Diamonds and Rust (джен)

Примечания:

Переносится как есть. Редактировать буду чуть позже. Можете покидаться тапками в ляпы — буду рада.

Вчера началась зима. Снег выпал точно по графику — в ночь с тридцатого норио на первое дийо. Здесь, в безмолвной степи на западе Таль-Кари, он мигом превратил дорогу в испытание на прочность. Всё заледенело, а ветер дул так, что шатало даже гружёный микроавтобус.

Фей-Кис ехал из Ро-Алиам, где проходил учебную практику в заповеднике. С дорогой ему сегодня не повезло. Лёд, холод, ветер… Фей-Кис остановился под прикрытием здоровенной скалы, неизвестно как оказавшейся посреди степи, и вышел из машины, чтобы залить незамерзайку.

Он достал из багажника канистру, обошёл микроавтобус, открыл капот, и тут…

Вообще-то, Фей-Кис сначала даже не понял, что произошло. Ему показалось, что встречная машина врубила дальний свет, но шума двигателя почему-то не было. Неужто уже изобрели тихий мотор?

Последовало ещё около десятка вспышек, а затем раздался такой звук, словно что-то упало в сугроб. После этого раздалась забористая ругань, и кто-то спросил:

— Почему здесь зима?

— По календарю, идиот! — фыркнул другой голос.

— Молчать, — спокойно произнёс третий.

Фей-Кис медленно обернулся. На обочине под скалой барахтались в снегу пять человек: трое мужчин и две женщины. Они были одеты в драные и подпалённые комбинезоны, очень напоминавшие форму экспедиции, о гибели которой два месяца назад трубили на всю планету.

— Молодой человек, подскажите, где мы находимся, — попросил второй голос.

— На трассе Ро-Алиам — Бассания, в трёхстах томаэ⁽¹⁾ от Маару.

Все пятеро выбрались из сугроба — при этом одного мужчину тащили на себе другие — и принялись отряхиваться. Фей-Кис оглядел их в свете фар. Заметил чёрную повязку поверх глаза у одного из мужчин. Это заставило получше всмотреться в его лицо.

— Вы полковник Мон-Со? — опешил Фей-Кис.

— С чего вы взяли? — удивилась одна из женщин.

— Так два месяца назад всей «Диавоне» такой некролог организовали! Всемирные похороны!

— И после этого вы верите, что я — полковник Мон-Со? — хмыкнул человек с повязкой.

— Наверное, нет, — погрустнел Фей-Кис. — Но вы тут зимой в летних комбинезонах… Грабители так не делают. Подвезти вас до Бассании? Я сам туда еду, а машина у меня быстрая — довезу за два дня!

На самом деле Фей-Киса грела мысль, что если это действительно члены экспедиции, непонятно как вернувшиеся домой, то он может получить за помощь им какое-нибудь вознаграждение.

— Лучше до Маару, это тоже по пути, — сказал человек с повязкой. — Спасибо.

Фей-Кис открыл пассажирский салон. Мужчины помогли раненому забраться на подножку, а потом все, кроме человека с повязкой, расположились на сиденьях. Он же устроился впереди, рядом с Фей-Кисом, и всю дорогу молчал, игнорируя любые вопросы.

В конце концов, Фей-Кис просто включил лио-приёмник.

— Работает ретро-волна, или за семнадцать лет не написали ни одной новой песни? — спросил пассажир через два часа.

— Верховный правитель считает, что много нового — вредно, поэтому выходит по три новых песни в год, — ответил Фей-Кис. — Итого для вас пятьдесят одна новая песня, но они пока не попадались.

— Понятно, — сказал собеседник и вновь замолчал.

До Маару они добрались чуть больше, чем за четыре часа. Там Фей-Кис с трудом нашёл по навигатору общественный лио-передатчик и довёз до него пассажиров.

Человек с повязкой набрал какой-то странный номер — Фей-Кис никогда не видел таких кодов — и разговаривал с кем-то минут пятнадцать, почти исчерпав бесплатный лимит.

Вернувшись в машину, он сказал, что будет весьма признателен, если Фей-Кис довезёт их до улицы Доктора Тол-Дара. Парень кивнул: довезёт, конечно!

Однако на подъезде к указанному адресу ему стало жутко. Улица оказалась по обеим сторонам засажена соснами, за которыми таились высокие серые стены с колючей проволокой и мрачными глазюками камер.

— Окружной военный штаб, — пояснил человек с повязкой. — Спасибо, что подвезли.

Пассажиры покинули машину, и Фей-Кис поспешил убраться с этого адреса. Там не только штаб, там напротив ещё и Служба контроля крови расположилась.

* * *

Генерал-полковник Ши-Май сидел в кресле своего кабинета и курил сигару. За окном падал утренний снег, а в кабинете витали кольца дыма и тикали винтажные напольные часы — подарок военного министра по случаю назначения на должность. Ши-Май эти часы не любил, но они выглядели весьма внушительно и, чего уж там, прекрасно смотрелись в том углу, между парой стеллажей с важными кожаными папками. Разумеется, в каждой из них лежали документы, а не пустота как у некоторых… ныне предположительно покойных… Тьфу!

Ши-Май стряхнул с сигары пепел и отпил кофе из грубой кружки со сколом. Вот она в кабинет точно не вписывалась — генерал-полковник хранил её ещё с тех времён, когда был просто полковником и командовал «Стальной молнией». Кружка была своего рода талисманом: пить из неё — к удаче, потерять её — к невероятному звездецу.

Скольких ребят он потерял вместе с этой кружкой! Думал, что с расформированием эскадрильи и окончанием войны это осталось в прошлом, ан нет! Тридцатого тарио пришло сообщение: «Диавона» уничтожена. А ведь на ней служил один из его ребят — полковник Мон-Со, самый лучший лётчик «Стальной молнии» и давно уже командир своей собственной эскадрильи, которой так и не удосужился дать название.

Эх, жаль его! Ну да ладно, он знал, на что шёл, когда летел к звёздам.

Ши-Май докурил, допил кофе и повернулся к голоэкрану. По утрам он всегда просматривал записи с камер на авиабазах — нечего расслабляться даже в отсутствие начальства.

Заработал передатчик. Рабочий — значит, либо коллеги, либо кто-то из важных гражданских, хотя последние обычно предпочитали иметь дело с Тор-Ланом.

Однако номер адресанта, к удивлению Ши-Мая, не определился. Судя по коду, это вообще был общественный передатчик откуда-то с юго-запада… Маару? Там нет ничего, связанного с авиацией. Подростки решили подурачиться и случайно попали к генералу? Ну-ну.

Ши-Май всё-таки принял вызов и услышал:

— Молния, это Рысь. Разрешите доложить о результате миссии.

Генерал чуть передатчик не выронил. Рысь — это же позывной Мон-Со! Голос тоже принадлежал ему — не было никаких сомнений в личности адресанта. Но как он оказался в Маару?

— Докладывайте, — сказал Ши-Май.

Мон-Со и доложил в своей обычной тезисной манере. Беллиора прекрасна, её обитатели ужасны. Звездолёт уничтожил запаниковавший генерал Баан-Ну. Экипаж раскидало по горам. Мон-Со и ещё несколько человек неизвестно как оказались на Рамерии. Сейчас они находятся в Маару.

Ши-Май, не прерывая связи, нашарил в ящике стола коммуникатор и по нему связался с Тор-Ланом. Тот выслушал и приказал немедленно выслать в Маару вертолёт. Генерал передал слова министра Мон-Со и назвал ему адрес ближайшего штаба, чтобы бездомный экипаж не болтался по городу.

Уже к вечеру полковник и остальные были в Центральном штабе. Сперва их, конечно же, захватили медики, но им потребовалось всего полчаса, чтобы всех проверить и отправить кого-то в госпиталь.

Однако за эти полчаса в Штаб успели примчаться лично Верховный и господин канцлер, так что побеседовать с Мон-Со как в старые добрые у Ши-Мая не получилось.

Встречу организовали в комнате отдыха возле кабинета Тор-Лана. Правитель, канцлер и офицеры разместились в мягких креслах, слуга принёс чайник и какие-то сладости, после чего ушёл по щелчку пальцев министра. Уже через пять минут в дверь постучали.

— Входите! — крикнул Тор-Лан.

Полковник открыл дверь, но сразу не вошёл. Вместо этого он с лёгким поклоном пропустил кого-то перед собой и зашёл уже за ним, замерев у входа по уставной стойке.

Пока Ши-Май удивлялся, канцлер и министр вскочили и почтительно замерли. Генерал с некоторым отставанием последовал их примеру. Верховный тоже поднялся и с явным изумлением в голосе спросил:

— Таэль-Ло, это ты?

* * *

К рассвету метель закончилась, и голубая сфера, невидимая в гуще вьюги, с тихим звоном разбилась. Невысокая девушка с рыжевато-коричневыми волосами подпрыгнула и приземлилась на живот, с хохотом зарывшись руками в снег. Мужчина в синем комбинезоне рухнул рядом с ней, раскинувшись морской звездой.

— Вы что, снега никогда не видели? — возмутился их спутник, оставшийся стоять.

— Когда я его видела, мне было не до веселья.

— Не будь таким занудой, солнышко! Ты же не менвит!

— Нам ещё как-то до Нэй добраться надо, если вы забыли, а это в другом конце страны!

— Я слишком много сил потратил на переход, а других способов, кроме портала, у нас нет. Поэтому мы будем валяться в снегу, сколько захотим.

— Ну, вообще-то я могу наколдовать нам сани. Всегда мечтала на них покататься!

— Это же не Гудвиния! Ты представляешь, какие тут расстояния?

— А мне нравится идея! Дириэ, рассчитаешь нам маршрут? И не будь таким занудой — эту должность в экипаже занимает Мон-Со!

— Метит в заместители! — хмыкнула девушка.

— Чего? Колдуй уже сани свои — нам тысячи томаэ на север пилить! И сколько же времени мы на это потратим?

Некоторое время штурман и Элли забрасывали Дириэ снежками, но потом волшебница всё же создала сани. В них сложили рюкзаки, устроились там сами, и по команде «Коррер комо эль вьенто!» сани с огромной скоростью понеслись по заранее намеченному маршруту.

1) 1 томаэ = 1 километр

Вернуться к тексту

Винт замер, и вокруг установилась уютная зимняя тишина. В свете вертолётного прожектора кружились редкие снежинки, сливавшиеся внизу с уже упавшими.

Элар разблокировал дверцы, но ни он, ни Мон-Со не спешили выходить. Сидели и молчали, наслаждаясь покоем после вчерашней дороги и сегодняшних допросов.

Кау-Рук был прав: верхушка знала о том, что ждало рамерийцев на Беллиоре. Поэтому они не один день потратили на сочинение легенды, которую предстояло скормить Верховному. Было, конечно, слабое звено — Таэль-Ло, которая могла запросто их всех сдать. Но штурман и Элли с ней вроде как договорились.

Никакого кровопролития — и она молчит. Возникает угроза гражданской войны — и она идёт к Гван-Ло.

Арк-Мин считал, что у них ничего не получится. Элли предложила повторить её план. Мон-Со и Ол-Кет были против, но Лио-Лай показала проколотые уши и заявила, что попробовать стоит.

Что ж, попробовать, пожалуй, действительно стоило. И именно Лио-Лай предстояло сделать первый шаг.

Пока же все просто вернулись домой. Когда Мон-Со спросили, что он будет делать дальше, полковник заявил, что продолжит служить Рамерии.

Сегодня это заявление обрело более точную форму: полковник Мон-Со отправится на базу безымянной эскадрильи, которую к его прибытию расконсервируют, а после Новолетия ему пришлют новый личный состав взамен погибшего. Курсантов, правда, но время мирное, так что это не критично.

И вот, рассказав легенду раза по четыре каждый, Элар и Мон-Со наконец добрались до базы.

Всё так же молча они прошли по скрипящей белоснежной дорожке от вертолётной площадки до центрального здания — безликой серой коробки, окружённой елями.

— Помните, как мы сажали их в последний день перед отъездом на космодром? — тихо спросил Элар. — Они подросли.

Мон-Со лишь усмехнулся и поднялся по трём ступеням к двери.

На первом этаже горел свет. Базу законсервировали не полностью — за ней присматривали арзаки из Отдела техобслуживания штабов. Менвит-надсмотрщик появлялся здесь, как и положено, раз в три дня для обновления установок. Сегодня он тоже присутствовал. Майор Зак-Шор.

Комэск с недавних пор недолюбливал майоров, поэтому выпроводил его вон при первой возможности. Если регламент требует, пусть приходит через три дня, а сегодня он не нужен.

Пока Мон-Со разговаривал с Зак-Шором, четыре арзака стояли, согнувшись в поклоне. Выпрямились они лишь по приказу.

— Господин полковник, прикажете приготовить комнаты или прежде ужин? — осведомился старший из них.

— Ваша задача расконсервировать базу? Этим и занимайтесь.

На лице арзака промелькнуло удивление. Зак-Шор пренебрегает обязанностями? Нет, остальные-то стоят как куклы.

— На сегодня у вас запланированы какие-то работы?

— Да, господин полковник. Сегодня мы наводим порядок в административной части.

— Как закончите, идите спать. Нам вы сегодня не понадобитесь.

— Да, господин.

Арзаки ушли в правый коридор, где находились кабинеты, а Мон-Со и Элар поднялись на третий этаж — в жилые помещения.

Лейтенант сразу же направился на кухню. Кажется, за всё время обитания эскадрильи на этой базе он был единственным, кто ею пользовался. Обычно задействовалась только кухня на втором этаже, которой занимались арзаки из хозчасти.

Мон-Со успел переодеться, убраться в комнате и разобрать вещи, прежде чем к нему постучался Элар.

— Идёте, мой полковник?

В лейтенанте сегодня взыграл дух авантюризма. Совпали два факта: во-первых, утром им выдали личные вещи, оставленные в хранилище Штаба на время экспедиции, во-вторых, разрешили погулять по городу, пока пригоняли вертолёт. Мон-Со остался в Штабе, а вот Элар куда-то ушёл, прихватив рюкзак, и вернулся лишь через час. Сказал, что заглянул в магазин и что цены совсем не изменились — по-прежнему кусаются при попытке купить что-нибудь сладкое.

На кухне шипела остывающая сковородка. На столе стояли по две тарелки и кружки. Судя по запаху, жареная картошка с грибами и, видимо, чай.

— Нездоровый ужин? — хмыкнул Мон-Со.

— Я по картошке соскучился. Ещё бекон хотел поджарить, но нечаянно сжёг. Надымил — аж датчики замигали! Странно, что сигнализация не сработала.

Элар был такой… Элар! Комэск обозначил ругань кашлем и спросил:

— Соус хоть есть?

— Горчица.

— Давай.

Картошка была великолепна — то ли Мон-Со тоже по ней скучал, то ли Элар очень хорошо готовил.

Посуду, раз уж лейтенант готовил, комэск мыл сам. Элар в это время перебирал запасы печенья многолетней давности. Оно лежало в строгих жестяных тубусах, с которых безжалостно сорвали этикетки. На каждом было что-нибудь написано: «Орден мятной луны», «Медаль за наряд вне очереди», «От капитанской бабушки», «Сор-Ан, не трожь! Здесь яблоки!», «Самопальные печенюхи (майору не говорить!)».

Хоо побери, иногда Мон-Со чувствовал себя не командиром одной из лучших эскадрилий Рамерии, а работником детсада для трудновоспитуемых.

Элар высыпал в мусорное ведро пыль — всё, что осталось от печенья, — и попросил:

— Мой полковник, может, заглянем к бабушке Лем-Ро? О нашем возвращении всё равно завтра-послезавтра раструбят по всей Рамерии!

Мон-Со посмотрел на лейтенанта, на тубусы, ровным рядом расставленные на столе, и обречённо кивнул.

— Заодно она может кратенько пересказать нам всё, что успело случиться на Рамерии! — добавил Элар. — Это ведь быстрее, чем пересматривать все выпуски новостей?

Теперь предложение звучало несколько более убедительно.

* * *

Вернувшимся членам экипажа выдали их вещи, так что Лиона переоделась в гражданский костюм с ублюдочной розовой курткой (как она вообще могла носить такой ужас?) и отправилась домой на подземке.

Сегодня её долго и обстоятельно расспрашивали о Беллиоре. Легенда Лио-Лай была такова: занималась своей работой, отправилась на вылазку, потеряла своих арзаков в логове дракона, через несколько дней встретила полковника; как оказалась на Рамерии, не знает. Про ведьмность Лиона тоже сообщила — попала, мол, к какой-то чокнутой и убила её в порядке самообороны. Результат — налицо. Пришлось, конечно, регистрироваться, но господин канцлер, ведавший колдовскими делами, сказал, что это чистая формальность.

Он вообще оказался весьма приятным человеком, был словно кот — мягко-белый, грациозно-пушистый, но железно-когтистый внутри. Элара аж передёргивало в его присутствии. В присутствии Верховного тоже, в общем-то, но лейтенант держался.

«Станция Победоносный проспект, переход на станцию Площадь Торжества», — объявил безликий голос.

Лио-Лай выскочила из вагона и взбежала по левой стороне эскалатора, миновала серый холл и выскочила на улицу.

Её глазам предстали стильные синие многоэтажки, построенные на месте снесённого арзакского квартала — об этом она узнала от Вей-Кана, раньше для неё это были просто дома. Так, перейти через дорогу, проскользить по заледеневшему тротуару до дома номер 123, затормозить о дверь подъезда и открыть её собственным ключом. Хорошо, что код за семнадцать лет не поменяли!

Двадцать седьмой этаж, квартира 1043. А вот здесь замок точно сменили. Вот блин!

Лиона поскреблась в дверь. Качественно так поскреблась — ведьминскими коготочками. Убедившись, что её услышали, убрала с двери бороздки и принялась ждать.

Скоро дверь распахнулась. На пороге стояла мама в шёлковом домашнем костюме. Увидев дочь, она несколько секунд рассматривала её, а потом грохнулась в обморок. М-м-м… Наверно, надо было сначала позвонить…

Выбежавший на шум отец отреагировал спокойнее. Он привёл маму в чувство и отвёл в гостиную. Лио-Лай сбросила верхнюю одежду и прибежала к ним, чтобы сразу обнять обоих.

В квартире сделали ремонт по последнему писку моды, но это всё ещё была родная квартира. Родная гостиная с современной кожаной мебелью, стеклянным столиком и панорамным окном показалась куда уютнее, чем комната в Ранавире, но всё равно недотягивала до покоев в Изумрудном городе. Ну, ничего, это поправимо.

Когда семья вдоволь наобнималась, выяснилось, что у входа в гостиную стоит служанка Юни в сером костюме и белом фартуке. Она совсем не изменилась, но сейчас её приказанная подгипнозная улыбка по-настоящему напугала Лио-Лай.

