Ледяная кровь (джен)

Не бечено!

Герион сразу всей душой полюбил Грецию. Для него, никогда не выезжавшего за пределы Британии, эта страна казалась удивительным, сказочным краем. Они посетили и Кносский Лабиринт, и затерянные в горах магические деревушки, уклад жизни в которых не менялся вот уже три тысячи лет, и общины кентавров. Несколько раз они с Панси и Драко ездили кататься на пегасах, а Герион еще и взял несколько уроков у местного тренера. Однако и в пределах виллы у него не было времени на скуку: кроме нотаций мадам Блэк, он также почти ежедневно занимался танцами и латынью. Но, разумеется, почти все свободное время они проводили на пляже. Черные волосы Гериона выгорели на солнце до темно-каштанового, и, видимо от соленой морской воды, стали немного виться, ложась крупными волнами.

Гарри выбрался из воды и с блаженной улыбкой растянулся на песке.

— Да точно вам говорю — я видел морского змея! — заявил Драко, устраиваясь под зонтиком: его чувствительная кожа была плохо совместима с жаркими солнечными лучами.

— Ну да, конечно! — фыркнула Панси. — А мы с Гарри, видимо, именно в тот момент смотрели в другую сторону.

Они обсуждали вчерашнее погружение на дно Средиземного моря: заклинание Головного Пузыря успешно заменяло волшебникам все то громоздкое оборудование, которое используют для дайвинга магглы.

— А я вот все думаю, — вдруг произнес Герион, глядя в пронзительно-голубое небо, — что было бы, если бы Распределяющая Шляпа не отправила меня в Слизерин?

— Тогда ты бы попал в Рейвенкло — ты же тот еще заучка! — фыркнул Драко.

— А еще лучше в Гриффиндор! — весело заявила Панси.

— Нет! — в притворном ужасе воскликнул Герион.

— Да! — проявив удивительное единодушие, отозвались друзья.

— Дружил бы с Уизли и грязнокровкой-Грейнджер, — мерзким голосом протянул Драко.

— О ужас! — расхохотался Гарри.

— И, вероятно, никогда бы не узнал правду о своих родителях. Наверное, таким и был план Дамблдора: держать тебя как можно дальше от тех, кто мог бы догадаться.

— А еще я бы умер пару недель назад, — посерьезнел Герион. — Ну что вы так смотрите? Или вы думаете, что случилось бы чудо, которое спасло бы меня от Темного Лорда? Лично я очень в этом сомневаюсь.

Повисшую паузу прервал громкий хлопок, с которым перед ними возникла Клафути — домовичка мадам Блэк.

— Молодые господа, вас хотеть видеть хозяйка! Как можно быстрей — она сказать!

Ребята недовольно переглянулись, но начали собираться.

Мадам Блэк дожидалась их в залитой светом гостиной, но сама она была мрачнее тучи. Рядом с ней хищно щелкал клювом почтовый сокол — этих птиц часто использовали для отправки писем на большие расстояния, ведь они были куда быстрее и выносливее привычных сов.

— Я вижу, вы не очень-то торопились, — заявила она, обратив на ребят холодный, льдистый взгляд своих голубых глаз. — А меж тем произошло нечто, о чем вам следует знать.

Мадам Блэк кинула на низкий кофейный столик свернутую газету:

— Вот, полюбуйтесь! Это вчерашний выпуск.

Герион поспешно развернул «Ежедневный Пророк». С первой полосы на него смотрели бешеные глаза Сириуса Блэка.

— «Первый в истории побег из Азкабана!» — громко прочитала Панси, заглянув Гарри через плечо.

— Но как такое возможно?! — воскликнул Драко.

— Понятия не имею, — дернула плечом мадам Блэк. — И похоже, у авроров тоже нет идей по этому поводу.

— Но это ведь хорошо? — осторожно спросил Драко. — Говорят, что Сириус — предатель, но, если ему удалось сбежать, то и у остальных есть шанс, верно?

— Не вижу ничего хорошего, — резко ответила мадам Блэк. — Доступ к основным средствам рода закрыт и для меня, и для твоей матери. А это — сказочное богатство. Я уж молчу про Блэк Хаус, знаменитый особняк в центре Лондона! И теперь все это достанется никчемному Сириусу, позору своей фамилии!

