Diamonds and Rust (джен)

Снег уютно хрустел под ногами и блестел на солнце. Скучная авиабаза осталась за холмами. Элар шёл по обочине дороги и вспоминал, как лётчики, бывало, сбегали в ближайший городок к бабушке Лем-Ро.

Так получилось, что она жила в О-Ми, совсем рядом с авиабазой, куда их эскадрилью определили после Вайклема. Капитан, в общем-то, чаще жил у Кади-Ро, чем с лётчиками, а она от скуки пекла им печенье. Майор Дер-Раох из-за этого почему-то постоянно ругался, а комэск печенье игнорировал. Видимо, считал, что после войны они могли себе позволить быть идиотами, есть печенье и смотреть какую-нибудь ерунду по визору.

Сейчас Мон-Со шёл слева и вглядывался в небо. Наверняка ему хотелось летать. Позавчера они добрались сюда из Бассании на вертолёте, но это было не то — за штурвалом-то сидел Элар.

Ему Гелли перед отлётом заколдовала протез так, чтобы его ни один прибор от настоящей ноги не отличил. С Мон-Со такой номер не прошёл бы, да он бы и не согласился. В отставку комэска пока не отправили, но летать не разрешили. А ведь здесь даже Карфакса нет!

Благодаря Анниа, у Элара была возможность помочь командиру, но он берёг её для Новолетия. Принять подарок просто так Мон-Со бы отказался.

Впереди замаячили невысокие кирпичные дома. В них было не больше пяти этажей — таких уже лет двести не строили. Домики, казалось, ещё сильнее обветшали за семнадцать лет и продолжали уныло таращиться на серо-белую пустошь слепыми глазками-окошками. Кривые голые яблони лишь усиливали впечатление запущенности.

Элар нашёл взглядом седьмой дом, отсчитал подъезды и позвонил в квартиру Кади-Ро.

Надтреснутый голос поинтересовался, кто к ней явился, а услышав имена гостей, Кади-Ро не только дверь квартиры открыла, но и у входа в подъезд их встретила.

Она была такой же, какой Элар-Шен её помнил. Низковатая для менвитки, сгорбленная, слегка полноватая седая старушка с морщинистым лицом и тёмными руками, в серых спортивных брюках и ненавистном любому порядочному менвиту цветастом халате, знававшем лучшие времена.

— Про вас вчера в новостях говорили, — сообщила Кади-Ро.

Элар видел этот репортаж. Сначала рассказали о самом факте возвращения четверых членов экипажа и принцессы Таэль-Ло, потом были интервью с ней самой, Верховным и канцлером, и лишь в конце назвали имена. Арк-Мин, Лио-Лай, Мон-Со и Элар-Шен. Это было жестоко. У многих были родственники, и каждый из них наверняка надеялся, что в списке окажется именно их.

— Я верила, что Лем-Ро будет одним из счастливчиков, — подтвердила это предположение Кади-Ро. — Вы заходите, мальчики, у меня как раз суп горячий, и пирожки скоро поспеют.

Она всегда называла так сослуживцев своего внука, но в адрес полковника это обращение звучало… Хотя для двухсотсемидесятилетней старухи они все были мальчиками.

Лейтенант повесил куртку на крючок у двери, сбросил ботинки и достал из шкафчика тапки себе и Мон-Со. Эта традиция почти осталась в прошлом, но в старых домах были ранвишевски холодные полы.

Здесь вообще было очень холодно. Знавший об этом Элар предусмотрительно надел свитер, а вот Мон-Со, явившегося в форменной рубашке, Кади-Ро погнала в комнату внука. Наверняка тоже свитером снабдит — кроме вкусностей, капитанская бабушка лётчикам ещё и вязанности дарила.

Квартирка была всё такой же сумрачной, даже ремонта не сделали. На кухне вплотную к стене стоял шаткий стол с двумя стульями и вазочкой карамелек. Приёмник насвистывал какую-то песенку из старых, на плите парила кастрюля с чем-то свекольным.

На колени к Элару вспрыгнул старый ранвиш. Ему было невесть сколько лет — зверь словно был здесь всегда. Лейтенант почесал его за ухом.

Вернулись довольная Кади-Ро и Мон-Со в простейшем синем свитере. Лётчикам тут же налили супа. Элар попросил:

— Кади-Ро, расскажите, пожалуйста, что произошло, пока нас не было.

Старушка только рукой махнула.

— А ничего. Ни новых свершений, ни книг интересных… Помните, полковник, как раньше было? По несколько раз в год: альпинист Ши-Тен совершил восхождение на гору Нэй, министр безопасности Ас-Лан принял участие в учениях кинологов, командир пожарной бригады Рит-Кори лично вытащил из огня восьмерых человек!..