Девушка вспомнила улыбку на другом арзакском лице и сжала в кармане заколку-веточку. Покидая Гудвинию, она ради сохранения легенды оставила все свои вещи, а вот заколку взяла, подарив вторую Риэму.

— Что ты там прячешь? — тут же заинтересовалась мама.

Лиона показала. Со дня её превращения в ведьму золото почернело, прежде изящные линии изломались и заострились, а изумруды, если верить Арк-Мину, превратились в аметисты.

— О, дорогая, это так красиво! Тебе подарили? Ты нашла себе жениха? Кто он, рассказывай!

— Хен-Лай, подожди ты с женихами! Лио, расскажи лучше, как ты вернулась, — попросил отец.

Пока Лиона повторяла свою легенду, Юни принесла лёгкий ужин и вино. После еды, под воздушный тортик, мама снова перешла к самой интересной для неё теме.

— А теперь рассказывай! Он точно из богатой или даже аристократической семьи — такие заколки сейчас ценятся дороже мехов кирли!

— Он сирота. — «Все арзаки сироты — у них нет семей».

— Семейная реликвия из прошлого! О-о, как романтично! Он офицер или из Гражданского корпуса?

Лио-Лай замялась: врать маме не хотелось, но если сказать правду, не останется места для манёвра. Это военных много, а в Корпусе, не считая самой Лионы и арзаков, всего четыре человека. О, а если так?..

— Мы познакомились на Беллиоре. Но он родом с Рамерии.

Формально так и было. Про субмир Верховный и канцлер знали, подписок о неразглашении не требовали, так что всё было в рамках приличий.

— Чем он там занимается?

— Зоолог, как и я.

— О Хоо, пожалуйста, не надо об этом! — вскричала мама. — Дорогая, надеюсь, после этой ужасной экспедиции ты выбросишь эту неблагодарную профессию из головы и займёшься модой вместе со мной!

Она всегда хотела видеть свою дочь светской львицей и была несколько… огорчена её выбором. Обычно Лиону это раздражало, и дело доходило до ссор. Однако на сей раз беседа о моде была именно тем, чего хотела Лио-Лай.

Хитрить и утаивать что-то от родных было неприятно, но Риэм теперь тоже был частью семьи, и Лиона надеялась когда-нибудь познакомить его с родителями. А это значило, что врать им придётся регулярно.

— Ладно, мам, пока я всё равно в отпуске. Как там твоя ежегодная новолетняя коллекция?

— Никак, — тут же надулась мама. — Мне нужно представить её через две недели, а у меня ни эскиза! Весть о гибели «Диавоны» лишила меня не только дочери, но и вдохновения!

— Сколько эскизов надо? — прищурилась Лио-Лай.

— Хм-м… Обычно мои коллекции включают тридцать образов, но минимум для коллекции Эсо-Лоре⁽¹⁾ составляет двадцать пять нарядов. К сожалению, в этом году у меня нет ни одного. И даже если будет хоть что-то, сшить уже не успею.

— Это она ещё не упоминает, что анонсировала нечто новое и доселе невиданное, — вздохнул папа, пряча улыбку.

— Невиданное? — удивилась Лио-Лай. Это ж надо, чтоб так удачно совпало! — Как насчёт возвращения в прошлое, вдохновлённого беллиорскими историями дочери? Например…

Она встала и покружилась, призвав волшебство. Миг — и голубые парусиновые брюки и кофточку сменило платье. Тёмно-синее, переливающееся, с открытыми плечами, длиной чуть ниже колен, но с провокационным разрезом. К платью прилагались бежевые лодочки и толстое боа из блестящего белого меха.

— О-о! Эль-Лай, ты представляешь, наша дочь — волшебница!!! — Изумлению и радости мамы прямо-таки не было предела. — Я хотела сделать что-нибудь винтажное — сейчас как раз поднимается интерес к истории на самом высоком уровне! Платья! Почему мы не носим их больше, скажите вы мне?!

— Не модно, — отозвался папа. Его тряпки никогда не увлекали, но маму он всегда поддерживал.

— Я введу эту моду назад! — торжественно провозгласила мама и тут же начала суетиться. — Как одеваются беллиорцы? Там женщины до сих пор носят юбки? Подожди, не садись! Дай зарисовать! Это же ещё сшить надо будет!

— Так, стоп. Мам, ты сама сказала, что сшить не успеют. Давай я просто наколдую наряды моделям на показ, а потом уже будешь шить под конкретные заказы. В Эсо-Лоре ведь так делают?

— Мне всё равно нужны эскизы. Но в реальности тоже неплохо посмотреть… Эль-Лай, сделай снимок, пожалуйста. Всё? Так, Лио, колдуй: красное платье в пол, струящийся шёлк, один рукав… нет, лучше вообще без рукавов! Имитация корсета золотой вышивкой! Да, я устрою революцию в мире моды!

Лио-Лай создавала волшебные наряды и улыбалась про себя. Богатые менвитки скоро снова начнут носить юбки! За ними подтянутся остальные, а там кто-нибудь вспомнит, что они массово перешли на брюки, чтобы избежать сходства с арзачками. Кто-то будет возмущаться, но у экипажа «Диавоны» заготовлено ещё немало сюрпризов.

Кому нужны громкие лозунги, когда есть вездесущая бытовуха? Бардак начинается с одежды, именно поэтому в армии носят форму. Именно поэтому первый этап плана — за Лионой.

Номером два идёт штурман. То есть идея принадлежит комэску, исполнение — всем, а вот распространением займётся уже Кау-Рук.

1) Haute couture по-менвитски

Вернуться к тексту

Снег уютно хрустел под ногами и блестел на солнце. Скучная авиабаза осталась за холмами. Элар шёл по обочине дороги и вспоминал, как лётчики, бывало, сбегали в ближайший городок к бабушке Лем-Ро.

Так получилось, что она жила в О-Ми, совсем рядом с авиабазой, куда их эскадрилью определили после Вайклема. Капитан, в общем-то, чаще жил у Кади-Ро, чем с лётчиками, а она от скуки пекла им печенье. Майор Дер-Раох из-за этого почему-то постоянно ругался, а комэск печенье игнорировал. Видимо, считал, что после войны они могли себе позволить быть идиотами, есть печенье и смотреть какую-нибудь ерунду по визору.

Сейчас Мон-Со шёл слева и вглядывался в небо. Наверняка ему хотелось летать. Позавчера они добрались сюда из Бассании на вертолёте, но это было не то — за штурвалом-то сидел Элар.

Ему Гелли перед отлётом заколдовала протез так, чтобы его ни один прибор от настоящей ноги не отличил. С Мон-Со такой номер не прошёл бы, да он бы и не согласился. В отставку комэска пока не отправили, но летать не разрешили. А ведь здесь даже Карфакса нет!

Благодаря Анниа, у Элара была возможность помочь командиру, но он берёг её для Новолетия. Принять подарок просто так Мон-Со бы отказался.

Впереди замаячили невысокие кирпичные дома. В них было не больше пяти этажей — таких уже лет двести не строили. Домики, казалось, ещё сильнее обветшали за семнадцать лет и продолжали уныло таращиться на серо-белую пустошь слепыми глазками-окошками. Кривые голые яблони лишь усиливали впечатление запущенности.

Элар нашёл взглядом седьмой дом, отсчитал подъезды и позвонил в квартиру Кади-Ро.

Надтреснутый голос поинтересовался, кто к ней явился, а услышав имена гостей, Кади-Ро не только дверь квартиры открыла, но и у входа в подъезд их встретила.

Она была такой же, какой Элар-Шен её помнил. Низковатая для менвитки, сгорбленная, слегка полноватая седая старушка с морщинистым лицом и тёмными руками, в серых спортивных брюках и ненавистном любому порядочному менвиту цветастом халате, знававшем лучшие времена.

— Про вас вчера в новостях говорили, — сообщила Кади-Ро.

Элар видел этот репортаж. Сначала рассказали о самом факте возвращения четверых членов экипажа и принцессы Таэль-Ло, потом были интервью с ней самой, Верховным и канцлером, и лишь в конце назвали имена. Арк-Мин, Лио-Лай, Мон-Со и Элар-Шен. Это было жестоко. У многих были родственники, и каждый из них наверняка надеялся, что в списке окажется именно их.

— Я верила, что Лем-Ро будет одним из счастливчиков, — подтвердила это предположение Кади-Ро. — Вы заходите, мальчики, у меня как раз суп горячий, и пирожки скоро поспеют.

Она всегда называла так сослуживцев своего внука, но в адрес полковника это обращение звучало… Хотя для двухсотсемидесятилетней старухи они все были мальчиками.

Лейтенант повесил куртку на крючок у двери, сбросил ботинки и достал из шкафчика тапки себе и Мон-Со. Эта традиция почти осталась в прошлом, но в старых домах были ранвишевски холодные полы.

Здесь вообще было очень холодно. Знавший об этом Элар предусмотрительно надел свитер, а вот Мон-Со, явившегося в форменной рубашке, Кади-Ро погнала в комнату внука. Наверняка тоже свитером снабдит — кроме вкусностей, капитанская бабушка лётчикам ещё и вязанности дарила.

Квартирка была всё такой же сумрачной, даже ремонта не сделали. На кухне вплотную к стене стоял шаткий стол с двумя стульями и вазочкой карамелек. Приёмник насвистывал какую-то песенку из старых, на плите парила кастрюля с чем-то свекольным.

На колени к Элару вспрыгнул старый ранвиш. Ему было невесть сколько лет — зверь словно был здесь всегда. Лейтенант почесал его за ухом.

Вернулись довольная Кади-Ро и Мон-Со в простейшем синем свитере. Лётчикам тут же налили супа. Элар попросил:

— Кади-Ро, расскажите, пожалуйста, что произошло, пока нас не было.

Старушка только рукой махнула.

— А ничего. Ни новых свершений, ни книг интересных… Помните, полковник, как раньше было? По несколько раз в год: альпинист Ши-Тен совершил восхождение на гору Нэй, министр безопасности Ас-Лан принял участие в учениях кинологов, командир пожарной бригады Рит-Кори лично вытащил из огня восьмерых человек!..

— Анкори, — поправил Элар, едва не облившись супом от неожиданности. — Рит Анкори.

— Увлекаетесь биографиями героев, Элар-Шен? — усмехнулась Кади-Ро, протянув ему вафельное полотенце. — Когда-то о них много говорили, а сейчас у нас остались лишь солдаты да надзиратели. Ну, вы хоть геройствуете помаленьку, а эти — эх! В былые годы и жилось веселее: песни новые сочиняли, открытия научные делали!.. А шестнадцать лет назад ввели лимит на сенсации — тьфу! Ничего нового придумать не могут, вот и извращаются. А в новостях уже двадцать три трагедии на производстве за десятилетку.

Звякнула духовка, и Кади-Ро отвлеклась на пирожки. Под чай старушка пересказала самые интересные новости. Негусто, в общем-то, вышло: законы в отношении арзаков ужесточили, а в свободном обществе не наблюдалось никаких изменений. Застой. Болото.

И если в это болото плюхнуть камень, то результат неизвестен. То ли просто булькнет, то ли газ взорвётся, то ли чудище вылезет.

Элар вдруг как наяву представил фиолетовокожее птицеглавое нечто ростом с многоэтажку, выползающее из болота, и с трудом отмахался от этого видения. Ну его к ранвишам!

На прощание Кади-Ро выдала лётчикам полную корзину пирожков, а Мон-Со сказал:

— Прозвучит невероятно, но ваш внук жив. Он не вернулся с нами, но и не погиб на Беллиоре.

— Я ценю вашу заботу, полковник, — вздохнула старушка, — но не врите мне, пожалуйста.

Комэск только кивнул. Если сразу не поверила, то и переубеждать бессмысленно. Менвиты упрямы.

* * *

Арк-Мин полулежал на кровати и корябал в блокноте сценки из жизни разумных мышей. Они стирали бельё в ручье, варили кашу, играли на аккордеоне… Над всем этим в уютном плюшевом кресле восседала мышь в зелёной мантии и золотой короне.

Менвит неоднократно беседовал с Раминой после возвращения в лагерь. Она заглядывала в лазарет, чтобы поболтать о геологии. Арк-Мину, честно говоря, именно этого и недоставало.

Пока он бродил по стране, в Ранавире случилось три переворота. О них в подробностях рассказал Кем-Нор, помогавший врачам. Потом Сион признался, что специально предложил уйти в полевые исследования — хотел уберечь начальника от Ланата.

Получалось, что арзак уже дважды спас Арк-Мина. И за что, спрашивается? В сложившейся ситуации менвит, если честно, больше понимал позицию Эльни. Однако трое из пятерых: Сион, Ораис и Кенмил — упорно приходили к Арк-Мину в лазарет и пересказывали новости. Лон-Гор их периодически выгонял, а Гелли пускала обратно.

Она тоже часто наведывалась — разрабатывала способ вернуть Арк-Мину способность ходить. Что ж, к дийо он мог стоять, опираясь о кого-то. Чаще всего это были близнецы-лётчики, которые почти каждый день заходили к Лон-Гору — один лечился, второй — за компанию.

Когда пришла пора выбирать состав делегации на Рамерию, Арк-Мин вызвался сам. Нужно было показать, что экипаж изрядно потрепали невзгоды, так что хотя бы один калека должен был быть выбран.

Мон-Со возвращался как командир, гордый и несломленный. Лио-Лай — как новообретённая ведьма. Подарок правительству, так сказать. Ещё в отряде должен был быть хоть один военный. Выбрали Элар-Шена, хотя комэск колебался между ним, капитаном Сол-Дитом и ещё кем-то.

Раненых было несколько, на выбор: двое с истощением, один без лица, один побитый током, один поломанный. Первых троих Мон-Со не хотел брать категорически, да и Лон-Гор запретил. Лейтенант Тин-Мор, похоже, был ненадёжен, так что кандидатуру Арк-Мина одобрили все.

У него, в отличие от остальных, не было конкретной задачи. Просто полежать в госпитале — и всё.

Однако вскоре Арк-Мин понял, что ему предстоит стать ещё и громоотводом. Лётчики свалили на базу, «чудом спасшуюся» принцессу Таэль-Ло от прессы прятали, к ведьме Лио-Лай соваться не рисковали, а вот в военный госпиталь журналисты просачивались.

Арк-Мин отказывался с ними говорить, но они приходили и приходили. Лишь спустя пять дней их разогнал дедушка. Он явился забрать внука домой.

Шер-Ви, старый заслуженный геолог, ничуть не изменился за прошедшие годы. Ему было уже двести восемьдесят девять, он носил коричневый костюм, мягкий жилет в ромбик и круглые очки, делавшие его глаза неестественно большими.

Изменение было только одно: Шер-Ви перестал сам водить машину, купив для этого арзака. Арк-Мина это изрядно удивило — раньше дед принципиально обходился без них, как во времена своей молодости.

Дедушка проживал в пригороде Бассании, в одноэтажном домике с красным кирпичным забором, которым очень гордился, потому что некогда построил его сам.

Весь дворик зарос сиренью, превратившись в настоящий кустовый лес. Дома за ним совсем не было видно.

Между деревьями пролегли засыпанные гравием дорожки, по которым инвалидное кресло проскакало с прямо-таки неистовым грохотом. Интересно, с костылями было бы проще или нет? Их выдали в госпитале по просьбе Арк-Мина, хотя и сомневались, что у него получится встать в ближайшее время.

Геолог, разумеется, никому не сказал, что у него в портсигаре лежит замаскированная под сигарету ампула с каким-то чудо-зельем авторства Гелли, которое, в теории, сможет поставить его на ноги. Это был почти что эксперимент — средство не было новинкой, но сама арзачка его никогда ни к кому не применяла.

М-да-а, арзаки и магия, магия и арзаки… Арк-Мину было лет двадцать, когда сменился календарь, и его тогда не сильно увлекала даже родная культура, что уж говорить о чужой? Однако и после он об арзакской магии не слышал ни разу. А ведь кто-то должен был помнить… Например, дедушка.

Арк-Мин запомнил эту мысль и, когда арзак-водитель убрался в гараж, спросил:

— Дед, а когда ты был молод, арзаки колдовали?

Шер-Ви поколебался несколько секунд, а потом покатил кресло в домашнюю библиотеку со словами:

— Когда-то давно в Аланари ежегодно проводился Фестиваль искусств…

* * *

Кау-Рук остановился, оглядывая окрестности. Кто бы мог подумать, что он будет так рад сюда вернуться…

Штурман стоял на узком скальном карнизе, а вокруг поднимались в небо заснеженные пики гор. Высоко вверху кружились сине-фиолетовые облака, на западе горел оранжевый краюшек неба, а прямо напротив карниза, за глубокой белой пропастью, торчала из скалы покосившаяся чёрная башня, похожая на когтистый указательный палец злобной старухи.

Нэй. Древняя крепость феи Нараньи и дом её потомков. В том числе и Кау-Рука.

Он не любил это место и мог годами не показываться здесь. Повезло, что работа штурмана позволяла бродяжничать под благовидным предлогом. Впрочем, Кау-Руку давно не перед кем было оправдываться — живых родственников не осталось. Разве что Дириэ иногда ворчал, но это был особый случай. Его постоянно мотало от жажды всё всем рассказать до желания спрятаться так, чтобы никто и никогда не нашёл.

Когда сменился календарь, Кау-Рук находился в Эсари. Его занесло туда по поручению тогдашнего канцлера — по сути, штурман, как колдун, должен был надзирать за творящимся беспределом вместе со старшими товарищами: Гин-Кат, Фао-Сеном и Элт-Раном. Первые двое откровенно наслаждались, Элт-Ран просто выполнял свои обязанности, а Кау-Рук тогда впервые преступил закон.

…Город сверкал: гирлянды, фонарики, волшебные искры — отмечать праздники так, как это делали арзаки, в Таль-Кари не умели.

Впрочем, праздник был похоронен. В городе пахло ужасом и немного кровью. Кровью несчастных избранных, смерти которых должны были стать испытанием для других.

Кау-Рук шёл по улице, вглядываясь в людей вокруг. Всё шло по плану, и от этого становилось тошно. Хотелось закричать: «Вы что творите, идиоты?!?», но было нельзя. Пристрелили бы в неразберихе.

Всё шло по плану, и Кау-Рук решил, что может отойти минут на десять в какую-нибудь подворотню, чтобы перевести дух, отдохнуть от нескончаемой мерзости.

Его занесло на задворки какой-то мастерской — их тут было полно, и менвит даже не стал смотреть на вывеску.

Его внимание привлёк силуэт, скорчившийся за штабелем досок. Арзак, несомненно. Когда менвит приблизился, он закрыл голову руками и постарался слиться со стеной. Не получилось.

Кау-Рук присмотрелся и узнал паренька, с которым учился в Академии. На разных курсах, правда, но они часто пересекались в библиотеке. Оба были колдунами и имели схожие способности. Вроде его звали Дириэ.

