Забытая память (гет)

Ничто в жизни так не воодушевляет, как-то, что в тебя стреляли и промахнулись.

Уинстон Черчилль.

Адара металась из одного угла Больничного Крыла в другой. Воспоминания прошедших пяти дней и нескольких предыдущих неумолимой волной накатывали на неё ежесекундно. Они мучали её, душили, топили и заставляли думать: когда всё изменилось? Когда жизнь Блэка, того самого Блэка, который ещё год назад и за человека-то её не воспринимал, стала для неё настолько непомерно важной?

Вот она встретила Северуса по дороге в Хогвартс. Тот был в явной панике — трясся как тонкая ветка на ветру и почти что безумными глазами смотрел на неё, шепча: «Адара, я его убил. Ты понимаешь? Убил-убил-убил, я монстр…».

И этому полубезумному взгляду и пресловутому бреду неожиданно охотно верилось. Наверное, потому что привычного Северуса она перед собой не видела.

У неё было не так уж и много вариантов, кого Снейп мог убить: Поттер и Блэк. Люпин, Петтигрю, Мальсибер, местами Эйвери — да, они раздражали Северуса так или иначе, но не настолько, чтобы убивать. Но с Джеймсом всё должно было быть в порядке — он оставался в Хогсмиде с Лили и вряд ли просто так от неё бы отошёл, а уж при Эванс Снейп вряд ли бы пошёл на что-то подобное.

А вот Блэк бродил непонятно где и мог спокойно в очередной раз пристать к Северусу. Позабавится, покуражится в силу скуки или отсутствия насущных дел. Ведь они чаще всего считали его ни на что неспособным слизняком… И она всегда знала, что зря. И она же их предупреждала, но теперь уже вспоминать об этом было слишком поздно.

— Северус, где он? Где он? — Адара сама не заметила, когда начала трясти Снейпа за плечи. Мысль о том, что её ближайший друг мало не убил приятеля, не хотела впечатываться в корку мозга. А, возможно, уже убил.

Мерлин, только не это. Почему этот Блэк всегда вляпывается в приключения?

— Я… Я не знаю… Я не помню, — Северус смотрел на неё с таким безумием, с каким даже… Даже ей не было с чем сравнить.

Или просто не хотелось сравнивать. Потому что всё-таки было. Видела она однажды такое безумие.

— Что делать? — Адара впервые была в такой растерянности. У кого она спрашивает-то? У обезумевшего Снейпа? Сириус сейчас где-нибудь умирает, а она здесь прохлаждается. — Сев, что ты к нему применил? Аваду? — нет, это вряд ли. Не настолько Снейп отчаянный. Неужели… — Сев, это была Сектусемпра, да?

Северус испуганно смотрел на неё и, видимо, к нему только сейчас окончательно пришло осознание.

Хотелось материться, но даже на это у неё сейчас не было времени. Учитывая состояние Северуса, счёт мог идти на минуты.

— Да, — тихо пробормотал он. — Адара, я не хотел… Честно… Это… Я не знаю, как это произошло, — и он присел у ближайшего дерева.

Адара лихорадочно соображала. Если Снейп не помнит, где это место, то надо добраться до его памяти самостоятельно. Но она всегда была так не аккуратна в леггилименции… Да и что значит всегда? Те совместные попытки с Северусом постичь эту дисциплину и его успех на фоне её собственных крошечных результатов?

Но времени на другие варианты не было. И да простит её Северус в случае чего.

— Сев, мне жаль… Леггилименс! — Адара молниеносно направила палочку на Северуса, просто не давая ему среагировать, не давая подсознанию инстинктивно защититься, так что слизеринец, совершенно не ожидавший нападения, не успел поставить блок. Ну, или оставался ещё вариант, что подсознание куда лучше Северуса понимало, что этот самый блок оно ставить не хочет.

Так что её чертовски сильный напор пришёлся весьма кстати, войдя в чужое сознание почти что как нож в масло. Если подобное вообще было правильным сравнивать.

Зная Северуса, тот был бы категорически против таких сравнений.

Его сознание сразу же выдало всё то, что Адаре было нужно. А ей только и оставалось не концентрироваться на самой ситуации, не давать себе зациклиться на эмоциях и просто пытаться понять, что это за место. Какая-то подворотня. Сколько таких в Хогсмиде? С десяток точно найдётся, и одну от другой будет не отличить. Так что Адаре пришлось сконцентрироваться именно на самом пути, который преодолел Северус, пока не повстречал её. Запомнив всё, она бросила Снейпа — не маленький, сам разберётся и оклемается, — и быстро побежала той же дорогой, только в обратную сторону.

Как же хорошо, что в пространстве она ориентировалась существенно лучше, чем в чужом сознании.

Когда она подбежала к месту схватки, Сириус лежал всё на том же месте. Неподвижный и словно никому не нужный в тот самый момент, когда буквально через две улицы его лучший друг мирно сидел в кафешке. В этот самый момент он, никем не найденный, здесь… Подлетев, Адара на секунду почувствовала сковавший все внутренности лёд, ужаснувшись тому, что, возможно, опоздала.

Нет, нет и нет.

— Пожалуйста, только не это… — растерянно бормотала она, проверяя пульс.

Он был — маленький, еле слышный, почти отчаянный, но всё же был. Ещё был. Мгновенно выхватив палочку, Адара сосредоточенно забормотала формулы целительного заклинания. Того же, что применяла и на несчастной Сибилле Рекорд. Того, которое она сама, едва увидела гениальную формулу проклятия Северуса, такую переменчивую для разных ситуаций, начала придумывать и выстраивать так, чтобы оно спасало именно от Сектусемпры.

И даже так это спасало не во всех случаях, потому что Сектумсемпра была слишком специфическим заклятием, зависящим в большей мере именно от того, насколько большую ненависть испытывает проклинатель.

Впрочем, подобная особенность была у многих тёмных заклинаний.

Перед глазами то и дело стоял тот день на пятом курсе — Лили с ними тогда не было, она была на дежурстве. Северуса в очередной раз морально отделали Джеймс и Сириус, и он просто пылал яростью и жаждой мести. Адара меланхолично предложила сбросить пар, начать дуэль, сразиться, предоставляя ему самому выбрать оружие — будь то шахматы, палочка, кулачный бой или кинжалы.

Не то чтобы она любила такие забавы, совсем нет. Разве что шахматы. Но опасность ей вряд ли какая-то грозила — ни в одном из последних трёх вариантов Северус не смог бы её задеть, тем более в таком излишне эмоциональном состоянии. Так что это казалось прекрасным выходом для него и неплохой тренировкой — для неё.

Да вот только Северус тогда отреагировал иначе. Резко вскинул голову на слове «кинжал», опасно прищурился и с несдерживаемой ненавистью проговорил, что хотел бы, так отчаянно хотел бы исполосовать кинжалом Поттера или Блэка так, чтобы на них и места живого не осталось…

Она попыталась его тогда успокоить и вразумить. Кажется, даже убедила, хотя и сказала, что он в своём праве придумать подобное проклятие. И не смогла не восхититься научной составляющей и совестливо осудить, когда он притащил формулу новейшего проклятия буквально через месяц на очередные посиделки…

Сейчас было даже немного стыдно вспоминать, с каким энтузиазмом она начала создавать формулу целительского заклятья. Хотя, с другой стороны, не сделай она этого, сейчас бы шансы спасти Блэка были крошечно малы.

Раны Сириуса неспешно затягивались. Адара не выпускала палочку из рук до того момента, пока все видимые ей порезы не исчезли. Кожа казалась почти такой же какой была и до этого — разве что бледнее, чем обычно. Она знала, что при целенаправленном действии проклятие весьма коварно: царапины образовывались не только снаружи, но и внутри, почти на каждом органе, постепенно проникая всё ближе к сердцу и со временем не оставляя жертве шансов выжить, возможно, даже при своевременной помощи. И кровопотеря на самом деле была куда более сильной, чем это могло показаться на первый взгляд. Так что первая помощь Сириусу была оказана, но это совсем не значило, что опасность окончательно миновала, а лечить его здесь — прямо на земле, в такой холод, не имея под рукой достаточного количества настоек и медикаментов (а в последнем она и вовсе не разбиралась), было бы самой глупой затеей в её жизни.

Адара устало потёрла виски: и что ей теперь делать? Нужно было доставить Сириуса до Больничного Крыла, к мадам Помфри, пока наверняка не полностью закрывшиеся внутренние кровотечения не вскрылись вновь из-за слишком сильного случайного вздоха. Но мысли в кучку сгребаться определённо отказывались, на несколько мгновений заставляя Адару чувствовать себя совершенно беспомощной. Какие там заклинания левитации есть? Она ведь в стандартной ситуации могла назвать каждое из них со всеми областями применения и возможными тонкостями. Теперь же в голове билось только «Вингардиум Левиоса», которое на живые объекты, кажется, не действовало. Кажется, сейчас Адара прекрасно понимала растерянность и панику Северуса.

— Лучше попробовать, чем бездействовать, — вспомнила она фразу своей матери и быстро поднялась, накидывая на Сириуса согревающие чары: будет не очень смешно, если они спасут его от проклятия, но не от переохлаждения.

Только бы она успела доставить его к Больничному Крылу. Плевать на всех и на всё, Господи, только бы успела.

Заклятие пришло на ум само. Адара сосредоточилась и уверенно взмахнула палочкой, произнося:

— Мобиликорпус!

Первый день и несколько следующих ей вспоминать отчаянно не хотелось. То, как встретила в Хогсмиде профессора Флитвика, как тот поспешно отправил Патронус Дамблдору и отправился к Хогвартсу вместе с ней. Как уже на входе в школу Сириуса ждали носилки и мадам Помфри, а её — внимательный взгляд слишком знакомых голубых глаз, в котором явно сквозило непонимание ситуации, и представитель Совета Попечителей, мгновенно поднятый на уши. Адара бы не удивилась, если бы узнала, что Дамблдор «был вынужден» донести эту информацию прямо так и сразу, без собственных предварительных разбирательств.

В первую половину того вечера от неё отделались почти без боя — она просто упрямо пошла к Больничному Крылу, и первичный допрос от имени Совета ей провели именно там. Изъять воспоминания у неё не могли — для этого было необходимо официальное обвинение, решение суда или напрямую Министра, а ничто из этого попечителями обычной школы не решается и так уж быстро не делается.

Так что мистер Трэверс был вынужден покинуть её ровно за триста девяносто четыре секунды (в которые она, к счастью, позаботилась о важных в будущем вещах) до того, как в коридор вбежали Мародёры, Лили, Астра и Мэри. И ровно через час и сорок семь минут после этого, её к себе в кабинет забрал вышедший из Крыла Дамблдор, уводя подальше от… всего. Прямо в лапы к дознавателю-мракоборцу.

Изначально — как единственного свидетеля. Но мистер Адара-забыла-его-имя был достаточно въедливым, чтобы вцепиться именно в то, что стало для Сириуса спасительным — в целительское заклинание, по уже полученным сведениям от мадам Помфри так тонко подействовавшее именно на все главные очаги проклятия.

В целом, Адара считала необходимым мысленно признать мастерство аврора: дела он раскручивал лихо. И допрашивать явно умел, загоняя любого лжеца в тупик. И, пожалуй, существенно его техника выигрывала как раз на фоне того, что со времени трагедии прошло слишком мало времени — выстроить полноценную историю настоящему виновному было бы сложно. Но Адара не забывала, что она виновата лишь косвенно. И, возможно, именно поэтому история в её голове складывалась куда быстрее.

Вначале Адара пробовала аккуратно увильнуть — сказала, что вычитала это заклятие в одном из фолиантов и забыла, а память просто удачно его выкинула из самых недр в нужный момент. Мракоборец почесал надвое разделенную шрамом бровь и сделал вид, что поверил. Адара сделала вид, что не ощутила его сомнений и скепсиса.

Дальнейшая часть допроса по поводу «Где были? Зачем пошли в лес? Почему не гуляли с подругами?» прошла довольно гладко. А что? У всех подруг парни, очевидно, что она не стала бы им навязываться. Пусть даже у одной пока личная жизнь была не устроена — какая разница, там всё ещё явно впереди. Так что здесь Адара была даже целиком искренней. Разве что про слизеринцев она не рассказала — не видела в этом надобности, учитывая, что совсем скоро ей могла понадобиться та чёртова опушка для другого алиби.

Потом вопросы переключились на проклятых магглорождённых. Адара признала, что да, по сути, была последней в гостиной, с кем разговаривала Мэри Макдональд, но уходила та совсем одна, без неё.

Да, Адара знала, что мисс Макдональд встречалась с Фабианом Пруэттом, и да, она с ним дружила, так что была весьма неплохо знакома с его почерком и манерой письма.

Да, у Адары есть алиби на момент проклятия мисс Макдональд — она была в гостиной, и это может подтвердить достаточное количество людей, в частности мистер Блэк, который пригласил её на что-то вроде примирительного танца.

Здесь мракоборец её поправил, заявив, что мистеру Блэку для начала надо очнуться и в целом выжить, чтобы наверняка подтвердить её слова. И то это ещё не будет так уж много значить. Адара нахмурилась и в весьма резкой манере отрезала, что не стоит недооценивать живучесть мистера Блэка. Не то чтобы она взбесилась, но такие слова её точно задели. И в горле образовался едва ощутимый комок.

Нет, аврору она эмоции не покажет, но пусть только Блэк попробует умереть.

Допрос продолжился.

Да, Адара была одной из первых, кто прибыл на место проклятия Сибиллы Рекорд.

Да, у неё есть быстрый канал связи с мистером Блэком-младшим. Чего вы хотели? Блэки небедные люди, да и в большинстве своём шикарные артефакторы, они могут позволить себе без отлагательств связываться с теми, с кем считают необходимым.

Да, в момент помощи мисс Рекорд она использовала точно то же целительское заклятие.

Где она была до этого? Точно не на месте проклятия, но точнее она сказать не может — сообщения от мистера Блэка-младшего заставило её забыть обо всех делах. Да и времени уже прошло порядочно — знаете ли, на фоне таких событий всякие бытовые мелочи имеют свойство забываться.

Да, они с тем мистером Блэком, которого сегодня прокляли, не были друзьями, но уже и давным-давно не враждовали, это знали все. Препирания — не считаются. Сэр, разве у вас нет знакомых, с которыми вы всегда можете устроить конструктивную дискуссию? Вот они с мистером Блэком как раз такие.

Да, по сути, он является главным свидетелем её пребывания в гостиной на момент проклятия Мэри хотя бы потому, что он к ней прикасался и мог бы подтвердить, что это не была иллюзия.

Хорошо, что Адару не спрашивали о её эмоциях от этих прикосновений.

Да, они немного разговаривали, так что, возможно, мистер Блэк и смог бы подтвердить, что и оборотного тоже не было.

На этом месте мракоборец сказал, что с точно такой же лёгкостью он мог бы и заявить обратное, если бы по странному стечению обстоятельств не был в этот самый момент без сознания.

Адара с трудом удержалась от попытки нанесения травм должностному лицу при исполнении. Она понимала, конечно, к чему он ведёт, но сдерживаться всё равно было нелегко. Дальше мракоборец полез немного в другую сторону, возможно, даже слегка неожиданную для неё.

Нет, ни с одним мистером Блэком она не состоит в каких-либо романтических отношениях.

И со взрослыми представителями этого семейства в том числе, что за бред. Альфард Блэк — её крёстный, у вас явно очень извращённая фантазия, сэр, извините на слове.

Нет, они с проклятым мистером Блэком не питают друг к другу трепетных чувств, но вынуждены находиться в одной компании, потому что у них есть общие друзья.

Нет, раньше такого общения, действительно, не было, потому что их компании не так часто пересекались, как в последний год.

Нет, она не ненавидела мистера Блэка, но и никогда не отрицала, что он тот ещё индюк. И он об этом прекрасно знает. Да, именно в теперешнем времени.

Нет, её оскорбление «индюк» не значит, что она была достаточно на него зла, чтобы проклясть.

Адара не стала добавлять, что сейчас она зла на него куда больше, чем за последние месяца три, пожалуй.

