День за днем-3 (гет)

Жизнь продолжается. Прошло больше недели, и я уже не так остро реагирую на слова и поведение Андрея, максимально избегая встреч наедине — ну, не могу я спокойно с ним разговаривать после случившегося, не могу!

А работа… Когда ее много, она отлично помогает забыться и соблюдать нейтралитет. Вот и сегодня, появившись утром на работе и объявив о летучке после обеда, отправляюсь на встречу к спонсорам — время от времени они пытаются соскочить, намекая на высокие цены и финансовые трудности, а это совсем не nice и требует вмешательства.

Более-менее разрулив, обратно иду не торопясь, тем более что до ближайшего метро от Яузского бульвара пилить и пилить, и проще прогуляться пешком, по аллеям, а потом идти через Большой Устьинский мост и Садовнический проезд, прямиком к издательству. На улице сегодня относительно тепло, так что под курткой только щарфик и заправленная в брюки красная кофточка с короткими рукавами. На шее, под шарфиком, бусы из пластмассовых колец — по крайней мере, они не холодят как металл. Легкий ветерок тормошит распущенные волосы, и я ежусь, прижимая локтем сумку, висящую на плече и подставляя лицо негреющему солнцу. Неожиданно на ум приходит позвонить Сомовой — вчера после обеда я тоже была вне редакции, и заодно заезжала в банк с платежками. А утром, голова дырявая, забыла бумаги дома! Наумыч, если вспомнит, плешь проест! Анюта откликается быстро, но втолковать ей, где что искать, получается не сразу:

— Скорее всего, я сунула их в секретер, под коробку или прямо в нее.

— Какую коробку?

— Какую, какую… Можно подумать их там много.

— Марго, ты можешь объяснить внятно, что за коробка?

— Капец, Ань, ну где у меня справки всякие, квитанции, Гошины документы.

— А, ну так бы и сказала — где документы лежат.

— Я так и говорю.

— Так, нашла. Ну, что дальше? Тут бумаг, черт ногу сломит!

— Там должны быть две платежки на бланках нашего издательства.

Волосы падают на лицо, и я убираю их за ухо.

— Сверху или снизу? Нет тут никаких бланков.

Опять двадцать пять.

— Что, значит, нет, Ань?! Ты глаза разуй!

Новый порыв воздуха, волосы, не слушаясь, опять закидываются вперед, и их приходится убирать с лица.

— А вот так, нет.

— Пхэ… Ну, как нет?! Я их сама лично туда положила.

Возмущенно взмахиваю рукой, хотя подтолкнуть Сомову это и не поможет.

— Марго, пожалуйста, не кричи, если ты разрешаешь мне копаться в своих документах, то я сейчас их обязательно перерою.

Сворачиваю на боковую дорожку:

— Послушай… Ладно, делай что хочешь, только мне эти платежки позарез как нужны, понимаешь?

Впереди уже маячит выход, и я прибавляю шагу, не обращая внимания на встречный народ. Неожиданный голос, совсем рядом, заставляет оглянуться:

— Маша!

Никого кроме меня из женского пола вокруг не наблюдается, и я останавливаюсь, недоуменно взирая на окликнувшего парня. Тот тоже замирает, будто не веря глазам. Объясняться на два фронта несподручно — сначала надо закончить с Сомовой, и я поворачиваюсь к непонятному товарищу спиной:

— Извините… Ань, я тебе перезвоню, да? Поищи пока.

За это время парень успевает обежать вокруг меня и встать лицом к лицу:

— Ты что, не узнаешь меня?

Он расстроено запускает пятерню себе в волосы. А что, должна узнать? Пытаюсь напрячь память, но, увы… Хотя, лицо запоминающееся, симпатичное.

— Извините, молодой человек, вы наверно, меня с кем-то перепутали.

Поправляю локон, убирая его за ухо. А у мужика вид, действительно, несчастный:

— Слушай, ну что я такого сделал, что ты меня в упор не узнаешь!?

Нет… Нет, думаю, я его вижу первый раз. И если это новый способ подкатить, то у него ничего не получится. Качнув отрицательно головой, уже более решительно пытаюсь проскочить мимо:

— Извините, молодой человек, но я вас не знаю.

Но парень хватает за руку:

— Постой, Маш.

Капец, это уже не флирт, это уже наглость! Возмущенно дергаю плечом, стирая с лица вежливую улыбку:

— Мне что, милицию вызвать?

— Слушай, если… Если, я тебя как-то обидел, ты скажи, я извинюсь перед тобой.

Похоже, он и правда принимает меня за какую-то Машу. Веду нетерпеливо головой в сторону, стараясь оставаться вежливой:

— Э-э-э… Послушайте, как вас зовут?

— Сергей… Сергей Аксюта…. Смешно просто, ты что?

— Послушайте, Сергей, с чего вы взяли, что я какая-то Маша?

Тот хмыкает, почти смеется в лицо:

— А кто ты?

Нет, все-таки, подкатывает, имя хочет узнать. Потом телефончик попросит и все прочее. Хмырь... Пресекаю заигрывания на корню:

— Ну, а вот это, молодой человек, уже не ваше дело!

Парень отступает, хмуро уткнувшись взглядом в землю:

— Все понятно, оригинальный способ, чтоб разбежаться.

Он лезет в карман, извлекая портмоне. Как раз ничего не понятно, никак не пойму — играет он или правда верит в свои фантазии? И вообще, странный у нас разговор.

