Забытая память (гет)

Что такое семья? Люди, которым ты нужен. В радости и горе, в мелочах или целом, они приходят в нужную минуту и остаются с тобой, несмотря ни на что.

Сара Дессен

Адара слегка недовольно поджала губы, не обращая внимания на отчуждённого только на первый взгляд Регулуса.

В принципе, это уже стало их традицией — каждый понедельник поздно вечером собираться вдвоём в Выручай-Комнате. Как раз в это время у обоих была полная свобода действий — ни каких-то дополнительных собраний, ни тренировок по квиддичу. Жаль, конечно, что подобное время находилось всего раз в неделю, но это было однозначно лучше, чем совершенное отсутствие общения. К тому же, такой поворот их дружбе ничуть не повредит — Регулус и сам понимал, что слишком сильно привязался к Адаре. Да и родители в письмах довольно часто о ней вспоминали, пусть и было решено заменить её имя на имя одной слизеринки — на случай, если их переписку кто-то решит прочитать.

Правда, сама Адара никогда особо не высказывалась по поводу того, что она думала об их дружбе, но в данной ситуации Регулус в словах не нуждался: её поступки говорили сами за себя.

Он уже минут пять неотрывно наблюдал за нервно хмурящейся Адарой, но и его терпению рано или поздно приходил конец. Сколько можно молчать? Неужели сложно хотя бы сказать, работает его с отцом изобретение или нет? Сдерживая рвущийся наружу укор, Регулус тонко ухмыльнулся и подметил:

— Адара, не хочу тебя отвлекать от, несомненно, интересной беседы, но, возможно, мы всё же кое-что обсудим?

Адара устало потёрла переносицу и вздохнула. Регулус понял: говорить у подруги желания не было. И у него даже были подозрения почему, собственно говоря, но озвучивать он их не собирался даже под страхом казни. Себе дороже признавать, что отношения его непутёвого братца и старой подруги его заботят хотя бы на каплю. Но его это, увы, беспокоило.

Не то чтобы он сомневался, что Адара Сириуса к себе не подпустит даже при огромном желании: в этом смысле Маунтвиль превосходила все возможные нормы, не имея ни малейшего желания портить кому-то жизнь своим присутствием. Откуда у неё появилась уверенность, что именно это она делает — до сих пор не ясно. Но, видимо, именно его старший братец стал главной жертвой подобных душевных терзаний. Особенно после того, как Камилла почти прямо призналась, что, скорее всего, Адара Сириусу нравится.

Для самого Регулуса это было очевидно и раньше — как бы Сириус не старался, но скрывать свои чувства от близких у него не получалось. Регулус знал его слишком хорошо — ведь, как бы там ни было, но в детстве они были очень даже дружны, — и поэтому мог с точностью анализировать не только поведение «благородного отпрыска», но и его же чувства. Возможно, даже лучше, чем это мог бы сделать сам Сириус.

Регулус почувствовал неладное ещё сегодня утром: со старшей на один год Камиллой Холланд он общался очень даже неплохо. Можно было с уверенностью сказать, что на большинство слизеринцев она была непохожа. Слишком мягкая, не рвущаяся вперёд, сдержанная и поэтому зачастую очень милая. По крайней мере, по мнению среднестатистических Хогвартских мальчишек, которые тоже всегда были не прочь обсудить, какая бы девчонка была хороша для «интрижки». И вот Камиллу как раз никто трогать не хотел: во-первых, влиятельный работник МАКУСА, Вильям Холланд, который по непонятным причинам отправил дочурку в британскую школу, наверняка открутит голову любому, кто её обидит, а, во-вторых, потому что младшая Холланд казалась слишком порядочной, сдержанной и даже слегка странной для однодневных отношений. Поэтому почти все Казановы — хоть и не дотягивающие до уровня его брата — старались держаться от Камиллы подальше.

Регулусу она же, наоборот, нравилась. Конечно, только как друг — как спутницу жизни он уже давно нашёл девушку своей мечты. Правда, девушка пока об этом не в курсе… Но не в этом суть. С Камиллой он общался почти ежедневно — в Большом Зале они сидели за столом по соседству. С другой стороны от Регулуса сидел Снейп, поэтому он был максимально ограждён от неприятных ему людей, которых и на любимом и, безусловно, родном факультете тоже хватало. Как, впрочем, и на остальных. Сегодня за завтраком Регулус заметил сразу, что на лице спокойной донельзя Холланд парит какое-то едва заметное облачко то ли грусти, то ли задумчивости. Подозревая, что всё дело было в его брате, который явно охмурил бедняжку Камиллу, он полушёпотом спросил:

— И что благородный отпрыск семейства Блэков натворил, что ты так задумчива?

Камилла посмотрела на него как можно внимательней и пожала плечами:

— Он — ничего. Это я, наверное, Регулус, совершила страшнейшую глупость.

Регулус помнил известное высказывание Цезаря: «Если хочешь, чтобы тебя не подслушали, то говори как можно непринуждённее на самом видном месте». Поэтому он, словно общался на самую обычную светскую тему, спросил, разрезая свой любимый омлет:

— И что же произошло?

Камилла поджала губы и коротко заметила:

— Я говорила с Адарой Маунтвиль вчера.

Регулус постарался не поперхнуться тыквенным соком, который как раз поднёс к губам. К счастью, у него это получилось, но, тем не менее, он осторожно уточнил:

— И что же вы с ней обсуждали?

Камилла явно мялась, как будто стесняясь рассказывать о разговоре с Адарой. Уже позже Регулус понял, что она просто боялась потерять над собой контроль из-за стыда. А слизеринцам, как людям, против которых могли ополчиться все три факультета, это было как минимум нежелательно, а как максимум могло вылиться в самые что ни на есть проблемы. Совладав с собой, Холланд сдержанно заметила:

— Наверное, Регулус, я вчера перебрала лишнего, хотя и выпила всего один стакан сливочного пива. Как говорил мне Сириус, — Камилла как-то странно улыбнулась, — Чисто для храбрости. — Регулус понимающе хмыкнул, заценив сарказм. — Одним словом, я вчера прямо на вечеринке подошла к Адаре и рассказала, что… — Камилла поглубже вдохнула и выдавила: — Что я думаю, Сириус меня ни капельки не любит.

