Седьмой крестраж (джен)

— Платформа должна быть где-то здесь, — пробормотал я.

Честно говоря, в школу я ходил уже давненько. Я помнил, что нужно войти в колонну между платформами, но вот в какую именно? Изображая беспечность, я оперся об одну из них. Твёрдая. Я побежал к следующей. И эта твёрдая.

Шесть попыток спустя люди начали странно поглядывать на меня. Тяжко вздохнув, я привалился к стене и вдруг полетел сквозь неё кувырком. К счастью, тут были наложены чары, чтобы маглы не замечали подобных вещей. Я кувыркнулся несколько раз, распугивая прохожих, и приземлился на колени, с раскинутыми руками.

— Я знал, что справлюсь с этим! — воскликнул я.

* * *

— Это ты тот парень, что влетел на платформу кувырком? — спросил рыжий мальчишка, глядя на меня с заслуженным преклонением.

— Да, — сказал я. — Да, это я.

— Я Рон Уизли, — представился мальчик.

Я содрогнулся, припомнив Уизлей. Они были страшны уже одной своей численностью. Не важно, скольких вы убивали, на их место всегда готовы были встать новые. Однажды мне даже почудилось, что пророчество предрекает кого-то из них, — но оказалось, что именно в этот момент они не размножались.

— Я Гарри Поттер. Возможно, ты слышал обо мне: я победил Тёмного лорда. Если не слышал, то я Гарри, и я победил Вольдеморта.

Мне не интересно было с ним болтать, но оказалось, что Рон может поддерживать беседу и без моего участия. Вскоре в купе просунул голову круглолицый мальчик.

— Простите, — сказал он, — вы жабу нигде не видели?

— Не-а, — ответил я. — А ты кто?

— Невилл Лонгботтом.

Так это, значит, второй ребёнок пророчества. Он выглядел не особенно впечатляюще, но я никогда не покупался на видимость.

— Есть идея, — сказал я. — Акцио жаба!

Ударяясь об стены, прилетели четыре жабы, одна из них вместе с клеткой.

— Есть тут твоя?

— Тревор — тот, что слева, — кивнул Лонгботтом.

— Хорошо. Я отдам его тебе при одном условии. Ты должен принести магическую клятву, что никогда не причинишь мне вреда, что бы я не сделал.

— Ч-чего?

— Просто шучу, — сказал я и разразился хохотом.

Однако я не шутил. Лонгботтом был угрозой, но я пока не хотел давить на него. Ещё не время. Когда он убежал с жабой в руке, Уизли обратился ко мне:

— Эй, Гарри, а откуда ты узнал это заклинание?

— Я победил Вольдеморта младенцем. С тех пор я стал только лучше!

Затем я продолжил игнорировать рыжего, пока поезд пыхтел, унося нас вдаль. Через пару часов в купе зашёл бледный, беловолосый и остроносый мальчик с двумя холуями за спиной. О, Мерлин, Люциус наконец смог клонировать себя!

— Это правда? — спросил Малфой. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер.

— В самом деле? — выдохнул я. — Гарри Поттер, быть не может! Ты уже проверил этот вагон?

Малфой удивился, но быстро овладел собой.

— Не проверил, — ответил он.

— Тогда желаю удачи. Надо же, сам Гарри Поттер…

Блондинчик вышел.

— Ты что, послал его искать себя по всему поезду? — спросил Уизли.

— Ну что ты, он очень умненький ребёнок. Уверен, он скоро вернётся.

Через час в купе ввалился очень несчастный Малфой, с лицом, раскрасневшимся от беготни.

— Гарри Поттер — это ты!

Я придал себе невинный вид.

— Так я ведь и не отказывался?

— Хорошо же. Я Драко Малфой, и я хочу поговорить с тобой, — он бросил надменный взгляд на Уизли, — наедине.

Уизел ощетинился.

— Тише, тише, — протянул я руку. — Я сейчас всё улажу, — и усмехнулся:

— Значит, ты решил присоединиться? Похвальная предусмотрительность. Обещаю, что если станешь моим приспешником, я уделю тебе капельку моей вечной славы.

— Я Малфой! — возмущённо зашипел блондинчик, — Малфои никогда не были прихвостнями.

