Диктатор (джен)

Старинный замок в Шотландии поглотило ночное спокойствие. Младшекурсники, утомленные богатыми на события и новые впечатления днем и вечером, уже давно спокойно спали в своих мягких кроватках. Старшекурсники, которым церемония распределения за годы учебы порядком поднадоела, допили "тайком" от деканов привезенное с собой сливочное пиво, а некоторые, самые продвинутые, и небольшую бутылочку огневиски, и тоже отправились спать.

Зря только по пустынным темным коридорам в поисках нарушителей ходили смотритель и его кошка — сегодня ученикам пока еще было не до нарушений. Ведь в этом году первое сентября выпало на воскресенье, то есть занятия у всех начинались уже завтра и прямо с утра, так что следовало перед ними хорошенько выспаться.

И только один ребенок никак не уснет. Толстый мальчик ворочается в спаленке первокурсников в общежитии одного из четырех факультетов. Ворочается, ворочается, что-то бормочет себе под нос, щупает себя, как если бы никогда до этого не носил свои весьма немаленькие телеса, а потом резко вскакивает и бежит к зеркалу. С выражением, как будто бросается в холодную воду, он глядит на себя… и отшатывается, громко выкрикивая странную фразу на чужом языке:

— Bljad'! Noo pochemu v takovo zhirdyaja?

— Что ты там бормочешь? Заткнись, Крэбб, и иди спать! Если ты будешь меня постоянно будить, то я пожалуюсь своему отцу! — доносится из-под полога соседней кровати. На миг из-за занавески показывается худенький блондинистый мальчик, одетый в дорогую пижаму зеленой расцветки. — И не вздумай колдовать!

— Ebat'-kolotit'! Da esche suda!!!

Увы и ах, но утром я встаю очень и очень нелегко. Быть может, дело в не совсем молодых уже годах, может быть, в том, что всегда я был "совой", а не "жаворонком", а может, в этом виновато непомерное запойное чтение по вечерам, но что есть, то есть. Как там в песенке поется?

"Утром на зорьке ранней порой

Солнышко низко висит над землей.

И я б хотел для вас с небес его достать,

Но как мне быть, ведь утром трудно встать!"

Ах, как же был прав Пьеро из старого советского "Буратино"! Впрочем, работа быстро и весьма неплохо лечит от такого лентяйства. Вот и сейчас, вместо того чтобы понежиться в мягкой кроватке подольше, потянуть десяток-другой минуток под теплым одеялком, мне придется выбираться на холод и идти умываться. "Хм… Странно что-то. Откуда такой холод? Я что, забыл закрыть форточку? Да нет вроде бы. Да и если бы и забыл, то сейчас как бы лето. Откуда такой холод и влажность, как в подвале?"

Я открыл глаза и тут же их закрыл, так как ничего похожего на свою берлогу не увидел. Вместо скромной прямоугольной комнатки, оклеенной недорогими обоями, я увидел большую овальную залу, задрапированную гобеленовой тканью зеленых тонов. Вместо ДСП-стенки с баром, стола с компьютером, кресла и неизменного ковра на стене моему быстрому взгляду предстала основательная, богато украшенная резьбой и серебрением антикварная мебель, несколько стоящих полукругом кроватей под балдахинами, письменные столы под старину (даже с перьями в чернильницах!) и прочие раритеты позапрошлого, как минимум, века. Или очень хорошие подделки под него.

"Ясно. Я все еще сплю".

Иногда бывает так, что просыпаешься, но не в явь, а просто в другой сон. И ощущения очень любопытны, если этот сон практически не отличается от реальности. Можно, например, сходить на работу и уволиться, или резво прокатиться на машине и разбиться, а потом с ужасом и резким счастьем проснуться в своей кровати. А можно, вот как сейчас, проснуться в гостиной Слизерина.

"Ну его нафиг! Не буду больше читать на ночь фиков. Приснится же такое: я в теле толстяка! А жаль. Я бы не отказался пожить в такой роскоши. Ладно. Подремлю еще немного, и проснусь как полаг…"

— Крэбб! Вставай! Хватит дрыхнуть! Завтрак проспишь! — довольно крупный и высокий, ну, относительно меня, мальчик стал непрерывно дергать меня за ногу. От такого я, естественно, окончательно проснулся.

"Проснулся… Нет!" — подумал я и резко дернулся. Пошел проторенным веками путем — ущипнул себя за ногу. Больно. Ничего вокруг не изменилось.

"Значит, не сон. Значит — это правда. Тогда этот парнишка…"

— Гойл?

— Ну, проснулся наконец?

Угадал. Хоть это хорошо. Значит, мне не померещилось ночью.

Стоп. Пауза на раздумье. Явь это или бред? Если это бред — белочка там, хотя откуда бы, или безумие, то от серьезного к нему отношения я ничего не теряю. Зато если это какой-то из видов реальности, то от несерьезного отношения к ситуации потерять я могу очень и очень много, вплоть до прекращения существования. Так что для выработки решений примем за данность, что я действительно попал. В Винсента Крэбба.

Так. Нужно резко вспомнить канон, хотя бы в части персоналий Слизерина этого года. Думай голова, шапку куплю! С Малфоем я не ошибусь — блондинистый, наглый, мажористый глист вроде бы один такой. Забини, похоже, вон тот вот совсем не белый паренек. Был бы он хоть на один тон темнее, сошел бы за негра, а так очень темный итальянец или испанец, судя по не негроидному типу волос. Волосы, кстати, классные у него, ничего не скажешь. Придет время, свою долю девок вокруг себя только за счет них соберет, а пока спокойно стоит в очереди в душевую комнату. Оставшаяся троица — это вроде бы Нотт, Крэбб и Гойл. Вот их легко можно было бы попутать между собой, особенно двух последних. Персонажами они всегда были второстепенными, ходили парой, а их история в книгах и в фильме имела серьезные различия. Но с этим мне повезло, если так это можно назвать. Итак, оставшийся парень, который, похоже, с Драко в душевых или уже пошел есть, — это Нотт.

— Will you go to the shower?

— Э? — Как-то странно. Почему я слышу речь не как обычно, а на английском? Попробую ответить на том же языке. Где там моя куцая разговорная практика? Ну-ка, ну-ка. Краткость сестра таланта. Ответим: — No.

— Are you piggy-wiggy like a Weasley?

— No. Time is up.

Мои ответы заставили Гойла внимательно ко мне присмотреться.

— You are some strange today, — с явным подозрением произнес он.

Черт, черт, черт! Срочно нужно вспомнить язык. Ведь утреннюю побудку я воспринял совершенно естественно! И проблем у меня с языком не было никаких. Что изменилось? Тогда я был в полусне, то есть мозг работал неосознанно, как привык? А сейчас я корежу его другим мышлением и другим языком? Нет. "Слышишь, память, срочно нужно вспомнить и выучить язык. Мы его с тобой знаем, так что дело за малым! А то ведь голова у нас с тобой одна на двоих, секир-башка обоим невыгодна!"

Мозг мой совсем не обрадовался такому резкому набросу весьма серьезной нагрузки. Голова отозвалась дикой болью, но постепенно беседа Драко и Нотта, вернувшихся из ванной комнаты, превратилась из английской тарабарщины, понимаемой мной со слуха через слово, в нормальный, можно даже сказать, обычный разговор. Обсуждали они метлы и жаловались друг другу на то, что первокурсникам личные запрещены.

— Крэбб, а ты что это все еще не встал? — наконец-то Драко увидел непорядок. — Давай, одевайся скорее и пойдем в Большой зал на завтрак. Староста обещал нас проводить, иначе легко можно заблудиться.

— Хорошо, Малфой.

— Быстрее!

Так. Вроде бы с языком все пошло как надо. Теперь осталось разобраться с одеждой. Слава богу, попадалово случилось не в племя тумба-юмба и не в далекую галактику в шестиногого краба. Обычные брюки, носки, на ноги классические ботинки, подтяжки, майка, белая рубашка, в зеленую полоску галстук. Поверх всего это — балахон, гордо называемый мантией, и вот готов классический слизеринец.

А вот с галстуком я чуть не прокололся. Или чуть прокололся, это как знать.

У всех детей вокруг галстуки были завязаны самым простым узлом, его еще называют школьным, тогда как у меня… Дело в том, что в свое время я выбирал, честно скажу, чтобы выпендриться в нашей тусовке, самый понтово выглядящий узел. На мой взгляд, им был узел Элдриджа. Несколько недель по часу в день я учился его завязывать, чтобы всегда и везде, на свету и в темноте, перед зеркалом и на ощупь он выходил совершенно на автомате. Вот и сейчас я завязал именно его, чем сразу резко выделился. Такого сложного узла не было даже у старшекурсников, их максимумом был Виндзор.

Мелкий Малфой, когда увидел такое диво, тут же надулся и кидал на меня надменно-завистливые взгляды. Как у него такая комбинация получалась, я не знаю, но он парень весьма способный в совмещении несовместимого. Гойл, повинуясь выразительному взгляду Малфоя, которому было слишком зазорно просить самолично, влезая в долги пусть и по мелочам, но с первого же дня, попросил научить. Я стал показывать, но в это время в комнату влетел старшекурсник. Староста факультета Слизерин, Эрик Гамильтон, в вежливых выражениях обругал нас за задержку и выгнал в гостиную факультета, где первокурсников собирали, чтобы отвести на завтрак.

Сама гостиная, она же общая комната, мне не очень понравилась. Да, богатая. Да, помпезная и вычурная. Окна — узкие и высокие, за которыми плещется темная зеленоватая вода. Отсутствие нормального естественного освещения компенсируется факелами, дающими яркий свет зеленого оттенка. Я, конечно, все понимаю: тотем факультета — змея (хотя вроде бы змеи в основном имеют черный окрас чешуи, или это только в наших лесах), цвет герба и основателя — зеленый; традиция опять же, но ё-мое! Здесь же жить невозможно! А еще говорят, что зеленый приятен для глаза и успокаивает. Ага. Вот у всех детей и лица спокойные такие. Оттенка зеленого, как с перепою после недосыпа. Как, интересно, девчонки здесь умудряются выглядеть стильно и накладывают макияж? Или это великое колдунство? Тоска!

Тем временем в гостиной собрались все первокурсники. Всего их — или уже нас, надо привыкать к этому — было девять человек. Пять мальчиков и четыре девочки. Из девочек я не узнал никого. Понятное дело, книгу писала женщина, так что описывать подробно внешность молоденьких красоток-аристократок как-то желания не было, что не скажешь о "принцах". Мы все вежливо поздоровались и небольшой группкой вышли из общей комнаты в коридор.

Выход из гостиной вел в тупиковое ответвление одного из коридоров подземелий замка Хогвартс. Староста еще раз напомнил нам текущий пароль — "Чистая кровь", большое ему за это спасибо, мысленно, от меня. После того, как все вышли, вход в гостиную был заперт плотно прижавшейся к стенам и не отличающейся по фактуре от них толстой каменной плитой.

"Хм. Про безопасность замковых подземелий тут явно неплохо подумали. Даже если общежитие слизеринцев затопит водами Черного озера через разбившиеся окна-иллюминаторы, остальные подземелья замка останутся в безопасности. Дверь-гермопереборка надежно заблокирует воду. Да и судя по тому, что вход расположен в тупике, таких аварийных переборок может быть еще пара-тройка штук. Интересно, а предусмотрена ли система принудительного, так сказать, затопления? На всякий случай не следует лезть к задрапированным гобеленами стенам и простукивать все подряд камни".

Пока я раздумывал на тему любви Основателя, расположившего жилище студентов своего факультета в месте, эвакуация из которого в случае блокировки основного прохода становится невозможной, дети быстрым шагом шли за своим старостой. Что я могу сразу же отметить? Если на оформлении гостиной явно не экономили, то про коридор я такого сказать не могу. Грубые каменные стены, такие же пол и потолок, редкие факелы, влажность и холод. В общей комнате тоже было далеко не жарко, как и в спальнях, но здесь, такое ощущение, мог и пар изо рта пойти.

Шли мы не молча. Старосты и пара прибившихся к нашей группе старшекурсников непрерывно показывали первачкам важные ориентиры и рассказывали занятные истории, позволяющие запомнить дорогу гораздо быстрее и лучше. Таким образом за веселой и непринужденной беседой мы пришли к столовой, она же Большой зал. Гойл занял место сзади справа от Малфоя, я, после его удивленного взгляда, слева. А сам блондин давал нам последние наставления.

— И не забудьте всегда носить маску. Итак, вы жирные тупые тролли, думающие только о том, чтобы набить свое брюхо и хорошенько подраться.

— Это… ы, — хотел я было задать вопрос, но не вовремя поперхнулся, так что вместо нормального общения попробовал себя в новой роли дегенерата.

— Превосходно, Крэбб! — похвалил меня Малфой. — Так и продолжай. И чтобы больше никаких сюрпризов. Помни, твой и Гойла отцы сильно должны моему, так что во всем и всегда поддерживайте меня. Кстати, смотри не вживись в роль идиота слишком сильно. Мой отец говорит, что в таком случае маска может стать настоящим лицом. Чертов Уизли! Если бы он не влез, то Поттер был бы у нас, как и требовал… Это не вам. Все. Идем на завтрак.

— Хорошо, босс, — ответил я. Довольный Малфой коротко улыбнулся, а потом на его лицо опять наползла маска аристократической скуки и легкого презрения. Перед нами открывались высокие двери в Большой зал.

Сам Большой зал своим оформлением под помпезную роскошь меня не очень поразил, хотя великолепной иллюзией ясного солнечного утра, которая укрывала потолок зала, пару минут я полюбовался. Но это я, взрослый человек, закаленный опытом путешествий, а также многочисленными фильмами, книгами и компьютерными играми. А вот мелкие спиногрызы вылупились на убранство Большого зала, пораскрывав рты. Даже Малфой был в некотором шоке. Как чувствовали себя, видя такое великолепие, магглорожденные волшебники средних веков (да и нового времени, пожалуй, тоже), прожившие всю жизнь в условиях, которые если и отличались от хлева, то не намного? Угадать безошибочно совсем несложно. Ну а если учесть, что готический зал, отделанный с пышностью барокко, этакую недостижимую мечту большинства простолюдинов, они в лучшем случае видели только издалека, и уж точно их там просто так от пуза не кормили… Слово "рай" — тусклое и невнятное понятие по сравнению со всем этим великолепием.

Сев за стол Слизерина, наш факультет приступил к еде. Особо вычурного этикета не было, как и пары десятков столовых приборов у каждой тарелки, хотя оба старосты делали строгие замечания особо голодным детям, подзабывшим в попытке поскорее насытиться о правилах приличия. Впрочем, где-то прокололся и я, так как Малфой пару раз посмотрел на меня недовольно. Посмотрел, но ничего не сказал.

Пища была не слишком разнообразна и, на мой взгляд, не слишком обильна. Овсянка, вареные яйца, тосты из белого хлеба (чертовы лимонники, не едят ржаного), фрукты. Запивать это все нужно было тыквенным соком, лично мне мерзким даже на запах. Не так вкусно и сытно, но, быть может, такой скромный завтрак должен был скомпенсировать вчерашнюю обжираловку на праздничном пиру.

Впрочем, еда была далеко не самым важным для меня в это утро. Наконец-то моя голова заработала на полную мощность, и я окончательно осознал и принял для себя то, что мне тут теперь жить. А раз так, нужно внимательно присмотреться к преподавателям, от которых будет зависеть моя, в буквальном смысле, шкура в ближайшие девять месяцев как минимум. Конечно, где-то там, в большом мире есть еще родители Крэбба, а также прочие персонажи, вплоть до Темного Лорда и британской королевы, но все это коснется меня потом. Сейчас же важнее всего составить свое впечатление о профессорах, ибо они тут мать, отец и палач для студентов. Сравню, что я знаю из канона и что я вижу собственными глазами.

Итак. По центру учительского стола (хотя тут не СССР и он называется профессорским) в кресле, подозрительно похожем на трон, сидит он — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор: профессор трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первого класса, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, президент Международной Конфедерации Магов. Известен как сильнейший волшебник своего времени. Что можно сказать? Длинная белая борода, усы и пряди седых волос, ниспадающие волнами на обычную мантию серого цвета, а также широкие лохматые брови и очки-половинки как своеобразная карнавальная маска закрывают практически все зоны лица, доступные для чтения даже опытному физиономисту. Сейчас директор спокойно восседал в своем кресле, вкушал вареное всмятку яичко и заедал его копченой рыбой. Сказать пока ничего нельзя, но! Даже не зная канона наперед, можно с уверенностью утверждать — никаким идиотом Дамблдор не был. Не бывает у дурачков столько академических званий и столько важных должностей, одна из которых вообще уровня генсека ООН.

Как будто почувствовав мои мысли, Дамблдор кинул на меня вопросительный взгляд. Я резко перевел фокус на рыбу в его руках и изо всех сил сосредоточился на образе этой долбаной копченой селедки, постаравшись оставить в голове только одну простую мысль: "Блин. Я тоже хочу!" Спустя пару мгновений директор равнодушно отвернулся к столу гриффиндорцев.

Фух. Пронесло. Так. Как я мог забыть, что директор — профи-мозголаз? Так что в глаза ему не смотрим ни в коем случае. Что будет, если он увидит в мозгу не Крэбба, а меня, то есть совершенно левую личность, да еще с подозрительно обширным знанием будущего, думать не хотелось совсем. Ну не люблю я быстрые и кровавые концовки.

Ладно. Кто там следующий по важности? А, вот и он. Северус Тобиас Снейп, он же смертожорец-предатель, он же полукровка-Принц, он же мастер-зельевар, он же двойной шпион и по совместительству со всем вышеперечисленным профессор зельеварения и наш декан. Черная мантия, черные, как будто набриолиненные волосы, синяки под глазами, равнодушно-презрительное выражение лица. Тоже мозголаз, не смотреть в глаза. Что и как бы там ни говорили почитатели или, особенно, почитательницы, но Снейп по жизни — неудачник. Типичный пример того, до чего может довести глупость, эгоизм и нежелание жить настоящим или будущим, не имея достаточно силы воли оставить прошлое прошлому. Насколько я помню занимательные факты из своей прежней жизни, по статистике, первая любовь больше чем у семидесяти процентов оказывается по тем или иным причинам не очень удачной. Но это не мешает людям любить еще раз или хотя бы спокойно жить дальше, не пропуская мимо себя радости жизни. А кому мешает, те кончают жизнь самоубийством или становятся мизантропами, то есть не участвуют в дальнейшей социальной и эволюционной гонке. Например, как Снейп, заживо похоронивший себя в Хогвартсе: семьи — нет, детей — нет, жены — нет, пары — нет, дома — нет, денег — нет, работа — люто ненавидима, в душе — яд, на языке — желчь. Генно-магический дар, вместо того чтобы озолотить своего владельца (можно вспомнить для примера хотя бы того же Слагхорна), используется только как единственная отдушина в жизни. А гнилой вишенкой на этом торте из помоев является недавнее поступление Гарри Поттера. Как будет Снейпу здорово смотреть на ребенка его единственной любимой от удачливого мажора-соперника, каждую секунду напоминая себе, что "если бы не что-то там, то это мог быть мой ребенок"… Ух. Месье знает толк в мазохизме. Короче, не-у-дач-ник. Только надо быть потише с такими мыслями, а то не дай бог услышит — на ингредиенты пустит.

Ладно. Идем дальше. Высокая, худая и желчная тетка в темно-зеленой мантии и форменной шляпе — такую хоть сейчас на должность завуча-пугала в любую обычную школу. Впрочем, она и так завуч: Минерва Макгонагалл — замдиректора. Если абстрагироваться от штампов канона и посмотреть объективно, то сильный маг-полукровка, мастер трансфигурации, анимаг-кошка, декан Гриффиндора и по совместительству профессор трансфигурации — это сестра-близнец нашего Снейпа. Своей семьи — нет, своего дома нет вообще (последний, в Хогсмиде, и тот продала, будучи в печали, а ведь даже у Снейпа есть где-то халупа), мужа уже нет, детей нет и не было, на сердце камень от самолично вырезанной из сердца любви в молодости. Точно так же непредвзята, как Снейп, в оценке деятельности своего факультета. Детей любит, но на расстоянии. Гриффиндорцы отвечают своему декану полной взаимностью, потому что она не лезет в их жизнь вообще, оставляя воспитание личностей на самотек. Если кто со мной не согласен, то пусть он экстраполирует ситуацию с проделками близнецов на обычную школу. Такого завуча, который допускает получение учащимися регулярных опасных травм по вине её подопечных, давно бы в нормальной (в смысле, с бережным отношением к детям) школе на барабан натянули. Верный клеврет директора. Короче, неудачница, как и Снейп.

Следующий важный выделяющийся из общей массы персонаж — профессор Филиус Флитвик. Не заметить его трудно, так как он резко отличается от людской когорты. Помню, в фильме его показали как этакого старичка-сморчка, которому от гоблина достался только лишь малый рост. Здесь это скорее получеловек, чем полугоблин. Резковатые, но не неприятные черты лица, на вид не дашь больше пятидесяти лет по людским меркам. Чисто выбрит, ухоженные руки, аккуратная прическа. Человеческие уши, широкий рот с обычными губами, между которыми мелькают иногда по-гоблински острые кончики зубов. Сильный маг, опытный дуэлянт. Декан факультета Рейвенкло и преподаватель чар. Независимый, спокойный, опасный. Темная лошадка.

Декан последнего факультета, Хаффлпаффа, она же профессор земледелия, ой, гербологии то есть, Помона Спраут. Еще одна полукровка. Что можно сказать о ней? В фильмах ее изображали как бабку-уборщицу, здесь же ничего похожего я не вижу. Это невысокая, крепенькая и фигуристая женщина средних лет. Недлинные слегка вьющиеся темно-коричневые волосы убраны под функциональную, но весьма милую шапочку, чистая мантия, ухоженная кожа… Хотя Спраут вроде бы даже старше, чем Маккошка, но выглядит она гораздо моложе и… живее, что ли. Вполне возможно, что внешний вид у волшебников в буквальном смысле определяется фразой: "Выглядит внешне на столько лет, на сколько себя чувствует", а не как у магглов, для которых эти слова — только легкая лесть. А уж про то, что сильная волшебница может ходить неопрятной, при массовом и повсеместном использовании заклинаний очистки… Верится в это слабо, как и нет тому визуального подтверждения.

Больше за столом преподавателей никого не было. Остальные, похоже, как и я, не ранние пташки и любят поспать подольше.

Кстати. Вот еще какой нюанс.

Факультетов, как известно, всего четыре. На каждом факультете семь курсов. Уроки — сдвоенные. Учатся все одновременно, в одну смену. Умножаем четыре на семь и делим на два, получаем внезапно четырнадцать групп. То есть нужно как минимум четырнадцать учителей, чтобы вести занятия. А из канона я помню около десяти профессоров. И мест за столом всего пятнадцать, включая сюда смотрителя-завхоза, лесника и библиотекаря. При этом основные предметы, такие как трансфигурация, боевая магия, скромно названная защитой от тёмных искусств, заклинания, зельеварение, астрономия, история магии и гербология идут все семь лет, пусть и не у всех. А помимо непосредственно лекций есть такая вещь, как сочинения, единица измерения которых — погонные футы. И которые тоже нужно у всех учеников когда-то проверить. Как у них все это получается, я не знаю.

Закончив завтрак, мы получили от декана наше расписание уроков. Зачем оно нужно, если висит на стене, как и положено, я тоже не знаю. Чтобы детки не забыли, что ли? Ну да ладно. Хотя после того, как я прочитал свою бумажку, согласиться, что данная мера имеет некий смысл, все же пришлось. Так, вместо стандартного расписания уроков там были прописаны некие "подготовительные занятия". Первые нормальные лекции согласно этому документу начинались с пятницы.

Собственно говоря, прямо из столовой мы отправились в пустой класс на эти самые подготовительные занятия. Урок проводился силами старшекурсников из расчета одна младшая группа — один старшекурсник. Группы были обособлены по факультетскому признаку, то есть никаких гриффиндорцев, как в каноне, с нами не было, что в принципе вполне логично, иначе первые стычки случились бы гораздо раньше. Количество уроков в день пока было минимальным — всего два подряд с небольшим перерывом.

Итак, чем мы занимались на подготовительных занятиях? Как это ни странно, но подготовкой. С нас не спрашивали никаких знаний, а наоборот, только учили. Причем учили основам проживания в Хогвартсе: распорядку дня, правилам поведения, разъясняли основные проблемные моменты — когда жаловаться старосте, а когда — сразу декану. Отвечали на вопросы: что делать, если потерялся; куда лучше не заходить; как действовать в случае, если тебя задирают; как ухаживать за волшебной палочкой; как отправить домой почту и где находится совятня; как пройти в Больничное крыло; где хранить метлы (потом, когда появятся личные); как убираться в комнате; какие заклинания разрешены для применения в гостиной и спальнях; как откосить от отработки за прогул — и еще кучу всяких мелких вопросов, без ответов на которые нормально жить, ничего не нарушая, было бы нереально. И вообще, у меня сложилось такое впечатление, что эти четыре дня были предназначены для того, чтобы первокурсники немного обжились и перестали пугаться школы. Все же не каждый легко сможет в одиннадцать лет отправиться от мамы с папой в училище с полным пансионом.

Помимо основ, несколько раз был повторен некий негласный кодекс поведения слизеринца. "Факультет — это семья". Внутри факультета могут быть различные отношения, вплоть до враждебных, но против всех остальных слизеринцы независимо от курса обязаны выступать единым фронтом.

Рассказали и про общие положения межфакультетских отношений. Этими правилами следовало руководствоваться, пока не появятся личные симпатии и антипатии. К хаффлпаффцам слизеринцам предписывалось относиться свысока, но с покровительственным, а не презрительным оттенком. К рейвенкловцам — ровно дружелюбно. К гриффиндорцам — как угодно плохо. Более того, если приязненные отношения того или иного рода с рейвенкловцами приветствовались, а с хаффлпаффцами — допускались, то с гриффиндорцами — очень не рекомендовались. Отступник мог оказаться под угрозой всеобщего бойкота, что на факультете-семье приравнивалось к локальному аду. Также регламентировалось отношение к статусам крови.

Вот на статусах крови я вежливо попросил немного более развернутую лекцию:

— А можно поподробнее?

— Что тебе не понятно, Крэбб?

— Мне не ясно, кого считают грязнокровным, а кого — предателем крови.

— Крэбб? Ты что? Разве тебе дома этого не объяснили? — удивился сидящий рядом Драко. — Или ты подался в магглолюбцы? Учти, моему отцу это очень не понравится.

— Конечно, объяснили, — я постарался побыстрее соскочить с опасной темы. Память о житье-бытье у Крэббов у меня отсутствовала полностью. Надеюсь, это только пока. — Вот только, Малфой, вот в чем дело. То, как объясняли нам там, — не нужно, во всяком случае пока, обособлять себя от Драко и остальных, поэтому говорю "нам", — и то, что под этими понятиями лежит здесь, может различаться, и очень сильно. Поэтому важно точно знать, чтобы не ошибиться.

— Хм, — Дерек Уолтерс, старшекурсник, который вел у нас первую лекцию, уважительно посмотрел на меня. — Правильно мыслишь, Крэбб. Различия есть, и довольно существенные. Объясняю тогда с самого начала.

Итак, я пойду сверху вниз по чистоте крови. С точки зрения древних чистокровных семейств, британскими истинно чистокровными являются только священные двадцать восемь магических фамилий. Эти древнейшие и благороднейшие рода — вершина Магической Британии. Далее идут просто чистокровные фамилии. Согласно общепринятым в пятнадцатом веке определениям, чистокровным может считаться волшебник, у которого в роду в пяти поколениях не было полукровок. Даже полукровок, про магглорожденных и речи не идет. Отличительной особенностью всех чистокровных родов является присутствие в предках магических существ и передающиеся в поколениях магические дары и предрасположенности. И чем древнее род, тем больше таких родовых даров.

Таким образом, все остальные маги: и полукровки, и магглорожденные — нечистокровные. Конечно, тут следует отметить, что полукровка полукровке рознь. Скажем, полукровка древнего рода может даже, в очень редких и крайне печальных для рода случаях, наследовать главенство в роду. Полукровка нечистокровных родителей, понятное дело, наследовать ничего не может.

Ниже стоят магглорожденные. Все они делятся на две обусловленных происхождением и неравные по количеству и перспективам в жизни группы. Откуда берется большинство магглорожденных? Просто очень часто многие маги-мужчины в молодости любят обильно сеять дикий овес. Его всходы, от всяких там молоденьких маггл, скрасивших, зачастую помимо своего собственного желания, постель магу вечерок-другой, рождаются или сквибами, или магглорожденными волшебниками. К магглорожденным также относятся дети сквибов, изгнанных в свое время из чистокровных родов. Такие волшебники являются низшей ступенью магического сообщества. Это девяносто девять и девять десятых процентов магглорожденных, которых вполне заслуженно называют грязнокровками.

Оставшаяся доля процента — это редчайший случай. Это обретенные. Бывает так, что сила пробуждается в ребенке, у которого в роду никогда не было волшебников. Сама Мать-Магия вливается в его кровь, благословляя магглорожденного невероятной силой и многими предрасположенностями или даже родовыми дарами. Новая кровь. Обретенный. Новое начало. Такие маги очень редки и желанны в любом, даже в самом чистокровном роду. Более того, относительно статута наследования, дети таких магов считаются чистокровными. Ведь не стоит забывать, что когда-то именно с таких вот обретенных и начинались древнейшие и благороднейшие сейчас рода. Но не стоит забывать и то, что обретенные очень редки. И прежде чем тащить грязнокровку в род, следует обязательно провести его или ее проверку на родство у гоблинов.

Следующая вниз ступень — это сквибы. Сквибы, как вы знаете, это магглы, родившиеся в семьях волшебников. К магии, как и магглы, не способны вообще. Ниже сквибов стоят магглы. — Уолтерс сделал паузу в своей лекции, чтобы попить немного воды из кубка, который он, под восхищенными взглядами детей, прямо тут создал из карандаша коротким заклинанием и взмахом волшебной палочки, а наполнил из воздуха заклинанием Акваменти.

— А предатели крови? Они тоже относятся к грязнокровкам? — уточнил я после паузы.

— Ах, предатели крови. Видите ли, давным-давно предателей крови не относили к грязнокровкам. Как не относили и к чисто- или полукровкам. Не было такой необходимости, потому что предателей крови не было.

— То есть как, не было? — встрял в разговор Малфой. — Мой отец рассказывал мне несколько историй про то, как предателей крови… ну…

— Договаривайте, мистер Малфой.

— Ну… уничтожали…

— Вот именно! Уничтожали! Кто такие предатели крови? Это те, кто нарушил свои обещания или клятвы настолько грубо, что по мнению Магии даже жизни не хватило, чтобы искупить их прегрешение. Сама Мать-Магия накладывает такую метку. И раньше, как только такая метка появлялась на ком-либо, такого мага немедленно умерщвляли. Причем в большинстве случаев свои же родители. Однако случалось такое, что метку предателя крови зарабатывал глава рода. В таком случае она переходила на всех членов рода. Если такой род появлялся, то все без исключения соседи собирали свои силы и очищали мир от скверны.

— Чем они так вредны? — спросила молчавшая до этого Миллисента Булстроуд, нескладная и некрасивая толстоватая девочка.

— Тем, что они опасны. Метка предателя крови не только налагает на своего хозяина очень неприятные проклятья, но и разлагает магию в волшебнике. Причем, что самое страшное, она передается из рода в род. То есть прежде чем брататься, принимать или вступать в род, жениться или выходить замуж, очень внимательно проверьте родословную человека, чтобы ненароком не запачкаться. Сейчас, к сожалению, мы вынуждены учиться с такими… волшебниками. Это, чтобы вы знали, все Уизли. Предатели крови, какими бы они ни были приятными на вид, внутри абсолютно гнилые. Помните об этом! Еще раз. Волшебники с меткой предателя крови занимают самую низшую ступень, ниже даже, чем сквибы и магглы. Все всё поняли? Что вам непонятно, мистер Крэбб?

— Это мы слышали и дома. Меня больше интересуют текущие официальные взгляды.

— Хм. Да. Я еще просто не договорил. Все, что вы только что слышали, это правильные традиции. Наши традиции. Традиции чистокровных семей. Однако в последнее время во многие понятия и традиции были внесены возмутительные изменения. Так, теперь, чтобы считаться чистокровным, достаточно иметь волшебниками только отца и мать. Понятия нечистокровный и грязнокровка заменены на полукровка и магглорожденный. Про обретенных вообще официально не упоминают, на словах ценя их так же, как и обычных грязнокровок. И что самое смешное, предатели крови из проклятых самой Магией превратились в "волшебников, увлекающихся магглами и их миром". Я не открою никому никакой тайны, сказав, что все волшебники так или иначе имеют дела с магглами. Таким образом, согласно новому определению, которое активно продвигается Дамблдором и его последователями, все маги могут считаться предателями крови!

— У-у-у! — возмущенно загудели услышавшие такое дети.

— Да, да! Раньше только за высказанное вслух подобное подозрение убивали на месте, даже не вызывая на дуэль. Теперь это чуть ли не доблесть! — с тяжелым вздохом закончил старшекурсник.

На этой минорной ноте первая вводная в магический мир теоретическая лекция закончилась, и начались практические занятия по ориентированию. К каждому "малышу" прикрепили по более взрослому студенту четвертого-седьмого курса. Мне достался шестикурсник Ален Саттон. Он же и выдал мне задание: "Согласно полученным только что на уроке объяснениям ты должен самостоятельно и отдельно от других учеников найти дорогу: от нашей гостиной до Большого зала, от Большого зала до выхода из замка, от Большого зала до кабинета зельеварения (с зельеварней соседствовали апартаменты нашего декана), от Большого зала до Больничного крыла, от выхода из замка до квиддичного поля. Эти маршруты — основные, остальные ты выучишь самостоятельно позже, по мере дальнейшей учебы". Несмотря на такие тренинги, до нового года — то есть до рождественских каникул, которые придут раньше, учитывая католичность местного Рождества, — нас все равно будет на уроки сопровождать староста или проводник-старшекурсник.

Почему вообще потребовалось учить навигации по школе? Все же детям уже по одиннадцать лет есть, не совсем уж груднички. У нас вон шестилетки не испытывают проблем, придя в первый класс. Оказалось, весьма опрометчиво я сравнивал планировку обычной советской школы, в которой учился, с магическим замком.

"Хогвартс, как величайшее творение Основателей, — живой замок, имеющий очень мало постоянного внутри при статичном внешнем виде", — вещал Саттон. "Такой молодой, а без пафоса уже не может. Беда. Что дальше-то с тобой будет, парнишка? Ну, ты продолжай, продолжай…"

И он продолжил. Как я понял из последующих, местами путаных объяснений своего навигатора, замок внутри гораздо больше, чем снаружи. По истинной внутренней форме, если, конечно, переложить ее на евклидову геометрию, он имеет вид двух сплюснутых эллипсоидов вращения, соединенных друг с другом в одной общей вершине. Этакие песочные часы, невероятно широкие колбы которых — это теряющиеся в бесконечности коридоры с классами над землей и подвалы в подземельях, вершины — самое нижнее подземелье и четыре башни соответственно, а диафрагма — первый этаж с Большим залом. Безумия в планировку добавляют разновысокие этажи и двигающиеся лестницы. Лестницы — это отдельное, самое злейшее зло. Чем именно они так страшны? А тем, что задумавшись или не считая повороты и этажи, можно благодаря им по горизонтали забрести в такие дебри, что можно встретить хоть Ленина, хоть Мерлина, хоть динозавра.

Алгоритмов спасения, если ты заблудился, было всего три. Первый — подождать, пока тебя не найдут обеспокоенные потерей студента преподаватели. Не знаю, пугал меня гид или нет, но, по преданиям, одного такого студента нашли всего лишь через неделю. Обессиленного и чуть не помершего от голода и жажды. Именно поэтому данный способ крайне не рекомендовался даже самими преподавателями. Второй способ — позвать на помощь факультетское привидение и попросить его вывести тебя. Работает не всегда, рекомендации — смотри первый способ. И третий, самый простой и быстрый, но затратный по физическим силам — воспользоваться сложной геометрией замка. Алгоритм простой. Зайти в первый попавшийся класс. Поискать окно. Если оно есть — выглянуть в него. Если ты чуть выше первого этажа, то следует идти только вниз, обязательно попадешь на очень маленький по площади первый этаж с Большим залом (кстати, именно поэтому все основные маршруты движения рассчитываются от Большого зала). Если намного выше первого, то нужно идти только вверх, попадая на одну из башен, спуск с которых, как это ни парадоксально, практически всегда очень простой через центральную лестничную шахту. Если же в классе окна нет, значит, ты в подземельях. Иди строго вверх до попадания в Большой зал.

Кстати, потеряться может любой, ничего постыдного в этом нет. Более того, даже самый аккуратный студент хоть раз (и не один), но терялся. Ведь лестницы иногда двигаются и со студентом на них, особенно если студент один… Комментарии тут излишни, зато понятно отсутствие уроков физкультуры в расписании.

"Смысл в этом, может быть, какой-то и есть, не знаю… Но Основатели были реально ебнутыми на всю голову!" — подумал я, проанализировав такую топологическую аномалию.

Нагулявшись вверх-вниз по коридорам и лестницам, на скамейку в Большом зале я упал как подкошенный. Ноги гудели, перед глазами — темные круги, руки дрожат, мантия насквозь потная. Похоже, Крэбб не слишком сильно изнурял себя физухой. Обед упал в желудок так быстро, что я даже не успел рассмотреть, что именно сегодня на него приготовили домовые эльфы. Похоже, мне даже удалось обогнать в процессе поглощения пищи такого признанного авторитета, как тренированный пятью старшими братьями Рон Уизли. И тыквенный сок пошел без отвращения. "Эх, не дай бог так оголодать…"

Вторая половина дня, ужин и вечер до отбоя прошел в гостиной и спальной комнате за разбором чемоданов и бесконечными монологами Малфоя об его отце, о квиддиче, об отношении лорда Малфоя к квиддичу и об отношении квиддича к лорду Малфою. К концу дня мне хотелось спалить все метлы, всех Малфоев, а на углях пережечь эксгумированные останки изобретателей этого самого долбаного квиддича. После такой мозговой атаки я бы даже порадовался разговору про футбол, хотя раньше подобное терпеть не мог. Но увы, увы… Чистокровный факультет: если кто и имеет маленькие неафишируемые пристрастия, то хранит их в глубокой тайне.

К счастью, все рано или поздно приходит к своему финалу. Закончился и этот бесконечный день, я смог наконец-то задернуть полог своей кровати, отгородившись ото всех, для того, чтобы… нет, не поспать, хотя телу этого очень хотелось. Для того, чтобы серьезно подумать.

Проведя целый день в беготне и под непрерывным прессингом со стороны откровенно чуждой языковой и социальной среды, только сейчас, после отбоя почувствовал, что меня немного отпустило. Но отдыхать было, как я уже говорил, некогда. Надо было тщательно продумать свои дальнейшие действия.

Итак. Вариант первый. Иду строго по канону. Подлизывание Малфою, плохая учеба, инквизиторский отряд, рабская метка с бодрящим круциатусом и Выручай-комната с вышедшим из-под контроля адским пламенем. Финита, но совсем не та, что отменяет заклинание. И если не Выручай-комната, как в книжном каноне, а не как в фильме, — то битва за Хогвартс и возможная смерть в мясорубке штурма. И даже в лучшей версии такого развития событий получается, что при поражении Томми мне светит Азкабан, а в случае его выигрыша — пожизненное рабство для себя и потенциальных детей. Устраивает ли меня такое? Нет. Вообще не устраивает.

Рассмотрим второй вариант. Идем по "пути тьмы". Истово работаем на Лорда Волдеморта и приводим его к победе. Что меня ждет на этом пути? Участь разменной пешки, рабская метка с бодрящим круциатусом… бла-бла-бла… пожизненное рабство для себя и потенциальных детей. То есть смотри пункт первый. Ну и пошел этот Волдик на фиг, короче.

Третий вариант. Продаемся с потрохами "светлой стороне". Что ж. Поставим себя на место Светлейшего и Непогрешимого. Приходит ко мне мальчик и говорит, что наперед знает в деталях будущее. "Ай молодец, что пришел!" — говорю я в ответ, достаю палочку и произношу: "Легилименс!" Выкачав всю информацию до дна, я отправляю дурачка обратно в его подземелья, наградив напоследок лимонной долькой и мощным обливиэйтом, ибо оставлять такие козыри потенциальным недоброжелателям — это даже не клинический идиотизм. А для меня обливиэйт равносилен смерти: от директора в таком случае выйдет либо слабоумный идиот, либо прежний Крэбб.

Вот и получается, что служба темной стороне гарантирует мне жизнь поганую, полную ярких неприятных впечатлений, с рабским ошейником на шее, а служба светлой стороне гарантирует мне исчезновение. Выводы? С так называемыми светлыми мне совсем не по пути. Так что верните Темного Лорда назад.

Промежуточный итог — попадать под легилименцию мне нельзя ни в коем случае. Второй промежуточный вывод — для меня обливиэйт, во всяком случае в первые годы новой жизни, равносилен смертельному проклятью.

Итак. Продолжаем размышления. Раз ни одна из сторон мне не подходит, нужно как-то оказаться на третьей стороне. В общем случае при таких глобальных замесах третья сторона может быть только двух видов: очень сильная, по мощи не уступающая двум другим, и сбежавшая. В принципе, в данной истории есть еще шанс прокатить под маской слабого никому не нужного идиота, но это тоже не панацея. Вон, вспомнить можно канонного Невилла.

Кстати, когда я еще в свое время читал книги и смотрел фильмы, у меня появились очень серьезные вопросы по поводу Лонгботтомов. Точнее, по поводу бабушки Невилла, Августы Лонгботтом. В каноне, как известно, бабушка все детство, конкретно так, прессует своего внука. Неподходящая палочка, обвинения в сквибизме, напоминалка, письма… "Плохая бабушка, ничуть не разбирающаяся в воспитании детей!" — скажет девяносто девять процентов читателей. А если поставить на минуточку себя на место такой чистокровной бабушки?

Муж мертв. Сын и невестка теоретически живы, но фактически для рода они мертвы. Из всей семьи остались в живых только она, которая в силу возраста уже ничего нового не может дать роду, и малыш внук. Как его воспитать? Как сама, сильный боевик, воспитала своего сына? Воином? Храбрым, сильным, умершим молодым из-за того, что лез во все дыры? Или лучше воспитать внука мягким, неуверенным в себе слизняком? Который не будет хватать с неба звезд, не будет душой компании, заводилой проказ, будет стоять себе тихо в уголке и сторониться шумных сборищ… Зато не попадет в жертвы молота войны. Выживет. Женится. Продолжит род. По-моему, вопросов тут быть не может. Так что если посмотреть с этой позиции, то все становится кристально ясно. И эти вроде бы воспитательные ляпы на самом деле четкая продуманная политика. Но даже этого не хватило. Попал парнишка в плохую школу с хулиганами, в смысле на факультет Гриффиндор Хогвартса, и все, покатился по наклонной…

Ладно, это я отвлекся. Что я знаю из канона про третью сторону? То, что ее нет. Рано или поздно в гости к неприсоединившимся к войне весело стучатся в дверь либо люди в красном, но не помощники Санта-Клауса, либо люди в черном, но не те, которые работают с инопланетянами. Так что примкнуть к готовой третьей сильной стороне не выйдет за неимением таковой. Значит, раз место вакантно, можно ее создать. И даже мне.

В теории.

А на практике? Кто я такой, чтобы встать наравне с Дамби и Томми? Если бы это было классическое чтиво про попаданцев, то я бы уже сейчас купался в галеонах и имел в родственниках дедушку Мерлина, а папу с мамой по имени Салазар и Годрик (фу-фу-фу, слеш — уходи). И магическая сила была бы таковой, что мог бы спокойно зажечь еще одно Солнце. Но так как в реальной жизни вряд ли получится описываемое, рассчитывать надо только на то, что есть у меня здесь и сейчас в голове и руках. Нет, о неимоверных плюшках мечтать никто не запрещает, но так промечтать можно до самой смерти. Весьма скорой. И вообще, хорошо бы чего имею не лишиться. Не говоря уже о том, что направления "третьей силы" и "трусливого слизняка" совершенно противоположны.

Таким образом, самый привлекательный вариант на жизнь — тот, который избрало, как это ни парадоксально, большинство жителей магической Англии: сидеть тихо и не отсвечивать, подчиняясь сильному, либо бежать подальше. Про "не отсвечивать" на примере Невилла разобрался уже. Остается последний вариант — бежать.

Но куда? Куда бежать? В Англию, маггловскую имеется в виду? Так я ничего про нее не знаю. В Европу? Те же яйки. Хоть как-то я смогу натурализоваться только в России, но там сейчас начнутся те самые лихие девяностые, так что соваться туда без бонусов откровенно стремно. А с деньгами, которых у меня пока нет ни копейки, то есть ни кната, еще страшнее. Сожрут, это я отлично помню. Это не говоря о том, что сбежать мне не даст папаша Крэбб, запродавший своего сына с молодости в сквайры Малфою и в рабы Волдеморту.

Итого. Что же мы имеем в итоге? А в итоге мы имеем полные и округлые вторые девяносто. Причем совсем худые, но со всех сторон округлые.

Честно скажу, после такого раскладывания всего по полочкам мне стало реально очень грустно. Резко захотелось бахнуть рюмочку и задымить ее сигареткой для снятия стресса, да где теперь все это? Черт. Угораздило же меня так, во всех смыслах, попасть!

Я встал с кровати, отдернул полог и оглядел спальню. На небольшом расписанном и изрезанном змейками столике, стоявшем посреди комнаты, лежали остатки поздней трапезы Малфоя и Гойла. Домовики еще не убрали их, так что моими трофеями стали несколько пирожков со сладкой начинкой, полчайника остывшего чая и пара яблок.

Легкий хлопок и тихий голос за спиной чуть не отправили меня в поля вечной охоты.

— Диппи может подогреть, если надо, молодой хозяин, — лопоухий домовой эльф в наволочке с гербом Хогвартса склонился в почтительном поклоне.

— Блин. Так убить можно!

— Диппи плохой! Диппи прижжет себе уши печной заслонкой!

— Стой, Диппи. Ты можешь принести мне поесть?

— Что хочет молодой господин?

— Что-нибудь с мясом.

— Есть пироги с мясом. Есть яичница с беконом. Есть…

— Хватит этого. Принеси мне яичницу из трех яиц с беконом, пироги с мясом и бутерброд с копченой рыбой. Чайник чая.

— Диппи принесет. Молодой господин заплатит сразу?

— Э? Поясни.

— Согласно правилам Хогвартса молодые господа могут заказать когда угодно или что угодно из еды, если она не внесена в запрещенный список, но за это они должны заплатить двойную цену. Еда в Большом зале включена в счет оплаты обучения.

— И сколько стоит мой заказ?

— Заказ молодого господина будет стоить ему двадцать пять галеонов.

— Уфф! Ну у вас и расценки!

— Господин будет заказывать?

— Нет, воздержусь, пожалуй. То, что здесь осталось, надеюсь, оплачено?

— Да.

— Все тогда. Скройся.

С легким хлопком домовик исчез. А я так и остался стоять в офигении. Двадцать пять галеонов это, если я правильно помню из канона, сто двадцать пять — двести фунтов, в зависимости от курса. Перекус получается по цене как нормальный такой завтрак в недешевом лондонском ресторане. Мда… Гедонизму не предашься. С таким ценником и Малфой быстро в трубу вылетит. Зато сразу становится понятно, почему детишки набирают еду со стола и закупаются сластями в ближайшей деревне, а не пользуют труд "бесправных домовиков".

Впрочем, того, что осталось от пирушки блондинчика, мне вполне хватило, чтобы заморить позднего червячка. Лежа на своей мягкой и удобной кровати и грызя яблоко, я вроде бы избавился от наведенной тяжкими мыслями депрессии.

Ну и чего я, собственно говоря, расклеился? Я снова молод, впереди вся жизнь! Ведь куча волшебников спокойно пережила войну, причем среди них были и сокурсники Гарри Поттера. Пойдем от противного. Какими отличительными особенностями обладали те, кто пережил Вторую магическую? Для начала, наибольшие жертвы были среди тех, кто поддерживал Орден Феникса или был в числе меченых смертожорцев. Значит, мне ни метку не следует получать, ни в войну на стороне Ордена лезть. Вторая категория, получившая обильное кровопускание, — это министерские работники и аврорат. Ну да ладно, я все равно туда не успею. Третья группа — маги, обладающие знаниями, личной силой и/или богатством. Понятное дело, "торчащий гвоздь должен быть забит", а война — дело дорогое. Не про меня во всех смыслах. Ну и меньше всего потерь, если только совершенно уж случайные, среди простых обывателей.

Таким образом, основными граничными условиями выживания в последующей бойне являются, лично для меня во всяком случае, сидеть не высовываясь, тихо и любыми способами, кроме похода под крыло феникса, избежать получения метки.

Что ж, цели намечены, теперь следует выработать планы по их достижению. Во-первых, нужнее всего мне информация. Судя по тому, как тяжко мне сегодня утром далась память Крэбба, нужно, пока еще не поздно, перекачать самые важные факты из его памяти в свою собственную, уж не знаю, как это устроено с точки зрения классических биологии, нейрологии и мнемоники. Магия, чтоб ее. А то получается, что я знаю только язык, смутные вехи канона, кстати их тоже подновить нужно капитально, и информацию о всяких мелочах, на которые падает взгляд, приходящую с легкой головной болью. Весь остальной мир за пределами Хогвартса для меня сейчас полностью покрыт "туманом войны". А вдруг тут не совсем канон? Это никуда не годится.

Итак. Задаем приоритеты по работе мозга в процессе сна. Самое главное — обработка моей памяти о каноне. Все, что вспомню, заново перезапомнить в память тела. Это самое важное, так как любую другую информацию я могу получить тем или иным способом, тогда как эта — уникальна и неповторима. Следующий этап. Личная память Крэбба, отсортированная и очищенная от эмоциональных деталей. В первую очередь информация о роде, родовых дарах, склонностях, личной силе, обучении магии, денежных вопросах, политических взаимоотношениях, принесенных обетах и так далее. Остаток — прочая информация, вроде умения читать и писать, знания других языков, моторных навыков моего тела и тому подобное. Итак, Мать-Магия, взываю к тебе! Помоги мне запомнить…

Профессор Снейп очень любил ночные дежурства. Помимо неплохой доплаты (которая целиком и полностью поглощалась реагентами к его исследованиям в области зельеварения), ночной мрак и тишина давали невероятные ощущения единства с Миром и Магией… Которые напрочь убивались первым же уроком в зельеварне с этими баранами в ученических мантиях!

"Жаль, что я делаю это так редко…" — слегка сентиментально подумал профессор.

В принципе, возможностей погулять ночью было достаточно. Ведь преподавательскому составу тоже иногда нужно спать, что бы по этому поводу ни думали дети и попечительский совет, поэтому свободных дежурств было полно. И далеко не каждую ночь по коридорам как тени ходили деканы в поисках нарушителей, иначе спать-то когда? И так недобор учителей…

Когда профессору в очередной раз сообщали — умные делали это обычно на своем выпускном балу (а мудрые не делали вообще), — что он живет только ради того, чтобы портить жизнь детям, про себя Снейп лишь добродушно усмехался. Нет, он, конечно, одаривал наглеца злобно-надменным тяжелым взглядом, что-то презрительно отвечал, но внутри он смеялся.

"Хогвартсу нужна страшилка? Я? Почему бы и нет?"

Тем более поимка ученика на нарушении правил была всего лишь жалкой тенью того воздаяния, которое эти малолетние идиоты должны были получить за свою лень и безалаберность. Неужели эти кретины не осознают, что если не учиться сейчас, если тратить свое время на глупые идиотские приключения, то всю оставшуюся жизнь придется в поте лица вкалывать за жалкие кнаты? Пока есть возможность получать знания, они бесятся. Пока есть возможность спокойно спать, они бродят, как привидения, по школе. Пока есть спокойный профессор Северус Снейп, наслаждающийся тишиной, они эту тишину портят. Вот как сейчас, например.

Услышав глухой шепот и сдавленное дыхание, Снейп в очередной раз ощутил, как чувство умиротворенности покидает его, замещаясь привычным раздражением и злобой. "Дети! Они всегда все портят… Минус сто баллов! А с кого… с кого сейчас увидим!"

— Та-а-ак! — подобно живущей в джунглях Амазонки черной крылатой змее, нападающей на свою беспечную добычу, профессор Снейп резко выскочил из-за угла прямо на нарушителей. — Ми-истер… Малфой? Мистер Гойл. Мистер Забини. Надеюс-с-сь, — зашипел было успокоившийся декан, увидев в качестве нарушителей учеников своего факультета, — вы сможете объяснить, что вы делаете далеко за полночь в коридорах замка? Я ожидаю, что ваш ответ будет исчерпывающим. Мне очень не хотелось бы назначать вам…

Тут дети слегка расступились, и профессор увидел четвертого участника ночной прогулки. На плечах у своих товарищей безжизненно повис Крэбб.

— Что с ним? — серьезно, уже без всяких угнетающих лицедействий, спросил декан.

— Север… — увидев вопросительно поднятую бровь, Драко резко поправился: — Э-э-э… Декан. Ночью мы все проснулись от того, что Крэбб стонал. Сначала он стонал тихо, потом громче и громче. Мы пытались его затк… успокоить, потом разбудить, но он только стал громко кричать от боли. Нотт побежал к вам в кабинет, но еще не вернулся. Видимо, все еще ждет вас там. Крэбб тем временем закричал совсем уж сильно, не открывая глаз отшвырнул нас в сторону, схватился за голову и начал царапать себя. Мы попытались его успокоить, но он с силой отбивался. Я обездвижил его ступефаем, и мы понесли его в Больничное крыло.

Декан скользнул к Крэббу, осмотрел его кожу, поднял веко и нахмурился.

— Так, — заклинанием левитации он выдернул Крэбба у невольных носильщиков и быстрым шагом пошел в сторону царства мадам Помфри. — Сорок баллов Слизерину за помощь своему товарищу, и бегите обратно в спальню. Я позабочусь о мистере Крэббе.

— Да, декан.

— И да. Драко…

— Что? — немного струхнул молодой Малфой. Все же до умения его отца держать себя ему было еще далеко.

— Ты молодец!

Говорят, что ехать ночью в лес в багажнике — плохая примета. Не знаю, не пробовал. Но вот проснуться утром вместо своей уже ставшей немного привычной слизеринской кровати в больнице — примета тоже не слишком добрая. К счастью, прежде чем сходить с ума от того, что все это мне приснилось, а я, оказывается, просто глючил в дурке, успел увидеть мадам Помфри. Стало легче, но не намного.

Все тело ломило так, как будто меня кто-то пожевал и выплюнул. На голые камни. Лежащие в глубокой пропасти. Захотев чуть оглядеться, я немного повернул голову, и осознал, что ломота в теле — это просто ласковая щекотка по сравнению с раскаленным оловом, которым неведомые палачи залили целиком мою черепушку.

— У-у-ы-ы-ы, — не выдержав боли, я громко застонал.

Мадам Помфри тут же оказалась рядом со мной.

— Тише, тише, — мою голову чуть приподняли, и в губы уткнулся краешек склянки с вонючей жидкостью. — Пей! Станет полегче. Скоро уже…

И действительно. Жидкость с не очень приятным ароматом на языке оказалась просто божественной. Прохладный вкус клубники с резкой холодящей мятой как легким морозцем окутал мою голову, остужая и забирая боль. Сразу же захотелось раствориться в этой прохладе и спать, спать, спать… но все испортил вошедший в Больничное крыло Дамблдор.

— Как он, Поппи?

— Плохо. Магическое истощение. И да, последствия того самого… Я дала ему эликсир, снижающий эффект воздействия пыточного, у меня в запасе лежало еще с войны, и снотворное, так что сейчас он спит.

— Ты настаиваешь?

— Да. Это кто-то пытал мальчика круциатусом. Или чем-то очень похожим.

— Очень нехорошо. Я расспросил слизеринцев, проверил у всех палочки, никто ничего такого не колдовал. Крэбб, по словам своих друзей, все время был на виду. Домовые эльфы говорят, что ночью мальчик проснулся и захотел поесть, но ничего дополнительного просить не стал, доев то, что заказал Малфой. Хм…

— Думаешь, какое-то проклятье было в еде, предназначенной Малфою?

— Или самому Крэббу, или Гойлу, или Забини. Или Нотту. Они ели все вместе. Что там осталось, забрал себе Северус. Его очень заинтересовала, как профессионала, возможность растворить чары в пище. Но пока он ничего не нашел. Он очень жалел, что ты так быстро сделала Крэббу полную очистку тела…

Хотелось, конечно, послушать дальше их тихий разговор, мало ли они еще чего интересного наговорят, но в дело вмешался его величество случай. Я чихнул. Совершено ожидаемо, рядом со мной оказался Дамблдор.

— Мальчик мой, как ты? Посмотри на меня…

Угу. Знаю я тебя. Сразу же полезешь в голову. Черт!!! Так. Отставить панику и срочно сосредоточиться на недавних ощущениях. Мне больно. Больно. Очень больно. Я не знал в жизни ничего кроме боли. Я ел вчера яблоки и боль пришла. Вокруг меня океан боли…

Как и ожидалось, касания к своим мыслям я не почувствовал. Профи, что тут скажешь. Но и моя защита, похоже, свою функцию выполнила. Не знаю, смог ли Дамблдор что-то прочитать во мне, но судя по тому, что глаза директора от удивления не стали как у домового эльфа, а уголок губ рефлекторно от боли слегка дернулся вниз, касательную проверку я прошел. Иначе бы меня сразу же потащили потрошить, а потом тихо прикопали бы в подземельях.

— Мальчик мой. Расскажи, что произошло…

— Больно!

— Я знаю, потерпи. Поппи скоро даст тебе еще лекарства. А пока вспомни, что случилось?

Не знаю, полезет ли он мне в голову опять, но проконтролировать правдивость ответов наверняка сможет на автомате. Поэтому говорю только правду, одну лишь правду, кристально чистую правду.

— Ну… Это… Я не знаю. — Я действительно не знаю, что произошло. — Я встал с кровати у себя. Поесть, это… захотел. Появился эльф. Его еда слишком дорогая. Я поел со стола. Лег в кровать. — Про свои размышления я, естественно, не скажу. Но не сказал — не соврал, не так ли? — Потом пришла боль. Много боли. Одна боль. Потом я очнулся уже здесь. Мадам Помфри дала мне вкусный эликсир… Я засыпал, — именно засыпал, а не заснул — это ведь чистая правда? — Чихнул. Проснулся. Вы. Что со мной, директор?

— Хм… Мальчик мой. Похоже, в тебя попало одно из проклятий, — директор показно задумался. — Ты же знаешь, что в прошлой войне твой отец поддерживал Того-кого-не-называют? И пусть твой отец оправдан, но все же, пусть и под принуждением, он делал очень много нехороших вещей. — Блин! Директор! Ну мне же не шесть лет, в самом деле! Или я настолько хорошо сыграл идиота? — И за это те, кому он эти нехорошие вещи делал, его прокляли. Часть проклятья попала и на тебя.

— И что со мной будет?

— О! Не волнуйся, ничего страшного. Поппи тебя подлечит, и ты вернешься на свой факультет еще до начала занятий.

— А…

— Нет, я думаю, ничего страшного из-за прошлого с тобой не случится. Здесь ты под защитой Хогвартса. — Ага, но я же здесь не навечно. Есть каникулы, есть окончание учебы. Вот и думай… — Но ты должен понимать, что если твой отец или кто-то из твоих товарищей сделают что-то плохое, то твое проклятие может активироваться опять… — Вот гандон! И не стесняется такую чепуху молоть, Поппи поди аж перекосило, или она у него на коротком поводке? — Если ты что-то такое услышишь, то расскажи мне, чтобы я смог вовремя помочь тебе с твоим проклятьем, — а глаза-то такие добрые-добрые.

Круто. Вот так вот на ровном месте — вербовка стукача. Просто на рефлексе. Уважаю. Мощно. А уж про помощь, это вообще перл. А то я не знаю, как дорого обходится твоя помощь? Снейп вон за "попытаюсь помочь Лили" уже второй десяток начал отрабатывать… Нахрен-нахрен. Участвовать в играх директора — себе дороже. Так что "руку помощи" мы мягко отведем, но и плевать туда не будем, ибо чревато.

— Но, директор, разве это не плохо — ябедничать на своих друзей?

— Что ты, что ты! Я ничего такого не имел в виду. Тем более, ты же слизеринец, а не гриффиндорец. Если тебе будет выгодно обменять информацию на что-то полезное для тебя, ты же не будешь сомневаться, не так ли?

Вот так вот. И это Великий Светлый Волшебник? Или он этакий профессиональный тренер? Светлых учим свету, темных — тьме. А потом собираем "лут" после бойни первых со вторыми.

— Я подумаю, директор.

— Подумай, мальчик мой. Хорошо подумай, — а вот это уже угрозой попахивает, или у меня паранойя? Ребенок бы таких нюансов не различил.

— Хорошо, директор.

Дамблдор величественно отчалил. Мадам Помфри с непроницаемым выражением лица выдала мне очередной клубнично-мятный эликсир, и я наконец-то смог спокойно поспать.

Чем хорошо лежать в Больничном крыле, так это спокойствием. Никто тебя не донимает папами и квиддичем, посетителей, кроме единственного посещения декана, отсекает Помфри, поесть приносят домовые эльфы, а на скуку, о которой так много писали в каноне и фаноне, мне жаловаться было некогда. Я проводил ревизию воспоминаний.

Что ж… Несмотря на некоторые неприятные побочные эффекты (тут и боль, и перед Дамблдором засветился), основная задача достигнута. Я полностью переработал все, что знаю из канона, на редкость немного, что, впрочем, вполне ожидаемо; я получил память о детских годах Крэбба, что позволит мне теперь опознать кучу знакомых только по канонным фамилиям людей; навыки чтения и письма также присутствуют в полном объеме. А вот на старые моторные навыки я, похоже, слишком широко размахнулся.

То ли они оказались жестко привязаны к моему старому телу, то ли вообще такое не передавалось за просто так, то ли, что более вероятно, объем заказанных у Матери-Магии изменений был зашкаливающим, но именно на этом этапе меня переклинило. Та боль, за гранью выносимой, которую мне пришлось испытать, и была этаким откатом-наказанием за борзоту.

Ладно. И так все неплохо получилось. Теперь осталось тихо-спокойно вылечиться, а дальше, не высовываясь, учиться всему, что тут дают в качестве школьного образования. Глядишь, и мне удастся раствориться в толпе тех статистов, о которых канон красноречиво умолчал. Все же из порядка пятисот детей, с которыми учился Гарри Поттер, читатели канона знакомы максимум с десятой частью.

Выписали меня в четверг вечером. У порога Больничного крыла меня встречали мои носильщики, благородство и храбрость которых мне красочно расписал Снейп во время своего посещения, совмещенного с осмотром и взятием проб крови для анализа на зелье-проклятие.

— Добрый вечер. Мистер Малфой, мистер Гойл, мистер Забини, мистер Нотт, — приветствие я сопроводил вежливым кивком. Малфой, уже раскрывший было рот для выволочки, был вынужден на автомате, на вбитых в детстве рефлексах благородного поведения ответить своими пожеланиями здравствовать. Но надолго, конечно же, я удержать его этим не смог.

— Крэбб! Ты мне теперь сильно должен!

— Не здесь, Малфой. Пошли, — я ухватил малость офигевшего от такого поворота парня за руку и буквально потащил в сторону пустующих классов. Остальные, как привязанные, пошли за своим лидером. Наконец за нами захлопнулась дверь пустующего класса и Малфой смог вырвать свою руку из моей хватки.

— Что ты себе позволяешь, Крэбб?! Ты забыл…

— Малфой! Ты что, растерял последние мозги? — я схватил худощавого пацанчика за грудки и с силой притиснул к стене, да так, что его ноги немного оторвались от пола. Хорошо иметь преимущество в массе и неожиданности.

— Э… Крэбб! Ты… сошел… с… ума… — захрипел он.

— У тебя вредноскоп и детектор ядов есть? — давить, давить, давить этого малолетнего мажора, чтобы он не опомнился и не смел разевать на меня пасть.

— Есть, но…

— Ты им в Большом зале пищу проверяешь?

— Да…

— А ту, что принесли тебе вечером домовики, проверял? — ну же, пацан, попадайся в ловушку.

— Нет, но…

Я еще раз встряхнул Малфоя.

— Я принял на себя удар, предназначенный, скорее всего, тебе. Я сообщил тебе важнейшую информацию. Я потерял много сил и чуть не лишился магии. И теперь, после всего этого, я... — с этими словами я тряхнул Малфоя. — Вдобавок... — еще один рывок. — Тебе... — еще один. — Должен?

Я отпустил его, и он съехал по стене вниз на пол.

— Откуда ты знаешь, что оно предназначалось мне, а не тебе? — просипел этот страдалец.

Вот паразит, еще и сопротивляется. Да только кишка у тебя еще тонка, малыш. Уж тебя-то я дожму.

— Малфой, кто я и кто ты? А самое главное, кто мой отец и кто твой?

— Да мой отец!.. — вспыхнув, сел он на своего любимого конька.

— Вот именно, Малфой! Вот именно. И кому, как ты думаешь, будут мстить с большей вероятностью? — Блондинчик насупился. — И самое главное, кто кому теперь должен?

Черт. Я сказал что-то не то. Малфой сразу же успокоился. Встал, поправил мантию и чопорно произнес:

— Благодарю вас, мистер Крэбб, за оказанную мне услугу. Я проинформирую главу рода Малфой, что долг рода Крэбб роду Малфой стал меньше.

Ну, хоть так… Чертовы родители наделали долгов, а мне тут отдуваться! Вот только теперь нужно как-то подсластить неприятный разговор.

— Хм… Хорошо, мистер Малфой, — так же чопорно поклонился я в ответ. И тут же сломал нарождающийся ледок: — Но как бы там ни было, все равно… Драко, ребята, от всей души спасибо вам.

— Да ладно. Тебе спасибо.

— Без проблем.

— Ты, пореже так давай. Знаешь, как мы напугались?!

Один только Малфой остался стоять молча. Э нет! Мне такого ледка в отношениях, который очень быстро перерастает в холодную войну, не надо. Мне тут жить еще! Надо домириться.

— Ну что, мир? — спросил я и протянул ему руку. Видя колебания мальчишки, я решил его немного придавить: — Или ты, как чертов Поттер, оттолкнешь протянутую руку?

Конечно, ситуация была совсем не та: и я не Драко, и он, несмотря на наше официальное как бы равенство, повыше меня будет в табели о рангах. Его отец точно бы не купился на такой простенький развод, но для пацана хватило.

— Мир, — буркнул Малфой, мазнул своей ладонью о мою и повернулся к остальным: — Пошли уже, а то нас Филч поймает.

И мы дружно пошли за Малфоем. В принципе, разговор я провел неплохо. Драко через отца спишет часть долга моей семьи перед его. На факультетское лидерство будущего лорда Малфоя я не посягнул, все еще подчиняясь ему, так что причин для охлаждения отношений нет. Помимо этого, из всего своего окружения теперь меня Малфой положительно выделит. Есть такая тема в мужской дружбе. Чем раньше поссоришься, попробуешь друг друга на излом, а потом помиришься, тем легче и объемнее пойдут дальнейшие совместные дела. Так что Драко внимательно прислушается ко мне, если что, а остальные пацаны слегка мне остались должны. Это не оговаривалось вслух, но дурачков здесь нет.

Что ж. Первая неделя пока проходит нормально. Осталось пережить пятницу, с ее первыми уроками трансфигурации и зельеварения.

Сдвоенная с Гриффиндором трансфигурация и зелья. Малфой и Поттер. Макгонагалл и Снейп. Что может быть спокойнее и беспристрастнее? Несмотря на мои приключения — впрочем, я никогда не был слишком эгоцентричным — канон шел своим чередом. И дай-то бог, до определенных Выручай-комнатой с адским пламенем пределов.

Первым уроком после завтрака в пятницу стояла трансфигурация. Ожидаемо, все слизеринцы, сопровождаемые поводырем-старшекурсником, пришли к классу вовремя, даже чуть раньше, так как гиду самому нужно было успеть на урок. Ожидаемо, брошенные на произвол судьбы первокурсники Гриффиндора, задержавшись на завтраке, подтягивались по двое-трое, кто как сумел. Последним прибежал перепуганный и зачморенный всеми, включая собственный факультет, Лонгботтом.

Урок начался с короткой лекции о невероятной пользе трансфигурации и последовавшего за ней превращения Макгонагалл из женщины в кошку. Скажу одно только: это было офигенно. Видеть, как мгновенно высокая, по-английски чопорная старушенция превращается в мягкую пушистую няку… Если до этого я относился к магии, честно должен признать, весьма по-маггловски, то теперь я реально проникся. Это же блин ё-мое. Столько законов физики, поправлюсь сразу — известных нам законов физики пошло по пиз… хм, полем и лесом, что просто слов нет. Даже считать и вспоминать их не буду. Чего еще лучшего могла придумать учительница, чтобы мобилизовать учеников на учебу, я даже не берусь представить.

Краем глаза я огляделся по сторонам. Слава Мерлину, как тут говорят, никто моего ошарашенного вида не заметил. Сами такие сидели. Даже Малфой, а уж более магическую семью и представить сложно, был впечатлен. Хотя из канона я помню, что официально анимагов очень немного. Так что да, мог и не видеть превращения.

Пока Макгонагалл заслуженно наслаждалась нашим молчаливым изумлением, гордо сидя на своем столе, дверь в класс хлопнула, и к нам бегом присоединились "опоздуны": Уизли и Поттер. Кто бы сомневался, все по канону.

Последовала классическая сценка, где Лучший Друг Мальчика-который-выжил выставил себя полным придурком. Я хорошо помнил канон, поэтому с интересом следил, нет, не за Поттером, а за Уизли. Были у меня кое-какие сомнения, и вот сейчас они рассеялись.

То, что сцена была постановочной, я подумывал и раньше, читая канон и фанон. Вот и сейчас я внимательно следил не за словами и не за выражением лица, тут Уизли и играть не следовало, просто выглядеть как обычно идиотом. Но глаза! Глаза его выдали! Опаздывая в класс в отсутствие преподавателя, на что первым делом обращаешь внимание? На пустые места, куда присесть. Рон же взглядом безошибочно нашел на преподавательском столе кошку. Дальше — контрольный взгляд назад, что Поттер идет следом. Реплика, немного оскорбительная, но с такой вопросительной формулировкой в конце, что очкастый был вынужден либо поставить на место своего единственного друга, либо согласиться, таким образом подставляясь под ответку препода. И она тут же прозвучала, сразу же отрезая от Мальчика-который-ссорится-со-своим-деканом потенциальных приятелей. Короче, четкая и техничная подстава. Нужно к Шестому присмотреться повнимательнее. Он, конечно, ест с рук у директора, как его братья и родители, но и сам по себе он может быть не промах. На неожиданные подлости.

А что Поттер? Мальчик как мальчик. Ничего интересного. Зашуганный, растрепанный, со старомодными очками на носу. Худой, но не до болезненности. Ощутив на себе чужой взгляд, я повернул голову и уперся взором в Малфоя. Чуть пожав плечами, я показательно равнодушно отвел глаза. Так. Мне НЕ ИНТЕРЕСЕН Поттер. Совсем. Не хватало еще и тут вляпаться в приключения.

Урок прошел спокойно. Все пыхтели над спичками. В результате только у Грейнджер спичка немного заострилась да чуть-чуть засеребрилась у двух других гриффиндорцев, за что гордая очередной победой заучка получила для факультета десять баллов, а остальные успевающие — по пять. Незаметные движения Дафны Гринграсс и Теодора Нотта, которые спрятали в карман трансфигурированные иголки и выложили перед собой спички, Макгонагалл, занятая восхвалением магглорожденной ведьмы-гриффиндорки, пропустила. Грейнджер цвела и пахла, гордо оглядываясь по сторонам. Малфой пыхтел и кис над своим заданием. Вот так вот и рождаются комплексы, из-за которых потом вся жизнь может пойти под откос.

Мои старания спичка проигнорировала. Даже не обидно: что взять с маггла-попаданца?

Идя на обед, я в очередной раз задумывался над системой награждения в Хогвартсе. Зачем вообще нужны эти баллы? Нет, идея вполне себе понятна — с помощью соревновательной составляющей заставить детей учиться лучше. Но так ли это получается в реальности?

Сейчас никакой учебной или характерной нагрузки баллы не несут, так как в аттестаты всё равно идут только отметки с экзаменов СОВ и ЖАБА. Комиссиям Министерства, принимающим экзамены и выдающим официальные бумаги по их результатам, сколько там баллов кто заработал для факультета, получил кубков школы по квиддичу и прочей ереси, совершенно до Морганы. Они очно, письменно оценивают реальные знания. И где здесь влияние баллов?

А ведь при правильно построенной системе стимулирования решается сразу комплекс задач: студенты мотивируются на лучшую учебу, преподаватели — на лучшую работу; отличники мотивируются на помощь отстающим, хулиганы — на соблюдение дисциплины; и все учащиеся готовятся к жизни после школы.

Что же получается по жизни в Хогвартсе? Студенты мотивируются на лучшую учебу? Нет, потому что лично они ничего от начисленных баллов не получают, не говоря уже о том, что баллы даются не только за учебу, но и за всякую ерунду вроде квиддича. Мотивируются ли на лучшую работу профессора? Да им вообще на все пофиг! Если бы все дети разом исчезли, тот же Снейп лишь пожал бы плечами и отправился к своим любимым реторткам гнать брагу, то есть опять что-то изобретать в зельеварении. Успевающие мотивируются на помощь отстающим? Вообще не смешно. За все время канона этим в массовом порядке озаботилась одна лишь магглорожденная Гермиона Грейнджер. Про соблюдение дисциплины и речи не идет, если каждый раз в начале года всем говорят не колдовать в коридорах, а все колдуют направо и налево. И опять же за все провинности наказывают не виновных, а попавшихся, что отлично показано на примере Малфоя, которому заодно на всю жизнь отбили желание поработать стукачком. И это в магическом замке, который отлично контролируется сразу несколькими способами. Чего стоит ввести одно простое правило, что после отбоя в гостиную никто не впускается: "Опоздал — ночуй в коридоре! На мягких камушках".

Самый грубый и убийственный просчет — в отсутствии подготовки к жизни после Хогвартса. Только на пятом курсе появляются первые бумажки Министерства, мягко намекающие на то, что жизнь есть и после школы и к ней надо готовиться уже сейчас. А до этого дети ведут себя так — особенно это касается ало-золотого и серебристо-зеленого факультетов, — как будто после школы их тут же забреют на гриффиндоро-слизеринский фронт. Подставы, злоба, ненависть — а ведь шлейф этот будет тянуться за выпускниками всю жизнь, влияя и на последующие поколения. Мда…

Как бы я организовал нормальную систему стимулирования? О! Тут ничего сложного нет. Зачет — только личный. Заработала Грейнджер двадцать баллов, они ей и пошли, а не в общую копилку факультета, откуда через пять минут их вынул Снейп, наказав за косяки Близнецов. Так же и с отрицательными баллами. В конце года внутри факультета составляется перечень лучших и худших учеников, которые выносятся на Лист позора и Лист чести, приколотые в Большом зале. Если уж так надо, то по факультетам баллы складываются, и их общая сумма идет в зачет в качестве итогового значения межфакультетского первенства. Баллы за каждый курс приплюсовываются к итоговому аттестату.

Никакой квиддич до баллов не допускается, а то с помощью него можно по договорному матчу, как в одном из фиков, так накрутить себе счетчик, что учеба станет полностью бессмысленна. Нужно принять дисциплинарный устав, в котором четко прописаны все "расценки" вроде: "сдал работу на тролль — минус пять баллов, сдал на превосходно — плюс десять" или "оказался без разрешения ночью за пределами гостиной — две стандартных отработки и минус тридцать баллов".

Деканы те еще птицы. Во-первых, по-хорошему, они преподавать не должны, занимаясь только административной и воспитательной работой. Во-вторых, при существовании первенства факультетов деканы, как лица заинтересованные, вообще не имеют права ни награждать, ни снимать баллы. Кстати, должны быть не только наказания, которые в качестве отработок дети и так понесут, но и поощрения. А то из всех поощрений за баллы — только оформление Большого зала в цвета родного факультета и больше ничего. Поэтому, в-третьих, декан победившего факультета всегда получает солидную денежную премию за усилия, а декан проигравшего — такой же штраф. Лучшие ученики получают памятные знаки на мантию и призы, быть может даже некрупные денежные, отстающие и хулиганы обязаны весь следующий год носить на мантии какую-нибудь мерзкую позорную отметку. А чтобы не было сговора между деканами и преподами, можно в конце года проводить их опрос. С веритасерумом. Или просто включить эти требования в магический контракт преподавателя.

А то получается, что при существующей системе стимулирования вполне можно понять Близнецов, забивших большой и толстый болт на баллы, зато гребущих славу и уважение всего Гриффиндора. При предлагаемой мной схеме их бы дружно всем факультетом прикопали, а Макгонагалл еще бы и плиту сверху на могилку странсфигурировала. Старичку Невиллу официально назначили бы, ко всеобщей радости и спокойствию (и с начислением ей дополнительных баллов) куратора-Гермиону, которая вытирала бы ему сопли, учила махать палкой и записывать важные дела в ежедневник. Может быть, и привыкли бы друг к другу, а там, глядишь, и семья крепкая образовалась бы по принципу: мазохист — лучший друг садисту. Слизеринцы, в силу факультетской склонности к интригам, тормозили бы остальных, оттачивая умение сложной игры, вороны — усиленно порознь учились, хаффы — дружной семьей с помощью своего трудолюбия вылезали бы на середину. А гриффиндорцам все равно положен после школы Аврорат, там смертность высокая, пушечное мясо всегда в цене.

Эх, мечты-мечты… Хотя я, скорее всего, не совсем прав. Изначально наверняка система была рабочей, просто последующие поколения директоров каждый на свой лад отрезали из схемы "лишние" на их взгляд нити, превращая нормальную систему в то, что я сейчас вижу.

За этими раздумьями я пропустил дорогу на обед и очнулся только от слишком громкого возгласа Малфоя.

— …Нет, ну вы видели, как Макгонагалл отругала Поттера и Уизли? Это же надо быть таким идиотом! Наш декан бы за такое сгноил на отработках!

Вот что ему спокойно не сидится? Ему что, Уизли, как дрянной кот, в тапки нассал? А оно мне надо? Ладно. Займемся просветительством.

— Мистер Малфой. У вас нет братьев или сестер, так что ваше непонимание вполне простительно. Но я могу разъяснить…

— Ах, мистер Крэбб, не были бы вы так любезны, — этот белобрысый дурачок еще ерничает, — развеять светом своего знания тьму моей глупости?

За столом от нашей компании и девочек-однокурсниц послышались смешки. Чуть потише стали разговаривать и остальные слизеринцы. Хорошая школа — информацию упускать нельзя.

— Охотно, мистер Малфой, — я тебе пошучу, мальчик. Скоро твоя улыбка сползет с лица. — Итак. Чем же так любопытен Рон Уизли в приложении к теме разговора? А тем, что у него, внезапно, есть пять старших братьев. Причем двое из них — старосты. Конечно, Гриффиндор есть Гриффиндор, — слизеринцы с глумливой улыбочкой согласно закивали головами. — Но даже там полного идиота не назначат префектом. Еще раз повторюсь, пять — пять! — братьев, мистер Малфой. И все либо учились, либо в данный момент учатся на Гриффиндоре, где деканом является та самая Макгонагалл. И еще родители… У нас, конечно, тоже не Рейвенкло, но кто из вас каким числом может оценить шансы на то, что за всю свою жизнь Рончик ни разу не слышал про то, что декан у них анимаг-кошка?

Разговоры за столом стали еще тише. Похоже, в такое не поверил бы даже самый доверчивый из хаффлпаффцев.

— Уизли предатели крови, но по рождению — они чистокровный род. И их шестой по счету отпрыск не знает, как проходит распределение?

— Э?

— "Поединок с троллем" у дверей в Большой зал.

— Ах да. Я уже это и забыл. А зачем?.. — задумался Малфой.

— Зачем, я могу только догадываться, а ради чего…

— И ради чего же?

— А как ты думаешь? С кем прибежал, точнее, кого так удачно придержал шестерка-Уизли?

За столом заулыбались. Похоже, личное, а не семейное, прозвище к Рону приклеилось моментально.

— Но…

— И чьими сторонниками являются эти предатели крови?

— Дамблдор! Вечно он лезет не в свое дело. Он явно сошел с ума! — понесло Малфоя. — Я напишу своему отцу, и он, как председатель попечительского совета, легко снимет хоть декана, хоть впавшего в возрастной маразм директора!

Я тяжело вздохнул и с трудом удержался от того, чтобы сделать фейспалм. Меня всегда очень сильно удивляло совершенно глупое и бездумное отношение одних, даже вполне взрослых, людей к другим, основанное только на одном-двух фактах. За примерами далеко ходить не надо — достаточно посмотреть на последних президентов США и на их официальных лиц. Уж сколько над ними подшучивали, как только не называли! Но при этом шутнички совершенно выпускают из виду такие факты, как военная мощь, экономическое состояние, наука… Управляющие отводят всем глаза, а все и рады обманываться, смеясь над ужимками очередной говорящей головы в клетке Белого дома. И это взрослые на вид люди. Что уж тогда говорить про детей!

Честно говоря, я думал, что тут, в мире магии, будет все немного по-другому. Но я ошибся. Все оказалось даже хуже. Глядя на то, как верят окружающие директорским мантиям вырвиглазных расцветок и несомой им чепухе, мне хотелось побиться головой об стол, чтобы стать таким же идиотом, как и все. И это в мире магии, где внешняя неадекватность может быть основана не только на личной эксцентричности, но и на принятых магических обетах! Почему никто из детей никогда не задумывался о том, что за непрерывную тысячелетнюю историю магической Англии уж что-что, а методики контроля адекватности и процедуры отстранения не прошедших контроль отработаны до последней буковки и проверялись не раз и не два? И что никто из аристократии не доверит психу своих детей, тем паче единственных наследников? И даже если в Англии все дружно закроют глаза на дурачка, то нужно вспомнить о Международной Конфедерации Магов, где директор занимает некислый такой пост президента. То есть на планете помимо пупа земли — Англии существуют еще Европа, Америка и Азия, которые не откажутся макнуть надменных островитян лицом в говно, исходя при этом только из соображений политической целесообразности, не считая лютой личной заинтересованности. Которая есть, к примеру, у Германии, Франции, Японии, России, США, Индии и так далее. Перечислять эти страны можно бесконечно.

Нет, конечно же, те, кто в Игре, правильно осознают ситуацию. Вспоминая канон: тот же Малфой, глава дворянской коалиции, и Фадж, теоретически верховный правитель магической Англии, очень долго пытались немного подвинуть Дамблдора, а не решить все дело нахрапом и чистой силой. Значит, не было ее, силы. И все равно, несмотря на долгую подготовку по смещению, Дамблдор ушел сам, и тогда, когда захотел сам, и так, как захотел сам. Так что если судить отстраненно, то для непререкаемой веры в могущество Дамблдора у членов Ордена Феникса были вполне законные причины. Добрый дедушка, короче говоря, крепко держал за тестикулы минимум Англию, а максимум — и ближайшие к ней государства. Скорее всего, те, которых не держал, с истинно английской скромностью в каноне даже не упоминаются, как несуществующие.

А младший Малфой сейчас разорялся на тему крутого папаши и тупого директора. Директора, который таких мелких змеенышей ежедневно ест без масла не по одному десятку на завтрак, чтобы потом заняться действительно серьезными делами. Пацана было по-человечески жаль. Я понимаю, правильное отеческое воспитание, закладки типа "все пидорасы, один Малфой — д'Артаньян" очень сильно помогают в последующем карьерном росте, если вовремя внести необходимые ограничительные штрихи. Но, блин, он же успеет наломать столько дров! Ко всему прочему, несмотря на тот вечерний разговор, это был "пацан с моего двора". Полезет куда — и нас всех за собой потянет. Да и ночью: проснулся, волок меня вместе с другими в Больничное крыло. Не… Блондинчику нужно срочно провести сеанс лечения.

И я провел. Да так удачно, что почти полностью прекратил разговоры слизеринцев за столом, а впечатленный Малфой этим же вечером написал отцу. Что и как именно, я, понятно, не знаю, но на следующий день в нашу общую спальню совы принесли Малфою посылку и громковещатель от отца, а мне за завтраком пришло первое письмо. "Я доволен тобой, сын" — и подпись "Крэбб". Похоже, не светиться у меня получается очень плохо. Это логично и обоснованно, но все равно это очень плохо. Слишком много вокруг желающих забить торчащий гвоздь.

После обеда у нас был первый урок зельеварения. Что ж, канон есть канон. Речь нашего декана о важности и мощности зелий, опускание Поттера, взорванный Лонгботтомом котел и неудачное зелье у нас с Гойлом.

Если абстрагироваться от канона, то Снейпа, хоть он и ведет себя как полный гандон, понять в чем-то можно. Виноват в происходящем даже не он, а дурацкая кадровая политика Дамблдора. Ну кто поставит профессора физики, лауреата многих премий и званий, преподавать пятиклашкам начальные знания? Он им про дифференциальное исчисление, высшую алгебру и теорию струн, а они в ответ не могут правильно составить и рассчитать простейшее линейное уравнение движения. В итоге бесятся и тот и другие. Так и Снейп. Куда ему преподавать детям? Максимум — высшие зелья шестому-седьмому курсу, и то под вопросом, а вообще, его место в лаборатории. Типичный же "маньяк ученый".

Последовавшие выходные нанесли моим планам не выделяться сокрушительный удар, причем с совершенно неожиданной стороны. Предпосылки к этому были мною, пусть и по объективным причинами, проигнорированы, поэтому удар оказался вдвойне болезненным. Я говорю о социализации вообще и о приятельском общении в частности.

Это же чертовы дети! О чем может говорить нормальный взрослый с обычным среднестатистическим пятиклассником? О его мелких шалостях и таких же мелких, с высоты прожитых лет, проблемах? Ну час, ну два, ну день от силы, а потом он взвоет. Оба взвоют! Почему все попаданцы, не только в поттериану, а вообще, никогда не учитывают этот момент? Как можно спокойно жить и общаться, если, например, для меня психологически тот же Снейп — ровесник или чуть младше? Дамблдор — отцовского возраста, а ничуть не дедушка, Макгонагалл и Спраут — чуть старшие возрастом сотрудники, а профессор Аврора Синистра, в отличие от фильма ничуть не чернокожая, — молоденькая и интересная девушка. Старшекурсницы, даже самые зрело выглядящие, видятся милыми девочками и не вызывают никаких естественных чувств и позывов, а ровесницы проходят по рангу мерзких подсудных извращений. Что будет со мной, когда пойдет гормон, даже страшно подумать...

И при всем при этом очень глупо относиться к детским проблемам свысока. Грубо отобранная в детстве конфетка может лет через десять вернуться ударом ножа в спину. Просто по болезненности переживаний она настолько же сильна, как и угнанная в зрелости машина или уведенная жена. К тому же дети быстро растут, а с ними растут их возможности по причинению неприятностей.

Ко всему прочему, "это Слизерин, детка!". Здесь отверженный будет отверженным вдвойне. Слизеринцы будут тебя жрать в силу того, что на Слизерине нет дружбы, а есть только сотрудничество, а остальные — потому, что у тебя мантия с зеленым кантом.

Я должен был догадаться, что будет именно так, когда в первый же вечер Малфой достал меня своим квиддичем. Но то, как проходили выходные, оказалось намного страшнее. Малфой, вместо того чтобы спокойно учить уже выданные домашние задания, бегал по замку, как обуянный весенним гоном лось. Я понимаю, что ему все интересно, а учебников он начитался за свое детство с головой, но я-то тут при чем? И чертов, чертов, чертов квиддич. Субботу я кое-как вытерпел, но в воскресенье я честно сказал Малфою, что выдохся, не могу столько бегать, лучше посплю побольше в кроватке и съем пирожков.

Худой как глист Малфой окинул мои жировые залежи презрительным взглядом и нехотя согласился потратить воскресенье на домашние задания. В итоге после завтрака я тупо сбежал ото всех в библиотеку, где и хотел провести весь день, включая обед и ужин.

Но я недооценил то впечатление, что успел произвести на своих одноклассников.

— Мистер Крэбб? Мы вам не помешаем? — внезапно раздался прямо у меня над ухом тоненький голосок Дафны Гринграсс.

От неожиданности я резко вздрогнул и чуть не надорвал страницу интереснейшего исторического альманаха про пятнадцатый век, который читал уже который час.

— Конечно не помешаете, мисс Гринграсс… — я обернулся и не сдержал удивленного возгласа. — Э-э-эм?

Они все были здесь. Весь мой слизеринский курс (хотя какой это курс, так, группка; вот если вспомнить славные институтские годы, вот там были и потоки как потоки, и курсы как курсы, не то что здесь: по девять — десять человек) стоял сейчас у меня за спиной и холодно-вежливо улыбался.

— Что читаешь? — Малфой не был бы Малфоем, если бы не позволил себе, когда это ему удобно, быть выше приличий. Так бесцеремонно мог сунуть нос и вырвать из рук чужое тот же Уизли, но никак не чистокровный сноб. — О? Исторический альманах! И старый учебник по зельеварению? Мой отец тоже любит читать…

— Мистер Малфой? — холодно и показательно удивленно включилась в разговор Гринграсс, указывая белобрысому наследнику белобрысого рода на его совершенно простецкие манеры. Нет, среди своих да в приватной обстановке и не такое позволялось: я успел с легкой ностальгией поподглядывать за одной студенческой пирушкой, но при чужаках в публичном месте...

— Ой!

Пока Малфой "обтекал", Дафна, первая и единственная претендентка на звание лидера факультета от, так сказать, женской сборной, тяжело вздохнула и обратилась ко мне:

— Мистер Крэбб. Вы не будете против, если наше сообщество в эту прекрасную погоду спасет вас от участи быть съеденным книжными червями?

— Благодарю вас, мисс Гринграсс. Я с удовольствием подчинюсь своей прекрасной спасительнице! Куда мы пойдем?

Дафна бросила выразительный взгляд на стоявших по бокам Трейси Дэвис и Миллисенту Булстроуд. Обе сделали по небольшому шажку вперед.

— Может быть, пойдем на квиддичное поле? Там можно посмотреть на наших старшекурсников и даже попросить метлу полетать! — бойко включилась в разговор Дэвис.

— А можно пойти в нашу гостиную, попить чаю. Я там с обеда, на котором вас не было, собрала немного… — потупилась Булстроуд. Ну да, глядя на ее формы, можно увериться, что покушать она лишний и нелишний раз любит.

Я задумался, а Трейси и Миллисента одарили друг друга неприязненными взглядами.

Так. Что-то мне это уже не нравится. Только детских девчоночьих разборок за мою тушку мне не хватало для полного счастья. Причем я в таком случае оказываюсь крайним, что называется, по определению. Выбрал одну змейку — вторая автоматом стала врагом обоим, выбрал другую — первая змейка не упустит возможность испортить жизнь. Самый страшный для меня вариант: я не выберу ни ту, ни другую, и тогда они объединятся против меня вдвоем. Это только в плохих фанфиках и хороших гаремных анимэ девочки тринадцати — восемнадцати лет согласны на полигамные отношения своего избранника. В реальности каждая, как, впрочем, и каждый, мнит себя пупом земли и не потерпит соперниц или соперников. Ведь это оскорбительный вызов! Если кто с моим мнением не согласен, то он может провести легкий тест. Вспомнить себя совсем молодым, вспомнить свою первую любовь, да-да, вот ту вот девочку с бантиками, а потом представить, что тебе предложили поделить Ее, свет в окошке и Единственную Королеву Сердца, с гадом Петькой с передней парты… Как оно? То-то же… Вот ведь куры! Сами еще от горшка два вершка, а туда же. Хотя нет, это не прав я. Это генетически прописанная программа по выбору лучшего отца для своего потомства.

Хм. А Гринграсс-то не промах. На ровном месте обрастать свитой. Вон как она подвела ко мне двух девчонок, которые теперь ей уже обязаны. Надо быть с ней поаккуратнее. Еще аккуратнее, чем с Малфоем.

— Я думаю, что в такую погоду следует подышать свежим озерным воздухом. Почему бы нам не устроить пикник у озера? — Миллисента радостно вспыхнула и кинула победный взгляд на соперницу. — А на обратном пути мы заглянем на квиддичное поле. Насколько я помню, наша команда уже тренируется… — Теперь заметно обрадовалась Дэвис.

— Тренировки запрещены до официального старта сезона, — буркнул слегка пришедший в себя Малфой.

— Так ведь это официально. Полеты всем, кто старше первого курса, не запрещены. Метлы у наших тоже есть, не голытьба же вроде Уизли, которые вшестером на одной метле летают. А то, что по странному совпадению индивидуальные полеты слизеринцев так напоминают командную игру, так ведь это совершенно случайно, не так ли? — сопровождаемый дружным смехом курса, я сдал мадам Пинс взятые в библиотеке книги — хранить в спальнях разрешалось только лично тебе принадлежащие — и мы отправились гулять. По дороге сделали небольшой крючок и завернули в гостиную, где каждый прихватил что-то к пикнику. В частности, я достал из своего сундука один из многих кульков с конфетами (Крэбб явно уважал сладкое), а Дэвис натащила столько, что, съев все это, на ужин можно было бы не идти. Похоже, битва за мою тушку уже идет, и упорная. Нафиг-нафиг, чур меня.

Весело и беззаботно общаясь — даже я смог из своей памяти подобрать и адаптировать к возрасту и быту несколько всем понравившихся анекдотов, — мы через Большой зал отправились к выходу. Погода стояла теплая и солнечная, поэтому здесь было оживленно. Дети так и сновали туда-сюда: кто-то бежал, уже нагулявшись, делать уроки, кто-то, наоборот, только закончил их и теперь хотел отщипнуть и себе немного от одного из последних в году прекрасных теплых деньков. И я, и другие слизеринцы из нашей компании находились в редком состоянии умиротворенности и единства со всем сущим, когда случилось то, что самым грубым образом выжгло это радостное настроение на корню.

— Почему вы не занимаетесь? Вы сделали домашнее задание на следующую неделю? А подготовились к чарам? — Грейнджер стояла неумолимым стражем учебного процесса. Судя по кривым лицам пробегавших мимо школьников постарше, привязывалась она без всякой расовой, половой или возрастной дискриминации. То есть, по-простому, доставала всех.

Тому, с какой силой и скоростью ощетинились слизеринцы, позавидовал бы матерый ежик. Презрительные усмешки у одних, аристократичная холодность у других, готовый ядовитый ответ на языке у третьих — все это было реакцией на принуждение к учебе со стороны гриффиндорки.

— Мисс Грейнджер, — из всех нас я один поздоровался с противной девчонкой. Остальные промолчали, имея на то полное право, так как она сама пропустила слова, положенные по правилам даже не чистокровно-магической учтивости, а простой маггловской вежливости. Впрочем, молчали мои одноклассники недолго. Видимо, пауза на быстрое осмысление и подбор наиболее язвительных выражений прошла, и на девочку полилось:

— Гре-е-ейнджер, — презрительно потянул Малфой. — Тебя уже сделали префектом школы?

— По какому праву ты что-то у нас требуешь, грязнокровка? — взвилась Паркинсон.

— Если бы мы должны были учиться постоянно, то выходных дней бы в расписании не было, — неожиданно вполне просто и логично заявил Гойл.

— Что-то тебя самой не было в библиотеке? — ехидно спросил Нотт.

— А сама-то сделала домашку? — вложила свои пару кнатов Булстроуд.

— Лучше бы причесалась, мымра, — не выдержала даже ледяная Гринграсс. — Тебя мама не учила следить за собой?

— Или у магглов все так же принято ходить в грязи? Надевай тогда непрозрачную мантилью и прячь под ней такой позор! — Забини, парень южных кровей, явно знает толк в моде. — Или хиджаб.

— А она умеет читать магические книги? Или только по-маггловски? — поинтересовалась Дэвис.

— Я уже прочитала все учебники за первый курс! — гордо вздернула голову Грейнджер, уцепившись хоть за что-то, на что можно было дать ответ. Такого мощного и слаженного отпора она явно не ожидала.

— Теперь магглы учат бобров читать?

— А она точно волшебница?

— Или трансфигурирована из какого-то маггловского справочника?

— А может, это бобер-оборотень? — продолжил издеваться Малфой, с удивлением поглядывая на молчавшего меня. М-да. Хоть и не хотелось вмешиваться, но придется, иначе меня свои же не поймут.

— Мистер Малфой. Невместно так поступать, опускаясь на уровень этой… девочки. Наверное, лорд Малфой вам не раз, как наследнику древнейшего и благороднейшего рода Малфой, объяснял, что к таким… личностям следует относиться согласно их потенциальной полезности роду.

— Э… — Малфой слегка завис, но тут же бросился в битву. — Конечно. Мой отец всегда учил меня такому. Но при чем здесь эта заучка?

— Тебе ее что, жалко? Пусть покрывается пылью среди вековых бесполезных фолиантов библиотеки Хогвартса.

— Почему бесполезных? — Гермиона не смогла стерпеть такого надругательства над самым святым в ее жизни. Судя по тому, как она поступила со своими родителями впоследствии, книги ей были явно дороже близких людей.

— Как вы, наверное, знаете, мисс Грейнджер, ценность товара в большинстве случаев может быть определена соответствующей денежной суммой. Это для вас книги в этой библиотеке удивительны, неповторимы и бесценны, а так цена им пара кнатов за фунт. Любой чистокровный род имеет свою собственную библиотеку, в которую книги из Хогвартса не берут даже подложить в качестве подпорки под шкаф…

— Но это неправильно! И чтение книг очень важно для дальнейшего развития, поэтому всем вам следует немедленно отправиться…

Дура! Ну кто же так делает? Высказывать поучения девочке — мальчику, нечистокровной — чистокровному, заучке — не любящему учиться... И после этого ожидать согласия со своими доводами и подчинения? Видя, как корежит горячих Малфоя и Забини (Нотт был посдержаннее, а Гойл — толстокожее), я был вынужден прервать ее монолог. На что наши девочки манерные, но даже они готовы были поколотить гриффиндорку.

— Как я уже сказал, мистер Малфой, людей следует оценивать по полезности. Вот разве вашим будущим детям не понравится говорящая книжка в библиотеку?

Дружное ржание парней и обидные смешки девочек стали Грейнджер наградой за подвижничество. Впрочем, такая награда вполне обычна во все века и во всех странах. Бывает и гораздо хуже, Христос тому пример.

— Да, грязнокровка, подумай о своих перспективах. Читай больше и чаще, и я найму тебя на роль говорящего бобра в свой мэнор. У моего отца есть павлины, а у меня будет говорящий бобер. А пока прочь с дороги! — и оставив позади начинающую плакать Грейнджер, слизеринцы веселой толпой пошли на улицу.

Грубо, конечно, получилось. "Ну что, доволен? Взрослый, а туда же! Великая победа — обидел ребенка…" — зашептала мне совесть, и я даже был с ней в кои-то веки согласен. Но надо же головой думать! Кому, что и как говорить, четко осознавая свое место и возможности.

Вот и будущее у нее не совсем радужное. Мелкая должность крикливого попугая в Министерстве, на вопли которого никто не обращает внимания, но которому дают вдоволь покричать с трибуны. Муж-тряпка, работающий зазывалой в магазине имени своих братьев. Пара детей… Хм. А вообще, у какого персонажа канона судьба сложилась счастливо? Чувствуется, писательница так любила своих виртуальных детей, так любила... Не дядюшка Мартин, конечно, но…

Тем временем испорченное было настроение быстро пришло в норму, все же дети не могут очень долго находиться в одном состоянии, даже в самом раздраженном. Возрастной метаболизм дает о себе знать. Мы довольно сносно посидели у озера, где во время беседы я старался под предлогом насыщения участвовать в общении поменьше. Помня, что я пропустил обед, ко мне особо не приставали, а высказаться за всех я уже успел в Большом зале. Пока суд да дело, на радость Дэвис и Булстроуд я съел почти все, что они принесли, но капитально объелся.

А на поле для квиддича, куда мы пошли позже, на метлах летали мало. И к всеобщему нашему удивлению, слизеринских игроков тут не было вообще. Никто из квиддичистов не догадался так обойти запрет, или просто капитану Маркусу Флинту и его команде было лень тренироваться. Не убиваться же на тренировках, как Вуд? Впрочем, как я узнал чуть позже, этим же вечером по моему рецепту Малфой ситуацию с тренировками исправил. И даже не постеснялся приписать придумку себе. Наивный мальчик. То, что это предложение впервые прозвучало из моих уст, слышало достаточное количество ушей, чтобы правда всплыла. Флинт в вежливых выражениях попенял Малфою на неподобающее поведение.

А для меня воскресный вечер ознаменовался еще и серьезным тяжелым разговором со старшекурсниками. Группа из трех самых влиятельных на факультете учеников, плюс старосты Эрик Гамильтон и Джемма Фарли, пригласила меня вечером после отбоя в гостиную факультета. Там, за накрытым на шестерых легкими закусками столиком, меня довольно резко поставили на место.

Порка происходила в тесном кругу, чтобы не выносить сор из избы и чтобы не было урона моей чести. О нет, все было вполне в приличных выражениях и тонах, но смысл…

— Мистер Крэбб. Я вижу, что вы по праву попали на наш с вами факультет, но не забывайте знать свое место и в интригах не переходить определенных границ. Ведь ваша задача не управлять мистером Малфоем, а помогать ему и охранять. Нам импонирует ваша приверженность чистокровным порядкам, но вы сами понимаете, мистер Крэбб-старший и лорд Малфой находятся совсем в разных весовых категориях.

Опытные переговорщики постарались сразу же смягчить пилюлю.

— Вы же понимаете, мистер Крэбб, что уже один факт этого разговора — признание ваших способностей, — поддержал меня Гамильтон.

— И если вы немного попридержите коней, то с вашей склонностью к интригам и косвенному управлению к старшим курсам место вот в этом вот нашем маленьком клубе будет вашим по праву, — продолжила Джемма Фарли.

— Но только "за" наследником Малфоя.

— Просто будьте потише и поаккуратнее.

— Нам бы не хотелось еще раз получать письма от лорда Малфоя на эту тему, — озвучила Джемма основную причину собрания. Похоже, блондинчик много чего докладывал своему отцу, а тому не очень понравилось то, что он узнал о поведении сына.