Регулус подивился такой честности и в очередной раз подумал, что Камиллу и Адару стоило бы поменять факультетами: даже будучи до беспамятства пьяной (а эту картину Регулус наблюдал всего однажды, на её четвёртом курсе) Маунтвиль держалась почти что как обычно: ни слова лишнего, ни какого-либо неосторожного движения. «Мастерство такое не каждому дано», — как тогда точно подметила почти в той же степени подвыпившая Джойс. Правда, «мастерство» этой дамы выдавало её с головой: Адара мало того, что сама стояла на ногах, так ещё поддерживала и её. Единственное, что определяло странное поведение Маунтвиль — это лихорадочный блеск в глазах, который никак не гаснул, и приступ судорожной апатии, до степени которой, будучи в нормальном состоянии, Адара себя никогда не доводила. Точнее, не показывала, но Регулус подозревал, что подобное настроение сопровождает её почти повсюду и проявляется только тогда, когда этой удивительной леди трудно держать над собой контроль. Матушка объясняла это достаточно просто: волшебник (хотя магглы не слишком в этом случае отличаются), который потерял своего близнеца, прежним уже никогда не будет. Это как если отделить часть души от самого себя вместе с корнем. А помимо брата-близнеца, Адара потеряла ещё и родителей. И всё это в одночасье и прямо на её глазах. Не сказаться на ментальном состоянии пускай ещё тогда и маленького ребёнка это точно не могло. Поэтому Регулус только рассчитывал, что девушке хватит сил пройти через все эти проблемы, которых у неё сейчас было вдоволь и без романтического поля.

Но Камилла обо всех этих чудных подробностях знать не могла, поэтому только подбавила Адаре проблем. Как Регулусу вечером начать с ней разговор на эту тему — оставалось загадкой. Да и надо ли это было? Возможно, просто не стоит обращать внимания?

Регулус прищёлкнул языком и спросил Камиллу, которая незаметно для остальных бросала нервные взгляды в сторону стола Гриффиндора:

— И чем закончилось дело?

Камилла пожала плечами и устало улыбнулась:

— Я не знаю. Адара упорно утверждает, что между ними ничего нет, но, тем не менее, даже когда Сириус… подошёл ко мне… — Камилла устало вздохнула и неопределённо покачала в воздухе рукой, — Он смотрел на неё, понимаешь, Регулус? Адара, конечно, проявила чудеса такта и даже не обращала на него внимания, продолжая беседу со мной, но… Регулус, всё это слишком очевидно. Я не хочу портить никому из них жизнь. Адара достойный человек, и, думаю, Сириус её заслуживает.

Регулус неоднозначно хмыкнул и покачал головой, кивая в сторону гриффиндорского стола:

— Посмотри сейчас туда и скажи мне, так ли ты уверена в том, что они друг другу подходят.

Регулус продолжал ухмыляться, наблюдая за тем, как апатичная Адара слушает явные мольбы Поттера, Джойс и Сириуса, продолжая размеренно поглощать то ли какое-то суфле, то ли эклер. Тем временем Люпин, Марлин и Петтигрю тоже со слегка страдальческим лицом смотрят на Эванс, которая сидит рядом с Адарой и читает учебник, скорее всего, по её любимому Зельеварению. Ситуация была до жути прозрачная, если учитывать состояние людей после огромного количества выпитого.

Камилла сочувствующе посмотрела на компанию:

— Не понимаю, почему Адара не даст им зелье: ведь ей же не может быть жалко, честное слово!

Откуда у людей такая чрезмерная доброта, спрашивается? Они, что, в детстве пьют из какого-то вечного источника? Регулус хмыкнул и закатил глаза:

— Камилла, напомни-ка мне, и почему тебя отправили на Слизерин?

Камилла мгновенно побледнела и ровным тоном произнесла:

— Ты и сам всё прекрасно знаешь, Регулус. Прекращай издеваться.

Он знал. И потому подкалывал. Шляпа собиралась определить Холланд на Хаффлпафф, но отец мечтал видеть дочь только на «факультете чистокровных». То есть, на Слизерине. Камилла не стала перечить отцу, а Шляпа смилостивилась и отправила тогда ещё одиннадцатилетнюю девочку туда, куда так хотел её отец.

Регулус такой выбор понимал, но принимать… С этим было всё сложнее. Его Шляпа отправила на Слизерин только потому, что «он сам уже всё для себя решил». Артефакт не стал с ним спорить и распределил на факультет, где училась вся его семья. Кроме Сириуса, который стал главной болью матушки. Ну, теперь даже можно понять почему.

Регулус моргнул глазами и сконцентрировался на предыдущей теме разговора. Краем глаза он заметил, что Камилла поднялась и засобиралась на урок. У самого Блэка первой лекции не было, поэтому почему бы не провести даму? Галантно протянув руку, он предложил:

— Пойдём. Прогуляемся и обсудим то, что тебя беспокоит.

Камилла благодарно кивнула и быстро направилась прочь из Большого Зала. Уже отходя от своего стола, Регулус ещё разок посмотрел на Марлин: та сидела рядом с Эванс с закрытыми глазами, наверное, засыпая прямо за тарелкой с завтраком. Осторожно переведя взгляд на Адару, он тут же заметил поднятый кубок и лёгкую ухмылку, которая, вне всяких сомнений, предназначалась именно ему. Регулус не позволил себе никакой реакции, но был благодарен Маунтвиль за такую своеобразную поддержку.

Ведь она, безусловно, наверняка уже успела проанализировать ситуацию и понять все тонкости вопроса.

В конечном итоге Регулус услышал от Камиллы главную истину: Адара ничего не сказала о том, как она сама относится к Сириусу. Собственно говоря, от этого и стоило отталкиваться, потому что наблюдать за этим любовным треугольником было выше его сил и желаний. Брат уже и так явно на взводе, потому что сегодня раз двадцать за день подошёл к Камилле, тщательно игнорируя Маунтвиль. И хоть Люпин, с которым Регулус втайне ото всех общался, упорно утверждал, что «Адара и Сириус делают вид, что их связывает только дружба», но ни он, ни гриффиндорский староста явно в это не верили. У Маунтвиль и его братца было слишком много общего и одновременно разного в характерах, чтобы оставаться «просто друзьями». Здесь, как говорится, либо ненависть, либо любовь, как бы пафосно это не звучало. А Адара сама говорила, что ненавидеть не умеет, что приводит только к одному, неутешительному для неё, выводу.

Тем не менее, Адара устало отложила пергамент с записями разговоров нужного Маунтвиль человека и с уважением заметила:

— Артефакт работает превосходно, Реджи. Передавай своему отцу отдельную благодарность.

Регулус ухмыльнулся и тоном оскорблённой невинности уточнил:

— Значит, все лавры достанутся только отцу? А какая же награда мне?

Адара ухмыльнулась и весело откинулась в кресле, с хитрым прищуром подмечая:

— Пожалуй, я скажу, что одна девушка очень сильно ждёт, когда ты пригласишь её на свидание.

