Серый Страж из Долов (джен)

— Жаль, что у нас нет времени исследовать эти артефакты. Может быть, в другой раз, если Хранительница сочтёт это разумным, — углубившись в себя, пробормотала Мерриль перед входом в лагерь.

Серый Страж, идущий впереди, промолчал. Как и Лина, еле сдерживающая себя, чтобы не заколоть чрезмерно любознательную эльфийку. Фенарель, словно читая мысли подруги, дёрнул её за локоть.

Прошло около шести часов с момента их ухода. Посему у клана ещё была надежда, которая вскоре должна была обратиться разочарованием. Вопрос, где Тамлен, близился. Маретари, Ашалле, хагрен Пайвел, мастер Айлен, дети и остальные члены клана Сабре. Если они не будут спрашивать о результатах поиска, то примутся выражать свою скорбь, от которой Лине становилось ещё больнее.

В лагерь они вернулись вчетвером, но четвёртым стал не Тамлен, а шем. Недоумение, отразившееся в глазах встретившего их охотника, сопровождало их по всему лагерю.

Фенарель ещё на входе в отделился от них, направившись в сторону загона с галлами, чтобы сообщить печальную весть Марен. Лине не хотелось отпускать друга, она надеялась, что тот и на этот раз её поддержит, но она промолчала, позволяя ему уйти.

Маретари сдержанно улыбнулась им, лишь завидев, и кивнула Стражу.

— Ты здесь, какое облегчение! Не ожидала увидеть тебя так скоро, Дункан.

— Я не планировал возвращаться так быстро, Хранительница, — произнёс Дункан и поклоном головы поприветствовал Маретари.

— Смею ли я спросить, что с Тамленом? Узнали вы о нём что-нибудь?

Лина опустила голову. Внимание Хранительницы к шемлену сбило её с толку, но ещё хуже был вопрос, к которому, как она думала, была готова.

— Ничего… Он исчез, — вполголоса проговорила она.

— Понимаю, — вздохнула Маретари и повернулась к своей Первой: — Мерриль, что с зеркалом? Вы что-нибудь принесли?

— Я могу ответить на этот вопрос, Хранительница, — моментально отозвался Дункан, выступив вперёд. — Я уничтожил зеркало.

— Я хотела использовать его для того, чтобы отыскать лекарство от этой загадочной болезни, — хмуро произнесла Маретари. — Полагаю, у тебя была веская причина поступить именно так?

— Нужно многое обсудить. Я немало узнал с тех пор, как был тут в последний раз.

— Что ж, Дункан, давай тогда поговорим с глазу на глаз в моём аравеле, — пожала плечами Маретари и снова повернулась к Первой: — Ступай, Мерриль, предупреди охотников. Если где-то в округе еще есть порождения тьмы, я хочу, чтобы каждый об этом знал.

— Ma nuvenin⁽¹⁾, Хранительница. Уже иду, — склонила голову Мерриль и поспешила прочь.

— Da'len, — обратилась Хранительница к Лине, — мне нужно поговорить с Дунканом. Приходи позже в мой аравель, и мы побеседуем о твоём лечении. — Дождавшись короткого кивка, Маретари продолжила: — Расскажи обо всём хагрену Пайвелу. Ему предстоит заняться печальным делом: приготовиться к заупокойной службе.

— Х-хорошо, Хранительница, — робко отозвалась Лина.

Она почтительно поклонилась и, опустив голову, нехотя отправилась выполнять поручение. Заупокойная служба, проведённая хагреном, будет обозначать прощание с Тамленом, а она прощаться не собиралась. Лина верила, что Тамлен жив. «Я же жива, а значит, и у него имелся шанс выжить, какие бы дурости этот бородатый шемлен не плёл», — рассуждала Лина, но ослушаться Хранительницу для нее было чем-то немыслимым.

* * *

Правее загона с галлами старый хагрен Пайвел рассказывал детям истории, и юные эльфы, рассредоточившись вокруг небольшого костра, с интересом слушали.

Сколько Пайвелу было лет, Лина не знала — когда она достигла сознательного возраста, его лицо уже покрывало множество старческих морщин, а волосы полностью побелели от седины. На его лице, как и у Мерриль, был изображён валласлин с символами Диртамена, эльфийского бога тайн и знаний, научившего долийцев быть преданными и верными семье. Хагрен Пайвел полностью оправдывал нанесённые на его лицо символы. Лине казалось, что в этом мире нет ничего, о чём бы сказитель их клана не знал, и каждый член клана был для него как родное дитя. Ей было сложно представить, какую боль причинят ему её слова. Лина не хотела нести дурную весть старику, и с каждым шагом её сапоги набирали вес. Она не желала принимать на себя данную роль, но понимала, что движется к неизбежному.

