Лучшие друзья (гет)

Через несколько часов пришло письмо от профессора МакГонагалл. Она поздравила Лили с хорошими оценками и предложила выбрать из списка шесть предметов для углубленного изучения.

Проще всего было отказаться от астрономии. Профессор Селестиал совершенно не умел поддерживать дисциплину на занятиях. Северус с Лили ни на минутку не могли расслабиться, стоя в темноте на вершине высокой башни по соседству со слизеринцами и Мародерами. Какие уж тут звезды, какие наблюдения!

История магии им обоим, в принципе, нравилась — но только не тогда, когда она сводилась к рассказам о шайках кровожадных гоблинов, о которых так любил разглагольствовать профессор Биннс. При этом причины подобной кровожадности вообще не рассматривались. Гоблины очень обидчивы — вот и все объяснение. На взгляд Лили, волшебники могли бы и поуважительнее относиться к существам, которые распоряжались их состоянием.

Но вот насчет остальных предметов прийти к согласию не получилось. Лили нравились уход за магическими существами и прорицания. Не то чтобы они были нужны ей для карьеры, но зато от них была польза. А Северус уперся как баран — подавай ему нумерологию и древние руны. Как будто все тайны современного мира можно вычислить, а древнего — открыть заново с помощью рун.

Она считала, что гербология — не такой уж важный предмет, но Сев заявил, что не собирается от нее отказываться, даже если это сделает Лили. Хотя зачем эта гербология нужна, если почти любые растения можно просто купить, а не возиться самому с садами и теплицами.

В конце концов Лили решила написать профессору МакГонагалл и узнать, нельзя ли все-таки выбрать семь предметов вместо шести. Если это категорически запрещено, или если Лили почувствует, что не справляется, от чего-нибудь можно будет и отказаться. А с гербологией главное — начать, а дальше Сев просто не даст ей плохо учиться. Теперь, на продвинутых курсах, у них будет много общих предметов, а не одни только зелья.

* * *

Джеймс, Сириус, Ремус и Питер писали друг другу каждый день. Нужно было обсудить планы на шестой курс: какие предметы взять обязательно, на каких можно здорово повеселиться, а за какие лучше не браться, чтобы не сидеть потом часами над домашкой.

Планы мести Нюнчику на одном листе пергамента не умещались — а парням стыдно писать длинные письма, как каким-нибудь девчонкам. Есть, правда, одно исключение — когда не везет с женским полом и нужно излить душу понимающему человеку, — но у Мародеров, как всем известно, таких проблем быть просто не могло. Девушки сами на них вешались.

Джеймсу и Сириусу было проще всего. Они собирались стать аврорами, а аврорам нужно пять ТРИТОНов: чары, ЗОТИ, трансфигурация, зелья и какой-нибудь еще предмет по выбору. Естественно, они выбрали уход за магическими существами — там и делать ничего не надо было. Слушай Кеттлберна, открыв рот — и всё, считай, «Превосходно» у тебя в кармане.

У Питера оценки по СОВ были похуже, так что выбрать те же предметы, что и Джеймс с Сириусом, он не мог. История магии ему не нравилась, но МакГонагалл пристала хуже пиявки — надо, мол, взять еще что-нибудь. Можно было, конечно, выбрать прорицания, но тогда пришлось бы делать кучу домашней работы.

Ремус экзамены сдал хорошо, и остальные трое уговаривали его составить им компанию на занятиях, пусть даже аврором он становиться не собирался. На чары и уход за магическими существами они его уговорили, а ЗОТИ Ремус и без того планировал взять — оставалось скрестить пальцы и надеяться, что в следующие два года им повезет с преподавателями.

Жаль, конечно, что приходилось писать все эти письма вместо того, чтобы спокойно поговорить. Джеймс обрабатывал родителей, но те всё никак не соглашались прислушаться к доводам разума. Что ж, теперь, когда пришли результаты СОВ, они все пойдут за покупками в Косой переулок, встретятся там и попытаются улестить старших Поттеров. Поклянутся, что засядут за учебу и будут просто паиньками — никаких шуточек, никакого нытья, и на витрину товаров для квиддича они даже не посмотрят.

Но Джеймс думал не только о том, как бы вновь свести вместе их дружную четверку. Пусть он и был гриффиндорцем, но вполне способен был размышлять о двух вещах одновременно — даже о трех, если считать квиддич. Лили еще больше месяца скучать одной, а поблизости околачивается Нюнчик, этот подлый враль… нет, этого так оставлять нельзя. Джеймс напишет ей письмо, и даже, пожалуй, не на одной странице.

* * *

Профессор МакГонагалл ответила Лили, разрешив ей взять все семь предметов и прислав список учебников на следующий год. Книги можно было заказать совиной почтой во Флориш и Блоттс. Лишний раз ездить в Косой переулок было для Эвансов слишком накладно, так что все прочие покупки Лили планировала сделать перед самой поездкой в Хогвартс — они с матерью собирались приехать в Лондон на день раньше и переночевать в гостинице. Пока неизвестно было, составят ли им компанию Петунья и отец; Лили надеялась, что да.

Поскольку выбор предметов на шестом курсе зависел от результатов СОВ, каждый преподаватель сам рассылал студентам задания на лето. Задание по трансфигурации ей уже прислала профессор МакГонагалл. К счастью, нужная книга осталась у Северуса от матери, так что ждать заказанных в магазине учебников Лили не пришлось.

Учиться ей нравилось. До самого вечера они с Северусом сидели в спальне Лили, зарывшись в учебники за прошлые годы, и обсуждали трансфигурацию. Они решили написать домашнее задание в тот же день, а утром обменяться пергаментами и проверить, что получилось.

Давненько Лили так не старалась. Главной причиной такого усердия была, конечно, скука, но существовала и другая — мелочь, конечно, но… Ее работу будет смотреть Северус. В Хогвартсе он почти не читал ее домашние задания, разве что в тех редких случаях, когда никто не мешал им заниматься вдвоем в библиотеке. Со временем такие посиделки практически сошли на нет; все-таки Хогвартс — настоящий рассадник инфантильных студентов.

Прочитав письма Элен и Мэри, Лили наконец поняла, зачем им понадобилось приглашать слизеринцев в свое купе. Поездка до Хогвартса была всего лишь поездкой, а не свиданием. Если Розье и Уилкис будут отвратительно себя вести… Что ж, несколько часов они уж как-нибудь переживут. И покажут свое отношение к Мародерам. Эти придурки любят расхаживать по вагонам и наверняка заметят их компанию сквозь окошко в двери купе. Ох и взбесятся же они! А если Мародеры несколько раз пройдут мимо и не слетят с нарезки, можно будет последовать совету Элен и повесить на стекло табличку «Не беспокоить!».

А еще был Северус. Не то чтобы ее подруги считали Лили с Северусом хорошей парой… Но если он мог противостоять Мародерам даже в одиночку, то вшестером они и подавно сотрут этих мерзавцев в порошок. Скорее всего, те и вовсе не посмеют ничего выкинуть — все-таки и Лили, и Уилкис были префектами.

Она села писать Элен. О том, что согласна с их планом — собственно, к тому времени письма Розье и Уилкису были уже отправлены, отступать было поздно.

Лили написала про свои оценки и задумалась. Хотелось рассказать подруге о Северусе — но что именно? Они целовались. Три раза. Это ведь очень важно — три первых и пока что единственных поцелуя в ее жизни. И ей очень нужен был совет: стоит ли им продолжать? Северус ее лучший друг, это да — самый верный и преданный… а если Лили перестанет с ним целоваться, он может решить, что чем-то обидел ее, но и переборщить тоже нельзя, иначе он неправильно все поймет и решит, что они уже не просто друзья.

