Солнце над пропастью (гет)

Дирк Крессвелл все-таки прислал ответ, и Гермиона долго гипнотизировала взглядом лист бумаги, прежде чем буквы начали складываться для нее в слова, а предложения — обретать законченный смысл.

По крайней мере, он не отказал ей в третий раз. В безнадежном положении Гермионы уже это следовало считать сказочным везением. Мистер Крессвелл ей даже сочувствовал: в сухой, сдержанной манере старика, привыкшего общаться с существами, чье миропонимание слишком отличалось, если и вовсе не противоречило человеческому. Не поспорить, он многое перенял от гоблинов.

"Любопытно, кто рассказал Вам о Саманте, юная леди, — писал Крессвелл. — Я давно не слежу за делами Хогвартса, но все же знаю, что старая гвардия ушла на покой. Дольше всех преподает Минерва Макгонагалл, но и она не знает всей правды. Некогда Диппет сплел целую паутину из недоговорок и лжи, чтобы избежать огласки, и я буду признателен, если Вы сохраните тайну, которую Вам так неосмотрительно доверили".

Крессвелл вспоминал, что происшествие с сестрой сделало их семью очень уязвимой. В то время никто еще не додумался усмотреть связь между хроноворотом и магическим резервом волшебника, поэтому уже на следующий год после нападения дар Саманты начал медленно угасать. Девушка никогда не числилась среди лучших учениц, поэтому профессора не слишком удивились ее низким баллам на выпускных экзаменах, однако Дирк уже тогда понимал, что по прошествии всего несколько лет сестра превратится в обузу, ни к чему не пригодное и глубоко несчастное создание. Он нашел единственно возможный на тот момент выход — выдать ее замуж, пока Саманта еще способна передать хоть что-то своим детям.

"Как принято говорить, не было бы счастья, да несчастье помогло, — признавался Крессвелл. — Мы чистокровные волшебники, однако звезд с неба не хватали и никогда не рассчитывали породниться с кем-то из старых семей. Думаю, жених, которого подыскал для Саманты отец, — много больше, чем эта девочка когда-либо заслуживала. Да, он был некрасив и не вполне здоров, а потому не мог найти невесту в своем кругу, однако я оказал ему помощь, а он был только рад пойти на ответную любезность. Свадьба эта состоялась почти сорок лет назад, и с тех пор я ни разу не видел Саманту. Знаю только, что она еще не умерла".

От прямолинейности и прагматичности мистера Крессвелла у Гермионы пробегал мороз по коже. Разумеется, она знала зеркальщика Раканати — старость сделала его еще безобразнее в качестве расплаты за темную магию, порождением которой были говорящие, разумные зеркала. Помнила она и милую, тонкую Саманту, солнечную и улыбчивую девочку, силами которой питался василиск. Невозможно было представить себе менее совместимых людей. Крессвелл всерьез полагал, что спас сестру от отчаяния и одиночества, но в голове у Гермионы не укладывалось, что такое существование может быть предпочтительнее жизни среди магглов.

"Звезды выстроились на небе удачно для Саманты, — подводил итог Крессвелл. — Она живет в Хогсмиде, носит благородную фамилию, а ее дети и внуки — все волшебники и потомки уважаемого, старого рода. Понимаю Ваше желание побеседовать с ней, уважаемая мисс, однако обстоятельства не позволяют мне вмешиваться. С того самого момента, как Саманта вошла в род своего супруга, обычай запрещает мне видеться с ней и, тем более, просить ее о каких бы то ни было услугах".

"Разумеется, Вы можете попытаться действовать самостоятельно, — добавлял он. — Ваша предприимчивость поистине вызывает восхищение. Однако примите к сведению: старые семьи даже разговаривать не станут с магглокровкой и могут очень агрессивно отнестись к Вашему появлению в западном квартале Хогсмида. Даже я согласился ответить на вопросы, лишь глубоко сопереживая постигшей Вас беде. Мастер Родерик Раканати не отличается подобной чуткостью натуры, поэтому все, что я могу Вам посоветовать — принять свою судьбу со смирением и постараться наладить жизнь среди своего круга".

Среди своего круга. Слова Крессвелла, произнесенные тем же злым голосом, которым он говорил с Гермионой по телефону, не прекращали звучать в ее голове. Она тихо рассмеялась. Джемма Фарли напрасно отказалась изучать прорицания: ведь тот же совет она дала ей при их самом первом разговоре. Найти кого-то, готового принять ее такой, как она есть, и не хватать звезд с неба. Остаться посредственностью, серой мышью, раз в месяц посещать собрания, которые устраивает Сакс, зарабатывать баллы там, где не нужна волшебная палочка, а летом нанять репетиторов и усиленно готовиться к поступлению в маггловский колледж. Всякая сказка имеет свойство заканчиваться.

Гермиона упрямо сжала кулаки, и тонкая бумага с вензелями захрустела у нее в руках. Крессвеллу не удастся отнять у нее последнюю надежду. Если Саманта все еще жива, если она рядом, в Хогсмиде, никто не помешает им встретиться, даже если все старые семьи разом попробуют встать у нее на пути.

Противника надлежало знать в лицо. По крайней мере, Гермиона должна была выяснить, что представляет из себя западный квартал Хогсмида, о котором все говорят с таким пиететом. Спрятав письмо в сумку, она погладила уютно устроившегося у нее на коленях Косолапсуса и заказала у мадам Розмерты грушевый пирог и большой бокал молока. Завтра ее ждала библиотека.

* * *

Джемма перевернула вверх дном весь дом Макнейра, исследовала каждый угол, каждую ступеньку на лестнице, чуть ли не на коленях проползла дорожку, ведущую от ворот к парадному входу. Ни единого намека на то, что где-то поблизости может находиться волшебная палочка.

— Ее здесь нет, Джемма, — устало констатировал Уолден. — Поверь мне, как хозяину дома. Найти активный артефакт не так сложно. Ее здесь нет.

— Но ведь где-то она должна быть! — всплеснула руками Джемма. — Вот за это я ненавижу порталы и камины! Я даже сказать, когда в последний раз ее использовала, не могу! Весь день одна только бумажная работа!

— Нужно немедленно сообщить аврорам, — Уолден не был настроен тратить время на пустые разговоры. — И написать заявление о замене палочки. Я допускаю любую мысль, даже о краже.

— О краже? — поразилась Джемма. — Кому, скажи на милость, могло понадобиться воровать мою палочку в министерстве магии?

— Сегодня там было слишком много посторонних, — не согласился Уолден. — Переговоры по поводу турнира, грядущий чемпионат, ты сама видела, на что стал похож этот муравейник. Не так уж трудно вытащить палочку из кармана в переполненном атриуме. Говорил тебе, носи ее на запястье.

— Как же я буду колдовать? — этот вопрос тревожил Джемму в первую очередь. — Я чувствую себя такой беспомощной!

— Завтра после аврората зайди к Олливандеру и купи себе новую палочку, — пожал плечами Уолден. — Будем надеяться, что на время. Хотя я бы не рассчитывал...

— Не говори так, — запротестовала Джемма. — Может быть, я машинально положила ее в ящик стола на работе, да там и оставила? Нужно все проверить.

Увы, проверки лишь подтвердили мрачные прогнозы Макнейра. Ящик в ее кабинете в министерстве пустовал, а завхоз покивал головой с многозначительным видом и предъявил ей целую гору забытых кем-то вещей, от перчаток до обжигающих пастилок, но палочки среди них не было.

В аврорате ей пришлось пережить несколько унизительных минут, подробно перечисляя все встречи и контакты в тот злополучный день. Принимавший ее худощавый аврор с желчным недобрым лицом, по-видимому, охотно собирал гулявшие по коридорам министерства сплетни, посколько стоило ей упомянуть Макнейра, лицо аврора приняло максимально гнусное выражение.

Что же, по крайней мере, она надеялась, что им не придет в голову допрашивать на этот счет Глорию.

Отделавшись от аврора, Джемма впервые вышла из министерства через вход для посетителей. Он был расположен в маггловской телефонной будке, выплюнувшей ее, как инородное тело, в какой-то заброшенной грязной улочке. Искренне надеялась, что ее широкий плащ хотя бы немного соответствует представлениям магглов о нормальной одежде, она зашагала в сторону "Дырявого котла". Непередаваемое чувство — просить бармена пропустить ее в Косой переулок, как какую-нибудь первокурсницу.

Вторично переступая порог лавки Олливандера, Джемма была охвачена волнением. Она-то считала, что в следующий раз придет сюда уже со своими маленькими детьми, готовя их к школе. Олливандер, склонившийся над бухгалтерскими книгами, вскинул на нее вопросительный взгляд, и у Джеммы слова замерли в горле. Утрату палочки она воспринимала чересчур остро — а признаться в потере было неожиданно стыдно. Вот и сейчас в глазах торговца ей виделся несуществующий укор.

— Джемма Фарли, — конечно же, он ее узнал, Джемме рассказывали, что старик помнит каждую проданную палочку. Правда, она до какого-то момента цинично полагала, что Олливандер всего лишь регулярно сверяется с министерскими реестрами первокурсников Хогвартса и собственными отчетами о продажах, а потому заранее знает, кого ждать в гости очередным летним деньком. — Прекрасно вас помню. Я продал вам палочку из эбенового дерева.

— Браво, — усмехнулась она. — Рада снова видеть вас, мистер Олливандер.

— Да, эбеновое дерево, — повторил старик. — Сильная, темная палочка в сочетании с пером ворона. Надеюсь, она хорошо вам служит? Помнится, восемь лет назад она подошла вам идеально.

— Не могу пожаловаться, — ответила Джемма. — К сожалению, вчера она была мной потеряна... или украдена у меня, в этом разберется аврорат. Я бы хотела заказать точную копию.

— Копию? — Олливандер нахмурился. — Мы могли бы попробовать подобрать замену...

— Мне не нужна замена! — Джемма отозвалась чуть более резко, чем хотела. — Мне нужна моя палочка. Если кто-то думает, что может просто лишить меня ее, он глубоко заблуждается.

Олливандер понимающе кивнул.

— Как пожелаете, мисс Фарли. Позвольте, я проведу необходимые измерения, — он слабо улыбнулся. — Честно говоря, я не удивлен. Владельцы палочек из черного дерева отличаются верностью и приверженностью своим взглядам. Раз приняв решение, они уже не отступают.

— Как много времени вам понадобится, чтобы изготовить палочку? — спросила Джемма. — Сами понимаете, я заплачу любые деньги, лишь бы получить мой заказ в кратчайшие сроки.

— Обычно это занимает несколько дней... — начал было Олливандер, но, заметив траурное выражение лица Джеммы, смягчился: — Вам повезло, что для вашей палочки не требуются редкие материалы, мисс Фарли. В моей мастерской всегда есть черное дерево и уж точно не бывает недостатка в вороньих перьях. Заходите вечером. Все будет готово.

Джемма не могла сдержать радостного возгласа.

— Не знаю, как и благодарить вас, мистер Олливандер! Без палочки я, как без рук! Не представляю, чем себя вообще можно занять без магии.

— Когда-то волшебники превосходно обходились без проводников, — вздохнул Олливандер. — Увы, те времена безвозвратно ушли в прошлое. Да оно и к лучшему, иначе бы у меня не было столько работы.

Несколько часов в ожидании вечера Джемму раздирали противоречивые эмоции. Девушка не привыкла праздно проводить время, бродя по улицам без цели и смысла, но сегодня ей предстояло почувствовать себя в Косом переулке разве что только не туристом. Она обошла все возможные магазины, оценила новую "Молнию" в лавке спортивного инвентаря, перемерила новую коллекцию мантий у мадам Малкин, с удовольствием съела двойную порцию мороженого из грецкого ореха и, когда часы, наконец, пробили восемь, едва ли не со всех ног поспешила за своим заказом.

