Человек с Драконьего Камня (гет)

Драконы подрастали быстро, летая на воле вокруг замка, а война в Вестеросе шла своим чередом, поэтому к мейстеру Крессену, который с трудом спускался по лестнице, гости пришли сами.

— С возвращением, леди Висенья, — поприветствовал призрака суровой и строгой валирийской красавицы мейстер Крессен. — Надеюсь, что вы мне не кажетесь: я стар, но еще не жаловался на свой рассудок.

— Не кажусь, — коротко ответила Висенья.

— Я очень рад, — улыбнулся детской улыбкой старый мейстер. — Право, такое волшебство мне куда больше по душе, чем то, что творила здесь эта красная жрица.

— Вы по-прежнему получаете почту, мейстер, — заметила Висенья, окидывая взглядом стол мейстера. — Не передавайте принцу Джону никаких вестей о войне. Его невестам — тем более не передавайте.

— Удивительно, что вы посетили меня именно сейчас, миледи, — признал мейстер Крессен. — Я всего час назад получил ворона от лорда Сервина, чей замок рядом с Винтерфеллом...

— Я знаю, — резко сказала Висенья. — Драконы еще очень малы, они даже не годятся пока под седло — а храбрые дети ринутся туда все равно. Погибнут и драконы, и они. Сейчас еще не время.

Мейстер грустно кивнул, вертя в руках письмо, которому он сначала не придал значения, ведь пришло оно от малого, неизвестного мейстеру лорда.

— Если сделанное вами раскроется, говорите, что выполняли мой приказ, — велела Висенья.

— Мне грустно, что к добрым влюбленным детям пришла беда, миледи, — сказал мягкосердечный мейстер, который даже строгого и сухого Станниса помнил ребенком и по-прежнему его так же любил.

— Беда пришла к тем, кто посягнул на их старый дом, — спокойным и жутким в своем спокойствии голосом ответила Висенья. — Эти люди уже мертвецы, они просто еще не знают об этом.

Все плохое в жизни рано или поздно кончается, но так же кончается и все хорошее — вот и счастливый период знакомства с Драконьим Камнем, игр с маленькими драконами и бесед со все более довольным ими дедушкой Эйнаром для Джона, Арьи и Сансы подошел к концу. Эйгон появился за завтраком, и прислуга снова начала шептаться о колдовских талантах юных Таргариенов, буднично завтракающих с призраком.

— Расскажу вам напоследок короткую притчу, которую можно принять за анекдот, — сказал в конце завтрака непроницаемый Эйгон, его подопечные так и не поняли, что у него на сердце. — Встретила благородная дама волшебника, и волшебник пообещал исполнить ее самое заветное желание. «Хочу сама распоряжаться своей судьбой!» — сказала волшебнику своенравная дама. «Будь по-твоему», — согласился волшебник, и оказалась дама на пустынном берегу в одинокой рыбацкой хижине. Затем волшебнику повстречался странствующий рыцарь, чьим желанием была вольная жизнь, свободная от любых обязательств, — и рыцаря волшебник тоже определил в рыбаки-отшельники, но только милях в пятидесяти от встреченной ранее дамы. Потому что если бы дама и рыцарь встретились, то обнаружили бы, что даже в семье есть долг, и твоя судьба уже не только твоя.

— А себя вы можете считать национальным достоянием Вестероса, все-таки семья единственного моего потомка, — подытожил Эйгон. — Вы и вовсе себе не принадлежите.

— Кажется, я слышала первую часть этой истории, — покачала головой Санса. — Только там было с рыцарями и совсем наоборот.

— С рыцарями все всегда наоборот, — ехидно заметил Эйгон.

— Про долг лорда нам тоже говорили, — угрюмо сказала Арья, которой после таких разговоров стало мерещиться ненавистное шитье.

— Так это вам только говорили, — строго сказал Эйгон. — А я буду делать. Я уже составил вам расписание — для придания вам утренней бодрости даже привез учителя танцев.

— О черт, только не эти полонезы, — недовольно сказала Арья, а Эйгон только усмехнулся.

— А я только гопак могу, — сообщил Джон с солдатским лукавством. Робб в Винтерфелле рос наследником, и ему, наверно, досталось и полонезов, а Джон рос бастардом и к таким вещам привлечен не был, проводя освободившееся время во дворе около оружейной. Поэтому Джон был немного неотесан, зато драться умел лучше многих и многих. Вот и теперь Джон рассчитывал откосить подобным образом, возмутив учителя танцев своим репертуаром, а потом, глядишь, и Арья к нему сбежит.

— Молодец, — чуть язвительно похвалил Эйгон. — Как говорит Невероятный: «Чтобы держать лордов в руках, монарх должен быть близок к народу». Но не настолько же. Так что вперед в Большой зал, все трое.