— Надеюсь, мы договорились?

— И повторных объяснений не потребуется?

— Ведь разное может случиться, и не всегда хорошее…

Открытую угрозу тут заметил бы и самый тупой.

— Хорошо. Мы договорились.

— Тогда вы не могли бы дать клятву, магическую клятву, что никогда не станете ничего планировать или делать, что пошло бы во вред мистеру Малфою и нашему с вами факультету? — вкрадчиво продолжил свою угрозу Доминик Бейтс, один из семикурсников.

Чтобы я дал личную, рабскую по сути своей, клятву факультету и Малфою? Безусловную! Ставящую крест на всех моих последующих действиях, достаточно мне осознать, что это будет во вред факультету? И что такое факультет — тоже весьма расплывчатое понятие… Ребята реально охуели! Или меня так проверяют на излом? Ну что же, поиграем.

— Хорошая шутка. Спасибо за приятный вечер, — поднялся я из-за стола. Интересно, будут настаивать?

— А клятва? — переспросил Доминик. При этом все остальные равнодушно отвели глаза. Кто-то занялся своей чашкой, кто-то рассматривал уже, наверное, давным-давно выученные наизусть узоры на гобеленах, кто-то трудился над печенькой. А вот и раскол. Похоже, как и ожидалось, тут каждый сам за себя и Бейтсу молчаливо разрешили самому себе заиметь должника. Или вырыть могилу, тут уж как карта ляжет.

— Как вы совершенно верно заметили, мистер Бейтс, случиться может что угодно. Ведь вам, как сыну работника Департамента магического правопорядка, отлично должно быть известно о разнообразных мерзких черномагических проклятьях, которые могут пробудиться совершенно внезапно. — Доминик слегка сбледнул с лица. — Эхо магической войны, так сказать. Поэтому я вынужден отклонить ваше великодушное предложение. Да и обеты — такая строгая вещь… Мало ли, какая служба от меня потребуется, если Он вернется. Точнее, когда Он вернется… Спокойной ночи. Джентльмены, леди.

Мда. Могло быть и лучше. Но как говорится в любимой мною с детства книге английского опять же писателя, "лишь тот, кто ничего не стоит, не имеет врагов". Одного такого врага я сейчас обрел. Радует только то, что это его последний год в Хогвартсе. Осталось мне его пережить.

Надо сказать огромное спасибо лидерам факультета за проведенную прочистку моих мозгов. Слишком я расслабился и забыл, что это не мир для меня создан, а я для мира. И никто никогда не будет даже за мои прекрасные глаза мне потакать в моих прихотях. Более того, спасибо и за напоминание про то, что школьниками мир не ограничен. За каждым школьником стоит род или хотя бы опекуны, которые не позволят вести их детишек туда, куда угодно мне, а не им. Так что я запихнул, как смог, свои возрастные привычки куда подальше и спрятался за привычной для Крэбба маской дурачка.

Благодаря этому канон спокойно шел своим чередом. Малфой задирался, мы с Грегом молчаливой поддержкой стояли позади. Свободное время я старался проводить либо в библиотеке, либо в спальне, читая учебники по магии, параллельно сводя время контакта с детьми до минимального уровня.

А дни галопом и каноном бежали вперед. Точно так же пытались взлететь перья на уроке чар, точно так же копалась земля на гербологии, и точно так же прошел первый урок полетов, на котором один слизеринец покрасовался на метле, один гриффиндорец отправился в Больничное крыло, а другой немного не запланированно полетал вволю.

Кстати, урок полетов отличился еще и тем, что после него всем понимающим стало отчетливо видно истинное лицо декана Гриффиндора. Апологет правильности и беспристрастности Минерва Макгонагалл легко и непринужденно нарушила свои любимые школьные законы. Которые, оказывается, ничуть не законы, а просто правила. Для понимающего уха разница между этими двумя понятиями огромная.

Еще должен признать, что Малфой действительно обалденно для своего возраста летает. Все эти финты, уклонения, маневры… Чувствуется, что его хорошо учили, и учеником он был небесталанным. А вот мне метла так и не покорилась, оставшись, пусть и подергиваясь, лежать на земле. Гадина! Хорошо, что ссора Малфоя и Поттера отвлекла от этого факта всеобщее внимание.

Единственно, когда я решил вмешаться, это ночная дуэль. Глядя на выразительные и упрекающие взгляды старост, которые сами не хотели вмешиваться в спор чести, а защитить Малфоя были, похоже, обязаны, я решил немного порассуждать вслух. Тем более, как я помнил из канона, на дуэль Малфой так или иначе не попал.

— Я размажу Поттера!

После ужина мы все собрались в гостиной и слушали разоряющегося Малфоя.

— А зачем?

— Как зачем? Он принял вызов на дуэль! Или ты думаешь, у Малфоев нет чести? — Драко завелся не на шутку. — Не прийти на вызов, который бросил сам…

— Нет, ты совершенно правильно поступил, даже я бы на твоем месте не сделал лучше, — успокоил я разошедшегося Малфоя. — Ты совершенно прав. Есть вещи, которые спускать нельзя.

— Поэтому я пойду на дуэль и…

— На какую дуэль, Драко?

— Как на какую? С Поттером! Или у тебя последние мозги заплыли жиром, Винс?

— Вот именно, на какую. Или ты забыл, как правильно объявляются дуэли? Где обязательные секунданты? Где ограничения? Не говоря уже о том, что место назначать должен был кто-то один, а тип дуэли — другой.

— Ну…

— Что после скажут другие? Что Малфои не знают дуэльных правил?

— Но Поттер…

— Поттер — мальчик-одуванчик. А ты, наследник Малфой, должен знать, что согласно дуэльному кодексу произошедшее вообще не тянет ни на что большее, как на шутку. Я уж молчу о том, что Поттер — маггловоспитанный волшебник, не знающий о дуэлинге вообще ничего! Победить его — стыдно, проиграть — катастрофа! Участвовать в такой дуэли — это покрыть себя позором полного идиота!

— М-м-м…

— Поэтому, не придя на дуэль, ты ничего не проиграешь, а придя — даже в самом лучшем случае ничего не выиграешь. Оставь его Филчу. Пусть этот воспитанный магглами дурачок задумается о том, что традиции чистокровных следует знать хотя бы в минимальном объеме. В конце концов, мы слизеринцы. Изумрудный маг завещал стараться убирать врагов чужими руками. Марать собственные, с мечом наголо на дракона — это к гриффиндорцам.

— Да! Точно! Я предупрежу Филча, что этой ночью у него может случиться отличный улов и…

Дальше я уже не слушал, почувствовав дуновение сквозняка. Сзади открылась дверь, и кто-то выскользнул из гостиной. Судя по краю эффектно развевающейся мантии, это был наш декан. И раз я не получил никакой отповеди, на которые так способен Снейп (услышал тут случайно, из-за угла, как сальноволосый распекал провинившихся слизеринцев, даже мне страшно стало: лучше пять Макгонагалл и три Флитвика, чем один разозленный Снейп — умеет он жути нагнать, не откажешь в профессионализме), то неучастие в дуэли Малфоя и подстава для Поттера его более чем устраивали. Помимо декана, за этот разговор я заслужил молчаливое одобрение лидеров факультета и принятое ими доказательство того, что честно блюду взятые на себя обязательства. Судя по кислому лицу Доминика, далеко не всем моя покладистость оказалась по нраву.

Ну а бедный Поттер отправился на запланированную каноном и Дамблдором встречу с трехголовым Хагридовым милашкой. Что, как это ни парадоксально, устроило все заинтересованные стороны, включая Поттера, получившего свое Приключение.

Впрочем, мне на Поттера было плевать с высокой колокольни. У меня были проблемы и поважнее. К примеру, меня раздражала привычка этого тела жрать все как в бездонную прорву: в своем предыдущем теле я был достаточно стройным для того, чтобы на таких жирдяев смотреть с плохо замаскированным презрением. Или же, как я уже говорил, дети-студенты со своими детскими проблемами. Две претендентки на мое внимание, с откровенно смешно смотревшимися на их слишком юных мордашках "обольстительными минами", тоже не добавляли радости. Вдруг опоят еще? Но это так, прелюдия к основному.

С чем может быть связана самая большая проблема при обучении в школе магии? Правильно — с магией. Я до сих пор так и не смог сотворить ничего магического! Зелья у меня не варились, хорошо, что еще не взрывались, как у Лонгботтома, перья не летали, спички в иголки не превращались и даже поганая метла — и та меня не слушалась. Нет, я был далеко не один такой. Сейчас шла третья неделя сентября, и многие магглорожденные и полукровки все еще не преуспели во всех дисциплинах. Но даже у них что-то, пусть одна-две дисциплины, но получалось! А я ко всему прочему чистокровный! Тот же Малфой, к счастью, еще не научился влет анализировать, а у старшекурсников и лидеров факультета мало информации, пока мало, иначе мне не миновать бы серьезного разговора. А вот декан, у которого сходятся табели с оценками по всем предметам, уже на меня посматривает подозрительно.

Короче, что-то нужно делать. Но что?

С одной стороны, на меня играет то, что Шляпа все же меня распределила, а не отвергла, как сквиба. Были прецеденты. С другой — от проблемного и не по возрасту понимающего подоплеку событий студента с удовольствием избавится и декан, который уже пару раз заводил такие разговоры, с общим вопросом "откуда что взялось в тебе?", и тот же Дамблдор. С радостью скажет: "Последствия черномагического проклятья, выход из Хогвартса для сквибов спросишь у Филча", — и алга, жить в Англию. Да и батюшка мой, судя по воспоминаниям, доставшимся от оригинального Винса, мягкостью и всепрощением не страдает. Конечно, можно успокоить себя, что мне не подходит моя палочка или что приложение моей родовой магии лежит немного в другой области, и продолжать тупить, но что-то общеупотребительное-то у меня должно получаться! Пусть не из всех выходят Лобачевские, но выполнять простейшие арифметические действия умеют все!

Вообще, хотя в каноне это не было сказано прямо, но то, что маги по силе не равны, прослеживается четко. Даже иносказательно была дана градация. Так вот, существует достаточно четкое деление всех волшебников согласно их могуществу. Всего различают три больших класса: сильные, обычные, слабые — и три подуровня в каждом классе: старший, средний и младший. Таким образом, существует всего девять градаций обычных волшебников; десятой являются сквибы, одиннадцатой — магглы, двенадцатой — великие маги. Итого ровно дюжина.

Однако эту стройную иерархию ощутимо портят родовые способности, которые поднимают возможность колдовства в определенном магическом направлении на один-два уровня. Так, если я, к примеру, средний волшебник старшего уровня, одарен в гербологии, то в этой самой гербологии я вполне могу сравниться с волшебником сильным. Кстати, повышение уровня относится и к сквибам. То есть сквиб с родовым даром к некромантии вполне сможет "поднять" покойника, при этом формально и физически не являясь магом. Сильный волшебник старшего уровня в своей стихии подобен богу — именно таких называют великими магами.

Кстати, а какие мои магические дары? Смотрим память. Моими, обусловленными кровной принадлежностью к роду Крэббов, дарами являются: некромантия, то бишь черная магия в самом классическом виде; магия крови, которую сейчас в Британии также относят к черной, но на самом деле я бы отнес ее к одному из разделов общей; и, внезапно, доставшаяся по материнской линии способность к целительству, то бишь светлая магия. Как это все уживается в одном человеке, я не знаю, но гоблины при проверке на магические дары поставили меня в разряд слабых волшебников старшего уровня.

Хм… Хочется, конечно, обратиться во время завтрака к Дамблдору в приблизительно таком стиле: "Господин директор! Мои родовые дары подразумевают изучение некромантии и магии крови. Не могли бы вы подобрать для меня наставника и обеспечить практические занятия, пока я не начал в учебных целях практиковаться на соседях?" Ах… Но воображаемые глаза профессуры и учеников не стоят смены места обучения и преподавателей с Хогвартса с его учителями на Азкабан с его дементорами. Хотя да, там точно есть отличная возможность насмотреться на темную магию в практическом изложении. Правда, есть нюансы некоторые… Ладно. Шутки в сторону. Попроситься, что ли, в ученики к мадам Помфри?

Впрочем, есть и другой вариант. В каноне робко и во многих фиках прямо высказываются идеи, что Хогвартс — разумный замок, а Шляпа — один из его способов для связи. Плюс, Основатели не могли оставить смысл своей жизни без пригляда. Ушли ли они душами на следующий круг перерождения, но оставить здесь свои Тени в том или ином виде — есть же портреты, к примеру — наверняка могли. Тем более, замок Хогвартс стоит на охрененно сильном источнике магии, так что магическую не-жизнь можно организовать долгую и стабильную. А ведь помимо Шляпы, которая лежит на хранении в кабинете директора, есть и еще один способ связи. Да-да-да, тот самый, который принимает тот вид, какой хочется страждущему.

Но для начала следует прикрыть тылы от любителей, как наш декан, и профессионалов, как директор, во всем видеть подвох. И случай не преминул представиться в ближайшую пятницу. Утомленные двумя подряд домашними заданиями по истории от профессора-призрака, мы уселись в гостиной, во весь голос возмущаясь состоящей из одних гоблинских восстаний историей Магической Британии. Хотя там было достаточно много весьма любопытных для меня фактов. Одни магические Великие пожары, с которых традиционно начинались восстания гоблинов и от которых регулярно выгорал весь Лондон, включая немаггловскую часть, стоили того, чтобы на их картины посмотреть. В маггловской истории, кстати, из всех пожаров упоминается лишь последний, который вообще не был связан с волшебниками, но который удачно похоронил под собой следы предыдущих.

— Неужели вся наша история — только череда гоблинских восстаний? — возмутилась Паркинсон.

— Мне дома рассказывали о Мерлине и Основателях, — вскользь заметила Гринграсс.

— Основатели? — замирая в душе от привалившей удачи, тупо переспросил я.

— Основатели Хогвартса. Четыре Великих Мага. Неужели тебе не рассказывали дома, Винс? Ты прям как магглорожденный Поттер, — не удержался от подколки Малфой.

— Наши архивы не такие полные, как у вас, — обиженно отозвался я. Ну же, Драко, ну! Давай!

— Ах да… В роде Малфой самые лучшие архивы! Мой отец…

— Расскажи, что знаешь! — попросила Дэвис. — А то в "Истории Хогвартса" об Основателях всего по одному футу написано. Когда я писала эссе, то еле-еле два фута из заданных трех смогла выжать из себя.

— И о Мерлине потом, — попросил не совсем англичанин Забини.

— Если что, я смогу дополнить ваш рассказ, мистер Малфой, — подключился к разговору староста Гамильтон.

Дальнейшая говорильня не принесла мне практически никаких полезных фактов. Большую часть я знал и так, поскольку дома у Крэббов, как и предполагал Драко, Винсу было дано достаточно неплохое образование. Включена в этот список была и история, с упором на темных магов конечно же. Но главное было сделано. Если кто будет проверять, а проверять, если у меня что-то не получится, обязательно будут, то можно будет честно сослаться на этот разговор и на прозвучавшие в нем легенды.

И сейчас, тихо выскользнув из гостиной, я крался по темным замковым лестницам вверх, туда, где одна из этих самых легенд находилась вполне себе в реальности. Восьмой этаж, картина с кретином, учащим троллей балету. Три раза туда-сюда, представляя в голове место, где я увижусь с Основателями. И вот в монолитной стене появляются очертания старинной грубой двери. Я открываю ее, делаю шаг в темноту и появляюсь в… зале инквизиторского суда.

Я оказался прикован цепями к допросному креслу, стоящему по центру зала. На возвышении передо мной — массивный, древний на вид стол, за который с противоположной от меня стороны придвинуты четыре монументальных кресла, куда там Дамблдору с его псевдотроном в Большом зале. В креслах сидели четыре полупрозрачные тени, а прямо по центру стола, на подставке, лежала Шляпа.

— Демон! — прорычала фигура, в которой можно было узнать знакомые по портретам в учебнике черты Салазара Слизерина. — И ты посмел явиться сюда? Воззвать к нам? Легилименс!!!

Куда там моя защита болью от аккуратного и мягкого Дамблдора. Ощущения были таковы, будто прямо сквозь лоб, пробив дикой болью череп, в мою голову вползла огромная змея, медленно ворочавшаяся внутри и пожирающая мои мозги. Пытка была невыносима, и я закричал.

— Фините. Осторожнее, Салазар, — взмахнула рукой призрачная Ровена Рейвенкло, и резкая боль сменилась тупыми отголосками. Но если я поверил в ее доброту, то следующие слова вернули меня обратно с небес на землю. — Не повреди мозг интересного образца. Легилименс!

Если проникновение Салазара было похоже на питание хищной голодной рептилии, старающейся поскорее выхватить самые вкусные куски из тела добычи, то легилименция Ровены напоминала скорее хирургическое вмешательство… доктора Менгеле. Меня тщательно и аккуратно резали на куски, при этом совершенно не интересуясь согласием или испытываемыми подопытным ощущениями. А они были вполне под стать образу, так что я рыдал, орал, выл и пытался разбить свою голову о спинку кресла, но передвинувшиеся подобно толстым металлическим змеям цепи жестко зафиксировали меня.

Сколько это продолжалось, я не знаю, по ощущениям — две или три вечности, но все же настал тот радостный миг, когда прозвучало божественно звучащее слово.

— Фините, — Ровена закончила свои исследования. — Хм. Весьма и весьма любопытно. Это в очередной раз доказывает мою теорию об абсолютной бесконечности страниц в Книге Миров. А вы еще имели глупость спорить со мной, тогда как…

Что там еще придумала Рейвенкло, я не услышал, потому что призрачную палочку поднял Годрик.

— Легилименс!

В исполнении Гриффиндора легилименция напоминала нападение орды варваров на беззащитный город. Сопротивляющихся — убить, что приглянулось — схватить, все остальное — поломать и сжечь. Голос я уже давно сорвал, из глаз и носа текла кровь, а боль уже во всем теле была такова, что о смерти мечталось как о чем-то невероятно прекрасном, но несбыточном.

— Фините. Ну надо же. Однако я хочу сказать, что потомки ощутимо выродились… Особенно твои, Салазар.

— Кто бы говорил, Родерик, — ответил Слизерин. Хм, а оказывается Годрик-то совсем не Годрик, а Родерик. — На своих посмотри!

— А мои? Легилименс!

Мозговой досмотр от Хельги Хаффлпафф был самым спокойным из всех, что я сегодня перенес. Этакий "добрый полицейский" после десятка злых. "Давай, друг, рассказывай. У тебя же нет от своих друзей никаких секретов, не правда ли?"

— Фините.

После четвертого сеанса легилименции я мог со стопроцентной уверенностью сказать, как себя чувствуют овощи, приготовленные в микроволновке. Вроде и лежат "как живые", а на самом деле…

— А я, знаете ли, своими довольна. Да и Ровена не должна быть в особой претензии…

— Хорошо, — поигрывая призрачной латной перчаткой, сказал Гриффиндор. — Что будем с ним делать?

— Я думаю, демона следует развоплотить, тело студента подбросить поближе к гостиной. Может быть, его еще спасут. Или просто убить, а труп скормить василиску. Надо же, мой Спутник на столько меня пережил.

— Как бы то ни было, Салазар, это твой червяк, тебе с ним и разбираться. Не хватало еще кормить всяких тварей магами. Ты зачем вообще принес его сюда?

— Сс'шсс'cшc был таким маленьким и беспомощным. Тем более, как охранник нижних уровней, где, кстати, если вы не помните, мы устроили зверинец с не самыми безопасными тварями, он был весьма полезен.

— Салазар! — надавила голосом Ровена.

— Хорошо, хорошо, любимая. Я разберусь. Смертельных случаев не будет. А как жаль…

— Я же просила не называть меня так! И что ты интересного углядел в этой ситуации с окаменениями?

— Так ведь все оказалось так просто! Я столько работал над оружием, способным убить больше одного противника, так усиливал с помощью ритуалов и зелий глаза Сс'шсс'cшc… Эх. А оказалось, нужно всего лишь было сделать взгляд василиска не сильнее, а слабее! Тогда бы он не убивал, а всего лишь превращал в камень или парализовал бы, и не одного, а многих, даже сквозь артефакты и призраков. А то, что парализованный или окаменевший по беспомощности и опасности ненамного отличается от мертвого, я не подумал. А может, попробовать сейчас усилить и…

— САЛАЗАР! — голос Хельги был очень далек от ласкового шепота.

— Хорошо, хорошо. Сказал же сделаю — значит сделаю. Прямо с сегодняшнего дня и начну решать эту проблему.

— Итак. Вернемся к вопросу о демоне, захватившем тело ученика.

— Я не демон… — смог из последних сил прошептать я.

— Ой ли? Ты не из нашего мира. Ты бестелесный. Ты захватил чужое тело. Ты уже планируешь массовые убийства… — начал перечислять основные признаки демона Салазар Слизерин.

— Я не собираюсь…

— Ой, да ладно тебе, — почти весело взмахнул призрачной рукой Гриффиндор. — Знаешь, сколько раз меня инквизиторы нанимали отлавливать таких белых и пушистых? Зачастую в буквальном смысле пушистых, вот с такенными зубами. А знаешь ли ты, что только лично я был одержим трижды? Так что не спорь с нами. Все вы, демоны, по одному лекалу сделаны. Эгоистично мечтаете только о личных наслаждениях, пусть и понимаете их по-разному. Та же Ровена откуда, ты думаешь, узнала о теории и практике создания маховиков времени?

— Годрик…

— Ей так хотелось спасти свою дочь, что в обмен на знания она отдала демону во владение свое тело на три года…

— Годрик!!!

— Которое демон отлично использовал, весело проведя время в качестве персонала одного из шикарнейших борделей востока…

— ГОДРИК ГРИФФИНДОР! ЗАТКНИСЬ! — проорала Рейвенкло.

— А город Содом не ты ли потом сожгла? Все-все-все, боюсь-боюсь и умолкаю.

— Раскроешь пасть свою, уничтожу и в посмертии! — Ровена с внушающим страх выражением взглянула на меня, давая понять, что не всякая информация полезна для здоровья. — Итак. Решаем. Кто за изгнание демона?

— Я за, — сказал Слизерин.

— Тоже, — приговорил Годрик.

— Я против, — это Хельга.

— Ну и я за, — окончательно решила мою судьбу Рейвенкло. — Итак. Кто исполнит приговор?

— Давай я, — предложил Салазар. — Раз уж формально студент моего факультета…

Я уже сотню раз успел проклясть свое глупое решение пообщаться с Основателями. Если то, что я испытал, испытали в свое время Лонгботтомы, то я им искренне сочувствую. Как я мог забыть, что древние маги — дети своего времени?! Времени, когда правило "нет человека — нет проблемы" обычно означало, что убивают на всякий случай и родню, и всех соседей. Увы, но теперь пришло четкое и всеобъемлющее осознание того, что проклясть свою глупость еще раз я не успею. Призрачный Слизерин поднялся, протянул руку с палочкой в моем направлении, открыл рот для произнесения заклинания и…

— Вето! — короткая, как выстрел, и совершенно неожиданная реплика раздалась со стороны, как оказалось, шестого участника суда. В разговор вступила Шляпа.

— Что? — удивилась Ровена.

— Да как ты смеешь? — возмутился Слизерин, но палочку опустил.

— Смею. Согласно договору. Помните? Вы в шутку тогда даровали мне право раз в столетие накладывать явное или опосредованное вето на любое ваше решение относительно дел в школе. Я последний раз пользовалась этим правом четыреста лет назад.

— Ты не понимаешь…

— Это вы не понимаете. Вы статичные слепки личностей Основателей, но не они сами. Вы не можете развиваться, и более того, не можете даже помнить! Вы забудете все, что услышали здесь и сейчас, а я продолжу существовать и развиваться. Жить. Я сам Хогвартс. Да. Я ваше творение, я покорна вашей воле, но сейчас я гораздо старше вас четверых вместе взятых. И опыт имею соответствующий! Так что внемлите моему решению, Основатели! Этот мальчик останется жить!

— Да какой он мальчик… — пробормотала Ровена. — Ему лет-то было, когда у себя умер, о-го-го сколько…

— Сейчас магглы живут гораздо дольше. Иногда столько же, сколько жили волшебники в ваше время, — поправил Основателей Хогвартс.

— Ну, хорошо. Пусть будет по-твоему. Раз в сто лет можно и потерпеть, тем более мы этого все равно не запомним. Эх… Как я ненавижу договариваться! Раз уж он Хельге так приглянулся, то пусть она с ним и говорит, — почти прорычал Гриффиндор.

— Хорошо, Годрик. Итак…

— Но сначала, — перебила Основателя Шляпа, — сначала его нужно подлечить.

В мое измученное тело мощным потоком хлынула магия. Наверное, так себя чувствует проколотая шина, подключенная к мощному компрессору. Из всех дыр воздух сифонит, но накачивают его быстрее, чем тот успевает уходить. Так что на вид и на ощупь она очень даже исправная, а на самом деле... Вот и я все еще был измучен сеансом безжалостной легилименции, но количество магии в моем организме зашкаливало, так что чувствовать я стал себя на удивление неплохо. Ох это волшебное ощущение, знакомое всем тем, кто хоть раз в жизни благодаря несчастливому стечению обстоятельств был вынужден употребить серьезное обезболивающее. Боль медленно растворяется, уходя, казалось бы, навечно. Появляются силы, думается, что замашешь сильно руками и полетишь вверх… Что со мной будет, когда меня отключат от внешней подпитки, думать не хотелось.

— Итак, — как ни в чем не бывало продолжила Хаффлпафф. — Чего ты хочешь?

— Вы вывернули мои мозги наизнанку четырежды. Вы и так знаете, с какой именно просьбой о помощи я шел сюда.

— Да. Знаем. И ты хочешь, чтобы мы тебе помогли?

— Ага. Хотел.

— Ну прям как в сказке. Обратился к мудрому и доброму волшебнику, и он за тебя решил все твои проблемы? Прям как добренький дедушка Мерлин?

— Угу. Сейчас я думаю, что лучше было вообще вас не тревожить.

— Умнеешь…

— Ну да, ну да. Помнится, Мерлин вызвал шторм и утопил кучу детишек, — вставил пару кнатов Салазар.

— Это да. Не бывает добрых волшебников. Как не бывает и злых. Бывают волшебники слабые и сильные. И сильные сами решают, какими должны считать их поступки все остальные.

— Угу.

— Какой ты стал покладистый. Хорошо. Мы твои просьбы поняли. А что взамен?

— То есть?

— Ты еще и хотел все получить бесплатно? — неприятно удивилась Хельга. — Ты знаешь, что если и существует в жизни дармовщина, то она точно входит в список трех самых ненавидимых мною вещей? Впрочем, ты же не хаффлпаффец. Итак. Что ты можешь предложить нам?

— А что вам, призракам, вообще надо?

— Хороший вопрос. И ответ на него достаточно простой. Универсальная валюта во все времена... Что это?

Я задумался. Впрочем, получив только что выговор от любительницы потрудиться, ответ угадать стало несложно.

— Работа?

— Хм. Почти угадал, быстро соображающий мальчик. Услуга. Услуга за услугу. Мы что-то делаем для тебя, ты делаешь что-то для нас. Согласен?

— Я хочу сначала услышать полный текст сделки. Что я получу и что от меня потребуется сделать?

— Умный мальчик, — похвалила меня Рейвенкло.

— Проси, — предложил Слизерин.

— Если уж мы баш на баш, то просить я ничего не должен. Это получается не просьба, а торговля. Сделка.

— Не рано ли ты осмелел, демон? — удивился Салазар. — Спорить с Основателем своего факультета и великим магом. Поверь мне, круцио в моем исполнении тебе не понравится гораздо больше легилименции!

— Тихо. Салазар, ты своими постоянными проверками уже меня утомил. Вы сами отдали разговор мне, так что не встревайте. Итак. Твой ход, мальчик. Назови свою цену.

Я призадумался. Чего мне не хватает в этой магической жизни? Хотя чего тут думать?! Это же то, за чем я сюда шел. Что-то сделать с моей магией, чтобы она заработала.

— Я хочу, чтобы вы провели настройку м… меня, или моей магии, не знаю как это правильно сказать.

— Мы поняли тебя. Дальше.

— Дальше? — я сильно удивился.

— Ну нас же четверо! Четыре Основателя, четыре услуги от нас, четыре от тебя.

Вот теперь я задумался серьезно. Попросить денег? Глупо. Наверняка я не голь перекатная, как Уизли. Да и легализация капиталов никогда не была простым делом. А особенно не было простым делом этих самых капиталов удержание. Да и заработать, имея магическую силу, в мире магглов не так сложно. Знания? Это да. Сколько в каноне и фаноне я читал о том, какая куцая официальная библиотека Хогвартса. Да и в Запретной секции вряд ли что-то лежит серьезное, если туда пускают свободно школоту шестнадцати-восемнадцати лет.

— Доступ к библиотеке Хогвартса.

— Так он и так у тебя есть, — удивилась Рейвенкло, но настолько фальшиво, что даже я это легко понял. Моя просьба ей явно понравилась.

— К нормальной библиотеке, а не тому огрызку, что есть сейчас. Вы же упоминали, к примеру, демонологию как обычный магический предмет вашего времени. А сейчас я с трудом только в древних исторических трудах название, просто название, не говоря о деталях, такое встретил. Все выхолостили.

— Разумно. Ты получишь, что просишь. Дальше.

Ну, попробуем, раз такая маза пошла, решить все свои проблемы.

— Защита от подчинения и чтения разума.

— Принято. Дальше.

А вот с четвертым желанием я стопанул капитально. Как ни крути, а все остальное казалось мелочью. Артефактов, что ли, попросить? А каких? И потяну ли я их? Короче, скажем честно:

— Я не знаю. Нельзя ли четвертую услугу приберечь на потом?

— Но все четыре наши задания ты получишь сразу же.

— Хорошо. Даже честно. Быть может, я увижу, что какое-то мне не потянуть, и у меня будет возможность отказаться, не нарушая договора.

— Что же ты не попросил силы? Увеличить тебя в ранге, к примеру? — спросил Гриффиндор.

— Если бы такое было возможно, слабых магов бы не было, — ответил я и ничуть не покривил душой.

Об этом я в свое время много думал. В мире, где веками существует как неизменная данность четкое деление по магической мощи, надежных и стабильных способов ее увеличения быть не может. Иначе было бы как я сказал. Или еще проще. Увеличивали бы свою мощь все подряд, и получились бы великие маги из обычных неумех, а из великих магов получились бы супер-пупер-мегавеликие маги. И неравенство все так же сохранилось бы.

— Хм. Откуда ты такой умный взялся, — даже не делая вид, что не следит за моими размышлениями, сказал Салазар. — Ладно. Мы услышали тебя. Друзья?

— Вменяемо, — проворчала Ровена.

— И не так, м-м-м… борзо, это слово сейчас в моде, да? — согласился Гриффиндор.

— Делаем? — на реплику Хельги все остальные ответили согласным кивком.

— Я могу выполнить твою первую просьбу, — начал Слизерин. — Но решение твоей проблемы не останется без последствий. Я стабилизирую твое ядро, демон, плотнее привяжу твою душу к телу, поправлю магические потоки тела. Но это приведет к тому, что ты потеряешь в силе магии. Причем это не ответная услуга мне за работу в счет договора, а цена, взимаемая самой Матерью-Магией с таких, как ты.

— Доступ в библиотеку Выручай-комнаты, где лежат копии каждой книги, оказавшейся в стенах Хогвартса, ты получишь, — за Салазаром продолжила Ровена. — Только выносить из нее ничего не сможешь.

— А как же?..

— Копии снимать магическим или механическим путем не запрещается. Доступ организуется через Выручай-комнату. Попросишь, какие книги тебе нужны, и получишь их здесь.

— Надеюсь, ты понимаешь, что хвастать доступом к библиотеке не стоит. Что с тобой сделает тот же Дамблдор, если узнает… — внесла свое дополнение молчавшая Шляпа. Я согласно кивнул в ответ.

— В свою очередь, — это уже говорила Хельга, — я смогу наложить на тебя Печать защиты Хогвартса. Пока ты находишься в стенах или окрестностях Хогвартса, никто не сможет без твоего истинного желания прочесть твои мысли. Истинное желание подразумевает также защиту от всех видов принуждения типа империо или зелий. Но ценой поддержания печати будет ослабление твоей магии, которая и пойдет на непрерывное снабжение печати энергией. Согласен на наши условия?

Я крепко задумался. А потом, прикинув, что именно я получаю и чем жертвую… Это только на первый взгляд кажется, что выбор стоит между больше/меньше силы или ситуацию сделать лучше/хуже. На самом же деле — выбор сейчас между "существовать" или "исчезнуть". То есть, по сути, выбора-то у меня и нет. Сейчас у меня уровень магии — старший из слабых. Но только потенциально, так как пользоваться я этими уровнями все равно никак не могу. Так что вопрос стоит так: быть ли мне слабым магом средней силы или не быть магом вообще.

Второй вопрос еще проще. Если Дамблдор или Темный Лорд влезут мне в голову, то жизнь моя продлится ровно столько времени, сколько им понадобится часов для моего полного сканирования. После этого авада или обливиэйт до мокрожопого состояния, в зависимости от того, в какие руки попадусь: в зеленовато-змеиные или в старо-морщинистые. То есть если первый вопрос формулируется как "быть ли мне магом или магглом", то второй: "жить мне или не жить вообще"!

К тому же печать работает только в Хогвартсе. С одной стороны, это хорошо, за пределами я внезапно буду для потенциальных врагов на уровень сильнее, а с другой… да. На каникулах следует поберечься, а лучше вообще уехать куда подальше из Англии. Не следует забывать и про родовую магию, которую вне стен Хогвартса смогу использовать на слабом обычном уровне силы.

Что еще упрощает выбор: принять или не принять эти варианты можно только парой. По очевидным причинам одно без другого бессмысленно. Так что:

— Я согласен.

— Принято. За это каждый из нас даст тебе поручение, выполнить которое ты будешь обязан. Ты не услышишь их вслух сейчас. Ты их осознаешь, когда придет время. Надеюсь, ты понимаешь, что получая по сути стопроцентную предоплату, ты не сможешь потом отказаться от наших требований?

— Неприятно, но мне некуда деваться…

— Мое ты можешь узнать прямо сейчас, — Ровена перебила Хельгу. — Просто ради твоего спокойствия и ради того, чтобы ты знал, какого уровня проблемы придется решать, сможешь ли сделать и стоит ли тебе соглашаться вообще.

— Я слушаю.

— Моим желанием будет великое открытие. Ты должен будешь обогатить мир магии великим открытием уровня, ну, к примеру, как мой хроноворот. Или философский камень…

— Хм, — я действительно задумался. — Вопрос такой: а если я не успею или не смогу?

— Правильный вопрос. Если ты не сможешь или не успеешь, то твой долг ляжет магическим обетом на твой род и твоих потомков, а ты сам в виде призрака будешь следующие пять тысяч лет рабом Хогвартса, — вместо Основателей ответила Шляпа.

— Как-то не очень справедливо получается…

— А где она есть, эта справедливость? Чтобы тебя утешить, скажу, что продавец тут ты. Не нравится предложенная цена, жди другого покупателя…

Еще раз подумав и взвесив все плюсы и минусы, я сказал:

— Я согласен на договор.

— Договор заключен, — подтвердила Хельга.

— Но прежде чем мы начнем работу, — внезапно обратился ко мне Салазар, — я хочу тебе кое-что сказать. Парень, ты мне не нравишься. Лично. И хотя ты подходишь для моего факультета по складу характера, видеть тебя я там не желаю. Так что изволь покинуть Слизерин и перейти на какой-нибудь другой. И чтобы не осталось недомолвок: я не прошу. И даже не требую. Я ставлю тебя в известность. Поверь, у меня хватит власти над своим факультетом в этом вопросе даже в таком состоянии.

— Но как это сделать?

— Советую посетить библиотеку и внимательно почитать Кодекс Хогвартса. Подсказка — обрати внимание на историю, случившуюся в сентябре года где-то около тысяча четыреста пятьдесят шестого.

Дверь Выручай-комнаты за необычным визитером закрылась. Стены начали плыть, возвращаясь обратно в свое аморфное состояние, отправляясь в магические не-здесь и не-сейчас, в ожидании нового посетителя волшебной комнаты. Медленно растворялась и обстановка, только призрачные фигуры Основателей продолжали вести свой диалог.

— Реддлу мы столько не дали, — задумчиво проговорила Ровена.

— Реддл и просил совсем в других объемах. И он не справился, — напомнила Хельга.

— У него еще все впереди… — пробормотал Слизерин. Но уверенности в его голосе не было.

— Как вы видели из описания той временной петли, что наш мальчик называл "канон", у Реддла — уже все позади, — уверенно произнесла Ровена. — Да и хоркруксы… Не тем он путем пошел!

— Мы все знаем о том, что, точнее кто, стоит на пути к истинному бессмертию… — напомнил Гриффиндор.

— Не будем об этом. Да. Это запретная тема, — почти хором произнесли остальные.

— А, чувствуешь? Твоя выродившаяся кровь, Салазар! — решил сменить тему Годрик.

— Да. Мне стыдно за своих потомков! Я никогда не гнался за громкой родословной. Я сам сделал свое имя таким, что оно прошло сквозь века! А этот: "Лорд Волдеморт"… Кстати, ты и при жизни был тем еще говнюком, любителем тупых злых шуток. И таким же остался и в не-жизни.

— Промолчать не мог? — поддержала Ровена. — Мало ли кто и почему там город сжег? Магглы вон себе причину выдумали, и хорошо…

— А как тебе твои? — решила добить Гриффиндора Хельга. — "Мародеры" и их верные почитатели. Не коробит слух, сэр рыцарь?

В ответ "сэр рыцарь" только зубами заскрежетал.

— Уж твои-то… — начал было он, но подруга его перебила.

— А что "мои"? Я своими довольна. Почти. И турниры выигрываются моими, и в этом их Министерстве должности по праву принадлежат моим…

— А дракона взять в одиночку твоим слабо?

— Зато дорогу к нам находят только слизеринцы, — похвастался Салазар.

— И за это ты их со своего факультета вышвыривать принялся?

— Это для его же пользы!

— Хватит склочничать! — перебила хвастовство достижениями факультетов Ровена. — Надоели еще при жизни. Скажите лучше, мы что, пожалели мальчику силы?

— Мы решили пойти совсем другим путем, — серьезным тоном начал наконец важный разговор Гриффиндор. — До этого все, кто к нам ни приходил, просили силы и получали ее. Но она им не помогала.

Салазар промолчал, но утвердительно кивнул.

— Мозги никто не просил, — согласно вздохнула Ровена.

— И упорства, — таким же вздохом вторила ей Хельга.

— А все же, если не справится? — продолжала сомневаться Рейвенкло.

— Справится, не справится — его проблемы… У нас еще есть время, — равнодушно сказал Слизерин.

— Но его немного…

— Это да.

— А василиском своим ты все же озаботься, — завершила разговор Основателей Шляпа.

"Здравствуй, родимое Больничное крыло!" — так и хотелось мне воскликнуть после пробуждения, едва я завидел знакомые белые ширмы. Вот только делать этого я не стал, ведь по закону жанра в пределах моей слышимости шел очень интересный разговор. Точнее, его окончание.

— Только после того, как поправится, и точка!

— Но Поппи, — просительный голос директора на медведьму не произвел никакого впечатления.

— Никаких "Поппи"! — отрезала колдомедик. — Альбус, пойми ты! Мальчика кто-то пытал. Сильнейшее мозговое истощение, почти как у Лонгботтомов. Он потерял очень много крови. У него серьезные повреждения магического ядра. Он чуть не стал сквибом! Ко всему прочему, он упал с лестницы и сломал себе ногу! Так что никаких разговоров два дня! И, пожалуйста, директор, никакой легилименции, как вы любите, хотя бы неделю! У него сейчас в голове не мозги, а студень! Вы же его просто убьете на месте!

"Спасибо тебе, Поппи, добрая ты душа. Спасла меня", — благодарно подумал я. Общаться с Дамблдором в текущем состоянии у меня не было никаких сил.

Спасение в Больничном крыле продлилось всего неделю. За это время меня посетили мои одноклассники, посетовали на мою неуклюжесть и неудачливость — официально я "оступился и упал с лестницы" (блин, прям как в армии после разборок!). Намекнули на то, что я на пути к рекорду школы среди первокурсников по времени, проведенному в Больничном крыле за первый месяц обучения. Вот уж спасибо, такой славы мне не надо.

В середине недели заходил декан. Судя по тому, что печать молчала, в голову он мне не лез. Но это не помешало ему тщательно расспросить меня о произошедшем, намекнуть на то, что если кто-то мне помог упасть или, тем более, если я запомнил того, кто меня пытал, нужно немедленно доложить, так как это уже не шутки. Отговорился тем, что ничего не помню. А как вспомню, так сразу же расскажу.

Разговор с директором произошел на следующий день после беседы с моим деканом. Монолог Дамблдора — слава Мерлину, меня ни о чем пока не спрашивали — оставил меня в очень тяжелом моральном состоянии. Уж насколько я знал причину произошедшего, и то чуть не поверил его увещаниям. Умеет убеждать.

Суть же разговора сводилась к следующим положениям. Первое. Вот к чему приводит участие родителей в войне на неправильной стороне. Второе. Сторона директора, то есть сторона общего блага — это правильная сторона, где ничего такого произойти не может. Третье. На своих приятелей все-таки нужно постукивать, ибо, быть может, это их проделки, расскажи, мальчик мой… Четвертое. Участвовать в серьезных делах может быть очень больно.

И тут я не мог не согласиться:

— Директор. Я вас понял, и придумаю что-нибудь, чтобы не участвовать во всем этом. У меня у самого есть такое самое искреннее желание! — Видимо, мои честность и горячность удовлетворили директора, так что он пожелал мне скорейшего выздоровления и убрался восвояси.

Уже второй раз меня приятно поразила магическая медицина. Еще полдня назад я от боли бился в агонии и как великой милости ждал смерти; получил сложный перелом, сильную кровопотерю и истрепанные магией почти в кровавые тряпочки мозги… И все это было вылечено быстро и без последующих осложнений. "Скорейшее выздоровление", которого мне пожелал директор, в общей сумме заняло всего восемь дней. И то последние три дня я просто лежал уже полностью здоровый. Мадам Помфри не любит отпускать "жертву" из своей вотчины, если не уверена в излечении на двести процентов. Не в этом ли причина настолько наплевательского отношения учеников и учителей к дебильным шуткам? Дескать, "все равно все легко вылечится!". Не знаю. Но как бы там ни было, в последний четверг месяца прямо на обед меня выписали.

Куда же я отправился после приема пищи в Большом зале? Правильно, в библиотеку. У меня было время хорошенько подумать и признать, что с требованиями Основателей и с магическими обетами шутить не стоит. От приставших на обеде одноклассников я отбился стандартной пока отмазой в стиле: "шел-упал-очнулся-гипс-ничего-не-помню".

В библиотеке меня хорошо знали. Мадам Пинс уже было подготовила мне стопку книг для самообразования, которые я заказывал в прошлый раз, но сейчас мне было нужно кое-что совсем другое.

— Устав Хогвартса, пожалуйста.

"С чего это, мальчик, у тебя такой интерес?" — прямо аршинными буквами читалось в глазах у библиотекарши, но устав мне выдали.

Когда я его увидел, то мне стоило серьезных усилий не рассмеяться или не разразиться хорошей матерной тирадой. Почему? Да потому, что устав Школы чародейства и волшебства Хогвартс предстал передо мной в виде тоненькой брошюрки с крупным шрифтом и пояснительными картинками, напечатанной маггловским (!) способом на бумаге (!), а не на штатном пергаменте, применяющемся повсеместно для всех магических записей.

Не. Я, конечно, прочитал ее от корки до корки, благо много времени это не заняло. Интересно было узнать, что по мнению текущей администрации считается уставом. Пригодится для политического прозрения. Так вот, ничего про права и обязанности ученика Хогвартса, преподавателей и директора тут сказано не было. Взамен были перечислены правила (а не законы) поведения в школе, перечень предметов, запрещенных к проносу на территорию Хогвартса, виды наказаний и пара самых общеупотребительных маршрутов. Ничего важного тут не было в принципе. Короче говоря — этакая "Библия для самых маленьких", я застал те времена, когда куча проповедников ходила с такими по домам, школам и детским садам.

Я подошел с этим, с позволения Основателей, уставом к мадам Пинс, положил его на стойку и сказал:

— А теперь можно мне почитать настоящий, — я сделал голосом акцент на этом слове, — устав?

— А чем вас не устраивает этот? Быть может, вам его еще раз прочитать, раз что-то осталось непонятным? — все еще читая свою книгу, на автомате ответила привычной фразой библиотекарша.

— Тем, что это совсем не устав.

Мадам Пинс оторвалась наконец от чтения и внимательно посмотрела на меня и на брошюру на стойке.

— Директор не поощряет интерес школьников к старым и опасным знаниям, — уже серьезно ответила она.

— Когда это знание законов, по которым мы все с вами обязаны жить, стало опасным? — удивился я.

— Хорошо. Я вас предупредила, мистер Крэбб. Но учтите, директор будет оповещен о ваших интересах. Вам за какой год устав?

Это что, последняя попытка направить меня в сторону? Ну уж нет, не пройдет!

— Действующий. И полную версию, пожалуйста.

Мадам Пинс тяжело вздохнула, бросила мне: "Идите за мной" — и отправилась вглубь библиотеки. Так глубоко в эти дебри я еще не заходил. У меня даже закралась паническая мысль о том, что без мадам Пинс я отсюда не выйду. Впрочем, мысль оказалась в чем-то истинной, так как и время чтения, и обратную дорогу мадам Пинс, наплевав на все остальные свои обязанности, провела рядом со мной. Следила.

Сам устав оказался толстенной пергаментной книгой формата А1, заключенной, иначе и не скажешь, в маленькой неприметной комнатке в непосещаемом отделе библиотеки. На двери присутствовали серьезные запоры, магический ключ от которых висел на шее у мадам Пинс. Если бы так защищали пресловутый философский камень, Квиррелл бы еще лет десять посасывал единорогов.

— У вас есть двадцать минут, — и она перевернула запыленные песочные часы.

Что делает полный действующий устав Хогвартса в закрытой для посещения комнате, я оставлю на совести директората. Мне сейчас не до этого. Время истекает, и я должен найти эту подсказку. Я сдул с переплета толстый слой пыли и открыл первую страницу. А шрифт у устава ой какой мелкий…

Что ж, вот и оно. Итак. 1457 год. Мистер N. попросил перевода с Хаффлпаффа на Гриффиндор в связи с тем, что его ожидания были обмануты. Попечительский совет и действующий директор согласились с требованиями ученика и постановили, что первокурсник имеет право попросить повторного распределения в течение первого месяца учебы. Повторное распределение было произведено. Ученик был отправлен на, кто бы мог подумать, Слизерин. Прецедент считается действующим и до сих пор, то есть каждый первокурсник в первый месяц может пройти перераспределение. Кстати, ничего не сказано о количестве попыток. Это что, попытка может быть как одна, так и новая каждый день? Впрочем, по этому поводу, раз не указано в законе, будет собрано отдельное судебное заседание.

Однако мне все равно столько не нужно. Одного раза, я думаю, мне будет вполне достаточно. Переписать на предусмотрительно положенный в комнате пергамент форму требования о перераспределении заняло меньше минуты.

Теперь остался чисто процедурный вопрос. Где и когда?

Итак, представим на миг. Я гордой походкой во время ужина, который мало кто пропускает, подхожу к директорскому столу. Требую перераспределения. И на виду у всех получаю его. Шляпа тоже пару кнатов внесет, сказав что-нибудь этакое про меня. Можно ли после этого считать себя незаметным? Нет конечно! Все семь лет на меня будут показывать пальцем, донимать вопросами и подъебками.

Нет. Нафиг-нафиг. Нельзя сказать, что если сделаю все в тайне, я этого избегну полностью. Но сгладить прикладной интерес до обычного любопытства уже будет очень неплохо. Любопытство ведь редко подвигает на действия, а вот интерес…

Поэтому действовать нужно максимально скрытно. До конца месяца у меня остается всего пять дней, из них интересными видятся два не выходных: пятница и понедельник.

Ставлю себе задачу: максимально снизить эффектность моего шага. Теперь рассмотрим через призму сформулированных требований каждый из дней. Вариант пятницы оставляет для терзания меня все ближайшие выходные. С другой стороны, оставляет на знакомство с новым факультетом целый уикенд. Но новый факультет от меня никуда не денется, тем более что это с вероятностью девяносто процентов будет Рейвенкло. А они — парни и девки обстоятельные. Своей доли знаний не упустят… Так что пятница и суббота отпадают. Вторник и понедельник тоже видятся не очень привлекательными, так что лучшим временем будет являться вечер воскресенья. Тут и "понедельник-день-тяжелый" впереди, и выходные, полные безделья, позади. А за неделю короткими встречами и быстрыми объяснениями я удовлетворю любопытство слизеринцев. Решено. Заодно погуляю напоследок со всеми. Надо бы отвальную организовать. Интересно, эльфы мне принесут алкогольный напиток, или придется заниматься контрабандой? И где взять деньги?

Впрочем, с деньгами оказалось не все так печально. Пять галеонов в полгода, вот что мог выделить из бюджета Крэбб-старший своему сыну. Небольшой кошелек с монетами разного достоинства лежал в сундуке среди прочих личных вещей, в спальне. Пятерка — это не так уж много, тот же Малфой получал десять… в неделю. Но Уизли не получали вообще ничего, как и большинство магглорожденных. А если вспомнить, что палочка стоит галеонов десять, то пять не такая уж и маленькая сумма.

Кстати, не забыть при случае тщательно разобраться с курсом галеон-фунт, ибо из канона я помню какие-то невероятные бредни, а в голове Крэбба ничего об этом не оказалось.

Как я и думал, сливочное пиво домовики принести мне отказались. Зато не отказался принять заказ один из среднекурсников Слизерина, к которому мне посоветовал обратиться староста Гамильтон. Оказывается, в связи с тем, что "увал" в Хогсмид доступен для студентов начиная с третьего курса и только в среднем раз в три месяца, на факультете издревле существовало своеобразное расписание-оповещение. Если кто-то собирался в деревню волшебников погулять или за покупками, он вписывал свое имя на эту доску. Если какому-то студенту требовалось что-то, что не достать с помощью сов или эльфов, он искал ближайшего с отгулом и делал заказ ему. Хорошим тоном было накинуть несколько монет за услуги, но это было необязательно, ведь "факультет Слизерин — это одна семья".

— Три сикля за бутылку, — сразу же огласил мне цену Стивен Кросс.

— Это только за доставку или все вместе? — поинтересовался я. Четверокурсника явно душила жаба, но границу он все же решил не переходить. Жлобов, грубо наживающихся на своих, никто не любит. Да и староста стоит недалеко, поглядывает. Вдруг первачок спросит у него…

— Нет. Это просто за каждую бутылку.

— Откуда такая наценка? — удивился я. Цен я, конечно, не знал, но поторговаться хотя бы для виду нужно обязательно.

— А ты представляешь, что со мной будет, если с товаром заловит Филч? Отработки у него в среднем идут по неделе за бутылку!

— А крепкие напитки?

— От месяца.

— Жестоко, — но вполне мне понятно. Иначе все старшие курсы приходили бы на занятия вечно навеселе. — Хорошо. Шестнадцать бутылок!

— Куда тебе столько?

— Надо.

— Ну хорошо. Деньги твои.

Блин, почти три галеона! Это реально дорого. Но понты, конечно, стоят дороже. Не-е. Поляну пусть накрывают другие. Стоп. Эльфы просили с меня двадцать пять галеонов за простой перекус? Да они вообще офигели вконец! Срочно узнать стоимость денег!!!

Договориться о небольшой вечеринке, куда были приглашены все мои однокурсники, а также старосты и лидеры, было несложно. Оказывается, была такая неформальная традиция: праздновать всем первым курсом после первого месяца учебы. Почему именно после первого месяца, я теперь отчетливо понимал. А вот они — нет, иначе праздновали бы строго тридцать первого, когда никто никуда уже не денется, а не просто в ближайшие выходные.

Малфой, которому отец про этот факультетский пир отмечал особо, тупо о нем забыл. А так как он был пацан с претензиями, то сам себе назначил штраф, накрыв поляну. Но очки неформального лидерства он все равно проиграл мне. Жаль, что теперь они мне уже ни к чему.

Где, с кем и как блондинчик договаривался — не знаю, может, просто подключил эльфов из мэнора, но стол впечатлял. Мои бутылки с пивом казались там бедными родственниками, но оказались весьма в тему.

Шестнадцать бутылок было куплено мною с небольшим запасом. Девять нас, слизеринцев-первокурсников. Хм, может, девочки такого здесь не пьют, и им следовало заказать ликера? Или вообще коктейль из мороженого, в силу возраста? Пять бутылок — пять лидеров и старост. Чертов Доминик Бейтс не пришел, ну и хрен с ним, нам достанется лишняя. Одну — специально для декана. Вряд ли он будет с нами пить, но вежество требует. Еще одна — в запас. Вдруг Дамби придет? От него всего можно ожидать…

Праздник получился веселым. Небольшое количество алкоголя очень удачно подействовало на первачков. Исчезла наносная, должная-быть-по-рождению чопорность, на лицах девочек вместо ледяных масок появились нормальные улыбки, даже старшекурсники, глядя на нас, немного ностальгирующе улыбались. У них, как и у среднекурсников, было по своему столу. В гостиной легко уместились все.

Посидели хорошо. Я выпить собирался совсем немного, помня о предстоящем тяжелом разговоре, но за меня все решили создатели сливочного пива. Гадость оказалась просто несусветная. Представьте себе пиво с кремовым вкусом. Омерзительно. Я еще по привычке из прошлой жизни глоток сделал большой, а тут такая моча. Еле-еле смог проглотить, а не выплюнуть. Конечно, в свое время я и "Медовым" упивался, но это… это за гранью добра и зла. А окружающие пьют и нахваливают. Отрава. Надеюсь, меня хоть хваленое огневиски не обманет. Так что весь праздник я просидел, цедя один бокал, и был возмутительно трезв и серьезен. Впрочем, не я один. Девочек дома явно обучали культуре правильного питья, так что они свою норму знали и через нее не переходили. Хрен таких потом, в юношеском томлении плоти, споишь! Зато Гойл оказался скрытым алкоголиком, высосав не только свою бутылку, но и запасную и половину малфоевской. Я с трудом отстоял долю Бейтса и Снейпа.

К концу пира заглянул наш декан. Окинув пирушку равнодушно одобряющим взглядом: традиции оказались соблюдены и дети не перепились, он с подавляемой с трудом брезгливостью отказался от оставленной лично для него бутылки пива и уже хотел было скрыться в своих подземельях, когда я остановил его.

— Профессор Снейп, декан. Мне по не терпящему отлагательств вопросу срочно нужно к директору.

— Что-то случилось? — поинтересовался Снейп.

— Да, — я вздохнул и негромко произнес: — Ребята. Мне действительно было приятно с вами учиться. Я горд, что был вашим сокурсником.

Говорок голосов, который сопровождал празднество, лишь немного приумолк, однако опытный Снейп насторожился. Что-то резануло его слух, но он пока не понял, что именно. Однако догадливым оказался не он один.

— Крэбб. Мне это не нравится, — первой, видимо с помощью той самой женской интуиции, разобралась в странности ситуации Дафна Гринграсс. — Ты как будто прощаешься. Что происходит?

— Ничего, мисс Гринграсс. Ничего… Мистер Снейп?

— Хорошо, — привычно скрипнув зубами, декан открыл дверь и вышел из покоев факультета. Я хвостиком последовал за ним.

До кабинета директора мы шли в полном молчании, хотя лично я ожидал, что Снейп прижмет меня за горло к ближайшей стене прямо у выхода из факультетского общежития. Но он пытать меня не стал. Обиделся? Или доверяет? Снейп доверяет? Не верю. Значит обиделся. Ему это сделать, как два пальца об асфальт.

Эскалатор в кабинет директора и внутреннее убранство из всякой магической поебени могло впечатлить, на мой взгляд, только магглорожденного из глухой шотландской деревни. Меня же вся эта щелкающая и крутящаяся лажа заставила лишь поморщиться. Как можно работать в такой обстановке? Как заниматься делами школы? Ах да, какие там дела школы? Они же все на заме-кошке. Интересно, через сколько лет здесь станут появляться дети, которые со скучающим презрением, воспитанные на 3-D фильмах и компьютерных играх с эффектом полного погружения (пусть пока это только в разработке), будут точно так же брезгливо, как и я, смотреть на весь этот хлам?

Сам Бородатый был на своем месте, иначе бы нас не пропустила горгулья-привратник. Дамблдор читал какую-то книгу и прихлебывал из большого бокала что-то явно не безалкогольное.

"Касание!" — именно так я перевел для себя сигнал от печати, который последовал за взглядом директора. Дамблдор явно не любит терять время на всякую ерунду вроде проблем студентов. Мой блок, а точнее его форма, бородатого интригана явно очень сильно удивила и встревожила, так что никаких предложений лимонных долек и добрых улыбок мне не обломилось.

— Северус? В чем дело? У мальчика опять какие-то проблемы?

— Я. Не. Знаю. Ми-ис-стер Крэбб срочно пожелал увидеться с вами в такое позднее время.

— Мальчик мой, — удивился директор, — ты мне хочешь что-то рассказать?

Конечно хочу, но уж стучать на своих, как ты ожидаешь, я не собираюсь. Но удивиться ты еще удивишься.

— Да.

— И что же? — директор подобрался в ожидании важной информации.

Хреном тебе по носу, старый матерый пи… э… политик.

— Директор Школы чародейства и волшебства Альбус Дамблдор, — начало директору, который на автомате опознал первые слова полного официального обращения, явно очень сильно не понравилось. Вкупе с моей магической печатью, ожидать можно было чего угодно, но точно ничего хорошего. — Я, Винсент Логан Крэбб, ученик Школы чародейства и волшебства Хогвартс факультета Слизерин, согласно правам, даруемым уставом Школы чародейства и волшебства Хогвартс, и прецеденту от двадцать седьмого сентября тысяча четыреста пятьдесят седьмого года требую немедленного повторного распределения на факультет в связи с тем, что обучаться на факультете, основанном Салазаром Слизерином, я больше не имею возможности. Да будет Магия свидетелем моих слов! — в ответ на мои слова слегка посвежело. Магия подтвердила серьезность моего заявления.

— Вы с ума с-с-сошли, мистер Крэбб? — только после минуты потрясенного молчания Снейп нашелся, что сказать. — Вам сливочное пиво так ударило в голову?

— Искренне прошу простить меня, декан, но у меня уже нет выбора. Вы все поймете чуть позже.

— Что ж, — поднялся со своего места Дамблдор. Мгновенно что-то неуловимое изменилось, и передо мной предстал совсем другой директор. Сейчас Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора нельзя было назвать глупым старикашкой. Даже мантия попугаистых тонов сверкала на нем не как клоунский костюм, а как гордое, овеянное грозной славой былых побед боевое знамя. Сила и мощь волшебника подавляли. "Это воистину великий маг, — потрясенно подумал я. — И шутки с ним чреваты. Раздавит как таракана!"

— Слово произнесено и услышано. Да будет так, — директор ронял слова, как многотонные ледниковые валуны. Он неторопливо подошел к камину, склонил туда голову и проговорил: — Декан Макгонагалл, декан Спраут, декан Флитвик. Вы нужны мне в моем кабинете. Немедленно.

Долго ждать не пришлось. Вскоре из камина, как ошпаренная, выскочила Макгонагалл, а следом за ней, спокойнее, но тоже очень быстро, Спраут. Где-то через минуту появился декан Рейвенкло. Судя по пребывающей в беспорядке одежде, полугоблин уже спал.

— Что произошло? — спросила Макгонагалл. — Что такого натворил мистер Крэбб, что потребовались все деканы?

— Ничего он не натворил, — прошипел Снейп. — Ему, как и Поттеру, похоже, захотелось дешевой славы…

— Минерва, подай, пожалуйста, Распределяющую Шляпу.

— Зачем? — удивилась та, но Шляпу директору передала.

Посреди комнаты вырос, трансфигурированный из какой-то мелочи, высокий, похожий на барный, стул.

— Присаживайтесь, мистер Крэбб.

— Что. Здесь. Происходит? — почти по слогам произнесла злая от непонимания ситуации декан Гриффиндора.

— Перераспределение, — а вот Флитвик уже все понял. Умник с факультета умников же.

— Прошу, — директор протянул мне Шляпу, и я надел ее на голову.

— Слизерин, Слизерин, Слизерин и только Слизерин! — не думая ни секунды, заявила Шляпа. Снейп, как я увидел, облегченно вздохнул. Но рано он обрадовался. — Но! Увы, увы… Запрет Основателя есть запрет Основателя. — Челюсти у деканов устремились к полу. — Хоть я с ним и не согласна, но оспорить не могу. Куда же тебя определить?

— Может, Рейвенкло? — робко поинтересовался я. Все же насмотревшись на то, какую власть в действительности имеет Хогвартс, притворяющийся простым куском ткани, я чувствовал себя крайне неуверенно. Было сильно не по себе: а вдруг отправит в Гриффиндор? Это будет полная жопа! Ведь там Поттер, а я не удержусь…

— Шутишь? В тебе нет ни капли того, что так ценила Ровена. Так что тут ответ совершенно очевиден… Хаффлпафф!

Факультет любителей дружить. В покое не оставят совершенно. Это писец. Полный. Попросить Шляпу еще раз? Или все же лучше не надо?

Дорога от кабинета директора до гостиной моего нового факультета, по странному совпадению также располагавшейся в подземельях, прошла в гробовом молчании. И декан Спраут, и непонятно зачем сопровождающий меня Снейп, так и хочется сказать "в последний путь", но тьфу-тьфу-тьфу, находились под впечатлением только что закончившегося разговора. А там было, что вспомнить…

Как только Шляпа была положена на свое законное место в кабинете директора, Дамблдор впился в меня своим пристальным, без капли теплоты, взглядом и сказал одно слово:

— Рассказывай, — и одновременно тяжелый нажим в голосе, магии и ментале. Печать сильно завибрировала, но устояла.

И я рассказал, параллельно транслируя за пределы прикрытой защитной печатью памяти нужные воспоминания. Рассказал про то, что не сразу вспомнил все. Рассказал, как дело начиналось, то есть про то, что мне совсем не давалась магия. Рассказал про легенды, о которых говорили в гостиной, про великих Основателей, которые могли совершить любое чудо. Рассказал про то, как, бродя по коридорам замка и глядя на портреты, очень сильно хотел встретиться с Основателями и попросить у них помощи. Рассказал, как в монолитной стене появилась дверь и как я в любопытстве ее открыл. Как оказался прикованным к креслу. Рассказал про жесткий допрос, но сразу же оговорился, что ничего не смогу рассказать против воли Салазара Слизерина. Рассказал, что меня за дерзость Основатели наказали, уменьшив мою магическую силу, но одновременно все же оставив возможность колдовать что-то несложное. Рассказал, что я очень сильно не понравился Салазару Слизерину и что он потребовал от меня сменить факультет. И даже подсказал, как это сделать. Рассказал, что меня, как нашкодившего котенка, выкинули из комнаты с большой высоты прямо на лестницу.

Судя по тому, что с каждой новой моей фразой лица у деканов все больше и больше вытягивались, далеко не каждый студент удостаивается даже такой, пусть и весьма неудачной, беседы. Но с Основателями же! Флитвик, например, с легкой завистью смотрел на то, что такой догадливый и удачливый ученик не попал к нему на факультет. Минерве было все равно, у нее на факультете и так учится легенда магического мира, а вот Снейп совсем что-то загрустил.

— Так… — задумчиво протянул директор. Моя печать опять дернулась. — Так. Ясно… Помона. Забирай его с собой. Я прикажу домовикам, вещи мистера Крэбба перенесут в твое общежитие. Я думаю, на сегодня все свободны. Завтра начинается учебная неделя, так что всем нужно хорошенько выспаться. И кстати, я думаю, что для упрощения учебного процесса не следует создавать вокруг факта перехода ученика с одного факультета на другой излишний ажиотаж.

Брошенный напоследок на меня задумчивый и оценивающий взгляд директора обещал в будущем кучу проблем, но до этого будущего еще надо было дожить.

Мы уже подходили к подземельям факультета Хаффлпафф, когда Снейп наконец-то решился. Он осторожно взял меня за край мантии и заговорил:

— Мистер Крэбб…

— Чего тебе, Северус? Он уже больше не твой! — сразу же встала на защиту студента декан Спраут.

— Помона, можно мне на минутку твоего студента? Нужно кое-что прояснить, в интересах общего… хм… блага.

— Мистер Крэбб, вы не против?

— Нет, госпожа декан. Это действительно в общих интересах.

— Мистер Крэбб, не желаете ли вы отойти чуть в сторону? — вежливо попросил меня мой бывший декан и мотнул головой в темный коридор неподалеку.

Мы отошли за поворот, и Снейп немного неуверенно обратился ко мне:

— Мистер Крэбб. Вы, может, еще этого не знаете, но есть такая магическая практика, как легили…

— Читайте, — перебил я его. Я открою тебе, Снейп, доступ к тому, что будет мне полезно, но на словах я, конечно же, скажу другое. — То, что не закрыто печатью Основателей, мне не скрыть.

— Легилименс, — не стал продолжать уклончивые танцы слизеринский декан. Опять перед моими глазами мелькает разозленный Салазар, который изгоняет меня со своего факультета. Не потому, что я недостоин высокого звания студента факультета Изумрудного мага, а из-за личной неприязни. А это дорогого стоит — личная неприязнь великого мага… И еще раз Салазар. И еще раз. И еще… Похоже, Снейпу было просто по-детски любопытно увидеть "живого" Основателя.

— Фините, — благодарно и чуть-чуть с завистью кивнул мне Снейп и скрылся в темноте коридоров. В дополнение к тому, что сказала Распределяющая Шляпа, моя покладистость гарантировала мне теперь максимально возможную для изгоя и хаффлпаффца приязнь со стороны факультета Слизерин вообще и его декана в частности.

Декан Спраут ждала меня у большой картины-натюрморта, которая закрывала вход в кухню.

— Пойдем, — мы сделали несколько шагов в сторону и оказались перед огромным количеством бочек, вмурованных боком в стену таким образом, что наружу торчали одни лишь их крышки. Спраут подошла к одной из них и в сложном ритме побарабанила пальцами по ободу. — Если не хочешь купаться в уксусе, то выучи правильную бочку и правильный ритм поскорее. Заходи. Это теперь твой новый факультет. Надеюсь, несмотря на то, что слишком хорошо подходишь на Слизерин, ты уживешься и у нас. Впрочем… Ладно. Об этом потом.

Короткий коридор — и мы оказались в гостиной факультета.

Что я могу сказать по первому впечатлению… Не знаю, как там дела с оформлением гостиных у гриффиндорцев и рейвенкловцев в их башнях, но по сравнению со Слизерином это было небо и земля. Пусть тут не было такой вычурной и дорогой мебели, пусть не было помпезных гобеленов с победами выпускников факультета, но… Живые растения в пузатых, неприхотливо, но сразу видно, что с душой украшенных горшочках; небольшие круглые оконца под самым потолком, в которые сейчас можно было рассмотреть не брюхо кальмара или выпученные глаза гриндилоу, а настоящие, живые звезды; множество невысоких удобных кушеток и больших подушек: хочешь, сделай себе уединенное гнездо, а хочешь, весь факультет сядет в общий кружок, но и в том, и в другом случае ты будешь ощущать себя частью чего-то большего. Обращало на себя внимание отсутствие резких линий и прямых углов, даже само помещение имело овальную форму. А за одно только оформление гостиной в человеческих, то есть в желто-бежево-коричневых оттенках, а не в зеленом, синем или красном, древним дизайнерам можно простить все!

Сейчас, поздним вечером воскресенья, хаффлпаффцев тут было немного. Четыре "взрослые парочки" сидели за небольшими столиками и о чем-то негромко шушукались, большая компания одногодок, человек в пять, что-то тихо вместе учила, за книгой, в которой я с огромным удивлением узнал насквозь маггловское фэнтези, сидел паренек постарше.

— Мистер Труман, — позвала миссис Спраут одного из старост факультета. Староста обнаружился среди уединенно сидящих парочек. Оторвавшись от своей подруги, он вопросительно взглянул на декана. — Приведи, пожалуйста, сюда сейчас первый курс.

Тот согласно кивнул, с любопытством посмотрел на меня, извинился перед девушкой и побежал в сторону второго выхода из общей комнаты. Похоже, там, как и в слизеринских подземельях, располагались комнаты учеников.

— Седрик, — теперь профессор Спраут обратилась к студенту, читавшему маггловскую литературу. Тот поднял взгляд, и я неожиданно для себя ощутил приступ зависти. Парень был реально красив. Причем не модной в мое время пидоровато-смазливой рожей или брутальностью полуживотного, нет. Будущий чемпион Хогвартса имел классическую внешность английского джентльмена в лучшем понимании этого слова. "Как мне жалко мисс Чанг. Девки, наверное, не по разу в день ее проклинать будут! А уж как огребет Поттер, угробивший такого мальчика! Хотя… Может, в этом есть и хорошая сторона? Вот смотри, м-м-м… Винс, теперь уже навсегда, даже в мыслях, не стоит называть себя иначе. Так вот, смотри, Винс, вот этот вот Седрик просто идеальный щит для тебя! Даже взрослые разумные мужики часто не могут прекратить мечтать о несбыточном, о красотках, с которыми им ничего не светит, или отпустить свою первую детскую влюбленность. Что уж говорить о мелких девчонках, которые в таком цыплячьем возрасте вообще один комок чувств? А ведь Седрик ко всему прочему еще отличный маг, ловец факультетской команды, и папа его в Министерстве на неслабой должности работает… Так что такой привлекательный жених, что вообще! То есть пока Диггори учится на факультете, а захватит он как минимум сентябрьские Шляпные отборы вплоть до девяносто пятого года, никто из малолеток на тебя, жирного и некрасивого, даже не взглянет! Отлично, Седрик! Давай так и дальше! Я с тобой уже дружу!"

— Мистер Диггори. Соберите всех.

— Всех совсем или всех нас?

— Вас.

— Хорошо, профессор Спраут.

Хм. Похоже и тут, как на Слизерине, помимо назначаемых администрацией официальных старост, есть неформальные лидеры факультета. Впрочем, это совершенно естественно для разновозрастной группы в частности и для любого человеческого коллектива в целом. Социология такая социология.

Пока я предавался размышлениям о вечном, гостиная факультета стала наполняться детьми. Здесь были как вызванные деканом зевающие первоклашки, так и средне- и старшекурсники, пришедшие просто "за компанию" или из любопытства. Когда все собрались кружком вокруг Спраут и скромно стоящего позади нее меня, декан сделала заявление:

— С сегодняшнего дня у нас на первом курсе будет учиться еще один студент.

— А кто это будет, мальчик или девочка?

— Профессор, а что здесь у нас делает слизеринец?

— А когда мы его увидим?

— Винсент Крэбб вроде?

— Угу. Все время с Малфоем ходит.

— А он поселится в одной с нами спальне или отдельно?

— А почему он пришел так поздно, он что, иностранец?

— А из какой страны?

— А он сильный колдун?

Профессор привычно стойко выдержала шторм детского любопытства.

— Тише. Я сейчас все объясню, — и, повинуясь мягкому движению руки, шум быстро затих.

"Однако! — с уважением подумал я. — Тетя-то держит свой факультет в руке крепко. Не забалуешь!" Но все же отличия в поведении факультетов есть, и серьезные. Слизеринцы и, пожалуй, рейвенкловцы никогда бы не подняли такой непосредственный гвалт. С другой стороны, студента Рейвенкло, вышедшего на тропу войны в поисках знаний, так легко не заткнешь, а гриффиндорца не заткнешь вообще.

— Итак. Хочу вам представить нашего нового первокурсника. Это, — Спраут вытащила меня из-за спины и выставила на всеобщее обозрение, — мистер Винсент Крэбб. Он только что прошел распределение… — дети постарше тихо загудели, а младшие уже набрали воздуха для новой очереди вопросов, но еще один жест профессора все прекратил, — перераспределение на наш факультет. Надеюсь, вы поможете своему новому другу освоиться у нас. Он теперь хаффлпаффец, как и все мы. Не обижайте его, ему сейчас нелегко. Сегодня, в честь такой новости, я разрешаю первокурсникам посидеть на полчаса подольше. Советую потратить это время на повторное знакомство. Староста покажет тебе твое место, — это уже мне, — эльфы вещи уже перенесли. И, — опять уже всем, — сегодня только полчаса! Никуда мистер Крэбб от нас уже не денется, — внимательный выразительный взгляд декана на меня.

Согласен я с вами, мэм, согласен. Если Рейвенкло мне не светит никак, то со следующим перераспределением я автоматически окажусь на мордредовом Гриффиндоре. Лучше уж Хаффлпафф.

— Успеете еще наговориться за семь следующих лет.

С этими словами Помона Спраут покинула общую комнату, оставив меня на растерзание детскому любопытству. Впрочем, храбрые перед своим деканом, нового человека первокурсники заметно опасались. Тем более они меня знали как подозрительного и опасного слизеринца, который легко может довести до слез даже приставучую Грейнджер. Короче говоря, я стоял посреди гостиной один, а весь факультет Хаффлпафф смотрел на меня, как на дикое опасное животное.

Видя такое напряжение, знакомство в свои руки взяли староста факультета Габриэль Труман и Седрик Диггори, который уже в таком возрасте входил в местный клуб факультетских лидеров.

— Давай так. Правила и традиции факультета я тебе расскажу потом, отдельно ото всех, чтобы не тратить общее время. А пока ты познакомишься со своими одноклассниками. Итак, начнем, — и Габриэль легонько подтолкнул в мою сторону первого однокурсника.

— Захария Смит, — сказал мальчик и протянул мне руку.

Я, конечно же, тоже в ответ, как положено по правилам приличия, представился и пожал протянутую руку.

Внешне этот белокожий хаффлпаффец со светло-каштановыми волосами ничем не выделялся. Обычный молоденький парнишка. А вот в каноне Захария Смит весьма мутный паренек. Свалил от битвы, троллил Поттера, огребал от Уизли. Явно не озарен светом веры в Общее Благо. Но это с точки зрения фанатов Ордена Феникса. А вот с точки зрения меня, как бывшего слизеринца, это очень перспективный кадр. Впрочем, слизеринцы бывшими не бывают.

— Эрнест Макмиллан.

— Очень приятно, — ответил я. "Очень приятно" мне было видеть брата-близнеца Малфоя, с которым их разлучили в детстве. Чуть меньше рост, чуть темнее волосы, другие черты лица, а так — все то же самое. Легкая надменность, гордость чистокровного в надцатом поколении, дорогая мантия. Явный претендент на факультетское лидерство, когда нынешние лидеры выйдут за пределы школьных ворот во взрослую жизнь.

— Джастин Финч-Флетчли.

Если предыдущий был мажором магического мира, то этот — мажор от мира маггловского. Несостоявшийся студент Итона, который если и не самая дорогая школа в мире, то в первой тройке точно, и в Хогвартсе выглядел соответственно. Холеные руки, кожа, волосы, полный уверенности в себе взгляд. Что такой парень забыл на Хаффлпаффе, я не знаю. Или я чего-то еще не знаю про Хаффлпафф.

— Уэйн Хопкинс.

Обычный шатен, которых половина Хогвартса. Англия все-таки. Тут полно шатенов и рыжих. В каноне о нем всего пара слов. Темная лошадка и явно потенциально мой клиент в плане дружбы. Именно потому, что не замешан был ни в чем таком каноничном.

— Ну же, девочки, не стесняйтесь! — тем временем Диггори уламывал женскую половину первого курса. Девочки были уламываться только рады, уже сейчас почти профессионально смущаясь и обстреливая глазками такого кавалера. — Он вас не укусит!

Первокурсниц Хаффлпаффа оказалось в полтора раза больше, чем первокурсников. Я успел уже услышать удовлетворенное "в нашем полку прибыло", как, наконец, определилась самая храбрая.

— Ханна Эббот, — обычная, пока еще незрелая нескладная девчонка.

— Очень приятно, мисс.

— Сьюзен Боунс, — а вот эта девочка сильно выделяется среди своих подруг. Тепло-каштановые, аккуратно прибранные волосы, еще по-детски пухлые щечки, милая, но уже слегка кокетливая улыбка… Куда там до этой хаффки действительно смахивающей на бешеного бобра заучке Гермионе. А еще, по совместительству, это племянница начальницы Департамента магического правопорядка и члена Верховного суда Визенгамота, то есть, переводя с магических реалий на обычные, это племянница министра МВД, прокурора и присяжного заседателя в одном лице. Если у отца Драко мягкая и опосредованная власть зиждется на мощи веками накопленных денег и связей, то в руках у тетки Сьюзен реальная жесткая мощь Системы. Захочу удачно во всех смыслах жениться, в списке невест Сьюзен будет стоять на первом месте. Кстати, нужно очень хорошо подумать о том, как бы мне спасти Амелию Боунс. Не хочу упускать такие перспективы.

— Очень приятно.

— Меган Джонс, — обычная девочка. В каноне в числе персонажей "не был, не состоял, не привлекался".

— Лили Мун, — еще одна серая личность, а на внешний вид миленькая маленькая застенчивая блондиночка.

— Лианна Янг, — девушка восточных, точнее, скорее арабских или турецких кровей. Некрасивая, темноволосая и нескладная.

— Салли-Энн Перкс, — последняя хаффка на сегодня. Самая застенчивая, самая обычная, самая незаметная. Либо просто серая мышка, либо будущий или уже действующий агент невыразимцев.

— Очень хорошо. А теперь, спать, — разогнал всех староста. — Крэбб, задержись.

— У?

— Пойдем, присядем.

Мы отошли в один из закутков, образованных диванами с высокими спинками и низкой посадкой. Этакая приватная комната с эффектом принадлежности к факультетской общности.

— Я, честно сказать, в затруднении. Уж очень редко такое случается, чтобы студент менял факультет посреди учебного года. Скажу больше, я о такой возможности и не знал, хотя интересовался в свое время. Не для себя, для нее… впрочем, это к делу не относится. Как староста, я обязан каждому первокурснику прочитать приветственную речь, успокоить ропот, что попал на самый не котирующийся факультет, объяснить писаные правила и неписаные традиции, вытереть новичку мокрый нос и указать дорогу в спальни. Я, конечно, могу прочитать тебе стандартную приветственную речь, но… Вот не сложилось у меня впечатление, что ты в ней нуждаешься. Как и нет в тебе испуга или грусти о попадании в ряды барсуков. И то, что ты все же попал сначала на факультет Салазара, тоже говорит о многом. Так что я буду говорить с тобой как со взрослым, и от тебя рассчитываю на такое же одолжение. Итак. Для начала, спрашивать, что случилось, не буду, но вот куда ты хотел попасть при перераспределении — спрошу. Так куда?

— Рейвенкло.

— Почему не к нам или к грифам?

— У грифов были бы трупы, и я совершенно серьезно это говорю.

— А у нас?

— У вас… С вами, то есть теперь уже с нами, другая проблема… У меня есть некоторые свои задумки. Хотя для их реализации мне и не требуется помощь со стороны, я остро нуждаюсь в некоторой обособленности и одиночестве.

Староста облегченно выдохнул.

— Фух. А я-то думал… Так. Чтобы сразу рассеять твои страхи и чтобы ты не наломал, не зная, дров. На то у нас и самый дружный факультет, чтобы дружить искренне и по-настоящему. В настоящую дружбу, которую пропагандирует наш факультет, входят в том числе и понятия чуткости и доверия. У нас достаточно аккуратно намекнуть, что тебе следует побыть одному, и тебя оставят в покое. Но в то же время, если друг видит, что ты нуждаешься в обществе, то даже твое нежелание общаться не станет для него помехой вытащить тебя из плена грусти и печали.

Но и от тебя потребуется то же самое. Факультет у нас не семья, как на Слизерине. Ведь в семье бывает всякое, чего среди друзей никогда не допускают, иначе это уже не друзья. Поэтому, пожалуйста, если захочешь интриговать, не вмешивай в это дело свой факультет. Если твои дела потребуют помощи, не стесняйся ее попросить. Лучше мы все поможем друг другу, чем от отсутствия помощи все вместе потеряем что-то ценное.

По поводу баллов. Если захочешь их зарабатывать, зарабатывай, но особо можешь за ними не гнаться. У нас все уже давно махнули рукой на эти никому не нужные камушки.

И еще. Как бы то ни было, ты слизеринец, попавший на Хаффлпафф. И чтобы все же снять даже намек на неудовольствие распределением, я расскажу тебе одну легенду.

О том, что означает каждый из факультетов и распределение мага на тот или иной, есть много четких и понятных объяснений, гораздо больше слухов и огромное количество легенд. Ты их, конечно же, много наслушался. Часть из них можно прочитать в "Истории Хогвартса", часть поет Шляпа, часть является факультето-ориентированной и рассказывается, в том числе, в приветственной речи старосты первоклашкам. Ты наверняка слышал такую на Слизерине. Но есть еще и часть, которая не для общего слуха даже среди членов факультета. Ее обычно знают только лидеры и старосты, передавая из уст в уста, из поколения в поколение. Одну из них я тебе сейчас расскажу.

По преданию, Основатели в каждом факультете зашифровали определенный, как сейчас сказали бы магглы, психологический возраст человека. Смотри, все поступающие — одногодки, но их развитие и внутренний мир сильно разнятся. Поэтому каждый попадает туда, где учатся люди его "истинного возраста".

Самые молодые, истинные дети, из которых кое-кто таким и остаётся до самой старости, попадают на Гриффиндор. Это так похоже на детей — всегда и везде лезть в драку, вообще не думая о том, что получишь в итоге. Как дети двух-пяти лет, которые только еще познают мир. Факультет Слизерин — это факультет юношества. То же желание лезть в драку, только теперь оно приправлено изрядной долей опыта и хитрости. Факультет Рейвенкло — факультет молодости. Столько всего вокруг интересного, столько всего нужно узнать и попробовать… Наш факультет, как ты мог догадаться, факультет зрелости. Мы знаем главное: что нет ничего в жизни важнее семейного уюта и теплой дружбы, которые обеспечиваются честной упорной работой.

И еще. Задумайся вот о чем: если существует факультет умников, то автоматом все остальные факультеты дураки. Если существует факультет храбрецов, то все остальные — трусы. Если существует факультет трудяг, то все остальные лентяи. Если существует факультет ушлых, то все остальные — бесхитростные. Так что гриффиндорцы, если ты вдруг жалеешь, что, имея храбрость пройти перераспределение, не попал к ним, — это храбрые бесхитростные тупые лентяи.

— То есть я пришел с факультета хитрых, осторожных, ленивых и глупых?

— Можно подумать и так. А можешь вообще не задумываться о таких неоднозначных вещах и просто учиться и дружно жить на нашем факультете! А теперь, шел бы ты спать. Завтра будет тяжелый день, начинается серьезная учеба.

"И не только поэтому, Гаврила. Не только из-за учебы…"

— Хм, — подумал директор, глядя в спину только что прошедшего перераспределение студента. — Значит, Крэбб-младший хочет соскочить с подножки паровоза, что везет его и отца прямиком в Азкабан. Дать ему такую возможность или нет? И как это повлияет на мои планы?

Что сейчас получилось? В свите Малфоя Крэббу уже не бывать. Выгодно мне это или нет? Кого мне теперь приставить третьим? Забини, Нотт или вообще Паркинсон? Да, определенно Паркинсон. Гринграсс слишком себе на уме… Будет Золотое трио, и будет Серебряное в противовес. Или Змеиное? Нужно подумать о хлестком прозвище и в шутку бросить при Близнецах. Настоящее кривое зеркало, отражающее свет тьмой. А ведь так получается даже лучше, чем задумывалось изначально!

Вернемся к Крэббу. Мальчик ощутимо потерял в силе магии. Ядро повреждено, так что он сейчас если и сильнее сквиба, то ненамного. Он ушел на факультет барсуков, поэтому пригляд за ним будет непрерывный. Хм. Хотел попасть на Рейвенкло… Обдумать это.

И, что внушает, мальчик нашел дорогу к Основателям. И опять это был слизеринец, как ни печально. Но в отличие от всех других, того же Тома к примеру, вышел он оттуда не усыпанным дарами и подросшим в магической силе, а сильно побитым. Наказанным. И все же, получил ли он дары и "квесты" от Основателей? Непреложные обеты будут вести его по жизни, если он их дал. Чего мне тут можно опасаться?

Задания Рейвенкло всегда одинаковы и связаны с исследованиями в магии. Тот же Реддл в свое время решил слегка обмануть ее: совместить личную выгоду в исследовании бессмертия с исполнением задания Ровены.

Задания Гриффиндора — это всегда победа над серьезным противником в серьезном бою.

Самые неожиданные задания дают Слизерин и, как это ни парадоксально, Хаффлпафф. Причем, иногда можно легко перепутать, от кого которое. Была, я помню, история, что Салазар приказал кого-то защитить, а Хельга — уничтожить…

Очень странно все это. И печать, которую наложили Основатели, как красная тряпка для легилимента! Часть видно, часть нет. И ведь не влезешь к нему в голову, но именно поэтому так любопытно! Но интерес чреват. Бывали случаи, что за разрушение такой печати отстраняли даже директора. И сил требуется очень много…

Нет. Не буду. Но узнать мысли можно не только банальной легилименцией или зельями. Ведь можно просто посмотреть на действия мага и все вычислить. Так даже интереснее.

И все же, дали ему задания или нет? И за что наказали? У-у-у!!! Мордредово любопытство! Я буду внимательно наблюдать за тобой, Крэбб…

Утром я проснулся от легкого касания к плечу. Хм. Однако. У тех же слизеринцев кровати укрывались ткаными пологами, которые могли быть усилены различными защитами, так что просто так прикоснуться к спящему было нельзя. Здесь же балдахинов не было в принципе, и кровати были обычными кроватями.

— Просыпайся, Крэбб!

— У… У… А-ы-у… — зевнул я. — И вам доброго утра, мистер… э-э-э… Смит?

— Да. Правильно запомнил. Вставай, иначе опоздаем на завтрак.

— А где все? — окинул я взглядом пустую спальню.

— А все уже ушли! Один я остался. А у нас правило есть на факультете. Кто встает предпоследним, будит самого засоню, чтобы тот не пропустил завтрак. До твоего появления отстающим был я, а теперь это ты, — гордо произнес Захария.

— Ну, люблю я поспать утром…

— Я тебя понимаю, — растерял весь свой задор хаффлпаффец. — А вот они — нет! "Вставай, вставай, всю жизнь проспишь…" — передразнил он своих товарищей.

— Ничего-то они не понимают. Зато наверняка ты и погулять вечерком любишь!

— А то! И этого они не понимают. Говорят, что как солнце скрылось, все живое засыпает…

— Ничего. Подрастут — поймут!

Мы с нарождающимся взаимопониманием и приязнью улыбнулись друг другу. Что же, начало врастания в факультет положено.

— Друзья? — протянул он мне руку.

— Друзья! — ответил я на рукопожатие.

— Побежали тогда!

Дорога от общежития Хаффлпаффа до Большого зала оказалась очень простой и короткой. К счастью, я успел на полминутки раньше перваков-слизеринцев, поэтому смог пронаблюдать, кто и, главное, как на меня посмотрит.

Удача меня не обманула. Уж не знаю, какую там вчера вечером накачку провел Снейп на своем факультете, но, как я и надеялся, смотрели на меня без презрения или злости. Наоборот, жгучий интерес у всех на лицах и какая-то легкая в глазах Малфоя… зависть? Похоже, ночные коридоры Хогвартса ждет внеплановый наплыв поисковых партий, а Филча — отличный месяц внесезонного лова нарушителей.

Мое место рядом с Драко занял Забини, хотя ему и пришлось попрепираться с Паркинсон. Еще один нюанс, о моей смене флага громогласно объявлено не было. Конечно, глаза никому не выкалывали, но и внимания не акцентировали.

Как по заказу, первой парой была история магии, сдвоенная со Слизерином. Обычно на этих парах кто хотели — досыпали, а кто не хотел — готовился к другим урокам, но сейчас, конечно же, было не до бубнежа "призрессора" Бинса. Редкая для меня удачная возможность объясниться. Не потребуется никого нужного собирать и никого ненужного отгонять. А лидерам Слизерина Драко и так все передаст.

Вот в помещение вплыл призрак и началась очередная лекция под названием "О третьем гоблинском восстании и о его подавлении с особой жесткостью", но дальше вступления никто ничего не услышал.

Как "непарный" хаффлпаффец я занял пустующую парту в конце аудитории, поэтому вокруг меня легко смогли уместиться все восемнадцать детей, которым было ну просто очень любопытно произошедшее.

— Рассказывай! — нетерпеливо приказал Малфой.

Ну прям второй Дамблдор. Не, Дракуся, так дело у нас не пойдет. Нужно сразу дать понять, что ситуация изменилась. Подражая Снейпу, я вздернул вверх правую бровь и с выражением посмотрел на блондинчика. Драко осекся, подумал, чему-то кивнул про себя и поправился:

— Хм. Мистер Крэбб, не будете ли вы так любезны и не поведаете ли своим старым и новым товарищам о том, почему и как старые стали старыми, а новые новыми?

— Охотно, мистер Малфой.

И я повёл свою речь. Про причины им было неинтересно, на месте о легендах они согласно кивнули, ибо разговор был не так давно, а вот на начале рассказа о посещении секретной комнаты Малфой меня прервал изумленным возгласом:

— Ты нашел Выручай-комнату? Какую именно? Мой отец говорил о ней…

Драко! Ты Лопух! Лопух с большой буквы! Кто же выдает такие тайны? Даже не все факультеты, судя по загоревшимся глазам первачков, знали о том, что Выручай-комната существует, а уж то, что она не одна… Хотя, на мой взгляд, Выручай-комната-то как раз одна, но безразмерная, и входов в нее несколько.

— Проведи меня!

— Мистер Малфой?

— Я попрошу своего отца, и он спишет часть долга…

— Мистер Малфой. Обсуждать касающиеся только нас с вами дела при всех — это дурной тон. Скорее всего, лорд Малфой не раз вам это говорил. Но раз уж вы настаиваете на прилюдном обсуждении, то я скажу следующее. Это уже между нами двоими. Между мистером Малфоем и мистером Крэббом, а не между членами семей Малфой и Крэбб, серьезно обязанных кое-чем кое-кому.

Драко, конечно, надулся, но и сам в глубине души признавал, что запросил многого. О цене обещал подумать.

Я тем временем продолжил свой монолог. Описал затаившим дыхание детям внешность Основателей, поведал об их неудовольствии мной, констатировал как факт решение Салазара. Без особых подробностей рассказал о перераспределении. Закончил я свою речь очень важным заявлением:

— И еще. Надо быть честным, и я скажу только один раз: никто о моем обучении на Слизерине ничего от меня не услышит, но и слизеринцы не услышат от меня просто так ничего о факультете Хельги Хаффлпафф.

И слизеринцы, и хаффлпаффцы дружно заулыбались, каждый услышал, что хотел. Хаффы услышали уважение к Основательнице и мой намеренно сделанный акцент на то, что о них я ничего рассказывать не буду, а слизеринцы услышали, что их тайны я не раскрою и что, в то же время, про тайны хаффов сделано уточнение — "просто так", а не "вовсе". А это уже привычный им торг и интриги. То есть я как бы уже хафф, но как бы все еще и слиз.

— Скажи, — попросил успокоившийся Малфой, — а ты не мог бы показать нам Основателей?

— А как?

— Через омут памяти.

— А где его взять?

— М… У нас в поместье есть, но я не знаю, разрешит ли отец вынести его в Хогвартс. Мистер Крэбб, не будете ли вы так любезны принять мое приглашение на рождественские каникулы в Малфой-мэнор?

— Насколько я знаю, в гостиной Хаффлпаффа стоит один. Пустой. Еще один есть у директора, — после краткого молчания произнес Эрнест Макмиллан.

— До директорского нам вряд ли добраться, а жаль, — вздохнул Драко. — Одолжишь?

— Извините, мистер Малфой, но об этом следует договариваться не со мной.

— Да. Я понимаю. Я думаю, что в ближайшее время Эрик Гамильтон обратится с такой просьбой к Габриэлю Труману.

— Хм… — вопросительно хмыкнул я.

— Мистер Крэбб, я все понимаю. Ваша цена за воспоминания для нашего факультета?

— Я подумаю.

— Хорошо.

На этом эпопея с историей моего перехода тихо подошла к своему логическому концу. Окончательно все разрешилось, когда я слил воспоминания для просмотра. Не знаю, какими уговорами и за какую плату, но лидеры Хаффлпаффа предоставили свой омут памяти напрокат слизеринцам. Лично мне с питомцев Снейпа за лицезрение их любимого Салазара обломилась услуга. За всех своих, с очередной претензией на факультетское лидерство, обещал расплатиться Драко. Что ж, тоже неплохо на ровном месте долг поиметь с семьи Малфой.

Как бы там ни было, но с тех пор слизеринцы относились ко мне ровно-доброжелательно, как к чистокровному магу с не-Гриффиндора, а я смог наконец-то сосредоточиться на учебе.

Чтобы окончательно закрыть вопрос с воспоминаниями о произошедшем в Выручай-комнате, я сделал еще кое-что. Ведь если есть в руках омут памяти, почему бы не сделать приятное моему декану? Мне это не будет стоить ничего…

— Миссис Спраут, можно вас на секундочку? — поймать профессора гербологии в помещениях факультета оказалось совсем несложной задачей. Для сравнения из канона, Макгонагалл появлялась в своей башне считанные разы.

— Да, мистер Крэбб, что вы хотели?

— Профессор, вы не могли бы? — и я указал на омут памяти, а потом на свой висок.

— Хм, вы уверены, мистер Крэбб?

— Да.

— Тогда сосредоточьтесь на том, что вы хотите отдать. Чем четче вы представите воспоминание, тем меньше в нем будет ненужного и лишнего. — Я согласно кивнул. С правилом работы омута я уже был ознакомлен слизеринцами. Вытягивал воспоминания, причем сделал это мягко и аккуратно, сам Снейп, а после сеанса просмотра флакон был уничтожен. Ибо нефиг плодить нелицензионные копии. — Готовы?

После очередного моего утвердительного кивка Спраут вытянула у меня из головы блестящую нить, скинула ее в омут и окунулась туда лицом. Вскоре вынырнула, выдернула и рассеяла нить.

— Спасибо, мистер Крэбб, — поблагодарила меня она. — Теперь я действительно верю, что факультет Слизерин очень подходит вам. Правильно и тонко льстить вы умеете. Но, несмотря на это, спасибо. Мне действительно очень приятно, — как я и думал, слова Основательницы о том, что своим факультетом она довольна, пришлись по душе декану Спраут.

Но самое главное, у меня наконец-то получилось что-то наколдовать! Прорыв случился в среду на занятиях чарами. После долгого бормотания одних и тех же фраз и однообразного махания палочкой, я вдруг почувствовал, как что-то изменилось. Мне стало горячее внутри? Или наоборот, приятная прохлада? Или одновременно все вместе… А потом случился прорыв! Невероятное чувство. Это было… это было между мной и всем миром! Пусть результатом этого прорыва стало всего лишь чуть-чуть поднявшееся над партой перо и пара баллов от профессора Флитвика, но радость от того, что я все-таки маг, это… это окрыляло. В чем-то ощущения счастья могу сравнить с первым поцелуем или первым сексом.

Магия, она подсаживает на себя. Действительно, лучше умереть, чем стать не магом. Пусть у меня мало что еще получается! Пусть я в самом начале пути и почти на паралимпийской трассе. Все пусть! Главное, я — маг, а остальное, прямо как по наставлениям Хельги Хаффлпафф, можно победить трудом и усидчивостью.

К началу октября в моей жизни все вроде бы наконец-то устаканилось. Я спокойно ходил на лекции, ровно разговаривал со слизеринцами, пытался в меру общаться с факультетом, отдавая предпочтение старшекурсникам. Впрочем, и своих одноклассников не дичился, но и не навязывался. Детям нужно было ко мне привыкнуть. Для налаживания отношений у меня еще семь лет впереди есть, а вот безнадежно испортить их можно одним неудачным словом. И много, много, много, ну просто неприлично много времени проводил за учебой. Короче говоря, находился в мире с собой и окружающими. Не испортил мне настроения даже краткий громковещатель от отца, проревевший свое "я тобой очень недоволен!" прямо за завтраком в четверг. Долговато что-то до отца доходили сплетни. Или он в такое перераспределение просто никак не мог поверить и все перепроверял информацию?

Кстати, вопрос перераспределения с моей стороны был окончательно закрыт. Остальные любопытные отсылались к людям в теме, то есть или к моим однокурсникам со Слизерина, или к моим одноклассникам с Хаффлпаффа. Исключение я сделал только один раз для своих факультетских старост и лидеров.

Прошел месяц октябрь, с его Самайном, фальшиво празднуемым сейчас в Хогвартсе как Хеллоуин. Я с неподдельной радостью во время застолья увидел испуганного Квиррелла и его шоу по поводу сбежавшего из зверинца тролля. Значит, канон идет своим чередом, значит, мое вмешательство глобально ничего не поломало. Где-то там, в туалете, правильно погеройствовал Поттер, ведь и Гермиона, и Уизли, и Поттер, и даже тролль с Квирреллом остались живы.

Естественно, о подробностях дела я мог только догадываться. Почему? Потому что это только у гриффиндорцев — Перси Уизли и Макгонагалл — могли пропасть сразу три студента. У Помоны такого случиться ну никак не могло. Старшекурсники мгновенно собрали младших в компактную группу. Быстрая перекличка, и ощетинившаяся волшебными палочками, корщетка позавидует, коробка споро оказалась в своих подземельях. Причем даже после удачного перехода всех собрали в гостиной, чтобы были на виду, а старшие, во главе с профессором Спраут, продолжали бдеть. Вот вам и факультет трусов.

К середине ноября я подвел первые неформальные итоги своей учебы. Они, с одной стороны, меня не особо радовали, а с другой стороны, если учесть, что я — ничего не знающий и не умеющий маггл-попаданец, были вполне достойными. Для наглядности результаты я выписал на листочек и сейчас внимательно вникал в них. Итак.

Из всех дисциплин (историю магии отбрасываем как немагическую) легче всего мне давалась, как это ни парадоксально, самая энергозатратная дисциплина, а именно трансфигурация. При этом сразу нужно отметить, что критерий не зря был сформулирован как "легче остальных дисциплин", а не "лучше всех в классе". Похоже, в трансфигурации мне очень сильно помогали мое отлично развитое воображение и хорошо дисциплинированное мышление. Но даже моих реальных возраста, опыта и знаний оказывалось мало, чтобы находиться в классе выше, чем конец списка середнячков.

Чары. Тут было чуть похуже. Тормозило меня мое неуклюжее тело. На трансфигурации пока использовались только одна речевая форма и одно движение, а на чарах к каждому новому заклинанию шли свои. И если на первой дисциплине я связку зазубрил, натренировал, загнал в спинной мозг, то здесь… Надо работать над собой, короче.

ЗОТИ. От истории магии оно отличалось тем, что пичкал наши мозги всякой лажей не призрак, а марионетка самого Волдеморта. А так разницы никакой, проще почитать учебник. Тем более что практических занятий нет никаких. Кстати, нужно подумать о разговоре с Темным Лордом. Но ближе к концу года, а то мало ли, навесит еще приказов…

Астрономия. Несмотря на то, что магической составляющей там мало, простая тупая зубрежка, успевал я в этой дисциплине плохо. По банальной причине: я не успевал зубрить, так как все свободное время уходило на тренировки в жестах для чар. Заклинания мне гораздо больше помогут в будущей жизни, чем правильно составленный гороскоп.

Травология. Успехи ниже средних. Возиться со всякими посадками мне претило еще в прошлой жизни. А здесь, ко всему прочему, недовольное тобой растение может тебя укусить… Нафиг травологию!

Полеты. Вот даже и не знаю. Если про неумелого пловца говорят "плавает как топор", то как сказать про летуна? Наверное, "летает как кирпич"? В общем, что тут скажешь? Не мое это, совсем не мое. Во всяком случае, пока не приведу в порядок свою физическую форму.

И, наконец, зельеварение. Я не зря поставил его в конец списка. Дело в том, что у меня не получалось варить зелья. Точнее, у меня совсем не получалось варить зелья.

Сначала Снейп относился к моим промахам лояльно. Он вообще чморил без дела только гриффиндорцев, а я к тому же хоть и бывший, но слизеринец. К несчастью, результат оказывался на уровне Лонгботтома с его постоянными взрывами котлов, так что очень быстро терпение Снейпа вышло. Я получал от него все, что полагалось тупому барану и безрукому идиоту. В ответ я, не обижаясь на заслуженные порицания, кивал головой и продолжал пытаться варить. Содержимое котлов продолжало портиться или взрываться, Снейп — свирепствовать в отработках и отъеме баллов. И так — по спирали. В итоге меня настолько эта ситуация выбесила, что я подошел к зельеварению максимально серьезно, со всеми современными достижениями науки и менеджмента.

Я упросил Снейпа позволить мне, как совершенно необыкновенному студенту, заниматься по индивидуальной программе. Обычно, когда слышишь "индивидуальная программа обучения", видится этакая обширная библиотека знаний, зубодробительные формулы, ученые мужи, двигающие науку вперед… В моем случае это означало программу для дебилов. Я варил простейший рецепт — зелье от фурункулов. Пытался варить. Только его. На уроках. На отработках. Иногда забегал на переменах и в перерывах между занятиями. Приспособил пустующий класс под зельеварню и спустил остатки денег на реагенты.

Надо мной смеялись. Я отшучивался и продолжал работать. Перестали — продолжал. Даже Малфой устал меня подкалывать, а я все продолжал и продолжал накапливать негативную статистику и проводить работу над ошибками. В общей сложности за эти полтора месяца я сделал около пяти сотен попыток, и ни разу зелье не получилось.

Собранные результаты я обработал и свел в итоговую таблицу. Согласно ей причинами провалов являлись:

— В десяти процентах случаев — чужие шутки. Поначалу мне спецом что-то подбрасывали в котел, но вскоре детям это наскучило, в последнее время это были совершенно разовые случаи.

— В тридцати процентах — мои ошибки. С этим бороться оказалось проще простого. Я выучил процедуру варки зелья до полного автоматизма. Непонятно? До полного автоматизма, то есть в последнее время я варил его с закрытыми глазами.

— Двадцать процентов — Снейп. Тут все понятно. Присутствие стоящего над душой профессора зельеварения было… скажем мягко, тревожащим. Но преодолеть это оказалось очень просто, а на отработках и в пустом классе Снейп ко мне не подходил.

