Диктатор (джен)

Подтверждение правильности своих догадок я получил очень быстро. В виде номера и формы зала суда, в котором должно проходить заседание. Большая комната со скамейками человек на пятьдесят зрителей, но отнюдь не полный пафоса зал. И главное, никакого мерзкого кресла с магическими цепями, хотя волшебную палочку мне так и не вернули. Но это только пока… "Ожидаемо… Тут можно провести параллель с маггловским судом: за кражу десятка яиц судить будет не Верховный Суд, а обычный, какой-нибудь районный. Вот только судья-то какой подозрительно знакомый…", — подумал я.

Кроме этой чертовой Боунс-старшей и сидящей на месте свидетелей моей рабыни, в зале знакомых лиц не было. Да и вообще, этих самых лиц, даже незнакомых, было совсем немного. Порядка двух десятков скучающих физиономий женщин средних лет и мужчин, один из которых, судя по блокноту и перу, вообще — репортер. Ну и хорошо. Чем меньше зрителей — тем мне только лучше.

— Сонорус. Тихо! — произнес сидящий за конторкой маг-секретарь. — Сегодня, девятого октября тысяча девятьсот девяносто пятого года, судом Визенгамота начинается слушание дела номер пятнадцать тысяч девятьсот один о владении темномагическим эликсиром "Капля Жизни", а также о факте применения подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт, который, согласно биллю Министерства Магии Британии номер три тысячи восемьсот пять от первого апреля тысяча девятьсот пятьдесят второго года, классифицируется как закабаление. Обвиняемый: Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб. Судья: глава Департамента Магического Правопорядка Амелия Сьюзен Боунс. Согласно воле Магии, а также дарованному согласно Договору от тысяча шестьсот восемьдесят девятого года права Суда Справедливости, да восторжествует Правда!

"Фух! — громко, но про себя выдохнул я. — Как я и думал, ничего страшного мне не лепят. Эрни тот еще перфекционист оказался. Пока я не выучил список обвинений, за которые можно было легко и просто присесть или даже "пососаться", он с меня, фигурально выражаясь, не слез. Дотошный парень, в хорошем значении этого слова. И благодаря ему я могу сейчас вести себя так, как должен вести себя Лорд".

— Слово предоставляется Обвинителю, — кивок секретаря на незнакомого мне мага.

"Его мне даже не представили! Совсем неизвестная никому "шестерка" Боунс. Ну да так даже проще!" — подумал я и бросился в атаку.

— Прежде чем начнется суд, — произнес я, — я прошу занести в протокол мое требование. Разделить обвинение на два отдельных дела, так как они совершенно не связаны между собой.

Секретарь посмотрел на Боунс, и та согласно кивнула.

— Ходатайство о разделении дела принимается. Обвинение "о владении темномагическим эликсиром "Капля Жизни" теперь относится к делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один примо. Обвинение "о факте применения подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт" теперь относится к делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один секундо. Начинается слушание дела номер пятнадцать тысяч девятьсот один примо. Обвиняемый, что вы можете сказать в свою защиту?

— Защиту от чего? — продолжил я, притворно удивившись. "В конце концов, если это не прокатит, то ждет меня максимум штраф. Кредит у гоблинов у меня опять открыт, так что я ничем особо страшным не рискую. А в долг жить… Это, конечно, плохо, но лучше жить в долг, чем не жить вообще! С этим любой согласится! Так что…". — Я так и не услышал, как ее там, — помахав в воздухе рукой. — А! Доказательной базы обвинения.

— Доказательства приведены в приложении к протоколу, — ответил блеклый маг-обвинитель. — Вот они, — мне кивнули на появившиеся на конторке секретаря свитки, — все подшиты к делу. Протоколы обыска Крэбб-мэнора, составленные аврорами, раз. Заключение зельевара, исследовавшего образец зелья, два. Что еще тут надо?

— Очень хорошо. Я даже верю, что его взяли, откуда там, по словам этого сосунка?..

— Просьбы обойтись без оскорблений служащих Аврората, — секретарь попытался сбить меня, но я уже не собирался останавливаться.

— …С моего перчаточного столика? О да! Я всегда храню запрещенное прямо у порога, чтобы долго не искать перед выходом на промысел. А людей Авадой убиваю прямо в атриуме Министерства, чтобы далеко до камеры не ходить. Что это за бред? Где настоящие доказательства? Есть ли следы моей ауры на флаконе? Есть ли в зелье мои следы варки?

