Солнце над пропастью (гет)

Джастин чувствовал себя так, будто внезапно оказался героем низкобюджетного фильма ужасов. В хрустальных бра на стенах личных комнат Златопуста Локонса подрагивали огоньки свечей, в окно, подслеповато щурясь сквозь дымчато-черные облака, заглядывала любопытная луна, на столе, безжизненно свесив одну руку, лежала девушка, а над ней склонился старый колдун, будто сошедший со средневековых гравюр или иллюстраций к страшным сказкам. Если бы не присутствие матери, признался себе мальчик, он бы повел себя на редкость малодушно: попросту бы расплакался. Ведь именно ему не повезло оказаться тем, кто последним говорил с Пенелопой Кристалл до того, как на нее было совершено нападение.

— Девушку определенно убили заклинанием, — возбужденно провозгласил Локонс, расхаживая по кабинету. — Скорее всего, Трансмогрифианской пыткой! Я столько раз видел, как оно действует! Жаль, меня не было рядом: мне известно контрзаклинание! Я бы спас мисс Кристалл.

Как бы ни отвратительно было Джастину узнавать себя с такой стороны, вердикт Локонса его обрадовал. Учителям известен уровень его магии: никто не станет подозревать второкурсника в тайной практике пыточных заклятий. К тому же, это Гарри, а не его застали прямо над трупом.

У Констанс на счет произошедшего было свое мнение.

— Возмутительно, что второй Хэллоуин подряд школа становится плацдармом деятельности маньяков! Как представитель Попечительского совета и как мать, я потрясена, что наши дети ничем не защищены в этом замке! И что это за Тайная комната и Наследник, о которых было написано на стене? Преступник явно дает понять, что не намерен останавливаться на достигнутом!

Профессор Макгонагалл непризненно поджала губы, Снейп сделал вид, что всецело поглощен попытками Дамблдора определить, от чего пострадала бедняжка Пенелопа, а ответила Конни профессор Синистра.

— Тайная комната — одна из старинных хогвартских легенд, леди Финч-Флетчли. Принято считать, что она была создана Салазаром Слизерином, перед тем, как его пути с коллегами разошлись, и он покинул школу. Никому не известно, где она может находиться и что там спрятано.

— Значит, Наследник происходит из рода Слизерина? — продолжила ее мысль Конни. — Или является продолжателем его политики? — в ответ на диковатый взгляд Флитвика она вызывающе вздернула подбородок: — Мои друзья давали мне понять, что идеи Слизерина по-прежнему популярны.

Синистра усмехнулась.

— Боюсь, для открытия Тайной комнаты, если, конечно, злоумышленник не решил сыграть на страхах толпы, нужно нечто большее, чем вера в идеи превосходства чистой крови. Многие волшебники, среди них и директора Хогвартса, и невыразимцы, и исследователи со стороны, предпринимали попытки найти комнату, но недалеко продвинулись.

— Почему тогда преступник выразился так, будто комнату уже открывали раньше? — Конни явно решила перенять привычки отца Тома: Джастин узнавал стиль Даррена Сандерса, сделавший его таким хорошим детективом. — "Снова открыта".

Синистра с ироничной ухмылкой повернулась к Дамблдору, но тот продолжал сосредоточенно бормотать что-то себе под нос, не обращая внимания ни на кого, кроме Пенелопы.

— Верно подмечено, леди Финч-Флетчли, — вмешалась в разговор Долорес Амбридж. — Нечто подобное уже случалось пятьдесят лет назад.

— Кто-то пострадал? — вскинулась Конни. — Виновные были наказаны?

— Обвиняемого пришлось отпустить, так как суд не предусматривает уголовной ответственности несовершеннолетних, — Амбридж повела рукой, и у Джастина зарябило в глазах от множества разноцветных драгоценных камней на ее пальцах и запястьях. — К тому же, он не имел намерения совершить убийство.

— Были жертвы? — побледнела Конни. — И их много?

— Девочка, — ответил профессор Флитвик. — Еще одна студентка моего факультета, ровесница мисс Кристалл.

— Молодого человека отчислили из школы и преломили его волшебную палочку, — поспешила добавить Амбридж. — Будьте спокойны, леди Финч-Флетчли, у него нет никакой возможности колдовать и дальше.

— А девочку он при помощи волшебной палочки убил? — прищурилась Конни. Амбридж стойко выдержала ее взгляд.

— Девочка погибла от укуса гигантского акромантула. Это разновидность ядовитых пауков, населяющих чащу Беллерофонтского леса.

— Того самого леса, где зимой мой сын проходил отработку за драку с однокурсником? — невинно уточнила Конни. — Как же все это связано с Наследником Слизерина?

— Нет никакого Наследника, леди Финч-Флетчли, — раздраженно отозвалась профессор Макгонагалл. — Недобросовестные волшебники используют эту легенду для нагнетания ужаса. Готова поспорить, уже завтра утром в библиотеке не останется ни одного экземпляра "Истории Хогвартса". Все захотят узнать о Тайной комнате в подробностях.

— Предоставьте это мне, — сказала Амбридж. — Будет правильным попросить профессора Биннса уступить мне несколько минут на лекциях каждого курса. Важно донести до студентов позицию министерства по этому вопросу. Безопасность — одно из базовых прав и потребностей человека.

Несомненно, у Конни было заготовлено еще немало провокационных вопросов, но как раз в этот момент Альбус Дамблдор выпрямился и задумчиво произнес:

— Девушка жива.

Джастин выдохнул с облегчением. Хоть он не знал Пенелопу так хорошо, как, скажем, Филлис или новая подруга Ханны, рэйвенкловка была доброй и ответственной, и из нее могла получиться отличная староста. Кроме того, как только Дамблдор ее расколдует, Пенелопа сможет рассказать, кто довел ее до такого страшного состояния.

— Жива? — усомнилась Синистра. — Я не смогла даже почувствовать ее пульса.

— Мисс Кристалл оцепенела, — уточнил Дамблдор. — От чего, я пока не знаю.

— Вот кто знает, — Синистра недобро посмотрела на Гарри Поттера. — В прошлом году мистер Поттер притащил в замок дракона. Что нового на сей раз, специализируетесь на акромантулах?

От лица Гарри будто отхлынула вся кровь, и Джастин его даже пожалел. Он бы не хотел оказаться на месте сокурсника и предстать перед судом профессора Синистры.

— Аврора, уже установлено, что владельцем дракона был Хагрид, — начала было профессор Спраут, но отчего-то резко осеклась. Синистра взглянула на нее с откровенной жалостью.

— Вы меня прямо таки успокоили, Помона. Теперь понятно, почему Хагрид с таким нетерпением ожидал поступления в школу мистера Поттера. С помощником работать сподручнее.

— Ученику второго курса такое не по силам, Аврора, — вступился за него Дамблдор. — Мы имеем дело с искуснейшей черной магией.

— Значит... назовем это, болезнь мисс Кристалл отличается от симптомов, проявившихся у Миртл Лисс? — не сдавалась Синистра. — Мы должны действовать быстро, Альбус, если акромантул проник в школу, только за время нашего разговора могли появиться новые пострадавшие. Черт побери, как теперь я смогу спокойно работать?

— Старосты проводили студентов в их общежития, акромантул не мог туда пробраться, — заверил ее Дамблдор. — Как только мы проясним некоторые детали, мисс Кристалл нужно будет переместить в больничное крыло. Мы, тем временем, обыщем замок.

— И хижину Хагрида, — с непонятной ядовитой гримасой добавила Синистра и отошла к окну.

— Господин директор, позвольте мне сказать, — принял у нее эстафету Снейп. — Я, конечно, не могу назвать ни единого очевидного мотива, по которому Поттеру вдруг взбрело бы в голову нападать на старосту. Конечно же, он мог оказаться на месте преступления случайно. Но вот что странно: для чего он вообще поднялся в этот коридор? И почему ушел с праздника привидений?

— Все привидения меня там видели, — оскорбленно запротестовал Гарри. Снейп даже не удосужился обратиться к нему лично.

— Да, но почему Вы все-таки ушли? — продолжал допытываться Снейп. — Зачем Вам понадобилось идти наверх?

Джастину не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: Гарри что-то скрывает, причем скрывает явно неумело. Понимали это все присутствующие, включая даже его мать, и уж точно — по словам Филлис, преуспевших в чтении чужих мыслей Дамблдора и Снейпа.

— Он невиновен, Северус, — Дамблдор пристально смотрел на Гарри, которому даже не хватало смекалки отвести взгляд. — Пока не доказано обратное, — добавил он чуть тише.

Констанс переглянулась с профессором Синистрой. Похоже, неизменный оптимизм директора обеим женщинам был чужд.

— Я бы хотела что-нибудь сделать для бедной девочки, — снова заговорила Конни. — Как много времени ей потребуется на реабилитацию? Лекарства, доктора, скажите, чем помочь?

— Процесс выздоровления мисс Кристалл займет немало времени, — как будто бы неохотно отозвался Дамблдор. — У профессора Спраут есть мандрагоры. Когда они вырастут, мы сможем приготовить снадобье из их корней и снять заклятие.

— Это снадобье сделаю я, — некстати вмешался Локонс. — У меня огромный опыт! Я могу с закрытыми глазами приготовить живую воду из мандрагор!

— Позвольте, — холодно заметил Северус, — но, по-моему, в школе я специалист по зельям.

— Позвольте мне, — возмутилась Конни. — Но Вы, при всем уважении, не единственный специалист по зельям в мире и даже в одной только Англии. Кроме того... как долго растут мандрагоры?

— Урожай я снимаю весной, — смутилась Помона Спраут. — Леди Финч-Флетчли права, Альбус. Слишком долго. Родители взбунтуются.

— И мы не знаем, как отразится на здоровье Пенелопы такое длительное пребывание под чарами, — поддержал ее Флитвик. — Вы же знаете ее ситуацию. Однако настойка из корня мандрагоры — недешевое удовольствие, а мисс Кристалл, да простят меня присутствующие за нескромность, даже школьные принадлежности приобретает на стипендию, выплачиваемую Попечительским советом.

— Пусть деньги не будут для вас проблемой, — решительно заявила Констанс. — Я готова хоть завтра отправиться в Гринготтс и выписать чек на нужную сумму. Готовую настойку необходимо приобрести в кратчайшие сроки.

Дамблдор продолжал наблюдать за Гарри. Что же, если мальчик и знал больше других о происшествии с Пенелопой, он ничем не выдавал своей причастности. Джастин уже готов был обрадоваться, что о нем забыли, как вновь подала голос профессор Синистра.

— Благородный поступок леди Финч-Флетчли сложно переоценить, — медово улыбнулась она. — Вот было бы здорово, если бы и ее сын внес свой вклад в наше расследование. Мы ведь встретились с Вами незадолго до трагедии, не так ли? — спросила она у Джастина.

Делать нечего, Джастин оказался между двух огней, и выбирать приходилось меньшее зло.

— Я столкнулся с Пенелопой после отработки у Вас, — буркнул он. — Она... ссорилась.

— Ссорилась? — оживилась Синистра. — С кем ссорилась?

Джастин зажмурился.

— С Табитой Меррисот со Слизерина. Меррисот ушла с праздничного пира, а Пенелопа, наоборот, возвращалась в большой зал. Она хотела поговорить с Вами, сэр, — обратился он к профессору Дамблдору.

— Как любопытно, — покачал тот головой. — Не знаешь ли ты, мой мальчик, что стало причиной их ссоры?

