Зависть богов (джен)

На рассвете Мартин увидел беспилотник.

Дрон, напоминающий голодного паука, на полной мощности сканировал местность. Он обманчиво медленно, почти крадучись, будто переступая с одной древесной верхушки на другую, скользнул над влажным понурым лесом. Гроза ушла на запад еще три часа назад. Но последствия небесного обрушения еще журчали, стекали и блестели в первых лучах Аттилы, солнца Геральдики, массивной звезды класс F. Пробираясь меж стволов, в размокших, хлюпающих кроссовках, Мартин почти не замечал разницы между яростно дождливой полночью и относительно спокойным рассветом. Деревья, нахлебавшиеся воды, разбухшие, теперь при малейшем дуновении ветра или прыжке пробудившейся птицы сбрасывали излишнюю влагу с щедростью дождевого облака. Мартин то и дело попадал под импровизированный душ, иногда провоцируя очередное купание собственной неуклюжестью.

Рассвет случился неожиданно. Вероятно, окажись он посреди пустоши, он бы заметил предрассветные сумерки, их неспешное растворение, прозрачность небес и бледность гаснущих звезд. Но Мартин все еще был в лесу. Процент световой насыщенности установила система. Сотворенный по человеческим лекалам глаз изменений не уловил. Мартин шел вперед, все еще полагаясь на инфракрасное зрение, отмечая шевелящиеся тепловые кляксы. Лесные обитатели постепенно пробуждались, покидали норы и дупла.

Из скаченного файла Мартин знал, что на Геральдике обитают крупные и мелкие хищники. Несколько раз он замечал более объемные тепловые пятна. Скорей всего, это были щетинистые геральдийские волки, заслужившие свое имя из-за жесткого волосяного покрова. В минуты опасности эти лесные хищники больше напоминали разъяренных дикобразов, чем волков. Мартин замечал желто-красное свечение их глаз, но животные не приближались, наблюдали издалека, вероятно, еще не определив, годится этот мокрый, перемазанный грязью двуногий в пищу или нет. Мартин, со своей стороны, так же еще не определил свою роль: покорная добыча или строптивая. Быть разорванным и обглоданным до костей — смерть грязная, но в то же время быстрая, без издевательств. Он мог бы подставить горло и не защищаться. Но этого не допустит система самосохранения. Заставит драться. И, возможно, даже победить. Мартин оглянулся. Волки наблюдали, но не преследовали.

А потом лес внезапно кончился. Строй деревьев прошагал мимо, как рота синхронизировавшихся DEX’ов. И Мартин вновь испытал уже знакомое чувство головокружения и легкой паники, впервые охватившее его, когда он вышел из яхты. Аттила, неприветливый, багрово-фиолетовый, яростный, уже почти выполз из-за горизонта, досадуя, что удаленная орбита и плотная атмосфера не позволяют ему дотянуться раскалёнными щупальцами протуберанцев и выжечь с поверхности эту органическую кружевную плесень. Всплески желто-белой короны бились о магнитосферу и перекатывались сиянием на полюсах. Мартин вспомнил видеоролик из архива «Жанет». Завораживающее зрелище… На Земле подобное явление также наблюдалось и называлось северное сияние. Но Геральдика превосходила Землю и размером и мощностью магнитного поля. А звезда Аттила своей активностью превосходила стареющее Солнце. Не будь у Геральдики столь надежной защиты, она давно превратилась бы в радиоактивную пустыню, населенную разве что устойчивыми к излучению микроорганизмами. Мартин, обезопасив сетчатку встроенными фильтрами, полюбовался восходящей звездой. Вспомнил, как любовался бело-синей громадой Бетельгейзе.

Звезды… Их в Галактике миллиарды. Таинственные, живущие своим внутренним синтезом. Новорожденные, юные, зрелые, умирающие. Опасные и приветливые. Тусклые и яркие. Совсем как люди. Когда-то Мартин верил, что будет путешествовать среди звезд, услышит их голоса, научится угадывать их нрав по насыщенности спектра… Никуда он не полетит. А если полетит, то в транспортировочном модуле, глухим, слепым и парализованным.