Не зная, как лучше подступиться и завязать разговор, она приостановилась и задумчиво присмотрелась к происходящему, ища решение. Среди детей, увлечённых рассказом, она заметила темноволосого мальчишку по имени Ринн. Юный эльф с ядовито-зелеными глазами несколькими неделями ранее сказал ей: «Я хочу быть таким как ты». В тот момент его слова вызвали у неё растерянность и вогнали в краску, теперь же он стал для неё спасительной соломинкой — решением, с какой стороны лучше подойти.

Лина подкралась к Ринну тихо и, положив руки ему на голову, потрепала по волосам. Он вздрогнул, и она моментально спрятала руки за спину, делая вид, что не при делах.

Ринн, накануне подвергавшийся подобным её нападкам, насупился и что-то недовольно проворчал, жалея о своём спонтанном признании.

— Обижаешься ты уже как я, — усмехнулась Лина. — Продолжай в том же духе, но не переусердствуй.

Пайвел прервал рассказ и сердито уставился на нарушителей, но быстро сменил гнев на милость:

— Ты здесь, da'len, — мягко улыбнулся хагрен. — Мы рады, что ты в целости и сохранности.

— Я тоже рада, — коротко кивнула Лина, подходя ближе.

— Ещё бы не радовалась! — возмутился хагрен, своей резкой переменой настроения заставив Лину, Ринна и остальных пятерых детей вжать головы в плечи. — И о чём вы только думали, входя в ту пещеру, вместо того чтобы сразу сообщить о ней Хранительнице!

Лина хорошо изучила старого эльфа и знала, как найти к нему подход: если он злится — со всем соглашайся, иначе нотации будет читать до самого вечера.

— Ты прав, хагрен, — примирительно кивнула Лина. — Нам следовало сначала вернуться в лагерь.

— Что ж, полагаю, что тебя по молодости можно простить, — моментально смягчился хагрен. — Итак, я вижу, вы вернулись с Серым Стражем, но без Тамлена. Что произошло, da'len? Неужели мы и правда его потеряли?

— Серый Страж настаивает на этом, — сообщила Лина, и вкрадчиво добавила: — но я не думаю, что Тамлен мёртв.

— Видно, такова воля творцов, что я вынужден отпевать тех, кого младенцами качал на руках, — скорбно произнёс хагрен, словно не услышав её последнюю фразу. Заведя руки за спину, он посмотрел в небо. — Кажется, я понимаю, почему наши бессмертные предки погружались в сон. Прочертят звёзды огненный путь, последний раз на тебя взглянуть…

Лицо старого эльфа выражало умиротворение и печаль. «Принял, — поняла Лина. — Принял как данное и смирился».

— Наши предки не старились, как мы, — продолжил хагрен. — Из-за шемленов наша кровь стала быстрее течь по жилам, и это навсегда изменило нас. Вместо смерти те, кто устал от жизни, погружались в утенеру — сон наяву. Так они уступали дорогу молодым. Это было похоже на прекрасный праздник: старец, проживший долгую жизнь, с радостью исполнял долг перед своим народом. Увы, сейчас таких обрядов нет. — Тяжело вздохнув, хагрен посмотрел на детей, словно проверяя их внимательность, и, оставшись удовлетворённым увиденным, вновь повернулся к Лине: — Но хорошо, что ты с нами. Потерять тебя, дален, было бы чудовищным преступлением. Ты ведь принадлежишь не только себе. Или не помнишь?

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе сдвинула брови Лина.

— Давай поведаем этим детям о падении Долов, — с улыбкой он кивнул на эльфят. — Ты сделаешь мне огромную честь, участвуя в рассказе.

Лина нахмурилась, поняв, что её вопрос был проигнорирован. Хагрен Пайвел частенько делал вид, будто не слышал вопроса, или мастерски соскальзывал с не интересующей его темы.

— Конечно, хагрен, — с обидой в голосе согласилась Лина.

— Тогда давай… помоги мне по ходу дела. — Хагрен обратился к своим слушателям, чуть повышая голос: — Дети, подойдите сюда и послушайте о падении Долов! Вы должны обязательно услышать эту историю! — Дождавшись, пока юные эльфы рассядутся вокруг костра, Пайвел посмотрел на Лину, склонив голову набок. — Не хочешь начать, da'len?

