Человек с Драконьего Камня (гет)

Премудрый Эйнар Таргариен посещал своих юных наследников еще много раз, появляясь в библиотеке после завтрака, но за завтраком ни разу к ним не присоединился, и Джон заметил эту дистанцию, которую надменный Эйнар сохранял с ними, в отличие от Эйгона Завоевателя, незаметно ставшего для всех троих по-настоящему родным.

Лорд Эйнар многое знал, еще больше мог объяснить и обладал цепкой памятью: на следующий день после опыта с паром он припомнил, что задолжал девушкам ответ на вопрос, что такое нафталановая мазь и керосиновая лампа, и проводил их и Джона в комнату со своей геологической коллекцией, где показал им кусок битума и рассказал о нефти и нефтяных месторождениях.

От битума и даже нефти до керосина и нафталановой мази было далеко, но лорд Эйнар легко покрыл в своем рассказе это расстояние: если бы его слышал просвещенный валириец, уже знающий химию, то такой благодарный слушатель признал бы, что лорд Эйнар изложил все кратко и изящно. Наследники же Эйнара потерялись еще на словах «реакция» и «пропорция», употребляемых в незнакомом им смысле, и вся валирийская премудрость о крекинге, пиролизе и низкооктановом топливе прошла мимо них.

— Так-с, — ехидно произнес Эйнар, глядя на озадаченные лица молодежи, — Эйгон ручался за вас, поэтому предположим, что дело не в вашей неспособности понимать вещи, доступные любому, кому доступна членораздельная речь, а в том, что в вашем дикарском обществе детей учат не естественным наукам, а противоестественным.

Джон к этому моменту уже знал от навестившего его вечером Эйгона, что Эйнар Изгнанник попал в Валгаллу как отъявленный в беспокойной молодости бретер и дуэлянт, и теперь в это легко было поверить — не будь Эйнар одновременно родственником, наставником и призраком, Джон и сам бы вызвал его на поединок за ехидство, нагло балансирующее на грани оскорбления.

— Сегодня мы разберемся с пропорциями и с отличием между долей по массе и долей по объему, — пообещал Эйнар. — И да, это все относится к драконам: нафталановая мазь помогает от ожогов, а на хороших картах, нужных драконьему всаднику, бывает масштаб.

Ни Джон, ни его кузины не могли, конечно, вообразить терзания Эйнара, в призрачном виде лишенного грифельной доски и мела, да и вряд ли они стали бы Эйнару сочувствовать: сами они страдали от Эйнара не меньше.

— Попрошу вас подумать и наконец осознать, что треугольники с общей вершиной являются подобными, если их противолежащие общей вершине стороны параллельны, — раздраженно говорил Эйнар в другой день, в который он начал было рассказывать про секстант и географические координаты, но опять столкнулся с тем, что его наследники не знают азов. — Или вы сейчас же вспомните теорему об углах при параллельных прямых, или я окончательно разочаруюсь в человечестве!

— Вы даже не рассказали нам о том, что такое теорема, — напоминал Джон.

— Теоремой называется математическое утверждение, обоснованное при помощи доказательства, — точно, быстро и слишком мудрено формулировал Эйнар. — Утверждение это должно быть именно математическим: например, утверждения о том, почему человеческая цивилизация после гибели Валирии повсеместно скатилась в прискорбную дикость, которую я тут наблюдаю, теоремами не являются. Хотя я с удовольствием докажу тебе, что проблемой вестеросской цивилизации являешься лично ты! Ведь это ты, и никто другой, бездарно провел свое детство, даже ни разу не взявшись за геометрию. А если бы так думал о себе каждый, ваша цивилизация не представляла бы из себя толпу неучей, которые ограничиваются каботажным плаванием и слыхом не слыхивали о географических координатах!

Лорд Эйнар еще некоторое время тихо бранился на валирийском, но потом переходил к практическим задачам, поясняющим важность подобия треугольников.

— Санса, соедини на карте Королевскую Гавань и Пентос, — командовал лорд Эйнар, потому что ему нравилось, как Санса чертит, а мысли о разнице между благородной дамой и мейстером никогда не приходили в его валирийскую голову. — А теперь рассчитайте, на сколько миль вы промажете мимо Пентоса, если пролетите ровно над замком Санглассов — за что вам будут весьма благодарны готовящиеся к обороне размалеванные петухи-магистры, которых мы маловато ссылали на каторгу при власти Валирии.

