Рики-Тики-Тави. Часть вторая (джен)

Двадцать четвертое декабря Александра Корабелл провела, патрулируя коридоры. В эти каникулы она испытывала горячую благодарность к родителям, забравшим своих чад. Особенно к родителям слизеринцев — хоть одной головной болью меньше. Малое количество детей, оставшихся в Хогвартсе, даже не пыталось убиться с помощью неправильно сваренного зелья, как было в прошлое Рождество. Или превратить себя и товарищей в оленей, как было два года назад, в первый её год преподавания здесь. "В общем-то, этот день прошел более, чем сносно", — отметила Александра уже вечером, сидя в кресле у камина. Профессор отставила коньяк, которым отмечала Сочельник, подошла к окну. Тоненький слой снега поблёскивал на улице, отражая свет из окон. Александра открыла окно, с удовольствием вдыхая холодный зимний воздух. В комнате было душно — она слегка перетопила камин.

Отвернулась, посмотрела на карту, висящую на стене. Карта — точное изображение Хогвартса и всех его обитателей. Огромным плюсом этой карты было то, что она подписывала действия, совершаемые объектом. Когда Александра только собиралась работать в Хогвартсе, отец — по её просьбе — помог ей в создании этого артефакта. Папа, когда не занимался кораблями, мастерил различные магические вещи. Именно он сделал её магическое кольцо вместо волшебной палочки, сломанной в первый же год работы в Аврорате.

Сейчас всё было спокойно. Вон Флитвик, они с МакГонагалл беседуют в её кабинете. Не то чтобы Александре нравилось шпионить за коллегами: определённо нет. К тому же она честно предупредила всех преподавателей о карте. А вот ученики... Ну, это, пожалуй, не самая плохая возможность приглядывать за ними. Особенно, если учитывать травлю младших курсов Слизерина. Профессор передёрнула плечами, вспомнив об этом. Она потратила два с половиной года, убеждая директрису в том, что между традиционным соперничеством домов и травлей одного факультета тремя другими большая разница. Профессор МакГонагалл, загруженная административными обязанностями при полной учительской нагрузке, никак не могла поверить Александре. Или ей очень не хотелось этого делать?

Профессор Корабелл методично и упорно собирала статистику всех студенческих ссор и драк. Она перелопатила архивы, начиная с девяносто пятого года, чтобы точно доказать, что не ошибается. С сентября девяносто восьмого года подавляющее большинство стычек происходило со слизеринцами или с детьми тех, кто был замешан в войне с Томом Риддлом. Да, не всегда эти два множества совпадали, но общая картина получалась печальной. Минерва долго отмахивалась и от этой статистики, и от слов Совета попечителей. Однако, когда МакЛагген сломал нос девочке Малфой, директриса задумалась. После этого она согласилась с необходимостью сопровождения факультета Слизерин. Наверное, не последнюю роль здесь сыграло и то, что Эдвард Люпин — свидетель — утверждал, что это было именно намеренное нападение на Дельфини Малфой.

— Мы просто стояли, а они решили напасть, профессор! Дайте мне сыворотку правды, если не верите! — мальчик чуть ли не кричал на профессоров, пестря всевозможными цветами волос.

Иногда Александре казалось, что Малфой и Люпин, слизеринка и гриффиндорец — редкое сочетание — кого-то напоминают старому педагогическому коллективу. И МакГонагалл, и Флитвик, и лесник Хагрид так странно смотрели им вслед, будто бы видели вместо них кого-то ещё.

Александра поморщилась как от боли, вспоминая осень. Для всего педагогического коллектива оказался болезненным ударом поступок Роули. Почти удавшаяся попытка убийства. Тогда наконец МакГонагалл вынужденно согласилась, что атмосфера в школе не просто нездоровая, но действительно взрывоопасная. А ведь вначале она возмущалась самоуправством Александры, услышав, что та вызвала авроров! МакГонагалл первой хотела поговорить с пострадавшей — все той же Малфой. Директриса считала необходимым понять, что же произошло на самом деле. Может, у детей дуэль была или ещё что.

Корабелл горько усмехнулась. Дуэль. У пятикурсника и первокурсницы. Тем не менее, Минерве пришлось признать: травля есть. Директриса болезненно это все переживала, подумывала даже об отставке, но кому бы это помогло?

Александра уселась с ногами на подоконник и закурила трубку. Конечно, это вредная привычка, и завтра она снова бросит, но раз в году можно себе позволить.

"Каждый позволяет себе ровно столько лет, сколько может позволить", — она снова горько усмехнулась. К сожалению, в итоге большинство позволяло себе слишком многое.

"Пружина перекручена... Маятник не остановить, профессор Корабелл", — вспомнились Александре слова одного слизеринца после очередной лекции о мире во всем мире.

Трубка из вишнёвого дерева, набитая хорошим табаком, мерно дымила. А в дыму Александра видела главный свой недочёт — лицо Абрахама Роули. Не лицо озлобленного подростка, а лицо мальчика-третьекурсника, радующегося у нее на отработке удавшемуся заклинанию "Протего". Два года она пыталась приглядывать за ним, чтобы он не наворотил дел. Не сумела, Абрахам сорвался и теперь ждёт суда в камере Аврората. А закрытый суд над недоубийцей будет только в начале января, дата ещё была неизвестна. Но Александра точно знала, что на этот день она будет просить замену. Ей нужно быть в суде.

Через несколько дней после Рождества Александра бродила по Хогвартсу, патрулируя коридоры. Для порядка разгоняла парочки старшекурсников, иногда явно перебравших с алкогольными напитками. Большинство она отправляла помогать Хагриду в огороде — чтобы повыветрился алкоголь в крови. Одну девицу с Гриффиндора — Агату Кроткотт — послала к мадам Помфри: пусть послушает о профилактике ЗППП и нежелательной беременности, если уж так невтерпёж. Ее парня-шестикурсника с Хаффлпаффа, Хмелрика, отдала на растерзание профессору Паркинсон. Пусть потягает ящики с ингредиентами — у профессора зельеварения нынче было плохое настроение, и она ожидала доставки печени южноазиатской саламандры. Эта печень не любила чужой магии, здоровенные ящики с нею везли длинными путями, на пароме и по железной дороге. Как раз молодой, здоровый организм с бурлящими гормонами был очень даже пригоден для транспортировки этих ящиков от саней до кабинета зельеварения.

Александра уже почти закончила обход, когда её нагнала тройка неразлучных друзей с третьего курса Гриффиндора — упёртая, вспыльчивая девчушка Вероника Уилкисс, мягкая и кроткая Анна Сеймур и довольно добродушный увалень Эдгар Данбар. О, Геката, этим-то что надо?

— Профессор Корабелл, — Уилкисс взъерошила свои короткие тёмные волосы, — а у нас правда после каникул во время уроков будут дуэли? — Вероника оглянулась на друзей, пытавшихся слиться со стенами. У хрупкой Сеймур это получилось почти превосходно, а вот Данбар, напротив, похоже, пытался отвлечь внимание профессора на себя. По крайней мере, своими перетаптываниями он именно этого и добился.

— Мисс Уилкисс, — Александра насмешливо приподняла брови, по привычке крутя в руках палочку, — а вам так хочется дуэлей с однокурсниками?

Вероника энергично кивнула:

— А кому их не хочется, профессор? Тем более, вы же сами говорили об этом! И дуэльный клуб, который вы ведёте вместе с профессором Флитвиком!

— Говорила? — усмехнулась Александра. — А что ещё я говорила, мисс Уилкисс?

— Что решение об участие в дуэльном клубе принимается по итогам успеваемости по вашему предмету за третий курс! — уверенно отразила её взгляд Уилкисс. Александра сдержанно улыбнулась:

— И?

— И если нет проблем с остальными предметами, — потупилась девочка — её отношения с зельями были той ещё песней. Паркинсон в учительской не раз с негодованием вспоминала о её расплавленных котлах и зельях с абсолютно противоположным нужному эффектом.

— Если за остальные предметы вы имеете не более двух удовлетворительно за годовые экзамены, — напомнила Александра, — мисс Уилкисс, я не хочу выслушивать жалобы от своих коллег, что из-за клуба кто-то из учащихся съехал по его предмету.

— Но профессор, как можно съехать с полного нуля? — лукаво прищурилась Вероника.

— О, поверьте мне, можно. Уйти в минус, например, нельзя по факультетским очкам, а по знаниям, мисс Улкисс, легко.

— Но в семестре будут дуэли? — к Уилкисс присоединилась Сеймур, отлипнув от стены. Данбар, судя по его взгляду, гипнотизировал портреты за её спиной. Александра сдержала желание со стоном закатить глаза:

— Да, мисс Сеймур, некоторое время мы посвятим атакам и бою. Но только в конце семестра, если успеем разобраться с оборотнями.

— Значит, будем! Ура! — воскликнула неугомонная Вероника. — Спасибо, профессор! С Рождеством!

— С Рождеством, ребята, — сдержанно улыбнулась Александра, надеясь в ближайшее время добраться до комнаты: она устала, как будто на ней пахали. Впрочем, почему как будто? Обойти Хогвартс полностью несколько раз за утро, постоянно применяя чары обнаружения — очень затратно. Особенно если ночь перед этим не спать: Элен, её дочь, именно этой ночью решила поговорить с ней о своём замужестве.

В комнате её ждало очередное напоминание от Люциуса, что они с супругой ждут её на новогодний приём. В прошлом году она вместе со своим старым знакомым посетила Малфоев на Рождество. Тогда было неплохо, но на этот Новый Год хотел заехать отец — они планировали вместе отметить праздник в Лондоне.

На два часа пополудни четырнадцатого января был назначен суд над Абрахамом Дереком Роули. Александра, которая всеми правдами и неправдами добилась разрешения присутствовать на закрытом заседании, была в министерстве уже в девять. Паркинсон любезно согласилась ее подменить и провести зелья у первого, третьего и четвёртого курсов. Пятый курс Слизерина и Хаффлпаффа она доверила Филиусу — пусть отрепетирует уже известные им защитные чары. Ведь некоторые "Протего" не могут нормально осилить, а всё в клуб рвутся, оболтусы!

Александра раздражённо мотнула головой, прогоняя мысли о пятом курсе и о том, что половина из этих оболтусов, пожелавших идти в Аврорат, отказываются отрабатывать нормальные щиты. То, что их владение защитными чарами даже на удовлетворительно не потянет, не понимают! И ладно бы некоторые из них хоть в теории блистали, так нет же! Александра сделала глубокий вдох. На самом деле, она волновалась за Роули — если его сейчас упрятать в Азкабан на положенные десять лет, то обратно оттуда выйдет окончательно сломленный человек. И двигать этим человеком будет только желание мести.

Ей отчаянно хотелось верить, что в этом мальчике осталось что-то светлое. Когда она пришла преподавать, это был загнанный в угол волчонок, тем не менее пытавшийся быть честным. Искренне радующийся, когда у него что-то получалось. Естественно, все эмоции при одноклассниках он прятал. Александра назначала ему отработки — дополнительные занятия, отдельно от остальных. Сначала он дичился её, подозревая подвох в каждом слове. Потом постепенно оттаял, сам начал приходить к ней в кабинет. Они обсуждали книги, музыку, различные способы применения чар.

— Вам это нравится, профессор? — с этими словами он мог показывать ей очередную книгу. — А как правильно применять это заклинание? — мальчишка мог сыпать вопросами, интересуясь всем на свете.

Так было до ареста его матери. После — всё стало ещё хуже, чем когда она только начинала с ним работать. Он схлопнулся, закрылся — и Александра не смогла вновь пробиться к нему. Он стал шпынять слизеринцев, чего не делал раньше. Осенью так и вовсе пошёл в полный отрыв. Смерть матери, пусть и неродной, окончательно добила его.

Александра не сожалела, что вызвала авроров — это не доставило ей никакой радости, но это было необходимо. Хотя её и мучил вопрос: а может — был другой способ? Может, его следовало изолировать и объяснить, что он чуть не натворил? Но ведь он уже был под предупреждением, не помогло бы это! Нет-нет, да шевелились у неё в душе сомнения, и она гасила их очевидной правильностью своего поступка. Он же до этого изводил младших, заведомо более слабых учеников, и ему после этого давали второй шанс. Только вот не сумела она, Александра Корабелл, помочь парню воспользоваться этой костью от попечительского совета. С другой стороны, с точки зрения совета, Роули надо было приструнить. А на его примере охолонить и других зарвавшихся. Но это же ни черта не дало!

Она могла сколько угодно напоминать себе, что Абрахам почти убил дочь Люциуса, но ведь неконтролируемая истерика — страшная вещь. Подростковая истерика на фоне всего случившегося — ещё более страшна и беспощадна. Хвала Гекате, Поттер разделял её точку зрения и даже просил присутствовать в суде, свидетелем. Поттер надеялся получить для мальчишки колонию, как для Люциуса. Александра предлагала отправить Абрахама к своему отцу: тот сейчас руководил созданием кораблей в Беринговом Проливе. Поттер обещал рассмотреть этот вариант.

К сожалению, больше ей не удалось побывать у Роули. Он отказывался встречаться с Александрой, чем выводил Поттера из себя.

— Роули сам себе вредит! — горячился Гарри при встрече с ней. — Ни раскаяния, ни каких-либо сожалений.

Александра направлялась в министерский кафетерий, когда её нагнал Поттер. Молодой человек был бледен и сильно взволнован. Вернее, она даже сказала бы, что он был очень расстроен и выбит из колеи.

— Профессор, — окликнул её Поттер и выдохнул, — суда не будет.

Александра недоуменно нахмурилась:

— Но суда не бывает только в одном случае, если мы не говорим о временах Крауча.

— Боюсь, это именно тот случай, — нервно сверкнул зелёными глазами Поттер, — Роули умер от остановки сердца сегодня ночью. Дело объявлено закрытым.

Александра с шумом втянула воздух. Это просто не укладывалось в голове.

— Но у него не было проблем с сердцем, — её голос не дрогнул, многолетняя практика в Аврорате не могла не выработать выдержки, — Гарри.

— Его дядя утверждает, что были. Просто его предыдущий опекун не заостряла на этом внимания. И никому, кроме него, не говорила об этом. А он решил, что мальчику скоро шестнадцать, и он сам способен сказать взрослым.

— Записи мадам Помфри? — голос всё-таки сел. Александре казалось, что воздух в здании стал слишком душным. Слишком давящим.

— Ни единого упоминания, — плотно сжал зубы Поттер, — Роули-старший уверяет, что Абрахам всю жизнь пил специальное зелье и поэтому никто ничего не знал!

— Убедительный бред, учитывая, что Роули почти не с кем не ладил, — произнесла Александра, цепляясь взглядом за дурацкую статую, — о его гибели открыли дело?

Поттер покачал головой:

— Уже закрыли. Несчастный случай. Опекун не предоставил данных. Мальчик не говорил о своём заболевании. Виновных нет. Впрочем, мне и аврору, отвечающему за содержание обвиняемого, объявлен выговор.

Александра глубоко вздохнула. Желание разнести этот чертов Аврорат стало непереносимым. Как и убить старшего Роули, эту лицемерную сволочь. Вот только Абрахама это не вернёт.

— Была проверка на заклинания? — глухо проговорила она, впиваясь ногтями в собственную ладонь.

— Не обнаружены, — горько усмехнулся Поттер, — а ведь у парня был шанс!

Александра вздохнула:

— Искали следы конкретных или просто следы?

Поттер зло пожал плечами:

— Меня не допустили до проверки. Мне только сказали результат. Я не верю словам старшего Роули. Этот суд мог бы многое раскрыть. Абрахам обещал меня и всех шокировать на суде.

— Больший шок сложно представить, — пробормотала Александра, неосознанно поворачивая на пальце кольцо, — кому была выгодна смерть мальчика?

— Его дяде или другим родственникам. Малфоям, — он устало мотнул головой, — но Малфоям — вряд ли.

— Кстати, вот и Люциус, — криво усмехнулась Александра, завидев знакомого. По мрачному виду Малфоя нетрудно было предположить, что он уже знает о смерти мальчика.

"Как же так, Абрахам?" — горькая мысль билась в голове Александры.

— Алла, мистер Поттер, — поприветствовал их Малфой, с силой опираясь на трость.

— Мистер Малфой, — поздоровался аврор, — вы, по-видимому, знаете об отмене суда?

— Да, мистер Поттер, — устало повёл плечами Малфой, — увы.

— Ты что-нибудь знаешь о семейных заклинаниях Роули? — спросила Александра, — Может, имел дело?

— Дело-то имел. Один раз, — искривил губы в высокомерно-горькой усмешке Люциус, — когда Юфимия Роули прокляла Роуз.

— Тут явно не оно, — вздохнул Поттер, — он просто умер во сне, не дожив до суда.

— Похоже на убийство чести, — смотря прямо в ярко-зелёные глаза своего давнего противника, задумчиво протянул Малфой, — ищите случай болезни среди родни этого мальчика. Вероятнее, со стороны Роули.

— Убийство чести, мистер Малфой? — Гарри приподнял брови, чем-то неуловимо напоминая юного мальчика. Александра невежливо толкнула Люциуса.

— Это, мистер Поттер, когда представители одной фамилии убивают проштрафившегося члена, как обесчестившего всю семью, — Люциус еще сильнее оперся на трость: видимо, его боли усилились сегодня, — ярой сторонницей этой традиции была моя покойная свояченица.

— Представьте себе, мистер Малфой, это понятно, — насмешливо фыркнул Поттер, — вы полагаете это мотивом?

— Поводом, — покачала головой Александра, — боюсь, только поводом.

— Чем бы это ни было, это всё домыслы, — рубанул рукой Поттер, — недоказуемые доводы.

— Заклинание такой силы требует большой отдачи, мистер Поттер. Никакая семья не может убивать на расстоянии просто так. Даже с помощью секретных семейных заклинаний, — Малфой небрежно повел рукой, — Впрочем, Роули действительно владеют определёнными заклинаниями, позволяющими сильно навредить противнику через его вещи. Правда, цена за такую темную магию высока. Вспомните Юфимию, пострадавшую от отката.

— Магия всегда имеет цену, — криво ухмыльнулась Александра, цитируя своего наставника.

— За тёмную магию всегда платишь втрое дороже, — Люциус был сегодня на редкость серьёзен, — вряд ли Роули решился платить сам. Возможно, кто-то из его клана, убеждённый в том, что скрывает бесчестье.

— Вы думаете, Абрахам что-то знал? — аврор и бывший Пожиратель Смерти встретились глазами, — Почему?

— Потому что ради чести Роули-старший сам не стал бы, — пожал плечами Малфой, — ещё раз, слишком дорогая цена у такой порчи.

— Даже если вы и правы, — Поттер зеркально повторил движение Люциуса, — это недоказуемо, а значит, и ненаказуемо. Даже если найти внезапно ослабевшего кого-нибудь из Роули, что им предъявить? Дело закрыто. Тело по настоянию дяди будет кремировано уже сегодня. Записи мадам Помфри, согласно которым у Абрахама Дерека Роули не было проблем с сердцем, признаны недействительными. Его дядя привел крайне убедительные доказательства этому факту, и я не имею права разглашать их, — в голосе аврора звучала неподдельная горечь. — Простите, я должен идти. Профессор Корабелл, мистер Малфой, — он коротко кивнул и, развернувшись на пятках, ушёл. Фирменная аврорская мантия алого цвета взметнулась за ним.

— Снейпа скопировал, — задумчиво произнес Люциус, — Алла, ты не хочешь прогуляться в один чудный паб на Косой аллее?

Александра коротко вздохнула:

— Ты начинаешь пить с самого утра?

— Нет, но ты похожа на человека, которому нужно выпить, — он галантно предложил ей руку, — впрочем, у меня дома есть прекрасный коньяк восемнадцатилетней выдержки.

— А твоя жена? — удивилась Александра. — Ты с дуба рухнул?

Люциус улыбнулся:

— О, Цисси вполне спокойно относится к тому, что у нас бывают гости. Тем более, она, допуская возможность печального исхода суда, хоть и не такого, естественно, велела привести тебя. Пойдем, Алла, моя жена не кусает гостей.

Александра тяжело вздохнула:

— Твоя жена — чудесная женщина, Люциус, ты её не заслуживаешь.

— Само собой, — вполне серьёзно ответил он, — пойдём, узнаешь её поближе.

Самым тяжёлым для Александры было возвращение в школу. Утром она уходила, надеясь, что судьи будут милосердны и Абрахама ждет не самое суровое наказание. Вечером же возвращалась, зная, что мальчика больше нет.

Александра была искренне благодарна Люциусу и его жене за то, что они провели с ней первые, самые тяжёлые несколько часов. Но необходимо было возвращаться в замок: дела не ждали. Уже входя в ворота Хогвартса, она замерла. Невольно вспомнилась встреча с отцом под Новый год, когда он предложил взять Абрахама с собой, на свой проект. Они стояли тогда около входа в замок, и Александра надеялась, что всё сложится нормально. Настолько нормально, насколько это вообще было возможно в такой ситуации.

Давно Александра не чувствовала этой вязкой горечи собственного бессилия. Вылезало самое поганое и самое запрятанное воспоминание о гибели её коллеги. Прошло больше десяти лет, но Александра помнила это дело с ненавистной ей самой четкостью. Тогда погиб её напарник, её друг, Рикардо. Он так и не узнал, что у него родилась дочь. Пытаясь уйти от боли, она уехала на Аляску, чтобы потом сбежать в Англию.

— Профессор Корабелл? — голос профессора Паркинсон выдернул её из воспоминаний.

— Профессор Паркинсон, — вежливо кивнула Александра, беря себя в руки. Прах к праху. Но как же это больно!

— Мистер Роули известил педагогический состав о случившемся, — профессор зельеварения осторожно тронула Александру за плечо, — профессор МакГонагалл не хочет рассказывать детям о смерти Роули и объявлять день траура, — в уставшем голосе Паркинсон проступила грустная задумчивость, — мол, мальчика не вернуть, а говорить о его смерти — делать его героем. А героем Абрахам Роули как раз не был, — лицо молодой женщины исказила жесткая усмешка, жутковатая в вечернем свете фонарей.

Александра тяжело вздохнула:

— Он не был героем. Он был просто окончательно запутавшимся и сорвавшимся мальчиком, профессор.

— Вам даже не жаль его жертву? — профессор зельеварения продолжала так же жестко усмехаться. — Или он для вас перевесил Розмари?

— О чем вы говорите? — Александра удивленно взглянула на свою собеседницу, — Розмари жива и в порядке настолько, насколько это возможно для девочки с фамилией Малфой в этой школе.

— В этой школе, — Паркинсон саркастически улыбнулась, — в этой школе, где продолжается война, закончившаяся десять лет назад. Я устала бороться с этим противостоянием.

— Почему вы, молодая, успешная девушка, решились преподавать здесь, хотя вам это не особо нравится? — перебила Александра коллегу. — Почему вы стали затворницей и почти не выходите?

— Не все могут так, как Драко, — неожиданно спокойно ответила Паркинсон, — я не смогла найти себя там. Мне не было там места, профессор. Не победитель, а ярый сторонник проигравших. Сидеть дома совсем без дела, слушая упреки матери за мое круглое, как у отца, лицо и незамужнюю жизнь? Ха, очень нужно. Уже лучше рутинная работа и привычный мир. К тому же на седьмом курсе я была влюблена в профессора Снейпа. Он заботился о нас, пусть и не от любви. Но это помогало! Нам ведь тоже было несладко, профессор Корабелл. Особенно когда Дамблдор всячески подчёркивал, что Слизерин — лишний на этом празднике жизни. Хотя сейчас моим питомцам даже хуже, чем тогда, — она дёрнула острым плечом, — но я мало чем могу им помочь.

Вот с этим утверждением Александра поспорила бы, но у неё не было на это душевных сил. Её внезапная вспышка прошла, оставив после себя пустоту.

— Возможно, директриса права, — Александра вошла в замок, оглянувшись на идущую за ней Паркинсон, — спокойной ночи, профессор.

Работа вновь спасала Александру. Она грузила себя дополнительными дежурствами, помогала старому завхозу Филчу — сосредоточение на простых, обыденных бытовых заклинаниях приносили иллюзорное облегчение, хотя бы и временное. Ночами она падала в кровать, изнемогая от усталости, но сон плохо шел к ней. Иногда ей казалось, что дверь сейчас скрипнет и в кабинет войдет Абрахам, или она увидит его за поворотом коридора. "Прах к праху", — повторяла она себе, злясь, что виновник смерти мальчика так и не наказан.

Жизнь продолжалась. Январь сменился февралем, плавно перешедшим в март. И почти ничего не поменялось. Ничего. По-прежнему студенты Слизерина ходили по замку в сопровождении преподавателей, проводились лекции "за мир во всем мире" — как называла их Александра. Это немного снизило число травм и конфликтов, да. Изменилось ли отношение к юным слизеринцам? Нет. Следовало радоваться и этому?

Александра на знала ответа на этот вопрос. Она стабильно отправляла МакЛаггена и его друзей на отработки, чтобы они тратили излишки рвения в поисках "справедливости" на физической работе. Но все эти меры нисколько не уменьшали их желания бороться со Слизерином, слишком, по их мнению, обнаглевшим. Разговоры не помогали: детки опускали глаза и оставались при своём мнении, не затрачивая сил на споры и возражения преподавателям. Меж тем, слизеринцы выиграли у Гриффиндора в квиддичном матче, выиграли без капитана, всё ещё отстранённого от игр.

Смерть Роули прошла незамеченной для большинства этих детей. И слава Гекате! Или не так уж это и хорошо?

Наконец, в Хогвартсе полностью воцарилась весна, окончательно затуманив головы старшим курсам. Всё вокруг цвело и пело, радуясь жизни. Подготовка к экзаменам шла со скрипом, библиотекарь вновь возмущалась поцелуями под прикрытием книг и танцами записок прямо на книжных страницах.

Жизнь шла своим чередом, не замедляясь ни на минуту. Вот уже однокашники Абрахама сдавали СОВ, волнуясь и мучая преподавателей недоученным за пять лет учебы. Вновь кольнула её осенняя история, когда Александра увидела в министерских списках фамилию Роули. Ком в горле перекрыл дыхание на миг, когда она отправляла в комиссию документы с указанием этой ошибки. Это всё, что осталось в школе от мальчика. Ни друзей, ни даже приятелей. Только опечатка в документах.

Если бы в конце четвёртого курса у Роуз Малфой спросили, что она намерена делать после пятого — ответ был бы чётким и простым. Свалить из долбаной школы, не забыв при этом проклясть половину Гриффиндора вместе с их деканом. Ну, может, не проклясть, может, просто высказать профессору Лонгботтому всё, что она думает о половине его факультета, которой не место в приличном обществе. И послать их — и профессора, и студентов — в пешее эротическое. Ну почему у Лонгботтома в конфликте "младшие курсы Слизерина и кто угодно" были виноваты всегда обе стороны?

Мысли Роуз не изменились и в начале пятого курса. Мнение родителей учитывалось — те, безусловно, были не в восторге, но они бы смирились в конце концов. В том, что родители примут её выбор, Роуз была уверена, поэтому у неё был более-менее чёткий план действий. СОВ-экстерн-ЖАБА.

План потерпел крушение, когда для пятикурсников начали проводить встречи по профориентации. Вот тут-то и выяснилось, что на учебные курсы при Мунго, да и при Аврорате тоже, не принимают с экзаменами, сданными экстерном. На вопрос Роуз "почему?" преподаватели долго несли чушь, опираясь на постановление министерства от девяносто седьмого года! Девяносто седьмого! Они там совсем неадекватные, Мерлин их через колено?!

Тем не менее, выбора особого у неё не было — если Роуз хотела идти в медицину или в Аврорат, то шестой и седьмой курс ей были необходимы. К тому же она никак не могла определиться с тем, что ей более интересно: бои или медицинские исследования?

Вот таким образом Роуз и Тед, который так и планировал, перешли на шестой курс Хогвартса, синхронно набрав восемь "Превосходно" за СОВ. Они оба получили "Выше ожидаемого" по нелюбимой Роуз трансфигурации. Роуз — за практику, а вот Тедди, к ужасу МакГонагалл, срезался на теории.

Кузен, кстати, в выборе своего пути метался во все стороны: Аврорат? Ликвидатор заклятий? Работник ДМП? Игрок за сборную в квиддич?

На последнее дядя Грегори саркастически похмыкал:

— Хм, наследственность? Гриффиндор и квиддич — генетически связаны? Или эти способности передаются воздушно-капельным путём? Или, возможно, Поттер покусал своего крестника?

Дядя Грегори и тётя Меда, как казалось Роуз, составляли весьма странную пару. Они удивительно хорошо друг друга понимали, при этом тётя преспокойно игнорировала бесконечные язвительные замечания Грегори Хаулса.

Как ей это удавалось — оставалось загадкой. А ещё Роуз совершенно не могла понять, зачем этим двоим было жениться. Очень сомнительно было, что эти двое пылали друг к другу страстной любовью. Ну, если нет любви — тогда зачем?

Впрочем, как-то тётя Меда говорила об этом с мамой, а Роуз крутилась рядом.

— Знаешь, Цисса, Теда, — Роуз не сразу сообразила, что речь о покойном муже Андромеды. — Теда я любила. И продолжаю любить сейчас. Но с Грегори мы хорошо понимаем, а главное, поддерживаем друг друга, и это очень важно.

— Да, пожалуй, Меда. Мне кажется, что брак — лучший выход для вас двоих, учитывая всё, что произошло, — ответила мама.

Интересно, это они говорили про смерть мужа тёти?

Роуз лениво делала растяжку на траве перед замком. Старые потрёпанные штаны были закатаны до колен, и трава приятно колола босые ноги. Мышцы, плохо размятые, слегка болели. Роуз недовольно морщилась, но продолжала растягиваться. По-хорошему, надо было сначала разогреться, размяться, но она поленилась, и вот результат.

Закончив очередное упражнение, она с удовольствием встряхнула ногами и легла на спину, растянувшись на лужайке. Сегодня была суббота, и можно было не спешить на уроки, а насладиться сентябрьским утром. Озеро заманчиво блестело и переливалось на солнце — так и манило искупаться! И вода, наверное, ещё тёплая. Роуз оглянулась на Кати: та, весьма задумчивая сегодня, что-то наигрывала на скрипке. Кати была полностью погружена в себя, чисто механически ведя тревожную мелодию. Роуз вздохнула — всё ясно, купаться не пойдёт. И всё же, что с ней такое?

Жаль, конечно, что Тедди и Кевин сегодня не придут — заняты. Кевин планировал писать письма домой — он всегда отводил под это полвыходного. А Тедди в этом сезоне решил активно тренировать свою команду по квиддичу. По этому поводу Тедди сегодня забронировал поле на целый день, всеми правдами и неправдами надавив на своего декана и мадам Трюк. В этот первый выходной учебного года, ещё по-летнему тёплый, вся обновлённая команда Гриффиндора потела на квиддичном поле. Роуз насмешливо скривила губы — не завидовала она им, ох, не завидовала.

В прошлом году кузену не удалось взять кубок, уступив в последнем матче Райвенкло. Тогда его вратарь Фред Уизли получил бладжером по голове и выбыл в самом начале игры, после чего охотники соперников не оставили им шансов. Тед был злой, как тысяча чертей, и больше всего на самого себя. Впрочем, Гриффиндор в последнем матче играл изначально неполной командой, без одного из охотников, умудрившегося залететь на отработку к профессору Корабелл. Вот уж кому было плевать на квиддичные турниры, хотя она регулярно присутствовала на них с палочкой наготове.

Вообще, в списке самых классных учителей Роуз профессор Корабелл по-прежнему лидировала. Чёткие объяснения, интересные уроки, а главное, умение вникнуть в проблему!

Её, ну и профессора Флитвика, дуэльный клуб, где можно было вволю подраться, точно был самым любимым местом Роуз в Хогвартсе.

Кати неожиданно резко провела смычком по струнам, скрипка издала негодующий звук. Роуз насторожилась.

— Кати, — полувопросительно сказала она и, прищурившись, взглянула на подругу.

Та нервно дёрнула плечом и отвела взгляд. Ее рука безвольно опустила инструмент.

— Кати! — Роуз подскочила к ней и обняла за плечи. — Кати, что случилось? Тебя обидел кто-то?

Кати рвано выдохнула и отвернулась.

— Кати! — настойчиво повторила Роуз. — Кати, что произошло?

— Я в порядке, Роз, — Кати попыталась улыбнуться, но вместо её обычной чудесной улыбки получилась болезненная гримаса. Крепкая, плотно сбитая девушка, всегда бывшая открытой и доброжелательной, сейчас казалась поникшей, беззащитной и сжавшейся в комочек.

— Называй это как угодно, но только не порядком, — Роуз мотнула головой, напомнив себе интонациями маму. — Кати, ещё раз, что произошло?

Кати нервно передёрнула плечами, и Роуз настойчиво заглянула ей в глаза:

— Кати, поговори со мной. Что тебя так сильно расстраивает?

Вместо ответа подруга отвела взгляд и достала из кармана сильно помятый листок, сунула в руки Роуз и выдохнула:

— Читай.

Роуз вгляделась в неряшливый, плохо читаемый почерк, чувствуя, как в ней нарастают горечь и злость.

Катерина! — это злосчастное письмо даже не начиналось с приветствия!

Усилием воли она проглотила комментарии, рвущиеся с языка, и продолжила читать.

Катерина! Ты уже не ребёнок и обязана знать правду. Я больше пятнадцати лет молчал, пытаясь смириться. Теперь твоя бабка не заставит меня молчать и дальше. Подонок, именовавшийся Винсентом Крэббом, под "Империо" изнасиловал мою сестру, Агнесс Бёрд. После его смерти помешанная на чистокровности мать заставила её выносить ублюдка. Моя сестра, не выдержав испытаний, совершила самоубийство прямо перед мной. Позор проклятым Крэббам!

P.S. Я собираюсь опубликовать эти данные в "Пророке", если не буду получать ежемесячно одну тысячу пятьсот пятьдесят семь галеонов каждого пятнадцатого числа. У тебя неделя на раздумья. Корин Бёрд.

— Мудак! — Роуз расправила бумагу, сдерживая желание сжечь её. — Кати! Он просто мудак, и ничего более. Это же шантаж! Я уверена, что он наврал!

— Не наврал, — безжизненно произнесла Кати, — он прислал воспоминания моей матери и свои о её смерти.

— А когда ты успела их посмотреть и где? — Роуз вскинула брови. — Кати, он мог прислать тебе любую ахинею, зная, что тебе негде её проверить. Да и откуда у него воспоминания твоей матери?

— Мог получить от неё же, — вздохнула Кати. — Роз, это правда, он бы не стал врать об этом.

— Кати, он хочет денег! — вспылила Роуз. — Он просто долбаный мудак и подонок!

Кати покачала головой:

— Подонком был мой отец, Роз. А он всего лишь хочет денег.

— Всего лишь хочет денег! — зло передразнила её Роуз. — Кати, он — мудак. А воспоминания следует проверить на подлинность, для начала. А потом мы будем думать, что с ним делать.

— Как? — печально сказала Кати, — Откуда мы возьмём омут памяти?

Роуз уже раскрывала свой медальон. Она шепнула пароль, и через несколько секунд её собственное отражение сменилось маминым лицом.

— Что случилось, Роузи? — встревоженно спросила мама, разглядывая напряжённое лицо дочери.

— Мама, привет! — Роуз старалась не тараторить. — Нам очень нужен омут памяти. Вот прямо сейчас. Нам — это мне и Кати.

— Хорошо, — мама кивнула, — я заберу вас через полчаса. Ждите меня около покоев профессора Паркинсон.

— А как же дирекция? — встревожилась Кати.

— По семейным обстоятельствам, — усмехнулась Нарцисса, пропадая из зеркала.

Мама действительно пришла за ними через полчаса. Она вышла из комнаты их декана, спокойно объясняя профессору Паркинсон про семейные обстоятельства.

— Да, миссис Малфой, — вежливо улыбнулась их декан, — вы вернете их к завтрашнему вечеру, я поняла.

— Благодарю вас, профессор Паркинсон, — Нарцисса подошла к Роуз и Кати, — мы воспользуемся вашим камином снова?

Едва они оказались дома, выйдя из камина в кабинете родителей, мама спросила:

— Ну, Роузи, так зачем вам омут памяти?

— Воспоминания посмотреть, — потупилась Роуз, — мам, ну, очень надо.

— Миссис Малфой, — тихо сказала Кати, — мы хотим посмотреть воспоминания о моих родителях.

— Так, девочки, — медленно произнесла Нарцисса, садясь в кресло за столом, — а теперь рассказывайте по порядку. Начать можно с того, откуда у вас воспоминания.

Доброжелательное выражение маминого лица не изменилось, только Роуз заметила, как чуть сузились её глаза. Кажется, всё-таки придётся объясняться подробнее.

— Девочки, — настойчиво повторила мама, — я жду вашего рассказа.

Потянулись минуты тяжёлого молчания. Роуз сжала подрагивающую руку Кати, пальцы той судорожно стиснули её ладонь в ответ. Роуз посмотрела на мать умоляющим взглядом:

— Не спрашивай, — одними губами прошептала она, скосив взгляд на бледную и напряжённую, как натянутая струна, Кати. Нарцисса глубоко вздохнула и взглянула на подругу дочери:

— Кати, — мамин голос звучал очень ласково. — Кати, судя по твоему виду — эти воспоминания о твоих родителях должны содержать в себе не самые приятные сцены?

Кати коротко кивнула, отчего её тёмные прямые волосы упали ей на лицо.

— Кто прислал тебе их? — ещё мягче спросила мама. — Ты знаешь этого человека?

— Мой дядя, мамин брат, — Кати ещё сильнее опустила голову, а Роуз беспокойно переступила с ноги на ногу.

— Роузи, Кати, сядьте уже, — мама посмотрела в упор на Роуз, — мы не на допросе, в конце концов.

Пришлось послушаться. Закатив глаза, Роуз обняла Кати и повела к дивану.

— Он объяснил, зачем он это сделал?

"Мама у Гарри Поттера училась вопросы задавать?" — мрачно подумала Роуз, убирая кудрявые прядки с лица.

Кати нервно вздрогнула и беспомощно взглянула на неё.

— Мам, ну, нам очень надо! — Роуз вскочила на ноги. — Мы посмотрим воспоминания, и всё! Там нет ничего страшного!