Дети смотрели на Лину с интересом, ожидая, что им расскажут. «Длинная и печальная история», — подумала Лина. Она наизусть знала историю падения Долов, но всегда предпочитала быть слушателем, нежели сказителем, и лёгкая обида от проигнорированного вопроса никуда не исчезла. Благо Лина хорошо знала, как избавиться от участи рассказчика:

— Что ж, дети, — с проказливой полуулыбкой начала Лина. — Начнём с того, что мама-эльф и папа-эльф…

— Кхм! — кашлянув в кулак, прервал эльфийку хагрен. — Давайте начнём с истории, которая делает нас долийцами, верно? — Он нахмурился, заметив ехидную усмешку Лины, и прочистив горло, начал свой рассказ: — С тех времён, когда мы были рабами ужасной… империи, которую люди возвели силами самой тёмной магии. Когда империя пала, мы освободились. Мы поселились в Долах, поклонялись Творцам и воссоздавали историю и культуру, которые были утеряны за долгие века рабства. Но люди не захотели оставлять нас в покое. Они ненавидели наших богов, потому что мы не желали поклоняться их богу, и ненавидели наши обычаи, потому что мы превыше всего ставим наш народ.

Кто-то из детей охнул, остальные затаили дыхание.

— С годами люди всё сильней ненавидели Долы, — продолжил хагрен. — В их глазах мы были святотатцами и жестокими тиранами. Тогда люди объявили войну Долам. Люди вторглись в наши земли во имя своего единого бога, осуждая наш «нечестивый» народ. — Он выпрямился, в его глазах засквозила боль, будто он и взаправду возвратился во времена, полные ненависти к долийцам. — Но многие из нас не отказались от старых обычаев. Мы предпочли бродить по свету, и ветры разнесли нас по земле. Чтобы выжить и сохранить нашу культуру, кланы держатся порознь до того дня, когда эльвенаны снова обретут родину. Тогда мы поможем нашим заблудшим соплеменникам вернуться к нашим древним обычаям. «Мы — долийцы, хранители утерянных знаний, скитальцы на одиноком пути».

— «Мы — последние эльвенаны. Никогда больше не станем рабами», — печально дополнила Лина.

Юные эльфы напомнили Лине их с Тамленом и Фенарелем в детстве, как они впитывали в себя каждое слово сказителя клана. Итог убеждений был разительно разный. Теперь же Тамлен поплатился за её ошибку. «Верно. Люди — ужасны…» — опустив голову, подумала Лина.

— Клятва Долов и никаких язвительных замечаний? — фыркнул хагрен. — И на это спасибо Творцам.

Лина грустно улыбнулась. Сказ о Падении Долов заиграл для неё новыми красками. «Когда-нибудь ты сильно обожжёшься, lethallаn», — вспомнила она предупреждение Тамлена. И уже начинала чувствовать лёгкое жжение. Дождавшись, пока дети разойдутся, Лина зашептала так, чтобы кроме Пайвела её никто не услышал:

— Хагрен, это я виновата в произошедшем. Если бы я позволила Тамлену убить тех шемленов, как он и хотел…

— Не вини себя, da'len, — мягко произнёс хагрен.

Лина прикрыла глаза и качнула головой. Помимо чувства вины в голове роились мысли о порождениях тьмы, болезни и бородатом шемлене. Она подняла глаза на всезнающего сказителя и задала ему один из мучающих вопросов:

— Когда мы ходили на поиски Тамлена, встретили порождений тьмы, что ты знаешь о них?

— Только то, что это мерзкие твари-каннибалы и что они рыскают в подземных туннелях, где когда-то жили даргенлены, гномы, — хагрен развел руками, будто извиняясь за малое количество информации. — Давно, во время последнего Мора, Серые Стражи истребили их почти поголовно. Если они вернутся в мир, все расы содрогнутся от ужаса.

Лина сухо поблагодарила кивком. О наказе Хранительницы ей говорить очень не хотелось, но и тянуть время смысла не было — очередная неизбежность оставалась неизбежностью, и Лина понимала это.

— Хранительница велела передать тебе, чтобы ты подготовился к заупокойной службе, — вполголоса произнесла Лина.

— Да, конечно, — понимающе отозвался хагрен. — У нас нет тела Тамлена, дабы вернуть его земле, но мы можем спеть для него. Творцы обязательно явятся, чтобы проводить его в загробный мир. Скажи Хранительнице, что службу надлежит провести прежде, чем клан соберется в путь.

— Но что если Тамлен ещё жив? — неожиданно громко возмутилась Лина. — Абсурдно проводить заупокойную службу по живому!

— Мы всё равно будем петь для него и молиться о том, чтобы он не страдал.

