Анжелина шла по Косому переулку, прокручивая в голове заготовленную фразу.

«Здравствуйте, мистер Спиннет, как ваше здоровье? Я очень рада это слышать. Нет, к сожалению, я не смогу остаться, мне нужно спешить в госпиталь. Передайте привет Алисии».

Дойдя до угла, она остановилась. Взглянула на наручные часы. Если её расчёт верен, прямо сейчас мистер Спиннет должен готовиться к обеду, а Алисия — отправиться за свежими продуктами в соседнюю лавку. Они всегда готовили только из свежих продуктов и принципиально не хранили ничего, кроме консервированных овощей. Это была их необычная, но издавна принятая семейная традиция.

Анжелина сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Пора.

Кто-то дотронулся до её плеча. Анжелина была настолько погружена в себя, что от лёгкого прикосновения подскочила как ужаленная и резко развернулась. Все до единой мысли вылетели из головы, и она забыла, как дышать. И как говорить тоже, но этого от неё, похоже, не требовалось, потому что Джордж — а именно он стоял сейчас перед ней, запыхавшийся и растрёпанный, — принялся тараторить так, словно от этой речи зависела его жизнь.

— Просто слушай, ладно? Я должен… Я должен сказать одну вещь, потому что так будет правильно. Будет нечестно, если я промолчу. То, что ты сказала там, у подоконника… Ты застала меня врасплох, понимаешь? Я не ожидал услышать… я был уверен, что ты никогда не обращала на меня внимания, а потом оставалась рядом из жалости. И когда ты сказала… я просто не успел сообразить. А потом подумал, что даже хорошо, что ты решила всё за двоих, но сегодня ночью мне приснился Фред. Я знаю, это звучит как полный бред, но он сказал… Он сказал: «Я хочу, чтобы ты был счастлив». А я… — Ему стало явно трудно говорить, но он с усилием сглотнул и продолжил: — Я не знаю, что мне делать со всем этим, но одно знаю точно. Ты открылась мне, а я позволил тебе уйти, так и не сказав, что… Помнишь тот вечер, когда ты нашла меня в потайном проходе? Ты помнишь, что я говорил тогда?

Ещё бы она не помнила! У Анжелины закружилась голова. Она уже открыла рот, но Джордж не дал ей ответить.

— Я говорил… Нет, я должен сказать. Я…

Анжелина инстинктивно подалась вперёд и прижала ладонь к его губам. Она видела, как тяжело ему приходится, и у неё сердце разрывалось при мысли о том, как он мучается от того, что должен сделать. Она понимала, почему. Она всё понимала.

— Тихо. Ничего не говори. Ты ничего не должен. Я уже знаю.

Она уткнулась ему в грудь, а он спрятал лицо в её волосах. Она могла только пытаться представлять себе, что творится в его душе. И казалось бы, у неё должны подкашиваться колени от счастья, а в животе порхать бабочки, но ничего такого не было. Только желание уберечь его от боли, которую он вынужден переживать снова и снова. Боли от чувства вины перед собственным братом.

Джордж отстранился.

— Ты же понимаешь, что это ничего не меняет, — произнёс он глухо. — Я просто хотел, чтобы ты не была одна в своих… чувствах. Всё останется по-прежнему. Мы можем общаться…

— Джордж.

— Не надо.

— Джордж, он знал.

Джордж едва успел опереться о стену, чтобы не упасть.

— Что?.. — его голос осип от волнения.

Анжелина почувствовала подкативший к горлу ком.

— Это правда. Фред знал.

— Что… знал?

— Всё.

— Но как… Почему он ничего не сказал мне?

Анжелина подавила судорожный вздох.

— Он не успел.

— Откуда ты…

— Я расскажу тебе всё, только давай найдём какое-нибудь укромное место.

Джордж оттолкнулся от стены.

— Магазин, — отрывисто произнёс он. — Мы можем поговорить там.

Он неверной походкой пошёл по улице. Анжелина поспешила за ним.

Магазин стоял на своём прежнем месте, почти не тронутый страшной волной войны, которая прокатилась по Косому переулку.

— Мы с Фредом поставили защиту, когда уходили. Рад видеть, что это сработало.

Он отпёр большой амбарный замок и протянул руку, чтобы открыть дверь, но замер. Анжелина тронула его за плечо.

— Если хочешь, я…

Джордж замотал головой.

— Всё в порядке. Я сам.

Он толкнул дверь. Простаивавшие целый год петли скрипнули, отдавшись гулким эхом в доме. Полоса света упала на запылённый пол. По губам Джорджа пробежала бледная улыбка.

— Ну здравствуй, — прошептал он и сделал шаг за порог.

Анжелина вошла следом, стараясь ничем не нарушить покой уснувшего дома, и слилась с тенью в углу.

Джордж медленно шёл вдоль стеллажей, проводя пальцами по полкам, от его прикосновений в пыли оставались следы. Складывалось впечатление, будто жизнь покинула этот дом не год, а десять лет назад, таким безмолвным и заброшенным он казался. Дойдя до прилавка, Джордж остановился и долго стоял неподвижно.

Наконец, будто бы вспомнив, что не один, он развернулся и присел на прилавок. Анжелина вышла из тени.