— С кем разбежаться?

Парень вытаскивает из кармашка кошелька фото и протягивает:

— Вот держи, тогда она мне тоже не нужна!

Автоматически беру в руку, и когда вижу девицу на ней, у меня челюсть до пупа отвисает — там, в обнимку с этим самым Сергеем, как две капли воды я! Только волосы расчесаны на прямой пробор, брови выщипаны по-другому и макияж, слишком яркий, чтобы разгуливать по нашему офису. Но я точно вот так, с такой физиономией, не фотографировалась! Точно. Так что о фотомонтаже можно забыть. Тогда что? Сестра — близнец? Двойник? Но то, что разобраться надо, сомнений нет, даже под ложечкой ноет! Бросаю на парня ошарашенный взгляд, потом опять утыкаюсь в фотографию — просто, обалдеть!

— Послушайте, Сергей, а может быть мы…

— Что?

— А-а-а… Ну, посидим, где-нибудь, кофейку попьем.

Тот обрадовано кивает несколько раз:

— Попьем.

Я все не могу отвести глаз от фото двойника. Забыв закрыть рот, снова таращусь на Сергея, ища ответы на кучу вопросов, вмиг зароившиеся у меня в голове. Развернувшись и уткнувшись в карточку, иду в обратную сторону, уводя неожиданного знакомого за собой. Блин, мужик точно должен все знать об этой девушке — не сбежавшись, нельзя разбежаться! Удивление захлестывает с головой, и я даже не обращаю внимания на смешки спутника над моей растерянностью.

* * *

Заказав по чашке чая, устраиваемся за столиком в «Яузском дворике». Накидываться на нежданного кавалера с вопросами о некоей Маше будет дико, и я просто выжидаю, надеясь, что мой собеседник сам подтолкнет разговор к разгадке. Надежды сбываются быстро:

— Слушай, Васильева, ну я балдею, конечно… Ты куда пропала?

Значит, у Маши фамилия Васильева и она пропала... Сей факт интригует еще сильней. Задумчиво потирая затылок и шею, изображаю улыбку:

— У меня были дела.

— Какие дела?

Вообще-то вопросы планировалось задавать в его адрес, а не в мой. В голову ничего не лезет, и я, прячась за чашкой, молча отвожу взгляд. Парень взмахивает ложечкой:

— Ну ладно, не говори, если не хочешь... А Пашка-то куда пропал?

Значит, в этой компании еще есть и Пашка? Интересно почему, если Маша с Сергеем «сбежались», он у нее спрашивает о пропаже некоего Пашки? Может это ее брат? Лучше всего ответить вопросом на вопрос:

— А он что, пропал?

— Ну, да, вы же с ним вместе как-то синхронно испарились, я думал, что вы слиняли.

Вместе? Похоже и правда, брат.

— А, почему, я должна была с ним слинять?

— Ну, так у вас же там почти…

Почти-и-и-и… А дальше? Как это «почти» понимать?

— Что?

— Что-что…Ты что, специально это делаешь?

Блин, ползу, как минер по минному полю.

— Что, специально?

— Делаешь вид, что как будто бы ничего не помнишь! Ты же пошла со мной сама тогда…

Интересно, куда… Капец, не ляпнуть бы чего не в масть. Внутри и так все бурлит и сносит голову… Стоп! Надо немножко переварить ситуацию и собрать мозги в кучку. Отвожу взгляд в сторону, вздыхая:

— Сергей…, э-э-э… Сейчас, извини, я на одну минутку…, сейчас я…

Поднявшись со стула, хватаю висящую на спинке сумку и быстренько ретируюсь в сторону дамской комнаты. За отгородкой просторный закуток с зеркалом и каким-то кустом в кадке. Выглядывая из-за полустенка в зал, вешаю сумку на плечо и начинаю в ней рыться одной рукой в поисках мобильника. Черт, где же он… Наконец, трубка в ладони и я нажимаю кнопки, вызывая Сомову. Через пару гудков слышится знакомое бурчание:

— Алло.

Возбужденно глотая воздух, тороплюсь выплеснуть слова и эмоции:

— Ань…Ань -это капец! У меня сейчас мозг взорвется! Ты даже не представляешь, что произошло.

Недовольство в голосе Сомовой нарастает:

— Начало мне уже не нравится. Ну, ладно, рассказывай.

— Короче, я шла через парк, когда с тобой еще разговаривала. Тут ко мне подлетает какой-то крендель и окликает меня как Машу.

— Как, кого-о-о?

— Как Машу.

— И что?

— Как что? Он меня узнал, как Машу. И фамилия у этой Маши — Васильева. Он со мной разговаривал, как будто знает всю жизнь!

Сомова сопит переваривая.

— И более того, он мне фотку показал!

— Какую еще фотку.

— Где я с ним в обнимку. Я, Ань! Я, Марго! С ним обнимаюсь и скалюсь!

— С ума сойти. А как такое может быть?

Вот это главный вопрос.

— Вот так. Слушай Ань, по-моему, у меня появился шанс.

— Какой шанс?

Разобраться, что произошло на самом деле и почему у меня этот face и туловище, а там….

— Вернуться назад в Гошу и… Послать, куда подальше, этого Калугина!

— Как вернуться? Каким образом?

Пока не знаю, но чувствую, что здесь есть ниточки.

— Слушай, родная, давай не по телефону. Ты через час сможешь, на нашем месте?