А кошмарные условия, в которых ему приходилось жить? Она желала знать о Северусе как можно больше, но чем больше узнавала, тем более беспомощной и несчастной себя чувствовала, не представляя, как помочь своему лучшему другу. Домашние задания отвлекали от подобных мыслей, но как бы ей хотелось поделиться наболевшим с Элен и Мэри! К сожалению, подруги не слишком скрывали, что не находят в Севе ничего привлекательного — кроме его флоббер-червя. О, нет! А ей-то казалось, что она уже забыла об этой детали его анатомии… Лили прокляла Сириуса Блэка, и Джеймса Поттера, и Питера Петтигрю, их личного биографа, и Ремуса Люпина, этого бесхребетного прихвостня.

* * *

На следующий день в «Пророке» написали о случае драконьей оспы в Годриковой Лощине. Теперь, чтобы не допустить распространения болезни, местным жителям раздавали лечебные снадобья.

Лили захотелось узнать о драконьей оспе побольше, но Северус мало чем мог ей помочь, даром что мать его была ведьмой. Он знал только, что кожа у больных зеленела и чесалась, и что даже лекарства давали защиту лишь на какое-то время, так что полностью победить болезнь волшебникам не удалось.

— Заболеть можно, если пользоваться зельями с плохо обработанными ингредиентами, — объяснил Северус.

— И чем эту оспу лечат? — спросила Лили.

— Специальным зельем. Оно несложное, из дешевых ингредиентов, так что когда кто-то заболевает, его тут же дают всем жителям в округе, чтобы избежать эпидемии.

— А прививки от драконьей оспы есть?

— Прививки?

— Ну, вакцинация. Помнишь, нам в детстве уколы делали?

— Когда это?

— Их еще младенцам делают — врачи втыкают иголку в руку или в попу. И потом тоже — до самой школы.

— Может, мне эти прививки были не нужны. Меня мать читать учила.

Точно. Он же не ходил в школу с Лили и Петуньей.

— Все равно тебе их делали, Сев. Ты просто не помнишь.

— Иголку я бы запомнил. И вообще, я не хожу к врачам.

— Да ладно тебе! Все люди болеют.

Северус фыркнул.

— Я родился и вырос в таком дерьме, что меня теперь никакая зараза не берет.

— Ха-ха, — ответила Лили, чтобы прекратить этот глупый спор. Все-таки Сев — ужасный упрямец. Конечно, он тоже иногда болеет, и что тут такого? Чего стыдиться? Это же такие мелочи — особенно после того случая, когда его оставили нагишом на потеху толпы.

Миссис Эванс досадливо вздохнула при мысли о родителях Северуса, а потом еще раз — при виде сов за окном, и быстро открыла створку. Не стоит давать соседям повод для сплетен. Она уже успела нажарить бекона — для сов, мужа, Лили и Петуньи. А вот Северус мог и огрызнуться, если попытаться скормить ему за завтраком что-то еще, кроме чая и тарелки каши.

Эти совы были милые, воспитанные птицы, которые с готовностью обменяли свои письма на бекон. Миссис Эванс разделила конверты на две аккуратные стопки, для Лили и Северуса, и осторожно, по одной, начала выпускать сов на улицу. Неужели волшебники со всей своей магией не могут изобрести какой-нибудь более цивилизованный способ доставлять почту? А сов оставить для особых случаев, в память о традициях?

Северус распечатал первый конверт и почти сразу проворчал:

— Лили, тебе Лонгботтом тоже прислал такую сумасшедшую муть? Какое мне дело до того, что он учится на аврора и собирается жениться?

Лили хихикнула. Как же это похоже на Сева — считать, что только ненормальный будет делиться с ним хорошими новостями!

— Пожалуй, тебе стоит ему ответить, чтобы узнать, что он затевает. А то вдруг он уже прикидывает, как будет арестовывать темных волшебников, и хочет начать с тебя? — пошутила она.

Он хмуро уставился на письмо и буркнул:

— Может, так я и сделаю.

— Я получила задания по чарам и прорицаниям. А Спраут и Кеттлберн написали, что будут рады видеть меня на занятиях, но никаких заданий не прислали.

— Розье беспокоится, что обе твои подружки предпочтут его, и получится неловко, — с усмешкой прочитал Северус. — О, и еще пишет, что неделю провел в Ирландии. Правда, почти без подробностей.

Она улыбнулась ему в ответ и сказала:

— Ну что ж, тогда я прослежу за ними в поезде, и если что — вмешаюсь.

Дальше они читали молча. Лили изучала задание по прорицаниям и все больше нервничала. От этого задания зависела треть ее годовой оценки. Нужно было выбрать два объекта исследования, живущих раздельно и желательно разного пола, из которых только один мог быть членом ее семьи, и предсказать события их жизни с сентября по конец мая с помощью любых четырех методов, используемых в прорицании. Объекты исследования должны регулярно с ней общаться и рассказывать, насколько верным было гадание. Ужас просто! Лили понимала, зачем преподаватель придумал такое задание — оно сразу покажет, кто из студентов действительно работал, а кто взял и написал что попало. Но все равно, как-то уж больно сурово.

Мама была самой терпеливой из ее родственников, но тогда вторым объектом исследования лучше взять мужчину. Значит, Элен и Мэри не подойдут. И как выбрать, какие четыре метода использовать? Те, в которых она лучше разбирается, или те, что дают наиболее достоверные результаты?

На последнем конверте стояло имя Джеймса Поттера. Лили искоса глянула на Северуса — вроде, читает, на нее не смотрит. Она быстро пробежала письмо глазами… чушь какая-то: извинения, уверения в том, что в истории с блузкой он совершенно ни при чем, а паб разгромил Северус, и приглашение составить ему компанию в Хогвартс-экспрессе. Да уж, застрять на несколько часов в обществе Мародеров, выслушивать их туалетный юмор — просто предел ее мечтаний! Лили сложила письмо и сунула в середину стопки. Может, она и ответит Джеймсу. Как-нибудь потом.

Северус не обращал на нее никакого внимания. Смотрел в потолок, что-то неслышно шептал и задумчиво потирал кончики пальцев.

Последняя сова улетела, и Лили тихо позвала:

— Мам?

— Что, дочка?

— Понимаешь, мне по прорицаниям задали написать работу о людях, с которыми я буду общаться в этом году. Ничего, если я тебя немножечко поэксплуатирую?

— Будущее мне предскажешь?

— Ну да. Чайные листья, карты таро — буду твоей цыганкой-гадалкой.

Мать пожала плечами и улыбнулась.

— Звучит заманчиво. А ты сможешь так пошаманить, чтобы мы выиграли лотерею?

— Нет, прорицания — это совсем другое.

— Для этого вам понадобится нумерология, — с важным видом перебил Северус.

— Правда? — спросила мать — больше из любопытства, чем действительно надеясь заполучить такую кучу фунтов.

— С национальной лотереей, конечно, ничего не выйдет — слишком много переменных, но в небольшой лотерее с сотней участников выиграть вполне возможно.

— Так это ты в нумерологических облаках сейчас витал с такой глупой физиономией?

Он вздохнул и сказал:

— Задание там очень непростое. Я прикидывал, какую тему выбрать, чтобы не совсем закопаться в расчетах. Но и чрезмерно упрощать параметры тоже не хочется.

— Это как? — нетерпеливо спросила Лили.

— Взять, например, лотерею. Уравнение можно составить и для нее, но из-за большого количества переменных оно окажется слишком громоздким и практически не решаемым. И напротив, я могу выбрать неодушевленный объект — скажем, краеугольный камень Хогвартса, который уже много веков лежит на одном месте и, вероятно, еще долго никуда не денется. Уравнение получится очень простым, но с ним я не сумею продемонстрировать свои способности к вычислениям.