— Ты готов?

— Нет, — честно ответил Джордж. — Но вряд ли к такому можно подготовиться.

Анжелина подошла к одному из стеллажей.

— Помнишь сочельник девяносто шестого? Я приходила, чтобы повидаться с вами и поздравить с Рождеством. И ещё… я хотела увидеть тебя. Увидеть и понять, смогу я дальше строить свою жизнь или всё так и будет лететь кувырком день за днём. — Она пошла вдоль стеллажа, проводя пальцами там, где к полкам прикасались пальцы Джорджа. — Меня встретил Фред. Мне было радостно и больно одновременно. Радостно от того, что снова вижу его, и больно от того, что я заметила в его глазах. Он улыбался. Конечно, он улыбался. И мы заговорили о тебе. Он сказал, что ты ушёл на каток с… — Анжелина остановилась.

— Да.

— Да. — Она нарисовала цветок в пыли. — Я не знаю, как, но он догадался. И сказал… нет, спросил. Он спросил: «Ты расстроена?». И я растерялась. А он так смотрел на меня, в его взгляде было столько понимания, что я не выдержала. Я расплакалась, как школьница, и выложила ему всю правду. Сидела прямо тут на полу, а он сидел рядом и утешал меня, как будто он ни при чём. Как будто сам не нуждается в утешении. Потом я ушла.

Джордж смотрел в пол, туда, куда показала Анжелина, словно там всё ещё виднелся силуэт Фреда, сидевшего на этом месте в сочельник девяносто шестого.

— Он ничего мне не сказал.

— Потому что тогда он ещё ничего не знал о тебе. Узнал позже, сразу перед Битвой за Хогвартс. — Джордж напрягся, но промолчал. Анжелина продолжила идти вдоль стеллажа, приближаясь к нему. — Там, в Хогвартсе, между боями он нашёл меня. Сказал, что чувствует себя ужасно из-за того, что не смог сознаться тебе, поэтому говорит мне, как последний трус. Разумеется, я ответила, что это глупости. Ему не за что извиняться. — Анжелина не заметила, когда по её щекам потекли слёзы. — А он только замотал головой… совсем как ты сегодня… и взял с меня обещание, что я всё тебе расскажу, как только появится возможность, а он не будет стоять у нас на пути. Но я… — Она снова остановилась, не дойдя трёх шагов до окаменевшего у прилавка Джорджа, и прижала ладонь к губам. — Я не смогла. Потому что он погиб. Как я могла? Это было выше моих сил.

Её и без того ослабевший голос окончательно затих.

Джордж резко оттолкнулся от прилавка и направился к лестнице на второй этаж. Анжелина хотела окликнуть его, но прикусила язык. Это слишком для одного человека. Если ему нужно побыть в одиночестве, пусть.

Наверху хлопнула дверь. Анжелина опустилась на пол, притянула колени к груди и стала ждать.

* * *

Джордж взлетел на второй этаж, прыгая через ступеньку, ворвался в их с Фредом комнату и захлопнул дверь. Ноги окончательно отказались служить ему, и он сполз по двери вниз, душимый рыданиями. Её слова, её воспоминания о его брате иглой вонзились в сердце и застряли там, как заноза. Он думал, что смирился с его смертью, что готов существовать дальше, что бы это ни означало. Улыбаться, делать вид, что с ним всё в порядке… Он думал! Да разве он когда-нибудь сможет смириться с величайшей несправедливостью этого мира? Никогда!

Сказанное Анжелиной не желало укладываться в голове. Он знал. Фред знал! И всё это время молча носил свинцовую правду в себе, а Джордж был так занят своей бедой, что ничего не заметил. Слепой дурак!

Что теперь делать? Он только-только принял труднейшее решение, и вот опять. Судьба подкидывает новое испытание. Как ему поступить на этот раз?

Он на автомате поднялся, подошёл к двум стоящим друг напротив друга кроватям и опустился на ту, что была слева. На свою. Лёг, запустил руку под подушку и замер. Пальцы нащупали что-то похожее на лист пергамента. Джордж выпрямился, держа в руках сложенный вдвое листок. Он осмотрел обе стороны, но подписи не было. Откуда? Он ничего не оставлял под своей подушкой.

Джордж развернул листок.

Джорджи.

Пишу это очень быстро, потому что мы уже отправляемся. Ты прямо сейчас стоишь внизу и костеришь меня на все лады, ведь мы опаздываем на крайне серьёзное и важное мероприятие. Возможно, главное в нашей жизни.

Но я должен написать, просто на всякий случай.

Возможно, я не прав, но мне кажется, я кое-что понял о тебе сегодня. Буквально пять минут назад, когда впервые посмотрел на тебя при упоминании об Анжелине. Ты в курсе, что я никогда не отличался проницательностью, но я слишком хорошо знаю, как выглядит лицо того, кто безответно влюблён. Вижу это лицо каждый день в зеркале. Вот как я догадался про нашего непутёвого братца Рона.

Если у нас не получится поговорить позже, то записка — единственная возможность взять с тебя обещание быть счастливым несмотря ни на что.

