Я - Волшебник (гет)

1986 год, Косой переулок

Барбара проснулась от какого-то шума, болезненно отдающегося в голове, и с трудом приоткрыла глаза. Сквозь задёрнутые шторы пробивались редкие, по-утреннему яркие солнечные лучи. Гилдерой был уже на ногах и крутился перед зеркалом, белея в полумраке обнаженным телом. Барбара, ухмыльнувшись, подперла гудящую голову рукой и стала любоваться зрелищем. Гилдерой напрягал не слишком большие бицепсы, щупал живот, словно хотел там обнаружить кубики пресса, проводил руками по щекам, как будто изображая слезы, и вытягивал волосы вверх, словно хотел сделать из золотистых кудрей какие-то лохмы. Затем он сделал несколько пассов руками, сплетая их воедино, словно играя в какую-то детскую игру, и громко огорчённо цокнул.

Он был полностью обнажен, как и сама Барбара, постель смята, но это ничего не значило, потому что ничего не было. Вчера Гилдероя хватило только на то, чтобы достать еще вина, и, пока Барбара раздевалась, он прикончил в одиночку почти всю бутылку. После чего ещё сумел раздеться, но и только: сразу же уснул, пуская пузыри носом, уткнувшись прямо в левую грудь Барбары. Она по праву гордилась своими роскошными, огромными, упругими грудями, и случившееся было немного обидным.

— Эй, красавчик, — негромко позвала Барбара, отбрасывая простыню и принимая соблазнительную позу.

Гилдерой повернулся, и видно было, что он… отреагировал на тело Барбары.

— Я в Раю, — широко улыбнулся он. — Привет, красавица.

— Я же просила называть меня Барбарой! — надула она губки и еще немного изогнулась.

— Как скажешь, — ответил Локхарт, делая шаг вперед.

Настало время действовать, и Барбара ринулась в атаку:

— Постой, так ты не помнишь, что было вчера? — притворно и громко возмутилась она. — Не помнишь, что клялся всеми Основателями и своей магией, что поможешь моему сыну?! После всего, что между нами было?!

Но захлопнуть ловушку до конца ей не дали, дверь распахнулась, и внутрь влетел вчерашний лысеющий толстячок.

* * *

Филипп Эйхарт влетел в номер Гилдероя без стука, ибо время уже поджимало. Вчерашняя блондинка испуганно ойкнула и прикрылась, в номере стоял запах вина и огневиски, и, разумеется, Гилдерой был без штанов, был вообще без одежды! «А что, такая презентация точно произвела бы фурор, дамы оценили бы», с юмором подумал он, но это был бы всего лишь разовый успех и скандал. Нет, если Филипп собирался заработать на восходящей звезде литературы много-много денег и сделать его ещё более известным и знаменитым, как и просил сам Локхарт, то такое голое поведение никуда не годилось!

— Гилдерой, одевайся или все пропало! — рявкнул Филипп так грозно, как только мог.

Но Локхарт даже не шевельнулся и спросил:

— К чему куда-то спешить? Разве я не умер уже?

Филипп на секунду онемел от неожиданности, но, собравшись с мыслями, рявкнул грозно:

— Нет, это всего лишь похмелье! Но точно умрешь, если будешь пить, как не в себя, и каждый день таскать в постель новых девиц!

Блондинка дернулась и что-то там вякнула, но меньше всего сейчас Филиппа волновали чувства очередной дуры, запавшей на внешность Гилдероя.

— Ну же, Гилдерой, соберись! Это последнее выступление и самое важное! Ты хоть знаешь, чего мне стоило уломать всех этих чванливых аристократов и устроить эти приватные чтения? Деньги, слава, связи, все будет твоим!

Филипп замолчал и взмахнул палочкой:

— Акцио, одежда!

Блондинка возмущенно вскрикнула, увидев, что ее трусики оказались на куче одежды, но Филипп метнул в неё грозный взгляд, заставив умолкнуть.

— Какая необычная техника! — восхищенно произнес Гилдерой, делая шаг вперед.

Пока он одевался, Филипп торопливо давал последние наставления, наплевав на голую свидетельницу в постели, встреча сейчас была важнее.

— Улыбайся, да, вот так, шире, дамочки это любят, главное не заигрывай с ними при их мужьях, не поймут. Сжуй освежающую пилюлю, вот, держи, и голос, голос, читай выразительно и громко.

— Что читать? — поинтересовался Локхарт.

— Очень остроумно, — вздохнул Филипп и достал книгу. — Вот, твоя же книга, узнаешь? В ней описаны твои же приключения, и ты прочитаешь пару глав на встрече… ох, Гилдерой, бросай выпивку и девок, у тебя такого блестящее будущее знаменитого писателя, а ты!

Несколькими отточенными движениями палочки он разгладил своему протеже одежду, убрав с неё попутно несколько пятен. Гилдерой тем временем с легким удивлением смотрел на обложку «Гарцуя с Гарпиями», словно видел первый раз в жизни. Филипп лишь вздохнул — уж прочесть пару глав Локхарт точно сумеет! — погрозил блондинке кулаком, схватил Гилдероя за плечо и аппарировал прочь из номера.

* * *

Поначалу всё шло неплохо, они не опоздали, а желающих послушать чтение книги оказалось столько, что зал Малфой-мэнора оказался неприлично переполнен, и пришлось перенести выступление в сад. Пока домовики трудились в поте лица, Филипп успел убедиться, что подавляющее большинство собравшихся — женщины, и даже позволил себе незаметный облегченный вздох.

Но, как выяснилось, чуть позже — поторопился.

Нет, какое-то время все шло прекрасно: дамы рассаживались, павлины чинно и молча гуляли между деревьев, оживляя пейзаж, Гилдерой, ничуть не стесняясь, блистал улыбкой, но потом! Гилдерой стоял буквально в пяти шагах от самой Нарциссы Малфой, занимавшей положенное хозяйке особняка и собрания, почётное место в первом ряду, и молчал, глядя на книгу в руках! Словно он внезапно разучился читать, забыл все, что написал сам! Филиппу хотелось вырвать на себе волосы, пот катился по лицу, и ощущение надвигающейся катастрофы становилось все сильнее.

— Вы знаете, — неожиданно сказал Гилдерой, подняв глаза и широко улыбнувшись, — думаю, я не буду читать сегодня книгу.

