Ледяная кровь (джен)

Солнце лениво поднималось над крышами домов Литтл Уингинга. Первые утренние лучи освещали одинаковые, будто штампованные домики, идеально подстриженные газоны, чисто подметенные дорожки.

В доме номер четыре на Тисовой улице в маленьком темном чулане тревожным сном спал худенький черноволосый мальчик. Он морщил лоб, сжимал бледные губы. Создавалось впечатление, что он безуспешно пытается вырваться из тягостного сновидения.

Внезапно утреннюю тишину нарушил громкий визгливый голос: «Мальчишка! Просыпайся!» — и вслед за этим раздался громкий и настойчивый стук в дверь чулана. Мальчик проснулся и резко открыл глаза.

«Опять этот сон», — обреченно подумал Гарри Поттер. Мальчик не мог вспомнить, когда впервые проснулся, обливаясь холодным потом, с бешено стучащим сердцем. Этот сон снился ему, сколько Гарри себя помнил. Вообще, это был довольно необычный для ребенка кошмар. Поттеру снилась большая комната, погруженная в полумрак, и странные мечущиеся тени. Периодически комната озарялась разноцветными вспышками. Гарри сидел, испуганно сжавшись, боясь пошевелиться. Он слышал непонятный грохот, звон бьющегося стекла. А потом все залило сверкающим, переливающимся светом. Он был удивительного холодного мертвенно-зеленого цвета. Гарри чувствовал исходящую от него смертельную опасность, но в то же время почему-то был уверен, что ему бояться нечего. Внезапно мальчик услышал, как рядом вскрикнула женщина: негромко и удивленно, будто она неожиданно испытала сильную боль. Сердце сжалось от ужаса, но на этом месте сон всегда обрывался. Вот и в этот раз Гарри резко сел на кровати, а в ушах все еще стоял женский крик.

В дверь кто-то громко заколотил:

— Эй, урод! Вылезай из своей норы! — противный голос, без сомнения, принадлежал Дадли — «любимому» кузену Поттера. Гарри, вздохнув, встал с кровати и начал одеваться, про себя награждая братца самыми нелицеприятными эпитетами.

Начавшийся день не должен был хоть чем-то отличаться от прочих серых и однообразных дней в жизни Гарри Поттера. По крайней мере, утро прошло по распорядку, уже давно принятому в доме номер четыре по Тисовой улице: Гарри приготовил еду для Дурслей, потом быстро съел свою небольшую порцию и начал убирать со стола. Проходящий мимо дядя Вернон не смог удержаться от того, чтобы не отвесить племяннику довольно-таки сильный подзатыльник. Тот ничего не сказал, но изо всех сил сжал кухонный нож. «Вонзить бы его в твою жирную шею!» — зло подумал Гарри, но умело скрыл свои эмоции, внешне оставаясь совершенно невозмутимым.

— Мальчишка! — резкий голос тети Петуньи заставил Поттера неприязненно поморщиться. — Принеси почту, ее уже наверняка доставили!

Гарри молча пошел в коридор, где действительно лежали письма. Подняв их с пола, он бегло просмотрел адреса и внезапно замер, увидев письмо, написанное на тяжелом желтом пергаменте.

«Мистеру Г. Поттеру, чулан под лестницей, Тисовая 4, Литтл Уингинг, графство Суррей». Чуть дрогнувшей рукой Гарри перевернул письмо и уставился на печать: большая буква «Х» в окружении змеи, льва, орла и барсука.

— Эй, ты куда пропал? Проверяешь, нет ли в письмах бомб? — судя по довольному голосу, дядя был в восторге от своего остроумия.

Поттер понимал, что показывать это письмо родственникам ни в коем случае нельзя, поэтому быстро заскочил в свой чулан, сунул письмо под подушку и как ни в чем не бывало вернулся на кухню.

Весь день, выполняя свои обязанности по уборке дома и сада, мальчик не мог думать ни о чем, кроме таинственного письма. Но вот наконец-то наступил вечер. Гарри, сидя в самом дальнем и темном углу гостиной, с нетерпением ждал того момента, когда можно будет уйти в свой чулан, не привлекая при этом внимания Дадли. От нечего делать, Поттер разглядывал своих родственников. Тетя Петунья уткнулась в очередной наверняка ужасно глупый журнал. Дядя Вернон ужинал, причем в одной руке у него была книга о том, как добиться успеха в бизнесе, а в другой — вилка с наколотым на нее огромным куском жирного мяса. Дадли сидел перед телевизором и на полной громкости смотрел какую-то абсолютно бессмысленную передачу. Рядом с кузеном стояло огромное ведерко с попкорном, Дадли пожирал любимое лакомство с ужасающей скоростью, горстями закидывая его в рот. Попкорн также был разбросан по дивану и по полу: толстый мальчик мог не думать об аккуратности — убирать-то все равно Гарри, а не ему.

«Какая, все-таки, мерзость!» — брезгливо поморщился Поттер.

Через некоторое время, убедившись, что Дурсли не обращают на него внимания, Гарри неслышно покинул гостиную. Добравшись до своего чулана, он торопливо открыл письмо и, поднеся его к полоске света, проникающей из-за двери, погрузился в чтение. Когда до Поттера дошел смысл написанного, он несколько раз с силой ущипнул себя за руку. Убедившись, что все происходящее с ним не сон, мальчик резко отбросил от себя письмо; его сердце стучало как бешеное.

