Солнце над пропастью (гет)

На резной край блюда для фруктов из расписной жести в крутом вираже спикировала муха. Поводив крошечными усиками, она проползла несколько дюймов, обнюхала кусочек ананаса и злорадно потерла друг о друга тоненькие лапки, словно приняв коварное решение относительно судьбы собравшихся. Гораций сидел слишком далеко, но даже со своего места ему казалось, что взгляд темных фасеточных глаз насекомого устремлен прямо на него.

Муха вернулась к изучению содержимого блюда, а профессор с вымученной улыбкой повернулся к девочкам из французской школы. Удивительные дела творятся: столько лет прошло с войны, а они не постарели ни на день. Вот он, Гораций, с каждым днем сдает все сильнее, как бы не льстили ему колдомедики, говоря о прекрасной форме, как бы не ехидничали внуки, уверяя, что он еще успеет простудиться на их похоронах. Что там кривить душой, и он уже не тот, что прежде, да и мир вокруг — тоже.

Взять хотя бы тот факт, что он уже много лет не преподает в Хогвартсе, а фотографии с последнего заседания Клуба Слизней — Титания всегда говорила, что название звучит просто ужасно — покрылись толстым слоем пыли в его личном архиве. Гораций встряхнул головой и достал из кармана платок, вытирая со лба испарину. Что он делает здесь?

— Август, передадите мне эклеры? — Энид Розье улыбается семикурснику со Слизерина, которого Гораций приметил еще несколько лет назад, немного мечтательному рассеянному парню с копной густых кудрей, которым тот тщетно пытался придать хоть какую-то форму. — За что я обожаю Хогвартс, здесь можно вволю поесть сладкого. В Шармбатоне все помешаны на здоровом питании.

— А дома? — ужасается пухленькая хаффлпаффка, кажется, Оливия, хотя Гораций уже не может припомнить точно, после выпуска девочка пропала из его поля зрения. — Родители не присылают вам сладости из дома?

Муха, мгновенно потеряв интерес к фруктам, плавно приземлилась на пирожное, и Энид неприязненно поморщилась, выбирая шоколадный эклер с другого края блюда.

— Заварной крем плохо сочетается с песком, — снисходительно пояснила она. — А лепешки мне за лето успевают надоесть, — она поднимает на Горация взгляд пронзительных черных глаз. — Я заметила, Вы любите засахаренные ананасы, профессор?

Гораций сдавленно кивает. Голос вдруг перестает его слушаться от липкого ощущения нарастающего ужаса, словно со всех сторон его окружает черный, неумолимый туман.

— Расальхаг тоже любит ананасы, — продолжает Энид, откусывая приличную часть эклера. Муха вновь срывается в свободный полет и начинает кружить над головой Горация. Он нервно ослабляет тугой узел галстука, делая прерывистый вдох. Что это на него нашло сегодня? Как он ведет себя с гостями?

— Надо будет сказать эльфам, — улыбается Энид, и ее голос отдается в ушах Горация глухим эхом. — Очень важно учесть это на помолвке.

Помолвке... помолвке... помолвке...

Вежливая маска сидит на лице Горация как прикленная. Он тянется за графином с холодной водом, но скользкая ручка выскользает из трясущихся пальцев. Гораций, как отрешенный, наблюдает за тем, как по полу растекается лужа воды.

Отчего-то звон сотни стеклянных осколков он слышит много позже.

— На помолвке? — переспрашивает он непослушными губами. — На чьей помолвке?

Что еще за помолвка? Гораций точно знает, Энид много лет замужем. Элджи Лонгботтом сделал ей предложение на рождественском балу, а свадьбу торжественно сыграли сразу после окончания войны. И на банкете совершенно точно не было засахаренных ананасов. Зато была...

— На моей помолвке, — кто-то мягко касается его плеча, и Гораций вскакивает на ноги. Дубовый стул падает на пол со страшным грохотом.

Профессор поворачивается и видит Расальхаг.

— Друэлла, девочка моя, — произносит он не своим голосом. — Я уже не думал, что когда-нибудь снова увижу Вас. Я ведь всегда говорил, Ваше безрассудство не доведет до добра.

— Вы беспокоились обо мне, профессор? — умилилась Расальхаг. — Я всегда говорила Цигнусу, что он был не прав, называя Вас старой эгостичной пиявкой. Вот он удивится, когда увидит Вас на нашем празднике.

— Цигнус? — Гораций широко раскрывает глаза. — Но девочка моя, он же давно умер.

Умер... умер... умер...

— Умер? — на мгновение по лицу Расальхаг пробегает волна изумления. — Но Вы же сами знаете, что с того света иногда возвращаются, профессор, — вдруг радостно заключает она и дотрагивается до руки Горация. Тот потрясенно отшатывается в сторону: вместо прикосновения тонких пальцев он ощущает лишь ледяной холод, будто при приближении дементора. Расальхаг и сама не замечает, как ее рука проходит сквозь его, не встречая препятствий.

— Конечно, Вы знаете, — рассуждает она. — Вы даже знаете, каким образом. Вы всегда даете хорошие советы. Все выходит правильно. Если Цигнус умер, то выходит, он мне как будто больше и не муж. Значит, мне придется снова выйти за него замуж, ведь моя милая Андромеда не может остаться совсем без родителей, — Горацию стало не по себе от совершенно безумного взгляда девушки. Краем глаза он заметил, что комната опустела, и только очень грустная Энид сидит на краю стола и угощается десертом.

— Ты снова торопишься, Расальхаг, — сердито останавливает она сестру. — Ты не можешь устраивать праздник без Тома. Он обидится.

Гораций незаметно тянется в карман за волшебной палочкой и, конечно, находит лишь пустоту. Сестры Розье задумчиво смотрят друг на друга.

— Ты права, — огорчается Расальхаг. — Придется ждать возвращения Тома. Вы ведь дождетесь, профессор? — немедленно оборачивается она к побледневшему Горацию. — Когда он вернется, обязательно захочет с Вами поговорить. И Цигнус.

Цигнус... Цигнус... Цигнус...

Гораций с криком срывается с места...

... и приходит в себя на полу своей спальни. По спине его катится холодный пот.

Первым делом Гораций убеждается, что волшебная палочка на том же месте, где он ее оставил.

Затем он наполняет стакан и начинает пить жадными глотками, не замечая, как вода катится по его лицу и оставляет уродливые пятна на ночном халате.

С тех пор, как Титания умерла, он всегда спит скверно. Но настоящие ночные кошмары вкупе с угрызениями совести начали мучить его относительно недавно. И всему виной был один неприятный разговор.

И одна женщина.

Оставив преподавание, Гораций Слагхорн интересовался, преимущественно, наукой, оставив в стороне политические перипетии оправляющейся после изнурительной магической войны Британии. До нынешнего министра ему, в сущности, дела было не больше, чем до предыдущих — необъяснимым образом на этой должности стремительно глупели даже вполне адекватные люди. Гораций варил зелья, активно публиковался, главным образом, за рубежом, иногда появлялся на свадьбах, днях рождения или квиддичных матчах, а годы, отданные работе в Хогвартсе, вспоминал нечасто и неохотно.

Когда Гораций получил письмо с просьбой о встрече от Долорес Амбридж, он, поначалу, подвоха не ждал. Амбридж была родственницей жены Флитвика, до сих пор он видел ее лишь издали да на колдографиях, особых иллюзий относительно этого вороха розовых бантиков и оборочек не питал, и вообще полагал, что разговор пойдет о его недавнем запросе о допуске к документам библиотеки министерства. Обычно эти архивы были доступны лишь ряду штатных сотрудников, но в отделе по контролю за магическим правопорядком уже много лет работал его, Горация, бывший ученик, и старый зельевар не считал зазорным ожидать от него небольшого содействия. В конце концов, некогда именно он рекомендовал его Миллисент Багнолд.

Амбридж постучала в его дверь точно в назначенное время, и Гораций, глухо ворча, побрел открывать. Странно, что она не воспользовалась камином. Судя по грязи на ее обуви и подоле плаща, портключам ведьма также не доверяла или же настроила свой на весьма удаленную от нужного дома улицу.

Амбридж села за покрытый белой накрахмаленной скатертью стол. Горацию не нравилась эта скатерть. Без Титании эльф обзавелся весьма своеобразными взглядами на домашнее хозяйство и совсем не прислушивался к его распоряжениями. Гораций вообще не любил белый цвет в интерьере дома: он навевал на него уныние и притуплял зрение.

Взгляд Горация упал на руки Амбридж. На ее пальце было надето одно единственное массивное кольцо с черным камнем. Перстни наподобие такого носили наследники древних домов Британии, но, если ему не изменяла память, родня жены Филиуса вообще не относилась к числу местных уроженцев. Качественная подделка?

— Спасибо, что согласились уделить внимание, Гораций, — начала Амбридж. — Вас не так-то просто встретить там, где собирается весь цвет волшебного общества. Право, что это за затворничество?

— Много работы, Долорес, — уклончиво ответил Гораций. — Однако не стоит благодарности, я всегда рад помочь, что бы это ни было.

— Отрадно слышать, — едва заметно кивнула Амбридж. — Коль скоро Вы так увлечены работой, могли пропустить новость, касающуюся меня. Скоро я еду в Хогвартс.

Гораций помолчал, с сомнением оглядывая свою гостью. О том, что еще Багнолд и ее предшественники мечтали запустить свои цепкие коготки в Хогвартс, он знал уже давно, но не ожидал, что провернуть это удастся никому иному, как Фаджу. В конце концов, его он тоже учил и никогда не считал будущим великим политиком. По крайней мере, не таким, как... впрочем, теперь это уже не имеет значения.

— Корнелиус поручил мне провести инспекцию школы, — самодовольно добавила Амбридж. — Кроме того, я буду помогать преподавать историю магии профессору Биннсу. Есть основания предполагать, что ученики непозволительно запустили этот предмет. Мы ведь каждый год принимаем на работу выпускников.

Гораций отстраненно рассматривал кольцо Амбридж. Где-то он уже видел подобную безделушку — профессиональная память зельевара, внимательного ко всем деталям, обмануть не могла.

— А в чем, собственно, дело? — нахмурился он. — Для чего вдруг потребовалось инспектировать школу? Министерство не вмешивается в дела Хогвартса уже много столетий.

— И к чему это привело, Гораций? — деланно удивилась Амбридж. — К скандалу с драконом, о котором, несомненно, Вы наслышаны, если хоть изредка читаете газеты!

За последними сплетнями Гораций исправно следил, а потому оскорбленно насупился.

— Некрасивая, очень некрасивая история, — сокрушенно покачал он головой. — Я был удивлен, узнав, что в этом принимал участие Гарри Поттер. Я ведь учил его мать. Она была моей любимой ученицей... — он помрачнел и вздохнул, отгоняя непрошенные эмоции: — Не могу представить себе человека, который бы ее знал и не любил. Такая храбрая, такая веселая... Такая талантливая...

— Это все очень печально, — сухо согласилась Амбридж: очевидно, она вовсе не горела желанием горевать о судьбе Лили Эванс. — Теперь, когда мальчик остался один, наш долг заниматься его воспитанием и направлять на верный путь. А ведь это не единственный инцидент. На прошлый Самайн в школу ворвался горный тролль, и мистер Поттер весьма некстати оказался рядом с ним и сумел обезвредить.

Гораций побледнел.

— Тролль? Помилуйте... как тролль мог попасть в замок? Они ведь спускаются с гор в самых крайних случаях.

— Очевидно, что тролля в школу провели, — прищурилась Амбридж. — И случилось это, потому что целый год под личиной профессора защиты от темных сил в Хогвартсе шпионил маг, приближенный к... — она многозначительно помолчала, — к лорду Волдеморту.

Гораций изменился в лице.

— Это точно? — не своим голосом спросил он. — Вы уверены? Но разве не все, кто служил ему по доброй воле, сейчас в Азкабане?

Амбридж неопределенно пожала плечами.

— Более или менее все, если говорить о старой гвардии. Но Вы же не думаете, что за эти годы Волдеморт не завербовал новых людей?

— Вы шутите? — возмутился Гораций. — В таком случае, надеюсь, их деятельности ограничится пределами ада, в котором, вне всякого сомнения, он и пребывает.

Амбридж посмотрела на него с жалостью.

— Вам не хуже меня известно, что гипотеза об абсолютной и необратимой смерти Волдеморта не доказана и глупа. Я не представляю, что за темную магию он использовал, чтобы обмануть смерть, но надеюсь, что именно Вы поможете мне это выяснить.

Гораций ошарашенно уставился на ведьму, и тут внезапная догадка пронзила его сознание.

— Не раньше, чем Вы назовете свое настоящее имя, — рявкнул он, направляя на нее палочку. — Я ведь вижу, что Вы не Долорес Амбридж. Играете эту роль Вы просто отвратительно!

К его удивлению, "Амбридж" и не подумала защищаться или отрицать свою ложь. Вместо этого она добродушно рассмеялась.

— Самая короткая карьера шпиона в мировой истории. Надеюсь, дети окажутся не такими проницательными, иначе плохо мое дело.

— Кто Вы? — сурово вопросил Гораций. — Что Вам от меня нужно?

— Оборотное зелье перестанет действовать еще не скоро, — усмехнулась "Амбридж". — Мы рискуем просидеть здесь до рассвета, прежде чем Ваше любопытство будет, наконец, удовлетворено.

— Что за чепуха, — рассердился Гораций. — Срок действия Оборотного зелья не превышает часа, от силы полутора часов. Об этом знает любой школьник!

— Вот как? — "Амбридж" иронично сощурила глаза. — Вы невнимательно читали учебник о "Сильнодействующих зельях", Гораций. Неужели Вам не приходит в голову ни одного исключения?

Гораций растерянно замер.

— Вы имеете в виду настойку Фламеля? Редкая и сложная модификация, позволяющая удерживать чужой облик от восьми до двенадцати часов, в зависимости от лунной фазы? Что же, Вы хотите меня убедить, что Николас Фламель лично сварил этот состав для Вашей дешевой клоунады?