Да, его звали Дириэ, он был негипнабельным, и сегодня убили его родных. У самого арзака просто сдали нервы, и он разрыдался в ответ на вопрос «Как ты?», не соображая, кому всё это выкладывает. Ну, Кау-Рук тоже был хорош. Тут твой народ поработили — как ты себя чувствуешь?..

В общем, Кау-Рук тогда открыл портал, закинул Дириэ в свою съёмную квартирку в Бассании, пообещав, что позаботится о нём, и вернулся к работе.

Начало получилось некрасивым, но Дириэ, по крайней мере, не расстреляли. Потом были долгие и яростные, но весьма тихие выяснения отношений, нудная регистрация и бесконечные попытки не спалиться, что один негипнабелен, а второй не гипнотизирует. То есть вообще, даже обязательное «раз в три дня» игнорирует.

Кау-Рук обещал Дириэ что-то сделать со всем этим, потом у них даже появилась парочка единомышленников — Хранители знаний, как они пафосно себя обозвали. Но претворяться в реальность мечты начали только в субмире.

Штурман чувствовал себя немного виноватым за то, что это сделал не он, поэтому на Рамерии он собирался оторваться по полной.

Сегодня вот, например, прошёлся по магазинам. Предлог был самым благовидным — еды купить. Но в придачу к ней были ещё две объёмистые сумки. Скоро ведь Новолетие!

Кау-Рук фыркнул, представляя реакцию Дириэ и Мон-Со, и телепортировался с карниза в башню.

Внутреннее убранство соответствовало внешнему виду: всё тёмное, угловатое, лестницы узкие, потолки высокие. Ещё тут было ранвишевски холодно везде, кроме спален, гостиной и пары кабинетов.

Дириэ и Элли устроились в гостиной, закутавшись в пятнистые шкуры и развернув на стене голограмму с коммуникатора. Они вышли в Паутину и вполглаза смотрели прямую трансляцию показа Эсо-Лоре.

— Ты вовремя, — сказала Элли. — Минут через десять очередь Хен-Лай.

— Как тебе Рамерия? — поинтересовался Кау-Рук. — Ну, технологии, города… Дириэ ведь уже показывал тебе снимки?

— Знаешь, со снимков многого не углядишь. Городов я, считай, не видела. Технологии… Ну, связь удобная, да. Визор? Тот же розовый ящик, только наблюдаемые знают, что за ними смотрят, и иногда специально кривляются. Это я про кино, ужасная вещь!

— Мы пытались посмотреть современный фильм, — пояснил Дириэ. — Менвиты-актёры с кирпичными мордами — это что-то.

— Старые ей покажи, — посоветовал Кау-Рук. — О, началось!

Он тоже устроился в кресле и уставился на голограмму.

Неотразимая Хен-Лай появилась в начале подиума в длинном чёрном плаще и, двигаясь в такт музыке, сбросила его куда-то за кулисы. На ней оказалось белое платье силуэта «футляр» (или как там это называлось?) длиной до колен, с длинным рукавом и воротником под горло. Платье слегка мерцало в ярком свете и весьма выгодно подчёркивало идеальную фигуру. А уж в сочетании с высокой причёской и лодочками…

Надо ли говорить, что зрители были в шоке? Именитые модельеры и критики ловили каждое движение моделей в платьях. Длинных, коротких, узких, довольно пышных; с короткими рукавами, длинными, рукавами-воланами, крыльями; с декольте и воротниками, с блестяшками, поясками и заклёпками для рокерш… Наверное, на женщину это всё произвело бы ещё большее впечатление, чем на Кау-Рука, но и ему хватило.

— Всё-таки женщина в платье — прекраснейшее создание в мире, — поделился он.

Дириэ ехидно хмыкнул, а Элли сделала страшные глаза. Нет, Кау-Рук имел в виду исключительно внешний аспект, если так можно выразиться. Но его, к сожалению, не так поняли. С другой стороны, это неплохой повод…

Колдунья ушла, предупредив, что собирается готовить ужин, а штурман заговорил:

— Вспоминал сегодня о том, как мы встретились в тот вечер. Я долго считал себя героем — как же, спас арзакского колдуна от смерти и обеспечил ему относительно комфортное существование! А ведь на самом деле я ничем не лучше других.

— К чему ты это? — не понял Дириэ.

— К тому, что… когда вы получите свободу, давай не будем мучить себя и друг друга? Мы достаточно друг другу надоели.

На самом деле нет, конечно. Было невероятно мерзко говорить «уходи», когда хотелось просить «останься». «Останься со мной, несмотря на то, что можешь уйти. Пожалуйста. Я слишком сильно к тебе привязался».

— В таком случае не буду мешать, — вздохнул Дириэ и вышел из комнаты.

Примечания:

Вы когда-нибудь бывали в зимней Ялте?

Ещё один месяц прошёл в тишине. Авиабазу привели в порядок, и уже третьего вайо должны были прислать новых лётчиков. Мон-Со пока не знал, что с ними делать — его-то эскадрилья на самом деле была в порядке. К тому же экипаж не собирался действовать открыто.

Пока что Таль-Кари основательно выпала в осадок от выходки Хен-Лай. Пресса возмущалась старомодностью модельера, но Лиона, когда звонила в последний раз, говорила, что офис её матери осадили богатые дамочки, которым вдруг захотелось почувствовать себя королевами.

Буквально на днях какой-то анонимный историк выпустил книгу под названием «Мода: история о политике». Её тут же запретили, потому что был исчерпан годовой лимит на сенсации — невероятно бредовое нововведение.

Мон-Со подозревал, что скоро этот закон будет нарушаться напропалую. Кроме экипажа, в Таль-Кари завелись ещё какие-то диссиденты. По-хорошему, надо было выйти с ними на связь, но это была работа для штурмана.

Кау-Рук заявился в гости тридцатого дийо и позвал Мон-Со и Элара праздновать Новолетие в Келесс. Там проходил Фестиваль рока, и штурман намеревался устроить гадость. Не ту, которую планировали изначально, а что-то другое. Сюрприз.

Вообще-то, Кау-Рук был тридцатого ранвишевски зол. Элар потом звонил Элли, и та сказала, что он две недели назад поругался с Дириэ и до сих пор не помирился. Но на праздник они всё равно шли втроём.

Если сначала Мон-Со хотел отказаться, то, услышав об этом, тут же передумал. Вот только склок среди нелегалов им тут не хватало!

Что ж, празднику быть. Время искать костюмы.

Новолетие было самым древним праздником Рамерии. По преданиям, в этот день великие волшебники древности свергли демонического колдуна Ниртая и изгнали его далеко на северо-восток. Однако каждый год, тридцать первого дийо, он пытается прорваться обратно на континент, и поэтому волшебники объединяются и творят магию, а разумные звери и птицы разносят её по миру.

Но на Рамерии не было разумных животных, поэтому их роли брали на себя люди. Каждый сам мастерил себе праздничное одеяние и разрисовывал лицо, чтобы слуги Ниртая не смогли узнать и проклясть его.

В последний раз Мон-Со праздновал Новолетие в последнем классе школы. Потом ему — курсанту, лётчику, офицеру — было как-то не до этого. Но сейчас… почему бы и нет?

Итак, после ухода Кау-Рука комэск задумчиво бродил по авиабазе, подыскивая себе что-нибудь звериное или хотя бы птичье. Это тоже была традиция — мастерить костюм непременно самому и только из того, что найдёшь у себя дома.

Элар угнездился на подоконнике в комнате отдыха и кромсал ножницами полы старого чёрного пальто. На диване валялся пакет от штурмана.

— Там краски для лица, кисточки и трафареты, — подсказал лейтенант.

— Что делаете? — поинтересовался Мон-Со, разглядывая наброшенную на подлокотник рысью шкуру. Кажется, он понял, почему эти штуки так популярны.

— Хотел чёрного ранвиша, но не придумал, из чего сделать хвост. Будет ворон.

— А клюв?

— Газету свернуть, вставить проволоку, покрасить — и готово. Мой полковник, а почему вы выбрали себе позывной Рысь? — Элар тоже обратил внимание на шкуру.

— Это было самое короткое существительное, которое я вспомнил с ходу, — сказал Мон-Со и усмехнулся: — Вы ожидали чего-то более эпического?

— Нет, это же вы.

Занятное обоснование. С другой стороны, он был прав: Мон-Со никогда бы не стал придумывать чего-то во имя пафоса. Даже у его эскадрильи вопреки менвитским традициям названия не было.

Полковник покачал головой и сдёрнул шкуру с подлокотника. Она оказалась довольно увесистой и, наброшенная на плечи, почти доставала до колен. Передние лапы свисали спереди, царапая когтями ремень.

— Пустынный камуфляж и высокие ботинки, — подсказал Элар.

Он закончил терзать пальто и теперь раскладывал по дивану содержимое пакета. Красок там было много — хватило бы на всю эскадрилью, соберись они отмечать Новолетие вместе. Но лётчиков тут было всего двое.

До вечера оба занимались ерундой — мастерили костюмы. Элар с помощью трафаретов и тёмно-серой краски покрывал пальто перьями, Мон-Со собирал рысьи уши и бакенбарды из воротников от зимних курток, клея-карандаша и вдумчивого мата. И зачем он в это ввязался?

На следующее утро комэск обнаружил на кухонном столе коробочку из плотного синего картона. Элар красноречиво подвинул её поближе и уставился в свою тарелку, слегка смущённо буркнув:

— С Новолетием, мой полковник!

Мон-Со открыл коробочку. В ней оказался бархатный чёрный мешочек, из которого высовывалась длинная серебряная цепочка. Карманные часы? Больно тонкие на ощупь. Комэск развязал шнурок и вытащил содержимое мешочка.

Монокль. Серебряная оправа, чуть мутноватое стекло с отливом в серый, мелкий синий камешек в месте, где к оправе присоединена цепочка.

— Он достался мне от родителей, и я попросил Анниа заменить линзу, — рассказал Элар. — Кроме того…

— Вы же понимаете, что я не могу принять этот подарок? — перебил его Мон-Со.

У лейтенанта от родителей остались лишь этот монокль и мерзкий шарф, и он вздумал семейную реликвию кому-то подарить?

— Понимаю. — Элар кивнул и ещё ниже опустил голову.

Комэск почувствовал себя отцом, который отругал сына за то, что тот принёс домой замёрзшего бездомного ранвишонка. Сразу вспомнился их разговор на солнечном холме. Элар тогда искренне переживал за него, а Мон-Со чуть ли не рычал в ответ — настолько его бесила ситуация.

…«Эскадрилья — моя семья за неимением альтернативы». — «Только не говори, что я заменил тебе отца»…

Похоже, действительно заменил. Мальчишка… Он когда-то появился в кабинете майора Мон-Со в числе новобранцев, едва окончивших Академию — впал в кабинет, разбив нос о порожек, потому что споткнулся о чьи-то ноги. Комэск думал, что он будет первым из курсантов, кто погибнет в бою, но получилось наоборот: Элар был единственным из того набора, кто дожил войну до конца.

Лейтенант Курьёз всегда каким-то чудом возвращался живым. С отказавшими двигателями, в клубах дыма, зигзагами и петлями, но он каждый раз возвращался и первым делом шёл в лазарет — навестить Сор-Ана, единственного, кто никогда не подкалывал его и постоянно прикрывал.

— В Новолетие, летёха, от подарков не отказываются, — прозвучал в кухне голос, которого здесь быть не могло.

Мон-Со заозирался. За спиной поникшего Элара, опершись спиной о подоконник, стоял Кей-Ди. Он смотрел с лёгким осуждением, но всё-таки улыбался.

Что ж, пусть так. Надо будет придумать, что подарить в ответ. Сынок, Хоо побери… А ведь даже Ни-Дей, самый младший в эскадрилье, годился комэску максимум в младшие братья!

— Спасибо, — сказал Мон-Со, убрав монокль в коробочку и поставив её рядом с собой.

Элар проследил за её перемещением по столу и облегчённо улыбнулся. Для него явно имело огромное значение, примет ли Мон-Со подарок. Примет ли самого Элара.

Кажется, он всё ещё чувствовал себя тем чёрным ранвишем — на это даже первая идея костюма намекала. Но его приняли… Или с возвращением на Рамерию понимание этого обнулилось?

Через пару часов снова объявился Кау-Рук. Он сегодня изображал арса — тоже собрал костюм из шкуры и воротников. Элли и Дириэ пришли с ним. Оба — в белых париках, с острыми ушами и гримом, который маскировал их не просто под северных ранвишей, а под менвитских подростков в костюмах северных ранвишей. Грим был вполне убедителен. Во всяком случае лучше, чем у Элара, который напоминал скорее чумного доктора, чем чёрную птицу.

* * *

Для Элара Новолетие никогда не было праздником, а лет с двадцати и вовсе стало днём траура. Но на этот раз отметить согласился даже Мон-Со, и выбора, в общем-то, не оставалось.

Однако в голову уже который день лезли исключительно мрачные мысли. Рамерия… Это там, в Гудвинии, можно было спрятаться от всех, одновременно не прячась ни от кого. Там творилось столько всякого, что никому не было дела до полукровок. Да и не преследовали их уже. А здесь…

Чтобы выявить полукровность, надо было пройти расширенный анализ крови. Элар его не сдавал ни разу в жизни. Единственное… Когда он сидел в камере после драки с Тин-Мором, одним утром проснулся с пластырем поверх вены, откуда обычно берут кровь… Тогда правда и вскрылась, видимо.

Однако здесь не было нужды таиться. Достаточно одного подозрения — и из ниоткуда появится человек в чёрной форме и с чемоданчиком. Пробирка, катетер — и пуля в лоб. Почему-то катетер в этом списке был самым страшным, хотя и от остального становилось не по себе.

Утро тридцать первого дало надежду на спасение. Это казалось придурью, но то, что Мон-Со всё-таки взял монокль, внушало уверенность в том, что всё будет в порядке. Комэск, в конце концов, всегда защищал своих.

Вскоре в кухне появились штурман, Дириэ и Элли. Арзаки изображали ранвишей, и у них нашлись хвосты. Дириэ сказал, что они порезали пополам боа покойной бабушки Кау-Рука. Костюмы получились забавные: белые ботинки, брюки и короткие куртки, к коротым сзади пришили хвосты, меховые воротники, парики с ушами и лица, закрашенные в белый с чёрными полосами… Дириэ пришлось ещё и цветные линзы вставить, чтобы не выдать карих глаз.

Кау-Рук открыл в стене светящуюся дыру, и все пятеро вышли через неё. Комэск, вынужденный из-за грима отказаться от повязки, в последний момент захватил с собой монокль. Тот был особым образом заколдован ещё до Анниа и держался перед глазом сам по себе. Правда, рысь с ним смотрелась весьма… эксцентрично.

Путь с Беллиоры на Рамерию занял минут семь, а в Келесс они добрались за три секунды.

Элар никогда прежде не бывал здесь и теперь с интересом осматривался.

Келесс раскинулся на южном склоне пологой горы, в уютной голубой бухте. Снег лениво сползал по склону, но всё же лежал довольно высоко — в городе от него остался лишь тонкий серебристый слой, выпавший утром как будто исключительно для красоты. В самом низу на него с тихим шелестом падала россыпь жемчужин, волнами перехлёстывавших через невысокий мраморный парапет.

Хитрые улочки, виляя кокетливыми турнюрами, сбегали к набережной, разделённые небольшими разноцветными домиками с покатыми крышами и лепниной на стенах. К каждой двери вело узенькое крылечко, а между домиками прятались ступенчатые переулки. Было забавно: вот ты поднимаешься в свою квартиру, на самый верхний этаж, подходишь к окну, а там — полуподвал, и люди ходят у тебя над головой.

На фонарных столбах висели голубые гирлянды, в окнах домов, за лёгкими шторами, мелькали цветные огоньки. Легко было представить, как народ танцует на улицах, а над головами у людей петляют волшебные фейерверки, везде слышатся музыка и смех… Но сейчас здесь жили менвиты, и праздник напоминал обычный день, просто с гирляндами.

— Вы когда-нибудь раньше здесь были? — спросил Элар у комэска, пока «менвитские подростки» убежали куда-то вслед за Кау-Руком.

— В Келессе не был, — покачал головой Мон-Со. — Но когда мне было семнадцать, я ездил с сестрой в Эсари. Она искала там какие-то искристые незабудки, и мы заглянули на зимний фестиваль. Знаешь, я только сейчас в полной мере понял, что мы потеряли девяносто лет назад.

— Вы бы поосторожней с такими словами… — пробормотал Элар, поёжившись. — Мы всё-таки в городе.

Он некоторое время рассматривал людей на площади, словно желая убедиться, что никто не слышал слов Мон-Со, а потом спросил:

— Она их нашла? Ваша сестра.

— Нет. Оказалось, что это очень редкие цветы. Я видел их лишь раз, в Вайклеме.

— И вы сказали ей об этом?

— Да, принёс засохший букет на её могилу, — спокойно произнёс Мон-Со.

Элар закусил губу. Нет, Новолетие — определённо худший день в году. Дийо — единственный месяц, в котором не тридцать дней, а тридцать один. Это не может ничего не значить.

— Всё в порядке, Элар-Шен, — сказал комэск, впервые за долгое время назвав лейтенанта менвитским именем. — Идёмте, нас ждут.

Штурман и арзаки вернулись. Кау-Рук нёс большую яркую коробку, похожую на конфетную, а Элли помахивала блестящим термосом. У Дириэ был большой мягкий пакет, полный тёплых пледов.

— Я нашёл укромный уголок с хорошим обзором, — сообщил арзак. — Вряд ли кого-то понесёт туда вечером.

— А пока, — многозначительно протянул штурман, — давайте покатаемся на ледянках!

— О Хоо, нет! — закатил глаза Мон-Со. — Мы не пойдём кататься на ледянках! Мы же не дети!

— А Элли? — прищурился Кау-Рук.

— А Элли ведёт себя как взрослый человек.

— Я, между прочим, совершеннолетняя! — фыркнула девушка в сторону штурмана.

Ей было действительно больше двадцати, но самую чуточку. По сути, почти ребёнок. Но её можно было спокойно считать взрослой — арзачка же!

Однако ничто не могло заставить полковника по доброй воле пойти дурачиться. Штурман тоже это понял и прибег к страшной вещи — шантажу.

— Если ты, рысь с моноклем, не пойдёшь с нами, — прошипел он, — я расскажу лётчикам, кто автор мультфильма, который мы всем экипажем переозвучивали!

Элар подавил смешок. Патовое положение, однако. Это диверсионной группе поведали ужасную тайну о том, как развлекаются комэски, а вот остальные искренне считали авторами Кау-Рука и Лон-Гора.

— Мой полковник, вам ведь необязательно кататься, — подсказал лейтенант. — Просто побудьте с нами.

