не мог отвести от него глаз. Что я чувствовал? Боль от предательства? Несомненно. Злость? В какой-то степени. Но больше всего мне не давала покоя мысль о пророчестве.

— Как думаешь, что поможет Петтигрю сбежать? — задумчиво спросила Лили, глядя на трясущихся от ярости Римуса и Сириуса. — Они явно не собираются просто так его отпускать...

— Лишь бы не убили, — ответил я. — Иначе они никогда не докажут невиновность Сириуса...

— Тогда он точно сбежит. Этого нельзя допустить.

Я удивленно посмотрел на Лили.

— По-твоему, смерть будет лучшим решением?

— Да, — жестко сказала Лили, посмотрев мне прямо в глаза. — Питер предал нас. Оставил нашего сына сиротой. Он убил двенадцать ни в чем не повинных человек, чтобы свалить всю вину на Сириуса. А теперь собирается сбежать, чтобы помочь Темному Лорду возродиться.

Мне нечего было возразить. Мой бывший лучший друг действительно сделал все перечисленное. Причем, как что-то мне подсказывало, без малейшей капли раскаяния. Даже сейчас он пытался изворачиваться, что вызывало у меня еще большее отвращение. Когда отпираться больше не было смысла, Хвост протянул руки к Гарри и прошептал фразу, после которой я отшатнулся от чаши, а Лили внимательно на меня посмотрела.

— Пощадил бы, Джеймс? — прямо спросила она.

Я отвернулся от чаши и посмотрел в окно. Шел снег. «Он бы понял... он бы пощадил...». Пощадил бы? Смог бы понять, что у Питера не было другого выхода? Наверное, да... Нет. Кого я обманываю? Мне никогда не понять того, что он сделал. Слабость — не оправдание, если ты действительно с кем-то дружишь. Лучше смерть, чем предательство... И Сириус тут же озвучил мои мысли.

Я повернулся к Лили.

— Пощадил бы, — ответил я тихо. — Но только потому, что не хочу, чтобы мои друзья стали убийцами.

— Я так и думала... — вздохнула Лили, подошла ко мне и положила руку на плечо. — Что ж, будем надеяться на лучшее...

* * *

За что я действительно был благодарен Снейпу, так это за то, что он варил Римусу зелье. Пусть он делал это не по доброте душевной, а потому что Дамблдор велел, но все же делал, причем исправно.

— Джеймс, — отвлекла меня от моих мыслей Лили, и я повернулся к ней. — Ты только посмотри на них...

Я глянул в чашу и почувствовал, как сжимается сердце. Сириус предлагал Гарри переехать к нему. И тот согласился. Как быстро меняются события, ведь только что сын готов был его убить.

У нас с Лили не было споров, кого назначить опекуном — точно так же, как мы не сомневались, кто должен стать крестным отцом Гарри. Наши родители уже были мертвы, а отдавать нашего сына семье Петуньи мы ни за что бы не стали. А больше у нас никого и не было.

— Я буду счастлив, если они будут жить вместе, — сказал я. — Они оба столько страдали, им это необходимо...

— Ничего не выйдет, — тихо заметила Лили. — Гарри должен жить у Петуньи, там его защита... Дамблдор не позволит им.

— Интересно, как он собирается это обосновать?

— Ну Сириус-то знает о пророчестве...

Она не договорила, потому что в этот момент снова посмотрела в чашу и ахнула.

— Вот и ответ, как сбежит Питер!

Я тоже посмотрел обратно в чашу. Сегодня было полнолуние... Как мы могли забыть!

Когда мы учились в школе, Римус никогда не позволял нам смотреть на саму трансформацию. Мы терпеливо ждали, пока он обратится в Визжащей хижине и только потом выйдет к нам. Сейчас я понимаю, каким глупым и рискованным было наше поведение, но тогда нам казалось, что мы — гении и нашли идеальный вариант, как помочь другу.

Впервые я увидел, как обращается Римус, когда мы с Лили уже были здесь. Это было невероятное зрелище, и именно тогда я впервые осознал, насколько оборотень может быть опасен. Я видел, как меняются его глаза, как постепенно в облике вообще ничего не остается от моего друга... Возможно, если бы мы увидели процесс трансформации в школе, то сто раз подумали, прежде чем снова идти гулять в компании Римуса. Ведь сколько раз мы оказывались рядом, когда он мог сорваться... Сколько раз он хотел убежать... А мы все убеждали себя, что с нами его разум сохраняется. Это было не совсем так.

Вот и сейчас вместо Римуса появился безжалостный оборотень. Сириус превратился в собаку, но разве мог он удержать бешеного зверя? Они сцепились, и это было лишним подтверждением, что после превращения Люпин мало кого узнает...

В шуме и суете Питер увидел свой шанс — волшебную палочку Римуса — и потянулся за ней. Рон упал, раздался грохот, вспышка света — и мальчик оказался без чувств. Гарри попытался обезоружить Хвоста, но было поздно — тот успел превратиться. Я выругался. Сириус бросился за Римусом, который помчался в Запретный лес.

— Это безумие, — пробормотала Лили. — Святая Моргана...

Гарри и Гермиона попробовали привести Рона в чувство, но вдруг услышали собачий визг.

— Сириус! — одновременно с Гарри воскликнули мы. Сын посмотрел на Рона, потом в сторону леса, и без дальнейших раздумий бросился на помощь Блэку.

Погоня за Люпином привела Сириуса прямо на берег озера. Лили ахнула от ужаса, я пошатнулся. Сотня черных, ужасных фигур (мне казалось, что даже здесь я чувствую их присутствие) скользили к нему со всех сторон...

— Дементоры, — прошептала Лили. — Джеймс... Откуда они...

Появились Гарри и Гермиона.

— Давай, Гарри! — воскликнул я, видя, как он пораженно смотрит на дементоров, парализованный страхом. — Ну же, давай, я готов...

И он очнулся. Я почувствовал знакомое волнение.

— Экспекто Патронум...

Ничего. Даже голова не закружилась.

— Ну же, сосредоточься...

— Экспекто Патронум...

Опять безрезультатно! Их слишком много... Лили в ужасе переводила взгляд с чаши на меня.

— Джим...

— Он сможет! — уверенно закричал я, но сколько Гарри не произносил заклинание, я чувствовал лишь легкое головокружение и ничего больше.

Давай же, сынок, я необходим тебе... При следующей попытке я упал в кресло. Хороший знак... значит, получается...

— Нет, нет! — внезапно Лили дико закричала и чуть не упала рядом со мной, отпрянув от чаши. — Сейчас он его поцелует...

Силы мгновенно вернулись ко мне, я вскочил и бросился к сосуду. Нет, Гарри... Он еще пытался бороться, и я чувствовал это на себе. Но силы оставляли его... И вдруг... Да, точно... Я снова исчезаю... я помню это ощущение... Неужели получилось? Я открыл глаза и увидел их — десятки монстров вокруг. Но мне не было страшно. Внутри меня было столько мощи, что она сама стремилась вырваться. Хотелось мчаться на врагов, чтобы они почувствовали тот ужас, который испытывают все остальные, сталкиваясь с ними... И я бросился. Твари разлетелись почти мгновенно. Я повернул голову и увидел, что Гарри лежит рядом с Сириусом и с изумлением на меня смотрит, как будто не ожидал, что я приду... Я не понимал, в чем дело, хотел поскакать к нему, но меня почему-то тянуло совершенно в другую сторону... Я поддался порыву и на противоположной стороне озера увидел еще одну фигуру... очень знакомую... Не успел я сообразить, что происходит, как почувствовал, что снова рассыпаюсь... Да в чем дело?

Я открыл глаза и первое, что увидел, — шокированную Лили.

— Джеймс...

— Что случилось? — я рывком поднялся с кресла.

— Это не Гарри вызвал Патронуса... Он не смог...

— То есть как это? А как же тогда...

Я вдруг вспомнил силуэт, который увидел. Неужели...

— А-а-а, — слабо протянул я, кивая, — кажется, понял... Это единственное логическое объяснение, не я же там стоял... Это маховик времени...

— Что? — переспросила Лили и до нее тут же дошло. — То есть, ты хочешь сказать, что они вернулись, чтобы что-то исправить? И это Гарри вызвал Патронуса?

— Я видел тень... Это был он, точно...

— Но что им исправлять? Ведь Хвост уже сбежал?

Мы одновременно повернулись к чаше. Там очнувшийся Снейп наколдовывал носилки для Гарри и Гермионы. А еще — для Сириуса.

* * *

Снейп был чрезвычайно собой доволен, разговаривая с министром, а мне хотелось дать ему по морде.

— Успокойся, Джим, — попросила Лили, — он не в себе... Ты же помнишь ваши отношения, ненависть ослепила его...

— Да ну? — со злостью спросил я. — Если из-за этого идиота...

— Прекрати!

Но я не обратил внимания.

— ... что-то случится с Сириусом, не знаю как, но я найду способ достать его... Он пожалеет, что засунул свой клюв...

— Хватит! — теперь уже Лили разозлилась по-настоящему. — Прекрати! Что бы он сейчас не делал, он на нашей стороне. И ты просто не имеешь право говорить о нем в таком тоне!

Я хотел было возразить, но вдруг заметил, что Гарри пришел в себя.

— Очнулся!

Мы мигом забыли все разногласия и жадно уставились в чашу.

Все было именно так, как мы и предполагали. Никто не поверил рассказу Гарри и Гермионы. Никто, кроме Дамблдора, который и предложил чудесную идею с маховиком. Я никогда не видел раньше, как они работают. Это было очень странно. Особенно со стороны. Мы видели двух Гарри — один шел к Хагриду, другой побежал к теплицам.

— М-да, — протянула Лили. — Так посмотришь и кажется, что наша жизнь в Хогвартсе была очень пресной...

— Твоя, может, и была, а моя — нет, — ответил я.

Лили усмехнулась.

— Но похвастаться маховиком времени ты не можешь.

— Не могу, — согласился я. — Зато я стал анимагом.

— Ты неисправим... — покачала головой Лили. — Так... У них не очень много времени, чтобы освободить Клювокрыла...

— Они справятся, — уверенно ответил я. — Вот увидишь...

И они действительно справились. Я полностью разделял чувства Гарри, когда он хотел ворваться в хижину и схватить Хвоста. Даром, что мне в одно ухо возражала Лили, а в другое — Гермиона.

— Думаешь, я снова исчезну, когда Гарри вызовет Патронуса? — спросил я, пока Гарри и Гермиона решали, откуда лучше наблюдать за Ивой.

— Если мы все поняли правильно, то да, — ответила Лили задумчиво. — Ведь получается, что Гарри вызвал Патронуса два раза... Вообще время — такая странная штука...

— Да уж, — не мог не согласиться я.

Спустя некоторое время на сцене появился Римус.

— Эх, жаль, что он не подобрал мантию, — досадливо вздохнул я.

Гарри, видно, думал о том же. Но мудрая Гермиона снова его удержала.

— Какая она молодец! — восхитилась Лили. — Что бы Гарри без нее делал...

— Глупости, разумеется.

Лили усмехнулась. Еще немного погодя появился Снейп. Я еле удержался, чтобы снова не начать язвить.

— Молодец, смотри, уже держишь себя в руках...

Я показал Лили язык. На самом деле мы чувствовали жуткое напряжение. А тут еще мысли Гарри по поводу Оленя... Гермиона смотрела на него, как на сумасшедшего, но на самом деле он был не так уж и не прав. Я действительно был там, но совсем не так, как думал Гарри... Жаль, что он никогда этого не узнает...

Лили больше не веселилась. Она еле сдерживала слезы, и я обнял ее.

Наконец проход под Ивой раскрылся, и появилась вся компания. Я не стал снова смотреть, как превращается Люпин, и повернулся к чаше только тогда, когда услышал собачий визг. Сейчас мы все узнаем...

Да. Патронуса действительно вызвал Гарри. Причем без малейших затруднений. Я сразу почувствовал, как рвануло где-то внизу живота, а когда открыл глаза, ощутил дежавю. Все повторялось.

Только теперь я смог разглядеть своего сына. Гарри смотрел на меня с удивлением, и мне хотелось подойти ближе, чтобы как-то дать ему понять, что я тут, рядом... что он видит перед собой не просто призрачного оленя. Но он понял это сам.

— Сохатый... — прошептал Гарри и протянул ко мне руку. Так близко... еще бы чуть-чуть... Однако я уже ощущал, как рассыпаюсь...

Я открыл глаза и почувствовал, как скатилась слеза. Но мне не было стыдно за минутную слабость. Сын был так близко, как тогда, в зеркале Еиналеж...

Лили подошла ко мне и обняла. Я прижался к ней.

— Все хорошо, — прошептала Лили, — хорошо... Теперь они смогут спасти Сириуса...

Я кивнул, не в силах ничего ответить.

* * *

Этот год был трудным, но мы его пережили. Сириус теперь был в относительной безопасности — он подался на юг. Что ж, разумно, вряд ли дементорам там понравится.

Хвост спешил в Албанию, где, по слухам, скрывался Волан-де-Морт. Я почти смирился с этой мыслью.

Римус уволился. Ох уж эти его угрызения совести... Снейп ведь делал ему лекарство! Зачем кидаться в крайности... И снова мы с Гарри совершенно совпали в чувствах. Слушая их прощальный разговор, я хмурился, но слова о том, что я был бы разочарован, если бы Гарри не нашел хоть одного тайного хода, не могли не заставить меня улыбнуться. К тому же умница Римус вернул Гарри мантию и Карту.

Не обошлось и без очередного разговора по душам с Дамблдором. Я смутно мог представить себе момент, когда Гарри обрадуется, что сохранил жизнь Питеру, но в одном директор был прав — я все равно пощадил бы его. И кто знает, было бы дело только в том, что я не хотел бы, чтобы кто-то из-за него стал убийцей... Даже себе я не мог до конца ответить на этот вопрос.

Я с радостью смотрел, как Дамблдор отчитывает Снейпа, который хотел остановить Гарри, а с ним и Рона с Гермионой. Хоть от кого-то он получил! И в кои-то веки Лили была на моей стороне.

В общем, год закончился довольно неплохо. А тут еще надвигался Чемпионат мира по квиддичу. Вот будет зрелище! Жду не дождусь...

Я медленно шел по лесу, загребая кроссовками опавшие листья. Удивительно — еще недавно шел снег, а сейчас снова осень. Я уже соскучился по лету, но его почему-то давно не было.

Все вокруг было таким же, как всегда. Много деревьев, где-то была слышна птичья трель, даже светило холодное солнце... Этакая иллюзия, что я живу в обычном мире и просто прогуливаюсь где-то неподалеку от своего дома в Годриковой Впадине.

Сейчас мне не хотелось думать о том, что мы видели в чаше. Вообще не хотелось ни о чем думать. Я просто шел вперед и старался поддерживать пустоту в своей голове. Это было сложно.

Я и не заметил, как дошел до границы. Она была невидимой, и на первый взгляд казалось, что лес продолжается, но я не мог пройти дальше. Воздух словно затвердел и пружинил под рукой. Когда мы с Лили первый раз наткнулись на барьер, то, конечно, удивились, а сейчас это не произвело на меня абсолютно никакого впечатления. Наши исследовательские прогулки показали, что мы находимся в квадрате — всего границ было четыре. Причем возле каждой из них казалось, что и дальше что-то есть, но мы не могли переступить невидимую черту. Так что для нас до сих пор оставалось загадкой, был ли лес за границей настоящим или все-таки иллюзией. В любом случае, сколько мы не наблюдали, мы никого там не увидели. Даже животных. Мы пробовали найти какие-нибудь двери или что-то еще в этом роде, — ведь как-то же мы попали внутрь — но ничего не нашли. Единственно, мы отыскали то место, где впервые появились, но и там не было никакого намека на проход. В общем, было неясно, как мы здесь очутились. Кажется, я уже говорил, что давно уже перестал ломать над этим голову.

Мне не хотелось идти обратно домой, и я пошел вдоль границы. Если идти медленным шагом, то к следующей можно выйти примерно часа через два. Я не боялся заблудиться. На какую бы тропинку я не свернул, возвращаясь, она приведет меня домой. К этому я тоже уже привык.

Жаль, что это место такое маленькое. Я истоптал его уже вдоль и поперек. Знал, наверное, каждый миллиметр земли. И все равно, каждый раз отправляясь гулять, надеялся, что найду что-то новенькое. Спустя тринадцать лет, наверное, пора уже было выкинуть эту надежду из головы, но я считал себя оптимистом.

Вскоре я почувствовал, что начинаю уставать. Все-таки давно уже иду. Я решил немного передохнуть и сел прямо на землю совсем рядом с границей — мог пощупать ее рукой. От нечего делать я начал стучать в невидимую преграду. Почему-то вспомнился проход в Косой переулок. Что, если где-то здесь тоже есть такая штука? Маловероятно, конечно, что она находится именно здесь, но отчего бы не попробовать? Я принялся выстукивать свою любимую мелодию. Никаких звуков от моего стука, разумеется, не было, и вокруг стояла упоительная тишина. За исключением звуков природы — птиц и шелеста деревьев от легкого ветра.

Неожиданно я услышал хруст и оглянулся. Наверное, какое-то животное. Я перестал стучать и прислушался повнимательней. Такое чувство, что кто-то крадется... Звук раздался сильнее. Нет, на животное не похоже... Я встал с земли и огляделся по сторонам. Точно, вон, слева, что-то мелькнуло!

— Эй! Кто здесь? — громко спросил я, интуитивно потянувшись в карман за палочкой. Но нашел, конечно, только воздух.

Мне ответило эхо — "здесь... здесь... здесь..." Хруст повторился. Да кто же там? Может, просто олень? Я медленно пошел в сторону звука. М-да, как же некомфортно без палочки... А если впереди что-то опасное?

"Тьфу, Джеймс! Ты совсем в труса превратился! Тринадцать лет здесь не было никого, кроме вас! Там точно животное!" — эта мысль придала мне храбрости, и я пошел быстрее. Дерево, еще дерево, какие-то кустики… Оп! Опять хруст! Совсем близко... Быстрым движением я раздвинул кусты и замер.

За кустами была поляна. А на поляне стояла женщина. Несмотря на шок, я мгновенно ее узнал, хотя не видел ее уже много лет, еще со школьной скамьи.

— Берта? — пораженно спросил я. Откуда она взялась???

— Джеймс Поттер? — в отличие от меня, она не выглядела удивленной. Как будто ждала меня.

— Что ты... — начал я, но она не дала мне договорить.

— Опасность, — резко сказала она.

— Что?

— Гарри грозит опасность. Следи, — и она медленно пошла в противоположную от меня сторону.

— Подожди, Берта! — я очнулся от оцепенения, вызванного внезапным появлением постороннего человека, и бросился вслед. У меня был миллион вопросов.

Она не останавливалась, но я быстро ее догнал и попытался схватить за руку, но почувствовал только, как мои пальцы прошли сквозь воздух.

Берта снова повернулась ко мне, и я увидел странно пустые глаза. Я снова замер. Да что тут происходит?!

И вдруг она начала медленно растворяться.

— Подожди! Не исчезай! — очнулся я. — Как ты здесь оказалась? Кто тебя послал?

Но она лишь мигнула пару раз и повторила словно бы удаляющимся голосом:

— Следи внимательно, — и еще через мгновение на том месте, где она только что стояла, осталась привычная пустота.

* * *

— Лили!

Я ворвался в дом и за две секунды оказался на втором этаже. Из спальни выглянула испуганная Лили.

— Что случилось?

— Я видел Берту Джоркинс!

— Что?!

— В лесу... Она появилась... А потом исчезла... Она сказала — опасность...

— Подожди, подожди, — помотала головой Лили. — Кого ты видел? Что она сказала? Я ничего не понимаю! Откуда она появилась? Как? Отдышись и объясни все спокойно!

Я попытался справиться с волнением, но у меня ничего не выходило. Человек! Здесь! Да еще знакомый! Это невероятно... После тринадцати лет пустоты!

Лили, кажется, поняла мое состояние, быстро спустилась вниз и вернулась со стаканом воды. Я залпом выпил его и глубоко вздохнул.

— Ну, теперь можешь говорить? — взволновано спросила она.

Я кивнул и рассказал обо всем, что случилось. Лили слушала меня, открыв рот. Когда я закончил, она несколько секунд смотрела на меня, словно не понимая, где находится, а потом вдруг быстро поднялась и подошла к чаше.

— Но это значит только одно... — словно отвечая на собственные мысли, пробормотала она и дрожащим голосом произнесла: — Берта Джоркинс.

Я тоже наклонился над чашей и ахнул. Мы увидели какую-то комнату, а в ней прямо на полу безо всяких признаков жизни лежала Берта. Из глаз и ушей у нее текла какая-то молочно-белая жидкость.

— Ты видишь... — прошептала Лили. — Я так и подумала... Это... Это...

Но у нее явно не хватало слов. Я зажмурился на секунду, надеясь собраться с разбегавшимися в разные стороны мыслями, и тут же понял, что нужно делать.

— Давай... Надо перемотать... посмотрим, что случилось...

Лили медленно кивнула.

Это было ужасно. Вот все, что я могу сказать. На Волан-де-Морта невозможно было смотреть. Меня мутило всякий раз, когда я не успевал зажмурить глаза. И как Хвост может находиться с ним рядом?

Рассказ Берты стал для нас откровением. О том, что сын одного из самых видных министерских работников еще со времен нашей жизни — Пожиратель смерти, мы знали. Посмотрели однажды, как сложилась судьба Лонгботтомов... Но что Крауч мог освободить Барти-младшего, нам совершенно не приходило в голову. Мы своими глазами видели, как он приказал дементорам тащить его в Азкабан и кричал, что у него больше нет сына...

Мы видели, как постепенно убывает жизнь из Берты Джоркинс. Не знаю, что сделал с ней Волан-де-Морт, но после его расспросов она совершенно не подавала признаков жизни. Хвост, жалкий трус, забился во время допроса в угол комнаты, а когда мелькнул зеленый луч, схватился за голову. Как вообще ему удалось уговорить Берту пойти с ним? Хотя... Она всегда была любопытной и, честно говоря, не очень умной. Но это не объясняло...

— Лили, как она оказалась здесь?

— Я не знаю... — нахмурившись, словно это помогало ей лучше соображать, ответила Лили. — Но, судя по твоему рассказу, она просто переходила из одного мира в другой, а по пути попала к нам, чтобы предупредить... Это, конечно, если мы с тобой правильно понимаем, где находимся и почему...

— Вообще-то твои слова кажутся мне логичными, — подумав пару минут, согласился я. — Только непонятен сам процесс... Как она узнала, что мы где-то есть и смотрим за всем, что происходит?

— Это же смерть... Здесь ничему нельзя удивляться...

— Пожалуй... Однако за столько времени она первая, кто появился у нас! Почему именно она?

— Неважно, кто появился, главное то, что он сказал, — заметила Лили, обхватывая себя руками словно от холода. — Видимо, на этот раз Гарри грозит действительно серьезная опасность... И если вспомнить пророчество... даже два пророчества, это неудивительно... Давай посмотрим, что он делает?

Мы произнесли имя сына и увидели, что он в своей комнате чистит клетку Букли.

— Что бы это ни было, пока он в норме, — вздохнул я. — Ладно, давай попробуем по порядку во всем разобраться... А для этого нам снова нужно вернуться к Волан-де-Морту и понять, что он замышляет.

Лили передернуло, но она согласно кивнула.

* * *

— Почему он медлит?

Теперь мы с Лили постоянно следили за домом Краучей и Волан-де-Мортом. Нам казалось, как только Темный Лорд узнает, что его преданный слуга на свободе, он тут же за ним отправится, но он почему-то пока не спешил освобождать Барти.

— Не знаю, — ответил я задумчиво, — наверное, продумывает план... Все-таки он сейчас уязвим, а Крауч-старший сильный волшебник, Хвост может с ним и не справиться... Ты видела, Волан-де-Морт пьет какое-то зелье? Скорее всего, оно возвращает ему силы...

— Думаешь, скоро он сможет вернуть себе полноценное тело? — испуганно глядя на меня, спросила Лили.

— Мне бы очень хотелось ошибиться, но думаю, что да... Помнишь, недавно у Гарри болел шрам? Может, это предупреждение, что Волан-де-Морт становится сильнее? Как было на первом курсе? В любом случае, это, наверное, даже на руку...

Лили судорожно вздохнула.

— Все будет хорошо, — успокаивающе погладил я ее по руке, — Гарри не один, и это главное... Пока он будет дома или в Хогвартсе, ему ничего не грозит. И даже "Нора" — надежное прибежище.

Лили кивнула.

— Ты прав, но меня беспокоит Чемпионат мира... Там будет столько народу, может произойти все, что угодно...

— Не думаю, что кто-то нападет на Гарри, когда кругом куча волшебников из Министерства магии.

— Ох, я надеюсь на это...

* * *

Мы с Лили с тревогой наблюдали, как домовиха Винки пытается уговорить Крауча разрешить его сыну присутствовать на матче. Хоть он и был под Империусом, меня это как-то мало успокаивало... Что, если заклинание по какой-либо причине спадет? Вдруг Крауч-младший сможет ему воспротивиться? Это сложно, но возможно, при достаточной силе воли... Впрочем, ему это не удавалось больше десяти лет, так что волноваться не стоит, уговаривал я себя. Но все равно переживал. "Опасность..." Что, если от него она и грозит? Не зря же именно от Берты мы узнали о том, что Крауч на свободе...

Гарри тем временем благополучно отбыл к Уизли. Я чуть не умер от смеха, когда Дадли едва не проглотил собственный язык. Как же я люблю эти маленькие моменты веселья в, общем-то, мрачной картине происходящего! Лили, хотя всегда недолюбливала маленького (хотя нет, совсем немаленького) Дурсля, изо всех сил пыталась сохранить серьезное лицо со своим характерным выражением "Так-Никогда-Нельзя-Делать-Он-Же-Не-Волшебник-И-Не-Может-Ответить", но даже у нее пару раз дернулись уголки губ. Честное слово, с каждым годом близнецы Уизли нравились мне все больше! Правильно Хагрид сказал, они вполне достойная замена Мародерам.

Когда на следующий день компания отправилась на матч, мы уже видели, что Винки-таки своего добилась — Крауч-младший получил разрешение отца присутствовать на игре.

— У него нет палочки, — напомнил я нервно кусающей губу Лили, которая не сводила глаз с сидевшего в палатке Крауча-сына, — и он при всем желании ничего не сможет сделать... И ты посмотри внимательнее, нет у него никакого желания что-либо натворить — вон какое безвольное выражение лица! Перестань нагнетать атмосферу. Что ты так разнервничалась?

— Я не могу выкинуть из головы слова Берты, — призналась Лили. — Ведь все сходится — чудом сбежавший из Азкабана Крауч, набирающий силу Волан-де-Морт, присоединившийся к нему Хвост... Все вместе— та самая опасность.

Я вздохнул. Она была права, но думать об этом не хотелось.

— Давай хоть раз в жизни... то есть, в смерти, расслабимся и попробуем получить от игры удовольствие? — предложил я. — Все равно...

— ... ничего не можем сделать, — договорила за меня Лили. — Да-да, слышали уже... Мерлин, как же меня это достало!

* * *

Матч был невероятным. Он действительно отвлек меня от всего, в том числе и от тревоги, что Гарри сидит совсем рядом с Краучем. Пожалуй, я никогда не видел никого, кто летал бы так здорово, как Крам! Правда, я чувствовал легкую грусть. В нормальной жизни, где не было бы Волан-де-Морта, Ордена Феникса и пророчества, я мечтал бы стать профессиональным игроком в квиддич. Впрочем, я и в ненормальной мечтал... Эта мысль была моей навязчивой идеей еще со школы. Ни к чему другому у меня не было такой тяги, как к любимому спорту. Правда, после школы мне совсем не удавалось поиграть в квиддич — сначала все свободное время занимал Орден, а потом — жена и сын, но я все равно надеялся, что рано или поздно, когда война закончится, я вернусь на поле... И если бы не моя преждевременная кончина, кто знает, может, сейчас бы я играл за сборную Англии?

Лили заметила мою грусть.

— Скучаешь по игре? — тихо спросила она, придвигаясь ко мне поближе и взяв меня за руку.

Я кивнул и обнял ее свободной рукой. Лили положила голову мне на плечо.

— Если бы не я, ты мог бы сейчас быть на таком вот поле... — так же тихо заметила она. — Стал бы великим игроком, о тебе писали бы все спортивные журналы, клубы бы пытались тебя переманить, а толпы поклонниц преследовали бы тебя на улицах...

— Звучит заманчиво, — слабо улыбнулся я, — но ты же знаешь, что жизнь с тобой я ни на что не променял бы...

— И не променял. Я знаю. И всегда ценила это.

Я хотел ответить что-нибудь в том же духе, но тут из чаши донесся бешеный крик Бэгмена:

— КРАМ ЛОВИТ СНИТЧ, НО ПОБЕЖДАЕТ ИРЛАНДИЯ!

— ЧТО? — воскликнул я, вскочив с дивана и мигом забыв обо всем на свете. — Я пропустил окончание игры! Хорошо, что можно перемотать!

Лили усмехнулась.

— Ну вот, расчувствоваться не дал... Так и знала, что этим все закончится...

* * *

В суете победы мы не сразу вспомнили, что нужно приглядывать за Краучем. Впрочем, под мантией его все равно не было видно. А когда Барти вернулся в палатку, мы, растяпы, не сразу заметили, что он где-то раздобыл палочку. Наше внимание отвлекли неожиданно возникшие Пожиратели смерти. Устроили шоу! Мы с ужасом наблюдали за паникой в лагере. Совсем они, что ли, из ума выжили, так бесчинствовать, когда вокруг — все Министерство магии?

— Медовухи накачались, — с отвращением сказал я, наблюдая, как Пожиратели поднимают маггловскую семью в воздух. — Вот сволочи! Ну ничего, сейчас их всех переловят...

— Давай посмотрим, что с Гарри,— встревоженно ответила Лили. — Артур велел им уйти из палатки...

Мы переключились на Гарри и тут же увидели неподалеку от него Винки. Она еле плелась.

— Что это с ней? — удивился я.

— Наверное, Крауча тащит, — догадалась Лили. — Просто под мантией не видно.

— Как бы вся эта суматоха его не взбудоражила...

— Лишь бы он Гарри не заметил... Давай посмотрим, куда она пойдет...

Было видно, что с каждым шагом Винки все труднее двигаться. Пару раз я заметил, как что-то мелькнуло возле ее спины.

— Неужели Крауч все-таки сопротивляется? — тоже заметила Лили и тут же испуганно воскликнула: — Нет, только не это!

Все произошло в считанные секунды — Винки упала возле кустов, раздался хруст веток, как будто кто-то бежит, а потом крик:

— Морсмордре!

— О нет! — ахнула Лили.

В небе появился чудовищных размеров череп с выползающей вместо языка змеей.

— Черная метка! — пораженно воскликнул я. — Откуда у него палочка, чтобы ее наколдовать?

— Перемотай, быстро!

...Даже не знаю, почему я ни капли не удивился, что Крауч стащил палочку именно у Гарри, и что именно мой сын почти стал свидетелем возникновения Черной метки? Наверное, потому что он как никто другой умеет притягивать к себе неприятности. Пусть, как и всегда, все закончилось благополучно, но сам факт не мог не раздражать. Ну почему, когда что-то происходит, Гарри всегда рядом? Хорошо хоть, оглушающие заклинания попали, куда нужно...

Крауч-старший вернулся за сыном, когда стемнело, и снова наложил на него Империус.

— Думаешь, надолго? — с тревогой глядя на меня, спросила Лили. — Похоже, он начал сопротивляться...

— Не надолго, — хмуро ответил я. — И Крауч сам должен бы это понимать...

Почему здравый смысл отказал министерскому работнику именно сейчас и он не связал сына более крепкими чарами, мне было решительно не ясно. Одно я чувствовал точно — добром это не кончится. Однако, увидев ужас на лице Лили, я поспешно добавил:

— Все равно он до Гарри не доберется! В Хогвартс ему при всем желании не попасть...

Но я не был так уж уверен в том, что сказал. Вряд ли под "опасностью" Берта подразумевала то, что случилось на матче. Скорее всего, настоящая опасность еще впереди... То есть, говоря прямо, — в Хогвартсе.

Я не стал говорить о своих мыслях Лили, но она, конечно, догадалась и сама.

— Но в Хогвартсе Дамблдор, — внезапно, словно уговаривая себя и меня, сказала она. — Рядом с ним ничего не может случиться.

Она с надеждой на меня посмотрела, и я кивнул. Но думал только об одном: нет, судя по всему, на этот раз даже Дамблдор ничего не сможет сделать.

В спальне семикурсников не было никого, кроме меня. Сириус, Римус и Питер где-то ходили, а я сидел на кровати и смотрел на фотографию. Рядом на подушке валялось письмо.

Такое странное чувство — сегодня у меня выпускной. Не будет больше ночных прогулок по Запретному лесу, постоянных отработок у Филча, балагана на уроках, волнения перед матчем со Слизерином... Кто знает, когда мы снова вернемся в замок? Но я грустил не поэтому.

Письмо было от родителей. Нарочито бодрое, с веселыми поздравлениями и гордостью в каждой строчке. Я уже знал, что мама и папа приехать не смогут, они сообщили мне об этом еще неделю назад в таком же бодром письме. Там они с сожалением написали, что подхватили какую-то легкую, но очень заразную инфекцию, и в больнице Святого Мунго им сказали, что лучше никуда из дома не выходить. Но я ни в коем случае не должен расстраиваться — ведь мне предстоит такой замечательный вечер, когда совсем не время думать о родителях, с которыми произошло сущее недоразумение, а нужно радоваться жизни.

Напрасно они считали, что я куплюсь на легкомысленный тон письма. Что с родителями что-то не так, я заподозрил, еще когда приезжал домой на рождественские каникулы. Мама выглядела непривычно утомленной, хотя старалась не подавать виду. Папа был немногим лучше, но отчаянно пытался шутить. Я попробовал было заикнуться об их самочувствии, но они не дали вставить и слова, быстро уверив меня в том, что с ними все в порядке — так, небольшая простуда. Я так хотел в это поверить — и быстро успокоился. Однако следующие, пасхальные, каникулы показали, что меня вероломно обманули. Хотя родители так и продолжали отпираться и упорно не желали рассказывать, что с ними происходит.

Я вернулся в Хогвартс злой, пытался докопаться до истины через письма — подумал, вдруг мама с папой просто не могут сказать мне правду, глядя в глаза? Но нет, даже в письмах они продолжали держать меня за дурака. Я не мог думать ни о чем другом, потому что чувствовал — происходит что-то действительно серьезное, иначе они давно сказали бы мне, что у них за болезнь.

И вот теперь два тревожных письма. Казалось бы, что в них такого — родители поздравляют сына с успешным окончанием школы и говорят, как им гордятся, но у меня из головы не выходила дурацкая мысль, что это прощание.

"Не думай так, Джеймс!" — одернул я себя. Но не мог.

Почему, почему они молчат о том, что серьезно больны? Может, даже умирают? Ведь мы из тех семей, что всегда говорят друг другу правду и ничего не скрывают... Боятся сделать мне больно? Но мне и так больно! Хуже некуда...

Я вскочил с кровати и с яростью пнул дверцу тумбочки.

— Джим?

В комнату, словно почувствовав неладное, заглянул Сириус.

— Что с тобой? — спросил он, глядя, как я потираю ушибленный палец.

Я молча махнул рукой на подушку и снова рухнул на кровать. Бродяга без дальнейших разговоров подошел к кровати и взял бумагу. Быстро пробежал по письму глазами, на мгновение нахмурился (но я все равно заметил) и тут же беспечно улыбнулся.

— Н-да, как почитаешь, так даже можешь поверить, что ты совсем золотой мальчик! — весело протянул он. — Ну и чего ты скис? Мне мои предки в жизни такого письма не напишут! Скорее, мамочка проглотит бутыль маггловской крови... Неужто расстроился, что не приедут? Так тебе даже на руку — можешь напиться безо всяких угрызений совести. Пять бочек медовухи уже ждут нас в туннеле на втором этаже! Еще Грегори Стюарт сказал, что запасся отличным ликером, а...

— Прекрати, — оборвал я его. — Не делай еще и ты из меня дурака.

— С чего бы? — притворно удивился Сириус. — Или ты думаешь, что нам хватит и медовухи? Я лично сомневаюсь, вспомни, сколько Питер выпил в прошлый раз, и...

— Мне не до шуток, Бродяга.

Когда я говорил таким тоном, Сириус мгновенно забывал свои приколы. Замолчал он и сейчас. Сел на соседнюю кровать и серьезно спросил:

— Думаешь, действительно все так плохо?

Я сглотнул внезапно появившийся в горле ком и сдавленно ответил:

— Иначе они давно бы уже рассказали.

Он посмотрел на меня, потом на письмо, и — за что я всегда особенно его ценил — не сказал рядовое "Не переживай, все будет хорошо", а тихо предложил:

— Послезавтра ты будешь дома. Скажи им прямо — я знаю, что вы умираете, и они больше не смогут отпираться.

Вслух это прозвучало еще хуже, чем в моей голове, но я знал, что Бродяга прав. На глазах появились слезы, и я торопливо их смахнул, но Сириус не мог этого не заметить. Он мигом сел рядом со мной и положил руку на плечо.

Мы сидели так довольно долго, и нам больше не надо было слов, чтобы понять друг друга. Вскоре я почувствовал, что дышать становится легче — в последние часа полтора это было трудно.

— Который час? — спросил я.

— Около шести.

— Наверное, пора одевать парадные мантии.

— Пожалуй. Ты не забыл, что нас еще ждет Заклинание Памяти?

Не успел я ответить, в комнату ввалились довольные жизнью Римус и Питер.

— Что вы так долго копаетесь? — возбужденно воскликнул Хвост. — Нам скоро начинать!

— Очень рад, что ты тоже включаешь себя в понятие "нам", — желчно отозвался Сириус. — По-моему, у тебя ведь так и не вышло заклинание?

Питер обиженно нахмурился, а Римус примирительно ответил:

— Мы только что еще потренировались, так что все будет отлично.

Я посмотрел на Бродягу своим взглядом "Не надо сейчас задирать Хвоста", и он не стал больше ничего говорить по этому поводу, хотя я видел, что у него на языке так и вертится что-то из разряда: "Хвост-таки научился? Ну, тогда выпускной непременно отменят!".

Я наклонился над кроватью и быстро взял письмо, чтобы положить его в карман.

— Как народ, подтягивается? — поинтересовался тем временем Сириус.

— Уже ползала собралось, — довольно ответил Питер.

— Отлично!

"Выкинь все посторонние мысли, — сказал я себе. — Сегодня твой вечер, родители правы, нужно веселиться".

— Все помнят слова? — спросил я.

— Еще бы!

Грандиозная идея, как эффектно отметить окончание школы, пришла к нам около трех месяцев назад. О ней не знала даже Лили.

Чудесное Заклинание Памяти откопал в какой-то покрытой плесенью книге Лунатик. Его суть состоит в том, чтобы вызвать давние события и посмотреть их во вполне осязаемой форме. Мысль использовать это заклятие показалась нам шикарной, потому что во всем выпуске, пожалуй, не было бы такого ученика, который в свое время не пострадал бы от наших шалостей.

Мы долго думали, как лучше все это обставить, отбирали самые смешные сцены, продумывали очередность... Главное было, чтобы нам никто не помешал в Большом зале. Ведь по традиции говорить первым начинает директор. Но мы решили и эту проблему.

Ровно в шесть зал был полон. Собрались не только выпускники, но и их родители, а также учителя. Мы наблюдали за всеми из-за угла. Когда оживление начало потихоньку спадать, что говорило о приближающейся речи Дамблдора, я прошептал:

— Ну, твой выход, Бродяга!

Сириус кивнул и тут же обратился в большого черного пса. Не мешкая ни минуты, он забежал в зал и начал громко лаять, чем быстро привлек к себе всеобщее внимание. Мы моментально натянули мантию-невидимку (кто в толпе обратит внимание на наши ноги?), юркнули в двери и, пока никто ничего не понял, протиснулись к стене. Наши ожидания оправдались, на площадку между учительским столом и залом никто не успел выйти.

— Насчет три, — прошептал я. — Раз... два... три...

Мы одновременно произнесли заклинание, и тут же возле потолка появилась огромная лента: "КУРС 1". Пока все удивлялись такой неожиданности, Сириус благополучно исчез, а мы снова произнесли заклинание. И началось...

Сначала кто-то, а именно Мэри Макдональд, испуганно завизжала, увидев возле учительского стола свою маленькую копию. Но постепенно общие страх и изумление сменились восторженными криками, аплодисментами и смехом — люди начали понимать, что происходит. Мы постарались выбрать те воспоминания, которые никого не обидят, и кажется, у нас это получилось. Наше маленькое представление длилось примерно минут сорок, но никто из преподавателей и не думал ему помешать.

Глядя, с каким восторгом все наблюдают за происходящим, я думал только об одном: родители правы — моменты счастья, они такие редкие, и нужно уметь полностью на них сосредотачиваться. Сегодня — особенный вечер, и он только начинается. Друзья рядом со мной, где-то в этой толпе меня выискивает Лили... И важнее этого нет ничего. А настрадаться мы наверняка еще успеем.

* * *

Это случилось ночью примерно за две недели до первого сентября. Скрытые Дезиллюминационными чарами Хвост и Волан-де-Морт трансгрессировали в район, где жили Краучи. Перед тем, как войти, Питер вежливо постучался. Дверь открыл Крауч-старший. Не успел он оглянуться, чтобы понять, кто это был, воздух вокруг словно задрожал, Крауч вздрогнул и взгляд его стал бессмысленным.

— Отлично, — проговорил ледяной голос. — Это оказалось даже проще, чем я думал. Хвост, сними с меня заклинание.

Через пару мгновений оба волшебника возникли на пороге дома. Точнее, Хвост держал своего господина на руках.

— Черт, зажмуриться не успела, — простонала Лили. — Теперь всю ночь кошмары сниться будут...

— Тс-с, — прервал ее я, стараясь не упустить ни малейшей детали из того, что происходило.

Впрочем, я бы, наверное, предпочел никогда не увидеть того, что было дальше.

При виде своего хозяина Крауч-младший расплылся в звериной улыбке и бросился на колени. Его, кажется, совсем не смутил внешний вид Волан-де-Морта.

— Довольно, — резко произнес Темный Лорд, когда ему, наконец, надоело слушать восторженное бормотание "Хозяин, о, мой хозяин, я знал, что вы придете за мной...". — Встань. Так-так... Признаться, Крауч, я был удивлен, когда узнал, что ты уже двенадцать лет как на свободе.

Крауч снова рухнул на колени.

— Я не виноват, милорд, отец держал меня под заклинанием...

— Я знаю, — вкрадчиво перебил Волан-де-Морт, и Крауч замолчал. — Милая Берта Джоркинс все мне рассказала. Так что же, ты все такой же Пожиратель смерти и по-прежнему готов рискнуть всем ради меня?

— Что угодно, милорд... Только скажите...

Его раболепная, полусумасшедшая гримаса была мне так же отвратительна, как сам Волан-де-Морт.

— Мне нужен слуга в Хогвартсе...

Лили ахнула, но я схватил ее за руку, не дав ничего сказать, и с еще большим вниманием прислушался к разговору. Сердце стучало, как ненормальное.

— ...который бросит имя Гарри Поттера в Кубок огня. Ты ведь в курсе, Крауч, что в этом году в Хогвартсе будет проходить Турнир Трех Волшебников?

— Я слышал об этом от отца...

— Прекрасно. Так вот, Гарри Поттер должен победить в этом турнире. Ты обеспечишь ему победу. Будешь следить за ним, помогать...

Что это значит? Зачем ему это? Только без паники, Джеймс...

— Н-но, милорд, позвольте, — робко перебил Крауч, впервые за все время разговора с его лица исчезло обожание, сменившееся недоумением, — как я смогу это сделать?

— Оборотное зелье, — коротко ответил Волан-де-Морт. — Скоро у тебя появится человек, в которого ты сможешь превратиться.

Мы быстро переглянулись. Кто?

— А потом, — я все-таки не удержался и посмотрел на Волан-де-Морта — в его красных глазах можно было различить выражение невероятной алчности, — ты превратишь Кубок победителя в портал, и он доставит ко мне мальчишку. И с его помощью я верну себе тело и стану еще сильнее, чем когда-либо был.

Лили больше не могла сдерживаться.

— Нет, Джеймс! — в ужасе воскликнула она, отскакивая от чаши, и я увидел, что ее плечи начинают содрогаться от рыданий. — Мерлин, да что же это! Скажи мне, что у него не получится... Он не сможет обмануть Дамблдора... Гарри не будет участвовать в Турнире Трех Волшебников! Это невозможно!

— Тише, тише, — я почти машинально обнял Лили, чувствуя невероятное потрясение. Так вот чего он ждал... Но кто жертва, кого он использует, чтобы проникнуть в Хогвартс?

Лили прижалась ко мне, но никак не могла успокоиться.

— Ну почему для того, чтобы вернуться, ему необходим именно наш сын? — сквозь рыдания услышал я. — Это невыносимо... Я не могу так больше!

— Успокойся, Лил, — мягко начал уговаривать ее я, стараясь, чтобы она не поняла, в каком ужасе нахожусь я сам. — Это только планы, не факт, что получится...

Но у них получилось. В ночь на первое сентября они проникли в дом Аластора Грюма. И уже вечером мы видели, как Крауч в его обличье, как ни в чем не бывало, сидит за столом в Хогвартсе и разговаривает с Дамблдором.

После побега из Хогвартса самым сложным для Сириуса было находить такие укрытия, чтобы можно было спрятать Клювокрыла. Будь он один, было бы гораздо проще, но он не мог бросить гиппогрифа. Поэтому ему часто приходилось останавливаться в каких-нибудь пещерах повыше, там, куда редко ступает нога человека.

Когда Бродяга сбежал из Азкабана, у него не было волшебной палочки, так что он стащил её у какого-то колдуна, однако она плохо его слушалась. Да оно и неудивительно — при таких обстоятельствах ни одна палочка слушаться не захотела бы.

История, в общем-то, забавная. Сириус решил остановиться близ одной полумагической деревни, так как так в полностью магическую соваться было рискованно, а в маггловской нечего делать. Дружелюбный пес несколько дней приходил к дверям самого популярного местного кабака, чтобы разведать обстановку. Сначала на него не обращали внимания, потом вынесли пару косточек, а под конец Бродяга так всех обаял, что его пустили внутрь погреться. Я видел, как Сириус делает вид, что спит, а на самом деле наблюдает за посетителями. В конце концов, он увидел то, что хотел — один подвыпивший волшебник тайком, чуть ли не под столом, использовал заклинание Подзаправки. Именно с ним и решил подружиться Бродяга. Судя по всему, жертву он выбрал вполне подходящую — волшебник пил один, и компании собаки только обрадовался. Честно говоря, в итоге мне стало даже немного жаль бедолагу. Короче говоря, посидев вместе с ним до самого закрытия, Сириус пошел его провожать. При этом колдун был весьма подшофе, а песик резвился, скакал и играл всю дорогу, да так его умилил, что тот вытащил из кармана волшебную палочку и начал ею махать:

— Ну-ка, пес, апорт!

Мы с Лили чуть не умерли со смеху, наблюдая, как Сириус пытается ее достать. Волшебник все восхищался. А потом сделал то, на что Бродяга, наверное, даже в своих самых смелых мечтах не надеялся. Он вдруг воскликнул:

— Умница! А принести можешь? — и бросил палочку далеко-далеко... Разумеется, больше он ни ее, ни собаку не видел.

Так вот, говорят, что волшебные палочки умеют чувствовать. Наверняка той, которую стащил Сириус, очень не понравилось, что ее всю обслюнявили. Но правильно говорят: по-настоящему сильный волшебник может направлять свою магию практически через любой инструмент. А Сириус определенно относился к категории сильных — не зря же он мог превращаться в собаку без палочки. Но все же долго он не выдержал — палочка то и дело норовила выкинуть какую-нибудь пакость — и скоро написал Римусу, чтобы тот заказал ему новую, что тот и сделал. Надо заметить, что так Бродяге стало гораздо легче.

Письмо Гарри застало Сириуса скрывающимся в дикой глуши — пещера находилась настолько высоко в горах, что там даже дышать было трудно. В этой местности ему не повезло — он едва не наткнулся на дементоров, и пришлось срочно сматываться. Письмо до такой степени встревожило Бродягу, что он тут же забыл обо всех опасностях и начал обдумывать, каким путем ему лучше вернуться в Хогвартс.

— Он не должен возвращаться, — встревоженно сказала Лили, наблюдая, как Бродяга ловит крыс для гиппогрифа перед дальней дорогой. — Он ничего не может сделать, точно так же, как и мы... К тому же рядом дементоры...

Меня терзали противоречивые чувства. С одной стороны, я понимал, что для Сириуса возвращение может плохо кончиться, а с другой — думал, что Гарри легче будет пережить свое участие в турнире, зная, что крестный отец рядом и готов в любой момент его поддержать. В том, что Краучу удастся осуществить план, я не сомневался, хоть и предпочитал не говорить об этом Лили. Мне было ясно одно — если Дамблдор сразу не раскусил его, значит, еще не скоро догадается. Притворялся Крауч мастерски.

Как бы ты ни было, Сириус довольно быстро накарябал Гарри ответ и тут же отправился в путь. Ему явно надоело бездействовать. Правда, далеко он не улетел. Еще одно письмо Гарри, — и пусть не без колебаний, но Сириус решил вернуться обратно.

А пока письмо летело вместе с Буклей, мы с Лили продолжали неотрывно сидеть возле чаши. Надо признать, что я был в восторге от урока ЗОТИ, на котором Гарри, единственный из всего класса, смог одолеть Империус. Даже многим взрослым волшебникам это не под силу! А вот Лил злилась.

— Как Дамблдор мог позволить? — возмущалась она. — Разве предложение использовать на своих учениках непростительное заклинание не выглядит подозрительным? Может, он еще и Круциатус разрешит? А что, пусть детки привыкают к боли!

— Не преувеличивай, — ответил я. — Согласись, Крауч выглядел довольно похожим на параноика Грюма, когда это предлагал. В свете того, что все они видят, что тучи сгущаются, Дамблдор ничего и не заподозрил, даже наоборот. К тому же такой урок действительно принес пользу — теперь, если Гарри столкнется с Империусом, он сможет ему противостоять. Знаешь, я даже всерьез начинаю думать, что Крауч не такой уж плохой учитель...

— Джеймс!

— А что? Давай мыслить широко. Пусть от Пожирателя смерти, но знания пригодятся! По-твоему, лучше, чтобы они сидели и учебник переписывали?

На это Лили не нашла, что возразить.

* * *

— Лили, посмотри! — со смехом позвал я жену, сидя перед чашей. Она в противоположной стороне комнаты протирала пыль. Но, услышав мой зов, бросила тряпку и подошла к чаше. Там гриффиндорцы ухахатывались над бородатыми Фредом и Джорджем.

— Это близнецы? — не сразу узнала их Лили и тоже рассмеялась. — Что это с ними?

— Пытались бросить свои имена в кубок. А он выплюнул их обратно.

— О, — произнесла Лил и тут с надеждой спросила: — Может, и с Гарри не прокатит?

— Может быть, — уклончиво ответил я. — Почему нет? Пока мы и предположить не можем, как Крауч собирается обманывать Кубок... Все-таки это мощный магический предмет.

Оказалось, что ничего такого уж чересчур оригинального Пожиратель смерти не придумал.

— Конфундус, — разочарованно протянул я, когда Крауч под покровом ночи делал свое темное дело. — М-да... А я-то уже навоображал себе... Так и любой ученик мог Кубок обмануть, если бы додумался...

— Да ладно уж тебе, — напряженно заметила Лили, — наложить Конфундус и сильный Конфундус — это разные вещи.

Еще через несколько мгновений она добавила:

— Ну, вот и все... Теперь наш сын действительно участник Турнира. Мне казалось, что я почти смирилась с этой мыслью, но как представлю, какое у него будет лицо...

Я сжал ее руку.

— Он уж с чем только не справлялся, и это переживет.

— В том-то и дело... Дойдет до финала — попадет прямо в руки к Волан-де-Морту, не дойдет, значит... — она глубоко вздохнула и не продолжила.

— Он справится со всем, — ответил я, стараясь сам верить в то, что говорю. — Наш сын сильный. Что бы ни случилось, с ним все будет в порядке, как всегда.

— Только на это я и надеюсь...

* * *

Шок Гарри оказался даже сильнее, чем мы себе представляли. Да и всех остальных тоже. Надо отдать должное Краучу — он отлично сыграл непричастность.

— Ишь, как разливается! — не удержался я. — "А может, кто-то и хочет, чтобы Поттер отдал жизнь"... Сволочь...

Лили же не могла оторвать глаз от лица Гарри.

— Боже, Джеймс, посмотри, как он напуган... И хоть бы кто-нибудь об этом подумал! Как вообще можно усомниться в том, что это не он бросил свое имя? Гарри, может, и любит нарушать правила, но на самоубийцу он точно не похож! Вообще поражаюсь Дамблдору... То он все знает, все видит, а то вдруг слепнет!

Я решил отвлечь ее.

— Смотри, Гарри отпустили... Ничего, сейчас он найдет Рона и Гермиону, и они его успокоят...

Лили кивнула. Но мы зря надеялись.

— Где они? — спросила Лили, внимательно вглядываясь в обезумевшую толпу, окружившую нашего сына, как только он вошел в гостиную.

Я присмотрелся. Ни Рона, ни Гермионы. Гарри тоже тщетно их высматривал.

— Бросили, когда так нужны! — возмутилась Лили и не выдержала, отворачиваясь от чаши: — Да чему эти идиоты так радуются!

— Лил, полегче...

— А как еще их назвать? Что хорошего в этом Турнире?

— Ну, если бы Гарри было семнадцать, и он сам захотел участвовать, я бы тоже радовался, — заметил я и тут же осекся, увидев, каким взглядом одарила меня Лили. — Сейчас-то само собой, я не рад! — поспешно добавил я. — Но разве школьники понимают до конца, что это действительно значит? Для них всего лишь шутка, развлечение... не надо их винить!

— Пожалуй, ты прав, — вздохнула Лили. — Но я не могу больше смотреть на Гарри...

После долгих и мучительных расспросов, ему, наконец, удалось улизнуть.

— Вот и Рон, — облегченно вздохнула Лили, когда Гарри открыл дверь спальни, и мелькнула рыжая макушка.

Но первые же его слова заставили нас обоих напрячься. А уже через минуту мы оба просто пылали гневом.

— Вот уж от кого не ожидал! — потрясенно воскликнул я. — Друг, называется!

Лили тоже не пыталась копаться в причинно-следственных связях. Да еще и заранее обозлилась на Гермиону.

— Тоже, наверное, решила, что Гарри врун, вот и не пришла в гостиную! — сердито сказала она, сверля Рона неприязненным взглядом. — Ладно, зато, чем раньше Гарри узнал, какие у него на самом деле друзья, тем лучше!

* * *

Утром мы, конечно, остыли. И всерьез задумались над словами Гермионы. Что ж, это похоже на правду... И в какой-то мере оправдывает Рона. Но Сириус и Римус никогда бы так со мной не поступили.

Теперь мы смогли оценить весь масштаб того, что произошло. Мы смирились, насколько возможно, с тем, что Гарри станет чемпионом, но не думали, что это будет сопровождаться такой травлей. Тактика Гермионы "не обращай внимания" была, конечно, мудрой, но я бы давно уже всыпал кому-нибудь хорошенько, чтоб неповадно было. А эти значки! Впрочем, не только для меня они стали точкой кипения.

— Фурункулюс! — раздался бешеный крик из чаши.

Жаль, срикошетило. Заклинание отличное.

— Бедная Гермиона, — посочувствовала Лили, наблюдая, как девочка, всхлипывая и безуспешно пытаясь прикрыть зубы, бежит в больничное крыло.

— А твой любимый Северус так не думает, — не смог не съязвить я.

— Только не начинай, — поморщилась Лили. — Он не мой и не любимый. И в этой ситуации он определенно не прав.