У Филиппа остановилось сердце. Всё вокруг замерло, и Эйхарт понял, что это конец. Конец всему. Конец карьеры Гилдероя, как писателя, конец карьеры Филиппа как литературного агента, всё, после такого фиаско его даже мусор выносить из здания редакции не возьмут.

— Это было бы слишком скучно и банально, — продолжал Гилдерой, откладывая книгу, — когда я окружен такими невероятными, особенными слушательницами! Вы собрались сюда послушать о моих приключениях, и желания таких красавиц, как вы, всегда были законом для меня. Я расскажу вам о своих приключениях, расскажу, вместо того, чтобы зачитывать их с бумажного листа.

Сердце Филиппа снова пошло, он судорожно вдохнул, торопливо утер лицо мантией и плевать ему было, смотрит кто или нет! Но никто не смотрел на Эйхарта, взоры собравшихся были устремлены на Локхарта и только на Локхарта, голос которого разносился над садом Малфой-мэнора.

— Эта история случилась со мной в далеких землях, которыми правила принцесса Цунаде, что означает «прекраснейшая и сильнейшая», и она была воистину прекрасна и сильна, поданные ее были многочисленны и сильны, а страна процветала, — говорил Гилдерой.

Филипп покачнулся, оперся о дерево. Что Локхарт несёт? Какая еще принцесса? Но вмешаться означало наверняка всё испортить и он, словно в тумане, слушал историю о том, как Гилдерой помогал принцессе Цунаде справляться с невероятно сильным и злым магом по кличке «Боль», считавшим себя богом. История была длинна, увлекательна, насыщена сражениями, путешествиями, романтикой и страстью, и в общем, даже немного понравилась Филиппу. Что уж говорить про слушательниц — те, казалось, даже не дышали!

* * *

— Гилдерой, — хлопнул его по плечу Филипп, — как твой литературный агент, скажу: это было гениально! На ходу придумать такую историю, теперь я понимаю, как тебе удалось написать эти книги! Не пойми меня неправильно, когда маг совершает подвиги и от него без ума женщины, вряд ли можно ожидать, что он еще и гениальный писатель, правда?! Сегодня мне казалось, что всё уже кончено, но ты спас положение и теперь нам открыты все двери!

Эйхарт понимал, что болтает лишнее, но никак не мог с собой совладать. Облегчение — вместо смертельного провала такой успех чтений! — рвалось наружу в виде слов, жестов, и, честно говоря, Филиппу крепко хотелось выпить.

— Разумеется, такого трудно ожидать, — неожиданно рассмеялся Гилдерой, — поэтому я такой один! А сейчас, извини, я хотел бы вернуться в номер, откуда ты меня вытащил.

— После того, как на тебя смотрели все эти аристократки, во время выступления и во время обеда? Думаешь, эта блондинка все еще ждет тебя? — изумился Филипп.

— Я обещал ей помочь, — совершенно серьезно ответил Гилдерой.

В другой раз Эйхарт начал бы спорить, доказывать, напоминать, но облегчение было слишком велико, и он просто молча аппарировал с Гилдероем обратно.

* * *

— Так что за помощь нужна твоему сыну? — небрежно поинтересовался Гилдерой.

— Что? — переспросила Барбара, всё ещё пытаясь прийти в себя.

Она и Гилдерой опять лежали голые в постели, голова Барбары покоилась на плече Локхарта,

— Я попросил напомнить, что между нами было, и теперь всё вспомнил, — голос Гилдероя был самодовольным и расслабленным, — два раза вспомнил.

Барбара ощутила затаённую грусть. Гилдерой был горяч, красив и опытен, теперь ей вполне верилось, что каждый день в его постели бывала новая девица, а то и целая аристократка! Да, случилось чудо, и Гилдерой не забыл про нее сразу, но что будет завтра?

— Саймону, это мой сын, уже пошел девятый год, а он еще ни разу никак не проявил своей магии, — грустно вздохнула Барбара. — Скоро уже начнут говорить, что он сквиб, что он не волшебник.

Она поежилась от одной только мысли об этом.

— Примерно неделю назад мы были в Хогсмиде, на презентации твоей книги, и Саймон теперь просто бредит магическими приключениями, а ты его новый кумир! Возможно, если бы ты пришел к нам... поговорил с Саймоном...

После всего, что между ними было — на этот раз по-настоящему — можно было не стесняться, и все же Барбара спотыкалась на словах, делала паузы и мямлила. Гилдерой невозмутимо ждал, и Барбара приободрилась, заговорила увереннее.

— Я целый год откладывала деньги и купила для него специальную книжку — курс быстромагии для обучения. Я уверена, она поможет Саймону, ему нужно только как следует постараться, и, возможно, в нём пробудилась бы магия! Так бывает, мне говорили, магия пробуждается не сразу, нужна сильная встряска, физическая или психологическая, и когда Саймон так воодушевился, я подумала, что это тоже встряска — встреча со своим кумиром?

— Несомненно, — уверенно подтвердил Гилдерой. — Когда ты видишь предмет своего обожания, всё в тебе пылает и переворачивается, ты чувствуешь, что готов свернуть горы и сворачиваешь их!

— Так ты встретишься с ним?

— Разумеется, я же обещал. Только мне кажется, что это не вся история?

Барбара вздохнула, поколебалась, подумала о том, что если сейчас заняться сексом, то это будет гораздо приятнее и с меньшим количеством слов, поколебалась еще, напомнила себе, что уже завтра в этой постели может оказаться новая блондинка-аристократка, которой и дела не будет до Саймона, вздохнула и начала рассказывать.

— Ходят слухи... ужасные слухи, что кто-то убивает сквибов. Разумеется, Министерство все отрицает, но у меня есть один... друг, неважно, в общем, одно убийство сквиба точно было, и на месте преступления не нашли никакой магии! Все эти сторонники чистой крови, кого не добили в первой войне, снова подняли головы, и говорят, что это сама магия наказывает сквибов за неполноценность! Я не знаю, кому верить, не знаю! Мне страшно, Гилдерой, страшно за сына!

Гилдерой начал ее утешать, и Барбара обнаружила, что была права: секс и вправду оказался гораздо приятнее, и с меньшим количеством слов.

