Нереальная реальность: Тайна треугольника (джен)

Я вышла на верхнюю палубу, разминая замлевшие конечности. Тело тут же сковал предрассветный холод. На шкафуте матросы, потирая заспанные щеки и сонно разлепляя глаза, понуро, но беспрекословно выполняли приказания мистера Гиббса. В эту ночь сон выдался недолгим и беспокойным, так что моряцкий топот без усердий долетел до настороженного слуха.

— Рифи паруса грот-мачты! — прозвучала команда с мостика.

— Рифи паруса! — повторил Гиббс приказ капитана.

Взгляд непроизвольно поднялся к реям «Жемчужины». Паруса грот-мачты постепенно подползали вверх, повинуясь отлаженным движениям команды. Фок-мачта подобно засохшему дереву рассекала голыми реями пушистый туман. А впереди, словно яблоко, нанизанное на бушприт фрегата, вырисовывалась пирамида приближающегося острова. «Чёрная Жемчужина» быстро сбавила ход, подкрадываясь к опасным водам. «Призрачный Странник», следуя примеру «спутницы», тоже убрал почти все паруса. Над вершиной горы, венчавшей остров Саба, висели курчавые облака. Поднимавшееся из-за горизонта солнце окрашивало их в огненно-персиковые цвета. Туман медленно таял, с морских просторов спадала сонная пелена.

Капитан Джек Воробей стоял впереди штурвала, разложив на тумбе карту. Достав подзорную трубу, кэп пристально оглядел приближающийся кусочек земли, а затем вновь сверился со схемой. «Жемчужина» двигалась вдоль побережья, постепенно приближаясь к острову. С бака зрелище выглядело воистину грандиозным. На нас надвигалась пылающая солнцем стена. Стена, оскалившаяся серокаменными клыками, ощетинившаяся свисающими корнями деревьев. Зелёные хребты словно пальцы мистического чудовища впились в обрывистые берега, у подножья которых в бессильном гневе кипели морские волны. Чем дальше корабль двигался на юг, тем неприступнее казалась суша. Команда с настороженностью рассматривала природный бастион, с опаской поглядывая на поблескивающие у самого берега зубья скал. Джек, в очередной раз взявший в руки подзорную трубу, расцвел довольной улыбкой. В нескольких милях впереди из чёрных скал выдавался треугольный силуэт каменного латинского паруса, вздутого ветром. Тут же я заметила пленённого голландца. Чрезвычайно напряжённый он словно статуя замер у правого фальшборта. Цепкий взгляд отвыкших от солнечного света глаз в болезненном прищуре блуждал то меж пиратов, то среди береговых пещер. Мне была понятна его обеспокоенность, но я искренне надеялась, что Джекки сдержит слово… которого не давал. По крайней мере, путы на руках Эйландера уже отсутствовали.

Я слегка улыбнулась, вполне довольная тем, что справилась с возложенной миссией. Конечно, корабли могли достичь острова и без помощи голландца, навыков навигации обоих капитанов вполне бы хватило. Задушевные разговоры в карцере были лишь началом, переходным мостом над пропастью ненависти и желанием мистера Кунрада выбить из каждого на этом борту пиратский дух. Главные надежды были на то, что именно он согласится быть провожатым в суровый мир обособленной общины. Никто не знал, что встретит нас на суше, а неразговорчивость пленника позволяла лишь строить догадки. Хоть я и словом не обмолвилась о его роли, во время ночного разговора Эйландер тщательно умолчал о самом острове, словно догадавшись о своей крайней полезности. Я настаивать не стала. Теперь же, когда до земли обетованной было рукой подать, мне стоило продолжить играть роль парламентёра.

— Приятно видеть вас здесь, — негромко и отчасти бесстрастно поприветствовала я, приближаясь со спины. Голландец лишь слегка повернул голову. Простояв в молчании около минуты, я заговорила: — Ваши слова вчера позволили сделать определённые выводы касательно этого места. Однако надо признать, реальность краше фантазий. — Эйландер шумно сопел и упорно не хотел заводить разговор. — Хм, вы недружелюбно настроены, — заметила я, безмятежным взглядом блуждая по лесистым хребтам, — хотя я сдержала слово.

— Ещё нет, — кратко отозвался пленник.

— Как посмотреть, — пожала я плечами. — Вы сменили затхлый сырой карцер на свежесть верхней палубы, а ваши руки не стягивают путы. По мне, вполне однозначный шаг.

Вместо ответа моряк обернулся к кэпу, а после бросил взгляд на оголённые реи грот-мачты. В светлых глазах читалась непонятная мне взбудораженность. Настороженность, беспокойство, страх — да, но не подобная взволнованность. Он словно бы ждал чего-то.

— В чем дело? — В душу закрадывалось волнение. Что-то не так. Безусловно, впереди ждёт не самый простой день, но в гнетущем чувстве, поселившемся в груди, было что-то иное, затрагивающее тревожные струны на уровне интуиции.

— Я просто жду, — с безумным блеском в глазах прозвучал отрешённо-спокойный ответ.

Я так и не успела спросить: «Чего?». Слова застряли в горле под обезумевший крик марсового: «Скалы! Право по борту!». В голосе звучал неподдельный ужас — отзвук неминуемого. Все, кто был на квартердеке, в едином порыве бросились к правому фальшборту. В мозгу лихорадочно забилась единственная мысль: «Невозможно!». В следующий миг Джек рванул штурвал, отчего руль заскрипел, по кораблю прошлось эхо, и парусник дал резкий крен на левый борт. Матросы с трудом устояли на ногах, меня же буквально пришпилило к фальшборту: я в панике вцепилась в планшир, чтобы не плюхнуться за борт. Пираты застыли у борта, выпученными глазами впиваясь в нос корабля.

— Лево! Лево руля! — завопил боцман, едва ли не свесившийся с полубака.

Корабль вновь качнуло. Я вновь прилипла к тёплому дереву. Матросы замерли, перевалившись через планшир. Напряжённые взгляды вонзились в лазурную воду под килем. В абсолютной тишине — слышно было, как поскрипывает натянутая парусина — фрегат скользил всего в нескольких дюймах от зубьев скал.

Облегчённо выдохнув и прикрыв глаза, я обернулась к мостику. Капитанские руки уверенно сжимали штурвал. Джек испепелял меня разъярённым взглядом, отчего нутро боязливо скукожилось. Похоже, будь я в непосредственной близости, пальцы в перстнях уже бы стискивали моё несчастное горло в смертельной хватке. Ища какой-никакой поддержки и объяснений, я оглянулась в поисках голландца. Палубу захлестнула волна беготни. Пираты устремились к корме, на ходу доставая пистолеты и начиная пальбу. Я кинулась следом. За дымкой от выстрелов, периодически исчезая за гребнями волн, от парусника удалялась белобрысая фигура бывшего пленника. Джек решительно направился к фальшборту, с ледяным спокойствием наводя мушку пистолета.