— Такой анализ стоит очень дорого…

— И вы его, естественно, не проводили?

— Но…

— И это вы называете обвинением? Да пол... хм-м-м, чистый фарс это, а не обвинение!

Слишком дерзко? Откровенно нарываюсь? Ничуть. Вести себя излишне вежливо, как было на первом суде, здесь и сейчас, при таких смехотворных обвинениях, просто глупо. Примут за испуг или неуверенность и будут безнаказанно прессовать как лоха, не знающего своих сил и прав. А так я четко и ясно показываю суду свою позицию. Что подсудимый не только не боится, но и полностью в курсе своих прав, как и прав-обязанностей суда. Тем более что это на самом деле так и есть. Я сейчас полностью в своем праве. Лордском. Том самом, которое признает только одно правильное мнение — свое, только один законный источник желаний — себя, и только единственный суд — свое слово. А все остальное — не стоящая внимания мелочь. Я был воспитан в абсолютно другом обществе и на абсолютно других установках, но... В конце концов, когда-то надо начинать привыкать соответствовать своему статусу не только формально — на словах и титуле, но и, главное, в делах и мыслях! И самое печальное, что выбора у меня иного нет. Нет потому, что если я не буду думать и вести себя как местный лорд, то покажусь местным, привыкшим жрать ближнего и дальнего своего, полным слабаком. Легкой и удобной целью. Едой. И тогда меня не только Дамблдор будет мягко прессовать, не только Малфой грозить долгами чести, не только министр пытаться подкупать, и не только Боунс грозить судом, но и сотни других, откровенных шестерок захотят меня попробовать на зуб.

Конечно, лорды тоже подсудны. Как вот я сейчас, или как Упивающиеся лет пятнадцать назад и три года тому вперед. И если есть настойчивое желание судить лорда, для его удовлетворения достаточно какой-нибудь формальной причины. Однако для того, чтобы его осудить… О-о-о! Тут много чего надобно!

Это всякой шелупони из Лютного можно подбросить в карман "дозу", а потом быстренько склонить к чему-нибудь нехорошему. В отношении же лордов принцип презумпции невиновности не работал только в самых крайних случаях (как, например, в войну при Крауче, когда шла откровенная война всех против всех). Так, хочешь "закрыть" лорда, для начала найди абсолютно железобетонные доказательства. Если брать мой конкретный случай, то за оные сошел бы только котел с варящимся зельем, который я лично помешивал своей волшебной палочкой. И все это должно было происходить на глазах авроров, ворвавшихся в лабораторию. И то, даже в этом случае я мог бы отделаться легким штрафом, докажи, что данный рецепт — родовой. А за родовой рецепт в последние годы ужесточения министерской политики против темной магии чистокровные научились выдавать разве что не Аваду. Это было раз. Дальше, чтобы посадить, нужны предельно пристрастные судья и обвинитель. Еще хорошо бы иметь купленных свидетелей, желательно уважаемых и влиятельных магов. И даже все это не гарантирует, что хватит переломить защиту, например, такого вот вида:

— Я, лорд Винсент Крэбб, заявляю официально. Это не принадлежит и никогда не принадлежало мне. Да будет честь лордов Крэбб тому порукой.

Вот, собственно говоря, и все. Дальнейшие попытки взять меня нахрапом по откровенно сфабрикованному делу означают, что судья и обвинитель сомневаются в чести чистокровного лорда, чем опосредованно бросают тень на абсолютно всех и каждого членов Палаты Лордов Магической Британии. Продолжит мадам Боунс (чей муж, кстати, тоже был лордом) атаковать меня — столкнется с озлобленными коллегами своего мужа и получит по самое не балуйся. А дурачка-обвинителя и просто где-нибудь живьем закопают. За такое вся Палата подпишется. Тот же лорд Малфой, какие бы у нас с ним ни были личные отношения, первый прибежит встать на мою защиту. Не потому, что надеется на услугу в будущем или потому, что все лорды любят своих коллег до лобызания в сахарные уста. Вовсе нет. Там и кровников, и родовой, тянущейся веками, ненависти полно. Вот только одно дело внутренний междусобойчик, и совсем другое — посягательство на "вечные права" лордов. Поэтому принцип "моя хата с краю" тут не работает. Пока еще, во всяком случае. Здесь работает совсем другая логика: "Сначала — его, потом — нас? А вот хрен вам!". Тех лордов, которые этого не понимали или которые в силу каких-то своих личных интересов пошли против воли соблюдающего традиции большинства, Палата от души "одаривала". Нет, не проклятием и даже не совместным крестовым походом против паршивых овец. Все гораздо проще и красивее: простой, но полной обструкцией. Для лордов и их родов отступники и их кровные родичи как бы просто переставали быть. В итоге лишившихся защиты аристократов сжирали очень быстро, а меньшая часть навсегда заперлась в своих скрытых мэнорах и, по слухам, вымерла.

