↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

"Л" значит Лили. Часть II (гет)



Ее мечта исполнилась — теперь Лили работает в Отделе тайн. И ей предстоит разгадать загадку пятивековой давности, найти общий язык с несговорчивыми мозгами и решить для себя, кому можно верить.
Ибо тени сгущаются, штатные пророки предрекают беду, и Северус все чаще вспоминает об идеях Темного Лорда...
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
  Следующая глава

Глава 15

После работы Лили аппарировала в Хогсмид и отправила письмо Эмме — и, задержавшись на почте, едва не опоздала к Северусу. Когда она взбежала на верхний этаж Мунго, часы показывали пять минут восьмого и из аудитории в сторону буфета уже потянулись первые студенты. В боку кололо, от нехватки воздуха кружилась голова — она оперлась о стену, чтобы отдышаться, и вдруг услышала чей-то скрипучий голос:

— На пару дюймов ниже, пожалуйста.

Лили подняла голову — и взгляд наткнулся на дубовую раму. Ой, да это же портрет! Под потолком медленно поворачивались хрустальные шары, заполненные горящими свечами, и тусклые блики скользили по золоченым завитушкам на раме и изображению грузного мужчины с кустистыми бровями и похожим на картофелину носом.

Краски на картине потемнели от времени, холст казался холодным и шершавым на ощупь. Пальцы Лили накрывали живот мужчины, отчетливо проступавший под складками коричневой мантии — если сделать, как он просит, и сдвинуть ладонь на пару дюймов вниз...

Ой. Сообразив, она вспыхнула — и отдернула руку.

— Вы не так меня поняли, мисс! — оскорбился портрет. — Просто краска отслаивается — чешется, сучий потрох...

Но Лили его уже не слушала, потому что в этот момент на пороге появился Северус — на мгновение задержался и повернул голову, и весь остальной мир словно растворился в тумане. Работа, дом, бредовые выдумки Поттера — все это развеялось как дым; остался только Северус, его черная фигура в мягких свечных отблесках, его резкий, чеканный профиль, словно выбитый на фоне дверного косяка, и у Лили заколотилось сердце...

...и вдруг дрогнуло и пропустило удар — он что-то сказал широкоплечему верзиле, который шел за ним следом, и она узнала это бледное одутловатое лицо с бесстрастными, как у крокодила, глазами.

Мальсибер. О Господи, это Мальсибер.

— Да-а, вот так! Святые угодники, какое блаженство! — воскликнул портрет, и она отстраненно заметила, что опять за него схватилась — потому что Северус сделал шаг вперед, и стало видно, что он сильно хромает.

Мальсибер что-то ответил и вслед за остальными студентами свернул в сторону больничного буфета, но Северус только фыркнул и не стал его догонять, и Лили, сглотнув, заторопилась ему навстречу.

— Сев! Стой, подожди меня!

От звука ее голоса он вздрогнул — но тут же повернулся к ней и поморщился, неудачно ступив на больную ногу.

— Лили? Что ты тут делаешь?

Он стоял к ней вполоборота, и его щеку прикрывала прядь волос, черная и гладкая, как вороново крыло, но Лили и так видела, что его черты заострились, а под глазами залегли глубокие тени. Ох, кажется, кто-то слишком много работает и слишком мало отдыхает...

— Принесла тебе ингредиенты, — от широкой улыбки заныли щеки. — Шерсть оборотня, я же писала. А... что у тебя с ногой?

— Ерунда, — отмахнулся он, но черные глаза так и шарили по ее лицу, и во всей его позе чувствовалось напряжение. — Немного промахнулся с Режущим.

Вот как? А Блэк с Поттером говорили... Но нет, если спросить напрямую, он точно обидится. Как обижался всегда от несправедливых подозрений... И вообще, это же Блэк и Поттер, они врут как дышат! Разве можно им верить?

— Да уж вижу я, какая это ерунда, — она покачала головой. — Совсем себя не бережешь — удивительно, что промахнулся только с Режущим и только один раз.

Он мгновенно ощетинился, будто кто-то неосторожно тронул Дьявольские силки.

— Кто бы говорил! Ты сама когда последний раз ела? Видок хуже моего, и под мантией все ребра пересчитать можно, — буркнул он, опуская голову. И отвернулся — только ухо торчало из-под длинных черных волос.

— Тогда давай зайдем куда-нибудь и поедим, — Лили с облегчением взяла его за руку. — Или, если не хочешь в кафе, можем ко мне домой — я что-нибудь приготовлю...

— Нет, давай лучше в кафе, — поколебавшись, откликнулся он. — Будут какие-нибудь пожелания?

И бросил на нее быстрый, настороженный взгляд, а потом несильно сжал ее пальцы.

— Устрицы, — вмешался портрет, о котором она уже успела забыть. — Всего четыре пенса за дюжину — и вас ждет незабываемая ночь любви... — он сладострастно причмокнул, и Северус вспыхнул. Покосился на нее вопросительно, и худые щеки пошли алыми пятнами, а большой палец осторожно погладил тыльную сторону ее ладони.

Лили улыбнулась в ответ.

— Только не в Косой переулок, ладно? — сказала она. От одного воспоминания о разоренных, сожженных домах по спине продрал липкий озноб.

— Тогда... в «Три метлы»? — его плечи едва заметно напряглись, брови сошлись на переносице — как будто он выбирал не кафе, а как минимум имя их первенцу. Или добавлял последние ингредиенты в опасное горючее зелье.

Кивнув, она потащила его к лестнице, но через несколько мгновений замедлила шаг: он почти не наступал на левую ногу, старался сразу же перенести вес на правую, и по его лицу то и дело пробегали короткие, быстрые судороги. Как же он будет спускаться по ступенькам? Наверное, лучше аппарировать прямо отсюда — да, но он же точно разозлится, что его совсем за инвалида держат...

Пока Лили колебалась, из-за поворота показался целитель Фоули. Он несся вперед, не обращая внимания ни на что вокруг; за ним едва поспевал похожий на шарпея маленький волшебник с лысой головой и печальным лицом. В складках обвисшей кожи виднелись темные, обеспокоенные глаза.

— Друг мой! — позвал он, переходя на трусцу. — Я беспокоюсь за вас, вот и все! Вы уволились так поспешно — буквально за день, никого не предупредив, к тому же в середине года, когда у вас не дочитан курс... Это совершенно на вас не похоже!

Фоули остановился перед лестницей и так резко развернулся на каблуках, что лиловая мантия вихрем взметнулась вокруг лодыжек.