Картинно хлопнув дверью, он убежал. Вот и Люциус всегда был королевой драмы.

— Блестяще, Гарри, — обрадовался Уизел. — Ты классно его отбрил.

— Да, пожалуй. Хотя неплохо было бы заполучить миньона.

Возможно, это получилось бы легче, если б мальчишка не был убеждён, что это я меня убил.

— Давай я буду твоим миньоном, — предложил рыжий.

— Нет, — вздохнул я. — Это слишком просто.

* * *

Приглушённые шепотки наполнили зал, когда я зашагал к Распределяющей Шляпе. Я не обращал внимания, аккуратно вышагивая, и усаживаясь на шаткую табуретку. Сотни любопытных глаз уставились на меня, но тут же пропали из виду, когда Шляпа опустилась мне на лицо.

— Какой знакомый разум, — прошелестело у меня промеж ушей. — Том Ридл?

— Не зови меня так! — ощерился я мысленно. — Я Гарри Поттер.

— Ну да, конечно же, — захихикала Шляпа. — Но это сейчас не так важно; сейчас мне надо тебя распределить. Ты не слишком изменился: такой же хитрый, амбициозный, к тому же змееуст…

— Гриффиндор.

— В самом деле? Ты преуспел бы гораздо лучше в Слизерине.

— Я уже преуспел в Слизерине. А теперь я хочу преуспеть в Гриффиндоре.

— Ты уверен? — Шляпа задумчиво похмыкала. — Странно, ведь Гриффиндор тебе совсем не подходит. Хуже был бы только Хафлпаф.

— Ну, разумеется. Судя по твоей песне, это Дом тупых трусливых ничтожеств.

— Я не это имела в виду. Честно сказать, песня получилась не самая удачная. Может быть, Рейвенкло, раз ты так настроен против своего истинного Дома? Воронская сумасшедшинка у тебя есть, и ты достаточно способный.

— Нет, — прошипел я. — Ненавижу разгадывать загадки. Отправь меня в Гриффиндор вместе с остальными мелкими паладинами Света.

— Хмм…

— Я уже проклял три артефакта Основателей. Хочешь стать четвёртым?

Было слышно, как ученики начинают шептаться, по мере того, как моё распределение подозрительно затягивалось. Я стал опасаться, что могу растерять то небольшое преимущество, которое давала мне слава.

— С другой стороны, спорить со мной было очень смело. Да ещё и шантажировать, не составив предварительно никакого плана. Ну, это несомненно ГРИФФИНДОР!

Эхо последнего слова ещё гуляло по залу, а мой новый Дом уже разразился приветствиями. Я подавил очень слизеринскую усмешку. Не стоило портить первое впечатление.

* * *

— Т-теперь, п-п-пожалуйста, откройте свои учебники на с-с-странице т-т-тр-тринадцать.

Я бесился, что приходится терять время на придурка Квиррела, но напоминал себе, что, в целом, он был положительным явлением. Пока Дамблдор нанимал таких идиотов, у него не было шанса случайно наткнуться на того, кто сможет снять проклятие.

Дело в том, что всякое действительно серьёзное проклятие должно иметь условие отмены. Многие проклятия накладываются для наказания несправедливости, а если несправедливость будет исправлена, проклятие снимается. Моё проклятие на должности профессора ЗоТИ должно было уйти, если Дамблдор найдёт на неё кого-нибудь столь же компетентного, как я.

Но если бы он хотел нанимать талантливых учителей, то я бы сразу получил эту работу.

* * *

— Поттер! Что я получу, добавив измельчённый корень златоцветника в настойку полыни? — спросил Северус Снейп.

— Напиток Живой Смерти, — ответил я.

Губы Снейпа искривились в усмешке.

— Напиток Живой Смерти, сэр. Пять баллов с Гриффиндора за неуважение к профессору.

Ах, Северус, мой вернейший слуга. Было приятно видеть, как даже спустя десятилетие с моего исчезновения он продолжает преследовать моих врагов. Боюсь только, это плохо отразится на моих оценках, поскольку одним из моих врагов теперь был я. И всё же, его преданность была достойна восхищения.

— Где бы вы стали искать, если бы я попросил вас принести безоар?