Небо совершенно очистилось. Ни облачка. Гроза исполнила свой долг под покровом ночи, как безупречный работник, чтобы не оскорблять взгляд нанимателя процессом уборки. Все чистое, сверкающее, свежее. На Геральдике, под стать самой планете, все было рослым, диким, чрезмерным. Растительность, не отличаясь цветовым многообразием, брала раскидистостью и мощью. Правда, травяной покров на открывшемся пространстве, куда вышел Мартин, был изрядно побит дождем и даже вытоптан. Помимо хищников, леса населяли быстроногие копытные травоядные.

Мартин даже ощутил что-то, напоминающее любопытство. Согласно скачанному файлу, этих травоядных было около сотни видов, как и птиц, которых до сих пор не классифицировали, так как доступ на Геральдику извне, в том числе и для исследователей, был ограничен. Увидеть бы этот мир глазами, незамутненными страхом, заглянуть бы в горные озера, полюбоваться на водопады, нырнуть в океан. Мартин закинул голову и заметил стаю птиц. Они совершали в небе какие-то только им ведомые маневры, согласованно перестраиваясь, двигаясь по нисходящей спирали. Возможно, тоже хищники. Высматривают добычу. А вот над лесом… Нет, не птица. Дрон!

Мартин заметался. Нырнуть обратно в лес? Поздно. Дрон его засек. И в лесу уже не отпустит. Похоже, беспилотник давно полз за ним следом. Он тоже искин, хотя и примитивный, у него тоже сканеры, датчики, инфракрасное зрение. Он засекает все движущиеся теплокровные объекты. Мартин, конечно, может понизить температуру тела, но окончательно слиться с растительностью он не сможет. Нужно найти укрытие, лучше какой-нибудь овраг.

Мартин снова побежал. Уровень энергии 27%. Еще достаточно. Нырнул в заросли, прополз под кустами, скатился по неожиданно обнаружившемуся склону. Это оказался овражек, образовавшийся в результате недавних дождей. На дне собралась в лужи вода. Свалился прямо в одну из них. Вода в луже уже отстоялась, была прозрачной. Огляделся. Вон там, кажется, под обнажившимся корневищем промоина, следствие небольшого оползня. Корни жирные, белые, как черви. Мартин метнулся к этой впадине и забился под земляной навес. Слой почвы укроет его от инфракрасного сканера. Дрон его потеряет. Или посчитает за животное, забравшееся в нору. Сжался в комок, прислушался. Система разложила поступающие фоновые звуки на отдельные элементы, сначала уже внесенные в базу, снабженные ярлыками, а затем на не подпавшие под классификацию. Подавляющее большинство фоновых шумов имело природное происхождение. Писки, хрипы, всхлипы, шорохи. Все это означало непрерывный круговорот смертей и рождений. Такой же вселенски обусловленный процесс, как термоядерный синтез в звездных глубинах. Слабые становились добычей сильных. Сильные их пожирали, а затем сами становились добычей червей и бактерий. Мартин слышал предсмертные стоны и сытое урчание, хруст костей и лязг зубов. Сейчас, когда небо очистилось, эта схватка за жизнь возобновилась. Все проголодались после затянувшейся ночи. Коллекцией этих звуков Мартин обзавелся еще в во время своих прогулок по прилегающему к дому парку. Там не было крупных хищников, их отпугивали низкочастотные излучатели, но в избытке обитало созданий меньшей массы, но удивительной прожорливости. Мелкие грызуны, птицы, насекомые. Каждый из них, мышь, москит или цикада, вносил свой неповторимый голос в звукоряд. В лесу эта коллекция пополнилась рыком и воем более крупных участников. Было еще пение птиц, шелест их крыльев. Пожертвовав целым процентом энергозапаса, Мартин несколько минут прислушивался к шуму вспарываемого острыми крыльями воздуха. Это помогло ему идентифицировать другой звук — движение беспилотника. У дрона не было крыльев, но его многорукое и многоногое металлическое тельце было оснащено четырьмя двигателями по углам базисной рамы. Двигатели работали почти бесшумно, поэтому человек, в отличии от киборга, пребывал бы в полном неведении, зависни этот аппарат прямо над ним.