— Ну конечно, разве можно скрывать такой талант?

— А вот ты, мне кажется, свой талант как раз скрываешь.

— Что? — оскорбленно вскинулась Лили.

— Не обижайтесь, миссис Эванс, но вряд ли вам стоит ожидать в ближайшие месяцы каких-то глобальных потрясений. Это и к лучшему, ведь если их нет, получается, что вы сами, ваша семья и дом в безопасности.

Как же Лили ненавидела, когда Северус оказывался прав!

— Все равно я хочу сделать предсказание для мамы. Если я нагадаю, что у нее все будет хорошо, и так оно и случится — значит, я все сделала правильно.

Он пожал плечами.

— Кстати, — продолжила Лили, — мне нужен второй объект для исследований. Надеюсь, он не только критиковать умеет, и его будущее будет поинтересней, чем у мамы. Так в каком часу ты родился, Сев?

Северус состроил гримасу, потом криво ухмыльнулся.

— А если я не желаю, чтобы мою судьбу препарировали?

— Я всего лишь хочу помочь тебе попасть на вкладыши к шоколадным лягушкам, пока ты еще молодой, Сев.

— Я и сам справлюсь. Не надо ради этого топить меня в чае.

— С каких это пор у тебя появилось право голоса, Сев? Либо ты помогаешь мне с прорицаниями, либо пеняй на себя.

Северусу не хотелось узнавать, что значит «пеняй на себя». Если Лили упрется, то может несколько дней с ним не разговаривать.

— Постараюсь узнать у матери — вдруг вспомнит?

— Что?

— Раз уж я не помню прививок, то, естественно, не помню и того, что показывали часы, когда я вылез из утробы, — огрызнулся он.

— Ладно, только не затягивай с этим.

— А может, ты специально все придумала, чтобы не дать мне прочесть свое эссе по трансфигурации?

— Ну уж нет. Готовься, смертный! Скоро перед тобой откроется мое гениальное творение, начертанное на двух свитках.

— Умоляю, дозволь мне испить из источника твоей мудрости! У меня перехватывает дыхание при одной лишь мысли об этой великой чести.

— И правильно, что перехватывает, — благодушно согласилась Лили и пошла в свою комнату за эссе.

Сев написал прекрасную работу и даже добавил несколько тезисов, которые они вчера не обсуждали. Только вот нотки сарказма там были совершенно лишними. Сам он похвалил ее эссе и посоветовал проиллюстрировать один из принципов на примере, чтобы МакГонагалл не сомневалась, что она действительно усвоила материал.

По чарам тоже задали эссе. У Лили пока не было нужных книг, зато они были у матери Северуса. Хорошо, конечно, что ему удается сэкономить, но тридцать с лишним лет — и одни и те же учебники… это заставляло задуматься о качестве образования в магическом мире.

Но лучше все-таки подумать об уроках. Она предложила, не особенно рассчитывая, что Сев согласится:

— Давай возьмем еды и пойдем к тебе домой.

— Хорошо.

Как, и это все? «Хорошо»? Лили собрала сумку, то и дело кидая на Северуса недовольные взгляды, и сердито молчала, пока они намазывали на хлеб арахисовое масло и варенье. К тому времени, как они дошли до Паучьего тупика, Лили решила, что не будет его сегодня целовать. Ведь он, наверное, потому и не стал спорить насчет еды — хотел побыстрее прийти сюда и начать целоваться.

На сундуке и комоде громоздились стопки книг. Учебники за младшие курсы, пятый курс, шестой. И еще одна стопка — не учебники; по крайней мере, надписи на корешках были на английском языке и вроде бы имели отношение к школе, а не к жуткой темной магии.

Северус вытащил учебник по чарам за шестой курс, открыл его на разделе, который указал профессор Флитвик, и сел на кровать рядом с Лили. Они вместе прочитали главу, еще раз посмотрели тему задания и начали увлеченно спорить.

Лили открыла учебники Северуса по чарам за четвертый и пятый курсы. Скривилась при виде заметок на полях — прямо как его книги по зельям, такие же исчерканные. Должно быть, тоже критика и собственные наработки. Вряд ли там можно найти что-то личное… а жаль, она бы почитала.

Они перекусили бутербродами, не переставая спорить. Но когда Северус подошел к умывальнику, взял синюю зубную щетку и пасту и начал чистить зубы, Лили обнаружила, что все мысли о чарах куда-то подевались. Он закончил и спросил:

— Хочешь, я буду накладывать заклинания, пока ты чистишь зубы?

После того, как Лили понаблюдала, насколько неудобно орудовать щеткой и палочкой, то и дело меняя их местами, его предложение показалось ей заманчивым.

— Да, спасибо, — сказала она, проклиная про себя дурацкую причину, которую выдумала, чтобы подарить Северусу новую зубную щетку.

Когда она почистила зубы, Северус вновь заговорил о чарах. Вот только Лили его почти не слушала: все ее мысли были о поцелуях.

Когда она поняла, что перед уходом забыла сходить в туалет, в ней вновь поднялось раздражение на Северуса. Не зря она поставила этот пункт первым в своем списке. А теперь из-за Северуса — из-за того, что он не стал спорить по поводу еды, — она упустила из виду такую важную вещь.

— Э-э… — произнесла Лили; Северус терпеливо ждал продолжения. — Ты не мог бы… ну, это… мне нужно… — отчаявшись подобрать слова, она выдвинула миску из-под комода.

— Ясно. Закройся на засов. Я схожу во двор, а потом попытаюсь узнать у матери, в котором часу я родился. Можешь не спешить.

Лили только фыркнула. Спешить, еще чего! Нет уж, Северус будет ждать столько, сколько потребуется. Она задвинула засов; заскрипели ступеньки. Хорошо, что Сев не стоит под дверью — нечего ему слушать, как она делает свои дела.

Что ж, теперь они остались вдвоем — Лили и большая металлическая миска… У-у, гадство! Лучше бы она надела юбку! Даже в мантии — и то было бы проще. Снимать шорты и трусы не хотелось, но другого выхода она не видела. Пришлось зависнуть над миской в унизительной позе. Полуголой. В Северусовой спальне. Лили подумала о Петунье и расхохоталась. Что, если бы сестрица увидела подобное зрелище? Нет, обморок — это вряд ли, но вот воплей про стыд и позор было бы предостаточно. Стоило представить себе негодующую Петунью, как Лили успокоилась и благополучно справилась со своей задачей.

Прошло еще минут пять, прежде чем вернулся Северус; послышался стук в дверь и приглушенный голос, произносящий латинский пароль. Лили убрала засов, он вошел в комнату и сообщил:

— Шесть минут четвертого утра.

С помощью «да» и «нет» такой ответ не получить; может, мать Северуса выстукивала его на столешнице? Лили опустила перо в чернильницу и записала время на пергамент. Потом взяла учебник по чарам за шестой курс и начала делать заметки для будущего эссе.

Северус оставил ей свой учебник, достал книжку по нумерологии и стал ее листать, прикидывая, какую тему выбрать для своей работы. Он так увлекся, что не заметил, как Лили завинтила крышку чернильницы, и поднял голову, только когда она встала и принялась рассматривать книги из последней стопки.

— Словари древних рун и нумерологические таблицы… Неудивительно, что ни один нормальный человек не захочет изучать эти предметы, — заметила Лили. Она с содроганием пролистала толстенный том — сплошь таблицы, числа и какие-то символы.

— Как скажешь, — ответил Северус и положил поверх стопки книгу, которую просматривал.