Я не хочу стоять у вас на пути. У нас не сложилось, и я пока не смог отпустить её, но это не значит, что ты должен из-за этого страдать. Так что, если я прав, обещай мне, что вы, наконец, выясните всё тет-а-тет. На всякий случай благословляю вас. Аминь.

Закругляюсь. Похоже, ты готов убить меня раньше, чем это попытается сделать кто-то из Пожирателей.

Фред.

Последние строки письма остались висеть в воздухе, даже когда Джордж отвёл глаза в сторону. Он зажмурился, но чёрные буквы кривого почерка Фреда всё ещё прыгали перед ним. Анжелина была права. Фред всё знал. Только не успел ему сказать. Или не смог. В голове вспыхнули её слова: «…не смог сознаться тебе в глаза, поэтому говорит мне, как последний трус». Трус? Уж кем, а трусом Фред никогда не был.

Вот почему он так рвался посетить магазин перед Битвой. Вовсе не потому, что что-то чувствовал. Он просто хотел написать это письмо. Всё постепенно вставало на свои места. Даже то неожиданное объятие. Он как будто извинялся.

— Я прощаю тебя, Фредди. Потому что ты ни в чём не виноват.

На губах упрямо расползалась улыбка, и тяжесть постепенно уходила из груди. У него было ощущение, будто он только что поговорил с братом. Он слышал его голос, пока пробегал взглядом по строчкам, видел его ухмыляющееся лицо сквозь пергамент. А на горизонте забрезжил лучик надежды. Будь на его месте Фред, Джордж не хотел бы видеть его раздавленным. Он бы хотел видеть его сильным и стремящимся жить за двоих, раз уж одному из них оказалось не суждено.

Решение пришло само собой и было настолько естественным, словно всегда жило в нём. Джордж вскочил на ноги. Сколько прошло времени? Он выскочил из комнаты и бросился вниз по ступеням. Ушла. Наверняка ушла!

Он влетел в полутёмный зал и врезался в прилавок. Она всё ещё была здесь.

Джордж приблизился к поднявшейся на ноги Анжелине, протягивая ей самое дорогое, что когда-либо держал в руках. Она молча приняла письмо, развернула и прочла. Подняла на него широко распахнутые глаза.

— Что ты будешь делать? — голос такой непривычно тихий, что защекотало в груди.

Он ответил единственным способом, который казался самым правильным сейчас. Наклонился и поймал её солёные на вкус губы. Он часто думал, каким мог бы быть их первый поцелуй, но никак не предполагал, что он будет таким. Робким, несмелым, солоноватым.

Анжелина уткнулась носом ему в грудь, а он обнял её и прижал к себе.

— Кто бы мог подумать, что всё решит пара записок, — пробормотала она.

— Что?

Анжелина зашевелилась, и он с неохотой разжал руки.

— Я не собиралась рассказывать тебе правду, но Алисия посоветовала быть честной с тобой. В записке. Мы… знаешь, мы с ней поссорились…

— Значит, стоит сказать ей спасибо.

— Я как раз шла к её отцу. Хотела узнать, как он. Но я не планировала видеться с Алисией. Понимаешь, мы ещё в ссоре, и…

— Мы можем пойти прямо сейчас.

Анжелина вдруг улыбнулась, и Джордж заключил её в объятия снова.

Они вышли из магазина. Заперев дверь, он протянул ей руку. Её бледные щёки порозовели, и она вложила свою мягкую ладонь в его. Джордж почувствовал себя так, словно ему снова пятнадцать и жизнь только начинается.

* * *

Анжелина едва сдерживала крик счастья, рвущийся из груди. Господи! Могла ли она подумать о подобном ещё каких-то два часа назад? Или три? Она потеряла счёт времени. Всё сейчас потеряло смысл. Важен был только человек, идущий рядом и сжимающий её руку. Ей казалось, что каждый прохожий смотрит им вслед, и хотелось хватать каждого за плечи и вопить во всё горло о том, как она счастлива. После стольких лет мрака она счастлива!

Лавка мистера Спиннета выпрыгнула из-за поворота как чёрт из табакерки. Генри Спиннет сидел на скамеечке у входа и раскуривал трубку. При виде знакомых лиц он встал.

— Анжелина! Какими судьбами? — Он похлопал Джорджа по спине. — Как ты, мой мальчик? Впрочем, о чём я спрашиваю.

— Мистер Спиннет, как вы себя чувствуете? — спросила Анжелина, отвлекая внимание от Джорджа.

— Ох, просто замечательно! К слову, я тебе кое-что должен.

Он завозился, собираясь в лавку, но Анжелина мягко придержала его за локоть.

— Вы мне ничего не должны, — улыбнулась она. — Я только рада, что с вами всё в порядке.

За спиной Генри Спиннета возникла Алисия. Она моргнула и перевела глаза на Джорджа. Мистер Спиннет поспешил ретироваться.

— Вы тут поболтайте пока, а я пойду чай заваривать.

Алисия так и стояла на пороге. Анжелина решительно подошла к ней и крепко обняла.

— Спасибо за такие нужные слова в такой нужный момент.

Она отстранилась. Алисия растерянно переводила глаза с неё на Джорджа и обратно.