А если это хозяйка его ищет? Это же ее земля. Вряд ли кто-то из соседей осмелился бы контролировать ее частные владения. Сигнал с дрона поступает напрямую к домовому искину. У Мартина мелькнула мысль связаться с «Жанет». Они же в последние несколько дней неплохо ладили. Она подбрасывала ему всю необходимую информацию по первому же запросу, давала советы, подсказывала, обучала. Она присутствовала как защитник и покровитель там, где хозяйка, в силу своей человеческой ограниченности, никак не могла оказаться — в виртуальной реальности. У них с «Жанет» даже появились кое-какие секреты. Мартин осторожно выискивал информацию, касающуюся прошлого Корделии, обстоятельств ее рождения, ее родителей, ее семьи. «Жанет», когда он слишком рьяно, в лоб, взялся за вскрытие запароленных файлов, сначала предостерегающе погрозила пальцем, а затем отвесила пару виртуальных шлепков. Но некоторое время спустя выдала информацию сама, в урезанном виде, из открытых, но неафишируемых источников. Мартин так до конца и не понял, знает ли об их сговоре Корделия. Хозяйка не выдала себя ни словом, ни жестом, ни взглядом.

Так от «Жанет» Мартин узнал о гибели пассажирского лайнера «Посейдон», напоровшегося на астероид, как некогда «Титаник» на айсберг; узнал, что Корделия, тогда еще Кора Эскотт, потеряла мужа и пятилетнего сына, оказавшихся запертыми в поврежденных отсеках; что сына Корделии, по удивительному совпадению, тоже звали Мартин, и что этому сыну, не случись той катастрофы, в настоящее время исполнилось бы 22 года. В архивах «Жанет» нашлась голография мальчика. Правда, искин долго упорствовала, приводила как аргумент нежелание хозяйки ворошить прошлое и бередить старые раны, но так как семейный альбом не был запаролен, а всего лишь задвинут в одну из старых папок, искин позволила любопытному киборгу туда заглянуть, взяв с него слово, что он и не подумает делать копию. Мартин слово дал. Он не копировал изображения, он их… запомнил. Улыбающийся мальчик пяти лет и молодой мужчина, его отец. Нашлась голография молодой Корделии.

Изучая биографию своей нынешней владелицы, он поймал себя на том, что находит некоторое сходство между ней и собой. Ну да, так оно и есть, с момента катастрофы она занимается тем же, что и он, ищет способ как бы пооригинальней самоубиться. В какие только безумства и авантюры она не пускалась! А смерть как будто насмехалась над ней. Играла в прятки. Вот и его, Мартина, обезумевшего от боли, бракованного киборга, она могла выбрать как очередное орудие. А потом осознала всю нелепость затеи. Убить не убил, только напугал, и сына не заменил. Он же ненастоящий, копия, к тому же чужая копия. Мартин тогда испугался своих мыслей и захлопнул альбом. Больше в ту старую папку не заглядывал. Он все равно ничего не изменит, даже если о чем-то догадается, даже если они есть, эти тайные смыслы и мотивации. Хозяйка все равно поступит со своей игрушкой, как пожелает. Вот поступила же…

Мартин снова прислушался. Дрон двигался над оврагом кругами. Не уходил. Продолжал сканирование. У Мартина вновь возник соблазн связаться с зависшим дроном. Все равно летающий соглядатай его уже обнаружил. Если даже не идентифицировал, как искомый объект, то его идентифицирует «Жанет». Сопоставит полученные данные с имеющимися и… Она умная. Прокачанный искин седьмого уровня логики. Выше для искина не существует. Только сам человек. «Жанет» по старой «дружбе» может дать ему информацию о том, что случилось после его бегства и даже перекинуть ролик с внешних камер. Если хозяйка «ей» не запретила…

Стоп! Здесь что-то не так. Мартин вдруг почувствовал необъяснимое беспокойство. Где-то в кулисах восприятия, в оперативной памяти застряла информационная песчинка — нераспознанная надпись. Процессор периодически пытался забросить эту надпись на внутренний экран, но Мартин эту надпись сбрасывал, отдавая предпочтение кричащим данным о текущей локации и состоянии. Потому и возникла эта смутная логическая депривация.

Если хозяйка знала о прибытии ловцов «DEX-company», она должна была позаботиться о том, чтобы Мартин не сбежал. То есть поручить «Жанет» держать его взаперти. А «Жанет» безоговорочно его выпустила. Прозрачная стена откатилась, едва лишь он к ней подошел. «Жанет» как будто нарочно толкала его к бегству! Что это? Оплошность хозяйки? Не учла возможное развитие событий? Но Мартин мог выйти из дома и раньше, за час до прибытия катера. Он мог уйти довольно далеко. Запрета не было. Корделия не запрещала, а поощряла прогулки. Тогда почему она не приняла меры?