Они умолкли, и в наступившей тишине всё было ясно. Все уже знали, что поиски не дали пользы.

Лина ощутила абсолютное бессилие. Она не могла противиться решению Хранительницы и уже дала молчаливое согласие на «похороны». В то же время она предпринимала попытки оспаривать слова хагрена. От ощущения несоответствия мыслей и поступков голова начинала раскалываться.

— Ma serannas, — отстранённо поблагодарила Лина. — Мне нужно идти.

— Я спрошу только об одном, если можно. Этот… Серый Страж. Ты ведь уже знакома с ним, верно? Он хороший человек?

— Он шемлен, — угрюмо ответила Лина. — Разве бывают хорошие шемлены? — тон её давал понять, что Лина сделала для себя определённые выводы и ответа ей не требуется.

— Любопытно… — задумчиво произнёс хагрен, как и Хранительница, знающий о лояльности Лины к людям. — Теперь ты можешь вернуться к своим делам, но если у тебя есть вопросы…

— Нет, это всё, — мрачно отклонила предложение Лина. — Мне нужно показаться Ашалле. Она, должно быть, волнуется.

— Да, конечно, — хагрен одобрительно кивнул. — Да направят тебя боги, da'len.

Дети, среди которых был и зеленоглазый Ринн, уже давно разбежались, и хагрен Пайвел вновь остался наедине с собственными мыслями. Лина даже почувствовала лёгкий укол вины, но у неё было полно своих дел.

* * *

Лина собиралась прямиком отправиться к Ашалле, но её окликнул Фенарель, немного изменив планы.

У загона её ожидали двое: Фенарель и Марен, долийка, ухаживающая за галлами. Марен, как Фенарель и Тамлен, являлась близкой подругой Лины. Ей очень нравились ярко-рыжие волосы эльфийки, добрый взгляд больших, серых глаз и нежные черты лица. Она обладала мягким и тихим нравом, и имела при себе ещё кое-что, вызывающее у неё самой множество комплексов: вопреки всем правилам эльфийского телосложения заданного природой, боги наградили её большой грудью. Пытаясь поддержать подругу, Лина даже придумала стишок, воспевающий прелесть её бюста:

«Природа наделила грудью пышной,

Что тянет подобраться ближе к ней,

Ведь эльфы предпочтут равнине чистой,

Зелёный лес — он сердцу их милей».

А в конце добавляла привирая: «Я хотела бы иметь такую же, но мне с ней было бы неудобно стрелять и бегать». Своими стараниями Лина смущала Марен ещё сильнее.

— Aneth ara⁽²⁾, — с ласковой улыбкой поприветствовала Марен, принимая подругу в объятья. — Я рада видеть тебя здоровой.

Лина вскинула брови и отстранилась. Фенарель покачал головой, давая понять, что поведал далеко не всё. Лина коротко кивнула, соглашаясь с его решением не заставлять волноваться эльфийку лишний раз.

— Как поживают галлы, Марен? — спросила Лина, переводя тему.

— Хорошо. Хранительница велела клану свернуть лагерь, и они готовы везти нас в путь. Одна самка, правда, на сносях, но это нам не помешает. Фенарель сказал… — замявшись на секунду, она продолжила: — несмотря на то, что Тамлен, возможно, ещё жив, поговаривают, что клан тронется в путь, не дожидаясь, пока его найдут.

Лина вздрогнула и перевела ошарашенный взгляд на Фенареля.

— Причина такой спешки не только те монстры, но и шемлены, — эльф с отвращением поморщился. — Если бы не они… у нас было бы ещё немного времени. Не понимаю, почему их нельзя просто убить.

Лина поникла, вновь ощутив себя виноватой во всех бедах.

— Как бы то ни было, я не завидую решению Хранительницы, — продолжила Марен. — Я буду молиться о том, чтобы Тамлен успел, вернулся живым.

— Хагрен уже готовит заупокойную службу, — полушёпотом сказала Лина. — Хранительница уже примирилась с мыслью о смерти Тамлена.

На минуту повисло мрачное молчание. Чувствуя, что пора спасать ситуацию, Фенарель кашлянул в кулак, переводя внимание подруги на себя.

— Вчера из города сбежал плоскоухий, и Джунар его чуть не подстрелил, — с поддельной весёлостью в голосе произнёс Фенарель.

Лина с лёгким любопытством уставилась на друга, ожидая продолжения.

— Его зовут Пол, он сказал, что что-то украл, после этого его хотели… — Фенарель почесал подбородок, пытаясь вспомнить свой давешний разговор с городским эльфом, но быстро сдался. — Пойдём, посмотришь на него.