«Школа магии и волшебства... Зачислены на первый курс... Волшебная палочка...» — обрывки письма навязчиво крутились в голове, мешая думать. Первая мысль Гарри была о том, что это может быть всего лишь шуткой Дурслей, но мальчик знал, что это не так, ведь у его родственников начисто отсутствуют фантазия и чувство юмора, да еще этот страх перед любыми необычными вещами... Стоп! Но ведь если волшебство действительно существует, это бы объясняло все те странности, которые с ним постоянно происходят! В жизни Гарри Поттера действительно часто случалось то, чего он при всем желании не мог объяснить ничем, кроме магии. Например, однажды, когда Вернон Дурсль в очередной раз решил за что-то его наказать, в гостиной внезапно потух свет, разбилась вся стеклянная посуда и даже оконные стекла вылетели. А в другой раз Дадли с друзьями загнали Гарри в узкий переулок, заканчивающийся тупиком. «Поймай и побей Поттера» — любимая игра младшего Дурсля на протяжении уже многих лет. Гарри стоял и смотрел на приближающихся к нему громил. Но внезапно на смену страху пришла ярость и жгучая ненависть к кузену.

«Да кто он такой, чтобы избивать и унижать меня!» — в гневе подумал Поттер. И тут по его телу словно прокатилась волна неведомой силы. Вдруг Дадли упал на колени и начал задыхаться. А Поттер ощутил, что может сделать с этим ничтожеством все, что захочет. Ощущение собственной власти опьяняло, лишало возможности мыслить. Неизвестно, чем это могло закончиться, но тут поблизости раздались громкие голоса, и Гарри словно очнулся, а к Дадли вернулась способность дышать. Так быстро, как в тот раз, толстяк еще никогда не бегал.

А еще Поттер умел говорить со змеями. Впервые он обнаружил эту способность в семь лет, когда, подстригая газон, наткнулся на садового ужа. Постепенно к дому номер четыре стали сползаться змеи со всей округи, горевшие желанием пообщаться с мальчиком. Гарри был счастлив, пресмыкающиеся стали для него настоящими друзьями. Но светлая полоса в жизни Поттера закончилась, когда тете Петунье пришло в голову проверить, как поживают ее астры. Спустя несколько минут сонное спокойствие Литтл Уингинга нарушил оглушающий визг миссис Дурсль. Услышав, что в их саду полно змей, дядя Вернон кинулся звонить в какую-то фирму, которая могла «избавить их от этого кошмара». Гарри побежал к своим друзьям, чтобы предупредить их, но был остановлен тетей Петуньей. Сбивчиво мальчик стал объяснять ей, что змеи никому не причинят вреда и он прямо сейчас скажет им уходить.

— Ты умеешь говорить со змеями? — напряженно спросила миссис Дурсль.

Гарри кивнул, и женщина кинулась к мужу:

— Вернон, это он! Мальчишка хотел натравить на нас этих тварей!

Гарри заперли в доме. Прижавшись к окну, он с ужасом смотрел, как люди в специальной форме с помощью железных крюков запихивают его любимцев в большие мешки. Тогда, в семь лет, Гарри плакал в последний раз. И именно тогда Поттер понял, что он не просто недолюбливает своих родственников. Он их ненавидит. Мальчик поклялся, что они больше никогда не увидят его слез. И сдержал обещание. Он не плакал, когда его бил дядя, когда его лишали еды и закрывали в темном чулане, когда Дурсли заставляли Поттера слушать их рассуждения о том, что он — такое же ничтожество, как и его родители, которые, будучи пьяными, разбились в автомобильной аварии. Гарри видел, что родственников раздражает его внешнее хладнокровие, а еще понимал, что Дурсли его боятся. Они следили за Гарри с каким-то болезненным напряжением. После каждого необъяснимого «припадка» Поттер видел в глазах родственников страх и ненависть. И он очень жалел, что не может управлять своими странными способностями, не может отомстить тем, кто превратил его жизнь в ад.

И вот в письме написано про школу магии! Неужели это возможно, и он навсегда уедет от Дурслей?! Но, попытавшись рассуждать спокойно, Гарри обнаружил несколько вещей, заставивших его погрустнеть. Во-первых, Дурсли ни пенни не потратят на то, чтобы их племянник занимался магией. Во-вторых, он не представлял, где можно купить котел, мантии, волшебную палочку и прочие странные принадлежности. И что автор письма имел в виду, написав, что ждет его сову не позднее тридцать первого июля? Поттер понимал, что необходимо написать ответ, но на письме не было обратного адреса. Гарри не на шутку испугался: что, если его не возьмут в школу просто из-за того, что он не отправит ответ?!

Наконец, успокоившись, Поттер забрался в постель. Прежде чем заснуть, он долго думал о том, что, возможно, теперь его жизнь изменится. К тому же Гарри нравилась мысль, что он действительно особенный. А с ответом он что-нибудь придумает.

Той ночью Поттеру снились хорошие сны, наполненные волшебством и надеждой.