Внутри Регулуса что-то приятно дрогнуло, хотя с виду он и оставался невозмутим. Имя «девушки» он и так прекрасно знал. Правда, пока по понятным причинам у него не было времени пообщаться с Марлин. Тем временем Адара продолжалась:

— Вчера она вернулась в спальню в слегка нетрезвом состоянии. И, ясное дело, потревожила мой чуткий сон. Одним словом, где-то полчаса я, сидя в полусонном и уже ничего не соображающем состоянии, — вот в это Регулусу точно слабо верилось. Представить Маунтвиль не соображающей было невозможно, — Слушала плачи о том, что один наглый слизеринец вначале многое обещает, а потом забывает или забивает — я так этого момента и не разобрала, — на прекрасных дам. Поздравляю, Реджи, — с ухмылкой закончила Адара.

Последняя фраза порядком насторожила и он поспешил спросить:

— В каком смысле, Адара?

Адара покачала головой и снова подтянула к себе пергаменты, внимательно перечитывая последние предложение. Её лицо слегка помрачнело, но, тем не менее, она всё же ответила на его вопрос:

— По скромному мнению моих подруг, ты просто ханжа и невежда. А сочетать две настолько противоположные черты характера не умеет даже твой братец.

Регулус хмыкнул, по достоинству оценив шутку. Секунду подумав, Блэк понял, что такой момент упускать нельзя: ближе, чем сейчас, они могут и не подобраться к личности Сириуса. Поэтому Регулус сцепил руки в замок и с ухмылкой уточнил:

— Зато мой братец умеет сочетать редкостную некультурность и невероятную любовь к тому, чтобы глазеть на тебя, не так ли?

Адара, на первый взгляд, никак не отреагировала, а Регулус в очередной раз подивился её выдержке: оставаться невозмутимой при таком прямом вопросе было очень… Достойно уважения. Тем не менее, спустя пару минут Маунтвиль подняла голову и внимательно присмотрелась, слегка прищурив один глаз. Регулус с запозданием понял: высчитывает. Спустя ещё секунд двадцать Адара склонила голову набок и всё с тем же прищуром и лёгкой улыбкой припечатала:

— Камилла рассказала. Мне, конечно, жаль девочку, но её отношения с Сириусом совершенно не моё дело. Холланд явно нервничает, но отбивать у неё парня я точно не собиралась. Сам знаешь — на ближайшее время у меня и так намечено много приключений.

Регулус кивнул. Ответ, бесспорно, достойный и хорошо взвешенный. Да только Регулус чувствовал: нечистое это дело. Как-то слишком всё просто, что ли? Последний вопрос Регулус случайно сказал вслух, и Адара тут же ухмыльнулась, объясняя:

— Какой ты проницательный, Реджи. Ну, смотрит на меня твой брат. И что с того? Он на половину школы смотрит ещё и похлеще. Скажи Камилле, пускай не берёт эти глупости в голову. Блэк бросит её только тогда, когда она ему наскучит: не раньше и не позже. Ты сам это знаешь.

Регулус понимающе ухмыльнулся:

— Как я догадываюсь, последние предложения желательно не говорить?

Адара пожала плечами, подходя к окну:

— Она же, кажется, правду любит? Поэтому не помешало бы поставить её перед фактом заранее, а не тогда, когда Сириус Блэк сделает ей очень больно.

Регулус подошёл к окну вслед за подругой. В словах Адары, безусловно, было то самое зерно истины, которое в данной ситуации стоило сказать. Хотя Регулус и сам прекрасно понимал, что влюблённую донельзя Камиллу сейчас это может убить: не больше и не меньше. А она, несмотря на нелюбовь Регулуса к кому-то привязываться, была всё же к нему близка. Как никак, они были знакомы вот уже пять лет, с её поступления в Хогвартс. Да и только она поддерживала Регулуса в тот тяжёлый промежуток времени, когда Сириус лежал в Больничном крыле от проклятия Северуса, а Адара наглоталась ядов. Ясное дело, что Марлин в расчёт слизеринец не брал — её присутствие в его жизни казалось само собой разумеющимся и очевидным фактом, пусть и всегда воспринималось как подарок небес. Правда, теперь придётся, видимо, это заслужить, ведь закон жизни вещал: ничто не даётся нам бесплатно. И симпатия такой девушки, как Марлин Маккиннон, тем более.

Тем временем за окном в свои владения постепенно вступала весна: снег уже почти весь сошёл, оставляя после себя только парочку грязно-белых пятен на возвышенностях и верхушках далёких гор. Чёрное озеро уже полностью избавилось от сковывающего льда, деревья стояли до неприличия — как-то странно звучит — голые, а на светящемся в полумраке квиддичном стадионе мелькали семь синих фигурок. Наверняка команда Равенкло усердно готовилась к предстоящему матчу с Гриффиндором.

Регулус, неожиданно вспомнив о недавнем разговоре, со смешком заметил:

— Представляешь, ко мне… В пятницу вроде бы, подходил О’Брайене, капитан…

— Команды Равенкло, я в курсе, — перебила его Адара, ухмыляясь в ответ, — Джеймс уже заставил меня и всех остальных чуть ли не на память выучить биографии игроков-соперников. В своём желании он начинает переходить все возможные и невозможные границы личного пространства.

Регулус хмыкнул:

— Это же можно сказать и о О’Брайене. Представь себе, он подошёл ко мне и попросил раскрыть манеру твоей игры, ведь я должен быть в курсе.

Адара весело расхохоталась:

— Я так понимаю, его аргументация кроется в том, что в таком случае кубок достанется Слизерину?

Регулус кивнул, продолжая улыбаться:

— Да, верно. Ну, и ещё его второй причиной был тот факт, что все прекрасно уже знают о нашей с тобой ссоре на балу у Лестрейнджей и что мы тогда друг другу сказали.

После этого предложения и Адара, и Регулус минут пять хохотали что было сил. Их «ссора», которая должна была доказать Пожирателям и Реддлу лояльность Блэков, оказала такое удивительное влияние даже на борьбу за кубок по квиддичу. Просто невероятно, но, определённо, факт.

Адара, стараясь взять себя в руки, весело спросила:

— И что же ты ответил? Наверняка выдал все мои самые страшные тайны…

— Естественно, — серьёзно кивнул Регулус, — я рассказал твой главный секрет, Адара. Поведал Нейту, что ты не можешь держаться на метле, если не отдохнёшь нормально после ужина в вечер перед матчем. Так что теперь у Гриффиндора просто нет шансов, — гордо произнёс Регулус, по-офицерски прищёлкивая каблуками.

Адара тут же схватилась за сердце и расширила глаза, что есть сил хрипя:

— Ты убил меня, Регулус Блэк. Я не ожидала от тебя такого предательства, — и тут же покачнулась, словно подкошенная. Регулус уже было испугался и подумал, что Адара реально рухнет наземь — а с неё станется, — но Маунтвиль только со смехом заскочила на подоконник и довольно уселась, закинув ногу на ногу. Блэку только и осталось закатить глаза на такое притворство, в то время как девушка с лёгкой улыбкой щёлкнула его по носу.

