Нереальная реальность: Тайна треугольника (джен)

Солнце тянулось лучами к горизонту, а я всё также сидела на ступенях у пристани, неотрывно глядя на «Жемчужину». На судне словно бы ничего и не происходило, словно все разошлись по каютам или дружно собрались в кубрике, не желая показываться на палубе. Это было странно. Хотя с этим судном никогда ничего не случалось просто. И всё же с чего и кого пиратам можно бояться здесь, на Тортуге? Дейви Джонса, мир его... эм... щупальцам? Нет. Уилла? Сомневаюсь. За всё время мимо прошло человек пять, не больше. Словно народ боялся появляться на пристани. Уж не русалки ли в бухте завелись?..

Но на фоне выходящего за все рамки поведения капитана странность его команды безвозвратно терялась. Как можно было пройти мимо меня, как мимо пустого места? Конечно, во мне говорила чисто женская обида. Но не на пустом же месте? Каковы причины не признавать во мне... хотя бы знакомую? И Гиббс... Всё это наталкивало на мысль, что явно тут что-то не в порядке, хоть в порту об этом и слыхом не слыхивали. Джек, как и полагается, встрял в очередную неприятность. Или, может, приятность? То-то он скрытничает.

У входа в бухту показалось судно. Шикарный корабль. Ещё так издалека можно было понять, эти морские черти явно не бедствуют: белоснежные паруса без единой дырочки, флаг, хлопающий на ветру... Будь я художником и будь у меня подзорная труба, я бы запечатлела этот момент, хоть и получила бы потом пинок от Джека «за предательство». Но корабль не пошел к пристани, а остановился вдалеке, не дав возможности рассмотреть себя в деталях.

Палуба «Черной Жемчужины» ожила. Судя по активной жестикуляции Джека, невозмутимому виду Гиббса и понурым физиономиям двух матросов, кто-то получал здоровый выговор от капитана. Отчитав подчиненных, Джек Воробей схватил какой-то мешок и спустился на пристань. Я вскочила и первым делом подумала повторить попытку поздороваться, но затем решила проследить за кэпом и, быть может, как-то «по-тихому» разъяснить ситуацию. Мы покинули порт и отправились в город. Джек и Гиббс быстро продвигались сквозь праздную публику, то и дело норовя скрыться. Мы пересекли какую-то площадь, на которой «музыкально» визжали свиньи, и отправились куда-то на окраину. Запахло тайной. Я была в предвкушении чего-то явно интересного, а потому, когда Джек и его старпом зашли в обыкновенную оружейную мастерскую, несколько расстроилась. Прокравшись к окнам единственной освещенной комнаты и не без труда найдя выгодную позицию для шпионажа, я увидела, как Джек в обмен на коробку с двумя пистолетами протянул хозяину мешок. А в мешке... голова! Настоящая голова самого настоящего аборигена. Ужасная мертвая голова, с кучей сережек во всех возможных местах, разрисованная и пугающая до жути. Едва увидев её, я отшатнулась от окна, потеряла равновесие и упала с бочки, на которой так успешно стояла. Испугавшись, что шум услышат и меня раскроют, я юркнула в ближайший кустарник. Около пяти минут прошло, и Джек с Гиббсом отправились в обратный путь. Я следом. Но обратно пираты шли узкими пустынными улочками, грязными и воняющими до невозможности. В прошлый раз Тортуга мне такой не показалась. Становилось ясно, что прогулка закончится одним из двух вариантов: либо они завернут в какую-нибудь питейную хижинку и проведут там веселую ночь, после которой сказать Джеку «Привет 2» будет бесполезно; либо так же быстро они вернутся на корабль, и я опять-таки останусь не у дел. «Ну уж нет! Не для того я два года ждала!» Я решила пойти в обход, немного срезать и тем самым обогнать пиратов. С горем пополам это получилось. И на очередном повороте я выскочила из-за угла прямо на пути у Джека и преградила ему путь. Ну и реакция! Кэп отшатнулся от меня и тут же наставил пистолет.

— Эй, капитан, спокойно! — Я миролюбиво приподняла руки и сказала совсем не то и не так, как планировала.

— Ещё раз так напугаешь — пристрелю, — сурово предупредил Джек Воробей без тени иронии.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила я, будто не было двух лет разлуки, будто прошло два часа, а день выдался тяжелым.

— Эй, Джек, — вмешался Гиббс, — это же она была там, на пристани! — Я посмотрела на Гиббса и одобрительно кивнула. Уже лучше, то есть у них нет глобальных проблем с памятью.

— Точно, — произнес Джек, всё ещё не убирая пистолет. Я опустила руки.

— Нам надо поговорить.

