От ненависти до любви одно заклинание (гет)

На каникулах в Хогвартсе было спокойно и очень пусто. Практически все студенты, за исключением старших курсов, разъехались по домам. Завтракали, обедали и ужинали все — и преподаватели, и ученики — за одним столом. А свободное время ребята в основном проводили в тёплых гостиных, отдыхая, общаясь с друзьями, поедая сладости и очень редко делая домашние задания. На улице уже несколько дней держался мороз, поэтому гулять никто не осмеливался. Да и прогулка по замку вряд ли бы оказалось приятной, ведь мало того, что в коридорах и так гуляли сквозняки, так полтергейст Пивз ещё повадился открывать окна, запуская морозный воздух вместе со снегом.

Вот и сейчас Ремус Люпин шёл в кабинет директора и даже не заметил, как стал плотнее кутаться в свитер и мантию. Он обратил внимание на открытое окно, только когда наступил на снег, что намело на пол. Люпин рассеянно взмахнул палочкой, закрывая окно. Его мысли заняты были лишь непониманием, почему же его вызвал директор к себе. МакГонагалл сказала ему об этом за завтраком. Он знал, что Дамблдор просто так не приглашает студентов попить чай да поесть печенье. Он понимал, что что-то произошло, но не мог понять, что именно. И если бы это было что-то не очень серьёзное, вероятно, МакГонагалл бы ему уже всё сказала.

Поэтому Ремус мучил себя догадками. И одна была хуже другой. Вдруг что-то случилось с отцом? Или с мамой? Последнее время ей действительно нездоровилось. А вдруг Дамблдор узнал, что его друзья — анимаги и что на самом деле полнолуние он проводит в Запретном лесу, а не в Визжащей хижине? Что если он, Ремус, тем самым подорвал доверие директора и его хотят исключить? От этих мыслей у Люпина пробежались мурашки по телу, сердце забилось быстрее, а дыхание сбилось от волнения.

Когда Ремус подошёл к каменной горгулье, у него из головы даже вылетел пароль, который ему сказала МакГонагалл.

— "Лакричные палочки", — вспомнил Ремус; горгулья отодвинулась, пропуская его, и он встал на первую ступеньку и тихо добавил: — Спасибо.

Он решил, что не хочет растягивать свое волнение, поэтому он взбежал вверх по винтовой лестнице и открыл дверь в кабинет, забыв постучать.

Директор Хогвартса сидел за своим большим столом. Длинное фазанье перо в его руках выписывало слова на пергаменте. Очки-половинки скатились на кончик носа Дамблдора. Он поднял несколько удивлённый взгляд, когда зашёл Ремус, но тут же выражение его лица смягчилось. Директор отложил перо и улыбнулся.

— Ремус, доброе утро, полагаю, профессор МакГонагалл уже передала тебе моё послание, — любезничал он. Он, замечая замешательство Люпина, рукой предложил ему сесть на диванчик. — Может, чаю?

Люпин нервно усмехнулся про себя, вспоминая, как он думал о чае с печеньем, пока шёл сюда.

— Нет, спасибо, сэр, — тихо отозвался Ремус, усаживаясь на диванчик.

— Вижу, ты теряешься в догадках, почему я пригласил тебя, так что не буду тянуть и скажу сразу, что это касается твоего недуга, — директор, будто бы издеваясь, сделал небольшую паузу. Люпин даже задержал дыхание от напряжения. — Видишь ли, один мой старый знакомый Дамокл Белби очень давно работал над изобретением некоего зелья, которое помогает если не излечить полностью, то хотя бы облегчить симптомы ликантропии. И у него получилось. Зелье называется «Волчьим противоядием».

Ремус облегченно выдохнул, потому что его не исключают, а его близкие в порядке. До него не сразу дошёл смысл сказанных слов, но когда он понял, о чём говорит директор, всё внутри будто перевернулось вверх дном, сердце радостно ухнуло, руки затряслись, а в голове стучали слова: — «Это закончилось».

— Как… — не своим голосом сказал Люпин, пытаясь собрать мысли в кучу, чтобы задать вопрос. — Как оно работает?