«Какой-то он чересчур сговорчивый», — подумала Лили, обернулась и посмотрела ему в глаза. Он не ухмылялся и не издевался. Она шагнула вперед, встав вплотную к Северусу, и обняла его. Положила ладони ему на спину, поверх одежды, и приникла щекой к его ключице. Он не шевелился.

— Лили?

— Ш-ш-ш, Сев. Давай немножечко так постоим? — она развела в стороны пальцы, чтобы он лучше почувствовал ее прикосновения, и ободряюще прижала его к себе.

Решив, что Лили расстроена, Северус стоял неподвижно: ему не хотелось, чтобы она вдруг расплакалась. На этот раз она не совала руки ему под рубашку, а от ее волос замечательно пахло. Что ее так огорчило? Слишком много домашних заданий? Но Лили ведь знает, что он обязательно ей поможет, даже если ему придется наливаться чаем и тасовать колоды таро. Его руки оказались притиснуты к телу, но он чуть пошевелился и легко опустил ладони ей на талию.

Лили была довольна: Северус вел себя именно так, как надо.

* * *

Лили дописала эссе по чарам, но спать пока не хотелось.

Ее замечательная совушка уже получила свою порцию внимания и ласки. В последнее время она не знала покоя, таская по два письма в день. В Хогвартсе ей приходилось трудиться куда меньше — всего лишь раз в неделю слетать к родителям.

Нахмурившись, Лили взяла со стола письмо Поттера. Они вовсе не были друзьями, и она не обязана была отвечать. С другой стороны, не хотелось показаться невежливой… а вдруг Поттер совсем спятил и всерьез ожидает, что она поедет в Хогвартс в его компании? Тогда лучше ответить, и поскорее, чтобы у него было время пригласить кого-нибудь еще — того, кто будет хихикать над тупыми шуточками и восхищаться тем, как классно у него получается имитировать неприличные звуки.

Что за черт? Он обратился к ней «милая моя Лили» — придурок! А потом эта смесь полуправды и откровенного вранья. Да, она не видела, чтобы Поттер накладывал сглаз на ее блузку — но это не значит, что и его прихвостни тут ни при чем. Петтигрю… точно, это был он. Потому что Люпин никогда к ней не цеплялся, и вообще, Ремус неплохой парень, просто попал в дурную компанию. И зачем он спутался с Мародерами? Погубят они его когда-нибудь. Кстати, вряд ли на все занятия он будет ходить с этими придурками… Может, подловить Люпина и намекнуть ему, что стоит лучше выбирать себе друзей? Конечно, Лили не собирается ставить его перед выбором: либо она, либо Мародеры — настоящие друзья так не поступают.

Джеймсу Поттеру

Я уже договорилась с людьми, которые составят мне компанию в Хогвартс-экспрессе. Но даже если бы я никому ничего не обещала, то не стала бы садиться с тобой.

Ваша «веселая» поездка в мой родной город показалась мне совершенно не смешной — как и попытка навлечь на меня неприятности за использование магии на каникулах. А моя сестра до сих пор не может прийти в себя после того, как с ней обошелся Блэк.

Лили Эванс

Лили могла бы куда больше написать о недостойном поведении Поттера. К счастью, она ему не мать и не учительница, чтобы заниматься его воспитанием.

* * *

Сириус Блэк сидел дома, и это начинало беспокоить Регулуса. Братец давно уже должен был сбежать. Должен был — но вместо этого выслушивал ежедневные оскорбления родителей и все свободное время проводил в библиотеке.

Регулус надеялся, что он поделится планами со своими тупыми дружками, но в обоих перехваченных письмах говорилось — подумать только! — о школьных заданиях. Не желая смириться с неудачей, Регулус внимательно изучил их в попытках разгадать шифр. Он не должен быть слишком сложным, иначе Петтигрю просто ничего не поймет.

Несколько раз Регулусу удалось проследить за Сириусом в библиотеке; с его лица не сходила широкая улыбка, а порой он хихикал как сумасшедший, поминая Снейпа. Собственно, имя своего недруга братец не называл, но Регулусу было прекрасно известно, кого имеют в виду Мародеры, когда говорят «Нюнчик» и разные производные от слова «сальный». Они и вправду были настоящими болванами, и тем обидней оказалось то, что ему так и не удалось расшифровать их письма.

Он попробовал привлечь на свою сторону родителей, но они, против обыкновения, не стали его слушать, довольные тем, что Сириус наконец-то заинтересовался наследием благородной семьи Блэк. В конце концов Регулус настолько отчаялся, что обратился за советом к портрету Финеаса Найджелуса, но получил в ответ только язвительные комментарии.

И дело было даже не в Снейпе, не в том, что он мог пострадать. Да, он тоже был слизеринцем, но полукровка никогда не станет своим для чистокровных волшебников. Только потому, что он самый настоящий гений, Распределительная Шляпа отправила Снейпа на Слизерин — чтобы его таланты и баллы принесли пользу достойнейшему из факультетов. И еще Снейп обожал месть в любом виде — и холодной, и теплой, и горячей, с пылу с жару.

Настоящей проблемой был Сириус. Регулус не забыл, как старший брат издевался над ним в детстве, и любая победа Сириуса приводила его в ярость.

К тому же Сириус — гриффиндорец, а значит — идиот, которого надо держать подальше от Темных искусств, чтобы не натворил дел. Такой вполне может смеха ради запустить в Снейпа адским пламенем. Никакой изощренности, никакого изящества.

Если повезет, Сириус подождет с местью до сентября — тогда Регулус сможет посоветоваться с другими слизеринцами. Мерлин и Моргана, может, они даже закроют глаза на то, что Снейп — полукровка, ведь такими союзниками не разбрасываются. Друзьями они, конечно, не станут, но слизеринцам и не нужны друзья. Им нужны знакомства, люди, которыми можно управлять в собственных интересах, пока они не перестанут приносить пользу. А Северус Снейп мог быть весьма полезен.

* * *

Лили получила заказанные книги; с ними пришел счет, который можно было оплатить и в магической, и в магловской валюте. Лили отдала его родителям, чтобы те сделали банковский перевод.

Домашние задания по чарам и трансфигурации были написаны. Лили начала составлять обе астрологические карты и подробно описала расклад по картам таро для матери. Она попыталась погадать ей по руке, но уж больно неточным был этот метод — сделать предсказание на конкретный год не получилось.

Еще им задали приготовить зелье. Они с Северусом могли установить горелку у него в комнате и сварить его вместе, но некоторых ингредиентов им недоставало — а значит, снова придется отправлять заказ с совой.

Задания по защите пока не было. Какой учебник брать — тоже непонятно. Лили надеялась, что хоть в этом году им повезет с преподавателем.

Один-единственный раз она задала Севу вопрос по нумерологии и поклялась никогда больше так не делать. Он намеревался рассчитать заменители для ингредиентов — тех, что либо было трудно достать, либо добывать их следовало строго определенным образом, причем при малейшей ошибке зелье просто взрывалось. Опираться при этом он собрался на данные об известных заменителях, свойства растений и практику зельеварения — и свои вычисления. При виде бесконечных расчетов у Лили глаза собрались в кучку. А уж если всерьез всем этим заниматься, можно совсем потерять рассудок!

* * *

Завтра Питер Петтигрю встретится со своими приятелями в Косом переулке. Поттеры-старшие будут следить за каждым их шагом, и просто необходимо сделать так, чтобы они поверили: Мародеры способны вести себя прилично и умеют веселиться, не причиняя окружающим неприятностей.

Родители Питера были недовольны его оценками по СОВ. Эх, если бы они увидели его анимагическую форму, то поняли бы, на что он способен. К сожалению, он вынужден был хранить тайну.