* * *

— Вот, Гилдерой, познакомьтесь, это мой сын, Саймон, — немного нервно проговорила Барбара, входя в детскую. — Малыш, поздоровайся с мистером Локхартом.

Саймон сидел на полу и медленно, без интереса переставлял вокруг себя оловянных солдатиков. Вчера вечером Барбара заставила их двигаться и рубить друг друга, но магия уже выветрилась, и теперь фигурки валялись по всему полу. Саймон посмотрел на вошедших взрослых и встрепенулся:

— Ух ты! Здравствуйте, мистер Локхарт! — подскочив на ноги, он бросился вперёд. — Вы научите меня магии?

— Нет, — пожал плечами Гилдерой, и Барбара похолодела. Однако, прежде чем она успела что-то сказать, прежде, чем широко распахнувший глаза Саймон разразился слезами, Локхарт продолжил. — Но я могу научить тебя, как быть волшебником!

— Э? — Саймон растерянно заморгал. — А разве это не одно и то же?

— Нет, — Гилдерой прошёл в комнату, уселся на пол, опёршись спиной на диван, и принялся с интересом изучать разбросанные по полу игрушки, словно впервые видел что-то подобное. — Вот скажи, я — волшебник?

— Да-а! — Саймон отчаянно закивал. — Вы самый сильный и смелый волшебник на свете!

— Но при этом я совершенно, вот ни капельки не умею колдовать, — обезоруживающе улыбнулся Гилдерой.

— Совсем-совсем?

— Ага.

— А как же тогда вы победили ту гарпию? И кэльпи? — Саймон подозрительно нахмурился. — Может, вы не настоящий Локхарт?

— О! — Гилдерой хитро улыбнулся. — А ты, я смотрю, очень сообразительный мальчик. Из таких только и получаются настоящие… м-м… волшебники. Всё дело в том, что совсем недавно я сразился с очень сильным и злым волшебником по прозвищу «Боль», и с тех пор абсолютно не умею колдовать!

Саймон глубоко задумался.

— А тогда… — неуверенно произнёс он. — Если ты, дядя Гилдерой, совсем не умеешь… то у меня есть одна книжка, где рассказывается, как правильно колдовать…

— Очень интересно, — Локхарт склонил голову набок. — Научишь меня, Саймон?

— Конечно! — мальчишка опрометью бросился в другую комнату. — Я сейчас!

Барбара закатила глаза и, фыркнув в сторону подмигнувшего ей Гилдероя, отправилась на кухню.

Десять минут спустя влетевший на кухню Саймон отвлёк её от раздумий, что можно сообразить на обед из трёх яиц, пожухлого сельдерея и фунта овсяных хлопьев:

— Мама, мама! — ребёнок едва не подпрыгивал от восторга. — Я научил дядю Гилдероя заклинанию Люмос, и у него получилось! Но зато, представляешь, он, оказывается, совсем не умеет читать! Где у нас лежат мои учебники?

— Посмотри на второй полке в гостиной, милый, — улыбнулась Барбара. — Ты там не обижаешь мистера Локхарта?

— Не-а! — замотал головой Саймон. — Мы с ним наши фотографии смотрели, где мы с тобой на пляже. Ну всё, я побежал!

Барбара проводила радостного сына взглядом и с улыбкой покачала головой. Подумать только, известный боевой маг и писатель, который не знает ни одного заклинания и не умеет читать! Ну и фантазия у Гилдероя! Но как у него получается управляться с детьми!.. Ему бы в Хогвартсе работать!

* * *

«Стань Магом за 10 уроков!», гласила яркая надпись на обложке книги. Там же был изображен маг в мантии, вышитой звездами. Он взмахивал палочкой, подмигивал читателям, изрыгал огонь, укрощал драконов, в общем, демонстрировал, что может после обучения.

— Не сомневайтесь, у меня самые лучшие книги, — с легким поклоном, приложив руку к груди, сказал продавец. — Ту, что вы держите в руках, я написал сам, основываясь на личном опыте.

— Дядя Гилдерой! — воскликнул Саймон в восхищении. — Ты ведь тоже писатель!

— Саймон! — громко воскликнула Барбара.

Продавец, пожилой уже мужчина с роскошными рыжими усами лишь усмехнулся добродушно и немного развел руками.

— Всегда приятно встретить коллегу, наслышан о вас и ваших подвигах, мистер Локхарт. Уж вам-то думаю, мой курс быстромагии точно не нужен!

— Никогда не помешает изучить что-то новое, — спокойно ответил Гилдерой. — Движущиеся картинки в ваших книгах есть?

— Дядя Гилдерой, я умею читать! Правда! — возмутился Саймон.

Но Гилдерой лишь покачал головой, и золотистые кудри рассыпались во все стороны.

— Представь себе, Нару… на руках у тебя будет текст и картинка, Саймон. При помощи чего ты быстрее поймешь, что нужно делать? Ведь у вас, — обратился он к продавцу, — там показано все, начальные стойки, как совершать движения?

— Разумеется! Даже более того, как своему коллеге, я готов пойти вам навстречу, — продавец сделал такое хитро-понимающее лицо, даже слегка подмигнул Локхарту. — Если у мальчика — Саймон, верно? — не получится, то вы можете вернуть книгу и не платить ничего!

* * *

Эти несколько месяцев, что Гилдерой прожил в её небольшом, доставшемся от родителей домишке в пригороде Лондона, стали одними из самых счастливых и беззаботных за всю жизнь мисс Пьюз. Рядом с Локхартом она чувствовала себя по-настоящему спокойной и защищённой от всего на свете. Не нужно было больше искать деньги на оплату жилья и питания (на время «постоя» Гилдерой, выяснив материальное положение Барбары, пожал плечами и взял расходы на себя). Саймон, пусть и не пробудил до сих пор магию, больше не сидел, повесив голову, не плакал, когда у него не получалось. Каждое утро он и Гилдерой, наперегонки одевшись и позавтракав, выскакивали из дома на улицу. Барбара не представляла, что такого нужно делать в близлежащем парке, чтобы одежда отстирывалась только с дорогим магическим пятновыводителем (да и то с трудом), но была очень не против таких отлучек — и, быстро справившись с грязной посудой, отправлялась досыпать. Ночного времени на сон ей стало катастрофически не хватать…