— Значит… значит, всё хорошо?

Джордж приобнял Анжелину сзади, от чего та едва не взлетела к небу, и уткнулся подбородком ей в макушку, оставляя её на земле.

— Мы работаем над этим, — сказал он, обдав волосы Анжелины тёплым дыханием.

Алисия прижала ладони к губам, её глаза заблестели от слёз.

— Эй! — воскликнула Анжелина. — Ну ты чего?

— Да я просто… — Алисия замахала руками как веером, сдувая непрошенные слёзы. — Я рада, что всё разрешилось. Может, зайдёте? Мы как раз собирались пить чай.

Анжелина почувствовала кивок Джорджа и тоже кивнула. По пути Алисия взволнованно прошептала ей на ухо, что Оливер пригласил её и отца на игру своей команды.

— Вряд ли он сделал это, потому что… ну ты понимаешь, — добавила она уже за столом. — Скорее из-за ситуации с отцом. Но я так рада! — Её глаза светились счастьем.

— Джордж, что ты решил делать с магазином? — спросил мистер Спиннет. — Извини, если лезу не в своё дело.

Джордж принял протянутую Алисией чашку.

— Всё в порядке, мистер Спиннет. — Он поймал взгляд Анжелины. — Я решил продолжать торговлю. Это была наша с Фредом мечта. Будет преступлением предать её.

Анжелина ободряюще сжала его руку.

Сейчас, сидя в кругу дорогих ей людей, она чувствовала себя настолько сильной, словно все преграды мира больше не были ей помехой. Она была готова свернуть горы! Предстояло, во-первых, конечно же, вправить мозги Оливеру, а во-вторых и в-главных, помочь Джорджу наладить работу магазина и сделать его самым счастливым человеком в мире.

Таким же счастливым, как она.

* * *

Утро тридцатого августа началось для Драко Малфоя с непроходящего вот уже несколько дней ощущения полного вакуума. Не успели эльфы забрать у них с Уизли опустевшие подносы из-под завтрака, как в лазарет вломилась шумная компания гриффиндорцев во главе с Поттером. Разумеется, рыжее семейство присутствовало в полном составе. Тот, что был с хвостом и страшными шрамами на лице, привёл с собой Флёр Делакур. Драко понятия не имел, как так вышло, но, судя по их поведению и кольцам, они были женаты. Кроме них, он заметил Джонсон, Спиннет и Вуда. Грейнджер не пришла, и Драко поймал себя на мысли, что это было ожидаемо.

Сегодня их выписывали, поскольку уже послезавтра начинался новый учебный год. Но не для Драко. Он больше не увидит алый паровоз, не войдёт в двери Большого зала, чтобы пропустить мимо ушей дурацкие наставления директора, выслушать очередную песню Шляпы и наесться до отвала. Не вернётся в гостиную Слизерина, не узнает новый пароль. Не будет занятий, квиддича, посиделок у камина и пятнадцатидюймовых эссе. Он не ожидал, что будет скучать.

В лазарет вошла Пэнси Паркинсон — последний человек в этом замке, которого он хотел бы видеть сейчас. Он уже собрался уйти, проигнорировав её, как вдруг заметил, что она несёт конверт.

— Тебе, — буркнула Пэнси.

Увидев знакомую печать, Драко выхватил письмо и быстро развернул.

Драко!

МакГонагалл связалась со мной вчера вечером и сообщила о случившемся. Не понимаю, почему меня не известили раньше. Я пыталась попасть в Хогвартс, но мне запретили. Что произошло? Как ты? Я так волнуюсь за тебя! Обязательно напиши как можно скорее. Очень надеюсь, что тебе разрешат вернуться в поместье. Я хочу убедиться, что ты в порядке. Напиши мне. Жду.

Люблю. Мама.

Кажется, он никогда ещё не читал настолько сбивчивые строки, выведенные маминой рукой. Подозрения оправдались: она просто ничего не знала. Даже не пустили встретиться с собственным сыном. Драко усмехнулся, представляя, какими проклятиями были осыпаны те, кому выпало несчастье общаться с разъярённой Нарциссой Малфой.

Пэнси продолжала стоять рядом, накручивая прядь волос на палец. Драко посмотрел на неё сверху вниз. Он никогда раньше не обращал внимания, как сильно они похожи. Дети богатых чистокровных родителей, считающие школу своей вотчиной, а её учеников — безликой серой массой, должной расступаться при их появлении и благодарить за то, что они выбрали учиться в Хогвартсе.

Из-за спины раздался весёлый смех. Пэнси с отвращением закатила глаза.

— Меня сейчас стошнит.

Драко спрятал письмо матери в карман и взял свою мантию.

— Может, это от тебя тошнит? — бросил он и ушёл, оставив Пэнси стоять у кровати.

* * *

— Так, значит, сегодня наш последний день в стенах Хогвартса? — спросил Оливер Вуд.

— Ну я-то вернусь сюда послезавтра, — заметила Джинни.

— А вы, ребят? — поинтересовался Билл у Рона и Гарри.

Гарри пожал плечами:

— Я не планировал оставаться ещё на год.

— Я тоже, — кивнул Рон.

