— Сказал, — ответил Харкор. — Ему едва удалось сдержаться и не броситься на штурм гробницы в одиночку, размахивая мечом.

— Он простолюдин, — сказал голос. — Чего еще ожидать от людей неблагородного происхождения.

— Мне больно осознавать, что Пертурабо этого не понимает.

— Железный Владыка мудр во многом, но он поступил неправильно, лишив тебя командования, — произнес голос. — Когда руководить начинают выродки вроде Кроагера — это начало конца, свидетельство о падении в посредственность, которое закончится тем, что в ряды воинства станет вливаться грязная кровь.

— Через мой труп, — сплюнул Харкор.

— В нас течет благородная кровь Олимпии, — сказал голос. — Этим мы едины, и верность крови в конце концов себя оправдает.

— Но мы можем приблизить этот конец, правда?

— О да, можем, — ответил голос, — и не только для Кроагера. В Форриксе течет кровь одного из Двенадцати, но он ни за что не выступит за твое восстановление.

— Значит, он тоже должен умереть, — сказал Харкор.

— Я — командующий Стор Безашх, — сказал Торамино. — Я могу это устроить.

У Пертурабо не было времени размышлять о смысле их действий; он снял Сокрушитель наковален со спины и ахнул, поразившись его внезапной тяжести. Обычно он поднимал молот с той же легкостью, с какой смертный поднимает кинжал, сейчас же казалось, что его вес с каждой секундой растет по экспоненте.

— Повелитель? — позвал Барбан Фальк.

Пертурабо покачал головой, прогоняя мгновенную слабость, и выставил оружие перед собой.

— Из железа рождается сила! — прокричал он.

— Из силы рождается воля, — отозвались его воины.

— Из воли рождается вера!

— Из веры рождается честь.

Пертурабо водрузил Сокрушитель наковален на плечо и завершил Нерушимую литанию, бросаясь на врага:

— Из чести рождается железо!

Пятеро пали под первым ударом его молота, шестеро — под вторым. В кольце Железного Круга Пертурабо казался силой природы. Его молот был орудием смерти, описывающим вокруг все более широкие дуги и разбивающим врагов на осколки. Оружие, прикрепленное к латной перчатке, вспыхивало, пожиная зловещий урожай эльдарских машинных созданий.

Железные Воины, дисциплинированные и несгибаемые, сражались плечом к плечу. Ряды болтеров ревели с неослабевающим неистовством, разбивая хрупкие тела врагов на блестящие куски. Фальк командовал слева, Кроагер — справа, и оба фланга были стенами неприступной крепости из плоти и крови.

Внизу тропа спиралью уходила в неизвестность, и Пертурабо был почти готов поверить, что она ведет к самому центру мира. Едва эта мысль оформилась, он понял, что это действительно так. Именно туда она его и приведет. К сердцу искусственно созданной планеты, где со времен, не сохранившихся в памяти смертных, был скрыт ото всех объект тайных устремлений Фулгрима.

К нему направлялся Барбан Фальк, и Пертурабо знал, что именно тот собирается сказать, прежде чем первые слова раздались по воксу.

— Не трать слова напрасно, сын мой, — сказал он. — Куда я иду, ты не можешь за мною идти.

Мысль, что он погибнет от рук искусственного создания, привела Кроагера в такое бешенство, что он издал дикий, животный вой, прыгнул вперед и вцепился в иссеченные конечности. Вдоль одной ноги пробежала трещина, истекающая воющим светом, однако вторая оставалась цела. Но не успел он атаковать снова, как создание разрубили в талии ударом окутанного энергией меча. Кроагер поднялся, не чувствуя из-под красной завесы ничего, кроме потребности убивать.

Он взмахнул собственным мечом и опустил ревущий клинок на ближайший череп — на стально-серый шлем с полосой визора. Тот раскололся, брызнула кровь — удар отсек половину головы, заливая все алым и серым.

Харкор упал не сразу. Он застыл в той же позе, в какой убил эльдарского конструкта, вытянув вперед руку с мечом; потрясенное выражение на половине лица выглядело едва ли не комично.

Кроагеру было все равно, что он убил своего помощника. Достаточно было того, что он убил.

Он видел Фалька и Беросса, но до их битв ему не было дела — важно было лишь то, чтобы клинок заливала кровь, чтобы его покрывали ошметки плоти, чтобы он был сыт черепами побежденных. Сердце его дрожало от правильности этой резни, восторженная радость разливалась внутри при каждом ударе меча.

Он должен был умирать от многочисленных ран, но был полон ужасающей силы, а красный туман перед глазами служил лишь величественной декорацией к убийствам. Зрение помутилось, и на миг ему показалось, что он вдруг очутился в другом месте — на пересеченной равнине, покрытой черным пеплом, под бронзовым небом, усеянном черными тучами.

Его ждала смерть, но Кроагер только приветствовал возможность умереть в бою. В памяти всплыл обрывок последней увиденной жизни — слова, поизносившиеся во все времена, на миллионе различных языков, но не изменившие своего значения с того момента, когда первый камень раскроил череп первого невинного.

— Мне все равно, откуда льется кровь, — взревел Кроагер и, высоко подняв меч, бросился на призрачных воинов. — Лишь бы лилась!

Вот во что рискует превратится Рейн Рейнхарт,

доктор

кукурузник
Диплом он точно купил.

Samus2001
Апотом действовал по методичкее "Выбью дверь с ноги" Сметвика.

Samus2001
Не-е, просто ГХА как обычно забыл содержание предыдущих глав.

Любопытно еще то, что этот семейный колдомедик появлялся на похоронах Вальбурги, пожрал на халяву и свалил в закат, не интересуясь здоровьем ни Сири, ни Цисси, ни Гарри

Samus2001

Потому что срок медосмотра тогда ещё не настал!

А вот и секретный компромат на доктора подвезли

И это верно. Однако, предмет для дроча в этой работе может быть только один - это Драко