Устав ломать голову над заданиями, которые лорд Эйнар задавал им, как он выражался, на дом, Джон даже хотел написать по-родственному мейстеру Эймону в Ночной Дозор, попросить у него совета, но потом вспомнил, что мейстер Эймон слеп и письма ему зачитывают, а на Драконьем Камне есть и свой старый и многоопытный мейстер Крессен, с которым можно побеседовать куда более конфиденциально, не выставляя свое невежество на всеобщее обозрение.

К своему удивлению, Джон застал у мейстера Крессена лорда Эйнара, которому в мире живых не хватало образованных собеседников. Арья дернула Джона за рукав, предлагая остановиться и послушать, но Санса решила, что подслушивать недостойно, и первой вошла в комнату в тот момент, когда надменный и колючий Эйнар делал Крессену комплимент в своем обычном слегка оскорбительном стиле.

— Вы обладаете замечательной любовью к истине, которую я и не надеялся найти в мещанине, — заметил Эйнар, которому мейстер Крессен помог вспомнить некоторые приемы построений циркулем и линейкой. — Ваш давний предшественник, предложивший мне свои услуги вскоре после Рока Валирии, был таким же пытливым и любознательным — но он был благородного сословия, как и надлежит быть искателю истины.

— Мейстеры образуют особое сословие, милорд, — учтиво заметил Крессен. — Вам угодно считать, что каждый остается тем, кем он был рожден — но не все дети ремесленников хотят стать ремесленниками, как не все дети лордов хотят стать воинами. В Вестеросе таких детей принимают к себе мейстеры, их принимают септоны, и эти люди получают возможность найти в обществе свое место, несхожее с местом того сословия, в котором были рождены. За этот выбор желающие изменить свою судьбу платят дорогую цену: ни мейстеры, ни септоны не имеют семьи — но такой выбор должен быть у человека. В Вольных же Городах единственная лестница, по которой может карабкаться человек, это лестница к богатству, и это, по-моему, хуже, чем наше разнообразие путей к положению в обществе.

— Нет власти худшей, чем власть капитала, это валирийцы знали еще за тысячу лет до Рока, — ответил Эйнар, чуть поморщившись от упоминания о Вольных Городах. — И нет власти лучшей, чем власть аристократии, которая есть правление лучших. Властитель, ученый, священник должны быть бескорыстны — а для этого они должны быть с рождения избавлены от борьбы за богатство или общественное положение. Вы, Крессен, все-таки ковали свою мейстерскую цепь и наверняка старались быть лучшим учеником, чтобы попасть на Драконий Камень, а не в медвежий угол. Значит, тогда, когда вы были молоды и полны сил, вы искали не истину, а место под солнцем.

— А теперь взгляните на моих наследников, — сделал Эйнар щедрый жест, и Джон удивился тому, как изменились тон и обращение Эйнара в присутствии посторонних. — Попав сюда с Севера и найдя здесь иной климат и термальные источники, они заинтересовались измерениями температур, потом теплоемкостью и теплопроводимостью, потом конвекцией — и вы увидите, что судьба наградит их за их пытливость щедрее, чем вы можете себе представить. Я полагаю, что и к вам их привело сейчас разыскание истины и стремление проникнуть в глубь природных явлений, а потому не буду вам мешать.

Джон и так не совсем знал, как рассказать Крессену о своих затруднениях, не выставив себя невеждой, а теперь, после ухода Эйнара, его и вовсе придавило грузом ожиданий, которые на него и на его кузин возлагал требовательный предок. Эйнар ожидал от них не просто отваги и мужества, как от простых рыцарей — он действительно хотел, чтобы они стали лучшими людьми Вестероса: мудрецами, хранящими древнее знание, настоящими наследниками ушедшей Валирии — полубогами среди не видевших ее света людей.

— Я постараюсь помочь вам, милые дети, — с улыбкой сказал старый мейстер, заметив замешательство своих гостей. — Путь к знанию начинается с понимания, что ты чего-то не знаешь, и не стоит стыдиться в этом признаться.

— Нас учили по-другому, — напомнила Санса, и Джон в очередной раз удивился тому, как хорошо Санса приспосабливается к роли, которую ей дает судьба: ее не учили в детстве быть командиром и бойцом, но она научилась сама, и теперь Джон слышал в ее тоне, что она понимает его роль, уже примерив ее на себя.

