Иммунитет (джен)

Безоблачным утром тридцать первого июля за окном второго этажа коттеджа на Тисовой ссорились три совы. В процессе все они несколько потеряли в объеме, но ни одна так и не смогла пролезть в небольшую щелку. А их адресат, вместо того, чтобы впустить, крепко спал. Когда он наконец встал и распахнул окно, в комнату ворвался вихрь из сов и выщипанных перьев и пуха, заставив Гарри расчихаться. Сердитые птицы сбросили пакеты — письма и подарки, как он догадался, — и тут же вылетели, даже не дожидаясь угощения. Он хотел было бросить им вслед «Репаро», но вовремя сообразил, что оно вроде как работает только с неодушевленными предметами, и ограничился очисткой комнаты от привнесенного мусора.

«Интересно, интересно, — думал он, поднимая с пола посылки. — Друзья все-таки вспомнили обо мне. И что тут?»

Самый большой пакет оказался от Хагрида. Внутри были короткая записка-поздравление и какая-то книга, туго стянутая широким кожаным ремнем.

— За что же тебя так? — удивился Гарри, поглаживая несчастный крепко сжатый переплет, и расстегнул пряжку. Он очень любил и ценил книги, и такое обращение показалось ему более чем странным. Книга ласково мурлыкнула и распахнулась.

— Ух ты! Живая "Чудовищная книга о Чудовищах"! Почему чудовищная-то? — довольный мальчишка аккуратно перебирал страницы с красочными иллюстрациями удивительных и опасных существ, не в силах оторваться. — Ты просто классная! Волшебная! Моя! Представляешь, ты — моя самая первая живая книга!

Он нежно погладил верхнюю корочку.

Переплет ласково ткнулся ему в руку.

— Ого, да ты меня понимаешь… Прости, придется немного подождать, тут письма от моих друзей, вдруг там что-то важное и срочное? А мы с тобой потом позанимаемся, обязательно!

Книга тихо фыркнула, аккуратно закрылась и смирно улеглась на маленьком журнальном столике рядом с кроватью.

«У меня теперь есть самая настоящая волшебная книга, да еще живая! Круто! Надо будет написать Хагриду, передать большое, нет, огромное спасибо!» — Гарри еще раз нежно провел пальцами по обложке и, снова услышав басовитое мурлыкание, счастливо улыбнулся. Такого восхитительного подарка от простоватого лесничего он совершенно не ожидал.

И он поторопился с разбором остальной почты.

Гермиона прислала обстоятельное письмо про Францию, ее магов и, конечно, домашнее задание. Гарри немного похихикал над ее «на два свитка больше по истории магии»: похоже, Гермиона не очень-то понимала, чем на самом деле стоит гордиться. Набор для полировки метлы? Ах да, он же ловец. Кстати, где вообще метла? В чулане, точно. Интересно, а для палочки такой состав подойдет или нет? А может ли полировка улучшить скоростные или маневренные качества? Эх, надо будет спросить… Он быстро отложил сверток и взялся за следующий. Полеты — это, конечно, здорово, но вполне подождет до школы, не над Тисовой же ему рассекать. Гарри хихикнул, представляя, как бы это могло выглядеть со стороны.

Проницательная Гермиона упомянула в письме о том, что Рон вовсе не рад назначению Перси старостой школы. Почему не рад, Гарри не очень-то понимал, а потому задумался. Если бы Рона или Гермиону назначили старостами, он бы порадовался, наверное, это же честь. Хотя, еще и возни-то сколько: надо же новичкам все объяснить, за порядком следить, чтобы на уроки не опаздывали, в коридорах не колдовали. Ага, учитывая, что первокурсники только-только дорвались до своих волшебных палочек. Жуть!

Гермионе это подошло бы идеально, а вот Рону осталось бы только посочувствовать. Мда. То есть, Рон завидует Перси, что ли? Вот дурак… Кстати, мог бы и предупредить брата насчет тех сушеных жуков в его супе, тому, небось, потом долго пришлось в туалете сидеть. Как-то это не по-братски, нехорошо.