— Не надо! — вскрикнула я, перескакивая через три ступеньки трапа. И едва не сбила кэпа с ног, пытаясь схватить его за руку. Он попытался меня оттолкнуть. — Не надо! — взмолилась я. Рука с пистолетом застыла. Карие глаза сузились, пылая неподдельным гневом. Время было упущено. Беглец скрылся. Команда столпилась у лестниц мостика. Загорелые пиратские лица светились крайней недоброжелательностью. Даже Гиббс, до этого относившийся ко мне вполне нейтрально, теперь нетерпеливо топтался у штурвала. Если бы не рулевое колесо, занимавшее его руки… Остальные, казалось, лишь ждали приказа капитана или того, как он самолично сбросит меня за борт. — Всё же обошлось… — дрожащим голосом пискнула я.

В ответ донёсся протяжный скрип. Он походил на намеренное скрежетание давно не смазанных петель, заунывный, не предвещающий ничего доброго. Я сжалась, втягивая голову в плечи и зажмуривая глаза. Чем крупнее судно, тем больше осадка и тем более неповоротливым оно является. «Призрачный Странник» был не намного крупнее «Жемчужины», но этого оказалось достаточно. Парусник не успел завершить маневр. Скалы, как морские когти, впились в днище. По палубе фрегата пронеслось дружное моряцкое удивление. Корабль Уитлокка задрожал. Его повело в сторону неведомой силой. Я уже представила, как с предсмертным треском парусник разваливается на части, и кипящее море тут же подхватывает обломки и утягивает в тёмные глубины… Но «Странник» устоял. Корпус выдержал. По крайней мере, повреждения не оказались критическими. Отсутствие суетливой беготни на его палубе и истеричных криков говорило в пользу этого.

Меня охватила дрожь. В мыслях проносились молитвы благодарности всем сверхъестественным силам, что уберегли корабли, а значит, и меня. «Я просто жду». Триумф застил глаза. Та легкость, с которой Эйландер пошёл навстречу, должна была насторожить. Но эго, потешенное маленькой победой, было неспособно на трезвую оценку. Куда уж! Мне удалось то, что самому капитану Джеку Воробью оказалось не по зубам! Чёртова гордыня! Прояви я хоть чуточку расчетливости, хоть долю того завидного спокойствия, с которым пленный голландец претворял в жизнь свой план!.. Чувства взяли вверх над разумом. И не впервой. А что, если бы марсовый заметил скалы чуть позже? Или же корабли шли бы на большей скорости? Или если бы Джек не успел вовремя увести парусник? Или…

— Диана! — Имя прозвучало резко, словно над ухом разорвалась бумажная хлопушка. Капитан Воробей нависал надо мной, как лев над обессиленной газелью. Он развёл руками. На губах сверкнула искусственная улыбка, очертившая тени безумства на загорелом лице. — Не потрудишься объяснить, что это, чёрт возьми, было? — процедил пират.

— Моя… вина, — выдавила я, поднимая на кэпа виноватый взгляд. — Голландец… Он… Я думала, он сказал правду! Но он солгал… — Даже в моих ушах оправдание прозвучало смешно. Я ожидала от Джека слов о том, что он разочарован, что я чересчур наивна и неспособна ни на что на свете. Но кэп молчал. Что было стократ хуже.

— По крайней мере, не обо всём, — вклинился голос старпома. Гиббс протянул капитану трубу. — Там, возле скалы. — Джек навёл линзы. Он долго всматривался в указанную точку.

— Бросить якорь. Пошлите шлюпку, не хочу напороться на рифы. Снова, — добавил он, бросив на меня укоризненный взгляд. «Есть, капитан», — кивнул Гиббс, направившись к матросам. Едва я раскрыла рот, чтобы задать вопрос, капитан Воробей обернулся ко мне. — В кают-компанию, живо. Надо поговорить. — И это была отнюдь не просьба. Пусть не прямой приказ, однако пиратский голос звучал безапелляционно.

Я спустилась в кают-компанию, забившись в самый дальний угол в неосознанной попытке укрыться от неминуемо серьёзного разговора. Как назло, из окна рядом открывался прекрасный вид на «Призрачного Странника», устремившегося бушпритом в бескрайнее море. На линкоре спешно убирались оставшиеся паруса, а больше было не разглядеть.

Заворожённым взглядом я уставилась на нос корабля, ни на секунду не прекращая самобичевание. Внутри кипело так много чувств: гнев и злость — то ли на себя, то ли на вёрткого голландца, страх — перед капитанами и их командами, и огромная доля разочарования и сожаления. Кажется, подобные чувства становились незавидно привычными… Конечно, после вечерней беседы вполне резонно было ожидать, что прибытие на Саба или, скорее, уже само пребывание на нём выйдет за рамки романтичного променада. Но не так же сразу! Да, безусловно, затейливой Судьбе в радость вставлять палки в колёса в тот момент, когда ты весело мчишься с горки, убрав руки с руля, в надежде, что всё идет своим чередом. «Ты чересчур наивна для этого мира», — бесстрашно констатировал внутренний реалист. Быть может, это так… Вера в людей, ха! Она сыграла со мной каверзную шутку, от которой я до сих пор не могла оправиться. Да, Кунрад Эйландер тщательно обдумал свой план, благо времени было предостаточно. Нескрываемое презрение по отношению к Джеку делало кэпа излишне недоверчивым к любым словам голландца. Другое дело я. Оказавшись новой фигурой на потёртой шахматной доске после незатейливой и, очевидно, бесполезной рокировки, неужто я и вправду вошла в трюм с горящей надписью во лбу: «Доверчивый человек! Подходите, не толпитесь! Поверит любым вашим словам и будет смаковать лапшу, что вы развесите на его уши!»? Вот уж вряд ли! Но почему тогда смертоносные скалы оказались в месте противоположном от того, где им положено быть?!

Я спрятала лицо в ладонях и застонала. Мысли унеслись в прошлое. Мрачный трюм, пронизанный вонью воздух карцера. На меня смотрели усталые глаза пленника. Он коротко и неторопливо объяснял верный курс, уделяя внимание важным подробностям. Плохое знание английского языка сделало голландца безэмоциональным собеседником, чем-то похожим на робота. Но, правда, в морской науке нет места эмоциям. Светлые глаза в неверном полыхании хрупкого огонька фонаря казались выцветшими, в конец утратившими выразительность. И всё же смотрели прямо. Лишь изредка моряк щурился, потирая их толстыми пальцами. Ложь звучала правдиво, ибо была неторопливо взращена на почве злости, верности закону и желанию если не сбежать, то хотя бы наказать преступников. «Доверчивость — главное свойство глупцов», — пронёсся под бимсами шелестящий голос, вырвавшийся из случайных воспоминаний.