Многие магазины уже начинали закрываться, но у Олливандера витрина все еще светилась потусторонним темно-фиолетовым светом, игравшим мрачными отблесками в рукоятке единственной палочки, завладеть которой мечтали все ведьмы и волшебники со времен братьев Певереллов. Джемма неслышно открыла дверь и скользнула внутрь, в полутемный зал со стеллажами. Вероятно, хозяин работал в своей мастерской, и Джемма уже была готова окликнуть его, когда вдруг услышала хорошо знакомый голос.

— Пусть инцидент с дементорами вас не обманет, Гаррик. Если в чем-то он по-настоящему и преуспел, так это в лжи и притворстве.

Долорес Амбридж говорила громко и четко, будто объясняя новую тему непонятливому студенту. Джемма нахмурилась: с чего бы директору среди учебной недели приезжать в Лондон, чтобы тайно поговорить с мастером волшебных палочек?

— А еще он был самолюбив до крайности, — в голосе Олливандера сквозил явный скептицизм. — Был, Нэлли, был. Не нужно здесь вашей конспирологии. Вы знаете, что я не разделяю вашей теории относительно мальчика Поттера.

Разговор принимал неожиданный оборот, и Джемма терялась в догадках. Интонации и манеру ведения беседы Амбридж ни с чем не перепутаешь, но почему Олливандер называет ее чужим именем? Может быть, она все-таки обозналась?

— Он бы не стал показывать свою слабость, — продолжал, тем временем, Олливандер. — Особенно если ему известно о ваших подозрениях.

— Даже он учится на своих ошибках, — возразила та, кого Джемма приняла за Амбридж. — Старается усыпить нашу бдительность. Вы знаете Альбуса, Гаррик. Он всем склонен доверять, всем предоставляет возможность повернуть с неправильного пути. Но мальчик безнадежен. Сейчас, когда Сириус Блэк сбежал из Азкабана и скрывается, мы должны быть особенно осторожны.

— Люди на улицах поговаривают, что Блэк сбежал, чтобы убить Гарри Поттера, — заметил Олливандер. — Но вы с Альбусом, похоже, видите более полную картину.

— Вам ведь известно, что в последние месяцы войны Блэк перешел на сторону Риддла, — произнесла Амбридж. — Он не просто шпионил и передавал Пожирателям информацию из штаба. Ему Риддл доверил свои планы уничтожить мальчишку Поттеров. Джеймс и Лили погибли, лишь потому что оказались не в том месте, не в то время. Если бы они не оказали сопротивления и выдали малыша, остались бы жить. Сириус был хранителем тайны Поттеров, это он привел Риддла в Годрикову Лощину.

— Допустим, — ответил Олливандер. — Эта история многим известна. Вы скрываете ее только от самого Гарри Поттера.

— А теперь подумайте, — возбужденно заговорила Амбридж. — Перед своим арестом, перед убийством Питера Петтигрю, разве не Блэк настаивал на том, чтобы ему отдали младенца? Если бы за мальчиком отправился не Хагрид, одержать победу над которым непросто, даже если у него нет волшебной палочки, а кто-то другой, Блэку удалось бы настоять на своем, убеждениями или силой! Я считаю, Блэк уже тогда понимал, что душа Темного Лорда переселилась в этого ребенка.

Джемма задохнулась, оглушенная услышанным. Все в ее голове внезапно встало на свои места и получило объяснение: и внезапная активность Расальхаг, и странное поведение Люциуса Малфоя, именно сейчас затеявшего кампанию против Дамблдора, и появление этой девочки, дочери Эвана Розье. Джемма считала, что они всего лишь пытаются восстановить организацию, но на деле все оказалось куда серьезнее: оказывается, и лидер их тихо готовил свое возвращение. И они ничего не знали, ни она, ни Уолден — госпожа Расальхаг, где бы она сейчас ни была, снова решила позаботиться обо всем сама.

— Почему же Сириус Блэк столько лет оставался в заточении? — спросил Олливандер. — Почему не сбежал раньше?

— Блэк, как и всякий рациональный человек, понимал, что в наших интересах избавиться от мальчишки, убить змееныша, пока тот еще не вошел в силу. Блэку в самых смелых мечтах не могло привидеться, что Альбус решит проявить старческую сентиментальность и попытается научить мальчишку игнорировать свою темную сторону. Знаете, Альбус может и перешагнул столетний рубеж, вот только в душе он остался тем же ребенком, что когда-то восторженно внимал разглагольствованиям Геллерта... Все дело в газете. Когда Андромеда Блэк навещала кузена в Азкабане, она не могла передать ему послание напрямую. Вместо этого она оставила ему выпуск "Пророка" и прямо намекнула на то, что Поттер жив, что он находится в Хогвартсе, что он причастен к открытию Тайной комнаты. Намеков было достаточно, мой дорогой друг, а знаков и того больше. Наш человек в стане бывших соратников Риддла рассказывал об оживающей метке, что не позволяла им надолго забыть о своем прошлом. Да, Гаррик, мы считаем, что Сириус Блэк сбежал из Азкабана не для того, чтобы убить Поттера. Напротив, он намерен оказывать ему всякую помощь и содействие.

— Гарри Поттер, насколько мне известно, крестник Блэка, — заметил Олливандер. — Ваши обвинения, Нэлли, всем покажутся смехотворными. Люди прожили спокойных двенадцать лет, возвращение Темного Лорда станет крахом всего, к чему они стремились. Вам не поверят, вас прозовут глупцами и провокаторами.

— Не трудитесь продолжать, Гаррик, — Амбридж, Нэлли или кто бы то ни было еще с шумом встала, отодвигая стул. — Нам не требуется их помощь или поддержка. Риддл дьявольски хитер, но без своих приспешников он слаб. Тело, которое он получил, принадлежит ребенку. Альбус попросил у меня срок до конца учебного года, который нужен ему для того, чтобы что-то проверить. Затем мы избавимся от Поттера, а если попутно удастся изловить Блэка, тем лучше. Люди никогда не узнают, от какой великой опасности они спаслись.

Джемма не помнила, как оказалась на улице, прячась в ближайшем переулке, за домом. Оттуда она видела, как из лавки Олливандера вышла Долорес Амбридж и, постояв пару минут у витрины со Старшей палочкой, с кривой усмешкой исчезла в мгле осенних улиц. Начинал накрапывать мелкий дождь.

Заказ свой Джемма забирала с крайней опаской, однако смятение ее Олливандер благополучно объяснил воссоединением с любимой палочкой. Ощущения действительно почти не отличались от колдовства с ее предшественницей — что до тянущего холода где-то в области желудка, причины тому были совершенно другими.

Рассказать Уолдену, немедленно. Вместе они что-нибудь придумают, вместе найдут выход. Джемма много лет задавала себе вопрос, какую бы сторону она приняла, доведись ей жить в военные годы. Леди Розье, силу и ум которой признавали даже ее злейшие враги, Джемма боготворила, для Уолдена видела куда больше возможностей при том режиме, который собиралась построить организация, что до своих перспектив... она все еще ждала человека, который оценит по достоинству ее таланты.

Но чтобы этим человеком оказался Гарри Поттер? Если за невинным обликом гриффиндорца действительно скрывался лорд Волдеморт, мир потерял в его лице чертовски хорошего актера. Нет, не может быть, чтобы Амбридж все понимала верно. Но она с такой уверенностью говорила о том, что Темный Лорд жив, знала о принципе работы Темных меток... Джемма резко остановилась посреди улицы. Нет, в первую очередь, ей следует бежать не к Уолдену. Необходимо как-то обезопасить Поттера.

Джемма отлично понимала, почему она поступает именно так. Если Поттер — вовсе не Поттер, а Темный Лорд, у него появится причина быть ей благодарным, а благодарность его в условиях сгущающейся тьмы — вещь совсем не лишняя. Если же он, на самом деле, обыкновенный ребенок, он тем более не должен умирать в угоду фантазий выживших из ума стариков, при том, что он и жизни то еще не видел.

Ее рука не дрожала, когда она писала письмо. Ее зовут Джемма Фарли, и ее палочка изготовлена из эбенового дерева. Один раз выбрав сторону, такие волшебники больше никогда не оглядываются назад.

Джемма предпочитала жить в ладу со своей совестью.

— Отнеси это письмо Табите Меррисот, — попросила она желтоглазую почтовую сову. — Смотри больше никому не отдавай.

Птица нырнула в ночное небо, как в баночку с чернилами.

Аппарируя с новой палочкой, Джемма улыбалась. Она провела меньше суток без магии, а чувствовала себя так, словно ее продержали в клетке полжизни.

Поднявшись по склону холма к дому Уолдена, Джемма предупреждающе позвонила, прежде чем шагнуть за ворота. В этот самый момент вокруг раздались хлопки аппарации и, прежде чем она успела произнести хоть слово, кто-то толкнул ее к ограждению, приставляя к спине волшебную палочку.

— Не двигаться, — скомандовал неприятный голос, и хотя Джемма слышала его только раз в жизни, узнала моментально. Именно этому аврору сегодня утром она рассказывала о потере волшебной палочки. — Вы Джемма Фарли, дочь Эдмонда и Глории Фарли?

— Да, — Джемма попыталась извернуться, чтобы высмотреть в толпе Уолдена. — Что здесь происходит? По какому праву вы нападаете на меня?

— У меня, мисс Фарли, — нагло ухмыльнулся аврор, — есть ордер на ваше немедленное задержание. Вы арестованы. По подозрению в убийстве. Или соучастии в убийстве, все зависит от того, кто сознается первым, вы или ваш любовник.

— Вы проводите задержание не по форме, — сухо отозвалась Джемма и прикусила язык. Незачем наживать себе дополнительных врагов, ведь это явно какое-то недоразумение.

— Не беспокойтесь, мисс Фарли, — ехидно заметил другой аврор. — В Азкабане вас встретят по всей форме, заверяю вас в этом.

— В Азкабане? — происходящее выглядело, как часть нелепого ночного кошмара. — Постойте, какой Азкабан? Какое убийство? Я ничего не понимаю! Где мистер Макнейр? Я требую, чтобы мне немедленно дали связаться с моей семьей и моим адвокатом.

— Ваши требования будут удовлетворены, мисс Фарли, — вперед выступил аврор по фамилии Шелкболт, которого Джемма не раз встречала в министерстве. — Ведь впереди еще расследование и суд. Вижу, вы заказали новую волшебную палочку? Напрасно. Ваша старая палочка была обнаружена.

— Правда? — Джемма широко раскрыла глаза. — Где же?

— В доме Бартемиуса Крауча, — сообщил Шелкболт. — Вы ведь посещали его вчера в компании Уолдена Макнейра?

— Конечно, я подробно изложила все в своем заявлении, — пожала плечами Джемма. — Не представляю, как я могла обронить ее там. Мы встречались с мистером Краучем, чтобы забрать документы о сделке по гиппогрифам. Вам ведь известно, что Люциус Малфой подал жалобу в наш отдел. Мистер Крауч должен будет в Визенгамоте подтвердить, когда и для каких целей позволил ввезти гиппогрифов в страну.

— Мистер Крауч уже ничего не сможет подтвердить в Визенгамоте, — резко оборвал ее Шелкболт, — потому что он мертв.

— Мертв? — Джемме показалось, что все небо вдруг обрушилось на ее плечи. — Постойте, так это в его смерти вы пытаетесь меня обвинить?

— А она догадливая девочка, — захихикал первый аврор. — Может быть, сразу и признаетесь? Ведь это из вашей палочки он был убит, мисс Фарли.

— Что за наглость такая? — вздернула подбородок Джемма. — Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне? Я не преступница. Палочка была у меня украдена!

