Комментарии «Две жизни Дровосека» (гет)

На память о забеге волонтера для конкурса "Самайнская жуть"


Дорогой автор! Если мне, знающей канон, будут мешать обращения к читателю, то дело только в том, что вы неудачно их вставили, так что я буду ругаться.
Если меня, знающую канон, будет раздражать то, что Железный Дровосек все время слезы льет, значит, он слезы льет не к месту, так что я буду ругаться.
Так что не надо оправдываться, пока в вас еще не полетели шишки: вас это не спасет :)

Спойлер для автора (читать, если нервы уже отказывают):

Итак, начинаю обзор!

Для тех, кто плохо помнит канонную историю Дровосека:
Дровосек был жевуном. Он был влюблен, его избранница отвечала ему взаимностью, и они уже собирались жениться, но злая тетка невесты Дровосека решила расстроить свадьбу и обратилась за помощью к злой колдунье Гингеме. Гингема заколдовала топор, и он отрубил Дровосеку сначала ноги, потом руки, а затем и голову. Но Дровосек не погиб: он был дружен с кузнецом, и тот раз за разом заменял ему отрубленные части тела железными. Но когда Дровосек стал полностью железным, он понял, что не может больше любить свою невесту, ведь у него нет сердца!
С тех пор обретение сердца стало его заветным желанием.
Он присоединился к Элли в ее путешествии в Изумрудный город, Гудвин дал ему шелковое сердце, а народ Фиолетовой страны, мигуны, позвали Дровосека на должность правителя, Дровосек согласился...
И все у Дровосека было хорошо!

Вам тоже кажется, что здесь пропущено нечто очень важное? К своему стыду, вынуждена признаться: зачитавшись книгами, я в свое время вообще не обратила на это внимание. А автор обратил!

Как можно догадаться из названия, эту историю можно поделить на две.

История Первая
Энни улетела, вернулась к Элли, и шелковое сердце подсказывает Дровосеку, что больше сестры не вернутся в Волшебную страну. Железный Дровосек возвращается в Фиолетовую страну и по пути заглядывает в Голубую страну, где живет его возлюбленная, та, ради которой он так желал обрести сердце. А та, конечно, уже вышла замуж за другого.

Я вот сейчас перечитываю эту историю - и в который раз плачу. Потому что дело даже не в том, что здесь написано: сюжет прост и незамысловат. Дело в том, как.
Дровосек возвращается в родную деревню, где он знает каждого и где каждый знает его. И он - чужак. Причем эта чуждость проявляется вовсе не во враждебности старых знакомых, не в том даже, что они не рады его видеть. Она - в маленьких болезненных деталях.
А ведь с ног все только началось! Сначала ноги, потом руки, потом - голова... А они уже отказались от его имени.
Мелида его знает, помнит его, смотрит на него с сочувствием - но...
Это больно. А еще Дровосек здесь очень... трогательный какой-то. Будто чудовище пытается не напугать детей и не понимает, как это сделать.
Это одиночество.
Эта история очень горькая, тоскливая - но очень... Дровосековская. Совершенно беззлобная.
Мелида, старая соседка, смотрящая на Дровосека с искренним сочувствием.
Виана, беззвучно плачущая, потому что он вернулся, наконец вернулся, но слишком поздно.
Нот, которого Виана когда-то называла братишкой и который теперь неуверенно застыл на пороге, потому что не знает:
Они все ведут себя... не то чтобы достойно, это не то слово - но очень по-человечески, по-доброму, так, как хороший человек поведет себя с когда-то любимым, но бывшим и уже незванным другом.
И слезы Дровосека едкие не только потому, что от них его снова разъедает ржавчина, но потому что он сам об этом мечтал. И все-таки он желает им счастья, потому что... ведь никто не виноват. Кроме самого Дровосека.
Потому что намостился он дорог и сам так боялся последствий возможных действий, что так ни на что и не решился. Сам себе злобный Буратино. Заслужил. Своими скитаниями, своим бегством - тем, что слишком боялся своего страха, чтобы решиться на поступок.
Да и на что он надеялся, бросив Виану на столько лет? Почти забыв ее - или пытаясь забыть - в круговерти приключений. Если он даже сейчас не до конца уверен, что привело его в знакомую деревню. А страх сбылся.