Я тряхнула головой, расправленные плечи отозвались приятным хрустом. Довольно! Мне всего-то не повезло, а женская натура тут же поспешила разыграть трагедию в три акта. Банальная ошибка, к тому же путь — какой-никакой — привёл к нужному месту. Джеку же и настолько не удалось продвинуться, так что без моей помощи всё могло кончиться либо гораздо раньше, либо гораздо хуже. Люди по своей натуре склонны к поиску виноватых, только дай повод. На Тортуге, бредя в одиночестве босая и голодная, я пообещала себе, что не позволю кому-либо упрекнуть меня в слабости или нерешительности. Шестерни событий завертелись, заталкивая обещание в глухие уголки меня. Что ж, пора напомнить об этом и сдержать данное слово. В первую очередь — перед собой.

Теперь я знала, для чего в трюме оказался голландец. За последние дни навалилось слишком много событий, тайн и неожиданных развязок. Я металась меж ними, как потерявшийся ребёнок в гигантском магазине, не зная, кого искать и за что хвататься. Суетливая, рассеянная, сбитая с толку. Эта растерянность, смакуя, поглощала меня, пока я хваталась за новые проблемы, оставляя за спиной кучу нерешённых. Стоило успокоиться, взглянуть на цепочку событий со стороны, чтобы понять, что в сутолоке заветную иголочку не сыскать. И вряд ли ко всем запертым дверям найдется один ключик, поданный на блюдечке. О нет… Терпение, его нужно лишь чуть больше. Как ни странно, но к подобному выводу меня привела утренняя картина. Палуба «Чёрной Жемчужины». Мечущиеся в суетливой беспомощности матросы. Нервные крики боцмана. И непоколебимая фигура капитана Джека Воробья, словно колосс высившаяся над ютом. Его руки твердо держали штурвал. В глазах читалась крайняя сосредоточенность и… уверенность, что коварные скалы не смогут вцепиться в чёрную обшивку корабля.

С приливом решительности воспрянуло с новой силой желание действовать. Однако разговор, которого ещё недавно страшилась, и не собирался начинаться. Я терпеливо вышагивала по кают-компании, подбирая слова, которыми встречу капитана. Время шло. Минуты тянулись долго. Порой раздавался торопливый звук шагов, но он всякий раз стихал в стороннею. «Неужто Джек забыл?» — усомнилась я, когда прошла добрая половина часа. Или, может, одиночное «заключение» теперь стало смягчённым видом наказания? Нет, в словах кэпа не звучала двусмысленность. Скорее, томление в ожидании как раз и было альтернативой страшнейшему наказанию детства: «Марш в угол и подумай над своим поведением!». Я хихикнула весёлым мыслям. Настроение улучшилось, и к приходу капитана я была во все оружия.

Снаружи донеслись лёгкие шаги, но в этот раз их звук не угас в стороне. Дверь с едва слышным скрипом отошла, впуская капитана в каюту. Я встала. Джек, толкнув дверь, остановился у входа, запустив большие пальцы за ремень.

— Мне везёт как утопленнику, — хмуро рассудила я в ответ на вопросительный взгляд. — Таково объяснение, если оно тебе нужно. Я виновата, верно. И в следующий раз буду гораздо бдительней.

Джекки выслушал, слегка склонив голову на бок. Передернув губами, он ответил:

— В этом нет необходимости.

Более на борту «Жемчужины» ни мной, ни Джеком не было произнесено ни слова, если не считать беззлобного: «Болван!», которым пират одарил запутавшегося в канатах матроса. Я беспрекословно следовала за капитаном: на палубу, затем по штормтрапу вниз, в баркас. Тот, повинуясь силе четырёх гребцов, доставил нас к крохотному каменному уступу шириной в пару-тройку ярдов. Он возвышался над водой фута на два и гордо именовался «Берег». От не бог весть какого причала вверх уводила крутая тропинка, обрамленная пышными зелёными шевелюрами кустов. На ней выше по склону солнце освещало статную фигуру капитана Феникса, неторопливо осматривающего открывшийся вид. Уитлокк был спокоен, что-то через плечо объясняя Барто. Увидев причалившую шлюпку, старый моряк толкнул капитана в бок и кивнул в нашу сторону. По тому, как Джеймс неспешно собирает подзорную трубу и спускается к морю, я решила, что пиратские главари уже успели обсудить печальный утренний инцидент, а значит, выяснения отношений или взбучки не последует. Но глаза бывают так обманчивы. По мере того, как Феникс спускался вниз, черты его лица становились резче. Взгляд голубых глаз бегло скользнул по парусникам за моей спиной. Ступив на вылизанный морем камень, капитан «Призрачного Странника» отрывисто задал вопрос:

— И как это понимать? — В голосе звучали нотки крайнего недовольства.

— Боюсь, это моя вина, Джеймс, — тут же вклинилась я. Джек сверкнул глазами и обеими руками указал на меня, как бы предоставляя разрешение продолжить. — Голландец нарочно сказал, что скалы будут лево по борту, чтобы мы неминуемо на них напоролись. И я легкомысленно поверила. А выстрелы… Воспользовавшись суматохой, голландец спрыгнул за борт и скрылся. — Я проглотила нервный комок и, поборов тщедушную трусость, подняла взгляд на Уитлокка. — Что со «Странником»? Он в порядке?

— В полном, — бесстрастно бросил капитан. Его взгляд буравил джекову треуголку, а кэп в свою очередь щурился от солнца, вглядываясь в отвесные вершины берегов с притворным любопытством.

Барто, кряхтя, съехал по краю сочной травы. Заинтересованный взгляд человека, не осведомлённого о положении дел и не особо этим довольного, внимательно прошёлся по лицам. Недоумённо покачав головой, старпом ткнул пальцем в тропинку и, ухмыльнувшись, пожелал лёгкого подъёма.

Джек сорвался с места первым. Плотнее усадив треуголку на голове, капитан Воробей решительно ступил на скользкую тропинку. Скользкую, в прямом смысле. По узкой — всего в пару футов шириной — ленте дорожки давно не топтались ни чьи ноги. Если на ней когда-то и были ступени, то сейчас о них напоминали редкие невысокие кочки. Недавний дождь размыл неутоптанную почву. Сапоги скользили, заставляя судорожно хвататься за низкие кустарники или острые стебли травы. Тропа тянулась вдоль побережья, поднимаясь вверх крутыми пролётами. Лишь изредка попадались пологие или даже ровные участки, где можно было дать ногам отдохнуть. Обрыв, что зиял под нами по левую руку, то выпячивался словно грудь гордеца, то становился идеально ровным, похожим на рукотворную отвесную стену. Несмотря на это продвигались мы быстро. Джек, что возглавлял маленький отряд, шагал с завидным проворством, словно был облачён в лучшее альпинистское снаряжение. За ним следовал боцман с «Жемчужины», кок и трое матросов, затем двое членов команды «Призрачного Странника» и я. Завершал процессию Джеймс Уитлокк. Поначалу подъём казался плёвым делом, но вскоре с каждой минутой шаги давались всё труднее. Ноги будто стянули верёвками, налили свинцом и заставили идти по вязкой смоле. Солнце поднималось всё выше — пот скатывался всё больше, а дыхание срывалось всё громче. Даже несчастная фляжка с водой, что болталась на правом бедре, ощущалась доисторическим монолитом.