— Позвольте, мисс Фарли, — рассудительно заметил Шелкболт. — Однако вы сами сказали, что палочка пропала у вас вечером.

— Все верно, — кивнула Джемма, не понимая, к чему он клонит.

— Наша проверка показала, что после вас с мистером Макнейром Бартемиуса Крауча никто не посещал. Следовательно, для того, чтобы похитить у вас палочку непосредственно в доме, преступник должен был прятаться там уже во время вашего визита.

— Вероятно, — пожала плечами Джемма. — Это ваша работа проводить расследование, а не моя. Я рассказала все, что видела.

— Моя версия имеет смысл, — продолжил Шелкболт. — И я действительно готов поверить в то, что у вас нет мотивов убивать Барти Крауча, да еще и заклинанием, за которое полагается пожизненное заключение в Азкабане.

Джемма буквально чувствовала, как по ее лицу разливается смертельная бледность.

— Однако у вашего спутника такие мотивы были, — заключил первый аврор. — И если вы, как утверждаете, сразу после визита к Краучу отправились сюда, в дом мистера Макнейра, что могло помешать ему забрать вашу палочку, пока вы спите, совершить преступление, а потом вернуться? А палочку выбросить, как ненужную улику, полагая, что все подозрение падет на вас?

— Возражаю, это домыслы, — вскинулась Джемма, но аврор прикрикнул на нее:

— Вы не адвокат, чтобы возражать, мисс Фарли, а мы пока что не в суде. Мы здесь для того, чтобы препроводить вас в Азкабан, и если вы невиновны, надолго вы там не задержитесь.

— Но где же мистер Макнейр? — переспросила она слабым голосом. Шелкболт перехватил ее отчаянный взгляд и, сжалившись, все же ответил:

— Уолдена Макнейра мы арестовали еще утром. Вы очень неудачно выбрали себе партнера... для преступления, мисс Фарли. Ведь он уже представал перед Визенгамотом по обвинению в пособничестве Тому, кого нельзя называть. Если это убийство было совершено из мести Барти Краучу за приговоры десятилетней давности... вы попали в прескверную историю.

Джемма с болью во взгляде проследила за тем, как ее новая палочка исчезает в мешке одного из авроров. В доме Уолдена горел свет — продолжался обыск. Не спали и жители соседних домов: Джемма не сомневалась, что они станут предметом сплетен и обсуждений на ближайшие пару месяцев.

— Нам повезло, — осклабился гадкий аврор. — Обычно приходится несколько часов ждать в министерском изоляторе, пока из Азкабана пришлют дементоров для сопровождения. А у нас здесь и свои дементоры под рукой.

Джемма едва повернула голову к фигурам в грязно-серых плащах и вдруг рассмеялась, игнорируя недоуменный взгляд Шелкболта и ненавидящие — остальных авроров. Ситуация была настолько абсурдной, что ничего, кроме смеха, и не заслуживала. Всего час назад она посылала Табите письмо, чтобы помочь мальчику, которого эти люди считают своим героем, спасшим их от Темного Лорда. А теперь ее разве что в Пожирательницы смерти не готовы записать. Этот мир был ужасен, ужасен и абсолютно нелогичен.

С трудом взяв себя в руки, она сдавленно хихикнула.

— Ну что же, господа, — послала она им светскую улыбку в лучших традициях Элейны Уоррингтон, которая, к слову, наверняка сейчас наблюдает за ней — в их доме тоже светились окна. — Тогда не будем заставлять их ждать.

* * *

На завтрак снова была тыквенная каша.

Гарри отрешенно наблюдал за тем, как Гермиона добавляет в тарелку все больше и больше корицы, чтобы хоть как-то перебить вкус нелюбимого овоща, но вкуснее от этого каша не становилась. У него пропал аппетит, как только Лаванда Браун прибежала от стола Рэйвенкло с шокирующей новостью: Джемма Фарли арестована за убийство человека, в военные годы метившего в министры магии.

К удивлению Гарри, лагерь защитников Фарли возглавила всю жизнь враждовавшая с бывшей старостой Алиссия Спиннет.

— Тоже мне, нашли темную леди, — презрительно говорила она. — Даже Сами знаете кто на пике своего могущества не мог добраться до Крауча. В жизни не поверю, что его убила эта воображала Фарли, да еще и оставила на месте преступления свою волшебную палочку, мол, будьте любезны, дорогие авроры, не утруждайте себя.

Однако вот уж совсем Гарри не удивился, узнав, кто решил выступить в качестве главного обвинителя.

— Убить запросто мог мистер Макнейр, — Гермиона со звоном бросила ложку на стол, и все повернулись в ее сторону. — А Фарли теперь его выгораживает.

— Макнейр, по-твоему, совсем дурак? — пожала плечами Кэти Бэлл. — Живет себе спокойно, министерство его не трогает, работа отличная, еще и такая девушка, что любой обзавидуется. На что ему сдался старый пень Крауч спустя столько лет?

— Макнейр мог вынашивать планы освободить своих соратников из Азкабана, — не сдавалась Гермиона. — Сейчас, когда Сириус Блэк сбежал, все убедились в том, что это возможно. Они с Фарли могли даже сговориться с Блэком.

— А у Крауча ключи от Азкабана под подушкой лежат, правда? — съязвила Алиссия. — И только его непререкаемый авторитет удерживал заключенных от побега. Ты иногда такая смешная, Грейнджер.

— И кого, по-твоему, Макнейру там освобождать? — поддержала ее Анжелина Джонсон. — Спятившую еще до Азкабана Беллатрикс Лестрейндж? Или ее мужа-головореза? Какая от них теперь польза?

— Не говоря уже о том, что он давал показания против них, чтобы самому не сесть, — вполголоса добавила Алиссия. — Не верю я в эти глупости. Подержат Фарли, ничего не докажут и отпустят, а она еще будет потом выделываться и строить из себя святую мученицу.

— А вот слизеринцы не выглядят такими уверенными, — Гермиона уже поняла, что кроме своих эмоций предъявить ей нечего, но по привычке упорствовала: — Посмотрите на Меррисот. На ней же лица нет.

Гарри покосился на стол под серо-зелеными знаменами. Табита выглядела так, словно Фарли уже не только арестовали, но и прямо на месте осудили на смертную казнь и привели приговор в исполнение. Упрямство Гермионы на этом фоне раздражало особенно, поэтому Гарри отодвинул нетронутую тарелку и вышел из зала, не дожидаясь Рона.

Невилла он нашел на том же месте, где и после бегства друга с урока профессора Люпина. Похоже, ему уже успели рассказать об аресте: глаза друга покраснели от слез.

— Она всегда за меня заступалась, — без предисловия произнес он. — Даже когда Табита... ну ты помнишь, что мы не слишком ладили. У нее вечно меняется настроение. А Джемма ее уравновешивала. Табита ей во всем подражала. И становилась лучше. А теперь ее бросили в тюрьму со всеми этими убийцами. С Лестрейнджами, — мальчик в бессильном гневе ударил кулаком по подоконнику. Гарри впервые видел Невилла в таком состоянии.

— Ну ты подожди отчаиваться, — сжал он его плечо. — Еще ведь ничего не решено. Авроры поймут, что ошиблись, и отпустят ее. Это же Фарли. Она всегда добивается своего.

— Если бы все было так просто, — покачал головой Невилл. — Тетя еще летом предсказывала, что случится что-нибудь нехорошее. Сначала василиск, которого остановили под руководством Амбридж. Потом сбежавший Блэк. Фаджу нужно как-то показать свою важность, иначе начнут спрашивать, зачем нам такой министр. Вот они и отыграются теперь на Фарли. И было бы из-за кого! Никто этого Крауча не любил!

— Разве не он отправил за решетку Лестрейнджей? — удивился Гарри. — За что тебе его ненавидеть?

— Отправил, верно, — Невилл грустно улыбнулся. — Только в этом нет никакой его заслуги. Любой нормальный суд бы посадил Лестрейнджей в тюрьму. Крауч дал им пожизненное не потому что он справедливый, а потому что он злой. Ему было все равно, кого он посадил и за что. В деле Лестрейнджей он вообще не видел никого, кроме опозорившего его сына.

Гарри уже знал историю Барти Крауча-младшего от леди Расальхаг, поэтому лишь молча слушал друга. Невилл тяжело вздохнул.

— Глупость они сделали. И большую ошибку. Если Джемма и выйдет оттуда, прежней уже не будет. Люди там меняются. И Табита прежней не будет. Я разговаривал с ней перед завтраком.

— Что она сказала тебе? — Гарри начал понимать, в чем причины столь острой реакции Невилла. — Вы поссорились?

— Я просто хотел доброго утра пожелать, — Невилл сдался и всхлипнул. — Она письмо какое-то читала. Я так понял, что от Фарли. Она Табите написала вроде как буквально накануне того, как ее авроры забрали. Табиту письмо даже больше самого ареста расстроило.

— А что было в письме? — полюбопытствовал Гарри. Невилл пожал плечами.

— Не знаю. Табита его на мелкие клочки изорвала, а потом сняла со стены факел и прямо на обрывки бросила.

Гарри поежился. Меррисот, конечно, славилась своим взрывным характером, но что же такого могла написать ей Джемма? Может быть, правду о том, что произошло в доме Крауча?

Гарри не знал, как выглядит Азкабан, но представлять там Фарли оказалось неожиданно страшно. Ее благородный и элегантный облик никак не ассоциировался с грязной тюрьмой, полной преступников и проходимцев. Гарри просто отказывался понимать, как министр может ставить Фарли на одну доску со злодейкой Лестрейндж.

В то же время в памяти некстати всплывал их летний разговор с леди Расальхаг. Тогда, еще не зная истории Невилла, Гарри был готов оправдать Беллатрикс и даже допускал возможность пересмотра ее дела. Сейчас, увидев аврорат и министерство в действии, в его душе вновь зашевелился червячок сомнения. Ведь когда-то по схожему обвинению в тюрьме оказался Сириус, его крестный. Теперь он вынужден скрываться от своих преследователей и жить в постоянном страхе. Как много других невиновных такие люди, как Фадж и покойный Крауч, отправили за решетку? Может быть, Фарли далеко не единственная — и не последняя?

— Она снова родителей вспоминала, — сказал вдруг Невилл. — Она очень давно о них не заговаривала, с прошлого года, да еще с такими угрозами...

— Угрозами? — непонимающе нахмурился Гарри. Теперь, после близкого знакомства с дементорами он начинал понимать переполнявшую Меррисот ярость. Ведь она еще лучше, чем он, помнила гибель своих родителей.

— Табита сказала, что если они не выпустят Фарли, она всем устроит такую месть за нее и за родителей, что даже этот замок не выдержит, — понизив голос, рассказал Невилл. — Это было страшно. Я думал, она с ума сошла. А потом она просто села на пол рядом с этим факелом и замолчала. И это было еще страшнее.

— Она просто перенервничала, — попытался утешить его Гарри. — Ты же знаешь свою кузину. Болтает все, что в голову взбредет.

— В том то и дело, знаю, — мрачно кивнул Невилл. — Это еще на той свадьбе началось. Летом. Свадьбе Уоррингтона и старшей из сестер Селвин, — пояснил он Гарри. — Табита очень странно себя ведет. Я уже и не знаю, что и когда от нее ожидать. Может, мне написать тете? А что хуже всего, — Невилл закусил губу, — Трелони-то оказалась права. Сегодня Меррисот была совершенно невменяемая. Год не то что не закончился — не успел начаться, а я уже это увидел.

Невилл махнул рукой и, спрыгнув с подоконника, пошел к лестницам. На полпути он оглянулся через плечо и посмотрел на Гарри:

— Ты на зелья идешь? Нельзя опаздывать к Снейпу. Нам за Фарли еще и от него теперь достанется.