— Анкори, — поправил Элар, едва не облившись супом от неожиданности. — Рит Анкори.

— Увлекаетесь биографиями героев, Элар-Шен? — усмехнулась Кади-Ро, протянув ему вафельное полотенце. — Когда-то о них много говорили, а сейчас у нас остались лишь солдаты да надзиратели. Ну, вы хоть геройствуете помаленьку, а эти — эх! В былые годы и жилось веселее: песни новые сочиняли, открытия научные делали!.. А шестнадцать лет назад ввели лимит на сенсации — тьфу! Ничего нового придумать не могут, вот и извращаются. А в новостях уже двадцать три трагедии на производстве за десятилетку.

Звякнула духовка, и Кади-Ро отвлеклась на пирожки. Под чай старушка пересказала самые интересные новости. Негусто, в общем-то, вышло: законы в отношении арзаков ужесточили, а в свободном обществе не наблюдалось никаких изменений. Застой. Болото.

И если в это болото плюхнуть камень, то результат неизвестен. То ли просто булькнет, то ли газ взорвётся, то ли чудище вылезет.

Элар вдруг как наяву представил фиолетовокожее птицеглавое нечто ростом с многоэтажку, выползающее из болота, и с трудом отмахался от этого видения. Ну его к ранвишам!

На прощание Кади-Ро выдала лётчикам полную корзину пирожков, а Мон-Со сказал:

— Прозвучит невероятно, но ваш внук жив. Он не вернулся с нами, но и не погиб на Беллиоре.

— Я ценю вашу заботу, полковник, — вздохнула старушка, — но не врите мне, пожалуйста.

Комэск только кивнул. Если сразу не поверила, то и переубеждать бессмысленно. Менвиты упрямы.

* * *

Арк-Мин полулежал на кровати и корябал в блокноте сценки из жизни разумных мышей. Они стирали бельё в ручье, варили кашу, играли на аккордеоне… Над всем этим в уютном плюшевом кресле восседала мышь в зелёной мантии и золотой короне.

Менвит неоднократно беседовал с Раминой после возвращения в лагерь. Она заглядывала в лазарет, чтобы поболтать о геологии. Арк-Мину, честно говоря, именно этого и недоставало.

Пока он бродил по стране, в Ранавире случилось три переворота. О них в подробностях рассказал Кем-Нор, помогавший врачам. Потом Сион признался, что специально предложил уйти в полевые исследования — хотел уберечь начальника от Ланата.

Получалось, что арзак уже дважды спас Арк-Мина. И за что, спрашивается? В сложившейся ситуации менвит, если честно, больше понимал позицию Эльни. Однако трое из пятерых: Сион, Ораис и Кенмил — упорно приходили к Арк-Мину в лазарет и пересказывали новости. Лон-Гор их периодически выгонял, а Гелли пускала обратно.

Она тоже часто наведывалась — разрабатывала способ вернуть Арк-Мину способность ходить. Что ж, к дийо он мог стоять, опираясь о кого-то. Чаще всего это были близнецы-лётчики, которые почти каждый день заходили к Лон-Гору — один лечился, второй — за компанию.

Когда пришла пора выбирать состав делегации на Рамерию, Арк-Мин вызвался сам. Нужно было показать, что экипаж изрядно потрепали невзгоды, так что хотя бы один калека должен был быть выбран.

Мон-Со возвращался как командир, гордый и несломленный. Лио-Лай — как новообретённая ведьма. Подарок правительству, так сказать. Ещё в отряде должен был быть хоть один военный. Выбрали Элар-Шена, хотя комэск колебался между ним, капитаном Сол-Дитом и ещё кем-то.

Раненых было несколько, на выбор: двое с истощением, один без лица, один побитый током, один поломанный. Первых троих Мон-Со не хотел брать категорически, да и Лон-Гор запретил. Лейтенант Тин-Мор, похоже, был ненадёжен, так что кандидатуру Арк-Мина одобрили все.

У него, в отличие от остальных, не было конкретной задачи. Просто полежать в госпитале — и всё.

Однако вскоре Арк-Мин понял, что ему предстоит стать ещё и громоотводом. Лётчики свалили на базу, «чудом спасшуюся» принцессу Таэль-Ло от прессы прятали, к ведьме Лио-Лай соваться не рисковали, а вот в военный госпиталь журналисты просачивались.

Арк-Мин отказывался с ними говорить, но они приходили и приходили. Лишь спустя пять дней их разогнал дедушка. Он явился забрать внука домой.

