Нереальная реальность: Тайна треугольника (джен)

Привычный шум крови в голове вдруг сменился тишиной. Именно по ней я поняла, что окончательно пришла в себя. Веки были столь тяжелы, что не удалось поднять их с первого раза. Слух напрягся. Скрипело дерево, что-то наверху негромко постукивало. Пахло ромом и пылью. Я прислушалась к себе — болела каждая клеточка, за исключением, пожалуй, ушей. Что ж, значит, хоть концы не отдала. Да и, похоже, опция «Бессмертие» в этот раз не подключена. Надеюсь, возможности проверить это у меня не будет. Организм не переставал удивлять пределами выносливости, и каждый раз, когда казалось, все ресурсы на исходе, утром во мне вновь оживал человек.

Пролежав ещё несколько минут, я наконец разлепила глаза. Щуриться не пришлось — сквозь маленькое мутное окошко рассеивался свет с серого неба. Оглядевшись, я обрадовано присвистнула, опознав каюту на борту «Черной Жемчужины». Стиснув зубы, я села, и лицо мгновенно исказилось гримасой боли. Рука, потянувшаяся к невообразимо тяжелой голове, коснулась повязки, что охватывала лоб. Немного привыкнув к новой, хотя вернее сказать, потрепанной себе, я сделала глубокий вдох, становясь на истерзанные в кровь ноги. Тело ответило звонким похрустыванием косточек на непривычную легкость — без пыточных туфель и слоеного пирога-платья. Стараясь не думать, кто снимал его с меня, я бегло оглядела скромное нижнее платье и поплелась на дек. Ступать было больно, к тому же каждый шаг отзывался в голове слоновьим прыжком. Уже у трапа с верхней палубы слышались возбужденные мужские голоса, увлеченные жарким спором.

— Твои выходки могли всем стоить жизней! — наступал капитан Уитлокк.

Джек Воробей снисходительно фыркнул.

— То-то все твои зазубренные планы всегда срабатывают.

Феникс пронзил оппонента гневным разгоряченным взглядом.

— Напомни-ка, чьими стараниями на нас ополчились солдаты? — язвительно спросил он.

— Ха! — парировал Воробей. — А устроить в городе беспорядки, чтобы вытащить барышню из тюрьмы? Отличный план! — Джеймс не успел ответить. — Ох, погоди, это бы не понадобилось, если бы кто-то не решил прятать жизненно необходимую карту у бабы под юбкой.

Эта реплика заставила Уитлокка замереть на несколько секунд, чтобы примириться с яростью и явным желанием придушить Воробья одной левой. Капитаны бушевали на полуюте, а на шкафуте, привалившись к борту, за этим хладнокровно наблюдал мистер Гиббс. Немногочисленные члены команды были увлечены не меньше спорщиков, поэтому моего появления никто не заметил.

— И долго они так? — спросила я у Гиббса. В горле пересохло, и голос походил трение наждачной бумаги о грубую деревяшку.

— Уже успело надоесть, — отозвался старпом. А потом, словно опомнившись, шокировано глянул на меня.

Покачав головой, мол, не спрашивайте, я медленно двинулась к разъяренным пиратам, попутно оглядываясь по сторонам. «Черная Жемчужина», убрав паруса, легла в дрейф. Небо затянули хмурые облака сплошной серой стеной. Где-то далеко на горизонте маленькой точкой маячил оставленный нами кусочек земли.

Тем временем спор всё продолжался, с каждым словом набирая обороты. Внутри же меня не было ни одной струны, которую бы трогала эта картина. Голова превратилась в африканский барабан во время языческого обряда, и лишние крики отзывались в душе эхом раздражения и сарказма.

— Не надоело? — сухо поинтересовалась я, поднявшись на палубу полуюта. Спор оборвался на полуслове. Две пиратские головы обернулись ко мне с недовольством, с каким смотрит король на слугу, помешавшего трапезе. Ус капитана Воробья дрогнул, когда шоколадно-янтарные глаза бегло оглядели меня. А на лице Джеймса былая раздраженность сменилась излишней серьезностью. — Когда последует драка? — Я саркастично приподняла брови, разбавляя вопросом молчание.

— Уже не интересно, — бросил Джек, закатив глаза.

— О, а я бы с радостью. — Я недовольно воззрилась на спорщиков, скрещивая руки на груди.

— Есть повод? — Кэп прищурил глаза. Его лицо едва заметно посветлело от улыбки.

— О, — протянула я, — множество. — Воробей приподнял брови, а Уитлокк поднял внимательный взгляд. — Значит так, с этой минуты вы оба запоминаете раз и навсегда: я — человек, не марионетка! Хватит обращаться со мной, как с куклой!

— Даже во благо? — уточнил Джек.

— Во благо? — Я всплеснула руками. — Да ты просто использовал меня! Привел к Инь Яню и заставил проговориться!

— Случайные слова всегда убедительнее, — парировал кэп, пожав плечами.

— Протащил по непроходимым джунглям!

— Чтоб добавить решительности и капельку яда.

— Нацепил вонючую рясу!

— Монашкой тебе идет.

— Толкнул под лошадь!

— Это был не я.

— Отдал в руки этих истязательниц, что едва кожу с меня не содрали в своей бане!

— Так вот где вы пропадали?

— Вытолкнул из окна!

— Так быстрее.

— Скинул со стены!

— Ты же не ушиблась.

— Да ты… Да ты!.. Ты выстрелил в меня из пушки!

— Дорогуша, не драматизируй, это же был просто порох.

Я хотела ещё возмутиться, но обвинения внезапно кончились. Грудь часто и гневно вздымалась, воздух шумно покидал легкие, глаза сверкали недобрым огнем. Но выразить в словах — не получалось. Джек Воробей в тот момент был само спокойствие: хоть шаолиньских монахов приглашай смотреть на образец. Он небрежно барабанил пальцами по широкому ремню, безмятежно и со снисходительной улыбкой глядя на меня из-под прищуренных глаз. Я проглотила ком обиды, подходя к кэпу совсем близко:

— Так значит, карта — важнее всего? — Я глядела прямо в пиратские глаза, стараясь за каждым блеском радужки, за каждым дрожанием зрачка разглядеть истинные мысли капитана.

— Какая разница, — не отводя глаз, заговорил Джекки, — нет важности в том, чего у нас нет.

И только тут до меня дошло, из-за чего возник этот театр боевых действий. Истина открылась из-за замеченного краем глаза понурого вида Джеймса Уитлокка: ей-богу, копия картины «Опять двойка». С каменным лицом, все так же пронзая кэпа взглядом, я запустила ладонь в лиф платья, ловя пальцами теплый кусок пергамента. Карие глаза тут же загорелись, и, думаю, Джеку стоило немалых усилий не отвести взгляд и не проследить за моей рукой. Изящно достав карту, я прилепила её к пиратской груди чувствительным ударом, ощущая под пальцами учащенное биение сердца. Некоторое время мы просто глядели друг другу в глаза, пока наконец Джекки, наклонившись ко мне, не пропел бархатным голосом:

— Сколько же в тебе секретов? — Теплое дыхание коснулась уха, и я едва успела поймать счастливую улыбку, чтобы она не сдала меня с потрохами. Кэп положил руку поверх моей ладони. Карта медленно выскользнула сквозь пальцы. Отстранившись, я уже громче спросила:

— Не так уж все плохо, да? К счастью, общим мнением решено не питать к… бабам особого доверия, так что, Джеймс, — я искренне улыбнулась, — ты спас наш маленький отряд. — Феникс, мрачнее тучи, на мои слова лишь слегка качнул головой.

Карие обольстительные очи сверкали довольством, а сквозь шикарные капитанские усы проглядывала лукавая улыбка. Торжественно затаив дыхание, Джек медленно развернул хрупкий и невероятно драгоценный клочок бумаги. Дружно мы склонились над пергаментом в молчаливом удивлении.

— И это всё? — наконец возмутился кэп, вертя карту во всех возможных плоскостях. — Ты ничего не перепутала?