Регулус в очередной раз понял, что Адара совершенно осторожно и незаметно перевела тему так, что Сириуса она больше не касалась. И хоть слизеринцу всё ещё было важно узнать отношение самой Маунтвиль к этому вопросу, но мучать её намеренным вниманием к конкретной теме он не собирался. Надо будет — Адара сама всё ему расскажет. Ему пока и так достаточно личных «амурных» проблем.

* * *

Утро двадцать седьмого марта было каким-то слишком волнительным для Джеймса. Наверное, не стоило говорить, что его съедало какое-то плохое предчувствие. Ещё за ужином и Сириус, и Ремус, и Питер дружно от этого отмахнулись, тем самым успокаивая и его:

— Не говори глупостей, Сохатый. Завтра твой день Рожденья: мы просто не можем проиграть.

И он поверил. Правда, только на время. Спустя пару часов после ужина, уже будучи у себя в спальне и собираясь отправлять всю команду на боковую, к ним в комнату пришли обеспокоенные Лили и Марлин. Стараясь не выдавать своего волнения при виде Эванс, он внимательно выслушал нервное шептание Марлин:

— Джеймс, Дара сразу же после того, как поужинала, пошла на выход. И, как всегда, нас она не ждала. Но потом Астра заметила, что Дару остановили равенкловцы и пошла на помощь. Они до сих пор не вернулись.

Джеймс поджал губы, лихорадочно соображая. За своими нервами он даже не заметил, что сразу и игрок, и комментатор ушли в непонятном направлении с соперниками. Конечно, равенкловцы не должны были что-то плохое сделать с Астрой и Адарой — не в их правилах, но… Но зачем тогда было так их уводить?

Стоявший рядом с другом Питер тоже нахмурился и подметил:

— Сохатый, Астра ведь всех их в порошок сотрёт, если что-то случится, правда?

В этом Джеймс не сомневался: за Маунтвиль, которая сегодня была явно сама не своя, Джойс порвёт любого, но… Но почему они тогда до сих пор не вернулись?

Тем временем до этого молчавшая Лили гневно подметила, сверля Питера взглядом:

— Нам сейчас только не хватало, чтобы Астра и Адара схлопотали наказание, Питер.

— В тебе снова заговорила староста, как я погляжу, Лили, — весело подметил Сириус, услышавший, судя по всему, только последнюю фразу. Сам он только зашёл в спальню. Вероятнее всего, после встречи с Холланд.

Лили, судя по всему, сделала такой же вывод, потому что тут же перекинула свою ярость на Бродягу:

— А ты, Сириус, как я погляжу, только что получил горячие пожелания удачной игры от своей Холланд, — и она, яростно ткнула Сириуса прямо в грудь, продолжая свою тираду: — И в это самое время, пока ты там себе развлекался, возможно, Астре и Адаре угрожает опасность. И ты смеешь мне что-то говорить о моих обязанностях старосты?

Бродяга, несмотря на ощутимый намёк в сторону их с Маунтвиль отношений, атаку сдержал на удивление ровно — не подал даже намёка на то, что его это заботит. Но по напрягшимся мышцам на руке, которая крепко держала лучшего друга за плечо, Джеймс понял, что Сириус не настолько равнодушен к происходящему, как могло бы показаться. В другой ситуации это точно заставило бы его подколоть лучшего друга, но не сейчас — речь ведь шла о квиддиче. А это было для Джеймса превыше многого.

Питер, тем временем, уже рылся у себя в шкафчике в поиске Карты Мародёров. Взволнованный донельзя Ремус тут же выхватил из рук Хвоста пергамент и принялся искать нужное имя. Найдя, он едва заметно выдохнул:

— Они в чулане для мётел на пятом этаже. — и в ту же секунду Ремус, словно только осознав всю странность своих слов, побледнел и прошептал: — Их что, закрыли там?

Как оказалось спустя каких-то пять минут, именно это и произошло. Недовольная Астра, забирая с пола свою волшебную палочку, махала руками и постоянно отряхивалась от пыли:

— Какого Мерлина, Адара, ты даже не стала сопротивляться?

Маунтвиль, которая совершенно не обращала внимания даже на паутину в своих волосах, а только как-то странно ухмылялась, никак не отреагировала на это сообщение.

Тем временем Джеймс негодовал:

— Так отнестись к ловцу команды соперника! — и, спохватившись, участливо спросил: — Астра, ты в порядке?

Джойс плотно сжала губы и буркнула, осторожно поправляя складки на свитере Ремуса:

— Естественно, Сохатый. Что вообще могло со мной случиться?

Но всё то время, пока они шли обратно в башню Гриффиндора, было слышно бормотание: «Чтоб вы все с вашим квиддичем жили очень-очень долго…»

Так вот, утро перед матчем было очень волнительным. Даже проснулся Джеймс как-то слишком резко, словно одним махом вынырнув из воды. Как оказалось, «вынырнуть» ему помог участливый голос Хвоста:

— Сохатый, вставай. Пора собираться.

Правда, бедняге Хвосту тут же пришлось быстро отскочить — благо, его «животные навыки» это позволяли, — потому что Джеймс в ту же секунду подскочил в своей постели, чуть не сбив друга с ног. Наказание ему было весьма необычное: отовсюду послышались радостные крики, которые ускоренно превращались в самый что ни на есть гул.

— С Днём Рожденья! С Днём Рожденья!

Джеймс поспешно потянулся за очками, которые оставил на тумбочке, и тут же весело улыбнулся: спальня шестикурсников была переполнена людьми. Здесь были дорогие сердцу люди: ясное дело, Сириус, Ремус и всё тот же Питер, Астра, Марлин, Адара и… Лили. Глаза Джеймса тут же засияли при виде девушки, которая, наверное, впервые за много лет их учёбы так искренне ему улыбалась. Той самой лучезарной улыбкой, которая раньше предназначалась только подругам и Снейпу, а сейчас была и для него. И от этого в глазах у Поттера, как ему на секунду показалось, заметались фейерверки.

Ясное дело, что мимо друзей такая реакция не прошла, потому что Адара и Бродяга тут же одновременно произнесли:

— Видишь, Лили, твоё присутствие важнее всего. Я же тебе… — и синхронно умолкли, осознав, что произнесли это вместе. При этом и Адара, и Сириус тут же постарались тщательно проигнорировать смешки остальных. В том числе и самого Джеймса. Тем не менее, неловкость из-за слишком красноречивого взгляда Сохатого в сторону Эванс была замята. Пускай и ценой спокойствия двоих его друзей.