Так что Питер пообещал уделять больше внимания учебе и избегать шалостей.

* * *

Вечером мать Лили зашла к ней в комнату.

— Как твоя учеба, дочка?

— Прекрасно, мам. Завтра после обеда я бы хотела погадать вам с Северусом на чайных листьях. Ты же не против небольшого чаепития?

— Нет, конечно. Я с удовольствием поучаствую. А что ты увидела в картах?

— Ничего интересного. Но я в точности описала расклад, и если нам не поставят прорицания в первый же день, схожу в библиотеку и посмотрю, нет ли чего в дополнительной литературе. И все-таки я рада, что Северус угадал: безопасность куда лучше, чем приключения. Ты согласна?

Миссис Эванс тихо засмеялась.

— Разумеется. Хотя небольшая встряска нашей семье не помешает; Петунье пора бы уже взяться за ум и решить, за кого она хочет замуж.

— Х-мм. Я могу, конечно, попробовать, но сомневаюсь, что Тунья согласится даже пальцем прикоснуться к моим картам. А в твоем раскладе я вряд ли что-нибудь о ней увижу, понимаешь, мам?

Лили знала, что родители очень рассчитывали на скорый брак Петуньи — настолько, что даже не поехали в этом году в отпуск. Свадьбы, по крайней мере, такие, о какой мечтала Петунья, стоили недешево.

— Конечно-конечно, — весело ответила мать. — А что насчет Северуса?

— Я еще не успела разложить для него карты. Может, завтра получится. Мы уже так много сделали, что я могу несколько недель заниматься одними прорицаниями. Очень уж хочется написать все как следует, ведь от этой работы зависит моя итоговая оценка. Наш заказ на сушеный венерин волос и зубы гриндилоу пока не пришел, а без них мы не можем приготовить зелье для профессора Слагхорна. Зато потом мы быстренько его сварим, а уж эссе будем писать поодиночке.

— Знаешь, что я подумала, Лили? Ты так много времени проводишь у Северуса… Пожалуй, мне стоит зайти и сказать миссис Снейп «спасибо». А может, и отблагодарить ее как-нибудь.

Заорать: «НЕТ!» — только все испортить. Сказать, что Петунья будет недовольна, если мать увидят в Паучьем тупике?.. Э-э, нет. Она тогда из принципа туда пойдет, чтобы подать Петунье пример христианского поведения и помощи ближнему. Сказать правду? Хм, может, и сработает.

— Э-э… Я не хотела говорить тебе, мам, но миссис Снейп… она, ну… пьет.

— Пьет?

— И много.

Миссис Эванс молча смотрела на Лили.

— Я бы тебе сказала, если бы она вела себя… ну, не знаю… шумно или агрессивно. Но ничего подобного она не делает.

— А она в состоянии… присматривать за вами?

Лили скривилась, потом ответила:

— Мы же знаем, что Северус… не слишком-то ухожен. Что он практически предоставлен сам себе. Так что, по правде говоря, нет, не в состоянии. — Мать открыла рот, чтобы что-то сказать, но Лили ее перебила: — И Северус ко мне не пристает. Если бы мы с ним… ну, это самое… мы бы столько домашней работы сделать не успели.

— Я не имела в виду, что Северус будет к тебе приставать. Он может порой шокировать, но если бы он вел себя, как его отец… нет, я неправильно выразилась… Он, безусловно, совершенно самостоятельный молодой человек, — миссис Эванс с трудом подбирала слова, не желая показаться невежливой.

— Сев еще не знает, какую профессию выберет, но он очень серьезно относится к учебе, мам. Он на самом деле очень умный и постоянно работает над собой.

— Я знаю, я не это хотела сказать… Понимаешь, Лили, иногда… все происходит как-то само собой. Даже если Северус ничего такого себе не позволяет, вы оба сейчас в таком возрасте, когда один неблагоразумный поступок может вылиться в серьезные проблемы.

Лили ахнула.

— Мам! Ты же не собираешься меня учить, как пользоваться презервативами?

— Что ты сказала? — потрясенно воскликнула мать, заливаясь краской.

— Ничего. То, что ты говоришь про нас с Севом — это полная чушь. Да он в окошко готов выпрыгнуть, если я дотрагиваюсь до него без предупреждения!

— Ты до него дотрагиваешься?

— Да не так же, мам! — очень искренне возмутилась Лили, а про себя подумала, что сказала правду: ведь они с Северусом не раздевались догола и не терлись друг о друга чем попало. Фу, от одной мысли становилось противно, а уж попробовать… да их просто вырвет. И еще неизвестно, кого первым.

— Разумеется, нет, Лили, — уже спокойнее произнесла мама. — Какая же я бесчувственная! Конечно, бедный Северус этого не любит. У меня раньше слезы на глаза наворачивались, когда я подходила к нему на кухне, а он дергался, будто я его ударить хочу. Сейчас-то он ко мне привык, — глуховато сказала она, — но я должна была понять, что Северус… что он не может позволить кому-то коснуться себя... что прикосновения напоминают ему о боли.

— Да я бы никогда!..

— Дело не в тебе, Лили. Я не имела в виду, что он думает, что ты можешь ему навредить. Это подсознательная реакция, он ничего не может с собой поделать.

— Понятно, — сказала Лили, судорожно соображая — а вдруг мама права? Но почему Сев ничего ей не говорит? Ведь он бы не стал скрывать, если ему и впрямь были неприятны ее прикосновения? Хотя о том, что не хочет целоваться, как гигантский кальмар, он ей сказал.

— Может, тогда ты передашь от меня пирог?

— Что?

— Для миссис Снейп. Если она не в состоянии принимать гостей.

«Ну, можно и так сказать», — подумала Лили и медленно ответила:

— Э-э… Почему бы тебе не спросить Северуса? Он не очень-то любит сладкое, и возможно, его маме оно тоже не нравится.

* * *

Джеймс зашел с родителями в «Дырявый котел», увидел друзей и глубоко вздохнул, прогоняя раздражение. Ему очень хотелось задать Сириусу Блэку пару вопросов о том, что именно он наговорил сестре Лили Эванс. Но если он начнет выбивать из Бродяги ответы прямо здесь и сейчас, его могут неправильно понять.

Однако он был готов дать Сириусу возможность объясниться. Джеймс знал, что Лили — та самая, единственная девушка из сотни, способная устоять против его обаяния. Поэтому возможно, что ее сестра — еще одно исключение, и что на нее не действуют чары Сириуса.

* * *

Лили не знала, почему так волнуется из-за гадания на чайных листьях. Даже если она в чем-то ошибется, ни мать, ни Северус этого не заметят. По крайней мере, она так считала — пока Северус не начал листать ее книгу. А потом он заявил, что листья в его чашке похожи на Грима. Идиот! У тролля — и то больше провидческого дара, чем у него.

После обеда Лили установила горелку, чтобы гадать на дыме благовоний. Ей начало казаться, что в этом требовании насчет четырех методов заключена какая-то каверза. На ладони матери она ничего особенного не углядела; возможно, с дымом получится лучше. Северус не возражал, чтобы она сначала занялась матерью; та выслушала инструкции и подожгла благовония, а Лили стала отмечать знакомые образы.

Когда благовония прогорели, Лили попросила Северуса подождать, а сама открыла книжку и занялась расшифровкой увиденного. Как она и надеялась, результаты вписывались в общую картину благополучия: дом, очаг, семья, здоровье, безопасность… дым обещал ее матери, что все будет хорошо.

С Северусом дела обстояли не так радужно. Образы противоречили друг другу: здоровье и болезнь, радость и печаль… А Северус, вместо того, чтобы помочь, заявил, что опять видит только темную кляксу, и что если дым может показывать Грима, то этот будет уже вторым. Только полный болван может отпускать шуточки про Грима!