Дни рядом с Гилдероем были наполнены весельем и яркими красками. Он бывал рассеян и нередко спрашивал у Барбары очевидные, казалось бы, вещи, вроде устройства автобусов или сколько сиклей в галлеоне, он постоянно чудил, мог полезть знакомиться со встреченными на улице магглами или устроить целое представление для окруживших его детишек — с топаньем ногами, пафосными позами и выкриками о собственной крутости. В такие моменты Барбара смеялась как бы не громче самих детишек, но ничуть этого не стыдилась. Гилдерой не водил к ней домой ни девиц, ни аристократок, никого не водил, в общем. Усиленно занимался с Саймоном, вместе с ним взмахивал палочкой, отрабатывал движения, зубрил заклинания и не давал упасть духом, когда очередной курс Быстромагии не помогал. Мастерил вместе с сыном Барбары какие-то хитроумные приспособления, что-то показывал, строил, делал вместе с ним упражнения, рассказывая, как важна для настоящего мага хорошая растяжка и скорость движений. Кроме того они много времени уделяли чтению и письму, изучению истории.

Вечерами же, уложив Саймона спать, Гилдерой садился за стол и работал над новой книгой. Дело это было не быстрым — он часто останавливался, зачёркивал написанное, задумчиво покусывал кисть (он всегда писал кистью, а не пером, объясняя это «старыми привычками») и, скомкав, отправлял бумажные листы в стоящую у входа в комнату корзину. Барбара же, поставив слева от него поднос с чаем и печеньем, некоторое время сидела, прижавшись к его левому боку и ни о чём не думая. Локхарт никогда не прогонял её. Сочувственно слушал рассказы о войне, и как тяжело тогда было. После Барбара отправлялась прихорашиваться и готовиться ко сну. Знакомая её отца, миссис Энтвистл, жалела «бедную девочку Барбару» и иногда делилась с ней одним из бесчисленного множества кремов или шампуней, которые в огромном количестве варила для ухода за своей, теряющей упругость кожей. Мисс Пьюз не отказывалась, в обмен присылая молодящейся даме собственноручно связанные носки и рукавички. Барбара и раньше старалась быть неотразимой, теперь же старалась вдвойне — чтобы произвести на Гилдероя ещё большее впечатление.

Но случались и иные вечера, когда Локхарт одевался и уходил, растворяясь в серых сумерках. Он называл это «осмотреться и поразнюхать». Наверное, это были какие-то его, непонятные Барбаре писательские дела. Пару раз она замечала, что от Гилдероя пахнет дорогим огневиски, однажды он вернулся с огромным синяком на половину лица («…пустяки, поднимался по лестнице, а на меня сверху упал один пьяный господин. Бывают же случаи!..»). Она боялась, что Гилдерой завёл себе интрижку, но ни разу, встречая его, не могла заметить тому ни единого подтверждения.

Несмотря на свою редкость, отлучки Локхарта сильно выбивали Барбару из колеи, будили, казалось, уже давно изжитые переживания и страхи. Оставшись одна в затихшем полутёмном доме, она вздрагивала от каждого шороха и нервно вглядывалась в сгустившиеся по углам тени. Уснуть не получалось, и Барбара на долгое время застывала у окна, глядя на улицу и ожидая, когда вернётся Гилдерой и вновь можно будет спокойно вздохнуть и расслабиться.

* * *

Она стояла у окна, не замечая ничего вокруг, и я напал, беззвучно ударив заклинанием в спину. Ее единственный защитник убежал, и больше никто в доме не мог мне помешать. Магия бушевала во мне, билась в такт ударам сердца, возмущенная близостью к этой грязной твари — похитительнице магии. Веревки опутали ее роскошное тело, и я облизнулся, импульс похоти на мгновение затмил разум. Но нет, нельзя! Именно так эти твари и подманивают честных магов, лишают их магии и накапливают в своих подручных — сквибах.

Убить! Всех их надо убить и отобрать украденную магию!

Грязнокровка взмыла к потолку, вверх ногами, и я достал свой Извлекатель Магии. Верный, надежный, острый и никогда не подводивший меня. Когда магия начнет покидать ее, она очнется, и я заткнул ей рот, не магией, нет, обычным кляпом для надежности. Убрал часть мешавших веревок и провел Извлекателем линию, заканчивающуюся возле магического ядра, сплетения жизненных узлов между грудью и животом. Она была полна магии, та истекала из нее не каплями, но ручейками, и я, подставив ладони, торопливо собирал ее, ибо для подобного — сбора чужой магии — годится только живая плоть мага. Собирал и пил, ощущая, как становлюсь сильнее с каждой секундой, как души тех, кого эта тварь лишила магии, издают последний вздох и находят упокоение, зная, что за них отомстили.

Она очнулась и забилась, разбрызгивая капли драгоценной магии во все стороны, но было уже поздно. Слишком много магии истекло из нее, а ведь эти твари, ворующие магию, жить без нее не могут. Она быстро затихла, и я спокойно собрал остатки магии, ощущая, как на меня тоже спускается умиротворение. Теперь нужно было все прибрать, и я принялся за привычную работу. Без магии она выглядела такой спокойной, такой умиротворенной, что я не выдержал и напоследок откинул черные волосы, закрывающие ее лицо, чтобы все могли узреть эту красоту.

Мир стал немного лучше и чище в тот день.

* * *

Жизнь Барбары шла своим чередом, продолжая, тем не менее, приносить неожиданности. Вдруг выяснилось, что блестящий в боевой магии и сражениях Гилдерой (как, впрочем, и многие другие маги-мужчины), был совершенно беспомощен в бытовой магии. Выяснилось это совершенно случайно. В один из дней Барбара, оставив Гилдероя и Саймона дома, ушла искать работу. Ну, или хотя бы какую-то разовую подработку, не сводящуюся к постели.

С подработкой ничего не вышло, зато дома ее ждал сюрприз. Кухня была заполнена дымом, в котором обнаружились кашляющие Саймон, Гилдерой и нечто, больше всего напоминавшее обугленное полено. Барбара почти автоматически применила чары Головного Пузыря, после чего занялась очисткой кухни.

— Восхитительно! — искренне воскликнул Гилдерой.

Головной пузырь слегка приглушал его слова, но восторга, написанного на лице Локхарта, не скрывал.