— Я не разобрался, — виновато понурился Джастин. — Меррисот сразу же ушла. Пенелопа меня обругала, сказала, чтобы не бродил один по школе и присоединился к факультету. Сказала, что скоро и сама будет. Тогда нас и видела профессор Синистра.

— Иными словами, мистер Финч-Флетчли, Вы обвиняете мою студентку в этих нападениях? — нахмурился Снейп.

— Исключено, — тут же возразила Синистра. — Как наставница Табиты, я готова поручиться за нее. Да, характер у нее не сахар, но Вы и сами знаете, Альбус, что эта девочка предпочитает решать проблемы кулаками, а не магией.

Джастин почувствовал, как рука матери едва ощутимо коснулась его спины в немом предупреждающем жесте.

— Я никого не обвиняю, — твердо ответил он. — Как только Пенелопа поправится, она сама нам обо всем расскажет.

— В таком случае, не будем терять времени, — подытожил их споры Дамблдор. — Вас, Долорес, и деканов я попрошу проверить школу. Кроме Вас, Помона, Вы поможете перенести мисс Кристалл в больничное крыло. Аврора, пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет. Я хотел бы сегодня же связаться с клиникой имени Святого Мунго и основными поставщиками редких зелий. Леди Финч-Флетчли, Вы сможете воспользоваться моим камином, чтобы попасть домой.

— Прежде я бы хотела поговорить с сыном, — быстро проговорила Констанс. — И с Гарри, если он не возражает.

Гарри, очевидно, не возражал, поскольку стоило им остаться наедине, как он буквально взорвался обвинениями.

— Они даже не вызвали ее, чтобы допросить! А Снейп с Синистрой замнут это дело!

— Успокойтесь, Гарри, — Констанс пыталась быть очаровательной. — Спешка только все испортит.

— Я не верю в эти россказни об огромных пауках, — упрямо заявил Гарри. — Я не ас в зельях, но как можно сначала уверять всех, что это яд, а потом заказывать настойку для снятия заклятий? Или этот акромантул сначала отбирает у жертв волшебные палочки?

Констанс озадаченно хмыкнула. Гарри оказался совсем не таким, каким она себе его представляла, и это несколько осложняло реализацию ее плана. Джереми бы не составило труда подружиться с этим мальчиком, но Джереми слишком мал и поедет в Хогвартс лишь в будущем году. А Джастин совершенно не способен притворяться и меняться сообразно ситуации.

— А что, если это кто-то из профессоров? — тем временем, выпалил ее сын, лишь подтверждая ее пессимистичные прогнозы. — Кто-то, кто работал в школе пятьдесят лет назад? Та же Синистра, например. Хотя... вряд ли она настолько старая. Выглядит скорее ровесницей Снейпа.

— Это вы потом обсудите, договорились? — убийственно посмотрела на него Конни. — Гарри, защита ваших прав — смысл всей моей работы в Попечительском совете. Пенелопа ведь тоже выросла с магглами. Вы не должны чувствовать, что вы тут одни. Ты можешь присылать мне сов, если понадобится помощь. Надеюсь, правда, что услуги, подобные сегодняшней, я оказываю в первый и последний раз.

Мальчики единогласно невесело усмехнулись.

— До меня долетали некоторые слухи, — продолжала Конни. — Поэтому обещайте мне оба, что не станете сами искать Тайную комнату. Пусть этим займутся взрослые. Если такой сильный волшебник, как Альбус Дамблдор, не смог снять заклятие с Пенелопы, боюсь, к нападению на нее причастен... не человек.

Джастин сдавленно сглотнул. Школа стремительно теряла свою привлекательность в его глазах.

— Мам, а ты слышала, — вдруг осенило его, — они в прошлый раз кого-то отчислили. Если они ошиблись со своей версией про акромантула, получается, Тайную комнату открыл кто-то из студентов?

Гарри едва заметно вздрогнул.

— Думаю, этому мальчику крупно не повезло, — покачала головой Конни. — Им нужно было найти виноватого, только и всего. Подумайте сами, директора и ученые с поиском комнаты не справились, а ребенок вот так походя смог ее обнаружить?

— А что происходит, когда открывается комната? — значительно тише спросил Джастин. — Там... там кто-то есть внутри?

Гарри закусил губу, борясь с эмоциями.

— Я приложу все усилия, чтобы уже через неделю мы знали это наверняка, — пообещала Конни. — Если же к лучшему ничего не изменится, мой дорогой, мне придется задуматься о том, чтобы на время забрать тебя из школы.

* * *

Когда Гарри вернулся в гриффиндорскую башню, он с удивлением обнаружил практически весь факультет в сборе. Многие так и не отправились спать, дожидаясь его возвращения.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Гермиона. — Пенелопа пришла в себя? Она ведь не умерла, правда?

— Нет, не волнуйся, — ответил Гарри. — Профессор Дамблдор сказал, что она оцепенела. Леди Финч-Флетчли купит для нее лекарство, и Пенелопа поправится.

— Как глупо с ее стороны вмешиваться, — отметила незнакомая Гарри шестикурсница с толстыми косами. — Говорят, Наследник Слизерина собирается очистить школу от магглорожденных. А у нее тут сын. Держу пари, он следующий.

— Не накаркай, — возмутилась Алиссия Спинетт. — Хотя я лично не верю в эту чепуху. Просто слизеринцы, как обычно, решили примазаться. Будто неясно, кого таким образом выгораживают.

— Ах, как оригинально, — сердито сказала Кэти Белл. — Искать наследника Слизерина на Слизерине. Их запросто могли подставить, понимая, что на них и подумают в первую очередь. А твои намеки уже утомляют.

— Откройте глаза, кто, если не Фарли? — всплеснула руками Алиссия. — Пенелопа нейтрализована, а школе нужна староста. Дэвис не вариант, нарочно откажется. С нашей тоже никто связываться не будет, авторитет не тот. И вот тогда Фарли снизойдет. Еще и будет ходить по школе с таким видом, будто одолжение нам сделала.

— А в конце года торжественно поймает чудовище Слизерина, — поддержала ее Анжелина. — И все будут счастливы! Леди Финч-Флетчли и вправду просчиталась. Такую комбинацию Фарли испортила. Я ее, конечно, за это уважаю, но мальчика жалко.

Белл и девушки начали бурно пререкаться, и думать забыв о Гарри. Воспользовавшись суматохой, он отошел в сторону и сел рядом с друзьями на диван у окна.

— Как все прошло? — тихо поинтересовался Рон. — Сильно прессовали?

— Директор сказал, что верит в мою невиновность. Хотя Снейп с Синистрой и старались изо всех сил его переубедить.

— Есть идеи, кто мог это сделать? — Рон поежился, когда Алиссия особенно громко завопила что-то Кэти. — От таких истерик мы скоро все тут оцепенеем.

— Джастин видел, как Пенелопа ссорилась с Меррисот, — наблюдая за старшекурсницами, вспомнил Гарри. — А буквально через несколько минут на нее напали.

— С Меррисот станется, — закивал Рон. — Она же ненавидит магглорожденных. Вспомни, сколько она Гермионе крови попортила.

— Филлис же она не трогает, — усомнился Гарри. — Хотя... я где-то слышал, что бабка Меррисот преподавала в Хогвартсе. Когда-то давно. А Синистра говорила, комнату уже открывали пятьдесят лет назад.

— Вот видишь, все сходится, — оживился Рон. — Ты не слышал, а мы стояли рядом с ней, когда нашли Пенелопу. Меррисот смеялась и говорила, что скоро Наследник избавится ото всех, в чьих жилах течет нечистая кровь. Малфой слушал ее, раскрыв рот. Наверняка, в прошлый раз комнату открыла бабка, а перед смертью рассказала самой Меррисот, как это сделать.

— Эй, полегче! — рассердился обычно молчаливый Невилл. — Вы, вообще-то, говорите о моей семье! И это гадкая и глупая клевета. Леди Галатея никогда бы не пошла на убийство. Сам профессор Дамблдор ее уважал.

— Невилл прав, — поддержала его Гермиона. — Вы бы двое не слишком полагались на свои аналитические способности. В прошлом году у вас тоже был Снейп виноват.

— А это идея, — хмыкнул Рон. — Виноват Снейп. Кстати, в чем-то он наверняка виноват.

Гермиона утомленно закатила глаза, а Гарри ухватился за ее замечание.

— Ты кого-то подозреваешь. Я вижу по твоему лицу. Ты что, согласна с Алиссией, и думаешь, это сделала Фарли?

— Я не знаю, что думать, Гарри, — расстроенно призналась Гермиона. — Если я хоть немного разбираюсь в людях, на методы Фарли это не похоже. Но в то же время... кто знает, на что способен человек, загнанный в угол? Недавно я слышала, как Кэрроу угрожала, что выдаст какой-то секрет Фарли Пенелопе. Якобы, если Пенелопа узнает, тут же донесет это до ведома профессоров, и Фарли лишится поста старосты, уважения, вообще всего. Ее даже могут отчислить из школы. Не смотри на меня так, Рон, это действительно ужасно!

— Ерунда, — недолго подумав, сообщил Рон. — Тогда уж проще от самой Кэрроу избавиться.

— Кэрроу чистокровная, — не согласилась Гермиона. — Тут уже не свалишь вину на Наследника Слизерина. Все будут понимать, что в деле замешана не идеология, а банальное сведение счетов.

— Что же это должен быть за секрет, чтобы Фарли пошла на такое? — изумился Рон. — Она что, действительно кого-то убила, а Кэрроу об этом узнала?

— Вряд ли, — хмуро заметил Невилл. — С такими доказательствами Кэрроу пошла бы к аврорам, а не к старостам. Я много слышал о ней от Табиты. Кэрроу правда ненавидит Джемму. Таких, как она, вообще мало кто любит.

— Любит же Меррисот, — заметил Рон. — И эта их вторая, лупоглазая с Хаффлпаффа.

— Табита Джемме пытается подражать, только и всего, — объяснил Невилл. — Она всегда мечтала... если не о маме, то хотя бы о старшей сестре, напоминающей маму, умной, рассудительной. Джемма для нее — как будто часть той жизни, которой у нее так и не случилось. Леди Меррисот... она ведь встала не на ту сторону следом за мужем, — он помолчал, смущенный своим непривычно долгим выступлением. — А Иоли... Иоли — особый случай. Она хорошая, всем помогает.

— А леди Галатея, — Гарри пристально посмотрел на Невилла, — какой предмет она преподавала?

— Защиту от темных искусств, — пискнул Невилл. — Даже наша профессор Макгонагалл у нее училась. Понимаете теперь, почему она всех новых профессоров по защите на дух не переносит?

Гермиона задумчиво потерла лоб.

— Но если леди Галатея была в Хогвартсе именно в то время, когда открывали Тайную комнату, значит, она знала, кто за этим стоял? И никогда не рассказывала, например, твоей тете?

Невилл вскинул на девочку затравленный взгляд. Кажется, он уже и сам был не рад, что завел разговор о семье.

— Тетя Энид не поднимает дома такие темы. Если бы я спрашивал, мне бы еще больше от нее доставалось. Вот дядя Элджи любит поговорить о старых временах, если выпьет в хорошей компании, но только тетя глаз с него не спускает, чтобы не сболтнул лишнего.