Раз уж с матерью у нее все получалось как надо, Лили решила заглянуть в хрустальный шар. Выложила небольшой шарик на середину кухонного стола, закрыла жалюзи и потребовала, чтобы Сев перестал просиживать штаны и занялся делом: кто-то же должен записывать все то, что она увидит в хрустале. К удивлению Лили, когда она оторвалась от шара, на столе лежали пять листов, сверху донизу исписанных неразборчивым почерком Северуса.

Однако стоило Северусу поменяться местами с миссис Эванс, как снова начались проблемы. Мать взяла бумагу и ручку, а Лили с четверть часа, не шевелясь, смотрела на отражение его глаз в хрустальном шаре — и ничегошеньки не увидела. Наконец ей пришлось признать поражение.

Но так просто сдаваться Лили не собиралась. Оставались еще гороскопы, которыми можно заняться вечером; нужно взять их за основу и посмотреть, как туда впишутся результаты трех других гаданий. И карты таро для Северуса — их можно разложить прямо сейчас. Как и в первый раз, когда она ворожила для матери, Лили тщательно записала весь расклад. Северус почувствовал, что Лили раздражена и раздосадована своей неудачей, и не стал комментировать карты, которые ему выпали.

* * *

Ремус прекрасно проводил время с друзьями в Косом переулке. Он знал, что Мародеры сдуру отправились на поезде в родной город Снейпа и попали в серьезные неприятности. А ведь он пытался объяснить им, что не стоит этого делать. Несмотря на то, что поездка была запланирована на новолуние, Ремус отказался ехать с ними; так прямо и написал Джеймсу — мол, не хочу. Это оказалось гораздо проще, чем заявить то же самое друзьям в лицо. Повезло еще, что они заранее рассказали о своих планах, а то сел бы он на поезд, приехал в тот город, а там — Снейп.

Но все это было уже в прошлом. Сегодня Мародеры были паиньками; ни на минуту не забывали о родителях Джеймса и разговаривали исключительно об учебе. Они прошлись по всем мало-мальски интересным магазинам, накупили себе всякой всячины — Ремус ограничился покупками для школы, — пообедали, посетили еще несколько лавочек и под конец зашли в кафе и заказали себе по мороженому.

Родители как раз отошли, и Джеймс спросил Сириуса:

— Бродяга, что ты такого сделал сестре Эванс? Лили мне на тебя нажаловалась.

— Ты это о чем, Сохатый?

— Помнишь, ты говорил мне, что случайно с ней встретился и пригласил на свидание вместе со мной и Лили?

— Я тебе еще тогда сказал, что пошутил.

— Да, но что ты ей все-таки наговорил?

— Не представляю, почему она вдруг так взбесилась. Ничего такого я ей не сказал, особенно когда понял, что она сестра Эванс, а не Снейпа.

— Тьфу, гадость, — высказался Питер.

— С чего ты вообще взял, Бродяга, что сестра Эванс — родственница Снейпа? Она что, такая уродина?

— Нет. Она просто стояла со Снейпом на Кингс-Кросс. Ну откуда мне было знать, Сохатый?

— А может, ты сказал ей что-то обидное, когда считал, что она тоже Снейп? — спросил Ремус.

— Лунатик, да разве я способен оскорбить даму?

— Т-сс! — зашипел Питер. — Родители идут.

* * *

На следующий день за завтраком Лили чувствовала себя разбитой. Она допоздна работала над гороскопами, и конца-края этому не было видно. Лили и раньше знала, что Сев — практичный, целеустремленный козерог, но теперь, когда ей стало известно точное время его рождения, оказалось, что он скрытный тип, которого трудно понять окружающим. Как-то даже странно — составлять гороскоп человека, которого знаешь уже восемь лет. Натальная карта Сева была ужасно интересной и многое объясняла, но у Лили было другое задание. Ей нужно было рассчитать движение светил с сентября по май и их влияние на мать и Северуса. Пока казалось, что у мамы все будет в порядке, но если Лили нигде не ошиблась, ее лучшего друга осенью ждали суровые испытания. Надо будет еще раз все проверить, а может, и попросить Сева помочь ей с расчетами.

Почты на этот раз было меньше; заказанные ингредиенты пока не пришли, и от преподавателя по защите — по-прежнему ни словечка. А будет ли она у них вообще, эта защита?

— Уилкис наконец-то ответил, — сказал Северус. — Если вчера у Фортескью были скидки на мармеладно-манговый микс, то его секретное сообщение гласит, что наша поездка в Хогвартс-экспрессе способна создать прореху в ткани мироздания и до основания сотрясти структуру власти на Слизерине.

— Прямо так и сказал?

— Нет. Он намекнул, что формирование межфакультетского альянса и связанные с этим перемены приведут к тому, что соотношение сил среди шестикурсников Слизерина станет не четверо против одного, а трое против двух. Да, и это повысит мой авторитет на факультете. Ха-ха три раза!

— Пожалуй, ты все правильно понял насчет скидок у Фортескью. А что значит «четверо против одного»?

— Я против них. Мальсибер… можешь считать его альфа-самцом, потому что он самый злобный, бросается в драку по поводу и без, и имеет хорошие связи. Поэтому Розье и Уилкис не на моей стороне — меня не интересуют слизеринские интриги и правильные знакомства.

— А как же справедливость?

— Справедливость по-слизерински зависит от того, кто твой союзник, кто — должник, и что они могут тебе дать. Ты ведь знакома с Горацием Слагхорном?

— И чего ты вечно прикапываешься к профессору Слагхорну?

— Ну так вот, Уилкиса заинтриговало предложение твоих подруг. Он пока не говорит «да» — планирует посмотреть, как будут обстоять дела первого сентября. Тогда он и решит, к кому присоединиться — к нам или к Мальсиберу и Эйвери.

— Какой-то бесхребетный тип этот Уилкис.

Северус пожал плечами.

— Просто я подумал, что тебе и твоим подругам следует об этом рассказать — чтобы вы не стали за ним гоняться, когда он сделает вид, что знать вас не знает. Не хватало вам еще опозориться.

— Ну, спасибо тебе. Как будто я за Уилкисом бегать буду!

— Бегать-то ты не будешь, а вот проклясть потом на собрании префектов вполне можешь.

— Ты не против, если я сегодня еще поработаю над прорицаниями? Это задание куда сложней, чем я думала.

— Работай, конечно. У меня как раз появились кое-какие идеи по нумерологии.

* * *

А жизнь-то налаживается! Скорее всего, не пройдет и недели, как Сириус Блэк получит приглашение погостить у Поттеров — и можно будет сказать «прости-прощай» этой мрачной дыре.

Совсем скоро начнется шестой год их учебы в Хогвартсе — несомненно, лучший из всех. У них с Джеймсом будет всего по пять предметов и предостаточно времени, чтобы уделять внимание девушкам. О, да. После того, как он несколько недель вынужден был терпеть общество Регулюси, этого маменькиного сынка, Сириус Блэк заранее представлял себе, с каким удовольствием будет смотреть на прелестных гриффиндорочек. Нужно было только решить, кого именно осчастливить: Элен или Мэри? Или кого-нибудь с пятого курса? А может, никого не обижать — в конце концов, в неделе целых семь дней…

У него будет время, чтобы все устроить в лучшем виде. Сириус уже предвкушал, как уберет с дороги Нюнчика, этого любителя шнырять по укромным закоулкам Хогвартса и кидаться жалящими заклятьями. Это, между прочим, было больно! А девчонки, вместо того, чтобы посочувствовать, только хихикали тогда как ненормальные. Пусть он и взвизгнул, как щенок с прищемленным хвостом, когда в его магический жезл попало заклятье, но это было не смешно. Ни капельки, ничуточки не смешно!