— Его же еще могут поймать, — заметил Герион, бегло проглядывая статью.

— Будем надеяться, что так и случится, — мадам Блэк встала, обдав их тяжелым ароматом духов.

Когда стих тихий шелест ее одежд, Герион отложил газету:

— Знаете, иногда мне кажется, что у нее просто каменное сердце.

— А оно вообще есть? — хмыкнула Панси.

Драко неодобрительно покосился на подругу, но промолчал.

— А я вот что подумал, — медленно произнес Герион, — я ведь считал, что Сириус Блэк — мой крестный отец. Но он — крестный Гарри Поттера. А кто же тогда мой?

Панси и Драко растерянно переглянулись.

— Я не знаю, — протянул Малфой.

— Ну а я — тем более, — покачала головой Паркинсон. — А может, у тебя и не отец вовсе, а мать — у волшебников же это не важно. Вот мой крестный — Антонин Долохов.

— А у магглов крестных вообще двое — и отец, и мать.

— У них тоже есть крестные? — изумился Драко. — Серьезно?

— Да, я даже читал, что мы именно у них и позаимствовали этот термин. Только у магглов это связано с религией. Они, вроде как, духовные наставники.

— Чушь какая, — фыркнул Малфой. — Вот у нас все просто: крестный — это тот, кому доверяют родители, и кто сможет взять ребенка на воспитание, если все его ближайшие родственники вдруг умрут. Хотя это редкость, и чаще обряд крестин — это просто еще один из способов породниться семьями, заключить выгодный союз или оказать покровительство.

— А ты знаешь, что по Хогвартсу ходят слухи, будто твой крестный отец — это Снейп? — внезапно развеселился Герион.

— Серьезно? Что за абсурд! Нет, сейчас профессор — очень уважаемый человек: видный специалист и декан, но тринадцать-то лет назад… Вы же знаете, что он полукровка? — Драко вдруг посерьезнел. — Хотя было бы здорово иметь такого крестного. Я-то своего никогда не видел и уже не увижу: его звали Эреб Мальсибер. Тот, который старший. Он умер в Азкабане шесть лет назад.

— Как же все-таки интересно, кто мой крестный! — вздохнул Герион. — Жаль, что вы не знаете.

— Зато я знаю.

Герион невольно вздрогнул и обернулся:

— Мадам Блэк! А мы не заметили, как вы вернулись.

— Ну что сказать, значит, не быть вам боевыми магами.

Герион уже привычно пропустил очередную подколку мимо ушей:

— Вы сказали, что знаете, кто мой крестный.

— Ну разумеется. Только у тебя не крестный, а крестная. И это моя дочь.

— Мама?!

— Леди Малфой?

Одновременно воскликнули Драко и Герион.

Мадам Блэк раздраженно возвела глаза к потолку:

— По-вашему, у меня только одна дочь? Нет, я говорю про свою старшую дочь, про Беллатрикс.

* * *

— Знаете, а я уже даже не удивлен, — меланхолично заметил Герион, наблюдая за волнующимся морем.

Они сидели на веранде, солнце клонилось к закату, на коже оседали соленые брызги.

— Я теперь только думаю, а кто считается ближе — крестная или дядя?

— А какая разница? Белла все равно в Азкабане, — спокойно заметила мадам Блэк.

— Но ведь они скоро будут свободны! — воскликнул Драко. — Темный Лорд…

Герион предупредительно зашипел, но Малфой уже и сам понял, что сболтнул лишнего и осекся, растерянно глядя на бабушку.

Мадам Блэк прищурилась, а мгновение спустя усмехнулась:

— Что, возродился все-таки?

Панси сердито сверкнула глазами — видимо, ее оскорбила подобная непочтительность. Но Герион лишь мельком взглянул на подругу, устремив обвиняющий взгляд на Драко — они все делали для того, чтобы ни мадам Блэк, ни преподавательницы не узнали о возвращении Лорда, даже на прослушки проверялись каждый раз, прежде чем заговорить о чем-нибудь опасном! И вот, пожалуйста, не прошло и трех недель — и Малфой так глупо проговорился!