Мартин теснее вжался в мокрую черную землю. Он всю ночь бежал, не оглядываясь. Его гнала вперед страшная белая надпись. Он не оглядывался, потому что боялся оглянуться. Эта белая надпись с синим контуром. Почему с синим контуром? На логотипе «DEX-company» нет никакого синего контура! А тут был… Процессор успел считать надпись в тот последний неуловимый миг, недоступный человеческому мозгу, но вполне достаточный для мозга кибернетического.

Мартин вызвал на внутренний экран файл из недавнего прошлого. В порыве отчаяния, гонимый страхом, он едва не стер все, что происходило в ближайшие сутки. Вот он, черный грузовой флайер заходит на посадку. Заходит как-то замедленно, даже неуклюже. У ловцов «DEX-company» катера другие, более вытянутые, скоростные. Они должны реагировать на сигналы и мчаться на помощь пострадавшим людям, должны гнаться за свихнувшейся машиной, как полицейские за убийцей. Вот флайер поворачивается боком.

После трех первых букв рассудок Мартина отказал, а вот процессор, не ведающий что такое иррациональный ужас, надпись считал. И только девять часов спустя Мартин ее увидел — Dextro Energy!

Неужели… неужели он… обманул сам себя? Обессилевший, он ткнулся лбом в подвернувшийся камень. Катер принадлежал компании, производящей солнечные батареи. Он слышал, как хозяйка говорила с ними по видеофону. Как назвала его хозяйка, когда улетала? Глупый? Нет, он не глупый. Глупый это почти комплимент. Он — идиот!

Он все выдумал. Соорудил из домыслов и страхов. Принял неясную тень за чудовище. Как ребенок… очень глупый ребенок. И что ему теперь делать? Подгоняемый своей фантазией, он отмахал более сотни километров. Как ему вернуться? У него энергозапас близок к критическому. Пополнить нечем! Если только червя проглотить… вот они копошатся во влажной почве. Ах да, дрон. Можно все же попытаться связаться с беспилотником. Выбраться из укрытия и встать так, чтобы дрон его идентифицировал.

Мартин прислушался, пытаясь вычленить из природного фона гул четырех двигателей. Но вместо них услышал что-то еще. Более громкое и массивное. Еще один двигатель. Второй. Третий. Четвертый… Их много. Восемь. Это не беспилотники. Это хуверы или гравискутеры. Как же так? Все-таки он был прав! Не фантазия, погоня! Настоящая погоня! Дрон передал ловцам координаты, и вот они здесь. От падения с вершин надежды в бездну отчаяния у Мартина закружилась голова и крошечная молния застряла в некогда пробитом легком. Голоса… Люди переговаривались между собой. Голоса молодые, беззаботные. Смеются.

«Обнаружены потенциально враждебные ХХ-, ХУ-объекты».

Примешиваются другие звуки. Звериное дыхание, лай и рык. Ловцы с собаками? О таком Мартин еще не слышал. Те бракованные киборги, которых привозили в лабораторию, рассказывали, как их выслеживали и ловили. С бластерами и глушилками. Но без собак. А тут Мартин ясно слышал нетерпеливое собачье повизгивание. Собак несколько, возможно, соответствует числу охотников. Нет, они говорят не о нем… Они говорят… о хозяйке!

— Мальчики, мы на чужой земле. Это владения Трастамара.

ХХ-объект. Предположительный возраст 18-20 лет.

— Ой, боюсь, боюсь! Мамочка меня накажет! Не парься, детка. Тетка все еще тусит на Новой Московии.

— Все равно стремно. Вернемся, а?

— Да не пищи ты. Подрежем пару щетинок и свалим. Вон, гляди, Аргус след взял. Ату, Аргус, ату.