Я старалась не думать, на какой высоте и как долго нам придется балансировать на краю пропасти, но завораживающий вид, что открывался с тропы, так и взывал: «Обернись! Взгляни на горизонт…». И я обернулась. Сердце зашлось, даже взгляд слегка затуманился. Усталость, гнетущее пекло ушли на второй план. Воистину от зрелища, что предстало перед глазами, дух захватывало. Казалось, я гляжу на волшебную карту, превосходящую все возможности голограмм. До горизонта — в тот миг особо непостижимо далёкого — расстилалось морское полотно, выкрашенное в градиентные оттенки синего. Непроглядно-тёмное у самого «края земли», но лазурное, словно светящееся изнутри, здесь, повсюду вокруг нас. Внизу, в разинутой пасти бездны, оскалившейся каменными зубьями, словно слюна оголодавшего зверя вскипала морская пена. Она коварно взывала к тем, кто осмелится не отвести взор и подойти чуть ближе к краю. Меж скалистых копий, точно хитрые зверьки, умостившиеся меж зубьев капкана, покачивались на волнах два игрушечных кораблика.

Задержав на них взгляд, я с удивлением нашла два ответа на вопросы, волновавшие с самого утра. Во-первых, стало ясно, отчего понадобилось подходить так близко к острову — ведь куда проще было бы бросить якорь в открытом, безопасном море. Но когда не знаешь, какой приём устроят аборигены, в случае неблагоприятного исхода удобнее укрываться от выстрелов за фальшбортом корабля, нежели за мелким бортиком шлюпки. К тому же, следуя теории неминуемого предательства, преуспевшему в этом нехитром деле будет проще удрать от погони, если до корабля будут считанные ярды, а не мили. А далее — путь в Сан-Роке, который самое быстроходное судно преодолеет без усилий.

Во-вторых… О да, я не сомневалась, что именно Джек Воробей завладеет картой. Он намеренно разглагольствовал о предательстве, говорил, мол, это очевидно. И уж наверняка полагал, что я не замедлю предупредить Джеймса. Каков от этого прок? Как известно, у семи нянек дитя без глазу. Чем пристальнее смотришь, тем меньше видишь. Я, и правда, подумывала пересказать Джеймсу нашу беседу. Но, взглянув с высоты, поняла: Джеку достался достойный противник. «Чёрная Жемчужина» по праву ведущего первой вошла в узкий коридор между скал и стала на якорь в ста-ста пятидесяти ярдах от «пристани». «Странник», шедший следом, предпринял иной манёвр. Я поразилась простоте и вместе с тем гениальности решения Феникса. Он прекрасно осознавал расстановку сил и не тешил себя излишними иллюзиями, тем не менее объявлять войну тоже не было необходимости. Поэтому «Призрачный Странник» бросил якорь дальше от берега, став поперёк прохода. Тем самым «Чёрная Жемчужина» — быстрая и неуловимая — оказалась зажата в капкан между обрывистым берегом, отточенными зубьями скал и правым бортом линейного корабля, который, уверена, отбил бы у конкурента желание атаковать одним лишь видом пятидесяти орудий, готовых сделать залп. Я едва заметно улыбнулась — одним грузом на плечах стало меньше. От цепкого взгляда Джека Воробья ход конкурента не мог скрыться, однако кэп и усом не повёл. Интересно всё-таки, как и где Уитлокку удалось раздобыть сокровище под названием «Странник»?..

— Всё в порядке? — Рука Джеймса заботливо коснулась плеча. Только сейчас дошло, что я застряла на ровном уступе посреди тропы, стеклянным взглядом уткнувшись в море, а отряд тем временем преодолел многие ярды.

— Да, — выдохнула я. Тут же навалилась усталость, ноги окаменели, в горле пересохло. В голове гулко булькала кровь. — Рано помирать, — прошептала я, открывая флягу и делая крохотный глоток. Глубоко и отчасти обречённо вдохнув, я продолжила карабкаться по тропе.

На счастье, адский подъём вскоре кончился. Он занял чуть более получаса, мне же показался мучительно бесконечным. Но, когда уставшее тело наконец приземлилось на равнину, поросшую высокой травой и редкими деревьями, с губ против воли сорвался отчаянный стон. Желто-зелёный простор, испепеляемый солнцем, в точности копировал море, его окружавшее, и то и дело нырял в долины и ущелья, пока не упирался в заострённый хребет. Горные цепочки — изломанные, изрезанные, лишь кое-где свободные от власти джунглей — властно вбирал в себя конусовидный пик вулкана, высившийся над окрестностями на несколько сотен ярдов. «Надеюсь, мы не будем на него карабкаться», — мрачно подумала я, вопросительно поглядывая на пиратов. Отдохнув и разжившись подзорной трубой, я принялась пристально оглядывать открывшиеся просторы. В общем-то, ничего необычного: типичный пейзаж вулканического острова. Гористый рельеф с живописными межгорными долинами, изумрудные акры тропического леса. Восточный ветер гнал к острову стайку серебристых облаков. По крайней мере, стало ясно, отчего голландец был так нужен. Даже если он бывал здесь давно, всё равно знал, где находится поселение. Мы же теперь могли лишь гадать. Островок был слишком мал и неинтересен из-за отсутствия на нём ресурсов, а потому картографы излишнего внимания уделять не стали. А на расспросы в портах времени не было. Про поселение, обособленно уместившееся в этом райском оазисе, казалось, все позабыли. А раз тропинка, ведущая к морю, успела зарасти, аборигены от этого не страдали. С чего вдруг офицера Британского флота, одержимого идеей найти сокровище, понесло в это богом забытое место? Ответ мог быть только один: этот островок не так прост, как кажется. Быть может, мы найдем здесь нечто большее, чем обрывок карты.

К несчастью, чтобы приступить к волнительным поискам стоило определиться хотя бы с тем, в какую сторону держать курс. Раз какая-никакая тропинка существовала и вела к морю, то должно было быть и её продолжение, или начало, кому как угодно, которое указывало путь в деревню. Собравшись с силами, наш отряд разбрелся по обширной равнине, по пояс утопая в зарослях травы. Солнце припекало, несмотря на то что утренний воздух был свеж и легок. Редкие деревья отбрасывали хрупкие тени, и их прохладу покидать не хотелось. Изогнутой цепочкой похожей на тело змеи, на расстоянии тридцати ярдов друг от друга мы прочесывали местность, продвигаясь к восточному хребту. Здесь он поднимался на высоту не более трёхсот ярдов, но мысль, что, скорее всего, нам придется через него перевалить, не вызывала восторга. Экстремальный туризм подобного рода был мне в новинку, и неподготовленный организм встречал тяготы скалолазания без особого энтузиазма.