— Пфф! — кратко ответствовала я, закатив глаза.

— Чтоб мне дьяволу в карты проиграться, здесь явно чего-то не хватает! — Джек приблизил карту к глазам, затем отставил на вытянутую руку. — Например, координат, ориентиров, параллелей или хотя бы какого-никакого названия, на худой конец!

Джеймс устало вздохнул.

— Что же, нас провели? Мы отхватили кусок карты, но явно не тот.

Уровень сарказма и раздражения вновь достигли апогея. Я положила руки на плечи пиратам, так чтобы хватка ясно чувствовалась.

— Закройте глаза и представьте, сколько усилий каждый из нас положил, чтобы достать этот полуистлевший кусок пергамента. Представили? А теперь призовите всю изобретательность и смекалку, коими вас одарил бог, и разгадайте, что, черт возьми, это значит. Иначе, клянусь бакенбардами мистера Гиббса, я утоплюсь в собственных слезах отчаяния. — Меня уже тянуло на нервный хохот, а вот две пиратские головы, синхронно обернувшиеся ко мне, отражали искреннюю обеспокоенность.

— Дорогуша, тебе стоит немного отдохнуть, — заботливо подметил Джекки. Я резко опустила руки.

— Да, — подхватил Джеймс, — ты очень бледна, тебе лучше прилечь.

Проведя рукой по пульсирующей болью голове, я смиренно спустилась вниз, в каюту, попутно вздыхая от массы неприятных ощущений. Тут же принесли скудный паёк из фруктов, сухарей и воды. Желудок отозвался на пищу радостными воплями. Усевшись на койку, я уставилась невидящим взглядом в синяки на ногах. С одной стороны, недавно пережитый стресс, легкая контузия и смутная радость от неудавшегося свидания с виселицей клонили усталую и тяжелую голову к подушке. Напряженный мозг, лихорадочно работавший пару бессонных ночей, начинал давать сбои, играя с настроением и эмоциями, как жонглер с факелами. В противовес всему этому все больше возрастало неуемное женское любопытство, которое пребывало в неведении относительно попадания на «Жемчужину» и одновременно сгорало от нетерпения, чтобы разгадать тайну странных рисунков. Они никак не шли из головы. На том обрывке, похожем на неровный треугольник, что оказался у нас в руках, было лишь три объекта: кит, чуть ближе к вершине, выбрасывающий фонтан брызг, и две малые темные фигуры. Быть может, просто пятна. Так неужели Уильям Смолл обманул нас? Ведь, как выяснилось, он заранее знал о нашей авантюре, а значит, мог подготовиться и дать нам эту «карту» как насмешку. Но, может, рано отчаиваться? Ведь великие клады требуют немалых усилий — не только физических. Это, своего рода, проверка, достоин ли кладоискатель награды. Что ж, будем надеяться, объединенные пиратские силы раскроют секрет.

Так, за раздумьями, мозг, совершенно запутавшись, взял тайм-аут, позволив наконец окунуться в желанный безмятежный сон. Я проспала до самого вечера, даже ни разу не шелохнувшись. Когда сквозь сон стали проникать крики с палубы, я позволила себе перевернуться на спину и медленно раскрыть глаза. Стемнело. В каюте было совсем темно, а в иллюминаторе переливался белесыми гребнями волн синий вечер. Судя по покрикиваниям боцмана, «Черная Жемчужина» поднимала все паруса, а значит, капитан Джек Воробей пришел к какому-то решению. Вставать было лень. За бортом шумело море, лаская киль фрегата, наверху поскрипывал такелаж под вечерним бризом. На душе было спокойно. Впервые за многие часы. Стоило подумать о Нью-Провиденсе, который давно скрылся за горизонтом, и нутро боязливо поежилось от неприятных воспоминаний. Несмотря на очень даже благоприятный исход на душе остался осадок горечи. Поджав ноги, я сидела в тишине, наблюдая в иллюминатор, как на воды Карибского моря степенно опускается ночь.

Раздался неторопливый тихий стук в дверь. Я отозвалась. Скрипнули петли, и в проем проник свет фонаря, очерчивая силуэт капитана Уитлокка.

— Прости, надеюсь, не разбудил? — спросил он, прикрывая дверь и располагая фонарь на столе.

— Нет, матросы тебя опередили, — улыбнулась я. Настроение совершенно сменилось, возвращая в управление прежнюю меня.

— Как ты?

Я пожала плечами.

— Терпимо. Главное — жива, — усмехнулась я.

Джеймс понимающе кивнул и, помедлив, сообщил:

— «Странник» нагнал нас. Так что я возвращаюсь на свой корабль.

— О, — только и выдавила я, растерявшись. И как мне следует поступить?

Воцарилось неловкое молчание. Я чувствовала, Феникса что-то тяготит, более того, я практически знала, что, но не решилась заговорить. Джеймс присел на край койки. Взгляд неуверенно поднялся к моему лицу, цепляясь за белеющую ткань повязки.

— Диана, — я внимательно распахнула глаза, поскольку тон гостя был весьма серьезен, — я должен извиниться. — Брови удивленно сошлись «домиком» над переносицей. — Прости, я не должен был бросать тебя в Нассау. В том, что произошло…

— Джеймс! — искренне воскликнула я. — Боже, не смей такое говорить! Ты ни в чем не виноват! Клянусь тебе! Поступи ты иначе, всё обернулось бы гораздо хуже! — Уитлокк несогласно покачал головой. — Послушай, — я коснулась его руки, — несмотря на все… эм… сложности, что скопились тогда вокруг нас, я всё же знала, что делаю. Ну, по крайней мере, думала, что знаю, — с улыбкой поправила я. — Так что ни о чем не жалею. Ведь, капитан Уитлокк, мы тут все пираты, личности вне закона, а никак не дворцовые растения, неприятности, что сыплются на наши головы, — часть ремесла. И, надо сказать, есть в этом что-то притягательное. — Я широко улыбалась, и постепенно лицо Джеймса просветлело. — Кажется, я знаю, в чем причина твоего замешательства. Наверное, обычной девушке не пристало так реагировать на весь этот, — я изобразила самый шокированный взгляд и испуганно прикрыла рот ладонью, — ужас?

— Да, — с мягким взглядом согласился пират, — но ты ведь не обычная.

Щеки зарделись. Губы растянулись в смеющейся улыбке. По моей просьбе, Уитлокк быстро и кратко пересказал всё интересное, что я пропустила: когда солнце взошло, пираты с моей бесчувственной тушкой добрались до укромной бухты, где скрывалась «Черная Жемчужина», и без излишних промедлений фрегат покинул Нью-Провиденс. «Призрачный Странник», устроивший большую часть переполоха в порту, вот-вот должен был нагнать нас, особенно учитывая стоянку, отведенную на пиратские разборки. Джеймс галантно опустил подробности оказания мне помощи, лишь вскользь упомянул, что не сразу заметил пропажу карты. А когда это вскрылось, поздно было исходить слюной и строить дальнейшие планы, ведь теперь карта должна была стать ещё более недосягаемой, чем луна.

— Вам удалось прочитать карту? Что на ней? — полюбопытствовала я.

Джеймс развел руками.

— К сожалению, нет. Там есть надпись, но её невозможно прочесть. Слова выцвели и к тому же обрываются.

Я задумчиво закусила губу, погрузившись в воспоминания.

— Смолл навещал меня. В темнице, — заговорила я. — Но он не спрашивал про карту. Словно бы она его и не волновала. — Я подняла глаза на Феникса. — Думаешь, он подсунул нам ничего незначащую подделку?

Пират покачал головой.

— Я не знаю, что думать. Честно говоря, — он запнулся, — я даже не представляю, чего ожидать дальше.

— Ну, знаешь, мне кажется, пока все интересно, но не мучительно странно. У нас будет два варианта — либо отыскать путь к этому камню, — чтоб он трижды растворился в песках времени! — либо просто сдаться. Если уж будет совсем невыносимо.