— «Посмотришь»? — удивлённо переспросила Лина. — Он ещё здесь?

— Да. Он сейчас на стрельбище, его обучает Джунар.

— Зачем?

— Его решили принять в клан, — вздохнул и закатил глаза Фенарель, явно не понимая решения Хранительницы.

— Он услышал о клане и предупредил о шемленах, — добавила Марен.

— Да, именно так, — подтвердил Фенарель. — Ну так что, пойдём?

— Нет, — равнодушно отказалась Лина. — Не сейчас, у меня ещё много дел. Надо зайти к Ашалле, переодеться, вернуть оружие мастеру Айлену, а потом сходить к Хранительнице. Думаю, после этого можно будет и на плоскоухого посмотреть.

Фенарель согласно кивнул, и они распрощались.

Первым делом Лина решила вернуть лук мастеру Айлену. После новости от Марен в горле застрял едкий ком и сил на разговоры не было, а мастер Айлен был не против обсудить произошедшее, поэтому Лина поспешила исчезнуть. Поблагодарила без лишних слов — кивком — и направилась прямиком к Ашалле, надеясь, что её больше не отвлекут.

Быстрым шагом проходя мимо аравелей, она спустилась вниз, к костру. Ашалле дожидалась её на прежнем месте. Завидев свою подопечную, она всплеснула руками и направилась ей навстречу.

— Хвала Творцам, ты цела и невредима! — радостно воскликнула Ашалле. — Я сомневалась, верно ли поступила Хранительница, когда отправила тебя, еще больную, на поиски, но теперь мои сомнения развеялись.

Лина печально кивнула и подошла к лавке.

— Тамлена с тобой нет. Неужели случилось то, чего все так боялись?

— Мы так и не нашли его тело, — ровным, бесцветным голосом ответила Лина и облокотилась на плечо примостившейся рядом Ашалле. — Если нет тела, нельзя говорить о том, что кто-то мёртв, так? Я и Фенарель думаем, что Тамлен жив, но клан уходит, и это не оставит ему шансов.

— Это ужасно, — согласилась Ашалле. Эльфийка приоткрыла рот, явно готовясь ещё раз выразить свои сожаления об их неудавшемся совместном будущем, но вовремя спохватилась и передумала.

Не хотелось подниматься, даже желание переодеться в чистое куда-то исчезло. Кто знает, сколько Лина просидела бы так ещё. Она и вовсе могла бы задремать, если бы за ней не пришла Мерриль.

— Хранительница просила тебя привести, — произнесла эльфийка.

Открыв глаза, Лина недовольно посмотрела на Мерриль. Был бы вместо неё послан кто-нибудь другой, такой реакции не последовало бы, но это, увы, была Мерриль.

Лина поднялась на ноги и под напутствующее: «Пожалуйста, следи за своим здоровьем и поправляйся. Мы не вынесем еще одной потери», — двинулась следом за Первой.

* * *

— Я поговорил с вашей Хранительницей, и мы пришли к соглашению, которое касается тебя, — с ходу произнёс Страж. — Моему ордену нужна помощь, а тебе — лечение. Я надеюсь, ты пойдёшь со мной. Из тебя получится прекрасный Серый Страж.

Лина напряглась всем телом. Возникла странная тяжесть в области живота и груди, и ей тут же захотелось сбежать как можно дальше.

— И какая тут связь с моим лечением? — нервно спросила Лина.

— Боюсь, что самая прямая. Скверна порождений тьмы течёт в твоих венах. Твоё выздоровление — почти чудо. Однако же рано или поздно скверна одолеет тебя и убьёт, если не хуже. Серые Стражи могут это предотвратить, но для этого ты должна стать одним из нас.

— Я не стану вступать в орден только потому, что меня пожалели, — нахмурилась Лина. Бородатый человек вызывал у неё множество чувств, и ни одно из них не было положительным.

— С моей стороны это не просто благодеяние, — мягко ответил Дункан. — Я не предложил бы тебе такое, если бы не считал, что у тебя есть задатки Серого Стража. — Он посмотрел на нее и, вздохнув, заговорил вновь: — Позволь, я буду откровенен: скорее всего, ты никогда не вернешься сюда. Мы отправляемся сражаться с порождениями тьмы, и эта война уведёт нас далеко от твоего клана.

Лина зашипела и перевела взгляд на Маретари.

— Я польщена таким щедрым предложением, — съязвила Лина. — Хранительница, почему вы верите этому человеку?