— Обвинение по делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один примо временно снимается. Дело отправляется на доследование… — после длинной паузы спокойно, строго по протоколу, произнесла Боунс.

— Позвольте, уважаемый судья, а что тут еще можно доследовать? Где здесь какая-то неясность? Что это за бред? Мне подать на вас жалобу Министру Фаджу?

— Вы в своем праве, лорд Крэбб, суд принял решение. Дело отправляется на доследование, — не показались ли мне в ее голосе нотки мстительности и разочарования?

"Что ж — тоже неплохо. Конечно, можно было бы принять три капельки и полностью оправдаться… Но это такой урон чести! Как же! Совершенно в открытую прогнуться под Министерство! В свете моей будущей работы с Люциусом терять в уважении у лордов мне нельзя. Так что, пусть будет так… Ничего, зараза, сочтемся! Посмотрим, где это обвинение будет при Волдеморте и его карманном дурачке-Тикнессе! Главное — не забыть успеть похоронить дело, пока "наши" будут у власти. Если, конечно, это "ружье"не выстрелит раньше. Но вообще, странно как-то все это. На что надеялась Боунс с такими шаткими обвинениями? Честно говоря, я сильно удивлен, что дело вообще дошло до суда. Нет, конечно же, всему есть своя цена, и, если задаться целью, нагнуть можно любого, но… Вот только один молодой лорд, попавшийся на подброшенном треше, серьезных трений с Палатой не стоит. Тем более сейчас. Но если нельзя победить, зачем тогда все это было начинать? В чем подвох?"

— Начинается слушание дела номер пятнадцать тысяч девятьсот один секундо, — после паузы на фиксирование решения судьи произнес секретарь. — О факте применения подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт.

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

— В свое оправдание, — ерничая бросил я, — я могу спросить: "Где ваши доказательства?". В конце концов, это совсем не то обвинение, по которому используется правовая практика презумпции вины.

— Вот! — обрадовался обвинитель. — Сам документ, — на столике появился заверенный личными, каплями своей крови писанными, подписями контракт. Магия крови как бы под запретом, но всё серьезное делопроизводство, я тут имею в виду не всякое бюрократическое бумагомарание, по старинке продолжает заверяться подписью кровью. А все потому, что вековая надежность важнее сиюминутной политической конъюктуры. — Вы же не будете отрицать, что подпись на нем ваша?

— Насколько я помню, это не означает абсолютно ничего. Вы же не хуже меня знаете, под чем именно там стоит моя подпись, — "Спасибо тебе, Темный Лорд, что когда у меня появилась магическая рабыня, ты просветил меня об этом казуистичном моменте. Лично закабалять кого-то — наказуемо и вообще моветон, а вот владеть и торговать рабами — нет! Как это… по-британски! Здесь еще не научились, как в нормальном мире, работорговцев без суда вешать на рее! Впрочем, если вспомнить рынок Гильдии…". — Так что, не нужно пытаться вызвать у судьи ложные впечатления моей фальшивой виновности… — "У нее и без этого их, собственных и ярких, достаточно для закатывания меня в Азкабан. Знать бы еще, чем и где я ей так перешел дорогу? Вроде бы со Сьюз я не ссорился… Или она тоже на меня запала и после министерского приема у Малфоев затаила злобу? Кстати, может быть, может быть… Ведь до того бала ничего такого не было! Этого только еще мне не хватало: кошачьих клубков из влюбленных в меня одноклассниц! Тем более им все равно ничего не светит… Ах, Летиция, Летиция, мечта моя… Забини, ты попал! Раз уж я все равно вернулся в Хогвартс, я с тебя, паразита, не слезу, пока ты почтовой совой не отработаешь! Ладно. Не время растворяться в розовом тумане. Амелия Боунс. Если раньше я прикидывал попробовать — как и Седрика — тебя спасти от неминуемой гибели, то теперь — увы. Пожалуй, отойду-ка я лучше в сторонку и предоставлю тебя твоей судьбе. Я не святой, чтобы жалеть и миловать своих врагов. Теперь уже именно врагов. Ты сама выбрала!"

