Солнце над пропастью (гет)

Популярная телеведущая с энтузиазмом расхваливала автомобиль последней модели — главный приз в бестолковой, с точки зрения Гермионы, лотерее. Все, что ожидается от участников, — это скорость реакции и элементарное везение! Что они знают о настоящем логическом мышлении — попробовали бы разобраться в загадках, которые ставила перед своим интеллектом Гермиона!

Звуки еженедельного шоу доносились даже сквозь плотно закрытую дверь. При других обстоятельствах Гермиона сидела бы сейчас с родителями и гостями, однако неожиданно прибывшая почта резко изменила ее планы. Хорошо еще, сова Лонгботтомов была достаточно выдрессирована для того, чтобы не привлечь нежелательного внимания Муров.

— Расальгети, — медленно прочитала девочка непривычное для слуха имя. — Рас Альгети. Альфа Геркулеса. Кратная звезда. Голова Коленопреклонного, в переводе с арабского.

Она чуть подвинула маггловский справочник по астрономии и перевела взгляд на письмо Невилла, которое, казалось, уже успела выучить наизусть. Друг не поздравлял ее с Рождеством заблаговременно — вероятно, подарок будет ждать под елкой, как и заведено, — однако, сдержал слово, честно расспросив домашних о родителях Гарри, и немного рассказал о своей семье. А именно — о тетях, так интересующих Гермиону.

"...Тетино полное имя — Энид Расальгети. Она училась в Шармбатоне, но поддерживала переписку с Дореей Блэк, бабушкой Гарри. Когда Дорея вышла замуж за Чарльза Поттера, тетя Энид была приглашена на их свадьбу. Джеймс Поттер рос буквально у нее на глазах. Но, как сказала тетя, по-настоящему с Поттерами была дружна ее сестра-близнец. Ее звали Друэлла Расальхаг..."

Гермиона на минуту прикрыла глаза, уставшие от чтения в полумраке, а затем снова взяла в руки книгу.

— Рас Альхаг. От арабского "Рас-уль-Хавва". "Голова Заклинателя Змей". Альфа Змееносца. Двойная звезда.

"...Ее звали Друэлла Расальхаг, и она была замужем за племянником Дореи. В свою очередь, ее племянник, Сириус, был лучшим другом Джеймса Поттера и даже жил у них, когда сбежал из дома. Потом дядя Альфард взял его к себе. Не знаю, что случилось с ним дальше, но после войны он оказался в Азкабане. Тетя Энид сказала, по той же причине, что пришли за родителями Табиты".

Гермиона задумчиво закусила губу. Пока что история волшебных семей представлялась ей сплошным змеиным клубком. В голове с трудом укладывалось, как могла Расальхаг одновременно быть подругой Дореи и приближенной человека, который придет убивать ее сына и внука. Вероятно, Дорея к тому времени уже покинула этот мир, иначе Гарри не отдали бы на воспитание магглам. А как вам нравится лучший друг его отца — Пожиратель смерти? Определенно, Поттеры не умели правильно подбирать себе окружение.

Забавно, она всего полгода в Хогвартсе, а обычные книги с неподвижными изображениями уже кажутся чуть ли не экзотикой. На картинке в нелепой позе застыл младенец, сжимая в каждом кулачке по ядовитой змее. Маленький Геркулес расправляется с посланцами разгневанной богини. Что за странный выбор имен для сестер, подумалось Гермионе. Будто родители изначально намеревались вырастить соперниц: жизнь одной проходит под созвездием Асклепия, целителя с посохом, увитым змеями, а другой покровительствует герой, поразивший лернейскую гидру.

Да и путь бога врачевания не был увит розами. Асклепий мог возвращать к жизни души умерших, помнила Гермиона из своих любимых мифов. За это он и был наказан, прежде чем сам получил дар бессмертия. Отчего-то девочке казалось, что Расальхаг очень подходит ее имя.

"У тети Друэллы было три дочери, — продолжал Невилл свой рассказ. — Беллатрикс Лестрейндж в тюрьме. Тетя Андромеда замужем, ее дочка учится на Хаффлпаффе. Ее зовут Нимфадора Тонкс. Тетя Нарцисса тоже замужем. Драко Малфой — ее сын. Как видишь, мы с ним дальние родственники".

Гермиона тихо рассмеялась. По всему выходило, что и Гарри, с первого дня в волшебном мире проникшийся к Драко неприязнью, состоит с ним в кровном родстве. Какие еще сюрпризы преподнесет им их расследование?

"Бабушка рассказала чуть больше о Джеймсе Поттере. Они с папой вместе служили в аврорате. Мистер Поттер, я имею в виду дедушку Гарри, очень осуждал этот выбор, как и мой дядя Элджи. Оба они считали, что бороться с Тем, кого нельзя называть, бессмысленно и безответственно, ведь и папа, и Джеймс были единственными сыновьями".

Тихи й стук в дверь отвлек Гермиону от размышлений.

— Милая, все в порядке? Ты почему глаза портишь? — войдя в комнату, мама немедленно включила свет и открыла форточку: — Как здесь душно! Чья это сова прилетала?

— Невилл написал, — кивнула Гермиона на свиток пергамента. — Ты же знаешь, у них в поместье нет телефона.

— И для того, чтобы прочитать письмо, тебе понадобились энциклопедии? — с сомнением протянула Джин. — Вы что же, и на каникулах обсуждаете уроки?

— Мы работаем в паре на астрономии, — нашлась с ответом Гермиона. — Сейчас как раз ночь. Будет лучше, если я напишу ответ сразу.

— Неужели? — странно посмотрела на нее Джин. — Но ты отпустила сову. А Хелен уже спрашивала, куда ты пропала. Вы не виделись с лета, а ведь были лучшими подругами.

Гермиона устало вздохнула. Ну что за неподходящий момент для нотаций, когда она только настроилась на нужную волну и немного разобралась в хитросплетениях родословных.

— Мы никогда не были подругами с Хелен, мам. Это ты дружишь с миссис Мур. Папа по воскресениям играет в покер с мистером Муром. Я не знаю, о чем с ней говорить, особенно теперь.

— Особенно теперь это важно вдвойне, — возмутилась Джин. — Гермиона, я не могу понять этого упрямства. Что ты пытаешься доказать? Или ты считаешь, что можешь уезжать на полгода в свою школу, заниматься там невесть чем, а после отделываться от меня невразумительными отговорками и вести себя так, словно ты остановилась в отеле, а не в родном доме?

— Ничего подобного я не делаю, — запротестовала Гермиона. — Но я всегда считала, что могу сама выбирать себе друзей.

— Друзей, которых мы с отцом никогда не увидим, естественно? — прищурилась Джин. — Детка, мне недостаточно твоих еженедельных отчетов о школьной программе. В какой вселенной ты там существуешь, что даже Андреа Сандерс ничего о тебе не знает?

Гермиона оскорбленно выпрямилась.

— Так и думала, что ты будешь выспрашивать обо мне! Если ты мне не доверяешь, надо было оставить меня дома. И повесить замки на мою комнату! Кстати, знаешь, что первое сказала мне Хелен, как только пришла? Что теперь она лучшая ученица в классе. Так что будь уверена, она только счастлива возможности видеть меня как можно реже.

Джин заметно расстроилась. В планы Гермионы вовсе не входили конфликты с родителями, напротив, возвращаясь домой, она целенаправленно убеждала себя не спорить, идти на компромиссы, держаться естественно, словно и не было этих месяцев разлуки. В одночасье все добрые намерения летели коту под хвост.

— Милая, но ведь вы с Хелен всегда шли вровень, — примирительно проговорила мать. — Если ты ушла из класса, кто-то ведь должен был занять твое место.

— Да, вот только Хелен и ее мама считают, что я учусь в пансионе для девочек, делаю особый акцент на математику и не снижаю планку. Мы с Хелен всю жизнь вместе делали уроки и обсуждали школу! И что мне остается теперь? Заменить в каждом предложении слово "трансфигурация" на "арифметику"?

— Гермиона, это обычный ужин, — у Джин начинала болеть голова. — Никто не собирается принимать у тебя экзамен за средную школу, тем более, Хелен. Говорите об увлечениях. Говорите о друзьях.

Гермиона хмыкнула. Хотела бы она увидеть лицо Хелен Мур, своей школьной заклятой подруги, расскажи она ей о трехголовой собаке, зеркале, показывающем заветные желания, или горном тролле в подземельях. Хелен не представляет ощущений при полете на метле, самое захватывающее ее приключение, связанное с библиотекой, заключалось в том, что она забыла сдать в конце года учебник и после была вынуждена заплатить штраф, а разговоры их школьной компании — Гермиона помнила это до сих пор — вращались вокруг походов в кино, постеров популярных групп и домашних любимцев. Хелен дружила с Гермионой по инерции: их семьи и жизненные пути до поры до времени были слишком похожи.

Мама не понимала главного: Хелен сколько угодно могла называть Гермиону своей подругой, но у нее всегда был кто-то ближе, тот, кого она понимала намного лучше. Сестра, кузены, девочки из параллельного класса. Гермиона привыкла быть сама за себя. Может быть, поэтому ее уже не настолько задевал тот факт, что похожую картину дружбы она перенесла и в Хогвартс. У Гарри был Рон. У Лаванды была Парвати. У Джеммы — Табита и Иоли. У Невилла — бабушка, тетя и память предыдущих поколений. У Сакс... Гермиона предпочитала не думать о ней, чтобы не расстраиваться еще больше.