"Амбридж" недолго поразмыслила.

— Ник, конечно, мне бы не отказал, — покачала она головой. — Но обычно я стараюсь не беспокоить его по таким пустякам. Я сама сварила это зелье, хотя обычно оно у меня выходит немного слабеньким.

Гораций неверяще нахмурился.

— Мадам Фламель?

— Она самая, — Пернелла довольно рассмеялась. — Вижу, мне еще есть, над чем работать. Долорес угробила половину лета, обучая меня своим манерам и мимике, но это перебор даже для меня.

— Теперь я узнаю это кольцо, — Гораций успокоенно опустил палочку. — Я видел его на вашей руке, хотя поначалу оно напомнило мне другое.

— Ник убедил меня снять все побрякушки, — пожаловалась Пернелла. — Сказал, что они меня моментально выдают. В Хогвартсе меня никто не знает, должно быть легче. А вот Вас не проведешь, мой дорогой друг.

— Для чего понадобился этот цирк, Пернелла? — удивился Гораций. — Вы являетесь сюда в нелепом виде, бредете пешком через весь Касл Ком, пугаете меня какими-то байками про Гарри Поттера... К чему все это?

— Увы, о Гарри Поттере я рассказала Вам чистую правду, Гораций, — посерьезнела Пернелла. — Мальчик отправился за философским камнем, который, как он считал, был спрятан в Хогвартсе, и сопровождал его никто иной, как Квиринус Квиррелл. Крайне сомнительный юноша, протеже Донны и Эвы Кортазар. Когда он понял, что камня на месте нет, скрылся с места преступления.

— И вы считаете, — изумился Гораций, — что Гарри действовал с ним заодно? Но зачем ему похищать камень? И какую роль во всем этом играет Тот, кого нельзя называть?

Пернелла вздохнула.

— Вы ведь умный человек, Гораций. Уже и сами обо всем догадались. Альбус не спускал глаз с мальчика все эти годы, даром, что тот жил среди магглов. Он всерьез полагает, что Волдеморт не погиб той ночью и каким-то образом ухитрился вселиться в Гарри. Ведь бедный малыш был единственной его альтернативой на тот момент. Лили и Джеймс были мертвы, к тому, подчинить душу взрослого волшебника весьма непросто. В случае с ребенком же нередко происходит почти полное слияние. В таком случае, их души неделимы, мальчика и Темного Лорда.

— Безумие, — прошептал Гораций, безвольно опускаясь в кресло. — Бред. Он не стал бы так рисковать. Он бы предвидел ход мыслей Альбуса и скорее отправился скитаться по свету бесплотным духом, чем поставил бы свою жизнь в полную зависимость от Альбуса и его манипуляций. Тот, кого нельзя называть, не мог не понимать, что Гарри никогда не оставят в покое.

— Я и сама долго думала, что Волдеморта следует искать далеко от Англии, — согласилась Пернелла. — Я никогда не оставляла поисков, побывала в Албании, в Марокко, в Испании, откуда родом сестры Кортазар, в России, на родине Антонина Долохова. Конечно же, вдоль и поперек исследовала Шармбатон, альма-матер сестер Розье. Ничего. Ни единого следа его присутствия, ни одной зацепки.

— Он мог предвидеть, что по его следам будут идти, — предположил Гораций, — и выбрать в качестве укрытия место, которое никто и не подумает связать с его жизнью. Или же элементарно погибнуть, Пернелла, вдруг Вы все усложняете?

— Если я все усложняю, Гораций, объясните мне, — резко спросила Пернелла, — почему этим мальчиком, Гарри Поттером, вдруг заинтересовалась Расальхаг Блэк?

В глазах у Горация на миг потемнело.

— Ваши слова меня убивают, Пернелла, — взмолился он. — Даже родные леди Блэк считают, что она давно умерла.

— Родные леди Блэк скажут Вам то, что в настоящий момент отвечает интересам рода, — сверкнула глазами Пернелла. — Я прожила на свете куда дольше Вас, Гораций, и меня не обманут ни показная суровость главы рода Розье, ни истеричные выходки Вальбурги, ни публичное посыпание головы пеплом Эвиты Селвин. Расальхаг привела этих людей к Волдеморту, они всегда будут ей верны. Я допускаю даже мысль о том, что их мнимое раскаяние — ничто иное, как проверка для остальных. Кто с готовностью отречется от Темного Лорда, а кто до сих пор готов поставить все на карту ради него. Или за эти годы Вы, как и Гарик Олливандер, забыли о том, что она за страшная женщина?

— Я не понимаю, Пернелла, — всплеснул руками Гораций. — Вы что, ее видели? Откуда эти фантазии?

— Расальхаг видели разные люди, — проговорила Пернелла. — На портретах в Хогвартсе. В отражении зеркал. Раканати так и не смог толком мне объяснить, как она проделывает эти фокусы. Альбус не сомневается, что она попытается добраться до Гарри и пробудить в нем дух Темного Лорда. Если, конечно, она уже этого не сделала. Вот почему я должна быть в замке. Избавиться от нее в нужный момент. И, если потребуется, от мальчика.

— Что? — Гораций неверяще воззрился на Пернеллу. — У Вас поднимется рука на ребенка?

— Не на ребенка, Гораций, — жестко произнесла Пернелла. — На Лорда Волдеморта и на его самую опасную сторонницу. Мы не должны позволять ложной сентиментальности затуманить наш разум. Вы спрашивали, почему я появилась здесь в облике Амбридж? Даже я не смогу с точностью заявить, не следит ли кто за мной. Ни к чему многим знать, будто бы сегодня у Вас гостила Пернелла Фламель. Вы же помните подозрительную смерть Тилли Ток этой зимой? В Девоне она была нашей соседкой. Жила от нас всего через несколько домов. И случилось все, как раз когда она, по моей просьбе, заинтересовалась обстоятельствами исчезновения леди Блэк одиннадцать лет назад. И, в частности, тем наследством, что она оставила и что уплыло в руки к ее дочерям Нарциссе и, особенно, Андромеде.

— Вы полагаете, Тилли погибла, потому что напала на след? — ахнул Гораций. — Боги, Пернелла, в какую пропасть Вы меня толкаете? Я ничем не могу помочь Вам в ваших поисках!

— Вы можете помочь, Гораций, — не согласилась Пернелла. — Вы можете постараться вспомнить, хоть что-нибудь. О том, при каких обстоятельствах исчезла Расальхаг. О том, какие опасные идеи относительно бессмертия она вложила в голову Темного Лорда. Или, по меньшей мере, о том, что случилось с ее медальоном.

Гораций с трудом выровнялся в кресле. После ухода Пернеллы ему придется принять не одно зелье, чтобы привести себя в чувство.

— Не понимаю, о чем Вы говорите, Пернелла, — забормотал он. — И слушать не желаю. Тот, кого нельзя называть, хвала Создателю, не говорил со мной по душам, а у леди Блэк были сотни украшений, в конце концов, она такая же женщина, как и Вы, и ничто женское ей не чуждо. Я помню, как трогательно она любила мужа, как привязана была к сестре. Ее убеждения отличались от наших, особенно в последние годы с ней было сложно соглашаться, но поверьте, я знаю о ней не больше остальных.

— Тогда Вы должны помнить ее колдовство с человеческими жертвоприношениями? — агрессивно выплюнула Пернелла. — Ее генетические эксперименты, ее откровенно вредные исследования, наносящие ущерб самому мироустройству? Ее знаменитые хроновороты, в конце концов? В отделе тайн живого места нет от всей той темномагической дряни, что она создала или накопила в своем доме, и кто знает, сколько удалось припрятать ее дочерям! А о том, что Беллатрикс сделала с Лонгботтомами, Вы тоже забыли? Никто не убедит меня в том, что Энид не знала! Она всегда мечтала избавиться от детей Августы!

— Вы с Альбусом тоже хладнокровно рассматриваете возможность убийства ребенка, — потерял самообладание Гораций. — Ребенка, который, возможно, даже не осознает, что его душа связана с Тем, кого нельзя называть! Вы еще более жестоки, чем Расальхаг, Пернелла, ведь тогда шла война, а этот ребенок не сделал Вам ничего плохого!

— Предлагаете дождаться, пока он убьет столько же народу, сколько Волдеморт, и только потом действовать? — фыркнула Пернелла. — Более жестока, говорите? Ну и пусть. Чем более радикален и опасен враг, тем более радикальна и опасна должна быть оппозиция ему. Иначе ничего не получится. Я не повторю той ошибки, что допустила, не вмешавшись в ситуацию с Геллертом. Ошибки, которую нам с Ником до сих пор ставят в вину! Сколько людей, сколько детей погибло из-за того, что я пожалела Батильду! Если бы не Альбус, возможно, мы бы сейчас с Вами не разговаривали!

— Должен быть другой вариант, — упрямо повторил Гораций. — Лучший вариант.

— И снова Вы поражаете меня своей наивностью, — поджала губы Пернелла. — Только в детских сказках злу противостоит добро. В жизни, в истории, уж поверьте мне, все устроено намного сложнее. Здесь нет хороших вариантов, Гораций. Только плохие и очень плохие. Но пока что я готова дать этому мальчику шанс. Расальхаг не посмеет действовать открыто, если я буду в школе. А передышка длиной в год многое даст в плане наших поисков.

Гораций утомленно прикрыл глаза. Больше всего он сейчас хотел, чтобы эта женщина убралась подальше от его дома. И, похоже, мадам Фламель прочитала его мысли.

— На этом я оставляю Вас, Гораций, — произнесла она. — Пока. Я уверена, что Вы знаете больше, чем хотите заставить меня думать. Время еще есть, но факультету Слизерин пора решить, на чьей он стороне.

Гораций выпрямился. Слова Пернеллы его возмутили до глубины души.

— Леди Блэк не была слизеринкой, Пернелла. И я больше не декан Слизерина, чтобы отвечать за весь факультет. Я навсегда оставил Хогвартс и больше туда не вернусь.

— Не зарекайтесь, Гораций, — загадочно покачала головой Пернелла. — Не зарекайтесь.

Гораций долго неотрывно наблюдал за тем, как Долорес Амбридж бредет вдоль дороги, исчезая, наконец, за поворотом. Определенно, этот разговор стоил ему не одного года жизни. Больше всего его сейчас занимал один вопрос: были ли слова Пернеллы блефом, или они с Дамблдором, и в самом деле, что-то подозревают?

Той ночью ему впервые приснилась леди Блэк. С тех пор кошмары возвращались с периодичностью в несколько дней, и очень скоро Гораций Слагхорн окончательно потерялся в ощущениях и не мог сказать наверняка, кто пугает его больше: не то призрачная Расальхаг, говорящая о мертвых, как о живых, не то леди Лонгботтом, с которой он отныне не мог разговаривать спокойно. А может быть, и сам лорд Волдеморт, который никогда не появлялся в его ночных кошмарах, но иссушал его душу своим незримым присутствием.

И порой Горацию казалось, что призраки прошлого давно забыли, где проходит эта тонкая грань между снами и реальностью.

* * *

Филлис открыла глаза. На синем пологе ее кровати были вышиты серебристые полумесяцы, и ей все чаще хотелось заменить рисунок на что-то не столь вызывающее. Вызывающе волшебное.

Например, на лилии.

Правда, успехи ее в трансфигурации были более, чем плачевны для таких сложных преобразований. На прошлом занятии она с трудом смогла изменить хоть немного сложную резную вязь на металлическом листе. А может быть, все дело в том, что мысли ее находятся очень далеко от учебы.

Беллерофонтский лес ее очаровал. Он был совершенен в своем великолепии. Филлис, разумеется, доставало здравого смысла не бродить по лесной чаще, но и не последовать за Нагайной, которая, казалось, нисколько не удивилась ее появлению вместо Гарри, она не могла. Больше всего Филлис боялась, что именно в этот вечер и Гарри решит навестить свою новую знакомую. Повезло ей совершенно неожиданно.

Об удачном стечении обстоятельств она узнала от Падмы, которой, в свою очередь, рассказала сестра. На зельеварении в котле Гойла произошел довольно сильный и неприятный взрыв раздувающей настойки, и, принимая во внимание низкую успеваемость и общее тугодумие Гойла, никто бы не удивился, если бы профессор Снейп не выудил из остатков зелья разорвавшуюся петарду. Вне всяких сомнений, подозрения пали на гриффиндорцев.

К сожалению Снейпа, предоставить соответствующих доказательств он не мог, и ребята уже решили, что легко отделались. Увы, радость их была преждевременной: Аврора Синистра поймала Симуса Финнигана и Дина Томаса за игрой в плюющиеся йойо и с нескрываемым злорадством заявила, что ей как раз нужны добровольцы для чистки телескопов на Астрономической башне. Поскольку работы было невпроворот, а гриффиндорцев только двое, Синистра, не долго думая, распорядилась привлечь к работе и остальных жильцов спальни второкурсников.

Парвати Патил лично видела, как мальчики уходят на отработку. Рон, не стесняясь в выражениях, честил Снейпа и был уверен в том, что он нарочно подговорил Синистру, которая никогда не упустит случая над ними поиздеваться, потому что предмет ее совсем неважный, и никто из учеников ее терпеть не может.

Филлис никогда не страдала от отсутствия взаимопонимания с Нагайной. Так и на этот раз, она сожалела о том, что не владеет парселтангом, лишь когда змея оборачивалась на нее и что-то задумчиво шипела.

— Значит, миссис Сандерс тебя не убила, а всего лишь усыпила, — догадалась девочка. — Конечно, ведь иначе ты бы не согласилась бросить Тома, даже не попрощавшись. Но как она перевезла тебя в лес? Кто ей помог и почему?

Нагайна не спешила отвечать на этот вопрос, и Филлис принялась рассуждать дальше.