— Нотт предложил мне работу мечты! — прошипел он. В его глазах сверкали молнии. — Своя лаборатория, исследования и никаких болванов-студентов! — и, понизив голос, добавил что-то еще, от чего похожий на шарпея волшебник побледнел и отступил на шаг.

Вдруг позади что-то скрипнуло. Лили обернулась, краем глаза уловив движение, и увидела Мальсибера.

Он стоял у того самого назойливого портрета — бледный и неподвижный на фоне резных дубовых панелей, и по его подбородку ползла капелька крови из закушенной губы. Его тяжелый, пристальный взгляд не отрывался от целителя Фоули, жадно ловил каждое его движение, словно в мире не было ничего важнее — и у Лили похолодели руки. По спине побежали мурашки, внутри волной поднималось леденящее, цепенящее ощущение — что-то темное и злое, для чего она не знала названия...

Она ткнула Северуса локтем в бок.

— Сев! Глянь туда, — и мотнула головой, показывая на портрет — но когда он оглянулся, там уже никого не было.

На лестнице заскрипели ступеньки — целитель Фоули успел спуститься на половину пролета. Казалось, каждый шаг давался ему с трудом; со своего места она отчетливо видела его темный, коротко стриженный затылок — по шее катилась капелька пота, прямо к лиловому воротнику, совсем как кровь из прокушенной губы Мальсибера...

Похожий на шарпея волшебник сглотнул и побрел обратно в коридор. Целитель Фоули дернулся, как марионетка на ниточках, но не остановился, а только прибавил шаг и через мгновение скрылся из вида.

Интуиция уже не просто нашептывала, что что-то не так, а визжала в голос, и в висках набатом грохотала тревога.

— Не вижу ничего особенного, — Северус склонил голову набок, продолжая разглядывать портрет.

— Там был Мальсибер, — прошептала Лили. От одного его имени кожу схватило холодом, и волоски на руках поднялись дыбом. — Он стоял и смотрел... Знаешь, по-моему, он следил за целителем Фоули.

И сразу же поняла, что зря это сказала — Северус вздохнул и тяжело похромал к лестнице. Остановился на верхней ступеньке, положил ладонь на дубовые перила — край черной мантии задел резные балясины — и повернулся к Лили:

— Ты идешь?

— Нет, ты не понял, — она подошла к нему и понизила голос. — Я... знаешь, по-моему, я что-то почувствовала. Целитель Фоули не хотел уходить — это Мальсибер его околдовал и заставил. Ты же сам видел, как медленно он спускался по лестнице! Неужели тебе не показалось это странным?

Отсюда ей было видно окно — за стеклом расплывалась чернильно-синяя ночь, затянутая прозрачной вуалью облаков. Серебряную луну перечеркивали ромбики свинцового переплета. На этом фоне фигура Северуса казалась сотканной из мрака — только молочной белизной наливались кисти рук и узкое лицо с похожим на клюв хищным носом.

Он покачал головой:

— Не вижу ничего странного. Ты же слышала — ему предложили свою лабораторию; если бы я выбирал между своей лабораторией и преподаванием, я бы тоже ни минуты не сомневался. Что до Мальсибера... — он заколебался, но все же продолжил: — Ты уверена, что тебе не показалось?

Щеки вспыхнули, будто обожженные щупальцами Амброзиуса.

— Что? Конечно, уверена! Он стоял вон там, у портрета — я видела это так же ясно, как тебя сейчас! Уставился на целителя Фоули... так и зыркал глазищами — крокодил, да и только!

Но Северус поджал губы, и хмурый лоб собрался морщинками. Он явно думал над ответом... но почему? Почему он ей не поверил? На работе к ней всегда прислушивались — и к вычислениям, и к Дару, а он... Просто отмахнулся от ее подозрений, как от надоедливой мухи!

Ей хотелось что-нибудь пнуть. Или закричать — трясти его и бить по этой упрямой башке, пока не вколотит в него хоть немного мозгов. Но она только улыбнулась немеющими губами и сказала:

— Его отец — один из лидеров Упивающихся. Которые вовсе не отдельная радикальная группировка, а цепные псы Того-Кого-Нельзя-Называть, как я тебе все время и говорила, — и добавила, всплеснув руками: — Сев, ну подумай сам: зачем такому, как Мальсибер, приходить на лекции в Мунго, если не по заданию своего господина? Он же никогда не интересовался целительством!

Он заколебался — пальцы сжались на перилах, и щека дернулась, как от нервного тика. В окне у него за спиной белым фонариком светила луна... Господи, таким бы фонариком — да засветить по его дурной голове! Может, до него хоть тогда бы дошло!

— Мальсибер — мой друг, — с видимым усилием проговорил Северус. Его лицо казалось застывшим и отрешенным — и бледным, ужасно бледным... — Я всегда уважал твое мнение и никогда не указывал, с кем тебе дружить и что думать. И был бы крайне признателен, если бы и ты, в свою очередь...

— Но я тебе не указываю! — перебила она. Заставила себя разжать непонятно когда стиснутые кулаки — на ладонях отпечатались красные полукружья ногтей. — Просто... слушай, он же точно задумал что-то дурное! Он и тебя за собой утянет — я... ты же знаешь, я вижу такие вещи...

Его черты исказились. Под черными ботинками скрипнул паркет — он выпустил перила и шагнул к ней... пошатнулся, забыв про больную ногу, но выпрямился так резко, словно ему в спину вогнали гвоздь. И, вздернув подбородок, процедил сквозь зубы:

— Тебя послушать, так он просто исчадие ада какое-то! — на бледном лице живым огнем блеснули глаза. — Возможно, тебе стоит присмотреться к собственному окружению? Чем Мальсибер хуже Эдди Бьюкенена, с которым ты ходишь обедать? Или твоего распрекрасного Пьера, с которым ты так мило флиртуешь, хотя он троюродный брат Розье и племянник Нотта!

Что? Да он с ума сошел! Какой флирт, о чем это он? И при чем тут обед? Эдди ее защитил, когда ей нужна была помощь, а где в это время был он? Занимался непонятно чем со своими дружками-Упивающимися?

Грудь заныла, будто в легкие насыпали льда, и кровь застучала в ушах. Все вокруг вырисовывалось с необычайной ясностью: и плавающие под потолком шары со свечами, разбрызгивающие лужицы бликов, и окно, в котором влажно чернела лунная ночь... Лили медленно, прерывисто выдохнула — но не успела сказать ни слова, потому что внизу зазвучали голоса. По лестнице кто-то поднимался, и Северус опомнился — отшатнулся, словно став ниже ростом, и втянул голову в плечи... пальцы снова сжались на перилах, длинные волосы закрыли лицо...

— Лили, я...