Она же проводила Рождество со старыми книгами и звездными картами. Истории жизни могущественных волшебников прошлого ее завораживали. И все же, сегодня ей предстоит пойти еще на одну уступку — хотя бы ради папы, который совсем не заслужил проводить праздник в тягостном, обиженном молчании.

— Мама, — она коснулась поникшего плеча Джин. — Ты когда-нибудь слышала о Николасе Фламеле?

— Николас Фламель? — Джин медленно поднялась, не слишком вдумываясь в вопрос дочери. — Артист такой, да?

Гермиона снова вздохнула.

— Да, что-то вроде этого. Знаешь, я подумала, письмо Невиллу подождет. Я ему с утра отвечу. Заодно лучше обдумаю, что написать.

— Вот и умница, — просияла Джин. Надо отдать ей должное, она не умела долго сердиться на Гермиону. — Пойдем, пока весь пудинг не съели без нас. Кстати, — подмигнула она, — можешь рассказать Хелен, что вы проходите по астрономии. У них этот предмет начинается только в старших классах.

— Вот бы профессора Синистру к ним, — усмехнулась Гермиона. — Пара уроков, и они бы даже днем находили на небе Полярную звезду без всякого волшебства.

Что же, надо признать, идея мамы была весьма неплоха.

* * *

Андреа сняла с подноса бокал шампанского и сделала маленький глоток. В последние годы она ненавидела вкус любого алкоголя, но, по крайней мере, теперь ее не атаковали предупредительные официанты.

Организация этого праздника точно забрала несколько лет ее жизни. В который раз Андреа зареклась делать что-либо вместе с Констанс, заранее догадываясь: случись что, она снова не сможет отказать. Конни виртуозно умела подбирать неопровержимые аргументы. И сейчас, глядя на отца подруги, чувствовавшего себя среди высокопоставленных гостей, как рыба в воде, Андреа понимала, что с генами не поспоришь.

Каким-то чудом ей удалось оказаться в одиночестве и перевести дух. Вовсе не являясь хоть сколько-нибудь заметной персоной, она все же постоянно была кому-то нужна. Сначала Даррен встретил университетских друзей, что были у них на свадьбе. Потом Билл втянул ее в долгую и бессюжетную беседу с семьей, которую она, предполагалось, должна помнить с детства. Следом появилась Донна в элегантном черном платье, одинаково уместно выглядящем и среди волшебников, и среди магглов. На счастье, Энид Лонгботтом она с собой не привела, что вдвое облегчало стоящую перед Андреа задачу.

Наконец, проходящий мимо Билл успел шепнуть ей на ухо о приезде Нэлли Фламель, хоть Андреа и не поняла, кто из вошедших в зал пожилых леди является загадочной подругой Ее Величества. Предпочтя стратегическое отступление, она устроилась у окна, скользя взглядом по залу и нетерпеливо крутя ножку бокала между пальцами.

Констанс, как и полагалось хозяйке вечера, выглядела великолепно. Благодарность ее за помощь была крайне мимолетной и лаконичной, впрочем, зная ее столько лет, глупо было бы обижаться. Стоило начаться празднику, только Андреа ее и видела, и это позволяло питать робкую надежду на то, что вечер обойдется без происшествий.

Очень скоро она поняла, что поторопилась с выводами. Конни как раз беседовала с экстравагантного вида мужчиной, несмотря на вечер, не снимавшим темные очки, когда к ней подошел кто-то из персонала. Вежливо извинившись, она отошла в сторону.

Как бы прекрасно Конни не умела держать лицо в любой ситуации, даже со своего наблюдательного поста Андреа заметила: сообщили что-то неприятное. На несколько минут Конни исчезла, а когда вернулась, поверх праздничного платья был накинут легкий норковый полушубок.

Билл был столь увлечен разговором с коллегами, что не замечал взволнованной жены. Конни в задумчивости замерла посреди зала, а потом поспешила прямо к Андреа.

— Что случилось? — сердце в груди екнуло. — Что-то с детьми?

— Да, — испуганно ответила Конни. — То есть нет. Не с Джастином. Амихан звонила, какие-то проблемы с Джереми. Она не может его успокоить.

— Боже, — ахнула Андреа. — Тебе помощь нужна? Доктора вызвали?

— Он не болен, — покачала головой Конни. — Амихан и сама ничего не понимает. Играл себе ребенок, играл — и вдруг истерика. Я должна сама проверить, ты знаешь, эти няни такие ненадежные...

— Амихан работает у вас уже много лет. Никогда раньше такого не случалось.

— Посмотрим, — Конни огляделась по сторонам. — Я еще вернусь, если папа будет спрашивать, ты меня не видела. Биллу пока ничего не говори, не нужно его зря волновать. Придумай что-нибудь, если он заметит мое отстутствие.

— Конни, может быть, и мне поехать? — с готовностью вызвалась Андреа. — Мало ли что.

— Перестань, Энди, никто, слава Богу, не умирает, — отказалась Конни. — Лучше побудь здесь, а то мне неудобно. Донна почти никого не знает, а я бросаю ее одну.

— Да, ты права, — вздохнула Андреа. — Оставлять Донну без присмотра чревато последствиями. Но ты звони, если что не так.

— Я мигом, — пообещала Конни.

Андреа обеспокоенно смотрела ей вслед, а затем вернулась к своей главной обязанности. К слову, исполнить ее было не так-то просто, учитывая, что Донна куда-то исчезла. Андреа обошла зал, вглядываясь в лица гостей, но обнаружила лишь Даррена с тарелочкой крошечных бутербродов.

— Очень рекомендую, — предложил он ей угощение. — До ужина еще долго, а судя по размеру порций, по возвращению домой снова придется заказывать пиццу.

— Ты внимательнее, чем я, — обратилась к нему Андреа. — Расскажи, как выглядит Нэлли Фламель. Не могу ее найти.

— Потому что ее здесь нет, — объяснил Даррен. — Вышла минут пять назад. Я за ней присматриваю одним глазом.

— Донны Забини тоже нет. И мне это совсем не нравится, Даррен. Готова поспорить, что там, где сейчас одна, непременно найдется и вторая.

— Нас не поймут, если мы начнем обыскивать дом, — усмехнулся муж. — А я даже не при исполнении.

— Вот вы где! — словно из ниоткуда появился взбудораженный Билл. — Я вас всюду ищу!

— Что на этот раз? — флегматично осведомился Даррен. — Конни снова по ошибке поставила на стол кусающийся чайник, и он достался принцессе?

— Забини и Фламель сейчас разговаривают в кабинете моего свекра, — с укоризной сообщил Билл. — Между прочим, там установлено подслушивающее устройство. Несколько небольших радиомикрофонов.

Андреа и Даррен переглянулись. Что же, этот предмет обихода отлично вписывался в интерьер дома родителей Констанс. Неудивительно, если подобной аппаратурой оснащены все комнаты в особняке.

— Вы собираетесь и дальше стоять тут и ухмыляться? — разозлился Билл. — Я, между прочим, мог бы вас и не звать.

Отчего-то, надевая наушники, Андреа боролась с приступом неудержимого смеха. Еще немного, и она в совершенстве освоит навыки шпионажа: только улеглись внутри эмоции, пережитые в Кордове, а до этого — в Хогсмиде, как новое приключение не заставило себя ждать. Даррен, очевидно, был куда более привычен к таким вещам — держался он с невозмутимостью человека, противоправно лишенного законного ужина, но стоически решившего до конца сносить все превратности судьбы. Тарелочку с бутербродами он предусмотрительно захватил с собой.

Билл нервничал, что было вполне объяснимо. Происходит-то все на его территории, с любыми непредвиденными ситуациями разбираться именно ему.

— ... целых шестьсот пятьдесят восемь лет!

Голос Нэлли Фламель был Андреа незнаком, но слыша его через микрофон, она бы никогда не представила себе даму старше самой королевы. Мадам Фламель оказалась весьма живой и бодрой старушкой, моментально соображающей и предугадывающей ответ собеседницы раньше, чем та заканчивала предложение.

— И все же я не понимаю, к чему этот разговор, миледи, — смиренно проговорила Донна. — Простите мою дерзость, но Вы, кажется, заговариваетесь.

— Знаете, вот мой муж — он большой дипломат, — ответила Нэлли. — Один наш старый друг, Александр Калиостро — Вы, конечно, слышали о нем, — шутил, что если Николя бросить в яму со змеями и скорпионами, он в момент с ними договорится, и тогда уже несладко придется его тюремщикам. А я совсем не такая. В чем-то я даже его противоположность. Не люблю ходить вокруг да около. Мы ведь обе понимаем, чего Вы хотите, Донна. Не совсем, правда, ясно, чего добиваетесь, но чего хотите — знаем наверняка.

— И чего же я хочу, миледи? — Донна сменила тон на язвительный. — Раскройте мне эту тайну. Некоторые всю жизнь проживают, так и не получив ответа на этот вопрос.

— Как я уже говорила, Донна, мне шестьсот пятьдесят восемь лет. А открытию Николя, которому мы обязаны нашим долголетием — шестьсот тридцать четыре года. И неужели Вы, такая умная и предусмотрительная особа, хоть на миг поддались заблуждению, будто за почти шесть с половиной столетий камень ни разу не пытались похитить? Мы, конечно, всегда дружили с директорами Хогвартса, но далеко не все они были такими приятными и благородными людьми, как Альбус. Если бы мы каждый раз прятали камень в замке, разве бы он считался по сей день самым надежным местом в мире волшебников?

