Человек с Драконьего Камня (гет)

Бриенна сразу понравилась Арье: сэр Дункан был прав, сказав, что у Бриенны доброе сердце, а у Арьи с Бриенной нашлось немало общих увлечений, относящихся в основном к оружию и способам доброго и благородного умерщвления недобрых людей. Так у Джона и Сансы наконец появилась возможность побыть наедине, но сразу воспользоваться этой возможностью так, как он хочет, Джон не смог — Санса на него обижалась.

— Арья теперь у тебя с рук не слезает, — сердито сказала Санса. — Я не думала, что я ревнивая, но если вы еще и целоваться начнете — я не выдержу.

— Арье пока это неинтересно, — мягко улыбнулся Джон.

— Да, целоваться неинтересно, а замуж интересно.

— Даже я причину понимаю, — развел руками Джон, он-то думал, что в таких вещах Санса куда сообразительнее него, но не учел, что Сансе сейчас сообразительной быть не хочется. — Семья рано или поздно Арью куда-нибудь просватает — и скорее рано. А расставаться со мной ей не хочется ничуть не меньше, чем мне не хочется расставаться с ней. Когда я уехал в Дозор, я ни по кому и ни по чему не скучал так, как по ней — как ты понимаешь, тогда я вовсе не собирался на ней жениться и даже постоянно усаживать ее к себе на колени.

— Вот пусть так бы все и оставалось, — недовольно ответила Санса. — Если ты любишь ее как друга или как сестру, мог бы и не становиться женихом.

— Это была не моя идея, — напомнил Джон. — Что я должен был сделать, после того как все узнали, что Арья собралась за меня замуж — отказать ей? А потом и вообще отказать ей в возможности иметь семью, просто потому что мне хочется держать ее рядом?

Санса по-прежнему дулась, но уже задумалась, и Джон решил, что пройдут и более рискованные разговоры.

— Ко мне недавно заходил принц Деймон, — весело поведал Джон, — в своем обычном виде, словно идет то ли из кабака в бордель, то ли из борделя в кабак, — и рассказал мне историю про то, как у него была любимая племянница Рейнира, с которой он был очень дружен с ее детских лет. «Я гнал от себя недостойные мысли, когда ей было тринадцать, — сказал мне Деймон. — Я крепился как мог, когда ей стало пятнадцать. Потом ей стукнуло шестнадцать, и все покатилось к черту — а мы покатились в постель».

— Джон, тебя навещают не лучшие представители твоего семейства, — покраснев от откровенности Джона, сказала Санса.

— Ну как не лучшие, плохих в Валгаллу не берут, — не согласился Джон. — Деймон же прав: Арье станет шестнадцать или восемнадцать, и наша близкая дружба внезапно, но предсказуемо закончится рождением бастарда — а я поклялся, что не стану отцом бастарда, я такой судьбы своему ребенку не пожелаю. А если мы с Арьей все же удержимся, то не удержатся все остальные — ты же знаешь, что говорили про Нейрис и Рыцаря-Дракона, не в песнях, а между собой.

— Я себе представляю, — согласилась Санса. — Пересказывать не надо, даже если принц Эймон сам заходил к тебе пожаловаться.

Принц Эймон, Рыцарь-Дракон, действительно заходил к Джону еще в Восточном Дозоре, но жаловался он на стиль боя Джона, называя его прямолинейным и топорным. Потом, правда, Эймон поделился несколькими хорошими советами, среди которых было и мнение о том, что если о тебе все равно распускают грязные слухи — так пусть они будут хотя бы правдивыми, чтобы не страдать напрасно и несправедливо. Эту мудрость Эймон усвоил уже за гробом, не найдя там ни Семерых, ни своей любимой сестры, — и даже возможности набить морду ее мужу и своему брату Эйгону Недостойному Эймон не получил, потому что Эйгон был Валгаллы недостоин. Тут-то Эймон и понял, что многого в земной жизни недобрал.