Шер-Ви, старый заслуженный геолог, ничуть не изменился за прошедшие годы. Ему было уже двести восемьдесят девять, он носил коричневый костюм, мягкий жилет в ромбик и круглые очки, делавшие его глаза неестественно большими.

Изменение было только одно: Шер-Ви перестал сам водить машину, купив для этого арзака. Арк-Мина это изрядно удивило — раньше дед принципиально обходился без них, как во времена своей молодости.

Дедушка проживал в пригороде Бассании, в одноэтажном домике с красным кирпичным забором, которым очень гордился, потому что некогда построил его сам.

Весь дворик зарос сиренью, превратившись в настоящий кустовый лес. Дома за ним совсем не было видно.

Между деревьями пролегли засыпанные гравием дорожки, по которым инвалидное кресло проскакало с прямо-таки неистовым грохотом. Интересно, с костылями было бы проще или нет? Их выдали в госпитале по просьбе Арк-Мина, хотя и сомневались, что у него получится встать в ближайшее время.

Геолог, разумеется, никому не сказал, что у него в портсигаре лежит замаскированная под сигарету ампула с каким-то чудо-зельем авторства Гелли, которое, в теории, сможет поставить его на ноги. Это был почти что эксперимент — средство не было новинкой, но сама арзачка его никогда ни к кому не применяла.

М-да-а, арзаки и магия, магия и арзаки… Арк-Мину было лет двадцать, когда сменился календарь, и его тогда не сильно увлекала даже родная культура, что уж говорить о чужой? Однако и после он об арзакской магии не слышал ни разу. А ведь кто-то должен был помнить… Например, дедушка.

Арк-Мин запомнил эту мысль и, когда арзак-водитель убрался в гараж, спросил:

— Дед, а когда ты был молод, арзаки колдовали?

Шер-Ви поколебался несколько секунд, а потом покатил кресло в домашнюю библиотеку со словами:

— Когда-то давно в Аланари ежегодно проводился Фестиваль искусств…

* * *

Кау-Рук остановился, оглядывая окрестности. Кто бы мог подумать, что он будет так рад сюда вернуться…

Штурман стоял на узком скальном карнизе, а вокруг поднимались в небо заснеженные пики гор. Высоко вверху кружились сине-фиолетовые облака, на западе горел оранжевый краюшек неба, а прямо напротив карниза, за глубокой белой пропастью, торчала из скалы покосившаяся чёрная башня, похожая на когтистый указательный палец злобной старухи.

Нэй. Древняя крепость феи Нараньи и дом её потомков. В том числе и Кау-Рука.

Он не любил это место и мог годами не показываться здесь. Повезло, что работа штурмана позволяла бродяжничать под благовидным предлогом. Впрочем, Кау-Руку давно не перед кем было оправдываться — живых родственников не осталось. Разве что Дириэ иногда ворчал, но это был особый случай. Его постоянно мотало от жажды всё всем рассказать до желания спрятаться так, чтобы никто и никогда не нашёл.

Когда сменился календарь, Кау-Рук находился в Эсари. Его занесло туда по поручению тогдашнего канцлера — по сути, штурман, как колдун, должен был надзирать за творящимся беспределом вместе со старшими товарищами: Гин-Кат, Фао-Сеном и Элт-Раном. Первые двое откровенно наслаждались, Элт-Ран просто выполнял свои обязанности, а Кау-Рук тогда впервые преступил закон.

…Город сверкал: гирлянды, фонарики, волшебные искры — отмечать праздники так, как это делали арзаки, в Таль-Кари не умели.

Впрочем, праздник был похоронен. В городе пахло ужасом и немного кровью. Кровью несчастных избранных, смерти которых должны были стать испытанием для других.

Кау-Рук шёл по улице, вглядываясь в людей вокруг. Всё шло по плану, и от этого становилось тошно. Хотелось закричать: «Вы что творите, идиоты?!?», но было нельзя. Пристрелили бы в неразберихе.

Всё шло по плану, и Кау-Рук решил, что может отойти минут на десять в какую-нибудь подворотню, чтобы перевести дух, отдохнуть от нескончаемой мерзости.

Его занесло на задворки какой-то мастерской — их тут было полно, и менвит даже не стал смотреть на вывеску.

Его внимание привлёк силуэт, скорчившийся за штабелем досок. Арзак, несомненно. Когда менвит приблизился, он закрыл голову руками и постарался слиться со стеной. Не получилось.

Кау-Рук присмотрелся и узнал паренька, с которым учился в Академии. На разных курсах, правда, но они часто пересекались в библиотеке. Оба были колдунами и имели схожие способности. Вроде его звали Дириэ.