— Я не стану говорить с тобой в таком тоне! — отчеканила она. Слова колотым льдом хрустели на языке. — Продолжим потом, когда ты придешь в себя и перестанешь разбрасываться всякими... возмутительными обвинениями!

И, не давая себе времени передумать, она нащупала в кармане палочку и крутанулась на месте. Мир схлопнулся, потом собрался заново, и перед глазами появилась стылая и зябкая прихожая. Входная дверь леденила спину, в поясницу впивалась латунная ручка, и в углу сгибалась под верхней одеждой трехногая вешалка.

От нее пахло старым деревом и лавандовым порошком от моли. Из-под лакированных ножек, точно кошачьи глаза, помаргивали зеленые и красные огоньки сторожевых чар. Впереди поблескивала громада зеркала — и только вглядевшись в его темные глубины, Лили задала себе так и вертящийся на языке вопрос.

Откуда Северус узнал, с кем она сегодня обедала? Причем не только имя, но и фамилию, которую она и сама-то раньше не слышала...


* * *


Фрэнк Лонгботтом постучал в дверь ближе к девяти — но Лили так разозлилась на одного слизеринского придурка, что совершенно забыла о записке Эдди и едва не прокляла незваного гостя. Возможно, именно поэтому тот с порога почуял неладное, отказался от чая и сразу приступил к делу: прошелся по комнатам, добавляя и перестраивая сторожевые чары, и надолго задержался у окон и камина, размахивая палочкой и шепча какие-то инкантации.

Немного поколебавшись, она рассказала ему про Мальсибера и внезапное увольнение целителя Фоули — Фрэнк рассеянно кивнул и пообещал все проверить. А потом объяснил, что Долохов каким-то образом прознал о готовящемся аресте и ускользнул от аврората, и пока его не поймают, ей придется быть очень осторожной: не открывать дверь кому попало и в случае чего сразу пользоваться портключом. Достаточно отломить от булавки птичью головку — и магия перенесет ее в безопасное место... какое именно, он не уточнил, но еще раз подчеркнул, что булавку нужно носить не снимая и активировать при первых признаках опасности: лучше быть живым паникером, чем мертвым храбрецом.

Напоследок он добавил, что особых причин волноваться пока нет: полную версию ее показаний видел только он, а источник утечки они скоро найдут и ликвидируют — но Лили только сильнее встревожилась и половину ночи подскакивала от каждого шороха. Если у Того-Кого-Нельзя-Называть есть свои люди даже в аврорате... ой нет, об этом и подумать-то страшно.

Впрочем, никакие Упивающиеся за ней так и не явились, и к середине недели она немного расслабилась, почти простила Северуса и даже выбралась на пару распродаж за рождественскими подарками. Эксперты из аврората обещали подготовить отчет к пятнице, но Лили не удержалась и сама заглянула в библиотеку — уж очень ей было интересно, что за проклятие Амброзиус наслал на своих врагов.

Однако в общем справочнике нашлось только название — Маледиктус — и указание на то, что более подробная информация есть в книге под названием «Тайны наитемнейшего искусства». Влезать в эти тайны ужасно не хотелось... с другой стороны, она же не собирается никого проклинать, верно? Только посмотреть, что это за проклятие — и если там написано, то как его снять.

Успокоив себя таким образом, она подошла к самой дальней секции, посвященной Темным искусствам, и призвала с верхней полки тяжелую книгу, переплетенную в поблекшую черную кожу. И от верхней крышки, и от пожелтевших страниц веяло чем-то неизъяснимо гадким, от чего сразу же захотелось помыть руки, но Лили заставила себя открыть нужную статью и, едва сдерживая дрожь отвращения, пробежала глазами несколько коротких абзацев.

Маледиктус заставлял человека превращаться в животное (какое именно, зависело от проклятия) и передавался по наследству. Как правило, от матери к дочери, хотя упомянутый в книге Фаддеус Феркл так разозлился на своих сыновей, что превратил их в ежей, и с тех пор проклятие переходило на всех его потомков-мальчиков. Сначала они становились ежами на время и по собственной воле, а потом возвращались в человеческий облик, но через несколько лет животная сущность вытесняла людскую, и они окончательно забывали свою человеческую ипостась.

До формулы проклятия она так и не добралась — омерзение пересилило, и Лили убрала «Тайны наитемнейшего искусства» обратно в шкаф. А потом отправилась мыть руки — дважды, с мылом, тщательно оттирая ладони и пальцы. И никак не могла избавиться от ощущения, что где-то уже слышала это имя — Фаддеус Феркл... Но от кого и в каком контексте, она так и не вспомнила. Скорее всего, это было как-то связано с Амброзиусом — вот только Майлан сразу сказал, что тот сильно изменил формулу, убрал привязку к полу и добавил отлагательное условие, и потомки проклятых не превращались в животных, а умирали от чего-то другого.

Что ж, оставалось ждать пятницы и отчета из аврората. И запуска Прорицателя — в банке с питательным раствором подрастал слепок Квинтии, и Эдди уже протоптал от него дорожку к аквариуму, пока Лили моделировала будущую диаду с Амброзиусом.

К четвергу привычная работа настолько ее успокоила, что она уже подумывала сходить на почту и отправить Северусу злополучную шерсть оборотня — ссора ссорой, но ингредиенты ему были по-прежнему нужны... Вот только он каким-то образом почуял перемену в ее настроении и написал первым. Сонная сипуха принесла склянку с очередным воспоминанием о занятиях в Мунго, на этот раз у целителя Хопкирка.

Преподаватель расхаживал вдоль доски взад-вперед — его пышные седые волосы в свете свечей отливали серебряным, и от этого казалось, что по аудитории перекатывается живая капелька ртути — и рассказывал о физиологии магов и магглов. Хоть Лили и не все поняла из его лекции, но довольно быстро ухватила суть: волшебники и впрямь куда крепче и выносливее своих маггловских собратьев, и это, увы, не выдумки апологетов чистокровности, а самая что ни на есть колдомедицинская реальность.

Магия позволяла волшебникам быстро залечивать ушибы и мелкие царапины, и многие инфекции, в том числе и смертельные для магглов, их организм даже не замечал — но и магглы, в свою очередь, не могли заразиться опасными для магов болезнями вроде обсыпного лишая или той же драконьей оспы. И только пневмотропные вирусы не делали различий между теми и другими, но и тут волшебники ухитрялись быстрее выздоравливать за счет ускоренного иммунного ответа. Особенно это касалось сильных и талантливых магов — и вот тут, добавил целитель Хопкирк, с явным намеком уставившись на кого-то за задней партой, происхождение никакой роли не играло, значение имели только природные способности, и кто на экзамене будет утверждать обратное, на хорошую оценку может не рассчитывать.