— Нет ничего страшного? — переспросила мама. — Роузи, взгляни на свою подругу. На ней лица нет. Как не было его на тебе, когда ты говорила со мной по зеркалу.

— Миссис Малфой, вы что-то знаете о моих родителях? — Кати взяла себя в руки. — Прошу вас, скажите правду!

Мама не отвела внимательного взгляда и спокойно произнесла:

— Я мало что знаю, Кати.

— Мой отец действительно изнасиловал мою мать? — с трудом выдавив из себя эти слова, Кати вся съёжилась и закрыла лицо руками. Между пальцами сочились крупные слёзы. Роуз ещё крепче обняла подругу и зло посмотрела на маму. Что она натворила? Зачем так? Нарцисса же, никак не среагировав на изменившейся взгляд дочери, подошла к ним, села на корточки перед Кати.

— Я ничего не знаю об этом, — с тяжёлым вздохом сказала она, — до меня доходили слухи о том, что все было негладко, но о насилии я тебе ничего не могу сказать. Воспоминания об этом?

Кати всхлипнула и кивнула.

— Кати, если это такие воспоминания, тебе не стоит их смотреть, — твёрдо сказала Нарцисса, — если ты мне доверяешь, я посмотрю их сама.

— Я могу! — вскинулась Роуз, прижимая к себе подругу.

— Можешь, — устало согласилась Нарцисса, — Роузи, можешь, но это не то, на что тебе или Кати стоит смотреть.

— Я знаю, откуда берутся дети! — возмутилась та. — А Кати — моя подруга!

— Роузи, это зрелище не об этом, — Нарцисса покачала головой, — позволь мне помочь, пожалуйста. Ни тебе, ни Кати не станет лучше от того, что ты можешь увидеть в этих воспоминаниях. Если Кати хочет знать правду, я могу посмотреть, миссис Крэбб может посмотреть, но не вы. Это не для юных девочек. Кати, мне позвать твою бабушку?

— Не надо говорить бабушке, — сдавленно, явно сдерживая рыдания, проговорила Кати, — миссис Малфой, только... Вы потом скажете правду? — она всхлипнула и отдала два флакона с воспоминаниями.

— Я обещаю, Кати, — Нарцисса бережно взяла флаконы, щёлкнула пальцами. — Элти, позаботься о мисс Кати.

Домовушка, бесшумно появившаяся в комнате, молча кивнула. Роуз вскочила на ноги:

— Мама, я не ребёнок!

— Роуз, если эти воспоминания об изнасиловании, то это больно и страшно даже для взрослого человека, — Нарцисса подошла к дочери и заглянула в глаза. Два одинаковых синих взгляда встретились. — Роузи, — мягче сказала она, — с учётом твоего выбора профессии, ты ещё насмотришься на многое. Но сейчас, правда, не стоит. Всему своё время. Лучше побудь с Кати, родная.

Роуз молча опустила взгляд и села на диван: мама была права, Кати не стоило этого видеть. Но почему ей самой нельзя?!

Нарцисса открыла одну из смежных дверей и вышла из комнаты. Элти тем временем заваривала чай, в котором явственно присутствовали ноты мяты, ромашки, пустырника, валерианы и чего-то ещё, с явным запахом, свойственным успокаивающим зельям. Роуз, переполненная тревогой и нетерпением, широкими шагами мерила комнату. Кати сидела на диване, вся словно комок нервов, и мелкими глотками пила чай. Наконец в кабинете появилась Нарцисса, сосредоточенно-мрачная. Роуз бросилась к ней с немым вопросом, ответом на который был сдержанный кивок.

— Миссис Малфой? — подняла голову Кати. — Это правда?

— Не совсем, — покачала головой Нарцисса, — всё гораздо сложнее, Кати. Ты точно хочешь знать, как это было?

— Не знаю, — снова всхлипнула та, — я не знаю, но бабушке я это не скажу. Её это убьёт!

— Не убьёт, — вздохнула Нарцисса, — но приятного здесь мало.

— Это было добровольно? — попробовала взять в себя в руки Кати. — А второе воспоминание, вы смо-о?.. — её голос снова сорвался. Нарцисса осторожно забрала у неё чашку, достала из одного из шкафов флакон, накапала в чашку, сосредоточенно считая, развела водой и протянула:

— Вот, Кати, это успокоительное.

Та послушно выпила. Нарцисса молчала, видимо, ожидая, пока зелье подействует. Наконец всхлипывания прекратились, дыхание Кати более-менее выровнялось. Нарцисса сделала глубокий вздох и заговорила:

— Согласно этому воспоминанию, они оба были под принуждением. Твой отец был под любовным зельем, твоя мать под "Империо" от Кэрроу, от которого она потеряла волю. Что касается второго флакона, там только туманные слепки и попытки сфабриковать искусственное воспоминание.

Кати кивнула, удовлетворившись этим ответом. Мама мягко улыбнулась:

— Кати, Роузи проводит тебя в свою комнату, отдохни чуть-чуть, мы потом продолжим.

Роуз молча кивнула, помогая своей подруге подняться. Ей было ясно, что мама сказала не всю правду, но Кати, судя по её виду, хватит и этого. Хотя какое право они имеют решать? А какое право имел этот мудак?

Роуз уложила Кати, немного успокоившуюся и заторможенную, и немедленно побежала к маме. В кабинет она ворвалась без стука. Нарцисса, стоявшая у книжного шкафа, без удивления на неё посмотрела.

— Мам, а теперь давай правду. Всю, а не половину!

Нарцисса тяжело вздохнула, подошла к дочери, прижала ее к себе. Роуз уже была ростом с неё, и как все вокруг говорили, они были очень похожи между собой.

— Мам, ты чего? — немного удивлённо спросила Роуз, прижимаясь к маминому плечу.

— Ох, Роузи, — Нарцисса привычным жестом провела по волосам дочери, — это все очень неприятная история. Я не обманула твою подругу, если ты об этом.

— Но ты не всё ей сказала? — Роуз нехотя отстранилось от матери.

— Не всё, — признала Нарцисса, поправляя выбившуюся прядь своих светлых волос, — но что конкретно ты хочешь знать?

— Как ты поняла про любовное зелье и заклинание? — Роуз нервно подёргала себя за волосы, забранные в хвост.

— У всего есть свои признаки, Роузи, — невесело улыбнулась Нарцисса, — как человек, собирающийся пойти на медика или в авроры, ты могла бы знать.

— Стеклянный взгляд, автоматические движения, повиновение прямым приказам, — быстро протараторила Роуз, — но прочему именно Кэрроу?

— Потому что только он мог наложить заклинание такой силы, что эти эффекты сохранялись и после его отмены, — Нарцисса со сдерживаемым гневом повела плечом. Её синие глаза сузились и потемнели. — С любовным зельем сложнее. У Винсента от него помутился разум, и он плохо понимал, что делает.

— А самоубийство? — Роуз чувствовала, что мама не хочет продолжать эту тему, тем более ей почти всё было понятно. Непонятно только, кто дал зелье Крэббу, но мама явно не могла этого знать.

— Оно было, но воспоминание — ложь и фальшивка, — Нарцисса вновь привлекла Роуз к себе, — Роузи, родная, послушай. Миссис Крэбб сама об этом расскажет Кати, но не сейчас. Кати и без этого сейчас плохо и больно. Это негодяй шантажирует твою подругу?

— Да, мам. Это так очевидно?

Нарцисса пожала плечами.

— Что вы планировали делать дальше, родная? — она внимательно посмотрела на Роуз, та перевела взгляд на резной потолок.

— Не знаю, — наконец, призналась Роуз, — я думала, что воспоминания — ложь и он блефует. Но всё сложнее.

— Он не то чтобы блефует, — вздохнула Нарцисса, — но дальше — что?

— Тут недопустима огласка, — Роуз задумчиво посмотрела на маму, — но можно написать Тонкс. Она — правая рука Поттера, главы Аврората. Она же может помочь?

— С чем, моя дорогая? — та присела на диван, жестом подзывая Роуз к себе. — С избежанием огласки от чего?

— Есть статья, есть прецедент! Шантаж должен быть наказан! — Роуз встала перед матерью, а рука на автомате потянулась к старому шраму на предплечье. — Тем более, такое муд... такой сволочизм, в смысле!

— То есть, ты хочешь передать всё в руки Аврората? — чуть усмехнулась Нарцисса. — Или только Тонкс?

— Только Тонкс! Остальным не надо копаться в чужом белье! — Роуз эмоционально взмахнула руками, — Ну и Поттера можно, он хороший.

— А ты не хочешь это обсудить с Кати? — немного остудила праведный пыл дочери Нарцисса. — Мы всё-таки о ней сейчас говорим.

— Я надеюсь, Кати поймёт, — задумалась Роуз, — поймёт, что это нельзя так оставлять!

— Но решение должно приниматься всё же ею, а не тобой, — мягко заметила Нарцисса, — ты права насчёт Тонкс, но я бы начала с бабушки Кати, Роузи.

— Но ты сегодня сама решила за нас! — возмущённо вздохнула Роуз. — Мам, я беспокоюсь за Кати!

— Роуз, я всё-таки твоя мать, — Нарцисса ласково посмотрела на дочь, — и потом, я не отказываю тебе и твоей подруге в праве знать, что было. Я прошу тебя и её не смотреть, как это было, только и всего. Я понимаю твоё беспокойство за подругу, но, родная моя, не надо сейчас принимать за неё решение.

— Ты хочешь сначала рассказать обо всем миссис Крэбб, а потом Тонкс? — Роуз села рядом с мамой и положила ей голову на плечо. Нарцисса обняла дочь рукой.

— Неплохо было бы, чтобы Кати сама обсудила эту тему с бабушкой, Роузи, — она склонилась и поцеловала Роуз в висок, — но если она не сможет, то я сама поговорю с миссис Крэбб.

— Мам, ты — лучшая, ты знаешь об этом? — Роуз прильнула к матери. — Знаешь же, да?

— Я тоже тебя очень люблю, родная, — Нарцисса щелкнула дочь по носу, — не хочешь увидеться с Рики и Драко, пока не вернулись папа и Рия?

— Всё, Рию завербовал Отдел тайн? — Роуз устало потянулась. — Она хоть домой приходит ночевать?

— Приходит, не беспокойся. Сегодня вызвали, а так всю неделю дома была, — усмехнулась Нарцисса, — а кто снова чуть не нарвался у профессора Лонгботтома на отработку, а, Роузи?

— А что он баллы с нас снял за то, что его же Гриффиндор начал потасовку с нами? — возмутилась Роуз. — Мог бы только их штрафануть, а то нашему ловцу чуть пальцы не сломали, между прочим.

— Ох, Роузи, ну что тебе регулярно твердит профессор Корабелл? Не связывайся! — Нарцисса рассеянно накручивала на палец прядку кудрявых волос дочери.

— А сама она, между прочим, ввязывается, — фыркнула Роуз, — И ещё как. Лонгботтом штрафанул нашего первачка тут недавно. А знаешь, за что? Он от подзатыльника третьекурсника-хаффлпаффца увернулся и боднул его. Этот-то придурок ему подножку пытался поставить! Лонгботтом, значит, штрафанул нашего мелкого при ней, а она ему лекцию вкатила о допустимости самозащиты. Каково, а?

— Роузи, — мама мягко вздохнула, — Лонгботтом — герой войны, и профессор Корабелл может с ним спорить, тебе же пока такое поведение нежелательно. Как думаешь, на чьей стороне будет МакГонагалл?

— Ну, мам, ну а как иначе-то? — Роуз с негодованием посмотрела на маму. — Я же права?!

— Ох, Роузи, — та снова щёлкнула её по носу, — вопрос же не в правоте.

Она взглянула на часы, висевшие на стене.

— Дитя моё, там Кати должна прийти в себя, иди-ка ты сейчас к ней, обед вам Элти принесёт. Думаю, ей не стоит видеть твоего брата сейчас.

— Мам, — внезапно озарило Роуз, — а Драко может знать об этом что-то?

— Думаю, надо спросить об этом у самого Драко, — грустно улыбнулась Нарцисса, — а сейчас иди к Кати.

Роуз подошла к своей комнате в полном смятении. Она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что мама была права. Но как скрыть от Кати правду о самоубийстве её матери? Въедливый голосок внутри напоминал ей о том, что она сама примчалась узнавать эту чёртову правду! Ну зачем этот мудак Бёрд такой мудак?!

Роуз с усилием втянула воздух и замерла прямо перед дверью собственной комнаты. Надо было успокоиться, Кати не станет лучше от правды, хватит с неё и того, что было в этих чёртовых воспоминаниях! Рука на автомате сжала волшебную палочку, начавшую искрить.

— Чёрт! — прошипела Роуз сквозь зубы — вот только выброса ей сейчас не хватало. Она направила палочку на другой конец коридора:

— Глациус! — коридор мгновенно заледенел. Свечи потухли и покрылись ледяной коркой. Иней стремительно расползался дальше, пытаясь проникнуть в комнаты.

— Финита! — Роуз прислонилась к ледяной стене, дрожа всем телом. Её маленькая наведённая зима исчезла, палочка больше не искрила. Надо было взять себя в руки и поговорить с Кати, как бы ей не хотелось после ледяного шоу устроить огненное. Роуз еще раз глубоко вздохнула и открыла дверь.

Кати дремала на её постели, видимо, всё ещё под действием зелья. Во сне она выглядела такой беззащитной и спокойной, что Роуз не захотела её будить. Она тихо прикрыла дверь и вышла из комнаты, поставив сигнальные чары, чтобы узнать сразу, когда подруга проснётся.

Роуз увлечённо играла с Рики в шахматы, когда чары сработали.

— Рози, я сейчас тебе шах поставлю, — он глядел на неё огромными серыми глазами, в которых плясали бесенята, — а ты убегаешь.

Роуз не стала сдерживаться, а просто взлохматила племяннику волосы, от чего он стал выглядеть ещё умильнее.

— Рози! — запротестовал Скорпиус. — Тебе шах!

— А тебе мат, — усмехнулась она, ставя коня на нужную позицию, и побежала к себе, по пути чуть не снеся маму и брата, идущих в столовую.

— И куда унёсся цветок моей памяти? — гулко отразил коридор комментарий Драко. Ответа мамы Роуз уже не услышала, поскольку вбежала к себе в комнату. Кати сидела на кровати и разглядывала мозаику, висевшую на стене.

— Миссис Малфой делала? — встретила она Роуз вопросом. Та немного ошалело кивнула, меньше всего ожидая вопроса про мозаику.

— Красиво, — протянула Кати. — Сколько раньше у тебя была, не обращала на неё внимания, Роз.

— Кати, — Роуз посмотрела на подругу, — мама считает, что тебе надо поговорить с бабушкой, а потом передать дело маме Тедди. Тогда есть шанс избежать огласки.

Кати грустно взглянула на неё. И столько тоски было в её карих глазах, что у Роуз ёкнуло сердце. Как же так? А Кати тем временем заговорила:

— Ты не понимаешь, Роз, это добьёт бабушку, если она узнает такое про своего сына. У неё же ничего, кроме памяти, не осталось. Даже портрета.

— У неё осталась ты, — твёрдо произнесла Роуз, садясь рядом с подругой, — а если это просочится в прессу, ей придётся гораздо хуже. Твой дядя — редкостный мудак!

— Мы можем попросить маму Тедди, не говоря бабушке? — Кати умоляюще посмотрела на нее. — Роз, прошу тебя!

— Но, Кати, — нахмурилась Роуз, — дай-ка мне записку этого мудака, пожалуйста. Там же были слова про "не удастся заставить меня молчать", я помню.

— Ты думаешь, бабушка знала про это? — Кати смертельно побледнела. — Знала?

Роуз мысленно выругалась, проклиная себя. Вот же засада!

— Кати, я думаю, что тебе стоит поговорить с бабушкой, раз уж эта история всплыла.

— А может, пусть его? — неожиданно жёстко усмехнулась Кати. — Пусть все услышат ещё раз о Пожирателях и Кэрроу!

Роуз поперхнулась воздухом от такого предложения. Пока она пыталась отдышаться, Кати говорила, но как это было непохоже на неё!

— Пусть, Роуз, ещё раз вспомнят, пусть почитают! Они хотят скандалов — они их получат, в конце концов!

— Кати, — Роуз глубоко вздохнула, мысленно сочувствуя собственной матери. — Кати, это ведь ударит по тебе с бабушкой! За твоей спиной будут шептаться! Твой отец шестнадцать лет уже в могиле, ему уже до фонаря! А ты — ты живая, ты замечательная, ты не заслуживаешь такого!

— Да? А вот дядя считает иначе! — Кати судорожно втянула воздух. — Роз, это так не работает! Думаешь, я не знаю, что ты меня защищала все эти годы? А я тебя об этом просила?

Роуз непонимающе смотрела на Кати, расчёсывая застарелый шрам.

— Может, я не хотела знать правду? — руки Кати нервно тряслись. — Может, мне проще было заплатить ему эти деньги, продав в Лютном свои волосы для оборотки!

— Но ты хотела знать правду, — тихо и твёрдо сказала Роуз, стискивая руки. — Если же ты не хотела, чтобы я защищала тебя, тебе было достаточно это сказать.

Внезапно Кати обмякла и глухо разрыдалась.

— Неужели действительно мой отец такое чудовище? — сквозь рыдания разобрала Роуз. Она в растерянности замерла, не зная, что предпринять. Слезы Кати не прекращались, и Роуз было страшно за неё. Она попробовала придвинуться к Кати, но та дёрнулась, как от удара. Смущённая Роуз встала, не зная, что предпринять.

— Агуаменти, — она направила палочку на подругу, окатив её струей воды. Шоковая терапия не подействовала, Кати продолжила рыдать, только теперь будучи ещё и мокрой. Роуз направила на неё поток тёплого воздуха, пытаясь высушить. От этих манипуляций всхлипы прекратились, и Кати зло посмотрела на Роуз:

— Ты издеваешься надо мной?!

— Нет, — покачала головой Роуз, — я пытаюсь тебе помочь!

Кати истерически рассмеялась:

— Мне? Помочь?

"Да Мерлинова борода! Что же делать?!" — озабоченно подумала Роуз. Она чётко понимала, что истерика Кати сейчас не поможет и её необходимо каким-то образом прекратить. Переключение внимания тут явно не сработает. Дать ещё одно успокоительное зелье? Возможна передозировка. Да что же тут делать-то?

Не придумав ничего лучше, Роуз всё-таки обняла Кати, к её удивлению, не сопротивлявшуюся. Истерической смех снова перешёл в рыдания — в этот раз на плече Роуз. Она молча продолжала обнимать подругу, пока Кати, выбившись из сил, не затихла. Роуз же тем временем впала в странное состояние. Она будто бы ощущала эмоции Кати, будто бы видела лицо её дяди, чувствовала боль, терзающую её. Это напоминало ей кошмары из проклятия Юфимии Роули, но в то же время это состояние явно от проклятия отличалось. Роуз казалось, что она будто бы ощущает эмоции Кати — и это пугало её. Почему-то её эмоции спутались в один клубок с эмоциями Кати. Роуз глубоко вздохнула и попробовала немного пошевелить затёкшей рукой. Не вышло. Кати задремала на её плече, её дыхание выровнялось, в то время как дыхание самой Роуз было сбивчивым и неровным. Роуз казалось, что она что-то сделала, только вот никак не получалось понять, что же.

Дверь тихо отворилась, в комнату вошла мама. Роуз прижала палец к губам, взглядом указывая на Кати. Нарцисса бесшумно присела рядом и помогла дочери переложить её на подушку. Роуз попробовала встать, но неожиданно сильно закружилась голова. Мама обеспокоенно взглянула на неё и предложила руку для опоры. Так, поддерживаемая Нарциссой, она добралась до родительского кабинета, где её уже ждали отец и горячий обед.

— Роуз, — Люциус вскочил ей навстречу, — что с тобой?

Вместо ответа та пожала плечами — она сама не понимала. Когда она успела так устать, будто бы колдовала несколько часов напропалую?

— Люциус, — негромко произнесла Нарцисса, помогая сесть Роуз, — это похоже на последствия выброса. Роузи, ты же не колдовала сознательно, верно? — Нарцисса внимательно посмотрела дочери в глаза. Та лишь качнула головой, с неимоверной скоростью поглощая луковый суп. Люциус обнял жену за талию и со вздохом сказал:

— Я так понимаю, уговорить твою подругу на разговор с бабушкой не получилось?

Роуз снова качнула головой, с сожалением проглотила последнюю ложку супа и, наконец, уточнила:

— У неё снова была истерика. Мам, пап, я не знала, что делать! Я только хотела её успокоить! Просто вдруг её эмоции будто бы перешли ко мне, а она успокоилась и заснула! Так бывает разве?

— Ох, ребенок, в жизни всё бывает, — задумчиво проговорил Люциус и, взглянув на жену, добавил: — Это похоже на спонтанную легилименцию. У тебя так было в детстве, когда ты во снах улавливала наши воспоминания о Волдеморте. Правда, там ты была то под его проклятием, то под проклятием Роули. В любом случае, тебе нужно учиться легилименции, а то, что у тебя есть способности, — это хорошо.

Роуз с сожалением отложила кусок жаркого, на который нацелилась:

— Вы будете меня учить?

Нарцисса странно улыбнулась:

— Основам мы можем, а вот всему остальному тебя научит Грегори, он великолепный легилимент и окклюмент. Тебе не нравится мясо, Роузи?

Люциус с нежностью взглянул на жену и улыбнулся:

— Нет, Цисси, она просто свято блюдет традицию не разговаривать с набитым ртом. Доешь спокойно, Роуз-Мария, а потом мы подумаем, как уговорить твою подругу.

Нарцисса села рядом с Роуз, ласково убирая кудрявые прядки с её лица:

— Ты же понимаешь, что миссис Крэбб имеет право и должна знать об этом?

Роуз кивнула, сосредоточенная на своем обеде — ей зверски хотелось есть. Но объективно мама была права, бабушка Кати имела право знать о происходящем, в конце концов, речь шла о её сыне и внучке.

— Розмари, если ты считаешь, что ты — неубедительна, — Драко посмотрел на неё папиным взглядом, — то я могу поговорить с ней. Я знал её отца, я знал её мать, — он немного нервно прошёлся по родительскому кабинету, где они остались вдвоем.

— Драко, я не знаю, — Роуз забралась на диван с ногами и запустила обе руки в волосы, — я абсолютно ничего не знаю!

— Розмари, прекрати паниковать! — он подошёл к ней и слегка тряхнул за плечи. — Ты хочешь помочь Кати?

Роуз кивнула, на автомате расчёсывая шрам на руке.

— Я попробую поговорить с ней, но ты посидишь здесь, хорошо? — Драко заглянул сестре в глаза.

— Почему? — вскинулась Роуз, мгновенно выскакивая с дивана. — Это же моя подруга!

— Именно поэтому, Розмари, именно поэтому. Захочет, сама потом расскажет, — он щёлкнул её по носу и вышел из комнаты. Роуз раздражённо пнула диван и нервно прошлась по комнате. Ну почему всё так по-дурацки? Попинав ещё немного ни в чем не повинную лично перед ней мебель, Роуз вышла из кабинета. Вышла, правда, нестандартно, через окно — ветви старой вишни почти лежали на подоконнике комнаты.

Кабинет родителей находился на втором этаже, прямо напротив их комнат, окна его выходили на парадный подъезд к дому. Сейчас в поместье гостей не ждали, поэтому можно было спуститься и по веткам дерева, раз оно так удачно было расположено. Жаль, конечно, что не в сад, но туда Роуз прогуляется пешком. Необходимость аккуратно спускаться по ветвям удачно заняла Роуз, позволяя загнать мысли о Кати на второй план. Чувство собственной беспомощности жутко нервировало, надо было чем-то занять себя. Методичный сбор яблок, а вернее, лазание по яблоням за ними, как сказала бы мама, с риском сломать себе шею, подошло для этого как нельзя лучше. Когда, наконец, перед ней возник Патронус Драко — хорёк, зовущий её в дом, десяток яблонь точно уже был обобран Роуз. Яблоки она складировала в трансфигурированные корзины. Корзины, конечно, были не идеальными, но для временного хранения вполне годились.

Кати она нашла расстроенной, но достаточно спокойной. Она говорила с бабушкой по камину при Роуз и Драко, кратко сообщив ей информацию о дяде.

— Ох, Кати, — миссис Крэбб печально посмотрела на внучку, — как же плохо-то вышло. Ну, ничего, ничего, справимся. Драко, ты говоришь, твоя кузина тут может помочь?

— Да, миссис Крэбб, — кивнул тот, будучи немного задумчивым, — но заявление должно быть от вас. Дора, конечно, сделает всё тихо, но официально, вы же понимаете, миссис Крэбб.

— Увы, Драко, — полное лицо женщины исказила гримаса, — увы. Кати, иди-ка ты домой, нам надо поговорить, — голова бабушки Кати исчезла из камина Роуз.

Кати немного заторможенно и запоздало кивнула и взглянула на Роуз.

— Я сейчас принесу порох, — криво улыбнулся Драко и вышел из комнаты. Роуз, не зная, что сказать, крепко обняла Кати.

— Роз, прости меня, — тихо шепнула Кати, обнимая её в ответ.

— За что? — удивилась Роуз. — За что, Кати?

Кати не стала отвечать, только пожала плечами, отворачиваясь от неё.

— Кати, даже если твой отец был в чём-то неправ, ты здесь ни при чём! — горячо воскликнула Роуз, подходя к ней. — Кати!

— Ох, Роз, если бы всё было так просто, — как-то бессильно пожала плечами Кати. В этот момент вошёл Драко с порохом, и Кати, скомканно пробормотав слова прощания и благодарности, бросилась в камин, исчезнув в всполохе зелёного дыма.

В воскресенье вечером Роуз вернулась в Хогвартс одна. Без Кати.

Так вышло, так страшно сложилось! Роуз нервно чесала шрам, не обращая внимания на кровь, забивавшуюся под ногти. Ну почему всё так неправильно и так плохо?!

Встревоженные Кевин и Тедди, ждавшие её у дверей кабинета Паркинсон, явно сдерживали желание задать кучу вопросов. Тедди с удивлением косился на её руки и нервно менял цвет волос. Наконец он не выдержал и взял её за руку. Кевин упрямо сжал челюсти и соединил руки на груди. Аид, сидящий у Роуз на плече, хрипло каркнул. Роуз тяжело вздохнула и слегка сжала тёплую ладонь кузена. До птичника они добирались в молчании. Роуз не знала, что им сказать, как им сказать. Мама предлагала ей остаться дома, но она отказалась. Может, мама была права? Может, стоило побыть дома, с ней, с Рики?

В вечерних осенних сумерках Роуз застыла, глядя на тёмную гладь озера — Аид улетел, как только они вышли из замка. Ей хотелось не то обратно к маме, не то потеряться в этой осенней темноте. Дул холодный ветер, непривычно холодный для начала сентября. Тедди молча прижал её к себе, накинув ей на плечи алую куртку формы — он встречал кузину после тренировки. Кевин осторожно тронул её за плечо:

— Роуз, что произошло? Где Кати? Вы же хотели сегодня вместе вернуться!

— Кати в Мунго, — глухо произнесла Роуз, прижимаясь к Тедди, — с этой ночи.

Кевин негромко ругнулся сзади и, кажется, что-то кинул в озеро, судя по плеску.

— Что случилось, Роуз? — Тедди мягко отстранил её от себя. — Ты же говорила, небольшие неприятности, фигня-вопрос, а сейчас — Мунго. Это не похоже на фигню, знаешь ли.

— Тедди, я правда так думала, только всё оказалось хуже, — её голос был по-прежнему глух и даже безжизнен, — у неё был очень мощный магический выброс, она сожгла себе руки, ноги и чем-то сама себя прокляла. Она пока без сознания, не пришла ещё в себя. Дядя Грегори и тётя Меда обещали сообщить, как только что-то выяснится, но, Тедди, Кевин, мне очень страшно!

— Боже всеблагой! — даже в этой темноте было видно, как побледнел Кевин. — Роуз, это из-за тех воспоминаний, которые вы хотели проверить?

Роуз кивнула, её белокурые волосы трепал ветер, глаза лихорадочно блестели:

— Да. В субботу вечером мы узнали, что там было. Потом её бабушка сказала, что им нужно поговорить, — она рвано выдохнула, — Кати ушла. А ночью тётя Меда сказала про выброс. Её бабушка говорила, что Кати, наконец, узнала всю правду — и не вынесла её. Я не понимаю, я просто не понимаю! О Мерлин, зачем, зачем они это сделали с Кати? Эта правда почти убила её!

— Роуз, — Кевин повернул Роуз к себе. — Роуз, она выздоровеет!

— Её руки в жутком состоянии, — Роуз плотно сжала губы, — дядя Грегори сказал, что от левой руки осталась лишь культя.

В горле стоял комок, грудная клетка была будто бы тесна её легким. Глаза жгло, она яростно моргала — глаза слезились от ветра. Ребята поражённо молчали. Наконец Тедди заговорил:

— Ну, руку ей восстановят. Это сложно, ты же знаешь, но возможно.

— Тедди, ну чем ты слушал? — Роуз вспыхнула. — Она себя прокляла чем-то тёмным и пока непонятным. Тётя Меда говорит, что это хорошо, что она без сознания, иначе бы ей было слишком больно!

— Почему ба ничего мне не сказала? — нервно выдохнул Тедди. — Кати и моя подруга тоже!

— Они сейчас были у нас, — вяло мотнула головой Роуз, — дядя Грегори обещал учить меня легилименции, просто никто не ожидал такого поворота с Кати.

— Ребята, комендантский час скоро, — озабоченно взглянул Кевин на часы, блестевшие у него на руке, — нам пора возвращаться в замок.

— Идите, — тихо сказала Роуз, — я потом, через секретный вход.

— Роуз, — так же тихо произнёс Тедди, — ты же знаешь, я не пойду без тебя. Ты боишься, что Кати больше не сможет играть, когда придёт в себя?

Роуз нервно дернула плечами:

— Я боюсь всего сразу, Тедди. Что не придёт. Что придёт и не сможет. Что снова сделает что-нибудь с собой. Это всё так несправедливо! И так больно, — последние слова она добавила совсем тихо, чтобы услышал только он.

— Роуз, — Тедди снова обнял её и больше не сказал ни слова. Так они и стояли вдвоём, даже не заметили, как ушёл Кевин.

Ночь Роуз провела без сна, сидя с ногами на постели. Заснуть она была не в состоянии — как только закрывала глаза — видела лицо Кати. Тётя Меда сказала, что повреждения велики, лицо забинтовано, даже магия может не помочь от шрамов. Да что вообще может магия? Роуз застыла, свернувшись, закрывшись пологом от соседок, которые мирно спали этой ночью.

И думала, думала; гоняла мысли по бесконечному кругу...

Могла ли она уберечь Кати, могла ли она спасти её? Может, ей не следовало настаивать на просмотре воспоминаний? Может, надо было просто дать денег — предложить Кати такую помощь? У неё же были небольшие средства! Что-то было сэкономлено от выделенного родителями, что-то она заработала сама, делая эссе за отдельных ленивых личностей. Но всей суммы там бы не набралось, там даже и четверти не выходило. То есть всё равно пришлось бы обращаться к родителям. А те заинтересовались бы, зачем Роуз такая огромная сумма — и всё всплыло бы. И опять то же самое.

Продать волосы для зелий в Лютном — да там весь Хогвартс надо обрить, чтобы набрать хотя бы половину! Кровь? Кровь, конечно, дороже. Только это незаконно, и прибить же могут в процессе, а так всё хорошо! Хорошо, чёрт побери! Только кому?

Роуз скрипнула зубами и потёрла отчаянно чесавшиеся глаза. Спать не хотелось. Если можно бы было проснуться, и всё это оказалось бы нечаянным кошмаром, последствиями стресса...

Неужели действительно не было другого выхода? Может, следовало разобраться с мудаком Бёрком отдельно? И что бы они с ним сделали? Не убивать же было его, в самом деле! Роуз до боли закусила губу, не обращая внимания на выступившую кровь. Почему он решил требовать именно эту сумму? Где бы Кати её взяла? Или он понимал, что денег она не найдёт, и просто хотел её помучить? От этой мысли Роуз вздрогнула. Как можно быть таким жестоким?! Мерлин, зачем?

Под утро она все-таки сползла в тревожный нервный сон, из которого её выдернул звонок будильника.

На уроках она не клевала носом, но была полностью отстранена от происходящего. За что и поплатилась — МакГонагалл, привычная к тому, что мисс Малфой знала по теории всё и даже немного больше, задала ей какой-то вопрос — а Роуз даже не услышала его. Правда, директор не стала снимать штрафные баллы, лишь ограничилась сухим комментарием:

— Внимательнее, мисс Малфой, трансфигурация человека требует осторожности.

— Профессор, — Тедди решил отвлечь внимание профессора от Роуз, — у меня вопрос по поводу частичной трансформации внешности. Является ли это разновидностью метаморфизма? То есть, можно ли отработать этот навык как анимагию, для которой не нужна палочка?

Профессор МакГонагалл смерила безучастную к происходящему Роуз суровым взглядом — и с удовольствием пустилась в разъяснения о важных нюансах трансфигурации человека.

На ЗОТИ Роуз повезло намного меньше — профессор Корабелл поставила её на спарринг с МакЛаггеном. Вместо того, чтобы нападать — обычно Роуз предпочитала тактику быстрого и стремительного натиска — она вяло защищалась, колдуя легкие щиты, не требующие больших усилий и просчётов конструкций. Едва она пыталась сосредоточиться, как перед внутренним взором вставало отчаянное лицо Кати. Выдержав положенные пять минут, Роуз собиралась сесть на своё место, как вдруг жёсткий голос профессора остановил её:

— Мисс Малфой, будьте любезны встать на спарринг со мной. МакЛагген, идите к Люпину. Остальные по кругу меняются партнёрами и отрабатывают невербальные щиты. Мисс Малфой, палочку наизготовку.

Роуз молча кивнула. Сначала она продолжала придерживаться той же тактики защиты, но профессор с легкостью пробивала её щиты своими жалящими. Роуз пришлось взять себя в руки и пробовать нападать самой — это не то чтобы спасало от заклинаний, но хоть как-то позволяло выдержать дуэль. Их бой остановил звонок. Роуз устало вытирала пот со лба, Корабелл была так же бодра, как и в начале пары.

— Малфой, останетесь на отработку, жду вас у себя после пар, — кинула ей на прощание профессор. Роуз застыла в недоумении. Какого дьявола? Кевин и Тед увлекли её за собой, не давая вступить в перепалку. Обед она пропустила, чуть ли не силой отправив туда Тедди. Кевин сегодня, кажется, с ней не разговаривал. То есть этот гений снова на что-то обиделся и не разговаривал с ней, хотя и держался рядом! У Роуз не было никаких сил выяснять, что с ним не так — зная Кевина, можно было нарваться на ссору.

На нумерологии она молча решала задачи и вылетела из кабинета первой, сразу после звонка. Вот и всё, надо было идти на отработку. Может, оно к лучшему — по крайней мере, не придётся отвечать на вопросы про Кати в библиотеке. "Ох, Кати, ну зачем ты так сделала?!" — тоскливо думала Роуз, на автомате передвигаясь по замку. Она и не заметила, как оказалась у кабинета ЗОТИ.

— А, это вы, мисс Малфой, — махнула ей рукой профессор Корабелл, — заходите, будете проверять эссе у младших курсов.

— Но у вас же пара, профессор, — сиплым голосом выговорила Роуз — она сегодня весь день молчала.

— А у вас отработка, мисс Малфой, — усмехнулась Корабелл, поворачивая своё кольцо, — после этой пары я хочу, чтобы вы отработали со мной в паре парочку атакующих заклинаний. Вы меня поняли, мисс Малфой?

— Как скажете, профессор, — тихо выдохнула Роуз, проходя в класс. Заняв последнюю парту, она попыталась сосредоточиться на эссе. Получалось с трудом. Буквы плыли перед глазами, голова кружилась — не то от бессонной ночи, не то от голода — Роуз не помнила, завтракала она или нет. Кажется, всё-таки нет. Роуз сильно ущипнула себя за руку, на некоторое время сумев сосредоточиться. Когда прозвенел звонок, отмеряющий половину пары, Роуз трансфигурировала себе кривую чашку — профессор МакГонагалл её бы точно не одобрила — и налила воды. По-хорошему, капнуть бы туда экстракта лимонника, но он остался в спальне. Постепенно Роуз втянулась в процесс проверки, безжалостно подчёркивая некоторые бредовые вещи, но с удовольствием отмечая хорошие работы. Она увлеклась и не услышала звонка. Работа позволяла ей не думать о Кати, лежащей в Мунго без сознания со страшными ожогами, и стало как-то легче. Когда эссе у Роуз закончились и она подняла голову, прошло гораздо больше времени, чем было обговорено заранее с профессором.

— Мисс Малфой, не хотите ли выпить чаю? — Корабелл бесшумно возникла перед ней, держа две дымящихся чашки, от которых шёл упоительный запах чая. За её спиной парила тарелка с сэндвичами.

— Вы же хотели отработать со мной заклинания? — удивилась Роуз, отодвигая стопку эссе. — Мэм.

— Да, мисс Малфой, но вы не учли крошечный нюанс — мне не нужны слухи, что я морю детей в своих застенках, как и ваш голодный обморок, Роуз, — профессор поставила чашку прямо перед ней, как и сэндвичи, — ешьте, вы же прогуляли обед.

— Спасибо, профессор Корабелл, — Роуз с трудом отвела взгляд от чая и тарелки, — но не нужно.

— А я вас и не спрашивала, — по-кошачьи фыркнула Александра, — не вы одна тут пропустили обед. К сожалению, среди младших курсов по-прежнему работает странная логика — подраться трое на одного.

Профессор взяла сэндвич, отпила из чашки и вздохнула:

— Ешьте, Роуз, от вашего аскетизма лучше никому не будет. Как и от ваших терзаний, моя дорогая.

Неделя тянулась для Роуз утомительно медленно. Во вторник она прогуляла зелья, отсыпаясь за два дня. Паркинсон, конечно, потом отчитала её, но хотя бы не впаяла отработки — и то хлеб.