— Эм… мадам Блэк… — осторожно начал Герион в отчаянной попытке спасти ситуацию. — Об этом никто не должен знать. Это очень важно!

— Да-да, разумеется, — отозвалась Друэлла.

Герион обреченно прикрыл глаза — очевидно, что, когда они вернутся в Британию, о возвращении Темного Лорда заговорят во всех светских салонах.

Напоследок наградив Драко еще одним убийственным взглядом, Герион попытался сменить тему, пока явно разозленная Панси не сказала мадам Блэк ничего такого, о чем ей позже придется пожалеть:

— Так если Беллатрикс Лестрейндж окажется на свободе, мне надо будет переехать к ней?

— Упаси Мерлин! Белла — последний человек, которому я бы доверила ребенка. Она всегда была безалаберной, и я сомневаюсь, что четырнадцать лет Азкабана изменили ее в лучшую сторону.

— Смотрите! — прервал их Драко. — Что это там?

Проследив за его взглядом, Герион взглянул на море и замер от восхищения: среди бушующих волн к берегу мчались лошади, сверкающие, точно расплавленное серебро. Впрочем, приглядевшись, он понял, что ошибся — вместо задних ног у удивительных созданий были хвосты, подобные рыбьим.

— Это что, кельпи?

— Нет, — ответила мадам Блэк. — Гиппокампусы.

— Они не умеют менять и облик и гораздо дружелюбнее кельпи, — заметила Панси, восторженно блестя глазами. — Им не нужна зачарованная уздечка — достаточно иметь при себе что-то красное, и они не тронут. Пойдемте, поплаваем! Мадам Блэк, вы не против?

— Если тебе так хочется убиться, то кто я такая, чтобы мешать? — отозвалась Друэлла, достав белоснежную курительную трубку с длинным, тонким мундштуком и маленькой чашечкой, усыпанной жемчугом.

— Гарри, Драко, вы идете?

Герион покосился на волны, увенчанные белыми шапками пены, на беснующихся в них сверкающих существ. Во время этой поездки он впервые плавал за пределами маленького школьного бассейна. А с таким он просто не справится. Опозорится, а то и в самом деле утонет.

— Прости, Панси, но лично я даже на берегу замерз, — заявил Герион, надеясь, что его голос звучит достаточно невозмутимо.

— А у меня жутко болит голова — должно быть, перегрелся на солнце, — подхватил Драко.

— Все я вами ясно, трусы! — фыркнула Панси, встав с кресла. — Ну а я пойду переоденусь и найду что-нибудь красное.

— Да ну ее! — возмущенно воскликнул Малфой. — Вечно она творит что-нибудь идиотское!

— Как ты выражаешься, Драко?! — вскинула брови мадам Блэк. — Разве мы с твоими родителями этому тебя учили?!

— Прошу прощения. Я пойду к себе — кажется, у меня начинается мигрень, — и, картинно поморщившись, Драко удалился.

Мадам Блэк хмыкнула. Теплый вечерний воздух наполнился сладким, фруктовым ароматом ее табака. Гарри задумчиво покосился на вазочку с любимыми Друэллой конфетами ручной работы. Они были покрыты посыпкой, которая переливалась, меняя цвет с желтого до теплого розового. Драко утверждал, что это из-за того, что они покрыты частичками золота и пыльцой какого-то редкого вида фей. Точно в ответ на мысли Гериона на столике с негромким хлопком возникла дымящиеся чашка чая для него и бокал вина для мадам Блэк.

Герион блаженно зажмурился: конфета была божественно вкусной, но тут же, услышав легкие торопливые шаги, распахнул глаза. Панси уже сбегала по лестнице на пляж, за ее спиной развевался длинный легкий алый платок.

Мадам Блэк плавно взмахнула палочкой ей вслед:

— Теперь хоть платок не слетит и ни за что не зацепится, — пояснила она свои действия. — А то я абсолютно не горю желанием объясняться с ее отцом.