На самом деле, меня в этой истории убивает еще и то, что все вышло очень по-дурацки - и по-дровосековски. Потому что, увы, у меня нет ни малейших сомнений, что если бы возлюбленная Дровосека в каноне не решила хранить ему верность вечно (а мы не знаем, что она решила, да осталась ли жива вообще, спустя столько лет, но если да - то... нет, а чего ждать-то? У моря погоды?), то все было бы именно так.
Потому что история Дровосека - если бы, конечно, Волков не оставил конец этой романтической драмы за кадром; мне вообще кажется, что весь этот кошмар - косяк не столько Дровосека, сколько Волкова, а то столько страданий из-за этого сердца - и как сердце появилось - так все, любовь прошла, завяли помидоры, и вообще бес в ребро - давайте отправимся на поиски приключений... Мужчины, ага...
Прошу прощения. Так вот. История Дровосека - это история Рыцаря из средневековой баллады, влюбленного в Даму своего сердца, и эта история может закончиться только трагически, причем не потому, что этого требуют обстоятельства, а потому что так велит рыцарская натура.
Шестилетний ребенок, читающий "Волшебника Изумрудного города", понимает, что у самоотверженного чуткого Дровосека, который все время рискует заржаветь из-за собственных слез, со способностью чувствовать все в полном порядке. Этого не понимает только сам Дровосек.
И это же надо было так накрутить самого себя, чтобы уйти даже не из-за мысли, что его невеста, любившая живого человека, может не любить ходячий кусок железа, а из соображений, что раз у него теперь нет сердца, то и любить он не может.
Любить не может - и при этом больше всего мечтает веруться к возлюбленной уже с сердцем и наконец жениться на ней.
Дровосек вообще отличается сентиментальностью, склонностью к воспоминаниям и сожалениям, и...
И слабоволием. Таким, которое раздражало даже шестилетнюю меня.
Да. Он - тот самый человек, который вернет себе сердце и потом будет десятилетиями мостить дороги Фиолетовой страны, ввязываться в приключения и вообще изображать бурную деятельность только для того, чтобы не столкнуться с отказом, чувством собственной ненужности и одиночеством. Причем неважно, если в первые годы вероятность счастливого исхода еще достаточно велика, ведь проще заранее погрязнуть в сожалениях...
Прошу прощения, мне просто всегда обидно, когда люди сами себе так портят жизнь. И в этой истории мне очень больно - хоть и правда что посеешь, то и пожнешь. Но автор так описывает это горе, что даже понимание справедливости такого финала уже никак не утешает.

Если эти строчки наполняют душу тоскливым предчувствием чего-то страшного - потому что он, конечно же, думает, что несколько дней ничего не изменят, и он навестит потом Страшилу и Льва, только дождется... дождя, то следующий абзац меня доконал. Я плакса, и я знаю это, но я в первый раз ревела и сейчас, перечитывая для обзора, тоже реву.
Описание дождя здесь очень сильное.
У того самого дерева.
Так нельзя поступать с читателем, для которого "Волшебник Изумрудного города" - любимая сказка детства. Это пусть справедливый и логичный, но слишком взрослый конец, и... и я так не играю!
Хотя, конечно, первая история - уже завершенная, цельная, правильная и очень красивая.