— Это про сад Баумана? Там, кстати кафе есть, пообедаем.

— Вот, давай. Ты кстати платежки нашла?

— Нашла.

— Ага, все, через час на нашем месте.

— Пока.

— Все, давай, пока.

Захлопнув мобильник, тихонько выглядываю в зал — все спокойно, никто не ищет и не караулит. Сунув телефон в сумку, смотрюсь в зеркало, поправляя челку и откидывая на плечи волосы — так кто же ты такая, Маруся Васильева?

— Гхм… Ну, что, Гоша, Марго, Маша… Вперед!

Решительным шагом возвращаюсь в зал, огибая торчащий в кадке куст, а когда подхожу к заждавшемуся кавалеру, старательно расплываюсь в улыбке. Тот встречает удивленной фразой:

— Я думал ты ушла.

У этой парочки так принято? Повесив сумку на спинку кресла, присаживаюсь:

— С чего это вдруг?

— Ну, видимо, внезапно исчезать это твой конек.

Разговор превращается в упреки, и я поджимаю губы:

— Сергей..., э-э-э… Давай, договоримся раз и навсегда, если я исчезла, значит, у меня на то были веские причины… В которые я тебя, посвящать не хочу! Ну, по крайней мере, пока.

Тот кивает:

— Хорошо, я понял.

Отлично. И я растягиваю губы полоской, кидая благодарный взгляд:

— Вот, молодец.

Поднимаю чашку, отпивая, а когда снова кошусь на Сергея, натыкаюсь на его изучающий взгляд. Гляделки затягиваются и это напрягает:

— Что?

Парень ухмыляется:

— Да нет, просто я думал раньше, что тебе идет только улыбка, а оказывается и серьезная ты очень даже красивая.

Комплимент? Помолчав, усмехаюсь:

— Я стараюсь.

— Ты знаешь, я в последнее время тоже реже стал улыбаться.

Что-то еще произошло? Важно побольше узнать о всей этой гоп-компании.

— А что так?

— Ну, как ты пропала, я начал копаться в себе… Все-таки, потерять сразу двоих.

Двоих? Видимо это он и про Павла. Такие уж близкие друзья, что ли? Пожалуй, это подтверждает версию о Паше-брате. Тогда у него вероятно тоже фамилия Васильев?

— Но перед Пашкой я, в общем-то, не виноват. Мы никогда с ним баб не делили, но…

Сергей замолкает. Пока у меня в голове каша с их отношениями, подрались что ли? Про каких он баб говорит? И причем тут я? То есть Маша?

— Что, но?

— Но я же не виноват, что я влюбился в тебя.

То есть брат не одобрял такой выбор и друзья рассорились? А потом и Маша, и Павел пропали.

Двигаемся медленно, но хоть двигаемся. Взбодрившись, откидываю волосы за спину:

— Я тоже ни в чем не виновата.

— Да, но… Представляешь Пашу? Он наверняка уверен, что его предали — лучший друг и ты.

Все никак не могу понять логику, врубиться, почему сестра не может закрутить роман с другом этого Павла… Стоп! А если все не так — нет никаких родственников, а просто эта самая Маша сначала крутила хвостом с одним приятелем, а потом сошлась и с другим? Тогда все сходится. Пытаюсь раскрутить эту версию:

— Да… Я даже не знаю, как все это произошло…

— Ну как наваждение.

— Да.

Предательство, исчезновение… Ситуация знакома до деталей. Смотрю на сидящего напротив парня и боюсь попасть впросак, если опять промахнулась с догадками. Но, кажется, пока выходит удачно. Сергей вдруг меняет тему:

— Слушай, давай лучше о нас поговорим.

О нас? Тут мне вообще не светит. Тяну время, опять приникая к чашке и отпивая:

— Что, про нас?

— Ну, чем ты занимаешься? Ты там же работаешь?

Чтобы не сказала, да или нет, посыплются еще вопросы, детали, а я даже не имею представления, о каком месте работы идет речь... Все, интервью закончено! Демонстративно смотрю на часы, делая круглые глаза:

— Ой, Сергей!

Тот вопросительно глядит поверх чашки.

— Ты извини, я как-то вообще выбилась из графика!

Поднявшись со стула, лезу в висящую сумку:

— Давай, знаешь что? Ты мне оставишь свой телефон, а я тебе попозже… Ну, разгребусь более-менее, и наберу тебе.

Черт, да где же мобильник? Переставив сумку на стол, залезаю в нее уже двумя руками. Аксюта странно смотрит:

— Да? Но он же у тебя есть?

Кто?… А…, номер? Наконец, труба на свободе:

— Да. Но я, когда брала тайм-аут, я все прежние координаты стерла. Ну, мне надо было голову почистить, мозги, сам понимаешь.

Взмахнув рукой, показываю для убедительности на голову, потом протягиваю телефон.

Парень соглашается с моей версией, забирая мобильник из рук:

— Понятно…

Он вводит цифры, приборматывая под нос:

— Пятьдесят четыре…

Сосредоточенно наблюдаю за его действиями, и он, закончив, возвращает мобильник:

— Только сохрани.

— Ага.

Нажав пару кнопок, изображаю виноватую улыбку:

— Ну, все, пока.

— Пока.