Панси почти бегом зашла в воду, Герион едва видел ее среди волн и бурлящей белой пены. При виде нее морские лошади оживились, поплыли в ее сторону. Гарри подобрался, потянувшись к своей палочке. Панси вытянула руку и медленно погладила по носу ближайшего гиппокампуса. Чудовища закружились вокруг нее, точно диковинные перламутровые акулы, Герион затаил дыхание, только сейчас осознав, насколько они огромные.

Маленькая черноволосая фигурка взметнулась ввысь — Панси ловко запрыгнула на спину гиппокампусу. А в следующий миг весь табун на огромной скорости устремился прочь от берега, взмывая над волнами, подобно дельфинам. Платок извивался на ветру широкой ярко-алой лентой. Герион даже успел как следует испугаться, но тут гиппокампусы повернули назад.

Гарри как зачарованный наблюдал за безумной пляской магических созданий среди бурных волн. Панси, кажется, совсем не боялась гиппокампусов, машущих копытами и огромными хвостами, встающих на дыбы. Ветер доносил до них ее смех и восторженный визг, когда очередная высокая волна поднимала их до самого неба, чтобы спустя пару мгновений накрыть с головой. Перламутровая шерсть гиппокампусов сверкала пронзительным серебром среди морской воды, в подступающих сумерках казавшейся почти черной, длинный развевающийся платок мелькал пронзительными алыми всполохами, точно луч закатного солнца или вспышка оглушающего заклинания.

Герион и сам не смог бы объяснить, почему у него так перехватывает дыхание, что за странный щемящий восторг поселился в груди рядом с сердцем. Но это было безумно красиво, а Панси сейчас казалась незнакомкой, словно сошедшей со страниц книги о легендарных и отчаянно смелых амазонках.

— Бешеная девка! — Герион ответил мадам Блэк неприкрыто возмущенным взглядом: он совсем про нее забыл, а сейчас она своими грубыми словами пыталась разрушить, опошлить это удивительное и сказочное волшебство, творившиеся у них на глазах.

— Моя Беллс была такой же, — продолжила Друэлла, не обращая никакого внимания на его недовольство. — Как и Вэл Блэк — иногда мне казалось, что лучше бы Белле быть ее дочерью.

Она поднесла к губам белоснежную трубку — усеянная жемчужинами чашечка казалась очень неудобной, острой и колкой — выдохнула очередное облачко сладкого фруктового дыма и прикрыла глаза:

— Такие, как они, горят ярко, но не долго, а те, кто рядом, особенно мужчины, рискуют сгореть в этом пламени вместе с ними.

Герион недоуменно нахмурился: о чем это она? И при чем тут какие-то мужчины?

Но, когда он спросил об этом вслух, мадам Блэк промолчала, только загадочно и как-то многозначительно улыбнулась в ответ.

* * *

— Слушай, Дайонизос, может посоветуешь, куда нам еще съездить? — спросил Герион. Они втроем с Панси сидели на песке, а между ними стояло огромное блюдо с фруктами. Мадам Блэк, облаченная в странную пляжную мантию, больше похожую на древнегреческую тогу, читала роман, сидя в стороне под защитой зонта. Жаркие солнечные лучи, пронизывая белую кружевную ткань, рождали на ее коже причудливые тени, похожие на диковинные узоры.

— Ну в Дельфах вы уже были, в Гроте Афродиты тоже…

Герион кивнул, вспомнив флотилию маленьких лодочек, скользящих по подземному ущелью, подобного которому просто не могло быть в маггловском мире: камни, окружавшие их со всех сторон, были полупрозрачными и такими же голубыми, как морская вода. Было очень здорово вглядываться в них, угадывая в искристой кристальной глубине загадочные неясные силуэты.

— Даже не знаю… А как насчет питомника церберов?

Герион переглянулся с Панси и понял, что она тоже сразу же вспомнила чудовище, охранявшее Философский Камень.

— А там интересно?

— Почему нет? Церберы же классные: огромные такие, трехголовые! Где еще таких увидишь? А еще они свирепей дракона, яростней мантикоры и рычат так, будто гром грохочет!

— Лично я после такой рекламы точно туда не поехала бы, — холодно заметила мадам Блэк.