— Я была любимицей Флитвика на Чарах! — гордо заявила Барбара, продолжая взмахивать палочкой.

— Мы хотели помочь тебе, мам, — немного виновато сообщил Саймон, — приготовить обед.

— Да, перестарались немного, — почесал в затылке Гилдерой. — Но не применять же было чары, уничтожающие врагов?

— Ну уж нет! — заразительно рассмеялась Барбара. — На кухне нужно уничтожать только еду, и уж никак не при помощи Чар! Саймон, иди умойся, ты сейчас похож на трубочиста!

Гилдерой тоже выглядел не совсем чистым, но улыбался так задорно, что отправлять его умываться совершенно не хотелось. Слово за слово — и выяснилась полная беспомощность Гилдероя в бытовых чарах, ну да тут его Барбара не винила. В Хогвартсе все делают домовые эльфы, а потом Локхарт, наверное, переезжал из гостиницы в гостиницу, где тоже не требовалось бытовой магии. Думать о кочевании от одной красотки к другой не хотелось, и Барбара мстительно подумала, что все эти разряженные фифы — аристократки уж точно ничего без слуг и домовиков не могут!

После этого Гилдерой стал брать уроки бытовой и кухонной магии у Барбары, и надо сказать, у него отлично получалось, но кто бы сомневался? Это же Гилдерой Локхарт! Сам он говорил, что все проще — ему достался замечательный учитель, и это тоже лилось медовым сиропом на сердце мисс Пьюз.

* * *

— Скажи, Барбара, ты же и сама маг, почему ты не пробовала пробудить магию в Саймоне сама?

— Так я же не доучилась, — вздохнула Барбара, прижимаясь к Гилдерою всем телом.

Она не слишком любила рассказывать о тех днях, но с кем еще делиться, как не с любимым мужчиной?

— Из-за Саймона я так и не закончила Хогвартс толком, не сдала экзамен Ж.А.Б.А.

— Жаба — это хорошо, — кивнул Гилдерой.

— Да, без него в Министерство и прочие непыльные местечки лучше и не соваться, — согласилась Барбара, — ну и пришлось крутиться, чтобы выжить, мрачные тогда времена были. Потом, после того, как Гарри Поттер победил Того-Кого-Нельзя-Называть, стало легче, но я так и осталась недоучкой. Да и не учили в Хогвартсе пробуждать магию, туда же только тех берут, у кого магия есть, и я так надеялась, что Саймон сможет!

Привычная горечь подкатила к горлу, обрывая слова.

— А тот, кто… ну…

— Развернулся и аппарировал прочь, и больше я его не видела.

— Да, непорядок, — заметил Гилдерой и замолчал.

Барбара тоже молчала. Кажется, именно тогда у нее в первый раз мелькнула мысль, что белое платье отлично подойдет к цвету ее волос, а фамилия Локхарт точно звучит лучше, чем Пьюз.

* * *

Филипп Эйхарт тихо насвистывал под нос популярную двадцать лет назад мелодию «Вдвоем на метле», скрипя пером. После выступления в Малфой-мэноре продажи книг Локхарта подскочили вверх, но ненадолго. Любую популярность надо подпитывать, появляться на публике, очаровывать девиц и их мамаш улыбками, раздавать интервью, смотреть на потенциальных читателей со страниц газет и журналов, а с этим у Гилдероя в последнее время было туго. На встречи и чтения он выезжал неохотно, да и «Гарпий» не зачитывал, словно внезапно охладел к собственной книге, не посещал званые вечера, в общем, выпал из общественной жизни, если не считать редких посещений книжных магазинов, да и то, вовсе не затем, чтобы раздавать автографы и рекламировать собственную книгу. Единственным хорошим моментом во всей этой Барбаре было то, что Гилдероя отпустила его одержимость Дамблдором. Он перестал поминать Альбуса через слово, чрезмерно пить и ругаться, можно сказать, успокоился.

Внезапная перемена настораживала, вдруг Локхарт решил остепениться, осесть и бросить писать? Но сам Гилдерой, в моменты редких встреч, уверял, что никто его не опоил и не околдовал, и что он лишь «присматривается». К чему присматривается, не говорил. Филипп не мог отрицать выдающихся достоинств мисс Пьюз, но здесь на кону стояло благополучие самого Эйхарта! Скоро продажи пойдут на спад, популярность тоже, и это надо было решительно менять, ведь уже месяц прошел, месяц, как Гилдерой променял перо на пышные ляжки!

— Да, поговорю с ним в конце недели, — решил Филипп и снова начал насвистывать мелодию.

* * *

Барбара, нервно оглядываясь через плечо, ускоряла шаг, постукивание каблучков сливалось в дробный топот, звенящую капель паники. Ну же, еще поворот! Да! Гилдерой и Саймон были во дворе, что-то мастерили возле дерева, и Барбара вознесла хвалу всем богам за эти занятия, которые раньше не слишком одобряла.

— Кто-то преследует меня! — звонко закричала она на всю улицу.

Гилдерой, словно ждал ее крика, тут же сделал какой-то жест, толкнул Саймона в сторону дома и помчался навстречу Барбаре, на ходу окидывая ее взглядом. Кивнул и промчался мимо, скрываясь в проулке. Сама Барбара поспешила к дому, и когда она уже почти добежала, из дверей показался Саймон.

— Аккуратней, мам, — тихо сказал он, — защитный барьер вокруг дома активирован!

— Что? — Барбара даже сбилась с шага. — Какой еще барьер?

— Это меня дядя Гилдерой научил! — гордо заявил Саймон. — Весь наш дом и все вокруг него заполнено ловушками — аккуратней, здесь надо ногу поднять — и враг не пройдет!

Барбара хотела сказать, что опытный маг сметет эти ловушки одним движением палочки, но передумала. Главное, что Саймон был счастлив и горд, остальное не имело значения… кроме Гилдероя, разумеется.

— Ты — молодец, — сказала она, — я тобой очень горжусь!

Отсутствие Гилдероя её немного тревожило, и она осталась стоять у окна, нервно постукивая пальцами по подоконнику и стеклу и сама не замечая того.

* * *

Гилдерой появился минут через двадцать.

— Ушел, — покачал он головой. — Ловок, быстр и в маске, я его почти прижал, но он аппарировал прочь.

— Ты не ранен? — спросила Барбара.