— А еще он хочет отравить Гарри, — добавил я.

— Всего лишь в рамках урока. Слизнорт тоже нас травил.

— Вот именно, — заметил я. — Помнишь, как чуть не отбросил коньки Майкл Годен?

— Ага, только потому, что ты наварил какую-то гадость вместо противоядия, — отозвалась Лили.

— Не все же понимают зельеварение так, как ты! — возмутился я. — А представь, Снейп испробует на Гарри зелье Невилла?

Не успела Лили ничего ответить, как в кабинет ввалился Колин Криви.

— Увы, нам не суждено на это посмотреть, — иронично ответила она.

* * *

— Как жаль, что Сириус тоже полностью доверяет Грюму, — вздохнул я, читая его письмо из-за плеча Гарри.

— Удивительно, что он только назначил встречу в камине, а не помчался сразу в Хогвартс, — ответила Лили.

— Скоро помчится, — ухмыльнулся я. — Сириус и так уже засиделся без дела. И, в отличие от Рона, он Гарри никогда не бросит.

— И Рон одумается, что уж ты так...

— А как еще? — пожал плечами я. — Вот с таких мелочей все и начинается...

— Не сравнивай Рона и Питера, — тут же прочитала мои мысли Лили. — Рон никогда не станет предателем.

— Да? Я тоже так думал про Хвоста.

— Не сравнивай, — повторила Лили. — Они совершенно разные.

Я не стал больше спорить. Время покажет... В любом случае, Рональду Уизли придется очень постараться, чтобы вновь вернуть мое доверие.

Статья Риты Скитер меня позабавила, хотя, наверное, стоило посочувствовать Гарри. Ведьма оказалась не так уж и неправа, когда написала, что «родители смотрят на меня с небес и очень гордятся», но я бы, честно, со стыда умер, если бы мне приписали подобные фразы.

— Нет, я все-таки не понимаю, что Гарри нашел в этой когтевранке, — заметила Лили, глядя, как сын, покраснев до кончиков ушей, смотрит вслед уходящей Чжоу.

— А я как раз не удивляюсь, — пожал плечами я. — Они симпатичная, умная, раз на Когтевране... А самое главное — играет в квиддич. Меня, например, всегда огорчало, что ты не можешь отличить бланджер от квоффла.

— Неправда! — возмутилась Лили. — Я прекрасно разбираюсь в правилах игры!

— Ну ладно, — милостиво не стал спорить я. — Но играть ты все равно не умеешь. Метлу-то в руки боишься взять...

— Вот взял бы и научил, — огрызнулась Лили.

— Ага, — ухмыльнулся я, — я же пробовал. Ты разве забыла, чем это все закончилось? До сих пор не понимаю, как ты умудрилась поджечь мою любимую гоночную метлу!

— На меня летел бладжер, я просто хотела его взорвать и немного промазала! Подумаешь, искры отлетели... Ты теперь всегда мне это припоминать будешь?

Я рассмеялся.

— «Немного»! А если бы ты меня взорвала? А припоминать буду до тех пор, пока ты не перестанешь уверять, что разбираешься в правилах игры. Лил, бладжеры не взрывают, от них уворачиваются или отбивают.

— Очень смешно, — показала язык она. — И зачем я вообще завела этот разговор...

* * *

— Зелье! Хоть какое-нибудь!

Я стоял, протянув руку, и ждал, пока успокоительное появится в моей руке, как это бывало, когда мы просили шоколадные лягушки и прочие вещи. Пузырек возник почти сразу. Несмотря на беспокойство, я успел заметить, что по цвету это то же самое зелье, которое однажды вызвало у меня аллергию. Я быстро перелил его в стакан и протянул Лили. Она сидела на диване, держась за лоб и глубоко дыша. Благодарно кивнув, взяла стакан и залпом его выпила. Мне бы, наверное, тоже не помешало... Но не хочется снова покрыться язвами. И вообще, что за ерунда — почему даже на этом свете приходится пить успокоительное, чтобы полегчало?

Наконец, взволнованное дыхание Лили стало тише.

— Тебе лучше? — спросил я.

Она кивнула.

— Отлично. Может, найдем способ и сбросим Гарри пару пузырьков? — попробовал пошутить я. — Ему точно не помешает.

Лили слабо усмехнулась. Хороший признак.

— А если говорить серьезно, волноваться не о чем, — нарочито бодро продолжил я. — Организаторы не дадут драконам сожрать нашего сына. Это не в их интересах.

— Джеймс!

— А что? Ну, покалечится немножко, скорее всего, но мадам Помфри его быстро залатает...

— А если не немножко? Как вообще можно противостоять дракону? Да еще попытаться стащить яйца?

— Раз это задание придумали, значит, как-то можно, — глубокомысленно ответил я.

— Ну да, — фыркнула Лили. — Предложи-ка мне варианты?

На секунду я задумался и выпалил:

— Конъюктивитус. У драконов самое слабое место — глаза.

Лили сморщила лоб.

— А что, неплохая мысль... Ладно, беру свои слова обратно. Только сообразит ли Гарри?

— Не он, так Гермиона. К тому же перед встречей с Сириусом он пойдет к Хагриду. Ты же слышала, Крауч его надоумил рассказать... Не думаю, что Гарри умолчит о драконах. А Сириус обязательно ему что-нибудь посоветует.

— Надеюсь.

— Кроме того, победа Гарри в интересах Крауча, — добавил я, — он не подвергнет его опасности раньше времени.

— Это было бы даже хорошо, если бы не было так плохо, — со вздохом заметила Лили.

* * *

В Запретном лесу было зловеще тихо. Даже ветер не теребил листву. Тишина создавала обманчивое впечатление безопасности, но я то и дело тревожно оглядывался по сторонам.

— Ой, ребят, может, пора уже возвращаться? — тихонько пискнул Хвост. Даже в темноте я видел, как беспокойно блестят его глаза. — Мы далеко уже ушли...

— Всего полторы мили, — отозвался Сириус. — Для карты маловато... То есть, я хочу сказать, для нашей особенной Карты... Ведь вы еще не передумали, что на ней должны быть окрестности?

— Нет, — быстро ответил я, боясь, что Бродяга и меня заподозрит в трусости.

— А может, действительно хватит? — заметил Римус. — Ну сами подумайте, кому нужен Запретный лес на Карте? Кто еще, кроме нас, сюда полезет? К тому же я до сих пор не представляю, как мы собираемся отображать на ней животных и кентавров... Мы и не знаем наверняка, кто тут водится...

— Ну вот и выясним, — бодро ответил Бродяга.

Честно говоря, мне не очень хотелось это выяснять, но я промолчал. Рассудительный Лунатик покачал головой.

— Тут может быть опасно...

— Ерунда, — отмахнулся Сириус. — Мы уже пришли сюда, так что раньше надо было думать. К тому же нас четверо и у всех есть палочки. Посветите-ка лучше мне, я хочу сделать пометки на Карте...

Мы заметили какой-то пень и подошли к нему. Я достал из внутреннего кармана мантии почти полностью заполненный кусок пергамента и протянул Бродяге. Он положил Карту на пенек и начал водить над ней палочкой. Мы встали рядом, давая свет и время от времени поправляя неточности, которые допускал Сириус. Мы так увлеклись этим делом, что не сразу заметили, как стемнело еще больше. Наконец, Питер поднял голову и напряженно сказал:

— М-м-м... Слушайте, а вам не кажется, что стемнело только там, где мы стоим?

Я тоже поднял голову. Действительно, в лесу было довольно светло, несмотря на деревья... А над нами словно какая-то тень... Я медленно повернул голову назад.

—А-а-а!!! — одновременно со мной в ужасе закричали Бродяга, Лунатик и Хвост, которые тоже обернулись.

Прямо над нами стоял гигантских размеров мохнатый паук и смотрел всеми шестью глазами. Очевидно, он был растерян, увидев сразу столько жертв, и только поэтому мы пока еще были живы.

— Бежим! — истошно завопил Питер.

Я готов был последовать этому зову, но не успел сделать и шага, как Сириус возбужденно воскликнул:

— Ну нет! Такое приключение!

— Какое приключение, Бродяга? Ты рехнулся? — не поверил я своим ушам. — Я еще жить хочу! Мы с Эванс до сих пор не целовались...

Сириус не успел мне ответить. Паук пришел в себя, издал ужасающее клацанье и, не успели мы хоть как-то среагировать, схватил Питера за ноги. Тот заорал от ужаса. В то же мгновение Бродяга превратился — на его месте появилась огромная собака и зарычала на паука. Тот и глазом... глазами не моргнул. Эх, была не была...

— Отойди, Лунатик! — крикнул я ошалевшему Римусу и тоже обратился.

Питер отчаянно извивался, но последовать нашему примеру не мог — когда паук его схватил, он выронил палочку. Мы с Бродягой переглянулись и тут же кинулись на монстра. Обдумывать план действий времени не было. Паук замер, но вряд ли от того, что испугался, скорее, от удивления. Я попробовал ударить его копытами, но боялся попасть в Хвоста. Сириус вцепился чудовищу в ногу, но тот, кажется, не обратил на это внимания. Как ни в чем не бывало, он развернулся и пошел в вглубь леса, таща за собой Бродягу и Питера. Я поскакал за ними, но вдруг остановился и обернулся. Ярчайший свет озарил Запретный лес. Паук бешено взвыл, выронил Питера и помчался прочь, в темноту. Меня почти ослепило, и я не сразу понял, что это Римус прочитал заклинание. Я дернул головой и превратился обратно. Сириус тоже.

— Луни... — благодарно начал я, но он перебил:

— Пойдемте отсюда, герои! Наверняка этот паучище тут не один. Или вы все еще хотите идти вглубь леса?

— Ну нет! — воскликнул Сириус, больше не строя из себя храбреца. — И знаете, что? К черту лес! Нарисуем деревья!

* * *

Все вышло почти так, как я и предполагал. Я готов был убить Рона, который появился в самый неподходящий момент и не дал Сириусу договорить.

С субботы мы с Лили почти не могли спать. Гарри тщетно пытался найти хоть какое-нибудь заклинание, но даже Гермиона с ее мозгами не могла додуматься до Конъюктивитуса. В понедельник мне снова пришлось отпаивать жену зельем. Слава богу, что вскоре Крауч наконец вступил в игру. Его идея оказалась даже лучше заклинания. Намного лучше. Теперь я был почти спокоен за Гарри. Только бы он быстро освоил Манящие чары...

— Получилось! — ликующе воскликнула Лили вечером, когда сын наконец-то смог притянуть к себе все, что только мог. — Так и расцеловала бы Гермиону!

Я был так рад, что, вопреки обычаям, даже не стал шутить по этому поводу.

— Надеюсь, когда завтра он увидит дракона, у него не отшибет память, — заметил я. — Хотя, Гарри сам признает, что это, наоборот, дополнительный стимул...

Разумеется, в ночь перед первым заданием никакой речи о спокойном сне и быть не могло. Лили ворочалась с боку на бок, да я и сам не мог сомкнуть глаз. Лишь под утро мы немного задремали, но проснулись как по команде, когда Гарри встал, чтобы идти на уроки. Что за издевательство? Как будто мало ему сегодня достанется! Но, по крайней мере, пока он не выглядел испуганным. Скорее немного отстраненным, как будто еще не до конца понимал, что встреча с драконом все ближе и ближе.

Мы беспокойно ерзали все время, пока шли уроки, но, наконец, они закончились, и Бэгмен собрал чемпионов, чтобы объяснить им суть задания. Когда они начали доставать копии дракончиков, Лили смертельно побледнела и так впилась мне в руку, что выступила кровь. Первой вытягивала Флер... Не Хвосторогу. Черт. Потом Крам. Ему тоже более-менее повезло. За ним тянул Седрик...

— Ну нет, — простонал я, увидев сине-серого дракончика, — как так? Почему всё, что посложнее, всегда достается Гарри?

У Лили даже не нашлось сил бурно отреагировать. Она откинулась на спинку дивана и только пробормотала:

— Почему я почти не удивлена?

Даже не знаю, хорошо или плохо, что Гарри предстояло выйти в загон последним. С одной стороны — есть время собраться с мыслями, а с другой — какие, к черту, мысли, когда оттуда доносятся такие вопли?

Когда на поле вышел Крам, вялость Лили прошла. Она соскочила с дивана и начала ходить из угла в угол.

— Ну вот, скоро, совсем скоро... Я не смогу на это смотреть... Джим, может, не будем, а? Мои нервы не выдержат...

— Выдержат, — успокоил я ее. — Мы уже чего только не видели, дракон — это еще не самое страшное, что могло случиться с Гарри. К тому же тут везде дежурят волшебники...

Раздался свисток. Лили вздрогнула и жалобно протянула:

— Ой, не могу...

Я вытянул руку и рывком усадил ее рядом с собой.

— Хватит истерить! Ведь все предыдущие участники живы и невредимы, что ты, в самом деле?

— Джим, ну мы же о Гарри, с ним вечно что-то не так происходит...

Я понимал, что Лили просто очень сильно переживает и поэтому ведет себя так пессимистично, но все равно еле удержался, чтобы не прикрикнуть на нее. Я ведь тоже волнуюсь, а она только подливает масла в огонь!

— Все будет хорошо, — повторил я. — Смотри...

Примерно через минуту я радостно воскликнул:

— Летит "Молния"! Ну, я же говорил! Теперь достать яйцо не составит труда!

Действительно, стоило Гарри перекинуть ногу через метлу, как страх исчез с его лица. Он летал просто невероятно. Пожалуй, еще лучше меня в свое время. Но один раз ему все-таки не повезло.

— Гарри! — испуганно воскликнула Лили, увидев, как острый шип прошелся по плечу нашего сына. — О боже, кровь! Скорее, пусть они остановят задание, он не может так летать...

На миг у меня сжалось сердце, но я тут же заметил, что рана неглубокая, и Гарри без проблем летит дальше.

— Всего лишь царапина, Лил, — поспешил заметить я. — Ничего страшного...

Лили зажала рот рукой и неотрывно смотрела в чашу. Не уверен, что она вообще меня услышала. Однако постепенно, наблюдая, как наш сын ловко уворачивается от огня Хвостороги, она стала понемногу успокаиваться. И даже больше — вдруг начала шептать:

— Ну, еще чуть-чуть... Давай, сына, ты почти ее раздразнил...

И дракониха не выдержала.

— Есть! — завопил я так, что перекричал и Бэгмена, и взорвавшиеся трибуны. — Лил, он справился! Да еще быстрее всех!

Я рассмеялся, спрыгнул с дивана и стащил за собой Лили, чтобы покружить ее по комнате. Впервые за долгое время она по-настоящему радостно засмеялась. На сердце стало невероятно легко, как будто Гарри выдержал не просто первое испытание, а весь турнир. Но я был уверен — теперь будет легче! Как же я горжусь своим сыном!

* * *

— Быстро же он его простил, — хмуро заметил я, когда вечером Гарри сидел рядом с Роном и праздновал победу над драконом.

— По-твоему, нужно было дать ему от ворот поворот? Он же искренне раскаялся.

— Ты так в этом уверена?

— А ты нет?

— Нет.

— И почему же?

— Потому что он совершил предательство, самое настоящее. Как можно было не поверить лучшему другу?

— Все люди ошибаются, — заметила Лили. — Рону всего четырнадцать лет, он не может реагировать на все, как взрослый человек. Зависть в таком возрасте — вполне естественное чувство.

— У нас такого никогда не было, — упрямо ответил я. — Не могу себе представить, чтобы Бродяга или Лунатик начали мне завидовать... Только... Знаешь, ты сейчас натолкнула меня на мысль. Мог Хвост мне завидовать? Может, это и стало толчком к предательству?

Лили вздохнула.

— Не путай. С Питером все изначально было совсем не так. Он слабохарактерный, и причина его предательства именно в этом. А Рон совсем не такой. Он хороший парень. Разве до этого он хоть раз давал повод усомниться в себе? Вспомни первый курс, второй, третий... Нельзя же вот так из-за одной глупости поставить на нем крест.

— Просто это не укладывается в моей голове, — сказал я.

— Ну еще бы, — усмехнулась Лили. — Ведь друзья всегда были для тебя святым...

Самыми ужасными днями за всю мою школьную жизнь стали те, когда в конце шестого курса Лили начала встречаться с Денном МакМилланом. Он был на курс старше нас и учился на Пуффендуе.

Они познакомились на вечеринке у Слизнорта. Я тоже там был и видел, как он подошел к ней, как она оживилась и охотно вступила с ним в беседу. Хотя две минуты назад сказала мне, что ни с кем не хочет разговаривать. Бродяга еле удержал меня, когда я хотел подойти к ним и ненароком вылить Денну на мантию сливочное пиво.

Я никогда раньше не видел ее такой. Словно Эванс, которую я знал, подменили, и вместо нее оставили веселую, беззаботную девушку, которая с радостью отвечает, когда на нее обращает внимание симпатичный парень. Я искоса наблюдал за ними и чувствовал, как все холодеет внутри. Никогда в жизни Лили не смотрела на меня так, как на него.

А потом они стали проводить вдвоем все свободное время. Моя злость сменилась странной пустотой — я смотрел, как они прогуливаются по берегу озера, и не чувствовал ничего, кроме бесконечной усталости.

— Да что с тобой, Джим? — не выдержал, наконец, Бродяга, когда я, проводив взглядом уходящих из Большого зала Эванс и МакМиллана, как ни в чем не бывало, продолжил есть пирог с почками. — Ты так и будешь просто смотреть на них и ничего не предпринимать?

Я тщательно пережевал кусок пирога и спокойно ответил:

— Мне надоело, Бродяга. Что бы я ни делал, ей плевать. Ты же сам видел — в последнее время я старался вести себя так, как хочет она. И что? В итоге она идет в Хогсмид с ним, а мне снова говорит "нет". Хотя я приглашал ее, как ты советовал — без шуток и наедине. И если я стану лезть в ее отношения, она возненавидит меня еще больше, чем сейчас.

Сириус смотрел на меня, не веря своим ушам.

— Ты сдаешься?!

Я отбросил вилку и поднялся из-за стола.

— Я не железный, понятно? Сколько можно уже? Ты думаешь, это всё весело — мои приглашения и ее остроумные ответы? А мне надоело, понимаешь? Мне надоело постоянно чувствовать себя отвергнутым!

Сириус так удивился моей вспышке, что не стал больше спорить и примирительно сказал:

— Да ладно тебе, Джим, ты же знаешь, что я ничего такого не думаю! Просто...

— Ну вот и не надо тогда ничего больше говорить, — сердито перебил я. — Всё, тема закрыта.

С этими словами я перешагнул через скамейку и направился в сторону дверей. Бродяга не стал меня удерживать и не пошел за мной, за что ему большое спасибо.

В холле я остановился, размышляя, куда направиться. В общую гостиную не хотелось, и я решил прогуляться до квиддичного поля. Может, там кто-нибудь есть.

Я вышел из школы и первое, что увидел — Эванс и МакМиллан сидят на скамейке во дворе и держатся за руки. На секунду я замер, почувствовав, как ужасно кольнуло в сердце, но тут же взял себя в руки. Улыбнулся слепящему солнцу и, проходя мимо этой сладкой парочки, бодро сказал:

— Привет!

Не знаю, услышали ли они меня. Я не остановился возле них и не стал ждать ответа. Было больно, но я собой гордился. Жаль только, что эта гордость не позволила мне обернуться и увидеть, с каким удивлением Лили смотрит мне вслед.

* * *

— Пф-ф, — передернулась Лили, — слава богу, Гарри не клюнул на эту Парвати, и все закончилось одним танцем!

— Что ты имеешь против Парвати? — усмехнулся я. — Очень красивая гриффиндорка...

— Сплетница, — коротко ответила Лили. — Уж лучше и вправду Чжоу... Бедный Гарри, как тоскливо он на нее смотрел!

— Переживет, — снова усмехнулся я. — Сам виноват — раньше надо было приглашать.

Рон и Гарри выглядели довольно забавно на Святочном балу. В какой-то степени я их понимал — меня и самого в четырнадцать лет танцы не особо влекли. Только если с Лили... Но она была недоступна. Вот Сириус — другое дело. Он чуть ли не с первого курса разбивал женские сердца и всегда с удовольствием ходил на вечеринки с очередной поклонницей. "Мне не трудно, а им счастье" — так он говорил, на что неизменно получал кучу насмешек от меня, Римуса и Питера.

— Как думаешь, что будет во втором туре? — в очередной раз спросила меня Лили, когда позже мы с ней сидели на кухне и грызли орехи, решив хоть немного отдохнуть от подглядывания.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но надеюсь, Гарри не станет тянуть с разгадкой яйца...

Сказал — как накаркал. Шло время, Гарри чем только не занимался, а про яйцо словно забыл. Достал пару раз, но как-то я не заметил, чтобы он приложил особые усилия, слушая вой.

Лили злилась.

— О чем он только думает? — возмущалась она. — Времени все меньше! Неужели драконы ничему его не научили? Знаешь, сейчас я даже буду рада, если Крауч вылезет откуда-нибудь со своей помощью...

До нас не сразу дошло, что подаренная Барти Невиллу книга что-то значит — только когда мы узнали всю суть задания. Слава Мерлину, что Седрик оказался таким благородным!

— А Миртл, оказывается, проказница, — рассмеялся я, глядя, как привидение притворно прикрывает глаза, когда Гарри полез в ванну. — Надо же, когда-то она была безумно влюблена в Сириуса, а теперь вот запала на нашего с тобой сына...

— В Сириуса? — Лили тоже засмеялась. — Ее он тоже потом как-нибудь "осчастливил"?

— Было дело... Но это длинная история, как-нибудь в другой раз... Лучше слушай. Кажется, она решила помочь Гарри...

Ну что сказать... Второе задание было совершенно не похоже на первое. Сходу я не смог вспомнить ни одного заклинания, которое позволило бы дышать под водой.

— Такие вообще существуют? — поинтересовался я у Лили.

— Раз задание придумали, значит, существуют, — передразнила она мои слова о первом туре. — У меня что-то вертится в голове, но никак не могу вспомнить...

Додумать она не успела. Из чаши вдруг донесся жуткий вой. Мы мгновенно нагнулись над ней.

— Пресвятые снитчи! Гарри, ты опять вляпался! Ну сколько можно? — не удержался я и закатил глаза. — Какого черта он вообще пошел в эту сторону?

— Не знаю... И Филч, конечно, услышал! — простонала Лили.

Я вздохнул и отвернулся от чаши. Интересно, Гарри хоть когда-нибудь научится нарушать правила по-человечески? Мне решительно не понять — как, ну как можно попасться, когда у тебя есть мантия-невидимка и Карта Мародеров?

* * *

Чем ближе был второй тур, тем больше мы переживали. Впрочем, не только мы. Сириус, в конце концов, плюнул на все и полетел обратно в Хогвартс. Меня бы очень это встревожило, если бы не опасения насчет Гарри. Впрочем, Лили пробовала меня утешить.

— Даже хорошо, если он провалит тур, — говорила она. — Тогда он не выиграет турнир, и Волан-де-Морт не сможет осуществить свой план.

В этом она была права. Но я чувствовал, что так просто все не закончится. Крауч наверняка изобретет какой-нибудь другой план...

Ночью перед заданием мы снова не спали. Гарри листал и листал книги, но нужного заклинания так и не нашел. Я уже приготовился к тому, как все отреагируют на его проигрыш, и был очень удивлен, когда появился Добби.

— Жабросли! Ну точно! — воскликнула Лили, выслушав домовика. — А я не могла вспомнить, как они называются... Даже не знаю, радоваться теперь или огорчаться...

Я был больше склонен радоваться. Не хотел, чтобы Гарри пришлось переживать этот позор — признаваться всем, что он не разгадал загадку яйца...

— А мы сможем увидеть его под водой? — встревожено спросила Лили, глядя, как сын глотает мерзкие на вид водоросли.

— Почему нет? Куда он, туда и мы...

Это было еще страннее, чем все, что мы видели раньше. Наш сын-полурыба ластами загребал зеленую воду и отчаянно вглядывался в водоросли, изредка выпуская изо рта пузыри.

— Да когда же уже будет что-нибудь? — нетерпеливо произнесла Лили, нервно теребя замочек от кофты. — Уже полчаса прошло... Что, если жабросли перестанут действовать раньше, чем он выплывет на поверхность?

— Ты снова начинаешь? Без паники, Лил! Все будет хорошо! Никто не даст ему утонуть...

Наконец, Гарри нашел деревню. Никогда бы не подумал, что в Черном озере кипит такая жизнь! И как это мы смогли пропустить?

— Что это он делает? — нахмурился я. Гарри пытался перепилить веревку Гермионы. — Хватал бы Рона — и деру!

— Его тревога за остальных понятна, — возразила Лили. — Уже так много времени... Где запропастились Седрик и другие?

— Какая разница? Ты же не думаешь всерьез, что ребят оставят на дне озера?

— Я уже ни в чем не уверена...

Гарри, похоже, размышлял, как Лили. Он дождался Седрика и Крама, а потом, видимо, решил, что без него девочка (наверное, сестра Флер) умрет, и потащил ее наверх вместе с Роном.

— Ой, дурак, — покачал головой я, наблюдая, как он выбивается из сил, таща за собой сразу два тела.

— Сам ты дурак, — разозлилась Лили. — Гарри — умница! Поступил, как настоящий мужчина!

— А я, по-твоему, не настоящий?

— Если и дальше будешь стонать, решу, что нет.

— Какая наглость!

Наверное, мое гриффиндорское благородство дало трещину, но я действительно не понимал, зачем напрасно тратить силы, если ничьей жизни ничего не угрожает?

Как бы то ни было, я был безумно рад, когда Гарри наконец выплыл. А уж когда объявили результаты...

— Второе место! — довольно завопила Лили. — Вот видишь, у нашего сына высокие моральные качества! Не то, что ты, чурбан...

— Ну да, — показал я ей язык, на самом деле безумно обрадованный. — Все, теперь еще несколько месяцев можно дышать спокойно...

* * *

Когда я пришел на поле для квиддича, там никого не было. Я взял в сарайчике для метел старую школьную развалюху и взлетел как можно выше. Всегда любил это чувство. Когда ты в воздухе, все плохие мысли в буквальном смысле остаются внизу. Но сегодня это почему-то не работало.

Я сам не понимал, чего хочу от наших с Лили отношений. Я не мог отпустить ее, но и действительно не хотел больше доставать ее. В конце концов, она имеет право любить, кого захочет. Я не могу заставить ее что-то чувствовать ко мне... Видимо, МакМиллан на самом деле хороший парень. Иначе обратила бы на него внимание такая девушка, как Лили?

Я сам удивлялся своим мыслям. Может, это и называется "взросление"? Если так, мне оно совсем не нравилось.

Вскоре летать просто над полем мне надоело, и я повернул метлу в сторону Запретного леса. На улице уже темнело. Мне нравилось касаться руками макушек деревьев. Как будто приобретаешь какую-то власть над их столетними стволами — никто никогда не трогал их вот так запросто, за самый верх, а ты можешь. Здорово.

И вдруг я услышал какую-то возню. Я завис в воздухе и прислушался. Я был недалеко от края Леса. Иногда Кеттлберн проводил у нас здесь уроки.

— Денн, ну в самом деле, хватит...

Я узнал бы этот голос на каком угодно расстоянии. Сердце сразу почуяло что-то неладное. Я спустился чуть ниже и увидел их — они стояли возле дерева. При этом МакМиллан крепко держал руки Лили и целовал ее в шею. У меня потемнело в глазах.

— Мне больно, Денн! — уже гораздо сердитее произнесла Лили и попыталась вырваться. — Мы так не договаривались! Отпусти меня!

— Да ладно, Лил, — игриво протянул МакМиллан. — Сколько можно строить из себя скромницу? Я знаю, тебе нравится.

Я пришел в такую ярость, что даже не заметил, с каким грохотом приземлился возле них. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я отшвырнул метлу и, не успел МакМиллан что-либо сообразить, схватил его за шиворот и оторвал от Лили.

— Кажется, девушка попросила отстать от нее? — процедил я сквозь зубы.

— Поттер?

Денн обернулся, на секунду на его лице появилось удивление, но оно быстро исчезло, и он гадко ухмыльнулся:

— Пришел спасать свою принцессу? Поверь, она в этом не нуждается. Правда, Эванс? Тебе же нравится целоваться со мной? — и он снова к ней потянулся.

Лили отпрянула, но он попробовал схватить ее за лицо. Этого я не смог выдержать. Я снова потянул его за мантию, но на этот раз развернул к себе лицом и со всего маха врезал кулаком в нос. МакМиллан упал.

— Еще раз подойдешь к ней, я тебя закопаю, понял, урод? — гневно спросил я и повернулся к Лили. — Ты в порядке?

Они кивнула, потрясенная.

— Я могу подвезти тебя до школы, если хочешь.

Она снова кивнула, не глядя на Денна. Он так и остался сидеть на земле, ощупывая свой мигом опухший нос и вытирая кровь.

Я взял метлу и помог Лили усесться. Мы взмыли в воздух. Я чувствовал ее дыхание возле своей щеки, но еще сильнее — ее руки, обхватившие меня за талию. Никогда еще она не была так близка ко мне.

И вдруг она прошептала:

— Спасибо, Джеймс...

— Не за что, — быстро отозвался я, боясь, что она почувствует мое напряжение.

— Да нет, есть за что... — возразила Лили. — Я чувствую себя ужасно глупо... Денн всегда вел себя прилично, не знаю, что на него вдруг нашло...

Я повернулся к ней и, улыбаясь, сказал:

— Все понятно, по-моему — сорвало крышу рядом с красивой девушкой.

Лили усмехнулась.

— Ты, как всегда, в своем репертуаре...

Но я этого уже не расслышал. Она посмотрела мне прямо в глаза. И впервые за все шесть лет учебы я не увидел в ее взгляде насмешки, презрения или раздражения.

— Скажите, что это неправда, Альбус! Этого не может быть!!!

Я сидел, обхватив голову руками, и пытался удержать готовый вырваться наружу мозг. Это невозможно... Это не укладывается... Так не должно быть!

Но лучистые голубые глаза смотрели абсолютно серьезно. Даже с опущенной головой я чувствовал, что они пронзают меня насквозь.

— Мне очень жаль, Джеймс, — повторил Дамблдор.

Я сильнее сжал виски. Спокойнее, дышать, просто дышать... Однако молчать было невозможно.

— Вам жаль? — с яростью закричал я, вскакивая со стула, на котором сидел во время всего разговора, и переворачивая его. — Жаль?! Это пророчество не имеет никакого отношения к моему сыну!!! Вы врете, я знаю... Все придумали, чтобы найти себе магического героя!

— Джеймс, пожалуйста, успокойся...

— Успокоиться? Серьезно? Да я... да что вы понимаете... У вас никогда не было сына!

Мне хотелось вцепиться в эти белые волосы, трясти старика, лишь бы не видеть, с каким спокойствием он на меня смотрит. Лишь бы хоть на мгновение вывести из себя эту невозмутимую статую, которая просто не понимает, каким ужасом наполнила все мое существо... Хотелось заткнуть уши и никогда, никогда не слышать того, что она говорит...

— Послушай, Джеймс, — снова мягко заговорил Дамблдор, словно его совсем не трогает мое поведение, — я понимаю, тебе тяжело это признавать, но пророчество действительно есть. И самое страшное — Волан-де-Морт тоже о нем знает. Об этом сейчас и надо думать.

— Но с чего, с чего вы решили, что в нем говорится именно о Гарри? — простонал я в отчаянии, наклонился к столу директора и впился в него взглядом. — Сколько на свете мальчишек, которые подходят под это описание? С чего вы взяли, что оно относится к нашему сыну?

— Таких мальчишек всего два, — отозвался Дамблдор спокойно, — ваш с Лили сын и сын Алисы и Фрэнка Лонгботтом. Однако боюсь, в пророчестве говорится именно о Гарри.

— Но... — попытался я еще возразить, но директор снова мне не дал.

— У меня есть осведомители, — прямо сказал он, — и они сообщили мне, что Волан-де-Морт готовится напасть именно на Поттеров.

Я отшатнулся от стола и рухнул на ближайший стул. Мне казалось, что хуже быть уже просто не может, однако при этом заявлении я буквально почувствовал, как меня придавило огромным булыжником. Еще большим, чем уже лежащий на моем сердце... Я прикрыл глаза и потряс головой, не понимая, что же такого я сделал в своей жизни, за что мне выпало такое испытание?

— Действовать надо как можно скорее, — быстро заговорил Дамблдор, очевидно, опасаясь, что я приду в себя и снова начну кричать. — Я предлагаю применить Заклятие Доверия. Ты же знаешь, как оно действует? Волан-де-Морт никогда вас не найдет. Я мог бы сам стать Хранителем Тайны.

Я, наконец, очнулся и смог уловить то, что говорит мне директор. Я поднял на него глаза.

— Вы? Хранителем?

— Ты знаешь, что на меня можно положиться.

Как будто что-то щелкнуло внутри. Туман, застилавший разум с тех пор, как я услышал о пророчестве, стал понемногу рассеиваться. Отчаянье уменьшилось, появилась злость.

— Нет, — твердо ответил я и тут же добавил, исправляя свою грубость: — Спасибо, Альбус, я ценю ваше предложение... Но Хранителем должен стать Сириус.

— Подумай хорошо, Джеймс...

— Он скорее сам умрет, чем предаст нас.

Если я и был сейчас в чем-то уверен, то именно в этом. Дамблдор снова впился в меня своим пронизывающим взглядом.

— Хорошо, — после секундной заминки сказал он. — Пусть будет по-твоему.

* * *

Когда мы с Лили и Гарри начали скрываться, я старался не думать о том, что будет, когда Гарри повзрослеет. Я держал его на руках, видел, как он улыбается, и понимал только одно — никогда, ни за что на свете я не позволю никому причинить вред моему сыну. Я буду врать, убивать, что угодно сделаю, но Гарри не столкнется с Волан-де-Мортом. И плевать мне на любое пророчество мира.

Я сидел, прислонившись к дереву, на берегу озера. Мне всегда тянуло сюда в такие вот моменты. Чем ближе было третье испытание, тем сильнее я чувствовал невероятную боль. Я так хотел, но я не смог спасти Гарри от всего этого. Не смог помочь ему. И уже никогда не смогу.

— Джим? — легкая рука коснулась моего плеча.

Я обернулся и увидел Лили.

— Ты не замерз? — ласково спросила она. — Снег идет, а ты вышел раздетый. Я принесла тебе плед.

— Спасибо, — поблагодарил я, и она быстро замотала меня с ног до головы. Постелила себе еще один плед и села рядом.

— Можно я погрущу с тобой?

Я слабо улыбнулся.

— Конечно.

Мы замолчали. Я вспомнил, как повела себя Лили, когда впервые услышала о пророчестве. Конечно, сначала она, как и я, кричала и плакала, но потом успокоилась. Мне оставалось только завидовать ее мужеству — на следующее утро она разбудила меня улыбкой, принесла проснувшегося Гарри, и мы до обеда валялись в кровати. Сын улыбался нам, моргал, и не надо было никаких слов, чтобы понять — ничто не разлучит нас троих...

От этих мыслей меня оторвал всхлип. Я дернулся. Лили смотрела на меня полными слез глазами и вдруг прошептала:

— Джим, я боюсь.

— Ну что ты, глупая...

Я мигом раскрыл плед и притянул Лили к себе, чтобы мы сидели вместе. Они прижалась головой к моей груди, и я погладил ее по волосам.

— Джимми, — заплакала она, — я так боюсь, что он его убьет...

— Ну что ты, тише, — пробормотал я, прижимая ее к себе, — никто не убьет Гарри... Ты дала ему самую высшую защиту, Лил... И ты же такая храбрая, что за слезы?

— А если он найдет способ обойти защиту?

— Не найдет, — успокаивающе протянул я. — Ничего нет сильнее любви, ты же знаешь...

Лили отпрянула от меня и покачала головой (маленькая слезинка скатилась у нее с подбородка и упала мне на колено):

— В том-то и дело, Джим. Есть. Смерть. Она сильнее любви.

— Ерунда! А мы с тобой? Разве не подтверждение обратного? Мы умерли, но мы все еще вместе. Мы далеко от нашего сына, но мы продолжаем его любить. И он нас любит, хотя даже не помнит. Иначе накинулся бы он тогда на Сириуса? Стал бы я Патронусом?

Я говорил так горячо, что и сам поверил в свои слова.

— Смерть разделяет физически, но на духовном уровне ей никогда не победить. Так что у Волан-де-Морта нет никаких шансов...

Лили перестала плакать. Она смотрела на меня с удивлением и даже восхищением.

— Джим...

— Я уверен в том, что говорю, поэтому давай закроем эту тему, — перебил я и протянул руку, чтобы осторожно вытереть оставшиеся слезинки с ее лица. — Все будет хорошо. А тебе нельзя плакать. Не будь эгоисткой, вдруг от этого дождь внизу пойдет?

* * *

Крауч сделал это. Превратил Кубок Трех Волшебников в портал.

— Ужасно, что Гарри именно к этому испытанию подготовился так хорошо, — со вздохом заметила Лили.

Утром она пролила очередную порцию слез и даже пыталась связаться с Дамблдором или Сириусом, но сейчас немного успокоилась.

— Может, его еще отстранят, — усмехнулся я. — Он же "нездоров и опасен".

— Я бы расцеловала Риту Скитер, если бы ее статья действительно оказала такое действие.

Тем временем Гарри объявили, что к нему приехала семья.

— Кто это? — встрепенулся я. — Не Петунья же?

— Не знаю, — Лили нахмурилась, — но думаю, после знакомства с Верноном у нее навсегда отпало желание попасть в Хогвартс.

Оказалось, что это Молли Уизли и ее старший сын Билл.

— Как здорово, что они приехали! — обрадовалась Лили, но тут же загрустила. — Знаешь, Молли, конечно, замечательная женщина и отличная мать, но иногда я начинаю ревновать ее к Гарри...

Я был бы рад подшутить над Лили, но и сам, честно говоря, не избежал этого чувства. Глупо, но все же...

Мы провели день, как на иголках, пока из чаши, наконец, не раздалось:

— Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнется третье, последнее состязание Турнира Трех Волшебников.

Я крепче обнял Лили. Она закусила губу. Я почувствовал, как у меня трясутся руки, и попытался унять эту дрожь, пока она не заметила.

Я смотрел, как Гарри петляет по лабиринту, и старался думать о чем-нибудь постороннем. Например, представил себе, что бы было, если бы Кубок не превратили в портал.

Гарри бы победил, я уверен. Гриффиндорцы бы разорвали его от восторга. Слизеринцы подавились бы злобной слюной. Чжоу бы поняла, какого парня упускает... И никто бы никогда больше не сказал, что наш сын — больной.

— Ух, ты, — невольно восхитилась Лили, глядя на сфинкса, пропускающего нашего сына, — не думала, что Гарри силен в логических загадках.

И наконец, он увидел его... Кубок.

Наверное, я бы все-таки предпочел, чтобы Гарри схватился за него один. То есть, было, конечно, благородно предложить Седрику общую победу, но учитывая обстоятельства... Мальчик вообще не при чем. У него нет защиты. И поэтому у меня сжалось сердце, когда я увидел, как они оба исчезают.

* * *

Кладбище... Ну конечно, какое еще место может подойти для того, что задумал Волан-де-Морт!

Не успели мы с Лили приготовиться, как из темноты появилась фигура, и в ту же секунду Гарри закричал.

— Хвост! — в ярости воскликнул я, мгновенно узнав подлеца. — Что он делает с моим сыном?!

— Убей лишнего, — раздался ледяной голос.

— Авада Кедавра!

— Нет! — закричала Лили и закрыла рот руками. — Он убил его... убил мальчика...

Она была потрясена. Как ни готовились мы к тому, что сейчас будет происходить, это было ужасно. Я крепче сжал руку Лили. Она прошептала дрожащим голосом:

— Он точно заготовил себе место в аду... Даже жаль, что мы с ним не встретимся...

Тем временем Хвост приковал Гарри к надгробию. А потом направился к свертку... Я больше не мог справляться с дрожью. И со страхом. Он поглощал меня изнутри, как будто это я стоял там, внизу, и смотрел, как варится зелье... Но лучше бы действительно я стоял там... но не наш сын... не Гарри...

Когда Хвост отрубил себе руку, Лили вскрикнула, а я зажал уши, чтобы не слышать его воя. Но увидев, как он направляется к Гарри, я не смог удержать гнева.

— Убери от него свои лапы, крыса!!! — как же я хотел сейчас оказаться там!

Но вот зелье было готово. Я с ужасом смотрел, как из котла поднимается скелетообразная фигура.

Словно я вернулся в один из своих кошмаров. В тот, где мы боремся с Пожирателями Смерти, и вдруг возникает ОН... Только одним своим видом способный внушить панику даже самому храброму... И эти красные щели глаз... Последнее, что я видел, перед тем, как умер, и оказался здесь. Лили всхлипнула.

— Только бы с Гарри ничего не случилось... — пробормотала она. — Только бы он сумел сбежать... только бы выжил...

Но я смотрел, как один за другим появляются приспешники Волан-де-Морта, и не чувствовал ничего, кроме отчаянья. Все мои недавние слова о силе любви напрочь вылетели из головы. Какая любовь, когда тут — ОН и еще множество черных волшебников?!

А Гарри совсем один... Мой сын... Боже, с каким ужасом он смотрит... Как же я хочу сейчас оказаться рядом с ним... Помочь ему...

Лили закрыла лицо руками.

— Я не могу, Джим! — с рыданием произнесла она. — Не могу... Это так ужасно... Мне кажется, я сейчас с ума сойду! Голова как будто разлетается...

Я рухнул перед ней на колени и взял за руки.

— Эй, успокойся, — заглядывая ей в лицо, как можно спокойнее попросил я. — Еще ничего не случилось! И не случится! Он даже дотронуться до него не сможет...

И тут из чаши донеслось:

— Его мать оставила на нем след своей жертвы... Это очень древняя магия, и я должен был вспомнить... глупо было не подумать об этом... но это неважно, теперь я могу прикоснуться к нему.

Мы потеряли дар речи и только тупо уставились в сосуд.

— Но как... — первым обрел дар речи я.

— Кровь, — мгновенно поняла Лили. — Это потому, что использовал кровь Гарри, чтобы вернуться...

Я с ужасом посмотрел на нее. Странное дело, но паника вдруг исчезла с ее лица, и она почти спокойно сказала:

— Что ж, он молодец, что преодолел этот барьер. Но посмотрим, поможет ли ему это.

Не знаю, откуда у нее вдруг взялись силы, но, глядя на нее, я тоже почувствовал, что стал бояться меньше.

До сих пор не понимаю, почему так, но теперь мне было как-то легче наблюдать за происходящим. Наверное, просто прошли первые минуты паники, и вернулась вера в то, что мой сын просто не может умереть. Он столько раз был на волоске и всегда выходил сухим из воды.

И сейчас он вел себя просто невероятно мужественно — откуда только взялось все это в четырнадцатилетнем пареньке? Несмотря ни на что, он боролся из последних сил. Он не дал играть собой, как марионеткой. Я испытывал просто безумную гордость и даже забыл о том, чем это все может закончиться.

— Что происходит??? — удивленно воскликнула Лили, когда Тёмный Лорд вызвал Гарри на "поединок".

Палочки Гарри и Волан-де-Морта вдруг соединила сверкающая золотая нить, и оба оторвались от земли. Мы смотрели, открыв рот, и ничего не понимали. Как вдруг...

Из палочки Волан-де-Морта появился Седрик. Потом Берта, какой-то старик...

— Приори Инкантатем! — дошло до меня, но Лили не успела ответить. Глаза ее вдруг закатились, и она потеряла сознание.

— Лили! — испуганно закричал я, но не успел сделать хоть что-то, как почувствовал, что мое сознание тоже уплывает.

Я открыл глаза и увидел прямо перед собой всех — Лили, Гарри, Волан-де-Морта... Сын смотрел на меня с потрясением, но некогда было разводить сантименты — в голове моментально родился план.

Я подошел прямо к Гарри, на секунду замер — Боже! До чего же он похож на меня! — и наклонился к самой его голове.

— Когда связь будет разорвана, мы задержимся на мгновение... — горячо зашептал я. — Мы дадим тебе немного времени... ты должен добраться до портала, он вернет тебя в Хогвартс... Понял, Гарри?

— Да, — прошептал он, изо всех сил стискивая палочку. Кажется, держать ее было все сложнее.

— Гарри... возьми мое тело с собой, ладно? Отнеси мое тело родителям... — попросил Седрик. Интересно, куда он дальше попадет?

— Хорошо, — ответил Гарри. Лицо его исказилось от напряжения.

Я понял, что пора.

— Сделай это сейчас, — прошептал я. — Приготовься бежать. Давай, вперед...

— Вперед! — крикнул Гарри и опустил палочку. Свет исчез.

Мы тут же окружили Волан-де-Морта, чтобы скрыть от него Гарри. Давай же, сынок, — молил я про себя, — скорее, ты справишься... Я уже чувствовал, что начинаю растворяться, но мне доставляло невообразимое удовольствие видеть страх, написанный на лице главного темного волшебника всех времен. Наконец-то ты смотришь с ужасом, а не на тебя...

Толчок! Я открыл глаза и тут же бросился к чаше. Лили последовала моему примеру. Сработало ли? Помогло? Мы так быстро исчезли...

В чаше виднелся только яростно вопящий Волан-де-Морт.

Ничего не сказав, Лили рухнула на диван и зарыдала, закрыв лицо руками. Я бухнулся с ней рядом, хотел обнять, но ничего не смог сделать. Потрясение от случившегося было слишком велико. Только слезы облегчения, стремительно потекшие по лицу, доказывали, что нам действительно ничего не привиделось, и мы смогли помочь нашему сыну.

В камине ярко горел огонь. Я сидел на кресле и задумчиво крутил в пальцах волшебную палочку. Рядом сидели Римус, Сириус и Питер. Все трое выглядели уставшими. На этой неделе прошли их первые дежурства в Ордене Феникса.

Мы вступили в него через несколько дней после выпускного. Война была жесткой, людей катастрофически не хватало, и Дамблдор счел, что теперь, когда мы окончили школу и окончательно стали взрослыми, пора подключать нас к делу. Сириус был безумно горд и счастлив — ему не терпелось пойти на битву с Пожирателями смерти, Римус скорее чувствовал членство своим долгом, Хвост... Хвост просто пошел за друзьями. А я... Мне в тот момент было все равно.

Первым тишину нарушил Римус.

— Когда ты думаешь сказать Лили? — спросил он, обращаясь ко мне.

Я отвернулся от камина и тоскливо посмотрел на друзей.

— Не знаю. Но скрывать больше нельзя... Завтра моя первая смена, а Лили хотела приехать...

— Ты напишешь ей письмо? — робко спросил Питер. — М-м-м... тебе не кажется, что такие новости нужно сообщать лично?

— Конечно, не письмо, — устало ответил я. — Трансгрессирую к ней сегодня...

— М-да, Сохатый, тебя ждет веселый вечер, — мрачно усмехнулся Сириус. — Может, огневиски для храбрости?

— Ха-ха, — вяло отозвался я.

За окном было серо и уныло, всюду клубился туман — следствие размножения дементоров. Даже в Годрикову Впадину они добрались... Никогда в жизни у меня не было такого ужасного июня и такого опустошенного состояния.

Две с половиной недели назад я похоронил родителей. Какая насмешка судьбы — они велели мне не беспокоиться и веселиться на выпускном, а сами в это время лежали в постели... Как будто ждали, когда этот день пройдет, и только потом позволили себе умереть.

Известие застало меня за обедом. На завтрак я не ходил — слишком бурно прошла моя ночь. Лунатик, Бродяга и Хвост все еще спали, а я спустился в Большой зал и словно нарочно столкнулся в дверях с МакГонагалл. Она выглядела расстроенной и держала в руках письмо.

— Поттер! — вздрогнула она, заметив меня. — Я как раз хотела идти вас будить...

— Я вчера не нарушил ни одного правила! — мигом отреагировал я. — Понятия не имею, кто залил всю Большую лестницу медовухой...

Декан как-то странно на меня посмотрела, но ответила только:

— Пойдемте в мой кабинет. Нам нужно поговорить.

Чувствуя, как побаливает голова от выпитого вчера, я, шаркая ногами и чувствуя уныние, поплелся за МакГонагалл. Видимо, кто-то все-таки вчера нас сдал...

Профессор открыла дверь и пропустила меня первым. Все здесь было таким же, как всегда. Интересно, сколько раз за время учебы я побывал в этом кабинете? Я вздохнул и приготовился к гневной речи. Но МакГонагалл повела себя совершенно удивительно: она подошла к своему столу, потеребила какие-то свитки, а потом, словно набираясь храбрости, повернулась ко мне с тем же странным выражением лица и мягко сказала:

— Сядьте, Джеймс.

Я почувствовал, как съежилось все в животе. Она назвала меня по имени?! Что такого могло случиться? Я послушно сел, потому что ноги мгновенно стали ватными. МакГонагалл глубоко вздохнула и заговорила все тем же непривычно мягким голосом:

— Во время завтрака пришло письмо из Годриковой Впадины. Мне жаль говорить вам это, но ваши родители... — она запнулась, и я с ужасом поднял на нее глаза. Голос дрогнул, но она продолжила: — Они скончались сегодня ночью.

— Джим!

Я дернул головой, и кабинет МакГонагалл растаял. Вместо него я снова увидел знакомые до боли стены с многочисленными фотографиями. На глазах выступили слезы, но я тут же постарался смахнуть их так, чтобы друзья не заметили. Надо отдать им должное — они сделали вид, что ничего не случилось. Римус спросил:

— Когда ты пойдешь к Лили? Нам нужно, наконец, придумать пароль, чтобы я мог без боязни впустить тебя, когда ты вернешься.

Лунатик временно жил у меня.

— Скоро пойду, — расплывчато ответил я.

Сириус, увидев мое выражение лица, решил разрядить обстановку.

— Ну, вот пока не ушел, давайте займемся паролем! Как насчет вопроса: "Какой олень согласился приютить у себя волка?"

Римус ухмыльнулся, Питер рассмеялся, а мне казалось только, что я больше никогда в жизни не смогу улыбаться.

* * *

Обсуждения, обсуждения, бесконечные обсуждения... Каждый день, из года в год. Что происходит с нами? Что происходит с нашим сыном? И самое актуальное — что происходило на кладбище?

Мы долго спорили, но в итоге пришли к мнению, что эта ситуация практически такая же, как с зеркалом Еиналеж. Я и Лили — действительно были, а остальные — Берта, старик, Седрик — только тени. Как были тенями и наши родители, стоявшие рядом с нами в зеркале. Почему мы так решили? Не знаю. Наверное, потому что никакая магия не может оживить мертвых. Только если ты не находишься в особенном мире, где действуют совершенно другие законы. А мы уже выдвигали версию однажды, что попали в такой особенный мир. С единственной целью — помочь нашему сыну выжить. Так что все складывалось.

...Реакция Фаджа стала для нас полной неожиданностью. Как можно быть таким олухом? Зато Дамблдор не растерялся. Уже через полчаса Орден Феникса был собран вновь.

— Вторая война начинается... — глухо сказала Лили, наблюдая в чаше, как кончик длинной черной мантии скрывается за дверью, и Дамблдор остается в кабинете один.

Только что Снейп сообщил, что очередная встреча с бывшим хозяином прошла более-менее гладко. Хотя слова, по-моему, были излишни — то, что он снова вернулся живым, говорило само за себя.

— Как думаешь, она будет менее кровавой, чем первая?

— Не кровавых войн не бывает, — ответил я. — Но на этот раз у нас есть преимущество — Гарри стал свидетелем возрождения и смог улизнуть. Наверняка Волан-де-Морт этого не ожидал. Теперь он лишился эффекта неожиданности. Кроме того, — я запнулся, но смог одолеть в себе чувство теперь уже беспочвенной неприязни, и продолжил: — Кроме того, у нас есть Снейп. И если он восстановит свой авторитет у Лорда, это будет большой удачей для Ордена. В этот раз не должно быть столько жертв.

Лили снова нагнулась над чашей и тихо произнесла "Гарри Поттер". Я тоже подошел к чаше. Наш сын медленно покачивался на качелях на какой-то детской площадке.

— А Гарри? — спросила Лили, поднося руку к сосуду и проведя над ним рукой, как будто поглаживая сына по голове. — Он станет символом сопротивления?

— Не знаю. Честно — не знаю. Но мне не нравится, что он ходит по улицам практически в одиночку...

— За ним постоянно следят.

— Кто? Наземникус Флетчер? — фыркнул я. — Много от него пользы!

— Пока Волан-де-Морт не будет нападать. Это слишком рискованно. Ты же слышал, как это обсуждалось на его собраниях.

— Да, но все же...

На улице темнело. Пора уже Гарри собираться... Если он не хочет, как обычно, нажить неприятностей. Словно услышав мой призыв, он поднялся с качели и медленно побрел по улице. Лили вздохнула.

— За все это время, что Гарри вернулся с кладбища, я еще ни разу не видела, чтобы он улыбнулся...

— И боюсь, не скоро увидишь, — тоже вздохнул я.

От невеселых мыслей отвлек раздавшийся из чаши голос:

— Визг поднял — точно поросенок!

Гарри тоже его услышал и мигом юркнул в тень большого сиреневого куста.

— Дадли! — простонала Лили. — Только его не хватало... Хоть бы прошел мимо!

И он прошел. Только вот Гарри сам решил нарваться.

— Хочет сорвать злость, — тут же догадался я. — Ведь его держат в полном неведении... Ну говорили же Дамблдору, что не стоит так поступать.

Мы напряженно наблюдали за перебранкой. Мне было жаль Гарри — после всего, что он пережил, чувствовать себя таким заброшенным... Дадли просто попал под горячую руку. Однако с палочкой был уже явно перебор. То есть до тех пор, пока Дадли не сказал про Седрика. Тут я и сам почувствовал такую ярость, что мне по-настоящему захотелось, чтобы сын применил какое-нибудь заклинание...

Лили оставалась в здравом уме.

— Гарри, убери палочку! — снова повторила она.

— УБЕРИ ЭТУ ШТУКУ... — эхом отозвалось в чаше.

И вдруг произошло нечто странное. Погода изменилась почти мгновенно — небо потемнело, огни фонарей тоже погасли. Все погрузилось в кромешную тьму.

— Что за черт? — выругался я. Гарри явно не был способен на такую магию.

— Где Флетчер? — всполошилась Лили.

Мы с усилием вглядывались в чашу. Поначалу не было видно почти ничего и никого, но вскоре глаза начали привыкать к темноте. Дадли хныкал, Гарри, как и мы, пытался понять, что происходит, и вдруг...

Большая черная тень сбила сына с ног, и палочка вылетела у него из рук.

— Дементоры! — в ужасе выдохнула Лили. — Откуда? Как?

— Вот тебе и "слишком рискованно"! — потрясенно отозвался я и быстро сел на диван, чтобы не упасть на пол, когда Гарри начнет творить заклинание.

Лили чуть ли не задела носом жидкость, склонившись над чашей.

— Их двое... Черт, один и на Дадли напал... Где палочка Гарри?

— Люмос! — послышалось из чаши.

И уже через пару мгновений я почувствовал рывок внизу живота. Однако заклинание не получилось. Лили смотрела на меня расширившимися от страха глазами. И снова рывок... Но в этот раз слабее предыдущего.

— Ну же, Гарри, — пробормотал я, — я хочу прийти на помощь...

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Я успел заметить, как Лили снова бросилась к чаше. Знакомое чувство невесомости... я думал, что забыл его за то время, что сын не применял заклинание, но нет... это так приятно... Пара мгновений, и я снова мощный, как никогда...

Перепуганное лицо Гарри возникло прямо рядом со мной.

Уйди от моего сына, тварь!

Я изо всех ударил дементора в то место, где у людей находится сердце. Чудовище отлетело, а я продолжал наступать, чувствуя невероятную ярость.

— Теперь сюда! — крикнул Гарри, когда дементор окончательно сдался от моего напора и поплыл прочь.