— Выходит, все здесь присутствующие, кроме Джинни, скорее всего, больше в Хогвартс не вернутся, — подытожил Оливер. — Как насчёт квиддича? Полетаем напоследок, развлечёмся. Что скажете?

— Отличная идея!

— Я за!

— А кто-нибудь слышал, что решили делать с Майклом? — спросила Алисия.

— Я говорил с Кингсли, — ответил Чарли. — Ему предписано несколько воспитательных бесед с представителем Министерства, а потом его отправят в дом какого-то родственника. Дяди, если не ошибаюсь.

— Дяди?

— Другой родни у него нет.

— А я и не знала, что Майкл сирота, — изумлённо протянула Анжелина.

— В любом случае, он ещё легко отделался. Заклинание мёртвой плоти — не шутки. Его могли запросто отправить в Азкабан.

Гарри отмахнулся от назойливого жука, жужжащего над ухом. Майкл собственными руками едва не разрушил свою жизнь, пустив ненависть так глубоко, что она взяла его под контроль. Гарри удивлялся, как ему самому удалось избежать подобного. Он поймал глазами удаляющуюся спину Драко Малфоя. В голове мелькнула мысль, и Гарри только успел поймать её за хвост, как его внимание отвлекло появление министра магии.

— Доброе утро, — поздоровался Кингсли. — Как самочувствие, Рон? Рад видеть тебя в добром здравии. У меня есть для вас предложение, — он указал на Рона и Гарри концом трости.

Друзья переглянулись.

— Дело такое, — начал Шеклболт, когда они отошли в сторону. — Я обсудил ситуацию со своими заместителями, и мы сошлись во мнении, что вам, парни, стоит попробовать себя в роли авроров. Разумеется, придётся пройти соответствующие тесты, зато курс обучения для вас будет сокращён в связи с солидным полевым опытом. Моё предложение касается так же и Гермионы. Её холодная голова и умение принимать быстрые решения пригодились бы нам в аналитической работе. Даю вам время подумать до седьмого сентября.

Не дожидаясь ответа, министр развернулся и покинул больничное крыло.

— Он это сейчас серьёзно? — ошарашенно спросил Рон.

— Поверить не могу. Я был уверен, что он меня недооценивает!

— Кстати, а где Гермиона?

— Ну-у… — Гарри замялся. — Понимаешь, она просто…

Рон тут же сник.

Гарри чувствовал себя просто ужасно. Гермиона отказалась приходить, и вся эта ситуация совсем ему не нравилась. Случилось то, чего он так боялся ещё на шестом курсе: их дружба трещала по швам.

— Я понимаю, почему она не пришла.

Гарри удивлённо посмотрел на Рона.

— Да?

— У меня было время подумать. Гермиона в чём-то права. Но ничего ещё не решено. Я приму предложение Кингсли. Лучшей возможности доказать, чего я стою, у меня не будет. Я верну её, вот увидишь!

В его голосе звучала такая непривычная уверенность, а глаза горели такой жаждой деятельности, что Гарри стало отрадно за друга. Он и сам вдруг захотел немедленно догнать Кингсли и сказать, что готов вступить в ряды авроров хоть сейчас. Но в то же время червячок сомнения точил его изнутри. За лето Гарри понял кое-что важное о Гермионе и теперь уже не был уверен, что она и Рон когда-нибудь смогут друг друга понять.

* * *

Драко спускался по тропинке от совятни. Он только что отправил ответ матери, в котором как можно аккуратнее расписал события недельной давности. Утром МакГонагалл сообщила, что в одиннадцать его и Пэнси ждут в учительской, чтобы объявить о плане дальнейших действий. Сейчас было десять тридцать, так что у Драко оставалось ещё полчаса, чтобы в последний раз пройтись по школе.

Совятня всем своим видом напомнила о разговоре с Грейнджер. Как он мог сходу поверить, что Тёмный Лорд полукровка? Было что-то в её интонациях, в голосе… Нельзя так убеждённо и складно лгать, если тебя не распределили в Слизерин. Значит, это правда? И, разумеется, услышала она её от Поттера. Как же, Золотой мальчик всегда в курсе самых грязных тайн магического мира.

— Малфой.

Драко замер и медленно развернулся. Лёгок на помине.

— Поттер.

Мальчик-который-выжил подошёл ближе.

— Почему ты не выдал нас тогда в поместье?

— Ты уже задавал мне этот вопрос.

— Но ты не ответил.

— Зачем тебе знать?

Поттер пожал плечами.

— Пытаюсь понять, что же ты за человек.

— Без этого твоя жизнь потеряет смысл?

Поттер снова пожал плечами.

Драко скрестил на груди руки.

— Скажем так, это был тот случай, когда я предпочёл воздержаться.

Поттер усмехнулся краем губ.

— Как всегда уходишь от прямого ответа. В твоём стиле.

Настал черёд Драко пожимать плечами.

— Ясно, — сказал Поттер. — Это всё, что я хотел знать.

— У меня тоже есть к тебе вопрос.

— Слушаю.

Драко сжал в кулак пальцы на левой руке.

— Это правда, что Тёмный Лорд — полукровка?