Бросив мобильник в сумку, направляюсь к выходу — у меня почти час до встречи с Анькой и, в общем-то, спешить некуда. Покинув кафе, осматриваюсь по сторонам, потом не торопясь шлепаю вдоль домов. Бросив взгляд назад, вдруг замечаю выскочившего Сергея. И, похоже, он ищет меня! Либо хочет выследить, либо догнать — ни то, ни другое сейчас не в моих планах. Ускоряю шаг, торопясь добраться до ближайшего угла, но это только помогает парню заметить мечущуюся фигуру, и он сворачивает следом. Перехожу к перебежкам, устремляясь через дорогу к спасительным деревьям.

Сергей тоже не медлит и даже бежит трусцой. Капец…. Перебравшись через низкую ограду, выскакиваю на газон, нацеливаясь на ближайший киоск. Пригнувшись, выглядываю из-за припарковавшейся здесь машины — вот он мой преследователь, растерянно стоит и крутит башкой… Вскочив, разворачиваюсь бежать дальше и буквально врезаюсь, в Калугина, стоящего с развернутой газетой в руках:

— Е!

— Ост… Ост… Марго!

Черт, а он-то здесь откуда?! Прижимаю палец к губам:

— Тс-с-с!

Оглядываюсь назад. Фу-у-ух, кажется, меня потеряли… Андрей зовет:

— Да что случилось то?

Чего так орать и привлекать внимание? Грозно прикрикиваю на него:

— Тихо, я сказала! Уйди отсюда.

Вместо того чтобы послушаться и войти в положение, Калугин спорит и совсем не тихо:

— Так, спокойно, почему я должен уходить отсюда? Что происходит?

Думать сразу на два фронта не получается и я ошалело смотрю на него:

— Что, происходит…

Не найдя ничего лучшего, брякаю первое попавшееся, кивая на киоск:

— Я цветы покупаю!

Калугин никак не отцепиться:

— Отлично, кому?

Кому, кому… Деду Фому.

— Себе! Мне же их никто не дарит.

Нервно оглядываюсь и уже не нахожу Сергея на прежнем месте.

— Маргарит.

Ну и где этот упырь? Блин, надо срочно сматываться! Резко оборачиваюсь, наседая на Калугина:

— Что???… Что ты здесь делаешь? Ты что, следишь за мной?

Взгляд Андрея полон растерянности:

— Я вообще-то по работе здесь заезжал.

На бульвар?

— Серьезно?

— Серьезно. Зачем мне за тобой следить, ну?

Несу ахинею, какую-то, но меня сейчас больше интересует, куда делся преследователь.

— А мне зачем?

Вдруг замечаю приближающегося Сергея… Тазы!!!

— Марго.

— Нет, все, извини!

Срываюсь с места как спринтер:

— У меня дела! Пока!

Быстро припустившись, тороплюсь смешаться с толпой и исчезнуть из поля зрения Аксюты. Вслед слышится:

— Маргарита п… Так, а цветы-то!

Жене купи!

* * *

Гонки с преследованием занимают время, так что приходится даже взять такси. С небольшой задержкой, оно привозит меня к решетке сада им. Баумана и я, расплатившись, тороплюсь пройти через железную калитку ворот, мимо фонтана, устремляясь к «Меркато», где мы с Анькой договорились встретиться. Анюта уже за столом и уминает зелень салата. Запыхавшись, кидаю сумку в кресло напротив и усаживаюсь сама.

— Привет!

Сомова, как всегда, ворчит:

— Привет. Господи, напугала меня.

Подходит официант с меню, но сейчас не до жратвы и я, поморщившись, отказываюсь:

— А нет спасибо, мне только, если чай зеленый.

Анька торопит с новостями:

— Давай, рассказывай, чего там.

Там, ого-го! С этой Машей с Уралмаша целый экшн. Можно сказать романтический детектив! И я бросаю на подругу загадочный взгляд:

— Короче, этот крендель, следил за мной оказывается, прикинь?

— Какой крендель?

— Да этот Сергей. Ну, который узнал во мне Машу.

— А ты уверена, что он вообще нормальный?

Вот, неверующая! Выставив ладонь, шлепаю по ней другой рукой:

— Я тебе русским языком объясняю — он мне фотку показал, где мы с ним вместе в обнимку! Потом начал задавать мне кучу вопросов, на которые я вообще не знаю ответа.

Распахнув широко глаза, возбужденно смотрю на Аньку, ожидая и от нее изумления. И оно есть:

— Ну, а ты?

— А что я? Сидела там как камбала, глазами хлопала.

Растопырив пальцы, пытаюсь изобразить, как это происходит у рыбообразных…. Теперь главное! И я победно гляжу на подругу:

— Но это — ерунда.

Сомова продолжает вилкой и ножом ковыряться с едой в тарелке:

— Ну, а что не ерунда, тогда?

— А ты не врубаешься?

— Пока, нет.

То-то и видно, хаваешь и хаваешь, оторваться не можешь.

— Ну, мы же раньше думали, что это тело материализовалось не пойми откуда, да? Прилетело из космоса?

Сомова уткнувшись в тарелку, ритмично жует, изредка кивая. Вот жвачное, ну ничего сейчас подавишься:

— А на самом деле, эта Маша Васильева точно также спокойненько ходила по земле, ела, спала и траву щипала. Прикинь?

— Ну, прикинула, а дальше-то что?

Вот, балда!

— Как, что дальше?

Официант приносит чай, и я отвлекаюсь, кивая ему:

— Спасибо.