На этом месте Лили нашла взглядом знакомую черную макушку — ура, один, без Мальсибера! Но сразу же застонала, уронив лицо в ладони: Северус замер на краешке стула, как пес в охотничьей стойке — и, подавшись вперед, сцепил в замок пальцы, будто из последних сил удерживал себя на месте. Из-под завесы волос птичьим клювом торчал нос, и глаза горели мрачным, почти фанатичным восторгом.

Все с ним ясно — гибрис, одна штука, особо тяжкая форма. Вспомнил, как быстро у него заживают ожоги и ссадины, и уже успел прикинуть, что в таком случае круче него только ящерицы. И ладно бы просто прикинул, он же сейчас от теории к практике перейдет! Пока всем нормальным людям выдавали тормоза, этот второй раз стоял за дурным характером. Ногу бы сначала залечил — он-то не ящерица, у него новая не отрастет! Нет, когда-нибудь она с ним точно поседеет...

Содрогнувшись, Лили опрометью выскочила из думосбора и кинулась упаковывать слюну и шерсть оборотня. И писать коротенькую записку — что пусть только попробует прийти к ней на Рождество больным и покалеченным! Она ему голову открутит, а потом назад приставит и больно проклянет. И не посмотрит, кто тут могущественный маг!

Кажется, получилось довольно внушительно. Ладно, от Мальсибера он по ее просьбе пересел, авось и тут сработает. Запечатав конверт, она отдала его задремавшей сипухе — так, остаток недели уйдет на последние расчеты и отладку будущего октета, в пятницу состоятся первые испытания... в выходные нужно заскочить к родителям — и все, дальше Рождество и Северус. И накопившаяся куча вопросов, которая не давала ей покоя.

Кто рассказал ему про обед с Эдди? Откуда Мародеры узнали, что он поранил ногу, причем именно левую? И о каких его зельях Люциус Малфой тогда сказал, что они имели успех?


* * *


Пятница наступила неожиданно быстро. Пока бледная и поминутно сглатывающая Руби подсоединяла к вокализатору последнюю диаду, Лили заварила всем чай и принялась наблюдать за аквариумом. Квинтия металась за стеклом и тыкалась по углам, как ошалелый грецкий орех; ее мозговые извилины, пока еще нежные и не отвердевшие, отливали перламутровой белизной жемчужины. Амброзиус волком рыскал за ней по пятам, распугивая всех, кто осмеливался подплыть к его сокровищу слишком близко — хихикнув, Лили покачала головой и покрутила ручку радиоприемника, ловя нужную волну. Вот-вот должна была начаться та самая передача, и пропускать ее не хотелось: «Пророк» в последнее время стал хуже «Ведьмополитена» — в том хоть новые рецепты публиковались, а в этом и вовсе ничего, даже отдаленно смахивающего на новости...

Наконец на шкале всколыхнулись и опали зеленые огоньки — потом послышался треск помех, и хрипловатый женский голос произнес:

— ...причастны к атаке на маггловскую железную дорогу, которая состоялась в ночь со вторника на среду. Из-за наложенных ими чар машинист поезда, следующего из Лондона в Литтлхэмптон, не увидел красный сигнал и неподалеку от туннеля Патчем врезался в стоящий на рельсах поезд. Эта авария стоила жизни троим магглам, и более пятидесяти получили ранения... (1)

О Боже... Получается, Упивающиеся совершили новый теракт? И им опять ничего за это не будет? Лили оглянулась на Эдди, но он стоял у аквариума и так сосредоточился на своем колдовстве, что не слышал и не замечал ничего вокруг. Он напоминал могучий ясень, вросший в каменный пол — стоял, чуть расставив ноги, и закатанные рукава обнажали предплечья, похожие на крепкие узловатые ветки.

Его глаза были прикрыты, палочка так и порхала в пальцах. Последний взмах — и из ее кончика вырвались голубые искры. Затрепетали в воздухе, развернулись десятком электрических дуг — раздался сухой треск, и в лаборатории запахло озоном. Чары привязки к линиям вероятностей... Их она уже знала — видела во время экспериментов профессора Крокера.

Руби сглотнула и поморщилась. Какая-то она совсем бледная — из-за теракта, что ли? Или переживает, что вокализатор может не заработать?

— Аврорат не успел предотвратить эту трагедию, — продолжала тем временем женщина — ее измененный голос выровнялся, и из него ушли хрипловатые нотки. — Однако отдел по борьбе с незаконным использованием маггловских изобретений вовремя разослал предупреждения, и преступники были застигнуты на месте преступления. В развязавшейся схватке пострадал один из нападавших — нашему корреспонденту удалось выяснить, что это была Беллатрикс Лестрейндж, возглавлявшая эту группу. Кроме того, утром в четверг другой наш корреспондент стал свидетелем еще одного возмутительного преступления. Из своего кабинета в больнице имени Святого Мунго был похищен старший целитель Хопкирк, много лет возглавлявший отдел лечения травм от рукотворных предметов...

Что? Она же только вчера видела его в воспоминаниях Северуса! Он шутил, жестикулировал, расхаживал по аудитории, сверкая улыбкой и серебристой сединой... Что от него понадобилось этим чудовищам?

Но передача прервалась — деревянный приемник зашипел, зашелся треском помех, а потом по ушам ударил грохот барабанов, и хриплый голос затянул что-то до заунывности бравурное.

Очередной концерт «Гоп-гоблинов»? А как же передача? Лили зажала рот рукой — Руби зеркалом повторила этот жест, а потом сглотнула, медленно дыша через нос, и смуглые щеки залила зеленоватая бледность. Майлан нахмурился, уже собираясь что-то сказать, но Эдди отступил от аквариума и опустил палочку.

— Готово, — произнес он. А потом выключил радио и добавил, обращаясь к Руби: — Соберись. Сейчас ты ему ничем не поможешь, но вот если Прорицатель заработает... Поняла?

Та слабо кивнула — и вдруг ее глаза расширились, и она со всех ног кинулась к двери, ведущей в уборную. Только мелькнули кудрявые волосы, небрежно связанные в пышный хвост, и высокие каблуки дробно процокали по каменному полу.

Лили уже подхватилась за ней следом, но тут под широкой ладонью Эдди загудел и завибрировал аквариум. Низкий звук напоминал урчание мотора, слабо дребезжало стекло — слепки за ним выстроились октаэдром, и между ними пробегали голубые искры, тусклые и бледные в мутной толще раствора. Холодок озона пощипывал ноздри, и во всех четырех люстрах ярко вспыхнули свечи, а потом ожила мембрана вокализатора.

