Рики-Тики-Тави. Часть вторая (джен)

День не задался с самого утра. Роуз давно решила не идти на торжественный прием в честь двадцатилетия победы, куда были приглашены выпуски целителей, полевых целителей и авроров. На этот чудесный майский день у неё были совершенно другие планы — например, летать над поместьем, пока силы не кончатся.

Полеты без метлы Роуз освоила ещё на последнем курсе Хогвартса. Она тогда просила, чтобы Тедди её страховал — совсем без страховки было стрёмно. Иногда даже удавалось летать без палочки, но тогда сил уходило гораздо больше. Роуз предполагала, что причина в малом количестве тренировок. Собственно, тренировкой она и собиралась заняться, сухо сообщая всем любопытствующим, что не идёт на приём. Родители, конечно, не одобряли такого её решения, но, как и в течение всей этой недели, держали своё мнение при себе.

— Ох, Роуз, — мама лишь вздохнула, когда Роуз утром вошла в столовую с опухшими от бессонной ночи глазами. Сегодня ей не спалось: она всё ворочалась с боку на бок, а под утро взяла последний выпуск "Вестника целителя" и остаток ночи провела за чтением.

— Мам, я только за дипломом и обратно, — устало нахмурилась Роуз, — потом высплюсь, честно.

— На приём точно не пойдешь? — папа внимательно посмотрел на неё.

Вместо ответа Роуз пожала плечами, допила чай и отправилась на церемонию, едва не забыв надеть парадную форму. Она с трудом дождалась конца церемонии — у неё не было настроения выслушивать пафосные речи, а Мэрайя стояла слишком далеко, чтобы с ней перешептываться. Спасибо, что хоть авроров не было!

Наконец, когда эта мутотень закончилась, Роуз трансгрессировала в поместье и торжественно, вместе с родителями, повесила диплом младшего целителя на стену в своей комнате. Правда, после этого честно сказала, что хотела бы немного побыть одна. Родители грустно переглянулись и вышли из комнаты.

Как же все по-дурацки вышло! Роуз поссорилась с Кевином. В результате она вернулась обратно в поместье — временно, пока не найдет себе жильё. Мама с папой предлагали ей любую помощь, в том числе и денежную, но Роуз упорно отказывалась. Родители вроде бы были рады, что Роуз жила сейчас с ними — по крайней мере, они так оба утверждали.

— Роуз, это твой дом, — повторяли они на два голоса.

Роуз не нравилась сложившаяся в отношениях с Кевином ситуация — она не понимала, что произошло. Просто Кевин в тот вечер, когда она вернулась домой после своей пешей прогулки по Лондону, начал обвинять её в какой-то ерунде, настолько абсурдной, что даже и представить трудно!

Сидя в одной из гостиных, Роуз досадливо скривилась и отпила из чашки. В огромном доме было пустынно и тихо. Родители у себя готовились к приёму, Драко в своём кабинете занимался очередным артефактом.

Роуз тяжело вздохнула, отгоняя воспоминания. Всё, с Кевином они расстались, и баста!

Хотя как обидно было выслушивать его бред!

— Где ты была?! — заявил он ей прямо с порога, едва она вошла в дом. Он был в парадном, идеально отутюженном костюме, что абсолютно не вязалось с его раздражённым выражением лица.

— И тебе здравствуй, — отозвалась она, немного оторопев. На кухонном столе стояли любимые Роуз фиолетовые тюльпаны в красивой вазе.

— Ты даже не удосужилась меня разбудить, — Кевин посторонился, пропуская её на кухню, — я добываю тебе по всему городу цветы, а тебе совершенно плевать на меня!

— Кевин, но ты сам не реагировал на мои сообщения, — Роуз подогрела воду в чайнике и сделала попытку обнять Кевина.

Он отошёл от неё подальше, нервно меряя шагами кухню.

— Кевин, — мягко окликнула его Роуз, используя манеру разговора для нервных пациентов. — Кевин, что случилось?

— Я недостаточно хорош для тебя, а, Роуз? — он остановился и посмотрел ей в глаза. — Как же: магглорождённый — и мисс Малфой! Благороднейшая из древнейших!

— Кевин, какая муха тебя укусила? — Роуз устало опустилась на стул, ошарашенная его словами.

— Меня достало, что по утрам ты шепчешься со своими родителями и требуешь от меня уважения к ним! — Кевин сделал им обоим чай. — Я так не могу, Роуз, я устал! Устал от твоей холодности! От твоих капризов, в конце концов!

— Кевин, — Роуз снова окликнула его, пытаясь понять, что случилось.

— Роуз! Я очень тебя люблю, но я устал, понимаешь? — он заговорил резко, другим тоном, усталым и снисходительным. — Я живой человек! Ты не жалуешь моего отца, моих друзей, но требуешь уважения к своим. Ты стыдишься перед ними моей магглорожденности!

— Кевин, ты же знаешь, что это не так, — Роуз не теряла надежды достучаться до любимого человека, — Я люблю тебя, я не стыжусь тебя и твоих корней, Кевин!