— Это так. Однако, девица Рагнэйлт дала показание, что именно ты заставил ее обманом подписать рабский контракт. А так же заявляет о многократных изнасилованиях…

— Да-а-а?.. — я в молчании пристально посмотрел на свою рабыню. Некоторое время она бодалась со мной взглядом, а потом отвернулась. — Да-а-а? Она? Дает? Показания? Ну-ну, — мерзко усмехнулся я.

"Хм… Вот в чем дело! Действительно — неожиданно. Вот и спасай после этого кого-нибудь! Похоже, в своей людоедской позиции: "хороший свидетель: свидетель — мертвый и самолично поднятый как инфернал, чтобы даже трупом не раскрыл тайн" в данном конкретном случае Волдеморт оказался прав. А я вот в предположении, что проблем от Рагнэйлт у меня не будет, оказывается, ошибался. Правда, беда пришла с совершенно неожиданной стороны. А ты, дамочка, молодец. Тут ты меня, Боунс, подловила. Впрочем, чего я хотел? Разбираться в подставах, пусть и, судя по своей доброй славе справедливого судьи, с другой стороны закона ты умеешь хорошо. Но! Но. Что с того? Только толку-то с этого все равно абсолютно никакого? Первая подпись на контракте не моя. Даже в обычном суде я бы… несложно вывернулся. А уж здесь! Но как поступить? И что делать с рабыней? А если?.. Хм… А ведь это действительно решает все проблемы! Конечно, пафосный жест получается весьма недешевым, ну да и ладно. Все равно: убытки — это не Азкабан…"

— Вы знаете, я бы мог поступить проще и приказать своей рабыне сказать правду…

— Суд запрещает вам, лорд Крэбб, отдавать какие-либо приказы здесь своей рабыне, — быстро произнес перебивший меня обвинитель.

— Ха-ха-ха! Ни у кого здесь нет с собой зеркала? Хочу посмотреть, где у меня на лице написано, что я идиот! Какое мне дело до ваших запретов, если они не имеют надо мной никакой власти, ни магической, ни юридической? Это моя…

— Магический контракт говорит в вашу пользу, но есть еще и слова свидетеля. В таких спорных случаях решение принимает судья.

— …собственность, и мое право ей распоряжаться! — на автомате договорил я. — Однако… — "Что ж… Значит, выбора нет, и план Б становится планом А". Я ненадолго задумался, сосредоточившись на попытке ощутить свою магию, и, получив положительный результат, с уверенностью произнес: — Однако, я не буду делать этого. Зачем? Есть способ лучше! — я понял правую руку, вытянул в сторону, — Вербейра Сангвинум! — с этими словами тонкая нитка беспалочковой Плети Крови ударила и рассекла купчую напополам, тем самым уничтожая материальную привязку чар подчинения.

Заклинание далось мне очень непросто. Резкий приступ слабости чуть не отправил меня в беспамятство. Да и пошедшая на нить кровь не втянулась обратно в тело, что говорит о "грязном" исполнении заклинания. Однако факт остается фактом. Я мог сознательно невербально колдовать, что и продемонстрировал всем желающим. Пусть даже и в такой древней и грубой магии, как магия крови. Пусть это было родовой особенностью Крэббов. Да, да и еще раз да, на каждое из этих "но". Все равно для большинства моих нынешних одноклассников, или даже их родителей, беспалочковая магия — недостижимая вершина. А для некоторых — и относительно несложная невербальная.

Тем временем, магия магией, а судейская процедура — судейской процедурой. И наглое, у всех на глазах уничтожение доказательств подсудимым в нее не вписывалось ну просто никаким боком. Зрители заволновались, а судейские и вовсе подскочили на своих местах.