— Эдвард Бьюкенен, — произнес металлический голос. — Доступ разрешен.

Лили остановилась в паре шагов от двери. Эдди сжал руки в кулаки, набрал воздуха, как перед прыжком в холодную воду, и медленно, почти по слогам отчеканил:

— Вопрос. Где сейчас целитель Хопкирк и что с ним происходит?

Пауза. Искры между слепками забегали быстрее, от аквариума повеяло холодом, и казалось, что вмороженные в зеленый лед мозги лупят друг друга короткими молниями.

Сбоку шевельнулся Майлан — на его лице застыла какая-то странная гримаса, как будто он разрывался между двумя одинаково сильными чувствами. Его взгляд то и дело возвращался к двери, за которой скрылась Руби.

— Ответ. Гектор Хопкирк находится по адресу: Аппер-Фледжли, Верхняя улица, дом два, — наконец произнес металлический голос. — Этот дом принадлежит ему и его второй жене, Летиции Хопкирк. Гектор Хопкирк доволен проведенной операцией и тем, что жизнь его пациентки вне опасности. Он собирается лечь спать.

Фух. От сердца немного отлегло — значит, они его отпустили! Наверное, после того как он вылечил эту, как ее... Беллатрикс Лестрейндж, да? Какой же он все-таки добрый — не жаловаться на похитителей побежал, а вернулся домой и радуется, что сумел помочь пациентке...

Справа щелкнула дверь, по полу снова рассыпался стук каблуков, и Эдди обернулся к вошедшей Руби.

— Ты слышала? Он не только ответил на прямой вопрос, но дал развернутый ответ, отличив важную информацию от неважной!

Его глаза сияли ярче любых свечей, и Руби неуверенно улыбнулась. Лили заметила, что она все еще очень бледна. Едва ли не бледнее собственной лабораторной мантии, и это с ее-то смуглой кожей... Она что, заболела? Или чем-то отравилась?

— Все в порядке? — тихо спросил Майлан. Руби взглянула на него из-под ресниц, но дальше Лили уже ничего не слышала, потому что Эдди подтолкнул ее вперед к аквариуму.

— Теперь ты — посмотрим, что он ответит человеку с Даром. Сначала приложи ладонь вон туда, видишь? — он махнул рукой, показывая нужное место. — Потом скажи слово «вопрос», а дальше медленно и четко задай сам вопрос. О будущем не спрашивай, только о том, что актуально сейчас, прогностическую функцию мы будем тестировать отдельно.

Он стоял к ней почти вплотную, прямо за спиной, и Лили поежилась, как-то слишком остро почувствовав, что достает ему макушкой только до плеча. От чужой неуютной близости волоски на шее стали дыбом, и она шагнула вперед и прикоснулась к передней стенке аквариума.

Стекло оказалось очень холодным, почти таким же ледяным, как окно в Гриффиндорской башне, когда наступала зима. Только без ледяных узоров, которые заплетали его где-то до середины — она любила продышать в них дырочку и смотреть через нее в ночь, как в черный колодец со звездами.

Но сейчас за растопыренными пальцами клубилась и лениво мерцала зеленая муть, и в ней голубыми жучками бегали искры. Металлический голос Прорицателя объявил:

— Лилит Саммерс. Доступ разрешен.

Это кто еще такая? Неужели что-то сломалось? Нахмурившись, Лили оглянулась на Эдди — но тут же захлопнула рот, потому что он смотрел в другую сторону. Его руки были скрещены на груди, а лицо... она только раз видела у него такое выражение — напряженное, застывшее, как будто он судорожно что-то просчитывал. От улыбчивых губ разбежались жесткие складки, под тканью лабораторной мантии закаменели бицепсы — он сощурился и кивнул:

— А, Руквуд... Как вижу, вы принесли потенциометр?

Она проследила за его взглядом — несуразная фигура в лабораторной мантии словно прилипла к серой каменной стене. Седеющие волосы падали на лоб, бледные щеки испещряли оспенные рытвины, а в руках он держал серебряный прибор со множеством трубочек — тот самый, который когда-то сломался у профессора Крокера.

На всякий случай Лили отступила на шаг, но Эдди просто подошел к Руквуду, обменялся парой слов и выпроводил его за дверь, забрав принесенный потенциометр. Постоял там, словно прислушиваясь к чему-то, а потом повернулся к остальным и тряхнул золотистыми кудрями.

— Ладно, будем считать, что ничего важного он не услышал — не считая имени Лили, которое на самом деле не ее, — его улыбка казалась немного натянутой. — Видимо, опять проблемы с альфа-линией. Ну-ка, посторонитесь...

Она послушно отошла к стене. Близость камня холодила плечо, чувствовалась даже сквозь ткань лабораторной мантии, но блестящий прибор в руках Эдди так и притягивал взгляд. Особенно когда из серебряных трубочек повалил дым, и потенциометр нагрелся, зашипел и забулькал. Лили уже успела испугаться, что он тоже бракованный — как и тот, что был у профессора Крокера, но зеленые клубы коконом обволокли аквариум, а потом потянулись наверх и сгустились под потолком в текучую цифру пять. Сквозь дымные струйки просвечивал краешек люстры и тяжелые железные цепи, на которых она висела.

Лили невольно сглотнула — уж слишком эта штука напоминала то заклинание Упивающихся, которое она видела в театре... Но ни Руби, ни Майлан даже глазом не моргнули, а Эдди выписал палочкой плавный зигзаг и пробормотал инкантацию.

— Все, я перестроил связи на другую альфа-линию, — наконец сказал он. — Пока не ослабеет возмущение вероятностного поля, будем считать, что правильная именно она, а не вторая... Ладно, попробуй сейчас.

Она подошла к Прорицателю и снова прижала руку к холодному стеклу.

— Лили Эванс, — после короткой паузы объявил металлический голос. — Доступ разрешен.

Лили шумно выдохнула — она и не заметила, что так надолго затаила дыхание. Оглянулась на коллег — Руби сверкнула белозубой улыбкой, Майлан показал большой палец, а Эдди с облегчением убрал в карман палочку.

— Вот и все, Прорицатель активирован. Давай, задавай свой вопрос.

Лили облизнула внезапно пересохшие губы. Обвела взглядом столы коллег и шкаф с думосборами, но в голову не приходило ничего путного... задержалась на люстре, пока зажженные свечи не слились перед глазами в длинное огненное кольцо — эх, надо было послушаться маму и купить Петунье новую люстру, а не тратиться на дорогущий чемодан... Она хлопнула ресницами, смаргивая горячие цветные круги, и покосилась на Руби с Майланом — он как раз ее о чем-то спрашивал...