Картина складывалась неопределенная. Гарри очень хотелось посоветоваться с Филлис, знавшей слизеринцев куда лучше, нежели он или Гермиона. Однако, как и в прошлом году, Филлис и Энтони Гольдштейн отказались присутствовать на празднике, который считали языческим, и уехали провести несколько дней со своими семьями.

* * *

За год, что Андреа не была в Хогсмиде, деревня, как будто, совершенно и не изменилась. По улицам все так же с гомоном носилась местная ребятня, студенты вели себя чуть более степенно, перемещаясь, преимущественно, между кофейнями и магазинами, а где-то в отдалении, если верить Конни, горделиво возвышался древний замок, увидеть который могли лишь урожденные волшебники или особо предприимчивые магглы, допущенные в круг избранных. Андреа никогда не стремилась к столь близкому знакомству с волшебным миром, но сейчас она не пропускала ни единого слова из разговора подруги с Донной Забини, и ей совершенно не нравились самые очевидно напрашивающиеся выводы.

— Ирландские карги на весь мир славятся искусством приготовления зелий, эта меня еще ни разу не подводила, — объясняла та Конни. — Разорительная покупка, не поспоришь, но я не меньше остальных заинтересована в том, чтобы девочка скорее заговорила. Можешь считать это редкостным везением, милая, мандрагоры после сбора нужно употреблять немедленно, они быстро портятся, и только карги владеют секретом их правильной обработки и хранения. Аврора говорит, Дамблдор привлек все свои связи, но что поделать, раз не сезон. А импорт мандрагор запрещен декретом министерства, и ради любых исключений придется посвящать министра в суть дела, а это для директора, как острый нож к горлу.

— Деньги не имеют значения, — решительно постановила Констанс. — Я хочу лишь определенности. Джастин не может болтаться в школе, пока там действует этот Наследник Слизерина.

— Я уже тысячу раз повторяла, Конни, — с нажимом проговорила Донна. — Нет никакого Наследника. Имя Того, кого нельзя называть, даже произносить до сих пор боятся. Никто в здравом уме не осмелился бы использовать его титул. Но узнать, кто таким диким способом сводит счеты с директором, никогда не помешает.

— Это все очень странно, — посмотрела на них Конни. — Министерство присылает эту подозрительную Амбридж, которая невесть чем занимается в Хогвартсе уже несколько месяцев, и тут же начинаются нападения.

Донна хмыкнула, всем своим видом выказывая полное пренебрежение.

— Инсценировать события пятидесятилетней давности, чтобы скинуть Дамблдора — на такое Фаджу не хватит ни ума, ни возможностей, — она перевела взгляд куда-то в сторону и тут же расцвела в фальшивой улыбке: — Посмотрите только, лорд-мэр Хогсмида нас приветствует. Я оставлю вас ненадолго, леди, нужно сказать ему пару слов.

Донна поспешила к лысеющему высокопарому мужчине, выходившему из здания ратуши. Лорд-мэр Андреа совсем не понравился: у него было суровое, испещренное морщинами лицо, по которому невозможно было определить возраст, и огромный черный зонт в руках, совершенно неуместный в такой прекрасный солнечный день. Лорд-мэр сжимал ручку так, словно собирался кого-то им ударить.

— Не перестаю удивляться, — покачала головой Андреа. — Такое впечатление, что если бы ты не предложила свою помощь, бедная девочка так и пролежала бы в коме до самой весны.

— Это не кома, Энди, — рассеянно отозвалась Констанс. — Это оцепенение. Все функции организма будто замирают. Зелье из корней мандрагоры запускает их заново.

— Как это страшно, — вздохнула Андреа. — Кого же она сможет родить с таким здоровьем, когда выйдет замуж? Джин Грейнджер летом водила свою девочку по докторам. Не без капризов, конечно. Они ничего такого не обнаружили, но кто знает, что будет через десять или двадцать лет? Такая отдача энергии, невосполнимые потери, эмоции...

— Тебе-то что до этого? — фыркнула Конни. — Том не колдует и, благодаря тебе, не собирается в обозримом будущем.

Андреа очень надеялась, что на ее лице не отразилась вся та гамма переживаний, что тяготили ее в последние недели. По ее просьбе Лиз Скотт присматривала за Томом, но тот не спешил выдавать себя, словно заподозрил неладное. И хотя у Лиз не было оснований жаловаться на мальчика, она по-прежнему боялась его до умопомрачения.

— Важно сейчас другое, — отметила она. — Донна действительно не знает, кто теперь скрывается под громким именем Наследника Слизерина.

"А значит, это не Расальхаг Блэк, — добавила она про себя. — И это совсем не радостная новость, ведь Расальхаг была злом известным". Конни, как обычно, многое не договаривала, но Андреа успела достаточно хорошо изучить подругу, чтобы чувствовать исходящий от нее страх.

— Леди Финч-Флетчли, — голос за спиной прозвучал так неожиданно, что Андреа вздрогнула и отшатнулась, — и миссис Сандерс! Как здорово, что вы приехали! Вы здесь с миссис Забини?

Иоли Дэвис тоже не изменилась: еще год назад Андреа показалось, что девушка выглядит старше своего возраста. Ее спутница, довольно-таки надменная девица, была ей незнакома, зато Конни тут же оживилась, расцеловав ее в обе щеки.

— Иоли, Джемма, — просияла она. — Все-таки удачная была идея приехать сюда именно в выходной. А в следующем году смогу так и с сыновьями видеться. Мой младший, Джереми, уже вовсю готовится к первому курсу.

Иоли вежливо улыбнулась и принялась расспрашивать о Джереми. Вторая девушка, Джемма, слушала их вполуха. От внимания Андреа не ускользнуло, что та периодически озиралась по сторонам, словно высматривая кого-то.

— Лорд-мэр собственной персоной, — потянула Джемма подругу за рукав, заметив собеседника Донны. — Какой сердитый мужчина.

Иоли прыснула со смеху.

— Джоэл вечно на него жалуется и с ужасом представляет, как они сработаются после его выпуска. Мой жених планирует поступить на государственную службу, — пояснила она Констанс и Андреа. — Но только не в министерство, туда не попасть без протекции, а не все такие везунчики, как наша Джемма, — она очаровательно улыбнулась, в то время, как сама Джемма только махнула рукой и демонстративно отвернулась.

— Составите нам компанию? — пригласила Иоли. — Мы идем в кофейню мадам Паддифут — обычно там собираются влюбленные парочки, но мой жених сегодня встречается с отцом, а я чувствую, что без куска шоколадного торта не дотяну до вечера. Вот чем мы тут занимаемся вместо тренировок.

— Скоро же квиддич, — вспомнила Андреа прошлогодние разговоры. — Как ваши успехи? Кто победил в прошлом году?

— Мы победили, — выразительно объявила Джемма. — По крайней мере, так сочла наш арбитр. Гриффиндорцы вышли на поле без ловца, Хиггсу оставалось летать себе спокойно подальше от бладжеров и наслаждаться прекрасной погодой.

— В этом году у них новый ловец, — добавила Иоли. — Джемма занимается его перевоспитанием, а о результатах нам не говорит. Наверно, сюрприз готовит. Боюсь даже представить, в чем состоит ее план.

— План? — Джемма недоуменно изогнула бровь. — Это минимальная благотворительность, ведь нам не может повезти дважды, и Поттер все же выйдет на поле. Если, конечно, Наследник Слизерина ему не помешает. Пенелопа все-таки тоже была полукровкой.

— Не скромничай, милая, — фыркнула Иоли. — У каждого из нас есть свои симпатии, даже у Табиты, но ты из всей школы заботишься только о Филлис Сакс и Драко Малфое, — она помолчала. — Что же, по крайней мере, ясно с будущими старостами школы. Дамблдор собственной бородой подавится.

О странном тандеме Джеммы Фарли и Филлис Андреа уже краем уха слышала от Тома, поэтому поспешила обратить внимание на более животрепещущий вопрос.

— Вы верите в эту сказку о Наследнике? — спросила она с сомнением. — Догадываетесь, кем он может быть?

— Ну, некоторые из наших считают, что это сам Поттер и есть, — пожала плечами Джемма. — В конце концов, его нашли прямо рядом с телом Пенелопы. А до этого он весь вечер провел на юбилее смерти одного из призраков в подвалах. Кто знает, что там на самом деле происходило.

— Все подозревают друг друга, — с улыбкой пояснила Иоли. — На нашем факультете какие только гипотезы не выдвигались. Имя твоего Драко Малфоя, кстати, тоже прозвучало. Сын Макмилланов убежденно заявлял, что Драко мог узнать этот секрет от деда, а скорее даже — от отца. Еще одна девочка с подругой-рэйвенкловкой единодушно утверждают, что за всем этим стоит языческая ирландская богиня войны.

— А что думаешь ты? — Конни в упор посмотрела на Иоли. — Ты кого-нибудь подозреваешь?

Иоли удивленно пожала плечами.

— Если верить Дамблдору, никто из учеников не способен на такую продвинутую магию. Преподаватель защиты в этом году — издевательство над здравым смыслом, другие профессора давно доказали свою верность. Если кто-то за этим и стоит, то он должен был появиться в школе совсем недавно...

— Как Долорес Амбридж? — Конни широко раскрыла глаза в ужасе от того, что ее подозрения подтверждаются. Впрочем, Иоли, похоже, и представить не могла, что леди Финч-Флетчли придет к такому неожиданному выводу.

— Ну что Вы, — запротестовала она. — У профессора Амбридж и вовсе нет мотивов.

Андреа нервно оглянулась на любезничающую с лордом-мэром Забини. В душе Констанс было посеяно достаточно зерен сомнения, и Андреа не сомневалась, что это история обойдется им много дороже золотых котлов.

Значит, Гарри Поттер... В последнее время Андреа слишком часто слышала имя этого ребенка.

Чем бы ни закончился разговор Донны с лордом-мэром Хогсмида, довольной ведьма по возвращении не выглядела. С девушками она держалась довольно холодно, и Иоли с Джеммой не стали задерживаться и отправились за тортом, попутно убедив Констанс не пропустить предстоящий квиддичный матч.

Карга по имени Адела обещала дожидаться их во второсортном кабаке под названием "Кабанья голова". На лице Конни было буквально написано отвращение, когда она переступала порог этого сомнительного заведения. Впрочем, даже куда менее брезгливая Андреа была вынуждена идти, подобрав полы одолженной у Констанс мантии. На дощатом полу живого места не было от плевков и окурков. Удивительно, но хотя хозяин кабака был волшебником, он вовсе не стремился использовать свои сверхвозможности для поддержания чистоты. Или же кабаку полагалась быть именно таким — грязным и злачным.

Андреа повернула голову и, к своему изумления, увидела огромного черного козла. Козел расположился прямо на ступеньках, ведущих на второй этаж, и чувствовал себя весьма привольно. Андреа возмущенно охнула и встретилась взглядом с портретом молодой золотоволосой девушки, почти еще подростка. Девочка снисходительно посмотрела на козла и понимающе рассмеялась.

Во всем этом гаме Андреа не могла слышать нарисованный смех, но отчего он показался ей очень грустным.

— Вы опоздали.

Карга сидела в самом темном углу, скрыв лицо капюшоном, но ее невозможно было перепутать с кем-то другим. Кисти ее тонких, изящных рук вполне могли принадлежать девушке из благородного сословия, если бы не обжигающе голубая кожа. Если верить рассказам Донны, эта раса была непревзойденна в способности менять внешность на несколько часов и превращаться в красавиц. Министерство магии лишь недавно и под большим давлением согласилось признать карг народностью и отказаться от применения против них защитных чар, рассчитанных на нежить.