Вспомнив, как всегда хохотал над проделками близнецов, Гарри наконец-то представил, что бы на месте их жертвы чувствовал он сам. И ему это категорически не понравилось. А ведь Рону и дома от них доставалось частенько.

Маленький стеклянный волчок едва не разбился, выскользнув из упаковочной бумаги. На удивление Гарри, Книга распахнула страницы, поймав кроху и осторожно перенесла на столик рядом с собой. «Интере-е-есно», — подумал он, читая записку Рона. Кажется, приятель сделал ему очень даже полезный подарок. Вредноскоп, значит. Надо будет… нет, он сам найдет и прочитает. А спросит, если что, уже потом.

Гарри задумался. Все-таки они ему, кажется, друзья по-настоящему… Гермиона, например, постаралась подобрать то, чем он сам больше всего интересовался до недавнего времени, значит, и правда хотела его порадовать. Рон тоже послал полезную вещь, значит, беспокоится о его безопасности. Ведь, если он желает ему не добра, а, наоборот, чего-то нехорошего, вредноскоп засвистит же? Почему тогда он не оставил прибор себе, ему определенно он нужнее… У него же вредоносные близнецы всегда рядом. Ничего, Гарри всегда даст другу попользоваться, пусть будет у них один на двоих. Э, на троих, то есть. Но Хагрид-то, Хагрид!

Гарри спохватился и быстро начал писать ответы и благодарности. А потом в той самой тетради появилась еще запись о том, как однажды на Рождество он был счастлив, когда ему подарили то, что принадлежало его отцу. Про мантию-невидимку он, кстати, мало что нашел, кроме сказок, которым не очень поверил, а вот про дезиллюминационные чары в потрепанном учебнике за четвертый курс прочитал, как и обещал сам себе еще в первый визит на Косую аллею. И давно уже горел желанием освоить, но все время находились другие дела, не менее (а то и более) интересные.

«И артефакт засветил буквально сходу, умник, — поругал сам себя Гарри. — Теперь вот думать, как от внеплановых похождений по ночам отмазываться. Хотя почему я должен во всем потакать Рону? Перебьется».

* * *

А пирог он все-таки испек — тот, который хотел. Сам. Вчера. Две штуки! Под чутким руководством тети, конечно. Но все удалось отлично! Надо будет повторить… На сегодня Снейп устроил ему выходной, по его словам, в качестве подарка, но Гарри без такого вообще-то и обошелся бы. Правда, вчера, глядя на уставшего учителя, упоминать об этом вслух не стал. Но уже подумывал, как явится завтра в Паучий тупик с собственноручно приготовленным угощением и они сядут и попьют вкуснейшего чая, который умеет заваривать только Снейп.

Оба профессора, если подумать, его и так уже одарили сверх меры. Вон, у него на полке прописались целых четыре книги из снейповской библиотеки, а браслет-портал так и вообще редкая вещь, особенно работы мастера Флитвика! Но…

Тут он понял, что ему все же хочется чего-то этакого. Хотя бы записки, что ли. За спиной повеяло теплом.

«Вот же я лопух!» — хлопнул себя по лбу Гарри, открывая горячий светящийся блокнот. Почему он вчера не положил его на привычное место? Ну вот, точно, поздравления. Первое, четким и острым почерком, было от Снейпа… С каких пор этот человек, которого он раньше воспринимал как злейшего врага, стал ему так важен?.. Почему?

Он вчитывался в аккуратные строчки сдержанных похвал и кратких, но очень приятных пожеланий. А когда перелистнул страницу, прямо на глазах проявился размашистый почерк и красочное поздравление от Флитвика. Ого, он еще и рисует здорово! Гарри посмеялся над забавной карикатурой, где они все трое что-то химичили над парой котлов и кучей непонятных штучек, и начал перечитывать, что ему написали учителя.