— С чего бы это? Не припоминаю твое лицо. — Джек сощурился, приглядываясь ко мне.

— Почему? Ты же меня убил. — Я скрестила руки на груди и резко выдохнула. Ох, не так этот разговор начался, совсем не так. — Помнишь? Ты выстрелил мне прямо сюда. — Я ткнула пальцем в область сердца. — Помнишь? Я спасла твой зад! А ты. Меня! Пристрелил!!! — Внезапно во мне проснулась настоящая разгневанная женщина-итальянка, готовая наброситься на своего обидчика. Выражение лица мистера Гиббса можно было кратко описать фразой «Ну дела!». Джек же собрал брови на переносице и слегка отвел подбородок в сторону, упрямо держа пистолет направленным мне прямо в лоб.

— Если я тебя убил, как ты утверждаешь, — рассудительно начал кэп, — что не так, то почему ты стоишь прямо передо мной? Живая.

Я открыла рот, чтобы тут же ответить, но вдруг поняла, что не знаю, что сказать. Совершенно. В голове опустело, словно кто-то каким-то странным пылесосом высосал все мысли, оставив только мысли сердца. А сердце изнывало от желания накинуться на Джекки и стиснуть его в объятиях. Я же так скучала! Так ждала этой встречи! Мне не хотелось ругаться, спорить.

— Это сложно, — тихо проговорила я. — Я просто... Ты что, совсем не помнишь меня?

— Ммм, цыпа, я не убиваю женщин, а потому тебя бы запомнил. — Джек наконец опустил пистолет. Наверное, рука затекла.

— Совсем не помнишь? — пропищала я, теряя остатки самообладания.

— Ты обозналась. Либо я был пьян настолько, что... — Воробей обернулся. — Гиббс, ты помнишь её? — Старпом отрицательно покачал головой. — Ты обозналась, дорогуша. Но, не будь я так занят... — Глаза пирата скользнули по моей фигуре. — Мы можем встретиться. При нашем следующем заходе в порт, — улыбнулся Джекки, глянув прямо в глаза. — А сейчас, извини, позволь откланяться. — Кэп отсалютовал мне и бодро пошел прочь.

Я так и осталась стоять. Совершенно разбитая. Совершенно потерянная. Как такое могло произойти? Может, надо было больше сказать? Больше вспомнить? Что же теперь делать? Джек наверняка считает меня такой же портовой швалью, как и сотни других оборванок. Если это сон и игра моего воображения, то я не согласна принимать в ней участие. Это отвратительный сон!

Простояв ещё четверть часа в грязном проулке, пытаясь понять, как всё это могло произойти, я вновь отправилась в порт. Но к моему приходу «Жемчужины» даже не было видно на горизонте, лишь новое незнакомое судно гордо и невозмутимо покачивалось на волнах. Я уселась на пристань и уснула, прислонившись к свае, пахнущей водорослями и солью.

Утром меня разбудило солнце, ослепляющее глаза, и портовая и абсолютно непечатная брань двух заблудших сюда торговцев. Оба тащили здоровенные корзины, доверху наполненные свежей рыбой, и ругались так, что слышно было, наверное, и на материке. Проводив их сонным и недовольным взглядом и вспомнив вчерашние встречи, я решила занять мозг поисками способов выживания. Я не ела больше суток, и это было ужасно. Живот митинговал в открытую, сосредотачивая все мысли только на чувстве голода. Пришлось отправляться в город на поиски пропитания. Новую Тортугу было не узнать. Создавалось впечатление, будто кто-то за ночь полностью обновил и оживил город. Порт гудел, торговля кипела, на пристани десятки молотков отбивали веселый ритм, под который громко перекрикивались моряки. Пару раз около больших торговых лавок я замечала, на первый взгляд, похожих моряков: опрятно одетых, в белых рубахах, с одинаковыми саблями и пистолетами за поясом. Они были, пожалуй, меньше всех похожи на законных посетителей пиратской гавани.

Я прогуливалась среди торговцев припасами, без зазрений совести «реквизировав» пару яблок и булку. Одним воришкой больше, одним меньше... Проходя мимо многолюдной таверны, кажется, мимо той, в которую мы как-то заглядывали с Джеком, я увидела интересную картину. Обычный звук веселой драки, доносившейся оттуда, стих, и два молодца вышвырнули из заведения здоровенного бугая, в стельку пьяного, однако сжимающего бутылку с каким-то напитком. Он плюхнулся на живот, распластавшись прямо перед очередным «чистым пиратом». Это был третий моряк, видимо, всё из той же команды. Мужчина лет сорока. Он опустил голову и глянул на пьянчугу, затем сплюнул в сторону и, невозмутимо переступив через него, спокойно вошел в таверну. Народ, в такие моменты обычно громко кричащий и смеющийся, всё это время молча наблюдал, и, только когда моряк скрылся в здании, громыхнул гул голосов.