На несколько минут воцарилось молчание. Андреа нервно выдохнула и взяла еще один бутерброд. Удивление почему-то провоцировало голод.

— Не хотелось бы делать Вам незаслуженных комплиментов, — продолжала Нэлли, — но мне хорошо известен тот тип авантюристок, к которому относитесь Вы и Ваша покровительница. Я опытнее, Донна, поэтому я в выигрыше, но я никогда не обладала таким выдающимся умом, как миссис Блэк. Последняя война, которую мы пережили, показала, что она не склонна к бессмысленному риску. Вам ведь не нужен философский камень. Расальхаг не алхимик, а в своем нынешнем состоянии, даже зная как, она не сможет изготовить эликсир жизни, и Вы ей в этом не помощница. Так с какой целью Ваш блаженный помощник кружит вокруг защиты камня, объясните мне?

Донна холодно рассмеялась.

— Если я правильно понимаю, Вы пытаетесь убедить меня в том, что я замыслила украсть нечто, принадлежащее Вам, миледи? Какая чудовищная и несправедливая ложь. У меня нет ни помощников, ни покровителей, я бедная вдова, и вовсе не стремлюсь жить вечно. Должно быть, на камень действительно посягали слишком многие, раз Вы начали повсюду видеть недоброжелателей!

— Не стану отрицать, на этот раз они подобрались даже слишком близко, — голос Нэлли чуть дрогнул. — Скажите только, чем провинилась бедная Тилли, если Вы не пощадили даже ее? Ведь это Вы пытались проникнуть в мой дом и выкрасть эликсир, не отрицайте, сеньора Кортазар, — ехидно добавила она. — Конечно же, я узнала Вас. Кто еще мог навести Расальхаг на идею о камне? Ваша семья ведь живет в Кордове. Николя, в свою бытность начинающим алхимиком, объехал все еврейские общины Испании, стремясь разгадать секрет "Книги иудея Авраама". А потом использовал полученные знания в своих опытах. Наверняка, был знаком и с кем-то из ваших предков.

— Еще одна ошибка, миледи, — возразила Донна. — Моя семья не имеет отношения к еврейским общинам, не так уж давно мы именно в этой части Испании. Дом достался маме после войны. Прежние владельцы, увы, его спешно оставили. Не каждый мог ужиться на одном континенте с Вашим другом Геллертом, Вы ведь это тоже помните, Пернелла?

— Зачем вам камень? — процедила Нэлли. — Вы все равно не сможете его использовать.

— А вы не сможете создать заново, если он будет уничтожен, — парировала Донна. — Месье Фламель слишком стар, этот эксперимент неизбежно окажется последним, что он сделает в своей бесконечной жизни.

— Николя никогда не боялся смерти, в отличие от Вашего хозяина, Донна. Мой муж всегда повторял, что для высокоразвитого ума смерть — еще одно увлекательное приключение.

— Вот интересно, к кому, в таком случае, он отказался себя причислять, к высокоразвитым умам или к искателям приключений? — развеселилась Донна. — Допустим, месье Фламель готов — теперь. А что Вы скажете о своем сыне, который, если я верно осведомлена, вовсе даже не алхимик? Или тех Ваших правнуках и далеких потомках, которые прибегают время от времени к помощи эликсира? Они тоже разделяют теорию Вашего мужа? Не нужно блефа, миледи, я знаю, что камень Вы не уничтожите, и знаю, что Вы перехитрили саму себя, поместив в Хогвартс не подделку, а оригинал. После несостоявшегося ограбления Гринготтса что еще Вам оставалось?

— Так в этом была Ваша цель? Вы и не собирались грабить банк?

— Зачем мне это, если даже крошечного переполоха среди гоблинов оказалось достаточно, чтобы камень перекочевал прямо в замок. Вы, конечно, можете снова его спрятать, миледи. Но магия такого рода всегда оставляет след. Не завтра, так через год, какая, в сущности разница для тех, кто ждал так долго?

— Для госпожи Расальхаг, в самом деле, разницы никакой, — подхватила Нэлли. — Портреты хранятся много столетий, а зеркала и того дольше, если регулярно протирать поверхность уксусом. Держитесь подальше от школы и ее учеников, Донна, иначе последствия могут быть ужасными. Я верю, что Расальхаг будет крайне обидно потерять даже такое жалкое посмертие.

— Снова Вы бредите, миледи, — вздохнула Донна. — Считайте, что эликсир мне нужен для себя. Вы правильно заметили: поддерживать иллюзию нынешней внешности, пить зелья в таком количестве, притворяться, лгать, — подобная жизнь расшатает даже сказочное здоровье. И потом, какая Вам, в сущности, разница, для чего я стану использовать свой трофей? Победитель получает все, таковы правила.

— А что, если я согласна дать Вам эликсир? — неожиданно спросила Нэлли. Андреа чуть не подавилась очередным мини-сэндвичем. На другом конце комнаты закашлялся Билл.

Донна на миг тоже растерялась.

— Сдобренный кантареллой?

— Не судите по себе, — вернула ей шпильку Нэлли. — Я и в самом деле готова поделиться с Вами достаточной порцией эликсира. Я вижу, что ни Вы, ни Ваша госпожа не гонитесь за вечной жизнью. Этого количества хватит вам, чтобы закончить свои дела в Англии. У Вас семья в Испании, миссис Блэк с радостью примут ее родные, во Франции или в Марокко. Война закончилась на бумаге, пора уже завершить ее и в душах. Соглашайтесь, Донна. Вы от этого выиграете больше остальных.

— Страшусь предположить, что Вы потребуете от меня взамен этой царской милости, — саркастично отметила Донна. — Не иначе, как человеческих жертвоприношений ради общего блага.

— Все намного проще и гуманнее. У Вашей госпожи был медальон. Он станет залогом вашей свободы, я хочу получить его. О ваших проделках забудут, Ваш сын сможет даже продолжить учиться в Хогвартсе, или Вы переведете его в любую другую школу на свое усмотрение. Это правильный выбор, Донна. Это умный выбор. Это благополучная, сытая, осмысленная жизнь.

— Как у Вас? — перебила ее Донна. — Мы уже столько раз вспоминали Кордову, миледи. Вы ведь помните, что Андалусия когда-то входила в состав Эль-Магриба? Я такая же магрибская колдунья, как и госпожа Расальхаг, и мне не чуждо понятие верности и лояльности.

— Ваша госпожа принесла нам худшее, что только существовало в магрибской магии! — воскликнула Нэлли. — Давно забытое, омерзительное колдовство! Она отравила души множества достойных магов!

— Не менее достойные маги обязаны ей жизнью, я среди них, — отозвалась Донна. — Как можете Вы после этих слов заверять меня в том, что не станете преследовать госпожу, заполучив ее медальон? Или он настолько ценный, что без него госпожа не представляет для вас угрозы? — вкрадчиво добавила она.

— Расальхаг давно не представляет угрозы ни для кого, кроме самой себя, — с достоинством ответила Нэлли. — Вы забываетесь, Донна. Тома Риддла больше нет. Вступиться за вас будет некому, не то что бы он раньше считал безопасность своих слуг приоритетным вопросом.

— Темного Лорда нельзя победить. И, в отличие от ваших любезных родственников, его жизнь не зависит от вовремя принятого лекарства. Считайте, что Вам не удалось меня заинтересовать, миледи.

Пернелла Фламель помолчала.

— Жаль. Очень жаль. Сообщите мне, если передумаете, Донна. Эсперанса огорчится, если еще кто-то из ее семьи окажется в Азкабане.

— Я всегда считала, что моей сестре очень повезло с мужем, — Донна не могла не оставить последнего слова за собой. — Счастливо оставаться, миледи. Я бы пожелала месье Фламелю всего наилучшего, но вот незадача — не желаю.

Хлопнула дверь. Андреа стащила с головы наушники и с сожалением посмотрела на пустую тарелку. Если они сейчас спустятся, как раз успеют к ужину.

— Что вы об этом думаете? — нарушил тишину Даррен. — Что за бардак творится в этой вашей школе, Билл?

— Я ожидал чего-то подобного от Забини, — признался Билл. — Там все одной веревочкой повязаны, особенно те, кто знатного рода.

— Они с мадам Фламель два сапога пара, если кого-то интересует мое мнение, — заметил Даррен. — На редкость пронырливая старуха. Шестьсот пятьдесят восемь лет! Услышал бы от кого — не поверил.

— Вы понимаете, что это значит? — подняла на них дикий взгляд Андреа. — Все, что со мной приключилось у мамы, — чистая правда. Эвита действительно угрожала стереть мне память. Что-то помешало ей довести свои намерения до конца. Похоже, кто-то меня спас и переубедил ее рассказывать Донне правду.

— Но кто это мог быть? — нахмурился Билл. — В сущности, никто и не знал, что ты у Эвиты. К тому же, Том подтвердил, что ты была дома, с ним. Эвита и вашему сыну затуманила мозги.

Андреа показалось, что Даррен еще больше помрачнел и хотел, было, что-то возразить, но передумал.

— А кто такая госпожа Расальхаг? Они постоянно повторяли ее имя.