Таким его и застала тетя Петунья, поднявшаяся наверх, чтобы позвать заспавшегося племянника на завтрак: уткнувшимся в блокнот и беззвучно шевелящим губами, довольным и улыбающимся… Увы, это продолжалось недолго: едва она успела окликнуть Гарри, как со столика, клацая неизвестно откуда взявшимися зубастыми челюстями, сорвалась Книга и рванула было к ней, так что племянник, выронив блокнот, едва успел ту перехватить.

— Ты это чего? — удивленно и строго спросил Гарри Книгу, держа ее перед собой на вытянутых руках. — Ты зачем на тетю нападаешь?

— Никогда не видела, чтобы книга рычала, — прошептала миссис Дурсль, глядя, как племянник успокаивает ЭТО. — Спускайся завтракать. И… осторожно, что ли.

А Гарри решил, что раз его Книга такая… живая, то надо ее, наверное, познакомить со всеми обитателями дома. Ну и их с ней. Чтобы не трогали… друг друга. Да и просто хотелось похвастаться удивительным подарком.

Так что тетя Петунья была первой представлена странному и страшноватому фолианту. Но после легкого почесывания переплета Книга таки громко мурлыкнула, потерлась переплетом о ее руку, и хозяйка дома призадумалась.

«Шерсти нет. Написано, кажется, много интересного, хотя картинки и жуткие. Ну и мир там у них, если такое водится. А еще, наверное, может охранять от врагов? Одна сплошная польза…»

Она сама не заметила, как задала вопрос про врагов вслух, на что Книга резко сложилась, словно щелкнув челюстями, и тут же снова мурлыкнула. Уютным таким басом.

— Ну… я не знаю, что полагается говорить в таких случаях… Добро пожаловать? Только другие книги не обижай.

— Точно, — поддержал тетю Гарри. — Они такие, простые, но тоже интересные и полезные. Но ты лучше всех! Пойдем на завтрак?

«Видели бы нас со стороны, — Петунья улыбнулась, представив Марджори Дурсль с ее бульдожьим выражением лица. Не так давно они нашли-таки общий язык, сойдясь на том, что все четвероногие нуждаются в тщательной дрессировке, и теперь неплохо общались. — Разговариваем с книгой, как с человеком. И да, у нас есть свой семейный психотерапевт! Но, наверное, пора завести и психиатра».

* * *

Вернон Дурсль единственный остался в состоянии вооруженного нейтралитета с зубастым подарком племянника: мелькающие в его руках нож и вилка Книгу удивительно быстро впечатлили. Зато Дадли был в таком восторге, особенно от картинок, что она начала вести себя с ним почти так же, как и со своим хозяином.

«Все, детки пропали», — подумала Петунья и пожалела, что они не успели вручить Гарри подарки. Вернон уже собирался на работу, а без него было как-то неправильно. Придется ждать вечера.

— Пап! Мам! А наши подарки где? — Дадли наконец немного отвлекся и вспомнил, что было задумано.

* * *

Через час Гарри покачивался в гамаке в саду, поглядывая, как братец упражняется с дартсом… Сам он уже вдосталь наигрался дротиками, в том числе под заклинаниями, но Книга, ожидающая его внимания, была привлекательней. Внезапно она подскочила прямо у него на животе и ринулась куда-то в глубину двора, к проходу на другую его сторону.

Пока Гарри выпутывался из гамака, забыв, что уже может немного приподнять себя обычным «Левикорпусом», Дадли бросился за новым питомцем… питомицей… а, неважно! И, когда увидел Книгу в челюстях огромной собаки, даже раздумывать не стал.

Здоровенный лохматый бродячий пес, черный, как уголь и тощий, как велосипед, взвизгнул от боли и присел. Дротик попал ему прямиком в глаз… Дадли охнул. Книга вырвалась и улетела куда-то в дом: видимо, ей было не по силам тягаться с тем, у кого в ближайшей родне явно присутствовал ирландский волкодав.

А пес смотрел на мальчишек здоровым глазом, пока из другого капля за каплей вытекала кровь и, кажется, сам глаз… Яркое пластиковое оперение стрелки на морде выглядело таким диким и неуместным, что мороз продирал по коже, и Дадли на мгновение оторопел, а потом из его глаз брызнули слезы.