И снова к Сомовой:

— Если… Если Игоря Реброва транспортировали в тело Маши Васильевой, значит Машу Васильеву…

Склонив голову на бок, заговорщицки гляжу на подругу, ожидая догадки, и та замирает, а потом взмахивает вилкой:

— То есть ты думаешь, что где-то ходит тело Гоши с чужими мозгами, что ли?

Умница! И я вся расцветаю:

— Совершенно верно! Только не с чужими, а с куриными мозгами Маши Васильевой.

Беру чашку, отпивая… Сомова недоуменно пожимает плечами:

— Ну, почему с куриными-то сразу.

— Да потому что! Послушала я тут про нее…

Паща, Сережа, один сынок бизнесмена, другой сам бизнесмен, мечется курица как бы подороже продаться. Мне уже жалко мое бедное тулово, страдающее от выкрутасов жадной дуры, и я сокрушенно качаю головой:

— Уй, блин, бедный Гоша… Ань нужно срочно что-то делать.

— Что?

Волосы падают на лицо, и я их убираю за ухо:

— Ну, для начала, найти его… Или ее… Ну, ты поняла.

Но Сомова вся в сомнениях:

— Слушай, а ты уверена?

В чем? Что что-то нужно делать?

— Что?

— Что ты хочешь обратно стать Игорем Ребровым?

А что меня удерживает? Война с Зимовским? Отсутствие родителей, которые видят во мне, не пойми кого? Удивленно смотрю на подругу:

— Сомова, ты под трамвай попала, пока я сюда шла?

Анька огрызается, отворачиваясь к сумке:

— Пхэ… Никуда я не попала.

Она выуживает оттуда бумажки:

— Кстати, вот твои платежки. Ну, просто… Просто, в жизни уже все понятно… А Игорь как был на перепутье, так на перепутье и останется!

Бред какой-то. Что у меня понятно и на каком-таком перепутье будет Игорь? Делаю удивленные глаза:

— Хэ… Не поняла. Где это у Марго уже все понятно?

Это она про облом с Калугой, что ли? Сомова дирижирует ножом:

— Ну как… Все понятно — работа, любимый человек.

Вот счастье то, глазеть, как этот рохля воссоединяется со своей бывшей. Оно конечно все понятно, но на фига мне такая любовь? Таращу на Аньку глаза:

— Какой любимый человек? Калуга, что ли?

— Ну, а кто же еще.

Развалясь в кресле, откровенно веселюсь:

— Ой, Ань, я тебя прошу, не смеши ты меня!

Уверенно мотаю головой, забирая чашку со стола:

— Ты сама прекрасно знаешь, что у меня с ним ничего не получится!

— Ну, почему нет то, сразу?!

Идиотский вопрос! Сегодня он мне клянется в любви до гроба, а уже завтра целуется у подъезда с Катериной. Возмущенно подаюсь навстречу подруге:

— Да потому что! Что ты меня все время успокаиваешь?!

Взрываясь от эмоций, провожу ребром ладони по горлу:

— У меня этот флюгер уже вот где! Появилась Наташа он туда, нарисовалась бывшая жена — он сюда. А я как наседка бегаю, крыльями хлопаю.

Протестующе вскидываю вверх руки:

— Все, ромашки спрятались!

Встряхнув головой, откидываю упавшие на лицо волосы опять за спину. Сомова сдается:

— Ну, я не знаю Марго. Я поддержу любое твое решение.

Вот это другой разговор. Сразу успокоившись, с хитринкой смотрю на подругу:

— То есть, тебе все равно, кто я?

— Ну, Марго.

— Ну, шучу я, шучу.

Настроение снова взлетает вверх, и тянусь за привезенными бумагами:

— А за платежечки, спасибо!

Взяв кипу двумя руками, засовываю ее себе в сумку. Ну, а что теперь? Ковать железо, не отходя от кассы? Источник информации у меня один и я продолжаю рыться, теперь уже в поисках мобильника:

— Сейчас, я позвоню-ка….

Наконец, телефон извлекается на белый свет, и я окидываю крышку, залезая в список последних номеров. В Анькином голосе подозрение:

— Это ты кому?

Сокрушенно вздыхаю:

— Дальше по мужикам.

— Ну, Марго, я ж серьезно!

— Дело надо делать Анечка, дело.

И предупреждающе поднимаю палец, не давая подруге болтать. Ну что, будем входить в образ Маши Васильевой? Надув губки, пытаюсь придать голосу радушие:

— Алло, Сергей?

— Алло… Маша?

— Да Маша, Маша, кто же еще…. Слушай, а у меня, оказывается, тут все слетело... Давай, может, позже встретимся?

— Да, конечно! Может в восемь? Я знаю хороший ресторан.

Сомова, закатив глаза в потолок, демонстративно хватается за голову, и я довольно улыбаюсь:

— Называй адрес.

— «Таверна Ла Манча», это в районе проспекта Вернадского.

— Все, заметано. Пока!

Нажав кнопку отбоя, победно смотрю на подругу — лед тронулся!

* * *

Спустя полчаса я уже в издательстве. Правда, приходится выйти на этаж ниже, чтобы занести платежки в бухгалтерию, а уже потом подниматься по лестнице пешком на наш уровень. Когда заворачиваю из коридора в холл, мимо лифта, из комнаты отдыха, словно чертик из табакерки, выскакивает Калугин, хватая за руку:

— Марго!

Сбавляю скорость:

— Что?