— Насколько мне известно, сейчас проводятся только испытания. Уже около десяти оборотней на протяжение нескольких полнолуний принимают зелье, и результаты превосходные, ни одного побочного действия выявлено не было. Формальное превращение в ночь полнолуния происходит, но оно абсолютно безболезненно, а что самое главное, человек полностью сохраняет разум.

Дамблдор вновь замолчал, давая Ремусу возможность переварить информацию. Он посмотрел на директора, который улыбнулся ему.

— Очень похоже на анимагию, но, к сожалению, превращаешься ты не по собственной воле и всего лишь раз в месяц.

После этих слов у Люпина было точное понимание, что Дамблдор знает. Всё знает о его друзьях, о том, чем они занимаются в полнолуния. Или, по крайней мере, догадывается, но пока у него не было веских доказательств. И Ремус чётко для себя решил, что он не позволит друзьям раскрыть себя. Но от этой мысли ему стало только хуже. Он всегда мечтал понимать, что происходит лунными ночами, хотел помнить это, управлять собой, хотел осознанно играть в теле животного вместе с парнями. И сейчас его как будто лишают этого.

— Когда я услышал об этом, мой мальчик, сразу же подумал о том, что ты должен попробовать, — произнёс директор после недолгого молчания. — Будь ты младше, то я бы сначала сообщил твоему отцу, но ты уже совершеннолетний, и как мне кажется, можешь сам принять решение. Ещё хочу заметить, что я бы не рекомендовал то, в чём не был бы уверен. Если ты согласишься, то нужно будет сейчас, пока каникулы, на пару дней отправиться в больницу Святого Мунго, там проведут первичные исследования о твоей совместимости с зельем, и если всё хорошо, то ближайшее полнолуние ты также проведешь в больнице, находясь под наблюдением целителей.

— Сколько у меня есть времени, чтобы подумать? — спросил Ремус, отчетливо понимая уже сейчас, что он согласен на это, несмотря на возможные риски, несмотря на то, что, возможно, до конца выпуска из Хогвартса он больше не погуляет с друзьями ночью в Запретном лесу.

— Столько, сколько понадобится, — подбодрил Дамблдор и предложил ему лакричную палочку. — Что-то в последнее время я пристрастился к этим сладостям.

— Нет, профессор, — понимающе усмехнулся Люпин. И решил напоследок уточнить: — То есть когда я буду готов, я сразу прихожу к вам и вы отправите меня в Мунго?

— Совершенно верно, — кивнул директор.

Ремус, попрощавшись и поблагодарив Дамблдора, покинул его кабинет. Ему не терпелось обо всём рассказать друзьям. Он сбежал вниз по винтовой лестнице и быстрым шагом пошёл в гостиную. Он чувствовал себя таким счастливым, как никогда ещё не чувствовал. Своих друзей он нашёл в компании их девушек в гостиной. Люпину и хотелось поделиться радостью со всеми сразу, с парнями, с Лили. Но Марлин не знала о его болезни, и он не хотел ей рассказывать, а оставлять её одну Ремус тоже не хотел. Поэтому, подойдя к одноклассникам, на их вопросительные взгляды он, пытаясь не выдавать своих эмоций, произнёс:

— Парни, разговор есть. Поднимемся в комнату?

— Рем, всё в порядке? Что хотел Дамблдор? — спросила Лили, переживая за друга.

— Ничего серьёзного, всё хорошо, — улыбаясь, ответил Люпин.

Ребята поднялись в комнату, Ремус закрыл дверь и наложил на комнату заглушающие чары.

— Выкладывай, Лунатик, — нетерпеливо сказал Поттер. — У тебя такое лицо, будто ты выиграл пожизненный запас шоколада.

— Нет, Сохатый, кажется, тут всё куда серьёзнее. Ставлю на то, что нашему Лунатику была выдана грамота о великих заслугах старосты, причём выдал её лично Дамблдор, — ответил Сириус.

— Создали «Волчье противоядие», — Ремус не мог больше сдерживаться, поэтому сразу же сказал о главном, а уже затем как-то скомканно и путано передал всё, что услышал от Дамблдора.