— Леди Финч-Флетчли? Но и она бы не справилась в одиночку. Донна Забини? Но миссис Сандерс ей не доверяет, с самого начала она ее терпеть не могла. Да и мистер Сандерс не позволил бы иметь с ней дело после всего, что произошло в прошлом году. А с кем еще общается Констанс? — Филлис обескураженно пожала плечами, поскольку на этом ее знания о жизни матери Джастина исчерпывались. Надо полагать, вступив в Попечительский совет школы, она познакомилась со множеством волшебников. Но Андреа так рьяно скрывала от мира способности сына, что никогда не согласилась бы принять чужую помощь. Если только этот человек не расположил ее чем-то к себе и не доказал, что ему можно верить.

Филлис таких не знала. Мир вокруг нее был прекрасен, но полон скрытых опасностей — точь-в-точь как Беллерофонтский лес.

Нагайна остановилась около невысокого лиственного дерева и выжидающе повернулась к Филлис. Девочка не сразу поняла, что именно от нее требуется, и тогда змея принялась нетерпеливо разбрасывать мордой подгнивающую листву у корней, чуть припорошенную снегом. Филлис присоединилась к ней.

Искать пришлось недолго. Не веря своим глазам, Филлис вытащила небрежно скомканную мантию-невидимку Гарри и встряхнула ее, очищая от грязи и налипших веточек.

— Значит, она все-таки не пропала, — восхищенно проговорила она и накинула мантию на плечи, растворяясь в воздухе. — Что за забавная вещица! Гарри очень обрадуется, когда получит ее обратно...

Нагайна угрожающе зашипела, и Филлис осеклась, удивленно глядя на нее.

— Если только ты привела меня сюда, потому что хочешь, чтобы я отдала ее не Гарри, а Тому, — задумалась она. — А ведь с этой вещью он тоже может проникнуть в Хогвартс. Но как же быть с тем, что мантия принадлежит не ему?

Нагайна снова зашипела и попыталась выхватить мантию из рук девушки. Филлис отступила назад, прижимая к груди тонкую ткань.

— Но с другой стороны, нам ведь известно, что все змееусты ведут свой род от одного предка. Это значит, что Том и Гарри — в какой-то степени родственники, а значит, у Тома не меньше прав на эту мантию, — заключила она. — Когда-нибудь им с Гарри придется познакомиться. Тогда он и расскажет ему, что мантия осталась в семье, — она улыбнулась. — Но расскажет сам. А сегодня и я смогу вернуться в гостиную без лишних проблем.

Нагайна успокоенно кивнула, и Филлис опустилась рядом с ней на землю и поцеловала шершавую чешуйчатую мордочку.

— Я очень рада, что ты в порядке, — прошептала она. — Я теперь буду часто приходить. Поболтать. Ты ведь все понимаешь, только ответить не можешь.

Похоже, Нагайна была тронута таким проявлением привязанности. Филлис она проводила прямо до башни факультета, а затем исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Только ложась спать, Филлис поймала себя на мысли о том, что за весь вечер так и не вспомнила о чудовище Слизерина.

Филлис рассудила, что в письмах рассказывать историю Нагайны не следует — с момента появления в жизни Тома дневника он зарекся доверять бумаге хоть сколько-нибудь важную информацию. Совсем недавно от Бриенны Филлис узнала о существовании карманных переговорных зеркал — хитрого приспособления, работающего наподобие маггловского сотового. Стоила эта игрушка баснословную сумму денег, но надежды Филлис не теряла — вдруг им удастся найти что-нибудь особенное? Да и что это за зимние каникулы без традиционной прогулки по Косому переулку? Им, в конце концов, предстоит опробовать мантию.

На следующее утро грандиозные планы Филлис были разрушены одним письмом.

Мама и сама была ужасно растроена. Их одинокой родственнице в маленьком городке где-то на юге, было уже прилично за шестьдесят, однако она не обзавелась ни семьей, ни детьми. Когда Шерил узнала о предстоящей ей серьезной операции, сама вызвалась быть рядом в трудный момент и ухаживать за тетушкой весь реабилитационный период. К сожалению, приходился он в точности на каникулы Филлис. Шерил ужасно извинялась, но просила девочку остаться на этот раз в Хогвартсе — благо, такая возможность имелась.

— Что будут с ней делать? — в ужасе округлил глаза Рон, узнав о маггловском понимании слова "операция". — А без этого обойтись нельзя?

— К сожалению, нет, — сухо ответила Филлис — она еще не перестала злиться на Рона. — Наша медицина во многом отстает от вашей. А сварить для нее зелье не позволяет Статут о секретности. Не говоря уже о том, что она никогда не согласится добровольно его выпить.

— Неужели лучше, когда тебя вот так... — Рон беспомощно развел руками. — Отец прав, никогда не поймешь этих магглов.

— Каникулы быстро пролетят, встретитесь с мамой на пасхальные, — попытался утешить ее Гарри. — В прошлом году мы встречали здесь Рождество. Будет весело.

— Ну уж нет, — закатила глаза Филлис. — Меня на этом празднике не будет. Лягу спать пораньше, почитаю книги. Воображаю, что за список для меня приготовил профессор Снейп.

На самом деле, их уроки с профессором в последнее время состояли исключительно из практической части, но мальчишкам об этом знать необязательно. Филлис не любила обсуждать изученный материал — это Грейнджер хвасталась каждой прочитанной книгой.

Кстати, и она была тут как тут.

— А кто еще останется в замке, ты не в курсе? — пристально посмотрела она на Филлис. — Я слышала, Малфой никуда не едет?

— Едет, едет, — возразила Филлис. — Была у него идиотская мысль остаться, но Джемма его быстро переубедила. Сама она, кстати, не уезжает.

— Правда? — оживилась Гермиона. — А ее подруги?

— Иоли, как и в прошлом году, празднует с Джоэлом, у Бэрков, — нехотя отозвался Невилл. — А Табита очень хотела составить компанию Фарли, но тетя Энид не разрешила, сказала, так неприлично. Она даже мне не позволила бы. Говорит, раз мы официально считаемся семьей, должны проводить вместе все праздники. И неважно, что сама она весь вечер просидит с отсутствующим видом.

— Вам нужны еще доказательства? — Гермиона обвела всех присутствующих торжествующим взглядом. — С чего бы ей оставаться в замке, если она никак не связана с Наследником Слизерина? Я не хочу сказать, что это она открывает Тайную комнату. Но она совершенно точно знает, в каком направлении искать, этим и хочет заняться на каникулах!

— Глупости говоришь, — рассердился Невилл. — Фарли остается, потому что хочет провести праздник в Хогсмиде. Приезжают ее подруги, Вивиан и Элейна. Элейна, кстати, летом выходит замуж за Уоррингтона со Слизерина. Мне кузина рассказала, — смутился он, заметив странный взгляд Рона.

— Странная она, твоя кузина, — заметил Гарри. — Чем-то напоминает мне тетю Петунью, не в обиду тебе будет сказано. С одной стороны, кажется, что она тебя на дух не переносит. А иногда... — он помолчал. — Мне всегда хотелось знать, что это такое — настоящая семья. Все делать вместе... Дурсли, хоть и ужасные, но держатся друг друга. Вот и на Рождество приедет тетя Мардж, будет пирог, запеченная курица, много подарков...

— Твою тетю зовут Мардж Дурсли? — вдруг нахмурилась Филлис.

— Строго говоря, она тетя Дадли, сестра дяди Вернона, — пояснил Гарри. — А что?

— Странно, мне кажется, что я уже где-то слышала это имя, — пожала плечами Филлис.

Гарри рассмеялся.

— Если только ты не интересуешься профессиональным разведением бульдогов. У тети Мардж собачий питомник, она постоянно ездит с ними на выставки.

— Бульдоги? — Филлис вдруг расхохоталась, как если бы эта мысль показалась ей невероятно забавной. — Да, Гарри, повезло же тебе с семейством!

Гарри принялся рассказывать, как Злыдень, один из питомцев тетушки Мардж, загнал его на дерево, где он просидел до самого вечера. Тема Тайной комнаты, к вящему неудовольствию Гермионы, была забыта.

Филлис же удивлялась про себя, как непостижимо порой переплетаются судьбы людей. Еще бы, она так много выслушала о бульдогах Марджори Дурсли от Андреа Сандерс, точно как и Гарри не питавшей любви к эксцентричной родственнице, что узнала бы эту женщину из тысячи.

* * *

Люциус привязал письмо к лапке филина и выпустил птицу в воздух. Вот уже неделю Драко досаждал ему невероятно претенциозными и капризными письмами, и не было никакой возможности утихомирить наследника на расстоянии.

Эвита сидела напротив, на каменной скамейке парка, и жаловалась на то, как отвратительно работают согревающие чары. Люциус знал об этом и без ее нотаций. Давно следовало заняться парком, но взять на себя эту роль означало окончательно признак факт смерти отца, которому обычно отчитывались домовики, а поступить так Люциус малодушно не решался. Хуже всего то, что Селвин это отлично известно.

— Мой сын пытается пренебречь ужином, который я устраиваю здесь исключительно ради его будущего, а ты морочишь мне голову какими-то лавками, — не выдержал он, когда речь Эвиты приобрела особенно занудную монотонность. — Откуда у него эти дурацкие идеи, ума не приложу.

— Как бы сказала Андромеда, не повезло с генами, теперь мальчику с этим жить, — невинно улыбнулась Эвита в ответ на свирепый взгляд Люциуса. — Что у вас стряслось на этот раз?

— Тайная комната, — пожаловался Люциус. — Этот балбес хочет остаться в школе, чтобы помогать наследнику Слизерина очистить школу от грязнокровок. По крайней мере, такую формулировку мне удалось из него вытянуть в последнем письме.

— Просто очаровательно, — Эвита покачала головой. — Вот что значит, идейно воспитанный ребенок. А у моих девок одни только тряпки на уме. Правда, непонятно, что он там очищать собрался. Грязнокровки и сами все уедут. У них же Рождество.

— Не все, — мрачно заметил Люциус. — Филч останется. И Хагрид. И дамочка по маггловедению.

— Да мальчик мыслит с размахом, — восхитилась Эвита. — А что, по крайней мере, узнаем, что это за Наследник и на чьей он стороне. Последним известным мне Наследником был Повелитель, но что если в школе объявился какой-нибудь бастард Гонтов? Ты когда в последний раз этой темой интересовался?

— Только и делаю, что интересуюсь, — буркнул Люциус. — Нет у Гонтов никаких бастардов, по крайней мере, в этой стране.

— Тогда не знаю, Люци, — покачала головой Эвита. — Мы ведь с Повелителя глаз не спускаем, а он и не думает приближаться к Хогвартсу. Наоборот, ведет себя так, словно общаться с магглами для него — естественное дело.

— Тогда одно из двух, — меланхолично заметил Люциус. — Или для того, чтобы открыть Тайную Комнату, не обязательно находиться в замке. Или мы имеем дело с каким-нибудь наглецом, решившим узурпировать титул Темного Лорда. И поверь, Селвин, я не знаю, какой из вариантов хуже.

— Ты не должен сомневаться, — возмутилась Эвита. — Повелитель никогда не причинит вред нашим детям. Чудовище нападает исключительно на грязнокровок. А доверие к Дамблдору все падает, и скоро управление школой перейдет в полное ведение Попечительского совета.

— В последнее время я сомневаюсь в том, что Темный Лорд настроен миролюбиво, — не согласился с ней Люциус. — Я разговаривал с Эмили Скотт несколько дней назад. Она была в самой настоящей истерике. Уверяла меня в том, что Том Сандерс причастен к внезапному сумасшествию ее дочери.

— Сумасшествию? — удивилась Эвита. — В чем это выражается?

— Скажем, в том, что этой девочке с некоторых пор всюду мерещится ее кролик, повесившийся на притолочной балке, — без тени улыбки сообщил Люциус. — Она орет, как ненормальная, и обвиняет в этом милорда. Сам лично при этом присутствовал.

Эвита недоуменно пожала плечами.

— Это Повелитель, что ли, так развлекается? — озадаченно проговорила она. — Как-то несерьезно. Выходка в стиле восьмилетнего мальчишки. Ну, или твоего Драко.

— Оставь Драко в покое, — устало попросил Люциус. — Милорд уверен, что его любимая змея сдохла. Очевидно, считает это адекватной местью... Сам кролик при этом сидит в клетке и абсолютно равнодушно что-то жует.

— Милорд, которого помню я, подвесил бы на этой балке не иллюзию кролика девчонки Скотт, а ее жирную мамашу собственной персоной, — скривилась Эвита. — Теперь я уверена, что он никак не связан с нападениями в Хогвартсе, иначе начал бы с кошки Филча. О нет, здесь работает взрослый ум.

— А ты обратила внимание, как продуманно каждое нападение? — протянул Люциус. — Сначала Кристалл. Староста школы и ставленница Дамблдора. Такой пассаж не замолчать, все заметят смену старосты. Потом первокурсник. Казалось бы, ничего особенного в нем нет, но находит его сын магглы Финч-Флетчли, которая тут же спохватывается и увозит мальчишку из школы. И я не берусь утверждать, что не ему предназначалось это заклятие. И кто будет следующем, нам остается лишь предполагать. Ты уверена, что к этому не приложила руку твоя сестрица?

— За Донну можешь быть спокоен, — возразила Эвита. — Она и сама ничего не понимает. Расальхаг точно этого не планировала и даже немного раздосадована. Но есть тут и свои преимущества. Нападения отвлекают ее внимание и сеют все больше сомнений в душе Дамблдора. Чем меньше он доверяет своему герою, тем вернее попытается его контролировать. А если я хоть что-то понимаю в психологии подростков, Поттер рано или поздно сорвется. И лишь окончательно укрепит старика в мысли о том, что он и есть новый Темный Лорд.