Гарри стоял возле окна и не двигался. С Хогвартсом происходило что-то неладное, события набирали скорость и вырывались из-под контроля, а он чувствовал себя абсолютно потерянным в этом вихре и не имел ни малейшего представления о том, на что он может опереться.

* * *

Люциус Малфой был в ярости. Арест Макнейра сводил на нет все его усилия по дискредитации Дамблдора через дело с гиппогрифом. Заниматься изучением материалов поручили мелким клеркам, и рассчитывать можно было, в лучшем случае, на казнь отвратительного мутанта.

— Отрицательный результат — тоже результат, — Нарцисса, конечно, сама не верила в то, что говорила, но ей, по крайней мере, хватало ума не подливать масла в огонь. — Тварь, ранившая Драко, будет уничтожена, а за работой негодяя Хагрида отныне будут следить с особым вниманием.

Эвита Селвин, в отличие от его жены, была настроена не столь благожелательно.

— И к чему ведет такой результат, Цисси, подумай? Я тебе отвечу — ни к чему! Что вы сделаете с головой гиппогрифа, над камином приколотите, чтобы показывать внукам, как охотничий трофей? Люци сейчас выглядит, как собака, которая кусает бьющую ее палку вместо руки, что ту палку держит!

— Твои аллегории, Селвин, как всегда, очаровательны, — Люциус прошел к бару и налил себе еще вина. — Но буду очень признателен, если некоторое время тебя не будет слышно. Я должен подумать.

— Подумать? — Эвита издевательски расхохоталась. — Я уже год призываю тебя подумать, но до тебя дошло только сейчас. Как, как ты мог просмотреть Бэрка? Почему этот бандит с большой дороги разворачивает за нашими спинами свою игру, и мы ничего не знаем об этом?

— Позволь напомнить, что ты уверяла меня в абсолютной бесполезности Скотт, — не остался в долгу Люциус. — И все же именно ей удалось выяснить, что магглу, в доме которого остановился милорд, поручено расследование преступления Блэка.

— За жалкие крохи информации, что Скотт выудила, роясь в бумагах этого детектива, ты будешь расплачиваться до старости, — фыркнула Эвита. — Бэрк хочет перетянуть на свою сторону заключенных в Азкабане Пожирателей и завести новых должников. Я даже думать не хочу, что будет, если Вард обретет свободу без нашей помощи. Мы останемся на обочине, Люци, мы потерпим полный крах.

— Ты драматизируешь, Эвита, — остановила ее Нарцисса. — У нас остаются Финч-Флетчли. И милорд.

— В доме Финч-Флетчли все решает жена, а она уже давно делает то, что напевает ей на ухо Донна, — раздраженно отмахнулась Эвита. — Что до милорда, мы в этом направлении нисколько не продвинулись. Он все-таки уехал в маггловский колледж!

Нарцисса вопросительно взглянула на Люциуса, но он только покачал головой. Не нужно было посвящать эмоциональную Селвин во все подробности. Пусть живет спокойно и не знает о его знакомстве с возможно единственным человеком, способным пролить хоть немного света на обстоятельства смерти Эвана.

Уильям Финч-Флетчли оказался из числа тех магглов, к которым следовало относиться если не с симпатией, то, по крайней мере, с глубоким уважением. Он сделал успешную карьеру, воспитал, судя по рассказам Драко, достойного наследника, да и к тому же заручился поддержкой влиятельных покровителей в рядах маггловских спецслужб, крайне заинтересованных в полной сегрегации волшебников и магглов и поддержании статута о секретности. Люциус несколько раз просмотрел воспоминания Финч-Флетчли об их последнем разговоре с Розье. Эван не выглядел сумасшедшим, отнюдь. Люциусу было ужасно интересно узнать, что именно тот нашел.

Финч-Флетчли умудрялся блюсти свои интересы даже вопреки убийственной глупости окружавших его женщин. Нужно было обладать сказочным везением, чтобы попавшие в руки этого убожества Констанс флаконы с воспоминаниями в конце концов достались Эвите, а не аврорам или, чего доброго, Дамблдору. Дорогого стоило видеть выражение лица Билла, когда Люциус продемонстрировал ему одно из пропавших воспоминаний "журналиста Сакса", которые Финч-Флетчли удалось добыть после долгой и непродуктивной слежки за его женой.

При всем этом, маггл был доволен своим миром и не стремился менять мир Люциуса. Именно с такими людьми приятнее всего быть иметь общие дела и общий бизнес. Люциус уже не раз поблагодарил свою умницу-жену за то, что она поспособствовала их встрече. Сказать по правде, львиная доля заслуг в этом принадлежала и навязчивому кокетству Селвин, но она бы не пережила такого известия.

— Милорд, как мне известно, не сидит безвылазно в этом колледже, — заметил Люциус. — Как минимум однажды он уже аппарировал в Хогсмид. Аврора Синистра доложила, что видела юную Розье в обществе явно не местных молодых людей. Один из них — милорд, второй, — тут он позволил себе ухмыльнуться, — внук Тони.

— Какого еще Тони? — не поняла Эвита и тут же переменилась в лице: — Как, этого урода Долохова?

Нарцисса не выдержала и рассмеялась.

— Тебе нужно научиться сдерживать свои эмоции, милая. Избавиться от Долоховых не удалось даже маме, а уж она старалась на пределе своих возможностей.

— Есть кое-что поважнее ваших личных счетов, — напомнил Люциус. — Смерть Крауча. Она не укладывается ни в одну схему. Пока что мне кажется, это выпад не против нас, а против Бэрка. Но кто?

— Звучит разумно, — поддержала Эвита. — Бэрк рассчитывал свалить Крауча в суде, а его взяли и убили. Теперь придется искать тех, кто стоял за ним и его решениями, а это значит, поднимать события многолетней давности и чернить репутацию тех, кто в отличие от Крауча хорошо подстраховался. Еще и Макнейр с этой его девицей...

— Девицу жалко, — бескомпромиссно отрезал Люциус. — Девицам в Азкабане не место. Ей и рядом с Макнейром не место, но тут уж я бессилен что-либо сделать.

— Уолдену пора разобраться со своими женщинами, — сердито отозвалась Эвита. — Я даже не беру во внимание Андромеду, считай, дело прошлое. Но Каро? Как за столько лет можно было даже не попытаться ее разыскать?

— Уолден — идеалист, — хмыкнул Люциус и отсалютовал ей бокалом. — По его мнению, Каро умерла.

— Эван выжил, Джонатан выжил, а Каро умерла? — Эвита недоверчиво прищурилась. Нарцисса покачала головой.

— Но ведь и она никогда не давала о себе знать. Каро не метаморф, не невидимка и далеко не гений конспирации. Или ей кто-то помогает, или она не хочет больше иметь с нами ничего общего. И ее несложно понять.

— Жива Каро или нет, но Азкабан это не дело, — подвел итог Люциус. — Надо их оттуда вытаскивать. Моих сил на это недостаточно, вы же видите, как настроен Фадж.

— А я знаю, кто может помочь, — вдруг заявила Эвита. — Милорд.

Люциус недолго помолчал, а потом рассмеялся.

— Темный Лорд? Пойдешь к нему на поклон, Селвин?

— Если бы это было так просто, — Эвита вздохнула. — Мерлин, ну какой же идиот убил Крауча так невовремя? Сделай он это двенадцать лет назад, его бы вся Британия на руках носила.

— Бесполезно гадать, — махнул рукой Люциус. — Я попробую добиться встречи с Уолденом. Но боюсь, нам всем придется запастись терпением. И особенно девице.

— А что ее семья? — спросила Эвита. — Они вообще как-то участвуют в ее жизни?

— Ну, кандидатура будущего зятя у них еще открыта для обсуждения, — усмехнулся Люциус. — Хотя бунтует там мамаша и больше для проформы. Отец очень приятным волшебником оказался. Им даже встретиться с дочерью позволили. Он ее очень поддержал.

— А что она? — встревоженно спросила Нарцисса. — Дочка? Как она переносит Азкабан?

— Она там не скучает, — неопределенно повел плечами Люциус. — Мало кто соскучится, сидя напротив твоей сестры.

* * *

Из холодильника исчезали продукты. И чем больше Андреа убеждалась в том, что это не разыгравшееся воображение ее подводит, тем сильнее ей становилось не по себе.

Сначала она подозревала домработницу. Подозревала и злилась на себя, осознавая всю нелепость собственных претензий. Марта работала у них практически с самого рождения Тома и ни разу не давала повода усомниться в своей честности. Да и о чем, собственно, шла речь: пироге с почками и нарезке копченого мяса?

Оставив бедную Марту в покое, Андреа устремила свой взор на мужа. За здоровьем Даррена она следила с ревностью львицы. Ночные перекусы, если тот завел себе эту отвратительную привычку, совершенно не соответствовали принятому в их доме режиму питания. Однако Даррен клялся и божился, что он тут не причем. Да в последнее время он и не засиживался допоздна, Мэдди разъезжала по стране, собирая воспоминания о Петтигрю, а расследование их зашло в тупик.

Расследование Андреа продвигалось не лучше. Она даже пожаловалась по телефону матери, что в доме завелся полтергейст. Сеньора Мерседес приняла слова дочери близко к сердцу и подробно объяснила, какие молитвы следует читать, чтобы его отвадить.

Собственно, драма началась с творожной запеканки, которую Андреа приготовила к семейному ужину с Финч-Флетчли в пятницу и на ночь убрала в холодильник. Той ночью ей плохо спалось. В комнате было душно, к тому же, вернулся оставивший ее было на время кошмар об убийстве в Годриковой Лощине.

На удачу, она не закричала, а лишь в ужасе распахнула глаза, какое-то время еще видя перед собой безжизненное лицо Лили Поттер. Будить Даррена, и без того устающего на работе, не хотелось, поэтому она неслышно встала и, надев мягкие тапочки, пошла на кухню за стаканом воды.

Неизвестно, что задержало ее, интуиция или вмешательство свыше, но Андреа внезапно остановилась, замерев возле деревянной баллюстрады второго этажа. Полная луна лила в гостиную свой молочно-белый свет, поэтому даже со своего места Андреа могла отчетливо видеть силуэт черного пса. Грим был признан ветеринаром абсолютно здоровым и даже годным для выставок, поэтому хозяйка милостиво позволила ему перекочевать в дом.

То, что Андреа увидела после, могло бы послужить превосходным вдохновением для нового ночного кошмара. Тело пса неожиданно изогнулась и принялось трансформироваться. Подавив крик ужаса, Андреа тихо осела на пол, надеясь, что ужасный оборотень не почувствует ее присутствия. Грим, тем временем, уже полностью принял человеческий облик, и Андреа могла рассмотреть его длинные черные волосы, падающие на лицо, и нечесаную бороду. Их устрашающий жилец был облачен в свободную поношеную одежду, напоминающую не то больничную пижаму, не то костюм на несколько размеров больше, чем требуется.

Надо было отдать оборотню должное, агрессии он пока что не проявлял. Невозмутимо прошествовав на кухню, он отрезал себе кусок творожной запеканки, а затем вернулся в гостиную и взял со столика газету. Андреа не могла поверить, что не спит, и все это действительно происходит в ее доме.

Кроме запеканки Грим прельстился сэндвичем с вяленой индюшатиной и холодными вчерашними котлетами. Отчего-то микроволновой печью и электрической плитой он полностью пренебрегал. Закончив свою нехитрую трапезу, псевдопес быстро сполоснул тарелку и вернул ее на место, а затем принял животный облик и вернулся спать в кресло.