— Огромная армия порождений тьмы собирается на юге, — издалека начала Маретари. — Нам грозит новый Мор. Избежать этой бури не получится. Давным-давно долийцы согласились помочь Серым Стражам бороться с Мором. Если придёт необходимость. Мы должны чтить этот договор. Отослать тебя… сердце разрывается при мысли об этом. Но смотреть, как ты медленно умираешь, не лучше. — Маретари качнула головой и с сожалением посмотрела Лине в глаза, в надежде, что сможет до неё достучаться. — Это твой долг и твоё спасение.

К сожалению Маретари, Лина восприняла не все её слова. Но даже если бы она вняла её доводам, результат Хранительницу не слишком порадовал бы.

— Я не давала никаких клятв, и перед шемленами у меня нет никаких долгов, — возмутилась Лина. — Клан — мой дом. Это всё, что я знаю!

— Этот дом может быть разрушен до основания порождениями тьмы, — вступил Дункан, скрестив руки на груди. — Став Серым Стражем, ты сможешь вылечиться и защитить свой клан. Будь мужественной.

— Я… не могу выразить словами, как больно мне отправлять одну из наших дочерей навстречу такой опасности, разлучать ее с кланом, который так ее любит, — продолжила Маретари с жалостью и болью. — Но если именно этот путь, da'len, предназначили для тебя Творцы, прими же свою судьбу с гордо поднятой головой! Где бы ты ни была, ты — долийка. Никогда не забывай об этом!

— Умереть в клане или уйти с шемом? — Лина криво усмехнулась. — Выбор очевиден. Хранительница, я отказываюсь идти с этим… человеком.

— Что ж, хорошо. Ты не оставила мне выбора, — нахмурился Страж, и его голос зазвучал твёрдо и резко. — Я провозглашаю Право Призыва!

— А я внемлю тебе и признаю правоту твоего требования, Дункан Серый Страж. — Хранительница закрыла глаза, чуть отворачиваясь, понимая, что в сей момент чувствует её подопечная.

— Н-нет, — дрожащим голосом произнесла Лина, не веря своим ушам.

— Жаль, что это не твой выбор, — разочарованно вздохнул Дункан. — Но угроза порождений тьмы слишком велика.

— Нет! — более громко повторила Лина.

В жизни Лины Махариэль была лишь одна эльфийка, которой она не могла отказать. Тамлен однажды пошутил, что если Хранительница прикажет ей жениться на Мерриль, то она проглотит это и скажет: «Да, Хранительница». После своих слов юноша получил кулаком в нос, но Лина понимала, что он прав, и тайно молилась, чтобы ничего подобного никогда не случилось. Лина повернулась к Маретари, с мольбой смотря на неё, надеясь, что она передумает.

— Н-нет, Хранительница, п-пожалуйста… — зачастила Лина, умоляя, но Маретари молчала. Лине хотелось развернуться и убежать далеко в лес, залезть на какое-нибудь дерево и прятаться там, пока шемлен не уйдёт, но что-то ей подсказывало, что даже такой отчаянный поступок не спасёт её от бородатого человека, лишь его смерть или слова Хранительницы. Но Маретари… молчала. Лина сплела пальцы в замок, чтобы не терять самообладание, и её ногти впились в тыльную сторону ладони, чуть выше пальцев.

— Кричи, упирайся — если так, я тебя волоком притащу в Остагар, — строго произнёс Страж, заставив Лину вздрогнуть. — Ты бы предпочла заразить соплеменников?

— Мне очень жаль, da'len… — наконец сказала Хранительница.

Слова Маретари были совсем не теми, которые надеялась услышать Лина. «Вот как… — про себя усмехнулась она. — Значит, меня изгоняют из клана по требованию шемлена. Это даже не смешно». Лина подняла на Дункана взгляд, полный ненависти.

— Ладно, добился своего, я пойду с тобой… Но ты не заставишь меня служить против своей воли!

— Я знала, что клан будет гордиться тобой, da'len, — вымученно улыбнулась Хранительница, пропустив мимо последние слова Лины, и, сняв с пальца кольцо, протянула его ей. — Возьми. Это твоё сокровище — оно защитит тебя от наступающей тьмы.

— Ценный дар, — кивнул Дункан, глядя, как Лина с недоумением рассматривает зачарованное украшение. — Что ж… ты готова отправляться в путь?