Как скажешь. Я развернулся и увидел, что еще одно чудовище уже совсем низко склонилось над Дадли... Не уверен, есть ли у этого парня душа, но в любом случае этому монстру она не достанется. Я быстро поскакал к ним и мощным ударом рогов отшвырнул дементора в сторону. Он тут же поплыл прочь... Я не успел остановиться и попробовал оглянуться, чтобы в последний раз увидеть сына вблизи, но уже чувствовал, как растворяюсь...

— Умница, Джеймс! — накинулась на меня Лили, как только я открыл глаза.

Я тряхнул головой.

— Откуда, Лил? — в шоке воскликнул я. — Кто их послал? Мы же наблюдали за всеми собраниями Волан-де-Морта — у него не было таких планов!

— Я не знаю, Джим... Но мы обязательно это выясним! А еще — пусть только Наземникус попадется мне! Я убью его еще раз, обещаю!

* * *

Я трансгрессировал недалеко от дома Лили. Ее участок был огражден всеми доступными средствами защиты, так что просто так туда проникнуть было нельзя.

Она уже ждала меня возле калитки. Последние дни я был, словно в прострации и совсем забыл, до чего же она красива.

— Как прошло наше первое свидание? — спросила Лили без тени улыбки, заметив меня и нацеливая мне прямо в сердце волшебную палочку.

— В Выручай-комнате. Я покрылся язвами, — также серьезно ответил я.

— Джим...

Она мигом опустила палочку, отворила калитку, подбежала ко мне и сжала в крепких объятьях. От ее волос приятно пахло чем-то цветочным.

— Джимми... Я так рада тебя видеть... Я ужасно переживала...

Она отпустила мои плечи и взяла голову руками.

— Ты выглядишь уставшим, — глядя мне в глаза, пробормотала она. — Ох, Джимми...

И снова меня обняла. Мне ничего не хотелось говорить. Рядом с ней я чувствовал, как понемногу отступает боль, и мне просто хотелось, чтобы Лили никогда меня не отпускала.

— Пойдем в дом, я приготовила вкусный ужин...

— Давай сначала немножко прогуляемся, — наконец открыл рот я. — Ничего не случится, палочки у нас есть...

— Хорошо. — Лили не удивилась и не стала возражать. — Я только сбегаю за кофтой...

Она вернулась буквально через минуту. Сунула мне в руку свою маленькую ладошку и выжидательно посмотрела.

— Давай просто прямо... Есть разговор.

Мы медленно побрели по улице. Я попытался собраться с мыслями.

— О чем ты хочешь поговорить? — ласково поторопила меня Лили.

Набрав в грудь побольше воздуха, я, наконец, выпалил:

— Мы с Сириусом, Римусом и Питером вступили в Орден Феникса.

Лили замерла. Я тоже остановился.

— Что?

— Дамблдору нужны люди...

— Я слышала, что ты сказал. Когда ты это сделал?

— Почти сразу после выпускного.

Ладошка Лили выскользнула из моей руки. Я почувствовал, как снова все холодеет внутри.

— Лил, послушай...

— Почему ты не сказал мне сразу? Почему не посоветовался? — она смотрела мне прямо в глаза, и я ясно видел злость, тревогу, обиду... Целую смесь разнообразных эмоций.

— Потому что знал, как ты отреагируешь.

Она продолжала смотреть мне в глаза. Повисла тишина. И вдруг она отвела взгляд, снова взяла меня за руку и пошла дальше, как ни в чем не бывало.

— Лили... — снова начал я, но она совершенно спокойно перебила:

— Тогда я тоже вступлю в Орден.

— Что? — теперь замер я. — НЕТ! Я ни за что тебе не позволю!

Она снова повернулась ко мне лицом.

— А я не спрашиваю, — зеленые глаза смотрели решительно. — Ты же не спросил.

— Ты не будешь членом Ордена Феникса! — зло повторил я. — Это слишком опасно, слишком рискованно и...

— И мне плевать.

— А мне не плевать! Лили, это не игрушки! — я закричал. — Это настоящая война! Нужно будет ходить на дежурства, каждый день рисковать своей жизнью, сражаясь с Пожирателями смерти... Я не позволю тебе этого! Ни за что и никогда!

— Думаешь, я не понимаю? — тоже закричала Лили. — Тогда поставь себя на мое место! Каково мне будет, когда ты и все наши друзья будут уходить на битвы, а я мучиться догадками и страхами, что там происходит? Чем ты лучше меня? Почему тебе можно рисковать своей жизнью, а мне — нет?

— Это другое! Я мужчина! Ты не понимаешь всей серьезности, Лили! Я не могу позволить тебе... Я не хочу потерять еще и тебя! — я выдохся и с болью смотрел на нее.

Лили остыла. В ее глазах появилась теплота. Она снова взяла мою руку.

— Ты не потеряешь, я обещаю. Но ты не сможешь меня отговорить. Так же, как я бы не смогла отговорить тебя. Смирись с этим.

— Лил...

— Хватит, Джим. — она подошла ко мне поближе и обняла свободной рукой за шею. — Мы живем во время войны. И наша судьба — участвовать в ней. Если нам суждено выжить — мы выживем, а нет... Ну что ж. Сейчас же давай наслаждаться тем, что у нас еще есть — временем и друг другом...

Ее теплые губы коснулись моих. Я крепче прижал ее к себе.

— Если с тобой что-то случится, я не переживу.

— Не случится. Я же уже пообещала... — тихо ответила она, зарываясь носом в мое плечо, но вдруг подняла голову и лукаво произнесла: — Только и ты пообещай мне: не смей заглядываться ни на каких секси-женщин-мракоборцев! И если на задании кому-то из них потребуется перевязка на интимных частях тела, ее будешь делать не ты!

Я почувствовал, как губы растягиваются в улыбке, хотя еще утром думал, что этого больше никогда не случится.

Я знаю. Я хочу жениться на Лили Эванс.

То, что происходило с Гарри дальше, было похоже на какой-то нелепый сон. Он спас Дадли, а на него еще и наехали все! Не только Вернон и Петунья, но и все остальные — члены Ордена со своими письмами, Министерство...

— Они не могут его исключить! — возмущалась Лили, глядя, как шокированный Гарри снова пробегается глазами по только что пришедшему письму. — Это была самозащита! Неужели они сами этого не понимают?

— Мне кажется, понимают, — хмуро ответил я, — это-то и странно. Давай посмотрим, как Дамблдор собирается все уладить?

— Давай... Хотя это он виноват в том, что случилось! Как можно было доверить охрану Гарри этому мелкому безответственному воришке Наземникусу?

— Меня тоже удивляет, честно говоря...

Все-таки директор смог исправить собственную оплошность и напомнил сотрудникам Министерства Магии их же собственные законы. Я почувствовал облегчение, но очень легкое — Гарри все равно назначили слушание. А Лили никак не могла успокоиться.

— Это какой-то беспредел! Мало того, что они весь этот месяц писали о нашем сыне гадости, теперь еще пытаются исключить его из школы...

— Все будет в порядке, Дамблдор не позволит этому случиться. Кстати, он вроде собирался на площадь Гриммо после Министерства, мне кажется, нам стоит последовать за ним и послушать, что он скажет.

— Сначала нужно проверить, Волан-де-Морт ли послал дементоров. Потом, если что, перемотаем...

Мы "переключились" на Темного Лорда. Странное дело — ему уже доложили о случившемся, и он, казалось, был удивлен.

— И что это значит? — нахмурился я. — Дементоры подчиняются Министерству, и если они не переметнулись на другую сторону, получается, они выполняли приказ кого-то из сотрудников?

— Выходит, так... — Лили была растеряна не меньше. — Но кого?

Мы переглянулись и снова назвали имя Дамблдора — вдруг у него есть какие-то догадки? Он все еще был в Министерстве. Тогда мы решили посмотреть, что творится на площади Гриммо. Там наверняка уже вовсю идут обсуждения. Действительно, Артур, Молли, Римус и Сириус сидели на кухне и тихонько — видимо, чтобы не подслушали дети — переговаривались. Конечно же, они решили, что дементоров послал Волан-де-Морт.

— Мы должны раскопать, чьих это рук дело, — упрямо заметила Лили, наблюдая, как чета Уизли встает из-за стола, и на кухне остаются только Сириус и Римус. — Мне все равно, как мы это сделаем, но мы должны.

— Обязательно. И начнем мы с Фаджа.

Однако заняться этим прямо сейчас нам не удалось — я вдруг расслышал, как Римус произнес мое имя.

— ...оленя. Когда я увидел его Патронуса в первый раз, я был шокирован. Он очень похож на Джеймса, Сириус. Просто невероятное сходство.

— Жаль, что я был без сознания, когда Гарри его вызвал тогда на озере и тем самым спас мою шкуру, — горько заметил Бродяга. Он был подавлен — только что пришло письмо, где сообщалось о завтрашней операции по перевозке Гарри от Дурслей, и Дамблдор строго-настрого запретил ему высовывать свой нос. — Хоть когда-нибудь я смогу отплатить ему той же монетой?

— Ты должен быть осторожен... — начал Римус, но Сириус перебил.

— "Волан-де-Морт знает, что ты анимаг. Твои превращения бесполезны", — передразнил он язвительно. — Да-да! Слышал уже... Но я не могу больше сидеть здесь и ничего не делать, когда Гарри в опасности!

Я понимал Сириуса как никто другой. Это было ужасно несправедливо.

В школьные годы Бродяга не очень любил распространяться о своей семье. Лишь иногда, в порыве крайней злости, у него проскальзывали какие-нибудь гневные реплики, но чаще он предпочитал молчать. Вплоть до третьего курса мы вообще не подозревали, какая на самом деле у него дома атмосфера. Нет, мы, конечно, знали, что Блэки не в восторге, что их сын попал на Гриффиндор, однако и представить не могли, насколько все серьезно. Истинная картина открылась, когда я впервые попал на площадь Гриммо. Именно тогда я и понял, почему Сириус предпочитает отмалчиваться. Я вообще был удивлен, что меня пустили на порог. На меня смотрели презрительно, говорили сквозь зубы, и, похоже, только мое чистокровное происхождение и дальнее родство с ними мешало им тут же вышвырнуть меня из своего дома. В итоге, когда летом после шестого курса Бродяга появился у меня на пороге с чемоданом, я не был удивлен. Тем тяжелее было теперь смотреть, как Сириус снова заходит в этот дом. После долгих ругательств с Дамблдором ему так и не удалось уверить старика в своей полезности. По-моему, это вообще была крайняя степень жестокости — после двенадцати лет Азкабана запереть его в этом особняке для умалишенных, который он ненавидел всей душой. Даже почти ежедневные собрания Ордена не могли скрасить его унылого одиночества.

— С Гарри ничего не случится, на его защите — весь Орден, — мягко заметил Римус.

— И, тем не менее, от дементоров ему пришлось отбиваться самому. Хотя... Я бы на его месте не отказался от такой битвы... Гарри должен быть доволен! Такое развлечение! Адреналин, опасность...

— Сириус! — одновременно с Лили укоризненно произнес Лунатик. — Тебя не волнует, что теперь ему грозит разбирательство?

— Никто его не исключит, — отмахнулся тот. — Это была самозащита, даже в Министерстве Магии должны это понять.

Римус недоверчиво покачал головой. Сириус налил себе в кубок еще медовухи, взял его и мрачно начал разглядывать. Воцарилось молчание. Где-то заскрипел пол, и послышались шаркающие звуки. Наверное, Кикимер крался к портрету своей госпожи.

— Ненавижу этот дом, — вдруг выпалил Бродяга. Лунатик не нашелся, что ответить на это.

Они снова замолчали. Лили повернулась ко мне и ледяным тоном спросила:

— Скажи, Сириус действительно такой безрассудный дурак или притворяется?

— Лили...

— Серьезно, Джеймс. Как он может радоваться тому, что на его крестника напали дементоры? По-твоему, это нормально?

— Он не радуется.

— Да ну? А что он делает? — ее голос начал набирать громкость. — Ты разве не слышал, что он сказал? "Гарри должен быть доволен!"... Это как вообще понимать?

— Он просто зол, вот и все, — принялся оправдываться я. — Ты же видишь сама — он с ума уже сходит в этом доме. Он сейчас чему угодно будет завидовать! Он уже столько времени сидит взаперти... Посмотрел бы я на тебя! Ты слишком строга к нему, Лил. Ты же знаешь, как ему дорог Гарри. Сириуса просто бесит, что его не допустили к его охране.

— Это не оправдание, — жестко сказала Лили. — Такое чувство, что он не понимает всей серьезности... Ему запретили выходить ради его же собственной безопасности! И теперь он, похоже, хочет, чтобы Гарри искал себе приключения вместо него...

Я тоже начал злиться.

— Что за глупости ты говоришь? Что значит, "искал приключения вместо него"? По-твоему, ему совсем плевать на безопасность Гарри?

— Не совсем, но...

— Какие могут быть "но"? Ты что, Лили? Да он жизнь готов отдать, защищая нашего сына!

— Готов-то готов, да только на словах получается, что ему нравится, когда Гарри рискует! Он, наверное, вспоминает, как зажигали вы с ним в свое время...

— Причем тут вообще мы? — возмущенно воскликнул я. — Ты просто придираешься к словам...

— А ты просто хочешь найти оправдание своему лучшему другу, — гневно перебила меня Лили. — Ты же знаешь, что я права. Ради Мерлина, Джеймс! Почему ты его защищаешь и не можешь признать, что иногда он ведет себя неправильно?

— Я защищаю его, потому что ты несправедлива к нему!

— Зато ты чересчур справедлив, — ехидно заметила Лили. — Я просто стараюсь смотреть на вещи объективно. Я люблю Сириуса, он замечательный, но это не значит, что в нем нет недостатков! Я понимаю, он твой друг, но постарайся смотреть на него не сквозь розовые очки.

Я был так поражен, что не сразу нашелся, что ответить на это обвинение. А Лили тем временем сказала:

— Ладно, я пойду готовить ужин. А ты подумай над моими словами и приходи, когда остынешь. Не веди себя снова, как неразумный подросток.

Она вышла из комнаты, а я остался смотреть ей вслед в полной растерянности. Я неразумный подросток? Так теперь еще и я во всем виноват? Замечательно...

* * *

Однако, подумав, я решил, что в словах Лили была доля правды, хотя мне и не хотелось это признавать. В любом случае, когда я пришел к ней мириться, она уже тоже остыла, и мы сошлись на том, что оба в чем-то было неправы. Однако, несмотря на это, вечер прошел довольно прохладно, но уже на следующий день все снова встало на свои места. Просто мы старались больше не говорить о Сириусе.

Операция по перевозке Гарри на площадь Гриммо прошла без осложнений.

— Ох, достанется сейчас Рону и Гермионе, — заметила Лили.

Я пожал плечами.

— Могли бы изловчиться и послать Гарри весточку.

— Они же пообещали, Джеймс!

— Ну и что? Ты же сама видишь, к чему это привело.

Лили укоризненно на меня посмотрела, но промолчала, очевидно, не желая повторять вчерашнюю ссору.

Сын действительно сорвал зло на друзьях. Некрасиво, конечно, но я его не винил — представляю, как бы я себя повел на его месте.

На собрании тем временем обсуждался график охраны пророчества. Точнее, лишь Дамблдор и Сириус знали, что именно будет охраняться, остальные же слепо доверяли директору.

— Когда он думает рассказать Гарри? — хмуро спросил я у Лили, когда те члены Ордена, что не оставалась на ужин (в том числе и Дамблдор), начали расходиться. — По-моему, больше скрывать нельзя. Тем более что мы своими ушами слышали, да и сам Альбус в курсе, что Волан-де-Морт хочет узнать полное содержание пророчества.

— Ты прав, тянуть нельзя... Думаю, Дамблдор просто ждет подходящего момента. Наверное, после слушания... Гарри сейчас и так, как на иголках.

Снова назвав имя нашего сына, мы увидели, что он по-прежнему не успокоился.

— Я не хочу, чтобы на меня молились! — гневно кричал он Гермионе.

Лили слабо усмехнулась и посмотрела на меня.

— Хоть чем-то от тебя отличается.

— Так и знал, что ты сейчас это скажешь, — фыркнул я.

Мы снова прислушались к разговору.

— Все-таки Гермиона отлично соображает, — заметила Лили и вздохнула. — А Гарри...

— Вот только его не обвиняй, что он слишком взвинчен, — перебил я. — После всего, что он пережил...

— Я и не собиралась, — возмутилась Лили. — Напротив, хотела сказать, что с ним нужно быть помягче, пока он окончательно не пришел в себя...

* * *

А вскоре ссора по поводу Сириуса вспыхнула снова. Это было неизбежно после того, как он произнес фразу:

— Что-то ты меня удивляешь...

Хочется опустить подробности, скажу только, что мои реплики и реплики Лили почти зеркально перекликались с репликами Бродяги и Молли Уизли. Я не мог понять, что такого ужасного в том, что бы дать Гарри хоть немного информации, тем более что Люпин был прав — лучше узнать ее от членов Ордена, чем через Удлинители ушей, когда можно не так что-то расслышать.

— Лили! — пытался втолковать я ей. — Гарри уже не ребенок! Он должен знать, что происходит.

— Я не спорю! Но поощрять его задавать любые вопросы... — она говорила в точности, как Молли.

Я закатил глаза.

— Ты же слышала, никто не сказал ему больше, чем нужно. Никто! Зачем ты раздуваешь из мухи слона?

— Потому что меня тревожит отношение Сириуса к своим обязанностям крестного, — хмуро ответила Лили. — Представь, что будет дальше...

— Ничего не будет, — упрямо отозвался я. — За Гарри следит не только Бродяга, но и другие члены Ордена. Дамблдор, наконец!

— Значит, ты все-таки признаешь, что одному Сириусу доверить Гарри нельзя?

Я раздраженно покачал головой.

— Не начинай по новой, а? Я уже говорил тебе — Сириус никогда не сделает ничего, что принесет нашему сыну вред.

Лили поднялась с дивана и гневно сказала:

— Хочу, чтобы ты был прав, да не уверена, что так будет. Ладно, закроем эту тему, мне надоело с тобой спорить.

— Нет уж, подожди, — возразил я. — Сейчас замнем, а потом опять ссориться будем? Давай решим раз и навсегда — мы ведь сами назначили его опекуном? Я не давил на тебя, ты была согласна, что лучшей кандидатуры не найти.

— Это было до того, как он отсидел в Азкабане двенадцать лет, — резко ответила Лили и вдруг вздохнула. — Джим, ты должен понять — я не могу спокойно смотреть, как Сириус совершенно неразумно использует свою возможность быть рядом с Гарри. Если бы он оказался здесь, он бы понял, почему все так пекутся о нем и о Гарри, но сейчас...

— Не говори так, Лил! Не дай бог ему оказаться здесь! Это же значит, что он умрет...

— Прости, Джеймс, но все начинается с малого. И если он будет продолжать вести себя в том же духе, именно так и произойдет.

Она мягко освободила руки, погладила меня по щеке и вышла. Я нахмурился, пытаясь понять, с чего это вдруг она перевела разговор в совершенно другое русло? Да еще в какое! Я снова заглянул в чашу. Сириус кормил Клювокрыла, выглядел бодро и умирать явно не собирался. Откуда у нее такие мрачные мысли? Я помотал головой. Окажется здесь? Нет, невозможно! Он проживет еще долгую жизнь... Иначе и быть не может! Или может?

Лили лежала в кровати, положив ладошки под голову и смотря в одну точку, когда я пришел в спальню.

— Я думал, ты спишь.

— Не спится что-то.

Я разделся, снял очки и лег рядом в ту же позу, что и она, повернувшись к ней лицом. Она была расстроена — я видел это по ее глазам: они стали немного темнее, чем обычно. И дело было вовсе не в освещении.

— Что с тобой? — спросил я.

Лили посмотрела на меня. Несколько секунд она медлила, но все-таки сказала:

— Прости меня. Я не должна была так говорить о Сириусе.

— Все нормально. Я же понимаю, что ты просто переживаешь.

— Все равно... Это было нехорошо, что бы я там не чувствовала.

— Все нормально, — повторил я. Мне не хотелось злиться на нее. Мы оба были хороши в этом споре, и кому бы стало лучше, если бы я продолжил дуться?

Лили придвинулась ко мне поближе.

— Как думаешь, когда Фадж, наконец, поймет, что Дамблдор и Гарри говорят правду, он пересмотрит дело Сириуса?

Я и сам неоднократно размышлял об этом.

— Скорее всего, да, — ответил я. — В конце концов, у Сириуса даже метки нет...

— Будет здорово, — вздохнула Лили. — Он сможет выходить из дома и помогать Гарри... А значит, перестанет злиться и станет вести себя осторожнее.

— Ну, не знаю, — усмехнулся я. — Осторожность — это точно не про Бродягу.

— Все равно...

Странно, но мы с Лили давно уже не лежали в кровати и не болтали просто так перед сном. Постепенно с Сириуса мы перешли на Гарри, потом еще на какие-то, совершенно посторонние темы, и это было здорово — честно говоря, иногда я боялся, что после стольких лет нашего одиночества мы начнем надоедать друг другу. Точнее, я переживал, что Лили устанет от меня, ведь я-то готов был слушать ее всю свою жизнь. И смерть. Именно поэтому последняя наша ссора, возникшая, в общем-то, почти на пустом месте, напугала меня даже больше всех остальных, вместе взятых. Так что я был безумно рад, что она первая попросила прощения. И не было ничего лучше, чем после долгих разговоров просто держать ее в своих объятиях.

* * *

Пронизывающий до костей ветер дул в мрачном и тихом переулке в одном из отдаленных районов Лондона. Я стоял, укрытый мантией-невидимкой, и внимательно смотрел по сторонам. По моим подсчетам, все должно было произойти через три минуты, но я до сих пор не был уверен, кто в какой стороне появится. И появится ли вообще.

Первое одиночное задание оказалось не таким веселым, как я думал. От переулка веяло чем-то мрачным, и я изо всех сил старался подбодрить себя тем, что днем тут всё должно выглядеть совсем по-другому. Никакой тишины, никакой темноты. "Но ты же все равно не боишься ни того, ни другого, Джеймс", — напомнил я себе. Так-то оно так, но я страшился неизвестности, которая в них таилась...

Еще минута, и все. Рикон Мейвин, которого мне велено было подстраховать, трансгрессирует из Министерства Магии и спокойно пойдет к себе домой через этот переулок. Сегодня он предложил новый закон в поддержку магглорожденных, и Дамблдор опасался, что Волан-де-Морту это может не понравиться. "Однако, — сказал он мне, — не факт, что он отправит кого-то за Мейвином, пока закон не принят". Что ж, надеюсь...

Хлопок! В дальнем конце переулка возникла маленькая черная фигурка, и в ту же секунду другая черная фигура возникла неизвестно откуда и поплыла прямо к волшебнику. Я похолодел: вот идиот! Сразу не понял, что в этом переулке ощущается страх из-за дементора!

От неожиданности Мейвин коротко вскрикнул и попятился от наступающего на него чудовища.

— Экспекто Патронум! — завопил я что было мочи, но из палочки не появилась даже тень.

Дементор обернулся на мой голос, судорожно втягивая под капюшон воздух. Без паники, Джеймс, без паники... Нужно только подойти поближе, и все получится... Я побежал к Мейвину, и, по-прежнему не снимая мантии, снова воскликнул:

— Экспекто Патронум!

Вторая попытка увенчалась успехом. Огромный серебристый олень вырвался из палочки и помчался на врага. Дементора тут же как ветром сдуло. Рикон Мейвин, бледный как смерть, ошарашенно озирался по сторонам, не понимая, что такое происходит вокруг. Черт, он же меня не видит! Я скинул капюшон мантии-невидимки, и несчастный волшебник снова закричал, на этот раз упав на асфальт.

— Простите! — закричал я, полностью сдирая с себя мантию. — Я не хотел вас напугать! Вы в порядке?

Я, наконец, подбежал к нему и протянул руку, помогая подняться.

— Кто вы? — потрясенно спросил Мейвин. — Откуда вы появились?

— Случайно шел мимо, — быстро ответил я, убеждаясь, что волшебник цел и невредим. Дамблдор сказал ни в коем случае не говорить, что я из Ордена. — Вам повезло, еще бы чуть-чуть...

Волшебник все еще не пришел в себя.

— Невероятно... Дементор... Здесь... Откуда?

— Не знаю, — отозвался я. — Но вам лучше быстрее пойти домой, неизвестно, может, тут еще парочка притаилась... Вы умеете вызывать Патронуса? Проводить вас?

— Пожалуй, — слабым голосом согласился Мейвин. — Я не ожидал... Я хожу здесь каждый день и никогда ничего подобного...

— Пойдемте скорее, — поторопил я его. Вдруг сейчас прибудет подкрепление?

Мы чуть ли не бегом миновали переулок. Я настороженно глядел по сторонам, но ничего подозрительного больше не увидел. Кажется, обошлось.

Мейвин тем временем стал понемногу приходить в себя.

— Я не знаю, откуда вы взялись, юноша, — начал он, еле успевая переставлять свои короткие ноги в погоне за мной, — но, вероятно, если бы не вы, я бы сейчас был хуже, чем мертв...

— Не стоит, — бросил я, хотя на самом деле был жутко доволен собой. Первое задание выполнено! Я спас человека! — Далеко еще до вашего дома?

— Уже почти пришли, вон он, за тем красным зданием...

Возле калитки мы остановились.

— Еще раз спасибо вам, — сказал Мейвин, поворачиваясь ко мне. — Даже не знаю, как вас отблагодарить... Позвольте хотя бы узнать ваше имя?

— Сохатый, — ответил я с легкой улыбкой. — Не за что. Всегда рад помочь.

Мейвин тоже улыбнулся.

— Хорошо, что в наше время еще есть такие молодые люди, как вы... Что ж, видимо, я не дождусь от вас более полных ответов. Еще раз спасибо, мистер Сохатый, и до свидания. Я непременно расскажу о вас своей жене и детям.

Я заулыбался еще шире. Он махнул мне рукой на прощание и зашел в свой дворик. Натягивая мантию-невидимку обратно, я смотрел, как он торопливо идет по дорожке. Внутри разлилось какое-то теплое чувство — как будто этот маленький, немного нелепый волшебник в неуклюже сидящей мантии успел стать мне родным. Все-таки я правильно сделал, вступив в Орден Феникса. Нет ничего лучше, чем ощущать себя действительно полезным обществу. Лили будет гордиться мной...

Всё изменилось слишком быстро. Возле двери Мейвин обернулся, чтобы еще раз помахать мне, но не успел: яркий зеленый луч прилетел откуда-то сверху, и Мейвин тяжело рухнул на крыльцо, даже не успев убрать с лица благодарную улыбку. Я закричал, не веря своим глазам, но толку от этого не было: в ту же минуту над его домом появился гигантский черный череп с чудовищной змеей во рту.

* * *

— Не переживай, Лили, все будет хорошо.

Она ходила из угла в угол и боялась подойти к чаше.

— Они перенесли время, чтобы Гарри пропустил слушание! — нервно воскликнула она. — Какое может быть "хорошо"?

— Но он же успел, — попытался успокоить я ее, хотя сам не чувствовал уверенности: когда это несовершеннолетних колдунов судили полным составом? Да и выражение лица Фаджа не сулило ничего доброго. Слава Мерлину, Лили всего этого не видит.

— Ох, страшно, — простонала она и рухнула рядом со мной.

— Допрос ведут... — монотонно бубнил министр, а я внимательно вглядывался в лица присяжных. Хоть кто-то настроен благодушно? Не похоже...

И тут...

— Свидетель защиты — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор...

Лили даже подпрыгнула на диване.

— Да! Мерлин и Моргана! Я уж думала, он решил бросить Гарри на произвол судьбы...

Я мгновенно почувствовал такое облегчение, что даже слов не нашел. Просто улыбнулся Лили и крепче сжал ее руку.

Во время всего слушания мы молчали, напряженно ловя каждое слово. Кажется, Фадж был твердо намерен засудить нашего сына... Вот подонок! Хорошо хоть, среди судей были такие справедливые люди, как Амелия Боунс... От показаний миссис Фигг мне захотелось закрыть лицо руками, но все же она смогла сказать что-то дельное.

— А это что за жаба? — не сумев сдержать омерзения в голосе, воскликнул я, увидев Долорес Джейн Амбридж.

— Тише, Джеймс! — одернула меня Лили. — Ты только послушай, что она говорит...

Выходило, что Дамблдор был того же мнения, что и мы. Либо дементоры больше не подчиняются Министерству, либо...

— Не нравится мне эта дама, — подозрительно сощурившись, процедила Лили,— надо будет последить за ней...

— Определенно, — согласился я.

Что-то неприятное было в каждой черточке ее лица и больше всего в голосе, никак не вязавшемся с ее внешним видом.

Дальше события разворачивались еще напряженнее. Я не был уверен, что Дамблдор ведет себя разумно, вступая в спор с Фаджем, но у него не было особого выбора. Этого старого идиота давно пора сместить с должности министра! Не припомню, чтобы он сделал хоть что-то хорошее для волшебного сообщества...

Наконец, когда воздух в зале целиком пропитался злостью (как мне показалось), Дамблдор предложил принять решение. Не очень-то вовремя, как по мне... Лили закусила губу и впилась в мою руку ногтями.

— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам?

Я на секунду зажмурился и тут же широко распахнул глаза... Рука, еще рука... Много рук! Больше половины!

— ДА-А-А!!! — заорал я так, что слышно было, наверное, за пределами дома. — Лили, тащи медовуху... Много медовухи! Будем праздновать!

Она счастливо рассмеялась и легко спрыгнула с дивана.

— Идем со мной! Упьемся вконец!

Я схватил ее за руку, и мы чуть ли не кубарем, совсем как дети, скатились с лестницы на кухню, хохоча, как сумасшедшие. Давно мы не чувствовали такого облегчения.

* * *

Кабинет Амбридж был такой же приторный, как и она сама. Розовые обои, розовый стол, розовая мебель... Фу!

Она перебирала какие-то бумажки. Мы наблюдали за ней не больше часа, но пока ничего любопытного не увидели, кроме жуткой злости на лице после того, как оправдали Гарри. Ей-то он что сделал, интересно?

В дверь постучали.

— Войдите, — тоненьким голоском отозвалась Амбридж. Меня даже передернуло. Неужели кто-то может нормально с ней разговаривать при таком голосе?

В кабинет зашел рослый бородатый волшебник в роскошной черной мантии. Лили вопросительно на меня посмотрела. Я пожал плечами — мол, понятия не имею, кто это.

— Вы не заняты, Долорес? — спросил он.

— Ну что вы, Ранкорн, — умильно улыбнулась она. — Присаживайтесь. Чаю?

— Благодарю.

Ранкорн сел на маленький стул, причем места ему явно не хватало. Амбридж протянула ему розовую чашку, и он отхлебнул напиток.

— Что привело вас ко мне, Альберт? — спросила она игриво, поправляя чудовищный бант на своих волосах.

Он немного замешкался.

— Да вот, хотел поприсутствовать на слушании Поттера, но дела не позволили.

— А-а-а... — кокетливое выражение исчезло с лица Амбридж, оно стало жестким, и она ответила сухим голосом, совершенно непохожим на тот, что звучал только что: — Мальчишку оправдали, как вы, должно быть, уже слышали.

— Да, — подтвердил Ранкорн, — но я так и не понял, почему...

— Это все Дамблдор. Его игры. Ну, вы знаете, как он это умеет. — Она вдруг снова переменилась, вернувшись к притворно благодушному настроению. — Но не будем о грустном... Как вы, наверное, тоже уже знаете, скоро его власти придет конец.

— Правда? — удивился Ранкорн. — Почему же?

Амбридж широко раскрыла свои и без того выпуклые глаза и коротко хихикнула.

— Так вы не слышали? — восторженно воскликнула она. — Ну как же. Министр назначил меня новым преподавателем Защиты От Темных Искусств в Хогвартсе...

Я подавился соком, который только что отхлебнул.

— ... а в дальнейшем, возможно, я стану и кем-то большим. Корнелиуса очень беспокоит ситуация в школе, и он считает, что без некоторых реформ там не обойтись... Возможно, даже пора сменить директора, — и она снова совершенно омерзительно захихикала.

— Вот как! — заулыбался и Ранкорн. — Поздравляю, Долорес...

Лили в шоке на меня посмотрела.

— С каких это пор министр назначает в школе преподавателей? — потрясенно спросила она. — Как Дамблдор это допустил?

— Не знаю, — не менее удивленно ответил я. — Но чувствую, добром это не кончится...

Бутылка с огневиски была уже почти полностью пуста, когда я снова приложился к ней и почувствовал, как тонкая струйка стекает мне на подбородок. Не обращая на это внимания, я наклонил ее еще сильнее, чтобы допить последние капли. Когда жидкость закончилась, я отшвырнул бутылку в сторону, поднялся с кресла и, немного пошатываясь, подошел к шкафу, чтобы взять еще одну. До этого я выпил две бутылки сливочного пива, но желанное облегчение не приходило.

"Это я виноват. Я, и больше никто".

Желудок сжался, я почувствовал, как щиплет глаза, и нетерпеливо крутанул головой, открывая новую бутылку.

Дамблдор велел мне защитить Мейвина, а я дал ему умереть. "Ты ничего не мог сделать, — сказала мне Лили. — Не нужно терзать себя". Неправда! Я мог проводить его до двери, мог одолжить ему мантию, чтобы он пошел в ней, я мог... Но не сделал! Хуже всего было то, что я видел убийцу, а он видел меня. Но он только ухмыльнулся, заметив, как я вбегаю во двор, снова сбрасывая мантию-невидимку, и улетел прежде, чем я сообразил достать палочку. Видимо, я выглядел так жалко, что Пожиратель Смерти решил, что убирать еще и меня нет смысла.

Я не знал, кто это был, но его гнусная улыбочка словно впечаталась в мою память, возникая всякий раз, когда я закрывал глаза, и являясь во сне, и больше всего на свете мне хотелось найти ее обладателя и навсегда стереть торжество со звериной рожи, никак не похожей на человеческую.

"Я непременно расскажу о вас своей жене и детям".

Она каким-то образом почувствовала беду. Худенькая, темноволосая и миловидная, она открыла дверь и в ужасе закричала, увидев своего мужа на земле. Она рухнула рядом с ним, в панике выкрикивая его имя и тряся за плечи, и когда подняла глаза и заметила меня, я увидел столько боли и потрясения в ее взгляде, что мне стало еще хуже, чем было. А потом... Потом из-за дверей выглянули двое перепуганных ребятишек лет пяти-семи, и мир просто рухнул...

— Джеймс, ты дома? — хлопнула входная дверь.

Я притворился, что не слышу, и сделал очередной большой глоток обжигающего напитка.

— Вот он, в гостиной.

Лили, Сириус, Римус и Питер по очереди прошли в комнату.

— Напиваешься? — спросил Бродяга, устраиваясь в кресле напротив меня. Остальные расположились на диване рядом. — Мог бы и нас позвать, мы бы тоже выпили.

Я не ответил.

— Джим, — мягко заговорила Лили, — ты не должен переживать это в одиночку, надо было позвать нас и...

— И я не нуждаюсь в вашем психоанализе, — резко перебил я.

— Так и знал, — пробормотал Сириус. — Уж лучше нажраться одному и упиваться жалостью к себе, да? — громче спросил он.

— Бродяга, полегче, — осадил его Лунатик.

— А что, не так? Вместо того чтобы думать, как найти того, кто это сделал, и отомстить, он сидит дома и пьет!

— Но Дамблдор же сказал — никакой мести и самостоятельных поисков, — робко заметил Хвост. — Это может плохо кончиться...

— Плевать! — гневно ответил Сириус. — Ты же хочешь отомстить, верно, Джим?

Я слегка поднял голову и кивнул.

— Ну тогда прекрати сидеть в этой конуре и вернись в Орден! Прошло несколько дней — всё, ты отошел, пора браться за дело!

Я покачал головой и уныло ответил:

— Я все равно не знаю, как найти его.

— Ерунда, — вдруг твердо заметил Лунатик. — Он же Пожиратель Смерти, рано или поздно кто-то из нас точно встретит его во время задания.

— И тогда ему не поздоровится, — добавила Лили, поднимаясь с дивана. Она подошла ко мне и выдернула бутылку из руки. — Поэтому прекрати страдать.

Они были правы. Я расклеился. Какой из меня член Ордена, если я опускаю руки после первой же неудачи? Да еще и на друзьях своих злость потом срывал...

— Извините, — почувствовав внезапный стыд, тихо произнес я. — Я не должен был так реагировать на произошедшее...

— Все нормально, — мигом ответил Сириус.

— Мы все понимаем, — заверил Римус.

— И мы просто переживаем за тебя, — заключил Питер.

А Лили села на ручку моего кресла и осторожно меня обняла.

— Все наладится, — прошептала она. — Мы отомстим. И за Мейвина, и за всех остальных, вот увидишь.

Я прижался лицом к ее теплому животу. Мы замолчали. От выпитого начинала болеть голова, но я вдруг почувствовал странное удовлетворение. Она права. Мы отомстим. Я этого просто так не оставлю.

* * *

Это случилось за день до первого сентября.

— Надо же, я думала, Дамблдор назначит старостой Гарри, — удивленно заметила Лили, вместе с Гарри разглядывая маленький значок в руке Рона.

— Да ты что! — в ужасе отмахнулся я. — Еще не хватало!

Лили слегка приподняла бровь.

— Прошу прощения?

— Лишить его школьную жизнь половины удовольствий ради какого-то значка? Ты с ума сошла!

— Ерунда! — вспыхнула Лили. — Быть старостой — очень здорово и почетно.

— Да ну? — ухмыльнулся я. — И что же в этом "почетного"?

— Это звание доказывает, что ты ответственнее и взрослее своих однокурсников, — начала перечислять она совершенно серьезно, — учителя начинают относиться к тебе с уважением, на твои плечи...

Я, даже не скрывая, зевнул во весь рот. Лили рассердилась.

— Твоя жена и твой лучший друг были старостами, мог бы и убрать это выражение со своего лица!

— Прости, — притворно повинился я. — Просто мне никогда не понять, зачем нагружать на себя еще какие-то дурацкие обязанности, когда можно пойти поиграть в квиддич или побродить по Запретному лесу.

— Еще бы, — фыркнула Лили. — В твоей голове всегда бродил ветер... А Гарри, похоже, расстроился.

— ЧТО?

Я подлетел к чаше и увидел, как мой сын тоскливо лежит на кровати. Он переживает из-за ЭТОГО?! Лили усмехнулась, наблюдая за мной.

— Что, теперь отречешься от сына? — насмешливо спросила она.

— Глупости, — ответил я, стараясь убрать из голоса удивление. — Просто не думал, что для него это так важно... Учитывая, как он любит нарушать школьные правила.

— Ты плохо его знаешь.

— Я его плохо знаю? — я даже задохнулся от несправедливости. — Неправда! Спорим, в нем просто тщеславие взыграло? К вечеру пройдет.

— Я не буду спорить на своего сына!

— Ну так и скажи, что боишься проиграть.

— Вот еще! — возмутилась Лили. — На что спорим?

Я усмехнулся про себя. Ее так легко одурачить!

— Давай на поцелуи.

— Ты серьезно? — удивилась Лили, ожидавшая, видимо, что я предложу ей голой пробежаться по улице.

— А что? — пожал плечами я. — Мы сто лет не целовались как следует! Если ты проиграешь — с тебя сто жарких поцелуев.

Лили рассмеялась.

— Хитер как всегда, Джим. Знаешь, в таком случае я даже не против оказаться неправой.

Я тоже рассмеялся и подмигнул ей:

— Видишь, о чем бы ни думал наш сын, мы оба окажемся в выигрыше. Я — гений.

Она засмеялась еще сильнее, подошла ко мне и обняла.

— А знаешь, я могу и не ждать вечера... — заметила она, потирая своим носом о мой, — мог бы просто попросить.

Я крепче прижал ее к себе.

— Будем считать, что уже попросил...

* * *

"Сириус Блэк — черный под стать фамилии?

Кровожадный убийца или звезда эстрады?"

Я прочитал это несколько раз, думая, что мне мерещится, а потом, откинувшись вглубь дивана, расхохотался от всей души. Сириус? Звезда эстрады? Мерлин мой... Лили усмехнулась, пробегая глазами по статье вместе с Гарри.

— В тот день у нас с ним был романтический ужин наедине при свечах... — вслух прочитала она и покачала головой: — Бог мой, кто написал этот бред?

Я снова наклонился к чаше.

— Дорис Перкисс... Погоди, погоди! Кажется, я что-то припоминаю... — я напряг память и вдруг заржал еще больше, чем прежде. — Лили, так ведь ты тоже ее знаешь! Она училась на два курса младше нас, на Когтевране, помнишь? И все пыталась проникнуть в нашу гостиную, чтобы встретиться с Сириусом! А однажды подсунула ему свою фотографию...

— А-а-а, — вспомнила Лили и тоже начала смеяться. — Эта та фотка, на которой было написано: "Я без ума от Сириуса Блэка" и куча поцелуйчиков, она еще висела на стенде в гостиной?

Я кивнул, и мы еще минут пятнадцать не могли успокоиться, хохоча, как сумасшедшие. Дело в том, что фотографию выкрал у Бродяги и повесил в гостиной я. Дорис Перкисс была девушкой весьма симпатичной, и Сириусу бы даже польстило ее внимание, если бы она не весила килограммов двести пятьдесят, поэтому он спрятал фото в своем чемодане, подальше от людских глаз. До сих пор помню его лицо, когда он увидел толпу смеющихся гриффиндорцев возле стенда, а потом и саму Дорис... Это было жестоко, но я просто не смог удержаться, и в итоге Бродяга, как и всегда, простил меня.

Отсмеявшись, я задался вопросом:

— Интересно, а Сириус видел эту статью? Он бы тоже посмеялся...

* * *

Солнце светило вовсю, стояла невероятная жара, и я опасался, что огромный кусок сырого мяса в моих руках скоро начнет гнить.

— Никто не придет, — разочарованно заметил Питер, оглядывая лесную опушку. — Мы уже два часа здесь торчим!

— Ничего не понимаю! — хмуро ответил Сириус. — Фестралы любят сырое мясо, они должны были появиться!

— А может, они просто здесь не водятся? — ехидно заметил я. — Кареты могут и с помощью волшебства сами ехать.

— Нет, — упрямо отозвался Сириус. — Они точно есть, я знаю! Может, они здесь, но мы их просто не видим?

— Тогда бы они уже начали есть мясо. Эх, Римуса бы сюда, он хорошо разбирается во всяких волшебных существах...

— Кто меня звал?

Мы оглянулись. К нам очень вовремя спускался Римус. У него были какие-то дела в замке, поэтому он не смог сразу к нам присоединиться.

— Наконец-то! — обрадовался Сириус. — Скажи, Рим, что мы делаем не так? Почему фестралы не идут к нам?

Римус деловито посмотрел на мясо в моих руках.

— Оно с кровью?

— Нет, — ответил я и хлопнул себя по лбу. — Точно, кровь же нужна! Вот идиоты, как могли забыть!

Сириус потер руки.

— Сейчас устроим!

Он достал из кармана маленький ножичек, который по совместительству мог открывать любые замки, и вдруг с силой резанул себя по руке.

— Ты что? — закричал я. — Рехнулся?

— Спокойствие! Накапаю на мясо и залечу.

Питер неожиданно пошатнулся и схватился за мантию Римуса, чтобы не упасть.

— Ты чего?

— Меня мутит... от крови... — он слегка позеленел.

Я покачал головой. Сумасшедший дом какой-то! Но запах крови сработал. Спустя несколько минут Сириус толкнул меня локтем и кивнул куда-то в сторону. Я заметил, как трава сама собой приминается, словно кто-то на нее наступает, а потом мясо слегка дернулось, и кусочек от него словно растворился в воздухе.

— Обалдеть! — восхищенно протянул Римус.

— Один есть! — радостно воскликнул Сириус. — Еще трое...

— Двое, — перебил все еще зеленый Питер, — я не полечу. Голова кружится.

— Тогда сядешь со мной, — милостиво предложил я. — Не пропускать же тебе такое.

Навязчивая идея покататься на невидимых лошадях с крыльями преследовала нас уже полтора месяца, и только сейчас появилась возможность наконец-то реализовать ее.

— Смотрите, кажется, еще один! — обрадовано заметил Римус. — Как бы мне погладить его...

— Не знаю, как вы, а у меня нет сил больше ждать! — заявил вдруг Сириус. — Может, прокатимся по очереди? Кто знает, может, никто больше не придет, а этих мы можем упустить.

— Давай, — согласился я. — Только ты сперва сядь на него, а мы посмотрим.

— Легко!

Сириус с вытянутыми руками двинулся к мясу и почти сразу наткнулся на невидимую преграду.

— Вот он, — благоговейно прошептал он. — Ну-ка, нагнись, дружок...

Судя по всему, фестрал оказался покладистым, потому что Сириус без труда на него залез. Мы с открытыми ртами наблюдали, как он висит в воздухе.

— Видите, ничего проще! — ликующе заметил Сириус. — Давай, лошадка, но! — Он слегка ударил ногой по ее боку (наверное, боку), но ничего не произошло.

Я усмехнулся.

— Что, великий наездник, не получается?

— Глупости! Сейчас все будет!

— А НУ-КА, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?

Мы даже подпрыгнули от неожиданности. Громкий разъяренный голос приближался со стороны хижины Хагрида. Не-е-ет... Я оглянулся и увидел, что полувеликан со всех ног спешит к нам.

— Давай скорее, Сириус, а то не успеешь! — поторопил его я.

Он не стал медлить — снова попробовал взлететь.

— Стой, идиот! — завопил Хагрид. — Ты же задом наперед сел!

Мы переглянулись, и я почувствовал, как глупая улыбка начинает появляться на моем лице. Кто там рассказывал, как прекрасно сидит в седле?

— Убиться захотел? — Хагрид, наконец, настиг нас и одним легким движением сгреб в охапку красного, как рак, Сириуса и поставил на землю. — Что вы здесь забыли, малявки? Какого лешего вам от фестралов понадобилось?

— Мы просто хотели прокатиться, Хагрид, — примирительным тоном сказал я.

— Прокатиться! — фыркнул великан. — На тот свет? А ну быстро за мной, оболтусы! Сроду не видел таких шустрых первокурсников!

Когда Хагрид зол, с ним лучше не спорить. Мы покорно побрели за ним в замок. Нас, скорее всего, вели к МакГонагалл, но я почему-то не мог расстраиваться по этому поводу.

— Задом наперед? — произнес я одними губами, когда столкнулся с Сириусом глазами. Он испепелил меня взглядом, но я все равно не мог перестать улыбаться. Кажется, наш аристократ не так безупречен, как хочет казаться.

* * *

На Гарри глазели все, кому не лень. Даже жаба норовила понаблюдать за ним всякий раз, когда он не смотрел в сторону учительского стола.

Кажется, из присутствующих она не нравилась никому. Учителя подчеркнуто старались не обращать на нее внимания, а ученики, напротив, то и дело хихикали, поглядывая на нее и ее чудовищную розовую кофточку.

Ее речь не стала для нас такой уж неожиданностью. Чего-то подобного мы и ждали, но все же мы и представить не могли, какой сволочью она окажется на самом деле.

— Вот жаба!!!

Это было мягко сказано. Урок только начался, а она уже меня взбесила до невозможности. Какое ей дело до Римуса? Он был отличным учителем! А она? Что за бредовые цели курса?

— Мы не должны будем показывать, что умеем применять контрзаклинания и тому подобное?

— При хорошем владении теорией...

— ОНА РЕХНУЛАСЬ? — Лили повернулась ко мне. Давно я не видел ее в таком гневе. — И как, по ее мнению, пятикурсники будут сдавать СОВ? Что за бред?

Я только выругался. Так и знал, что от этой мымры ничего хорошего ждать нельзя! Гарри тоже не смог смолчать. Накопленная им злость выплеснулась, и мы с волнением наблюдали, как он пытается что-то доказать этой жабе.

— Нет, это НЕ ЛОЖЬ!!!

— Ох, Гарри, молчи, — прошептала Лили, — нарвешься на неприятности.

Она была права. Я всегда был за риск и правду, но пока неизвестно, чего можно ожидать от этой Амбридж, лучше помалкивать.

— Подойдите-ка сюда, мой милый мистер Поттер, — честное слово, меня чуть не стошнило от этого приторного голосочка.

— Что она там пишет? — я пригляделся.

— Кажется, записку для МакГонагалл.

Так и оказалась.

— Ну, сейчас она ему устроит, — заметил я.

— Уж лучше она, чем Амбридж, — ответила Лили. — И это ведь только первый урок. Представляешь, что будет дальше?

— Даже не хочу представлять!

МакГонагалл, к моему удивлению, повела себя совершенно неожиданно.

— Мне она никогда не предлагала печенье, — с обидой заметил я, глядя, как Гарри робко откусывает кусочек песочного тритона.

Лили усмехнулась.

— Да она бы разорилась кормить всю вашу компанию.

Я хмыкнул.

— Это точно.

Декан между тем была очень серьезна и в разговоре попыталась втолковать нашему сыну, насколько могут быть опасны его перепалки с этой ведьмой. Когда Гарри вышел из кабинета, Лили озадаченно повернулась ко мне:

— Как думаешь, он слышал вообще, что она сказала?

Я только развел руками:

— Слышал, да что толку? Ты же его знаешь — он все равно не сможет молчать.

Лили откинулась на спинку дивана.

— Ну да, борец за справедливость, гриффиндорец! — почти раздраженно протянула она. — Ну что ж, посмотрим, во что это выльется.

* * *

Кровь до ужаса бурого цвета вытекала из разорванного горла толчками. Скрюченные пальцы еще пытались прикрыть страшную рану, но я видел, что это было бесполезно.

— Осторожнее, Джим!!!

С трудом оторвав глаза от кошмарного зрелища, я оглянулся и быстро отпрыгнул в сторону — ярко-зеленый луч летел прямо в меня. Я мигом прицелился в обидчика и взмахнул палочкой, невербально произнеся заклинание, но тоже промазал — Пожиратель Смерти успел пригнуться. Все вокруг вертелось в каком-то бешеном танце кричащих людей, беспорядочно летящих разноцветных лучей и оборотней. Я снова наугад послал Петрификус в фигуру в черной мантии и маске, но Пожиратель использовал щит, и мне пришлось продемонстрировать небывалую ловкость — прыжок, очень похожий на сальто. Ну и в заварушку мы попали...

Их было больше. Человек на пять, да еще двое оборотней. Они напали внезапно — появились прямо посреди двора, где мы небольшой компанией мирно отмечали помолвку Фрэнка и Алисы. Дом Лонгботтомов был защищен заклинаниями, но думать о том, как Пожирателям удалось пробиться сквозь чары, было некогда. В нескольких метрах от меня Лили тщетно отбивалась от заклинаний сразу двоих из них, и я бросился к ней на помощь, но Сириус меня опередил:

— Остолбеней!

Красный луч угодил точно в цель, один из Пожирателей рухнул, а другой немного отступил и попал прямо под мое заклинание.

— Ты в порядке? — крикнул я Лили.

Она кивнула, вытирая струйку крови со лба и тяжело дыша. Как ни хотелось мне подойти к ней и самому удостовериться, что она действительно цела, сделать этого было нельзя — битва продолжалась. Новоиспеченных жениха и невесту трое Пожирателей загнали в угол: одна рука у Фрэнка была полностью залита кровью, Алиса казалась невредимой. Бродяга побежал к ним. Неподалеку неподвижно лежала миссис Лонгботтом, и Римус пытался удержать оборотней, которые к ней рвались, и я без раздумий помчался к нему, потому что видел, что эти двое сделали с Крисом Томасом.

Боль пронзила резко, как будто в спину воткнули топор, и я упал, сильно ударившись головой о землю, но сознание не потерял. Я попробовал перевернуться, но меня словно парализовало.

— Ну-ну, малыш, ты ли это?

Я не видел лица, но голос узнал мгновенно, и ярость тут же накрыла меня с головой. Брукс!

— Ты!!! — я попробовал потянуться за палочкой, которая отлетела в сторону при падении, но она лежала слишком далеко, и даже от такого маленького усилия у меня потемнело в глазах.

Пожиратель смерти, чье имя я выяснил еще несколько месяцев назад, ухмыльнулся.

— Ты тоже меня узнал? Приятно. Ну как, ты был на похоронах... как же его звали... Мейвина? — его издевательский тон обжег не меньше, чем заклинание в спину. — Я думал заглянуть, но потом решил, что не хочу смотреть, как будут рыдать эти мерзкие грязнокровки...

— Гори в аду! — выдохнул я, поняв, что не смогу подняться.

— Все там будем, — спокойно ответил он, сел на корточки рядом со мной и улыбнулся. — Это было твое первое задание, верно? Как грустно, что ты его провалил. Детки остались сиротами.

«Акцио, акцио, акцио! Ну же...», — но палочка оставалась на месте. Кажется, все были слишком заняты своими врагами, чтобы заметить, что мне нужна помощь, и Брукс продолжал:

— Мы немножко потревожили ваше веселье. Простите. Столько расслабленных фениксовцев в одном месте... не смогли удержаться.

— И зря, — я приложил все усилия, чтобы немного приподняться, — мы все равно вас всех перебьем.

— Это вряд ли, — снова улыбнулся Пожиратель. — Смотри, как просто... Ава...

— Петрификус Тоталус!

Луч Сириуса промазал всего на пару дюймов, и Брукс с перекошенным от злости лицом повернулся к нему и выпалил какое-то неизвестное заклинание. Бродяга ловко отпрыгнул в сторону.

— Что, с не лежачим не так просто, да? — громко хмыкнул он.

— Сейчас посмотрим, — из палочки Брукса вырвался темно-желтый луч, такого я еще ни разу не видел и вдруг с ужасом понял, что щит, который тут же выставил Сириус, не сработал. От заклинания Бродягу немного отшвырнуло в сторону, и из груди у него стремительно потекла кровь.

— Неплохо, — крикнул он, улыбаясь, — но я даже не упал...

— Еще не вечер, — ответил Брукс и снова взмахнул палочкой.

Я не мог больше просто смотреть на это. Зажмурившись от боли, я кое-как поднялся на четвереньки и подполз к своей палочке.

— Остолбеней! — луч попал в ногу, и Брукс тяжело рухнул на землю.

— Отлично, Джеймс!

Сириус, бледный как смерть, подбежал ко мне и помог подняться. Я огляделся по сторонам. Все вокруг было в обломках, но я с радостью заметил, что Римус с Алисой загнали в угол двух последних оставшихся на ногах Пожирателей. Взмах палочки — и вот они уже оба связаны. Сириус побежал к ним, а я почувствовал, что мне этот подвиг не под силу — по спине стремительно текло что-то мокрое и липкое, и я рухнул на колени. Перед глазами все странно мерцало.

— Джим, Джим, что с тобой? — панический голос Лили раздался чуть поодаль, но она быстро оказалась рядом со мной и упала на колени, приподнимая мою голову.

— Все нормально, — хрипло ответил я, — немного задело заклинанием... Ты цела? А остальные? Где все?

— Более-менее целы, — быстро ответила Лили. — Мэри без сознания, но дышит, миссис Лонгботтом уже пришла в себя, а Фрэнк залатал свою руку и сейчас свяжется с Орденом — они зашли в дом. Кажется, все обошлось...

— Неужели? — раздался ледяной голос прямо за моей спиной.

Внутри все похолодело, Лили с ужасом отпрянула от меня и потянулась за палочкой. Я дернул головой и увидел ЕГО. В черной развевающейся мантии, высокий, худой, бледный и мало похожий на нормального человека, сам Волан-де-Морт сверкал красными глазами из-под капюшона. Римус, Сириус и Алиса уже заметили его и бежали к нам, на ходу выкрикивая заклинания, но Темный Лорд почти ленивым движением руки отбил их разом.

— Я пришел за своими соратниками, — вкрадчиво произнес он. — Признаться, я немного разочарован, что битва закончилась не в их пользу, но они все равно мне нужны.

Даже находясь в одиночку среди нас пятерых, он выглядел угрожающе спокойным.

— Черта с два ты их получишь, — выкрикнул Сириус, приблизившись, но не успел взмахнуть палочкой, как она вылетела из его рук, и в следующую секунду он рухнул на землю, не подавая признаков жизни.