— Адела, — защебетала Донна, — простите, что заставили Вас ждать, сами знаете, что такое встречи старых знакомых на улочках Хогсмида, я совершенно потеряла счет времени...

— Вы опоздали, — сердито повторила карга. — И слушаете, как водится, только себя, все вы. Разговоры вам не помогут, благородная сеньора. Будущее уже написано на небесах, и все, что предсказано, свершится.

— Карги страшно любят напускать туман и изображать из себя провидиц, — прошептала Конни на ухо Андреа. — Но до кентавров им далеко.

— Вы продадите нам зелье, Адела? — с каменным лицом спросила Донна. — Девочка больна, ей необходима помощь.

— Первыми всегда страдают невинные, — пожала плечами карга. — Заплатите хорошо — и зелье ваше, а дальше да рассудит вас Великая Праматерь.

Из холщового мешка, брошенного на пол, она достала продолговатую бутыль, запечатанную сургучной пробкой. Внутри плескалась грязно-серая жидкость, с точки зрения Андреа, совсем не походившая на волшебное зелье. Донна, однако, приняла этот сосуд с величайшей осторожностью и даже подобострастием.

— Возьмите плату, — Конни отсчитала необходимую сумму золотом, отсыпая Аделе ее выручку. — Мы с вами делаем доброе дело.

Карга с сомнением фыркнула, но деньги немедленно спрятала за пазуху.

— Кто знает, миледи, кто знает, возможно, единственным добрым делом в отношении этой девочки было бы дать исполниться предначертанному. Судьба не любит раздавать кредиты, как бы Вам самой не пришлось платить по чужим счетам.

— Что Вы имеете в виду? — напряглась Конни. — Что это еще за угрозы?

Адела медленно отвела край капюшона, и Андреа содрогнулась, увидев самое отвратительное старческое лицо, что ей приходилось лицезреть в своей жизни. Казалось, оно принадлежит утопленнице.

— Вы слишком привыкли полагаться на то, что видите своими глазами, — констатировала карга, — в то время, как судьба написана на песке, и ветер при каждом дуновении меняет этот рисунок. Я тоже благородных кровей, миледи, моя далекая прабабушка была султаншей, да, одной из любимых наложниц правителя Марокко. Мальчики в нашем народе не рождаются, и ни одна из ее дочерей не могла наследовать трон. Мы пустынные кочевницы, пророчицы и целительницы, миледи, и много раз я проводила своих верблюдов мимо умирающего в пустыне и держала сосуды с водой запечатанными, ибо не нам дано решать, кто останется жить, а кто умрет. Вода — величайшая ценность, и каждый, кто претендует хоть на один ее глоток, обязан сам платить свои долги.

Адела растянула губы в жутковатом оскале, и неожиданно черты ее исказились. Теперь на женщин смотрела юная красавица, способная заставить любого мужчину потерять голову. Изменения произошли так быстро, что Андреа и глазом не успела моргнуть.

— Врожденная метаморфомагия, — с уважением прошептала Донна. — Давно я такого не видела.

Карга удалилась через задний двор, выходящий на сторону леса, волоча за собой грязный мешок на веревке. После ее ухода воцарилось неловкое молчание.

— Лорд-мэр Хогсмида ничего не знает о нападениях, — тихо сказала Донна. — Видимо, Дамблдор и Амбридж надеются справиться своими силами. Зелье нужно как можно скорее передать школьной медсестре. Только так мы защитимся от новых нападений. Попечительский совет крайне встревожен.

Андреа не спешила демонстрировать перед Донной свою осведомленность, однако она отлично понимала, что именно беспокоит ведьму. Из исторических книг, столь любимых Томом, она помнила, как несколько столетий назад лорд-мэр Хогсмида и долины чуть было не спалил замок дотла, враждуя с действующим директором. Разумеется, Альбус Дамблдор никогда бы не допустил такого расклада.

Хотя, напомнила себе Андреа, и возвращение Наследника едва ли отвечало первоначальным планам директора. Любопытно было бы узнать мнение Тома. Впрочем, все, что беспокоило ее сына на данный момент — это безопасность Филлис Сакс. Статус крови девочки делал ее желанной добычей для злоумышленника, и только она одна, похоже, жила с твердой уверенностью, будто Наследник никогда не причинит ей вреда. В чем кроются причины подобной самоуверенности, Андреа не знала, но поторопила Донну связаться по камину с мадам Помфри. Перестраховаться никогда не мешало.

* * *

Том еще раз по диагонали просмотрел последние новости от Филлис, а затем убрал лист пергамента обратно в конверт, пряча к остальному архиву их переписки. Откровенно говоря, это давно было излишним: память его становилась все более совершенной, и извлечь из нее необходимую информацию не составляло особого труда. И все же, было в этих письмах что-то особенное, сквозь расстояния несущее в душу Тома такие свойственные улыбке Филлис мягкость и тепло.

Он никогда их не перечитывал. Каждую строчку он помнил наизусть.

Филлис с отвратительной небрежностью относилась к своей безопасности. Она занималась клубом для магглорожденных, возвращалась в рэйвенкловскую башню за несколько минут до отбоя и держалась так, будто Ужас Слизерина — не более, чем досадное недоразумение, к ее жизни никакого отношения не имеющее. Филлис, конечно, писала Тому, что занимает ее мысли. Долгие часы она проводила в библиотеке, изучая биографию нынешнего министра магии, Корнелиуса Фаджа. Слишком уж ей хотелось понять, почему суд отнесся к Розье суровее, чем к остальным Пожирателям Смерти, буквально стерев их имя из истории. Жизнеописание министра, однако, оказалось до омерзения продуманным и рафинированным: безусловно, Фадж следил за своей репутацией. Зато эти книги многое могли поведать о новом инспекторе Хогвартса, Долорес Амбридж.

— Что-то в этой женщине неправильно, — уверенно заявила Филлис, приехав домой накануне нападения. — Или автор "Новейшей истории магии" ее ненавидит, или она сильно изменилась со времен войны.

— Почему ты так думаешь? — удивился Том. Иллюзий о способностях министра он совершенно не питал, а вот к его помощнице относился абсолютно равнодушно. — Она что-то тебе сказала?

— Со мной она вообще не разговаривает, — пожала плечами Филлис. — Работы мои возвращает без единого комментария, а ведь с ней даже Невилл Лонгботтом подружился. Не знаю, по описанию у меня сложилось впечатление, что эта женщина ненавидит всех, кто хоть чуточку отличается от обыкновенных волшебников. Магических существ, магглорожденных, сквибов. Иными словами, один-в-один ваша тетя Мардж, если бы та была колдуньей. Они даже внешне похожи, только Амбридж обожает кошек, а не собак. А эта женщина старается быть дружелюбной, помогать. И к министру относится с легкой иронией. Не понимаю, как этого не замечают, — Филлис замялась. — А еще она глаз не сводит с Гарри Поттера. Причем смотрит на него, как на бомбу замедленного действия.

— В этой школе к Поттеру у всех нездоровый интерес, — раздраженно постановил Том. — Хотел бы я знать, что в нем такого особенного.

— Следующим летом вы обязательно познакомитесь, — пообещала Филлис. — Надеюсь, к тому времени мы найдем способ унять Добби. Невозможно, чтобы он продолжал свои выходки. Странно, что с тех пор о нем ничего не слышно. Может быть, хозяева нашли способ его приструнить?

— Главное, что он тебя не беспокоит, — постановил Том. — А теперь поговорим о главном. Дневник.

— Дневник, — Филлис, поежившись, взяла в руки черную тетрадку и покрутила ее в руках, будто пытаясь что-то рассмотреть на угольно-черной обложке. — Зашифрованные воспоминания. Даже не проверяя, могу сказать, что мне они не откроются.

— Все дело в волшебной палочке твоего отца, — согласился Том. — Похоже, твоя тетя заколдовала дневник таким образом, что он отзывается на магию ее владельца. Вот и причина появления моего имени на обложке.

— Впервые слышу о том, чтобы неодушевленные предметы могли считывать мысли, — усомнилась Филлис. — Хочешь, я спрошу об этом профессора Снейпа?

— Он и так подозревает тебя невесть в чем, — отказался Том. — Мне в голову не приходит других разумных объяснений. Вспомни, что нам рассказывал Олливандер. Если палочка сама выбирает волшебника, значит ей, каким-то образом, ясен ход его мыслей.

— Олливандер говорил о судьбе, — фыркнула Филлис. — Палочка думать не может. Хоть и с чудесными свойствами, но она всего лишь деревяшка.

— Сразу понятно, почему в школе тебе лучше даются предметы, в которых палочка не нужна, — рассмеялся Том. — Плохо, что эти воспоминания я могу просматривать лишь во сне. В дневнике так много страниц, придется потратить немало времени, прежде, чем мне станет ясна полная картина. Возможно, мы узнаем что-нибудь новое и о Фадже.

— Пока что очевидно одно: он идеальный министр для мирного времени, — ответила Филлис. — Но никому неизвестно, сколько еще оно может продлиться.

С этого разговора прошла всего неделя, но за этот срок Том успел существенно продвинуться в своем изучении магии дневника. Артефакт производил странное впечатление: Тому почему-то казалось, что он неисправен или, по крайней мере, видоизменен. Ему были знакомы эти чары и безгранично интересна личность мага, наложившего их, и тем любопытнее было странное ощущение того, что он сам сделал бы все по-другому.

Жизнь Расальхаг была перенасыщена довольно однообразными событиями и встречами, смысл которых нередко ускользал от Тома. Главным образом, ведьма вспоминала о своей пустынной родине. В знакомом Тому по воспоминаниям Эвана Розье шатре ее нередко навещали разные странные люди и существа, облик которых был весьма далек от человеческого. Расальхаг Блэк интересовалась политикой и традициями и пока что совершенно не соответствовала пугающим признаниям мистера Олливандера: Том не замечал ни бьющей через край гениальности, ни какого-либо выдающегося злодейства. Женщину тревожил упадок в магическом сообществе, и она искренне надеялась изменить ситуацию убеждением и личным примером.

Наблюдал Том и другое. Некоторые страницы поврежденного дневника, казалось, пытались сопротивляться чарам Расальхаг, и сквозь их тугую вязь пробивались порой мысли совершенно другого человека. Тому удавалось видеть события его глазами, проживать происходящее внутри его сознания и чувствовать его боль и одиночество. Именно этот юноша так тяжело переживал совершенное убийство, и мысли его были запутанными и полными горечи.

Последняя ночь особенно глубоко врезалась в память Тома, и об этом теперь он хотел поговорить с Нагайной.

— Помнишь, ты как-то упоминала Короля Змей? — начал он издалека. — Расскажи мне о нем.

Глаза Нагайны расчетливо сверкнули, змея резко подобралась, словно затаившись перед броском.

— Слишком давно не знали мы Королей, — прошипела она. — Двуногие перебили их много столетий назад. Даже в эпоху расцвета истинной магии слишком мало рождалось Говорящих. Двуногие ценят собак за их преданность и кошек за их очарование, но немногие способны безоглядно подружиться с тем, кто может в любое мгновение забрать твою жизнь. Для этого нужна большая вера, а двуногие так привыкли лгать и предавать, что это чувство стало им недоступно.

— Но тот, другой Говорящий ведь видел одного из Королей, — заметил Том. — Значит, некоторые из их рода уцелели.