Я шла посередине, как бы разделяя команды «Странника» и «Жемчужины». На подъёме и привале ощутимо чувствовалась напряжённая атмосфера, чему был виной, очевидно, мой промах. Я пообещала себе не уделять этому излишнее внимание, но мрачные взгляды подопечных Джека, безмолвие, в котором началось наше путешествие, и холодные глаза обоих капитанов действовали угнетающе. Поэтому я брела, отстранившись ото всех. Взгляд уткнулся в зелень под ногами, отрешённо скользя по резным листьям. Интересно, думала я, добрался ли Кунрад Эйландер до берега? Если скала-парус — единственное место, где можно высадиться на остров, зачем он спрыгнул так рано? Неужто «Жемчужина» вошла в зону скал слишком рано, и ему пришлось действовать не по плану? Несмотря на устойчивое чувство злости, поступок голландца вызывал у меня восхищение. Всё-таки надо быть достаточно храбрым, чтобы хладнокровно вести пиратов к неминуемому, почти неминуемому крушению. Или, может, это и не отвага вовсе, а отчаяние, и Эйландер не поверил словам о грядущем освобождении? Что ж, как бы там ни было, я буду рада, если он спасся, только, конечно, при условии что он не станет путать нам карты. К счастью, он и не знал того, что мог бы разгласить. Хотя явившийся в поселение пленник, похожий на призрака и орущий, что к острову прибыли пираты, — не самый благоприятный исход.

Тем временем местность под ногами начала медленно подниматься. Всё чаще попадались камни и булыжники. Луговая трава переходила в тропический лес. Мне жутко не хотелось забираться в заросли, но, когда слева послышался крик боцмана, мистера Бэтча, интуиция подсказала, что «не мой день» только начинается.

— Можно канаты перекинуть, — пожал плечами матрос со «Странника».

— Ага, а заодно с ними и того, кто там привязывать их будет, — язвительно подметил его коллега с «Жемчужины». Мы стояли на краю ущелья, у гнилых опор, к которым раньше крепился подвесной мост. Уцелевшие доски пошатывались на истлевшей верёвке пятью ярдами ниже. Раньше по каньону протекала река, несущаяся с гор. Теперь же о ней напоминали лишь вылизанные водой камни в туманной глубине расщелины.

Я приблизилась к краю. «Знаете это чувство, когда стоишь вот так, на краю обрыва?..»

— Может, обойти? — впервые подала я голос. Пираты обернулись, словно только заметили моё присутствие.

— Обойти? — с издёвкой повторил матрос по имени Роуз. Так его прозвали за то, что он как-то пьяным уснул в розовых кустах, а потом ещё неделю сесть не мог — причинное место ему повредили колючки и взбешённые таким наглым вторжением пчёлы. — Это река, — воскликнул он с таким нажимом, будто объясняет цвета дальтонику, — она текла с самой горы! — И грязный палец тыкнул куда-то в сторону леса.

— Знаю, — ощетинилась я. — У любой реки есть брод!

— У нас нет на это времени, — прервал Джеймс. До этого он молча осматривал противоположную сторону расселины. — Как и на споры. Сбежавший голландец может поднять шум. — Что-то прикинув в голове, капитан Уитлокк приблизился к боцману. — Мистер Бэтч, дайте трос.

Бегло глянув на своего капитана, боцман скинул с плеча бухту каната и передал Джеймсу. Тот, бросив мельком взгляд на деревья, ловко смастерил самозатягивающийся узел. Подойдя к самому краю, так что вниз полетели мелкие камушки, пират взял в руки петлю и стал раскачивать. Проследив за его сосредоточенным взглядом, я увидела на той стороне ствол дерева, похожий на обломок стеньги. Петля, набрав скорость, вырвалась из пиратской руки и устремилась вперёд, но, не достигнув и противоположного края, со свистом ушла вниз. Джеймс терпеливо наматывал трос. В ширине ущелье не было велико — не более семи-восьми ярдов. За второй попыткой, расслабив кольца бухты и дав концу больше свободы, Феникс вновь запустил петлю в воздух. Канат взвился подобно анаконде, кидающейся на свою добычу. Широкая петля сбивала точность полёта, но тяжёлый узел вовремя потянул её вниз, и верёвка сумела зацепиться за острый конец бревна. Послышался вздох облегчения. Несколько раз трос пустили волной, и петля полностью охватила ствол. После проверки дерева на прочность, канат привязали к толстым ветвям красного дерева, и все вновь дружно столпились у обрыва.

Я глядела вниз и понимала: эта переправа будет последним, что я сделаю в жизни. Надо сказать, моряки тоже оптимизмом не лучились. Джеку, уже исследовавшему все прелести полётов с подобных высот, эта идея не нравилась больше всех.

— Ну-с, и кто пойдет первым? — доброжелательно улыбнулся Джекки, поглядывая на остальных. Прошло пять минут, проведённых в молчании и заворожённом созерцании дна пропасти. Мы глядели в лицо смерти и будто пытались отсрочить ужасный момент.

— Нет смысла идти всем. Сначала надо узнать, куда ведёт эта дорога, да и есть ли она вообще, — рассудил Уитлокк.

— Чудесная идея! — «Жемчужная» составляющая отряда дружно отступила от края. Матросы со «Странника» одарили их презрительными взглядами.

— Я вообще — кок! — возмутился похожий на клотик моряк. — Я тут только из-за воды! — И, взяв самоотвод, корабельный повар примостился на корнях дерева, подальше от обрыва.

Уитлокк раздражённо закатил глаза и рывком скинул китель. Я непонимающе вытаращила глаза. Он же не?..

— Капитан… — недоумённо выдавил матрос — высокий мужчина с пепельными волосами и чёрными глазами. На его лице отражалось то же выражение, что и у меня.

— Всё в порядке, Арнольд, — кивнул Уитлокк, обвязывая себя оставшимся концом каната. Да, вышло что-то вроде страховки, но, если он сорвётся, удар о скалистую стену не обойдётся простыми синяками. Я впала в ступор, меж тем отчётливо сознавая, что должна остановить это безумие.

— Капитан! — уже решительнее прозвучал голос пирата. — Давайте лучше я. — Мужчина крепко ухватился за трос.

— Отставить! — Голос капитана не оставлял возможности для неподчинения. Матрос нехотя отпустил канат и отступил на полшага. Тут его взгляд обратился ко мне, словно ища поддержки.

— Джеймс! — Я подскочила к нему, мёртвой хваткой впиваясь в руку. — Не надо! Это самоубийство! — Во фразе звучали истеричные нотки, но мне было плевать.

— Диана. — Перед моим лицом возникли уверенные и совершенно спокойные ясные голубые глаза. Они смотрели мягко. Эта безмятежность крохотным огоньком зажглась где-то внутри, как по волшебству. Уитлокк взял меня за плечи и не спеша отвёл от края. В ушах всё ещё звучало моё собственное имя, произнесённое как гипнотическое заклинание. — Послушай, всё будет хорошо. Раз уж начал, надо довести до конца. Ничего не случится. Да? — Феникс ободряюще улыбнулся. Я отчаянно закивала, борясь с застрявшим в горле комом. Подмигнув, Уитлокк решительно шагнул к краю.