— Это непозволительно! Лорд Крэбб! Ваше поведение выходит за рамки договора! В следующий раз я буду вынуждена приковать вас цепями! — чопорно пригрозила Боунс.

— Достаточно, судья. Я предлагаю ставку, — и обвинитель мгновенно замолчал. — Есть ли здесь кто-нибудь, готовый поспорить со мной?

Судебный поединок — та еще вещь в себе. В обычном мире его уже давно не применяют, хотя существует очень смешная дырка в законе. Несмотря ни на что, формально, он не запрещен! Много где, причем речь идет не о каких-то там племенах тумбо-юмбо, а о современных странах первого мира. К примеру, в США. А не назначается он там потому, что дуэли как раз законом запрещены однозначно. Зато вот в магическом мире, с управляющими им аристократами, мировоззрением застывшими в позднем средневековье, он вполне себе легитимный способ разрешения споров. И поэтому дуэльный кодекс не пылится у благородных на полках, а штудируется от и до, с детства и наизусть. Даже, вон, одиннадцатилетки друг друга вызывают! Да что там о пацанах, у которых еще детство в одном месте играет, если даже пост Директора Хогвартса можно по Кодексу оспорить в поединке?! Кстати, вполне логичное на мой взгляд правило. Тут и естественный отбор, и гарантия безопасности учащихся. Ибо контролировать лучшую (она же единственная) школу магии должен реально самый сильный и удачливый маг.

Первое и основное правило дуэли, практически всегда соблюдающееся неукоснительно, — дуэль происходит только между равными. То есть, если тот же благородный Эрни по железобетонно обоснованной причине, согласно всем правилам вызовет благородного Драко на дуэль до смерти, то отвертеться от нее и сохранить уважение общества Малфоям (всем Малфоям, в том числе и будущим поколениям) будет очень и очень непросто. Другое дело, если то же самое сделает Джасти. "Хорек", плюнув и рассмеявшись тому в лицо, будет полностью в своем праве. Ибо Джастин Финч-Флетчли может иметь хоть десять пэров или премьер-министров в родственниках, но с точки зрения аристократии магической он — никто. И нужно просто невероятное стечение обстоятельств, чтобы дуэль между настолько неравными соперниками вообще произошла.

Так, например, моя дуэль с Бейтсом (пусть чистокровным, влиятельным, но не благородным), с точки зрения аристократов-пуристов, меня изрядно испачкала. Не тем, что я убил своего противника, а тем, что убил я его именно на дуэли (а не просто так, как поднявшего руку на благородного обычного смерда), чем серьезно унизил себя. Впрочем, не убей я его тогда, я бы потерял в репутации гораздо больше. То, что нес покойный Бейтс, действительно было по местным аристократическим понятиям непростительными оскорблениями.

Однако, из каждого правила есть исключения. И из этого таким исключением является именно судебный поединок. Ставка, как его называли в древней Англии и по сей день называют мечтающие о "золотых временах" маги-аристократы. На таком, гипотетически, даже Волдеморту без всякого урона чести могли бы назначить в противники обычного маггла. И им пришлось бы драться. Обоим.

И такой вот поединок, Божий Суд (вызов на который был еще одной древней привилегией аристократов), я только что предложил любому, желающему подтвердить мою виновность, здесь присутствующему магу. Дуэль. Любому. Вплоть до самой Боунс.

Правда, было тут несколько нюансов, которые позволяли мне так нагло бросать вызов взрослым магам. Во-первых, в древности суды априори проводились в присутствии обеих заинтересованных сторон. Причем заинтересованность — здесь чрезмерно емкое понятие, включающее в себя все аспекты человеческих отношений. То есть, если в то время у тебя были друзья и враги, то и те, и другие в обязательном порядке присутствовали на суде. Вдруг пришлось бы защищать своего или подвернулась бы возможность свести счеты с кровником? Сейчас же, естественно, все было не совсем так, хотя тот же Малфой в каноне на всякий случай пришел на суд Поттера. Моих же личных врагов сегодня здесь, не считая Боунс, нет. Так что, если посмотреть с этой стороны, я не очень-то и нарываюсь.