Нет, они с мистером Блэком совершенно точно не проклинали магглорождённых вместе, вот это уже абсолютно сущий вздор.

К слову, даже Дамблдор в этот момент вмешался как представитель школы и студентов в частности и заявил, что подобными подозрениями не стоит кидаться, если у мистера Адара-всё-так-же-не-помнит-его-имя нет конкретных доказательств.

Доказательства были исключительно косвенные, но немедленная проверка палочки показала заклятие «Леггилименс», так что допрос пошёл на новый виток, и здесь даже немного обескураженный Дамблдор не смог ей помочь. Хотя вряд ли он даже стал бы пытаться.

Нет, она не владеет в совершенстве этим заклятьем и, собственно, для этого тренировалась с мистером Альфардом Блэком на опушке.

Да, именно так, мистер Блэк сможет подтвердить её показания.

Альфард не подвёл: явился к школе довольно быстро и рассказал, будто бы в этот день у них с крестницей была усиленная тренировка. Допрос выдержал стойко, на всякие непонятные намёки отвечал с искромётным юмором, и Адара благодарила Бога, что ей хватило ума задуматься о том, каким образом оправдать себя в случае чего. Да и мистеру Трэверсу тоже спасибо — именно он первым заикнулся о том, что её палочку не помешало бы проверить. Дальше уж Адара просто оперативно пораскинула мозгами и отправила сообщение Альфарду с помощью циферблата часов, подаренных им на совершеннолетие.

И всё же, все подозрения с неё всё равно снять не смогли — на следующий день уж больно настырный аврор проверил весь каталог целительских заклятий и не обнаружил ни одного, которое могло бы помочь при подобном проклятии. К тому же, после расставания с Альфардом, как посчитал всё тот же противный мракоборец, у Адары было достаточно времени, чтобы заманить Блэка в подворотню и хорошенько проклясть, уйти с места события, а потом вернуться обратно и подлатать его.

Как поняла Адара, он даже специально повторил все её возможные перемещения, чтобы в этом убедиться.

В ответ на её вполне резонный вопрос: «Вам не кажется, что вы представляете меня немного опытнее и более могущественной, чем я являюсь на самом деле?», тот неожиданно проникновенно ухмыльнулся и сказал:

— Я сделаю всё, мисс Маунтвиль, чтобы дожать таких выскочек с протекцией и извечной защитой, как вы. Потому что такие зарвавшиеся люди слишком давно мнят себя невесть кем и уверенно думают, что любой каприз сойдёт им с рук. — В общем, даже хорошо, что она всё же задала этот вопрос наедине, но оставалось непонятным, с чего мракоборец вообще сделал такие выводы. Особенно относительно неё.

Следующие два дня прошли тяжело. Адара не любила бывать в свете популярности, но сейчас была почти настоящей школьной «звездой». Эйвери и два шкафчика, возомнившие себя великими юмористами, не уставали шутить о её «преступлении», прекрасно зная, что она его не совершала. При виде поклонниц Сириуса у неё уже начинал немного дёргаться правый глаз, уж больно явно те хотели существенно проредить её причёску своим маникюром. Адаре давно приёмная мама предлагала сходить к парикмахеру, конечно, но вряд ли бы даже Камилла одобрила подобную радикальную альтернативу.

Так что можно сказать, что ей понадобился отпуск, и Адара добровольно прописалась в Больничном Крыле. Спасибо, профессор Слизнорт, за непреднамеренное финансирование.

Сириус бредил вот уже четвёртый день. Дамблдор навещал её вчера, как ни странно, расспрашивал всё же о том, что произошло. Поговорив с мадам Помфри, смотрел на неё слишком пристально, и Адара поняла: старый чёрт догадался. Комментировать ничего пока не стал, но Адара не сомневалась: он ей это ещё вспомнит. И непременно своими выводами воспользуется.

Надо было всё-таки дозу одной из травок немножко увеличить, чтобы казалось, будто опасность ей на самом деле угрожала. Но она слишком боялась, что яд может странно подействовать на неё в силу… всего, в общем. А Адара не хотела, чтобы во время проверки её состояния мадам Помфри обнаружила то, что не должна. Тогда всё было бы только хуже.

Она и так после принятия всех травок существенное время оставалась в сознании. Много интересного, конечно, услышала, но как-то она не слишком была этому рада, если честно.

В Больничное Крыло каждую ночь прокрадывался Регулус. Перед ним Адара чувствовала себя по-настоящему виноватой. Особенно глядя на то, как Реджи смотрит на старшего брата, то в бессознательном, то в полубредовом состоянии лежащего на соседней от неё кушетке. Он говорил, чтобы она не заморачивалась. Адара не заморачиваться не могла.

Адара ничего ему не рассказала. Да и неожиданно приехавшим Вальбурге и Ориону тоже. Конечно же, старшие Блэки прибыли совершенно тайно, но скрыть своего волнения за жизнь сына от вездесущего Альбуса Дамблдора у них не получилось — в школу-то их как-то должны были пропустить. Хотя ученики об этом так и не узнали — Адара подозревала, что Альбус считал необходимым попридержать этот факт. Эта ситуация явно создавала ему слишком много полезных в будущем моментов.

Вальбурга Блэк, как и её младший сын, не поверила в виновность Адары (что, если честно, казалось даже удивительным) и настояла на том, чтобы дело, открытое мракоборцами, свернули в Министерстве за недостатком улик. Стоило признать, небольшой скандал из-за этого всё же начался в Отделе мракоборцев (Адара подозревала, что без вездесущего аврора дело не освятилось), но был так же легко остановлен влиянием Блэков. А уж заткнуть каждого из Совета Попечителей труда не составило: о методах мадам Вальбурги она была наслышана ещё со времён короткого министерского срока мистера Линча.

Признаться честно, Адара не сильно любила подобные исходы: ей было лучше, чтобы всё же разбирательство было максимально открытым и её оправдали по всем статьям. Но Альфард позже всё подробно ей объяснил в переписке: мракоборец Стеббинс (наконец-то она запомнила его фамилию) начал слишком активно под неё копать. И был высок риск, что ни к чему хорошему его археологические таланты не приведут. По словам крёстного, в своё время Стеббинс сильно оказался в дураках из-за одного из подручных Дамблдора, а потому теперь Директора и всех его родственников не слишком жаловал.

Ага, значит, дело всё-таки было не в Блэках. Под «протекцией» Адары Стеббинс имел в виду её родственника, который был организатором многих проблем в её жизни, но уж точно не защитником.

В любом случае, Стеббинс, можно сказать, не мог позволить ей безнаказанно уйти от длани правосудия, и это была одна из причин, почему Дамблдор будто бы сразу вызвал представителя Совета Попечителей — чтобы никто не смел предположить, что он прикрывает преступника в числе своих родственников.

Да вот только после такого скандала весьма сомнительно, что она сможет когда-нибудь работать преподавателем в Хогвартсе или даже простым сотрудником в Отделе Тайн. Адара старалась пока не думать об этом, слишком… непонятные эмоции она от этого испытывала.

Поэтому, да, возвращаясь к рассказу, для того, чтобы поселиться в Больничном Крыле, ей пришлось напиться нескольких зелий из личных запасов Слизнорта (которые она успешно украла, скажем честно) и пару дней пролежать от отравления. Дозы она, конечно, рассчитала, но иного выхода на тот момент не видела. Пандора и Амелия, которые тоже не поверили в её виновность, распустили слух, что «Адару нарочно отравили, потому что она знает, кто проклял Блэка». Пара дней не слишком бодрого лежачего состояния — и теперь она имеет полное право постоянно находится в одной палате с Сириусом.

Нет, она не соврала Стеббинсу, сказав, что никаких излишних привязанностей к Блэку не испытывает. И она всё ещё не хотела бы оказаться в одной комнате с сознательным Сириусом по причине его излишней непредсказуемости. Да и не только его, своей собственной тоже. Адара просто чувствовала себя виноватой: что чуть не опоздала, что сейчас он всё ещё может умереть, что так и не смогла объяснить ему о вреде издевательств, что позволила Северусу вообще придумать подобное проклятие. Нет, конечно, она не хотела находится рядом с ним. Совсем нет. И поддержать его она хотела только как друг, как же ещё? Разве могло между ними быть что-то другое? Естественно, нет, и именно это она сказала Стеббинсу.

Они с Сириусом были из слишком разных миров, а она просто размякла за вот это время относительно спокойного общения со всеми Мародёрами. Именно так. Что ж, после произошедшего ей надо снова собрать свой панцирь назад: на выходе с Больничного Крыла её точно не будут встречать с шариками и радостными криками. Рассчитывать на подобное было однозначно глупо.

Сириус бредил… давно. Бред этот был немного странным, наверно, сказывалась общая нервозность последних дней. Первый день Адара, правда, чувствовала себя настолько плохо после отравления, что почти целые сутки проспала. Так что кара сия её тогда оминула. Но не потом. Мадам Помфри говорила, что кровь восполняется очень плохо — совсем по чуть-чуть, и это и влечёт за собой весь этот бред.

Эта женщина вообще была невероятно добра к Адаре, несмотря на все возможные подозрения. В конце концов, она не побоялась положить её на соседней от Блэка кровати и отгородить их обоих ширмой ото всех пациентов. Сама медсестра за всеми уследить не могла: жертвы проклятия требовали особого ухода, плюс всегда оставались обычные посетители Крыла: жертвы случайных заклятий, детской глупости и обычной зимней простуды. Так что можно было сказать, что постоянный досмотр был поручен именно Адаре. Правда, не сразу.

В первый день её разместили в другом углу Крыла — на всякий случай, вдруг что. Но после того, как одна милейшая с виду равенкловка попробовала призвать лежачую её к ответу, мадам Помфри поняла, что оставлять Адару во всё том же месте не стоит. Дамблдор с ней согласился, подтвердил, что вряд ли мисс Маунтвиль является опасной для мистера Блэка, так что вполне можно оставить её с ним тет-а-тет.

Вообще Адара хотела бы спросить у Сириуса, какого чёрта он полез к Снейпу, а потом хорошенько избить его подушкой. Можно, даже лежачего, но обязательно сознательного. Но так как одно из условий не выполнялось, то Адара действительно не представляла для Блэка никакой опасности. Поэтому приходилось лежать и слушать, как Сириус зовёт всех подряд: отца, мать, брата, Альфарда, Юфимию, Флимонта, Джеймса, Ремуса, Питера, Андромеду, Нарциссу и даже Беллатрису. Как вскидывается и беспомощно стонет. Как порой кричит, когда его явно разрывает от боли.

Если честно, к бесконечному потоку знакомых и незнакомых имён она уже даже как-то привыкла. Было даже что-то приятное в том, чтобы отвлекаться на чужие имена и не думать тем временем о том, что твоя собственная почти последняя родственница и лучший друг детства совершенно точно не поверили в твою невиновность в то время, как рыжеволосая девочка, которую ты вначале не намеревалась пускать в собственную жизнь, даже на секунду в тебе не усомнилась.

Так что да, слушать и местами успокаивать Сириуса, давать ему зелья и смачивать лоб было однозначно лучше и приятнее, чем думать о собственных проблемах. Спокойнее как-то, что ли. Ну, это в те моменты, когда его не корёжило, конечно.

До сегодняшнего дня так и было. Пока Сириус в порыве очередного бреда не зашептал её имя.

Если честно, то лучше бы в Больничное Крыло ворвались Джеймс и Астра с намерением её побить. Серьёзно, этому она бы и то удивилась меньше в свете нынешних событий. К тому же, сначала ведь всё было как обычно. Сириус бормотал имена, извинения, местами метался по кровати и начинал подвывать от боли… Это всё уже было для неё до страшного обычным, но по сердцу било также больно, как и в первый день. Адара, конечно, не сильно медлила в такие моменты и старалась тут же дать зелье или поменять компресс. Но в этой ситуации она поменяла компресс и дала необходимое зелье буквально пять минут назад, так что для новой порции было слишком рано. Так что Адара отошла подальше, к окну, не имея сил находиться рядом с его болью и при этом совершенно не знать, как помочь.

И тут среди всего этого потока бессвязных слов, болезненных стенаний и откровенной чепухи она едва слышно различила своё имя… Самое интересное, что именно имя, а не фамилию, по которой он обычно её звал и к которой она привыкла.

Адара, в это время уже сидевшая на подоконнике, сама не помнила, как подлетела к кровати Сириуса. На секунду она даже понадеялась, что он уже очнулся, и в сердце сама собой закралась предательская радость.

Но нет. Сердце тут же ушло обратно в пятки, когда она обнаружила, что он всё ещё не очнулся и что её имя тоже было произнесено в порыве бреда. Но она-то к Сириусу каким боком? Они же добрых пять лет были даже не приятелями, а почти что врагами. Несмотря на то, что она воспринимала четвёрку бесшабашных гриффиндорцев исключительно как неразумных детей. К тому же, можно сказать, что вот это соперничество в забавах было чуть ли не единственной отдушиной Адары в школе. Нет, от насмешек она удовольствие не получала, а вот от собственных каверз — вполне себе. По крайней мере, тех каверз, где у Мародёров появлялись львиные гривы.

Туалеты Слизерина она была бы счастлива не взрывать, но утопить Эйвери и Мальсибера в их изначальных ипостасях казалось святым делом. Ну, а кого ещё она могла при этом подставить, как не Мародёров?

Но её размышления о природе её взаимодействия с Блэком не прекратили его слов — Сириус продолжал упорно её звать, произнося одно и то же имя и местами почти что срываясь на крик. В какой-то момент он даже крикнул: «Дара, осторожно!», заставив её недоумённо нахмуриться: это что же за бред там такой?

Единственное до чего она додумалась в тот момент, так это быстро наложить оглушающие чары на дверь, за которой сидела мадам Помфри. Благо, пациентов в крыле, кроме бессознательных магглорождённых, больше не было, да и то, им всего полчаса назад поменяли повязки.

Она осторожно поднесла к Сириусу руку: почему-то, когда меняла ему компрессы или заставляла пить зелья, Адара как-то не задумывалась о том, что прикасается к нему без малейшего стеснения. Сейчас же непонятно откуда появилась робость и страх. Да и в целом для Адары это всё было больше похоже на ночной кошмар, а со стороны это, скорее всего, напоминало плохо спланированную драму.

Зря она всё-таки насмехалась и отказывалась читать те любимые книжонки Астры. Сейчас знала бы хоть, как ведут себя «нормальные» барышни в таких ситуациях.

Адара бережно прикоснулась ко лбу Сириуса, непослушными пальцами убирая прилипшую прядку. Тот как-то излишне отчаянно потянулся за её рукой, и Адаре пришлось пригладить разметавшиеся волосы, пробежаться пальцами к уху, вернуться к щеке… Сириус снова тихо звал её, будто бы прося никуда не уходить, и Адара постаралась его успокоить (это вообще могло сработать?), взяв за руку:

— Сириус, я здесь, я рядом. — Может быть, стоит позвать мадам Помфри? Всё-таки это не совсем нормально, что Сириус начал звать совершенно постороннего для себя человека. Или она всё же не посторонняя? В любом случае у Адары, казалось, не было даже сил дойти до заветной двери. — Тише, всё хорошо… Сириус, я с тобой… Правда, я тебя не брошу.

Адара часто дышала, как будто только что снова пробежала расстояние от того чёртового переулка до Больничного Крыла. Казалось, что Сириусу стало немного легче, потому что он перестал метаться и даже на некоторое время затих. И всё же убрать от него руки было выше её сил, да и её ладонь он сжимал в ответ так, словно от этого зависела целая жизнь. От странной слабости Адара очнулась только тогда, когда Сириус вновь забормотал имена, и теперь её звучало уже среди имён Джеймса, Юфимии, Флимонта, Вальбурги, Ориона и Регулуса. Аккуратно промочив вспотевший лоб Блэка тряпочкой, Адара устало выдохнула и откинулась на спинку стула: кажется, хоть кому-то из них сегодня стало немного легче.