— Что? Нет, нормально все, — Гилдерой стряхнул с мантии мусор, — так, схлестнулись на заклинаниях, пришлось немного попрыгать, но все нормально. Сиди дома и никуда не ходи, хорошо?

— Ты узнал его? Пойдешь арестовывать?

— Он в маске был, — повторил Локхарт, — так что лица не увидел, но я подумал — можно расспросить других, не видели ли они похожей фигуры? Начать с продавцов курсов быстромагии, обойти их покупателей, расспросить, начну с Шона, раз уж он доброжелательнее всех к нам отнесся.

— Мне страшно, — призналась Барбара.

— Ничего, Саймон тебя защитит, — улыбнулся ей Гилдерой и скрылся.

* * *

Нарцисса Малфой пребывала в дурном настроении. Бывало с ней такое иногда, время от времени. Обычно она отправлялась прогуляться, и, как правило, это помогало, словно ветерок на улице выдувал из неё все нехорошее, тяжелые и вредные мысли, остужал горячую блэковскую кровь. Но в этот раз вышло немного иначе.

— Эй, красавица, покажи личико! — донесся до нее грубый, насмешливый голос.

Нарцисса, выйдя из раздумий, оглянулась и содрогнулась. Ее занесло в какие-то дальние трущобы, надпись на ближайшей вывеске гласила «Сладкая Полынь», несомненно, какой-то гнусный притон.

— Вы знаете, кто я?! — гневно спросила она.

— Разумеется, — откровенно глумливо ответил ей стоящий перед ней громила. — Жертва ограбления!

Нарцисса потянулась за палочкой, но ее ухватили сзади за руки. Крепко ухватили. Громила откинул вуаль и ухмыльнулся.

— Парни, нам повезло, добыча богатая во всех смыслах!

— Да ну, сиськи маловаты, — отозвался голос сзади.

— Вы знаете, кто я?! — опять воскликнула Нарцисса. — Знаете, что с вами сделает мой муж?!

— О, парни, вы слышали — му-уж, — ухмыльнулся громила, протягивая руку и сжимая грудь Нарциссы. — И что он с нами сделает?

— Вот что! — раздался еще один голос. — Вингардиум Левиоса!

Громилу отбросило прочь и вверх, и он от неожиданности ухватился за первое, что попалось под руку. Нарцисса чуть не заорала в голос — ее лучшая блузка от самого мсье Пьера-Кудини!

— Вингардиум Левиоса! — и Нарциссу бросило назад, вырывая из захвата.

— Сту…

— Вингардиум Левиоса!

Двух других бандитов приподняло и отбросило, зато первый упал на мостовую. Но не успел он выхватить палочку, как его швырнуло вперед все той же Левиосой. И тут же назад, в двух других его подельников. На глазах завороженно смотрящей Нарциссы их еще пару раз их бросило вперед — назад, и три грабителя затихли под стеной, бессознательной кучей тел. И только после этого она обернулась посмотреть на пришедшего ей на выручку, спасшего ее буквально одним заклинанием.

— Добрый день... мадам Малфой, — сказал Гилдерой, поправляя одной рукой золотистые кудри.

От Нарциссы не укрылась пауза, и она мысленно вздохнула. Вот как это назвать, если не насмешкой судьбы? После той встречи, когда ей казалось, что Гилдерой рассказывает только для неё, словно бы заглядывает ей в душу… о, какое это было мучительное томление! Как назло, Люциус опять пропадал где-то по своим таинственно-официальным делам, а Драко капризничал вдвойне, ничуть не облегчая борьбу Нарциссы с самой собой. Она справилась, разумеется, ведь где она, а где этот молодой выскочка Локхарт? И как теперь быть? Бежать, наплевав на правила приличия и возможный общественный скандал?

— Вы в порядке? — спросил Гилдерой.

— Благодарю, все прекрасно, вы подоспели удивительно вовремя, — сухо сказала Нарцисса.

— Да случайно все получилось, — непосредственно ответил Гилдерой, широко улыбаясь. — Я вот сюда направлялся, в «Сладкую Полынь», но не смог пройти мимо дамы, попавшей в беду.

С этими словами он направился к телам грабителей.

— Бросьте их, мистер Локхарт, — ледяным голосом велела она.

Ей не хотелось сдавать грабителей, начнутся разговоры, слухи, пересуды, что, мол, Нарцисса Малфой делала в трущобах? Тем более что ничего толком они и сделать не успели.

— Слово красавицы — закон для меня, — опять улыбнулся Гилдерой.

Он извлек палочку Нарциссы из мантии одного из грабителей и протянул ей, продолжая улыбаться.

— Благодарю, — стараясь оставаться надменно-ледяной, кивнула Нарцисса. — Если я могу вас чем-то отблагодарить, мистер Локхарт...

Гилдерой задумался и тут же просиял.

— Если вас не затруднит ответить на парочку вопросов? О, ничего личного, просто я тут столкнулся с одним любопытным случаем, и хотелось бы прояснить некоторые моменты.

— Только не здесь, — Нарцисса бросила взгляд на «Сладкую Полынь», отметив выглядывающие из-за штор лица. — В каком-нибудь более приличном месте.

— Несомненно, — согласился Гилдерой, разрушая её последнюю слабую надежду отделаться от Локхарта, оставаясь в каких-то рамках приличия. — Направляясь сюда, я видел отличную чайную, чашка горячего крепкого чая сейчас будет в самый раз!

— Пожалуй, — согласилась Нарцисса.

* * *

Это было безумие, наваждение, словно ее опоили и заколдовали. А ведь начиналось все так невинно, они сидели, пили чай и разговаривали, Гилдероя интересовали события первой войны и идеология чистокровных, а потом все как-то незаметно перешло на саму Нарциссу, её свадьбу и последующий брак. Слово за слово, и сознание Нарциссы как будто затуманилось, её словно ударило неведомой ранее любовной магией. Такого не было даже во время медового месяца, Нарцисса и сама не помнила, как они оказались в номере, как срывали друг с друга одежду.

Только когда она взорвалась, рассыпалась, собралась обратно и снова взорвалась миллионом осколков счастья, её немного отпустило. И тут же её снова накрыло новой волной, Гилдерой о чем-то расспрашивал, Нарцисса отвечала, опять что-то о чистокровных и сквибах, словно они имели хоть какое-то отношение к происходящему!