— Это нам предстоит выяснить, — пообещал Билл.

— Они действительно хранят у себя философский камень? — жалобно спросил Даррен. — Тот, что превращает вещи в золото?

— А вот об этом нам вряд ли расскажут.

— Теперь понятно, что за задание дала Донна Квирреллу, — догадалась Андреа. — И что за зелья она принимает. Нет, все-таки странно, что на Хэллоуин в школе не произошло ничего необычного. Успокаивает только то, что если Квиррелл и пытался похитить камень, это ему не удалось.

— Думаешь, если камень получит Забини, для нас это хуже, чем если он останется у Фламель? — пристально взглянул на нее муж. — Непременно нужно им в этом воспрепятствовать?

— Я ничего не собираюсь предпринимать, если ты об этом, — пожала плечами Андреа. — Наш сын от этого безобразия, к счастью, далеко. Но как быть с остальными? Забини явно не возводит перед собой особых моральных преград, если речь идет о камне.

— Детям-то откуда об этом знать! — усомнился Даррен. — Если за шестьсот лет камень не украли, вряд ли на этот раз что-то изменится. Мы ничего не знаем о Фламелях, ничего не знаем об этой госпоже Расальхаг. Лично я не вижу между ними никакой разницы.

— Пока новой информации не поступило, предлагаю пойти поужинать, — подытожил Билл. — Кстати, кто-нибудь видел Конни?

Андреа помассировала виски. Что за безумный вечер — а ведь и полутора часов не прошло!

— Я все это время была здесь, с вами, — напомнила она другу. — И, честно говоря, жалею, что Конни всего этого не слышала.

* * *

Если сама Констанс о чем-то и жалела в настоящий момент, то лишь о том, что не приняла накануне вечером таблетку снотворного, чтобы проснуться только на следующий день, когда праздничная суета останется позади. Рождество у Сандерсов всегда было исключительно домашним и умиротворяющим. Дети играли и носились по дому в предвкушении подарков, мужчины лениво обсуждали политику и спорт, можно было даже вытерпеть разговоры с Энди, благо, на этот раз она пригласила и свою мать.

Конни уже много лет не отмечала праздники с родными. После смерти второй жены отец окончательно разучился улыбаться. Леди Маргарет была душой этого дома, хоть Констанс и относилась к ней с детской ревностью. Родная ее мать уже много лет жила в Париже, практически по соседству с одной из сестер Конни, популярной актрисой, преуспевшей назло всем скептикам и недоброжелателям. Еще одна сестра не давала о себе знать уже несколько лет, путешествуя из одной страны в другую и нигде не находя покоя. Для Конни оставалось секретом, почему отец так щедро финансирует эти поездки, при том что обычно от начала разговора с дочерью до их первой ссоры проходило не больше десяти минут.

Конечно, прием, благодаря помощи Андреа, не мог не оказаться идеальным. Отец, насколько Конни умела читать по его лицу, был доволен. Гости тоже были довольны, а это означало хорошие отзывы и выгодные для Финч-Флетчли слухи. И как же некстати пришлось это неожиданное недомогание Джереми!

Констанс еще с улицы услышала детский плач и ускорила шаг. В прихожей ее уже встречала перепуганная Амихан.

— Я ума не приложу, что на него нашло! — в отчаянии залепетала няня. — Ничто ведь не предвещало! Джереми играл на чердаке, как обычно, а потом расплакался и ничего не хочет слушать. Что-то его сильно напугало!

— Что могло напугать девятилетнего мальчика до такой истерики? — возмутилась Констанс. — Почему мой сын вообще оказался на чердаке один? Вы чем занимаетесь вместо того, чтобы за ним присматривать?

Сунув окончательно растерявшейся Амихан шубу, она поспешила в комнату. Джереми, съежившись, сидел на кровати в полной темноте. Обняв его, Констанс поразилась, какие у сына холодные руки.

— Ну что же ты, — прошептала она в темную макушку. — Ни на минуту нельзя из дома отлучиться. Что у вас тут произошло?

— Мне страшно, — еле слышно признался Джереми. — Эти люди кричали и падали, все мертвые. Я не знаю, откуда они появились. Я ничего не брал без разрешения.

— Конечно, не брал, — быстро согласилась с ним Конни. — Может быть, это просто плохой сон?

— Нет, — замотал головой мальчик. — Это все папины пузырьки.

— Какие еще папины пузырьки? — нахмурилась Конни. — Ты заходил в кабинет к папе?

— Нет, — расстроился Джереми ее непониманию. — Я нашел их на чердаке. Ты сама сказала, на чердаке можно брать все.

— Ну да, я сама проверяю, что мы выбрасываем, а что храним, — удивилась Конни. — Покажи мне, что за пузырьки ты нашел. Не бойся, пойдем. Мы же вместе. Там никого больше нет.

— Только ты включи свет, — предупредил Джереми. — А пузырьки — из желтой коробки. Она там давно стоит в углу, целый год уже.

Коробка, и в самом деле, стояла на указанном месте, вот только Констанс никак не могла припомнить, откуда она вообще появилась в их доме.

— Почему ты считаешь, что она папина?

— Потому что там бумаги с цифрами, документы. Папа иногда приносит такие с работы.

Конни опустилась на пыльный пол. Прислуга совсем обленилась: такое впечатление, что в последний раз уборку на чердаке делали, по меньшей мере, месяц назад. Джереми держался за ее плечо. Судя по всему, чердак не скоро вновь станет его любимым местом для игр.

Она наспех просмотрела бумаги. Ничего особенного: старые банковские счета, договоры, огромная стопка таблиц с адресами и телефонами. Конни продолжала выкладывать из коробки документы, пока, наконец, не увидела несколько темных хрустальных фиалов, наподобие тех, в которые арабские торговцы разливают ароматические масла. Одна из бутылочек была пуста, а крышка от нее валялась на полу чуть поодаль.

Конни поднесла запечатанный фиал к глазам. Внутри серебрилась и переливалась неизвестная жидкость.

— Надеюсь, ты не попытался это выпить? — с подозрением взглянула она на мальчика. — Не вдыхал запах, не наносил на кожу? Билл ведь не мог принести сюда... — она не решалась закончить предложение.

— Я только открыл, — потупился Джереми. — А потом... Я не знаю, что было потом. Я увидел их. Это были люди. Их всех убили. Как в фильме ужасов. Они падали один за другим. Там был страшный старик с железной ногой. У него все лицо изуродовано. И глаз. Ненастоящий глаз, как у робота. Я испугался. У него была волшебная палочка, как у Джастина. Он направил ее на парня, и тот упал. А потом я снова оказался в этой комнате.

— Галлюцинации? — прошептала Констанс. — Или какое-то зелье? Откуда Билл раздобыл эту гадость и почему прячет от меня?

Она поддела пробку ногтем, но та не поддавалась. Даже нож для бумаги, что Конни всегда носила с собой, не помог открыть пузырек. Удивительно, как это удалось Джереми. Вероятно, крышечка того фиала держалась неплотно.

— Я боюсь его, — снова захныкал Джереми. — Боюсь старика с железной ногой.

— Ты просто задремал во время игры, — твердо произнесла Конни. — Нет никакого старика, он тебе приснился. Надо устроить Амихан нагоняй, она разрешает вам с Джастином смотреть разную гадость, от которой потом тебе снятся кошмары.

— А как же пузырьки? — засомневался Джереми. — Что с ними будет?

— Все это старый, никому не нужный мусор, — решила Конни. — Амихан! — громко позвала она. — Ну и где вы пропадаете теперь? Согрейте Джереми молока. Я уложу его и поеду. Праздник в самом разгаре.

— А старик не придет? — не успокаивался мальчик.

— Не придет, — отрезала Конни. — А если кто-то и появится, Амихан будет сидеть рядом с твоей постелью всю ночь и прогонит его, не так ли, Амихан?

— Но у меня нет волшебной палочки, — шепотом пожаловался Джереми. — И у Амихан тоже нет. А Джастина ты отправила.

— Джастин приедет завтра. И ты будешь под надежной защитой брата. А сегодня уже никто не придет. Мама не позволит.

Джереми все же дал увести себя вниз, а Конни вернулась к заброшенной коробке.

Бутылочек было всего три, не считая той, что так бездумно опустошил ее сын. Конни аккуратно сложила их в сумку, а затем вернула на место бумаги и поставила коробку обратно в угол.

Билл бы ни за что не стал хранить дома опасные зелья, но ей, в любом случае, не помешает удостовериться. И коль скоро единственным компетентным в волшебстве человеком в ее окружении была и остается Донна, она просто обязана показать подруге эти пузырьки, пока они не навредили никому в доме.

* * *

— А вот и Конни, — с нескрываемым облегчением заметила Андреа, когда они с Дарреном и Биллом спустились вниз по лестнице. Леди Финч-Флетчли вернулась довольно быстро и заняла подобающее ей место за столом. Подавали горячее.

— Что там с Джереми? — спросила Андреа при первой же возможности. Не отвлекаясь от своего собеседника, Конни подняла на нее удивленный взгляд ничего не выражающих глаз.

— Как я предполагала, насмотрелся на ночь этих ваших сумасшедших мультфильмов, против которых я уже устала бороться. Поверь мне, Энди, я молюсь только о том, чтобы скорее настал тот день, когда Джереми тоже отправится в Хогвартс. Моя жизнь станет намного спокойнее... Кстати, а где Донна?