— Да нет, я не об этом. Помнишь слова Смолла?

— Он болтливый дяденька, о чем именно?

— О камне, о том… к чему приведут поиски.

— А! — Я хохотнула. — Эту же проповедь — про смерть, про то, что я пожалею, — он повторял ещё и не раз. По-моему, ему просто поперек горла, что кто-то сумел продвинуться дальше него, — беззаботно отмахнулась я, — что мы не сдались при первых же трудностях.

Джеймс кивнул несколько раз, словно бы согласившись, но взгляд по-прежнему оставался задумчивым. Прислушавшись к звукам с палубы, Уитлокк поднялся. Я следом.

— Ты хочешь остаться, да? — спокойно спросил он.

Я кивнула.

— Меня беспокоит кое-что в Джеке, это его непреодолимое желание отыскать сокровище во что бы то ни стало.

— А разве должно быть иначе? — удивился капитан.

— Нет… Точнее, да. Наверное… О боже, Джеймс! Я не знаю. Не знаю, что меня настораживает и почему. И от этого невероятно злюсь!

— Так, может, все дело в том… в его забывчивости? Конечно, Джек относится к тебе иначе, и это вполне справедливо тебя настораживает.

— Не знаю, — сокрушенно вздохнула я. — Мне кажется, тут что-то еще, что-то на уровне… предчувствия.

— Брось, — негромко проговорил Уитлокк, положив руку на плечо, — ведь мысль, как известно, материальна. А твоя безграничная вера в Воробья — нечто куда большее. — Эта всезнающая улыбка и спокойствие, с которым Джеймс рассуждал о не самых приятных вещах, удивили меня. Капитан Феникс обладал завидной проницательностью наравне с тактом. Быть может, я себя переоценивала, и не только эти два пиратских капитана зачастую читали меня, аки книгу раскрытую, высказывая то, что я сама не могла понять. Оставалось лишь смиренно слушать и невинно улыбаться, оттеняя серьезность подобных слов.

Забрав фонарь, мы поднялись на верхнюю палубу. В глаза бросилась ярко освещенная палуба «Странника» по правому борту. Едва макушка показалась над деком, сильный ветер по-разбойничьи накинулся на многострадальную прическу. Благо, повязка помешала ему устроить катастрофу на голове. Фок-мачта «Черной Жемчужины» все ещё была оголена, что позволяло «Страннику» идти с фрегатом наравне.

— Возвращение из мира мертвых тебе к лицу, дорогая! — донеслось с капитанского мостика ехидное восклицание. Когда кэп спустился к нам, я ответила:

— Скажу даже больше, это к лицу и тебе. — Карие глаза заинтересованно прищурились. — Потому что отпало желание украсить его фингалом, — с милой улыбкой закончила я.

— Ты бы не посмела! — наигранно возмутился Джекки. Всем видом он натурально походил на кота — наглого, самоуверенного и безгранично обаятельного. Взгляд поднялся к нижней реи, спасаясь бегством от обезоруживающих шоколадных глаз, а губы растянулись в многозначительной улыбке.

— Так что там с картой? — Я уставилась на Воробья, едва сдерживая беспричинно радостную улыбку.

Кэп помрачнел. В ответе открыто звучали ноты раздражения.

— Похоже, братья разделили её между собой, и нам досталась не лучшая часть. Так что надо найти остальное.

— То есть идем в голландскую общину? На остров…

— Саба, — подсказал Джеймс. — Уйдет много времени, — недовольно констатировал он. — Путь не близкий, да и голландцы, думаю, будут не особо сговорчивы.

— О, я сумею их разговорить, — отозвался капитан Воробей со странной улыбкой.

— Будешь пытать? — Я брезгливо искривила губы.

Шокированный кареглазый взгляд несколько секунд буравил меня, пока его обладатель часто качал головой.

— Подкупать! — наконец выдал кэп с таким видом, будто я забыла главнейшие истины. Ну да, их же ещё в первом классе пиратской школы дают!

Из-за наших спин прозвучал голос Джошами Гиббса.

— Может, Кунрад сгодится?

— Кто? — синхронно спросили мы, оборачиваясь.

— Кунрад Эйландер, — уточнил старпом. На наших лицах не отразилось ни единого лучика просветления. — Голландец, которого вы взяли по пути к Нассау, — напомнил Гиббс.

Джек подвел глаза и, припомнив, возмущенно фыркнул.

— Почему он ещё до сих пор у меня на борту?

— Это же хорошо, — перебила я. — Он голландец, значит, со своими сородичами сможет договориться. — Капитаны переглянулись. — Правда, человека, просидевшего в трюме много дней, надо умудриться склонить на свою сторону.

— Он неплохой малый, — вступился старпом, — правда, по-нашему не очень хорошо говорит.

Кэп лукаво сверкнул глазами, глянув на меня. В светлую пиратскую головушку пришла идея.

— Что ж, тогда отправим к нему парламентера, — согласился Джек.

«Черная Жемчужина» и «Призрачный Странник», подняв все паруса и разбивая вдребезги волны, взяли курс на юг, где среди вулканической гряды Наветренных островов притаился остров Саба. Карибское море не зря считалось пиратским раем — лазурные воды были всегда теплы и приветливы. Но так лишь на первый взгляд. С июня по ноябрь здесь господствуют свирепые ураганы, крушащие на своем пути не только военные эскадры и торговые флотилии, но и целые города. Не одно поселение смелых колонизаторов было стерто стихией с лица земли. И всё же несмотря ни на что отважные моряки бороздили водные просторы и упорно сражались с природой. Иные смельчаки, решившие не слушать старожил, самонадеянно покидали гавани на закате, а ночью оказывались в самом центре адского шторма, в кипящей смеси волн, обжигающего кожу дождя и крушащего мачты ветра. Если им везло, то впредь при виде приближающих грозовых туч, поглощающих своей грозной тьмой ясное тропическое небо, моряки покорно оставались на берегу, а их суда пережидали бурю в безопасных гаванях.

Нам не повезло отправиться на другую сторону Карибского моря как раз в сезон штормов. Погода, по своему обыкновению, менялась, как настроение у капризной девушки. Мы успели обогнуть Кубу, миновали Тортугу, но вскоре стихия так обозлилась, что нам пришлось спешно укрыться в гавани Сан-Хуана и покорно ожидать прояснения на мрачном небе. Всё время в пути нас сопровождал то противный моросящий дождь, то ливень с пронизывающим до костей ветром, так словно бы мы угодили в циклон, которому было с нами явно по пути. Мне повезло официально не быть частью команды «Призрачного Странника», а потому и не показывать нос на палубу без излишней необходимости. Матросы, вынужденно несшие вахту в такую погоду, не переставали бурчать и согревать внутренности быстрыми глотками рома. Капитан Уитлокк это, конечно же, знал, но, будучи хорошим капитаном, понимающе закрывал глаза. Днями напролет он корпел над обрывком карты, пытаясь выудить хоть толику информации, хоть намек из странных рисунков и надписей. Время от времени у одного из славных капитанов появлялась очередная гениальная идея, и карта перебиралась с одного корабля на другой. К сожалению, безуспешно. Собственно, как и мое намерение остаться на «Черной Жемчужине» и вновь поиграть в шпионов. Джек Воробей, не особо вдаваясь в подробности, чуть ли не выставил меня вслед за Уитлокком, аргументируя тем, что не хочет подрывать дисциплину на борту своего корабля. Вместо вступления в диспут, я нашла выход получше — обиделась и, гордо вздернув нос, перебралась на «Странника». Серые промозглые дни тянулись один за другим, растягивая часы скукоты до бесконечности. Запал к изучению карты быстро погас, книги на борту не вызвали ни малейшего интереса, и на третий день пути я была близка к тому, чтобы выть от тоски. В конце концов, в очередном споре с Барто родилась истина, когда в ответ на бурчание, мол, «тут все писатели неинтересно пишут», старпом с ехидством отозвался:

— Написала бы сама что-нибудь, а потом бы уже нос совала, куда не следует.