Собственно, так Мон-Со и сделал. Следующие полтора часа он стоял у припорошенного снегом деревянного забора и наблюдал, как остальные с криками и диким визгом раз за разом проносятся мимо по прямой льдистой улочке.

Место было популярно у народа, но катались только дети. «Менвитские подростки» спустились раз восемь, а потом Кау-Рук мягко отжал у них ледянки и протянул одну Элару, ухмыльнувшись:

— Наперегонки, а?

Элар азартно мотнул газетным клювом, и оба заняли места на старте. Откуда-то из толпы извлекли рупор, и какой-то паренёк взялся комментировать.

— На старт! Внимание! Марш! — проорал он, и гонщики сорвались с места.

Оба легли на живот и подталкивали себя руками. Сначала шли медленно, но спуск становился всё круче, и скорость увеличивалась.

— Птиц и Арс идут клюв к носу! — вопил комментатор. — Они ускоряются! Поворот! Трамплин! Арс лидирует!

Элару мешался клюв, а Кау-Рук, кажется, помогал себе магией и обходил кочки. А вот Элар уже отбил все рёбра. Так не пойдёт! У него ведь тоже есть дар, так почему бы не…?

Шеннари внимательно оглядел спуск и закрыл глаза, пытаясь проложить верный путь.

— Птиц догоняет! Прямая! Клюв к носу! Трамплин! Ух!

Что там было ух, Элар не знал. Он летел вперёд, представляя себе улочку. Вроде бы через десять метров небольшой заворот…

— Трамплин! Птиц обгоняет! Осторожно! Угол! О-о-о!

Толпа подхватила разочарованный стон, а у Элара потемнело в глазах от боли. Не рассчитал и въехал башкой в стену. Проволока из клюва больно ткнулась в нос. Закапала кровь.

Кау-Рук помог Элару подняться и отвёл его наверх. Там они сдали ледянки, которые брали напрокат, а к Элару подошла Элли. У неё были наготове ледышка в платочке и флакон с заживляющей жидкостью сиреневого цвета.

Темнело. Дириэ отвёл всех в укромный уголок, оказавшийся остановкой общественного транспорта на перекрытом в праздники куске дороги. Там все завернулись в пледы, а Элар приложил к носу новую ледышку. Клюв был сдвинут на лоб, а нос, хоть ранки и заживились, сильно раздуло.

— Ты не мог не видеть стены, — заметил Мон-Со, откручивая крышку термоса.

— Я хотел проверить свой дар. Пройти гонку с помощью интуиции. Видимо, переоценил свои способности.

— Элар, — вздохнул комэск, — как бы хорош ни был самолёт, никто не будет испытывать его на неизвестном аэродроме, да ещё и сразу в бою.

Лейтенант в ответ шмыгнул разбитым носом.

На набережной зажглись яркие фонари, и радостный голос ведущего объявил:

— Сегодня мы начинаем очередной Фестиваль рока! Вы помните, как он появился? Наши предки грохотали оружием, чтобы отогнать демонов и злой рок. Позже оружие заменили музыкой, но она по-прежнему призвана отгонять зло! Так давайте рокотать о счастье в будущем году! Горр-ау!

В ответ заорал, казалось, весь город, однако скоро люди притихли — начиналось самое интересное.

Кау-Рук зашарил по карманам и достал носитель. Новенький, чистенький, с одной единственной записью.

— В течение года, — говорил ведущий, — мне присылали записи рокочущих песен специально для Фестиваля. На моём компьютере — двадцать записей, отмеченных разными цветами. У вас есть флажки тех же цветов. Поднимите их! Какого цвета больше — ту запись и играем! Единственная и неповторимая! Премьера Новолетия!

— Что бы вы ни выбрали, — прошептал Кау-Рук, копируя интонации киношного злодея, — музыку выбираю я!

— Синяя запись! — выкрикнул ведущий, и в этот момент носитель исчез из пальцев Кау-Рука. Ведущий объявил: — Запускаю!

Стало тихо. Слышался лишь лёгкий перестук жемчуга о мрамор набережной. И вот чьи-то невидимые пальцы ударили по гитарным струнам, и голос, знакомый уже много лет, запел:

«Неясно, что нас ожидает.Быть может, мой самолётВ рассветной дымке растаетИль разобьётся о лёд».

Музыка была на диво минималистичной — гитара, пара акцентов ударными… Но вдруг их стало больше.

«Возможно, я буду завтраТебя обнимать. Иль питьВино из дорожной фляги.Возможно, я буду битНа поле брани врагамиИ не вернусь живым.А может, сбегу полямиИли уйду сквозь дым».

Прибавилась скрипка — не самый частый гость в рок-музыке.

«Не знаю, что будет дальше:Голод ли, мор, война…Но, помню я, было раньше:Чуждая мне страна…»

Скрипка плакала, ударные напряжённо стучали, и только гитара выводила свой ровный ритм.

«Лечу я в своём самолётеИ слышу, как ты говоришь:«Я здесь, я с тобой в полёте».Я закричу — ты молчишьИ исчезаешь надолго.Я не пытаюсь искать.В будущем встретимся снова —Судьба ведь! К чему гадать?»

Всё затихло, осталась лишь гитара. И голос, конечно. Теперь главным был он, а струны лишь лениво сопровождали его.

«Неясно, что нас ожидает,Но знаю я наперёд:Где бы я ни был ранен,Там ты меня найдёшь».

Элар не отрывал глаз от неба. Здесь, совсем рядом, кто-то держался за руки, кто-то грел озябшие пальцы чаем, кто-то улыбался одними уголками губ… А там, за семнадцать световых лет отсюда, праздновала Новолетие часть их общей семьи. Элар Шеннари больше не был один.

Солнце заливало луг прозрачным светом, и зелёное травяное море казалось золотистым. Стайка ласточек играла в салочки, где-то на ёлке переругивались четыре вороны — одна из них несла из деревни сыр, но её ограбила лисица, чему три другие птицы верить отказывались.

Чуть ниже, у реки, устроились близнецы. Они сидели вплотную, и один что-то тихо рассказывал другому, приобняв его за плечи. Около них стояли удочки, которыми принудительно снабжали всех, кто шёл к воде.

Риэм устроился на большом плоском камне и рисовал в блокноте какие-то каракули, складывавшиеся в чернильных ёжиков. Хотелось написать какое-нибудь стихотворение — это занятие арзаку в последнее время всё больше нравилось. Но в голову не приходило ни одной толковой мысли.

Позавчера было Новолетие, но в Ранавире его не отмечали. Это был слишком сложный день. Хотя на самом деле сейчас все дни были сложными — три с половиной месяца назад экипаж разрушил свой мир, и теперь никак не мог собраться. Да, многое делалось сообща, но случайно встретившиеся арзак и менвит всякий раз подозрительно смотрели друг на друга и скованно расходились.

Чувствовалось, что командующему не стоило покидать их — полковник Лон-Гор один не мог поддерживать порядок. Ему помогали капитаны эскадрильи и Ол-Кет, а Ильсор разрывался между арзаками, но этого было мало.

Впрочем, Риэма больше печалила не напряжённая обстановка, а разлука с Лионой. Ведьма нужна была на Рамерии, поэтому она отправилась с Мон-Со. В мир, полный тех, кто может заинтересовать её больше, чем арзак-зоолог.

Два месяца осени они провели вместе. Весь Гражданский корпус припахали к разбору библиотеки той жуткой волшебницы, и Лио-Лай с Риэмом, забрав свою часть журналов, уходили куда-нибудь в укромное место, чтобы побыть наедине.

Они читали исследования колдуньи и составляли их краткое содержание, устроившись у тёплого бока Риси.

Дракончику и Лионе сильно досталось в битве: Риси обжёг лёгкие, а милая ведьма получила ушиб спины и невыносимую головную боль.

Когда начинался приступ, Лиона кривила губы и, зачем-то каждый раз спрашивая разрешения, укладывала голову Риэму на колени. Он перебирал её заметно отросшие светлые волосы и слушал едва различимое довольное мурчание.

Когда план и состав диверсионного отряда были утверждены, Лиона и Риэм весь вечер просидели в укромном уголке леса, держась за руки. Прощаться не хотелось, но арзакам нельзя было возвращаться: негипнабельных вычислят при проверке, а гипнабельные не смогут ничего утаить. На Рамерию отправятся лишь Дириэ и Элли, и то нелегально.

Уходя в неизвестность, Лио-Лай расцеловала Риси в чешуйчатый нос, а потом повернулась к Риэму. Она подалась было вперёд, но вокруг оказалось слишком много народу, чтобы менвитка решилась открыто демонстрировать чувства. Она лишь торопливо вынула что-то из кармана и, лёгким касанием отведя от лица Риэма прядь волос, заколола её за ухом.

Когда изумрудный дракон Ойххо унёс отряд к порталу, полковник Лон-Гор просветил присутствующих:

— Менвиты дарят украшения исключительно в знак сильных чувств.

Позже Риэм рассмотрел подарок. Это оказалась заколка. Кому другому острые чёрные веточки и тёмно-фиолетовые камешки-листочки могли бы показаться зловещими, но не Риэму. Он знал, что за этим мрачным украшением прячется добрая, немного безрассудная и очень ранимая девушка, которая могла как смело броситься в бой, так и расплакаться от одной неудачной фразы.

Риэм устремил взор в небо и накрыл ладонью заколку, которую так и носил за ухом, хотя в ней и не было необходимости.

— Скучаешь? — спросил кто-то, присев рядом на камень.

Повернув голову, арзак опознал Сор-Ана. Лётчик тем временем продолжал, обращаясь не столько к Риэму, сколько к самому себе:

— Я тоже. Знаешь, перечитываю то, что ты по моим рассказам сочинил, и у меня получается… признание в любви? — с сомнением фыркнул Сор-Ан.

Арзак вспомнил стихотворение, которое лейтенант потом ещё и пел под запись. Это была самая безобидная песня из всего, что было записано для диверсий. Однако Сор-Ан зря просил о помощи Риэма — что ещё ему мог насочинять влюблённый человек?

— Любовь бывает разная, — всё-таки сказал арзак, лишь бы что-то сказать. — Слышал как-то, что древние менвиты выделяли восемь видов любви⁽¹⁾, из которых плотских — одна или две.

— Надо будет узнать, — хмыкнул лётчик. — Я тебя зачем искал-то? Там беллиорцы пришли. Железный Дровосек просит помощи в исследовании Замка Людоеда. Отряд уже собрали, но он считает, что нам понадобится биолог. Ну, я и подумал, что нам вполне может понадобиться и дракон.

— Когда отправляемся?

— Через полчаса.

Риэм пронзительно свистнул, и сверху почти упал крылатый фиолетовый бегемот. Риси рос как под радиацией, и зоолог надеялся, что драконыш не сожрал в поисках пропитания какого-нибудь зверя-правителя.

Арзак вскочил на спину Риси, и дракон взлетел, оставив Сор-Ана на земле. Лейтенант мог бы, наверное, обидеться, но драконыш на полном ходу влетел в возраст повышенной вреднючести и перемещался по небу исключительно вензелями. Так что, когда Риэм таки добрался до Ранавира, Сор-Ан уже ждал там.

Риси навьючили снаряжением (аптечка, фонари, верёвки, десяток спальных мешков), и отряд выдвинулся в путь. Команда состояла из боевой группы, зоолога с драконом и пары техников — Юнсара и Нилиро. В группу вошли капитан Сол-Дит и Сор-Ан, а также пять пехотинцев во главе с Вел-Зором, который всё время заматывал лицо бинтами, как когда-то Гелли.

Путь должен был занять около трёх дней — замок стоял где-то в глубине непроходимой чащи, куда никто не совался уже лет тринадцать. Но и до этой чащи ещё надо было добраться.

* * *

Риси пёр вперёд, проламывая заросли, как атомный ледокол — северное море. Под ногами угадывалась довольно широкая дорога, вымощенная жёлтым кирпичом. Однако, в отличие от главного тракта Гудвинии, эта дорога давно не использовалась и успела зарасти кустами. Из-под искрошившихся кирпичей выпирали корни, словно рёбра из старого трупа.

Шёл третий день пути. Отряд за два дня миновал Голубую страну и Земли рудокопов, заночевал на берегу широкой реки Алины, переправился через неё по крутому каменному мосту и приближался к замку.

Справа, в просвете кустов, мелькнула прогнившая от крыши до основания хижина. Железный Дровосек с тоской взглянул на неё и тихо заговорил, обращаясь к Сор-Ану:

— Когда-то я жил здесь. После того, как оставил Ильду. Кир Алин жил к юго-западу отсюда — у него был большой красивый дом старой архитектуры. Замок Людоеда — восточнее. Эта тропа ведёт прямо к нему. Тринадцать с половиной лет назад Элли и Страшила нашли меня недалеко отсюда. Они брели по этой тропе в Изумрудный город…

Сор-Ан помнил, как в конце первого дня пути они наткнулись на развилку жёлтой дороги. К столице вела новая, яркая, а эта отходила куда-то на юг.

— …и я не сумел их переубедить. Мы со Страшилой тогда заспорили, а Элли ушла вперёд и попала к Людоеду. Когда мы спасали её, мне пришлось его зарубить.

Пришлось зарубить… Дровосек был невероятно добрым человеком, если жалел Людоеда. Сор-Ана тоже часто называли добряком, но он положил бы каннибала, не задумываясь. Насмотрелся в своё время… Лейтенант постарался выбросить из головы воспоминания военных лет. Не нужны они ему.

Наконец Риси выломился из чащи на открытое пространство. Парни Вел-Зора тут же ощерились лучевиками. Сор-Ан и Сол-Дит тоже достали пистолеты, Дровосек поудобнее перехватил топор. Арзаки остались сзади, но Риэм достал из драконьей сумки ружьё со снотворным.

Однако вокруг не обнаружилось никого чужого. В паре шагов вперёд чернел ров, а за ним поднималась замшелая крепостная стена из серого камня. То был очень старый замок — он состоял всего лишь из внешней стены с подъёмным мостом и донжона в одну квадратную башню с уродливым куполом-цилиндром, похожим на взгромождённую на крышу кастрюлю.

И ведь, наверное, в древние времена замок был неприступен! Лес, ров, стены… Разве что с деревьев атаковать.

— Мост поднят, — констатировал Дровосек. — Когда мы бежали, он был опущен. Жевуны сюда не ходят.

— А Кир Алин? — предположил Сол-Дит.

— Если только он. Идёмте! — и Дровосек решительно шагнул ко рву.

Риэм послал Риси опустить мост, и дракончик, чтобы не тратить времени на кручение ворота, расплавил цепи своим дыханием. Мост рухнул поверх рва.

Пока отряд перебирался на ту сторону, Сор-Ан пытался вспомнить, как зовут Дровосека. Благодаря словоохотливой Фрегозе, они с Рен-Саем знали всю его историю, но имени Сор-Ан припомнить не мог. Ну должно же быть у человека имя?

В замке было тихо, но чисто — ни мусора, ни прелых листьев, даже как будто подметено. Двор был пуст, никаких хозяйственных построек — даже конюшни — не наблюдалось.

Риси и арзаков оставили во дворе, а менвиты ступили во мрак донжона.

Тяжёлые дубовые двери басовито скрипнули. Внутри оказалось темно — в стенах были бойницы, но где-то очень высоко, и свет падал лишь в квадратный колодец по центру.

Над дверью висела грубая железная решётка, которой можно было перегородить вход. В дальнем углу уводила наверх кривая прогнившая лестница.

Пехотинцы поднялись наверх. Дровосека и здоровяка Сол-Дита ступени бы не выдержали, а Сор-Ан остался с командиром.

Капитан водил по стенам лучом фонаря. В желтоватом свете мелькали накорябанные углём рисунки: бесчисленные деревья, девушка с корзиной, лесорубы, женщина у прялки, кипящий котёл, посаженные на кол птицы. То есть они, вероятно, сидели на насестах, но у художника дрожали руки. Иногда среди рисунков проглядывали надписи на беллиорском. Увы, Сор-Ан, хоть и знал на нём уже довольно много слов, читать пока не научился — нечего было.

Луч высветил рисунок, отличавшийся от остальных. Это был довольно аккуратный портрет юноши отчётливо менвитской внешности, нарисованный жёлтым мелом.

Дровосек начал что-то говорить, но в этот момент наверху грохнуло, в ступени лестницы ударил выстрел, а за спинами лётчиков со ржавым лязгом обрушилась решётка.

Отсыревшие доски от выстрела задымились, и донжон заполнил удушливый чёрный дым. Ветер дул со стороны входа, и дым мог уйти лишь через бойницы. Прибывал он явно быстрее, чем убывал.

Сор-Ан и Сол-Дит максимально далеко отошли от лестницы, Дровосек сосредоточенно гремел по решётке топором, сверху доносились рычание и звуки борьбы.

Вдруг всё смолкло. Со второго этажа свесилась верёвка, и по ней один за другим спустились пехотинцы. Последний, перед тем как слезть вниз, скинул товарищам что-то жуткое, обмотанное ещё одним куском верёвки.

С наружной стороны решётки показались Риэм и Риси.

— Отойдите к стенам, — попросил арзак, и, как только перед решёткой никого не осталось, мощная струя пламени превратила её в лужу железа.

Дракончик гордо посмотрел на зоолога. Казалось, он вот-вот скажет: «Смотри, какой я молодец! Гордись мной!».

Менвиты, кашляя, выскочили на свежий воздух. Нечто жуткое уложили на землю и рассмотрели. Условно — человек. Выше большинства местных, но не намного. Длинные, кое-как расчёсанные русые волосы образуют одно целое с балахоном из чьей-то шкуры. Босые ступни стоптаны, ногти на руках обгрызены.

Риэм шагнул чуть ближе, но Вел-Зор схватил его за локоть. Арзак зашипел от боли — хватка у капитана была стальная —и пояснил:

— Я в неё дважды выстрелил. Спать будет не меньше четырёх часов.

Так, то есть бравых пехотинцев спас он? Как? Поднялся к бойнице на драконе и выстрелил из ружья? Молодец! Сор-Ан наблюдал за арзаками и видел, как им трудно учиться самим принимать решения. Риэм освоился.

Однако остальных интересовало другое. Сразу трое недоуменно вопросили:

— В неё?

— Ваш Людоед — женщина, — сказал Риэм Дровосеку.

Тот кивнул без тени удивления и произнёс по-беллиорски:

«Не заставляй меня снова выбирать между тобой и Элли».

Из всего предложения Сор-Ан понял лишь отрицание в начале и имя голубой колдуньи в конце. Что там «не» и при чём здесь Элли?

— Риэм, можешь ещё что-нибудь о ней сказать? — поинтересовался Дровосек.

Арзак присел рядом с ней на корточки и, надев медицинские перчатки, убрал с её лица волосы. Лицо оказалось… Сор-Ан не был уверен, можно ли было назвать его красивым. Пополам: сверху — красивая юная девушка, снизу — чудовищная пасть с острыми зубами.