Джеймс с Сириусом слушали внимательно, причём первый озадаченно чесал голову, опираясь на столб от своей кровати, на котором висел полог, а второй, нахмурившись, скрестил руки на груди. Но когда Ремус им всё рассказал и заверил, что это безопасно, они заметно расслабились.

— Вот только мне кажется, Дамблдор знает про вас, — поникнув, произнёс Люпин. — Мне кажется, сейчас опасно будет выбираться нам по ночам и вообще стоит это всё прекратить.

— Да брось, Лунатик, если бы он знал, уже давно исключил бы нас, — Блэк подошёл к Ремусу и закинул руку ему на плечи.

— А если и знает, то если хотел бы, давно бы нас к стенке приставил, — улыбнулся Поттер, хитро прищурив глаза, и незаметно с помощью палочки достал свою подушку. — Бродяга, мне кажется или просто Лунатик решил избавится от нас и теперь, когда у него нет его пушистой проблемы, он хочет наслаждаться одиночеством?

Сириус потрепал Ремуса по волосам и успел уклониться, когда Джеймс кинул в них подушкой; засмеялся, схватил подушку и вновь ударил Люпина, который уже не переживал, а лишь смеялся.

— От нас не избавиться, — задыхался от смеха Сириус, получая по лицу подушкой, которую Ремус приманил к себе. — Мы будем приходить к тебе лунными ночами, и лично я буду завывать под твоими окнами.

Уже совсем взрослые парни дрались подушками так, словно им было по одиннадцать. Они перевернули комнату вверх дном, хотя буквально на днях провели генеральную уборку. Повсюду летали перья, кровати были смяты, а мусорка с обертками от конфет и скомканными пергаментами вывалила своё содержимое на пол. Когда друзья выдохлись, они сели на пол между кроватями и, всё ещё иногда посмеиваясь, пытались отдышаться.

— Плевать на Дамблдора, мы всё равно будем с тобой, — резюмировал Поттер, поправляя перекосившиеся очки.

— Мы впервые не будем бояться, что ты нас съешь при первой же возможности, и ты хочешь, чтобы мы пропустили такое? — предельно серьёзно поинтересовался Сириус.

— Будто вы боялись, — усмехнулся Ремус в ответ.

— Кто-кто, а Питер иногда пищал от страха, — засмеялся Поттер.

Лили узнала о новостях Ремуса только вечером, когда она зашла за Джеймсом, чтобы пойти с ним на ужин. Люпин в тот момент закидывал сменные вещи и какие-то книги в рюкзак для того, чтобы отправиться в Мунго. Эванс не могла не спросить, что же там было у Дамблдора и куда он собирается. Она искренне радовалась за друга, хоть и понятия не имела, насколько ужасно быть оборотнем.

Следующим утром Лили с Мародёрами после завтрака пришли в их комнату, чтобы проводить Люпина. Джеймс отдал ему сквозное зеркало, чтобы Ремус там не скучал и рассказывал, что с ним происходит, и товарищески обнял, похлопав по спине. То же самое на прощание сделал и Сириус. Лили напоследок обняла Ремуса, совсем как-то по-матерински разгладила складки на его свитере и поправила лямку рюкзака. А затем Люпин покинул своих друзей, направляясь в кабинет директора.

Эванс собиралась отправиться в библиотеку и встретиться там с Майклом, студентом Хаффлпаффа, которому она ещё давно пообещала дать конспекты по Трансфигурации. Джеймс же не хотел проводить каникулы за учебниками. Он вместе с Сириусом решил наведаться к Хагриду. Марлин же не знала, куда себя деть, и, не желая тухнуть за учебниками, отправилась за парнями.

Поттеру не нравилась затея оставлять Лили одну с каким-то парнем, но та заверила его, что всё будет в порядке. Они договорились, что на обратном пути Джеймс заберёт её из библиотеки.

Лили встретилась с Майклом в обители мадам Пинс. Они сели за один стол и принялись каждый за свои задания. Косгроув переписывал конспекты, Эванс же работала над эссе о травмах, полученных от Тёмных заклинаний. Ребята иногда переговаривались. Когда большая часть работы была выполнена, Майкл стал рассказывать смешные истории, связанные с учёбой.