Дайонизос ослепительно улыбнулся ей в ответ и, утянув с блюда персик подкинул его в воздух, а затем, ловко поймав, впился в него белоснежными зубами. Сладкий сок брызнул, стекая по его подбородку, но мадам Блэк против обыкновения никак не прокомментировала подобное отсутствие манер — только едва заметно вскинула брови, прежде чем перевернуть страницу книги. Огромный бриллиант в ее кольце вспыхнул на солнце ярким лучистым светом.

Герион невольно посочувствовал Дайонизосу: терпеть мадам Блэк, да еще и в таком качестве — явно удовольствие на любителя. Впрочем, может он как раз из таких, кто его знает?

— Герион! — разнесся по пляжу усиленный Сонорусом голос Драко. — С тобой отец поговорить хочет!

— Спорим, скоро он обленится настолько, что заставит Винса и Герега носить себя в паланкине? — хмыкнул Гарри.

Панси звонко хихикнула, а Герион неохотно поднялся на ноги и, отряхнув колени от песка, направился к дому.

Драко ждал его в наполненной светом гостиной. Судя по его немного помятому виду, он только встал с постели.

— Доброе утро! — насмешливо поздоровался Гарри.

— Вообще-то, я давно проснулся, — надменно протянул Драко. — Просто на улице слишком жарко, поэтому решил не выходить.

— Ну разумеется, — усмехнулся Гарри, усаживаясь за стол.

Драко в ответ скорчил рожу и подтолкнул к нему Сквозное зеркало.

— Здравствуйте, лорд Малфой.

— Добрый день, Герион. У тебя все хорошо? — Гарри показалось, что Люциус выглядит несколько устало.

— Да, спасибо, здесь потрясающе! А у вас как дела?

— Все неплохо. Но я хотел поговорить с тобой по поводу гоблинов, — он легко поморщился. — Они все-таки подали на тебя в суд.

— Что? Но я ведь не в чем не виноват!

Лорд Малфой усмехнулся:

— Ты правда думаешь, что этих тварей это волнует? У них один интерес — забрать у волшебников как можно больше золота в свое личное пользование. Они требуют компенсацию за обман банка — пятьдесят процентов от той суммы, что ты потратил из сейфа Поттеров.

— Мордред! Это же больше двухсот галлеонов!

— Двести пятьдесят восемь галлеонов и двенадцать кнатов, если точнее. Не особо существенная сумма, но Эйд все равно жаждет мести за оскорбление и сейчас готовит бумаги для суда. Правда, боюсь, Визенгамот все равно назначит тебе выплатить какую-то компенсацию банку — мы же так боимся рассердить зеленых тварей!..

— Но почему? Ведь все их восстания были подавлены!

— Формально да, но видишь ли, после последних восстаний Министерству пришлось пойти на некоторые уступки, а гоблины оказались значительно более прозорливы, чем тогдашние маги: они выторговали себе право на полную монополию маго-маггловсих денежных операций, включая установление себестоимости галлеона.

Герион недоуменно нахмурился:

— Лорд Малфой, боюсь, я не очень хорошо во всем этом разбираюсь…

— О, я объясню. Это соглашение мы заключили с гоблинами еще в восемнадцатом веке. Тогда у магглов все было совсем по-другому: они, как и мы, отливали металлические деньги, а бумажные ассигнации, хоть и существовали, но казались несерьезным и недолговечным изобретением. Теперь же их деньги — это просто куски резаной бумаги, за которые мы вынуждены расплачиваться чистым золотом. Но это полбеды: гоблины люто ненавидят волшебников, их главная цель — взять реванш и привести нас к упадку. Они установили просто смехотворный и унизительный обменный курс: пять маггловских фунтов за галлеон!

— Да, не очень-то честный обмен. А что Министерство?

Люциус зло сощурил светлые глаза:

— О, отчасти их это даже устраивает — ведь подобный курс с гарантией не дает волшебникам вести никакие дела в маггловском мире. Кроме того, у гоблинов есть отличное средство для шантажа — именно они устанавливают ограничения по обмену маггловских денег на галлеоны.

— Я никогда не слышал ни о каких ограничениях…

— Это не особо афишируется. Но представь, что было бы, если бы грязнокровки без ограничений могли менять свои деньги на наши, да еще по такому смехотворно низкому курсу? А ведь некоторые из них происходят из весьма богатых семей.