Мир снова взорвался, и Нарцисса распласталась на не слишком свежих простынях, ощущая истому и усталость в каждой клеточке тела. Она услышала шум и повернулась.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросила она Гилдероя.

— Собираюсь, — небрежно бросил тот.

— Куда? — Нарцисса, лежавшая на боку, провела рукой от груди до бедра.

— Извини, но у меня дела.

— Что-о-о?!!

— Ты была божественна! Мой ум прояснился, и я неожиданно понял, зачем тот тип в маске показался из ниоткуда. Чтобы отвлечь меня от Барбары и ее сына!

— Что-о?!! — раненым драконом взревела Нарцисса. — Ах ты шут!

Гилдерой наклонил голову вправо, и ваза пролетела мимо, разбив окно.

— Урод! Писателишка! — орала Нарцисса, швыряясь всем, что попадется под руку, забыв о палочке. — Я, я, я ему отдалась, наплевав на приличия! А он думал о какой-то Барбаре и её сыне! Паскуда! Да как ты посмел! Ты недостоин касаться даже земли, по которой я хожу! Фигляр!

— Я тоже тебя люблю, — ответил Гилдерой.

Стоя в проеме выбитого окна, он причмокнул губами, изображая поцелуй, и это особенно взбесило Нарциссу.

— Редукто!! — взревела она, вышибая кусок стены с окном, но было уже поздно.

Гилдерой прыгнул вниз со второго этажа и куда-то скрылся. Нарцисса метнула еще пару заклинаний в мостовую, с грохотом выбивая булыжники, а потом аппарировала прочь, пылая гневом и страстью, перебирая воспоминания этого недолгого вечера и мысленно давая клятвы, что оторвет Гилдерою всё, что можно, и засунет, куда только можно.

* * *

Дверь распахнулась, и Саймон моментально пожалел, что убрал с нее ловушку. Она была простой и безотказной, и, несомненно, поразила бы этого страшного, стоящего на пороге, как раньше поразила маму.

— Петрификус Тоталус! — и мама упала неподвижной статуей на пол.

Саймон застыл в ужасе, глядя как на него надвигается страшная огромная фигура с металлическим лицом. Затем уроки дяди Гилдероя всплыли в памяти, и он заорал:

— Тебе никогда не поймать меня! — и бросился прочь.

Заманить, чтобы страшный попался в ловушки в коридоре, обежать дом и помочь маме! Заклинание Петрификус полностью обездвиживает, его нужно снять, но как? Стать магом можно и без магии, как говорил дядя Гилдерой, но как снимать заклинания без палочки? Ничего, он…

— Круцио! — раздался возглас в спину.

Саймона швырнуло вперед, ударяя о шкаф. Боль, нестерпимая боль, пронзила тело Саймона, и что-то родилось в ответ внутри, выплеснулось наружу, помимо его воли. Раздался грохот, звон, треск, Саймон кое-как встал, и увидел, что страшного отбросило и впечатало в стену.

— Сдохни, сквиб! — заорал страшный и снова вскинул палочку. — Диффиндо!

Саймон попытался нырнуть в сторону, как учил дядя Гилдерой, но не сумел, боль еще гуляла в теле, обессиливая. Тем не менее, ничего не произошло, заклинание не вылетело из палочки. Страшный смотрел на палочку долгую секунду, а потом заорал.

— Проклятый грязнокровка! Ты украл мою магию, но я заставлю тебя ее отдать! — и с этими словами он вытащил из-под мантии огромный нож, длиной с половину Саймона. — Мой Извлекатель не дает промашек!

Это внезапно придало сил, и Саймон, бросив взгляд на неподвижную маму, отпрыгнул в коридор. За спиной раздавался топот.

— Верни ворованное по-хорошему! — донесся крик в спину. — Иначе я вскрою тебя от шеи до паха и выжму всю магию из тебя до последней капли!

— Сначала догони! — выкрикнул Саймон.

Скрип, грохот, падение тела — ловушка с рассыпанными по полу шариками сработала! Смачный удар, непонятные слова — получи металлической линейкой прямо в лоб! Саймон торопливо сдвинул коврик, закрывая следующую ловушку, и отступил в зал. Увы, здесь почти не было ловушек, мама слишком уж сильно ругалась, но Саймон не растерялся и начал быстро раскладывать тарелки. Подумает, что это ловушки, и замедлится. Донесся крик, потом скрипение железа — страшный разгибал капкан, в который попался.

Саймон побежал дальше, к ловушке с книгой, взводя ее на глаз — страшный был слишком высок, чтобы можно было навестись точно. Еще была ловушка с цепью и краской, но ее взвести Саймон не успел. Грохот разбиваемых тарелок, страшный и не подумал останавливаться в зале, просто перебил все и помчался вперед. Бабах! Огромный, тяжелый, пыльный том «Войны с гоблинами. Краткий справочник» врезался ему в лицо, и страшного отбросило прочь в зал.

— Тебе не уйти! — взревел страшный.

— Уже ушёл! — крикнул Саймон.

Всё, как учил дядя Гилдерой. Зли противника, дразни, выводи из себя, и при этом сам сохраняй хладнокровие. От злости, на эмоциях, враг начнет делать ошибки, и тогда ты наполовину победил.

— Дракклов урод! — взвыл страшный, но откуда-то издалека.

Саймон хихикнул, сообразив, что сработала ловушка с высоко натянутой веревкой.

— Эй, пацан, выходи! — донесся крик. — Или я зарежу твою мать!

Саймон заколебался, Петрификус делал тело неподвижным, но не превращал же в камень? Пусть этот страшный внезапно потерял магию, но ведь огромный нож был при нем? Что делать? Что делать?

— Считаю до двух!

Саймон, стиснув зубы и стараясь не разреветься, побрел к входу в дом. Всё, что приходило в голову, броситься на страшного, боднуть его головой в пах и бежать на улицу. Но вдруг он не побежит следом, а вначале зарежет маму?

— Вот так — молодец, иди сюда, — сказал страшный, едва увидел Саймона. — И не думай сбежать на улицу, а то я зарежу твою маму!

Саймон сделал шаг ближе, и в этот момент заклинание спало, мама снова зашевелилась. Страшный тут же ухватил ее и приставил нож к горлу.