— Я не хотел! Гарри… Помоги! Ты же… Ты… Давай его вылечим! Пожалуйста!!!

— Собака, — он присел на колени прямо в пыль. — Собака, я не хотел! Я больше никогда! А это Гарри, это мой брат, не бойся, он тебя вылечит. Правда, Гарри? Обязательно вылечит! Он меня лечил, он умеет! Я вообще в лапу кидал, — всхлипнул он и громко шмыгнул носом. — Зачем ты наклонился?..

Огромная псина тяжело вздохнула и улеглась на живот. Гарри наконец отмер и протянул псу немного дрожащую ладонь. Тот обнюхал его пальцы и осторожно лизнул, а потом положил голову на лапы.

— Ему же больно будет доставать, — прошептал Гарри. Ругаться с неосторожным братцем он не стал — видел, что тому и так хуже некуда. Но что именно делать, он даже не представлял.

— Ты же можешь заморозить, ну, как мне тогда… и будет не больно, — так же шепотом подсказал Дадли. — А потом просто захоти. Ну, чтобы… нормальный глаз был. Я знаю, у тебя получится.

Две лохматых макушки, светлая и темная, склонились над собакой. Гарри держал ладони над раненым глазом, а Дадли должен был по его команде выдернуть стрелку. Руки у мальчишек дрожали, но пес, похоже, успокоился и уже не испытывал такой боли, как вначале.

— Давай, — тихо скомандовал Гарри, и брат быстро схватил дротик, потянув его на себя, а после с отвращением откинул в траву. Пес вздрогнул и взвизгнул, но остался на месте, не отводя от темноволосого паренька взгляда единственного пока глаза.

— Ага, молодец, не хватало еще теперь лапой кому-нибудь встать или босыми пятками, — зашипел Гарри.

Дадли тихо ругнулся и пополз разыскивать орудие зла.

К тому моменту, как он наконец нашел дротик и выбросил его в мусорный бак, Гарри уже почти залечил глаз. Тот не выглядел особо здоровым, воспаление было заметным, но это был настоящий собачий глаз…

— Ну вот! Я же говорил, у тебя все получится! Только надо его пока прикрыть на всякий случай. Я видел в больнице, так полагается после операции.

И Дадли мухой сгонял домой, ухитрившись незаметно стянуть из аптечки стерильную повязку и пластырь, которые Гарри тут же прилепил на лохматую морду.

Тощий пес тихонько вилял хвостом и пытался лизать им руки, когда те гладили его голову. Дадли сопел, сдерживая слезы, до того ему было жаль свою жертву. Тут до мальчишек дошло:

— Может, покормить? — произнесли они разом, уставившись друг на друга.

— Мама его прогонит. Она вообще собак не любит…

— Тогда ты отвлечешь.

— Только ты придумай чем, у тебя лучше получается…

Однако не успел Гарри составить коварный план похищения еды с кухни тети, во двор вышла она сама, источая аромат праздничного обеда...

Пес принюхался и сел, глядя на нее здоровым глазом. А потом… приподнялся, скребя тощее брюхо задней лапой.

Петунья ужаснулась сначала величине собаки, а потом ее худобе… Да еще глаз — вот она точно знает, чья это работа! Но надо же… даже повязку наложили. Видимо, пес действительно необыкновенно добр и безопасен, раз позволил мальчикам себя лечить. Но, может, надо в ветлечебницу? В Литтл-Уингинге ее нет, если что, придется ехать. Вернон. Машина. И это чудище. Ох.

А потом псина плюхнулась на задницу и начала тщательно что-то выкусывать над хвостом.

«Кажется, не больно-то он страдает. Выгнать к чертям блохастого!» — решила было она, но взгляд на родного сына эту решимость странно поколебал. Все же она сказала это вслух…

— Мама, пожалуйста! Это я его поранил, давай хотя бы покормим его, а? — пожарной сиреной взвыл любимый сыночек.