— Поэтому я и думаю, что лучше сразу по-честному, — сказал Джон, среди своих он так и оставался простым и прямодушным, даже если Таргариены его немного портили. — Я не буду давать обещаний, которых не смогу потом исполнить — например, я не стану обещать Арье, что не влюблюсь в тебя без памяти и не буду видеть тебя во сне каждую ночь.

— А выдавать меня за невесту Ренли Баратеона — это по-честному? — вернулась Санса к их привычной игре, не могла она сердиться на Джона, который так пылко объясняется ей в любви.

— Я объявлю, что ты моя невеста, как только мы сойдем на Драконий Камень, — пообещал Джон, заигрывания Сансы делали его безрассуднее и отчаяннее. — Только моя, и навсегда.

Арья полюбила стоять на носу корабля и всегда смотрела вперед, хотя, по мнению Джона, смотреть там было не на что. Берег всегда был справа, иногда были видны горы Долины, потом корабль прошел мимо Перстов, куда, наверно, уже довезли кости Бейлиша — но и туда Арья даже не взглянула и по-прежнему смотрела вдаль, словно ожидала вдруг увидеть перед кораблем Лисс и Летние острова — а может, просто ждала, когда перед кораблем появится Драконий Камень, их с Джоном замок.

Джон, подходя, только приобнимал Арью и ждал, когда она заговорит — Арья не любила, когда ее беспокоят, а сама могла огорошить вопросом, как за пару дней до конца плавания, когда она спросила, точно ли Джон никогда ее не оставит.

— Я же обещал, — весело сказал Джон. — Ты моя невеста, мы будем жить на Драконьем Камне вместе, а потом поженимся. Я не знаю, есть ли там богороща — если что, можем даже выписать из Винтерфелла саженец, до свадьбы он неплохо подрастет.

Арья боднула Джона головой в ребра, чтобы не дразнился, что она маленькая, и все-таки решилась.

— Джон, скажи Сансе, чтобы не выходила за Ренли, — попросила Арья. — Он со своими людьми сбежал из Красного Замка, когда умер король Роберт. Он бросил нашего отца — а нам не нужны в семье такие, которые бросают одного среди врагов. Эйгон говорит, Ренли даже у своего брата хотел отбивать корону — пока Эйгон их обоих не вразумил.

— Хорошо, — согласился Джон, он как раз этого и ждал всю дорогу, Эйгон Завоеватель ему обещал, что так и будет. — Думаю, Сансу не так уж трудно переубедить. Только уговор: пока она будет жить с нами на Драконьем Камне, вы уж не ссорьтесь, как раньше.

— Мы не ссоримся, Джон, — сказала Арья с упреком, будто корила Джона за ненаблюдательность, — с тех пор как остались без отца.

Дело было сделано, и задуманная Эйгоном хитрость удалась, но Джону было непривычно хитрить, тем более с Арьей, с которой у него всегда все было просто и откровенно.

— А почему ты сначала попросила меня сказать, что я тебя не оставлю? — рискнул спросить Джон и получил ожидаемый ответ, прямой, как удар навстречу в кулачном бою.

— Думаешь, я не вижу, как ты на Сансу смотришь?

— Ну, у каждого рыцаря должна быть дама сердца, чтобы совершать немного глупые, но славные подвиги, — с улыбкой ответил Джон, а про себя почувствовал, что опять хитрит, пошел он уже по скользкой таргариенской дорожке. Не была Санса для Джона дамой сердца из рыцарских романов, Джон был влюблен в Сансу как в земную женщину, телом тянулся к телу, и никуда бы не поехал совершать подвиги во имя ее, как в книгах делали странствующие рыцари — это было бы ему неинтересно, ему нужна рядом живая Санса, веселая и игривая, а не собственная мечта.

— Да, Санса для этого подходит, — согласилась Арья, и даже Джон немного улыбнулся, все по делу ведь, а не годятся такие формулировки для светской беседы. — Ей и самой понравится.

— А у меня так получилось бы? — спросила Арья, немного помолчав.

— А зачем? — не думая ответил Джон, с Арьей он всегда говорил то, что было на сердце. — Мне с тобой никогда не скучно, ты всегда все можешь мне рассказать. Нам нравятся одинаковые вещи — и знаешь, если бы на Драконьем Камне не оказалось ничего, кроме старого замка, нам все равно бы там вдвоем понравилось. Я не знаю, если Санса проживет с нами несколько лет, может, у меня с ней так же будет.