Риэм сдвинул её веко. Глаз оказался светло-голубым, а зрачок сжался в еле заметную точку. Второй — тоже. Белки были слегка розоватые, причём самого неестественного для человека цвета.

— Я, конечно, не врач… — пробормотал Риэм и продолжил громче: — Но это явный синдром Ли-Си в последней стадии.

— Это же болезнь лёгких, — возразил Юнсар.

— Это колдовская версия бешенства. Просто заражаются ею через дыхание, а не через укусы.

— Это мы все сейчас заражаемся? — подозрительно прищурился Сол-Дит.

— Нет. Ли-Си — не вирус. Это… м-м-м…очень злые капли для носа. Ими нельзя заразиться от кого-то другого.

Злые капли для носа… не то чтобы это многое объясняло, но окружающих успокоило.

— Ей можно помочь? — продолжил расспросы Дровосек. — И почему она жива, если тринадцать лет назад я разрубил её пополам?

— Последнее — не ко мне. Помочь ей, увы, нельзя. По крайней мере, в арсенале экспедиции нет ничего полезного. Синдром Ли-Си — слишком редкая болезнь.

— Тогда… Я, пожалуй, добью её. Жить в таком состоянии — пытка. Отойдите все и отвернитесь, что ли… Незачем вам смотреть.

Все отошли, но отворачиваться почему-то не стали. Дровосек занёс над головой топор и со свистом опустил его на шею несчастного существа. Брызнула кровь.

— Возвращайтесь в Ранавир, — сказал Дровосек. — Я здесь сам закончу. Спасибо, что побывали здесь со мной.

Рамерийцы простились с ним и направились прочь. Они молчали. Воздух казался тяжёлым. Чудилось, только что свершилась чья-то трагедия.

А и свершилась, наверное. Фрегоза говорила, что с возлюбленной Дровосека случилось нечто ужасное, а сам он узнал об этом лишь через несколько лет. Ещё он жалел людоеда и спрашивал, можно ли ей помочь. Вдруг?..

И только что он сам её убил. Зачем?

* * *

Позади чернели покосившиеся балки. Всё ещё пахло гарью, словно пожар был накануне, а не несколько месяцев назад. А впрочем, это были лишь его мысли — он не мог чувствовать запахов.

Колодец уцелел. Это было настоящее произведение искусства — по деревянным стенкам и крыше скакали выжженные кролики. Когда-то их создал старший сын Кира Алина.

Давным-давно тут жила большая семья, но ураганы — ниртаевы ненавистные ураганы! — забрали всех. Остались лишь старик Кир и Ильда, запертая в наведённом безумии.

Сегодня не было сказано ничего нового — он знал об этой болезни, которую рамерийцы называли синдромом Ли-Си, абсолютно всё. Когда белки глаз меняли цвет, покончить со страданиями больного можно было лишь одним способом. Страшила наверняка назвал бы его мудрёным словом «эв-та-на-зи-я».

Эх, Страшила! Как не повезло ему с колдуном!

Если бы это была Стелла… или хотя бы Гингема — в этом случае они бы вовсе не узнали мудрого чучела и не горевали бы сейчас о нём.

Дровосек не хотел оставаться единственным из давних друзей, но увы, должен был. Отважный Тото умер жёлтой зимой, Смелый Лев был уже очень стар, Элли отправилась к неведомым звёздам… Теперь вот и Ильда навсегда покинула эти края.

Поверх свежевскопанной земли стоял тяжёлый ствол упавшего недавно дерева. Из него, словно сказочная лесная нимфа, высунулась по пояс тонкая фигурка девушки. Её волосы мягко ниспадали на плечи и будто бы чуть колыхались на ветру, тонкие руки держали корзину ягод, а платье сливалось со стволом. Когда Дровосеку наскучивало мостить дороги или расчищать поля Фиолетовой страны, он вытёсывал из дерева такие вот статуи. Они очень нравились мигуньям и сильно пугали Анниа. Но её можно было понять.

Дровосек покачал головой, сдвинул заплатку на груди и, достав сердце, с величайшей осторожностью заменил в нём опилки на те, что остались после создания статуи. Пусть хотя бы ненадолго — пока они не сгниют — красавица Ильда останется с ним.

Он вернул сердце и заплатку на место, вскинул на плечо топор и решительно зашагал на восток. Где-то там были старый мост и прямой путь в Фиолетовую страну.

1) Идея позаимствована у древних греков

Вернуться к тексту

Было трудно. Труднее даже, чем казалось поначалу. Каждый вечер к Ильсору обязательно подходили десятка два человек с такими вопросами, от которых хотелось побиться головой о стену.

Без гипноза появлялось много мыслей, и то, о чём раньше никто не думал, вдруг всплывало в виде ужасной проблемы. Иногда весьма серьёзной: кто-то не мог спать из-за кошмаров, кого-то настигали панические атаки… Некоторые просто терялись. А кое-кого переклинивало до степени «как размешивать сахар в чае: по часовой стрелке или против?».

Ильсор, если не мог дать совета, перенаправлял арзаков к Гелли. Ей помогал Лон-Гор, взявший на себя и менвитов, которых новый мир тоже вгонял в ступор. Зоологи готовы были поделиться опытом, и их охотно расспрашивали. Многое мог рассказать и Ирлен, но его сторонились — стыдились того, что наговорили ему в тот вечер в столовой.

Впрочем, он подходил к арзакам сам. Ильсор был благодарен Ирлену, что тот снял с него хотя бы некоторых. Увы, самые радикально настроенные техника игнорировали, и иметь с ними дело приходилось Ильсору.

Главного смутьяна не нашли ни живым, ни мёртвым, но и без Ланата горячих голов хватало. Эльни, несколько бывших подопечных Эн-Рал… Наверняка ещё кто-нибудь затаился.

А ведь и без них было полно работы! Местные поделились продуктами на первое время, а потом Кем-Нор предложил заняться самообеспечением, и теперь надо было быстро сочинить какую-нибудь агротехнику из имеющихся ресурсов. Кроме того, нужно было придумать, как общаться с Рамерией в обход Штаба… то есть как выйти на диверсионный отряд.

По-хорошему, думать над этим должен был Ол-Кет, но майор остался единственным старшим офицером на сотню с лишним солдат. Был ещё Дер-Раох, конечно, но его засадили за бюрократию, потому что этот майор вообще не понимал смысла происходящего и мог быть опасен.

Эскадрилья более или менее держалась за счёт вбитых Мон-Со привычек, но капитаны всё равно носились бешеными ранвишами. Лем-Ро — и вовсе в прямом смысле. Капитан освоился с новой способностью, и она ему даже нравилась, наверное. По крайней мере, он её использовал.

Увы, про Рин-Сая нельзя было сказать того же. Но он вроде бы оправился и сейчас много времени проводил с лингвистами, которые всё продолжали что-то систематизировать и классифицировать. Ильсор даже не знал, чем они занимаются, а Тинор не горел желанием делиться.

Третий бывший пленник колдуньи, Вел-Зор, кутался в бинты. Ильсор не видел, что под ними, но Гелли уже несколько месяцев билась над способом вернуть ему лицо.

На Гелли вообще свалилось как бы не больше, чем на всех остальных: колдовство, Ваэри, записи Виллины, Вел-Зор… До недавнего времени ещё и Арк-Мин был. И Элара надо было заколдовать перед отправкой. Хорошо, хоть трупом Оро-Эна занимался всё-таки Лон-Гор.

Майора нашли в холле дворца. Элли потом рассказала, что кто-то изрубил Оро-Эна саблей, снятой со стены. Майор, кажется, пытался защищаться, но его равномерно распределили по всему помещению. Что могло в этом месте случиться с Ланатом, было страшно даже представить.

Во всём этом была единственная отдушина — самолёт. Ильсор сумел создать колдоключ. Ему пришлось выскрести из закоулков памяти всё, что когда-то показывал отец, но ещё больше придумать самому.

Серебряные линии бессчётное количество раз осыпались разбитым стеклом, но Ильсор вновь и вновь собирал из них то, что мечтал получить.

Самолёт уже собрали в Фиолетовой стране. Это даже звучало безумно! Собрать. Новый. Самолёт. Здесь. Без технологий.

Однако на деле это оказалось возможно, ведь всю техническую начинку заменило колдовство.

С помощью драконов самолёт перенесли в Ранавир, и вот уже неделю он стоял посреди пустой вертолётной площадки, вызывая у лётчиков нервные смешки и брезгливые усмешки. Конечно, какой военный пилот обрадуется аграрному недоразумению вместо Роон-83?

Но вот вчера Ильсор закончил монтировать колдоключ на приборную панель, и сегодня должен был состояться тестовый полёт.

Лон-Гор, назначенный исполняющим обязанности командующего, одобрил идею — в конце концов, хоть какое-то развлечение для личного состава! И вот уже полчаса лётчики спорили, кому из них лететь.

Они все были прекрасными пилотами, но с колдоключом дел никогда не имели. Примерно это и сказал Ирлен, глядя куда-то мимо менвитов.

— Сам и лети, раз такой умный! — брякнул кто-то.

— И полечу! — насмешливо заявил техник.

Ильсор не стал его переубеждать — просто протянул ключ и отошёл подальше от самолёта.

— А он точно справится? — настороженно пробормотал тот же менвит, пока Ирлен лез в кабину.

— Справится, — решительно кивнул Сор-Ан. Он почему-то верил в любые начинания арзаков.

Вертолётная площадка опустела. Ирлен закрыл кабину, немного повозился, устраиваясь, и вот на корпусе самолёта загорелись алые кристаллы. Они были разного размера, и парням пришлось повозиться, чтобы сбалансировать их при сборке. Самолёт от этого выглядел, мягко говоря, не очень.

Однако же он зашипел как кипящий чайник и плавно поднялся в воздух. Юнсар и Хени схватились за голографы, заранее направив их объективы в разные точки. Ильсор покрепче сжал в пальцах стилус и слегка дрожащим почерком принялся заполнять журнал наблюдений, практически не глядя, что именно пишет.

Взлёт вертикальный, равномерный. Кабину не трясёт (по крайней мере, снаружи не видно). Десять метров, сорок, сто, сто пятьдесят… Полёт нормальный. Направление? Вперёд. Повороты? Ирлен, поверни куда-нибудь! Да, отлично.

Самолёт двигался ровно, но всё же неуверенно — пилот осторожничал. Но даже так…

Лётчики во все глаза смотрели на кружащую над ними машину. Изредка до Ильсора доносилось бормотание.

— Восторг! Это же почти Ле-15! А как летает! На петлю пошёл! Вуху-у! Парни, так даже я не умею!

Наконец самолёт пошёл на посадку, и Ильсор снова застрочил в журнале. Всё ровно, гладко, идеально.

Шасси коснулись травы, и Ирлен выскочил из кабины. Он начал спускаться по лестнице, но на полпути угодил в руки лётчиков. Техника несколько раз подбросили в воздух — так, по традиции, встречали после первого полёта или успешного испытания.

Ильсор, если честно, впервые видел, как первый улыбается.

— Легенда летает! — выкрикнул кто-то. — Ильсор, вы гений!

Инженер едва успел передать планшет Юнсару, когда его тоже резко выбросили вверх. Поймали и снова подбросили. А-а-а! И после этого они говорят, что у арзаков дикие традиции?!

— Пар-рни! — рявкнул кто-то, сымитировав интонации Мон-Со.

Балаган тотчас прекратился. Ильсора ещё раз похвалили и тут же, к его облегчению, переключились на Ирлена. Ну да, теперь же надо научиться пользоваться колдоключом…

— Так, спокойно! — разнёсся над толпой голос Мей-Киона. — Сначала теория, потом, если возможно, запасная машина, а практика — в конце. Ильсор, возможно ли собрать ещё один… э-э-э… как оно вообще называется?

— Самолёт с антигравитационным двигателем, управляемый колдоключом…

— Он имел в виду модель, — шепнул Арнис.

Ильсор растерялся. С названиями у него не складывалось — это отец и Мерит могли сходу сообразить, как назвать своё изобретение. «Воробей» получил название ещё на этапе сборки, а менвитское «Ле» было просто транслитерацией — странно, что не переименовали.

На вертолётной площадке установилась тишина. Вокруг стояли лётчики, техники, чуть подальше маячили Лон-Гор, Сион и Ол-Кет, рядом незаметно оказались Гелли и Ваэри… И все они выжидающе смотрели на Ильсора.

Сам он смотрел на самолёт⁽¹⁾. Чёрная коробка крыла из илисского гранита, корпус из светло-серого металла с пятнами фиолетовой краски, красные кристаллы по корпусу (к слову, надо будет убрать их под обшивку)…

Прибежали Камир и Сариа, снимавшие полёт с башни.

— Хорошо пролетел! — заявил четвёртый техник, хлопнув Ирлена по плечу.

— Издалека на квезаля похож, — поделился Камир.

Ильсор прищурился. Квезалем называли яркую птицу, изумрудную и краснобрюхую. Некогда её считали символом связи обычного и колдовского. Менвиты даже изобразили её на гербе провинции Ро-Алиам. Что ж…

— Пусть и называется «Квезаль», — решил Ильсор, улыбнувшись Камиру. Тот смутился и попытался спрятаться за Ирлена.

— Так можно запасной собрать? — спросил Мей-Кион.

— На крылья материала хватит, — кивнул Ирлен. — С прочим вообще проблем нет.

— Может, что-то стоит поправить? — поинтересовался Ильсор.

— Кристаллы переставить, чтобы не трясло. Но тут либо как-то их огранять, либо под каждый самолёт отдельно рассчитывать…

— Подумаю, что можно сделать.

Ильсор внёс в журнал замечание Ирлена, а того опять обступили лётчики. Кажется, придётся первому технику переквалифицироваться в учителя. Ну да ладно — летать они уже умеют, а колдоключ в управлении очень прост. Справятся.

* * *

Нить за нитью, нить за нитью. Толстые катушки становились всё меньше, а на раме создавалось полотно.

Рабочий стол в углу комнаты был завален листами бумаги. Копии хроник Изумрудного города, десяток писем от старейшины Кастальо, многочисленные наброски, упаковочная бумага от нитей…

Если Ментахо брался ткать исторический гобелен, то сперва досконально изучал событие, которое хотел запечатлеть.

Готовя гобелены для Страшилы Трижды Премудрого, он поставил на уши всю страну! Для первого гобелена Ментахо прошёл пешком от Голубой страны до Изумрудного города. Для второго — устроил масштабную реконструкцию боя с привлечением дуболомов и Урфина. Для третьего — спустился в Город Семи Владык, чтобы зарисовать дворец. Для четвёртого — посетил Фиолетовую страну и уговорил фею Элли сыграть в волейбол с марранами. Для пятого несколько часов наблюдал за Тилли-Вилли и пытал гномов на предмет внешности Арахны.

Сейчас Ментахо вновь создавал батальную сцену. Правитель Изумрудного города заказал себе в коллекцию гобелен «Битва орлов с менвитами». Да, почтенный Страшила погиб из-за козней злой (кто бы мог подумать!) колдуньи Виллины. Однако Ментахо собирался закончить гобелен хотя бы в память о нём и преподнести своё творение в дар Изумрудному городу — как раз к Новолетию поспеет.

Оставалось сделать совсем немного — всего-то подровнять края да заменить рабочую раму на постоянную.

Гобелен вышел просто превосходным: Ментахо, без сомнения, удалось передать опасность летающих машин, гордость орлов и красоту города на фоне. Нет-нет, это не сам Ментахо прихвастнул — это сказал Ружеро, заглянувший за тканью для платьев внучкам парой часов ранее.

Слова Хранителя времени давали робкую надежду на то, что он наконец разрешит Ментахо соткать «Великое усыпление».

Ткач хотел изобразить всех королей и их свиты с документальной точностью, а для этого надо было попасть в усыпальницы, куда их поместили. Но Реньо, смотритель усыпальниц, не пускал туда никого без письменного позволения Ружеро. Летописец Арриго тоже не желал делиться информацией, и Ментахо оставалось лишь обижаться: неужели они не верят в его способности точно передать историческое событие?

И вообще, как можно создать гобелены для всей истории Подземелья, пропустив этот, самый важный для народа момент?!

Предаваясь праведному возмущению, Ментахо завершил работу и, довольно потягиваясь, направился на кухню.

Милая жёнушка Эльвина позавчера уехала в Фиолетовую страну. Их старшая дочь перебралась туда, выйдя замуж за одного из мастеров Лестара. Ментахо остался здесь, но старушка приготовила ему еды на несколько дней.

Жареный цыплёнок — кушанье, достойное королей, м-м-м!

Когда Ментахо с довольным мурлыканьем убирал в шкаф только что вымытую тарелку, кто-то тихо постучал в заднюю дверь. Не постучал даже, а будто приподнял пару раз и тут же уронил слабенькую щеколду, висевшую там для вида.

Пожав плечами («И кто там такой вежливый на ночь глядя?»), Ментахо выглянул на улицу и обомлел.

Перед ним стоял полный человечек в драном зелёном кафтане, со свалявшимися светлыми волосами и едва различимыми чертами лица. Он немного пошатывался на ветру и шептал непослушными губами:

— Идём… со мной… Ментахо… Ты должен!.. это у…видеть…

Испуганный, но и весьма заинтригованный, ткач накинул сюртук поверх рубашки и пошёл за ним.

Они пересекли двор, прошли по неприметной лесной тропе до входа в Подземелье и спустились туда. Шахтёры сменились три дня назад, так что ни на дороге, ни в широких подземных коридорах никого не было.

Ментахо то и дело оглядывался. В последний раз он был здесь, когда проходил перевоспитание. Наставник Натаро сказал, что злой дух, заколдовавший Усыпительную воду, ещё и эпидемию на рудокопов наслал. Несколько семей заснули словно под действием воды и лишились памяти, хотя их и не усыпляли.

Было жутковато осознавать, что если бы не Элли и Анниа, то семья Ментахо никогда бы не очнулась, как и многие другие. Хотя того же Барбедо, толстяка-пекаря с соседней улицы, это скорее удручало: он мечтал поучаствовать в революции.

Коридоры сменялись арками, арки — развилками, развилки — залами… И вот, наконец, они пришли. Высокая арка, через которую без проблем прошёл бы и менвит, вела из длинного узкого коридора в небольшой — даже скорее маленький — зальчик.

Человек посторонился, пропуская Ментахо вперёд. Ткач настороженно вошёл да так и замер, поражённый увиденным.

Зал не превосходил размером обычной комнаты, но его потолок уходил ввысь на несколько маэ. Зал имел восемь углов, а стены его напоминали зеркала. Откуда-то из их глубины на Ментахо смотрели тёмные, мрачные лица.