— А ведь правда! Пожалуй, их миллиардер сможет половину нашего мира скупить.

Лорд Малфой поморщился:

— Вот именно. И единственное, что их удерживает — это ограничения по обмену: не более ста тридцати фунтов за раз. И это — колоссальный рычаг давления на Министерство, которым гоблины Гринготтса не стесняются пользоваться.

— И что, с этим ничего нельзя сделать?

— Еще сто лет назад следовало отобрать у гоблинов эту привилегию, передав ее Министерству! Но эти замшелые глупцы слишком боятся совершить хоть один решительный поступок. Отговариваются тем, что не хотят нарушать договор, хотя на самом деле их просто пугает очередное гоблинское восстание.

Лорд Малфой на секунду прервался и картинно вздохнул:

— Ладно, Герион, не буду тебя утомлять такими подробностями. Эйд, как твой опекун, сам займется этой проблемой, а я просто хотел поставить тебя в известность.

— И я вам очень благодарен за это, — кивнул Герион в ответ.

— И еще кое-что… Драко, подсядь ближе — тебя это тоже касается. Вы ведь помните, что вы должны были вернуться на свадьбу Селвинов, а потом вместе с миссис Гойл и Грегори уехать во Францию до конца лета? Так вот, планы изменились — вторую половину августа вы проведете дома.

— У кого дома? — мрачно буркнул Драко.

— Ты — в мэноре, а Герион — в Адамант Холле, хотя мне намекнули, что он вполне может погостить у нас сколь угодно долго, — едко процедил лорд Малфой.

— Так это что, приказ Темного Лорда?! — воскликнул Драко. — Он хочет нас видеть?!

— Какой ты, все-таки, еще ребенок!.. Ну зачем ему тебя видеть?! — Внезапно разгорячился Люциус, черты его лица едва заметно исказились. — Нет, пока ты никак не можешь быть ему нужен! И хвала Мерлину! Но, раз велено, то ты вернешься домой и будешь вести себя, как подобает, чтобы не посрамить честь нашего рода!

— Лорд Малфой, а когда вы были ребенком, вы видели Темного Лорда во время его визитов в мэнор? — преувеличенно спокойно спросил Герион.

Несколько секунд Люциус смотрел на него с некоторым недоумением, почти растерянно, но почти сразу морщинка на его лбу разгладилась.

— Да, разумеется, — он усмехнулся, — Герион, ты все-таки слишком умен для своего возраста. И, пожалуй, ты прав: возможно, наше желание оградить вас от всего этого могло выглядеть чрезмерно демонстративным.

— О чем это вы? — недовольно воскликнул Драко. — Я ничего не понимаю!

— И не надо, — протянул старший Малфой.

Герион обменялся с ним еще несколькими вежливыми фразами, а затем поспешил обратно на пляж, оставив отца и сына наедине друг с другом.

* * *

— Напомните-ка мне еще раз, зачем мы едем на псарню?

— Не на псарню, Драко, а в питомник церберов, так что прекрати уже ныть!

— Я не ною, Герион, я поражаюсь — ехать в такую даль, будто мы этих тварей никогда не видели.

— Ну вот и не ехал бы! — фыркнула Панси. — Будто тебя кто-то неволил!

— Ну спасибо! Думаешь, хоть один нормальный человек предпочтет даже десятку церберов общество бабушки Друэллы?

Троица дружно прыснула, и даже их сопровождающая — молоденькая мисс Уилкис, не смогла удержаться от улыбки.

Лодка, влекомая огромными переливчато-радужными рыбами, стремительно неслась по пронзительно-синей воде, огибая Родос.

* * *

Питомник церберов оказался удивительно интересным местом. Даже Драко тут же отбросил весь свой скептицизм, только увидев огромных трехголовых чудовищ, от рыка которых, казалось, дрожала сама земля.

Под защитой специальных чар они прогуливались по огромной залитой солнцем территории, их сопровождающий с непроизносимой фамилией Анагностопулос очень неплохо говорил по-английски и провел им интереснейшую экскурсию.