— Да, лорд должен быть уверен в себе и не показывать слабости, — кивнул мейстер Крессен. — Его люди верят, что он всегда знает, что делать, и в бою колебание часто хуже ошибки. Вы трое будете лордами над лордами — я не удивлюсь, если после призраков здесь явятся и драконы, раз уж Эйнар столь многого требует от вас всех троих. Но власть ваша не будет держаться только на драконах, вы будете править настолько, насколько лорды будут считать вас выше них самих. Старую династию Таргариенов овевал миф об особой валирийской крови… но тому, кто живет мифом, опасно верить в собственный миф. Королева Висенья была сведуща в снадобьях и порошках и, верно, не сильно надеялась на то, что Таргариенам не страшна никакая хворь. Ее внук Джейхейрис, не сумев научиться от бабки в детстве, верил в особость Таргариенов, и трясучка унесла его старшую дочь.

При старой династии Таргариенов это были бы опасные речи, но мейстер Крессен был стар и боялся вельможного гнева не больше, чем смерти, в его лета подошедшей к нему уже очень близко. Да и не было в новых Таргариенах семейной спеси, а было сострадание к добрым людям, потому что в ранней юности они все трое хлебнули горя.

— Так что вы и ваши учителя совершенно правы, леди Санса, — продолжал старый мейстер. — На людях вам придется всегда быть уверенными в себе и своей непогрешимости, но когда вы одни, вы можете и должны отдавать себе отчет в своем незнании, если хотите стать мудрее. Хорошо, что вас трое и что вы дружная семья — поверьте, быть наедине со своими сомнениями порой невыносимо. Мейстеры и септоны отказываются от собственности и власти, наша присяга не дает нам ни владеть, ни править, а роль наша в том, чтобы быть рядом с лордом, когда он ищет доброго совета. С нами лорд может позволить себе быть просто человеком — разумеется, с теми из нас, кто верен своей присяге, не плетет интриг и не стяжательствует. Так окажите мне честь своим доверием, будущие государи — на чем вы сегодня застряли? Судя по чертежу, на теореме косинусов?

Эйгон Завоеватель в очередной раз нашел своих наследников в тишине библиотеки и, неслышно подойдя, некоторое время любовался их усердием и прилежанием.

— Трудно в учении, легко в правлении, — наконец нарушил тишину Эйгон. — Впрочем, вы, наверно, эту поговорку слышали от Эйнара уже не раз.

Наготове у Эйгона была удачная метафора, отражавшая процесс обучения у дедушки Эйнара, но Эйгон всегда помнил о том, что его собеседники знают, а что нет, и потому начал издалека.

— Наверно, вас не удивит, что Валирия, стоявшая на четырнадцати вулканах и населенная сотнями драконов, часто горела, — рассказывал Эйгон, а его наследники радовались передышке. — Поэтому валирийцы хорошо умели не только жечь, но и тушить — для этого у них были в употреблении большие гибкие трубы, вода из которых вырывалась под большим напором — била такая вода очень далеко, и в одну минуту одна труба, называемая валирийцами брандспойтом, извергала из себя десятки ведер воды. Вы можете представить себе силу таких водяных струй — некоторые затейники из сорока правящих семейств иногда использовали брандспойты для усмирения волнений среди черни: водная струя была недостаточно твердой, чтобы убить, но расшвыривала людей как куклы. А валирийские острословы, которым доставался учитель, похожий на Эйнара Изгнанника, говорили, что учиться у такого — все равно что пытаться пить из брандспойта.

Наследники Эйгона никогда не видели брандспойта, но неоднократно слушали дедушку Эйнара, а потому процесс питья из брандспойта представили себе очень живо и постепенно начали улыбаться от мыслей, сколькими ценными знаниями они, образно говоря, получили по сусалам, а сколько попало им за шиворот, а не в голову.

— А можно сейчас найти такие трубы? — спросила Санса, которая припомнила погоревшую после ее первого отъезда библиотеку в Винтерфелле, да и дымящаяся Драконья Гора, которую она теперь видела из окна, ее иногда пугала.

— Здесь, на Драконьем Камне, — можно, — что-то припомнив, ответил Эйгон. — Труднее будет с тем, чтобы создать нужное давление воды — вы же помните, как я рассказывал вам про давление, когда объяснял, как работает термометр?

— Эйнар рассказывал нам и о законе Бернулли, только мы мало что поняли, — тут же сказал Джон, надеясь, что Эйгон разъяснит им и это. — Что-то про жидкость и сохранение энергии…

— Вот-вот, — согласился Эйгон. — Я в молодости учил, а теперь уже забыл, помню только, что маленькому дракончику не стоит напрягать брюхо, чтобы плевать огнем — надо ткнуть его кулаком в пузо, тогда у него получится лучше. Я, как вы понимаете, в своей жизни больше воевал и правил, чем читал научные труды — может, и жалко, но одного человека на все не хватит. И поэтому я говорю вам, девушки — минимум пять наследников! Тогда, если старшие четверо доживут до совершеннолетия и удачно женятся, младших можно отдать в мейстеры или септоны, для семьи будет польза.