Племянник скромно молчал, но она догадывалась, что в его лохматой голове, скорее всего, уже крутится какой-нибудь план: например, уменьшить как-нибудь это чудовище, чтобы таскать потом в собственном кармане. С блохами, ага, с него станется. Петунья поморщилась. И увидела, как пес ложится, осторожно прикрывая башку передними лапами…

— Это… ему что, стыдно, что ли? — удивилась она.

Пес скульнул, убрал лапу и посмотрел на нее здоровым глазом. А потом тяжко вздохнул и опять закрылся лапой.

На это совершенно невозможно было смотреть без улыбки.

— Ладно, — кивнула Петунья. — Кормите, миску я дам, бульон налью. Только не смейте тащить его в дом!

— Да что ты, мама, он же ужас какой грязнущий…

— Мы и не думали даже, тетя! Мы только тут, на травке!

Блохи на ее газончике? Петунья подбоченилась и поджала губы.

— Так, Гарри, марш в зоомагазин за шампунем от блох, — распорядилась она. — Деньги в коробочке, где всегда берешь на продукты. И захвати еще щетку, да побольше.

— Дадли, Зоркий Глаз и Твердая рука, тащи самый большой таз и губку, ту, старую… И поставь греться ведро воды.

Пора было брать это безобразие в свои руки.

— Сидеть! — рявкнула она на пса, потянувшегося было за мальчиками в сторону дома.

Тот от неожиданности шлепнулся на задницу, открыл пасть и вывалил язык.

— Молодец, хорошая собака, — немного сердито похвалила она удивленного пса и аккуратно взяла его под нижнюю челюсть, внимательно осматривая зубы.

— Молодой еще… даже похоже, что чистокровный.

Пес издал странный звук, словно подавился.

— Потерялся, что ли?

Она отпустила его морду и аккуратно обтерла руки полотенцем. Пес смотрел ошалело и не пытался сдвинуться с места. Слушал.

— Может, что-то случилось с хозяевами? Выученный, неглупый пес, таких просто так не выбрасывают. Решено, — припечатала она так, что пес слегка втянул голову. — Приведем тебя в порядок и пристроим в хорошие руки. Марджори Дурсль — прекрасный знаток собак, уж она-то найдет тебе приличного хозяина.

Пес опасливо покосился на Петунью и тихо заскулил.

— Не плачь, — она уверенно положила руку на лохматую голову. — Не обидим.

Тот сглотнул, разинул рот, словно что-то хотел сказать, но получился только какой-то странный жалобный звук. Петунья принесла ему миску с чистой водой и перекус в виде пары кусков бекона, тут же исчезнувших в здоровенной пасти. Ну и крокодил… Все-таки хорошо, что Вернон тогда настоял на том, чтобы они с Мардж зашли с ним вместе к психологу на чай. Теперь она прекрасно знала, как управиться с любыми хвостатыми. А главное, больше совершенно их не боялась!

* * *

Гарри и Дадли вернулись довольно быстро, и псу до получения обеда пришлось пережить вдумчивое мытье на заднем дворе. Когда любимый крестник и его брат в четыре руки его наконец отмыли, Сириус Блэк почувствовал, что он по-настоящему счастлив, но сумел только благодарно гавкнуть. Перекинуться обратно в человека не получалось уже больше нескольких недель, если, конечно, он не потерял счет дням.

Крестник немного покачнулся, поморщился и ухватился за более крепко сбитого братца. Во двор тут же выглянула Петунья Дурсль, взглянула на пса, облепленного мокрой шерстью и, всплеснув руками, скрылась. А через минуту появилась со здоровенной наполненной миской в руках. Да, мокрая прилипшая шерсть весьма выгодно подчеркивала собачье теловычитание. По крайней мере, из Петуньи едва слезу не вышибло.

— Одни кости. Как он жил-то… Ужас.

Пес, проглатывая кусок за куском, смотрел проникновенно, широко размахивал хвостом и даже задом немного, и женское сердце сдалось на волю собственной жалости. Но как об этом сказать Вернону?