— Нет, — коротко ответила Лина. Взяв в руки кольцо, она определилась, как будет вести себя с бородатым человеком: она решила его вывести из себя, чтобы он пожалел о своём решении. Хранительница, клан — любой перестал бы ею гордиться. Лина старалась не смотреть на Маретари, зная, насколько сильно та может разочароваться в ней. Она сложила руки под грудью и с вызовом посмотрела в тёмные глаза Стража. — Прежде чем идти с тобой, мне надо собрать вещи, переодеться и… — Лина на секунду замешкалась, формулируя последнее условие: — Я никуда не уйду, пока не прощусь с кланом и… Тамленом на заупокойной службе.

— Конечно, — Страж понимающе кивнул. — В твоей просьбе я отказать не вправе.

«Убью…» — промелькнуло в голове эльфийки. Спокойствие Стража вызывало у неё раздражение, но в ответ она ничего не сказала.

* * *

Лина отрешённо перебирала вещи, собирая некоторые из них в сумку. Она решила обойтись малым: поясная сумка, надёжный лук, нож для разделки и кинжал из железной коры. Именно им она решила перерезать горло Дункану, прежде чем сбежать. Помимо самого необходимого, у неё было ещё две вещи: резной гребень, подаренный Марен на совершеннолетие, и эльфийский пояс из руин. Пояс не просто понравился Лине, она поставила себе чёткую установку: найти Тамлена и отлупить его как следует.

Неожиданно в аравель заглянула Ашалле.

— Я должна рассказать о твоих родителях, — без предисловий произнесла эльфийка и, присев рядом, с печалью посмотрела на Лину. —Ты покидаешь нас, девочка моя, и если я не расскажу правду сейчас, ты так и будешь гадать, что случилось.

— Не знаю, — равнодушно пожала плечами Лина. — Моя мать — это ты, Ашалле.

— Мне приятно слышать эти слова, — мягко улыбнулась эльфийка. — Но я хочу рассказать тебе о настоящих родителях, моих хороших друзьях. Твой отец был Хранителем до Маретари, и он прожил среди нас очень долго.

От услышанного брови Лины поползли на лоб. Вот чего она не ожидала, так это того, что её отец окажется магом. Лина отложила вещи в сторону и с интересом уставилась на Ашалле, а та продолжала её удивлять:

— Твоя же мать была из другого клана. Она была охотницей и одной из лучших в своём поколении.

Услышав эту новость, Лина склонила голову набок. Да так, что шея заболела. Сама она не была внешне схожей ни с кем из клана Сабре. У каждого члена клана волосы были прямые; а у неё вились до безобразия. У всех рыжих, волосы были такими же яркими, как у Марен; а у неё темнее, цвета меди. И с глазами та же ситуация. По крайней мере, теперь этому было хоть какое-то объяснение.

— Дай угадаю, я похожа на мать, да? — предположила Лина.

— Да, дорогая, особенно глазами, — улыбнулась Ашалле. — Между нашими кланами была кровная вражда, и её родители не одобряли их связи, поэтому она встречалась с твоим отцом тайно. Как-то раз, когда они были одни в лесу, на них напали бандиты. Твой отец погиб, сражаясь с ними, а мать убежала.

— Моего отца убили люди? — с грустной усмешкой уточнила Лина.

— Да, — кивнула Ашалле. — Но среди убийц были и эльфы — из тех, что живут в людских городах.

— Чудесно, — буркнула Лина. — Узнала б раньше, не мешала бы Тамлену стрелять. А вы всем кланом молчали. Заключили клятву на крови, а за нарушение — отсечение языка? — Почти минуту Лина смотрела сердитым взглядом на смиренно молчавшую Ашалле. Поняв, что та не спешит прерывать тишину Лина сделала это за неё: — мою мать убил кто-то из шемов, пока я была ещё совсем малявкой?

— Нет. Твоя мать дожила до того, чтобы произвести тебя на свет, но горе разбило ей сердце. Как-то ночью она просто ушла в лунный свет и не вернулась.

Новое потрясение. Лина замерла, задумавшись, и Ашалле приобняла её. Лина всегда думала, что её родители сделали всё для того, чтобы выжить. Но мать просто бросила её. Её оставили не одну, а с кланом и Ашалле, но в глазах Лины это нисколько не оправдывало поступка матери, испугавшейся сложностей и груза воспоминаний.

— Моя мать была дурой. Очаровательно, — сказала Лина как можно более спокойно. — Она совершила нелепый и слабовольный поступок, бросив меня. Не хочу быть похожей на неё.

— Она просто… не смогла жить без твоего отца, — вступилась за подругу Ашалле. — Ты слишком сурова к ней. Может, ты изменишь своё мнение, когда полюбишь сама. Клан решил не упоминать при тебе эту историю, чтобы не печалить тебя.