А дальше идет "перемычка", в которой мы узнаем, что вся первая часть - это... сон.
Я прочитала тысячу и один фанфик, где драматичная, красивая история оказывалась сном, кошмаром - и после этого меня возвращали в реальность и показывали резвящихся детей на лужайке. Пасторальный пейзаж, любовь, счастье. И вроде бы даже написано хорошо - а струна лопается, музыкант фальшивит...
И я, уже ревущая после первой части, непременно разочаровалась бы, не будь перемычка оформлена именно в виде того самого авторского обращения:
Во-первых, мне очень нравится вот эта фраза: "иногда ты даришь сновидения даже таким существам". Так как весь этот абзац - обращение к читателю, то, получается, и сны таким существам дарит читатель? Ведь эти существа населяют его собственные сказки, его собственные сны - и неужели в своем воображении читатель не может вмешаться в их судьбу?
Ведь... я не помню, чтобы Дровосек в книгах нашел счастье со своей возлюбленной. Он занял пост правителя Фиолетовой страны, решал проблемы мигунов, ввязывался в приключения со старыми друзьями - и, пусть склонный к сентиментальности и ностальгии, кажется, был счастлив. Настолько, что, честно говоря, я сама в свое время забыла, что история Дровосека началась именно так: с расстроенной свадьбы.
И почему-то именно первая история, в которой Дровосека уже никто не ждет, в которой он мостил дороги и боялся вернуться и спросить, нужен ли, - кажется той самой, настоящей, случившейся после того, как счастливый читатель, верящий, что все в конце концов всегда будет хорошо, улетел вместе с Энни из любимой сказки.
И, может, поэтому мне все кажется, что Первая История - то, что было, то, что так и осталось бы единственной правдой, если бы читатель не верил отчаянно в чудо и не хотел, чтобы все было совсем не так.
Во-вторых... Все-таки "Волшебник Изумрудного города" - это сказка моего детства, которую я зачитала до дыр, которую я нашла уже даже здесь, в Израиле, вся серия вот прямо сейчас стоит у меня на полке, потому что я себя без "Волшебника Изумрудного города" с иллюстрациями Владимирского просто не представляю.
И я, честно говоря, не уверена, что смогла бы принять такой финал.
Так что, автор, большое спасибо, вы услышали мой крик души!

Итак, История Вторая.
Железный Дровосек просыпается в своих покоях в Фиолетовой стране, Виана спит рядом...
Потому что Дровосек все-таки вернулся за ней! Сразу после того, как получил сердце! Решительно и отчаянно!
И это сразу греет мою читательскую душу, потому что вот такому Дровосеку, который не ведет себя как тряпка, а идет к цели и не бросает возлюбленную на кучу лет просто потому, что ему страшно, я уже желаю всяческого счастья.
Итак, Виана спит рядом, и все...
Не все.
Во-первых, потому что Дровосек - все еще мятущаяся душа, которая не может оставаться в стороне от бед мигунов, друзей, знакомых зверюшек...
Впрочем, Виана и сама - не хрупкая дама, а вполне себе мужественный жевун... изобретательная девица с характером - и при этом добрым нравом.
Но ведь все-таки дама... А у Нота уже трое детей...
(Тут спасибо автору за то, что Нот нашел свое счастье и в этой истории, потому что он своим поведением мне понравился уже в первой. И спасибо за то, что Виана и Дровосек поддерживают общение с жевунами из родной деревни.)
Во-вторых, в реальности после кошмара обязательно должны быть пасторальные пейзажи и резвящиеся дети. А какие же дети могут быть у Железного Дровосека?
И, пожалуй, сюжет этой истории, на этот раз счастливой, еще более незамысловат: старый уже кузнец помогает Дровосеку еще раз.
Но и эта история волшебна тем, как написана.
(Кроме того, что это просто красиво - как красива и первая часть! Люблю стиль этого автора. Описания, ритм - ми!)
Во-первых, потому что когда буквально железный человек всерьез поднимает вопрос детей - это... мило. Очень.
Во-вторых, потому что:
И, наверное, это именно то, что я хотела бы увидеть в фанфике по "Волшебнику Изумрудного города".
Даже шестилетний ребенок, читающий эту сказку, понимает, что Гудвин, в общем-то, ничего и не сделал: у Страшилы не было мозгов, но он все равно уже был совсем не дурак, у Дровосека не было сердца, но он и без того мог любить и любил, Лев же просто был храбр, ему не хватало только веры в себя.
Но если сила волшебника измеряется в сотворенных чудесах и исполненных желаниях, то Гудвин и правда был великим волшебником. Потому что так ли важно, что все дело в специальных очках, если ты всю жизнь живешь в Изумрудном городе? Важно ли, что сердце - шелковое, если ты веришь, что оно настоящее, и больше не боишься любить?
Чудеса случаются с теми, кто в них верит, а Гудвин этой верой одарил всех, кто о нем слышал.
И чудеса случались - тем более чудесные, что часто их пришлось исполнять самим.
И Дровосеку, самому себя убедившему, что раз нет у него сердца, то и любить он не может, для веры нужен был символ, ведь мысль, что можно любить даже без сердца, это... ну это же просто безумие!