Сириус метался всё менее надрывно, а к вечеру и вовсе почти совсем успокоился, лишь иногда вскидываясь. И в какой-то момент Адара поняла: больше ей здесь делать нечего. Возможно, ночью или утром Сириус очнётся, и она совсем не была уверена, что хочет смотреть ему в глаза после произошедшего. Так что она попросила мадам Помфри осмотреть её утром и отпустить с миром, сославшись на то, что за это время наверняка непростительно отстала по учёбе.

К тому же, ей, кажется, предстояло всё же о многом подумать. И желательно подальше от Сириуса, который вот совсем не помогал в этих размышлениях даже в бессознательном состоянии. Адара не хотела даже анализировать тот факт, что всё же порой он пробуждал в ней слишком много искреннего.

Это было странно. И проверять, как ситуация пойдёт с сознательным Блэком, ей не хотелось.

На утро Сириус действительно очнулся, и Адара слиняла из Больничного Крыла под радостное щебетание мадам Помфри и заботливые наставления с её же стороны.

* * *

Это был первый день, когда Северус смог спокойно выдохнуть. Сегодня за завтраком Дамблдор объявил, что больше Сириусу Блэку не угрожает никакая опасность — он очнулся и стремительно идёт на поправку. Не то чтобы Северусу было слишком Блэка жалко, он ведь заслужил, но… Чёрт, признавать собственную неправоту не хотелось.

Как и не хотелось признавать тот факт, что у него всё же на самом деле не было желания Блэка убивать.

Северусу было стыдно. Перед самим собой, перед Адарой. Маунтвиль уже второй день сидела в Большом Зале и ходила на уроки, да и вела себя вроде как обычно, но возможности поговорить у них так и не было. На зельеварении она сидела одна и, казалось, даже Слизнорт боялся близко к ней подойти, запретив кому-либо из своих подопечных садиться рядом с ней. Чисто из мер безопасности, по его словам. Гриффиндорцы тоже общаться с ней не особо стремились: Джойс, Люпин, Петтигрю и ненавистный Поттер демонстративно отворачивались, проходя мимо неё, Лили не знала, куда ей бежать — к друзьям или к подруге. В итоге она тоже села одна, но за соседней от Адары партой, что можно было воспринимать как акт поддержки. Хаффлпаффцы и до этого не были особо дружны с Адарой, разве что Амелия Боунс, которая старалась не отходить от Адары вместе с Пандорой Квайт — тоже тем ещё исключением с Равенкло. Но Северус видел, что Адара не слишком рада их обществу, и скрывается ото всех при первой попавшейся возможности. Как, впрочем, и ото всех. Сам Северус упорно искал Адару после пар раза так четыре, но не мог обнаружить её ни в одном из тех мест, где она обычно проводила времена раньше.

Перед Регулусом Северусу тоже было стыдно. Младший Блэк ходил как в воду опущенный. Все прекрасно знали об отношениях братьев Блэк, и никто не ожидал, что слизеринец настолько будет волноваться и настолько не будет этого факта скрывать. Но о главном знал только Снейп, которого, скажем так, теперь частенько мучала бессонница. Каждую ночь Регулус бегал в Больничное Крыло с пакетиком сладостей и возвращался буквально через час-полтора. До этого Северус молча скрывался под чарами невидимости, но этой ночью решил всё же поговорить с Регулусом и честно во всём ему признаться. Возможно, это хоть как-то спасёт Адару от всей той грязи, которую на неё сейчас успешно выливает каждый, кому не лень.

— Регулус, — Северус едва слышно окликнул понурого Блэка, когда тот вернулся с Больничного Крыла.

Стоило заметить, они не то чтобы до этого общались. Вместе состояли в клубе Слизнорта, посещали несколько факультативов, которые были общими для всех курсов, и частенько вместе сбегали с вечеринок, периодически устраиваемых Эйвери и Мальсибером. И парой фраз перекидывались они как раз в последнем случае. Все знали, что младший Блэк (в отличии от старшего) не был слишком общительным и чаще всего либо шатался где-то один, либо с Холланд, пятикурсницей.

— Северус? — переспросил Регулус, резко оглянувшись и угрюмо переспросил: — Чего тебе?

Северус сглотнул: сейчас определённо был очень важный момент. Регулус не то чтобы был настроен пообщаться, и он понимал: дальше не будет лучше. Дальше Блэк расскажет, кто на него напал, и уже нормально покаяться перед его младшим братом не получится.

— Я… Мне нужно с тобой поговорить.

— Именно сейчас? — Регулус в притворном удивлении поднял брови. Весь такой надменный, гибкий и словно готовый выхватить палочку в любой момент. Северус не был уверен, что готов знать причины подобного поведения.

Но в ответ он только кивнул — в горле застрял непонятный ком и мешал говорить. Регулус сел в кресло напротив и устремил взгляд в сторону пламени в камине. Выглядел он при этом уже, скорее, задумчивым, а не напряжённым, и Северус понял, что искать внешние причины, чтобы не рассказывать правду, после такого изменения в поведении, будет совершенно бессмысленно.

Северус громко вдохнул и резко выпалил:

— Это я проклял Сириуса.

Он был готов ко всему: к проклятию в его сторону, к тому, что Регулус убежит, что он тут же разразится громким криком и побежит к декану, но никак не к тому, что он устало потрёт глаза и скажет:

— Я знаю.

Северус опешил. Неужели Адара кому-то рассказала? Они же друзья, она же, кажется, не собиралась его выдавать… Хотя какие они после этого друзья, если Министерство обвинило во всём происходящем невиновную, а он даже не попытался никак её обелить? Мог ведь сказать, что они, скажем, были вместе. Ну, пострадала бы его репутация среди слизеринцев, ну и что с того? Пережил бы как-нибудь.

Но он этого не сделал. Так стоило удивляться, если Адара без тени жалости сдала его Блэкам?

— Она ничего мне не рассказывала, — покачал головой Регулус, догадавшись о его размышлениях. — Она даже моей матери ничего не сказала, хотя та большую часть своих коронных номеров применила. Однозначно крепкий орешек, — он печально усмехнулся.

Северус мог только догадываться о причинах этой усмешки: как он слышал, старший сынок доставил мадам Блэк немало проблем.

— Но… Как тогда? — Северус еле выдавил из себя этот простой вопрос.

— А кому ещё Сириус насолил больше, чем тебе и Адаре? Она этого не делала. Тогда кто? Поклонница, которую он в очередной раз бросил? Вряд ли хоть одна из них на такое отважится. — скептически хмыкнул Регулус, забыв о манерах и устало растерев пальцами глаза. — Я не осуждаю тебя, Северус, мой брат ещё та сволочь, и я прекрасно об этом знаю, но согласись, он такого не заслужил.

С этим, в принципе, можно было бы и поспорить. Блэк заслужил много чего, но в одном Регулус был прав: Сектумсемпра в данной ситуации явно была не лучшим выходом.

— Я… Регулус, я, честно, не хотел, — Северус обеспокоенно бормотал, анализируя свои давешние эмоции, — Он… Он оскорбил меня, унизил, почти буквально вдавил в землю, а я не смог сдержаться… и я бы мог сказать, что это было исключительно на эмоциях, но нет, я этого хотел, понимаешь? В том и проблема, что я этого хотел. И я даже сейчас не хочу думать о том, что было бы, если бы я не встретил Адару тогда…

Северус оборвал предложение, не желая даже задумываться над его окончанием. Регулус прямо посмотрел ему в глаза и всё-таки продолжил:

— Он бы умер, Северус. — и повторил, внимательно всматриваясь ему в глаза: — Он бы умер.

Даже сейчас Северус не хотел думать о том, что же он всё-таки чувствует по этому

Они сидели в гостиной своего родного факультета. Для обоих это место было чуть ли не первым домом: Северус ненавидел своего отца-маггла и, ко всему прочему, ещё и пьяницу, а Регулус уставал от семейных ссор, вечных склок и прислуживания Тёмному Лорду. Теперь, правда, на Гриммо была угнетающая тишина — в доме больше не было ни радостного смеха, ни громких криков от скандалов Сириуса и матери. От этой тишины лучше там точно не становилось. Иногда Регулус думал, что лучше бы они и дальше всё так же орали друг на друга, как в последний день, чем… Чем эта гробовая тишина.

Регулус продолжил:

— Знаешь, Северус, я уже давно ждал, когда ты признаешься. Я даже начал сомневаться, что знаю тебя — ты столько дней молчал…

Северус не знал, как будет правильнее отреагировать на такое заявление, а потому нехотя признался — всё же осознавать свои слабости он не любил:

— Я… Я боялся, Регулус… Я виноват, но я…

Слова подбираться категорически не хотели, словно отказываясь его слушаться. Но неожиданно ему даже не понадобилось продолжать предложение, потому что Регулус перебил его:

— Ты слизеринец, Северус. Как и я, впрочем. Мы не трусы, нет. Но мы не можем пожертвовать всем только для того, чтобы оправдать кого-то другого. — что есть, то есть. Северус и сам это понял, когда узнал, что Адару допрашивал мракоборец. И ничего не сделал. В этот момент ему так некстати вспомнился Новый Завет и апостол Пётр, которого маленький Северус, слушая рассказы в церкви, никогда не понимал. Теперь, кажется, понял. Регулус тем временем продолжал: — Это может сделать Адара, кем бы она себя не считала. Но у неё не те мотивы, что у большинства гриффиндорцев.

Северус насторожился. Вопросом, почему Адара решила прикрыть его, не рассказав всей правды, он задавался давно, но шанс получить ответ у него появился только сейчас.

— А что тогда? — спросил Северус.

Северус знал, что Адара с младшим Блэком общается достаточно близко. Возможно, Регулус был единственным человеком, кому Адара рассказал о себе чуть больше?

— Нам никогда не понять Адару Маунтвиль, Северус, — усмехнулся Регулус, качая головой. — Я тебе на будущее это говорю — никогда даже не пытайся этого сделать. Её логика работает не так, как у большинства людей, в силу тех или иных причин. Я сам её не всегда понимаю. Да и что там говорить — она иногда сама себя не понимает, но порой пережитый ею опыт заставляет её поступать очень… своеобразно.

— А вы давно знакомы? — Северус посмотрел Регулусу в глаза и мысленно выдохнул: он не заметил там ни злобы, ни ненависти, ни чего-либо другого. От этого становилось существенно легче.

Он уже давно, ещё после того самого случая у озера, спрашивал у Адары, почему она не обижается на него за… то самое слово. Адара тогда только грустно улыбнулась и заявила, что это однозначно не худшее оскорбление, сказанное ей когда-либо, особенно учитывая, что оно к ней не относится. К тому же, мол, Адара не видит смысла обижаться на слово, если в такие времена его значение всё равно у всех на слуху.

Так Северус понял, что Адара не магглорождённая. И после этого найти кого-то в волшебном мире с фамилией «Маунтвиль» не составило для него труда. Странно, что он не задумался об этом раньше. Но, прочитав газетные вырезки, Северус не рискнул расспрашивать Адару о её семье по вполне очевидным причинам. Да и вопрос, почему она ни разу не заикнулась о своём происхождении, больше в его голове не возникал.

— Из её прошлой жизни. — подтвердил его мысли Регулус. — Правда, я тогда плохо её знал. Да и тот человек не имеет почти ничего общего с той Адарой, которую ты сейчас знаешь, — загадочно добавил он, поднимаясь с кресла и потягиваясь. — Ладно, Северус, мне пора. Я повторюсь, я рад, что ты решил со мной поговорить.

— Как ты думаешь, мне стоит с ней поговорить? — спросил Северус, и Регулус обернулся уже на ступенях в спальни мальчиков.

На секунду он явно задумался, пронзая Северуса взглядом, чем-то напоминающим привычную мимику Адары.

— Думаю, что пока нет. Когда она захочет, вы обязательно поговорите. — Регулус на секунду умолк, а затем поспешно добавил: — Северус, не переживай, я не думаю, что она на тебя обижается. Ей просто сейчас малость не до тебя. Доброй ночи. — и Регулус побежал по ступеням в свою спальню.

Северус пожелал ему того же и остался в гостиной, уставившись на огонь в камине. После разговора с Регулусом на душе стало как-то спокойнее, хотя сомнения всё ещё немного мучали его.

* * *

Лили не понимала, как ей быть. Начнём с того, что она не верила в виновность Адары. Не верила, и всё тут. Эванс не знала, как объяснить это остальным, но Маунтвиль просто не могла проклясть Блэка, точно так же, как и кого-либо из магглорождённых. Никого даже не смущал тот факт, что первой жертвой была Мэри — Мэри! — подруга Адары.

Первым делом Лили, конечно, попробовала достучаться до Поттера. Как никак, он был негласным лидером чуть ли не всего студенчества. Поттер же на все её доводы только и твердил, что «я убью Маунтвиль за первым же поворотом, если это действительно сделала она». Лили помнила, как они с Джеймс… с Поттером вернулись из Хогсмида, и он узнал о том, что случилось с Сириусом. Тогда, конечно, никто первым делом на Адару и не подумал. Кроме Астры, которая чуть ли не сразу начала кричать и всем своим видом напомнила Лили ведьму-банши.

На следующий день и вовсе был мракоборец, который максимально осторожно допрашивал их по поводу всего: и поведения Адары, и её отношения к окружающим, и дружбы с Мародёрами. После этого, осознав, что Аврорат действительно подозревает Адару, Поттер кинулся на Маунтвиль с кулаками, но его вовремя остановили подошедшие Ремус и Питер. Что было бы, если бы они этого не сделали, Лили даже не хотела представлять, особенно когда смотрела на бледную как смерть Адару.

Лили думала о том, что, наверное, окажись на месте Сириуса Адара, она бы тоже за себя не ручалась.

И вот сейчас, спустя столько времени после произошедшего, Лили сидела в кресле в своей гостиной и ждала Адару. Ждала уже, если по правде, вторую ночь подряд и никак не могла дождаться. Адара не появлялась в гостиной Гриффиндора. Да она вообще нигде толком не появлялась, кроме как на уроках. Даже в коридоре Лили видела Адару всего пару раз в сопровождении той странной Пандоры и хаффлпаффки Амелии Боунс, с которой они неплохо общались на собраниях старост. Завтраки, обеды и ужины Адара игнорировала почти точно так же, как и любые нападки со стороны слизеринцев.

Адара теперь вообще не была похожа на саму себя. Точнее, на ту себя, к которой Лили успела привыкнуть за два с лишним года. Казалось, что они вернулись обратно на первый курс, но теперь всё было даже хуже. Тогда Маунтвиль общалась только с ней и Астрой. Редко, словно пересиливая себя, но общалась. А сейчас… Астра, что было, пожалуй, самым удивительным, не поверила в невиновность Адары.

Лили не понимала причин этого. Никто из их компании, кажется, тоже. По крайней мере, Марлин теперь довольно редко общалась с Астрой и тоже старалась проводить как можно меньше времени с их курсом. Оно-то с одной стороны и понятно — Блэк-младший ходил словно в воду опущенный, и какого бы Лили плохого мнения о нём ни была, не заметить, что он переживает за брата, всё же было невозможно. Лили зажмурилась: крики Астры, те жестокие слова, которые она произносила в адрес Адары на глазах у всего факультета, кажется, до сих пор стояли у неё в ушах.

Лили думала о том, что это жестоко: дождаться Адару в гостиной, поставить чуть ли не в самый центр и привселюдно распинать её. Она говорила, кричала им всем, что ещё совершенно ничего не доказано, что она, как подруга, совершенно не верит в то, что это сделала Адара, а как староста и вовсе запрещает всем хоть немного доставать её. Она уже и так сняла сегодня со студентов слишком много баллов — пожалуй, раза в три больше, чем за всю её бытность на этой должности.

Часть студентов, конечно, разошлась. Но другие сказали ей, что делают домашние задания и что собрались в гостиной совсем не для этого. Возможно, так оно и было, но сейчас заинтересованными выглядели если не все, то уж точно большинство.