«Хотя, — подумала она, — лучше предоставить это мальчикам. Сначала Дадли, как самый виноватый, а потом Гарри, как… о, как именинник! Вот будет ему… подарочек. Может быть. Нет, все же надо обязательно поговорить с Мардж». И она пошла домой, к телефону. Муж уже вот-вот должен вернуться, а она еще не посоветовалась с его сестрой!

Как оказалось, ее мысли и мысли племянника почти совпадали… Только вместо телефона Гарри, конечно, воспользовался заветным блокнотом. И специалист у него был совсем другой.

* * *

«Двое разгневанных мужчин, один из которых мой отец, а второй — мистер Снейп... Это было серьезно! Это было ого-го!» — вспоминал Дадли Дурсль много лет спустя, когда рассказывал о своем весьма занимательном детстве внукам.

* * *

Не успела Петунья закончить разговор, как услышала во дворе крик собственного ребенка и громкое рычание, и мгновенно вылетела из дома.

— Не трогайте! Ему и так сегодня досталось! Не надо! Что вы хотите от него?!

— Уйди, мальчишка! Прочь, берегись! Гарри, в сторону!

Дадли почти висел на шее пса, в которого целился палочкой зло ощерившийся — она едва узнала его — Северус Снейп. Но успела оценить то, что он ничего не делал, пока его цель закрывал Дадли. Племянник же пытался изо всех сил отцепить брата от пса.

— Снейп! Ты зачем собаку обижаешь? И как ты здесь появился?

Тот удивленно посмотрел на нее, постепенно приходя в себя.

— Собаку?! — ядовито и почти по слогам произнес он, но быстро переключился. — Прошу меня извинить, миссис Дурсль, мне написал Гарри, и этот вопрос требовал… срочного решения. Добрый, кхм, — он сверкнул глазами на пса, — вечер. И еще раз прошу прощение за вторжение, это было необходимо.

В этот момент во дворе появился Вернон, который прежде всего вознегодовал по поводу собаки почти в точности, как и Снейп, только без волшебной палочки. Северус едва успел поставить купол тишины. Было громко. Псина тихо порыкивала и жалась к Дадли, не отводя взгляда от Гарри. А тот осторожно отошел в сторону и, пока взрослые разбирались, что к чему и почему, внимательно смотрел на своего профессора и, кажется, начинал догадываться, в чем тут дело. А уж когда Снейп ему кивнул…

— Блэк? Тот самый Блэк? — спросил он, глядя на пса.

Тот заскулил и замотал хвостом по земле. Петунья ахнула, а Вернон нехорошо сощурился. Слова «тот самый Блэк» и у них вызывали не самые приятные воспоминания. Но при чем тут бродячий пес?

— Собаке — собачья смерть. Инкарцеро. Предатель, — Поттер, к изумлению всех родных, ненавидяще смотрел на собаку, сжимая кулаки. Дадли потянулся было успокоить брата…

Но в этот момент связанный пес, тяжко вздохнув, упал головой к ногам Гарри, вытянул морду и закрыл глаза. Но перед этим посмотрел так… что Гарри оторопел. В последнем взгляде собаки было столько боли…

— Блэк? — Снейп присел к лохматой морде и тоже поймал взгляд. И почти выругался, едва сдержавшись на полуслове. Трижды гребанная легилименция! Сдал бы вражину с рук на руки аврорам, те — дементорам… Снейп содрогнулся. Теперь он этого точно не сделает. Да и Гарри тоже: ведь видел это.

— Ты можешь стать человеком, Блэк?

Пес замотал головой.

— Вы… подождите, — неожиданно встрял Дадли. — Собака. Собака, профессор.

— Собака — верное существо… — неверяще прошептал Гарри. — Как? Как ты мог предать нас?

Сириус глухо взвыл и замотал головой.

— Надеюсь, нам наконец объяснят происходящее, — хозяин дома смотрел на нежданного гостя в упор.

— Может, чаю? — предложила Петунья. Ей хотелось сгладить ситуацию. А заодно и выяснить, что, в конце концов, происходит в ее дворе.

Снейп вопросительно посмотрел на нее, потом на Вернона. Тот кивнул.

