От ненависти до любви одно заклинание (гет)

Август 1977 года.

Марлин МакКиннон, держа в руках список необходимой для седьмого курса литературы, направлялась в магазинчик с названием «Флориш и Блоттс». Она покупала в Косой Аллее нужные школьные принадлежности гораздо раньше всех студентов. А всё потому, что через несколько дней она вместе с семьёй собиралась поехать на море, где хотела провести остаток лета. Поэтому сейчас МакКиннон была одна, а самая известная волшебная улица во всей Британии не была под завязку забита учениками. Марлин лишь попадались на глаза уже взрослые волшебники, кто-то в старых потёртых мантиях, кто-то в новейших одеждах из «Твилфитт и Таттинг», а кто-то прятал лица в тени капюшонов.

Марлин, купив нужные учебники, вышла из книжного магазина. В Аллее людей было мало, поэтому у неё они не смешивались в одну большую толпу, и она смогла увидеть знакомое лицо.

— Сириус! — крикнула Марлин, вскинув руку вверх, махая парню.

Сириус Блэк, вышедший из лавки доктора Фойерверкуса и, направляясь в магазин зелий Пиппина, увидел свою однокурсницу. Его брови озадаченно нахмурились, а губы расплылись в широкой красивой улыбке. Он пошёл в её сторону.

— МакКиннон, — поприветствовал Блэк. — Не ожидал тебя здесь увидеть.

Хоть Сириус и не ожидал встретить Марлин, он был рад её видеть. Немного поболтав, стоя у книжного, Блэк предложил покушать мороженое у Фортескью, на что Марлин с нескрываемой радостью согласилась. Гриффиндорцы провели вместе несколько часов, расспрашивая друг друга о каникулах, о делах в Аллее, о событиях, происходящих в волшебном мире. В тот день Сириус впервые посмотрел на Марлин не как на одноклассницу, не как на сестру, а как на девушку. Ему было приятно находиться в её обществе.

Сентябрь 1977 года.

Марлин сидела в компании Сириуса в купе поезда, что вёз их в Хогвартс. Помимо этих двоих с ними были Джеймс и Питер, которые были так увлечены поеданием сладостей, что казалось, что они не замечают кого-то кроме себя. Блэк сидел непозволительно близко к МакКиннон. После встречи в Косом Переулке они время от времени слали друг другу письма. Блэк боялся начинать отношения, он не любил обязательств, не любил сближаться с людьми, но он не мог отрицать тот факт, что ему было комфортно с Марлин. И вот сейчас он рассказывал одну из своих историй, а потом замолчал. Марлин тоже молчала. Он склонился к её уху. Его дыхание обжигало её кожу. Она же замерла, боясь пошевелиться. Сердце бешено колотилось.

— Хочешь, я выгоню этих оболтусов? — шепнул Блэк ей.

Она оскорбилась предложением Блэка, встала и возмущенно воскликнула:

— Сириус!

Он встал вслед за ней и поцеловал. МакКиннон хотела сопротивляться, но не смогла. Она не смогла устоять перед пьянящим чувством влюбленности.

Декабрь 1977 года.

Лили после нескольких часов, проведенных в библиотеке за выполнением домашнего задания, вернулась с Джеймсом и Ремусом в башню Гриффиндора. Поттер, хоть и нехотя, но проводил больше времени за учебниками. Так на него влияла Эванс.

В гостиной, как и всегда, царила расслабленность. Младшие курсы уплетали сладости и играли в волшебные шахматы, более старшие же ученики кучковались, разговаривали и шутили друг над другом.

По лестнице из спален мужской половины гриффиндорцев сбегала Марлин, растрёпанная и злая. Она, не видя своих друзей, буквально летела в сторону своей спальни. Лили поцеловала в щеку Джеймса на прощание и побежала за подругой. Эванс застала МаКкиннон в слезах, что было странно, ведь Марлин плакала крайне редко.