Андреа, выждав некоторое время, осторожно поднялась и вернулась в спальню. Пить ей больше не хотелось. В одном она была уверена точно: завтра же она подвергнет тщательной дезынфекции всю посуду в доме.

— Ты уверена, что тебе не приснилось? — ей пришлось пригласить Даррена на завтрак в кафе, чтобы спокойно и без свидетелей поговорить об истинном лице их питомца. — Оборотень... в нашем доме... Как такое возможно?

— Пора бы уже уяснить, для этих людей нет ничего невозможного, — оскорбленно отозвалась Андреа. — Я знаешь ли, галлюцинациями пока не страдаю.

— Но как же... — Даррен схватился за голову. — Думаешь, Шерил знала? Когда пристроила нам эту псину?

— Уверена, что нет, — вот в чем Андреа не сомневалась ни минуты. — Шерил на такое органически не способна. Она действительно хотела сделать доброе дело. Я бы лучше задумалась, почему оборотень появился рядом с именно ее домом.

— Думаешь, он следил за ними? — шокированно спросил Даррен. — За Шерил и Филлис? Это ведь может быть кто-то, связанный с убийцами Тони!

— Это может быть кто угодно, и я не позволю ему оставаться в нашем доме, — решительно заявила Андреа. — Поговори с этой твоей Мэдди. Нам нужен волшебник, чтобы обезвредить опасную тварь.

— Мы не будем вмешивать Мэдди, — отрезал Даррен. — Она и так слишком много знает о нашей семье. Я не вправе ставить жизнь Шерил под угрозу.

— Предлагаешь его... застрелить? — потрясенно предположила Андреа. — Но, дорогой, у меня бы не поднялась рука даже на бешеную собаку... а это все-таки почти человек.

— Ты меня пугаешь, — странно посмотрел на нее Даррен. — Никто ни в кого стрелять не будет. У нас есть волшебник дома, хотя ты уже третий год упорно закрываешь на это глаза.

— Даже и не думай, — возмутилась Андреа. — Я не отправлю своего сына сражаться с оборотнем. По-твоему, я что, последний разум потеряла?

— Энди, не надо ребячества, — устало попросил Даррен, но заработал еще один негодующий взгляд жены.

— С каких это пор забота о сыне считается ребячеством? Мы расскажем обо всем Тому... потом. И Шерил, она имеет право знать. Но только после того, как это существо покинет наш дом.

— Том и без того достаточно обижается на тебя, — возразил Даррен. — Не нужно усугублять. Ты знаешь, как близко к сердцу он принимает все, что связано с Филлис.

— Совершенно напрасно, — не смягчилась Андреа. — Этой девочке нет до него никакого дела. Они друзья, пока Том готов нянчиться с ней, как только ему надоест — она найдет на эту роль другого простофилю и будет эксплуатировать его.

— Энди, я верю в то, что наш сын — талантливый волшебник, — примирительно произнес Даррен. — Я готов дать ему шанс. Ты слышала сама: многое из того, что он умеет, не всякому взрослому под силу.

— А если укрощение оборотней не входит в его таланты? — прищурилась Андреа. — Ты пойдешь на такой риск? Тварь будет себя защищать. Для нее это вопрос выживания.

— Пусть Том сам скажет, справится ли он, — решил Даррен. — Если мы решим прибегнуть к помощи со стороны, мы решим это вместе. Как мы всегда и поступали, Энди, вспомни.

Андреа невесело усмехнулась.

— Я никогда об этом не забывала. Просто... я совсем иначе представляла себе взросление нашего сына. Согласись, какие-то нетипичные проблемы у матери мальчика-подростка.

— Представь себя на приеме у психолога, — рассмеялся Даррен. — Доктор, оборотень ворует еду из нашего холодильника, как сказать об этом сыну?

— Такими темпами мне и вправду очень скоро понадобится помощь специалиста, — картинно покачала головой Андреа. — Ну хорошо. Я позвоню в колледж. Если Том захочет, заберем его домой на пару дней. Уж он лучше, чем мы, знает, что спрашивать у этого существа.

Выходные Андреа провела, как на иголках. Обсуждать Хогвартс теперь было рискованно: кто знает, не доносит ли псина их недоброжелателям. Основную проблему составляла Конни: рассказывать ей об оборотне было нельзя, намеков она не понимала, а болтать была готова без остановки. Наконец, выбрав безопасную тему, Андреа принялась расспрашивать об увлечении Джастина зельеварением. Похоже, душа пса не лежала к науке: обсуждения зелий и известных маггловских ядов его усыпляло, а когда Конни начала петь хвалебные дифирамбы профессору Снейпу, он и вовсе принялся жевать край ее шелковой мантии, за что немедленно получила по морде салфеткой. Наблюдая за этой дуэлью, Андреа думала, что поседеет, но их гость полностью вжился в собачий образ и не спешил вцепляться Конни в горло.

Позвонить в колледж удалось только в понедельник, с работы, заперев дверь в кабинет. Голос Тома звучал радостно и приветливо, но у Андреа не было времени на любезности.

— Милый, я звоню по делу. Несколько недель назад твой отец привез в дом собаку.

— Ух ты, — обрадовался Том. — Так это же здорово! Почему ты не сказала раньше?

— Мы готовили сюрприз. Однако и сами не предусмотрели всего. Пес оказался оборотнем.

На том конце трубке повисла недоуменная пауза.

— Что это значит? — спросил, наконец, Том.

Андреа невольно рассмеялась.

— Мы оба знаем, что тебе не нужно растолковывать такие понятия. Вчера при свете луны он превратился в человека.

— Обычно происходит наоборот, — заметил Том. Так как мальчик был не один, ему приходилось подбирать слова. — Ты ошиблась. Здесь применим другой термин.

— Суть ты уловил, — Андреа испытала немыслимое облегчение, узнав о том, что пес, возможно, чуть менее опасен, нежели она себе вообразила. — Мы с твоим папой хотели... с тобой посоветоваться. Оборотень или кто-то другой, он не может остаться. Кто знает, с какими целями он пришел. Том, твой папа подобрал его около дома Саксов.

Атмосфера становилась все более напряженной, и Андреа поспешила добавить:

— Если ты хочешь лично заняться этим делом, ты только скажи, и мы с папой за тобой приедем. С колледжем я договорюсь, скажем, что это срочное семейное дело...

— Не стоит, — нарочито спокойно отозвался Том. — Скажи, мам, а когда вы с папой сегодня возвращаетесь домой?

— В семь, надеюсь, уже будем, а что? — Андреа захлопала глазами. — Том, я не совсем поняла насчет твоего приезда. Тебя не нужно забирать?

— Нет, — тут же ответил Том. — Я сам.

— Что значит "сам"? — возмутилась Андреа. — Самому тебе никто не позволит, ты несовершеннолетний, ты не можешь путешествовать без сопровождения взрослых! Да ты представляешь, кто сегодня только не ходит по улицам? Даже оборотни.

— Не волнуйся, мам, — с нажимом проговорил Том. — Все намного проще. Вы же в своей комнате будете в семь? Приятного вам вечера.

* * *

В Азкабане было холодно, сыро, невыразимо скучно, и туда нельзя было вызвать эльфа Лонгботтомов — это Джемма проверила немедленно, едва разместившись в своей одноместной камере. Скептически осмотрев узкую кровать и примитивно оборудованные удобства, она повернулась к гадкому аврору, имени которого выяснить не желала принципиально.

— Теперь я понимаю, почему Хогвартс оцеплен дементорами. Готовите нас потихоньку?

— Так вам не привыкать, мисс Фарли? — расплылся тот в премерзкой ухмылке. — Тем лучше, обживетесь быстрее.

— Я не собираюсь тут, как вы выразились, обживаться, — брезгливо фыркнула Джемма. — Ни у кого не выйдет запереть меня в Азкабане. Очень скоро меня освободят, и вы пожалеете, что на свет появились.

— Отлично сказано, — сверкнул глазами аврор. — Занесите угрозы обвиняемой в протокол.

Джемма не могла принять реальность происходящего до того самого момента, пока не осталась в одиночестве. По крайней мере, ценные вещи и одежду у нее не отобрали — следовательно, оставалась надежда, что таким образом ее хотят всего лишь припугнуть. Джемма рассмеялась над иронией судьбы: в жизни ей приходилось говорить всякую ложь, но именно теперь не нашлось ни единого человека, готового ей поверить. Мерзавец Крауч ухитрялся причинять зло даже из могилы.

Остановить истерический смех не удавалось, и Джемме начало казаться, что она раньше времени сходит с ума. А ведь она еще рекомендовала Краучу Перси Уизли в качестве личного секретаря. Не вмешайся рок в естественное течение их жизней, и амбициозный гриффиндорец, конечно же, прошел бы многочисленные собеседования и еще больше принялся бы задирать нос. По поводу и без он бы цитировал своего зануду-начальника, радовался каждому пустяковому поручению и очень скоро забыл бы Пенелопу, увлекшись какой-нибудь очаровательной мордашкой в соседнем отделе. Взять хотя бы Одри Уорлок — чем не отличная пара?

Теперь и Перси придется устраивать свою судьбу самому. Что же за мерзавец похитил ее волшебную палочку?

— Кто ты?

В ее камере не было окон — видимо, врали те, кто рассказывал о брызгах холодной соленой воды Северного моря и непрекращающемся крике раскормленных чаек, носящихся вокруг крепости подобно неприкаянным душам. Джемма оказалась в душном каменном мешке, и единственным ее сообщением с окружающим миром было зарешеченное окошко в двери, сквозь которое она могла видеть часть узкого коридора и точно такую же дверь камеры напротив. Именно оттуда доносился хриплый женский голос.

— Я задала вопрос, — настойчивее повторила заключенная. — Кто ты такая? За что тебя привезли сюда?

— Утвеждают, что за убийство Барти Крауча, — усмехнулась Джемма, прикидывая, какова вероятность того, что с ней сейчас беседует замаскированный аврор, задавшийся целью обманом вытрясти из нее нужные ответы. — Однако не исключено, что к суду список моих злодеяний многократно возрастет. Мало ли сколько у них еще нераскрытых преступлений...

— Крауч? — вскричала заключенная. — Так он мертв? И это твоих рук дело?

— Кто-то постарался до меня, — безразлично отозвалась Джемма. — А тебе здесь, наверно, скучно без новостей.

— Ты дерзкая девчонка, — задумчиво произнесла женщина. — Я была такой же, когда оказалась в этой камере. Посмотрим, что ты скажешь, когда придут дементоры.

Джемма, наконец, почувствовала, что ей становится по-настоящему страшно. Время шло, за ней никто не возвращался, а собеседница, будь она аврор или настоящая преступница, приводила ее в ярость своими сравнениями.

— Они бывают тут каждый день? — осторожно спросила Джемма.

— Последний год или два практически не заходят, — злобно зашипела на нее женщина. — Мне они не оставили ничего, даже воспоминаний. И теперь из-за тебя снова придется вернуться в этот ад! Дементоры обожают новеньких. Вы для них свежий корм.

Несмотря на то, что женщина не могла видела Джемму, девушка высокомерно вздернула подбородок, навсегда запрещая себе испытывать любое подобие паники.

— Я не корм, — произнесла она, чеканя каждое слово. — Я яд.

Еще одним распространенным стереотипом об Азкабане было утверждение, что дементоры навещают узников ближе к ночи, пока те спят. Ничего менее соответствующего действительности представить себе было невозможно: похоже, у дементоров вообще не было специального режима. По крайней мере, холод, знакомый по обходам Хогсмида после комендантского часа, Джемма почувствовала уже спустя пару часов после того, как ее доставили в камеру.

Конечно, она не собиралась устраивать истерику. От нее ожидают упадничества и веры в то, что о ней очень скоро забудут? Это смешно. Фарли — известная семья. Новость о том, что с ней произошло, уже наверняка дошла до родителей.

