Рики-Тики-Тави. Часть вторая (джен)

Роуз задумчиво замерла перед шкафом. Нет, её вкусы не изменились, она по-прежнему тяготела к батистовым рубашкам и удобным брюкам. Роуз также с облегчением отметила, что ей не захотелось внезапно завоевать мир, пойти убивать магглорождённых или ещё что-нибудь в духе Волдеморта. Она спустилась к Тедди в смешанных чувствах, зная, что хочет рассказать ему правду, но боясь представить его реакцию. Вдруг он отвернётся от неё? От этой мысли по телу Роуз пошла волна дрожи, застигнув её на середине лестницы. Роуз остановилась как вкопанная, застыв от нервного напряжения. При этом у неё зуб на зуб не попадал.

— Роуз! — Тедди в мгновение ока подлетел к ней. — Мерлин великий, Роуз, что с тобой?

— Мне надо с тобой поговорить, — с трудом выговорила Роуз, клацая зубами. В воздухе запахло озоном. Тедди коротко размахнулся и дал ей пощёчину.

— Ай! — воскликнула Роуз, хватаясь за щёку. Запах озона тут же исчез.

— Зато перестала дрожать, — с удовлетворением отметил кузен. — Что случилось, Роуз? Что на этот раз сделал мудак по имени Кевин?

— Он тут ни при чём, — Роуз тяжело вздохнула. — Честно, Тедди! Это мои родители, причём двадцать лет назад.

Тедди недоумённо поднял брови:

— Роуз, ты хочешь поговорить о той войне? Ты же терпеть не можешь касаться этой темы!

Роуз пожала плечами — она действительно не любила разговоров о войне. Та же Белла восхищалась Беллатрикс, её верностью Лорду. Некоторые на Слизерине пытались оправдать Лорда, говоря, что в его идеях был здравый смысл. Часто это были магглорождённые со Слизерина, особенно восхищавшиеся его возвращением в июне девяносто четвёртого. Роуз никогда не понимала этих людей, но сейчас её разбирал нервный смех от того, что Белла, глупая Белла восхищалась женщиной, родившей Роуз. Смешное было в том, что Белла, ненавидя Роуз, как-то уверяла всех, что у Нарциссы Малфой, предательницы, и не могло родиться другой дочери. Роуз тогда её прокляла летучемышинным сглазом. Мерлин Великий, какие это были хорошие времена! Нервный смех, между тем, никак не прекращался. Тедди кашлянул, смущённый:

— Роуз, да что с тобой?!

Роуз сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться:

— Видишь ли, Тедди, — начала она, стараясь подобрать слова, — если ты после этого перестанешь считать меня близким человеком, я пойму. Единственное, о чём я тебя прошу, в память о нашей дружбе, не говорить никому: пусть это останется между нами.

— Роуз, ну, я не знаю, что ты должна сказать, чтобы я бросил тебя, — озадаченно произнёс Тедди. И посмотрел ей в глаза, открыто и беззащитно.

— Мои родители меня удочерили, — опустив все предисловия, будто бы шагая в огонь, сказала Роуз, глядя куда-то в пол. — Тедди, проблема не в этом, если что, — она не дала ничего сказать кузену, уже открывшему рот, — ужас в том, что меня родила Беллатрикс от Волдеморта.

Тедди от неожиданности цветисто выругался. Он не отворачивался от Роуз, просто матерился, склоняя Мерлина и Волдеморта на все лады.

— Я так понимаю, что они это тебе сами сказали? — наконец-то он произнёс конструкцию без дополнительной лексики. Роуз покаянно кивнула:

— Прости меня.

— За что? — казалось, Тедди удивился ещё больше. — Не неси фигни, Роуз, ты ни в чём не виновата. Это первое. Второе, специально для тебя, крупным шрифтом, как во внутренних распоряжениях министерства: ты точно не виновата в том, кем были твои биологические родители.

— Спасибо, Тедди, — она неуверенно протянула к нему руку, а он просто сграбастал её в объятия.

— Роуз, ты — мой друг, понимаешь? Ты не изменилась от того, что у тебя другое родословное древо. Ты же знаешь, это всё фигня! Вот у МакЛаггена же было отличное древо, и что?

— Ты про отсутствие в его родословной Пожирателей Смерти? — слабо хихикнула Роуз.

— Ага! — с самым серьёзным видом кивнул Тедди, — Именно! И что, это делает его хорошим человеком? Нет, не делает, поэтому не неси пурги, что я перестану с тобой общаться, потому что ты дочь Волдеморта, Гриндевальда, Генриха восьмого или прыгливого горшка!

— Последнее технически невозможно, — хихикнула Роуз, — вот правда!

Тедди усмехнулся:

— Ну, если у Лорда после воскрешения родилась дочь, то почему бы быть дочери у прыгливого горшка?

— А ведь ты прав, — задумалась Роуз. — Как у него мог родиться ребёнок, если он в воспоминаниях и на человека-то мало походил? И как Беллатрикс после Азкабана смогла зачать? А главное, зачем?