— Видела бы ты лицо Флитвика, когда один из Пруэттов возник из ниоткуда, а вслед за ним и весь класс, — шёпотом делился он.

Лили, краснея, еле сдерживалась, чтобы не засмеяться вслух. Мадам Пинс то и дело проходила мимо учеников и угрожающе косилась в их сторону, иногда делая замечания.

— Зато на экзамене вас не будут просить продемонстрировать дезиллюминационные чары, — смеялась Эванс.

Дверь в библиотеке хлопнула, но Лили не обратила на это внимания. Это вернулся Джеймс. Увидев, что его девушка мило общается с этим Майклом вместо учёбы, он просто вскипел. За несколько больших шагов он оказался рядом с их столом.

— Это ещё что, нас не то что не похвалили, а даже отчитали, так ещё и Пруэттам назначили неделю отработок, — Майкл оборвал свой рассказ, увидев, как Джеймс подошёл к ним. — Привет, Поттер.

— О, Джеймс, ты уже вернулся? — Лили обернулась, наконец, замечая своего парня.

— Да, я уже вернулся, — холодно отозвался тот. — Вижу, ты не скучала.

— Молодой человек! — возмущенно воскликнула мадам Пинс, завидев Поттера. — В библиотеке нельзя находиться в верхней одежде. Немедленно покиньте помещение!

— Идём, Эванс, — сказал Джеймс.

Лили не нравился его тон, не нравилось, как он с ней обращался, не нравилось, что он ревнует, когда совершенно не было повода.

— Иди, Поттер, — в тон ему ответила она и демонстративно отвернулась к своему эссе. — У меня ещё дел много.

Он взял её за руку и под крики библиотекаря вышел вместе с ней в коридор.

— Зачем ты меня позоришь своими сценами ревности? — тихо возмутилась Лили. — В чём твоя проблема?

— А по-твоему, это нормально, когда ты мило улыбаешься какому-то парню? — зло спросил он, стягивая с головы шапку.

— А мне что, улыбаться нельзя, когда тебя рядом нет? Ты сам решил идти к Хагриду, хотя знал, что я встречусь в библиотеке с Майклом, — Эванс искренне не понимала его возмущения. На его месте она вела бы себя совершенно по-другому.

— Пошли в гостиную, — отрезал Джеймс, снова взяв Лили за руку, на что та усмехнулась.

— Я ещё не закончила, — ответила она.

— Значит, закончишь в гостиной.

— Я не твой зверёк, Поттер, у меня могут быть свои дела и планы.

— Какие у тебя могут быть дела с этим? — не унимался Джеймс.

— Какой же ты эгоист, Джим, — тихо произнесла Лили, прищурив глаза. — Между мной и Майклом нет ничего, о чём стоило бы переживать. Мы сидим в библиотеке на глазах у мадам Пинс, а не зажимаемся по углам. Твоя ревность неуместна. А если уж тебе и не хочется видеть меня рядом с какими-то парнями, ты мог сказать об этом заранее, а не когда сам отпустил меня!

В её глазах скопились слёзы от такого непонимания со стороны самого близкого человека, но она не стала их ему демонстрировать. Эванс вернулась в библиотеку, а Джеймс не пошёл за ней, он решил вернуться в башню Гриффиндора. Лили сжала кулаки, пытаясь совладать с эмоциями.

Когда она подошла к столу, за которым сидел Косгроув, она даже улыбнулась:

— Извини за это.

— Ты не виновата, — ответил Майкл. — Как у вас, порядок?

— Ага, — отмахнулась Лили и уткнулась в своё эссе, думая о ссоре.

В глазах снова стояли слёзы. Она их старательно прогоняла, пытаясь не показывать, что её чем-то задели слова Поттера. Но это было так. Он вёл себя слишком эгоистично, слишком по-собственнически. Джеймс, хоть и не общался с другими девушками, но Лили вряд ли запрещала бы ему или устраивала истерики, особенно если общение было исключительно по учебным вопросам. Она иногда даже замечала его косые взгляды на своих же лучших друзей, когда те проявляли к ней какое-то внимание. Эванс не сдержалась и шмыгнула красным носом.