— В желудке козла, сэр, — уверенно ответил я.

У Северуса от досады дёрнулось веко.

— Минус десять баллов за наглость. А в чём разница, Поттер, между «клобуком монаха» и «волчьей отравой»?

— Разницы нет. Хотите узнать третье название?

— Минус пятнадцать баллов за усмешки! — проревел Снейп.

В этом году я завоюю Кубок школы в одиночку.

Для Слизерина, конечно же.

* * *

— Мы что, не пойдём праздновать Хеллоуин? Гарри? Эй, Гарри?!

Я поморщился от уизлевского словесного поноса. С самого начала он прицепился ко мне, словно какой-то паразит. Почему из столь многих, многих Уизлей мне достался самый тупой?

— Я не люблю вечеринки, Рон, — объяснил я с подчёркнутым терпением.

— Пойдём же, там будет весело, — заскулил он. — Ну пожалуйста?

— Нет, — отрезал я.

Мой самопровозглашённый друг потащился следом, как беспомощный щенок.

— Ох, ради Мерлина, Рон, — проворчал я. — Просто сходи туда сам. Я отсюда слышу, как у тебя урчит в животе.

— У меня в животе не урчит, — наморщился он в смущении.

— Тогда что это… — при виде огромного тролля я онемел. Затащив своего прихвостня в ближайшую дверь, я отчаянно заклял её всеми известными мне запирающими чарами.

— Но это же женский туалет! — запротестовал Уизел.

— Тут тролль в коридоре. Он нас съест, — объяснил я. — Впрочем, ты можешь выйти, а я подожду здесь.

— Какой тролль? — из кабинки раздался дрожащий голос и показалось покрасневшее, заплаканное лицо Гермионы Грейнджер, гриффиндорской первоклассницы. Я вздохнул:

— Я только что объяснил, какой: голодный. Теперь, если все любезно заткнутся, возможно он не станет выяснять…

Тут троллева дубина вышибла дверь, показывая основной недостаток всех запирающих чар. Признаться, я запаниковал. Тролли устойчивы к магии, Уизел слишком мелкий, чтобы служить живым щитом, а две смерти за десять лет это многовато даже для меня.

— Эванеско тролль, — пробормотал я, и тролль исчез.

— Вот это да! — глаза моего миньона засветились благоговением перед героем.

— Куда он исчез? — спросила Гермиона.

Я пожал плечами:

— А куда исчезает весь мусор, который удаляют заклинаниями?

Мы постояли несколько минут, размышляя о природе небытия. Во всяком случае, об этом размышлял я; насчёт детишек не знаю. Затем, вскоре после того, как мы должны были умереть ужасной смертью, размазанные по стенам дубиной, появились преподаватели.

Всё, как обычно.

— О чём вы только думали? — разорялась МакГонагалл. — Почему вы не в спальнях?

— А мы должны быть в спальнях? — спросил Уизли.

— Разумеется, — мурлыкнул Северус, — но я вижу, что слушаться простых преподавателей ниже вашего достоинства. Пятьдесят баллов с…

— Постойте! — воскликнула Гермиона. — Мы не знали, что должны были где-то быть, потому что мы не были на празднике. Я… я помогала Гарри и Рону с трансфигурацией, и мы немного заработались. Мы как раз шли в Большой Зал, когда появился тролль. Гарри затащил нас сюда, и мы спрятались.

— А где теперь этот тролль? — осведомился Северус, зловеще сверкая тёмными глазами.

— Не знаю, сэр, — ответила она. — Он не смог найти нас и ушёл несколько минут назад.

— По-моему, он повернул в левую сторону, — сказал я.

— Я не уверена, — сказала Гермиона. — Никогда не думала, что тролли могут двигаться так быстро.

Она посмотрела на профессоров большими невинными глазами. Я усмехнулся. Грейнджер не только была умна, но оказалась ещё и прирождённой лгуньей, причём удивительно лояльной, учитывая отсутствие у нас каких-либо особых отношений.

Если она проявит себя столь же талантливой в дуэлях, как и в обычной магии, то станет очень похожа на молодую, ещё вменяемую Беллатрису. Пока мы спешили к логову нашего Дома, я ухватился за шанс завербовать новую приспешницу.