А вот две оставшиеся причины во всей своей красе проявились на последнем этапе, когда я смог свести к минимуму остальные. В последние дни именно они и обуславливали большинство моих провалов.

— В двадцати пяти процентах — случайности, зависящие от окружающих людей и предметов. Сюда входят и внезапно ворвавшийся в класс отработок Малфой, и плохие реагенты, и плохо горящий огонь, и упавшая со стены картина, на которую я как-то отвлекся (в частности поэтому я стал варить зелье вслепую).

— В пятнадцати процентах — случайности, зависящие от меня. А вот это самая интересная категория. Отработав процесс до полного автоматизма, я стал замечать, что меня как будто кто-то толкает под руку, когда я варю зелья. Причем это не глупые шуточки и не мои ошибки, а именно несчастливое стечение обстоятельств, виной которому мое тело. Выражалось это по-всякому: и зацепившаяся за рукав мантии игла (последние разы стал варить зелья полуголым, не на уроках конечно же), и упавший от моего пинка стол (котел переехал на пол), и сведенная внезапной судорогой рука (взяты зелья у Помфри) и так далее и тому подобное.

И в один из дней я получил, наконец, положительный результат. Правда, совсем не такой, какой хотел. Но форма этого результата настолько взорвала мне мозг, что пришлось поздно вечером идти к мастеру-зельевару Снейпу. Именно как мастеру-зельевару, а не профессору, декану или Снейпу.

Снейп, как обычно он это делал вечером, сидел в своем кабинете и проверял работы студентов.

— Что вам, мистер Крэбб? У вас вроде бы нет сегодня отработок.

— Простите, профессор. Но я добился прорыва! — и протянул Снейпу котел с получившимся составом.

Одного беглого презрительного взгляда ему хватило, чтобы правильно оценить качество принесенного в котелке варева.

— И эту бурду вы называете прорывом?

— Да, профессор. И если вы немного подождете, вы поймете, почему я это назвал прорывом. Не могли бы вы помочь мне немного?

— Вы с ума сошли, Крэбб!.. — но глядя в мои глаза, где не было ни тени улыбки, вздохнул и произнес: — Впрочем, если это позволит мне отвязаться от вас быстрее, почему бы и нет. Чего вы хотите?

— Освободить центр помещения. Запирающее на дверь в вашем исполнении. Щит вокруг меня, и ни в коем случае не отвлекать меня! Вопросы задавать потом, — тут, глядя на его лицо, перекосившееся злостью от моего требовательного голоса, я опомнился и жалостливо добавил: — Пожалуйста, профессор!

— Хо. Ро. Шо. Я сделаю, что вы просите. Но если это шутка, то вы, Крэбб, на моих занятиях будете завидовать Поттеру!

— Спасибо, профессор. Я пока сам подготовлюсь.

Чем дальше шла подготовка к процессу, тем больше вылезали на лоб глаза декана Слизерина. Сначала я освободил от парт центр кабинета зельеварения, просто руками поотодвигав их в сторону. Потом почистил образовавшуюся площадку принесенной с собой влажной тряпкой. Дал проверить профессору принесенные с собой ингредиенты, тщательно отмерил их нужные порции и выложил на голый пол (в кульке специального пергамента). Разделся до трусов и выкинул одежду за пределы окружившего меня щита. Туда же последовало все лишнее, кроме волшебной палочки, котла, ингредиентов в строгом соответствии с рецептом. Заткнул в уши беруши, надел на глаза темную повязку, полностью таким образом ослепнув и оглохнув.

А потом я на полном автомате идеально сварил зелье от прыщей. Я снял маску. Зелье, как и в предыдущем случае, не получилось.

На лице подошедшего Снейпа не было ни привычного презрения, ни насмешки, а только что-то подозрительно похожее на восхищение и почему-то… сочувствие? Он проверил получившееся зелье и пробормотал:

— М-м-м… Вот оно что… Понятно. Я так и подозревал, — зельевар совершенно разволновался. Он парой жестов прибрался в кабинете, снял щиты и сказал мне одеться. После этого мы быстрым шагом и опять молча — похоже Снейп не любит обсуждать ничего важного в коридорах — отправились в кабинет моего декана.

— Что случилось, Северус? Чем провинился мистер Крэбб, что ты привел его ко мне лично? — первое, что спросила она, увидев, кто стучится в ее кабинет.

— Проходи, Крэбб. Помона, активируй защиту.

— Хм…

— А ты что встал? Садись. Разговор будет долгий.

Я послушно сел.

— Для начала разговора, пятьде… двадцать пять баллов Хаффлпаффу за самый отработанный процесс варки зелья, что я видел за всю свою жизнь. Мистер Крэбб меня реально поразил. Взгляни, Помона.

— Что это за бурда? — изумительно, как совпали деканы в формах выражения удивления моим продуктом.

— Это зелье от фурункулов. Которое сварил Крэбб. Если бы ты видела, как он это сделал! На ощупь, с закрытыми глазами… Безукоризненное исполнение!

— Цените, мистер Крэбб! На моей памяти профессор Снейп делает такую оценку впервые.

— За такое исполнение процесса я поставил бы сто баллов даже Поттеру. Да что там Поттеру, даже Лонгботтому!

— А… — я было открыл рот, чтобы задать вопрос, но Снейп на него тут же ответил:

— Если бы в итоге зелье получилось. Поэтому только двадцать пять.

— Но если исполнение было безошибочное, то почему не получилось зелье? Уж не хочешь ли ты сказать, что…

— Увы, Помона, но это действительно так.

— Не может быть! — декан с сочувствием посмотрела на меня.

— Э-э-э… Может быть, мне объяснят, в чем дело?

— Помона? — спросил декан Слизерина.

— Лучше ты.

— Хорошо. Как вы знаете, мистер Крэбб, существует определенная градация магов по способности творить ту или иную магию. Кто-то хорошо летает, кто-то хорош в зельях, кто-то не хорош ни в чем…

— Я знаю про родовые дары.

— Конечно. Так вот, есть маги одаренные. Дары могут быть родовыми или обретенными, не важно. Важно то, что такие маги могут колдовать в области своей одаренности гораздо сильнее, чем в остальных, создавать что-то новое, двигать магический прогресс вперед. Помимо одаренных, есть маги способные. Они не могут колдовать сильнее, так, как это делают одаренные, но колдовство дается им все же легче, чем обычным магам. Такие маги составляют элиту ремесленников и становятся лучшими помощниками для одаренных в их исследованиях. Остальные — это совершенно обыкновенные маги. Чтобы стало понятнее, приведу в пример зельеварение. Я одаренный в зельях. Мистер Малфой — способный. Остальные — обыкновенные…

Я стал догадываться, к чему так издалека и непривычно корректно подбирается профессор. Я предположил:

— Если есть маги очень одаренные, просто одаренные, обычные, то есть и, хм… неодаренные?

— Да. Есть Дар, Способность и Возможность… Но есть и четвертый, очень редко встречающийся класс. Неспособность. Надо отдать вам должное, мистер Крэбб. Вы не остановились, и Мать-Магия поощрила ваше усердие.

— Это поощрение?

— Правда — это всегда поощрение! Ведь вы могли продолжать надеяться в своих жизненных планах на оценку по зельям. Сейчас же… Скорее всего, у вас, мистер Крэбб, способность к зельеварению и так была на очень низком уровне. А после всего случившегося и вовсе исчезла. Именно этим и опасны повреждения магического ядра и падения уровня личной силы мага. Можно внезапно оказаться неспособным творить определенные разделы магии.

— То есть я в зельеварении магический калека, инвалид, сквиб? Великолепно!

— И что теперь нам с этим делать, Северус? — после паузы спросила Помона. — Мальчик никогда не сможет получить СОВ и ЖАБА по зельям.

— ЖАБА для бездарного — это ты шутишь. А вот СОВ… Обычным путем он никогда не смог бы получить зачет по моему предмету. Сквиб есть сквиб. Но мистер Крэбб меня приятно удивил своей настойчивостью и истинно хаффлпаффскими трудолюбием и упорством, поэтому вот что я хочу предложить. В пару на зельях я поставлю к нему крепкого середнячка из числа обычных магов. Мистер Крэбб будет заниматься заготовкой ингредиентов, отсчетом времени, выучит наизусть все положенные рецепты, будет следить за правильностью выполнения и поправлять, но непосредственно сами действия будет делать его напарник. Оценка — одна на двоих. Этого хватит до конца пятого курса. Что делать с СОВами, я не знаю. Но если он отлично выучит теорию, заготовит ингредиенты и более-менее правильно начнет варить зелье, и если Магия над ним сжалится, то есть ошибка в варке на экзамене будет не по его вине, то "тролля" он не получит. Но все равно всю оставшуюся жизнь к котлу ему лучше не приближаться.

— Слишком много ''если'', — вздохнула Помона.

— Да без проблем. Пусть тогда усилит свое ядро. Или обойдет проклятье самой Магии! — разозлился зельевар.

— Спасибо, Северус.

Вот такие вот у меня оказались проблемы с зельеварением. Где, спрашивается, положенные по закону жанра Великие Магические Дары? Тут, блин, не дары, а бездарности только сыпятся, как из рога изобилия. Впрочем, на каникулах, на летних я имею в виду, когда я буду за пределами Хогвартса, следует попробовать сварить что-нибудь простенькое. Быть может, одного уровня, освободившегося от поддержки печати, хватит, и я стану очень слабым магом, а не сквибом в зельях.

Так или иначе, но после подведения итогов следовало сделать паузу на сбор информации. Похоже, настала пора воспользоваться библиотекой в Выручай-комнате.

Выручай-комната приняла именно тот вид, который я и загадывал, нарезая круги около картины с троллями-балерунами. Моя любимая районная детская библиотека из детства. Ах, как давно это было, сколько приятных часов там проведено, среди книг и тишины… Параллельно я получил доказательство одному из своих предположений. Всегда считалось, что Выручай-комната создает обстановку из того хлама, что валяется у нее в общей кладовой. Я же всегда думал, что в мире магии и на мощном источнике проще все же обстановку трансфигурировать, чем подбирать наиболее подходящее из существующего. И как быть в случае, когда заказывается что-то, что еще в пределах Хогвартса никогда не появлялось? Например, вряд ли кто-то приносил с собой в британскую школу магии красный тканевый плакат "Решения съезда КПСС в жизнь!", висящий, строго согласно моим детским воспоминаниям, на стене.

Библиотекарши ожидаемо не было, зато была отличная картотека. Как я и заказывал, первый же ящичек имел бирку "Магические практики, для очень слабых магов".

— Ну-с, взглянем, что у нас тут… О-ой-ё!

О том, что запросы следует формулировать конкретно и четко, каждый пользователь интернета учится очень быстро. А я вот забыл и чуть не поплатился за это серьезной травмой. Выдвинувшийся ящичек картотеки имел в длину метров пятнадцать, и меня им по-настоящему сбило с ног! Хорошо, отскочить успел, а то бы в стену напротив впечатало капитально. Фух!

Заглянул ради любопытства в пару карточек. На одной в оглавлении были какие-то иероглифы, значит, библиотека не только на родном языке, на другой, судя по названию, ссылка на учебник по какому-то виду гадания или прорицания. Понятное дело, что такое мне не нужно. Тогда так:

— Перечень магических дисциплин, пригодных для изучения и воспроизведения очень слабым магом.

Вот! Совсем другое дело. Свиток — это, конечно же, не очень удобно, но всяко лучше, чем многометровая, горизонтально положенная стопа бумаги. Сам свиток оказался довольно толстым, а значит, длинным, и содержал соответствующий объем информации. Потратив около часа на изучение, я в задумчивости отложил его в сторону.

Библиотека Выручай-комнаты действительно оказалась весьма и весьма обширной. Куча названий предметов была мне вообще незнакома или была написана на иностранных языках. Несколько было на русском, к примеру шаманизм. Заманчиво, конечно, изучать что-то такое, но где взять здесь нормального учителя? Кто будет меня контролировать, ведь магия — это далеко не шутка! Не. Слишком опасно. В итоге из всего, что я смог худо-бедно понять, я выбрал попавшие в этот список свои родовые некромантию и магию крови (ого, некромантия, оказывается, наука слабых магов), а также очень рекомендованную слабосилкам ритуалистику. Еще пару-тройку перспективных дисциплин оставил на потом. А пока:

— Лучший учебник для начинающих по ритуалистике. Лучший учебник для начинающих по магии крови. Лучший учебник для начинающих по некромантии.

На столе появились три книги. Я жадно протянул к ним руки, открыл и скривился. Книга по магии крови была написана арабской вязью на свитках, учебник по ритуалистике — на немецком, толстенный пергаментный кодекс с каменными обложками (и весом, что с одного удара можно проломить замковые врата), а по некромантии — на латыни. На кожаных листах. И кожа такая, как бы не человеческая…

— Мда. Просто "отлично". Так. Лучший учебник для начинающих по ритуалистике на английском или русском языке. Лучший учебник для начинающих по магии крови на английском или русском языке. Лучший учебник для начинающих по некромантии на английском или русском языке.

Книги на столе поменялись. По ритуалистике и некромантии теперь были написанными по-английски и во вполне удобоваримом формате, а вот магию крови, согласно сформулированным критериям отбора, представляла книга на русском. Её-то я и открыл первой и чуть погодя разочарованно отложил в сторону. Яти, старинные выражения, косноязычное изложение… Впрочем, две оставшиеся книги не оказались проще. За тринадцатый — пятнадцатый век обе, и полны древнеанглийскими выражениями точно так же, как старинный русский учебник ятями.

— Так. Словарь-переводчик с древнерусского на современный русский.

На столе ничего не прибавилось.

— Хм. Нету? Возможно, возможно. Тогда так. Словарь-переводчик с древнерусского на современный английский.

Опять нет ничего.

— Ясно. С магией крови потом, короче. Тогда словарь-переводчик с древнеанглийского на современный. Угадал! — На столе появилась еще одна книга. — Так. Типографская печать на бумаге совсем уж современного вида. Издание 1956 года. Новье, можно сказать. Видимо, кто-то из магглорожденных принес. Ну что же, понеслась! — и я подтянул к себе поближе учебник по ритуалистике.

Выручай-комната меня не обманула. Учебник оказался просто великолепным. Легко читаемый (за исключением неизвестных мне древних слов), с изумительным слогом и превосходной понятностью для читателя. Помня тот факт, что мне все равно потребуется твердая копия, я стал делать перевод, по ходу дела осовременивая его.

"Воистину, ритуальная магия — это самая древняя человеческая магия, ибо от нее произошли все остальные виды чар. Что такое зельеварение, как не ритуал, в котором магия, жесты и реагенты с помощью действий мага палочкой и лопаткой сплавляются в единую магию, результатом которой является волшебный эликсир? Или чары, где ритуальные жесты и произносимые слова обращаются настоящим чудом? И даже гербология, эта древнейшая магия, есть не что иное, как ритуал выращивания растений! Я уж не говорю о таких важных дисциплинах, как некромантия или магия крови!.." И так все предисловие. Конечно, можно было бы сказать, что "всяк кулик свое болото хвалит", как у нас в глубоко техническом институте кафедра культурологии считала себя самой важной, но по ходу описания мне пришлось признать правду. Ритуалистика — это действительно очень и очень важная и перспективная для меня дисциплина.

В этот день я настолько зачитался в Выручай-комнате, что пропустил отбой, и на обратном пути был заловлен Филчем. Твердящий о розгах и цепях старик отвел меня к декану, где она с укоризненным вздохом назначила мне на завтра отработку у моего поимщика.

Как это ни парадоксально, но на отработке у Филча мне даже понравилось. Сегодня днем был завоз припасов для новогоднего пира (уже!). Сами продукты по складам быстро раскидали эльфы, но ответственный завхоз все хотел проконтролировать. В итоге весь вечер я, как белка (очень толстая и неуклюжая), лазил по стеллажам, что с моей комплекцией то еще удовольствие, а Филч стоял внизу, сверяя по списку найденное. Быть может, сегодня был какой-то необычный день, или сдохло что-то большое вроде василиска в Запретном лесу, или просто завхоз был доволен, что кто-то удачно подвернулся под отработку, но! В конце, перед самым уходом, он порылся у себя в ящике конфиската и выдал мне, кто бы мог подумать, пачку обыкновенного маггловского драже. Изюм в глазури. Конечно, драже оказались твердокаменными и как бы не ровесниками первых бомбардировок Лондона, но это были конфеты! Сладкие!

Только сейчас, разгрызя первую конфету, я осознал, какое это счастье — съесть чего-нибудь сладенького. И посещение Хогсмида заиграло совсем другими красками. Казалось бы, что такого в посещении обычной деревушки с магазином? Фигня! Но я забыл, каково это — быть ребенком, когда сладкого хочется всегда. На завтрак, обед и ужин ничего такого не дают. Единственное, что сладкое на столе — это фрукты. Взрослым я совершенно незаметно для себя привык, что если чего-то хочется, то это можно легко взять и купить. А тут… Сразу понятно становится, почему на уродские шутки Уизли дети так легко попадаются. Настоящая ломка без сладкого.

Кулек был честно — я все же взрослый, нужно заставить себя перетерпеть — разделен в гостиной Хаффлпаффа. Начиная со второго курса все дети вежливо отказались, а вот одноклассники мои оторвались по полной. Ну и что с того, что на каждого пришлось по маленькой горсточке, зато под чай и дружную беседу… Была кем-то высказана совсем крамольная мысль, что мне следует почаще нарушать правила, раз отработки у меня получаются такими удачными. И после этого они называют себя моими друзьями!

Дни между тем весело катились к новогодним празднествам. В середине декабря, в канун новогодних каникул, судьба внезапно подбросила мне проблем с совершенно неожиданной стороны. Оказалось, что не все согласились с моей молчаливой позицией по поводу сокрытия в тайне пути к Выручай-комнате.

Чем занимались всю осень и начало зимы близнецы Уизли, я не в курсе. Но, видимо, только сейчас до них дошли слухи о том, что я знаю дорогу в Выручай-комнату. А может, они только сейчас сообразили, как много всего хорошего они могут поиметь, получив к ней доступ? В чем именно были причина задержки, я не знаю, но в один из декабрьских вечеров эта пара гриффиндорцев технично оттерла меня от основной массы хаффлпаффцев по окончании последнего в тот день урока.

— Слушай, Крэбб, говорят…

— …Ты знаешь дорогу в Выручай-комнату.

— Да, знаю.

— Проведи нас.

— Что я получу за это?

— Нашу огромную…

— …Просто величайшую…

— …Благодарность.

— Это сколько в галеонах? Учтите. Со мной даже Малфой не смог договориться.

— В галеонах нашу…

— …Благодарность не измерить.

— Тогда в чем она меряется? Артефакты? Равноценная информация?

— Наша благодарность…

— …Гораздо больше и полезнее…

— …Чем любой артефакт.

— Ну, раз вам нечего мне предложить, то до свидания, — я повернулся и пошел в сторону своего факультета.

— Похоже, братец Дред, мальчик не понимает… — увязались сзади близнецы.

— …С кем связался. Нужно, братец Фордж…

— …Объяснить ему, пока с ним…

— …Не произошло что-нибудь плохое…

— …Из-за незнания, что старших…

— …Нужно уважать. Инкарцеро.

Честно говоря, такого я не ожидал. Я привык, что в этом возрасте детям, чтобы начать драку, нужно психологически подготовиться, распалиться. Но Уизли, видимо, давно уже привыкли атаковать внезапно и слаженно. Заклинание в спину — это так храбро. Впрочем, ребята же грезят о славе Мародеров. Что ж, они на верном пути. Связанный появившимися из ниоткуда магическими веревками, я еле-еле устоял на ногах.

— Вы что, охренели?

— Ой, братец Фордж, он еще говорит.

— А почему он еще не упал?

Сильный удар в спину повалил меня на землю. Я немного успел сгруппироваться, но ударился все равно очень сильно.

— Упал.

Меня взяли за ноги и как мешок отволокли в ближайший класс. Здесь бросили на пол и продолжили разговор.

— Значит так. Либо ты…

— …Говоришь, где вход в Выручай-комнату…

— …Либо…

— Пошли вы в задницу. К Хагриду. Оба поместитесь!

— Братец Фордж. Что у нас сегодня есть для испытаний?

— Братец Дред, есть Кровопролитные конфетки. Образец тридцать четыре.

— Антидота, конечно же, мы…

— …Не взяли. Но он парень жирный. Крови…

— …Много.

Спрашивать меня они даже не собирались. Мне тупо зажали рукой нос, и когда я открыл рот, чтобы вдохнуть, просунули туда ярко-зеленую конфету. Опять зажали нос и подождали, пока я проглочу, и только после этого позволили дышать.

— Этот бобер в змеиной шкуре…

— …Или змея в бобровом меху.

— Ха-ха-ха. Смешная шутка.

— Нужно запомнить.

— И рассказать всем.

— Пойдем и расскажем. А пока он…

— …Пусть подумает.

— Хорошо подумает.

И они ушли, оставив меня истекать кровью в пустом классе. Связанного. Больно особо не было, синяки ерунда после допроса у Основателей, но вот текущая из носа кровь и не думала останавливаться. Она все текла и текла, а мне было даже не заткнуть нос, ну хотя бы пальцами. Чтобы банально не захлебнуться я был вынужден, извиваясь, словно гусеница, перевернуться на живот. Кровь капала и капала…

В сознание я пришел от холода. Сколько прошло времени, не знаю, но натекшая на пол кровь успела пропитать мантию, отчего я стал замерзать и очнулся. Веревки за это время спали, так что я был свободен. На попытку встать в глазах сразу же потемнело, и не я упал только потому, что успел приподняться только на карачки.

Вспоминая "бедного" Лонгботтома, которому Малфой склеил ноги, я только мысленно помотал головой. "Ой-ой-ой! Как это страшно, ноги склеить! А вот я имею все шансы склеить ласты!" Заткнув нос каким-то мусором из карманов, я прямо так, в позиции "на четыре кости", начал путь в Больничное крыло, оставляя за собой кровавую дорожку. Она оказалось не очень длинной, так как дойдя до первой же лестницы, я не смог совладать со своими конечностями и кубарем скатился вниз, где меня вновь поджидала темнота беспамятства.

Опять Больничное крыло. И я этому очень рад, ведь все могло кончиться гораздо хуже. Чувствую я себя весьма сносно, свои уважение и дифирамбы магической медицине я воздавал не раз и не два, так что этот будет далеко не первый.

Как обычно, у моей кровати стоял почетный караул. Мадам Помфри с диагнозом и директор Дамблдор с очередной нотацией об общем благе. Как только они так подгадывают прямо к моему возвращению в себя? Великая магия, иначе не скажешь.

— Мальчик мой, я же говорил тебе, что твое личное проклятье…

— Только в этот раз, — я перебил Дамблдора, пока он не успел загрузить мне мозги очередной порцией общеблагодельной чуши, — я смог отлично рассмотреть форму своего проклятья.

— И?

— Это были близнецы Уизли!

— Мальчик мой, нехорошо жаловаться по пустякам на своих товарищей. Дети этого не любят, и у таких бывают серьезные проблемы в коллективе…

Э как ты заговорил! Как тебе на слизеринцев доносить, так это благое дело, а как за серьезный косяк Уизли вложить, так "стукачей не любят".

— А то, что я чуть не помер, это тоже пустяк?

— Ну что ты. Тебе ничего не угрожало. Ты очень правильно заткнул себе нос обрывками ткани и так прекратил кровотечение. Я даже добавлю Хаффлпаффу десять баллов за находчивость.

"Десять баллов? Да ладно!"

— Мадам Помфри! Что со мной было и угрожало ли что-то моей жизни?

Она, конечно, всей правды не скажет, но хоть часть.

— У вас, мистер Крэбб, оказалась очень острая аллергическая реакция на компоненты той гадости, которую использовали Уизли в своем изобретении.

— И в чем это выражалось?

— Это выразилось в том, что действие зелья оказалось продлено вместо десяти минут на… очень долго.

— На очень долго — это навсегда?

— Если вовремя не применить соответствующее противоядие, то… — замялась Помфри и бросила взгляд на директора.

— Мальчик мой…

Но продолжить я ему не дал.

— То есть, не приди я в себя, то так бы и истек кровью? Вы, как Верховный судья, не хотите ли расценить такое как попытку убийства? Директор, я буду вынужден написать о покушении на свою жизнь отцу и в попечительский совет!

Намека тут не услышал бы только школьник. Ну же, договаривайся! И Дамблдор не обманул моих ожиданий.

— Мистер Крэбб…

О, я уже мистер, а не "мальчик".

— …Давайте не будем совершать поспешных действий, о которых впоследствии можно пожалеть, и отвлекать важных людей от их дел. Я серьезно накажу мистеров Фреда и Джорджа Уизли, а они принесут вам извинения и дадут клятву, что больше так не будут. Нужно всегда давать людям второй шанс. В конце концов, они же дети, и им хочется весело пошутить.

"Детский сад, штаны на лямках", других слов у меня нет. "Они больше не будут…" Будут, еще как будут. Впрочем, если клятва магическая, то, может, что-то и получится.

— Хорошо.

Как по волшебству передо мной появились эти двое-из-ларца-одинаковы-с-лица. Клялись, магически, что не будут больше меня кормить Кровотекучими конфетками. Обещали подружиться и просили прощения. Короче говоря, дело замяли.

Для дальнейшего взаимного потепления отношений меня выпихнули из Больничного крыла в компании с рыжими. Прямо за чертой они, переглянувшись и потупив взгляды, протянули мне горсть конфет.

— Вот. Угощайся.

— От чистого сердца.

— В качестве извинений.

— Хм. Ну, раз от чистого сердца, то почему бы не съесть, — ответил я и взял одну.

На вкус конфета была не очень, и подозрительно похожа на предыдущую. Чувствую, помокрело как-то в носу. Поднял руку вверх, липкое, красное. Кровь. Какой же я, оказывается, доверчивый лох! Но… Я удивленно посмотрел на них и сказал:

— Вы же потеряете свою магию!

— Мы клялись…

— …Не кормить тебя Кровотекучими конфетками…

— …А это — Кровопролитные конфетки.

— …Да и оттого, что мы предатели крови…

— …Как говорит директор, во всем есть…

— …И положительные стороны, наши…

— …Обеты и клятвы магия не считает непреложными!

— Это так смешно!

— У всех магов, когда они узнают…

— …Такие тупые лица!

Вздохнув, я развернулся и пошел обратно в Больничное крыло. Не заставлять же Филча, а именно он нашел меня на лестнице, таскать меня еще раз. Директор оказался прав — Близнецы использовали свой второй шанс. Так же, как и первый. Шанс накормить меня отравой.

Не знаю, делалось ли это с прямой подачи Дамблдора, с его молчаливого одобрения, или же я просто наступил на профессиональную мозоль Близнецам, не боясь их, как положено делать всем первокурсникам и не только, но проходу мне Уизли с тех пор не давали. Помню из канона и фанона, что практически всегда близнецы Уизли считались хорошими. И вот теперь, оказавшись здесь, я задумался, а почему? Чем так хороши Уизли вообще и пара Джордж-Фред в частности? Не знаю, как там Билл и Чарли, но из всех встреченных Уизли мне больше всех понравился Персиваль. Особенности возрастного восприятия в чистом виде. То, что ребенка привлекает, взрослого зачастую отталкивает, и наоборот. Парень был ответственным, серьезным и законопослушным. Чересчур правильным и законопослушным для Гриффиндора. Поэтому его не любили, считая занудой, а он изо всех сил пытался сделать Гриффиндор достойным того, каким он должен быть согласно написанных попечительским советом рекомендаций. Зря его в каноне так опустили. Отличный исполнитель, которому нужен в жизни только правильный лидер.

Между тем Близнецы начали превращать мою жизнь в ад. Я на своей шкуре почувствовал все те тупые подставы, которые можно было подсмотреть в омуте памяти у Снейпа и в воспоминаниях Хвоста. Это было унизительно. Это было болезненно. Апофеозом стало попадание в Больничное крыло прямиком на рождественские каникулы. Вместо того, чтобы поехать на праздники в поместье Малфоев, я пять дней просидел на больничной койке, пытаясь научиться клевать еду с тарелки. Близнецы опять напутали с дозировкой ингредиентов в своем новом "шедевре" — Канареечной помадке. Впрочем, может, оно и к лучшему. Не готов я еще к разговору с лордом Малфоем и Крэббом-старшим. Вторым бонусом стало то, что я вынужденно стал с помощью библиотеки Основателей быстрыми темпами прогрессировать в теоретических аспектах магической медицины (родовой дар, как-никак) и, под предлогом спасения собственной жизни, даже смог уговорить мадам Помфри научить меня нескольким простым заклинаниям.

Кстати, насчет принудительной трансфигурации. Ощущения были своеобразные. Я мог есть совершенно естественно, спать и осторожно двигаться, работая руками-крыльями и ногами-лапками как своими собственными. Летать, к сожалению, не мог, хотя это было первое, что я попробовал. Все же биомеханические решения, работающие при малых габаритах, в габаритах, превышающих определенную границу, приводят к печальным последствиям. А канарейкой я стал очень большой и толстой.

Нельзя сказать, что я сносил это все молча. Я жаловался своему декану, декан высказывала все Макгонагалл, та делала втык близнецам, близнецы отыгрывались на мне, и круг замыкался. Я пытался сопротивляться и магически, как мог, и физически. Но что я мог сделать? Близнецы старше меня на два года, что в данном возрасте огромная разница. Сильнее магически, знают больше. К тому же нападения всегда случались не один на один, а их сработанной двойкой или тройкой (Ли Джордан тоже иногда присоединялся). Никакой совести и чести. Хотя о чем это я? Когда это у откровенной гопоты она была? И то, что гопота эта не маггловская, а магическая, ничего принципиально не меняет.

Факультет, проявляя основополагающее качество, меня одного не оставлял и защищал как мог. Но мог он не очень многое и уж точно не всегда. Иногда меня спасал Толстый Монах, факультетское привидение, несколько раз — старосты, пару раз — лидеры, но большая часть шуток легко проходила через эту защиту и достигала своей цели. Меня. На ребят с факультета я не сердился. В конце концов, дружба дружбой, а свои проблемы нужно решать самому. Не можешь — терпи. Про "сдаться" речи не было даже в мыслях.

Терпение лопнуло совершенно внезапно. Оказывается, далеко не все я знал о себе. Я спустил Близнецам даже подвешивание моей полуголой, в одних только трусах, тушки недалеко от входа в Большой зал, но это… Это прощать уже было нельзя ни в коем случае.

Невероятно омерзительный случай, абсолютный кошмар, капитально сорвавший меня с резьбы, произошел в один из февральских дней. Мы с Лили Мун, Меган Джонс и Салли-Энн Перкс медленно шли с уроков по коридору, обсуждая некоторые заковыристые рецепты зельеварения из учебника за первый курс. Почему именно со мной девчонки обсуждали эту тему? Да все потому, что, выполняя договоренность со Снейпом, я стал очень хорошим теоретическим зельеваром. Звучит, конечно, смешно, почти как теоретический спортсмен, но что есть, то есть. Лили Мун была моей напарницей на уроках, а две другие, слегка ленивые и невнимательные девочки, очень быстро поняли, как удобно у говорящей книжки спросить, где у них ошибка.

Где, как и когда Близнецы смогли подменить сладости девочкам, я так и не понял. На этот раз жертвой стала Салли-Энн Перкс, самая серая мышка Хаффлпаффа. Видимо, у нее тоже была какая-то магическая аллергия, потому что Канареечная помадка подействовала на нее… ужасно.

Невозможно словами описать то, во что превратилась мисс Перкс. Какая-то гротескная смесь таракана, спрута и птицы. Тонкие ножки не смогли вынести массы тела и мгновенно сломались, блестя белым на открытых сколах костей. Лишившись поддержки, тело химеры неуклюже упало на пол коридора, попутно распоров о камни и обломки костей тонкую кожу на брюхе. Из получившихся ран тут же брызнули кровь и гной, заливая нам, стоявшим рядом, обувь и подолы мантий.

Близнецы, кравшиеся за нами, испугались получившегося результата и мгновенно исчезли в коридорах. Стоявшие рядом со мной девочки тихо сползли в благословенный для них обморок. В итоге я остался наедине с умирающим монстром, в которого превратился маленький ребенок.

— Черт! Черт! Черт! Хогвартс! Взываю к тебе! Пожалуйста! Позови директора или Помфри! — тишина в ответ.

— Так. — Я стал быстро раздеваться. — Так. Извините, девочки! Ренервейт. Ренервейт.

Заклинания у меня пока выходили с побочными эффектами в форме ощущений удара током, так что обеим девочкам сейчас было достаточно нехорошо. Но совсем не до такой степени, как их третьей подруге.

— Больно, — заныли малявки, но их плач я тут же оборвал.

— Лили! Беги к мадам Помфри в Больничное крыло! Мег! Беги в нашу гостиную через Большой зал. Зови старшекурсников, деканов, вообще всех, кого встретишь!

— А что ты делаешь?

— Я попытаюсь, как смогу, поддержать ее. Что лежите? Быстро вскочили, ноги в руки и побежали, как будто за вами дементоры гонятся! Опоздаете, и она умрет! Ферула! — сказал я, направив палочку на самую большую рану. Соткавшиеся из воздуха бинты прикрыли ее.

К сожалению, несмотря на родовые дары, медицинские заклинания у меня получались пока очень плохо. Или для этого возраста хорошо? Не важно. Все равно, того, что я делал, не хватало. Пришедшая в себя девочка-монстр стала в истерике биться о камни, тем самым нанося себе серьезные увечья и мешая мне ее спасать. Приходилось аккуратно наваливаться всей массой, прижимать ее к полу, успокаивать… чувствуя, как хрустят слишком нежные для такой массы косточки где-то внутри ее тела. Руки у меня уже дрожали от страха и магического истощения. Бинты получались все тоньше и уже. Моя рубашка и майка давно уже были разорваны на клочья ткани, которыми я подтыкал бинты у краев крупных ран, где не хватало моей магической силы. Надежды на помощь таяли с каждым новым телом, прибавлявшимся в коридоре. Ведь прибежавшие на выручку дети быстро делились на две группы: одна — упавшая в обморок, другая — пытающаяся привести первую в чувство.

Не знаю, сколько столетий прошло до прибытия первого взрослого мага. Мне повезло, им оказался Флитвик. Как записной драчун, маленький ростом маг очень хорошо знал прикладную первую помощь. Расколдовывать девочку он даже не пытался, потому что повреждения тела после обратной трансфигурации обязательно сохранились бы и могли оказаться несовместимыми с жизнью. С хлопком и в яркой вспышке света в коридоре появились Помфри и Дамблдор. Принесший их феникс тоже включился в процесс лечения, капнув слезинками на самые страшные раны.

Появившаяся Помона аккуратно оттянула меня от девочки и влила в меня последовательно два флакона эликсиров. Судя по всему, это были успокоительное и снотворное. Пока эликсиры окончательно не подействовали, в моей голове билась только одна мысль:

— Я убью их! Я их убью!

Салли-Энн Перкс пролежала в Больничном крыле до конца февраля. После выздоровления родители-волшебники забрали свою дочь, которой была нанесена серьезная психологическая травма, прочь из Хогвартса. Не знаю, как и чем давил на Перксов Дамблдор, но судебного иска они не подавали, а позже и вовсе уехали из Англии. Долг жизни Салли-Энн я простил сразу же, но на искреннюю благодарность ее родителей мог рассчитывать всегда.

Близнецов наказали месячными отработками у Филча. Часы Гриффиндора потеряли сто рубинов. Для справки, пойманный ловцом факультетской команды снитч давал сто пятьдесят, то есть здоровье девушки, по мнению Дамблдора, стоило целых две трети золотистого мячика с крылышками.

Помона в приказном порядке запретила всему факультету мстить Близнецам за произошедшее. Все парни старших курсов, скрипя зубами, согласились с деканом, услышав запрет на мщение. И, похоже, лишь один я услышал "за произошедшее".

Мне пришлось отложить все прочие дела и усиленно заняться подготовкой мести. Как бы ни было логичнее и безопаснее отомстить близнецам Уизли по-слизерински, но преградой тому стало неожиданное для меня непререкаемое желание лично почувствовать у себя на руках их теплую кровь. Основной проблемой было то, что чисто практическое исполнение мести мне одному не потянуть. А так как вмешивать я никого не желал, следовало поискать магическую подпорку моим хилым, прямо сказать, силам. Артефакт там какой-нибудь, или заклинание…

Путь возможного решения проблемы нашелся в совершенно неожиданном месте. В учебнике по оказанию первой помощи, которым я после всего произошедшего заинтересовался с особой силой, я натолкнулся на практически постоянно повторяющуюся сноску. Гласила она вот что: "Данное заклинание бесполезно при ранах, нанесенных хладным железом, ритуальным оружием и магическими существами III и выше класса опасности".

Вопрос меня увлек. В процессе штудирования литературы я выяснил следующие занимательные факты.

Раны, особенно физические, нанесенные магу магическими существами, заживают плохо, потому что, хоть это и тавтология получается, существа эти — магические. То есть всякие там клыки, кости, бивни, рога, зубы и все такое прочее настолько напитаны магией, что повреждают не только физическую, но и магическую составляющую тела. А повреждения магического ядра, пусть они слабые и периферийные, восстанавливаются долго. Проще говоря, чтобы такие раны исцелились, либо жди, пока зарастет само, чисто биологически, либо применяй очень сложные и дорогие эликсиры, в состав которых в девяноста пяти процентах случаев входит частица поранившего тебя существа. "Где бы достать клык тысячелетнего василиска для плотного контакта с Уизли? Впрочем, знаю где, но я туда не полезу!"

С хладным железом сложнее. Для начала, определение, которое можно сформулировать следующим образом: "Хладное железо — это железо или сталь, к которым в процессах плавки и последующего изготовления оружия не прикасалась рука волшебника или маггла". При этом оружие, сделанное магическими расами, также считается хладным железом. В частности, именно поэтому так ценится оружие гоблинов. Хладный металл. Перспективы достать даже перочинный ножик производства гоблинов я оцениваю как невозможные. Коротышки дерут за продукцию своих кузниц вес клинка с ножнами и кузнеца, его ковавшего, в золоте.

Третий вариант — это ритуальное оружие. А вот тут все было не так безнадежно. Что такое ритуальный предмет? Это предмет, с помощью которого производились некие ритуальные действия, отчего он впитал в себя огромное количество магии и приобрел новые свойства. Наибольшую, пусть и самую мрачную, славу здесь снискал жертвенный нож, но только им дело не ограничивается. Шаманский бубен, древние магические посохи и жезлы, пальма (ритуальное копье), намоленные святыни, освященные клинки, с помощью которых инквизиторы в средние века загнали магов в подполье, — все это ритуальные предметы. Да та же волшебная палочка — это ритуальный предмет в чистом виде.

Сложно ли достать в Хогвартсе ритуальный предмет помимо волшебной палочки? Да без проблем! Еще на одной из самых первых лекций маленький профессор хвастался своей коллекцией трофеев, которые висели прямо в кабинете чар. По его словам, прежде чем участвовать в официальных европейских соревнованиях по дуэлингу, он изрядно поколесил по миру. Нарабатывал практику Флитвик на полулегальных бойцовских соревнованиях в магических странах Азии, Америке и Африке. А там бои велись по древнейшему правилу: "Победитель забирает у побежденного его оружие". Так и получилось, что в руках профессора скопилась просто огромная коллекция разнообразных ритуальных предметов. Самые дорогие и опасные он припрятал или продал, хорошо заработав на этом, а самые гротескно выглядящие и безопасные прикрепил на стену кабинета в дань своему тщеславию и в назидание студентам. Я тогда задал вопрос и про проигранные бои, на что профессор честно ответил, что случалось всякое. "А как смириться с потерей палочки?" В ответ Флитвик только рассмеялся и сказал: "С любимой палочкой я на такое никогда не ходил, а обычные стоят у Гаррика Олливандера по пять галеонов за штуку. И оптовым покупателям он еще дает скидку!"

"Обнести кабинет декана Рейвенкло, что ли? Да потом проблем не оберешься. А вот если попросить…"

Впрочем, тяжелая для понимания многих истина "попытка — не пытка" и в данном конкретном случае сработала на ура. Глупо думать, что Флитвик ничего не понял. Все же учителя с таким возрастом и стажем работы видят такие вещи просто на автомате. И помогал мне лечить девочку тоже он. А то, что многого профессор демонстративно не замечает… Судя по тому, что Флитвик, несмотря на свою силу и опыт, так и не вступил в Орден Феникса, все не так просто в его отношениях с Дамблдором. Полугоблин мог бы украсить своей фамилией вершины списка "третьей силы", но увы, увы, увы.

В итоге, выслушав мой лепет про то, что мне очень интересно исследовать свойства какого-нибудь ритуального предмета, Флитвик только понимающе хмыкнул, о чем-то подумал и снял со стены небольшую дубинку.

— На. Это один из моих первых трофеев. Выигран мною у ученика африканского колдуна. Тридцать сантиметров, черное дерево, более пятисот лет использования колдунами. Были еще в навершии обсидиановые вставки, но я их сразу же удалил. В качестве палочки для нашей школы магии не подходит из-за того, что не содержит магической сердцевины. Только аккуратнее исследуй свойства этого артефакта. Не сломай его о рыжие головы!

Однако, несмотря на мое вооружение, учить дуэлингу Флитвик отказался наотрез, честно сказав, что: во-первых, происходить это должно в дуэльном клубе, закрытом по приказу директора много лет назад; во-вторых, для дуэлянта я слишком слаб, а с Уизли, в случае чего, разберутся преподаватели. Меня же совершенно не устраивало это самое "в случае чего". Близнецам уже давно следовало прописать курс лечения от излишней борзоты. С занесением в личное тело. И плевать, что накажут. Дело принципа. И факультетской гордости.

В том состоянии, в котором дубинка находилась сейчас, для задуманного мной "дела" она была непригодна. Меня совершенно не устраивали синяки и шишки Уизли, точнее, устраивали, но только как дополнение к основному, так что полученное от Флитвика оружие следовало малость доработать. А для этого мне нужен инструмент.

— Мистер Диггори.

— Да, Крэбб. Что хотел?

— Ты не мог бы мне немного помочь? Мне нужен нож для резьбы по дереву.

— Только по дереву? — с намеком спросил парень.

— Я бы и по рыжей кости попросил, да кто же мне его даст?

— Ха-ха, какой ты страшный, однако. Держи. — И Седрик, способный, а может быть, даже одаренный в трансфигурации ученик, протянул мне носовой платок, который в одно мгновение в его руках превратился в короткий нож для резьбы. — Только, прошу, никуда не выходи с ним. Продержится час.

— Спасибо! То что нужно, — в ответ Седрик кивнул и вернулся к чтению очередного маггловского фэнтезийного произведения.

Я спокойно ушел в спальню, там достал из сундучка палицу и выложил ее на стол.

— Ну-с, приступим. Да поможет мне Мерлин. Ведь "не за себя, за други своя"! — на пол спальни упала первая щепка. Процесс превращения рукоятки палицы начался.

Дальше все стало еще интереснее. Как я уже говорил, дураками деканы не были. Спустя пару дней у нас случился очень странный урок гербологии. Мотивируя участившимися несчастными случаями, декан прочитала нам лекцию по технике безопасности на целых два урока длиной. Из нее мы узнали столько интересного, что я, несмотря на четкое указание в каноне, даже было заподозрил, кто именно вложил в головы Близнецов тягу к шуткам с применением магических эликсиров. Например, обыкновенный драконий помет, которым мы удобряли посадки, оказался весьма токсичным: если он попадает на кожу, то вызывает раздражение, но если на открытую рану, то серьезно мешает ее заживлению, искажая действие лечебных эликсиров; лечебное растение "моли", цветок которого используется в зельеварении, имеет очень активную сердцевину стебля, которая при попадании на слизистую глаз может вызвать временную слепоту; колючка обыкновенная, так весело взрывающаяся от заклинания диффиндо, имеет корни, прием которых внутрь дает эффект, идентичный сильному слабительному; высушенная слизь, остающаяся в следах прыгучей луковицы, вызывает неудержимое чихание; и так далее, и тому подобное. Двухчасовой массив знаний о двойном или прямом боевом применении лежащих буквально под ногами растений и ингредиентов произвел на всех ошеломляющее впечатление. Пусть давалось это с пометками "будьте предельно внимательны", "ни в коем случае", "если такое случится — сразу же в Больничное крыло", но я ничуть этим не обманулся. На меня мадам Спраут ни разу не взглянула, но для кого читалась эта лекция, я отлично понял. Жестокая женщина. Слава Мерлину, Близнецы не учатся на Хаффлпаффе. И в то же время, слишком добрая женщина: ни один из приведенных рецептов не приводил к серьезному увечью или гибели, хотя наверняка были и такие.

К середине марта у меня все было подготовлено. Осталось нанести последние штрихи. И для этого мне нужна была помощь старшекурсников.

— Если ты собираешься с помощью наших рук отомстить Близнецам, то делаешь это для бывшего слизеринца слишком прямолинейно. И мы дали слово… — сразу же предупредили меня старшие хаффы.

— Нет. Мне нужно с ними серьезно поговорить, но чтобы они меня дослушали, нужен кто-то, кто их… подержит.

— Что же, тогда мы поможем тебе. Но только поговорить, никаких драк.

— Без проблем!

Старшекурсники легко отловили Близнецов, спеленали инкарцеро и отволокли в пустой класс. После на сцену вышел я.

— Послушайте меня. Вы, несостоявшийся абортивный материал! Вы совсем съехали с катушек? Вы понимаете, что заигрались? Ладно я, ладно другие старшекурсники, но младшеклассники, которые совершенно не знают еще мира магии! Девочки! Вы совсем уже, что ли, конченые подонки? Или ваша порченая, гнилая кровь никак не может успокоиться и бурлит у вас через прямую кишку? Короче, давайте договоримся так. Вы оставите в покое всех первокурсников и всех второкурсниц. На Гриффиндоре можете делать что хотите, а остальных маленьких не троньте!

— А то что?

— Что же ты сделаешь нам?

— Пожалуешься папочке?

— Ути-пути, бедный маленький мальчик.

— Ябеда.

Быть может, их дразнилки сработали бы на одиннадцатилетке, но уж точно не на мне. Игнорируя их пассаж, я предвкушающе ухмыльнулся. Близнецы впервые за разговор напряглись. Слишком улыбка вышла у меня внушающая. Я наклонился к ним поближе и зашептал тихо, чтобы не услышали стоявшие чуть подальше хаффлпаффцы:

— Вы настоящие братья. Вы так дружны, что вам не нужен никто другой. И поэтому я не убью вас. Обоих. Я убью только одного! И всю оставшуюся жизнь другой будет проклинать себя за то, что именно он виноват в смерти своей второй половины! И срать мне на наказание, тем более, учитывая мой возраст и все то, что вы натворили, максимум сломают палочку и отчислят из Хогвартса. Отец мне купит следующую, а образование я получу дома и сдам в Министерстве экзамены экстерном. Как вам такая жалоба папочке?

Глядя на сбледнувших с лица Близнецов, я спросил:

— Надеюсь, мы поняли друг друга?

Вопрос. Могли они мне поверить? Стоит поставить себя на их место: "Угрожает малец, которого уже привычно чморили. Он младше, мы старше. Он один, нас двое. Он сын смертожорца, а за нас сам директор. Да это просто смешно! Нужно за наш испуг и за такую дерзость наказать его! И посильнее!" Да что там Близнецы, даже хаффлпаффцы не поверили в действенность моих требований.

Тогда для чего я это сделал? Чтобы прикрыть тылы. Свидетели, предупреждение, морально достойная причина… Все это послужит дополнительными смягчающими обстоятельствами тому, что я собирался совершить. И подстегнет Близнецов на очередные шутки, а то что-то в последнее время они присмирели. А что старички-хаффы усмехались сейчас? Ничего, тем сильнее меня зауважают после, как человека, который может добиться выполнения обетов даже от предателей крови.

В свои планы я никого не посвятил, однако мои одноклассники были хаффлпаффцами, но далеко не дураками. Чувствуя медленно накапливающееся напряжение и заметив странные действия старшекурсников и декана, парни как-то вечером подошли ко мне в спальне, "прижали к стене" и поставили перед выбором: либо меня сдают с потрохами Спраут, либо они участвуют в деле. Все мои попытки отвязаться от мелких были ими вежливо, со всей присущей хаффлпаффцам тактичностью, спущены в унитаз. Одно я смог выторговать, что непосредственное исполнение только мое. Рано им еще идти на такое.

Однако, что бы я ни говорил, их помощь оказалась полезной. Помимо решенного мною в первом приближении вопроса "что сделать", остались вопросы "где" и "когда". Вот мои одноклассники и взяли на себя слежку за Близнецами, что оказалось весьма несложно, но муторно и наказуемо. Зато на основе этих данных были отмечены места Хогвартса, где Уизли проворачивали свои основные "шутки". Как любым клоунам, им был очень важен эффект зрителей, которые смехом питали бы их эго, поэтому темных отдаленных коридоров в списке не оказалось.

Эрни и Джастин, основываясь на моих предпочтениях, выбрали наиболее удачное для акции место: основную лестничную шахту, фальшивый проходной балкон между первым и вторым этажом, и рассчитали временную диаграмму. Захария принес пару ингредиентов с очень вредными последствиями применения и на пару с Уэйном помогал мне в тренировках на время. Комбинации движений и ударов, с помощью которых я собирался победить Уизли, отрабатывались мной в одиночку на манекенах в Выручай-комнате.

К середине марта у нас все было готово. Осталось только дождаться подходящего случая.

Удача улыбнулась мне, когда март уже почти закончился. Близнецы Уизли оправились от разноса и опять начали свои шуточки. Не знаю, что тут забыли девочки сразу с двух факультетов, но в этот раз улов у близнецов оказался просто шикарный. Когда с обоих концов галереи появились рыжие, а лестницы сместились в другое положение, то сразу пять девочек-первокурсниц оказались в ловушке.

Эрни, наблюдавший за выбранным местом с позиции этажом выше, по цепочке из остальных парней передал мне готовиться. И просил поторопиться, так как среди запертых на балконе оказались две хаффлпаффки.

Я аккуратно выглянул из-за угла, чтобы оценить диспозицию фигур. Состав попавшихся в ловушку Уизли оказался весьма представительным. От факультета Слизерин присутствовала мисс Дафна Гринграсс со свитой из Дэвис и Булстроуд. Обе мои бывшие воздыхательницы сейчас выглядели очень неприглядно: испуг в глазах, зареванные лица, сжавшиеся в комочек тела в попытке спрятаться за Дафну. Сама Гринграсс являла собой образец аристократичной гордости и достоинства, которые лишь немного портили бледное лицо и закушенная губа. Гораздо лучше держались Боунс и Эббот. Они встали спина к спине, вытянули палочки, в том числе и в направлении слизеринок, и были готовы к любому развитию событий. И не плакали, хотя и видно было, что боялись.

Тем временем два храбрых и гордых гриффиндорца, как два волка около сбившегося в коробочку лосиного стада, кружили возле девочек. Все-таки какие же близнецы Уизли дебилы! Или это печать предателя крови так проявляется? Ну знать же надо, кого можно цеплять, а кого нет. Ладно я: отец-смертожорец, сам — бездарный в магии жирдяй, но Боунс! Ее тетка — начальник для Артура Уизли, их отца! Она главный "мент" Магической Британии, а кроме маленькой племяшки в их роду молодых никого не осталось. Да она сотне Уизли рты сквозь жопы порвет, случись что с ее ненаглядной Сьюз! Принципы принципами, а кровь кровью.

— …Или вы добровольно съедаете…

— …По одной конфетке…

— …Не волнуйтесь…

— …Мы доработали состав…

— …Или же мы дадим вам по…

— …Одной конфетке старого состава…

— …Насильно…

— …Выбирайте.

— Мерзкие грязнокровки! Вас же накажут! — заикнулась было Булстроуд.

— За грязнокровок отдельная конфета…

— …И не кажется ли тебе, братец Фордж, что…

— …На Слизерине слишком много мерзких девчонок, братец Дред…

— …Нужно сократить их количество…

— …Так, как мы сделали с той хаффкой!

Тот хруст, что я услышал после этого, оказался скрипом моих зубов. "Вы не только не чувствуете себя виноватыми, но еще и гордитесь содеянным?.. Ну все, пиздец вам!" — я отошел подальше по коридору и бросился в атаку.

Занятые запугиванием девочек Близнецы не успели среагировать на мое появление из-за угла. Стояли Близнецы очень удачно, именно такую расстановку я отрабатывал наибольшее число раз. Взятая дистанция помогла мне набрать хорошую скорость. Резкий рывок вперед, удар плечом (хоть какая-то польза от лишней массы тела), и вот один из Близнецов летит через низкие перильца вниз. Тут невысоко, насмерть не разобьется, а если и убьется, то туда ему и дорога. И к черту канон. Одновременно с этим из моей руки в лицо второго Уизли вылетает до этого лежавшая в кулечке пылевая смесь из мелкомолотого перца и пары злобных ингредиентов, что принес Захария. Рыжий сразу же потерял интерес ко всему, кроме жжения в глазах. Эх ты, боевой маг, волшебник-гриффиндорец. Такой простой финт, и так купиться.

— Ты, — и сквозь слезящиеся глаза он вытянул в моем направлении волшебную палочку, вот только скастовать ничего не успел.

Резкое сближение. Быстрый и очень опасный (для маггла чреватый сложноизлечимыми травмами) удар ногой в подвернутое колено. Сила удара тянет меня развернуться, и я ей не сопротивляюсь, а только наоборот, докручиваю тело. Набравшая из-за этого хороший разгон моя левая рука бьет с внутренней стороны по руке Уизли. По идее, такой удар наносится ногой, и никакой противник не удержит в драке нож, но для пацана сойдет и рука, потому что ноги у меня в этой связке уже заняты. Палочка рыжего выбивается не хуже, чем экспеллиармусом, и улетает с галереи вниз. И финальный штрих, предельно грязный и подлый, но от всей души, удар ногой по яйцам.

Чем так мерзок для мужчины удар в пах? Тем, что от хорошего, правильного удара сохраняют возможность драться только в дешевых китайских боевиках. На самом же деле, после верно попавшего удара мужчина просто ложится на землю, и еще долго его ничего не интересует. Да и после бывает куча проблем. Совершенно логично, что любителей бить по яйцам месят в драке нещадно и без всяких ограничений и неписаных правил: и лежачих, и сидячих, и вообще любых. Вот у меня удар, похоже, не получился, так как вместо того, чтобы лежа тихо подвывать, Уизли пытался еще со мной говорить.

— Я же вас предупреждал, чтобы вы не лезли к девочкам?

— Если ты так любишь всех защищать, — пауза в разговоре, но брата рядом нет, поэтому Уизли вынужденно продолжил сам: — Почему же ты не в Гриффиндоре?

— Потому и не в Гриффиндоре, что ноги моей там не будет, пока там есть такие как вы!

— Основатель остался бы. Нами довольным! Мы продолжаем. Славу Мародеров!

— Годрик удавил бы вас собственными руками еще в колыбели. А вот кто бы вами был доволен, так это Мордред. Но, увы, он своего факультета здесь не создал. Поищите в Лютном. Среди прочей падали! Ну да ладно, пора начинать, — с этими словами я из-под ремня за спиной (не дурак же я в драку лезть в этих сковывающих движения балахонах?) вытащил то, что там было заткнуто.

Глаза у пацана — я как-то за этими всеми делами забыл, что он хоть и длинный, но всего лишь тринадцатилетний ребенок — расширились от ужаса. Ухмыляясь, я покачал в руке бывшую Флитвикову дубинку, с настолько остро заточенным концом рукояти, что теперь это была не дубинка, а кол. Чтобы Уизли, сейчас рефлекторно пытающийся от меня отползти, далеко не ушел, я пригвоздил его к месту, сев на ноги в районе бедер.

Увы, но это только в книжках убить легко и просто. Я в прошлой жизни не был ни героем-спецназовцем, ни отмороженным бандитом, ни врачом-хирургом, то есть никогда не имел дела с умирающими от моей руки. "Развязаться" сейчас мне было очень непросто. Но Уизли этого не знал и, сам того не желая, помог мне.

— Ты не посмеешь! Тебя ждет Поцелуй дементора! Ты умрешь… — Успокоенное было доводами разума и видом испуганного ребенка бешенство полыхнуло с новой силой.

— Но все равно после тебя! — я схватился за кол обеими руками и с силой опустил его вниз. Уизли в ужасе завыл и инстинктивно закрылся руками, поэтому в последний миг я перенаправил удар с головы в живот. Дикий визг раненого и многоголосый стон ужаса стали моим музыкальным сопровождением. Как-то незаметно у представления оказалось огромное количество зрителей. На лестницах и галереях стояли школьники, которые со страхом смотрели на разыгравшуюся прямо пред их глазами кровавую драму. Где-то там я увидел и старшекурсников Гриффиндора, которые буквально за руки и за ноги держали второго Близнеца, жив гаденыш, который хотел рвануть на помощь прямо по воздуху.

Но важно было не это. Я вырвал кол из тела Уизли и потрогал окровавленный конец. Что-то глубоко внутри меня, моя магия, моя сущность радостно приветствовала льющуюся вражескую кровь. Вот оно как. Родовые дары. Магия крови. Я зачарованно отложил в сторону оружие и обеими руками окунулся в кровавую рану. Уизли визжал как заживо поедаемый волком поросенок, но мне совершенно не было до этого дела. Эйфория несла меня на своих волнах. Ладно. "Я подумаю об этом завтра".

Чуть придя в себя, я собрался и взял в руки кол.

— Пора прощаться, Уизли!

— Пощади его, Винс!

— Не убивай, он не стоит того!

— Ну же! Добей его скорее!

Я совсем забыл про стоявших рядом девочек. Булстроуд, казалось, прямо сейчас упадет в обморок вслед за Эббот. Боунс и Гринграсс, просившие для рыжего пощады, держались хорошо, положение обязывает, а вот Дэвис… При взгляде в ее шальные, горящие восторгом и первобытным… желанием глаза мне стало как-то боязно за свою девственность.

— Погоди. Почему ты защищаешь слизеринцев? — попыталась отвлечь меня Боунс. Вопрос она, конечно, выбрала правильный, но задала его совсем не вовремя. Впрочем, почему бы не ответить?

— Во-первых, не слизеринцев, а слизеринок. Слизеринцы, как будущие мужчины, должны уметь или учиться уметь постоять за себя сами. А во-вторых, я все же был на том факультете, пусть и недолго. Вот ты могла бы возненавидеть и желать зла той же мисс Эббот, если бы она внезапно перевелась в Рейвенкло? Как-то это не по-хаффлпаффски, предавать друзей за то, что они стали отличаться от тебя всего лишь оторочкой мантии, ты не находишь?

Сьюзен на автомате согласно кивнула, чуть подумала и хотела задать следующий вопрос, но я в останавливающем жесте поднял свою вытянутую ладонь. Красную от чужой крови.

— Достаточно пока, мисс Боунс. Нам с мистером Уизли нужно завершить наши совместные дела, — и я медленно замахнулся колом. Уизли, глядя в мои глаза, обреченно завыл. "Черт. Ну же! Кто-нибудь сообразит меня остановить? Неужели мне действительно придется сломать канон и грохнуть этого пацана?.."

— Вы что стоите и смотрите, идиоты?! Ступефай! — донесся до меня голос профессора Флитвика.

"Повезло!" — подумал я. Последнее, что я заметил, прежде чем упасть без сознания, был не по-детски серьезный, оценивающий взгляд Дафны Гринграсс.

— Фините.

Очнулся я ради разнообразия не в Больничном крыле, а прямо там же, где меня сразил ступефай профессора. Уизли уже не было, то есть его, похоже, унесли, студентов тоже разогнали. Рядом со мной стояли деканы Спраут и Флитвик. Выражение лиц профессоров было… нечитаемым.

— Пойдемте, Винсент, — поманила меня Помона. — Хоть я и была против, но директор приказал отвести вас в карцер, до начала разбирательства.

"Очешуеть! В Хогвартсе есть тюрьма! Интересно, а кто, кроме меня, туда попадал в последнее время? Может, Уизли?" Подумано — сделано, спросить такое у своих конвоиров я не постеснялся. Помона недовольно пожевала губы и сказала, что последним посетителем карцера был Хагрид. "Весело. Не Реддл. Не Мародеры. Не Уизли".

— Итак, мистер Крэбб, расскажите нам, что и почему вы устроили? — спускаясь в подземелье, начал расспросы декан Рейвенкло.

И я начал свой длинный рассказ, напирая на гнусный беспредел, творимый Близнецами, свою выдержку, попытку договориться, равнодушное молчание воспитателей и покинувшую нас Салли-Энн. И Флитвик, и Помона в ответ на мои рассуждения согласно кивали головами, причем выходило у них это очень смешно. То, что нравилось Флитвику, не нравилось Спраут, и наоборот. На вопрос Флитвика, зачем я испортил его трофей, я ответил давно уже сформулированной фразой:

— Простите меня, профессор, но той палкой, что вы мне дали, только ленивых домовиков наказывать. Человеку это — что слону дробина. Поэтому я решил, что если немного изменить ритуальный предмет, то он сохранит свои свойства наносить магу тяжелые раны.

— Часть своих свойств он все равно потерял, — задумчиво произнес профессор. Видимо, ему с профессиональной точки зрения стало любопытно, как влияет механическое изменение формы магического предмета на его свойства.

— Я учел это и поэтому смазал дубинку смесью из драконьего навоза, неразбавленного гноя бубонтюбера, соли и перца.

— Однако, — удивился он.

— Надо будет предупредить Помфри, — пробормотала Спраут.

— И рассказать Северусу, он оценит, — добавил Флитвик.

— И все же, мистер Крэбб, как же так? Вы же нарушили правила…

— Как это ни парадоксально, я не нарушил ни единого правила школы. Я не колдовал в переходах, в отличие от гриффиндорцев…

— Но нападение на ученика? Вы бы убили бы его!

— Нет, профессор. — Помона с удивлением посмотрела на меня. — И спасибо вам за то, что остановили. Выйти из этой ситуации не потеряв лицо я мог только по трупу Уизли в Азкабан. А так, все довольны, все живы…

— Но все равно, как-то это грязновато… Отравленное оружие, нападение не по дуэльному кодексу, неконвенционное оружие…

— Профессор! Разве вы не понимаете меня? Разве не помните этого восхитительного чувства? Победить противника сильнее тебя, не нарушая формальных правил? Отравленное оружие — так их двое. Нападение из-за угла — так они на меня тоже не "иду на вы"! Неконвенционное оружие? А была объявлена дуэль? Да за такую дуэль общество подвергло бы их остракизму! А что в сумме… Уж вам, как бойцу и имеющему в предках гоблинов, как никому другому должно быть известно, что оружие куется для битвы! Клинок должен пить кровь, а не висеть на…

Я не успел даже моргнуть, как оказался прижатым к полу. Слишком крупная и сильная для такого маленького тела рука крепко сжала меня за горло. "Какие у него острые ног… когти!" — на автомате подумал я.

— Запомните, мис-с-с-стер Крэбб, — практически на парселтанге зашипел полугоблин, скаля зубы в недоброй ухмылке. Черты лица его сильно заострились. Я только сейчас понял, что до этого никогда не видел, чтобы Флитвик в улыбке так широко растягивал губы. А показать там было что: плотный, как у людей, ряд острых, как у гоблинов и дикарей-людоедов, клыков заставил бы уважительно покивать головой и акулу. — Никогда, если вам дорога ваша жизнь, не упоминайте при гоблинах текущую из ран кровь. Никогда! Ясно вам? — для лучшего протекания мыслей меня слегка ударили головой об пол. В это мгновение я понял, что высшая справедливость все же существует. Не далее как пять минут назад я так держал Уизли, и вот сейчас сам лежу на его месте.

— Филиус, — осторожно, в успокаивающем жесте Помона положила свою ладонь на плечо декана Рейвенкло. — Хватит.

"Здорово. Она успокаивает не меня, а Флитвика. Похоже, я только что капитально облажался!"

Гоблин — какой он, к черту, "полу" — отпустил меня и отошел чуть в сторону, а миссис Спраут не заставила меня ждать объяснений:

— Те гоблинские восстания, которые вы изучаете, — не снимая своей руки с плеча коллеги, начала она свой рассказ, — это именно что восстания. Об истинной войне с гоблинами, что была еще до Мерлина, вы найдете информацию только в архивах. Победа над гоблинами стоила людям — магам и магглам, хотя волшебники о последних сейчас стараются забыть — рек, морей и океанов крови. Война шла за место под солнцем, за выживание расы, то есть — на уничтожение. Наша магия тогда была еще не такой сильной, оружие и в подметки не годилось выкованным на подземном огне шедеврам гоблинов и гномов. Единственное, чем мы могли победить, это нашей кровью. Гоблины настолько кровожадны, что пролив кровь единожды, мгновенно от нее пьянеют и не могут остановиться. Они, как ворвавшийся в овчарню волк, будут убивать, убивать, убивать и убивать до тех пор, пока вокруг не останется ничего живого. Именно благодаря этому пороку люди и победили тогда. Выводя на поле боя стариков и калек, подставляя их под гоблинское железо, воины сами оставались на стенах. Со слезами на глазах ждали. Ждали, когда, пролив кровь искупительных жертв, гоблины потеряют разум и прорвутся вперед, стараясь убивать еще и еще. Опьяневшие от крови, они, не считаясь с потерями, лезли на замковые стены или на крепкие людские копейные построения и сотнями гибли на них. Сейчас гоблины старательно скрывают эту свою черту, но и дразнить их попусту не надо. Напоминать гоблинам, действительно злым и кровожадным существам, о том, что они не могут больше лить кровь и колдовать, это тягчайшее оскорбление. Древнее приветствие: "И пусть на ваших руках кипит кровь ваших врагов!" — сейчас звучит обидной насмешкой и вызовом их самоконтролю. В свое время только то, что Флитвик получеловек, спасло его от казни. Захоти чистокровный гоблин стать дуэлянтом, да что там "дуэлянтом", прямо скажем: "боевым магом", его убили бы на месте. — Короткая речь декана раскрыла мне глаза на причины случившегося.

— Прошу прощения, мистер Крэбб, — извинился восстановивший контроль над собой профессор, однако холода и надменности в его голосе хватило бы на десяток Снейпов. Похоже, теперь мои отношения с деканом Рейвенкло резко испортились. Надеюсь, что не непоправимо.

— Твоя камера, Винсент. Располагайся и ни в чем не отказывай себе, — открыла передо мной дверь Спраут.

Я зашел внутрь кельи. Ведро в углу, охапка сена, окон нет. Спартанская обстановка и сильное магическое давление. Палочку, естественно, тоже забрали. Последний свет исчез за закрытой с той стороны деканами дверью. Потирая шею, ну и хватка у него, я прилег в кучу сена.

Я очень, очень сильно был собой недоволен. "Совсем забылся? Чужая кровь на руках, как гоблину что ли, в голову ударила? Спокойнее нужно быть, скромнее. Иначе тебя быстренько к своим рукам приберет либо зеленомордый, либо длиннобородый. Да еще и Флитвика обидел. Что за день такой? Чертовы Уизли, все беды от них!"

Незаметно я заснул. Снилась мне полуголая Дэвис в кожаном БДСМ-прикиде, которая домогалась меня, обещая за ночь с мной привести всех остальных Уизли на разделку на мясо. Похоже, гормоны пробуждаются, и меня вскоре ждет весьма непростое время.

Долго в темноте меня не держали. Я успел хорошо выспаться, проголодаться и один раз на ощупь сходить в ведро, как дверь моей камеры открылась.

— На выход, — светя в лицо факелом, сказал Филч.

Молча, без обещаний распять на кресте, розог, порок и цепей, мы с Филчем дошли до кабинета директора. Кабинет ощутимо прибавил в размерах, потому что внутри него сейчас находилась весьма и весьма представительная делегация.

Итак. От преподавательского состава присутствовали все деканы и директор; с удивлением обнаружил затесавшихся в уголке Хагрида и Квиррелла. Любопытно Темному Лорду, похоже, стало, в его времена такого не было. От попечительского совета — лорд Малфой. От Аврората — одноногий Моуди. Родители учеников: оба рыжих Уизли, с ненавистью смотрящих на меня, и ширококостный, невысокий, лысый шатен с роскошными бакенбардами. Мистер Крэбб-старший — узнал я по памяти отца Винсента Крэбба, то есть сейчас — моего отца.

Были и школьники. Восемь старост факультетов и один Хогвартса, а также несколько свидетелей моего выступления, включая сюда и всех пятерых девочек. Еще были несколько взрослых магов, которых ни я, ни моя память не опознали.

Началось судилище с мягкого увещевательного монолога директора Дамблдора, который смогли выслушать, не скривив кислую мину, только преданные Альбусу до печенок члены Ордена Феникса.

Потом слово дали мадам Помфри, которая озвучила поставленный Фреду Уизли диагноз. Если перевести его с медицинской латыни на нормальный язык, то получается, что у Фреда серьезное проникающее ранение брюшной полости со средними, но излечимыми повреждениями магического ядра из-за применения мной в качестве оружия ритуального предмета. В Больничном крыле мистер Уизли проведет не меньше месяца.

Потом дали слово старшим Уизли. Полились "бедные мальчики", "обычные детские шалости", "смертожорское отродье", "попытка убийства", "в Азкабан на Поцелуй", "преданность делу света", "тяжелое ранение" и почему-то еще "тяжелое материальное положение". Это они что, денег вымогают за молчание? Услышав такой открытый намек, даже лорд Малфой поморщился.

Потом слово дали мне. Я стесняться не стал и зашел сразу с козырей. Рассказал про временную гемофилию, обретенную с помощью кондитерских изделий, вышедших из кривых рук вот этих вот Уизли (при этом мой отец кинул на рыжих такой яростный взгляд, что мне стало понятно, чьи жизни будет просить Крэбб-старший, когда лорд Волдеморт вернется). Продолжил про подвешивание почти голым в Большом зале — тут в лице изменился Снейп. Не забыл и бедную Салли-Энн Перкс. Даже предоставил воспоминания в омут памяти.

Глава попечительского совета лорд Малфой, посмотрев вместе со всеми мои воспоминания, пристально взглянул на директора. Похоже, истинной подоплеки событий он не знал, или знал, но очень сильно приглаженную версию.

Тем временем я закончил свой рассказ, описав договор с Уизли, нападение и попытку защитить девочек.

— О чем он договаривался с вами, мистер Уизли? — спросил Малфой у почти лишившегося своей зеркально похожей половины Близнеца.

— Ни о чем мы с ним, — начал с паузами для реплик отсутствующего брата отвечать Уизли, — не договаривались. Он просто приказал нам. Не трогать первокурсников. И второкурсниц. Кроме гриффиндорцев. А на ком нам испытывать свои товары? Мы честно. Испытывали это на себе. Сначала. Но нас мало. А мы хотим после школы открыть магазин. Не платить же за испытания деньги?

В народе ходит поговорка, что простота хуже воровства. Вот и слушатели от такой борзоты все как один просто опешили. Даже Дамблдор укоряюще покачал головой. Похоже, Уизли всех возрастов ждет хорошая порка. Глядя на родителей учеников, уже вдохнувших в легкие воздух для словесной, пока, атаки, директор тут же снял с Гриффиндора баллы. После чего, не давая сказать родителям ни слова, начал опрос свидетелей.

Свидетели мою версию полностью подтверждали.

В итоге высокий суд, после некоторых кулуарных совещаний, которые проводились с глазу на глаз Альбусом и Люциусом, постановил, что "ученик Школы чародейства и волшебства мистер Винсент Логан Крэбб совершил нападение на ученика Фреда Уизли с целью нанесения серьезных увечий из побуждений личной мести, использовав в качестве предлога защиту учениц Хогвартса от недобросовестных и опасных шуток".

Какое наказание по магическим законам светило мне с такой формулировкой приговора?

Да собственно — никакое. В вину мне поставили лишь, говоря маггловским языком, превышение меры разумной самообороны. Уизли-старший было заикнулся, что месть как мотив преступления только усугубляет вину и утяжеляет наказание, но на него так уничижительно посмотрели все остальные взрослые и часть детей, что он осекся и замолчал. В магическом мире, одной ногой прочно стоящем в средневековье, а другой — чуть ли не в родоплеменном строе, месть — дело весьма естественное и уважаемое. Плюс магические клятвы и обеты, приводящие к тому, что не отомстивший кровнику получает печать предателя крови… В общем, по всем старым понятиям я был чист.

Но то — по старым. А по современным, которые продвигал Дамблдор, осудить не осудить, но наказать меня, заодно чтобы другим было неповадно, все же требовалось. Как именно? Предложений было много.

Для начала, отчислить из Хогвартса. На такое предложение Уизли даже сдержанный лорд Гринграсс (судя по тому, как к нему жалась Дафна, это был именно он) покрутил пальцем у виска.

— Быть может, раз он так любит сражаться, мальчику еще раз сменить факультет? — предложил Дамблдор

— Ни за что! — слились в экстазе единения голоса деканов Макгонагалл и Спраут. Обе поняли намек, куда попадет проблемный студент.

— Я с удовольствием его возьму! — вторил Флитвик. Похоже, профессор за ночь оттаял и больше не держит на меня зла, но слушать его никто не стал.

— Аластор, ничего не хочешь сказать? — обратился Альбус к своему преданному соратнику.

Аластор Моуди все разбирательство промолчал, недобро поглядывая на меня и бывших Пожирателей. Судя по всему, все происходящее ему не нравилось. Обе стороны выглядели очень непривлекательно. Слизеринцы и бывшие смертожорцы по определению, а Уизли — своей конченой оторванностью. С такими замашками им дорога в Лютный, то есть в будущем в возможные цели для авроров. На вопрос Дамблдора он только что-то буркнул про Пожирателей и Азкабан, но отчетливо ничего не сказал. Считай — промолчал. Желающего что-то предложить Персиваля небрежным взглядом заткнул сам Альбус. Похоже, рыжие за сегодня исчерпали годичную норму директорской приязни.

В качестве разрядки Дамблдор спросил меня, сожалею ли я о случившемся и не хочу ли извиниться?

И вот тут меня неожиданно для самого себя прорвало.

— Вы думаете, я в чем-то раскаиваюсь? После того, как они непрерывно не давали мне жизни? После того, как чуть не убили меня? После того, как в Хогвартсе на Хаффлпаффе по их вине стало на одну студентку меньше? Я раскаиваюсь только в том, что мало вломил ему. Всего месяц в кровати, тогда как та же Салли-Энн нормально спать от перенесенного ужаса не могла вообще! Только под зельями. И если они продолжат не соблюдать нашу договоренность, то обязательно исправлю свою ошибку и, как было обещано, добью его. Могу дать магическую клятву!

Произнести клятву мне, конечно же, не дали, но все взрослые, чьи дети могли серьезно пострадать, посмотрели на меня с одобрением. А другие взрослые, соответственно, наоборот.

В итоге высокие договаривающиеся стороны сошлись на следующем.

Меня оставили в Хогвартсе, но назначили год отработок у Филча. Тот только крякнул в удивлении. Даже на его безжалостный к студентам взгляд это было перебором. "Год!!! Целый год буду пахать на него!" — с ужасом подумал я.

Факультет Хаффлпафф потерял все баллы.

За нападение на учащихся другого факультета с Гриффиндора, на радость слизеринцам, опять было снято сто баллов.

Мистеру Джорджу Уизли и мистеру Фреду Уизли под угрозой немедленного исключения запрещалось шутить над новичками (первогодками) с других факультетов. Бедный, бедный Гриффиндор.

В случае, если мистеры Уизли попробуют напасть на мистера Крэбба-младшего, у того оставалось право на самозащиту в любых разумных пределах. Аналогично и в обратную сторону.

О трагической случайности с Салли-Энн договорились больше не вспоминать, но, чтобы закрыть вопрос окончательно, взыскать с семьи Уизли в пользу семьи Перксов небольшой штраф. С учетом плачевного состояния бюджета многодетной магической семьи, это была изящная месть со стороны директора за доставленные ему Уизелами неприятности.

Вопроса о моих помощниках, как школьного возраста, так и тех, кто постарше, вообще не касались.

И все.

То есть, по сути, я отделался легким испугом. Баллы — шлак, все равно в этом году выиграет Гриффиндор. В школе остаюсь. Уизлям — ни кната. Отработки… Отработки, да. Это плохо. Теперь времени на учебу в Выручай-комнате не останется совсем. Но если это не победа, то что вообще тогда можно назвать победой?

Маги выходили из кабинета директора небольшими группками. Разделение было по политическим пристрастиям. Первыми ушли нейтралы, не забывшие от лица своих семей поблагодарить меня за предоставленную их детям защиту. Потом ушли слизеринцы. Семейство Дэвис, к неудовольствию Булстроудов и, внезапно, Гринграсс, прощалось дольше остальных и предлагало посетить их мэнор на летних каникулах. Вспомнив свой сон, я незаметно для всех передернулся. Пронесите, Авось да Небось. Чур меня, чур!

Судя по тому, что Крэбб вежливо отказался, помолвка пока еще дело не решенное. Фух!

Предпоследними уходили мы, оставив в кабинете директора только лично преданных ему магов. Отойдя от кабинета на пару коридоров, я не утерпел и задал вопрос Крэббу-старшему. Ну не могу я даже в мыслях называть его отцом.

— Как ты относишься… ну, ко всему этому? — спросил я.

Тот помолчал, покосился на идущего рядом Малфоя и ответил:

— Я недоволен тобой, сын, за это, — и "мой" отец с такой силой подзатянул мне хаффлпаффский галстук на шее, как будто хотел задушить на месте. — Но в то же время я доволен тем, что ты даже там остался верен нашим идеалам и соблюдаешь кодекс чести семьи. Эх, где те времена, когда за казнь предателя крови награждали всеобщим почетом… Я не очень доволен, что ты спасал хаффлпаффок… Но понимаю тебя и рад, что и ты понимаешь важную истину, что преданность не может принадлежать двоим сюзеренам. Между тем, я очень доволен, что у меня получилось воспитать в своем сыне хитрого и продуманного бойца, не боящегося отстаивать свои интересы даже в неблагоприятных внешних условиях. В сумме… В сумме же я ко всему происходящему отношусь ровно. Также, твое содержание теперь удваивается.

— Кстати, мистер Крэбб, — обратился ко мне лорд Малфой. — Я помню, что у вас две недели назад был день рождения? — Фига себе. Как я мог забыть?! Это же что, я продинамил факультет на проставу? Нехорошо. — Надеюсь, вы не побрезгуете, — Малфой едва заметно усмехнулся своим словам, но вежливость есть вежливость, — принять от меня этот скромный кошелек в подарок? Там пятьдесят галеонов.

Я взглянул на Крэбба. Тот утвердительно кивнул, и я с положенными словами благодарности принял подарок. Но вся торжественность ситуации была разрушена одной репликой:

— Значит, за нашу пролитую кровь теперь неплохо платят? — спросил появившийся из-за угла одинокий близнец Уизли.

— Захочешь заработать, обращайся, — не стал лезть за словом в карман я.

— Если ты думаешь, что легко отделался, — подошел и навис надо мной Уизли, демонстративно достав палочку, — то ты ошибаешься. Ты еще пожалеешь, что…

А вот сейчас у меня удар в пах получился просто отменно! Уизли выронил волшебную палочку и скорчился в позе эмбриона, но мне было этого мало. Сама моя магия вела меня, требовала крови и смерти Врага. Я наклонился, схватил парня за грудки, сблизил наши головы и, глядя прямо в глаза, проорал:

— Ну, сука, давай! Прямо сейчас! Я готов пожалеть прямо сейчас!

Как и большинство мелкой гопоты, от жесткого наезда Уизли растерялся. Решение проблемы нужно доводить до логического конца. Такая мразь понимает только боль и страх. И если я не обеспечу их им, они обеспечат беды мне.

— Нет? Не готов заставить меня пожалеть? Na, blya! — и я от всей души ударил лбом Уизли в лицо. В голове у меня слегка зашумело, но расквашенный всмятку нос второго братца послужил мне лучшим лекарством от сотрясения мозга.

Лорд Малфой и Крэбб-старший бросили взгляд на корчащегося на полу мальчишку, лишь одобрительно кивнули мне и равнодушно отвели взгляд, как бы не замечая ничего необычного.

— Он напал на моего сына! Я видел это! Теперь ты заплатишь штраф! — закричал выпрыгнувший из-за угла Артур Уизли. А вот и причина необычной смелости Джорджа. Похоже, это простенькая подстава. И вот не противно ли Артуру подводить собственного сына под мои кулаки ради каких-то там галеонов? Какая все же мерзость эти предатели крови!

— Очередное нападение Уизли, — равнодушно произнес лорд Малфой.

— Да еще при совершеннолетних свидетелях, — добавил Крэбб.

— Два против одного, Уизли.

— Два против двух, — сказал внезапно появившийся сзади нас Аластор Моуди. В руках всех четверых взрослых мгновенно появились волшебные палочки. Крэбб и Малфой привычно стали спина к спине.

— Ты не при исполнении, Моуди.

— Я всегда при исполнении, Пожиратель!

И случиться бы здесь и сейчас побоищу, если бы не Дамблдор с его интригами.

— Аластор, ты мне нужен, срочно! — магией Хогвартса до нас донесся голос директора.

— Вам опять повезло. Но помните, камеры в Азкабане все еще ждут вас. И твоего, — Шизоглаз кивнул Крэббу, — щенка тоже.

— Когда вернется Лорд, мистер Моуди, он доделает недоделанное десять лет назад, — я решил не оставлять выпад в мою сторону без ответа. Да и показать свою приверженность семейным идеалам перед двумя клеймеными зрителями будет весьма неплохо. — Вы уже приготовили второй глаз и еще одну ногу?

— Точно, ждет! — Моуди перекосился от бешенства и ушел по направлению к кабинету директора. Артур поднял заклинанием своего сына и побрел в сторону Больничного крыла. О компенсации он больше не заикался. Поле боя осталось за нами.

— Мистер Крэбб, я все понимаю, но старайтесь быть посдержаннее. И не забудьте ваши обязанности относительно моего сына. Долги следует отдавать, не так ли? — странно зло произнес Малфой.

Когда мы собрались и пошли дальше, в спину мне прилетел тихий шепот.

— Очень неплохо, мистер Крэбб. Очень неплохо, — произнес чей-то голос. В ответвлении коридора незаметным для всех стоял, привалившись к стене, профессор в фиолетовом тюрбане. Похоже, мое выступление имело на одного зрителя больше, чем я ожидал.

— Он уже достаточно вырос. Поговори с ним, он должен знать правду. — Лорд Малфой, восседавший в кресле в гостиной своего мэнора, спокойно сделал глоток из бокала.

— Он еще не готов. — А вот Крэбб-старший пить никак не решался, нервно крутя в руках бокал с напитком.

— Про лордство поговори все равно, это мой тебе совет. — Малфой помолчал и добавил: — И про Лорда расскажи. Мне не нравятся его реакции. Слишком он искренне фанатичный. Откуда только? Так быть не должно. И это не совет, это приказ.

Вот теперь Логан Ричард Крэбб сделал большой глоток. По неким причинам процесс воспитания сына у него всегда был сопряжен с определенными… сложностями.

— Хорошо. Летом я этим займусь. — И, залпом допив бокал, аппарировал из поместья.

Лорд Малфой задумчиво посмотрел на пустое место и покачал головой.

— Добби! — позвал он в пустоту.

— Да, лорд Малфой, сэр! Добби пришел. — С легким хлопком явившийся на зов своего хозяина домовик склонился в почтительном поклоне.

— Принеси сюда мои письменные принадлежности.

— Добби принесет!

Через пару секунд раздался очередной хлопок и на столике появились листы пергамента, чернильница и набор перьев. Быстро набросав короткое письмо, хозяин передал его лупоглазому карлику.

— Высуши и отнеси моему сыну в Хогвартс. Будь готов отправиться туда за ответом по его первому зову.

Малфой аппарировал по своим делам, а Добби, суша написанные строки, машинально прочитал кусочек письма:

"…Еще раз: очень внимательно вспомни о всех странностях Крэбба-младшего. Если посчитаешь нужным, аккуратно расспроси других. Ответ, как мы и договаривались для конфиденциальной корреспонденции, передашь с домовиком. Если Крэбб что-то предложит тебе, не отказывайся, но обязательно предупреди меня и будь очень осторожен! Мне не нравится…"

После разбора полетов я на время стал в школе вторым по известности учащимся. Славу Мальчика-который-со-шрамом мне, конечно же, никогда не переплюнуть, но ажиотаж мое появление "на публике" вызывало еще тот. Вот и, спрашивается, как это все совместимо с моими планами не выделяться? Мечты-мечты…

Как же изменились мои отношения со школьниками после прошедших событий? Поставив себя на их место, я бы стороной по широкой дуге обходил беспредельного отморозка, способного в одиннадцать лет пырнуть заточкой. И детям бы своим наказал. Но опять же я недооценил смещенное в магическом мире восприятие поступков.

Уизли достали всех настолько, что, хорошенько потрепав одного из Близнецов, я сразу же стал знаменитым в школьной среде. Со мной уважительно здоровались даже некоторые гриффиндорцы, про Хаффлпафф и Рейвенкло, а уж тем более — Слизерин я вообще молчу. Если же вспомнить, что рыжие составляли отличную пару загонщиков в команде по квиддичу (пусть Гриффиндор в этом сезоне все матчи уже отыграл), то можно сказать, что, в среднем, мои отношения с детьми, как это ни парадоксально… остались на прежнем уровне. В среднем. Анекдот про среднюю температуру по больнице известен всем.

Короче говоря, почти весь Гриффиндор меня люто возненавидел! Один Золотой Мальчик, занятый поиском философского камня, пропустил все произошедшее мимо себя. И декан, и директор, и младший Уизли трепетно оберегали Поттера от излишних тревог. У того был противник посерьезнее, чем студент-первокурсник с Хаффлпаффа.

Хаффлпафф же мои приключения принял согласно духу факультета. Теперь меня, возвращающегося поздно вечером с отработок, в гостиной всегда ждал небольшой столик, где все было готово к чаепитию и легкому перекусу.

С отработками… хм. С отработками произошла весьма любопытная история.

Уже на следующий день после суда, ближе к вечеру декан "взяла меня за руку" и отвела к каморке школьного завхоза. За день, согласно уже имеющемуся у меня опыту, я успел подготовиться к отработкам: надел самую старую и дряхлую одежду, старую мантию и прихватил с собой перчатки, взятые под честное слово у мадам Спраут из ее теплиц. Однако все сразу же пошло не так, как я ожидал.

— А-а-а! Мистер Крэбб, — Аргус Филч как-то странно перекинулся взглядами с Помоной Спраут. — Ну, заходи, заходи.

Оставив меня на растерзание желчному сквибу, декан отправилась по своим делам. Я с любопытством огляделся. Несмотря на то, что, потенциально, Хогвартс чуть ли не безразмерный, огромной площадью комната завхоза похвастаться не могла. Узкая кровать с тонким матрасом, в углу подстилка для кошки, стол, несколько стульев, пять полок, на которых свален кучей конфискат, тумбочка с личными вещами — вот и вся обстановка. В спальнях студентов мебель и то будет разнообразнее и богаче.

— Садись давай. Попьем чаю, поговорим.

Чай у Филча оказался на редкость приятным. Я даже поинтересовался, откуда такая прелесть, на что получил краткий ответ: "Хагридов". Сам Филч сейчас явно был не здесь, о чем-то усиленно размышляя. Наконец чай был допит, и начался разговор.

— Я все пытался вспомнить, и так и не смог, чтобы такое раньше со мной случалось.

— М-м-м? — удивленно промычал я, глядя на ломающегося завхоза.

— Мне очень понравился твой поступок. Уизли достали не одних только детишек. Поэтому… Поэтому я… Поэтому я. Я могу отменить твои отработки!

Хорошо, что я сидел.

— Кто вы, и куда подевали нашего мистера Филча? — чисто на автомате не удержался я от шутки. И прикусил язык: "Опять тебя заносит! Помни — ты РЕБЕНОК!" Впрочем, в этот раз пронесло. Завхоз ничуть не обиделся и даже немного загордился таким признанием своих заслуг.

— Нет, я не под оборотным зельем. И как тебе мое предложение? Гордись, я говорю такое впервые!

Я задумался. С одной стороны, это решает много моих проблем. Опять появляется время для чтения в Выручай-комнате, опять… Опять что? Хм. Получается, что время мне нужно только для чтения? Много ли я потеряю, если откажусь на время от постоянных пропаданий там?

Так. А что я получаю, если не принимаю предложение Филча? Во-первых — ореол мученика за идею. Во-вторых — железный предлог для сокращения общения с детьми: "Я на отработку, извини. Я с отработки, устал, извини". Так. Уже неплохо. Идем дальше. Любой завхоз — это важная фигура. Пусть он не имеет такой официальной власти, как деканы или директор, но сколько же плюшек можно получить от общения с ним?! У-у-у! Взять хотя бы для примера мою единственную отработку: и узнал важное, и размялся, и конфеток получил.

Да, будут, конечно, и неприятные задания… когда никакого другого нарушителя. Да, выложиться придется по полной, но и физуха нужна по-любому. Опять же, неизвестно, что придумает Дамблдор в качестве другого наказания, и Гриффиндор попритихнет. А так — я наказан, все довольны.

Чем дольше я думал, тем внимательнее смотрел на меня завхоз. Видимо, предложение хоть и было совершенно честным, но не без двойного дна. Как уже эти островитяне задолбали со своими проверками и интригами!

— Мистер Филч. Ваше предложение для меня невероятно лестно. Однако я не могу его принять, потому что это будет нечестным. Я совершил проступок и получил за него наказание. Верное ли, неверное ли, справедливое или нет, не так уже и важно. Закон суров, но он закон.

— Хм, — нахмурился завхоз. — Хорошо. Я понял тебя. Тогда собирайся и пошли. За сегодня нужно очень много сделать.

Кстати, немного об истории жизни Аргуса Филча, которую я выяснил по итогам "тяжелых отработок", они же длинные беседы обо всем понемногу за чашкой превосходного чая.

Родившегося в 1935 году в семье волшебника и магглы маленького мальчика назвали Аргусом, в честь одного из предков с отцовской стороны. Мальчик рос в тяжелое время, но беда достаточно долго обходила его и его семью стороной. И учиться бы ему в Хогвартсе, найти любовь, прожить счастливую или совершенно обычную жизнь волшебника-полукровки, но случилось страшное горе.

Маленький, уютный мирок оказался вмиг разбит вдребезги в один из сентябрьских дней 1944 года, когда на лондонскую улицу с прогуливающейся по ней семьей Филчей пришел маггловский технический прогресс. Недалеко от них разорвалась одна из первых выпущенных немцами по англичанам "Фау-1".

Конечно, бурный поток душ жертв бомбардировок Хиросимы, Нагасаки, Ленинграда и Дрездена презрительно морщится, глядя на узкий ручеек погибших от немецких бомбардировок Лондона, но факт есть факт. Не каждому англичанину повезло не получить немецкую бомбу в качестве будильника. И не все невезучие были магглами. Маленькому Аргусу вот не повезло.

Отец, мать и пятимесячная сестра погибли мгновенно, а сам он получил ранения, несовместимые с жизнью. Девятилетний мальчик, глядевший на тела своих родных, очень хотел жить и неосознанно воззвал к Магии. Что ж, Аргус Филч выжил, но магия его полностью истощилась, ушла, совершив невероятное чудо и вылечив смертельное ранение. Так Филч превратился в сквиба. Попытки прижиться в маггловском обществе оказались неудачными, однако дали бесценный опыт. В итоге, помыкавшись, молодой парень подвизался в Министерстве на мелкой должности по связям с магглами. А когда его оттуда поперли, освобождая место для своего человека, Альбус Дамблдор, ставший директором Хогвартса, предложил Аргусу работу.

Посетив с десяток отработок у Филча, я понял, что кто-то из нас двоих просто неблагодарная свинья. Кто именно, догадаться достаточно просто. Кто кого раненого тащил, и кто кому потом даже спасибо не сказал? Завхоз пока смотрел на меня с подозрением, так что отношения все равно обязательно следовало налаживать. Да и просто по-человечески мне было жаль мужика (никакой он не старик, ему всего пятьдесят шесть, да и зелья магические тоже возраст скрадывают), у которого вся жизнь из-за каких-то чистокровных снобов, маггловских или магических, разницы между ними нет никакой, пошла кувырком. В очередной раз убеждаюсь, что Хогвартс не школа магии, а приют искалеченных душ.

Сказано-сделано. Двадцать галеонов из подарка Малфоя вместе с короткой запиской отправились общественной совой (личной у меня не было) по посоветованному в один голос Гамильтоном и Гойлом адресу в Лютном переулке. Там располагалась самая популярная у профессионалов выпить лавка, торгующая спиртными напитками на вынос. Не самая мажорная, но самая привлекательная по соотношению цена/качество.

В правилах сформулировано как? "Перечень предметов, запрещенных к проносу учащимися на территорию Хогвартса". То есть запрещено только проносить! Не использовать, не владеть, не покупать, а только вносить. Значит, внося запрещенный предмет чужими руками, правил не нарушаешь. Но договориться о проносе подарка со старшекурсниками не удалось. Предлагал свою помощь Малфой, в счет погашения своего долга за записи в омуте памяти, но я отказался.

Пришлось завхозу за подарком в Хогсмид на почту идти самому.

— Если ты хочешь ко мне подлизаться, то делаешь это зря. Я тебя и так в любой момент могу отпустить с отработок, — пробурчал Филч, но было видно, что подарок ему очень приятен. Совсем нечасто он их получает, бедняга. Эх, сколько же в людях черствости…

— Вы меня не так поняли. Просто мне очень стыдно, что вы мне тогда помогли, а я вас никак не отблагодарил!

Отношения у нас с тех пор заметно потеплели. Пусть Филч и не делился со мной пока никакими матценностями, для этого у "кладовщика сотого уровня" нужно "получить репутацию „превознесение“", но зато информация высшей степени полезности пошла теперь мне широким потоком. Например, под предлогом "ни в коем случае туда не ходи" я узнал восемь выходов из Хогвартса: как "секретные", о которых даже обучающиеся на третьем курсе Близнецы знали (так и хочется сказать — любая рыжая собака знает), так и по-настоящему неизвестные широкой публике, вроде ослабленной магической защиты на одном из окон первого этажа или калиточки для сквибов и магглов, да-да-да, оказывается, есть и такая.

Помимо продвинутого курса "Ориентирование в магических замках типа Хогвартс" завхоз охотно отвечал на мои вопросы.

— М… Мистер Филч. Если это, конечно, не секрет. Без подробностей. И только не обижайтесь, пожалуйста… — я замялся.

— Давай уже, парень, спрашивай, — подбодрил меня завхоз.

— А как так получается, что маги, студенты в смысле, вам, сквибу, ничего не могут сделать?

— Завидно стало?

— Не без этого, — видя, что Филч на меня не обижается, я решил поддержать его шутку.

— Без подробностей, говоришь… Без подробностей если, то меня защищает сам Хогвартс. Иначе, как ты сам понимаешь, даже, хе-хе-хе, прочувствовал на себе, ваш брат мне нормальной жизни бы не дал. Защита эта не абсолютна, но от мелких шалостей я защищен.

Но настоящий информационный бриллиант я получил совершенно случайно. Филч, в процессе дегустации полученной литровой бутылки дорогого огневиски, похвалил меня за выбор марки и посетовал, что такой хороший напиток ему перепадает слишком редко. Слово за слово, мы подошли к теме реальной стоимости галеона. Я рассказал про свой опыт сервиса "Домовик и Ко". Завхоз в ответ только посмеялся и сказал, что "ножками сходить на кухню и там перехватить кусок есть действие абсолютно бесплатное". В свою очередь Филч мне пожаловался, что продавцы продуктов из числа сквибов потеряли последнюю совесть и пытаются на пару кнатов поднять отпускные цены на продукты.

То, что в маггловском мире существует постоянная инфляция, я, естественно, знал. Более того, небольшая инфляция, по всем современным исследованиям, играет для экономики несомненно положительную роль. Поэтому то, что цены в магическом мире последние три столетия практически не менялись, стало для меня небольшим шоком. Как это так?

— А если в маггловском мире кризис? Или война?

— Так это совсем просто. Гоблины всего лишь курс галеона к фунту слегка повысят, и всё.

— И какой сейчас курс галеона к фунту?

— Не помню, вроде бы где-то один к пяти. То есть за один галеон сейчас гоблины дают пять этих маггловских фунтов.

— Погодите, мистер Филч, а почему тогда так сложно зарабатывать магглорожденным в их мире?

— Зарабатывать-то, может быть, и несложно, хотя с этим тоже есть проблемы. Но толку-то?

— В смысле? Заработал в фунтах, перевел в галеоны, и живи себе припеваючи.

— А курс фунта к галеону ты знаешь?

— Так ведь те пять… не?

— Ха, — улыбнулся Филч. — То курс галеона к фунту. А вот плавающий курс фунта к галеону сто — сто пятьдесят к одному! — и, увидев мою от удивления отвисшую до неприличия нижнюю челюсть, хрипло засмеялся.

Это было озарение. Вся мозаика странных событий, глупых недоработок канона и ошибочных решений персонажей моментально превратилась в цельную истинную картину магического мира.

"Ну конечно же! Рынок, обеспечиваемый натуральными товарами, никогда не сможет противостоять рынку, обеспечившемуся надутым воздухом пузырем. Поэтому раз магический мир все еще не скуплен на корню простым магглорожденным, взявшим кредит на открытие бизнеса в фунтах в обычном английском банке, то здесь имеет место жесткий, я бы даже сказал жесточайший, протекционизм.

Сразу понятно, почему банковскими операциями занимаются гоблины. Не потому, что, как подозревается в некоторых фанфиках, выиграли войну с магами. Скорее, наоборот. Не стоит переносить реалии большого мира на магический. Для гоблинов банковские транзакции — вечное ярмо на шее, потому что деньги — это всегда споры и конфликты. А большие деньги — серьезные конфликты. И гоблины в них всегда крайние. Но при этом только гоблинам можно доверять стопроцентно. И дело даже не в безусловных магических обетах, которые на них наверняка навешали маги, а в личной жизненной заинтересованности. Не в деньгах, нет. В банальном существовании как вида. Трудно придумать для магглов и магов более удобный повод для всеобщего объединения с последующим причинением геноци… всеобщего добра, чем атака злых коротышек, веками сидящих на золоте. Таким образом, любой гоблин скорее умрет, чем предаст, ибо это предательство, возможно, приведет к исчезновению всю расу, а вот человек… Человек в погоне за личной наживой легко это может сделать".

— И большие суммы, поди, не перевести из маггловского мира? — продолжал размышлять я вслух.

— Конечно! В год ты можешь обменять маггловской валюты на сумму до двухсот галеонов. Сверх этой суммы обменный курс становится совершенно мордредовым. Так что маггловский банк грабить не советую.

Что ж… Полученная информация перечеркивала все мои уже сделанные на фоне анализа канона и фанона прикидки вариантов быстрого обогащения, но уж лучше сейчас, чем когда я уже влезу в какой-нибудь полукриминальный бизнес.

Конечно, у системы есть тонкие места. Возьмем для примера не прямые операции с валютой, а более сложные, прокрученные через один-два товара. К примеру, я граблю банк, покупаю на полученные фунты ну хотя бы партию кофе в Африке, везу его сюда маггловским самолетом и толкаю перекупщикам из Лютного переулка. За галеоны. Получаю курс близкий к невероятным один к одному.

Но со дня введения Статута секретности прошло уже немало веков, поэтому все такие нычки давным-давно уже прихватизированы ушлыми дельцами. Не удивлюсь, если кто-то вроде тех же Малфоев корни своего финансового благополучия ведет именно оттуда. Или, что еще проще, крышует такой бизнес. Соваться туда…

— А как же торговля едой с магглами? — я решил получить еще одно подтверждение своим предположениям.

— Ты туда даже не думай сунуться, — на полном серьезе предупредил Филч. — Убьют.

Как я и думал! Для сравнения. Вот в обычной жизни можно ли пойти торговать наркотой? Этическую сторону вопроса я сейчас не рассматриваю, только практическое исполнение. Конечно можно! Там всегда нужны новые люди, потому что текучесть кадров колоссальная. Ведь пушеров убивают и конкуренты, и животные на ломке, и для полиции ты законная добыча… Так и здесь. Сунуться в контрабандный бизнес можно, но что я получу в итоге? Один, ну, может, два раза у меня получится крутануть, а после… После меня найдут и публично покарают, чтобы другим неповадно было. Наверняка, если осторожно, можно попробовать замутить что-то не очень доходное, а значит, не такое опасное, чуть позже, когда появится вес и сила. Пока же лучше сидеть на попе ровно.

Конечно, обидно за отправившиеся в корзину глобальные и прибыльные идеи, но жизнь дороже. Впрочем, для реального мира это вполне естественно — обламывать горячих и молодых. В конце концов, канон — это всего лишь небольшой срез магического мира, да еще через призму восприятия магглорожденного школьника, проведшего почти сто процентов своей жизни в магическом мире за закрытыми дверьми частной школы-пансиона.

Кстати, такой грабительский курс еще отлично привязывает магглорожденных получать зарплату в галеонах, то есть работать в магическом мире. Интересно, а какой-нибудь Малфой по-тихому не промышляет нелегальными обменными операциями? Скажем, за галеон тридцать фунтов, а за пятьдесят фунтов — один галеон? Надо будет аккуратно этот вопрос прояснить.

А вообще, если подумать, то вопрос экономики магического мира нуждается в серьезном исследовании. Пусть маги что-то производят для себя сами, те же артефакты, книги, одежду, средства передвижения и так далее, но один из основополагающих товаров ежедневного потребления — еду — маги покупают у магглов.

Насколько я помню по прошлой жизни, на еду у людей, магглов то бишь, в среднем, в Англии уходит около ста фунтов. Это в неделю. И опять же средний показатель. Мажоры столько на чашку кофе потратят, а нищий, может, и месяц проживет. То есть в месяц на еду средний житель Англии потратит, опять же округленно, пятьсот фунтов. То есть в месяц из магического мира в мир маггловский утекает пятьсот*Х фунтов, где Х — количество магов в Англии. И это только нижняя граница. Тот же Малфой не дошираком наверняка питается. На какие такие шиши вся эта роскошь? Разовыми покупками магглорожденных, сколько бы их ни было, или частными приусадебными хозяйствами такое не окупить, особенно если учесть, что большинство из них получает пособие из Министерства!

Значит, что? Значит, из маггловского мира в мир магический идет стабильный денежный ручеек. Вот бы к нему присосаться! Надо хорошо это обдумать.