"Семья закрыла тебе доступ в твой родной дом, — прошептал на ухо беззвучный злорадный голосок. — Как только отец займется этим делом, ему немедленно расскажут о тебе и Уолдене".

Уолден. Джемма вздохнула. Еще одна проблема. Невелика сложность вытащить отсюда ее. Намного труднее доказать непричастность Уолдена, ведь в этом случае даже ее свидетельство никто не станет рассматривать всерьез.

Действия преступника выглядела в высшей степени нелогично. Почему он решил убить Крауча именно ее палочкой? Почему потом не уничтожил орудие убийства, а бросил там, где его со стопроцентной вероятностью найдут? Джемма не могла похвастаться большим количеством друзей, но никто из ее недоброжелателей на такое бы не пошел. Если целью было подставить именно ее, а не Уолдена.

Дементоров возле двери ее камеры стало больше, и их темные силуэты загораживали единственный тусклый источник света: мутно-серый кристалл в коридоре. Джемма должна была бы чувствовать лишь беспросветное отчаяние, но вместо этого рассердилась. Ее вина еще не доказана, почему она должна терпеть столько неудобств?

На курсах в министерстве им рассказывали, что дементоры не могут говорить, однако они восприимчивы к ментальным приказам. Подойдя вплотную к окошку, Джемма подалась вперед и очень четко подумала.

"Убирайся отсюда, отвратительная тварь. Может быть, у меня нет сил уничтожить вас, но такие возможности есть у Темного Лорда. Я читала, как во время войны вы трепетали от одного только его появления".

Была ли тому причиной суть угрозы Джеммы или всего лишь мрачная убедительность ее мыслей, но дементор действительно слегка отступил. Девушка чувствовала себя совершенно обессиленной. Амбридж не лгала в разговоре с Олливандером. Темные создания тоже чувствовали, что Он не умер. В антураже Азкабана мысль эта действовала на Джемму крайне удручающе.

— Если ты собираешься разговаривать с ними в таком тоне, ты здесь долго не протянешь, — погруженная в свои мрачные мысли, она не заметила, как чудовища ушли, а остался только безликий голос из соседней камеры. — Для угроз такого рода требуется нечто большее, чем вздорный характер, деточка.

Джемма до крови прикусила губу.

— Легиллименция... Как же я не сообразила. Это все было подстроено, правда?

Если бы у ведьмы после их незваных гостей оставались силы, она бы, наверно, расхохоталась. Впрочем, даже сейчас нетрудно было понять, что она веселится.

— В мире, должно быть, нет такого поступка, совершение которого бы мне не приписывали, но чтобы я добровольно помогала этим шакалам? Если так, мы бы с тобой встретились намного раньше, моя дорогая мисс Фарли, и не среди моих друзей, а среди твоих.

Джемма ничего не ответила на это заявление — ее неумолимо клонило ко сну, и хотя в камере узник с легкостью мог потерять ощущение дня и ночи, больше всего ей хотелось опустить голову на плоскую подушку и проспать несколько суток.

Ведьма, однако, не собиралась оставлять ее в покое.

— Ты оказалась здесь не случайно, ты знаешь? — многозначительно проговорила она. — Завтра сюда сбежится твоя родня, и тебя, конечно, переведут в лучшие условия. Плохо, конечно, что тебя обвиняют в убийстве... Но, как бы ни сложилась жизнь, если только стены Азкабана не падут в течение ближайших нескольких часов, ты выйдешь отсюда раньше, чем я.

Джемма раздраженно покосилась в сторону камеры ведьмы. Не хватало ей только заговаривающейся соседки, несущей всякую околесицу.

— Добиться того, чтобы здесь оказался хоть кто-то вменяемый, стоило мне целого состояния, — продолжала, тем временем, ведьма. — Для дементоров деньги не имеют никакой ценности, но, к счастью, людей намного проще склонить на свою сторону этим соблазном.

— Ты подкупила охранников? — переспросила Джемма. — Но для чего?

— После того, как мой горячо любимый кузен сбежал, не прихватив с собой никого из нас, Фадж запретил допускать в Азкабан посторонних, — холодно пояснила ведьма. — И уж если я не могу снова увидеть свою сестру, я хочу, по крайней мере, передать ей весточку. На эту роль сгодился бы любой кретин из числа тех, что авроры десятками отлавливают в Лютном переулке. Но небеса послали мне тебя. И это очень интересно.

— Пока что было слышно только об одном сбежавшем кузене, — задумчиво протянула Джемма. — Если я все понимаю правильно, ты Беллатрикс Лестрейндж. Вот же мне повезло.

— Вижу, ты слышала обо мне, — по интонации можно было определить, что Белла улыбается. — Теперь ты понимаешь, как неосторожно было ссылаться при мне на Темного Лорда?

— Ты слишком долго просидела здесь, Беллатрикс, — мигрень возвращалась, а разговоры с этой женщиной были чреваты неприятными последствиями. — Вот и мерещатся разные голоса. Я и слова не сказала о Том, кого нельзя называть. И уж тем более, я пока не сошла с ума, чтобы выполнять какие-то твои просьбы. Завтра сюда, как ты выразилась, сбежится моя родня, и я могу сделать так, что тебе станет очень затруднительно раздавать взятки охране.

— Тебе понадобится очень убедительное заступничество милорда, когда я выйду отсюда, маленькая дрянь, — прошипела Беллатрикс. — Или я тебя уничтожу. Но я могу подсказать, как купить это заступничество. Как бы это меня не бесило, интересы у нас сейчас общие.

Джемма, наконец, поднялась на ноги и вовремя успела ухватиться рукой за стену, посколько темнота перед ее глазами вдруг резко поехала вниз по дуге. Спотыкаясь, она добралась до двери и вцепилась в решетку. Голос ее звучал спокойно и уверенно, и немногие могли вообразить, чего ей это стоило.

— Мне даже любопытно, что ты сейчас скажешь. Вдруг поможет на суде.

— Ты знаешь, что я оказалась здесь, в некотором роде, тоже из-за Крауча, — похоже, и Белла вела с собой серьезную внутреннюю борьбу, не поддаваясь на ее колкости. — Я хотела убить Лонгботтомов.

— Ты хотела получить информацию о местонахождении Того, кого нельзя называть, — фыркнула Джемма. — Извини, Беллатрикс, но мне все это неинтересно. Ты зря потратила свои деньги, я даже готова компенсировать ущерб, потому что выйду отсюда — ты очень правильно заметила — намного раньше тебя. Ведь я невиновна.

Она хотела уже вернуться в постель, когда ее голову наполнил практически отчаянный выкрик — если, конечно, так можно было сказать о мыслях.

— Посмотри на меня!

Джемма вздрогнула, когда Беллатрикс зашлась в приступе удушливого кашля. Очевидно, что ведьма была готова на все, лишь бы довести до конца задуманное. Решив, что ей терять уже нечего, она прижалась лбом к холодным прутьям решетки и посмотрела в черную пустоту. Лица Беллатрикс она, разумеется, видеть не могла, зато голос, что она слышала в своей голове, теперь звучал отчетливее и спокойнее, выравниваясь вместе с дыханием хозяйки.

"Я должна была убить Лонгботтомов. Милорд планировал сделать это сам, но ему помешали. Все дело в их ребенке. Он угроза. Он должен умереть".

"Невилл? — панически подумала Джемма. — Она совсем сошла с ума. Пусть кто-нибудь придет сюда, хоть кто-нибудь!"

"Я не сошла с ума. Тогда, в доме Лонгботтомов, я немного увлеклась. Я не должна была задавать вопросов, лишь сделать то, что от меня требовалось. Милорд выбрал ребенка Поттеров, но он ошибался. Ребенок Поттеров не смог его уничтожить, как было предсказано. Значит, остается Лонгботтом".

"Зачем ты рассказываешь мне об этом? — испуганно подумала Джемма. — Я не стану молчать. Я все расскажу".

"Расскажешь. Но не аврорам. Окклюмент из тебя никакой, детка. Я вижу, кто ты такая. Я вижу твои приоритеты. Меня учил сам Темный Лорд. Этого у меня не заберут все дементоры мира. Ребенок Лонгботтомов должен умереть. Я не решалась сказать об этом моей чересчур щепетильной сестрице Энди, коль скоро этим с ней не поделилась даже наша матушка, но ты совсем из другого теста. Если ты сделаешь это, милорд вознаградит тебя так, как ты и не мечтала. А вместе с тобой и меня".

Джемма сощурила глаза. Самоуверенность Беллатрикс вывела ее из себя почище хамства людей Шелкболта.

"Конечно, не аврорам, — ядовито подумала она. — Конечно, не им. Я расскажу об этом семье Невилла. Леди Августе, например. Она будет рада использовать все свои связи, чтобы дементоры навещали тебя почаще. Думаю даже, она, как и ты недавно, не пожалеет денег. Или его кузине, Табите. Тебе ведь о многом скажет фамилия Меррисот. Скажи, Беллатрикс, — Джемме доставляло мстительное удовольствие разговаривать с ней с ироничной фамильярностью, — что ты будешь делать, если за все эти годы милорд вдруг передумал? И вместо того, что вознаградить тебя за смерть Лонгботтома, он даст тебе почувствовать то, через что проходили все твои жертвы?"

На этот раз Джемма говорила с полной уверенностью. Что бы там ни считал Дамблдор, она знала, что Гарри Поттер никогда не пожелает смерти Невиллу Лонгботтому. Какие бы самые ужасные метаморфозы не происходили с его личностью.

Беллатрикс помолчала, а потом ответила ей вслух.

— Я была права, малышка. Ты действительно очень похожа на меня. Мы с тобой еще встретимся, это я тебе обещаю.

— Главное, чтобы не здесь, — усмехнулась Джемма. — Думаю, за эту ночь я увидела достаточно.

Беллатрикс больше ничего не сказала, а Джемма и не настаивала на продолжении разговора. Сил двигаться к кровати у нее уже не было, поэтому она просто опустилась на пол, прижимаясь поближе к деревянной, а значит, не такой холодной, как стены, двери. Сквозь решетки на нее падала узкая полоска света, поэтому Джемма от нечего делать принялась рассматривать свои руки. Грустно, она и сама не заметила, как сломала ноготь, цепляясь за острые камни.

Если только часы в Азкабане не сходят с ума вместе с узниками, там, за стенами, давно начался новый день. В коридоре послышались отдаленные шаги, и Джемма слабо улыбнулась. Ее кошмар заканчивался, и хотя она понимала, что не отделается так просто и сегодня точно не выйдет на свободу, больше в ее жизни не будет ни Беллатрикс, ни дементоров. Она провела рукой по волосам и вздрогнула, почувствовав, что в ее коротко стриженых кудрях запуталось что-то липкое и холодное.

Все-таки даже в отсутствие окон здесь ощущалась близость моря. Поднеся руку к свету, Джемма увидела пучок из длинных переплетенных нитей почерневших водорослей.

* * *

Предупреждать Долохова о своем внеплановом визите к родителям Том, разумеется, не стал. Для начала было бы неплохо разобраться, откуда в окрестностях дома Филлис вообще взялся этот анимаг и какие цели преследовал. Хотя странности мира волшебников давно перестали удивлять Тома, он все же не мог представить, что за чрезвычайные обстоятельства вынудили нормального человека практически двадцать четыре часа в сутки находиться в теле животного и обитать на помойке.

Когда часы пробили семь, он сосредоточился и аппарировал. Андреа стояла у окна с баночкой крема в руках и, предсказуемо испугавшись, обронила ее на пол и разбила. Несколько минут мать и сын стояли молча, в задумчивости глядя на испачканный ковер. Затем, будто решившись на что-то, Том достал из кармана волшебную палочку и восстановил разбитый пузырек.