Марлс стояла на ступеньках совершенно растерянная. Даже Поттер, явно настроенный как можно скорее отомстить обидчику лучшего друга, казался сейчас каким-то совершенно шокированным и обескураженным, смотря на то, как Астра упрямо пытается вырваться из рук Ремуса и орёт не своим голосом:

— Ты всегда была трусом! Поняла, Маунтвиль?! — Астра местами переходила на визг, оглушая, наверное, всех вокруг, кроме Адары, прямым и нечитаемым взглядом смотрящей на Джойс. — Ты думаешь, я всё забыла, да? Я ничего не забыла! Я не могу этого забыть, понимаешь? Не могу! И поверить в твою невиновность из-за этого тоже не могу!

Астра нервно выдохнула, сдувая со лба выпавшую прядь и явно давая Адаре возможность ответить. Та с несколько секунд молчала, а затем твёрдо, но едва слышно ответила:

— Я понимаю, Астра. Но это не я.

Астра зарычала, и Лили видела, как за спиной подруги напряглись все оставшиеся Мародёры:

— А кто?! Кто?!

Адара покачала головой и пожала плечами:

— Не я.

— Но ты знаешь, верно? — прошипела Астра, словно охрипнув на секунду. Затем она почти спокойно сказала, резко выпрямившись: — Ты не можешь не знать. И даже если бы это было так, к нынешнему моменту ты бы уже наверняка раскопала, кто это сделал.

Адара покачала головой, на некоторое время опуская взгляд вниз:

— Но я не знаю.

— Врёшь! — мгновенно вернулась к крику Астра. — Ты снова врёшь! Если это сделала ты, то знай: я тебе никогда этого не прощу! Ни-ког-да! — из глаз Астры потекли слёзы, но она не обращала на них ни малейшего внимания. Сердце Лили защемило, а часть гриффиндорцев поспешно отвернулась, словно не хотела наблюдать за тем, что происходило. Ремус тем временем прижал Астру ещё крепче к себе, но та с неожиданной силой лягнула его по ноге: — Да отпусти же ты меня!

Руки Ремуса словно сами собой разжались, и Астра стремительным подошла к Адаре, сверху-вниз вглядываясь в её лицо:

— Маунтвиль, скажи, что это не ты, я прошу тебя! — Адара молчала, словно бы наконец-то признала свою вину, хотя Лили понимала: подруга просто знала, что её слова уже ничего не решат. Астра же явно ничего уже не улавливала, настолько злой она была: — Почему ты молчишь? Как ты можешь молчать! — Астра схватила Адару за плечи, ощутимо встряхнув: — Это ты его прокляла? — Адара молчала, смотря куда-то в сторону от подруги. Но Лили заметила, как болезненно её ногти на левой руке впились в ладонь. Астру подобное молчание явно не устраивало: — За что, Адара, за что? Ты мстила ему, да? За все те проказы, что они устраивали? Но ведь это уже было давно, вы ведь уже всё уладили!

Лили искренне не понимала, как Астра вовсе может рассматривать вероятность того, что Адара прокляла Сириуса. Ведь даже глядя на неё в том коридоре, куда они прибежали, достаточно было и секунды, чтобы понять, что Адара точно так же переживает за Блэка, как и они все. Да, её лицо оставалось невозмутимым, но Лили обратила внимания на крепко сжатые губы, нервные движения, лишившиеся привычной плавности, и слегка подрагивающие пальцы, которые Адара упрямо сжимала в кулак, не желая выдавать свою слабость.

Да, конечно, Астра почти сразу тогда начала расспрашивать Адару по поводу случившегося и спустя всего три вопроса переключилась на яростные нападки, но разве могла она этого не заметить? Она ведь так давно знала Адару, ещё с того времени, когда та наверняка не обросла таким панцирем.

Но Астра ничего не заметила. То ли в силу стресса, то ли в силу того, что чего-то подобного ожидала от Адары, если судить по её же словам. И от этого Лили было горько. И она, наверное, не хотела знать, какого сейчас было Адаре, которая понимала, что ей не верит даже самый близкий человек.

— Да как ты вообще попала на Гриффиндор? — распалялась Астра, всё больше вдавливая ногти Адаре в плечи. — Ты трус, ты жалкий трус, и ты это прекрасно знаешь, Маунтвиль! Да какая ты вообще Маунтвиль! — вот этой фразы Лили вообще не поняла. Что имела в виду Астра? Казалось, вся гостиная напряжённо замерла, ожидая масштабного взрыва. Впрочем, он не заставил себя ждать. — Как же ты похожа на своего деда, Адара! Такая же страшная и тёмная, такая же пропащая! Он тоже никогда не каялся в своих поступках! — Лили напряглась: о семье Адары они ничего толком не знали. Даже в подшивках газет чуть ли не двадцатилетней давности о Маунтвилях много не писали. — Надеюсь, что ты и закончишь там же, где и он! — И Астра занесла над Адарой руку, явно желая её ударить.

Никто не успел бы отреагировать. Но Адара неожиданно справилась сама, в мгновение ока уходя от траектории удара Астры и вместе с тем крепко сжимая руку подруги. В образовавшейся тишине её предупреждающе-спокойный голос звучал тихо, но достаточно отчётливо:

— Лучше не стоит, Астра.

Астра секунду смотрела на неё широко раскрытыми глазами, а затем, выдернув руку, круто развернулась и побежала вверх по ступенькам:

— Не смей даже приближаться ко мне после этого! — и каждый, кто присутствовал в гостиной, услышал слёзы в этой беспомощной просьбе.

Некоторое время все неотрывно наблюдали за Адарой. Та стояла посреди гостиной, в едва заметном круге, словно изолированная ото всех окружающих. Все смотрели на неё, как на прокажённую, со смесью страха и какого-то отвращения, пока Адара стояла и просто нечитаемым взглядом вперилась будто бы совершенно в никуда. И Лили почувствовала острую необходимость обнять, защитить, увести подругу подальше ото всех этих стервятников, готовых ради сплетен накинуться на неё.

Марлс кинулась к Адаре всего на секунду позже, чем Лили, но они обе опоздали: Адара, сцепив зубы, гордо развернулась и вылетела из гостиной со скоростью, которой бы даже «Серебряная стрела» позавидовала.

Выскочив вслед за Адарой через портрет, Лили заметила только краешек мантии, мелькнувший в самом конце коридора.

После этого Лили видела Адару максимум семь раз за следующий день и всё это было только на уроках — подруга старалась держаться максимально незаметно, и порой даже возникало ощущение, будто её и вовсе нет в аудитории. Правда, проверить умение Адары скрываться в толпе и дальше им не удалось: в этот же вечер во время дежурства Лили пришлось видеть без сознания уже третьего своего друга.

Лили с Ремусом шли молча — говорить было о чём, но желания особого не возникало. Сириус лежал в Больничном Крыле без сознания, и мадам Помфри утверждала, что шансы у него есть, и даже довольно большие. По её словам, первая помощь была оказана очень грамотно: заклинания благотворно повлияли на все очаги проклятия, почти полностью устранив их, и при этом никак не затронули тех мест, до которых порезы ещё не добрались. И в глазах Лили слова медсестры только подчёркивали очевидную истину: Адара не виновата.

Согласно словам мракоборца, подруга даже не отрицала, что именно она оказала Сириусу первую помощь. Вот только мистер Стеббинс утверждал, что подобное целительское заклинание больше никем никогда не использовалось, а значит, Адара была знакома и с самим проклятием, раз так легко смогла вспомнить формулу, спасшую Сириусу жизнь.

Лили лично не сильно удивилась, что Адара знала формулу этого нового проклятия: подруга была всегда в курсе почти всех происходящих событий, хотя и умело скрывала свои навыки за отстранённостью и неким отсутствием любопытства. Как догадывалась Лили, вот в последней черте Адара точно лукавила.

— Ремус, ты же не веришь, что это Адара? — Лили повернула голову в сторону шедшего с ней в ногу Лунатика. Ну, она действительно считала, что любому созданию с достаточным уровнем логики несложно понять, что Адара ни при чём. И если уж большинство волшебников подобным навыком похвастаться не могли, то Ремус точно не был из их числа. По крайней мере, по мнению Лили.

Тот посмотрел на неё и после некоторой паузы ответил:

— Я не знаю, Лили. Честно. — и взгляд его при этом устало скользнул по оконной раме, мимо которой они как раз проходили. — Но не думаю, что есть ещё кто-то, кто бы мог так сделать. Да и не каждый победит Сириуса в дуэли. Это ещё мог сделать Снейп, но того и рядом не было. Да и духу у него, наверное, не хватило бы на такое.

Глаза Лили всего на мгновение округлились: надо же, а она ведь даже не подумала на Сева, хотя, действительно, он был одним из немногих (хотя тут как посмотреть, конечно) в Хогвартсе, у кого действительно был мотив.

— А у Адары, значит, хватило бы? — Лили нахмурила брови, отвернув голову от Ремуса и смотря прямо перед собой. На секунду она даже подумала, что была бы рада узнать, что это сделал Северус.

Да и неправ был Лунатик в том, что у Северуса не хватило бы смелости на подобное: уж Лили-то знала его достаточно, чтобы теперь признать, что он мог напасть на Сириуса при должных обстоятельствах. Скажем, если бы Сириус сам его спровоцировал, а уж это он всегда умел мастерски. Но Лили сомневалась, что это было возможно: насколько она знала, Северус редко посещал Хогсмид после… После конца пятого курса.

Ремус ответил спустя минуту тишины:

— Лили, я понимаю, что Адара твоя подруга, но Сириус — мой друг. И знаешь, мне кажется, что у неё как раз хватило бы на такое сил. Она сама когда-то говорила, что «месть — блюдо холодное».

О Боже, какие же они иногда идиоты!

— Да это же просто маггловское изречение! Рем, это ещё ничего не значит! — Лили остановилась на месте и сердито топнула ногой. Честное слово, подобное упрямство уже начинало раздражать. — Это же Адара, Рем! Та самая Адара, которая вместе с нами шутила, гуляла по Хогсмиду, говорила Блэку и Поттеру, что они индюки, и при этом ни разу — слышишь, Рем, ни разу! — не ударила их даже по голове! Хотя, да видит Бог, — добавила уже от себя Лили, сдувая прядь за ухо, — им бы это точно не помешало. Она же наша подруга! Мы не можем не доверять ей. Это сделала не она. Я бы могла спокойно доверить ей свою жизнь.

Ремус угрюмо посмотрел на неё и покачал головой. На секунду Лили почувствовала себя маленьким ребёнком, которому объясняют, что есть что-то белое и что-то чёрное:

— Лили, как же ты не понимаешь? Мы не знаем Адару! Можешь ли ты мне сейчас сказать, какая она настоящая? — на секунду повисло молчание, и Ремус, не дожидаясь более ответа, продолжил: — Вот видишь! Её даже Астра не знает, не то что мы. А если мы не знаем человека, то он может быть способен на всё.

Лили сейчас была готова признать только одно: этот мир определённо сошёл с ума. И она отчаянно отказывалась ему подражать.

— Нет, Ремус, — Лили упрямо покачала головой. — Я знаю её. Возможно, да, она крайне противоречивый и местами совершенно непонятный человек, но у неё есть то, из-за чего она не могла такое совершить: преданность. Верность, Ремус! Мы её друзья, так или иначе. И даже если бы не были ими и оказались в беде, она бы всё равно сделала всё, чтобы помочь каждому из нас. Разве она ни разу не поддержала тебя в нужный момент, Рем? Только не говори, что ты не можешь вспомнить такого момента! Да, Адара местами невыносима, — Лили чувствовала, что уже совершенно точно разошлась хуже некуда, но останавливаться не собиралась, — кто же спорит. Я и сама это прекрасно знаю. Но она наш друг, Ремус! А долг друзей принимать её такой, какая она есть.

— Если Сириуса прокляла она, то она мне больше не друг, — пробормотал Ремус, цепкими пальцами уцепившись ей в локоть и придерживая.

Наверное, только из-за этого споткнувшаяся Лили не упала.

На секунду она замерла, не веря услышанному. Как же так? Как же они все так могут? Разве можно так просто отказываться от дружбы? Разве можно вот так в два счёта предать человека, который впустил тебя в свою жизнь? Да, возможно, Лили могла бы простить подобное Поттеру: они с Блэком были неотделимы последние годы, а Адару он всё же знал недостаточно хорошо. Но Рем… Он ведь приятельствовал с Адарой ещё до того, как она начала хотя бы немного общаться с Мародёрами. Он… он ведь и друг Лили тоже. Но… разве это дружба тогда?

Резко Лили стало противно идти рядом с Ремусом. На мгновение она замедлила шаг, давая ему возможность уйти вперёд, но затем передумала и быстро устремилась прочь, напоследок бросив:

— Мне не о чём с тобой разговаривать, Ремус. Ты оцениваешь людей по мнению Поттера. Всё же многие частично правы в том, что ты просто его жалкий прихвостень. — она вздохнула. — В ближайшее время лучше ко мне не подходи.

Лили быстро побежала, а Ремус даже не пытался её догнать. Внутри очередным витком закручивалась обида. Видимо, она была ему важна также, как и Адара. Лили решила, что прямо сейчас ей лучше найти Адару — почему-то рядом с ней последнее время было куда спокойнее, чем где-либо ещё.

Если же она не сможет её найти, то лучше сходит ещё раз к Больничному Крылу — возможно, Сириус уже очнулся, или мадам Помфри просто разрешит её впустить. Как-то Лили неожиданно поняла, что даже соскучилась по вечно неугомонному, но уж больно верному своим принципам Бродяге. Тот уж точно никогда не опустился бы до того, что и его друзья. По крайней мере, ей хотелось в это верить.

Но не успела Лили пройти и пары поворотов, как чуть не упала, споткнувшись о что-то. Смаргивая незаметно подступившие слёзы, она думала, что Пивз, повсюду разбрасывающий всякий хлам, точно заслужил хотя бы порки, пока не поняла, что споткнулась она не о предмет, а о тело. Всего мгновение ушло на узнавание… Лили не сдержала оглушающего визга: перед ней лежала Адара. Белая, как мел и, кажется, бездыханная.

Лили немедленно упала на колени перед подругой и смотрела на неё широко раскрытыми глазами:

— Нет-нет-нет, пожалуйста, нет…

Лили приложила руки к лицу. Сзади неё послышался чьи-то быстрые шаги, и к ней подбежал Ремус:

— Лили, что случи… Мерлин вседержитель! — выдохнул он, уставившись на неподвижную Адару.

Лили, казалось, эти слова привели в чувства:

— Рем, быстро хватай её и побежали в Больничное Крыло. — Люпин явно был не готов ступить и шагу, и Лили поторопила: — Быстро, Рем!

Ремус растерянно на неё посмотрел, но уже в следующую секунду подобрался и быстро сморгнул. Резко подскочив, он схватил Адару на руки и рванул в сторону Больничного Крыла:

— Этого ещё не хватало, — пробормотал он. И вот здесь Лили была с ним абсолютно согласна. Особенно учитывая, что Адара явно оказалась в таком состоянии не из-за проклятия.

Лили посмотрела на подругу. Смотреть на неё такую, было слишком… страшно и непривычно. За все года своей учёбы Лили привыкла, что Адара — преимущественно тихая, местами незаметная, — всегда была где-то неподалёку. Она не болела, иногда исчезала, конечно, но всегда, обязательно всегда возвращалась и мягко улыбалась, успокаивающе кладя ей руку на плечо.

Только сейчас Лили поняла, что все эти года Адара казалась ей несокрушимым оплотом в жизни, твердыней, постоянной основой, которая будет рядом, что бы ни случилось. А теперь… В лунном свете, со свободно свисающей рукой, она была чем-то похожа на сломанную фарфоровую куклу, которая у неё была в детстве. Смертельно бледная с закрытыми глазами, длинными ресницами, бросающими почти огромные тени на лицо… Лили ни разу до этого не замечала, насколько уставшей была подруга, насколько измотанной. Почему-то никто из них ни разу не задумывался, каких именно сил Адаре стоила её извечная готовность к любой ситуации.