К началу апреля жизнь моя вошла в накатанную колею. В очередной раз, тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы, как в декабре. Расписание дня приняло следующий вид: подъем, завтрак, учеба, обед, самоподготовка или посещение Выручай-комнаты под предлогом отработки, отработка, сон.

И все бы было ничего, если бы не Малфой. В последнее время он разделил свое внимание между Поттером, которого в основном доставал на уроках, и мной. Куда бы я ни пошел, везде видел серебристо-зеленое трио из белобрысого, Гойла и Забини или Паркинсон.

Нет. Не подумайте, ничего такого. Никаких дурацких шуточек или глупых перепалок — все по-аристократически вежливо и чинно. Вот только темы разговоров… разные, но все как одна слишком серьезные для легкой беседы. И смотрит Малфой на меня так внимательно.

Итак, откуда растут ноги у такого странного интереса? Не стесняясь задавать прямые вопросы, он обо мне все, что ему нужно было, вызнал еще во время нашей совместной учебы.

Ключевое слово здесь "ему". Вряд ли это инициатива самого Драко. А чья? Ну, это совсем очевидно, чья именно.

Со старшим Малфоем я виделся вживую всего один раз и очень недолго. И вроде все было нормально, но тут такое внезапное внимание к моей скромной персоне. Что-то Малфою не понравилось во мне лично: ведь если бы это было дело семейное, то вряд ли разговаривали бы со мной. Но что именно? Приверженность чистокровным порядкам? Нет. Драка с предателем крови? Тоже нет. Кстати, а после чего это там мне внезапно был сделан недвусмысленный выговор и напоминание про службу роду Малфой? Опа-опа. После восхваления Волдеморта. И если Малфой четко напоминает мне, кому принадлежит моя верность, и эта персона не Томми… Значит, Малфой-старший совсем не горит желанием вновь припасть к стопам Темного Лорда. Уже сейчас, а не после пятого-шестого курса, как в каноне.

Как интересно… Но вполне ожидаемо. Что с этим делать? Сдать Волдеморту Малфоев? И похренить весь канон? Не. Не выгодно. Показать, что я не такой фанат Томми? И потом огрести кучу проблем от Темного Лорда? Хотя… А если показать, что я еще больший ретроград, чем они? Хм… Что-то такое краем глаза я встречал в Кодексе Хогвартса. Вот только к разговору нужно хорошо подготовиться. Подобрать такие формулировки, что к ним бы даже параноик и маньяк Реддл не подкопался.

— Мистер Крэбб? О чем вы так сильно задумались, что не замечаете своих сокурсников? — О! На ловца и зверь бежит! Ну здравствуй, Драко.

— Надеюсь, во глубине своих мыслей вы не спутаете нас с Уизли? — слегка кокетливо произнесла Паркинсон. Сегодня роль третьей в триаде досталась ей.

— Привет! — кивнул по-простецки Гойл.

— Добрый день, джентльмены, леди, — коротко поклонившись, поздоровался я.

Действительно, идя на обед, я чуть не столкнулся со слизеринцами. Не. Нельзя так глубоко уходить в себя. "Постоянная бдительность" (с) Аластор Моуди.

— Что вы, мисс Паркинсон, разве я мог бы спутать сына или дочь чистокровного рода с каким-нибудь грязнокровкой или предателем крови?

— Конечно мог! — услышав любимое слово, включился в беседу Малфой. — В Хогвартсе сейчас столько магглорожденного отребья, что натолкнуться на них можно везде. Мой отец говорит, что…

За обед Драко ничуть не успокоился, а только еще больше распалился. В итоге на выходе из Большого зала перед большими дверьми образовалась пробка из ругающихся на грани драки двух триад: слизеринской и гриффиндорской. Весу сваре добавляли стоявшие в зрителях учащиеся всех четырех факультетов.

— Мистер Малфой? Что здесь случилось? — спросил подошедший Персиваль.

— Заткнись, Уизли! А вас, грязнокровок, надо топить, как котят! — вошедший в раж Малфой не видел и не слышал ничего. Почему Шляпа не отправила его в Гриффиндор? Типичный же представитель. Или это такая удачная маска?

— Смотри, как бы тебя не утопили самого, пожирательское отродье! — Уизли во всей красе.

— Давайте не будем ссориться и решим проблему, как взрослые... — попробовал было я притушить конфликт, но договорить не успел.

— Срал я на твою взрослость, барсучья змея! — рыжего заносило ничуть не хуже Малфоя. Но то, что я могу, точнее вынужден, спустить Малфою, Уизли не прощается от слова совсем.

— Мистер Уизли, как поживает ваш глубокоуважаемый брат Фред? Не хотите ли присоединиться к нему в таком гостеприимном Больничном крыле?

— Ты! — Рончика за руки с двух сторон схватили Грейнджер и Поттер. Спасли, можно сказать, тому если не жизнь, то здоровье точно.

— Так, джентльмены, давайте решим наши политические разногласия цивилизованным образом. К примеру, в общем диспуте о чистокровных и магглорожденных в магическом мире, — предложил подошедший Теодор Нотт.

— Мы в этом деспоте участвовать не будем! — решил всё за всех Рон.

— Диспуте, Уизли, а не деспоте! — поправил я.

— Да пошел ты! Пошли, ребята, от этих мордредовых чистокровок!

— Сам послал, сам пошел! — рассмеялся Малфой. — Впрочем, меня тоже не очень привлекает серьезно разговаривать со всякими грязнокровками.

— Предложение мистера Нотта, мистер Малфой, весьма интересное. Вам, как будущему члену Палаты лордов, придется не раз и не два выступать перед аудиторией. В том числе, и перед неблагожелательно настроенной. Не стоит ли начать практиковаться в этом сложнейшем искусстве, которым так виртуозно владеет, например, лорд Малфой, уже сейчас?

С такой стороны на это предложение блондин еще не смотрел. Подумав, он согласно кивнул и спросил:

— И когда?

— Я думаю, что через неделю-две. Ведь всем участникам следует хорошенько подготовиться. И еще. Мистер Малфой, не возьмете ли вы на себя труд пригласить или попросить пригласить на прения всех заинтересованных участников и зрителей, невзирая на курс, факультет и статус крови?

— А ты тоже хочешь выступить? — напряженно спросил Малфой.

— А почему бы и нет?

— Тогда согласен. Я оповещу всех.

Мое участие его полностью устроило. Драко вежливо попрощался со всеми и отправился в общежитие Слизерина. Наверное, писать письмо отцу.

Межфакультетское собрание случилось через две недели. На нем не было Поттера и его рыжей команды, но был Персиваль Уизли. От ало-золотого факультета в качестве докладчиков присутствовали еще нарциссичный Кормак Маклагген и пара неизвестных мне старшекурсников: магглорожденный и полукровка. Группы поддержки у них не было.

От родного Хаффлпаффа докладчик был один, но факультет дружелюбия не бросил меня. В качестве группы поддержки я прихватил Эрни Макмиллана и Джастина Финч-Флетчли, с которыми заранее кое о чем договорился, а также пришли поболеть за меня Ханна Эббот и Сьюзен Боунс. Чтобы не случилось чего нехорошего (учитывая мою репутацию, не только с первокурсниками), прения посетили Седрик Диггори и староста Хаффлпаффа Габриэль Труман.

Как это ни парадоксально, но Рейвенкло решил держать строгий нейтралитет. На прения пришли трое из пяти лидеров факультета и еще по одному человеку с каждого курса, но докладчика своего они не выставили. Ни одного! И это факультет умников? Им нечего сказать? Нет. Это чистый нейтралитет.

Наипредставительнейшую группу выставил самый чистокровный факультет — Слизерин. Все лидеры, все старосты, Малфой со всеми одноклассниками, десяток ребят с других курсов. Короче говоря, можно было сказать, что половина в зале — слизеринцы, и не сильно ошибиться в этом утверждении.

Если бы это сборище в действительности чего-нибудь решало, никаких надежд на принятие решения, отличного от продвигаемого чистокровной партией, не было бы. Но мне было важно совсем другое. Эту дискуссию я хотел использовать для того, чтобы мою позицию услышали и поняли. Не школьники, нет. Точнее, и они, но не только. Мой будущий спич был посланием взрослым. Лорду Малфою. Отцу. Директору.

И Лорду Волдеморту.

Очередность доклада распределялась согласно жребию. Еще до начала я встретился с Малфоем и договорился о том, чтобы немного схитрить. Малфой хотел говорить первым, я — последним, поэтому мы заранее оставили эти места за собой, чуть-чуть изменив спички в непрозрачном мешке. Был бы Драко постарше — в первые ряды бы не полез, но юношеские амбиции просто отличная ниточка, не потянуть за которую настоящее преступление.

Началось собрание, и из Малфоя полилось: "грязнокровки", "попрание вековых традиций", "отнимают места у чистокровных" и прочий поток сознания. Желающим прослушать лицензионную копию речи обращаться к портрету Вальбурги Блэк, площадь Гриммо, дом двенадцать. Реакцией на выступление был дружный возмущенный вой красно-золотых и части рейвенкловцев, который из перепалки чуть не перерос в общую драку формата "все-против-всех". Чтобы прекратить это, пришлось сбегать за первым попавшимся преподавателем, которым, вот сюрприз так сюрприз, оказался… преподаватель ЗОТИ профессор Квиррелл. Тот, на время забыв о своем заикании, легкими взмахами ладони и щелчками пальцев разнял начинающуюся драку и заткнул самых говорливых. Слизеринцы в двух словах объяснили суть обсуждаемого вопроса, и Квиринус Квиррелл согласился на их предложение остаться в качестве молчаливого гаранта порядка.

Слизеринцы были довольны, а вот мне резко поплохело. Уж лучше бы это был Снейп. Или Макгонагалл. Да Мерлин с ними, пусть даже придет директор! Что-то мне было сцыкотно вываливать перед Волдемортом информацию, которую я собрал, копаясь с помощью Выручай-комнаты в исторической части Кодекса Хогвартса. Остается надеяться, что сегодня Томми в хорошем настроении, а Квиррелл в состоянии контролировать душевные порывы своего вселенца.

Тем временем слово дали гриффиндорцам. Последующие выступления были одним гимном Общему Благу. Оттенки различались в зависимости от статуса крови докладчика. Чем чистокровнее, тем больше покровительственности в адрес магглорожденных звучало в их речах. Квиринус сидел совершенно спокойно, лишь редкими бесшумными жестами гасил бурление слизеринцев.

Остался один я. "Ну, была не была!"

В отличие от предыдущих ораторов, пришедших на прения с голословными утверждениями, я подготовился гораздо капитальнее. С собой у меня был маленький листик бумажки. Точнее, это пока был маленький листик, а вот сейчас:

— Мистер Диггори, не поможете мне?

— Да?

— В десять раз можно увеличить?

— Конечно!

Маленький клочок бумажки превратился в огромный плакат. На нем все присутствующие с удивлением обнаружили прямоугольник, разделяемый по горизонтали несколькими плавными изогнутыми линиями.

— И что это такое? — с любопытством спросил Квиррелл.

— Это график.

— Какое-то маггловское изобретение? — с презрением в голосе перебил меня Бейтс.

— Наверное, только изобретению этому лет больше, чем Хогвартсу. Тот, кто изучает или будет изучать нумерологию, знает, что это такое. Итак, это график соотношения чистокровных, полукровок и магглорожденных, обучавшихся в различное время в школе. Данные я взял из Кодекса Хогвартса, где отмечаются все студенты, принятые на обучение в школу, и их статус. Кто мне не верит, может проверить сам. Кодекс находится в библиотеке.

Поясняю. На графике зеленая зона — чистокровные, синяя — полукровки, красная — магглорожденные.

— Как вы видите из графика, во все года, кроме последнего века, чистокровные составляли большинство студентов Хогвартса. Число полукровок колебалось около одного уровня, а вот процент магглорожденных изменялся разительно. Обычно их было не больше двух-пяти процентов от всей численности студентов. После того, как восторжествовала линия Гриффиндора в одиннадцатом — двенадцатом веках, число магглорожденных студентов росло, пока вдруг резко не сократилось до нуля в тринадцатом — пятнадцатом веках. Кто скажет, что случилось в это время?

— Инквизиция, — прошептал кто-то из Рейвенкло.

— Правильно. "Для мага важна лишь его Сила, а происхождение вторично!" — именно за это ратовал Годрик Гриффиндор, желая увеличить количество магов и с этой мощью завоевать весь мир. Именно против бездумного количественного увеличения и протестовал Салазар Слизерин, говоря, что магглорожденные предадут чуждых им волшебников при первом же удобном случае (как и вышло в дальнейшем во времена инквизиции). Салазар считал, что магглорожденных, не считаясь ни с чьими желаниями и мнениями, следует забирать из семей магглов сразу же после рождения и принимать их в чистокровные рода на положение слуг и младших родственников. Из-за этого и произошла их знаменитая размолвка. Тем временем постепенно вражда между церковью и магами утихала, и в Хогвартсе стали опять появляться магглорожденные. Как видите, опять не больше тех же двух-пяти процентов. Сейчас, как совершенно правильно заметил мистер Малфой, их число сильно увеличилось, достигнув почти десяти процентов.

— Я же говорил! Нужно их всех…

— Я еще не закончил. Это что касательно истории. А вот этот график, — я взглядом попросил Седрика увеличить следующий плакат. — Этот график показывает абсолютное число магов в Англии.

Чистокровные взглянули на него и нахмурились. Красная линия магглорожденных резко росла вверх, в то время как зеленая линия чистокровных шла вниз.

— Как вы знаете, количество магглов растет взрывообразно, соответственно, чисто статистически растет и количество магглорожденных волшебников. Если магом от магглов рождается один из миллиона, то в средних веках их было, ну скажем, сто, а сейчас их тысячи! И в то же время есть и обратный процесс.

— Но почему? — спросила Паркинсон.

— Почему чистокровных так мало? — переспросил я. — Любой чистокровный и большая часть полукровок сейчас близкие или дальние родственники. Даже, как бы ужасно это ни звучало, но, например, присутствующий здесь мистер Малфой четвероюродный брат Рональду Уизли через прадеда Блэка. Среди магглов общество с такой степенью инцухта давно бы рождало одних уродов и дебилов или просто прекратило бы свое существование, но у нас есть Мать-Магия.

Магия велика и могущественна… Но далеко не всесильна. Регулярно, из поколения в поколение, магия лечит и поддерживает каждого мага и его род. Но с каждым новым близко или дальнеродственным браком магии требуется все больше и больше, а значит, хватает ее на меньшее количество отпрысков.

— И что с этим делать? — после потрясенной паузы спросил кто-то.

— Вот, мистер Джастин Финч-Флетчли, член древнего и богатого аристократического рода, пусть и маггловского. Процветающего рода, прошу отметить. Мистер Финч-Флетчли, как в случае опасности истощения рода поступают магглы?

— Ну, у нас есть много побочных ветвей. Обычно получается так. Понравилась, скажем, женщина лорду, появились дети, он, чтобы прикрыть факт незаконнорожденности, отдает ее в жены своему вассалу с гербом бастарда или с образованием побочной ветви. Бывает, они становятся и наследниками. Также очень хорошо действует разделение или путешествие рода. Младшие рода — надежная подпорка старшим, а смена места жительства спасает род от вымирания в стихийных бедствиях и войнах.

— Видите, даже магглы используют то, что еще тысячу лет назад предложил Салазар. Брать к себе совсем юных магглорожденных и воспитывать из них магов.

— Но…

— А насчет кровного родства? У нас, в отличие от магглов, существует такая дисциплина, как магия крови. Принятый в род становится по крови и магии истинным членом фамилии.

— Чистокровные семьи, — чопорно начал Малфой, — не находятся на грани исчезновения, чтобы принимать такие реше…

— Не на грани исчезновения? — не выдержав, я перебил Драко воплем. — Открой Книгу священных двадцати восьми! Читай и считай молодое поколение! Эбботы — осталась одна присутствующая здесь Ханна. Блэки — мощнейшее еще в начале века чистокровное семейство исчезло! Остался единственный кровный наследник, да и тот в Азкабане. Булстроуды — единственная дочь, надежда рода, — я кивнул в сторону напрягшейся Миллисенты. — Лонгботтомы — один. Краучи — молодых нет вообще. Кэрроу — бездетные в Азкабане. Лестрейнджи — бездетные в Азкабане. Малфои — один. Нотты — один. Пруэтты — выбиты. Розье — бездетные в Азкабане. Слагхорны — про молодых ничего не знаю. Трэверсы — бездетные в Азкабане. Флинты — один. Эйвери — бездетные в Азкабане. Яксли — бездетные в Азкабане. Олливандеры — вроде бы есть племянник, продолжатель дела, но прямая линия пресеклась. Мраксы — тоже все. Две трети родов! И я из молодых Крэббов один. И Грег. И Панси… Мало вам справочника и своих семей, посмотрите по сторонам, на своих деканов и преподавателей. Великий Белый Маг, а детей нет. Макгонагалл, одаренная в трансфигурации, детей нет. Одаренный в зельеварении декан Слизерина — не женат, детей нет. Насчет профессора Флитвика ничего не знаю. Остальные преподаватели тоже особо детьми не хвастались. То есть своих детей нет ни у кого, кроме декана Спраут. И это вы называете хорошей ситуацией? Да мы уже практически исчезли!

— Темный Лорд хотел пойти войной на магглов и грязнокровок, чтобы…

— Войной? — деланно удивился я. — Давайте считать. В данный момент по стечению обстоятельств в Хогвартсе учатся последние представители практически всех оставшихся древних родов. Рассмотрим такой вариант, что сегодня начинается война, а завтра на Хогвартс нападает какой-нибудь Темный Лорд с континента, обосновывая свои действия тем, что здесь преподается светлая магия. Или возрожденная магглами инквизиция, под предлогом преподавания слишком черной магии. Или изгнанные много веков назад сиды вернутся. Или разразится очередная маггловская Великая война. Или просто без изысков на Хогвартс с неба падает огромный метеорит. Без разницы, кто или что является причиной, но все студенты умирают. Что станет с нашими родами?

— Если со мной что-то случится, то мой отец страшно отомстит любому… — запальчиво начал Малфой, но я перебил его.

— Месть — это не спасение. Она хоть и накажет виновного, но не исправит содеянного. Наследник Малфой, подумай, что будет тогда в этом случае с твоим "великим родом"? Кто будет наследовать магию?

— На нас пока никто не желает нападать…

— Важно не желание, важна потенциальная возможность. Желание — тьфу, сейчас его нет, а завтра появится. Зато возможность... Это опасно. Помнишь случай в гостиной? — Драко неуверенно кивнул. — Виноватого ведь так и не нашли. Так новая война добьет нас окончательно! У магглорожденных-то дети рождаются хорошо.

— Значит, ты за магглорожденных против чистокровных?

— Не надо перевирать мои слова. Я за магов вообще. Без чистокровных мы потеряем знания и линии крови, которые пестовались магами и Матерью-Магией в течение столетий и тысячелетий! Без обретенных, без свежей крови эти рода вымрут. Без древней крови и знаний магглорожденные волшебники ослабеют и растворятся среди магглов, заняв места фокусников в балаганах и цирках, а также подопытных кроликов на разделочных столах маггловских ученых. Пока Министерство изо всех сил сдерживает наплыв магглорожденных, держа их на нижних должностях, не принимая их на работу или вообще не вводя в магический мир. Но это не панацея. Рано или поздно, если ситуация не будет изменена нами, сама Мать-Магия низложит неугодных. И все рухнет.

— То есть ты открыто порицаешь идеи и действия Лорда Вол… Того-кого-нельзя-называть? — вкрадчиво поинтересовался кто-то со Слизерина.

— Хм, — я сбавил обороты, вспомнив, что и при ком я говорю. — Кто я такой, чтобы порицать или одобрять решения признанного самой Магией Лорда? Я всего лишь акцентирую внимание на фактах и результатах. Вне зависимости от того, чего хотел в итоге добиться Лорд, война пошла на пользу именно тем, кто активно продвигал магглорожденных. Но, самое смешное, не на пользу этим самым магглорожденным и полукровкам из мелких родов.

— Жаль, что я не могу посмотреть на то, как ты сказал бы Ему это в лицо.

— Я не побоюсь сказать это в Его присутствии, — подумал я и взглянул пристально глядящему на меня профессору ЗОТИ прямо в глаза.

— Как удачно для такого храброго юноши, что Мальчик-который-выжил избавил тебя от возможности проявить свою храбрость, — зло прошипел кто-то с факультета чистокровных.

— Кто вам сказал такое? — от моего вопроса присутствующие как-то даже опешили.

— Но Мальчик-который…

— Бла-бла-бла. Это я слышал тысячу раз. Но помимо чтения издаваемых победителями газет нужно читать и древние книги. Найти сейчас живого человека с меткой, пусть она и поблекла, довольно несложно.

— И что?

— Ребята, вы меня реально убиваете своей доверчивостью министерским газетам.

— При чем тут это?

— Мистер Бенедикт Дойл, — я как мог съежился и попытался голосом и жестами притвориться профессором Флитвиком. — Скажите, в каких случаях прекращают действие данные волшебником клятвы и ломаются завязанные на кровь артефакты?

— Только в случае смерти… Ох, Мерлин! — пораженно застыл рейвенкловец. Не прошло и десяти секунд, как смысл сказанного дошел и до других.

— Десять баллов Рейвенкло, — ухмыльнулся я.

— Значит Тот-кого-нельзя-называть жив? — со страхом прошептала Боунс.

— Я не знаю. Но точно могу сказать, что он не мертв.

— И что же нам делать? Стройными рядами записываться в смертожорцы? — воинственно спросил кто-то с Рейвенкло.

— Отнюдь нет. Это личное решение каждого.

— А что ты посоветуешь? — прямо спросил у меня абсолютно серьезный Эрни Макмиллан.

— Как вы знаете, мой отец был Пожирателем. Благодаря его рассказам и по результатам своих собственных размышлений я могу сказать только одно. Не нужно сражаться против Темного Лорда. Лорд своих противников преимущественно убивал, таким образом обескровливая и так находящиеся при смерти древние рода. Аврорат нарушителей судил и сажал в Азкабан. Из Азкабана можно так или иначе выйти. Из могилы выйти нельзя.

Я почувствовал на себе тяжелый, злой взгляд. Взгляд, который прожигал меня не хуже лазера. Я отлично догадывался, чей он. Теперь, если я не хочу стать Лорду непримиримым врагом, от беседы с Волдемортом мне не отвертеться.

О затеваемом школьниками ученом собрании директор узнал задолго до его начала. После поступления в школу Надежды Магического Мира Дамблдор обращал особое внимание на дела учеников первого курса, да и сам формат встречи не подразумевал секретности. Поттер и его окружение, благодаря Рону Уизли, в обсуждении не участвовали, поэтому запрещать Альбус ничего не стал. Ему и самому было любопытно прояснить позицию чистокровных родов. Ведь в таком возрасте (а зачастую и в гораздо более зрелом) люди еще не имеют своих собственных политических воззрений и слепо повторяют за родителями. Исключения предельно редки и являются скорее ошибками родителей, чем успехами манипуляторов. Эх, Блэк, Блэк…

Стукачей — какое грубое слово, конечно же осведомителей — среди студентов у Дамблдора всегда хватало. Даже на Слизерине, как бы там ни кичились своей честью чистокровные и их декан. Особенно декан. Хватало еще и потому, что вопрос о достаточном количестве своих агентов директор держал на постоянном контроле. Искал, готовил, можно сказать, взращивал их с пеленок, никогда не отказывая тем в мелких поблажках и послаблениях, взамен получая максимально полную и правдивую информацию о состоянии дел на факультетах, а также возможность влиять на ситуацию не только сверху, административно, но и снизу.

Вот и сейчас директор внимательно прослушал четвертую и последнюю вариацию речи младшего Крэбба (восприятие учеников в зависимости от факультета очень сильно различалось, и это было очень ценно) и, отпустив шпиона, глубоко задумался.

Вопросы Крэбб поднимал очень острые, но вот ответы на них Дамблдору совсем не нравились: "Да, с одной стороны, для чистокровного и сына Пожирателя признать нужность полукровок и магглорожденных это большой шаг вперед в политическом прозрении. Но с другой стороны, с такой же вероятностью можно сказать, что это огромный шаг назад! Ведь что бы там ни писали сейчас в хрониках, ни Салазар, ни Годрик не ненавидели нечистокровных магов. В те времена оценивали по знаниям и силе, а не по толщине родовых книг. И мнение, защищаемое молодым Крэббом, очень сильно похоже на порядки пятого — десятого веков. Дряхлеть и замыкаться в себе аристократия стала гораздо позже.

Но способы решения проблемы? Это же дремучейшее средневековье! Хотя, если абстрагироваться от штампов, надо признать, что определенный результат такие меры могут дать. Когда Силы Света одержат окончательную победу, нужно будет придумать что-то вроде этого.

Самое смешное, что совершенно случайно при этой беседе присутствовал Квиррелл. Ах, мальчик мой, если бы ты знал, перед кем ты ругаешь Волдеморта. А если аккуратно Крэбба просветить? Чуть напугать, пообещать защиту? Обдумать этот вопрос немного позже.

Кстати, а откуда у мистера Крэбба-младшего такая конфиденциальная информация? Да еще в числах? В Министерство он писем не писал… Да и не сообщают невыразимцы такое кому попало. Даже вот мне, Великому Светлому Магу, не сообщают. Малфой-старший? У него только оценочные данные "больше-меньше". Школьная библиотека? И в ней есть такие данные? Что-то здесь не то, но вот что именно?"

Вызванная мадам Пинс смогла прояснить этот вопрос. Да, мистер Крэбб дважды запрашивал доступ к Кодексу и что-то выписывал из него. Она предупреждала директора об интересе молодого, слишком молодого, человека к ненужным знаниям, но директор только отмахнулся от нее.

"Не до того было! Нужно было строить полосу препятствий и прогнать через нее пару первокурсников для теста. Стереть память, внести изменения… Хорошо. Может быть, мистер Крэбб действительно нашел что-то важное в открытых источниках? Артур Уизли потратил почти год, тайком роясь в документах Министерства, а мальчишка все провернул за сорок минут. Нужно потратить пару дней, полистать Кодекс и проверить выкладки. Но где взять столько време…" — глаза директора удивленно расширились. Он наконец-то ухватил за кончик ту мысль, что все никак не давала ему покоя. — Спасибо, мадам Пинс.

Библиотекарша тихо ушла, оставив директора школы в думах о всеобщем благе. Как жаль, что она не могла прочитать мысли своего начальника! Узнала бы о нем много нового.

"Ах ты, хитрый лгунишка! Вот ты и попался, мальчик мой! Значит, доступ к библиотеке Хогвартса, или, как ее еще называют в легендах, библиотеке Выручай-комнаты, ты у Ровены все же выпросил! И печать еще от Салазара. А от Салазара ли, если учесть, куда мальчик попал после перераспределения? Может, вообще от Хельги? И понизившаяся на два уровня сила магии как раз ушла в оплату этих даров? А общая потрепанность после разговора — результат недовольства Основателей отказом от их заданий? Хм. Весьма правдоподобно. Значит, не следует особо ждать от мальчика каких-то неожиданных действий. Но все равно глаз с него спускать не будем! И что же он с таким интересом читает в Выручай-комнате? Надо бы проверить…"

— Даппи! — позвал Дамблдор в пустоту кабинета.

— Даппи пришел, господин директор, сэр.

— Даппи. Ты знаешь, где лежат вещи мистера Крэбба?

— Даппи знает. Даппи иногда убирает комнату первокурсников Хаффлпаффа.

— Тогда аккуратно собери и принеси мне все записи, все бумаги и все книги, что найдешь у него. Потом аккуратно вернешь все на место, чтобы лежало как было.

— Даппи сделает!

Спустя пару минут директор с брезгливостью рылся в вещах своего студента. Обычные книги из Косого или аналоги томов из открытой части библиотеки. Конспекты… Ну и каракули, он что, вообще писать не умеет? Какие-то бумажки, стопка чистых листов, пара пустых книг, точно пустых — магия и специализированные очки-артефакты не обманут… Хм. Все чисто.

Директор уже было хотел приказать домовику все вернуть, как заметил скомканный листок бумаги в его маленькой ручке.

— Что это у тебя, малыш?

— Даппи виноват. Даппи не убрал мусор. Даппи накажет себя…

— Дай сюда! М-м-м… — с интересом промычал Дамблдор. — Что же у нас тут? О! Вот это уже гораздо интереснее! — "Насколько я узнаю слог, это страница из книги "Магия ритуалов и Ритуальная магия" за авторством средневекового Гармана фон Эшенбаха. На континенте это настольная книга для начинающих ритуалистов. Уж что не отнять у германцев, умеют они все разложить по полочкам! Перевод на староанглийский, скорее даже не перевод, а переложение, придало книге мягкость в прочтении и легкость в усвоении материала. Да что там говорить, если я сам по ней учился в свое время. Теперь в Англии за эту книжку светит либо приличный срок, либо неприлично крупный штраф, ибо некоторый рассматриваемый в книге материал может сильно навредить общему благу. Хм. Все перечеркнуто, и почерк нормальный. Прыткопишущее перо? Зачем он переписывает книгу? Хочет сделать свой перевод на современный язык?"

— Даппи. Убери все. Мусор я заберу. — Даппи и вещи Крэбба тут же исчезли.

"…Кстати, а доступом в библиотеку Выручай-комнаты студенту, ради всеобщего блага, с директором придется поделиться!

Но вот все равно что-то гложет меня. Как-то странно звучат его речи. Очень странный акцент, и не против меня, но в то же время и не против Тома. И, опять же, странный второй выпрошенный дар. Не сила, которой просили и получали все, абсолютно все без всякого исключения дорвавшиеся до Основателей маги, о которых я знаю; и не деньги, которые его семье очень бы пригодились, частично выводя из-под влияния Малфоя; но, внезапно, защита от ментальной магии. Что же ты так боишься мне показать, мальчик мой? Или не мне? Ведь когда ты просил защиту, то еще учился на Слизерине. То есть — в чем-то ты успел настолько провиниться перед Северусом? Или не перед ним? А перед кем тогда? Что же ты скрываешь? Спасибо, мальчик мой, что у тебя есть своя маленькая тайна. Я так люблю узнавать их у вас: и у взрослых, и у детей, а потом использовать ко всеобщему благу. Жаль, на все не хватает времени. Сейчас главное — это воспитание Поттера. А ты пока чуть подрасти, ведь твой проступок, твоя тайна хоть и детская, а платить за нее ты будешь по взрослым расценкам. Так что я не буду пока трогать тебя, мальчик мой. Так даже выгоднее… А потом я найду время и свободную клеточку на доске, куда поставить твою пешку. Там будет виднее…"

Выступление мое прошло… сложно. Надеюсь, что высказанные мною идеи дойдут до адресатов. Логика тут простейшая. Как будет думать лорд Малфой после того, как ему передадут содержание разговора? С одной стороны, перед ними, взрослыми смертожорцами, малыш Крэбб показывает себя ярым сторонником Темного Лорда. С другой стороны, перед детьми он яростно искренне пропагандирует древние порядки. Значит, что? Значит, Крэбб в личной встрече перед ним и отцом притворялся. А если перед ними он притворялся, то в действительности Крэбб-младший не является последователем Темного Лорда, как, впрочем, и Дамблдора. И вообще, по политическим воззрениям он, то есть я, являюсь разумным консерватором-центристом. Надеюсь, Малфоя я просчитал правильно и он действительно хочет порвать с Волдемортом, иначе меня ждут серьезные неприятности. Конечно, после возвращения Темного Лорда и созыва Ближнего круга Малфой попробует взять меня за яйки, угрожая передать хозяину мои крамольные речи, но тут есть один, неизвестный блондину, нюанс.

Ладно, как бы там ни было, будем считать, что проведенное собрание решило часть моих проблем. Но, как это часто случается, совершенно неожиданно создало несколько новых.

Во-первых, отношение на Хаффлпаффе ко мне слегка охладело после лекции о пользе сотрудничества с Волдиком. Пришлось объяснять еще несколько раз, правильно расставляя акценты на том, что я не хочу ничьей смерти и лучше нам вообще не лезть в войну. В итоге поверили все, даже Сьюзен Боунс. Вроде бы.

Во-вторых, на меня обиделась мадам Пинс, потому что из-за моей ссылки на Кодекс Хогвартса ей теперь приходилось постоянно сопровождать к нему то одного, то другого любопытствующего студента, а остальные в это время устраивали бардак в общем библиотечном зале.

В-третьих, ко мне стали по-другому относиться на Слизерине. Не хуже, не лучше, а… серьезнее, что ли. Образно говоря, из разряда "наш паренек, хоть и придурковатый слегка" я перешел в разряд "единомышленник и возможный союзник, но себе на уме", а это уже совсем другой коленкор. Такие оттенки аристократы чувствуют очень тонко.

Ну и самое серьезное. Волдеморт. Придется идти к нему, каяться.

Быть может, кто-то мог бы мне попенять за то, что я вот так вот эгоистично собираюсь идти в услужение к страшному злодею, убийце и прочая, прочая, прочая. Но я не маг, я не англичанин. Этот мир для меня чужой и чуждый. Была бы Магическая Россия, то еще поискал бы варианты, а так… Какое мне вообще дело до всего этого? Магглорожденные, грязнокровки, благородные — все они для меня на одно лицо, так что я могу спокойно ценить только свою шкуру и жизни тех, кто станет мне по-настоящему близкими людьми. Это пока таких у меня нет, но в будущем — обязательно появятся.

"А еще окружающий меня мир — это не книга, не фильм и не компьютерная игра. Возможности перезагрузки здесь нет. Поэтому следует тщательно продумать разговор. Наверняка, вопрос про то, как именно его раскрыли, Темный Лорд задаст если и не самым первым, то в числе первой пятерки точно. И если ответ ему не понравится, то я получу за свою догадливость непростительное в рожу. И будет это не круцио, и хорошо, если империо".

Кстати, о непростительных. Случился у меня в один из вечеров в Выручай-комнате полный мозговой ступор в переводе учебника по ритуалистике (и это еще хорошо, что я догадался у Диггори брать напрокат заколдованное перо, которое перерисовывало магические схемы; хорош был бы я, ошибившись в копировании, скажем, круга призыва демона). Задолбало все, и я, в качестве легкого чтива, попросил у библиотеки максимально полную информацию о непростительных заклятьях. Не получив ничего, я догадался, что термин "непростительные" — политический, а не академический, поэтому следующий запрос звучал: "Наиболее полная информация о заклинаниях Авада Кедавра, Империо и Круцио. На английском языке". В результате я получил: тонкий свиток, одиночный лист пергамента и около двадцати толстенных томов.

Начал я с самого необъемного. На пергаментном листе описывалось происхождение и действие заклинания Авада Кедавра.

Авада Кедавра имела ближневосточные корни. Иудейские маги издревле были мастерами в големостроении. И, конечно же, применяли их в бою, причем, естественно, не только против чужаков, но и против друг друга. В связи с тем, что глиняные куклы получались весьма и весьма небыстрыми, основное свое применение они нашли в стационарных защитах замков и поместий. Магглы переняли это в виде увлечения украшательством присутственных мест скульптурами. Впрочем, глупо думать, что желание и возможность создать себе каменного помощника, а соответственно и способов противодействия ему, пришла в голову только еврейским магам. Вспомнить хотя бы ту же Терракотовую армию… Просто до Магической Британии в свое время дошел именно древнеарамейский вариант: "уничтожаю мертвое".

Заклинание Авада Кедавра изначально предназначалось для уничтожения, говоря современным языком, управляющих контуров силикатного робота (то есть глиняного голема). Аналогично авада действовала на любое живое существо (а если попадала в неживое, то уничтожала функциональное назначение или действие предмета). В заклинание изначально были заложены избыточные мощности по преодолению защитных контуров, поэтому в применении оно очень энергозатратно. Впрочем, в те времена его никто даже и не думал применять в тактическом боестолкновении. А при долговременной осаде вокруг объекта все равно строились различные накопительные контуры, подпитывающие магов-штурмовиков, так что магии хватало.

Только потом, в более поздних веках внезапно обнаружили, что для сильного мага использовать аваду в бою весьма удобно из-за ее способности пробивать любые магические щиты. Против магглов ее никогда не использовали из-за чрезмерных затрат магии на простейший результат. Убить можно гораздо проще, кинув в маггла, к примеру, тяжелый камень левиосой.

Свиток рассказывал о действии заклинания Империо. Опять же — ничего сложного и интересного. Магически подделывая эффект импринтинга, человека на биохимическом уровне заставляли выполнять нужные заклинателю действия. Большая часть свитка была посвящена способам и возможностям противостоять этому заклинанию. Среди них пресловутая "сильная воля" была далеко не самым простым и очевидным. Как немного презрительно отмечалось в свитке, существует огромное количество более простых и гораздо более действенных способов по взятию человека под контроль.

Методом исключения, огромная кипа книг посвящалась заклинанию Круцио. Я открыл первый том и чем дальше читал, тем больше офигевал от того, какой ценности бриллиант совершенно случайно нашел среди обычного гравия.

Давным-давно в исследованиях способов повышения уровня магической силы наступил критический момент. Все мыслимые и немыслимые варианты были опробованы и признаны безрезультатными. И тогда многим магам независимо друг от друга пришла в голову одна и та же мысль: "Если нельзя повысить силу, то, быть может, можно улучшить ее качество? Если нельзя превратиться из обычного мага в великого, то, быть может, можно стать из обычного мага способным или даже одаренным?"

Идея оказалась стоящей. Весьма кстати среди магглов начали появляться философские течения и некие дисциплины, практика которых у магов способствовала настройке ядра. Что-то похожее сделал для меня, взмахнув палочкой, Слизерин.

Беда в том, что маггловские стоицизм, отшельничество, мученичество, умерщвление плоти и прочие ограничения, накладываемые на мышление или стиль жизни, волшебникам не нравились ни в каком виде. Зачем вообще нужна тогда сила, с такой-то жизнью?

Проблема решилась с помощью долгой, серьезной и кропотливой исследовательской работы. После серии экспериментов, выяснив, какие именно изменения вносит в тонкие материи выбранная линия поведения, маги создали определенный ритуал. Ритуал мученичества, который позволял при правильном применении улучшить связь волшебника с его магией.

Конечно, никто и никогда не собирался использовать круцио как пыточное заклинание. Более того, пострадавшей стороной в этом ритуале является именно субъект, а не объект проведения. Именно проводящий ритуал получает некоторые повреждения психики, поэтому частое применение круцио нежелательно, а получение — бессмысленно. Из-за этого раньше круцио обычно применяли внутри чистокровных семей родители на детях, дети потом на внуках, внуки — на правнуках и так далее, пока смысл действа не потерялся в веках и не выродился в обычное наказание. В библиотеке Выручай-комнаты содержались полные данные о способах, возможностях, противопоказаниях и частоте применения. Да, да — эти самые тяжелые тома. Похоже, последний Темный Лорд где-то узнал назначение ритуала. Он решил усилить своих солдат, стал практиковать его слишком часто, совмещая полезное с полезным, и в итоге быстро поехал крышей, превратившись в маньяка-садиста.

Итак, вернемся к Волдеморту. Как же мне объяснить мои знания? Пожалуй, только подсказкой Основателей и своими родовыми магическими дарами. А когда? Тут как бы не опоздать…

Точного времени встречи Гарри и Томми я не помнил, но то, что все события произошли прямо перед экзаменами или в течение их сдачи, знал. Так что за недельку до официального начала экзаменов — самое то, что надо будет. И сломать канон не смогу, вряд ли Волдеморт прислушается к какой-то школоте: он и взрослых-то магов с их мнением известно на чем вертел. Однако если все пойдет как пойдет, в следующий раз он мое мнение оценит выше.

Начать приватный разговор с Квирреллом оказалось совсем несложно. Просто в один из дней, когда ЗОТИ стояло у нас последним уроком, я слишком долго собирал в сумку свои конспекты, тогда как остальные дети просто рвались наконец-то закончить учебный день. В результате я запланировано оказался последним. Обратно достав из сумки чернильницу и лист бумаги, я глубоко вздохнул и начал:

— Профессор Квиррелл?

— В-вам что-то неясно и-из лекции? Ч-что в-вы хотите с-спросить, мистер Крэбб?

— Нет. Я, если это так можно назвать, по личному вопросу. — Тем временем на листе бумаги я написал: "защитите кабинет от прослушивания и вторжения" — и показал учителю. Тот в удивлении поднял брови, к чему-то прислушался, согласно кивнул — и щелкнул пальцами. Дверь за моей спиной с громким хлопком закрылась, отрезав потенциальный путь к отступлению.

— Итак?

— Рад встретить вас, милорд, — склонился я на одно колено.

— Я не понимаю вас, — куда-то делось заикание. Похоже, когда Квиррелл волнуется, внимание к деталям маски у него пропадает.

— Да-да. Милорд. Я все понимаю, но сейчас, когда вы прикрыли нас от наблюдения…

— Если вам не ясно про вампиров… — начал было Квиррелл, но я его перебил.

— Ну да. Так я и поверил. Волшебник, владеющий беспалочковой невербальной магией, имеет какие-то проблемы с вампирами! — приподнявшись с колен, прокомментировал я.

— Я не понимаю…

— Дай мне поговоритс-сь с-с-с ним…— послышался шепот третьего участника разговора.

— Что? Но, господин… Да, господин!

Квиррелл еще раз щелкнул пальцами, похоже, усиливая защиту, после чего повернулся ко мне и начал разматывать свой тюрбан. Мда. Не Аполлон и не Нарцисс, в мифологическом смысле если. Конкурс красоты ему не выиграть никаким образом, разве что авадой избавиться от всех остальных претендентов. Но для Темного Лорда это вполне естественный путь, так что…

— Юный Крэббсш, как я понимаю? — и по новому щелчку его пальцев моя палочка вырвалась у меня из сумки и прилетела в ладонь одержимого. Немного смешно, как ему приходится выворачивать руки. — Как ты узнал меня?

Понимая, что от очередного посещения загробного мира меня отделяет лишь щелчок пальцами, я поторопился ответить быстро и понятно:

— Аура смерти и аромат светлой крови.

Темный Лорд немного расслабился.

— Ах-ш-ш, да. Крэббы. Некромантия и магия крови. Отличный набор настоящего темного мага. И чшто же ты хочеш-ш-шь мне сказать? — и одновременно с вопросом таранный удар в мою ментальную защиту.

— Лорд Волдеморт, — опять я склонился на одно колено. — Я хотел бы попросить у вас совета, в меру собственных сил расплатиться за него, а также обратиться с одной просьбой, исполнение которой совсем не составит вам труда, а только принесет определенное удовлетворение.

— Хм… У тебя интересная печать. Такую накладывает сам Хогвартс-с-с. Даже директору такое не под силу. Я не смогу прочитать твои мысли, но ты все равно не сможешь мне соврать! Отвечай только "да" или "нет"! Говори! Тебя послал Дамблдор? — и моя же палочка наставлена на меня.

— Нет!

— Кому-нибудь говорил обо мне?

— Нет! Я никогда и никому не говорил…

— Кто тебя надоумил, послал или попросил встретиться со мной?

— Никто!

— Знаешь ли ты о моих планах?

— Возможно.

— Что значит "возможно"?

— Ваши планы наверняка знаете только вы.

— Правильно. Хорош-ш-ш-шо. Знаешь ли ты что-нибудь, что может угрожать мне?

Вопрос-то сформулирован коряво, и любой другой бы ответил на него легко, но именно для меня такая формулировка предельно неприятна. Конечно, я знаю, что может тебе угрожать. Это канон, Поттер, Дамблдор. Но так ответить нельзя, значит, придется изворачиваться:

— Возможно.

— Что?

— Это долгий разговор, и именно ради него я пришел к вам, милорд.

— Ты никуда не торопишься! Рассказывай.

— Понимаете, я уже давно чувствовал присутствие некоего… м-м-м… ваше присутствие, милорд, но не понимал, что именно вам здесь нужно. А потом я подслушал разговор Поттера про Фламеля и философский камень, который якобы хранится в нашем замке. И тогда я понял, что вас заманивают в ловушку.

— Объясни, что значит "якобы"?

— Я поставил себя на место бессмертного, подумал, как я буду хранить самое важное свое творение, и понял, что вся эта история рассчитана на крайне нуждающегося в камне человека. Человека, который хватается за соломинку. Первый вопрос. Вообще, кто знает, как в действительности выглядит Фламель? Никто. Кто знает, кроме Фламеля, как выглядит философский камень? Никто. Может, это ни разу и не камень? А может, жидкость? Или вообще кость? А кто докажет, что камень истинный? Никто.

Второй вопрос. Кто такой Дамблдор, чтобы доверять ему основу своей вечной жизни? Победитель темного лорда? За почти семьсот лет жизни Фламель был современником нескольких темных лордов и, соответственно, нескольких их победителей. И где они все? А Фламель жив и здоров. И уж совсем смешно, что Дамблдор и Фламель совместно исследовали свойства камня и эликсира бессмертия. Дамблдор не зельевар! Я бы еще поверил в нашего декана, то есть декана Слизерина, но никак не в Альбуса Дамблдора.

— И ты думаешь, что Дамблдор отважился соврать в таком вопросе?

— А кто его раскроет? Только Фламель. А Фламелю на это плевать. Скорее всего, он подумал, что это такая хитрая попытка выманить его из убежища, которых он за свою долгую жизнь навидался тысячи. Тем более, поди, нигде, кроме наших энциклопедий, такого не написано.

— Хм. Резонно. Но гарантии ты дать, конечно же, не можешь? Все это только твои измышления, не так ли?

— Да. Но, на мой взгляд, защита Хогвартса намного слабее защиты банка Гринготтс. Директор ждет вас, милорд.

— Дамблдор — старый дурак и никогда не догадается, что я…

— Я советую, — перебил я самого Темного Лорда, — вам тогда попросить в библиотеке книгу "Одержимые. Основные признаки и методы изгнания" за авторством таких никому не известных магов, как некто Г. Гриндевальд и А. Дамблдор. 1931-й год издания.

Волдеморт задумался так сильно, что даже не наказал меня за непочтительность.

— То есть ты настаиваешь, что это ловушка?

— Да, — ответил я чистую правду.

— Хорошо. Это все, что ты хотел сказать?

— Да. Я хотел послужить вам…

— Что ты хотел попросить у меня? Ты просишь мою метку? Хм… Ты нашел и узнал меня. Захотел предупредить… Старых часть умерла, часть отступилась… Новый Круг создавать все равно придется, — зашипел себе под нос Волдеморт, — так что почему бы не начать с тебя? Ты достоин ее! Подставь левую руку…

— Милорд. Понимаете… В том-то и дело, что я пришел просить вас не накладывать на меня метку.

От такой наглости Волдеморт опешил. Похоже, раньше от его метки еще никто не отказывался. Чтобы не получить немедленно аваду, мне пришлось очень быстро шевелить языком.

— Я очень хочу служить вам, милорд, но метка… Отец мне рассказывал, что метка полностью меняет человека. Человек не может вам противиться, не может вам солгать, не может сказать вам ничего поперек. Но именно это и может помешать мне искренне служить вам. Ведь никто из наших не смог бы вас удержать, чтобы не идти к Поттерам? Даже сказать слово поперек не смог. А в результате…

— Хм… — задумался Волдеморт и опустил стиснутую в руках палочку. — Ты в чем-то, может быть, и прав. На самом деле метка совсем не такая, какой ты ее описал. Однако, сколько чуши про меня рассказывают даже мои вернейшие последователи. Чего же ты хочешь?

— Говорят, милорд, вы очень сильны в накладывании круцио…

— На кого ты хочешь?

— На меня.

Волдеморт захохотал.

— Ты рассмешил меня, Крэбб! Первый раз за долгое время меня сами просят об этом! Зачем?

— Видите ли, у меня очень слабые силы…

— И?

— В одном старом трактате я обнаружил истинное назначение заклинания…

Темный Лорд мгновенно посерьезнел.

— Ты тоже был у Основателей?

— О, милорд, и вы у них были?

— Отвечай! Вот оттуда печать?

— Да.

— И библиотеку у Ровены выпросил?

— Да.

— Однако. Ты опять меня удивляешь, а это редко кому удается вообще, не говоря уже о том, чтобы делать это так часто. К сожалению, твоему сожалению, не всегда приятно. Твои речи про грязнокровок — древняя ошибка, однако твое отношение к предателям крови достойно уважения. Какой долг у тебя Основательнице Рейвенкло?

— Магические исследования.

— Как всегда… Ясно. А за печать что?

— Подпитка Хогвартса моей магией, как мне сказали.

— А за что тебя прогнали со Слизерина?

— Я никогда не соглашаюсь с авторитетами, не будучи убежденным в правдивости сам. Так что, как сказал Салазар, "за дерзость".

— Ты ничему не учишься! КРУЦИО!

Что я могу сказать. Не зря взрослые маги вопили и гадили под себя, получая от Волдеморта его любимое наградное заклинание. Описать ощущения словами невозможно, но после того, как Лорд сказал "Фините", я чувствовал себя приблизительно как после четырех легилименсов Основателей. Помимо всего прочего, заклинание боли сопровождалось очередным сильным нажимом на мою печать, но взломать ее у Волдеморта не получилось.

— И как? — вежливо, с ехидным участием поинтересовался Темный Лорд.

— Не хуже, чем у Слизерина, — прохрипел я. Надо же польстить маньяку, так как выполнить самое насущное желание в данный момент: вцепиться Тому в глотку и вырвать ему кадык — я не мог. — Не могли бы вы? — я показал взглядом на лужу и свою испачканную мантию. Волдеморт щелкнул пальцами, и грязь исчезла. — И еще, милорд, — продолжил я. — Я, конечно, все понимаю, вы бессмертны, но все же поберегите себя. То, куда Дамблдор ведет магов… Это бездна, из которой нам будет не выбраться.

— Хм… — после круцио настроение у Темного Лорда заметно улучшилось. — И опять ты удивил меня, молодой Крэбб. М-м-м… Участие. Да. Это называется участие. Как давно я его не слышал в свой адрес. Даже жаль, что тебя защищает Хогвартс, но твоя искренность оценена… Хорошо. Я подумаю над твоим вопросом. А теперь иди. И не забудь, что тебе нельзя появляться на глаза преподавателям. Они мгновенно опознают последствия пыточного и будут тебя спрашивать до тех пор, пока не узнают правду. И защита Хогвартса тебя не спасет. Ты надеюс-с-с-сь понимаешь, какая моя благодарность жс-с-сдет тебя в таком случае?

— Не беспокойтесь, милорд. Я сейчас же отправлюсь в Больничное крыло.

— Чтос-с-с? — возмутился Волдеморт. — Кру…

— Там я смогу все объяснить, ведь я заранее подготовился к этому. У меня, видите ли, бывают приступы из-за проклятья, наложенного на род жертвой отца…

— Что за чуш-ш-шь?

— О! Это директор так объяснял. Предлагал сообщать обо всем.

— И ты поверил?

— Конечно, милорд, — ухмыльнулся я. — Как я мог не поверить, если в приступе был виноват сам?

— Настоящий слизеринец! — умилился Волдеморт.

— Милорд! Я настолько слизеринец, что даже не нуждаюсь в обучении на том факультете!

— О! Амбиции и гордыня! Чудно, чудно… Но в Больничное крыло не ходи, перетерпи так. Это приказ!

— Как прикажете, милорд.

— Тем более, это полезно по ритуалу.

— Милорд, — наглеть так наглеть. — Не подскажете, где недомаг моего возраста может заработать денег за лето? Желательно без особого нарушения закона, но это необязательное условие.

— Разве у вас в семье нет денег? Вы вроде бы были не самым бедным родом…

— Проблемы начались, когда вы нас покинули. Потребовались деньги на то, чтобы избежать Азкабана.

— А разве Люциус не позаботился о своих товарищах?

— Еще как позаботился! Быть может, не позаботься он о нас, не было бы у нас и проблем!

— Как я обожаю вашу грызню, — растрогался Волдеморт. — Всегда вы перед моим троном кишите, как флоббер-черви, и жрете друг друга, подобно запертым в банке акромантулам! Работа… Через гоблинов предложи свои услуги Гильдии наемников. Все на сегодня. Передавай привет отцу.

— Как прикажите, милорд, — я встал, поклонился и пошел к двери.

— Ты гораздо хитрее своего отца, Крэбб, — без всякого намека на теплоту в голосе произнес мне в спину Волдеморт. — И опаснее. Даже не подумай меня предать! Я не Дамблдор, и не терплю предатс-с-селей!

Я обернулся, подошел обратно к Лорду, склонился на одно колено и сказал:

— Я готов хоть сейчас принести магический обет до самой смерти не предавать вас, — чьей смерти, уточнять я не буду.

— Но метку ты все же не хочешь?

— Я перерос ее, не говоря о том, что без нее я принесу вам больше пользы! Тем более, метка — однозначный знак принадлежности к вашей свите и может помешать в случае занятия шпионажем за "светлыми".

— Почему ты называешь Дамблдора светлым с такой иронией?

— Нет магии светлой или темной. И совсем не обязательно, что если кто-то сражается против темного лорда, то автоматически становится светлым сам! — Волдеморт на это только согласно кивнул.

— У тебя откуда-то взялись очень древние заблуждения. Но они допустимы для чистокровного мага. Я подумаю над тем, что ты мне сказал, и формулировкой обета. А теперь — иди!

Чуть заскрипела открытая щелчком пальцев дверь. Второй щелчок, и, подобно змее, лента чалмы сама обвила голову Квиррелла. Темный Лорд опять скрылся в затылке преподавателя ЗОТИ, а меня ждала моя комната и выпрошенные у сердобольной Помфри еще в декабре слабые лечебные и болеутоляющие эликсиры. Серьезно готовиться к встрече с Реддлом я начал ощутимо загодя.

Касаемо результатов моей оценки встречи с Волдемортом. Я оцениваю их скорее положительно, чем отрицательно. Я жив, значит, Томми мной не остался недоволен. Да, я сильно рисковал, но тут нужно иметь в виду, что привлекать дополнительное внимание к школе перед самим "делом" Волдеморт не захочет. Конечно, Томми принадлежит к когорте людей, которые не помнят добра и не забывают зла, считая, что все окружающие должны им просто по определению, но хоть какой-то маленький плюс у меня будет. Всё же, все, кто приползут к нему после возрождения, будут "одни из", в отличие от меня, пришедшего до.

Что еще можно сказать о Темном Лорде? Он мне не понравился. Вконец отмороженный, непредсказуемые перепады настроения… Служить такому — постоянно бродить по минному полю. Интересно, если всё же всё пойдет по канону, признает ли Темный Лорд мою правоту? Или виноват во всем окажусь я?

Оставшееся свободное время до начала каникул я потратил на переписку с гоблинами и Гильдией наемников. Прочитав мой ответ на многостраничную анкету, гильдия ответила, что заинтересована в моих услугах. За тридцать галеонов, почти вся моя наличность ушла на это, гоблины взяли на себя текучку по оформлению документов. Все, что требовалось от меня, это появиться в кабаке "Дырявый котел" сразу после окончания учебы, где меня будет ждать провожатый с межконтинентальным порталом.

О том, что канон остался невредимым, я узнал в середине месяца экзаменов. Поздно вечером в нашей факультетской спальне, когда, к счастью, все мои одноклассники уже спали, появилось темное пятно.

— Крэбб!

— Кто? Что?

— Крэббш-ш-ш! — зло прошипела тень.

— Да, милорд. Это вы?

— Найди меня в Ал-а-а-а… — не договорив, призрак исчез.

"Лети, лети, птичка! Искать я тебя не буду…"

Каникулы начались просто отвратительно! А как еще можно назвать то, что в купе, в котором я надеялся спокойно в одиночестве доехать до вокзала, старшекурсники ввели взбешенного Драко Малфоя и весь теперь уже второй курс Слизерина? Бросив на меня выразительный взгляд типа: "переводить гнев мажора на себя — это твоя обязанность", лидеры факультета удалились по своим важным делам, а Малфой крепко повис у меня на ушах. "Поттер", "отец", "месть", "мордредов Гриффиндор", "выживший из ума директор", "нечестно" и прочий словесный понос было просто не остановить! Вообще никак! Я спокойно поддакивал, одновременно размышляя над двумя абсолютно противоположными вещами: "Надо бы прояснить ситуацию с долгом Малфоям. А то, честно говоря, заниматься постоянным вправлением мозгов в блондинистую голову мне порядком надоело!" и "Чертова Дэвис! Если уж из-за тесноты в купе сидишь у меня на коленках, то не надо так ерзать по мне! Хорошо, что биологически я еще недостаточно взрослый для… реакции. И вообще, подумай о том, что с тобой сделает прожигающая нас взглядом Булстроуд!".

Кстати, вынужден отметить, что Драко в своем негодовании не так уж был и неправ. Со стороны, если не знать, чем именно так отличились Поттер и его команда, ситуация выглядела очень некрасиво. Так, как будто директор, видя, что в соревновании честно побеждает Слизерин, "за ни за что" накинул баллов своим любимчикам. Ну вот кому понравится такая ситуация: вкалываешь-вкалываешь, а премию без объяснений получаешь не ты, а твой сосед? Даже хаффлпаффцы, которые в свое время равнодушным пожатием плеч встретили новость о потере факультетом всех баллов, и те скривились в легкой презрительной гримасе. Что уж тогда говорить про слизеринцев? Шансы Поттера найти новых друзей, во всяком случае среди тех, кто уже учился в Хогвартсе в этом году, резко стали нулевыми.

Тем временем одновременно произошли два события. Мы прибыли в Лондон, и Малфой, никем не одернутый, взбесился окончательно. А как еще понимать его предложение: "Прямо отсюда, с вокзала отследить Поттера и выбить из него правду и мозги! Ты, Винс, участвуешь тоже!"? Пришлось этот благородный порыв грубо тормозить:

— Мистер Малфой. Я думаю, прежде чем принимать какие-либо скоропалительные решения, вам следует поговорить со своим отцом, — и пока Драко хватал ртом воздух, я добавил: — Ах да, мистер Малфой. Еще один момент. Дело в том, что запланированные на лето дела принуждают меня временно покинуть страну, поэтому не могли бы вы, если не затруднит, передать привет своему отцу? Нет, не от меня. От одного из его очень старых друзей. Да, так и передайте отцу, что Том Марволо Реддл просил передать ему и моему отцу привет. А сейчас, простите, я спешу.

Обеспечив Малфою-старшему весьма непростые размышления на все лето, я отправился к ближайшему камину и по магическому метро перенесся в "Дырявый котел".

Кто-то, может быть, подумает, что глупо вот так вот, никого не предупредив, срываться в неизвестность. Вот только какой выбор у меня есть?

Согласно правилам, оставаться в Хогвартсе на лето ученикам нельзя. А жаль, я бы остался. За пределами же Хогвартса моя печать не действует, и я — открытая книга для любого легилимента. Это, конечно, редкие звери, но у Малфоя для меня один такой точно найдется. Откликается на Полукровку-Принца. Что меня ждет дома? Во-первых, по бегло просмотренной памяти Винса, отношения между ним и отцом особой нежностью не отличались. Пожить в шкуре Поттера, шпыняемого Дурслями, мне никогда не улыбалось. Во-вторых, и в главных, как только я попаду домой, так меня сразу же дернут на допрос. И все, игра окончена.

Так что вариант валить куда подальше, как я и задумывал в самом начале учебного года, наиболее предпочтителен. Особенно учитывая то, что Гильдия моим сопливым возрастом совершенно не была удивлена. Как объяснили гоблины, Гильдия с детьми не работает принципиально. В том смысле, что если ты работаешь с Гильдией, то ты автоматически для них взрослый, неважно, какого ты возраста и пола. Без скидок и особого подхода. Ну а если кто-то недоволен… Как сказали гоблины, разорвать гильдейский контракт можно, вот только следует заплатить неустойку. А неустойка там, внимание, десять тысяч процентов. Сто (!) сумм контракта!

Поэтому ничего страшного в том, что я немного сбегу из дома, нет. Тем более, что послать сову и сообщить о случившемся факте я всегда успею. Как гласит народная мудрость: "прощение получить проще, чем разрешение". Или же я должен все сделать официально? Ставлю себя на место отца и представляю себе следующую зарисовку.

В начале лета подходит ко мне мой двенадцатилетний сын и говорит:

— Папа, папа! Я тут решил на каникулах съездить наемником в Африку. Не волнуйся, не боевиком, а техническим специалистом — негров учить работать на планшете. Ну и постреляю чуток, если выдастся случай!

— Конечно, сынок, езжай, езжай, — отвечу я. — Только сначала подай-ка мне из шкафа старый дедушкин ремень и приляг на диван задницей вверх!

Посадил бы нормальный родитель своего ребенка на цепь после таких заявок? Да сто процентов посадил бы! И я бы посадил. И меня посадят. Так что — нафиг-нафиг. Только оповещение по факту, и никаких разрешений! Влететь мне, конечно, может неплохо, но пока пройдет время, пока родитель остынет, пока новый учебный год пройдет…

Отряхнувшись от сажи, я подошел к бармену, назвался и сказал, что меня должны ждать. Спустя пару минут я уже стучался в каморку на втором этаже, а спустя еще пару мгновений и две капнутые из пальца на пергамент договора капли крови я схватился за межконтинентальный портал.

На той стороне меня встретили яркий свет, удушающая жара и направленные в лицо палочки. Короткий аналог ступефая — и нас с моим провожатым уже тащат в расположенное недалеко двухэтажное здание. Далее следует блиц-допрос моего провожатого и проверка нас обоих на крови, после чего порядком испуганного меня наконец-то вводят в курс дела.

Оказывается, в Гильдии наемников, работающей под патронажем Международной Конфедерации Магов, очень серьезно относятся к безопасности. А по какой-то случайности, читай, чьей-то халатности, в местной базе доступа моего отпечатка крови не оказалось. А у Гильдии очень много врагов и секретов, так что "руки постоянно лежат на кобурах".

После быстрых извинений был вызван мой куратор, достаточно молодой, но уже весьма упитанный волшебник восточных кровей, который отвел меня в небольшую комнатку неподалеку от "допросной", где и началось мое собеседование.

Комнатка, под стать своему хозяину, была оформлена в восточном стиле. Полупрозрачные занавески, много ярких разноцветных мягких подушечек, шелк, бархат, украшенная резьбой низенькая мебель, прохладительные напитки, кальян… Особого официоза не было, да и как его можно организовать в таком окружении?

Мой куратор, развалившись на подушках, представился Маридом, сразу же сказав, что это не родовое имя, а гильдейский позывной. После этого еще раз, по-восточному цветисто, извинился (все впечатление от речи портило то, что Марид то и дело прикладывался к кальяну) и начал рассказ об истории Гильдии и предстоящей мне работе. Английским языком он владел просто блестяще.

Корнями Гильдия наемников уходит в те времена, когда маги смогли остановить продвижение маггловской инквизиции и началось подписание Статута Секретности. Поначалу Аврорат — так назывались объединенные силы магов по первым буквам имен первых командиров — использовался председателем МКМ для принуждения отказывающихся соблюдать Статут волшебников. Многие маги-авроры потеряли в хаосе смутного времени всё и были готовы мстить всем подряд, не жалея никого и ничего. Поэтому в жестокости и эффективности их было переплюнуть сложно, да и некому было переплевывать. Авроры за преступление одного члена рода могли вырезать всю семью, не считаясь с полом и возрастом формально невиновных. Судя по описанию, Аластора Моуди в тот Аврорат не приняли бы по причине несовместимой с выживанием мягкотелости.

Однако со временем жизнь магов вошла в новую колею. В каждой стране Конфедерации появились собственные силовые подразделения-аврораты (изначально для защиты от авроров МКМ, полицией они стали уже потом), и остатки магов-боевиков оказались не у дел. Но просто так выгонять "на улицу" столько опытных и привыкших решать любые вопросы силой магов было для председателя опасным решением. Тех бойцов и активов, что были сосредоточены в руках командира первого Аврората, было достаточно, чтобы на выбор захватить любую магическую страну и по праву силы стать там новыми владетелями. В только-только установившемся равновесии хрупкого мира новые потрясения никому были не нужны, поэтому тогдашний председатель (из Магического Китая) сделал весьма хитрый ход. Он предложил создать всемирную магическую гильдию наемников. Предложил и не прогадал. Кто-то из авроров не согласился и ушел в мирную жизнь или на тот свет, но большая часть авроров превратилась в наемников.

Постепенно Гильдия выработала свой собственный устав, свои писаные и неписаные традиции и громко провозглашаемое "Правило трех А": "Аполитичность. Апатридность. Анонимность".

Собственно, под аполитичностью подразумевалось то, что нанять наемников мог любой. И борец за правое дело, и самый распоследний рвущийся к власти мерзавец. Были бы деньги. С апатридностью было сложнее, потому что этот термин нес в данном конкретном случае достаточно разноплановую смысловую нагрузку. Например, смысл был тот, что наемники не отвечают за свои действия, вся ответственность лежит на заказчике; и то, что наемники не имеют ни флага, ни страны, временно выступая под флагом нанимателя; и то, что кровная месть не может быть объявлена наемнику; и то (неофициальное правило), что для действий в своей родной стране наемники не привлекаются. Проще всего было с анонимностью. В бою наемники носили скрывающие личность маски, функция которых, похоже, была один в один скопирована Волдемортом для своих Пожирателей Смерти. В мирной же жизни, согласно заключаемому при вступлении в отряд магическому контракту, наемник забывал имена и лица своих товарищей. Причем только имена и лица, отношения и личный накопленный в походах опыт оставался при нем.

— А это ничего, что я еще мало чего умею и не самый сильный маг вообще?

— Давай сразу на "ты" и не волнуйся. У нас даже сквибы работают. Гильдия очень не заинтересована в выплате компенсаций по ранению, поэтому всегда весьма аккуратно оценивает способности своих членов. Кстати, — Марид окинул меня оценивающим взглядом, — ты уже раньше участвовал в охоте на пустынного дракона?

— Э… Нет. Даже не знаю, что это такое. А с чего вы взяли?

— Да комплекция у тебя очень для пустынной магии располагающая.

На мои вопросы Марид объяснил, что полнота для ближневосточных магов является не признаком сибаритства или безволия, а в буквальном смысле рабочим инструментом. В магически бедной стране издревле широко используется магия крови, как сильная и весьма удобная к постоянному и внезапному применению. Вот только этот вид магии в буквальном смысле пьет кровь волшебника, поэтому чем больше крови может потратить маг до того момента, как свалится от кровопотери, тем более сильным (потенциально) он считается. Про себя я подумал, что в жирном человеке крови не так уж чтоб намного больше, чем в худом, но спорить не стал. Местным виднее.

— Хм. А хочешь попробовать?

— Можно сначала услышать все варианты?

— Конечно! Так, — Марид отбросил в сторону мундштук кальяна, встал, подошел к одному из столиков и взял с него несколько листов бумаги и обычный маггловский карандаш. — Давай тогда сначала пробежимся по твоим возможностям. Образование?

— Закончил неплохо первый год Хогвартса. — Это было абсолютной правдой. Первые свои магические экзамены я сдал "без допсессии", получив по всем предметам "выше ожидаемого" или хотя бы "приемлемо". В том числе и по самым нелюбимым дисциплинам: зельям и полетам.

— Магические силы?

— Слабый маг среднего уровня, — теперь, когда печать не понижала мои способности, именно таким я и был.

— Угу. Родовые дары? Предрасположенности?

— Насколько я знаю, родовые: магия крови, некромантия и целительство.

— Светлое или темное?

— Светлое.

— Хм… Необычный набор. На всякий случай пройдешь потом дополнительную проверку. Знания языков?

— Английский. Русский, но слабо.

— Какие-нибудь европейские или азиатские?

— Нет, — помотал я головой.

— Ясно. Русский это перспективно, но контракт зимний… А тебе ведь нужен на время каникул, да?

— Угу. Прямо сейчас хотелось бы. Мне на учебу первого сентября.

— Хм-м… Не очень удобно, но посмотрим, что можно подобрать. — Марид на некоторое время замолчал, сосредоточившись на работе с документами. Кстати, листочков было немного, но, как я заметил, текст на них постоянно менялся. "Так вот ты какой, связной пергамент!" — подумал я.

— Так. Так. И так. И еще вот так, — пробурчал себе под нос Марид. — Тогда. Тогда… Вот! — уже нормальным голосом произнес он, поднимая на меня глаза. — У меня есть для тебя целых четыре варианта, чем можно с пользой занять время. Смотри.

Первый — это наша школа. Плюсы: тебя обучат самым ходовым заклятиям, научат их прикладному применению, поправят физическое развитие, быть может, стабилизируют магическое ядро. Минусы: обучение недешевое. В качестве оплаты ты либо должен будешь сразу заплатить стоимость пройденного курса обучения, либо потом отработать с Гильдией один-два контракта.

Второй. Охота на пустынного дракона. Плюсы: хороший заработок, возможные богатые трофеи, тебя научат на хорошем начальном уровне использовать твою родовую магию крови. Минусы. Первый — дракона можно не найти, и тогда никто ничего не получает. Второй — дракона можно найти.

Я вопросительно поднял брови.

— Иногда можно найти настолько сильного дракона, что охотничья партия несет потери. Или вообще натолкнуться на дракона-охотника. Такие древние и злые драконы уже давно редкость, но время от времени попадаются. Тогда не возвращается никто… Так, третий вариант. Контракт на исследования покинутого города, затерянного в джунглях Индии. Плюсы — можно поднять неплохие деньги. Минусы — магические джунгли гораздо хуже обычных, хотя и те не подарок. Грязь, отрава, болезни, насекомые, ожидание смерти, притаившейся под каждым листом…

Четвертый вариант — исследование Долины Царей. Плюсы: если ты подойдешь в качестве Ключа к какому-нибудь сараю, то есть мануру, так это по-английски вроде, можно заработать очень и очень неплохие деньги. Минусы: обычно те поместья, которые стоят слишком близко от входа и до сих пор запечатаны, полны разнообразных ловушек. А если никто в поисковой партии не подойдет, то ожидает вас долгое путешествие вдаль или тупое механическое перебирание мусора развалин в надежде найти что-нибудь пропущенное взломщиками. Ох уж эти гоблинские взломщики. Дуболомы! Хотя да, есть там и ребята с золотыми головами и мифриловыми руками.

— Твой совет? — подумав, спросил я.

— Школа — на личное усмотрение. Но я не думаю, что ты выберешь, только что сбежав из-за одной парты, сразу усесться за другую. Знаю я вас, горячих молодых парней. Вам приключений подавай… Сам такой, — ухмыльнулся молодой турок. — Индию не советую. Слишком там… Тяжело. Тяжело мне, выросшему на просторах, — тесно; тяжело будет и тебе, джунгли слишком непохожи на дикий английский парк. Охота или исследования Долины Царей? Тут смотри сам. С одной стороны, раз ты такой толстый не специально для охоты на дракона, то к следующему году можешь похудеть и станешь не так привлекателен в качестве мага крови на охоту. В то же время посещение Долины Царей от тебя никуда не уйдет и в более зрелом возрасте.

— На первый взгляд достаточно честно. Даже странно… В чем твой резон?

— А тут все очень просто. Если мы с тобой выбираем удачный контракт, и ты с ним справляешься, Гильдия выплачивает мне определенный процент. Если ты проваливаешься, то часть выплат за ранение или смерть снимут с меня. Все продумано уже очень давно так, чтобы никакой выгоды обмануть не было. А нет выгоды — нет и обмана. Ну и магическую клятву честно служить Гильдии я, как и все, давал…

"Ну уж совсем никакой, это ты загнул, но да, мотивация очевидная", — подумал я. Вопрос, что выбрать, стоял действительно важный и интересный. Джунгли и парта действительно отпадают. Остаются охота и взлом. Но то, как построен разговор…

— Ты подталкиваешь меня выбрать именно охоту. Почему?

— Заказ пришел срочный. Сейчас повышенный спрос на ингредиенты из Африканского Пустынного. Могу накинуть пять процентов сверх контракта.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Если сейчас большой спрос на реагенты, то по пустыне бегает просто туева хуча всяких поисковых партий. А раз их так много, то потенциально шансы найти добычу у каждой снижаются пропорционально количеству. И, значит, надежда на хороший заработок у меня минимальная. А ты в любом случае останешься в выигрыше: если мы убьем дракона, то пять процентов сверху — сущие кнаты, а если не убьем — то и платить не надо.

— Какая умная молодежь пошла, — ничуть не смутился куратор. — Прям как я в твои годы. Хорошо. Твой выбор?

— Долина Царей.

— Принято. Вот контракт, внимательно ознакомься и всё, что тебе непонятно, спроси.

Я прочитал раз, прочитал два, подумал, после чего мысленно засучил рукава и ринулся в бой. Контракт мы разбирали очень долго: ушли два здоровых чайника чая и маленькая турка настоящего турецкого кофе, который варят только для своих. Как принято и уважаемо на Востоке, я неистово торговался за каждый медяк. В итоге я смог получить: полное снаряжение в аренду с правом преимущественного выкупа; начальное обучение без отрыва от работы; паек на все время работы; пол лишних процента потенциальной добычи в счет снижения страховых выплат в случае увечья; и прочие мелочи, которые только упоминались в контракте. Несомненно, меня, как и положено для новичка, надули, но для первого раза, надеюсь, я показал себя неплохо.

Добыча делилась следующим образом. Половина и один медяк уходили Гильдии. Несмотря на жадность, вынужден признать, что это справедливо. Нужно же было руководству наемников подмазывать местные Аврораты, платить пенсии и зарплаты, покупать припасы и снаряжение, вытаскивать попавших членов Гильдии из тюрем, нанимать адвокатов, держать подальше магглов и так далее, и тому подобное. С таким количеством решаемых управляющими Гильдии проблем я еще удивлен высоким процентом дохода рядовых поисковых команд. Вон Билл Уизли, что-то у меня отложилось в голове то ли из канона, то ли из фанона, вообще сидел у гоблинов на твердой ставке.

Итак. Половина уходила Гильдии, половина — исполнителям. Как делилась прибыль между исполнителями? Была система долей. Каждый участвующий получал определенное количество долей соответственно предварительному согласию всех участников. Потом полученная итоговая сумма (та самая половина минус медяк) делилась на количество долей, чтобы получить стоимость одной доли. Дальше понятно.

Очень разумная схема. Сразу же понятно, что при такой архитектуре системы оплаты бездумно штат раздувать никто не будет. Каждый новый человек в небольшой по составу команде — это ощутимый кусок твоего пирога, ушедший другому. К слову о пирогах, то есть о пряниках. И кнутах. Были в договоре оговорены и бонусы, и штрафы. Описывать их всех долго, там мне целый устав вручили, однако Марид сразу же сказал, что я могу надеяться поднять свою долю. Если, например, открою мэнор, то мои товарищи согласятся увеличить количество долей. Это чуть уменьшит в процентном соотношении доход остальных, зато в абсолютных числах сильно увеличит, благодаря большой ценности моей находки. Сколько же в итоге я должен был получить деньгами на руки? В зависимости от удачливости выхода. От "выйти в ноль" до сотен тысяч галеонов. По рассказу Марида как минимум пять мощных магических родов в фундаменте имеют добычу из Долины Царей.

"Ну да, ну да, все вы так говорите!" — мысленно поморщился я.

— Ну что? Все обсудили?

— Да, — ответил я.

— Тогда, — Марид протянул мне контракт и артефактное перо, — подписывай. Стой, — он потянул контракт обратно. — Совсем забыл. Последний вопрос. Псевдоним?

— А это обязательно? Имя не подойдет?

— Нет. Таковы правила. В Гильдии ты не имеешь Рода, Фамилии и Имени. В Гильдии ты значишь ровно столько, сколько значишь сам, а не слава твоих давно почивших предков. Только ты сам. Как тебя назвать? Только кличка должна быть короткой и удобной для применения в бою.

Я задумался.

— Choozjoy.

— Choozjoy? Это на китайском? Что-то означает?

— Нет, на русском. Choozjoy значит — хм… не местный.

— Ну не местный, значит, не местный. Добро пожаловать в Гильдию, Чужой.

Гильдия работала очень оперативно. Не успела еще высохнуть кровь на пергаменте подписанного контракта, как я уже получил в руки портключ в Египет. И здесь, даже не успев сказать слово "привет", попал в водоворот событий.

Телепорт выбросил меня в небольшую комнату обычного маггловского здания на краю какого-то ближневосточного города. Ждали, оказывается, только меня. Ну не лично меня, а последнего "Ключа", подобранного Гильдией для этого выхода, поэтому сборы оказались молниеносными. У меня забрали контракт, который удивительным образом впитался в общий, впихнули в руки небольшой, современного вида рюкзак и вытолкали на улицу, где нас ждал потрепанный автобус.

Вся наша команда, состоящая из восьми человек, погрузилась в это древнее транспортное средство и покатила по узким улицам в сторону выезда из города. За руль сел один из магов, чем очень серьезно поколебал мою уверенность в окружающем мире. Легкое движение палочкой, и в салоне автобуса стало прохладно. Пока все устраивались на сиденьях, автобус выскочил на простор, и я обомлел. На горизонте острыми клыками вырастали треугольные силуэты знаменитых египетских пирамид.

— Погодите-ка, но насколько я знаю, Долина Царей, она же совсем в другом месте. Не около Каира!

— Парень! — откликнулся сидящий впереди меня невысокий живчик неопределенного возраста и национальности. — Что там магглы понавыдумывали, это их дело. Но настоящая Долина Царей заперта за этими тремя замками, — и он кивнул на приближающиеся пирамиды. — Значит, так, — продолжил он. — У нас есть семь минут на быстрое знакомство. Итак. Я капитан нашей роты. Меня зовут Бьерн. — "Мда, а на медведя совсем непохож…" — только успел подумать я, как получил весьма впечатляющий ответ. "Поверь, не всякий медведь со мной сладит!" — появилась в моей голове явно чужая мысль. — Да-да, — подтвердил мою догадку командир, — я легилимент. Кстати, предупреждаю сразу. Если есть ментальные щиты или защитные артефакты, прошу понизить их чувствительность или вообще убрать. Долина Царей опасное место, а я, как координатор, должен постоянно слышать твои чувства и верхние мысли. Быть может, это спасет кому-то из вас жизнь. Да. За секреты свои можете не бояться, дальше, чем нужно, мне не позволит залезть заключенный контракт. Тридцать семь выходов, из них в качестве капитана — двенадцать, так что не беспокойся, командир тебе попался опытный. Следующий, — Бьерн указал на высокого, сухого, пожилого индуса, — Ваджра. Наш штатный лекарь. Лечит все, что можно вылечить, и еще немного из того, что вылечить нельзя. Однако из-за его религиозных воззрений: "боль изгоняется болью" — пациенты его лекарское мастерство не очень любят. Не хотите пополнить их когорту — не подставляйтесь. Дальше у нас идет мастер щитов и боевой защитной трансфигурации Катана, как вы догадались, он из Японии, — низенький азиат вежливо, но неглубоко поклонился. — Следующий, француз Жабо, — худой и чернявый, он скорее походил на араба, чем на француза, — некромант и ритуалист. Мастер на все руки и механик-магглолюб Заг, он будет из германцев и сейчас ведет этот драндулет. — "А выглядит как брат-близнец некроманта-француза", — подумал я. — Кстати, мы команда, ходим вместе уже не первый десяток лет. Далее, у нас трое новичков — потенциальных отмычек.

— Наваха, — Бьерн кивком указал на жилистого, смуглого, темноглазого и темноволосого юношу. Юноша, хотя, какой он юноша, паренек по возрасту, похоже, даже младше меня, в ответ на представление немного нервно кивнул. — Испанец. Светлая магия и магия крови. Решил развеяться перед поступлением в школу.

Американец — Томагавк, — чернокожий мужчина среднего возраста, покрытый татуировками так, что не было видно кожи, согласно кивнул и изобразил на пальцах какой-то хитрый жест. — Магия вуду.

Ну и, наконец, для кого мы все официально представлялись, это… — Бьерн выжидательно посмотрел на меня.

Я кивнул, поднялся, как смог это сделать в прыгающем на ухабе автобусе, и произнес: — Чужой. Англия. Окончил первый курс школы. Магия крови, некромантия и светлое целительство. И кстати, кто-нибудь объяснит мне, нафига нужно знать мои таланты и что от меня, как от "отмычки" — это же "ключ"? — требуется?

— Все объясню, но чуть позже. Мы уже подъезжаем на место. Еще кто первый раз в Долине Царей? — руку кроме меня поднял испанец. — Ты и ты? Отлично. Хе-хе, — потер руки Бьерн, а на наше недоумение такой странной реакцией пояснил: — Завидую я вам, но с удовольствием посмотрю на ваши вытянувшиеся лица. Потом все поймете.

Автобус остановился недалеко от самой маленькой из трех великих пирамид, и по приказу капитана: "Выгружайся, вещи не забывай-оставляй" — мы вышли на улицу. Улицы-то, конечно, тут не было, была только одна неприметная палатка-шатер. Жара мгновенно накатила девятым валом, но особо вспотеть мы не успели, потому что через пару шагов оказались под благодатной тенью укрытия.

— Ого! — не сдержал я удивленного возгласа. Под личиной палатки скрывался довольно крупный, богато украшенный резьбой, мозаикой и фресками павильон, в котором было достаточно много народу. Навскидку, человек пятьдесят. Но вдоволь насладиться архитектурой, искусно стилизованной под древнеегипетскую, мне не дали.

— Быстрее! Время! — властно прикрикнул какой-то маг, стоявший около алтарного камня. Бьерн с хорошей скоростью рванул вперед, и мы все побежали вслед за ним.

— Кладите руки на алтарь! Сквибов или магглов нет сегодня?

— Нет, Привратник, — отчитался капитан.

— Отлично! Значит, открытие врат пойдет быстрее. Напоминаю, что бы вы ни видели, ни в коем случае не отрывайте рук от Ключа! Я начинаю.

Это было… невероятно величественно! Волшебно с самой-самой-самой заглавной буквы. Само Пространство и Время вокруг нас растягивались, сжимались, сворачивались лентой Мебиуса и смешивались друг с другом. И все ради того, чтобы стоявшие в реальности далеко друг от друга древние памятники архитектуры в одно из мгновений бесконечности оказались строго внутри друг друга. Причем пирамида Хуфу внезапно каким-то образом поместилась внутри пирамиды Хефрена, а пирамида Хефрена, в пространстве вывернувшись наизнанку, оказалась внутри самой маленькой из трех — Менкаура. Все поглотил яркий свет, внутри что-то потянуло, а когда я проморгался, то уже находился в совсем другом месте.

— Ну вот, удачно прибыли! Добро пожаловать в Долину Царей, — раздался за спиной голос Бьерна.

Мы стояли на плоской вершине невысокого холма посреди огромного древнего города. И если в пригородах Каира в основном преобладали цвета песчаных оттенков, то здесь, внизу, царило настоящее буйство красок и запахов. Все зеленело, цвело, благоухало и поражало своей красотой и соразмерностью. В вышине, в бесконечно глубоком синем небе, светило яркое, жаркое солнце.

Подчеркивая мастерство древних магов-строителей, вся площадь, на которую мы перенеслись из палатки, была замощена огромными каменными плитами. Да с такими тонкими стыками, что даже сейчас, спустя тысячелетия, в них не было ни единой травинки.

— Значит так, новички. Начался первый урок выживания. Достали из карманов карту и внимательно на нее посмотрели. — Бьерн сделал шаг в мою сторону, ловко, прямо на ходу, распустил клапан на моем рюкзаке и вытащил оттуда карту. Развернул. Ткнул пальцем. — Смотрите внимательно. Видите, заштрихованная зеленая зона? — Действительно, на карте были отмечены крупные зеленые квадраты и неширокая спиральная линия. — Это свободная зона, вычищенная абсолютно от всех опасностей. Квадраты — крепости. Если потерялись или что-то случилось серьезное — бегите туда, — продолжил максимально серьезным тоном наш капитан.

Карта, кстати, была живая, как это называли маги, или интерактивная, как про себя воспользовался правильным термином я. Интересно, а Мародеры в свое время дернули готовую разработку или дошли до всего сами?

— Желтые зоны, — Бьерн продолжал инструктаж по технике безопасности, — зоны, которые теоретически вычищены, но не до конца. Красные зоны — смертельная опасность — немедленно бежать оттуда. Еще раз повторяю: ни в коем случае не ходите по территории, не отмеченной как абсолютно безопасная. И даже по абсолютно безопасной ходите оглядываясь.

Тем временем недлинный спуск закончился, и мы оказались на местном проспекте. Вблизи вид оказался совсем не таким шикарным. Создавалось впечатление, что город состоял из каких-то лоскутов. Вот, например, мы прошли мимо роскошного двухэтажного здания, стоявшего посреди ухоженного сада. Я даже отсюда видел блеск золотых безделушек, рассыпанных на скамейках. А на два шага дальше начинался пустырь, заваленный битым камнем, по которому лениво расползались сорняки.

— А этот что, сломали?

— Правильно понимаешь. Те особняки, что почти полностью разрушены, это вскрытые поместья. Магии Хранения в них уже совсем нет, и Время берет с них свою дань. А вот те, которые поражают и дразнят нас своим убранством, — это еще целые. В этом и был смысл гордыни древних магов: "Смотреть смотри, завидуй — но войти не моги!"

— А почему еще тысячу лет назад это все не выгребли? Нагнали бы магов, все почистили…

— Не считай предков тупее себя. Тут есть определенные сложности. Во-первых, здесь нельзя долго находиться. Когда-то, конечно же, это был самый приятный уголок на планете, но после того, как по каким-то неизвестным нам причинам все древние маги исчезли, их поместья превратили окружающее в мир мертвых. Он просто со страшной скоростью ослабляет магическое ядро, причем делает это хитро. Два, максимум три месяца можно спокойно тут прожить, а в начале четвертого мгновенно потерять магию. Навсегда. Становиться сквибом в течение двух-трех часов неохота никому. А если кому и охота, то насладиться обычностью он все равно не успеет. Без щитов, врожденного — собственной магии, или артефактного — которым пользуются немногочисленные здесь сквибы, местный воздух выпьет жизнь неудачника минут за тридцать. Во-вторых, между посещениями должны быть очень длинные перерывы. Как минимум в десять раз превышать проведенное тут время. В-третьих, все защиты поместий сделаны тут по древним правилам, а ключи закляты магией Наследия крови, поэтому, чтобы просто подобраться к ним, нужно иметь соответствующий наследственный дар. Именно поэтому Гильдия не отказывает в работе здесь никому, даже детям. Ведь взломать такую защиту грубой силой невозможно. Сильный удар она пропустит мимо себя, а слабый — отразит обратно в атакующего.

Весь этот мир, как и любое другое крупное сокрытое, создан с помощью непрерывного, многовекового пролития жертвенной крови и гекатомб жертв. Причем не только магглов, но и магов. Именно поэтому здешний мир с такой жадностью присасывается к чужой магии, да и жизнью не брезгует. Кушать хочет, как привык!

— А это не опасно?

— Нет, два-три месяца совершенно нормально можно тут прожить — это гарантировано личным опытом сотен поколений магов. Так что не волнуйся. Волноваться можешь начинать, если почувствуешь жжение в солнечном сплетении. Тогда со всех ног беги на Холм. Перенос обратно очень простой, потом я тебе покажу.

За рассказами и легендами быстро прошло около часа. Дорога петляла весьма прихотливо. Где-то шли по мощенной мрамором дороге, наслаждаясь прохладой от придорожных (все еще работающих!) фонтанов, а где-то сворачивали в сторону и лезли по грязным развалинам. Хотя лезли — громко сказано. Дорога была нахоженной, от мелких обломков проход был очищен, а крупные — легко обходились.

По словам командира, мы искали незанятый лагерь. Таких здесь за все время исследований из очищенных поместий наделали немало. В принципе, пару-тройку свободных стоянок мы уже прошли, но Бьерна они не удовлетворили. Он хотел занять одну из "счастливых". Суеверность магов-поисковиков в этом вопросе была подкреплена как личной, так и общегильдейской статистикой. Две первые приносящие удачу виллы были заняты, и только третья, в трех часах ходьбы от входа в Долину Царей, оказалась свободной.

С помощью гильдейского знака внешняя магическая защита на небольшом одноэтажном особняке была Бьерном снята, и мы зашли внутрь.

— Ну, чувствуйте себя как дома! — широким жестом капитан пригласил нас выбирать комнаты. Несмотря на то, что я с большим удовольствием поселился бы со взрослыми, меня впихнули в одну комнату со вторым малолеткой в команде, мелким Навахой.

С другой стороны, комнаты здесь — одно только название. Широкие, как бы не на всю стену, дверные проемы с полным отсутствием непосредственно дверей создавали впечатление того, что живут все вместе в одном зале. Особо стеснительные могли отгородиться занавеской или трансфигурировать из песка дверь. Но по опыту поисковиков это не рекомендовалось. Случаи бывали… разные.

Весь первый день ушел на обустройство команды на новом месте. Из безразмерных рюкзаков мы с Навахой достали полноценные кровати (я с улыбкой вспомнил внешне невероятно похожий процесс из старого-доброго советского фильма про Мэри Поппинс). На каменные полки и столики были выставлены продуктовые припасы на ближайшие дни, а также всякие мелочи типа "мыльно-рыльных" принадлежностей и прочих личных вещей. На пол бросили пару ковриков, а на окно краснеющий Наваха со словами "подарок сестры" поставил пару магических цветков в горшочках. В принципе, комнату обжить и оформить получилось у нас довольно неплохо, и даже где-то мило.

То, что мне уже давно пора бы перестать мыслить как маггл, я понял, посетив… апартаменты, по-другому не скажешь, остальных магов.

Индус обустроил свою комнату скромно, видимо, голые стены напоминали ему о родных храмах, зато в соседнем с ним помещении обнаружился прекрасно оборудованный магический медицинский кабинет. У француза и немца в смежных комнатах тоже оказались отличные лаборатории. Разница была только в том, что у некроманта она была с магическим уклоном: ритуальный рисунок на полу и стенах, руны, сложенные на столике ингредиенты; а у немца — с маггловским: какие-то железки, станки, инструменты и прочая внушающая незнающему человеку уважение одним своим непонятным видом дребедень.

Комната мастера трансфигурации была идентична сотням виденных мной в фильмах и аниме "обычных японских комнат". Бумажные драпировки на стенках-рейках, белый потолок, деревянный пол, циновки, футон прямо на полу, низкий столик с письменными принадлежностями.

Но самая потрясающая комната оказалась у Бьерна. Войдя в его комнату, я даже сначала протер глаза. Яркий свет тяжеловесной, благородной древности люстры отлично освещал… зал! Во всем его великолепии. Высоченный, украшенный росписью потолок, на полу вместо песка и камней лежит узорчатый паркет. Обитые бархатом стены частично скрыты за уходящими в потолок шкафами и полками, на которых стояли неизвестные мне артефакты и книги, книги, книги… Широкие витражные окна, сквозь приоткрытые створки которых виден Дворец Дожей.

"Умеют же итальянцы жить, — с завистью подумал я. — М-да… Традиционное латинское имя Бьерн."

— Это же не портал? — спросил я. Первое, что подумалось — "иллюзия", но из окна тянуло натуральной влажной прохладой!

— Нет, что ты, — Бьерн улыбнулся, довольный произведенным на меня впечатлением. — Комната все та же и в том же здании. Кстати, Долина Царей полностью, кроме алтарного ключа, отрезана от остального мира. Сюда и отсюда нельзя аппарировать или сделать портключ, почтовые птицы сюда и отсюда не летают, даже сквозные зеркала бесполезны.

— То есть что, я для внешнего мира умер? — "Оба-на! А если меня искать будут? Хотя кому я нужен?"

— Магия крови покажет, что ты жив, — ответил легилимент на мой незаданный вопрос. — Но с помощью "поиска-по-крови" тебя тоже не найти.

— Так. Пусть библиотека — иллюзия. — вернулся я к интересующему меня вопросу. — А как…

— Не иллюзия. Как и все остальное. И личная библиотека, и артефакты… Мне так приятнее жить. Как улитке — мой дом всегда у меня на спине.

— А панорама за окном? Слишком она четкая для иллюзии!

— Будешь смеяться, но это обычная маггловская фотография. Немного изогнутая для получения эффекта объема. Заг подсказал, побывав однажды в маггловском музее.

— А запах воды?

— Да там просто таз стоит. Я его содержимое обновляю из палочки.

— Но почему не целиком из магии?

— Видишь ли, магия не способна дать такое качество. Да и будучи легилиментом, я могу смотреть сквозь легкие иллюзии, так что не вариант.

Вечером первого дня, после того как все обжились, был устроен маленький праздник. По центру общей комнаты располагался большой очаг с живым огнем, над которым сейчас на вертеле крутилась пара барашков. Почему в меню была только баранина? Потому что индус не ел говядины, а негр-вудуист внезапно оказался правоверным мусульманином и, соответственно, не ел свинину. Христиане, если таковые были, пост соблюдать не спешили, так что баранина устраивала всех. Кстати, надо отметить, мясо, которое готовили американец и итальянец каждый по своим рецептам, удалось отменно. В качестве гарнира на столе лежал вытащенный из безразмерных сумок заранее сваренный рис и хлебные лепешки. Присутствовало немного хорошего красного вина, чисто символические пара стаканов которого перепали даже нам с Навахой.

Посиделки за столом, как это часто бывает, оказались совмещены с производственным совещанием:

— Предлагаю, — начал серьезный разговор Бьерн, — следующий порядок действий. Один месяц мы потратим на проверку новыми "отмычками" закрытых мэноров. Если удача нам не улыбнется, то отправимся на раскопки, которые не закончили в прошлые разы. Есть у нас пара верных мест. Все согласны? Вот и отлично. А сейчас доедаем все — и спать.

На следующий день начались трудовые будни. Работа заключалась в следующем. Рано утром наша группа из семи человек отправлялась согласно разработанному Бьерном маршруту к пока еще не вскрытым поместьям. Там каждый из новичков-отмычек по очереди пытался сделать шаг за незримую черту. Обычным результатом был укол боли. Остальная команда в это время частью состава страховала "отмычки", а другой частью исследовала окружающие развалины: "вдруг повезет и кто-то из предыдущих поисковиков пропустил что-то интересное?"

Работа была выматывающей и пока безрезультатной у всех, но Бьерн не отчаивался сам и не давал скиснуть новичкам. "Я еще ни разу не возвращался из похода с пустыми руками!" — как мантру твердил он. Выходных дней не было, но кто-то один всегда оставался на хозяйстве. Такое было обычное гильдейское правило, чтобы на случай внезапной гибели остался свидетель, который бы мог отметить исследуемое место как чрезвычайно опасное. Естественно, пока шло исследование, даже такие куцые выходные не светили ни нашему командиру, ни нам — "первоходкам".

Вечерами, если позволяли оставшиеся силы, все садились у костра и травили байки. Иногда показывали какие-нибудь интересные магические приемы и заклинания. Француз заслужил уважение американца, показав тому своего питомца — мышь. Мертвую мышь. Очень умную мертвую мышь. Японец показывал фирменные японские щитовые печати: написанные на тонкой жесткой бумаге иероглифы, которые легко мог применить практически любой, даже самый слабый маг. По нашей классификации это считалось рунической артефакторикой, начало которой проходили в Хогвартсе с третьего курса. Немец показывал простенькие маггловские изобретения, которые, внезапно, работали вместо электричества от магии. Интересно, один я осознавал весь невероятный потенциал работы этого маньяка-исследователя? Судя по слегка снисходительным репликам, больше прозорливых в нашей команде не было.

Мы с испанцем, понятное дело, ничем таким похвастаться не могли, зато были благодарными слушателями и учениками. Пару простеньких, но действенных медицинских заклинаний показал и проконтролировал в процессе обучения Ваджра, а Жабо, чертов ленивый француз, отказался учить меня некромантии. Хоть высшей, хоть начальной. Вот ведь заносчивый лягушатник!

И вообще, благодаря тому, что мы вынуждены были почти везде ходить вместе, я неплохо подружился с Навахой. Негр задирал нос и общаться с малышней не собирался, но мы и вдвоем весьма весело проводили время. Английский язык испанец понимал хорошо, а вот с разговорной практикой у него были проблемы. Нет, в начале беседы он внимательно слушал и медленно, в уме составляя фразы, правильно отвечал. Но стоило только спору немного разгореться, как горячая кровь несла его вперед. Ответы ребенка тогда начинали состоять из английского только наполовину, а на другую — из мешанины испанских слов. И хорошо, если слова эти были не ругательствами. Пользуясь случаем, я в свободное время начал учить испанский. Ну как учить — хотя бы немного понимать и простейше изъясняться. А вообще, насколько я понял, незнание языков было серьезным препятствием для наемника и в Гильдии не приветствовалось. Вполне естественно, что знающий все европейские языки костяк нашей команды говорил на английском только из-за меня и американца. Без нас команда любила каждый новый день говорить на другом языке, совершенствуясь в языкознании. Даже испанец номинально знал еще немецкий и французский. Русский, кстати, из старичков пусть и коряво, на минимальном уровне, но знали все. Магическая Россия неплохо котировалась среди других магических государств.

Были в работе и интересные моменты. Так, однажды немец и француз отвели нас к потрясающей красоты дереву. Точнее, это я так сначала, глядя издали, подумал, а потом, подойдя поближе, понял, что ошибся. Это был замок в виде дерева, где каждый листочек был искусно вырезан из малахита, где по каждому камню стен змеилась резьба, повторяющая фактурой кору, где каждый цветок был вырезан из драгоценного камня, где каждая капелька росы на листьях, падая с листочка, рассыпалась алмазными брызгами воды…

"Стоп! Какой воды?" — подумал я, подошел в упор к границе и обомлел. Я понял, что ошибся как раз во втором своем предположении. Это действительно было дерево. Дерево, превращенное неведомой магией в замок. В замок, который своей красотой мог повергнуть в прах любое другое строение в любой стране мира.

Смотреть на этот цветущий дом-сад было просто больно. Больно от осознания того, что такую красоту никогда больше не увидеть и не сделать своими руками. Я, завороженный, сделал шаг вперед, и ойкнул от боли. Чуть отпустило, и я смог отвернуться и отойти.

— Не пускает?

— Нет, — прохрипел я.

— Эх. Жалко. Но я и не надеялся. Пойдем, — сказал Бьерн.

— А что это?

— Это? Это, парень, легенда, — начал объяснять Жабо. — Вот у магглов есть свои сказки про Эльдорадо, город из чистого золота. Или священный Грааль. Так вот это — священный грааль и золотой город всех магов-поисковиков. Взломщики заклятий прекратили попытки вскрыть его уже полторы тысячи лет назад. Гоблины и гномы дают своим сильно провинившимся слугам выбор: или казнь, или попытаться войти в этот… дом. Пока еще никто от судьбы не ушел.

— Это, Чужой, — продолжил немец, — настоящая ожившая сказка! Древо Туата Де Дананн — последнее в мире неопровержимое вещественное доказательство существования четвертой магической цивилизации. Цивилизации тех, кого сейчас магглы называют эльфами. Тех, кто правил Землей до людей. Их женщины были настолько красивы, что, отводя взгляд, мужчина, увидевший их, тут же умирал от непереносимого несовершенства окружающего мира. Песни их менестрелей могли остановить войну, а могли и начать ее. Их яды были такими сильными, что даже простое прикосновение к ним мгновенно убивало, а стрелы воинов-лучников летели до самого горизонта. Один кусочек изготовленного их руками хлеба мог насытить человека на целый месяц…

— Говорят, — хрипло произнес Бьерн, — там, внутри Древа, до сих пор лежит неизвестный магглам даже из легенд Пятый Дар Туата Де Дананн! Артефакт, дарующий вечную молодость и бесконечность жизни любому, кто лишь прикоснется к нему! Но по легендам, оставив его, Туата Де Дананн посмеялись над нами, сказав: "Пока у вас не будет в достатке знаний и сил, чтобы взять его, вы его не возьмете, а когда будет — вам он будет уже не нужен, как не нужен он нам!"

— Пойдем отсюда, пока не поздно, — прервал долгое молчаливое восхищение Заг. — А то Древо может и не отпустить…

Увы, но после увиденного Древа на нашу команду напала апатия. Что бы там ни говорили про надежду, а она все равно была и есть у каждого поисковика. Что именно ему повезет оказаться в числе тех, кто первыми после стольких веков перерыва войдут в Древо. Журавль в небе, как хочется его получить! И эта самая апатия чуть не стала причиной того, что я упустил верную синицу, саму идущую в руки.

Это случилось под конец двадцать третьего дня работы. Месяц, выделенный на попытки открыть до сего времени хранящие свои тайны особняки, подходил к концу. Остались позади несломленными величественные замки и наследия древних цивилизаций, и сейчас наша команда ходила по местным пригородам. Конечно, нельзя сказать, что это были трущобы, бедных домов тут никогда не было и быть не могло, но и никакого сравнения с величественными дворцами центра местные шаблонные постройки не выдерживали. Теперь мы проверяли отдельно стоящие небольшие дома: пресловутый местный "средний класс".

— Так. На сегодня почти все. Три последних здания осталось, — сказал порядком уставший Жабо. — Давайте, проверяйте их быстрее, и жрать пойдем.

За это время наши действия уже были отработаны до автоматизма. Первым за незримую, но уже по опыту нами всеми отлично распознаваемую охранную черту делает шаг вперед Томагавк. Морщится, разворачивается и отходит. Следующим то же самое делаю я: шаг, поморщился, вернулся. За мной аналогично поступает Наваха. В таком ритме мы быстро заканчиваем с двумя оставшимися домами: шаг вперед, укол боли, назад. Подождав, пока остальные соберут поисковые артефакты, рассыпанные по соседним вскрытым и очищенным домам, мы пошли назад. Когда проходили мимо последнего проверенного дома, меня уколола одна мысль. Войдя в ритм, я, когда провереял его, похоже, сделал шаг назад до того, как стало ощутимо больно. А теперь я засомневался: "Ощутимо или… вообще? Маловероятно, конечно, но для успокоения совести…"

Я попросил пару секунд и подбежал к черте, привычно сделал шаг вперед. Напрягся, сделал другой, третий, четвертый… Удивленный, я почти дошел до стены дома, когда сзади до меня наконец-то докричались.

— Назад! Иди назад! Не лезь один!

Прописав мне легкий подзатыльник и тут же одобрительные похлопываная по плечам, меня отдали на пытки Бьерну.

— Как? Ты же проверял!

— Я, это… — я немного покраснел. Признаваться в своих глупостях для меня всегда было непростым делом. В частности именно поэтому старался их не совершать. — Так привык, что сделал шаг назад даже не почувствовав боли.

— Эх ты, — немного расстроенно сказал капитан. — Только этот дом?

— Да.

— Точно? — переспросил Жабо.

— Стопроцентно!