— Король спал, целое тысячелетие спал в подземелье древнего замка, и мы, змеи, чувствовали отголоски его величественных снов. Скверно, — Нагайна гневно задышала. — Время пробуждения Короля еще не пришло, но его покой потревожен. Не выйдет ничего хорошего. Я чувствую смерть.

— Король — это ведь гигантский змей с желтыми глазами, от которых дух захватывает, — прошептал Том. — На голове его гребень из шипов, а удар его хвоста сокрушает камень. С клыков капает черный яд...

— Ты знаешь, — изумилась Нагайна. — Откуда?

— Я видел его, — улыбнулся Том. — Видел вашего Короля. Пятьдесят лет назад он убил девочку, раскрывшую тайну его господина.

— Короли не служат двуногим, даже Говорящим, — в шипении змеи чувствовалось глубокое презрение. — Короля нужно убедить, что ты достоин его дружбы и покровительства. Если он убил двуногую, значит прежний хозяин Нагайны, и в самом деле, был выдающимся волшебником. Он никогда не забывал о давних уговорах.

— Это был камень в мой огород? — нахмурился Том. — Разве ты не довольна своей жизнью?

— Говорящий поклялся, что я предстану перед Королем, — немигающие глаза Нагайны смотрели на него неотрывно. — Лишь тогда, сказала я, раскрыты будут тайны прошлого. Король пробудился, и я всем своим существом жажду служить ему. Боги благословят того, кто исполнит мою просьбу, я поклянусь вечно почитать его и защищать.

— Король находится в замке Хогвартс, верно? — догадался Том. — Несколько недель назад он снова напал на девочку, но она не умерла. Она лежит в больничном крыле в оцепенении.

— Никто в своем ничтожестве не смеет смотреть в глаза Королю, — пояснила Нагайна. — Даже видя отраженный блеск его величия, нельзя жить, как прежде. Глупой двуногой была оказана великая милость. Или же нынешний Говорящий слишком слаб и недостоин, чтобы Король исполнял его волю. Или же чрезмерно мягкосердечен, — добавила она с ехидным смешком.

— Но кто этот Говорящий? — прищурился Том. — Кто разбудил Короля Змей? Неужели это Гарри Поттер? По словам Филлис, он единственный в замке тоже владеет парселтангом.

— Еще один Говорящий? — заинтересовалась Нагайна. — Что же, любопытный мальчишка будет наказан за свою дерзость, — она вдруг метнулась к Тому: — Отведи меня к Королю. Отведи, если не хочешь, чтобы свершилось великое зло. Отведи, и ты узнаешь, откуда появилась твоя магия. Я все тебе расскажу...

— Но как я это сделаю? — в отчаянии воскликнул Том. — Как я смогу перенести тебя в Хогвартс, если даже не знаю, где он находится? Если нас заметят, убьют и тебя, и твоего Короля! С другой стороны... я все равно не смогу взять тебя с собой в Итон. Я уеду на целый год, а ты останешься одна, с моими родителями. Единственной твоей компанией будет Салазар, а меня ты будешь видеть только на каникулах, как сейчас Филлис. В Хогвартсе, если все получится, она сможет навещать тебя намного чаще... Но как же это устроить? Как мне попасть в Хогвартс?

Даррен Сандерс поудобнее устроился в кресле за столом, надеясь продуктивно поработать. Со времен окончания университета времени на исследования почти не оставалось, но теперь дело в свои руки взяла его жена: организовала ему идеальные условия для творчества, запрещала его беспокоить и поддерживала дома идеальную тишину. Сегодня у них снова гостила малышка Лиз Скотт, но сквозь закрытые двери кабинета не долетало ни единого звука.

Даррен усмехнулся. Скорее всего, девочка, как обычно, рисует и старается никому не надоедать. Даже странно, почему Том так ее невзлюбил.

Короткий стук в дверь прервал его мысли. Сын неуверенно замер на пороге, пытаясь понять, своевременным ли было его появление.

— Проходи, Том, не стесняйся, — радушно пригласил Даррен. — Пора бы мне сделать перерыв! Что у тебя за новости?

— Нам нужно поговорить, — Том выглядел еще более серьезным, чем обычно. — Обещай, что не станешь ругаться и не расскажешь маме.

Даррен моментально посерьезнел. Предисловие сына означало лишь одно — им снова придется иметь дело с магией, а значит, верить нельзя никому, включая самого себя.

— Нагайне нужно попасть в Хогвартс, — твердо сказал Том. — Мы уже убедились в том, что она не поможет тебе в расследовании. Мы должны отпустить ее на волю.

Даррен ответил не сразу. В глубине души ему хотелось, чтобы этот разговор оказался глупым сном. Так и есть, работая над диссертацией по праву, он задремал, и в голову лезет всякая ерунда. Том, однако, не спешил растворяться в воздухе.

— В Хогвартс? — иронично уточнил Даррен. — А что-нибудь поближе не подойдет? Скажем, змеиный питомник? Там она сможет общаться с сородичами.

— Только Хогвартс, — отрицательно покачал головой Том. — Там ее Король, и я дал ей свое слово. Это единственное, что мы можем сделать для предотвращения следующих нападений.

— Король? — нахмурился Даррен. — Твоя мама говорила что-то о Наследнике...

— Нагайна не верит в то, что в замке появился Наследник Слизерина, — возразил Том. — Она сказала, что знает, кто является единственным и настоящим Наследником. Все остальные — узурпаторы и самозванцы, считает она. Но мне она расскажет правду, только если я отвезу ее к Королю. Это он напал на девочку, хоть и не хотел ее убивать.

— Это человек? — в волнении Даррен встал, возбужденно расхаживая по комнате. — Том, надеюсь, ты сознаешь, что речь идет о покушении на чужую жизнь? Мы не можем покрывать преступника...

— Даже если преступник — огромный ядовитый змей, взгляд которого может убивать? — парировал Том. — Если ты посадишь его в тюрьму, это будет довольно глупо. По мнению Нагайны, кто-то потревожил его многовековой сон раньше срока, и теперь змей лишь защищает свое гнездо от двуногих. В смысле, от людей, — поправился он, заметив странный взгляд отца.

— И Нагайна считает, что сможет помешать ему защищать гнездо и дальше? — хмыкнул Даррен. — Не может случиться такого, что она присоединится к его охоте на детей? Я бы не хотел нести ответственность за то, что школа превратится в змеиное царство.

— Отец, у нас нет оснований не доверять Нагайне, — умоляюще произнес Том. — Она живет с нами уже больше года, до этого жила у Саксов, ни разу никому не навредила! Хватит уже ей менять дома и хозяев. Ей будет плохо здесь одной. Да и мама от ее компании не в восторге.

— Сомневаюсь, что настолько радикальное решение вопроса ее порадует, — отметил Даррен. — Тем не менее, я благодарен, что ты не пошел на поводу у своих эмоций и сначала обратился ко мне. Все это надо хорошенько обдумать. Нам не обойтись без помощника внутри школы.

— Этим же вечером я напишу обо всем Филлис, — решил Том. — Пусть с этого дня собирает все слухи и предположения насчет Тайной комнаты.

— Не спеши, — осадил его отец. — Такие важные вещи не обсуждают в переписке. Ваши учителя наверняка начеку, и кто знает, когда им придет в голову досмотреть почту. Филлис ни к чему навлекать на себя подозрения. О Нагайне расскажешь ей на зимних каникулах.

— Но мы потеряем слишком много времени, — всплеснул руками Том. — В опасности не только ученики Хогвартса, но и сам Король. Ведь взрослые не упустят случая от него избавиться, если только он им попадется.

— Это не игрушки, Том, — погрозил пальцем Даррен. — Напиши Филлис, но не говори пока всей правды. Боюсь, двенадцатилетняя девочка нам не помощница. Здесь нужно вмешательство взрослого человека, но не из профессоров... Чему ты улыбаешься? — спросил он, заметив ухмылку на лице сына.

— Кажется, я догадываюсь, кого Филлис попросит о помощи, — сообщил Том. — Она не откажется, если узнает, что речь идет о бывшем питомце самого Салазара Слизерина. И думаю, для нее это станет отличной практикой на будущее.

Отец и сын были так увлечены своей беседой, что не заметили мелькнувшей за дверью тени и едва уловимой поступи детских ног.

* * *

После нападения на Пенелопу Кристалл Хогвартс буквально стоял на ушах. Девочки перемещались по школе стайками из четырех-пяти человек, и даже те, кого обычно было не загнать в общие комнаты раньше позднего вечера, сразу после занятия дисциплинированно расходились по гостиным. Отдельные смельчаки сновали по школе в поисках пресловутой Тайной комнаты, но приключения их обычно заканчивались отработками у Филча или профессора Синистры.

Синистра, похоже, задалась целью обелить репутацию любимой ученицы и загрузила Табиту Меррисот тройной работой. Слизеринка жаловалась и возмущалась, однако профессор была довольна — девочка и прежде привлекала к себе слишком много внимания шумными манерами и выдающейся комплекцией, а теперь она попросту была у всех на виду, и даже самые ехидные скептики не смогли бы обвинить ее в тайных кознях.

Старостой школы временно была назначена Джемма Фарли. Поговаривали, Дамблдор принял это решение, скрепя сердце, но выбора у него попросту не оставалось: Иоли Дэвис сразу же сняла свою кандидатуру, а гриффиндорская староста, опровергая все стереотипы о свойственной их факультету львиной храбрости, заявила, что не хочет оказаться на больничной койке по соседству с бедной Пенелопой.

Джемма на разговоры о себе обращала не больше внимания, чем на жужжание комара. Джастин заметил, что они еще больше сблизились с Иоли: Фарли даже приходила в их общежитие и часами могла шептаться с подругой. Девушки секретничали, изучали какую-то книгу и делали выписки и расчеты, составляли и отправляли много писем и подолгу обсуждали полученные ответы. Однажды он даже рискнул распросить об этом Джоэла.

— Гриндилоу их разбери, чем они там занимаются, — отмахнулся парень. — От Фарли вечно одни проблемы. Выдать бы ее замуж, да разве она послушает? Упрямая. Успокойся, с Тайной комнатой это никак не связано.

— Тебе виднее, — пожал плечами Джастин. — Только на Гриффиндоре Фарли теперь еще больше ненавидят. Мечтают, чтобы она скорее закончила школу.

— Фарли и сама об этом мечтает, — рассмеялся Джоэл. — Не понимает, что тогда и начнутся ее проблемы.

Если бы не странный разговор, что состоялся в его присутствии на опушке Беллорофонтского леса, Джастин бы никогда не догадался, что за проблемы могут возникнуть у такой перспективной и талантливой выпускницы. Однако он был предупрежден, что позволяло ему видеть события в принципиально ином свете.

Удивительно, но ночь Хэллоуина сблизила Джастина с Гарри Поттером, с которым ранее они лишь изредка здоровались да работали вместе на уроке Гербологии. Началось все после того, как несколько дней спустя ребята встретились по дороге в библиотеку. Джастин неуверенно замер на месте: хотя мама уверяла, что Гарри непричастен к нападению на Пенелопу, к нему было сложно относиться без определенных опасений. Впрочем, Гарри только тепло ему улыбнулся и позвал с собой.