Санса только слегка улыбнулась энергичному Эйгону: все же Эйгон был мужчиной и воином, так что ему и не пришло в голову, что одежда, в которой спускаются к завтраку, не слишком подходит для занятия бальными танцами. Но учителя танцев Эйгон выбрал хорошего, если это, конечно, выбирал он, а не Рейнис: в большом зале детей ждал гибкий, артистичный и красиво одетый лиссениец, пусть даже Арье и хотелось бы, чтобы он был куда больше похож на Сирио Фореля, а Джон так и вовсе про себя охарактеризовал вид танцора как немного педиковатый.

Как Арья и боялась, приехавшие вместе с танцором музыканты, повинуясь движению его украшенных перстнями рук, начали играть бас-данс, и танцор галантно протянул Арье руку, справедливо рассудив, что с рослым Джоном Арье будет еще неудобнее. Джон неуклюже повторял фигуры танца вслед за Сансой, глядя на носки своих сапог и пытаясь ее хотя бы не толкать, Арья ступала куда легче, но откровенно скучала и строила своему партнеру рожи, и лиссениец, будучи хорошим учителем, вскоре махнул музыкантам и перешел с бас-данса на бодрую гальярду — и тут всем стало куда веселей, потому что Джон вместо легких порхающих прыжков начал выдавать народные коленца и действительно чуть не ударил гопака. Арья и сам Джон от души посмеялись и даже немного побесились, в основном в такт музыке, и Арья подумала, что с этим учителем танцев она поладит, пусть это даже и не Сирио.

— Джон, это все-таки не танец, — с легким укором сказала Санса. — То есть музыка хорошая, но то, что ты делаешь ногами, скорее устрашающе, чем прекрасно.

После этого оркестр опять перешел на бас-данс, и в этот раз бас-данс пошел лучше и был принят с улыбками и как необходимая передышка, а когда через полчаса Арья снова стала скучать, лиссениец воровато оглянулся, приложил палец к губам, словно говоря никому не рассказывать о том, что сейчас будет, и снова махнул музыкантам, протягивая Сансе руку.

Вот этот танец Арье понравился, в нем была гибкость, страсть и охота, а вот Джону почему-то захотелось съездить лиссенийцу по морде — когда приобщение Вестероса к новейшим веяньям в музыке было прервано строгим голосом с пустынных хоров.

— Витторио, я ценю вашу находчивость и гибкость в преподавании, — холодно сказала учителю танцев Висенья. — Но прошу вас оставаться в рамках приличий.

Лиссениец что-то ответил Висенье на своем варварском валирийском — языком Вестероса он владел не так уж хорошо, хотя по чуть заметно скривившимся губам Висеньи Джон понял, что и употребляемый в Лисе валирийский нельзя считать образцом.

— Я не собираюсь запрещать ваше лиссенийское танго, — ответила Висенья на языке Вестероса. — Благородным дамам, по-моему, не стоит танцевать его на людях, но наедине им оно пригодится. Просто не забывайте о том, Витторио, что девочки совсем юные.

Это было единственной скидкой на возраст, которую делали Таргариены, — когда урок танцев придал ученикам достаточно утренней бодрости, вплоть до гудящих ног, за ними пришел септон Барре и проводил их к Расписному столу.

Септон Барре не был ни мейстером, ни полководцем, и разложил на Расписном столе все те же генеалогические древа с гербами, которые еще в Винтерфелле надоели Арье хуже горькой редьки, хотя у Сансы тогда от громких имен и красивых девизов мечтательно туманились глаза. Но, разложенные на Расписном столе, поверх карты Вестероса, гербы и родовые древа выглядели уже по-другому, как планы будущих сражений, и смотрели на них сестры одинаково, внимательно и собранно, словно привыкая видеть Вестерос сверху, как положено драконьим всадникам.

Джон немного опасался того, что разговор дойдет до Западных Земель и дома Ланнистеров, ему не хотелось, чтобы что-то огорчило Арью и Сансу и напомнило им об их злоключениях в Королевской Гавани. Но Арья только сказала: «Врага надо знать в лицо», — и септон Барре уловил намек, сократив рассказ о благородстве Лимана Ланнистера и чуть подробнее рассказав о Кормежке Рыб.

А вот с семейным древом Таргариенов возникли неожиданные сложности.

— Эйрис — сволочь, — отрезала Арья, не собираясь выбирать выражения. — Он замучил нашего деда и нашего дядю. Когда попаду в Валгаллу, первым делом вспорю ему живот.

— Валгалла, о которой поют старые песни, не существует, — попытался возразить септон Барре. — Настоящая Валгалла — это ад, уготованный убийцам, и я молюсь, чтобы вы не попали туда, дитя мое.

— Я попрошу Эйгона Завоевателя зайти к тебе и объяснить, как выглядит посмертие, — пообещала Арья. — Славные воины, убивавшие врагов на поле боя и умершие от меча, попадают в Валгаллу — я убивала врагов, и умереть я собираюсь так, как умер последний Штормовой король: с мечом в руке и бранью на устах.