Эдди смотрел на нее, нетерпеливо подняв брови. Лили открыла рот, еще сама не зная, что именно скажет, — и вдруг выпалила:

— Вопрос. Где лучше жить моей сестре?

В аквариуме забегали искры, по белым извилинам волнами перекатывалось голубое свечение. Мутная жидкость всколыхнулась и свилась в зеленый водоворот, и слепки завибрировали от натуги — их дрожь стекала в каменный пол и чувствовалась даже сквозь подошву туфель.

На столе Эдди затрепетало страусиное перо, а чернильница-непроливайка вытянула ножки и засеменила в сторону, спеша убраться подальше от важных документов.

— Ответ. В Новой Зеландии, — наконец раздался голос Прорицателя.

И только-то? Она думала, он подскажет какой-нибудь замечательный дом — Петунья с Верноном как раз задумались о покупке... А тут другая страна. И никаких уточнений, даже таких, как с целителем Хопкирком...

— На развернутый ответ не хватает мощности, — после короткой проверки объяснил Эдди. Над аквариумом переливалась радуга шкал и показателей, бросая отблески на его широкое добродушное лицо.

— Я же говорил, что нужна еще одна квадра, — хмыкнул Майлан. — Попробую вырастить, но это уже не раньше следующего года.

— Угу. Кто у нас дальше — ты, Руби? — Эдди погасил диагностические чары и отступил в сторону, широким жестом приглашая ее к Прорицателю.

Она сделала несколько шагов, помедлила — черные волосы завивались в колечки, блестящим водопадом струились по ее плечам и воротнику лабораторной мантии — и приложила ладонь к толстой стенке.

— Руби Подмор, — немедленно откликнулся вокализатор. — Доступ разрешен.

— Опять не та альфа-линия? — Эдди поскреб в затылке, досадливо сведя брови. — Что ж такое, когда они уже угомонятся!

Руби обернулась — закусила нижнюю губу, и смуглые щеки вспыхнули вишневым румянцем.

— Э-э... не совсем, — потупившись, она пожала плечами. — В общем... мы со Стерджисом вчера поженились. Я собиралась сказать, но потом, когда мы устроим нормальную свадьбу...

— Фух — я уж испугался, нам придется все переделывать, — Эдди утер со лба несуществующий холодный пот, и вдруг залихватски ей подмигнул, вытаскивая из кармана волшебную палочку. Одновременно с этим Майлан растерянно спросил:

— Ты... вышла замуж?

Он оперся о край стола — тот хрустнул, и по светлому дереву побежала трещина. Лицо Майлана заливала зеленоватая бледность, губы сжались в тонкую линию... он что, тоже отравился? Лили на всякий случай понюхала остатки чая в чашке — нет, заварка точно ни при чем...

Но Эдди уже вскинул палочку, и воздух взорвался лепестками цветов. Синий, лиловый, алый, бледно-розовый и солнечно-желтый — сверху дождем пролилось шуршащее многоцветье, благоухающее прохладной сладостью весеннего сада. Лили покосилась вниз, но у самого пола лепестки исчезали, и над серым полом медленно таяли белые искры.

Руби прыснула. Ее глубокий, низкий смех словно шел из самой груди, и Лили, опомнившись, кинулась ее поздравлять, и даже Майлан в конце концов выдавил слабую улыбку. Свой вопрос она в итоге задала — правда, шепотом, чтобы проверить настройки приватности, и получила такой же тихий ответ. Дальше вперед выпихнули Майлана, но он заговорил по-валлийски, так что этот обмен репликами Лили тоже не поняла. А потом как-то внезапно выяснилось, что уже четыре и пора идти за отчетом по Амброзиусу — Руби в честь свадьбы и грядущего Рождества отпросилась домой пораньше, так что из лаборатории они вышли вместе.

Закрывая за собой черную дверь, Лили еще успела заметить, как посреди комнаты появился серебристый медведь, и Эдди что-то сказал своему патронусу.

Пока они шли по коридору, Руби молчала — и заговорила, только когда Лили вызвала лифт.

— Не обижайся, что я не предупредила о свадьбе, — в ее голосе слышались виноватые нотки. — Просто это и в самом деле было спонтанное решение. Мы случайно оказались у нужного кабинета, и Стерджис сказал — какого черта, сама же знаешь, что у меня за работа! И сгонял к ювелиру за кольцами...

— Что ты, я ужасно за вас рада! — искренне откликнулась Лили. — По-моему, такие порывы самые правильные. Вы же для себя женитесь, а не для кого-то другого.

Подъехавшая кабина распахнула перед ними двери, и она шагнула внутрь. Руби последовала за ней — тяжелый уличный плащ складками сбегал с ее плеч, и густой черный мех, которым он был оторочен, в ярком свете ламп серебрился на кончиках.

— Ну, это с какой стороны посмотреть, — полные вишневые губы растянулись в улыбке, в черных глазах мелькнули озорные искорки. — Но ты, наверное, и так уже догадалась? — и, склонившись к самому уху Лили, она прошептала с заговорщицким видом: — Я спросила, кто у меня, и Прорицатель сказал, что девочка! Девочка, представляешь? А у тебя кто будет?

Лили хлопнула глазами. То есть как это — «будет»? В том смысле, что когда-нибудь потом? А у Руби, выходит, уже сейчас — так вот почему ее стошнило от чая...

— Ну, если верить мадам Мелифлуа, то свой шанс на сына я уже упустила, так что, наверное, тоже девочка, — осторожно начала она, но ее собеседница уже не слушала — приподнялась на цыпочках, смешно вытянув шею, и замахала кому-то рукой.

Остановившийся лифт открыл двери, и она черной бабочкой выпорхнула наружу. Остановилась, сверкнула виноватой улыбкой — пока-пока! — и поспешила к светловолосому мужчине с квадратным подбородком. Он стоял у золотой решетки, отделяющей лифтовую часть от атриума — шагнул навстречу жене, подхватил, закружил...

Лили его узнала — Стерджис Подмор, бывший капитан их команды по квиддичу. На третьем курсе Лу на него только что не молилась... Но механизм кабины уже пришел в действие — залязгал, заскрежетал, и пол под ногами зашелся мелкой противной дрожью.

Этих двоих ждал тихий семейный вечер. А ее — аврорат и отчет о проклятии Амброзиуса.