Но теперь, если повезет, Нюнчик пропустит столько уроков, что останется на второй год. А Джеймс сможет серьезно замутить с Эванс, не опасаясь помех от ее скользкого приятеля. Хотя на самом деле, Сохатому стоило бы выбросить Эванс из головы, учитывая, как фигово она умеет выбирать себе друзей.

Не то чтобы Сириус пытался убить Нюнчика, и вообще, куча людей болеет драконьей оспой. На мысль его навела та статья в «Пророке», а потом в семейной библиотеке подвернулось подходящее заклинание, и Сириус решил действовать — тем более, невинные люди не пострадают, потому что маглы этим не болеют.

Все, что от него требовалось — отправить конвертик по почте, и вуаля! Оспа. Пусть теперь этот говнюк чешется, пока начисто не соскребет себе яйца.

* * *

Лили закончила гадание для матери и принялась уже перерисовывать ее натальную карту разноцветными чернилами для большей наглядности. Лили была довольна собой: у нее получилась серьезная исследовательская работа; все знаки указывали на хороший, безопасный год и небольшие радости под Рождество, в феврале, на Пасху и в начале мая.

Ту часть исследования, что касалась Северуса, надо было еще доработать. Его гороскоп недвусмысленно обещал неприятности. Тяжелая болезнь в сентябре, смертельная опасность в ноябре… но до февраля он, кажется, доживет — а там Северуса ждет благоприятное событие, которое изменит всю его жизнь. Расклад по картам таро указывал на перемены в жизни, врагов, активно действующих против него, и некие позитивные силы, которые, тем не менее, не оказывали ему серьезной помощи. Может, еще раз посмотреть в хрустальный шар или опять попробовать с чаем? Или стоит взглянуть на его ладонь — вдруг удастся что-то прояснить?

* * *

Джеймс Поттер был счастлив. Родители разрешили ему снова пригласить друзей. Бедняга Сириус — жить в Лондоне, да еще с такой семейкой… Как он это терпит? Если бы не та злосчастная поездка, Джеймс бы уже убедил родителей позволить Сириусу переехать к ним.

Ну да ладно, ничего страшного. Сириус погостит у него до конца лета, а потом — Хогвартс. Они постараются избегать неприятностей, и тогда Джеймс еще раз поговорит с родителями насчет Сириуса. Прах побери, да следующим летом им с Сириусом уже будет по семнадцать! Они смогут просто снять жилье на двоих.

Надо прямо сейчас написать Сириусу, чтобы поскорее приезжал. Он настоящий кладезь замечательных идей; вместе они придумают, как сделать так, чтобы следующее лето стало одним бесконечным праздником — с красотками, квиддичем, пирушками и Эванс. Да, этот год Джеймс посвятит завоеванию Лили Эванс. Может, и к лучшему, что ему запретили играть в квиддич: так у него будет куда больше времени ухаживать за любимой девушкой. Было бы здорово вместе ходить на занятия; он бы носил ее сумку, провожал в Большой зал и гулял с ней у озера. Девушкам нравятся такие вещи.

После Сириуса Джеймс собирался написать и Ремусу с Питером. Они приедут в гости, а если получится, все вместе потом отправятся на Кингс-Кросс. О да, шестой курс Хогвартса станет лучшим из всех!

* * *

Лили и Северус наконец получили заказанные ингредиенты для зелья и отправились в Паучий тупик его готовить. Они уже пять лет вместе варили зелья, так что единственная проблема заключалась в том, что комната была совершенно для этого не приспособлена. Северус, однако, не предложил перебраться на кухню, так что Лили предпочла промолчать.

Зелье спокойно булькало, доведенное до нужной температуры; до следующего этапа оставалось еще два часа. Северус по привычке наложил на котел защиту.

Они сели рядышком на его кровати, и Лили спросила:

— Можно взглянуть на твою ладонь, Сев? Хочу посмотреть, вдруг там будет то, что я тебе предсказала.

— Что, моя смерть? — ответил он, протягивая ей правую руку.

— И как только догадался! Надо ведь проверить — вдруг у тебя на руке тоже Грим?

Лили внимательно разглядывала руку Северуса и записывала результаты. В этом он не мог ей помочь, потому что был правшой, а гадать следовало по той руке, в которой маг держит палочку. Ну ладно — пальцы у него длиннее ладони, а сама ладонь прямоугольной формы, не квадратная и не округлая. Шрам на мизинце, а сам мизинец немного искривлен, так что его последняя фаланга отступает от остальных пальцев, если Сев не старается плотно их прижать. «Сдался мне его мизинец», — одернула себя Лили и стала изучать линии и знаки на ладони.

Она держала Сева за руку и вела пальцем по линии сердца, сравнивая ее с рисунками в книге, — и вдруг заметила, что он прижался к ней щекой и тоже смотрит вниз, на руку. Он ей не мешал, и Лили вернулась к своему занятию.

Когда ладонь Сева была тщательнейшим образом изучена, она закрыла чернильницу и убрала книгу. Зелью оставалось кипеть еще больше часа, и Лили перевернула его руку тыльной стороной вверх. Пара порезов, царапин, небольшие шрамы, которые должны со временем исчезнуть, короткие черные волоски. Веснушек нет. Она взяла руку Сева в свои — он не вырывался. Тогда Лили повернулась к нему, наклонилась и поцеловала его — вдумчиво, не спеша, растягивая удовольствие. Ей понравилось то, что Сев так и не попытался отнять руку.

— Можно, я потрогаю твои ноги, как в тот раз? — спросила Лили, сбрасывая босоножки.

Северус не выглядел довольным, но сказал:

— Ну, если ты так хочешь…

— Хочу.

Как только он снял обувь, Лили потребовала:

— Ложись, как тогда.

Она намекающе погладила Северуса по спине и почувствовала, как по его телу пробежала легкая дрожь, но он послушался — сдвинулся на кровати и лег спиной к стене. Вдруг он сел и наложил дополнительное заклятие-таймер со звуковым сигналом, которое должно было сработать за две минуты до того, как им надо будет заняться зельем. Потом снова лег и глубоко вздохнул.

— Сев, — позвала Лили. Она коснулась его щеки и медленно провела пальцем вниз, к подбородку. — Скажи что-нибудь.

— Что именно?

— Иногда мне кажется, что ты делаешь некоторые вещи просто потому, что я этого хочу.

— А что, не нужно?

— Прекрати отвечать вопросом на вопрос!

— Хорошо.

Он замолчал; Лили обиженно надулась. Потом провела ладонью ему по горлу, прошлась вниз, от плеча к кисти, и взяла его за руку.

— Тебе нравится, когда я держу тебя за руку? — спросила она.

— Да.

Лили улыбнулась и опустила свою ступню ему на ногу.

— А так?

Мгновение он колебался, а потом ответил:

— Да.

— Ты чего? Я уже видела твои ноги — в тот раз, когда ты спал. Они совсем не страшные.

— Не в этом дело. Просто я… не хочу на что-нибудь наступить. Ботинки — это защита для ног.

— Но ты же не спишь в ботинках!

— Бывает, что и сплю.

— Почему?

— На случай, если понадобится срочно вставать.

Лили решила не обращать внимания на его выдумки. Спать в ботинках — что за чушь! Она чуть повернулась и легла на спину; сверху на потолке виднелись бурые потеки.

— А ты где хочешь до меня дотронуться?

— Мне нравится держать тебя за руку.

— А еще?

Северус молчал.

— Ну пожалуйста, скажи. Мне вот приятно ногами трогать твои ноги. И касаться губами твоих губ.