— Она покинула праздник вскоре после твоего отъезда. Сказала, что неважно себя чувствует. Передавала привет.

— Как неудачно, — прошептала Констанс. Она всерьез рассчитывала избавиться от проклятых пузырьков раньше, чем мужу взбредет в голову проверить их сохранность. Впрочем, не исключено, что Билл и думать забыл об этом хламе.

Жаркое из птицы оказалось очень вкусным. Андреа неподдельно наслаждалась ужином, пока Даррен не прошептал:

— Видишь вон ту блондинку в синем платье за столиком напротив? Это и есть Пернелла Фламель. Похоже, ей беседа с Забини аппетит не испортила.

— Зато мой аппетит под угрозой, — возмутилась Андреа. — Зачем ты показал мне ее? Я же теперь весь вечер буду ее рассматривать!

Мадам Фламель, однако, ничего подозрительного не совершала и невозмутимо съела все предложенные блюда, включая десерт, после чего тепло простилась с хозяевами и уехала на машине с личным водителем. Интересно, подозрительно прищурилась Андреа, она вообще ведьма или просто жена удачливого алхимика?

Как позже рассказала сеньора Мерседес, Шерил привезла детей к одиннадцати, как и договоривались. Когда Сандерсы и Финч-Флетчли вернулись домой, Джастин сладко спал на диване в обнимку с книгой. Сама Мерседес дремала перед телевизором с выключенным звуком, а Тома, предположила Андреа, искать следует в обществе Нагайны. Он и так все каникулы выгадывал моменты перекинуться парой слов со змеей, пока бабушка не видит.

Мерседес проснулась и тут же настояла на том, чтобы Билл и Конни выпили хоть по чашке чая. Дома витали божественные ароматы пирога с черносливом, запеченного гуся и других ее фирменных блюд. Андреа оставалось только восхищенно ахать — рождественское дерево в этом году было особенно нарядным.

Поднявшись наверх, она постучала в комнату Тома. Как она и ожидала, сын не спал.

— У нас Финч-Флетчли, — предупредила она. — Конни заберет Джастина, так что не увлекайся тут, приди попрощаться. Пока мы на кухне, бабушкин пирог пробуем.

— Я тоже приду, — оживился Том. — Как было на празднике?

— Скучно, — вздохнула Андреа. — А вы как погуляли?

— Погуляли здорово, — загорелись глаза Тома. — Были в книжном, накупили конфет, подарков. А Филлис все очень хвалили.

— Это справедливо. Про тебя что-то говорили профессора?

— Я их не видел. Мы с Джастином были в магазине метел.

— Возможно, это и к лучшему, — успокоилась Андреа. — Так я тебе отрежу кусочек, спускайся.

Том кивнул. Но едва шаги матери затихли на лестнице, резко повернулся к Нагайне.

— Значит, я прав? Насчет медальона? Мои подозрения верны?

— Змеям неподвластна магия двуногих, — Нагайна степенно покачивала головой. — Иногда я чувствую знакомую магию, но не могу объяснить, откуда она приходит. Медальон держала в руках женщина с множеством лиц, но что за чары он в себе заключает, объяснить способна лишь она.

— Об этом я и говорю! — воскликнул Том. — Расальхаг спрятала в медальон некую важную для себя информацию! Поэтому Меррисот так не хотела с ним расставаться! Наверно, Расальхаг почему-то не может появляться в Косом переулке, вот они и послали Меррисот.

— Я не знаю, что означают эти странные сочетания звуков, — возразила змея. — Но новый хозяин наконец начал задавать правильные вопросы.

— И что это значит? — испытующе взглянул на нее Том. — Ты расскажешь мне что-то новое о своем прежнем хозяине?

— Ступайте к своей матушке, господин, — прошелестела Нагайна. — Окажите уважение ее просьбе. Когда Вы вернетесь, вы узнаете то, о чем просите.

Том закатил глаза. Иногда манеры этой змеи приводило его в состояние бешенства. Почему нельзя сообщить все сразу?

К счастью, леди Финч-Флетчли не стала засиживаться допоздна, отговорившись усталостью и предстоящим назавтра рождественским ужином. Том не слишком понимал, в чем необходимость забирать Джастина домой, чтобы на следующий день привезти его снова, но Констанс выглядела еще более странно, чем обычно, и он решил, что лучше ей не перечить.

— Что это с Конни? — похоже, отец тоже заметил неладное. Андреа, проводив бабушку Мерседес в гостевую комнату, собирала чашки со стола.

— Джереми приболел. Она близко к сердцу воспринимает все, что с ним связано, ты же знаешь.

— Не хотел бы я оказаться рядом, когда Конни поймет, что удача дважды не стучится в одну и ту же дверь, — хмыкнул Даррен. Андреа сердито повернулась к нему.

— Ты способность колдовать называешь удачей?

— А вот тут решай сама, дорогая, — усмехнулся он. — По-всякому выходит верно.

Тому едва удалось незаметно выскользнуть из-за стола. Отчего-то отец буравил его мрачным, подозрительным взглядом, как бывало всякий раз, если Том допустил оплошность и пытался скрыть или отрицать свою очевидную вину.

Нагайна терпеливо дожидалась на своем привычном месте, но только Том хотел наброситься на нее с расспросами, как взгляд его остановился на предмете, которого, он мог побиться о заклад, еще час назад на столе не было.

Свет тусклой лампы отражался в многогранном флаконе из темного стекла. Том плотнее прикрыл за собой дверь и вопросительно посмотрел на Нагайну.

— Где ты взяла это?

— Гостья моего господина принесла в дом наследство старого хозяина, — прошипела змея. — Я не смогла принести все воспоминания. Я выбрала одно. Одно воспоминание в обмен на один правильный вопрос.

— Ты выползала из комнаты? — ужаснулся Том. — Ты с ума сошла! Тебя же могли увидеть! Бабушке бы плохо сделалось, ее никто о тебе не предупреждал! Я ведь запретил!

— Не понимаю, чего хочет от меня господин, — обиделась Нагайна. — Старый хозяин поручил мне беречь его вещи. Новый хозяин сам пожелал знать правду. Глупая гостья хозяина унесла бы воспоминания туда, откуда мне их уже не вернуть.

— Ты хочешь сказать, что взяла это у леди Финч-Флетчли? — поразился Том. — Но откуда у нее могли взяться вещи Тони Сакса? Тем более, волшебные вещи! Ты уверена... уверена, что это принадлежало ему? И дядя Билл ничего не знал?

— Я своими глазами видела, как хозяин разливал по фиалам отпечатки своей памяти, отягощающие сердце, — ответила Нагайна. — Гостья господина напрасно их похитила. Ни один из простецов, даже наделенный великой силой, не может освободить заключенную в фиалах тайну. Только волшебник способен открыть подобный флакон.

Том с сомнением покосился на Нагайну, но осторожно вытащил пробку. И комната погрузилась во тьму.

Все было, как во время его видений, только на этот раз Том точно бодрствовал и отдавал себе отчет в происходящем. Он попытался ущипнуть себя за руку, но дымка чужих воспоминаний не развеивалась.

Теперь Том остро чувствовал, что эти мысли принадлежат не ему: слишком много эмоций, слишком динамичное течение мысли — точь-в-точь Тони Сакс, каким он представал на страницах газет и в телевизионных интервью. Человек холерического темперамента, балансирующий между безумием и гениальностью. Том порой боялся, что в один прекрасный день Филлис вдруг сбросит с себя оцепенение, не оставлявшее ее с дня похорон мистера Сакса, и вспомнит, что похожа на отца не только внешне.

Дом, в котором он оказался, не был ему знаком и меньше всего походил на воплощающий собой традиционность и классику старый особняк Саксов. Сквозь приоткрытое окно доносился горячий, будто на пляже, воздух, полы были застелены множеством ковров бежевых и терракотовых оттенков, вдоль стен расставлены низкие и широкие деревянные диваны со множеством подушек. Витражная дверь бесшумно отворилась, и Том повернулся следом за совсем еще молодым мужчиной, которого сопровождал маленький мальчик в белых одеждах.

На этот раз Расальхаг не надела черное платье, в котором Том привык ее видеть. На ведьме был укороченный светлый сюртук, перехваченный поясом, и свободные брюки, а также множество ярких украшений.

— Посмотрите только, кто здесь, — голос Расальхаг звучал иначе, чем в прежних воспоминаниях Тома, намного беззаботнее и нежнее, словно она была искренне рада встрече с этим человеком.

— Позвольте сделать вам комплимент, сестра, — мужчина склонился, чтобы поцеловать ей руку, и в глазах его сверкнули веселые искорки. — Должно быть, наш достойный отец научился извлекать золото из песков Сахары, чтобы Вы могли позволить себе самый прекрасный шатер в округе.

— О нет, мне пришлось засучить рукава и поработать, — усмехнулась Расальхаг, жестом приглашая гостя присесть. — Подай чай, — щелчком пальцев она вызвала странное существо в серой робе, которое тут же поспешило выполнить ее приказ. — Мне всегда нравилось украшать дом, даже если это не более, чем временная палатка. В конце концов, что есть постоянное в этом мире? — философски заключила она и взяла с подноса кусочек засахаренного фрукта.

— Наша преданность Темному Лорду, — торжественно произнес волшебник. — Надеюсь, Вы получили письмо о том, что я навещу Вас, сестра моя?