Корабелл немилосердно гоняла Роуз на парах, временами сваливая на неё проверку домашних заданий младших курсов. Это отвлекало от хандры, иначе завладевшей бы Роуз полностью. Ночами в нервном, прерывистом сне она расчёсывала шрам до крови, а утром поливала его настойкой бадьяна. Её пузырек с настойкой уже кончался, а похода в Хогсмид в ближайшее время не предвиделось.

О Кати вестей было мало, и те неутешительные. Она на несколько мгновений приходила в себя, но боль, мучившая её, была настолько сильна, что её погрузили обратно в сон. Целители, по словам тёти Меды, опасались за её рассудок — такой боли в бодрствующем состоянии она могла не выдержать. Дядя Грегори пока не смог понять, чем именно Кати приложила себя — чем-то очень редким, что не давало её ожогам и ранам хоть понемногу заживать. Миссис Крэбб дежурила у палаты внучки, но ушла в себя, отказываясь общаться с персоналом больницы, даже для помощи собственной плоти и крови. Роуз не понимала этого категорически!

Тедди в последнее время был занят тем, что присматривал за Фредом Уизли и его сестрой Роксаной — летом их мама ушла из семьи. Об этом даже писали в газетах — каково же было сейчас этим детям?

Тед взял для Фреда домашки Роуз за четвёртый курс, тем самым не давая парню съехать в учёбе. Как при этом Тедди умудрялся заботиться о Роуз, для неё оставалось загадкой. Когда она просила кузена поберечь себя — юному Уизли его поддержка была гораздо нужнее — он отмахивался.

— Роуз, — раздражённо сказал Тед, когда она в очередной раз решила убедить его не разрываться между ними двумя, — я в состоянии позаботиться о своих близких, да?

Его волосы снова переливались разными цветами, он неподдельно нервничал и волновался и за Уизли, и за Роуз, и за Кати.

— Кати мы с тобой помочь не можем, — добавил он, — так давай хотя бы останемся друг у друга.

Кевин весь понедельник и вторник не разговаривал с Роуз, подчеркнуто игнорируя и её, и их уже привычные регулярные спарринги; зато в среду был сама любезность. С ним-то что происходило?

Роуз не могла понять, но в душу Кевину никогда нельзя было залезть. Тедди же многозначительно хмыкнул:

— Ну-ну, молодец он.

— О чём ты, Тедди? — тогда вскинула бровь Роуз — жест, нагло позаимствованный у дяди Грегори. — Что с ним такое?

— Ничего страшного с ним нет, — ухмыльнулся кузен, — но я тебе говорить не буду. Захочет — сам объяснит.

Роуз не то чтобы удовлетворило это объяснение, но раз Кевин был в относительном порядке, то все мысли относительно него она задвинула в дальний ящик. Кати волновала её куда больше.

Родители прислали Роуз список упражнений для окклюменции. Всё было бы ничего, но для их выполнения нужно было предварительно очистить своё сознание. И это было просто невозможно — она не могла не думать о Кати. В свободное время, в библиотеке, она зарывалась во все доступные книги по стихийным выбросам, в статьи, где хоть как-то об этом упоминалось. Роуз стала похожа на привидение: бледная, вечно утомлённое лицо, с признаками вечного недосыпа. К тому же от усталости она начала натыкаться на стены и углы, добавляя себе синяков.

В какой-то момент она отказалась от тренировок с Кевином, чувствуя, что у неё нет сил удержать шпагу в руках. Он снова обиделся на Роуз и дулся больше недели, находясь рядом и не разговаривая. Впрочем, Роуз едва заметила это. Позже она обнаружила, что не покидала замок уже больше месяца, не посещала Хогсмид, почти ничего не писала домой, отделываясь краткими отписками, что она в порядке. Сквозное зеркало были заброшено куда-то в чемодан, как мешавшее заниматься.

Состояние Кати по-прежнему было без изменений. Правда, теперь у Роуз появилась надежда, что у Кати есть шанс выкарабкаться. Дядя Грегори распознал проклятие — очень редкое, очень сложное и изменённое фамильное проклятие Крэббов, не дающее заживать ожогам от их огня. Чтобы его снять, нужны были сложные чары и зелья, одно из которых должно вариться индивидуально для пострадавшего в течение двух месяцев. Бабушка Кати клялась, что не знала о том, что внучке известно это заклинание.

Как-то раз в октябре, когда Роуз сидела, обложенная книгами по огненным чарам, она ощутила, как её дёргают за волосы. Обернувшись, она увидела Тедди, какого-то мрачно-весёлого. Кузен с годами стал похож на своего отца — вернее, такой вид он обычно носил, когда был спокоен. Однако сейчас он напоминал портрет Регулуса Блэка — явно был напряжён, но чем-то доволен.

— Роуз, тебя искала профессор Корабелл, велела к ней зайти, — он снова небольно дернул её за волосы.

Она попробовала вскочить на ноги, но пошатнулась и схватилась за Тедди. Да дьявол!

— Роуз, дракл тебя дери, ты опять не была на обеде? — произнёс тот, приглушив голос, когда заметил пристальный взгляд группы хихикающих гриффиндорок.

Роуз пожала плечами — в последнее время она частенько пропускала трапезы, банально забывая о них.

— Так, Роуз, — он потряс кузину за плечи, — тётя Цисса тебя убьёт и будет права. Ты совсем поехала крышей!

— Ой, — побледнела Роуз, — маме только не говори!

— Поздно! — мрачно хохотнул Тедди. — Она уже здесь и ждёт тебя у профессора Корабелл!

— Сегодня было собрание попечителей прямо в Хогвартсе? — схватилась она за голову. — Тедди, ну почему я такой склеротик?

— Потому что ты заколебалась, — вздохнул кузен, — вы с Фредди — два сапога пара. Он летает как суицидник, ты работой пытаешься убиться. Может, вас свести, а? Или дядя Люц не перенесёт такого?

— Папа, может, и перенесёт, а вот Драко — нет, — хихикнула Роуз. — Тедди, а почему мама мне не написала?

— Роуз, — Тедди посмотрел на неё как на идиотку, — ты письма родителей носишь в сумке нераспечатанными, отправляя им какую-то чушь. По зеркалу ты их игнорируешь...

В этот момент Роуз поняла, что она и есть идиотка.

— Так, Роуз, смотри на меня, — Тедди приобнял её за плечи, — это бывает. Вспомни, как я психовал год назад, когда стал капитаном. Я тогда пытался убиться на поле, не успевал писать домой, заснул на паре у Корабелл. Ты же, воистину со слизеринским коварством, заставила меня выспаться, помнишь? А как домашку за меня делала и готовила к экзаменам, помнишь? Так что — все нормально, слышишь? — он перевел дыхание. — Иди, поговори с мамой. Кати теперь точно выкарабкается, дядя Грег сделал зелье. Закончил сегодня ночью.

Роуз почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Кати будет жить! Мерлин и Моргана, Кати будет жить! Она радостно кинулась кузену на шею, он со смехом закружил её между столов в библиотеке. За что их выставила мадам Пинс, ворча, что они нарушают тишину, и вообще — постыдились бы!

До кабинета профессора ЗОТИ они добирались вместе, держась за руки и смеясь над всем, что попадалось им на глаза. Впервые за полтора месяца на душе у Роуз было легко и радостно.

Перед самим кабинетом Тедди мягко подтолкнул её:

— Все будет хорошо, Роуз, иди.

Она вежливо постучала, дождалась сухого "Войдите!" и распахнула дверь.

Мама о чём-то беседовала с профессором Корабелл, сидя за партой. Профессор Корабелл сидела на парте, перекручивая палочку в руках.

— А вот и мисс Малфой, — с лёгким сарказмом заметила профессор. Мама обернулась и с мягкой улыбкой взглянула на Роуз. Та нерешительно замерла, сделав шаг по направлению к матери.

Корабелл фыркнула:

— Рада была увидеться, Нарцисса. Давай, вправляй мозги этому малолетнему чудовищу, — она ещё раз насмешливо посмотрела на свою ученицу и вышла из класса, оставив их вдвоём.

— Мама! — Роуз тут же подошла к Нарциссе, сразу же вставшей и притянувшей дочь к себе. Роуз замерла в этом объятии, судорожно вцепившись в маму. — Извини, извини, что не писала нормально, — пробормотала она ей куда-то в плечо, — Я просто пыталась забыться. Это слишком больно!

— О, Роузи, — мама ласково погладила её по спине, — бедная моя Роузи. Грегори сварил зелье, сегодня проклятие начнут снимать. Правда, на первых порах твоей подруге будет тяжко. Реабилитация, вероятно, будет очень долгой.

— Ты думаешь, она сможет оправиться от всего этого? — Роуз отпрянула от Нарциссы, вглядываясь ей в лицо.

— Я очень на это надеюсь. К тому же с ней будут работать менталисты, — серьёзно ответила мама, — Все уверены, что это был несчастный случай. Её дядя оштрафован на крупную сумму, выбранная для него мера пресечения — год Азкабана и Непреложный обет по отношению к Кати. Он больше не навредит ей. Ну и — при попытке шантажировать кого-либо — он сядет ещё раз.

— Это же хорошо, мам, только Кати ведь больше не сможет играть, да? — Роуз тяжело вздохнула. — Рука же не восстановится?

— Рука частично может регенерировать, по прогнозам Меды, — успокаивающе произнесла Нарцисса, — вдобавок, у них с Грегори есть одна мысль по протезированию. Но, Роуз, ты рискуешь банально не дожить до этого прекрасного момента, если продолжишь в том же духе, — мама посмотрела ей в глаза. — Роуз, никому не станет лучше, если ты себя загонишь. Пожалуйста, родная, не забывай есть, спать и гулять. Это же немного, но очень важно.

— Мам, но это случайно так вышло! — вскинулась Роуз. — Вот, правда — случайно!

— Роузи, — Нарцисса мягко покачала головой, — я очень тебя прошу.

— Хорошо, я постараюсь, — Роуз сжала губы и тряхнула головой, — честно, постараюсь. Как бабушка Кати? — она сменила тему.

Мама заметно помрачнела:

— Миссис Крэбб очень тяжело это всё переносит.

— Но зачем, зачем она сказала Кати правду?! — Роуз отвернулась к окну, наблюдая, как осенний лист срывается с ветки.

— Возможно, чтобы никто другой больше не ранил Кати этой правдой, — Нарцисса положила руку ей на плечо. — Иногда мы причиняем боль самым близким в попытке их защитить, Роузи.

— Но стало только хуже, — горько сказала Роуз, кладя ладонь на мамину руку.

— Увы, Роузи, — мама тяжело вздохнула, — но узнай Кати это от кого-то ещё — всё могло быть совсем плохо.

— Ты так на самом деле думаешь или пытаешься меня утешить? — Роуз нервно повела плечами и обернулась назад. — Мам, я уже взрослая почти, меня не надо утешать сказками!

— Роузи, — мама криво улыбнулась, — всё действительно могла стать хуже, будь Кати одна или пусти она себе Аваду в висок, как сделал Рабастан Лестранж, когда разочаровался в собственном брате и Волдеморте.

— Он это сделал из-за разочарования? — удивилась Роуз, невольно радуясь, что Кати не сделала так же. — Я думала, он боялся Азкабана.

— Вот чего Рабастан не боялся, так это Азкабана, — мама посмотрела в окно — там кружились листья под потоком ветра, будто бы танцуя. — Нет, Рабастан это сделал перед второй атакой на Хогвартс, когда Лорд якобы убил Поттера. Первую он пропустил. Не мог пойти в атаку, и против своих пойти не смог.

— Он был твоим другом? — Роуз сочувственно тронула мать за плечо.

— Нет, Роузи, я просто думаю, как это всё было страшно, больно и нелепо, — мама встряхнула белокурыми волосами. — Но лучше скажи — ты обедала сегодня?

В конце октября, прямо перед Хэллоуином, должна была состояться игра Гриффиндора против Рейвенкло. Сказать, что Тедди волновался — не сказать ничего. Даже на уроках он чертил схемы и продумывал тактику, при этом опасаясь за своего загонщика — тот в последнее время был совсем убитым. Иногда этот мальчик, Фред Уизли, смотрел как взрослый — так же смотрела Дора, когда вспоминала мужа; а иногда он казался Роуз таким беззащитным, что очень хотелось его обнять и утешить. Только не будешь же лезть человеку в душу.

В день матча Тедди страшно психовал, но старался держать себя в руках. Роуз пристально наблюдала за кузеном с трибун. Его волнение прошло, как только он сел на метлу и взлетел, крепко сжимая свою любимую биту.

Гриффиндор выиграл, к недовольству Равены — она была капитаном Слизерина и предпочитала Райвенкло, а не отчаянных гриффиндорцев, иногда идущих на невероятные финты. У Роуз каждый раз сердце в пятки уходило, когда она смотрела на финт Вронского в исполнении Тедди. Он как-то заменял охотника и делал эту обманку. А она тогда чуть не поседела, пока он тренировал приём.

Сейчас же Роуз с трудом сдерживала желание выбежать на поле и поздравить Тедди. Вместо этого она смотрела в бинокль на фигуры на поле, с удивлением замечая там Джорджа Уизли — владельца магазина забавных штучек, в котором она никогда не бывала. Случайно перевела окуляры на трибуны Гриффиндора — на кузенов МакЛаггенов, головную боль всего Слизерина. Если с одним Гордоном можно ещё было совладать, то с его младшим кузеном всё было намного хуже. Ну и семейка! В попытках перенастроить бинокль взгляд Роуз упал на рыженькую красавицу Уизли — частично вейлу, по слухам. Эта очень красивая девочка с неподдельной тоской смотрела куда-то на поле. Роуз проследила за направлением её взгляда — Уизли смотрела на Тедди.

"Ого! — присвистнула Роуз, — А у девочки есть вкус. Жаль только, Тедди увлекается в основном брюнетками в стиле Рубенса".

Кто-то подергал её за рукав — Роуз взглянула — Кевин настойчиво тянул её с трибун.

— Роуз, ты не хочешь поздравить своего капитана? — как-то грустно спросил он, предлагая ей свою руку для опоры.

— Тедди? — фыркнула Роуз. — Он, Мерлин всеблагой, не мой капитан, — она, чувствуя необъяснимую нежность, провела кончиками пальцами по гладкой щеке Кевина. Он перехватил её руку и на доли мгновения прижал к своим губам, почти сразу отпуская.

— Пойдем, его надо поздравить, — Кевин улыбнулся так обаятельно, что у Роуз что-то защемило в сердце. Она не впервые замечала, что у Кевина потрясающая улыбка, но что настолько — она поняла только сегодня. Они, почему-то держась за руки, спустились к Тедди, и тот, увидев друзей, подбежал к Роуз и закружил её, подхватив, а затем попытался повторить это с Кевином, что было не так-то просто. Роуз, чувствуя на себе чей-то взгляд, обернулась — Уизли смотрела на неё с такой болью, будто бы она и Тедди только что объявили о помолвке. Роуз тряхнула светлыми волосами, сбрасывая взгляд и оборачиваясь к Тедди и Кевину.

Хэллоуин она пропустила, и не потому, что не любила тыкву. Просто было полнолуние, и они втроём провели вечер у обелиска. Тедди приходил сюда к отцу на памятные даты, а иногда просто во время луны, и всегда звал с собой Роуз и Кевина. В этот раз Тедди долго смотрел на обелиск, бережно прикасался к камню и что-то беззвучно шептал. Роуз, чтобы не смотреть на него, перевела взгляд на белую расколотую гробницу — гробницу Дамблдора, директора Хогвартса, боровшегося с Волдемортом. Наконец Тедди встал с колен.

После этого они разожгли небольшой костер на берегу Чёрного озера, устроив маленький пикник — Кевин обеспечил их провизией с кухни. Тедди пристально вглядывался в искры костра, прежде чем достал из кармана алый галстук — с волком, заношенный им чуть ли не до дыр. Кузен прижал его к губам, развернул и, зажмурившись, кинул в костер. Пламя весело вспыхнуло, принимая кусочек шёлка. Тедди что-то прошептал, и пламя на несколько секунд вспыхнуло почти непереносимо ярко. Он слабо улыбнулся, почти облегчённо. Что-то мучило его в этот вечер, и Роуз не могла понять, что. Он поймал её взгляд, подмигнул и взъерошил волосы пятерней.

— Да так, загадал одну штуку, — Тедди застенчиво улыбнулся, что было ему совсем не свойственно, — сбудется — расскажу, ну — и не сбудется, тоже расскажу.

— Обязательно сбудется, — Роуз потянулась и ободряюще сжала руку Теда. — Кстати, что у тебя с Норой?

Нора, Элеонора Сиаль, которая очень нравилась Тедди, была старостой Рейвенкло. Симпатичная, умная, никогда не обращавшая внимания на межфакультетскую грызню — Тед был от неё в восторге. От слов кузины он вспыхнул и пробормотал:

— Я попросил её присматривать за сестренкой Фредди, Роксаной. Всё планирую позвать Нору в Хогсмид, но пока как-то не выходит.

Кевин саркастически фыркнул:

— Что-то мне подсказывает, что кафе мадам Паддифут вы оба не оцените.

— Я слышала, у неё изменился дизайн? — задумчиво приподняла бровь Роуз, глядя сквозь огонь на Кевина. Тот пожал плечами и бросил насмешливо:

— Ну, Ребекка была в восторге, а я не смог оценить. Увы. Мы ходили с ней в начале октября, — зачем-то добавил он, будто бы Роуз волновало, когда он и куда ходил с тройняшкой! Роуз отвернулась, чувствуя непреодолимое желание посмотреть на небо. Чистое, красивое, звёздное небо. Тед растянулся около костра:

— Ну, к мадам Паддифут я её точно не повел бы, а вот в зал свиданий в "Трех метлах" — с удовольствием.

Кевин почему-то очень внимательно посмотрел на Роуз, будто бы оценивая её реакцию на всё происходящее. Роуз же мотнула головой, пристальнее вглядываясь в пламя. Что-то дурацкое мешало очарованию этого вечера, и это что-то дурацкое появилось после слов Кевина.

Кати полностью пришла в себя в конце ноября — тётя Меда говорила, что ожоги ещё не затянулись, но если всё будет идти хорошо, то от них не останется следов. Роуз очень хотела навестить подругу и уговаривала на это маму — без этого её никто не пустил бы в палату к Кати. Правда, пока к ней не пускали даже её бабушку — Кати была всё ещё слаба и под сильными обезболивающими. Дядя Грег опасался, что сложные чары, наложенные им для снятия заклятия, могут развеяться, если Кати будет перенапрягаться. Наконец, почти под Рождество Роуз с мамой отправились в больницу Святого Мунго. Около входа их встретил чем-то озабоченный дядя Грег:

— Нарцисса, Розмари, идёмте, — коротко кивнул он им, о чём-то своём переглядываясь с мамой.

Когда Роуз наконец увидела Кати, она почувствовала горечь. Кати, исхудавшая почти до неузнаваемости, ещё частично в бинтах — культя была забинтована тщательным образом — безучастно смотрела в потолок. Здоровая рука безвольно свисала с кровати.

— Кати, — негромко окликнула её Роуз, стоя и поправляя мантию посетителя. — Кати!

Кати повернула голову, и её губы дрогнули в подобие улыбки.

— Здравствуй, Роз, — и она снова уставилась в потолок.

— Как ты? — тихо спросила Роуз, не решаясь подойти ближе.

— Зачем-то выжила, — Кати по-прежнему глядела вверх, — для чего? Теперь я даже не могу играть, — она приподняла культю.

— Тебе сделают протез, хороший протез или восстановят руку! — Роуз встряхнула волосами и сделала шаг по направлению к кровати. — Дядя Грегори ищет способ!

— Доктор Хаулс — век бы его не видела! — неожиданно горячо произнесла Кати. — Вечно язвит, вечно вызывает желание ответить!

— Да, он такой, — улыбнулась Роуз, в два шага подбегая к подруге. — Кати!

Та хмуро посмотрела на неё:

— Зачем ты пришла, Роуз? Пожалеть убогую сироту, да?

— Нет, Кати, — твердо ответила Роуз, — ты — мой друг. И я пришла проведать друга, Кати.

— Проведала? — язвительно произнесла та. — Молодец, можешь идти!

— Кати, — вздохнула Роуз, присаживаясь на кровать, — ты же знаешь, что не уйду.

— Какая ты настырная! — Кати оперлась на здоровую руку и попробовала сесть. Роуз бросилась ей на помощь. Совместными усилиями она посадили Кати, и та со вздохом сказала:

— Я теперь и дочь самоубийцы от насильника, и калека. И даже самоубийство мне не удалось. И играть больше не смогу никогда. Зачем меня спасли, Роуз?

— Кати, ты — не калека, — Роуз осторожно погладила здоровую руку Кати, — ты ещё будешь играть. С протезом, с двумя руками, с одной — но будешь!

— Я в это не верю, — пожала плечами Кати и поморщилась, — не верю, Роуз. У меня нет будущего, настоящего тоже, а прошлое — ужасно. Так зачем меня спасли?

— Потому, что ты должна жить, — убеждённо проговорила Роуз, — слышишь, Кати! Будущее у тебя ещё впереди, настоящее — ты жива, а твоё прошлое... Да оно даже не твоё и точно не определяет тебя, Кати! Какая разница, что сделали твои родители? Ты — не они, понимаешь? Ты не можешь нести ответственность за то, чего не делала, Кати! — Роуз говорила горячо, они не раз обсуждали это с родителями за последнее время.

— Мой дядя так не думает, — Кати усмехнулась, — и почему ты считаешь, что ты права, а, Роуз?

Роуз сжала зубы. Как же Кати была непохожа на саму себя!

— Потому что твой дядя — грёбаный мудак, — процедила она сквозь зубы, — и никто более!

— Он научил меня играть, — с горечью произнесла Кати, — и говорил, что я буду похожа на маму. А я оказалась почти копией отца!

— Единственное, что он сделал в этой жизни хорошего — это то, что он научил тебя играть, Кати. Ничто не оправдывает его подлости по отношению к тебе! — Роуз вспыхнула и прошлась по палате, унимая волнение.

— Бабушка сказала, что умоляла мою мать не прерывать беременность, — Кати следила за перемещениями Роуз по палате, — потому что мама пришла просить у неё денег для похода в Мунго — зелье бы уже не сработало. А когда я родилась, она даже не посмотрела на меня. Она просто легла в тёплую ванну и вскрыла вены!

Роуз остановилась и посмотрела на подругу долгим взглядом, пытаясь найти нужные слова.

— И как это определяет тебя? Кати, ты имеешь право не оглядываться на неё, слышишь меня? Это твоя жизнь, понимаешь, твоя!

Кати вяло кивнула:

— Хорошо говоришь, Роз. Извини, но я устала.

— Кати, — Роуз подошла к Кати и взяла за руку, которую та не отдёрнула. — Кати, я очень рада, что ты жива, — она обняла подругу, пытаясь ободрить её.

— Я тоже, — еле слышно выдохнула та, — приходи ещё.

— Роуз, — окликнула её тётя Меда, — Кати нужен отдых, а тебя ждёт Грегори.

Дядя Грегори действительно ждал Роуз — у них состоялось первое занятие по окклюменции. Только с пятой попытки у неё получилось очистить сознание достаточно, чтобы выдержать бешеный натиск дяди Грегори. Хлёсткие комментарии так и сыпались, заставляя Роуз крепче стискивать зубы и стараться. Когда занятие, наконец, закончилось, она была полностью вымотана. Пот градом катился с висков, где-то над переносицей мучительно сжимало и пульсировало.

— Через неделю в это же время, Розмари, — кинул дядя Грегори ей на прощание.

— Спасибо, дядя Грегори, — выдохнула Роуз, — большое спасибо.

— Нарцисса, забирай эту мученицу, — позвал он маму.

Первая встреча дуэльного клуба была шумной. Школьники, взбудораженно обсуждавшие прошедшие рождественские каникулы, говорили очень громко и каждый о своём, и голова у Роуз просто гудела от этого. Она, почти не появлявшаяся здесь в прошлом семестре, уже и забыла, как это бывает. Обсуждать ей ничего — да и ни с кем — особенно не хотелось. К тому же Тедди и Кевина пока ещё она не видела. Сама она почти все каникулы провела в Святого Мунго — дядя Грегори с ней активно занимался окклюменцией — и об этом не следовало трепаться попусту.

А обсуждать улучшившееся состояние Кати — с кем?

Дядя Грег почти реанимировал искалеченную руку Кати, ювелирно восстанавливая её. Он, ориентируясь на здоровую и на воспоминания о сожжённой, воссоздавал кисть заново, с помощью зелий и сложных чар заставляя ткани отрастать. Как-то раз он разрешил Роуз посмотреть на процесс. Это было захватывающе: наблюдать, как то, что казалось уничтоженным, появлялось вновь.

Теперь была твёрдая надежда, что Кати снова сможет играть. Она постепенно восстанавливалась и душевно. Кати училась заново улыбаться и уже играла здоровой рукой на детских клавикордах. В Хогвартс она планировала вернуться весной, сдать СОВы и углубиться в музыку, возможно, присоединиться к театральному училищу при единственном в магическом Лондоне театре в Косом Переулке.

И вот это всё обсуждать с одногруппницами Кати, которые её не навещали, не писали ей, но сейчас активно расспрашивали Роуз о её состоянии?

Увольте её от этого, по крайней мере, на сегодня.

Присматриваясь к разнородной толпе, Роуз высмотрела Тедди, воркующего с Норой — они виделись во время каникул. Тедди буквально светился от счастья, когда рассказывал Роуз, что Нора согласилась с ним встречаться. Очень счастливым он выглядел и сейчас, влюблённо глядя на свою девушку. Невдалеке стояла Уизли и с тоской смотрела на Теда. Роуз сочувственно-грустно усмехнулась.

"Как же зовут эту Уизли? — силилась она вспомнить, — Что-то французское... Ведь знала же раньше!"

— Изучаешь Уизли? — фыркнула подошедшая Фелиция, проследив за направлением взгляда Роуз. — И чем тебя заинтересовала Мари-Виктуар?

"Точно, Мари-Виктуар!" — чуть ли не хлопнула себя по голове Роуз и ответила:

— Да так, запоминаю. У профессора Корабелл и крёстного Тедди возникла идея создать межфакультетские команды, вот оцениваю возможность сотрудничества.

— А малолетка тебе зачем, Дельфини-Роуз? — Фелиция удивлённо вскинула брови. — Ты, твой ручной волчонок, Кевин, Сиаль — вот тебе и межфакультетская команда.

— Может, я хочу с Уизли отношения наладить? — улыбнулась Роуз, представляя себе реакцию Драко на это.

В этот момент в клуб вошли профессора Корабелл, Флитвик и Гарри Поттер. Профессор Корабелл негромко хлопнула в ладоши, и воцарилась тишина.

— Здравствуйте, ребята, — улыбнулся начальник Аврората, — я здесь, чтобы сделать важное объявление. Впрочем, — он посмотрел на нескольких семикурсников, — оно актуальнее всего для шестого курса. Как вы знаете, ребята, личные успехи в дуэльном клубе учитывались при поступлении в академию Аврората, — Поттер сделал паузу, и народ в клубе негромко загалдел.

— Начиная со следующего года, это будет работать иначе, — слово взял профессор Флитвик.

Галдёж стал возмущённым, а Роуз почувствовала, как ей на плечо положили руку. Она оглянулась — сзади стоял Кевин и нежно ей улыбался. Роуз не смогла сдержать ответной улыбки.

— Да, ребята, правила поменяются, — снова заговорил крестный Тедди, — начиная с этого года, в клубе будут формироваться межфакультетские команды. Для команд, проявивших себя, будут большие льготы при поступлении в академию. Естественно, речь будет идти о выпускниках, — Поттер обвёл взглядом школьников, — личные победы тоже будут иметь значение, но умение работать в команде обычно важнее красивой дуэли.

— Седьмой курс, — профессор Корабелл посмотрела на них, — для вас правила остаются теми же. Личные дуэли по-прежнему будут, в этом даже не сомневайтесь. За драки команд вне дуэльного клуба вас ждут санкции, — она внимательно посмотрела на своих учеников, — я надеюсь, никто из вас склерозом или глухотой не страдает.

— Важное замечание, — снова выступил Поттер, — крайне желательно, чтобы команды были межфакультетскими.

После этих слов галдёж усилился.

— А сейчас я назову капитанов команд, — профессор ЗОТИ крутанула кольцо, раздался громкий хлопок, и гомон студентов резко оборвался, — так-то лучше, спасибо.

Роуз встретилась взглядами с Тедди — тот ободряюще кивнул ей, мол, всё будет хорошо.

— Начну я с самых юных капитанов, — тем временем произнесла Корабелл. — Итак, Элеонора Сиаль, прошу любить и не жаловаться.

Нора кинула влюблённый взгляд на Тедди и подошла к профессорам. Тедди смотрел ей вслед, мягко улыбаясь.

Профессор выбрала ещё трёх пятикурсников, малознакомых Роуз — пару раз пересекались в дуэлях, но не более. Пятый и четвёртый курсы наперебой галдели, поздравляя капитанов. Корабелл внимательно оглядела студентов шестого курса, стоявших разрозненно.

Всего их было десять человек. По трое человек со Слизерина и Гриффиндора, двое парней из Хафлпаффа и две девицы из Рейвенкло.

— Итак, — Корабелл посмотрела на Тедди и назвала имена: — Кевин Дениэлс, Гордон МакЛагген, Розмари Малфой, Стивен Старк, подойдите сюда.

Старк, крепкий хафлпафец, довольно улыбнулся и, хлопнув своего одноклассника по плечу, вышел к Поттеру.

Роуз и Кевин шагнули, крепко сцепив руки. Мысли Роуз нервно метались: она ожидала, что кто-то из них станет капитаном, но не двое же из троих!

Профессор Флитвик оглядел восьмерых капитанов, бросающих друг на друга косые взгляды. Роуз и Кевин неотрывно глядели друг другу в глаза. Роуз знала, что они оба будут играть честно, но насколько было бы проще, если бы одни были в одной команде! Она посмотрела на Тедди. Тот о чем-то спорил с юным Вудом — тот, по примеру своего родственника, очень хотел в команду по квиддичу и теперь везде преследовал кузена. Тедди был уже готов от него лезть на стенку и научиться трансгрессировать в Хогвартсе.

Профессора и Поттер ждали, пока школьники успокоятся. Капитаны, повинуясь приказу профессора Корабелл, выстроились в шеренгу.

— А теперь, — Поттер сверкнул яркими зелёными глазами за круглыми очками, — теперь капитаны вытянут свои номера.

К капитанам подплыло восемь шляп — уменьшенные копии хогвартской шляпы.

— Вытягивайте бумажки, — хлопнула в ладоши профессор ЗОТИ, — цифры на них — ваш номер в очереди на первого члена команды.

Ребята синхронно опустили руки в шляпы. Роуз нащупала свёрнутую бумажку и крепко сжала её в смятении. Развернула — четвёртая. И кого же ей брать, если Кевин — капитан, а Тедди пойдёт к Сиаль?

— Итак, — профессор Корабелл, заглянув в свой свиток, — первым выбирает первого человека в свою команду — мистер Гордон МакЛагген. Помните, вы формируете себе команду минимум на полгода. Будьте внимательны.

Естественно, МакЛагген выбрал О'Флаэрти — в этом Роуз даже не сомневалась. После была очередь Норы. Она оглядела зал, задержала взгляд на Тедди и пригласила в команду Данбар, шестикурсницу из Рейвенкло. В этот момент Роуз почувствовала удивление — почему она не взяла Теда?

— Мисс Малфой, ваш черёд, — вырвал её из размышлений голос профессора Флитвика. Точно, у неё же был номер четыре. Ой, а кто был третьим?

Роуз посмотрела на Тедди вопросительным взглядом — и он кивнул ей, мол, давай, бери меня в команду.

— Эдвард Люпин, — полувопросительно произнесла она, и кузен тут же подошёл и встал за её плечом.

Таким образом, в команде Роуз оказалась Тедди, Фелиция, Мэрайя Белл — рейвенкловка шестого курса, Томас Смит — худенький четверокурсник с Хаффлпаффа — Фелиция и Мэрайя уверяли её, что Том ставит потрясающие щиты, которые сложно пробить. Наконец, ей был нужен шестой, последний член её команды. Роуз обвела взглядом поредевшую толпу и встретилась глазами с Уизли. Та с какой-то отчаянной мольбой смотрела на неё, будто бы прося Роуз взять её к себе. Кроме мольбы, в этом взгляде был ещё и вызов, и какая-то внутренняя сила, стержень. Роуз вздохнула.

"Драко будет ржать надо мной все полтора года", — подумала она и произнесла:

— Уизли Мари-Виктуар.

Корабелл с нескрываемой иронией взглянула на Роуз, а остальные удивлённо покосились: Малфой берёт в команду Уизли? Уизли, у которой сестра — по слухам — сквиб?

Поттер же, наоборот, довольно улыбался, а Мари-Виктуар смотрела на Роуз так, будто бы та подарила ей луну с неба.

— Спасибо, — одними лишь губами прошептала девочка.

Роуз оставалось лишь надеяться, что мама Уизли недаром была чемпионом Шармбатона, как её только что просветил Тед.

Когда все, наконец, распределились по командам, профессор Корабелл отпустила их — до отбоя оставалось уже недолго.

— Завтра жду всех в библиотеке, в пять, — условилась Роуз, припоминая расписание тренировок Тедди. Её команда — Мерлин, как непривычно так о себе думать — молча кивнула. Все были уставшие и вымотанные, только Фелиция, казалось, ехидно косилась на Уизли.

Наконец, Роуз добралась до кровати — и буквально вырубилась. Упражнения по окклюменции сегодня откладывались. Уже засыпая, Роуз подумала: а почему это Кевин взял себе только слизеринцев, проигнорировав замечание Поттера?

Как-то с утра у Роуз была свободная пара, и она планировала поболтаться по этажам — привести мысли в порядок. Приближались первые бои, и надо было хорошо продумать тактику для разных команд. Нельзя же использовать одно и то же для разных противников?

Однако, едва выйдя из подземелий, Роуз сразу же наткнулась на профессора ЗОТИ. Корабелл предложила ей зайти к ней в кабинет, поговорить.

— Итак, Роуз, вы до сих пор не определились — колдомедик вы или аврор? — профессор села на преподавательский стол, покручивая в руках палочку. Роуз неопределённо пожала плечами — ну, не определилась, да.

— Но вы, я смотрю, не особо следите за новыми веяниями, — профессор иронично посмотрела на нее, — а между тем Аврорат и Мунго предлагают новую, экспериментальную программу.

Роуз вопросительно взглянула на профессора — в последнее время она помогала в исследованиях дяде Грегори и ни за чем не следила, кроме направления его мысли.

— Роуз, — профессор Корабелл потянулась плавным кошачьим движением, — вы меня поражаете. Мунго и Аврорат планируют обучать военно-полевых медиков для массовых операций и массового патрулирования. Срок обучения — два года. Естественно, вы не станете после этого полноценным аврором или колдомедиком. Это надо понимать. Но, — она подняла палец вверх, — после этого вы сможете закончить образование по одному из направлений. Окончательно определившись, так сказать.

Роуз ошалело хлопала глазами, силясь осознать сказанное. Вот так просто, да?

— Профессор, — попыталась она собраться с мыслями, — а какие ЖАБА туда надо сдавать? Те же что и на колдомедика, с учетом авроров?

— Примерно, Роуз, — профессор внимательно на неё посмотрела, — но учтите, это всё-таки ближе к колдомедику и сертификат у вас будет от Мунго. Подумайте, прежде чем принимать решение, посоветуйтесь с родными.

— Большое вам спасибо, профессор Корабелл! — горячо выпалила Роуз, чувствуя, что предложение профессора нравится ей всё больше и больше.

— Идите, капитан Малфой, — усмехнулась Корабелл, — идите и готовьтесь к парам, а не болтайтесь без дела в коридоре. Человек периодически должен сам себя вытягивать за волосы, — процитировала она маггловского писателя на прощание.

Командные дуэли оказались гораздо более интересными, чем личные. Хотя были они и более интенсивными, более ответственными.

Профессор Корабелл и Флитвик создавали командам различные условия для боёв — иногда ребята сражались в обороне, иногда в нападении. На дуэльной арене профессор Флитвик и профессор МакГонагалл наколдовывали болота, каменные лабиринты, имитации деревни, обставленные мебелью и пустые комнаты. Главным — и самым сложным — было не разделяться: одного члена команды было очень легко атаковать — а потеря одного бойца сильно снижала шансы на победу.

Роуз из-за своего капитанства просиживала целые дни в библиотеке, выискивая и продумывая стратегии. Конечно, были сложности с тем, чтобы убедить Фелицию прикрывать Мари-Виктуар — эта отчаянная девчонка бросалась в атаку, едва Роуз успевала дать команду. Фелиция, как и Томас, строила потрясающие щиты, колдовала элегантными точечными ударами, здорово изматывающими противника, особенно своей неожиданностью. Самым сложным для Роуз были схватки с командой Кевина — он с огромной скоростью метал в противника заклятия, почему-то чаще стараясь задеть Мари-Виктуар. Щиты у Уизли были хлипкие, несмотря на то, что Роуз занималась с ней защитой дополнительно. Роуз злилась за это на Кевина: один раз он перестарался и отправил Вики в Больничное крыло. Порез, нанесенный его "Секо", почему-то не затягивался, несмотря на все старания Роуз.

Кевин поступал как мудак, метя каждый раз в красивое лицо девочки — правда, Вики мужественно терпела это, не жалуясь никому, если ей не удавалось увернуться. Слава стараниям мадам Помфри, после той атаки у Мари-Виктуар не осталось следов. Однако во время следующей дуэли — просто в зале без препятствий — когда Кевин вновь пытался атаковать Вики, вновь безрассудно бросившуюся в бой — вот балда! — Роуз оттолкнула её и начала парную дуэль с Кевином. Тедди должен был проследить за тем, чтобы никто больше не вмешивался.