— А теперь взгляните-ка вон туда — видите молодого самца, который на солнышке греется? От вас к нам приехал, из Британии.

Герион переглянулся с Драко и Панси — они явно подумали об одном и том же.

— А вы не знаете, у кого он жил? — с деланным равнодушием спросил Герион. — Все-таки для наших краев цербер — это большая редкость.

— Понятия не имею, — пожал плечами экскурсовод. — Одно могу сказать точно: его владелец был тот еще оригинал — назвал его Пушком. А вот хозяином он был безответственным — явно запирал щенка в тесном помещении и не гулял с ним. Он первое время открытых пространств как огня боялся. Ну а теперь пойдемте, покажу вам наших малышей — всего месяц назад родились.

Щенки цербера привели Панси в полный восторг — она сюсюкалась с этими трехголовыми чудовищами так, словно это были кролики или еще какие-то подобные милые животные, которые обычно нравятся девчонкам. Впрочем, забавные пухлые монстрики, чем-то напоминавшие медвежат, никого не оставили равнодушным, Герион и сам чувствовал по-дурацки широкую улыбку на своих губах.

— А все-таки хорошо, что мы тут побывали — это оказалось не настолько скучным, как должно было, — заметил Драко, когда их лодочка отчалила от берега.

— А ведь мы говорили, — усмехнулся Герион, подставляя лицо освежающему попутному ветру. — Смотрите-ка, солнце уже садится! А я еще даже задание по латыни не сделал…

Мисс Уилкис лукаво улыбнулась ему в ответ:

— Не переживай — я тебя не выдам.

— Спасибо, вы замечательная!

Щеки мисс Уилкис слегка зарделись, и она сразу стала выглядеть совсем юной.

— Эх, ну почему латыни меня учили не вы, а противный старикашка мистер Батчелор? — протянул Драко.

— Наверное, потому что я сама в то время еще училась в Хогвартсе, — рассмеялась мисс Уилкис.

— А вы давно преподаете? — с интересом спросила Панси.

— Честно говоря, Герион — всего лишь второй мой ученик. Вообще-то я переводчица с латыни и французского, работаю в одном издательстве, — она немного смущенно улыбнулась. — Но это не очень-то прибыльное дело, вот и пришлось искать подработку. Мне очень повезло, что мадам Блэк наняла меня: когда бы я еще смогла побывать за границей…

— Но ведь Уилкисы — довольно старая и очень чистокровная семья! — изумленно воскликнул Драко.

— И что? Разве это что-то гарантирует?

Малфой покраснел:

— Простите — это было бестактно.

— Ничего страшного. Но, на самом деле, я вовсе не одинока в этой своей проблеме: с работой у нас сейчас очень плохо… Впрочем, вам это, конечно не интересно, так что предлагаю обсудить что-нибудь более веселое.

— Нет, отчего же, — быстро возразил Герион, уязвленный тем, что мисс Уилкис видит в них просто детишек из богатых семей. — Расскажите, пожалуйста.

Та улыбнулась и Гериону показалось, что она с трудом сдерживается от того, чтобы потрепать его по голове.

— Да тут и рассказывать нечего… Вроде, это началось после войны с Гриндевальдом. До нее довольно многие маги вели дела с материком, но теперь эти связи оказались разорваны, и многие старые богатые семейства обанкротились.

— Это я знаю, — кивнул Герион. — В их числе были и Розье.

— Правда? Не знала, но, вроде, они довольно быстро смогли вернуть утраченное влияние. В отличие от многих других. А ведь их крах означал падение не только одной конкретной семьи, но и всех тех, кто зависел от них, кто работал с ними вместе. Кроме того, в военные годы в Британию хлынул огромный поток беженцев с континента, многие из которых так и пустили у нас корни. Уже одного этого было бы достаточно для появления безработицы. Но было и кое-что еще… — мисс Уилкис на мгновение осеклась, точно вдруг испугавшись, но все же продолжила. — Магглородки. Они, разумеется, были и раньше, но именно после победы над Гриндевальдом вдруг стала весьма популярна идея, что они ничем не отличаются от нас. Разумеется, это было следствием новой политики: война ужаснула людей, и они всем своим существом желали не допустить ее повторения. Уважение к темной магии обернулось страхом. А Дамблдор — главный герой и победитель Гриндевальда — с трибун провозглашал идеи о всеобщем равенстве. Тут и подняли головы магглородки. И к чему мы пришли теперь?.. После второй войны все стало еще хуже, и теперь, если в числе твоих работников нет ни одной грязнокровки, тебя легко могут заподозрить в сочувствии роялистам. Ну а что касается конкретно меня… с моей фамилией в Министерство меня бы не взяли, ни в одну крупную газету — тоже.

