Человек с Драконьего Камня (гет)

В первый день обучения наследников Эйгон пожаловал и к обеду, посмотреть, как молодежь переживает нагрузки. Арья сидела совсем рядом с Джоном и таскала у него из тарелки куски, потому что в чужой тарелке всегда вкуснее. Увидев Эйгона, Арья недовольно отодвинулась, но Эйгон только махнул на нее рукой.

— Да брось, — сказал Эйгон и кинул взгляд на Сансу. — Если вас все устраивает, то меня тоже все устраивает.

Санса действительно не ревновала и не досадовала, что Арья опять ведет себя не как положено, только какие-то бесенята подзуживали Сансу кинуться в сестру апельсином — просто так, чтобы не забывала, что она здесь не одна. И еще Санса думала о том, что быть благовоспитанной леди и иметь привычку вести себя правильно довольно невыгодно, вот Арья сейчас пользуется отсутствием этой привычки, а ведь и Санса могла бы послать приличия к черту и забраться к Джону на колени. Хотя Джона немного жалко — так он вообще не поест. Лучше добраться до Джона как-нибудь потом: раз Арье все равно не нравятся танцы, вот Санса и будет с Джоном готовиться к урокам и повторять пройденное, особенно тот танец, который не понравился Висенье. С Джоном Санса не будет стараться удержать дистанцию, как с Витторио-лиссенийцем, Джона-то она обовьет своим телом, будет падать ему в объятья, останавливаться совсем близко от его губ… Санса все-таки была не настолько юная, чтобы не понять, о чем этот танец — но все-таки достаточно неопытная, чтобы не подумать, что не стоит так жестоко Джона дразнить.

— Стоит ли мечтать о том, кто и так сидит рядом? — шепнул Сансе Эйгон, появляясь прямо рядом с ней. Эйгону-призраку обедать было ни к чему, он развлекался тем, что наблюдал за молодежью, и с удовольствием проследил за тем, как Джон бросил на него недовольный взгляд: Джон, может, и играл сейчас с Арьей, но за Сансой присматривал, и то, что кто-то с ней секретничает, с неудовольствием отмечал. Так что за будущее своей династии Эйгон мог быть спокоен, это Орису Баратеону надо было думать, что теперь со своим родом делать, после того как Роберт плохо за женой следил. Орис и думал: Эйгон послал его в разведку, узнать, что там Железнорожденные на Севере творят, а Орис наткнулся на Ашу Грейджой и в восторге хлопнул себя по ляжкам: и стрижется под мальчика, и ведет себя как пацан, что еще надо этому Ренли, хорош уже свой долг перед родом саботировать. Орис был человеком упрямым и решительным, если ему что втемяшилось в башку, он на аркане в Королевскую Гавань притащит, причем обоих. Но свадьбе — быть!

У мудрого Эйгона, действовавшего больше хитростью и убеждением, задача, конечно, была попроще, и он теперь развлекался тем, что учил детей за обедом валирийскому. Санса немного валирийский знала, хотя больше книжные слова, вроде «длани» и «стяга», а Арью тянуло пойти по другому пути, пока Эйгон не привез им учителя валирийского, который усадит их за грамматику.

— Я в гавани видела лиссенийские корабли, и браавосские тоже, — сообщила Арья. — Там же по-валирийски говорят? Идемте завтра в гавань учиться.

— Там тебя научат, — справедливо предсказал Эйгон. — Узнаешь десять синонимов слова «хреновина» и две дюжины непечатных междометий.

— Эйгон! — осуждающе воскликнула Санса.

— Арья! — перевел стрелки веселый Эйгон. — Это же не у меня такие идеи. Я просто предупредил.

Арья после такого немного задумалась, стоит ли задавать свой вопрос, ей неожиданно пришло в голову, что не знающего языка человека мужчины часто шутки ради учат на этом языке какому-нибудь непристойному выражению, а Санса воспользовалась ее задумчивостью и забралась все-таки к Джону на колени, на что Эйгон взглянул с ностальгической улыбкой: по его мнению, Джон наконец начал выглядеть так, как должен выглядеть король на Железном Троне.