Андреа проводила улетающий в ванную комнату крем потрясенным взглядом.

— Ты же не хочешь сказать, что этому можно научиться, читая книги, которые есть у нас дома? Иначе я почувствую себя полной дурой.

— Можно учиться не только по книгам, — видя, что мать настроена миролюбиво, Том немного расслабился. — Об анимагии, например, насколько я знаю, практически ничего не написано. Анимагия — это способность превращаться в животное. Здесь многое зависит от связи человека со своим внутренним "я".

— Как у нашего шпиона? — догадалась Андреа. Она до сих пор не могла найти в себе сил двинуться с места и хотя бы обнять этого знакомого и в то же время незнакомого, невероятно повзрослевшего ребенка. Том чувствовал это и обнял ее первым, прекрасно представляя, какие ужасы приходили в голову матери за все это время.

— Да, думаю, у нас поселился именно анимаг. Хотя бы изредка он должен возвращаться в человеческое обличие, иначе это сильно бьет по психике. Я не думаю, что он опасен для нас, но хотел бы понял, что ему нужно от Саксов.

— В колледже не заметят твое отсутствие? — забеспокоилась Андреа. — Или ты морочишь мне голову и уже не в первый раз это делаешь?

Том неопределенно улыбнулся: ясно было, что на этот раз объяснений с мамой не избежать, но их можно было отложить на потом.

— Колледж сейчас не самое важное. Если я вернусь рано утром перед занятиями, ничего страшного не произойдет. Предлагаю сейчас решить нашу главную проблему. Где пес?

— Папа добавил ему в питье снотворное, — решительно заявила Андреа. — И надел, на всякий случай, намордник. Мы при нем поговорили, что к нам гости с маленькими детьми придут, чтобы он ничего не заподозрил. Он заперт в ванной на первом этаже.

Том искренне рассмеялся. Похоже, Грим переживал непростые времена.

— Я знаю заклинание, которое превращает анимага обратно в человека. И знаю, как сделать так, чтобы он сказал правду.

— Отлично, — вздохнула Андреа. — Тогда я зову отца. Кстати, потом у тебя не найдется времени починить фарфоровую салатницу, которую я разбила в субботу?

— Посмотрим, что можно сделать, — ухмыльнулся Том. Похоже, мама окончательно капитулировала.

Даррен встретил сына куда более эмоционально, радостно похлопав по плечу.

— Вот это полезную штуку ты выучил! А какая экономия времени в поездке! И как далеко можно переместиться таким образом?

— Очень далеко, очень, — неодобрительно откликнулась на его слова Андреа. — Как минимум до Хогсмида. Не сомневаюсь, наш сын там уже побывал.

— И ты не злишься? — испытующе посмотрел на нее Том. Андреа развела руками:

— А толку? В моей ванной спит незнакомый бородатый мужик, прикидывающийся собакой, а я буду ругать сына за самовольные отлучки из колледжа? Надеюсь только, ты летаешь туда не во время занятий.

Том и Даррен дружно расхохотались. Приятно было видеть, что в их дом возвращается мир.

Черный пес к их приходу уже проснулся и недобро сверкал в сторону хозяев синими глазами. Едва взглянув в ним, Том усмехнулся. Кто же вообще мог принять это существо за собаку, как это Филлис его просмотрела? Он взмахнул палочкой и произнес заклинание, которое, как и все остальные, совершенно необъяснимым образом сохранилось в его памяти. Пес заскулил и начал превращаться. Лицо матери искривилось в гримасе отвращения, и она поспешно отвернулась.

Человек, выдававший себя за Грима, Тому был определенно незнаком, ни в этой жизни, ни в прошлой. Зато отец присвистнул с настолько озадаченным видом, что Том сразу сообразил — они только что обнаружили то, что и не чаяли найти.

— Вот так новости! — Даррен даже рассмеялся от облегчения. — Бедняжка Мэдди ищет Сириуса Блэка по всей стране, а он, тем временем, тихонько обкрадывает мою кухню.

— Сириус Блэк? — Андреа так и ахнула. — Преступник, дело которого ты ведешь? — она опасно прищурилась: — Дорогой, ты сейчас, конечно, скажешь, что ничего не подозревал?

— Сириус Блэк, — тихо повторил Том. Удача сама плыла к нему в руки. Что это было, расчет или роковое совпадение? Блэк действительно следил за семьей Эвана Розье или сам не подозревал, с кем связался, пока не стало слишком поздно?

Андреа и Даррен продолжали спор на повышенных тонах, а Сириус приходил в себя, лежа на полу. Том знал, что заклинание обратного превращения, особенно если его исполнитель не слишком старается, может быть довольно болезненным. Честно говоря, жаль Блэка ему нисколько не было.

В гостиную их пленник был доставлен, связанный невидимыми путами, не позволяющими пошевелиться. Доволен Блэк, разумеется, не был, но спорить и сопротивляться не пытался. Видимо, он и в самом деле не был враждебно настроен. В голове его царил такой хаос, что Том только недовольно поморщился, попытавшись его прочитать. Еще один побочный эффект перестройки тела животного обратно в человеческое. Впрочем, для Блэка это лишь дополнительный бонус, в известных обстоятельствах.

— Я и сам думал о том, чтобы открыться вам, — признался Блэк. Даже голос у него был лающим и идеально соответствовал анимагической форме. — Сразу, как только Мэдди узнал. Она мне здорово помогла когда-то... Не знаю, правда, поверит ли она теперь в то, что я расскажу.

— О Питере Петтигрю? — с готовностью подсказал Даррен. — Вам не нужно ни в чем нас убеждать, мистер Блэк. Мы всюду разыскиваем его.

Блэк был заметно удивлен, но на последней фразе Даррена криво усмехнулся.

— Напрасно стараетесь. Самим вам никогда не найти крысу.

Даррен оскорбленно поджал губы.

— Вы напрасно недооцениваете возможности маггловской полиции, мистер Блэк. Наше расследование позволило установить факты, на которые бы не обратил внимание ни один волшебник.

— Кажется, я понял, что пытается сказать мистер Блэк, — тихо возразил Том. Понимание пришло само и будто бы тоже не из этой жизни. — Крыса — это ведь не просто оборот речи, правда?

— Петтигрю — анимаг, — с ненавистью выплюнул Сириус. — Все началось еще в школе. Мы стали анимагами во многом ради того, чтобы поддержать нашего друга. Его проблема в том, что... — он замялся, но тут на подмогу пришел Даррен.

— Оборотень, не так ли? Вы ведь говорите о Ремусе Люпине, преподавателе в Хогвартсе?

— Оборотня назначали преподавателем? — брови Андреа возмущенно поползли вверх.

— Сейчас это безопасно, — с сильным сомнением произнес Даррен. — Мэдди рассказывала о каком-то прогрессивном лекарстве, которое помогает им подавлять свою волчью сущность. Оборотень превращается, но сохраняет человеческий рассудок и не нападает на людей.

— Милый, ты бы согласился, если бы нашего сына учил человек с опасным психическим расстройством? — язвительно поинтересовалась Андреа. — При условии, что он принимает лекарства, благодаря которым не бросается на людей с ножом?

— Может быть, обсудите это потом? — закатил глаза Том. — Что произошло между вами и Петтигрю? Почему погибли те магглы?

— Петтигрю не было дела до магглов, — отмахнулся Блэк. — Взрыв был нужен ему, чтобы инсценировать собственную смерть. Он обратился в крысу и сбежал через городскую канализацию. Я не смог ему помешать.

— А перед тем, как сбежать, он отрезал свой палец, — понимающе кивнул Даррен. — Так он рассчитывал ввести в заблуждение судмедэкспертов. Неясно одно: как же в вашем аврорате не установили, что палец был целенаправленно удален заклинанием? А палочка? По словам Мэдди, можно вычислить последние заклинания, сотворенные с ее помощью...

— При Крауче никто не обращал внимания на такие мелочи, — хмыкнул Сириус. — Они решили, что я обезоружил Петтигрю, и расследование на этом посчитали законченным. К тому же, я сам признал свою вину.

— Кстати, у меня вопрос, — внимательно посмотрел на него Том. — Зачем вы это сделали? Почему не рассказали о Петтигрю раньше? Ради чего стоило столько лет прозябать в Азкабане?

На мгновение в глазах Блэка промелькнуло бешенство, которое, впрочем, тут же сменилось апатией. Мысли их неожиданного гостя потихоньку успокаивались — в данный момент, Том чувствовал, главным образом, раздражение и желание поскорее выбраться отсюда. Нет, Блэка и по сей день нисколько не интересовало оправдание и восстановление своего доброго имени.

— А куда мне было идти? — Блэк пожал плечами. — Мой дом больше не был моим домом. Родители от меня отказались, дядя Альфард умер, дядя Цигнус умер, у Поттеров я жил, только потому что тетка Дорея позволила, а она тоже умерла. Джеймса и Лили я все равно что убил своими руками. Ведь это я в последний момент предложил сделать именно Петтигрю хранителем их тайны. Рассчитывал, что Волдеморт будет охотиться за мной, а на этого мерзавца никто и не подумает.

— Мистер Блэк, — взволнованно произнес Даррен. — Мы должны подробно записать ваш рассказ. Прояснить каждую крошечную деталь. Если мы хотим доказать вину Петтигрю с участием маггловских инстанций, мы должны добиться того, чтобы его увидели среди магглов. Нам нужны новые свидетели. А для этого необходимо установить его местонахождение.

— Петтигрю и искать нечего, — резко отозвался Блэк. — Он в Хогвартсе. Я видел его на фотографии в газете. Он прятался в доме семьи Уизли. В доме волшебников. Теперь он поехал в замок с одним из их сыновей.

— Уму непостижимо, — покачала головой Андреа. — Неужели он двенадцать лет жил в облике крысы? Почему он не сбежал из страны, не сменил имя, не затерялся среди магглов, наконец?

— Петтигрю ни на что был не способен сам по себе, — пренебрежительно фыркнул Сириус. — Только угождать, пресмыкаться, прятаться в тени тех, кто сильнее. К жизни с магглами он не привык, колдовать не мог, его бы тут же вычислили, а копаться до конца своих дней на маггловской помойке... — он с омерзением скривился, очевидно, вспомнив собственное бесславное существование возле дома Саксов. — А еще он боялся. Я кое-что слышал в Азкабане. Все прежние прихлебатели Волдеморта думают, что он мертв, иначе он бы не отделался так легко. Они много говорили во сне, особенно об одном обманщике, который надул их. Волдеморт ведь отправился к Поттерам по его наводке. И там его ждал крах. Но не все же сторонники Волдеморта кончили дни в Азкабане. Их еще достаточно много, они выжидают время, прикинулись, будто осознали свои заблуждения... Пронюхай они, что Петтигрю жив...

— Но если этот преступник в замке, значит, Гарри Поттер в опасности, — внимательно посмотрела на него Андреа. — А мне он, как никак, приходится родственником. Он племянник жены моего дальнего кузена.

— Я его крестный отец, — усмехнулся Сириус. — Но не стоит пока беспокоиться за Гарри. Петтигрю ничего не делает без выгоды для себя. Волдеморт уже двенадцать лет в бегах, утратил всю свою силу, говорят, он едва жив. Так ради чего совершать убийство под носом Альбуса Дамблдора? Я знаю, что директора недавно сместили, но Дамблдор никогда не оставит Хогвартс на произвол судьбы. Вот если Петтигрю будет уверен, что Темный Лорд опять в игре, тогда другое дело. Можно опять бежать под его покровительство. Поэтому он и выбрал это пристанище — семью волшебников. Чтобы знать, что происходит в их мире. Вдруг старый хозяин обретет силу — тогда он сможет спокойно к нему вернуться...