— Сириус! — одновременно закричали я, Римус и Лили, а Алиса снова попыталась атаковать, но безуспешно. Волан-де-Морт осклабился, глядя на нас.

— Я могу отбивать ваши заклинания бесконечно. Я бы запросто убил вас всех, но сделаю это позже. Сначала заберу этих неудачников.

Его голос раздавался как-то приглушенно, я понимал, что сознание уплывает, но отключаться нельзя было ни в коем случае. В Темного Лорда снова полетел луч, на этот раз от Лили, и я скорее почувствовал, чем увидел, как он возвращается обратно. Не думая о том, что будет, я быстро поднялся с колен и повернулся — нельзя было подвергать Лили даже малейшей опасности.

— Протего!

Заклинание произнес не я, да и у меня не хватило бы сил создать такой мощный щит — я буквально видел, как он закрыл нас всех. Луч снова полетел обратно.

— Дамблдор! — яростно воскликнул Волан-де-Морт, и я чуть снова не упал, почувствовав небывалое облегчение. Теперь все будет в порядке... но как же больно... черт... все-таки падаю...

— Джим!!!

Послышался какой-то грохот, засверкали молнии, и все потонуло во мраке.

* * *

Сегодня погода в Хогвартсе была такая же унылая. Словно копируя то, что происходит в реальном мире, у нас тоже было серо и пасмурно. А может, мы просто были в плохом настроении, и поэтому это отображалась на погоде везде. Единственное, что скрасило тоскливое утро — Полумна Лавгуд.

— Она чокнутая, но клевая! — заметил я, смеясь, когда она подошла к Гарри, чтобы поддержать его. — Я думал, в мире уже не осталось таких людей.

— Да, — согласилась Лили, — она забавная.

Мы с нетерпением и некоторым опасением ждали, когда наступит вечер, и Гарри пойдет к Амбридж. Интересно, что она ему приготовила? Не удивлюсь, если это розовая дамочка со сладеньким голосом окажется скрытой садисткой.

— Вот это да! — поразился я, увидев ее кабинет. — И это преподаватель Защиты От Темных Искусств?

— А ты чего ожидал? Развешенного по стенам оружия? Да по ее одежде и манере говорить все было понятно сразу.

Конечно, но я все равно не смог сдержать дрожи омерзения. На просьбу Гарри перенести наказание на другой день, чтобы он успел на отборочные по квиддичу, она, разумеется, ответила отказом. Ничего другого мы и не ждали.

— Зачем пергамент? Он будет писать строчки?

— Хорошо бы, что бы этим все и обошлось.

Но увидев длинное и острое перо, мы сразу насторожились.

— Вы не дали мне чернил, — заметил Гарри.

— О, чернила вам не понадобятся.

Мы переглянулись. Смешок не сулил ничего доброго. Гарри поднес перо к бумаге и вдруг охнул.

— Что такое? — испугалась Лили.

— ВОТ ДРЯНЬ!!! — завопил я в ярости. Сын глянул на свою руку на долю секунды, но я успел заметить, как на ней появился и исчез надрез. — Она заставила его писать собственной кровью!

— ЧТО???

Лили так низко склонилась над чашей, что задела жидкость носом. Ничего не случилось, только картинка немного зарябила.

— Я убью ее собственными руками!!! — я еще никогда не чувствовал себя таким злым. — Этой стерве надо голову оторвать!!! Какое право она имеет калечить учеников? Нашего сына?

Лили была в таком шоке, что сначала даже не нашлась, что сказать, просто уставившись в сосуд. Но когда Гарри написал "Я не должен лгать" в третий раз, она вдруг издала крик разъяренной кошки и едва не смахнула чашу на пол.

— УБЬЮ!!!!

Но слова так и остались словами, и мы, как и всегда, вынуждены были просто наблюдать за этой пыткой.

* * *

Гарри не сказал никому. Скрыл даже от Рона и Гермионы, и втайне я им гордился. Конечно, я хотел бы, чтобы наказание скорее прекратилось, но пусть Амбридж видит, что моего сына не так-то просто сломить. Даже у меня, хотя я то и дело попадал в неприятности, ни разу школьная неделя не начиналась так скверно.

В последний вечер у Амбридж мы с Лили вздохнули с облегчением. Главное, чтобы Гарри теперь снова не нарвался. Кажется, надпись на его руке и без того грозила остаться надолго.

— Давайте-ка мы с вами посмотрим, усвоили ли вы урок...

Лили предостерегающе зашипела, но жаба, конечно, все равно протянула к Гарри ладонь. И вдруг произошло нечто странное. Сын вдруг выдернул руку и вскочил, глядя на Амбридж во все глаза, как будто случилось что-то из ряда вон выходящее.

— В чем дело? — нахмурился я. — Она применила легилименцию? Что-то внушила ему? — Гарри бросился из кабинета с такой скоростью, что это вызывало удивление: все предыдущие дни он старался вести себя максимально хладнокровно, как будто наказание Амбридж совсем его не пугает.

— Сама не понимаю, — Лили снова приблизилась к чаше.

Гарри нашел Гермиону, и мы внимательно прислушались к их разговору. А нам и не приходило в голову, что Амбридж может оказаться под внушением Темного Лорда.

— Проверим? — встревоженно спросила Лили, когда Гарри замолчал.

Я кивнул, и мы перемотали время на момент до назначения Амбридж в Хогвартс, но сколько ни смотрели, ничего подозрительного не увидели.

— Ладно, — наконец не выдержал я. — Думаю, если бы что-то и было, мы бы уже давно заметили. Да и в логове Волан-де-Морта никаких разговоров о еще одном шпионе не ведется. Выходит, она все-таки действует по своей инициативе.

— Выходит, так, — согласилась Лили. — И знаешь, — добавила она, повернувшись ко мне лицом, — от этого мне только еще страшнее.

* * *

Когда я пришел в себя, стояла глубокая ночь. Меня положили на живот, спину жгло, как будто к ней приложили раскаленную кочергу, голова раскалывалась, и без очков все расплывалось. Несколько секунд я пытался понять, где я и что произошло. В голове одна за другой вспыхнули картинки. Помолвка... мы праздновали, и на нас напали... а потом... Я резко поднялся с кровати и тут же рухнул обратно, едва сдерживая стон. Сириус! Что с ним? И с остальными?

Рядом раздался какой-то шорох, и я только сейчас заметил, что недалеко от моей кровати стоит кресло, а в нем дремлет Лили.

— Лили, — позвал я с трудом. Голос почему-то плохо слушался, но она тут же проснулась.

— Джимми! Слава богу!

Она подлетела ко мне и села на колени, взяв меня за руку.

— Наконец-то! Ты меня жутко напугал... — она была бледна, под глазами синяки, на лбу ссадина, но в целом выглядела неплохо.

— Где все? Что случилось? Сириус, он...

— В порядке, — заверила меня Лили. — Не волнуйся, все целы... то есть Крис... — губы ее задрожали, но она не заплакала. — Ему уже ничем нельзя было помочь, но остальные живы... Дамблдор появился вовремя. Волан-де-Морт трансгрессировал почти сразу, к тому же появились волшебники из Министерства. Все Пожиратели схвачены, один из них убит, похоже, попал под заклинание своего же дружка, оборотни сбежали. Фрэнку руку починили в одну минуту, Мэри еще тоже в больнице, но уже давно в сознании. Неизвестно, чем в нее попали. Сириус приходил в себя два раза, но снова отключался, но это ничего... целители сказали, что раз вообще очнулся, все будет хорошо.

— Погоди-ка, — покачал я головой, — сколько уже прошло времени?

— Три дня.

Ого! Спину снова обожгло, и я поморщился.

— Больно? — сочувственно спросила Лили. — Этот псих попал в тебя чем-то очень темным... Рана никак не хотела затягиваться, и кровь удалось остановить не сразу.

— Ерунда, — ответил я. — Жив, и на том спасибо... Поверить не могу, что мы выкарабкались! Вы узнали, как Пожиратели пробили защиту?

Лили покачала головой.

— Понятия не имеем. То есть у Дамблдора, я думаю, есть какие-то догадки, но он пока не говорит.

— А как Алиса и Фрэнк?

Лили только покачала головой и вздохнула, и все стало понятно без слов — как они могут чувствовать себя, когда самый счастливый день в их жизни превратился в кровавое побоище... И Крис... он даже не был членом Ордена, как и Мэри Макдональд. Какое счастье, что там не оказалось кого-то еще! И Питеру повезло — он был на дежурстве. А Сириус... он поправится, не может не поправиться! Иначе я сам его убью!

Лили вдруг всхлипнула.

— Что ты? — всполошился я, но обнять ее не мог, потому что даже приподнимался с трудом.

— Он был так близко... — ее глаза были широко открыты от страха. — Я в первый раз его увидела... Джим, он ведь легко мог убить нас всех!

— Но не убил же, — успокаивающе заметил я.

— Ну и что! — с легкой паникой воскликнула Лили. — Сам факт... Неужели мы теперь нигде не сможем чувствовать себя в безопасности?

Хотелось как-то утешить ее, но я не знал, что ответить на это. Война еще только-только начиналась, а мы уже бросили свой первый вызов Волан-де-Морту.

Лили Эванс. В этих двух словах заключалось больше магии, чем во всем волшебном мире в целом и в Хогвартсе — в частности.

«Ты меня любишь?».

«Люблю».

«Правда, любишь?».

«Правда, люблю».

«По-настоящему любишь?».

«Больше всего на свете люблю».

Поначалу я спрашивал ее об этом каждый день. Я знал, каким будет ответ, но не мог поверить, что самая лучшая девушка в мире теперь действительно моя. Чем я ее заслужил?

Я учился хорошо, это правда. Я вступался за слабых и магглорожденных, это тоже правда. Я был храбрым, любил шутить и неплохо играл в квиддич... Но разве этого было достаточно, чтобы стать достойным ее? Ведь в то же время я был высокомерен, иногда заносчив, слишком предвзято относился ко всем слизеринцам без разбора и считал, что любые правила нужны только для того, чтобы их нарушать.

«Но ты же изменился, — напоминал я себе каждый раз, когда меня одолевали сомнения. — Ради нее ты стал лучше. Иначе она бы сейчас не была рядом с тобой». И это тоже было правдой.

До сих пор, просыпаясь утром раньше нее, я любил смотреть, как она тихо сопит, спрятав половину лица за своими длинными спутанными волосами. «Поцелованные солнцем» — так говорят про рыжих? Это точно было о ней. Я не был солнцем, но мне нравилось будить ее своими поцелуями. А она всегда зажмуривалась еще крепче и, улыбаясь, сиплым со сна голосом бормотала: «Щекотно», а потом неизменно заключала в свои объятья, и мы лежали, наслаждаясь обществом друг друга, совсем не вспоминая о том, что на самом деле давно уже мертвы. И это были самые счастливые минуты нашей жизни здесь.

На ее носу было ровно пять веснушек. Не круглый год, а только когда солнце становилось жарким. Они возникали всегда на одних и тех же местах. Как-то раз, еще при жизни, дурачась, я дал им всем имена — Юфимия, Флимонт, Сириус, Римус и Питер. Юфимия и Флимонт были немного в стороне от Сириуса, Римуса и Питера, но достаточно близко друг к другу, чтобы напомнить мне о родителях, Питер был самый круглый, Римус каждый раз менял форму, а Сириус расположился ровно посередине между ними, только чуть-чуть выше. Когда я рассказал Лили о своих мыслях, она рассмеялась и сказала, что я дурак. Но разговор этот не забыла и позже сама стала меня оповещать: «Смотри, Сириус в этом году первый» или «О, из-за Питера похоже, будто я в чем-то вымазала нос». И я любил ее за это еще больше...

Иногда, готовясь вечером ко сну, я думал: что со мной будет, если она вдруг исчезнет? Если мы правы и находимся в этом мире только до тех пор, пока наш сын не справится со своей задачей, где гарантии, что, когда у него все получится, мы и дальше будем вместе? Мы не знали, что есть там, дальше, и есть ли вообще. И именно поэтому, каждый раз открывая утром глаза и находя Лили рядом с собой, я вздыхал с облегчением и тихонько наблюдал, как она спит...

* * *

Готовка никогда не была моим коньком. Еще при жизни я много раз пытался устроить для Лили романтический ужин или принести ей завтрак в постель, но все это всегда заканчивались крайне плачевно. Не знаю, в чем было дело, — я строго следовал всем пунктам рецепта, но пирог всякий раз сгорал дотла, салаты оказывались в лучшем случае безвкусными, а приготовленные мною коктейли были либо слишком сладкие, либо слишком кислые. Бродяга смеялся надо мной, уверяя, что у меня просто не оттуда растут руки... Но зелья-то у меня получались! Не так блистательно, как у Лили, конечно, но на «Превосходно» на экзамене я все-таки наскреб... Так в чем было дело? Лили исправно ела все, что я готовил, улыбалась и говорила, что я молодец. А я не мог ей ответить, так как чувствовал, что если открою рот, все мои кулинарные шедевры попросятся обратно в тарелку. Откуда у ее желудка брались силы переваривать мою отраву? Для меня это до сих пор оставалось загадкой. Но сегодня я был твердо намерен приготовить нечто действительно съедобное и даже вкусное.

Для начала я встал в четыре часа утра. Я знал, что Лили проспит как минимум часов до девяти, так что хоть одно блюдо я должен суметь сделать. Я плотно закрыл все двери, а на кухне открыл окна, чтобы Лили, если что, не почувствовала запаха. Всё должно остаться сюрпризом. Надеюсь, что приятным. Кулинарную книгу я получил таким же образом, как мы получали шоколадные лягушки и прочую дребедень. На этот раз у меня должно всё получиться... Я выбрал не самые сложные рецепты, но все равно каждый пункт очередного блюда перечитывал по десять раз. Главное, не взорвать дом... Однажды такое чуть не случилось. Но тогда у меня была волшебная палочка, а сейчас ее нет. Сириус много раз говорил мне, что проще заказать еду в каком-нибудь ресторане и выдать ее за свою, но я хотел, чтобы все было по-настоящему. Лили ценила внимание, а не качество моих блюд, так что я исправно месил разваливающееся тесто, резал овощи для салата заодно со своими пальцами и рисовал на подгоревшем пироге кривые узоры. Но сейчас вроде получалось неплохо. По крайней мере, пробуя кусочек от приготовленной мною пищи, я в кои-то веки почувствовал, что не хочу немедленно выплюнуть все это обратно.

К восьми часам все, что я запланировал, было готово, и я на цыпочках поднялся в спальню и тихонько лег рядом с Лили. Она, не открывая глаз, сонно пробормотала:

— Где ты был?

— Ходил в туалет.

— Несколько часов?

— Тебе приснилось, я отлучился на пять минут.

— Все ты врешь, — просипела она и придвинулась поближе ко мне, — я успела замерзнуть.

Я обнял ее и попытался задремать, но сна не было ни в одном глазу. Сегодняшний день... Ведь наступает лучший день в моей жизни. День, когда мы с Лили стали мужем и женой. Я помнил все до мелочей, словно это было вчера.

Всю ночь перед свадьбой я ходил из угла в угол, до сих пор не веря, что через несколько часов действительно женюсь на Лили Эванс. Как всегда, меня терзали одни и те же мысли: уж не из жалости ли она согласилась выйти за меня? Ведь мое предложение получилось не таким удачным, как я представлял... Я истекал кровью, что еще она могла ответить? Лунатик, Бродяга и Хвост были со мной. Римус мягко меня успокаивал, Сириус смеялся, называя меня истеричкой и то и дело предлагая выпить для храбрости, а Питер улыбался и кивал в знак согласия с ними обоими.

— Да выпей же, выпей, — подначивал Бродяга, а я отмахивался:

— Ну нет! Я уже выпил недавно, хватит с меня...

Воспоминания о моем мальчишнике до сих пор вгоняли меня в краску, хотя помнил я не так уж и много. Безобидное начало — карикатурная сценка от друзей о том, как я завоевывал свою невесту, потом — не такая безобидная медовуха, очень много медовухи, затем — мотоцикл Сириуса, пьяные песни в небе, желание оказаться рядом с Лили и, как итог, гонка на пустынной улице с маггловскими защитниками правопорядка, а наутро — головная боль и нагоняй от Дамблдора. Лили так и не выбила из меня всю правду о том, что же происходило той ночью... Возможно, она передумала бы выходить за меня, если бы узнала, что мы творили... Даже благоразумный Лунатик... О-о-о, лучше забыть это все, как страшный сон.

Когда полная мучений и ожидания ночь всё же закончилась, я обнаружил, что нам повезло — день выдался чудесным, солнечным и по-настоящему осенним. Стоя у алтаря, я не мог дождаться момента, когда увижу свою невесту. И когда она, наконец, появилась, я понял, что ничего лучше в моей жизни произойти просто не могло, и все сомнения растворились, словно их и не было. В простом, но пышном белом платье, с распущенными рыжими локонами и венком на голове из неизвестных мне, но очень красивых цветов, с легкой улыбкой и, главное, с сияющими от счастья глазами она была прекрасна. Среди золотых листьев она выглядела, как сама принцесса Осень, и в тот день и до конца своей жизни я больше не замечал никого, кроме нее...

Мягкое прикосновение губ к моей щеке оторвало меня от воспоминаний.

— Спишь с открытыми глазами?

Я улыбнулся и притянул Лили к себе еще ближе. Какое счастье, что она рядом даже после смерти... Ее голова оказалась над моей, и рыжие волосы закрыли мне половину лица.

— А разве запрещено? — Она тоже улыбалась, лукаво глядя на меня своими зелеными глазищами. — Признавайся, где ты был ночью?

— Догадайся.

— Готовил сюрприз?

— Та-дам! Десять очков Гриффиндору! Поэтому скорее умывайся и одевайся, сюрприз ждать не будет.

— Немного подождет, — снова улыбнулась она и поцеловала меня в губы.

И я, конечно, не стал с ней спорить...

* * *

— Куда мы идем?

Я завязал ей глаза и осторожно вел по лесной тропинке.

— Скоро увидишь. Осталось чуть-чуть...

Вокруг было тихо, только чирикали птицы, и листья хрустели у нас под ногами.

— Надеюсь, ты не решил устроить пикник в лесу? — с легкой тревогой спросила Лили.

— Надейся, — усмехнулся я.

— Поэтому ты не дал мне позавтракать... Ох, Джимми, ты же не хочешь убить нас своими кулинарными шедеврами в день нашей годовщины?

Я улыбнулся.

— Я стал готовить намного лучше, вот увидишь... К тому же для начала я все попробовал на себе.

Лили усмехнулась.

— Ну, раз ты еще не труп...

Она всегда насмехалась надо мной, но ни разу не отказалась есть то, что я предложил, и ни разу в итоге не поморщилась.

— Вот мы и пришли... Приготовься... — Я встал у нее за спиной и медленно развязал шарф.

Несколько секунд она молчала, а потом пораженно выпалила:

— Джим! Но это же...

— Я знаю.

— Как?

— Я просто попросил.

Она повернулась ко мне лицом.

— Невероятно... Это просто... Нет слов... — и крепко обняла.

Мы стояли посреди поляны с одним-единственным огромным деревом посередине. И ничего необычного в этом бы не было, если бы мы оба не помнили, как каждый вечер тайком встречались на точно таком же месте, когда еще учились в Хогвартсе... Мы нашли эту поляну случайно. Гуляли по окраине Запретного Леса, заболтались и немножко углубились в чащу. Ну, как немножко... Довольно далеко, надо сказать, но только почему-то нам совсем не было страшно. Деревья в этой части Леса стояли не так близко друг к другу, солнечный свет проникал достаточно хорошо, и не было слышно ни кентавров, ни гигантских пауков, ни каких-то других тварей... А тропинка, появившаяся непонятно откуда, словно специально вела нас вперёд. Так мы и вышли к поляне, а подойдя к дереву, увидели сотни вырезанных надписей: «Мэри + Кевин», «Линда + Джон», которые влюбленные парочки Хогвартса столетиями оставляли на стволе, и поняли, что нашли это место не случайно.

— А наша надпись? — спросила Лили. — Мы ее найдем?

— Давай попробуем. Только придется лезть наверх, как раньше.

Годы без занятия спортом сказались, и я не так ловко взбирался по сучкам, как раньше. Лили, несмотря на мои возражения, карабкалась за мной. Приспичило же нам тогда вырезать свои имена так высоко! Оказавшись на толстой ветви, я протянул руку Лили и помог ей усесться рядом.

— Я думала, ты забыл, куда лезть, — с улыбкой заметила она и пригляделась. — Смотри-ка, на месте... — Она провела рукой по глубоко вырезанной надписи «Лили и Джеймс — вместе навсегда».

— Как я мог? — тоже улыбнулся я. — Я все еще помню, как мы сюда забрались в первый раз... И как слезали тоже.

Лили чуть-чуть наклонилась вперед и посмотрела вниз.

— Эм-м... Джим, а тогда тоже было так высоко? Или мне просто кажется?

Я наклонился.

— Кажется. — «Вот бородатый Мерлин!» — Слезем, не переживай.

— В конце концов, мы же не можем еще раз умереть, если упадем, да?

Я повернулся к ней и, увидев выражение ее лица, не смог сдержать смеха. Лили тоже не выдержала и расхохоталась. Глупо вышло... Но зато как приятно через столько лет убедиться, что надпись оказалась правдой! Действительно, Лили и Джеймс — вместе навсегда. Она словно подслушала мои мысли и перестала смеяться.

— Потрясающе, — выдохнула она. — Я снова чувствую себя такой живой... Как будто мы снова в Хогвартсе... И почему мы раньше не додумались так сделать?

— Ну, у нас еще есть много времени, чтобы исследовать все возможности этого места.

— Ты — гений, Джим, — улыбнулась Лили. — Знаю, что сейчас еще больше раздуваю твое самомнение, но все же, ты — гений.

— Это так, — кивнул я с притворной скромностью. — Я — гений. А ты жена гения. Гордись.

И мы снова расхохотались так, что только чудом не навернулись прямиком вниз с этого дерева.

* * *

Много позже, когда солнце уже клонилось к закату, я лежал, положив голову на колени Лили, и прислушивался к своему желудку.

— Вроде не болит, — удивленно заметил я.

— Я же говорила, что все было очень вкусно. — Лили сидела на траве, прислонившись спиной к дереву, и ерошила мои волосы.

— Ты всегда так говоришь... Но в этот раз вроде не обманула.

Мы замолчали. Легкий ветер колыхал листву.

— Хороший был день, — вдруг вдохнула Лили. — Лучшая наша годовщина. Даже несмотря на то, что мы едва не разбились, слезая с дерева...

— Прости, я это не учел. В следующий раз возьмем лестницу.

Она усмехнулась.

— Как думаешь, что сейчас делает Гарри?

— Нарушает правила, что же еще.

— Эта их идея с Отрядом Дамблдора...

— Потрясающая идея.

— Не спорю, но все же...

— Ты же видела, первое занятие прошло очень удачно, — терпеливо заметил я. — Никто не найдет их в Выручай-комнате. Прошу тебя, давай не будем мотать себе нервы хоть несколько часов? Сегодня наш день. Я специально увел тебя, чтобы хоть на один день забыть о чаше и обо всем, что происходит с Гарри...

— И я благодарна тебе за это, — улыбнулась Лили. — Надо было сделать так раньше, а то я порой становлюсь истеричной...

— Лучше поздно, чем никогда.

— Эй, ты должен был сейчас сказать, что вовсе я не истеричка! — шутливо возмутилась Лили и щелкнула меня по носу.

Я засмеялся.

— Прости, Лил, но так и было...

Она тоже рассмеялась. Давно я не видел ее в таком хорошем расположении духа... И ради нее такой я готов хоть каждый день возиться на кухне и лазить по деревьям.

Прошло уже много дней, а я до сих пор не мог поверить, что Гарри исключили из команды по квиддичу. Да это Малфоя с его песенкой наказывать надо было! О чем они там все думают? Разве это нормально — целой толпой скандировать такие оскорбления? Снейп совсем распустил своих подопечных! Утешало только, что он и сам это понял: вряд ли слизеринцы раньше видели его в таком гневе... Как же, аристократам не подобает вести себя подобным образом. Тьфу, тоже мне...

Приближалось Рождество, и мы с Лили попытались украсить дом, чтобы создать нужное настроение. Но, по правде говоря, результат получился довольно унылым — среди пустых и темных особняков наш выглядел совсем неуместно, сверкая гирляндами, словно елка.

— «Гарри, Гарри, моя звезда»? — хихикнула Лили, наблюдая, как наш сын в Выручай-комнате срывает золотые игрушки с его изображением. — Надо же было додуматься...

После дня нашей годовщины она стала заметно спокойнее, веселее и гораздо проще воспринимала все, что происходит в реальном мире. Хотя Амбридж продолжала зверствовать, мы оба знали, что расплата не далека. Интересно только, что конкретно случится с Жабой в конце учебного года? В том, что должность проклята, сомневаться не приходилось.

Гарри продолжала сниться запретная дверь, и нас это тревожило. Теперь, когда Волан-де-Морт возродился и решил заполучить пророчество, каждая минута молчания Дамблдора грозила аукнуться в будущем. В какой-то степени я понимал, почему он до сих пор не открыл Гарри правду — не уверен, что сам с легкостью рассказал бы сыну о том, что ему предстоит, — но сделать это было необходимо, как бы ни было тяжело. Я даже близко представить не мог, что почувствует мой сын, услышав о пророчестве, но был на сто процентов уверен, что в итоге он все равно примет свою судьбу и сделает все, что от него требуется. Правда, думать об этом я старался как можно меньше, поскольку от этих мыслей у меня всякий раз начинало неприятно покалывать в груди — в том месте, куда ударило заклинание Волан-де-Морта.

На последнем занятии перед праздниками Гарри решил не показывать членам ОД ничего нового, и я с гордостью наблюдал, как они повторяют уже изученное.

— В такие моменты я по-настоящему понимаю, какой замечательный у нас сын, — со вздохом заметила Лили. — Иногда меня удивляет — как он смог вырасти таким после всего, что ему пришлось пережить?

— У него хорошие гены, — ответил я.

Лили усмехнулась.

— Конечно... А вот мне интересно: каким бы он стал, если бы его воспитывали мы? — вдруг задумалась она. — Мы бы его избаловали? Уж Сириус-то точно... Да и ты... Ты же вечно кормил его конфетами, пока я не видела.

— Они ему нравились, — пожал плечами я. — А молочные зубы не жалко, все равно выпадут. По крайней мере, я не тискал его все время.

— Да ладно! — хмыкнула Лили. — Ты же постоянно таскал его из кроватки, чтобы он спал с нами.

— А что ему лежать там в одиночестве? А с нами ему было хорошо... И он сопел так же мило, как и ты...

— Джим, я сейчас растекусь по дивану от умиления.

Я рассмеялся.

— А если серьезно, — продолжила Лили, — мы с тобой оба не идеальны, но думаю, у нас бы получилось... Представляешь? Я бы учила его варить зелья, чтобы Северусу не к чему было придираться, а ты — всяким трюкам на метле и вызову Патронуса...

Разговор плавно перетек в самое грустное русло, какое только было возможно. Мысль о жизни, которая могла бы у нас быть, о моей несбывшейся мечте, терзала меня и по сей день. Я часто представлял себе, как бы все было, останься мы в живых... Гарри бы любил меня? Уважал? Или считал слишком легкомысленным? Я никогда этого не узнаю...

— О, смотри, кажется, мы пропускаем кое-что интересное! — воскликнул я, желая отвлечь и себя, и Лили от этих мыслей. Сколько раз это все уже было говорено! Что толку мучиться размышлениями о том, чего никогда не будет? Гарри и Чжоу остались одни в Выручай-комнате и стояли совсем близко друг к другу. — Неужели наш сын наконец-то будет целоваться?

— О-о-о, — удивленно отозвалась Лили, заглядывая в чашу. — Однако Гарри время не теряет... Знаешь, а я бы застрелилась, если бы узнала, что за мной в такой момент подглядывают родители.

— Я тоже, — согласился я.

— Так может, лучше не будем смотреть? — засомневалась она.

— Ты что, с ума сошла? Интересно же!

Лили закатила глаза, но уходить все равно не стала. Эх, женщины, любопытство затмевает у них все моральные качества... Впрочем, я сам не лучше. Надеюсь, сын будет на высоте — вот уж где точно ему бы мои советы не помешали...

— Ты мне очень нравишься, Гарри, — сказала Чжоу.

— Давай, Гарри, пора! — сжал кулаки я, и он поцеловал ее. — Есть! Ты видела? Видела? Весьма неплохо для первого раза!

Лили покосилась на меня, потом на ошарашенного Гарри и рассмеялась.

— Черт, надеюсь, он никогда не узнает об этом...

* * *

Дамблдор ходил из угла в угол в своем кабинете, изредка поглядывая на портреты и почесывая кончик своего длинного носа. Мне жутко хотелось раскрыть его череп, чтобы увидеть, какие мысли прячутся в его голове, так как директор хранил гробовое молчание, но, увы, это было невозможно. Мы с Лили изредка переглядывались, но были в таком напряжении и шоке, что на слова у нас просто не осталось сил.

То, что случилось с нашим сыном, просто уму непостижимо. Такого просто не бывает! Как, как Гарри мог оказаться в разуме змеи? Это невозможно! И тем не менее...

Раздался легкий стук в дверь, и в кабинет, по-прежнему в халате и с сеточкой на волосах, вошла МакГонагалл. Дамблдор повернулся к ней и вопросительно посмотрел.

— Когда я к ней пришла, Амбридж уже знала, что Уизли и Поттер не в постелях, — быстро заговорила она, — понятия не имею, откуда. Мне удалось отвлечь ее какой-то ерундой, но уверена, как только я вышла из кабинета, она бросилась докладывать Фаджу. — Профессор судорожно вздохнула. — А что Артур? Его нашли? Он жив?

Дамблдор кивнул, встревоженная МакГонагалл не сводила с него глаз. Возникшую тишину прервал внезапно появившийся в комнате Патронус. Профессор вздрогнула, а директор посмотрел на него абсолютно невозмутимо.

— Никаких следов змеи не обнаружили, — заговорил Патронус гулким, но явно женским голосом. — Вообще ничего. Когда мы уходили, туда спешили министерские сотрудники, но мы остались незамеченными. Молли прислала весточку — Артур вне опасности. Ждем дальнейших указаний, — Патронус исчез с легким хлопком.

— Так я и думал, — пробормотал Дамблдор, отвечая скорее своим каким-то мыслям, чем посланнику.

— Мерлина ради, Альбус, объясните же, что все это значит! — не выдержала наконец МакГонагалл. — Поттер сказал, что это был сон, но как...

Продолжить она не успела — в кабинете вдруг снова возник Патронус, на этот раз большая собака. МакГонагалл отшатнулась и оперлась рукой на стоявший рядом стол. Для одной ночи явно было слишком много событий. Дамблдор подошел ближе к Патронусу, и тот произнес голосом Сириуса:

— Гарри встревожен. Связь становится сильнее — он почувствовал Волан-де-Морта, когда был змеей и когда после посмотрел на вас, но не понял, что это значит. Необходимо увидеться.

Патронус растворился, потрясенная МакГонагалл перевела взгляд обратно на Дамблдора, но тот не дал ей ничего больше спросить.

— Минерва, будьте добры, приведите ко мне Северуса, — сказал он спокойно, поднимая на нее свои лучистые голубые глаза. — Разбудите его, если потребуется. Скажите, что это срочно.

— Но...

— Пожалуйста, Минерва, — чуть настойчивее повторил он, — дело не терпит отлагательств.

— Хорошо, — кивнула профессор и, ни слова больше не говоря, покинула кабинет.

Мы с Лили снова переглянулись. Снейп? Зачем он ему? И почему он не захотел ничего обсуждать с МакГонагалл? Что вообще происходит? Через несколько минут в дверь снова постучали, и зельевар вошел в кабинет директора с таким видом, словно его совсем не смущает, что сейчас шесть часов утра.

— Вы меня звали, Альбус?

— Сядьте, Северус. — Снейп последовал его предложению, сам Дамблдор подошел к клетке своего феникса, которая по-прежнему пустовала. Он взмахнул палочкой, чтобы избавиться от нескольких перышек и прочего мусора, и, не глядя на зельевара, произнес: — Мне необходимо поговорить с вами.

— Очевидно, это что-то важное, раз вы подняли меня в такую рань.

— Я хочу попросить вас об одолжении.

— Вот как? О каком же?

Директор повернулся к Снейпу лицом и посмотрел прямо в непроницаемые черные глаза.

— Профессор МакГонагалл сказала вам, в чем дело?

— В общих чертах. Я так понял, Поттеру приснился какой-то кошмар, и мальчишка...

— Это был не кошмар, Северус. — Дамблдор пронзал взглядом насквозь. — Мальчик проник в сознание Волан-де-Морта.

Впервые на лице Снейпа отобразилось что-то вроде интереса.

— Как такое возможно?

— Это сложно объяснить, но необходимо, чтобы такого больше не повторялось. — Дамблдор подошел к своему столу и сел, скрестив кончики пальцев на руках. — Контакт произошел, когда Волан-де-Морт контролировал свою змею, и, боюсь, он понял, что произошло.

— Я все-таки не... — Снейп слегка нахмурился. — Как мог Поттер оказаться в сознании Темного Лорда, находясь за сотни миль от него, без палочки, без зрительного контакта?

— У меня много догадок, одна невероятнее другой, но я предпочел бы рассказать вам о них позже.

— Хорошо. — Зельевар выдержал небольшую паузу и продолжил: — Чего вы от меня хотите?

— Вы должны заняться с Гарри окклюменцией. Теперь, когда Волан-де-Морт узнал о существующей между ними связи, он может попытаться сам проникнуть в сознание мальчика. Необходимо научить Гарри защищать свой разум.

— Но почему не вы? — удивился Снейп. — Уверен, с вами он бы охотнее...

— Во время занятий он будет очень уязвим, — ответил Дамблдор, — и мое присутствие может лишний раз спровоцировать Темного Лорда. К тому же вы отличный специалист, Северус, и прекрасно справитесь сами. Я полагаюсь на вас.

— Мальчишка будет в восторге, — усмехнулся Снейп. — Что мне ему сказать?

— Скажите то же, что сказал вам я. Никто в школе не должен знать об этих занятиях, тем более Долорес Амбридж, поэтому придумайте какое-нибудь прикрытие.

— А если он спросит, почему не вы взялись его обучать?

— Я уверен, вы найдете, что ответить.

Снейп кивнул, и Дамблдор поднялся.

— Отлично. Думаю, проводить уроки раз в неделю будет достаточно. Я очень благодарен вам, Северус. А теперь извините, мне пора идти. Нужно объяснить министру, каким образом Артур Уизли оказался в Министерстве посреди ночи, если мы не хотим, чтобы его арестовали так же, как Подмора...

Снейп тоже встал и направился к выходу. На лице его застыло какое-то странное, непривычное выражение. Возле двери он остановился, словно хотел сказать что-то еще, но тут же передумал и, шурша мантией, быстро вышел из кабинета.

* * *

Все это мы увидели только утром, когда проснулись. Ведь вечером мы спокойно легли спать, не подозревая, какая бурная сегодня выдастся ночь... Лили била дрожь.

— Как думаешь, — спросила она, — скоро ли Волан-де-Морт попытается проникнуть в разум Гарри? И что он ему внушит?

— Снейп научит его защищаться прежде, чем Темный Лорд на это отважится, — ответил я, хотя сам испытывал сильное чувство тревоги.

Посмотрев все ночные события, мы переключились на Гарри и с жалостью за ним наблюдали — он чувствовал себя, как затравленный щенок, и избегал всех и вся. Как и всегда, никто не стремился нормально объяснить ему, что же такое произошло ночью. Боюсь, это одна из самых больших ошибок Дамблдора... Интересно, когда придет Снейп?

Дни текли очень медленно. Гарри с каждым днем все больше впадал в депрессию, дошло даже до того, что он стал закрываться в комнате с Клювокрылом. Я возмущался черствости Сириуса — его крестник в таком состоянии, а он поет рождественские песни и вовсю радуется жизни! Нет чтобы поговорить с ним, утешить... Слава богу, хоть друзья Гарри оказались не такими сухарями и не бросили его и дальше погибать от жалости к себе.

Рождественский день вышел невеселым. Точнее, сначала все было нормально, а потом мы вместе со всеми отправились в больницу святого Мунго...

Фрэнк никогда не был мне ближе, чем Сириус, Римус или Питер, и, тем не менее, он был моим достаточно хорошим другом. Еще до вступления в Орден мы вместе играли в квиддич и иногда гуляли вчетвером... Я был на их с Алисой помолвке, был на их свадьбе... Наши сыновья родились почти в один день! Мы вместе нянчились с ними, пока наши жены брали отгул... И видеть теперь, во что превратилась их жизнь, было невыносимо.

Я помнил тот день так, будто пересматривал его сотни раз, хотя на деле меня едва хватило и на один просмотр.

Стояли последние дни лета. Фрэнк и Алиса оставили Невилла у бабушки, а сами решили устроить себе небольшой отдых — теперь, когда не стало Волан-де-Морта, можно было, не боясь, гулять по улицам и наслаждаться хорошей погодой. В то время они жили в небольшой деревушке, со всех сторон окруженной лесом, и пикник на природе сочли самым лучшим вариантом времяпровождения. И все было хорошо, пока не возникли они — братья Лестрейндж, Беллатриса и Барти Крауч-младший...

Битва была недолгой, отчасти от того, что нападавших было больше, но в основном — из-за внезапности. Глядя, как Фрэнк тянется к сумке за волшебной палочкой, я невольно вспоминал свою нелепую смерть — у меня палочки не было вовсе, ведь я не ожидал, что мой лучший друг окажется предателем и выдаст наш адрес самому темному волшебнику всех времен... Довольно быстро Пожиратели обезоружили и связали Лонгботтомов, а затем отправились вместе с ними в какую-то пещеру.

Алиса, которая была без сознания, пришла в себя от первого же вопля Фрэнка и сама кричала так, будто чувствовала все, что делают с ним, хотя ее пока не трогали. Беллатриса наслаждалась особенно, глядя, как одним своим заклинанием мучает сразу двоих. Иногда мне казалось даже, что ей не так важно получить от них ответы — главное, сам процесс пытки. Это продолжалось много, много часов, пока у Фрэнка не осталось сил даже кричать, и тогда Пожиратели переключились на Алису.

Я не знаю, на что мне было смотреть тяжелее — на то, как жестоко мучают молодую беззащитную девушку, или на Фрэнка, который был еще в своем уме и видел, как постепенно его любимая теряет рассудок от невыносимой боли... Мне кажется, в тот момент, когда он понял, что Алиса сломалась, и ее больше нет, его и самого не стало.

Их нашли через пару дней после исчезновения. Бледные, испуганные и беспомощные, они жались к стенам пещеры, а когда увидели пришедших за ними людей, едва снова не закричали от ужаса. И закричали бы, но просто не смогли — оба раз и навсегда лишились голоса. В больнице, после моря успокоительных, они перестали вздрагивать от каждого шороха, но даже их маленький сын, которого миссис Лонгбботом приносила каждый день, не смог вернуть их в реальность...

И глядя на них теперь, я понимал только одно — уж лучше умереть, как мы, чем жить и не узнавать даже собственного сына.

Снейп пришел в последний день каникул, и наши самые худшие опасения подтвердились — Гарри был в ужасе, и это вызвало у нас сильные сомнения в том, насколько сосредоточен он будет во время уроков окклюменции. Да и реакция Сириуса была не самой мудрой — уж он-то должен понимать, как важно, что Снейп согласился помочь Гарри.

— М-да, думаю, нас ждет завтра интересное зрелище, — заметила Лили, когда ребята уже прибыли в школу. — Северус и Гарри... Даже не знаю, кому из них я сочувствую больше.

Ну я-то знал, кому. Боюсь, что в ближайшее время моему сыну придется ох как несладко за то, что когда-то давно я творил с его учителем. Уж Снейп-то вряд ли упустит возможность поизмываться над моей живой копией. Пусть даже и поклялся ее защищать. Однако я благоразумно промолчал.

Весьма любопытно было наблюдать, как целый день перед первым занятием Гарри и Снейп ходят, словно на иголках. Последний, разумеется, изо всех сил старался вести себя, как и обычно, однако мы-то видели, что он волнуется. Причем настолько сильно, что в скором времени пошел к Дамблдору.

— Омут памяти? — удивился старый волшебник, выслушав его просьбу, и тут же добавил, лукаво глядя на зельевара: — Уж не боитесь ли вы, Северус, что Гарри сможет залезть и в вашу голову тоже?

— Разумеется, нет, — холодно ответил Снейп. — Однако у меня нет ни малейшего желания отвечать на неудобные вопросы, если что-то пойдет не так.

К шести часам вечера Гарри, словно приговоренный к смерти, поплелся в кабинет зельеварения и закрыл за собой дверь с таким несчастным лицом, будто ждал, что сейчас его начнут пытать. Впрочем, окклюменция действительно малоприятная магия. Мне, так же, как и Лили, в свое время не удалось освоить ни ее, ни легилименцию.

Диалог между нашим сыном и Снейпом состоялся в том же тоне, что и всегда.

— Он когда-нибудь начнет разговаривать нормально? — проворчал я.

— Вот увидишь, эти уроки многое изменят, — ответила Лили. — Ведь Северус считает, что Гарри высокомерный, тщеславный и избалованный, и воспоминания сильно его удивят.

Что ж... Действительно, Снейп увидит совсем не то, чего ждет.

Увы, наш сын казался таким же слабым в окклюменции, как и его родители.

— Сев слишком жесток! — потрясенно воскликнула Лили, глядя, как Гарри стоит на коленях, держится за лицо и кричит. — Неужели нельзя быть мягче? Ему же всего пятнадцать!

— А чего ты ожидала от Снейпа? — мрачно усмехнулся я. — Что он будет после каждого вторжения в сознание Гарри с заботой спрашивать, как его самочувствие, и извиняться?

— Нет, но...

— Я ЗНАЮ! Я ЗНАЮ! — внезапно раздалось из чаши.

Мы замолкли и склонились над сосудом. Случилось-таки то, чего опасался Снейп. Правда, Гарри проник не в его воспоминания, а освежил свои, но смысл от этого не менялся. На том занятие поспешно закончилось. Подождав минут десять и убедившись, что Гарри нигде не видно, озадаченный Снейп закрыл кабинет и направился прямиком к Дамблдору.

— Уже все? — Директор приподнял голову и удивленно посмотрел на вошедшего Снейпа. — Присаживайтесь, Северус. Признаться, я думал... Однако, я вижу, вам не терпится самому поделиться впечатлениями. Как все прошло?

— Как я и ожидал — бездарно, — ответил Снейп, садясь в кресло неподалеку от письменного стола. Несомненно, он сделал это намеренно — свет почти не падал на его лицо, тогда как лицо директора было освещено полностью. — У мальчишки нет никаких способностей к сопротивлению. Единственное, я выяснил, что ему уже достаточно долго снится дверь в Отделе Тайн. Та самая.

Он впился взглядом в Дамблдора, ожидая увидеть реакцию на эти слова. Старый волшебник слегка нахмурился и медленно поправил очки-половинки на своем носу. Наконец, через пару минут он тихо произнес:

— Я догадывался об этом.

— Ах, вот как? Вы догадывались? — саркастически переспросил Снейп. — А не кажется ли вам, директор, что сейчас самое время сказать Поттеру о том, что это за дверь? Вы же знаете его, он непременно захочет разузнать подробности. И бог знает, чем это закончится на сей раз — сражением с василиском, подвигами на дне Черного озера или кладбищем.

— Вы несомненно правы, Северус, — отозвался Дамблдор, — однако я считаю, что торопиться не стоит. Гарри и так слишком много пережил, и добавлять ему новые страдания...

— Пусть страдает, зато жив останется! — не удержавшись, воскликнул Снейп, и тут же осекся. Но сказанного было не вернуть. Дамблдор поднял глаза на зельевара и внимательно на него посмотрел.

— Что еще вы увидели в его сознании? — с любопытством спросил он.

— Немного, — неохотно ответил Снейп, — сцены из детства... — Он немного помялся и добавил: — Почему вы никогда мне не говорили?

— А вы никогда и не спрашивали, — пожал плечами Дамблдор и посмотрел на часы. — Думаю, вам пора идти. Сообщите мне, как будет продвигаться учеба дальше.

Снейп тут же поднялся, чувствуя, что его прогоняют. Мы с Лили удивленно переглянулись. Неужели она оказалась права?

* * *

Свет от волшебной палочки был слишком тусклым, я смутно различал тропинку у себя под ногами, постоянно запинался и чуть ли не падал, но все равно продолжал идти.

— Джеймс...

В лесу было странно тихо. Даже не просто странно, а подозрительно тихо. Мне хотелось верить, что это не просто плод моего больного воображения, а знак, что мы действительно идем в нужном направлении. Потому что если мы идем не туда... Нет, нет, даже думать не буду.

Голова слегка гудела от недосыпа, живот урчал от голода. Я не перестану идти. Даже если я сейчас свалюсь от усталости прямо здесь, я поползу дальше, но бездействовать не стану. Второй день ада... Я не сломаюсь. Я знаю, что все будет хорошо. Не может быть по-другому. Если бы что-то случилось, я бы уже почувствовал, я бы тут же умер...

— Джеймс...

Продолжая игнорировать оклики Римуса, я начал продираться через какие-то кусты, от всей души надеясь, что сейчас прямо за ними увижу... не знаю, что увижу, но там будет то, что я ищу. Ведь нельзя же искать так долго и ничего не найти...

За кустами продолжился лес.

Еле сдерживаясь, чтобы не начать повсюду разбрасывать заклинания, я в ярости пнул какое-то дерево и тут же схватился за ногу — вышло больно. Но эта боль хотя бы отвлекала, не давала думать о том, что... Мука, мгновенно заполнившая сердце, показала, что я все-таки подумал. Нельзя так, нельзя... Я должен просто идти, идти... Идти, как робот. Не отвлекаясь на мысли о том, что моя жизнь зависит от того, найду ли я...

— Джеймс!

Деревья впереди чуть расступились, и стало светлее. Я поднял голову и увидел, что небо чистое — осколок луны светил почти прямо надо мной. В другое время россыпь звезд, больших и маленьких, наверное, надолго привлекла бы мое внимание, но сейчас я только мельком взглянул на них. Одна из далеких крохотных желтых точек стремительно падала вниз... Загадать желание? Это все ерунда, конечно, ну а вдруг все-таки поможет? Если я доверился сну, то почему не довериться звезде? Я ничего не потеряю, если попробую.

«Я хочу найти ее, — с надеждой глядя на небо, взмолился я, — больше всего на свете я хочу найти ее. Пожалуйста. Целой и невредимой, — И тут же едва не разразился истерическим смехом. — Что может эта глупая точка, так быстро покинувшая небо? Право слово, Джеймс, кретин, что ты делаешь? Совсем отчаялся? Какое небо? Иди лучше по земле и продолжи искать".

Мне казалось, что я близок к тому, чтобы сойти с ума или забиться в припадке.

— Джеймс... — теплая рука легла мне на плечо, и я, вздрогнув, обернулся. Уставшее, встревоженное лицо Лунатика возникло передо мной. Он все-таки меня догнал. — Здесь никого нет, — мягко заговорил он, — давай вернемся, а? Вдруг у других уже есть какие-то новости?

— Нет, — ответил я, покачав головой, — у Сириуса сквозное зеркало, он бы мне сообщил. Они ничего не нашли.

В сердце снова кольнуло. Не думать, не думать, только не думать...

— Джим, — мне казалось, что Римус обращается ко мне, как к тяжелобольному, — так же четко подбирая слова, будто боясь, что одна неосторожная фраза, и я начну плакать или кричать, — нет никаких оснований думать, что она где-то здесь...

— Я видел, — упрямо перебил я, — своими глазами видел. Я знаю, это она послала мне тот сон.

— Джим...

— Пожалуйста, будь другом, заткнись, Луни! — я совсем не хотел говорить резко, но злость, тревога и боль всё нарастали — сдерживать их больше не было возможности. Голос становился громче. — Я знаю, что видел! И если хочешь — уходи, я тебя не держу! — Я уже почти начал кричать. — Никто вообще не звал тебя со мной! Я сам ее найду, понял? Это моя невеста, и я буду искать ее, даже когда все остальные решат, что это абсолютно бесполезно, ясно? Это же Лили! Как ты не понимаешь! Моя Лили... — Голос сорвался, я отвернулся, чтобы Римус не увидел выступившие слезы на моих глазах.

Его рука крепко сжала мое плечо. Я чуть не откусил себе язык, пытаясь не разрыдаться, как ребенок или слабак.

— Никуда я не уйду, ты же знаешь... — очень тихо сказал Римус. — Мы найдем ее. Обещаю.

По-прежнему не поворачиваясь, я кивнул. Мы не можем не найти ее...

Будь проклят Орден Феникса!!!

* * *

Следующее утро для нас шло довольно приятно, пока мы не вернулись к чаше.

— Массовый побег? — в ужасе воскликнула Лили, поворачиваясь ко мне. — Как Фадж это допустил?

Хороший вопрос, который последующие несколько дней обсуждался везде — и в кабинете министра, и в штабе Ордена Феникса, и в учительской в Хогвартсе, и в школьных коридорах. Больше всего меня беспокоило, что Фадж обвинил во всем Сириуса. Трусливый идиот! Конечно, лучше повесить все на беглеца, чем признать, что был не прав! Бродяга, прочитав газету, горько рассмеялся и теперь постоянно отпускал по поводу статьи ехидные шуточки. Вскоре он стал еще угрюмее, чем был, чаще налегал на спиртное — ему невыносима была мысль, что у всех теперь прибавилось работы, а он продолжает сидеть дома без дела. Римус был рядом, старался его успокоить, но как могли помочь простые разговоры? Да и сам Лунатик был в подавленном настроении, хотя тщательно старался это скрыть.

Мы с Лили наблюдали, как радуются свободе сбежавшие Пожиратели смерти. Всех их мы прекрасно знали, а с некоторыми сталкивались лично, причем не раз... И от этого мне еще больше становилось не по себе. Эти люди — не просто убийцы, они — звери, которые теперь совсем рядом с моим постоянно попадающим в передряги сыном... В Хогвартсе он в безопасности. А летом? Кровная защита не позволяет Волан-де-Морту попасть на Тисовую улицу, а им? Надеюсь, Гарри снова будут охранять, но не так, как в прошлый раз, когда ему самому пришлось отбиваться от дементоров...

Немного отвлекло от мрачных мыслей свидание Гарри и Чжоу. Пусть оно прошло крайне неудачно, наблюдать за ними оказалось забавно. То есть, ничего веселого, конечно, не было — она снова плакала, но мне было интересно узнать, как мой сын будет вести себя на своем первом свидании. Пара уроков от Сириуса ему бы точно не помешала. Жаль, у них больше нет возможности поболтать через камин.

Идея Гермионы оказалась неожиданной, но надо признать, не лишенной смысла. Скитер, конечно, та еще писака, но под страхом разоблачения сделает все, как надо. Слушая рассказ Гарри, я почувствовал себя так, словно снова оказался в том кошмарном дне. Не знаю, смог бы я, как он, в таких подробностях все это вспомнить и рассказать... Мне часто приходит в голову мысль, что Гарри намного сильнее меня. И это немного утешает, потому что самое страшное ему еще только предстоит.

Статья вышла действительно грандиозной, хотя и была опубликована в таком странном журнале, как «Придира". Сириусу номер принес Кингсли Бруствер, заглянувший на площадь Гриммо по пути в министерство.

— Что ты там читаешь с таким увлечением? — с любопытством спросил Люпин, вошедший на кухню, где Бродяга сидел, с открытым ртом уткнувшись в статью.

— Смотри сам, — ответил удивленный Сириус, протягивая журнал Римусу. — Интересно, Дамблдор это видел?

— «Гарри Поттер наконец заговорил». Ого! — Римус присвистнул и тоже погрузился в чтение. — Неожиданно, — заметил он через пять минут, — и я сомневаюсь, что Дамблдор знал об этой идее... И что ты думаешь?

— Думаю, что это была роскошная мысль! — воодушевленно отозвался Бродяга. — Представляешь реакцию общественности после случившегося побега?

— Фадж будет не в восторге, — хмуро заметил Лунатик. — И Амбридж тоже. Теперь она устроит Гарри сладкую жизнь...

— Ой, да ладно, как будто ему до этого так уж хорошо жилось!

— Пожалуй... Тяжело ему, наверное, было все это вспоминать...

— Наверное, — мигом став серьезным, согласился Сириус, — но знаешь, поэтому горжусь им еще больше. Он настоящий сын своих родителей. Джеймс бы точно обрадовался, если бы узнал об этом его поступке.

— Ты, как всегда, прав, Бродяга, — тихо заметил я. Лили посмотрела на меня с жалостью. Я отвернулся от чаши. Как же плохо, что мы с друзьями совсем не можем поговорить! И как жаль, что они даже не догадываются — я все время рядом с ними... И слышу каждое их слово.

* * *

Это случилось за два дня до того, как Лили пропала, но я помнил все так, словно прошло пять минут.

— Ты не пойдешь туда! Ты слышишь? Не пойдешь!

— Еще как пойду! Дамблдор включил меня в группу, и ты...

— Дамблдор не в своем уме! Я запрещаю тебе...

Мы с Лили стояли друг напротив друга в коридоре штаба Ордена Феникса, яростно сверкая глазами и уперев руки в бока, желая каждый настоять на своем.

— Я такой же член Ордена, как и ты, — прошипела Лили, делая шаг ближе ко мне, словно хотела надавить на меня в буквальном смысле. — Ты не можешь мне ничего запрещать!

— Еще как могу, — возразил я со злостью, — ты — моя невеста, и мне бы хотелось, чтобы ты дожила до нашей свадьбы!

Я тогда был в ярости — как Дамблдору в голову пришло отправить ее на это задание? Да еще без меня? За столько времени в Ордене я привык, что у Лили есть свои дежурства, но такое! Идти в какую-то мрачную пещеру, вытаскивать из плена похищенных полукровок, с которыми еще неизвестно, что делали... Да Дамблдор рехнулся! Женщинам там явно не место, а он даже не включил меня в группу! Если бы старый волшебник был в штабе, я сказал бы ему прямо в лицо, что он сумасшедший!

— Я иду, и точка, — решительно заявила Лили, оттолкнула меня, открыла дверь и вошла в комнату. Сидящие там члены Ордена тут же занялись своими делами, как будто они вовсе и не подслушивали только что нашу ссору. Я заметил возле стола Лунатика и Хвоста и подошел к ним, Лили направилась к Алисе и Марлин МакКиннон.

— Я свяжу ее и закрою дома! — покосившись на Лили, гневно прошептал я своим друзьям. — Вы слышали это? «Я — член Ордена!», «Ты не можешь мне запретить!»... Я рехнулся, когда разрешил ей впутаться во все это дело!

— Ты ничего ей не разрешал, она сама так решила, — заметил Римус. — И в любом случае ты не смог бы ее переубедить.

— Я знаю, что не смог бы... — угрюмо согласился я. — Но о чем думает Дамблдор? Почему нельзя отправить меня вместо нее?

— Видимо, у него есть на то свои причины, — пожал плечами Лунатик. — Ты же знаешь — решения Дамблдора не оспариваются.

Я прекрасно знал это, но все равно был ужасно зол. И, как выяснилось теперь, не без оснований...

Группа из десяти человек, в которую не входили ни я, ни Бродяга, ни Лунатик с Хвостом, отбыла на здание вечером. Лили с гордым видом игнорировала меня весь день, а уходя, не попрощалась. Спор о том, на какие задания она должна ходить, а на какие нет, возникал у нас далеко не в первый раз, но такого еще никогда не было.

Я часами ходил по штабу Ордена, словно в воду опущенный. Если бы пришел Дамблдор, можно было бы хоть как-то отвлечься — например, выяснить у него, с какой это радости он отправил в пекло Лили, а не нас с мародерами. Ведь никаких заданий у нас сегодня не было! Но он отсутствовал, и друзья по очереди пытались отвлечь меня от неприятных мыслей.