Правда, в ту же секунду к Джеймсу вернулось волнение перед матчем, из-за чего он бодро поднялся и сказал:

— Все подарки потом. Сейчас нам с вами и так предстоит очень важное дело. Ану-ка, пошли все быстро собираться на завтрак! Раз-два! — захлопал в ладоши «великий стратег» и первым отправился в ванную. И решил, что до игры он даже не откроет подарок от родителей, который уже стоял рядом с кроватью.

Перед выходом на поле нервы Джеймса были на пределе, поэтому его приветственная речь была короткой:

— Ребята, мы должны заполучить этот кубок: любой ценой и любыми средствами, но только честно, — и пару минут внимательно заглянув в глаза каждому, он уже более бодрым тоном продолжил: — Пошлите, пора надрать зад этому занудному Равенкло!

Эта игра была очень важной для Джеймса не только потому, что приходилась на его день Рождения или же потому, что от этого зависела судьба Кубка по квиддичу. В первую очередь вся проблема была в том, что капитаном Сохатый стал ещё на пятом курсе. «Самый молодой руководитель команды Гриффиндора», — именно так с плохо скрываемой гордостью говорила Макгонагалл вначале его «карьеры». На позиции охотника Джеймс смотрелся так, словно родился на этой самой метле и «с «Чистомётом» в заднице», как любил шутить Бродяга. Все три года, когда он был частью Гриффиндорской команды, кубок доставался как раз им. А потом закончили школу братья Пруэтты и всё как-то пошло под откос. Майкл Маккензи — тогда ещё настоящий — отказался от поста капитана и передал его Поттеру. И пятый курс — впервые за прошедшие шесть лет — они проиграли и не получили кубок.

Это был позор. Весь Хогвартс гудел о том, что «столпами квиддича» на Гриффиндоре были Фабиан и Гидеон, и теперь факультет лишился шансов на победу. Это и сам проигрыш тогда убили Джеймса. А потом ещё и оказалось, что из-за травмы Маккензи уходит из квиддича. Он, конечно, не был уж таким гениальным ловцом, так как изначально претендовал на роль охотника, но из-за отсутствия талантливого «искателя снитча» пришлось пойти на такой путь и взять в команду тогда ещё малышку Аманду Кеннет. Зато Маккензи знал все финты на этой позиции так досконально, что максимально компенсировал этим недостаток прирождённых умений и нужной формы. Правда, травма во время матча со Слизерином изменила всё кардинально.

А потом Джеймс увидел, как ловко Адара поймала упущенное яблоко. Конечно, это было простой задачей, но то, как чётко Маунтвиль дёрнулась вперёд и с каким изящным взмахом поймала фрукт, невольно поразило Поттера. А ведь именно она как никто подходила на позицию ловца: маленькая, щуплая и худощавая, она могла легко выполнять те трюки, которые сложно было бы провернуть тому же Маккензи. А уж Майкл, как думал тогда Джеймс, всему её научит. Как выяснилось, Маккензи уже был не тот, что раньше. Точнее, совсем не тот.

Правда, всё же чему-то Волдеморт Маунтвиль научил. Неясно было, конечно, откуда он всех этих приёмов набрался, но Адара весьма качественно выполнила финт Вронского на игре с Хаффлпаффом. Теперь основной вопрос состоял в том, получится ли у подруги ещё раз совершить триумф. Занималась она, по большей мере, отдельно от команды, летая и делая финты где-нибудь возле трибун. Как понял Джеймс, Адара находила различные манёвры в книгах, которые в общем доступе не были. Значит, то ли она посетила парочку книжных магазинов в Лютном переулке, потому что на Косой аллее были книги только со стандартными приёмами, либо же нелегально проникла в Запретную секцию. Одно Джеймс знал точно: те манёвры, которые Адара тренировала при них, были по меньшей мере опасными, а по большей — просто могли привести к фатальным последствиям для самой Адары. На все вопросы капитана Маунтвиль только отмахивалась:

— Джимми, вот честно, мне сейчас совсем не до тебя. Иди поприставай к Марлин.

Но то рвение, с которым Адара подошла к тренировкам, порядком Поттера настораживало. Конечно, Маккензи-Волдеморт говорил капитану, что Маунтвиль занимается очень усердно, но вряд ли в то время это доходило до такой степени. Казалось, что только квиддич и тренировки приносят Адаре облегчение. Правда, смотря на то, как подруга круто перекручивалась и тут же бросалась вниз, к Бродяге и Сохатому приходило только беспокойство. На все вопросы по типу: «Тебя что-то гложет, Адара?» Маунтвиль снова отмахивалась и твердила:

— Джимми, отстань, ради Мерлина, — и, если он не отставал, тут же выдыхала и раздражённо спрашивала: — Собачья печень, чего тебе надо? Сказала же, отцепись, со мной всё в полнейшем порядке.

Джеймс волновался за неё и за Бродягу в особенности. Ведь Блэк, наблюдая за всеми трюками Маунтвиль, принялся выпендриваться и себе, крутясь на метле словно волчком, делая всякие повороты с «подвывертами» и прочее. Астра и Ремус, частенько наблюдавшие за всем этим с трибун, только вздыхали и что-то тщательно обсуждали. Хотя Джеймс догадывался причину такого поведения лучшего друга: он надеялся показать Маунтвиль, насколько сильно она нервирует всех, выкручиваясь ещё хлеще. Правда, кажется, Адаре это было глубоко безразлично.

Смотря на игроков своей команды, Джеймс понимал, что именно от них сейчас зависит много чего. И Сохатый искренне надеялся, что их запала хватит на шикарную игру против Равенкло.

Пожать руку О’Брайену было для Джеймса какой-то непосильной задачей после вчерашней подставы. А иначе назвать запертых в каморке Маунтвиль и Джойс он не мог. Тем временем Нейт только улыбался, отвечая на рукопожатие крепким движением, пока голос Астры вещал:

— И два капитана, Поттер и О’Брайен пожимают друг другу руки. Как известно, Джеймс Поттер сегодня празднует день совершеннолетия, с чем мы его сердечно поздравляем…

— Мисс Джойс, — сзади послышался слегка раздражённый голос Макгонагалл. Астра тут же исправилась:

— А теперь по сути игры, — с расстановкой сказала Джойс, а в следующую секунду выкрикнула в самый микрофон, оглушая всех зрителей и игроков: — Нейт О’Брайен — напыщенный индюк и редкостное животное!

Послышалось покашливание Макгонагалл:

— Мисс Джойс, что вы себе позволяете!