— Получила, да подписанное самим Лордом, — улыбнулась Расальхаг. — Подумать только, какие нужны формальности для воссоединения семьи. Так или иначе, все готово, — она взмахнула палочкой, и лежавший до сих пор на комоде сверток плавно опустился на чайный столик. — Диадема здесь, в этом ларце, там же мое личное письмо Повелителю.

— Вам удалось изучить чары, наложенные на диадему Ровеной Рэйвенкло? — глаза мужчины жадно сверкнули. — Ей и вправду удалось это чудо? Она сохранила свой интеллект для потомков?

— Чары не так сложны, но бесполезны для тех, кто не является Ровеной Рэйвенкло, — пояснила Расальхаг. — Я было думала огорчиться, но потом рассудила: ведь я никогда не стремилась превзойти леди Ровену. Отец всегда учил меня жить своим умом. Однако, кое-что и мне удалось позаимствовать, — и из массы украшавших ее шею и грудь ожерелий она вытянула неприметный медальон на тонкой цепочке.

— Что это, сестра? — волшебник подался вперед, осторожно касаясь медальона. — Что Вам удалось сделать?

— В этот медальон, дорогой братик, я поместила самое важное знание, которое когда-либо могла удостоиться обрести, — довольно сообщила ему Расальхаг. — Идея в том, что я помню о нем, лишь пока этот медальон при мне. Его нельзя потерять или украсть, но я сама могу отказаться от этой вещицы во имя лучшей ее сохранности.

— Неужели Вы опасаетесь ареста? — поразился брат. — Имя Темного Лорда боятся произносить на трех континентах, и наше положение надежно, как никогда.

— Что слышно о новом министре? — вместо ответа Расальхаг бросила на него острый взгляд, и Том буквально почувствовал, как не по себе сделалось от этого мужчине.

— Достойный ученик Дамблдора, — разочарованно бросил он. — Чистокровный, но нам не следует возлагать на него особенных надежд. Старых традиций эта семья не чтит. Признаться, я едва вспомнил его фамилию.

— Я предупреждала Абраксаса, чистота крови здесь не имеет никакого значения, — насмешливо заметила Расальхаг. — Нобби Лич, даром что магглорожденный, был готов на любые уступки, лишь бы сохранить должность. Не нужно было ускорять его отставку. Не скоро еще нам выпадет шанс назначить такого удобного министра.

— Преемник Лича не пойдет нам навстречу и сделает все, чтобы дискредитировать Повелителя в глазах общества, — обеспокоенно заметил ее брат. — Гринделвальд и его злодейства еще слишком живы в памяти людей. Убедить их в том, что Повелитель намерен вновь развязать войну, не составит большого труда.

— Поживем — увидим. Министры нынче не более, чем формальность, но они множатся, как грибы после дождя, а их частая смена несколько деморализует. Иногда мне кажется, что я на всю жизнь хотела бы остаться здесь, среди песков. Ваша мышиная возня совершенно теряется на фоне пустыни.

— Но сестра, — мужчина заметно растерялся, — как Вы можете допускать такие мысли? Если Повелитель узнает...

— Повелитель прекрасно осведомлен о моих упаднических настроениях, — весело улыбнулась Расальхаг. — Я с самого начала утверждала, что в то время, как он занят гениальными исследованиями магии, которая вам и не снилась, в Англии творится полный беспредел. Вы ленивы и неорганизованны, иначе я давно бы могла бы вернуться, не опасаясь неприятных последствий. После известных событий в Хогвартсе, по случайности, разумеется, пришедшихся на год нашей с сестрой эвакуации, мне не следует лишний раз злить Дамблдора. Но все проходит, его могущество в том числе.

— Кстати, о Дамблдоре, — вспомнил ее брат. — Вы уже читали недавно вышедшую монографию в соавторстве с Фламелем? Весь научный мир сейчас обсуждает только ее.

— Двенадцать способов применения крови дракона? Конечно, отец одним из первых получил свой экземпляр прямо из рук Фламеля. У этих ученых такая короткая память, — Расальхаг хихикнула. — Война закончилась всего десять лет назад, а они уже забыли о славных подвигах этих двоих. Ну да пока это неважно. Важно другое: ты должен передать Повелителю диадему прямо в руки. И убедиться, что он в безопасности доставил ее в Хогвартс, как и собирался.

— Повелитель оскорбится, если мы усомнимся в его силах и вызовемся сопровождать его...

— Чепуха. Дамблдор небезопасен, и глупо утверждать обратное. Я не призываю тебя действовать напрямую. Просто добейся того, чтобы ты оказался среди тех, кому выпадет честь быть в этот момент рядом с Повелителем.

— Я думаю, он призовет своих старых друзей, — склонил голову брат. — Мальсибера, Долохова, возможно, Лестрейнджа...

— Сделай все, чтобы среди них значилась фамилия Розье, и я буду тебе глубоко признательна... Я вижу, ты привел моего племянника, — Расальхаг, наконец, обратила внимание на мальчика, слушавшего их разговор со все возрастающим вниманием. — Напомни, как тебя зовут, малыш?

— Эван, моя госпожа. Эван Альдерамин Розье, — мальчик церемонно склонился, подражая отцу, и Расальхаг снова улыбнулась.

— Какой очаровательный ребенок. Его уже начали учить?

— Его мать занимается подбором учителей, сестра моя, — поспешил заверить ее Розье-старший. — Если Вы сочтете целесообразным высказать свои пожелания...

— Да, у меня есть несколько людей, чьи советы ты найдешь полезными, — кивнула ведьма. — Надеюсь, Эван унаследовал семейный дар в полной мере?

— Не извольте беспокоиться, — с гордостью ответил Розье. — Наш отец уже имел возможность оценить его способности и остался доволен.

— Твои слова радуют мое сердце. Когда диадема будет доставлена, напиши мне обо всем. Это очень важно, брат. Повелитель долгие годы искал ее.

— Расальхаг, — впервые волшебник обратился к сестре, как к равной, и оттого его голос звучал еще серьезнее. — Повелитель не говорил, какие у него планы на эту диадему? Что за надобность оставлять ее под самым носом у Дамблдора, если она так необходима?

Расальхаг неторопливо встала, оправляя складки на одежде. Розье поднялся следом, заискивающе взглядываясь в ее лицо. Похоже, он не столько ожидал правдивого ответа, сколько надеялся хотя бы понаблюдать за реакцией ведьмы и прийти на основании этого к своим выводам. Маленький Эван отстраненно разглядывал разноцветных улиток в аквариуме.

— Я всегда придерживалась одного простого принципа, которому научилась у Повелителя, — загадочно ответила Расальхаг. — Там мы скроем нашу тайну, где никто и никогда не додумается искать к ней разгадки. Если диадема и попадет когда-либо в руки Дамблдора, шансы на то, что он распознает, что именно нашел, практически равны нулю.

— А что именно он найдет? — вновь попытался Розье. — Вам известно, какое значение диадема имеет для Повелителя? И не связано ли это с той чашей, что он поручил нам беречь, как зеницу ока?

— Чаша не должна занимать твоих мыслей, мой дорогой брат. Это был подарок Повелителя. Приданое для моей средней дочери.

— Почему Андромеда? — удивился Розье. — Разве ты не должна оставить такой ценный дар Беллатрикс?

— Беллатрикс получит мою старую палочку, и хватит с нее. Андромеде всего три года, но я подозреваю, наш дар будет передаваться именно по ее линии. Думаю, уже этим она заслужила особую милость Повелителя... А теперь ступай. С этого дня я буду особенно следить за успехами Эвана.

Странное видение исчезло так же скоро, как и появилось. Том снова был в своей комнате, наедине с невозмутимой Нагайной, мучимый новыми неразрешимыми сомнениями.

— Так вот, значит, кто был отцом Филлис, — медленно проговорил он. — Этот маленький мальчик по имени Эван Розье. И медальон... он действительно артефакт. И только Расальхаг может им воспользоваться. Ты с самого начала знала об этом, — обвиняюще уставился он на змею.

— Пусть хозяин не гневается на меня за верность тем, кому я обязана жизнью, — прошипела она в ответ. — Говорящий приказал молчать. Прежний хозяин приказать держать ответ лишь перед Говорящим. Я не знаю, где глупая гостья хозяина раздобыла воспоминания, но я исполнила часть своего долга.

Том присел на корточки перед террариумом, глядя на Нагайну, как на старого верного друга.

— Что я должен сделать, чтобы ты открыла мне всю правду? Ты ведь знаешь, как я связан с этими людьми. Ты знаешь, почему Расальхаг являлась мне во сне и в том зеркале.

Глаза Нагайны расчетливо блеснули.

— Говорящий обещал, что я удостоюсь предстать пред ликом Короля. Приведи меня к нему, господин, и клянусь, что не утаю от тебя ничего.

— Но я не знаю, о каком Короле ты все время говоришь! — растерянно восклинул Том. — Я вообще не подозревал, что у змей бывают Короли.

— Уже много столетий Короли — редкость, — сокрушенно призналась Нагайна. — Но я чувствую, что он спит... и скоро снова проснется... И заговорит с каждым, кому достанет мужества ему внимать.

Том безнадежно махнул рукой. Змея вернулась к своему излюбленному стилю речи, а это означало, что толковой информации от нее не добьешься до следующего приступа откровенности. В конце концов, подумать о Короле змей он может и позже, к его услугам все равно пока что нет библиотеки.

