Зависть богов (джен)

Корделия, по укоренившейся традиции, сидела в углу, на шатком приставном стульчике. Во время всевозможных советов, совещаний, выборов правления, брифингов, пресс-конференций и приемов она избегала занимать главенствующее место. Предпочитала наблюдать со стороны. Сидеть тихонечко с планшетом на коленях, что-то там выводить пальцем на дисплее и слушать. Чаще всего на протяжении совета или конференции она не произносила ни слова. Для людей сведущих это означало, что течение данного мероприятия ее в целом устраивает, ибо по вопросам незначительным она никогда не вмешивалась, но если у нее находилось, что сказать, она, оторвавшись от планшета, сначала долго разглядывала выступающего, затем вставляла несколько слов, сводя произведенный докладом эффект к прямо противоположному.

Все совещания и конференции вел ее первый зам, Конрад Дымбовски, в прошлом известный журналист, уволенный с трех федеральных каналов за бескомпромиссные репортажи. Корделия разыскала его на кухне припортового ресторана, где гордый правдоискатель подрабатывал ночной посудомойкой, подменяя сбойнувшего андроида, и предложила работу. К моменту их знакомства Корделия еще не успела обзавестись всегалактической славой и только начинала свой путь медиамагната, получив в наследство близкую к банкротству «Holonet News». Конрад оценил степень ее безрассудства, сопоставил его со своим собственным и принял предложение. С тех пор прошло более десяти лет, их безумный проект оказался успешным, но степень безрассудства Корделии до сих пор вызывала у него тайную зависть.

На собрание с краткими отчетами были приглашены руководители всех отделов. Большинство из них работали на канале не первый год, успели зарекомендовать себя, приобрести репутацию и влияние. Исключение составлял только один — Эдвард Сикорский, принятый на работу по рекомендации одного из членов Совета Федерации, но еще не утвержденный в должности. Корделия еще раз просмотрела краткое досье на этого вундеркинда. Ни компрометирующих связей, ни фактов. И все же… Что-то в этом биографическом эссе ей не нравилось, что-то цепляло. Как шероховатость под пальцами. К тому же эта рекомендация… Она не терпела, когда ей кого-то или что-то настоятельно рекомендовали, особенно, если эти рекомендации поступали из Совета. Но и отказать по той же причине ей казалось несправедливым. Вдруг парень окажется талантливым? Вот таким же по хорошему дерзким и отчаянным, каким некогда был Конрад, или таким же «воином чести», как начальник службы безопасности холдинга майор Ордынцев? Нет, она не вправе лишать это юное дарование шанса. Пусть поработает. А там видно будет. Три месяца у него есть.

Доклад Сикорского следовал сразу после выступления шефа редакции новостей. Когда платиновый выпускник Высшей школы непринужденно развернул перед собравшимися вирт-окна с графиками и таблицами, Корделия взглянула на докладчика с интересом. Почему он ей так не нравится? Слишком гладкий. Ни морщинки, ни ряби. Хорошо поставленный голос, уместная шутка и доклад — верх совершенства. Аргументирован, краток.

— Как вы сами имеете возможность убедиться, изучив приведенные мною цифры, финансовый квартал текущего года завершается для отдела рекламы, а также, рискну обобщить, и для всего холдинга, крайне положительно. Прибыль от рекламы превысила ожидаемую.

Далее пошел список самых щедрых рекламодателей. Этот выскочка перечислял названия фирм, производящих прогулочные яхты или навигационные системы для пассажирских лайнеров, так, будто бы это его личная заслуга. На самом деле все эти фирмы, корпорации, холдинги, консорциумы — уже не один год надежные деловые партнеры «GlZwei». И уступать свои драгоценные рекламные минуты в прайм-тайм не намерены. Этот самоуверенный мальчишка пока еще не сделал ничего, чтобы это партнерство «углỳбить», кроме коррективы в сетке вещания. Кстати, а зачем он это сделал? Конрад что-то говорил ей об этом, но она не уделила данному вопросу достаточно внимания. Кроме «GlZwei» в холдинг входило несколько крупных инфорпорталов в инфранете, музыкальный канал, а также две студии по производству голофильмов, художественных и научно-популярных. Корделия, конечно, умела высыпаться за пять часов, но все-таки… Все-таки она не киборг. Кстати, о киборгах.