— Он… он так спокойно мне говорил о том, что ему нравится другая, — всхлипывала та. — Он говорил, что хочет к ней и спрашивал, не знаю ли я, где она сейчас, просил позвать её из комнаты, представляешь?

Лили озадаченно смотрела на подругу. Данное поведение было крайне не характерно для Блэка. Эванс не верила, что он так просто говорил о своих чувствах, тем более делал так больно человеку, с котором был относительно близок, пусть и всего несколько месяцев. Скорее, Сириус просто расстался бы с МакКиннон, чем делал больнее такими ужасными просьбами. Только если у него не затуманен разум, конечно же.

Эванс уложила Марлин в кровать и начала искать среди своих запасов умиротворяющий бальзам, однако у неё он закончился, поэтому она решила сходить к Ремусу за ним, а заодно и проверить обстановку. Дверь в комнату парней была открыта. А одноклассники Лили и вовсе ругались.

— Да я думал, что эта она мне и подарила те конфеты на день рождения! — злился Сириус, а затем перевел свой взгляд на вошедшую девушку. — Лили, как она?

Эванс демонстративно не смотрела на Блэка.

— Ремус, у тебя случайно нет умиротворяющего бальзама?

— Сейчас гляну, — ответил Люпин и пошел искать его на полке среди множества различных склянок.

— Эванс! Ответь мне, — Бродяга теперь злился и на девушку своего друга. — Я что, виноват, что мне подсунули конфеты с приворотом?

— Блэк, тебе следовало бы извиниться перед ней, — холодно ответила Лили, отстаивая Марлин. — А ещё наконец-то научиться не есть то, что прислано неизвестными людьми. Это могло быть не любовное зелье, а яд, и что тогда?

— Спасибо, мамочка, я в курсе, — сухо произнёс Блэк. Он ненавидел, когда его критикуют и поучают.

— Благодарю, Рем, — ответила Эванс, когда Лунатик отдал ей зелье. — Джим, я спущусь через полчаса.

Лили успокоила свою подругу, у которой от слёз покраснели и опухли глаза. Она, поглаживая Марлин по тёмным волосам, тихо баюкала её, говоря, что у неё все будет хорошо, что Сириус был под приворотным зельем, что он любит её. Марлин никогда не слышала от Блэка таких слов, но она так верила словам лучшей подруги, что уже даже мысленно простила его за такую выходку. Благодаря зелью она очень быстро уснула. Эванс же, как и обещала Джеймсу, спустилась в гостиную.

Поттер сидел на кресле, перебрасывая из руки в руку крохотный снитч, рядом с ним сидел Питер, который заворожено следил за ловкими движениями своего друга. С ними же сидел и Ремус, который читал очередную книгу. Сириуса не было.

«Наверное, в комнате», — решила про себя Лили.

Джеймсу было скучно, поэтому он предложил друзьям поиграть во взрывающиеся карты. Так как не было альтернативных идей, ребята согласились. Поэтому Поттер пошел в свою комнату за картами, а заодно и позвать Сириуса. Из комнаты Мародеров до Поттера донеслась громкая музыка. Когда он вошел в комнату, сразу же почувствовал запах табачного дыма.

Лишь одна из четырех кроватей, стоявших в комнате, была заправлена идеально, две были накрыты смятыми пледами, а на четвертой лежал Сириус. В руках он держал гитару, пальцами перебирая струны, пытаясь попасть в такт игравшей из маленького граммофона музыки. В зубах у него торчала сигарета. Когда Джеймс зашел, Блэк даже не поднял головы. Ему было всё равно.

— Вставай, королева драмы, поиграем в карты, — бросил Поттер, доставая коробку с различными безделушками, где лежали карты.

— Иди в задницу, Сохатый, — просто ответил Сириус сквозь стиснутые зубы, чтобы сигарета не упала.