А ведь это было так логично. Ей надо было когда-то варить все те зелья, которые были у неё в портфеле, надо было когда-то разучивать и практиковать все те заклинания, которые она знала. Лили видела ведь, как изнуряюще проходили их с Северусом тренировки, а Адара явно занималась подобным и сама. Это сколько же часов в день она спала в таком случае и как до сих пор не свалилась от усталости и вечного напряжения?

Лили быстро посмотрела на Ремуса. Тот казался глубоко задумчивым, но её внимание заметил сразу и покачал головой:

— Знаешь, Лили, может быть, ты и права. — Ремус снова посмотрел на Адару, безвольно лежащую на его руках. — Как-то не укладывается в уме, что Адара могла это сделать.

Если честно, теперь Лили уже не было легче от этих слов. Неужели для того, чтобы подобное понять, им всем нужно раз увидеть Адару в вот таком состоянии? Или и вовсе… Лили только крепче зажмурилась: нет, Адара обязательно выживет, она не может вот так просто… Господи, пожалуйста!

Уже подходя к Больничному Крылу, Ремус грустно улыбнувшись, пробормотал:

— Знаешь, Лили, она такая лёгкая и маленькая, что я боялся, что сломаю её, пока буду нести. — действительно, на фоне долговязого Ремуса Адара казалась просто воистину миниатюрной. Лили украдкой вытерла слёзы. — Я как-то раньше этого не замечал. Она всегда казалась такой… — Ремус, кажется, не находил слов и от того только больше хмурился.

— Сильной, да, Рем? — Лили ободряюще улыбнулась. — Просто она такая и есть. Даже больше, чем мы можем себе представить.

Проведать подругу в Больничном Крыле Лили не смогла. Вначале мадам Помфри запретила какие-либо посещения, потому что Адара была без сознания, а потом сама Маунтвиль запретила школьной медсестре кого-либо к ней пускать. И как Лили ни старалась, но попасть внутрь она так и не смогла.

В принципе, её сложно было за это осуждать: многие поклонницы Блэка, судя по гневным окрикам мадам Помфри, всё ещё были не прочь проредить Адаре причёску.

Лили была рада, что не ошиблась в подруге: Адара не только быстро встала на ноги после отравления, но теперь ещё и с достоинством выслушивала всех, кто хотел ей сказать какую-нибудь гадость. Несмотря на все действия и Лили, и Марлин, и Амелии с Пандорой, и даже преподавателей, таких всё ещё были немало.

Взять даже случай в тот день, когда Адара вышла с Больничного Крыла — совершенно неожиданно, учитывая, что мадам Помфри ещё за день до этого говорила Лили, что никуда пока не собирается выпускать Маунтвиль.

Поттер упрямо смотрел на Адару. Они стояли в коридоре на третьем этаже — в центре круга, созданного из зевак, которые уже приготовились получить очередную порцию для школьных сплетен. Казалось, что собралась вся школа — здесь были и слизеринцы, и гриффиндорцы, и хаффлпаффцы, только равенкловцев было как-то на удивление маловато.

Адара стояла такая маленькая на фоне всей этой толпы. Лили пыталась прорваться к ней, но пока её попытки не особо увенчивались успехом ровно до тех пор, пока она не начала угрожать баллами. После этого попытки протолкаться стали немного эффективнее.

Тем временем Поттер уже направлял на Адару палочку:

— Зачем ты это сделала, Адара? — стоило заметить, до этого Джеймс толком не задавал Адаре вопросов. Он просто с ней толком не разговаривал, смотрел с подозрением, но всё же молчал.

Лили присмотрелась. Выглядела подруга бледной, но в целом держалась довольно спокойно и уверенно. Даже сложно было сказать, что буквально утром она ещё была в Больничном Крыле.

Адара в притворном удивлении подняла брови:

— Что ты говоришь, Поттер? Я тебя не понимаю.

Лили не могла не заметить, что Поттер даже зубами заскрежетал от такого ответа:

— Адара, ты понимаешь, что ты чуть не убила его? — эх, а Лили искренне надеялась, что Ремус сможет переубедить своих друзей и Астру. Последнее время с Джойс Лили почти совсем не общалась: та была просто свято уверена, что с глаз Эванс и Маккиннон ещё спадёт пелена и они сами поймут, какое же Адара чудовище. И тогда уже придут к ней с извинениями.

В общем, Лили очень не хватало умения успокоить, которым владела Мэри.

Лили протолкалась к Адаре, но выйти так и не смогла, замерев в удивлении. До этого она не видела выражение лица Адары, и могла только предполагать, но сейчас… Лицо Адары было не пустым, нет. Оно просто было нечитаемым. Лили не представляла, что подруга может быть именно такой.

— Я? Поттер, я повторяю для особо умных: я не понимаю, о чём ты.

Джеймс схватился за палочку:

— Адара, я ещё раз тебя спрашиваю…

— Поттер, я тебе уже ответила. Я никого не трогала, — по буквам произнесла Адара, перебив гриффиндорца.

Лили искренне переживала за подругу: Поттер в гневе страшен, и Адара сейчас может не избежать расправы… Но ведь она ни в чём не виновата. Лили мысленно приготовилась к тому, чтобы стать между лучшей подругой и Поттером.

— Тогда кто? — требовательно спрашивал Поттер. — Я знаю, что ты в курсе. Кто, Адара? Скажи имя, и я от тебя отстану.

Адара упорно молчала, гордо вздёрнув подбородок.

— Значит, это всё-таки ты? — переспросил до этого молчавший Ремус. Он, Питер и Астра стояли за спиной Джеймса.

— А сам-то как думаешь? Кто ещё на это был способен? — насмешливо спросила Адара, выгнув бровь.

Лили ошарашенно замерла. Но Адара же не могла слышать их разговор… Или могла? Встретившись с Лунатиком взглядом, она поняла, что Ремус думает о том же.

— Нет, Маунтвиль, ты меня доведёшь, — Джеймс начал поднимать палочку.

Для Лили всё в тот момент происходило как-то замедленно. Вот Адара инстинктивно тянется к карману, вот её собственные ноги отрываются от земли сами собой и она подбегает к подруге и закрывает её собой, вытягивая палочку. Оказывается, не одна она. Рядом с ней плечом к плечу стоят Марлин, Амелия и Регулус Блэк. Последний проговорил:

— Силы равны, Поттер. Четыре на четыре. Сражаться будешь?

— А Маунтвиль ты не считаешь, Блэк? — переспросил Джеймс, презрительно выгнув губы в усмешке. — Почти что убийцу своего брата? Или, может, это ты её попросил?

— Да как ты смеешь, Джеймс, — прошептала опешившая Марлин, которая так же, как и Лили, не верила в виновность Адары. — Неужели ты сам веришь в эту чушь?

— А я так вижу вы с Эванс выбрали не ту сторону, — Поттер хмурится, а Эванс чувствует, как щёки едва заметно краснеют. Почему ей как-то жаль Поттера? За что его жалеть?

— Хватит! — из-за спин четверых аккуратно вышла Адара. Палочку она так и не вытянула. Регулус едва слышно пробормотал себе под нос, но Лили всё же разобрала фразу: «Вот дура. Ей же сейчас колдовать нельзя». Так вот в чём причина! Адара… Это следствие яда?

— Что, Адара, решила проявить псевдо-храбрость? — спросила Астра, равнодушно ухмыльнувшись, но от Лили не укрылось то, как нервно дрожали её руки.

Адара несколько мучительно долгих секунд с интересом безумного учёного смотрела на всех четверых. А затем слегка улыбнулась:

— Знаете, никогда не могла понять стремления задеть чьи-либо чувства. Зачем? Чтобы показать чужую слабость? А, может быть, таким образом вы показываете свою?

Астра смертельно побледнела: Адара, даже не напрягаясь, задела именно то, что Джойс так тщательно прятала даже от самой себя. И, видимо, не только она.

Ремус заботливо обнял Астру за плечи, но та только рассерженно сбросила его руки.

— Маунтвиль, вытаскивай палочку, я вызываю тебя на дуэль, — грозно произнёс Поттер, смотря на неё исподлобья.

Адара достала волшебную палочку из кармана с некоторой задумчивостью. Покрутила её в пальцах, вытерла несуществующее пятнышко, а затем спрятала её обратно, сказав:

— Я не собираюсь с тобой драться, Поттер. К тому же, сейчас ты на эмоциях и даже я в своём состоянии смогу одолеть тебя простым обезоруживающим. Когда всё наладится, и Блэк выйдет из Крыла, тогда мы с тобой поговорим. И, пожалуй, если ты не передумаешь, то мы всё-таки сразимся. До скорого свидания!

И Адара, круто развернувшись на каблуках, устремилась прочь, даже не взглянув на друзей. Но Лили смогла услышать тихое «Спасибо», когда Маунтвиль проходила мимо неё.

— Ты больше не в команде по квиддичу, Маунтвиль! — как-то беспомощно крикнул напоследок Поттер, но Адара даже не обернулась на такое заявление, только весело махнув ладошкой и чуть ли не подпрыгнув от радости.

Что-то Лили подсказывало, что подруга этой новости только обрадовалась.

* * *

Сириус хмуро смотрел в потолок. Настроение было, мягко скажем, паршивым. Первой причиной подобного было, конечно, состояние из-за проклятия. Второй — тот факт, что мадам Помфри не пустила друзей его проведать. А третьей — лежавшее сейчас на тумбочке письмо. Наверное, именно оно больше всего вводило Сириуса в ступор. Блэк повторно потянулся за бумажкой и в сотый раз прочитал:

Здравствуй, Сириус,

Надеюсь, что тебе уже гораздо лучше. Для поддержания твоего настроения к этой записке прикреплена ещё коробочка шоколадных котелков. Как мне говорили, именно они являются твоими самыми любыми сладостями.

Сириус, у меня к тебе есть очень серьёзная просьба. Суть её состоит вот в чём: пожалуйста, не раскрывай имя того, кто наслал проклятие. Я знаю, кто это, но очень прошу тебя молчать. Поверь, этот человек кается в содеянном, и можно с уверенностью сказать, что он уже наказал себя сам. Я… Я знаю о его состоянии в тот момент. Да и сейчас тоже. Ты можешь мне не верить, но оно, по правде говоря, оставляет желать лучшего.

Сириус, прости, что всё так вышло. Я обычно никогда не извиняюсь, но сейчас меня гложет до этого, казалось, не существующая совесть. Я искренне надеюсь, что в будущем ты поймёшь мои мотивы, но сейчас ты наверняка думаешь, что я кто-то из тех, кому плевать на твою жизнь. Не буду говорить, что это не так. Потом, когда ты узнаешь авторство и некоторые подробности прошедшего времени, ты сам всё поймёшь.

Я искренне надеюсь, что ты скоро поправишься, и твои друзья смогут тебя проведать. Они очень по тебе скучают и повсюду ищут напавшего. Даже, кажется, уже нашли, но малость не того. Точнее, совсем не того. Но это не так уж и важно.

Честно говоря, думаю, что в скором времени мы с тобой всё обсудим. А пока… Я хочу остаться инкогнито.

С наилучшими пожеланиями.

P. S. Вполне возможно, что ты меня всё-таки узнаешь, поэтому убедительно прошу не раскрывать мою личность и содержание этой записки. Заранее спасибо. Я верю в твоё благородство.

Сириус напряжённо думал. Учитывая слабость, давалось ему это с крайним трудом. Кто же автор этой странной записки? Точно не сам Снейп. Регулус? Как-то тоже слабо верится, брат явно не из тех, кто стал бы выгораживать этого слизня. Но кто тогда?

На секунду Сириус задумался и чисто инстинктивно поднёс листочек к носу. И его осенило — запах! Мордред раздери, кто здесь владеет хорошим нюхом?

Повторно принюхавшись к бумажке, Сириус различил явственный, но крайне непонятный аромат. То ли какая-то морская свежесть, то ли запах леса… И чувствовалось, что запах этот был девичьим. Но откуда здесь море? Да и запах леса зимой тоже звучит как-то сомнительно. К тому же, чтобы у девчонки были духи не с ароматом цветов, ванили или шоколада… Таких в окружении Сириуса было не так уж и много, потому что обычно девчонки наивно полагали, что такие запахи могут ему понравится. А он ведь не мог рассказать, что его анимагическая форма даёт обострённое обоняние, а потому все резкие ароматы начинают его душить почти мгновенно. Слишком много вопросов могло бы возникнуть, начни он объяснять.

Он поднёс бумажку ещё раз, проверяя свои собственные эмоции от этого запаха. Мордред раздери, а ведь он реально неплох. Хотелось ещё и ещё втянуть носом, подойти поближе, словно…

Чёрт, он мог догадаться и раньше. Не так уж и много было девушек, как выяснилось, на которых у него была бы такая реакция.

Он вспомнил их тогдашнюю поездку.

Они ехали вместе на мотоцикле. Вокруг буйством зелёных красок радовал лес, хотя Сириусу уже немного начинал поднаедать этот однообразный пейзаж. Его спутница, сосредоточенно выкручивающая максимальную скорость, на такие детали явно не отвлекалась. Она вообще, кажется, старалась лишний раз не отвлекаться, чрезвычайно напряжённая в его руках. Сириус догадывался, как тяжело ей было сдерживать инстинкт защиты в такой ситуации. Как никак, раньше она предпочитала к нему спиной не оборачиваться.

В общем-то, насколько он сам мог заметить, она к кому-либо не предпочитала оборачиваться спиной, иногда на ступеньках пропуская впереди себя чуть ли не весь поток студентов. Но сейчас его мысли неожиданно текли в совсем другую сторону.

Пожалуй, её спина была даже излишне красивая. Тонкая, изящная, чего привычно свободная рубашка и лёгкая курточка сейчас от его рук никак скрыть не могли. На мгновение захотелось придвинуть эту спину ближе к себе, огладить каждый изгиб, заставить голову откинуться на его плечо… Сириус настороженно замер. Что за глупость? Наверное, стресс всё же порядком на нём сказался.

Это ведь Маунтвиль. Её и девушкой-то считать можно с большой натяжкой.

Неожиданно откуда-то сбоку начал доноситься запах моря. Такой солёный, свежий, явно прилетевший издалека. Конечно, где-нибудь в несколько десятков миль здесь могло быть побережье — их остров не настолько большой, как порой может казаться. Сириус повёл носом и посмотрел прямо перед собой. Волосы девчонки перед ним были уложены в аккуратный и незамысловатый пучок. Он неожиданно подумал, что был бы не против распустить его прямо сейчас. Дурацкая мысль.

К тому же, его наверняка в тот же миг скинут с мотоцикла за такое нахальство.

Но едва ощутимый запах всё же манил к себе. И он не сдержался — вжался носом в чужую макушку. И всё остальное стало как-то вдруг безразлично. Он ведь не пристаёт к ней, честное слово. Просто запах приятный. И волосы мягкие, почти невесомые. Почему она их никогда не распускает?

Сириус зажмурился. Глупость какая-то всё же. Ну и пусть. Всё равно пройдёт.

Наверное.

Сириус нахмурился. Прошло столько времени, а ситуация так и не прояснилась. Тогдашние его эмоции не объяснялись и сейчас, потому что мгновенно захотелось оглянуться: а точно ли ничего больше после Маунтвиль не осталось? Но нет, шоколадные котелки, записка и этот запах.

Как-то некстати подумалось, что лично её он был бы рад видеть больше. Наверняка ей бы не составило труда тайно проникнуть в Крыло, пусть мадам Помфри и запирала двери заклинанием из-за всех лежащих в Крыле проклятых. Хотя они ощутимо отстранились друг от друга после того танца пятнадцатого октября. Оно с одной стороны и понятно: Маунтвиль в гостиной появлялась теперь нечасто, после занятий до ночи бродя непонятно где. Сириус, однажды проследивший за ней по Карте, мог с уверенностью сказать, что она взялась расследовать это дело.