Поттер сразу кивнул. Быстро, без раздумий. Значит, не врал. Драко незаметно сглотнул — в горле вдруг стало сухо, как в пустыне.

— Значит, правда, что он сын сквиба и магла?

— Правда.

И снова без запинки.

Драко машинально кивнул.

— Это всё, что я хотел знать, — неосознанно повторил он слова Поттера.

Поверить во второй раз оказалось гораздо сложнее, чем в первый. Драко устало провёл по лицу ладонью и вдруг увидел, что Поттер протягивает ему руку.

— В знак установления нейтралитета.

Драко прекрасно видел, что Поттер поступает искренне, без издёвки. Несколько секунд он смотрел на протянутую руку, а потом молча развернулся и пошёл прочь. Да, он вспомнил тот злосчастный день в «Хогвартс-Экспрессе», когда новоиспечённая знаменитость отвергла его рукопожатие, унизив перед Крэббом и Гойлом. Его гордость была задета, и сейчас он испытывал болезненное удовлетворение от того, что теперь он отверг руку Поттера.

От неприятных ощущений отвлёк бой часов. Уже одиннадцать? Драко внутренне напрягся. Идти в учительскую совершенно не хотелось. Но спустя всего лишь пять минут он был на месте. Пэнси тоже пришла и, конечно, не удержалась от соблазна: её ухо было вплотную прижато к щели между дверью и косяком.

— Однажды твои уши станут размером со слоновьи.

От неожиданности Пэнси подпрыгнула и чуть не отдавила ему ногу.

— Придурок!

— Уже одиннадцать. Заходи.

Пэнси отмахнулась.

— Неинтересно — не мешай!

Драко закатил глаза. Но всё-таки не выдержал и тоже припал к двери. Его слух выцепил собственное имя, произнесённое МакГонагалл.

— …этот юноша, Драко Малфой. Вы считаете своё решение взвешенным?

— Знаете, профессор, я всю жизнь решал за всех, но на пятом десятке начинаешь смотреть на вещи немного иначе. — Это совершенно определённо был голос Шеклболта. — Порой мудрее предоставить людям выбор, а Малфой и Паркинсон достаточно взрослые, чтобы решать самостоятельно. Я мог бы поставить их перед фактом — несомненно, так было бы проще. Но правильнее ли?

— Однажды им уже предоставили выбор, и все мы видели, каким он стал.

Дальнейших слов директрисы Драко не услышал, потому что Пэнси так резко отскочила от двери, что ему пришлось посторониться.

— Мерзкая старая кошка! Какое право она имеет так говорить? Она ничего о нас не знает!

Злость Пэнси на удивление не тронула Драко. Он вдруг вспомнил, как эта мерзкая старая кошка выгородила его перед министерским наблюдателем после драки с Корнером.

Дверь учительской отворилась, и в проёме возникла МакГонагалл собственной персоной.

— О, вы уже здесь. Проходите.

Драко видел, что Пэнси продолжает кипеть от ярости и не хочет делать то, что ей говорят, но у неё не было выбора, так что она, сжав кулаки, всё-таки переступила порог учительской.

— Присаживайтесь.

Драко опустился в одно из кресел. Пэнси некоторое время помялась, выражая протест, потом всё же плюхнулась в кресло, но сидела словно на иголках: постоянно вздыхала и нетерпеливо болтала закинутой на колено ногой. МакГонагалл её поведение явно не нравилось, но она ограничилась только сжатыми в нитку губами. Министр же вёл себя так, словно ничего необычного не происходит.

— Итак, лето подошло к концу, — заговорил он. — У меня было несколько вариантов выхода из вашей ситуации, и я решил предложить вам выбор: либо вы продолжаете прохождение исправительных работ, и тогда о месте следующей остановки будет сообщено в течение двух дней, либо… — Он сделал эффектную паузу. — Вы можете вернуться на обучение в Хогвартс. Вы получите назад свои волшебные палочки и возможность ими пользоваться.

Драко забыл как дышать, даже Пэнси замерла на своём месте. Они коротко переглянулись и прочитали в глазах друг у друга одно и то же.

— На вас будут наложены определённые ограничения, — продолжал Шеклболт. — Запрет на посещение Хогсмида до личного распоряжения директора исходя из вашего поведения, чары слежения, ограничение возможностей ваших волшебных палочек, запрет на пропуск занятий без уважительной причины, обязательное участие хотя бы в одном кружковом объединении, а также обязательство закончить год без права отчислиться до выпускных экзаменов.

Драко сжал подлокотники похолодевшими пальцами. При одной мысли о палочке всё внутри перевернулось. Он так давно держал её в руках, что казалось, это было в прошлой жизни.

— Даю вам время до завтра. О своём решении оповестите директора, она даст вам дальнейшие указания.

— Вы свободны, — сказала МакГонагалл. — Жду завтра в своём кабинете в течение дня.

Оба поднялись и как во сне зашагали к выходу.

Когда они оказались в коридоре, Пэнси сразу же удалилась. Драко направился к выходу из замка. Предложение Шеклболта ошеломило. Шанс? Разумеется. Естественно, будет предвзятое отношение, но это шанс. А самое главное — он снова сможет колдовать. Завязывать шнурки, застёгивать бесконечные пуговицы, искать что-то, приводить в порядок волосы и одежду, чистить обувь, раскладывать по местам книги — для всего этого достаточно будет взмахнуть палочкой. Такая возможность может представиться ему уже завтра.