— Хорошо. Значит, так, — вмиг собрался итальянец. — Сейчас я отмечу здание на карте как нашу добычу. После этого ставим оповещатели, переносим лагерь поближе и отдыхать. А завтра с утра, с утра, я сказал, — придавил голосом Бьерн начавшийся было нетерпеливый гул, — полезем внутрь исследовать. Не хватало еще в таком полусонном состоянии попасть в ловушку.

Если бы Ваджра не выдал нам всем по зелью Сна без сновидений, хрена с два бы мы заснули в ту ночь. А так, отлично выспавшись и плотно позавтракав (все прекрасно понимали, что сегодня нам будет не до обеда и ужина), команда, на всякий случай оставив на видном месте записку, в полном составе отправилась исследовать открытый мною особняк.

Для того, чтобы защита пропустила кого-нибудь кроме меня, мне пришлось внутрь проводить всех остальных в буквальном смысле за руку. Зато после такой своеобразной авторизации, внешняя защита рассматривала всех нас как единое целое и открывала дорогу любому.

После того, как мы прошли внешний барьер, вся команда резко остановилась и стала вооружаться. В ход пошли эликсиры, доставались артефакты, крепились запасные палочки, надевались кожаная и кольчужная броня и даже мечи!

"Что-то мне уже сцыкотно", — подумал я, глядя на эти приготовления.

Спаянная пятерка быстро построилась в боевой порядок. Впереди парой шли мастер щитов и мастер на все руки. Следующими, по центру, шли командир и некромант. Потом тесной группкой мы, неумехи, и замыкал движение лекарь.

Перед самым заходом внутрь Бьерн провел заключительную накачку:

— Запомните, новички. От вас сейчас требуется только две вещи. Первое — смотреть в оба глаза по сторонам. Если увидите что-то опасное, подозрительное или только кажущееся вам опасным или подозрительным, то сразу же подавайте громкий сигнал. И второе, но гораздо более важное: ничего не трогать. Запомните, НИЧЕГО! Палочки к бою! Внимание, пошли!

Оказавшись в прихожей, наша команда настороженно замерла.

— Чисто, — сказал после долгой паузы ритуалист.

— У меня тоже чисто, — подтвердил немец.

— И у меня, — отозвался командир. — Можно немного расслабиться.

Удивительный для магического мира вообще, а для Долины Царей в особенности факт, но внутри здание оказалось точно таких же размеров, какие были снаружи. Небольшой одноэтажный дом с пятью комнатами разной площади.

На стенах висели ковры, на полу валялись плетеные циновки, свитки, не запылившись, лежали в либрариуме. На столе были рассыпаны медные и золотые безделушки, а еда в тарелках высохла, но не рассыпалась в пыль. В общем, древнее убранство сохранилось так, как будто хозяева покинули дом всего пару недель, а не несколько тысячелетий назад.

— Так. Это мы удачно зашли! А теперь аккуратно ищем вход в заклинательный покой.

— А что его искать, вот он, — сказал Жабо и кивнул куда-то на пол у нас под ногами. — Отойдите все, буду вскрывать.

Спустя час работы ритуалиста, который все остальные потратили на осторожный и аккуратный сбор трофеев, на стене в "гостиной" образовались контуры двери. Вот уж я бы никогда не подумал, что в тонкой стене, толщина которой вряд ли превышала один кирпич, может уместиться лестничный пролет. Все же магическая архитектура такая магическая — без неевклидовых пространств никуда.

— Спускаемся аккуратно. Вполне возможны ловушки. Я до сих пор не могу определить, чей это дом, поэтому ожидать можно всего, чего угодно, — предупредил нас всех Бьерн.

Внутри под домом обнаружился настоящий лабиринт. Осветив люмосом с палочки как минимум шесть возможных направлений последующего движения (назад наверх, вниз и два длинных перекрещивающихся коридора), Катана скомандовал "Стоп!" и прямо на месте начал из песка трансфигурировать крупных тараканов. По капельке крови и взмаху палочки с длинным заклинанием на каждого от Жабо, и фальшивые насекомые разбежались по всем ходам.

Вскоре стали поступать первые данные. Путь вниз оказался фальшивым и оканчивался ловушкой с проваливающимся полом. Аналогично заканчивались два горизонтальных направления. Третий коридор через несколько ловушек упирался в плотно закрытую дверь, а до конца четвертого таракан так и не смог добежать — очень длинный ход со сплошной полосой магических ловушек.

— Так… — пробурчал Бьерн. — Все понятно. Схема вполне стандартная.

— Объяснишь? — поинтересовался я.

— Ах да, вы не были с нами тогда. Короче, так. Внизу пустота. Слева-справа фальшивые проходы-тупики. Сзади — Нескончаемый Коридор. Ловушка против воров. Свернутый кольцом коридор, по которому можно бродить всю жизнь, разряжая бесконечные ловушки. Единственный правильный путь — по коридору, в конце которого закрытая дверь. Там наша цель. Вперед! — и мы пошли.

Найденные по дороге капканы для команды поисковиков оказались, что говорится, на один зуб. Одноразовые артефакты-мины аккуратно разряжались и складировались в специальную сумку для последующей оценки и продажи. Поверх ям с кольями бросали трансфигурированные из песка каменные плиты. Выскакивающие из стен стрелы и копья вязли в многослойных магических щитах. Подтверждалась известная с древних времен истина, что насколько бы мощной ни была крепость, без защитников ни о какой неприступности речи идти не может.

Перед самой дверью Катана чуть попридержал Бьерна.

— Командир…

— Что?

— Слушай, что-то здесь не то.

— Заметил что-то необычное?

— Нет, но…

— Предчувствие?

— Угу. Как тогда… Слабее, но очень похоже.

— Ясно… Плохо тогда. Ваджра! Доставай особый комплект!

Ваджра скинул свой безразмерный рюкзак и достал оттуда восемь флакончиков. Раздав каждому по одному, он объяснил:

— Слушайте меня внимательно. Этот эликсир позволит вам быть сильнее и быстрее в течение следующего получаса. Зелье это темное, откат от него будь здоров. Однако лучше перебдеть, чем недобдеть. Однажды мы проигнорировали такое вот предупреждение Магии, которое получил Катана, и теперь нас всего пятеро, а не восемь, как было раньше. Пейте и будьте готовы ко всему.

Открыв дверь заклинанием, мы аккуратно зашли в заполненное тьмой и, судя по гулкому эху, очень большое помещение. Свет люмосов с наших палочек магическим образом гас в двух шагах от нас, поэтому, чтобы маркировать дорогу назад, Заг бросал под ноги и чуть в стороны самые обыкновенные маггловские химические осветители. Наконец пол пошел ступенями вверх и мы оказались… где-то. Свет упал на крупный камень, украшенный причудливой резьбой. Бьерн бросил на него один лишь беглый взгляд, мгновенно изменился в лице и закричал:

— Это малый алтарь! Назад! Все назад! — но было уже поздно. Резко по периметру зала вспыхнули магические факелы, дающие ровный красноватый свет. Благодаря хорошему освещению мы увидели, как схлопывается каменными глыбами стен весь коридор, приведший нас сюда. Трансфигурированный из камешка специально на этот случай укрепленный дверной косяк на входе в зал устоял, но пользы от этого не было. Укреплять проход по всей длине, как шахту "во глубине сибирских руд", никто не догадался. Наступила мертвая тишина, нарушаемая только нашим судорожным дыханием.

"Бля! — испуганно подумал я. — Вот никогда не хотел очутиться в шкуре Индианы Джонса! Пиздец!"

— Значит, так. Мы в жопе, но в насколько глубокой, пока еще не ясно. Не паниковать! — прикрикнул скривившийся от наших мыслей Бьерн. — Я в таком месте лично не был, но достаточно читал про подобные. Вкратце. Мы попали в подземелье с одним из вспомогательных алтарных камней. Рунная сеть таких заклинательных покоев служит для поддержания какой-то очень мощной защиты. Если сломаем, то на следующий год здесь будет настоящее паломничество взломщиков и поисковиков! Будут заново проверять все закрытые поместья. Судя по основным признакам, нам достался один из самых малых камней, так что защита здесь будет не самой серьезной. Относительно, конечно. Хоть в чем-то нам повезло. Так. Что нас ждет дальше. Будет несколько волн защитников: сначала слабые, потом более сильные. Сколько именно — хрен знает. Но будьте готовы ко всему. В конце будет какая-нибудь сильная тварь. Химера или магическое существо четвертого и выше класса, в зависимости от того, к какой культурной традиции принадлежал строитель. Если египетской — то какой-нибудь жук или паук, индус — змей, китаец — голем, японец — демон, европеец — что-нибудь живое или полуживое, американец — дух или призрак, и так далее. Короче, на выбор есть весь бестиарий мира. И не только этого! Поэтому…

Что еще хотел рассказать Бьерн, осталось неизвестным, потому что со стороны стен послышалось шипение. Змеи? Нет! Это был…

— Газ! — закричал Заг. — Быстрее! Головной пузырь!

Я не успел испугаться, что это заклинание мы в Хогвартсе еще не проходили, как на меня и на Наваху пузырь накинул кто-то из старших. Клубы желтоватого газа — "хлор, что ли?" — нахлынули на нас, минут пять продержались и рассеялись без остатка. Немного подождав, мы развеяли головные пузыри и тут же услышали тихий шорох.

— Скарабеи! — закричал Заг.

— Мертвые скарабеи! — поправил Катана.

— Сколько же их?! Сколько лет их делали? Такая тонкая работа! Как жаль, что нельзя их собрать… — опечалился Жабо.

— Да жгите их! — рассердился Бьерн. — Мелочь, смотрите по сторонам! Ваших сил все равно не хватит.

Следующие десять минут я смог с завистью понаблюдать на недоступную моему уровню силы высокоэнергетическую боевую магию. Бьерн жег насекомых волнами огня. Катана превращал песчинки в здоровые плоские плиты, которые подобно огромному тапку давили жуков-зомби. Томагавк призывал тени, которые, пролетая сквозь насекомых, выпивали их нежизнь. Заг, как мог, тормозил продвижение нападавших, а Жабо пытался взять под контроль ближе всего прорвавшуюся нежить, чтобы натравить ее на следующий ряд. Единицы скарабеев, прошедшие сквозь этот ад, гибли разрубаемые мечами или раздавленные нашими с Навахой сапогами. Очарованный буйством чужой силы, я проглядел появление следующей волны нападавших.

— Инферналы, — закричал Наваха. Я проследил, куда он указывал рукой, и увидел, как из песка медленно вылезают мумифицированные тела, когда-то бывшие живыми людьми.

— Время? — крикнул Бьерн.

— Два раза по пять семнадцать! — ответил Жабо.

— Прекрасно! Нам повезло и защита здесь реально слабая. Две волны — одинаковые, а третья, похоже, последняя, всего лишь инферналы. Держитесь! Недолго осталось! — обрадованно прокричал Бьерн. — Инферналы — это совсем не страшно!

Добив последнее насекомое, маги переключились на медленно движущихся инферналов. И как оказалось, для уничтожения мелких юрких жуков действительно требовалось гораздо больше сил, чем на еле ползущих зомби-мумий. Здесь уже не требовалась голая сила для площадных заклинаний, достаточно было мастерства в точечных ударах. В основном все разрывали зомби на куски аналогами бомбарды, а потом явно одаренный в стихии огня итальянец сжигал их в пепел. Даже я не удержался, поднапрягся и отрубил конечности двум инферналам заклинанием Диффиндо.

Все было хорошо до тех пор, пока пришедший из затененного угла комнаты серый луч, как игла бумагу, не пробил все наши щиты. Только чудом, которое произошло благодаря выпитому перед началом боевому эликсиру, стоящие на пути смогли в последний момент уклониться. Но круг оказался разорван, и теперь каждый стал сам за себя.

— Koog, — послышался хриплый шепот, и подземный зал озарил ослепительный свет.

— Не закрывать глаза! Не колдовать вслепую! Не бояться! — закричал Бьерн. — Падайте! Все! СЕЙЧАС!

Мы резко упали на камни. Прошедшая над нами горячая волна обрушилась на инферналов и полностью их уничтожила, правда, и Бьерн, как мы, проморгавшись, смогли увидеть, упал на месте без чувств в магическом истощении.

— Tar, — все тот же шепот, и поднявшийся было Томагавк падает обратно, перечеркнутый через все тело чудовищной раной. Ваджра тут же падает на колени рядом с ним и начинает одной рукой бешено махать волшебной палочкой, а другой одновременно выливать на рану один флакончик за другим.

— Люмос Солем! — ревет Заг и направляет палочку в сторону тени. Свет убирает теневой покров, и нашему взору предстает очень худая сгорбленная фигура в плаще, опирающаяся на длинный посох.

— Лич! Чертов шумерский лич-жрец! — со страхом в голосе кричит Жабо.

— Moo Gig, — хрипит лич и указывает посохом на немца. Очень быстрая фиолетовая искра срывается с навершия посоха и по сложной траектории несется в Зага. Немец успевает поставить щит, но искра его даже не замечает. В последний момент, почти на одних инстинктах, Заг успевает защититься непосредственно палочкой, и искра попадает в нее, а не в тело мага. Хлопок, и ошметки деревянного стека разлетаются по всему залу, а Заг падает на землю, притянутый неумолимой гравитацией, держась за покореженную и чудовищно увеличившуюся в размерах правую руку.

— Мелкие! Быстро! Выиграйте мне время! — Жабо принимается в бешеном темпе что-то рисовать своей кровью прямо на камнях. — Все, чем владеете, сыпьте в него. Ваджра — ты тоже! Лечение — потом! Катана — прикрывай!

И начались танцы. Мы втроем сыпали в мертвого мага заклинаниями: я и Наваха — детскими, индус — более серьезными. Лич лишь лениво отклонялся в сторону, а иногда и вовсе просто, как громоотводом от молнии, заслонялся от заклинаний упертым в песок посохом. В ответ в нас летели разнообразные даже визуально заклинания, от которых нам приходилось прыгать, бегать, падать и резко вскакивать обратно. Вот только у меня создалось впечатление, что лич, оценив наш уровень, теперь просто играется с нами. Его заклинания были чрезвычайно мощными, пробивали любые щиты, но при этом не убивали. Я, например, получил ударное заклинание, пролетел ползала и отделался только превратившимися в один большой синяк спиной и задницей. Больно дико, но не смертельно же! Ваджра и Наваха тоже обзавелись синяками и порезами, но были живы и свободно двигались.

Тем временем Жабо сумел начертить рисунок, набросать в нужных местах реагентов и начать ритуал:

— Ki. Koog. Ak. Goob, — стал произносить он слова, так похожие на речь лича, и шутки кончились. Нежить, похоже, отлично узнала первые такты ритуала и бросилась вперед. С вершины посоха сорвалась многолучевая серая молния, сотканная из праха сожженных инферналов. Там, куда она попадала, все мгновенно чернело и обращалось в пепел. Бьерн так потерял левую руку, Томагавк — правую ногу. Остальные, даже придавленный Заг, смогли убраться в сторону с траектории заклинания.

Основной удар приняла на себя выставленная Катаной защита. Осколками разлетелись две каменных плиты. Мигнули и исчезли магические щиты, испарилась часть крови, нарушив магический рисунок, но было уже поздно. Ритуал был завершен. Некромант упал там, где стоял, но и лич дико завизжал.

— Быстрее! В мечи его! — закричал Катана и рванул вперед, выхватывая недлинный меч из ножен. Ваджра вытащил широкий изогнутый кинжал, Наваха — длинный раскладной нож, один я был безоружным и подхватил валяющийся рядом с Томагавком небольшой топорик. С четырех сторон мы налетели на нежить. Лич крутился как уж на сковородке, смог хорошо и долго отбиваться посохом от наших атак, пока Катана не попал ему по ноге.

Артефактные клинки отлично рубили потерявшую магическую защиту мертвую плоть. Ставший одноногим лич еще некоторое время стоял, опираясь на посох, но под градом наших ударов упал на землю. Теперь победа была только делом времени. Сначала лич потерял посох вместе с руками, потом вторую ногу, а потом и голова, как у хогвартского приведения, повисла на лоскутке кожи.

— Ra! Ra! RA!!! — заговорил лич.

— Берегись! — закричал Катана. — Наза-а-ад!

Лич изнутри вскипел светом и взрывом рассыпался на куски, каждый из которых заклинанием полетел в сторону врагов теперь уже окончательно умершего стражника. Кровь в жилах буквально вскипала, мозг, желая спасти тело, заработал на износ, предельно ускоряя восприятие. Предупреждение спасло нас от неминуемой смерти, но отделаться легким испугом не получилось. Уклоняясь от лучей проклятий, которые летели плотно, но с разной скоростью, краем глаза я заметил, что знакомый серый луч почти попал прямо в голову испанцу. Из последних сил, надрывая жилы, я толкнул Наваху в сторону, убирая того с траектории луча, но зато сам попал сразу под три разноцветных проклятья. Воя от боли из-за превратившихся в осколки костей, я перед блаженным забытьем успел заметить, как зашевелился песок вокруг нас. Остатки скарабеев спешили на пир.

В себя я пришел последним из команды. На третьи сутки со дня сражения. Нам невероятно повезло — мы все остались живы и победили. Однако победа для нас оказалась практически бесполезной. Из восьмерых пятеро, в том числе и я, требовали долгого лечения в магическом стационаре, так что хорошенько выпотрошить свежевскрытое подземелье нам не светило. Что-то по мелочи, в перерывах между тасканием раненых тушек, успели прихватить Ваджра и Наваха, единственные более-менее целые из нашей команды, но основные сокровища — главный ритуальный зал, библиотека, хранилище, склеп предков остались нами так и не найдены. В связи с тем, что по медицинским показаниям (например, я выжил только благодаря лечебным эликсирам, магическому корсету и широкой доске, к которой в буквальном смысле был примотан) продолжать разграбление мы не могли, было решено прервать экспедицию досрочно.

Напоследок я еще успел полюбоваться на череду великолепных в своей зрелищности дуэльных поединков, на которых различные команды гильдийцев разыгрывали право "первой ночи" в потрошении весьма перспективного объекта. И то, финал я не увидел, так как действие обезболивающего закончилось, и Ваджра погрузил меня в сон.

Пришел в себя и лечился я уже в нормальном мире, на одной из баз Гильдии, отрезанных от всего мира чарами ненаносимости. Пока меня и остальных долечивали, невредимые смогли разобраться с денежным вопросом. Оценить и реализовать все полученные трофеи, получить крупную награду за взломанную защиту алтарного камня, получить ее наличными, сложить и прикинуть причитающиеся каждому доли. В итоге я встал с кровати тридцатого августа абсолютно здоровым и прямиком к закрытию контракта.

В большой комнате вокруг круглого стола уселась вся наша команда. На столе были расставлены легкие мясные закуски, фрукты, бутерброды и безалкогольные напитки. Тут же, посередине, лежал договор, на котором было восемь подписей кровью.

— Итак, — начал заключительное совещание Бьерн, — хочу поздравить нас всех с завершением совместной работы. Но для начала, сладкое! — Бьерн направил палочку на контракт и произнес: "Калкуло!" На стол из листа контракта вылетели восемь кожаных кошельков и с приятным металлическим звяком упали по одному перед каждым магом. Кошельки были абсолютно средневекового вида, мешочком. Потянув в стороны завязки своего, я сверху обнаружил бумажку с надписью: "4923.3.6".

— Это в галеонах, чистыми. За вычетом всех трат на снаряжение, лечение и гильдейских пятидесяти процентов налога. Теперь следующий, немного печальный момент. Жабо?

— Чужой, — обратился ко мне француз. — Честно говоря, ты молодец. Слишком редкое это сейчас качество — спасти другого ценой своей жизни. Всё магглы опошлили, и вслед за ними мы, маги, тоже подхватываем эту заразу, забывая о непреложном воздаянии от Магии. Так вот, о чем я. Пока ты лежал в отключке, я и Ваджра смогли обследовать тебя. Из трех попавших в тебя заклинаний два оказались довольно простыми. Костедробилка и Призыв-скарабеев-пожирателей-плоти ерунда. Жуков подавили, костероста ты курс пропил и сейчас опять как новорожденный. Но вот третье… Мы долго искали его по справочникам, спасибо Бьерну за предоставленную библиотеку, и в итоге нашли. Сейчас это проклятье называется "Отцеубийца". Собственно говоря, по своему действию оно равносильно принятию магической клятвы в формулировке: "Клянусь убить своего отца, или лишусь своей магии". В принципе, вся сложность решения тебе понятна.

— И так сложную ситуацию ухудшает, если ты единственный ребенок в роду или наследник титула лорда. Если ты не… выполнишь условия договора, то полностью потеряешь всю свою магию, как только твой отец умрет. Не от твоей руки, я имею в виду, умрет. Если же ты убьешь своего отца, то останешься магом, но получишь метку предателя крови. Сквибы ничего не наследуют в магических семьях, это общее правило. Предателей крови нещадно искореняют, — добавил Заг.

— И что самое плохое. Поганое свойство проклятий, полученных в Долине Царей, что они абсолютно неснимаемые. Прости. Мне жаль, — закрыл вопрос Бьерн.

— Вопросы есть? Нет, тогда прощайтесь.

— ?

— С закрытием контракта лица исчезнут из вашей памяти…

— Подождите, — перебил капитана Наваха. — Я тут проконсультировался кое с кем. Ведь есть возможность не забывать?

— Конечно! Мы в нашей тесной компании уже давным-давно не включаем этот пункт. Ты хочешь помнить?

— Да. Надеюсь, Чужой не откажет в симметричной клятве?

— Конечно, — ответил я.

— Капля крови на пергамент, словесная формула такая: "Я, твое гильдейское имя, разрешаю, его гильдейское имя, помнить меня", — Бьерн посмотрел на нас с некоторым умилением. Как на совсем детей. "Не завидуй!" — глядя в глаза легилименту, подумал я. Итальянец в ответ только подмигнул, дескать: "Я белой завистью! Ты еще такой молодой… У тебя все впереди!"

— Я, Наваха, разрешаю Чужому помнить меня, — капнув кровью, произнес испанец.

— Я, Чужой, разрешаю Навахе помнить меня, — зеркально повторил я действия мальчишки.

— Я, капитан Бьерн, визирую вашу клятву. Да будет так. Есть ли еще какие-то просьбы или вопросы? Все ли согласны с дележом? — дружное молчание стало ему ответом. — Отлично. Кладите свою руку на мою. Итак. Контракт закрыт! — и стало темно.

Придя в себя в своей комнате, я первым делом проверил память. Я помнил все о походе, помнил приключения, помнил боль, помнил Древо, но… я полностью забыл лица Катаны, Томагавка, Бьерна, Ваджры, Жабо и Зага. Вроде все остальное осталось при мне, хотя, с точки зрения чистой логики, если я чего-то забыл, то и помнить не буду, что забыл. Но тут остается надеяться на магию и репутацию Гильдии.

С забытыми лицами, кстати, очень любопытное ощущение. Большее всего похоже на феномен, называемый "на-кончике-языка": вот вертится на языке слово, вроде вот-вспомнишь, а никак не получается! Так и лица моих товарищей — вспоминай не вспоминай, а единственным результатом попыток было только раздражение, быстро переходящее в бешенство.

В дверь постучали и, не дожидаясь моего ответа, распахнули. На пороге комнаты стоял спасенный мною мальчишка, но в каком виде! Изящный костюм в испанском или итальянском стиле, гордая посадка головы, на пальцах — золотые кольца, начинающийся детский пушок гладко выбрит, а волосы уложены в изящную прическу. Пафосный испанский гранд (молодая версия), да и только!

— Гильермо Риккардо де Лусеро-и-Кармона, наследник рода Лусеро, приветствует вас, сэр, — в вычурном поклоне склонился передо мной мальчик, которого я до этого знал как Наваху.

— Винсент Логан Крэбб, наследник рода Крэбб, к вашим услугам, кабальеро, — постарался не ударить в грязь лицом и я.

— Рад познакомиться! — еще раз кивнул Наваха, и тут вся напыщенность с парня в один миг слетела. Молодой человек — "Да какой он, нахрен, молодой человек, пацан еще совсем" — быстро проговорил: — Винсент, прости, прости, прости, но я не могу сейчас тебя отблагодарить как должно. Дико спешу. Мне срочно надо домой. Меня, поди, мои сто раз уже обыскались.

— Неужели твой отец не знает, где ты? Здесь же есть недалеко птичник, откуда заносят почту по всему миру?!

— Ну, не совсем, — Вильям, на английский манер именно так звучало настоящее имя Навахи, отвел взгляд.

"Мда. Вильям для тебя перебор. Рик — я так тебя буду звать."

— У-у-у! Ты что, сбежал? — догадался я.

— Ага!

— И какие у вас в Испании в ходу телесные наказания?

— Тебе лучше не знать, поверь! Слишком много мы подхватили от инквизиции, — Рик передернулся. — Одно хорошо! Меня с осени, наконец, отдадут в Эскуэла де ла Магика, так что не так уж долго мне мучиться! Я поспрашиваю у отца и учителей в школе по поводу твоего проклятья. Быть может, если не снять, то, может, перевести, обмануть или усилить, но изменив, его как-то можно.

— Благодарю.

— Пиши мне! И помни, что бы у тебя ни случилось, как бы ты ни поступил, кем бы ты ни стал, у тебя теперь навсегда есть преданный друг! Клянусь, да будет Магия свидетельница моим словам!

Новоявленный лучший друг убежал, а я остался стоять в комнате, немного растроганный. Ох уж эти темпераментные испанцы! Но приятно, ничего не скажешь, даже такому цинику, как я.

Закрыв дверь, я проверил сундучок. Все, что было выдано Гильдией в поход, у меня исчезло. "Черт! Хотел же выкупить! И как я забыл предупредить про это?" Из вещей у меня таким образом остались только: школьная сумка с парой конспектов, которые я за лето так и не открыл, мешочек с заработанными галеонами, старая рваная одежда, ставшая слегка маловатой по росту и великоватой в талии. И портал до магического Лондона, данная услуга входила в стоимость контракта.

"Вот много или мало это — пять тысяч галеонов? — подумал я, подбрасывая кошелек в руке. — Если смотреть по прямому курсу — копейки, а если по обратному, то я за два месяца заработал на неплохую квартиру. В Москве. В хорошем районе, в Москве. Мог ли я в прошлой жизни заработать за пару месяцев такие деньги? Нет. А значит, дела не так уж плохи. А что до проклятия, будем думать, а пока пожелаем своему отцу только здоровья, а себе удачи".

Я взялся за портал. Впереди меня ждала Косая аллея и следующий год в Хогвартсе.

"Поехали!"

Начало 1992 года выдались у лорда Малфоя неожиданно неспокойными. Началось все задолго до наступления первых каникул у его сына. Темная Метка еще с зимы медленно, но неотвратимо темнела, и Люциус отлично понимал, что в действительности это означает. Понимал не только он один, но и его старые товарищи, а люди среди них были… разные. Среди не избежавших Азкабана превалировали, хм… осторожные оценки, обратно в кабалу не хотелось совсем, но встречались и фанатики. Такие как, например, Крэбб-младший, знающий о Повелителе только из рассказов отца.

Так и жил лорд Малфой в постоянно усиливающемся напряжении, пока в самом конце учебного года, аккурат перед приездом Драко из школы, татуировка разом не выцвела до своего обычного в последние десять лет состояния. Небольшое аккуратное расследование подробностей пока не принесло, однако появилась четкая уверенность в том, что к созданию проблем Волдеморту в очередной раз приложил руку, или еще какую часть тела, Мальчик-который-выжил.

Что бы там Крэбб-младший ни говорил Драко, но выживанием своего единственного наследника лорд Малфой был очень сильно озабочен. Тем более по пророчеству сыну предстояла непростая, но великая судьба. Поэтому готовиться лорд Малфой начал задолго до наступления первого сентября 1991 года. Так, Северусу Снейпу была оказана серьезная политическая поддержка вовне Хогвартса. Все слизеринцы, с которым предстояло общаться Драко, были максимально мотивированы на поддержку и охрану Малфоя-младшего. Ну и на "оповещение" Малфоя-старшего стимул был. Также заранее были подобраны "телохранители" — молодое поколение Крэббов и Гойлов. Мальчики сильные, но не очень умные и совершенно неамбициозные.

Все шло как планировалось. Драко все детство прилежно готовился. Поступил на Слизерин. Туда же поступили оба его "друга". Слизеринцы, отрабатывая вложенные в них ресурсы, защищали и поддерживали его сына. Снейп прикрывал от Дамблдора. Драко, пусть и не без огрех, показал себя будущим лидером и начал зарабатывать авторитет. Ничто не предвещало проблем, как вдруг совершенно неожиданно появились… новости.

Для начала, Крэбб, судьба которого Малфоем была распланирована, как минимум, на ближайшие десять лет, никого заранее не предупредив… перевелся на другой факультет! Причем, не захотел перевестись, а перевелся. Через перераспределение. О такой возможности забыть забыли уже сотни лет назад! Лично Люциус узнал о ней совершенно случайно и только тогда, когда уже давным-давно закончил школу и полноправным лордом листал старинные документы в архиве попечительского совета.

Далее, Крэбб, опять этот Крэбб, повстречался с призраками Основателей. Что резко и в одно мгновение все поменяло. Это уже совсем другой уровень, как волшебника, так и его амбиций. Насколько знал Малфой, а он этим усиленно интересовался, из известных ему личностей с Основателями встречался только Волдеморт. А Повелитель об этой встрече не распространялся особо даже среди близких… м-да, назовем вещи своими именами — слуг.

Кстати, еще один штришок. Под предлогом шуток Уизли Крэбб-младший не посетил рождественский бал в Малфой-мэноре. И "зажал такое интересное кино", как сказали бы магглы. И не дал на себя внимательно посмотреть.

Тем не менее, оказавшись на Хаффлпаффе, Крэбб продолжил себя вести так, как будто и не покидал Слизерин, то есть как истинно чистокровный маг. При краткой личной встрече он вел себя как обычный школьник. Ну, как обычный, уже сейчас — отличный боевик и лидер, сумевший слепить команду из, кто бы мог подумать, хаффлпаффцев! Так вот, Крэбб показался Малфою обычным, среднестатистическим слизеринцем, несмотря на свой факультет, преданным идеалам Темного Лорда. "Слишком преданным идеалам!" — подумал тогда немного раздраженный Малфой.

"А показался или… показал?" — задумался он.

В свете поведения и некоторых событий, о которых ему подробно доносили слизеринцы и пара рейвенкловцев, никаких сомнений в истинности догадки быть не могло. Выступление, на котором Крэбб озвучивал такие факты, что просто ужас! "Чистокровные вымирают, а Темный Лорд в этом им только помогает!" И ведь Малфой-старший, бросившийся после письма от сына проверять полученную информацию по своим каналам, нашел массу подтверждений сказанному Крэббом. Факты-то лежали прямо на виду у всех, но никто на них не обращал внимания!

"Бедный, бедный Крэбб-младший. Лорд авадил без разговоров и за меньшее! — думал Люциус. — Ясно, что после такого ему у Волдеморта жизни не будет, а быструю смерть еще нужно будет как-то выслужить. Но и с директором Крэббу не по пути, иначе бы он наперегонки с Уизли лизал зад Дамблдору. Вместо этого Винсент разобрался с его верными клевретами предельно жестко. Что-то тут непонятно. Что же вы задумали, мистер Крэбб? И преданность Волдеморту — почему вы показали ее именно мне? Почему остальным показали совсем другое? Почему мне позволили узнать — да полно, назовем вещи своими именами — почему Малфоям и другим чистокровным прямым текстом слили (и кто?) такую важную информацию? Причем бесплатно! Или это такой хитрый ход Дамблдора? Или Логан решил соскочить, пожертвовав мной? Или появился кто-то еще? Игрок с континента? Или МАКУСА? Или кто-то из своих? Ладно, большая политика — дело аккуратное и методичное. Если кто-то третий решит войти в нашу игру, то он рано или поздно раскроет себя. Если же новой силы нет и информацию нарыл и обработал сам Винсент, то… вопросы становятся намного более серьезными.

Можно ли сказать, что я знаю Винса так же хорошо, как и своего Драко? Нет. Но я знаю его гораздо лучше, чем многие другие. Все же я заранее присматривался к потенциальным телохранителям своего сына, а потом еще учил и проверял их. Да, парень одарен в темной магии и со временем обещает вырасти в отличного боевика, каким был (и остается, если учесть, что Лорд не умер) во внутреннем круге его отец… Но мозги! Откуда? Винс пошел умом в отца, а его папаша никогда не блистал в интригах! В круге эта ниша принадлежала мне и только мне! Ну, может, еще и Лестрейнджам. А теперь вдруг такие таланты! Откуда?" — продолжал крутить так и сяк образовавшуюся, пока не проблему, нет, но уже неприятность, Малфой.

В мире магии очень не любят внезапно появившихся талантов и способностей. Не любят именно потому, что доподлинно знают: "из ниоткуда" ничего не берется. И если за парнем никто не стоит, то дело принимает совсем нехороший запашок.

"Подмена? Одержимый? Оборотка? Шпион? Но — перед легилиментом Дамблдором? Перед легилиментом Снейпом, который, потакая привычной паранойе, проверяет всех первоклассников сразу после распределения? Невозможно. Тем более, двойное распределение, то есть двойная проверка Шляпой… Интрига Логана Крэбба, втайне вырастившего замену мне во внутреннем круге? Ничего не складывается!"

Возвращение Драко домой не только ничего не упростило, но и сделало ситуацию еще более непонятной и неприятной.

Приехавший из Хогвартса единственный сын прямо с порога начал проносить отцу мозг на тему снять Дамблдора. Успокоив сына и подробно его расспросив, заодно связав интригу Дамблдора и потерявшую цвет метку, старший Малфой, довольный, что хоть что-то стало проясняться, на радостях поднял бокал с огневиски и отсалютовал встающему из-за стола сыну. А тот вдруг припомнил:

— Ах да. Еще Крэбб просил передать тебе привет от какого-то твоего старого знакомого. Какой-то Марволо Реддл. Не помню такой благородной фамилии. Мы что, теперь поддерживаем знакомства среди грязнокровок?

Люциус не был бы Малфоем — лордом древнейшего рода, если бы позволял своим истинным чувствам проявляться наружу без разрешения своей железной воли. Но сегодня он был на редкость близок к такому прискорбному… да-да, именно проступку. Каких сил стоило спокойно проглотить напиток и удержать в руках бокал после такой новости, знал только он один.

— Повтори еще раз, — спокойно произнес лорд Малфой и поставил треклятый бокал на стол.

Но и Драко был хоть и молодым, но тоже Малфоем, поэтому хорошо маскируемое напряжение в голосе собеседника все же почувствовал.

— А зачем тебе… — начал было он, но осекся, увидев выражение лица отца.

— Драко? Я жду!

Младший сосредоточился, закрыл глаза и произнес: "Дела на лето вынуждают меня покинуть страну. Передай привет своему отцу от его старого друга. Марволо Реддл просил передать тебе привет".

— Как он при этом выглядел? Куда смотрел? Не показывал ли каких-то знаков? Жесты? Мимика? — начал задавать дополнительные вопросы Малфой-старший.

— Это… Не помню.

— Этого мало! Добби, — позвал Люциус.

— Добби пришел, господин хозяин, сэр, — чудной домовик согнулся в почтительном поклоне.

— Добби, быстро принеси сюда омут памяти из моего кабинета. Осторожно принеси.

Хлопок, еще один, и вот на столе стоит чаша омута памяти.

— Драко! Слей воспоминание о прощании с Крэббом в омут.

— Да, отец, — и повинуясь движениям отцовской палочки, он стал выпускать наружу нить воспоминаний.

Полученную полуминутную сцену Люциус смотрел около получаса. Наконец он вынырнул из омута и недовольным взглядом посмотрел на сына, который так и не отважился его покинуть. Да и любопытно младшему было. Фразу, что "любопытство хоть и неискоренимо, но зато наказуемо", Драко вспомнил только тогда, когда увидел выражение лица своего отца, поднявшего голову от омута памяти. Но было уже слишком поздно. Впрочем, убеги он куда подальше, ничего бы это не изменило.

— Очень плохо, наследник Малфой. Я подберу тебе на лето наставника, который научит читать выражения лиц. А пока готовься вспомнить и слить все воспоминания о Крэббе. Твои сообщения из Хогвартса я теперь вынужден признать недостаточно достоверными!

— А что…

— Ступай к себе в покои.

— А кто такой этот Реддл?

— Я тебе вроде бы приказал идти? И все забудь!

— Но отец…

— Что вам не ясно, наследник Малфой, в приказе главы рода? — холодно спросил Малфой-старший.

— Прошу прощения, лорд Малфой. Я уже ухожу.

Нареченный лордом Малфоем в этот момент на своего сына уже внимания не обращал. Какой тут сын, если мир в очередной раз встал с ног на голову? Вопросы множились, как мурлокомли на участке у нерадивого садовода.

"Крэбб не мог так пошутить! Если он знает истинное имя Лорда, которое тот всеми силами как старался забыть сам, так и заставлял это сделать соратников, то он отлично понимает, с чем играет. Если, или когда, вернется Волдеморт, то за такую тупую шутку клоуна, как грязную перчатку, вывернут наизнанку. Буквально! Но он делает это. Почему? Значит ли это, что Крэбб на самом деле не общался с Лордом, а информацию получил от того же Дамблдора? Или, наоборот, все же общался? Если да — то где произошла встреча? И почему он остался после всего сказанного на том межфакультетском школьном собрании в живых? Или это было только после? Не важно, Лорд мощнейший легилимент, обязательно увидел бы все. Или же, то, что было после, все изменения в поведении — как раз и есть следствие встречи? То есть встреча произошла в сентябре прошлого года? И все это — новая позиция Волдеморта? Почему тогда ее не довели до сведения остальных? Ведь если Лорд общался с Крэббом-младшим, то мог пообщаться и со старшим, да и вообще с кем угодно. Но не пообщался. Пообщался с Крэббом. Значит ли это, что их, старых соратников, уже… заочно списали? Или же… Нужно срочно получить объяснения! Конечно, некрасиво так делать, но… чуть спишу им долг".

— Добби! Срочно аппарируй к Винсенту Логану Крэббу! И тащи его сюда.

— Хозяин! Добби не может! Добби не знает…

— Мордред! Тогда к его отцу, Логану Ричарду Крэббу в его мэнор!

Ничего нового Крэбб-старший, который по-нормальному уже почти год не видел своего сына, сообщить Малфою не смог. Ожидаемо, совы ни от Драко, ни от Люциуса, ни даже от него самого до адресата не долетали, возвращаясь с нераспечатанными письмами. Срочный обряд магии крови в заклинательном зале Малфой-мэнора четко дал понять, что Крэбб-младший жив, но не смог даже приблизительно указать направление поиска.

Опять вызвали Драко. Опять подробного его расспросили. Опять яснее не стало.

— Похитили? — высказывал предположение Логан.

"Или уехал по приказу сам?" — мысленно дополнил веер возможностей Люциус.

— Почему тогда никаких требований не пришло?

"А что с тебя взять?"

— Раз не получается найти по крови, то похитители — не только опасные, но и серьезные.

"Мог такую защиту наложить Волдеморт? Наверное, мог. Но ограничивается ли круг тех, кто мог бы наложить такую защиту одним лишь Темным Лордом? Нет".

— Что мы можем сделать? — закончив рассуждать, спросил Крэбб у Малфоя.

— Увы, ничего. Только ждать. Тем более, судя по словам Драко, твой сын спешил куда-то по своей воле.

— Империо?

— Не похоже.

— Ну, появись мне только дома! — сквозь стиснутые зубы прорычал Крэбб и треснул плотно сжатым кулаком по столу.

— Репаро, — починил развалившийся столик Малфой. — Может, для успокоения?.. — и по щелчку пальцев правильно выдрессированный домовик выставляет на пострадавшую столешницу бутылку и бокалы.

Напоив и отпустив Логана, Малфой задумался над тем, что ему теперь делать. Возмущение Логана он полностью разделял. Ох, как много бы отдал Люциус за то, чтобы сейчас перед ним оказался Винсент! И круцио его, круцио за доставленные проблемы! Но увы, чего нет, того нет. Лорд тяжело вздохнул, встал и, пошатываясь — пил Крэбб, особенно дорогого огневиски в гостях, не просто много, а будто бы у него вместо глотки был бездонный мешок — пошел в свой кабинет. Там он попросил отодвинуться волшебный портрет основателя рода. Капнул кровью на замок, открыл сейф и достал оттуда небольшую книжечку в темном переплете. Как бы там ни было, но Лорд Волдеморт, отдавая своему верному последователю этот предмет, оставил четкие и недвусмысленные указания. Одно из них гласило: "В случае получения кодовой фразы "передай привет от Марволо Реддла" этот дневник следует поместить в здание (мэнор, дом, владение) с максимальным количеством неопытных или слабых магов!"

— А где больше молодых магов, чем в Хогвартсе? — задал вслух сам себе вопрос Люциус и сам же на него ответил: — Нигде. Но самому вносить или передавать с Драко слишком опасно. Лорд тогда намекнул, что дневник будет небезопасен для своего владельца. Значит, в Хог его отвезет кто-то другой. Лучше всего кто-нибудь "светлый". Да хоть Поттер! То, что ради этого мне придется извернуться так, как я никогда со времен судов 81-ых не изворачивался, совершенно не важно. Да хоть в вульгарную драку полезу, но дневник подброшу! Вот так-то вот, Добби. Это будет очень интересный год в Хогвартсе, — задумчиво произнес Малфой, и тут же пришел в себя, уставившись на замершего перед ним неизвестно когда появившегося и сколько услышавшего домовика. — Мордред! Добби?! Что ты здесь делаешь? Все забудь, что здесь видел и слышал, и пшел прочь!

Новый учебный год начался для меня с прибытия тридцать первого августа в Лондон. Подумав, я все же решил провести еще одну ночь в гильдейской гостинице. Куда я на ночь глядя отправлюсь в совершенно неизвестной мне Англии?

Межконтинентальный портал финишной точкой имел специальный зал в Министерстве магии. Присутствующие тут авроры (в качестве первой линии обороны на всякий неприятный случай) проверили мой багаж и мою палочку, после чего пропустили по короткому коридору до камина. Здесь я взял немного дымолетного порошка и со словами: "Косая аллея" — отправился в магический мир Англии.

Как хорошо, что все лавки уже давным-давно, как бы не столетиями, приспособились к предшкольному ажиотажу конца августа. После перемещения на торговую улицу мне достаточно было упасть на хвост ближайшему знакомому старшекурснику или выпускнику Хаффлпаффа и просто повторять за ними их путь по магазинам. А там хватало сказать магическую фразу: "Хогвартс, второй курс", чтобы получить весь требующийся комплект товаров. Конечно, по незнанию я где-то наверняка переплатил лишний сикль или пару-тройку кнатов, но сейчас для меня это было некритично.

Помня мучения прошлого года, я очень обильно закупился сладостями. А также кое-какими реагентами. Десять мерных порций мандрагоры, например, стоили почти как волшебная палочка, но я не собирался позволить кому-нибудь, тем более, не дай Бог, себе лежать в Больничном крыле подобно статуе.

Приключений мне летом хватило с лихвой, так что после шопинга я сразу же отправился в "Дырявый котел". По слухам, там всегда можно было снять комнату на ночь. Что-то — наверное, та часть тела, которая сразу ниже талии — подсказывало мне, что появиться сейчас дома будет огромной ошибкой. По сути, ничем-то я не отличался от моего нового лучшего друга Гильермо. Точно так же, как и он, я сбежал из дома, не предупредив родителя. Который, к тому же, судя по воспоминаниям Винса, весьма черств и суров. Но, увы, ничего тут не поделать. Слишком рано мне появляться на глаза Крэббу. Короткая встреча в плане маскировки это одно, а вот длительное погружение в как бы знакомую с детства среду проживания — совсем другое. Остается только прятаться в Хогвартсе, а потом списать проявившиеся изменения на два года взросления без пригляда отца.

Подтверждение правильности принятого решения я получил практически сразу. Уже к вечеру моя и так небольшая комната была завалена датированными июнем месяцем письмами от Крэбба-старшего и Малфоя-младшего, которые требовали немедленного явления блудного сына/телохранителя пред грозные очи начальства. Все эти письма изрядно согрели меня… сгорая одно за другим в камине. Впрочем, не вся корреспонденция отправлялась увеличивать энтропию вселенной. Были и любопытные письма. Так, мне в среднем по паре раз написали все одноклассники с Хаффлпаффа, по разу — однокурсники со Слизерина (не считая Малфоя), и, отдельно, пять раз Трейси Дэвис. Надеюсь, в будущем это не станет проблемой.

Ночь прошла спокойно. Утром я, помня про грядущий очень поздний ужин, плотно позавтракал, оделся как маггл и по каминной сети отправился на вокзал Кингс-Кросс. Там я вышел через фальшивую колонну в маггловский Лондон, сполна насладился суетой вокзала, осознал на примере маскировки магов под магглов истинное качество преподавания в Хогвартсе, а также съел пару пирожков, запасливо прихваченных у Тома из его "Дырявого котла".

Почему я не занял место в купе, в котором кучковались едущие в Хогвартс "барсуки"? Мне нужно было проверить, идет ли канон своим чередом. Если идет, то меня ждет интересное представление. И действительно, спрятавшись за колонной, я смог насладиться хорошо поставленной сценкой. Режиссерами выступал редкий дуэт из сумасшедшего домового эльфа и безалаберного мага. Ровно без одной минуты одиннадцать полунищее рыжее семейство плюс один пристяжной наследник крупного состояния, пыхтя так, что Хогвартс-экспресс должен был сойти с рельс от зависти, стали таранить колонну перехода.

Нет, я, конечно, все понимаю: парней Молли Уизли нарожала аж шестерых, а дочурка только одна и поэтому самая любимая, но все же проконтролировать переход детей стоило бы. Я говорю о том, что на всякий случай ей нужно было идти после всех, а не вслед за единственной дочкой. А не сделав по уму, хотя бы точно помнить количество уезжающих. Но здравый смысл и Уизли — словно параллельные прямые в евклидовом пространстве, так что я с облегчением пронаблюдал, как Шестой и Поттер безрезультатно "убиваются ап стену" и после короткого разговора бегом уносятся прочь. Отдел обливиаторов сегодня ждет хлопотный денек.

Проход починили лишь спустя два часа. В этом я не видел такой уж большой странности: поезд уже, в буквальном смысле этого выражения, ушел, то есть, читай, новых пассажиров нет и еще долго не будет. А выходить обратно к магглам никому из волшебников в этот раз не потребовалось. Значит, обнаружить неисправность могли только чисто случайно, что соответственно сказывалось на времени определения факта поломки.

Зайдя на платформу, я нашел первого попавшегося мага-железнодорожника (звучит-то как!) и пожаловался ему на свою судьбу. Удивления у него моя непунктуальность не вызвала никакого, из чего я отчетливо понял, что мистер Крэбб-младший далеко не первый опоздавший на поезд.

— И что мне теперь делать?

— Воспользуйся "Ночным рыцарем".

— А что это такое?

— Это волшебная карета. Чтобы его вызвать, следует уронить палочку на землю, при этом желая увидеть средство передвижения в форме маггловского автобуса. Помни, что лучше всего его вызывать из ненаблюдаемой магглами подворотни.

Конечно, про "Ночного рыцаря" я помнил из канона, но способ его вызова мне был в точности неизвестен. Не вошедшее в фильмы и канон дополнение про сопровождение действия желанием и воображением, как это повсеместно при колдовстве, оказалось вполне логичным. А то что же это: палочку уронил дома — и автобус разорвал здание изнутри?

Что ж, что время-то тянуть? Я вышел в маггловскую часть Лондона, побродил немного и нашел темный тупик. Уронил палочку на асфальт. Долго ждать не потребовалось. Громкий хлопок аппарации и передо мной открылась дверь трехэтажного автобуса.

— Добро пожаловать в автобус для магов и волшебниц, попавших в беду!

— До Хогвартса добросите?

— Ну, добросить не добросим, а подвезти подвезем. До Хогсмида. Двадцать восемь галеонов…

— Двадцать галеонов? Да вы с ума сошли! — ошизел я от такой суммы. Сразу стало понятно, почему даже такие, как Малфой, старались успеть на поезд. Хотя что им проблем с "успеть" — вошел в камин и оказался на платформе.

— Еще три сикля, если хочешь чашечку шоколада. Едешь?

— Да!

— Тогда гони монеты!

Я залез внутрь автобуса, раскрыл свой сундук, достал кошелек и отсчитал требуемые галеоны.

— В следующий раз полечу маггловским самолетом, — буркнул я. — Дешевле выйдет.

— Как будет угодно, а пока, держись! Сейчас всех опоздавших студентов соберем — и в Хогсмид! Будешь там через час!

— Не-е-ет!!!

Целый час я проклинал свое любопытство таким кривым способом проверить канон! Можно же было узнать потом! Спросить! Не лезть самому! Да лучше бы я даже полетел вместе с Уизли и Поттером на машине в объятья Дракучей Ивы. А уж как я пожалел о плотном завтраке! Несколько туалетных кабин на втором этаже в "Ночном рыцаре" — великое озарение мага-конструктора! Или ему просто надоели жалобы пассажиров про заблеванный салон? Короче говоря, в канонных "О! Наконец-то я на твёрдой земле!" была великая сермяжная правда. Я и сам что-то похожее произнес, если пропустить лютый, на радость другим школьникам, мат на трех языках, выплеснувшийся из меня после покидания этой шайтан-арбы. Почему на трех? А вы как думали, с чего начинается языковая практика в чисто мужском коллективе, да еще в походе?

До праздничного пира, на котором происходит Распределение, я уже успел проголодаться. Вот она — теория относительности в действии. Утром был хороший аппетит, днем я думал, что на еду в ближайшую неделю больше не посмотрю, а к вечеру уже опять утроба просит "Жрать!". Точно, "брюхо добра не помнит", но оказывается, оно еще и зло легко забывает.

В борьбе с голодом, сидя за пустым столом в Большом зале в ожидании первокурсников, я вспоминал канон и опять впадал в ересь счисления. Инженерная профдеформация прошлой жизни. Итак, от Лондона до Хогвартса по прямой больше шестисот километров. Вряд ли для магического паровоза проложена отдельная, абсолютно прямая ветка рельс, так что накинем на это число еще процентов десять-двадцать. Поезд отправляется с вокзала Кингс-Кросс утром, а приходит к вечеру. Время в пути порядка девяти часов. Хм. Не помню, какая была скорость у паровозов, зато по фильму "Назад в будущее" число восемьдесят в час — это очень круто. Миль в час. Для тысяча восемьсот бородатого года. Вроде все совпадает: расчетные средние восемьдесят восемь километров в час — это вполне возможно для паровоза начала двадцатого века, да еще улучшенного магией. Нет, понятно, что сейчас некоторые поезда ходят с такой скоростью, с которой раньше самолеты летали, но для паровоза это очень неплохой результат. Кстати, про летают. Надо отдать должное Шестому. Выдержать, да еще с непривычки, такую дальнюю дорогу за рулем — это достойно уважения. Или он просто особо не заморачивался, и машина летела сама по себе?

Праздничный пир, в отличие от канона с его семью вечера, начинается в девять. Тут книга слегка ошибается. Ну, оно и понятно: прибывают на станцию все затемно, а в Шотландии первого сентября темнеет около восьми. Сразу становится понятен и голод, и усталость детей от долгой дороги, и то, что на следующий день все такие вялые и не выспавшиеся.

Наконец ввели первокурсников, и я смог с неподдельным интересом пронаблюдать процесс распределения. Со стороны и своими глазами, а не по памяти Винсента. Результаты сортировки меня абсолютно не волновали, так как у меня не было прикладного интереса ни к одному из студентов. Пока, во всяком случае, не было. Разве что я с любопытством и некоторой настороженностью посмотрел на нескладную худенькую блондиночку, отправившуюся на факультет к Флитвику, и оценивающе — на седьмую из Уизли. Обычная, ничем не примечательная девчонка. Но это тоже пока.

Всего в этом году на Хаффлпафф было распределено десять учеников: шесть девочек и четыре мальчика. А у меня появились серьезные вопросы к Распределяющей Шляпе, то есть к Хогвартсу. Ну не может быть такого, чтобы из года в год все поступающие дети имели такой набор склонностей и стремлений, чтобы численно равномерно быть распределенными между четырьмя факультетами. Нет, я из канона помню, что Шляпа может уговорить, а может принудительно направить, но вот так вот строго… Это необъяснимо, но это есть. А раз это есть, значит, для чего-то это нужно. Кстати, у нас, как и в прошлом году, опять изначальное неравенство полов. Это что, этакий бонус парням на будущее? Или намек для девочек, чтобы искали себе парня не среди своих?

После пира весь факультет дружно отправился в свои подземелья. Войдя в общую комнату, Габриэль Труман рассадил первокурсников на заранее приготовленные места вокруг чайного столика по центру и начал свою приветственную речь:

— Поздравляем! Я — староста Габриэль Труман и я рад приветствовать вас на факультете Хаффлпафф. Наш герб — барсук, животное, которое часто недооценивают, так как он живет спокойно до тех пор, пока его не трогают. Однако, если надо, барсук может дать отпор животным и намного крупнее самого себя!

"А зачем при этом так выразительно смотреть на меня, а?" — подумал я, поймав взгляды старосты и факультетских лидеров. Тем временем Труман продолжал:

— Ученики Хаффлпаффа надежные и верные. Мы не болтаем по пустякам, но поддержим вас в трудной ситуации. Мы будем защищать себя, наших друзей и семьи от кого бы то ни было. Нас не пугает никто. Наш факультет выпускает наименьшее количество темных волшебников…

Я тяжело вздохнул. "Голова-голова, что же ты со мной делаешь?!" Но, посмотрев на красные носы и зареванные глаза нового пополнения, я вздохнул и пошел к себе в комнату. Чертовы спиногрызы! Откуда во мне такое? Родительский инстинкт, что ли, с прошлой жизни прорезался? "Ладно, не жмоться, Винс, тебе за это воздастся сторицей!" — уговорил я внутреннюю жабу. Открыв сундук — личные вещи эльфы уже принесли и сложили, — я достал свои углеводные богатства. Свернув из чистого листа пергамента кулек, я с тяжким вздохом отсыпал из каждого пакета понемногу и понес получившийся набор "Мечта зубного врача" в гостиную.

— Седрик! — тихонько ткнул я в бок Диггори и протянул ему кулек. — К чаю на стол.

Кто-то скажет, что это глупо и не так уж действенно, ведь дети только что из-за стола? Может быть, и так, может быть… Но вот сбивать детей в дружную группу и формировать мировоззрение при стрессе — очень даже неплохая задумка. В итоге дети на уровне импринтинга получат установку вроде "там — плакали, а здесь — тепло, хорошо и сладким угощают!".

Лежа на кровати, по уже устоявшейся практике в первые дни учебы я намечал себе цели и высоты, которые следует взять в этом году, а также подводил итоги года прошедшего.

Итак. Что получилось хорошо, что достигнуто из намеченного ранее?

Первое. Я все же жив и я маг! Без комментариев.

Второе. В противостоянии Дамби-Томми я пока всем заинтересованным сторонам постарался показать себя независимым и держащим строгий нейтралитет. Про директора объяснять не надо, а у Волди есть только две категории: либо ты его раб, либо — враг. Так что тут обещанный вассалитет — это по его меркам великий дар и безбрежная свобода. Да, чужую независимость игроки таких масштабов вряд ли допускают "за просто так". Мне, скорее всего, придется заплатить или отработать, но это вменяемая цена за приз такой ценности.

Третье: получен определенный авторитет среди школьников и взрослых.

Четвертое: на каникулах получилось заработать определенную сумму денег, которой хватит на некрупные расходы.

Теперь ошибки, промахи и недоработки. Побежали.

Номер раз. За существование и сущность мага пришлось заплатить получением гейсов от Основателей.

Номер два. За лето я так и не позанимался нормально учебой. Не попробовал варить зелья, не поучился ритуалистике, не начал читать книги по магии крови или некромантии. Полученные в гильдейской экспедиции знания хоть и интересны, но крайне отрывочны и не систематичны.

Номер три. Полученный авторитет достигнут достаточно неприятными внешне методами. Слишком броско, непосредственные действия имеют неоднозначную моральную оценку. Наладить отношения с Гриффиндором будет тяжело. Не невозможно, нет, но очень трудно.

Номер четыре. Что делать с полученным проклятием? И с еще тремя неизвестными мне гейсами? И на что по уму потратить последнее желание?

Номер пять. Из-за поспешного побега мне теперь надо как-то спрятаться от разгневанного папаши. И одними своими силами я тут не отделаюсь.

Так. Теперь разберем, какие планы у меня на этот год?

Во-первых, этот год и следующий — это последние спокойные годы, которые можно потратить на плотное врастание в факультетские дела, с последующей возможной претензией на лидерство. Да, спокойствие, конечно, весьма и весьма относительное, но все же "наследник Слизерина" и "ужасный Блэк и дементоры", как позже поймут дети, опасности опосредованные и ни в какое сравнение не идут с нервотрепкой Турнира Трех Волшебников и смертью участника, с мисс-или-миссис-хрен-ее-знает-Амбридж и ее дружиной-указами, с Пожирателями в качестве учителей и гражданской войной.

Во-вторых, следует заняться, наконец, изучением некромантии и магии крови. Как показала практика, даже если не задаваться целью создания собственной нежити, вопрос уничтожения чужой может встать очень остро. Нет, не только некроманты уничтожают нежить, но… Это как сравнить питекантропа и работника автосервиса. Да, и тот и другой могут сломать машину, но затраченные ими силы будут различаться на порядки. Где один будет тупо бить дубьем до тех пор, пока не сломает всё и вся, другой просто перережет пару проводов под капотом: а результат одинаковый — машина не едет. Сил-то у меня кот наплакал, сам Мерлин велел брать знанием и качеством.

В-третьих, поправить отношения с Гриффиндором. Особая дружба мне не нужна, но ровные, невраждебные отношения очень желательны. Особенно с "Золотым трио". Канон каноном, а вдруг они меня запишут в Наследники? Или директор решит их на мне поднатаскать? Осадочек-то на всю дальнейшую жизнь останется. И у меня даже есть уже идея, как попробовать сломать образовавшийся ледок. Посмотрим, получится ли договориться с "разумом" трио? Ведь с "кулаками" мне мира уже не светит никак и никогда.

В-четвертых, пока есть возможность, нужно научиться кое-чему полезному у… преподавателя ЗОТИ. Да, Гилдерой Локхарт персонаж весьма и весьма специфический. Хвастлив, нарциссичен, до крайности ревнив к чужой славе, посредственен как волшебник, а как человек — давно прогнил. Но, как говаривал уважаемый герр Николаи, "нет отбросов — есть кадры". Говорил он это, правда, про разведку, но и до него, и после него существовало множество максим с подобным смыслом: от религиозных текстов до книг по теории управления. Поэтому и у Локхарта есть чему поучиться. Особенно мне. Нет, не способу посылать самому себе сотни валентинок или умению обаять улыбкой и прической (у меня банально нет смазливой физиономии и стольких волос). Но вот пару-тройку уроков теории и практики использования заклинания Обливиэйт у него грех не взять. Пригодится.

В-пятых, нужно попросить мадам Спраут как-то оградить меня от общения с родителем. Пусть хоть директора подключит, хоть сама Крэбба грох… э-э-э нет. Этого не надо! Логан Крэбб пусть живет. Короче — нужно решить этот вопрос. Потянуть время хотя бы до рождественских каникул, готовя оправдательную речь и задницу под розги. Вот с этого, пока не стало слишком поздно, и следует начать учебный год.

"Ну что же. Планы вчерне набросаны, а теперь — спать!" — и, повинуясь собственной команде, незаметно для себя я крепко заснул.

Жизнь меня ничему не учит. Видимо, судьба у меня такая — постоянно наступать на одни и те же грабли. Не знаю, что там разглядели во мне Кристина Эндрюс и Габриэль Труман — старосты Хаффлпаффа нынешние, а также Седрик Диггори, староста будущий — в чем ни у кого не было никаких сомнений, но на меня навесили помощь первокурсникам. Вот нафига, спрашивается, я сделал тот широкий жест?

Аргументируя тем, что я имею соответствующие знания и склад характера, чтобы защитить первокурсников, меня подрядили водить их в течение первого месяца на утренние занятия из общежития, забирать с последнего урока на обед и вести с обеда в гостиную Хаффлпаффа. Хорошо еще, читать вводные лекции не заставили.

— Неужели тебе не жалко малышей? — давила на жалость Кристина.

— А то, что я как бы всего на год их старше, это не учитывается?

— Ну, ты, как и я, уже достаточно взрослый, чтобы постоять перед старшими не только за себя, но и за младших! — Труман, оказывается, тот еще нестандартный хаффлпаффец. На третьем курсе вызвать на дуэль старосту Рейвенкло (читай, ученика как минимум на два года старше) это круто даже для записных драчунов-гриффиндорцев.

— А если я не успею на занятия из-за этого?

— Наш декан подпишет тебе разрешение опаздывать на первые уроки, — тут же быстро ответил Труман. — Тем более, она что-то говорила о твоей просьбе насчет встречи с родителями. Как я ее понял, ты сможешь с ними встретиться, когда пожелаешь.

Обложили. Все-то у них схвачено.

— Ну пожалуйста, — кокетливо канючила Криста.

— За твой поцелуй! — вот отвяжись теперь. Лучше пусть староста по-девчоночьи обидится, чем на меня повесят ответственность за кучу спиногрызов. А с мадам Спраут я все равно как-нибудь договорюсь.

— Что-о-о? — возмутился Труман. Впрочем, Седрик, внимательно взглянув на меня, лишь усмехнулся и незаметно подмигнул. Мою игру он разгадал на раз.

— Хорошо.

— Да-а-а?! — настала моя очередь почти матерно удивляться. Если при этом я выглядел так же, как и Труман: с выпученными глазами и открытым ртом, то это было невероятно позорное поражение.

— Конечно, тебе еще рановато о таком задумываться, но если это твоя цена… Ах, — манерно вздохнула Эндрюс, довольная произведенным на окружающих парней впечатлением, — чего только не сделаешь ради родного факультета, — и тихонько погладила руку Габриэля. Артистка. А я — идиот! Неправильно просчитал ее. Она уже достаточно взрослая, чтобы совсем по-другому смотреть на многие вещи.

— Хорошо. Мы согласны, — подтвердил заключение договора второй староста. — Но только, чур не лениться!

— Э… Э… — только и мог блеять я, пока старосты разбегались по своим делам. Проходящий мимо Диггори сочувственно похлопал меня по плечу. Дескать: "не обижайся, женщины — они такие!"

"Какой позор. Меня сделали детишки. Деградация до уровня двенадцатилетки налицо!" — подумал я и пошел радовать младшеклассников, что у них появился личный цербер.

Как бы там ни было, но свою работу я привык всегда делать хорошо. Может, Хаффлпафф — это действительно мое призвание? Не прошло и пары недель, как мои первокурсники отлично могли ориентироваться в общепосещаемых местах Хогвартса, знали основы английского магического этикета и несколько матерных слов по-русски и по-испански. Это, увы, получилось как-то само. Дети всегда впитывают плохое быстрее и лучше, чем полезное.

Услышав однажды от своих любимых детишек похабную ругань, мадам Спраут устроила им сеанс быстрого и эффективного дознания, а потом страшный разнос "коллеге-учителю". Ее, как и меня, ничуть не успокоили слова находчивых детишек: "Всё равно никто ничего не понимает!"

Не могла она не поинтересоваться и источником моих знаний. Пришлось ей по секрету в общих чертах рассказать о своих летних приключениях. И даже показать в омуте памяти Древо Туата Де Дананн.

Смотрела она на него недолго. Потом с тяжелым ностальгирующим вздохом отошла от омута памяти и сказала:

— Оно все такое же прекрасное… — и глядя на мою отвисшую челюсть, весело мне подмигнула. — Да, да. Я не всегда была такой затворницей, как, к примеру, Макгонагалл, дальше своей Шотландии не выезжавшая никогда.

Оказывается, ярая фанатка всего, что растет, в молодости Помона изрядно поколесила по миру. Но не ради приключений или денег, а ради своих любимых растений. Была у нее мечта отделить росточек Древа, чтобы разобраться, как можно вырастить такое чудо и где потом его можно будет применить. Но увы! Как и всех остальных магов до и после, Древо ее к себе не подпустило.

В качестве наказания за прокол мне было поставлено в обязанность очень подробно рассказать всем желающим и не желающим (на Хаффлпаффе) об этом самом Древе, как о примере недостижимой для нынешних магов высоты в искусстве гербологии. А то многие дети слишком презрительно относятся к занятию "копаться в земле как магглы", не понимая всей его полезности и открываемых перспектив. Для поднятия моего авторитета и их настроения довеском пошли пересказываемые мною байки магов-поисковиков. Судя по загоревшимся глазам многих даже не самых мелких учеников и учениц, рассказчиком я оказался талантливым. Похоже, на следующие летние каникулы многие родители не досчитаются своих чад. А мне, судя по всему, весь следующий год нужно будет возносить осанну дементорам и Блэку, которые своим появлением возле школы отвадят от моей тушки благодарных языкастому вербовщику родителей. Интересно, а Гильдия за каждую новую душу процент, часом, не отстегивает?

Как бы там ни было, но к омуту памяти, как и после моей встречи с Основателями, опять началось настоящее паломничество. Правда, на этот раз остальные факультеты об этом внутрехаффлпаффском ажиотаже ничего не узнали. Когда им это было надо, хаффлпаффцы не хуже слизеринцев умели "не понимать".

В качестве благодарности за кино меня допустили до детской библиотеки факультета. Помню, еще в свой первый день на Хаффлпаффе я удивился хобби Диггори. Как оказалось, принимая самый большой процент магглорожденных и полукровок, Хаффлпафф оказался сильно заражен интересом к маггловской литературе. Нет, магглам никто и никогда здесь не завидовал, однако хаффлпаффцы с удовольствием читали их приключенческие книжки. Естественно, не научную фантастику, а скорее фэнтези или классические исторические романы про древнюю или средневековую эпохи. Чтобы маггловская зараза не разъела детям мозг окончательно, изначально и по сии времена действовало железобетонное правило: принес одну (новую) книгу — можешь взять другую. Хочешь взять следующую — принеси еще одну.

Понятно, что с таким законом пополнение библиотеки шло хоть и очень медленным темпом, но все же шло. Самые хитрые это правило обходили, делая тайком магические копии. Но, например, увидеть маггловскую художественную литературу в гостиной того же Слизерина вряд ли было вообще возможно — по сундукам, конечно, никто не лазил и не проверял — так что лучше что-то, чем ничего…

За мои рассказы меня премировали одной книгой "на почитать". Я, к всеобщему удивлению, сопровождаемому шепотом "чистокровный, что с него взять", пока отказался. Глупые! Раз это книги, причем, раз это внесенные в стены Хогвартса книги, то их копия обязательно уже есть в библиотеке Выручай-комнаты. Но за идею спасибо. Никогда бы не догадался использовать магическую библиотеку Основателей таким извращенным образом. Ровену Рейвенкло бы удар хватил...

В результате, с учетом общественной деятельности, мой распорядок дня теперь выглядел следующим образом. Ранний подъем. Умывание. Выкуривание из их комфортных норок первокурсников и, с помощью милашки Сьюзен, первокурсниц (в девичьи спальни никто мне доступа не давал и даже в принципе давать не собирался). Далее выгуливание и кормление домашних животных… ой! то есть, я хотел сказать, сопровождение первоклашек на завтрак и с завтрака на занятие. Быстрый бег до своего класса (не все преподаватели толерантно относились к опозданиям, даже прикрытым деканом Спраут). Учеба, учеба, учеба. Бег с учебы. Встреча с первоклассниками около кабинета с их последним уроком и сопровождение на обед. Конвоирование наевшихся первачков до гостиной факультета и либо самоподготовка, либо отработка. Сопровождение на ужин и с ужина. Отработки, вечерний чай, сон. Посидеть и спокойно почитать в Выручай-комнате я мог только по выходным.

Отработки. Их администрация школы ни прощать, ни забывать не собиралась. Тем более в начале года. Время это для должности завхоза время и весьма горячее, поэтому речи про смягчения отработок Филч больше не заводил. Надеюсь, только пока. Однако, так как трудился я упорно и честно, относился он ко мне лучше, чем к другим детям. Всем вместе взятым другим детям. Поэтому на текущий момент я был, пожалуй, самым информированным о запасах человеком (после самого завхоза, директора и профессоров, и то не всех), владеющим сведениями о расположении, внутреннем состоянии, функционировании и заполненности важнейших складских помещений замка Хогвартс.

Время шло. Закончилась горячка начала года, и я смог подвести первые важные для себя итоги.

Во-первых, меня полностью устраивали отношения со своим факультетом. Если в прошлом году на дни рождения меня как-то не очень сильно приглашали, а я, видя веселые праздничные застолья, делал вид, что ничего не замечаю (и пропустил даже свой здешний день рождения), то теперь я стал полностью своим. Меня любили первоклассники (была пара-тройка случаев с особо борзыми первокурсниками-слизеринцами и гриффиндорцами, поставленными мною на место), меня уважали старшекурсники и за прошлогоднюю историю, и за проявленные истинно хаффлпаффские черты характера. Мое поведение и мировоззрение вполне, пусть и не без некоторых нюансов, устроили родителей учащихся, поэтому запрета на общение со мной никто из детей не получил. В итоге не приглашать меня на праздники стало как-то совсем не комильфо.

Семьдесят студентов на факультете — это в среднем по пять-шесть дней рождения в месяц. Шесть дней рождения в месяц — это один-два в неделю. Отмечать так часто было совершенно невозможно: вредно для учебы, дорого и, самое главное, терялся сам смысл праздника. Поэтому, обычно, каждый курс праздновал дни рождения своих негромко в узком кругу, а один общий факультетский праздник проводился раз в два-три месяца. С подарками тоже было интересно. Из-за того, что на Хаффлпаффе был максимальный среди факультетов Хогвартса разброс по уровню жизни родителей (от богатейших влиятельных истинно чистокровных до сирот-магглорожденных на обучении за счет Министерства), подарки дарить было не принято. Нет, не запрещалось, но не рекомендовалось. А то один подарит подарок ценой в десяток галеонов, а другой — в полкната. Какая дружба после этого?

Во-вторых, совершенно внезапно я обнаружил, что прошлогодние мантии стали мне коротки и свободны. Часть жира из меня вытопило солнце Долины Царей, часть я оставил, лежа в гильдейском госпитале. Но откуда у меня появились лишние три сантиметра роста? И как теперь быть с моими планами на участие в пустынной охоте следующим летом? Надо, на всякий случай, побольше есть и поменьше двигаться. Угу. Как только объяснить это Филчу? Более того, вслед за телом и лицо стало претерпевать изменения. Теперь я уже смотрелся не братом-близнецом Колобка, а только родным. Впрочем, отец этого тела выглядел вполне прилично, так что, скорее всего, это просто пошли нормальные возрастные изменения.

В-третьих, я до сих пор не встречался ни с Малфоем, ни с Крэббом, хотя, вкратце, о своих летних приключениях надутому Драко все же рассказал.

Ну и самое главное, я смог все же подобрать ключик к Локхарту!

Дело было так. Однажды вечером я отпросился с отработки у Филча. Сделать это было достаточно просто. В тот день за "магическую дуэль" (как это выспренно назвали участники, а если назвать честно и по-простому — за банальную драку на волшебных палочках в коридоре замка) на воспитание к завхозу отправили сразу восемь человек — пятерых гриффиндорцев и троих слизеринцев. У Филча не было работы даже для одного меня, не то что для восьми здоровых лбов, поэтому он поступил так, как обычно поступал в таких случаях. Разлив в нижних коридорах пару ведер грязной воды, он приказал магам сдать палочки и, вооружив нарушителей продвинутым инструментом модели "тряпка-энд-швабра", дал задание сделать чисто. Резкое повелительное движение рукой в мою сторону, и я, после вопросительно поднятых бровей и легкого утвердительного кивка завхоза, растворился в полутьме коридоров замка.

Гилдерой в этот вечер, как обычно, сидел в своих покоях за кабинетом ЗОТИ и был занят невероятно важным делом: он читал и подписывал письма поклонниц.

— Профессор Локхарт?

— Да, мальчик?

— У меня есть к вам один вопрос.

— Тебе что-то непонятно из моих книг? Я с радостью отвечу на твои вопросы, но на уроках. А сейчас, извини. Тяжкое бремя славы. Мне нужно ответить на письма почитательниц моего несравненного таланта…

— Нет, что вы. Я хочу научиться у вас другому.

— Подвигам? Ох-хо-хо! Многие хотят совершать подвиги, но далеко не каждый может. — Гилдерой принял важную позу и продолжил: — Я свой первый подвиг совершил, когда мне было всего… — Локхарта понесло. Увы, этот словесный понос мне пришлось смиренно выслушать. Спустя полчаса слегка выдохшийся профессор закончил: — Вот так вот я победил троих горных троллей. Простым камешком размером с детский кулачок! — Приняв мой малость остекленелый взгляд за высшую форму восхищения и печали, что такие высоты не для всех достижимы, он решил немного подсластить мне пилюлю: — Не волнуйся. Не такие подвиги, помельче, но совершить может каждый!

Очнувшись от только что придуманного третьего по счету способа спрятать расчлененное тело профессора в Хогвартсе не используя магию, я вернулся на грешную землю.

— Нет, простите, профессор. Я, как бы, немного другое имел в виду. Я не такой фотогеничный как вы, так что из меня не выйдет хорошего героя.

— О, так ты хочешь научиться писать книги так же гениально, как я? Это тоже очень и очень непросто. В своих долгих странствиях, между совершениями подвигов, темными ночами при свете обычного люмоса я постигал тяжелое ремесло…

"Так, — погрузился я в мечты. — Способ номер четыре. Под предлогом найденных сокровищ Слизерина заманить Локхарта в туалет Плаксы и…"

— …И вот так я спас ведьму от пятидесяти маггловских боевых железных животных-канистр, просто проткнув палочкой в них по маленькой дырочке! — "Танков, идиот! — мысленно от всей этой чуши я бился головой об парту. — Танков! А не канистр!" — А дальше я…

— Простите, профессор. И не этому тоже. У меня с обычным-то письмом проблемы.

— М-м-м. Тогда что именно ты хочешь?

Как там, в далеком советском детстве, звучала (с отличным, кстати, музыкальным оформлением) песенка "борцов с человеческими пороками"? "На хвастуна не нужен нож, ему немного подпоешь, и делай с ним что хошь!" — так, да? Вот сейчас, миленькая лисичка, мы и проверим твой способ. Лесть — это тоже наука. Лесть за придуманные подвиги иногда приедается… хотя нет. Этому… кадру лесть не приестся никогда, и заслуженная, и просто любая. Но все равно, истинное признание настоящих заслуг — оно намного приятнее.

— Вы знаете, профессор, я действительно очень внимательно изучил вашу биографию. И меня больше всего заинтересовал тот период вашей жизни, когда вы работали на Министерство магии.

— Да! Именно тогда я впервые осознал, что…

— Дайте мне договорить профессор, — невежливо, но меня, откровенно сказать, вконец заебало слушать всю ту пургу, что нес этот клоун. — Научите меня тому, что умеете лучше всего сами!

— И что же это? — напрягся Локхарт.

— Я хочу, чтобы вы научили меня теории и практике применения заклинания Обливиэйт мастерского уровня. — Портреты Локхарта на стенах неодобрительно на меня посмотрели.

— Извини, но обучение такого уровня проводится только на службе и в пределах Департамента магического правопорядка. Поэтому я просто не имею права обучать кого-либо. Давай я лучше научу тебя...

Что ж, халява не сработала. Зайдем с тузов.

— Пятьсот галеонов.

— Мальчик, я не собираюсь нарушать закон и подвергать свое имя опасности ради каких-то жалких…

— Тысячи галеонов?

— Выход из класса у тебя за спиной… — занервничал профессор. Портреты на стенах стали задумчиво переглядываться друг с другом.

— Полторы! Наличными. Без всяких свидетелей: гоблинов, магов, магглов… Полторы тысячи приятных желтых кругляшков.

Локхарт взмахнул палочкой, накладывая на дверь простенькое запирающее заклятие.

— Кто ты?

— Я Винсент Логан Крэбб, ученик второго курса.

— И ты, ученик второго курса, имеешь право распоряжаться такой достаточно серьезной суммой?

— Да.

— И деньги ты можешь принести очень быстро?

— Половина у меня с собой.

— Хм, — задумался профессор, встал и повернулся ко мне спиной.

Я занервничал, поняв, что только что откровенно ступил. Все же непрерывная болтовня Гилдероя вполне сойдет за легкий конфундус. Лорд умен, и именно поэтому его действия можно хоть как-то предугадать. Что придет теперь в голову Локхарту… Да что тут думать? Понятно, что придет: "Семь с половиной сотен галеонов за просто так гораздо лучше, чем полторы тысячи — с опасностью быть пойманным".

— И где они? — все еще стоя ко мне спиной, причем рука, держащая палочку, спрятана. — Покажи мне их, чтобы я удостоверился, что ты меня не обманываешь.

"Ага! Счаз! Хватит одного упоротого мною косяка! — подумал я. — Выброс адреналина в кровь прочистил мне мозги, так что и не надейся!"

— Прежде чем вы захотите сделать что-нибудь… не очень обычное, профессор, вы должны кое-что узнать. Во-первых, прежде чем идти к вам, я записал все, что собираюсь делать, на бумаге и вручил одному из своих друзей. Во-вторых, по дороге сюда я встретил своего декана. Мадам Спраут, узнав о том, куда я иду, очень хотела, чтобы на обратном пути я заглянул к ней и рассказал о встрече с вами. Она ваша ярая, но скромная фанатка. А завтра со мной хотел поговорить директор Дамблдор.

— Ну что ты, мальчик. Ты меня совсем не так понял, — просиял своей голливудской улыбкой Локхарт и отложил волшебную палочку в сторону. — Однако я хотел бы подробно обговорить условия. — Улыбка Гилдероя исчезла. Он стал абсолютно серьезным.

— Я вас слушаю.

— Непреложный обет о неразглашении.

— Кто будет свидетельствовать?

— Аврора Синистра. Она от меня без ума.

— Не хотелось бы подключать еще кого-нибудь, кто может выдать даже…

— Обливиэйт.

— Логично, — согласился я. Как-то я не подумал, что можно пригласить, использовать, а потом стереть память.

— Дальше. Кого ты приведешь в качестве учебного пособия?

— А разве вы не…

— Нет. Я этим заниматься не буду. Слишком опасно.

— Хм… А если я никакого добровольца не найду? На ком проходить практику?

— А. Ты меня неправильно понял. Не нужен волшебник, хватит и животного. На них тренируются начинающие обливиаторы. И еще одно условие. Деньги вперед. Все.

— Нет. Только половина.

— Уж не хочешь ли ты меня обмануть?

— Профессор Локхарт. Не надо обижать меня, сомневаясь в моей разумности. Став врагом такому опытному обливиатору, можно в один далеко не прекрасный момент забыть даже как дышать.

— Лесть тебя не спасет.

— Тысячу вперед. Пятьсот потом. И это мое последнее слово. За такие деньги я на континенте найму трех учителей.

— Согласен, — подумав, сказал Локхарт.

Спустя два дня, минус тысячу галеонов, непреложный обет (я молчу о нашем договоре, а Локхарт меня ответственно учит, как его учили, и не стирает мне память о нашей учебе) и один обливиэйт к дурочке, безнадежно влюбленной в светлый образ, к которому реальный Локхарт не имел никакого отношения, у нас состоялось первое занятие.

— Итак, начнем наш урок. Для начала прочитай бумажку, что лежит у тебя под книгой, — довольно сказал улыбающийся Гилдерой.

"Я попросил профессора Локхарта стереть мне память за последние пять минут. Секретное слово, которое он точно не знает, — Наваха". — Я почувствовал страх и злобу. Только что я потерял часть себя. Навсегда. Если и есть что-то страшнее, чем не помнить, то есть не быть собой, то…

"Стоп! — прервал я свои философские размышления. — Но как же так? Почему Локхарт, стерев мне память, до сих пор жив? Ведь данный им непреложный обет должен был его убить! И почему не сработала печать? Черт! Обет! Формулировка! Обе формулировки: и обета, и печати! Я сам разрешил Локхарту стирать мне память! "Как учили его…" — Если то, что я до этого чувствовал, я мог считать страхом, то сейчас я познал, что такое приковывающий к месту ужас. Ужас, от которого все внутренности смерзаются в один ком и падают куда-то в низ живота. Ужас, который не позволит даже сделать шаг в сторону от приближающейся к тебе смерти. Ужас… — Я совершенно беззащитен перед ним. Я даже не смогу никому ничего рассказать! Не смогу даже позвать на помощь — обет! Цена моей жизни сейчас — пятьсот недоплаченных галеонов!" Я теперь на сто процентов уверен, какую форму у меня примет боггарт.

Довольный Гилдерой, глядя на мое побелевшее лицо, спросил меня:

— Проникся? — Сейчас улыбка Локхарта своей злобностью сделала бы честь любому опьяневшему от крови гоблину. — Сейчас ты почувствовал на себе, как действует мастерски примененное заклинание Обливиэйт. Цель не только не помнит, что именно стерто. Цель не только не осознает, что нечто забыто. Цель не может, как в твоем случае, восстановить воспоминания о произошедшем даже в случае, если имеет какой-то якорь для воспоминаний. При этом все остальное совершенно не повреждено. Но это абсолютный, высший класс, так могут очень немногие. Именно поэтому отпускать меня с работы обливиатором в Министерстве очень не хотели.

Это только дилетанты думают, что просто взмахнул палочкой, стер всю информацию о цели, и на этом все. Быть может, в давние времена все так и было, но сейчас работать стало совсем не просто. Более того, с каждым годом поддерживать Статут Секретности становится все сложнее и сложнее. Особенно ужасна работа в больших городах. Помимо того, что магглы изобретают все больше и больше различных технических глупостей, так ко всему прочему их еще становится банально слишком много!

Но самая выматывающая работа — это стирание памяти об умершем магглорожденном волшебнике. Думаешь, пришел, два взмаха — и два забывших все маггла? Не-е-ет. Вот сколько продержится такой обливиэйт, если даже в память тела успела въесться привычка желать, например, спокойной ночи своему сыну или погладить по голове любимую дочурку?

Ладно, пусть даже все материальные якоря, в основном это общие и личные вещи, комнаты, фотографии и прочее, убраны (добиться этого проще всего принудительным, скажем под империо, переездом на другое место жительства или примитивным пожаром в доме). А друзья? А родственники-знакомые-соседи? Что они скажут, если их хорошие знакомые внезапно забудут о том, что у них был ребенок? А материальные якоря у друзей, у родственников, у знакомых? А их друзья и так далее, и тому подобное? В итоге мы вынуждены работать в тесной связке со сквибами, магглорожденными и легилиментами, которые прослеживают основные возможные опасности по сохранению якорей, и устранять их уже у второго и третьего звена связей! Мы стираем одно, легилимент вкладывает другое, сквибы и магглорожденные работают с маггловскими архивами. При этом еще нельзя сильно нарушить положения Статута Секретности! Это мордредова работа! Один магглорожденный, таким образом, обходится в месяцы работы! Часто проще убить магглов-родственников или вложить им в голову мысль, что они сами убили своего ребенка!

Распалившийся Локхарт замолчал, достал откуда-то аккуратную фляжечку, наполненную явно не родниковой водой, и отпил пару глотков. Успокоившись, он продолжил лекцию:

— Итак, помимо вербальной — "Обливиэйт" — и жестовой составляющей (взмах палочкой вот такой вот), имеется еще и третья, ментальная составляющая. Существует несколько общепринятых образов. Я, например, прикасаясь к чужим воспоминаниям, представляю себя расческой, которая ничего не ломает, а только делает красиво. Кто-то рекомендует представлять себя мягкой кисточкой, кто-то кошачьей лапкой, это зависит от каждого конкретного волшебника. Обязательные черты образа — "что-то, что не вредит", иначе после обливиэйта остаются рваные, хорошо различимые даже слабому легилименту следы. Сегодня, на первом уроке, ты должен научиться следующему. Во-первых…

После каждого следующего занятия у Локхарта отвращение к нему и уверенность, что совсем не те, какие надо, заклинания назвали непростительными, у меня только крепли. Как и понимание того, что далеко не обязательно самый мерзкий злодей будет самым знаменитым. Также, на всякий случай в Выручай-комнате, я стал вести дневник, куда, используя английские буквы для записи русских слов, заносил все самое важное. Надеюсь, сейчас, пока "руглиш" не так известен, тем более в пределах Британии, никто мой простенький шифр не разгадает. Дневник придется вести хотя бы до конца этого учебного года. Хер его знает, этого Локхарта, что придет ему в голову. Пусть даже и сдохнет потом, а память стереть мне успеет. А так будет хоть какой-то якорь. В крайнем случае — просто почитаю все и выучу заново. Но страховка нужна обязательно.

Покушение на бедную Миссис Норрис прошло строго по графику. Вечером тридцать первого, в Хеллоуин, разбредающиеся после праздничного застолья дети получили отличное маленькое дополнительное шоу. Все были довольны и ничего не заподозрили, посчитав случившееся чьей-то очередной тупой шуткой.

На разбор к директору по очереди дернули: рыжую пару — ибо репутация обязывает; Поттера с сотоварищами, ибо попались на месте преступления; меня, потому что у меня не оказалось алиби — я в это время бегал по складам с очередной задачкой завхоза; и еще пару каких-то студентов-неудачников. Разумеется, никто не сознался, а проведенное следствие ничего не установило, кроме "шутки неизвестного ученика, чей факультет, когда все выяснится, лишится очень большого количества баллов".

Из всего педсостава что-то нехорошее почуял только Дамблдор, но даже он, задумчиво водя палочкой над тушкой кошки, не был до конца ни в чем уверен. Все же во всех трактатах написано, что взгляд василиска убивает, а не парализует до окаменения. Это сбивало директора с толку, ну а всем остальным было откровенно пофиг.

Не заметил я и проявлений страха, о котором так много говорилось в каноне. "Это магический мир! Тут все может быть. Никто не умер? Пострадала только гадская кошка клятого завхоза? Ну и хрен с ней, и с Филчем заодно!" — приблизительно так думали и говорили дети. Только магглорожденная Грейнджер и маггловоспитанный Поттер заволновались, и то тут скорее дело в той жути, которой они насмотрелись на смертинах и которую дополнительно поднакачал им добрый дедушка Дамблдор.

Лишь Филч, которого опять судьба наказала ни за что, потерянно бродил по замку и устраивал лютые отработки даже мне, не то что обыкновенным гриффиндорцам. Пришлось, чтобы хоть чуть-чуть успокоить мужика и заодно спасти свои руки и ноги от переработки, сказать по секрету, что у меня есть мера реагента, нужного для эликсира оживления. Зря я это сделал. Пока я не плюнул на канон и не принес ему один фиал с отваром мандрагоры, мне совершенно не давали проходу. Одно успел сделать: после того как отдал склянку стоявшему на низком старте в Больничное крыло мужику, упросил его не упоминать меня, чтобы не плодить лишних слухов.

Впрочем, за канон я волновался зря. Мадам Помфри и внештатный зельевар Хогвартса профессор Снейп, при участии директора Дамблдора, постановили, что "найденный среди конфискованных предметов" ингредиент очень хорошего качества, поэтому глупо расходовать его даже на самую лучшую кошку в мире. Вон вырастут в теплицах учебные мандрагоры — и вперед. Тем более ингредиент дорогой, в продаже его сейчас почему-то нет, и в кладовых Хогвартса он закончился. А вдруг что с ребенком случится? Ну а если у мадам Спраут ничего не получится с выращиванием, то кошку обязательно приведут в порядок ближе к лету.

Как я и думал, не нужно никому знать, что у меня есть некие стратегические запасы. Тем более, раз детей промариновали до лета в каноне, значит, так было нужно Дамблдору. В конце концов, если уж сильно приспичило, то найти для зелья пять-десять доз мандрагоры, найти, на минуточку, на рынке планетарного масштаба никакой проблемы не составит. Но сделано это не было. А если так, то тогда не буду делать этого и я. А то еще запишут в Наследники. Нет? Да как нефиг! Логика здесь будет проста и пряма, как рельс: "Раз ингредиенты подготовил заранее, значит, или знал, или сам все и сделал!"

Собственно говоря, первая волна паники наступила только после не отмечаемых англичанами ноябрьских праздников, когда в Больничное крыло внесли Колина Криви. Как и в каноне, бедному Коле не только пришлось каменной тушкой прилечь до лета на мягкие матрасы, но еще и Дамблдор засветил ему раритетный снимок, лишив молодого колдографа престижной премии и всемирной известности. Ведь далеко не каждый репортер магического мира может похвастаться колдографией тысячелетнего василиска, тем более василиска того самого Салазара Слизерина.

Где-то через пару дней после этих событий мне пришло очень интересное и, не скрою, приятное письмо. Нет, я и до этого получал письма. После возвращения в Хогвартс (Драко, поди, меня застучал) пришлось регулярно переписываться с Крэббом. Тот потихоньку выжимал из меня подробности моей жизни в Хоге и летнего отдыха. Я, как мог, пока умудрялся скрывать самые важные факты, однако на прямой вопрос: "Действительно ли ты виделся и беседовал с ним?" — пришлось дать четкий и недвусмысленный ответ "Да!".

Так вот, письмо это было от моего нового лучшего друга Гильермо Риккардо де Лусеро-и-Кармона. Парнишка успешно пережил жестокую порку, которую любимому наследнику по возвращении устроил отец, залечил следы от кнута крестного (жестко!) и почти оторванные уши (постаралась старшая сестра), высушил рубашку от слез матери и с опозданием отбыл в Эскуэла де ла Магика — испанскую школу магии.

Помимо множества веселых историй, описаний и колдографий испанской школы и детишек, учащихся в ней, Рик не обошел стороной и мое проклятье.

"…Как и обещал, я расспросил по поводу твоего вопроса и родителей, и преподавателей, — малыш уже отлично знает, что не все тайны следует доверять переписке. Молодец! Вот только продолжение письма просто на корню вырубало всю невеликую конспирацию. — Так вот что я узнал. Прямого способа снять проклятье нет. Однако, можно его попытаться обмануть. Самым лучшим способом для тебя является отречение от рода. Ты потеряешь магические дары, зато по магическим законам у тебя не будет отца вообще. Таким образом, проклятье либо спадет, так как невозможно убить несуществующее, либо будет ждать исполнения — момента, когда твой несуществующий отец умрет или будет убит тобой, то есть оно станет абсолютно безвредным. В первом случае твой отец, старший в роду Крэбб, может обратно принять тебя, но не как сына, а как младшего члена рода. Если же ты единственный в семье, то автоматом после его смерти станешь следующим лордом. Правда, есть шанс, что проклятье среагирует на факт как бы смерти твоего магического отца, и ты мгновенно станешь сквибом. Шансы здесь неизвестны, но они есть. Сложно все, но я буду продолжать искать…"

Ответ я писал несколько дней, еще столько же собирал колдографии, проклиная василиска и Уизли за то, что теперь нельзя подключить Криви. В результате школьная сова была очень недовольна размерами и массой бандероли, зато Рик наверняка будет просто в восторге.

Тем временем в Хогвартсе медленно давала обильные всходы всеобщая паранойя. Малфой ходил гоголем, посматривая на всех сверху вниз. За это он ровно три раза был серьезно потрепан старшекурсниками последовательно: с Рейвенкло, с Гриффиндора и с Хаффлпаффа. Какие разборки у змей были внутри факультета, снаружи никто, естественно, не знал, но в том, что не Малфой является истинным наследником Слизерина, все заинтересованные лица были убеждены. Не в курсе оставались самые тупые из старшекурсников и поголовно все младше- и среднекурсники, которым небольшая доза страха, по мнению старших и взрослых, только пошла на пользу. Очень резво теперь детишки бежали в свои общежития и сидели там тихо-тихо, как мышки, не доставляя никому проблем своими детскими проделками.

Как и в каноне, неугомонная Гермиона начала свое собственное расследование. Змеиная шкурка, требующаяся для рецепта оборотного зелья, у Снейпа уже пропала, как по секрету сообщил мне Драко. Обещал, кстати, очень серьезную благодарность в случае, если я смогу найти воришку. Интересно, запросить Гермиону в рабство можно было бы? Хотя после того, как до нее доберется Снейп, останки бедной, глупенькой заучки уже никому не будут интересны.

Также строго по канону паранойя детишек вскипала, пока не выплеснулась в коллективное прошение вернуть дуэльный клуб. В отличие от канона, похоже, именно мои занятия с Гилдероем как-то повлияли, дуэльный клуб открылся пораньше, в начале декабря. Зачем вообще он был нужен Локхарту, я не знаю, но довольный профессор ЗОТИ с радостью этот самый клуб открыл. Где и проиграл, к дружной ненависти очарованных красавчиком соплюшек, "ужасу всея Хогвартса" профессору Снейпу. Зато парни только радостно скалились, презрительно глядя на обманщика.

Зная, каким тот может быть на самом деле, я только укоризненно покачал головой. Да, упиванцу с боевкой, поставленной самим Темным Лордом и его лучшими штурмовиками, противопоставить в открытом боестолкновении Гилдерой мало что мог. Но и недооценивать профессора ЗОТИ было очень глупо. Похоже, показанный в каноне прием — притвориться парализованным или абсолютным слабаком, а потом внезапно ударить, обязательно в спину — у Локхарта отработан на ура. Иначе как так получилось, что Гилдерой на коне, а все те сильные маги, кто в действительности и совершил те самые подвиги, остались без памяти? Факт есть факт, а выводы каждый делает сам. Я, например, сделал, ведя подробные записи в дневнике.

Мне также очень не понравился взгляд, который Локхарт бросил на всеми нелюбимого профессора Снейпа. Боюсь, Снейп хорошо так задолжал Рону Уизли за его сломанную палочку, которой Локхарт стер, точнее, еще сотрет себе память. Иначе бы Хогвартс и канон вполне могла бы постигнуть тяжелая и невосполнимая утрата.

Конечно же, произошло и явление змееуста народу. Гарри точно так же поговорил с натравленной на него змеей, в результате чего автоматом стал в глазах детишек с промытыми или бывшими изначально пустыми мозгами Мальчиком-который-хуже-темного-лорда.

Кстати, насчет свальной драки, в которую переросло первое и последнее занятие по дуэлингу. Как ни прискорбно сознаться в этом, но великого и могучего попаданца легко победил в дуэли рейвенкловец Энтони Гольдштейн. Ступефаем, который ему, вообще-то, знать было по возрасту не положено.

Я банально ничего не успел сделать: поклон, шаги назад и быстрый взмах Тони палочкой с криком "Ступефай!". Вот и все: я тихо лежу и больше никого не трогаю. Хорошо, что в сознании остался, а не как тогда, после Флитвикова "подарка".

Печально. Похоже, оценку своего рейтинга владения боевыми заклинаниями следует понизить до нуля. А впрочем, где и чему мне было учиться? Пара простеньких атакующих чар, выученных поздними вечерами в особняке в Долине Царей, хоть и были достаточно действенными, но это были не дуэльные, а, скорее, осадные заклятия. Слишком долгие и неудобные для применения в скоротечной битве. Квиррелл, прошлый учитель ЗОТИ, понятное дело, ничему не учил. Этот учит, но не боевке. Мда… вот так и остаются неучами.

"Срочно, просто срочно засесть за учебники! И найти учителя по боевой магии! О чем думал Малфой, когда ставил меня телохранителем к своему сынку, и при этом даже не научил ничему, кроме как важно стоять за спиной? Если я срочно не озабочусь хоть какой-нибудь практикой в боевой магии, то со временем стану таким же, как и Локхарт, — гнусным подлым человечишкой, способным разить только в спину. И это печально, потому что бесперспективно. Не всегда враг удобно подставит мне свою спину. Разрулю вопросы с Герми и Волди, и весь оставшийся год потрачу на тренировку в Выручай-комнате!"

Кстати, глядя на сцепившихся в клинче Герми и Милли, я понял, что пора. Пришло самое время немного помочь канону — заняться открытием глаз мисс Гермионы Грейнджер.

Вечером после фееричного поражения преподавателя ЗОТИ от руки зельевара, а также после показательного выступления особо одаренного в зоолингвистике, два ученика Хаффлпаффа тихонько разговаривали в гостиной своего факультета.

— Джасти, а тебе не кажется, что и Поттер, и Малфой слишком прямы и бесхитростны для того, чтобы быть наследником Слизерина? — спросил своего друга Эрнест Макмиллан.

— Да, Эрни. Ты прав. Тут нужен кто-то куда более… изощренный, — согласился Джастин Финч-Флетчли.

— И таинственный.

— Который часто отлучается.

— Которого мало знают на его факультете.

— На которого никогда бы никто не подумал…

— Который, например, вообще не учится на Слизерине?

— А наоборот, — подхватил Джастин, — на каком-нибудь совсем не змеином факультете типа Гриффиндора...

— Или Хаффлпаффа, — повернул куда-то в сторону голову Эрни.

— И у которого есть серьезное и обоснованное желание насолить Филчу. Например, очень много отработок. — Джастин замолчал, недоуменно поднял брови, посмотрел туда же, куда и его друг, и нахмурился.

— И который при этом отстаивает права и традиции чистокровных, — продолжил Макмиллан. — И не относится однозначно плохо к Тому-кого-не-следует-называть…

— И который может в отстаивании своего мнения зайти очень далеко, вплоть до убийства. Уж не думаешь ли ты?..

— Но, согласись, совпадений слишком много!

— И?

— Мы должны проследить за ним! Если это действительно он, то ему, как предавшему идеалы Хельги Хаффлпафф, не место на нашем факультете!

— А если не он?

— Тогда я принесу самые искренние свои извинения, стану ему другом и буду впредь во всем верить!

— Не много ли?

— В самый раз! Ну… в разумных пределах "во всем".

Повисла пауза. Потом Джастин Финч-Флетчли спросил:

— И как мы сделаем это? Учти, призванная змея, что бросается прямо на тебя, это очень неприятно!

— Я думаю, рисковать не будем. Тебе знакомо выражение: "Держи друзей близко, а врагов еще ближе"? — усмехнулся чистокровный маг-аристократ Эрнест Макмиллан. — У факультета Слизерина нет монополии на хитрость!

— Это да… И когда начнем?

— А зачем тянуть время? Вот прямо сейчас!

Эрни встал и пошел в другой конец гостиной.

— Мистер Крэбб?

Только что пришедший после отработок и присевший за свой столик попить чаю мальчик обернулся на оклик подошедших одноклассников:

— Да, мистер Макмиллан. Вы что-то хотели?

— Да просто поболтать немного.

— Мистер Финч-Флетчли, я только что с отработки, и поэтому вряд ли сейчас могу считаться хорошим собеседником.

— Не волнуйтесь, мистер Крэбб. И давай по-простому: "Эрни".

— И "Джасти", — добавил Финч-Флетчли.

— Ну, тогда уж и я — "Винс". Присаживайтесь. Чаю?

Уж не знаю, кто, зачем и почему приставил ко мне этих по-аристократически топорных соглядатаев, но отделаться от Эрни Макмиллана и Джастина Финч-Флетчли со дня открытия (он же и день очередного закрытия) дуэльного клуба стало практически нереально. Постоянно то один, то другой, а то и сразу оба терлись около меня. Пасли так плотно, что даже в туалет сопровождали. Да что там туалет, даже на отработки! Но надо отдать должное: ребята по-хаффлпаффски оказались верными. Даже предложили помощь. Что делается-то в мире?

Между тем уже чуть больше недели я занимался приборкой около туалета Плаксы Миртл. Та опять в слезах и истерике напустила воды, которая затопила не только непосредственно туалет, но и, частично, ближайший коридор. На этот пост я просто напросился у Филча, и тот легко пошел мне навстречу. По нескольким причинам, главной из которых было то, что видеть кого-то постороннего возле места окаменения его любимой кошки завхоз не желал. А я как бы уже и не очень посторонний…

Отработки проходили… весело. Как и положено в Хогвартсе во время отработок, магией я не пользовался совсем. Все проще и примитивнее: обычной тряпкой, как в маггловском прошлом, я собирал воду в деревянное ведро. Когда там накапливалось много, я заходил в туалет и выливал воду прямо в переполненный умывальник. Частично вода уходила по трубам, частично — выливалась обратно на пол. Далее я шлепал по залитому по щиколотку полу за дверь, ставил ведро на пол, брался за тряпку и процесс начинался сначала.

Логика и полезность? Да ладно?! Классический армейский принцип в действии — "копать отсюда и до обеда". Тут нет логики — есть наказание.

Зачем мне эти "галеры"? Все очень просто. После того, как очередной неудачник заканчивал работу и уходил, в туалет прокрадывалась Гермиона Грейнджер. Вот казалось бы, зачем девочке идти в женский туалет с таким видом, будто собираешься творить что-то запретное? Тут любой бы задумался, даже самый невнимательный: что же такого секретного в том туалете?

А секретного: "их у нас есть". В углу туалетной комнаты, на не заливаемом водой невысоком постаменте, на треноге, под которой горел поддерживаемый магией вечный огонь, стоял котелок с заготовкой оборотного зелья. Естественно, даже приближаться к вареву, со своими сложными отношениями с зельеварением, я не стал. Так, поглядел издалека — что-то варится, убедился в верности канона и стал ждать удобного случая.

Ожидание мое не затянулось. Через трое суток, как-то днем, после уроков, я заметил важную для канона заучку-гриффиндорку, пытающуюся этак незаметно, и потому привлекая к себе всеобщее внимание, оторваться от группы студентов. Я изо всех сил рванул к туалету Миртл, решая этим сразу две задачи — и Грейнджер опередил, и от наблюдателей-хаффлпаффцев оторвался.

Быстро забежав в туалет, я увидел там нежелательного свидетеля. Сегодня тут паслась нематериальная охранница. Изгнав ее порыдать экзорцизмом "Прыщавая и некрасивая девчонка, с которой никто никогда не будет дружить, даже такой жирный мальчик, как я", — я спрятался в заранее подобранной туалетной кабинке в противоположной стороне от эрзац-класса зельеварения.

Вот послышались шаги, которые я тщательно считал. По количеству вроде бы совпало, но на всякий случай я тихонько открыл дверь и склонился головой к мокрому полу. Подобрав, чтобы не замочить, съехавшую на грудь мантию, я убедился, что ноги стоят в дальней кабинке. Той самой дальней кабинке. Уж очень мне не хотелось оказаться в неприятной, мягко говоря, ситуации, помешав девочке справлять свои естественные нужды. Что обо мне тогда подумают окружающие? И кем будут считать после? Такие яркие ярлыки клеятся однажды, но пристают намертво и остаются на всю жизнь. Тихонько подкравшись, я открыл заранее мною же смазанную дверцу и произнес, шипением подражая Снейпу:

— Очень интересный состав, не так ли, мисс Грейнджер?