Неугомонная язва. Будто не понимает, что ей опасность угрожает не меньшая. И пусть он знал, что Маунтвиль не дура, да и защищаться умеет получше многих (и уж точно лучше Эванс Сохатого), но всё-таки ему было неспокойно. Она ведь совершенно не умела себя жалеть. И останавливаться при достижении своих целей тоже не умела — это уж Сириус по её мстительным затеям догадался. Так что от Карты он порой не отрывался целый вечер, молча наблюдая за крохотной, слишком быстро передвигающейся точкой. Порой она исчезала с Карты, потом появлялась снова, торчала где-нибудь в пустой и старой аудитории, где по ночам одиноким девушкам торчать не пристало. Иногда его так и подмывало вскочить, кинуться туда и высказать уже этой занозе всё, что он думает. Но почему-то Сириус не решался. Не хотел ссориться с ней снова, не хотел снова заставлять видеть в себе врага. И не желал задумываться о причинах ни его волнения, ни всех этих странных мыслей.

У них с парнями даже были введены вечерние дежурства, где они наблюдали за всем происходящим. После Сибиллы это казалось очевидным шагом. Всегда кто-то из них был готов сорваться в любой коридор, где могло произойти нападение. Пару раз даже срывались, и Сириус не очень-то хотел вспоминать обычно те свиданки, которые заставал в таком случае.

Жаль, они раньше до этого не додумались. Возможно, и смогли бы что-то вовремя заметить, а сейчас, казалось, их невидимый враг затаился.

Так что да, отдалились они вполне закономерно и вряд ли намеренно. Вряд ли из-за того, о чём он сам думал… Да только Сириусу теперь всё время казалось, что тот их танец закончился слишком рано. И его сны, куда более красочные, где Маунтвиль была открытой и расслабленной, прямо как в те минуты, где доверяла ему так, как никогда в настоящей жизни, только лишний раз это подтверждали.

Он снова нахмурился. Нельзя. Категорически нельзя об этом думать. Он для Маунтвиль однозначно не сможет стать кем-то большим, чем другом. Слишком много было между ними предрассудков и недоверия. Пусть они за последние полгода и исчезали с завидной скоростью, но вряд ли это смогло бы что-то изменить.

Да и хотел ли он стать для неё кем-то большим? Был ли он уверен, что у них вообще может что-то получится? Мерлин, эти вопросы даже в его голове звучали по-идиотски.

Но в одном он был уверен. Продлись мелодия всего на секунд пять дольше, и он бы не сдержался и её поцеловал.

Да и что в ней такого, собственно? Он видал девчонок покрасивее, а то, что характер у Маунтвиль — огонь, так это совсем ничего не значит. Сама же она — кожа да кости, да эти глаза горящие. И прядка непослушная у виска. И руки изящные. И ключица тонкая, что…

Нет. Не думать.

Но Сириусу всё же думалось, так что он заставил себя свернуть ход размышлений в другую сторону. Зачем же Адара написала ему это письмо? Почему даже в этой ситуации она защищала Нюнниуса? Внутри зашевелилось что-то злое и такое, на что он сам не имел права. Да и названия он этому не знал. Не ревность ведь, ей-Мерлин. Он ни одну девчонку никогда не ревновал и начинать совершенно точно не собирался.

Но, честное слово, лучше бы всё-таки это был Боунс.

К нему за ширму вошла мадам Помфри. Добрая медсестра не могла сидеть у него беспрестанно, а сейчас настало очередное время приёма лекарств. Выпив всё, что необходимо, Сириус откинулся на подушки и аккуратно спросил, как долго он находился в бреду.

Мадам Помфри явно не ожидала от него вопросов так быстро. Так что в ответ он услышал обеспокоенное: «Четыре дня». Надо же, а по ощущениям два столетия минимум. Всё же недаром это был первый раз в его жизни, когда он лежал на больничной кровати.

На вопрос, кто находился с ним, ответ был произнесён едва слышным шёпотом и с долей опаски: «В большей степени мисс Маунтвиль».

Финал.

— Что?! — Сириус резко подскочил на кровати, не справившись с эмоциями.

Это получается, что она слышала всё то, что он говорил? Дерьмо. Сириус себя не то чтобы хорошо контролировал в бреду, нет. Но вот запомнить всё, что тогда происходило, имена всех, кого он звал, труда не составило. Мерлин, ему и так было стыдно, что он в какой-то момент почему-то окликнул Беллу. Показалось просто, что среди теней мелькнула копна кузины. Так ещё и это.

Он помнил, что он её звал. Не сразу, нет, всё же он осознавал, что оказался в той странной темноте как раз после проклятия Нюнниуса. И помнил, по каким причинам он всё-таки к нему подошёл. Так что вначале звать Маунтвиль казалось сущей глупостью: не хватало ещё, чтобы его девчонка выручала.

Девчонка, которую ему самому хотелось выручить, а не наоборот.

Тьма вокруг напрягала, заставляла выпускать из самого нутра маленькие огоньки-имена, вспоминать всех тех, кто был ему дорог, важен. Но они не помогали, не спасали. Казалось, будто в какой-то момент имён семьи и друзей хватит, чтобы выйти отсюда, но потом чёрная мгла снова захлестнула, и всё пропало.

Ничего не помогало. Он звал их, снова и снова, но они едва-едва могли засветится в этом мраке.

А потом… Потом тьма сгущалась, давила, заставляла его назвать ещё одно имя. Которое он оставлял внутри, которое не хотел называть. Сам не знал почему, но не хотел. Она и так была не его, и в этом бреду его это почему-то слишком сильно волновало. И так хотелось, чтобы хотя бы её имя осталось с ним, а не исчезало во мраке, как все предыдущие. Она всё равно не сможет ему помочь.

Но в какой-то момент её имя просто вылетело из него. Вначале тихо, потом громче, громче, и ещё громче! А потом он почувствовал руку и схватился за неё как можно крепче. И дальше имена всех близких только помогали, они словно подталкивали его, ускоряли, заставляли уйти подальше от всего этого мрака, к полноценному свету, который он увидел впервые за всё это время.

Сейчас Сириус понимал, что, вполне возможно, рука была отнюдь не эфемерная, а вполне себе конкретная. От этого становилось тошно. От мыслей, что о нём подумала Маунтвиль, — ещё хуже.

Она и так была не слишком высокого о нём мнения. А теперь Сириус не удивился бы, если бы она посчитала его жалким. Недаром ведь исчезла из Крыла, стоило только ему очнутся. И как им дальше общаться?

Определённо, дело — дрянь.

— Мистер Блэк, успокойтесь, — добрая мадам Помфри пыталась заботливо его уложить. Сириус не стал сопротивляться, и медсестра быстро запричитала: — Я понимаю, что, видимо, именно она на вас напала, судя по вашей реакции, хотя я бы никогда не подумала, что эта девочка способна на такое… — Ещё секунда, и ему понадобятся доктора Святого Мунго? Что здесь вообще происходило? А мадам Помфри ещё и добавила, добивая его своими словами: — Она так искренне о вас заботилась…

Сердце на мгновение остановилось, но Сириус был слишком обескуражен предыдущими предложениями, чтобы сейчас на этом останавливаться:

— Что? — теперь уже он точно ничего не понимал. — Мадам Помфри, это не она на меня напала. Что вы вообще такое говорите?

К тому же… Если мадам Помфри никого к нему не пускала, то как здесь оказалась Маунтвиль? Если её подозревали в нападении на него, как кто-то вообще доверил ей близко подойти? Сириус почти не сомневался: наверняка друзья прикрыли, наверняка рассказали, что уж Маунтвиль точно не та, кто стала вот так бы нападать на него в подворотне.

Эта бы в случае чего привселюдно на дуэль вызвала и сделала бы всё, чтобы по стенке его размазать. Зная её, ещё и не без причины, так что Сириус, возможно, и не сильно бы сопротивлялся. В его мыслях неожиданно возникла весёлость, несмотря на весь подозрительный ужас ситуации, который явно ощущался. Он неожиданно подумал, что мог бы позволить Маунтвиль оказаться вместе с ним у стены. И вот совершенно не по причине дуэли. И к стенке однозначно был бы прижат не он.

Чёрт. Почему последнее время при упоминании Маунтвиль мысли сводились только к одному?

Сейчас медсестра выглядела поражённой, растерянной и удивлённой одновременно. Минуту она смотрела прямо ему в глаза, будто проверяя на вменяемость, но буквально затем отвела взгляд, и вся её фигура окончательно поникла.

— Ох, Мерлин всемогущий! — всплеснула руками мадам Помфри, нервно заметавшись около его постели. — Бедная девочка, и аврор Стеббинс зря на неё наговаривал, Альбус был прав. Хорошо хоть, в Министерстве дело уладилось, только вот с ребятишками никак разобраться не получилось…

Какие ребятишки? Что значит, «аврор Стеббинс зря на неё наговаривал»? Что вообще здесь забыл аврор? От догадки Сириусу свело зубы. Мерлин, хоть бы он ошибся.

— Мадам Помфри, — медленно произнёс Сириус, стараясь сохранять хрупкие остатки спокойствия, — Пожалуйста, вы можете объяснить, что произошло, пока я был без сознания?

И она объяснила. И логическая цепочка вела его в правильном направлении, так что буквально после первых непоследовательных предложений ему стало ещё хуже. Вот почему Маунтвиль всегда вляпывается в приключения? Да и ещё чаще всего выбирает момент, когда он не в силах ей помочь.

С ней так и по-настоящему можно язву заработать.

Оказывается, что всё это время Адара страдала от нападок всех и вся, в том числе и его друзей, из-за нападения. У Сириуса не укладывалось в уме: как они могли вообще на неё подумать! Ладно, Сохатый, с испуга он мог быть скор на расправу, но Астра-то куда смотрела? Лунатик? Хвост? Сириус на секунду представил, что в этот самый момент чувствовала Маунтвиль: лучшая подруга, знавшая её с незапамятных времён, не поверила в её невиновность.

И да, Сириус был готов признать: зануду Эванс он недооценил. Попробовать извиниться перед ней, что ли?

А рассказ-то продолжался. Официальный вывод: Нюнниус — сволочь. Вряд ли у кого-то ещё в это время был резон травить Маунтвиль. Мордред, они же вроде как друзья, это ж до чего надо опуститься. Угрожать той, кто и так тебя всегда защищает, это ж надо. Ну ничего, дайте только выйти Сириусу из Крыла, и он за себя не ручается. У этого слизняка уже совсем никакого чувства достоинства не осталось: он даже не смог признаться в том, что совершил, и переложил всю вину на девчонку!

Хотя слабо верилось, что Маунтвиль вот так взяла и испугалась. Ну, ничего: выйдет — и спросит.

И всё же, Сохатый тоже хорош: сам защищал Маунтвиль перед ним, сам начал с ней нормально общаться, а теперь обвиняет её во всех смертных грехах! Мерлин, он надеялся, что друзьям хватит ума не учинить мгновенную расправу. Или хотя бы Маунтвиль сможет этого избежать — она ведь та ещё умелица в маскировке и побегах.

— Мистер Блэк, а кто на вас напал? — вопрос мадам Помфри вывел Сириуса из размышлений.

По-хорошему, сдать бы сейчас Нюнниуса со всеми потрохами, пусть его исключают из школы. С другой, Нюнниусу пришлось молчать, когда Сириус в том году отправил его к Лунатику. Так что, можно сказать, в какой-то извращённой форме они теперь квиты. И, опять же, Маунтвиль просила ведь недаром, наверное.

Он на секунду замялся. Но затем всё же уверенно выдавил, наступая на горло собственному правдолюбию:

— Это был мужчина. Он не из Хогвартса, и я его прежде никогда не видел. — «И больше никогда не увижу», мысленно хмыкнул Сириус. И отчего-то он почувствовал облегчение: всё же, Нюнниус не настолько заслуживал исключения, как могло показаться на первый взгляд. Но за Маунтвиль он ещё обязательно ответит. Лично.

Мадам Помфри охнула в очередной раз и побежала спешно вызывать Дамблдора. Сириусу даже стало её немного жаль.

Выпустили его через неделю после этого разговора. Всё было, на первый взгляд, прекрасно: друзья встречали прямо у входа, удушливые объятия последовали незамедлительно. Сириус не сдержал радостной улыбки: здесь были и упрямый Сохатый, и как всегда сдержанный Лунатик, и стеснительный Хвост, и жизнерадостная Астра, и обычно такая зануда, но сейчас весело улыбающаяся Эванс, и малышка Маккиннон… Вот только Маунтвиль здесь не было.

Последнюю неделю он старался о ней не думать. Иногда, конечно, не получалось, но он очень старался, да и способ отвлечься нашёлся: по учёбе всё-таки надо было немного почитать, так что скучать Сириусу не приходилось.

А сейчас… Сириус не знал, как она так умеет, но только из-за её отсутствия его настроение ощутимо испортилось. До выписки он всё гадал, придёт она его встретить или нет. Резко захотелось плюнуть на наставления мадам Помфри, кинуть друзей и прокатиться на мотоцикле, который все они, в том числе и… Адара, подарили ему на совершеннолетие.

Судя по всему, проницательная Эванс заметила резкую смену его настроения, но ничего не сказала, весело подмигнув. Сириус удивился ещё больше: с каких это пор эта зубрилка начала ему подмигивать? Мир определённо сошёл с ума за время его отсутствия. Но ему это даже нравилось.

Вся компания направилась к Большому Залу на ужин. Казалось, для многих сегодняшний день будет сродни ужину вначале учебного года: все встречные студенты хлопали его по плечам и радовались так, будто Сириус отписал им все блэковские деньги, честное слово. Парочка девчонок чуть ли тут же не кинулись ему на шею целоваться, но спасла ситуацию дисциплинированная Эванс. Как никак, угроза снятия баллов всегда работала стопроцентно.

На подходе к Большому Залу парни буквально несли его на руках. Сириус чувствовал, что немного волнуется: наверняка Маунтвиль придёт на ужин. Учитывая её аппетит раньше, вряд ли она станет приёмы пищи пропускать, правда ведь?

Он ошибся. Станет, и ещё как станет. Большой Зал встретил его весёлым гомоном, радостными криками и поздравлениями сразу с четырёх столов (учитывая преподавательский). Его все прекрасно встретили, даже Дамблдор сказал о том, что рад его видеть и уже соскучился по их проделкам. Сириус в ответ пообещал в ближайшее время исправиться, и с удовольствием заметил, как на этих словах слегка побледнел Нюнниус. И правильно.

Даже Макгонагалл ему улыбнулась (едва заметно, конечно, но это уже прогресс), что ещё можно было сказать? Только то, что Маунтвиль на ужине не было. Вот так банально.

Сириус только нахмурился, но ничего на это не сказал. Парни не уставали хлопать его по плечам, Астра беспрестанно о чём-то рассказывала, а Марлин уже третий раз лезла обниматься, так что садиться за стол ему было немного трудновато. Прятать свои эмоции было ещё труднее, но у него получалось. К тому же, он правда был рад всех их видеть. Но Эванс, которая непонятно каким образом уселась слева от него, тихо пробормотала, стараясь не обращать на себя чужое внимание (явно у Маунтвиль поднаторела):

— Это не из-за тебя, не расстраивайся. — Сириус чуть было не дёрнулся от такой проницательности. Всё же Эванс была на редкость умной девчонкой. — Она уже три дня не появляется в Большом Зале. Как я поняла, ест на кухне, — и потом громче продолжила: — Сириус, подай мне, пожалуйста, вон те пирожные.

М-да, а Сохатый-то редко такой конспирацией страдал. И всё же Эванс явно его стоит. Чувствуется, что всё-таки не только рыжими волосами Сохатому девчонка приглянулась.

А такой паинькой была. Ещё одна актриса на их головы.

— Не рано ты перешла к сладкому, Лили? — спросил Сириус, натянув улыбку и подавая ей нужное блюдо. Тихим тоном он уточнил: — Она так ни с кем и не общается?

Собственно, стоило признать, Маунтвиль была единственной, о ком Сириус просил разузнать мадам Помфри. Желательно у Эванс или братца, если кто-то из них придёт к Крылу. Он не знал, приходил ли Регги, но Эванс точно появлялась, так что мадам Помфри как раз передала ему её слова. И они были как раз об этом.