— Даже из писем Драко можно извлечь полезную информацию, — ответил Люциус. — У Дамблдора нет реального влияния на Гарри Поттера. Мальчишка до самого Хогвартса жил с мерзкими маггловскими родственниками Эванс. Он неотесан, его кругозор равен нулю, но при этом он привык полагаться только на себя. Дамблдор не может дать Поттеру новую семью. У него больше никого не осталось.

— Ты забываешь о Блэке, — глухо проговорила Эвита. — Я ведь регулярно вижу его, когда навещаю Варда. Жалкое зрелище. До сих пор не могу понять, как его туда занесло. Ты помнишь, что было с Вальбургой, когда она узнала?

Выражение лица Люциуса явственно говорило о том, что он бы предпочел об этом никогда не вспоминать.

— Блэк выйдет из Азкабана, только если он действительно оказался чем-то полезен милорду. Другого способа покинуть эту тюрьму нет. Дамблдор не вытащил его двенадцать лет назад, не спохватится и теперь. Андромеда даже не пришла на слушанье его дела.

— Она и к Белле не пришла, — меланхолично улыбнулась Эвита. — Что поделать, таковы сестры...

* * *

Отъезд Джастина Финч-Флетчли нешуточно взволновал школу. Теперь даже самые отъявленные скептики не могли отрицать: угроза повторных нападений реальна и ужасно опасна, раз даже в ряды родителей магглорожденных, довольно удаленных от школьной жизни, просочилась паника. Декабрь пролетел, как одно мгновение, а на праздники ожидалось настоящее бегство из замка. Все билеты на Хогвартс-экспресс были раскуплены, и ученики с нетерпением ожидали окончания занятий — в особенности, после того, как один из хаффлпаффцев, Эрни, проговорился о том, что чудовище Слизерина не щадит не только людей, но и волшебные портреты.

— Веселые нас ждут каникулы, — без особой радости заметил Рон. — Мы с Гарри и Джемма Фарли — отличная компания.

— Еще Филлис, — напомнил Гарри. — Номинально. На самом деле, она уже предупредила, что каждый день будет учиться у Снейпа и писать эссе.

— Я тоже останусь, — решилась признаться Гермиона. — Вот только позавчера написала об этом родителям. Мама расстроилась, но я объяснила, что не смогу выполнить домашнее задание без доступа к библиотеке.

Гарри посмотрел на нее странно, но ничего не сказал, впрочем, Гермиона и без того уже догадывалась, что он осуждает ее решение. Она не забыла его мечтаний о настоящей, дружной семье. С другой стороны, такой удачной возможности вытянуть правду из Фарли могло больше не представиться. И у Гермионы был только один друг, который во что бы то ни стало сохранит ее тайну.

— Гермиона, ты в своем уме? — Невилл возмущенно всплеснул руками. — Как тебе только пришла в голову такая глупость?

Или не сохранит. Невиллу всегда было свойственно чувство обостренной справедливости.

— Послушай, только не кричи и не ругайся, — рассудительно произнесла Гермиона. — Во время семестра Фарли не подловить. У нее миллион дел в разных частях замка, она постоянно чем-то или кем-то занята, а в выходные уходит в Хогсмид. То ли дело каникулы, с ней можно будет увидеться за завтраком, в библиотеке, на прогулке... Не станет ведь она безвылазно сидеть в подземельях. Хотя идея проникнуть в слизеринскую гостиную тоже очень хороша, — Гермиона взволнованно подалась вперед. — Может быть, там и расположен вход в Тайную комнату!

— Ты ничего не забыла? — мрачно напомнил Невилл. — Для того, чтобы Оборотное зелье сработало, нужна частица того, в кого хочешь превратиться. А все знакомые тебе слизеринцы разъезжаются по домам, и будет очень подозрительно, если кому-то из них вдруг взбредет в голову вернуться ровно на час.

— Я все продумала, — победно вздернула подбородок Гермиона. — Та, в кого я решила превратиться, никуда из Хогвартса не уезжает. И у нее достаточно хорошие отношения с Фарли, чтобы та не стала перед ней лицемерить.

Невилл воззрился на Гермиону с таким недоумением, что она почувствовала себя очень глупо. Царапина на его щеке почти зажила, но шрам, предупредила мадам Помфри, будет сходить еще несколько месяцев. Как ни странно, он придавал Невиллу неожиданно взрослый вид.

— Да не про учителей я говорю, — досадливо отмахнулась она, правильно истолковав растерянность друга, — а про Сакс. Рэйвенкловцы и слизеринцы неплохо общаются, никто не удивится, если я приду прямо в подземелья. Все знают, что Сакс каждую неделю занимается со Снейпом.

— Снейп тебя и раскроет, — уверенно заявил Невилл. — Вспомни, на уроках он всегда точно знает, кто и у кого списывал, даже если это было сделано незаметно и не в классе. А если не он — значит, сама Фарли. Уж она за полтора года Филлис превосходно изучила. А если и не она, так ты сама себя выдашь какой-нибудь глупостью. И потом, куда ты на этот час денешь саму Филлис?

— Я и это предусмотрела, — обиженно возразила Гермиона. — Сварила легкое снотворное, нужно будет добавить его в еду или кофе. Идеальный вариант — шоколад. Сакс обожает сладкое, это я еще от ребят слышала.

— Гермиона, одумайся, — взмолился Невилл. — Я не хочу вернуться и узнать о твоем отчислении! Если бы Фарли была в чем-то виновата, профессор Дамблдор никогда бы не назначил ее старостой школы.

— Профессор Дамблдор назначил Квиррелла преподавателем защиты, так что я бы не стала ориентироваться на его поступки, — когда Гермиона начинала злиться, она всегда переходила на официальный тон. — И если ты забыл, директор как раз и не хотел, чтобы Фарли получила эту должность. Старостой должна была стать Пенелопа Кристалл.

— Ну, допустим даже, Джемма и правда в чем-то тебе признается, хотя это полный абсурд, я не верю, чтобы Наследницей Слизерина могла быть она. Ты найдешь способ сообщить об этом, кому следует. Представь, как ты этим подставишь Филлис. Ведь Джемма будет думать, что это она на нее донесла.

— Невилл, ты меня совсем бестолковой считаешь? — фыркнула Гермиона. — Естественно, я хорошенько подумаю о том, как распорядиться тем, что удастся выяснить. Ничего Сакс не сделается. Даже лучше, если я все узнаю одна, без Гарри и Рона. Моя мама всегда говорит, хочешь сделать что-нибудь хорошо — сделай это сама.

Невилл обеспокоенно поджал губы, и до самого его отъезда Гермиона волновалась, что он все-таки решится на откровенный разговор с кузиной или даже самой Сакс. Однако опасения ее оказались напрасны, и в пятницу, после окончания занятий, Невилл пожелал Гермионе счастливого Рождества и следом за Табитой отправился на хогсмидскую платформу, чтобы успеть на вечерний экспресс.

Стремительно опустевшая школа производила жутковатое впечатление и ежеминутно напоминала о тайнах, которые скрывает. Интересно, думалось Гермионе, если она и вправду пошла по ложному пути, чем сейчас занимается настоящий Наследник Слизерина? Так же, как и остальные студенты, едет в поезде в Лондон? А в городе его встречают гордые родители, везут в старинный родовой особняк и за ужином хвастаются гостям: "В этом году благодаря нашему мальчику в школе стало на двух грязнокровок меньше"? С другой стороны, возразила она себе, Наследнику незачем уезжать из Хогвартса, это ведь фактически его собственный замок. Может быть, он затаился где-нибудь в подземельях или на чердаке и сейчас наблюдает за ними сквозь тайные ходы и кормит своего монстра кусочками сахара.

Что за глупости у нее на уме на нервной почве!

Прогнозы Рона не оправдались: Фред, Джордж и Джинни тоже предпочли остаться в школе — их родители собрались навестить старшего сына в Египте. Не уехали домой и близняшки Кэрроу — Гермиона могла только догадываться, насколько этот факт радовал Фарли. Наконец, мрачной тенью по замку бродил Перси. Он важно сообщил, что остается на Рождество лишь потому, что его долг как старосты — помогать преподавателям в это неспокойное время.

Утром Гермиона добавила в зелье украденые у Снейпа злотоглазки и с облегчением убедилась, что ее эксперимент удался. Настойка была абсолютно готова к употреблению — недоставало лишь главного ингредиента — волоса Сакс. И вот здесь она столкнулась с неожиданной трудностью: Филлис оказалась не менее неуловима, чем главная их подозреваемая.

— Ты не видел сегодня Филлис? — невинно поинтересовалась она у Гарри за обедом. — Хотела спросить, что у нее получилось в рассчетах по астрономии. Есть там одно уравнение, которое у меня никак не сходится с ответами в конце учебника.

— Что с тобой, Гермиона? — в притворном испуге округлил глаза Рон. — Ты ведь никогда не просишь помощи у Филлис.

— И никогда не сверяешься с ответами в конце учебника, — подхватил Гарри. — Когда узнала, что это делаю я, неделю не могла успокоиться!

— Хочешь, я посмотрю, Гермиона? — охотно предложил свою помощь Джордж. — Может, еще что-то помню со второго курса.

— Нет, — отказалась Гермиона так резко, что Джордж удивленно отпрянул. — То есть... спасибо, но нет. Это будет нечестно. Старшекурсники не должны помогать нам с учебой, ведь вы знаете намного больше нас, для вас такие задания пара пустяков.

— Честное слово, Гермиона, — печально вздохнул Фред. — Во всем замке только ты так думаешь.

— Это задания Синистры — пара пустяков? — негодующе пробормотал Рон. — Да она с первого дня задает такое, будто готовит нас к жизни в другой галактике. Джордж, а мне ты не хочешь помочь?

— Мечтай, братец, — показал ему язык Джордж, и мальчишки начали препираться. Гермиона сердито отвернулась. Настоящей помощи от них в жизни не дождешься.

— Я видела Филлис, когда шла сюда, — потянула ее за рукав Джинни Уизли. — С Гестией Кэрроу. Если хочешь ее перехватить, прямо сейчас иди в библиотеку, потом она собиралась до вечера просидеть в рэйвенкловской башне.

Гермиона благодарно улыбнулась Джинни. Девочка ей нравилась, пусть до сих пор случая нормально поговорить почти не представлялось. Даже странно, что из всей школы Джинни подружилась только со слизеринками, и те принимают ее как равную. С другой стороны, поспешила напомнить себе Гермиона, и семья Кэрроу не считается в своих кругах моделью для подражания — не случайно все нападки Алкионы на Джемму воспринимаются, как банальная зависть.

Филлис и Гестия... или это была уже Флора? — успели выйти из библиотеки. Филлис обеспокоенно хмурилась, в то время, как одна из сестер Кэрроу что-то взволнованно ей рассказывала.

— Ты уверена, что тут нет ошибки? — начало было Филлис, но осеклась, заметив приближающуюся Гермиону, и вежливо улыбнулась: — Привет, Гермиона. Как дела?

— Мы потом договорим, — Кэрроу окинула Гермиону неприязненным взглядом. — Подумай над моими словами. Если что, ты знаешь, как меня найти.

Дождавшись, пока Кэрроу скроется из вида, Гермиона с любопытством повернулась к Филлис.

— Не знала, что ты с ними общаешься. Я заметила, с ровесницами-слизеринками у тебя тоже не складывается.

— Ты Паркинсон имеешь в виду? — усмехнулась Филлис. — Да с ней ни у кого не складывается, и это неудивительно. Я хорошо знакома с Трейси и Дафной, а у Кэрроу ведь отец — зельевар. Работал с самими Фоули. Мораг подумала, если найти к ним подход, он может здорово помочь.

Как всегда, спустя пять минут после начала разговора с Сакс, у Гермионы закружилась голова от изобилия имен и связей между совершенно несочетаемыми с логической точки зрения людьми.

— Хочешь пирожное? — предложила она, вынимая из сумки бумажный пакет. — Родители утром прислали, самые настоящие булочки из нормального магазина. С шоколадной начинкой.

— Спасибо, но мне такие нельзя, — одним ударом разрушила Филлис все ее планы. — Я не ем еду из обычных магазинов.

— Почему? — поразилась Гермиона. — Они очень вкусные.

— Есть свои причины, — уклончиво ответила Филлис. — Дома мы все покупаем в особенных местах. И я с самого начала решила, что не отступлю от этого правила в Хогвартсе.

— Как же тогда ты можешь есть вместе со всеми в большом зале? — удивилась Гермиона. — Не станут же они готовить для тебя отдельно?

— Для меня одной, наверно, не станут, — пожала плечами Филлис. — Поэтому мне очень повезло, что есть Энтони. Его мама хорошо знает волшебника, который поставляет в Хогвартс провизию, и они еще летом обо всем договорились с директором и эльфами. На старших курсах есть еще несколько человек, кто тоже пользуется такой возможностью.

Гермиона обескураженно спрятала пакет с булочками обратно в сумку. В этот момент она ненавидела Сакс даже сильнее, чем обычно. Как можно было разрушить идеально выстроенный план такой нелепой отговоркой? Прекрасное снотворное зелье пропало даром.

— Ты пришла сюда, потому что искала меня? — Сакс испытующе посмотрела ей в глаза. — Ты хотела еще что-то, кроме как угостить меня пирожными?

Гермиона сдавленно кивнула.

— Астрономия. Я хотела попросить помочь мне с заданием по астрономии. Перед праздником я должна отдать его профессору Синистре. Только я не захватила учебник.

Филлис с сомнением хмыкнула, однако не стала спорить.

— Мои книги остались в комнате. Что же, если это так срочно, идем. Тебе ведь еще к ужину надо подготовиться.

Сакс шагала чуть впереди, а Гермиона все никак не могла справиться с угрызениями совести и решиться, наконец, на то, ради чего встала этим утром. Ну же, необходимо собраться и раз и навсегда забыть о глупой сентиментальности. Сакс сама же ей спасибо скажет, когда монстр Слизерина будет пойман и обезврежен. Как это она не боится в одиночку бродить по школьным коридорам? Гермионе на каждом повороте казалось, что вот-вот на нее сверху прыгнет что-то отвратительно-чешуйчатое, с клыками и щупальцами. Ведь не стали бы акромантулы с их непробиваемым для обычного колдовства панцирем убегать от какого-нибудь мелкого вредителя, единственное оружие которого — магия?