«А почему бы и нет?» — подумала я и принялась за «пиратский дневник», вновь не без удовольствия привыкая к скрипу пера. Так и сидели мы с Фениксом целыми днями в капитанской каюте, — одна строчила воспоминания, другой разбирал на молекулы тайны карты, — изредка прерываясь на недолгие разговоры. Правда, порой Джеймс покидал каюту, а через некоторое время возвращался с дождливой прохладой, запахом отсыревшего табака в трубке Барто и нелестными отзывами о погоде.

Несчастный организм окончательно сдался непрекращающейся качке и решил прекратить голодовку. Всё равно еда лезла в рот лениво, словно намекая, что при случае вернется с куда большей охотой. К концу первой недели на закате дождь прекратился, и я решилась выползти на верхнюю палубу. Оранжевое солнце висело над горизонтом. Суда шли почти полным бакштагом, и ветер срывал с парусов и такелажа крупные капли. Сапоги скользили по мокрым доскам, а за бортом шумело неспокойное море. Прохладный свежий воздух приятно забирался в легкие. И лишь темное грозовое месиво, нагонявшее нас с северо-востока, лишало этот вечер идиллии. Под ним мрачное море вскипало, взбудораженное до непроглядных глубин. Косые плети густого ливня рушились с небес, направляясь к нам плотной стеной. Именно этот приближающийся шторм загнал нас на Пуэрто-Рико.

Гавань испанского Сан-Хуана укрыла множество судов в те дни, поэтому ни «Черная Жемчужина», ни «Странник» не привлекли к себе нежелательного внимания. Нас встретил внушительный форт — эль Морро, как я позже узнала. Город наполнили торговцы, военные, моряки — все, кто не решился вступить в борьбу со стихией. В него словно вдохнули вторую жизнь: бойкую, горластую, полную залихватских песен и, конечно, беспорядков, ведь народ потянулся прочь из порта, под крыши таверн, в которых витал аромат уюта.

В гавань мы вошли за полночь. Сквозь сон донесся грохот лебедки и плеск якоря. И всё же любопытство сдалось желанию поспать, поэтому, сладко потянувшись, я засопела, справедливо решив, что остров и город никуда не денутся. Поутру, проснувшись под звонкое пение рынды, я выглянула в иллюминатор. Из каюты открывался вид на стайку покачивающих на волнах судов и серую стену, опоясывающую город. Нацепив перевязь и в который раз с жалостью глянув на так называемое холодное оружие, я вышла на палубу. Пассат тут же взбил волосы и поднял ворот рубахи. От воды как никогда несло солью. С неба сыпалась дождливая манна, а сквозь плотные облака тщетно пыталось пробиться солнце. «Странник» стоял достаточно далеко от пристани, к которой жались хрупкие рыбацкие лодки. Открытая палуба непривычно пустовала — лишь на баке два матроса перекрепляли канат. Поглазев на город и порт, я прошла в капитанскую каюту. На стук никто не отозвался, а дверь оказалась не заперта. Решив, что Джеймс спустился в кубрик, я уселась в кресло, разглядывая бархатный переплет томика Шекспира. Минута за минутой прошло около получаса, а капитан так и не вернулся. Покидая каюту, я нос к носу столкнулась с Бойлем. Забавно почесав затылок, матрос глянул мне через плечо, в щелку между дверью.

— А чего это вы там делали? — подозрительно щурясь, спросил он.

Я закрыла дверь.

— Капитана искала, конечно же.

В молчании бегло оглядев меня придирчивым взглядом, Бойль наконец доложил:

— Так его нет.

— Как так? — изумилась я.

— Едва якорь бросили, капитан и Воробей ушли в порт.

— Ночью? — Глаза удивленно округлились.

— Да. — Бойль резко кивнул и объяснил: — Воробей сказал, что в городе есть что-то очень важное, что должно помочь, и, чем скорее они сойдут в порт, тем быстрее узнают о чем-то.

Задумавшись, я закусила губу.

— А они не обмолвились, куда пойдут?

Матрос отрицательно покачал головой. Как-то это всё было подозрительно — среди ночи сломя голову нестись в порт и даже не предупредить!

Я благодарно кивнула и двинулась прочь, но затем обернулась:

— Можно и мне как-то добраться в город?

Моряк пожал плечами.

— Говорите с Барто.

Делать нечего, пришлось покорно ожидать появления старпома. Но даже всеведающий старец не пролил свет на таинственное исчезновение пиратов, а лишь повторил слова Бойля, только в более красноречивых тонах.

— Мне тоже надо в город, — заявила я.

— Серьезно? — криво усмехнулся старый моряк. Я возмущенно хмыкнула. — Ты ж не искать их собралась, верно? — притворно улыбаясь, спросил Барто. Я замолчала, так и не ответив. А старпом тем временем продолжил, попыхивая трубкой и неспешно прихрамывая вдоль борта. — Нет, конечно, если ты хочешь погулять по городу, на рынок заглянуть или куда там вы, барышни, ходите, — то это пожалуйста. Да только погода, клянусь моим ноющим хребтом, чуток не подходящая.

И все же в город мне попасть удалось: команда и душой, и телом рвалась в таверну, а Барто, раздав парочку зуботычин, дал разрешение сойти на берег. Кругом звучала испанская речь, а я, знающая пару-тройку слов, рассеяно кивала, каждый раз, как кто-то останавливал меня. Невиданное переплетение улиц оказалось так виртуозно запутано, что как бы я ни желала покинуть порт, раз за разом возвращалась. Наконец, плюнув на всякие ориентиры, я отдалась на волю ветра, и ноги занесли меня на городской рынок, не утихавший даже в такую погоду. Прикупив фруктов, я побродила меж лавок, втайне надеясь зацепиться взглядом за капитанские макушки. В тщетных поисках, расстроенная, обиженная, промокшая до последней нитки я вновь спустилась к гавани.

Команда «Странника» оккупировала таверну у порта, заняв большую часть столов и обещая хозяину месячную выручку за день. Бодрый дымок из трубы обещал тепло и камин, у которого можно согреть отсыревшие косточки и поразмыслить над скопившимися вопросами. Надо сказать, моя персона не ходила у команды Феникса в фаворитах. В худшем случае меня не замечали, в лучшем — отрывисто и сухо отвечали на вопросы. Исключением был Барто, и, пожалуй, Бойль. И тот, скорее, из необходимости.

Стоило только тенью юркнуть под крышу и с наслаждением втянуть аромат очага, меня с невероятной силой и проворством подхватили за талию. Не успел визг сорваться с губ, а Барто уверенной рукой приземлил меня на скамью. Помимо него за столом сидели несколько офицеров, неспешно перебирая пальцами по кружкам.

— Ну, — старпом повернулся и любезно одарил меня запахом спиртного, — где носило тебя, мамзель?

— Вам действительно нужен ответ для новой порции издевки? — Седые брови старика скакнули вверх. — Знаю, вы это любя.

— Выпей, — Барто подвинул массивную кружку, — и перестань быть ведьмой.

Я фыркнула и молча перебралась к камину, протягивая руки в тепло очага. Не прошло и пары минут, как вслед за громогласным моряцким гоготом из-за спины возник Барто. Молча и совершенно невозмутимо он уселся рядом, протянув ноги к огню, и закурил трубку.

— Что?

— Ничего, — пожал плечами старпом. — Старику, что, уже и у огня посидеть нельзя? День нынче промозглый, все кости ломит…

— Конечно. А красноречивое молчание просто привычка?

Барто перевел на меня наигранно-невинный взгляд.

— Посмотри вокруг. — Я покрутила головой и, не найдя предметов интереса, непонятливо уставилась на моряка. — Видишь, тут все отдыхают, прячутся от мрачной погоды. А затем заявляешься ты — на вид хмурее моего бывшего капитана, когда мы ссадили его в шлюпку и отправили бороздить просторы…

— Мне уйти? — искривила я губы.