Вниз вновь полетела мелкая галька, и десятки маленьких эхо разлетелись по ущелью. Повиснув на канате сначала на руках, Уитлокк продвинулся на несколько футов вперёд, а затем закинул ноги. Помедлив несколько секунд, словно прислушиваясь к телу, мышцам, пират двинулся дальше, попеременно меняя положение рук и ног. Прижав ладони к губам, я не сводила глаз с зависшей над пропастью фигуры. Казалось, это я шагаю по канату над бездной — сердце застряло где-то в горле, а вместо дыхания слышались рваные вздохи астматика. И всё же Джеймс достаточно уверенно продвигался к противоположному краю и преодолел больше половины пути. Канат начал раскачиваться. Бэтч и ещё двое матросов ухватились за трос, чтобы уменьшить амплитуду. Пока всё внимание сосредоточилось на движущейся фигуре, никто не заметил, как постепенно натянулся страховочный конец. В последний момент Уитлокк сам почувствовал, что трос больше не даст ему двинуться. Все замерли. Я видела, Джеймс уставал. Руки его побледнели, зубы стиснулись. До земли оставалось около пяти футов, но страховочная верёвка не позволяла лезть дальше. Зависнув на одном месте, Феникс попытался посмотреть, что ему мешает. Тяжело дыша, он крикнул:

— Руби!

Боцман, недовольно качая головой, резко вытащил палаш и замахнулся. Тут его рука зависла в воздухе. Тросы натянулись, более слабый вначале страховочный конец обвился вокруг основного. Небольшой промежуток был лишь у самого дерева. Бэтч направился туда.

— Погоди. — Джек вклинился между ним и стволом, ощупывая узел. — Конец слишком короткий. Если обрубить, то от натяжения он может выскочить из узла.

— Живее! — прикрикнул Уитлокк. Я буквально чувствовала, как силы покидают его.

— Вот, надо держать этот, — командовал Воробей.

Джеймс на секунду прикрыл глаза. Я неотрывно глядела на него, возня за спиной отошла на второй план. Собравшись с силами и часто дыша, Уитлокк левой рукой суетливо потянулся к ботфорту и быстро извлёк кортик. Острый металл поймал лучи поднявшегося солнца. «Зайчики» ослепили глаза. Резким движением Феникс занёс лезвие под натянутую на груди верёвку. Растительные волокна легко поддались стали, и страховочный трос ухнул вниз. Зажав клинок в зубах, пират ухватился за канат обеими руками. Ветви деревьев, как назло, расступились, и солнечные лучи ослепляли — Джеймс двигался почти вслепую. В какой-то момент пальцы правой руки скользнули вниз, мимо троса. За спиной дружно ахнули. Крик застрял в горле. А глаза сумасшедшим взглядом провожали летящий в пропасть кортик. Злобно прикрикнув, Уитлокк с невероятной скоростью преодолел оставшийся отрезок и, наконец, спрыгнул на землю. Ноги его не удержали, и пират привалился к обломанному стволу, отирая пот со лба.

Вздох невероятного облегчения сорвался с губ. Я качала головой, оглядывая, казалось бы, бесконечный канатный путь. Наши взгляды встретились. Джеймс светло улыбнулся и ободряюще кивнул. Я провела рукой по лицу. Против воли загорелась счастливая улыбка. Ох уж эти парни! Им бы вечно геройствовать!

Восстановив силы, Феникс махнул рукой, и густая зелень джунглей быстро скрыла его из виду. Мы остались ждать, рассевшись на толстых корнях. Джек прикрыл глаза треуголкой и, откинувшись на дерево, похоже, дремал. Матросы «Жемчужины» затеяли игру в ножички, а команда «Странника» с восхищением и некоторым скептицизмом обсуждала капитанскую выходку. Недовольство у матросов вызывало не столько то, что капитан Феникс решился на столь небезопасную авантюру — ведь неизвестно, что хуже: переход над бездной или блуждание по тропическому лесу, — сколько то, что проделывал он это в одиночку, без верной команды. У меня в голове вертелось множество разных мыслей, большинство из них кочевало из крайности в крайность: безбашенный герой — таков итог эмоциональных переживаний. И всё же в некоторой степени я была горда, что столь славный пират пополнил разбойничьи ряды не без моей помощи. Но постепенно эмоции улеглись, становилось скучно. Трусоватость команды «Чёрной Жемчужины» неприятно поразила и разозлила меня, поэтому, демонстративно задрав нос, я присоединилась к морякам со «Странника».

Вот так попросту общаться с членами этой команды не приходилось. Если, конечно, не считать драки в таверне. К тому же там мне довелось внедриться в офицерские круги, в то время как с матросами дела обстояли иначе. Арнольд поделился, что поступок капитана Уитлокка его не удивил, скорее, озадачил — ведь Феникс отличался не только определённым бесстрашием, но и завидной рассудительностью. Сейчас же он ввязался в это рисковое дело, по его мнению, без видимых причин, «словно сам чёрт несётся за ним с раскалёнными вилами». Странно, но доля истины в словах моряка звучала. Голландец вполне мог добраться до деревни и поднять суету, но при двух условиях: если, во-первых, сумел выбраться на сушу в другом месте, а во-вторых, действительно знал путь в селение. И даже при этом вряд ли бы ему удалось прийти туда раньше нас. В остальном обитатели «Призрачного Странника» оказались неразговорчивыми собеседниками.

Ожидание тянулось мучительно долго. От скуки начало урчать в животе, а кусок сухаря, поглощенный после подъёма, ощущался лишь как раздражающая приманка. От голода, конечно, страдать не приходилось, но и пышными яствами камбузы кораблей похвастаться не могли. Последний человеческий ужин в таверне Сан-Хуана вспоминался с теплотой и сожалением. Безвкусные похлёбки и ежедневные сухари мог разбавить лишь ром на «Жемчужине» и вино на «Призрачном Страннике». Ужинать в компании капитана Воробья мне ещё не приходилось, а Уитлокк питался наравне с командой, объясняя тем, что капитан — такой же человек, как и все. С каждым днём мне становилась всё понятнее та готовность, с которой пираты «Призрачного Странника» шли за своим капитаном.

Полуденная сиеста вынуждена была компенсировать ночной недосып, поэтому, погрузившись в размышления, я постепенно задремала. Прошло часа три, не меньше. Я вздрогнула, услышав звонкий хруст ветки под чьими-то ногами. Все насторожились. Взгляды обратились к кустам папоротника вверху по склону. Шорох доносился всё явственнее. Кто-то приближался. Пираты предупредительно положили руки на оружие. Вот за листом пальмы мелькнуло что-то белое. Джек медленным движением сдвинул треуголку на положенное место, не сводя глаз с тропических зарослей. Я увидела, как его правая рука отпустила эфес сабли.