Когда-то очень давно, когда им всем было около тридцати, когда на месте нынешней грязной, с запутавшимися переулками, полной лукавыми царедворцами и алчными торгашами Королевской Гавани стоял новенький и чистый, пахнущий свежей стружкой Эйгонфорт, заезжий волантийский художник написал их общий портрет: Эйгона на свежевыкованном Железном Троне, веселую Рейнис, сидящую у его ног, и Висенью, стоящую с другой стороны, на колено Эйгона она садилась только отдохнуть. Они были молоды, им было весело, весь Вестерос за какую-то пару лет склонился к их ногам, и теперь оставался только какой-то небогатый пустынный Дорн, просто для полноты картины — и еще наследники, это было даже важнее этого бестолкового Дорна, и Висенья с Эйгоном целовались, пока художник смешивал свои краски, а Рейнис смотрела на Эйгона снизу вверх его любимым лукавым и дразнящим взглядом, явно собираясь перехватить Эйгона вечером и утащить к себе, и наследника тоже подарить ему первой. Потом картину куда-то припрятали, наверно, после смерти Мейгора, чтобы не дразнить церковь, и припрятали хорошо, так что даже Бейлор Благословенный, чертов ханжа, не нашел и не спалил — а вот Эйгон картину недавно нашел и даже повелел подновить, но на Драконий Камень везти раздумал: ему было интересно, повторят ли ее невольно его наследники — а у них уже сейчас неплохо получается. Веселые, молодые, влюбленные — и так же не знают, что очень скоро их ждет тяжелая война. А Эйгон теперь это знает.

— Эйгон, — наконец решилась спросить Арья. — А что значит «Валар моргулис»?

— Это значит, что сегодня вечером я услышу от тебя интересную историю, — немного прищурившись и подумав, сказал Эйгон. — Ты монету не потеряла?

— Нет, — немного удивленно ответила Арья, она так и не смогла пока привыкнуть к тому, о скольких вещах многоопытный Эйгон может догадаться.

— А теперь, — провозгласил Эйгон вставая, — раз уж обед закончился, девочки могут отдыхать или даже пойти поспать, как положено красавицам. А Джона мы сейчас будем художественно бить, или он будет кого художественно бить, но это уже будет посложнее, чем гонять под Стеной крестьянских детей.

Конечно, после приезда на Драконий Камень Джон уже бывал на дворе у оружейной, но проводил там не очень много времени, будучи более занят драконами и немного разочарован слишком теплым приемом, из-за которого его тренировочные схватки были больше похожи на танцы: никто не старался победить молодого принца, и уж тем более не хотел наставить ему синяков. Так что даже благородному сэру Дункану снова пришлось спуститься призраком в земную юдоль и провести с правнучкой разъяснительную беседу.

— Если принцев не бить, от них добра не видать, — наставительно говорил сэр Дункан, усевшись на слишком низкую для него скамью и вытянув свои длиннющие ноги, похожие на два бревна, и рослая Бриенна, которая всегда маялась со своими длинными ногами, развалилась рядом с прадедом так же, раз уж даже прославленный лорд-командующий Королевской Гвардии находит, что сидеть так вполне прилично — и к тому же очень удобно. — Принцу Эйриону я надавал пинков, а потом избил его щитом — он после этого хорошо служил в Младших Сыновьях, и даже в Третье Восстание Блэкфайра отважно бился там, куда его поставили, а не требовал к себе особого отношения. Эггу я больше обещал дать в ухо, но несколько раз таки двинул, и хороший из него вырос король. А вот Эйриса, его внука, я лупил мало, все думал о том, запрещает мне это присяга или нет. Полюбуйся, что из этого вышло: гражданская война, да династия чуть не сгинула.

— Принц Джон — хороший человек, — возразила Бриенна, сердце у нее было доброе, и в полную силу она могла бить только тех, кто не пришелся ей по душе: вот дай ей какого франта в панцире, изукрашенном ненавидимыми Бриенной золотыми розами, вот ему бы Бриенна навешала, хоть щитом, хоть топором. А когда Бриенна била не в полную силу, она лишалась главного своего козыря и была немного неуклюжа, так что и маленькая девочка при хорошей ловкости могла бы ее поставить в неловкое положение, найдя в ее защите брешь.

— Так Эгг тоже был пареньком хорошим, просто иногда слишком много о себе понимал, — с улыбкой вспомнил сэр Дункан. — Ему невдомек было сначала, что жизнь не уступит ему только потому, что он наследный принц. То есть умом он это понимал, но, когда многие тебе уступают, к этому привыкаешь. Принцу Джону скоро в бой идти, а бою как в драке, сама знаешь. Надо быть готовым и к боли, и к подлости — а он все бьется без щита, заложив левую руку за спину. И добро бы верткий был, как тот мальчонка, которого Дункан Маленький любил. Как его звали — Барристан, вроде…

Конечно, Эйгон не рассчитывал, что Арья и Санса пойдут отдыхать и нежиться на подушках, пока Джона где-то будут бить; конечно, Арья и Санса пошли вслед за Джоном, но, увидев во дворе около оружейной Бриенну, успокоились, что в планы Эйгона не входило.