— Но почему? Простите, но я еще о многих семьях ничего не знаю…

— Не страшно. Мой старший брат был Пожирателем Смерти. Его убили авроры, а наша семья теперь значится в списках неблагонадежных.

— А разве есть такие списки? — недоуменно нахмурился Драко.

Мисс Уилкис грустно улыбнулась:

— Ну конечно. Разумеется, богатым и влиятельным семьям до этого дела нет — так им и работу искать не надо. А вот мы... первые годы, конечно, Организация очень помогала, а вот когда Темного Лорда не стало… — она покачала головой. — В детстве я надеялась, что, к тому моменту, когда я закончу школу, хоть что-то изменится: все-таки после войны прошло уже немало лет, но этого так и не произошло.

— Я уверен, что однажды все обязательно изменится, мисс Уилкис. Возможно, что даже очень скоро, — с важным видом протянул Драко.

— Будем надеяться, — улыбнулась она. — О, смотрите, вон наш пирс! А я в темноте даже и не поняла, что мы уже приплыли!

Они сошли на еще теплый, нагретый за день песок.

— Смотрите, какая красота! — ахнула Панси, глядя в небо.

Герион запрокинул голову — над ними словно раскинулся угольно-черный шатер, усыпанный нереально огромными сверкающими бриллиантами звезд.

— Да, и правда… — выдохнул он, подумав, как здорово было бы сейчас улечься прямо на песок и смотреть на это великолепие, долго-долго, пока не закружится голова.

Но, конечно, они не могли себе этого позволить — ведь с ними была мисс Уилкис, а дома ждала мадам Блэк, которая наверняка попеняет им за столь позднее возвращение.

Они простились с мисс Уилкис у развилки, и она направилась в гостевой домик.

— Винс будет счастлив, когда узнает, что этот жуткий цербер жив и здоров — помните, он нам все уши прожужжал, переживая о его судьбе? — заметил Драко.

— Да уж, — кивнул Герион. — Но вы только подумайте — «Пушок»! Только Хагрид мог придумать такую кличку…

— Это точно, — презрительно фыркнул Драко, открывая дверь.

В холле было темно и пусто, только легкие белые занавески развевались на распахнутых окнах — словно призраки.

— Эти эльфы что, совсем с ума сошли? — процедил Драко, щелкнув пальцами. — Шодо! Клафути! Где вы, поганые создания?

Ответом им была тишина. Ребята настороженно переглянулись.

— Может, мадам Блэк так демонстрирует, насколько она недовольна нашим поздним возвращением? — с сомнением протянул Герион. — Хотя все равно как-то странно…

— А что, это вполне в ее духе. Ой, да ладно, вы серьезно?! — Драко скептически взглянул на Гарри и Панси, которые, не сговариваясь, достали волшебные палочки.

— Лучше перестраховаться, — ответила Паркинсон.

— Цыц! — шикнул на них Герион. — Больше ни слова! Пойдемте в гостиную. Свет зажигать не будем.

Он сам первый двинулся вперед. Арочный проход казался черным провалом на фоне белой стены.

Осторожно Герион заглянул в гостиную — и увидел темный силуэт, неподвижно лежащий на полу.

— Люмос! — прошептал он, тут же сам совершенно забыв о конспирации.

Герион услышал, как сзади сдавленно пискнул Драко и ахнула Панси. А он сам, казалось, на несколько мгновений разучился дышать.

Голубоватое сияние осветило бездыханную Друэллу Блэк. Она лежала на спине, ее лицо напоминало восковую маску, а под головой, влажно поблескивая, расплывалась темно-красная, почти черная лужа.