— Мне отец это объяснял, когда говорил, что я обязательно выйду замуж, — серьезно сказала Арья. — Он говорил, что сначала жених и невеста всегда чужие, нравятся они друг другу или нет. А привыкают друг к другу, начинают друг друга понимать они уже потом, часто не скоро — и только если хотят, а не отворачиваются сразу.

— А вот я схитрила, — вдруг весело сказала Арья из-под руки Джона и снова боднула его в бок головой, а Джон рассмеялся, сел на узкую доску, идущую вдоль борта, и потянул Арью к себе на колени. Джон всегда Арью с полуслова понимал, и сейчас понял, что он, как всегда, спас Арью от неприятных ей обязанностей. Страшно было маленькой Арье думать о том, что ей придется выращивать в новой семье любовь из небольшого росточка, вот она теперь и выходит замуж за того, кто всегда ее любил и понимал.

Пока Арья не боднула его головой и не забралась ему на колени, Джон думал почему-то о том, будет ли у него потом с Арьей так же, как с Сансой, хотя и рано было об этом гадать: будут ли случайные касания, от которых захватывает дух, будут ли такие же поцелуи, как те, от которых Санса обмирает в его руках? Меньше всего Джону хотелось, чтобы историки про него потом писали как про Эйгона: «Эйгон женился на Висенье из чувства долга, а на Рейнис по любви». А теперь, с Арьей на руках, Джону верилось, что все получится правильно: главное, что с Арьей всегда будет весело и легко.

— А все-таки обидно, — весело сказала Арья. — Почему это жена не может быть дамой сердца?

— Эйгон считает, что может, — ответил Джон, ему и впрямь в этот момент казалось, что у него все получится. — Эйгон же женился на Рейнис, и меня он подбивает взять Сансу второй женой.

— Эйгон только об одном, — отмахнулась Арья. — Его любимая история — это про то, как четвертый сын четвертого сына стал королем, и какой, оказывается, у семьи должен быть запас прочности: пять наследников, не меньше, и тех самих пораньше женить. Сам бы при жизни и старался, а то умный за чужой счет.

Арья немного задумалась, и Джон должен был признать, что вот здесь он ее не понимал, так легко прошла его реплика про вторую жену. То ли Арья совсем не ревнивая и ей достаточно того, что Джон будет с ней рядом, то ли она подумает еще об этих словах, а потом Джону их припомнит.

— Слушай, а если ты женишься и на Сансе, мне тогда не придется рожать тебе наследников? — очень серьезно и рассудительно спросила Арья. — Ну чего ты покатываешься, а?

Мейстер Крессен следил за прибытием корабля из окна своей башни: нога его, вероятно, срослась неправильно, и старому мейстеру не давались лестницы, так что нового хозяина Драконьего Камня он встретить не смог.

— Они вернулись, — пробормотал мейстер себе под нос, он много читал в последние дни о временах до Завоевания, и теперь образы из семейных летописей Таргариенов наслаивались у него на настоящее: серьезный и строгий юноша, его красивая веселая жена и его вторая жена, более недоверчивая и собранная. — Они ждут своих драконов, чтобы снова сделать Вестерос единым и послушным их воле. Висенья возродит Королевскую Гвардию, Рейнис снова соберет в Королевской Гавани скульпторов и певцов. А перед Эйгоном многие без боя преклонят колено — наша страна так устала от боев.

— Пилос, — окликнул Крессен, забыв, что его молодой помощник, которому лестницы не были препятствием, уже давно убежал, чтобы представиться своему новому лорду. — Таргариены всегда женились на своих сестрах. У нового лорда невесты — его кузины, то есть сестры ему только наполовину. Половина да половина в сумме дает единицу, так что он просто поддерживает семейные традиции. Стоит пригласить к нам на ужин септона Барре да испробовать на нем это рассуждение — если он поперхнется, мы его тут и откачаем.