— Это оно, конечно, можно, да только куда идти-то тебе, скиталица? Может, лучше поделишься, чего лицо у тебя, как у кита на отмели?

Я попыталась представить, как же выглядит моя несчастная мордаха, но ничего не вышло. Взгляд застыл на тлеющем у края огня кривом полене. Судьба удивительно умело каждый раз запихивала меня в самую гущу событий, да так, что я уже привыкла к этому. А теперь приходилось коротать время под хмельное завывание пиратов, одной, зная, что два мастера по части приключений сейчас где-то там рыскают в поисках чего-то. Без меня!

— Зараза! — Кулак злобно стукнул по широкой скамье, Барто едва не выронил трубку.

— Шево шы шакая? — вопросил он, стряхивая с колена просыпавшийся табак.

— Где Джеймс? — в ответ спросила я. Старпом пожал плечами, закатывая глаза. — Вы же всегда всё знаете, Барто!

Моряк неспешно выпустил несколько колец дыма, с такой же вальяжностью поскребывая бок, и, наконец, ответил, одаривая многозначительным взглядом.

— Даже если б и знал — не сказал. А почему? Приказ капитана. Расслабься, ну же! Ничего дурного не случится!

Противиться было бесполезно. Старпом обладал сверхъестественной способностью ненастойчиво и в то же время нагло склонять на свою сторону. Ром активно струился по пиратским венам, подменяя холодность по отношению ко мне душевностью. Трактирщики едва успевали разносить яства и питье по столам, а моряки требовали еще. Чем свирепее завывал ветер в трубах и чем яростнее дождь хлестал по стеклам, тем больше народу набивалось в теперь уже и не такой большой зал харчевни. Пока в одном углу, подпевая ветру, моряки тянули печальную песнь, в другом назло стихии взрывались новые порции смеха. И неважно, из чьей ты команды, если готов выпить за компанию. Долгое время я чувствовала себя не в своей тарелке, особенно, когда взгляды часто обращались ко мне как к одной из многих куртизанок, скрашивающих мужское общество.

Но ром, и вправду, творит чудеса! Когда Барто внезапно исчез, пока я с удовольствием грызла кусок жареного поросенка, чьи-то пухлые пальцы властно легли на плечи. Вжав голову, я медленно обернулась.

— А ты ничего, — вынес вердикт гость, приподнимая мне голову за подбородок.

— Ты ошибся. — Я резко встала, давая понять, что в случае чего выцарапаю глаза.

Моряк допил ром и громко приземлил кружку на скамью.

— Дерзкая, значит? — С этими словами он рванул меня за руку и прижал к себе за талию.

— Пусти! — прорычала я, ударяя его в грудь. Вместо этого кавалер грубо погладил меня по щеке. Хватка была сильна, мне бы не удалось вытащить саблю или хотя бы пнуть его. Вдоволь насладившись моей перепуганной раскрасневшейся физиономией, мужчина резким махом взвалил меня на плечо, как кошку. Я завизжала, заколотила по спине, но он лишь подбросил меня и направился к лестнице, что вела на второй этаж. Охваченный агонией страха и отчаянным брыканием мозг не сразу уловил внезапно повисшую тишину. Я вскинула голову. Посреди комнаты, пыша гневом и едва не извергая пар из ноздрей, высились четыре богатырские фигуры офицеров с «Призрачного Странника», тех самых, что еще недавно тщательно меня не замечали. Похититель остановился, разворачиваясь. А я саданулась лбом о стену.

— Эй! Кажется, она тебе отказала! — Голос боцмана громом прокатился по кабаку.

— Тебе что, потаскуху жалко? Тут на всех хватит! — дерзко отозвался моряк. Донесся одобрительный ропот, и вслед за ним тело шмякнулось на пол, добавляя синяков в коллекцию. Вывернувшись, как змея, я забилась в угол. Посетители образовали в центре импровизированный ринг. Команда «Странника», точнее, меньшая часть, что еще держалась на ногах, гордо выступила вперед. Но бесчестный малый тоже не оказался без поддержки. Его собратья, угрожающе разминающие кулаки, стали позади. В итоге дюжина крепких парней — пятеро против семи — сошлись в рукопашную под одобрительные овации праздной публики и истеричные крики хозяина. Несмотря на превосходство противники оказались никудышными воинами, падая от одного удара в челюсть. Смекнув, что дело плохо, мой обидчик выполз из круга и ринулся прочь, к лестнице. Кинувшись к ближайшему столику, я прыгнула наперерез и приземлила на его неблаговоспитанную голову бутылку с чувством наивысшей справедливости. Моряк даже не вскрикнул, а плашмя грохнулся к ногам. Драка прервалась. Несколько секунд в абсолютной тишине меня буравили десятки глаз, а по руке медленно стекали капли рома.

— Ну всё, довольно! — провозгласил трактирщик.

Боцман «Странника» отпустил соперника, и, подчиняясь, толпа вновь загудела, возвращаясь к отдыху. Я выдохнула, отбрасывая в сторону горлышко и обходя поверженного противника. Из-за столба выплыла довольная физиономия Барто. Он легко подхватил меня за талию и потащил к столу. Пираты вновь уставились на меня, как на статую Венеры в музее.

— Спасибо, — прохрипела я, сглатывая ком, — мне с ним не справиться.

Боцман склонил голову на бок.

— Да ты и сама не промах! Расслабься! Мы не дадим тебя в обиду!

Совершенно незаметно я влилась в их компанию, благодаря неизвестно чему. Отделаться от выпивки не получилось, чтобы не обидеть спасителей, и вскоре таверна утонула в задорных танцах, а меня затянуло в их эпицентр. Время летело легко, но стоило улизнуть с веселья и дать гудящим ногам отдохнуть, на плечи вновь забрался мешок грусти, заунывно нашептывая об одиночестве. Я огляделась. В таверне не было ни одного человека, понуро сидящего в углу. Команды смешались — одни выкидывали номера под незамысловатую музыку, другие мерялись силой, раз за разом опорожняя кубки, третьи взрывались шуточками и хохотом за игрой в кости… Казалось, таверну заполонила одна большая семья, но я не находила в ней место. Я не переставала думать о тайной вылазке пиратских предводителей. Вся эта жуткая секретность и полуночный побег — уж явно они пошли не подснежники собирать.

— Знаешь, — как всегда внезапно возник голос старика Барто, — есть местечко поспокойнее. — Он подмигнул, словно бы прочитав мысли. — «Старый мост» у рынка.

Я, не мигая, уставилась на старпома. Его лицо освещало некое подобие всезнающей и одновременно лукавой ухмылки.

— Хорошо, — медленно отозвалась я, не зная — обижаться или благодарить.

Накинув плащ, я оставила таверну, громко хлопнувшую скрипучей дверью. С улиц исчезли редкие прохожие. Дождь окружал сплошной стеной. Сырость и ветер прошлись по телу крупной дрожью. Размякшее от тепла и угощений тело судорожно напряглось и отозвалось немелодичным стуком зубов. Я бросила сиротливый взгляд на ярко освещенные окна. Уж не вернуться ли?

Поглубже зарывшись в капюшон, я направилась на рыночную площадь под звук громко чавкающих по грязи сапог. Пряча нос от ветра и крупных капель дождя, я с трудом отыскала верный путь. Пришлось попетлять меж невысоких домов, с потеками на стенах. Площадь опустела. А впереди спасительным маяком виднелась вывеска таверны.