От внезапной, хотя и уже привычной выходки Эйгона и Арья, и Санса неожиданно покраснели — Арья потому что за последние недели снова стала относиться к Джону как к лучшему другу, с которым не собирается спать, а Санса, наоборот, потому что вечерами частенько бегала к Джону целоваться и спать с ним очень даже собиралась, только пока ей было боязно.

— А дочь не может стать мейстером или септоном? — спросила Арья, чтобы перевести разговор на другую тему, но получалось пока так, что она просто немного торгуется.

— Ты неправильно ставишь вопрос, — заметил Эйгон с усмешкой. — Ты достаточно взрослая девушка, чтобы знать, что среди мейстеров нет женщин и что септы всегда остаются на нижней ступени церковной иерархии. Поэтому тебе следовало бы спросить — смогут ли ваши с Джоном дочери заниматься наукой или богословием. Я лично не вижу этому никаких препятствий, а вижу только пользу для семьи. Висенья, например, была хорошим медиком и неплохим химиком, и я часто жалел, что у нее не было дочери — Мейгор был бойцом, а не книгочеем, а вот дочку Висенья могла бы научить многим вещам, которые невежды считали колдовством и которые ушли вместе с нею. Так что, Джон, старайся над дочерями — не только сделать их, но и выучить, — и Эйгон шутливо оглядел смешавшихся от его откровенности наследников.

— Будет, конечно, потом немного обидно отдавать хорошо выученную дочь замуж в чужой дом — таргариенское решение этой проблемы вы вроде как отвергаете, — и Эйгон немного провокационно прищурил один глаз, глядя на Арью, — но проблема это небольшая, не сложнее постижения ученой премудрости — вот ты, например, закон Бернулли понять не сумела, а жениха найти сумела.

Развязный тон Эйгона Арью окончательно смутил, а Эйгону только того и надо было: напомнить Арье, что она Джону не боевая подруга и не сестра, а невеста. А тут и Джон порадовал своего хитроумного предка, приобняв маленькую Арью за плечи и словно взяв ее под свою защиту.

— Это я ее нашел, — сказал Джон, и Эйгон одобряюще улыбнулся в ответ. — И довольно давно.

Во время своего визита в библиотеку Эйгон посоветовал наследникам спросить как-нибудь дедушку Эйнара про валирийскую свечу, если на учебе станет совсем невмоготу, и они довольно скоро этим советом воспользовались, обеспечив себе зрелище, достойное Валгаллы.

— В свечах, употреблявшихся в Валирии, не было ничего особенного, — поначалу ответил Эйнар. — Вместо пчелиного воска или китового жира, как у вас, в последние века Валирии для изготовления свечей использовались стеарин и парафин, а в мое время свечами пользовались уже редко, но знания об электричестве все равно мало чем вам помогут.

— Я слышал, что при помощи валирийской свечи можно было видеть происходящее за многие мили, — сказал Джон, и дедушка Эйнар удивленно взметнул кустистые брови, — а двое чародеев, глядя на свечи, расположенные за сотни миль друг от друга, могли общаться друг с другом.

— Вот, мы нашли в энциклопедии, — подтвердила Санса и раскрыла перед лордом Эйнаром большую книгу, написанную на языке Вестероса. На открытой странице было изображено нечто, более похожее на реторты, с которыми Эйнар уже познакомил наследников, чем на свечи, и Эйнара это сначала позабавило.

— Что ж, частично ваши слухи верны… — начал было Эйнар, но тут Джон его перебил, рассказав об обычае, по которому каждый будущий мейстер пытается зажечь гладкую валирийскую свечу, не имеющую фитиля, и с лордом Эйнаром что-то сделалось.

— Аааа, стронций меня разрази! — возопил дедушка Эйнар и прибавил несколько валирийских ругательств, несомненно, самых грязных. — Так вот каким идиотам здесь доверяют здоровье детей и стариков! Нет, больше я не удивляюсь, что ваши старики мрут, не дожив до шестидесяти, а ваши дети вырастают балбесами! Имбецилы! Дипломированные макаки! Ваши мейстеры со своими разноцветными цепями не умнее цепного кобеля! Они пробуют поджечь трубку кинескопа и после этого надеются что-то в нем увидеть, чертовы они придурки!