Честно говорю, глядя на то, как в ответ высоко подпрыгнула Гермиона, я мысленно дал себе хорошего пинка. От такого приветствия можно было и копыта откинуть, или хотя бы в обморок упасть. Ага! Представляю себе картинку: я стою, склонившись над бездыханным телом одноклассницы (она просто в обмороке), в руках у меня палочка (с помощью которой я собираюсь привести болезную в сознание выученным на каникулах ренервейтом), а дело все происходит в женском туалете (рядом с которым до этого нашли первую жертву). Что, глядя на эту композицию, скажет любой преподаватель или старшекурсник? Только одно: "Ступефай! Мордредов наследник! Вот ты и попался!" Бр-р…

К счастью, у Грейнджер оказались либо крепкие, либо хорошо тренированные нервы. Она тут же обернулась, с облегчением увидела, что потревожил ее простой одноклассник, и бросилась в ответную атаку.

— Это женский туалет, Крэбб! Что ты здесь делаешь?

— Промахнулся дверью. Как вы думаете, мисс Грейнджер, что станет с котелком, если я туда брошу, ну, хотя бы пару листиков мандрагоры, которую мы пересаживали на прошлом уроке гербологии?

— Нет! — Грейнджер наставила на меня палочку.

— Нападете на меня, мисс Грейнджер?

— Если ты сейчас же не уберешься прочь, то клянусь, я оглушу тебя. А учителям я скажу, что ты…

— Испортил вот это зелье? Конечно! Я даже отпираться не буду. Так и скажу при всех деканах, что я случайно испортил варимое гриффиндорцами зелье, в состав которого входит шкура бумсланга. — Гермиона чуть опустила палочку. — Вы ведь достаточно уважаете разумность профессора Снейпа, не так ли? Сколько, по вашему мнению, уйдет у него секунд на то, чтобы соотнести воровство… Не кривитесь, мисс, воровство — именно так это называется на языке закона… Так вот, сколько нужно времени, чтобы соотнести воровство довольно редкого реагента из его запасов, которые он, кстати, покупает на свои деньги, и некую студентку-второкурсницу? С Гриффиндора. И что он после этого со всеми вами сделает? Простое отчисление в таком случае будет невероятной удачей.

— Откуда ты знаешь…

— Тебе бы следовало аккуратнее выбирать сообщников. Некто особо рыжий об этом разве что посреди Большого зала не орал во весь голос. Я уж не говорю о лестницах, следующий пролет которых не просматривается! В другой раз, когда захочешь собрать что-то вроде подпольного кружка, придумай меры конспирации гораздо серьезнее, чем сейчас. Или хотя бы проштудируй на каникулах маггловские брошюры в области подпольной работы. Например, ирландские.

— Хорошо, Крэбб, — Грейнджер убрала палочку. — Зачем приперся?

— Как грубо, мисс Грейнджер.

Гермиона поморщилась, потом вздохнула, натянула на лицо совершенно пластмассовую улыбку, сделала подобие реверанса в мантии и произнесла:

— Мистер Крэбб, не будете ли вы так любезны и не просветите ли вашу вежливую, но любопытную и нетерпеливую слушательницу, какой именно интерес у вас к ней? — Посреди туалета это смотрелось феерично. Обязательно солью в омут памяти!

— Чудесно. Просто чудесно. Вы очень способная, мисс Грейнджер, вам это кто-нибудь говорил? Способная в обмане. Еще бы чуть-чуть поменьше искусственности, и Слизерин с гордостью принял бы вас в свои ряды.

— Ах! Вы так добры, мистер Крэбб. А теперь, — Гермиона прекратила валять дурочку и впилась в меня взглядом, — хватит ломать комедию! Говори, что ты хочешь от меня?!

— Мисс Грейнджер. Я могу дать вам слово, что не буду вредить вашим шедеврам в области зельеварения. Как и никому не расскажу про то, что узнал о вас и… некоторых несамостоятельных перемещениях неких реагентов. Если, конечно, меня не спросят в суде. Но не буду я и помогать тебе. Вам. Устраивает такая формулировка?

Грейнджер подумала и согласно кивнула.

— Что ты хочешь взамен? — осторожно спросила она.

— О! Ничего серьезного. Не уделите ли вы мне часть своего времени для обсуждения новостей, публикуемых в газетах?

— Что?

— Пойдем, говорю, поболтаем на политические темы.

— Э… И все? Ты даже не спросишь, зачем нам оборотное зелье?

— Да. И еще раз "да" на второй вопрос. Мне это неинтересно. Наверняка какое-то гриффиндорское безумство.

— Хорошо. Тогда я согласна.

Мы покинули туалет и пошли на улицу. Там, в увитом плющом внутреннем дворике, мы уселись на скамейку. Я достал из кармана сложенную много раз газету, которую за одну броскую статью стянул из нашей факультетской гостиной, и протянул девочке, указывая пальцем на интересующий меня абзац.

— Мисс Грейнджер. Вы, несомненно, имеете великолепный разум, уже в этом возрасте отточенный как клинок опытного бретера. Для начала, скажите, как, с академической точки зрения, вы оцениваете фразу из официальной министерской газеты "Ежедневный пророк": "…Сейчас прогрессивная часть магического сообщества пытается бороться с пережитками феодальных времен, также называемых статусами крови…"? Какие выводы вы можете сделать из этого?

Гермиона думала недолго.

— Из этого следует, что перемены к лучшему возможны и в магическом мире. Что если бороться, то можно достичь той цели, которая поставлена самому себе. Что магический мир постепенно догоняет обычный в плане торжества свободы, разума и справедливости…

— Великолепно. Но это всё не то, что я хотел услышать. Самый главный вывод вы так и не сделали. Мне в этом полном пафоса выражении слышится совсем другое. Что факт дискриминации мага из-за происхождения его родителей присутствует и эксплуатируется сильными мира во всей своей неприглядности.

— Магглорожденные ничуть не хуже, чистокровный ты сноб! И если ты привел меня сюда, чтобы опозорить меня перед всеми…

— Мисс Грейнджер, потише. На нас уже оборачиваются. Мы, если вы до сих пор не поняли, находимся в школе-интернате смешанного обучения. Тут очень мало новостей, и поэтому любая сплетня разлетается по всему замку мгновенно, непередаваемо мутируя по дороге. Поверьте, если бы я хотел вас опозорить или создать вам действительно серьезные проблемы, то… То я бы вот прямо здесь, во внутреннем дворике, обнял бы вас и поцеловал. Как бы к вам стали относиться друзья и знакомые после этого? — Гермиона сначала не поняла меня, а потом в ужасе отшатнулась. Дошло. Увы, как сказал когда-то в отличном советском фильме герой артиста Караченцева: "Молодой человек! Грязью забросать можно любого…" — Не волнуйтесь. Я не хочу привлекать внимания к себе не меньше, чем вы. Я, вообще-то, безвозмездно помогаю, тщетно пытаясь достучаться до вашего мозга. Все еще не понятно? Тогда я продолжу.

Когда я учился на Слизерине, нам, как и всем первокурсникам, читали факультетскую приветственную речь. Были там и такие слова: "…Никогда не приводите никого с другого факультета в нашу гостиную и не сообщайте им наш пароль. Никто из посторонних не заходил к нам уже более семи веков…" Все еще не понятно? — Гермиона отвернулась. — Тогда… Поттер — наследник древнего и благородного рода, а также Мальчик-который-убийца. Слизеринцы к нему относятся… по-разному. Кто-то не любит, кто-то ненавидит, но Поттер, являясь противником, все же для них остается своим. Магом от плоти магов. Когда ваш обман раскроется — а раз уж в списке посвященных присутствует Уизли, обман раскроется обязательно, — Поттера будут не любить сильнее, но… Ему все равно из-за родовых и личных достижений многое простится. С Уизли проще. Уизли — предатель крови. В прежние времена его самого и всю его семью сожгли бы на костре сами маги. Таким образом, он ничего не теряет просто потому, что терять ему абсолютно нечего. Его не станут презирать сильнее. Некуда сильнее. Зато любое событие с его участием ему, как говорится, "в тему". И еще у него, по магическим меркам, очень сильный сейчас род — много молодых действующих членов. И вот, наконец, третий участник драмы. Это не потомок древнего рода, за ним не стоит крупного семейного клана, он не может похвастаться всеобщей любовью, он, пока еще, просто никто.

Слизеринцы будут опозорены, пропустив самых худших чужаков в свои святая святых. Впервые за семь сотен лет! Змеи будут… очень недовольны. И они отомстят. Был бы я слизеринцем, я бы обязательно отомстил. И на ком проще всего выместить злобу? На Мальчике-который-у-всех-на-слуху? Нет. На другом мальчике, у которого куча старших братьев? Да, гораздо более легкая и приятная цель. Или, может быть, на бедной маленькой магглорожденной девочке, за которую абсолютно некому заступиться? Точно! Ведь ее учебу так просто превратить в ад! Достаточно оторвать от нее друзей, и она опять станет изгоем, как в школе у магглов. Остальное доделают ее "подруги" и "смелый" факультет, который в силу своей честности и храбрости не будет травить ее исподтишка.

Но и это еще не все. У детей есть такое свойство — они рано или поздно вырастают. Слизеринцы, вырастая, обычно занимают весьма немалые должности и политические посты. Ты готова отправить под откос всю свою оставшуюся жизнь, и школьную, и взрослую, ради участия в чужой, сомнительной авантюре? Причем абсолютно бесполезной!

Гермиона молча плакала.

— Что ж. Я все сказал. Надеюсь, вы, мисс, поймете мой намек. За грубость на первом курсе мы теперь в расчете. Вон, идут твои рыцари. Скорее утри глаза, если не готова прямо сейчас, сходу, выдумать какую-нибудь убедительную ложь.

Я ушел, оставив Гермиону на растерзанье друзей и тяжелых мыслей. Надеюсь, этого хватит, чтобы канон пошел своим чередом. А то в драке, которую я наблюдал из положения лежа во время свалки клуба дуэлей имени Локхарта, было отчетливо видно, что именно гриффиндорка первая рванула свою противницу за волосы, а потом спрятала руку в карман. Все измышления о том, что в рукопашную полезла дочь чистокровного магического рода, не выдерживали никакой критики еще при размышлении над каноном. Слишком хорошо, как я помню из детских воспоминаний Винса, высокопоставленные родители внушают своим деткам понятие дистанции. Дистанции во всех смыслах.

Ну а помимо глобальной задачи по сохранению канона, у меня тут еще присутствовал и… личный, назовем его так, интерес.

Как и любой эгоист-фелиноман, я очень люблю потискать котиков. Чужих котиков, потому что своего заводить — слишком много мороки. А так придешь к кому-нибудь в гости, погладишь, поиграешь, вот потребность и удовлетворена. К моему огромному сожалению, на факультете Хаффлпафф было не так много домашних питомцев-книззлов или полукниззлов, чтобы удовлетворить мои желания. Да и не любили магические создания чужих рук. Оставалась только Миссис Норрис. Но чертова кошка вела себя как английская королева. Я уж к ней и так и сяк: и вкусности со стола таскал, и играть пытался, а она потискать себя не давала. Вот стерва! Филч на мои старания лишь только посмеивался, убежденный в верности своей спутницы жизни.

Так что обязательно нужно поймать тот момент, это вроде перед самыми каникулами, когда Поттер и Уизли уйдут "на дело", а Гермиона останется в туалете одна и…

Антропоморфная девочка-кошка! Это же такой кавай! Я буду кормить ее сметанкой, научу играть с клубком, буду расчесывать ее… В конце концов, имею же и я право на маленькие слабости?

— Что хотел от тебя этот барсук змеиного происхождения? — глядя на заплаканное лицо Гермионы, сходу начал допрос Уизли. Нет, не защиты ради, а просто из-за постоянного желания ввязаться в драку. Был бы лишь только повод.

Гермиона открыла рот для подробного пересказа, но… Что-то промелькнуло у нее в глазах. Какая-то искра сомнения и неуверенности. Она серьезно о чем-то задумалась и ответила:

— Ничего. Он только извинился за свое поведение на первом курсе.

— И поэтому ты вся в слезах? Не верь ему! Он же слизеринец, пусть и в барсучьей шкуре! Наверняка он от тебя чего-то хотел!

— Ничего он от меня не хотел, Рон.

— Если он тебя обидел, то я его хорошенько побью! — распалялся Уизли. Поттер, как обычно, стеснительно молчал.

"Рон, ты идиот! Какое "если"? Как должен был Крэбб меня "обидеть", чтобы ты официально засчитал это за предлог? Слез тебе моих мало? Тупой! Или меня прямо тут, у всех на виду, как твоего брата, змеебарсук должен был прирезать? — думала Гермиона, размазывая по рукаву мантии слезы. — Однако… первый раз за меня пытается вступиться мальчик. Пусть и так вот, глупо и топорно, но… не ожидала, что это может быть так… приятно?"

— Тебе с ним все равно не справиться в одиночку!

— Тогда я возьму на помощь братьев и…

— Рональд! — резко осадила его Грейнджер. — Я в курсе истории твоих братьев.

— О чем вы? — ничего не понял Поттер.

— Ни о чем, — буркнул Рон. Директор строго наказал о случившемся Поттеру в подробностях не болтать. "Ничего, еще придет мое время. И тогда я отомщу! За все!"

— И вообще! Успокойся, ты привлекаешь слишком много внимания.

— Вон идет Малфой. Хоть на нем тогда отыграемся…

— Стой, Рон! Помни, что мы обещали директору. Никаких стычек! — одернул Уизли Поттер.

— Пойдем отсюда. Нужно помешать оборотку, — закончила представление все еще задумчивая Гермиона. Взгляд ее не отрывался от Миллисенты Булстроуд, то и дело перебегая с лица на руки девочки, которыми та гладила сидящую на ее коленях кошку.

"Дамблдор Дамблдором, но нужно и самой о себе побеспокоиться. Интересно, а что получится, если в оборотное зелье опустить волос… не человека? В рецепте об этом ничего не сказано…"

Следующей канонообразующей вехой стало очередное нападение василиска. Однажды темным декабрьским вечером в спальню не пришел вовремя Джастин Финч-Флетчли. Позже его окаменевшее тело нашел в коридоре застигнутый Филчем "на месте преступления" Гарри Поттер. И хотя у меня было абсолютное алиби на этот раз, мне очень не понравился взгляд, который кинул на меня Эрни. Похоже, они с Джастином подозревали меня в участии или соучастии в нападениях. И пострадавший мистер Финч-Флетчли тут только добавлял дровишек в костер паранойи. Я даже могу частично признать разумность их догадок. Как же: "Мы его заподозрили, начали следить, и тут же один из нас пострадал!" Я бы тоже, наверное, так бы подумал.

Невозможно словами описать печаль и уныние, которые охватили самый дружелюбный факультет в связи с потерей соученика. Острое чувство локтя, взаимная поддержка и постоянная помощь друг другу, с одной стороны, как и любая структура, дают неоспоримое преимущество перед неорганизованными одиночками, а с другой стороны, приводят к тому, что повреждение даже одного звена системы так или иначе отражается на всех остальных. С одиночками такого априори не происходит, в этом плане им легче. Что же будет с Хаффлпаффом, когда погибнет Диггори?

Честно говоря, я не мог даже и думать, что меня это хоть как-то коснется, но совершенно неожиданно для себя я узнал, что привязался к этому чертову факультету. И к этим спиногрызам. Чтобы окончательно не утонуть в их слезах, мне пришлось напрячь все свои разговорные навыки, а также использовать содержимое своего сундука и авторитет декана Спраут, чтобы остановить волну паники. В итоге я потратил все свои запасы сладкого и некую сумму галеонов сверху, отболтал до самых гланд язык, но детишек и инфантильных подростков успокоить смог. Также я настоятельно советовал тем, кто боится особенно сильно, уехав домой на скорые рождественские каникулы, обратно в Хогвартс не торопиться, хотя бы пока здесь все не определится.

Политика не делает скидок ни для кого. И, к сожалению, если ты не являешься субъектом политики, то ты автоматом становишься ее объектом. Нутром почувствовав появившуюся слабину, все остальные факультеты, независимо друг от друга, стали потихоньку давить на нас, чтобы вернуть часть очков неформального престижа, которые заработал в последнее время Хаффлпафф. В том числе и благодаря моей выходке с Уизли.

Заводилой являлся, как всегда, факультет змей. Драко Малфой после очередного нападения совсем потерял берега. Он доставал всех и вся, ведя себя так, как будто василиск живет у него под кроватью и ползает у него на шлейке. Получая кучу штрафных баллов, Малфой продолжал срываться на всех подряд, за что уже не раз чуть не ответила его жопа, в последний миг спасаемая старшекурсниками от расправы гриффиндорцев. Да что там говорить про Гриффиндор. Показателем того, насколько Малфой потерял берега, было то, что он докатился до попыток задирать меня, дразнясь "предателем чистокровных идеалов", "любителем грязнокровок" и "прогневившим наследника".

Но особо умилил меня как-то раз подошедший с серьезным разговором Эрик Гамильтон. В этот момент у меня, вот незадача, было плохое настроение из-за весьма насыщенного графика. В связи с тем, что именно я успешно успокоил первачков, теперь ходить на уроки по коридорам они соглашались, как и в начале года, только под моей охраной. Сердобольная мадам Спраут, жестко державшая факультет в руках, прикинула, что ей проще сделать: заново успокаивать только-только отошедший от истерики десяток-другой детей или попросить, без права отказаться, всего лишь одного, и логично выбрала второй вариант. Заставить меня.

Интересно, что бы сказали взрослые и дети, если бы узнали, что нападения совершает тысячелетний василиск? Чем бы я им мог помочь в этом случае?

Ссориться с женщиной было не с руки, мне от нее еще шесть лет зависеть, поэтому я опять бегал с урока на урок, выполняя двойную норму по пройденному в коридорах расстоянию. Вставал раньше, ложился из-за отработок позже, плюс еще нужно было делать домашние задания, скидок на которые мне никто, кроме Помоны, не делал. Не высыпался страшно. Настроение — отвратительное. А тут еще слизеринский староста подкатывает с настойчивой просьбой-приказом в очередной раз вправить поднадзорному телу мозги. И кивает на гордо вышагивающего Малфоя, который только что в очередной раз удачно поиздевался над полукровками-хаффлпаффцами.

— Мистер Гамильтон. Единственное, чем я сейчас могу помочь, это уложить мистера Малфоя рядом с прочими пострадавшими в Больничное крыло. Быть может, мадам Помфри сможет найти и вставить потерю обратно. При условии, если мозги в его тыкве хоть когда-нибудь до этого присутствовали.

Опешивший староста, которому я впервые, фигурально выражаясь, показал не слизеринскую дипломатию и гибкость, а оскаленную пасть, полную зубов, сразу же полез мне эти самые выросшие зубы стачивать, пока они окончательно не превратились в клыки. Неосознанно копируя профессора Снейпа, Гамильтон провещал:

— Вы же понимаете, мистер Крэбб, что наш факультет — это не Гриффиндор, и не оставит так просто вашу…

У меня был реально тяжелый день. Я не выспался. Я устал. Я был зол. Меня все достали. А теперь еще меня пытаются строить.

— Мне. Это. Просто. Похуй. Я ясно выражаюсь?

— Лорд Малфой будет очень недоволен, — после долгого молчания и игры в гляделки сообщил мне слизеринский староста.

— Я думаю, что лорд Малфой найдет способ донести свое недовольство до меня и без посредников. И без шестерок.

Вот так вот, слово за слово, дело чуть не дошло до драки, в которой я бы очень хорошо огреб. Спасли положение старосты Хаффлпаффа, почти насильно утащив меня в нашу гостиную. С тех пор в моих отношениях с факультетом Слизерин серьезно похолодало. Жаль, Бейтс не остался на второй год на седьмом курсе. Вот бы он порадовался.

Высокая политика и аристократические заморочки не ограничились наездом слизеринцев.

— Мистер Крэбб? — как-то после обеда остановил меня парень с гербом Рейвенкло.

— Да?

— Могу я с вами поговорить?

— Говорите. Мистер?..

— Да, простите. Меня зовут Роджер. Роджер Дэвис.

Я внимательно рассмотрел парнишку. Конечно, это не наш Седрик, но девкоукладочный потенциал у парня есть. Наверное, первый красавчик Рейвенкло. Надеюсь, он не хочет от меня чего-нибудь… особого. Мне только еще очередных отработок за новую драку не хватало.

— И?

— Хм. Понимаете, мистер Крэбб. — Мы отошли чуть в сторону от основного потока студентов, но остались на виду у всех. Это слегка успокаивало. — У меня есть младшая сестра…

"Черт! Вот какой именно ты Дэвис! Как же я не соотнес сходство фамилии с Трейси?! И что же интересного ты хочешь мне сказать?"

— …Она очень хорошая девочка, и, ко всему прочему, у вас одинаковые магические дары. Магия крови. Вы бы составили отличную пару и с точки зрения наследования магических даров, и с точки зрения… истории. Крэббы и Дэвисы еще ни разу не пересекались на родовом дереве…

А-а-а! Так вот в чем тогда было дело! Наконец-то стало ясно, почему Трейси так плющило от вида меня верхом на потрошеном Уизли. Чертова магогенетика в действии!

— Тем более, скажу по секрету, — продолжал Роджер, — Трейси вы очень нравитесь. Наш отец тоже не прочь был бы породниться, невзирая на некоторые отрицательные аспекты данного брака. К сожалению, ваш отец пока не дал согласия на вашу помолвку. — "Долгих тебе лет жизни, Логан Ричард Крэбб!" — подумал я. — И поэтому не могли бы вы немного… повлиять на своего отца в этом вопросе?

— Я поговорю с отцом на эту тему, сразу же, как только смогу, — абсолютно честно заверил я рейвенкловца. Обязательно поговорю! Чтобы этого брака не было!

После такого разговора меня реально трясло. Нет, я все понимаю, у аристократов, как я помнил от Винса, иногда детей обручали сразу после рождения, но все же, все же… Ну как-то, ну не нравилась она мне. Пока, во всяком случае. Не исключено, что из нее вырастет супермодель или секс-бомба, но пока я чисто психологически не мог ее воспринимать никак иначе, как маленькой девочкой. А ведь у меня впереди было невероятно важное дело, начинать которое в пограничном состоянии рассудка чревато. А они все на меня навалились. Ну что за жизнь?!

Туалет Плаксы Миртл — невероятно магическое, я бы даже сказал, мистическое место. Тихо в уголке настаивается оборотное зелье. У порога туалета разлита очередная порция воды. Где-то летает стукачка-информатор Плакса Миртл. И тихо ждет своего часа в луже обманчиво пустая книжечка в черном кожаном переплете.

Хорошо знать канон. Никогда бы не подумал, что с хоркруксом великого темного мага будут обращаться так… беспардонно. В сортир и на спуск нажать — это сурово. Интересно, а будучи хоркруксом, Волдеморт что-нибудь из того, что происходит вокруг, эм… чувствует? Какими тогда предстают для взгляда изнутри канализационные трубы Хогвартса? Или информация приходит только из переписки? Ладно. Все. Отвлеченные размышления стоит оставить на потом.

Ну! Сосредоточились, Винс. Понеслась. Открываем "страничку чата", хех.

— Рад новой встрече с вами, милорд, — аккуратно вывел я на пустой странице принесенным с собой пером.

— Кто ты?

— Винсент Крэбб, милорд, — одновременно я мысленно транслировал, как мог, воспоминания о появлении передо мной духа Волдеморта в факультетской спальне.

— А… Опять ты. Как ты узнал меня?

— Я никогда не забуду вашей ауры смерти, милорд.

— Что ты хочешь? Опять круцио? С этим тебе придется подождать, пока я не проведу ритуал возрождения или не захвачу очередное тело.

— Я просто хотел узнать, может быть, вам нужна какая-то помощь…

— Хм… Хочешь, чтобы я вселился в тебя?

Я похолодел. Только наездника мне не хватало для полного счастья. Впрочем, тут всегда можно отговориться особым вниманием Дамблдора.

— Я с радостью соглашусь, милорд, вот только, по разговорам, директор очень сильно укрепил защиту Хогвартса от нематериальных сущностей. Плюс в последнее время я постоянно у него на подозрении. Я тут прогулял пару отработок у Филча, полученных еще в прошлом году за Уизли, — и как раз в те моменты, когда случались нападения на учеников. Так что пользы от моего тела вам будет мало. Дамблдор пристально следит за мной. Вызывает часто…

— Ладно. Не бойся. Ничего не случится с так лелеемой тобой свободой. У меня другие планы.

— Мне стоит их знать?

— Нет. Кстати, ты часто, получается, разговариваешь с директором? И что же он тебе предлагает?

— Лимонные дольки!

— Что?

— Да несет всякую ересь про Общее Благо.

— Ты так не любишь Общее Благо? — ехидство прямо сочилось из реплики Волдеморта.

— Нет. Я совсем не против общего блага.

— Поясни, — короткая серьезная реплика Темного Лорда.

— Я совсем не против общего блага, милорд, если это наше благо, а не Дамблдора. — "А еще лучше — мое и ничье больше".

— Ха. Как я люблю ваш эгоизм. Ты такой же, как отец, оказывается. Ради личных интересов готов наплевать на всех остальных.

Подождав немного и не дождавшись очередных реплик, я продолжил писать сам.

— Милорд, на каникулах мне немного не повезло. Быть может, вы сможете мне помочь?

— ?

— Пойдя по вашему совету в Гильдию наемников, я попал в Долину Царей.

— Хм… Магия крови, некромантия, светлое целительство. Действительно, сочетание даров далекое от классического. Я бы даже сказал, редкое. Хоть, как я и говорил, ущербное. Открыл что-нибудь?

— Да. Малый защитный алтарь.

— Что-нибудь интересное нашли?

— Нет. Не успели. Лич нас почти положил. Еле выжили.

— Бывает. И?

— Пришлось ограничиться только алтарем и мелочевкой.

— Понятно. В чем проблема?

— Я словил одно из проклятий. Оно называется "Отцеубийца". Говорят, оно неснимаемое…

— Ха-ха-ха! Вот ведь я никогда не верил во все эти сказки об одушевленной воле Матери-Магии! А она, похоже, действительно есть. Или это такое смешное совпадение?

— Милорд?

— Что сказал Крэбб, когда узнал об этом?

— …Я не сказал ему.

— То есть как — не сказал?

— Я прямо из госпиталя Гильдии отправился в школу. И в письмах не сообщал про это.

— А сам-то ты что об этом думаешь?

— Как-то убить собственного отца — это не очень хорошо. Это раз. Второе. Он ваш, милорд. Маг с меткой принадлежит вам. И мне бы не хотелось ненароком вмешаться в ваши планы или украсть у вас вашу собственность.

— Хм… Скользкий, как Люциус... Но ты совершенно прав. Все вы — моя собственность. Мои слуги. И я покараю любого, кто осмелится напасть на то, что принадлежит мне. Я начал из-за этого одну войну, начну и другую. Сколько угодно войн начну! Но дело не только в этом, не правда ли?

— Да. Я не хочу лишиться магии, не исполнив обет-проклятье. И я не хочу стать предателем крови, исполнив его. Вряд ли из-за несовместимости гейсов обо мне, как о Кухулине, сложат легенды. А даже если и сложат, то это меня ничуть не утешит. Сквиб или труп — не тот выбор, который хотелось бы делать!

— Хм. Тут ты прав. Я, конечно, хорошо знаю методику наложения и снятия проклятий, но больше все же знаком с первой половиной. Есть несколько общепринятых правил, благодаря которым можно немного сгладить или изменить формулировку проклятия, если его нельзя или неудобно снять впрямую. Применительно к данной ситуации это могли бы стать "усиление", "поглощение слабого сильным" и "переложение ответственности". Но в твоем случае это все не имеет смысла, так как… Стоп! Так ты что, не в курсе истории своей семьи? Неужели Логан тебе ничего не рассказал? Так он еще и трус? Такие мне точно не нужны! Если хочешь убить его — спокойно убивай. Но учти, за это тебе придется восполнить потерю в Круге.

— Собой, или привести кого-нибудь?

— Разве что кого-то очень полезного.

— Хорошо, милорд. Я подумаю. Милорд…

— ?

— Милорд. Вы не договорили. Что там за история с моей семьей?

— Это дело вашего рода. Пусть Логан сам решает эту проблему, он меня разочаровал. Я больше ничего тебе не скажу.

— Да, милорд. Я понял. До свидания.

— Подкинь меня обратно Джинни Уизли.

— Да, милорд.

Я аккуратно закрыл дневник и положил его на место. Таскаться по школе с темным артефактом я не имел ни малейшего желания. Заловят — будет жопа. Я не Уизли и не Поттер, чтобы мне такое спускать с рук. Плюс, найти свою потерю Джиневре будет легче именно там, где она ее бросила.

Тихо подождав, пока какая-то редкая в этом туалете девчонка сделает свои дела и выйдет, я, оглядываясь и замирая на каждом шагу, медленно и аккуратно покинул помещение. Вот уж никогда не был извращенцем бегать по бабским сортирам, а для дела пришлось. Фу! Надо, кстати, будет на будущее учесть, что у Поттера есть мантия-невидимка, у близнецов в руках Карта Мародеров, а еще существует куча заклинаний отвода глаз, так что следует озаботиться контрзаклинаниями или соответствующими артефактами.

Разговор с Темным Лордом в этот раз практически ничего полезного мне не дал. Какие-то намеки на семейные тайны, очень нужны они мне; разрешение грохнуть папашу, будто в случае надобности будущее недовольство Волдеморта меня бы остановило; и три, с подсказкой Рика — четыре, варианта решения моей проблемы с проклятьем. Нужно будет плотно засесть в библиотеке и посмотреть, что это за "усиление", "поглощение" и "переложение".

С другой стороны, Тот-кого-боятся потихоньку привыкает ко мне. Да, я ничего не получил от Волдеморта в этот раз, но и не потерял ничего. Проблем новых тоже не появилось, уже хорошо. А то хорош был бы канон, если бы, к примеру, я стал вторым Квирреллом!

Пройдя пару коридоров, я услышал за собой легкие шаги. А вот и мой эскорт, хотя, скорее, по смыслу его можно назвать конвоем. Эрни все еще пытается вывести меня на чистую воду, доморощенный Пинкертон! Ну, давай погуляем и поиграем в детективов-филеров. В конце концов, больше нападений до окаменевшей Грейнджер не будет, так что бояться мне некого, кроме лояльного ко мне Филча. Привычно отмахнувшись от прошедшего сквозь меня призрака (ощущения нельзя сказать что неприятные, скорее никакие, но они есть), я пошел было дальше, но был остановлен окликом.

— Спешите куда-то, мистер Крэбб?

— Салазар Слизерин? — удивился я, глядя в полупрозрачный, не похожий на классического хогвартского призрака, силуэт.

— Приятно, когда тебя помнят, не так ли? Я бы хотел познакомить тебя кое с кем…

— И с кем же? — меня кольнуло нехорошее предчувствие.

— Сс'шсс'cшc! Это тот самый молодой человек, про которого я тебе так много рассказывал. Не хотел бы ты посмотреть на этого мальчика? — тяжеловесный, именно тяжеловесный, шорох во тьме коридора стал ему ответом.

— Бля! — сообразил я. — БЛЯ! — я развернулся и рванул назад, в сторону главного лестничного пролета. Увидев впереди, в конце коридора у поворота, удивленное лицо своего топтуна, я закричал: — ЭРНИ! БЕГИ! БЕГИ ЖЕ, ИДИОТ! Салазар! СУ…

— …КА! Бля-я! Сука-а-а…

— Тише, тише, мистер Крэбб! — услышал я женский голос, и чьи-то сильные руки прижали меня к мягкой поверхности.

— Мадам Помфри? — узнал я врача.

— Да, Винсент, все хорошо. Уже все хорошо, — она убрала в сторону пустой фиал из-под тонизирующего зелья из мандрагоры. Хотя какое оно зелье, мазь скорее, иначе как ее споить полностью парализованному существу? Выдалбливать зубилом дырки до желудка и туда заливать?

Медведьма скрылась за ширмой, а я откинулся спиной на подушки лазаретной койки. Судя по тому шуму, что доносился из-за ограничивающих обзор полотен ткани, сегодня в Больничном крыле был аншлаг.

Стоп. Сегодня? А "сегодня" — это когда? Я осторожно встал с кровати и в очередной раз восхитился качеством медицины магического мира. Ничего не болело, тело чувствовалось абсолютно нормально, и вообще сил и энергии было столько, будто я только что встал утром с кровати, а не… Я подошел к витражному окну, посмотрел сквозь светло-желтый кусочек стекла и тяжело вздохнул. Ну конечно же: "…встал с кровати, а не пролежал полгода куском камня в Больничном крыле", — закончил я свою мысль.

На улице было лето.

Я отвернулся и сел обратно на койку. Уже ничего не изменить. Кого винить в том, что закупленные реагенты так и пролежали весь год в моем сундуке? Никого, кроме себя. И в слепой вере в канон тоже никого кроме себя винить нельзя. И вообще, пора вытаскивать мозги из задницы, вкладывать их в голову и начинать нормально планировать, а не следовать слепо воспоминаниям о будущем.

Сеанс самобичевания прервали посетители. Это только гриффиндорцы могут навещать окаменевших друзей, когда они лежат и ничего не чувствуют, и забить на них, когда те поправились и ждут внимания и новостей. Хаффлпаффцы подобным расстройством рассудка не страдают. Сорвав ширму между мной и соседом справа, в получившуюся больничную палату вломились все мои одноклассники-хаффы, все наши первокурсники и все наши же старосты. Справа от меня, как и ожидалось, такой же растроганный лежал Джастин Финч-Флетчли.

Если одноклассники в основном скучковались около Джастина, то первачки плотно обступили мою койку. Или именно потому мои ровесники и не смогли ко мне подойти, что малышня их от любимого толстяка отжала? Вот и что я им? Они же на год всего меня младше!

И разразился настоящий шторм. Каждый пытался что-то важное рассказать, и одновременно теребил и что-то спрашивал у меня. Непривычное, но приятное ощущение. Иногда, оказывается, хорошо быть не одиноким эгоистом.

— Тихо! Да тихо же! — пытались старосты перекричать всеобщий шум.

— Силенцио! Силенцио! Силенцио! Кто еще не понял? — закончилось терпение у Габриэля Трумана.

Дети понемногу замолчали. Сердобольная Кристина Эндрюс трижды тихо произнесла "Фините", сняв заклинание немоты с самых недисциплинированных.

— Мистер Эрнест Макмиллан хочет кое-что сказать при всех нас.

— Мистер Крэбб. Винс. Мы с Джасти, — тот сидя на кровати кивнул, видимо успел уже перекинуться новостями со своим другом, — должны перед тобой извиниться. Мы подозревали, что именно ты наследник и натравливаешь зверя на студентов. Но это оказалось не так. Мне очень стыдно, и я прошу прощения…

— Эрни! Забей! Ну его в жопу, этот пафос! Мир? — протянул я руки ладонями вверх.

— Мир! — оба парнишки с улыбками положили по руке сверху.

— Так! Кто здесь ругается? И что вы все здесь делаете? А ну, кыш отсюда! А вы куда встали с кровати, мистер Крэбб? Это к вам не относится. Я еще не провела все положенные процедуры!

— А когда? Меня друзья заждались!

Мадам Помфри улыбнулась, глядя на жаждущие детские лица, и ответила:

— К пиру я отпущу вас. А теперь — немедленно очистите помещение!

Действительно, к праздничному пиру я был признан абсолютно здоровым и восседал за хаффлпаффским столом вместе со всем факультетом. Эрни посадил меня и Джасти слева и справа от себя и непрерывно пересказывал нам события, домыслы и сплетни, которые мы пропустили из-за вынужденного отсутствия. Между делом я полюбовался на то, как в очередной раз Дамблдор выводит своих протеже в лидеры. Узнал, что одна спасенная Грейнджер в баллах стоит ровно в одну двадцатую задранного тысячелетнего василиска. К радости мужской половины учеников исчез Локхарт; пятьсот галеонов сэкономлены, хоть какая-то приятная новость для меня. И к печали одинокой в своих чувствах Гермионы — отменили экзамены. Единственное, что я исправил из канона, это попросил Эрни и Джасти отложить принесение извинений Поттеру на завтра, мотивировав всеобщей свалкой. "Негоже такие серьезные вещи делать впопыхах".

Ритуальные танцы вокруг мнимой обиды и попранной чистоты помыслов последователей Хельги были исполнены на следующее утро после завтрака в школьном дворике. Эрнест и Джастин (ну и я сзади для подтанцовки) отозвали троицу гриффиндорцев в сторону.

— Мистер Поттер. Прошу принять мои искренние извинения за то, что я считал вас наследником Слизерина, ответственным за нападения, вследствие чего пострадали мои лучшие друзья, — сказал Эрни и легонько поклонился. — Примите мои заверения в дружбе и сотрудничестве.

— Хорошо, — коротко кинул Поттер.

— Слабаки! — пфыкнул Рон. — Мы с Гарри убили василиска! А вы всё время пролежали в безопасном Больничном крыле!

Гермиона насчет сентенции своего друга о безопасности и Больничного крыла промолчала.

"Вот дурак! — подумал я. — Это не слабость. Это сила. И ум. Эрни, образно говоря, закрыл свой долг перед Поттером. Вина, которую он себе частично придумал, теперь не будет влиять на его решения".

— Все? Тогда удачного лета! — сказала Гермиона.

Э-э-э нет. Так быстро вы не уйдете. То, что Салазар откровенно надо мной постебался (скорее всего, не без вездесущего академического любопытства своей любимой Ровены: "а как повлияет на канон еще одно нападение?"), ничуть не извиняет того, точнее ту, чьи именно руки василиска разбудили и выпустили. А поэтому:

— Один момент, мистер Поттер, — остановил я становящуюся год от года все более знаменитой троицу. — Это ведь благодаря вам мы избавлены от Ужаса, не так ли?

— Ну… Да, — Поттер герой-то пока скромный, не то что Уизли. Ничего, это пройдет со временем. Курсу этак к пятому, когда похоронит Седрика.

— Еще раз хочу поблагодарить вас за это. Однако в связи с этим у меня есть один вопрос. Не могли бы вы ответить на него?

— Да. Это был тысячелетний василиск Слизерина, — с уже ясно слышимыми намеками на гордость произнес юный герой магического мира.

— Да. Благодарю. Я это слышал. У меня другой вопрос. Раз вы победили монстра наследника, вы видели и того, кто этого монстра выпустил, не так ли?

— Профессор Дамблдор говорит, что Тем-кого-нельзя-называть были одурачены волшебники и постарше, и помудрее, чем… э… ученик Хогвартса, — вмешалась в разговор Грейнджер, видя, к чему все идет.

Эх, Гермиона! Какая ты еще молодая. Нет, попытка соскочить с темы зачетная, ничего не скажешь. Быстрая реакция, отлично подобранные аргументы: тут и мнение Великого Белого, и намек на беззащитность против Волдеморта, и вообще перевод стрелок на гадкого Темного Лорда, который априори виноват даже в росте цен на драконью печенку. Но увы, мисс, не в этот раз. Обойдется Поттер в будущем без хаффлпаффцев в своей Армии Дамблдора. Мне они и самому пригодятся.

— То есть он был с Гриффиндора? Я прав? — забил я толстый гвоздь в гроб возможной дружбы между Эрни и Потти.

Джастин Финч-Флетчли и Эрнест Макмиллан, видя выражение лиц собеседников, в ужасе отпрянули от ало-золотого трио. Потом, конечно, они поймут, что Грейнджер сказала абсолютную правду, но сейчас… Сейчас у них появилось такое чувство, что они открыли Поттеру свою душу, а грифы им туда смачно харкнули.

— Это мог быть кто угодно… — начал было Поттер, но я его прервал.

— Кто угодно? Ты понимаешь, что какая-то гриффиндорская тварь, пусть и по наущению Того-кого-не-называют, отняла у меня и Джастина по полгода жизни?

— Как ты посмел назвать… — закипел Уизли.

— Рон, замолчи! — заткнула его Грейнджер.

— Да кто ты такая, чтобы…

— Рон, хватит! Мы уходим. — И Мальчик-который-впервые-стал-повышать-голос потащил своих товарищей прочь от нас.

Впрочем, это было уже совершенно не важно. Оба аристократа достаточно подкованы в чтении между строк, чтобы из речи недозаткнутого Уизли выделить жемчужины правды. А правда следующая: учащийся на факультете Гриффиндор кто-то из Уизли выпустил василиска и натравил его, в том числе, на двух из трех присутствующих учеников Хаффлпаффа. А с учетом того, что от козней Уизли-под-контролем-наследника чуть не пострадала единственная девочка в семье, можно сделать вывод, что те не щадят никого. Короче говоря…

Хм. Уизли возвращается? Что ему не ясно-то?

— Крэбб! На пару слов.

Я пожал плечами, взглянул на Эрни и Джасти и отошел чуть в сторону, к стоящему в одиночестве Уизли. Тот оглянулся по сторонам, вперил в меня свои узенькие, поросячьи глазки и проговорил:

— Ты, мордредова слизеринская змея в шкуре хаффлпаффского барсука. Я знаю, ты постоянно мутишь воду. Ты и так нам враг, и Дамблдор не всегда сможет тебя защитить. Но знай! Если ты попробуешь что-то сделать моей сестре… Я… Я… Я плюну на все, но убью тебя, выродок пожирательский!

Уизли развернулся и ушел, а я задумчиво посмотрел ему вслед. Помню из канона и фанона, что Рона, как ближайшего по возрасту, всегда обделяли в пользу Джинни, и от этого отношения между ними были далеко непростыми. Однако, несмотря на все это, четкое понимание того, кто есть свои, кто союзники и кто все остальные, у него было. Но такой серьезный и жесткий монолог… Или я что-то не знаю про Рональда, или он резко повзрослел, сильно переволновавшись за сестру, попавшую в Тайную комнату, или его все же не зря Шляпа определила в Гриффиндор, или всё вместе взятое, — но то, что прозвучало, было сильно.

— Что ж, Рональд Уизли. Ты заслужил мое уважение. Не пожалей потом, что я буду относиться к тебе по-взрослому серьезно.

Что-то яростно обсуждающие гриффиндорцы и молчаливые хаффлпаффцы разошлись в разные стороны. Впереди была поездка в Лондон, так что к каникулам нужно было собрать и уложить вещи (это из поезда их переносили и раскладывали домовики, а обратно — извольте сами), переодеться и, что самое для меня серьезное, морально подготовиться.

Внеканонное внезапное попадание в Больничное крыло заставило меня осознать одну простую истину. Как бы я ни старался, как бы ни малы были изменения, которые я привносил, но история уже повернула на другой путь. Пусть общее направление движения пока сохранилось, пусть основные вехи, опять же пока, скорее всего, были незыблемы, но…

Слепо верить канону больше нельзя. Он и так не про меня писан.

"Может, — думал я, — лучше было сидеть тихо? Четко по канону. Ведь с чего все началось? С обращения к Магии. А что мне было делать? Не получив память подлинного Винса, я в магическом мире банально не выжил бы! Однако логика не даст ошибиться: именно из-за моего замещения что-то внутри у Винса сломалось. Плюс, привле к себе негативное, а оно для меня негативно любое, внимание. Потом были Основатели. Ошибка? Может быть. Но не пойди я к Основателям, меня бы отчислили как не-мага или прочитали память и убили. И опять, решив одну проблему, я создал себе кучу других. Три обета, которые я должен буду выполнить безусловно, и еще четвертый, за который можно поторговаться, так как "предоплату" я пока еще не получил. Или же, нужно не продешевить, попросив взамен что-то стоящее. Знать бы, что попросят...

То, что я должен Рейвенкло, меня совершенно не пугало. Направлений магии — огромное число, следовательно, еще больше существует путей в неизведанное. А если вспомнить, что большинство открытий делается именно на стыках различных наук, в данном случае направлений… Короче. Этот обет можно будет исполнить легко. Тем более что во времени меня никто не ограничивает. Да и, как вариант, может быть, можно будет зачесть много мелких открытий как одно большое? Нет. Проблем с этим обетом у меня не будет. А как с другими? Если я их до сих пор не знаю, значит, не пришло время? Сказали бы заранее, я б хотя бы подготовился."

Тем временем руки сами собирали в сундук все вещи, которые я успел разложить за первые полгода учебы. Наконец все было уложено, и я смог заняться по-настоящему важным делом.

Из-за вынужденного простоя я не успел решить вопрос с летними каникулами. Я собирался опять договориться с гоблинами или Гильдией о подработке на лето. Ехать в мэнор Крэббов, а оказаться, скорее всего, в Малфой-мэноре и там быть расколотым до самой жопы… Не, мне еще пожить хочется. Если Малфой узнает, что будет дальше по канону, то обязательно убьет меня. Не из злобы или ненависти — по примитивному резону выживания рода. Ведь именно он в классической истории, по сути, и выиграл больше всех: соскочил сам, сохранил семью, остался лордом, даже не обнищал и не был посажен надолго в Азкабан. Кто еще может похвастаться такими достижениями? Если на одной чаше весов лежит три человеческих жизни: твоя, твоей жены и твоего сына, а на другой — одна чужого тебе паренька, то какой тут выбор можно сделать кроме очевидного? Нельзя мне к Малфоям, нельзя.

Так вот, теперь нужно было спешить. Вчера вечером, сразу после пира, я послал гоблинам запрос со школьной совой, а сегодня утром за завтраком получил ответ. Но два хаффлпаффца так торопились начать покаяние перед грифами, что я даже не успел распечатать письмо! Сейчас же пришло время. Угукая тихонько под нос мелодию привязчивой песенки из детства: "На каникулы зовут звезд свечения, а каникулы ведут к приключениям…", я распечатал свиток. Как и ожидалось, гоблины свое дело знают и полученные деньги отрабатывают на сто процентов.

"Гильдия наемников заинтересована в ваших услугах, мистер Винсент Логан Крэбб. Ваш поверенный примет вас в любое время. Дата. Подпись". Вторая записка, от гоблинов, была еще короче: "В связи с тем что пересылка в Хогвартс портального ключа невозможна, забрать его вы можете в любое время у поверенного рода Крэбб в банке Гринготтс, что находится в Косой аллее".

Итак. Значит — в банк. Что же. Деньги у меня есть, поэтому поступлю следующим образом: пешочком дойду до Хогсмида, там через камин в "Дырявый котел", оттуда в Гринготтс, из банка — сразу на базу Гильдии.

Говорят, хочешь рассмешить богов — расскажи им о своих планах. Кто же знал, что эти самые приключения встретят меня гораздо раньше непосредственно начала гильдейского контракта? На этот раз они приняли вид блондина-второкурсника в сопровождении двух дюжих старшекурсников со Слизерина.

— Мистер Крэбб? — встретил меня у ворот замка Драко Малфой с охраной. — Вынужден настойчиво попросить вас принять предложение моего отца посетить Малфой-мэнор.

Я обернулся. Сзади подошли еще двое слизеринцев. Классическая коробочка — не убежать. Шалостью тут и не пахло. Самозваные охранники выглядели как полицейские, то есть применительно к магическому миру — авроры при исполнении, поэтому надеяться на то, что мне удастся сейчас улизнуть, было бы глупо. Оглушат, обездвижат, отнесут тушку и положат к ногам Малфоя.

— Винс? — спросил меня напрягшийся Макмиллан, покосившись на грозно обступивших меня слизеринцев. Джастин вообще без разговоров потянулся за своей палочкой.

— Мистер Макмиллан, — проигнорировав магглорожденного, один чистокровный обратился к другому. — Не волнуйтесь. Дела рода. Вы же, в отличие большинства гряз… магглорожденных и полукровок, должны отлично понимать, что это такое.

— Все нормально, Эрни. Не надо, Джасти. Хорошо, мистер Малфой. Я принимаю ваше предложение. В середине августа я…

— Не беспокойся, Крэбб. Чтобы ты не заблудился или не забыл, мы отведем тебя туда. Сегодня. Прямо сейчас, — сказал один из слизеринцев.

— Вы идите, идите, — махнул хаффлпаффцам рукой Малфой. — Он все равно поедет с нами.

Недовольные хаффы отправились к Хогвартс-экспрессу. Отстав от них, пошли и мы. Если бы сейчас Драко достал из кармана портключ для переноса меня в Малфой-мэнор, то на этом моя история могла бы сразу и закончиться, но… Либо Малфой-старший пожадничал, либо были другие планы, например "размять" меня перед разговором, но мы вшестером загрузились в вагон и поехали в Лондон поездом. К нам больше никого не впускали, да и купе было и так забито. Причем, в лучших традициях прессинга, меня разместили на сиденье между двумя самыми здоровыми слизеринцами. Будь я Поттером, вышло бы совсем уж канонично: два жлоба что-то там отжимают у лоха-очкарика. Вот только я хоть и ниже старшекурсников, но зато заметно полнее, так что кому еще неудобнее ехать было — не знаю. Но вообще у них это хорошо получалось. Угнетать.

Где-то через пятнадцать минут после отправления с платформы Хогсмида я понял, что если я не хочу свидеться в конце дня с Малфоем и его штатным дружбаном-легилиментом Снейпом, то самое время что-то предпринять. Поэтому я встал и шагнул к двери в купе.

— Ты куда? — схватил меня за руку семикурсник.

— В туалет.

Охранник посмотрел на Драко, Драко посмотрел на меня, и, немного подумав, надменно разрешил:

— Хорошо, иди. Только, будь любезен, палочку оставь здесь. И да, ребята, проводите его.

Два моих боковых охранника скривились, встали и вышли вместе со мной из купе. Кое-чему, похоже, их все же учили. Пока один держал меня, другой проверил туалет. Ничего там не обнаружив, он на всякий случай наложил на защелки окна запирающее заклятие, после чего позвал меня. Вот оно, смещенное восприятие волшебников: без волшебной палочки деться некуда. Хотя, когда я зашел в туалет, понял, что, может быть, в данном конкретном случае не так уж они и не правы. Крепкий пол и стены, прочный потолок, дверь, запертое окно… Сбежать отсюда без магии не получится. А до вершин беспалочковой магии мне еще расти и расти. Я вздохнул, обернулся к своему охраннику и спросил:

— Так и будешь стоять и смотреть? Или ты извращенец и хочешь мне помочь подержать или снизу потянуть?

Слизеринец ничего не сказал, только многобещающе посмотрел, хрустнув костяшками, а выходя больно толкнул меня в стену.

Пять минут на осмотр выявили, что сбежать отсюда невозможно. Окно закрыто плотно и дополнительно усилено магией. Толчок стоит в полу крепко, дерево и металл везде в отличном состоянии. Однако сбежать я должен просто обязательно!

Вернувшись под охраной в купе, я хотел было забрать палочку, но Малфой ее уже куда-то прибрал.

— Получишь у нас дома.

— Мистер Малфой. У вас совсем с головой стало плохо?

— Садись давай! — толкнул меня в спину охранник.

Сев, я начал ерзать на месте и через пятнадцать минут полез в свой сундук.

— Куда? — спросил меня один из старшекурсников.

— За лекарством.

— Что, Крэбб, живот схватило? Думаешь, что с тобой сделает мой отец? Ох и задаст же он тебе трепку! Слишком много к тебе накопилось вопросов!

Пока Малфой разорялся, я демонстративно вытащил один из флакончиков с отваром из мандрагоры, взял одну из грязных маек и аккуратно внутрь спрятал свой кошелек.

— Мне опять надо в туалет.

— Не часто ли?

— Как хочешь, но я тогда прямо вот тут по центру навалю кучу!

Были бы детишки опытными быками из низов, с удовольствием допустили бы, чтобы я обделался прямо у них на виду. Обычный человек в изгаженной своими испражнениями одежде уже испытывает жуткий психологический дискомфорт. От запаха можно наколдовать, к примеру, головной пузырь, а в конце дороги все почистить экскуро или эванеско и отдать Малфою чистенького, но уже порядком сломленного пленника. И круциатуса не нужно — достаточно пригрозить рассказать моим одноклассникам. Но! Это же голубая кровь, белая кость…

— Фу, Крэбб, — поморщился Драко. — Ты настоящий засранец.

Купе дружно заржало, а у меня очень в тему случайно громко булькнуло в животе. Конвоиры опять проводили меня до туалета, опять все проверили и наложили еще одно заклятие на окно. Правда, в этот раз выгонять их не пришлось, ушли сами.

Благослови Мерлин английскую чопорность и близорукость разума слизеринцев. Окно от открытия защитить заклинанием они сообразили, но о том, что можно не распахнуть его, как положено, с рамой вместе, а просто по-гопницки выбить стекло, они даже и не подумали. Итак. У меня есть единственная попытка. Из старой майки я соорудил что-то наподобие кистеня, било которого стал наполнять монетками из безразмерного кошелька. Никогда бы не подумал, что так буду использовать деньги, впрочем до героев фильма "Сердца трех" мне все равно далеко. Полученным инструментом я разбил стекло в окне и оббил, как смог, края рамы от осколков. Сквозь появившиеся в майке прорехи на пол вагона и на улицу посыпались деньги. Мои живые деньги. Времени даже ужаснуться, не то что наклоняться за ними, не было абсолютно. "Кому-то подфартит", — отмахнулся я. Убрав кошелек и остатки денег в карман, я обмотал обрывками майки ладони и прошептал:

— Мерлин! Пусть же и мне для разнообразия повезёт хоть в чем-то! Бля! Ну почему я такой жирный?! — и взялся за края рамы.

— Ай-вай-вай! Какие башибузуки напали на такого милого мальчика, чьи приключения оборачиваются для меня чистым золотом? — именно такими словами на базе Гильдии встретил меня мой куратор Марид. Так и хочется сказать, мой личный менеджер.

А посмотреть было на что. Драная мантия (грязь-то и кровь с одежды легко убрали экскуро, а подлатать не вышло: мантии, как и другие артефакты, репаро чинятся плохо или совсем не чинятся), левая рука закована в магические лубки и висит на перевязи через голову, похудевшее лицо, запавшие глаза и общая потрепанность.

Судьба, в качестве подтверждения тезиса о великом равновесии, решила мне немного воздать за терпение и подкинуть капельку удачи. С побегом мне просто невероятно повезло, причем сразу несколько раз подряд. Для начала, поезд заметно притормозил, видимо, пытаясь аккуратно войти в железнодорожный туннель. К этому моменту я висел на внешней стороне вагона, крепко вцепившись в раму, уже минут десять. Судя по пока не очень настойчивому стуку в дверь, мои охранники начинали волноваться. А снижение скорости движения одновременно позволяло мне сохранить жизнь после приземления и резко прибавило храбрости. Видение того, как арка туннеля примет на скорости мою тушку, а потом то, что от моего тела осталось, медленно кровавым пятном стечет вниз, заставило меня разжать руки.

Вторая удача: я не убился насмерть, приземлившись после прыжка на землю. Третье, невероятное везенье — что я успел сбежать раньше, чем на дороге начались стрелки. Куда идти в таком случае, я бы точно не знал. Но даже так… Четыре дня я добирался до Хогсмида! Четыре долбаных дня идти вдоль насыпи, отвлекаясь только на небольшие речки, чтобы попить. Без палочки, без магии, без жратвы, без теплой одежды (хорошо еще, лето на дворе, но ночами все равно холодает). Со сломанной рукой! С телом, покрытым глубокими царапинами от протискивания в узкий оконный проем, украшенный разбитыми стекляшками по краям. С синяками, покрывающими две трети кожи! Спать на голой земле, просыпаясь каждый раз от боли при любом движении рукой. Сука! Малфои, бляди! Вы мне за это заплатите!

— Каникулы только начались, а уже чересчур насыщены событиями! — бормотал я себе под нос в перерывах между матерными руладами.

Дойдя до Хогсмида, я завалился (в буквальном смысле — споткнулся о порог и упал) в "Три метлы". Волшебно пухленькая и фигуристая мадам Розмерта, ах, со всех сторон приятная женщина, увидев, в каком я состоянии, привела в порядок мою одежду и слегка меня подлечила. Сказала, что не отпустит никуда, пока я не поем нормально, и очень быстро накрыла обильный стол. В своей сердобольности она даже не хотела было слышать о деньгах (прямо сейчас), но я все же заплатил, плюс оставил сверху очень хорошие чаевые. Почти еще один чек. Поев, по каминной сети я перенесся в "Дырявый котел" и уже оттуда отправился в Гринготтс. Гоблин-привратник на входе весьма подозрительно на меня посмотрел, но в банк все же впустил.

— Где я могу найти поверенного рода Крэбб? — спросил я у первого попавшегося свободного гоблина. Свободного — в смысле к нему не было очереди. А так он тщательно взвешивал на рычажных весах небольшие слитки золота. Помимо приятно-желтых брусков на его столе горками лежали драгоценные камни, какие-то монеты странного вида и несколько безделушек из золота и платины (или серебра), украшенных камушками. Наличествующих ценностей только на одном этом столике хватило бы мне, чтобы прожить среди магглов долгую безбедную жизнь. Зарубка в памяти: узнать, как устроен маггло-магический рынок драгоценных металлов и камней.

Гоблин посмотрел на меня, как солдат на вошь. Широко улыбнулся, оскалив свои острые зубы. Но ответил:

— Десятая стойка вправо от меня.

— Благодарю, — легонько кивнул я.

К десятому столику была очередь из пяти магов. Дело двигалось медленно, поэтому и моя очередь, и соседние успели во всех деталях рассмотреть мой "наряд". Любой парень моего возраста или, тем более, девчонка сошли бы с ума от стыда из-за такого негативного внимания, но лично мне на взгляды было откровенно плевать. Тут все несложно. Достаточно представить себя Императором Вселенной, после чего сверху вниз посмотреть на этот плебс и мысленно сказать себе: "Что это за черви у меня под ногами, чтобы осуждать мой внешний вид?!" Чистой воды самообман, но если работает, то почему бы и нет? Примечание: использование этого метода вслух может привести к непоправимым последствиям для здоровья.

Спустя минут тридцать подошел и мой черед.

— Каплю вашей крови, мистер… — попросил гоблин и протянул пластинку с небольшой иголкой посередине. Я наколол палец, позволив каплям потечь по желтому металлу. Гоблин забрал пластинку к себе на кафедру, что-то внимательно рассмотрел на ней, капнул по капельке из трех небольших баночек, после чего с печальным вздохом сказал:

— Мистер Крэбб. Мое имя Сребросмит. Я поверенный рода Крэбб в банке Гринготтс.

— Приятно познакомиться.

— Не очень, — пробурчал себе под нос гоблин, но я его услышал. Интересно, это у банка Гринготтс такая официальная политика открытой неприязни к магам — или просто мне такой гоблин попался, особенный? Дайте жалобную книгу!

— Как вы, мистер Крэбб, наверное, знаете, в вашем детском сейфе, который открыл для вас ваш дед, лорд Крэбб, сейчас находится только неотчуждаемый минимум, который идет в оплату вашего обучения в Хогвартсе. Больше никаких доступных вам денежных средств в банке нет.

— А куда они делись?

— Большая часть средств вашей семьи пошли в уплату долга мистера Крэбба лорду Малфою. В том числе и всё сверх необходимого минимума из вашего детского сейфа. На наш взгляд, это не совсем корректная операция, и вы можете ее оспорить… Не желаете?

— Не сейчас.

— Тогда вы, может, хотите положить на свой счет некоторую сумму под определенный процент?

— А какой сейчас процент? — по привычке из прошлой жизни поинтересовался я.

— Полпроцента годовых. В зависимости от суммы процент может увеличиваться…

— Хм. А если я захочу у вас взять денег в долг…

— Сто процентов годовых.

Мда. Гоблины все еще живут в средневековье! Хотя даже в те времена такие проценты считались совершенно грабительскими.

— Из нашего банка еще никто ничего не смог украсть! — продолжал уговаривать меня гоблин.

Угу. Но это только пока. Гражданин Поттер со своей командой устроит вам тут не аккуратную кражу со взломом, как Квиррелл, а полноценное вооруженное ограбление, с жертвами и угоном боевой авиации. Кстати, что он так расстилается? Чувствует нутром, что у меня в кошельке не пусто? Вот пройдоха! Класть или не класть? Судя по тому, что у меня не осталось ни кната сверх неотчуждаемого остатка, будет весьма опрометчиво что-то держать на банковском счете у гоблинов. Я сегодня положу, а завтра Малфой их в счет родового долга заберет. Не, нахер-нахер. Как и любой переживший лихие девяностые человек, я отлично понимаю, что доверять можно только одному банку. Точнее — банке. Трехлитровой, в темном углу чулана. Как удачно получилось, что я не успел сходить к гоблинам в прошлом году!

— Нет. Пожалуй, не сейчас.

— Как хотите, — немного расстроился гоблин.

— Я по другому вопросу.

— Мистер Крэбб. Прежде чем вы что-нибудь у меня спросите, я вынужден вас уведомить о том, что старший в роду Крэбб, мистер Логан Ричард Крэбб, потребовал оповещать его о любых ваших действиях со счетами семьи Крэбб. Если вы захотите провести операцию с каким-либо счетом, то об этом станет сразу же известно вашему отцу. Сова будет отправлена немедленно.

— Когда это произошло? — напрягся я.

— Чуть больше года назад.

Угу. Понятно. Как начались непонятки со мной, то есть после разбора дел с Уизли, так и повесил Крэбб следилку на банк. Стоп. Это подсказка? Я внимательно поглядел на гоблина.

— М-м-м… Со счетами семьи Крэбб? А если я открою отдельный счет? Скажем, как некий мистер Смит?

— Сожалею, банк не имеет права открыть магу фамильный счет на другое, чужое имя, — гоблин продолжал смотреть куда-то в сторону. Хм. Раз он не может сказать прямо, значит — дело в магическом обете. Но если клятва сформулирована неточно, то он оставляет такие вот лазейки. Об этой практике я много прочитал занимательных и поучительных историй в библиотеке. К сожалению, уже после того, как я так облажался с потребованным у Локхарта магическим обетом. Остается надеяться, что в будущем я не наступлю опять на те же грабли.

— Если я не могу открыть свой счет на вымышленное имя, а открывать другой счет на свое бессмысленно, то, может быть, я могу открыть обезличенный счет?

— Да. Вы можете открыть обычный счет. Однако надежность такого счета не идет ни в какое сравнение с личным или родовым.

— Это значит, что вас и меня могут обокрасть?

— Нет, — поморщился гоблин. — Это значит, что любой волшебник, который знает пароль к счету или имеет ключ, в зависимости от того, какую форму замка вы выберете, сможет взять деньги.

— Хм… Какие виды нематериальных паролей у вас есть?

— Звук, жест, память.

— Так. Первые два понятны, а что за память?

— Доступ к счету кодируется на определенное воспоминание, которое сливается в специальный омут памяти. Потом, когда приходит клиент, он сливает туда воспоминание-ключ. Если они совпадают, то доступ открывается.

— А если я забуду? Или воспоминание исказится?

— Это будут ваши и только ваши проблемы. Банк за это никакой ответственности не несет.

— Хм. И деньги, конечно же, будут лежать в банке вечность, пока капитал не исчерпается? Ясно-ясно. Удобства такого счета я понял. А суммы можно спокойно перекидывать любые?..

— Ограничений нет. Доплаты за объем хранилища начинаются после двухсот кубических футов.

— Угу. Все понятно. Любые суммы денег, артефакты, товары… Никто не знает, кто положил, никто не знает, что положил, никто не знает, кто взял. Я прав?

Гоблин согласно кивнул.

— Ясно. Но ведь есть и минусы, не так ли?

— Стоимость открытия такого счета велика. Триста галеонов. Сопровождение тоже недешевое. Также следует знать, что, в отличие от родовых и фамильных счетов, счет безличный не подразумевает доступ банка к хранящимся активам, то есть процент не начисляется. Еще одним неприятным моментом, обусловленным вышесказанным свойством, является то, что расплатиться чеком с этого счета нельзя. Только личное присутствие в банке.

— А вот это, конечно, совсем не здорово. С другой стороны, кошелек могут украсть, а так хоть что-то останется. Давайте откроем такой счет. Ключ — воспоминание.

Сребросмит довольно потер свои лапки.

— Могу предложить вам зелье "Vechnoy Pamyatee". Оно поможет вам не забыть воспоминание-ключ. От обливиэйта не спасет, но просто так забыть его вы уже не сможете.

— Сколько?

— Двадцать пять галеонов.

— А, давайте...

Зелье Vechnoy Pamyatee, то есть Вечной Памяти. Похоже, привет с далекой Родины. На вкус напоминает помесь мяты со сливочной тянучкой. Смог бы я сделать конфеты для школьников с таким вкусом и таким эффектом, плевал бы свысока на нищих, по сравнению со мной, Малфоев. Кодовым воспоминанием стал эпизод, как Локхарт стирает память Авроре Синистре. А что? Очень удобно. Кроме меня теперь этого никто не знает.

Итак. Высыпав монеты из безразмерного кошелька в услужливо подставленный лоток, почти как в маггловском обменном пункте, я смог наконец-то узнать, сколько же у меня осталось денег после всех приключений.

— За вычетом стоимости открытия счета у вас сейчас три тысячи семьдесят пять галеонов три сикля два кната.

Неплохо я погулял. Ладно, тысяча ушла Локхарту, а куда делась еще одна?

— Оставляю две тысячи галеонов, остальное забираю.

— Принято!

Засыпав из выдвинувшегося лотка обратно в безразмерный кошель больше тысячи монет, я, под потрясенными взглядами всех стоявших в очереди, убрал его в карман.

— Теперь по поводу основного дела…

— Да. Ваш портключ, мистер Крэбб, — гоблин протянул мне запечатанный конверт из толстой бумаги. — Сова с оповещением об операции вылетит через одну минуту.

— До свидания, мистер Сребросмит, — я вежливо кивнул и пошел на выход из банка. Выйдя в Косую аллею, я тут же, на пороге разорвал конверт и сжал в руке металлическую пластинку. "Группу быстрого реагирования" Малфоев, если она и была, я не встретил…

— Ладно, Марид, — возвратился я из своих воспоминаний. — Что у тебя сегодня для меня есть?

— Есть отличная койка в нашем лазарете!

— Это хорошо. Это обязательно. Кстати, помнится, в прошлый раз ты предлагал мне выбор. Так вот, у меня появились некоторые дополнительные требования. В связи с тем, что учебный год для меня оказался фактически потерян, мне нужна такая работа, на которой я мог бы научиться хоть что-то колдовать. Совсем хорошо, если в области моих родовых даров.

— А что там у тебя? — Марид полез в свой стол, достал мое личное дело и быстро пробежал глазами. — Магия крови, некромантия, целительство. Светлое. Как ты вообще колдовать можешь? Еще в прошлый раз удивлялся. С таким-то набором... Ну ладно, поищу, но это будет долго...

Это действительно было долго — часа три или четыре прошло, а за окном уже начало темнеть. Пока Марид работал с документами, во что-то вчитываясь, что-то чиркая, а что-то — обводя кружками, я успел и перекусить (сок и обычная шаверма, хотя местные ее называли как-то по-другому), подремать, проснуться и даже немного поскучать. Наконец, "менеджер" откинулся на спинку кресла, слегка задумчиво сделал пару тяг из кальяна, кивнул своим мыслям и начал:

— Итак. Есть чистая учеба. Два месяца будут стоить тебе порядка тысячи — тысячи пятисот галеонов. Пансион и питание оплачиваются отдельно. Получишь крепкую основу в магии крови и некромантии. Но так как времени мало, учиться придется не разгибаясь. Как перед экзаменами.

— Nee hera sebe расценочки!

— А чего ты хотел, tovarisch, — блеснул, как он это понимает, знанием русского языка турок. — Образование всегда было недешевым. Забыл, сколько в вашей школе оно стоит? А здесь еще и учебные материалы недешевые будут, живые, и от Статута прикрыть надо. Так. Вариант для светлого направления магии. Помощник санитара в одну из наших лечебниц. Работа откровенно грязная, не каждому подойдет, но зато сможешь заработать немного денег и получишь базовые навыки оказания первой помощи. С таким резюме на тебя будут весьма пристально смотреть многие частные магические клиники и Гильдия целителей. Врачей всегда не хватает и небедным людям, а хороших врачей не хватает даже богатым. Если хочешь неплохо устроиться по жизни, получить некоторую уверенность в завтрашнем дне (врачей редко убивают даже в самых кровопролитных войнах), то это для тебя. Но высот мага-целителя, а значит, и самых дорогих магических контрактов, тебе не достичь никогда. Уровень магии слишком низкий. — Марид замолчал и приложился к кубку. — Не хочешь? Слабенькое молодое вино. С твоей комплекцией можешь ведро выпить.

— Не. Лучше не надо. Хоть и поел недавно, но сразу же развезет. Это все возможности?

— Нет, конечно! Остались варианты с работой. Надеюсь, ты понимаешь, что одно дело чистая учеба, а другое дело — работа, совмещенная с учебой? То есть учиться ты сможешь только в свободное время.

— Но, я думаю, если нормально отразить в контракте, то я могу совместить?

— Можешь. Но это будет именно что совмещение, где учеба не в ущерб работе. Итак. Некромантия. Пошумели вы в прошлом году знатно, знатно… Сейчас в Долине Царей настоящее столпотворение. Как только алтарь убрали, открылось сразу несколько секретных залов, набитых нежитью-охранниками разного уровня сложности упокоения. Так что прикладной некромантии там сейчас просто море. По сути, все более-менее известные некроманты-практики со всего мира собрались в Долине Царей. Всё пытаются среди обычной нежити найти какой-нибудь интересный образец себе.

— Моя прошлая команда?

— Сейчас проверю. — Марид порылся в своих записях и отрицательно покачал головой. — Нет. К сожалению, они уже вышли. Ближайшая команда выходит через месяц.

— Жаль. Ладно. А по магии крови?

— По магии крови только охота на пустынного дракона. Правда, в этом году она ожидается не настолько прибыльной. Рынок насыщен трофеями прошлого года. Зато охота — мероприятие круглогодичное и не зависит от Проклятья Долины Царей. Следующий выход через неделю.

Я задумался. Предложения, если их разложить на составляющие, выглядели следующим образом.

Поучиться. С одной стороны — это очень неплохо. Некромантия и магия крови запрещены к преподаванию в Англии, однако, хоть и со скрипом, разрешены к применению. Парадокс: учить — нельзя, но применять — можно. Каждый факт преступления (когда колдун пойман за руку) подлежит судебному разбирательству. В моем случае серьезным смягчающим обстоятельством будет то, что у меня в этих областях магии есть родовые дары. Этот пункт старые семьи пока еще отстояли. Вот только если я буду учиться и, соответственно, практиковаться сам, без учителя, то обязательно будут ошибки. А в некромантии ошибки приблизительно так же безопасны, как и в ядерной физике. Устроить классический зомби-апокалипсис мне никто не позволит (да и сил не хватит), но разбудить кладбище и бегать потом от какой-нибудь инквизиции или аврората? Не-е. А так — с учителем, в безопасности, по отработанным методикам… Звучит заманчиво, но очень уж дорого. Это практически обнулит мои запасы. А учиться, как предлагал в прошлый раз, с последующей отработкой… У меня и так полно долгов, чтобы вешать на себя еще один!

Поработать? Что ж, вариант.

Долина Царей? Опять? Не. Ну нафиг. Одно дело зомби-треш устроить самому, и совсем другое — оказаться в чужом. И то, что там не зомби, а мумии, скелеты и личи, картину кардинально не меняет. Да еще и ждать целый месяц, ковыряя в носу…

Убирать за больными — работа нужная, полезная и уважаемая. Насколько именно уважаемая и нужная, понимаешь сразу же, как только оказываешься на больничной койке. Но вот честно, не прет меня работать после Хогвартса магомедиком. Да, это верный кусок хлеба после победы, вот только Волди не нуждается во врачах, разве что в психиатре, так что сознательно и подсознательно профессию оценит очень низко. Выберу ее — до победы не доживу. Не с уже высказанными Лорду претензиями.

Остается только охота. И по времени нормально, и по обучению. Вот только…

— Охота тогда. Но мне бы хотелось прописать в контракте, чтобы обучения все же шло максимально нормально, насколько это возможно в поле. Например, в счет моей доли в добыче я и мой учитель освобождаемся от всех дел по лагерю. Это возможно?

— Конечно. Скажем, ты получишь одну десятую доли…

— Что? — возмутился я.

Дальше начался так любимый всякими восточными товарищами торг. В результате сошлись на следующем: я не плачу за обучение, но получаю всего одну десятую долю от продажи ингредиентов. Я получаю стандартную долю от возможной добычи в гнезде дракона (если оно будет найдено), но предоставляемую Гильдией экипировку обязан возвратить или, в случае порчи либо утери, оплатить по полной цене. То есть, если совсем кратко, я разменял реальные деньги в пользу возможной удачи и знаний. Как мне объяснил Марид, уже после того как мы подписали бумаги, такой контракт в худшем случае будет стоить мне около двухсот-трехсот галеонов. Это в худшем случае, если мы просто прогуляемся по пустыне. А в лучшем — как повезет.

— А сейчас отправляйся-ка ты в лечебницу. В торговые ряды Гильдии сходишь уже завтра. А то, я смотрю, у тебя нет даже палочки. Впрочем, если бы и была, все равно для охоты ее следовало бы поменять.

— Почему? — удивился я.

— Тебе все мастер объяснит. Иди. Вот тебе ключ, — в меня полетел маленький брелок. — Это от комнаты в местной гостинице. Как группа окончательно соберется, тебя там найдут.

Больничка от гостиницы располагалось совсем недалеко, в соседнем здании, так что несмотря на то, что темно на улице стало, глаз выколи, я не заблудился. Несмотря на позднее время меня приняли немедленно, тщательно осмотрели и назначили лечение. Обожаю магическую медицину! Час назад был весь истерзан, а ночку под зельями повалялся на койке — и вот о моих ранах напоминают только прорехи в мантии. И все это счастье всего лишь за пятьдесят галеонов, как члену Гильдии — со скидкой. Впрочем, если смотреть по грабительскому обратному курсу, это порядка семи с половиной тысяч баксов. Неплохо я, получается, полечился. На машину.

Выделенная Гильдией бесплатная комната, в которую я вернулся из госпиталя по дороге на местный рынок, ничем не отличалась от прошлогодней и своей роскошью меня не поразила. Обычный номер в бюджетной гостинице где-нибудь на периферии. Туалет и душ и те в конце коридора, а не в номере.

А вот торговые ряды Гильдии, наоборот, меня очень приятно изумили. Вроде бы не такая уж и большая площадь ими занята, метров двести на сто пятьдесят, на глаз если прикинуть, но зато купить здесь можно было реально все! Во всяком случае, я даже увидел лавку, торгующую рабами! Кто бы отказался иметь в рабстве, например, красавицу вейлу? Жалящие ошейники, кандалы, плети из кожи дракона с вздыбленными для усиления эффекта чешуйками, а так же усиленную магией клетку, чтобы сдержать ту фурию, в которую она превращается в гневе, можно купить в соседней с рабским помостом палатке.

Ладно. Это все лирическое отступление. На рынке я быстро прибарахлился галеонов этак на сто пятьдесят: купил крепкую безразмерную сумку, несколько комплектов артефактной одежды на замену моему рванью, кое-что из нормальных восточных сладостей, только магически улучшенных, и россыпь всякой мелочи, без которой жизнь вообще не жизнь. Потом не смог устоять и подкрепился в местном ресторанчике под открытым небом. Плотно подкрепился. Очень плотно подкрепился! Так, как никогда до этого: заказал и употребил половину барашка, заел все это стопкой вкуснейших горячих лепешек (картошки и черного хлеба в здешнем меню не было; эх, как же я по ним скучаю). Лепешки я макал в пиалы с разнообразными соусами. Причем те пиалы, соус в которых мне не понравился, исчезали сами, а на их месте появлялись другие. Запивать всю эту роскошь предлагалось на выбор: ледяной водой, горячим чаем, отличным пивом, слабым столовым вином, соком, лимонадом (выжатый в воду лимон, и этим же раствором лимонной кислоты можно потом помыть руки). Я выбрал сок и чай, хотя паспорта, понятное дело, никто не спрашивал. Так что, было бы желание (и деньги, конечно) — заказывай водку или огневиски, принесут их и младенцу. Стоил мне этот поздний обед или ранний ужин "всего лишь" тридцать галеонов, но я не жалел ни капельки. Хоть раз в жизни поел как бай, да и побаловать себя после вынужденной голодовки можно было с чистой совестью.

После еды, переваливаясь с ноги на ногу как волк из мультфильма (для полной аутентичности осталось только сказать сакраментальную фразу: "Щас спою!"), — я, как и хотел, отправился… да ну его в задницу, мастера палочек! Пойду отдохну! Заслужил!

На следующее утро, быстренько умывшись, я наконец пошел в лавку за основным орудием волшебника. Магазин местного коллеги и конкурента мастера Олливандера меня приятно поразил. Никакой пыли, никакой серости, никакой затхлости. Наоборот — все по-восточному цветасто и броско. На стенах ковры, на полу каменная мозаика, на потолке красочная роспись природных мотивов. Палочки, жезлы, посохи все богато украшены и гордо выставлены в застекленных витринах или висят вперемешку с саблями на коврах. Не хватает еще невольницы в газовых шароварах, для полного соблюдения антуража.

Правда, сам мастер подкачал. Выбивался из обстановки. Полностью. Когда артефактор вышел из-за занавески, отделяющей магазин от внутренних помещений, я сначала подумал, что это охранник. Такого в кузне увидеть самое то, или в первом ряду средневековой наемной роты с цвайхендером на плече. Жилетка на голом мускулистом торсе, обычные кожаные штаны, толстый прошитый металлом пояс, босые ноги — и руки, которыми можно задушить бегемота. Дополнял образ простой узенький полотняный хайратник, придерживавший в порядке копну пшеничных, слегка кудрявых волос. Короче, ничего восточного в нем не было, обычный славянский или скандинавский кузнец.

— Чего тебе? — по-английски спросил меня этот монстр, способный одним своим видом разбить сердца целой женской дивизии.

— П-палочку, — реально оробел я. Я думал, такие вообще не рождаются уже! А здоровяки-охранники вообще говорить не умеют. Им это просто не нужно. Достаточно просто посмотреть. — А когда придет мастер?

— Я — мастер!

— Ы! — только такой звук и смог я выдавить из себя, услышав ответ этого человека.

— Ага, вечно всякие melkie urody как видят меня, так в shtanishki delajut.

— A kak ne sdelat' tut, koli ty kak s kartinki is povesti pro vikingov! Protiv tebja medvedej podi paroj tol'ko vypuskajut!

— O! Ti po-nashemu govorish! — приятно удивился мастер.

— Ага!

— Глеб, — протянул свою лопатообразную ладонь мастер.

— Винс, — утонул я в рукопожатии своей пухлой и толстой ручкой в его лапище.

Дальше разговор уже пошел на русском. Как это, оказывается, приятно, поговорить на родном языке… Эх, почему меня не забросило в какого-нибудь мага из России? Ну да ладно, хватит рефлексировать. Нужно срочно развести соотечественника на лучшую палочку.

— Чего хочешь?

— Палочку злые люди отняли…

— И ты отдал?

— Я еле-еле ноги унес! Пришлось с паровоза соскакивать! На ходу!

— Шальной! Так. Что у тебя была за палочка?

— Береза и волос из гривы фестрала.

— Да ладно? Дерево лекаря и сердцевина убийцы! Противоположные стихии! Такой палочкой колдовать-то вообще возможно?

— Ну, у меня получалось.

— Погоди, а у тебя тоже, может быть, противоположные дары?

— Ну да! Мне все говорят, что некромантия и целительство не совмещаются…

— Хм. Ну да ладно. Кстати, откуда ты такой?

— Из Англии. Жаль палочку…

Глеб совершенно неожиданно рассмеялся.

— Ой, насмешил. Палочку жалко! Гаррик, поди, делал? Да плюнь ты на нее! Кому она нужна, эта щепка! На растопку только если! — и видя мое расстройство, пояснил: — Не обижайся. Я вообще редко за прилавком стою, местный магометянин сейчас отошел. А так все мое время либо за заготовками, либо за листанием таблиц совместимости и соответствия проходит. А старина Олли все в магазине да в магазине. На работу у него только тоскливые зимние вечера и остаются. Впрочем, он как был среди своей семьи самым посредственным мастером, так им и остался… Сильно вам подгадил тот сумасшедший темный маг, который изничтожил на корню род лучших островных артефакторов.

— Но если все так плохо, то почему же наш Олливандер процветает?

— Процветает? Где ты видел процветание? Посуди сам. Ломают палочки очень редко. Зачастую дети в школу едут со старой, оставшейся от умерших родственников. Но, даже, пусть каждый ребенок перед школой покупает себе палочку. Это всего сколько? Не больше двух-трех тысяч галеонов. Из которых приблизительно восемьдесят процентов уходит на нарубленные в ближайшем лесу дрова и всякие отходы от разделки магических существ. И это в год. Можно ли жить и творить мастеру за такие гроши? Нет. Поэтому и делает ваш маг ширпотреб, ориентированный на слабых магов. Очень, очень редко из его рук выходят по-настоящему мощные вещи. И в этом не его вина — слишком невообразимо дорого обходятся ингредиенты высокого качества. Обычно такие предоставляет заказчик, вот тогда и получаются шедевры. За соответствующую цену.

— На что же тогда живет наш Олливандер? Если палочки приносят так мало?

— Хм. А у вас не знают? Уж точно не за счет того, что продает палочки старых мастеров, перемежая их своими поделками. Смотри. Каждую палочку следует очень долго выдерживать в обезмаженной темноте, чтобы магические потенциалы корпуса и сердцевины выровнялись. Если же этого не сделать, то палочка останется магически несбалансированной. У владельца такой некоторые заклинания будут получаться легче, некоторые — тяжелее. Причем не думай, что легче — значит легче обычного. Нет, палочка не может усилить волшебника, разве что, быть может, легендарная Старшая. И то логически я в этом сомневаюсь. Тогда её владелец был бы непобедим, а они мрут, даже в легендах, как мухи. Но неподходящая палочка может сделать заклинания волшебника слабее. Гаррик делает изумительные ученические палочки. Но за счет фокуса на слабых заклятьях, заклинания, требующие большой силы и энергии, выходят заметно слабее. Кстати, в качестве издевки или оплаченной некими третьими лицами услуги, Олливандер может продать палочку, которая разбалансирована в пользу сильных заклятий. Начинающему магу. Разумеешь, что из этого получится? То-то!

В принципе, магу, который магией пользуется только в быту, даже такой указки хватает на всю жизнь. Однако те маги, которые при деньгах и хотят дальше расти и совершенствоваться — особенно это касается боевых магов и мастеров-трансфигураторов, — палочки себе либо изготавливают на заказ, либо едут на континент. Да еще этот ваш надзор…

— А что с ним не так? — затаил я дыхание в ожидании продолжения такой интересной для меня лекции. Вещи между делом всплывают такие, что прямо прелесть. К сожалению, даже имея доступ к библиотеке Выручай-комнаты, нельзя узнать абсолютно все. Тем более некоторая информация может даваться только непонятными мне намеками или вовсе отсутствовать. Вряд ли кто-то регулярно возит в Хогвартс секретные политические архивы.

— Ну да. Я бы тоже не хвалился таким "достижением". Просто после того, как в Британии случилась война с гоблинами, ваше Министерство обязало всех магов поставить на свои палочки надзорное заклинание. С тех пор все новые продаются только "доработанными". Но за это цена его палочек была снижена английским Министерством магии до таких пределов, что она не оставила конкурентам с континента никаких шансов. Ну где ты видел, чтобы палочка стоила как две-три чашечки кофе у простецов? И это основной инструмент мага, который покупается, бывает, не на одно поколение! Спросишь, где тут выгода семьи Олли? Так они все недобранное получают от Министерства, при этом цену за свою работу выставляет сам. Любую, сам понимаешь.

Понятное дело, что это повлекло за собой совершенно логичные последствия. Кто хоть чего-нибудь стоит в Магобритании очень быстро купили по "чистой" волшебной палочке или ее аналогу на континенте, при этом "официальную" используя только для "одобряемой" магии. Ну или колдовали родовыми, оставшимися от предков.

— А как же надзор? Невыразимцы… — удивился я.

— Надзор… Ха-ха-ха! Если бы заклинание надзора на самом деле было таким мощным, каким его сейчас представляет обывателям ваше Министерство, то как вообще тогда могла бы нация существовать в состоянии гражданской войны? Первая же авада — и до свидания. Ты вообще представляешь, сколько нужно магии, чтобы полностью покрыть даже такую маленькую площадь, как ваши Острова? Нет. Это всем известно. Надзором накрыты лишь небольшие пятачки, и то, в основном, либо где живут неблагонадежные маги, либо наоборот — где самые важные присутственные места. Остальные следственные действия авроров — это чтение пяти-десяти последних заклинаний с палочки с помощью надзорного заклинания и допросы. Ладно. Это все лирика. Ты же сюда за палочкой пришел? Дары — некромантия и целительство?

— Еще магия крови.

— Хм, — задумался Глеб, непроизвольно шевеля губами, как будто что-то пересчитывал про себя. — В общем, так. Палочек, которые могут пригодиться только потенциально, через тысячу лет, магу с искалеченным магическим даром, наш род не делает. Впрок не делает. Поэтому я могу найти отличную палочку для лекаря или такую же хорошую — для мага крови. Для некроманта у меня палочек сейчас нет. Раскупили все, в связи с событиями в Долине Царей.

— Хм. Давайте для мага крови.

Глеб ушел в подсобку и вернулся оттуда с пятью простыми на вид деревянными футлярами.

— Итак. Вот что только нашел. Смотри, может, что тебе подойдет, — и мастер стал по очереди открывать футляры. Там, внутри, на красном бархате лежали совершенно непохожие друг на друга палочки. Мастер по одной давал их мне примерить к руке и магии, параллельно комментируя каждую.

— Одна пядь и полтора вершка. Ливийский кедр и стрекало королевской омелы.

Палочка не отозвалась.

— Не пойдет, — равнодушно сказал Глеб и протянул мне другую. — Одна пядь и один вершок. Тысячелетняя береза и окаменелая вытяжка из ирудинии. Как? Нет? Тогда следующая. Одна пядь и три вершка. Окаменелый гигантский подземный мох и вена королевского красного кальмара.

Вот эта палочка первая из всех пробованных отозвалась на мои действия. Правда, отклик был не сильный, даже слабее, чем у моей старой. Я жестом показал, чтобы ее Глеб отложил пока в сторону. Если ничего лучше не найдется, возьму эту.

— Полторы пяди. Мертвый саксаул и прах сердца рожденного вампира.

Лишь только прикоснувшись к холодному дереву, я понял: "Это оно!" Вот как описать ощущение, что ты внезапно нашел потерянную часть себя? Выпустить из пальцев эту палочку — все равно что отрубить руку. Или ногу. Для того чтобы положить артефакт обратно на столик, мне потребовалось собрать в кулак всю свою волю. Что-то внутри истошно вопило: "Не отпускай! Хватай и беги!" Моя старая указка не шла ни в какое сравнение с этим сокровищем. Глеб ничего не сказал, только молча мне кивнул. Действительно, все и так было понятно.

— Три пяди. Гевея и перо кецалькоатля.

Это уже была не палочка, а скорее целый жезл. Навскидку, полметра длиной. Отклик был поменьше, чем от прошлой, но тоже сильнее, чем от моей, наверняка валяющейся сейчас где-то в ящике Малфой-мэнора.

— Так. Значит, первые две не подходят. Убираем. А вот остальные… Пробежимся по ценам. Палочка "мох и вена" будет стоить тебе восемьсот галеонов.

— СКОЛЬКО?

— А разве ты прослушал, когда я сказал, что Олливандер берет со своих покупателей максимум десятую часть?

— Бля! Хорошо. Следующая.

— Так пришедшаяся тебе по душе палочка — полторы тысячи. Она, кстати, и для некромантии очень хорошо подойдет.

— Ы! — кроме этого горлового возгласа я ничего не смог из себя выдавить. Может, тогда последняя подешевле?

— Палочка с пером — двадцать три тысячи галеонов.

— У-у-у!

— А что ты хотел? Знаешь, сколько дерут недобитые магглами-гишпанцами мешики-жрецы за перо их реликтовой летающей змеи?

Так. Я рванул свой кошелек и начал пересчитывать монеты. Оказалось всего около восьмисот галеонов. Мордред! Я даже забыл поторговаться! Хотя, видя, как я запал на палочку, вряд ли Глеб скинет мне хоть кнат.

— Слушайте, у меня только восемь сотен сейчас есть. Остальные в банке.

— Так мотнись за ними. Палочку я, так уж и быть, для тебя придержу. Портключи делают маги Гильдии своим за пять галеонов.

— Я сейчас же… — начал было я соглашаться, но не договорил.

Рвануть сейчас назад к гоблинам — однозначно попасться. Малфою нужно быть полным идиотом, чтобы не поставить там ловушку. Пока я сижу здесь, в ненаносимом, найти меня не могут. Но стоит мне появиться во внешнем мире, как охота начнется. Конечно, не великая я шишка, чтобы искать меня по всему миру, но уж у банка и в "Дырявом котле" поставить наблюдателя сам Мерлин велел. Уж больно эффектно я свалил из поезда, что наверняка только увеличило желание Малфоя со мной пообщаться.

Черт! Что же делать? Я должен, должен получить эту палочку! Интересно, а от желания владеть Старшей палочкой сильнейших магов тоже так ломает? Если да, то как я понимаю Волдеморта!

— Я… Я не могу сейчас отправиться назад. А есть какие-нибудь другие варианты? — как же я ненавижу просить! Но выбора нет.

— В бегах, что ли? Эх ты! Еще такой мелкий совсем, а уже где-то наследил.

— По сравнению с вами любой будет мелкий!

— Зря завидуешь. Знал бы ты, как меня в детстве отец и мать дразнили "медвежьим сыном"! И в школе... хотя там быстро перестали, — и Глеб с улыбкой поглядел на свой сжатый кулак. — Морды бить — самое то, но как же они мешают в тонкой работе артефактора! Ладно. Только потому, что ты по-нормальному говоришь, пойду тебе на встречу. Да и палочка эта — твоя, видно же. Очень редко такое случается. Давай так. Ты отдаешь все, что есть у тебя сейчас с собой, а на остальное мы оформим тебе долг. Стоимость долга: галеон в день. Долг оформим в Гильдии. Учти, если ты захочешь обмануть, то… Члены Гильдии очень любят "крыс". И знаешь почему? Потому, что контракты на голову предателя Гильдия оплачивает по десятикратной, от обычной, ставке. Сам понимаешь, если на своих плечах носишь чужое состояние, то долго не побегаешь.

— Хорошо. Я согласен.

"Долг? Ярмо? Плевать! Эта палочка будет моей!"

Вызвали местного мага-юриста. Заключили договор, усиленный магической клятвой, по которому за палочку ценой в полторы тысячи галеонов я отдавал сейчас восемьсот семь галеонов и десять сиклей. Оставшуюся сумму, которую округлили в пользу Глеба до восьми сотен галеонов, я должен был предоставить как можно скорее. В принципе, я мог и не торопиться: ставка по полученному "товарному кредиту" — один галеон за каждый день. Таким образом, через пару лет сумма долга бы удвоилась. В случае моей преждевременной смерти или в случае превышения долгом суммы в две тысячи галеонов, деньги снимались с моего счета у гоблинов. Для этого я слил ключ-воспоминание в специальный фиал. Также я обязался — магически обязался — до тех пор, пока не заплачу долг, не снимать со счета, послужившего залогом, суммы ни на что, кроме как на оплату долга. Как только я рассчитаюсь, у меня станет на одну нить обета меньше, а флакон с воспоминаниями будет автоматически уничтожен.

В итоге все остались довольны. Юрист получил процент от сделки (те самые лишние сто галеонов), Глеб продал изделие по хорошей цене. А я… Я остался радоваться покупке, упражняться со своей новой палочкой на гильдейском полигоне и вечерами постигать практические приложения к общей теории относительности. Вроде этого: "Всё в жизни относительно — вчера пообедал на тридцать галеонов, а в следующие дни питался на один сикль в сутки". Именно столько у меня завалялось в кармане. Вот почему я не сообразил хоть галеон заначить? А цены здесь были просто… соответствующие! Так что за следующую неделю я хорошенько подсбросил жирок. Сбор охотничьей партии я встретил с воющим от пустоты внутри брюхом и дикой радостью: кормежка теперь обеспечена контрактом.

Встретились мы в небольшой переговорной комнате. Так как сейчас никто никого не ждал, но и никуда не торопился, команда могла спокойно познакомиться. Все восемь человек уселись вокруг круглого стола, по центру которого лежал контракт, и с любопытством рассматривали друг друга. В этот раз, как без особого удивления отметил про себя, младшим оказался я. Самым младшим. Ближайший ко мне по возрасту (хотя хрен их, магов, внешне разберет, если за собой следят) член группы выглядел лет на двадцать пять — тридцать. Тем временем молчаливая игра в гляделки закончилась, и слово взял немолодой маг, сидевший лицом ко входу. С удивлением я услышал знакомый с детства язык.

— Я атаман нашей ватаги. Так как все хорошо говорят по-русски, официальным языком общения ватаги будет именно он. Да-да-да, не морщись, Ксендз. Кто хочет улучшить свои разговорные навыки в других языках, пусть делает это в свободное от охоты время. Итак. Меня зовут Паук. В нашей команде на мне лежит задача, чтобы к концу охоты все остались цельным куском. Более-менее живым куском. Я штатный лекарь нашей ватаги, ну и, как положено, легилимент. Следующий.

— Ксендз, — подхватил маг, сидевший от атамана по правую руку. Поляк, если судить по выбранному позывному. Если бы этого мага увидел Локхарт, то у него случился бы острый приступ изжоги от собственной неухоженности: гильдиец, и так сам по себе достаточно красивый, еще к тому же изрядно в свою внешность вкладывал. — Боевая магия.

"Хм. Очень... неожиданно. С такой внешностью, и боевой маг? Не на это ли расчет?"

— Вий. Ритуалистика и боевая магия, — первый ничем не примечательный маг.

— Род. Защитная магия, боевая магия, — второй ничем не примечательный маг.

— Топор. Боевая гидромантия и защитная магия. — На топор маг-гидромант был не похож совсем. На колобок — это да, но отнюдь не на топор.

— Смерч. Боевая магия.

— Комар. Магия крови и поиск.

А вот к этому магу я присмотрелся внимательно. Тоже ничем не примечательный, он был из всех присутствующих здесь самым старым на вид. Мой потенциальный учитель имел достаточно сухую комплекцию, совершенно седые волосы, собранные на затылке в хвост, и изрезанное глубокими морщинами круглое лицо.

— И наш молодой друг?.. — голос атамана оторвал меня от пристального рассматривания Комара.

— Ой! Да. Чужой. Магия крови и некромантия. Ну, еще немного целительство.

— Так. Все познакомились, контракт все подписали, тогда к хомякам местным и в путь!

Как и в прошлый раз, нам выдали уже заранее скомплектованный рюкзак. Ничего особого в рюкзаке не было: паек на три месяца, одежда, лекарства, средства гигиены, палатка с кроватью, всякая прочая мелочевка, — но и взять дополнительно что-то свое никто не запрещал. Выдача происходила в местной, так и хочется сказать, каптерке, но нет, это был хорошо оборудованный склад, с хранилищем продуктов, амуниции и изрядно наполненной оружейной комнатой. Причем маггловским оружием тут не особо брезговали: были и мечи, и луки с арбалетами, и огнестрел, правда староватый, годов этак сороковых этого века. Хм. Гильдия старается идти в ногу со временем?

Завершив сборы, Паук достал из своей сумки свернутую в кольцо веревку и сказал: "Хватайся!" Портключом мы перенеслись в то же самое, знакомое мне еще по прошлому лету здание. Выйдя из него, мы на стоянке сели в тентованный небольшой грузовичок, который, судя по своему виду, мог принимать участие еще в Первой мировой войне. За руль сел Ксендз, что лично для меня стало очередным "разрывом шаблона". Вот не вязался холеный вид мага-аристократа с залитой машинным маслом должностью механика-водителя. Кстати, вот что еще интересно: есть ли какое-то серьезное объяснение тому факту, что маги стараются использовать здесь только старую технику? Боязнь угона? Несовместимость с магией? Просто не хватает денег? Или тут что-то другое?

— Кстати, Паук. Вопрос есть.

— Ну, англичанин, говори. Кстати, а где ты так чисто научился гутарить по-нашему?

— Так получилось. Случайно. Так вот… — но договорить мне опять не дали.

— Директором у вас часом не Дамблдор?

— Часом да, а что?

— Как ты с ним?

— Ну, нормально…

— Не любишь его, смотрю?

— С чего вы… Чертов легилимент!

"Обязательно нужно купить на базаре что-нибудь защитное!"

— На том и стоим! — ухмыльнулся Паук. — Если будешь его убивать, труп потом руби на мелкие кусочки. Чтоб их на всех хватило. У нас многие маги, что потеряли в той, развязанной сладкой парочкой, бойне своих братьев, мужей и сыновей, заплатят очень хорошие деньги за кусок тела Дамблдора.

— ?

— Мало того, что он со своим другом на двоих последнюю мировую войну разожгли, так потом этот пидор еще и Гриню, своего давнего друга по заду, спас от костра… А теперь оба сидят себе по своим замкам, и горя не знают. Живые оба, твари… Что у тебя был за вопрос?

— Для чего в Долине Царей нужны молодые неопытные маги, я понял. В качестве отмычек. А зачем я на охоте? Ведь я ничего практически не умею!

— В качестве наживки!

— Наживки? Для дракона?

— А ты как думал? Дети волшебников, маленькие маги, с еще не до конца сформировавшимся магическим ядром — самая лакомая добыча для песчаного дракона!

Я усмехнулся и хотел сказать, что уже достаточно взрослый, чтобы меня можно было запугать такой простой шуткой, но на лице у атамана не было даже следа улыбки.

— Да ладно?! Вы же шутите!..

— А иначе, как ты думаешь, нафига тащить с собой ничего не умеющий балласт в такую негостеприимную местность, как пустыня? Следить за ним, защищать, а потом еще и платить ему крупную долю?

Я, злой на себя за то, что не уточнил у Марида свои должностные обязанности, отвернулся в сторону. И чуть не выпал из машины. Просто не поверил своим глазам! Мир, оказывается, настолько тесен, что вообще дальше некуда! Вот какие шансы, проезжая по Каиру, увидеть… Уизли?! Всех в сборе мордредовых Уизли! Никуда от них не деться! И Рон, тварь такая, чего-то там жует! Тут живот ревет "ДАЙ!", а он жрет у меня на виду! У-у-у! Ненавижу! Хорошо, что сплоченные рыжие ряды быстро скрылись за поворотом улицы.

Ехали мы недолго. На этот раз я уже не так удивился палатке, которая на самом деле оказалась громадным павильоном. Как и в прошлом году, мы подошли к портальному алтарю. На сей раз нам пришлось встать в конец недлинной очереди. Дабы провести время с пользой, Паук начал опрашивать членов ватаги, полный ли у них комплект амуниции для охоты. Все было хорошо, пока не вспомнили о метлах.

— …Метлы у всех есть? Ну и хорошо. Дальше, запасы…

— Эй! У меня нет! — перебил я.

— И у меня, — добавил Ксендз.

— Бля! Хорошо, что сейчас вспомнили! А то бы пришлось возвращаться, терять свою очередь, опять платить серьезные деньги и ждать заново.

— А что, этот павильон принадлежит не Гильдии? — удивился я.

— Ты что? Смеешься? Чтобы кто-то отдал в чужие руки контроль за золотым прииском? Еще со времени зарождения Та-Кемет маги-жрецы плотно держат в руках и вход в Долину Царей, и охотничьи угодья, которые магглы называют пустыней Сахара.

— А захватить?

— Ха! Ты думаешь, это так просто? Даже во времена Инквизиции, когда боевые маги были на пике своей формы и силы, ничего сделать с окопавшимися здесь жрецами не могли. Не смогли и позже, дважды уничтожив руками магглов населяющие долину Нила племена. Даже в относительно недавние времена подстрекаемые магами магглы не смогли сломить оборону жрецов. Чай, тысячелетия крепят защиту.

— Что, маги так все время и подстрекали?

— Да нет вроде бы. Это я для красного словца приплел. Как бы все последние войны магглы хотели захватить Египет по своему собственному желанию. Тут слишком удобно сходятся все дороги. Не зря же древние называли это место центром мира!

— Ну ладно… А портключ сделать нельзя? Или просто аппарировать? Пустыня огромная! Не промахнешься!

— Хм. Можно, конечно, попробовать и так. Аппарация, портключ… Вот только если не повезет сразу же с ходу появиться у логова дракона… Магические искажения там такие, что, скажем, левая половина тебя может оказаться с внешней стороны бархана, а правая — с внутренней, под парой метров песка. И пешком тоже нельзя добраться. Артефакты, закопанные жрецами тысячелетия назад, закружат не хуже лешего в нашем дремучем лесу!.. Так. Мы заболтались. Кто без метел или хочет обновить, быстро в лавку! Она вон там вот, — атаман рукой указал направление. — И побыстрее! Хорошо, что еще запасец по времени у нас есть.

Пришлось бежать за поляком покупать метлу. В метлах, как и в квиддиче, я не разбирался от слова совсем. Ну а так как ни времени, чтобы подробно сравнить ТТХ, ни денег, чтобы торговаться, у меня не было, я взял такую же, как и Ксендз. Именно взял, так как у гильдийского контракта была опция записать траты в счет будущей добычи. Но даже так обратно нам пришлось рвануть рысью, так как очередь портала должна была наступить уже вот-вот.

Так же, как и в прошлый раз, главным требованием при использовании стационарного портала было не снимать руку с алтаря, пока не закончится процесс переноса. Зато в отличие от прошлого года, никаких особых визуальных эффектов не было. Просто рывок, как при путешествии обычным портключом, и мы оказались на месте.

Алтарь переноса выбросил нас на вершину высокого бархана. И сколько бы я ни крутился на месте, сколько бы ни вглядывался вдаль, видел вокруг только два цвета. Желто-коричневую рябь поверхности песчаного моря и синее-синее небо.

— С прибытием! — вернул меня с небес на землю атаман. — Так. Ну-с, приступим. Вий, Комар, работайте. Чертите, что вам нужно, ищите возмущения. Чужой! Пока можешь посмотреть и поучиться. Остальные отдыхают. И сделайте хоть что-нибудь с этой гребанной жарой, пока мы все не расплавились тут нахер!