С одной стороны то, что команда не подавала о себе вестей, было хорошим знаком — значит, они справляются и без нашей помощи. С другой — может, все было как раз наоборот — они попали в крупную заварушку и даже весточку послать не могут? Эти мысли сводили с ума.

А в полночь они наконец появились... Вместо десятерых в штаб ввалились пятеро. На наши испуганные крики тут же ответили — остальные отправились вместе со спасенными из плена магглами в Больницу Святого Мунго. Я вздохнул с облегчением, решив как следует отругать Лили по ее возращении, а потом, конечно, простить. И вдруг Эдгар Боунс отозвал меня в сторонку... Стараясь выглядеть максимально спокойным, он сказал, что они совершенно точно видели, как какой-то Пожиратель смерти в маске схватил Лили и трансгрессировал в неизвестном направлении... И мир рухнул в одну секунду.

P.S. Продолжение следует...

Несколько следующих дней мы вместе с Гарри и Гермионой наслаждались эффектом, который произвела статья. Амбридж и Фадж были в ярости, но этого стоило ожидать. Зато нашего сына завалили письмами, и пусть не во всех звучала поддержка для Гарри, значительная их часть заметно подняла нам настроение. А главное — ученики в школе перестали открыто проявлять свое недружелюбие.

Уроки окклюменции продолжались, но толку от них было мало — Гарри продолжал видеть загадочные сны.

— Он даже не пытается сосредоточиться, — раздраженно заметила Лили во время очередного провального занятия. — Вместо того чтобы огрызаться...

— Перестань, — перебил я, — он старается. Это действительно сложная магия — посмотрел бы я, как ты легко сопротивляешься такому натиску.

Кое-что интересное случилось лишь спустя два с лишним месяца после первого занятия. Гарри использовал «Протего» и, судя по всему, проник в сознание Снейпа.

— Что такого он там увидел, от чего Снейп так рассвирепел? — с любопытством спросил я Лили.

— Не знаю, — задумчиво ответила она, — наверное, то же, что Северус столько раз видел в сознании Гарри — сцены из не самого счастливого детства.

Вдаваться в подробности я не стал — да и не уверен был, что хочу их слышать. Столько лет я смеялся над ним и унижал... Совсем ни к чему знать, что еще ему приходилось терпеть.

* * *

Колени тряслись так немилосердно, что мне приходилось изо всех сил уговаривать себя успокоиться, чтобы это не было заметно остальным. Хотя... Кому остальным? Перед глазами все странно расплывалось, и я понятия не имела, где нахожусь и есть ли тут кто-то еще. Последнее, что я четко видела — руки в длинных кожаных перчатках, крепко схватившие меня за шею. А потом — выворачивающая нутро трансгрессия, падение на землю и удар головой, после которого все и стало таким мутным.

Я подняла руки к глазам и тщательно их потерла, но толку от этого было немного. Нужно сделать глубокий вдох и успокоиться...

«Я — Лили Эванс. Мне не страшно. Не страшно. Но тут так темно и тихо... Что происходит? Зачем кто-то забрал меня и запер в одиночестве? Неужели опыты теперь будут ставить на мне, как на тех несчастных волшебниках, что мы спасли?»

С каждой минутой мысли, одна ужаснее другой, заполняли мою голову.

Как же я пожалела, что не послушалась Джеймса...

Утешало хотя бы то, что голова не болела. Хотя вообще-то это было странно. Может, к моим глазам применили какое-то заклинание, чтобы сбить меня с толку? Интересно, сколько прошло времени? Я даже не знаю, долго ли пробыла без сознания...

«Надо попробовать встать».

Хоть какая-то здравая мысль... Я нащупала рукой стену (судя по всему, деревянную) и, опершись на нее, поднялась на ноги. Интересно, где моя палочка? Вряд ли ее оставили при мне. Я снова попыталась приглядеться. Кажется, тут вообще ничего нет... Но пройтись не помешает, заодно разомну затекшие конечности. Кстати, это хоть какой-то признак, что прошло довольно много часов с тех пор, как меня похитили...

Обход позволил мне понять, что комната не очень большая, окон в ней нет. Железная дверь — естественно, запертая. Наверху в одном из углов висит тусклая лампа, на которую я не сразу обратила внимание. Вокруг по-прежнему тихо. Почему никто не приходит? Какой смысл просто держать меня в одиночестве? Я снова подошла к двери и попробовала ее толкнуть. Без толку, конечно.

— Алохомора, — тихонько прошептала я, сама не зная, зачем. Палочки-то нет. Ничего не произошло. Черт возьми, я же волшебница! Почему я так сильно завишу от куска деревяшки? Наивно полагая, что от злости моя магия станет сильнее, как не раз бывало в детстве, я снова тихонько произнесла: — Алохомора!

И опять никакого эффекта. Вот дура! С чего я решила, что смогу колдовать без оружия, как Дамблдор? Кому я вру! Никакая я не чародейка, всего лишь маггловка, грязнокровка, непонятно как оказавшаяся в волшебном мире... В голове тут же прозвучал гневный голос Джима: «Не смей так говорить!», но сосредоточиться я не успела — за дверью вдруг раздались шаги, и я, мгновенно позабыв обо всем на свете, быстро сделала несколько шагов назад. Только не паниковать... Я же гриффиндорка, член Ордена Феникса, я должна быть храброй. Кто бы сейчас ко мне ни зашел, что бы ни сказал, нужно встретить его с прямой спиной, без тени страха в по-прежнему плохо видящих глазах...

Дверь распахнулась слишком внезапно, я вздрогнула против воли, и в проеме появился черный силуэт, в котором мгновенно узнавался Пожиратель смерти.

— Отойди к стене, — холодно приказал голос из-под капюшона. Мне удалось разглядеть, что рука в перчатке стискивает волшебную палочку.

— А что, боитесь безоружной девчонки? — дерзко ответила я, хотя на самом деле испытала дичайший ужас. Вдруг он сейчас начнет меня пытать? Зачем еще я нужна? А я даже защититься не могу... Словно в ответ на мои мысли Пожиратель быстро взмахнул палочкой, и я не успела уклониться. Луч попал в щеку, слегка отбросив меня назад, и я мгновенно почувствовала обжигающую боль. Рука непроизвольно потянулась к ране. Кровь...

— Еще слово — и твое лицо никогда не станет прежним, — рявкнул Пожиратель. — То же самое случится, если будешь кричать или сопротивляться.

Слова были излишни — я и без того онемела от страха. Вся показная храбрость исчезла без следа. Он сделал несколько шагов ко мне, на ходу доставая что-то из кармана. Я даже отшатнуться не смогла. Господи, что он собирается делать? Подошел совсем близко... Не сумев сдержаться, я зажмурилась, ожидая, что сейчас он пырнет меня ножом (глупая маггловская мысль) или просто ударит (заклинание можно запустить и издалека).

Не произошло ни того, ни другого. Только что-то гладкое и холодное прикоснулось к поврежденной щеке. Мне было настолько страшно, что я не рискнула открыть глаза и подглядеть, что именно. Сердце колотилось как ненормальное, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди... Однако все закончилось буквально через несколько секунд. Я судорожно вздохнула, перестав чувствовать прикосновение к щеке, но глаза не открыла, и Пожиратель усмехнулся.

— Как легко оказалось тебя напугать. Стой на месте, пока я не выйду, и не смей открывать рот. Надо же, как только чистокровные могут связываться с такими трусливыми грязнокровками, как ты... Но нам это даже на руку. Есть рычаги давления...

Смысл последней фразы не сразу дошел до меня. А когда я поняла, что это значит, и в ужасе распахнула глаза, в комнате уже никого не было.

* * *

Только сцена с Амбридж, устроившую принародное увольнение Трелони спасло Гарри от праведного гнева Снейпа. Хоть что-то она смогла сделать вовремя... Эх, и почему Дамблдор не пригласил преподавать кентавра, когда учились мы! Это было бы весьма весело...

— Флоренц прав, Хагрид сошел с ума, — заметила Лили, когда новый учитель после урока подозвал к себе Гарри и Рона, чтобы сделать предупреждение. — Как же он сам этого не понимает...

— Это же Хагрид, — пожал плечами я, настроенный более лояльно. — К тому же пока Грохх никому не причинил вреда, кто знает, может, его и вправду получится обуздать.

Лили недоверчиво на меня посмотрела, но спорить не стала, ибо все это обсуждалось уже не раз.

Жизнь тем временем текла своим чередом. Амбридж зверствовала, Гарри продолжал учить ребят Защите от темных искусств, Орден Феникса пытался следить за действиями Волан-де-Морта. У меня наконец-то появилась возможность снова хоть ненадолго побыть рядом с сыном — ОД приступил к заклинанию Патронуса.

— Посмотри, у многих действительно получается! — восторженно заметила Лили во время одного из занятий. — Подумать только, ведь они все еще школьники!

— У нашего сына преподавательский талант, — с гордостью ответил я и хотел добавить что-то еще, как вдруг увидел врывающегося в Выручай-комнату насмерть перепуганного домовика Добби.

— Что за... — начала было Лили, но я махнул ей рукой, чтоб не перебивала, — эльф бросился прямиком к Гарри и пропищал, дрожа с головы до пят:

— Гарри Поттер, сэр... Гарри Поттер, сэр... Добби пришел предупредить вас...

С открытыми ртами мы наблюдали за тем, что происходило дальше. Лили вцепилась мне в руку и повторяла, глядя, как ребята пытаются разбежаться:

— Мерлин, нет, нет, лишь бы их не поймали... Что теперь будет....

Я не мог ничего ей ответить на это, потому что в голове сразу возникла одна ужасающая мысль... Глядя, как Амбридж волочит куда-то Гарри, я мог думать только об одном — кто из его друзей и приятелей оказался предателем?

* * *

— Джим, объясни еще раз, на что был похож этот сон? Типа видения?

Серые глаза Сириуса внимательно смотрели на меня из сквозного зеркальца.

— Я уже говорил, — устало ответил я, — да, вроде видения... Местность, деревянный дом, комната без окон и Лили сидит в углу — я все это видел очень четко и уже описывал вам... Я не хотел спать, но вдруг отключился... И мне нечего добавить еще, кроме того, что и так уже сто раз повторил. Мы попусту тратим время на разговоры!

— Я просто пытаюсь понять, — терпеливо ответил Бродяга, — как Лили могла послать тебе видение, если у нее наверняка отобрали волшебную палочку? И я вообще не уверен, что она знает такую магию...

— Мне все равно, как! Неужели ты не понимаешь? Нам необходимо срочно достать ее оттуда! Вот найдем ее, и спросишь все, что тебя интересует, договорились?

— Сириус прав, Джеймс, — вмешался Римус. — Это очень странно, что Лили смогла показать тебе место так подробно. Ты же сам говоришь — она сидит где-то взаперти...

— Кажется, я понял, на что вы оба намекаете, — неожиданно догадался я. — Думаете, это ловушка? Даже если так, мне все равно! И я не собираюсь больше это обсуждать. Я чувствую, что мы уже где-то близко... Нужно пройти еще совсем чуть-чуть. Сириус — если хочешь помочь, трансгрессируй, а нет — не мешай нашим поискам...

— Джим! — Бродяга явно не собирался сдаваться. — Подожди еще хотя бы полчаса — я найду остальных членов Ордена, и мы вместе к вам трансгрессируем... Какой толк от нас троих, если в доме будут ждать полсотни Пожирателей смерти?

Пару секунд я раздумывал, как поступить, — с одной стороны мне хотелось немедленно броситься на помощь Лили, с другой — Сириус прав, там может оказаться слишком много врагов для двоих.

— Хорошо, — ответил я, — даю тебе двадцать минут, этого более чем достаточно, чтоб найти кого-нибудь, а потом мы с Римусом идем в этот дом. Лили уже слишком долго там находится, мы не можем больше ждать...

Бродяга понял, что дальше спорить со мной бесполезно, и кивнул.

— Хорошо... Тогда, если вы все-таки нас не дождетесь, оставьте какие-нибудь знаки, чтобы мы могли вас найти.

— Договорились, — ответил я и убрал зеркало в карман. — Идем, Лунатик, посмотрим пока, действительно ли мы нашли это место... Нужно понять, что нас ждет...

Я шел почти неосознанно — как будто что-то тянуло меня, и даже себе объяснить не мог, почему мы поворачиваем именно направо, а не налево. На первый взгляд все деревья были абсолютно одинаковыми. Римус не старался меня удержать — знал, что я все равно буду продолжать идти, и только внимательно смотрел по сторонам, держа наготове волшебную палочку. Время от времени он оставлял на каком-нибудь дереве крест.

Вскоре я заметил, что впереди виднеется просвет. Сердце заколотилось быстрее.

— Мы почти пришли, Луни, — тихо сказал я. — Стой здесь, я надену мантию-невидимку и посмотрю, что там.

— Джим...

— Я не буду лезть в пекло, только посмотрю, и все. У Сириуса еще есть десять минут...

— Ладно, но если ты не вернешься через пять минут, я иду за тобой, идет?

— Идет.

Я достал из-под своей обычной мантии невидимую и накинул ее на плечи, затем надел капюшон. Жаль, что она не заглушает звуков, надо ступать осторожнее...

Я двинулся вперед и буквально через пару метров наконец увидел этот дом. Я узнал его сразу. Деревянный, двухэтажный, но все равно небольшой, он производил мрачное впечатление. Мне сразу вспомнились сказки о злых колдуньях, живущих в одиночестве в лесу и пожирающих заблудившихся путников... Даже не знаю, кого я бы предпочел увидеть внутри больше — такую ведьму или приспешников Волан-де-Морта... Хотя, радует то, что в этот маленький домик не может поместиться много народа.

Я сделал еще несколько шагов вперед. Нужно решить, как нам пробраться внутрь, не будучи сразу замеченными. О, вон есть окно, надо посмотреть, что там внутри... Странно, но я не испытывал страха, лишь сильное волнение. Еще немного, и я увижу Лили, удостоверюсь, что с ней все в порядке... Черт! Окно слишком плотно зашторено, ничего не видно. Внезапно мне пришла в голову мысль, что тут может быть заклинание от непрошеных гостей, и я похолодел. Быстро огляделся по сторонам. Никого, кажется... Кажется? Вон в том углу как-то странно рябит воздух, неужели дезиллюминационное заклинание? Я выхватил из кармана палочку, забыв об осторожности, и тут же услышал крик:

— Вон он! — а в следующую секунду в меня уже попал красный луч, и все вокруг потухло.

* * *

Мы с Лили еще долго не могли отойти от сцены, произошедшей в кабинете Дамблдора. Что теперь будет? Амбридж в директорах? От одной мысли меня передергивало.

— Не нужно им было реализовывать эту идею с ОД, — сокрушенно заметила Лили, наблюдая, как Гарри ворочается с боку на бок и не может уснуть. — Ты представляешь, чем это все могло закончиться? Если бы не Дамблдор...

— Брось, Лили, все остались целыми, это главное, — перебил я. — Конечно, приятного в том, что случилось, мало, но вспомни, сколько пользы принес им всем этот Отряд. Вот увидишь, не пройдет и пары месяцев, как Дамблдор снова вернется в школу.

— Фадж этого не допустит...

— Фадж — набитый идиот, но даже ему скоро придется признать, что Волан-де-Морт вернулся. А на преподавателе ЗОТИ лежит проклятье, помнишь? Значит, Амбридж долго не задержится.

— Хорошо бы... Слава богу, что Кингсли сообразил вовремя заколдовать эту девочку!

— Надеюсь, ее прыщи не сойдут никогда в жизни, — мстительно заметил я. При воспоминании об этой Мариэтте меня снова начало колотить от ярости. — И это еще мягкое наказание! Ненавижу предателей!

Лили подошла ко мне и мягко погладила по голове.

— Я знаю. Ладно, идем тоже спать, утро вечера мудренее...

Я кивнул, мы направились в спальню, но, даже оказавшись в постели, я не мог избавиться от мыслей. Пусть Мариэтта никогда не была подругой моего сына, но все же она согласилась стать частью ОД, а значит, имела какие-то обязательства перед всеми... Как можно было так поступить?

Это первое настоящее предательство в жизни Гарри. И сколько ему еще предстоит их пережить?

От озера веяло приятной прохладой. Я сидел на берегу, машинально теребя волосы рукой, и смотрел невидящим взором прямо перед собой. Сердце билось на удивление спокойно, хотя еще пару часов назад готово было выпрыгнуть из груди.

Что делать? Нужно спокойно, без моей обычной горячности, решить, как дальше быть... Я сбежал от чаши, сбежал от Лили и главное — от разочарованного взгляда моего сына, но это не поможет. Я должен буду вернуться и сделать что-то... Как-то разгрести эту кашу, которую сам заварил много лет назад. Но что я могу, когда я — здесь, а Гарри — там? Продолжает с ужасом и недоверием переваривать ту информацию, которую только что получил из Омута Памяти и мыслей Снейпа... А я при всем желании не могу объясниться... Хотя, что тут объяснять?

Я могу с уверенностью сказать — ни единого разу за всю свою земную жизнь я не пожалел обо всей этой истории, которая произошла у нас с Нюниусом. Моя неприязнь к нему возникла с первого момента — стоило ему сказать про Слизерин. Была ли моя вина в том, что я был так предубежден против этого факультета и всех, кто на нем учится? Я так не считаю. Я был совсем ребенком, когда впервые услышал, что оттуда выпускаются темные волшебники. Мог ли я относиться к нему иначе, когда с самого детства слушал сказки о добре и благородстве? Мне не нравилось, что уже на первом курсе Снейп интересовался темной магией. Я не раз видел его с книгами подобного рода. Он сам подпитывал мое предубеждение. Мог ли я молчать? Конечно, не мог. Вся моя природа восставала против него, к тому же он никогда не стеснялся ответить, и постепенно дело перешло границы словесных перепалок. Мы были двумя абсолютными противоположностями, которые просто не могут существовать рядом. А потом ситуация усугубилась — на третьем курсе я понял, что влюблен в Лили...

Я и сейчас не вполне понимаю, почему она с ним дружила. Да, он был первым, кто открыл ей мир магии. Но неужели она сама не видела, чем он увлекается и с кем общается? Сколько раз я пытался объяснить ей это, но разве она слушала? Чем старше я становился, тем больше злился. Ведь все было напрасно! Ни один мой хороший поступок не был замечен, но плохие же фиксировались сразу; между тем Снейп не делал ничего хорошего, но Лили упорно продолжала игнорировать его дурные наклонности и общалась с ним, как с лучшим другом.

Я ненавидел его. Это была слепая подростковая ненависть — я не понимал, за что она так к нему относится? Чем я хуже? К пятому курсу ненависть достигла своей высшей точки. Во что это вылилось — теперь увидел мой сын.

Я никогда не гордился этим поступком. Да и всеми другими подобными тоже. Но как теперь объяснить Гарри, что в действительности происходило между нами? Ведь тут все выглядит крайне однозначно — я, в компании своих друзей, ни с того ни с сего нападаю на мирно сидящего Снейпа... Мой сын не знает, с чего вообще началась эта неприязнь, не подозревает, что мы оба были влюблены в одну и ту же девушку... Да и вообще, откровенно говоря, я выгляжу в этой сцене, как полный придурок — красуюсь перед всеми, ловя этот дурацкий снитч, не очень-то по-дружески подкалываю Римуса и нападаю на Снейпа только потому, что Сириус пожаловался на скуку...

Я могу попытаться сказать, что был юн. Что был глуп и самонадеян. Что мне было всего пятнадцать лет... Но разве это может быть оправданием, когда моему сыну сейчас тоже пятнадцать, и я точно знаю, что он никогда в жизни не позволит себе того же, что вытворял его отец?

Я сам виноват во всем. Я могу сейчас думать все, что угодно, но пролитое зелье не соберешь, и прошлое от моих мыслей не изменится. Единственное, что мне остается — надеяться, что Гарри сможет меня понять... Сможет ли?

* * *

Едва почувствовав, что сознание возвращается, я попытался нащупать волшебную палочку, но тут же понял, что это бесполезно — меня крепко держали веревки. Да и вряд ли палочку оставили при мне. Безуспешно пытаясь вырваться, я огляделся по сторонам и обнаружил, что привязан к стулу в какой-то комнате, а рядом стоят две фигуры в длинных черных мантиях. Одного из Пожирателей смерти я зрительно помнил, но не знал его имени, второй же казался абсолютно незнакомым. Зато он, судя по всему, отлично понимал, с кем имеет дело:

— Не вырывайся, Поттер, в этом нет смысла. На веревках все равно заклинание.

Проигнорировав слова Пожирателя, я снова попытался освободиться. И опять без толку.

— Где Лили? — сдерживая ярость в голосе, обратился я к своим похитителям. — Куда вы ее дели?

— Переживаешь за свою невесту? — злобно улыбнулся незнакомец, и внутри у меня похолодело. Плохой знак, что им известно о наших отношениях... — Правильно делаешь. Она заперта, и ты ее не скоро увидишь. Или вообще не увидишь. Это как пойдет дело.

— Какое дело? — быстро спросил я.

— Всему свое время.

В этот момент на улице раздался какой-то шум, и я судорожно дернулся. Неужели Римус оказался таким же глупцом, как я, и тоже попался?

— Пойди проверь, что там, — повернулся незнакомый Пожиратель к знакомому. Тот кивнул и вышел из комнаты.

Я зажмурился. Господи, надо же мне было оказаться таким идиотом... Я совсем забыл об осторожности, потому что не мог больше выдержать неизвестность... Не мог оставаться разумным, когда почувствовал, что Лили где-то рядом... Пожиратель словно прочитал мои мысли.

— Надо же, — протянул он, — я думал вы там, в Ордене, умнее. Как легко оказалось заманить тебя и твоих друзей в ловушку. Ведь они наверняка тебя подстраховывают?

Не дождавшись моего ответа, он продолжил:

— Забавно... Если мои сведения верны, сейчас с тобой был оборотень. Дождемся его и Блэка, и можно будет начать настоящий разговор.

Я не удержался и, забыв про тактику молчания, к которой решил прибегнуть, выпалил:

— Какой разговор? О чем речь?

Пожиратель лишь гадко улыбнулся в ответ.

Я закрыл глаза. Что делать? Надо срочно придумать какой-нибудь план. Нельзя, чтобы из-за моей глупости попались остальные... Но они не могут повторить мою ошибку, они же не такие идиоты... По крайней мере, хочется в это верить.

Если я не ошибаюсь, двадцать минут уже прошло, и Сириус привел подмогу. Неизвестно, сколько тут Пожирателей, но авроры наверняка с ними справятся. Не могут не справиться...

Вдруг на улице снова раздался шум. Я напрягся изо всех сил, пытаясь хотя бы смутно понять, что там происходит и сколько человек сражается. Однако не мог различить голосов — кажется, борьба велась невербально. Пожиратель снова ухмыльнулся, глядя на меня.

— Даже не надейся, что твои дружки победят. Ограду смогут переступить только те, кто нам нужен. А уж их одолеть не составит труда.

В голове завертелись десятки колких ответов, но я промолчал. Не стоит поддаваться на его провокации. Даже если то, что он говорит, правда, Дамблдор с легкостью сможет снять заклинание. Нет таких чар, которые оказались бы ему неподвластны. Главное, что Ордену будет известно наше местоположение. «Ох и влетит мне потом от директора», — некстати подумал я.

Не знаю почему, но в тот момент мне как-то не пришло в голову, что Пожиратели наверняка заранее продумали всё: и что подмога придет, и что Дамблдор может быть в группе, а главное — что как только мы все трое окажемся в ловушке, домик и его территорию надо будет спрятать. Я вообще был непростительно рассеян тогда... Позже мне стало ясно, что именно на то и рассчитывали Пожиратели, похищая Лили. А пока я сидел, вслушиваясь в происходящее за стеной, и надеялся, что друзья, как и всегда, не подведут меня.

Еще через несколько минут все было кончено. Дверь распахнулась, и я с ужасом и недоверием увидел, как Пожиратели ведут Сириуса и Римуса. Оба связаны веревками, наверняка усиленными заклинанием — шевелиться не могут; у Бродяги заплыл один глаз, отчего его всегда красивое лицо выглядит странно нелепым; Римус морщится, наступая на правую ногу — очевидно, пораненную.

— Ну вот все и в сборе, — довольно потер руки тот Пожиратель, что оставался со мной. — Розье, что насчет заклинания?

— Все прошло как нельзя лучше. Никто нас не потревожит.

— Дамблдор?

— Не было в группе. За главного — Эдгар Боунс, с ним еще пять или шесть человек, помимо Блэка и оборотня. Троих удалось ранить. Одного из них, кажется, можно считать трупом.

— Отлично.

Я в панике посмотрел на друзей. Неужели из-за моей неосторожности кто-то погиб? Сириус еле заметно покачал головой. Я внутренне выдохнул.

Тем временем Лунатика и Бродягу усадили рядом со мной. Взмах палочки Розье, и я почувствовал, что не могу шевелиться и говорить. Судя по мычанию рядом, друзья ощутили то же самое.

— Начнешь, Мальсибер? — спросил Розье, поворачиваясь к товарищу. — Пожалуй, я лучше сразу приведу девчонку.

Мальсибер кивнул. Девчонку? Лили? Розье направился к узкой двери, которую я до этого не замечал. Значит, она там? Думай, Джеймс, думай... Что бы сделал Дамблдор, если бы попал в такую передрягу? Правдивый внутренний голос тут же ответил — директор никогда бы так не влип. Но если представить... Размышления перебил голос Мальсибера.

— Ну что, Мародеры, — кажется, так вы себя называете? — вам наверняка не терпится узнать, зачем вас тут собрали? Утолю ваше любопытство. На самом деле, все очень просто. Да вы, наверное, и сами уже догадываетесь? У Темного Лорда есть некоторые вопросы... и предложения. С кого бы начать? Пожалуй, с того, кто лично меня интересует больше всех. Только предупреждаю — кричать нет смысла, в ваших интересах отвечать, когда спросят. А иначе... Впрочем, сами увидите.

Мальсибер направил палочку на Сириуса и взмахнул ею.

— Какого черта? — тут же воскликнул Бродяга.

— Ну-ну, — с ласковой угрозой сказал Пожиратель, — попросил же — не кричать. Где ваши манеры, мистер Блэк? Разве ваша многоуважаемая матушка не научила вас не повышать голос на старших?

Сириус в ответ сделал то, чего, в общем-то, стоило от него ожидать, — харкнул в лицо Мальсиберу со словами: «Вот мои манеры». Плевок не долетел, однако Пожиратель все равно рассвирепел.

— Круц...

— Не стоит, Мальсибер, — раздался голос от двери — вернулся Розье. Еще мгновение, и я наконец увидел Лили. Сердце в этот момент остановилось.

Розье держал ее за руку возле локтя. Она была, как и мы, связана, во рту — кляп. Бледная, на щеке — глубокий порез. Рыжие волосы растрепаны. Она почти сразу увидела меня... Зеленые и карие глаза встретились. Мир остановился. Существовали только мы — я и она. Тепло разлилось по телу — она жива, она не сильно пострадала, иначе не смогла бы так смотреть... Иллюзия развеялась почти сразу.

— ... у нас для этого есть специальный человек, — продолжил Розье. — Смотрю, они еще не поняли, кто хозяин положения? Сейчас все покажем. Смотрите внимательнее, маленькие герои. Круцио!

Если бы рот Лили не был заткнут кляпом, из ее уст вырвался бы нечеловеческий вопль. Она упала, закаталась по полу, дергая руками и ногами, глаза почти вылезли из орбит... Я рванулся к ней с такой силой, что упал вместе со стулом, к которому был привязан. В тот же миг все закончилось.

— Ну что? — улыбнулся Розье, глядя на меня. — Сделаем вторую попытку начать разговор?

* * *

Не знаю, кто в эту неделю ходил более потерянным — я или мой сын. Даже Лили не знала, что сказать мне утешающего, потому что каждое слово теряло смысл, когда я смотрел на мрачное и задумчивое лицо Гарри. Как бы мне хотелось забраться в его голову и узнать, что там творится... Ищет ли он мне оправдания? Или уже все решил, и я перестал быть для него примером для подражания? Я знаю, раньше он гордился мной. Об этом ясно говорил его Патронус... Что, если теперь он изменится?

Я не мог спать. Я ворочался с боку на бок и проклинал свой юношеский максимализм. Я вставал, пил воду, ходил из угла в угол, но не мог придумать, как мне быть. Просто следить за тем, как с каждым днем вера моего сына рушится все больше, было невыносимо. Если бы он только знал меня... Если бы хоть кто-то мог показать ему воспоминание, которое выставляло бы меня не только с моей самой худшей стороны... Конечно, Гарри много раз говорили, каким я был замечательным человеком, но что такое слова, когда он своими глазами видел ситуацию, где я показан с точностью до наоборот?

Я больше не мог думать об Ордене, Дамблдоре и Волан-де-Морте, о том, что у Гарри скоро СОВ и ему нужно выбирать профессию. Весь мир как будто растворился, кроме одной его маленькой, но важной составляющей — мнения обо мне моего сына.

Пасхальные каникулы между тем приближались к концу. Я сидел возле чаши, наблюдая, как Гарри якобы готовится к экзаменам, а на деле неотрывно смотрит в одну точку.

— Джим, это тебе.

Я вздрогнул и обернулся. Лили стояла передо мной, протягивая разноцветное яйцо. Отчего-то волна печали нахлынула с новой силой.

— Спасибо, мне не хочется, — сдавленно ответил я.

Она не стала настаивать, просто села рядом, положила голову на плечо и тоже посмотрела в чашу.

Некоторое время ничего не происходило. Гарри продолжал размышлять, пока в библиотеку не вошла Джинни Уизли с коричневым пакетом в руках и не присоединилась к нему. Кто бы мог подумать, что именно она первая предложит ему помощь...

Даже то, что Лили не стала возражать против безумной затеи проникнуть в кабинет Амбридж и воспользоваться ее камином, говорило, как сильно она переживает за меня и за Гарри. Наверное, она понимала, как важно мне знать, что мой сын относится ко мне по-прежнему или, хотя бы, пытается найти оправдание...

Я даже толком не мог понять, обрадован я или нет. Почему-то мне казалось, что Сириус не сможет в полной мере объяснить, что двигало мной в тот момент... Но мне не на кого больше надеяться. Хотя... О чем это я? Бродяга никогда меня не подводил... Наверное, я просто устал от всей этой ситуации.

В день, намеченный для операции, я даже не смог обратить должного внимания на консультацию Гарри у МакГонагалл. В другое время, безусловно, я был бы взбешен поведением Амбридж и восхищен — своего бывшего декана, но сейчас мне было не до того. Лили, даже если и нервничала, вела себя на удивление спокойно.

Наконец, Гарри оказался в кабинете.

— Площадь Гриммо, 12! — отчетливо произнес он, засовывая голову в камин.

Я слегка зажмурился, чувствуя, как сердце заколотилось быстрее. Когда открыл глаза — в чаше уже виднелась кухня штаб-квартиры Ордена Феникса. Лили крепче сжала мою руку.

— Сириус! — позвал Гарри, и я с радостью увидел, что на его зов отозвался Римус. Надеюсь, вдвоем они смогут убедить его, что я был не так плох, как кажется...

— Не переживай, Джим, — тихо сказала Лили, пока Лунатик ушел за Бродягой, — вот увидишь, все образуется...

— Угу, — произнес я, не найдя в себе сил на более вразумительный ответ.

Встревоженный Сириус, едва войдя на кухню, тут же бросился к Гарри. Мое волнение усилилось, пока сын торопливо разъяснял своему крестному суть дела. И первая фраза Бродяги отнюдь не дала мне почувствовать себя уверенней, ибо Гарри ответил именно то, о чем я думал:

— Я бы не стал строго судить твоего отца за то, что ты видел, Гарри. Ему же было всего пятнадцать...

— Мне тоже пятнадцать!

Я ощутил, как упало сердце. Это безнадежно, он не поймет... И дальнейшие слова друзей лишь еще больше убеждали меня в этом...

— Он даже засомневался, не заставил ли я тебя силой выйти за меня, — с болью заметил я, когда Гарри, услышав шум, быстро вернулся в Хогвартс и спрятался под мантией-невидимкой. — Неужели он и вправду думает, что я на такое способен?

— Ну, учитывая, что в том воспоминании я назвала тебя чугунной башкой и сказала, что меня от тебя тошнит, не вижу ничего удивительного, — попробовала отшутиться Лили. — Я тоже была хороша.

Видя, что я по-прежнему смотрю на нее с тоской, она изменила тон.

— Джимми, ну хватит тебе уже себя обвинять и накручивать. Ты изменился, все об этом знают, и Гарри, поразмышляв, поймет. Разве стали бы столько людей называть тебя хорошим человеком, если бы ты им не был? Сириус прав — то, что было на пятом курсе, ты перерос. Неужели ты забыл о том, что стал членом Ордена Феникса? Ты защищал невинных людей, всю жизнь боролся с Темными силами... Ты умер, пытаясь спасти свою жену и сына. Разве эгоистичный и глупый человек был бы способен на такие поступки? Нет. У тебя было небезупречное поведение в прошлом, но ты все искупил с лихвой...

Видя, что я все еще смотрю на нее с недоверием, она, покачав головой, добавила:

— В конце концов, ты же знаешь, Джеймс Поттер: я никогда бы не полюбила недостойного человека.

Я не успел осмыслить ее слова — внезапно из чаши раздался какой-то грохот. Мы вздрогнули и уставились в сосуд, на секунду забыв о своих переживаниях. Однако я тут же отвернулся, а Лили продолжила с открытым ртом наблюдать за происходящим.

Мне очень хочется верить, что Лили права. Но смогли ли Сириус и Римус убедить в том же Гарри? Что он в итоге решит на мой счет? Я и сам далеко не уверен, что меня можно оправдать... В любом случае, время покажет. А сейчас мне придется смириться и ждать, пока сын вызовет Патронуса... Только тогда я смогу понять, действительно ли окончательно и бесповоротно разочаровал его.

...Казалось, целую вечность я не мог ни о чем думать, я не мог ничего слышать — грудь Лили после заклинания поднималась так тяжело, что мне казалось — она умирает... Ее глаза были закрыты, и я пытался мысленно заставить ее распахнуть их, чтобы она видела, понимала — я рядом и больше не допущу, чтобы ей причиняли боль...

— Кажется, внушение подействовало? — обратился Мальсибер к Розье. — Посмотри на них. Какие жуткие неженки. Стоило причинить лишь чуть-чуть боли.

Розье улыбнулся с нескрываемым презрением.

— Хозяин был прав. Эти люди с их пресловутой любовью — ничтожны... Но мы отвлеклись. — Он снова взмахнул палочкой, и я вместе со стулом поднялся с пола, почувствовав, что вновь могу шевелиться, однако все еще без голоса. — Ты решил начать с Блэка? Хороший выбор. Меня он тоже интересует больше других. Волшебник с такой родословной... Расскажи, Блэк, как получилось, что ты оказался на Гриффиндоре и что еще хуже — в рядах Ордена Феникса? Прежде чем ответить, запомни: любое неосторожное слово или попытка произнести заклинание, а также молчание, могут отразиться на вашей подружке-маггловке.

Сириус с ненавистью посмотрел на них.

— Думаете, есть смысл объяснять? — ледяным тоном сказал он. — Если бы вы могли понять, почему так получилось, вы бы сейчас не стояли тут.

Мальсибер улыбнулся.

— В чем-то ты прав, Блэк, но все же... Тебе никогда не приходило в голову, что ты, как и брат, мог бы примкнуть к рядам Темного Лорда? Представь, какие дела могли бы вершить братья Блэки вместе...

— Регулус — идиот и слабак, — со злобой отрезал Бродяга, но я-то знал, какая боль кроется за этими словами. Он так и не смог простить себе, что не удержал младшего брата от чудовищной ошибки.

Пожиратель словно прочитал мысли в моей голове.

— Ты сможешь это исправить, — внезапно приближаясь к Сириусу и заглядывая ему в глаза, тихо произнес Розье. — Ты, наконец, сможешь научить его тому, что сам умеешь... Только представь, вы снова будете вместе, как в детстве...

— Так вот чего вы добиваетесь? — вдруг рассмеялся Блэк, не отводя взгляда от врага. — Хотите переманить меня — всех нас — на темную строну? Для этого и брата приплели? Ну попытайтесь, коли не шутите. Только вряд ли у вас что-то получится.

— Думаешь? — Розье еще мгновение смотрел на него и отвернулся. Его голос снова стал жестким и громким. — Мы ожидали такой реакции, для того и припасли девчонку. Хотите посмотреть, как она сходит с ума от боли, пока вы пытаетесь отказаться от того, что неизбежно произойдет? Кру...

— Стой! Стой! — тут же завопил Сириус. — Какие у вас условия?

Пожиратель повернулся обратно к нему, гадко улыбаясь.

— А ты молодец. — Он опустил палочку. — Схватываешь на лету. Ладно... Продолжим чуть позже. Сначала выясним, соображают ли другие так же быстро, как и ты.

Розье посмотрел на меня, потом на Римуса.

— Пожалуй, следующим будет оборотень.

Пока внимание Пожирателей переключилось на Лунатика, я попытался перехватить взгляд Сириуса — надо срочно придумать план. Чтобы понять друг друга, слова нам не понадобятся. На такой паршивый случай, как этот, мы давно уже придумали свою нехитрую «азбуку» общения глазами. Бродяга не заставил себя ждать — покосился в мою сторону и подмигнул так быстро, что сначала я подумал — а вдруг показалось? Однако в следующее мгновение он развеял мои сомнения — снова подмигнул, но на этот раз по очереди обоими глазами, а затем уставился в пол. Все произошло в считанные секунды, так что никто ничего не заметил. Однако этого хватило, чтобы я почувствовал, как становится легче дышать. Судя по всему, план есть. Более того — он уже в разработке.

— Оборотень, — обратился тем временем Розье к Римусу, — разве тебе никогда не хотелось отомстить?

— Отомстить? — спокойно отозвался Люпин, с которого успели снять заклятие немоты. — За что?

Пожиратели переглянулись и рассмеялись.

— Ну прямо святая простота. За то, что не можешь жить нормальной жизнью, за то, как люди к тебе относятся — считают второсортным, недостойным, неполноценным.

— Но я действительно не совсем человек. Я опасен. И люди правильно делают, что избегают общества таких, как я, — также спокойно ответил Римус.

Розье усмехнулся.

— Ты говоришь так, будто смирился со своей участью волка. А как же боль от превращения? Ведь ты наверняка хотел бы перестать ее чувствовать.

— Хотел бы, но это невозможно, — в той же вежливой манере сказал Лунатик, как будто общался не со смертельными врагами, а с хорошими приятелями. — Лекарства от моей болезни не существует.

— А вот здесь ты ошиба...

БА-БАХ! Раздался такой чудовищный грохот, что затряслись стены в избушке. Розье мигом обернулся к входной двери, поднимая волшебную палочку, но ничего не успел предпринять — красный луч оглушающего заклинания угодил прямо ему в грудь.

Обстановка в комнате моментально изменилась. Не успел я ничего сообразить, как Мальсибер произнес какое-то заклинание, и помещение заволокло густым туманом. Чары оказались мимолетными, но дали ему время занять более выгодную позицию и запустить в сторону двери парочку проклятий. К счастью, они ни в кого не попали: с ликованием я увидел, как Эдгар Боунс выставляет защитное поле, а за его спиной стоят еще несколько членов Ордена Феникса.

* * *

Мысли об отвратительном воспоминании в Омуте памяти преследовали меня еще несколько дней. Хотя Гарри, кажется, немного успокоился и больше не выглядел таким потерянным, я не сомневался: он все еще не сделал окончательных выводов на мой счет. К тому же разглядеть, о чем же он на самом деле думает, было довольно сложно — вся школа, вместе с нашим сыном, обсуждала триумфальное бегство Фреда и Джорджа, а после наслаждалась «сюрпризами», которые они оставили.

Близился конец учебного года — то самое время, когда Гарри находит самые большие приключения на свою пятую точку. Уроки окклюменции по вполне понятным причинам он забросил (что вызывало праведный гнев Лили), а потому по-прежнему видел дверь в Отделе Тайн. Между тем рассказывать о пророчестве ему так никто и не спешил.

— Долго еще Дамблдор собирается прятаться и отмалчиваться? — задалась вопросом Лили накануне первого СОВ Гарри. — Он что, хочет посмотреть, как наш сын сдаст экзамены, а потом решить, годится ли Гарри с такими результатами на роль магического героя?

— Вполне возможно, — усмехнулся я. — Но ты должна быть довольна — Гарри день и ночь корпит над книгами, так что завалить ничего не должен.

— Если бы это сейчас меня волновало, — раздраженно ответила Лили.

Я удивленно на нее посмотрел.

— Я действительно это слышу?

— Вот только не надо, Джеймс! Ты же знаешь, как только наступает затишье — все рушится. Если бы только знать, что замышляет Волан-де-Морт! Но он, как назло, очень молчалив в последнее время. Хотя... Именно это меня и пугает.

— Что бы ни случилось — Гарри не один, ему помогут. Все будет хорошо, как всегда, — сказал я почти заученную фразу. А что еще мне остается отвечать?

Лили встала с дивана.

— У меня плохое предчувствие... Как будто должно случиться что-то непоправимое.

— С чего вдруг?

— Не знаю, но от всей души надеюсь, что ошибаюсь.

Она вышла из комнаты, а я еще долго сидел, обдумывая ее слова. «Непоправимое»... В моем понимании это слово означает только одно — смерть.

* * *

— Сдавайся, Мальсибер. У тебя нет никаких шансов. Все твои соратники уже повержены нами. — Эдгар Боунс говорил громко и уверенно.

Пожиратель смерти криво улыбнулся, крепче стискивая палочку.

— А иначе что? Оглушите? — с издевкой спросил он.

— Разумеется. И передадим в министерство, а там и до дементоров недалеко.

— А вот это мы посмотрим! — внезапно крикнул Мальсибер и, не успел никто шевельнуться, оголил левое предплечье, коснулся уродливого черного черепа, а затем дико рассмеялся. — Придется постараться, прежде чем одолеть нас!

Тут произошло сразу несколько вещей: я почувствовал, что снова могу шевелиться; на полу застонала Лили, которая начала приходить в себя; в комнате раздался звук трансгрессии.

Волан-де-Морт возник прямо посередине зала. Неизменная длинная черная мантия касалась пола, на голове — глубокий капюшон, из-под которого, к счастью, не видно жутких красных глаз-щелочек. Даже удивительно, насколько оперативно он отреагировал на призыв своего слуги. Быстро повернув голову к поверженному Розье, Темный Лорд мельком оглядел Мальсибера и сосредоточил внимание на Эдгаре Боунсе, который — надо отдать ему должное — даже не дрогнул, увидев перед собой того, кто держит в страхе весь волшебный мир.

Несколько минут они как будто приценивались друг к другу. Наконец, Волан-де-Морт произнес своим холодным, как порыв ветра, голосом:

— Надо же, я впечатлен.

Боунс ничего не ответил, продолжая крепко держать палочку прямо перед собой. Остальные приняли ту же позу, что и он, как будто ждали: пусть Темный Лорд сначала выскажется — он это любит, — и можно будет начать бой. Я посмотрел на Лили — глаза ее все еще были закрыты, но я не решился броситься к ней в ту же секунду.

— На доме лежало заклятие, которое изобрел лично я. — Волан-де-Морт действительно решил сначала поговорить. — Должно быть, лазейку в нем нашел Дамблдор?

— Воспользовался тем же способом, каким вы заставили Джеймса Поттера найти этот дом, — коротко ответил Боунс.

— Кровь, — кивнул Темный Лорд. — Что ж, логично, я должен был об этом подумать.

Он снова повернулся к Мальсиберу.

— Заберешь всех остальных. Я разберусь с вами позже.

— Х...хозяин, — залепетал Пожиратель, решительность которого испарилась без следа. Должно быть, он тоже почувствовал исходящие от Волан-де-Морта волны ледяной ярости, которые не мог скрыть даже нарочито спокойный тон.

— Позже! — прошипел Темный Лорд, и Мальсибер покорно опустил голову. — А пока...

Заклинания вылетели из волшебных палочек Волан-де-Морта и Эдгара Боунса одновременно, столкнулись на полпути и разлетелись на сотни ниточек. Я тут же прыгнул в сторону Лили, чтобы накрыть ее собой. Вмешиваться в поединок не стоит ни в коем случае — нужно уносить ноги. И как бы мне не хотелось поступить иначе, поддаваться порыву нельзя. Таковы правила Ордена Феникса: если операция затеяна не с тобой, а ради тебя, ты обязан спасаться.

Я оглянулся по сторонам, оценивая обстановку. Сириус и Римус присоединились к борьбе. Они, разумеется, с самого начала знали, что за нами придут. Для того и попались, предварительно дав Ордену свою кровь, запоздало сообразил я. Пользуясь тем, что на нас пока никто не обращает внимания, я легонько тряхнул Лили и позвал ее по имени. Она почти сразу открыла глаза и недоуменно уставилась на меня.

— Джим...

— Тс-с, — тут же тихо ответил я, — осторожно, Лил, сейчас я вытащу тебя отсюда... Ты можешь идти?

Она неуверенно кивнула. Я снова осмотрел хижину. Бой развивался стремительно — от одной стены уже практически ничего не осталось: ее пробило мощным заклинанием. Борьба теперь частично перешла на улицу. Большая часть членов Ордена кидала заклинания в Волан-де-Морта, который отражал их своими мощными проклятиями, другие пытались помешать Мальсиберу освободить связанных одной веревкой Пожирателей смерти. Он оказался не менее искусным бойцом, чем предводитель, и разноцветные опасные лучи вырывались из его палочки быстрее, чем можно было вообразить.

Кажется, мы никого не интересуем. Отлично. Я обнял Лили за талию и бережно поднял. Она слегка покачнулась, но тут же обрела равновесие.

— Готова?

— Да.

Чувствуя себя предателем, но зная, что по-другому поступить не могу, я закрыл глаза, сосредоточился на трех словах: «Нацеленность. Настойчивость. Неспешность» и крутанулся на месте. Появилось привычное ощущение сдавливания, а в следующую секунду я увидел длинный стол в штабе Ордена Феникса, а у окна — профессора Дамблдора, который повернулся, услышав хлопок и поправляя очки-половинки на своем длинном изогнутом носу.

* * *

Лили сидела, вцепившись в чашу, и не сводила глаз с жидкости.

— Она не может умереть, не может... Как такое могло произойти... в Хогвартсе! Самом безопасном месте!

Я лишь крепче сжал ее плечо, сам чувствуя небывалое волнение. МакГонагалл, эта величайшая женщина, не могла погибнуть так глупо...

— Дышит! Осторожнее, осторожнее... ну... — Мадам Помфри вытерла пот со лба и распорядилась уложить профессора на носилки.

— Ву-у-ух, — шумно выдохнула Лили. — Я уж думала, я думала...

— Надеюсь, ее смогут быстро поставить на ноги. Дамблдор наверняка будет в ярости, когда узнает о случившемся, — хмуро заметил я.

— Амбридж должна заплатить за это! — горячо воскликнула Лили. В ее голосе звенели слезы. — Это все ее рук дело! Никогда никто в Хогвартсе не позволял себе ничего подобного... Ух, как я ее ненавижу!

В гриффиндорской гостиной тем временем уже тоже началось обсуждение, которое продлилось до самого утра. В итоге Гарри поспал всего три часа и совсем не выглядел бодрым, когда шел на экзамен по истории магии. К тому же я не был уверен, что он запомнил что-то из тех конспектов, которые успел почитать до начала тестирования.

Однако все оказалось не так плохо, как мы предполагали. Хоть что-то, но наш сын писал. Это давало мне надежду на то, что в дальнейшем не придется слушать причитания Лили: мол, Гарри завалил один из самых увлекательных предметов в школе. Я его, разумеется, таким не считал.

— Ну все, кажется, Гарри выдохнулся, — вырвала меня из мыслей Лили и тут же возмущенно добавила, ближе наклоняясь к чаше: — Эй, что за дела? Он что, засыпает?

Увидев выражение ее лица, я не выдержал и рассмеялся.

— Что тут смешного? — раздраженно покосилась она на меня.

— Кошмар Лили Эванс — ее сын заснул во время СОВ, — иронично ответил я. — Как он мог, это же история магии!

— Это совсем не...

Отчаянный крик боли раздался из чаши, прервав нашу перепалку. Я рванул к сосуду и увидел, как Гарри катается по полу, держась за шрам. В следующее мгновение он открыл глаза, и я понял: случилось что-то ужасное. Именно такое выражение лица было у сына, когда едва не убили Артура Уизли.

* * *

— Профессор, — торопливо и громко заговорил я, не успел Дамблдор и рта раскрыть, — пожалуйста, прошу вас, присмотрите за Лили и позвольте мне вернуться в хижину. Я должен помочь остальным, я не могу бездействовать...

Дамблдор снова медленно поправил очки, словно не замечая моего возбуждения, и спокойно сказал:

— Кажется, мисс Эванс нехорошо, ей нужно присесть. И надо залечить этот жуткий порез на щеке — должно быть, через него они взяли кровь для заклинания. Ее пытали?

Его глаза испытующе уставились в мои.

— Да, — ответил я, ощущая, как сердце наполняется гневом, — именно поэтому я должен...

— Помоги Лили сесть, — прервал Дамблдор, — она очень бледна.

Я снова почувствовал злость, догадываясь, к чему ведет профессор. Он подтвердил мое предположение.

— Как ты думаешь, кому ты сейчас нужен больше — Ордену или твоей невесте?

— Я...

— Их там ровно такое количество, какое требуется. Я не сомневаюсь в исходе борьбы.

— Конечно, но там же...

— Ты нужен здесь Лили. Ты давал клятву повиноваться, вступая в Орден. — Дамблдор давил на меня весьма решительно.

— Да, однако...

— Ты обещал мне, Джеймс, — с нажимом повторил старый волшебник и твердо добавил: — В твоей помощи там не нуждаются.

Я почувствовал себя таким уязвленным, каким, пожалуй, не ощущал со времен школы, когда Лили отвергала мои ухаживания одно за другим. От неприятных мыслей, которые тут же нахлынули, отвлек слабый голос, внезапно раздавшийся из кресла:

— Пожалуйста, Джим...

Всего два слова! Но какую бурю они мгновенно породили у меня внутри! Я повернулся к Лили и увидел, что она смотрит на меня чуть ли с не мольбой. Я так увлекся своим желанием вернуться к друзьям, что почти забыл, какой кошмар она пережила... И тут сердце замерло, а в следующую секунду, казалось, разлетелось на куски.

Простая истина, о которой я до этого момента не задумывался, внезапно открылась во всей своей широте... Я больше не отвечаю только за свою жизнь; я больше не могу бросаться в бой, не опасаясь быть убитым; я больше не могу прикрывать друзей всегда и везде; я должен запомнить раз и навсегда — моя судьба теперь навеки связана с ее судьбой, а значит... Я всю жизнь буду разрываться между долгом дружбы и долгом любви.

Но я сам сделал такой выбор.

Жгучая волна стыда вдруг накрыла меня с головой. Своим поведением в эти минуты я едва не дал Лили понять, чего она меня лишает, а главное — пусть и не намеренно, но едва не заставил ее почувствовать себя виноватой в том, что сделал я сам — выбрал ее четвертым самым главным человеком в моей жизни.

— Лили... — Чувствуя раскаянье, я опустился на колени, чтобы быть примерно на одном уровне с ней, взял ее руки в свои и попытался заглянуть ей в глаза. — Милая моя, прости... прости меня, пожалуйста, я не подумал, я...

— Я понимаю, — тихо ответила она, не пряча взгляд, — понимаю... — И крепче сжала мои руки.

Дамблдор, видя, что мы, наконец, поглощены целиком друг другом, вышел из комнаты.

Я придвинулся ближе к Лили и уткнулся головой ей в грудь.

— Я не знаю, как буду с этим справляться...

— Мы вместе справимся, как всегда...

Теплые руки обхватили мои плечи, прижимая еще ближе к телу. От Лили пахло привычно — чем-то очень родным, согревающим душу. С каждым вздохом я чувствовал, как кусочки моего сердца собираются обратно в целое.

Я люблю ее, люблю больше жизни. И их тоже люблю. И единственное, чего я хочу — чтобы мне никогда больше не пришлось выбирать...

Так мы просидели несколько часов. Из оцепенения нас вывели негромкие хлопки. Сириус, Римус и остальные члены Ордена Феникса возникли посередине комнаты.

Они улыбались. Все были целы.

Солнце давно село, и на улице стало совсем темно, даже звезды и луна были скрыты тучами. Вечер был по-летнему теплый, но меня все равно била дрожь. Я сидел на земле в лесу, возле того места, где однажды появились мы с Лили. Я сидел и ждал. Я старался не думать о том, что жду уже несколько часов, но зияющая дыра внутри меня с каждой тихой минутой становилась все больше, и непрошеные мысли сами лезли в голову.

«Он не придет. Ты больше никогда его не увидишь».

«Неправда!» — крикнул я назойливому голоску в своем сознании. Мне не хотелось так думать, не хотелось рассуждать здраво и чувствовать боль, которая непременно появится, если я позволю себе... Он придет, я знаю, что придет! Не может не прийти! Он мой друг, мой брат, крестный отец моего сына... и он не может так поступить со мной!

Но где-то в глубине души...

«Вы с Лили оказались здесь сразу, как только умерли. А он нет. Ответ очевиден — он не придет».

— Он придет! — крикнул я во весь голос и тут же огляделся по сторонам, сам испугавшись своей вспышки. Из тишины и темноты мне ответило только эхо: «придет... идет... идет...»

Я тряхнул головой и прикрыл глаза, стараясь отвлечься от вихря обжигающих мыслей, но он кружился без остановки — снова и снова. Сириус Блэк, лучший человек, которого я знал, умер. Умер... Его больше нет. Нет ни там, ни здесь. Я зажмурился еще крепче и до крови прикусил губу, но не смог удержать рыдание, которое вырвалось у меня из груди. Горячие слезы потекли по щекам, и я тут же попытался смахнуть их, хотя никто все равно не мог видеть мою слабость, но от этого не было толка: быстрые и соленые, они даже не успевали скопиться в уголках глаз и стремительно капали с подбородка мне на кофту.

Все, что произошло в Отделе тайн, казалось мне теперь далеким и лживым сном. Но ведь это и была одна сплошная неправда! Если бы Дамблдор сразу рассказал Гарри обо всем, он бы не попался в эту ловушку, никуда бы не пошел, и Сириус…

Я схватился за голову, изо всех сил вцепившись руками в волосы, надеясь, что телесная боль превзойдет душевную, но не было спасения. Сердце разрывалось на куски, и я просто упал, взревев, как раненый зверь, в бессильной ярости колотя руками по земле… Однако легче все равно не становилось.

* * *

Вряд ли стоило ожидать, что Гарри будет сидеть на месте, узнав, что Сириусу грозит опасность. Мы, естественно, сразу же проверили, действительно ли он покинул площадь Гриммо, и убедились, что это ловушка. К счастью, рядом с нашим сыном оказалась разумная Гермиона, которая не хотела бросаться в крайности без уверенности в том, что это необходимо.

— Святая Моргана, надеюсь, все обойдется, — взволнованно сказала Лили, когда Гарри засунул голову в камин и назвал адрес.

Мы переключились на площадь Гриммо. На кухне оказался только Кикимер. Сириус, насколько нам было известно, находился наверху с гиппогрифом. Сейчас домовик позовет его и Гарри убедится, что его сон — ложь…

— Где Сириус, Кикимер? — требовательно спросил наш сын.

— Хозяина нет дома, Гарри Поттер.

— ЧТО???

В первую минуту мне показалось, что я ослышался. Ни разу еще не видел, чтобы домовой эльф врал так беззастенчиво! Какого черта? Но дальнейшие его слова просто ввели меня в ступор.

— Кто-то внушил ему соврать про Отдел Тайн! — воскликнула Лили. — Иначе зачем же он…

Но договорить она не успела — в этот момент мы увидели, как чья-то рука с короткими толстыми пальцами тянет Гарри за макушку обратно в Хогвартс.

— Амбридж! — ахнула Лили.