Странно, наверное, говорить о развитии характеров в детской сказке, но это именно тот последний шаг, который герои Волкова должны были совершить. Отказаться от символа и переложить веру в самих себя, самим признать, что дело вовсе не в опилковых мозгах и не в шелковом сердце, а в них самих.
И какая же сцена хорошая, а!
Это ведь прыжок доверия.
"Будешь ли ты любить меня и без сердца?" - это ведь большое и очень страшное для Дровосека сомнение.
Кстати говоря, оно само по себе уже тоже показывает развитие характера, потому что годы назад вопрос прозвучал бы как: "Буду ли я и без сердца любить тебя?"
Виана же в это мгновение вообще не понимает, что у Дровосека в голове, но отвечает без колебаний и раздумий, будто это так же очевидно, как то, что небо голубое.
И она же отвечает ему и на старый вопрос: "И я тебя буду любить, и ты меня любить будешь, потому что сердце не изменило в тебе ровным счетом ничего".
А Дровосеку этого достаточно - и он идет на риск.
И я, держа в уме Дровосека из Первой Истории, все думаю, как тяжело бы это решение ему далось, оставь волнение о счастье Вианы хоть немного места для его собственных сомнений.
Но здесь - это порыв.
Это поступок.
И больше Дровосеку нечего бояться - потому что то, что все получилось, лучше всего доказывает, что он все сделал правильно.
Может быть, с первой попытки. Тогда этот железный романтик оказался смелее, чем я его помню.
Может - уже наступив однажды на слишком страшные грабли.

Пока я не начала бормотать тарабарщину в приступе умиления, скажу еще кое-что.

Помните, я говорила, что в первой истории Дровосек с самого начала в родной деревне кажется чужим?
Во второй истории с помощью таких же мелких деталей все совершенно меняется.

Старый друг, о котором рассказывают детям и внукам, не может быть нежданным и незванным.
И сколько бы лет ни прошло - пусть Дровосек все еще неизменный кусок железа, а кузнец - уже старик -
Понимаете? - Понимаю.

Помните, я говорила, что в первой истории Дровосек думает так много, что в итоге время утекает сквозь негнущиеся пальцы, и он остается у разбитого корыта?
Во второй истории Дровосек не позволяет себе раздумывать, потому что знает: иначе не сделает.

В первой истории Дровосек идет по дороге из желтого кирпича, входит в родную деревню, видит знакомые дома, и шелковое сердце взволнованно стучит в его груди.
Во второй истории происходит то же самое.
Но в первой его ведет страх, во второй - надежда.

Наверное, это тоже мне нравится в этой сказке: две истории, в которых Дровосек повел себя по-разному и в итоге получил совсем разное, при этом будто бы запараллелены, будто рассказывают одно и то же - но в разной тональности.
И то, от чего в первой истории было горько и больно, во второй звучит светло и радостно.

Что еще я могу сказать...
Эта история чудесна по своей композиции - за счет той самой перемычки и абзаца, в котором Дровосек остается ждать Элли, которая никогда не придет.
Автор пишет:

Это предложение вместе с перемычкой создает некую неопределенность, причем при выборе любого варианта все логично:
Либо это и правда лишь сон, либо...
Либо я-читатель все-таки слишком отчаянно не хотела принимать настоящий исход и заставила Элли прилететь, найти Дровосека и снова отправиться с ним к Гудвину.
Я верю именно в эту странную временную петлю.
Ведь какому читателю не захочется исправить такое страшное горе?

Спасибо большое, дорогой автор!

Ellinor Jinn
Ура, мой ответ!) Да какой!

В критики я не могу, у меня душа маленькая, на всех её, слабосильной, не хватит! Только на близких.
Вот когда про железного Франкенштейна такую сказку сочиняют - мимо пройти никак не могу!
Даже скальпель не боюсь затупить.
Знаешь, даже не скажу, что ошибочка вышла (хотя я, конечно, невнимательное чучелко), потому что в стране, где главная достопримечательность сверкает изумрудами благодаря простым очкам, волшебство точно в глазах смотрящего, так что Читатель и Волшебная страна в каком-то смысле почти одно и то же)

Обнимаю, Элли! :) Я счастлива, что мой обзор тебя порадовал, потому что история Дровосека сделала мне больно, сделала мне светло - и хотелось хоть часть эмоционального коктейля вернуть тебе)

Чудесная история. Я это... в любви, вот.