Тедди покачал головой:

— Роуз, я, конечно, хорош, но не в медицине. Медик у нас ты! С чем тебя и поздравляю.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Роуз. Она почти забыла о вчерашней церемонии, сегодня это казалось забытым сном.

— Да не за что, — он довольно фыркнул. — А чай в этом доме ещё наливают?

Тедди ушёл, когда на часах уже было за полночь. Они сидели и разговаривали, вспоминая детство, дуэльный клуб. Когда речь зашла про Юфимию Роули, Тедди задумчиво проговорил:

— А ведь она знала о тебе, Роуз, — он внимательно взглянул на неё. — Крёстный тогда упоминал, что Юфимия бредила дочерью Волдеморта, недостойной своего отца.

Роуз зябко поёжилась — она не любила вспоминать о Роули, к тому же они сидели в беседке. Ночь была прохладной, стрекотали цикады и чарующе пахли цветущие яблони и вишни.

— Да, это вполне ложится в схему её проклятия. А ещё, Тедди, когда у меня был первый мощный выброс магии, активизировалось проклятие Волдеморта. Если я его дочь, логично, что он пытался сделать из моего тела замену для своего, — Роуз невольно вздрогнула. — Даже вспоминать обо всем этом неприятно!

— Да, я помню, как подслушивал разговор мамы и ба, — задумчиво отозвался Тед. — Они обе были тогда в ужасе.

— Розмари, Эдвард, какого дьявола вы тут сидите? — в беседке появился уставший Драко. — Шли бы вы оба спать. Роуз, смотреть на тебя жутко: сидит вся бледная и вздыхает, аки Поттер, когда смотрит на Альбуса.

— Он просто не знает, как дать понять сыну, что всё хорошо, — спокойно отозвался Тед. — И как вправить мозги старшему.

Драко лишь махнул рукой:

— Рик переживает за друга, они оба осложняют себе жизнь стычками с Гриффиндором, а мы с Рией скоро поседеем от их выходок. Так, всё, Эдвард, либо домой, либо в любую гостевую спальню. Роуз, ты взрослая, я помню, только иди спать. Подробности своего рождения будешь узнавать завтра.

Ночью Роуз вновь не могла уснуть. Ей было всё равно не по себе от открывшейся правды, к тому же, у неё появились вопросы. Если то, зачем Беллатрикс родила ребёнка, в свете проклятия Волдеморта стало в принципе понятным, то вопрос как не оставлял Роуз в покое. Беллатрикс же была истощена после Азкабана! За год восстановилась? Но у Волдеморта-то было тело, созданное с помощью ритуала. Неужели этот обряд был настолько хорошим, что воссоздал тело с репродуктивной функцией? Может, Роуз удастся разобраться в ритуале и понять, нельзя ли его использовать для заболеваний, связанных с параличом? Но где бы ей раздобыть этот ритуал, не у Поттера же воспоминания просить?

Хорошенькая была бы картина: "Мистер Поттер, вы мне не покажете, как воскрес мой биологический отец? Как, вы не в курсе, что у вашего заклятого врага была дочь? Да-да, я тоже удивлена. Так вы мне покажете, для развития общей эрудиции?"

Роуз нервно хихикнула. Ну и чушь ей лезет в голову!

А может, ей поможет дядя Грегори? Роуз потёрла виски — мысли неслись с удивительной быстротой, путаясь и мешаясь. Она старалась не думать о том, кем надо было быть, чтобы сделать из своего ребёнка вместилище для другой души. Роуз старательно заменяла эти вопросы мыслями о самом процессе. И задремала она, видя во сне фантасмагорическую ерунду типа синего апельсина, переходящего в пирамиду, который надо было мелко нарезать квадратиками для зелья. Зелья пробовал Драко и каждый раз кривился, бормоча что-то невнятное.

Когда Роуз проснулась, было ясное утро. За окном пели птицы, и Роуз была откровенно рада снам про синие апельсины — они были всё же гораздо лучше кошмаров про Волдеморта. Пытаясь привести мысли в порядок, она прошлась по саду, а потом по дому.

Запертое крыло навело Роуз на воспоминания детства — там же был портрет Беллатрикс. Лезть в закрытое крыло, взламывая заклинания, не показалось Роуз хорошей идеей. Решив сделать все по-хорошему, она нашла родителей в кабинете, где они сидели, закопавшись в бумагах.

— Здравствуй, Роузи, — мама подняла взгляд от документов, — как ты, родная?

— Лучше, спасибо, — пожала плечами Роуз, — мам, я могу поговорить с портретом Беллатрикс?

— Можешь, — медленно кивнула Нарцисса и внимательно посмотрела на дочь, — но ты уверена, что готова к этому?

— Мне нужно задать ей несколько вопросов, — упрямо мотнула головой та, — мне нужно знать правду!

— Роуз, — мягко, но настойчиво произнесла мама, — подумай хорошенько. К тому же, она может не захотеть разговаривать с тобой. Видишь ли, этот портрет очень не одобряет Кевина и мои методы воспитания.