Поверхности зеркал двигались, словно бесшумные и неторопливые водопады. Лица менялись, а перед ними, не давая ничего разглядеть, падали по зеркальной глади голубые светлячки. Они складывались в какие-то слова, из которых Ментахо не понимал и половины. Какой-то древний язык?

Ткач оглянулся на своего проводника. Его лицо в голубом свете казалось мёртвым и зловеще ледяным. Проводник стоял под аркой, не собираясь входить в зал.

— Здесь собрана память всех, кто когда-либо жил в Волшебной стране, — прошелестел голос, внезапно обретший ясность. — Ты желал узреть лики последних королей — так смотри же!

Ментахо глядел в тускло-голубые глаза и осознавал: вот оно — то, что ему было нужно. Он медленно повернулся и, каким-то неведомым образом зная, что делать, шагнул к третьему зеркалу справа.

«Коснись его», — послышался голос проводника, будто он подошёл совсем близко.

Ментахо не оборачивался — он точно знал, что тот всё ещё стоит под аркой. По-хорошему, это могло бы показаться подозрительным, однако Ментахо чувствовал: что бы ни сказал проводник, как бы он ни действовал, это будет правильно — так, как и должно быть.

Ткач коснулся зеркала и увидел вожделенные лики королей.

Они стояли перед ним как живые, друг за другом, и расходились в стороны, будто в танце, постепенно выстраивая радугу.

Первым был Карото, смазливый брюнет в красной пернатой шляпе, в браво расстёгнутой рубашке и со шпагой. Вторым — Ламенте, романтичный кудрявый юноша со стопкой толстых книг в фиолетовых обложках. Третьим — Барбедо, лысоватый толстяк в трещащем по швам оранжевом камзоле. Четвёртым — Бубала, глазастый темноволосый подросток в идеально выглаженном синем костюме. Пятым — Тевальто, младенец на руках у своей матери Раффиды, наряженной в жёлтое платье. Шестым — Арбусто, тощий белобородый старец в голубой мантии и с изящной тростью.

Ткач разглядывал их, вбирая в себя все детали для будущего гобелена, и не мог отделаться от мысли, что он знает всех этих людей.

Ну, конечно! Барбедо — дружище-пекарь, Ламенте — тот самый зануда, который переехал в Изумрудный город и стал там библиотекарем. Раффида работает учителем биологии в школе, где учится её подросший сынишка, а Бубала — самый молодой охотник на шестилапых за последние сто лет. Карото — известный в Гудвинии бард, Арбусто же входил в Совет при Хранителе времени, но несколько лет назад скончался.

И все эти люди пали жертвами той эпидемии. Что же это получается?

Тем временем в зеркале появился последний король — зелёный. Он был солиден и суров, и в нём ткач узнал самого себя.

— Что, приятель, одурачили тебя колдуньи? — усмехнулся Ментахо-в-зеркале.

— Одурачили… — сокрушённо покачал головой Ментахо-в-реальности, перед которым теперь вместо королей представали картины из его прошлой, забытой жизни. — Одурачили…

— Ты должен отомстить! — прозвучало в зале, и короли подхватили: — Отомстить! Мстить! Ить!

Ментахо не был уверен, сказал ли первую фразу он-в-зеркале или проводник за его спиной, однако она показалась совершенно правильной. Как непреложный закон, незыблемая истина.

И от неё нельзя было отказываться.

Примечания:

Квезаль:

https://img-fotki.yandex.ru/get/97884/79855262.b3a/0_cf893_b20d8431_XXL.jpg

1) Выглядит примерно как наш Ан-2.

Вернуться к тексту

Утром третьего вайо Мон-Со и Элар пили кофе в столовой на втором этаже.

Вчера на авиабазу прислали арзаков — техников и обслугу из хозчасти. Старшим среди них был Кайрит — тот самый арзак, которого Мон-Со отметил в день возвращения. Он, похоже, всё-таки был негипнабельным — Зак-Шор, ставший штатным надзирателем авиабазы, исполнял свои обязанности добросовестно, но на лице этого арзака эмоции иногда мелькали.

Мон-Со сейчас куда острее чувствовал неправильность происходящего, но не мог ничего с этим поделать. Время противостоять ещё не пришло. К счастью, с прибытием новых лётчиков хотя бы техники выйдут из-под контроля Зак-Шора. Хотя неизвестно ещё, какие там лётчики…

Полковник привык к своим, и видеть на построении новые рожи ему не хотелось. Одна радость — Курьёз на месте, как незыблемая константа: если самолёт снова сорвётся в пике, комэска хотя бы предупредят заранее.

Провидец… Сколько ещё сюрпризов устроит Мон-Со родная эскадрилья?

Он ведь до последнего не хотел брать с собой Элара. Вдруг бы кто-то вычислил его? Отправиться на Рамерию должен был Сол-Дит или Мей-Кион. Но лейтенант временно заменял интенданта, а капитан оставался заместителем Мон-Со, который несколько утратил доверие к майору Дер-Раоху.

В общем, на Рамерию полетел именно Элар. Что странно, Кей-Ди, приснившийся ночью после утверждения состава отряда, одобрительно кивал.

Что же касается Дер-Раоха… Мон-Со собирался при первой возможности убрать его из эскадрильи. Майор имел дурную привычку всех сдавать, а значит, ему не было места среди революционеров.

Дер-Раоха должен был заменить Сол-Дит, а самого капитана — лётчик из его звена. Почему бы и не Элар-Шен? Мон-Со ещё на Беллиоре обдумал эту мысль и не нашёл в ней явных недостатков. В конце концов, если что-то пойдёт не так, его можно будет заменить.

Курьёз сидел за столом боком и то и дело дёргал рукава кителя, висящего на спинке стула. Новые нашивки на плечах его заметно нервировали.

— Меня? В капитаны? — вопросил он вчера, когда Мон-Со положил перед ним эти самые нашивки.

— А вы даже не рассматривали такой возможности? — поинтересовался у него комэск. — Не уверен, можно ли считать это ответным подарком на Новолетие и заодно на день рождения, но…

Элар тогда только кивнул в ответ. Одобренные Штабом капитанские нашивки — наименьшее, чем можно было отплатить за монокль.

Этот артефакт оказался самым настоящим чудом. Он держался перед глазом сам по себе, а зрение с ним становилось даже не орлиным, а как у хорошей камеры: приближение — удаление, ночное виденье, тепловизор… Мон-Со не знал, что из этого создано Анниа, а что — до неё, но артефакт в любом случае был невероятен.

— Да перестань ты их дёргать! — потребовал Мон-Со, когда Элар вновь потянулся к нашивкам. — Это не сон и не иллюзия, капитан Элар-Шен.

— Вас понял, мой полковник! — отсалютовал Курьёз, вставая. — Обещаю оправдать оказанное мне доверие.

Он надел китель, отнёс посуду к кухонному окошку, дождался, пока Мон-Со сделает то же самое, и направился к выходу.

Офицеры накинули парадные шинели поверх мундиров и вышли на крыльцо.

Парой ступеней ниже стоял Зак-Шор с сигаретой в зубах и изредка покрикивал на арзаков в большой рупор.

Техники суетились около трёх десятков новеньких самолётов Арс-4, пригнанных прямо с завода. Генерал-полковник Ши-Май лично позаботился, чтобы у его подчинённого были лучшие из новых боевых машин. Впрочем, новые — это громко сказано, ведь за семнадцать лет ничего не изобрели. Мон-Со по-прежнему знал всю современную летательную технику наперечёт.

Наконец над авиабазой разнёсся мёртвый голос системы оповещения:

«Перед КПП находятся автомобили с личным составом. Перед КПП находятся автомобили с личным составом».

Зак-Шор послал арзака открывать, и вскоре на территорию въехали три тентованных грузовика. Своеобразная проверка на стойкость — ездить в них в минусовую температуру было то ещё удовольствие.

Грузовики остановились. Из них вышли сорок восемь человек в зимней форме. Они ровным строем, чеканя шаг, промаршировали по дороге и замерли на плацу.

— Майор, техников напротив них, — приказал Мон-Со, а Элар рядом пробормотал:

— Выучка-то какая! Прям рота почётного караула, а не лётчики!

Что правда, то правда: в авиации к шагистике всегда относились проще, чем в пехоте и тем более в гвардии — лётчикам это просто ни к чему. На парадах они обычно смотрелись как любители вальса, затесавшиеся на отчётный концерт академического театра классических танцев, — вроде и умеют, но не так, не так.

Зак-Шор пригнал техников, и Мон-Со зашагал к плацу. Капитан Элар-Шен следовал справа, на полшага позади.

* * *

Дорога была долгой. Тес-Ин не понимал, почему, но в первый раз солдат добирался до места несения службы в холодном грузовике. Наверное, это был отголосок какой-то древней традиции, уже давно всеми позабытой.

Ребята заметно нервничали. Кто-то перечитывал конспекты, лишь бы чем-то себя занять. А смысл? Если звёздному полковнику вздумается их проверить, он же наверняка полёты организует.

А проверки всё-таки не миновать: эскадрилья — это тридцать человек, а курсантов здесь сорок восемь. Да, в эскадрильи такого уровня направляли лучших из лучших, но ведь и у них была какая-то разница в умениях.

Тес-Ин тоскливо вздохнул. Вряд ли его возьмут — слишком много огрехов в управлении самолётом. Вот Ау-Лет точно все испытания пройдёт!

Но больше всего повезло, конечно, капитанам Кри-Асу и Юн-Тею. Они давно не были курсантами, и их назначили в эскадрилью насовсем, без проверок.

Наконец приехали. Встали в ряд на плацу. Незнакомый майор в чёрной шинели — надзиратель — расставил напротив строя техников. Тридцать арзаков.

От главного здания уже приближались новые командиры. Первым шагал высокий светловолосый мужчина в идеально начищенных сапогах и блестящей нашивками шинели. За ним шёл рыжий капитан, ростом недотягивавший полковнику даже до подбородка. Так, если верить новостям, это Элар-Шен. Только месяц назад он был лейтенантом.

Офицеры встали в начале плаца, ровно между лётчиками и техниками. Майор вытянулся за спинами арзаков.

— Приветствую! — произнёс полковник Мон-Со, обращаясь словно бы ко всем присутствующим без исключения.

Менвиты отсалютовали, арзаки остались стоять без движения, едва повернув в его сторону лица.

— Вас направили ко мне сразу после училища. Лучшие из лучших, если не ошибаюсь, — сказал полковник таким голосом, будто не верил в них от слова совсем. — Кто из вас капитаны?

Кри-Ас и Юн-Тей тут же шагнули вперёд. Полковник пристально посмотрел на них и кивнул.

— Распределением звеньев займёмся потом. В строй. Остальные… Имя, часы налёта, зачем пришли.

— Ал-Рос, 225 часов. Здесь потому, что хочу служить своей стране.

— Ау-Лет, 232 часа. Пришёл, потому что служить в вашей эскадрилье — престижно.

— Бин-Вар…

— Дио-Фим…

— Лан-Рид…

— Тес-Ин, 227 часов. Пришёл, потому что хочу быть полезен своей родине.

— Ул-Шан…

Когда все представились, полковник зачем-то обратился к арзакам. С них он спрашивал лишь имена. Тес-Ин так и не понял зачем.

После этого полковник прошёлся перед строем, вглядываясь в лица лётчиков. Тес-Ин заметил, что шаг у него небезупречен. А ведь это первое, что должен усвоить солдат и тем более офицер!

— Что ж, курсанты, — хмыкнул полковник, переглянувшись с капитаном, — я видел ваши табели успеваемости и услышал вас лично. Но у меня остался последний вопрос, теоретическая задача. Она будет, пожалуй, решающей.

Он на несколько секунд замолчал, ожидая, пока капитан достанет блокнот и ручку, а курсанты напряглись, будто им сейчас уже на боевой вылет отправляться, а не на вопросы отвечать.

— Все меня слушают? Представьте, что вы летите на двyхместном самолете в компании Её Высочества принцессы Таэль-Ло. Что вы будете делать, если она вдруг вывалится из своего сидения?⁽¹⁾

Тес-Ин зажмурился. Не такого вопроса он ждал, совсем не такого.

— Я постаpаюсь исчезнyть после посадки, — пробормотал Ул-Шан.

— Я покончy с собой! — ещё более оптимистично заявила Ал-Рос.

Большинство ответов были в том же духе, пока Ау-Лет не выпалил:

— Я пpыгнy вслед за принцессой, схвачy ее в воздyхе и вместе с ней спyщyсь на паpашюте!

Капитан Элар-Шен еле заметно ухмыльнулся и что-то черканул в блокноте. Кажется, у него там были список новобранцев и возможные варианты ответов.

Тес-Ин возвёл глаза к небу. Чтобы решить эту задачу, надо понять, какая она: авиационная или идеологическая. Если второе, то прав Ау-Лет, хотя его план почти невыполним. Если первое, то… принцессу можно кощунственно заменить на мешок картошки, и тогда…

— Лейтенант Тес-Ин, вы последний, — сказал полковник.

Не успел. Вот Хоо!

— Полагаю, — неуверенно произнёс лейтенант, — что ключевое здесь выпадение принцессы, а не она сама. Но решение я придумать не успел.

— Отлично. — Полковник кивнул и внезапно повернулся к арзакам. — У кого-то из вас есть идеи? Что стоит сделать лётчику в поставленных условиях?

Ответа не последовало, и полковник хмуро поинтересовался:

— От техников ведь требуется такое же знание самолёта, как и от пилотов, разве нет?

— Мой полковник, — подал голос майор, — техники должны знать устройство машины, а прочее их не касается.

— Вот как… — протянул полковник. — Я много пропустил… Что ж, правильный ответ таков: необходимо сpазy выpовнять самолёт для восстановления аэpодинамического баланса, наpyшенного в pезyльтате внезапного yменьшения веса машины.

Тес-Ин выдохнул сквозь зубы. Он был так близок!

— Капитан, передайте список, — приказал полковник.

Элар-Шен отдал ему блокнот, и Мон-Со зачитал имена тех двадцати семи, кто мог быть принят в эскадрилью. Там почему-то не было Ау-Лета, но зато был Тес-Ин.

* * *

Сол-Ним, как и любой ребёнок, иногда врала своей матери, но никогда прежде не делала этого столь масштабно. Девочка, вдохновенно закатывая глаза, вещала о прекрасном юноше по имени Рен-Кион, от которого она буквально потеряла голову. Ах, как он был умён, прекрасен и обходителен! Из приличной семьи, конечно! Он звал Сол-Ним на свидания в картинные галереи и на молодёжные выставки, катал её на санках и поил какао…

На самом деле Рен-Кион был составлен из имён двух сослуживцев отца и снимка третьего, прогнанного через парочку фильтров. А Сол-Ним занималась чем угодно, но не романтикой.

Возможно, в ней просто проснулся бунтарский дух, но Сол-Ним чувствовала: дыра в душе, появившаяся осенью, росла день ото дня. Её надо было чем-то заделать.

Девочка целыми днями перечитывала выученные наизусть хроники подготовки к экспедиции, пересматривала снимки… Когда грянула новость о возвращении нескольких членов экипажа, она прилипла к экрану, а вечером снова позвонила Рей-Гору. На этот раз на личный номер — он разрешил.

Диктор огорошил её ещё одной новостью: он решил взять отпуск после Новолетия и встретиться со всеми вернувшимися, чтобы собрать максимум информации о сыне. Сол-Ним предлагалось присоединиться.

И девочка согласилась. Очень сложно было утаить от мамы договорённость с Рей-Гором, а от Рей-Гора — то, что мама не в курсе. Возможно, было бы проще обойтись без этого, но мама могла бы не отпустить её. «Блажь», — могла бы сказать она.

Так или иначе, Сол-Ним отправилась в путь. Сначала они с Рей-Гором навестили геолога экспедиции Арк-Мина. Прогулялись с ним по парку — мужчина заново учился ходить после перелома позвоночника.

Арк-Мин, чувствовалось, хотел бы рассказать много интересного, но что-то не давало ему этого сделать. Он сообщил лишь, что у полковника Лон-Гора полно работы, а капитан Сол-Дит — действительно благородный звёздный офицер, как и мечталось его дочери. Поэтому Арк-Мин так и сказал, наверное.

После него Рей-Гор и Сол-Ним навестили зоолога Лио-Лай. С ней они общались в кафе, под чашечку горячего шоколада.

Почему-то Сол-Ним представляла себе зоолога как морщинистую жердь средних лет, в очках и с тусклым пучком на затылке. Однако Лио-Лай оказалась очаровательной девушкой со светлыми локонами до лопаток и яркими серыми глазами. Она пришла на встречу в чёрном вязаном платье с юбкой-колокольчиком и пушистой серой шубке. Волосы её украшала фантастически красивая чёрно-фиолетовая заколка-веточка.

Увы, сия прекрасная леди тоже не желала делиться информацией. Однако она заявила, что Лон-Гор прекрасно готовит, а Сол-Дит в первые дни после приземления спугнул невероятно интересный объект для изучения.

Негусто… Но хоть что-то.

Наконец, четвёртого вайо Рей-Гор и Сол-Ним отправились в аэропорт. В восемь утра они уже были в Киро, сильно южнее Бассании. А к девяти добрались общественным транспортом до О-Ми. Рядом с этим городом базировалась эскадрилья полковника Мон-Со.

Сол-Ним не знала как, но Рей-Гор сумел достать два пропуска прямо на авиабазу.

И вот они пришли.

У входа их встретил мужчина в чёрной форме. Он придирчиво изучил пропуска, открыл калитку и крикнул:

— Эй, восьмой! Проводи посетителей к полковнику!

На зов прибежал арзак. Он провёл Рей-Гора и Сол-Ним по расчищенной дорожке к серому зданию в окружении елей. В холле их перехватил менвит с нашивками капитана. Сол-Ним опознала его по снимку из новостей. Правда, в реальности у него оказались не серые глаза, как она думала, а какие-то даже сиреневые.

Капитан Элар-Шен проводил посетителей в кабинет полковника. Самого командира пока не было.

— Должен прийти минут через пять, — произнёс капитан. — Предвиденные обстоятельства. Чаю?

К удивлению посетителей, он сам отправился заваривать чай. Сол-Ним тем временем разглядывала кабинет.

Песочные стены, серо-салатовые полоски штор на окнах, шкаф с какими-то папками, угловой стол с немного старомодным (семнадцати лет или более) компьютером, крутящееся кресло, два дежурных стула и крючки для одежды рядом с дверью. На столе лежали исписанные ровным угловатым почерком листы, к одному из которых был прицеплен голубой липучий листочек с чьим-то личным номером и заметкой: «Позвони Арк-Мину — у него есть кое-что занятное для вашей авантюры. Сокол».

Полковник Мон-Со появился одновременно с Элар-Шеном. Капитан принёс не только чай посетителям и себе, но и кофе для командира.

Тот сдержанно поприветствовал пришедших и опустился в кресло. Казалось, полковник только что с кем-то поругался и теперь приводил мысли в порядок.