В библиотеке собралась вся гриффиндорская компания: Рон Уизли, Невилл Лонгботтом и, конечно, Гермиона. Присутствие последней, пожалуй, важно держать в секрете от мамы: Констанс девочку на дух не переносила, как и всю ее семью, и в этом могла оставить далеко позади самых убежденных сторонников идеи чистой крови.

— Вся "История Хогвартса" выдана, — пожаловалась девочка, едва их завидев. — "Запишитесь и ждите две недели". И угораздило же меня оставить ее дома! А все из-за локонсовских книжек — просто не влезла в чемодан.

— Можно попросить Филлис, — вмешался Джастин, желая помочь. — У нее точно есть оба тома, а не у нее — так у кого-то из старшекурсниц.

Судя по тому, как Гермиона изменилась в лице, ей тоже не были чужды необъяснимые антипатии.

— Переживу, — раздраженно бросила она. — Через пятнадцать минут лекция профессора Амбридж. Сейчас я особенно рада, что иногда она заменяет профессора Биннса, он явно не из любителей древних легенд.

— Что за легенды тебе нужны? — спросил Невилл. — Неужели снова о Тайной комнате?

— В "Истории Хогвартса" эта легенда есть, это точно, — подтвердила Гермиона. — А в других книгах нет. Странно, но я ее совершенно не помню. В прошлом году слизеринцы не создавали столько проблем, и я не так уж интересовалась жизнью их Основателя.

— Что верно, то верно, — рассмеялся Рон. — Куда больше нас занимала личность Николаса Фламеля. Интересно, чем он сейчас занимается, без камня?

— Наверно, все так же живет в Девоне со своей женой, — пожал плечами Джастин. — Профессор Флитвик рассказывал об этом Филлис. Если, конечно, он все еще жив.

— Если бы он умер, об этом бы все газеты растрезвонили, — ответил Рон. — А вот мне не верится, что спустя столько лет Фламель откажется от камня. Он же не выжил из ума окончательно, чтобы ни себе, ни людям, и все из-за психа Квиррелла.

— В любом случае, нас это не касается, — подытожила Гермиона. — Фламель больше не интересуется делами Хогвартса, а нам нужно перестать интересоваться его делами. Лучше пойдемте на урок, я хочу скорее задать вопрос профессору Амбридж.

Гарри шел на урок Амбридж с некоторыми опасениями: ведь по ответу инспекторши можно будет понять, находится ли он до сих пор под подозрением. Самого Гарри ситуация крайне возмущала. Кто бы ни использовал титул Наследника Слизерина, по мнению леди Расальхаг он был всего лишь самозванцем. С другой стороны, этому человеку удалось освободить василиска, хоть на какое-то время он и потерял над ним контроль. Гарри не хотелось верить, что кто-то из студентов осознанно и цинично приказал змею напасть на Пенелопу.

Кроме того, интерес руководства школы и министерства к Тайной комнате ставили под угрозы планы самого Гарри. И речи быть не могло о том, чтобы вновь попытаться проникнуть в подземелья, когда профессора только и ждут его первой оплошности. И с леди Расальхаг связаться не удавалось — Гарри попытался передать сообщение через Почти Безголового Ника, но тот держался так, будто напрочь забыл о встрече на юбилее его смерти.

Гермионе не пришлось даже поднимать руку — Амбридж сама заговорила на интересующую их тему.

— Ирма Пинс рассказала мне, что последние события вызвали приток посетителей в библиотеку, — с милой улыбкой начала она. — Отрадно, что хотя бы таким способом удается стимулировать Ваш интерес к учебе. И все же, дело очень серьезное, и немного дополнительной информации Вам не повредит. Надеюсь, это научит Вас осторожности, которой не хватило мисс Кристалл.

Джастин переглянулся с Филлис: Пенелопа была первой, кто помог девочке освоиться в школе, и она очень расстроилась, узнав о нападении.

— Итак, Тайная комната, — хлопнула в ладоши Амбридж. — Еще полвека назад встречались волшебники, утверждавшие, что им доподлинно известно место ее нахождения. Тем не менее, попыток снять с нее печать заклятия никогда не предпринималось. Кто-нибудь может объяснить, почему?

Класс замер в молчании.

— Для ответа на этот вопрос нам следует обратиться к древней истории, — разъяснила Амбридж. — Источники, документирующие жизнь Основателей, очень противоречивы, но все исследователи сходятся во мнении, будто бы на определенном этапе сотрудничества, между Салазаром Слизерином и остальными возник конфликт, носящий, скорее, политический характер. Разные короли магглов периодически предпринимали так называемые войны за веру против всегда очень небольшого магического населения. Слизерин видел решение в полной сегрегации, разделении двух миров. И это решение, с моей точки зрения, оправдывало себя в тот конкретный период. Буквально накануне основания Хогвартса маги пережили масштабную чистку. Необходимо было время на восстановление их численности, пошатнувшегося волшебного и культурного наследия. Именно по поводу установления этого статуса кво и начались разногласия Основателей. В частности, Хельга Хаффлпафф вынашивала весьма необычный замысел слияния двух миров и поглощения маггловского населения магическим. В долгосрочной перспективе, по ее мнению, на острове бы не осталось магглов с неразбавленной кровью. Проблема состояла в том, что этот процесс был обоюдным — генофонд волшебников страдал не меньше. Ровена Рейвенкло предлагала обучать магглорожденных волшебников отдельно и не позволять им смешиваться с чистокровными. Годрик Гриффиндор настаивал на сохранении существующего порядка вещей. Он верил, что со временем магглы привыкнут к существованию волшебства. Примером является призрак Веселого Монаха — хотя святой отец начал проповедовать много позже эпохи Основателей, он все же детально изучил каноны магии и написал пространный труд на тему того, какие ее отрасли не противоречат заповедям, приведенным в Писании, а потому могут практиковаться даже истинно верующими. Оригинал этой работы, к слову, находится в запретной секции библиотеки Хогвартса. Да, — улыбнулась она, заслышав смешки, — не думайте, что запретная секция — это сплошь сборник пыточных заклятий, которые прячут с единственной целью помешать студентам проклинать друг друга. Ни у одного из вас не хватит сил на самое простенькое из них. Книги запретной секции нуждаются в особых условиях хранения, многие из них настолько ветхие, что только особые чары позволяют им не рассыпаться в прах. Тем не менее, с книги были сняты копии, так что каждый желающий может ознакомиться с ее содержанием. Предупреждаю только: стиль изложения очень тяжелый, церковный.

Амбридж обвела притихших студентов многозначительным взглядом.

— Салазар Слизерин, по воспоминаниям современников, обладал весьма вспыльчивым нравом. Расстались Основатели с большим скандалом, было высказано немало обоюдных угроз. Однако легенда о Тайной комнате возникла позже, после того, как исследователям удалось обнаружить записи, предположительно сделанные рукой Хельги Хаффлпафф. Еще одна музейная редкость, хранится в Отделе тайн Министерства магии. Некоторые их фрагменты были опубликованы в 17 веке, в "Воинственном колдуне", — она кивнула в сторону слизеринцев, — издании под редакцией представителя Вашего рода, мистер Малфой. На основании этой утечки информации и стали передаваться слухи о существовании заключенного в Комнате Ужаса. В тот период почти все волшебники отрицательно относились к сотрудничеству с магглами, и надежды на появление лидера, способного объединить под своим руководством всех чистокровных, были в обществе крайне сильны.

— Профессор, а что такое "заключенный в Комнате Ужас"? — спросила Гермиона.

— Легенда гласит, что речь идет о Чудовище, которое будет повиноваться лишь Наследнику Слизерина. Если хотите знать мое мнение, эта гипотеза не имеет под собой никаких оснований. Несомненно, Комната существует и представляет собой большую археологическую ценность. Слизерин был великим ученым и государственным деятелем, он оставил после себя много трудов, которые так и не были найдены. К сожалению, на сегодняшний день еще ни одному волшебнику не удалось приблизиться к разгадке этой тайны.

— Но профессор, — вмешался Симус Финниган. — Ведь Вы сами сказали, что Комнату может открыть только настоящий Наследник Слизерина. Значит ли это, что пока он не явится, никто ее не найдет?

— В Ваших словах есть доля истины, мистер Финниган, — кивнула Амбридж. — Следуя заветам Основателя рода, потомки Слизерина избегали обучения в Хогвартсе. Гонты, наиболее влиятельная семья, оставшаяся в Англии, продолжала следовать пути, заданному Слизерином. Они жили замкнутым сообществом, сами обучали своих детей, заключали близкородственные браки, что и привели в итоге к их полному разорению и вырождению. Другие, менее заметные семьи покинули Британию очень давно и растворились внутри тех магических сообществ, к которым решили присоединиться. Если кто из Слизеринов и появлялся впоследствии в Хогвартсе, то лишь бастарды, понятия не имеющие о своем происхождении. В противном случае, они бы остереглись. В записках Хаффлпафф недвусмысленно указано: Салазар Слизерин, покидая замок, заявил, что тот из его потомков, кто осмелится вернуться, будет проклят. Теперь вы понимаете, что эта легенда — от первого до последнего слова вымысел и провокация?

— Простите, профессор? — пискнула Парвати Патил. — Но может быть, для открытия комнаты нужна черная магия, а черных магов среди нас нет? Да и те бастарды, о которых Вы рассказываете, вряд ли ее знали...

— Если волшебник не прибегает к черной магии, это не значит, что он ею не владеет, — возразила Амбридж. — Повторяю, возможно, Слизерин действительно нашел способ сохранить в безопасности свои богатства и научные разработки. После ссоры с другими Основателями он покинул Британию и никогда больше не возвращался сюда. Его потомки, если следовать древним законам наследования, имеют все права на эти сокровища, однако никто из них не рискнул вернуться в замок. Мы сталкиваемся с неразрешимым противоречием. Возможно, сам Слизерин не желал, чтобы его вещи были найдены. И мне остается лишь выразить свое разочарование в тех, кто сеет смуту, втайне практикуя запрещенную магию. Это недостойно мыслящего волшебника, какие бы благие цели он не преследовал.

Гриффиндорцы с трудом дождались конца урока — сонное оцепенение класса на них явно не распространялось. Джастин и сам не заметил, как оказался в их галдящей компании, вместо того, чтобы по обыкновению пойти с Эрни и Захарией Смитом на обед. А ведь именно общество Захарии интересовало его сейчас больше всего — друг не упускал случая подчеркнуть, что его семья происходит от Хаффлпафф, а значит, ему наверняка было известно содержание ее мемуаров.

— Салазар Слизерин был явно чокнутый, — вынес вердикт Рон. — Вот кто, оказывается, заварил эту кашу с чистотой крови. Ни за какие коврижки не пошел бы на его факультет. Если бы Шляпа распределила меня к нему, я бы, не задумываясь, уехал домой.

Гермиона понимающе кивнула, а Гарри, напротив, помрачнел.

— В исполнении Амбридж он не выглядит таким уж сумасшедшим. Сравни с той же Хаффлпафф. Что плохого в том, что волшебники хотели жить среди себе подобных?

— Ну и где бы вы все были, если бы эти идеи поддержали? — возмутился Рон. — Гермионе и Джастину просто стерли бы память, а ты...

— А он бы жил со своими родителями, потому что у Того, кого нельзя называть, не было бы необходимости убивать их, — сердито бросил Невилл. — Потому что войны бы никакой тоже не было. И бабушка не плакала бы каждый раз, видя состояние моего отца, и Табита не ненавидела бы весь свет за то, что случилось с ее семьей, и тетя Энид не говорила бы, что половина ее души мертва. И каждый второй здесь может сказать что-то в этом духе.