Роуз нахмурилась, приготовившись спорить. В конце концов, она давно не маленький ребёнок и могла бы сама найти этот чёртов портрет! Нарцисса переглянулась с Люциусом и, тяжело вздохнув, добавила:

— Но моя сестра оставила дневники. Всё достаточно запутанно, но там есть весьма смутные наброски ритуалов, описания некоторых заклинаний. Северус пытался во всем разобраться, если хочешь — поговори с ним.

— Я бы хотела сама и сейчас. Поймите, я должна сама разобраться!

— Ну, кому ты что должна? И в чём? — мама устало покачала головой. — Роуз, там нет особенных откровений. Впрочем, Люциус, дай ей эти дневники, — она махнула рукой. Тот коротко усмехнулся, сделал сложный пасс тростью-палочкой. Серебристый шёлк между одной дубовой вставки на стене пошёл волнами и поднялся. Из открывшейся ниши выплыл плотный конверт из пергамента, шёлк лег на своё место, будто ничего и не было.

— Спасибо! — Роуз схватила бумаги и безотчётно прижала их к себе.

— Роуз, пожалуйста, будь осторожна, — папа смерил её долгим взглядом. — Это уже прошлое. Не принимай решений наспех, хорошо?

Роуз кивнула, решительно не понимая родителей. Они явно не горели желанием отдавать ей эти дневники. Да что не так было с этой безумной Беллатрикс?

— Обещаешь? — мама встала со своего места и подошла к ней. — Обещаешь, Роуз?

Роуз посмотрела в мамины глаза. В них было столько любви и беспокойства за Роуз, что той стало не по себе.

— Обещаю, мам. Всё будет хорошо.

Нарцисса крепко обняла её. Знакомые с детства ощущения нахлынули, ненадолго отгоняя все печали и тревоги.

— Ох, Роузи.

Вернувшись в свою комнату, Роуз поудобнее устроилась на кровати и принялась вчитываться в неряшливый почерк Беллатрикс. Записи были весьма хаотичными и начинались с одна тысяча девятьсот семьдесят второго года. Получалось, что эти записи она начала вести, будучи чуть старше Роуз.

Беллатрикс весьма восторженно описывала Лорда и пару раз насмешливо отзывалась о муже.

Записи были нерегулярными. Первой шла запись за апрель, с щедрыми цитированиями Лорда о притеснении чистокровных грязнокровками и обидой на мужа.

"Руди совершенно не желает слушать меня, но впитывает слова Лорда, ни в чём не сомневаясь, как непреложную истину!"

Потом шла запись за сентябрь — Лорд выделил Беллатрикс на очередном обучении. Потом были просто записи слов Лорда с редкими восхищёнными пометками. Никаких имён в них не называлось, да и описаний людей там почти не было. Приводились пространные рассуждения Лорда о времени — в ту пору его сильно интересовали маховики времени. Кажется, Беллатрикс запоминала его утверждения почти дословно, а потом записывала их. Она гордо называла себя "летописцем великих деяний Темного Лорда".

Роуз не была специалистом в области психиатрии, но эти записи явно намекали на то, что их автор был одержим навязчивыми идеями.

Согласно записям, Лорд хотел понять принцип маховиков времени, чтобы пойти от обратного — оборачивать время для конкретного человека. Роуз знала, что Том Риддл был одержим идеей бессмертия. Да, способ отмотки времени для тела был бы неплохим способом бороться с физическим старением. Хотя маги и так старели гораздо медленнее, чем магглы.

После шли описания великой чести — Лорд временами стал делить с ней постель. Рассыпаясь в эпитетах, Беллатрикс упомянула, что Лорд опробовал эксперименты со временем на одной из своих змей, и та погибла. Но при этом тело этой змеи стало неподвластно изменениям. Это заклинание, судя по всему, далось Лорду непросто. Записи после тех событий буквально дышали беспокойством. К разочарованию Роуз, Беллатрикс не приводила никаких заклинаний.

После семьдесят седьмого года записи неожиданно прервались и возобновились лишь в девяносто седьмом. У Роуз было смутное ощущение, что нескольких страниц не хватает. В основном это были бесконечные восхваления повелителя, спасшего её, среди которых Роуз наткнулась на странное выражение: "Лорд возобновил мою беременность".

Далее шли слова восхваления и осознания оказанной ей неслыханной чести. Беллатрикс напрямую писала, что ребёнок станет самым преданным слугой Господину, идеальным вместилищем его духа. Ещё одна фраза, после очередных дифирамбов Лорду, повергла Роуз в шок.

"Господин вернул мои воспоминания о великой чести, оказанной мне ещё раньше. Я буду хранить их вечно".

Роуз снова порылась в конверте и обнаружила несколько стеклянных колб, не замеченных ею раньше. Их было всего три, толщиной меньше пальца Роуз, плотно завёрнутых в упаковочную бумагу. Бережно сжимая их в руках, Роуз отправилась к родителям — омут памяти был только у них.