Под крышей пахло едой и выпивкой, лениво бренчал одинокий музыкант у камина, а за столиками текли неспешные разговоры, изредка прерываемые пылкими возгласами и громогласным хохотом. Кое-как заказав похлебку у раздобревшего трактирщика с куцей бородкой, я уселась в темном уголке, подальше от любопытных глаз. В тепле тело вновь разомлело, в желудке было приятно от вкусной еды, и покидать заведение, отправляясь в путешествие под усилившимся дождем, совсем не хотелось. К тому же всё ещё теплилась надежда, что Барто спровадил меня сюда не просто так. Пока настороженный взгляд блуждал по лицам посетителей, мозг интуитивно пытался понять, о чем же идет речь. Двое пожилых испанцев за соседним столиком пылко спорили, несомненно, о даме, так как один из них рисовал в воздухе женский силуэт. Ну, или рыбу. Посетитель у двери то и дело подливал в кружку крепкого, с каждым разом осыпая служанку новыми комплиментами. Девушка смеялась, а её отец, что хмуро потирал тарелки за стойкой, с каждым разом всё больше сдвигал брови к переносице. Кто-то вполголоса обсуждал какую-то авантюру, опасливо поглядывая по сторонам, а старый-престарый моряк, глядящий на всех из-под опухших век, курил трубку, и вокруг него медленно расползался табачный туман. Здесь, и правда, было гораздо спокойнее, собственно, как и обещал одноглазый пират. Я бы даже сказала, слишком спокойно. Этакое по-домашнему размеренное времяпровождение поздней сиесты.

Я заскучала. Отяжелевшая от недавней выпивки голова удобно примостилась на бревенчатой стене, веки лениво подрагивали, из-под опущенных ресниц глаза сонно наблюдали гипнотическую пляску одинокой свечи. В какой-то момент я даже оказалась на той странной, но по-своему приятной грани — между сном и бодрствованием. Когда в невидимой дали уже мерцают первые сновидения, но уха все ещё касаются отдаленные голоса.

— Prego! — Я вздрогнула, распахивая глаза, и интуитивно обернулась на обрадованный голос трактирщика. За стойкой было пусто, лишь хозяин довольно вертел меж пальцев серебряную монету.

Рука удобно подперла щеку, и я уже вновь готова была нырнуть в дремотное облако, как вдруг из-за двери, что вела к лестнице, словно порождение грез появился знакомый силуэт. Ярко горевшие на лестничном пролете фонари четко обрисовали высокую, слегка запрокинутую назад и покачивающуюся фигуру. Я насторожилась. Гость что-то тщательно упрятал за пазухой и, заправским движением выровняв треуголку, рванул к двери. Заинтригованная, я незаметно выскользнула следом. Стоило высунуть нос из таверны, и предположения стали фактом — вдоль по улице скоро удалялась фигура капитана Джека Воробья в кителе и треуголке. «Так-с», — протянула я, ежась от ветра и, конечно же, направляясь следом.

Знала ли я, что слежка до добра не доводит? Определенно. Более того проверила это на собственной шкуре. И все же, решила я, раз «судьба» занесла меня сюда каким-то образом, то явно неспроста. К тому же со стороны капитанов было откровенным свинством таинственно умчаться посреди ночи и никоим образом не оповестить меня. Если они, правда, что-то или кого-то нашли, то и я должна сунуть в это дело свой непрофессиональный женский носик как полноценная пиратка. А пока что мой нос следовал за капитанской спиной, скрываясь за каждым удобным укрытием.

Джек явно знал, куда идти. Ловко лавируя в хитросплетении узких переулков, пират быстро достиг здания конюшен, занимавшего целый квартал к западу от рыночной площади. Лошади в стойлах сонно качали головами, изредка фыркая и потряхивая гривами. По острой черепичной крыше бурными потоками стекала вода, и капли со звоном слетали на брусчатку. Под навесом, спиной ко мне, стоял человек в блестящем от дождя чернильном плаще. Он словно бы невзначай забежал сюда, спасаясь от непогоды, и теперь просто пережидал ливень, разглядывая конный строй. Я укрылась за ящиками в десятке ярдов.

Джек сбавил шаг и приблизился к незнакомцу фривольной походкой. Человек в плаще даже не обернулся. Шум дождя и пересвист ветра в проулке мешали услышать хоть что-нибудь. Выждав удобный момент, под далекий раскат грома, задержав дыхание, я совершила марш-бросок на несколько ярдов и с разгону закопалась в телегу с сеном. Надо сказать, под толщей травы куда теплее. Слух напрягся, а ладони зажимали нос, уберегая от звонкого чиха.

Кэп развернулся, так что лицо и коварно поблескивающие глаза были видны превосходно.

— Мы, кажется, договорились. Разве нет? — развел руками капитан. — Ты мне не доверяешь? После всего, что между нами было? — обиженно спросил Джек. Я заинтересовано закусила губу.

Инкогнито не ответил, а лишь требовательно выставил руку вперед. Капитан «Жемчужины» вздохнул и, покопавшись за пазухой, положил на раскрытую ладонь в перчатке пожелтевший кусок пергамента.

— Не забывай, это надо вернуть. — Усы пирата нервно дернулись. Человек в плаще слегка приподнял голову и аккуратно развернул бумагу. Несколько секунд он неподвижно глядел на лист. Карие по-кошачьи лукавые глаза неотрывно следили за реакцией собеседника. В мою голову тем временем закрадывались не самые лучшие догадки, но подтвердить или опровергнуть их я, сидя в телеге, не могла.

Незнакомец резким, отрывистым движением пригвоздил листок к груди Воробья, одновременно вскричав:

— Обмануть меня вздумал?! — Голос гулко отразился меж деревянных балок.

— Что ты! — праведно возмутился Воробей. — И в мыслях не было! — Кэп выдернул обрывок пергамента и вновь упрятал за пазухой. — Неужто ты думаешь, что Я проведу ТЕБЯ? — с чувством прозвучал пиратский голос.

— Ну, конечно, нет. — У меня ёкнуло сердце. Ответ последовал спокойный, без тени гнева в голосе. И голос этот с каждым звуком становился все более знакомым. Так, словно бы я слышала его когда-то давно и совершенно случайно, и сохранился он лишь в подсознании, которое теперь играло со мной злую шутку. Внезапно человек в плаще схватил Джека за грудки и придавил к стене. Руки властно расправились на широкой пиратской груди. Кэп не смог сдержать односторонней улыбки. Глаза игриво блеснули. Ветер загудел меж стен, прошелся по черепичной крыше и напоследок, словно нехотя, сорвал черный капюшон. Я едва не вскрикнула — помешало попавшее на язык сено. В один разрушительный миг вдруг стали реальными те самые догадки, что поблескивали где-то на задворках сознания. Те самые, в которых одновременно убеждаешь и надеешься, что ошибешься. Не нужно лишних подтверждений. Смольная густая шевелюра и смутно знакомый голос — даже плащу теперь не скрыть, что прямо сейчас, в паре футов, игриво поглаживая по груди Джека Воробья, стояла Анжелика Тич. Пока внутри меня вскипал и извергался вулкан эмоций, испанка подняла голову, заглядывая кэпу в глаза. — Нет, Джек, — пропела она, — ты даже не посмеешь подумать о предательстве, ибо на кону самое дорогое. Верно?

Джек медленно растянул губы в улыбке, поблескивая золотом и прожигая Анжелику непокорным взглядом.

— Конечно, — выдохнул кэп, приподняв одну сторону губ, и добавил с едва уловимой, как мне показалось, усмешкой: — Любовь моя.

Со стороны послышался громкий цокот копыт. Анжелика наконец отпустила Воробья и, набросив капюшон, устремилась прочь. Джек, помедлив и глянув по сторонам, поспешил следом.

Я вырвалась из телеги аки фурия из ада и припустила следом, хлюпая по лужам. Было не до размышлений. Самое главное — догнать, узнать, чем все закончится. Но едва стоило завернуть за угол кузницы…

— Ай! — Громкое восклицание слилось с раскатом грома. Я ошалело уставилась на самодовольно улыбающуюся физиономию гадалки, что повстречалась на Тортуге. — О, ты здесь! — ляпнула я, стремясь просочиться дальше меж домов. Но куда уж там! Для уверенности женщина уперла руки в бока. Я раздраженно выдохнула: пиратской парочки и след простыл. — Это не совпадение, верно?

— Наконец-то, ты заметила! — растянуто похвалила она. — А я уж думала гонца высылать… Хотя, — розовые губы расплылись в хитрой улыбке, — с такими кавалерами я бы тоже по сторонам не смотрела.