— Желание хозяйки — закон для гостя, особенно незваного.

— Неправда, я звал! — вступился Гарри.

— Кстати, Поттер… С днем рождения, — Снейп протянул ему какой-то пакет.

Пес вытаращил глаза и шумно выдохнул.

— Надеюсь, тут не волшебная книга? — поинтересовался мистер Дурсль. — А то за мной сегодня утром одна такая уже пыталась охотиться…

— Что вы говорите? Гарри, покажешь?

— Да! Конечно! Только она этого… — он кивнул на пса, уже не совсем понимая, как его называть, — боится. Так что, наверное, спряталась. Она от Хагрида.

Снейп вздохнул. Он примерно представлял, чего можно ждать от полувеликана. Напряжение понемногу спадало. Действительно, эмоции только вредят, голова должна быть ясной, чтобы во всем спокойно разобраться. Да уж, пришел мальчишке "подарочек" на день рождения…

— А с этим что делать?

Сириус во все глаза смотрел, как Гарри говорит о его судьбе с давним врагом, словно его решение для него очень важно, и в горле застревал то ли лай, то ли скулеж. Как это все могло произойти? Что теперь будет? Как собака, он чуял, насколько прочна связь между Гарри и этой слизеринской сволочью, но инстинкты удерживали от нападения: силы были неравны. Нет, будь он человеком, точно бы напал, но вот псу мешала собственная природа. Волшебные путы на нем Снейп уже ослабил…

А еще инстинкты требовали срочно повилять хвостом Петунье, потому что та была единственной его взрослой защитницей. Могла бы быть. Мерлин… Петунья Дурсль! Сестра Лили! Как это до него сразу-то не дошло? А этот мужик — тот самый пухлячок, над которым он так зло пошутил на свадьбе! И как теперь? Гарри живет у них. Они ему все расскажут. Хотя и так он… он не нужен крестнику. Как же это больно! И зачем все было? Зачем… теперь… он?

— Та-а-ак. Гарри, ты уже догадался, в чем дело? Кто и как, а главное, почему подставил этого олуха, мы сможем узнать, только когда он придет в себя. В человеческую форму, я имею в виду. Что-то мне подсказывает, что это случится не скоро. И до того времени, как он сможет превратиться обратно, его придется где-то прятать.

Блэк заинтересованно поднял уши.

— А… да, у вас точно негде.

— У меня?

Снейп поднял бровь и смерил Поттера нечитаемым взглядом. Пес тихо икнул.

— А… может, тут, у нас, на заднем дворе? — предложил Дадли.

Мистер Дурсль поперхнулся.

— Видите ли, Дамблдор прекрасно знает аниформу Сириуса Блэка. И я не могу сказать, что он настроен к нему дружественно, по крайней мере, у меня карт-бланш по отношению к этому псу.

— Авь? — удивился Блэк.

— Цыц.

— Уоу…

— Цыц, кому сказала.

Спорить с хозяйкой дома, на дворе которого ты находишься… не в собачьей природе. Сириусу осталось только смирно сидеть на привязи и прислушиваться.

— А чары слежения? Он же… Ой! Директор же сейчас может прийти!

— Я немного прикрыл двор от следилок. Но, если бы они сработали на пса, он уже был бы тут. Как долго здесь находится Блэк?

— Почти с полудня, — ответила Петунья.

— Тогда его точно не засекли. Да, на вашем доме имеются чары слежения, настроенные на посторонних людей или магов, в принципе, это часть защиты, — объяснил Снейп сердитым Дурслям. — Не беспокойтесь, они не причинят вам никакого вреда. И нет, это не мои чары, я предпочту действовать только с вашего согласия.

Блэк перевел дух. В голове все путалось. Его враг… собирался ему помочь? Как? Ради чего? Он даже Гарри остановил, когда… Или нет, это был его брат, точно. Почему Снейп его не убил? Ведь хотел же. А потом прикрыл его от… директора? Дамблдора? Как плохо, что говорить в аниформе он не может. И еще хуже, что не может расстаться с ней, вернуться к себе самому… Сил, нет никаких сил. Его качало от эмоций, внезапной тяжести в желудке, хотелось упасть и все забыть.