— Мне… тоже.

— Сев, ну скажи! Что тебе нравится?

— То… то, что нравится тебе, Лили.

— А если я захочу сунуть руку тебе под рубашку? — раздраженно спросила Лили. Она взялась свободной рукой за край его растянутого джемпера и задрала его вверх до пояса.

Он не остановил ее, но она почувствовала, как дернулась у него нога.

— Если тебе так хочется, засовывай… — вздохнул Северус и закрыл глаза.

— Да что с тобой такое? Я же видела… видела тебя в июне.

Не открывая глаз, Северус с трудом сглотнул и ответил:

— Я знаю.

Ему вспомнился тот день — худший день в его паршивой жизни. Он знал о своей никчемности, но когда над твоим унижением потешается толпа, а виновные уходят от наказания… Хогвартс оказался совсем не похож на то убежище, каким он его себе воображал. Несмотря на всю свою магию, ученики, которые над ним издевались, мало чем отличались от его родного отца — но понять отца Северусу было куда проще.

Лили не стала больше стягивать с него одежду. Не отпуская ладони Северуса, она скользнула второй рукой ему под джемпер и сказала:

— Я не сделаю тебе больно, Сев.

Он ничего не ответил, только сжал ладонь Лили, теперь уже двумя руками.

Она не касалась его голого живота, если не считать кусочка кожи, который чувствовался через дырку в майке. Лили осторожно просунула палец внутрь. Очень даже теплый живот — что неудивительно, учитывая, что даже летом на Севе было несколько слоев одежды.

— Ты боишься щекотки?

— Не уверен.

— В следующий раз проверим. Когда не нужно будет варить зелье… Я ведь могу весь день изучать твои щекотные места, Сев.

Она поцеловала его, и его глаза открылись. Странно, обычно во время поцелуев люди глаза закрывают.

— Ты на меня злишься? — спросила она.

— С чего ты взяла?

— С того, что я тебя нагло домогаюсь, — сказала она и просунула палец еще глубже под майку.

Он вздохнул; шутка показалась ему несмешной.

Лили пропустила этот вздох мимо ушей — она добралась до его пупка. Отняла у него свою руку, вытащила майку из брюк и отползла вниз, чтобы лучше видеть — точь-в-точь нюхлер на охоте.

«Что толку ей чего-то объяснять? — подумал Северус. — Все равно Лили сделает, как пожелает». Когда он перечил ей, она злилась, обижалась и отказывалась с ним общаться. Лучше немного потерпеть, чем потерять Лили.

* * *

Питера заставили остаться дома, переделывать домашнюю работу. Родители проверяли его, как какого-то первокурсника. Питер чуть со стыда не сгорел! Пришлось написать Джеймсу, что у него заболела бабушка, она прямо-таки при смерти, так что приехать он сможет лишь за два дня до конца каникул.

Ремус решил, что отправится к Джеймсу сейчас же, но пробудет у него всего неделю, а потом вернется домой, к родителям. Они так рассчитывали сами проводить его в школу, и Ремус не хотел их разочаровывать. У него еще будет время пообщаться с Джеймсом, Сириусом и Питером.

Сириус уложил все свои вещи до единой, протанцевал вниз по лестнице, подпрыгнул, щелкнув в воздухе каблуками, сбегал на кухню и отвесил Кричеру хороший подзатыльник, схватил горсть дымолетного порошка и вступил в зеленое пламя, помахав на прощанье дому на площади Гриммо.

* * *

До конца каникул оставалось еще больше двух недель, а Лили уже закончила свою работу по прорицаниям, и даже цветные графики нарисовала. Нужно было еще обсудить с Северусом то предсказание, что касалось его. Несмотря на все эти шуточки про Грима, будущее лучше встречать с открытыми глазами, даже если оно несет неприятности.

Миссис Эванс дала Лили очередное письмо от Мэри. А вчера ей написала Элен. Эта поездка оказалась ужасно хлопотным делом; один выбор одежды чего стоил!

Северус получил элегантный светло-зеленый конверт, на котором старомодным шрифтом было написано его имя. «Дебильные слизеринские понты», — подумал он и открыл конверт. В письме было написано: «Ты — вонючка!» — и все. Он даже посмотрел письмо на просвет, но больше там ничего не было.

— Что случилось? — спросила Лили.

— А?

— Ты ничего не почувствовал?

Северус принюхался. Может, заколдованное письмо наградило его каким-нибудь мерзким запахом? А сам он сможет его ощутить? И если нет, то какой в этом смысл?

— Похоже, это письмо проклято.

— Здорово! Давай тогда после завтрака пойдем к тебе и разберем его на кусочки. А заодно ты покажешь, как делал ту записку-обезьянку. Кажется, я знаю, как ее улучшить.

— Хорошо.

* * *

Письмо самоликвидировалось, как только они наложили на него распознающие чары. Лили это не остановило, и она принялась проверять на проклятия Северуса. Он выглядел как обычно, ни на что не жаловался, и все попытки обнаружить проклятье ничего не дали, даже когда Северус откопал в своих книжках еще несколько подходящих заклинаний.

— А может, это связано с твоим гороскопом, Сев? Ты будешь очень сильно болеть в сентябре.

— Болеть? В Хогвартсе? Так Помфри мне и позволила валяться на ее чистых простынях и осквернять своим присутствием лазарет.

— Что ты такое говоришь! Сколько раз я приводила к ней пациентов — мадам Помфри прекрасно к ним относится.

Он только вздохнул в ответ. Ну конечно, опять все дело в нем.

— Не волнуйся, ты выживешь и попадешь в смертельную опасность в ноябре.

— И что, тут мне конец и настанет?

— Нет, но осторожность не помешает. Предсказанное будущее может измениться, так что глупостей делать не надо. Тем более что в феврале тебя ждет нечто прекрасное — то, что изменит всю твою жизнь.

— Это я и так знал.

— Неужели?

— Нам обоим исполнится семнадцать, и мы сможем пожениться.

— Сев!

— Или ты считаешь, что с этой болезнью и смертельной опасностью у нас не будет времени, чтобы разочек сходить на свидание в Хогсмид?

— Свадьба, между прочим, денег стоит.

— Пять галлеонов, и нам выдадут брачное свидетельство.

Лили встревожилась — ей не нравилось, что Северус точно знает, сколько стоит брачное свидетельство.

— Нет. Мне нужно думать об учебе.

Северус нахмурился. Жить дальше — без Лили? Если она не будет с ним… что тогда? Он не верил в то, что мечты сбываются; будущее не сулило ничего хорошего.

Он задумчиво произнес:

— Кто знает, может, в ноябре меня так отделают, что смерть в феврале будет настоящим счастьем.

* * *

«Кем себя возомнил этот Абраксас Малфой?» — раздраженно спросил себя Орион Блэк. Отказаться от чести служить Темному Лорду? Глупец. Но глупец влиятельный. Отказ Малфоя заставит остальных задуматься.

После его смерти главой семьи станет мальчишка Люциус, а его легко можно будет взять в оборот.

Где же книга? Она никак не находилась, и Орион скривился от отвращения. После того, как этот разгильдяй Сириус похозяйничал в библиотеке, тут ничего невозможно найти.

— Кричер! — заорал он.

Послышался хлопок, и перед ним появился уродливый эльф.

— Да, хозяин Орион?

Орион махнул рукой в сторону полок.

— Расставь тут все как положено и принеси мне «Сквернейшие болезни для недостойных».

Старый дурак Абраксас промучается несколько недель, прежде чем умрет от одного из худших случаев драконьей оспы в истории магического мира. Орион фыркнул. Малфой — и умрет от оспы, почесываясь, как какой-то паршивый магл.