— Все же, невзирая на все прошлые и настоящие успехи, на удачное партнерство и временем утвержденное сотрудничество, каждая система во избежание стагнации и последующего краха нуждается в периодическом обновлении, в новых лицах и связях. Мне бы не хотелось ставить под сомнение платежеспособность каждого из вышеперечисленных спонсоров, но почему бы не добавить в этот список еще одно имя, еще одного солидного клиента. Наши конкуренты «StarMC31» уже приняли его предложение.

— И что же это за солидный клиент? — спросил кто-то из топ-менеджеров.

Корделия тоже прислушалась. Платиновый выпускник обвел собравшихся торжествующим взглядом, помедлил, сохраняя интригу, и произнес:

— «DEX-company»!

Наступила тишина. Конрад переглянулся с Марком Фицроем, замом по финансам, и с Анжелиной Крейг, бывшей джазовой певицей, ныне состоящей на должности выпускающего редактора музыкальных программ. На «GlZwei» все предложения от «DEX-company» негласно отвергались.

— То есть, — осторожно начал Конрад, — вы предлагаете пустить на нашем канале рекламу от «DEX-company»? Я правильно вас понял?

— Да, — радостно подтвердил молодой специалист. — Они готовы платить по пятьдесят пять тысяч единиц за минуту рекламного времени.

Предложение более чем щедрое. Для всех прочих минута в прайм-тайм стоила тридцать пять тысяч, а в более «тихое» время — двадцать пять. Конрад украдкой бросил взгляд на Корделию. Та сидела, уткнувшись в планшет. Затем вдруг подняла голову и потянула вверх руку, как школьница на уроке. Докладчик поперхнулся и замолк.

— Разрешите вопрос.

— Д…да… пожалуйста.

Эдвард не раз видел Корделию, фактическую владелицу холдинга. Он даже был ей представлен, когда менеджер по персоналу подтвердил его назначение. Но говорить с ней без посредников ему еще не доводилось. Он знал, что она будет присутствовать на совещании, и психологически был к этому готов. Ему нечего опасаться. Прибыль от рекламы за последний квартал значительно превышала все аналитические прогнозы. К тому же он был осведомлен о ее манере занимать не председательское место, а ютиться в каком-нибудь углу. И все же Эдвард почувствовал мгновенную пустоту в груди, заметив в конференц-зале эту невысокую элегантную женщину с короткими пепельными волосами. Он знал, что Корделии Трастамара около сорока лет, что живет она одна, родственников нет, и все свое время посвящает работе, что характер у нее невыносимый, что она безрассудна до самозабвения, невероятно удачлива, что запугать ее невозможно, а вынудить пойти на сделку, противоречащую ее принципам, предприятие гиблое. Корделия обладала удивительным талантом обращать в золото все, к чему прикасалась. Однажды прорвавшаяся к ней журналистка успела задать вопрос, на который мечтал получить ответ каждый второй гуманоид галактики.

— В чем секрет вашего везения?!

Корделия, редко дававшая интервью и всячески избегавшая публичности, ответила загадочной фразой:

— Когда ты мертв, тебе все равно.

И более не произнесла ни слова.

Эдвард собирал все материалы, находящиеся в открытом доступе, чтобы разгадать тайну владелицы холдинга и посредством полученной информации приобрести если не влияние, то возможность карьерного роста. Как известно, и у богов есть слабое место. Есть даже такое выражение — ахиллесова пята. Кажется, что-то из земной мифологии, сказано о неком боге или полубоге, у которого уязвимой было только пятка, в которую воткнули не то отравленный нож, не то стрелу. Давно это было. Да и разницы нет. Достаточно уловить смысл и поискать эту пресловутую «пятку» у самоуверенной дамы.