Да, его звали Дириэ, он был негипнабельным, и сегодня убили его родных. У самого арзака просто сдали нервы, и он разрыдался в ответ на вопрос «Как ты?», не соображая, кому всё это выкладывает. Ну, Кау-Рук тоже был хорош. Тут твой народ поработили — как ты себя чувствуешь?..

В общем, Кау-Рук тогда открыл портал, закинул Дириэ в свою съёмную квартирку в Бассании, пообещав, что позаботится о нём, и вернулся к работе.

Начало получилось некрасивым, но Дириэ, по крайней мере, не расстреляли. Потом были долгие и яростные, но весьма тихие выяснения отношений, нудная регистрация и бесконечные попытки не спалиться, что один негипнабелен, а второй не гипнотизирует. То есть вообще, даже обязательное «раз в три дня» игнорирует.

Кау-Рук обещал Дириэ что-то сделать со всем этим, потом у них даже появилась парочка единомышленников — Хранители знаний, как они пафосно себя обозвали. Но претворяться в реальность мечты начали только в субмире.

Штурман чувствовал себя немного виноватым за то, что это сделал не он, поэтому на Рамерии он собирался оторваться по полной.

Сегодня вот, например, прошёлся по магазинам. Предлог был самым благовидным — еды купить. Но в придачу к ней были ещё две объёмистые сумки. Скоро ведь Новолетие!

Кау-Рук фыркнул, представляя реакцию Дириэ и Мон-Со, и телепортировался с карниза в башню.

Внутреннее убранство соответствовало внешнему виду: всё тёмное, угловатое, лестницы узкие, потолки высокие. Ещё тут было ранвишевски холодно везде, кроме спален, гостиной и пары кабинетов.

Дириэ и Элли устроились в гостиной, закутавшись в пятнистые шкуры и развернув на стене голограмму с коммуникатора. Они вышли в Паутину и вполглаза смотрели прямую трансляцию показа Эсо-Лоре.

— Ты вовремя, — сказала Элли. — Минут через десять очередь Хен-Лай.

— Как тебе Рамерия? — поинтересовался Кау-Рук. — Ну, технологии, города… Дириэ ведь уже показывал тебе снимки?

— Знаешь, со снимков многого не углядишь. Городов я, считай, не видела. Технологии… Ну, связь удобная, да. Визор? Тот же розовый ящик, только наблюдаемые знают, что за ними смотрят, и иногда специально кривляются. Это я про кино, ужасная вещь!

— Мы пытались посмотреть современный фильм, — пояснил Дириэ. — Менвиты-актёры с кирпичными мордами — это что-то.

— Старые ей покажи, — посоветовал Кау-Рук. — О, началось!

Он тоже устроился в кресле и уставился на голограмму.

Неотразимая Хен-Лай появилась в начале подиума в длинном чёрном плаще и, двигаясь в такт музыке, сбросила его куда-то за кулисы. На ней оказалось белое платье силуэта «футляр» (или как там это называлось?) длиной до колен, с длинным рукавом и воротником под горло. Платье слегка мерцало в ярком свете и весьма выгодно подчёркивало идеальную фигуру. А уж в сочетании с высокой причёской и лодочками…

Надо ли говорить, что зрители были в шоке? Именитые модельеры и критики ловили каждое движение моделей в платьях. Длинных, коротких, узких, довольно пышных; с короткими рукавами, длинными, рукавами-воланами, крыльями; с декольте и воротниками, с блестяшками, поясками и заклёпками для рокерш… Наверное, на женщину это всё произвело бы ещё большее впечатление, чем на Кау-Рука, но и ему хватило.

— Всё-таки женщина в платье — прекраснейшее создание в мире, — поделился он.

Дириэ ехидно хмыкнул, а Элли сделала страшные глаза. Нет, Кау-Рук имел в виду исключительно внешний аспект, если так можно выразиться. Но его, к сожалению, не так поняли. С другой стороны, это неплохой повод…

Колдунья ушла, предупредив, что собирается готовить ужин, а штурман заговорил:

— Вспоминал сегодня о том, как мы встретились в тот вечер. Я долго считал себя героем — как же, спас арзакского колдуна от смерти и обеспечил ему относительно комфортное существование! А ведь на самом деле я ничем не лучше других.

— К чему ты это? — не понял Дириэ.

— К тому, что… когда вы получите свободу, давай не будем мучить себя и друг друга? Мы достаточно друг другу надоели.

На самом деле нет, конечно. Было невероятно мерзко говорить «уходи», когда хотелось просить «останься». «Останься со мной, несмотря на то, что можешь уйти. Пожалуйста. Я слишком сильно к тебе привязался».

— В таком случае не буду мешать, — вздохнул Дириэ и вышел из комнаты.