Второй шанс (гет)

Это был самый странный доклад, который ему когда либо доводилось слышать.

— Моя жена купила что? — он определенно ослышался.

— Один набор метательных ножей средней тяжести, два набора лёгкой тяжести и четыре набора учебных деревянных ножей.

— Да вы издеваетесь! — взревел Тодороки.

— Никак нет, Старатель-сама!

— Скажи мне, Хамелеон, каким образом тебе стало известно содержание покупки, если тебе велено было держаться на расстоянии минимум двух метров и не нервировать Тодороки-сан?

— Виноват, Старатель-сама! Я был раскрыт, — парень опустил голову.

— Что?! И ты молчал об этом?! Что произошло? Нападение? Говори быстрее!

Бедный парень уже десять раз за сегодня пожалел, что взялся за эту миссию, что устроился в агентство Старателя, что вообще приехал в этот город.

— Виноват, Старатель-сама! Тодороки-сан раскрыла мое присутствие. Недалеко от пересечения третьей и шестой улиц она вдруг резко нырнула в переулок, а когда я поспешил за ней, она напала на меня и попыталась нанести тяжкие телесные повреждения. Так как я лишь оборонялся, а переулок уже начал покрываться льдом, мне пришлось показать рабочее удостоверение и извиниться. Госпожа сразу же уточнила цель моей миссии, и, услышав «охрана», выказала недовольство моим недостаточно близким месторасположением и дальнейший путь я продолжил в непосредственной близости.

У Старателя начал дергаться глаз и обманчиво тихим голосом он продолжил:

— Скажи мне, Хамелеон, как, черт побери, обычная домохозяйка раскрывает моего агента? Ты что, совсем работать разучился?

Парень хмыкнул, а Тодороки разразился криком:

— Тебе смешно, идиот?!

— Виноват, Старатель-сама! Просто Тодороки-сан сказала то же самое.

— Пошел вон отсюда! Ты у меня месяц из тренировочного лагеря вылазить не будешь! — Старатель полыхал и плевался пламенем.

* * *

Иногда ему казалось, что он уже опасается возвращаться вечером домой. Его жена не оставила готовку, встречала его неизменным: "Окаэри, Энджи!" — и постоянно норовила подсунуть ему Шото или заставить разговаривать с кем-то из детей. Она перестала его бояться и разговаривала с ним как... ну... не знает он, как! С ним так никто не разговаривает. Он привык, что люди или боятся его, или кичатся своим превосходством, ну или, на крайний случай, просто пытаются поскорее от него отделаться. Эта её новая манера общения не подходила ни под одну из категорий.

Но если бы это было все. Каждый день его неизменно ожидал новый сюрприз. Например, в один из вечеров он вдруг обнаружил, что жена выглядит как-то иначе. Эта была все та же Рей, но что-то было не так. Он внимательно её рассматривал, мысль ускользала, а жена странно подхихикивала.

И тут Фуюми впервые за долгое время решилась обратиться к нему:

— Папа, тебе тоже нравится новая стрижка мамочки?

Бинго! Она подстригла волосы. Теперь у нее на голове было недлинное каре.

— Что? А… Не знаю. Рей, зачем ты это сделала?

Женщина чуть наклонила голову в бок и вопросительно подняла бровь.

— Это самый непривлекательный комплимент в моей жизни, — и Рей скорчила гримасу недовольства. — Серьезно, Энджи, ты можешь лучше.

— Да с чего бы мне с тобой любезничать?! — голова вспыхнула, а дети привычно вжались в стулья.

— Ну как тебе сказать, — спокойно начала Рей. — Возможно, потому что я действительно неплохо выгляжу, или потому что я твоя жена, или потому что это нормально — делать комплименты, или потому что так люди обычно укрепляют отношения. Выбери сам.

Черт, его план! Опять он забыл. Ладно, будет ей комплимент.

— Это… э, ну, приемлемо!

Фух, она смеется. Значит, комплимент удался.

— Так зачем ты это сделала?

— Потому что короткие волосы удобнее в быту и в бою. А также потому что мне так нравится.

Вот он сейчас опять ослышался, или она все-таки сказала: «удобнее в бою»?

* * *

Возвращаясь к метательным ножам. В тот же вечер он с порога начал:

— На кой тебе сдались ножи, женщина?

— Окаэри, Энджи! Смотря какие, — она готовила ужин и даже не прервалась, чтобы ответить. — Вот этот, например, хорошо чистит овощи. А этим удобно рубить мясо.

Тесак громко врезался в доску. Пыл Старателя как-то немного стих.

— Я говорю о метательных ножах, которые ты купила сегодня в оружейном магазине.

— Очевидно, что я собираюсь их использовать для защиты, ты же знаешь мою проблему с причудой.

— Что за чушь, Рей?! Как ты собираешься их использовать, если ты их даже ни разу их не трогала до этого?

А теперь она все же прервалась и медленно повернулась. В комнате стало холоднее. О нет! Это был и так тяжелый день. Он не собирался еще и кухню сегодня растапливать ото льда.

— То есть, я хотел сказать, я испытываю тревогу и не хочу, чтобы ты поранилась сама или поранила других.

Все-таки этот план однозначно работает! В кухню вернулась обычная температура, и Старатель в очередной раз похвалил себя, что гениальный человек гениален во всем. Пусть он совершенно не разбирается в женской логике, но рабочую схему все равно создал.

— О, не переживай! Я много тренировалась с ними раньше. Если сомневаешься, можешь уточнить у Такаги-сана, он сам меня обучал.

Они оба понимали, что этот старик будет последним, у кого он захочет что-либо уточнять.

— Но все же если тебя это не убедило, после ужина я могу показать, что у меня получается.

Через два часа, когда они стояли во дворе, и его жена метко отправляла ножи в импровизированную мишень на дереве, Тодороки испытывал крайне противоречивые чувства. Как так вышло, что он, несмотря на весь свой профессионализм, не разглядел ее потенциал и не заставил его использовать? Его ли это ошибка, или она умышленно прикидывалась максимально бесполезной? И что он еще о ней не знает?

Старатель едва джигу не танцевал, когда увидел по камерам наблюдения, что Рей наконец начала тренировать детей. Поначалу он был просто доволен, мол, лучше хоть как-то, чем совсем никак. Только оказалось, что жена подошла к делу серьёзно, и Тодороки даже несколько раз засмотрелся, наблюдая за тренировкой. Теперь трое их младших детей ежедневно минимум час уделяли физическим упражнениям и ещё полчаса — работе с причудой. Кроме Шото, разумеется, хотя он всячески старался всё повторять за старшими детьми. Тойя лишь иногда присоединялся к их тренировкам, так как Энджи занимался с ним лично.

А сейчас, когда Рей сказала, что с завтрашнего дня собирается учить и детей метать ножи, разумеется те, что учебные и деревянные, и, может, он, как более опытный, ей что-нибудь посоветует, он думал только об одном. Черт подери! Женщина собиралась ещё лучше тренировать потомство и признавала его, как более опытного, а не ныла, что он совершенно не понимает детей и отбирает у них детство. Если бы он знал, что это работает так, он бы сам шарахнул её током гораздо-гораздо раньше.