— Ты плачешь, что ли? — спросил Майкл, подавшись вперёд, пытаясь заглянуть в лицо Лили, спрятанное за распущенными волосами. Его рука дёрнулась к руке Лили, но он оставил её на столе, не желая потом получать по лицу. — Так, всё, собирай сумку, я доведу тебя до гостиной. Извини, конечно, но этот Поттер такой идиот.

— Почему он ведёт себя так, будто я его вещь? — спрашивала Лили у Майкла по дороге в гостиную.

Этот парень был не лучшей кандидатурой, с которой она бы могла это обсудить, но её эмоции лились через край. Ей было нужно, чтобы кто-то выслушал и поддержал её, потому что Лили уже стала сомневаться в верности своих выводов.

— Я не знаю, может, боится потерять тебя? — предположил Косгроув. — Я бы тоже боялся, потому что ты очень красивая.

Лили пропустила эти слова мимо ушей. Они повернули за угол и увидели в коридоре Джеймса вместе с Кэти Макмиллан, студенткой Рэйвенкло. Они стояли слишком близко друг к другу и, казалось, даже держались за руки.

Поттер хотел как можно скорее оказаться в гостиной, рассказать всё Сириусу и следить за Лили на карте, когда его остановила однокурсница Кэти. Он не хотел с ней общаться, но она заговорила про Эванс.

— Я случайно стала свидетелем вашей ссоры, — Кэти извиняюще улыбнулась. — Ты абсолютно прав. Мне кажется, хорошая девушка не должна гулять с другими парнями. Она на всю библиотеку смеялась над шутками этого Майкла.

Кэти подошла к Поттеру ближе.

— Лили хорошая девушка, — отрезал Джеймс, хотя внутри явно сомневался в своих же словах.

Он вновь пошёл в гостиную, но Кэти пошла за ним по пятам.

— Да нет, ты не подумай, я не считаю, что... — Джеймс резко остановился и повернулся, Макмиллан врезалась в его грудь, не успевая договорить и от неожиданности даже роняя сумку.

— Мне плевать, что ты считаешь, Макмиллан, не иди за мной, — грубо ответил Поттер.

Он поднял сумку и вернул ей, Кэти же невзначай коснулась его руки. На другом конце коридора Джеймс увидел Лили с Майклом и тут же отшатнулся от Кэти.

— Вернёшь конспекты потом, Майкл, спасибо, — не своим голосом сказала Эванс.

Она, не глядя на Поттера, быстрым шагом пошла вперёд. Он окликал её, шёл следом, пытался схватить за руку и остановить, но она абсолютно не замечала его. Как он мог ревновать и отчитывать её в то время, как он сам поступал даже хуже? В какой-то момент он перестал пытаться заставить её заговорить и просто шёл за ней, оправдываясь, рассказывая, что произошло в коридоре. Но Эванс, так же не сказав ни слова, ушла в свою комнату.

Лили хотела побыть одна и подумать о произошедшем. И как ни странно, но Джеймс не докучал бесконечными совами с письмами, посланиями, переданными через Марлин, или полётами на метле на уровне её окна. Она не видела его на обеде и даже не пересеклась с ним на ужине. Сириус старательно избегал Лили, общаясь исключительно с Марлин, не желая влезать в проблемы друга, особенно без его ведома. Да и Эванс не пыталась спросить, куда же он пропал.

Беспокойство взяло верх, поэтому вечером она всё-таки решила зайти в комнату парней. Джеймса там не оказалось. А вот на кровати Сириуса лежала МакКиннон и листала модный журнал, Блэк же корпел над большим котлом и разговаривал с кем-то через сквозное зеркало. У Лили перехватило дух: на секунду она подумала, что он говорит с Джеймсом, но потом вспомнила, как Поттер отдал второе зеркало Ремусу перед его уходом.

— Оно же красным должно быть, правильно? — уточнил Блэк у Люпина, одной рукой помешивая содержимое котла, а второй рукой засыпая какую-то сушеную измельченную траву.

— Ярко-красным, не бордовым, — поправил Ремус.