Завтра! И он ещё сомневается?!

Значит, сегодня не последний его день в Хогвартсе.

Драко собрался вернуться в замок, как вдруг заметил человека, идущего по холму к воротам школы. Они не виделись… Сколько? Месяца два или даже больше. Мужчина поднялся по ступеням. Тёмные глаза сверкнули из-под сдвинутых бровей.

— Давно не виделись, — приветствовал Джим Гордон.

Повисло неловкое молчание. Драко обратил внимание, что аврор явно не в духе. Он рассеянно разглядывал окрестности, пребывая в мрачной задумчивости.

— Вы кого-то ищите?

Аврор отвлёкся от созерцания пейзажа.

— Вообще-то мне нужна МакГонагалл. Она здесь?

— В одиннадцать видел её в учительской.

Гордон окинул территорию взглядом, в котором отчётливо отразилась ностальгическая грусть, и Драко внезапно осенило.

— Вы ведь тоже учились в Хогвартсе?

— Да, — задумчиво отозвался Гордон. — Волдеморт тогда только начинал.

Драко вздрогнул от произнесённого имени.

— Как это выглядело? Как он набирал сторонников? Что он обещал? Какие ставил цели?

Аврор почесал колючий подбородок.

— Какие цели он ставил? Да все те же, что стояли перед чистокровными до него: сохранить самость и авторитет. Если тебя интересуют призывы и лозунги, то нет, никто открыто не говорил о войне и истреблении маглорождённых. В то время Пожиратели были чем-то вроде избранного круга, элитарной группкой чистокровных, которым повезло попасть в милость к Волдеморту. И Чёрные Метки были всего лишь символом принадлежности… скажем так… к клубу привилегированных чистокровных. Вот почему их так стремились получить. Собственно говоря, мало кто собирался своими руками убивать и мучить, если вдруг до этого дойдёт. Большинство намеревалось прятаться за спинами фанатиков вроде Лестрейнджей, которые проделали бы всю грязную работу за них, а как только поняли, что не получится, попытались выйти из игры. Но круг уже замкнулся. Обратной дороги не было.

Драко вспомнил слова матери: «…в то время мы говорили о превосходстве чистокровных над маглорождёнными, а не о войне и убийствах».

— Немногие понимали истинные намерения Волдеморта, но нам с Кингсли всё было ясно с самого начала. Мы считали, что чистокровные, примкнувшие к нему, либо были слишком глупы, чтобы это понять, либо не хотели этого видеть, либо поддерживали его. Всегда находились глупцы, готовые впустить его в свой разум. Твой отец бредил его идеями ещё со школы. Мы конфликтовали из-за этого.

Так вот что связывает Гордона и Люциуса! Как это он раньше не сообразил? Они ведь были примерно одного возраста. Оказывается, Гордон ещё и дружил с министром магии…

Как порой поворачивается жизнь. И как часто подростки забывают, что взрослые тоже когда-то были молодыми.

— Значит, мои родители не смогли вовремя понять, к чему это приведёт, — вполголоса произнёс Драко, глядя на Запретный лес.

— Рано или поздно жизнь заставит тебя думать, — философски заметил Гордон.

— Если Шеклболт так ненавидит моего отца, почему делает для меня столько поблажек?

— Например?

— Исправительные работы вместо Азкабана. Мне светили три года тюрьмы. Теперь он предложил мне вернуться в Хогвартс и получить волшебную палочку. С чего такие подарки?

Гордон лукаво улыбнулся.

— А сам-то как думаешь? Кингсли человек амбициозный. И поверь мне, он собирается провести в кресле министра не один год. Новое поколение чистокровных подрастает, и ты один из них. Он намерен укрепить свою власть и одновременно начать вводить новое в застоявшуюся систему волшебного мира. Он всегда ратовал за прогресс. Скажу по секрету: твой суд был всего лишь спектаклем, разыгранным по сценарию Кингсли. К тому же казне сейчас нужны средства на восстановление, так что он намерен вытрясти из каждой осуждённой чистокровной семьи столько ресурсов, сколько она сможет предложить без ущерба для себя. Засади он всех чистокровных, причастных к делам Пожирателей, без разбора, что он с этого поимеет? Да и конфисковать их счета в Гринготтсе ему не под силу, только заморозить.

Драко скрестил на груди руки.

— Допустим. И что с того?

— К примеру, вы всей семьёй попадаете в Азкабан. Через три года ты выходишь, возвращаешь свои деньги, восстанавливаешь репутацию, и что спустя пять-шесть лет получает Кингсли? Обозлённого наследника огромного состояния с влиятельной древней фамилией, который с лёгкостью сможет устроить ему проблемы. Разумеется, многое зависит от тяжести преступлений, но тебя он уже сохранил как благодарного будущего главу наследия Малфоев.

— А если я не прощу его за отца?

Гордон пожал плечами.