Септа Мордейн от таких речей Арьи наверняка упала бы в обморок, но либо теперешней Арье было страшнее возражать, либо Эйгон уже навестил септона Барре и объяснил ему, что тот будет обучать будущих властителей и воинов.

— Я рад, что вы вспомнили о Дюррандонах, миледи, — переменил тему септон. — Давайте перейдем к Штормовому пределу.

А Джону тоже хотелось поругаться, но он не мог сформулировать причину своего возмущения и уж тем более уверенно указать виновного, как Арья. Он понял, что Эйрис Безумный приходится ему родным дедом.

Каждому Таргариену хочется посмотреть на драконов, особенно тому, кто при жизни видел только их черепа на стенах тронного зала — но при этом хочется, чтобы их хозяева тебя не погнали в шею. Поэтому под вечер на дворе Винтерфелла, захваченного железнорожденными, появились два призрака — один огромный и грозный, а другой тонкий и нервный.

— Мальчик, ты жить хочешь? — спросил грозный призрак первого попавшегося под руку конюшонка.

— Очень, — признал мальчик, стуча от страха зубами.

— Тогда покажи нам покои, в которых спит главарь железнорожденных.

— Ты только покажи нам, — добавил тощий призрак и нервно дернул щекой, — где этот шакал спит.

Конюшонок, разумеется, не имел понятия о том, какие покои занял Теон, но призраки были неотвязчивы и очень убедительны: некоторое время они следовали за конюшонком, и тощий призрак направлял его язвительными комментариями, а потом уселись во дворе, и конюшонок ежился всякий раз, когда пробегал мимо.

— Где этот шакал спит? — иногда спрашивал его тощий призрак громким зловещим шепотом и веселился, наблюдая за тем, как конюшонок вздрагивает и ежится.

Наконец место лежки «шакала» было установлено, и даже сам Теон несколько раз попался призракам на глаза, но призраки ждали ночи, и в самый глухой час разбудили Теона исполнением песни про дракона, в которой большой не попадал в ноты, а тощий — в слова.

Проклинаю заклятое злато

За предательский отблеск тепла

душевно выводили два призрака, намекая, что Теону захваченное не пойдет впрок,

Вспоминаю о той, что когда-то

Что когда-то крылатой была -

на этих словах тощий призрак приблизил свое лицо к самому лицу Теона и заглянул в его глаза взглядом патентованного умалишенного

Она давно умерла!⁽¹⁾

— Мейгор Жестокий, — буднично представился огромный призрак.

— Эйрис Безумный.

— Вообще-то, тебе уже конец. Может, сам бросишься на меч?

— Избавишь от хлопот.

— Я не боюсь призраков, — как-то неуверенно заговорил наконец Теон. — Что вы мне сделаете, проклянете меня?

— Ты путаешь призраков и ведьм, — наставительно заметил Мейгор Жестокий. — Видимо, ты мало знаешь о призраках — а уже говоришь, что нас не боишься.

— Избавь себя от страданий, — в свою очередь предложил Эйрис, и в его голосе звучала такая похоронная уверенность в том, что страдания эти обязательно будут, что Теон все же струхнул. — Вот, можешь в окно выброситься, только давай уж сразу вниз головой. А то хозяева прибудут, они же не помилуют.

— Вздернут тебя, голубчика, на дыбу, — напал на любимую тему Мейгор, — и начнут с пальцев кожу по ленточке сдирать. Умолять будешь, чтобы пальцы тебе отрезали. Все причем.

— Да вы что, — не поверил Теон, но руки под одеяло спрятал. — Кто же на Севере на такое способен-то?

— Ну вот у Болтонов освежеванный человек в гербе, — припомнил Эйрис. — А Старков ты знал с хорошей стороны, но теперь узнаешь их и с плохой стороны.

— Они не такие добрые, как кажется, — подтвердил Мейгор. — Слышал, что в Королевской Гавани недавно было? Весь тронный зал кровью залили, любо-дорого поглядеть. И это младшие их дети. Девочки.

— Да не было такого, — недоверчиво сказал Теон, он про расправу в Королевской Гавани слышал и даже видел теперь привезенный оттуда Лед, но все никак не мог представить Сансу хладнокровно взрезающей горло одному приговоренному за другим.

— Последний раз тебе повторяю, что ты их не знаешь! — взвился Эйрис, он и сам навоображал однажды про Старков незнамо что: что Рикард и Брандон Дикий Волк собираются его трон отнять — и самое главное, что так и вышло, связался Эйрис со Старками и на троне не усидел. — Осел! Есть у тебя братья?

— Только сестра, — смешавшись ответил Теон и подумал, не сболтнул ли он чего лишнего.

1) Целиком песню Мельницы про дракона можно послушать, например, здесь https://youtu.be/9uWTfgKm8nk

Вернуться к тексту