Бой полностью захватил Роуз, весь остальной мир перестал существовать — звуки, лица — всё отступило на задний план. Имела значение только дуэль, только вспышки заклинаний. Кевин был силён, силён как фехтовальщик, силён как боец, и это подстегивало Роуз. Кровь кипела, заставляя её отбивать заклятия с хохотом, а растрепавшиеся волосы падали на лицо, мешая ей — но она не желала этого замечать. Спортивная мантия порвалась, но и соперник Роуз выглядел не лучше. Начавший бой Кевин был вынужден отступать, не выдерживая бешеного натиска. А она не могла думать ни о чём другом, кроме рукояти палочки в своей руке и противника — Кевина. В какой момент их дуэль стала её сражением против Кевина и девушки из его команды, пятикурсницы со Слизерина — кажется, её звали Беллой — Роуз не поняла. Она просто сражалась, почти танцуя и наслаждаясь происходящим. Вот она метнула удачный "Ступефай", и соратница Кевина упала, а вот Роуз обезоружила и его самого. Послышались хлопки, и Роуз пришла в себя. Вынула белоснежный платок и вытерла пот со лба. С удивлением пригляделась — на ткани яркими пятнами выделялась кровь. Надо же, а она и не заметила. Белла гневно и зло смотрела на неё, а Кевин — и зло, и как-то так странно, Роуз был непонятен его взгляд. Её окружила команда — Вики смущенно высказывала восхищение, Томас и Мэрайя спрашивали, в порядке ли она, Фелиция чему-то неприкрыто усмехалась, а Тедди просто приложил свой платок куда-то над бровью Роуз.

— Ну, капитан Малфой, это сражение ваша команда выиграла, — усмехнулась Корабелл, подходя к ним, — поздравляю.

Кевин ещё раз странно взглянул на Роуз, что-то грубо ответил Белле и вышел из дуэльного зала. Роуз почувствовала смутную тревогу и хотела пойти за другом, как Тедди перехватил ее руку.

— Роуз, не стоит, — он положил руки ей на плечи, — дай ему остыть. Ты молодец, Роуз, но Кевину надо побыть одному.

Он повернулся и ободряюще улыбнулся Вики, смотревшей на него так, что Роуз стало страшно за самооценку кузена — сейчас же взлетит до небес, пробив потолок.

— Виктори, — он предпочитал звать Уизли именно так, — то, что сегодня вытворял наш капитан, вот этого тебе повторять не надо. Пока — точно не надо.

Роуз, наконец остановившая кровь, — интересно, это её Кевин приложил или Белла? — потрепала девочку по плечу:

— Вики, ты — большая молодец, но против Кевина тебе пока рано.

— Это он тебе лицо поранил, — вздохнула Вики, — что у него за страсть такая?

— Хороший вопрос, — хмыкнул Тедди, — боюсь, он и сам на него не ответит.

Роуз так и не подошла к Кевину в тот день, да и потом они не смогли нормально поговорить — поругались. Причём из-за ерунды. И для этого разговора Роуз до полуночи ждала его в гостиной!

Ей не хотелось, чтобы у их разговора были свидетели, нет. Всё пошло не по плану. Для начала Белла никак не уходила спать — эта пятикурсница начинала раздражать Роуз. Она всё заглядывала Кевину в глаза и мило щебетала, а тот довольно усмехался, периодически поглядывая на Роуз. Роуз же приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы не сглазить эту мымру чем-нибудь из арсенала Драко. Когда уже пробило почти двенадцать, Кевин поднялся с кресла и произнес куда-то в огонь:

— Спокойной ночи, девочки!

— Кевин, — усмехнулась Роуз, глядя на Беллу, — мне надо с тобой поговорить.

— А ему с тобой нет, — Белла встряхнула волосами, явно окрашенными в тёмный и тщательно завитыми. Светлые корни безумно раздражали Роуз, ещё больше, чем сама девица.

— Помолчи, пожалуйста, — он снисходительно посмотрел на Беллу, а потом странно на Роуз, — конечно, Роуз, говори. Здесь, сейчас.

— Хорошо, — Роуз почесала руку, жалея, что рядом нет Тедди — он бы нашёл нужные слова! — Почему ты всегда целишься в лицо Мари-Виктуар, ты же сам всегда был против такого!

— Обстоятельства изменились, Роуз, — Кевин заглянул ей в глаза, — обстоятельства такие. Ты капитан, Розмари, у тебя в команде двое парней, здорово, правда?! — с неожиданной злостью произнёс он, нависая над Роуз. Она отшатнулась от друга, не понимая, что с ним и почему ей больно от его слов.

— Кевин, при чём здесь Тедди и Том? Как это вообще связано? — Роуз вспыхнула, чувствуя, как учащается пульс. Кевин тоже тяжело дышал, со свистом втягивая воздух.

— Розмари, — проскрипел он сквозь зубы, — ты взяла в команду не тех людей, не слизеринцев! А твоя милая Мари-Виктуар просто идиотка! Ты никак не могла отказаться от этого капитанства, вот и присматривай за малолеткой! Тебе захотелось покомандовать — теперь расхлебывай!

— Иди к дьяволу, Кевин, со своими претензиями! — Роуз побледнела, встряхнула длинными волосами и ушла, развернувшись на каблуках. Как же с ним всё было неправильно! Ну, почему, почему он такой идиот?!

После этого Роуз больше не пыталась разговаривать с Кевином — это было бесполезно, на её взгляд. На уроках они гордо игнорировали друг друга, а Тедди, когда узнал от Роуз детали их разговора, презрительно пробормотал:

— Он идиот, Роуз, идиот.

Роуз была согласна с кузеном, вот только почему так неприятно кололо, когда Кевин общался с этой безумной подражательницей чокнутой тетки Роуз? Вот же глупая кукла. И всё же, когда Кевин улыбался Белле, Роуз очень хотелось их обоих сглазить. Одну — за непроходимую тупость, второго — за неизлечимую слепоту!

Мама лишь печально улыбалась, когда Роуз рассказывала о Кевине.

— За что он со мной так, мама? — безуспешно спрашивала Роуз у мамы. Но мама не отвечала ей.

— Ох, Роузи, — лишь качала она головой, — так иногда бывает, родная. Чего ты хочешь от Кевина, Роузи? Он сам-то нужен тебе?

Вот на этот вопрос Роуз не могла дать нормального, толкового ответа. Она хотела, чтобы Кевин снова стал тем Кевином, которого она знала — не этим чуждым ей странным парнем, с криповатой поклонницей, а её Кевином — милым и родным. Который педантичен и аккуратен, помнит все даты и заботится о мелочах.

На свой день рождения Роуз среди прочих подарков от близких и друзей получила подарок от анонима — это была изумительная перьевая ручка, очень удобная, как раз по её руке. Ей бы очень хотелось надеяться, что это подарок от Кевина, с одной стороны, но с другой — если это и в самом деле так было, подарок пришлось бы вернуть. Её команда в этот день устроила ей вечеринку в Выручай-комнате, отвлекая своего капитана от грустных мыслей. Невольно Роуз отметила, что Тедди как-то по-особенному разглядывал Вики, очень красивую сегодня — она сияла каким-то внутренним светом, согревая всех. Она загадала, задувая свечи, только одно желание — чтобы её отношения с Кевином стали прежними.

— Но ведь так теперь не будет, да, мам? — тоскливо произнесла Роуз, сидя на кровати и подтянув колени к груди. Она была в спальне одна и разговаривала с родными по зеркалу. Где-то наверху постепенно вступала в свои права весна, был выходной в Хогсмиде — но сегодня Роуз было тошно от всего этого. Где-то там Кевин водил по Хогсмиду свою подпевалу, а Тедди пытался помириться с Норой. Мама сочувственно улыбнулась:

— Роузи, так не будет. Но ты не можешь решать за Кевина, верно?

Роуз кивнула с несчастным видом:

— Ну почему он стал таким?

— Сложно сказать, родная. Но ответь честно себе, Роузи, не мне. Что ты сама чувствуешь к нему? — мама ласково смотрела на неё. Мамино тепло грело даже на расстоянии тысячи миль. Роуз остро сожалела, что она не может сейчас быть дома, с родными. Роуз вздохнула:

— Я люблю его, мам. Это плохо, да?

— А ты в этом уверена, Розмари? — мягко, но очень серьезно спросила мама. — Уверена? Во влюблённости и любви нет ничего плохого, но нужно быть уверенной.

— Но он же магглорождённый, — тоскливо взглянула Роуз на нее, — вам с отцом это не может нравиться!

— Нам очень не нравится, что он тебя обижает, — Нарцисса мягко улыбнулась дочери, — а то, что он магглорождённый, это немного о другом, Роузи.

— Ничего он меня не обижает! — вскинулась она. — Я сама могу кого угодно обидеть!

— Ох, Роузи, можешь, конечно, — мама наклонила голову, пристально смотря на неё, — ты что-нибудь решила по поводу полевой колдомедицины?

Роуз пожала плечами, радуясь смене темы.

— Да, мам, — она постаралась улыбнуться. — Мне кажется, это хорошая идея, и я хочу это попробовать!

Роуз принялась с увлечением расписывать матери все достоинства своего выбора. Это было то, чего она действительно хотела. Совмещение. Что может быть лучше? Мама внимательно её слушала, прося всё хорошенько обдумать — вдруг ей не нужен Аврорат?

Роуз казалось, что ей уже не нужны ни этот Аврорат, ни эта дракклова весна!

Весна была неумолима. Она наступила, не считаясь ни с чьими желаниями.

Роуз теперь сама стремилась избегать Кевина — признав за собой чувства к нему, она не хотела больше видеть ни его, ни Беллу.

После той их ссоры он перестал нарушать негласное табу — метить в лицо режущими, но по-прежнему его мишенью становилась Мари-Виктуар. Почему-то лучше всего прикрывать её выходило у Тедди, и Роуз, как ни жаль ей было отказываться от постоянной и привычной защиты кузена, поставила их в одной связке. В конце концов, она была капитаном и именно она несла ответственность за свою команду. Её собственные чувства, что к Кевину, что их привязанность с Тедди — были не так важны, как эффективность.

В этой школьной круговерти с кучей проблем Роуз безумно не хватало Кати. Она почти полностью излечилась, заново освоила скрипку, активно используя восстановленную руку. Но бабушка Кати, при активной поддержке крестного Тедди, выбила для Кати у министерства беспрецедентное право не посещать Хогвартс, кроме как в дни экзаменов. Это вызывало в школе громкие шепотки и множество вопросов к директору.

Дело было в одном весьма дурацком распоряжении от девяносто седьмого года, которое никто не отменял. После победы над Волдемортом поменяли многое — но не это. Указ об обязательном образовании всех английских волшебников в Хогвартсе вплоть до сдачи СОВ. Единственным исключением, кроме Кати, стал Абрахам Роули, вроде бы отчисленный. Честно говоря, Роуз мало интересовало, что стало с её несостоявшимся убийцей. Наверное, ему дали срок в Азкабане или отправили в колонии. Что-нибудь в этом роде. Может, знает профессор Корабелл? Но ведь нельзя же просто взять и спросить?

Когда, наконец, закончился этот семестр и началась подготовка к экзаменам, Роуз была чудовищно вымотана. Финал сезона в дуэльном клубе дался ей и её команде очень тяжело. В итоге первое место, добытое с огромным трудом, они поделили с командой Норы. Не то чтобы Роуз была в восторге, но Тедди явно был очень доволен этим фактом, целыми днями милуясь с Норой на берегу озера. Конечно, они дружно уверяли всех, что готовятся к экзаменам.

— Ага, валяясь друг на друге и глядя на воду, видимо, — фыркала Фелиция. — Не грусти, малолетка, — кидала она свысока Мари-Виктуар. Та делала сдержанные попытки улыбнуться, но получались у неё больше гримасы. Роуз её прекрасно понимала — Кевин постоянно был вместе с Беллой, держал её за ручку, сажал к себе на колени в гостиной, чем неимоверно раздражал Роуз. Тед же ни на что не реагировал, блаженно улыбаясь, когда видел Нору или думал о ней.

— Защиту, видимо, проходите? — как-то подколола его Роуз. — Или зелья?

— Как тебе не стыдно? — в тон ей улыбнулся счастливый Тедди. — Мы трансфигурацию повторяем! Помнишь, как я желание на Хэллоуин загадывал?

Роуз кивнула, не понимая, почему он так резко поменял тему.

— Я тогда загадал, чтобы маму не отправили в Кардифф. Там же тогда были стычки и женщины пропадали. Все сбылось, а теперь я хочу пожить без волнений и тревог! — он притянул её к себе и прошептал ей на ухо: — Роуз, сезон был сложный, дай отдохнуть!

Роуз только вздохнула — ну, почему он раньше не сказал ей про Тонкс?

А сезон действительно был сложный. Финальные бои были особенно ожесточёнными, Томас чуть серьезно не пострадал. В боях "все против всех" Гордон МакЛагген попытался использовать ослепляющее заклинание, из разряда "условно разрешенное на территории Великобритании". В этот момент Томас прикрывал Мэрайю, атаковавшую Нору, и не мог заметить Гордона. Зато Роуз, как раз удачно вырубившая Беллу — эта девчонка вечно пыталась с ней сражаться — успела прикрыть парня щитом. Но Томас был в большой опасности: глаза плохо поддавались магической коррекции, от такого можно было ослепнуть необратимо. Спасибо, что не сразу Авадой! Роуз поморщилась, вспомнив обо всем этом. Мерлинова борода! Тедди, будто бы прочитавший её мысли, кивнул:

— Вот-вот, Роуз, а теперь я хочу отдохнуть, вполне заслуженно, между прочим!

— Экзамены, Тедди, сами себя не сдадут, — только и произнесла Роуз.

Кто бы спорил, что Тедди заслужил отдых, как и все они. Кузен был по праву донельзя горд собой: кубок квиддича достался Гриффиндору. По мнению Роуз, Тедди чудом выжил в последнем матче — кузен, страхуя своего ловца, умудрился сделать этот несчастный финт Вронского трижды! Роуз едва не поседела, когда увидела бладжер, несущийся прямо в голову Теда, выходящего из нижней точки петли. Мари-Виктуар, сидевшая рядом с ней, в безотчётном волнении с такой силой вонзила ногти в руку Роуз, что пошла кровь.

Когда Тед благополучно приземлился в конце игры, Роуз была готова убить кузена. С особой жестокостью. Но его сияющая физиономия помешала Роуз совершить акт насилия.

И вот — в последние дни он проводил всё свое время с Норой, безоглядно счастливый.

Они целовались в коридорах, нарушая школьные правила и не стесняясь никого. Из-за этого Филч в последнее время часто назначал им отработки — но создавалось впечатление, что эта парочка даже и внимания на это не обращает: подумаешь, отработки.

МакГонагалл регулярно отчитывала ребят, хотя это было абсолютно бесполезно. Роуз же только качала головой и старалась увести Вики от этого зрелища. Несчастную девочку тянуло к кузену как намагниченную, хотя вид Норы расстраивал её едва ли не до слез. Вики смотрела на них больными глазами, скрываясь за колоннами и портьерами, чтобы Тедди не увидел. Она послушно уходила, если Роуз звала её с собой, но была потерянной и молчаливой. Роуз почти не удавалось её разговорить, зато они вместе готовились к экзаменам в библиотеке. Иногда Вики задавала ей уточняющие вопросы или просила погонять её по билетам. Заниматься с ней было не хуже, чем с Тедди, потому что она, слушая ответы Роуз, часто задавала абсолютно неожиданные и нетривиальные вопросы. Мари-Виктуар чем-то напоминала Роуз Рика, хотя и непонятно было, чем.

— Роуз, — как-то заговорила с ней Вики, подняв голову от конспектов по зельям, — а тебя не смущает, что у меня сестра — сквиб?

Роуз от неожиданности поперхнулась воздухом. Они сидели рядом в библиотеке, и меньше всего Роуз ожидала такого вопроса. Мари-Виктуар заботливо постучала её по спине.

— Ну, сквиб, — просипела Роуз, откашлявшись, — но почему меня это должно смущать?

— Со мной некоторые перестали общаться, когда поступил только Луи. Вдруг сквибство заразно? — зло передразнила кого-то Вики, встряхнув длинными тёмно-рыжими волосами. Роуз вздохнула:

— Вики, ты же не думаешь, что Тедди так считает?

Мари-Виктуар залилась краской и отвернулась:

— Бабушка думает, что я слишком тебе доверяю, — прошептала она еле слышно, — и Тедди тоже. Она говорит, что нам не следовало бы это делать. Что ты можешь оказаться похожей на своего отца. Яблочко от яблони, понимаешь, Роуз? — взволнованно затараторила Вики, по-прежнему не смотря на Роуз.

— И ты решила вопросом про сквибов проверить моё отношение к тебе? — медленно произнесла Роуз, накручивая на палец кудрявую прядь. Зачесался шрам на левой руке.

Чёрт и Моргана, почему же ей стало вдруг так горько? Ведь, по сути, эта девочка никто для Роуз. И это естественно, что её родные обеспокоены дружбой с Малфой!

Роуз тяжело вздохнула. Комок в груди мешал дышать. Она закусила губу.

Как хорошо, что Мари-Виктуар отвернулась.

— Роуз! — она всхлипнула, — я... Мне действительно важно знать, что думаешь о Ники!

— Зачем? — это прозвучало куда более зло, чем заслуживала Вики, и чем хотелось Роуз.

Мари-Виктуар дёрнулась и повернулась. По щекам катились мелкие слезинки, которые она часто смаргивала. Она судорожно вздохнула и посмотрела Роуз прямо в глаза.

— Потому, что ты — мой друг, Роуз, — Вики пыталась говорить твердо, но голос её подвел и дрогнул. Роуз смотрела в её голубые, как летнее небо, широко распахнутые глаза, застыв в растерянности. Мелькнула мысль, что можно попробовать прочитать мысли Вики с помощью легилименции, но Роуз прогнала её, разозлившись на саму себя. С друзьями так не поступают!

— Ты мой тоже, — она подалась вперед и притянула к себе Вики, часто дышащую ей в ухо, — Ты тоже мой друг, Вики. И сквиб — это же нормально, так бывает. А теперь расскажи мне про Ники. Вас специально так сокращают? Две сестрёнки — Вики и Ники? — она прижала девочку к себе и сразу же отпустила. Вики, усевшись поудобнее, вытерла слёзы:

— Это папа придумал нас так сокращать, — она слабо улыбнулась, — они с мамой страшно боятся за Ники. И я тоже. А она — ужасно сильная! Прямо как ты, Роуз!

— Я думаю, она сильнее меня, — Роуз ласково посмотрела на Вики, — а кем она хочет стать?

— Она очень хочет быть лётчицей, — взгляд Вики стал туманным, — и мечтает прыгнуть с парашютом!

Роуз пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить, кто такие лётчицы — они управляют маггловскими машинами для полёта — вертолётами и самолётами, вроде. А что такое парашют?

— Парашют — это маггловское приспособление для замедления полёта? А она хочет летать на самолёте или вертолёте? — осторожно уточнила Роуз, не уверенная в своих знаниях.

— Ага, — кивнула Вики, заметно приободряясь, — она ещё не решила, на чём хочет летать. У неё вся комната заставлена модельками. Она клеит из бумаги так, что я и волшебством не повторю!

Роуз лишь улыбнулась, довольная, что всё, кажется, теперь в порядке. Вообще, в последнее время все было хорошо. Даже Кевин её не так волновал в последнее время.

Роуз вновь улыбнулась, вспомнив утренний случай в столовой. Кевин очень громко возмущался, что Белла осмелилась отпить из его чашки. Роуз даже не знала, что возмутило Кевина больше: то, что наглая девица выпила из его чашки, или то, что она не оценила крепкого кофе без сахара? Не исключено было, что оба фактора были решающими. Кевин всегда был очень чистоплотен и терпеть не мог никакой критики любимого напитка.

"Да, выражение лица этой стервы надо было видеть!" — подумала Роуз со смешком. Поймав недоуменный взгляд Вики, Роуз, слегка посмеиваясь, поведала ей эту историю.

Наконец, экзамены, а с ними и шестой курс, остались позади. У Роуз не возникло особых проблем, в отличие от Тедди. Он чуть не срезался на зельеварении — в этот день они с Норой снова поругались, и вместо укрепляющего отвара Тед умудрился сварить подобие амортенции, удивив всех.

Он набрал баллы только за счет дополнительного вопроса по теории. По этому поводу над ним ехидничал дядя Грегори, встречавший их на вокзале вместе с мамой:

— Тебя профессор Долгопупс покусал, а, Эдвард? Или бладжером мозги вышибло? — дядя Грегори иронично приподнял бровь, чем заслужил мамин укоризненный взгляд.

— Грег, в жизни всё бывает, — она ласково улыбнулась внучатому племяннику, — Тедди, ты как?

Тед хмуро пожал плечами:

— И экз завалил, и с Норой поср... поругался, — поправился он, смотря вниз, — всё как назло!

— Ну, — мама сочувственно тронула его плечо, — экзамен ни на что не влияет, если я правильно помню.

— Ну, это как посмотреть, — усмехнулся дядя Грегори, — этот юнец у меня будет варить зелья всё лето, раз ему так приспичило завалить экзамен.

Тед грустно вздохнул, явно сдерживая эмоции. Роуз задумчиво молчала, припоминая собственный провал с трансгрессией — на курсах у неё упорно не получалось. Почему-то именно этот вид магии ей упорно не давался. Еще хуже чем трансфигурация!

— Роузи, ты помнишь, что завтра начинаешь помогать дяде Грегори? — мама слегка сжала её руку, — а дома потренируешься в трансгрессии.

— Я надеюсь, что ты по-прежнему отличаешься от моих стажёров — толпы оболтусов, — дядя криво усмехнулся. — Очень надеюсь.

Роуз и Тедди синхронно фыркнули, переглянувшись, за что схлопотали по лёгкому подзатыльнику от дяди Грегори. С наигранно обиженным воплем, потирая затылки, они отпрыгнули от взрослых.

— Два совершеннолетних ребенка, — иронично констатировала мама, — могущие отныне колдовать на каникулах.

Дядя лишь усмехнулся и потрепал Теда за волосы:

— Пошли уж, внучок.

Летние каникулы Роуз протекали весьма активно.

Три дня в неделю она с утра до вечера проводила в Мунго, в лаборатории дяди Грегори. Тот доверял ей варку несложных зелий под руководством своих лаборантов. Несложных только по мнению дяди — у Роуз ум за разум заходил от количества ингредиентов, температурных условий и всяких тонкостей и нюансов. Лаборанты снисходительно посмеивались, но помогали ей разобраться в особенно сложных схемах. Тедди, корпевший в другом углу над теми же зельями, только жалобно вздыхал. Особенно, когда Роуз, войдя во вкус, начинала спрашивать детали, на которые лаборанты не знали ответа.

— Роуз, — как-то простонал Тедди, — у меня мозг кипит от твоих вопросов! Ты хуже дяди Грега, честное слово!

— Ну, это ты загнул, конечно, — фыркнул самый младший из лаборантов, Чарли Амберс, — но вопросы у твоей сестрёнки заковыристые!

Роуз только улыбнулась тогда, украдкой любуясь Чарли — высокий, широкоплечий, а ещё очень умный и терпеливый! Он мог по нескольку раз объяснять одно и то же, не то что дядя Грегори! А ещё у Чарли были очень тёплые глаза, необычного светло-карего, почти жёлтого цвета. Дядя как-то фыркнул, что по масти Чарли вполне соответствует своей фамилии — янтарный.

— Да, я такой, — добродушно посмеялся Чарли, — а вы были в Вильнюсе, мастер? У меня там тётушка живет!

Мастер в Вильнюсе не был, но обещал туда сослать Чарли, если он не займется делом. В ту минуту Роуз очень сожалела, что Кевин не похож на Чарли. Потом она гнала от себя эти мысли, особенно, когда после лаборатории занималась с дядей окклюменцией. В последнее время эта наука тяжело давалась Роуз, потому что Кевин никак не выходил у неё из головы. Она не видела его уже тринадцать дней и скучала по нему. Дядя Грегори был очень недоволен:

— Сосредоточься, Роуз! Твои страдания по недоумку никому не интересны!

Роуз стискивала зубы и старалась, но выходило плохо. Дядя Грегори влезал в её голову, как нож входит в масло.

— И как я могу брать тебя на осмотр пациентов, если ты не можешь сосредоточиться? — едко бросил он ей на прощание в конце пятого рабочего дня. — Я жду результата, Розмари.

— Да, дядя, — расстроенно буркнула Роуз, выходя из лаборатории. Тед ободряюще положил ей руку на плечо:

— Да ладно тебе, Роуз, так париться из-за этого придурка Кевина.

Роуз, подавив в себе желание огрызнуться, ничего не сказала, опустив глаза. На улице июльский вечер только вступал в свои права, небо было высоким, с редкими облачками, задумчиво проплывающими над Лондоном. Они стояли на улице, в маггловском переулке перед входом в Мунго, и им обоим не хотелось говорить. Уставшие за целый день в лаборатории ребята ждали родителей Роуз. Она, к собственному разочарованию, так и не освоила трансгрессию — утром её переносил Драко, вечером приходила мама. Роуз злила собственная беспомощность, но магия пространственного перемещения её не слушалась. Лучший результат, которого ей удавалось добиться — бровь в этом чёртовом кругу, а она сама по-прежнему вне его! Иногда ей казалось, что проще научиться летать без метлы, чем трансгрессировать!

— Роуз! — окликнул её знакомый голос, и она обернулась. Астория, бледная, с заострившимися чертами лица и запавшими глазами, стояла позади неё. Роуз за последнее время видела её трижды, и всякий раз та выглядела всё более измождённой. Что она делала в Отделе тайн, что так выматывалась?

— Рия! — улыбнулась Роуз, подходя к Астории. — Что ты здесь делаешь?

— Да вот решила забрать тебя, — вздохнула та, — всё равно в Лондоне, так чего зря гонять Нарциссу? — и слегка качнула головой. Тёмные густые волосы растрепал порыв ветра, и Роуз с ужасом увидела пару седых волосков. — Эдвард, ты сам доберёшься или тебя подкинуть? — Астория повернулась к Тедди, и тот коротко усмехнулся:

— Благодарю, кузина. Не нужно, — он подошел к Роуз, обнял. — Не грусти, Роуз, Кевин этого не стоит.

И Тедди трансгрессировал с лёгким хлопком. Роуз лишь вздохнула, слегка завидуя его свободе. Астория взяла её за руку и уже собиралась трансгрессировать, как вдруг покачнулась и начала мягко оседать на камни лондонской мостовой. Роуз едва успела поймать её, чтобы она не ударилась головой. Что, что с ней такое? Она медленно села, уложила голову Астории к себе на колени. Стараясь не паниковать и ненавидя себя за беспомощность, Роуз попробовала нащупать пульс — слабый, но ровный. Попробовала позвать по зеркалу родителей — тишина. Она коротко вздохнула. Надо позвать на помощь. Как назло, никого не было рядом. Мамочки! Надо позвать кого-то из Мунго.

— Энервейт! — ресницы слабо затрепетали, но глаза так и не открылись. Да твою мать! Роуз ещё раз вздохнула. Посмотрела на манекен — вход в Мунго: слишком далеко. Попробовала крикнуть — нет реакции. Да что же делать?! Постаралась вспомнить что-то хорошее — экскурсия в зоопарк и мангуст:

— Экспекто Патронум! — серебристый мангуст появился перед ней, ожидая распоряжений, — Найди дядю Грега и скажи, что Астории плохо! — голос срывался, Роуз было очень страшно. Спасибо, что профессор Корабелл ещё в прошлом году научила вызывать телесного Патронуса.

Роуз казалось, что прошли века, прежде, чем появился дядя со своим лаборантами и Асторию у неё забрали. Кто-то рывком поднял её с колен.

— Роуз, пошли, — и она шла за кем-то, не зная, как будет смотреть в глаза Драко или Рику, если Астория не придет в себя.

Роуз сидела в коридоре перед палатой Астории, в полной прострации. Рядом сидел бледный, встревоженный Драко — Рика оставили с бабушкой, а выгнать Роуз из больницы было невозможно — Драко пытался отправить её домой с отцом, но она упёрлась. Ждать вестей дома? Нет, она будет здесь!

— Роуз, — тронул кто-то её за плечо — она подняла глаза — Чарли. — Вас с братом хочет видеть мастер, — он взъерошил свои светло-рыжие волосы.

— Он не оставит Асторию, — Роуз взглянула на Драко.

Чарли пожал плечами:

— Идём, Роуз.

Он почти насильно поднял её и увёл. Роуз бросила последний взгляд на застывшего Драко, тот слабо кивнул: иди.

В лаборатории дядя Грегори лишь указал ей на котел и рецепт:

— Раз уж ты не идёшь домой, займись делом, Роуз.

— Что с Асторией, дядя Грегори? — негромко спросила Роуз, вглядываясь в рецепт — усложнённый аналог кроветворного.

— Внематочная беременность, — коротко бросил дядя, — делаем всё возможное.

— Она выздоровеет? — растерянно, по-детски, спросила Роуз. Невозможно себе было представить их семью без Астории, а Рики — без мамы.

— Роуз, займись делом, — вместо ответа отрезал дядя, — ей сейчас нужнее кроветворное, чем твои расспросы.

Он странно взглянул — и в этот момент Роуз почувствовала его горечь, перед глазами ярко встала смеющаяся девочка-Астория в школьной форме в гостиной Слизерина. Дядя уже вышел из лаборатории, а Роуз оторопело смотрела на котёл. Она никогда не видела Асторию в школе, это было чужое воспоминание! Но — кроме неё и дяди, здесь никого не было, значит, это его воспоминание? Как такое возможно, что дядя Грегори знал Асторию ещё школьницей? Что он делал в гостиной Слизерина?

Роуз резала ингредиенты для зелья, пытаясь понять, что только что произошло. Что она знала о дяде Грегори? Он муж тёти Меды, заведующий лабораторией зельеварения в больнице Святого Мунго и один из специалистов по проклятиям и заклятиям. Роуз задумчиво прикусила губу, отмеряя мензуркой полторы унции экстракта кровохлёбки. Вроде бы он приехал из Венгрии пятнадцать лет назад. Или из Румынии? Но кто сказал, что он не мог видеть Асторию школьницей? Он же мог приезжать в гости, если был знаком с тётей или родителями, мог пересечься с Асторией.

Но что он делал в гостиной Слизерина? Может, посещал Хогвартс во время Турнира Трёх Волшебников?

Роуз так озадачилась, что и не заметила, как поутихла её тревога за Асторию. Она была занята делом, её мысли — загадкой гостиной Слизерина в воспоминании дяди Грегори. Конечно, Роуз беспокоилась за Асторию и ждала новостей, но это не мешало ей варить зелье и размышлять о дяде. Когда наконец она погасила огонь под котлом — теперь зелье должно было остыть — в лаборатории появилась тётя Меда.

— Роуз, — окликнула она племянницу, та подняла на неё покрасневшие глаза с сеткой проступивших сосудов, — девочка, Астория в порядке. Всё в порядке, — и тётя улыбнулась. Роуз послала ей ответную улыбку, чувствуя, как отпускает нервное напряжение. Астория в порядке! Тётя Меда подошла к столу, приманила пробирку и перелила зелье.

— Пока несём, оно остынет, — ответила она на недоумевающий взгляд Роуз, — пойдём.

Уже когда они вышли из лаборатории, Роуз вспомнила о дяде и гостиной Слизерина, но так и не решилась что-то спросить у тёти — вроде бы не к месту же? Да и не самое главное это было сейчас, главное, что с Асторией всё будет хорошо.

Надежды Роуз на то, что Астория быстро поправится, не сбылись. Начались какие-то осложнения, Роуз не удалось выяснить, какие именно — что-то не так было с кровью. Астория почти не приходила в сознание. Только ритмичные движения грудной клетки показывали, что она ещё жива. Её белое, восковое лицо пугало Роуз своей безжизненностью.

Дядя Грегори был мрачен и зол, целыми днями совещался с тётей Медой и с Чарли. Даже отказался от занятий окклюменцией, и Роуз прекрасно его понимала. Какая уж тут окклюменция!

— Проявилось редкое заболевание, — хмуро буркнул дядя Грегори в ответ на вопросы Роуз, — не могу пока понять, как нейтрализовать его. Белокровие, если тебе это о чем-то говорит.

Это говорило Роуз о многом, но порождало новую кучу вопросов. Этого же заболевания почти никогда бывает у магов! Она читала о нем в маггловской литературе, но даже представить себе не могла, что эта болезнь будет у кого-то из её семьи.

Состояние Астории удалось стабилизировать, но в себя она не приходила. Роуз боялась за неё, но ещё страшнее было за Драко и Рика.

Драко старался держаться. Когда не сидел рядом с кроватью Астории — был с Риком, уделяя сыну буквально каждую свободную минуту. Они оба осунулись и посерели. Роуз казалось, что Драко за эти дни состарился до возраста отца. Его движения стали резкими, болезненно-короткими, хотя при сыне он старался сдерживать тревогу и вести себя спокойно.

Несколько раз Роуз находила Рика в укромных местах горько плачущим. Он сидел за портьерами, зло прикусив губу, не замечая слёз, текущих по лицу. Роуз не знала, как его успокоить. Она садилась рядом, прижимая его к себе. Он всхлипывал у неё на руках, судорожно сжимая губы и стараясь сдержать рыдания. Бедный маленький Рик! Каждый день он навещал свою маму в приёмные часы, между посещениями коротая время в лаборатории, рядом с Роуз и Тедди, которые теперь ежедневно работали в Мунго. Тедди старался подбодрить Рика, но безуспешно. Мама, к удивлению Роуз, даже не пыталась увести внука домой, понимая, что это просто бесполезно, а сторонницей силовых методов Нарцисса никогда не была. Она только регулярно приносила им еду сама или присылала к ним Элти с обедом. Драко, проводящий всё время в больнице, сначала пытался помочь ребятам с зельями, но был раздражителен и срывался на всех — его раздражало абсолютно все. Поэтому он был выставлен из их лаборатории дядей Грегори.

— Ты мне нужен для другой работы, — отрезал дядя и поручил Драко выполнять расчёты совместимости крови Астории с некоторыми редкими волшебными ингредиентами. Драко работал в отдельной комнате — так всем было проще. Там же, вместе с ним, засела и Дафна, старшая сестра Астории, вернувшаяся из Франции. Дафна была, пожалуй, единственной, с кем мог работать Драко. Он же трудился как безумный, надеясь, что сможет помочь жене. Кажется, все вместе они нашли какой-то способ помочь Астории, только не говорили, какой, боясь сглазить. Чарли как-то обронил:

— Есть большая вероятность, что мы нашли подходящее лечение, Роуз, но требуется время.

Если бы у них ещё было это время! Родители делали, что могли, но много ли они могли? Нужно было чудо, а чуда не было. В один из дней тётя Меда насильно выгнала Тедди и Роуз из лаборатории:

— Идите, проветритесь! Оба уже зелёные! Хотите вместе с Асторией слечь?

— Но Рикки, — попыталась отстоять своё право остаться на рабочем месте Роуз. — Рикки же придёт!

— Ты полагаешь, я не в состоянии накормить мальчишку обедом и занять его? — тётя насмешливо улыбнулась. — Цисса, забери этих олухов Мерлина, пусть хоть на улице побудут!

Мама тут же появилась рядом.

— Роузи, Тедди, пойдёмте, — она мягко улыбнулась. Хотя Роуз ясно видела и залёгшие у мамы под глазами тени, и усталость — было понятно, что спорить бесполезно. Что-то такое было в мамином лице, что исключало любые споры. Роуз могла бы дискутировать с тётей, тем более, что дядя Грегори не возражал против её присутствия, но с мамой — это просто не имело смысла.

На улице по-прежнему был июль, всё так же тепло и солнечно. Будто бы ничего страшного и не произошло, будто бы было просто лето.

— Мам, мы с Тедди пойдём на Косую аллею? — полувопросительно произнесла Роуз, с наслаждением подставляя лицо солнцу.

— Хорошо, — пожала плечами Нарцисса. — Тедди, подкинешь потом Роуз до дома?

— Конечно, тётя Цисса, — Тед взъерошил волосы Роуз, — не волнуйтесь, я за ней присмотрю.

— Кто ещё за кем! — фыркнула она. — Мам, я нормально доберусь на "Рыцаре"!

Мама лишь улыбнулась, коротко обняла Роуз и трансгрессировала.

— Ты хочешь на Косую? — уточняюще спросил Тедди, глядя ей в глаза. Роуз неуверенно улыбнулась:

— Не хочу домой. А так — куда угодно.

— Хочешь, сгоняем за Кати? — он заговорщически ухмыльнулся и толкнул её в бок. — Давно не виделись же!

— А знаешь... — задумалась Роуз. — Давай!

Она давно не видела Кати и под влиянием всего этого кошмара с Асторией даже не осознавала, насколько сильно соскучилась.

Тедди взял её за руку, спрашивая:

— Готова?

Едва она успела бросить короткое "да", как они трансгрессировали и оказались перед небольшой усадьбой Крэббов, совсем не похожей на Малфой-менор. На первый взгляд всё было в порядке. Двухэтажный дом, небольшой садик, где бабушка Кати выращивала фрукты и овощи. Только сейчас участок казался слегка заброшенным. Раннеспелые яблони гнулись под тяжестью уже начавших осыпаться плодов. Клубника на грядках была поедена слизнями, а её остатки явно переспели. Что-то было не так.

— Роуз, что тут произошло? — недоумённо спросил Тедди, кладя руку ей на плечо. — Всё выглядит как-то странно.

— Я не знаю, — Роуз растерянно огляделась вокруг, — Где все? Ничего не понимаю!

Они прошли к дому по начавшей зарастать дорожке, через газон с давно некошеной травой. Окна дома оказались заколоченными, а двери — забитыми. Никаких заклинаний на доме не было.

— Роуз, — напряжённым голосом позвал её Тедди. — Роуз, здесь нет магглоотталкивающих чар!

Роуз сдавленно охнула. Медленно она подошла к старым качелям, не в силах осознать и понять, что случилось. Где Кати и миссис Крэбб? Что случилось? Неужели она снова опоздала?! Роуз на негнущихся ногах приблизилась к одной из старых яблонь, где у них с Кати в детстве был тайник. Провела по коре, будто бы гладя животное, нащупала углубление — удачная трещина, сунула туда руку — ничего. Ни записки, ни какого-то клочка бумаги. Она зябко поежилась, не понимая, почему вдруг ей стало так холодно. Дом смотрел на них незрячими окнами, будто слепой калека. Роуз прикусила губу до крови, стараясь взять себя в руки. Да что ж всё, как назло?! Неужели и с Кати случилось что-то ужасное?

— Такая трава вырастает за месяц, — тихо произнёс Тедди, — что бы ни случилось, они не живут здесь уже как минимум месяц.