Положение принимало критический оборот. Кажется, план по отвлечению Жабы с треском провалился, поскольку вскоре в кабинет привели Рона, Джинни, Полумну и Невилла — отобрав у них палочки.

— Ох, что сейчас будет… — простонала Лили. — Но может, оно и к лучшему… Если сейчас Амбридж их задержит, Гарри не сможет отправиться в Отдел Тайн.

— Ага, поедет прямиком на Тисовую улицу со сломанной волшебной палочкой и требованием навсегда покинуть магический мир, — мрачно ответил я.

Лили промолчала. Тем временем Амбридж приказала позвать Снейпа, и внутри у меня словно что-то щелкнуло. Как можно было забыть про него! Ведь он тоже член Ордена Феникса! Судя по лицу Гарри, он тоже вспомнил о нем только сейчас.

— Северус! — обрадованно воскликнула Лили. — Совсем вылетело из головы, что он тоже может помочь! Сейчас он придумает что-нибудь…

Признаться, впервые в жизни я почувствовал, что рад его существованию. На сердце было тревожно — надеюсь, Гарри найдет способ рассказать Снейпу о своем сне, иначе страшно представить, чем это все может закончиться. Я, конечно, часто выступаю за риск, но в данном случае… Три раза я сталкивался с Волан-де-Мортом и оказывался цел и невредим, но четвертая встреча закончилась моей смертью…. Если посчитать, эта встреча будет для Гарри как раз четвертой…

От неприятных мыслей меня отвлек появившийся в чаше Снейп. Мы с жадностью уставились в сосуд. Судя по пристальному взгляду нашего сына и его выражению лица, он что-то пытается внушить мастеру зелий. Хоть бы получилось… Когда не надо, Снейп всегда с удовольствием читает его мысли, и сейчас эта его привычка оказалась бы очень кстати. Понять по его лицу, видит ли он усилия Гарри, было невозможно — полнейшее бесстрастие.

— Давай же, Северус, — прошептала Лили.

Надежды рушились на глазах.

— А теперь прочь из моего кабинета! — взревела Амбридж после того, как Снейп отказался принести зелье правды.

Однако Гарри не собирался сдаваться.

— Бродяга у него в плену! — крикнул он, прежде чем зельевар ушел. — Его держат там, где оно спрятано!

И хотя Снейп сделал вид, что ничего не понял, я от всей души надеялся, что это не так.

— Он ведь догадался? — повернулся я к Лили, после того, как последняя надежда Гарри вышла из кабинета, хлопнув дверью.

— Думаю, да, — напряженно ответила она. — Не мог не догадаться. Давай посмотрим, что он будет делать.

Действительно, оказавшись вне поля зрения Амбридж и кого-либо еще, Снейп снял маску равнодушия, и я буквально увидел, как кипят мысли у него в голове. Постояв пару секунд, он стремительно направился в сторону подземелий. Оказавшись в своем кабинете, он тщательно закрыл дверь, наложил какие-то чары и вызвал Патронуса. Если бы не серьезность ситуации, меня определенно задел бы внешний вид его защитника, но сейчас было не до того.

— Передает послание в штаб, — догадалась Лили. — Наконец-то! Может, все еще обойдется.

Нам ничего не оставалась, как надеяться на лучшее. Но все произошло как всегда — не по плану.

* * *

Сириус в одиночестве сидел в столовой, когда увидел Патронуса Снейпа.

— Лань? — удивленно спросил он вслух и огляделся по сторонам, как будто ожидал, что сейчас увидит Лили.

Призрачная тень животного плавно подплыла к нему, и Бродяга вздрогнул, услышав из ее уст голос Снейпа. Однако размышлять было некогда: Патронус заговорил. К чести Сириуса, он сразу понял всю суть и мигом наколдовал ответного Патронуса, нашептал ему послание и отправил в Хогвартс. Затем он повторил процедуру, очевидно, чтобы оповестить других членов Ордена Феникса.

— Все-таки Дамблдор — гений, — тихо сказала Лили. — Такое быстрое и удобное средство общения.

— Надеюсь, Гарри с Гермионой не успеют наломать дров, пока Патронусы в пути, — отозвался я.

Кажется, Сириус думал о том же самом. Он напряженно ходил из угла в угол, пока вдруг не услышал, как открывается входная дверь. Через полминуты в комнату вошли Аластор Грюм, Нимфадора Тонкс, Кингсли Бруствер и Римус Люпин.

— Даже не буду спрашивать, как вы оказались здесь одновременно, — быстро заговорил Сириус, не давая им и ртов раскрыть. — Дело срочное. Мне нужно немедленно попасть в Хогвартс.

— Что?

— Нет времени разглагольствовать! Основное вы поняли — Гарри думает, что я в плену у Волан-де-Морта и уже готовится меня вызволять.

— Даже если так, ты никуда не идешь, — резко перебил его Грюм, как всегда, соображавший очень быстро. — Там всюду охрана и защита, а тебя считают самым опасным приспешником Темного Лорда. Твои перевоплощения не помогут, — добавил он, увидев, как Сириус собирается ему возразить. — Ко всему прочему, есть прямой приказ Дамблдора — не покидать площадь Гриммо без его ведома. Или ты снова хочешь попасть в объятия дементоров? Забыл, чем закончился твой прошлый поход в Хогвартс?

— Ты не можешь мне запретить! — гневно отозвался Бродяга. — Если Гарри угрожает опасность, мне плевать, что там сказал Дамблдор!

— Сейчас Поттер в школе, и все, что ему угрожает — это Амбридж, а это не самое страшное из того, что он видел, — рявкнул Грюм. — Ты должен научиться выполнять приказы, Блэк, если хочешь остаться жив.

Не успел Сириус ответить, как в комнате снова появилось мерцающее сияние, а через пару секунд возникла серебряная лань. Гулкий голос Снейпа заполнил столовую, прервав перепалку.

— Поттер и Грейнджер не вернулись из Запретного леса. Вероятно, они уже на полпути к министерству Магии и Отделу Тайн, где их ждет Темный лорд и Пожиратели смерти. Нужно немедленно отправляться туда. Блэк, надеюсь, ты сообразил и оповестил, кого следует. На этом твоя миссия закончена. Ты, как и всегда, останешься в штабе и расскажешь обо всем Дамблдору, когда он появится. И не смей нарушать приказ.

На этом лань закончила и через мгновение растаяла.

— Он еще будет мне указывать! — задохнулся от возмущения Сириус. — Теперь вы видите? Они даже не смогли удержать Гарри в школе! Нужно сию же минуту отправляться в министерство! Я не оставлю своего крестника в беде!

Грозный Глаз, кажется, понял, что теперь-то спорить с Бродягой уже точно бесполезно, уставился на него пронзительным взглядом и коротко бросил:

— Ладно, Блэк. Больше некогда обсуждать. Будешь слушаться каждого моего приказа, иначе я лично натравлю на тебя дементора!

Не дожидаясь его ответа, он поднялся со стула, куда успел присесть во время спора, и громко сказал, направляясь в коридор:

— Выдвигаемся. План обсудим по пути. Блэк, пусть твой домовик расскажет Дамблдору о случившемся.

* * *

Отдел Тайн оказался намного больше, чем Гарри видел во сне, и добраться до комнаты с пророчествами оказалось не так-то легко. Я надеялся, что сын и его друзья будут долго блуждать по комнатам, и это позволит Сириусу и остальным появиться до того, как они наскочат на Пожирателей смерти.

— Все-таки это жуткое место, — тихо заметила Лили, когда Гарри вошел в комнату с Аркой. — Интересно, там внутри действительно что-то есть? Ты что-нибудь слышишь?

— Нет, ничего, — покачал головой я, с любопытством разглядывая Арку.

На первый взгляд она выглядела совершенно обычной, но все-таки было в ней что-то… Необъяснимо привлекательное, знакомое и жуткое. Я обрадовался, когда Гермиона отвлекла от нее нашего сына.

— Хорошо, что они оттуда ушли, — выдохнула Лили, когда ребята закрыли дверь, и комната снова завертелось. Похоже, и она чувствовала опасность, исходящую от Арки.

Однако наше облегчение длилось недолго. Уже через несколько минут Гарри толкнул дверь, за которой оказались стеллажи с пророчествами.

Внутри у меня возникло странное чувство. Я никогда не видел вживую этот маленький стеклянный шарик, который изменил всю нашу жизнь, и не был уверен, что хочу его видеть. И сколько же их тут много… Интересно, сколько еще людей погибли или потеряли кого-то из-за них?

— Смотри, никого нет, — отвлек меня голос Лили, и я снова сосредоточился на чаше.

Гарри подошел к 97 ряду, который видел в своем сне. Он удивленно осмотрелся по сторонам, кажется, начиная понимать, что его обманули.

— Может, они успеют уйти, пока никто не появился, — с надеждой произнесла Лили.

— Хорошо бы, — отозвался я. — И главное, чтобы они не заметили пророчество…

Сказал — как сглазил. В этот момент Рон позвал Гарри и указал на маленький стеклянный шарик.

Мое сердце забилось сильнее. Вот она, причина нашей смерти и судьба нашего сына… Гарри, конечно, не устоял и тут же взял шарик в руки. Ничего не произошло. И тут…

— Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и без глупостей, и отдай его мне.

* * *

Уже не в первый раз нам приходилось видеть, как Гарри находится в смертельной опасности, но привыкнуть к этому все равно было невозможно. К тому же сейчас все было намного серьезнее — наш сын привел с собой друзей, которым прилично досталось. Лишь по счастливой случайности никто из них до сих пор не погиб…

— Да куда же запропастились Сириус и остальные! — гневно воскликнул я, когда все стало совсем плохо: Невилл, проигнорировав просьбу Гарри, пошел за ним и попал прямиком в объятия Пожирателя Смерти. Сумасшедшая Беллатриса, конечно, не могла упустить такой возможности…

— Круцио! — с возбуждением произнесла она, и мальчик закричал от боли. — Это только цветочки! — добавила ведьма, отводя палочку и поворачиваясь к Гарри. — Ну, Поттер, или отдавай нам пророчество, или смотри, как твой друг умирает в мучениях!

— Как же я ее ненавижу! — воскликнула Лили, смахивая злые слезы. — И почему земля носит так людей? И когда уже, наконец, появятся Сириус и остальные? Сколько можно добираться!

Я и сам не понимал, почему Орден Феникса так задерживается. Они ведь вроде знали, что ситуация крайне опасна и надо торопиться. Отвлечься и посмотреть, где они, мы не могли — слишком боялись пропустить что-то важное в битве.

— Сейчас они точно должны появиться, — повернулся я к Лили, — прошло уже много времени… Дольше это тянуться просто не может…

Наконец-то я хоть в чем-то оказался прав! Не успел Малфой схватить шарик, который бросил Гарри, как отворилась дверь и на пороге появились Сириус, Римус, Кингсли, Грозный Глаз и Тонкс. Последняя сходу запустила в белобрысого Пожирателя оглушающее заклинание, которое он успел отразить.

Сражение продолжилось с новой силой. Гарри постарался не мешать и тут же спрыгнул с платформы, подбегая к Невиллу, который все еще лежал на полу. Однако далеко уйти им не удалось — Пожиратель в маске запрыгнул на нашего сына и вцепился рукой ему в горло. Лили ахнула. Слава Мерлину, что Невилл не растерялся — он не мог произнести заклинание, но зато нашел палочке другое применение — обрушившись на Пожирателя и Гарри, он воткнул врагу ее прямо в глаз. Тот свалился на пол, и маска его сползла. Под ней оказался МакНейр.

Не успели Гарри и Невилл подняться, как на них снова двинулся Пожиратель, на этот раз Долохов. Она наслал проклятье на сына Алисы и Фрэнка (к счастью, не страшное) и попытался заколдовать нашего сына, который, хоть и сумел отразить заклинание, упал. На этот раз опасность заметил Сириус. Он бросился к Долохову и сшиб его плечом на пол. Между ними завязался бой. Гарри, пользуясь тем, что Пожиратель больше не обращает на него внимания, послал в него «Петрификус Тоталус» и попал.

— Отлично! — одновременно восхищенно воскликнули мы с Сириусом. Лили изо всех сил вцепилась мне в руку.

Жаль, но передышки не получилось: совсем рядом с Бродягой пролетел зеленый луч, и мы увидели, как в их сторону бежит Беллатриса.

— Гарри! Бери пророчество, хватай Невилла и беги! — изо всей мочи закричал Сириус, бросаясь ей навстречу.

Я почувствовал, как сердце заколотилось еще быстрее. Бродяга всей душой ненавидел свою кузину и не раз говорил мне, что мечтает сам ее прикончить. Кажется, у него появилась прекрасная возможность…

— Джеймс! Ты только посмотри! — отвлекла меня Лили, показывая в сторону Гарри и Невилла.

Я перевел взгляд и увидел неподалеку от них какую-то тень.

— Что это? — удивленно спросил я.

— Пророчество разбилось!

Вот это номер! Кажется, Пожиратели с треском провалили свою миссию. Додумать эту мысль я не успел, поскольку услышал крик Невилла «ДАМБЛДОР!».

— Наконец-то! — радостно воскликнула Лили.

Я почувствовал такой прилив облегчения, что словами не передать. Теперь-то наши точно победят! Пожиратели, увидев Дамблдора, в страхе замерли, один бросился бежать. Я снова перевел взгляд в сторону Сириуса. Похоже, они с Беллатрисой не заметили появления старого волшебника, поскольку продолжали посылать друг в друга разноцветные лучи. Бродяге, кажется, было весело. Он смеялся, уворачиваясь от ее проклятий. И вдруг…

Красный луч угодил ему прямо в грудь. Улыбка так и не сошла с его уст, но в глазах появилось удивление. Я непроизвольно встал с дивана и наклонился ближе к чаше, думая, что глаза меня обманывают. Время как будто замедлилось. Изящно изогнувшись, Сириус плавно упал на рваный занавес Арки и через мгновение скрылся за ним.

Я замер, ожидая, что в любую секунду его расколдуют, и он снова ринется в бой. Ничто в мире больше не имело значения. Но никто не бросался к Арке, чтобы помочь ему…

Сын словно подслушал мои мысли.

— СИРИУС! — отчаянно позвал он. — СИРИУС!

Ничего не происходило. Гарри бросился к платформе, на которой стояла Арка, но Люпин обхватил его сзади и удержал.

— Ты ничего не можешь сделать, Гарри…

— Помогите ему, спасите его, он ведь только что был здесь…

— Слишком поздно, Гарри.

— Сейчас мы его вытащим! — Гарри яростно извивался, пытаясь вырваться, но с Люпином было не так-то легко сладить.

— Ты ничего не можешь сделать, Гарри… ничего… его уже не вернуть.

Мне казалось, что целую вечность я вслушиваюсь в этот диалог, не понимая ни слова; отказываясь верить в то, что Люпин говорит правду; до последнего надеясь, что сейчас Сириус выйдет из-за занавеса и посмеется…

Но этого не было.

— Джимми… — Лили произнесла это трясущимися губами, и я увидел, как две крупные слезы замерли у нее в глазах.

— Нет! — крикнул я, вскакивая с дивана и отшатываясь от нее. — Нет! Лили, зачем ты плачешь? Сейчас он появится… обязательно, вот увидишь… Он не может… Сейчас он…

Я снова бросился к чаше и увидел, как Гарри продолжает вырываться из рук Люпина, но что-то в его глазах говорило о том, что он делает это автоматически, больше не веря в то, что это необходимо…

— Джимми, — снова произнесла Лили и протянула ко мне руку.

Я пристально посмотрел на нее, ожидая увидеть в глазах хоть какую-то надежду, но разглядеть что-то за пеленой крупных слез было невозможно.

— Мне жаль, Джимми, но, кажется, он ме… — начала было она, но я не дал ей продолжить.

— Прекрати! Это не может быть правдой! Это не должно быть правдой! ОН НЕ МОГ УМЕРЕТЬ!

Но где-то в глубине сознания я уже допускал мысль, что то, чего я так боялся, действительно произошло. Из чаши доносились какие-то звуки, Лили снова что-то говорила, но я не обращал внимания, чувствуя, как сжалось горло и сердце, как наполняются слезами глаза, как рвется крик из груди… Как боль заполняет каждую клеточку моего тела…

И вдруг неожиданная мысль возникла у меня в голове, мгновенно оттеснив всё остальное. Дыхание на миг перехватило, и через секунду я бросился к лестнице.

— Куда ты? — крикнула Лили.

Но я не стал объяснять. Я боялся, что если скажу это вслух, она тут же ответит, что это глупо, а я не мог допустить даже малейшего сомнения, потому что мне нужно было верить, нужно было надеяться, иначе моя душа немедленно развалилась бы на части. А я не мог допустить этого.

* * *

…Время все шло, а я все никак не мог сдвинуться с места. Приступы разрывающей боли и тупой пустоты сменяли друг друга раз за разом, но я продолжал сидеть на земле, всё накручивал, накручивал себя мыслями и воспоминаниями и ждал, ждал, ждал…

Он всегда был рядом и находил нужные слова в минуты, когда мне было тяжело. Я не представлял себя без него так же, как и без Лили. Они двое занимали большую часть моего сердца. Впервые оказавшись далеко от Сириуса после своей смерти, я чувствовал себя растерянным и словно одноруким. Я долго не мог привыкнуть к тому, что его больше нет рядом. Утешало лишь то, что я могу наблюдать за ним. Хотя его муки в Азкабане не слишком-то радовали. Тем не менее, это было лучше, чем вовсе его не видеть. Сейчас… Я не знал, как я справлюсь. Теперь между нами стояла не только моя смерть, но и его. Это было несправедливо.

Сидя здесь сейчас, я попытался рассердиться на него, ведь он должен был остаться в штаб-квартире. Но у меня не получилась. Я знал, что он не мог поступить иначе. В этом была вся его суть. Любовь к приключениям и тяга спасти близкого человека соединились, и с этим невозможно было бороться. Я понимал это как никто, ведь сам был точно таким же.

Больно. Как же больно об этом думать…

Наверное, он ощущал то же самое, когда не стало меня.

Я поднялся с земли, чувствуя, что больше не выдержу, и окончательно понимая, что никто не придет. Стряхнув с лица горячие слезы, быстро зашагал прочь, как будто мог сбежать от невыносимого чувства боли, которое — я знал это — теперь всегда будет со мной.

На улице было по-прежнему темно, когда я начал выбираться из леса. Посветить себе чем-нибудь я не мог, но заблудиться не боялся — на такой маленькой территории это попросту невозможно.

Неестественная тишина, царившая вокруг, давила на уши; несмотря на то, что глаза уже привыкли к мраку, я периодически натыкался на торчащие корни и каждый раз, едва не упав, гневно пинал мешавшее идти препятствие: иногда оно отлетало и с треском падало, а иногда моим пальцам на ногах приходилось ох как несладко.

С каждым шагом я чувствовал, как нарастает злость. Она овладевала мной настолько быстро, что я понимал: еще чуть-чуть, и я просто взорвусь, как шарик, в котором слишком много воздуха. Я не знал, что с этим делать, и остановился, осознавая, что, если сейчас пойду домой, непременно сорвусь на Лили, а мне этого не хотелось.

Я помнил это чувство. Однажды со мной уже такое было — неверие, боль, пустота, снова боль и, наконец, злость — все сменяло друг друга в той же последовательности… Видимо, я переживаю смерти близких мне людей одинаково.

Я закрыл глаза, пытаясь вызвать воспоминания о прошлом разе. Как я справился тогда? Как сумел смириться с гибелью родителей? Память молчала, и я почувствовал еще большую злость, чем прежде. В ярости лягнув ногой воздух, я пошел дальше, с каждым шагом все больше и больше убыстряясь, и, в конце концов, побежал.

Двигаясь совершенно автоматически, я даже не сразу понял, что что-то изменилось. Лес вдруг стал виднеться отчетливее, хруст веток от моих ног — намного громче, а самое главное, появилось множество запахов. Мысль, внезапно пришедшая мне в голову, заставила меня резко остановиться и посмотреть вниз.

В первую секунду я подумал, что мне все-таки кажется. Во вторую, что схожу с ума. Однако я быстро понял, что это действительно произошло: спасаясь от злости и боли, я превратился в оленя; и тут же меня озарила другая внезапная мысль: именно так я спасал себя в прошлый раз…

И это действительно помогало. Я вдруг осознал, что злости уже почти совсем не осталось. Напротив, мне было легко, как никогда, и хотелось бежать дальше, но уже не для того, чтобы скрыться от неприятных чувств, а чтобы ощутить себя сильным и свободным.

Я глубоко втянул воздух ноздрями. Сколько же тут приятных запахов… Ударив копытом об землю, я помчался что было мочи, с удовольствием прислушиваясь к новым ароматам, которые окружали меня со всех сторон. Давно мне уже не было так хорошо… Я совсем забыл, каково это — быть животным…

Новый запах появился резко — я словно наткнулся на стену и остановился, нервно поводя головой, думая, что мне просто мерещится, потому что я очень хочу почувствовать этот аромат… Но он никуда не исчезал. Отбросив последние сомнения, я поскакал туда, где, как мне казалось, находился источник запаха. Я старался не думать о том, что снова ухватился за соломинку, и по мере того, как аромат становился сильнее, скакал все быстрее.

Человек в распахнутой черной мантии лежал с раскинутыми руками именно там, где я чувствовал эпицентр запаха. Он был бледен, глаза — закрыты, однако в первую очередь я обратил внимание вовсе не на это. Его грудь поднималась — едва заметно для глаз, но все-таки поднималась.

Я подошел к нему совсем близко и осторожно тронул рогами, боясь, что сейчас он растает. Вопреки моим опасениям, он никуда не исчез. Он лежал по-прежнему неподвижно, но это уже не имело значения. Я напряг всю свою волю, чтобы снова стать человеком, и уже через мгновение смог дотронуться до него по-настоящему и позвать по имени.

* * *

… Это произошло в одной из маггловских деревень, куда мы с членами Ордена отправились, когда до нас дошли слухи о творящихся там темных делах. Люди умирали, на первый взгляд, безо всякой причины, загадочно пропадали; впоследствии некоторые из них возвращались, но начинали вести себя очень странно… Поскольку министерство Магии не спешило разбираться в сложившейся ситуации, нам ничего не оставалось, как взять дело в свои руки. Сомневаться в том, что в деревне засели Пожиратели Смерти, не приходилось, и несколько тайных вылазок в населенный пункт окончательно подтвердили наши догадки.

Каждый день в деревню прибывало несколько приспешников Темного Лорда. Очевидно, это место стало для них отдушиной, где они могли в полной мере проявлять свои садистские наклонности. Чаще всего они заседали в местном баре: пили медовуху, пытали ни в чем не повинных магглов Круциатусом, накладывали на них Империус, чтобы заставить мучить друг друга, и творили другие безумные вещи.

Через несколько дней наблюдений нам стало ясно, что медлить больше нельзя и нужно отправляться туда, хотя мы так и не успели выработать полноценный план. Приходилось надеяться только, что к нашему появлению Пожиратели настолько накачаются медовухой, что одолеть их не составит труда, и они не успеют вызвать подкрепление. Мы собирались выкинуть их за пределы деревни и наложить защитные заклинания, чтобы они не смогли вернуться. Конечно, это требовало больших магических сил, но в нашем строю были весьма искусные волшебники.

… Патронус от Эдгара Боунса появился в штабе Ордена, когда было уже за полночь. Никто не спал, и мы тут же навострили уши, ожидая, что он скажет: пора ли уже отправляться отбивать деревню или Пожиратели пока остаются в слишком ясном сознании.

— Время пришло. Пока их одиннадцать, — коротко объявил серебряный орел и мгновенно растаял.

Мы с Сириусом быстро переглянулись и поднялись на ноги. Остальные, в том числе Римус, Питер и Лили, последовали нашему примеру.

— Помните, что я сказала, — обратилась ко всем Доркас Медоуз, оставленная за командира группы, — никакой суеты, никаких убийств. У нас есть преимущество: нас больше, мы трезвы и появимся внезапно. Сделаем так, чтобы Дамблдору не пришлось приходить к нам на подмогу, а магглам дальше терпеть издевательства. У нас все получится.

С этими словами она окинула нас решительным взглядом и кивнула на дверь. В штабе трансгрессировать было нельзя. Я протянул руку Лили и крепко сжал ее. Она стиснула мою ладонь в ответ и глубоко вздохнула, как бы настраивая себя на хладнокровие. После того похищения мы с ней уже не раз попадали в различные переделки, но я все равно волновался. Я знал, что теперь переживания за любимую будут постоянными.

На улице было морозно — как-никак середина января. Плотно скрытое тучами небо отлично прятало нас от любопытных глаз. Зажмурив глаза, я сосредоточился на месте, которое мы присмотрели заранее, — темной безлюдной деревенской улочке — и уже через несколько секунд мы с Лили оказались там. Сириус трансгрессировал совсем рядом с нами.

— Ну что? — бодрым шепотом обратился он ко мне. — Ты готов надрать задницы этим чокнутым маньякам?

— Еще как! — ответил я. Адреналин в крови кипел, несмотря ни на что.

— Тогда идем!

Согласно дальнейшей инструкции, мы направились в сторону бара, где Эдгар Боунс ждал нас, укрытый моей мантией-невидимкой. Благо, по дороге никто не попался. Волшебник сразу почувствовал наше приближение, на мгновение приспустил капюшон мантии, чтобы показать, где он, и тут же надел его обратно.

— Ну? — тихо спросила Доркас, вплотную подойдя к нему.

— Восемь из них все еще там, пьяны в стельку. Трое только что ушли в один из маггловских домов, так что надо спешить. К тому же есть вероятность, что сейчас сюда трансгрессирует еще несколько Пожирателей, — быстро отрапортовал Боунс.

— Ясно. Так… Поттер, Блэк, Эванс, Петтигрю — вы за теми тремя. Постарайтесь связать их магическими веревками или обездвижить. Эдгар, объясни им, какой именно дом. Остальные — в бар.

Медоуз всегда быстро ориентировалась. Я был рад, что она не стала разделять нас с мародерами и Лили. Правда, Римуса к нам не определила, но это было разумно. На трех пьяных Пожирателей хватит и нас четверых, а он пригодится в баре.

— Дом стоит в самом конце улицы. — Боунс снял капюшон мантии, подходя к нам. — Во-он там (в воздухе появилась рука, указывающая в сторону одного из особняков). Я не видел, кто именно туда пошел, они были в капюшонах, так что будьте осторожнее.

— Можете положиться на нас, — ответил Сириус, и без дальнейших разговоров мы бросились к нужному дому.

Уже метрах в пятнадцати от особняка мы смогли расслышать женские крики. Даже в темноте я увидел, как побледнела Лили.

— Давайте без выжиданий? — на бегу крикнула она. — А то может быть поздно…

— Конечно, — отозвался я, — заходим и сразу невербально всех оглушаем! Мне кажется, вряд ли они где-то в глубине дома…

Тихо поднявшись на крыльцо, мы переглянулись и приготовили палочки. «Начинаем?» — спросил я одними губами, и все кивнули. Тогда я взялся за ручку двери, дернул ее и мгновенно отскочил в сторону, чтобы не мешать заклинаниям друзей попасть в цель.

К сожалению, в этот момент в коридоре находился только один Пожиратель — он держал в воздухе над лестницей молодую женщину в ночной рубашке. Не успел он ничего сообразить, как в него попало сразу два заклинания, еще одно угодило в стену. Женщина, висевшая в воздухе, упала вместе с Пожирателем и, кажется, потеряла сознание, потому что перестала кричать.

В ту же минуту из глубины дома, с той стороны, где, вероятно, находилась кухня или столовая, показались два разноцветных луча — красный и ярко-фиолетовый.

— Сразу свяжи этого ублюдка! — крикнул Сириус Питеру, выставляя защитное поле, и оба луча полетели обратно.

Мы с Лили, пользуясь моментом, переместились от двери на более удобные позиции.

— Может, пойдем напролом? — еле слышно спросил Бродяга. — Иначе они могут удрать, вдруг там двери…

— Идем, — решительно ответила Лили и хотела броситься вперед, но я вовремя ее удержал: из проема, закрытого шторами, вновь полетел луч, на этот раз зеленый.

Лично мне этого хватило, чтобы окончательно потерять голову от злости и, не обращая внимания на остальных, я сделал то, от чего сам только что удерживал Лили: побежал в скрытую комнату, для подстраховки пустив в проем оглушающие заклинание. Оказалось, что не я один так поступил — одновременно с моим в комнату полетели еще два красных луча.

Ворвавшись в столовую — а это оказалась именно столовая — я увидел у окна две фигуры в капюшонах. Судя по всему, Пожиратели хотели выпрыгнуть.

— Инкарцеро! — быстро крикнул я, и оба повалились на пол, крепко связанные появившимися из воздуха веревками. — Экспеллиармус!

— Отлично, Джеймс! — оценил Сириус, влетевший в комнату сразу за мной.

Оставшись безоружными, Пожиратели не перестали вырываться, однако их старания оказались тщетными. Из-за масок было не видно, с кем именно мы столкнулись, и я решил это исправить.

— Так-так, — произнес я, довольный собой, — кто тут у нас прячется? Акцио, маски!

Обе тряпицы оказались в моих руках, и я тут же почувствовал, как радость сменяется ужасом. Лили за моей спиной охнула. Прямо перед нами было до боли знакомое лицо… Лицо Регулуса Блэка.

* * *

— ЛИЛИ! ЛИЛИ!

Я ворвался в дом, держа на руках по-прежнему остававшегося без сознания Сириуса. Ликование, заполнившее все мое существо, когда я только его увидел, сменилось едким, разъедающим душу страхом. Я попробовал сделать искусственное дыхание, попробовал другие известные мне методы оказания первой помощи, но Бродяга не приходил в чувство, и это не могло не пугать.

Лили выбежала из кухни по первому моему зову, на ходу рукавом вытирая с лица слезы.

— Слава Мерлину, я уже собиралась идти искать тебя! — начала она, но тут же умолкла, увидев, кого я держу на руках. Глаза ее широко раскрылись от удивления. — Не может быть, — через секунду потрясенно произнесла она.

— Некогда, Лили! Он без сознания, и я не смог ничего сделать… Пожалуйста, помоги, ты же знаешь разные способы, как привести в чувство человека…

Лили еще мгновение в замешательстве на меня смотрела, но на удивление быстро пришла в себя:

— Конечно! — выпалила она, быстро завязывая волосы в узел и закатывая рукава. — Конечно, неси его в комнату, положи на диван, сейчас мы что-нибудь придумаем…

Я взял Сириуса поудобнее — руки уже начали уставать — и пошел с ним в гостиную. Глаза Бродяги были по-прежнему крепко закрыты, но я верил, что Лили что-нибудь придумает. Бережно положив его на диван, я отошел в сторону.

Лили тут же присела на краешек дивана и первым делом пощупала пульс, затем прикоснулась ко лбу.

— Хм, странно, — задумчиво произнесла она. — Пульс в норме, жара нет, переохлаждения тоже… Такое чувство, что он просто очень крепко спит.

— Будь это просто сон, он бы давно проснулся, ведь я звал его.

— Я понимаю. — Лили слегка склонила голову, пристально глядя на Сириуса.

Так продолжалось несколько минут, и когда я уже начал терять терпение, она внезапно протянула руку к его лицу и приподняла одно веко.

Мы вздрогнули одновременно. Глаз не закатился, как это часто бывает при сне или обмороке, он смотрел прямо на Лили. Она быстро одернула руку и посмотрела на меня.

— Что это значит, Лил? — взволнованно спросил я.

— Я не знаю, Джим, — честно призналась она, — но мне немного страшно… Может, это как-то связано с тем, что он умер не от убивающего заклинания?

— Попробуй, приведи его в чувство, ты знаешь всякие методы, — настойчиво повторил я просьбу. — Я пробовал только трясти его и искусственное дыхание, помнишь, ты мне показывала? Наверняка можно еще как-то…

— Можно попробовать нашатырь.

— Наша… что?

— Нашатырь. Не знаю, появится ли он, если попросить. — Лили протянула руку и отчетливо произнесла: — Нашатырь.

Маленький пузырек тут же возник у нее в ладошке.

— Есть! Я не уверена, что поможет, но надо хотя бы попытаться…

С характерным звуком она вытащила пробку из емкости, и в нос мне тут же ударил резкий запах.

— Да эта штука мертвого разбудит! — заметил я, закрывая лицо рукой.

Лили едва заметно усмехнулась и поднесла пузырек к носу Сириуса.

Звук втягиваемого воздуха раздался настолько резко, что мы оба чуть не подпрыгнули. В ту же секунду Бродяга слегка приподнял голову с дивана и открыл глаза. Я ощутил, как подкашиваются ноги.

— Очнулся! — радостно воскликнула Лили. — Маггловские вещи тоже могут творить чудеса! Как ты, Сириус? Ты меня слышишь?

Пожалуй, его вид был еще более ошарашенный, чем мой. Он смотрел на Лили так, словно видел привидение. Она улыбнулась.

— Это правда я, ты не спишь и тебе не мерещится. Не веришь? Смотри.

С этими словами она протянула ладонь и осторожно провела по его щеке. Глаза Сириуса расширились еще больше, но он не убрал ее руку. Вместо этого он поднял свою и тоже дотронулся до Лили. Она продолжала улыбаться.

— Кажется, и правда не сон... — не веря себе, осторожно произнес Бродяга и вдруг закричал: — Лили!

В следующее мгновение он схватил ее в такие крепкие объятия, что она, рассмеявшись, воскликнула:

— Осторожней, задушишь!

Он тоже смеялся, повторяя «Лили, Лили», и я сначала не хотел разрушать эту идиллию, но желание увидеть его лицо, когда он поймет, что и я здесь, было сильнее. Взволнованно кашлянув, я внезапно охрипшим голосом произнес:

— А меня ты, значит, не рад видеть?

Ноги были ватными, но я сделал несколько шагов вправо, чтобы наконец попасть в поле его зрения. Наши взгляды столкнулись.

Сколько раз я представлял себе этот момент, но происходящее даже близко не напоминало то, что творилось в действительности! Мне кажется, мы закричали одновременно, бросились обнимать друг друга, может, даже заплакали; на самом деле, теперь я смутно помню подробности, ведь главное было не это — главное, что мы оба почувствовали, как снова становимся целыми, как падает камень с сердца, как возвращается давно забытое ощущение счастья. Счастья, что мы снова вместе. И в те минуты на свете не было ничего важнее этого.

* * *

Оставшись без маски, Регулус не опустил взгляд, но и не смотрел прямо на нас. Его глаза глядели куда-то в сторону. Я повернулся к Сириусу, готовый в любой момент удержать его от попытки броситься на брата. Однако он выглядел довольно хладнокровно, и если бы я не знал его, как самого себя, то мог бы подумать, что он действительно спокоен.

Тем временем второй Пожиратель, выглядевший не старше Регулуса, слегка заплетающимся языком произнес:

— О, какие люди! Рег, это же твой брат?

Тот ничего не ответил, продолжая смотреть в стену. Я почувствовал, как нарастает напряжение. Лили, похоже, тоже.

— Надо решить, что мы будем с ними делать, — сказала она, обращаясь скорее к Сириусу, чем ко мне.

Он ничего не ответил, сверля взглядом младшего брата. Мне показалось, что в нем идет внутренняя борьба.

— Я хочу остаться с Регом наедине, — наконец сказал он.

— Наедине так наедине, — согласился я и направил палочку на второго Пожирателя. — Остолбеней! Идем, Лили. Посмотрим, что там делает Питер, он где-то задержался.

Я протянул ей руку, и мы направились к выходу. Оказавшись за пределами комнаты, Лили прошептала:

— Это ужасно! Всегда боялась, что когда-нибудь это произойдет... Бедный Сириус.

Я не успел ответить, в этот момент перед нами возник сияющий Хвост.

— О, я как раз собирался к вам идти! Вы их одолели? А где Сириус? Я связал Пожирателя. И помог той женщине! — затараторил он. — Она расшибла голову, когда упала, и пошла кровь… Вы же знаете, как я не люблю кровь, но у меня был с собой бадьян, и я подумал — почему бы не помочь? В конце концов, от потери крови могут быть большие последствия…

Он умолк, слегка задыхаясь.

— Ты умница, — ласково улыбнулась Лили. Она всегда очень тепло относилась к Хвосту, считая, что мы его недооцениваем. — Да, мы одолели Пожирателей, но пока туда лучше не заходить. Потом расскажем, ладно?

Питер вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. Это его успокоило, и он перевел тему.

— Я сорвал маску с Пожирателя, но не узнал его. Посмотрите, может, вам он знаком.

Лили отошла с Хвостом, а я остался ждать Сириуса. Минуты текли мучительно медленно, однако я даже не думал прерывать беседу Бродяги с братом. Кто знает, может, это их последний разговор… Наконец мои размышления прервал донесшийся из столовой возглас: «Можете вернуться».

Пожалуй, я даже не удивился, войдя в комнату и увидев там только одного Пожирателя. Сириус был бледен, но посмотрел на меня решительно.

— Я так понимаю, один сбежал? — спросил я, за время ожидания догадавшийся, что так оно все и будет. — Наверное, отвлек тебя чем-то и трангрессировал? Мы ведь совсем забыли обезопасить себя от этого…

В глазах Бродяги появилась признательность, и он ответил:

— Да, именно так и было. Сам не знаю, как так получилось.

— Ну, раз ему удалось одурачить такого сильного волшебника, как ты, значит, так было нужно. Думаю, говорить больше не о чем.

— Не о чем, — подтвердил Сириус.

— Тогда забираем оставшихся Пожирателей и идем в бар? Возможно, там нужна наша помощь.

Бродяга кивнул и тихо добавил:

— Спасибо, Джим.

Я сделал вид, что не услышал этого. Взмахнув палочкой, поднял Пожирателя в воздух и направил его к выходу. В конце концов, раз Сириус отпустил Регулуса, значит, у него были веские на то причины. А сомневаться в друзьях и их решениях — это совсем не по мне. Главное теперь сделать так, чтобы остальные нам поверили... Но об этом я почти не волновался — как-нибудь выкрутимся. Благо, опыта в этом деле у нас предостаточно.

В одиночной палате больницы святого Мунго стояла глубокая тишина. Римус сидел на стуле рядом с кроватью и смотрел на Тонкс, которая крепко спала, измученная, после проклятия и нескольких прегадких на вкус зелий, которые ее заставили выпить. Рука Лунатика частично лежала на койке, совсем близко к маленькой хрупкой ладошке, и иногда мне казалось, что он вот-вот до нее дотронется, однако Римус не делал этого. Каждый раз, чувствуя, что рука приближается слишком близко к девушке, он одергивал ее и некоторое время старался держать как можно дальше от кровати, однако вскоре все повторялось.

Минувшей ночью Тонкс досталось больше всего в физическом плане, однако за нее я не переживал. Меня больше волновало моральное состояние Лунатика. После погрома, устроенного Гарри в кабинете Дамблдора, я думал, что более тяжелой реакции на смерть Сириуса нам не стоит ждать, однако, взглянув на внешне спокойного Римуса, понял, что ошибаюсь.

Боль копилась в нем с самой первой секунды, с того момента, как он попытался остановить Гарри, автоматически говоря ему, что все бесполезно. Оставаясь верным себе, привыкший держать свои переживания исключительно в глубине души, он отвечал на слова сочувствия других членов Ордена коротким кивком и, чувствуя чужую руку на своем плече, не сбрасывал ее, а терпеливо ждал, когда владелец сам ее уберет. Я знал, что в эти моменты ему мучительно хотелось остаться одному, как настоящему волку, но другое желание было намного сильнее.

Тонкс слегка зашевелилась в своей кровати, ресницы ее затрепетали, и Римус, чья рука в эту секунду была снова предательски близко, мигом убрал непослушную конечность и отодвинулся подальше.

Нимфадора повернулась на шорох и мгновенно преобразилась: на бледных щеках проступил румянец, тусклые уставшие глаза заблестели, волосы, потемневшие после битвы, чудесным образом начали розоветь.

— Ты здесь... — произнесла она тихим после сна голосом, в котором, тем не менее, отчетливо слышались радостные нотки. — Значит, все закончилось?

— Я… Кхм, — Римус откашлялся, он явно не надеялся, что Тонкс придет в себя так быстро, — да. Как ты себя чувствуешь?

— Готова хоть сейчас идти домой, пока эти чертовы целители спят! — бодро ответила Нимфадора, одновременно откидывая одеяло и пытаясь приподняться, однако тут же обессиленно рухнула обратно. — Проклятый гиппогриф!

Римус улыбнулся против воли.

— Тебя достаточно серьезно задело, лучше лежи.

— Тебе легко говорить! Сам, небось, уже отпраздновал с Сириусом удачное возвращение из Отдела Тайн? Ведь я так понимаю, что одна умудрилась загреметь в больницу?

Улыбка сползла с лица Лунатика так же быстро, как и появилась.

— Что? — сразу заметила Тонкс. — Что-то не так? Неужели мой дядюшка оказался таким же растяпой, как и его племянница, и лежит сейчас в соседней палате?

Она вопросительно посмотрела на Римуса, и тот ответил ей долгим печальным взглядом.

— Пикси тебя забери, Люпин, ты меня с ума сведешь! — нетерпеливо воскликнула Нимфадора через несколько минут молчания. — Что значит этот тоскливый волчий взгляд? Не хочешь же ты сказать, что… — Она охнула, озаренная внезапной догадкой. — Нет! Ты же не имеешь в виду… Этого не могло…

— Он упал в Арку Смерти. — Голос Люпина дрогнул.

— Какую-какую арку? — переспросила Тонкс, хмурясь и наклоняясь поближе к нему.

— Ты слышала, — после секундной заминки ответил Римус. — Та, что в Отделе тайн. В него попало проклятие, и он просто упал туда. Раз — и… — Лунатик не смог договорить.

Нимфадора продолжала внимательно смотреть на Римуса, как будто надеялась, что ослышалась и неправильно его поняла. Однако он больше ничего не сказал, и по мере того, как затягивалось молчание, ее волосы снова начали менять цвет — из розовых становились серыми. При этом глаза ее оставались сухими.

— Так он что, растворился? Исчез? — спросила она наконец охрипшим голосом.

— Да.

— Чье заклинание в него попало?

— Беллатрисы.

Слезы потекли из ее глаз сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, и в конце концов Тонкс, не выдержав, разрыдалась. Лунатик не смог больше держаться в стороне — пересел к ней на кровать, сжал в крепких объятиях и начал поглаживать по голове. Кажется, это подействовало на нее успокаивающе: постепенно плач утих.

— И-извини, что я так р-реагирую, — икая, произнесла она и рукой попыталась стереть с лица слезы. — Просто это т-так нес-справедливо… Он т-только-только ок-казался на с-свободе… с-совсем не успел по-пожить… и м-мама… как сказать ей, что его у-убила ее родная сестра?

— Ничего, — тихо ответил Люпин. — Я понимаю.

Тонкс была совсем близко к нему, и Римус, почувствовав опасность, мягко убрал ее руки со своих плеч и снова сел на стул. Нимфадора ничего не сказала. Повисла томительная тишина. Лунатик словно собирался с силами, чтобы продолжить разговор. Когда дольше тянуть было невозможно, он выпалил:

— Дора, послушай, мне надо сказать тебе еще кое-что.

Она, похоже, сразу догадалась, о чем пойдет речь, потому что не удивилась его дальнейшим словам.

— Я пришел попрощаться. Дамблдор поручил мне одно задание, и я вынужден буду исчезнуть на неопределенный срок. Думаю, я ни с кем не смогу видеться и весточку послать тоже не смогу.

— Вот как, — ответила Тонкс, снова пытаясь остановить слезы, и в голосе ее вдруг почувствовалась злость. — Дамблдор попросил? — Она, прищурившись, посмотрела ему прямо в глаза. — А может, ты сам вызывался? Хочешь сбежать? Думаешь, я не заметила, как ты все время прячешься от меня после того ночного разговора?

Римус выглядел таким несчастным, что у меня сжалось горло. Тем не менее, взгляд он не отвел и ответил довольно твердо.

— Ты не понимаешь. Только я могу внедриться к ним, а это сейчас крайне важно. Наши с тобой отношения тут совершенно не при чем.

— Ну, конечно! — зло ответила Нимфадора и указала рукой на дверь. — Что ж, иди! Иди прямо сейчас! Делай то, что должен, а я как-нибудь справлюсь.

Она еле сдерживалась, чтобы снова не разрыдаться. Я надеялся, что Люпин перестанет глупить и сейчас бросится к ней, но он не сделал этого. Молча поднялся со стула и пошел к выходу.

У двери он обернулся — Тонкс смотрела ему вслед, не веря своим глазам.

— Так будет лучше. Скоро ты сама это поймешь, — тихо сказал он и вышел, плотно заперев дверь, однако все равно услышал вновь раздавшиеся рыдания.

* * *

Сириусу не понадобилось долго объяснять, куда он попал и как тут все устроено. Гораздо больше времени у нас заняло обсуждение того, как мы жили все эти годы. Я рассказал ему все — про зеркало Еиналеж, Патронуса, Берту Джоркинс, кладбище, Снейпа, Хвоста; о наших догадках насчет этого места; как я кричал его имя, когда он был в Азкабане («Так я все-таки не сходил с ума!» — обрадовался Бродяга), как ссорился из-за него с Лили, как безумно скучал по нему и сыну, как несколько часов ждал его в лесу… Обо всем, обо всем, что мне довелось пережить, пока его не было рядом. Мы говорили, говорили и говорили, кажется, целую вечность и прервались только для того, чтобы сходить к чаше. Лили уже рассказала нам, что после смерти Сириуса ничего ужасающего больше не произошло — появился Дамблдор, который, как и всегда, спугнул Волан-де-Морта, поэтому мы сразу перешли к событиям, случившимся после.

— Не думал, что из-за моей смерти будут так переживать, — охрипшим голосом заметил Бродяга, когда мы досмотрели сцену между Дамблдором и Гарри, а потом между Лунатиком и Тонкс.

— Можно подумать, ты когда-то вообще думал о своей смерти, — усмехнулся я.

— Ну да, ты прав, редко, — согласился Сириус. — И все же… Думаешь, Лунатик когда-нибудь поймет, какой он идиот?

— Надеюсь, что поймет, — отозвался я. — Главное, чтобы оборотни не прикончили его до того, как он перестанет выпендриваться.

— Главное, чтобы Волан-де-Морт не прикончил Гарри. — Лили появилась в дверях, держа в руках вазочку с печеньем. — Кажется, вы не придали значения той части, где Дамблдор рассказывает Гарри о пророчестве?

— Не говори ерунды, Лил, — ответил Бродяга. — Мы просто еще не успели.

— Думаю, с Римусом в ближайшее время все будет в порядке, все-таки он опытный волшебник, а вот Гарри меня тревожит, — перебила Лили, усаживаясь на диван между нами и ставя печенье на журнальный столик. — Твоя смерть, Сириус, совсем выбила его из колеи. Кто теперь ему поможет?

— У него есть Рон и Гермиона, и оставшиеся члены Ордена Феникса, — сказал я. — Они не бросят его.

— И ты забыла про Дамблдора, — добавил Сириус. — Пока он жив, Гарри ничего не угрожает.

Лили вздохнула.

— Я боюсь, что он будет скрытничать и не расскажет друзьям о пророчестве. Мне кажется, они должны знать, так ему будет легче нести это бремя.

— Может, сейчас и не расскажет, но потом — обязательно. У Гарри нет секретов от Рона и Гермионы, и этим двоим можно доверять. Однажды они спасли мне жизнь, — напомнил Бродяга.

— Ты зря волнуешься, Лили, — подвел итог я. — Или, по крайней мере, раньше времени.

— Возможно, — она снова вздохнула, взяла печенье и откусила приличный кусок.

— По-моему, раньше ты не была такой дерганой, — заметил Сириус лукаво. — Где твой обычный оптимизм, Эванс?

— Посмотрела бы я на тебя, проведи ты столько времени здесь, сколько мы, — пробурчала она, жуя.

Сириус ухмыльнулся.

— И, кажется, ты стала сварливой.

— Я вывалю на тебя печенье, если ты не замолчишь.

Сириус рассмеялся.

— Мерлин, я и забыл, как было весело препираться с тобой!

— Весело, говоришь? — переспросила Лили. — Ну, тогда получай! — Она вдруг выхватила из-за спины диванную подушку и треснула его по голове.

— Ах, так! — Сириус не остался в долгу, выдернул свою и ответил Лили таким же ударом.

Не успел я и глазом моргнуть, как начался настоящий бой. Они, смеясь, бегали по комнате, колотя друг друга почем зря, и я, наблюдая за ними, почувствовал себя настолько умиротворенно, словно вернулся лет на двадцать назад — в то время, когда ужасы войны еще никак не коснулись нас. Правда, долго наслаждаться этим чувством мне не пришлось — вскоре в меня тоже прилетела подушка, и я, забыв обо всем на свете, начал носиться по комнате вместе с Сириусом и Лили.

* * *

После недолгих раздумий мы решили, что Сириус пока будет жить в нашем доме. Благо, для него нашлась отдельная комната. Хотя я понимал, как больно моему сыну от смерти Бродяги, я был рад, что он теперь с нами. Абсолютно эгоистичное чувство, но я ничего не мог с ним поделать.

После боя подушками Сириус решил немного поспать, а мы с Лили остались возле чаши. Сказать, что Гарри был плох, — ничего не сказать. Кажется, он чувствовал себя каким-то прокаженным, поскольку избегал людей и после услышанного старался держаться в одиночестве. Я не винил его за это. Не знаю, как сам бы себя вел, узнав, что моя жизнь мне больше не принадлежит.

— Не могу больше на это смотреть, — спустя несколько часов не выдержала Лили. — Пойду на кухню, приготовлю что-нибудь. А то теперь два рта кормить.

— Пожалуй, я с тобой. — Мне тоже было тяжело. — Если надо, могу помочь.

Мы вышли из комнаты и тут же увидели выходящего из своей Бродягу.

— Я как раз хотел идти к вам, — взволнованно сказал он, заметив нас.

— Что-то случилось? — насторожился я.

— Пока не знаю… Идемте вниз, есть разговор.

Я терялся в догадках, пока мы спускались. Что могло произойти за несколько часов? Особенно здесь, где, в принципе, мало что происходит?

На кухне мы с Лили сели за стол, а Сириус подошел к окну и встал к нам спиной.

— Вы помните что-нибудь из того, что было с вами, пока вы не попали сюда? — не поворачиваясь, спросил он.

— Нет, — ответила Лили. — Нам показалось, что ничего не было, мы сразу очутились здесь. А что?

Бродяга нервно застучал пальцами по подоконнику.

— И мне тоже сначала так показалось, но теперь… Еще когда мы с вами разговаривали, я заметил, что меня беспокоит странное чувство: как будто я забыл о чем-то. О чем-то важном, понимаете?

Мы с Лили переглянулись и отрицательно помотали головами.

— Может, это просто побочный эффект? Ты несколько часов был неизвестно где, — предположил я.

— Ну, — волнение в голосе Сириуса зазвучало сильнее, и он наконец повернулся к нам, — не совсем неизвестно. Я был в Арке.

— Что ты имеешь в виду?

— Не сочтите психом, но мне кажется, там что-то было: другое измерение или вроде того. Мне кажется, я ходил там, пока не оказался здесь.

Мы с Лили снова удивленно переглянулись.

— Это необычное чувство, — продолжил Сириус. — Когда я лег спать, мне стало сниться, будто я в каком-то лесу, в котором раньше бывал, но не в жизни. Мне показалось, что кто-то зовет меня, и я пошел на этот голос. А потом вдруг проснулся, как будто что-то вытолкнуло меня.

— Какая жуть, — передернулась Лили. — Наверное, это был просто кошмар?

— Я сначала тоже так подумал. — Сириус сглотнул. — А потом пошел в ванную и увидел кое-что, чего раньше не замечал.

Он протянул левую руку к правой и поднял рукав. Я почувствовал, как учащается сердцебиение. Ближе к локтю на коже отчетливо виднелись красные следы, похожие на человеческие пальцы, как будто руку кто-то крепко держал.

— Их точно не было, когда мы были в Отделе Тайн, — сказал Сириус. — И вы не сразу смогли привести меня в чувство. Может, это как-то связано?

Я посмотрел на Лили — в глазах ее застыл ужас — и перевел взгляд на Бродягу. Кажется, мы думали об одном и том же: ничего хорошего это явно не сулит.

Огневиски обжигало горло и тут же дарило блаженное чувство разливающегося по телу тепла. Сделав несколько глотков, я прикрыл глаза, чувствуя такое умиротворение, какого, пожалуй, не ощущал со школьных времен.

Звездное небо, озеро, любимое дерево, огневиски и Сириус рядом — что могло быть лучше? Кто бы знал, как сильно мне его не хватало все это время…

— Как же хорошо, — расслабленно пробормотал Бродяга, беря протянутую мною бутылку и отпивая из нее. Как и всегда, он читал мои мысли.

Я только кивнул, откинувшись назад и снова прислонившись к дереву. Сириус последовал моему примеру. Странно, но больше говорить ничего не хотелось: мы двое и так прекрасно знали, что у каждого из нас творится внутри.

Звезды светили так ярко, будто специально желали заменить нам фонари. Я улыбнулся, увидев любимое созвездие — наконец-то оно больше не вызывало у меня горечи. Напротив…

— А помнишь, — нарушил я тишину, — как мы украли школьные метлы на первом курсе, чтобы долететь до Сириуса? После того, как не удалась затея с фестралами.

Даже не поворачивая головы, я почувствовал, как Бродяга расплывается в ностальгической улыбке.

— Мне кажется, мои пальцы на руках до сих пор не приняли прежней формы после того, как примерзли к метле, — сказал он с усмешкой и снова глотнул из бутылки.

Немного помолчав, он добавил:

— Хорошее было время… Самое лучшее.

Я протянул руку за огневиски и тоже отпил.

— Тогда мы впервые узнали, где заканчивается защитное поле над школой. Удивительно, как это оказалось высоко. — Воспоминания нахлынули мощной волной. — Жаль, что Лунатик и Хвост с нами не захотели.

— Они вообще много чего интересного пропустили.

— Точно.

Через пару минут тишины Сириус тоже ударился в воспоминания.

— Кажется, именно после того раза Филч стал постоянно за нами следить?

— А ты что, не помнишь? Он ведь тогда нас засек, и если бы мы случайно не провалились в тот тоннель за зеркалом на пятом этаже…

— А-а-а, да-да, точно… — Сириус внезапно рассмеялся. — Бедный тоннель, для него этот день был черным.

Перед глазами тут же появилась яркая картина, и я тоже не смог сдержать смех. Найденный коридор впоследствии стал для нас тренировочной базой, пока мы не нашли Выручай-комнату.

— Как же все-таки здорово было в Хогвартсе! — заметил я. — Кто бы из нас тогда мог подумать, какая судьба ждет нас за его пределами.

Мы замолчали, каждый задумавшись о своей нелегкой доле.

— Когда я был в Азкабане, — тихо сказал Сириус спустя какое-то время, — не было ни дня, чтобы я не думал о тебе… Раз за разом я представлял себе, что было бы, если бы мне в голову не пришла эта идиотская мысль сделать Хранителем Питера…

— Ты ни в чем не виноват, — так же тихо ответил я. — Ты не мог знать, что он окажется предателем. Никто из нас этого не ожидал.

— Да, верно. Но все же я до сих пор не могу понять, почему он это сделал. То есть да, конечно, он всегда был трусоват, но мы же были лучшими друзьями…

— Друзьями, которые вечно над ним подтрунивали.

За столько лет пребывания в этом месте я успел не раз пересмотреть наши школьные годы. И я понял теперь, почему Лили столько лет чувствовала ко мне неприязнь. Я и Сириус всегда относились к Хвосту свысока, считая его не таким одаренным, как мы, но все же по-своему любили его. Почему-то нам никогда не приходило в голову, как наши злые шутки сказываются на его самооценке и отношении к нам. Нам казалось, что он привык к нашему юмору и не воспринимает его всерьез. Мы ошибались.

— Если ты, как я, посмотришь со стороны на все, что происходило, я думаю, ты удивишься. — Я снова посмотрел на звездное небо, и, кажется, увидел, как звезда по имени Сириус подмигнула мне. — Можешь сейчас сказать, что я стал скучным занудой, но мы действительно иногда вели себя отвратительно. Вспоминая, какое лицо было у Гарри, когда он увидел воспоминание Снейпа, я до сих пор хочу провалиться сквозь землю.