— Гермиона, — сладко произнёс я, — давай будем дружить?

Мерлин благослови простые обычаи детей.

* * *

Я скорчился на стуле под пристальным взглядом директора. Но я и не рассчитывал, что встреча с троллем останется незамеченной, особенно при том, что его так и не нашли.

— Лимонную дольку, мистер Поттер?

Я кивнул, и молча положил конфету в карман.

— Как вы устроились в Хогвартсе? — ласково спросил старец.

— О, чудесно, сэр! — сказал я, тщательно копируя лексикон своих одноклассников. — Я подружился с Роном, и с Гермионой, и ещё с кучей гриффиндорцев. Уроки чар классные, и я неплохо тяну в зельях. Хотя профессор Снейп меня не очень любит, кажется…

Бормоча эту ахинею, я не отрывал взгляд от поверхности стола. Ведь я был всего лишь испуганным маленьким первоклашкой, говорящим со страшным, страшным директором, который мог ЧИТАТЬ МЫСЛИ.

— Боюсь, что виноват тут лишь характер Северуса, — усмехнулся Дамблдор. — Не волнуйся, мой мальчик, он, в сущности, никого не любит. А можно поинтересоваться, что там такого интересного на столе?

Я вздрогнул. Дамблдор был дьявольски хитёр, и с лёгкостью раскусил мою уловку. Теперь не осталось другого выбора, придётся посмотреть в его мерцающие, читающие мысли глаза. Мерлин помоги, о чём там думают первоклассники? Я неохотно поднял взгляд, с застенчивой улыбкой на лице и несколькими тщательно отобранными воспоминаниями на поверхности разума.

— Что-ж, мистер Поттер, — он сделал паузу, чтобы пролистать мои мысли, — я слышал, вы любите квидич?

— Кто же не любит квидич? — я расширил глаза в фальшивом удивлении.

Убедившись, вроде бы, в моей невиновности, директор похвалил меня и отослал прочь. В кармане я сжимал лимонную дольку, которую позже исследовал всеми диагностическими и обнаружительными чарами, которые знал, — но так и не понял, что он в неё напихал.

Могу лишь предположить, что это был какой-то редкостно коварный яд.

* * *

— Это мантия-невидимка, — выдохнул Рон с благоговением.

Я изучал записку, которая была вложена в посылку. Записка была без подписи, и моя паранойя кричала, чтобы я сжёг мантию, прежде чем её смогут использовать против меня.

— Но кто мог прислать её мне? — задумался я вслух. — Я хочу сказать, она же стоит больше, чем твоя жизнь, Рон. На самом деле, даже если продать всю твою семью, то хватит только на пару футов такой мантии. А у тебя очень большая семья.

У меня было не слишком много союзников. Все Поттеры были мертвы, а богатейшие из чистокровных хотели меня убить. В конце концов я заключил, что это, должно быть, работа Дамблдора. Я не знал, как он использует мантию против меня, но другой причины для такого подарка быть не могло.

Дамблдор был гораздо более тёмным лордом, чем я мог надеяться стать когда-либо. Он был далеко впереди всех остальных, — так далеко, что когда его планы приносили плоды, все вовлечённые в них давно умирали. Моим единственным шансом было не планировать ничего наперёд, чтобы выбить его из равновесия.

* * *

— Гм… Гарри?

— Да, Гермиона?

— Отчего твоя голова висит в воздухе?

Я усмехнулся:

— Кто-то подарил мне мантию-невидимку на Рождество. Такие мантии изнашиваются за несколько лет, вот я и решил пока попользоваться. Ставить подножки уже надоело, поэтому я решил поносить её вместо обычной мантии.

— Вот как? — сказала девочка. — Ну, в этом, наверное, есть какой-то смысл.

* * *

— Ради бога, Гарри, уже три дня прошло, — простонала Гермиона, — ты собираешься когда-нибудь снять эту дурацкую мантию?

— Она не дурацкая, — обиделся я.

— Дружище, — протянул Уизли, — это уже становится странным.

— Да нет же, она очень полезная! Можно пугать людей, и очень удобно шпионить. Давайте я вам покажу.