Гермиона решительно вскинула руку с волшебной палочкой, предусмотрительно спрятанной в рукаве. Ее глаза горели стальным блеском, какой иногда можно было заметить во взгляде профессора Макгонагалл.

Сакс упала на пол, как подкошенная.

Гермиона огляделась по сторонам, убедившись в отсутствии свидетелей, и осторожно выдернула из беспорядочно спутанных кудрей Сакс несколько волосков.

— Прости, Филлис, — четко проговорила она и потащила девушку в сторону ближайшей кладовки. — Это все, в том числе, и для твоего блага.

Крошечные служебные помещения, гордость Филча, были раскиданы по всему замку и содержались завхозом в чистоте и порядке. Среди новичков ходили слухи о том, что старик прячет там сохранившиеся с былых времен цепи и розги, и Филч охотно подпитывал эти легенды, то и дело предаваясь воспоминаниям о наказаниях для нерадивых студентов. Из "Истории Хогвартса" Гермиона знала, что подобное безобразие запретили еще при предшественнике Филча, и все-таки даже ей было интересно заглянуть за запертые двери и узнать, что завхоз прячет в своих каморках.

Комнатка была темной, но педантично убранной. Пахло здесь хлоркой и грязными тряпками: ведь при уборке Филч не мог пользоваться магией. Гермиона осторожно устроила Филлис на полу у дальней стенки, стараясь не встречаться с ней взглядами.

— Это для общего блага, — повторила она, убеждая скорее себя, чем метающую громы и молнии Сакс, и заперла за собой дверь, для надежности подергав ручку. Оставалось только надеяться, что Пивзу не взбредет на ум напакостить именно в этой части замка, и Филч не запланирует дополнительную уборку перед праздничным ужином.

Добавить в зелье волос Сакс оказалось парой пустяков. Гермиона даже не встретила на этот раз Плаксу Миртл — привидение, немало досаждавшее ей весь последний месяц. Зелье громко зашипело и изменило цвет.

Гермиона неприязненно поморщилась: в полумраке казалось, будто ее стакан полон крови. И это предстояло выпить...

— На счет три, — прошептала она себе и, зажав нос, в несколько больших глотков опустошила бокал. И тут же, охнув, опустилась на пол, потому что внутренности будто кто-то полоснул острым ножом. По коже волнообразно распространялось жжение, внутри костей разливалась тупая, ноющая боль. Гермионе казалось, эта пытка никогда не закончится, и она зажмурилась.

А когда спустя несколько мгновений открыла глаза, уже не была Гермионой Грейнджер.

На дрожащих ногах девочка подошла к зеркалу. Из его глубин на нее настороженно смотрела Филлис Сакс, немного бледная и с растрепавшимися волосами, но в целом — такая же, как обычно. Невероятное зрелище. Гермиона торжествующе улыбнулась: профессор Снейп прикусил бы язык, прежде чем снова насмехаться над ее зельями, если бы увидел результат ее работы. Впрочем, она тут же себя одернула: встречаться со Снейпом вовсе не входило в ее планы, а ухмылка на лице Сакс смотрелась довольно пугающе. Как у злой ведьмы из сказки.

Сменив мантию на запасную, с рэйвенкловской эмблемой, украденную из прачечной, Гермиона поспешила в сторону подземелий. Пять драгоценных минут из шестидесяти уже были потрачены впустую, а она все еще не знала, где искать Фарли. Хорошо, что в кармане оставался запасной пузырек с зельем на тот случай, если она не уложится в отведенное время.

Спустя четверть часа она уже начала нешуточно злиться. Минуты уплывали сквозь пальцы, а она бессистемно крутилась в темных каменных коридорах. Обращаться за помощью к портретам она не решалась: все же она изображает не тупиц вроде Крэбба или Гойла, Сакс уж точно не могла забыть дорогу до слизеринской гостиной.

К счастью, вскоре она услышала знакомые голоса. Поспешив вперед, Гермиона обнаружила мирно беседующих Фарли и Перси Уизли. Фарли держала в руках большую сумку, а на плечи накинула плащ.

— Филлис? — заметив девочку, она удивленно изогнула бровь. — Я думала, мы уже закончили на сегодня.

— Не следует бродить одной по коридорам, — тут же вмешался с нотациями Перси. — Джемма, учебные дела следует решать в учебное время. Лучше скажи, когда ты возвращаешься?

— А ты уходишь? — Гермиона не смогла сдержать разочарования. Ни в коем случае нельзя отпускать Фарли.

Джемма немного помолчала, выразительно глядя на Перси, но потом отозвалась:

— Я вернусь завтра к вечеру. А за Филлис не переживай, я ее лично провожу, куда нужно. А то не ровен час столкнется с Наследником Слизерина, как бедняжка Пенелопа.

Перси на замечание Фарли отреагировал довольно странно, а вот у Гермионы внутри все сжалось. Она одновременно хотела узнать правду и в то же время начинала осознавать, в какую опасную игру ввязалась.

— Хорошо, что ты заглянула, — заметила Джемма, когда они остались вдвоем. — Присядем, о таком лучше говорить за закрытыми дверями.

Гермиона молча кивнула, справедливо рассудив, что воздерживаясь от лишних разговоров, ошибки не сделаешь. Фарли развернулась к стене, произнося пароль, и часть каменной кладки отъехала в сторону, открывая вход в слизеринскую гостиную.

Гермиона была вынуждена признать, отбросив предубеждения: внутри оказалось довольно тепло и уютно: дорогая и красивая мебель, всюду зеленоватый камень с тонкими грязно-белыми прожилками, глухо потрескивающие дрова в камине. Для того, чтобы комфортно чувствовать себя в таких комнатах, требовалась привычка, но собравшиеся здесь люди, похоже, с детства находились в подобных условиях. Такой разительный контраст с домом, в котором выросла сама Гермиона.

— Располагайся, — жестом указала ей Джемма на свободный диван и сама села рядом. — Какие новости от твоего друга?

— Моего друга? — Гермиона занервничала: она понятия не имела, как много Сакс имеет обыкновение рассказывать Фарли. — Какого именно друга?

— Джастина, конечно, — пожала плечами Фарли. — Какие планы у леди Финч-Флетчли? Хотят они того или нет, к ее мнению на заседаниях Попечительского совета вынуждены прислушиваться.

— Джастин мне пока не писал, — осторожно начала Гермиона. — Думаю, они решили обсудить все после праздников. Леди Финч-Флетчли сейчас, должно быть, очень занята организацией приемов и ... и покупкой подарков...

— Ну что же, посмотрим, — рассеянно обронила Фарли. — Этим вечером я разузнаю чуть больше о том, что происходит за пределами нашего мыльного пузыря, но ты должна быть готова к тому, что школу на время закроют. Заниматься придется дома, вы ни на миг не должны прерывать работу над проектом. За эту неделю постарайся сделать со Снейпом все по максимуму. И не слушай, если он начнет разглагольствовать о надежности Дамблдора. Директор у нас скоро сменится.

— Профессор Дамблдор уходит в отставку? — ужаснулась Гермиона. Даже ей было очевидно: если что пока и сдерживает злоумышленника, так только присутствие Дамблдора в школе.

— Наследник делает свое дело, — пожала плечами Фарли. — Благодаря ему, у нас есть редкая возможность расставить на ключевых постах своих людей. Я ухожу через полгода, но уже сейчас сложились все необходимые предпосылки к тому, чтобы Табита стала следующей старостой Слизерина, а затем — школы. А потом, — Фарли хитро улыбнулась, — если удача останется на нашей стороне, потом этот почетный пост можешь получить ты.

— Я? — поразилась Гермиона, чуть было не забыв, что все эти слова адресованы Сакс. Стать старостой она мечтала, едва появившись в Хогвартсе, но до сих пор все это казалось перспективами настолько отдаленными, что и задумываться о них ни к чему, если есть вещи куда более важные, например, экзамены.

— Не вижу никаких препятствий, — ответила Фарли. — У тебя идеальный бэкграунд, приличный для твоего возраста список достижений, бестолковые дамочки из Попечительского совета обожают ахать над такими историями. Мистер Малфой... не представляю, с чего бы ему возражать. Всяко лучше ты, чем какая-нибудь Грейнджер.

— Но я ведь... магглорожденная, — с трудом выговорила Гермиона. От интонаций Фарли горло будто сжала невидимая рука.

Джемма легко передернула плечами, будто эта тема уже набила ей оскомину.

— Кажется, мы давным-давно признали несостоятельными все эти аргументы насчет статуса крови, — усмехнулась она. — Продолжай считаться той, кем тебе быть выгодно. Идеальным кандидатом от чистокровных станет Драко Малфой. Если, конечно, вовремя оставит свой неуместный энтузиазм по поводу Наследника.

— Значит, Малфою известно, кто за этим стоит? — оживилась Гермиона. Джемма прищурила густо подведенные глаза.

— Я тебе уже тысячу раз говорила, что нет. Мистер Малфой никогда бы не доверил такую важную тайну несдержанному мальчишке. В последний раз Комнату открыли пятьдесят лет назад, и это было задолго до их с мистером Макнейром учебы в Хогвартсе. Преступника исключили, но наш директор, следуя одному ему понятной логике, вернул Хагрида обратно. Видимо, памятуя о его былых успехах в обращении с чудовищами, поставил его лесником.

— И ты действительно веришь, что это был Хагрид? — подалась вперед Гермиона. — Глупости, иначе бы директор давно знал, где находится Тайная Комната.

— Почему ты думаешь, что он не знает? — пожала плечами Фарли. — Это знание совершенно бесполезно, если не можешь проникнуть внутрь. Но, отвечая на твой вопрос, я никогда не верила в причастность Хагрида.

— И ты кого-то подозреваешь? — затаив дыхание, спросила Гермиона.

Фарли вдруг странно улыбнулась и поднялась на ноги.

— Подожди меня минуту, я сейчас, — с этими словами она отправилась в сторону спален.

Интуиция подсказывала Гермионе бежать. Одна, окруженная слизеринцами, и до конца срока действия зелья осталось пять минут. К счастью, временная передышка дала ей возможность сделать дополнительный глоток. Теперь то уж она не окажется в дурацком положении.

Фарли очень скоро вернулась с толстой книгой в руках и снова села рядом. "Темные волшебники двадцатого века", успела прочитать на обложке Гермиона. Вес книги явно намекал: Тот, кого нельзя называть, вовсе не был единственным в своем роде.

Фарли открыла книгу ближе к концу и пролистала несколько страниц, после чего молча указала Гермионе на одну строчку.

— ... слухи о принадлежности Темного Лорда к семье Гонтов, единственных известных на сегодняшний день прямых потомков общественного деятеля и ученого Салазара Слизерина... — тихо прочитала она и подняла удивленный взгляд на Фарли.

— Ты хочешь, сказать, что за открытием Тайной Комнаты может стоять... — она замерла, — ... Темный Лорд? — Гермионе не слишком нравился термин, используемый автором книги, но он звучал намного естественнее сложных оборотов, которые они до сих пор употребляли. Называть же его по имени, как этот делал Гарри, среди слизеринцев было чревато.

Фарли аккуратно забрала у нее книгу и положила на журнальный столик.

— Если бы ты была немного разборчивее в том, какие книги читаешь, ты бы тоже об этом знала, моя милая девочка, — ласково проговорила она. — Кстати, эта книга уже старая. О падении Лорда здесь ничего не написано, как и том, что дом Гонтов прекратил свое существование после смерти Меллюзины Гонт в семьдесят шестом году. Она не оставила наследников.

У Гермионы вдруг странно зашумело внутри головы. Нужно срочно выбираться отсюда, повторяла она себе, немедленно, под любым предлогом.

— Теперь ты понимаешь, с кем решила померяться силами? — голос Фарли из вкрадчивого резко превратился в стальной. — Разве не я советовала тебе знать свое место и не высовываться? Но ты решила все сделать по-своему.

В этот момент стена снова отъехала в сторону, и в гостиную вошел еще более мрачный, чем обычно, Снейп. Следом за ним спешила Синистра в нарядной мантии, попутно заканчивая приводить в порядок прическу.

— Мисс Фарли, в чем дело? — тут же спросила она. — Через несколько часов праздничный ужин, а я мечусь между домой и школой, буквально с ног валюсь от усталости.

— Вы сказали, дело очень срочное, — коротко кивнул Снейп, прерывая этот поток жалоб. — Я перед Вами. Что здесь делает мисс Сакс?

Джемма Фарли снова улыбнулась, и Гермиона поняла, что погибла.

— Мисс Сакс здесь нет, и я бы очень хотела надеяться, что с ней не приключилось ничего неприятного, — сказала она. — Вы жаловались на то, что у Вас ингредиенты пропадают, профессор? Кажется, я догадываюсь, на какие цели они пошли, — с этими словами она вдруг схватила Гермиону за руку и вытащила из ее кармана полупустой пузырек, протягивая его Снейпу.

Профессору не потребовалось даже открывать бутылочку, чтобы определить ее содержимое. Синистра ахнула.

— Оборотное зелье? В школе? Какой ужас! Немедленно отвечай, кто тебе его продал, маленькая негодяйка! Что за самоубийца решился его сварить и напоить им ребенка?

— Не стоит обижать мисс Грейнджер, Аврора, — поморщился Снейп. — Она все-таки одна из лучших учениц школы. Грейнджер сама его сварила. И просто отвратительно передержала мяту.

* * *

Рон первым спустился в холл, направляясь на ужин, и вовремя успел отскочить в сторону, пропуская профессора Флитвика. Маленький волшебник бежал так, словно за ним гналась свора диких собак и скрылся в ближайшем коридоре прежде, чем Рон успел спросить у него, что происходит.