— Но я писала ей недавно! — в голосе Роуз звучала плохо сдерживаемая паника. — И получила ответ!

Тед пожал плечами.

— Они могли быть в Лондоне, к примеру. Роуз, не смотри на меня такими больными глазами, я не знаю, в чём дело. Ясно одно: нам нужно сматываться отсюда! Сюда в любой момент могут прийти магглы и обвинить нас во вторжении в частную собственность!

Тедди схватил её за руку и трансгрессировал прямо на Косую аллею. Возникнув на мостовой, они едва не сбили какого-то человека; тот выругался, с трудом устояв на ногах из-за полученного толчка. Наскоро извинившись, Тед потащил Роуз дальше по улице, во «Всевозможные вредилки Уизли». Роуз не понимала, что нашло на кузена, но остановить его не решалась. Тедди успокоился только тогда, когда оказался на складе.

— Так, вот тут нам не помешают.

Он достал конверт и протянул Роуз.

— Это тебе, мне утром доставили, с припиской передать тебе. Без подписи. Почерк был не Кати и не Кевина. Я, конечно, проверил на чары, да ни фига не увидел. А сегодня закрутился и забыл, склероз долбаный. Ну, вот, когда были в усадьбе, у меня в мозгу что-то щелкнуло.

Роуз молча поднесла конверт к носу — пахло бумагой и слабым ароматом чернил Прытко-Пишущего пера. Действительно, по почерку не определить. Роуз подрагивающими руками развернула конверт. Глубоко вздохнула, подозревая, что в письме нет ничего хорошего. Очень не хотелось его читать, но Тедди буквально сверлил её глазами. Роуз вздохнула и пробежала глазами по строкам, выведенным магическим пером.

Роуз! — начиналась письмо.

Роуз, когда Тедди передаст тебе это письмо, я буду уже во Франции. Так вышло, что мне лучше будет уехать. Диктую это перу, а сама плачу. Бабушка долго выбивала для нас эту возможность, я до последнего ничего не знала, честное слово! Но так будет лучше для меня. Англия теперь навсегда для меня место боли и унижения, место, где нет места для меня! Прости за невольный каламбур, за то, что не прощаюсь. На это у меня уже нет сил. Бабушка, пока я была в больнице, продала нашу усадьбу магглам — отступать нам некуда. Я не знала, как тебе сказать. Вот, пишу в последние минуты в Англии, в этом проклятом Лондоне. Скучаю по тебе. С любовью, Кати.

Роуз провела по лицу тыльной стороной ладони, старая непрошеные слёзы.

«Кати уехала, — проговорила она про себя, стараясь привыкнуть к этой мысли, — уехала!»

Тед мягко положил ей руку на плечо. Она не глядя сунула ему письмо, еле сдерживаясь, чтобы не скомкать дурацкий пергамент. Бумага всё стерпит, только Роуз — не бумага!

«Мне надо бы порадоваться за Кати! — зло подумала она. — Так ведь действительно лучше для неё!»

Роуз впилась ногтями в ладонь, от всей души желая, чтобы пошла кровь. Тедди мягко разжал её руку и притянул к себе.

— Пойдём отсюда, Роуз. Пойдём на улицу.

Они стояли около Гринготтса, в тени, когда мимо прошёл человек, показавшийся Роуз смутно знакомым. Чуть постарше отца; уверенная манера держаться и жёсткий, цепкий взгляд. Заходя в банк, он оглянулся. Роуз встретилась с ним взглядом — и позвоночник прошило холодом. С непонятным ей ужасом она вгляделась в его лицо — и узнала в нем Роули-старшего, дядю её несостоявшегося убийцы. Тот тоже внимательно посмотрел на неё и улыбнулся. Как не вязалась эта тёплая улыбка с воспоминаниями Роуз!

— Мисс Розмари Малфой, я полагаю? — он зачем-то спустился к ним. — Приятно удивлён, встретив вас здесь. Я надеюсь, вы узнали меня?

— Да, мистер Роули, — Роуз очень старалась говорить спокойно, — вы дядя Абрахама, он учился на несколько курсов старше меня.

— О, да, — печально улыбнулся Роули, — бедный глупый Абрахам! Я надеюсь, мисс Роуз, вы не сильно его проклинаете, ведь он уже поплатился.

Он поцокал языком. Роуз стояла, остолбенев и не понимая, что он хочет этим сказать.

— Впрочем, о покойниках не говорят плохо, не так ли, мисс Малфой? Рад был видеть вас в добром здравии, вас и вашего волчонка-кузена. Что ж, передавайте привет вашему батюшке, мы с ним недавно славно поспорили в Министерстве, — мистер Роули развернулся и направился в банк.

Роуз и Тедди изумлённо и испуганно смотрели друг на друга.

— Ты знал, что Абрахам умер? — наконец, выговорила Роуз, пытаясь уложить всё произошедшее в голове.

Астория болеет. Абрахам умер. Кати уехала.

— Нет, Роуз, нет! — он обнял ее за плечи. — Я бы сказал тебе!

Роуз стало очень холодно, её начало трясти.

— Как думаешь, родители знали? — стуча зубами, проговорила она. — Знали?!

— В таком состоянии тебе домой нельзя, — Тедди покачал головой, — ты сейчас сорвёшься.

Рывок, и они уже стояли около больницы. Тед почти насильно потащил Роуз куда-то по лестницам.

— Розмари, Эдвард? — удивился дядя Грегори. — Что вы здесь делаете?

— Дядя, тут полный мрак творится! — выпалил Тедди, подталкивая к нему Роуз.

— Что у вас на этот раз? — поморщился тот. — Что с ней?

— Неудачная встреча, — хмуро буркнул Тед.

До Роуз их слова долетали издалека, будто сквозь вату. Ноги подкашивались, в глазах мелькали чёрные мушки, в ушах шумело.

— Розмари! — дядя хлопнул её по щеке. Роуз попробовала посмотреть на него — голова кружилась и глаза едва фокусировались. Стараясь уцепиться за его взгляд, она посмотрела ему в глаза. Это было непросто, он почему-то словно избегал контакта, закрывался. Внезапно вместо знакомых чёрных глаз Роуз увидела кабинет зельеварения и дядю Грегори, объясняющего что-то полному классу. Дядя был весь в чёрном и странно похож-непохож на самого себя. В этот миг голова Роуз взорвалась острой болью, и она потеряла сознание.

Роуз пришла в себя уже дома. Виски ныли так, будто бы в них вонзили раскалённую проволоку. Сдержав стон, она открыла глаза. Тусклый утренний свет неприятно резанул, усилив головную боль. Во рту было сухо, очень хотелось пить, казалось, язык превратился в наждак.

— Мисс Роуз, — откуда-то сбоку послышался голос Элти. — Мисс Роуз, вы пришли в себя!

— Доброе утро, Элти, — проскрипела Роуз, ощущая себя ни на что не годной развалиной.

— Мисс Роуз, вот, выпейте воды, — эльфийка заботливо протянула ей стакан. Роуз с жадностью пила, чувствуя, как головная боль отступает. События вчерашнего дня вспоминались уже без паники и горечи, а с приглушённой болью.

— Ваши родные очень беспокоились за вас, — тихо произнесла Элти, пока она одевалась, — зайдите к ним после завтрака, мисс. Ваша матушка просидела с вами всю ночь, и лишь под утро ваш отец уговорил её пойти отдохнуть.

Роуз постаралась улыбнуться, отгоняя воспоминание о дяде Греге в Хогвартсе.

"Может, он просто читал там лекции? — убеждала она себя, — Вечно ты ищешь заговоры там, где их нет".

Родителям Роуз решила ничего не говорить про то, что видела — тогда пришлось бы рассказывать и про прошлый раз. В последнее время ей казалось, что родители слишком опекают её. Роуз не хотела им рассказывать о своих срывах в окклюменции. Ведь получалось, что она не может управлять своими способностями. Было очень обидно это признавать, особенно потратив так много сил и времени на попытки обуздать эту чёртову легилименцию!

Роуз тяжело вздохнула и подошла к окну, чувствуя какую-то безграничную усталость. Шумел листвой сад, солнце отражалось от стёкол оранжереи, его лучи играли на хрустальных подвесках люстры — в мире все было хорошо, все правильно. Кроме неё. Может, она упускает что-то бесконечно важное, что-то ускользает от неё? Прислонившись лбом к стеклу, она прикусила губу и заставила себя смотреть на солнце до рези в глазах.

— Вам надо отдохнуть, мисс Роуз, — сочувственно сказала Элти, — я принесу вам завтрак сюда.

— Элти, ты — чудо, — попыталась выдавить улыбку Роуз, — спасибо.

В тот день она избегала родителей, как могла. Пропустила в своей комнате пятичасовый чай, доделывая домашнюю работу на лето. Элти сокрушенно вздыхала и ворчала на неё, но Роуз не чувствовала в себе сил и желания с кем-то общаться. Даже с родителями. А если быть честной, особенно с ними. Слишком много всего сейчас навалилось на них, чтобы нагружать ещё и своими проблемами. Она уже достаточно взрослая, и должна сама справляться со своей

жизнью. Ей всего лишь нужно разобраться в себе и в своих мыслях. Хотя бы с этим она может справиться сама, не бегая по каждому мельчайшему поводу советоваться к родителям?

Но, как бы она себя ни уговаривала, слишком многое в последнее время ей сложно было пережить одной. А делиться и советоваться — даже с родителями — почему-то казалось стыдной слабостью.

Как так все вышло — со смертью Роули? Она не понимала. Как это произошло, и почему? Почему ей ничего не сказали? Посчитали ещё слишком маленькой для того, чтобы сказать?

Было больно из-за отъезда Кати. Нет, понятно: с Кати тоже никто не советовался, их просто обеих поставили перед фактом. И увезли Кати, как маленького ребёнка, не спрашивая, просто сказав, что так будет лучше для всех.

Да ещё, к тому же, полнейшая неудача с даром — он совершенно её не слушался! И непонятно было, что делать с этим.

А уж вся эта непонятная ситуация с дядей Грегори и случайно увиденными ею его воспоминаниями вообще вводила в ступор. Как он мог вести занятия? Это не давало ей покоя. Насколько знала Роуз, в Хогвартсе посторонние не читали курсы лекций. Только преподавательский состав. Да и Астория никогда не упоминала, что знала дядю раньше. Может, в Хогвартсе Роуз удастся найти упоминание о дяде Грегори, и всё встанет на свои места?

День клонился к вечеру, никто не мешал ей спокойно думать. Не врывался в комнату, не лез в душу, не пытался ни в чем убедить. Пожалуй, это было лучшим вариантом для Роуз.

Не только подсмотренные воспоминания дяди в этот день не давали ей покоя. С необыкновенной чёткостью перед глазами вставал тот день на башне, когда Абрахам Роули пытался её убить. А теперь он мёртв, мёртв уже давно. Роуз сидела на подоконнике, и ей было страшно, как тогда, когда она летела с башни, надеясь выжить. Она помотала головой, пытаясь отогнать этот призрак прошлого, но собственная память была к ней немилосердна. Снова и снова прокручивалась сцена на башне, её собственная беспомощность, её страх перед Роули. Но почему, почему известие о его смерти так угнетало её сейчас?

Роуз глубоко вздохнула, нервно вскочила и прошлась по комнате, стараясь выкинуть из головы всё ненужное. Не получалось. Она снова забралась с ногами на подоконник и уткнулась в «Историю Хогвартса». В один из последних разделов, посвящённых девяностым годам прошлого столетия. Задумчиво листала страницы с преподавательским составом, отмечая тех профессоров, что вели и у неё. На страницах, посвящённой Северусу Снейпу, погибшему герою войны, Роуз внезапно будто пронзила холодная игла. С портрета на неё смотрел дядя Грегори из воспоминания! Она зажмурилась, стараясь прогнать наваждение. Заставила себя посмотреть беспристрастно: худое лицо, тёмные глаза — взгляд мрачный и обречённый, длинные тёмные волосы, нос крючком, сухая желтоватая кожа. Нет, дядя Грегори не был постаревшей копией Северуса Снейпа. Или был? Роуз мысленно представила дядю. Короткие седые волосы, совершенно другой взгляд, смугловатая, матовая кожа. Но черты лица — те же!

Роуз задумчиво прикусила губу — а что она знала о Северусе Снейпе? Дружил с её родителями, был любимым учителем Драко. Нелюбимым учителем крёстного Тедди. Не хотел быть этим самым учителем, по словам мамы. Был Пожирателем Смерти, потом шпионом Ордена Феникса. Облегчил участь профессора Дамблдора. А что ей известно о его собственной смерти?

Погиб в битве за Хогвартс, точнее, был убит Волдемортом. А вот где похоронен профессор, Роуз как-то не задумывалась до сегодняшнего вечера. Она торопливо вчиталась в краткую биографию Снейпа. Тяжело вздохнула — считается, что тело сгорело при пожаре в Визжащей хижине. Портрета, как директора Хогвартса, нет.

«Ты подтасовываешь факты. — строго сказала себе Роуз, — хотя это было бы оригинальное объяснение всем фырканьям дяди Грегори в адрес Поттера».

Роуз взглянула в окно. Синее небо летнего вечера, ни единого облачка, ни ветерка. Интересно, сколько сейчас времени?

В этот момент в комнату постучали, Роуз ленивым движением палочки отперла дверь. На пороге стояла мама, явно уставшая. Под глазами залегли тени, черты лица заострились.

— Заходи, — криво усмехнулась Роуз, неизвестно почему разозлившись.

— Роуз? — мама удивлённо вскинула брови. — Как ты себя чувствуешь?

— Со мной все отлично! — отрезала Роуз и заставила себя сделать глубокий вздох. Мама была не виновата в проблемах Роуз, — Только скажи мне честно, как связаны Северус Снейп и дядя Грегори?

Мама спокойно улыбнулась.

— А ты считаешь, что они связаны? — она села в кресло и посмотрела на дочь. — А, Роуз?

— Я считаю, что это один и тот же человек, — Роуз скрестила руки на груди. — Я случайно видела два его воспоминания. В одном из них он выглядит как профессор Снейп. Собственно, он и ведёт урок!

— Ты правильно считаешь, — мама мягко улыбнулась, — Роуз, только вот распространяться об этом не надо. Все, кому надо знать, знают.

— Потому что для многих он — предатель?

— Все сложнее, Роуз. Северус был готов к своей смерти, даже дал приказ эльфу, чтобы отправил нам антидот к сыворотке правды, — задумчивая улыбка блуждала по маминым губам.

— Как он выжил? — тихо спросила Роуз. — Ведь Поттер утверждает, — она ткнула пальцем в строчку в книге, — что он умер при нём.

— Северус потерял сознание от потери крови, — вздохнула мама, — его спас Люциус.

— Папа? — недоверчиво произнесла Роуз. — Как? — она вгляделась в мамино лицо.

— Он искал Драко, ослушавшись Лорда. За сына мы боялись гораздо больше, чем Лорда. У Люциуса не было палочки, — казалось, мама мыслями ушла в тот день. Роуз пересела к ней на подлокотник кресла, — его палочку сломал Лорд, гоняясь за Гарри. Люциус зашёл в Хижину и нашёл там Северуса.

— И что он сделал?

— Попробовал нащупать пульс. Вызвал эльфа, — от двери раздался папин голос, — отправил Северуса с Алки в его дом. Потом отправил Тринки за целителем Сметвиком. Солгал Циссе, не зная, удастся ли спасти его. Мне повезло, что во время битвы хижину сожгли. После Северус долго лечился, Сметвик отправил его к знакомым в Венгрию. Он сменил там имя, а теперь наслаждается заслуженным покоем без шпионажа и лишних, как он считает, почестей. Шум и сотрясание воздуха фанфарами его раздражают.

— Почему Сметвик помог ему? — задумчиво спросила Роуз, ощущая себя странно — с одной стороны, она получила объяснение смущавшим её видениям, но с другой стороны — это ничего не меняло. Дядя Грег все равно оставался её дядей и наставником.

— Они близко общались на фоне исследования различных проклятий, — просто сказала мама, — Роузи. Только то, о чём ты догадалась, никому не надо сообщать.

Роуз фыркнула:

— Разумеется. А он знает, что я знаю?

— Он рассказал о том, что ты видела, — пожал плечами отец, — но ты всё правильно сопоставила, Роуз.

— Почему вы не сказали мне о смерти Роули? — напряжённо спросила Роуз, отходя к окну.

— Потому что на тебя и так тогда слишком много свалилось, — покачала головой мама. — Роуз, он умер, и виновных так и не осудили. Постарайся не связываться с этим делом, родная.

Роуз пожала плечами, не зная, что ответить на это.

— Роуз, нас ждёт обед, хватит изображать затворницу, — отец обнял ее за плечи. Сил, да и желания спорить не было.

Уже ночью, когда Роуз сидела на подоконнике, наблюдая за августовскими звёздами, раздался стук в окно. За стеклом сидела сова, совершенно обычная, почтовая. Удивленная Роуз отворила створки и впустила птицу. Та терпеливо дала снять с себя письмо, склевала остатки совиного печенья — Роуз специально его держала — и, что-то ухнув, скрылась в ночи. Торопливо развернула записку — знакомым почерком — почерком Кевина — было написано: «Каждую ночь жду тебя в Стоунхендже. Хочешь — приходи». Роуз нервно передернула плечами — это она должна прийти? Это она устроила не пойми что?

Торопливыми шагами прошлась по комнате. Что он о себе возомнил? Что она вот так кинется ему на шею?

От открытого окна веяло ночной прохладой, стрекотали цикады и сверчки в саду. Роуз, ругаясь на саму себя, села на подоконник. Обычно она прыгала на дерево и спускалась по нему. Но тут у неё мелькнула шальная мысль — попробовать левитировать себя саму. А что, тут невысоко, можно попробовать. Роуз встряхнула волосами и приготовилась прыгать. При этом она мысленно попробовала наложить на себя чары левитации, невербально. «Я-пёрышко, я лечу, — подумала она, прыгая. — Мерлин Всеблагой! Я лечу!»

Действительно, Роуз умудрилась левитироваться на дерево. Донельзя довольная собой, она призвала метлу и, настроив палочку как компас, полетела к Стоунхенджу.

Кевин действительно был там, сидел, прислонившись к одному из камней, и смотрел на небо.

Роуз бесшумно приземлилась. Она не была уверена, что Кевин её не заметил.

— Кевин? — голос все-таки дрогнул. — Кевин?

— Роуз? — он стремительно вскочил на ноги и кинулся к ней. — Роуз, ты пришла!

Кевин остановился в двух шагах от неё.

— Роуз, не говори ничего. Я ужасно виноват перед тобой. Но я ревновал тебя! — он говорил быстро, его глаза лихорадочно блестели при тусклом свете месяца. К горлу Роуз подступил комок:

— Кевин.

— Роуз, я не могу больше без тебя! Если ты меня не любишь, можем ли мы снова попытаться быть друзьями? — он передернул плечами.

— С чего такие изменения, Кевин? — мягко спросила Роуз, не зная, что ему сказать. Она тоже скучала, ей не хватало его, но он слишком сильно обидел её тогда. Стоит ли снова проходить через эту боль?

— Я впервые за десять лет встретился с мамой и сестрой, — Кевин грустно улыбнулся, — я же жил с отцом. О, Роуз, я был таким идиотом!

— Я рада за тебя, Кевин, — неловко сказала Роуз — он обычно не любил вспоминать про мать, уверяя, что та предала его. Может, у них все-таки есть шанс?

— Роуз, прости меня, — Кевин встал перед ней на колени. Роуз опустилась рядом, обняла его за плечи и поцеловала.

Роуз с удовольствием рассматривала спящего Кевина. Он был таким спокойным, таким безмятежным. К сожалению Роуз, таким любимый бывал, только когда спал. Провела кончиками пальцев по его носу, чувствуя безудержную нежность. Кевин полусонно что-то пробормотал и по-детски прихлопнул губами. Роуз счастливо улыбнулась и взглянула на часы — пора было собираться. По крайней мере, начинать. Кевину-то можно было еще поспать — у него выходной, а вот у неё сегодня последний экзамен по медицине. Ещё несколько часов — и она станет младшим целителем. Тогда дядя Грегори официально возьмёт её на работу в лабораторию.

Как-то незаметно на седьмом курсе желание идти в Аврорат у неё пропало — вся родня, казалось, вздохнула с облегчением, даже Тонкс! Правда, потом Роуз снова задумалась об Аврорате. Это было уже в конце седьмого курса, они с командой тогда выиграли кубок Дуэльного клуба с небольшим отрывом от команды Кевина. Роуз тогда многие спрашивали, воспользуется ли она своим шансом на поступление в Школу авроров. Не то чтобы это было её мечтой, но всё же интересовало. В какой-то момент она даже решила подать туда документы. Она сказала об этом уже дома, в поместье. Вся семья была в сборе, включая дядю Грегори и тётю Меду.

— Роуз, — сказала ей тогда тётя Меда, отозвав в сторону, пока все вяло выражали ей свою поддержку, — слишком страшно ждать своего ребёнка и не знать, вернётся ли он. Если Аврорат — не твоя заветная мечта, подумай над этим, девочка, подумай хорошенько.

Роуз глубоко вздохнула, отгоняя воспоминания двухлетней давности. Она пошла на курсы колдомедицины и не жалела об этом. Так, иногда раздумывала над тем, что было бы, пойди она с Кевином в Аврорат.

Роуз потянулась и вылезла из постели, поправила лямку ночнушки, протопала на кухню. Нашла маггловский растворимый кофе — гадость, конечно. Но не брать же домовика на маггловскую квартиру! Роуз и Кевин снимали её уже год с того момента, как решили съехаться. Пусть квартирка и была маленькая, на окраине Лондона, а, вернее, в пригороде, и отнюдь не респектабельном, но зато они снимали её сами! Без помощи родителей, хотя первое время было трудно. Правда, не настолько, чтобы возвращаться в поместье.

Она поморщилась, отгоняя мысль о родителях — они не были в восторге от её решения. Как и от её избранника, хотя всегда были вежливы с ним, но ни о какой теплоте и речи не шло. Они не говорили о нём ничего плохого, но и не одобряли Кевина. Особенно мама не поняла того факта, что Роуз устроилась санитаркой в Мунго. Несмотря на то, что она была стипендиаткой, на аренду денег категорически не хватало — Кевин тогда получал мало. Школа авроров предлагала всем желающим студентам казарму, но Кевин хотел, чтобы они с Роуз жили вместе, а мистер и миссис Малфой, по его мнению, не одобряли этого. Нет, родители не устраивали скандалов, но всячески подчёркивали, что всегда ждут Роуз дома. Кевину же в поместье было некомфортно, а жить вместе очень хотелось.

Роуз тяжело вздохнула — ей было не понять, чем так сильно не угодил родителям Кевин. Ну, не маггловским же происхождением, в самом деле!

На самом деле, Кевин не особенно ладил ни с кем из её близких, кроме Тедди. Ни с тётей Медой, ни с Тонкс, ни с Вики, ни с Кати. Это было обидно и больно, да и ей самой не удалось поладить с Беллой. Они взаимно друг друга терпеть не могли. Но нельзя же требовать от любимого человека, чтобы он не общался с друзьями! Грустно, конечно, что не было большой и дружной компании. Кати во время одного из своих приездов из Франции напрямик заявила Роуз: "Он тебя не достоин, Роз!" При встрече она была достаточно мила с Кевином, но Роуз старалась, чтобы они, по возможности, не пересекались. Во избежание.

Роуз лениво помешивала растворимый кофе — как же хотелось натурального! И можно было его купить, но только Кевин опять стал бы ворчать, что она тратит деньги на "мишуру и ненужные излишества" — Роуз не нравились такие разговоры. Не страшно, надо немного подождать, притереться друг к другу — и всё наладится!

Роуз отпила растворимой бурды и привычно поморщилась. Когда она уже привыкнет к этому вкусу? Ничего, в лаборатории, куда она пойдёт после экзамена — сдать бы его на "Превосходно", — Чарли, как обычно, сварит ей кофе по-турецки. Чарли варил потрясающий кофе — это признавал даже дядя Грегори, а тот был известным придирой. Был в бытность Северусом Снейпом и, как смеялась Тонкс, смена имени не сильно его изменила.

Висящий на груди медальон — одна из немногих вещей, взятых из родительского поместья — нагрелся. Роуз раскрыла створки, и в зеркале появилось мамино лицо.

— Доброе утро, Роуз, — улыбнулась она, — как ты?

— Совсем не волнуюсь, — пожала плечами Роуз, — последний шаг — и у меня диплом младшего целителя. В своих знаниях я уверена.

— Грег говорил, что ты более чем готова, — усмехнулась дочери Нарцисса, — сообщишь, когда сдашь?

— Само собой, — отозвалась та, — придёте вечером к Фортескью? Мы с Кевином там будем праздновать, если всё пройдет хорошо, — Роуз всё-таки чувствовала волнение — несильное, но всё же оно было.

— Конечно, Роуз, всё пройдет хорошо, — ободряюще улыбнулась мама, — и обязательно сообщи, как сдашь, мы с папой ждём!

— Мне уже пора, мам, — Роуз с тревогой взглянула на настенные часы, — опоздать на последний экзамен — нонсенс!

— Удачи, родная, — Нарцисса послала дочери воздушный поцелуй, — всё будет хорошо.

Роуз захлопнула медальон, быстро переоделась в форменную ученическую мантию и трансгрессировала в переулок перед больницей.

Перед экзаменационным залом уже толпились её одногруппники, кто-то судорожно листал конспекты, пара человек гоняли друг друга по основным вопросам, а Мэрайя, стоя у окна, задумчиво повторяла движения основных заклинаний. Увидев Роуз, она приветственно взмахнула рукой. Роуз улыбнулась ей, на автомате поправила свою форменную зелёную шапочку, в которую по правилам были убраны волосы.

— Это явно будет проще, чем теория на листочках на прошлой неделе, — улыбнулась Мэрайя, оглядываясь на окно, где вовсю цвела вторая половина апреля. Роуз чувствовала почти нестерпимое желание плюнуть на экзамен и раствориться в этой весне, наслаждаясь каждым моментом. Зима была сложной — у Астории снова случился рецидив болезни, Драко, к тому же, не хотел ничего говорить Рику. Тот как раз пошёл на первый курс, ему и без того было непросто. Они подружились с младшим Поттером, поступившим на Слизерин. За это мальчишке доставалось и от родни, и от особенно фанатичных ненавистников Слизерина. Заодно огребал и Рикки, особенно вначале. Весной стало лучше: и Астории, и в Хогвартсе. Роуз задумчиво пожала плечами, возвращаясь к действительности:

— Если все пройдет хорошо, то второго мая нам вручат наши дипломы.

— Да, в двадцатую годовщину битвы, на общей церемонии с аврорами, — чуть покривилась Мэрайя, сморщив точёный носик, и хотела добавить что-то ещё, но распахнулись двери аудитории и студентов пригласили заходить. Вещи, как обычно, оставляли в углу — все, кроме волшебной палочки. Комиссия сидела за столами с уже разложенными на них билетами, чуть дальше располагались муляжи для демонстрации различных чар и анатомические препараты в консервирующем зелье. Роуз решила тянуть билет первой, по привычке, никогда её не подводившей. Преподаватели лишь снисходительно усмехнулись, когда Роуз положила зачётку и вытянула билет. Мерлин, какой это был простой билет!

— Вам нужно время на подготовку? — слегка насмешливо улыбнулся целитель Сметвик.

— Нет, сэр, благодарю, — коротко мотнула головой Роуз, — разрешите отвечать?

— Валяйте, — переплёл пальцы Сметвик.

Роуз задумчиво почесала руку и подробно рассказала про применение кроветворного зелья, уточнив особенности при белокровии — на этом зелье она собаку съела. Уже приступила к модификациям, как вдруг её перебили:

— Расскажите, голубушка, порядок действий при изготовлении этого зелья, — этот целитель периодически приходил к ним в лабораторию за зельями. Кажется, он работал в травмпункте. Дарвент, вроде бы, но Роуз не была уверена. Сметвик усмехнулся уголками губ, а Роуз затараторила про варку, уточняя иногда про небольшие вариации ингредиентов и особенности их влияния.

— Давайте следующий вопрос, — практически перебил её Сметвик, — вы же не против, Дарвент?

Вторым вопросом билета была демонстрация самых распространенных диагностических чар на иллюзии-муляже и рассказ про механизм их действия. Муляж, напоминавший портрет профессора Снейпа, сотворил малознакомый Роуз целитель, по виду ровесник Драко. Дополнить свой ответ комментариями о других чарах ей не позволили, хотя очень хотелось упомянуть о некоторых нюансах. На этом же муляже Роуз продемонстрировала чары для остановки крови и хотела уже перейти к опасности их длительного применения, но её перебила молодая целительница, преподававшая у их потока гинекологию.

— Какие заклинания вы примените при маточно-плацентарной апоплексии ⁽¹⁾? — и поправила очки.

Роуз сдержала смешок — на лекциях мисс МакВинер неоднократно подчёркивала, что в акушерстве почти никогда не применимы стандартные заклинания для обработки.

— Комбинированные чары, профессор, для обезболивания. И хирургическое родоразрешение, экстренное, мадам.

— Продемонстрируйте, — профессор небрежно взмахнула палочкой, меняя внешний облик муляжа.

— Вы одна, мисс, и колдомедик-профессионал подойдёт не скоро, — вставил свои пять кнатов оживившийся Сметвик. Роуз сдержанно втянула воздух, мысленно произнесла спасибо тёте Меде, нещадно гонявшей её перед экзаменом по гинекологии. И родителям, научившим Роуз терпению. Выдохнула и продемонстрировала требуемое, поясняя свои действия.

— Ну, что же, коллеги, — профессор МакВинер вновь прервала Роуз, — я считаю, что мисс Малфой заслуживает оценки "Превосходно" и получения звания бакалавра целительства. Иначе говоря, младшего целителя.

Роуз вошла в лабораторию, радостная, но немного и удручённая. Родители уже всё знали и гордились ей, но с Кевином связаться не удалось. Это было странно, но Кевин мог еще спать — свои экзамены он сдал раньше и теперь отсыпался. Роуз было обидно, что она ждала результатов его экзаменов, а он её — нет.

"Ну что ты себя накручиваешь? — старалась успокоиться она. — Может, он просто занят и не почувствовал зеркала. Или действительно устал!"

Чарли добродушно фыркнул:

— "Превосходно"? А мастер для тебя оставил задание, на твоём столе лежит, мисс почти-целитель, — и дернул её за косу — Кевину очень нравились её длинные волосы.

Роуз скорчила обиженную рожицу, но торопливо развернула свиток.

— Работай, Роуз, работай, потом погрустишь о Кевине, — Чарли заглянул ей через плечо. — Ба-а, да тут всё легко. Кстати, твой кузен вроде в ДМП же числится?

— Тедди? Да, он там пока стажёр, — Роуз принялась нарезать дремоносные бобы для основы зелья из свитка дяди Грегори, — а что?

— Да сестрёнка туда же хочет, — обаятельно улыбнулся Чарли и сверкнул глазами, — разведываю обстановку.

Роуз усмехнулась, не зная, что сказать.

День тянулся бесконечно медленно. Кевин так и не связался с Роуз. Она пробовала поговорить с ним через парное зеркало, но стекло оставалось таким же холодным и безразличным. Желание отпраздновать последний экзамен испарилось само собой. Роуз отправила родителям Патронуса с сообщением, что очень устала, и попросила перенести встречу, не желая подробно рассказывать о причинах. Она переоделась в маггловскую одежду в подсобке, вышла на улицу, вдыхая апрельский воздух. Все цвело, и люди шли, как будто бы обновлённые это весной. Да уж, действительно, в Лондоне был апрель. Роуз поправила тонкий шёлковый шарф, одернула полы пиджака и побрела в неизвестном ей направлении, даже не смотря особенно по сторонам. Была весна, позади остался последний экзамен, а Роуз казалось, что впереди у неё только здания центрального Лондона, велосипедисты, спешащие домой, и ничего больше.

1) Профессор говорит о матке Кувелера. Вряд ли маггловский термин прижился бы у магов.

Вернуться к тексту

День не задался с самого утра. Роуз давно решила не идти на торжественный прием в честь двадцатилетия победы, куда были приглашены выпуски целителей, полевых целителей и авроров. На этот чудесный майский день у неё были совершенно другие планы — например, летать над поместьем, пока силы не кончатся.

Полеты без метлы Роуз освоила ещё на последнем курсе Хогвартса. Она тогда просила, чтобы Тедди её страховал — совсем без страховки было стрёмно. Иногда даже удавалось летать без палочки, но тогда сил уходило гораздо больше. Роуз предполагала, что причина в малом количестве тренировок. Собственно, тренировкой она и собиралась заняться, сухо сообщая всем любопытствующим, что не идёт на приём. Родители, конечно, не одобряли такого её решения, но, как и в течение всей этой недели, держали своё мнение при себе.

— Ох, Роуз, — мама лишь вздохнула, когда Роуз утром вошла в столовую с опухшими от бессонной ночи глазами. Сегодня ей не спалось: она всё ворочалась с боку на бок, а под утро взяла последний выпуск "Вестника целителя" и остаток ночи провела за чтением.

— Мам, я только за дипломом и обратно, — устало нахмурилась Роуз, — потом высплюсь, честно.

— На приём точно не пойдешь? — папа внимательно посмотрел на неё.

Вместо ответа Роуз пожала плечами, допила чай и отправилась на церемонию, едва не забыв надеть парадную форму. Она с трудом дождалась конца церемонии — у неё не было настроения выслушивать пафосные речи, а Мэрайя стояла слишком далеко, чтобы с ней перешептываться. Спасибо, что хоть авроров не было!

Наконец, когда эта мутотень закончилась, Роуз трансгрессировала в поместье и торжественно, вместе с родителями, повесила диплом младшего целителя на стену в своей комнате. Правда, после этого честно сказала, что хотела бы немного побыть одна. Родители грустно переглянулись и вышли из комнаты.

Как же все по-дурацки вышло! Роуз поссорилась с Кевином. В результате она вернулась обратно в поместье — временно, пока не найдет себе жильё. Мама с папой предлагали ей любую помощь, в том числе и денежную, но Роуз упорно отказывалась. Родители вроде бы были рады, что Роуз жила сейчас с ними — по крайней мере, они так оба утверждали.

— Роуз, это твой дом, — повторяли они на два голоса.

Роуз не нравилась сложившаяся в отношениях с Кевином ситуация — она не понимала, что произошло. Просто Кевин в тот вечер, когда она вернулась домой после своей пешей прогулки по Лондону, начал обвинять её в какой-то ерунде, настолько абсурдной, что даже и представить трудно!

Сидя в одной из гостиных, Роуз досадливо скривилась и отпила из чашки. В огромном доме было пустынно и тихо. Родители у себя готовились к приёму, Драко в своём кабинете занимался очередным артефактом.

Роуз тяжело вздохнула, отгоняя воспоминания. Всё, с Кевином они расстались, и баста!

Хотя как обидно было выслушивать его бред!

— Где ты была?! — заявил он ей прямо с порога, едва она вошла в дом. Он был в парадном, идеально отутюженном костюме, что абсолютно не вязалось с его раздражённым выражением лица.

— И тебе здравствуй, — отозвалась она, немного оторопев. На кухонном столе стояли любимые Роуз фиолетовые тюльпаны в красивой вазе.

— Ты даже не удосужилась меня разбудить, — Кевин посторонился, пропуская её на кухню, — я добываю тебе по всему городу цветы, а тебе совершенно плевать на меня!

— Кевин, но ты сам не реагировал на мои сообщения, — Роуз подогрела воду в чайнике и сделала попытку обнять Кевина.

Он отошёл от неё подальше, нервно меряя шагами кухню.

— Кевин, — мягко окликнула его Роуз, используя манеру разговора для нервных пациентов. — Кевин, что случилось?

— Я недостаточно хорош для тебя, а, Роуз? — он остановился и посмотрел ей в глаза. — Как же: магглорождённый — и мисс Малфой! Благороднейшая из древнейших!

— Кевин, какая муха тебя укусила? — Роуз устало опустилась на стул, ошарашенная его словами.

— Меня достало, что по утрам ты шепчешься со своими родителями и требуешь от меня уважения к ним! — Кевин сделал им обоим чай. — Я так не могу, Роуз, я устал! Устал от твоей холодности! От твоих капризов, в конце концов!

— Кевин, — Роуз снова окликнула его, пытаясь понять, что случилось.

— Роуз! Я очень тебя люблю, но я устал, понимаешь? — он заговорил резко, другим тоном, усталым и снисходительным. — Я живой человек! Ты не жалуешь моего отца, моих друзей, но требуешь уважения к своим. Ты стыдишься перед ними моей магглорожденности!

— Кевин, ты же знаешь, что это не так, — Роуз не теряла надежды достучаться до любимого человека, — Я люблю тебя, я не стыжусь тебя и твоих корней, Кевин!

— Этого недостаточно, — Кевин качнул головой, — Ты не уважаешь моего отца, а, значит, ты не уважаешь меня! — он нервно стиснул пальцы, — На днях мы с ним говорили об этом, и я понял, что он прав!

У Кевина под глазом задёргалась беспокойная жилка — так бывало у него всегда, когда он говорил об отце. Он рассказывал, что это жутко раздражало его отца. "Ты мальчик или беби-бон?" — спрашивал тогда этот человек у Кевина.

— Тебе надо пересмотреть своё поведение и отношение ко мне, Роуз, — он положил ей руки на плечи и посмотрел в глаза сверху вниз.

Роуз устало сбросила его руки. Подобный разговор у них уже был, и не один.

— Я думаю, нам нужно отдохнуть друг от друга, — Роуз постаралась произнести это твёрдо, сглатывая непрошеный ком в горле. Ну почему Кевин такой? Почему у них всё так наперекосяк?

— Знаешь, что это значит, а, Роуз? — Кевин усмехнулся, криво и зло. — Ты любишь меня недостаточно! — и с громким хлопком трансгрессировал.

Роуз будто бы в полусне собрала свои вещи. Комок в горле не желал рассасываться, как бы она не сглатывала. Лишь прибыв в поместье и оказавшись в своей детской комнате, Роуз тяжело вздохнула и вытерла пару непрошеных слезинок. Плечи мелко тряслись, и в тот вечер она никак не могла согреться. Чувство этого странного холода не покидало её всю эту неделю. Не покидало даже сейчас, в столь значимый для Роуз день.