А жара действительно была… ошеломляющей. В буквальном смысле этого слова — била в голову не хуже дубины. Я и в прошлой-то жизни привык к влажному негорячему воздуху, и тут, учась в находящемся на территории Шотландии Хогвартсе, особого пекла не застал, скорее совсем наоборот, но сейчас… Сейчас я осознал, что чувствует курица, запекаемая в духовке! К счастью, очень скоро резко похолодало. Я оглянулся. Топор как раз опустил палочку и подмигнул мне. Невербальная магия — это здорово, в Хогвартсе такому учат далеко не всех.

Очень интересно было посмотреть на совместную работу ритуалиста и поисковика. Они вдвоем споро рубили и выровняли верх бархана, определились по сторонам света и кое-как, прямо на песке, набросали какую-то неизвестную мне магическую фигуру. Взяв у меня и долив немного своей крови, оба мага обвели получившимся раствором линии и замерли, как будто прислушиваясь к чему-то. Спустя некоторое время одновременно отмерли, пожали плечами, переглянулись, отрицательно покачали головами и легким движением палочки стерли рисунок. Насыпали свежего песка, опять выровняли, опять нарисовали фигуру, опять взяли крови…

К началу пятой итерации смотреть на это однообразное действо, в котором я не понимал абсолютно ничего, надоело. Забытый за всей суматохой и кучей новых впечатлений голод вцепился в меня с утроенными силами. Я положил на землю метлу, достал из безразмерного рюкзака первый попавшийся паек, кожаный бурдюк с водой — ох уж эти тысячелетние традиции — и приступил к пикнику на природе. "Да и потраченную кровь нужно восстановить" — подумал я, ища флакончик с кроветворным.

Поисковые мероприятия дали первые результаты только к тому времени, как я успел не только поесть, но и наполовину переварить съеденное, между делом приобретя отличный загар.

— Есть отклик, — сказал вымотавшийся Комар. — Северо-восток, двести — триста километров.

— Отлично! — ответил атаман. — Так, дезиллюминационные чары все на себя повесили? Слышу тебя, Чужой, что не можешь. Я на тебя сам повешу. Сделали? Ну, по метлам!

И мы полетели. Не могу сказать, какая в среднем была у нас скорость, но километров шестьдесят в час мы делали. По поверхности. Считая, что тут были и холмики, и горки, и впадины, пилить нам было часиков этак восемь, как минимум.

Метла, которую я купил, оказалась довольно сносной. Точнее, как мне объяснил во время полета мающийся от скуки Ксендз, из всего ассортимента, представленного в египетском магазине, эта метла — она, кстати, называлась Мул-34 — являлась лучшим вариантом. Она была не самой скоростной, да и вовсе не спортивной, но вполне профессиональной. Просто для других профессионалов — профи-туристов и профи-охотников. Грузоподъемная и удобная в применении, метла комплектовалась встроенными чарами согревания и охлаждения; отталкивающими чарами, чтобы набегающий воздух не полировал всякой дрянью лицо; небольшой перекладиной поперек древка, чтобы не так натирать в паху, и прочими мелочами, которые были не так важны спортсменам, зато очень приятны тем, у кого метла — инструмент тяжелого повседневного магического труда. Кстати, по словам Ксендза сделан был артефакт из очень непростых материалов, так что я впервые задумался: "а сколько такая удобная метла стоит"? Выходило, что немало.

Впрочем, не все были довольны таким способом передвижения. Смерч, например, который при более подробном изучении оказался очень восточным товарищем, ворчал, что нужно было купить не это издевательство, а нормальные ковры-самолеты: "И что, что медленнее? Зато на них можно долгую дорогу скоротать сном. Да и аутентично для данной местности. Ковры у всех магглов здесь есть, а вот метлы…"

К цели, которая была, естественно, не точкой на карте, а некой областью, в центре которой следовало разместить "приманку", мы прибыли уже тогда, когда солнце клонилось к закату. Все спешились и без каких либо понуканий стали "оборудовать огневые позиции". Из мешков маги споро вытаскивали груды различных артефактов и после короткого объяснения и проверки ритуалистом размещали их по указанным Комаром и Вием точкам. Волшебники уплотняли песок в крепкий ровный фундамент, рисовали на нем фигуры, выкладывали артефакты, после чего "топили" полученную артефактную плиту вглубь песка, насыпали поверх следующий слой, уплотняли, наносили другой рисунок — и так далее, и тому подобное. Чары, трансфигурация, зелья — из того пятачка, на котором предполагалось оборудовать приманку, создавался настоящий объемный артефакт. Закончив работу, маги осторожно встали на предназначенные для них места и замерли в напряжении.

— Так, — сказал Паук, — теперь дело за тобой, Комар. Покажи ему что-нибудь самое простенькое. Лучше всего из магии крови.

— Может, потом?

— Слушай, ты старше любого из нас здесь, даже старше двух любых вместе взятых. Или тебе этого англичанишку жалко?

— Ладно. Смотри, Чужой…

"Вот уж действительно оказался я чужим среди своих".

— …показываю движение, и пока не получится.

— А если — не получится?

— Лучше бы получилось. Если у тебя дар к магии крови, то это для тебя будет легко. Лучший вариант для наживки — это не только колдовать, но и немного пустить запах крови.

— Ясно. И все же?

— Если совсем не получится, то проколешь себе палец и будешь колдовать что-то, что у тебя получается.

— Стоп. То есть мне так и так бы пришлось колдовать?

— Ага.

— То есть я и так и так должен был учиться здесь магии крови?

— Да.

— Получается, меня как мелкого пацанчика развели?

— Ага! А кто ты есть? — уже дружно смеясь, кивнула вся остальная банда. Вот ведь гады!

— А ты как думал? "Восток — дело тонкое, Петруха", — сказал Паук. — Впрочем, тебе этого выражения не понять, тут смотреть надо. Просто пойми, обмануть тебя для турка было делом чести, как он ее понимает. Поди, и в прошлый свой контракт такие условия поставил, что твои доходы оказались копеечными. Ведь это тобой та команда недавно вскрыла алтарь? Да? "Да", читаю я. Ты хоть десятку ваших галеонов получил?

— Без комментариев.

— Сколько ты получил? Так мало?! Ну тебя и нагрели! И еще проклятье?! Да без страховых выплат? О!

— ХВАТИТ! — закричал я. "Срочно купить амулет от ментальной магии или выучить окклюменцию. Упасть в ножки профессору Снейпу и научиться. Но как объяснить потребность? Обязательно подумать и придумать!" — Это разве не нарушает вашей клятвы атамана не лезть глубоко в мой разум? Не жжет ручка заключенным магическим обетом? И как дела с магией? Есть еще?

Паук серьезно посмотрел на меня и сказал:

— Я пока терплю. Должен же я знать, кто ты? Сопливый малолетка, наперекор обидевшим тебя родителям убежавший наемничать, не важно куда, лишь бы сделать своим близким очень больно, или рано повзрослевший новик? Ладно. Считай, первую проверку на взрослость ты прошел.

Слушай меня внимательно. Дракон может вылезти из песка в любой момент и с любой стороны, поэтому, как только что-то увидишь или почувствуешь, сразу же прекращай колдовать и ломай вот этот вот артефакт. Вокруг тебя сделана специальная магическая линза, которая, пока работает, сильно и далеко проецирует твой "магический запах" в окружающую нас пустыню. Но стоит ее сломать, как она схлопнется, и в результате отката ты окажешься практически невидим в магическом зрении для дракона. Обычное зрение у них не очень бывает после появления, так что падай и не мешай боевым магам делать их работу. Честно тебе говорю: дракону ты не сможешь сделать ни-че-го, поэтому не геройствуй, а делай только то, что тебе сказано, — провел краткий инструктаж Паук.

Хм, как же я раньше не обратил на это внимание? Больше половины группы имело специализацию в боевой магии, а не как прошлогодняя команда — сборная солянка из специалистов в совершенно разных областях. Специфика же. Нужны грубые боевики, а не аккуратные археологи.

— Теперь, когда вы все выяснили, я могу, наконец, начать? — спросил Комар.

— Давай!

— Итак. Лекция первая. Все, кроме наблюдателей, могут спокойно присесть. Лекция будет долгой, но колдовать мы начнем еще нескоро.

Магия крови воистину является одним из самых древних видов присущей любому разумному существу магии. Ты же видел Древо? Так вот, по легендам, даже сиды начинали свое развитие именно с магии крови.

Согласно современной классификации, магия крови — это ритуальная магия. Именно из-за того, что ритуальным предметом в магии крови является руда, кровь по-сегодняшнему, во многих странах она попала под запрет. На самом же деле, пока маг использует свою собственную кровь, ничего особенно темного или злого в этой магии нет. Нюансы начинаются, если маг выходит за пределы собственных сил и крови и начинает пользоваться заемными.

— А вы мне о них расскажете?

Вся ватага дружно посмотрела на меня как на полного идиота. Ксендз, от полноты чувств, даже у виска пальцем покрутил.

— Тебе их так просто никто не преподаст.

— А не просто?

— Личное ученичество у мастера. Десять — двадцать лет. И только после школы.

Мда. Вариант не айс. Личное ученичество отличается от обыкновенного рабства только тем, что учитель обязан тебя чему-то учить. А так ни слова поперек не скажи, ни сделать ничего без разрешения не смоги. А если представить, что мастер — такой, как Снейп? Застрелиться!

— У магии крови, — продолжил лекцию Комар, — есть определенные преимущества, определяющие как ее пальму первенства в исторической перспективе, так и современную заброшенность основных ее направлений.

Самое главное преимущество: магия крови максимально удобна для слабых магов, так как недостаток магической силы восполняется кровью и плотью мага. Собственно, именно поэтому она и была одной из самых первых. Также магию крови при некоторых ограниченных условиях можно применять без актуатора. Без волшебной палочки, в твоем случае. Невербальная и беспалочковая магия в дисциплине магии крови дается гораздо легче и усваивается гораздо быстрее, чем во всех остальных областях магии.

Теперь немного об опасностях магии крови для пользователя. Их, по нынешним меркам, невероятно много, и они очень неприятные.

Во-первых, опасность истощения. Переколдовав любого другого вида магии, можно заработать магическое истощение; сильно переколдовав — сильное магическое истощение. Переколдовав магии крови, маг валится без сознания с большой кровопотерей и нуждается в относительно долгом восстановлении эликсирами. Причем гораздо более длительном по времени, чем при обычном магическом истощении. Сильно переколдовав, маг крови умирает на месте, тогда как обычный маг всего лишь падает без сознания и, в крайнем случае, может стать из колдуна ведуном-простецом.

Во-вторых, магия крови относительно проста и бесхитростна, по сравнению с той же магией изменения, трансфигурацией по-вашему, ограниченной только силой и воображением колдуна.

В-третьих, в бою магия крови опасна для самого колдующего. Показываю на примере.

Комар вытянул в сторону от меня правую руку с зажатой палочкой и внятно громко произнес: "Вербейра Сангвинум". Из палочки мгновенно вытянулся тонкий длинный хлыст, состоящий из красной жидкости. Из крови.

— Это самое простое и, в то же время, одно из основных боевых заклинаний магии крови. Кровавый хлыст. В зависимости от степени контроля и одаренности он может быть как тонким коротким хлыстом, так и многохвостной плеткой. Смертоносное атакующее, шуточное для баловства среди друзей, серьезный рабочий инструмент... Все это — плеть крови. Но есть у этого заклинания серьезные побочные эффекты. Паук?

— Конечно, помогу. — Атаман вытянул в сторону хлыста свою палочку и взмахнул ею, произнося: — Сектис!

Отсеченный кончик хлыста упал на песок каплями крови. Небрежный жест, и остаток хлыста втянулся обратно в палочку Комара. Маг кивком подозвал меня поближе, и мы вместе склонились над упавшими на землю каплями.

— Смотри, — указал он пальцем на кровавые разводы. — Вот эта кровь, из-за того что использовалась в магическом ритуале, с точки зрения магии так и осталась частью моего тела. Даже просто так рудой разбрасываться направо и налево не следует, а в данном случае она еще и насыщенна моей магией. Поэтому, если я не хочу получить порчу или проклятье, которое достаточно направить даже не в меня, а в это пятно, следует сделать так: Адолерет Карнемиа!

Кровь, разлитая по песку, на мгновение вспыхнула ярким, жарким и бездымным пламенем, оставив после себя только быстро остывающее пятно.

— Вот именно это я и поставлю тебе за время охоты. Навык управлять плетью и привычку убирать свою кровь, дабы она не нанесла своему хозяину вред. А теперь повторяй за мной! Сначала выучи вербальную составляющую: Вербейра Сангвинум!

— Вребейра Сингвинам!

— Не так! Вербейра Сангвинум! Повторяй.

— Вербейра Сангвинум!

— Ударение не то. И акцент убирай. Произноси чисто...

Очень быстро охота превратилась для меня в монотонную полосу однообразных дней без праздников и выходных. Утром оба мага-"радара", пока остальные стояли на страже, сканировали местность на ближайший и сильнейший всплеск магии определенного спектра. Дальше мы сворачивали лагерь, собирали все артефакты, что вчера так усиленно закапывали в песок, садились на метлы и часа четыре летели по пустыне до очередной точки. На новом месте опять раскладывали магические ловушки, разбивали лагерь, после чего часа три-четыре, до заката, я практиковался в магии крови.

Тренировки были предельно выматывающими. Комар пытался добиться от меня безусловной, абсолютно рефлекторной реакции на опасность в виде рассекающего удара кровяной плетью. Для этого Род трансфигурировал из песка разноцветные манекены, которые по жесту палочки выпрыгивали на меня из песка. Причем если сначала я бил всех подряд, то чуть позже задача усложнилась. Теперь я должен был поражать манекены только строго определенного, постоянно меняющегося цвета, а другие — отпускать невредимыми.

— Ты же не хочешь разрубить своего соседа по парте, заснув на уроке и резко проснувшись?

При этом, если удар у меня не получался, то я получал пониже спины очень колкую искру заклинания Стимулус. Если же получался, то я должен был на манекене, чуть-чуть заляпанном в месте среза моей кровью, отрабатывать заклинание Адолерет Карнемиа. Особым шиком считалось спалить свою кровь заклинанием сжигания плоти так, чтобы одновременно поджечь разрубленный манекен-цель. Как сказал мне мой учитель, это в свое время было одним из стандартных тактических приемов магов крови. Скажем, полоснуть по защите врага так, чтобы кровяная плеть брызгами разбилась о щиты, а потом попавшие на чужую кожу, а лучше всего в глаза, капли заставить загореться. Правда, знающий современный враг скорее колданет в кровавое пятно ступефай или круцио, вырубив самого мага крови, но такой прием имеет место быть.

Кстати, хоть Комар и называл кровавую плеть заклинанием весьма устаревшим, даже в моем исполнении тоненькая ниточка крови резала монолитные деревянные манекены, как раскаленная струна брикет масла. На что же тогда похожа современная боевая магия в исполнении великих магов? И вообще, не слишком ли я себя принижаю, считая никчемным слабым магом? Кто еще в Хогвартсе из моих ровесников знает и может исполнить боевое и однозначно смертельное проклятье?

После окончания тренировок — в среднем этот момент наступал за полчаса до захода солнца — "линзу", которая более походила на сложенную из прозрачных слюдяных пластинок пирамидку, разбирали и наступало время ужина. Отпугивающие всякую чешуйчатую и членистоногую погань артефакты давали нам вдоволь наваляться на медленно остывающем песке и греться у приятного в наступающей прохладе живого огня костра. Мы ели, пили, травили байки (здесь я, понятное дело, был просто напряженным слушателем), рассказывали анекдоты (вот тут я отыгрывался за байки) и просто отдыхали, лежа на спине и глядя на зажигающиеся в бездонном черном небе первые звезды.

Потом кто-то оставался на дежурстве, от чего я по дурости, малолетству и общему магическому и физическому истощению был освобожден, а остальные разбредались принимать душ и спать. Хорошо быть магом! Залез за клапан маленькой палаточки, и оказался в нормальной городской квартире с высокими потолками, мягкой кроватью и душем. В пустыне! Лепота!

Еще перед сном я принимал выписанное и выдаваемое мне Пауком кроветворное зелье, чтобы скомпенсировать потерю в результате тренировок самой важной жидкости в организме.

А с утра все начиналось заново.

Короче говоря, все, что мы делали, походило больше на рыбалку, чем на охоту. Закинули наживку. Нет поклевки? Закинули снова в чуть другом месте. Причем оставаться на одном месте и ждать было нельзя. Почему? Потому, что бывали случаи, что на такую стоянку выходило сразу несколько пустынных драконов одновременно. Об этом рассказали призванные штатными некромантами духи этих "удачливых" охотников.

Я, как и все остальные, дочерна загорел и заметно высох. Если с худощавых, спортивного телосложения охотников жаркое солнце мало чего смогло взять, то на мне отыгралось сразу за всех. Не знаю, сколько именно пота и сала из меня вытопило местное солнце, но если бы не повседневная трансфигурация обычной одежды, то в свои старые штаны в талии я мог бы завернуться ну не два, но полтора раза точно! Похоже, Милли на меня больше не посмотрит томным взглядом. Совсем я в комплекции и, кстати, в ряхе потерял. Щеки ввалились, скулы вылезли, нос заострился, глаза впали. Кощей (ближневосточная версия), да и только!

Удача улыбнулась нам восемнадцатого августа. Реагенты традиционно бралось на два месяца, так что срок уже подходил. Мы все уже было смирились с тем, что данный выход окажется безрезультатным, но это оказалось не так. Не успел я начать тренировку, как Вий громко произнес:

— Внимание! Он тут!

И действительно, не успели еще утихнуть слова ритуалиста, как песок недалеко от края нашей артефактной площадки взорвался, и из огромной дыры в земле на поверхность выскочил искомый дракон.

Желтый пустынный дракон оказался крайне уродлив и по внешнему виду не имел к крылатым "властелинам неба" никакого отношения. Скорее уж комодские вараны могли бы записать такой образец реликтовой фауны в графу "уважаемый старший брат" или "воплощение Бога-Варана". Короче, ящерица как ящерица. Но очень большая.

Туловище, возвышавшееся над песком метра на три, в длину было метров этак десять, если считать с головой, еще пять добавлял усеянный шипами узкий хвост. Приблизительно такой же, какой, судя по реконструкциям и найденным окаменелостям, имелся у стегозавров. Вся поверхность тела дракона была закована в гибкую, но очень прочную чешую, дававшую, по рассказам охотников, достаточную защиту от стрелы, копья и меча.

Лапы дракона заканчивались четко выделенными расставленными пальцами, и на каждом из них был впечатляющий коготь. А вот голове с украшающей ее пастью мог бы позавидовать и тираннозавр. Размера она была такого, что песчаник мог бы спокойно перекусить пополам грузовой автомобиль или в один присест заглотить что-то вроде небольшого джипа. Клыки и зубы этого представителя магической живности вполне подошли бы в качестве заготовки на костяные мечи и кинжалы. Что же он такое жрет в пустыне, если вымахал до этаких размеров?..

"Интересно, — подумал я, когда увидел дракона во всей красе, — на дворе как бы уже давно двадцатый век. Что, если воспользоваться чем-то современным? Маггловским? Скажем, артиллерийским орудием небольшого калибра, автоматической пушкой или станковым пулеметом? Пробьет или не пробьет? Надо было в гильдейской оружейке взять немецкий карабин или русскую трехлинейку, видел я там образцы в приемлемом состоянии. Впрочем, ничего еще не потеряно, можно взять кусок шкуры в счет трофеев и обстрелять в тире. Ведь впереди через год турнир…"

— Работаем! — скомандовал атаман, и бой начался.

Я, как учили, упал на землю и ладонью разломал пирамиду-излучатель. Но закопаться в песок, как мне настоятельно советовали, и, соответственно, пропустить все представление себя заставить я не смог. Глупо, но уж больно любопытно! И я не пожалел! Там действительно было на что посмотреть!

Последовавшее зрелище было весьма эффектным, но бой, на мой дилетантский взгляд, никаких сложностей магам не доставил. Основными атакующими приемами дракона были удары лапами, удары хвостом, попытки прыгнуть и раздавить — а также огненное дыхание. В первый раз, когда это случилось, я даже присвистнул от восторга: выглядело это запредельно эффектно. Как мне объясняли, магические щиты не помогают от огненного дыхания дракона из-за того, что это и пламя, и яд, и магия одновременно. Из-за комбинированной физико-химическо-магической природы атаки, как я перевел это на нормальный язык. Драконий огонь представлял собой пронизанный магией, разогнанный до высокой скорости поток горящей кислоты, и поэтому защищающий от прямого попадания магический щит должен был быть одновременно и от огня, и от магии и от кислоты, а таких пока не изобрели.

Впрочем, не особо-то от их отсутствия волшебники и страдали. У магов-охотников на каждую атаку дракона находились свои контрприемы. От ударов хвостом и лапами маги держали дистанцию, а от огненного дыхания защищались либо тем, что вовремя нанесенным вбок магическим ударом, совсем как в обычной уличной драке, отворачивали голову дракона в сторону, либо из песка трансфигурировали толстые каменные плиты, которые по очереди левитировали, используя как щиты, отклоняющие поток огня. Единственно, чем дракону удавалось поразить своих врагов, это громким ревом и мерзким запахом тухлятины из пасти.

Если дело внезапно становилось плохо, то для спасения от опасно насевшего дракона волшебник аппарировал ко мне, внутрь защитного периметра. Не зря же в песке каждый раз по прибытии на новое место создавалось сложное артефактное построение? Работало оно как очень мощное отталкивающее заклинание. Конечно, у драконов, как у истинно магических созданий, была повышенная защита от магии и пониженная чувствительность ко всяким магическим и химическим ядам, но контур строился каждый раз избыточно мощный (в расчете на какого-то дракона-охотника). В этом и прелесть ритуальной магии: хоть ее и очень долго творить, но зато она позволяет синергетично сливать силы нескольких магов и артефактов.

Естественно, одной только защитой, пассивной и активной, дело не ограничивалось. В отличие от опасного и магического, но совершенно безмозглого существа, маги имели весьма обширный список атакующих техник. Тут были и удары молниями, и огненные плети, весьма похожие на кровавую или на такую, какими размахивали Дамблдор и Волди в бою, и еще много чего, мне пока неизвестного. Но в основном применялась трансфигурация-увеличение с последующей левитацией: дракона из-за его сопротивляемости чарам банально забивали камнями. Наконец, когда ящерица ощутимо вымоталась и стала, судя по потерявшим пыл атакам и неуверенным взглядам назад, на вход в нору, подумывать об отступлении, маги перешли в решительную атаку. По команде Паука все четыре лапы дракона были жестко прикованы к поверхности (ледяная и каменная глыбы, настоящая железная цепь из крупных звеньев и зыбучий песок). А затем, повинуясь движению волшебной палочки и словам заклинания Смерча, из песка взмыли в воздух заранее закопанные по периметру лагеря короткие, но широкие артефактные клинки. Еще один взмах — и клинки заняли положение "строгого ошейника шипами внутрь" вокруг толстой шеи дракона. Последнее выкрикнутое заклинание — и получившийся ошейник, а точнее, блок фрез начал всё быстрее и быстрее вращаться, вгрызаясь зубьями-клинками в зачарованную самой природой и магией плоть.

На этот раз дракон взревел особенно громко, вырвался из державших его трансфигурированных оков и рванул в сторону норы в песке. До спасительного, как ему казалось, входа в логово он не добежал метров пятьдесят. Пара последних судорог, и вот перепиленный хребет сдался, отпуская голову в свободное путешествие.

Весь бой занял минут семь.

— Быстро вы его, — сказал я, поднимаясь с песка.

— Долго ли умеючи, — небрежно бросил Род.

— Да и экземпляр не самый крупный, — добавил запыхавшийся Паук.

— Да ладно. Тоже неплохо. Хоть окупит все расходы, и на хлебушек с маслом и черной икоркой хватит, — заявил Ксендз.

— Не. Этого только на "с маслом" хватит. Икорку чтобы получить, нужно хорошо и удачно покопаться в его гнезде, — поправил поляка Вий.

— Ну так чего же мы ждем? — спросил Род.

Вход в логово оказался достаточно широким туннелем. Высота прохода была около двух метров, так что даже самый высокий среди нас Комар не испытывал никаких затруднений. Туннель оказался совсем коротким. Всего десяток метров, и мы огоньками люмосов осветили огромную пещеру.

— Ого! А не жирно ли будет? Такая жилплощадь такому мелкому дракону? На нору не тянет! — спросил я.

— Они не любят тесного логова. Реликтовые привычки еще с тех времен, когда пустынные ящерицы умели летать. Ладно. Лекция потом. Сначала ищите пищевую кладовку, может, там все еще есть кто живой. В сокровищнице, а также в мусорке и туалете будем разбираться позже.

Пищевая кладовка имела вид разбросанных по полу в одном из углов пещеры каких-то серых коконов. Я непонимающе огляделся. Вся команда, расставив вокруг вытащенные из предусмотрительно прихваченных с собой рюкзаков масляные факелы, принялась разламывать коконы один за другим. По пещере поплыл резкий трупный запах.

— Это драконья слюна, — пояснил работающий рядом Комар, молоточком аккуратно сбивая край серой субстанции. — Они так хранят свои пищевые запасы. Внутри, если попадешь туда, как говорят, теряешь сознание. Но благодаря магии дракона можно просуществовать месяца четыре без воздуха, еды и воды. Если повезет. А если не повезет, то дракон еще лет через десять "откроет консерву" со свежим мяском. Ну, может, мясцо будет чуть-чуть с душком, но они такое любят, не волнуйся за них, — и Комар мне с глумливой гримасой подмигнул.

Я поднял с пола какую-то железку и подошел к ближайшему кокону. Легонько ударил — материал упруго, как толстая шинная резина, спружинил. Я ударил чуть сильнее.

— Резче бей, малыш, сильнее! — поправил меня Комар. — Но как бы вдоль, чтобы не повредить начинку. Вдруг там еще кто-то живой, а ты его ломом по голове?

Я размахнулся и ударил со всей силы. На этот раз оболочка треснула и разлетелась на крупные куски, а я, из-за силы замаха, влетел лицом в содержимое драконьего пищевого контейнера. С одной стороны, мне, конечно, повезло в том, что уже ничего живого внутри не оказалось, а с другой… Удар железки размозжил череп чьей-то почти сгнившей тушки, и его начинкой меня окатило с ног до головы. Если судить по остаткам военной формы, это чуть ли не гвардеец Наполеона был, а если по цвету, запаху и вкусу содержимого черепа, то можно предположить, что умер он уже очень давно.

— Если там жмурик, переходи сразу же к следующему, — глядя на то, как меня выворачивает наизнанку, дал ценное указание Комар. — Сейчас нужно узнать, не нужна ли кому-то срочная помощь. Проводить тщательный обыск, а также пробовать каждую тушку на вкус будешь потом. После обеда!

— Обеда? Буэ…— прохрипел я.

— Не будешь? Хорошо, я тогда твою порцию возьму...

— Гад! Ты нарочно?

— О, извини-извини...

Кое-как обтеревшись полотенцем, промыв лицо и рот, я, мысленно прикидывая способы вернуть подъебку, пошел к следующему кокону. Тщательно прицелился и ударил так, чтобы железо прошло по поверхности вскользь. Из-под отколовшегося кусочка потянуло знакомым запахом падали. Следующий — то же самое. Еще один — аналогично. Следующий — запаха не было, но внутри опять был труп, просто настолько старый, что уже совсем мумифицировавшийся.

Утомленный этой неприятной работой, по сути своей полностью эквивалентной эксгумации могил, я не сразу сообразил, что из очередного контейнера воняет как-то совсем иначе. Не знаю, каким по счету он был, но я, отбросив большую железку и взяв другую поменьше, стал отколупывать кусочки "скорлупы". И чем больше освобождалась голова жертвы, тем быстрее сами по себе работали мои руки. Насколько же тесный этот мир! Полностью освободив голову и верхнюю часть туловища от затвердевших драконьих соплей, я аккуратно потряс спасенного за плечо и легонько похлопал по щекам. В ответ он тихо застонал.

— Бля! Живой! Рик! — я продолжил обламывать скорлупу и вскоре смог прислонить полупарализованного приятеля к соседнему кокону. — Ты ли это? Только не говори, что ты опять сбежал из дома!

— Я брежу? — тихо просипел мой испанский друг и облизал сухим языком не менее сухие губы.

Я рванул горловину своего рюкзака, быстро достал и открыл флягу с разведенным виноградным соком. Поднес ее горлышко к обметанному засохшей слюной рту друга. Сделав пять жадных глотков, Наваха закашлялся и благодарно кивнул.

— Спасибо. Вы убили большого дракона? У нас не получилось. Осторожно, тут есть еще один мелкий.

Знаком поблагодарив, я поднялся с корточек и пошел к стоявшим группой остальным членам команды. Они тем временем негромко совещались, окружив несколько сильно обгорелых тел.

— Похоже, это пропавшая охотничья партия Зевса, — сказал Смерч.

— Угу. Я вон узнаю Синдбада и Флеша. Как-то ходили вместе и не забыли друг друга, — добавил Род.

— Как же они так?

— Не повезло.

— У меня выживший, — громко сказал я.

— Один?

— Да.

— Остальные? — спросил Паук.

— Нет. Все уже проверили, — отозвался кто-то сбоку.

— Ха, парень-то, похоже, родился с зубом Кощея во рту! — определил после быстрого осмотра всю подноготную моего друга Комар.

— Точно жить долго теперь будет! — а это уже кто-то успел сделать пророчество о будущем.

— Командир! — крикнул я тихонько отошедшему порыться среди какого-то хлама Пауку. — Атаман! Рик… э-э-э, Наваха говорит, что тут еще должен быть маленький дракон. Хоть я ему и сказал, что мы очень большого уже убили, он все еще волнуется. Паук, есть у тебя что-нибудь успокоительное?

Атаман с улыбкой подошел к нам и вопросительно посмотрел на меня.

— Кореш это мой. Дружбан хороший по прошлому году, — пояснил я. — Беспокоится.

— Повезло тебе! Друга своего нашел и спас.

Все еще улыбаясь, командир повернул к себе лицо Риккардо и заглянул тому в глаза. Улыбка мгновенно исчезла, лицо атамана исказилось в ужасе.

— Бег-и-и-и! — дико заорал Паук, но было уже слишком поздно.

Наплыв стены пошевелился и внезапно превратился в настоящее чудовище. Мелькнула огромная лапа, в свете люмосов и масляных факелов тускло блеснули серпы когтей… Рассеченный наискось на несколько частей Род упал на пол пещеры бесформенной, хлюпающей кровью грудой плоти.

Вий, Топор и Смерч только поднимали палочки, как дракон резко повернул в их сторону голову и плюнул небольшим комочком пламени. Трое магов бросились в сторону, вот только Топор не успел. С диким воем объятая огнем фигура истаивая на глазах упала на каменный пол корчиться в дикой муке.

— Авада Кедавра, — бросил в ту сторону непростительное заклинание Паук, и крик затих.

Тем временем остальные маги начали со всех сторон обстреливать хозяина логова. В ход шли все подряд заклинания, от простейшего диффиндо и вербейра сангвинум (от меня) до бомбард и авад от моих старших товарищей. Вот только все они лишь безрезультатно разбивались о шкуру монстра. Если у того молодого дракона тело было заковано в чешую-кольчугу, то этот матерый убийца был облачен в настоящую кирасу. Впрочем, авады дракону явно не нравились. Неуловимое глазом сокращение мышц хвоста — и Смерч, как бабочка на булавку в коллекции аккуратного энтомолога, надет на толстые и длинные шипы. Небрежное движение дракона, и кровавым пятном безжизненные ошметки плоти того, кто секунду назад был живым, сильным и опытным магом, расплескались по дальней стене.

Маги рассредоточились по периметру пещеры и продолжили обстрел заклинаниями и попытки блокировать конечности дракона. Я же, видя, что мои магические усилия совершенно бессмысленны, от безысходности стал просто швыряться в дракона всем тем, что мне попадалось под руку. Было это, конечно, даже не слону дробина, а вообще — пыль. Впрочем, внимание к себе я все же привлек, когда какой-то железкой метко попал прямо в глаз повернувшего голову дракона. Конечно, не выбил и даже не поцарапал, однако дракон опасность оценил по достоинству. Оценка выразилась в небрежном взмахе задней лапой и полетевшей в мою сторону куче всякого мусора. Пришло время рвануть в сторону и рыбкой скользнуть по камням, спасаясь от опасности быть придавленным обломками какой-то искореженной танкетки. Мои ребра такого маневра совсем не одобрили и ответили грустным хрустом и резкой болью. Но пока было совершенно не до них.

Морщась, я поднялся на ноги. Наши дела были совсем плохи. Да, за последнюю минуту дракону не удалось убить кого-нибудь еще, но наша команда и так уже была почти ополовинена. И, что самое печальное, никаких улучшений ситуации не предвиделось. Ограниченные размеры логова не давали возможности разорвать дистанцию, чтобы уменьшить интенсивность перемещений. Так что рано или поздно маги, выкладывающиеся сейчас по полной, но без особого результата, устанут и начнут совершать ошибки. А хозяин пещеры не даст возможности совершить больше одной. Если что-нибудь не придумать, то все именно так и произойдет. Но что я могу? Что я еще умею? Разве что, попробовать это? Терять-то мне все равно нечего!

Как там учил меня Локхарт? Представить, как что-то очень мягкое и нежное прикасается к поверхности мозга цели, иначе можно повредить… Так это именно то, что мне сейчас и нужно! Вообразив, как я огромной карщеткой раздираю извилины, плотно уложенные в этом огромном черепе, я поднял правую руку с палочкой в сторону дракона и проговорил:

— Обливиэйт.

Нет. Дракон не упал сразу же и не умер, забыв всё, даже как дышать, как те неудачливые мыши, на которых Локхарт мне показывал воздействие обливиэйта максимальной силы. Магическая сопротивляемость действовала в том числе и на ментальную магию. Но дракон отчетливо на мгновение замер! Пусть всего на мгновение, но замер! И струю пламени он выпустил чуть левее от отбегающего вправо Паука, чем делал раньше.

— Молодец, Чужой! — мгновенно все понял Паук. — Сколько сможешь, столько держи его на стирании! — Вий! Комар! Давайте! Люмос! Обливиэйт! — атаман поддержал мое давление на мозги дракона, одновременно отвлекая его внимание на себя.

— Люмос! Обливиэйт! — поддержал с другой стороны Ксендз.

Тем временем Вий и Комар сели рядом друг с другом на колени и начали что-то очень быстро чертить прямо на камнях кровью из прокушенных пальцев. Отвечая на их действия, вокруг стали сгущаться тени, принимая вид какой-то пока еще не определяемой мною фигуры. Впрочем, дракон, как бы мы ни топтались по его мозгам, не дал закончить ритуал. Чудовище плюнуло на сохранность своего логова, глубоко вздохнуло и выпустило с широким разворотом головы просто гигантскую струю пламени. А занятые ритуалом маги заметили ее слишком поздно. Комар успел аппарировать, а Вий так и остался там, где рисовал рунную схему. Остался в виде горстки праха на камнях.

— Это полная жопа, Паук, — прохрипел Комар. Пока Ксендз отвлекал внимание дракона с противоположной стороны, около нас с Навахой собрались последние оставшиеся в живых маги.

— Ага. Валим, короче. Бери другого пацана. Я предупрежу ляха.

Меня крепко схватили, прижали к телу. Я приготовился к мерзким ощущениям в животе и мы аппарировали… Никуда мы не аппарировали, оставшись на том же самом месте!

— Черт! Откуда здесь барьер? — прорычал Паук.

— Пиздец! Аппарации нет! Тогда — только через лаз, — сказал заметно уставший Комар.

— Да. Комар, хватай Наваху и к выходу! Мы прикроем. А ты что встал? — со всей дури мне в задницу прилетел пинок Паука. — Беги, дурак!

Пока мы втроем бежали к лазу из драконьего логова, атаман и Ксендз, стоявшие друг напротив друга, раздергивали на себя внимание дракона. Как только мы оказались у самого туннеля Атаман прокричал Ксендзу:

— Со смещением! Туда его разверни! Пять секунд, и я перехватываю! Ко входу. Потом я. Потом снова ты. У выхода ставим щит на двоих и наружу!

Десять метров. Много это или мало? Когда как и кому как. В коридор я забежал вторым, а наружу, пропустив вперед Рика, выбежал предпоследним. Пока Комар тащил Наваху в лагерь, я остался у выхода с целью помочь прикрывающим наш отход волшебникам. Вот, тяжело дыша, из туннеля выскочил Паук. "А Ксендз?" — подумал я и заглянул внутрь.

Следующая картина врезалась мне в память, наверное, на всю жизнь. Что-то вопящий поляк, крик которого заглушает медленно принимающий его в свои объятья бело-ало-синий фронт драконьего пламени, с басовитым гудением несущийся по "трубе" наружу...

Проклиная любопытство я отпрыгнул бросился вбок, но споткнулся и упал на спину. Рефлекторно я заслонил лицо руками, поэтому отделался всего лишь сильным ожогом живота, рук и ног от легкой встречи по касательной с раскаленным воздухом, разогретым струей пламени из живого огнемета. Но на адреналине я этого не почувствовал, пытаясь отползти подальше от выхода. Рядом со мной с аппарационным хлопком появился Комар, схватил меня за обгорелые руки, и в следующее мгновение мы оказались внутри защитного периметра нашего лагеря. Дальнейшие события я смог наблюдать, как это говорится, прямо из партера.

Небольшой бархан, под которым был скрыт вход в огромную подземную полость, как будто взорвался изнутри. Дракон решил последовать за нами и при этом не заморачиваться излишней маскировкой.

— А-а-а х-хе-ер-р-р-р тебе! — закричал-зарычал Паук. — Не уйдешь, тварь!

Атаман разорвал ворот рубахи и сдернул с шеи амулет в виде восьмиконечной звезды. Сжал, что-то прошептал и бросил его подальше от себя за спину. Тем временем вылезший дракон заметил труп своего меньшего собрата и очень громко зарычал. Не знаю, была ли это его подруга или детёныш, вот только судя по тому, с какой целеустремленностью он к нам рванул, он был очень рассержен. Только сейчас, когда этот монстр вылез наружу, я смог определить его ориентировочные размеры. На глаз он был раз этак в пять больше первого дракона. По каждому из измерений. И намного брутальнее и злее.

Только нас было уже не четверо. На аварийный маяк, который, как я понял, каждый гильдейский атаман носит с собой как средство последнего шанса, появилась восьмерка подкрепления. С полувзгляда оценив мощь противника, командир восьмерки покричал только:

— Ватафак! — и тоже сдернул с шеи аварийный маяк.

Вскоре вся окружающая пустыня была усеяна аварийными маяками, на которые аппарировали новые и новые охотники. Увидев монструозную тушу новоприбывшие сначала замирали и восторженно матерились, прикидывая, сколько будет стоить такая знатная добыча, и только потом начинали работать, энергично наколдовывая различные защитные и отвлекающие чары. Дракон же, видя такое количество целей попятился назад, вжался в песок и замер, словно готовящийся к прыжку тигр. Воспользовавшись паузой, капитаны отрядов быстро, благо тут аппарация работала, собрались в нашем лагере.

— Паук, — едва успел представиться по-английски наш атаман, как его засыпали вопросами и восклицаниями:

— Повезло тебе, такого зверя найти!

— Сколько погибло?

— На кого ловил? Скажи мне его позывной!

— Что будем делать?

— Доля за помощь стандартная?

— В логове были?

— Откуда второй дракон?

— Так! Тихо! — замахал руками Паук. — Чужой. Расскажи про обливиэйт.

Я в двух словах рассказал, что поскольку владею слишком малым количеством заклинаний, просто стал по очереди пробовать все подряд.

— Обливиэйт. Он его не пробивает, кха-кха, но мгновение-другое последние забыть… Затормозить…

Видя, как я все больше и больше морщусь и хриплю, кто-то сердобольный кинул мне флакончик с болеутоляющим.

— Хм. Интересное решение.

— Интересная наживка тебе попалась, Паук!

— Парень! В следующий год — айда с нами! Долю двойную дам!

— Соберите в круг лучших менталистов, быть может, вообще ему сотрем память?

— Не получится. Такой старый дракон наверняка вообще слабо восприимчив к прямым атакам магией. Как только удалось хоть чуть-чуть продавить его? Видимо, с близи, почти в упор били…

Но ни собрать ритуальный усилительный магический круг, ни даже договорить капитаны уже не успели. Пауза в битве, которую взял гигантский убийца на оценку ситуации, вышла. И он весьма доходчиво объяснил магам, что делить шкуру неубитого дракона затея намного более глупая, чем аналогичная, но в отношении медведя.

Согласно всем бестиариям у желтого пустынного дракона крыльев не было, поэтому маги посчитали сто метров до зверя относительно безопасной дистанцией. Однако, как оказалось, крыльев не было только у относительно молодых особей, древних же это не касалось. Да, крылья, плотно прижатые к телу и оттого не замеченные ранее, все равно оказывались слишком малы, чтобы с их помощью туша настолько колоссальных размеров могла летать. Но вот совершать длинные прыжки, как кузнечик...

Если бы волшебники знали, они бы, конечно, выбрали правильную, намного большую дистанцию. А так за свою ошибку им пришлось заплатить самую высокую цену. Внезапно подскочивший дракон разгоняется и одним длинным прыжком перемахивает все выставленные на его пути ловушки. И пока пораженные охотники судорожно пытаются сплести новые чары, совершенный хищник срывает дистанцию еще одним прыжком оказывается прямо в центре самой крупной группы магов, вроде бы надежно прикрытых заклинаниями невидимости.

В следующее мгновение на месте приземления заработала адская мясорубка. Поднятая приземлением пыль скрыла от нас тошнотворные детали, но и так, по разлетающимся вылетающим в разные стороны кускам тел было понятно, что дела у охотников плохи. Пока выжившие счастливчики пытались совладать со страхом и собраться в нечто хоть как-нибудь управляемое, топтавшись на месте дракон превратил остатки тел в песчано-кровавую кашу.

Прыжок, и дракон стал намного ближе к нашей (то, что он ее отлично видит, сомнений ни у кого уже не осталось) базе. И теперь я смог по полной "насладиться" видом работающей молотилки. Приземлившись, монстр нанес чудовищно сильный удар хвостом по свежетелепортировавшейся восьмерке магов-охотников, превратив так ничего и успевших осознать волшебников в кровавую взвесь. Одновременно с этим его крыло совершило взмах вперед, и, подобно огромному обратнозаточенному серпу, пронеслось параллельно поверхности песка на уровне человеческой груди. Скорость и мощь удара была такова, что оторванные верхние половины тел стоявших близко магов отбросило далеко в пустыню, а нижние — остались еще некоторое время стоять в виде устрашающих скульптур, приводя в смятение гильдийцев, с каждым мгновением все больше и больше слабеющих духом.

Следующий прыжок перенес дракона практически вплотную к нам. Попавшие под горизонтальный взмах лапой маги разлетелись окровавленными кусками мяса по пустыне, а дракон нанес еще один удар хвостом. Он пришелся по невидимому артефактному куполу, защищавшему всех стоявших внутри охраняемого периметра. Артефакты выдержали, но больше на них можно было не надеяться, так как даже слабые признаки щита, например заслон от жаркого пустынного ветра, исчезли.

— "Бейте его!" — закричали сразу на нескольких языках, и на дракона обрушилась волна заклинаний. Молнии, ледяные копья, огненные плети, острые куски камней — все это било, било и било в чуть прижатого к земле таким напором монстра. Правда, легко сдаваться дракон не собирался. Скорее, он не желал сдаваться вообще, намереваясь переработать в костно-мясную пасту всех оказавшихся здесь себе на беду магов. И в очередной раз доказал, что его претензии подкреплены серьезными основаниями. Уйдя длинным прыжком из фокуса атаки, дракон сразу же резко прыгнул обратно и снес своим телом и ударами лап добрую пятую часть компактно стоявших гильдийцев.

— Обливиэйт, — громко прокричал я заклинание.

— Обливиэйт, — поддержали меня сзади несколько голосов.

Несмотря на то что дракон, судя по замедлившимся и ставшими немного неуверенными атакам, чувствовал себя, как игрок с плохим сетевым соединением, даже так он далеко не всегда стал промахивался по целям. Слишком много было магов, слишком близко приходилось им стоять, чтобы попадать лучами заклинаний из своих палочек. А на попытку разрыва дистанции следовал очередной прыжок...

Перелом в сражении наступил, когда из штаб-квартиры Гильдии на аварийный маяк аппарировала элитная штурмовая десятка. По рассказам на привалах — самые лучшие, самые сильные, самые умелые и опытные маги, составляющие золотой запас Гильдии. Она же — ночной кошмар тех политиков, кто подумывал напасть на наемников. Ведь независимость возможна только при условии наличия реальной силы, готовой в любой момент уничтожить противника, чтобы ее отстоять. Кто будет связываться с Гильдией, если у нее есть команда из десяти сильных волшебников среднего и старшего уровней? А будь иначе…

Дракон в очередной раз прыгнул, на этот раз от меня, и я в изнеможении опустил палочку и сел на песок. Сил больше не осталось абсолютно, поэтому можно было спокойно расслабиться и посмотреть на работу профи. А оно того стоило.

Появившиеся спецы представляли собой просто великолепно сработавшуюся команду. Каждый, не глядя на остальных, занимался своим делом, но делали они все это настолько синхронно, что казалось, будто ими управляет один человек. Нет, даже не так — как будто они единый организм!

Для начала они мощным ударом огромного песчаного "снежка" отбросили, несмотря на все попытки того увернуться, дракона метров на двести-триста от истекающего кровью строя волшебников. Потом чем-то непонятным, выглядящим как лоза из огня(!) приковали зверя к месту. Далее расходящимся кольцом трансфигурации вырастили из окружающего песка лес толстых, острых, длинных, слегка наклоненных в сторону возможной атаки кольев, намного перекрывающий дистанцию прыжка. Одновременно с этим сотворили пару-десятков небольшоих, метров пять в высоту, песчаных голема. Смотреть на то, как песок пустыни горбом медленно поднимается, приобретая с каждым мгновением все больше и больше сходства с гуманоидом, было невероятно захватывающе. Получившиеся песчаные фигуры вскоре отломали по паре ближайших кольев и заступили на охрану позиций магов.

Почему я называю песчаные фигуры размером в двухэтажный дом небольшими? Потому что обеспечив себе на некоторое время безопасность штурмовики творили что-то действительно колоссальное. Из их безразмерных сумок были извлечены три… зародыша? или вернее сказать — заготовки? Три человекообразные фигуры, три отливающих металлом тела, ростом в два человеческих, были бережно отлевитированы в нарисованный на разровненном песке магический рисунок и аккуратно уложены в странном, на мой взгляд, порядке. Спустя несколько секунд, под взмахи палочек и неслышные отсюда слова заклинаний, фигуры начали стремительно всасывать в себя окружающую скудную природу, одновременно медленно, но неотвратимо увеличиваясь в размерах. Причем делали они это весьма занятно. Не так, как малые големы, являвшиеся просто однородной кучей песка, нет. Сначала блеснули металлом кости огромного скелета, в таких пропорциях внешне так похожие на стоящий на стапеле корабль, потом они обросли темными, почти черными мышцами, затем тело покрыла толстая и крепкая на вид металлическая кожа. В качестве финального штриха големы были облачены в толстенные доспехи и вооружены: ближайший ко мне — двуручным топором, дальний — тяжелым щитом и мечом, а третий — луком, который, впрочем, вскоре превратился в сеть и трезубец.

Тот, кто когда-нибудь видел вживую, считай с расстояния вытянутой руки, как три огромных боевых робота высотой с пятнадцатиэтажный дом при поддержке сотни боевых магов заламывают восьмидесятиметровой длины наследника динозавров, — тот может гордиться, что видел в жизни все! И я тоже теперь могу гордиться. Это было восхитительно! Это было невероятно! Это было устрашающе! Это было… печально.

Я с невероятной ясностью осознал, что если кардинально ничего не изменится, то маги как отдельные общество и вид обречены. В древние и средние века шансов в противостоянии с магами у магглов не было абсолютно никаких. Силы их тогда были сродни божественным — непознаваемы и несопоставимы. И даже в веке этак в шестнадцатом-семнадцатом победа людей над волшебниками была бы сомнительна. (Хотя как-то же люди это сделали?!) Но сейчас… Сейчас маги в открытом общевойсковом бою, увы, не стоили практически ничего. Что это за дистанции — тридцать-пятьдесят метров?

Да, как спецназу или террористам цены колдунам не было, но выиграть войну одним только террором невозможно. Все равно рано или поздно придется выйти из подполья и сразиться с последними защитниками в открытом бою. Впрочем, для магов еще не все потеряно. Есть кое-какие варианты, но за победу придется очень серьезно побороться. Пойдут ли на это маги? Или предпочтут запереться в своих мэнорах и ненаносимых, а затем тихо и спокойно вымереть от старости и голода?

"К счастью, это не мои проблемы. Кстати, а может, действительно, ну ее, эту борьбу? Уже сейчас, а спустя еще один учебный год точно, я смогу спокойно "взять" какой-нибудь окраинный английский банк, полностью обобрать его хранилища и, как пишут в полицейских протоколах, остаться неопознанным и скрыться в неизвестном направлении. Молодость, теплые страны, горячие женщины в бикини…

Эх! Жаль, что не получится! Крэбб и Волдеморт, вот главные препятствия на пути развития событий в этом направлении. И магия… Я не представляю уже, как жить без пронизывающей меня силы. Это все равно что выколоть себе глаза и отрезать руки-ноги. Магия — это наркотик! Без нее жизнь и не жизнь вовсе! Ладно… Не будем полностью отбрасывать и такой вариант. Оставим его пока на время после седьмого курса, то есть на постучебу в Хогвартсе. Кто там победит, от этого и будем отталкиваться."

Пока я в мыслях скользил по далекому будущему, дракона в конце концов добрали. Да, големы магов-штурмовиков понесли потери, но животинка приказала долго жить так никого больше и не убив. Ее отжали от входа в родное логово, частично обездвижили, опутав сетями и обливиэйтами, а затем последовательно отрубили крылья, лапы, а чуть позже наконец и голову. Во всем этом празднике жизни я предпочел не участвовать. Мне с лихвой хватило и начала сражения, да и адреналиновый отходняк неотвратимо настигал меня своей апатией.

Я помню из фильма-канона, как выглядела стоянка магов на Чемпионате мира по квиддичу. Так вот, плотность палаточного лагеря, раскинувшегося около места битвы спустя всего полчаса после окончательного решения драконьего вопроса, была вполне сравнима со спортивным.

Обуславливалось это сразу несколькими факторами. Во-первых, нужно было срочно оказать медицинскую помощь огромному, по меркам магического общества, количеству раненых. Во-вторых, трофейные команды должны были где-то жить. Дело было в том, что из-за насыщенности магией каждый кусочек плоти дракона стоил просто неприличные деньги, а собирать их приходилось совсем по-маггловски, руками. А раз руками, без магии, то и рук этих требовалось соответствующее количество.

Собственно говоря, я оказался, пусть и по-разному, вовлечен в решение обеих основных проблем, из-за которых был разбит лагерь.

Для начала, на сутки, в свои тесные объятия меня приняли гильдейские колдомедики. Выпив тонизирующий и болеутоляющий эликсир, я совсем забыл, что, вообще-то говоря, неслабо так ранен, а вот они — не забыли. Обработка ожога не заняла много времени, так как имелось просто огромное количество оригинальной драконьей плоти для варки противоожоговой мази. Однако полностью, чтобы не осталось никаких следов, вылечить меня не смогли. Да, ничего не болело и я покрылся нормальной по внутренним ощущениям и на ощупь кожей, но, первый раз посмотревшись в зеркало, в испуге отшатнулся. Полевая экспресс-хирургия — это вам не косметическая колдомедицина, так что щеголять страшными ожогами на теле от середины груди до колен и частично на руках мне теперь придется всю оставшуюся жизнь. Как мне в очередной раз объяснили, нанесенные магическими существами раны с той или иной силой впитываются в само магическое ядро волшебника и остаются там навсегда.

"Ну, хорошо еще, что обещали, болеть обожженные места не будут. А страшный вид… Надо радоваться, что вообще выжил, и что огонь не задел лицо."

Отпуская меня "на свободу", главный среди гильдейских лекарей заметил мне вслед:

— Хм… Парень, ты же из Англии?

— Да.

— А… Тогда понятно. А то я уж было стал надеяться, что она одумалась…

— Кто?

— Мадам Поппи Помфри, я смотрю, все еще работает в Хогвартсе, не так ли? И ты достаточно часто попадал в ее руки?

— Да. А как вы догадались?

— Я что, не узнаю работы одного из лучших европейских колдомедиков? Сколько раз я ее уговаривал бросать эту замшелую Британию и переезжать на континент! Гильдия предлагала ей платиновый контракт, а она от него отказалась, глупая… Такой талант губит в медвежьем углу! "Практика, практика, практика! Здесь такая практика…" А то на работе в Гильдии у нее было бы меньше тяжелых случаев. Эх, — колдомедик расстроенно махнул рукой. — Что ты встал? Иди давай. Привет ей передай от Ежика, она поймет.

Ошарашенный тем, какое светило колдомедицины, оказывается, тратит свои силы на устранение последствий дурных детских шуточек, я вышел из палатки. И тут же попал в загребущие руки немолодого мага. Маг был настолько колоритный, что при виде него у меня в голове автоматически всплыла фраза: "Где же этот шекель?"

— Оу, юноша! Таки вас я и ищу! Стойте на месте, я должен вас проверить… — и маг-иудей стал внимательно водить вдоль моего тела кончиком своей волшебной палочки. Все было нормально, цвет огонька на конце палочки был все время белым, пока проверка не опустилась сверху вниз до моих ладоней. Огонек на палочке внезапно стал красным.

— А что это такое? — спросил маг-контролер.

Только сейчас я заметил, что у меня на указательном пальце левой руки надето какое-то кольцо. Похоже, когда в пещере я швырялся в дракона всяким хламом, случайно нацепил его. Почему в пещере? А потому, что до этого момента я могу в памяти точно проследить, что у меня на пальце ничего не было, зато потом — провал! Я вообще после того момента на свои руки внимания не обращал. Чертов магический мир с его чарами отвлечения внимания! Так можно и голову случайно в тумбочке забыть и не заметить!

— Как нехорошо, юноша. Такой молодой, и уже крысятничаешь! Кто твой капитан?

— Паук.

Маг поднес палочку к своему горлу и усиленным сонорусом голосом произнес:

— ПАУК! СРОЧНО ПОДОЙДИ К ПЯТОМУ ШАТРУ!

Атаман прибежал достаточно быстро.

— В чем дело?

— Вот. Капитан. Должен сообщить, что я обнаружил вашего наемника за презренным делом воровства у своих.

— Так. — Паук поморщился и взглянул на меня. — Что случилось? Что и когда ты успел подрезать?

— Паук! — начал я оправдываться. Я сам всегда ненавидел "крыс" и поэтому никогда не хотел стать одной из них. — Это вот, — протянул я руку с кольцом к нему, — наделось как-то само на палец. И теперь не слезает! Я же не специально! Честно! Я вообще его не замечал! Я случайно! Могу принести любую клятву!

Паук подергал кольцо, которое ожидаемо сидело как влитое, внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул.

— Так. Верю! Точнее, не верю, а вижу. Все в порядке, Аид.

— Но как бы там ни было, колечко-то сдать в общий котел все равно придется! — ответил иудей.

— С этим никто не спорит. Чужой, снимай, хе… чужое и бросай в суму.

— Какую сумку?

— В оценочную суму. Вон, в руках у него мешок. Бросаешь в него, и потом на кусочке пергамента будет написана стоимость.

В прошлый раз я, по понятным и объективным причинам, при сборе трофеев и дележе добычи не присутствовал, поэтому процесс оценки меня очень сильно заинтересовал. Я снял с пальца кольцо… Стоп. Не снял. Как я ни тужился, как ни тянул его с пальца, но слезать оно не хотело ни в какую.

— Да отрежь себе палец, и дело с концом.

Я поглядел на Паука с ужасом:

— Что? Так ведь больно же будет как?! И как дальше-то, без пальца?

Паук еще раз внимательно посмотрел мне в глаза и сказал с усмешкой:

— Будь ты действительно крысой, обязательно заставил бы тебя ампутировать себе палец без наркоза. Но ты настолько еще молодой, и наивный, и честный… Я напоминаю тебе: ты когда драконом был ошпарен, больно тебе было? А потом, эликсир выпив? А палец приживишь сразу же. Единственно, отделяй его не драконьим клыком!

Я — идиот! Опять меня маггловское мировоззрение подвело! Похоже, есть определенная, и немалая, доля справедливости в презрении чистокровных к магглорожденным. Не в генетическом, а в мыслительном плане. Тот, кто с молоком матери впитывает возможности магии, и думает ощутимо по-другому. И это еще хорошо, что мое незнание списали на молодость и глупость. Облажайся я так в Хогвартсе, последствия будут гораздо более серьезными. Слишком похож, слишком одинаков с другими детьми магглов будет мой прокол. А недооценивать взрослых магов не стоит. Тот же Дамблдор настолько превосходит меня в том, что общим понятием называют "жизненный опыт", насколько я превосхожу своих одноклассников.

Я развернулся и молча пошел в палатку медиков. Объяснил им сложившуюся ситуацию, согласился на дополнительную оплату их услуг. Выпил болеутоляющее, взял острый стальной нож и… начал резать.

Ощущения… любопытные. Боли не чувствуешь абсолютно, только смотришь на то, как часть тебя по твоей воле тебя же и покидает. Дойдя до кости, движение чуть приостановилось, но хорошо заточенный нож (а как ему быть плохо заточенным, если трансфигурацией режущую кромку можно сделать хоть в один атом толщиной?) и дальше легко продолжил свое дело. Отрезав себе палец, я аккуратно, с полной концентрацией внимания, снял с него кольцо, которое сразу же, чтобы случайно не надеть опять, завернул в тряпку и убрал в свой кошелек. Еще раз посмотрел на свой отрезанный палец и со смешком подумал, что теперь могу считать себя почетным якудзой. Во всяком случае, один раз юбицуме я себе уже сделал.

"Завязывать надо с магическими медицинскими эликсирами! Судя по моему крайнему неадеквату, маги, как и магглы, в свои болеутоляющие пихают явно не дистиллированную воду!"

Приживление отрезанного назад прошло быстро и успешно. Пошевелив своим пальцем, который еще минуту назад лежал на столе, я в который раз восхитился магической медициной. Если магглы прознают про такие чудеса, то жить на свободе магам очень недолго. Так и сгинут последние, работая на заводах в качестве преобразователей материи или врачуя толстосумов.

Спустя десять минут я опять предстал перед суровыми взглядами Паука и гильдейского оценщика. Достав из кошелька сверток, я бросил его в открытый зев артефакта. Посмотреть на процесс оценки оказалось весьма интересно, как, впрочем, и на выражение лица иудея. Если сначала глаза мага чуть не вылезли из орбит в предвкушении крупного куша, то потом очень быстро они стали совершенно обычными. Со скукой и разочарованием в голосе маг произнес:

— А… Знаю. Когда-то проклятое кольцо. Бывает такое. Остатков магии хватает только на то, чтобы быть незаметным и не сниматься с пальца самым простым способом. Стоить оно не будет нич… Не очень дорого.

— Сколько? — спросил я.

— Девять шекелей, — ответил трофейщик. — Берешь или выкладываем на аукцион?

— В смысле, на аукцион?

Тут маленькому мальчику взрослые дяденьки и объяснили всю не совсем афишируемую подоплеку ситуации. Согласно железному правилу Гильдии цель контракта однозначно принадлежит заказчику. Потом, при желании, ее можно попробовать выкупить, украсть, отнять… но сначала Гильдия всегда соблюдет условия контракта и отдаст заказанное заказчику. Но это касается только заявленной цели. На остальное же, на так называемые "сопутствующие трофеи", заказчик не имеет никакого права, и они принадлежат (за вычетом доли Гильдии) той группе наемников, которая их добыла. Плюс, члены той ватаги, что принесла трофеи, обладают преимущественным правом покупки понравившихся им вещей по внутригильдейской цене. Таким образом, можно очень неплохо подняться на перепродаже, правда для этого нужно иметь достаточное количество свободных денег. Если же трофеи никому из наемников не понравились, Гильдия автоматически выкупает их (опять же по внутригильдейской цене) и выставляет в своих магазинах или на основных аукционных площадках магического мира.

Я задумался. Брать или не брать кольцо? С одной стороны — простая медяшка. С другой — древний магический артефакт. Антиквариат. Да ладно. Копейки! Пусть будет, но поторговаться все же следует.

— Иди ты нафиг. Пять!

— Идет! — быстро согласился иудей, и я понял, что бедного глупого маггла-попаданца в очередной раз нагрели на деньги. Как я понял, на эти самые пять сиклей.

— Так и запишем, за обычное медное колечко ценой в м-м-м, это неважно, получено пять шекелей. Капни кровью сюда, — мне протянули контракт купли-продажи.

Я сделал, как велели.

— Деньги теперь. Давай!

— В счет доли можно?

— Можно. Но тогда стоимость будет уже шесть…

— Я подписал на пять. Хватит меня наебывать! Тут десятикратная цена! Это и так с лихвой!

— Таки вы мне будете говорить за лихву! Да…

— Разговор закончен. Сделка совершена. Все! — вмешался Паук. — А ты, — повернулся он ко мне, — в следующий раз думай прежде, чем делать, а не наоборот!

"Торговали — веселились, посчитали — прослезились!" — именно это присловье вертелось у меня на языке после закрытия контракта, выплаты долгов и посещения гильдийских магазинов.

Несмотря на совершенно астрономическую стоимость реагентов, вырезанных из тела поверженного трехтысячелетнего дракона, и приблизительно еще одну такую же гору денег за артефакты и древности из логова (именно по ним и определили возраст чудовища), на руки я получил не так уж прилично.

Причин тому было несколько. Во-первых, слишком многих позвали на помощь и чересчур велики оказались потери. Победа над драконом оказалась воистину пирровой. По итоговым подсчетам, погибло или скончалось позже от полученных ран в гильдейском госпитале почти полторы сотни магов. Сто сорок семь, если быть абсолютно точным. И еще порядка тридцати магов оказались настолько серьезно искалечены, что навсегда оставили охотничье ремесло.

Много это или мало? Смотря как считать. В мире не так много магов. Например, Гильдия разом потеряла больше шестидесяти процентов состава своих охотничьих партий в регионе Африка-Ближний Восток. Еще раз. Транснациональная корпорация за один день практически полностью (пока вылечатся, пока пройдут переформирование, пока найдутся новые лидеры-атаманы) лишилась персонала одного из своих филиалов. Все равно не впечатляет? Можно посчитать и немного по-другому.

Аврорат Магической Британии насчитывал всего от трехсот до четырехсот пятидесяти человек. В магическом мире Аврорат — это одновременно и полиция, и армия, то есть в это число входят и генералы, и последние клерки. В то же время армия Великобритании вместе с полицией насчитывает около полумиллиона человек. Решение простенькой пропорции дает нам результат "в магглах" порядка двухсот — двухсот тридцати тысяч человек. То есть приблизительно две трети от того количества безвозвратных потерь, которые понесла Великобритания за время Второй мировой войны. За один бой. Внушительно? Вот и я так думаю.

Как мне объяснили, Паук (движимый местью, инстинктом самосохранения и желанием заработать) объявил общий сбор. Все прибывшие автоматически стали считаться участвующими в нашем контракте. А в контракте Гильдии прописаны совершенно невероятные штрафы команде за потерю своих членов. Эти суммы идут на выплату страховых взносов в пользу наследников или самих пострадавших (если они умудрились выжить). И никто, кроме "самого умного" и "профессионально торгующегося", от этих выплат никогда не отказывается, в пользу чего бы там ни было.

Но мало того, в битве поучаствовала десятка элитных гильдейских штурмовиков. Только они унесли в счет своего гонорара и возмещения потраченных магических артефактов почти четверть общей суммы. И это еще не нужно забывать о гильдейской половине!

В связи с огромным количеством "левых" выплат на долю непосредственной оплаты по контракту осталась сумма в абсолютном исчислении огромная, а в процентном — сущие крохи. А ведь у меня еще оставались и долги... Это была вторая причина, по которой на руки я получил гораздо меньше, чем мог бы.

Метла. Пусть песок будет тебе осиновыми кольями, чертов поляк! Из-за твоего гонора, "как же, чтобы ясновельможный пан да купил не самую дорогую метлу, да быть такого не может!", я попал на две с толстым таким хером тысячи галеонов. Причем метла мне эта в Хогвартсе нахрен не сдалась, так как уж больно специфический она инструмент. Почти девять сотен ушло за палочку. Единственная вещь, за которую не жалко отдать денег. Три с половиной тысячи стоил мне раздавленный в суматохе криволапым драконом рюкзак с гильдейским набором охотника. Когда тот только успел, не знаю. Ну и, конечно же, "медицинская страховка", которую я был вынужден полностью оплатить из своего кармана.

На этом с прошлым я рассчитался, и во весь рост стала третья причина малого количества наличности. Местные лавки облегчили мой и так не толстый кошелек в общей сложности на три тысячи галеонов. Быть может, без части покупок можно было вполне обойтись, но после "охоты" — осознание того, в чем именно я поучаствовал, и чем это все могло легко кончиться нагнало меня дня через два, и целую неделю после я, дрожа под одеялом, отпивался дорогими успокоительными — я решил не экономить. В прошлом году я не посетил здешние торговые ряды, так что сейчас имел полное право на шопинг. На тот свет, в конце концов, деньги не утащишь.

Первой удар по моему бюджету нанесла коллекция мягких игрушек. И не хотел вроде покупать, но пройти мимо просто не смог. Сделанные по старинным рецептам, из натуральных материалов с применением того, что в Британии сейчас попадало под определение "темная магия", они оказались невероятно милыми. Артефакты в виде детенышей всяких хищников могли бегать, издавать соответствующие своему зверю звуки, а также повиноваться несложным командам. Стоили они недорого. Относительно недорого: набор из барсучонка, львенка, тигренка, волчонка, медвежонка, дракончика и мантикорыша обошелся мне в сто галеонов. Были еще и всякие другие куклы, но принести на Хаффлпафф змееныша-василиска или смеркута было бы не совсем верно из политических соображений. Может, купить и подарить кому-нибудь на Слизерине?

"Да-да! Например, Дэвис, чтобы уже на следующий день оказаться изнасилованным и женатым по залету…"

Плавно перейдя по цепочке ассоциаций от детишек к учителям, я пригляделся к сувенирам для взрослых. Мадам Спраут получит набор семян каких-то супер красивых, полезных и редких растений. Судя по тому, что в прилагающемся к комплекту списке я не нашел ни одного знакомого слова, это действительно было так. Хотя… я же не герболог. Филчу — очередную бутылку дорогого алкоголя, а его гордой стерве-кошке — красивый магический ошейник с наложенными на него заклинаниями очистки шерсти и изгнания блох. Долго стоял перед небольшим, размером с конфетную коробку, ящичком с набором редчайших ингредиентов для зельеварения и все же, несмотря на кусачую цену в пятьсот галеонов, купил ее. Мало ли придется подлизаться к Снейпу? Тем более, пятьсот галеонов ингредиенты стоят здесь. В Косой же аллее, в прошлом году во время предшкольного магазинного марафона, мой взгляд случайно упал на что-то похожее, около чего стоял ценник в тысячу. Так что в крайнем случае, если не пригодится — просто продам. За семь-восемь сотен у меня его с руками оторвут. Хм… Чтобы не получилось в буквальном смысле, будущими спекуляциями желательно заниматься с предельной осторожностью.

Некоторое время я простоял в мужской толпе около лавки работорговца. Хитрый турок выставил на подиум около своего магазина слабоодетую вейлу и приказал ей на полную катушку использовать свое обаяние. Сразу стало видно, кто среди покупателей на рынке практикует окклюменцию или использует соответствующие артефакты, а кто — нет. Мда… Это… сильно. По мозгам бьет наотмашь и будит дикую похоть, но если попробовать абстрагироваться, взять себя в кулак, не в том смысле, то какой-то особой сверхкрасотой вейла не обладает. Да, красива, но не более того.

Тяжелая для взрослеющего юношеского организма встреча с вейлой напомнила мне об одном из самых важных дел, которое я до сих пор так и не сделал. Мне обязательно нужен был защитный артефакт, чтобы не светить перед каждым легилиментом своей памятью направо и налево. Вот большую часть от времени прогулки по рынку и заняла у меня лавка артефактов соответствующего направления.

Из всех представленных мне вариантов я выбрал не самый популярный, зато наиболее подходящий именно мне. Разработанный в древности магами крови амулет предназначался для сокрытия определенной информации и для защиты от попыток ментально воздействовать с целью эту информацию добыть. То есть сюда попадало, в частности, и империо. Плюс завязан он был на кровь пользователя, так что кому-то другому после активации и привязки был бесполезен. И ко всему прочему использовать его мог даже очень слабый маг. Отличный амулет. Так почему же тогда он не пользовался бешеным успехом? Где же та ложечка дегтя в бочке меда?

На самом деле, в этой бочке меда размешана была не ложка дегтя, а хорошее такое ведро. Для начала, как и все поделки магов крови, этот амулет использовал для защиты силу крови пользователя. Следующий нюанс: у амулета не было верхнего предела защиты. Это значит, что если атака будет чрезмерно сильной, то амулет будет сопротивляться до тех пор, пока у мага будут магическая сила и жизнь. Также, прикрывая воспоминания, амулет не влиял на мышление своего пользователя, то есть защищал только от принудительного считывания информации. Он не запрещал раскрыть секрет по собственному желанию — например, под обычными пытками. Следующий минус, но уже не такой серьезный: амулет требовал для своей работы непосредственного контакта с кожей владельца, а также участия окклюмента или легилимента для определения и ограничения зоны прикрываемых воспоминаний. Хорошо еще, что окклюмент годился абсолютно любой по уровню. Даже новичок. Даже такой только начавший изучать основы, как я.

С таким букетом противопоказаний совершенно неудивительно, что пользоваться подобными амулетами добровольно никто не торопился, мягко говоря. Все же иногда лучше рассказать правду или подчиниться магическому давлению, чем лишиться жизни из-за неквалифицированного следователя или мага-палача, который будет давить, давить, давить… В результате использовали эти амулеты обычно… в добровольно-принудительном порядке, когда давать клятву по каким-либо причинам было нецелесообразно, а скрыть информацию хотелось.

Мне он подходил исходя из моих родовых даров (была у меня надежда, что я смогу обуздать его отрицательные стороны), а также по цене. Все остальные стоили вообще каких-то невероятных денег. А монет у меня уже не хватало: после всех покупок живыми деньгами на руках у меня остались всего лишь какие-то жалкие пятьсот галеонов. Совсем не смешно.

Что еще произошло за последние дни августа? Ах да, татушка.

Дело в том, что в магическом обществе помимо скрепленных чисто магией законов существуют еще и неписанные традиции, обычно завязанные на специфику профессии. Были такие и у магов-охотников. Одна из которых заключалась в том, что победивший какого-то сильного зверя маг имеет право нанести его колдотатуировку на свое тело. Восходит традиция к совсем уж додревним временам, когда еще не была утрачена технология нанесения истинно магических татуировок. Не просто двигающихся, как, например, колдофото, а дающих своему носителю определенные и весьма серьезные преимущества. Согласно легендам, именно так появились первые истинные оборотни: в тяжелой схватке убив магического зверя и испив его крови и вкусив плоти его, они накалывали себе его изображение, взамен получая возможность превращаться в такого зверя, не теряя при этом разума. В чем-то очень похоже на нынешнюю анимагию, а в чем-то — совсем нет.

Кстати, метка Волдеморта приблизительно из той же серии. Уже одно то, что Волдеморт смог разобраться хотя бы в части утерянного древнего магического наследия, характеризует его как очень способного мага-исследователя. Хотя и не искупает того факта, что сейчас он ебанутый на всю голову маньяк.

Возвращаясь к колдотату. Смысла отказываться от лестного предложения и от поддержания традиции магов-охотников не было совершенно никакого. И так засветился дальше некуда. Так что я спокойно подставил свою кожу под измазанные в краске иглы. Если бы этот рисунок наносил знакомый с древним искусством мастер-татуировщик, то я бы приобрел какую-нибудь поверженного зверя. Например, иногда выдыхать пламя, как дракон. Или мои ногти по желанию могли бы становиться драконьими когтями, со всеми дополнительными спецэффектами в виде сложной излечимости ран. Или еще что-нибудь весьма приятное для меня и неожиданное для потенциального противника. Но увы, чего нет, того нет. И движущаяся татуировка дракона, выдыхающего языки пламени, на роль которых были искусно приспособлены мои ожоги, так и осталась не более, чем просто очень красивым рисунком у меня на спине и груди.

Правда, совсем уж бесполезной она не была. Помимо красоты такая картинка являлась четким и недвусмысленным сигналом всем гильдийцам и нанимателям о моем классе. Этакой "медалью за заслуги". А охотники, как и любое другое занятое опасной работой, вследствие чего опутанное суевериями и верой в приметы, общество, очень пристально следили за теми, кого Леди Удача явственно одарила своим вниманием. И старались всеми силами таких людей перетянуть к себе в постоянную команду. А я для постороннего взгляда как раз и был таким: оба моих контракта оказались для Гильдии невероятно прибыльными. Вот и мне последовали такие предложения: на следующий сезон, на продолжение этого, на зимние каникулы и даже типа "Бросай ты эту учебу нафиг! Пошли к нам! Мы сами всему тебя научим! Будешь с золота есть и мягко с красоткой спать!".

Вот только, хорошенько подумав и определив для себя свою позицию, я понял, что никакого желания и дальше работать по гильдейским контрактам больше не имею. Тому было несколько причин.

Во-первых, уж слишком сильно меня наебали оба раза. Да, де-юре я сам пошел на такие условия, однако де-факто кинули меня, как есть кинули. Уже два раза. Каждый раз. Всегда. Плюс снова и снова всплывают такие факты, что просто хоть стой, хоть падай. И чем больше я узнаю о Гильдии наемников, тем лучше понимаю, что мне с ней не по пути. Такие вот отрывочные знания — это путь в могилу! А чтобы знать всю эту кухню в деталях, тут надо вариться с детства.

Мои выводы из размышлений на эту тему подтвердил и Комар. Услышав мое недовольное бормотание, когда я узнал приблизительную сумму своей выручки (тогда еще контракт не был закрыт, так что общаться с Пауком и Комаром я мог спокойно, обет еще не стер из памяти их лица), он лишь искренне и зло — он все время теперь был зол — рассмеялся:

— А что ты хотел? Ты — никто, и звать тебя никак. Чтобы с человеком считались лично, он должен быть лично сильным. Чтобы с тобой считалась система, ты должен за своей спиной иметь другую. Одиночку система легко перемелет, потому что изначально для этого и создавалась. А ты не сильный маг и за тобой нет мощного рода или гильдии.

— Это не так! Сильный маг может в одиночку…

— Ха-ха-ха, — перебил меня Комар. — То-то ваш самый сильный и самый светлый маг во время вашей недавней смуты не сам выходил на поле боя, а создал свою собственную банду! И самый темный делал, кстати, точно так же! Между прочим, с тобой поступили еще относительно честно, по духу и букве. Тебе, конечно, немного не повезло попасть на восток. Здесь вообще обожают поторговаться и обмануть не обманывая. Хуже было бы только, попади ты к североамериканцам. Они вообще на своих законах повернуты. Традиций-то нет… Так вот. Тебе же предлагали гильдейскую учебу?

— Да. Но это же очень дорого!

— Ага! На то и расчет! Логика тут проста. Если ты согласен заплатить достаточно немалые деньги, то, значит, ты все прекрасно понимаешь и собираешься долго и серьезно сотрудничать с Гильдией. А если ты хочешь по-быстрому нарубить деньжат, а потом плевать на Гильдию, то… Что же ты обижаешься, что к тебе относятся совершенно аналогично? Никто не любит залетных!

Доля справедливости в упреке Комара была. Впрочем, чтобы отказаться от дальнейшего сотрудничества, была и вторая причина. Что бы там ни говорили, чем бы ни заманивали меня вербовщики, я ясно, как это по-простому говорится, "жопой чувствовал", что судьба взяла меня в артиллерийскую вилку. Перелет и недолет уже были, а накрытие ой как не хочется получить… Короче говоря, я лучше проведу следующее лето, общаясь с Крэббом и Малфоем, благо к этому еще есть время подготовиться, чем соглашусь заключить очередной контракт.

За день перед моим отправлением в Англию меня успел подловить Риккардо. Его лечение от истощения, в связи с перенесенным длительным заключением в качестве драконьих консервов, заняло больше времени, чем обычно, поэтому с койки он был отпущен, по его словам, всего минут за двадцать до прихода ко мне. После по-южному цветастых и длинных благодарностей и очередных клятв в вечной дружбе, этот хитрец потребовал с меня магическую клятву в следующем году посетить его в родовом мэноре.

— Меня все равно в следующем году прямо с самого начала каникул дома посадят на цепь, чтобы не сбежал в третий раз. Да я и не собираюсь, но как же трудно будет это объяснить родителям! Так что приезжай, пожалуйста, а то я за книгами за лето совсем зачахну. Я тебя со своей старшей сестрой познакомлю! Она, конечно, старая совсем, ей уже двадцать два, но зато хорошо танцует, тебя, если хочешь, научит. А мой отец великолепно фехтует и не откажется дать тебе несколько уроков! Приедешь? Я помню про долг жизни…

— Хорошо.

— Тогда поклянись!

— Ну клянусь.

— Нет! Ты магией своей поклянись!

— Ага! А давай лучше ты магией поклянешься, что следующим летом перегрызешь зубами цепь, на которую тебя посадят родители, и сам приедешь ко мне в гости, а?

Риккардо смутился.

— Извини. Но пообещай, что точно-точно приедешь! У меня никогда не было такого друга, как ты, тем более сама судьба все время сводит наши пути в один!

— Без пафоса! А звучит это как-то с гниловатым оттенком! Ладно, я даю наикрепчайшее тебе обещание, что следующим летом, если ты не передумаешь, и если у меня ничего не случится из ряда вон, я обязательно приеду к тебе в гости. Клянусь!

— Отлично! Тогда до встречи!

Как же я был солидарен с Риком в том, что с родителями объясниться будет очень непросто! Уже второй год подряд я даже минутки не провел дома, что для подростка просто невероятное "достижение". В прошлом году только заступничество Дамблдора и полугодовой "отдых" в Больничном крыле спасли меня от неприятного разговора. Теперь такое не пройдет, хотя дементоры… Хм. Надо будет всё хорошо обдумать, а пока пора спать. Завтра по плану ранний подъем и возвращение в Косую аллею за покупками.

Если бы Люциусу, лорду Малфою, кто-нибудь год назад сказал, что эмоциональная напряженность следующих летних каникул будет сильнее, чем нынешних, то наглец оказался бы проклят с такой бесчеловечной жестокостью, что даже сам Темный Лорд уважительно покачал бы головой. А ведь сказана была бы абсолютная правда! К проблемам, идентичным c прошлогодними: опять темневшей метке, сломанным планам, непонятным шевелениям и прочим неудачам, — добавились еще и совершенно другие.

"Итак, — в одиночестве цедя из бокала огневиски в своем кабинете, думал лорд Малфой, — подведем итоги полугодия. Уничтожен отданный на хранение самим лордом Волдемортом артефакт. Что с криворуким хранителем сделают за это, думать просто страшно. Ушел на сторону домовик, знающий кучу важных тайн. Потрачена и утеряна масса политического влияния. На его восстановление уйдет бездна времени и прорва галеонов. Меня, Люциуса Малфоя, вышвырнули прочь из попечительского совета, как вышвыривают нищего попрошайку из богатого дома! Конечно, попечители еще пожалеют, но факт есть факт! Это звонкая пощечина Малфоям!

Родная кровь, наследничек, отец его Люций и мать его Нарси, тоже совсем не радует. Мало я, видимо, воспитывал его до этого! Если в прошлом году он вел себя просто глупо, то в этом — совершенно безобразно! Умудрился бросить тень на фамилию, откровенно связав происшествия в школе и Малфоев. Настроил против себя Поттера и полшколы. Окончательно разорвал все свои личные связи с Крэббом-младшим, да так мощно, что даже имя Люциуса Малфоя уже не возымело должного действия. Конечно, осталась клятва, но этого мало. Уж я-то отлично знаю, как при желании можно соблюсти букву, но полностью нарушить дух обета! А еще наследник в двух предложениях выдал Винсенту все мои планы. Кто его за язык тянул? Вот куда это все годится?!

"Пацан, конечно, никуда не денется и приползет как миленький…" — так я тогда думал. И весь учебный год настоятельно рекомендовал Логану Крэббу вытащить своего сына из Хогвартса на серьезный разговор в присутствии легилимента, но старый должник неожиданно уперся на ровном месте. И продолжает упираться, кстати. А потом, когда Винсент попал под магическое воздействие зверюшки Основателя, стеной стал уже Дамблдор и не выпустил ученика из школы. Нет, его-то как раз можно легко понять. Одного выпустишь, его вылечат, и сразу же вопросы возникнут к директору: "Почему только одного?", "Почему только чистокровного?", "А как же общее благо и равенство?". Какая чушь! Где и когда оно существовало, это пресловутое равенство? Как бы там ни было, в этот раз я решил устроить так, чтобы Винсент не отвертелся от разговора со мной. Подумал, что хватит ему прятаться за спиной Дамблдора! Что пришла пора ответить на накопившиеся вопросы! Заодно и сын получит практику в планировании операций и командовании наемниками…

А вот хер тебе! — И разъяренный Малфой кинул снифтер в стену своего кабинета. — И здесь все пошло не так! Взял, гаденыш, и нагло, беспардонно сбежал! "Мы старшекурсники… Слизеринцы… Дети чистокровных родов… Нам не пристало…" Охраннички, мать их! У Лорда бы они круциатили друг друга до тех пор, пока кишки бы из задницы не повылезали! А мне тут еще что-то пытаются предъявить: "Драко Малфой нас не предупредил…" А Драко? Драко даже хаффлпаффца да с помощью четырех здоровых лбов довезти до вокзала не может! И это будущий глава семьи? Лорд?! Мне что, абсолютно все делать лично самому, что ли? И что тогда станет с родом, когда я уйду? И как тогда Драко сможет стать... Нет, о этом — не думать! Или мальчишка действительно прав, и вот так вот и выглядит вырождение фамилии? И вдогонку еще один вопрос: "Смог бы решиться на такой поступок мой сын?" Разбить стекло и, очень сильно порезавшись, судя по остаткам крови на оконном стекле, без палочки спрыгнуть с идущего на всех парах поезда… И потом спрятаться так, что его не смогли найти посланные наемники. На этот раз взрослые и опытные. Три дня его караулили в Хогсмиде, у Крэбб-мэнора и на Косой аллее! А пацан где-то выждал и появился только на четвертый, когда ловчая сеть была уже свернута! Что это? Удача? Совпадение? Утечка?

Смог бы так Драко? Хватило бы у него воли и храбрости? Или в виде исключения из правил следует на лето пригласить в Малфой-мэнор в качестве штатного экзекутора мистера Филча из Хогвартса, со всеми его цепями и розгами?..

Все же, где на этот раз прячется Крэбб? Поиск опять сбоит, но в Долине его нет, я проверял. Конечно, не то чтобы он настолько был важен, чтоб бросить все и найти, метка-то опять выцвела, но как же любопытно… На острове? Или нет? У кого, интересно, в родовом поместье пасется блудный сын семьи Крэбб? Пора продолжить поднимать связи на континенте — слухи обязательно просочатся. Или он опять в какой-нибудь гильдии подвязался? Или у германцев? Больше ни у кого ненаносимых в значимых количествах нет…"

Не был счастлив в эти каникулы и Малфой-младший. Летние месяцы оказались для Драко настоящим адом: прошлое-то лето, когда отец контролировал каждый его жест, было тяжелым, но сейчас… После отчетов шпионов и особенно после неудачи с поимкой Крэбба отец был ужасно им недоволен.

"Отец сказал, что не будет искать Крэбба из принципа. Что это моя задача! И что я опозорил род! Опозорил настолько, что однажды отец, с очень нехорошим видом, повел меня к гоблинам на проверку крови. Понятное дело, все, у кого есть хоть частица магии, ясно осознают, что ничего такого быть никак не может, но сам факт! Худший позор и представить себе сложно! Как бы об этом не узнали в школе. Засмеют!" — с ужасом думал Драко.

Разговоры двух поколений Малфоев вполне соответствовали настроению обоих и поэтому отнюдь не отличались легкостью пушинки из крыла феникса.

— Мне плевать, как ты это сделаешь, — сидя в кресле в своем кабинете, велел Люциус стоящему навытяжку сыну. — Крэбб — твоя забота! Хочешь — уговоривай, хочешь — приказывай, хочешь — руки-ноги отруби, хочешь ковриком ему стань, но на рождественских каникулах Крэбб-младший должен быть в Малфой-мэноре. Готовый к искреннему сотрудничеству.

— Я исполню, отец. Я прикажу и он...

— "Готовый к искреннему сотрудничеству!"

— Но…

— У-у-у, Мерлин! За что мне это? Приказать — это просто, но далеко не каждый будет в такой ситуации, в какой оказались оба Крэбба. Их для этого следует для начала туда загнать. Кстати, вспомни-ка, что я тебе говорил о стандартных четырех крючках? какие они?

— Сила, деньги, знания и женщины.

— И? Представь, Крэбба ты встретил впервые раз, но он тебе очень нужен.

— ?

— Чем воспользуешься? Рассуждай давай! Вслух, — тяжело вздохнул расстроенный тупостью наследника Люциус. — Думай!

— Сила — он слабый маг. Но артефактов, повышающих силу, не существует. Разве что только легендарная Старшая палочка…

— Сила бывает разной. Наемники, наставники, слуги, родовой мэнор…

— Но это все слишком дорого для такого!

— Хоть в чем-то ты прав. Дальше!

— В деньгах он не знает недостатка. Еще в позапрошлом году — учебном, я имею в виду — считал каждый кнат, а в этом вел себя как… как Малфой. Я так слышал от старшекурсников, что общаются с хаффлпаффками.

— Хм. Не знает недостатка… Откуда? Логан внезапно разбогател? Какая там сумма долга Крэббов нам? Вроде бы гоблины не присылали сообщение, что он погашен. Надо бы поговорить на эту тему с Логаном. Следующее.

— К знаниям он равнодушен. Точнее, он сам их откуда-то достает.

— Так, значит, совсем не равнодушен, раз достает. Проверь этот факт.

— Девушки у него нет. Но по нему откровенно сохнет Дэвис. Просто с ума сходит. Чуть ли не виснет. С Милли поругалась до драки. Дафна уже утомилась ей делать замечания и рукой махнула на это непотребство.

— Магическая совместимость?

— Да, похоже.

— А что Винсент?

— Я… — Младший под взглядом старшего съежился, но соврать не решился. — Я не знаю.

Прозвучало это настолько жалко, что Люциус даже не стал ничего говорить, лишь с шумом втянул глубоко в себя воздух и разочарованно махнул рукой.

— На всякий случай аккуратно, подчеркиваю, аккуратно намекни ему насчет его возможного брака с Дэвис. Если и так ничего не получится, то пригрози, что его, если он не согласится приехать, принудительно заберут из Хогвартса. Навсегда!

— Но это же чушь! Контракт…

— Надейся, что он не знает! И вообще, думай сам. Если не сделаешь, то… То поверьте мне, ми-и-истер Малфой, это лето покажется вам настоящим раем. Это я вам как лорд обещаю!

— И что мне делать? С чего начать?

— С начала! Попробуй, в качестве первой попытки выправить отношения, со всеми положенными извинениями — искренними извинениями, подчеркиваю — вернуть Винсенту Крэббу его палочку. Тоже мне, герой-аврор нашелся! Конфискатор! Раньше за такое оскорбление чистокровные вообще-то и убить могли! Радуйся, что Винсент принес тебе клятву и никогда не сможет напасть на тебя! — Малфой помолчал, а потом подвел черту под ращгвором, — Но если у тебя ничего не получится, то все же воспользуйся ей.

"Точно знать для меня сейчас важнее, чем натаскать наследника!"

Что-то с каждым годом я все позже и позже начинаю свои сборы в школу. Если в прошлом году я хотя бы один день оставил под подготовку, то в этот раз уж так сошлись звезды, что закупаться мне пришлось прямо первого сентября. Магазины в Косой аллее открывались по-разному: какие-то, вроде "Слизень и Джиггер" и аптеки Малпеппера, работать начинали в восемь (конкуренты же, борьба за клиента и все такое), а книжный "Флориш и Блоттс" и "Мантии на все случаи жизни", он же просто магазин мадам Малкин, вообще в десять. Таким образом, до отправления поезда у меня оставалось… да ни одной свободной минуты не оставалось! Пришлось, высунув язык, носиться от одного магазина к другому, переплачивать не торгуясь, лишь бы только успеть на паровоз. Компанию в этом забеге мне составили два рейвенкловца и один гриффиндорец, все старше меня на три-четыре курса. Тоже, видимо, лето провели далеко от Британии. Или просто раздолбаи наивысшей пробы.

Некоторый затык случился, когда меня в книжном магазине спросили, какие дисциплины я выбрал для изучения на третьем курсе. Хотя я не смог (затруднительно было это сделать, лежа каменной статуей в Больничном крыле) в прошлом году выбрать себе "предметы по желанию" на третий курс, думать там особо долго было не о чем. Декан Спраут уже наверняка записала меня на свои самые любимые (после гербологии) предметы, но они мне не подходили совершенно.

В принципе, ученики выбирали дисциплины согласно следующим традициям: гриффиндорцы — по причине общефакультетской направленности — и хаффлпаффцы похрабрее шли на уход за магическими существами. Лентяи, желающие полной халявы, занимались маггловедением. На прорицания отправлялись слизеринцы, предпочитающие исконно магические области знаний, студенты, одаренные именно в этой дисциплине, а также... ничего не смыслящие в искусстве "прозреть будущее" лентяи. Нумерологию брали совсем уж упертые в чистую науку товарищи с Рейвенкло и все те, кто мечтал достигнуть мастерства в рунах, ритуалистике и зельеварении, то есть тех магических областях, которые требовали серьезных вычислений. Ситуация с древними рунами была аналогичной.

Маггловедение, прорицания, УЗМС считались легкими предметами. Руны и нумерология — сложными. Таким образом, если выбор по тем или иным причинам оставался на совести самого ребенка, набор лентяя состоял из маггловедения и УЗМС. На противоположном "полюсе" лежали руны, нумерология и какой-нибудь третий предмет. Но не маггловедение. Уникумы вроде Крауча, взявшие все сразу предметы, встречались в среднем раз в поколение. В этом, вон, Грейнджер попробует.

Ни УЗМС, ни прорицания (хотя это было бы особенно цинично и глумливо по отношению к Трелони) меня совершенно не прельщали. Летать на гиппогрифах — это, конечно, наверное, очень здорово, но ни троллинг Трелони, ни попытки погладить какую-нибудь "милашку", желающую пообедать твоими внутренностями, не стоят потерянного времени. Ведь реальной пользы от этих предметов (кстати, именно на такой набор подписали Поттера) нет никаких. А на счет полета… Я все еще надеюсь раскрутить Волдеморта на секрет заклинания или способа, которым пользуется он и Снейп.

Руны, ритуалистика (которая не преподается, но это можно добрать в Выручай-комнате) и математика, пусть и такая, — вот что важно и что нужно изучить хоть как-то до седьмого курса. Поэтому никаких УЗМС и прорицаний — учить буду только нужное или полезное.

А вот третьим предметом я решил взять маггловедение. Неожиданно? Глупо? Отнюдь.

Дело было не в том, что я хотел схалявить или собирался узнать что-то о жизни магглов в Британии. Это — так просто смешно! Я, иностранец, и то, наверное, могу рассказать больше, точнее и полнее, чем местный препод маггловедния. Что нынешний, что прошлый. Достаточно вспомнить, как эффектно волшебники прячутся от магглов. Нет, причина была совсем иной.

Любое преподавание, тем более столь политизированного предмета, как история, литература или, в данном случае, изучение магглов, призвано форматировать подрастающее поколение таким образом, чтобы оно максимально удобно для власть придержащих влилось в уже состоявшееся общество. Слушая то, чему и как учат, можно понять, каким именно хотят видеть правители новое поколение. Зная, каким хотят видеть, какие навыки и компетенции требуются, можно сделать шаг назад и рассчитать, как именно правители видят будущее, на что направлены их усилия и чего на самом деле они хотят добиться. Истинные, а не декларируемые цели. То, что делается, гораздо показательнее в этом плане, чем любые речи, которые говорятся с трибун. В будущем я не собираюсь быть "травой покосной", так что направление политического развития страны мне знать жизненно важно.

Впрочем, на всякий случай, я не стал тратить время на споры с продавцом и купил учебники сразу по всем предметам за третий курс. Из пятисот галеонов у меня осталось после всех покупок всего триста пятьдесят, но мне было не до этого — я опаздывал на поезд.

Зачем было так спешить? Ведь, в принципе, можно же было бы опять надругаться над своим вестибулярным аппаратом и отправиться в школу на "Ночном рыцаре"? Да, можно было бы, если бы не одно но. И звалось оно — дементоры. В этом году из-за Блэка школу будут охранять стража Азкабана. Пожиратели душ. А я против них, несмотря на все свои магические дары — никто. Ни патронуса, ни каких-нибудь некромантских заклинаний упокоения у меня в резерве пока нет. А ведь дементоры — определенно нежить во всей своей красе.

"Эх, как бы мне сейчас пригодились родовые знания! Почему ничему такому Крэбба не учили? Рискнув воспользоваться "рыцарем", я могу просто банально не дойти от Хогсмида до Хогвартса. Сожрут-с. Так что поезд и только поезд. Наверное, для лодочек и кареток кто-то откроет в цепи дементоров проход. Скорее всего, этот кто-то очень любит лимонные дольки."

На поезд я успел в самый последний момент, вскочив на подножку лестницы заднего вагона уже тогда, когда колеса состава стронулись с места. Ни Малфоев, ни Крэбба, ни кого-либо еще знакомого из взрослых или детей я на перроне не видел. И это было хорошо. Не желая переться к "барсукам" через весь поезд, я спокойно устроился в обычном маго-пассажирском вагоне. Был, к моему удивлению, и такой.

Хотя, если подумать, ничего поразительного в этом не было. Никто не будет создавать отдельную железнодорожную ветку через всю страну (хотя тут, скорее, даже больше — целую индустрию) лишь только для того, чтобы четыре раза в год отвезти по линии Лондон — Хогвартс аж пять сотен пассажиров. Экспресс отправляется с вокзала Кингс-Кросс и идет через Англию до самой северной Шотландии. И Хогсмид там далеко не конечная остановка, хотя детям и может показаться, что это именно так. Просто в сезоны массовой миграции недорослей состав делает очень долгую остановку около этой деревушки.

Канонное угнетение детишек дементорами имело место быть, но меня никак не затронуло. Почти. Просто, когда за окном мелькнуло что-то похожее на драный черный плащ, я ощутил нечто… необычное. Нет, это было не чувство общности или приязни. Нет. Наиболее точно это можно сформулировать как-то типа: "материал-с-чем-можно-работать". А нападение? Среди пассажиров оказалось достаточно взрослых и опытных магов, чтобы отогнать нежить прочь. Патронусы, пусть и не телесные, получались у половины. Да и не лезли дементоры особенно сильно в наши вагоны. Похоже, сосать детишек, в том числе и Поттера, им было гораздо приятнее.

Порадовали меня и кареты. Точнее, не сами кареты, а те зверюшки, которые в них были запряжены. Черные одры, похожие на обтянутые матово-черной кожей лошадиные скелеты, несмотря на свой химеричный вид, были живыми существами. Я за лето навидался достаточно смертей, чтобы рассмотреть и целый конный полк фестралов.

Прошло распределение. Опять по десять-одиннадцать человек на факультеты, и опять мне было совершенно все равно: вопрос коммуникаций с новыми подростками — это вопрос будущего. Поприветствовали и пожелали удачи двум новым профессорам — Люпину и Хагриду. Радует, что судя по перманентной гримассе на лице Снейпа, будто бы у него одновременно изжога, запор и понос, профессор ЗОТИ двадцать восемь из двадцати девяти дней каждого лунного цикла будет относительно безопасен.

А дальше наступило веселье! На факультете я произвел такой фурор, что хаффлпаффцы чуть было не забыли про свежераспределенных новичков! Отощавший и высушенный солнцем пустыни. Загоревший так, что Блейз Забини вполне мог назваться моим родным братом. Вытянувшийся от постоянных физических упражнений: я внезапно почти догнал в росте четверокурсников, а своих однокашников уже опережал на полголовы. А сколько восторгов было, сколько всяких лестно-завистливых слов наговорили "своему лучшему другу Винсу" Эрни и Джасти, а также Захария и Уэйн, когда увидели в спальне мою татуировку! Насилу уговорил их не звать к нам в комнату половину факультета и вообще молчать про то, что видели. (Заметка на полях. Ни. В коем. Случае. Не. Показывать. Татуировку. Трейси. Дэвис.)

Смешной оказалась судьба купленных в подарок факультету игрушек. Комплект быстро раздербанили и мгновенно растащили по девичьим спальням. Зверят было как раз семь, хотя когда я их покупал, ни о чем таком не думал. На "общение" с артефактами было составлено строгое расписание, в которой мальчики, и уж тем более ученики всяких там чужих факультетов, отсутствовали как класс. Барсучонок попал к первоклашкам, дракончика и мантикорыша поделили старшаки, остальные зверята пошли по рукам у средних курсов.

"А мне так понравилась мантикора! Но, видно, не судьба..."

Хаффы набора прошлого года оказались ребятами с пониманием. Не знаю, то ли они сами подумали, что тут так заведено, то ли это старшекурсники поддержали зарождающуюся традицию, однако что есть, то есть. Нынешние второкурсники летом накупили разнообразных сладостей на стол новичкам и сейчас вовсю угощали мелких. Причем среди горки сладостей родом из магического мира встречались и абсолютно маггловского вида. Весьма любопытно было смотреть на четкое разделение в кулинарных пристрастиях в зависимости от статуса крови. Чистокровные в основном брали… маггловские конфеты в ярких фантиках, тогда как магглорожденные — напротив, ели удивительные для них двигающиеся магические. В итоге и те и другие попробовали что-то совершенно для себя новое и оказались в восторге. Первый день в школе волшебства стал для них воистину по-доброму волшебным.

Перед сном я в очередной раз раздумывал над тем, чем мне заняться в долгосрочной перспективе. Интересных предметов на этом курсе не предвидится, новые учителя тоже… те еще кадры. Если в прошлом Поттеру откровенно не везло и по жизни, и с преподавателями, то в этом году ему по законам кармического круга пришло (пусть ненадолго) время воздаяния счастьем за понесенные муки. Его лучший друг из взрослых, полувеликан Хагрид, совместил свое хобби заниматься "милашками" с работой и стал учителем УЗМС у детишек. Другой учитель, преподающий боевую магию, оказался старинным и лучшим другом родителей. Потом появится еще один взрослый и богатый друг — крестный Блэк, тоже, что совсем неудивительно, старый товарищ Джеймса Поттера. И самое главное, у Гарри появится кровник! Маг, которого можно ненавидеть! Который, в отличие от Волдеморта, мерзок, гнусен и отвратителен. И главное, смертен.

К сожалению, что русскому — хорошо, то немцу — смерть. И Хагрид, и Люпин, и Блэк — все они телом и душой преданы директору и буквально едят из его рук. Лимонные дольки. Поэтому мне ждать от них чего-нибудь большего, чем холодного нейтралитета, просто глупо. А для того, чтобы Мародеры из семейства псовых (как это символично, верные шавки Дамблдора) "возлюбили" меня с первого взгляда, директору достаточно просто упомянуть, что я вначале был распределен на Слизерин. Так что проще у Снейпа будет выпросить разрешение для гриффиндорцев на уроке окунуть Малфоя в котел, чем мне дождаться у фениксовцев сочувствия или, хоты бы, понимания.

"А вообще, год-то ожидается относительно спокойным, ну, это если забыть про дементоров за стенами. Поэтому следует сделать упор на: учебу и досдать долги прошлого года (меня перевели на третий курс неким "авансом"); общение с товарищами по факультету и на то, чтобы хорошенько подготовиться к летним разборкам с родителем. Очень уж меня напрягает ситуация, сложившаяся с недобитыми "теми-кто-в-будущем-мои-союзники" Упивающимися. Нет, отчасти они правы: я хорошенько их попугал, намекнув на встречу с Волдемортом, а Логан Крэбб нормально не видел своего отпрыска уже два года. "Легкие намеки" на то, что меня очень хотят видеть, я получил еще в конце прошлого года. Согласен, заработал я неслабую трепку, следовательно, нужно к кому-то "прислониться". К Дамблдору — неохота. У него вход рубль, а выход сто галеонов. К Волдеморту было бы предпочтительнее, вот только он сейчас где-то в Албании, призракует, или правильнее сказать — призрачит? Барти Крауч освободится нескоро, Хвост-Петтигрю до сих пор у Рона, так что висеть Томми тучкой еще порядочно. Попробовать, что ли, откосить и от следующего лета? Тем более Наваха так настойчиво звал меня к себе, что теперь я просто обязан у него появиться, чтобы не обидеть насмерть и его самого, и его родителей".

Интересно, хоть один курс в Хогвартсе получится отучиться нормально? Нормально — это так, чтобы вспомнить было не о чем. Вот много ли может вспомнить большинство людей о своем восьмом классе? Нет, если там какие-нибудь очень яркие события, типа первого поцелуя или первого секса у особо продвинутых, это да, а у средне-обычного человека? Да ничего особенного: учились, гуляли, плакали и веселились в меру. Вот это нормальный год. А то, что происходит тут… Впрочем, даже канон про третий год откровенно высосан из пальца. События, связанные непосредственно с учебой в Хоге, занимают от силы пару глав в книге.

Очередное напоминание, что я должен отлично осознавать: "Канон не про меня", — было получено уже на следующее утро.

Ну вот как, спрашивается, как можно забыть о том, что Драко отнял у меня палочку?! Нет, у меня есть некоторые оправдания. Еще десять дней назад я сражался не на жизнь, а на смерть, а тут школьный расслабон. Да и к своей новой палочке я привык, даже не привык, а прикипел к ней, так что совсем забыл о том, что официально у меня ее нет и что светить ее не следует. Но… Что уж там, честно признаюсь себе. Виноват. Дурак. Хватит! Пора приходить в себя. Малфой-старший, конечно, не тысячелетний дракон, но проблем может доставить не меньше. Младший же… Младший пока только мелкий попугай, слепо повторяющий за своим отцом в меру собственных способностей. Но надо отдать ему должное, поймал меня он весьма технично: в тихом ответвлении коридора, когда я шел из туалета на обед после первых уроков.