— Не дергайся! — прошипел он и тут же отступил на шаг, слегка разворачиваясь к входу. — И ты не дергайся!

Дверь распахнулась, и на пороге появился дядя Гилдерой, мрачный и усталый, словно только что сражался с ордой темных созданий.

— Тебе удалось меня обмануть, — сказал он, — но ненадолго.

— Даже не думай! — ещё раз прорычал страшный, заметив движение дяди Гилдероя.

Он вжал нож сильнее, и по шее мамы потекла струйка крови, Саймон сделал шаг вперед.

— Давай сюда палочку! — крикнул страшный дяде Гилдерою. — Даже не думай вскидывать, урони на пол и подкати ко мне!

— Спокойно, Шон, сейчас отдам, — ответил дядя Гилдерой.

Дядя Гилдерой его знает? Пока Саймон удивлялся и пытался вспомнить, кого же звали Шоном, дядя Гилдерой вытащил палочку и лениво бросил под ноги страшному. Тот скосил глаза на секунду, и дядя Гилдерой прыгнул вперед, проводя удар ногой. Страшного отбросило в сторону, маска слетела, и Саймон ощутил, что у него лезут глаза на лоб. Это был продавец из магазина, уверявший, что вначале сам выучился и потом написал книгу, курс быстромагии! Его роскошные рыжие усы впечатались в лицо от удара справочником, и на лбу виднелся след удара линейкой, доставшей даже через маску, и от этого Саймону захотелось заорать что-то победное. Дядя Гилдерой тем временем коснулся рукой пола на мгновение и тут же выпрямился, уже с палочкой в руке.

— Вингардиум Левиоса! — взревел он, и продавца Шона ударило о потолок, а потом впечатало в пол, лишая сознания.

Саймон закричал победно, и вместе с ним закричал дядя Гилдерой, оседая на пол.

— Как же мне не хватает чакры, — прохрипел он, зажимая руками промежность.

— Сейчас, сейчас всё будет, сейчас все принесу, — засуетилась мама.

Но вместо того, чтобы нести, почти упала рядом с дядей Гилдероем и начала целовать его лицо, что-то бормоча и приговаривая. Саймон лишь вздохнул, покачал головой и пошел в зал собирать разбитые тарелки, пока мама не увидела. Ну и немного скрыть слезы облегчения, не плакать же при всех, как девчонка?

* * *

На следующий день, Косой переулок

— Мое почтение, мисс Пьюз, — Филипп слегка наклонил голову, улыбаясь, — разрешите похитить у вас мистера Локхарта на пять минут?

— Дядя Эйхарт, смотри, я волшебник! — закричал Саймон.

Он выхватил из-за пазухи какую-то игрушку и грохнул ее об мостовую, тут же выхватил палочку и закричал восторженно.

— Репаро! — и вскинул в воздух целую игрушку.

— Саймон! — одернула его Барбара. — Идем!

«Лучшие мази, зелья и колдовские припарки», гласила надпись над лавкой.

— Гилдерой, ты — гений! — зашептал Филипп, едва Барбара и ее сын скрылись в лавке. — Твоя история на первой странице «Пророка!» Никогда больше не буду сомневаться, в твоем таланте находить приключения и истории!

Он оттянул Гилдероя немного в сторону, в проулок, чтобы не маячить перед прохожими. Гилдерой пожал плечами, мол, ничего особенного.

— Это просто бомба! Слабенький маг, убивающий грязнокровок и сквибов, веря, что те украли его магию, и что если выпустить из них кровь, то украденное вернется!

— Никто ничего не крал, — проворчал Гилдерой. — После Круцио у Саймона проснулась магия, и он шарахнул выбросом, попутно сломав палочку этому дураку Шону.

Он посмотрел куда-то поверх головы Филиппа и застыл, не отводя взгляда.

— Непростительные, убийства, Азкабан ему обеспечен, тем более, что, как выяснилось, авроры уже давно его разыскивали! — воскликнул Эйхарт. — Но какова история! И эти твои слова «он был настолько жалок, что я поленился вытаскивать палочку!»

— Извини, я должен, — Гилдерой отодвинул Эйхарта в сторону.

Когда Филипп развернулся, Локхарт уже входил внутрь, лишь подол мантии мелькнул напоследок. Филипп задумчиво посмотрел на плакат, настолько заинтересовавший Гилдероя, прочел надпись «Эль Гран Сапо», почесал в затылке, но все равно не понял в чем тут дело.

— Эм, мистер Эйхарт? — раздался голос сзади. — А где Гилдерой?

Он обернулся, там стояла Барбара, держа в руках флакон с мазью от растяжений и ушибов, это Филипп точно знал, ибо и сам иногда такой пользовался. Ответить он не успел, ибо из лавки с плакатом возле двери донесся грохот, потом выкрик.

— Клянусь Основателями, у меня нет Гран Сапо!

Еще грохот, треск двери, неразборчивый голос Гилдероя.

— Дело не в деньгах!

И снова треск, и приглушенный голос Гилдероя.

— Мам? — неуверенно спросил Саймон. — Дяде Гилдерою нужна помощь?

— Дяде Гилдерою нужен покой и отдых, — сухо ответила Барбара.

Она бросила взгляд на Филиппа, но тот пожал плечами, как бы говоря, что и сам не знает, в чем тут дело. Из лавки снова донесся треск, дверь распахнулась, и наружу вышел Гилдерой, отряхивающий мантию.

— Филипп! — крикнул он.

Увидел Барбару с сыном и сбавил тон, сказал ей, уже спокойнее

— Извини, но мне срочно нужно уехать.

— Как? Почему? — растерянно спросила Барбара. — Но как же?

— Я обещал помочь Саймону и помог, — Гилдерой подмигнул пацану, тот расплылся в улыбке, — а теперь меня ждет новая миссия!

— Книга! — настойчиво напомнил Филипп, неожиданно понявший, что через пару минут ему придется утешать брошенную мисс Пьюз.

Но разве не этого он хотел? Чтобы Гилдерой не сидел на месте, двигался вперед? Локхарт кивнул, показывая, что услышал своего агента, и сказал:

— Саймон, практикуй магию и ловушки каждый день! Барбара, прости, дорогая, но Эль Гран Сапо не может ждать!