— Прости, пожалуйста. У меня есть к тебе один вопрос… У тебя все в порядке?

Это он о столкновении у киоска? Да поведение особо адекватным не назовешь, но, собственно, какое ему-то дело?

— Да, а что?

— Да нет, просто как-то странно…

Вот о чем он, поди догадайся.

— Что, именно?

Мы останавливаемся посреди холла.

— Ну, гхм… Ты сидишь на асфальте, показываешь мне «тсс» и считаешь это не странно?

Хэ… Да уж куда безобидней, чем пускать психованную со справкой к себе в дом, да еще сосаться с ней… Поправив сумку на плече, складываю руки на груди:

— Андрей, я тебе уже объясняла, я покупала цветы и сидела ли я на асфальте или висела на потолке, это уже мое личное дело, ясно?

— Ясно.

Ну и отлично. Иду мимо, но Калугин снова меня тормозит:

— То есть, объяснений не будет?

А я должна объясняться и оправдываться?

— Объяснений? Перед кем?

От такого вопроса Андрей уходит:

— Ну, мне показалось, что ты кого-то испугалась.

Во-во, в его стиле… Атака не удалась, пойдем обходным…. Ну, ладно. Задумываюсь… Вряд ли гонку от Сергея можно назвать испугом.

— Тебе показалось.

Делаю еще шаг к кабинету.

— Да… Марго!

Я так никогда не доберусь до рабочего места.

— Что?

Калугин касается моего локтя:

— Еще…

Но вмешивается подбежавшая Любимова:

— Маргарита Александровна, извините, пожалуйста, вы утром говорили, что после обеда будет летучка!

А сколько у нас до после обеда? Смотрю на часы… У-у-у-у, всего ничего.

— Ну, раз я говорила, будет, значит будет. Собирай, народ.

Галина недовольно вздыхает.

— Хорошо.

А что ж ты хотела — сама напросилась. И я тороплюсь пройти в дверь кабинета, оставляя Андрея снаружи.

* * *

Назвать летучкой сбор из трех человек, слишком громко — кроме себя любимой Галка сумела притащить в зал заседаний только Кривошеина с Калугиным, да еще кучу фотографий, распечаток и альбомов. Расположившись с Андреем за столом, а парочку творцов этого креатива заставив стоять рядом, быстренько просматриваю и пролистываю, что они нам тут нанесли. Не могу сказать, что остаюсь довольной:

— М-м-мда….

В этом емком слове все мои впечатления. Смотрю на Калугина, он сидит по левую руку и, уткнувшись в распечатки, молчит. Мог бы, и прокомментировать как-то. Понурый Валик вздыхает:

— В принципе, я и сам готов признать, что статья слабовата.

В принципе… А так, не готов? Выпускающий редактор, блин. Зато, какое название: «Первый с крыльями»! При бескрылом то авторе. Не могу удержаться:

— Вот молодец, самокритичный мальчик. Так какие будут предложения?

Любимова, опершись локтями на спинку кресла, молчит, глядя на Кривошеина, и тот опять вздыхает:

— Ну, если глобально…

Выжидающе смотрю на него, правда, без начальственного нажима:

— То?

— То можно доработать.

— На «доработать», у нас нет времени.

— Ну, а если локально, статью можно сократить и добавить фотографий.

Вбираю носом воздух…, мда-а-а…

— Понятно. То есть опять за счет формы, будем спасать содержание. Так, ладно давайте сделаем так: текст ужимаем…. Вот это переносим вот сюда…

Тычу пальцем в фото летающего автомобиля, перетаскивая его в правый угол разворота.

— А вот здесь, Андрей, смотри…

Перевожу взгляд на Калугина, призывая его сосредоточиться, а тот и ухом не ведет. Любимова пытается пробудить нашего задумчивого:

— Андрей!

Усмехнувшись и подперев кулачком подбородок, жду хоть какой-то реакции, но человек явно витает в облаках. Галка переходит к физическим действиям и просто толкает его в плечо:

— Калугин!

Андрей, очнувшись, оглядывается, непонимающе таращась то на меня, то на Галку. Ну что, послеобеденный тихий час закончился?

— Ой, елки, простите меня… Извини, да.

Продолжаю:

— В общем, вот здесь должно быть какое-нибудь яркое пятно, чтобы сразу привлекало внимание, чтобы сначала захотелось посмотреть на снимок, а потом уже читать статью, понимаешь?

— Да.

У Андрея звенит мобильник в кармане и он, встрепенувшись, лезет за ним:

— Я понял, простите, секунду.

Посмотрев, кто звонит, он кидает в мою сторону быстрый взгляд, потом отвечает:

— Кхм… Да, алло… Да Кать, говори побыстрей, у меня совещание, извини.

Калугин несколько секунд вслушивается, что ему говорят, потом вдруг меняется в лице и вскакивает:

— Па…

Взгляд Андрея мечется по присутствующим:

— Простите, я сейчас, секунду.

И торопится выйти в холл. Интересно, что ж такого ему сказала бывшая, что он так сорвался? Неужто, санитары приехали? Валик подает голос, возвращая меня к нашим баранам:

— Ну, в принципе, мне все понятно.

— Ну, раз понятно, сокращайся. Работайте.

Из холла слышится голос Калугина и я, выбравшись из председательского кресла, спешу к выходу. У самых дверей сбавляю шаг, а потом совсем останавливаюсь, приваливаясь плечом к двери и складывая руки на груди. Очень интересный разговор!