— А вы, мистер Блэк? — довольно резко оборвал его Том. — Вы не по этой же причине обосновались там, где подобрал вас мой отец?

Лицо Блэка исказилось.

— Я оказался там по счастливой случайности! Сначала эта женщина... она напомнила мне кое-кого. Потом появились ее дочка с разговарами про магию, люди из прошлого, которых я когда-то знал... или думал, что знаю. Клянусь, в мои намерения никогда не входило вредить Шерил и Филлис! Не после того, как я увидел, насколько тепло они относятся к Гарри...

— Вы и это успели разглядеть? — нарочито скучающим тоном уточнил Том. — Вы очень внимательны к деталям, мистер Блэк.

— Чутье собаки не обманешь, — Блэк изобразил слабое подобие улыбки. — А ты тоже из друзей Гарри?

— Том не учится в Хогвартсе, — поспешила уточнить Андреа, избавив мальчика от необходимости отвечать. — Он студент Итона. Мы попросили его приехать, чтобы выяснить, что вы из себя представляете.

— Студент маггловской школы, умеющий распознавать анимагов? — недоверчиво покосился на него Блэк. — Да ваш Том — одна сплошная загадка.

Они обменялись долгими взглядами, и ни в одном из них не было тепла. При личном знакомстве Блэк понравился Тому еще меньше, чем по рассказам отца. И что хуже всего, родители, похоже, вовсе не собирались выставлять его на улицу.

— Я должен немедленно связаться с Мэддисон, — решительно заявил Даррен. — Время не работает на нас, мистер Блэк, мы должны как можно скорее изловить крысу и доставить ее в безопасное место. Неизвестно еще, как много известно Уизли. Ведь они опытные волшебники. Нельзя исключать, что они действуют заодно с Петтигрю.

— Совершенно невозможно, — махнул рукой Блэк. — Артур и Молли — порядочные люди и никогда не встанут на сторону Волдеморта. Послушайте, я хорошо знаю замок и его тайные ходы. В свое время мы с друзьями облазили вдоль и поперек всю школу. Я бы мог пробраться внутрь и схватить Петтигрю, прежде чем тот успеет что-либо понять.

— Исключено, — тут уже вмешалась Андреа. — Не для того вы прошли через такие испытания, мистер Блэк, чтобы так глупо попасться. Представьте только, что подумают, если ваша вылазка провалится? Что вы проникли в Хогвартс, чтобы убить Гарри!

— Не говоря уже о том, что школа оцеплена дементорами и именно по вашу душу, — добавил Даррен. — Нет, мы найдем для вас надежное убежище. На время же вам придется вернуться в облик черного пса. Наша домработница — надежная девушка, но и она видела вас в криминальной хронике. Мы с Мэдди придумаем, как выманить Петтигрю из школы.

Сириус Блэк не выглядел слишком довольным таким решением, но все же согласно кивнул. Андреа помедлила, прежде чем предложить:

— Мистер Блэк, Марта приходит на работу к девяти. До тех пор вы можете расположиться в комнате для гостей.

— Спасибо, — вот теперь Блэк даже обрадовался. — Страшно подумать, как давно я уже не спал в нормальной кровати. И как человек.

Том не стал задерживаться и наблюдать за тем, как родители устраивают Блэка на новом месте. Он поднялся в свою комнату и, прислонившись к дверному косяку, некоторое время с грустью смотрел на пустой угол, где раньше стоял террариум с Нагайной. Затем, пройдя к столу, он присел и осторожно вытащил из кармана золотой браслет Филлис, над которым он долго и упорно трудился последние пару недель. Протеевы чары удались на славу — он чувствовал себя так, будто всего лишь усовершенствовал доведенную до автоматизма и набившую оскомину своей простотой процедуру. Дело оставалось за малым — раздать золотые солнца тем, с кем он хочет поддерживать связь.

— Какая красивая вещица, — Андреа подошла неслышно и положила руки ему на плечи. — Это что, настоящее золото?

— Думаю, да, — кивнул Том. — А учитывая нынешние свойства этого браслета, стоит он целое состояние.

— Это тоже от Филлис? — уточнила Андреа. — Как и волшебная палочка? Папа мне все рассказал, уж ты не обессудь.

— Так даже лучше, — усмехнулся Том. — К нему ты всегда прислушиваешься. Да, браслет принадлежал Филлис. Теперь он общий. Замена переписки. Смотри, — он осторожно отцепил крайнее солнце и передал его матери, а затем коснулся другой подвески волшебной палочкой.

— "Я люблю тебя, мама", — с улыбкой прочитала Андреа бегущую по окружности солнца изящную надпись. — Какая чудесная идея! Вы хотите поделиться этим со своими друзьями? — она взвесила на руке массивное украшение. — Да у вас там целая команда!

— Если захочешь, могу тебя с ними познакомить, — ответил Том. — Интересно только, почему твое отношение так переменилось. Еще недавно ты была готова собственноручно задушить каждого, кто заговорит со мной о магии.

— Ты был прав, я решила прислушаться к твоему отцу, — объяснила Андреа. — А потом подумала: то, что я не могу изменить, я должна возглавить. Лучше мне быть в курсе новостей из твоей жизни, иначе я рискую закончить свои дни, как мать мистера Блэка. Папа рассказывал ужасные вещи об отношениях в их семье. Кстати, что ты о нем думаешь?

— О мистере Блэке? — Том нахмурился. — У нас остались нерешенные вопросы. И я бы хотел поговорить с ним, прежде чем вернусь в Итон.

— Тогда сделай это до ужина, — посоветовала Андреа. — А я пойду попробую оттащить твоего отца от бумаг и телефона. Надеюсь, Мэдди не заявится в гости на ночь глядя, нам о многом нужно поговорить.

Сириус Блэк, кажется, не был удивлен, когда Том постучал в дверь его комнаты. Оба понимали, что разговор между ними остался незаконченным.

— Твои родители воспринимают магию, как нечто само собой разумеющееся, — заметил Блэк, когда пауза слишком затянулась. — Как тебе удалось добиться разрешения колдовать?

— Мы не станем говорить об этом, — Том пристально посмотрел в глаза Блэку. — И вы не станете обсуждать это с остальными. Меня заинтересовал человек, имя которого вы называли. Расскажите мне о нем, и возможно, я смогу разделить уверенность моих родителей в том, что вам можно доверять.

— Ты все еще веришь в то, что я слуга Волдеморта? — развеселился Сириус. — Ничего, увидишь Петтигрю своими глазами — и сразу поймешь, что это за мразь. Если бы мог, убил бы его, не задумываясь.

— Кто знает, может, у вас еще будет такая возможность, — пожал плечами Том. — Когда вы говорили с моими родителями, вы упоминали кое-кого по имени Цигнус. Цигнус Блэк — ваш родной дядя, не так ли?

— Ну да, — Сириус был удивлен внезапной сменой темы разговора. — А ты раньше слышал о нем?

Ответить правдиво на этот вопрос не представлялось возможным. Когда Цигнус Блэк умер, Том Сандерс еще даже не родился. Они не могли быть знакомы, да и имя свое лорд Блэк золотыми буквами в историю не вписал. Он не прославился ни научными открытиями, ни политической активностью, ни магической силой. Людям запомнились куда больше его жена и дочери.

— Я хочу знать, что стало с его наследством, — жестко произнес Том. — Его старшая дочь сидит в тюрьме, среднюю изгнали из рода за связь с магглом, младшая вошла в семью мужа. Министерство конфисковало все, что принадлежало лично его жене, я знаю, что леди Блэк давно вне закона, однако оставалось ведь и имущество рода. Книги, свитки, сейфы в Гринготтсе, картины. Вы ведь выросли в богатой семье, мистер Блэк, отцу многое удалось о вас выяснить. Где теперь все эти сокровища?

— Да не было там никаких сокровищ, — раздосадованно буркнул Блэк. Ему совсем не нравилась перспектива быть допрашиваемым мальчишкой. — После того, как Беллу арестовали, многое из принадлежащего дяде осело в руках моей матери. Ну а теперь, раз вышло так, что я единственный из оставшихся в живых Блэков, все это стало моим. Собственно, даже дом наш формально принадлежал дяде, как старшему в роду. Но тебя-то почему это интересует?

— Потому что у меня есть к вам деловое предложение, мистер Блэк, — смело ответил Том. — Я могу доставить вам Петтигрю в кратчайшие сроки. Ваше оправдание будет лишь вопросом времени.

— Да неужели, — скептически посмотрел на него Сириус. — И что я должен буду сделать в обмен на это?

— У вас нет наследников, — констатировал Том. — Зато у покойной леди Блэк они есть. Я хочу, чтобы вы сделали своей наследницей дочь Эвана Розье. Она не признана родом Розье и в глазах большинства волшебников считается магглорожденной. Я уверен, если бы Цигнус Блэк был жив, он бы вынес решение в ее пользу.

Сириус смотрел на него так, будто увидел впервые в жизни. Похоже, его очень смутила эта просьба.

— Небеса мне в свидетели, двенадцать лет я просидел среди тех, кто называл Эвана Розье своим другом, и ни слова не слышал о его дочери. И я бы очень хотел ей помочь, Том, но ты ошибся. У меня есть наследник. Это Гарри.

— Поттер? — неверяще переспросил Том. — Поттер не имеет никаких прав на это наследство. У него была своя семья! У него целый сейф золота в Гринготтсе!

— Я и без того очень виноват перед Гарри, — с неожиданным упорством заявил Сириус. — Он мог расти в настоящей семье, а я не дал ему даже этого! Извини... Извини, Том, я не могу согласиться. Да и как ты достанешь Петтигрю? Через своих друзей в Хогвартсе? Твои родители правы, лучше бы этим заняться тем, от кого он гарантированно не сбежит.

— Вот значит, что вы решили, — Том покачал головой. — И это окончательный ваш ответ, мистер Блэк?

— Да что ты себе позволяешь? — на этот раз терпение изменило Сириусу, и он вспылил. — Я не собираюсь обсуждать с ребенком, как распорядиться своими деньгами. Отправляйся-ка ты лучше к Розье и попытайся шантажировать их, а я все сказал!

— Я вас услышал, — холодно кивнул Том. — Обливиэйт.

С такими людьми, как Сириус Блэк, все еще превосходно работал эффект неожиданности. Двенадцать лет назад Питер Петтигрю спрятал волшебную палочку за спиной, и Тому отлично удалось повторить этот фокус.

Конечно, он мог бы вынудить Блэка переменить свои планы в пользу Филлис, однако неизвестно, как отнесутся к такому обману гоблины. Эти существа неотступно следовали кодексу чести, если речь заходила о финансах, и хотя сами нередко стремились нагреть руки на неопытности некоторых волшебников, они никогда не позволяли людям обманывать друг друга. Блэк ничего не вспомнит об их несостоявшейся сделке, равно как и о секрете Филлис, но наследство его родителей, похоже, и в самом деле уплывет в руки Гарри Поттера.

Если только — и тут Том недобро ухмыльнулся, — если Блэка удастся оправдать официально, и министерство восстановит его в правах и начнет признавать принимаемые им решения.

Бывший узник Азкабана поступил весьма недальновидно, отказавшись от его помощи. Теперь Том знал наверняка, откуда ему известно, как накладывать Протеевы чары. И не без оснований считал: то, что сработало с золотыми подвесками, уж наверняка удастся и в отношении уродливого и довольно примитивно сработанного знака в виде черного черепа с выползающей из его рта огромной змеей.

Если Блэк решил пойти против него, Петтигрю они не получат, это Том уже успел себе мысленно пообещать. В отличие от многих, он точно знал, как вызвать к себе крысу при помощи метки лорда Волдеморта.