Роуз поёжилась, вскочила и нервно прошлась по комнате. Она решительно не понимала Кевина. Особенно его отношений с отцом!

"Почему его отец вечно дает Кевину советы, которые тот воспринимает как откровения Мерлина?!" — раздражённо думала Роуз, подходя к окну. В саду бурно цвели вишни, наливались цветом яблони. Роуз поневоле вспомнилась строчка из стихотворения, которое ей как-то читал Кевин:

— И деревья в цветы окунутся, как в снег, — задумчиво процитировала она. И тяжело вздохнула.

Да, у Кевина в семье всё было непросто. Отец у него был военный, офицер королевской армии — и очень мерзкий тип, на взгляд Роуз. Как рассказывал сам Кевин, его отец очень хотел сына. Роуз не понимала этого, но не собиралась это обсуждать с мистером Дэниэлсом. А тот пару раз пошутил при встрече с Роуз, что её отец наверняка понимает то разочарование, которое мистер Дэниэлс испытал, когда первой в семье у него родилась дочь. После этого Роуз очень хотелось уйти с той встречи и вымыться с жесткой мочалкой. Но она тогда сдержалась. Ради Кевина.

— Твоя подружка не очень-то мной довольна, а, сынок? — Роуз с омерзением вспомнила слова хищно осклабившегося мужчины. К сожалению, Кевин и его отец были слишком похожи — и, видимо, не только внешне. Кевин ещё в школе упоминал, что отец муштровал всю семью. А когда Кевину было семь, его мама просто ушла, вместе с детьми. Был развод, и Кевин захотел жить с отцом. Потом он сожалел о своем решении — мистер Дэниэлс не давал ему видеться с мамой вплоть до семнадцатилетия. Роуз было жаль Кевина, особенно когда она думала о том времени, когда он был совсем ещё мальчиком. Но это не оправдывало его неистового желания, периодически просто накрывающего его — угодить отцу. Наверное, Роуз была права, когда ушла из их квартиры.

Роуз передернула плечами и решительно вышла из комнаты — она хотела потренировать полёты, вот этим и надо заняться. Не предаваться пустым размышлениям о Кевине, а заняться делами, раз дядя Грегори чуть ли не насильно отправил её в отпуск на неделю, а сам на время празднеств по случаю годовщины победы уехал в Рим.

Легкий майский ветер трепал волосы и одежду Роуз, день был солнечным и ясным. Роуз под дезиллюминационным заклинанием летала до изнеможения, до боли в мышцах, до обветренной кожи на лице и руках. Наконец под вечер она села на траву, недалеко от Стоунхенджа, рассматривая весеннее небо, на котором были едва видны первые звезды. Чувство приятной усталости охватило Роуз, и она растянулась во весь рост. Однако послышались чьи-то голоса — двое влюбленных ворковали друг с другом. Благостное настроение, охватившее до этого Роуз, сменилось ностальгическим. Она вскочила на ноги, встряхнула волосами и не заметила, как спало дезиллюминационное заклинание.

— Ой, там леди Винтер, — с холма послышался детский восхищенный голос. Роуз с сомнением себя оглядела — ну да, кожаные штаны, льняная рубашка и растрепанные волосы. Её облик действительно чем-то напоминал образ книжного персонажа, особенно в кино — маггловского развлечения, куда они ходили с Кевином. Роуз подняла глаза и увидела девочку, с восхищением на неё смотревшую.

— Вы косплеер, да? — утверждающе спросил ребёнок. Роуз пожала плечами, думая, как бы ей незаметно трансгрессировать. К её счастью, девочку позвал взрослый голос.

— Мэгги! Маргарет! — и ребёнка будто бы сдуло ветром. Роуз воспользовались этим и трансгрессировала домой. Дома были только эльфы — Элти суетилась, приговаривая:

— Мисс Роуз себя загонит! Мисс Роуз не думает о госпоже Нарциссе и об Элти!

Роуз чмокнула в лоб эльфийку, зардевшуюся от такого, и отправилась спать, надеясь хотя бы выспаться. Она проснулась среди ночи в холодном поту — ей снова снилась безумная Беллатрикс. Она просто смотрела на Роуз, будто бы изучая её. Почему это напугало Роуз, она не могла объяснить. Во сне у неё не было ни палочки, ни какой-либо возможности спрятаться или уйти. Куда бы Роуз ни поворачивалась, Беллатрикс оказывалась перед ней. Глаза женщины горели странным огнем — кроме безумия, там еще была горечь, обреченная решимость. Роуз забылась тревожным зыбким сном лишь под утро. Она спустилась на завтрак, полностью разбитая. Драко и Астории уже не было — за столом сидели лишь родители. Они оба были мрачны и сосредоточены.

— Приём прошёл неудачно? — осторожно спросила Роуз, с тревогой вглядываясь в мамино лицо. Нарцисса была явно напряжена, по лицу её скользила нервная улыбка, совершенно не характерная для неё.

— Просто мы получили подтверждение очень неприятным новостям, — мягко сказала мама, переглянувшись с отцом.

Роуз, намазывавшая тост апельсиновым джемом, с изумлением посмотрела на них:

— Вы сейчас про амнистию для некоторых Пожирателей?

Мама кивнула, а папа тяжело вздохнул и произнес:

— Да. Нас беспокоит выход на свободу Рудольфуса Лестранжа. Это долгий разговор, Розмари. Поешь, а потом нам придётся поговорить с тобой.

Роуз недоуменно пожала плечами:

— Да что тут такого?

С трудом заставив себя позавтракать — кусок не лез в горло — она вопросительно посмотрела на родителей.

— Давайте поговорим в кабинете, — мама выглядела так, будто бы собиралась нырять в холодную воду.

Они прошли в кабинет, Роуз по привычке забралась с ногами на диван.

— Роуз, — Нарцисса нервно облизала губы, потом села рядом, — мы тебя очень любим, ты наша дочь, но из-за этой амнистии... — мама прервалась, папа заботливо подал ей воды:

— Цисси, давай я, — Нарцисса сделала глоток и мотнула головой:

— Нет, я сама.

— Что происходит?! — Роуз со страхом посмотрела на родителей — о чем они сейчас говорили?! Нестерпимо чесался шрам. В горле пересохло.

— Роуз, двадцать лет назад я, вернее, мы, обманули весь мир, сказав, что я родила тебя, — мама смотрела ей прямо в глаза. Роуз показалось, что мир вокруг неё только что рассыпался со стеклянным звоном. Что это значит, что такое сейчас сказала мама?

— Мам, ты заболела? — Роуз растерянно посмотрела на родителей. Что это за кошмарный сон?!

— Роуз, ты наша родная, наша любимая дочь, — мама осторожно коснулась её плеча, — но тебя родила моя сестра, — в этот миг Роуз почувствовала безумную надежду, что сейчас прозвучит имя тёти Меды, но мама произнесла совсем другое, тоном, не оставлявшим надежд: — Беллатрикс.

В этот момент Роуз показалось, что у неё вырвали легкие. Это всё было настолько невозможно, настолько немыслимо, что Роуз отчаянно пыталась проснуться.

— Роуз, — Нарцисса почти силой развернула к себе лицо дочери и посмотрела в глаза, — ты наша дочь. Но ты должна знать правду, причём всю. Если мы не скажем тебе, то тебе скажет Лестранж.

Роуз очень хотела бы сказать родителям, что они лгут, что они сошли с ума, но она чувствовала, что они говорили правду. Они в это верили.

— Что ещё ты хочешь сказать? — каким-то чужим голосом, не до конца сознавая, что происходит, выговорила она, — Мой отец — Лестранж?

Мама качнула головой и медленно произнесла:

— Тебя зачал Том Марволо Риддл моей сестре Беллатрикс, урождённой Блэк. Именно поэтому ты можешь говорить со змеями, поэтому у тебя такие потрясающие способности к легилименции.

Нарцисса и Люциус выглядели постаревшими на десять лет. Резко заострились черты лица, искаженные болью. Роуз отмечала это механически. Время растянулось — секунды казались часами, и в эти часы Роуз падала в бездну без лёгких и сердца. Мама молча обняла её, Роуз чувствовала не то свои, не то её слезы. Сказанное было правдой, и эта правда стала ядом для Роуз.

Роуз не смогла сдержать полустона-полувсхлипа. Прежний мир разрушился, похоронив её под обломками.

Роуз заперлась в комнате, которую когда-то считала своей, попытавшись убедить родителей, что она в порядке. Они ей не верили, но Роуз буквально умоляла оставить её в покое.

— Я вас люблю, но мне нужно всё обдумать! — голос дрожал, но одиночество представлялось Роуз лучшим выходом. Она двадцать лет считала себя не тем, кем является! Её родители, её самые любимые родители — не её! И это ещё можно было бы пережить — мама и папа любили её. Но вот как жить с тем, что ты рождена от двух безумных чудовищ, Роуз не знала. Да и имела ли она право на эту жизнь?

Роуз лежала на кровати, свернувшись в позе эмбриона, глядя вдаль ничего не видящим взглядом.

Как ей теперь смотреть в глаза Тедди, Вики? Как ей общаться с теми, кого она любила? С теми, кто любил Роуз Малфой, которой, оказывается, не было? А была только Дельфини. Дельфини Блэк? Дельфини Ридлл? Мерлин, у неё даже нет фамилии, на самом-то деле! Роуз хрипло расхохоталась при этой идиотской мысли. У неё не было не только фамилии, у неё не было ничего! Даже права на жизнь у неё, дочери двух жестоких сволочей, по-хорошему, быть не должно!

Вздохнула судорожно: "Она жива, она не похожа на них", — пронеслось где-то на краю сознания. Пытаясь успокоиться, села за стол — кто-то говорил ей, что ведение дневника успокаивает. Написав какую-то бессмыслицу, с тоской посмотрела в окно.

Мир казался прежним, только ей больше в нем место не было. Роуз с гневом и болью посмотрела на листок, закружившейся в потоке ветра, и сожгла его. Что же ей делать?! Чисто механически убрала пепел. Подошла к зеркалу, с ненавистью посмотрела себе в глаза. Синие глаза за зеркалом ответили ей не меньшей злостью и яростью. Рука с палочкой шевельнулась, Роуз сделала глубокий вдох, и рука безвольно повисла.

Роуз перевела взгляд на диплом об окончании курсов при больнице Святого Мунго. Зацепилась за строчку с фамилией — лицо Роуз скривило от вполне ощутимой боли, разгорающейся где-то в груди. Было трудно дышать, воздух казался ядовитым и обжигающим. Вдруг стекло на документе пошло трещинами и брызнуло осколками. Стеклянные брызги кружились по комнате, сверкая на солнце, как бриллианты, раня Роуз, которая даже не замечала этого. Она поняла, что что-то не так, лишь когда левый глаз стало заливать чем-то. Роуз вытерла глаз и лишь тогда поняла, что произошло — особенно крупный осколок рассек левую бровь. Роуз убрала кровь, по её телу прошла волна дрожи. Она затравленно обвела взглядом разгромленное помещение, сделала несколько пассов палочкой в бесполезных попытках уменьшить царящий хаос. Но стало лишь хуже. Стекло, часть которого почему-то была перемазана кровью, лишь улеглось на пол. Роуз, пытаясь успокоиться, ощутимо ущипнула себя за руку, и, будучи не в силах оставаться здесь, трансгрессировала.

Она оказалась в абсолютно незнакомом месте. Стоя на берегу, на краю обрыва, и глядя на бьющийся о скалы прибой, Роуз чувствовала солёные брызги, смешивающиеся с её кровью. Стонали чайки, взволнованно летали белые буревестники. Бушующее море не то манило её, не то пугало; резкий, злой ветер бил по лицу её собственными волосами, не то отталкивая от края, не то пытаясь сбросить. Пахло озоном. Роуз казалось, что солнца в этой части Англии и не существовало никогда. А весь мир был только этим серым, вздыбленным морем, с белыми навершиями на волнах, этим угрюмым, сизым небом. Брызнул мелкий дождь, прозвучали грозовые раскаты. Блеснувшая на миг молния разделила небеса на две части, так же, как и недавнее известие разделило её жизнь на до и после. Она-то считала себя мангустом, а оказалась змеёй.

— Экспекто Патронум! — от палочки отделился серебристо-голубой, сотканный из света мангуст. Он ободряюще оглянулся на Роуз и бесследно растаял, как таяли счастливые воспоминания.

"Постой!" — хотелось сказать Роуз, но слова застряли в горле. Механически она сунула палочку в кобуру. Патронус, её сущность, остался прежним. Роуз не знала, почему так — но была уверена, что и Патронус должен был измениться. Она распахнула руки и сделала шаг вниз, не зная, полетит ли, разобьётся ли о воду или скалы. Она летела над водой, не используя палочку, не рассчитывая силы. Со стороны казалось, что ветер подхватил её, пытаясь унести от этого берега. Полёт пьянил несравнимо больше вчерашнего. Роуз казалось, что она лишь часть ветра, лишь воздух. Не было ни прошлого, ни будущего, ни настоящего, ни лжи, ни правды. Только этот полет, и это — единственная истина. Дождь и брызги моря смешивались на теле, горяча еще больше. Она взлетала то выше, то ниже; волны накрывали её, иногда с головой, мокрая одежда липла к телу, а полёт всё продолжался.

Роуз усмехнулась разыгравшемуся морю внизу, волнам, дробящимся о скалы; рассмеялась немного безумным смехом, в котором не было веселья, и плашмя упала в воду. Вода приняла её, сомкнувшись над головой. Она плыла под водой почти вслепую до тех пор, пока не перестало хватать воздуха.

"Может, оно и к лучшему?" — мелькнула смутная мысль, тут же сменившаяся лицом её матери, её настоящей матери — Нарциссы Малфой.

Тело, уже неподвластное Роуз, пыталось выплыть само. Каким-то образом Роуз вынырнула, но следующая волна накрыла её с головой. Сил не хватало на борьбу со стихией. Роуз упорно старалась удержаться на поверхности воды — сил не было даже на создание головного пузыря. Когда её грудь чем-то обожгло, Роуз даже не сразу поняла, что это был медальон, самостоятельно раскрывшийся. Заиндевевшими губами она проговорила с детства заученный пароль, и её втянуло в портал. Последним, что она видела, было испуганное лицо мамы на фоне кабинета.

Роуз пришла себя через несколько часов спасительного забытья. Мама, как в детстве, сидела в кресле около её кровати. Бледная, с темными кругами под глазами. Роуз стало стыдно

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Нарцисса, заметив пробуждение дочери.

— Нормально, — Роуз села в постели, — мам, прости меня за то, что я устроила, — Роуз оглядела комнату, приведённую в порядок после её выброса.

— Роуз, родная, — мама пересела к ней на постель, и Роуз крепко её обняла, пытаясь вернуть детское ощущение защищённости, — мы очень за тебя переживали, — Нарцисса задумчиво перебирала волосы дочери. — Я прошу тебя, ради нас с папой, не делай так больше.

— Прости меня, — повторила Роуз, — прости, мама. Но я не знаю, как мне со всем этим справиться. Я — дочь двух монстров! Почему вы с папой меня оставили себе? — она посмотрела матери в глаза.

Нарцисса глубоко вздохнула:

— Роуз, девочка моя, видишь ли, я заботилась о тебе с самого твоего рождения, — она прерывисто втянула воздух, стараясь подобрать слова, — моя сестра не стремилась утруждать себя заботами о младенце. Тёмный Лорд тоже не выказывал к тебе особого интереса, слава Мерлину.

— Почему вы оставили себе меня после их провала? — Роуз не сводила напряженного взгляда с лица матери. — Мама, почему?

— Роуз, — мама передернула плечами, — я два месяца заботилась о тебе. Для меня ты стала моим родным ребёнком, — она прижала дочь к себе, — Да, я тебя не рожала, но это не меняет ничего в нашей любви к тебе, Роузи. То, что ты узнала о Белле и Лорде, не меняет ничего, Роуз.

Роуз отвела взгляд. Мама была неправа, это меняло всё.

Нарцисса покачала головой:

— Роузи, ты всё та же девушка, которой была вчера. Твои близкие и друзья любят тебя саму, а не твою фамилию или имя. К тому же, Драко настоял, чтобы тебя называли по-другому. Он утверждал, что другое имя точно должно изменить твою судьбу.

— Я — блондинка от рождения? — Роуз закусила губу и дернула кудрявую прядь, меняя тему.

— Да, тут нам повезло, — мягко улыбнулась Нарцисса, — видимо, в родне Волдеморта тоже встречались светловолосые.

— А если бы нет? — Роуз слабо улыбнулась в ответ, будто бы заново вспоминая, как это делается.

— Трансфигурацию никто не отменял, — мама пожала плечами, — попросили бы Северуса сварить для тебя особый шампунь.

— Он знал? — Роуз не то чтобы удивилась, скорее, она растерялась, — А кто ещё?

— Братья Лестранжи, — начала перечислять Нарцисса, — Меда и Дора.

— Они знали и позволили мне дружить с Тедди? — глаза Роуз изумлённо расширились. — Почему?

— Потому, девочка, — от двери послышался голос тёти Меды. — Извини, что врываюсь в твою комнату так, без приглашения. Ну ты, конечно, даешь. Цисса тебе не скажет, что нельзя близких людей с ног на голову ставить и безумствовать, а я себе такое позволить могу.

Роуз сглотнула. О близких во время своих полётов она не думала. И вроде бы она попросила прощения у мамы, но тетка была права.

— Вот-вот, — усмехнулась Андромеда, — Цисс, иди отдохни, на тебя же смотреть страшно! А мы пока с Роуз тут поговорим. Не покусаю я твоего вполне взрослого ребенка, Цисса, не смотри на меня так.

Мама тяжело вздохнула и обняла Роуз.

— Мам, правда, тебе нужен отдых, — с раскаянием произнесла та. — А я действительно ничего не понимаю.

— Ты уверена? — Нарцисса с сомнением посмотрела на дочь.

— Цисса! — тётя Меда иронически посмотрела на сестру. — Я сейчас твоего мужа попрошу тебя вывести, а своего — накапать тебе успокоительного покрепче!

Мама укоризненно посмотрела на сестру и всё же вышла из комнаты, напоследок коснувшись губами макушки Роуз.

— Итак, девочка, — Андромеда задумчиво глядела вдаль, — итак. Ровно двадцать лет назад, почти сразу же после Битвы, из которой моя дочь вернулась живой благодаря моей одной сестре, — тетка странно усмехнулась, — причем убить её хотела другая моя сестра...

Роуз не смогла удержать удивлённого вскрика. О таких подробностях той Битвы она как-то раньше не задумывалась.

— Да, вот так, — тётя Меда саркастически развела руками, — я получила сову от спасительницы своей дочери. В нем она буквально умоляла меня позаботиться о ребёнке, не успевшем в чем-либо провиниться, — она сделала выразительную паузу и внимательно взглянула на Роуз. — Моей племяннице, которую она назвала Дельфини Розмари Малфой. Она ещё писала, что ей больше не к кому обратиться, но это сейчас неважно. Интересную формулировку выбрала Цисса, ты не находишь? — тётя Меда перевела дух, — Ну, после него я заподозрила, что речь идёт о ребёнке Беллатрикс, когда-то моей самой близкой подруги, — последние слова прозвучали грустно, — и в то же время женщины, пытавшейся убить мою дочь. Я далеко не сразу приняла решение, девочка, нет. Но Цисса спасла Дору, и я была ей должна. Если она решила объявить тебя перед всем светом своей дочерью, лучший способ отдать долг — позаботиться о тебе, — Андромеда замолчала, и в комнате стало тихо-тихо.

— А то, что мой отец — Волдеморт? — Роуз буквально выдавила из себя эти слова севшим голосом, прерывая тишину.

— Да, об этом я узнала позже. Но это не имеет такого большого значения. Как говорил мой покойный муж, дети нацистов имеют права на нормальную жизнь.

— Вы бы ещё знаменитое изречение Дамблдора вспомнили, — Роуз мрачно усмехнулась.

— А ты считаешь, что он не прав, девочка? Человека определяет его собственный выбор, не происхождение. А теперь, если тебе надо, отдыхай, Роуз, и не пугай больше родителей. Да, кстати, Тедди ждёт внизу.

— Я сейчас спущусь к нему, — Роуз мотнула головой, — сейчас спущусь. Вы сказали ему правду?

Тётка пожала плечами:

— Что ты узнала нечто важное и очень расстроилась. Хочешь — говори ему правду, хочешь — все останется как есть.

Роуз задумчиво прикусила губу и посмотрела на закрывшуюся дверь. Тедди был её самым близким другом, её частью. Но Роуз не знала, примет ли Тедди её такой.

Роуз задумчиво замерла перед шкафом. Нет, её вкусы не изменились, она по-прежнему тяготела к батистовым рубашкам и удобным брюкам. Роуз также с облегчением отметила, что ей не захотелось внезапно завоевать мир, пойти убивать магглорождённых или ещё что-нибудь в духе Волдеморта. Она спустилась к Тедди в смешанных чувствах, зная, что хочет рассказать ему правду, но боясь представить его реакцию. Вдруг он отвернётся от неё? От этой мысли по телу Роуз пошла волна дрожи, застигнув её на середине лестницы. Роуз остановилась как вкопанная, застыв от нервного напряжения. При этом у неё зуб на зуб не попадал.

— Роуз! — Тедди в мгновение ока подлетел к ней. — Мерлин великий, Роуз, что с тобой?

— Мне надо с тобой поговорить, — с трудом выговорила Роуз, клацая зубами. В воздухе запахло озоном. Тедди коротко размахнулся и дал ей пощёчину.

— Ай! — воскликнула Роуз, хватаясь за щёку. Запах озона тут же исчез.

— Зато перестала дрожать, — с удовлетворением отметил кузен. — Что случилось, Роуз? Что на этот раз сделал мудак по имени Кевин?

— Он тут ни при чём, — Роуз тяжело вздохнула. — Честно, Тедди! Это мои родители, причём двадцать лет назад.

Тедди недоумённо поднял брови:

— Роуз, ты хочешь поговорить о той войне? Ты же терпеть не можешь касаться этой темы!

Роуз пожала плечами — она действительно не любила разговоров о войне. Та же Белла восхищалась Беллатрикс, её верностью Лорду. Некоторые на Слизерине пытались оправдать Лорда, говоря, что в его идеях был здравый смысл. Часто это были магглорождённые со Слизерина, особенно восхищавшиеся его возвращением в июне девяносто четвёртого. Роуз никогда не понимала этих людей, но сейчас её разбирал нервный смех от того, что Белла, глупая Белла восхищалась женщиной, родившей Роуз. Смешное было в том, что Белла, ненавидя Роуз, как-то уверяла всех, что у Нарциссы Малфой, предательницы, и не могло родиться другой дочери. Роуз тогда её прокляла летучемышинным сглазом. Мерлин Великий, какие это были хорошие времена! Нервный смех, между тем, никак не прекращался. Тедди кашлянул, смущённый:

— Роуз, да что с тобой?!

Роуз сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться:

— Видишь ли, Тедди, — начала она, стараясь подобрать слова, — если ты после этого перестанешь считать меня близким человеком, я пойму. Единственное, о чём я тебя прошу, в память о нашей дружбе, не говорить никому: пусть это останется между нами.

— Роуз, ну, я не знаю, что ты должна сказать, чтобы я бросил тебя, — озадаченно произнёс Тедди. И посмотрел ей в глаза, открыто и беззащитно.

— Мои родители меня удочерили, — опустив все предисловия, будто бы шагая в огонь, сказала Роуз, глядя куда-то в пол. — Тедди, проблема не в этом, если что, — она не дала ничего сказать кузену, уже открывшему рот, — ужас в том, что меня родила Беллатрикс от Волдеморта.

Тедди от неожиданности цветисто выругался. Он не отворачивался от Роуз, просто матерился, склоняя Мерлина и Волдеморта на все лады.

— Я так понимаю, что они это тебе сами сказали? — наконец-то он произнёс конструкцию без дополнительной лексики. Роуз покаянно кивнула:

— Прости меня.

— За что? — казалось, Тедди удивился ещё больше. — Не неси фигни, Роуз, ты ни в чём не виновата. Это первое. Второе, специально для тебя, крупным шрифтом, как во внутренних распоряжениях министерства: ты точно не виновата в том, кем были твои биологические родители.

— Спасибо, Тедди, — она неуверенно протянула к нему руку, а он просто сграбастал её в объятия.

— Роуз, ты — мой друг, понимаешь? Ты не изменилась от того, что у тебя другое родословное древо. Ты же знаешь, это всё фигня! Вот у МакЛаггена же было отличное древо, и что?

— Ты про отсутствие в его родословной Пожирателей Смерти? — слабо хихикнула Роуз.

— Ага! — с самым серьёзным видом кивнул Тедди, — Именно! И что, это делает его хорошим человеком? Нет, не делает, поэтому не неси пурги, что я перестану с тобой общаться, потому что ты дочь Волдеморта, Гриндевальда, Генриха восьмого или прыгливого горшка!

— Последнее технически невозможно, — хихикнула Роуз, — вот правда!

Тедди усмехнулся:

— Ну, если у Лорда после воскрешения родилась дочь, то почему бы быть дочери у прыгливого горшка?

— А ведь ты прав, — задумалась Роуз. — Как у него мог родиться ребёнок, если он в воспоминаниях и на человека-то мало походил? И как Беллатрикс после Азкабана смогла зачать? А главное, зачем?

Тедди покачал головой:

— Роуз, я, конечно, хорош, но не в медицине. Медик у нас ты! С чем тебя и поздравляю.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Роуз. Она почти забыла о вчерашней церемонии, сегодня это казалось забытым сном.

— Да не за что, — он довольно фыркнул. — А чай в этом доме ещё наливают?

Тедди ушёл, когда на часах уже было за полночь. Они сидели и разговаривали, вспоминая детство, дуэльный клуб. Когда речь зашла про Юфимию Роули, Тедди задумчиво проговорил:

— А ведь она знала о тебе, Роуз, — он внимательно взглянул на неё. — Крёстный тогда упоминал, что Юфимия бредила дочерью Волдеморта, недостойной своего отца.

Роуз зябко поёжилась — она не любила вспоминать о Роули, к тому же они сидели в беседке. Ночь была прохладной, стрекотали цикады и чарующе пахли цветущие яблони и вишни.

— Да, это вполне ложится в схему её проклятия. А ещё, Тедди, когда у меня был первый мощный выброс магии, активизировалось проклятие Волдеморта. Если я его дочь, логично, что он пытался сделать из моего тела замену для своего, — Роуз невольно вздрогнула. — Даже вспоминать обо всем этом неприятно!

— Да, я помню, как подслушивал разговор мамы и ба, — задумчиво отозвался Тед. — Они обе были тогда в ужасе.

— Розмари, Эдвард, какого дьявола вы тут сидите? — в беседке появился уставший Драко. — Шли бы вы оба спать. Роуз, смотреть на тебя жутко: сидит вся бледная и вздыхает, аки Поттер, когда смотрит на Альбуса.

— Он просто не знает, как дать понять сыну, что всё хорошо, — спокойно отозвался Тед. — И как вправить мозги старшему.

Драко лишь махнул рукой:

— Рик переживает за друга, они оба осложняют себе жизнь стычками с Гриффиндором, а мы с Рией скоро поседеем от их выходок. Так, всё, Эдвард, либо домой, либо в любую гостевую спальню. Роуз, ты взрослая, я помню, только иди спать. Подробности своего рождения будешь узнавать завтра.

Ночью Роуз вновь не могла уснуть. Ей было всё равно не по себе от открывшейся правды, к тому же, у неё появились вопросы. Если то, зачем Беллатрикс родила ребёнка, в свете проклятия Волдеморта стало в принципе понятным, то вопрос как не оставлял Роуз в покое. Беллатрикс же была истощена после Азкабана! За год восстановилась? Но у Волдеморта-то было тело, созданное с помощью ритуала. Неужели этот обряд был настолько хорошим, что воссоздал тело с репродуктивной функцией? Может, Роуз удастся разобраться в ритуале и понять, нельзя ли его использовать для заболеваний, связанных с параличом? Но где бы ей раздобыть этот ритуал, не у Поттера же воспоминания просить?

Хорошенькая была бы картина: "Мистер Поттер, вы мне не покажете, как воскрес мой биологический отец? Как, вы не в курсе, что у вашего заклятого врага была дочь? Да-да, я тоже удивлена. Так вы мне покажете, для развития общей эрудиции?"

Роуз нервно хихикнула. Ну и чушь ей лезет в голову!

А может, ей поможет дядя Грегори? Роуз потёрла виски — мысли неслись с удивительной быстротой, путаясь и мешаясь. Она старалась не думать о том, кем надо было быть, чтобы сделать из своего ребёнка вместилище для другой души. Роуз старательно заменяла эти вопросы мыслями о самом процессе. И задремала она, видя во сне фантасмагорическую ерунду типа синего апельсина, переходящего в пирамиду, который надо было мелко нарезать квадратиками для зелья. Зелья пробовал Драко и каждый раз кривился, бормоча что-то невнятное.

Когда Роуз проснулась, было ясное утро. За окном пели птицы, и Роуз была откровенно рада снам про синие апельсины — они были всё же гораздо лучше кошмаров про Волдеморта. Пытаясь привести мысли в порядок, она прошлась по саду, а потом по дому.

Запертое крыло навело Роуз на воспоминания детства — там же был портрет Беллатрикс. Лезть в закрытое крыло, взламывая заклинания, не показалось Роуз хорошей идеей. Решив сделать все по-хорошему, она нашла родителей в кабинете, где они сидели, закопавшись в бумагах.

— Здравствуй, Роузи, — мама подняла взгляд от документов, — как ты, родная?

— Лучше, спасибо, — пожала плечами Роуз, — мам, я могу поговорить с портретом Беллатрикс?

— Можешь, — медленно кивнула Нарцисса и внимательно посмотрела на дочь, — но ты уверена, что готова к этому?

— Мне нужно задать ей несколько вопросов, — упрямо мотнула головой та, — мне нужно знать правду!

— Роуз, — мягко, но настойчиво произнесла мама, — подумай хорошенько. К тому же, она может не захотеть разговаривать с тобой. Видишь ли, этот портрет очень не одобряет Кевина и мои методы воспитания.

Роуз нахмурилась, приготовившись спорить. В конце концов, она давно не маленький ребёнок и могла бы сама найти этот чёртов портрет! Нарцисса переглянулась с Люциусом и, тяжело вздохнув, добавила:

— Но моя сестра оставила дневники. Всё достаточно запутанно, но там есть весьма смутные наброски ритуалов, описания некоторых заклинаний. Северус пытался во всем разобраться, если хочешь — поговори с ним.

— Я бы хотела сама и сейчас. Поймите, я должна сама разобраться!

— Ну, кому ты что должна? И в чём? — мама устало покачала головой. — Роуз, там нет особенных откровений. Впрочем, Люциус, дай ей эти дневники, — она махнула рукой. Тот коротко усмехнулся, сделал сложный пасс тростью-палочкой. Серебристый шёлк между одной дубовой вставки на стене пошёл волнами и поднялся. Из открывшейся ниши выплыл плотный конверт из пергамента, шёлк лег на своё место, будто ничего и не было.

— Спасибо! — Роуз схватила бумаги и безотчётно прижала их к себе.

— Роуз, пожалуйста, будь осторожна, — папа смерил её долгим взглядом. — Это уже прошлое. Не принимай решений наспех, хорошо?

Роуз кивнула, решительно не понимая родителей. Они явно не горели желанием отдавать ей эти дневники. Да что не так было с этой безумной Беллатрикс?

— Обещаешь? — мама встала со своего места и подошла к ней. — Обещаешь, Роуз?

Роуз посмотрела в мамины глаза. В них было столько любви и беспокойства за Роуз, что той стало не по себе.

— Обещаю, мам. Всё будет хорошо.

Нарцисса крепко обняла её. Знакомые с детства ощущения нахлынули, ненадолго отгоняя все печали и тревоги.

— Ох, Роузи.

Вернувшись в свою комнату, Роуз поудобнее устроилась на кровати и принялась вчитываться в неряшливый почерк Беллатрикс. Записи были весьма хаотичными и начинались с одна тысяча девятьсот семьдесят второго года. Получалось, что эти записи она начала вести, будучи чуть старше Роуз.

Беллатрикс весьма восторженно описывала Лорда и пару раз насмешливо отзывалась о муже.

Записи были нерегулярными. Первой шла запись за апрель, с щедрыми цитированиями Лорда о притеснении чистокровных грязнокровками и обидой на мужа.

"Руди совершенно не желает слушать меня, но впитывает слова Лорда, ни в чём не сомневаясь, как непреложную истину!"

Потом шла запись за сентябрь — Лорд выделил Беллатрикс на очередном обучении. Потом были просто записи слов Лорда с редкими восхищёнными пометками. Никаких имён в них не называлось, да и описаний людей там почти не было. Приводились пространные рассуждения Лорда о времени — в ту пору его сильно интересовали маховики времени. Кажется, Беллатрикс запоминала его утверждения почти дословно, а потом записывала их. Она гордо называла себя "летописцем великих деяний Темного Лорда".

Роуз не была специалистом в области психиатрии, но эти записи явно намекали на то, что их автор был одержим навязчивыми идеями.

Согласно записям, Лорд хотел понять принцип маховиков времени, чтобы пойти от обратного — оборачивать время для конкретного человека. Роуз знала, что Том Риддл был одержим идеей бессмертия. Да, способ отмотки времени для тела был бы неплохим способом бороться с физическим старением. Хотя маги и так старели гораздо медленнее, чем магглы.

После шли описания великой чести — Лорд временами стал делить с ней постель. Рассыпаясь в эпитетах, Беллатрикс упомянула, что Лорд опробовал эксперименты со временем на одной из своих змей, и та погибла. Но при этом тело этой змеи стало неподвластно изменениям. Это заклинание, судя по всему, далось Лорду непросто. Записи после тех событий буквально дышали беспокойством. К разочарованию Роуз, Беллатрикс не приводила никаких заклинаний.

После семьдесят седьмого года записи неожиданно прервались и возобновились лишь в девяносто седьмом. У Роуз было смутное ощущение, что нескольких страниц не хватает. В основном это были бесконечные восхваления повелителя, спасшего её, среди которых Роуз наткнулась на странное выражение: "Лорд возобновил мою беременность".

Далее шли слова восхваления и осознания оказанной ей неслыханной чести. Беллатрикс напрямую писала, что ребёнок станет самым преданным слугой Господину, идеальным вместилищем его духа. Ещё одна фраза, после очередных дифирамбов Лорду, повергла Роуз в шок.

"Господин вернул мои воспоминания о великой чести, оказанной мне ещё раньше. Я буду хранить их вечно".

Роуз снова порылась в конверте и обнаружила несколько стеклянных колб, не замеченных ею раньше. Их было всего три, толщиной меньше пальца Роуз, плотно завёрнутых в упаковочную бумагу. Бережно сжимая их в руках, Роуз отправилась к родителям — омут памяти был только у них.

Роуз в каком-то непонятном смятении подошла к кабинету. Казалось, конверт неприятно обжигал ей руки. Роуз передернула плечами, стараясь сохранить относительное спокойствие. Не то чтобы ей это удавалось — она не могла назвать чтение дневника психопатки приятным занятием. К тому же, эти записи не проливали света на вопросы, мучающие Роуз. Если в семидесятых Беллатрикс упоминала о соитии с Лордом — как о величайшей чести, разумеется, — то в записях девяностых об этом не было ни слова. Только о возобновлении беременности. Роуз очень хотелось верить, что в воспоминаниях будет что-то стоящее. Где-то в глубине души Роуз надеялась, что найдёт там хоть что-то человеческое в Беллатрикс. Сама того не осознавая, она цеплялась за эту надежду, как утопающий за соломинку.

В родительском кабинете было пусто. Пробило пять часов дня — видимо, родители пили чай в одной из садовых беседок. Уж лучше бы она проводила время с ними, подумала Роуз с досадой на себя. Подошла к шкафу, где нынче стоял омут памяти. Внимательно рассмотрела бумажные упаковки колб — на них маминым почерком были указаны номера. Роуз вылила первое воспоминание в омут. Глубоко вздохнув, склонилась над каменной чашей. Воспоминания так же, как и записи, были хаотичными, казались перемешанными или сдвинутыми во времени. Мелькали сцены с Лордом, с какими-то братьями — они были похожи друг на друга, и Роуз предположила, что это были братья Лестранжи. Наконец круговорот прекратился и появилась какая-то комната, вся в зелено-серебристых тонах. То, что увидела Роуз дальше, напоминало один из ночных кошмаров её детства — мужчина, отдаленно напоминавший чудовище из девяностых, на змеином языке читал заклинания. Его палочка была направлена на живот Беллатрикс, еще молодой и красивой, лежащей на кровати. Она смотрела на него с благоговением и пыталась повторять. Роуз прекрасно понимала шипение — там были короткие приказы про время и его остановку! По его лицу тёк пот, казалось, эта ворожба даётся ему с трудом. С раздражённым вздохом он опустил палочку и мощным заклинанием разрушил тумбочку.

— Мой повелитель? — встревоженно спросила Беллатрикс, накручивая на палец кудрявую прядь. Она чарующе улыбнулась.

— Надо будет повторить позже, Белла, — отозвался Лорд, — ты уверена, что беременна?

— Да, мой господин, — Беллатрикс коснулась живота, — там ваше дитя.

Воспоминание закончилось. Роуз чисто механически собрала его обратно и вылила в омут второе.

Во втором снова была та же комната. Полностью обнаженная Беллатрикс лежала на кровати, пока Лорд, в отличие от неё, одетый, рисовал кровью, которую брал из собственного распоротого предплечья, у неё на животе. После каждого иероглифа он повторял на парселтанге слова про якорь, про тело и душу. Наконец он закончил, довольно усмехаясь. Потом он протянул Белле прозрачный сосуд с зеленоватой жидкостью — пахло полынью, солью и лягушачьими потрохами. Роуз перекосило от отвращения. Как только Белла выпила содержимое сосуда, её резко скрутило судорогой, и воспоминание оборвалось. Дрожащими руками Роуз вылила третье — и последнее.