1) Как всегда, подробности катастрофы для англочитающих:

http://www.railwaysarchive.co.uk/docsummary.php?docID=774


Вернуться к тексту


Глава опубликована: 03.11.2019
Обращение автора к читателям
otium: Лучей добра всем, кто находит время и силы на комментарии. Если б не вы, я бы никогда ничего не написала.
Отключить рекламу

Предыдущая главаСледующая глава
20 комментариев из 487 (показать все)
Автору здоровья, благополучия и передайте наше восхищение! Пусть все будет хорошо!
Какого хрена? Ну почему для спасения мира надо обязательно рожать от Поттера? Я все еще надеюсь, что существует другой способ. Насчет Сева и Лили, уверена, она неправильно его поняла. Впрочем,как и всегда. Они оба склонны додумывать то, чего нет.
Это Трелони виновата в смерти коллег Лили. Берта же обещала, что они все исправят и поставят овцу заблудшую на путь истинный.
Как же не хватает информации. Очень хочется отдельный фик с главами о том, чего не знает Лили. От лица Пита, например. Ну и других. Этакий сборник маленьких рассказов. Ну и, надеюсь увидеть проду. Давно со мной такого не было: не могла оторваться от чтения! Теперь на работе весь день носом клевать буду. Спасибо за труд!
До конца не хватило духу дочитать. Все ждала, что Лили наконец-то что-нибудь расскажет своему бойфренду из происходящего в своей жизни. Но нет, события происходят, проблемы нарастают. Она молчит. (Это я уже такая взрослая, что понимаю, что говорить надо через рот?)
Автору спасибо, но трава не моя.
Продолжение не будет?(
Спасибо большое otium за все переводы в целом и этот фанфик в частности. Благодаря им я открыла для себя этот пейринг и наслаждаюсь.
Жду продолжения с нетерпением.
nordwind Онлайн
Вторая часть истории сохраняет те сюжетные и стилистические слои, которые были в первой, а также добавляет новые. Они как бы просвечивают, образуя играющий гранями кристалл, где, в соответствии с сюжетом, мерцают альтернативные версии будущего и разноцветные лучи истин, полуправд и заблуждений.
Среди «слоёв», общих с первой частью фанфика, – ярко прописанные декорации: пейзажи, интерьеры, детали. Магические вещи убедительны не меньше обычных: чернильница на тонких ножках, опасливо семенящая «подальше от важных документов», или портрет, страдающий чесоткой из-за отслаивающейся краски. Автор делится с Лили не только острым глазом, но и чувством юмора: завывания Селестины Уорлок «похожи на брачную песнь оборотня», а Северус припечатан меткой фразочкой: «Пока всем нормальным людям выдавали тормоза, этот второй раз стоял за дурным характером».

Второй слой создают вписанные в сюжет реалии «маггловского мира». Прежде всего это действительные события: катастрофы, теракты, отголоски избирательной кампании.
Далее – расползшаяся на оба мира зараза бюрократизма, возникающая с появлением в сюжете Амбридж и ее словоблудия:
– В целях укрепления дружбы, сотрудничества и межведомственного взаимодействия, а также сглаживания культуральных различий и обеспечения, кхе-кхе, адаптации и интеграции в безопасную среду… мониторинг соблюдения законодательства о недопущении дискриминации лиц альтернативного происхождения…
Чувствуется, что автор плотно «в теме». И не упускает случая отвести душу:
– Демоны, которых они призывают... скажем так, я боюсь, что их права не в полной мере соблюдаются.
– В твоем отделе демоны приравнены к лицам альтернативного происхождения?
Еще один мостик к магглам – культурные ассоциации, от статуй до текстов, от «20 000 лье под водой» до Иссы / Стругацких и Библии (Послание к коринфянам и Песнь Песней).

Следующие слои образованы колебанием «альфа-линии». Действие происходит в Отделе Тайн, в группе сотрудников, работающих с прогнозами будущего, и его альтернативные версии то и дело стучатся в сюжет, как судьба в симфонии Бетховена.
Третий, условно говоря, слой – это «канон». Тут и упоминание об Аваде, которую «теоретически» можно пережить, и видение Лили о зеленоглазом мальчике, и вполне реальное взаимодействие с Трелони и Амбридж, и мелькающие на самом краю сюжета фигуры, вроде соседки Лили миссис Моуди или Августы Лонгботтом, которая просто проходит мимо Лили («пожилая ведьма в шляпе с чучелом птицы»). Профессор Шевелюрус – «духовный отец» Локонса.
А сценка в Мунго, где Северус жадно слушает целителя Фоули, прямо отсылает к лекции профессора Снейпа о зловещем обаянии Темных Искусств — и, чего греха таить, к его педагогической методике:
«От «блеющего стада баранов, по недоразумению именуемого будущими целителями, напряжения межушного ганглия никто и не ждал, от них требовалось просто вспомнить этот материал на экзамене, – целитель Фоули обвел аудиторию тяжелым взглядом».
(продолжение ниже)
Показать полностью
nordwind Онлайн
(продолжение)
Четвертый сюжетный слой держит на себе детективную линию, где опять-таки события прошлого сплетены с настоящим. Otium использует испытанный веками прием классической трагедии: читатель, владеющий относительно полным знанием о событиях, с ужасом наблюдает, как герои вслепую движутся к катастрофе. Время от времени в Отделе Тайн мелькает зловещая фигура Руквуда (Лили ничего о нем не знает, но Эдди явно что-то подозревает). Тут же ошивается Петтигрю. Вспыливший Северус внезапно сообщает Лили (и его осведомленность тоже весьма подозрительна), что один из ее коллег – «троюродный брат Розье и племянник Нотта»…
Другой пример: Лили не может припомнить, где слышала имя Фаддеуса Феркла, наложившего проклятие на своих потомков. Между тем один из них работает рядом с ней – и тоже не знает об этом проклятии (хотя, по роковой иронии судьбы, упоминает о нем как о некой невероятности). Оно будет непосредственно связано с его гибелью.
Сюда же относится пророчество о «принце, который не принц». Лили вспоминает его – уже не впервые – как раз перед тем, как приходит записка от Северуса, сообщающая, что его настоящим дедом был Сигнус Блэк. Но так и не соотносит пророчество ни с ним, ни с собой. (Хотя, строго говоря, Принц и без того не является принцем.) Больше того, Лили – возможно бессознательно – вводит в заблуждение Эдди, утверждая, что разбитое пророчество не далось ей в руки (а стало быть, не имеет к ней никакого отношения).