В большом зале тоже царила суматоха, хотя никто толком не знал, почему. Рон чувствовал напряжение даже в воздухе.

— А где Гермиона? — спросил подошедший Гарри.

Но никто не видел Гермиону с самого обеда.

— Она же пошла к Сакс заниматься, — вспомнил Джордж. — Кто-то срочно должен отнять у них книги, иначе они просидят над ними до конца света.

— Действительно, Филлис тоже здесь нет, — кивнул Гарри. — Хотя, она же и не собиралась приходить на праздник.

Помона Спраут и Аврора Синистра за профессорским столом мрачно о чем-то переговаривались. Ни директор, ни остальные деканы на пир не торопились.

Вскоре в зале появились и первокурсницы. Джинни тут же бросилась к братьям.

— Ребята, вы слышали, что рассказывают? Филлис Сакс в больничном крыле! Филч нашел ее в запертой кладовке без сознания!

Гарри потрясенно вскочил на ноги.

— Снова нападение?

— Нет, — быстро ответила Джинни. — То есть, об этом бы сразу предупредили. Она не оцепенела. Кто-то на нее напал.

Гарри и Рон в ужасе переглянулись.

— Кому могло понадобиться нападать на Филлис? — недоуменно спросил Рон. — И, главное, зачем, если это не Наследник Слизерина? У нее в школе нет врагов.

— Нужно срочно найти Гермиону! — решил Гарри. — Она могла пострадать от тех же рук! Давайте скажем профессорам!

— Точно, профессор Спраут наверняка в курсе дела, — Рону совсем не хотелось обращаться за помощью к Синистре, она и в простом вопросе углядит повод для отработки.

Мальчики приблизились к столу, не обращая внимания на странные взгляды, которые бросают на них остальные студенты.

— Профессор Спраут, — Рон прокашлялся, — мы тут услышали, что случилось с Филлис Сакс. Понимаете... дело в том, что...

— Гермиона пропала, профессор, — перебил его Гарри. — Мы беспокоимся.

Спраут чувствовала себя явно неловко, хотя Рон и не видел тому причин. Тучи над их головой сгущались.

— Вам следует беспокоиться, мистер Поттер, — ядовито протянула Синистра. — Ведь известно, что вы с мисс Грейнджер все делаете вместе. Особенно есть речь идет о чем-то незаконном.

Гарри удивленно осекся. Когда Синистра начинала говорить таким тоном, ничего хорошего это не сулило.

— Что Вы имеете в виду? — враждебно спросил Рон. — Вы нас в чем-то обвиняете?

— Я? — притворно изумилась Синистра. — Да сохранят меня Небеса. Если в этом году Вы от своих товарищей избавляетесь в лучших традициях жителей Лютного переулка, в следующем, чего доброго, приметесь за преподавателей.

— Аврора, будет, может быть, мальчики ни о чем не знали, — с надеждой возразила профессор Спраут. — Правда же, ребята?

— Да о чем вы говорите? — взорвался Рон. — Я лично ничего не понимаю! Я просто спросил, где Гермиона, в то время, как по школе бродит неизвестный маньяк! Я хочу с ней поговорить!

Синистра вдруг уставилась за спину Рона с видом оскорбленного достоинства.

— Будь моя воля, мистер Уизли, Вы бы поговорили с мисс Грейнджер в Хогвартс экспрессе, на котором бы возвращались домой после отчисления. Но директор, похоже, рассматривает эту ситуацию сквозь призму иных соображений...

Гарри обернулся. В зал входили Дамблдор и остальные профессора. С ними шагала и очень бледная, но решительная Гермиона. Она села за праздничный стол с остальными студентами.

— Что это значит, Альбус? — потребовала ответа Синистра. — Вы еще сомневаетесь после того, как своими глазами все видели?

— Не будем портить друг другу праздник, Аврора, — покачал головой директор. — Наступит новый день — придет время для серьезных разговоров. Мисс Грейнджер не помешает немного времени для того, чтобы привести свои мысли в порядок.

Синистра послала яростный взгляд Снейпу, но не стала спорить.

— Вы могли бы и раньше сообщить, что не нуждаетесь в моем присутствии вечером, — поджала она губы. — В таком случае, увидимся завтра, когда будет решаться судьба этой девочки. А сейчас я оставляю вас, дорогие коллеги, мой муж и так был страшно недоволен этой вынужденной отлучкой.

— Счастливого Рождества, Аврора, — оптимистично пожелал директор. — Спасибо, что держите руку на пульсе.

Профессора принялись рассаживаться за столом, а Гарри и Рон не знали, то ли им возвращаться к друзьям, то ли дождаться какой-то реакции от Спраут. Решение за них принял Снейп.

— Думаю, Альбус, Поттера и Уизли тоже следует пригласить для разговора. Я узнаю этот почерк. Влияние молодых людей на Грейнджер налицо. И я, вообще-то, еще первого сентября Вас предупреждал.

— Я учту Ваше пожелание, Северус, — сдержанно согласился Альбус. — Но я также не желаю слышать необоснованных обвинений.

— Для начала согласуйте свои претензии с Долорес, Северус, — хохотнула низенькая преподавательница одного из факультативов, имени которой Рон не знал. — Она утверждает, что зелье было украдено из ее запасников.

— На месте Долорес я бы потребовал отчисления для всех троих, — сухо бросил Снейп. — И, разумеется, я озвучу свое мнение Попечительскому совету. Это уже не первый случай, Альбус, если Вы забыли.

— Я пока что на память не жалуюсь, — добродушно улыбаясь, возразил Дамблдор. — Но Долорес права, отчисление привлечет слишком много нежелательного внимания к школе, а мисс Грейнджер могут обвинить в преступлении, которого она заведомо не совершала. И такие случаи у нас тоже были, Северус, если забыли Вы.

— Да что случилось? — не выдержал Рон. — Что такого натворила Гермиона?

Снейп недобро прищурился.

— Что натворила? Ровным счетом ничего особенного по Вашим меркам, мистер Уизли. Всего лишь оглушила одну из студенток и использовала ее волос для оборотного зелья, сваренного в обход всех существующих школьных правил, да еще и из моих ингредиентов, которые ей помогли украсть именно Вы, когда устроили взрыв на моем уроке. Напоминаю, что в результате пострадало несколько моих учеников. А потом, используя это зелье, она проникла в гостиную моего факультета и попыталась устроить явную провокацию, ведя с моими студентами неподобающие разговоры о темной магии...

— Ну-ну, Северус, — мягко остановил его Дамблдор. — Часть с разговорами о темной магии — явный плод воображения Авроры, и мы решили отказаться от этого тезиса еще по дороге сюда. Впрочем, во всем остальном, молодые люди, профессор Снейп абсолютно прав. И я очень огорчен. И разочарован, — волшебник грустно посмотрел на Гарри, и тому захотелось сквозь землю провалиться.

Рон тоже был зол; правильнее даже сказать, взбешен. Что она о себе возомнила? Столько усилий, работы, планов — коту под хвост! Как она только смогла провернуть это все, не вызвав у них ни грамма подозрений? И для чего нужно было соваться к Фарли, да еще и Филлис приплетать сюда?

Рон никогда не пылал особенной любовью к этой довольно-таки хитрой девице, но он не смог бы ударить ее в спину. Никого бы не смог.

Ему вдруг вспомнился давний разговор с Невиллом. Невилл тогда рассуждал о кузине и ее ставших привычными для всех капризах, разговор перекинулся на знакомых девочек, и о Гермионе он сказал такую вещь:

— На самом деле, ясно, почему ей не дают спокойно жить именно Фарли и Сакс. Фарли показывает ей, какой она никогда не станет. А Сакс доказывает, что дело не в обстоятельствах, а в ней самой. А хорошие отметки или значок старосты тут совершенно не при чем.

Рон тогда счел слова Невилла невыносимо занудными, но сейчас не мог с ними не согласиться. Задача же перед ним стояла поистинне масштабная: сделать так, чтобы вечером обошлось без дополнительных жертв. Гарри был настроен крайне воинственно, поэтому Рон толкнул его на первое же свободное место с краю стола, подальше от их подруги.

Снейп говорил достаточно громко, чтобы некоторые его слова успели долететь до нескольких пар любопытных ушей. Между поредевшими столами то и дело пробегал шепоток, а вокруг Гермионы образовалась мертвая зона. Никто не хотел сидеть рядом с ней, а гриффиндорцы и вовсе смотрели волком. Еще бы, о снятии баллов речи пока не шло, но очевидно было, что прошлогодняя история с драконом повторяется, и виновница все та же.

— После ужина надо навестить Сакс, — говорил Рон, с некоторым беспокойством поглядывая на Гарри. — Все ее друзья разъехались. Ей там, наверно, очень скучно.

Гарри неопределенно поморщился. Честно говоря, Рон и сам не мог представить себе Филлис скучающей. Наверняка она уже выпросила у мадам Помфри парочку книг и радуется, что шум праздника и бесконечные вопросы однокурсников не мешают ей спокойно отдыхать.

Рождественский ужин в Хогвартсе был поистинне прекрасен, и даже испорченное настроение не помешало ребятам оценить падающие с потолка пушистые хлопья снега и вкуснейший праздничный пудинг, который невозможно было отведать, не попросив добавки. Близнецы очень скоро забыли о случившемся и вовсю распевали песни и отпускали шутки, даже обычно грустная Джинни немного воспряла духом и о чем-то оживленно болтала со своими слизеринскими подружками. Рон немного удивился, узнав, что сестра не пожелала навестить Билла, — она обожала старшего брата, — но, возможно, атмосфера в Хогвартсе настраивала ее на нужный лад.

Гермиона тщетно пыталась поймать их взгляд и за весь вечер так и не притронулась к угощениям. Когда они собрались уходить, девочка попыталась сказать что-то Гарри, но тот только предупредительно покачал головой и прошел мимо.

Рон считал это правильным. Он не хотел наказывать Гермиону и присоединяться к тем, кто отвернется от нее из-за потери баллов. Он лишь боялся слов, которые могли сорваться с уст и ни в коем случае не должны были прозвучать. Некоторым вещам лучше оставаться несказанными.

Филлис они застали еще бодрствующей и, как Рон и ожидал, с толстым справочником в руках. Мадам Помфри поблизости не было.

— Тебя оставят здесь на ночь? — поежился он. Ночью палата казалась особенно холодной и неуютной.

— Я хорошо себя чувствую, — пожала плечами Филлис. — Это было обычное обездвиживающее, когда и доктор не нужен. Я попросила остаться в больничном крыле, не хотелось всем и каждому повторять эту глупую историю. Может быть, до завтрашнего вечера случится что-нибудь новое, и обо мне забудут.

— Я ничего не знал, — сказал Гарри. — Мне и в голову не могло прийти, что Гермиона решится напасть именно на тебя. Я бы ей помешал.

— А будь на моем месте кто-то другой — и все было бы в порядке? — резко поинтересовалась Филлис. — Интересно, кому предназначалось это зелье? Кому-то из друзей Малфоя? Или, может быть, Невиллу, он все-таки кузен Табиты?... Не помню, кого еще Вы подозревали? Право, что за важность, чтобы добиться цели, можно идти по головам.

— Мне очень жаль, что так вышло, — с усилием произнес Гарри. — Это я во всем виноват. Я должен это остановить.

Показалось ли это Рону, или в глазах Филлис сейчас действительно читалось понимание чего-то, его разуму недоступного? С другой стороны, глупое предположение. Они с Гарри всегда вместе. Какие у него могут быть секреты с Сакс? И тут же ему вспомнилась мать девочки и странная задумчивость Гарри после их разговора в автомобиле.

Рону страшно хотелось отправиться спать без приключений и скандалов. Однако, он немедленно осознал бесперспективность своих стремлений, едва они вернулись в гостиную. Заплаканная Гермиона порывисто встала им навстречу; судя по выражению ее лица, кто-то уже успел высказать ей свое мнение без прикрас.

— Гарри! — не своим голосом позвала она. — Гарри, кажется, меня отчисляют...

— Не отчислят, не волнуйся, — сухо обронил Гарри. — Спасибо за это скажешь Наследнику Слизерина.

Парочка с шестого курса у камина явно навостила уши.

— Может быть, лучше поговорим об этом завтра? — примирительно предложил Рон. — Сейчас нервы у всех на взводе.

— Я абсолютно спокоен, — сверкнул глазами Гарри. — Всего лишь начинаю понимать, что напрасно спорил со Шляпой, когда она предлагала мне Слизерин. Тогда-то мне казалось, что нет ничего хуже, чем дружить с Малфоем, но, вижу, люди везде одинаковые.

Гермиона ахнула, а Рон непонимающе нахмурился.

— Шляпа хотела отправить тебя на Слизерин?

Гарри досадливо отмахнулся.

— Не имеет значения. И обсуждать здесь нечего. Гермиона, как всегда, решила, что знает лучше. А мы оказались такими же полезными дураками, как и Локонс.

— Гарри, не горячись, — всплеснула руками Гермиона. — Лучше послушай, что мне удалось узнать! Фарли сказала, что Тайную комнату...

— Я сыт по горло, — перебил ее Гарри. — Надеюсь хотя бы, что Фарли с тобой разговаривала по доброй воле, а не под прицелом палочки. Можешь гордиться собой, Гермиона, ты почти оставила всех в дураках. Тебе не хватило совсем немного, — он выдохнул и постарался успокоиться. — Пойду-ка я пройдусь перед сном.

Гермиона в слезах упала обратно в кресло, а Рон бессмысленно уставился в спину уходящего Гарри. И почему ни один праздник у них не обходится без происшествий?

— Иди спать, Гермиона, — посоветовал он. — Утро вечера мудренее. Гарри успокоится, он был ужасно сердит, ты и вправду очень подло поступила с Филлис. Что, в конце концов, на тебя нашло?

— Вы считаете, что она ваш друг? — снова расплакалась Гермиона. — Если кто и поступает подло, так это Сакс. Если бы ты только слышал, какие разговоры они ведут, какие козни строят! Если бы только Фарли не узнала меня так скоро! Наверно, она вызвала учителей, когда уходила за той книгой! — девочка решительно направилась в сторону выхода.

— Гермиона, отбой через полчаса, — тщетно воззвал к ее разуму Рон. Гермиона повернулась, бледная, но твердая в своих убеждениях.

— Я не усну, если не поговорю с Гарри. Он должен знать, кто на самом деле открыл Тайную комнату.

Рон остался один в пустой гостиной. Приятная сонливость, окутавшая его было после ужина, развеялась без следа. Все, что ему теперь оставалось, — ждать возвращения друзей.

Первым вернулся Гарри, отряхивая с мантии мокрый снег.

— Где ты был? — потянулся Рон. — Там же сейчас жуткий снегопад.

— У западного входа в замок, — Гарри подошел ближе к камину, и от тепла пламени снежинки на его одежде таяли и тонкими ручейками стекали на пол. — Там хорошо думается.

— Не люблю это место, — возразил Рон. — Кэти Бэлл недавно жаловалась, что вокруг замка развелись змеи. Она там видела одну.

— Зимой змеи спят, — глухо произнес Гарри. — А если не спят, значит, это неправильная зима. Кэти показалось.

Наверно, от усталости Рон уже перестал что-либо соображать.

— Гермиона пошла тебя искать, — сообщил он. — Уверяла, что узнала что-то важное о Тайной комнате.

— Ничего она не знает, — хмыкнул Гарри. — Знала бы — рассказала бы учителям. Скорее всего, она выяснила какой-нибудь гадкий секрет Фарли и теперь попытается убедить нас в том, что это Филлис во всем виновата.

— Вообще-то да, — рассмеялся Рон. — Она на это явно намекала.

Они еще немного посидели, но Гермиона так и не появилась. Вскоре и Гарри начал беспокоиться. Отправляться на поиски без мантии-невидимки нечего было и думать — Снейп такого подарка на Рождество уж точно не заслужил.

— А если Снейп и Гермиону поймал? — ужаснулся Рон. — Или Филч? Вот тогда они точно не упустят случая снять с Гриффиндора все оставшиеся баллы. Вся наша надежда только на квиддич.

Гарри помрачнел.

— Я бы не строил иллюзий. Вспомни последний матч.

— Это же бладжер был виноват, а не ты, — не согласился Рон. — А вот Гермионе действительно придется несладко. Я уж не говорю о том, что Дамблдор снова напишет ее родителям.

— Я удивлялся, как это они в прошлом году ничего не сказали про дракона, — признался Гарри. — Это моей тете все равно, наверняка она письма из Хогвартса сжигает, не читая, а у Грейнджеров все-таки семья. Летом мне показалось, что родители Гермиону очень любят и волнуются, чтобы ей здесь было хорошо. Если миссис Сакс решит поговорить с ними, они расстроятся.

— Думаешь, Филлис все расскажет матери? — спросил Рон.

— Уверен, что так оно и будет, — ответил Гарри. — Ты не заметил, на ее кровати уже лежали запечатанные конверты. Нижний, скорее всего, был для миссис Сакс.

— А верхний? — удивился Рон. — Разве у нее есть еще кто-то?

— Есть, — отозвался Гарри. — Друг.

Их разговор прервало появление профессора Макгонагалл. Рон приготовился, было, объясняться, почему они до сих пор не в постели, но это ему не понадобилось.

Профессор Макгонагалл упавшим голосом сообщила, что в школе несколько минут назад произошло еще одно нападение на магглорожденную студентку. Директор обнаружил ее в коридоре, ведущем к больничному крылу. Вероятно, она хотела навестить Филлис Сакс.

Этой студенткой, к ужасу ребят, оказалась Гермиона Грейнджер.

* * *

Воздушные шарики разных цветов и размеров переполняли комнату настолько, что Тому казалось, еще немного — и нечем будет дышать. Непонятно, о чем думала леди Финч-Флетчли, оформляя дом к одиннадцатилетию Джереми, но результат ее дизайнерского мысли собравшиеся явно находили никуда не годным. Выражение лица Джастина говорило само за себя: похоже, он впервые искренне радовался тому, что мать выделяет младшего сына, а не его.

Хорошо еще, не пригласили клоунов, как в прошлом году. Том ненавидел этих отвратительных существ всеми фибрами своей души.

Андреа этот праздник чрезвычайно забавлял, Том буквально чувствовал исходящее от нее веселье. Откровенно говоря, его удивляло собственное равнодушие. В первые минуты после раскрытия правды о гибели Нагайны он был уверен, что никогда больше не сможет спокойно заговорить с матерью. Однако, прошло несколько дней, и Том здраво рассудил, что вступать с ней в открытую конфронтацию сейчас было бы невыгодно. Не после того, как она обнаружила письма от Филлис и по наивности своей решила, что он об этом никогда не узнает.

Разумеется, ничего по-настоящему важного Том в своей комнате не хранил. Однако даже невинная переписка о школьных буднях могла не на шутку насторожить Андреа. Не хватало еще, чтобы она узнала о волшебной палочке Тони Сакса — до сих пор мать верила, что колдовство Тома является стихийным, как у маленьких детей, а потому — мало поддающимся контролю.

Оставался еще отец, который, скорее всего, встал бы на его сторону, как и сразу после получения письма из Хогвартса. Том помнил, что Даррен вовсе не возражал против изучения волшебства. Однако, раскола в семье он не хотел. Слишком дорогая цена, чтобы платить ее за крайне сомнительное удовольствие участвовать в школьных интригах, в которые со всех сторон втягивали Филлис.

Том сожалел, что до весенних праздников не удастся ее повидать. Крайне любопытно было бы узнать, как ей удалось добыть мантию-невидимку. Джастин считал, что эту редкую вещицу Филлис каким-то образом заказала в одном из магазинов Косого переулка или Хогсмида, но Том не верил, чтобы девочка пошла по такому простому пути. И хотя он был бесконечно далек от того, чтобы обвинять Филлис в воровстве, в том, что мантия раньше принадлежала Поттеру, он почти не сомневался. И это делало ее куда более ценной — передающаяся по наследству реликвия по определению не может оказаться банально заговоренным куском ткани, изготовленным на потеху школьникам. Том сразу обратил внимание на древность исходящей от артефакта магии. И отчего-то она показалась ему до странности знакомой.

Визгливый голос Конни отвлекал его от размышлений. Как раз сейчас она с умилением рассказывала какой-то глупый случай из детства любимого сына, а Джереми выглядел так, словно предпочел бы, чтобы его немедленно ударила молния. Неудивительно, что он с радостью воспользовался случаем улизнуть с друзьями в свою комнату. Том и Джастин все еще оставались за столом, с интересом прислушиваясь к разговорам взрослых.

Мистер Финч-Флетчли раздосадованно прервал жену, вернувшуюся к теме грядущего поступления в Хогвартс.

— Дорогая, дождемся сначала приглашения. Если Джереми действительно волшебник, он уже в ближайшие дни должен узнать об этом.

— Джереми и так об этом знает, — леди Финч-Флетчли посмотрела на мужа так, будто тот сморозил несусветную глупость. — Нам осталось уладить лишь некоторые формальности. Джастин, если ты помнишь, тоже не получил приглашение день в день.

— Обычно на это отводится первая половина лета, дорогая, — успокоила ее Донна Забини. — Макгонагалл сейчас слишком занята, ей не до новых магглорожденных, старые бы благополучно домой вернулись.

— Если только они вообще не откажутся от их приема в будущем году, — мрачно предсказал Билл. — Если главная проблема не разрешится, ни один здравомыслящий родитель не отпустит своего ребенка в руки к неведомому преступнику. Или, еще хуже, монстру из легенды.

— Я успокоюсь, только когда письмо о зачислении будет у меня в руках, — призналась вдруг Конни. — Как я сейчас понимаю Энид Лонгботтом! Не представляю, что бы было со мной, если бы я вдруг узнала, что мой ребенок оказался сквибом.

Андреа и Билл утомленно переглянулись, Даррен намеренно отвернулся к окну, сдерживая с трудом подавляемый смех, и в этот самый момент в комнату вдруг влетела взъерошенная сова с увесистым конвертом в лапках. Она бросила письмо прямо в руки Констанс.

— Ну, что я говорила? — просияла Констанс. — Они даже не стали ждать до лета, наверняка, это о Джереми, — она торопливо разорвала конверт и углубилась в чтение.

Том знал, что речь в послании вовсе не о Джереми — слишком уж много текста для известия о зачислении. Дела Попечительского совета его интересовали еще меньше, однако неподдельная тревога на лице Констанс привлекала слишком много внимания. Он осторожно прислушался к ее мыслям и чуть не задохнулся от изумления.

— Что они от тебя хотят? — спросил Билл. — Надеюсь, не расписывают подробно, почему Джереми все-таки оказался сквибом?

Конни оскорбленно поджала губы.

— Бестактное замечание, особенно со стороны отца. Меня приглашают на завтрашнюю встречу членов Совета. Придется обсуждать некоторые финансовые вопросы.

Вечеринка определенно становилась все интереснее с каждой минутой. Том едва сдержал заинтересованную усмешку: леди Финч-Флетчли оказалась вовсе не так проста, как принято считать. Интересно, что ей за интерес скрывать от остальных неприятности, приключившиеся с Гермионой Грейнджер? За других жертв Короля Змей она переживала куда меньше и сплетничала на эту тему весьма охотно.

Конечно, соблазн выдать ее секрет и поставить, тем самым, в крайне дурацкое положение был очень велик, но нереален в практическом воплощении. Констанс ловко перевела разговор на нейтральную тему, пряча послание в один из карманов лиловой атласной мантии, Тому быстро наскучило перебирать в уме ее мотивы — мысли леди Финч-Флетчли находились в таком беспорядке, что даже он затруднялся найти среди них хотя бы одну разумную. Том уже приготовился снова заскучать, как их посетила еще одна неожиданная гостья. С присущим ей одной достоинством в комнату влетела Ровена и приземилилась на спинку его кресла.

— А вот и Филлис, — обрадовался Даррен. — Давно не слышал об этой девочке, как у нее дела?

— Сейчас узнаем, — невинно пожал плечами Том, делая вид, что не замечает недовольства на лице Конни. Подруга явно писала второпях: это было заметно по почерку. Том читал, и его лицо с каждой новой строчкой мрачнело все больше.

— Она в порядке? — обеспокоенно спросил Джастин. — Что-то мне твое настроение не нравится.

— Новое нападение, — коротко пояснил Том, и Андреа в ужасе ахнула. — Гермиона Грейнджер.

— Не может быть, — весьма правдоподобно изумилась леди Финч-Флетчли. — Миссис Смит написала письмо сегодня, меня бы немедленно известили! Том, ваша подруга точно знает, о чем говорит?

— Нужно связаться со школой, скорее всего, Макгонагалл просто еще не успела пригласить тебя, — пришла ей на выручку быстро сориентировавшаяся Донна. — Видимо, финансовые вопросы завтра придется отложить до лучших времен.

— Ушам своим не верю, — побледнел Джастин. — Как это случилось?

— Она шла навестить Филлис в больничное крыло, — с недоброй ухмылкой пояснил Том. — Сразу после того, как сама же ее туда отправила.

Джастину не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два. В конце концов, совсем недавно он рассказал Тому все, что знает об оборотных зельях, классических и экспериментальных. Книга Джеммы Фарли будто намеренно предусматривала все возможные вопросы, а по части зелий Джастин был внимательным читателем.

— Сумасшедшая, — прошептал он, игнорируя недоуменные взгляды гостей и сердитый — Конни. — Ее же накажут!

— Сложно придумать более эффективное наказание, — хмыкнул Том. — Я прошу меня извинить, мне нужно срочно написать ответ.

— Конечно-конечно, — рассеянно отозвалась Констанс, комкая в руках салфетку. — Ты можешь воспользоваться кабинетом. Письменные принадлежности в левом стеллаже, Джастин покажет.

От Тома не укрылся внимательный взгляд, которым его проводила Андреа. Что же, к счастью мысли читать его мать пока что не научилась. Да даже если бы это бы и не так, Том сомневался, что среднестатистический волшебник мог бы померяться с ним в этом силами.

Едва они вышли за дверь, Джастин взволнованно заговорил.

— Гермиона потеряла голову! Мама, наверняка, сразу после праздника аппарирует в Хогвартс, но даже ей не удастся оправдать такое безрассудство! Снейп ее уничтожит за одни только украденные ингредиенты, а уж о нападении на Филлис я вообще молчу. Гарри, должно быть, в ярости... А вот ты спокоен, — вдруг заметил он. — Даже слишком спокоен. Филлис рассказала что-то еще, о чем ты не стал говорить при родителях?

Том недоверчиво посмотрел на Джастина. Стоило ли посвящать его в их секреты? Том уже допустил серьезную ошибку, не принимая в рассчет опасность, исходящую от Лиз, и поплатился преждевременной разлукой с Нагайной.

— В конце концов, Филлис же не пострадала, — обронил он как можно более равнодушно. — Перестань, она отлично умеет постоять за себя.

— Это меня и беспокоит, — возразил Джастин. — Сразу после выходки Грейнджер на нее нападает чудовище. Кто-то может посчитать, что это была месть.

— Чудовище Слизерина не станет вмешиваться в разборки магглорожденных между собой, — рассмеялся Том, усаживаясь в кресло Билла. — Не надо перо, дай мне простую шариковую ручку.

— Это верно, — кивнул Джастин, доставая из шкафа несколько листов бумаги и ручку. — Но если Грейнджер знала от своей матери, что Филлис — полукровка, запросто могла разболтать кому-то еще. А поскольку Филлис делает вид, что не знает точного происхождения своего отца, домыслить могут что угодно. Например, что он был как-то связан с потомками Слизерина.