Сначала был неприятный, вязкий сероватый туман, сквозь который смутно доносились голоса. Потом картина сменилась: Лорд, все ещё не полностью потерявший человеческий облик, и Беллатрикс, сидящая перед ним на коленях. Он гладил её по голове и с интонациями, с которыми Роуз говорила с Аидом, рассказывал, что остановил время для репродуктивных органов. Лорд задумчиво говорил о том, что этот опыт должен помочь с поиском путей к бессмертию. Роуз передёрнуло от отвращения. Потом Лорд произнес короткое:

— Жаль, об этом пока не узнают, — и направил палочку на голову Беллы, внимавшей каждому его слову. После этого воспоминание вновь заволокло туманом.

Роуз сидела около омута памяти, обхватив голову руками. Она была зачата в семидесятых! Лорд сумел все-таки остановить время! Беллатрикс проходила беременной около двадцати лет! От этого всего можно было сойти с ума.

Минуты текли, а Роуз не меняла позы, все силясь осознать происходящее.В таком положении её нашел Драко.

— Розмари? — окликнул он сестру. Роуз подняла на него усталые глаза. Её переполняло чувство болезненной несправедливости — ну почему она не могла родиться у Нарциссы Малфой? Просмотр воспоминаний прояснил некоторые чисто технические детали, но почему ей было так больно? Угрожающе зазвенела стекольная рама, раздался треск.

— Розмари, — Драко присел с ней рядом, схватил за локти и резким рывком поднял. Встряхнув за плечи, он потащил её куда-то из кабинета. Она шла, механически переставляя ноги, как марионетка; даже не удивилась, когда Драко привёл её в музыкальную комнату и усадил за пианино. Он поставил её руки в позицию и приманил какие-то ноты.

— Играй. — коротко сказал он. — Играй, Роуз.

Она неуверенно нажала на клавишу. Медленно заиграла. Это был "Ноктюрн" Шопена, когда-то с таким трудом разученный ею. Роуз играла и даже не замечала слёз, катящихся по её щекам. Не замечала стеклянных фигур, вальсирующих по комнате. Просто играла, вкладывая всю свою боль в мелодию. Когда затихли последние ноты, Драко тронул её за плечо.

— Роуз, это всего лишь прошлое.

— Но это моё прошлое, Драко, — Роуз покачала головой. — Я была создана для того, чтобы стать телом для чудовища.

— Но это не сбылось, — он пожал плечами. — Не случилось. Ты — Роуз Малфой, а не кто-то там ещё.

— Моя кровь не такая уж и чистая, — горько улыбнулась Роуз.

— Приехали, — фыркнул Драко, — моя тоже, как выясняется. Люциус Малфой первый, между прочим, сватался к королеве. Роуз, когда ты грустила по Кевину, ты мне нравилась больше. Соберись. Ты знаешь, что у магглов есть специальная штука, чтобы запускать сердце? А я теперь знаю. Как и то, с какой скоростью летают маггловские сверхзвуковые самолеты. И как изготовить бомбу без магии. Спасибо Рику, который полночи мне рассказывал это по зеркалу.

— А он об этом откуда знает? — оторопела Роуз от такой резкой смены темы.

— А у них с Алом новый друг с Рейвенкло. Магглокровка, увлекающийся естественными науками, — Драко потешно развел руками, — Теперь надеюсь, что эти трое не взорвут поместье летом, проверяя свои возможности.

— Кстати, дефибрилляторы не всегда запускают сердце — мне Мэрайя говорила, — Роуз вспомнила о подруге и улыбнулась, — там должен быть определенный диагноз. Мы с ней тогда обсуждали, нельзя ли придумать магический аналог и использовать сразу после Авады Кедавры.

— Нельзя, — тихо вздохнул Драко. — Авада Кедавра не просто останавливает сердце, она ещё убивает мозг. И самое непоправимое — вышибает душу из тела. У меня есть несколько занимательных трактатов, если тебе интересно. Пойдем, почитаешь.

Следующие несколько недель Роуз в основном читала манускрипты Драко, периодически делая записи о ритуале Лорда со временем, опираясь на собственную память. Ей было жаль, что в воспоминаниях Беллатрикс не сохранилось полного ритуала, но ещё раз посмотреть это трижды проклятые воспоминания у неё не получалось. А разговаривать по этому поводу с портретом Роуз не собиралась. Один лишь раз она подошла к той комнате, рассматривая платья и спящий портрет. Она пыталась отыскать в себе сходство с родственницей — его почти не было. Роуз была похожа на Беллатрикс не более, чем Нарцисса на своих сестёр. Это мысль не то чтобы полностью успокоила Роуз, но всё же принесла немалое облегчение. Периодически Роуз вытаскивали гулять мама с Драко — отец где-то пропадал целыми днями. А когда появлялся — заставлял всех, даже Рию, похищая ту с работы, тренироваться в боях. Это было странно, но, с другой стороны, позволяло сбросить пар.

Когда настал день выхода Роуз в лабораторию, она почти не волновалась. Дядя Грегори прекрасно знал об её происхождении, причём больше её самой, а остальных эта информация явно не касалась. И все-таки, как бы внутренне ни хорохорилась, она все ещё не могла прийти в себя, с ужасом подмечая малейшие намеки на сходство с Лордом и Беллатрикс. У Роуз язык не поворачивался называть их биологическими родителями — к ним это слово вообще было неприменимо!

Дядя Грегори поразил её куда больше в первый же рабочий день, когда вручил ей тонкую брошюру.

— Это биография Тома Марволо Ридлла, почитаешь на досуге. Жду тебя на осмотр пациентов. Там аврора-практиканта привели, умудрился попасть под проклятие при задержании ворья, недотёпа.

У Роуз ёкнуло сердце — только бы не Кевин. Несмотря на все, что было, Роуз, наверное, все ещё любила Кевина, понимая, что они вряд ли будут вместе. С каждым часом, с каждым днём стена между ними становилась всё более непреодолимой.

Увидев пациента, Роуз почувствовала облегчение — это был не Кевин, и проклятие было несерьезным — колики и иголки на тыльной стороне ладони. Мадам Помфри бы легко с таким справилась. Оценив обстановку, дядя Грегори ушёл к тяжелому пациенту, которого привезли сразу после этого аврора. Роуз же под присмотром Чарли занималась пациентом — тот ещё и краснел, когда Роуз его осматривала.

— Ну, что же, доблестный представитель доблестного Аврората спасён, — довольно прокомментировал Чарли, когда Роуз закончила.

— Да какой доблестный, — несчастно вздохнул парнишка, — нам помогла профессор Корабелл.

— Профессор Корабелл? — удивилась Роуз, протирая руки. — А она-то что там делала?

— А она и была пострадавшей. Попытка уличного ограбления, — рассмеялся паренёк, приободряясь, — она тех двух воришек скрутила и вызвала нас. Ну, я зачем-то наклонился, а он в меня какой-то пакостью пульнул. Меня напарник в Мунго и отправил, пока он сам вместе с профессором ворюг в участок доставляли.

— Да вредилками из Уизли он в вас пульнул, — фыркнул Чарли. — Кстати, за вами пришёл напарник.

— Солсберри, ты живой? — Кевин без стука вошел в смотровую палату. Увидев Роуз, он изменился в лице:

— Солсберри, выйди, пожалуйста!

Солсберри с удивлением посмотрел на своего напарника, но вышел. Чарли с сомнением посмотрел на них обоих, но тоже вышел, ободряюще подмигнув Роуз.

— Здравствуй, Роуз, — проговорил Кевин, — Как ты?

— Я — хорошо, — вежливо ответила Роуз, скрывая участившееся сердцебиение.

— Поздравляю с получением диплома, — он грустно улыбнулся.

— И я тебя, — откликнулась Роуз, мечтая, чтобы он ушёл. Она не была готова к встрече с ним, не была готова вот так стоять рядом и беседовать о ничего не значащих вещах.

— Роуз, я люблю тебя, — Кевин подошёл ближе.

— Я тебя тоже, Кевин, — тяжело вздохнула она. — Только вот это почти ничего не меняет. Извини, мне надо работать.

— Давай поговорим. Прошу тебя, Роуз, я многое понял! — он заглянул ей в глаза.

— Хорошо, — Роуз с трудом удерживалась, чтобы не прикусить губу до крови, — давай поговорим.

— Когда ты можешь? Сегодня у меня ночное дежурство, но, может, завтра днём? — обрадованно спросил Кевин, осторожно проводя по щеке Роуз. Она покачала головой, сдерживая нахлынувшую нежность:

— Завтра вечером.

— Хорошо, — вздохнул Кевин, — береги себя, пожалуйста.

— И ты, — тихо отозвалась Роуз. Он вышел, а она принялась надиктовывать прытко-пишущему перу историю болезни этого недотёпы Солсберри.

Когда Роуз вернулась домой, она нашла родителей в одной из гостиных. К удивлению Роуз, они были не одни. Вместе с ними за кофейным столиком сидел худой, но широкоплечий мужчина, с коротко подстриженными седыми волосами. Мантия свободно висела на нём, а лицо было измождённым. Годы Азкабана не слишком сильно изменили Рудольфуса Лестранжа, человека из воспоминаний Беллатрикс. Мама и папа выглядели вполне гостеприимными, однако Люциус крепко сжимал трость, а Нарцисса лишь казалась расслабленной.

— Добрый вечер, — Роуз постаралась улыбнуться, нащупывая палочку в рукаве.

— Здравствуй, Дельфини, — холодно улыбнулся мужчина. — Я по-другому тебя представлял, дитя моего Господина.

Роуз хищно улыбнулась ему в ответ, чувствуя нездоровый азарт. Палочка привычно легла в руку, невербального заклинания медицинского наркоза ей хватит:

— Меня зовут Розмари, мистер Лестранж, — она постаралась скопировать интонации Лорда из воспоминаний. Родители с нечитаемым выражением лица переглянулись.

— Вот как, — протянул Лестранж, — а твоя мать назвала тебя именно Дельфини.

— Моя мать назвала меня Розмари, — Роуз села рядом с Нарциссой, — а ваша покойная супруга, мистер Лестранж, не слишком-то радовалась моему рождению.

Лестранж удивлённо вскинул брови и явно собрался что-то сказать, но Люциус элегантным движением трости поднял чайник:

— Ещё чаю, Руди, или чего покрепче?

— Роуз, — окликнула её мама негромко, но тоном, не позволявшим с ней спорить, — тебя искала Рия, у неё к тебе было неотложное дело.

— Хорошего дня, мистер Лестранж, — Роуз вышла из комнаты, ощущая в себе закипающую ярость. Мама только что просто выставила её! Вместо того, чтобы пойти и искать Рию — она вообще дома? — Роуз прокралась в соседнюю комнату и достала из сумки подарок Тедди — удлинители ушей. Подслушивать, конечно, плохо, но что Роуз оставалось делать?

— Рудольфус, моя дочь устала после работы, — с какими-то незнакомыми интонациями проговорила Нарцисса, — она не готова сейчас слушать о пророчестве и Тёмном Лорде.

— Это не твоя дочь, — судя по голосу, Рудольфус Лестранж усмехнулся. — Это дочь Господина и Беллы.

— Моя дочь, — повторила мама, — не готова сейчас к разговорам, Рудольфус. Она живёт нормальной жизнью, и не надо портить её прошлым. Война закончилась.

— Закончилась? — голос Рудольфуса прозвучал яростно, — Мой брат умер двадцать лет назад из-за собственной слабости. Моего господина уничтожил сопляк. Мою жену убила предательница крови, Нарцисса, твою сестру, между прочим! Я двадцать лет провел в Азкабане! А вы, как всегда, откупились!

— Они мертвы, а мы живы, — глухо ответила мама, — Рудольфус.

— Я так смотрю, за последние двадцать лет ты подзабыла, что ты Блэк! — тихо произнес гость. Но от этого тихого голоса у Роуз побежали мурашки. — Как думаешь, сколько девочка продержалась бы против Беллы, а, Цисси?

— Беллатрикс умерла, — спокойно ответила Нарцисса. — Двадцать лет назад. Рабастан же предпочёл умереть, но не воевать с детьми.

— Рабастан, — протянул гость с непонятной интонацией, — да, Рабастан всегда был ведомым, и его единственным самостоятельным решением было самоубийство. Ты на таких примерах воспитывала дочь нашего господина, Цисса?

— Я воспитывала свою дочь так, как считала нужным, — спокойно парировала мама. — Ещё чаю, Руди?

— Да нет. Мне уже пора, увы. Я все ещё ограничен в своих передвижениях. Был рад повидаться, Нарцисса, Люциус.

— Взаимно, — отозвалась Нарцисса, — взаимно.

— Я провожу тебя, Руди, — произнес отец.

Роуз едва успела отлепить удлинитель от стены, как в комнату вошла мама и наложила на комнату звуконепроницаемые чары.

— Что творишь, Роуз? — Нарцисса посмотрела дочери в глаза, её голос прозвучал нервно и раздражённо. — Зачем надо было нарываться с Рудольфусом Лестранжем? Это не профессор Лонгоботтом, это опасный человек!

— Но я не боюсь его, мам. Что с тобой? — у Роуз даже не было сил удивляться. Такой злой она маму ещё никогда не видела.

— Зато я теперь боюсь за тебя, — тяжело вздохнула она. — Роуз, вот теперь будь предельно осторожна. Он стал ещё опаснее, чем был!

— Но что он может сделать? — недоуменно спросила Роуз, изумлённо глядя на мать.

— Всё, что взбредёт ему в голову, — отрезала Нарцисса, опустошённо садясь в кресло, — всё, что взбредёт ему в голову.

— Почему ты так считаешь? — оторопело спросила Роуз, не понимая мать, — Да ему даже палочкой нормально пользоваться нельзя!

— Роуз, в девяносто шестом врываться в министерство магии тоже было нельзя, — устало вздохнула Нарцисса. — Роуз, пойми же ты наконец, Рудольфус Лестранж был безумно предан Беллатрикс и Лорду. Он был уверен, что мы растим тебя соответствующе, в безмерном уважении и почтении к этим людям.

— А его не смущает, что ты не выдала Гарри Поттера? — насмешливо фыркнула Роуз.

— У него свое мнение. Он уверен, что любой ответ ничего бы не поменял, — в комнате появился папа, — в том, что касается судьбы и пророчеств Рудольфус — фаталист. В Азкабане он говорил, что Поттер — невероятное создание, и моя жена просто ошиблась.

— А что за очередное пророчество он упоминал? — Роуз насмешливо прищурила брови. — Весьма опрометчиво с его стороны — Лорда-то сгубило именно оно.

— Он всего лишь сказал, что оно есть, — отозвался Люциус, массируя виски. — Это всё не повод для насмешек, Розмари.

— Роуз, пожалуйста, будь осторожнее, — настойчиво повторила мама, — Лестранж опасен.

Роуз лишь пожала плечами, закрывая тему. Об опасности Лестранжа думать категорически не хотелось. За обедом родители вновь попытались заговорить о Лестранже. Казалось, они чего-то добиваются от Роуз, но чего — Роуз никак не могла понять.

— Вы хотите, чтобы я пообещала не связываться с Лестранжем? — к концу обеда Роуз не выдержала. — Нет, правда, чего вы от меня добиваетесь?

— Роуз, в первую очередь, чтобы ты была осторожнее, — спокойно заметил отец, наливая себе вина. Бордовая жидкость в хрустальном графине играла рубином в лучах заходящего солнца. Объяснять родителям ничего не хотелось. В самом деле, ну что он может сделать? У него и палочка, наверняка, с ограничителями — Кевин упоминал, что у всех, кто выходит из Азкабана после длительной отсидки, особые палочки.

С утра Роуз отправилась на работу, избегая разговоров. Весь день она ждала встречи с Кевином. Роуз многим была недовольна в их отношениях, в том числе и собой, и Кевином, но она все же любила его. Роуз не хватало Кевина, она понимала это. Сразу же после окончания смены, Роуз вышла из больницы, собираясь трансгрессировать, но на улице её ждал Кевин с огромным букетом разноцветных тюльпанов.

— Роуз! — он подбежал к ней, а букет при этом колыхался.

— Это тебе, — он вручил букет ей — и Роуз почувствовала себя клумбой. Разозлившись на себя за неуместное сравнение, она улыбнулась и поцеловала Кевина в щёку. Его запах, когда-то столь родной и привычный, вдруг показался ей чужим и резким. Кевин же, хвала Мерлину, ничего не замечая, вёл её к маггловскому ресторану. Он что-то говорил, но его слова словно соскальзывали, Роуз не слышала их. Она злилась на себя, но не могла ничего с собой поделать. Она ощущала себя нелепо, не на своём месте, но не убегать же было теперь?

Кевин усадил её за столик и тут же налил ей вина. Конечно, своего любимого бордо — Роуз была к нему равнодушна, предпочитая белое эльфийское. Особенно то, которое делала Элти, из привозного винограда.

Мысли Роуз крутились вокруг чего угодно, только не вокруг Кевина.

— Роуз, — тем временем начал он, улыбаясь так счастливо, что Роуз стало тошно от самой себя. Да во что же она превратилась за последние две недели?

— Кевин, — постаралась мягко проговорить Роуз, — Кевин, почему всё так торжественно?

— Роуз, — он улыбнулся ещё ярче, хотя ярче, казалось, было уже невозможно, — Роуз, я очень много думал о нас с тобой.

«И много надумал?» — проглотила Роуз рвущееся замечание. Она улыбнулась, но улыбка вышла печальной.

Почему-то представилась Беллатрикс, презрительно бросающая:

— Грязнокровка!

Роуз нервно мотнула головой, отгоняя видение. Нет, она не такая, как эта безумная!

— Роуз, — Кевин церемонно поднёс её руку к губам, — Роуз, мы оба были неправы. Я сожалею о всех тех словах, что я тебе наговорил. Я... — он нервно кашлянул, провёл по волосам, — Роуз, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я очень хочу, чтобы у нас с тобой была семья. Выходи за меня, — он встал на колени и протянул ей раскрытую бархатную коробочку с кольцом.

Роуз сглотнула. Почему-то она вот сейчас совершенно не ожидала предложения руки и сердца. Да, вся эта обстановка должна была навести её на соответствующие мысли, но это было слишком абсурдным для неё. Голос Беллатрикс в её голове снова насмешливо фыркнул:

— Грязнокровка!

«Нет, я — не ты, — отчаянно подумала Роуз, — я люблю Кевина! Я выйду за него, и мы будем счастливы!»

А вслух произнесла:

— Да, Кевин, я буду твоей женой.

Мерлин, ну почему это прозвучало так безжизненно?

После Кевин её обнимал и целовал, упоённо рассказывая, как он счастлив. Роуз же будто заледенела. Внешне это было, кажется, незаметно. Она даже сумела мягко объяснить Кевину, что поживет у родителей до свадьбы. Она согласилась вместе подумать над датой. Кевин был с ней очень нежен. Он действительно был счастлив, а Роуз казалось, что у неё забрали эмоции. Она улыбалась Кевину, не ощущая при этом ни радости, ни горя. Ничего. Роуз не стала ничего говорить родителям, ограничившись лишь кратким:

— Помирились, — ушла в свою комнату и заснула почти мгновенно, а утром с трудом заставила себя встать. Следующие две недели Роуз жила словно в забвении. Она ходила на работу, даже что-то шутила по теме разговора. Дома же она избегала всех. Роуз навела на кольцо Кевина — красивое кольцо из белого золота с тремя изумрудами — дезиллюминационные чары. Она снимала их только, когда встречалась с Кевином. Хотя на этих встречах она не смотрела на кольцо, заставляя себя смотреть на собеседника с имитацией радости. Она даже не удивлялась тому, что Кевин не торопил её с днём свадьбы. Роуз испытывала лишь одну эмоцию — раздражение при виде кольца. Ну, зачем она его приняла? К тому же её стали мучить кошмары, не давая нормально высыпаться. Слабые успокоительные зелья не помогали, на более же сильные Роуз не решалась.

Было воскресенье, когда родители чуть ли не силком затащили её к себе в кабинет.

— Роуз, да что с тобой? — мама чуть ли не трясла её за плечи.

Роуз пожала плечами:

— Со мной всё нормально.

— Это теперь так называется? — усмехнулся папа. — Роуз, ты после того вечера с Кевином сама на себя не похожа!

— Он сделал мне предложение. Руки и сердца, — тускло выговорила Роуз и совсем бесцветно добавила: — Я его приняла.

Родители переглянулись, и мама очень ласково произнесла:

— Роуз, а ты уверена, что это правильное решение? — Нарцисса говорила с ней как с маленьким ребёнком. Роуз снова пожала плечами:

— Это неважно. Я не похожа на неё. Этого достаточно, — она бросала короткие фразы, будто бы каждое слово давалось ей с большим трудом.

— Роуз, ты не должна выходить замуж, чтобы доказать себе что бы то ни было, — твёрдо произнесла мама. — Ты — не Беллатрикс. И никогда ею не будешь.

Роуз лишь вздохнула. Ей не хотелось это обсуждать. Хотелось лишь закрыть глаза и открыть их где-то в детстве. Или не открывать вообще.

— Этот разговор не имеет смысла, — Роуз покачала головой. Она действительно не понимала, какой смысл был в том, чтобы с ней спорить. — Я приняла решение. Вы придёте на свадьбу?

— Роуз, — отец заговорил с ней убеждающим тоном, но она, мгновенно вскипев, перебила его: — Вы придёте на свадьбу, да или нет?! Впрочем, неважно!

Она выбежала из комнаты, потом из поместья и трансгрессировала наугад. Резкая боль в левой кисти отрезвила её. Роуз расщепило — не было кусочка большого пальца. Кровь алой струей окрашивала светлую ткань блузки и мягкую замшу её бриджей. Роуз отстранёно пожалела, что с собой не было бадьяна.

Остановив кровь и обезболив рану, огляделась. К её изумлению, она перенеслась в сад тёти Меды. Собираясь с мыслями, чтобы вновь трансгрессировать на работу, услышала голос Тедди.

— Роуз! — он выглядел сильно изумлённым. — Что ты здесь делаешь?

— Я замуж выхожу, — невпопад ответила она и посмотрела на левую руку. Зрелище было так себе, на взгляд Роуз. Ничего интересного, кроме удивительной ровности раны.

— Поздравляю, — после небольшой паузы ответил Тедди. — Я тоже вчера сделал предложение Вики.

— Она согласилась? — оживилась Роуз. — Тебя можно поздравить?

— Да, — Тедди смущенно улыбнулся, — думал сегодня вечером тебе сам рассказать и отметить мою помолвку. Ничего не планируй на пятое августа!

— Вы уже выбрали дату? — обрадовалась Роуз за кузена.

— Да, — буквально просиял Тедди. — Мерлин, Роуз, я так счастлив!

— Поздравляю, Тедди!

Они обнялись.

— А что насчёт тебя? — он пытливо заглянул ей в глаза. — Пойдём в дом, там есть бадьян и бабушкина аптечка.

Тедди повёл Роуз в дом, буквально заставив опереться на себя.

В доме она залила бадьяном палец, тщательно забинтовала его и наложила нужные чары. Потом Тедди усадил её у разведённого камина, а сам достал бутылку маггловского односолодового виски, налил ей и себе на пару пальцев. Вручил ей стакан и велел:

— Залпом.

Виски обожгло язык, горло и пищевод. Ей показалось, что она глотнула жидкого огня, растекающегося по её внутренностям. Зато Роуз перестала дрожать — она даже не замечала крупной нервной дрожи, сотрясавшей всё её тело.

— А теперь рассказывай! — Тедди сел в соседнее кресло. — Ты не выглядишь счастливой невестой, Роуз.

Роуз осипшим голосом произнесла:

— Я... Мне... Понимаешь, Тедди, мне трудно объяснить, почему я согласилась выйти замуж за Кевина две недели назад.

— Ты его ещё любишь, Роуз? — мягко спросил Тедди, призывая чайник с горячим чаем.

— Теперь не знаю, — судорожно выговорила Роуз, — я не знаю. Должна, наверное.

Они помолчали. Вернее, Роуз молча наблюдала, как Тедди делает им обоим чай, отставив свой стакан с невыпитым виски. Наконец она сбивчиво сказала:

— Я сказала "да", потому что будто бы слышала голос Беллатрикс, обзывающую Кевина грязнокровкой. Я — не она, понимаешь? И ещё я вижу сон, где Кевин умирает от руки то Беллатрикс, то от руки её мужа. Тедди, всё так запуталось!

— Роуз, — медленно, явно подбирая слова, начал Тедди, — Роуз, тебе не надо выходить замуж за Кевина. Не из-за статуса крови. Но вы — не пара. Вы слишком разные, понимаешь? Но самое главное, Роуз — то, что ты его не любишь.

— Но я любила его, — тихо, но твёрдо произнесла Роуз.

— Любила, — согласился кузен, — я не спорю с этим. Но больше нет. Ты не будешь с ним счастлива. И он с тобой. Он снова доведёт тебя, и ты снова уйдёшь. И получится порочный круг.

— Но он-то счастлив, он мечтает, что я стану его женой, — вздохнула Роуз.

Тедди только покачал головой:

— Пойдём, я закину тебя домой. Это твоё решение, Роуз, и только твоё. Но трансгрессировать в таком состоянии тебе не нужно. Не война.

Тедди буквально сдал её на руки родителям — те встречали их у ворот поместья. Они молча её приняли, поблагодарили Тедди, но самой Роуз не сказали ни слова.

— Простите меня, — тихо произнесла она, обращаясь к родителям позже, когда они сидели в столовой. — Из меня вышла плохая дочь. Наверное, всем будет лучше, если я выйду за Кевина.

— Не говори глупостей! — Резко отозвалась мама. — Розмари, мы волнуемся за тебя. Можно же иногда думать и о нас с отцом, когда ты срываешься с места? Если ты так хочешь замуж за своего Кевина, Мерлин с тобой, — она экспрессивно взмахнула рукой. — Мы оплатим свадьбу и подарим вам небольшое поместье на наших землях. Только, Роуз. Ответь себе, даже не мне, на вопрос. Ты действительно хочешь замуж за Кевина?

— Не знаю, — глядя куда-то в тарелку, проговорила Роуз, — я не знаю. Но это будет правильно же?

— Роуз, если ты такая несчастная из-за этой свадьбы, это неправильно, — заметил отец. — Ты не должна жертвовать своим счастьем ради него.

Мамин взгляд красноречиво свидетельствовал об умственных способностях Роуз в этом случае. У дяди Грега научилась?

В этот момент перед Роуз возник Патронус Кевина — небольшая коротконогая лиса.

— Роуз, любимая, нам надо увидеться! Жду тебя в летнем кафе, около площади Пикадилли. Где была наша годовщина. В семь, — и серебристая лиса растаяла.

Роуз решительно сняла с руки кольцо. В конце концов, Кевин не заслуживал лжи. Роуз с ужасом осознала, что не любила его больше. Не хотела больше быть с ним.

— Надо вернуть его Кевину, — она грустно улыбнулась.

— Хочешь, я встречу тебя после? — тут же предложил папа, озабоченно взглянув на её руку.

— Роуз, — мама заговорила с ней привычно ласковым тоном, — это твоё окончательное решение?

Роуз коротко кивнула:

— Да, мама. Это моё решение. Пап, можешь мне помочь добраться туда и обратно?

— Да, Роуз, конечно, — улыбнулся папа.

Ровно в семь часов Роуз ждала Кевина за чашкой кофе. Кольцо, столь тяготившее её, лежало на столе рядом с её рукой. Папа прогуливался недалеко от кафе. Впервые за две недели Роуз чувствовала себя спокойно и уверено. Она поступала правильно и честно. Да, Кевину будет больно сейчас, но потом он поймёт, что так будет лучше.

Кевин появился из-за угла. Он радостно помахал Роуз букетом цветов. Роуз постаралась улыбнуться ему в ответ и помахала рукой. Пусть у него будет хоть ещё одно счастливое мгновение! Он уже почти подошёл к кафе, и Роуз уже готовила свою речь. Вдруг она увидела, как перед Кевином выросла приземистая фигура Лестранжа. Она даже не успела ничего крикнуть — а Кевин упал на брусчатку. Время будто бы замедлилось. Рудольфус повернулся к ней.

— Здравствуй, Дельфини, — он усмехнулся.

Роуз выскочила из-за столика, крепко сжимая палочку в руке. Время замедлилось. Сознание будто бы разделилось. Часть Роуз отчаянно надеялась, что Кевин жив, и ему нужна помощь. Другая же её часть судорожно пыталась просчитать действия Лестранжа, готовая к бою. Она ненавидела его, и эта ненависть была сильнее всего, что она когда либо чувствовала. Но они оба медлили — Роуз было страшно произнести каких-то два слова, столь часто произносимых Лордом. Рудольфус же со странным выражением смотрел на неё. Это длилось не более секунды, но эта секунда была длиннее вечности. Когда перед ней с громким хлопком возник отец, она остолбенела. В этот же миг Лестранж атаковал, и отец ответил ему. Моментом спустя на площади появились алые мантии. Авроры. Ещё несколько вспышек заклятий, и Рудольфус упал. На его лице замерла счастливая улыбка, а пальцы так и не выпустили палочки.

Роуз узнала это потом, из воспоминаний. Едва отец схлестнулся с Лестранжем, Роуз бросилась к Кевину. Она пыталась запустить ему сердце, делала искусственное дыхание — без толку. От Авады не было контрзаклятия. Она прижимала Кевина к себе, она просила прощения у кого-то. Сжимала его ещё тёплую руку. Ещё пять минут назад живую и махавшую ей. Почему он не дышит? За что?!

Кто-то отнял у неё тело Кевина. Кто-то помог ей подняться и трансгрессировать в отдел. Роуз не помнила, спрашивали её о чем-нибудь или нет. Она помнила только белую стену в кабинете. Потом отец куда-то её вёл, её что-то заставили выпить. Потом ей точно задавали какие-то вопросы, которые она не запомнила. Что-то кому-то доказывал отец, что-то говорили ей. Что она ясно помнила, так это искажённое горечью лицо Поттера и гневное лицо Солсберри.

Потом она — почему-то дома — пила смутно знакомое зелье. А после была блаженная пустота. Без мыслей и чувств.

Когда она проснулась, была глубокая ночь. Роуз почти не помнила ничего, что произошло накануне. Она была в своей комнате. Болел палец на левой руке, и не хватало кольца Кевина. Тут её будто бы пронзила молния. Кевин умер. Был убит Лестранжем. Роуз скрутила вполне физическая острая боль в груди. Она не могла, как ни старалась, сделать вдох. Было безумием поверить, что Кевин мёртв. Это было неправильно! Нечестно!

Роуз встала с кровати, подошла к окну. Небо было затянуто тучами, моросил дождь. Она распахнула окно. Мелкие брызги долетали до неё. Мир остался прежним. Но Кевина в нём теперь не было.

Память, неумолимая память подбрасывала ей воспоминания. Она перебирала их, как старые колдофото.

Вот прогулка по Лондону, вот выпускной бал, вот они целуются на башне Хогвартса, вот едят мороженое на Трафальгарской площади. Пьют чай в их квартире, спят в обнимку, и она греет об него свои замёрзшие руки. Это всё было гораздо более реальным, чем его смерть! Он не мог умереть, не мог! Только не Кевин!

Роуз с силой стиснула подоконник. Никогда больше они не поругаются с Кевином. Никогда больше он не улыбнётся ни ей, ни Белле, никому. Мерлин, она бы отдала всё, чтобы Кевин был жив!

— Всё, что угодно! — прохрипела Роуз в ночной сад. Кевин не должен был умирать! Сад не ответил ей, лишь дождь шумел по веткам яблонь.

Вцепившийся в горло крик рвал его изнутри. Да, она хотела закончить отношения с Кевином, но он должен был жить! Найти себе другую девушку, стать хорошим аврором! А теперь его нет. Только тело, в котором нет жизни. Только оболочка!

Стекло опасно зазвенело. Потом осыпалось на пол. Роуз переступила босыми ногами по битому стеклу. Дождь усилился и заливал комнату. Ночная рубашка вымокла под тугими струями. Роуз застыла, словно заледенела. Казалось, небо оплакивало Кевина вместо Роуз — слёзы Роуз заледенели ещё раньше.

Так она и встретила рассвет, в мокрой рубашке, среди осколков битого стекла, с сухими глазами. Солнце пробилось из-за туч, освещая комнату. Начиналось новое утро. Первое утро, в котором не было Кевина. Роуз все ещё не могла поверить в это.

Солнце поднялось совсем высоко, когда Роуз отошла от окна. Подоконник нагрелся, птицы пели, радуясь теплу и свету. Жизнь продолжалась, даже если хотелось завыть и скрючиться от боли.

«Наверное, мне придется организовать похороны», — мелькнула у Роуз странно неуместная мысль. Она убрала следы беспорядка, высушила одежду, переоделась в повседневный наряд, тщательно умылась. Из зеркала на неё смотрела совершенно незнакомая девушка. Новое выражение лица полностью изменило её черты. Под глазами залегли глубокие тени — Роуз было всё равно. Мысль о том, что ей надо разобраться с похоронами, как бы это ни звучало, была спасительной. Она давала Роуз дело, с которым надо было разобраться. Это позволяло ей двигаться, что-то решать, отодвинуть боль на потом. Кевина больше не было, но нужно было отдать ему последние долги. Его убийца мёртв, значит, оставались только похороны.

Дом ещё спал, когда Роуз пила в пустой столовой горький чёрный кофе, пытаясь понять, с чего ей начать. Нужно было сходить в Аврорат, узнать, когда можно будет забрать тело. У Кевина не было родственников в их мире, только магглы.

Как же больно и неправильно было думать о Кевине в прошедшем времени! Привкус желчи стал слишком явственным. Роуз тщательно прополоскала рот водой, пытаясь прогнать из головы образ Кевина. Такого живого, мечтающего об их совместном счастье! Если бы Роуз могла бы переиграть и не брать его кольцо! Тогда Кевин был бы жив! Пусть был бы зол, но был бы жив!

Роуз до крови закусила губу. Кевин мёртв. Никакая сила его не воскресит, не заставит открыть глаза!

На часах было семь часов утра, Аврорат открывался в девять. Роуз, забрав кофейник с чашкой, пыталась вспомнить, что знала о Кевине. Они никогда не обсуждали вопросы похорон, как и вопросы смерти. Они вообще мало что обсуждали из серьёзного, на самом-то деле! Роуз так и не сказала Кевину правды о своём происхождении, а теперь ей и не придётся этого сделать никогда!

В какой-то момент её пронзила безумная надежда. Вдруг это всё ошибка? Вдруг он жив? Может, просто Роуз не смогла ему помочь? А в Мунго ему наверняка помогли!

Роуз столкнулась с Драко при входе — она собиралась в Мунго, навестить Кевина. Она просто вчера ошиблась. Перенервничала из-за нападения Лестранжа, вот ей и показалось, что Кевин умер. Иначе и быть не может!

— Куда ты, Роуз? — спросил её брат, крепко хватая за руку.

— В Мунго! — она постаралась улыбнуться. — Навещу Кевина, ему, наверное, плохо после вчерашнего.

— Розмари! — Драко покачал головой и с сочувствием на неё посмотрел. — Кевин погиб. Его тело в Аврорате, понимаешь? Он умер, сестренка. — Драко прижал к себе закаменевшую Роуз.

— Но, может, все ошиблись? — она вырвалась из его рук. — Ты не можешь этого знать!

— Роуз, он умер, — повторил Драко, с сочувствием глядя на неё. — Хочешь, пойдем в морг Аврората, чтобы убедиться?

Роуз упрямо сжала губы.

— Хорошо, чтобы ты понял, что ты неправ! — скороговоркой произнесла она. — Кевин не мог умереть, не мог!

Она почти ворвалась в здание Аврората, Драко едва за ней успевал.

— Мисс Роуз? — на входе её перехватил Солсберри, напарник Кевина, — Это вы будете его хоронить? — голос юноши дрогнул. Роуз остановилась. Как им объяснить, что они все ошибаются?

— Да, мы. Моя сестра хочет отдельно попрощаться, — ответил Драко вместо неё. Роуз зло на него посмотрела — зачем он соврал?

— Пойдемте, я провожу вас, — Солсберри нервно повёл плечами. — Он очень любил вас, мисс Роуз. Он был так рад, что вы скоро поженитесь! — голос Солсберри сорвался, он всхлипнул.

Дорогу в морг Роуз запомнила плохо. Она старалась думать о том, что всё это чудовищная ошибка. Роуз запретила себе сомневаться.

В морге привычно пахло обеззараживающими зельями. На секционном столе лежало одно-единственное тело, закрытое белой простынёй. Местный некроцелитель сочувственно взглянул на Роуз после объяснения Солсберри:

— Это его невеста.

На негнущихся ногах Роуз подошла к столу и откинула простыню. Кевин лежал с открытыми глазами, такой спокойный, каким не бывал даже во сне. Он даже казался счастливым в своей смерти. Роуз покачнулась. Она не могла издать ни звука. Роуз попробовала закрыть глаза Кевину. Это удалось ей не с первого раза. Он не мог умереть, но был мёртв!

— Авада Кедавра не оставляет следов, — сухо сказал некроцелитель, — он даже не понял, что умер.

— Вы развеете его прах над Стоунхенджем, как он того и хотел? — Солсберри судорожно вздохнул, явно борясь со слезами. Роуз кивнула. Она даже и не знала, что он этого хотел!

— Церемонию прощания можно организовать здесь, послезавтра, как полагается, — тихо произнес некроцелитель, обращаясь к Драко.

— Да, — кивнул тот, подходя к Роуз. — Розмари, нам надо сказать его родителям. Ты помнишь, где они живут?

Роуз кивнула. После слов напарника Кевина на неё накатило болезненное бесчувствие. Ей казалось, что у неё вырвали сердце и легкие, только она почему-то жива. Дышать было больно. После морга Роуз взяла Драко за руку и трансгрессировала к дому отца Кевина, на самой окраине Лондона. Идеальный газон и флаг Великобритании по-прежнему были здесь.

Дверь мистер Дениэлс, гладко выбритый, с лёгкой проседью в волосах, открыл почти сразу. С их последней встречи он нисколько не изменился.

— Рауза? — он снова исказил её имя, всем своим видом показывая ей презрение. — Что забыла ведьма-феминистка в моём доме? Ищешь моего мальчика?

— Кевин умер, — чужим голосом произнесла Роуз, впервые признавая этот факт. Тело Кевина было настоящим. Её руки помнили холод его кожи. Эти воспоминания стирали тепло его рук на теле Роуз, перечёркивая всё, что было у них на двоих.