— Вы пришли, чтобы узнать о судьбе Лон-Гора и Сол-Дита, верно? — уточнил он.

— Да, — сказал Рей-Гор. — Мы уже встречались с учёными из Гражданского корпуса, но они мало смогли нам рассказать.

— Словно могли бы больше, но не захотели, — вставила Сол-Ним.

— К сожалению, я тоже не могу поделиться многим… Закрытая информация. Однако же… — Полковник говорил, не торопясь и тщательно подбирая слова. — Когда мы покинули Беллиору, обстановка там более-менее нормализовалась. Оба они были живы и здоровы. Полковник Лон-Гор сейчас, подозреваю, выполняет обязанности командующего, а капитан…

Кто-то вдруг резко забарабанил в дверь. Полковник нахмурился, а Элар-Шен, до того стоявший у стены с кружкой чая, покачал головой и впустил в кабинет какого-то лейтенанта.

— Мой полковник, там из Службы контроля крови приехали! — выпалил он, вытянувшись во фрунт. — Вас требуют!

— Пригласите их сюда, — потребовал полковник, скривившись как от лимона. — Элар-Шен, проводите посетителей.

— Извините, что разговора не вышло… — вздохнул капитан, закрыв за собой дверь кабинета. — Со Службой лучше не ругаться.

Он проводил Сол-Ним и Рей-Гора до ворот и вдруг протянул каждому по пластиковой карточке размером с две ладони.

Позже, уже по пути в аэропорт, Сол-Ним рассмотрела свою. Это оказался снимок. На нём высокий широкоплечий мужчина в синем комбинезоне стоял в героической позе на обломке скалы, а за ним расстилалась яркая, усыпанная цветами равнина с виляющей лентой реки. Цвета были такими сочными, будто это не снимок, а детский фломастерный рисунок.

Рей-Гор рядом тоже разглядывал карточку. Скосив глаза, Сол-Ним увидела, что его сын запечатлён на том же месте, но не стоит на камне, а сидит, опершись о него спиной.

— Беллиора такая яркая! — пробормотал Рей-Гор себе под нос. — В юности я видел такой Рамерию…

1) Задача и решения взяты из авиационных баек про ВВС Великобритании

Вернуться к тексту

Лёгкий розоватый тюль заполнял комнату: занавес, балдахин, ширмы, драпировки… Где не было тюля, искрилось тончайшее кружево. Мебель из светлого дерева являла собой верх изящества. Свежие цветы источали приятный аромат. Три красивые темноволосые девушки в белых платьях ожидали, когда принцесса изволит встать, чтобы сделать ей превосходные причёску и макияж и помочь одеться.

Таэль-Ло лежала, завернувшись в одеяло и подобрав подушку под плечо. Вставать не хотелось, несмотря на то, что приближался полдень. На Беллиоре она привыкла ложиться за полночь и подниматься поздно.

Горничные-болтуньи знали распорядок дня своей правительницы и являлись, когда ей надо, а не когда их присылал старший брат. Арзачки же пришли полтора часа назад и стояли, практически не шевелясь, у туалетного столика.

Таэль-Ло тяжело вздохнула и всё же соскользнула с кровати. Прошествовала в ванную и захлопнула дверь перед носом у первой девушки. Ну уж нет! Умыться она и сама в состоянии!

Через тридцать три минуты Таэль-Ло сидела перед столиком. Одна арзачка собирала её волосы в причёску, другая готовила косметику, третья один за другим показывала новые костюмы, присланные заботливым братом. Они все были высшего качества и скроены на заказ, но Таэль-Ло не устраивал ни один. На Беллиоре она привыкла к платьям и сейчас хотела платье. Платье, ты слышишь, идиотка?! Горничные-арзачки носят платья, так почему принцессе нельзя?

С недовольным фырком Таэль-Ло встала и сама зарылась в шкаф. Ну Гван-Ло, зараза! Обеспечить сестру кучей новой одежды и не принести ей ни одного платья из новейшей коллекции Эсо-Лоре! Гадёныш!

Принцесса с видом оскорблённой невинности облачилась-таки в костюм из розовой блузы и кремовых брюк с жилетом. Красиво, удобно, дорого. Но она предпочла бы платье.

Эх, а ведь когда-то наличие в гардеробе менвитки как минимум одного — церемониального — платья было само собой разумеющимся! Да, когда-то Рамерия была совсем другой…

Арзаки и менвиты были равны, хоть последние и полагали себя выше — они же не вели себя как вечные дети! Да и сам мир был намного ярче.

Впрочем, наверное, так Таэль-Ло казалось из-за возраста. Да, она разузнала секрет вечной юности, но юность эта сохранялась лишь внешне. А когда-то принцесса действительно была юна…

Девяносто один год назад… Старший брат тогда хотел выдать её замуж, предлагал достойнейших членов общества и выходцев из самых уважаемых семей. Тор-Лан, офицер, красавец и герой. Элт-Ран, колдун, гений, наследник древнего рода. Тол-Дар, перспективный молодой учёный и сын главы крупной фармацевтической компании. Баан-Ну, очень обходительный и приятный молодой человек, сын жёлтой ведьмы, предшественницы Виллины.

Привередливая Таэль-Ло отвергала их одного за другим. Тор-Лан был грубоват, Тол-Дар — хамоват, Элт-Ран — заумен, Баан-Ну — хвастлив. Первого больше увлекала война, второго — генетика, третьего — магия… На тот момент самым приятным кандидатом был Баан-Ну. Высокий, сильный, ярко-рыжий, одевающийся в стиле благородного пирата… А какие он писал сонеты — о-о-о! Наверное, принцесса была даже влюблена.

Узнав, что ставший генералом Баан-Ну возглавляет экспедицию на Беллиору, Стелла долго не могла решиться проведать его. Жаль, ящик Страшиле подарила — так бы хоть понаблюдала за старым знакомцем!

Но когда до неё дошла весть, что арзаки усыпили менвитов, Таэль-Ло рванула его спасать. Разбудила с помощью магии… и поняла, что от очарования юности не осталось и следа.

И вот за этим… этим… она была бы замужем?! Какая гадость!

Таэль-Ло тогда оставила его на звездолёте и ушла, никем не замеченная.

Гван-Ло сегодня тоже вспомнил о своём намерении выдать сестру замуж. Кандидаты были те же, только теперь они стали ещё достойнее. На выбор: канцлер, военный министр или глава одной из тайных служб. Брат пообещал пригласить их всех на приём в честь дня рождения Таэль-Ло.

Однако ещё до этого её ждал другой приём — Колдовской конклав. И перед ним надо было решить одну маленькую сумрачную проблемку. Благо, выбор был очевиден.

* * *

Приглашение принесла чёрная ворона. Из рассказов Элли Лиона знала: это не к добру.

Птица долбилась клювом в окно гостиной, пока Юни ей не открыла, и ждала на подоконнике, пока арзачка не отдала конверт Лио-Лай.

«Здравствуй, дорогая сестра!

Приглашаю тебя на Колдовской конклав пятого вайо. Ты будешь представлена колдовскому сообществу. В общем-то, это получится вечеринка в твою честь: явление новой сильной волшебницы — редкость по нынешним временам. Наколдуй самый сногсшибательный наряд — мы, ведьмы, можем себе позволить!

Мой шофёр заедет за тобой пятого в три часа дня.

Целую,

Стелла.

P. S. Возьми с собой раба для мелких поручений. Иначе могут не понять».

Колдовской конклав? Сборище всех волшебников Рамерии? Лиона тут же кинулась звонить Кау-Руку — Ильсор и Стелла что-то нахимичили с коммуникаторами, сделав их шпионобезопасными, так что можно было совершенно открыто болтать на любые темы.

Кау-Рук подтвердил: Конклав — это ежегодное собрание всех менвитских колдунов Рамерии. Личный раб там — что-то вроде доказательства лояльности режиму. Парад павлинов, как сказал штурман.

По всей видимости, Лионе предстояло стать шпионом в их рядах. Непростая работёнка для девочки-зоолога! С другой стороны, негипнабельные справились, а ей даже в мозги лезть не собираются.

Что же до рабов… Лио-Лай заглянула на кухню в поисках Юни. Арзачка что-то готовила: рабочий стол был заставлен мисочками, баночками специй и досками с нарезанным чем-то. На плите шкворчала сковорода, а из духовки доносились отголоски жара. Лиона по старой детской привычке ухватила с доски половинку огурца — Юни всегда зачем-то оставляла их с краю — и сообщила, хрустя добычей:

— Меня приглашают на Колдовской конклав, и туда нужно взять арзака. Не хочешь со мной?

Юни явственно передёрнуло, нож выскочил из её пальцев и особенно громко клацнул по доске. Однако женщина повернулась к Лио-Лай и со своей неизменной улыбкой уточнила:

— Вы приказываете мне пойти с вами, госпожа?

Лиона хлопнула себя по лбу. Ох-х, она и забыла, насколько здесь всё плохо! А ведь Юни определённо не хочет туда идти, но если Лиона скажет, то пойдёт.

— Ты боишься Конклава. — Менвитка решила зайти издалека. — Почему?

Юни некоторое время молчала, будто подбирая слова, а когда заговорила, в её голосе слышались одновременно безнадёжность и то, чего Лиона не могла охарактеризовать одним словом, нечто вроде «ну это же очевидно».

— Госпожа… Конклав — то, чего арзаки обязаны бояться. Это благодаря ему мы признаны низшей расой и несём заслуженное наказание за преступления наших предков. Нас с детства учат: Колдовской конклав — выше всего, а мы — лишь грязь, которую волшебники испепелят взглядом при малейшем неверном намерении.

Говоря всё это, Юни продолжала улыбаться. Голос из-за этого звучал странновато, да и в целом впечатление было то ещё.

— Юни, ты можешь перестать улыбаться?

— К сожалению, нет, госпожа. Ваша почтенная матушка приказывала мне сохранять это выражение лица столь долго, что я не способна теперь его изменить.

— То есть… совсем?

— Да, госпожа. Ох, извините, отбивные подгорают!

Пока Юни спасала ужин, Лиона вспоминала день взрыва. Тогда она помогала Гелли и, хоть целительство и не было способностью фиолетовой ведьмы, кое-чему всё же научилась.

Когда Юни закончила, Лиона подошла к ней и, бормоча что-то успокаивающее, приложила ладони к её щекам. Мышцы. Гипноз опосредованно воздействовал на мышцы и заставлял их замереть в определённом положении. Что ж, Лио-Лай в колдовстве гораздо сильнее своей матери, так что ей это исправить — как чихнуть. Лёгкое движение пальцев вдоль скул к уголкам губ — и готово.

— Можешь больше не беспокоиться о своём лице. Никто не заставит тебя изображать то, чего ты не хочешь.

Из глаз Юни скатились две блестящие слезинки. Она торопливо сморгнула их и спросила:

— Госпожа Лио-Лай, вы прикажете мне пойти с вами на Конклав?

— Не хочу приказывать. Дело вот в чём… — Лиона показала ей письмо от Стеллы. Юни пробежала его глазами и сказала:

— В таком случае… я пойду с вами.

Лиона облегчённо выдохнула. Она не желала привлекать к себе ещё больше внимания, явившись на Конклав без обязательного атрибута, однако тащить Юни против её воли или искать кого-то нового ради одного дня хотелось ещё меньше.

* * *

Колдовской конклав в этом году собрался в особняке господина Фао-Сена. Кажется, места его проведения периодически менялись — Юни изредка удавалось заглянуть в газеты. Ей было… интересно. Наверное, до всего она была записной сплетницей. Наверное… Сейчас от той жизни остались лишь смутные очертания каких-то котлов, черпаков, светящихся скляночек и почему-то голубая мантия в золотых звёздах — знак Друга народа и правителей Аланари. Странно, но это воспоминание не стиралось ничем и ни у кого.

Кроме этого, у Юни ничего и не сохранилось — её память начиналась в двадцать третьем году. Тогда её купили в качестве помощницы по хозяйству и заодно няни для маленькой Лио-Лай.

Дочь обеспеченных родителей, Лиона росла как самая настоящая принцесса: в розовом платьице с пеной кружев, в блестящих туфельках, с куколками, игрушками-зверушками, конфетишками и очаровательным рыжим ранвишонком с бантиком на хвостике. Как и положено принцессам, девочка мечтала о личном драконе. Она даже стала зоологом, чтобы однажды найти крылатых рептилий. И на Беллиору Лио-Лай за ними полетела.

Юни никогда бы не подумала, что будет так скучать по юной хозяйке. Если бы было можно, она бы тоже обняла её при встрече. А сегодня и вовсе расцеловать хотелось — сведённое постоянной судорогой лицо наконец перестало болеть, губы больше не складывалось в отвратительную гримасу…

Посетить кошмарный Колдовской конклав вместе с Лио-Лай? О звёзды и небо, Юни теперь для неё что угодно сделает безо всякого приказа!

На Конклав госпожа Лио-Лай отправилась в сопровождении Её Высочества Таэль-Ло. Обе наколдовали себе роскошные вечерние платья — тёмно-фиолетовое и бледно-розовое. Принцессу сопровождали три арзачки в белых костюмах, и Юни на их фоне выглядела как старая грустная вешалка. По крайней мере, так сказал телохранитель госпожи Таэль-Ло.

Особняк, где проходил Конклав, был довольно мрачен. Грязно-белые стены, тёмно-серая черепица, прямоугольные окна, похожие на межзубные дыры, и две башни по бокам. По центру парадной аллеи высилась статуя, изображающая казнь через колесование.

Колдуньи, как и прочие гости, прошли в большой парадный зал. Слуги остались ждать в коридоре. Юни исподволь осматривала помещение и арзаков. На стенах висели полотна со сценами несдержанных пиров, кровавых битв и ещё более кровавых казней. Те же сцены повторялись на барельефах, а на статуи в нишах вообще лучше было не смотреть. Как и на соплеменников — на половине из них колдуны, похоже, практиковали свои способности.

Интересно, за стеной тоже так? Насколько Юни помнила, госпожа Лио-Лай не выносила фильмов ужасов, а тут были такие чудные декорации для них!

— А что там сейчас происходит? — шёпотом поинтересовалась одна из служанок принцессы. — С чем мне поздравить госпожу?

На её вопрос долго никто не реагировал — то ли гипноз, то ли страх. Наконец кто-то ответил:

— Твою госпожу можно, наверно, поздравить с возвращением… Но вообще-то сегодня день госпожи Лио-Лай.

Юни повернулась в сторону говорившего. Это оказался красивый молодой мужчина с рыжеватыми волосами и седой прядью у виска. Он был в сером костюме из брюк и жилета, чёрной рубашке и перчатках. Для полноты образа недоставало шляпы и галстука. Хм? Ну-у… так бы госпожа Хен-Лай подумала.

— Её представят Конклаву как новую фиолетовую ведьму, — продолжил арзак, заметив интерес Юни.

— А вас двоих не накажут за излишнюю болтливость? — опасливо прошипел кто-то.

— Меня — нет, — покачал головой арзак.

Юни повторила его жест. Может, и накажут, конечно, но ей хотелось разузнать побольше.

— Обычно при появлении новой колдуньи устраивают поединок между ней и предыдущей. Победительница получает всё, побеждённая умирает.

— То есть моя госпожа сегодня должна кого-то убить? — уточнила Юни. Она искренне сомневалась, что Лио-Лай способна на такое. Хотя… убила же она фиолетовую колдунью Беллиоры? Нет, должно быть, это вышло случайно.

— Фиолетовая ведьма Ни-Вин погибла неделю назад — её переехал поезд. Сегодня поединка не будет. Они просто объявят, что госпожа теперь имеет перед семейным именем иную приставку, и, если у неё в будущем родится сын, эту приставку унаследуют её потомки.

Разговор завершился сам собой, а вскоре менвиты покинули зал и переместились в большую парадную столовую. Там хозяин дома сел во главе стола, а по бокам от него устроили Её Высочество и госпожу Лио-Лай. Начался пир.

Арзаки стояли у стен на случай, если их хозяевам вдруг что-то понадобится. Менвиты сдержанно беседовали. Их было сорок мужчин и пять женщин. Разговоры были лёгкие и ни о чём, однако около госпожи Лио-Лай гости имели мрачный вид. Юни прислушалась.

— …упал на шесть процентов относительно прошлого вайо, — говорил хозяин особняка, листая солидную записную книжку.

— Получается, у нас осталось тридцать три процента от того, что было сто лет назад, — заметила принцесса Таэль-Ло.

— У меня есть два варианта выхода из этой ситуации, — веско произнёс мужчина с густой тёмной бородкой, сидевший справа от неё. — Первый — чисто демографический, второй — колдовской, но для его осуществления мне нужны один конкретный арзак и один конкретный менвит. И как минимум один из них сейчас на Рамерии, не так ли, Ваше Высочество?

— Вы про Кау-Рука, Тол-Дар? — хмыкнула принцесса. — Да, он где-то здесь. Мы с полковником Мон-Со убедили его открыть нам портал, но в процессе этот гад сбежал.

— Надеюсь, в процессе убеждения, — повторил господин Тол-Дар её интонации, — вы не убили его ручную зверушку? Мне нужны оба.

— Вы всерьёз полагаете, что я стала бы пачкать руки убеждением? — поджала губы принцесса. — Этим занимался полковник!

— В таком случае я хотел бы пообщаться с ним лично, — мягким голосом проговорил мужчина, сидевший слева от госпожи Лио-Лай. Юни стояла у них за спиной и могла видеть лишь белый китель и платиновые волосы, собранные в низкий хвост.

— Как вам будет угодно, Элт-Ран, — пожал плечами господин Тол-Дар. — Меня не интересует ни он сам, ни его птички.

Домой госпожа Лио-Лай вернулась крайне недовольная. Она сразу же, даже не смыв макияжа, позвонила кому-то по служебному коммуникатору и очень долго с этим кем-то говорила.

На мир неторопливо опускались сумерки. Ещё минут десять — и мягкие чёрные лапки украдут солнце с небосвода. Пушистый ранвиш будет катать его по своему гнезду на потеху ранвишатам, а утром, когда они заснут, свернувшись в маленькие клубочки и закрыв глазки-звёздочки, махнёт длинным хвостом — и солнце выкатится обратно на небо.

Ол-Кет выдохнул и, налив себе воды, выпил целый стакан одним глотком. Опять сегодня до хрипоты наговорился.

За последние два месяца майор стал экспертом по сказкам. Его «девочка», бледной тенью прячущаяся в одеяло, незаметно превратилась в «дочку», и Ол-Кет теперь рассказывал ей сказки по вечерам, если успевал зайти в лазарет до отбоя.

Никому не удалось выяснить у Ваэри, что именно с ней сотворила та гадюка, но досталось девочке сильно. Хотя Гелли и пыталась тогда загородиться от Ол-Кета, он видел, как она доставала красные осколки. А потом, когда всё закончилось, он держал рыдающую девочку на руках и безуспешно пытался её успокоить.