Джеймс не обиделся. Он понимал: другу нужно было побыть одному. Поттер спустился в гостиную, где его ждали друзья. За ним на уровне головы летел его снитч. Джеймс плюхнулся в свое любимое кресло и начал раздавать карты.

За бесконечным смехом друзья не заметили, как прошло несколько конов. Битые карты тут же взрывались с негромким хлопком. Но, как только партия завершалась и был объявлен победитель, карты тут же все без исключения складывались в ровную стопку, ожидая новой игры.

Чаще всего, когда Мародёры играли в карты, выигрывал Сириус с его превосходной виртуозностью. Он четко запоминал, какие карты вышли из игры, примерно предполагал, какие карты у его соперников, но Блэк не мог повлиять лишь на одно: на то, какие карты ему выпадут. Тут могло помочь лишь везение. Однако же остальные парни тоже хорошо играли во взрывающиеся карты.

В очередной партии, когда Лили была в шаге от победы, а она играла против одного лишь Поттера, тот сказал ей:

— Смотри, — он одной рукой подкинул снитч, а в другой руке держал палочку.

Эванс с легкостью поймала золотой мячик и покрутила в руке. Джеймс взмахнул палочкой, и снитч открылся, показывая Лили маленький экземпляр белой лилии. Она завороженно смотрела на белый цветок. В это время Поттер поменял карты на столе так, чтобы выиграл он, и показал Ремусу с Питером знак, чтобы те молчали.

— Джим, это очень красиво, — тихо произнесла Лили.

Цветок спрятался в снитче, и мячик улетел к хозяину. Поттер ухмыльнулся проделанной шалости и сунул золотой шарик в карман, затем побил карты, что лежали на столике, которые благополучно взорвались. Джеймс уже и так несколько партий поддавался своей девушке, он считал, что нет ничего такого в том, что он хотя бы раз выиграет за сегодня. Он скинул свою последнюю карту, чтобы её побила Лили, хотя в этом не было никакой необходимости: Поттер уже выиграл. Эванс глянула на стол, затем на свои карты, снова на стол и снова на карты.

— Поттер! Ты жулик! — возмутилась она. — Ты считаешь меня настолько глупой? Я же выигрывала!

Джеймс лишь засмеялся и притянул к себе свою девушку, чтобы поцеловать. Та уже и забыла про обман и растаяла, поддавшись его рукам.

Спустя ещё одну партию в гостиную спустились Фрэнк с Алисой, у той был измученный вид, а в руках — сумка с пергаментами. Лонгботтом тоже выглядел уставшим, но был явно бодрее Алисы. Однако как только она увидела своих одноклассников, тут же расплылась в улыбке.

— Играете? А можно с вами? — спросил Фрэнк, увидев, как оживилась его девушка.

— Конечно, — ответил Питер, улыбаясь.

Алиса подсела к Лили, Лонгботтом же занял подлокотник кресла Джеймса. Пока Ремус раздавал карты, Ревелл наклонилась к уху Эванс:

— Эта травология меня скоро в могилу сведет, Фрэнк битых два часа занимался со мной, а у меня ощущение, что я совершенно ничего не помню, — шепнула она.

— Ты со своей травологией много чего пропустила, — также шепотом ответила Лили, и завидев вопросительный взгляд подруги, добавила: — Потом расскажу.

Семикурсники продолжили играть, а Сириус всё так же лежал на кровати, докуривая уже третью сигарету за сегодняшний вечер. Он чувствовал себя паршиво. Чувствовал вину перед Марлин. Он совершенно точно не хотел причинять ей боль. Блэк за громкой музыкой пытался спрятаться от своих мыслей. Но выходило у него это ужасно.

Закрывая глаза, он так и видел МакКиннон, которая выпила небольшое количество игристого и уже была более открытая и раскрепощённая и рассказывала свои страхи, говорила о своих чувствах и сомнениях.

— Я боюсь, Сириус, — говорила она в тот вечер, держа в руке бокал.