Я обернул нас всех мантией. За несколько минут мы увидели только Лонгботтома, искавшего жабу, и Гермиона была уже готова устроить скандал и убежать. Внезапно показалась подозрительная фигура, с ног до головы закутанная в мантию.

— Философский камень скоро будет наш, — пробормотал странный тип и зашагал прочь.

— Ага! — воскликнул я. — Я же говорил, что мантия годная!

* * *

— Мы должны защитить Камень. Нельзя допустить, чтобы кто-то им завладел, — сказал я своим приспешникам. К счастью, я вовремя придержал язык и не сказал «кто-то другой».

— Мы пойдём с тобой, — сказал Уизли, и Гермиона кивнула, соглашаясь.

Я принуждённо рассмеялся. Дамблдор этим вечером покинул замок, и это был единственный шанс украсть Философский камень.

— Да не надо, мне не нужны сви… гм, спутники. Я прекрасно защищён; в конце концов, это же я победил Вольдеморта!

— Ты не пойдёшь один, — настойчиво повторила Гермиона.

Тупые, нахальные миньоны!

* * *

— Ступефай, — лениво протянул я и полюбовался на оглушённого цербера.

— И чего теперь? — спросил Уизли.

— Смотрите, люк! — воскликнула Гермиона.

Я вышел вперед и открыл его.

— Теперь мы должны быть очень осторожны, потому что внизу может быть всё, что угодно. Тут хранится очень опасный артефакт, так что ловушки будут, скорее всего, смертельными. Рон, ты пойдёшь первым.

— Постой, отчего это я должен быть первым?

Я вздохнул.

— Смотри, мы не можем терять Гермиону, потому что она обо всём всё знает… Но, главное, потому, что ты из нас самый истинный гриффиндорец.

Уизел решил, что это похвала, хотя я не имел в виду ничего подобного. Но в люк он всё-таки полез, так что жаловаться было не на что.

— Ух! Тут внизу какая-то штуковина, — завопил он. — Она меня поймала и душит!

— Хм… Люмос! — наверное, надо было сделать это прежде, чем посылать миньона вниз, но теперь уже поздно было об этом беспокоиться.

Его держал пучок лозы, наподобие щупалец. Я нахмурился.

— Инцендио.

— Ай! — вскрикнул Уизли.

Когда побеги были достаточно расчищены, я спрыгнул вниз. Гермиона последовала за мной.

— Рон, ты в порядке? — спросила она.

Уизел корчился на полу, хныкая.

— Обязательно было меня поджигать? — простонал он.

— Вообще-то, да, — ответила за меня Гермиона, осматривая скрюченные остатки растения. — Это Дьявольские Силки, они чувствительны к свету. Но их тут так много, что «Люмоса», наверное, не хватило бы, чтобы освободить тебя. Не могу поверить, Гарри, что ты распознал их так быстро.

— Я очень талантливый, — ответил я. — И спасибо, что просветила Рона.

… и меня. Вообще-то, я ничего не знал об этих Силках, просто растения обычно плохо переносят огонь, а Поджигающие чары — одно из тех маленьких удобных заклинаний, которые полезны в любой ситуации.

— Ну как, можешь подняться? — спросила Гермиона.

— Не…

— Нам придётся отправиться без него, — объявил я.

— Но он же ранен! — запричитала Грейнджер. — Мы не можем его здесь бросить.

— Он будет в порядке, — сказал я. — Точно, Рон?

Уизли застонал снова.

— Слышишь, он говорит: «точно». Пойдём, Гермиона.

Её оказалось гораздо легче убедить, чем я рассчитывал. Кажется, она даже не оглянулась назад, пока мы шли к следующей комнате, с ключами и мётлами. При виде стаи ключей Гермиона нахмурилась:

— Один из них должен отпирать следующую дверь. Должно быть, серебряный и старомодный, если он соответствует дверной ручке. Наверное, мы должны сесть на мётлы и поймать его. Жаль, что мы оба плохо летаем. Вот если бы Рон не был ранен…

— Да не нужен он нам, — поморщился я. — Акцио настоящий ключ.

Серебряный ключ с блестящими голубыми крылышками (одно из них было помято) просвистел по воздуху прямо ко мне в руку. Как только я повернул его в замке, дверь тут же открылась.