— Я от вас такой подставы не ожидал, Лунатик, ты уехал, Сохатый вот тоже решил домой смотаться на пару дней. А мне одному возиться с этим, — ворчал Сириус, вытирая руку о брюки и выключая огонь. Он повернулся и наконец увидел Лили, которая застыла в дверях. — О, Лунатик, у нас тут гости, позже выйду на связь. Как дела, Эванс?

— Джеймс уехал домой? — переспросила Лили, не веря своим ушам. Он, значит, решил сбежать от неё?

— Да я же говорю, всего на пару дней, ему письмо пришло с утра от отца, говорит, что мама его очень соскучилась и что они получили разрешение от Дамблдора, чтобы Джеймс съездил, — беспечно рассказывал Сириус, складывая все ингредиенты, которые только что использовал. — Я бы тоже погостил у Поттеров, но оставлять вас одних, девчонки, никак нельзя. Так что буду приглядывать за вами. Да ладно тебе, не кисни, Эванс. Не думаю, что моя компания настолько неприятна, вон хотя бы у Марлин спроси, она бы только радовалась.

Следующие два дня Лили старалась как можно меньше выходить из гостиной. Она как никогда чувствовала себя одинокой. МакКиннон и Блэк практически всё время находились вместе, даже ночевали в одной комнате, отчего Лили было неловко быть с ними. Поэтому она старалась чаще оставаться в комнате и писать больше писем родителям и Алисе. В основном она выходила только в Большой зал, и то в сопровождении Марлин и Сириуса, а последний день ещё и Ремуса, который успел вернуться. Возможно, она чувствовала какую-то вину перед Джеймсом за их ссору, а может, не чувствовала себя в той безопасности, которая ощущалась, когда он был в Хогвартсе, но так или иначе с Майклом и остальными знакомыми с других факультетов она практически не общалась. Не общалась она и с Джеймсом. Он не писал ей, а она не знала, что можно было бы написать ему. Собственно говоря, Поттер не отправлял ей писем по той же причине.

Джеймс вернулся вечером, как и обещал, через два дня. В его руках была дорожная сумка, в которой вещей была лишь малая часть, а всё остальное место занимала еда, переданная Дореей Поттер. Сириус знал, что Поттер прибудет с горой вкусных гостинцев, поэтому только завидев своего друга на пороге тут же накинулся на него и утащил в комнату, представляя, как вкусно он сегодня поужинает.

Лили была у себя в комнате, когда Джеймс вернулся, а узнала она об этом от Марлин, которая почти сразу же прибежала с новостями.

— А чего же ты не встречаешь своего Поттера? — весело спросила она.

— Джеймс здесь? — Эванс оторвалась от книги, с помощью которой пыталась отвлекаться. — И что мне ему говорить? Он же сбежал от меня и тем более не писал эти дни. Мне кажется, он видеть меня не очень хочет.

— Перестань, конечно, хочет. Он сам попросил тебя позвать, — ответила МакКиннон.

— Как я выгляжу? — спросила Лили, подскочив с кровати и взглянув в зеркало перед выходом. На самом деле она уже успела подготовиться к возвращению Поттера: накрасилась и надела самые лучшие футболку и юбку.

— Как всегда превосходно, — произнесла Марлин и ушла обратно в гостиную.

Когда Лили зашла в комнату семикурсников, они о чем-то оживлённо разговаривали и смеялись. Но как только парни увидели Эванс, Сириус схватил коробку с мясным пирогом, кивнул Ремусу и сказал:

— Ждём тебя внизу, Сохатый, — затем глянул на Лили и отсалютовал ей двумя пальцами: — Эванс.

Оставшись наедине, ни Лили, ни Джеймс не знали, о чём говорить. Первая зашла в комнату, закрыла дверь и встала напротив Поттера, виновато глядя в пол. Он же скрестил руки на груди и неотрывно смотрел на неё.

— Марлин сказала, что ты звал меня, — тихо сказала Эванс.

— Не помню такого, — с дерзкой нотой ответил Джеймс.