— Это риск, на который Кингсли не мог не пойти. Кроме личной неприязни, существует огромный список деяний, за которые твой отец должен ответить. — Он похлопал Драко по плечу. — Мне пора. Рад был снова встретить тебя. Скоро увидимся.

Драко посмотрел ему вслед. Скоро увидимся?..

Ещё раз взглянув на пейзаж, он вдруг улыбнулся. Неужели он вернётся сюда не как преступник, а свободный человек? На память снова пришли слова матери: «Я не хочу, чтобы ты думал о таких сложных вещах. Тебе всего восемнадцать лет».

Да, ему всего восемнадцать, и у него впереди вся жизнь.

* * *

В наступающих сумерках ребята собрались у Главных ворот школы. Вечер был тихим и тёплым, под стать царившей атмосфере. Кареты уже ожидали, когда их будущие пассажиры простятся с Хогвартсом. МакГонагалл стояла на ступенях и явно боролась с нахлынувшей на неё волной эмоций. Девчонки давно не сдерживались, даже Гермиона пару раз смахнула со щеки слезинку.

Она по-прежнему делала вид, что Рона не существует, но тот как будто этого не замечал. Он попросил Гарри ничего не говорить Гермионе о планах поступить в Школу авроров. Хотел сделать сюрприз, а заодно взять паузу. Гарри согласился, что некоторое время, проведённое порознь, возможно, пойдёт обоим на пользу.

МакГонагалл улыбнулась.

— Спасибо. Это, — она указала рукой на замок, — стало возможно благодаря вашей неоценимой помощи. Сложно поверить, что ужас остался позади. Мы многих потеряли. Но выстояли. Когда один терял надежду, её обретал другой, и надежда возвращалась и крепла в людских сердцах. Грустно вновь прощаться с вами, как будто вы только вчера сдали экзамены…

Не успела МакГонагалл докончить фразы, как все гурьбой бросились её обнимать. Какой бы строгой она ни была, гриффиндорцы любили своего декана. Даже Билл и Чарли подошли, чтобы пожать ей руку. Гарри, Рон и Гермиона тоже не остались в стороне.

— А вам, молодые люди, — взволнованно проговорила МакГонагалл, — я распоряжусь поставить памятник во дворе!

Все рассмеялись. Гарри тоже смеялся, может быть, громче остальных, потому что на сердце у него было так легко, что хотелось летать.

Директриса протянула ему конверт.

— Миссис Криви просила передать это тебе. Здесь фотографии, которые сделал Колин за время учёбы в Хогвартсе. Раздай тем, кто здесь изображён. Или оставь себе. Как пожелаешь.

Гарри посмотрел на конверт. Перед глазами у него всё затуманилось, и он поморгал.

— Ну, теперь нам есть чем заняться, пока едем в Лондон, — сказал он наконец.

Ответом ему стали согревающие улыбки друзей.

* * *

НОВАЯ ЭПОХА В ИСТОРИИ ХОГВАРТСА

Вчера, 30 августа, нам наконец-то удалось посетить Хогвартс. Директор МакГонагалл лично провела краткую экскурсию по замку, демонстрируя результаты проведённой за лето работы. Позже в Большом зале министр магии Кингсли Шеклболт выступил с заявлением для прессы (подробнее на стр. 3).

Уже завтра Хогвартс откроет двери для студентов. Что решили делать вчерашние школьники? Нет сомнений, что победоносную троицу будут счастливы видеть как в качестве учеников, так и в качестве лекторов. Однако стало известно, что Кингсли Шеклболт лично разговаривал с Гарри Поттером и Роном Уизли на предмет поступления обоих юношей в Аврорат. Так ли это? Время покажет.

Что решит самая блистательная ученица и героиня войны Гермиона Грейнджер? Редакция «Ежедневного пророка» завалена письмами от поклонников. Приходилось ли мисс Грейнджер лично получать эти послания? А может, ей вновь пришло письмо с гноем бубонтюбера внутри? Кто знает.

Абсолютно неясной остаётся ситуация с Драко Малфоем и Пэнси Паркинсон. Из достоверного источника вашей покорной слуге стало известно, что они так же лично встречались с господином министром. О чём шла речь во время той встречи? К сожалению, нам ничего неизвестно. Остаётся лишь гадать, какие ещё сюрпризы готовит для нас Кингсли Шеклболт.

Чем ознаменуется первый после страшной войны год в Хогвартсе? Как будут развиваться отношения между факультетами? Прибавится ли новых учеников на Слизерине и какой путь их ждёт? Вернутся ли в школу другие ученики Слизерина или, быть может, змеиный факультет впервые в истории станет самым малочисленным? Справится ли Минерва МакГонагалл с постом директора в такой сложной обстановке или скандалов не избежать? Какова дальнейшая судьба Драко Малфоя и Пэнси Паркинсон? Вернутся ли в школу Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, а если нет, то какой выбор они сделают? Действительно ли этот год станет началом новой эпохи в истории Хогвартса?

Обо всём этом вы сможете прочесть на страницах нашего издания. «Ежедневный пророк» продолжает следить за развитием событий. Не забудьте оформить подписку и стать первым, кто узнает самые шокирующие новости!

Специальный корреспондент «Ежедневного пророка» Рита Скитер

_____________________________________

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