— Как ты это сделал? — ахнула девочка.

— Гермиона, тут больше сотни ключей. Не может быть, что все они — настоящие ключи от настоящих замков. Это было бы смехотворно. Гораздо вероятнее, что кто-то сделал кучу поддельных ключей, и только один из них по-настоящему работает.

Магия сильно упрощается, если правильно использовать прилагательные.

* * *

В следующей комнате нас встретили гигантские шахматные фигуры, которые заступили дорогу, когда мы попытались пройти.

— Придётся играть, — сказала Гермиона. — Теперь нам точно пригодился бы Рональд.

— Мы можем просто пролететь сверху, — возразил я. — Здесь же есть мётлы.

Гермиона закусила губу.

— Я, вообще-то, не очень люблю летать.

— Никто не любит летать, — утешил я её, погладив по голове (вот если бы я ещё был выше, а не ниже её ростом), — если он достаточно разумен. Ведь это означает подняться высоко в воздух на неустойчивой опоре лишь с минимумом защитных чар.

— Мне не стало спокойнее от того, что ты сказал.

Ах, да, поддержка. Это я тоже могу.

— Но с надлежащими предосторожностями мы вполне можем надеяться избежать ужасной смерти.

Гермиона чуточку позеленела.

Я принёс мётлы, и мы осторожно взлетели. Вообще-то, полёт на тридцать футов обычно должен продолжаться меньше десяти минут. Но нас оправдывает, я считаю, тот факт, что никто не упал и не разбился насмерть.

* * *

Языки колдовского пламени окружили нас, но мы старательно держались подальше, не желая разделить судьбу Уизела. Впрочем, Гермиона довольно быстро нашла разгадку.

— Вот этот, чтобы идти вперёд, через чёрный огонь, этот — обратно, через фиолетовый, а вот эти три с ядом.

Я взял маленькую бутылочку для прохода вперёд.

— Здесь хватит только на одного из нас, Гермиона. Пойду, конечно, я.

Она надулась:

— Не обязательно. Если сделать по маленькому глоточку…

Я покачал головой. Мне совсем не нужно было, чтобы она вмешивалась, когда я буду красть камень.

— Нет-нет, тут явно не хватит. Между прочим, ты должна вернуться и доставить Рона в больничку. Он, наверное, умирает прямо сейчас.

Гермиона ахнула от ужаса.

— Ты же сказал, что он будет в порядке!

— Ну, как бы, да. Это была оптимистическая оценка. Я не говорю, что он сейчас обязательно в страшной агонии, но надо, наверное, сходить и проверить.

Она бросила последний жадный взгляд на чёрный огонь.

— Да, думаю, что надо. Хотелось бы пойти с тобой, конечно…

Я очень уважал наплевательское отношение Гермионы к здоровью её друга, но Дамблдор мог появиться и остановить меня в любой момент.

— Давай, Гермиона!

Она обняла меня и пожелала удачи, прежде чем броситься обратно.

* * *

Осторожно пройдя через чёрные языки колдовского огня, я внимательно осмотрелся в поисках малейших следов Философского камня. Мне, с моими крестражами, он был не особенно нужен, но нельзя ведь стать слишком бессмертным. Золото тоже могло пригодиться.

Я едва не упал на ровном месте, внезапно заметив Квиррела. Профессор склонился перед вычурным зеркалом, бережно касаясь стекла. Я вдруг осознал, что его заикание, придурковатость и ужасная манера преподавания — всё было притворством.

К счастью, я был под своей мантией невидимости, и он пока не обнаружил меня.

— Авада Кедавра, — прошептал я.

Слишком глубоко погружённый в то, что он видел в зеркале, профессор рухнул на пол, не заметив вовремя зелёной вспышки проклятия. От его трупа поднялся чёрный туман, сразу же улетевший прочь.

— Что за мистика?

На всякий случай я прошёлся по телу «Инцендио», и отпихнул его в сторону.

— Так-так, посмотрим, как же добыть теперь камень?

Моё отражение в зеркале — роскошный пожилой профессор — пожало плечами и ехидно улыбнулось. Ни руками, ни магией, я так и не смог ничего сделать, и уже вполне готов был побиться о зеркало головой, когда в комнату ворвался Дамблдор.