— Ну и видок у вас. — Совсем не впереди, а с запада, почти откуда мы пришли, появился Джеймс Уитлокк. Я обрадовано вскочила, отгоняя остатки дрёмы.

— Быстро дошёл, — подметил Воробей.

Уитлокк кивнул и указал вверх по склону.

— Там брод был. — Взгляд многозначительно обратился к мистеру Роузу, ещё недавно осмеявшему подобную мысль. Я самодовольно усмехнулась.

Помимо подтверждения догадок новости оказались, скорее, хорошими. Тропа действительно существовала. Сейчас её с трудом, но всё-таки можно отыскать. Ровной и несложной дорогой она ведёт через хребет. Переходить Уитлокк не стал, лишь поднялся на вершину. Примерно в двадцати милях от подножия хребта виднелись крыши деревни. Но эти двадцать миль пролегали сплошь по открытой местности, любезно согреваемой тропическим солнцем.

— Следует собрать отряд. Человек пятнадцать, не больше, — рассуждал Уитлокк, — чтоб местных не напугать. Сегодня перейдём через хребет и заночуем в долине. В деревню пойдём не всеми, пусть кто-то останется в лесу: ни к чему лишнее волнение. Найдём Смолла, заберём карту — но сделаем это без пальбы и кровопролитий. По возможности.

— Найдём, заберём… Ты так уверен, что местные нам обрадуются? — усомнился Джек.

Джеймс на секунду задумался.

— Поступим по-старому, — пожал он плечами. — Нанесём ему светский визит.

Джек не удержался и хохотнул. Уитлокк нахмурился. Вопросительный взгляд требовал объяснений.

— Ну, конечно, — усмехнулся кэп, разводя руками, — вас, благородных, ведь никто не заподозрит! — В голосе звучал нескрываемый сарказм. — А старина Джек пусть сидит в кустах, чтоб не мешался, верно? Только ты упустил ещё один момент. — Воробей наклонился вперёд и вкрадчиво произнёс: — Последняя весточка с острова пришла десять лет назад. А ещё в деревню устремится сбежавший голландец, чересчур упёртый, надо заметить. Смекаешь?

— Вообще-то это два момента, — не удержалась я, за что получила в ответ раздраженный взгляд.

— У тебя есть план получше? — прямо спросил Феникс.

Джек едва заметно скис.

— Ладно, будь по-твоему, — в размышлении произнес кэп. — Ну, почти. Я, дорогие мои, пойду с вами.

— Это в качестве кого же? — вопросила я, скрестив руки на груди. Джек перевёл на меня серьёзный взгляд. Затем его лицо медленно просветлело от улыбки, и пират развёл руками:

— Вашего проводника.

Спорить дальше было бесполезно. Отряд разделился. Матросы «Жемчужины» и кок отправились на поиски пресной воды, запасы которой никогда не были лишними. Боцман на пару с мистером Арнольдом были посланы обратно на корабли с ценными указаниями от капитанов. Тем временем оставшиеся — пиратские капитаны, я и молчаливый матрос со «Странника» — поднялись выше по склону. Местность выровнялась, глубина ущелья сошла на нет. Вдоль высохшего русла тянулись заросли пальм, обвитых лианами толщиной с руку. Повсюду яркими пятнами сверкали кусты олеандра и гибискуса. Со скалистых уступов сползали плющи с малиновыми и жёлтыми цветами. Среди древовидных папоротников и огромных листов фикусов примостились пышноголовые банановые деревья. Над головой пронзительно верещали обезьяны, и покрикивали голосистые попугаи. Как и обещал Уитлокк, тропа приятно удивила своей простотой. Петляя массивными изгибами, она плавно поднималась на вершину хребта. Дождавшись пополнения, увеличившийся в размерах отряд двинулся через перевал и дальше — вниз. Поначалу, пока кроны деревьев снисходительно укрывали нас от солнца, дорога и впрямь не казалась тяжкой. Но с каждой минутой становилось всё жарче, а на пути, как назло, не попалось ни единого озера или захудалого родника. Вершины мы достигли, на удивление, быстро, наверное, помогло обещание скорого привала. Спуск же дался гораздо труднее. Дорога, едва различимая среди бескрайних зарослей папоротника и высокой травы, была сплошь усеяна мелким гравием, который предательски ёрзал под сапогами, создавая ощущение, будто идёшь по отполированному льду. За всё время с моряцких уст слетало крепкое словцо не один десяток раз. Мне посчастливилось идти налегке и в отличие от большинства мужчин не тащить на себе ничего. Хотя и без этого выдержать шустрый темп закалённых штормами пиратов оказалось делом не из простых. Обливаясь потом и облизывая пересохшие губы, чтобы сэкономить драгоценную воду, я по инерции тащилась в голове отряда, едва переставляя ноги. Каждая коряга, кочка или камень, встретившийся на пути заплетающихся ног, повышал уровень раздражения, и с каждым препятствием я проклинала этот остров по новой. Про себя, конечно же. У меня не было привилегии на капризы, поскуливания и стенания в какой бы то ни было форме. Как говорится, меня никто не заставлял, а кроме того надо держать марку, раз набиваешься в ряды пиратов.

Ранним вечером мы наконец перевалили через хребет и, углубившись немного в чащу по направлению к деревне, стали лагерем. Некстати подоспел кок и матросы, что ушли на поиски воды, с безрадостным сообщением: кроме рома пить на острове нечего. Увидев отражение паники в моих глазах, Джеймс с доброй улыбкой протянул свою фляжку: «Ничего, я обойдусь». Смутившись до покраснения кончиков ушей, я благодарно кивнула, цепляя флягу к поясу.

Когда по острову расползлись синеватые сумерки, в лесу затрещали ночные насекомые и завели перекличку неугомонные птицы, на крохотной поляне между подкрученных пальм плясал приветливый огонёк костра. Над ним, впитывая аромат дыма и покрываясь корочкой, вертелась тушка кабана. Пираты расселись вокруг костра, перекидываясь шутками и свежесобранными фруктами. Усталость сошла, чувствовалась лишь приятная ломота в костях, а пляшущее пламя в дуэте с шумом ветра в кронах успокаивало нервы. Командные различия практически стёрлись в ожидании вкусного ужина. Аромат копчёной свинины будоражил желудки, в которых одиноко булькал ром. Пока кок нервозно прокручивал вертел, подбадриваемый несмолкаемым «Ну скоро там?», захмелевшие пираты затянули песню про моряка Джимми, что поймал русалку и решил сделать своей женой. Джек с улыбкой наблюдал за подчинёнными, пальцы, поблескивая изумрудами перстней, довольно постукивали по бутылке.

Я спокойно грызла фрукт, похожий на гибрид папайи и грейпфрута, сидя чуть поодаль, когда взгляд приметил одинокую фигуру Феникса. Капитан стоял в тени костра, освещаемый холодным светом луны. Поднявшись, я протиснулась меж моряков, стараясь не привлекать внимания.