— Прекрасные дамы вполне могут подбодрить рыцаря одним своим присутствием, — немного насмешливо заметил Эйгон, Темную Сестру ему тоже надо было куда-то пристраивать, раз уж нашлась. Арья и Санса были еще так молоды, что Эйгон даже не стал гадать, кому она придется потом по руке, и решил работать с обеими.

— Где мастер над оружием? — потребовала Арья, и на ее зов вышел рослый и белокурый Геральд Гоуэр, со своей толстой шеей и мускулистыми руками похожий на ярмарочного силача.

Сэр Геральд был простым и честным рыцарем и не умел придерживаться двух точек зрения сразу, как хитроумный Эйгон. Эйгону стоило некоторого труда убедить его в том, что будущих королев тоже нужно учить сражаться, вопреки всем вестеросским обычаям последних двух веков. Но как только Эйгон преуспел в этом, сэр Геральд чистосердечно принял новые взгляды, почесал свою косматую башку, помолился Воину, чтобы тот не гневался и надоумил его в столь необычном деле, и взялся за дело основательно.

— Мечи вам пока ни к чему, даже деревянные, — сказал сэр Геральд, вот уж противоречить лордам он никогда не боялся. — До дела дойдет, толка от этого не будет, пока вы не подрастете.

— Быстрота и ловкость бывают важнее силы, — возразила Арья, припомнив уроки Сирио Фореля.

— Так, — согласился сэр Геральд. — Вам, миледи, и потом придется рассчитывать только на них. Чтобы брать в бою силой, надо ростом быть вон с нее, — и сэр Геральд кивнул на Бриенну, которая разошлась и погнала Джона, орудуя и щитом, и мечом. — Но и те бойцы, которые берут ловкостью и быстротой, куда покрепче вас. Если хотите, я надену кирасу и мы попробуем, только не обижайтесь, если ненароком сильно зашибу. Но лучше бы вам обеим взять луки да пострелять, сам Бринден Риверс — последний, кто носил Темную Сестру — не чурался этого оружия.

— Мы пойдем за луками, — пообещала Санса и потянула сестру за руку, пока та не бросилась доказывать сэру Геральду преимущества браавосской системы боя и через это не пострадала.

— Я вам сам подберу хорошие, — пообещал сэр Геральд, и на счастье Джона его кузины ненадолго ушли со двора, потому что бравая девица-гренадер Бриенна Тарт уже пару раз поваляла его в пыли и разок чуть не размазала по стене.

— Щит бери, — посоветовал Джону Эйгон. — С одним мечом ты не выстоишь. И больше нагружай ноги — я не скажу, что на ногах ты сильней, пусть даже половой диморфизм на твоей стороне, но хотя бы ты не сильно слабее. И вспомни заодно, что дедушка Эйнар объяснял про рычаг...

Но Эйгону не было нужды помогать Джону советами, потому что, почуяв, что потомок ведет хороший бой, из Валгаллы повалили таргариенские призраки. Джона взял под опеку Эймон Рыцарь-Дракон, а правнучке сэра Дункана давал советы Бейлор Сломи Копье. Эймон и Бейлор давно хотели померяться силой и боевым искусством, но во Дворце Пламени и Крови в Валгалле и без того было шумно и хватало драк: то бьют Блэкфайров, то разнимают черных и зеленых, а то переживают очередное нашествие Стронгов — старшие дети Рейниры, ругайся или не ругайся, все же оказались Стронгами, и их родичи то приходили подраться, в обиде, что их пареньки зашли в гости, а их опять из Дворца Пламени и Крови вытурили, а то и просто шумели под окнами и орали: «Родственники, дракона давайте!»

— Если она делает длинноватый выпад ногой, то принимай удар меча на щит, сила в таком ударе небольшая, — объяснял Джону Эймон. — А если она шаг вперед делает маленький и пытается весом в удар вложиться, то только делай вид, что принимаешь удар на щит, а сам за щитом уходи. Когда потеряет равновесие — бей в бок и вали.

— Если ты со щитом, не бойся бить сплеча, почти как палицей, — советовал Бриенне Бейлор. — У тебя и меч, и руки длиннее, используй свое преимущество. В голову не бей, осиротишь еще державу, а если щит расколешь, один удар по левому локтю может выиграть бой.

Сэр Геральд тем временем заботливо подбирал Арье и Сансе луки, пренебрежительно отбросив детский лук наподобие того, из которого Арья и Бран стреляли на дворе Винтерфелла.

— Эти вам будут по росту, — наконец сказал сэр Геральд, потому что поиск лука для Арьи был делом нелегким: даже когда в гражданскую войну Станнис сидел в Штормовом пределе в осаде, дети ростом с Арью за боевые луки не брались. — Давайте покажу, как накидывать тетиву.