— Этого недостаточно, — Кевин качнул головой, — Ты не уважаешь моего отца, а, значит, ты не уважаешь меня! — он нервно стиснул пальцы, — На днях мы с ним говорили об этом, и я понял, что он прав!

У Кевина под глазом задёргалась беспокойная жилка — так бывало у него всегда, когда он говорил об отце. Он рассказывал, что это жутко раздражало его отца. "Ты мальчик или беби-бон?" — спрашивал тогда этот человек у Кевина.

— Тебе надо пересмотреть своё поведение и отношение ко мне, Роуз, — он положил ей руки на плечи и посмотрел в глаза сверху вниз.

Роуз устало сбросила его руки. Подобный разговор у них уже был, и не один.

— Я думаю, нам нужно отдохнуть друг от друга, — Роуз постаралась произнести это твёрдо, сглатывая непрошеный ком в горле. Ну почему Кевин такой? Почему у них всё так наперекосяк?

— Знаешь, что это значит, а, Роуз? — Кевин усмехнулся, криво и зло. — Ты любишь меня недостаточно! — и с громким хлопком трансгрессировал.

Роуз будто бы в полусне собрала свои вещи. Комок в горле не желал рассасываться, как бы она не сглатывала. Лишь прибыв в поместье и оказавшись в своей детской комнате, Роуз тяжело вздохнула и вытерла пару непрошеных слезинок. Плечи мелко тряслись, и в тот вечер она никак не могла согреться. Чувство этого странного холода не покидало её всю эту неделю. Не покидало даже сейчас, в столь значимый для Роуз день.

Роуз поёжилась, вскочила и нервно прошлась по комнате. Она решительно не понимала Кевина. Особенно его отношений с отцом!

"Почему его отец вечно дает Кевину советы, которые тот воспринимает как откровения Мерлина?!" — раздражённо думала Роуз, подходя к окну. В саду бурно цвели вишни, наливались цветом яблони. Роуз поневоле вспомнилась строчка из стихотворения, которое ей как-то читал Кевин:

— И деревья в цветы окунутся, как в снег, — задумчиво процитировала она. И тяжело вздохнула.

Да, у Кевина в семье всё было непросто. Отец у него был военный, офицер королевской армии — и очень мерзкий тип, на взгляд Роуз. Как рассказывал сам Кевин, его отец очень хотел сына. Роуз не понимала этого, но не собиралась это обсуждать с мистером Дэниэлсом. А тот пару раз пошутил при встрече с Роуз, что её отец наверняка понимает то разочарование, которое мистер Дэниэлс испытал, когда первой в семье у него родилась дочь. После этого Роуз очень хотелось уйти с той встречи и вымыться с жесткой мочалкой. Но она тогда сдержалась. Ради Кевина.

— Твоя подружка не очень-то мной довольна, а, сынок? — Роуз с омерзением вспомнила слова хищно осклабившегося мужчины. К сожалению, Кевин и его отец были слишком похожи — и, видимо, не только внешне. Кевин ещё в школе упоминал, что отец муштровал всю семью. А когда Кевину было семь, его мама просто ушла, вместе с детьми. Был развод, и Кевин захотел жить с отцом. Потом он сожалел о своем решении — мистер Дэниэлс не давал ему видеться с мамой вплоть до семнадцатилетия. Роуз было жаль Кевина, особенно когда она думала о том времени, когда он был совсем ещё мальчиком. Но это не оправдывало его неистового желания, периодически просто накрывающего его — угодить отцу. Наверное, Роуз была права, когда ушла из их квартиры.

Роуз передернула плечами и решительно вышла из комнаты — она хотела потренировать полёты, вот этим и надо заняться. Не предаваться пустым размышлениям о Кевине, а заняться делами, раз дядя Грегори чуть ли не насильно отправил её в отпуск на неделю, а сам на время празднеств по случаю годовщины победы уехал в Рим.

Легкий майский ветер трепал волосы и одежду Роуз, день был солнечным и ясным. Роуз под дезиллюминационным заклинанием летала до изнеможения, до боли в мышцах, до обветренной кожи на лице и руках. Наконец под вечер она села на траву, недалеко от Стоунхенджа, рассматривая весеннее небо, на котором были едва видны первые звезды. Чувство приятной усталости охватило Роуз, и она растянулась во весь рост. Однако послышались чьи-то голоса — двое влюбленных ворковали друг с другом. Благостное настроение, охватившее до этого Роуз, сменилось ностальгическим. Она вскочила на ноги, встряхнула волосами и не заметила, как спало дезиллюминационное заклинание.

— Ой, там леди Винтер, — с холма послышался детский восхищенный голос. Роуз с сомнением себя оглядела — ну да, кожаные штаны, льняная рубашка и растрепанные волосы. Её облик действительно чем-то напоминал образ книжного персонажа, особенно в кино — маггловского развлечения, куда они ходили с Кевином. Роуз подняла глаза и увидела девочку, с восхищением на неё смотревшую.

— Вы косплеер, да? — утверждающе спросил ребёнок. Роуз пожала плечами, думая, как бы ей незаметно трансгрессировать. К её счастью, девочку позвал взрослый голос.

— Мэгги! Маргарет! — и ребёнка будто бы сдуло ветром. Роуз воспользовались этим и трансгрессировала домой. Дома были только эльфы — Элти суетилась, приговаривая:

— Мисс Роуз себя загонит! Мисс Роуз не думает о госпоже Нарциссе и об Элти!

Роуз чмокнула в лоб эльфийку, зардевшуюся от такого, и отправилась спать, надеясь хотя бы выспаться. Она проснулась среди ночи в холодном поту — ей снова снилась безумная Беллатрикс. Она просто смотрела на Роуз, будто бы изучая её. Почему это напугало Роуз, она не могла объяснить. Во сне у неё не было ни палочки, ни какой-либо возможности спрятаться или уйти. Куда бы Роуз ни поворачивалась, Беллатрикс оказывалась перед ней. Глаза женщины горели странным огнем — кроме безумия, там еще была горечь, обреченная решимость. Роуз забылась тревожным зыбким сном лишь под утро. Она спустилась на завтрак, полностью разбитая. Драко и Астории уже не было — за столом сидели лишь родители. Они оба были мрачны и сосредоточены.

— Приём прошёл неудачно? — осторожно спросила Роуз, с тревогой вглядываясь в мамино лицо. Нарцисса была явно напряжена, по лицу её скользила нервная улыбка, совершенно не характерная для неё.

— Просто мы получили подтверждение очень неприятным новостям, — мягко сказала мама, переглянувшись с отцом.

Роуз, намазывавшая тост апельсиновым джемом, с изумлением посмотрела на них:

— Вы сейчас про амнистию для некоторых Пожирателей?

Мама кивнула, а папа тяжело вздохнул и произнес:

— Да. Нас беспокоит выход на свободу Рудольфуса Лестранжа. Это долгий разговор, Розмари. Поешь, а потом нам придётся поговорить с тобой.

Роуз недоуменно пожала плечами:

— Да что тут такого?

С трудом заставив себя позавтракать — кусок не лез в горло — она вопросительно посмотрела на родителей.

— Давайте поговорим в кабинете, — мама выглядела так, будто бы собиралась нырять в холодную воду.

Они прошли в кабинет, Роуз по привычке забралась с ногами на диван.

— Роуз, — Нарцисса нервно облизала губы, потом села рядом, — мы тебя очень любим, ты наша дочь, но из-за этой амнистии... — мама прервалась, папа заботливо подал ей воды:

— Цисси, давай я, — Нарцисса сделала глоток и мотнула головой:

— Нет, я сама.

— Что происходит?! — Роуз со страхом посмотрела на родителей — о чем они сейчас говорили?! Нестерпимо чесался шрам. В горле пересохло.

— Роуз, двадцать лет назад я, вернее, мы, обманули весь мир, сказав, что я родила тебя, — мама смотрела ей прямо в глаза. Роуз показалось, что мир вокруг неё только что рассыпался со стеклянным звоном. Что это значит, что такое сейчас сказала мама?

— Мам, ты заболела? — Роуз растерянно посмотрела на родителей. Что это за кошмарный сон?!

— Роуз, ты наша родная, наша любимая дочь, — мама осторожно коснулась её плеча, — но тебя родила моя сестра, — в этот миг Роуз почувствовала безумную надежду, что сейчас прозвучит имя тёти Меды, но мама произнесла совсем другое, тоном, не оставлявшим надежд: — Беллатрикс.

В этот момент Роуз показалось, что у неё вырвали легкие. Это всё было настолько невозможно, настолько немыслимо, что Роуз отчаянно пыталась проснуться.

— Роуз, — Нарцисса почти силой развернула к себе лицо дочери и посмотрела в глаза, — ты наша дочь. Но ты должна знать правду, причём всю. Если мы не скажем тебе, то тебе скажет Лестранж.

Роуз очень хотела бы сказать родителям, что они лгут, что они сошли с ума, но она чувствовала, что они говорили правду. Они в это верили.

— Что ещё ты хочешь сказать? — каким-то чужим голосом, не до конца сознавая, что происходит, выговорила она, — Мой отец — Лестранж?

Мама качнула головой и медленно произнесла:

— Тебя зачал Том Марволо Риддл моей сестре Беллатрикс, урождённой Блэк. Именно поэтому ты можешь говорить со змеями, поэтому у тебя такие потрясающие способности к легилименции.

Нарцисса и Люциус выглядели постаревшими на десять лет. Резко заострились черты лица, искаженные болью. Роуз отмечала это механически. Время растянулось — секунды казались часами, и в эти часы Роуз падала в бездну без лёгких и сердца. Мама молча обняла её, Роуз чувствовала не то свои, не то её слезы. Сказанное было правдой, и эта правда стала ядом для Роуз.

Роуз не смогла сдержать полустона-полувсхлипа. Прежний мир разрушился, похоронив её под обломками.