— Здорово! Но я очень спешу! — Я попыталась вновь её сдвинуть с пути. Она легко отошла в сторону, но едва я рванула со скоростью света, вслед прилетело:

— Не стоит.

По инерции пробежав пару футов, я постепенно остановилась. Буквально чувствовался её взгляд, буравящий мой несчастный затылок. Жизненный опыт подсказывал: подобные люди не появляются в напряженный момент чисто случайно, и хотя бы из интереса их стоит послушать.

— Знаешь, что, — я круто развернулась, направляясь к ней с возмущенной тирадой, — сейчас не самое подходящее время для пугающих и туманных речей по поводу будущего, которое всё с большей вероятностью может не наступить. Я даже обрадовалась, думала, ты мне приснилась.

— Ха, — подбоченясь, ухмыльнулась она, — а ты всё ищешь выход попроще.

— Куда уж проще-то! — вплеснула я руками. — Как ты там говорила? Сейчас моя печаль достаточно глубока, чтобы назначить плату?

Женщина заулыбалась пугающей улыбкой. Наверное, так улыбается демон, прежде чем отобрать твое светлое начало.

— Считай, сейчас моя помощь — подарок.

— Помощь? В чем это? — возмутилась я. — Ты дала им сбежать!

— Тем лучше, — не задумываясь, ответила таинственная самаритянка и добавила: — Для тебя.

— Пфф! В какой момент ты вдруг стала моим благодетелем?

Не обращая внимания на вопрос, незнакомка заговорила о другом.

— Признавай это или нет, но всё, что ты сейчас можешь — возмущаться и плакать. Ах да! Ещё бегать за помощью к капитану. Каждому из них по очереди. Есть ли что-то, что сделала ты самостоятельно? Не потому, что случайно попалась под руку или увязалась вовремя за кем-то, а потому, что это было истинно и единственно твое желание?

— Да я!.. — в запале начала я, но осеклась на полуслове. Быть может, она права?

— Видишь? — Моя реакция ей явно пришлась по вкусу. — Знаю, ты хочешь быть похожей на двух своих кавалеров — такой же дерзкой, удачливой… Настоящей пираткой, верно? Но поверь, дорогая, никто из них не стал бы таким, если бы по поводу каждого чиха совещался с кем-то.

— В этом и есть смысл партнерства.

— Нет, — с улыбкой протянула она, — смысл партнерства, вашего партнерства, в умении скрывать правду.

— Кто бы говорил! — вспылила я. — И вообще, я знать не знаю, кто ты такая — с какой стати мне доверять тебе?

Карие глаза равнодушно одарили меня долгим взглядом. При этом отражение всезнающей ухмылки на розовых губах не померкло ни на миг.

— Достаточно того, что я знаю тебя, — медленно проговорила она. — Сейчас не я твоя главная проблема. Я, скорее, её решение.

— Правда? — с издевкой восхитилась я. — А какой именно проблемы? Неужто ты знаешь, какая из многих является главной? Просвети меня, будь добра, потому что в моей голове лишь хаос.

— Ты решишь сама. Я могу открыть тебе истинные намерения Джека. — В её глазах отразился мой вспыхнувший взгляд, отчего коварная улыбка расплылась ещё шире. — Либо, — она сделала паузу, вдоволь наслаждаясь моей взбудораженностью, — я могу помочь расшифровать карту.

Я растеряно притихла. Снова чертов выбор! Волей одного слова я либо узнаю тайну Джека, либо разрешу загадку, над которой мы бьемся не один день. Отчего-то именно сейчас все для меня прояснилось. Анжелика и Джек… Не удивительно, что кэп забыл меня, куда уж мне тягаться со знойной испанской пираткой, дочерью самого Черной Бороды. Похоже, от любви до ненависти, и правда, один шаг. И эта парочка любит танцевать ча-ча-ча. В итоге капитан Воробей нас просто использует, и как только заветное сокровище окажется перед глазами…

— Карта! — выпалила я. Густые черные брови незнакомки скакнули вверх. Она думала, я выберу Джека. И, наверное, следовало бы. Но внезапно во мне вскипел гнев, жажда пусть не отомстить, но помешать ему, а в первую очередь, Анжелике заполучить камень. Ведь едва сокровище окажется в их руках, я перестану быть частью истории Джека Воробья. И, похоже, я всё равно выбрала кэпа. — Ну, чего ты молчишь! — возмутилась я.

— Признаю, меня удивил твой выбор, хотя и тут всё ясно.

— Да-да, я не сомневаюсь, — раздраженно бросила я. Женщина подняла глаза к небу. Дождь прекратился. Плотное серое месиво облаков кипело от сильного ветра на головокружительной высоте. Шумно вдохнув через ноздри прохладный и сырой воздух, гадалка медленно повернулась и направилась прочь. Несколько секунд я пребывала в ступоре, а в голове пылала мысль: «Какого черта сейчас происходит?». — Эй! — возмущенно окликнула я. Она лениво обернулась. — Ты сказала, что поможешь!

— Я сказала, что могу, но не говорила, что стану, — совершенно спокойно проговорила она и, помолчав, продолжила, за миг до того, как гневные слова сорвались бы с моих губ: — Надеюсь, ты скоро поймешь, что рано или поздно придется стать частью чего-то большего. — И наслаждаясь моим ступором, наполненным борьбой с желанием её придушить и просто выплеснуть всю обиду, что скопилась в душе за последние несколько часов, эта ведьма (исключительно по характеру), преспокойно виляя бедрами, растворилась меж домов.

Ещё долго я стояла посреди переулка в безлюдной окраине. С неба сыпалась дождевая пыль. Пронизывающий ветер завывал меж черепичных крыш. Казалось, в тон ему воет истерзанное нутро. Всего несколько часов отделяло вполне себе трезво мыслящую меня от меня нынешней — растерянной, сметенной, испуганной. В голове вертелось столько всего разного — ободряющего, пугающего и вполне реалистичного, но мысли путались. Я совершенно не знала, как быть. Одной лишь фразой чертова гадалка сумела вызвать хаос в моей душе. «Есть ли что-то, что ты сделала самостоятельно?», «Всё, что ты можешь сейчас — бегать за помощью к капитану» — эти слова назойливо крутились в голове, словно бы гадалка все ещё нашептывала их, стоя за спиной. Так, может, пора начать действовать самостоятельно? Я ведь, и правда, лишь мечусь меж двух пиратов, надеясь, что вот-вот кого-то из них осенит гений. Но как можно что-то решать? У меня лишь множество вопросов и ни одного ответа. Кто эта гадалка? Значат ли что-то её слова? Почему Джек вновь с Анжеликой? Что за тайная вылазка у него и капитана Феникса? И как разобрать рисунки на таинственной карте?

Мозг кипел. Напряжение чувствовалось каждой клеточкой тела. Самообладание наконец дало трещину. В конце концов, я просто разрыдалась. Катящиеся ручьями слезы сливались с усилившимся дождем. В последние дни произошло слишком много всего, что потребовало от организма небывалых усилий. Как бы мы ни думали, что в XXI веке жизнь бурлит, время ускоряется с каждым днем, человек обыкновенный никак не мог похвастаться похожим набором событий: авантюры сменялись одна за одной, разведки, столкновения, побеги…

Быть пиратом — нелегкая задача, особенно, когда ты не вполне понимаешь, что это значит. Я наивно полагала, что сказочная история повторится вновь. Хоть на пути уже повстречались и прекрасный принц, и фея-крестная, реальность не торопилась на сказочную волну.