— Еще немного, и ты начнешь говорить, как Малфой, — с отвращеним выплюнул Рон. — Как по мне, нас бы скорее постигла судьба этих Гонтов, и сегодня в Англии не осталось бы ни одного приличного колдуна.

— Давайте не будем ссориться, — примирительно проговорила Гермиона. — Вспомните, все проблемы Основателей начались с таких же противоречий. Мы не можем предусмотреть всех поворотов истории и сказать, кто однозначно был прав.

В толпе спешащих на занятие учеников они столкнулись с Колином Криви.

— Гарри, один мальчик из моего класса сказал, что ты...

Толпа подхватила крошечного Колина и понесла его в сторону Большого зала, так что окончание фразы они не услышали.

— Что сказал мальчик из его класса? — нахмурился Джастин.

— Наверно, что я Наследник Слизерина, — мрачно пошутил Гарри. — Я ждал, когда начнутся такие разговоры. Фарли и Меррисот учатся здесь уже давным-давно. К ним привыкли. А я второй год в школе и только и успеваю попадать из одной переделки в другую.

— Чего только не сочинят, — поморщился Рон. Гарри ничего не ответил, но Джастин снова заметил на его лице уже знакомое странное выражение.

Путь их лежал через коридор, в котором нашли Пенелопу. Все здесь было как прежде, до нападения, — учителя уже удалили зловещую надпись со стены, и вокруг не было ни души.

— Давайте поищем следы? — предложил Гарри, опускаясь на четвереньки. — Возможно, нам удастся найти какие-то улики.

— Дамблдор исследовал коридор вдоль и поперек, а потом тут еще прошлась Амбридж с какими-то аврорскими штучками, — усомнилась Гермиона. — Все по-настоящему важное тут же конфисковали, если преступник вообще оставил следы.

— Обугленное пятно, странно, — Гарри провел рукой по отметке на полу. — И только посмотрите на этих пауков!

Джастин неприязненно поморщился. Целая вереница крошечных пауков спешила к приоткрытому окну, словно стремясь как можно скорее покинуть замок.

— Никогда не видела ничего подобного, — изумилась Гермиона. — Гарри, Джастин, ведь Амбридж говорила вам о пауках?

— О гигантских акромантулах в чаще Беллерофонтского леса, — уточнил Джастин. — Эти паучки слегла маловаты даже для их новорожденных детей.

— Если нападение совершил их сородич, они не должны убегать, — нахмурилась Гермиона. — Надеюсь, леди Финч-Флетчли как можно скорее передаст мадам Помфри зелье. Я так жду рассказа Пенелопы.

— Главное, чтобы оно подействовало правильно, — поежился Невилл, вспоминая свои неудачи у котла. — А то вдруг окажется, что Пенелопа ничего не помнит о нападавшем? Возможно, он сначала ее оглушил, а потом уже наложил чары.

— Тогда придется искать другие способы, — резонно заметила Гермиона. — Для начала, составить список подозреваемых, подумать, кому может быть выгодно, чтобы в школе не осталось магглов.

— Действительно, — закатил глаза Рон, — кто же может так ненавидеть магглов?

— Ты о Малфое? — закусила губу Гермиона. — Это он-то Наследник Слизерина? Непохоже.

— Непохоже, — согласился Гарри. — Но ему вполне могут не давать покоя его лавры. Малфой постоянно подчеркивает, что вся его семья училась на Слизерине. Отец его — уж точно злой колдун, а прапрадед из семнадцатого века выпускал антимаггловский журнал. Только представьте, какие знания могли передаваться у них из поколения в поколение.

— Вспомни, как он называл Гермиону, — подхватил Рон. — И не уверен, что ее одну.

— Точно так же меня называла Табита, — напомнила Гермиона. — И нельзя отказываться от версии от Джеммы. Нет, ребята, гадать бессмысленно. Нужно заставить их признаться самим.

— И как ты это сделаешь? — насмешливо уточнил Джастин. — Я достаточно пообщался с Табитой, чтобы в красках представить ее реакцию.

— Все очень просто, — сверкнула глазами Гермиона. — На одном из уроков Снейп рассказывал об Оборотном зелье. Это снадобье позволяет превратить одного человека в другого на некоторое время. Мы проникнем в общую гостиную Слизерина и допросим всех троих.

— Что-то не по душе мне твоя затея, — нахмурился Рон. — А что, если мы так навсегда и останемся слизеринцами?

— Ерунда, действие зелья скоро проходит, — отмахнулась Гермиона. — Снейп говорил, что даже идеально сваренное зелье поддерживает чужой облик на протяжении лишь нескольких часов. Нам с лихвой должно хватить этого времени, чтобы выведать все важное.

— С чего вы решили, будто чужое лицо вам поможет? — возразил Джастин. — Изображать другого человека очень сложно, вы не сможете копировать мимику, жесты, вы ведь ничего не знаете о тех, в кого думаете превратиться. Кстати, в кого?

— Это должен быть кто-то близкий подозреваемым, — сказала Гермиона. — Надо понаблюдать за ними, присмотреться, с кем они общаются. С Фарли и Табитой все просто, но вот Малфой...

— Я не стану превращаться в девчонку, — отрезал Рон. — И не проси.

— Гермиона, — здраво рассудил Джастин, — подумай, что бы ты сказала, если бы Гарри вдруг принялся тебя расспрашивать о том, что между вами давно решено и известно? У тебя бы не вызвало это никаких подозрений? Не говоря уже о том, что близкие друзья наизусть знают привычки друг друга. Фарли тут же выявит несоответствия! И потом, куда вы на это время денете тех, чей облик примете? Вы думаете, они потом не проболтаются?

— Не спорю, план нуждается в доработке, — согласилась Гермиона. — Но это единственный способ, пусть и очень сложный и опасный. Нам нельзя сидеть, сложа руки. Проблемы магглорожденных решаются не на заседаниях дурацких клубов, нужно действовать!

— А сам рецепт? — не сдавался Джастин. — Не подойдешь же ты к Снейпу с вопросами! Даже мне очевидно, что ты просто очень хочешь доказать всем, что можешь сварить это зелье! А место работы, а время, а ингредиенты?

— Снейп говорил, что рецепт содержится в книге "Сильнодействующие зелья", — вспомнила Гермиона. — И ее так просто на руки не выдают, она находится в запретной секции. Нужно разрешение от одного из профессоров. Можно сказать, что нас очень интересует теория составления зелий...

— Как же, интересует, — издевался Рон, — Особенно меня, Невилла и Гарри, любимых учеников Снейпа. Так ты и проведешь наших профессоров!

Джастин не слишком внимательно прислушивался к продолжению спора гриффиндорцев. Он, наконец, понял, что подспудно тревожило его все это время. Джастин вспомнил, что уже видел раньше книгу "Сильнодействующие зелья".

Ведь именно ее не далее, как прошлым утром, приносила в гостиную Хаффлпаффа Джемма Фарли.

* * *

Пенелопа Кристалл лежала на жестком матрасе в ярко-освещенной палате, которая вполне могла бы сойти за маггловскую операционную. Выросшая в большом мире, лучшая ученица Хогвартса и староста всей школы лишь недавно узнала, что у волшебников нет необходимости в хирургических процедурах, и все же ей было не по себе. Нечто похожее она уже пережила в детстве, когда родители впервые привезли дочь в дорогую кардиологическую клинику для ее первой операции на сердце.

Пенелопа очень хорошо помнила чувство беспомощности и обреченности за несколько минут до прихода анестезиолога. На ее лицо опустила черную дыхательную маску, и ей, как никогда, хотелось сжать руку матери, чтобы ощутить ее негласную поддержку и поверить, что этот сон не окажется бесконечным.

Пальцы Пенелопы и теперь будто сжимались вокруг невидимой руки, но она никак не могла ослабить свою мертвую хватку. Волшебный мир подарил ей то, что маггловский не мог предложить ни за какие деньги, — здоровье, идеально работающее сердце, но теперь — Пенелопа могла в этом поклясться — оно едва билось в ее оцепеневшем теле. Ей хотелось сорваться с места, закричать, сделать глубокий вдох, но легкие не принимали воздуха. Ей хотелось закрыть обожженные убийственным взглядом глаза, которым даже самый слабый свет причинял теперь нестерпимую боль, но веки замерли, будто каменные, а ресницы слиплись в неразделимую массу, и Пенелопе казалось, что от перенапряжения по ее ставшему маской лицу вот-вот пробежит трещина, и она рассыплется на сотни маленьких кусочков, как античная глиняная статуэтка.

В далеком детстве Пенелопа посещала церковь и помнила рассказы священника о страданиях бессмертной души, заключенной в материальном теле. Никогда прежде она не чувствовала это с такой остротой, не воспринимала свое тело, как тюрьму. Приходилось мириться с простой истиной — пока мадам Помфри не получит лекарство из корней мандрагоры, ее мучения не закончатся. И воспоминания о гигантском змее, с которым она, к своему великому ужасу, столкнулась прямо в школьном коридоре, не послужат предостережением другим студентам. Впервые Пенелопа не справилась со своими обязанностями старосты — не справилась в самый ответственный момент.

Она слышала скрип открывающейся двери и шаги. Вероятно, это было мадам Помфри: зрачки Пенелопы неотрывно смотрели в одну точку на потолке, и она не могла подать знака медсестре даже взглядом. Интересно, если бы они догадывались о том, что девушка в сознании, повесили бы на потолок какую-нибудь яркую картинку или наколдовали развлекающую ее иллюзию? Пенелопа сильно сомневалась, что хоть кого-нибудь в школе, кроме Перси и Бриенны, настолько занимало ее благополучие.

Интересно, что они сказали ее семье? Почему никто не пришел? Не далее, как несколько дней назад на заседании первого в Хогвартсе клуба магглорожденных Пенелопа говорила о важности сохранения семей и родственных связей, даже если их пути и миры расходятся. Они приводила в пример свою сквибку-сестру и кузенов, понятия не имеющих о волшебном мире, она уверяла этих детей, что они получили вдвое больше, чем их сверстники, что две эти параллельные жизни можно с успехом совмещать, она даже вполне миролюбиво выслушала истерику Табиты Меррисот, которую встретила по пути на праздничный ужин, и не позволила испортить себе настроение. Хватило ей уже сообщения от Алкионы Кэрроу — та грозилась сообщить ей некую важную и скандальную новость сразу после пира.

Пенелопу до сих пор не оставляло ощущение парализующего ужаса, когда за следующим поворотом она увидела стену с кровавой надписью. В свете факелов казалось, что кровь сочится из самих стен замка.

За спиной она услышала шорох. Будто бы кто-то медленно приближался, и полы его не подогнанной по росту мантии шелестели от соприкосновения с каменными плитами.

Интуиция кричала Пенелопе замереть неподвижно, а лучше сбежать подальше отсюда. Увы, в Хогвартсе — из соображения безопасности студентов, конечно, — нельзя было аппарировать.

Пенелопа повернулась.

Когда несколькими минутами позже ее нашел Гарри Поттер в компании призрака, о котором малышня твердила с прошлого года, Пенелопа вновь упрекнула себя в преступной недальновидности. Никудышная вышла из нее староста. Нет никаких сомнений, Джемма справится много лучше.