Том обеспокоенно закусил губу. Нет уж, только этих подозрений ему не хватало для полного счастья.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — решительно сказал он. — Джастин, ты лучше возвращайся к гостям. Лучше заранее знать, что задумали родители. Уверен, они это дело так не оставят.

— Я и так тебе скажу, — рассмеялся Джастин. — Твоя мама убеждает мою немедленно все рассказать Джин Грейнджер, а моя закатывает глаза в ужасе, что ей придется снова встретиться с этой женщиной. Хотя, на самом деле, мне ее даже жаль. Мать Пенелопы, например, порывалась сидеть возле ее кровати до тех пор, пока она не придет в чувство.

— Джин Грейнджер пойдет дальше, — заметил Том. — Она ведь сама медик. Но не будем забегать вперед. Иди и узнай, что решили.

Джастин кивнул и затворил за собой дверь. Том, наконец, смог остаться один и перечитать последний абзац письма, которое необходимо было немедленно уничтожить.

"Я знаю, мы договорились не упоминать ничего чрезвычайного в переписке, но на фоне всего случившегося это прозвучит не таким уж невероятным. Том, кажется, мне удалось напасть на след той самой диадемы Рэйвенкло".

* * *

Профессор Макгонагалл негромко постучала в дверь. Та беззвучно отворилась, и они вошли. Профессор Макгонагалл велела Гарри ждать и оставила его одного.

Этого разговора с Дамблдором он не предвидел и не планировал, поэтому теперь чувствовал, будто над его головой на тонком волоске повис острый меч. Больше всего оскорбляла мысль о том, что в школе нашлось немало тех, кто посчитал, будто он и вправду способен напасть на свою лучшую подругу и обратить ее в каменную статую.

Профессор Макгонагалл озвучила имеющиеся против него улики со свойственной ей бескомпромиссностью, впрочем, не торопясь принимать ту или иную сторону. Речь шла о неоспоримых фактах: все, оставшиеся на праздник в большом зале, видели, что Гарри был очень зол на Гермиону за ее проступок, безымянные свидетели — скорее всего, та самая парочка в гостиной, — видели их ссору, после которой оба — и Гарри, и Гермиона вышли в коридоры в неурочный час. Где бродил это время Гарри, сказать никто не мог, зато Гермиона, не сумев его найти, отправилась прямиком в больничное крыло — видимо, посчитав, что он поспешил проведать Филлис.

Она не успела пройти всего несколько метров, когда случилось необъяснимое. Падая, Гермиона задела отполированные рыцарские доспехи, одни из тех, что были расставлены по школе для создания атмосферы старого английского замка. Именно шум и привлек внимание Филча, который позвал так кстати оказавшегося неподалеку профессора Дамблдора.

Гарри рассерженно пнул ногой пустую корзину для мусора. Все это было ужасно несправедливо. Даже его слова о Наследнике Слизерина истолковали чуть ли не как открытое признание. А ведь в то время, как василиск ползал по школе, он болтал себе с Нагайной, которая оказалась неожиданно понимающей слушательницей и даже напомнила Гарри леди Расальхаг. Собственно, он пытался объяснить змее, почему без ее призрака прогулка в Тайную комнату окажется пустой тратой времени. Нагайна крайне обиженно воспринимала вынужденный застой в своих грандиозных планах и без устали напоминала Гарри о спасении от акромантулов.

Кабинет, в котором он оказался, определенно производил впечатление. Круглая комната со множеством странных приборов и приспособлений, с высокими стеллажами, полнящимися самыми разными книгами, большая часть которых была написана на незнакомых Гарри языках, огромный письменный стол на когтистых лапах — мечта дяди Вернона, и — наконец — его старая знакомая, Распределяющая Шляпа, уютно посапывающая на полке.

Гарри испытующе уставился на Шляпу. Идея, пришедшая ему в голову, была проста и, в то же время, не слишком уместна, принимая во внимание повод, по которому он здесь оказался. Шляпа находилась от него на расстоянии вытянутой руки, директор явно задерживается, вряд ли кто-то из других студентов может похвастаться возможностью пройти повторное распределение, без лишних глаз и ушей задать интересующие его вопросы, узнать о себе нечто большее, чем могут поведать вечно занятые "лучшие друзья" его родителей и, возможно, даже больше, чем известно леди Расальхаг...

Гарри уже готов был снять Шляпу с полки и водрузить на голову, когда неясное предчувствие остановило его руку. Что он делает? Не странно ли все это? Почему директор просит привести его в свой кабинет, если сам он еще не успел сюда вернуться? Почему профессор Макгонагалл, известная своим педантичным следованием всевозможным правилам, оставляет его одного в комнате, битком набитой неизвестными артефактами, особенно, если при этом она подозревает, что он Наследник Слизерина? И не может ли Шляпа, чего доброго, прочитать в его голове то, что директору знать совсем не положено? Скажем, об обещании леди Расальхаг помочь ему победить своих врагов или о тайном коридоре, соединяющем магазинчик Борджина и Бэрка с домом Андромеды Тонкс?

Гарри отшатнулся от полки так быстро, как только мог. Шляпа на это лишь сонно всхрапнула и продолжила досматривать свой сон.

Ругая себя за неосторожность, Гарри отошел к окну, где, кажется, не было ничего подозрительного или опасного. Черное озеро уже покрылось толстой коркой льда — Филлис этим утром как раз задумалась, можно ли попросить маму прислать ей коньки. По дорожке, ведущей от Хогсмида, шли двое. На фоне белого снега особенно узнаваемы были развевающиеся на ветру снова ставшие черными волосы Джеммы Фарли и ее любимый зеленый шарф с помпонами. Лица ее спутника Гарри, как ни старался, разглядеть не мог. На приличном расстоянии от хогвартских ворот парочка остановилась. Гарри рассеянно наблюдал за тем, как они разговаривают, как вдруг скрип открывающейся двери заставил его резко развернуться.

В кабинет вошел Дамблдор, с виду не то подавленный, не то сердитый. Только теперь Гарри заметил, что все это время был не один: на жердочке у двери сидела небольшая птица, похожая на индюшку, старая и нездоровая. Гарри мысленно отвесил себе подзатыльник. Не то что бы птица могла нажаловаться Дамблдору, что Гарри брал его вещи, и все же хорош бы он был, если бы разговор со Шляпой хоть немного затянулся. Гарри вдруг явственно представил, как она радостно выкрикивает на весь кабинет, что он Наследник, которого все ищут, и именно в этот момент появляется директор.

— Здравствуйте, профессор, — он старался, чтобы его голос звучал как можно более уверенно. — Я ждал Вас. Профессор Макгонагалл сказала, что Вы хотите со мной поговорить.

— Здравствуй, Гарри, — Дамблдор слабо улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла. — Что же, это зависит от многого. В первую очередь, от того, не хочешь ли ты сам поговорить со мной. О чем-нибудь.

Гарри недоуменно приподнял брови, все еще рассматривая стену за спиной директора.

— Конечно, я хочу поговорить о Гермионе, — осторожно ответил он. — Нужно найти способ скорее ей помочь. Может быть, леди Финч-Флетчли сможет привезти еще одно зелье из мандрагор?

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Если дела пойдут так и дальше, все мы должны будем молиться исключительно об этом. Я и сам предпринимал меры, но увы... Мандрагоры — очень редкий и требовательный компонент. Их даже нельзя в полной мере назвать растением. О мандрагорах известно даже магглам — и в то же время, никто не знает всего об их удивительных свойствах. Большое чудо, что леди Финч-Флетчли удалось раздобыть хотя бы один пузырек. Должен признаться, я был очень возмущен кощунственным поступком того, кто испортил это зелье.

Гарри кивнул, не зная толком, что на это можно возразить. В какой-то степени, он до сих пор находился в плену стереотипа о том, что волшебник уровня Дамблдора может решить любую проблему в два счета, просто щелкнув пальцами.

— Скажите, профессор? — вдруг пришла ему в голову мысль. — А они понимают, что с ними происходит? Пенелопа, Колин, Гермиона? Они в сознании?

На этот раз Дамблдор молчал чуть дольше.

— Смею думать, их сознание — единственное, что отделяет их теперь от мира мертвых. Все функции организма замерли, мадам Помфри, к примеру, вынуждена была полностью полагаться на мое заключение. Она считает, что молодые люди абсолютно клинически мертвы.

В голове Гарри начинала складываться мозаика.

— Но это значит, что тот, кто умеет читать мысли, может узнать, что именно с ними произошло! Вы понимаете? Можно даже увидеть, кто за всем этим стоит!

Дамблдор слабо улыбнулся.

— Наследник Слизерина — предполагаемый Наследник Слизерина — слишком умен, чтобы попадаться на глаза своим жертвам. Кроме того, он всегда предпочитал действовать чужими руками. Когда Комнату открывали в прошлый раз, Министерство признало виновным Хагрида, за что он и был отчислен из школы. Его палочку преломили. Это очень грустная история.

Гарри вспомнил розовый зонт, с которым Хагрид явился на их первую встречу. Похоже, запрет колдовать лесник толковал очень вольно.

— А кто он был? — спросил Гарри, не слишком надеясь на правдивый ответ. — Кто открыл Тайную комнату в прошлый раз? Это был ученик?

Непонятно почему, но каждый следующий вопрос Гарри будто добавлял еще одну каплю к скверному настроению Дамблдора.

— Да, — холодно ответил он. — Это был ученик пятого курса. Его звали Том Риддл.

Гарри нахмурился. Том Риддл... Это имя ни о чем ему не говорило — впрочем, те, кто учился в школе пятьдесят лет назад, сейчас уже должны были стать глубокими стариками.

— Может быть, сейчас в школе есть кто-то из его семьи? — предположил он. — Скажем, внук? Или племянник?

Дамблдор покачал головой.

— Том Риддл не оставил ни детей, ни внуков, — сказал он. — Племянников, насколько мне известно, у него тоже не было, по крайней мере, в волшебном мире.

— А сам он? — затаив дыхание, осведомился Гарри. — Сам он сейчас где?

Дамблдор невольно усмехнулся.

— Есть основания утверждать, что умер.

Гарри решительно не понимал, к чему Дамблдор надеется вывести их разговор и какие выводы делает на основании его ответов. Вот информация о Томе Риддле представлялась ему прелюбопытнейшей. Собирая информацию о родителях, Гарри немало узнал о самых влиятельных семьях волшебного мира Британии. Фамилии такой среди этих магов не значилось. Если он и в самом деле оказался Наследником Слизерина, кем он приходился Гонтам? Почему приехал в Хогвартс, не испугавшись слухов о проклятии? Почему решил выпустить на волю василиска? Вряд ли пятнадцатилетний юноша был одержим желанием бессмысленно убивать направо и налево. И главное: почему Дамблдор, зная о том, кто является настоящим преступником, позволил свалить вину на Хагрида и Арагога и заставить их понести незаслуженное наказание?

Вдруг у двери послышался непонятный шорох. Гарри посмотрел на птицу Дамблдора и изумленно охнул: по ее перьям вдруг пробежали языки пламени, и птица вся превратилась в огненный шар, заходясь в крике боли.

Гарри вскочил на ноги, выхватывая волшебную палочку, чтобы наколдовать Агуаменти, но Дамблдор мягко остановил его.

— Не трудись, Гарри. Он был очень плох в последние дни. Я говорил ему не тянуть с этим.

От птицы, тем временем, осталась лишь горстка дымящегося пепла под насестом. Гарри шокированно посмотрел на директора.

— Но профессор... ведь ваша птица только что сгорела...

— Посмотри внимательнее, — лукаво улыбнулся Дамблдор.

И в самом деле, из пепла вдруг высунул голову новорожденный птенец, такой же невзрачный, как и прежний питомец.

— Фоукс — это феникс, Гарри, — пояснил Дамблдор. — Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла.

Гарри поймал себя на том, что улыбается. Сцена действительно произвела на него впечатление.

— Фоукса я привез из путешествия, и он стал мне верным другом, — продолжал Дамблдор. — Фениксы — это птицы огня и песков, они обитают в Аравийской пустыне, в африканской Сахаре... Многие семьи, выходцы из этих краев, помещали феникса на свои флаги и даже герб, как в случае с родом Розье.

Гарри очень надеялся, что выражение лица его не выдает.

— Розье — французская семья, — рассказывал Дамблдор. — Однако некоторые ее представители в свое время сбежали по другую сторону моря в поисках удачи. Они смешались с местными племенами, но сохранили так называемую чистоту крови и древние традиции. В частности, у них был весьма примечательный герб. Полет феникса над пропастью. Правда, со временем феникс был заменен на солнце. Волшебник, бывший на тот момент главой рода, посчитал, что птица недостаточно отражает его могущество и величие.

— Значит, теперь это солнце над пропастью? — отрешенно повторил Гарри. Дамблдор кивнул.

— Досадно, что ты увидел Фоукса в день сожжения, — заметил он, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слезы обладают целительной силой, и еще они — самые преданные друзья.

Гарри, потупившись, кивнул. Разговор этот еще больше убедил его в том, насколько опасным препятствием на его пути может оказаться директор. Гарри был уверен, что Дамблдор сказал ему даже больше, чем он в настоящий момент в состоянии осознать.

До отбоя оставалось еще немного времени, когда он, совершенно вымотанный и потерянный, вышел, наконец, из кабинета Дамблдора. Возвращаться в гостиную, где половина курса смотрит на него с недвусмысленным обвинением во взгляде, ему совершенно не хотелось. В библиотеке без Гермионы делать было нечего — а Филлис наверняка весело проводила время в рэйвенкловской башне в компании своих однокурсников.

До совятни Гарри дошел за пять минут. Еще десять ему потребовалось, чтобы на одном дыхании написать письмо.

— Отнеси это Андромеде Тонкс, — попросил он Хедвиг, привязывая к ее лапке простой школьный конверт.

Сова ласково ухватила его за палец, а затем сорвалась с парапета и, тяжело хлопая крыльями, полетела в сторону Беллерофонтского леса.