Во-вторых, хотя по закону в некоторых случаях можно было выставить вместо себя другого поединщика, в данном конкретном случае по вполне очевидным причинам это было невозможно, как для меня, так и для принявшего мой вызов мага. То есть моему потенциальному недругу драться и рисковать жизнью придется здесь и сейчас, причем лично. "Конечно, с одной стороны, противник — молод. А с другой — только что показал, что достаточно неплохой маг. Оно мне надо?" — так подумает простой колдун и плюнет на это дело. Надеюсь, конченных отморозков, готовых драться ради того, чтобы драться, рисковать жизнью ради дозы адреналина, среди сидящих в зале незнакомцев сегодня не найдется.

Что же касательно Боунс… Вряд ли она полезет. Нет, она не трусиха и не слабачка, но… Ведь в дуэли ей нужно будет не только победить, но еще и выжить, не покалечиться и не быть пойманной за применением какой-нибудь запретной магии. А вот я… в своих действиях буду не так ограничен, ибо на кону стоять будет либо смерть, либо Азкабан — читай, моя дальнейшая судьба. Для Боунс же наоборот, вопрос совсем несерьезный, не "враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью", чтобы за удовлетворение желания вцепиться мне в горло рисковать своей жизнью. Нет. Боунс не пойдет на обострение. А это значит, что суд я только что выиграл…

И действительно, после длинной паузы за ритуальным: "если есть другие доказательства иска — говорите сейчас или молчите вечно", Боунс на первый взгляд равнодушно произнесла:

— По делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один секундо, о факте применения лордом Винсентом Логаном Крэббом подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт, судом Визенгамота выносится оправдательный приговор. Слушание закончено.

"Вот оно, закрепленное законодательно сословное неравенство во всей своей "красе". Нет, грех жаловаться, приятно, когда ты на вершине пирамиды и оно на твоей стороне. Но думаю, "попади" я в члена "подлого сословия", мыслил бы я совсем по-иному. Да и сейчас для моего воспитания неравенство — плохо. От того и послевкусие от такой победы весьма неприятное. Да и эта зараза не успокоится и будет постоянно пробовать меня на зуб. Неужели обиды племянницы стоят такого? И вообще… Ну вот как тут можно быть хорошим? Спас племянницу — тебя настойчиво пытается посадить ее тетя. Спас сына — проститутка тебя обвиняет в изнасиловании! Ладно. Нужно идти…"

— Мою палочку, пожалуйста, — обратился я к секретарю.

— Что, палочку?

— Верните, я говорю, мистер секретарь суда. Немедленно.

— Да-да, — засуетился секретарь. — Конечно. Вот, возьмите, — на свет появилась вытянутая в длину и опечатанная авроратскими печатями коробка, в которой, как оказалось, и хранилась моя волшебная палочка. — Приношу свои извинения, лорд Крэбб.

— Адолерет Карнемиа, — не слушая оправданий бюрократа, произнес я, направив волшебную палочку на красные пятнышки на каменном полу. Вряд ли тут найдется кто-нибудь заинтересованный, но лучше не рисковать и не оставлять своей крови. Безопасность должна быть безопасной.

Тем временем, о чем-то переговорив с Боунс, ко мне подошла Рагнэйлт.

— Когда я смогу забрать своего сына? — отведя взгляд спросила она.

"Как же я ненавижу эти моральные дилеммы! С одной стороны, от обета я уже избавился, так что, с формальной точки зрения, Барти мне больше не нужен. Однако, я остаюсь его магическим опекуном, да и просто как-то не по-людски выбросить из дома сына того, кто спас тебе жизнь. Хотя некоторые местные моей жалостливости не поняли бы совершенно. Нет уж! Я такой, какой я есть, поэтому Барти останется со мной и никуда не пойдет.

С другой стороны, все-все-все из моей прошлой жизни в один голос осудили бы меня. Это однозначно жестоко — разлучать… нет — отбирать у матери ее дитя. А с третьей стороны, отдавать новорожденного ребенка той, у кого нет ни кола ни двора, ни даже куска хлеба, чтобы накормить сына, — просто глупо. Барти погибнет. Нет, можно, конечно, оставить все как есть… Однако, неужели она думает, что я приму ее обратно и буду и дальше содержать? Этакую откровенную и неприкрытую "пятую колонну"? После откровенной и немотивированной подставы на суде?! Постоянно ждать удара в спину? Хрена тебе лысого! Пусть это будет уроком, предательница! Так что ответ будет…"

— Никогда.