— Не-а, ты просто их ещё не пробовал. Это не пирожные, а просто чудо, — громко сказала Лили, первоначально отвечая сразу на оба его вопроса. Потом опять тихо пробормотала, убирая за ухо тонкую прядь: — Даже в комнате у нас не появляется. Ума не приложу, где она теперь живёт. Макгонагалл я пока ничего не говорила, но сам понимаешь, вечно скрывать это от неё у меня не выйдет.

Теперь выбор Сохатого он совсем не осуждал. Эванс действительно была чудом. Учитывая её любовь к порядку, становилось очевидно, что Маунтвиль ей очень важна.

— Ты золото, Лили, — искренне пробормотал Сириус, на что Эванс ободряюще улыбнулась, похлопывая его по плечу.

Помимо всех её ангельских качеств, Лили ещё и подала Сириусу шикарную идею. И он решил после ужина непременно ею воспользоваться.

Сириус быстро бежал к кухне, скрываясь под мантией-невидимкой Джеймса и внимательно вглядываясь в Карту Мародёров. Она, собственно, свидетельствовала, что Маунтвиль была всё ещё на кухне, но Сириус не удивился бы, если бы она смогла Карту обмануть. Так что ему только и оставалось периодически на всякий случай оглядываться и спешить к главной язве в своей жизни.

Пощекотав грушу на картине и войдя внутрь, он шумно выдохнул: Маунтвиль сидела за ближайшим столом и с огромным аппетитом уплетала то же пирожное, что и Лили за ужином. Наверное, они действительно были просто невероятными — сам он к ним так и не прикоснулся.

Возможно, стоит попробовать сейчас?

Адара обернулась на хлопок двери мгновенно. Сириус не мог не удивиться тому, как сильно она изменилась. И вроде бы ничего по виду и не скажешь, но было что-то однозначно не то. Совсем не то. Через пару минут Сириус понял что именно: глаза. Они выглядели какими-то пустыми. Оно-то и понятно, конечно. Но легче от этого почему-то не становилось.

На кухне было очень тепло, так что запыхавшийся Сириус и сам захотел поскорее скинуть утеплённую мантию. Мантия Адары вон тоже лежала неподалёку от неё.

Он видел, как в самое первое мгновение Адара вся сжалась и напряглась, уже готовясь соскочить со стола и потянулась к палочке. На рукаве синего свободного свитера имелось как раз её любимое крепление — признаться, вот так открыто он видел его в первый раз, ведь обычно всё же оно пряталось под мантией. Выглядело внушительно, даже создавалось впечатление, будто Маунтвиль была настоящим боевиком из мракоборческого отделения.

Он слегка неуверенно подошёл и сел рядом, пробормотав:

— Привет. Рад тебя видеть. — и это было чистейшей правдой.

Неожиданно захотелось добавить, что он даже скучал, но это было бы слишком, пожалуй. И в первую очередь для него самого.

— Взаимно, — она тут же обернулась обратно и продолжила поедание пирожного, кажется, даже с большим энтузиазмом, чем до этого.

Сириус мог только позавидовать её спокойствию и аппетиту — сам он на ужине съел только парочку котлет и небольшую порцию фирменной хогвартской картошки.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, задумавшись, а затем взяла в руки второе пирожное с огромного подноса. И при этом почему-то тщательно старалась ему в глаза не заглядывать.

Сириус боялся даже предположить, что она уже успела себе выдумать.

— Уже гораздо лучше, спасибо, — ответил он и спросил: — Можно мне тоже?

Она удивлённо моргнула, не сразу поняв смысл его слов, а затем робко махнула рукой. И всё так же на него не смотрела. Мерлин, что же ему надо сделать?

— Почему не ходишь в Большой Зал? — спросил он, смотря на неё. Адара продолжала наблюдать за тем, как маленькие и, как оказалось, крайне тактичные эльфы работают в другом конце комнаты.

— Если отвечу, что по тебе скучала, то, конечно же, не поверишь? — ухмыльнувшись, ответила она вопросом на вопрос, устремив на Сириуса кристально чистый взгляд. Видимо, общение с ним идёт ей на пользу.

То ли от этой мысли, то ли от шутки, которую она произнесла, но скорее от первого, чем от второго, Сириус широко улыбнулся:

— Нет, конечно, — хмыкнул он, беря второе пирожное в руки. — Видимо, твой аппетит оказался до жути заразным.

Она рассмеялась и махнула головой в сторону эльфов:

— Это не мой. Я прихожу сюда уже третий день просто с ними пообщаться. Лили, однажды увидев меня, теперь наверняка убеждена, что я здесь ем… Но сегодня у меня впервые проснулся аппетит. Наверное, это эльфы меня и заразили.

Сириус укоризненно улыбнулся: таким путём она точно доведёт себя до истощения. И так худая, как ещё на ветру не колышется. Во время тренировок по квиддичу вообще порой складывалось у него обманчивое впечатление, что не Маунтвиль держит метлу, а совсем наоборот. А такими темпами она и вовсе будет тоньше этой самой метлы, пусть Джеймс по дурости и выгнал её из команды.

По заверениям друга, когда он однажды ночью с мантией всё-таки прокрался к нему, Сохатый о своём решении уже жалел. Адара оказалась невиновна, но к себе его теперь категорически не подпускала. И пусть Сириус и знал, что Сохатый чувствовал себя максимально виноватым и с квиддичем это никак не было связано, но если они и не получат в этом году Кубок, то исключительно по вине лучшего друга. В этот уж раз точно.

Но вот это сейчас было совсем не важно. Важно было, что невесть сколько одна девчонка забывала нормально поесть.

Решив заставить её всё же плотно набить желудок хотя бы пирожными, он весело спросил:

— Давай устроим соревнование: кто больше съест — тот загадывает желание.

Он догадывался, что в глубине души Маунтвиль невероятно азартная особа. Так что стоило только подтолкнуть.

— Не боишься, что тогда ты будешь должен мне два желания? — весело рассмеявшись, спросила она. Кто бы сомневался.

Сириус в ответ расхохотался, вполне искренне отвечая:

— Для тебя хоть и несколько тысяч. Ну, так что, давай?

Он в ответе не сильно-то и сомневался. Адаре явно тоже было это нужно, и она наверняка сама это прекрасно понимала.

— Давай, — хлопнула она по его протянутой ладони. — И ловлю тебя на слове. — она лукаво вскинула пальчик, знакомо прищуриваясь. Сириус был готов поклясться, что вот с именно таким видом на людей могла смотреть только Адара.

Одновременно они взяли в руки по третьему пирожному, продолжая разговор:

— Скажи, это ты меня нашла? — вопрос этот был у него давно, пусть и в ответе он особо не сомневался.

Адара на секунду нахмурилась, а затем угрюмо кивнула, отвечая на второй вопрос заранее:

— Он сам мне сказал, куда идти. — а вот это уже было вполне себе неожиданно.

— Что?! — Сириус поднял брови вверх, прекрасно понимая, о ком идёт речь.

Чтобы Нюнниус, да и сам рассказал, где находился Сириус? Как-то в его покаяние верилось меньше всего. Могло ли быть, что Маунтвиль снова выгораживала этого засранца?

— Знаешь, он не хотел, чтобы так вышло, — продолжила Адара, И потому был в полном шоке, когда понял, что натворил. Всё же, сам понимаешь, брать на себя смерть человека — это сильно. Пусть даже и школьного неприятеля. — Сириус не мог подивиться её спокойствию, с которым она это сказала. Не то чтобы он сам так уж сильно содрогался от мысли, что мог умереть, просто помнил собственный ужас в прошлом учебном году, когда понял, что по его вине сам Нюнниус чуть не умер. Так что в какой-то мере он его понимал. А вот как изящная девчонка может так спокойно об этом говорить, оставалось непонятным. — К его счастью, первым встречным оказалась именно я, а не кто-то другой.

— То есть, это ты наложила на меня исцеляющие? — спросил Сириус, вспоминая слова мадам Помфри о том, что чары были неизвестные ей и крайне сильные. И, собственно говоря, именно они спасли ему жизнь.

— Я, — кивнула она, беря в руки четвёртое пирожное. — Я просто знала, что это за заклинание. — и на этих словах снова отвела глаза в сторону. Неужели?..

— Откуда? — спросил Сириус, тоже откусывая следующее пирожное.

— Хм, — замялась она. — Скажем честно, я была частично его идейным вдохновителем. Но это огромный секрет. — Адара постаралась улыбнуться, но выглядела при этом настолько виноватой, что Сириус прекрасно догадывался о ходе её мыслей.

Учитывая, что, по рассказу мадам Помфри, к Адаре аврор пристал в первую очередь как раз из-за специфического целительского заклятия, идеально подошедшего для первой помощи, гадать, кто стал автором его спасения, не приходилось. И всё-таки Сириус не мог не признать, что Адара и Нюнниус были чертовски талантливыми. И убойными, да, к слову.

И, пожалуй, им явно стоило лишний раз вместе не работать, потому что Сириусу хотелось жить. Желательно долго.

Сириус не сдержался от насмешливого бормотания:

— Надо же. Интересное проклятие, кстати. — всё же не смог промолчать со своим замечанием, и Адара от этого явно не обрадовалась. Неожиданно захотелось хоть на мгновение прикоснуться к ней и успокоить, но он отмёл эту идею как исключительно неудачную. А всё-таки хоть немного её развеселить ему хотелось, так что он не удержался от ещё одной шпильки: — Не скажу, что мне понравилось, но эффект был определённо удивительный, — и он весело рассмеялся. Адара подхватила за ним, кажется, немного расслабившись.

Они были похожи на двух ненормальных безумцев, хохочущих из-за определённо тёмного заклинания. Его смех — слегка лающий благодаря характерной анимагической форме — и её, звонкий и совсем немного хриплый, эхом отдавали от прочных стен Хогвартского замка. Сириус подумал о том, что ладно он ненормальный — у всех Блэков это почти что в крови, — но она-то куда? У неё откуда взялось это безумие?

— У тебя ещё есть ко мне вопросы, аврор Блэк? — отсмеявшись, спросила Адара, казалось, даже не обращая внимания, что во время их увеселительной минутки опёрлась на него плечом. А вот Сириус как-то очень явственно это заметил.

Но от вопроса увиливать не стал:

— Ну, ты из меня-то Стеббинса не делай. — махнул он рукой, и Адара удивлённо на него воззрилась, тут же пробормотав имя школьной медсестры. Кивнув на её предположение, Сириус не решился признаться, что мадам Помфри ему всё рассказала. Вот прямо всё-всё. Так что он решил высказать дополнительное замечание: — До сих пор не понимаю, с чего даже незнакомый аврор решил, будто это твоих рук дело.

Сириус, который и сам подумывал податься именно в эту профессию по окончанию школы, действительно не понимал. Мотив у Маунтвиль был лишь косвенный. Да, подозревать того, кто и сообщил о преступлении, было популярной практикой. Но всё же возникал целый ряд очевидных фактов, из которых следовало, что Адаре было куда проще оставить его подыхать в той подворотне, если бы это сделала она.

Адаре этот вопрос явно не понравился: она низко опустила голову, нахмурилась и, разведя руками, постаралась объяснить:

— Ты сам знаешь, репутация у меня среди студентов не самая однозначная. — она закусила губу и снова посмотрела в сторону маленького окошка, а Сириусу неожиданно снова захотелось обнять её как можно крепче. Что за дурацкие мысли? Уже через секунду Адара снова повернула голову к нему, и на этот раз ухмылка казалось куда более жёсткой: — Наши с тобой многолетние перепалки, дружба с Северусом, потом дуэль с Северусом, вся та вакханалия на экзаменах, которую я устроила. — Сириус усмехнулся, углубляясь в воспоминания. Адара продолжила, ухмыльнувшись ещё шире: — А с сентября начались кардинальные перемены: меня начали замечать в вашей компании, Поттер взял меня в квиддич, хотя я не появлялась на отборочных, с тобой у нас вроде как всё относительно наладилось…

Адара замялась, и Сириус поспешил поставить важный вопрос:

— Вроде как или всё же?.. — и чуть ли не проклял себя за эту неуверенность в голосе. Вот откуда это в нём? Он ведь никогда не робел в присутствии девчонок. Да и Маунтвиль уже давно не казалась ему отталкивающей, если такое время вообще когда-то было.

Он бы уже не удивился тому, что вся его антипатия была чистой воды выдумкой. Потому что однажды на первом курсе одна слишком наблюдательная крестница его дяди правильно определила место, куда стоит ударит в отместку за унижения над противным Нюнниусом. А Сириус не привык, чтобы кто-то так легко сумел выбить его из колеи. И отсюда начались все те теории заговора, которые он приписывал Маунтвиль. Отсюда начались все его ответные попытки вывести её из себя. Мордред раздери, перед ним ведь тушевалась каждая девчонка, но не эта!.. Эта только смотрела презрительно и иногда как-то болезненно, разворачивалась и уходила прочь, независимо оттого происходила их очередная стычка в безлюдном коридоре или закрытой аудитории.

Адара покачала головой в ответ на его метания:

— Если бы всё было «вроде как», я бы ни в жизни не стала тащить тебя в Хогвартс. Подлечила бы, случайно привела кого-нибудь другого в тот переулок и оставила на попечение того несчастного. — она положила ему руку на плечо, пока внутри Сириуса что-то переворачивалась от осознания, что она всё-таки его не ненавидит. А ведь и правда, такой вариант событий был куда удобнее и проще для Маунтвиль, которую он видел предыдущие пять лет. — Поэтому можешь считать, что тебе был выдан определённый кредит доверия. — она ободряюще улыбнулась Сириусу, явно стараясь выказать как можно более дружелюбия.

Раньше он видел эту улыбку на её лице только в адрес девчонок и его братца, как ни странно. От этой мысли в душе потеплело — он ведь тоже как-то незаметно для себя стал доверять Маунтвиль существенно больше, чем раньше.

Так что Сириус осторожно взял её руку в свои ладони и крепко сжал, едва слышно прошептав:

— Спасибо. — Адара только искренне улыбнулась и легко сжала его пальцы в ответ, кажется, смущённая его действиями. И эта улыбка шла ей даже больше, чем любая другая, словно сбрасывая с неё все наработанные за многие годы маски. И делая ближе.

Иногда у Сириуса возникало ощущение, будто они были знакомы. Будто он знал раньше вот этот внимательный взгляд, эти осторожные прикосновения пальцев, это доверие, которое сейчас между ними установилось. И думалось неожиданно о совсем другом. Не о том, что, возможно, он мог когда-то видеть Адару на дне рожденья Альфарда, к примеру. Ведь если он был её крёстным и Астры заодно, то становилось очевидным, что их родители должны были быть дружны. Да дядя никогда и не отрицал этой своей страницы биографии, просто Сириус никогда не заморачивался об этом, пока летом прямо не спросил.

Он мог её видеть. И последнее время Сириус задавался вопросом: мог ли он её не заметить? В детстве он не близко общался с девчонками, больше предпочитая компанию Регги. Бывали, конечно, исключения, и каждую из них он помнил поимённо. Ни одной Адары. Неужели он пропустил её? На Распределении заметил ведь сразу, даже раньше, чем она обратилась, а после её вопроса и подавно. Уж больно спокойной она была на фоне большинства. Уж больно интересной. Возможно, если бы Макгонагалл зашла всего на минуту позже, их отношения сложились бы совсем по-другому.

Всю эту неделю он не мог выбросить всех этих мыслей из головы, а здесь и сейчас, нежно сжимая тонкие пальцы, совсем не знал, что следует сказать и как возобновить разговор. Да и руку выпускать не хотелось.

В глаза они теперь не смотрели оба, но Сириус всё же в какой-то момент вспомнил о том, о чём ему говорила Лили:

— Когда собираешься вернуться в гостиную?

Его вопрос разрезал тишину напополам, и Адара тут же мягко выдернула руку. Сириус чуть было не потянулся следом, но вовремя сдержался: не стоило вот так сразу наседать, пожалуй. Не с Адарой. Они и так теперь друзья, так к чему это всё вообще?