— Катюш, пожалуйста, подожди… Я вот что подумал… Может ты, ну еще задержишься какое-то время?

Он стоит спиной, меня не видит, и наверно потому так откровенен:

— Катерина, я в первую очередь сейчас думаю об Алисе... Слушай, елки-палки, причем тут гостиница?! Тебе же русским языком сказали, что ты можешь остановиться у нас!

Замечательно. А теперь, то же самое, но в моем присутствии! Встряхнув волосами, делаю несколько шагов вперед, вставая рядом. Интересно все же послушать диалог между людьми, один из которых испытывает только негатив к другому. Встаю так, чтобы Андрей меня видел и потом уже не юлил, отказываясь от своих слов.

— О какой наглости ты сейчас говоришь. Вы будете жить с Алисой в одной комнате, вместе, вот и все…

Ню-ню… Горько усмехнувшись, прохожу мимо, направляясь к себе. Похоже, мне ловить тут и правда, нечего. Слова про Алису и заботу о ней меня не впечатляют — эту мантру я сто раз слышала. В спину доносится громкое:

— Ну, если тебе жаль расставаться с дочерью, то значит, я сегодня жду тебя дома. Все, разговор закончен, пока!

Ух, как грозно. Мужик сказал, мужик сделал.

* * *

Уезжаю с работы чуть пораньше — мне же еще подготовиться надо: переодеться, причипуриться. В «Ла Манчу» опаздываю всего минут на десять, хотя на Вернадского оказывается жуткая пробка и таксисту приходится объезжать проулками. С нарядами заморачиваться не стала — открытое темное платье без рукавов, на шее цепочка с медальончиком. Только макияж подправила, да помаду поменяла на более темную. Мой кавалер заказ уже сделал, так что накрывают быстро, буквально сразу и поесть, и по бокалу красного. Выставив голую коленку на обозрение, не торопясь режу мясо и поглощаю принесенный салат — пусть Сергей начнет с разговоров, а я уж сверну на нужную мне тему.

— Представляешь, я… Я даже не верил, что ты мне позвонишь.

Ну что, поехали?

— Почему?

— Да не знаю, просто была какая-то уверенность.

— Скажи, а Паша тебе больше не звонил?

— Да нет, он как в воду канул.

— А с его родней ты как?

Сергей не поднимает глаз:

— Никак. Его отец, как открыл очередной ресторан, так вообще перестали видеться. Но оно и понятно, они на меня волком смотрят… Про тебя уж вообще молчу!

Ресторан, причем не единственный, это уже ниточка. Но дергать за нее сразу рано, надо отвлечь дежурными вопросами:

— Ну а сам-то как?

— Ничего, нормально, работаю.

— Где?

— Да там же… Как говорится: на хлеб с сахаром хватает, вот я и не парюсь. Ты мне лучше про себя расскажи. Ну как ты? Что у тебя?

Ага! И опять хлопать ресницами дура дурой? Поправляю челку, скромно опустив глаза:

— Ой, Сереж, мы же договорились, да? Давай, не будем ворошить... Я тоже сидела в психологической ямке, поэтому может, как-нибудь, в следующий раз?

— Ну, давай в следующий раз.

Он поднимает бокал, я свой и мы чокаемся. Когда отпиваю и ставлю бокал в сторону, вдруг слышу:

— А ты изменилась.

Что не так? Внешне или по поведению? Свожу вопрос к шутке:

— Когда это я успела?

— Ну, я не знаю. У тебя … Как-то повзрослела, что ли.

Тридцать пять — баба ягодка опять. А сколько лет той самой Маше мне неведомо.

— У тебя взгляд какой-то…, вот.

Заинтриговал прямо. Вопросительно смотрю на него, но, не забывая жевать:

— Какой?

— Как будто вот ты… Не знаю… Важная как будто начальница.

А у начальниц особый взгляд? Лишь улыбаюсь, оставляя без комментариев. Ну, что, меня обсудили, теперь можно вернуться к прежнему вопросу. Словно встрепенувшись, провожу ладонью по волосам, приглаживая:

— Скажи, а что за ресторан Пашин отец открыл?

Сергей усмехается:

— Да, якобы какой-то итальянский. Ну ты же понимаешь, нужно же деньги прокручивать.

Этих итальянских, как собак не резанных.

— И как новый кабак называется?

— Какая-то итальянская лабуда… «Кальяни»… «Кальяри»… «Кальяри», точно!

Это уже кое-что. Чтобы такое еще спросить, чтобы далеко не уходить от темы? Глядя на Сергея, с новым усердием принявшегося за еду, интересуюсь:

— А как там кухня?

— Маш, как ты себе это представляешь? Я туда больше не хожу.

Виновато усмехаюсь:

— Ну да, извини.

— Но, вообще, у них кухня везде одинакова. Они повара своего наверно клонировали — куда не придешь, везде одно и тоже.

Это он про итальянцев или Пашиного отца? У него что, столько забегаловок? Ну, Машуня дает. Прямо королева кабаков… Дежурно улыбаюсь шутке, но следующий вопрос кавалера приводит в ступор:

— Слушай, давай закурим, а?

— Что?

Похоже, Маша Васильева еще и дымит, надо же…. У меня тоже есть сигары дома, но это все больше для понта. Сергей заботливо сообщает:

— У меня твои любимые.