— Справедливости! — взвыла молодая женщина. — Я требую справедливости! Я — свободная женщина! Я больше не твоя рабыня! Я имею на него все права! Он — мой сын! Я заберу его!

— В связи с невозможностью, из-за крайне плачевного финансового состояния матери, в должной мере выполнять свой родительский долг, я, Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб, крестный-в-магии мальчика Бартемиуса, сына Рагнэйлт, принимаю его к себе на воспитание.

— Я все равно приду и заберу его!

— А ты знаешь, куда идти? — нарочито удивился я. — Надеюсь, никто здесь не будет спорить, что это мое естественное и непреложное право, решать — кто из "свободных граждан" имеет доступ в мой дом, а кто — нет?

— Нет! Ты не можешь так поступить!

— Ты сама выбрала, — равнодушно пожал плечами я и пошел к выходу из зала суда. Но дойти до общественных каминов атриума я не успел.

Чтобы превратить ситуацию в фарс окончательно, не хватало одного маленького штришка. И на картину мира судьба все же решила его нанести. Из только что пришедшего лифта, расталкивая небольшую пробку из уходящих зрителей, к идущей по коридору чуть в стороне от меня Боунс снитчем подлетел один мой старый знакомый.

— Я! Я готов принять ставку!

— Мистер Бэйтс. Заседание давно закончено, — равнодушно прокомментировала Боунс, проходя мимо. — Вы опоздали.

— Нет! Я не опоздал! Ты, Крэбб! А ну стой, тварь! — выплюнул он в мою сторону оскорбление. — Что, не нравится? Так все можно решить! Я, Элфи Кертис Бейтс, вызываю тебя, лорд Крэбб, на дуэль! До смерти!

"Как же вы все меня задолбали! Постоянно и всем, всем без исключения, что-то от меня надо! Оставьте наконец меня в покое! Неужели я слишком многого хочу? А ведь когда-то я этого не собирался делать… Не хотел налево и направо пользоваться привилегиями, которые заработаны не мной. "Нечестно это. Может в прок не пойти…" — думал я тогда. А еще не хотел становиться похожим на презираемых мной вырожденцев — этих старых аристократов с позицией: "все вокруг грязь и быдло, один я весь в белом". Всех этих старых пердунов и мелких шавок, оправдывающих свое превосходство исключительно одной лишь хорошей родословной. Чертовы… картофелины! У них тоже все лучшее — в земле! Впрочем, на этом суде я уже достаточно сильно отступил от своего благого намерения не прятаться за лордский титул. Печально, но сказав "а", глупо уже стыдиться сказать "б". Придется играть по правилам общества, которому я теперь принадлежу. Так что, как когда-то высказался один очень ушлый тип: "друзьям — все, врагам — закон". Нужно дать им понимание, на кого они вообще наехали, а то совсем страх потеряли! В конце концов, судя по тому, что этот Бейтс приперся сюда, увешанный артефактами, как рождественская елка — блестками, меня тут убивать собрались! Так чего же мне стесняться? Того, что я защищаю собственную жизнь?"

— Ты! Грязь! — сорвавшееся с кончика моей волшебной палочки невербальное заклинание опрокинуло Бейтса на пол. Шедшие зрители мгновенно приняли в сторону, но не убежали, а с удовольствием стали наблюдать за внезапным продолжением вроде бы только что уже закончившейся истории. — Экспеллиармус! Петрификус Тоталус! Виллан! Грязный плебей! — все долго копившееся напряжение внезапно даже для меня самого выплеснулось в один миг на этого вот мага. — Знай свое место! — с громким треском волшебная палочка врага моими руками была переломлена пополам. — На! — швырнул я обломки на его тело. — Я не буду с тобой драться! — перенес я вес тела на поставленную на лицо Бейтса ногу. Края терять — так по полной! Лучше пусть думают, что я полный отморозок — меньше лезть будут! — Кру… "Стоп! Этого еще не хватало!" — Стимулус Максима! Нравится, тварь?! Еще раз встанешь у меня на пути, я прикажу запороть тебя насмерть! Ты понял меня, червь?

"И пошли вы все нахер стройными рядами! Хватит прогибаться под всех! Заебали, чертовы англичане!

А я кто?.." — пришла в голову неожиданно холодная мысль.