— Что? Да ты рехнулась, ведьма? — мужчина отшатнулся от неё. — Что ты с ним сделала, дрянь?! — он замахнулся на Роуз, но Драко перехватил его руку. Роуз же стояла, равнодушная ко всему.

— Ваш сын погиб, — спокойно сказал Драко, чуть ли не выворачивая руку отца Кевина. — Его убил отсидевший преступник, вышедший по амнистии, — и отпустил Дениэлса.

— Из-за этой? — мужчина кивнул на Роуз.

— Нет, — Драко не терял хладнокровия. — Он просто спятил и решил убить магглокровного аврора. Мистер Дениэлс, церемония прощания будет послезавтра в девять утра. После его прах развеют там, где он этого хотел. Вы будете в этом участвовать?

Мистер Дениэлс лишь усмехнулся:

— Кевин перестал со мной общаться после того, как сказал, что женится на своей ведьмовской шлюхе. Если вы даже похоронить его не можете, мне нечего там делать, выродки!

— Мистер Дениэлс, — Драко достал из внутреннего кармана маггловскую визитку. — Если вы измените своё мнение, наберите по этому номеру.

Дениэлс поджёг визитку зажигалкой и хлопнул дверью. Драко пожал плечами и кинул ещё одну в отверстие для почты, потом повернулся к сестре: — Ты говорила, что у него были ещё мать и сестра.

— Они уехали в Канаду зимой, — тихо ответила Роуз, — У Кевина был их адрес в записной книжке. Он не хотел пользоваться маггловскими устройствами, хотя они предлагали.

— Дай мне ключи, я сам разберусь, — он тяжело вздохнул.

Дома Роуз отдала ключи от квартиры Кевина — когда-то их квартиры. Родители что-то говорили, но Роуз лишь качнула головой, идя в свою комнату. Отец Кевина был прав — она была виновата в смерти Кевина! Если бы не она, Лестранж не стал бы трогать Кевина и он был бы жив! Роуз застыла, сидя на подоконнике. Почему Лестранж не убил её вместо Кевина? Почему?!

На похороны отец Кевина так и не явился. Как и его мать с сестрой. Они сослались на то, что не смогли достать билеты на самолёт, хотя Драко мрачно заметил:

— Билеты были. Фирма, через которую я с ними связался, утверждает именно так. Фирма посредников, так сказать.

Роуз тогда ничего не ответила, в очередной раз просматривая список знакомых Кевина.

Она заставила себя послать приглашение Белле — в конце концов, она, в отличие от Роуз, не была виновата в смерти Кевина! И наверняка знала, что тот хотел развеивания своего праха над Стоунхэнджем!

Роуз не могла отделаться от ощущения, что Кевин жив. Что вот-вот от него придёт Патронус или письмо. Когда она вспоминала, что Кевина больше нет, ей казалось, что у неё вышибали воздух из лёгких. Накануне дня похорон Роуз весь вечер рвало жёлчью — она не ела ничего последние пару суток, стараясь найти себе дело. Спала она тоже мало, часто просыпаясь, и даже во сне у неё не получалось забыться.

Если бы не Роуз, Кевин мог бы жить. Эта мысль не давала ей покоя ни во сне, ни наяву. Это она была виновата в его смерти — не меньше Лестранжа! Нервы сдавали, чашка с кофе ходила ходуном в её пальцах.

Похороны отпечатались в памяти Роуз навсегда. Зал прощания при Аврорате. Коллеги Кевина. Застывший Солсберри, на котором не было лица. Угрюмый Поттер, отрывисто произносящий речь. Она сама, в чёрной мантии под горло, стоявшая у гроба и принимавшая соболезнования. Белла, с ненавистью и болью смотрящая на неё. Тедди, поддерживающий Роуз под локоть. Александра Корабелл, кажущаяся разом постаревшей на добрых десять лет. Наконец, все слова были сказаны и распорядитель похорон предложила Роуз произнести специальное заклинание.

— Спи спокойно, — прошептала Роуз, целуя холодный лоб Кевина в последний раз. Потом она отошла и дала Белле проститься с ним. Та злобно на неё посмотрела и первой произнесла заклинание кремации. Многие посмотрели на Беллу осуждающе, но Роуз испытала даже что-то похожее на благодарность.

После Роуз отдали урну с прахом Кевина. Оставалось последнее действие — развеять прах. В Стоунхендж вместе с Роуз и Тедди отправились профессор Корабелл, Солсберри, по щекам которого текли слёзы, и Белла, на лице которой застыла решительная злость вперемешку с горем.

Роуз предложила Белле и Солсберри вместе подняться в воздух с урной. Белла выхватила урну из её рук и поднялась в воздух, не дожидаясь юноши. Скоро всё было закончено, и Белла сразу же трансгрессировала домой.

— Роуз, — сочувственно обратилась к ней Корабелл, — держитесь.

Роуз коротко кивнула, не чувствуя в себе сил больше отвечать на соболезнования.

— Мисс Роуз, — Солсберри успокоился и говорил почти ровно. — У вас есть мысли, кто мог желать смерти Кевину?

— Нет, Солсберри, — тихо вздохнула Роуз. — Вы думаете, за Лестранжем кто-то стоял?

— Роуз, — Александра положила руку на плечо. — Лестранж же был мужем вашей тетки, верно?

Роуз посмотрела профессору в глаза. Корабелл смотрела устало. У Роуз было ощущение, что вечный огонь, горевший в глазах профессора, затушила смерть её ученика.

— Да, профессор, — негромко ответила Роуз, ненавидя себя за эту ложь.

— Вы полагаете это мотивом, профессор? — безнадежно произнёс Солсберри.

Александра коротко качнула головой:

— У Лестранжа были возможности убить его и до этого, вы сами это говорили вчера. Почему он убил его только сейчас?

Роуз внимательно взглянула на Александру. В том, что она говорила, была логика, но руководствовался ли логикой Лестранж? Тем временем Корабелл снова заговорила, уже привычным бодрым голосом:

— Прежде чем цепляться за безумие Лестранжа, проверьте последние дела Кевина. Он, как новичок, не мог заниматься чем-то засекреченным или серьёзным.

— Он выпросил себе старое дело, — вздохнул Солсберри, а Роуз поймала себя на мысли, что так и не вспомнила его имени.

— Какое старое дело? — Корабелл оживилась, словно гончая, напавшая на след.

— Какого-то или какой-то Роули, — недоуменно отозвался Солсберри. — Кевин не посвятил меня в подробности. Это же он курировал меня, а не я его.

— Роули? — Сердце Роуз сделало кульбит. — Ты сказал, Роули? — она чуть ли не потрясла его за плечи. Тедди успокаивающе приобнял её.

— Да, — растерянно произнёс Солсберри. — Вы серьёзно думаете, что есть связь?

— Поймите то, что узнал Кевин, — тяжело вздохнула профессор Корабелл, — и попробуйте установить связь между Роули и Лестранжем.

— Вы думаете, спустя столько лет обнаружится, что Абрахама убил его дядя? — задумчиво сказала Роуз, чувствуя, как тиски, сжимавшие её сердце, чуть разжались. Может, им удастся довести последнее дело Кевина до конца?

— Где жил Лестранж после выхода из тюрьмы? — ответила вопросом на вопрос профессор Корабелл. — Только помните, Роуз, Кевина это не вернёт.

— Я понимаю, профессор, — Роуз судорожно вздохнула. Если бы его можно было вернуть!

— Дело Абрахама тогда закрыли, признали его смерть естественной, опираясь на показания его дяди, — размеренно проговорила профессор. — Вопрос, что же нашёл Кевин по этому делу?

— Он приходил в Мунго и искал старые истории болезни, — неожиданно для всех в разговор вмешался Тедди. — Я видел его около архива, когда заходил к бабушке неделю назад.

Кузен, нервно кусавший губы, сейчас сильно напоминал дядю Грегори.

— Эдвард, вы неподражаемы, — криво усмехнулась Корабелл. — Кажется, Кевин смог добиться того, чего не смог Поттер десять лет назад.

— Я пойду по его следам! — тряхнул головой Солсберри.

— Будьте осторожны, — тяжело вздохнула Александра, — не привлекайте к себе внимания.

— Хорошо, профессор. — упрямо сжал губы тот. Роуз с болью подумала, что Кевин, наверное, им бы гордился. Кевин, ну почему же все так сложилось?

Солсберри объявился на следующий день, в лаборатории Мунго. Его привели поражённым проклятьем чесотки. Где он её подцепил?

— Мисс, я специально подставился! — горячо прошептал Солсберри ей на ухо. — Я забрал все вещи Кевина ещё до похорон, простите. А сегодня ко мне подошёл мой новый куратор с просьбой отдать их в архив. Мисс Роуз, я спрятал все личные записи Кевина у профессора Корабелл! Соврал, что их не было!

От переживаний он пошёл красными пятнами, Роуз даже не знала, что ему предложить. А вот Кевин, наверное, смог бы его успокоить!

"Но Кевин мёртв!" — напомнила себе Роуз, заставляя себя дышать через боль в груди.

— Мисс Роуз, он не написал, что именно нашёл, но он хотел рассказать об этом вам! Он упоминал в тот день, что у него для вас есть сюрприз!

Перед Солсберри Роуз чувствовала себя виновной вдвойне. Он был так уверен в их взаимных чувствах, так сочувствовал её потере любимого человека, что у Роуз не хватало сил разрушить эти иллюзии. Это было бы жестоко по отношению к этому мальчику.

К тому же она скорбела по Кевину, ей было больно, она винила себя в его смерти. Мерлин, она бы всё отдала, чтобы он был бы жив! Но если бы он выжил — они бы расстались. Ох, Кевин, ну почему всё так нечестно и несправедливо?!

— Я посмотрю в архиве, — Роуз мягко коснулась его руки. — Солсберри, Кевин бы вами гордился!

— Он часто говорил, что я — недотёпа, — Солсберри отвернулся от неё. — Посмотрите в архиве, мисс Роуз.

Когда Роуз после окончания рабочего дня собралась в архив, её перехватил Чарли. Он не стал задавать ей никаких вопросов, кроме одного:

— Роуз, чем тебе помочь?

Роуз пожала плечами — с одной стороны, чем меньше людей знает, тем лучше. Но с другой — Чарли никак не связан с Роули. А если это поможет раскрыть смерть Кевина?

Уловив её колебания, Чарли грустно улыбнулся:

— Хочешь, я дам тебе Непреложный Обет?

Роуз помотала головой. Вот только этого ей не хватало! Чарли с непривычной для него горечью усмехнулся и сказал:

— Роуз, это же связано со смертью Кевина? Не отвечай. Я хочу помочь тебе.

Он прошёл с ней вместе в архив и помог ей найти историю болезни Абрахама Роули, девяносто второго года рождения. Это была весьма тоненькая папка, с двумя записями. О рождении абсолютно здорового младенца — это не доказывало ничего и ничему не противоречило. Потом была запись о тяжёлом переломе руки — прямо перед школой он сломал руку в трёх местах и облился раздувающим зельем. В этой же записи говорилось, что в остальном мальчик был абсолютно здоров. Подробно описывалось состояние всего мальчика. Роуз уцепилась глазами за строчку «сердце в идеальном состоянии».

— Тебе нужна копия? — Чарли уловил её настроение.

— Да, — Роуз коротко вздохнула. — И сохранность этой записи.

— Ты боишься за архив?

— Кевина убили, когда он раскопал эту запись! — нервно воскликнула Роуз.

— Да, — коротко вздохнул Чарли. — Но все записи продублированы, успокойся. Давай посмотрим ещё материалы на эту фамилию? Может, Кевин нашёл ещё что-то?

Чарли оказался прав, нашлась ещё одна запись: некая Амелия Роули обратилась в Мунго с признаками инфаркта. Женщину не спасли, а медик передал дело в Аврорат. По датам это было через две недели после смерти Абрахама — тут была пометка, сделанная рукой Кевина. Роуз до крови прокусила губу, увидев её. Дыхание перехватило. Кевин, ну, зачем ты полез во всё это?

— Роуз, — Чарли обнял её за плечи. — Роуз, взгляни на меня. Ты не виновата в том, что Рудольфус убил его. Ты не виновата в том, что Кевин решил разобраться в старом деле.

Роуз тяжело вздохнула:

— Ты не понимаешь, Чарли! Я виновата!

— Роуз, ты считаешь, что Рудольфус убил Кевина из-за тебя? — Чарли внимательно посмотрел ей в глаза. — Потому что ты дочь его и Беллатрикс?

— Откуда ты знаешь, что я — дочь Беллатрикс? — дёрнулась Роуз.

— Потому что у Люциуса и Нарциссы волосы прямые, а кудри — это доминантный признак, — пожал плечами Чарли, — ну, логично же. Хотя если бы не твоё изменившееся поведение после объявления об амнистии, я бы не задумался об этом.

— Рудольфус — не отец мне, — глухо выдохнула Роуз. — Беллатрикс меня родила от Тома Ридлла.

Чарли присвистнул.

— Роуз, — он немного замялся. — Это не делает тебя виноватой в смерти Кевина. Роули и Лестранж, скорее всего, были в одной лодке. И в смерти Кевина виноваты они, а не ты!

Роуз тяжело вздохнула. Ком в груди мешал ей говорить. Умом Роуз понимала, что Чарли прав. Вчера о том, что она не виновата, ей говорили и родители, но они не понимали. Роуз была виновата уже в том, что не могла дать Кевину того, чего он заслуживал. Не могла дать ему той любви, которая ему была так нужна! А теперь Кевина нет, и Роуз никогда не искупить своей вины перед ним.

— Роуз, мы всегда чувствуем себя виноватыми перед ушедшими, — Чарли осторожно прижал её к себе. — Но послушай меня, Роуз, ты не виновата. Хочешь разобраться — разберись, но осторожно!

— Ты говорил с Тедди о Кевине? — тускло спросила Роуз.

— Я говорил с Тедди о тебе, и он просил меня помочь, — Чарли обаятельно улыбнулся. Роуз нравилась его улыбка, но сейчас она разозлилась на себя. Кевина только вчера похоронили!

— Знаешь, что тебе нужно сделать? — Чарли будто не заметил перемены в ней и спокойно продолжил: — Со всем этим делом иди к матери Тедди. Тут достаточно материала, чтобы добиться пересмотра дела Абрахама, — он резко замолчал, явно желая что-то добавить.

Чарли был совершенно прав, и Роуз написала Тонкс на следующий же день.

К тому же было совершенно ясно, что от чувства вины Роуз — пусть даже она и виновата — Кевину легче уже не будет.

Надо было действовать.

Кевина убил тот, кто вложил палочку в руки Лестранжа! Он должен был наказан, и если это была старая сволочь Роули — тем лучше! Как же жаль, что нельзя было воскресить Лестранжа, допросить его и убить снова! Если Роули ещё виновен и в смерти Кевина — он должен за это ответить.

Когда Роуз думала о Роули, ей казалось, что её гнев можно пощупать. Роуз было плевать на справедливость, но если Роули виновен, если он отнял жизнь у Кевина, он должен ответить! Роуз даже закрадывалась мысль, что если его виновность доказать не удастся, стоит подобраться к нему с сывороткой правды.

Если он виновен, он должен ответить за смерть Кевина.

— Итак, Роуз, ты хочешь поговорить о Кевине? — доброжелательно спросила Дора, подвигая к ней чашку с чаем, когда они встретились в кафе вечером, после окончания рабочего дня.

— И да, и нет. — Роуз тяжело вздохнула, — Кевин перед смертью, — голос все ещё подрагивал, когда она об этом говорила, — хотел поднять одно дело.

— Да, он поддавал запрос на закрытое дело Амелии Роули, — Тонкс задумалась и её волосы стали ярко-голубыми, — но никаких записей он не сделал. С тем делом вообще не всё гладко, там сначала был сигнал из Мунго, что дело подозрительное, потом его сняли. Как раз тогда были очередные выборы министра, очередная чехарда с тем, кто хорош, кто плох.

— Дело в том, что в Мунго есть запись, противоречащая показаниям Роули о смерти его племянника. — подбирая слова, проговорила Роуз, рассматривая дно чашки. Как же жаль, что в воспоминаниях о Лорде ни слова о возврате времени!

— Роули? А ты знаешь, — Тонкс внимательно посмотрела на неё, — тут тебе повезло — Лестранж встречался с Роули.

— То есть, это реально может сработать? — воспряла духом Роуз и с надеждой посмотрела на Тонкс.

— Да, если я найду основания для допроса с сывороткой правды, — та поспешила остудить пыл Роуз. — Если я найду расхождения с его показаниями по делу Роули, будет повод предъявить ему вотум недоверия.

— Вотум недоверия? — удивилась Роуз, — А разве это не политический термин?

— И процедура для использования сыворотки правды, — хмыкнула Тонкс, — Роуз, я ничего не обещаю. Надо поднимать старое дело, а нас и так осаждает пресса. Госпожа министр, может, конечно, упростить задачу. Но не рассчитывай ни на что особенное.

Роуз нервно передернула плечами. Если бы удалось, то тогда... Роуз и не могла толком сформулировать, что было бы тогда. Кевин был бы отомщён? Справедливость была бы восстановлена?

"Да чушь вся эта справедливость!" — с болью подумала она, — "Справедливо бы было, если бы Кевин остался жив! Нельзя обменять одну жизнь на другую! Надо просто сделать то, что должно!"

— Мама, Роуз? — Тедди появился абсолютно неожиданно.

— Да, ребёнок? — насмешливо улыбнулась Тонкс сыну, — Тебя уже выпустили из-за стенок твоего офиса?

— Очень смешно, мам, — Тедди закатил глаза, усаживаясь на соседний стул от Роуз, — Роуз, как ты?

Она лишь пожала плечами. Что она могла ему сказать? Ох, Кевин, Кевин...

— Хочешь, мы с Вик перенесём свадьбу? — Тедди участливо заглянул ей в глаза.

— Ты сошёл с ума? — резко выдохнула Роуз. — Тедди, ты спятил?! Хочешь переносить свадьбу — дело ваше, но не из-за меня! Вы любите друг друга, так какого ты хочешь сделать?! — она даже не заметила, что повысила голос. — Тедди, Кевин не хотел бы такого!

— Да мне насрать на то, что хотел Кевин! — Тедди вспылил. — Если помнишь, он похерил нашу с ним дружбу! Пытался изуродовать Вик! — он хотел добавить ещё что-то, но явно сдержался, проговорил другое: — Да, он умер! Только это не делает его святым! Мне жаль, что он умер! Но свадьбу я могу перенести — из-за тебя! Он тут не при чём!

— Какого Мерлина, вы сейчас оба орёте? — тихо поинтересовалась у них Тонкс. — Вам внимания мало?

— Прости, мам, — осёкся Тедди. — Но она несет полную херню! Как ей будет на нашей свадьбе?

— Хорошо, — с горечью отозвалась Роуз. — На свадьбе двух людей, оба из которых любят друг друга — хорошо!

— Роуз. — Тедди выдохнул, — Роуз, подумай хорошенько!

— Тед, — тихо, но твёрдо произнесла она. — Жизнь должна продолжаться. Никто не виноват, что у нас с Кевином не вышло. Он умер, ты прав. Может быть, умер счастливым. Но вы не должны откладывать свою жизнь из-за меня. Вы любите друг друга, Тедди, это правда лучше всего!

— Он был бы счастливее всех, зная, что в мире прибавилось хоть немного любви, — задумчиво пробормотала Тонкс.

— Мам? — недоуменно отозвался Тедди, — Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, кроме того, что сказала, — грустно улыбнулась Дора и посмотрела на обручальное кольцо. Она так и осталась вдовой — не хотела и не могла любить кого-то, кроме Ремуса Люпина. Роуз снова почувствовала себя виноватой перед Кевином. Она не испытывала к Кевину того чувства, которое было у Доры к своему покойному мужу или у родителей. Вслед за чувством вины всколыхнулась злость — Роуз не убивала Кевина, в отличие от Роули и Лестранжа!

— Роуз, — Тонкс обняла её на прощание, — не вини себя за нелюбовь. Твоя жизнь продолжается.

И они с сыном трансгрессировали. Роуз помешала остывший чай. Жизнь действительно продолжалась: Вики и Тедди скоро поженятся и пусть они будут счастливы!

"Кевин, прости меня. Прости, что я не отказала тебе сразу. Прости", — вздохнула Роуз, рассматривая людей, идущих по Косой аллее. — “Но я сделаю всё, чтобы виновные в твоей смерти понесли наказание!”

Дома не было никого кроме эльфов и мамы, задумчиво собирающая в гостиной мозаику из мелких самоцветов. Элти с важным видом предлагала ей то один, то другой камешек, а мама задумчиво оценивала и иногда накладывала на них заклинания. Роуз на цыпочках прокралась в комнату и встала за спиной Нарциссы. В детстве ей очень нравилось смотреть, как мама выкладывала картины, иногда делая из них обереги. У Роуз защемило в груди от нежности.

— Здравствуй, Роуз, — ласково улыбнулась Нарцииса, вставая и поворачиваясь к дочери и с едва уловимой тревогой посмотрела ей в глаза.

— Мама, — тихо сказала Роуз, обнимая её. — Мама.

— Роуз, — Нарцисса прижала её к себе. — Давно пришла?

— Только вот, — Роуз уткнулась маме в плечо, пытаясь почувствовать себя в безопасности, — мам, я встречалась с Тонкс. По поводу дела Роули.

— Ох, Роуз...

— Мам, а у папы есть компромат на Роули? Он должен ответить за смерть Кевина! Если не получится у Тонкс, у меня должны быть ещё карты в рукаве!

— Роуз, — вздохнула мама, — не гони коней. Есть. Но, учти, пожалуйста, дорогая, что у Роули кто-то был в аврорате.

— Но он должен заплатить! — горячо воскликнула Роуз. — Должен!

— Роуз, ещё раз, — спокойно повторила Нарцисса, — не гони коней. Давай действовать по ситуации, хорошо?

— Если бы хоть что-то было хорошо! — она вспылила и посмотрела матери в глаза. Почему она не понимает?

— Роуз, — мягко начала мама, но Роуз перебила её:

— А может ты рада, что Кевин умер?! Может, вам так проще?! Кевина нет — всё нормально!

— Роуз. — Одёрнула её Нарцисса, и Роуз осеклась. Вспышка злости прошла — мама была не виновата в её проблемах. Как и не была виновата в смерти Кевина! Мама тем временем продолжила:

— Роуз, никто не рад смерти Кевина. Мне жаль, что так вышло. Но гораздо больше я переживаю за тебя.

— Со мной все в порядке, — угрюмо буркнула Роуз, смотря куда-то в потолок. — Будет в порядке, как только Роули ответит за смерть Кевина!

— Ох, Роуз, — печально покачала головой Нарцисса. — Роузи, это так не работает. Дай себе время, пожалуйста.

К сожалению Роуз, мама оказалась права. Известие от Тонкс о том, что Роули предъявлено обвинение и был допрос с сывороткой правды, ничего не изменило. Дора пришла к ним домой после дня рождения Драко, после томительной для Роуз недели ожидания.

— Итак, поскольку суд будет закрытым, я сейчас вам расскажу, что могу. Но не всё, естественно, — задумчиво начала Тонкс, когда все уселись в гостиной. — Роули действительно виновен и в смерти своего племянника, и в смерти Амелии Роули. Собственно, Кевин расплатился жизнью именно за то, что полез копаться в этом деле.

— За что он убил Абрахама? — вздохнула Роуз. — Разве он не заступался за него тогда, в Хогвартсе?

— Абрахам слишком много знал, — предположил Люциус, обнимая жену, — и рассказал бы это на суде.

— Да, Абрахам был свидетелем попыток дяди провести запрещённые ритуалы, Люциус прав, — подтвердила Тонкс. — Перед судом он уговорил свою сестру на убийство чести. Сложный семейный ритуал Роули, за который Амалия заплатила жизнью.

— Но как? Нельзя же просто убить человека на расстоянии! — удивилась Роуз, глядя на родителей.

— Скорее всего, был передан специальный предмет, — снова предположил Люциус, — что-то вроде Протеевых чар.

— Да, — подтвердила Тонкс, — через тюремного целителя. Ну и кровная связь не всегда спасает жизни, увы. Связь Роули с Лестранжем доказали без проблем. Если бы не архивные записи Мунго, с другой стороны, то Роули не удалось бы привлечь. Связь с Лестранжем ничего не доказывала, как и дело Кевина без архивов, о которых он не делал пометок. Чего Роули испугался?

Роуз лишь пожала плечами — чего бы он не испугался, он убил Кевина!

— Как бы, то ни было, Роуз, вы с Солсберри — молодцы, — устало подытожила Дора и откинулась в кресле.

— Спасибо, — криво усмехнулась Роуз. — Что теперь будет с Роули?

— Его приговорят к пожизненному, — пожала плечами Тонкс.

Роуз лишь горько улыбнулась. Как жаль, что нельзя просто обменять Кевина на Роули!

Напрасно Роуз просматривала записи Лорда, надеясь найти там хоть что-нибудь. Это занятие поглотило ее с головой, постепенно стирая изначальную цель. В какой-то момент она привлекла к поискам новых заклятий Чарли — они вдвоём разбирали заклинание остановки времени, переведённое Роуз с парселтанга.

Она все ещё временами с тоской и злостью вспоминала о Кевине, но частота воспоминаний потихоньку снижалась, как ни старалась Роуз их удержать. Роули успешно посадили, но эта новость уже не вызвала у Роуз радости или облегчения. Кевина это не вернуло.

Летней июльской ночью Чарли привёл её в Стоунхендж. Звёзды были очень яркими, к тому же было полнолуние. Роуз с тихой печалью отметила взглядом значимые для них с Кевином места, признавая, что Кевин ушёл навсегда.

— Покойся с миром, — прошептала Роуз летнему ветру. Чарли крепко прижал её к себе.

Свадьбу Вики и Тедди отмечали на поляне около коттеджа «Ракушка». Уже с вечера были поставлены шатры, а бабушка Вики испекла огромный торт, о котором Тедди рассказывал с горящими глазами. Все украшения были сделаны с большим вкусом — обустройством свадьбы занималась мать невесты вместе с бабушкой жениха. Тётя Меда же привлекла к этому процессу и свою сестру. Словом, Роуз была уверена, что свадьба её лучших друзей пройдёт идеально.

Вики была великолепна, и Роуз откровенно ей любовалась. Чудесные рыжие волосы девушки, украшенные старинной диадемой, красивыми локонами каскадом спадали на кремовое узкое платье, подчеркивающее хрупкость невесты. Стоя в шатре с подружками невесты — её младшей сестрой Ники, очень забавной на взгляд Роуз, Мэрайей и самой Роуз — Вики старалась держать себя в руках. Однако то и дело спрашивала:

— Всё же будет хорошо? Всё же будет хорошо?

— Да, Вики, всё будет хорошо, — по очереди отвечали ей.

Тогда Вики задумчиво смотрела то на свои руки в тонких перчатках, то на выход из шатра.

— А может, ну его? — неожиданно заявила невеста, вызвав недоуменные восклицания. — А вдруг Тедди передумал?

— Вики, — ласково улыбнулась ей Роуз, — милая, Тедди не передумал. Тедди очень любит тебя.

— А вдруг нет? — губы Вики дрогнули. — Вдруг он все-таки любит Нору?

— Вики, Тедди не любит Нору, — в игру вступила Мэрайя, — ни капельки.

— Ты несешь ерунду, Вик! — безапелляционно заявила Ники. — Полную ерунду! — и тряхнула светло-рыжими волосами, явно пародируя кого-то. Вики судорожно вздохнула, разгладила несуществующую складку на платье. Роуз осторожно приобняла её в попытках успокоить.

— Какие же вы у меня красивые! — Вики резко переключилась на платья подружек невесты. Роуз тоже с удовольствием посмотрела на своё светло-голубое платье — фасоны платьев подружек невесты лишь слегка различались, будучи одинаковыми по цвету и стилю. Вики наконец присела, внимательно рассматривая свое лицо в зеркало — Роуз уже подумывала, не предложить ли ей настоя валерианы? Нельзя же так волноваться! Она оглянулась на своих товарок. Ники уже с удовольствием рассказывала Мэрайе о маггловских летательных аппаратах — сверхбыстрых самолетах, о профессии пилота. Мэрайя с мягкой улыбкой слушала её, изредка задавая вопросы.

"Дочь Волдеморта, сквиб и предательница крови. Интересно, двадцать лет назад нас бы всех убили?" — неожиданно прошипел внутренний голос Роуз голосом Беллатрикс. Она глубоко вздохнула, отгоняя неуместный голос прошлого. Да, двадцать лет назад они бы пострадали, но те времена ушли. И, как надеялась Роуз, ушли навсегда. Тёмный Лорд умер, он больше не решал ничью судьбу, в том числе и судьбу Роуз.

"В конце концов, Рики-Тики-Тави убил Нагайну, — с иронией подумала она. — Всё будет хорошо".

Где-то за пределами шатра заиграла скрипка, так остро и нежно, что Роуз не удержалась и выглянула посмотреть. Играл незнакомый ей рыжий мальчик, наверное, один из многочисленных кузенов Уизли. Он встряхивал пушистыми кудрями и чему-то задумчиво улыбался. Роуз обвела тоскливыми глазами шатёр — ей почему-то вспомнилась Кати, которая полностью нашла себя в Париже и играла теперь в городском оркестре. Роуз радовалась тому, что у Кати всё хорошо, но сейчас ей остро захотелось отмотать время на пять лет назад, когда жизнь была проще. Только даже с заклинаниями от Лорда это было невозможно, а прошлое, всё же, менять слишком опасно.

— Эй, Роуз! — её окликнула Мэрайя. — Роуз, нам уже выходить! Кстати, ты не полетаешь потом с Ники? А то она узнала, что ты летаешь без палочки, и теперь горит желанием! — Мэрайя добродушно усмехнулась.

— Да не вопрос, — ободряюще улыбнулась Роуз сестре Вики. Всё-таки не так уж они были похожи, но что-то общее у них наблюдалось.

Церемония была очень красивой. Тедди, так похожий на фото своего отца, явно волновался: нервно сжимал букет, а одна прядь волос у него постоянно меняла цвет. Шафер — Фред Уизли — шептал ему что-то успокаивающе. Тедди, слушая его, смущенно улыбался. Роуз усмехнулась, отметив, что в кои-то веки они поменялись местами.

Дора, тётя Меда и даже дядя Грегори казались такими счастливыми, такими трогательными, что Роуз сглотнула комок. Неподалеку от них стояли её родители, непринужденно общаясь с Поттерами и профессором Корабелл. Последнюю жених и невеста назвали своим купидоном. Александра лишь фыркала на них и грозила устроить показательную дуэль. Сама же Роуз с девочками шла за Вики, которую под руку вёл отец. Её мать стояла неподалёку от алтаря и казалась лишь старшей сестрой своей дочери. Тедди, не отрываясь, смотрел на Вики, и Роуз, на несколько секунд снявшую свой блок, просто утопило в его волнительном счастье. Прозвучали трогательные клятвы, чиновник из министерства сделал регистрационную запись и торжественно поздравил молодых. Из палочек гостей вылетели ленты и искры, осыпая молодожёнов. Мама и бабушка невесты утирали счастливые слёзы, а Вики и Тедди смотрели друг на друга с такой бесконечной нежностью, что перехватывало дыхание. Роуз подошла к ним, забыв все приготовленные заранее поздравления.

— Просто будьте счастливы, — дрогнувшим голосом произнесла она. Где-то на периферии суетились фотографы, слышались ахи, но для Тедди и Вики в эти минуты существовали только они сами.

Потом был танец жениха и невесты — вальс, который играл на скрипке тот самый рыжий мальчик. Тедди и Вики, такие юные, такие любящие, скользили в танце как одно целое. Тонкс с мечтательной, задумчивой улыбкой смотрела на них. Из её палочки вылетел Патронус-волк и улегся около её ног. Почти никто из танцующих не обратил на это внимания: все наблюдали за танцем молодожёнов. Когда танец закончился, волк исчез, вызвав у Доры грустную улыбку.

Роуз с удовольствием наблюдала, как Луи — младший брат Вики — тормошил Ники и тащил её танцевать. Как веселились гости, как отец вёл маму в мазурке, как Дора танцевала с Поттером. Сама же она сидела с бокалом игристого эльфийского и наблюдала. Общее счастье, разлитое в воздухе, согревало её, казалось осязаемым. Роуз впитывала эти эмоции, от всей души желая, чтобы этот день стал первым в череде долгих счастливых дней Тедди и Вики. Она и не заметила Чарли, подошедшего к ней с ласковой усмешкой.

— Роуз, — он присел рядом, приобнимая её. Она с удовольствием склонила голову ему на плечо. — Не соизволит ли мисс Малфой оказать мне честь и станцевать со мной следующий вальс?

Вместо ответа Роуз протянула ему руку.

Это совсем не напоминало танцы с Кевином. Чарли был настолько естественен, настолько чувствовал её, что Роуз была готова летать без всякой магии. Он отражал её эмоции, и его улыбка заставляла улыбаться в ответ. Они были вместе до самого конца вечера, расставшись лишь на то время, когда Роуз катала Ники. Она крепко обняла девочку, достаточно высокую для своих лет, и поднялась с ней в воздух. Чарли на метле страховал их. Ники затаила дыхание и не шевелилась. Сделав небольшой круг над украшенной поляной, Роуз полетела к морю — Ники очень просила об этом. Море сверкало в заходящем солнце, море завораживало и Роуз, и Ники. Когда они, наконец, опустились на землю, Ники крепко обняла Роуз и тихо шепнула:

— Спасибо! — и убежала к Луи.

Вики и Тедди весело помахали Роуз, обнимаясь с очередной родственницей. Потом был салют от братьев Уизли. Ночное августовское небо раскрасилось яркими силуэтами жениха и невесты. Сверкающими калейдоскопами подвижные фигуры сменяли одну за другой, рассыпаясь звездопадом. Уже на последних картинах Роуз повернулась к Чарли, и их лица оказались совсем рядом.

— Поцелуй меня, — почти неслышно прошептала она, глядя ему в глаза. И Чарли с чувством выполнил просьбу Роуз.

— Я люблю тебя, — сказали они одновременно.

Огни фейерверка догорали, слышались поздравления молодожёнам, а Роуз и Чарли стояли, держась за руки, и смотрели на море. Изумительно пахла травами и цветами августовская ночь.

Нарцисса с удовольствием наблюдала за возней Элли в саду. Её годовалая внучка бодро бегала и собирала опадающие лепестки яблонь, так же, как и Роуз много лет назад. Изредка девочка останавливалась и прислушивалась к звукам, доносящимся из окна — там её мама играла на пианино. Нарцисса улыбнулась воспоминаниям о маленькой Роуз, отчаянно не желавшей учиться музыке. Интересно, а какой будет Элли?

— Мама! — малышка указала на окно и захлопала в ладоши. Нарцисса рассмеялась и взяла её на руки, невольно отмечая сходство с Роуз — её взгляд огромных синих глаз, её мимика, выражение почти такого же личика. Только волосы у внучки были как у Чарли — такие же светло-рыжие, лёгкие. Нарцисса улыбнулась, прижимая её к себе — Элли крепко обнимала её и что-то лепетала, не совсем внятное. Роуз, прекратив играть, легко вылезла из окна и подбежала к своим матери и дочери. Материнство мало изменило Роуз — двери, по крайней мере, она не очень-то признавала.

— Электра, а кто оккупировал бабушкины руки? — шутливо наклонилась к ребёнку Роуз, на что Элли лишь умилительно пожала плечиками. Нарцисса мягко покачала головой — Роуз дала дочери второе имя самой Нарциссы, при этом продолжив традицию звёздных имён.

— Мам, она тебя не утомила? — Роуз перевела взгляд на свою мать. — А то мы с Чарли уже готовы не обращать внимания, отнимает она корм у кошки или нет. Это проблемы Лис, как бы она ни мяукала обратное.

Нарцисса лишь погрозила дочери пальцем — Лис очень любила свою юную хозяйку, но к корму её не подпускала.

— Ну, мам, я же шучу, — Роуз крепко обняла Нарциссу. Этим немедленно воспользовалась Элли, поудобнее устраиваясь сразу на руках мамы и бабушки. Правда, после этого Элли вывернулась и возмущённо пискнула, когда ей не удалось спрыгнуть. Едва её поставили на землю, она тут же вернулась к собиранию лепестков, напрочь игнорируя взрослых

— Представляешь, нам с Чарли вчера наконец удалось добиться кратковременной остановки времени без парселтанга! — оживлённо произнесла Роуз, впрочем, ни спуская глаз с ребёнка. — Если так пойдет, то можно использовать этот эффект для операций!

— Тебя можно поздравить? — Нарцисса с бесконечной гордостью взглянула на дочь. — Есть надежда, что твой муж начнёт приходить домой не за полночь? Элти жалуется на мастера Чарли. Говорит, не высыпается.

— Ага, надежда есть. Но Чарли уверяет, что никогда не спал так много, — Роуз немного застенчиво улыбнулась. — Дядя Грег говорит, что не ожидал. Не верил, что мы с Элли на руках добьёмся такого.

— Ну, он много чего не ожидал, — улыбнулась Нарцисса, вспоминая Северуса, который, минуя стадию отцовства, сразу стал дедом. Потому что трёхлетний сын Тедди и Вик — Рем — решил так сам и с тех пор называл его только "дедушкой Грегом". Ох, как Северус плевался, когда узнал, как Тедди назвал сына.

— Ну, без твоей помощи с Элли это было бы действительно невозможно, мам! — Роуз тряхнула своими белокурыми кудрями. Нарцисса ласково провела по ним рукой, а Роуз продолжила:

— Хорошо, что Чарли отговорил меня переезжать.

— Ну, если вы устанете от нашего семейного сборища, ваше поместье всё ещё ждет вас, милая.

— Подождёт ещё несколько лет, если вы нас не выгоняете, — рассмеялась Роуз.

— Не дождёшься, — Нарцисса щёлкнула дочь по носу.

Огромная рыжеватая пятнистая кошка — Лис — любимица Чарли и Роуз — с громким мурлыканием уселась у ног Нарциссы. Благодаря этому жильцу — первому подарку Роуз от Чарли — Элти теперь была счастлива — оказывается, все эти годы она мечтала о кошке.

Элли, увидев кошку, подбежала к ней, забыв про лепестки.

Всё было хорошо.