— Что это было? — спросила я у какого-то старого пирата.

— Феникс здесь, — прокряхтел он.

— Кто?

— Феникс, — уточнил старик, многозначительно поведя глазами.

Я так ничего и не поняла. Кто такой этот Феникс?

Голодный живот объявил перемирие, и у мозга появилась возможность немного поразмыслить. Вчерашнее отчаяние как рукой сняло, и предложение остаться и выживать на Тортуге уже не вызывало панику. А что? Джек же сказал, что вернётся. Пусть не скоро, но вернётся. Подожду. В следующую встречу я не упущу шанс сказать всё, что думаю, рассказать всё, что мы пережили. Вместе. А пока придется искать способ, чтобы не умереть от голода и не... В общем, чтобы выжить и жить здоровой.

Всё равно в голове не укладывалось, что такого могло произойти, что и Джек, и Гиббс совершенно не помнят меня. Не стерлось же обо мне воспоминание с моим уходом?! Решив проверить эту теорию, я отправилась в сапожную лавку. Там работал старый, я бы сказала, древний грек по имени Тео. Я бы не удивилась, если бы он оказался современником Геродота. Но несмотря на свои лета Тео был юркий, как хорёк, и помнил по имени всех клиентов. Меня уж точно должен был помнить, ведь я бинтовала ему руку, и, по его словами, спасла его от утраты конечности. Вот я и заявилась к нему, полагаясь на его отменную память.

— Здравствуй, Тео!

Старик оторвался от работы и глянул на меня сквозь пышные брови.

— Это я, Диана, — улыбнулась я, начиная чувствовать разочарование.

— Мы разве знакомы?

— Как? И ты? — Я опустила руки и, махнув рукой, выбежала из сапожной мастерской. Меня не помнили! Никто, кто мог бы меня знать. Совсем. Внезапно нахлынуло такое отчаяние, что в пору утопиться. Я шла куда глаза глядят, не разбирая дороги, и незаметно оказалась в северной оконечности порта, у какой-то хижины; рядом валялись корзины и куча кусков парусины. И кругом никого. Я обернулась и увидела, что людская толпа совсем рядом, однако придется возвращаться, ибо идти дальше некуда. Я вернулась, спустилась на пристань и, набрав гальки, стала прогуливаться туда-сюда, бросая камешки в воду.

Как же так вышло, что сон вдруг оказался не сном? Реальным кошмаром. Во всяком случае, пока что. Неужто колдунья сумела каким-то магическим пинком на расстоянии закинуть меня сюда. «Интересно, а дома я сейчас просто сплю на диване или меня вообще нет в квартире? — пронеслось в голове. — Как же так получилось? И эта скатерть в сердечко. Почему никто меня не помнит? Это ведь всё было, было точно!» Я со злости швырнула всю горсть камней, что была в руке, в воду и задрала рукав. Латинская «P» всё также бледнела на руке.

* * *

Второй день на Тортуге. Никогда бы в жизни не подумала, что жить бомжом среди бомжей окажется так сложно. Почти всю ночь я не спала, не могла найти место, где меня бы никто не трогал. Наконец мне удалось уснуть на куче вялой травы в каком-то маленьком сарайчике. И то это случилось под утро, потому что ещё несколько часов надо было пролежать, думая о Джеке: где он, как он, когда я его снова увижу.

Первое, что я увидела, выбравшись из своего «коттеджа», это то величественное судно. Паруса были подняты, корабль собирался отплывать. И почему вчера я не могла налюбоваться на него, а вместо этого бродила черт знает где?

Карман оттягивало что-то тяжело. Галька. Чудно, я ещё с камнями таскалась! Протерев глаза, я отправилась в город, за провизией. И пока дела шли неважно. Все торговцы как носом чуяли, что я не собираюсь ничего покупать, а всего лишь хочу что-нибудь бесплатно умять. В конце концов, я потеряла надежду и поплелась к таверне, там с этим делом могло обстоять легче. Нет! Я ещё не опустилась до того уровня, когда можно садиться у дверей с протянутой рукой. До таверны оставалось рукой подать, как вдруг путь мне преградил здоровенный, во всех направлениях, детина. Его похабный взор ясно говорил обо всех намерениях, и мне это жутко не понравилось.

— Вы что, сударь, ограбить меня желаете? — спросила я дрогнувшим голосом, с трудом натянув на себя улыбку.

— Гы-гы, сударь... И ограбить тоже, — ответил он.