Проколоться раз плюнуть, и я тороплюсь с отказом:

— А нет, я бросила.

— Как? Когда?

Во втором классе, когда родители застукали.

— А прямо сразу!

Сергей одобрительно качает головой:

— Молодец! А я, знаешь, я уже несколько раз пытался бросить и максимум три дня мне хватает и все.

Опустив глаза, киваю, прекращая откровения. Похоже, больше ничего интересного узнать, сегодня, не удастся. Да и того, что выяснилось, на первый раз вполне хватит. Схватив мобильник со стола, открываю крышку и прижимаю трубку к уху:

— Алло… Да… А, поняла, да сейчас буду.

Быстренько захлопываю телефон, пока Сергей ничего не понял и делаю скорбное лицо:

— Сереж, извини, мне надо бежать.

Снимаю сумку с ручки кресла, демонстрируя занятость и желание покинуть поклонника.

— Куда бежать?

— На работу.

— Какую работу? Сейчас вечер.

— У меня работа такая, ну, ты же видел, мне позвонили.

Поднявшись, вешаю сумку на плечо.

— Подожди, кто звонил? У тебя не было звонков.

Продолжаю размахивать трубой:

— Да нет просто, когда я с людьми общаюсь, я телефон ставлю на виброзвонок.

В голосе Аксюты растерянность:

— Подожди, мы же с тобой не поели толком, не поговорили ничего.

Можешь, доесть мое. Предупреждающе поднимаю руку:

— Ну, в следующий раз.

— Так оставь мне телефон, я…

То есть у него не высветился номер, когда я звонила? Ну и отлично!

— Я тебе сама наберу.

Прощальный взмах и я тороплюсь к выходу:

— Все, пока!

Надеюсь, в этот раз он выслеживать меня не кинется.

* * *

Едва приехав домой, переодевшись в фуксиевую майку и синие спортивные штаны, сажусь за ноутбук. Аньки еще нет, и я никому не помешаю, располагаясь за столиком в гостиной, под скудным светом стоящего рядом торшера и бра на стене. Пристроив на краю стола ноутбук, сама забираюсь на диван с ногами, по-турецки, погружаясь в дебри инета. Мне нужен не Сергей, мне нужен этот таинственный Паша и выйти на него я могу через «Кальяри»! В интернете выпадает куча ссылок на итальянские рестораны, только щелкай мышкой. Правда, названия все другие, видимо не так уж популярно новое заведение.

За полками в прихожей звякает замок, слышится Анькина возня, приближающиеся шаги, но я стараюсь не отвлекаться. Тем более, что и Сомова бурной радости не выказывает, шепотом чертыхается:

— Блин, вообще, с ума сойти…. Черт!

Ввязываться в Анютины проблемы, значит отложить свои собственные как минимум до ночи и я, упрямо сжав губы в узкую щелку, стараюсь не реагировать.

— Правильно ты говорила, полный капец!

Сомова плюхается в придиванное кресло. Совсем не обращать внимание на стенания нельзя, и я подаю голос:

— Ты о чем?

— Уй… Да, у меня на радио… Представляешь, сегодня на эфир позвонила какая-то чокнутая и давай мне рассказывать, что все вокруг дебилы во главе со мной. Причем я ей, сначала, нормально стала отвечать, деликатно… Пока она мне не нахамила. Причем даже ведь это хамством и не назовешь… Марго ты меня слушаешь?

В пол уха. Убираю упавшие волосы с лица:

— Угу.

Анька возбужденно продолжает:

— Ну а этот деятель, черт его побери, Ремнев…. Так еще все вывернул, как будто это я виновата, как будто я ее сама спровоцировала! Послушал бы он столько идиотов сколько я, в эфире…. Я бы посмотрела на него! Ведь мог бы выключить звонок, не-е-ет, спецом оставил — хотел посмотреть, как меня поливать будут.

Она все гундит и гундит, а я читаю и читаю… Оп, «На Красноказарменной улице открылся новый итальянский ресторан»! Кусая губу, щелкаю на ссылку и выпадает картинка с вывеской «Кальяри». Лучшая паста в городе. Даже вскрикиваю, не удержавшись:

— Вот, он! Yes!

— Кто, он?

— Кабак! Так…

Радостно хлопаю ладонями по коленям — кажется, ниточка превращается в веревку, в канат, за который я вытяну этого Пашу на белый свет. Сомова плаксиво ворчит:

— Нормально! Я ей всю душу изливаю, а она мне про какой-то кабак! Причем здесь кабак???

— Очень даже причем. Вот этот кабак держит отец чувака, с которым я раньше встречалась. Ну, в смысле эта Маша.

— Этого Сергея, что ли?

— Нет, Паши.

— Какого еще Паши?

— Ань, это долго объяснять. Вот я этим завтра и займу-у-усь.

Анютка недовольно бурчит:

— Марго, ты подумай.

— А чего тут думать-то?

— Ну, вляпаешься опять по уши, потом не отмоешься.

Оперевшись на поручень кресла Сомова пытается подняться и, наконец, встает. Куда уж глубже вляпываться…

— Господи, Ань, я не то, что по уши, уже макушки не видно, просто. Ладно, давай ужинать.

Сомова тащится на кухню:

— Давай.

Она отправляется заниматься готовкой, а я изучаю странички интернета, пытаясь выяснить подробности о хозяине кабака. Федор Иванович Шульгин… А Павел у нас получается Федорович.