— До этого Астра не хотела, чтобы я находилась по близости. — Адара грустно усмехнулась, и Сириус понял: возможно, Джойс была одним из тех немногих людей, чьё желание Маунтвиль действительно могла учитывать. — А теперь… Пожалуй, теперь я не хочу с ней видеться лишний раз.

— Лили сильно переживает, — Сириус постарался сказать это максимально равнодушно, но Адара мгновенно вскинула голову:

— Это она тебя попросила меня наставить на путь истинный? — она прищурилась, казалось, внезапно разозлившись собственному предположению.

Сириус понял, что, пожалуй, этот вопрос задавать не стоило, и быстро взялся за пирожное. Адара последовала его примеру, и он постарался максимально спокойно ответить:

— Она только рассказала мне о ситуации, так что нет. — он честно посмотрел в глаза Адаре, и та, кажется, немного оттаяла. — Но, если тебя кто-то напрягает, то ты можешь просто сказать, и я…

— Вот этого точно не надо, Блэк. — перебила Адара, отрезая даже саму его инициативу: — Я и сама справлюсь, если кто-то посмеет сказать мне что-то не то, твоя защита мне не нужна.

«А жаль», — мысленно ответил Сириус, лишь досадливо поджимая губы. Вот почему Маунтвиль порой настолько невыносимо самостоятельная? Как бы Сириусу было проще, если бы она была обычной девчонкой, которая никогда не отказывается от мужской защиты. Вот что нужно таким, как она?

— Это предложение, Маунтвиль, а не требование, — как можно спокойнее ответил он, и добавил, неожиданно догадавшись об одной из возможных причин этого скрытого гнева: — И продиктовано оно не благодарностью или попыткой искупить вину, если ты вдруг так подумала.

— А чем же? — спросила Адара, повернувшись к нему корпусом и вздёрнув бровь.

— Исключительно дружескими намерениями. Ведь мы теперь друзья, ты сама о кредите доверия говорила, — усмехнулся он, возвращая ей её же слова. Не то чтобы это убрало недоверчивость из взгляда Адары, но градус конфликта явно уменьшило.

Так что у Сириуса появилась отличная возможность перевести разговор в более мирное русло:

— Это предложение будет актуально при любых обстоятельствах, так что, если что, смело обращайся, — он широко улыбнулся Адаре, помня, что большинство девчонок от этой улыбки таили мгновенно. Но не эта, увы. Эта только ухмыльнулась, всем своим видом показывая, что вряд ли она когда-либо так поступит. — Так-с, ладно, упустим этот момент, с твоим доверием предстоит ещё длительная работа, — Адара в ответ на это высоко вздёрнула брови и фыркнула, напомнив чем-то нахохлившегося маленького зверька. Сириус со всё той же улыбкой продолжил: — Расскажи лучше, что там на учёбе было в последнее время. Как там профессор Слизнорт поживает?

Адара в ответ расхохоталась, явно удивлённая его вопросом об учёбе, покачала головой и принялась рассказывать. Опасная тема постепенно забылась.

Соревнование окончилось ничьёй. Количество пирожных оказалось равным и желание не досталось никому. Честно говоря, это Сириуса отнюдь не радовало: всё же надежда победить Маунтвиль в этом споре у него была. Но, конечно же, он никому бы в этом не признался. Как и в том желании, которое он планировал загадать.

— Скажи, а ты подозреваешь кого-то? — спросил он, когда они вышли на улицу. Хотя скорее не вышли, а вылезли — чтобы не обходить лишний раз, они просто выскочили из маленького окошка на кухне.

Адаре захотелось на воздух, а Сириуса, если честно, немного манили приключения. И компанию занозы он совсем не был против.

— Ты это о чём? — спросила Адара, как-то отстранённо смотря в сторону Чёрного Озера.

— Я о твоём отравлении, — натянуто улыбнулся Сириус, надеясь, что она не замечает его волнения по этому поводу. — Ты ведь на Нюнниуса, я так понимаю, не думаешь? — то ли спросил, то ли утвердил он. Да и после слов Маунтвиль ему самому как-то казалось сомнительным, что их сопливый знакомый мог бы на такое пойти.

Вот только если Адара знает, кто именно рискнул её здоровьем, Сириус без излишних колебаний доберётся до этого… сучка.

От него не укрылось, что на этом вопросе Адара едва ощутимо вздрогнула и напряглась почти также, как и при воспоминании Астры:

— Давай не будем об этом, хорошо? — попросила она, состроив жалобные глазки. Сириус понимал, что всё она прекрасно знает, но выдавать этого самоубийцу не станет. — Это не Северус, раз уж ты спросил. И вообще… — Адара задумалась, теперь уже ногой пиная случайный камушек. — Эта ситуация с твоей связана лишь косвенно.

Интересная трактовка. Значит, мотив этого отравления был другим? В чём же тогда суть? Адара, конечно, личность незаурядная во всех смыслах этого слова, но ведь не до такой же степени. Особенно учитывая, что тех, кто мог так осторожно высчитать допустимую дозу яда, было не так уж и много.

— Маунтвиль, — Сириус сам поёжился от того, как это холодно прозвучало. Мысленно её имя звучало куда лучше, а в реальности… согласится ли? — Сколько можно называть друг друга по фамилии? — решительно возмутился он, осторожно приобнимая её за плечи. Адара не дёрнулась. Уже хорошо. — Пора с этим заканчивать. Я уже даже Лили по имени называю.

А вот теперь она удивлённо посмотрела на Сириуса и весело рассмеялась, совершенно не таясь, хотя время уже было позднее:

— Вот такого поворота я точно не ожидала. — её искренний смех оказался настолько заразительным, что Сириус сам не смог удержаться.

И почему она этого так стесняется? Некстати Сириусу вспомнились все его оскорбления, и настроение тут же упало вниз. Мордред, кажется, он сам до конца никогда не сможет забыть всего того, что он когда-то творил. Оставалось надеяться, что это уже в прошлом.

И тем не менее, ситуация была на самом деле довольно серьёзная, и Адара не могла этого не понимать. Так что Сириус попробовал превратить этот шаг в шутку:

— Давай заново познакомимся?

Адара удивлённо обернулась. Он и сам не заметил, когда начал называть мысленно её по имени. Интересно всё же, насколько давно? До всего этого или всё же после? Хотя странно было, собственно, что они до сих пор не перешли на имена. Всё же порядочное количество времени проводили в одной компании, по сути своей. Да и теперь они ведь друзья, а друзья по фамилии не называются.

Адара, немного подумав, снова улыбнулась:

— Давай. Доброй ночи, мистер. Меня зовут Адара Маунтвиль. — Сириус рассмеялся от такого официального обращения, а Адара тем временем сделала изящный книксен, заставляя его расхохотаться ещё сильнее.

Матушка точно была бы довольна такой невесткой. Чёрт, почему у него возникают такие странные мысли? Наверное, всё дело в том, что сгущающиеся сумерки настраивали на совершенно другое общение.

— Доброй, мисс Маунтвиль. Меня зовут Сириус Блэк, но вы можете называть меня просто Сириус. — он галантно поклонился, касаясь губами протянутой руки. И так светло на душе стало от их ребячества, что ему даже с лёгкостью представилась подобная ситуация в каком-нибудь душном салоне лет двести назад.

Адара как раз вполне смахивала на девушку, которую только-только представили светскому обществу и которая на первый взгляд показалась бы наивной дурочкой. А Сириус мог бы быть особо очаровательным кавалером-соблазнителем, купившимся на это обманное простодушие.

Вот только в этом времени он знал, что Адара была той ещё штучкой.

— В таком случае, Сириус, — Адара светски улыбнулась, обмахиваясь веточкой с ближайшего клёна точно веером, — вы можете тоже называть меня по имени.

Они снова рассмеялись, и Сириус начинал подозревать, что, кажется, в ловушку он попадался даже в этом времени, глядя в эти светло-голубые глаза.

— И давай тогда на ты? — он весело улыбнулся уголками губ, всем своим видом стараясь подражать той серьёзности, с которой обычно вели себя добропорядочные джентльмены. — Зачем нам такие формальности, право?

— Ах, так уж и быть, Сириус, — махнула рукой Адара, и они в который раз расхохотались, не имея сил продолжать это лицедейство.

Голову Сириуса при этом посетила Идея. И кому ещё он мог её рассказать?

— Знаешь, Дамблдор, — Сириус заметил, что при звучании этого имени Адара слегка помрачнела, — сегодня сказал, что он уже соскучился по нашим шалостям.

Это была чистейшая правда. И не то чтобы они с парнями не смогли придумать что-то сами, но Сириус бы не удивился, если бы и у Адары нашлась для них парочка достойных идей. Несмотря на все их примирения, он всё ещё был уверен, что все их беды прошлых лет были именно её рук дело. Ну, окромя тех придурковатых отравлений.

— Да? — Адара повернулась к нему, лукаво поглядывая из-под бровей. — И что ты уже задумал?

Сириус улыбнулся: надо же, она даже не сомневалась, что у него есть какие-то свои мысли. Не то чтобы она ошибалась.

— Честно говоря, пока не знаю, но мне определённо хочется передать отдельный привет факультету Слизерин, — ухмыльнулся Сириус, всё же не желая себя выдавать. А затем задумчиво прищурился, краем глаза смотря на идущую рядом девушку: — Правда, я пока ещё не придумал как.

Адара закусила в раздумье губу, а затем хмыкнула. Поймав на себе выжидающий взгляд Сириуса, она ухмыльнулась и нарочито медленным тоном произнесла:

— Сириус, пообещай, что не будешь меня сейчас убивать. — а затем осторожно отступила от него на порядочное расстояние.

Брови Сириуса быстро взмыли вверх, уже догадываясь, что на самом деле Адара хочет рассказать:

— А за что я должен тебя убивать? — игривым тоном спросил Сириус, делая вид, будто не понимает, к чему это было сказано.

Он понимал, конечно. И если уж быть совсем честным, не мог и рассчитывать на подобное признание. Он порядком удивится, если Адара всё же решится подтвердить все те его многочисленные подозрения, которые он выдвигал столько лет.

Сириус оглянулся. Адара неожиданно отстала от него на пару десятков шагов, явно рассчитывая в случае чего бежать со всех ног от него подальше. И при других обстоятельствах ей бы эта предусмотрительность немало помогла, но сейчас Сириусу было, скорее, смешно.

Так что он вкрадчиво отправился в её сторону, и Адаре не оставалось ничего другого, кроме как двигаться спиной и при этом продолжать диалог. Ну, она сама это начала, объективно говоря.

Адара поглубже вдохнула, заправила прядь за ухо и громко крикнула:

— Помнишь, пару лет назад вы проснулись с львиными гривами и хвостами? Ты потом ещё на меня вечером с обвинениями накинулся. — припомнила она с лёгкой ехидцей в голосе.

Сириус и сам вспомнил тогдашние события, согласно кивая:

— Такое забудешь. Мы потом ещё больше недели так ходили. Все думали, что это мы в очередной раз прикалывались, а парни моим подозрениям, как обычно, не поверили. Макги нам ещё и наказания дополнительные выписала, а мы тогда ещё даже не отработали те, что после взрывов туалетов были. — а уж как Хвост пытался допросить ту же Адару по этому поводу, вспоминать вовсе не стоило. Просто потому, что Сириус после её мгновенного отказа отвечать вышел из себя настолько сильно, что правильно ему тогда Астра врезала. И всё же он с подозрением уточнил: — Только не говори, что…

— Да, — еле сдерживая смех, снова крикнула Адара, и Сириус почувствовал, как у него отлегло от сердца. Кто бы сомневался, собственно. — Это всё-таки сделала я. И остальное — тоже я. — проговорила она спустя небольшую паузу, заставляя Сириуса внутренне ликовать, но уже по совершенно другим причинам.

Мордред раздери, она всё-таки ему доверилась. Невероятно!

Сириус на пару секунд замер, опешив от собственной радости по этому поводу, а Адара восприняла его ступор как сигнал к бегству, тут же начав улепётывать подальше. Затем он расхохотался и понёсся за смеющейся Адара:

— Ну, держись, Адара! — прокричал он ей вслед. — Я отомщу тебе за наши львиные гривы! И не только!

Догнать он её так и не смог — Адара куда-то спряталась. А догнать неожиданно хотелось. Прислушавшись, он услышал лёгкие шаги где-то слева от него. Едва слышные, осторожные, но Адара не могла не знать, что анимагическая форма накладывает свой отпечаток на волшебника. Осторожно пройдя в ту сторону, откуда слышался звук, он заметил стоящую у дерева Адару. Кажется, она его не замечала, потому что стояла к нему спиной и выжидательно следила за совершенно другим направлением.

Искушение было слишком велико, и Сириус, поддавшись секундному порыву, подкрался к Адаре сзади и едва ощутимо обнял за талию. Не сильно, оставляя ей пространство для манёвра в случае чего. Хотя, пожалуй, на самом деле каких-либо манёвров со стороны Адары Сириусу хотелось меньше всего: пусть лучше так и стоит.

А она неожиданно даже не вздрогнула:

— Ходить надо ещё тише, Сириус, — шёпотом сказала Адара, резко повернувшись и щёлкнув его по носу. Самое интересное, Сириус даже не разозлился, хотя подобного поведения ни одной девушке не позволял. Раньше. — Ты чересчур громко шагаешь.

Он даже не сразу сообразил, о чём она, собственно. Определённо, Маунтвиль оказывает на него просто удивительное влияние. Так что Сириус как можно естественнее ухмыльнулся:

— Ты, конечно, ходила тихо, но всё равно слышно, — не удержался он от ответной шпильки, на что Адара только широко улыбнулась:

— Это я просто не старалась. — ну, конечно.

Сириус снова усмехнулся и подмигнул ей:

— В таком случае, я тоже. — он и так прекрасно знал, что с признанием собственных ошибок у него есть проблема. Видимо, у Адары было нечто подобное.

Сириус присмотрелся к девушке, всё также находившейся в его объятиях. С ней было удивительно... хорошо. Даже прекрасно, пожалуй. И отпускать совсем не хотелось, скорее, наоборот: хотелось прижать к себе покрепче, чтобы уж точно не вырвалась. Он сам не заметил, как крепче сцепил руки за спиной Адары, но и она, кажется, не уделила этому существенного внимания.

В сумерках создавалось обманчивое впечатление, будто её лицо светилось каким-то необыкновенным лунным светом, а глаза были похожи на две искры. Очевидно, конечно, что эти блики частично создавались благодаря Чёрному озеру, но Сириус всё же восхитился. Это напоминало какое-то безумие: Сириус сам не заметил, когда начал наклоняться к ней ближе. Остановил его тихий смех Адары и пустота в руках — девушка аккуратно вывернулась и уже убегала прочь от него:

— Догоняй, Сириус! — её голос звучал непривычно напряжённо, заставив Сириуса усмехнуться. Всё она прекрасно поняла, но предпочла от него убежать. Неужели действительно думает, что удастся? — Нам ещё надо обдумать вашу будущую шалость!

На секунду от собственных мыслей чуть не опешил. Мордред раздери, он уже второй раз чуть не поцеловал Маунтвиль! Что с ним вообще творится? Нет, он и раньше любил и хотел целовать девчонок, но чтобы это выходило вот так естественно и бесконтрольно... Чем она его околдовала?

Решив разобраться с этим позже, Сириусу ничего не оставалось, кроме как побежать за Адарой. За девушкой, которая постоянно выскальзывала из его рук. Как снитч, которым раньше постоянно игрался Сохатый. И который она умела профессионально ловить, как выяснилось.

— Ну, ничего, — прошептал Сириус, пробегая мимо Чёрного Озера. — На каждый снитч найдётся свой ловец, Адара Маунтвиль.

---

Примечания:

Огромное спасибо всем, кто читает и ждёт продолжения. Но отдельную благодарность мне хочется выразить прекрасному человеку, который умеет стимулировать меня на улучшение моих произведений, — Catherine Wildfang. Ещё раз спасибо за то, что согласились работать с таким пеньком, как я)))

Вот и новая глава. Искренне надеюсь, что она вам понравилась и я с нетерпением жду ваших комментариев))