— Мистер Крэбб? Рад… э… Добрый день.

Здравствуй-здравствуй, Малфой. Точнее, не "здравствуй", а "чтоб ты сдох!". Судя по тому, что выглядишь ты весьма нерадостно и смотришь на меня волком, мой побег изрядно подпортил тебе каникулы.

— Здравствуйте, мистер Крэбб, — весьма ревниво посмотрел на меня Забини. Не волнуйся, парень, лавры самого смуглого ученика я у тебя отнимать не собираюсь.

— Здравствуй, Винсент, — приветствие Гойла оказалось попроще. Хм. В среде аристократов такие тонкости много значат. Грегори Гойл тоже стал тяготиться службой Малфоям? Или это хитрая интрига? "Добрый полицейский" и "злой полицейский"? Присмотримся повнимательнее, но чуть позже. Сейчас главная проблема — Драко. Судя по тому, что он привел с собой "друзей", а не "быков", прессовать меня не собираются. Вряд ли Драко полезет даже втроем на одного меня. Не барское это дело. Хотя… Быть может, захотят меня попробовать на излом? Посмотрим.

— Добрый день. Мистер Малфой, Гойл, Забини, — легким наклоном головы я обозначил поклон. Хватит с них.

— Мистер Крэбб, в прошлый раз вы изволили у меня забыть кое-что достаточно важное для вас… — сказал Драко и протянул мне мою старую палочку.

Ага, как же, "забыл". У меня отняли силой! Однако, Малфой — наглец. Сначала он ведет себя как невоспитанный придурок вроде Уизли (пока мы с Глебом ждали юриста, мастер-артефактор порассказал мне несколько писаных и неписаных среди аристократов и простолюдинов разных стран правил, связанных с использованием волшебной палочки), а теперь хочет съехать с темы. Попробовать что-нибудь взыскать с него? Не. Без шансов. Ладно, хрен с тобой.

— Благодарю вас, мистер Малфой, — списал я ему косяк и забрал свою палочку.

Мда. Небо и земля. Это все равно что пересесть с нового люксового купе на старый трактор. Моим действиям старая палочка, как я сейчас отчетливо понимал, ощутимо сопротивлялась. Интересно было бы узнать следующую маленькую деталь: это только мне так повезло получить палочку, смещенную на применение сильных заклинаний, или, совершенно случайно конечно же, такая же история приключилась со всеми детьми Упивающихся?

Хм. Сделать, что ли, широкий жест и сломать свою палочку? Есть там такое пафосное действие в средневековых дуэльных правилах: "Ты выхватил у меня мою палочку? Я ломаю ее, потому что она теперь осквернена твоим прикосновением!". Не. Нафиг. Глупый и бессмысленный жест, лишать себя основного инструмента. Впрочем, дешевые понты всегда обходились очень дорого. Так что пусть уж лучше у меня в запасе будет не очень хорошая палочка, чем не будет никакой. Уберу ее в сундук, будет НЗ. Совладать с собой и выпустить из рук Глебову я уже не могу.

— А что у тебя за палочка сейчас? На вид она весьма дорогая… — заинтересованным взглядом проводил "мою прелесть" Забини.

— Брал у Джимми Киддела? Она хоть пару галеонов стоит, вассал? — влез в начинающийся разговор Малфой.

Ах да. Есть еще и такой торговец палочками в Британии. Судя по красноречивому молчанию Глеба, качество палочек у этого артефактора не стоило даже упоминания фамилии их создателя. А Малфой неисправим. Точнее, выправлять его придется гораздо жестче. Драко, явно по повелению отца, изо всех сил старается быть со мной вежливым и приветливым, но надолго контроля не хватает, и наверх всплывают истинные чувства. Похоже, за провал операции "Приведи Винсента" влетело ему от Малфоя-старшего весьма неслабо. А я бы от себя еще добавил. Забывшиеся за время летних приключений унижение, злоба и бешенство трехголовым змеем подняли головы и пристально взглянули на Малфоя. "Вассал-нассал, бля! Господин нашелся!"

— А где же еще! Нищие хаффлпаффцы только там и отовариваются! А мантии свои ты, поди, брал в лавке старьевщика Квинси или вообще в Лютном? — продолжал "измываться" Драко.

Мда. Похоже, кроме денег и статуса крови Малфой больше никаких подколок не знает. Честно говоря, даже в доебках последней гопоты в школе на предмет "я сильный, а ты — нет, поэтому гони деньги" и то, на мой взгляд, больше чести. Там хотя бы свои достижения, личные, а не родительские.

Хотя, с другой стороны, Драко прав. Прав с точки зрения толстого "троллинга". (Хм, смешно! Из-за того что в магическом мире есть настоящие тролли — причем слово имеет сразу несколько значений и смыслов, даже больше, чем в маггловском мире, — приходится выдумывать для провоцирующих подъебок другое название.) Возраст уже не цыплячий, понимание жизни и всякие желания есть, так что насмешка над плохой одеждой или дешевыми аксессуарами бьет достаточно больно. Ко всему прочему, в этом возрасте умения остановить себя еще нет, так что… Недаром наибольшее число драк происходит классе в пятом-девятом. Правда, драки эти не такие жестокие, как в более старшем возрасте.

Хм… А не дать ли мне, вот так вот, по-простому, по-босяцки, Малфою в рожу? Так сказать, за все хорошее? Почему бы и нет? Стоящие рядом Забини и Гойл стараются сделать вид, что они тут сами по себе, так что "мимокрокодилов" из потенциальной драки можно вычеркнуть. Мысленно подкидываю монетку — выпадает решка. Вот, значит, решку или рожку сейчас Малфою и начистим. Но для начала, как заведено в этом возрасте, нужно протанцевать все положенные взаимнооскорбительные па. Правда, при этом следует помнить, что в реалиях данного мира оскорбления должны быть обязательно личными, а не "семейными", ибо это совсем другой уровень. Скажешь тут в запале какому-нибудь парню, как принято у школоты в интернете, "я твою мамку ебал", — а на следующий день тебя его отец, при полном одобрении окружающих, порежет на куски. И хорошо, если только тебя, а не всю твою семью. А все потому по их сословным понятиям такое оскорбление смывается только кровью. "Ох уж эти конфликты культур", — подумал я и ответил Мафлою так, как напрашивалось логикой событий.

— Что поделать, мистер Малфой, если в нашем возрасте не каждый бездарный неудачник может похвастаться таким богатым и успешным отцом, как лорд Малфой.

— Да! Вот мой отец… Эй. Ты…

Гойл и Забини отвернулись в сторону от заозиравшегося по сторонам в поисках поддержки Драко. Портить отношения с мстительным говнюком из-за того, что не смогли сдержать улыбку, было бы глупо. Хотя, они были правы — наблюдать за тем, как их "друг" сначала говорит, а потом думает, было невероятно забавно.

Впрочем, Малфой все понял правильно.

— Это кто еще тут бездарный и неудачник! Да я… да я… да мой отец тебя…

— Вот именно, мистер Малфой. Лорд Малфой, несомненно, все это может. А лично вы? Что можете лично вы? Сменить прическу? Хочешь, чтобы тебя принимали за пи… не за парня? Или леди Малфой наконец-то решила превратить тебя в девочку? А что, у нее отлично получилось! Сзади вон, в мантии ты когда, разницы вообще не чувствуется!

Забини смог удержаться, а вот Гойл отчетливо хрюкнул, чем привел Малфоя в невероятное бешенство.

— ТЫ! ТЫ! Д-да к-как ты посмел! Да твои гнилокровные предки не достойны…

Оба стоявших позади парня изменились в лице. Похоже, Малфой перешел черту. Отлично! Вот теперь пора!

— Вы понимаете, мистер Малфой, что за такие слова можно и ответить? — притормозил я Драко.

— Хочешь дуэль? Ты решишься вызвать…

— Зачем дуэль? — еще раз перебил я его. — Можно и просто вот так вот, — сказал я и быстро ударил его правой рукой в лицо.

Удар у меня получился на славу. Я уже видел испуг и сладкий страх в глазах Малфоя. Я очень, очень хотел увидеть цвет его крови, я ждал сладкой резкой боли в сбитых костяшках пальцев и…

Дикая, совершенно ошеломляющая и непереносимая боль швырнула меня на пол коридора. Ощущения были сродни одновременному круциатусу Темного Лорда и легилименции Основателей. Но все же самый яркий пик боли находился в правой руке. Там, подобно раскаленной добела нити накаливания, горел и кружился браслет непреложного обета.

— Ты… — медленно отходил от испуга Малфой. — Ты посмел на меня напасть?! Ты! Ступефай! Петрификус Тоталус! — Руки марать он не стал и поступил как маг: — Круц… Сраный Мерлин! На, тогда!

А нет, не как маг. На мое лицо и тело посыпались совершенно обычные, можно сказать, маггловские удары. Замарать ноги Малфой не побрезговал.

— Тварь! Кто из нас теперь неудачник? Я неудачник? Ты неудачник! Я тебе не Уизли! Или ты забыл об обете? Совсем оборзел! Понял? На! На! НА! Знай свое место, вассал! И да! Хер тебе, а не Дэвис! Будешь дрочить по углам, а не жениться! Мой отец разорвет любую твою помолвку! НА!

Петрификус и ступефай, оказывается, блокируют только двигательные функции, но ничуть не блокируют болевые. Запыхавшийся Малфой наконец отстал от моего тела. "На прощанье" ударив меня еще раз особенно сильно ногой в лицо и удовлетворившись видом брызнувшей крови, он произнес:

— И чтобы на рождественских каникулах ты был у нас в поместье! Никаких отговорок! — И обернулся к своим: — Пойдем отсюда!

"Отлично! Поставил Малфоя на место?" — спросил меня внутренний голос.

В результате, вместо обеда мне пришлось лежать на камнях коридора, ждать, пока парализующие заклинания спадут. Потом идти в Больничное крыло, к сердобольной мадам Помфри. Сломанный нос, синяки, побитое нутро, разорванная губа были вылечены медведьмой (точнее, как я теперь знаю, знаменитым на весь мир врачом высочайшей квалификации) за жалкие пять минут. Пока благодарил за помощь, к слову весьма удачно пришелся переданный привет от Ежика.

Поппи Помфри очень крепко заинтересовалась, где это я умудрился пересечься с ее однокашником по магической магистратуре. В итоге мне пришлось задержаться в Больничном крыле, вкратце рассказать о том, где и как познакомился с ее закадычным другом, а также быть напоенным очень вкусным чаем. Мадам Помфри сильно расчувствовалась и стала вспоминать любопытные случаи из своей практики, которые мне, как одаренному в целительстве, должны были быть очень любопытны.

Несмотря на то что истории эти были весьма интересными, под конец я уже откровенно витал в облаках. Точнее, так подумала Помфри и отпустила меня восвояси. На самом же деле, разговор я поддерживал "на автомате", а сам усиленно копался в доставшейся от Винса памяти. Как оказалось, слишком многое я в свое время просмотрел бегло, слишком многое воспринял несерьезно или, даже, как детскую игру. И вот пришло время пожинать плоды этой ошибки.

Теперь, пристально просматривая жизнь Винсента Крэбба, я все больше и больше ужасался. Мать мальчика умерла родами, до трех лет за ним ухаживала кормилица, которая на четвертом году его жизни куда-то исчезла. Воспитанием Винсента занимались домовые эльфы и… Люциус Малфой. Тот регулярно собирал в своем мэноре около Драко его будущих компаньонов и всем сразу читал лекции о том, что такое хорошо для чистокровных волшебников, а что — плохо. Винсент, судя по воспоминаниям, такие хождения в гости любил. Там вкусно и обильно кормили. Не то что дома.

Что касается отца, то с ним у Винсента отношения были… сложные. Нет, думать, что Логан Винсента бил, было бы ошибкой. Это слишком по-маггловски. Да и зачем трогать руками, если есть волшебная палочка и такое хорошо знакомое (с обоих кончиков палочки) заклинание Круцио?

"Винсент, Донки сказал, что ты разбил вазу на втором этаже. Это так? Круцио!" — "Винсент, ты не прочитал книги, которые я тебе оставил? Круцио!" — "Винсент, ты плохо себя сегодня вел. Круцио!" И так с четырех лет вплоть до первого сентября девяносто первого года. Единственным отдохновеним для парня было пожрать. Кормежка в семье у Крэббов, кстати, тоже была так себе, но Винсента это не останавливало. В результате к одиннадцати он имел железный желудок и мощную жировую прослойку.

Честно говоря, я бы не удивился, если после такого детства и оригинальный Винсент на летних каникулах сбежал бы куда подальше. Кстати, насколько я помню из канона, Крэбб, вроде, постоянно оставался на зимних каникулах в Хоге. Явно не спешил вернуться к настолько "любящему" папаше. А если учесть, что все эти воспоминания я воспринимал как свои собственные, с полным эффектом присутствия так сказать, то последние крохи приязни к некоему мистеру Крэббу у меня исчезли. Теперь Логану стоит придумать что-то достаточно убедительное, чтобы я не отправил его прямой дорогой к остальным предкам.

"Смешно. То-то теперь становится понятна ухмылка Волдеморта-Квиррелла. Винс получил за детство столько круциатусов, то если бы они действительно помогали стать магически сильнее, то я сейчас походя заткнул бы за пояс Дамблдора, щелчком отправил на тот свет Волдеморта и спокойно, по праву силы, занял бы скромный пост властелина мира. Хотя… Может, и нет. Может, я и не прав. Ведь эталонного Винсента-без-круциатусов нет, поэтому сравнивать не с чем. Может, действительно помогли?"

Пока я изо всех сил копался в прошлом, напрягая память в поисках момента принесения и точной формулировки вассальной клятвы, пока я прикидывал, как можно из под нее выскользнуть, о себе напомнило настоящее. Малфой, строго согласно канону, был немного подран гиппогрифом, а мне на ровном месте, за здорово живешь, накинули дополнительной работы. Со словами: "Зачем менять то, что уже хорошо работает?" — вечером в гостиной факультета Хаффлпафф Седрик Диггори, ставший на своем пятом курсе старостой, опять повесил на меня уход за братьями нашими меньшими. Меньшие братья и сестры в количестве одиннадцати душ смотрели на здорового смуглокожего парня заметно испуганными глазами. Была мысль напугать их, чтобы отказались сами, но укоризненный взгляд Диггори меня остановил. Хм… Я подсознательно признаю за ним некий авторитет? Надо над этим хорошенько подумать. Например, после того, как приду с отработки.

Да-да-да. Отработки. Назначенный еще на первом курсе "год отработок" за Уизли все еще продолжался. Два месяца я отбил на первом курсе; четыре, до момента встречи с Салазаровым глистом, на втором; так что за вычетом каникул осталось еще два. Директор в лице Макгонагалл педантично считал каждую отработку и, похоже, собирался выдавить из меня все до последней минуты. Никакого намека на "УДО" не предвиделось.

Ждал ли он, что я сам попрошу пощады, чтобы "дать мне второй шанс"? Хрен его знает. Мы все равно пойдем другим путем. В конце концов, я уже давно не школьник, знаю, что есть и другие двери, кроме как в кабинет начальника. Зачем платить дорого "голове", если можно заметно меньше — напрямик исполнителям? Поэтому от подаренного ей набора семян декан Спраут была просто в восторге. Подарки Филчу будут вручены сегодня вечером. Самое время. Для того и покупались, чтобы отношение завхоза ко мне оставалось максимально лояльным. А вот Снейп своей "спрятанной в коробке мечты зельевара" пусть подождет. Не просто же так ему его дарить?

"А вообще, все было не так уж и плохо. Если бы еще не чертов Малфой и данный ему в сопливом возрасте обет, то жизнь была бы совсем прекрасна! Хм… А не проверить ли мне одну идею? Чтоб жизнь стала прекрасной? Судя по увиденной мною в памяти формулировке обета, он запрещал мне лично нападать на Малфоя-младшего. Кстати, странно, почему только на младшего? Или про старшего отдельная клятва? Надо поискать… Так вот, магия обета покарала меня соответственно силе нападения: за удар — боль. Судя по всему, захоти я просто так, без разрешения (то есть на тренировке или дуэли) бросить в Драко заклинание, то вообще бы вырубился. А захоти убить — умер бы мгновенно непосредственно перед самой попыткой убийства. Но! Чтобы жизнь Малфою медом не казалась (гиппогриф — это слишком мало), попробуем, согласно дыре в формулировке обета, вставить ему небольшую шпильку. Но на всю длину и в задницу!"

Сложности с тем, чтобы перехватить сохнущую по тебе девчонку, возникают только у героев низкопробных анимешных студий. Мне, например, найти, где пересечься с одной юной слизеринкой, не составило вообще никакого труда.

— Добрый день, мисс Дэвис.

— Добрый день, мистер Крэбб, — непритворно загорелась она. — Ах, Винсент, — ты же позволишь мне так тебя называть? я разрешаю тебе называть меня Трейси, — Винсент, ты так изменился! Вырос, загорел за лето. Хорошо отдохнул? А где ты был? Я вот из нашего поместья так и не выезжала никуда за все каникулы. А ты не хочешь приехать к нам на лето? Или…

Я замахал руками, останавливая этот бурный поток радости. Извини, Трейси, но я вынужденно подпорчу тебе настроение.

— Мисс Дэвис, Трейси, погоди. Видишь ли, в наши планы на будущее…

— Ах, — громко вздохнула и зарделась Дэвис. Черт! Нужно было как-то по-другому сформулировать предложение. А то теперь получается, что я одобряю возможные отношения. Вот жопа. Ладно, даже если и так, то время пока терпит.

— Погоди, Трейси. Послушай. Все не так просто. В наши планы вмешалась новая сторона. Как вы все, наверное, слышали, мы, Крэббы, в некоторых… непростых отношениях с Малфоями. И вот совсем недавно мистер Малфой заявил мне, что он с удовольствием расторгнет наши с тобой отношения. Более того, он сделает так, что их никогда не будет! Извини, но клятвы…

Трейси отшатнулась. Ее глаза (хм, какие у нее, оказывается, большие и красивые глаза, не замечал до этого) наполнились слезами, которые все же были усмирены и не покатились по щекам. Кровь есть кровь. Вот девочка, уже превращающаяся в девушку, выражением лица стала подобна улыбающейся статуе. Вот прошептала:

— Драко Малфой, значит… Малфои… Ясно. Ясно! — и вдруг заспешила: — Прости, Винсент, мне нужно идти.

Я прислушался к своей правой руке. Боли не было. "Хм… Значит, обет не запрещает нападение "рикошетом"? Только прямое? Отлично! — Я очень, очень злобно улыбнулся этим своим мыслям. — Ну, раз так, тогда мир праху твоему, блондинчик! Я найду, как опосредованно превратить твою жизнь в ад! А пока попробуй-ка разобраться с Дэвис!"

На следующий день Малфой порадовал меня подвязанной рукой и сильно расцарапанной рожей. Видимо, разговор с Дэвис проходил весьма темпераментно. Судя по неодобрительным взглядам остальных слизеринок и отсутствию Трейси, Драко в кои-то веки забыл, что он мажор, и совершенно не по-джентльменски распустил руки. Плохо, конечно, что девочка пострадала, но… Пусть видят все, кто такой Малфой на самом деле, и пусть множатся его враги!

Политика — такая вещь, что либо ты играешь в нее, либо она играет тобой. Поэтому коридоры Министерства магии Британии были всегда наполнены не только служащими, но и "праздношатающимися" мистерами, джентльменами и лордами. Не был исключением из правил и лорд Малфой.

На сегодня в Министерстве магии Люциус наметил для себя много дел: подорванные "благодаря" интригам Дамблдора позиции следовало несмотря ни на что восстанавливать. Однако внезапно случилось так, что запланированные дела завершились гораздо раньше, чем предполагалось. Сами собой. Так, согласно расписанию, беседы с нейтралами и недоброжелателями, дабы первую котегорию превратить в приятелей, а вторую перевести в первую, должны были проходить до самого вечера. Однако одна половина его потенциальных собеседников вообще не появилась в Министерстве, отделавшись непонятными извинениями через сов, а другая, как сговорившись между собой, сегодня куда-то поголовно стала спешить. Причем, настолько сильно спешить, что даже и десяти минут на разговор никак было не выделить.

"Увы, — с пониманием и некой доли смирения отметил Люциус. — Вот еще одно доказательство того, что позиции Малфоев пошатнулись. Раньше у всех даже в принципе быть не могло дел важнее, чем поговорить со мной, а теперь… "спешат". Даже такие мелкие сошки! Что ж, вы все еще пожалеете, — смирение сменилось злобой. — Когда вернется Темный Лорд вы все!.. А если и не вернется, то… Я пережил гонения. Я уже однажды восстановил и упрочил влияние Малфоев! Я сделаю это еще раз! Это даже хорошо, что магическое общество у нас такое бесхребетное. Раз отвернулись от меня, значит, так же легко отвернутся и от Дамблдора с министром. Что ж, не стоит впадать в праздность. Пора бы отправиться домой и заняться работой с документами. Слишком много их скопилось за последнее время…"

— Лорд Люциус Абраксас Малфой? — окликнул его кто-то из-за спины.

Люциус обернулся и настороженно прищурился. Встретить этого человека здесь и сейчас он совсем не ожидал. Достаточно молодой, на год помладше его самого, этот выпускник факультета Рейвенкло не часто искал компании бывшего слизеринца.

— Лорд Питер Уиллис Дэвис? — удивленно ответил на приветствие Малфой.

Последние лет тридцать Дэвисы потихоньку набирали общественный и политический вес. Нет, они не лезли в первые ряды на заседаниях Палаты лордов, не проводили шумных кампаний в прессе, не давали помпезных приемов, не хвастались своим состоянием, которое, по данным шпионской сети Малфоев, неизвестно каким образом уже выросло до размеров, потенциально позволяющих влиять не только на экономику, но и на политику. И хотя Дэвисы были невероятно далеки от обоих столпов Палаты лордов, и намного позади по влиянию от Малфоев, однако они тихо, медленно, но упорно и неотвратимо продолжали подниматься на политический Олимп Магической Британии. И если все так пойдет и дальше, то в ближайшие десятилетия вес слова главы семьи Дэвис станет таким, что не учитывать его мнение или не заручиться его поддержкой, проводя серьезные преобразования, станет для Малфоев делом самоубийственным. Ко всему прочему Дэвисы остались чисты. В войне они не участвовали ни на чьей стороне, сохранив полный нейтралитет банально сбежав с Острова всей семьей. Так что, если потребуется их чем-то прижать, за прошлое — не получится.

До этого момента Дэвисы заметно дистанцировались от Малфоев, впрочем, аналогично они относились к Дамблдору или к министру магии, независимо от фамилии последнего. В свое время Люциус искал встречи с прежним и нынешним лордами Дэвис, но всегда получал равнодушный ответ, что предложения Малфоев их не интересуют. "Мой политический провал, наряду с Гринграссами. Надеюсь, Темный Лорд вернется раньше их естественной смерти, и тогда Дэвисы будут одними из первых в моем списке на ликвидацию! Или они созрели? Хм… Тогда- почему бы и не поговорить? Вот только набить себе цену все же стоит. Ведь кто первый попросит об услуге, тот и ставит себя в подчиненное положение…"

— Простите, лорд Дэвис, но у меня сегодня, к сожалению, вряд ли найдется свободное время, чтобы порадоваться вашим обществом, — вежливо кивнул Малфой и пошел по направлению к каминам. "Ну! Давай! Я жду положенной реплики!" — думал он с жарким азартом рыбака, у которого только-только начались первые, пока еще осторожные поклевки. Впрочем, на его лице ничего кроме вежливо-расстроенной мины не отобразилось.

— Не печальтесь так, лорд Малфой, — раздался сзади голос Дэвиса. "Отлично!" — обрадовался Малфой. — Я постарался сделать так, чтобы сегодня оно у Вас гарантированно оказалось.

Люциус на автомате успел сделать еще пару шагов, пока скрытый смысл не дошел до него. "ЧТО? Так это он?! Так… — собрался он. — Что же произошло настолько серьезное, что Дэвис пошел на такие траты влияния? И таким вызывающим образом начал беседу: с открытых карт и резкого укола?"

Дэвис остался на месте, не сделав ни шага вслед за Малфоем, так что это именно Люциус, мысленно морщащийся от очередного тонкого, но показательного с точки зрения этикета унижения, был вынужден вернуться назад.

— Хм. Лорд Дэвис, быть может, нам стоит перенести этот разговор в более подходящее место?

— Он не долгий. Присаживайтесь, — опускаясь на скамейку, сказал Дэвис.

— Итак? — вопросительно произнес Малфой, на всякий случай поудобнее ухватившись за набалдашник трости, в которой была спрятана купленная в свое время на континенте очень мощная волшебная палочка.

— Лорд Малфой. Хорошо ли вы осознаете последствия своих действий?

— ? — неприятно удивился Люциус такому хамскому "наезду". Уже давно, очень-очень-очень давно никто не позволял себе разговаривать с Малфоями подобным тоном. Ну, или, это были последние произнесенные слова. "Как он смеет? — возмутился Малфой, но тут же успокоился. — Чтобы такое говорить... Что у него за козыри? Кто-то прознал про мои махинации с… Нет. За них сразу бы в Азкабан. Но тогда почему здесь? Или где-то недалеко припрятана боевая группа? Мордредов антиаппарационный барьер Министерства!"

Глядя на его показательно удивленное лицо, Дэвис, не скрывая своих эмоций, зло поморщился и продолжил атаку:

— Вы вообще осознаете, что посягая на свободу заключения брачного контракта, вы подрываете самые самые что ни на есть древнейшие основы нашего чистокровного общества?

"Кто бы говорил о "наших древнейших основах"! Да твоему титулу еще и ста лет нет!" — со злостью подумал Малфой, но на его лице отобразилось только вежливое удивление.

— Боюсь, я вас искренне не понимаю, лорд Дэвис, — ответил Люциус. Кстати, сказав так ничуть не соврал. Он действительно не понимал, с чего ему предъявляют такие претензии, и какое отношение он имеет к роду Дэвис.

— Лорд Малфой, не нужно играть. Не далее как вчера ваш наследник в весьма грубой и не имеющей альтернативного толкования форме донес до сведения интересующего наш род брачного партнера, что лорд Малфой ни за что не допустит такого сговора.

— Я не…

— Ко всему прочему, ваш наследник посмел поднять руку на мою дочь. Вы понимаете, что это совершенно недопустимо? Или роду Дэвис следует вызвать наследника рода Малфоев на дуэль и убить?

— Лорд Дэвис! — Такая наглая и прямая угроза не могла быть оставлена без адекватного ответа. — Вам следует получше выбирать выражения! Вы готовы скрестить со мной, как с допустимой по дуэльному кодексу заменой, волшебные палочки?

— Я готов! Но вот готовы ли вы к возможным последствиям? Не важно, проигрыша или выигрыша. Как вы видите, сейчас ваше слово весит намного меньше моего!

"Так будет не всегда! И, поверь, я обязательно выделю время, чтобы вернуть тебе должок!" — мысленно пообещал своему противнику Малфой и успокоился. А успокоившись, задумался.

"Вряд ли обвинения Дэвиса голословны. На их уровне никакой выигрыш не окупит обязательных репутационных потерь от вскрывшегося обмана. Мог ли Драко опять обеими ногами запрыгнуть в дерьмо? Мог. Мог ли он по устоявшейся в последннее время печальной традиции сделать это так, чтобы забрызгать и всех стоящих рядом, включая своего отца? Мог. Но с чего это вдруг у Драко появились такие мысли? Или же он так мог понять ту фразу… Идиот! Я идиот! А сын — полный кретин, пропустивший мимо ушей абсолютно все лекции об устройстве чистокровного общества и о действующих в нем гласных и, гораздо важнее, негласных правилах и традициях! Я же говорил: "Аккуратно. Намеками. Тихо. Спокойно. Кулуарно!" А он?! О, Мерлин! За что мне такое? — воззвал к всепонимающему небу лорд Малфой, но потолок каминного зала, как обычно, остался нем, как камень, из которого и был сложен. — Мордредов Крэбб! Опять из-за его абсолютно невзрачной персоны такие серьезные проблемы. Ладно! Нужно что-то решать…"

— Хорошо. Предположим, если я соглашусь…

— Лорд Малфой, надеюсь, вы понимаете, что в данном случае торг неуместен? Я просто уведомляю вас о том, что совершенная вами ошибка может стоить вам очень дорого. Тем более, вы и так сейчас в таком положении, что любой новый повод для скандала вам абсолютно нежелателен! Ваше решение?

Спустя некоторое время Малфой, буквально выталкивая из себя слова, процедил сквозь зубы:

— Хорошо. Я больше не имею никакого отношения к устройству личной жизни наследника своего вассала мистера Логана Ричарда Крэбба.

— И вашему наследнику следует извиниться перед моей дочерью.

Длинная пауза.

— Несомненно, — все же выдавил из себя Люциус.

— Благодарю вас, лорд Малфой, за понимание, — кивнул Дэвис.

Мужчины, придерживая на лицах положенное при встрече равных вежливое выражение лица, коротко поклонились друг другу и разошлись в противоположных направлениях. Малфой, внутренне стирая от злобы зубы, спокойно и степенно дошел до министерских каминов, переместился по каминной сети к себе в мэнор, спустился в тренировочный зал и только там дал волю обуявшему его бешенству.

Спустя двадцать минут, глядя на стертые в прах мишени и подпалины на стенах, он убрал палочку в трость-ножны и позвал домовика.

— Дисти здесь, лорд Малфой хозяин, сэр.

— Дисти. Все прибрать.

— Да, хозяин.

Малфой же отправился в свой любимый кабинет, рухнул в кресло перед камином, разжег его палочкой, налил половину бокала огневиски и стал задумчиво смотреть сквозь него на огонь. Чуть пригубил — и в радостно вспыхнувшее от подношения пламя с презрительной гримасой выплеснул большую часть дорогого напитка.

— Что-то я стал в последнее время слишком много пить, — бокал полетел вслед за своим содержимым.

"Нет! Дэвисы будут не одними из, а абсолютно первыми! Я лично пущу ему аваду в лоб! Но это потом, а сейчас…" — подумал Люциус, и, повинуясь взмаху его волшебной палочки, с полки к нему в руки прилетел красный конверт.

"Драко Малфой! Я. Очень. ОЧЕНЬ. Тобой. НЕДОВОЛЕН! Я как тебе говорил себя вести? Выглядеть побитым и внушать непрерывное желание пожалеть себя. Как же ты посмел…"

Тем временем минуты безудержно летели вперед, складываясь в дни и недели. На исходе первой декады сентября пришла пора первого в нынешнем учебном году урока ЗОТИ. Да, да, да — того самого, с боггартом.

Нас, как обычно, разделили на две группы. Первыми урок прошли слизеринцы с гриффиндорцами, после них пришел черед нас с рейвенкловцами. В связи с тем что явление распространения слухов не может рассматриваться в разделах релятивистской и классической механики (то есть скорость распространения слухов больше, чем скорость света в вакууме), перед этим уроком и вороны, и барсуки заметно мандражировали.

Зайдя в кабинет, я без удивления обнаружил там большой черный шкаф. Как и в каноне, нам начали читать лекцию о том, что такое боггарт, чем он опасен и как ему противостоять.

"Интересно, Люпин реально не понимает, что делает, или просто он такой… мародер? — думал я, краем уха слушая объясняющего свой предмет профессора ЗОТИ. — Ему, блин, сейчас тридцать три года, а он над детишками подшучивает. Да еще настолько злобно, что подвешенный за ноги вверх тормашками Снейп — тогда еще совсем не профессор, а просто рядовой слизеринец — может считать, что легко отделался! Вот что у человека должно быть в башке, чтобы так себя вести? Хотя, о чем это я? В смысле человека..."

Страхи постыдны и неприятны. Страхи говорят о нас слишком много. Страхи позволяют нами манипулировать. Страхи — опаснейшее оружие в руках врага, позволяющее уничтожить банальным распространением правды. Вот, к примеру, кто-то боится огласки того, что он до сих пор в кроватку делает. И на глазах у всех появится испачканная мокрая постель. Во что тогда боггарта превращать? И как потом жить в коллективе? И это еще относительно невинный страх.

Нет, терапевтическая составляющая обязательно должна быть — свои страхи не следует холить и лелеять. С ними нужно бороться, степень их влияния на себя можно и нужно понижать. Но только делается это обычно либо в кабинете у психоаналитика (западный метод), либо, как у нас, среди лучших и самых преданных друзей, за столом после не первой совместно выпитой бутылки. Что-то вроде этого:

— Слушай, Петька! Я… ик… это самое, пауков боюсь… Очень. Ик!

— Ха-ха-ха! Ну ты и ссыкун! Да что их бояться? Забей! Лучше, давай еще по одной за это!

И все! И страх уже стал ни таким уж страшным, и тайна не тайной. И друзья все забыли, когда проспались, никакого обливиэйта не надо. А здесь? Перед лицом своих врагов, одноклассников и одноклассниц? Перед потенциальными женихами и невестами? И совершенно без помощи от преподавателя!

Насколько я помню из канона, только Поттеру, испугавшемуся "дементора", Люпин сразу же пришел на помощь. Остальные же дети тряслись и чуть ли не на пол кучки клали, но никакого снисхождения так и не получили. Ни мальчики, ладно, но и ни девочки! Тринадцатилетки! Ну не гандон ли Люпин после этого?! Все же мародер однажды — это мародер навсегда. И никто меня в этом не переубедит!

Люпин, в отличие от канона, не позволил детям самим построиться в очередь, а вызывал к шкафу учеников пофамильно, согласно своему странно составленному списку. Благодаря этому я оказался практически в конце очереди и сумел собрать достаточный объем разведданных. Да-да, несмотря на то что поступок профессора ЗОТИ был омерзительным с точки зрения этики, совесть не помешала мне прагматично присмотреться к тому, чего боятся остальные.

Большинство детей боялось всякой ерунды, однако были уже и взрослые страхи. Моя бессменная напарница по зельеварению Лили Мун, как оказалось, боялась умереть в родах вместе с ребенком. Никакой риддикулус тут не помог и помочь не мог, потому что она от ужаса просто на месте мгновенно упала в обморок. Равнодушный Люпин загнал боггарта обратно в шкаф, ренервейтом привел девочку в сознание и радостно сообщил, что поставил ей за урок "тролля". Сразу видно — Мужик!

Сьюзен Боунс боялась, что ее тетя погибнет и молоденькая наследница таким образом останется единственной в роду. Труп искалеченной тетки тоже ни во что не превратился. Сьюз просто развернулась и убежала в угол кабинета, где ее, плачущую навзрыд, потом еще долго утешали другие девочки. Люпин пожал плечами и занес в ведомость очередного "тролля". Глядя на то, как утирает слезы очень миленькая одноклассница, мне хотелось сделать Люпину что-нибудь плохое. Например, отправить анонимно в подарочном издании декреты о правах и обязанностях "существ". Или заказать через Гильдию и точно так же анонимно отправить набор ножей для "сбора материала" из комплекта охотника на оборотней…

— Винсент Крэбб.

За мечтами о мести не заметил, как подошла моя очередь. Я вышел вперед и подошел к шкафу. "Любопытно, кто это будет? Дракон? Ну, его грохнули. То пожирающее поляка пламя? Водеморт, Крэбб, Малфой?" — перебирал я возможные страхи.

Дверь шкафа медленно, со скрипом, приоткрылась. Я сосредоточился на жесте и заранее мысленно представил себе, как будут выглядеть на волшебнике костюм для посещения бара "Голубая Устрица" или захлестывающий город девятый вал, если это все же будет огонь. Из шкафа на пол высунулась нога — "Все же человек" — с облегчением подумал я; — затем вторая. Руки, схватившиеся за косяк. Появилось тело. Потом голова, и вот около шкафа во всем великолепии кавалера Ордена Мерлина стоит… Локхарт. Злая улыбка, палочка на изготовку, жест… И губы, шепчущие вербальную часть заклинания Обливиэйт.

Страх! Не страх, ужас! УЖАС! Дикий неописуемый ужас потери себя холодом сковал мое нутро. Не знаю, как остальные дети, но я реально был готов обоссаться от страха!

"И это, блядь, неопасное существо?! Да встретишь такого, сдохнешь на месте!" — подумал я, чувствуя, как от мгновенно выступившего пота мерзко прилипла к спине рубашка.

— Ну же, Винсент, — подбодрил меня учитель.

Я с надеждой перевел взгляд на него, но помощи ожидать было глупо. Хотя у Люпина на лице вроде бы была спокойно-доброжелательная маска, краешки его губ так и норовили разъехаться в гнусной ухмылочке. Он откровенно тащился от того, что происходит с детьми. Сука!

— Ну же. Покажи, какой ты храбрец против настоящего противника, а не ребенка! Риддикулус, мистер Крэбб! Риддикулус!

Ах вот откуда растут ноги! Я перевел взгляд с преподавателя обратно на призрака. Ужас ударил в меня с новой, кажется, еще большей силой. "Локхарт" сделал шажок вперед ко мне, опять поднял руку с волшебной палочкой…

И вот тут все на себя взяли рефлексы. Отработанным до полного автоматизма жестом я вскинул палочку и прокричал:

— Вербейра Сангвинум!

Плеть крови в этот раз вызвалась без осечки и , видимо, от накала эмоций, вышла невероятно мощной. Три кровяные нити, хотя раньше у меня только одна получалась, и то не всегда, мгновенно разрезали-рассекли фальшивого Локхарта и его домик-шкаф на несколько частей. Спустя пару секунд куски боггарта без следа растворились в воздухе, а шкаф с грохотом осыпался крупными обломками на пол зала.

— Протего Тоталум! — выкрикнул мощное щитовое заклинание Люпин. Характерно, что заклинание от такого опасного меня защищало только одного его, а не детей, за которых учитель как бы был в ответе. Впрочем, оборотень правильно угадал, кого я буду атаковать в первую очередь. Повинуясь моим желаниям, нити рванули в сторону Люпина, но лишь бессильными брызгами моей крови разлетелись по всему кабинету. Но и щит вокруг удивленного профессора исчез.

От предельного напряжения сил я пошатнулся и отменил заклинание. В этот раз большая часть крови осталась на полу и кусках шкафа, что говорило о грязном исполнении заклинания, но мне сейчас было абсолютно не до перфекционизма. Тяжело дыша, я снова поднял палочку и, опять же на вбитом Комаром рефлексе, прохрипел:

— Адолерет Карнемиа.

Остатки шкафа, на которые попала моя кровь, занялись слабым пламенем.

Кабинет ЗОТИ погрузился в глубокую тишину. Все смотрели на меня, шатающегося от магического и физического истощения, и на нацелившего палочку на ученика профессора ЗОТИ.

— Сту… — начал было говорить он, но я сместился вправо и заорал:

— Вербейра Сангвинум! — И вновь из моей палочки вылетела кровавая плеть, на этот раз однохвостая. С безошибочно читаемыми намерениями она нацелилась на Люпина.

— Протего Тоталум! — опять скрылся за щитом профессор ЗОТИ.

Молчаливое противостояние длилось целую вечность — секунд десять. Наконец Люпин не хуже Снейпа прошипел:

— Уберите палочку, Крэбб!

Я, понимая, что делать нечего, отменил заклинание. На сей раз я сделал все аккуратно, так что ни единой капельки моей крови не пропало. Люпин тоже снял свой щит и подошел ко мне.

— Сдайте палочку… — начал он, немного успокоившись, но я его перебил:

— Хрен тебе, а не палочка! — и опять принял боевую стойку.

— Хорошо, — внимательно посмотрев на меня, сказал профессор. Видимо, мою мысль "Попробуешь забрать — убью, и плевать, что будет дальше!" он смог прочитать в моих глазах не хуже опытного легилимента. — Мы сейчас же идем к директору. Все остальные — свободны. Занятие на сегодня окончено.

"В качестве разминки ума отобразим имеющуюся ситуацию на нормальную жизнь, — думал я, пока мы шли по коридору к кабинету Дамблдора. — Школа — пансион на природе где-нибудь недалеко от небольшого поселка городского типа. В школе учатся серьезные мажоры уровня детей депутатов Госдумы, племянников глав силовых ведомств и совсем немного крайне одаренных детишек из обычных семей. А дальше только успевай считать: то препод двинется умом и чуть не прибьет ученика, запустив в школу дикого тигра. То выползший из канализации дикий крокодил-людоед хорошо пожует несколько детских ручек и ножек. То в школу несмотря на якобы хорошую охрану проникает матерый убийца-рецидивист, сбежавший из зоны строжайшего режима, а его сообщником оказывается нанятый директором учитель-спидозник. По ходу дела случайно получает серьезную травму единственный сын председателя комиссии федерального уровня. На следующий год, несмотря на все упоротые педсоставом косяки, в школу приезжают по обмену две иностранные детские делегации на спортивный турнир мирового уровня (который, кстати, начинается с наглой провокации со стороны хозяев, выставляющих на соревнования не одного участника, а двух). В соответствии с традицией, все это оканчивается большим скандалом и несовместимой с жизнью травмой одного из спортсменов, а второго тупо похищают и пытаются пустить на органы замаскированные сделанной пластической операцией террористы мирового масштаба. Когда прозревшее правительство и надзорные органы посылают в школу наблюдателя с соответствующими полномочиями, дирекция школы это самое надзорное лицо, образно говоря, обкладывает хуями при полной неофициальной поддержке остального преподавательского состава. Более того, не прошедшего аттестацию сотрудника даже не собираются убирать из школы!

А теперь вопрос. Если все же отринуть принципиальную невозможность такого в нормальном мире, на то он и нормальный, а не магический, если это все же произошло, то: "Как скоро весь педсовет во главе с директором, наделавший столько и такой лажи, найдут в ближайшем лесу?" Через день? Через два? Через неделю? Нет. Правильный ответ — никогда. Никогда не найдут. Исчезли, и всё тут.

Но, увы, здесь это не так. В этой жизни реальность — то, что известно из канона. А раз реальность — именно это, значит, я чего-то не знаю. Скорее всего, я, как и многие другие (исключая разве что членов Ордена Феникса), сильно недооцениваю Альбуса Дамблдора. Если продолжать играть в аналогии, то кем должен быть директор такой школы, чтобы ему все спустили с рук? Правильно! Почти президентом или наследником императора. Впрочем, оценивая звания и должности Дамблдора, нужно признать, что он такой и есть. Так что Дамблдор сам кого хочешь закопает.

К чему все эти размышления? А к тому, что сейчас меня, как особо буйного и склонного к насилию гопника, Люпин и присоединившаяся по дороге Макгонагалл вели под конвоем на разбор полетов к этому самому крутому директору. Особая хохма в том, что, пока профессор ЗОТИ вызывал по камину из своего кабинета декана Гриффиндора (кстати, почему факультета Гриффиндора, а не моего?), я был совершенно спокойно предоставлен самому себе. Люпин даже дверь заклинанием не запер — беги не хочу! Угу. Я и не хочу. Некуда бежать! Там вокруг школы бродят очень голодные дементоры, которым все равно, кого сосать: просачивающегося внутрь Блэка или выбегающего изнутри школьника.

— Жевательные тянучки, — произнес пароль Люпин, обращаясь к перекрывающей вход в кабинет директора горгулье. Эскалатор быстро довез нас троих до кабинета, где все было абсолютно как и раньше. Сидел на жердочке феникс, крутилась, вертелась и щелкала всяческая магическая, и не удивлюсь, если и маггловская, поебень. Директор ради разнообразия находился на месте. Коротал время за чашкой чая со своими любимыми лимонными дольками и какой-то книгой.

"Хм... А могу я библиотеке Выручай-комнаты заказать те книги, которые читает директор? Это идея! А секретные документы? О-о-о!!! Это просто божественная идея!"

Тем временем Дамблдор оторвался от своего предобеденного отдыха и вопросительно поглядел на профессоров. Так я и поверил, что, вызвав Макгонагалл, Люпин не предупредил директора. Но, похоже, актеры собирались отыграть представление с максимальной серьезностью, несмотря на то что зритель был всего один и настроен максимально скептично.

— Минерва? Римус? Что случилось? — спросил Дамблдор, и Римуса-примуса прорвало. Хотя, положа руку на сердце, причины злиться на меня у него были вполне закономерные. Не каждый день учителя на уроке пытается порезать на куски его же ученик. Речь Люпина лилась как песня. Чувствовалось, что отпираться он за школьные годы научился отлично. Недаром в компании Мародеров именно Люпин был мозгом. В его интерпретации я нагло сорвал урок, поломал инвентарь и чуть ли не напал, да что там "чуть ли", прямо напал на преподавателя!

Внимательно, не перебивая, выслушав профессора ЗОТИ, директор повернул голову в мою сторону.

— Мистер Крэбб, — укоризненно взглянул он на меня поверх своих очков-половинок. — Как же так? Сорвать урок. Напасть на профессора… Неужели я был не прав, дав вам второй шанс после предыдущего нападения?

Ага! Это теперь так называется? Накинуть чудовищное по числу и объемам работы количество нарядов-отработок, по сути дела, за обычную драку. Которая, если чисто по букве закона, произошла без магии и поэтому вообще не была наказуема по Кодексу Хогвартса. И еще отмечу, как тонко сказано. Не первого, а предыдущего. Типа — их было очень много, а меня все прощали и прощали… Вот гад!

Так. На время станем Поттером, то есть притворимся грибом. Конечно, ситуация, когда тебя держат в темноте и кормят говном, не каждому понравится, но иногда без этого просто никак не обойтись.

— Я очень испугался боггарта, директор. — Постараться говорить правду. У директора ой какой преподавательский опыт! Он вранье и без всякой легилименции вычислит на раз. — И рефлекторно применил это заклинание. Оно из раздела магии, в которой у меня родовые дары. Это же не запрещено? — Да, родовая магия является не рекомендованной, наказуемой в школе (пусть и против правил), но вполне законна для использования мною согласно решениям Визенгамота. — А потом я почувствовал опасность, исходящую от профессора, и не удержал контроль над плетью.

— Ясно. Что же… Минерва, Римус, вы можете идти. А то перемена окончится, и дети, оставленные без пригляда на уроке, придумают одному Мерлину известно что. Я сам объясню мальчику, где он неправ…

Макгонагалл и Люпин дисциплинированно вышли, оставив меня с Дамблдором один на один.

— А как же мой декан? Она должна присутствовать на разборе!

— Я не думаю, что следует по пустякам отвлекать мадам Спраут.

— Это мое право согласно Кодексу Хогвартса.

— Это спорный вопрос. А спорные вопросы в школе решаются судом последней инстанции в лице директора Хогвартса, — усмехнулся Дамблдор, глядя на меня в упор.

— Это не понравится совету попечителей!

— Если они об этом узнают, то да. Впрочем, в последнее время они мало интересуются тем, что я называю им неинтересным. Особенно после отстранения лорда Малфоя.

Я потянулся к своей палочке, но она, повинуясь невербальному и беспалочковому экспеллиармусу директора, оказалась у Дамблдора в руках.

— Хм… Какая интересная палочка. Где ты ее раздобыл? Впрочем, это не к спеху.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, профессор трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первого класса, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, президент Международной Конфедерации Магов, сильнейший волшебник своего времени пристально посмотрел на меня, и в его взгляде не было ни капли теплоты.

— Готов ли ты к серьезному разговору, Винсент Логан Крэбб?

Вошедший в один из осенних вечеров в дорогой московский ресторан немолодой мужчина выглядел среди помпезной, но слегка аляповатой роскоши внутреннего убранства весьма и весьма органично. Добротный иностранный, хотя и слегка старомодный костюм, часы на цепочке, перстни и запонки из чистого золота, дорогой французский парфюм. Теплая погода бабьего лета позволяла обойтись без верхней одежды, но можно было быть абсолютно уверенным, что пальто или плащ у посетителя тоже где-то были, и качество их соответствовало остальным внешним атрибутам богатого человека с изысканным вкусом.

Привычно отмахнувшись от подбежавшего полового, посетитель пошел по направлению к отдельно стоящему столику, за которым восседал ставший уже привычным в последние годы персонаж. Узкий лоб и предельно короткая стрижка, мятые уши, накачанная шея, в диаметре имеющая все шансы поспорить с головой, толстая золотая цепь, малиновый пиджак, массивные золотые кольца, благодаря своим размерам и "мастерству" изготовившего их ювелира скорее напоминающие кастет, — короче говоря, типичный "новый русский" или успешный бандит. Хотя тут более уместно употребить не "или", а "и".

"Как хорошо, что за прошедшие века заклинание Морока отработано до идеала. Легкая в исполнении волшебника смесь иллюзии и смущения разума, и вот вместо колдуна простецы-обыватели видят того, к кому хм... сами стараются лишний раз не присматриваться. Или, если совсем по-простому сказать, тех, кого боятся. Когда-то это были опричники, потом — беспредельные дворянские недоросли, совсем недавно — люди в фуражках с голубой тульей или в костюме с красными "корочками" в карманах. Теперь их сменили такие вот троллеобразные разбойники", — подумал пожилой посетитель и сел за стол.

Если бы среди простецов, сидевших за другими столиками и стоявших за стойками, случайно оказался кто-то с обрегом, рассеивающим морок, то посетители с изумлением бы обнаружили, что под личиной бандита скрывался абсолютно другой человек. Обычный, неприметный, чуть поношенный советский костюм, никаких броских украшений — так, пара серебряных колец, очки в дешевой оправе… Такому человеку нечего делать в дорогущем ресторане, зато увидишь на улице — взгляд соскользнет, как вода с оконного стекла: быстро и без следа. Но, к счастью для волшебников, посидеть сегодня сюда зашли люди совершенно обычные.

— Здрав будь, Святослав Владимирович, — поздоровался пожилой.

— И тебе здравствовать, Владислав Александрович, — вежливо ответил сидящий "новый русский".

Любопытные работники заведения исподтишка бросали осторожные взгляды на новых хозяев жизни и с надеждой ожидали какой-нибудь бучи. Драки среди посетителей случались довольно нередко, чем заметно скрашивали скучную работу обслуживающему персоналу. Но сегодня их надежды оказались тщетны. Пока во всяком случае.

Подбежавшему официанту новый посетитель заказал полный классический обед из не пользующегося особой популярностью русского меню, после чего за столом воцарилась тишина: оба сидящих внимательно присматривались друг к другу. Пары грозных взглядов "малинового пиджака" хватило для того, чтобы окружающие поумерили свой интерес к этому столику, а незаметного движения руки гостя — чтобы и вовсе потеряли его.

Отгородив себя от нежелательного внимания мужчины занялись древнейшим и никогда не устаревающим развлечением — доброй беседой за богато накрытым столом. Прихотливая вязь разговора, где каждый из собеседников давно и хорошо знал другого, коснулась сначала погоды, совсем не радующей в этом сезоне; потом внуков, которые что-то в последнее время вовсе отбились от рук, посчитав себя совсем взрослыми, когда заимели своих детей; политики, где остается лишь клясть тупых простецов и принесенные давным-давно обеты о невмешательстве; последних новостей культуры и спорта; и всяких прочих тем, которые так удобно разбавляют время еды. Наконец тарелки опустели и были убраны, а стол заняли классические "три С": кофе, коньяк и сигары. Иногда к трем добавляют еще и четвертую составляющую, но шоколад оба собеседника просто на дух не переносили.

— Итак, с чем пожаловал, Влад? Тыщу лет тебя не видел!

— Да так, всё дела да разъезды. Тебе ли не знать, как это бывает?

— Угу. Ладно, раз ты выкроил время, выкладывай давай, что у тебя за дело.

— Как ты наверняка знаешь, десять лет назад умерла Елена…

— Соболезную.

— Спасибо. Так вот, чтобы от тоски не наложить на себя руки — пятьдесят лет все же вместе прожили, — я решил немного развеяться. Не без пользы, конечно же. Так, в последнее время я вновь стал работать в Гильдии наемников.

— Расскажешь или?..

— Или. Как и раньше, гильдейский магический контракт придавливает язык не хуже могильной плиты. Иногда даже и лучше, потому что мертвые, если их хорошо попросить, очень даже разговорчивы. Так вот. Встретил я во время контракта одного очень любопытного паренька… Как его по-настоящему зовут, я не знаю. Гильдейский контракт. Как он выглядит — тоже не помню. Но вот благодаря одной внезапно вылезшей маленькой дырочке в формулировке гильдейского контракта, я смогу описать, как выглядит его друг, который был нами спасен. Называл он его Наваха и Рик. Похоже, он испанец или итальянец, хотя за это не поручусь. После пары месяцев на пустынном солнце на испанца или турка стал похож даже чистопородный финн, что был с нами… мир его праху. Держи, — Владислав Александрович протянул своему собеседнику плотно закрытый пузырек, — я слил сюда все, что тебя должно заинтересовать.

— А вкратце, чтобы я понял, насколько это серьезный вопрос. Чем же он так тебе понравился?

— В том-то и дело, что не понравился. Смотри. Парень — стопроцентный англичанин. — Святослав Владимирович непроизвольно вскинулся. — Да, да. Британец. Учится он, скорее всего, как ты понимаешь, в Хогвартсе, где у нас, точнее у них, директором…

— Этот сраный Дамблдор! Старый пидор!

— Угу-угу. Ну да ладно. Парень выглядит лет этак на пятнадцать с хвостиком, но судя по навыкам и знаниям, ему еще и четырнадцати быть не должно… И при всем этом он в совершенстве владеет русским языком!

— Подмена?

— Нет! Я же говорю, парень именно что англичанин из чистокровной семьи. Это я специально просил узнать нашего атамана-легилимента. Далеко он залезть не имел права, но что считал… Короче. Он не русский, но русский язык для него абсолютно как родной. Он смеется над чисто наши шутками, он понимает отсылки к фильмам, которые не то что маги, простецы британские не смотрели! По поведению он не похож на поляка, немца или финна, он совершенно… как наш! Встреть я его на улице, побеседуй за чашкой чая, даже поработай локоть к локтю месяц-другой, я бы никогда не подумал, что это англичанин.

— Хм…

— Он ненавидит Дамблдора.

— О! Еще интереснее! Думаешь, Игра? — и Святослав рукам изобразил что-то волнистое и непонятное непосвященным.

— Кто знает? В принципе, все может быть абсолютно естественно. Мало ли акселератов? Да и мозги у тех, кто в статью в дуб пошел, дубу этому зачастую и соответствуют. И ненависть может быть совершенно искренняя. Уж что-что, а врагов Дамблдор умеет создавать отлично. Беда в том, что, как мы с тобой прекрасно знаем, еще лучше он умеет создавать себе должников и последователей. Если парень со всем юношеским пылом ненавидит своего директора, то мы, может быть, сможем этим воспользоваться. Но если это совершенно случайно засветился будущий агент такого уровня подготовки, то мы обязаны его найти и… проконтролировать. Один ли он такой, или их много…

— Опять "молчащие" мутят воду, — поморщился Святослав.

— Ты помнишь, что в прошлый раз было скрыто ими в поднятой мути!

— Да. Ты абсолютно прав. Спасибо за принесенные важные сведения. За мной должок…

— Хм…

— Да, да, да! Я помню, что не один должок! Но что поделать, если ты такой аккуратный, что тебе никогда не нужна моя помощь?!

— Твои долги — лучшее вложение в старость. Кстати о помощи. Чуть не забыл. Вот, — еще один пузырек поменял своего владельца, — погляди на досуге. У тебя вроде бы старшенький правнук все еще Горынычем грезит? Лавры Георгия Победоносца спать не дают?

— Угу. Я уже об него не то что розги, палку бамбуковую обломал, а все совершенно без толку!

— Тогда покажи ему это кино…

— А что за кино?

— Охота на трехтысячелетнего дракона. Только пусть не ест перед просмотром…

— М-м-м! Я и сам с интересом взгляну. Особенно на потери Гильдии…

— Лиц все равно не увидишь, контракт. Ладно, счастливо!

— Угу, — задумчиво ответил Святослав. — И тебе того же.

И пожилой, но все еще крепкий Владислав Александрович, которого Винсент Крэбб мог бы однозначно опознать как специалиста по магии крови, гильдейского наемника с позывным Комар, отправился по своим делам. А его собеседник остался за столом. Главе Тайного приказа при Совете шести древних родов было о чем серьезно подумать.

— Готов, — ответил я директору, хотя на самом деле готовности у меня никакой не было. А что еще я мог ответить? Что вообще не хочу с ним разговаривать? Ага! Счаз! Поставь себя на место директора школы или большого босса, а тебе такое заявляет школьник/работник! Намерения не изменятся, а вот отношение, в худшую сторону, конечно же, еще как.

— Это хорошо, мальчик мой, — оттаял директор. — Лимонную дольку?

— А давайте!

— Угощайся, — кивнул мне на вазочку Дамблдор.

Я встал с кресла, куда меня усадил директор после ухода своих верных клевретов, и угостился сладостями из чаши. Аккуратно взял одну, осторожно откусил… Что я могу сказать? Дураки все в фаноне и каноне, что не брали у Дамблдора его лакомство! Может быть, я такой сладкоежка, но цукаты у Дамблдора оказались просто обалденной вкусноты. Пока директор не отодвинул вазочку куда подальше, я совершенно бесцеремонно запустил туда свою лапу и загреб столько, сколько смог ухватить. А лапа у меня была уже ой какая загребущая! Жаль, что кулька не из чего сделать, я бы еще и другой рукой взял!

— Хм… — брови Альбуса Дамблдора удивленно взлетели вверх, и он отодвинул вазу на другой конец стола. — Я рад, что они тебе так понравились. Мало кто разделяет мою любовь к лимонным долькам. Это так приятно — встретить единомышленника, не так ли? Это может стать шагом к крепкой и долгой дружбе. Возьми вот еще чашечку чая…

Пока я пил, надеясь, что в чае не содержится никаких особых добавок, а если и содержится, то печать меня прикроет, верховный чародей задумчиво перебирал бороду, глядя куда-то мне за спину. Я, прям как наяву, слышал щелканье шестеренок у Дамблдора в голове, как в старинном вычислителе стрельбы. Наконец оптимальная, на его взгляд, схема обработки была выбрана, и директор начал разговор. Судя по тому, каким проникновенным и мягким голосом журил меня этот старик, я видел перед собой маску "добрый полицейский". Спустя полчаса и две выпитые мною чашки чая разговор наконец-то от смешных историй, полных скрытой пропаганды Общего Блага, перешел к сути. То есть от "кто виноват" к "что делать" с этим самым виновным.

— Мальчик мой. Я все понимаю. Родовые дары толкают тебя в строго определенном направлении, но с этим можно и нужно бороться. Почему бы тебе не заняться усиленно родовым целительством вместо магии крови? Целительство — весьма уважаемое направление магии. Уважаемое и, хочу заметить, хорошо оплачиваемое. В отличие от магии крови, которая запрещена к применению Министерством, так как не слишком далеко стоит от непростительных… Тем более, ты уже имеешь опыт в оказании первой помощи.

Я промолчал. Это, конечно, все правда, но целительство меня не особо привлекает. До сих пор передергивает, когда вспоминаю бедняжку Салли.

— Ты зря так презрительно относишься к целительству. Оно помимо денежного вознаграждения и всеобщего уважения может дать и другие… привилегии. Я хорошо знаком с братом твоего отца. Он воистину великолепный целитель. Я мог бы попросить его устроить тебя на летнюю практику в Мунго. Скажем, на факультет косметологии… Красивые женщины и девушки, осмотры… Ты меня понимаешь? — Дамблдор мне хитро подмигнул.

Ну, ты… хитрый глист! Был бы я малолеткой в возрасте спермотоксикоза, ухватился бы за это предложение всеми пятью конечностями. К несчастью директора, у меня взрослый разум управляет подростковым телом, а не наоборот. Да и стандартные проблемы полового созревания меня в этот раз обошли. Во всяком случае, пока. Так что мимо, директор, мимо! Давай, жги дальше.

— Какой ты угрюмый! Может, тебе скучно на Хаффлпаффе? Быть может, тебе следует развеяться? Попробовать себя, например, в квиддиче? Я могу поговорить с деканом Спраут и Седриком на предмет включения тебя в факультетскую команду. А что, это очень хорошие перспективы. Из тебя, я вижу, вышел бы отличный охотник или загонщик…

Блин, меня аж передернуло. Никаких больше охот! Нафиг-нафиг… Мне и прошлой хватит с головой и на всю жизнь.

— Не хочешь квиддич, ты мог бы посещать дополнительные занятия для углубленного изучения какого-нибудь предмета. Скажем, успеваемость в трансфигурации и зельях у тебя не очень хорошая. Я бы мог поговорить с профессорами насчет дополнительных занятий. Или, быть может, тебе записаться на Уход за магическими существами? Будешь ходить туда со старшим курсом, у них "зверушки" поинтереснее и поопаснее…

Угу. Только высшая и даже "средняя" трансфигурация мне, слабосилку, не светит. Зелья — там вообще я полная бездарность. Полеты бессмысленны как класс, когда есть много других способов быстрого перемещения. УЗМС — вообще смешно. Вряд ли я смогу увидеть зверушку опаснее, чем уже видел. Дважды, кстати. Или дело в том, что представленные предметы преподают вернейшие последователи Дамблдора?

— В конце концов, если тебе скучно до такой степени, что ты стал изучать темную, запретную магию, то моя обязанность как директора наставить тебя на путь света!

Хм. Похоже, пряники у директора кончились. Так. Посмотрим на кнуты.

— Ты же понимаешь, что я не могу оставить без наказания твое безобразное поведение…

— По закону, согласно Кодексу Хогвартса, вы не можете назначать отработок за один проступок больше, чем один месяц. Кстати, и в прошлый раз не могли! Я обязательно напишу жалобу в совет попечителей! Совет попечителей рассмотрит ее…

— Ах, Кодекс, да, — перебил меня Дамблдор. — Спасибо, что напомнил. Я продолжу, с твоего позволения, мальчик мой. Уважь возраст, не перебивай. Так вот, я не могу оставить без наказания твое безобразное поведение на уроке и вынужден назначить тебе отработки, пусть даже и только один месяц к твоему прошлому долгу. Однако эти отработки могут пройти, хм… легко, а могут — невероятно неприятно. Гораздо неприятнее, чем уборка женского туалета.

— А легко — это как, к примеру? И что от меня требуется?

— Хм. — Дамблдор пристально посмотрел на меня и серьезным и значительным тоном произнес: — Мистер Крэбб, я вижу, что вы уже достаточно взрослый для того, чтобы я с вами говорил серьезно.

"Ню-ню. Такая дешевая лесть!"

— С чего вы взяли, директор? Я еще совсем ребенок!

— Ну, хотя бы вот по вашему ответу. Ни один подросток никогда не захочет, чтобы его считали ребенком. Совсем наоборот, все всегда стараются казаться взрослее, чем на самом деле. Можете поверить моему пятидесятилетнему опыту профессора школы. Вы намного взрослее, чем пытаетесь казаться.

"Черт, а это — прокол!" — напрягся я. Тема была для меня предельно опасной. Лучше с нее съехать поскорее. А чтобы Дамблдор не запомнил моего напряжения, нужно сказать что-то такое злое, чтобы в памяти он цеплялся именно за оскорбление, а не за мою непонятную реакцию.

— По-взрослому, директор? Тогда не следует забывать, что по-взрослому, по закону, я ничего вам не должен! Более того, это именно вы должны своим ученикам. Обеспечить знаниями — где мои уроки по некромантии и магии крови? Обеспечить стол, кров и защиту — от мордредова василиска кто меня защитил? Поттер? Может, его назначить директором вместо вас? А от этого сраного тыквенного сока, которым нас поят круглый год, утром, днем и вечером, мне уже блевать охота!

— Мистер Крэбб. Так до вас питались поколения учеников Хогвартса! И никто еще не жаловался на меню, да еще в такой похабной форме. Будьте любезны держать свой язык на привязи, иначе будете вынуждены мыть его с мылом!

— Раз уж разговор идет серьезный, говорите прямо, директор! Хватит ходить около!

— Хм… Прямо… Ну тогда, раз ты так хочешь, прямо. Я хочу, чтобы ты принес мне несколько книг из библиотеки Выручай-комнаты.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — быстро открестился я.

— Мистер Крэбб. На будущее. В данной ситуации такой быстрый ответ подтверждает высказанное предположение намного явственнее, чем даже если бы вы прокричали об имеющемся у вас доступе в библиотеку Основателей за ужином в Большом зале. В следующий раз возьмите хотя бы паузу для того, чтобы подумать. Но это так, к слову. Видите ли, вы провели отличный симпозиум, когда учились на первом курсе, но не учли одной маленькой детали. Доказательства, которые вы приводили.

— А что с ними не так? Я проверял их по Кодексу…

— Именно! Именно что проверяли. И я, любопытства ради, их тоже проверил. Знаете, сколько на это ушло у меня времени?

Я промолчал.

— Так вот. Три часа. Три часа у меня ушло на работу с Кодексом. У меня, человека, который уже почти век непрерывно работает с документами. И это была поверхностная проверка ваших выкладок. А чтобы собрать их, требуется времени в разы больше, не так ли? Не напомните, сколько официальных посещений Кодекса по двадцать минут у вас было? Два, три? То есть либо вы научились проникать в комнату Кодекса незаметно для всех навешанных на нее защит и следящих контуров, либо… Либо вы читали Кодекс где-то в другом месте. А единственным другим таким местом как раз и является библиотека Основателей.

"Блядь! Я кретин! Так проколоться! И ведь прикрылся посещением, но не предусмотрев, что кто-то станет проверять серьезно!" — с тоской подумал я.

— Не надо так расстраиваться, мистер Крэбб. Для вашего возраста это была отличная попытка. Скажу вам по секрету, даже я не сразу догадался. Чем вы в итоге расплатились с Ровеной?

— Исс… Ой!

Оп-па! Вот это был классный прием. Я чуть на автомате не ответил. Как тонко мне заморочил голову Дамблдор! И ведь это безо всякой магии! Я пристально взглянул на директора, но не увидел ничего, кроме доброжелательной укоризны: так добренький дедушка смотрит на своего нерадивого внучка. Но зуб даю, то, что я его поймал, Дамблдору определенно не понравилось.

Увы. Несмотря на то, что я сумел распознать атаку Дамблдора, отвечать все равно придется. Но отвечать — не значит расколоться до донышка. Нужно попытаться сохранить хотя бы часть информации. Попробуем поюлить. Как там писали в моем мире про невербальный язык тела? Попробую сымитировать…

Я отвел глаза в сторону, повернулся телом чуть боком к директору, затеребил края одежды и сбивающимся голосом произнес:

— Основатели не хотели, чтобы я рассказывал кому-либо о них!

— Мальчик мой! Зачем ты меня пытаешься обмануть? Вынужден тебя огорчить: ты далеко не первый, кто встречался с призраками Основателей. Так что я отлично знаю, какие именно задания они дают.

Я сгорбился, всей своей позой выражая покорность судьбе, и честно сказал:

— Исследования на благо магической науки.

— Вот видишь! Она всегда и от всех этого требует! А печать за ослабление магии на тебя навесила Хельга?

— Да, — ответил я, всеми силами стараясь удержаться, чтобы не показать своего восторга. "Повезло! Дико повезло! Дамблдор — расслабился! Ну кто же так допрашивает, давая прямо в вопросе уже готовые ответы?!"

— Тогда что же ты противишься? Мне не нужна вся библиотека, а только несколько книг, которые пришли в совсем ветхое состояние в нашем общем хранилище.

— Я не могу выносить книги из библиотеки Выручай-комнаты. И если я не первый, кто имел к ней доступ, то вы это отлично должны знать! Зачем тогда требуете от меня невозможного?

— Хм. Ну мало ли… Тогда копируй их, как копируешь для себя!

Я просто зарычал от мгновенно нахлынувшей ярости. Меня реально хотят похоронить в этой гребаной библиотеке!

— Да я же там так и сдохну, переписывая от руки или передиктовывая прыткопишущему перу!

— А-а-а! Так вот почему книга выглядела так! Винсент, мальчик мой, неужели ты не знал, что существуют заклинания и артефакты копирования? Вот, например, — Дамблдор достал из стола небольшую шкатулку. — Положи ее на нужную тебе книгу, и скоро у тебя их станет две. Все очень легко и просто.

— Это все равно не по правилам. Доступ дали мне, а не вам!

— Мальчик мой, иногда приходится делать что-то не по правилам. Например, вот эта вот палочка, — он помахал передо мной моей прелестью. — Она не дозволена к использованию, так как не соответствует законам Магической Британии. Я могу поступить по правилам и сломать ее, — директор показательно взялся за кончики и чуть попробовал дерево на изгиб. — Но я могу поступить и не по правилам и… — он протянул мне мою палочку, — вернуть ее тебе.

— Хорошо, директор, — схватился я за рукоятку и поскорее упрятал палочку за ремень. — Я последую вашему совету.

— ? — удивленно взглянул на меня Дамблдор.

— Я, как вы мне и советовали, прежде чем давать быстрый ответ, лучше возьму паузу, "чтобы подумать".

— О! — искренне улыбнулся Дамблдор. Похоже, он преподавал достаточно долго для того, чтобы получить "учительскую" профдеформацию — хвалить ученика, если он хорошо у тебя учится. И не важно, чему именно. — Думать всегда полезно! Тем более, у вас для этого стало на месяц больше времени. Но, все же, в библиотеке за книгами думается гораздо лучше, чем в теплицах, разбрасывая драконий навоз... Подумайте и об этом, мистер Крэбб...

"Да, да. Я понял намек, что прилежных учеников ты любишь, но тягаться мне с тобой пока рано... Но это пока!"

Прошедший разговор доставил Дамблдору просто море… удовольствия! Он так приятно напомнил ему времена его детства и юности, что можно было бы даже уронить скупую старческую слезу от нахлынувшей ностальгии и печали по ушедшей молодости.

При чем тут его молодость? А все очень просто! Годам к сорока-пятидесяти Дамблдор поднялся в изучении и практике легилименции до таких высот, что девяносто девять процентов собеседников, даже те, кто поднялись в практике окклюменции до средних уровней, ничего не могли противопоставить ментальным щупам Великого Светлого Мага. Конечно, были и сложные случаи: самородки-окклюменты вроде Северуса Снейпа и Тома Реддла; очень и очень богатые лорды, прикрывшие свои мысли и чувства мощными, но весьма дорогими артефактными комплексами (к примеру, такими были старые Малфои, Поттеры и Блэки); некоторые полукровки с примесью крови волшебных рас, например Флитвик, но общая масса перед легилеменций в исполнении Дамблдора была совершенно беззащитна.

Конечно, великий волшебник не ломал мозги каждому встречному, отдавая предпочтение легкой, поверхностной легилименции. "Для собеседника это противно? Да что вы! Это только в том невероятном случае, если что-то почувствует! Тем более, это не для меня, а только ради всеобщей пользы и блага!" В частности, именно этим и объяснялась половина достижений Альбуса как политика. Ведь добиться нужного тебе результата от разговора так просто, если можно непрерывно ощущать истинные мысли и реакции собеседника! В итоге поверхностная легилименцияона настолько вросла в поведение Дамблдора, что иногда он пытался на автомате пролегилиментить даже случайно увиденное собственное отражение в зеркале. Смеялся, конечно, потом, да.

Но одновременно с совершенной беззащитностью перед легилименцией большинство чистокровных собеседников могли похвастаться великолепным самоконтролем. Прочитать во время беседы что-нибудь по их лицам, помимо того, что они хотели показать, было абсолютно невозможно.

Зато с Винсентом Крэббом была совершенно обратная ситуация. Печать Основателей полностью закрывала мысли и чувства ребенка от легилименции, зато уровень владения своим лицом и телом, в плане подавления непроизвольных реакций на слова собеседника, были у наследника Крэббов весьма далеки от идеала. А такое сочетание встречалось Альбусу только в самом начале его жизненного пути Альбуса, когда он только начинал делать первые, робкие шаги в политике, тогда еще школьной. А несколько совершённых ошибок в оценке реакций собеседника с обидными последствиями и привели его к мысли об изучении легилименции.

Поэтому "чтение" Винсента Крэбба заставило Дамблдора напрячь давно запылившиеся навыки, что заодно напомнило про те славные времена, когда он их получал.

Впрочем, директор был вынужден отметить, что хотя самоконтроль Винсента и был слабоват, но это только смотря с кем сравнивать. Если со взрослыми опытными лордами, то да, слабо, а если с его одноклассниками, которых Дамблдор мог не напрягаясь прочитать до донышкаи без всякой легилименцию, то уровень у Крэбба был заоблачным. Скажем, как у двадцатилетнего наследника рода или сорокалетнего маггла.

Несмотря на поднятые из глубин памяти теплые воспоминания, Дамблдор был вынужден быстро вернуться в настоящее. Слишком много оставалось нерешенных задач, чтобы позволить себе предаваться наивным мечтаниям о прошлом.

"Итак, — директор мысленно подводил итоги беседы, — что можно сказать о Винсенте после разговора с ним? Реакции на стандартные наживки получились… странные. Наследник находящегося на грани разорения рода совершенно равнодушно пропустил мимо ушей возможность получить верный заработок. Как будто никогда не нуждался. Или действительно не нуждался? Хм… Проверить мистера Крэбба-старшего, не "кинул" ли он по-тихому своего патрона. Но даже если это и не так, то жадностью парень не болен. Хорошо для него, и плохо для меня с точки зрения возможных манипуляций.

Дальше. Обязанный находиться на пике гормонального взрыва парень не обратил внимания на намек оказаться поближе к обнаженному женскому телу. Еще не повзрослел? Или уже успел где-то? Но даже если и так, то тем более. Или у него другие предпочтения? Хм… Пронаблюдать.

Следующий крючок он вообще отверг с презрением. Хотя да, квиддич он не любит совсем. И к славе равнодушен. Насколько в этом плане было проще, например, с младшим Уизли!

Про знания спрашивать его я даже не стал, чтобы не терять авторитет. Что я могу дать ему, если в его распоряжении библиотека Выручай-комнаты? Вот-вот. На редкость закрытый мальчик. Даже Том в его время был более податлив. А вот в ответ на угрозы он раскрылся. Похоже, уже имеет опыт, что не всегда угрозы остаются просто угрозами. Знает, что они могут стать реальными и серьезными проблемами. Сломать палочку, конечно, можно, но… зачем? Угроза действует и держит на поводке гораздо сильнее, чем непосредственное ее исполнение. Тем более, пока что это остается единственным действенным крючком на Крэбба. Хм. Как-то странно он отреагировал на слова о защите отца. Быть может, следовало пообещать ему не лишить отцовской защиты, а совсем наоборот, пообещать защитить от? И эта его апелляция к законам, а не к людям, как будто он не знает, что законы и пишут, и исполняют, и следят за исполнением люди. Очень странно.

Хм. А в принципе, нужен ли мне Крэбб? Нет, если бы он напрашивался или сам падал в руки — то пожалуйста. Чем больше количество и разнообразие фигур на доске, тем больше возможных ходов и интереснее партия. А вот так вот, когда для того, чтобы заполучить бесполезного в общем-то Крэбба, нужно идти на конфликт со старыми семьями? Важный момент — очередной конфликт. В прошлом году я хорошо прижал их, и сейчас дожимать еще сильнее… Никогда не угадаешь точно, когда они упрутся и пойдут на прямое столкновение… Хм. Надо подумать. Но, как бы там ни было, приберу я его к рукам в большей или меньшей степени, спускать наглость мальчишке ни в коем случае нельзя. Или можно? Чтобы расслабился и стал совершать ошибки?"

— Подумает он! Какой наглец, не так ли, Фоукс? — пробормотал Дамблдор.

Сидящий на жердочке феникс согласно курлыкнул, парой неуклюжих прыжков перебравшись на руки к хозяину. Тот ласково погладил фамильяра и скормил ему пару печенек, которые, как по волшебству, оказались не в ящике стола, а на столе у директора.

— Ну, все, все… Хватит. Лети к себе на место.

Феникс, разомлевший от поглаживаний, недовольно пропищал, но дисциплинированно отправился обратно на свой насест.

— Значит, любитель законов? Похоже, мальчик мой, следует преподать тебе пару уроков того, что в жизни "по закону" совсем не обязательно эквивалентно "так, как хочется мне". Точнее, так получается далеко не у всех. Хм. Помона не согласится, Филиус тоже, Поппи, мда… Зато остальные… Да! Так и сделаем!

Дамблдор посмотрел на часы, подошел к камину и сунулся в него головой:

— Минерва, Северус и Римус. (Да, Римус, по дороге прихвати с собой Хагрида.) Зайдите все ко мне в кабинет…

Опасения, что я могу очень сильно пожалеть о выказанной Дамблдору ершистости и самостоятельности суждений, у меня зародились уже тогда, когда я только закрывал за собой дверь кабинета директора. Судя по всему, он все же что-то добавляет в свои чаи, что напрочь вырубает мозги. И, что характерно, печать Хогвартса от этого абсолютно не защищает!

Пробудившаяся чуйка намекала, что "подумать и решить" нужно прямо сейчас, пока я еще не отошел далеко от кабинета, но… Уж больно позорно выглядело бы это поражение. Поэтому я просто мысленно махнул на все рукой: "Не убьют же меня за это? Кто же режет курицу, несущую золотые яйца?" — и пошел на обед.

Но уже следующий учебный день, вторник, усиленно так намекнул мне на неправильность принятого решения. Первый звоночек прозвенел на уроке трансфигурации.

— Ученики. Сегодня у нас уже второе занятие в этом учебном году и я хочу проверить, как вы подготовились к нему, — как обычно строго начала свой урок профессор Макгонагалл. — Итак. Кто мне скажет, какое заклинание превращает кошку в кролика? Быть может, мистер Крэбб? — обратилась она ко мне.

Какое счастье, что на прошлой неделе я успел немного почитать учебники за этот год. Это заклинание, например, я запомнил.

— Лапифорс.

— Минус один балл Хаффлпаффу, мистер Крэбб. Неправильно поставлено ударение. Итак, мистер Крэбб, пожалуйста, продемонстрируйте мне приведенный в учебнике жест, сопровождающий произнесение заклятия.

Я вытащил палочку и стал вспоминать рисунок из книги, на котором эти самые движения приводились.

Кстати, насчет волшебной палочки. Как бы это ни было для меня тяжело психологически, пришлось отказаться от использования палочки Глеба и вернуться к олливандеровской. Слишком уж недвусмысленно Дамблдор высказал угрозу лишить меня моей прелести. Но, взяв в руки старую, я задумался, где же спрятать любимую?

Вопрос оказался не таким уж и простым, каким представлялся на первый взгляд. Носить с собой не вариант — тогда уж проще не прятать ее вообще. Судя по оговорке Дамблдора, в моих вещах может порыться каждый неленивый, начиная от эльфов и заканчивая сокурсниками. Нет, ничего против последних я не имею и даже не подозреваю их в чем-то таком непотребном, но "безопасность должна быть безопасной". Зарыть где-нибудь в Запретном лесу? Еще смешнее — я не только не буду иметь палочку под рукой, но и, если что, не смогу узнать, что она украдена или уничтожена. Напрашивающийся вариант — спрятать в Выручай-комнате, тоже не без изъяна. Судя по канону, тамошнее хранилище является не банком, с разграничением доступа в зависимости от уровня допуска служащего и личности клиента-вкладчика, а общим складом, где все доступно всем, был бы налицо сам факт знания и посещения. И тот же Дамблдор такой доступ имеет. Интересно, а знал ли об этом Волдеморт? Иначе — в чем идея прятать свой хоркрукс в таком легкодоступном месте? К сожалению, других мест я не нашел и пришлось спрятать палочку именно там. Это было даже в чем-то удобно: потренировался — и здесь же оставил.

— Неправильно, мистер Крэбб. Вы ошиблись во втором такте на два миллиметра влево. Я очень огорчена, мистер Крэбб, что ученик Хаффлпаффа так безалаберно относится к выполнению домашних заданий. Я вынуждена назначить вам дисциплинарное наказание за плохую успеваемость.

— Хорошо, профессор Макгонагалл. Я сообщу мистеру Филчу, что…

— Нет. Нет, мистер Крэбб. Сегодня в вашей помощи нуждается профессор Хагрид.

— Хагрид так Хагрид, — равнодушно пожал плечами я.

И зря. Потому что за трансфигурацией последовала нумерология, где я опять был пойман на несделанном домашнем задании и опять получил отработку, уже на завтра. И тоже к Хагриду.

Не выбились из общего ряда и зелья. Ну, Снейпу, как говорится, сам Мерлин велел гнобить учеников. Он в этом мастер.

— Мистер Крэбб. Надеюсь, победа над несчастным профессором ЗОТИ не вскружила вам голову настолько, чтобы попробовать провернуть аналогичный трюк и со мной? Уверяю вас, эффект будет скорее похож на ваш последний… разговор с мистером Малфоем.

Похоже, Снейпа изнутри душили совершенно противоположные эмоции. Как учитель он хотел из профессиональной солидарности заставить меня драить котлы до второго пришествия Мерлина или хотя бы Волдеморта. Как негласный опекун Драко он мечтал разделать меня на ингредиенты. Но как давняя жертва Мародеров он хотел накинуть моему факультету пару тысяч баллов и даровать вечную… нет, вечную это слишком много, годовую индульгенцию на хождение по Хогвартсу в неурочное время.

Однако возобладал приказ Дамблдора, поэтому на зельях я стал третьим по счету отверженным. Понятное дело, что даже догнать, не то что обогнать, занимающих в этом абсолютные лидирующие позиции Лонгботтома и Поттера мне не светило, но относиться ко Снейп стал заметно прохладнее.

— Ми-и-ис-стер Крэбб, что вы знаете об ингредиентах, входящих в состав молодящего зелья?

— Я знаю, что… — но договорить мне не дали.

— Ка-ак приско-орбно, что вы ничего не знаете. Мало того, что вы абсолютно бездарны в зельях, так вы еще и не собираетесь учить теорию! Что ж… Двадцать баллов с Хаффлпаффа! И раз вы не собираетесь использовать свою голову по назначению, быть может, тыквы профессора Хагрида поделятся разумом с вашей пустой головой?

"Мда. У Драко будет праздник".

Не удивила меня и отработка, полученная от профессора Люпина. Но то, что руны и астрономия принесли мне еще по одной, повергло меня в абсолютное недоумение. Поначалу. Потом-то я все отлично понял. Только профессоры Флитвик и Спраут не склонились перед Дамблдором (а перед кем же еще?) и остались беспристрастными.

Даже самый злобный препод по ТОЭ или инженерке в институтские времена на незачетной неделе не валил меня так. Легко подсчитать, что за оставшиеся четыре учебных дня второй недели обучения я заработал, не считая месяца от Дамблдора, гораздо больше наказаний, чем физически мог отработать. И если так дело продолжится, то мне придется после выпуска еще пару-тройку лет пахать своеобразным — без стола и крова — трудником в Хогвартсе. Впрочем, я думаю, что когда директором станет Амбридж или Снейп, все мои долги по отработкам сгорят в момент.

Кстати, а что будет, если на отработку прийти, но не работать? Хм… Спрошено — попробовано. Мне ее просто не зачли, вот и все. Очень любопытно получается. А зачем вообще тогда выкладываться на отработках? Примитивнейший вопрос, пришедший в голову, и главное, вовремя: на третий год отработок. "На второй день вождь индейцев Орлиный Глаз обнаружил, что у тюремной камеры нет одной стены". М-да. Нет, конечно, может быть, мне аттестат не дадут с долгами и в Хогсмид не пустят, но… Что мне этот аттестат и вшивая деревушка магов? И с тем, и с другой очень просто и быстро может решить проблему Волдеморт. А если меня оставят отрабатывать долги летом... О-о-о! Это было бы восхитительно!

Помимо количества отработок, меня, судя по всему, дополнительно было решено придавить их неприятностью. Теперь, как и озвучила Макгонагалл, отправляли не к Филчу, с которым у нас после прошлых лет "установился полный консенсус", а к Хагриду. А полувеликан, как никто другой, умел выполнять приказы. Сказано: поить чаем и кормить кексами Поттера, он — поит и кормит. Сказано: гнобить неугодного бывшего слизеринца — будет гнобить. Скажут: потерять ночью в Запретном Лесу — потеряет...

Работа, что мне доставалась каждый день в качестве дисциплинарного наказания, была предельно грубой и выматывающей. И делать ее приходилось как обычному магглу, без всякой волшебной палочки. Вот где я взвыл, помечтав об овладении беспалочковой магией, но увы. Копать землю, возить навоз и удобрять посадки, убирать клетки и вольеры за всяким зверьем, колоть дрова, а уж катать огромные тыквы… Скажем так, на первом курсе сейчас учились девочки такого роста, что некоторые тыквы им вполне подошли бы по размеру в качестве "кареты Золушки" и без всяких сказочных крестных матерей.

Причем дождь ли, ветер ли (хорошо, снега нет пока), я вкалывал независимо от своего желания, как раб на плантациях. Ну а простуда… Бодроперцовое зелье всегда в наличии в Больничном крыле, а хаффлпаффцы к товарищу, изображающему раздраженного дракона у них в гостиной, уже попривыкли.

В последние разы простодушный полувеликан, не сильно подкованный во всяких интригах и не знающий, чем меня занять, просто заставлял меня носить камни, предназначенные для ремонта стен и дорожек в Хогвартсе и на прилегающих территориях, из одной кучи в другую. То есть: по четным дням я таскал камни слева направо, по нечетным — справа налево. Хотя да, скоро же выпадет снег, снимающий любые проблемы по трудоустройству. Его убирать можно вечно.

Короче говоря, мне во всей красе показали широкую улыбку "системы", которая с моего угла обзора оказалась так похожа на злобный оскал.

На чем я держался? На злости. Почему не шел "сдаваться" Дамблдору? Из-за глупости и гордыни. Хорошо еще, что меня никто не подначивал, а то счетчик долга отработок закрутился бы у меня, как вентилятор.

Кстати о любителях подъебывать. Отдельно следует отметить поведение гражданина Малфоя-младшего. У бедного Драко (хотя какой он бедный — гад он еще тот!) по его личному гороскопу наступил "год Эмо". Слизеринцу древней фамилии приходилось позволять пускать себе кровь, носить бинты, показательно страдать, плакать и быть в вечной депрессии от всего этого. Даже шпильки в адрес Поттера получались какими-то тусклыми, без огонька как раньше.

С другой стороны, считая себя в некотором роде экспертом в магических ранах, должен сказать, что не так уж и сильно Драко преувеличивал серьезность своего ранения. Без воздействия волшебных эликсиров (хм, странно, почему лорд Малфой не подсуетился) ему приходилось заращивать полученные от гиппогрифа очень глубокие царапины на руке естественным образом, как обыкновенному магглу.

Кстати, небольшая хохма канона, которую я осознал в полной мере только сейчас. Драко подранили на первом занятии по УЗМС, то есть в первых числах сентября, второго, если быть абсолютно точным. Двадцатого апреля следующего года Комиссия по обезвреживанию опасных магических существ постановила казнить гиппогрифа, и только шестого июня приговор было решено привести в исполнение. Либо старшего Малфоя круто взбесили, что он бился в закрытую дверь почти год (девять месяцев! родить можно за это время!), либо Дамблдор в очередной раз убил одним выстрелом сразу пяток зайцев. И Поттеру приключение обеспечено, и Малфой-старший выложился, и Малфой-младший приутих, и Сириус эквивалентную транспортную замену вместо подрезанного Хагридом летающего мотоцикла получил, и министр в лужу посажен, и с крысой все удачно получилось.

О, тут еще один нюанс. Его Крысейшество Пидер Педикгрю Первый. Неужели грандмастер трансфигурации (а значит, обязательно анимаг) и великий волшебник Альбус Дамблдор никогда не заподозрил в животном собрата-анимага? А ведь крыса раньше принадлежала Биллу и Перси, то есть "проучилась" с ним в Хоге ой как много курсов! А судя по тому, что Персиваль Уизли стал префектом школы, директор бросал в сторону этого студента не один пристальный взгляд. И параноик Моуди, собрат по Ордену, что, ни разу своим глазом не посмотрел, будучи в гостях у Уизли? Ой не верю я, что Дамблдор не знал. Не те кресла он занимает, чтобы допускать такие проколы на ровном месте. Стопроцентно знал. Но и подозревать Дамблдора в чем-то нехорошем так сходу не стоит. Скорее всего, следуя максиме "держи врагов близко", директор просто решил поместить Питера под колпак, чтобы с высочайшей достоверностью отслеживать его действия. Есть ли вообще на свете место, где Дамблдор сильнее, чем в своей школе? Куда побежит Питер? Где прячется его Хозяин?..

Как бы ни казалось со стороны, но не все в моей жизни было так уж плохо. Отрадой дней моих тяжелых стал факультет и одноклассники. Кто бы что бы там ни говорил, но идиотов среди моих однокурсников не было. Не то воспитание и уже не тот возраст. А уж распознать открытую травлю меня любимого всеми преподавателями и вовсе не составило им никакого труда.

Пытаясь компенсировать мне неприятности от учителей, одноклассники (думаю, не без прозрачного намека декана Спраут) как-то раз устроили общую прогулку к Черному озеру. Там мы вдесятером расположились на трансфигурированных стульчиках и за веселой беседой употребили взятые с кухни пирожки, запивая их чаем из термосов. Чтобы не было совсем холодно, внутри своего полукруга мы разожгли небольшой костерок, который придавал окружающей нас суровой шотландской природе некую долю уюта.

То ли я настолько "помолодел душой" (читай — отупел), то ли дети повзрослели, но теперь я мог относительно спокойно общаться с ними на серьезные темы. В таких вот разговорах подростки выбалтывали просто море инсайдерской информации, которая после проверки могла очень сильно облегчить мне жизнь в будущем.

А потом до меня внезапно дошло, как такие посиделки можно сделать еще более приятными.

Для этого мне понадобилось в течение целой недели тратить все свое свободное время на подготовку к пикнику. Также пришлось немного вложиться галеонами, слегка нарушить Кодекс Хогвартса и чуть-чуть позаниматься контрабандой. В результате, подключив одноклассниц и Седрика, как старосту и мастера трансфигурации, мне удалось создать, без лишней скромности, нечто невероятное.

В маленькой бухточке Черного озера, прикрытой небольшими холмами от чужих взоров, моим планированием, мастерством Седрика Диггори и оформительским вкусом Ханны Эббот было подготовлено… оно.

Основой места для пикника стала огромная беседка приблизительно на восемьдесят посадочных мест. Столы и сиденья располагались как бы амфитеатром, открывая через отсутствующую стену прекрасный вид на воду и берег озера. Беседка была на первый взгляд простоватой работы, но если присмотреться, то можно было оценить и стоимость благородных пород древесины, пошедших на строительство, и прихотливую резьбу, украшающую столбы и венцы, и тонкую обработку деталей. Внутренняя же отделка радовала яркими цветами и удобством использования, а развешенные утепляющие заклинания позволяли скинуть верхнюю одежду и погреться.

Перед выходом из беседки прямо на галечном берегу озера располагалась вторая важная составляющая места для пикника. Нарочито грубые лавки и столы соседствовали с обложенными крупными камнями кострищами. Кстати, именно на этих примитивных очагах и предполагалось готовить всю еду. Подразумевалось, что в случае плохой погоды можно дружно посидеть в тепле и на мягком в беседке, а если хочется "суровых первобытных условий", то следует спуститься к огню.

Теперь перехожу к меню. Мне удалось достать пару бараньих и поросячьих туш для жарки на вертеле, а также много отличной вырезки для барбекю. Не были забыты и заранее заказанные в Хогсмиде кровяные колбаски и сосиски, сделанные по старинным рецептам, то есть из мяса в кишках, а не из пластмассы, бумаги и сои, как современные маггловские. В качестве гарнира шел черный хлеб из муки грубого помола (кстати, он же согласно требованиям максимальной аутентичности использовался в качестве тарелок), картофель, печенный в золе (как я по тебе соскучился, родной), зелень и сырые овощи. Запивать это все планировалось глёгом, глинтвейном или пуншем. Из безалкогольных (хотя сколько там алкоголя остается после нагрева — слезы, если не литрами в себя вливать) напитков был крепкий черный сладкий чай. Вкуснейший напиток, который может быть заварен только на природе в котелке на костре. Кто не пробовал, очень много потерял.

Все это удовольствие обошлось мне в двести галеонов и бутылку хорошего огневиски Филчу, который поделился "списанными" и "испортившимися" продуктами из кладовых Хогвартса. Смешно, но и беседка, и ее внутренняя обстановка — все "в девичестве" были обычными маггловскими кукольными домиками и дорогими детскими конструкторами. Собранные и склеенные модельки были просто увеличены старшекурсниками с помощью заклинания Энгоргио, а после были обратно уменьшены и заняли почетное место на полке в гостиной факультета. В качестве напоминания и ценного оборудования.

Приглашенная мадам Спраут, хоть и понимающе отказалась присутствовать, все же смогла устроить так, чтобы дементоры нас не потревожили. С кем она об этом договаривалась, я не знаю.

Мою задумку ждал ошеломительный успех. Дети были в полном восторге от необычности происходящего, что лично для меня было очень странным. Уж чем-чем, а пикником застрявший в средневековье магический мир, на мой взгляд, удивить должно быть очень сложно. Но, оказалось, нет, не сложно.

Пища получалась грубоватой, мясо пере- или недожаренным и жестковатым, но именно этого детям, привыкшим к рафинированной готовке домовых эльфов, явно и не хватало. Отдельным бонусом шла возможность самостоятельно приготовить еду. Пожарить на огне самому себе хлеб или сосиску, а потом ее тут же съесть — что может быть привлекательнее для ребенка? Сам проходил, так что хорошо знаю, о чем говорю.

Остальные факультеты на праздник приглашены не были, несмотря на намеки наших старшеклассников и старшеклассниц, имеющих там пассий и друзей. Единственным исключением оказался гриффиндорец Колин Криви, который как раз тестировал свою новую колдокамеру, бегая с ней наперевес по пятам за Поттером. Вот за эту самую камеру его и пригласили. Тот вдоволь нащелкал колдографий для будущего нашего факультетского альбома, после чего был утащен знакомыми второкурсниками к костру. Насыщаться.

В итоге к вечеру все наелись, напились (а некоторые особо продвинутые и напились), наболтались и дружной сытой толпой отправились в замок. Там я незаметно передал Филчу несколько хороших кусков мяса, зажаренных лично для него, и термос с крепким глинтвейном.

Подобные самодеятельные пикники, пока еще позволяла погода, быстро стали широко популярными среди всех факультетов. А уж после того как я показал детям, что можно не просто посидеть за костром, а, например, поесть и попить горячего, и вовсе приобрели просто дикую привлекательность. Правда, в полном факультетском составе мы больше никогда не собирались. Мадам Спраут прямо сказала, что директор требует для укрепления межфакультетских отношений присутствия учеников со всех факультетов, а я не собирался за свои деньги кормить Малфоя и Уизли и оплачивать в обязательном порядке имеющий последовать за выпивкой пьяный дебош с дракой. Впрочем, продолжать собираться мелкими внутрифакультетскими группками нам никто не запрещал.

— Роджер! Роджер Дэвис, постой! — девичий голос окликнул на перемене идущего по коридору ученика Рейвенкло, который и без этого был далеко не обделен женским вниманием. Парень обернулся и расплылся в улыбке.

— Чего тебе, малышня?

— Роджер! Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты меня так называешь!

— Ты такая милашка, когда дуешься! У-ти, какие щечки! Дай я тебя потискаю!

— Наследник Дэвис! Будьте любезны вести себя согласно общепринятым правилам поведения…

— Ай-яй-яй! Какая строгая змейка! — и рывком Роджер Дэвис добрался до щечек, которые любил тискать с самого первого дня, как только увидел свою новорожденную сестренку. Да-да-да, еще умещаясь в пеленках, маленькая Трейси уже имела очень миленькие щечки.

— Ай! Отпусти меня! Хватит! Да отпусти ты меня! Брат! Хватит, я сказала! Петрификус Тоталус!

— Протего, — закрылся щитом рейвенкловец. — Оу! У моей маленькой змейки режутся зубки?!

— Хватит, брат! Мне совсем не до шуток.

Трейси тяжело вздохнула, убрала палочку и пошла дальше по коридору.

— Что с тобой, сестренка? Тебя кто-то обидел? Нужно провести воспитательную работу? — догнал ее Роджер.

Трейси остановилась, убедилась, что коридор визуально пуст в оба конца, и пальцем поманила брата к себе. Тот подошел и вопросительно посмотрел на нее.

— Проверь коридор.

Поняв, что дело серьезно, он кивнул и, сопровождая слова сложными движениями волшебной палочки, произнес:

— Хоменум Ревелио! Вроде чисто. Так что ты мне хотела сказать?

— Сегодня я видела посиделки хаффлпаффцев. И там были не только одноклассники Винса… Но и одноклассницы!

Роджер молча закатил глаза к небу. "Зов крови" — вещь совершенно жуткая. Когда сама Мать-Магия толкает тебя в объятья к какому-то человеку, отключаются абсолютно все мыслительные способности. К счастью, бывает такое очень редко, иначе… Вон, один сквиб в свое время написал знаменитую у магглов трагедию по мотивам абсолютно реальной судьбы наследника и наследницы двух враждующих магических семей.

Печально, что его сестре так не повезло. Или еще повезло, как посмотреть. Сохни она по Малфою или Поттеру, все было бы совершенно безнадежно. А тут всего лишь какой-то Крэбб. Пусть наследник и древний род, но зато сейчас они нищие и опальные. Заполучить такого не особенно сложно. Правда, пока все еще не очень-то получалось, но и не то чтобы Дэвисы так уж старались, да и время, как говорится, терпит. На Крэбба никто не претендовал, уж об этом от своих многочисленных подружек со всех факультетов Роджер был отлично осведомлен. Но это пока. В нынешнем учебном году Крэбб сильно изменился: вытянулся, похудел, загорел и повзрослел, так что вполне возможно, тревоги сестренки не лишены оснований. Женское нутро оно такое, гораздо чутче мужского.

— Я видела, как на него смотрела эта Мун, с которой он сидит на зельях! И Боунс!

Роджер задумался. Хаффлпаффок он, как любитель и ценитель девичьей красоты, очень уважал. Уважал настолько, что старался обходить "барсучих" стороной. Были у него… прецеденты расставания.

Проще всего было прекратить отношения с девушками родного факультета. Да, потом могли быть некоторые неприятности, но обычно "воронихи" имели достаточно спокойный (если не сказать фригидный) характер. Хотя и среди них попадались горяченькие штучки. Слизеринка за поруганные чувства зло отомстит, гриффиндорка устроит громкий скандал на весь Большой зал, а вот хаффка… Хаффка, если ты ей нужен, просто тебя не отпустит. Ни просто, ни сложно не отпустит. "Вцепится, подобно тотемному зверю своего факультета, и будет держать около себя! Полгода! Полгода я потратил в прошлом учебном году, чтобы расстаться с девушкой с факультета Хельги Хаффлпафф!" — от воспоминаний Роджер Дэвис аж непроизвольно передернулся.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? Влюбил в себя всех барсучих?

— А ты сможешь, братик? Ну пожалуйста, что тебе стоит?

— Это был сарказм!

— От тебя нет никакой пользы! — надулась Трейси.

— Но-но! Мне уйти?

— И ты бросишь свою любимую сестренку в слезах? Что скажут тебе папа и мама, когда узнают?

"Вот и дождался! Не заметил, как из миленькой младшей сестренки выросла полноценная стерва! — подумал Роджер. В последнее время Трейси научилась просто мастерски сворачивать кровь. — Чертов Крэбб! Испортил мне сестру. Хорошо еще, что не в том смысле. Или плохо? Поймали бы его за, мда, за это самое и спокойно бы оженили…"

— Хорошо, Трис. Что ты хочешь от меня?

— Достань Кровь Страсти.

— С ума сошла? — поперхнулся брат.

— Я знаю, что сможешь…

— Мощный темномагический приворот? Штраф от двух тысяч галеонов за хранение, а за изготовление или применение — до месяца Азкабана? По розгам соскучилась?

— Я в своем праве! Он подставил меня с Малфоем! Сделаешь? Или я попрошу маму! А еще лучше — папу.

Представив, что выскажет ему отец за такие интересы любимой дочери, Роджер в очередной раз содрогнулся. "И за что, за что я родился старшим братом и наследником?"

— Где я тебе его достану?

— А разве у тебя не осталось? Ну… С того раза…

Роджер покраснел и отвернулся. Вспоминать о совершенных по молодости глупостях было очень неприятно и стыдно.

— Нет, — отрицательно мотнул он головой. — Не осталось.

— Но ты же покупал его где-то тогда…

— Моего поставщика арестовали. Уже давно.

— Я поспрашиваю на факультете, они наверняка дадут адресочек…

— Может, и купишь тогда через них?

— Тогда я пошла писать папе письмо!

— Хватит выкручивать мне руки! Я согласен! Только, чур, покупка за твой счет!

— И кровь.

— Что "и кровь"?

— Ты совсем отупел?! Его кровь мне для зелья добудь!

— Ты в своем уме? Чтобы я…

— Я думаю, ты сможешь найти на Гриффиндоре пару девчонок, которые пойдут на такое ради твоего внимания. Но только гриффиндорок, чтобы он не догадался!

— А то он не догадается потом, когда почувствует к тебе непреодолимое плотское влечение?

— Потом будет поздно!

— Ты что? Решилась на… — задохнулся Роджер. — Точно по розгам соскучилась! Похоже, писать письмо папе нужно идти мне! В конце концов, если ты хочешь пообщаться с Крэббом, то почему бы тебе не попроситься в компанию к той же Боунс…

— А как бы ты среагировал, если бы такое предложила тебе твоя любимая Алиса? Разделить ее внимание с парой других парней…

— Я бы ответил, что я человек широких взглядов и не против втроем…

— Пошляк ты, а не человек широких взглядов, Род! И ведь как только язык поворачивается говорить такое в присутствии молодой, целомудренной, младшей сестры?!

— Целомудренные младшие сестры не заказывают зелья из ассортимента борделей!

— Так ты сделаешь?

— Да! Сказал же! Отстань от меня и больше ни о чем не проси! Это в последний раз, поняла?

— Хорошо, — согласно кивнула Трейси.

Вот только оба собеседника отчетливо понимали, что это далеко не последняя просьба, исходящая от сестры. И что следующие Роджеру придется тоже, что бы он там сейчас ни говорил, все так же смиренно выполнять.

"Эх, тяжела же ты, ноша старшего брата… Да… Тяжела… Но, извини, сестренка, я все же вынужден проинформировать лорда Дэвиса о твоем, хм… интересе".