— Директор! — воскликнул я. — Это совсем не то, что кажется! Я просто понял, что кто-то хочет украсть камень, и тут Квиррел напал на меня, и вдруг вспыхнул огнём!

Я помахал рукой, чтобы придать побольше выразительности своим словам. Вот почему я обычно готовлю объяснения заранее.

Дамблдор выглядел вполне довольным, — при том, что его нынешний профессор ЗоТИ лежал мёртвым у него под ногами. Возможно, от облегчения, что этот экземпляр продержался весь год?

— Это была любовь твоей матери, малыш. Она спасла тебя.

— Любовь моей матери это огонь? — удивился я.

Он хихикнул.

— Можно сказать и так…

— Так вы не накажете меня?

— Конечно нет, — заверил он.

Вау, я только что убил учителя, и даже отработок не получу! Когда я в первый раз учился здесь, ко мне и близко не были так снисходительны.

* * *

Большой Зал уже был разряжен в серебристо-зелёные цвета, когда я вошёл со своими прихвостнями. Уизел скулил и бормотал себе под нос, но у меня настроение было отличное. Я помахал Снейпу, который даже не зашипел, должно быть, тоже был в хорошем настроении.

Когда жаба Лонгботтома ускользнула под стол, я почти совсем не думал о том, чтобы на неё наступить.

— Поверить не могу, что мы проиграли этому змеючнику, — пожаловался Уизли.

— Они побеждали шесть лет подряд, — ответила Гермиона. — Неудивительно, что и ещё раз справились.

Жаба запрыгнула на стол и занялась разорением пудинга. Один из старших Уизлей осторожно заходил ей во фланг с волшебной палочкой наготове. Перри, кажется.

— Это потому, что Снейп сволочь, — сказал Рон.

Гермиона поморщилась.

— Если бы Гарри не задирался с ним так часто…

— О да, это несомненно моя вина, — просиял я.

В этот момент явился Дамблдор. Он улыбался, как будто все его ещё давным-давно не раскусили.

— Вот и ещё один год прошёл! — радостно сообщил он. — И я хочу немного побрюзжать по-стариковски, прежде чем мы вонзим свои зубы в эти вкуснейшие лакомства. Что за год это был! Надеюсь, ваши головы теперь немножко полнее, чем год назад… но у вас есть целое лето, чтобы опустошить их как следует перед началом следующего года… А теперь, как я понимаю, надо вручить Кубок школы, и счёт таков: на четвертом месте Гриффиндор с тремястами очками, на третьем — Хафлпаф с тремястами пятьюдесятью двумя, Рейвенкло заработал четыреста двадцать шесть, а Слизерин — четыреста семьдесят два. (Здесь и в некоторых других местах — Д. Роулинг, ГП и ФК.)

Раздались возгласы и аплодисменты (в основном, от меня).

— Дружище, что ты делаешь? — спросил Уизел.

— Проявляю спортивный дух, — заявил я. — Жаль, что приходится делать это в одиночестве.

— Однако в связи с последними событиями у меня есть ещё несколько баллов на раздачу, — сказал Дамблдор, с глазами, мерцающими от гнусных замыслов. — Мистеру Рональду Уизли, сохранившему хладнокровие перед лицом огня, я присуждаю пятьдесят баллов. Мисс Гермионе Грейнджер, собравшей мужество, чтобы полететь, пятьдесят баллов. И мистеру Гарри Поттеру, за защиту бесценной реликвии, пятьдесят баллов.

Я нахмурился. Ха, всё ещё на двадцать два балла меньше. Я ожидал от старикашки худшего.

— Никто не совершал подвигов в последнее время? — спросил я.

И в этот момент старший Уизли ринулся на жабу Лонгботтома.

— Ага! Вот она, Невилл! — закричал он, торжествуя.

Дамблдор хихикнул.

— И наконец, мистеру Персивалю Уизли, возвратившему потерянного питомца младшему ученику, я присуждаю двадцать три балла.

Гриффиндорский стол взвыл от восторга.

— Да ну, нафиг, — сказал я. — Он же бесстыдно жульничает.

Но никто меня не слушал.