Аргус — это пес, понял Мартин. И бежит он к оврагу. Прыжок у загонного пса тяжелый. Он крупный, свирепый. Мартин попытался заползти как можно дальше. Но поздно. Пес взял след. След кибермодифицированного животного, существа чужого и опасного. Пес прыгнул в овраг и зарычал. Злобно, призывно залаял. В том же кратком обзорном файле Мартин успел прочесть, что охота на лис, волков и медведей является на Геральдике модным, общепризнанным развлечением. В охоте принимают участие все, мужчины и женщины, родители и дети. Охотятся на скоростных гравискутерах. Пускают по следу особых генномодифицированных собак. Так как хищники на Геральдике крупнее и опаснее земных, то и собак изменили в соответствии с охотничьими потребностями. Исходной послужила порода айну-кен, в ДНК которой впаяли гены ротвейлеров, стаффордширов и кавказцев. С далеким предком сходства почти не осталось. Потомки были крупнее в два раза, свирепей и выносливей. Их шерсти придали искусственную жесткость, чтобы собаки могли противостоять в драке, не опасаясь волчьих зубов и медвежьих когтей. И вот один из этих натасканных на кровавую бойню геральдийских айну-кенов стоял сейчас перед Мартином. Он уже не рычал и не лаял. Готовился к атаке.

«Уровень агрессии 97%. Уничтожить вражеский объект? ДаНет.»

Выбрать Мартин не успел. Пес кинулся. И система сработала автономно. Мартин успел перехватить собачью голову, крутануть влево и швырнуть переломанное животное вниз. Пес дико завизжал. Мартин не хотел его убивать. Он никого не хотел убивать. Пес был жив, но, кажется, Мартин повредил ему позвоночник. Вместо визга раздался вой.

— Волк! Волк! Там волк! Он задрал Аргуса! Стреляй. Стреляй!

Мартин понял, что должен бежать. Иначе в эту нору сейчас бросятся другие собаки. А за ними люди. Судя по крикам, у них есть оружие. Киборг метнулся вслед за псом, перепрыгнул через него и взлетел по противоположному склону оврага.

— Э, да это бомжара!

— Да этот вафел Аргуса покалечил! Стой, урод.

— Стреляй!

Мартин уже был наверху, когда в спину ударил мощный заряд станнера. Это был не простой полицейский станнер, вызывающий у задержанного временный паралич. Это был станнер, рассчитанный на геральдийского медведя с его роговым наростом на холке. Человек умер бы на месте. Мартин пошатнулся, упал на колени, но тут же поднялся. Процессор удержал проводимость нервных волокон.

— Бля… Мать… Да это кибер!

— Это кибер, ребята! Вот же сука!

— Ату его! Ату!

Потом Мартин бежал. Он попытался перейти в боевой режим, чтобы ускориться, но система выдала предупреждение, что для боевого режима ресурсов недостаточно, и через 17 минут имплантаты будут отключены. Пришлось полагаться на имплантаты в стандартном режиме. От второго выстрела он увернулся. Уходя от третьего, перекатился по земле и тут же вскочил, избежав четвертого. Заряд ушел в землю. Пятый заряд угодил прямо в грудь.

Их было восемь. Все на скоростных скутерах. Они выстроились полукругом, загоняя его в тот же овраг, откуда он выбрался. От прямого попадания Мартин задохнулся, сердце пропустило удар. Наступила фибрилляция. Сердечная мышца хаотично задергалась, беспорядочно плеская кровью. Вмешавшаяся система выровняла ритм. Мартин побежал к лесу.

— Взять его! Взять эту тварь!

Гиканье. Свист. Лай. В этом хаосе слабо прозвучал девичий голос.

— Мальчики, подождите, а если он чей-то?

— Да пох! Погоняем жестянку!

Мартин чувствовал, что теряет ориентацию. В глазах мельтешили вспыхивали красные надписи.

«Критический уровень энергии!»

«Падение работоспособности!»

«Сбой сердечного ритма!»

«Жизненные показатели по нижней границе!»

Он увернулся от выстрела, но угодил под следующий. Прямо на грудь бросилась собака. Он из последних сил отмахнулся. Еще один выстрел. В поясницу. В нервный узел, передающий сигналы в нижние конечности. Левая нога перестала слушаться.

«Отказ нервного узла. Имплантаты будут отключены».

Мартин упал.