— Чего? — спросил Блэк, нахмурившись.

Он не любил откровенных разговоров и всегда старался их избегать. Марлин молчала несколько минут, раздумывая, стоит ли начинать, продолжит ли Блэк или же снова соскочит с темы, но всё-таки решила попробовать:

— Боюсь, что я у тебя одна из многих, через пару месяцев ты найдёшь себе кого-то получше и мы будем ходить на занятия и делать вид, что между нами ничего не было, что всё в порядке, даже после Хогвартса мы, скорее всего, часто будем видеться. В особенности, если учитывать, что сейчас творится в мире. Ты будешь постоянно у меня перед глазами, и каждый раз я буду вспоминать, что меня использовали и бросили.

МакКиннон волновалась, это было слышно в её дрожащем голосе, было видно в её напряженном лице. Она боялась быть брошенной, но ещё больше она боялась сейчас услышать ответ Сириуса.

— Я тебя не использую, Марлин, — Блэк не знал, что ответить, тем более не знал, как успокоить свою девушку. — В то же время ты должна понимать, что я не могу тебе обещать быть с тобой до конца наших дней. Хотя если учитывать, что сейчас творится в мире, такое вполне может быть, — Сириус усмехнулся.

Эти слова не утешили МакКиннон, даже наоборот добавили ещё больше сомнений, и Блэк, видя это, добавил:

— Мы вместе, пока нам обоим хорошо друг с другом. Кто знает, может, через пару месяцев это я начну тебя раздражать и ты сама от меня убежишь, — Сириус засмеялся.

Его смех был заразителен, и Марлин улыбнулась.

Сириус ненавидел себя за то, что сегодня произошло. Он превратил один из её страхов в реальность. Блэк успокаивал себя тем, что за него говорило приворотное зелье, что он в здравом уме никогда бы так не поступил. Вот только означало ли это, что он не виноват? Сириус не считал себя виновным, но в то же время его мучили совесть и неизвестность.

«Как она? Что делает? А может, играет вместе со всеми в карты?»

Он не знал, куда уйти от этих мыслей. Сигареты и музыка уже не спасали. Блэк вспомнил о бутылке огненного виски, что спрятана под его кроватью. Вот только не в его принципах было напиваться в одиночку. Поэтому лучшее, что он смог придумать, это прогуляться в виде Бродяги, а заодно и проверить гостиную, может быть, Марлин сидит там, хотя на последнее он уже почти не надеялся.

Сириус быстро оделся, взял мантию-невидимку Джеймса и спустился в гостиную. Он остановился у лестниц и стал наблюдать за своими друзьями. Ребята играли в карты. Лили и Алиса играли вместе. Питер, видать, успел проиграть и жестами показывал Джеймсу какие карты есть у Ремуса. Последний делал вид, что не замечал этого. С ними играл даже Фрэнк. А вот Марлин не было. Она спала в своей комнате.

Блэк постоял несколько минут у лестниц. Невольная улыбка коснулась его лица. Ему безумно нравилась эта беззаботность, что сейчас царила в гостиной. Его друзья играли так, будто они были уверены в завтрашнем дне, так, будто сейчас в мире нет войны, так, будто они учатся не на последнем курсе, будто трудности будут случатся с ними в далёком будущем, будто завтра первым уроком не Трансфигурация с МакГоннагалл, а какое-нибудь магловедение с Квиреллом.

Было уже поздно, поэтому кроме семикурсников в гостиной было совсем мало студентов. Лили спиной почувствовала, как кто-то посмотрел на неё. Она повернулась и увидела там Сириуса, который, будучи обнаруженным, пошел в сторону выхода. Эванс чувствовала себя виноватой перед ним за то, что отчитала его. Она не хотела делать этого, тем более, не хотела ссориться с ним. За эти несколько месяцев она успела значительно сблизиться с Мародерами. Поэтому, передав карты Алисе, она встала и пошла к Сириусу. Джеймс, нахмурившись, проводил ее взглядом, но только увидев Блэка, расслабился и вернулся к игре.