Было слышно, как Астра засопела и более-менее спокойно произнесла:

— Извините, профессор. Это было вызвано исключительно недавними событиями. Итак, встречайте всех игроков команды Равенкло: охотников Тину Фрай, Эмили Гослинг и Дэниела Вейла, загонщиков Нейта О’Брайена, Гидеона Глобера, вратаря Айзекса Винсона и ловца Роберта Свифта. А теперь бурными аплодисментами приветствуйте команду Гриффиндора: охотников Джеймса Поттера, Марлин Маккиннон и Аманду Кеннет, загонщиков Сириуса Блэка, Ноя Уилсона, вратаря Джейкоба Плама и ловца Адару Маунтвиль! Итак, игра начинается: мадам Трюк уже свистит, а игроки садятся на мётлы.

Джеймс внимательно посмотрел на игроков и тут же заметил, что Адара как-то подозрительно шатается на метле. Пока была ещё минута, он быстро подлетел к Маунтвиль и спросил:

— Адара, с тобой всё в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь?

Она даже не посмотрела на него, продолжая сверлить взглядом одну точку:

— Джимми, будь добр — не мешай. И скажи остальным, пускай ни в коем случае меня не трогают. И не спасают.

Джеймс напрягся:

— Адара, когда я говорил «любой ценой», я не имел в виду буквальный смысл.

Гриффиндорка лишь махнула рукой, продолжая рассеянно за чем-то наблюдать:

— Не говори глупостей, Поттер, и включи извилины. Игра начинается.

Матч шёл уже полчаса. Счёт был 100:70 в пользу Гриффиндора, но играть с Равенкло было невероятно тяжело. Джеймсу один раз бладжер чуть не попал по голове. Если бы не Сириус, то лежал бы он сейчас в Крыле под опекой мадам Помфри. Марлин и Аманда ловко увиливали от бладжеров, поэтому пока вроде оставались невредимыми.

Джеймс видел, как ловец Свифт словно орёл кружит над полем, в то время как Адара устало кружила в одной точке. И только каким-то непонятным чудом снитч до сих пор не появлялся в поле зрения. Сириус, пролетая мимо друга, удивлённо спросил:

— Сохатый, что с Маунтвиль?

— Я не знаю, но это как-то предельно странно, — настороженно ответил Джеймс и вслед услышал окрик Сириуса:

— Бери тайм-аут!

Джеймс послушался друга и попросил у мадам Трюк тайм-аут. Та решила дать им пять минут.

Как только Адара спустилась на землю и все они зашли в раздевалку, Поттер тут же накинулся на подругу:

— Маунтвиль, что происходит? Почему ты как сонная муха летаешь?

Стоило заметить, что после захода в раздевалку Адара начала вести себя как обычно: даже взгляд стал куда более острым и сфокусированным.

— Сохатый, ты можешь хоть раз не лезть не в своё дело?

Сириус тут же кинулся защищать своего друга, вставая между Джеймсом и Адарой. Стоило заметить, что Марлин впервые последовала его примеру:

— Дара, что происходит? Ты ведёшь себя как-то не так.

Адара выдохнула и закатила:

— Марлс, ну ты-то куда? Я похожа на человека, который бы так делал, если бы не было причин?

Сириус выдохнул и как можно сдержаннее произнёс:

— Ты застываешь. Взгляд стекленеет. — Будь другой, совершенно не такой важный момент, Джеймс обязательно бы подметил Бродяге, что он ещё после этого говорит, что ни в коем случае за Маунтвиль не наблюдает. — У меня тупое ощущение, что ты вообще не на поле находишься.

Неожиданно в раздевалку ввалились Астра, Ремус, Питер и Лили. Джойс подскочила к Адаре и схватила её за плечи, тряся:

— Ты вообще ополоумела? Какого обвислого Мерлина ты творишь? — и уже гораздо тише спросила, так, чтобы её слышали только близкие друзья: — Тебе плохо? Опять?

Последнего вопроса Джеймс не понял от слова «совсем». А когда Адаре было плохо? Почему Астру это так беспокоит? Что вообще такого могло произойти, что Маунтвиль, кажется, даже не хочет на все вопросы подруги отвечать? Да и почему он, как капитан сборной по квиддичу, не в курсе, что его ловцу бывает плохо? Что это за самоуправство? Но ладно, пока не стоит начинать по этому поводу скандал, решил Джеймс, — до конца тайм-аута оставалась минута.

Адара сбросила руки Астры и строго произнесла, по привычке поджав губы:

— Вы можете хотя бы раз довериться мне спокойно? Или это настолько сложно? Джим, я прошу тебя, — Адара устало посмотрела в глаза Поттеру.

Нет, этот взгляд не выглядел убитым. И не выглядел таким, что Джеймсу нужно было бы срочно искать Адаре замену. Он просто почувствовал, что она чертовски устала от их недоверия. И что ей просто хочется, чтобы дали возможность провернуть какие-то дела — в очередной раз, но всё же. Джеймс смотрел в глаза Адаре и понимал, что она ещё ни разу их не подводила. Даже тогда, когда не раскрывала всей правды. Собачья печень, может быть, стоит реально попробовать довериться?

Взгляд стоящего рядом Бродяги так и говорил о том, что нет, верить Адаре не стоит. Сириус явно мысленно заклинал его снять её с поля, потому что, мало ли, вдруг она ещё рухнет с метлы. Отскребать её остатки от земли не хотелось никому. И Джеймс замер, совершенно неуверенный в том, какую сторону ему стоит занять — чуть ли не в первые в жизни он так сомневался.

Неожиданно в разговор вмешался вратарь, Джейкоб Плам, обычно довольно молчаливый парень:

— Извиняюсь, что беспокою вашу милую беседу, но доверьтесь Маунтвиль. Она следит за полем: в этом я вам ручаюсь.

Джеймс посмотрел внимательно на вратаря. Джейкоб был немногословен и ничего попусту не бросал. Да и опыта у него было больше, чем у кого-либо ещё в команде — на втором курсе он, правда, был в роли загонщика, а уже на третьем, набравшись необходимого телосложения, стал полноценным вратарём. И всё же, он как никто другой мог отличить, когда человек внимательно следит за полем, а когда действительно выполняет свои обязанности из рук вон плохо. Пожалуй, это стало финальной для Джеймса причиной, по которой он решил всё же склонится на сторону Адары.

Поэтому он торжественно поднял руки и объявил:

— Итак, официально заявляю: что бы там ни было, в дела Адары не лезем. Раз уж она решила сама с чем-то там разобраться, то пускай. Не трогаем и продолжаем игру.

Астра молча развернулась и пулей вылетела из шатра, не сказав никому ни слова. Питер и Ремус, пожелав удачи, двинулись следом. На Сириуса Джеймсу смотреть не хотелось — тот и так едва слышно ругался сквозь зубы. Все остальные игроки команды никакого лишнего сопротивления не выказывали, разве что Марлин смотрела с беспокойством и старалась хоть как-то подбодрить особо пессимистичных. За это Джеймс ей был как никогда благодарен, потому что у него самого от волнения в горле застрял предательский ком, мешая дышать.