Наконец, тема флуктуаций, непосредственно связанная с загадкой будущего. Мадам Мелифлуа говорит о новой, 3087-й дороге, проложенной выбором Лили, а выбитая из равновесия Берта зловеще обещает «немножко помочь» той судьбе, от которой, по ее мнению, Лили злонамеренно увернулась. Но она и тут старается отмахнуться от тревоги, которую ей все это внушает.
Как раз характер героини и есть точка свода, на которой держится этот сложный и многоходовой сюжет. В отличие от большинства снэвансов, здесь в центре именно Лили: ее глазами мы видим все события, и через свое отношение к ним показана она сама. В ней множество противоречий – но именно тех, что бывают в характере живого человека, а не неудачно слепленного литературного персонажа. В Лили уживается острый ум и крайняя наивность, проницательность и слепота, страстная тяга к справедливости и способность не разобравшись рубить сплеча.
Юмористический штрих: сходу увидев в «Нарциссе» кошку, она не обнаруживает своего заблуждения, хотя успевает вволю за ней поухаживать и даже обработать от блох и паразитов. Так же она принимает за розыгрыш утверждение, что мадам Мелифлуа – слепая.
Во многом Лили видит не тот мир, который есть, а тот, который существует у нее в голове, «правильный»: «Нет, эти люди точно шарлатаны – интересно, на что они рассчитывают?» Уверенность, что шарлатаны не могут иметь успеха, до боли противоречит очевидности (хотя бы раздражающему Лили успеху «профессора Шевелюруса»). Но для нее «должно быть» (в ее понятиях) = «так и есть».
(окончание ниже)
Показать полностью
nordwind Онлайн
(окончание)
«Ясно же, что никакая власть не захочет договариваться с такими отморозками. А если Министр вздумает выкинуть какой-нибудь фортель, Визенгамот отправит его в отставку, только и всего!»
«Было бы из-за чего поднимать панику! Вряд ли кто-нибудь поверит этим лживым бредням – да и Визенгамот наверняка не дремлет и скоро их опровергнет».
Ну да. В Визенгамоте сидят мудрые люди: это вам не тупые курицы, которые польстятся на рекламу Шевелюруса. И уж конечно, кроме как о высшем благе, ни о чем думать они не могут.
Типичная логика Лили:
«Но кто мог ее убить и за что? Она ведь ничего плохого не делала, только помогала людям…» (= Убивают только за причиненное зло)
«Значит, он все-таки кого-то проклял. Но почему? Ей казалось, он хороший человек…» (= На плохие поступки способны только плохие люди)
«Он же просто актер! Да, сыгравший дурацкую роль в дурацком спектакле, – но разве за это можно убивать?» (Недозволительное = немыслимое; «may» = «can»)
«Да, недоразумение с Северусом разъяснилось…» – На самом деле все разъяснение заключается в фразе: «Это же Блэк и Поттер, они врут как дышат! Разве можно им верить?» (= Лжец лжет в любом случае, и мы даже разбираться не станем)
«Вранье, наглое, беспардонное вранье того человека…» (А это уже про Северуса… и точно так же некстати)
Другая черта Лили, тоже связанная с этой безоглядностью, чисто гриффиндорская (хотя слегка ошарашенный ее казуистикой Северус и говорит: «это... очень по-слизерински»). Называется она «вообще нельзя, но НАШИМ – можно и нужно». Это, разумеется, ее отношение к служебной тайне. Сразу после предупреждения о строго секретном характере проекта Лили отыскивает формальную лазейку для нарушения запрета:
«Хоть в лепешку расшибется, а найдет способ. Окажется, что книги нельзя выносить – скопирует, запретят копировать – прочитает и запомнит, а потом отдаст ему воспоминание... И плевать на все – в конце концов, это не служебная тайна, а всего лишь научная литература!»
Чисто интуитивно Лили не только не желает слышать о точной мере вины Северуса в трагедии (это как раз очень в ее духе: ДА или НЕТ, черно-белый мир), – ей пока не приходит в голову спросить то же самое про себя. Эта сцена «рифмуется» с эпизодом, где Лили беседует с Ремусом, убеждая его порвать с бессовестными друзьями. А тот только тихо замечает, что сам лишь недавно осознал меру собственной вины: «Куда уж мне... прощать или не прощать».
Припоминая Северусу его старые эксперименты, Лили негодует: «Кто из нас должен был пострадать, чтобы до тебя наконец дошло?» Ее упрек справедлив. Но он справедлив в отношении многих героев повести.
Редкий случай: к финалу вариативность сюжетного пространства не сужается, а расширяется – число альтернативных версий будущего здесь еще больше, чем в конце I части. Но даже если Otium не найдет возможности продолжить эту историю, в сущности, здесь уже сказано очень много – и очень убедительно.
Хотя жить – значит надеяться. И для героев повести, и для ее читателей.
Спасибо, автор!
Показать полностью
Ormona
nordwind

Грандиозный обзор, просто аплодирую стоя!

Профессор Шевелюрус – не Локхарт, но его духовный родственник.)

Особенно этот момент заиграет новыми красками, если догадаться, кто такой этот профессор)))
nordwind Онлайн
Ormona
Особенно этот момент заиграет новыми красками, если догадаться, кто такой этот профессор)))
Да-да, вот кто Локхарту добрый пример-то подал! Везде поспел - не мытьём, так катаньем))
А и то сказать: люди заслуживают получить то, чего хотят («просто помойте голову!..»)
Очень очень крутая серия
Софьяпопо Онлайн
Это было восхитительно! Спасибо большое автору и его бете, произведение стало одно из любимых ф. по гп. Очень бы хотелось продолжения, и даже если оно приведёт к относительно канонному будущему, хочется оставаться с Лили до самого конца.
Автор, Ви справді залишите таку класну серію без продовження?
Я прошу у Вселенной вдохновения для Вас, дорогой Автор! А ещё сил и желания на продолжение этой удивительной истории!
Ну да и как обычно Эванс свяжется с Поттером и родителей Избранного.
Отличная история, буду надеяться на продолжение.
Местный Снейп крайне достоверен.
И, конечно, такого-его хочется прибить; как его терпит местная Лили, насквозь неясно.

Макроквантовый прорицатель - отличная концепция.

В целом, конечно, грустная история о двух самовлюблённых идиотах.
Оставить комментарий я решила после «эффекта наблюдателя». Если вдруг кто-то решит не изучать дальше, что же это за эффект, то знайте: он работает немножко совсем не так - но это заметка для общего развития, в фанфик же описанная концепция заходит идеально
Очень классный концепт "Чем занимается отдел тайн", от сцен терактов мурашки бегают, финал вообще разрыв всего.
Северус, который вроде старается, а вроде косячит.
Лили, которая его непонятно как терпит, но живет свою полную насыщенную жизнь.

Яркая и крутая работа, спасибо!
А где третья часть?
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх