Иммунитет (джен)

Предчувствие Питера не подводило никогда. Скорее, он сам себя подводил, ввязываясь в разные опасные дела. Точнее, его ввязывали: сам бы сроду не полез, да вот угораздило же попасться под руку тем, кто сильнее. Стоило сразу держаться от них подальше. Но откуда это было знать одиннадцатилетнему мальчишке, едва сообразившему, что если он не примажется к Джеймсу Поттеру, то окажется против него. Нет уж, увольте. Чем самому стать объектом весьма болезненных «шуточек», лучше уж поработать подпевалой.

Это ему было не впервой — науку выживания на улице он познал сполна, как только они остались вдвоем с матерью. Куда девался отец, они так и не узнали, но денег едва хватило расплатиться с его долгами и снять самое скромное жилье в не самом благополучном квартале. Так что научился он всему быстро. И, когда, едва приехав в школу, увидел знакомую картину, отреагировал почти автоматически.

Если бы он только знал, к чему все это приведет, стиснул бы зубы и терпел, вон, как Снейп. Как гриффиндорцу, то есть — своему, ему бы, наверное, слишком сильно не доставалось. А там, глядишь, и вовсе отстали бы…

Только ведь и до Снейпа тоже добрался Великий Светлый, который только делал вид, что спасает, а на самом деле… имел его, как собственного раба. О, шестерить на Поттера с Блэком было куда безопаснее и спокойнее, чем на директора. Мало того, что тот потребовал от него внедрения в самую опасную организацию, так еще и помимо этого куда его только не гонял! По сравнению с ним Темный Лорд вскоре стал казаться даже предпочтительнее. По крайней мере, он был прост, как палка: сделал дело — получи денег. Не сделал — сам на себя пеняй. Жмотом Лорд не был, ни на деньги, ни, к сожалению, на наказания.

От директора же не приходилось ждать ничего, кроме длинных речей, во время которых сознание Питера словно куда-то улетало. Причем без разницы, удовлетворяла ли его работа Дамблдора или наоборот, ответом всегда была только длинная-предлинная речь, отличалось только содержание. А жить на что, скажите, а? У старой матери на шее сидеть, когда это он уже ее кормить должен? И кормить, и лечить, и дом содержать в порядке. А Поттер и Блэк, если раньше еще, бывало, отстегивали ему десяток-другой галлеонов за полезные сведения, теперь перестали. Когда он решился спросить об этом у Блэка, закончив очередное дело, касавшееся него, то в ответ получил только недоумение, после чего его послали… к Дамблдору. К Поттеру же после беременности жены подкатываться было бесполезно.

Так что особо долго думать не пришлось. Матери требовалось, пока ее состояние еще не ухудшилось, на две недели отправить в Мунго, денег не было, и после третьего «не замеченного» директором вопроса о вознаграждении Питер, трясясь как осиновый лист, рассказал все Темному Лорду. И получил. «Мы, крысы, легко дрессируемся, точней, быстро учимся и хорошо выживаем», — зло думал Пит, потирая метку после первого вызова.

Выданных Лордом денег хватило на то, чтобы оплатить матери лечение и палату в Мунго, и даже осталось на кое-какой ремонт в доме и приличные продукты. Пит хотел было распрощаться с бывшими «друзьями» окончательно и не встречаясь с ними, но Эванс… Она была нормальной. Не поговорить с ней он не мог. Он отправился в Годрикову лощину, а там снова попал, как кур в ощип, нарвавшись на Блэка и Поттера разом. Как ни отбрыкивался, хранителем его сделали, он и пискнуть не успел. Только сунул записку Лили, когда та наконец вышла от ребенка, в которой написал, чтобы она была как можно осторожнее и вообще отправилась бы куда-нибудь во Францию, где для малыша климат гораздо лучше.

В конце концов, он сделал все, что мог… Как же он надеялся, что не застанет в доме Поттеров никого, когда шел туда с Лордом! А потом все, чего ему хотелось — это, как ни странно, выжить. Он трясся от животного ужаса, убегая, путая следы, с перепугу выдав такую Бомбарду, что сам едва не остался без руки. И без палочки. Палец — это была мелочь. Повезло.

А потом его нашел директор… Тогда-то Питер и понял, что простенькое колечко-артефакт, щит от заклятий, имеет еще пару функций. Да-да, позволяет его найти. А еще — не снимается.

Что ему только ни пришлось пережить в кошмарном рыжем семействе! Но все его мольбы о прощении уходили куда-то в пустоту, по крайней мере, ушей Дамблдора они точно не достигали. Зато он знал, что мать жива и относительно здорова.

Одно он мог сказать точно: когда сильные мира сего имеют на тебя виды, лучше уносить ноги как можно дальше. Но его всегда ограничивал собственный страх, заставлявший впадать в ступор и цепенеть, страх, который, казалось, был его спутником с самого детства. А теперь еще и амулет, значит, бежать в принципе бессмысленно. Однако он снова чуял опасность буквально всем телом, и это становилось, пожалуй, хуже боли.

Все его существо вопило о том, что надо бежать. Но как покинуть клетку, когда за ней в темноте так часто светятся два совершенно ужасных глаза? Нет, это был не просто кот, Питер был в этом уверен. И следит тот именно за ним.

А ведь совсем недавно жизнь понемногу начинала налаживаться. Рон, младший из мальчишек Уизли, действительно стал относиться к нему намного лучше, хоть хозяин из него был тот еще: все время что-то забывал. Прибрать клетку. Покормить вовремя. Сменить воду в поилке. Правда, когда кормил, то всегда вкусно и много, а главное, давал нормальную человеческую еду. Выпускал ненадолго в мальчишечьей спальне…

Питер, конечно, отлично мог драпануть и оттуда, но желтые глаза… Да и директор в Хогвартсе вернет его в два счета, живого или мертвого. Правда, у Питера наконец созрел план, на исполнение которого не хватало, как всегда, смелости. Ему ее никогда не хватало, но теперь, наверное, придется перебороть свой страх перед болью. Надо было отгрызть еще один палец. Самому. От одной мысли крыса передергивало от головы до пят.

— Ты что, заболел? — уставился на него «хозяин», моргая пушистыми рыжими ресницами.

Крыс сгорбился, всем своим видом показывая нежелание контактировать.

— Пойдешь на ужин со мной!

«А может, не стоит?»

Но кто будет спрашивать крысу? Рон Уизли всегда ставил его перед фактом.

«Я не хочу, не хочу на стол! Неужели трудно сунуть кусок чего-нибудь прямо сюда?»

Как ни цеплялся он коготками за карман, его все-таки оттуда выгребли крепкие пальцы Рона.

Оказаться на столе, чувствовать кожей, покрытой слегка плешивым — нервы, нервы! — мехом, все эти взгляды… Какая тут еда? Он стянул кусок, что был поближе и навострился нырнуть обратно в карман.

— Смотри, Уизли, твой крыс и то понимает, что животных на стол, где все едят, пускать не принято, — прокомментировала та самая опасная девчонка. Грейнджер.

«Опять она! И снова этот взгляд, такой изучающий. Еще и очкарик Поттер смотрит так, словно я сгрыз ему контрольную по зельям. Хвост даю, они что-то подозревают. Ой, не к добру. Нет, надо делать ноги, точно!»

Поведение «друзей хозяина Рона» чем дальше, тем больше убеждало его в том, что они что-то знают. По всей видимости, о его анимагии, которая вот-вот выплывет на свет. На то, что директор защитит его от Азкабана, Питер даже не надеялся.

Этой же ночью крыс, зажмурившись, взял зубами палец передней лапы.

Вдруг подумалось: «Останется всего три. Да и вообще, пусть три пальца, но главное — на живой лапе!»

И он отчаянно сжал зубы, дергая головой, чтобы вывернуть тонкий сустав, с трудом сдерживаясь от визга. А потом свалился с кровати, едва дыша, и зализал рану. Из крысиных глаз текли ручьи слез. Питер Петтигрю терпеть не мог боли.

* * *

Гарри, не раскрывая балдахина кровати, наслаждался утренней сводкой от братца. Да, в Хогвартсе были некоторые плюсы по сравнению с маггловской школой, особенно то, что уроки начинались на целый час позже. А брат взял за правило после завтрака звонить тете Мардж (собственно, ему просто ужасно хотелось попутешествовать и желательно без родителей), и Гарри упросил его писать пару строк о том, как там крестный. Другого способа связи не было, а держать руку на пульсе юные заговорщики считали необходимым.

Пока все говорило о том, что Блэк ведет себя молодцом: «…даже откликается, хоть и зовут его теперь Чарли»… Гарри долго хихикал, узнав новое имечко крестного полностью. Но тут в спальне раздался совершенно жуткий вопль Уизли. Гарри аж подскочил, автоматически пряча блокнот в потайной карман под подушкой, и распахнул занавески.

Рон был в ужасе. На его простыне обнаружилось небольшое кровавое пятно, а крысы — не было.

Первым делом он начал катить бочку на Живоглота… Гарри сло́ва вставить не успел, как Уизли оделся и ссыпался по лестнице в гостиную.

Пришлось в сумасшедшем темпе одеваться и идти спасать Гермиону, к счастью, она в гостиную еще не спустилась. Красный как рак Рон кипел, куда там чайнику.

— Рон, — начал Гарри, надеясь привести того в чувство до того, как придет подруга. — Ты вчера вечером на свои занавески заклинание накладывал?

— Что? Да, конечно… А… — рыжий наконец задумался, а потом зло махнул рукой. — Не помню я! Значит, забыл! Если бы накладывал, эта сволочь ш-шерстяная не пробралась!

— Живоглот здоровенный, как ты мог не проснуться? — сделал еще одну попытку подобраться поближе к приятелю Гарри, сжимая в пальцах шахматную фигурку.

Но тут вышла Гермиона и началось…

* * *

Под конец завтрака Рон дулся уже на всех подряд: Финниган напомнил, что занавески он все-таки зачаровывал, собственно, заклинанием теперь пользовался весь факультет. А когда уже братья напомнили ему, что спит он обычно раскинувшись по всей постели, так что не задеть его кот в принципе не мог…

— Я что, сам Коросту загрыз? — взревел Рон, поднимаясь из-за стола. Сейчас он был готов драться с обоими старшими братьями, да что там — вообще со всеми. Гарри едва успел засунуть ему в карман шахматную фигурку и переключить внимание приятеля на необычайно вовремя появившиеся на столе свежие кексы.

Уизли зыркнул сердито, но кекс взял. Гарри перевел дух.

Постепенно Рон успокаивался, но Гермиону вообще перестал замечать. Что ж, и это было уже лучше, хоть не скандалил. Гарри же все время приходилось держаться настороже.

Так, за страстями и волнениями, никто не заметил, как подошли каникулы. И в Хогвартс-экспрессе сидела уже не «гриффиндорская троица»: Уизли ехал с братьями и сестрой, а Поттер и Грейнджер, как ни странно, подсели в купе к «воронам» вообще в другом вагоне. Кот раздора сидел на коленях хозяйки с отрешенной философской мордой. Крыса, сильно пахнущая вкуснейшей человечиной, была так умна и осторожна, что он так и не смог отловить ее в последние дни в школе. Ну ничего, они скоро вернутся, и тогда…

* * *

— Привет, большой Дэ!

— Здорово, маленький Гэ, — хихикнул Дадли и ткнул кулаком кузену в плечо, но тут же быстро его поймал. — Эй, ты чего? Куда валишься?

— Да не ожидал я! — оправдывался Гарри, потирая руку. — Неслабо ты силушки прибавил.

— Скорей, мне удар поставили. Хочешь, научу?

— Ага!

Мальчишки встретились перед калиткой дома и обменивались последними новостями, еще не входя — просто не утерпели. Оказалось, они ехали в машинах буквально друг за другом. Гарри по просьбе подруги подбросили Грейнджеры, сделав небольшой крюк, Дадли же привезла тетя Мардж, вознамерившаяся сразу забрать обоих мальчишек к себе: они ведь так переживали о своем питомце! Так что, пока кузены, не отлипая друг от друга (кроме минутки, чтобы поприветствовать родных), общались наконец «вживую», она обрабатывала Дурслей.

Вылилось это в общую поездку к тете и первое в жизни Гарри празднование классического английского Рождества. Но главным было, конечно, совсем другое…

Когда он увидел, как Сириус носится за «апортом», выполняет команды и встает в стойку, то почувствовал, что ему стало неимоверно жалко крестного. Дадли шепнул ему на ухо, что он, конечно, приготовил шикарный ошейник Сириусу, но, кажется, дарить ему такое будет настоящим свинством. И ночью у мальчишек состоялся первый «военный совет» о том, как бы дать Сириусу Блэку хоть немного побыть в человечьей форме. Типа, подарок на Рождество.

Так что на следующий день Гарри быстро пошептался с псом, а потом напросился «поработать» вместо его тренера. Он бросал поноску, командовал, бегал с ним на лесенку, возле бревна, едва сам не прыгал через препятствия… Мардж умилялась способностям «этого мальчишки», Дурсли удивлялись, Дадли прятал улыбку в ладони, старательно прикрывая ими лицо. Гонять по полю самому ему было точно лень.

— Да Гарри может хоть сейчас пойти работать тренером, у него отлично получится работать с собаками на аджилити! — резюмировала тетя Мардж.

Гарри сделал вид, что ужасно гордится, и потрепал Чарли-Сириуса по шее. Пес радостно перекатился на спину, задрав лапы. Пока Дадли ласково начесывал округлившееся пузико, Гарри договорился о том, что тетя даст им обоим позаниматься с псом в пригородном лесочке: ему хотелось понять, сумеет ли Чарли отыскивать их по следам.

— Обычная площадка для этого не годится, нужен простор, а главное — укрытия: деревья, кусты, — авторитетно заявил Гарри, уже начитавшийся у тети новых и не очень новых специализированных журналов.

— Ладно, мальчики. Самое главное, берегите его и ни в коем случае не спускайте с поводка!

Мальчишки клятвенно заверили тетю, что ничего такого не случится, и вот уже на следующее утро Гарри выстукивал специальный ритм по двери дома в Паучьем тупике, пока крестный (еще в бульдожьей форме) и кузен после двух подряд перемещений (надо было заглянуть на Тисовую) печально и неэстетично прощались каждый со своим плотным завтраком.

— А я вам говорил не жрать с утра! — повернулся он было к ним, отодвинувшись от двери, но тут она наконец распахнулась.

* * *

Когда Северус, беседуя с директором, услышал условный стук, он едва не застонал вслух. Только Поттера ему сейчас тут не хватало! Одна надежда оставалась на прячущегося наверху Филиуса… Он услышал, как прекратился стук, понял, что полугоблин наложил заклятие тишины и начал спускаться, только слегка скрипнула ступенька. Удобную и бесшумную обувь «Адидас» они с коллегой оценили еще летом. Когда же директор наконец закончит свою речь, от которой в голове была неприятная и болезненная пульсация?

Он опустил веки и согласно кивнул.

— Значит, если я сегодня пришлю рецепт и недостающие ингредиенты, к концу каникул я могу рассчитывать на твое зелье, мой мальчик?

Эх, если бы не Поттер, можно было бы еще поторговаться, хотя бы за Фоуксовы слезки. А если Дамблдор вдруг решит выйти на улицу — прямо сейчас? Ведь он наверняка тоже слышал стук. Снейп похолодел. Соглашаться не хотелось: работы и так было достаточно, но пришлось снова кивнуть. Дамблдор довольно выпрямился и погладил бороду.

— Кажется, к тебе кто-то пришел? — любопытный старик хотел выглянуть в окно, но рама не поддалась, и он направился в прихожую, едва не сбив находившегося под заклинанием невидимости Флитвика. Снейп выругался про себя и, еле сдерживаясь, чтобы не кинуть в любимого директора чем-нибудь нехорошим, пошел за ним.

Когда дверь распахнула совсем не Снейпова рука в ярком балахоне и в проеме нарисовалась белая борода, Гарри сделал единственное, что успел: одним прыжком метнулся за створку двери, благо открывалась она наружу, да и стоял он удачно, немного сбоку.

Увидев совершенно незнакомого прилично одетого крепыша-маггла с английским бульдогом на поводке, Альбус Дамблдор моргнул и протер глаза. Дадли чуть не сел от неожиданности, но вспомнил, что говорилось про директора Хогвартса, и понял: надо что-то делать.

— Се… верус, это кто? — обернулся Дамблдор, уступая наконец место хозяину дома.

Увидев Снейпа, живого, здорового и страшно недовольного, Дадли ожил.

— Здравствуйте, уважаемые сэры! Меня зовут Пирс Полкисс, я представляю скаутскую организацию Ко… Манчестера! — бодро заявил он. — Не купите ли вы печенье… — Дадли порылся в сумке и вытащил праздничную упаковку и вместе с ней пару лепешек темно-коричневого цвета.

Снейп расширил глаза. За его спиной из воздуха раздалось сдавленное покряхтывание невидимого Флитвика. За дверью надувал щеки и давился смехом Гарри, показывая кузену большой палец. Белый бульдог пребывал в некоторой прострации, но на печенье облизнулся: запах был знаком, запах был любим. Пасть наполнилась слюной так, что рычать на директора стало неудобно, хоть и хотелось.

— Что за печенье? — заинтересовался Дамблдор, скользнув взглядом по собаке.

И получил краткую, минут на десять, справку о составе печенья, а заодно рангах и высоких личных качествах «делавших печенье девочек» и их руководительницы (в которой остальные присутствующие узнали незабвенную Петунью Дурсль), а также о том, на какие цели пойдут собранные таким образом деньги. Голубые глаза за очками-половинками слегка расфокусировались.

Когда «удивительный мальчик» плавно перешел к целям и принципам скаутской организации, Снейп не выдержал, а в глубине его глаз мелькнуло восхищение.

— Директор, он просто так не отстанет, а у меня нет маггловских денег, — он, конечно, слегка покривил душой, но было интересно, как все-таки отреагирует Дамблдор. Стереть Дадли Дурслю память он в любом случае не даст. — Если они есть у вас, выручайте. Не так много он и просит.

— А… могу я сначала попробовать?

Снейп покосился на Дамблдора: маразм его начал накрывать, что ли?.. А тот уже хрустел отломленным кусочком печенья.

— М-м-м, — директор с наслаждением зажмурился. — Шоколадное. Великолепный вкус!

В чем в чем, но в этом никто из присутствующих не сомневался. Даже бульдог сдержанно гавкнул и облизнулся.

Дамблдор протянул Дадли пару купюр и забрал все печенье.

— А больше у тебя нет, мальчик?

Дадли круглыми глазами рассматривал пятидесятифунтовые банкноты.

— Сэр… вы уверены? Это очень много! — он попытался протянуть одну купюру обратно.

Дамблдор отвел его руку назад и, с искренним интересом рассматривая «юного скаута», продолжил хрустеть печеньем.

«Надо будет побольше узнать об этой организации, — подумал Дамблдор, одобрительно глядя на мальчика. — У магглов бывают просто великолепные идеи по воспитанию молодого поколения!»

Отказываться от созерцания выражения лица юного маггла, увидевшего феникса, не хотелось, а потому он позвал Фоукса и навел свою палочку на мальчика, чтобы стереть ему память, бульдог зарычал…

Очнулся директор уже в своем собственном кабинете.