Куда больше Тома занимала другая мысль: как, во имя всех святых, он должен сообщить Филлис, что знает имя ее настоящего отца. И должен ли он вообще это делать?

* * *

Возвращение в Хогвартс оказалось для Гермионы едва ли не более радостным событием, нежели первая поездка на красно-золотом экспрессе. И пусть на этот раз ей пришлось прибегнуть к куда менее приятному и вдохновляющему способу путешествия, переместившись в Хогсмид при помощи летучего пороха, она пришла в детский восторг, вновь увидев деревянные столы и увитые плющем балки в пабе мадам Розмерты. Трактирщица доброжелательно ей подмигнула, а рядом тут же оказался Перси Уизли.

— Грейнджер, отлично, отмечаю тебя, — староста дисциплинированно поставил галочку напротив ее фамилии в длинном списке. — Посиди пока здесь. Ждем остальных. Я отведу вас в школу.

— А как же чемодан? — Гермиона смущенно кивнула на свой поправившийся за каникулы багаж.

— Здесь оставь, — Перси уже успел переключиться на следующего прибывшего. — О нем позаботятся.

К еще большей радости, Гермиона заметила и старост других факультетов. Среди группы хаффлпаффцев лидировали Иоли Дэвис и Джоэл Бэрк. Доркас Труман всеми силами старалась подчеркнуть, что главная здесь все-таки она, но первокурсники ее явно недолюбливали и, словно в отместку, буквально стояли на ушах.

Рэйвенкловцы держались серьезнее. Филлис Сакс с подругами была тут как тут и уже о чем-то увлеченно рассказывала Пенелопе. Роберт Хиллиард взял на себя организационную часть, встречая первокурсников, а Бриенна Урхарт, у которой была в Хогсмиде семья, пришла, скорее, за компанию и теперь шепталась с мадам Розмертой. Джеммы Фарли, которую Гермиона рассчитывала увидеть больше всего, как ни странно, не было, — Диллонсби справлялся своими силами, хотя и работы у него было меньше, чем у остальных. Как шепнула Гермионе Парвати, для многих слизеринцев их декан открыл камин в своем кабинете.

— Гермиона, садись с нами, — позвала ее Иоли. — Рассказывай, как отпраздновала Рождество!

Гермиона широко улыбнулась — известная роль была неоднократно отрепетирована в разговорах с мамой, и она не видела никакой причины быть более искренней здесь.

— Отпраздновала отлично! Встретилась со всеми друзьями, пообщалась с родителями, съездила к родственникам, прошлась по магазинам.

— Книжным, наверно? — со смешком уточнила одна из рэйвенкловских второкурсниц. Гермиона понятия не имела, кто эта девочка, но замечание ей очень не понравилось, хотя она и предпочла его проигнорировать.

— Что ты, Мариэтта, по книжным у нас теперь Мораг специалист, — заметила Чжоу Чанг. — Макгонагалл ей дала такой список литературы до летних каникул — до самого выпуска не управиться. И я даже боюсь спрашивать у Филлис, как прошла встреча профессора Снейпа с ее семьей.

— Нормально прошла, — неподдельно удивилась Филлис. — А вы другого ожидали? По-моему, давно ясно, что по зельеварению бесполезно читать книги. К тому же, мне не придется для практики использовать волшебную палочку, так что, в отличие от той же Мораг, я смогу преспокойно тренироваться и летом.

Гермиона демонстративно уставилась в окно. За эти пару недель она уже успела позабыть, как сильно ее раздражает Сакс, и только встретившись с Хелен Мур, смогла, наконец, понять причину. Филлис ужасно напоминала ей зазнайку Хелен.

Гермиона попыталась было поговорить дома о дополнительных занятиях и научном проекте, наивно рассчитывая, что не отягощенные излишними знаниями о магическом мире родители, не задумываясь, дадут свое согласие. И вот тут мать ее по-настоящему удивила, ответив категорическим отказом.

— Тебе всего одиннадцать и посмотри, как ты исхудала! — возмущенно отрезала Джин Грейнджер. — Дай себе отдых! Ты только начала учиться и не отдыхала еще ни дня. Проект твой никуда не убежит. Ты сама говоришь, что серьезно над ним трудиться девочки начнут только с третьего курса. Вот и ты подожди, пока тебе исполнится хотя бы четырнадцать.

Как Гермиона ни старалась переубедить маму, в школу ей пришлось отправляться ни с чем. И теперь ложная скромность Сакс бесила особенно.

Встреча с Гарри и Роном, впрочем, моментально заставила ее позабыть о доме и связанных с ним проблемах. Если Рон посвятил каникулы отдыху, усиленному питанию и здоровому сну, лишь ненадолго заглянув в учебники, Гарри, напротив, припас для нее целую кучу интересных историй.

— ... и тогда я спросил его, что Вы видите, когда смотрите в зеркало, — рассказывал он. — Сам понимаю, что это личное, я не должен был лезть. Но не удержался.

— И что он ответил? — с ужасом уточнила Гермиона. Ее поражало, что друг может так спокойно говорить о том, что был пойман директором за явным нарушением режима. Она до сих пор побаивалась, что мастер Раканати, намеренно или случайно, проболтается об их ночном вояже по спящему Хогвартсу.

А еще она удивлялась. Разве после того инцидента зеркало не должны были надежно запереть подальше от любопытных глаз? Если Раканати не застал Гарри на месте преступления, значит, он больше не работает ночами в замке? И если так, почему директор не поставит зеркало, скажем, в свой кабинет, где до него уж точно никто не доберется?

— Он сказал, что видит пару шерстяных носков, — прыснул Гарри. — Пожаловался, что все дарят ему только книги. Не думаю, что он сказал правду.

— Какое это имеет значение! — возмутилась Гермиона. — Я вообще не верю, что тебя не исключили из-за твоего необдуманного поведения! Надеть на себя подарок незнакомца! Ты что, вообще не слушаешь профессора Снейпа на уроках? А если бы мантия была пропитана ядом?

— Гермиона, не начинай, — закатил глаза Рон. — Вот я думаю, что Дамблдор и прислал Гарри эту мантию. Почему иначе он ее не забрал?

— Вот и я не могу понять, — мрачно констатировала Гермиона. — Верх неосмотрительности — доверять такую вещь первокурснику. Но коль скоро она попала в руки Гарри, как можно было так глупо чуть не попасться Снейпу в Запретной секции? Ты три ночи бродил по школе, в любой момент рисковал встретить Филча, но так и не узнал, кто такой этот Николас Фламель.

— Зато я узнал кое-что другое, — парировал Гарри. — Снейп действительно хочет украсть то, что спрятано в коридоре на третьем этаже.

— Ты что, следил за ним? — поразилась Гермиона. — Гарри, ты в своем уме? А если бы он догадался? Думаешь, отделался бы так же легко, как в случае с директором?

— Он встречался с Квирреллом в лесу, ясно? — огрызнулся Гарри. — И он ему угрожал! Я был на метле и спрятался среди деревьев! И оттуда своими ушами слышал, как Снейп пытался заставить Квиррелла перейти на его сторону. Кажется, он знает, как усмирить трехголовую собаку Хагрида! Снейп сказал Квирреллу, что ему не нужен такой враг, как он, и что скоро они встретятся снова, и Квиррелл должен будет дать ответ. Мне показалось, он был очень напуган.

— Любой бы испугался, если бы Снейп принялся ему угрожать, — поежился Рон.

Гермиона одарила его мрачным взглядом.

— Я все еще не вижу мотивов профессора Снейпа. Ему и так неплохо живется. Он профессор в престижной школе, известный мастер зельеделия, имеет определенную репутацию. Ради чего ему отказываться от всего этого, чтобы стать обыкновенным вором? Да еще и на таких условиях, где даже мы, дети, можем разгадать его намерения? Ведь ему придется бросить работу, скрываться, не говоря уже о том, что если вещь редкая, ее даже продать нельзя. Может быть, у него даже семья есть, в какое положение он поставит их?

— У Снейпа? Семья? — скривился Рон. — Если только престарелая бабушка. Подумай сама, кто его вытерпит? А мотивы... Вдруг это супермощное оружие? Что-то, что поможет захватить власть, например? Или получить кучу денег!

— Не знаю, мальчики, — расстроенно вздохнула Гермиона. — Ведь в школе профессор Дамблдор. Снейп не осмелится действовать под его носом. Профессора Дамблдора даже Сами-знаете-кто боялся!

Гарри медленно поднял голову.

— А это мысль. Хагрид ведь тогда сказал мне, что никому не известно жив или мертв, на самом деле, Волдеморт. Что, если эта вещь нужна не лично Снейпу, а кому-то, кому он служит. Например, Волдеморту.

— Гарри, прекрати, — Гермиона нешуточно рассердилась. — Твое воображение не знает границ. Сами-знаете-кто уже десять лет не давал о себе знать, и если бы эта вещь была ему так необходима, он бы попытался украсть ее намного раньше. Лучше скажи мне, с какой стати тебя вообще понесло в лес на метле? Если бы профессор Макгонагалл увидела, что ты самовольно покинул поле...

— Гермиона, не нуди, — отрезал Рон. — Ты не знаешь, что тут было.

— Что еще? — нахмурилась она. — Когда вы все успеваете?

— На этот раз не мы, — надулся Рон. — Это Фарли.