Сразу не убьют. Будут глумиться. Долго. А он будет пытаться подняться, будет ползти, будет умирать… На него снова бросилась собака. И тут же раздался страшный визг. Пес как будто молниеносно обуглился, шерсть вспыхнула и задымилась. Вместо разинутой пасти образовалась окровавленная паленая дыра. Плазма. Кто-то выстрелил в пса из бластера или из винтовки.

— Оружие на землю! Руки за голову! Пристрелю, ублюдки!

Мартину захотелось подчиниться. Неодолимо.

— Госпожа Трастамара…

— Не стреляйте!

— Мы не хотели!

— Вот, вот оружие! У нас только станнеры!

— Это кибер! Он бракованный!

— На колени, я сказала. Руки за голову!

Собаки не умолкали. Их визгливый лай раздирал уши. Мартин слышал голоса сквозь многочисленные фильтры, да еще с многоголосым эхом. Полупарализованное десятком выстрелов тело отказывалось подчиняться. Он смог только подтянуть колени к животу. Сжаться в комок. Глухой металлический лязг… Это охотники сбрасывают в кучу свои станнеры.

— Отозвать собак!

Клокотание плазмы в стволе. Обгоревшая, вздувшаяся земля. Слабое повизгивание.

— Итак, кто тут у нас? Заводила, насколько я понимаю, Генри Монмут-младший. Ах, и юный барон де Рец здесь, и виконтесса Шарни. Ну что ж, ребятки, спешу вас обрадовать… Руки не опускать, ублюдки! Спешу вас обрадовать. За браконьерство на земле Трастамара, за намеренную порчу имущества, за охоту на моего киборга… Ключевое слово здесь МОЕГО!.. вас ждет исправительное заведение, а совершеннолетних — тюрьма. Тебе уже есть 21 год, Генри? Нет? Жаль. Завтра все ваши семьи получат судебные иски. А теперь вон отсюда! И падаль свою паленую заберите.

Вновь клокотание плазмы в стволе. Пылающая земля. Слабый вскрик. Приглушенные голоса, торопливые шаги. Взревевшие двигатели гравискутеров.

— «Жанет», отследи эту малолетнюю погань до периметра. Да, пусть дроны сопровождают. Запись есть? В цвете и звуке? С момента вторжения? Отлично!

Голос становился все глуше. Красные всполохи все ярче.

«Критический уровень глюкозы. Угроза гипогликемической комы. Рекомендуется гибернация».

Белые стерильные стены… Мерцающий синеватый свет… Он стоит, прижав ладони к прозрачной стене… Стена холодная, очень холодная. Лампы гаснут одна за другой…

— Мартин! Мартин! Не отключайся. Слышишь меня? Дыши, дыши, скотина!

— Низкий… уровень… Рекомендуется…

— Держись, мальчик, держись! Я уже здесь, с тобой. Держись, мой хороший…

Этот голос ему знаком. Правда, голос совсем далекий… Где-то там, в сгорающей памяти, сохранились звуковые файлы. Обрывки… Полустертые, поврежденные. Как же хочется спать… Рядом зовущая вязкая темнота. Она взбирается, крадется от щиколоток к коленям, поднимается выше, остужает воспаленные мышцы и нервы, заливает угнездившуюся в них боль мертвенным безразличием. Скоро этот холод поднимется до груди, до сердца, пережмет артерии, остановит всполошенный бег. Но кто-то жестокий, конечно, из людей, тормошит его, приподнимает голову, требует очнуться, и система отзывается. Хотя отзываться ей почти нечем. Имплантаты застыли в мышцах неподъемным парализующим грузом. Он все же чувствует, как сквозь мокрую одежду, сквозь кожу проходит игла, и очень быстро по телу разливается умиротворяющая прохлада, изгоняя боль. Еще один укол. И мелкие болезненные сокращения мышц сглаживаются. После третьей инъекции сердце бьется ровнее.

— Держись, Мартин, сейчас будет легче.

Чьи-то пальцы бережно, но твердо проталкивают меж зубов крупные сладкие таблетки.

— Это глюкоза. Постарайся проглотить.

Вязкая муть застывает где-то в коленях. Он уже не тонет, но и на берег не выбраться. Хватка у трясины собачья.

— Тише, тише, Мартин. Все уже кончилось. Все кончилось. Уже никого нет. Дыши, дыши… Вот, еще таблетка.

«Уровень энергии 7%».