«И что это со мной было?» — он автоматически опустил руку в карман и достал еще одно печенье. Вкус был бесподобным. Все вспомнилось моментально. Да, точно все: как он посетил Снейпа, какое дал ему задание, как пришел забавный маггловский, но удивительно хорошо воспитанный мальчик, принес это самое печенье. Он отдал за него неплохие деньги, удивительно честный мальчик даже отказаться пытался… Какое у него лицо было при виде Фоукса! А потом он, Альбус, стер ему память и улетел. Все правильно. Почему же его не покидает ощущение, будто что-то упустил?

Альбус еще раз перебрал в памяти произошедшее. Нет, все точно. Да и кто бы мог на него повлиять? Снейп? Тот сроду не решится пойти против него. В спину? Надо будет проверить его палочку, когда вернется в школу, так, невзначай. И все выяснится. А пока нечего голову ломать. Директор нахмурился: он и так с некоторых пор начал записывать самые важные вещи, не хватало еще стать параноиком.

* * *

Когда вся честная компания вошла в дом, Снейп перевел дух и собрался было, не стесняясь в выражениях, высказать Поттеру, что он думает о тех, кто ходит в гости по утрам. Не предупреждая о визите, что самое главное. Однако почти готовую тираду пришлось свернуть: английский бульдог сел напротив и каким-то кошачьим жестом потрогал его лапой за ногу. А потом посмотрел в глаза.

— А… вот дело в чем, — Снейп плеснул на блюдце антидот и поставил перед собакой, и замолчал, потому что, сбросив заклинание, проявился Флитвик и все-таки закончил все то, что он сам хотел высказать Поттеру. Со стороны Северусу это показалось слишком эффективным, и он решил вмешаться.

— Конечно они «не подумали». Мальчишки! В конце концов, Филиус, чего мы хотим от тринадцатилетних подростков? — чуть свысока произнес он, прекрасно понимая, что никакая другая воспитательная беседа не достигнет нужного результата. А вот теперь Поттер насупился и, кажется, дал сам себе слово больше так не прокалываться. И в разум лезть не надо, у него все на лице написано.

Снейп поймал одобрительный взгляд Филиуса и чуть заметно кивнул, снимая с огня джезву с кофе.

— Директор подарок от тети отобрал, — посетовал Гарри, ставший необычно скромным и тихим. Ему самому было стыдно после того, как он лажанулся.

— Не отобрал, а купил, — возразил кузен. — А мама для вас готовила.

— Поблагодаришь от нашего имени, надеюсь, это не последнее печенье, — улыбнулся мальчику Снейп. — Дадли, ты был великолепен.

Тот расплылся в улыбке: суровый учитель кузена его еще ни разу не хвалил.

— Присоединяюсь к словам коллеги, — добавил Флитвик. — А кто такие скауты?

— О, у нас в колледже… Да я, когда вашему директору очки втирал, вроде почти все и сказал. Так оно все и есть…

И Дадли с аппетитом захрустел тостами с сыром.

— Спасибо, Снейп… Вот от всей собачьей души спасибо, — Сириус, потирая горло, с которого наконец был снят ошейник, принял в руки полную чашку и отпил глоток. — Самый вкусный кофе в моей жизни. Самый вкусный завтрак… А овсянка есть? О, бутербро-оды…

Снейп молча положил ему порцию. Блэк понемногу приходил в себя, заново свыкаясь с собственным телом.

— Мы вас, конечно, ждали, но не так… скоропостижно, — Флитвик поднял свою чашку. — Я еще не готов. Мне нужен еще минимум день и максимум — два.

— У нас примерно час остался, — посмотрел на руку с новыми часами, отцовым подарком, Дадли.

Сириус, молча дожевывая тост, вздохнул и печально поднял брови.