Сириус удивленно посмотрел в мою сторону.

— Ты жалеешь Снейпа?

Я усмехнулся.

— Но ты ведь теперь знаешь, что он делает для Гарри.

— Да, но все равно непривычно. Знаешь, Сохи, кажется, за пятнадцать лет ты таки набрался разума. А мне, видимо, придется тебя догонять. Тринадцать лет в Азкабане и два года в бегах отнюдь не добавили мне разумности. Видимо, теперь в нашем дуэте ты будешь исполнять роль Лунатика.

Я засмеялся и, подняв одну руку, закинул ее Бродяге на плечо. Он лениво улыбнулся и снова глотнул огневиски.

— И все же я хочу, чтобы сегодня мы хорошенько надрались, — сказал я, заговорщически наклоняясь к нему. — Лили наверняка не обрадуется, но… Долой разумность! Долой серьезность! Даешь балаган, как в старые добрые времена!

Я приподнял свободную руку и громко сказал: «Пять литров огневиски, пожалуйста». Большой бочонок тут же упал мне прямо на ладонь, и я, естественно, не удержал его; с громким стуком он ударился о землю, но не опрокинулся. Мы с Сириусом расхохотались и одновременно потянулись к выпивке.

Ночь обещала быть длинной. Деревья тихо шевелились от ветра. Это спокойное место еще ни разу не видело такого веселья, которое происходило здесь дальше.

* * *

— Сир…ус, Сирус!

Я стоял, облокотившись на дерево, и пытался смотреть вверх, но голова неизменно падала вниз, как будто шея больше отказывалась ее держать. Земля под ногами прыгала, и мне стоило больших трудов сохранять равновесие.

— Сирус! — повторил я, стараясь говорить отчетливо, но язык слушался плохо. — Слезь, а. Не стоит искушать судьбу…

Я снова попробовал поднять голову, но она тут же склонилась обратно. Всё куда-то плыло.

Сириус, не обращая внимания на мои слова, продолжал пытаться вскарабкаться на дерево. Ноги слушались его не лучше, чем меня, то и дело соскальзывая с сучков, но сильные руки не давали Бродяге грохнуться.

— Погоди, Сохи! Ещ чу-чуть… — таким же заплетающимся языком сказал он, закидывая ногу на очередную ветку. — Немножко… Оп!

Он обнял толстую ветку обеими руками и ногами и улегся поудобнее.

— Ох, устал, — протянул Сириус пьяным в стельку голосом. Под ним уже было добрых четыре метра высоты.

Я попытался призвать на помощь последние крупицы здравого смысла, которые еще не успели пропитаться огневиски в моем растекающемся мозгу.

— Плохая идея, Брдга, — пробормотал я. — Ты разбшься!

— Не-не-не, — покачал головой Сириус, — я же уже умер, ниш-ш-ш, — он протяжно вздохнул, — чичо не произойдет. Вот у-увидишь! Сейча-а-ас…

Он попытался закинуть ноги обратно на ветку и встать. Каким-то чудом ему это удалось. Теперь он крепко держался за ствол и смотрел вниз.

— Ни-и-изко! Надо еще…

Я не успел ему возразить. Сириус снова попытался поднять ногу, руки чуть ослабили хватку, и он с громким «О-ей!» полетел вниз, на ходу ударяясь об ветки, которые ранее миновал.

Я понял, что мне ничего не остается, как попробовать его поймать, и выставил руки, но, едва оторвавшись от дерева, тут же завалился набок. Почти сразу же я почувствовал удар, дыхание сперло, а глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит. Сириус, задыхаясь от смеха, надавил мне на плечи и постарался перекатиться с моего тела на траву. Ему это плохо удавалось, и еще пару минут я чувствовал, как он давит мне в спину, пытаясь переместиться.

— Ви-видишь, — всхлипнул он, вытирая выступившие слезы рукавом, — ни-ничего не слу-чи-и-лось, ха-ха-ха… ни-ни царапинки…

Несмотря на жуткий дискомфорт, меня самого почему-то потянуло на смех. Еще несколько минут мы лежали, не в силах успокоиться. Наконец я почувствовал, что снова могу говорить:

— Знаешь, Блэк, только теб мгла прити в голову мысль попробвать убиться после смерти…

— Не знаю, по-очему вы с Лили раньше не попробовали, — ответил Сириус, и мы взорвались новым приступом хохота.

Земля перед глазами по-прежнему прыгала, но внезапно я почувствовал новый прилив вдохновения.

— А да-давай вызовем твой мо-то-цикл! Помнишь, как мы… как мы уле-улепетывали от тех магглов?

— О да! — Сириус снова затрясся от смеха. — Л-ладно…

Он протянул руку и сказал:

— Мотоцикл Сириуса Блэка!

Я не ожидал, что он действительно появится, но место, в котором мы оказались, было и вправду особенным. Не знаю, настоящий или имитация, но мотоцикл вдруг возник прямо из воздуха рядом с нами. Слава Мерлину, он не упал на руку, как бочонок с огневиски, который сейчас, абсолютно пустой, валялся неподалеку.

— Есть! — ликуя, воскликнул я, чувствуя, что все-таки понемногу начал трезветь. Земля прыгала уже не так сильно, а язык стал меньше заплетаться.

— Ах, моя крошка! — с нежностью прокричал Сириус. — Я скучал по нему! Ну-ка…

Не теряя больше ни секунды, он вскочил на ноги и бросился к мотоциклу. Я последовал его примеру.

— Давай, Джим, забирайся назад, как в старые добрые времена!

Однако «как в старые добрые времена» не получилось. Сириус, плохо владея своим телом, слишком сильно навалился на мотоцикл, и тот упал.

— Ничего! — не отчаиваясь, сказал Бродяга. — Сейчас вернем все на место…

Он наклонился, чтобы уцепиться за ручку, но в его состоянии это было слишком смелым шагом. Не удержав равновесие, он повалился сверху на мотоцикл и громко выругался. Я захихикал.

— Заткнись, Сохи, лучше помоги мне…

Шатаясь, я подошел к другу и протянул ему руку. В следующее мгновение оба уже лежали на земле.

— Да чтоб тебя! — простонал Сириус. — Прекрати ржать… Мы должны… Мы просто обязаны его оседлать… Мародеры мы или кто…

На борьбу с мотоциклом у нас ушло еще несколько минут, но в конце концов мы все-таки смогли его поднять и сесть друг за другом. Сириус оказался за рулем и пытался завести «свою крошку». Это оказалось совсем нетрудно — мотоцикл как будто ждал, когда на нем снова начнут ездить, и загромыхал на весь лес. В следующее мгновение мы уже неслись на максимальной скорости, нарочно уворачиваясь от деревьев в последний момент. Мы оба смеялись, а когда Сириус нажал кнопку полета и мотоцикл оторвался от земли, не смогли сдержать восторженных криков, чувствуя себя так, как будто нам снова по двадцать лет.

* * *

Когда я открыл глаза, голова трещала так, будто кто-то нарочно изнутри бьет по черепу молотками. В горле пересохло, и я огляделся в поисках чего-нибудь питьевого.

Сначала я даже не понял, где нахожусь. Судя по всему, я все еще сижу на мотоцикле. Впереди меня — Сириус, уткнувшийся головой в руль и негромко похрапывающий. А вокруг…

Разорви меня горгулья!

Кажется, новые дозы огневиски, которые мы приняли вчера уже после того, как вызвали мотоцикл, были лишними. Иначе почему я не помню, как мы врезались в какой-то дом и уснули прямо под пробитой крышей?

Да, нас окружали щепки, а сами мы, судя по всему, были на чердаке. Я посмотрел наверх и увидел огромную зияющую дыру. Огляделся еще раз и вдруг понял, что помещение мне знакомо. Нет…

Сириус впереди меня тоже пошевелился, открыл глаза и очумело посмотрел по сторонам. Затем, не обращая ни на что внимания, достал из кармана фляжку, отхлебнул и протянул ее мне. Я с жадностью сделал несколько глотков.

— Где мы? — спросил Сириус все еще не протрезвевшим голосом.

— Похоже, у нас дома, — ответил я, чувствуя, как все внутри сжимается от неприятного предчувствия. Вряд ли Лили могла не заметить, что мы пробили мотоциклом крышу…

— Дома? — переспросил Сириус и, к моему ужасу, вдруг истошно завопил: — Лили! Где ты? Я привел твоего мужа домой!

— Тихо ты! — шикнул я, но было поздно. Сириус вдруг громовым голосом запел:

— И Джеймса-оленя домой отвезли, туда, где резвился он в малые лета… Давай, Лили, присоединяйся! Джим, не отставай! Почему вы такие скучные? Мы же снова вместе! Продолжаем праздновать! С ним Блэк развеселенький рядом лежит, и сломана крыша, грустно все это…

Я непроизвольно протянул руку к лицу и закрыл ладонью глаза. Все-таки алкоголь уже практически выветрился из моего мозга. Рядом раздалось громкое хмыканье.

В дверях чердака стояла Лили и со смехом в глазах смотрела на нас. Она держала в руках огромный кувшин. Бродяга перестал петь и по-прежнему громко воскликнул:

— Ого! Ты принесла нам попить? Ты не ругаешься? Сохатый, друг, поздравляю! Твоя жена стала действительно Поттер, а не Эванс!

Лили усмехнулась.

— Я ждала чего-то подобного. Поэтому когда вы разнесли на мотоцикле полгостиной…

— Что???

— … распевая «Котел, полный крепкой, горячей любви», ничуть не удивилась. Гораздо больший сюрприз для меня, что вы смогли вернуться обратно. Пусть не совсем без происшествий, — она подняла глаза на дыру в крыше, — но оба целы, и на том спасибо.

Глядя на мое ошарашенное лицо, она рассмеялась.

— Да ладно тебе, Джим, я знала, что с появлением Сириуса моим тихим спокойным дням придет конец. Все-таки вы оба столько лет практически не веселились.

— И ты не злишься?!

— Пока нет. Но если вы не почините гостиную, гнев мой будет ужасен. Так что пейте, трезвейте и марш за работу. Не знаю, как вы обойдетесь без палочек, но это не мои проблемы.

С этими словами она протянула мне кувшин и вышла из комнаты. Сириус присвистнул.

— Браво, Джим! Ты сделал из зануды Эванс настоящего мародера!

— Ага, — кивнул я, по-прежнему удивленный. — Только когда я успел это сделать?

С по-прежнему гудящей головой я перекинул ногу через мотоцикл и слез с него. Нам предстояло оценить масштабы бедствия. Но сейчас это мало меня волновало. Гораздо интереснее было думать о реакции Лили — совершенно для меня неожиданной. Право, сколько лет мы знакомы, сколько лет вместе, а эта женщина до сих пор не перестает меня удивлять!

В квартире Амелии Боунс стояла упоительная тишина, нарушаемая лишь негромким посапыванием огромного пушистого кота, мирно дремавшего в кресле возле окна. Время от времени ушки его беспокойно шевелились, как будто он что-то слышал сквозь сон.

Когда в камине вдруг заполыхал ярко-зеленый огонь, кот мигом проснулся, но не испугался. Напротив, он замурлыкал и спрыгнул с кресла, чтобы потереться о ногу хозяйки, которая уже вылезала из камина, стряхивая с себя золу.

— Мяу!

— Привет, Мерлин, — мадам Боунс наклонилась и почесала кота за ушком. — Соскучился? Сейчас я тебя покормлю.

— Му-у-р-р, — протянул Мерлин и посторонился, давая хозяйке возможность подойти к письменному столу и положить на него портфель.

Некоторое время кот немигающим карим глазом следил, как мадам Боунс меняет рабочую мантию на домашний халат, а затем достает из портфеля какие-то свитки.

— Пожалуй, зря я взяла их с собой, — сказала она как будто самой себе. Достала из портфеля палочку, взмахнула ей и тихо произнесла: — Эванеско! — Свитки исчезли. — Что, Мерлин, идем на кухню?

— Му-ур, — согласился кот.

Мадам Боунс положила палочку на стол рядом с портфелем и направилась к двери. Кот — по пятам за ней.

Поглощая насыпанный в миску корм, Мерлин продолжал прислушиваться. Несколько раз он отрывал мордочку от миски, настороженно оглядывался по сторонам, а затем снова наклонялся к еде, не переставая взволнованно шевелить ушами. Но вот он поднял голову в очередной раз и сощурил свои огромные круглые глаза. Затем принюхался, тревожно мяукнул и посмотрел на хозяйку. Мадам Боунс сидела за столом, в одной руке держа чашку чая, в другой — вечерний номер «Ежедневного пророка», и не обращала на кота внимания, погруженная в чтение.

Мерлин подошел к хозяйке и громко, требовательно мяукнул. Его пушистая шерсть встала дыбом.

— Что такое? — мадам Боунс показалась из-за газеты и посмотрела на кота. — Только не говори, что тебе мало еды.

— Ш-ш-ш, — прошипел Мерлин, прижал уши и посмотрел куда-то вглубь коридора, который находился прямо за спиной мадам Боунс.

Волшебнице, которая руководила Отделом обеспечения магического правопорядка, не надо было дополнительных знаков, чтобы понять неладное. В следующее мгновение она вскочила со стула, схватила с тумбочки нож и запустила его прямо в дверной проем.

— П-ш-ш-ш, мяу-у-у! — оглушительно заорал Мерлин и бросился к ноге хозяйки.

В следующее мгновение в том месте, где только что сидела мадам Боунс, возникла чудовищных размеров змея: длинный язык высунулся из пасти, змея явно намеревалась ужалить, но женщина вовремя успела отскочить. С громким стуком змея врезалась в стол и снесла на пол чайник, чашку и еще несколько предметов.

Мадам Боунс бросилась вон из кухни. Мерлин застыл на месте, продолжая громко шипеть. Казалось, он пытается показать змее, что может быть не менее устрашающим, чем она. Но на змею его шипение не произвело никакого впечатления. Молниеносным движением она сделала выпад, и в шею кота вонзились острые зубы. Мерлин жалобно мяукнул и обмяк.

Тем временем мадам Боунс вбежала в комнату с камином, но от этого уже не было никакого проку. У окна, откинув с головы глубокий капюшон, стоял Волан-де-Морт собственной персоной и лениво постукивал двумя волшебными палочками по руке.

— Только глупец может хоть на минуту выпустить оружие из рук, — сказал он, с холодной улыбкой наблюдая за мадам Боунс. В красных безжалостных глазах застыло выражение предвкушения. — Я не устану это повторять.

Волшебница в ответ пристально на него посмотрела, и обе палочки вдруг вырвались из рук Темного Лорда. Очевидно, мадам Боунс невербально произнесла заклинание. Не теряя ни секунды, она бросилась вперед, чтобы успеть вернуть свой шанс на жизнь, по пути схватив со стола первый попавшийся под руку предмет (это оказалась фотография в рамке) и запустила им в Волан-де-Морта. Он, похоже, не ожидавший такого маггловского приема, не успел уклониться, и рамка угодила прямо ему в голову. Этого хватило, чтобы Амелия Боунс успела схватить свою палочку, но оказалось мало, чтобы она смогла ей воспользоваться до того, как разъяренный Темный Лорд запустил в нее Круциатусом.

Даже задыхаясь от крика боли, она не выпускала свою палочку из рук. И как только Волан-де-Морт решил сделать передышку, попробовала поднять ослабевшую руку и оглушить его. Но Темный Лорд с легкостью отбил красный луч, который, поменяв траекторию, угодил в цветочный горшок и разбил его вдребезги.

— Я удивлен, что после моей маленькой порции боли ты еще готова сражаться, — холодным голосом произнес Волан-де-Морт. Он подошел ближе к своей жертве и встал прямо над ней, глядя в глаза мадам Боунс. Палочка его была опущена. — Не зря я решил сам тебя уничтожить.

Мадам Боунс ничего не ответила. Казалось, что силы все-таки покинули ее.

— Удивительно, что даже в таком состоянии я не могу прочитать твои мысли, — отметил Волан-де-Морт с легкой улыбкой, больше похожей на гримасу. — Но, кажется, я догадываюсь, о чем ты думаешь. Надеешься, что скоро сможешь уви…

Договорить он не смог. Не желавшая сдаваться мадам Боунс вдруг с неожиданной силой выбросила вперед ногу и что было мочи ударила своего врага в районе коленных чашечек (под мантией различить наверняка было сложно). Он непроизвольно согнулся от боли, и она быстро взмахнула палочкой — из нее выскочила крупная сеть, опутавшая Волан-де-Морта с ног до головы. Темный Лорд попытался сбросить ее, но у него не вышло. Тогда он сделал замысловатое движение палочкой, но и это не помогло. Очевидно, сеть не позволяла колдовать тому, кто оказался внутри нее. Волан-де-Морт издал вопль ярости.

Мадам Боунс тем временем, видимо, почувствовав маленький луч надежды, вскочила с пола и бросилась к камину. Но не успела она схватить из корзинки горсть пороха, как сильный удар сзади свалил ее с ног. Падая, волшебница ударилась головой о каминную полку. Палочка выпала из ее рук; мадам Боунс непроизвольно схватилась за шею, где оставила укусы змея, пытаясь закрыть рваные раны, но кровь стремительно побежала между ее пальцами. Кровавая лужа почти мгновенно образовалась вокруг ее головы.

Нагини медленно обогнула тело и повернула голову в сторону своего хозяина, словно спрашивая, что делать дальше. Он что-то прошипел ей и снова взмахнул палочкой. На этот раз сеть исчезла. Змея отползла чуть в сторону.

— Ну вот и все, Амелия Боунс, — тихо сказал Волан-де-Морт. — Ты храбро сражалась, но тебе никогда не одолеть такого волшебника, как я. Жаль, что пришлось пролить столь ценную магическую кровь. Но ты выбрала не ту сторону.

Мадам Боунс, слабевшая всё сильнее с каждым словом, нашла в себе силы смерить Темного Лорда самым презрительным взглядом, на который только была способна. Она попыталась что-то сказать, но раны не позволили ей.

— Пора с этим заканчивать, — заметил Волан-де-Морт, по-прежнему не повышая голоса. — Авада Кедавра!

Ослепительная зеленая вспышка осветила комнату, а когда она развеялась, ни Волан-де-Морта, ни змеи в квартире уже не было.

Амелия Боунс лежала в луже крови и пустыми глазами смотрела прямо перед собой.

Рядом валялась фотография, выпавшая из разбитой рамки. Эдгар Боунс весело махал рукой в камеру. Рядом стояла его жена и счастливо улыбалась, обнимая за плечи двух смеющихся мальчуганов.

* * *

Убийство Амелии Боунс стало огромным ударом для волшебного сообщества. Не остались равнодушны и мы с Лили — эта женщина заслужила нашу симпатию после того, как в прошлом году не дала Фаджу засудить Гарри.

Не менее сильно нас поразила гибель Эммелины Вэнс, которую мы оба знали ещё со времен Первой магической войны. Произошло это буквально через несколько дней после первого убийства и позволило нам осознать возвращение Темного Лорда во всей его полноте. Стало ясно: Вторая магическая война началась по-настоящему.

А тут еще Дамблдор.

Директор редко с кем откровенно обсуждал свои дела, поэтому долгое время мы не могли понять, что он делает и зачем. И его путешествие в древний полуразвалившийся особняк, окруженный проклятиями, также стало для нас загадкой. Но было яснее некуда — это наверняка связано с Волан-де-Мортом. Однако мы и предположить не могли, чем закончится эта вылазка.

— Он не может умереть, — резко сказала Лили, отойдя от чаши, где только что Северус Снейп ограничил распространение по руке Дамблдора страшного заклятия и пообещал убить его, когда представится случай. — Я не верю. Это невозможно.

Мы с Сириусом переглянулись. Он был бледен и, похоже, испытывал не меньший шок, чем Лили. Я и сам еще не до конца осознал масштаб произошедшего.

— Похоже, дело действительно безнадежное, если он просит Нюнчика убить его, — хрипло ответил Бродяга. — Мир без Дамблдора… Я не могу себе это представить.

— Северус верно спросил — зачем он вообще надел это кольцо? Ведь было очевидно, что оно пропитано черной магией! Иначе почему его окружало такое количество темных заклятий? — гневно спросила Лили. — Где была его хваленая мудрость в такой важный момент?

Я знал, что ее напускная злость на самом деле скрывает глубокий страх, который уже начал обволакивать и меня. Дамблдор — единственный, кого всегда боялся Волан-де-Морт. Как победить его без старого волшебника? Кто поможет Гарри? Кто поведет за собой Орден Феникса?

— Давайте без паники, — постарался сказать я спокойно. — За год может произойти все, что угодно. Еще не факт, что Дамблдор не найдет способ спастись… И вообще. Может, он сделает все, чтобы успеть покончить с Волан-де-Мортом до того, как придет его срок.

Лили встревоженно на меня посмотрела, но кивнула. Она, как и я, прекрасно понимала, что мы можем нервничать и переживать сколько угодно — это все равно ничего не изменит. А вот Сириусу такое положение дел явно не пришлось по вкусу.

— И что? Мы будем просто наблюдать? И ничего не предпримем?

— Это все, что мы можем.

Бродяга будто не поверил своим ушам.

— Вы предлагаете сидеть сложа руки?!

— Послушай, Сириус, мы здесь уже пятнадцать лет и за это время много раз успели убедиться, что ни на что не можем повлиять. Разве что за редким исключением — но это непредсказуемо, — устало ответил я. — Поэтому мы просто будем ждать — такова наша доля.

Сириус задохнулся от возмущения.

— Я не верю своим ушам!

Я понимал его негодование. Очень трудно бездействовать, когда тебе доступна информация, которая может спасти кому-то жизнь или просто повернуть ситуацию в противоположную сторону.

— Ты, конечно, можешь попробовать что-нибудь сделать, никто тебе не запрещает, — сказала Лили, глядя на Сириуса. — Но опыт показывает, что это не принесет тебе ничего, кроме разочарования. К тому же есть более беспокоящие нас вещи. Например, мы так и не выяснили, кто оставил красные следы на твоей руке.

— Точно, — поддержал я жену. — Послушай, Сириус, я понимаю твое негодование и разделяю его, но ты же меня знаешь: я не стал бы сдерживать тебя, если бы не знал наверняка, что ничего не выйдет. В свое время мы с Лили чего только не делали, чтобы повлиять на происходящее внизу, но у нас ни разу ничего не вышло. И только когда мы совсем этого не ожидали, что-то происходило. Например, как на кладбище прошлым летом. У нашего пребывания здесь наверняка есть какая-то цель. Надо просто ждать, вот и все.

Кажется, Сириуса не очень убедили наши слова, но спорить он перестал.

— Хорошо, — сказал он спустя какое-то время. — Я вас понял. Моя жизнь снова превращается в бездействие и ожидание непонятно чего… Я безмерно счастлив.

Лили подошла к Бродяге и положила руку ему на плечо.

— Но теперь ты, по крайней мере, не заперт в доме на площади Гриммо. И твоя компания — не чокнутый домовик, а мы.

Сириус слабо улыбнулся.

— Только это меня и утешает.

* * *

Несколькими часами позже мы с Сириусом и Лили сидели, обложившись горой книг, которые появились по нашему зову. Каждый пытался найти хоть что-нибудь об Арке Смерти. Но сделать это было сложно: магия принесла нам только те тома, названия которых мы точно помнили, а неопределенное «разработки Отдела тайн» или что-нибудь в этом духе не работало.

Честно говоря, я вообще сомневался, что нам удастся найти в книгах даже малую толику информации. Все, что хранилось в Отделе тайн, имело печать абсолютной секретности, так что вряд ли кому-то когда-то удавалось предоставить в публичный доступ хоть крошечную часть того, что там скрыто.

Листая «Взлет и падение Темных Искусств», я машинально пробегал глазами по строчкам, надеясь, что не пропущу слово «арка», если вдруг увижу его. В предыдущих книгах оно мне уже попадалось, и каждый раз сердце начинало учащенно биться, но потом оказывалось, что это не то.

Поэтому когда я в очередной раз увидел злополучное слово, я не сразу обратил на него должного внимания. Лишь прочитав еще несколько строк, я с гулко забившимся сердцем понял, что кажется, наконец, нашел то, что нужно. Прочитав еще несколько абзацев, я убедился в этом окончательно.

— Лили, Сириус, — взволнованным голосом позвал я. — Идите сюда. Кажется, я что-то нашел.

— Ты уверен?

Я кивнул и показал подошедшим Лили и Бродяге, откуда надо читать. Сердце по-прежнему колотилось.

«В середине XV века, когда в магической Великобритании еще действовала смертная казнь для волшебников, практикующих черное колдовство, зазвучали разговоры о том, что традиционные маггловские способы неэффективны. Особенно сильные волшебники умели накладывать заклинания, помогавшие им избегать смерти, тогда как со стороны казалось, что казнь прошла успешно. Однако со временем их уловки были раскрыты, и появилась потребность в новых способах умерщвления.

Очевидно, именно тогда была создана так называемая «Арка Смерти». Хотя до сих пор существуют сомнения, что она действительно была изобретена, упоминания о подобном предмете можно найти сразу у нескольких волшебников, живших в то время и входящих в Совет волшебников.

По задумке авторов, «Арка смерти» поглощает человека, не давая ему возможность остаться в мире живых и окончательно перейти в мир мертвых. Тот, кто в нее попадает, как будто зависает между мирами. Волшебники того времени верили, что по-настоящему сильный маг может вернуться даже с того света, поэтому такое решение казалось им крайне удачным.

Источники упоминают, что с течением времени Арку совершенствовали. Так, например, утверждается, что портал, заключенный в ней, сделали Притягивающим черную магию. Иными словами, попасть туда мог не только тот, кто напрямую прошел через Арку, но и просто темный волшебник, совершивший достаточно тяжелое преступление для такого сурового наказания. Вероятно, это было сделано для того, чтобы в ином мире зло не смешивалось с добром.

Однако уже в XVI веке все упоминания об «Арке Смерти» заканчиваются, как будто ее никогда и не существовало. Где она сейчас, если действительно когда-либо была на свете — неизвестно. Одна из самых популярных теорий, что ее уничтожили сами создатели, поняв, какую опасность она несет. Другая версия гласит, что Арку надежно спрятали, а затем, после создания Министерства Магии, переместили в одно из его помещений для дальнейшего изучения и, возможно, тайного использования. Ни у одной из этих версий нет надежного подтверждения, кроме слухов и домыслов.

Возвращаясь же к теме Падения Темных Искусств, следует упомянуть, что с помощью «Арки Смерти», по утверждениям выше упомянутых волшебников, было казнено множество известных черных колдунов. Среди них…»

Лили и Сириус закончили читать почти одновременно.

— Похоже, впечатления Сириуса не обманули его, — сказал я, машинально запуская руку в волосы. — Он действительно где-то был до того, как попал к нам. И, похоже, не один.

Наши взгляды пересеклись. Дело принимало весьма интересный оборот.

Несмотря на активные военные действия, жизнь шла своим чередом. Дамблдор забрал Гарри от Дурслей и назначил ему индивидуальные занятия, Снейп продолжил работать двойным агентом и дал Непреложный обет Нарциссе Малфой. Сириусу, ненавидевшему Нюниуса всю свою жизнь, было очень сложно теперь перестроиться и попытаться оценивать его поступки непредвзято.

Мы тревожились не меньше Гарри, когда ждали оценки СОВ, но, слава Мерлину, он все сдал довольно прилично. Лили, правда, немного расстроилась, что у него всего одна «Превосходно», но, как справедливо заметил Бродяга, эта оценка стоила больше всех других вместе взятых. Зато Гарри назначили капитаном команды по квиддичу!

— Наконец-то я смогу нормально посмотреть, как он играет, — проворчал Сириус и поддразнил меня: — Наверняка он еще лучше тебя, да, Джим?

Но я ответил серьезно:

— Он во всем лучше меня, не только в квиддиче.

Это была абсолютная правда.

Слава Гарри разрасталась шире, чем когда-либо. Теперь он был не просто Мальчиком, Который Выжил, но Избранным. Я честно говорил себе, что будь на его месте, загордился бы окончательно, а Гарри такое положение дел вовсе не радовало. Хотя, безусловно, он не мог не понимать, что это намного лучше времени, когда его считали ненормальным лгуном.

В общем, жизнь в Хогвартсе текла своим чередом, и если бы не юный Малфой с его планом притащить в школу Пожирателей Смерти и приближающаяся смерть Дамблдора, все было бы не так уж и плохо. По крайней мере, шестой курс начался намного спокойнее, чем четвертый и пятый.

Мне было интересно посмотреть, каким будет Снейп в роли профессора ЗОТИ. Уж кто-кто, а он немало знает о Темных Искусствах, а Гарри сейчас как никогда нужен сильный преподаватель. Жаль, что педагогические методы Нюнчика всегда вызывали у меня сильные сомнения. И мы не удивились, что в первый же урок не обошлось без конфликта. Фраза «Совсем не обязательно называть меня «сэр», профессор» вызвала у нас с Сириусом такой долгий приступ хохота, что Лили пришлось наорать на нас. Как примерная ученица, она не одобряла хамства в адрес преподавателя, ну а мы с Бродягой сочли выходку Гарри очень остроумной.

Но с особым нетерпением мы ждали начала уроков у Дамблдора. Интересно, чему он будет учить Гарри?

К нашему разочарованию, мы не смогли проникнуть за Гарри и Дамблдором в Омут памяти, и потому, когда они наконец вернулись, с жадностью прислушивались к каждому слову, пытаясь выстроить картину увиденного ими.

— Интересно, — задумчиво произнесла Лили, когда они закончили и наш сын отправился в спальню, — сыграло ли какую-то роль то, что Волан-де-Морт был зачат без истинной любви, под воздействием зелья? Может, поэтому он стал таким злым?

— Намного интереснее, зачем Дамблдор показал все это Гарри? — ответил Сириус. — Что это ему даст?

— Прошлое человека может достаточно сказать о его настоящем и будущем, — пожал плечами я. — Посмотрим, что будет дальше. Думаю, со временем все станет ясно.

— Да, наверное, — согласилась Лили. — Но я спала бы чуточку спокойнее, если бы Дамблдор начал обучать Гарри своим коронным боевым и защитным заклинаниям…

* * *

Хотя Сириус неизменно сидел с нами возле чаши и наблюдал за жизнью Гарри, я чувствовал, что его мысли часто витают где-то далеко. Красные следы на его руке почти сошли, и всё равно иногда Бродяга начинал непроизвольно потирать то место, где они были. Я знал, что ему по-прежнему снится лес, по которому он идет на чей-то голос, пока вдруг что-то не заставляет его проснуться.

Однажды ночью я снова услышал, как Сириус ходит по своей комнате, видимо, не в силах заснуть. В конце концов, он решил спуститься вниз, и я последовал за ним. Он был на кухне и оглянулся, когда я вошел. Я приложил палец к губам и тихо спросил:

— Снова этот лес и голос?

Бродяга кивнул и отпил из стакана с водой. Я немного помолчал и нерешительно начал:

— Сириус, может, все-таки ты перестанешь отрицать, что это может быть связано с Ре…

— Не произноси это имя, — резко прервал меня Сириус. — Я уже сказал: мой брат не имеет к этому никакого отношения.

Я недоверчиво на него посмотрел.

Версия о том, что с лесом как-то связан Регулус Блэк, казалась нам с Лили весьма правдоподобной, но Бродяга довольно резко ее отвергал. Он не захотел узнать, как в действительности умер его брат, и нас попросил не смотреть на это. Из уважения к его чувствам мы послушались. Тем не менее, мы остались при мнении, что Регулус может быть как-то связан с Аркой Смерти.

— Почему ты так категоричен? Ведь ты же отпустил его тогда.

— Не напоминай, — еще более зло ответил Сириус. — Я пожалел об этом, понятно? Я думал, что он услышал мои слова, думал, что я смог на него подействовать. Но все оказалось напрасно. Он на следующий же день снова отправился мучить людей Круциатусом. Я знаю это точно. Марлин МакКиннон мне сказала. Она видела его. Так что не надо больше говорить мне о Регулусе.

— Ты ведешь себя, как упрямый идиот, — рассердился и я. — Зачем ты так упорно отрицаешь столь правдоподобную версию? Вспомни, что было написано в книге. Арка притягивает души людей, совершивших достаточно тяжелые проступки. Что, если…

— Тогда Рег заслужил, — упрямо перебил меня Бродяга. — Он сам выбрал такую судьбу, пусть теперь расплачивается. Все, закончим на этом. Пойду дальше спать.

Он вышел из кухни, не оборачиваясь, а я остался стоять, напряженно думая и машинально взъерошивая и без того растрепанные волосы на голове. Нарушить или нет данное другу слово? Мы можем теряться в догадках сколько угодно, но сцена смерти Регулуса наверняка прольет свет на произошедшее с Сириусом. А если нет, то можно просто притвориться, что я по-прежнему ничего не знаю.

И я все-таки сделал это.

* * *

Не сказать, что сцена в чаше мгновенно пролила свет на последние события, скорее, наоборот — заставила меня еще крепче задуматься.

Волан-де-Морт что-то спрятал в пещере и тщательно окружил заклинаниями. Это напомнило мне историю с перстнем, который добыл Дамблдор. Регулус это что-то похитил, пожертвовав своей жизнью. Значит, в медальоне было сокрыто что-то настолько ужасное, что заставило отвернуться даже преданного Пожирателя смерти. Интересно, что это? Может, какое-то смертельное проклятие, как в перстне? Но зачем оно? Если есть Авада Кедавра…

Одно можно сказать уверенно — Регулус поступил совсем не как злодей. Скорее, история с домовиком отрезвила его, заставила задуматься о том, что такое его хозяин. Возможно, его поступок даже в какой-то мере искупил злодеяния (если он забрал у Волан-де-Морта нечто такое, что в злых руках могло бы погубить множество жизней). Мог ли он тогда попасть в мир Арки Смерти?

Наверное, все равно мог. Такую возможность нельзя исключать. Что если это он оставил следы на руке Сириуса? Что если это его голос зовет Бродягу? Что если он просит брата о помощи?

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь успокоить гулко бьющееся сердце и разбушевавшуюся фантазию. Все это весьма похоже на правду. Главное, суметь донести её до Сириуса.

* * *

Проснувшись утром, я не решился сразу завести с Сириусом разговор о Регулусе. Удобно устроившись на диване перед чашей, он предвкушал отборочные испытания в команду Гриффиндора и явно старался не думать о ночной бессоннице и нашем разговоре.

— Кубок школы должен был быть у нас, еще когда Гарри был на первом курсе, — сказала Лили, вытирая пыль со стола, на котором стояла чаша. — Ого, сколько народу! — удивилась она, случайно заглянув в сосуд.

— Что ты хочешь, — хмыкнул я. — Наш сын — настоящая знаменитость.

Наблюдать за испытаниями было довольно забавно, в особенности — за Гермионой, которая, похоже, не на шутку увлеклась Роном. Иначе она никогда не пошла бы на такую хитрость. В итоге Гарри набрал весьма неплохую команду. По крайней мере, мы с Сириусом сошлись во мнении, что у нее есть высокие шансы снова завоевать Кубок — при условии, что вратарь подлечит нервы. Правда, надо отдать Рону должное, сегодня он летал очень даже уверенно.

Когда спустя время троица уселась за уроки, я решил, что пришло время для разговора. Даже Лили я еще не успел сказать, что нарушил данное Сириусу слово, поэтому немного волновался.

Жена и друг перебрались из комнаты с чашей на кухню и пили тыквенный сок, мирно о чем-то беседуя. Увидев меня, нерешительно мнущегося в дверях, они сразу заподозрили неладное.

— У Джеймса нашкодивший вид, — заметила Лили, обращаясь к Бродяге, как будто меня тут и не было. — Как думаешь, он что-то натворил?

— Судя по виноватому выражению лица — да.

Я запустил пятерню в волосы и взъерошил их. Отступать было некуда.

— Ну, да, я натворил, — сказал я, по-прежнему взлохмачивая голову. — Только не злитесь. Особенно ты, Сириус. Я сделал это ради тебя.

Я виновато на него посмотрел. Он подозрительно прищурился. Я понял, что медлить больше нельзя — надо выдать всё, пока меня не остановили.

— Я посмотрел, как умер Регулус. Знаю, знаю, я обещал, — торопливо продолжил я, увидев, что Бродяга в гневе хочет меня перебить, — но я не мог так просто это оставить! Твои сны, Сириус, я думаю, они действительно связаны с ним… Он умер не как злодей и приспешник Волан-де-Морта, он всё понял, Сириус! Он пошел против него, он хотел его остановить…

Я говорил быстро и немного путано, но это было неважно. Важно, что Сириус все-таки позволил мне рассказать обо всем, что я увидел, и о том, какие выводы сделал.

— Я думаю, что он все-таки попал в мир Арки и ему нужна твоя помощь. Он твой брат, Сириус, и он попытался исправить то, что натворил, поэтому ты обязан помочь ему, — закончил я, глядя прямо на Бродягу. — Ты не можешь просто так его оставить.

Сириус молчал, но взгляда не отводил. Казалось, что в нем идет какая-то внутренняя борьба. Десятки разных чувств сменились в его глазах в считанные минуты. Лили, открыв рот, наблюдала за нами.

— Ты уверен в том, что все правильно понял? — наконец прохрипел Сириус.

— На двести процентов.

— И он действительно понимал, что идет на верную смерть?

— Понимал. Поэтому отправил домовика домой.

— С каким-то непонятным медальоном?

— Да. Возможно, он тем самым спас не одну жизнь. Мы не узнаем наверняка, если не попытаемся с ним связаться.

— Так ты уверен, что он попал в Арку? — подала голос Лили.

— Почему-то да. — Я волновался всё больше. — Сириус, мы должны попытаться…

Наступила мучительная тишина. Бродяга отвел взгляд в сторону и с минуту размышлял, глядя в окно. Наконец он встал, кажется, приняв решение.

— Да, должны, — глухо сказал он. — Но я… мне нужно переварить.

И он стремительно вышел из кухни. Лили удержала меня за руку, не дав пойти за ним.

* * *

Спустя пару часов я все-таки нашел Сириуса рядом с озером. Он сидел на земле возле дерева, которое так любил я, и неподвижно смотрел вдаль, погрузившись в свои мысли.

Услышав хруст веток от моих шагов, он оглянулся, но тут же снова уставился на воду.

— Можно? — спросил я, указывая на место рядом с ним.

— Садись, — ответил Бродяга, не глядя на меня.

Мы замолчали. Я пытался подобрать слова.

— Прости, — не придумав ничего лучше, выпалил я. — Я не должен был нарушать слово.

Сириус не отреагировал.

— Я хотел как лучше.

Он все-таки повернулся ко мне.

— Я знаю, Сохи, все нормально, — тихо сказал он. — Я просто думаю. Мы никогда об этом особо не говорили. Ты помнишь тот случай, когда я отпустил его? В деревне, на задании Ордена.

— Да.

— Зачем я это сделал?

— Он твой брат.

— Я мог забрать его, связать заклинаниями — заставить сидеть в штабе Ордена и перевоспитываться, — в голосе Бродяги звучала неприкрытая боль, — но я просто отпустил его. Бросил, как в самом начале, когда он только связался с компанией Пожирателей.

— Неправда, ты тогда сделал всё, что мог, — возразил я. — Я же помню. Думаешь, я забыл? Сколько ты за ним бегал, сколько уговаривал! Просто влияние родителей оказалось сильнее, вот и все.

— Если бы я тогда не сбежал из дома, если бы забрал его с собой…

— Прекрати винить себя, — твердо перебил я. — Никто не сделал для его спасения больше, чем ты. Да, в конце концов ты сдался — но нельзя спасти человека, который этого не хочет. Зато теперь у тебя есть шанс все исправить. Теперь он нуждается в твоей помощи — я уверен, предчувствие меня не обманывает, это его следы были на твоей руке. Теперь он сам зовет тебя — и, думаю, это важно.

— Но что мы можем сделать? Как связаться с ним? У нас даже палочек нет…

— Мы что-нибудь обязательно придумаем. В конце концов, это особенное место. Не унывай, Бродяга, вместе мы можем все — помнишь?

Сириус слабо улыбнулся и кивнул.

— Помню...

Я положил руку ему на плечо и сжал его. Я еще не знал, что мы будем делать, но верил в то, что сказал другу: вместе мы можем все. И неважно, сколько сил и времени на это уйдет, главное — мы всегда придем на помощь друг другу. Так было, так есть и так будет всю бесконечность, что нам теперь уготована.

Больше всего этот дом напоминал психбольницу. В нем был всего один этаж, а светлый фасад и длинный ряд грязных, местами разбитых окон производили жуткое впечатление. Местные жители обходили стороной это здание, расположенное на самой окраине деревни, практически в лесу. Все знали, что оно уже много лет заброшено, и, естественно, говорили, что в нем живут призраки.

Однако не так давно в доме стали замечать людей. Больше всего они походили на бродяг или бандитов — в потрепанной одежде, явно давно не мывшиеся и имеющие устрашающую внешность. Они сторонились местных, в деревню не заходили, в разговоры ни с кем не вступали, а потому их появление было замечено не сразу, а впоследствии стало для всех загадкой. Впрочем, никаких проблем они не приносили, поэтому деревенские до поры до времени решили просто наблюдать. В конце концов, бродяжничество не запрещено законом.

Римусу Люпину не нравилось это место, но выбирать не приходилось. Именно здесь решила временно обосноваться небольшая группа оборотней, к которой он недавно примкнул.

Морщин на лице моего друга с тех пор, как я наблюдал за ним последний раз, заметно прибавилось. От старой мантии остались одни лохмотья. «Жизнь среди ровни», как Лунатик это называл, явно не шла ему на пользу.

В самой большой комнате дома еще сохранилась кое-какая мебель. Оборотни — шесть человек, включая Римуса — собрались в ней, чтобы обсудить планы на полнолуние, до которого оставалось несколько дней.

— Я все же думаю, что нам стоит убраться подальше от людей, — мягко говорил Лунатик, оглядывая компанию. — Министерство магии сразу поймет, кто виноват в смерти магглов, если до этого дойдет. Мы не должны рисковать…

— Пусть только попробуют подойти — я порву глотку любому, кто сунется ко мне, до того, как он успеет сказать слово «Мерлин»! — злобно ответил крупный немолодой мужчина с длинными черными спутанными волосами и грозными карими глазами. — Не мои проблемы, что кто-то помер, пока я был волком. Я не контролирую себя, пусть льется кровь неудачников!

— Министерству все равно, контролируем мы себя или нет, — покачал головой Люпин. — Никто разбираться не станет, ты знаешь. Но это не значит, что мы должны опускаться до уровня животных. — Увидев гневные взгляды, обращенные на него, он торопливо продолжил: — Мы люди, кто бы что о нас не говорил. Так давайте не будем давать лишних поводов называть нас зверями.

— Кажется, среди нас завелся проповедник, — хмыкнула светлая коротковолосая женщина, сидевшая на пыльном потертом кресле рядом с Люпином. — Что-то не больно-то у тебя получилось быть человеком, а? Со скольких мест работы тебя выгнали, узнав, кто ты есть? И ты еще пытаешься направить нас на путь истинный? Мы — волки, вот наш путь! И если ты все еще пытаешься это отрицать, лучше тебе уйти.

Все, кроме еще одной девушки, одобрительно загудели. Она, кажется, была тут самой младшей, лет пятнадцати-шестнадцати на вид.

— Я просто не хочу, чтобы у нас были неприятности, — примирительно ответил Римус.

— Плевать, — подал голос еще один мужчина — низкий и толстый, он был похож на неуклюжего медведя. — Скоро нам не нужно будет скрываться. Когда Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть придет к власти, никто больше не посмеет смотреть на нас свысока.

— С чего ты это взял? — спросил Лунатик.

— Слухи ходят, — туманно произнес Толстый, но все же пояснил в ответ на вопрошающий взгляд: — Он обещал Сивому, что если мы сейчас поможем ему, то потом сможем делать все, что захотим.

— То есть без последствий убивать и заражать людей? — нахмурился Римус.

В ответ Толстый пожал плечами — мол, возможно и это. Римус покачал головой.

— Можете считать меня проповедником, но я все же считаю, что мы можем жить нормально, без убийств, тем более что сейчас есть Аконитовое зелье, — сказал он. — Я сам пользовался им некоторое время, и эффект был удивителен.

— Тебе не было больно? — внезапно спросила девушка, которая показалось мне самой юной. В её серых глазах было странное выражение — настороженности и робкой надежды.

— Почти совсем не было, и я полностью сохранял свой разум на все время трансформации.

Девушка не сводила с него недоверчивого взгляда. Остальные как-то тоже поутихли.

— А ты умеешь его варить? — спустя минуту молчания спросила она. — Ты же учился в этой школе… в Хогвартсе.

— Нет, сам я ни разу не пробовал. Но думаю, что этому можно научиться. Если мы найдем рецепт и все нужные ингредиенты… Ошибка при изготовлении может быть опасна, но я готов рискнуть. Это зелье — наш общий вполне реальный шанс перестать страдать.

Кажется, слова Римуса произвели впечатление даже на тех, кто еще несколько минут назад говорил, что их путь — волчья жизнь. Несмотря на их грозный и диковатый вид, я чувствовал к ним сострадание. Оторванные от волшебного мира, изгнанные из него, они мало знали о волчьем противоядии, о своем реальном шансе вернуться к полноценной жизни. Для тех, кто превращался уже многие годы, слова Лунатика вообще звучали как сказка. И в этом была одна из целей человеколюбивого Дамблдора — помочь тем, кто еще не потерял остатки человечности. Тем более что у Римуса не так уж плохо получалось — он уже давал зелье нескольким оборотням, которые после первого в своей жизни спокойного полнолуния уже не могли оставаться прежними. И Римуса эта работа, на первый взгляд тяжелая, заметно воодушевляла: мне кажется, он забывал о собственных горестях, помогая другим.

* * *

— Это первый Хэллоуин за последние пятнадцать лет, когда мне не хочется надраться до бесчувствия.

Мы с Сириусом сидели в гостиной и играли в шахматы. Лили сидела на диване рядом, читая книгу. Услышав слова Бродяги, она оторвалась от чтения и сочувственно сказала:

— Да уж, не представляю, что ты почувствовал, когда увидел наши с Джеймсом тела. По правде говоря, я сама до сих пор с ужасом вспоминаю свое мертвое тело рядом с плачущим Гарри — первое, что я увидела в чаше…

— Возможно, скоро вам придется наблюдать обратную картину — мертвого меня, — хмыкнул Сириус. — Если что-то пойдет не так…

— Ерунда, — отмахнулся я, — ты уже умер, хватит с тебя одного раза. Единственное — ты можешь застрять в мире Арки, но мы уж найдем, как тебя вытащить. Один раз ведь достали.

— Кстати, надо пойти проверить зелье, — спохватилась Лили. — У него жуткая процедура изготовления, не хватало напортачить, когда осталось совсем немного.

Она отправилась на кухню, где вот уже две недели зрело сложное зелье, название которого я даже не запомнил. По обещаниям Лили, оно должно было заставить Сириуса уснуть до тех пор, пока он не решит проблему, которая его мучает, или не захочет сам вернуться. Где она откопала это зелье, я понятия не имел, но полностью доверял жене: она всегда была великой мастерицей по зельям. Оставалась еще две недели до его полного приготовления, и все мы чувствовали легкое волнение. Тем не менее, я с нетерпением ждал «часа икс» — Сириуса ждало приключение, о котором я в последние годы мог только мечтать. Может, глупая мысль, но так уж я был устроен еще при жизни, а после смерти жажда авантюр только увеличилась. Тем более что жизнь Гарри сейчас текла более-менее спокойно, не считая эпизода с ожерельем, который, впрочем, никому не принес сильного вреда. Жизни Кэти Бэлл, слава Мерлину, ничего не угрожало. Малфой вышел сухим из воды, но я не сомневался, что Гарри позднее сможет его разоблачить.

Мы наконец решились перенести чашу в гостиную — здесь было больше места и не приходилось тесниться.

На следующий день должен был состояться урок у Дамблдора, и мы с нетерпением его ждали. Очередные подробности из прошлого Волан-де-Морта вызывали наш живой интерес, но, к сожалению, мы не смогли увидеть первую встречу Дамблдора и Тома Реддла. Хорошо, что Гарри все пересказывает Рону и Гермионе.

За этой троицей, кстати, стало еще интереснее наблюдать. Теперь уже не оставалось сомнений, что Рон и Гермиона неровно друг к другу дышат, но гораздо удивительнее для нас оказалось то, что Гарри, похоже, влюбился в Джинни Уизли. То есть, конечно, нам очень нравилась эта рыжеволосая девушка, но чувства Гарри показались несколько внезапными. Ведь еще совсем недавно он сох по Чжоу, а на сестру Рона не обращал ровно никакого внимания. Теперь же его взгляды на нее были красноречивее всяких слов. А уж сцена в коридоре, где Рон и Гарри застали её целующейся с Дином, окончательно убедила нас в правильности своих догадок. Странно, что Рон ничего не заметил.

Тем временем приближался первый в этом сезоне матч по квиддичу. Мы уже не чувствовали той уверенности, что поначалу: Рон играл из рук вон плохо. Не знаю, как бы я поступил на месте Гарри… Смог бы выгнать, к примеру, Сириуса, если бы он грозил нам полным провалом? Сын вышел из этой ситуации удивительным образом.

— Это же мошенничество! — закричала Лили, увидев, как Гарри проносит руку со склянкой над тыквенным соком Рона. — Мало того, что само зелье он выиграл не совсем честно…

— Неправда! — тут же хором возразили мы с Сириусом.

— … так еще и использует его в запрещенных целях!

— Он просто сварил зелье по другому рецепту, что тут такого? — возмутился я. — Никто не резал за него ингредиенты, не следил за огнем.

— Тем не менее, он был не в равных условиях с остальными, — отрезала Лили и ехидно добавила: — И вообще, спасибо Снейпу, да?

Я покраснел, но промолчал. Об этом думать не хотелось.

— Хватит спорить, — прервал нас Сириус. — Игра сейчас начнется.

Лили была так зла, что отказалась смотреть и ушла в спальню. Я, хоть в глубине души и чувствовал, что она права, остался и, поборов неприятные ощущения, попытался насладиться игрой. Но это было не так-то просто. Отличная игра команды была отравлена сознанием того, что отчасти она нечестная. И каким облегчением было потом узнать, что никакого зелья никто не подливал! Жаль, правда, что ребята все равно поссорились.

— Эх, мне бы глотнуть «Феликса» перед путешествием в Арку, — мечтательно протянул Сириус, когда мы с ним рассказали Лили правду о зелье. — Помнишь, Джим, как мы пытались сварить его на пятом курсе?

— Конечно, — хмыкнул я. — Мне же потом пришлось объяснять родителям, зачем мне новый котел.

— Растопили? — с любопытством спросила Лили.

— Ага, без возможности восстановления. Все зелье разлилось и прожгло пол в Выручай-комнате.

— Ну вы даете.

— Да, адское было варево, — ностальгически протянул Сириус. — Лил, а ты бы смогла его приготовить?

— Не думаю, оно очень сложное, к тому же долго настаивается.

— Жаль, пригодилось бы, — вздохнул Бродяга.

* * *

Наконец решающий день наступил. Зелье было готово. По словам Лили, оно выглядело ровно так, как должно было, так что не стоило волноваться. Но мы, конечно, все равно переживали.

Откровенно говоря, план был сырой, но другого у нас не было. Для начала нужно было, чтобы Сириус выяснил, действительно ли брат звал его на помощь. От разговора с ним зависели дальнейшие действия.

— Ощущения будут такие же, как от обычного сна, но на самом деле твоя душа перенесётся в мир Арки, — рассказывала Лили Сириусу, держа в руках стакан с зельем. — Это очень сложный процесс, к тому же он обычно применяется для живых людей, а не для мертвых. Непонятно, где мы сейчас, но раз ты слышишь голос, значит, связь должна быть. Когда ты закончишь или почувствуешь опасность, ты можешь проснуться — просто хорошо об этом подумай или ущипни себя. Понятно?

Сириус взволнованно кивнул.

— Я никогда еще не видела, как применяется это зелье, но, насколько мне известно, еще никогда его применение не заканчивалось смертью или еще чем-нибудь плохим. Ты будешь вроде духа, так что никто не сможет причинить тебе вреда. Обычно это зелье используется в целях врачевания душевных ран, но, надеюсь, и нам оно поможет.

— Я готов, — хрипло ответил Сириус.

— Удачи, — одновременно ответили мы, и Лили протянула ему стакан. — Залпом.

Бродяга глубоко вздохнул и поднес зелье к губам. Спустя несколько глотков рука его начала слабеть, и пустой стакан повалился на пол, а Бродяга — на диван. Он выглядел так, как будто спит уже давно. Мы с Лили переглянулись. Нам оставалось только ждать.

За окном темнело, а Сириус по-прежнему был без сознания. Я старался не волноваться, ведь Лили обещала, что ему ничего не грозит, но всё равно чувствовал себя не в своей тарелке. Совершенно неизвестно, что его ждет в том лесу.

Лили тоже переживала. Мы пытались сосредоточиться на чаше, потом — на ужине, но всё равно каждый раз возвращались обратно к Сириусу и наблюдали. Лицо его было бесстрастным.

Когда совсем стемнело, Лили принесла плед, и мы устроились на диване рядом с Бродягой, чтобы быть рядом, когда он придет в себя. В конце концов, я почувствовал, что засыпаю. Сколько времени прошло, не знаю, — казалось, что целая вечность — как вдруг сквозь сон я услышал резкий вздох — с таким же Сириус очнулся, когда только появился здесь. Я тут же открыл глаза и увидел, что друг наконец-то вернулся к нам.

— Ты в порядке? — кинулся я к нему.

Кажется, некоторое время он не понимал, что происходит, удивленно оглядываясь по сторонам. И, наконец, произнес неверящим голосом:

— Я снова здесь? Получилось? Неужели получилось?

— Что получилось? Да, ты вернулся обратно к нам. Тебя не было несколько часов!

— Есть! Я оказался прав! — завопил внезапно он и вскочил с дивана, смеясь. — Я угадал! Да!

— Да расскажи ты уже нормально! — рассердился я. — А то начинаешь действовать на нервы.

Сириус расхохотался еще больше.

— Не завидуй, Джим, сейчас все расскажу. Но это было жутко круто! Давно я так не…

— Лили, брось в него чем-нибудь!

— Ладно, ладно, — Сириус перестал ржать, — садитесь поудобнее, рассказ будет длинным.

Мы послушно сели. Бродяга действительно проговорил немало времени, к тому же мы все время его перебивали и задавали уточняющие вопросы. Поэтому для удобства история представлена ниже — в моем пересказе.

* * *

Это был тот самый лес. Сириус узнал его сразу, хоть и побывал в нем только один раз, которого даже не помнил. Дело было в атмосфере. Она давила. Казалось, что даже дышать здесь труднее — в воздухе как будто витало что-то тяжелое, заставляющее легкие работать с удвоенной силой. Солнца не было. Тусклый синий свет испускало, казалось, само небо, на глади которого не мерцало ни одной звезды.

Шелестела трава, хотя дуновения ветра Сириус не ощущал. Ему нужно было решить, куда идти — нелегкая задача, учитывая, что тропинок он не заметил. Тогда Сириус решил залезть на дерево, чтобы оглядеться с высоты. Это тоже оказалось не так-то просто. Несмотря на то, что сейчас он чувствовал себя моложе, чем в момент смерти, двенадцать лет Азкабана все же давали о себе знать. «Когда я был пьян, мне это не мешало», — хмыкнул про себя Сириус. Однако он все же смог забраться на несколько метров вверх и осмотреть округу.

Лес был бесконечным — ни лужаек, ни полей. Нигде не виднелись дома или следы огня. «Есть ли тут вообще кто-нибудь? — засомневался Сириус и тут же упрямо возразил себе: — Должен быть. Кто-то же оставил следы на моей руке».