За окном занимался рассвет, и свечи гасли одна за другой. В камине полыхнуло пламя, и в палату шагнула мадам Помфри — Пенелопа тут же узнала ее причитающий голос, — а следом за ней еще один человек. Странно, она думала, целительница уже давно занимается своими делами в небольшой лаборатории. Неужели это кто-то другой приходил ее навестить ночью? Может быть, Перси?

— Я даже думать не хочу о том, что это могло произойти в результате чьего-либо вмешательства! — бушевала мадам Помфри. — Северус, Вы же понимаете, что это подсудное дело? Леди Финч-Флетчли будет в ярости! Зелье стоило ей целого состояния!

— Мы не должны исключать ни одного варианта, Поппи, — профессор Снейп был весьма встревожен. — Я немедленно извещу Альбуса. Необходимо тщательно проверить всю палату и исследовать остатки зелья. Если оно было испорчено не в результате неправильного приготовления, это означает только одно: злоумышленник — один из постоянных обитателей замка, более того, у него есть возможность беспрепятственно перемещаться по школе во внеурочный час.

— Вы кого-то подозреваете, Северус? — потрясенно спросила мадам Помфри. — Учителей? Старост?

— Существуют разные способы становиться невидимым, Поппи, — неопределенно ответил Северус. — Я должен все проверить.

Пенелопа могла бы расхохотаться от злой иронии судьбы, по которой даже вмешательство леди Финч-Флетчли не спасло ее от беды. Чем это было: местью, искуплением, наказанием — знать она не могла, — но глаза щипало от подступающих и так и не пролитых слез, — никакое чудо не могло заставить плакать каменную статую.

* * *

Андреа повернула ключ в замке и прислушалась. Нечасто дома у них царила такая тишина. Даже горничную в этот день она попросила вернуться домой значительно раньше. Даррен был в отъезде, Тому и Лиз предстояло еще несколько уроков. Некоторые бы удивились, узнав, как много может сделать за пару часов настолько работоспособный человек, как Андреа Сандерс.

Она поднялась в комнату сына и открыла дверь. Нагайна бдительно вскинула голову, несомненно, ожидая увидеть своего хозяина. Андреа мягко улыбнулась: вот уж ей точно не понаслышке было знакомо значение выражения "пригреть змею на груди". Она сама привела в дом это создание и нельзя отрицать, это был умный ход, значительно укрепивший ее отношения с сыном. Или, напротив, отдаливший их друг от друга: рассказ Лиз Скотт явно показал, что не все ладно в их гармоничной с виду семье. И Андреа уж точно не собиралась идти по стопам Конни и пускать события на самотек. Даже религии порой оправдывают ложь во спасение — Шерил как-то перечислила ей целый ряд ситуаций, в которых ради сохранения мира в доме допустимы легкое искажение действительности и замалчивание некоторых событий. Впрочем, если речь шла о благополучии ее сына, Андреа была готова взять даже грех на душу. Как тогда, одиннадцать лет назад, в Годриковой Лощине.

— Привет, — Андреа улыбнулась и спокойно опустилась на пол рядом со змеей. — Давно я тебя не навещала. А надо бы: я с самого начала считала, что нам правильнее будет дружить. Было бы глупо соперничать за доверие сына с говорящей анакондой. Если я расскажу об этом своей матери, не знаю, к кому она побежит прежде: к исповеднику или к психиатру.

Нагайна что-то прошипела в ответ, но на этот раз Андреа не требовался переводчик. Она мягко погладила змею по голове.

— Я знаю, что ты мечтаешь попасть в Хогвартс, — без обиняков заявила она. — Я, конечно, замок не видела. Красивый, говорят, величественный. Царский дворец, если верить тем россказням, которыми ты забиваешь голову моему единственному сыну. Я не знаю, что ты за существо такое, но догадываюсь, о чем ты поведаешь Тому, если он исполнит твою просьбу. В моей семье магов отродясь не было. Я знаю, что его способности каким-то недоступным моему ограниченному понимаю способом являются порождением той страшной ночи. Того двойного убийства. Читала я в разных сказках о таком поверье — если волшебник умирает, передает силу своему преемнику, тогда баланс магии в мире остается стабильным и нерушимым. Да, я верю в это и никогда, слышишь, никогда не перестану винить себя. Тебе, наверно, любопытно, как я оказалась в том доме, да еще с маленьким ребенком в придачу. Это прозвучит до крайности банально, но я поссорилась с мужем.

Нагайна понимающе качнула головой, и Андреа в очередной раз поразилась, какой же мудрый взгляд у этой змеи.

— Даррен мне изменил, — продолжала она свои признания. — Изменил в первый и последний раз в жизни, со своей старой университетской подругой. Женщиной, которая никогда не уставала подчеркивать, насколько я чужая в их мире, насколько не соответствую месту, которое занимаю. И тогда я забрала сына и уехала к родителям. Погода была страшная, дождь, порывистый ветер. На полпути до городка, где мама с папой жили после смерти старого лорда Финч-Флетчли, я не справилась с управлением автомобиля. Вся приборная доска будто с ума посходила, я не понимала, что со мной происходит. Машина на полном ходу врезалась в столб и взорвалась. Я потеряла сознание и моей последней мыслью было, что я не уберегла моего Тома. А потом я пришла в себя на обочине дороги, а надо мной склонилась она. Эта женщина, Лили.

Андреа помолчала.

— Наверно, помогать Шерил я согласилась лишь потому, что она напоминает мне ее. Такая же милая, отзывчивая, рыжеволосая... Лили помогла мне добраться до ближайшего городка. Не понимаю, как я не заметила его, когда вела машину. Я порядком пострадала в той аварии, а вот на Томе не было ни царапины, он мило спал у Лили на руках. Она привела меня домой. Мужественно возразила своему мужу, который нашему появлению совсем не обрадовался. Мне показалось, что они от кого-то скрываются, настолько странные порядки были заведены в этом доме. Лили жаловалась, что она здесь совсем одна, не принимает гостей, скучает по родственникам и друзьям... да, она совершенно определенно говорила о каком-то юноше, которого она знала с самого детства. Знаешь, мне казалось, что мы с ней были знакомы всю жизнь, что она могла бы стать мне настоящей подругой. И мальчик у нее был чудесный, зеленоглазый, ровесник Тома. И дом такой красивый, богато накрытый стол, тыквы всюду расставлены. Я смотрела на них с Джеймсом, и мне хотелось плакать. Я понимала, что не смогу вернуться к Даррену после всего, что с нами случилось.

Андреа вытерла тыльной стороной руки злые слезы.

— А потом их убили. Я даже не поняла, как. Услышали крики, голоса, шум, и, наконец, тишина. Ни выстрелов, ни борьбы. Хладнокровное и безжалостное убийство. Только мальчик уцелел, хотя ему повредило лицо. И ты знаешь, я ни на минуту не задумалась, как он теперь будет без родителей. Я не позвонила в полицию, не позвала соседей. Все, что меня тревожило в тот момент, — как убежать оттуда незамеченной. Лишь бы меня не обвинили в этом убийстве. Лишь бы преступнику не взбрело в голову проверить дом. Я ничто против обученного, вооруженного палочкой мага, но я бы непременно попыталась его убить. Если потребуется — голыми руками, лишь бы он не причинил вреда Тому. Я сбежала — и представляешь, вернулась к мужу. Сделала вид, что не было ничего, ни Констанс, ни аварии — ведь следов от аварии благодаря тому снадобью, что дала мне Лили, действительно не осталось. Через несколько дней я рассказала обо всем Даррену. И мы решили забыть. Мы честно старались, пока не пришло это проклятое письмо. И тогда я поняла, что никто не в силах сбежать от своей судьбы, что Шерил права с этой ее теорией свободного выбора и его последствий, что если все это где и окупится, то точно не здесь, не в этой жизни. И я хотела верить, что ты и есть моя расплата, что это не зайдет слишком далеко.

Она вздохнула, и Нагайна вдруг резко дернулась от неожиданного укола около головы.

— Мне, правда, очень жаль, Нагайна, — сказала Андреа. — Ты была моему сыну преданным другом. Но теперь ты должна умереть. Том больше никогда тебя не увидит.

Тело змеи безвольно лежало на ковре, а Андреа несколько минут смотрела на него, как зачарованная. Затем она спокойно встала, оправила платье и выбросила в окно использованный шприц. Сделав большой глоток холодного воздуха стареющей осени, она помахала кому-то рукой, а затем вышла из комнаты, чтобы спустя несколько минут вернуться с огромной коробкой.

— А она поместится? — девушка, появившаяся чуть позже в дверях, с сомнением смотрела на то, как Андреа пытается устроить тяжелое тело внутри ящика.

— Лучше бы помогла, право! — огрызнулась Андреа. — Доза снотворного была лошадиной, но кто знает, как оно действует на гигантских змей. Лучше запечатать и вывезти ящик, прежде чем она снова очнется.

— Не волнуйтесь, я все рассчитала правильно, — ее гостья успокаивающе коснулась плеча. — Как вам удалось с ней справиться, да еще и без магии?

— Когда моему сыну было три года, он очень плохо кушал, — улыбнулась Андреа. — Тогда я начинала рассказывать разные истории и незаметно скармливала ему всю порцию. Мой свекр как-то наблюдал за этим и сказал потом: "Теперь я понимаю, что такое "заговаривать зубы". У меня большой опыт. Так мы с тобой договорились?

— Ни о чем не волнуйтесь, миссис Сандерс. Я выпущу ее в лесу возле Хогсмида. Кого там только не водится, змей тоже предостаточно, хоть и не таких огромных. Мы с женихом будем за ней приглядывать краем глаза. И я понимаю Ваше желание от нее избавиться — на редкость неподходящее наследство оставил Вам Ваш друг. Но как вы объясните сыну ее исчезновение?

— Все очень просто, — пожала плечами Андреа. — Для него Нагайна действительно умерла. Я тебе очень благодарна, Иоланта. Пусть у тебя всегда все будет хорошо.

— Вашими молитвами, миссис Сандерс, — Иоли Дэвис поцеловала ее в щеку и водрузила ящик на небольшую тележку с колесиками. — Ох, главное теперь стащить эту махину с лестницы, а из ближайшего переулка мы аппарируем.

— В школе не будет проблем? — уточнила Андреа. — Никто не должен знать, что мы с тобой снова встречались. Никто, кроме твоего жениха, конечно.

— В школе думают, что я занимаюсь общественной работой, — рассмеялась Иоли. — После того, как команда Слизерина обзавелась метлами новейшей модели, и мне поручили приобрести хоть парочку приличных, для загонщиков. Я в миг управлюсь.

Проводив Иоли, Андреа долго сидела на кровати и смотрела в одну точку. Что же, вот в ее копилку чудовищных поступков и добавился еще один. Но если эта змея действительно поклялась в преданности тому, кто переправит ее в Хогвартс, поближе к разбушевавшемуся Королю, она никогда не сможет рассказать Тому всей правды, которую так хотелось обратить в отголосок кошмарного сна.

Им осталось ждать совсем недолго. Обратный отсчет пошел на месяцы — совсем скоро Том уедет в Итон, и тогда она отправит семью Скотт куда подальше, и об этом испытании тоже можно будет попробовать забыть.

Внимание Андреа привлекла стопка писем в опустевшем террариуме Нагайны. Она протянула руку, уже зная, кем они были написаны. Мелкий и до сих пор неустойчивый почерк Филлис Сакс, так и не научившейся красиво писать пером, она узнала бы из тысячи.

К сожалению, от этой проблемы так просто не избавиться.