— Не беспокойся, я не печалюсь, — грубо отрезала Лина. — Она мне безразлична.

— В жизни нашего народа так много горестей, и нам казалось разумным не прибавлять к ним ещё одну, — Ашалле с тоской вздохнула и добавила, несмотря на недовольство Лины: — Ты похожа на неё. Не только внешне. Такая же упрямая и категоричная. Как бы там ни было, мать оставила для тебя кое-что. Вещь твоего отца, которую ты должна была получить, когда повзрослеешь. Но, похоже, время уже пришло.

— Не знаю, хочу ли я её получить, — резко перебила её Лина.

— Не говори так! Это же твоё наследство, — с ужасом в глазах прошептала Ашалле и схватила руку Лины, вкладывая в неё ключ и сжимая ладонь в кулак. — У загона с галлами за аравелем стоит несколько сундуков. Моём, белом, лежит шкатулка, принадлежавшая твоей матери. Её содержимое твоё, если пожелаешь.

Эльфийка отстранилась. По её виду Лина поняла, что если бы не произошедшее, Ашалле поведала бы эту историю пару десятков лет спустя, а то и вовсе на смертном одре, но дело было сделано, и с тяжелым вздохом та, поднявшись на ноги, поспешила удалиться.

Задумчиво покусав губу, Лина решилась — какой бы глупой ни была её мать, вещи тут ни при чём. Не выбрасывать же что-то с потенциалом на полезность просто так. Переодевшись и собрав сумку, она направилась к сундукам.

Из сундука Ашалле Лина достала резную шкатулку и без каких либо эмоций уставилась на извлечённое оттуда ожерелье из сотни деревянных бусин, каждая из которых имела форму какого-либо животного. Олени, ястребы, волки и кролики гонялись друг за другом по всему ожерелью. Будь оно найдено при других обстоятельствах, и не было бы наследством от матери, которую возненавидела, Лина была бы им восхищена и с гордостью его носила. Но сейчас тепло, исходящее от зачарованных бусин, казалось ей омерзительным.

— Бесполезная безделушка, — брезгливо морщась, прошептала Лина и, спрятав ожерелье обратно в шкатулку, вернула её в сундук Ашалле.

Выдохнув, Лина похлопала себя по щекам, стараясь забыть о существовании недостойной, по её мнению матери. Хоть Ашалле и пробудила в ней непрошенные мысли, это сейчас было не настолько важно, как поиски Фенареля и Марен.

* * *

Долийцы по своим обычаям сажают на могилах умерших молодые деревья, и целые леса, разросшиеся из этих деревьев, образуют знаменитые Изумрудные могилы на юге Орлея. Также, по своим поверьям, в могилы умерших кладут дубовый посох, чтобы не оступиться им на тропах по ту сторону Завесы, и ветку кедра, чтобы отгонять воронов по имени Страх и Обман. Но тела Тамлена найдено не было, и вместо того, чтобы продолжить поиски, был сооружён большой костёр, предназначавшийся, чтобы проводить Тамлена в последний путь.

Огонь горел, и древесина потрескивала от жара. Язычки пламени стремились вверх, облизывая горячий воздух. Одна из трёх вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Лина не воспринимала эти «похороны» как что-то настоящее, для неё они были фарсом. Их клан сжигал пустоту, успокаивая лишь собственные душу и совесть. Она бы и вовсе предпочла не присутствовать на этих ложных похоронах, но это был единственный предлог для отсрочки.

«Лучше бы я сгинула в той проклятой пещере, а не он», — неожиданно пронеслось в голове эльфийки, и всё остальное будто покрыл туман. Прощание с еле сдерживающей слёзы Ашалле, с Фенарелем и Марен, которые тоже чуть не плакали, с угрюмо нахмурившимся мастером Айленом, с грустно качавшим головой Пайвелом; Мерриль, к её удивлению, кинулась к ней с объятиями, но Лина её остановила. На прощание она обняла лишь Хранительницу Маретари — в знак почтения.

Лина Махариэль не хотела уходить. Она предпочла бы смерть среди своих жизни во служении у шемленов, лишивших её всего. Не Право Призыва отобрало её возможность прожить остаток жизни среди родичей, а слова Хранительницы. Однако всецело подчиняться она не собиралась — у неё уже был план.

1) Ma nuvenin (mah noo-VEY-nihn): Как пожелаешь

Вернуться к тексту

2) Aneth ara (AH-neth AH-rah): Социальное или дружеское приветствие, большей частью используемое долийцами между собой, чем с посторонними. Означает: «Мой безопасный город»

Вернуться к тексту