Времени на раздумья не было, и я последовала одной из благороднейших пиратских традиций: завязать бой, а потом сбежать. Едва он сделал ещё два шага ко мне, как я резко вытащила гальку из кармана и швырнула ему в лицо. Не дожидаясь реакции, бросилась бежать. Но куда? В порт! Именно там, я почему-то думала, смогу найти защиту. Бежать босиком (да-да, я всё ещё не разжилась обувью) было сложно, больно и опасно. Это вам не городские улочки, это Тортуга — здесь на дороге всё: от коровьих, простите, лепёшек до разбитых бутылок. Поэтому мой бег представлял собой прыгание кузнечика по минному полю. Преследователь же не отставал, громко стуча сапожищами. Наконец мне удалось оторваться, и я вылетела в порт, где смешалась с толпой. Я стала озираться, как вдруг услышала своё имя. Оно донеслось как эхо, тихо-тихо. Сначала мне показалось, что это мираж. Но зов повторился вновь. Я стала вертеть головой, пытаясь понять, кто меня звал, но в толпе это был бесполезно. Я вновь услышала громкое и четкое: «Диана-а-а-а!». Я обернулась: в самом конце пристани человек активно махал мне рукой. Кто это — было не разобрать. Я сделала шаг, как вдруг услышала куда более громкое и близкое: «Вот ты где, шваль!». Брошенный через плечо взгляд приметил красную рожу детины. Бежать! Вперёд. На пристань. К человеку, который чудом разглядел меня в толпе и почему-то звал. Эта гонка... Было так страшно, словно за мной гонится не человек, а велоцираптор. «Помогите! Помогите!» — задыхаясь, кричала я из последних сил. Перед глазами уже всё плыло, однако ещё удавалось разобрать, что человек побежал мне навстречу. Ловким движением он остановил меня за руку и спрятал за собой. Я услышала звон шпаги о ножны. Детина подбежал и что-то грозно гаркнул.

— Уверен, ты не хочешь этого делать, — спокойно и властно произнёс человек знакомым голосом, приставив шпагу к груди преследователя. Тот перевел взгляд с меня на него и обратно, выругался и пошел прочь.

— О Господи! — Я рухнула на колени, задыхаясь.

— Вы в порядке? — спросил незнакомец, убирая шпагу. Я подняла голову. Симпатичное лицо. Удлиненное, с выделяющимися скулами и живыми темно-голубыми глазами. Беспорядочные темно-каштановые волосы едва выходили за линию прямого подбородка. Тонкие губы растянулись в несмелой улыбке.

— О, Господи! — вновь воскликнула я и заплакала. — Джеймс?! Джеймс, это вы! — Самообладанию пришел абсолютно точный конец. Забыв обо всех приличиях своего и этого времени, я повисла у мужчины на шее, причитая, как мать, годы не видевшая сына. Сэр Уитлокк успокаивал меня, что-то повторял, гладил; я чувствовала улыбку в его словах и представляла смущение в его глазах. Он поднял меня на ноги и обнял. Я знаю, это была воля эмоций, тот сэр Уитлокк, которого я знала, никогда бы не скомпрометировал девушку подобным образом... Но ведь это был не совсем тот Джеймс, которого я знала. Спустя некоторое время я нашла в себе силы успокоиться и посмотреть в глаза спасителю. Он улыбался; в глазах отражались набегающие волны. — Боже, Джеймс... — только и пролепетала я.

— Я не могу поверить, что это ты, — сказал он; в его глазах блеснули слезы, вгоняя меня в краску. — Два года прошло, ты как в воду канула. — Это прозвучало так заботливо, словно Джеймс всё это время искал меня. Я отрицательно закачала головой, просто не зная, что сказать. — Что произошло? — В голосе было столько обеспокоенности. Тут я поняла, что стою перед ним как есть — босая оборванка, нищенка, от меня воняет рыбой и водорослями, волосы, как пожухлая трава, лицо в порезах и к тому же перебинтована нога. Но что я могла? Лишь поднять виноватый взгляд и попытаться не казаться загнанным зверьком в клетке. Я вновь замотала головой и, закрыв лицо руками, уткнулась ему в плечо. Такое проявление эмоций, неожиданное спасение... Это всё словно лопнуло тот воздушный шар, что я два года сооружала, в котором держала все слёзы. — Пойдем, — тихо и уверенно сказал Уитлокк, подталкивая меня вперед.

Мы сели в шлюпку. Пара гребцов приятной наружности повела её к тому самому красавцу кораблю, что пленил на днях мой взор. Четырёхмачтовый, с поднятыми белоснежными парусами он был похож на причудливый воздушный замок, спустившийся к воде. Когда мы подплыли ближе, я сумела разглядеть название золотыми буквами, холодно поблескивающими на корме: «Странник» .