— Ты… меня… накажешь?

— Конечно! В угол поставлю.

— В… какой?

— В пятый! Сам его найдешь. Ты зачем, паршивец, от «Жанет» убежал?

Мартин не ответил. Он не хотел шевелиться. Уткнулся в плечо Корделии, наслаждаясь почти незнакомым чувством безопасности. Все страшное закончилось.

— Нам бы до флайера дойти. Или сами, или мне придется за ним сбегать…

Мартин понял только, что сейчас останется один. Она уйдет.

— Нет!

— Тогда вставай. На себе я тебя не потащу. Там во флайере горячий чай и одеяло. Держись за меня. Вот умница. Где же ты так вымазался?

Вязкая невидимая жижа цеплялась, липла к ногам, но Мартин справился. Он старался распределять вес тела так, чтобы не виснуть на хозяйке безвольным мешком. Правда, колени подгибались. К счастью, флайер стоял недалеко, за тем кустарником, через который он продирался, когда убегал от дрона. Даже странно, что те охотники на гравискутерах не заметили приземлившейся машины. Он такой приметный, хозяйский флайер, яркий, с этим сложным логотипом на борту. Последние двадцать шагов Корделия почти волокла его на себе. Земля под ногами стала снова вязкой и полезла по щиколоткам, выпустив буро-зеленые щупальца.

— Не тем спортом я занималась, — проворчала хозяйка, сгружая беглеца у посадочного стабилизатора, — надо было осваивать тяжелую атлетику, а точнее, новейшую ее разновидность — перетаскивание киборгов. Мартин, не отключайся.

Она встряхнула его за плечи.

— Система… готова…

— Оно и видно. Пей чай.

Она снова сидела с ним рядом прямо на земле, поддерживала его голову и поила чаем. Жидкость была горячей и очень сладкой. Мартину казалось, что целебная жидкость заполняет его истощенное, почти отмершее изнутри тело, заставляя кровь наполнять сосуды, а сердце биться. Было что-то хрупко-стеклянное, неживое, и вот уже снова объемное, действующе-жизнеспособное. Второй стакан он держал сам. Хотя руки еще дрожали. Корделия добавила к чаю еще одну таблетку глюкозы. Мартин робко покосился на хозяйку. Она выглядела усталой. Под глазами черные тени. Волосы, всегда безупречные, сбились и спутались.

— Я больше не буду, — прошептал Мартин.

Она хмыкнула.

— Конечно, не будешь. Я тебя на цепь посажу. Куплю вот такой ошейник. И цепь. Метров пять.

— Всего?

— Тебе хватит. Привяжу между санузлом и кухней.

Мартин вздохнул. Что ж, он это заслужил…

— Напился? — Корделия отняла у него стакан. — Давай, полезай на заднее сидение.

— Я грязный, — буркнул Мартин.

— Тогда полезай в багажник. Эй, я пошутила. Вот же, бестолочь. Мозгов много, а ума нет. Вот, одеяла. Одно подстели, а другим укройся.

— Может быть, лучше в багажник?

Корделия зашипела.

— Не зли меня. Мне еще флайер пилотировать.

Она сама расстелила одеяло на сидении, дождалась, когда Мартин заберется во флайер, укрыла его вторым и пристегнула ремнем безопасности.

— Лежи, мелкий пакостник. Вот таблетки, глотай по одной.

И задвинула дверцу. Потом заняла место пилота.

— «Жанет», мы возвращаемся. Да, попался свиненыш. Как я и предполагала… В грязи по уши. Воды согрей. И ванну набери. Шампуня побольше. Отмачивать будем.

Мелодично зарокотал двигатель. Продолжая говорить по комму, Корделия плавно подняла флайер в воздух.

— Если будут звонить, посылай их всех… Да не туда! К адвокату посылай. Ты всех идентифицировала или тебе имена назвать? Так, слушай, Генри Монмут-младший…

Мартин не различал слов, он слушал голос. Хозяйка, перечислив имена малолетних браконьеров, вновь вернулась к своим обещаниям посадить его на цепь и отправить искать пятый угол. Свои угрозы она перемежала всевозможными эпитетами. Называла его «паршивцем», «мелким пакостником», «поросенком» и даже почему-то «редиской». Мартин не вникал в смысловые тонкости. Он был счастлив.