Тут же прозвучал свисток и все игроки потянулись на поле. Лили подошла к Адаре и притронулась к её плечу:

— Я верю в тебя, Дара. — и в этом простом жесте было столько проникновенного спокойствия и тепла, что Джеймс постарался успокоиться. Если уж даже Эванс Адаре верит, то у него не должно быть никаких сомнений.

Адара слабо улыбнулась и кивнула, на секунду открывая своё волнение:

— Спасибо, Лили, — и, неожиданно обернувшись, мягко улыбнулась вратарю: — Спасибо, Джейк.

Тот слегка смущённо махнул рукой:

— Не за что, Адара. Я понимаю, каково это, когда тебе постоянно мешают.

Джеймс всё же старался краем глаза наблюдать за Адарой, но значительных изменений в её состоянии не видел. Едва выйдя на поле, она снова набросила на себя роль совершенно убитого человека, теперь ещё и явно подавленного разговором в раздевалке. Поэтому Поттер плюнул на ловца и принялся усердно забивать голы, тем самым стараясь создать нужный отрыв. Микрофон Астры разрывался, потому что голы забивались с бешеной скоростью:

— И вот мяч снова у Маккиннон! Стоить заметить, что эта девушка очень перспективна… И вот квоффл уже у Аманды Кеннет, одной из самых юных спортсменок нашего факультета. Аманда осторожно обходит бладжер О’Брайена, избегает столкновения с Гослинг и… Да! Счёт уже 150:90 в пользу Гриффиндора…

Счётчики очков не успевают прокручиваться… 180:120… Через пять минут уже 200:120… Ещё через десять — 250: 140…

И тут Астра, до этого наблюдавшая исключительно за охотниками и загонщиками подметила:

— Стоит заметить, что ловец Гриффиндора Адара Маунтвиль сегодня ведёт себя странно. Например, сейчас она зачем-то медленно летит в сторону раздевалок Равенкло…

На секунду Джеймсу показалось, что замерло всё. Он медленно обернулся и увидел, как Адара глубоко вдохнула и крикнула: «Астра, чёрт тебя возьми!» и на всей скорости полетела вниз. И только сейчас Джеймс заметил: прямо у дверей раздевалки Равенкло порхал снитч. Снитч.

Свифт кинулся наперерез Маунтвиль, а золотистый мячик быстро полетел в его сторону. Адара живо кинулась туда же, сбросив всё своё полусонное притворство. Краем глаза Джеймс заметил, что Нейт О’Брайен удивлённо переглядывается со вторым загонщиком и тут же отправляет прямо в голову Адары бладжер. Та ловко увиливает, резко подавшись вперёд и осторожно начинает снизу обходить Свифта…

— Джеймс! — крик Марлин выводит Поттера из наблюдения за ловцами. За это время Кеннет и Маккиннон успели забить ещё четыре гола, но равенкловцы очнулись быстрее, чем сам Сохатый и принялись атаковать.

Тем временем Сириус кинулся за ловцами, оставляя Ноя самого разбираться с безумством, напавшим на охотников.

Прошло, кажется, что-то около пяти минут всей этой беготни, и счёт уже стал 320:180 в пользу Гриффиндора. Джеймс сразу заметил, как Свифт резко и разочарованно остановился, явно упустив снитч из поля зрения. Тем не менее, Адара продолжила движение и пролетела почти у самых трибун, маленькими прутьями задевая головы особенно высоких зрителей на последнем ряду. Неожиданно совсем рядом от неё, хоть и немного выше, снова блеснул золотистый лучик. Адара поставила метлу почти что перпендикулярно и устремилась вверх.

Дальнейшие события развивались словно в замедленной съёмке. Вот Нейт О’Брайен со всей дури отправил бладжер в сторону Адары. Сириус не успел отбить мяч и тот попал Маунтвиль прямо в бок. Метла резко накренилась влево, но в последний момент Адара отчаянно дёрнула рукой, пытаясь что-то поймать. Метла, делая невероятный переворот, начала стремительно падать. Джеймс только и мог, что наблюдать, как Сириус наперерез кинулся перехватывать Маунтвиль, которая, казалось, просто была не в состоянии успокоить свою «Стрелу».

Уже у самой земли метла неожиданно для оцепеневшего стадиона выравнялась, и Адара, едва заметно улыбаясь, победно подняла руку в воздух. В кожаной перчатке блеснул такой долгожданный для Гриффиндора золотистый мячик. Резко нырнув вниз, Адара приземлилась и устало махнула всем рукой.

Вся команда Гриффиндора не могла ещё минуту отойти от того факта, что они победили. Тем временем равенкловцы уже приземлились и почему-то с долей обиды смотрела на Маунтвиль. Их капитан, всё тот же О’Брайен, подошёл, и до чуткого слуха Джеймса донеслась фраза:

— Получается, он наврал о твоей тактике, не так ли?

Адара подняла брови и дёрнула плечами:

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — Джеймс тоже не понимал, в принципе, — но все мои знакомые прекрасно знают, что моя главная тактика — её отсутствие.

О’Брайен усмехнулся и протянул Маунтвиль руку:

— В любом случае, я почти всю игру думал, что ты реально не соображаешь и что наш метод подействовал. Так что ты великолепная актриса. — Адара на это ничего не сказала и только усмехнулась, пожимая на прощание руку и разворачиваясь к приземлившимся и выбежавшим с трибун друзьям.

Весь Гриффиндор мгновенно превратился в какое-то существо, с множеством рук и ног. И каждая из конечностей отчаянно пыталась прикоснуться к игрокам. Тем временем слышен радостный крик Астры:

— И Гриффиндор побеждает с разгромным счётом 500:200! Кубок Хогвартса по квиддичу так же достаётся Гриффиндору! — и Джеймс, обернувшись, с улыбкой заметил, что счастливая Астра обнимает утирающую слёзы Макгонагалл, которая, судя по всему, совершенно не против подобного проявления чувств.

И вот уже Дамблдор ждёт их на таком нужном пьедестале с кубком в руках. Счастливые Сириус, Ремус и Питер одновременно хлопнули его по спине, подталкивая к тому, чтобы он забрал награду. Джеймс гордо поднялся к Директору и с широкой улыбкой забрал такой важный трофей. Дамблдор весело при этом заметил:

— Это была одна из наиболее впечатляющих игр на моём веку, Джеймс.

И Джеймс с гордым видом спустился вниз, к факультету и в первую очередь к своей команде. Поттер тут же начал оборачиваться, взглядом выискивая Адару в толпе. Её почти не было видно — она стояла вдали ото всех, устало прислонившись к стене и обвив себя руками. Тем не менее, Джеймс с трудом протолкнулся через толпу, которая очень хотела поднять его на руки, и подошёл к Адаре, протягивая ей кубок со словами:

— Если бы не ты, я бы сейчас не держал его в руках.