— Не помешаю? — Ноги едва не зацепились за чёрный камень, предательски укрывшийся под ковриком из мха. С достоинством преодолев препятствие, я поднялась на выдающийся из земли монолит. Он словно нависал над поляной, а в просвете между деревьями открывалось крохотное окошко с видом на узкую полоску моря. На горизонте ещё пламенела лента заката, а прямо над нами повисли хрусталики звезд.

Джеймс слегка повернул голову и жестом пригласил присоединиться. Я тихо встала рядом. Взгляд Уитлокка задумчиво устремился вдаль.

— Извини, — негромко заговорила я, — но мне всё не дает покоя… — Пират обернулся. — «Странник» не пострадал сегодня утром? — виновато спросила я.

Он отрицательно покачал головой.

— Ничего серьёзного. Стрингера выдержали удар. Барто сказал, есть пара крупных царапин на обшивке, но они не сквозные. — Улыбнувшись, капитан добавил: — Корабль спасло моё плохое командование — толстый слой ракушек на днище. Боцман давно сказал, что пора бы почистить, но килевание — дело непростое да и не особо любимое, а с этими картами… — Джеймс со вздохом умолк. Заложив руки за спину, он остановился взглядом на тёмном переплетении ветвей.

Я беззвучно вздохнула следом: груз с души почему-то не спал. И уже вроде бы с самобичеванием покончено, а что-то мерзко-гадкое всё ещё грызло душу. От завтрашнего дня будет многое зависеть. Даже среди пиратов рациональный подход чаще преобладал над методом тыка. «Куда лучше бросаться в погоню, зная, что за тобой не пустятся следом и не будут стрелять в спину», — как-то раскрыл простую истину старик Барто.

— Что с тобой? На тебе лица нет, — обеспокоенно произнёс Джеймс. Я попыталась отделаться улыбкой, но требовательный взгляд заставил ответить.

— Я размышляла насчёт завтра… Пожалуй, мне лучше остаться. — Уитлокк открыл рот, чтобы запротестовать, но я не дала сказать. — Сегодня я всё испортила. Снова. И не в первый раз. Я словно создана для того, чтобы рушить все планы. Так, где гарантии, что завтра всё пройдет иначе?

Уитлокк развернулся всем телом. Его губы растянулись в доброй улыбке, в улыбке наставника.

— Ты не права, — мягко возразил он. — Этот мир чужд тебе, и потому ты словно ребёнок, который учится ходить. Тебе необходимо стать на твердые ноги, а для этого, да, придётся несколько раз упасть.

Губы невольно тронула улыбка. Однако я часто закачала головой.

— Ты, наверное, прав, но… Прости, Джеймс, твоё спокойствие, с которым ты принимаешь меня и мои… россказни о будущем…

— Я понимаю тебя, — просто ответил он.

Я вздохнула.

— Вряд ли…

— Нет, бесспорно, за моими плечами не лежит удивительный мир грядущего, в котором, я уверен, есть то, что мне сейчас даже трудно вообразить. Но точно так же, как ты, недавно и я шагнул в новую для себя реальность. Я жил иллюзиями о жизни. Далёкими от истины. То, что недавно было чёрным, вдруг обернулось белым и наоборот. Меня словно выбросило на берег иного мира, в котором привычные идеалы рушились каждый день. Я понимаю твоё смятение, ту жажду, с которой ты готова бросаться в очередное приключение, и то досадное чувство, словно не хватает чего-то важного, которое возникает в моменты одиночества. И, конечно, мне знакомо ощущение собственной никчёмности, что изматывает после каждой ошибки. Поверь, я знавал и худшие времена. Тебе лишь нужно немного времени, чтобы привыкнуть, и понять, что не следует играть чью-то роль, чтобы чувствовать свою значимость. Нужно просто примириться с другой реальностью и быть собой. Ты и не заметишь, с какой легкостью мир изменит тебя сам.

Я неотрывно глядела в его светлые глаза, в которых плясало отражение пламени, и буквально чувствовала, как произнесённые слова оседают внутри. Разум воспринимал каждое слово подобно придирчивому оценщику, рассматривающему редкий камень. Я ненавидела речи успокоения. Они зачастую призваны сказать то, что ты хочешь услышать. Долгие, пространные, витиевато они всегда пытаются убедить тебя в одном и том же — всё будет хорошо. А так ли нужно это слышать? В попытке помочь люди часто твердят, мол, жизнь подобна зебре, и чёрные полосы рано или поздно закончатся. Нужно лишь потерпеть. Но Уитлокк говорил о другом. Он так ясно понял то, чего я не сказала, в чём не признавалась и самой себе. И убеждал лишь в одном — что не стоит сопротивляться и пытаться быть кем-то, кто чужд тебе.

— Вот почему я люблю эту реальность и ни за что не уйду, — спустя пару минут произнесла я. — В моём мире людей интересуют совсем иные вещи… — Брови Джеймса недоверчиво приподнялись. — Ну ладно, — сдалась я, — ценности — богатство и счастье — со временем меняют лишь форму, но не содержание, да. Но, поверь, человеческие души с каждым витком времени всё дальше друг от друга, — печально закончила я.

— Настолько, что некоторые из них сбегают в тёмное прошлое, — остроумно заметил Уитлокк. Я улыбнулась, но слова вызвали какой-то странный отголосок в душе.

— Иногда светлое будущее бывает гораздо темнее.

— О чём ты? — недопонял Уитлокк.

Я на секунду задумалась, подбирая объяснение.

 — Ну, знаешь, в том времени, откуда я, есть множество вещей, дивных вещей, о которых я даже сейчас вспоминаю с ностальгией…

— Как аспирин?

— Ага, — одобрительно улыбнулась я. — Но, кажется, стократ больше того, чему бы лучше не существовать. Ещё одна причина, по которой мне так дорог этот мир, — люди. Здесь есть место чести, отваге, верности принципам, закону, Кодексу. А там… у человечества будто не осталось ничего, кроме жажды власти и денег.

— Прости, но, по-моему, ты идеализируешь, — возразил Феникс. — Взгляни на нас: мы рискуем собственными жизнями в погоне за сокровищем, а сам пиратский промысел — что же он, если не жажда наживы?

— Многие становятся пиратами не ради богатств, а ради свободы, — заметила я.

— Многим просто не остаётся другого выбора, — покачал головой пират.

Я сдалась и всплеснула руками.

— Хорошо. Дай мне время, я найду слова, чтобы объяснить, что имела в виду. — Передёрнув плечами, я добавила: — Всё равно люди здесь, и вправду, более живые и настоящие. — Джеймс слегка улыбнулся. — И мудрые, — победно закончила я.

Обрадованный гомон со стороны костра возвестил, что ужин, наконец-то, готов. Обернувшись, я приметила кэпа, с интересом наблюдающего за нами. Едва наши взгляды пересеклись, Джек напустил безразличный вид и увлёкся поеданием свинины.