— Мы сделали один артефакт, чтобы ты не зависел больше от зелья, — пояснил ему Флитвик. — В ошейник встроен амулет, поддерживающий форму. Как только ошейник снимут, станешь человеком.

Флитвик еще раз взглянул на Блэка. Да, это был уже не тот полудохлый Бродяга, готовый бросаться на всех и вся: пребывание у мисс Дурсль ему явно пошло на пользу.

Когда они перешли в гостиную, Гарри удивленно оглянулся. Ему было непривычно видеть это помещение таким темным, пыльным и неуютным. Он вопросительно взглянул на Снейпа.

— А… убираем декорации, — он вывел палочкой какую-то весьма замысловатую загогулину, и комната приобрела привычный обжитой вид.

— Ты стал странно уравновешен для Блэка, — отметил Снейп. — Так тяжело?

— Выучка мисс Дурсль, — грустно усмехнулся в ответ Сириус. — Если бы не излишняя мягкость моей матери, я бы…

— Мягкость леди Вальбурги Блэк?! — Снейп едва не сел мимо кресла. — Ты серьезно?

— Что происходит? И почему эти юные джентльмены приволокли тебя сюда так срочно?

Снейп и Флитвик едва не перебивали вопросами друг друга.

И Сириус рассказал обо всем со своей, «собачьей», стороны. Да, муштровали его не то чтобы усиленно, но весьма серьезно, а главное, систематично. Когда же дело дошло до «будущих щенков», Снейп и Флитвик едва не расхохотались.

— Да уж, Блэк, что на роду написано… И все же, что бы ты предпочел, поцелуй дементора или, гм, щенят?

— Не знаю, Снейп, — неожиданно серьезно заявил Блэк. — Щенятам нужен отец. Нормальный, надежный. А я кто? Нет, давайте уже оборотное, время выходит!

Флитвик и его старший ученик обменялись выразительными взглядами…

— Вас завтра ждать? — спросил хозяин дома.

— Я обязательно напишу! — Гарри покраснел. Ну как, как он мог забыть о том, чтобы предупредить об их визите?

— Хотя бы минут за десять предупреди, будь любезен. И вот, держи, — Флитвик передал Гарри подзаряженный артефакт. — Хватит еще на тридцать одиночных. А на вашу компанию сам посчитаешь.

* * *

Джинни Уизли очень сочувствовала брату, а потому под руководством мамы Молли связала ему простенькую, но симпатичную игрушечную серую крысу, которую Перси помог оживить. А потом и отец принес какой-то амулет, чтобы та оставалась «живой», только перезаряжать надо было ежемесячно. Так что Рон получил наконец свой особенный подарок. И теперь, прижимая к себе игрушечного, но так похожего на настоящего крыса, глотал слезы… Но был очень даже благодарен младшей сестре.

А еще у него была с собой фигурка коня и та самая книга от мадам Бабблинг, и рисунок… Так что, к удивлению родителей и близнецов, Рон не проявлял особого желания побольше полетать, хотя и пару раз принял участие в перекидывании мячика, в основном из-за просьбы Джинни. А в остальное время сидел над книгой и рисунками. Молли Уизли не могла нарадоваться: наконец-то ее младший взялся за ум, дай Мерлин, чтобы это так и осталось! А Артура снова вызвали на работу: и в маггловском мире, и в волшебном праздничные недели никогда не были спокойными.

* * *

Старый облезлый крыс ковылял между сугробов прочь, прочь… И даже успел вскочить на последнюю ступеньку вагона отходящего от Хогсмида поезда. Нет, он больше ни за что сюда не вернется. Он надеялся на это всем своим существом… Но примерно на границе лондонского пригорода левую лапу ожгло, словно огнем, и маленький зверек вывалился из вагона на ледяную насыпь.

«Хорошо, что не прошел по вагонам дальше», — подумал Петтигрю, слушая удаляющийся от него смертельно опасный лязг тяжелых железных колес. Лапу продолжало жечь, и он не мог не пойти в ту сторону, где эта боль хотя бы немного ослабевала...