Вдоволь наплакавшись, успокоившись и утерев слезы промокшим насквозь плащом, я трусцой поспешила в портовую таверну. Под крышей по-прежнему было шумно и тепло, витал аромат поленьев в камине, свежей стряпни и крепкой выпивки. Примостившись неподалеку от команды «Странника», я с чрезмерным вниманием слушала моряцкие байки и наблюдала за веселой игрой в кости — лишь бы не занимать взбудораженный мозг тяжкими размышлениями. К вечеру прояснилось. Ураганное месиво туч уползло на северо-запад, где на горизонте небо ещё изредка полосовали молнии. Сан-Хуан приходил в себя после шторма, грея промокшие улочки и дома в последних лучах закатного солнца. На востоке поблескивали первые звезды. Со всех сторон остров окружала тьма, а город переливался радугой дождевых капель, словно бы кто-то включил огромный прожектор и направил на гавань. Затихшие в шторм улочки в мгновение ока ожили. Повсюду открывались окна и двери, впуская свежий морской воздух.

Хозяин таверны любезно предоставил мне комнатку, довольно упрятав в карман фартука пару шиллингов. Кровать с соломенным матрасом, изъеденный жуками стол, стул и масляный светильник — вот и все удобства. Ах да! Ещё прилагалось затянутое грязью окошко с видом на порт! Болезненно скривившись при мысли о грядущей «чудесной» ночи, я решила повременить с отдыхом.

С торца здания на втором этаже выдавался из стены широкий балкон с увесистым и довольно грубым деревянным парапетом. Отсюда открывался вид на город, его лабиринт улочек, уходящее вверх по холму. Не прошло и четверти часа, как ко мне присоединились Барто и боцман, мистер МакКой. Один, щуря глаз от бликов солнца в лужах, расслаблено пускал кольца дыма; другой с напускной серьезностью вытачивал что-то из деревяшки огромным ножом с костяной рукояткой. Мы просто стояли в молчании, каждый копаясь в своем ворохе мыслей. Как вдруг среди праздно шатающегося народа я разглядела подозрительную парочку, неровно ползшую к таверне.

— Барто, — позвала я, — смотрите.

Старик изо всех сил вытаращил глаз.

— Чего там?

— Это же… — Я не договорила, напряженно вглядываясь в приближающиеся фигуры. — Это Джек. И Джеймс, — недоуменно проговорила я, пытаясь понять, что не так. Пираты шли невероятно медленно, словно к ногам им привязали пудовые гири, пошатываясь и сгорбившись в три погибели. Более того, Джеймс явно шел не без помощи кэпа. — О боже, — я нервно вцепилась в перила, — о боже… Их ранили! — испуганно выкрикнула я и уже было бросилась бежать, но краткие усмешки моряков меня остановили.

— О да, — с притворной горечью протянул Барто. — Три?..

— Две, — поправил боцман.

— Две бутылки рома, — заключил старпом и добавил в один голос с товарищем: — На каждого.

«Что?!» — у меня на лице отразилось красноречивое немое возмущение. Но вглядевшись повнимательнее, и я разгадала тайну необычной пиратской походки. «Да чтоб вас!» — не успело сорваться с губ, а я уже, извергаясь накопленным возмущением, да и гневом, слетела с лестницы и понеслась капитанам на встречу.

— Воробей! — громогласно начала я ещё за десять ярдов, грозно отмеряя шаги. Кэп приостановился. — Надо поговорить! Значит, так!.. — Джек неожиданно резко шагнул вперед, и меня остановил горячий поцелуй, вдруг оказавшийся на губах. Я оцепенела. Глаза неестественно сильно распахнулись в удивлении.

Кэп отстранился и с односторонней улыбкой сказал:

— Дорогуша, я скучал по тебе. — А затем, подхватив под руку почти упавшего Джеймса Уитлокка, как ни в чем не бывало продолжил путь.

Ещё минуту я пребывала в шоке, не в силах пошевелиться. Сердце давало ударов двести. Дыхание срывалось частое, будто я едва пробежала марафон. Дрожащая рука коснулась губ, будто проверяя реальность случившегося, и лишь потом засверкала улыбка. Простояв ещё немного и восстановив дыхание, я пошла обратно в таверну, тщательно пряча свою безудержно улыбающуюся физиономию.

Не знаю, где были старпом и боцман всё это время. Когда же я взошла на порог, Барто довольно заботливо пытался усадить на скамью практически уснувшего Уитлокка. Подоспел боцман. «Ко мне», — на автомате слетело с губ. Пока моряки транспортировали Феникса на второй этаж, считая капитанской макушкой все возможные углы, я словно во сне брела следом. Затем стянула с Джеймса китель и сапоги, помогла устроить его на скрипучей кровати и скромно присела в уголке. В голове же вновь и вновь проносилось: «Он поцеловал меня! Это правда?!». Где-то в районе солнечного сплетения образовался жгучий комок. Он то расширялся, то уменьшался, и вместе с ним танцевала и улыбка. Я не знала, куда себя деть. Пальцы то и дело касались губ. Сердце задавало беспорядочный темп. Не знаю, сколько времени прошло. Мозг протрезвел, лишь когда комнатушку поглотила ночная тьма. Я встрепенулась, как потревоженная птица. Джеймс сладко сопел, подложив ладонь под голову. Снизу доносились звуки обыденного портового вечера.

Что это было? «Я скучал». Неужто вот так просто всё вернулось на круги своя? Или же это игры сдобренного алкоголем капитанского разума? Что, если какой-то тайный запрет, не дававший Джеку меня вспомнить, проела трещина, и тот короткий миг я видела прежнего кэпа?

Мне срочно требовались доказательства. Но капитан Воробей как в воду канул. Никто не видел его с тех пор, как он примостил лепечущего Уитлокка на пороге таверны. Вернувшись ни с чем в комнату, я погрузилась в размышления. Меня буквально охватило неистовое желание поговорить с Джеком. К нему накопилось уж слишком много вопросов. Ответы многое упростят. Очень на это надеюсь. И всё же искать кэпа ночью в незнакомом испанском городе отнюдь не лучшая затея. Остается изнывать от беспокойства в ожидании утра.

Вот же хитрый пират! Едва разум более или менее пришел в равновесие, обещая трезвую оценку и возможность найти хоть какой-то выход, как кэп менее чем за секунду умудрился устроить хаос и в душе, и в мозгу. «Всё, что ты сейчас можешь… — бегать за помощью к капитану». Ну уж нет, с этим и сами справимся! Таинственная незнакомка права: пора брать бразды правления в свои руки. Я выясню — так или иначе, — что теперь связывает Джека Воробья и Анжелику Тич. Возможно, мне будет больно. Очень больно. Я должна с этим справиться. Сама. Встреча, что я видела сегодня, не случайность, не совпадение. Испанке явно что-то нужно от Джека. А Джеку, похоже, это нужно от нас, иначе бы его и след простыл. Или… вдруг дело во мне? Нет! Чушь! Не стоит таить заоблачные надежды, потому что они могут рухнуть с большой вероятностью. Но поцелуй! «Я скучал». Это правда? Неужели это правда? Или очередная уловка?.. Да нет, внутри кэпа слишком достаточно алкоголя для разыгрывания тайных схем. И всё же что-то он утаивает. Я должна узнать, что. Ради общего блага.

Джеймс что-то негромко и возмущенно выкрикнул и, забурчав, перевернулся на спину. Пожалуй, ему не стоит знать о случившемся. Ни об Анжелике, ни о поцелуе. Он ищет разгадку карты, так пусть его ничто не отвлекает. Едва кончится шторм, мы вновь возьмем курс на остров Саба, и ушедшие сегодня на задний план проблемы нечитаемой карты станут главной задачей. К тому же Уитлокк и так не в восторге от партнерства Джека, не стоит давать ему лишний камень в огород капитана «Черной Жемчужины».

Я беззвучно застонала. Быть может, всё было проще, если бы я потребовала у гадалки раскрыть карты Джека? Выбор сделан якобы ради общего блага, но в итоге у меня лишь очередная неопределенность. «Стать частью чего-то большего». Ха! Да разве я уже ею не стала?! Я, заурядный человечишка из заурядного мирка, становлюсь частью великой истории! Пусть и не самой важной частью. Разве я уже не вмешалась в привычный ход событий, не стала его частью?

Как много вопросов! И ни одного ответа. Ничего. Завтра всё изменится. Я намерена всё изменить.