— Мы разберемся, — пообещала Санса, и сестры легко накинули тетиву, привычным движением согнув лук через икру, а сэр Геральд подумал с отцовской нежностью, что жизнь-то его принцесс уже помотала.

— Вот, держите-ка, — сказал сэр Геральд, пошарив в ящике у входа, и извлек пригоршню кожаных наперстков для лучников, которые так напомнили Арье наперстки для шитья, что она скривилась.

— Бери-бери, — добавил сэр Геральд, он и не заметил, как перешел со своей принцессой на ты, как с товарищем по оружию. — Пальцы об тетиву и в кровь стереть можно. Я, признаться, тоже с иголкой с детства намаялся: жили мы не то, чтобы богато, мать всегда мне говорила: «Шить не любишь, а штаны рвать любишь?» — даст мне затрещину, даст иглу и нитки, так и бился с иглой с этой, шил вкривь да вкось, ребятам на смех. Но это другие наперстки, с ними дело у нас пойдет половчей.

Дело и впрямь пошло половчей, потому что у сестер была верная и твердая рука, и сэр Геральд, осмотрев кучно утыканную с двадцати шагов мишень, взял еще две мишени, пару жердей и повел Арью и Сансу в соседний двор, чтобы пострелять уже на приличное расстояние.

— Тут они хорошо зарубились, неровен час попадут на линию огня, — пояснил сэр Геральд, имея в виду Джона и Бриенну, которые радовали своих секундантов и рубились усердно и смачно. — Нам бы на простор, в поля, жаль, замок на горе стоит. Но мы и тут мишени приспособим одна над другой, потому как в бою бывают три случая. Если конный на вас скачет, стреляйте в лошадь, авось его убитой лошадью придавит. Если солдат в кольчуге против вас — стреляйте в ноги, там брони нет. А вот если на вас латник в доспехе, уже спешенный — тут уметь надо, надо целить в голову, в шею, может, оплечье еще пробьете. Хотя против латников нужно брать арбалеты, иначе все это может очень плохо кончиться…

Джон, вразумленный Рыцарем-Драконом, тем временем на большинстве карточек зрителей и болельщиков выигрывал по очкам, но начал уставать, а Бриенна с ее природной силищей глядела молодцом, так что Эймону пришлось объявлять перерыв и идти на переговоры с рыцарственным Бейлором, который усталостью Джона пользоваться не стал.

— Сейчас мы развлечемся по-дорнийски, — пообещал Бейлор Сломи Копье, чья мать была дорнийкой, а потому предубеждений старших Таргариенов против дорнийцев он не разделял.

— Слуга покорный, — откликнулся Эймон. — Толпой на одного, а потом в яму с гадюками? Нет уж, увольте. Я сторонник честных поединков.

— Я слышал, в Соторисе бродит диковинное животное мумак, — поведал Бейлор Сломи Копье, которого при жизни любили в том числе и за то, какие истории и тосты он заворачивал. — Ноги как колонны, уши почти как драконьи крылья и вот такой вот длинный нос, — тут Бейлор показал нос аж прям до колена, так что хорошо, может, что девушки уже ушли: со стороны казалось, что Бейлор показывает не совсем нос. — Животное это умное и благородное, но очень долго помнит причиненное ему зло, в юности его обидишь — оно тебе и в старости отомстит. Так вот, Эймон — не веди себя как мумак. Пошли лучше Джона за пехотным копьем, а я Бриенну пошлю за боевым топором, и мы их поучим. Она над мускулатурой поработает, Джон над ловкостью. Пригодится.

Самые древние Таргариены наблюдали за хорошим поединком с крыш, заглядывая в колодец двора, и вспоминали древние времена.

— Panem et circenses, милорды, — заметил один из них, который принес из Валгаллы с собой и поделился с товарищами. — Я недавно побывал в этом провинциальном городишке, как его — Миэрин? — так вы представляете, там поединки проводятся в каких-то ямах, а зрители заглядывают туда сверху.

— Дикари, плакать хочется, — откликнулся второй, не обращая внимания на то, что они сами сейчас заняты почти тем же самым.

— Я думаю, зря мы разрушили до конца Старый Гис, милорды, — завершил свою мысль первый. — Там для поединков строили арены, окруженные мраморными трибунами. Величественные сооружения, хорошие представления, простор. Старый Гис умел пожить.

— Ave, Caesar, morituri te salutant! — припомнил третий, который в периоды мира бывал на этих трибунах. — Как думаете, милорды, подсказать тем, кто внизу, что еще можно попробовать с трезубцем и сетью против большого щита и короткого меча?