Он осторожно спустился обратно на землю, раздумывая, как поступить дальше. Идти наугад, пожалуй, глупо. Развести костер самому и ждать, пока кто-нибудь заметит? Он даже не знает, как это сделать без палочки. Начать кричать? Даже если это грозит опасностью, он все равно в любой момент может очнуться. Зато есть шанс, что его услышит человек, который сможет ему помочь.

— Эй! — заорал Сириус изо всех сил. — Здесь кто-нибудь есть?

— Есть, есть, — эхом ответил лес, но больше ничего не произошло.

Смысла стоять на месте не было, поэтому Сириус задумчиво направился вглубь леса. Как здесь найти хоть кого-нибудь? Не успел он додумать, как почувствовал, что ветки под его ногами ломаются, и он падает в какую-то яму. Она была не очень глубокой и тесной — вероятно, чья-то ловушка. Сириус выругался.

— Эй! — вдруг раздалось сверху. — Давай сюда, быстро! Он может вот-вот появиться...

Сириус поднял голову и увидел протянутые к нему руки в перчатках. Над ямой склонился человек, полностью закутанный в мантию, из-за чего лицо его было скрыто. На долю секунды сердце Сириуса замерло — он подумал было, что это Регулус, но тут же понял, что прозвучавший голос совсем не похож на голос брата. Тем не менее, Сириус протянул руки в ответ и после некоторых усилий снова оказался на поверхности.

— За мной, быстро, — без лишних слов сказал незнакомец, и они вдвоем бросились дальше вглубь леса.

Бег продолжался около десяти минут, и за это время волшебники не обменялись ни словом. Сириус решил, что задаст все интересующие вопросы в более подходящем месте. Незнакомец, видимо, тоже. Наконец, они добрались до ущелья, скрытого за ворохом веток. Если бы Сириус просто проходил мимо, он ни за что бы его не заметил.

— Быстрее, — поторопил незнакомец, пропуская Сириуса вперед.

Сириус спешно забрался внутрь, не очень понимая, к чему такая суматоха. От темного ущелья веяло холодом, приходилось двигаться бочком, чтобы можно было пролезть дальше. Однако постепенно проход становился все шире и шире, и в конце концов Сириус оказался в небольшой пещере. Она не была похожа на жилье, но кое-какие предметы мебели здесь имелись: несколько грубых скамеек и что-то наподобие шкафчика. На стенах висели факелы — горел только один из них.

Незнакомец протиснулся в пещеру сразу за Сириусом.

— От кого мы прячемся? — спросил Сириус.

— То есть вопрос, где ты находишься, тебя не интересует? — удивился незнакомец, приподнимая капюшон. Под ним оказалось лицо молодого человека лет тридцати. Золотистые волосы, выбиваясь наружу, падали на скулы, голубые глаза смотрели с нескрываемым любопытством.

— Я знаю, где я.

— Откуда?

— Знаю, и все.

— То есть я тебя не шокирую новостью о том, что ты мертв? — в его голосе, казалось, прозвучало разочарование.

Сириус хмыкнул.

— Это мне давно известно.

— Давно? То есть ты здесь не первый день? Я тебя не помню.

— Я ищу одного человека, — проигнорировал его вопросы Сириус. — Он должен быть в этом лесу.

Золотоволосый нахмурился.

— Погоди, погоди. Ты хочешь сказать, что ты — нездешний? Это невозможно!

— Хочу сказать, что я и не совсем здесь, — туманно ответил Сириус. — Так ты поможешь? Как тебя зовут?

— Лейтон. И все же… Я не понимаю.

— Объясню, если поможешь. От кого мы прятались?

— Если ты знаешь, где мы, то должен знать и это.

Сириус немного смутился.

— Ладно, я знаю только в общих чертах. Это мир Арки Смерти, верно? Ее создали для казни, а потом она стала притягивать души. Что-то в этом духе.

Лейтон кивнул.

— Я расскажу все в подробностях, если ты поможешь мне найти моего брата, — настойчиво повторил Сириус, — он должен быть где-то здесь.

— У нас не каждый день появляются таинственные незнакомцы, — задумчиво ответил Лейтон, окончательно снимая капюшон, — это может быть интересно. Как зовут твоего брата?

— Регулус.

— Блэк?

— Да! — Сириус почувствовал, как сердце забилось сильнее. — Ты его знаешь?

— Мы все здесь друг друга знаем. Это несложно в замкнутом пространстве.

— Тогда пойдем скорее! Я должен…

— Не стоит торопиться, — перебил Лейтон, — это чревато последствиями. Надо быть тише и сначала убедиться, что можно выходить. Стой здесь, я проверю.

Сириус послушался. Видимо, не зря ему показалось, что местная земля источает опасность — ведь какой смысл осторожничать, если ты уже мертв? А Лейтон явно чего-то опасался. И та его фраза — «Он может вот-вот появиться…» Кто — он?

Лейтон снова появился в щели.

— Идем, только тихо. По пути — никаких разговоров. Действуй так, как я велю, если не хочешь превратиться в пепел.

Сириус не стал уточнять, как душа может превратиться в пепел, хотя ему стало еще любопытнее. Путешествие в Арку с каждой минутой становилось все увлекательнее. Что здесь происходит?

Для Сириуса осталось загадкой, как Лейтон ориентировался в лесу, который, на его взгляд, был абсолютно одинаковым везде. Вокруг царила тишина, настолько глубокая, что сомневаться в её неестественности не приходилось. И вдруг Лейтон словно обо что-то запнулся: он упал, издав такой нечеловеческий вопль, что у Сириуса мурашки пошли по коже.

— Что с тобой? — бросился он к новому знакомому.

Лейтон лежал, конвульсивно подергиваясь. Казалось, какая-то неведомая сила причиняет ему боль — как будто он попал под заклятие Круциатус. Глаза вылезли из орбит. Он открыл рот, но сказать ничего не смог, судорожно вдыхая воздух. Кожа его начала краснеть.

— Проклятый гиппогриф! — выругался Сириус.

Он нервно огляделся по сторонам, надеясь понять, откуда пришел удар, но ничего не увидел. Надо сматываться отсюда! Не раздумывая, Сириус закинул Лейтона на плечо и бросился бежать дальше, ежесекундно оглядываясь в страхе, что тоже подвергнется нападению.

Постепенно судороги Лейтона стали тише. В конце концов Сириус решил, что может остановиться — кажется, никто их не преследовал. Он осторожно опустил Лейтона на землю и спросил:

— Как ты?

Лейтон тяжело дышал, но припадок явно пошёл на убыль. Тем не менее, его кожа по-прежнему оставалась красной.

— Что это было? У тебя какая-то болезнь?

— Гарван, — с трудом произнес Лейтон, пытаясь встать, — это был Гарван... нужно... идти дальше...

— Ты не можешь никуда идти в таком состоянии, — сказал Сириус, невольно снова оглядываясь — вдруг таинственный Гарван уже стоит за его спиной, собираясь нанести удар?

— Надо, — ответил Лейтон, — дай руку.

Сириус помог ему подняться, Лейтон слегка покачнулся, но удержался на ногах.

— Это странно, что ты не почувствовал его, очень странно, — сказал он уже чуть более твердым голосом. — Идем, осталось не так много.

— А если он преследует нас?

— Нет, иначе меня бы уже не было.

Сириус не стал спорить. Тот факт, что здесь можно умереть еще раз, привел его в немалое замешательство, но для объяснений по-прежнему было не место и не время.

— Куда мы идем? Здесь есть какое-то поселение?

— Не совсем. Скоро увидишь.

С каждым шагом походка Лейтона становилась увереннее. Кажется, встреча с таинственным Гарваном не имела для него серьезных последствий. Вскоре они добрались до еще одной тщательно спрятанной пещеры. Она была намного больше предыдущей. На этот раз Лейтон вошел первый, велев Сириусу снова замаскировать проход.

— Это Лейтон, — крикнул он куда-то в глубину, — и я только что выжил после встречи с Гарваном! И еще я веду к вам кое-кого.

Из глубины послышались возбужденные голоса. «Коридор» здесь был намного длиннее — Сириус успел догнать Лейтона до того, как он вошёл в основную часть пещеры.

— Регулус здесь? — спросил он.

— Возможно, — ответил Лейтон.

Сириуса бросило в жар, несмотря на царившую в пещере прохладу. Он сам не знал, что чувствует. Едва они вошли, как их окружила возбужденная толпа.

— Ты удрал от Гарвана?!

— Как тебе удалось?

— Это невозможно!

— Ты уверен, что не притащил его к нам на хвосте?!

Сириус вглядывался в лица, надеясь увидеть знакомые черты.

— Сейчас я все расскажу, — перекрыл гул Лейтон. — Сначала я познакомлю вас кое с кем. Это брат Регулуса Блэка. И судя по всему, он попал сюда не из-за проклятия. Приближение Гарвана на него не подействовало, и он меня спас.

Воцарилась тишина. Регулуса в толпе не было — теперь Сириус ясно это видел.

— Кстати, я до сих пор не спросил, как тебя зовут, — вспомнил Лейтон, обращаясь к Сириусу.

— Сириус. И я, наконец, хочу понять, какого Мерлина здесь творится. Где мой брат?

— Мы тоже, поэтому давайте все сядем и поговорим спокойно.

По бокам пещеры были расставлены скамейки того же типа, что и в первой. Сириус осмотрелся внимательнее. Не считая их с Лейтоном, здесь было еще человек десять, все — мужчины разного возраста, в том числе один дряхлый старик.

Когда все устроились, Лейтон сказал:

— Сначала расскажи, как ты здесь оказался. Я думал, ты как все — попал под действия проклятия. Мы постоянно дежурим в той части леса в ожидании новичков.

— Сначала я хочу знать, где мой брат.

— Мы никогда не собираемся все в одном месте, это слишком опасно. Вероятно, он в другом укрытии. Расскажи нам все — и мы поделимся своей историей.

— Хорошо, — наконец, согласился Сириус.

Он быстро рассказал о том, как погиб и оказался в мире с чашей, как обнаружил на руке красные следы и видел сны с таинственным лесом.

— Меня преследовало чувство, что я побывал где-то еще перед тем, как попал к друзьям, но я ничего не помнил. Мы с друзьями решили поискать сведения об Арке и кое-что обнаружили. Оказалось, что раньше с ее помощью казнили волшебников. По слухам, потом Арку усовершенствовали, и она сама стала притягивать души.

Мужчины, до этого сосредоточенно его слушавшие, переглянулись.

— Мы подумали, что Регулус мог тоже туда попасть, — продолжал Сириус. — При жизни он не был пай-мальчиком. Тогда мы стали думать, как мне попасть к нему. И нашли одно зелье…

— Ты попал сюда с помощью зелья? Невозможно! — не выдержал кто-то.

— Да брось, ты что, не понял? — ответил другой. — Он уже был здесь, когда упал в Арку, но смог уйти, потому что не подходил под критерии.

— Критерии? — переспросил Сириус.

— Не был казнен и не попадал под условия проклятия.

— И Арка позволила ему вернуться? — спросил старик.

— Почему нет? — пожал плечами Лейтон. — Мы сами до конца не знаем, что может эта Арка. Рассказывай дальше, — попросил он Сириуса.

— В общем-то, все. Я оказался в лесу, а там встретил тебя. Теперь объясните мне, что у вас здесь творится? Что за проклятие, кто такой Гарван?

Мужчины снова переглянулись.

— Лейтон, расскажи ты, раз уж это ты нашел его.

Лейтон нахмурился.

— Видишь ли, Сириус, нам самим ничего не известно наверняка, — начал он. — Все, что мы знаем, основано на рассказах тех, кто был здесь до нас. Но все истории сходятся в одном. Когда-то давным-давно Арку нашли люди из Совета волшебников. Не изобрели, как написано в вашей книге, а именно нашли. Им не понадобилось много времени, чтобы понять, как она действует. Любой волшебник, проходящий через нее, исчезал, и его нельзя было найти никакими магическими способами. Магглы же проходили сквозь Арку спокойно.

Гарван был среди тех, кто изучал Арку. Это был человек, помешанный на борьбе со злом. Именно он предложил казнить в Арке преступников. Идея всем понравилась. Однако спустя какое-то время эта затея обернулась против самого Гарвана. Его сын, Дуан, связался с плохой компанией...

— Где-то я это уже слышал, — пробормотал Сириус.

— Что?

— Ничего, продолжай.

— Они напали на маггла и убили его. Говорят, что Дуан не использовал непосредственно заклинания, но и не мешал преступлению свершаться. Через пару дней убийц поймали, и Дуана в том числе. Гарван был в такой ярости, что не стал дожидаться суда и решил сам казнить сына. Точно неизвестно, что произошло дальше. По словам самого Дуана — ты, наверное, догадался, что именно он рассказал в свое время эту историю, — отец проклял его. И тогда произошло то, чего даже Гарван не мог представить: Арка не стала ждать, пока отец толкнет в нее сына, и сама затянула Дуана.

— Ого! — удивился Сириус.

— То, что случилось дальше, опять же, слухи. Гарван был поражен способностью Арки. Он нисколько не раскаивался в том, что убил сына — считал, что ничего другого тот не заслуживает. Его стала преследовать одна-единственная мысль: как бы сделать так, чтобы в Арку затянуло и других преступников? Он стал тайно экспериментировать с заклинаниями.

— Откуда вы узнали?

— Один из его экспериментов дал сбой. Точно неизвестно, что это было, но там явно была замешана Авада Кедавра. Возможно, Акцио. Похоже, что когда он пытался соединить эти два заклятия, его самого затянуло внутрь. При этом смерть как будто пропитала его — никто из здесь находящихся не может долго выдерживать его присутствия. Это похоже на яд — ты же видел эффект на мне. Так Гарван убил всех, кто попал сюда после казни. А проклятие его сына обернулось против всех волшебников, когда-либо замешанных в убийствах магглов — после обычной смерти они стали попадать в Арку.

Сириус посмотрел на него в ужасе.

— То есть все вы...

— Да.

Шокированный Сириус молчал, переваривая услышанное. Значит, Регулус участвовал не только в пытках? Лейтон между тем продолжал.

— Мы стали прятаться. Скалы не пропускают его магию, однако держаться всем вместе в одном месте все равно нельзя. Мы заметили, что с каждой новой жертвой его сила растет, а если он долго никого не убивает — слабеет. Поэтому мы всегда караулим появление новеньких — чтобы не дать ему подпитываться. Я думал, что ты один из нас, и он, судя по всему, тоже. Но его магия на тебя не сработала. С таким ни мы, ни он раньше не сталкивались.

— И вы ни разу не пытались от него избавиться?

— Никто из нас не может к нему подойти, и волшебных палочек у нас нет. В этом вся проблема. Ведь если его уничтожить, проклятие должно разрушиться. Мы даже пытались использовать маггловские приемы вроде стрельбы заточенными палками — это называется стрелы, магглы такими убивают друг друга, — но у нас ничего не вышло. Он просто достал их из своего тела без малейших последствий. И все, что мы сейчас делаем, — пытаемся прятаться, но он все равно регулярно выслеживает кого-то из наших.

— Звучит безнадежно, — задумчиво протянул Сириус, — для вас. Но не для меня, раз он не может на меня воздействовать. Надо только придумать, как это использовать.

— Ты хочешь нам помочь?

— Сначала я хочу поговорить с братом. От нашего разговора будет зависеть все.

По тому вниманию, каким его окружили, Сириус понял, что на данный момент он — единственная надежда запертых в Арке людей. И ему даже было немного их жаль — пока он не думал о том, что каждый из них замешан в убийстве маггла. Но даже эти мысли не вызывали у него стопроцентного отторжения. Двенадцать лет, проведенные в постоянном страхе и ужасе среди дементоров, сделали его заметно мягче.

Лейтон и еще пара человек вызвались проводить Сириуса к Регулусу. На этот раз они решили тщательнее изучить обстановку, чтобы не попасться по глупости, как это произошло с Лейтоном. Он, кстати, признал, что, встретив странного новичка, повел себя достаточно небрежно, не убедившись полностью в безопасности пути.

В целом же, по наблюдениям Сириуса, большая часть людей в пещере походила скорее на испуганных школьников, чем на мерзавцев, убивающих магглов. Наверное, так действовала на них постоянная угроза расправы. Оказалось, что Лейтон — один из самых старых обитателей Арки, наряду с Регулусом. А Дуан, сын Гарвана, сумел продержаться несколько десятилетий и узнать историю своего отца, но в конце концов все равно был уничтожен.

О такой магии Сириус никогда прежде не слышал. Предмет, который умеет мстить — необычное явление даже в волшебном мире. Чем дольше Сириус думал, тем больше ему казалось, что выхода нет.

Наконец, Лейтон и его соратники вернулись с разведки. По их данным, Гарван находился в другой части леса — можно было идти.

Оказавшись на воздухе, Сириус с новой силой почувствовал давление. Они передвигались так же быстро, как и в прошлый раз, но все же он сумел оглядеться внимательнее. Вокруг по-прежнему царила тишина, деревья не шевелились — как будто кто-то наложил Чары помех. Сириус только сейчас понял, что даже шагов не слышно — будто они плывут по воздуху, а не наступают на шуршащие листья и хрустящие ветки. В этом было и преимущество, и недостаток — не только Гарван не может их услышать, но и они Гарвана. Оставалось надеяться на зрение, а глаз у проклятых было явно больше, чем у Гарвана. Также Сириус заметил, что среди деревьев попадается очень много пещер. Еще один плюс для скрывающихся — поди разбери, какие используются, а какие нет. Однако пришли они в итоге не в пещеру, а в настоящую нору — опять же, тщательно скрытую от посторонних глаз. У обитателей Арки явно было полно времени, чтобы вырыть такие по всему лесу. Залезать внутрь пришлось на четвереньках, но скоро места стало достаточно, чтобы встать почти в полный рост. Запах сырой земли действовал успокаивающе. Сириус зажмурился, увидев яркий свет от факела.

— Над этой норой расположены скалы, — тихо пояснил Лейтон, — удачное место. Мы рыли её несколько лет, чтобы Гарван не заметил. Привет, Рег.

Сириус открыл глаза и, наконец, увидел брата.

Регулус совсем не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз — в той деревне, из которой Сириус отпустил его. Только, пожалуй, взгляд серых глаз стал решительнее, а на лбу появилась упрямая морщинка. Он с потрясением смотрел на брата, кажется, не в силах ничего сказать. Сириус и сам словно проглотил язык — внутри все смешалось, он не знал, какое чувство сильнее: гнев, что Рег вляпался в такую переделку, радость, что брат цел, или возбуждение от встречи. Лейтон с любопытством наблюдал за ними, видимо, удивляясь, что они не бросились друг другу в объятия. А Сириус, поборов первый поток чувств, вдруг понял, что не может долго смотреть брату в глаза — как будто за те годы, что они были порознь, между ними возникла нерушимая стена, созданная из кусочков взаимного непонимания.

Регулус первым обрел дар речи.

— Ты все-таки вернулся.

Сириус сглотнул.

— Да.

Словно из прошлой жизни, возникло воспоминание.

Они стоят в столовой дома, куда Регулус отправился, чтобы мучить магглов, а Сириус — чтобы спасти их. В нем кипит ярость, хочется прибить младшего брата на месте, но он не может. Как будто снова видит перед собой подростка, брошенного им на полное попечение родителей — сумасшедшей матушки и безвольного отца.

"Он не мог вырасти другим в таком окружении, — говорит внутренний голос. — Это ты виноват, что не помог ему. Ты". И он вдруг выплескивает Регулусу все, что накопилось: о том, как жалеет, что мало общался с ним в школе, что сбежал из дома, забыв про младшего брата, как хочет все исправить… И тот, кажется, проникается, по крайней мере, с каждым словом Сириуса его лицо все больше искажается мукой — и Регулус выглядит так, будто тоже сожалеет обо всем и согласен с братом. И Сириус отпускает его. Но в последний момент успевает крикнуть: "Не обмани меня, Рег, иначе я больше никогда не стану тебе помогать и если смогу — сам убью тебя!"

— Как видишь, иногда я нарушаю обещания, — голос Сириуса прозвучал глухо.

Регулус кивнул. Кажется, и он вспомнил ту сцену. Снова повисло неловкое молчание. Сириус не мог подобрать слова, чтобы выразить все, что он думает, и Регулус, похоже, тоже. Лейтон слегка кашлянул, напоминая братьям о своем присутствии. Оба вздрогнули.

— Я оставлю вас на несколько минут, — сказал он, — но помните, что я не могу долго находиться на улице.

Он тихо вышел. Сириус и Регулус остались стоять, старательно отводя друг от друга глаза. Минуты молчания текли мучительно медленно, как будто кто-то наложил Чары помех. Сириус чувствовал, как щиплет в уголках глаз, хотя он вовсе не намерен был разводить сантименты. Он столько лет ненавидел брата за его выбор, столько лет мечтал хорошенько дать ему по морде при встрече, что сейчас удивлялся собственной реакции. Вся прежняя злость как будто потеряла значение, и осталось только одно чувство — выворачивающая душу боль за то, что стало с ними обоими. Хотелось как-то избавиться от нее, и Сириус выпалил, надеясь злыми словами вернуть себе чувство гнева:

— Ну, вот мы и встретились. И знаешь, что? Ты мне противен, Рег. Я сам не знаю, почему пришел. Ты мне отвратителен.

Лицо Регулуса окаменело.

— Все эти годы я ненавидел тебя, — безжалостно продолжал Сириус, распаляя себя все больше. — Я хотел прикончить тебя собственными руками за то, что ты сделал. Как ты мог, Рег? Просто скажи мне, как ты мог вернуться на их сторону после того, как я отпустил тебя? Как ты мог продолжить мучить и убивать ни в чем не повинных людей? Просто скажи мне — как?

Регулус не отвечал.

— Молчишь, — презрительно протянул Сириус и словно выплюнул: — Ты трус, Рег. Обыкновенный трус!

Бах! Рука Регулуса угодила Сириусу прямо в челюсть.

— Не называй меня трусом! — взревел он, сверкая глазами. — От Темного Лорда нельзя просто сбежать, ты знаешь это не хуже меня! Не думай, что я не услышал тебя тогда. Я услышал и задумался. Но я не хотел просто сбежать и быть убитым где-то в подворотне! Я должен был сделать все по-умному, как-то искупить то, что сделал!

— Искупить? — Сириус потер щеку и нарочито громко рассмеялся. — Смотреть, как убивают магглов, или участвовать в их пытках — это, по-твоему, искупление? Я знаю, как ты попал сюда, Регулус! Ты омерзителен! И зря я вернулся за тобой, зря, ты заслужил то, что имеешь!

— Да что ты обо мне знаешь, чтобы так говорить? — Регулус был в не меньшей ярости, чем Сириус. — Ты не представляешь, как я жалею обо всем, что делал! Я попытался исправить то, что натворил, пытался остановить Волан-де-Морта!

— Жалеешь? Разве твоя жалость может вернуть жизни людям, у которых ты их отнял?!

— Конечно, легко обвинять меня! Если ты пришел сюда только за этим, то не смею тебя задерживать — я сам прекрасно все знаю! Мне не нужно твое осуждение! Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Каково мне было в окружении нашей матушки и её родни, как я раскаиваюсь в том, что пошел у них на поводу. Ведь ты просто сбежал — и жил прекрасно у своего лучшего друга! Тебе не было дело до того, что станет со мной! Ты всегда считал меня слабым и ведомым, но я не злюсь. Мы были молоды и глупы. Но я осознал, что натворил, и пожертвовал жизнью, чтобы искупить свои грехи. Так что не говори мне, что я не жалею. Даже здесь совесть каждый день мучает меня! Поэтому просто помоги — или уйди, если не способен на прощение.

Регулус тяжело дышал, как после долгого бега. Казалось, эта речь копилась в нем уже давно, словно он думал обо всем этом не раз и только ждал случая выплеснуть.

— Не говори мне, кто я такой — я сам это знаю, — продолжил он зло. — И я помню каждое слово, что ты сказал мне тогда. К тому моменту я и сам уже начинал задумываться, правильный ли сделал выбор. Я мог просто сбежать — и умереть, потому что меня бы точно поймали. Но я хотел хоть немного исправить то, что натворил. И если ты видел, как я умер, ты знаешь, что я попытался.

Братья замолчали, сверля друг друга гневными взглядами. Тяжелую тишину нарушил Лейтон, вернувшийся в пещеру. Он смущенно кашлянул и сказал:

— Извините, что прерываю, но нам не стоит здесь больше оставаться. Нужно перебраться в общее убежище и придумать какой-нибудь план. Разумеется, если ты хочешь нам помочь, — добавил он, взглянув на Сириуса.

Сириус не сводил глаз с брата.

— Хорошо, идемте, — ответил он. — Но мы еще не договорили с Регом.

Регулус кивнул.

— Договорите в другом месте, — сказал Лейтон.

И все трое молча отправились к выходу из пещеры.

* * *

Сириус не мог не простить брата. В глубине души он сам понимал это, когда отправлялся в мир Арки, хотя и отказывался признавать. Теперь, когда они с Регулусом оба выпустили пар, им стало немного легче. Они по-прежнему не смотрели друг на друга, когда мчались по лесу, но все же градус напряжения стал заметно ниже.

Лейтон привел братьев в укрытие, где собрались, похоже, все обитатели Арки. Новость о появлении таинственного новичка быстро распространилась по лесу.

После того, как Лейтон еще раз коротко объяснил всем, что к чему, слово дали Сириусу. Он немного поколебался, прежде чем начать. Все-таки эти люди — бандиты и убийцы. Заслуживают ли они спасения? Гарван — их наказание… И все же многие из них здесь уже не один десяток лет. Может, они искупили все, что натворили?

Сириус откашлялся.

— У меня есть одна идея, как вам помочь. Но прежде всего, я хочу, чтобы вы понимали: я делаю это не ради вас, а ради брата, — он посмотрел на Регулуса — и тот ответил долгим прямым взглядом. — Можете воспринимать мои слова, как хотите, но другого шанса, кроме меня, у вас нет. Так что слушайте внимательно и делайте все, что я скажу.

К удивлению Сириуса, никто не возражал. Все молча смотрели на него. Он подумал, что, должно быть, они действительно много страдали.

План его был проработан не до конца — точнее, его вообще практически не было, но он интуитивно чувствовал, что пока нет смысла выдумывать долгосрочные стратегии. Их козырь — его странное и внезапное появление. Гарван не привык ни к чему подобному. К тому же его наверняка взбесил и озадачил тот факт, что он не смог причинить новичку вред.

— Мы должны сыграть на этом, — заявил Сириус. — Если я правильно понял, сила Гарвана напрямую зависит от убийств. Значит, надо лишить его этого. Вы все заляжете на дно, а я буду время от времени появляться где-нибудь рядом с ним и дразнить.

— Что это даст нам? — спросил Регулус.

— Во-первых, Гарван ослабеет. Уже неплохо. А во-вторых… Ну, не знаю. Всякое может случиться. Вдруг без убийств он просто исчезнет. Или совершит какой-нибудь опрометчивый шаг, который нам поможет.

— На твой план могут уйти годы, — хмуро сказал какой-то старик. — Мы уже пытались помешать ему убивать. Как-то раз у нас даже довольно долго получалось — многие месяцы, а то и больше. Но мы не заметили, что его магия начала слабеть.

— Это было без меня, — самоуверенно ответил Сириус. — А теперь, с провокацией… Не знаю, хотите верьте, хотите нет, но моя интуиция говорит, что что-то будет. Обязательно. Мы должны попробовать. Другого шанса у вас нет.

— Что-то не очень это похоже на настоящий план, — проворчал лысый мужчина, сидевший на скамье в самом темном углу. — Только слова, надежды — и больше ничего. Даже мало-мальской опоры.

— Согласен, — кивнул Сириус. — И поэтому я хочу сразу после разговора с вами пойти на поиски Гарвана. Посмотреть, что он будет делать и что скажет мне. Никого из вас рядом не будет. Убить меня он не сможет. Зато в порыве гнева выболтать какой-нибудь секрет — вполне. После этого, думаю, у меня появится идея получше, чем просто не давать ему убивать. Ничего другого я пока не могу вам предложить — мне нужна информация.

— Хорошо, — кивнул Лейтон. — Я думаю, это неплохая мысль — пойти к нему и посмотреть, что будет. С чего-то надо начинать. Нам надо только оповестить тех, кого здесь сегодня нет, чтобы были осторожнее. И пересмотреть график дежурств — поставить кого-то более опытного к месту появления новичков. Это займет некоторое время, которое, я думаю, тебе следует провести здесь.

Никто не стал возражать. Собрание было окончено. Постепенно люди разбрелись по небольшим кучкам в разных уголках пещеры. Регулус отозвал Сириуса подальше от других и тихо и встревоженно сказал:

— Я ценю, что ты все-таки решил нам помочь, но ты не можешь просто идти к нему и рисковать собой.

— Могу. Он ничего мне не сделает.

— Откуда такая уверенность?

— Я это знаю. Здесь особая магия, которая рассчитана на других, не на меня.

— Допустим. Но что, если Гарван не оправдает твоих ожиданий? Просто уйдет и решит игнорировать тебя?

— Этого не будет. Судя по рассказу, который я услышал, этот Гарван — тот еще псих, который не успокоится, пока не выяснит, как избавиться от меня. По правде говоря, — Сириус понизил голос, — в связи с этим у меня есть определенные надежды.

— Какие?

— Я пока не буду говорить тебе. Сначала посмотрю, как он поведет себя, когда мы снова встретимся.

Регулус посмотрел на брата и понял, что больше ничего от него не добьется. Тогда он решил сменить тему.

— Хорошо. Но у меня к тебе есть еще вопросы. Например, о твоем первом появлении здесь. Ты помнишь, как это было?

Сириус криво улыбнулся.

— Наша милая кузина Беллатриса запустила в меня заклинанием, и я упал в эту чертову Арку. Больше не помню ничего.

— Тебя убила Белла?!

— Можно сказать и так, — усмехнулся Сириус. — Она наверняка счастлива.

Регулус подавленно замолчал.

— А ты? — между тем спросил Сириус. — Ты же видел меня здесь, верно? Это твои следы остались на моей руке?

Регулус кивнул.

— В тот день было мое дежурство. Я увидел тебя сразу и не поверил своим глазам. Ты выглядел совсем не так, как другие, и был без сознания. Я бросился к тебе, пытался привести в чувство — но ты не реагировал. А потом началось нечто странное. Такого никогда здесь не было. Земля под тобой будто начала проваливаться. Я пытался тебя удержать, изо всех сил тащил к себе, но все было бесполезно. Она как будто засасывала тебя. В конце концов я не удержал тебя — ты провалился в пустоту, и земля вернулась в свое прежнее состояние, как будто ничего и не было. Я даже думал, что все это мне приснилось… И все же не мог просто об этом забыть. Когда я рассказывал другим, они не верили мне, считая, что я просто задремал. Но интуиция подсказывала мне, что здесь нечто другое. И видишь — я не ошибся.

— Я не помню ничего из этого, — признался Сириус. — Я очнулся в доме Джеймса и Лили Поттеров…

И он рассказал все, что было с ним дальше.

— Выходит, я обязан твоему появлению здесь Джеймсу, — невесело улыбнулся Регулус. — А я-то всю жизнь его ненавидел...

В итоге братья беседовали до глубокой ночи. Благо Лейтон решил, что они могут остаться в пещере до утра. И с каждой минутой оба все острее чувствовали, что стена, разделявшая их долгие годы, понемногу рушится. В конце концов, как бы они оба не злились друг на друга, оба помнили, какая глубокая дружба связывала их в детстве. Наверное, именно эти воспоминания позволили им все-таки простить друг друга, хотя они так и не сказали заветных слов вслух.

Сириус решил отправиться на поиски Гарвана на рассвете.

— Я пойду с тобой, — решительно заявил Регулус.

— Нет, — твердо ответил Сириус. — Твое присутствие только все испортит. Я должен идти один. И давай не будем тратить время на споры, мы уже все обсудили ночью. Чем быстрее я уйду, тем быстрее вернусь.

Дальнейшие возражения Регулуса предотвратило появление Лейтона.

— Он прав, Рег. Мы все должны остаться. Сириус, прежде чем ты уйдешь, — на пару слов.

Сириус бросил прощальный взгляд на Регулуса.

— Все будет нормально, — сказал он и, не дожидаясь ответа, последовал вслед за Лейтоном. — Что ты хочешь мне сказать?

Лейтон огляделся по сторонам и тихо заговорил:

— Небольшая просьба, если позволишь. Твой план вывести Гарвана из себя весьма дерзкий, но… Не подумай, что я неблагодарный или вроде того, но я должен быть уверен, что ты не приведешь хвост. Я думаю, ты достаточно умен, чтобы этого избежать, но все же, прошу, будь осторожнее. Я уверен, что тебе ничего не грозит, но нам…

— Я понимаю, Лейтон, — кивнул Сириус. — Поверь, и в моих интересах тоже, чтобы с вами ничего не случилось.

И он невольно посмотрел в сторону Регулуса. Лейтон проследил за его взглядом и кивнул.

— Хорошо. Тогда слушай. Есть несколько мест, где Гарван может находиться. По нашим последним данным…

Сириус ушел внезапно, чтобы Регулус не успел этого заметить. Он не хотел прощаться и снова выслушивать просьбы младшего брата взять его с собой. Где-то в глубине души мелькнула мысль, что план может провалиться и они больше не увидятся, но Сириус отогнал её. В конце концов, он сможет вернуться, попросив Лили сварить ему еще одно зелье.

Когда по прошествии некоторого времени Сириус одиноко шел по лесу, он почувствовал приятное возбуждение. Такое уже бывало у него раньше, когда в первом составе Ордена Феникса он отправлялся в какую-нибудь опасную миссию. Здесь, в мире Арки, он наконец снова мог показать, на что способен. Сириус решил, что не будет прятаться — какой смысл, если ему, наоборот, нужно, чтобы Гарван его увидел? Предвкушение приключений настолько подняло ему настроение, что он начал насвистывать одну из песен "Ведуний" и не услышал скрип натягиваемой тетивы у себя за спиной.

Стрела стремительно пролетела возле его уха и попала в дерево. Сириус не успел даже обернуться: кто-то прыгнул на него сверху и повалил на землю. Сириус запоздало понял, что слова Лили о его неуязвимости малость преувеличены. Сначала кулак Регулуса, теперь — это… Гарван вцепился ему в шею обеими руками и изо всех сил сжимал. Сириус ощутил дискомфорт, но, к счастью, дышать все равно мог. Он попытался спихнуть врага на землю, но Гарван оказался сильнее.

Это был невысокий плотный мужчина чуть постарше среднего возраста. Во всей его внешности — ничего примечательного, кроме налитых кровью выпученных глаз. Он с такой ненавистью сжимал горло Сириуса, как будто тот лично нанес ему какую-то обиду, и становился яростнее с каждой секундой, видя, что враг нисколько не слабеет. В конце концов Сириус понял, что самый верный способ окончательно вывести Гарвана из себя — перестать сопротивляться, чтобы тот увидел, насколько бесполезны все его старания. Он даже попытался растянуть губы в широкой усмешке. Этого Гарван стерпеть не мог. Он выпустил горло Сириуса из рук и в ярости отскочил.

— Кто ты такой, черт побери?!

— Я тот, кого высшие силы послали, чтобы уничтожить тебя, — поднимаясь на ноги, с улыбкой ответил Сириус. — Или ты думал, что такой силой наделен только ты?

Гарван невольно сделал несколько шагов назад.

— Ты лжешь, — сказал он злобно. — Ты такой же преступник, как и все здесь. Я убью тебя.

— Но ведь ты уже дважды мог это сделать, однако я до сих пор перед тобой — цел и невредим.

Сириус улыбнулся еще шире. Гарван снова попятился, ощущая силу и уверенность, исходящие от его соперника. Сириус, почувствовав свое преимущество, начал наступать активнее.

— Все это время ты думал, что вершишь правосудие, — говорил он, делая шаги навстречу Гарвану. — Но ты сам преступник. Разве ты не убил собственного сына?

— Он это заслужил! — выкрикнул Гарван, по-прежнему пятясь.

— Может быть. Но разве ты должен был это решать? Разве не должен был состояться честный суд?

— Они бы не казнили его! Они бы просто посадили его в тюрьму! А он был виновен! Виновен, да! Ведь он не остановил преступление, — глаза Гарвана еще больше вылезли из орбит. Он походил на сумасшедшего. — Он заслужил! И все здесь заслужили! Иначе почему мне дана сила уничтожать вас?

— Это просто случайность, — пожал плечами Сириус. Чем больше горячился Гарван, тем спокойнее он становился. — Магия — сложная вещь, а ты играл с ней. Теперь пришло время расплаты. Именно для этого я пришел сюда.

И он сделал вид, что достает что-то из кармана. Гарван яростно взвыл и бросился к дереву, а оттуда, петляя, помчался дальше. Сириус даже не пытался его догнать и дико засмеялся, невероятно довольный произведенным эффектом. Кто бы мог подумать, что этот злодей окажется таким трусом! Отлично! Кажется, его будет не так уж сложно одолеть.

* * *

Через несколько часов эта история разнеслась по всему лесу, и обитатели Арки, казалось, давно уже разучившиеся смеяться, не могли сдержать слез веселья. Авторитет Гарвана, которого они столько лет считали грозным и непоколебимым, падал на глазах.

— Здорово, что тебе пришла в голову мысль притвориться ангелом мщения! — восхищался Лейтон. — Жаль, что мы не смогли раньше сами вытворить что-нибудь подобное!

— Будем надеяться, что это даст плоды, — скромно отвечал Сириус, еле сдерживая самодовольную улыбку.

— И он правда просто убежал? Даже не оглядывался? — радостно спрашивал кто-то, казалось, уже в сотый раз.

— Да, чуть не обделался со страха.

И пещера вновь сотрясалась от взрывов хохота.

Спустя еще некоторое время, когда веселье немного поутихло, Сириус решил, что пора поделиться своими мыслями о дальнейшем ходе событий.

— Я здорово его напугал и разозлил. Конечно, теперь он еще сильнее захочет избавиться от меня. Скажите, вы когда-нибудь видели, чтобы он здесь читал заклинания?

— Было такое, — ответил Регулус. — Он пытался самостоятельно сделать волшебную палочку, чтобы можно было быстрее и легче нас убивать. Но Олливандер из него оказался никудышный. Он как-то нашел одну из наших пещер и попробовал взорвать ее "Редукто", но заклинание повалило лишь пару небольших камушков. Мощи не хватило. Насколько мы знаем, с тех пор он пытается её усилить, но пока безрезультатно.

Сириус удовлетворенно кивнул.

— Что-то в таком духе я и предполагал. Он похож на одержимого психа, а им всегда мало того, что они уже имеют. Мне кажется, мое появление должно заставить его начать еще интенсивнее работать над палочкой.

— Думаешь, он будет пытаться убить тебя "Авадой"?

— Нет, думаю, он понял, что это со мной не сработает, и изобретет что-то более изощренное. Например, снова попробует скрестить какие-нибудь заклинания. И тогда… — Сириус выдержал небольшую паузу. — Мне пришла в голову одна идея, и, если я прав, то нам нечего бояться. Он сам себя погубит.

— О чем ты? — нахмурился Лейтон.

— Видите ли… Один старый волшебник — да многие из вас наверняка его знают — очень любил говорить о связи вещей и эмоций...

— Дамблдор? — сразу догадался Регулус.

— Он самый. А еще он просил не забывать нас о том, что любая магия имеет последствия. Так вот. Когда я от балды ляпнул Гарвану про то, что с магией играть не стоит, я понял, что на самом деле в этой фразе кроется ключ к нашему спасению.

Все заинтересованно уставились на Сириуса.

— Помните, что вы рассказывали мне? Когда он в прошлый раз пытался соединить заклинания, Арка затянула его внутрь, хотя, по идее, не должна была. Мне кажется, это была её месть — если такие слова вообще уместны в отношении предмета. Как будто ей не понравилось, что он пытается навязать ей свои правила игры. Что, если это снова произойдет? Вдруг ей опять не понравятся его действия? Тогда она любо "выплюнет" его обратно, либо просто уничтожит! Проклятие рухнет, и вы все будете свободны!

Воцарилась тишина. Сириус смотрел на пленников Арки сияющими глазами, а они отвечали ему недоверчивым молчанием. Казалось, даже Лейтон был разочарован.

— Ну, Сириус, это очень и очень хлипкая теория, — осторожно сказал он. — Я понимаю, ты хочешь вселить в нас надежду, но мыслящая Арка — это перебор.

— Да нет же, это вполне реальное предположение! — горячо ответил Сириус. — Вы сами подумаете — разве обычный предмет может просто так затягивать людей в альтернативную вселенную? Нет! Эта Арка содержит в себе древнюю и очень мощную магию, иначе почему вообще возникла вся эта ситуация? Если Арка все это начала — Арка и закончит, надо только её подтолкнуть! Я уверен, что Дамблдор бы меня поддержал.

— Дамблдор поддерживал многое из того, что другим казалось чепухой, — мягко ответил Лейтон. — И все же… Не знаю. Мне это кажется притянутым за уши. Возможно, я ошибаюсь. Но уже поздно. Что, если нам лечь спать и обсудить это завтра на свежие головы?

Сириус понял, что его деликатно просят заткнуться.

— Хорошо, — сказал он. — Но вы увидите, что я был прав.

* * *

Ночью Сириус не мог уснуть и, поворочавшись с боку на бок, решил немного посидеть у входа в пещеру. Он был уверен, что сейчас им нечего бояться нападения. Часовой, однако, был с ним не согласен, и они долго спорили, прежде чего тот все-таки уступил.

Сириус сам не знал, почему так уверен в своей теории, но подозревал, что это отголоски влияния Дамблдора. Он слишком часто повторял о связи людей и предметов. Оснований ему не верить, в общем-то, не было. Если бы обитатели Арки могли чуть шире взглянуть на мир… Возможно, они просто не хотят лелеять напрасных надежд?

Интересно, если Сириус прав, как много времени нужно Гарвану, чтобы снова предпринять попытку убить его? Учитывая, как он похож на психа, — наверное, он может напасть хоть утром. Вряд ли он будет строить долгосрочные планы.

— Если Лейтон узнает, что ты выходил ночью, то будет в ярости, — раздался за спиной голос Регулуса.

Сириус оглянулся.

— Наверное. Но тогда тебе тоже не стоило выходить.

Регулус усмехнулся, усаживаясь на траву.

— Нельзя же только тебе быть бунтарем.

— Как Рик выпустил тебя?

— Одним больше — одним меньше, какая уж теперь разница?

Сириус согласно кивнул. Регулус поднял с земли прутик и начал ковырять им в траве.

— Так ты правда думаешь, что Гарван сам себя уничтожит? — наконец спросил он.

— Да, — просто ответил Сириус.

— Пожалуй, это было бы слишком легко.

— Не сказал бы. Не будь тут меня, ничто бы его не спровоцировало на новые эксперименты.

— Почему ты так уверен, что он экспериментирует?

— Уверен. Это такой тип людей: он не остановится, пока не придумает, как избавиться от меня. Его присутствие на меня не действует, задушить меня он не может — конечно, ему необходимо придумать что-то другое.

Регулус отбросил прутик в сторону и посмотрел на Сириуса.

— В твоих словах есть смысл, и все же с трудом верится, что все закончится так просто.

Сириус пожал плечами.

— Наверное, если бы я пробыл здесь столько времени, как ты, я бы тоже сомневался.

Они замолчали. Лес отвечал оглушающей тишиной.

— Если ты прав, это может быть наш последний разговор наедине, — первым возобновил разговор Регулус. — Никто не знает, где я окажусь, когда проклятие рухнет… И если так, я должен еще кое-что тебе рассказать. Я ведь так толком и не объяснил, что значила вся та история с пещерой…

Сириус с интересом на него посмотрел, но тут же почувствовал, как его накрывает волна ужаса. Регулус вдруг странно качнулся, как будто получил невидимый удар, страшно захрипел и повалился на траву. В следующее мгновение он уже судорожно дергался — совсем как Лейтон при появлении Гарвана.

— Мерлинова борода!

Сириус сразу понял, что происходит. Не раздумывая больше ни мгновения, он схватил брата на руки и побежал к пещере. Кожа Регулуса покрылась красными язвами, и он отчаянно хватал ртом воздух. Сириус похолодел. Если из-за него они все сейчас погибнут...

— Тревога, Рик! — закричал он отчаянно. — Забери Рега и скорее прячься, я остановлю его! Быстрее же, ну! Я не позволю ему проникнуть внутрь!

К счастью, Рик оказался сообразительным малым и без лишних вопросов подхватил Регулуса. Через секунду они скрылись в пещере. Сириус почувствовал, как стало легче дышать. Едкий страх, начавший поедать внутренности сразу, как он увидел падающего Рега, исчез, уступая место решительности. Сейчас или никогда!

— Эй, Гарван, я знаю, что это ты! — громко крикнул он. — Не надо прятаться! Ну же, выходи!

Вместо ответа он увидел синий луч, летящий откуда-то сверху, с холма. С заклинанием такого цвета ему прежде никогда не доводилось сталкиваться. Неужели его прогнозы сбылись? Сириус нарочито издевательски расхохотался.

— Думаешь остановить меня каким-то вшивым заклинанием? — презрительно сказал он. — Ну же, Гарван, я ожидал от тебя большего!

Снова в него полетел синий луч, и Сириус опять увернулся, продолжая смеяться.

— Мы так можем долго играть, но даже если ты попадешь, Гарван, мне ничего не будет!

Сириус невольно подумал о том, что почти такой же разговор он вел перед своей гибелью. Тогда он не смог защитить Гарри, а вдруг сейчас подведет брата? Нет, он не может это допустить! Нужно победить Гарвана во чтобы то ни стало!

— Иди же сюда, Гарван, если хочешь попасть в меня! — позвал он. — Прекрати вести себя как трус! Ведь там, за моей спиной, то, что ты так жаждешь!

И Гарван не выдержал. С алчным выражением лица он спрыгнул с холма и снова запустил в Сириуса неизвестным заклинанием.

Дальнейшее происходило слишком быстро. Сириусу не хватило буквально пары сантиметров, чтобы увернуться — заклинание прошло между рукой и туловищем, задев ребра, и влетело прямо в дверь от пещеры. Одновременно раздался взрыв и полный боли крик. Сириус упал, не понимая, что происходит. Земля вокруг чудовищно тряслась, Гарван пропал из поля его зрения.

— Регулус! — отчаянно закричал Сириус, поворачиваясь к разрушенной пещере и в ужасе смотря на то, что осталось от её внешней части. — Регулус! Ты жив?

Никто не ответил. Земля затряслась еще сильнее, начиная образовывать воронки, которые с каждым мгновением увеличивались в размерах.

— Регулус! — снова закричал Сириус, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы удержаться на месте. — Регулус!

Вдруг место, где была пещера, тряхнуло сильнее прежнего, и груды камней полетели в образовавшуюся там дыру.

— Н-е-е-т! Регулус!

Он хотел подползти поближе, чтобы посмотреть, насколько все плохо, но тряска стала совсем невыносима. Лес буквально разваливался на части. Маленькие воронки объединялись в большие и поглощали все на своем пути. Сколько ему еще удастся продержаться, Сириус не знал. Но он должен был удостовериться, что на дне ямы не лежит Регулус… Если Арка начала все разрушать, значит, Гарван мертв и заклинание пало. Тогда все пленники должны просто исчезнуть, не оставив следов. И Регулус тоже…

— Сириус! — вдруг услышал он и от облегчения чуть не выпустил корень дерева, за который держался. — Я внизу, Сириус!

— Ты в порядке?!

— Кажется, да! Я не вижу своих ног! Похоже, я исчезаю! И никого из наших рядом нет!

Сердце Сириуса заколотилось с бешеной скоростью.

— Значит, получилось? Я все-таки был прав?

— Похоже!

— Я сейчас попробую пробраться к тебе!

Сириус огляделся в поисках подходящих выступов.

— Мои руки исчезают, ты не успеешь! Послушай, Сириус, спасибо тебе! Ты спас…

— Погоди прощаться! Сейчас я приползу к тебе!

Сириус карабкался изо всех сил и все-таки сумел добраться к краю воронки, откуда доносился голос Регулуса. Когда он опустил голову, то увидел, что от брата осталось лишь лицо, как будто какой-то невидимый туман поглотил все остальное.

— Может мы еще увидимся, Рег! — крикнул Сириус. — Поищи меня там, слышишь! Я в Годриковой Впадине!

— Хорошо, Сириус! Прос…

Он не успел договорить — остатки его головы растворились буквально за секунду. Тут же землю сотряс последний, самый мощный толчок. Сириус выпустил корягу, за которую держался, полетел куда-то вниз и почти сразу лишился чувств.

* * *

— Вот, в общем-то, и все, — закончил Сириус. — Как я очнулся — вы видели сами.

Гораций Слизнорт с его "Клубом слизней" не вызывал у нас с Мародерами ничего, кроме смеха. И хотя мы все были желанными гостями на заседаниях клуба, которые он устраивал, чаще всего мы все же предпочитали проводить время как-нибудь повеселее. Мне нравилось, что Лили тоже придает мало значения этим вечеринкам, хотя она была любимой ученицей Слизнорта. Её всегда жутко раздражала его манера восхищаться магглорожденными учениками, как будто они чем-то отличались от других. И все же от скуки мы все нет-нет да и заглядывали к нему на огонек.

После того случая в конце шестого курса, когда я помог Лили отделаться от Макмиллана, что-то в наших отношениях неуловимо изменилось. Поскольку быстро наступили летние каникулы, я не успел как следует разобраться в своих ощущениях, но у меня было целых два месяца, чтобы хорошенько подумать. И тогда я решил, что пора прекратить её преследовать. Не знаю, почему эта простая мысль именно тогда показалась мне такой здравой, ведь, например, Лунатик постоянно мне это советовал. Может быть, увидев со стороны, как выглядят приставания Денна, я понял, как сам смотрюсь со своими идиотскими подкатами.

И вот, став семикурсником, я вдруг резко изменился в глазах окружающих. Не было больше постоянных розыгрышей и глупых шуток на виду у всей школы. Конечно, мы с Мародерами продолжали иногда бедокурить, и все же я старался, чтобы об этом знало как можно меньшее количество людей.

Незаметно я наблюдал за тем, как оценивает мое новое поведение Эванс. Я почти с ней не разговаривал, а, если доводилось, то никогда не начинал беседу первым. Я чувствовал, как её все это удивляет, и надеялся, что теперь она сможет разглядеть, каким я могу быть, когда не строю из себя сорвиголову.

К середине года, перед самым Рождеством, мы оба оказались приглашены на вечеринку Слизнорта, и оба согласились. Все три или четыре раза до этого я нарочно отказывался, чтобы не встречаться там с Лили. Но теперь я понял, что, кажется, готов.

Сириуса мое поведение невероятно забавляло.

— Сегодня ты должен её поцеловать, ведь ты уже несколько месяцев ведешь себя как тихоня, пора и награду получить, — ухмыляясь, сказал он, наблюдая, как я верчусь у зеркала, пытаясь пригладить волосы. — Знаешь, я даже пойду с тобой, чтобы на это посмотреть.

— Я не буду к ней приставать, понятно? — откликнулся я.

Последний раз проведя щеткой по голове, я понял, что это бесполезно, и раздраженно отбросил её на кровать.

— Я не хочу все испортить. Буду ждать, пока она сама ко мне подойдет.

Бродяга скептически хмыкнул.

— Ну, удачи, Сохи. Клянусь, я выдую три бочки медовухи, если это произойдет. Твоя кислая рожа мне уже порядком надоела.

Предполагалось, что на вечеринку нужно прийти с парой, но мы с Сириусом никогда не соблюдали этой традиции. Мне не хотелось приглашать никого, кроме Эванс, а Сириус в принципе был слишком хорош, чтобы опуститься до какой-нибудь девчонки. Хвост с нами не пошел, потому что не успевал выполнить гору домашних заданий, а бедняга Лунатик лежал в больничном крыле. Мы собирались навестить его после вечеринки.

Когда мы пришли, Лили уже пила в уголке тыквенный сок вместе с Алисой и что-то шепотом с ней обсуждала. Она была невероятно хороша в изумрудно-зеленой мантии, и я еле удерживался от того, чтобы не пялиться на нее каждые две минуты. Даже на расстоянии я чувствовал легкий цветочный запах, исходивший от нее, и больше всего на свете мне хотелось подойти и прикоснуться к ней.

— Джеймс, Сириус, какая приятная неожиданность! — громко поприветствовал нас Слизнорт, пробираясь к нам между столиками. — А я уже и не надеялся когда-нибудь увидеть вас на моих вечерах. Ну что же вы стоите у входа, проходите, проходите, мои дорогие. Тыквенный сок? Сливочное пиво?

Пока Сириус что-то отвечал Слизнорту, я сосредоточенно думал о том, что мне делать. Впервые за долгое время мы с Лили оказались рядом не во время урока или в общей гостиной. Как же заставить её первой начать разговор со мной? К счастью, на выручку мне пришел случай.

— Джеймс, мой мальчик, я давно уже хочу поблагодарить тебя, — внезапно обернулся ко мне Слизнорт. Он сказал это достаточно громко, и я увидел, как Лили с любопытством посмотрела в нашу сторону. — Ты очень выручил меня на нашем последнем внеклассном занятии.

Я улыбнулся.

— Ну что вы, профессор, я был рад вам помочь.

— Ах, к чему эта ложная скромность. Все мы знаем… — Слизнорт замолк, вглядываясь во что-то за моей спиной. — Осторожнее, мистер Эллиот, вы сейчас уроните все мои склянки! Прошу вас, не трогайте этот шкаф! Что вы делаете? Мистер Эллиот! Ах, чтоб тебя…

Дальнейшее происходило считанные секунды, но мне кажется, что за это время у Слизнорта успела промелькнуть перед глазами вся жизнь. Эллиот, пробиравшийся между столиком с едой и вышеупомянутым шкафом, задел сначала одно, потом другое. Решив, что тут все-таки слишком узко, он начал разворачиваться обратно, но сделал это слишком неосторожно: влетел локтем в дверцу шкафа, который от удара зашатался и открылся — все склянки тут же полетели на пол; а в это время Эллиот уже снес стол, который повалился прямо в толпу, на ходу избавляясь от тарелок и мисок, которое стояли с краев.

Я отреагировал мгновенно: выхватил палочку из кармана и невербально произнес заклинание. Все движущиеся предметы в комнате тут же застыли. Склянки, тарелки и еда зависли прямо в воздухе. Все гости вечеринки тоже замерли. Несколько мгновений стояла тишина, и вдруг бледный Слизнорт облегченно рассмеялся.

— Мой дорогой Джеймс! Вы снова спасли меня! Какая отменная реакция! — восхищенно зачастил он. — Не представляю, что было бы, если бы не вы! Ах, мои зелья! И ведь хотел же я убрать их от греха подальше — да вот захлопотался, забыл!

Легким движением волшебной палочки я превратился в героя вечера. Слизнорт еще долго превозносил мою суперскорость и выдающиеся способности, но я мог думать только об одном: даже Лили в тот момент посмотрела на меня с восхищением. Кажется, вечер обещал быть интересным.

* * *

Сириус переживал отсутствие Регулуса намного тяжелее, чем я ожидал. У меня с самого начала были подозрения, что младший Блэк не сможет попасть в наш с Лили мир, но я не говорил о них вслух. И даже теперь я чувствовал, что лучше держать свое мнение при себе. Мне казалось, что правильнее всего просто дать Сириусу время и не приставать к нему с сочувствием и разговорами.

Между тем приближалось Рождество. Мы с Лили решили украсить дом как можно наряднее, ведь после нашей смерти у Сириуса, считай, никогда не было праздника (за исключением последнего года на площади Гриммо). Да и вообще, если говорить откровенно, после нашей смерти веселья в его жизни было крайне мало.

В Хогвартсе тоже вовсю шла подготовка. Гарри готовился пойти на рождественский вечер к Слизнорту вместе с Луной Лавгуд.

— Все-таки я её обожаю, — с нежностью сказала Лили, слушая заявление Луны о том, что Руфус Скримджер — вампир.

— Да, — согласился я. — Она крутая.

Лили внезапно ударилась в воспоминания.

— А помнишь, как мы тоже ходили на рождественскую вечеринку к Слизнорту? На седьмом курсе.