— Собакен… Не бойся, тебя здесь не обидят, — подошел к нему Дадли, заметив мучения пса. — Значит, тебя зовут Блэк?

Сириус тяжело вздохнул и понурился, отдаваясь на волю мальчишечьих рук, чешущих его за ушами. Если бы все было так просто… Остаться верным псом этого славного парня. Но Гарри, крестник… за что ты так со мной?!

Гость с хозяевами уже собирались пройти в дом, когда Дадли попросил:

— Давайте не будем оставлять его тут одного. Не похож он на предателя. Не верю!

У Сириуса аж все в душе перевернулось, он застонал и ткнулся головой в Дадли.

Гарри подходить к собаке не спешил, но его озарило:

— А давайте сюда стол принесем! Отличная же погода, красивый двор. А?

— Ну… давайте. Вернон? — спросила Петунья мужа, и тот кивнул.

Сириус с надеждой посмотрел на крестника.

Они пили чай на заднем дворе, а Снейп рассказывал историю Сириуса Блэка, предателя лучшего друга, опасного преступника и… пса. Тот внимательно слушал, периодически подвывая и мотая или кивая головой, — так им всем удалось составить более-менее сносную картину… В которой, увы, осталось немало белых пятен.

— В то, что Блэк не предавал, кажется, я готов поверить, — произнес наконец Гарри, и Сириус от полноты чувств гавкнул, тут же получив от хозяйки дома полотенцем по голове и приказание молчать.

Снейп усмехнулся. Бывший враг был так несчастен и смешон, да и… какой он враг? Без малого двенадцать лет с дементорами, видимо, действительно ни за что ни про что. Да, этого более чем достаточно любому супостату, не то что школьному хулигану. Главное, он все еще предан Гарри. Это и без легилименции теперь ясно, как день. Собака…

— Блэк, — обратился он к псу, и тот вздрогнул. — Понятно, что говорить ты не можешь, а как насчет попробовать написать лапой вон там, на песочке?

Пес согласно заскулил и автоматически завилял хвостом… а потом сам удивленно смотрел, что выделывает его пятая конечность. Гарри рассмеялся… А потом подошел и погладил его.

По собачьей морде покатились самые настоящие слезы.

— Так ты наконец хоть что-то нам сообщишь или нет? Хотя бы попытайся.

Последние магические путы спали. Сириус даже был благодарен Снейпу, отвлекшему его от того, чтобы не завыть в голос после прикосновений Гарри. Он вскочил и направился к небольшой куче песка, что всегда имелась во дворе и периодически пополнялась: розам и другим цветам хозяйки был нужен хороший дренаж.

Царапать лапой по песку, затаптывая тремя остальными то, что получалось, было ужасно, но все же лучше, чем полная бессловесность. Правда, единственное, что он смог сообщить, было то, что он — крестный Гарри. Остальное растолковал присутствующим Снейп. Сириус чувствовал… благодарность. И раздражение. На собственный хвост, который, сволочь, вилял этому… мордредову… слизеринцу! А еще на бестолковых все-таки людей, которые не могли понять, что это вовсе не клубок какой-то, а крыса! Крыса с хвостом! Агррр… вуф! Что? А, на место, так на место. Сириус устало присел там, где недавно был привязан, возле перил заднего крыльца.

Наконец Снейп попрощался и аппарировал к себе, а мальчишки пошли устраивать пса в пустующем по летнему времени гараже. Его качало, лапы заплетались, общая разбитость и тяжесть в животе мешали соображать. Неужели он все еще жив? Неужели он рядом с Гарри? Неужели Снейп… Не успев додумать, сытый впервые за долгие двенадцать лет, измученный так, как раньше не мог себе и представить, Сириус Блэк, собака, последний наследник Блэков, единственный маг, сумевший сбежать из Азкабана, лизнул руку крестника и провалился в крепкий сон без сновидений.