Лили подошла к Сириусу и как-то неуверенно начала:

— Сириус, извини, что...

— Порядок, Лилс, — он улыбнулся ей, смотря на неё сверху вниз.

— Марлин спит сейчас, она много плакала. Но всё в порядке будет, я думаю, — рассказала Эванс, убирая пряди волос за ухо. — Постой, а ты куда?

— На кухню схожу, — соврал Блэк. — Слушай, можешь позвать Поттера?

Лили усмехнулась, потому что на кухне не так холодно, чтобы надевать свитер и зимнюю мантию, однако же она не стала выпытывать, куда на самом деле он идет после отбоя. Джеймс сразу же встал, как только Эванс шепнула ему о том, что Сириус хочет с ним поговорить. Он отдал свои карты Питеру и подошел к Блэку, который стоял на выходе из гостиной.

— Я схожу прогуляться, не теряйте, — сказал Сириус, зная что Джеймс точно будет переживать, если его не предупредить.

— Ладно, — просто ответил Поттер. — Хочешь, пойду с тобой?

Блэк хотел этого, хотел избавиться от одиночества, которое ходило за ним по пятам уже несколько часов. Вот только он не признавался в этом ни себе, ни кому-то ещё.

— А она не будет против? — Сириус кивнул в сторону Лили, которая пыталась улыбаться сквозь тревогу.

— Мерлин, Бродяга, конечно, нет, — Джеймс был рад провести время с другом, потому что на него взглянуть нельзя было без жалости. — Принеси, пожалуйста, мою мантию и ботинки, а я пока предупрежу ребят.

Двое друзей, проверив, что за ними никто не смотрит, накинули мантию-невидимку и вышли из гостиной под крики Полной Дамы. Они шли немного пригнувшись, чтобы мантия касалась пола, но при этом были практически бесшумными, что лишь говорило об их мастерстве.

Хогвартс спал. Иногда слышались лишь посапывания известных волшебников с портретов. Так или иначе, но Сириус и Джеймс добрались до улицы без приключений и неожиданных встреч.

Зимняя ночь встретила гриффиндорцев морозом, который резко ударил в их лица и заставил покраснеть носы и уши. Сириусу нужен был этот свежий бодрящий воздух. Он вдохнул полной грудью так сильно, что его горло онемело от холода. Навязчивые мысли о Марлин тут же пропали, даже несмотря на то, что с Поттером они практически не говорили.

За первым же кустом ребята обратились в животных и наперегонки побежали в сторону Запретного леса. Большой олень и чёрная собака дурачились, валили друг друга, кусались, бодались и просто валялись в снегу. В обличье животных все мысли и чувства притуплялись, что помогло Сириусу отпустить ситуацию.

Блэку было в новинку то, что сегодня произошло, а оттого он совершенно не понимал, как себя вести. Обычно с девушками у него не доходило до ссор. Да и с друзьями ругался он совершенно по-другому. Даже ссориться с его собственными родителями, особенно в последний раз, ему было гораздо легче. Так или иначе, он надеялся, что они с Марлин помирятся и всё наладится. Он хотел этого, потому что она была какой-то особенной, какой-то другой, не как обычные девчонки. Он даже удивлялся самому себе, потому что не мог понять, как он раньше не замечал в ней того авантюризма и протеста.

Обратно в Хогвартс друзья пошли примерно через час, когда изрядно устали и замерзли. Сириус по дороге завороженно смотрел на замок, восхищаясь его могуществом. Блэк был мысленно благодарен Джеймсу за то, что тот снова был с ним в трудный момент. Он решил сказать ему об этом:

— Спасибо, Сохатый.

— Обращайтесь, — усмехнулся Поттер, закидывая руку на плечо другу.