После этих слов Лили вообще пожалела, что пришла. Мало того, что её обманула подруга, так ей ещё казалось, что ему всё равно на неё, на их отношения, на ссору. Ему плевать, а она сидела у себя в комнате и переживала. Зачем, спрашивается.

— Ясно, я пошла, — разозлилась Эванс, развернувшись к выходу.

— Нет, постой, — вдруг сказал Поттер.

— Я... я не понимаю тебя, Джеймс, — тихо произнесла Лили. — Я не понимаю, зачем ты устроил сцену в библиотеке, хотя прекрасно знал, что там я буду с Майклом. Не понимаю, зачем в отместку заставил ревновать к этой Кэти.

— Я сделал это не в отместку, она сама ко мне приставала. Макмиллан, между прочим, говорила, что вы мило смеялись, пока учились, — негодовал Поттер.

— По-твоему смеяться, когда кто-то что-то рассказывает, не нормально? — возмутилась Эванс. — Или может, мне без твоего ведома нельзя смеяться с подругами или с нашими общими друзьями? Твоё правило только на парней распространяется? Я не должна улыбаться Люпину? Блэку? Они же парни. Или мне нельзя смеяться вместе с отцом? А может, если у нас будет сын, я и с ним должна быть серьёзна? Где границы?

В глазах Лили вновь стояли слёзы. Джеймс подошёл к ней и взял её за руку. Он из всей тирады услышал только одно.

— Чего ты сказала, Эванс? — усмехнулся он. Она непонимающе взглянула на него. — Если у нас сын будет? Прости, Лилс, я люблю тебя. Можешь смеяться, когда захочешь, просто делай это реже с незнакомыми парнями, идёт?

Поттер притянул её к себе и прижал к груди. Она не сопротивлялась.

— И я тебя люблю, — ответила Эванс, шмыгая носом.

Стена непонимания рухнула, отчего обоим жить стало гораздо легче. Они уселись на кровать Поттера, поедали вишнёвые пирожки его мамы и бесконечно разговаривали. Лили даже решила остаться на ночь у Джеймса. Они не могли наговориться и нацеловаться.

Чуть позже в комнату бесцеремонно зашёл Сириус, оповещая, что мясной пирог закончился и что ему нужно ещё подкрепление. Увидев, что его друзья больше не ругаются, Блэк позвал Ремуса в комнату. Люпин рассказал, что происходило с ним в больнице. Оказалось, что у него медики брали различные анализы и проверяли зелье на аллергические реакции. Он заверил своих друзей, что всё в порядке, противоядие работает и осталось только дождаться полнолуния, чтобы убедиться в этом.

Джеймс рассказывал о событиях за пределами Хогвартса. Говорил, что маглорождённых похищают прямо с улиц, особенно если они одни.

— Мне ещё отец сказал, что сейчас крайне необходимо уметь вызывать телесного говорящего Патронуса. Они передают короткие послания, почти как совы, только быстрее и безопаснее, — сказал Поттер, откусывая половину пирожка. — Он показал мне, как сделать это. Практически также, как вызвать обычного телесного Патронуса, которого мы умеем делать. Что если попробовать самим, а затем в Выручай-комнате помочь остальным научиться? Лили, Марлин, Алиса, Фрэнк вряд ли будут против. Только отец просил, чтобы мы сильно не распространялись об этой возможности. Я его заверил, что мы умеем держать секреты.

— Хорошая идея, Сохатый, — подтвердил Ремус. — Можно ещё позвать Мэри и Фабиана с Гидеоном.

Лили тоже понравилось, что она наконец научится вызывать Патронуса. Она много читала об этом и знала, что это очень сложно. так что в который раз восхитилась Мародёрами и их умениями.

Вдоволь наевшись, Люпин с Блэком решили не мешать влюблённым, поэтому они тактично удалились. Как потом выяснилось, Сириус залез в комнату Марлин через окно с помощью метлы, а Ремус ночевал в Выручай-комнате.

— Что, всё-таки сына хочешь? — не унимался Джеймс. Ему так понравилось, что Лили сказала об этом. Это означало, что она думала о совместном будущем и не противилась от этих мыслей.

— Замолчи, Поттер, — беззлобно ответила Эванс и поцеловала его.