— Джемма? — удивилась Гермиона. — Не знала, что вы общаетесь.

— Не общаемся и, надеюсь, не будем, — Рон изобразил глубокое отвращение. — Мы в тот день собрались немного полетать, Гарри, я, близнецы, Кэти Белл из нашей команды. И только мы взлетели, как туда же притащились рэйвенкловские загонщики, а с ними Фарли с какими-то девчонками. Фарли вроде как дружит с кем-то из этих ребят. Ну и Фред немного переборщил...

— Не переборщил, Рон, — впервые вмешался Гарри. — Ему не следовало так с ней разговаривать. Не удивительно, что она разозлилась.

— Да что у нее, совсем плохо с чувством юмора? — хмыкнул Рон. — Я думал, она сбросит Фреда с метлы, а он всего лишь пошутил, что если бы Фарли меньше бегала на свидания в Хогсмид и уделяла это время квиддичу, Слизерин бы не проигрывал так позорно в этом сезоне. Ну и что-то добавил вполголоса, я не расслышал. Скажи он такое любой из наших, все бы посмеялись и забыли, а Фарли побелела от злости и предложила сыграть один на один. Конечно, Гарри не мог отказаться.

— И что было дальше? — кажется, Гермиона уже знала ответ.

— Я не смог ее победить, — признался Гарри. — Она поймала все снитчи до одного. Я даже и не представлял, что можно так летать.

Гермиона взяла его за руку.

— Послушай, Джемма через полгода переходит на седьмой курс. Конечно, она знает много приемов и, к тому же, когда-то уже летала за команду факультета. Скоро ты будешь не хуже. Да и на поле тебе все равно не придется выходить против нее. Ты же не переживаешь, что летаешь хуже... я не знаю... да назови любого известного игрока в квиддич!

— Она еще и гадостей потом наговорила, — пожаловался Рон. — Заявила, что наша сборная никуда не годится, и кубок мы получим, только потому что она сделала нам одолжение.

— Между прочим, она права, — мрачно добавил Гарри. — Если бы она согласилась на уговоры Флинта, мне бы помогло только чудо. А через несколько дней мы играем с Хаффлпаффом.

— За эту игру волноваться незачем, — ободряюще улыбнулась Гермиона. — Я слышала от девочек, они никогда и не считались сильной командой. Постарайся как можно скорее поймать снитч и закончить игру. Подумай сам, ну что такого особенного может там произойти?

— Лучше не произноси этого вслух, Гермиона, — нарочито испуганно выпалил Рон. — Кстати, во время игры вся школа будет на трибунах. Идеальные условия для Снейпа, чтобы украсть — что он там собирается украсть?

Гермиона застонала. Гарри выглядел таким подавленным и взволнованным, что поговорить с ним о родителях прямо сейчас, в присутствии Рона, она не решилась. Правильнее будет сделать это после матча. В конце концов, Невилл тоже задолжал ей некоторые объяснения.

* * *

Филлис и не подозревала, что призыв Наоми Флитвик приступить к работе над проектом как можно скорее, профессор Снейп воспримет настолько буквально. На следующее утро после возращения в замок, Пенелопа передала ей просьбу слизеринского декана посетить его после уроков и захватить все имеющиеся у нее записи с начала года. Оставалось лишь порадоваться, что Филлис всегда была дисциплинированной студенткой и конспекты, по большей части, регуляно вела.

Она предложила Энтони пойти вместе — вряд ли первая же встреча затянется надолго, а вот возвращаться одной по пустым коридорам и непредсказуемым лестницам совершенно не хотелось. Зеркало Еиналеж и женщина в отражении все еще беспокоили Филлис, и кто знает, не припасены ли в многочисленных аудиториях школы другие непонятные вещи.

— Мама сказала, чтобы мы попробовали попроситься домой весной на праздник, — радостно рассказывал Энтони, шагая в подземелья. — Вроде бы у них нет причин нам отказывать. На Самайн же всех отпускают. Приедете с мамой к нам в гости на всю неделю. Папа велел обязательно вас пригласить.

— Приедем с удовольствием, — обрадовалась Филлис. Перспектива проводить любимый праздник весны и свободы в школе, где это едва ли кого-то волнует и интересует, была более, чем нежелательной. Наверняка профессор Флитвик подпишет разрешение. Если их проект хорошо пойдет, согласно заверениям Джеммы, они с девочками не будут ни в чем знать отказа у учителей. А Энтони сам по себе хорошо учился и всем нравился.

К кабинету Снейпа они подошли точно к назначенному времени, но профессор был не один. По классу взволнованно расхаживал Маркус Флинт и явно пытался в чем-то переубедить своего декана.

— Одно дело — я. Меня она не слушает. Но Вас-то послушает! Вы понимаете, в какое болото нас затягивает? Я не собираюсь сдавать кубок Вуду и этому мальчишке.

— Извольте держать себя в руках, мистер Флинт, — хладнокровно возразил ему профессор. — Я уже не раз напоминал Вам, что любой спорт в нашей школе не является обязательной дисциплиной. И я не вправе оказывать давление на решение мисс Фарли.

— Но тогда мы в полном дерьме, — раздраженно хлопнул Флинт рукой по стене. Филлис переглянулась с Энтони и робко постучалась.

— Мисс Сакс, — коротко кивнул Снейп. — И мистер Гольдштейн с Вами. Очень кстати, мистер Гольдштейн, не торопитесь уходить. Раз уж Вы сопровождаете свою подругу, не грех использовать то время, что она будет занята, с пользой. У меня на столе лежит Ваше эссе, просмотрите мои ремарки сейчас, а после обсудим. Вы свободны, мистер Флинт.

— И Вы ничего не предпримете? — оскорбленно выдохнул Маркус. — Даже не попытаетесь?

— Если Вы и с мисс Фарли беседовали в подобном стиле, неудивительно, что она ответила Вам отказом, — усмехнулся Снейп. — Коль скоро будущее команды так тревожит Вас, советую сосредоточиться на тренировках. Я прислушался к пожеланиям некоторых членов команды. В следующем году у Вас будет новый ловец.

— Хорошо Вам рассуждать! Мне даже выбирать не из кого — или ловцом будет Джемма, или занимать нам вечное второе место!

— Вы не поняли, мистер Флинт, — покачал головой Снейп. — Я нашел для Вас ловца. Вам не нужно будет проводить отборочные испытания — это место уже зарезервировано за одним из наших студентов.

— Что? — не поверил Флинт. — Вы выбираете ловца, не спросив моего мнения?

— Разве не Вы только что предлагали мне вынести решение, не спросив мнения мисс Фарли, которую оно затрагивает напрямую? — прищурился Снейп.

— Тогда я снимаю с себя обязанности капитана, — вышел из себя Флинт. — Сами проводите тренировки, сэр, сами следите за тем, чтобы Вашего ловца не сожрали сразу же после того, как он упустит снитч! Я не хочу иметь к этому никакого отношения!

— Громкие слова, мистер Флинт, — ничуть не смутился Снейп. — К метлам новейшей модели, которые получит команда, Вы тоже не желаете иметь отношения? Возможно, одному из охотников следует остаться тем единственным, кто продолжит летать на школьном "Чистомете"?

Флинт резко замолчал. Филлис буквально могла видеть, как напряженно трудится его мозг, взвешивая все за и против, и со стороны это смотрелось довольно забавно.

— Новый ловец покупает метлы для всей команды? — тупо переспросил он. Снейп поморщился от прямолинейной формулировки.

— Школьный совет счел целесообразным выделить средства для некоторых обновлений. Я не большой ценитель, мистер Флинт, но даже из садового гнома можно сделать успешного ловца, усадив на такую метлу.

— Могу я хотя бы узнать имя этого гнома? — фыркнул Флинт. Вопреки обыкновению, даже Снейп растянул губы в некоем подобии улыбки.

— Можете. Узнаете, когда придет время.

Флинт покосился на рэйвенкловцев и понимающе кивнул. Но, уходя, все же не удержался, чтобы не добавить:

— Неделю назад Фарли играла с Поттером. Школьная метла против его "Нимбуса". Мне ведь не нужно уточнять, что все снитчи были ее.

— Настоящий талант дорого стоит, мистер Флинт. Странно, что мне приходится объяснять Вам очевидные вещи, — что-то в голосе Снейпа неуловимо изменилось, и Маркус быстро ретировался.

Филлис с любопытством посмотрела на Энтони. Кандидатура нового ловца слизеринской сборной весьма интриговала. Хотя, честно говоря, Филлис не представляла, кто до такой степени мог стремиться участвовать в этой опасной и, как выяснилось, еще и дорогостоящей игре.

— Что же, теперь, когда вопросы с квиддичем решены, — Снейп прошел к шкафу и достал с одной из полок увесистую папку с материалами, — настало время подумать о Ваших будущих успехах, мисс Сакс. Для начала предлагаю Вам изучить этот список. Программу занятий, которую Вы видите, изначально составил не я, а мой предшественник, профессор Слагхорн. Я счел возможным внести в нее некоторые изменения. А пока мисс Сакс занята, поговорим с Вами, мистер Гольдштейн. К сожалению, на своих уроках я слышу Вас куда реже, чем хотел бы...

Судя по взгляду, который Энтони бросил на подругу, сегодня был первый и последний раз, когда кто-либо провожал Филлис на дополнительные занятия у Снейпа.