Сведений, к сожалению, не нашлось. Никаких компрометирующих связей и обстоятельств. Известно только, что Корделия родом с Геральдики, планеты аристократов, на посещение которой требуется официальное приглашение кого-то из ее граждан. А если визит коммерческий или чрезвычайный, то разрешение администрации. Трастамара очень древняя, знатная, даже королевская династия. Эдвард не поленился и даже пролистал земную историю до начала века парового двигателя, хотя вся эта замшелая историческая рухлядь не вызывала у него ничего, кроме отвращения. И в самом деле, среди Трастамара были короли. Затем род долгое время считался угасшим, пока один из потомков, уже в XXI-м веке, не проследил всю генетическую цепочку от Изабеллы Кастильской и не восстановил фамилию.

Теперь династия вновь пребывала на грани увядания, ибо Корделия была последней. «Интересно, почему она не выйдет замуж? Ну или не закажет клона?» подумалось тогда Эдварду. «Кто-то же должен унаследовать этот холдинг!» Ответа на вопрос не нашлось, и говорить с ним на эту тему желающих также не оказалось. Среди журналистов, редакторов, ведущих, гримеров, секретарей, рекламщиков вообще не принято было сплетничать, что в первое время Эдварда очень удивляло. Они вообще там, на этом «GalaxiZwei», были какие-то… с принципами. И боссиха эта… Не знаешь, чего от нее ждать. Взгляд жесткий, как рентгеновское излучение.

— Так я задам вопрос? — кротко переспросила Корделия.

Эдвард кивнул. В горле пересохло.

— Скажите, молодой человек, вам не доводилось слышать о неком сэре Джоне Хоукинсе, английском адмирале, которого пожаловали в рыцарское достоинство за храбрость, проявленную в битве с Непобедимой Армадой?

Эдвард застыл. К чему это она? Что еще за адмирал? Не знает он никакого адмирала. И все остальные не знают. Вон как обалдело переглядываются. Даже этот бородатый Дымбовски.

— Так не слышали?

Эдвард отрицательно качнул головой. Рубашка на спине стала мокрой.

— Жаль, — вздохнула Корделия. — Примечательная была личность. Талантлив, предприимчив, отважен. В рыцарство в то время просто так не посвящали. Сама королева Елизавета пожаловала титул. Адмирал был безжалостен к врагам, но и милосердию не был чужд. Основал приют для ветеранов, приучил англичан курить табак и есть картофель. Это нам сейчас в двадцать втором веке смешно. Подумаешь, картофель. Эка невидаль. А в середине шестнадцатого века, когда не было ни синтезаторов, ни центаврианских «телят», вопрос был крайне актуален.

Эдвард все больше холодел. О чем это она? Какой еще картофель? Похоже, правду о ней говорят, чокнутая она.

— О чем это я? — невинно спохватилась Корделия. — Ах да, о сэре Джоне Хоукинсе, выдающемся негодяе. Да, да, ко всем своим неоспоримым достоинствам, подвигам и достижениям, он все-таки негодяй. А знаете, почему? Потому, что наряду со всеми своими патриотическими увлечениями, открытиями и победой над Армадой, он еще промышлял пиратством и работорговлей. Что, кстати, нисколько ее величеством Елизаветой не осуждалось, а скорее наоборот, поощрялось и вознаграждалось. Опять не поняли? — Корделия вздохнула. — Простите, я вам тут свою многоуровневую ассоциацию рассказываю, в наивной уверенности, что вам все станет ясно с первого же намека. Ну не буду никого утомлять. Так вот, «DEX-company» это и есть современный сэр Джон Хоукинс. Прогресс? Несомненно. Польза для Федерации? Да сколько угодно! Отчисления на благотворительность? Сироты и ветераны благословляют щедрого дарителя. Победа над Великой Армадой? И тут награды и почести. Одобрение правительства, льготы, преференции — это своего рода аналог рыцарства, возведение в некий священный ранг. И обратная сторона великолепного фасада — что?

— Что? — машинально повторил Эдвард.

— Работорговля. А рекламы работорговли на моем канале не будет.

Голос Корделии внезапно утратил обманчивую, едва ли не заискивающую мягкость. Она выпрямилась и взглянула на Эдварда в упор. Взгляд жесткий, как рентгеновское излучение.