Потому что да, у него есть силы, чтобы признать, что это так. И что, видимо, равенкловцы откуда-то решили, что замкнутая в кладовке Адара не сможет полноценно следить за полем. И Адара каким-то чудом узнала о их плане и решила подыграть, сбив с курса. Так что можно было по праву сказать, что некоторая расслабленность равенкловцев в первые минуты игры была вызвана вот этим. Поэтому Джеймс не мог быть не благодарен. И вообще Адара заслужила эту награду как никто другой — учитывая-то события этого года.

Адара широко улыбнулась в ответ на его слова, и от этого её глаза стали похожими на такое же ясное небо. И Джеймс неожиданно понял, что более искренней улыбки у неё ещё никогда не было и что в её глазах едва заметно блестят слёзы. Тем не менее, Адара с улыбкой ответила, даже не протягивая к кубку ладони:

— Он твой, Джимми. Именно ты его заслужил так, как никто другой. С днём Рожденья.

И Джеймс как никогда ясно осознал, что этот день стал самым лучшим в его жизни. Мало того, что сегодня он стал совершеннолетним волшебником, так ещё и его самая заветная мечта сбылась.

* * *

Празднование было решено растянуть на два дня: вечером — победа в матче, а в воскресенье — само день Рождение, которое Джеймс отметит в узком кругу близких друзей. Лили, стоило заметить, порядком нервничала, ведь именно на Ремуса, её и Питера легла ответственность за проведение праздника, так как остальные были заняты либо тренировками, либо отвлечением внимания особо любопытствующих — той же Адары, например.

Тем не менее, первый, вечерний, этап гулянок, кажется, проходил на «ура». Все, кому только хотелось и не хотелось, дружно пили сливочное пиво, любители танцевать имели возможность отжечь что угодно на наколдованной площадке. Лили и Ремус даже решили оставить побольше кресел, чтобы те, кто предпочитают пассивный отдых имели возможность как следует «размяться». Самой же Эванс очень хотелось побыть в каком-нибудь месте в полноценной тишине. Поэтому её уставший взгляд тут же уловил осторожно сбегающую в самый разгар вечеринки Адару. Чтобы не привлекать внимание, Лили не стала её окликать, а просто пошла следом. Уже выйдя из гостиной, староста спросила:

— Дара, ты не будешь против, если мы нарушим правила вместе?

Адара испуганно дёрнулась и тут же непроизвольно ухватилась за бок. Гримасу боли она тщательно скрыла и легко улыбнулась, кивая на вопрос Лили:

— Конечно же, можно. Всегда мечтала нарушить правила со старостой.

От внимания Лили не укрылось ни выражение лица Адары, ни её рефлекторное сжимание живота. Она и так обо всём прекрасно догадывалась — Астра очень громко настаивала на том, чтобы Адара сходила к мадам Помфри после матча, ведь бладжер на порядочной скорости влетел в неё в финальный момент. Но Адара в ответ довольно категорично отрезала, что на сегодняшний день с неё хватит впечатлений и что Больничное Крыло однозначно не то место, где ей хочется провести время этим вечером. Так что Лили не видела никакого смысла вмешиваться в это дело — Адара была взрослым и сознательным человеком, а потому если ей не полегчает до завтра, то она в любом случае наведается к медсестре.

Только спустя минут пятнадцать их прогулки Лили всё же спросила:

— И куда мы идём?

Адара улыбнулась и подмигнула:

— Сейчас узнаешь.

Вообще, Лили была категорически против нарушения каких-либо правил. По крайней мере, именно так считали учителя. На деле же ей предоставляло отдельное удовольствие бродить по ночному замку и рисковать соей «чистой и незапятнанной» репутацией. Но, естественно, о её подобной любви мало кто знал. Днём она всегда была прилежной старостой, которая не может даже шагу отступить от правил, а ночью всё как будто становилось на свои места. И хоть подобные прогулки случались крайне редко, но внутри Лили сидела та самая жажда приключений, которая, наверное, и поспособствовала её попаданию именно на Гриффиндор, а не на какой-то другой факультет.

Поэтому сейчас Лили только тепло улыбалась, наблюдая за окутанным сумерками замком. Факела уже были погашены, что создавало слегка таинственную атмосферу. А внимательно вглядывающаяся в темноту Адара впереди только добавляла красок в эту картину.

Лили внимательно присмотрелась к тёмным коридорам и поняла, что они подошли к совятне. Только она открыла рот, чтобы спросить, почему Адара привела их именно сюда, как подруга тут же повернула влево, нажимая какой-то конкретный кирпичик и тем самым открывая маленький тёмный проход. Пару минут они шли в кромешной тьме, освещаемой только огоньком на кончике палочки Адары. Но потом постепенно впереди всё светлело и вскоре подруги вышли к вполне себе уютной комнатушке с парочкой кресел и мгновенно загоревшимся по взмаху палочки Маунтвиль камином.

— Вау, — только и смогла выдавить из себя Лили, подходя к окну и внимательно наблюдая за безоблачным звёздным небом.

Адара тем временем преспокойно пересела в кресло и достала из рюкзака две бутылки сливочного пива и большой бокс с пирожными различных вкусов.

— Мерлин, ты что, знала, что я пойду с тобой? — удивлённо спросила Лили, садясь в соседнее кресло и подставляя холодные руки к камину.

Адара насмешливо фыркнула:

— Нет, конечно. На звание прорицателя в этой школе претендует только один человек. И с Треллони я конкурировать просто не посмею, — насмешливо произнесла Адара, беря первое пирожное.

Лили тут же последовала её примеру, с удивлением обнаружив, что тоже проголодалась. Видимо, волнение и за то, как к организации праздника отнесутся друзья, и за то, как пройдёт матч, дало о себе знать неожиданно проснувшимся аппетитом.

Камин приятно потрескивал, пирожные постепенно поглощались, сливочное пиво — выпивалось, а в комнате так и царила благодатная тишина. И Лили, и Адара прекрасно понимали: они слишком сильно устали от постоянного гама, шума, кавардака и прочего. Поэтому сейчас обе удовлетворённо молчали, наблюдая то за звёздами, то за пламенем. Ведь как писал классик: «Настоящий друг тот, с кем ты можешь комфортно помолчать».

Примечания:

Видимо, моё вдохновение посещает меня только ночью. Придётся уже смириться.

В любом случае, я надеюсь, что вы ждали продолжения) И спасибо ещё раз всем тем, кто продолжает читать)) Я буду очень рада увидеть как можно больше циферок у кнопочки "жду продолжение". Ну, и, ясное дело, ещё больше буду рада увидеть ваши отзывы)))

Огромное всем спасибо) Надеюсь, что глава вам понравится))