К сегодняшнему дню Ваэри наконец стало лучше. Она высунула нос из-под одеяла и даже поздоровалась с Ол-Кетом. А он, усевшись на вторую кровать, начал рассказывать очередную сказку про ранвишей. Раньше вспоминал те, что сочиняла давным-давно его мать, но они кончились, и теперь Ол-Кет сам придумывал новые.

Почти следом за ним, не во время обхода, являлась Гелли. Она осматривала пациентку и уходила, оставив дверь самую малость приоткрытой. Ол-Кет подозревал, что и другие двери в лазарете в это время распахивались. Ладно, пусть слушают.

Ему не хотелось уходить, когда Ваэри засыпала, но приходилось. Надо было проверить, чем занимаются подчинённые. Разогнать полуночников, порычать на часовых («То, что у нас тут нет врагов, не значит, что можно спать на посту!»), посмотреть, наведён ли порядок на кухне…

Днём Ол-Кет просматривал отчёты, которые составлял низведённый до уровня секретаря Дер-Раох, поправлял, если надо, график работы (огород, рыбалка, караул, кухня, уборка…), гасил конфликты, которых было довольно много…

Внимания на всё не хватало. Неделю назад, например, сдуру послал на вылазку отряд Вел-Зора. Нет, ладно ещё сам отряд, но его командира явно посылать не следовало. Скотёныш сотрудничал с врагом и не залетел на гауптвахту только по требованию Лон-Гора. Хотя пребывание в лазарете иногда было хуже гауптвахты…

Кстати, несмотря на удачное завершение вылазки, после неё Вел-Зор снова оказался в лазарете, и сейчас Ол-Кет собирался выяснить, что послужило этому причиной.

Он закрыл дверь и направился в кабинет Лон-Гора. Собрания нового командования экспедиции давно переехали туда.

Сегодня в кабинете собрались все. Лон-Гор сидел за своим столом и листал какой-то из гадюкиных журналов. Ильсор и Гелли устроились в кресле — рассчитанное на менвитов, оно спокойно вмещало двух арзаков. Второе кресло облюбовал Мей-Кион, а на подлокотнике угнездился Арнис с парой блокнотов. Ирлен и Сион обитали на подоконнике. Сол-Дит прохаживался туда-сюда, вписывая имена в какие-то таблички-столбики, пришпиленные к стене.

— Моральное состояние экипажа, — пояснил Лон-Гор Ол-Кету. — Радикалы с обеих сторон, серьёзно пострадавшие с обеих сторон, подозрительные личности, адекватные.

— И где в этом списке я?

— В последней категории. Хоо знает, что у вас в голове, но договориться с вами можно.

Ол-Кет не уставал удивляться арзакской искренности и нахальству некоторых… лётчиков.

— Что с Вел-Зором? — спросил майор.

— Бессонница, кошмары… подозреваю, что и галлюцинации, — отозвался Лон-Гор. — Ну, и лицо, вы видели.

Ол-Кет видел. Когда капитана притащили из гадюкиного логова, майор сперва подумал, что парень — не жилец. Как потом рассказал сам Вел-Зор, Оро-Эн содрал с его лица кожу, потому что твари понадобилось что-то, во что капитан ухитрился вмазаться именно рожей.

— Больше капитана никуда не посылайте — я его от службы отстраняю, — сообщил Лон-Гор.

— Есть. Будут ещё распоряжения, мой полковник?

— Пока нет.

В дверь постучали, и тут же вошли Лем-Ро и Ер-Вис, второй капитан пехоты.

— Мой полковник, вертолёты обнаружены, — доложил лётчик и тут же добавил: — Но вернуть их не представляется возможным. Они всё ещё… м-м… живы.

— Видимо, оживляла их не Виллина, — констатировал Ильсор, раскрывая голоэкран планшета. — Её подручные?

На голоэкране появился небольшой список. Ваэри, Вел-Зор, железные рыцари, Ланат, Лем-Ро, Оро-Эн, Рин-Сай, Эот Линг (мелкий деревянный клоун).

— Это список тех, кто вступал с ней в контакт? — спросил Лем-Ро.

— Да.

Гелли молча вычеркнула из списка его и Рин-Сая.

— Спали вповалку на полу лазарета вместе с половиной эскадрильи и десятком пехотинцев, — покивал Лон-Гор. — Не делайте так больше — полы, в конце концов, холодные.

— Рыцарей тоже можно убрать, — добавил Ирлен с подоконника. — Их руки не приспособлены для работы с порошками.

— А у клоуна вообще пальцев нет, — сказал Лем-Ро. — Только кулаки.

В списке остались двое арзаков, Вел-Зор и майор. Ол-Кет не знал, кто бредовее: умеющий рисовать Оро-Эн, сотрудничающий с менвитской колдуньей Ланат или лазающая по вертолётам Ваэри. С другой стороны, одну из трёх проблем может решить гипноз — Ол-Кет сам легко мог заставить арзака выйти за пределы физических возможностей.

Но Ланата проглядел, специалист ранвишев. Проглядел…

В дверь снова постучали. Немного робко — менвиты так не делают.

— Войдите! — крикнул Лон-Гор.

На пороге показались двое. Пока Арк-Мин лежал в лазарете, они околачивались здесь вместе с Сионом. Геологи. Кенмил и Ораис.

— Извините, что отвлекаем, — сказал один из них.

— Мы проводили инвентаризацию в лаборатории, — затараторил другой, — и выявили недостачу. Нет инструментов. И у техников тоже. На кухне пропала походная посуда, у химиков…

— Ораис-с-с! — предостерегающе зашипели Сион и Кенмил. Тот тут же замолчал, и Сион попросил: — Помедленнее, пожалуйста.

— У нас пропали инструменты, походная посуда и несколько спальных мешков, — перечислил Кенмил. — У нас, геологов, за инвентарь отвечал Эльни, но мы не можем его найти.

— Так, — произнёс Лон-Гор, стукнув пальцами по столешнице.

Из полутьмы коридора выскочил Наит и, заметив двадцать первого, выпалил:

— Капитан Мей-Кион, инвентаризацию в лаборатории провели. Ир-Лат говорит, у нас заготовки для взрывчатки пропали. Все сорок четыре штуки.

— Так, — повторил Лон-Гор.

— Мой полковник! — крикнули из коридора. — Тут Айни с лестницы грохнулся и голову разбил!

— Так! — рявкнул Лон-Гор, подскакивая. — Перекличка! Быстро!

— Арнис, идём оружие проверим! — сорвался следом двадцать первый.

Ол-Кет и лётчики выбежали за ними. Какого Хоо тут опять творится?!

* * *

Это невероятно противное чувство, когда, будучи аж целым полковником, ты мысленно взываешь к товарищу: «Мон-Со, Хоо тебя побери, спаси меня!» Чувство собственной беспомощности угнетало почище того страха, который Лон-Гор испытал, проснувшись после переворота.

Лечить, лечить, лечить… Жертвы «Диавоны», Ваэри, Тин-Мор, бывшие пленники Лин-Фай… Надо было где-то разжиться новыми медикаментами и, следовательно, научиться ими пользоваться. Спасибо Элли, которая свела рамерийских врачей с Борилем и Робилем — из дружеских перепалок этих двоих можно было почерпнуть много полезного.

Многое приходилось изобретать с нуля, особенно когда дело касалось пострадавших от колдовства. Ещё надо было следить за Гелли, чтобы она не забывала про сон и еду в своих исследованиях. Пока что коллега перекапывала записи Лин-Фай в компании зоологов и ботаников. Химики и геологи помогали по мере сил, но это было не их поле.

Кроме этого, требовалось быстро и качественно натаскать хотя бы полтора десятка человек до уровня медбратьев — это явно понадобится.

Ну и, конечно, Лон-Гор должен был следить за порядком в Ранавире: чтобы две части экипажа не поубивали друг друга, чтобы Ол-Кет и Мей-Кион навели наконец порядок в огороде и чтобы плодами этого самого огорода никто не потравился…

Ах да, ещё же каждый день приходили менвиты, которым нужно было знать, что делать дальше. Мир у них рухнул, понимаете ли! На самом деле беседы с большинством из них сводились к коротенькому диалогу:

— Мой полковник, что дальше?

— То же, что и раньше. Представьте, что у вас вдруг появилось много новых знакомых. Просто знакомых.

— Мне что, надо подойти к арзаку, поздороваться и спросить, как его зовут?

— Можно просто поздороваться.

После этого менвит обычно уходил думать и возвращался дня через два.

— Поздоровался. Он убежал.

Или:

— Поздоровался. Поговорили. Завтра ещё поговорим — мы за обедом сидим рядом.

Гражданский корпус явился централизованно: ещё когда Арк-Мин и Лиона были здесь, Ир-Лат и Кем-Нор заглянули как-то вечером. Оба почему-то считали геолога непререкаемым авторитетом, поэтому и вопросы адресовали ему. Арк-Мин покачал головой и сказал, что ему нравится удивляться, а арзаки способны удивлять. С того дня в лаборатории вечно что-то гремело, звенело, горело, вспыхивало… Под весом Риси чуть не обвалилась крыша, а Гроур, ещё один питомец Лио-Лай, был послан в Фиолетовую страну с одним из зоологических ружей и парой толстых тетрадей.

Всё было, в общем-то, неплохо, если бы не лётчики. Вернее, лётчики, как организаторы спасения арзаков, страдали от него меньше всех, но их подвела связь.

Пилот и техник — неделимое целое, на котором основана эскадрилья. Каждая пара должна работать с идеальной слаженностью.

Пока арзаки были рабами, всё было в порядке, но сейчас связь распалась. Это как если бы вместо азота главным газом атмосферы стал кислород: лёгкие на месте, воздух есть — а чем дышать?

Можно было надеть скафандр с дыхательным аппаратом. Мон-Со так делал в самом начале, когда пытался наладить отношения с Ирленом. Они долгое время говорили только о работе.

Но вертолётов не было, и их долгое время не могли найти. Эскадрилья напоминала склад списанных батарей от лучевиков.

Нет, радикалов там вроде не наблюдалось — даже Тин-Мор притих. Но лётчики приходили к Лон-Гору чаще прочих, а техники выносили мозг Ильсору. Тот уже не раз просил совета, но что Лон-Гор мог ему сказать? По-хорошему, самому бы ими всеми заняться, однако раса подвела. Лон-Гор раньше и подумать не мог, что однажды ему покажется неудобным быть менвитом.

И вот, наконец, Лем-Ро и Ер-Вис сообщили прекрасную весть: вертолёты обнаружены. Похоже, местные птицы пришли на помощь.

У Лон-Гора уже был готов план, и полковник хотел тут же его изложить, но опять не повезло. Во-первых, вертолёты всё ещё не умерли, если о них можно было так сказать. Во-вторых, вслед за радостной новостью последовали тревожные. Пропали геолог и кое-какой инвентарь, включая взрывчатку, а потом Хин-Сан принёс в лазарет зоолога с раскроенным черепом.

Айни… А ведь Лон-Гор напрочь забыл о своём обещании! Когда Гелли буквально вырвала Мон-Со у смерти, Айни, который следил за искусственным жизнеобеспечением, лишился воспоминаний об операции. Лон-Гор тогда пообещал Гелли вернуть их при первой возможности.

Сегодня оперировать вновь взялась она — Лон-Гор бы вряд ли справился, даже имей он самое современное оборудование.

Однако полковник не бросил Гелли и честно ассистировал — давал теоретические советы, по большей части. Кажется, в момент становления Гелли жёлтой феей у неё случился небольшой разлад со способностями. Сила возросла или что-то вроде.

Когда операция закончилась, оказалось, что вся предсуетная компания, за исключением Арниса, сидит на своих местах.

— Итак? — вздохнул Лон-Гор, падая в кресло.

— Недостача кучи всего, включая одну винтовку с запасом батарей, — отчитался Мей-Кион, помахав блокнотом. — Весь список пропавшего напоминает экипировку диверсионного отряда. Не такого как наш, а настоящего, готового убивать.

— Пехота на месте в полном составе, — сказал Ол-Кет.

— Лётчики тоже, — сообщил Лем-Ро. — Как и Гражданский корпус.

Наступила очередь Ильсора и Ирлена. Они поведали, что куда-то пропали два геолога, один техник и девять человек из бывших рабов Эн-Рал.

Только этого не хватало! Теперь обстановка ещё больше обострится, потому что все будут ждать опасности, а менвиты — ещё и мести.

Нет, так не пойдёт. Надо как-то сплотить экипаж… обе его части друг с другом. Нужна чёткая, слаженная структура, команда. Нужно общее и, к несчастью, довольно рискованное дело.

— Капитан Лем-Ро, соберите эскадрилью. Майор Ол-Кет, вас я попрошу разработать план операции. Экипажу предстоит вернуть вертолёты на место.

Сор-Ан стоял, прислонившись спиной к прохладной стене замка. Справа от него фырчал дракон, а слева сидел на рюкзаке капитан Сол-Дит. На самой границе полуденной тени бродил из стороны в сторону Мей-Кион. Он бормотал что-то про аптечки, верёвки и канистры — видимо, проверял, не забыл ли чего.

Эскадрилье в полном составе предстояло вернуть вертолёты в лагерь.

Почтенная Кагги-Карр сообщила, что они дислоцировались на юго-востоке — аккурат за Царством Зверей. Их правитель, Смелый лев, готов был принять рамерийцев в своих владениях на время операции. Перебросить всех туда должен был Ирлен.

Честно говоря, «Квезаль» выглядел настолько криво, что летать на нём было жутковато. Но внутри он в точности копировал Фо-7, и это немного успокаивало.

Переброска должна была занять целый день — в эскадрилье было почти шестьдесят человек, а перевезти за раз можно было лишь двенадцать. Полёт через всю страну займёт около часа плюс разгрузка-загрузка… В общем, не меньше шести часов.

Шесть с половиной, как оказалось. Шесть с половиной часов — и Сор-Ан, попавший в последний рейс, очутился на усыпанном цветами лугу. Вокруг шуршал лес. Он был не слишком густой — по тёмным листьям то тут, то там скакали солнечные ранвиши. За кустами журчала речка. В уютной тени трёх больших ив уже развернули походный лагерь.

Чуть в стороне от него расположились большой седеющий лев и лохматый львёнок. Сор-Ан подумал, что это, наверное, тот же самый, что изображал Гудвина для Лио-Лай. Сейчас львёнок нетерпеливо ёрзал в траве и наверняка побежал бы знакомиться с рамерийцами, если бы отцовская лапа не придавила его хвост к земле.

Лев проконтролировал, чтобы все рамерийцы дошли до лагеря, и, заверив их, что звери помогут, если понадобится, ушёл в чащу, подталкивая перед собой сынишку.

Сегодня рамерийцы ограничились разведкой: нашли путь к логову беглых вертолётов, немного понаблюдали за ними и ещё раз обсудили план. Точнее, план им пришлось придумывать почти с нуля — Ол-Кет, далёкий от авиации, вчера просто накидал им список способов поимки машины. Потом они потрошили огнетушители и ждали посылку от жевунов — жителей Голубой страны.

И вот, на следующее утро, рамерийцы распределились по парам и направились вверх по склонам лесистых холмов.

Здесь, в предгорьях, земля была волнистая, и кое-где из неё вырастали скалы. Вертолёт номер четырнадцать избрал для себя как раз такую. Он стоял на скале, словно на постаменте, и скалил алую пасть на большую сосну, стоящую в нескольких маэ от него.

— Удачно, — сказал Юнсар. — Если вы… ты заберё…те…шься туда и выстрелите, а я подберусь к кабине и заклиню винт…

— Ты действительно полезешь к ожившей машине? — переспросил Сор-Ан. — Это опасно!

— На дерево я вообще не залезу. А вот вы… О звёзды, ну вот как можно в критической ситуации выполнить ещё и этот приказ?

— Который «обращаться к напарнику-менвиту на ты»? — уточнил Сор-Ан. — Да, это командиры перегнули. Но знаешь, говори как придётся — я не сдам.

— Даже после…?

Не это они должны были сейчас обсуждать, совсем не это… Но вертолёт спокойно стоял на скале, не замечая прячущихся в кустах людей. Ладно, время терпит, да и основная задача — наладить отношения.

— Я ведь не уснул тогда? — усмехнулся Сор-Ан. — К тому же мне уже пол-эскадрильи сообщило, как тебя грызла совесть.

— Я… Т-ты всегда хорошо ко мне относился, да и… Вспомни… вспомни, чем ты здесь занимался: пытался помочь Камиру, другим… Я думаю, с таким человеком лучше договориться, а не решать вопрос радикально. — Юнсар ярко, хоть и слегка неловко улыбнулся.

— Значит, напарники? — подвёл итог Сор-Ан, протягивая ему руку.

— И товарищи! — дополнил техник, подмигнув, и хлопнул пилота по ладони совершенно арзакским жестом.

Сор-Ан фыркнул, взгромоздил на спину тяжёлую канистру со шлангом и пусковым устройством от огнетушителя и полез на сосну.

* * *

Вертолёты спрятались в бывшем логове паукольва. Эта тварь терроризировала Царство Зверей лет четырнадцать назад и продавила в лесу широкие просеки, по которым машины могли спокойно проехать на шасси.

Мей-Кион сверился с компасом и оглянулся. Арнис отставал — ему трудно было угнаться за пилотом. Ничего, до цели осталось пятьдесят маэ — за деревьями уже слышался рокот винта. Хоть бы не улетел, козлина.

Наконец экипаж достиг последних деревьев. Дальше была только просторная поляна, в дальнем конце которой двадцать первый вертолёт ради развлечения подкручивал винт, не пытаясь, однако, взлететь.

— Действуем по плану? — спросил Арнис.

— Ага. Будь осторожнее.

Арзак отошёл в сторону и упал в траву, моментально слившись с местностью. Мей-Кион чуть сместился, чтобы оказаться точно перед носом вертолёта, перехватил поудобнее шланг и, выждав по договорённости две минуты, выскочил на поляну.

Пятнадцать шагов. Шланг вперёд. Рычаг!

Бурлящая пена брызнула в нос машины, и вскоре вся нарисованная морда скрылась под ней. Краска потекла вниз, размывая свирепый оскал и раскосые глаза. Винт загрохотал — вертолёт собрался спастись бегством вслепую.

Но из травы возле шасси взметнулась маленькая тень, дверца кабины рывком распахнулась…

Вертолёт начал подниматься, Мей-Киона отбросило волной воздуха.

Пока менвит выпутывался из ремней, связывавших его с канистрой, и поднимался на ноги, лес сотряс оглушающий грохот. Вертолёт лежал на боку, зарывшись в землю погнутой лопастью винта.

— Арнис! Ты там как? — крикнул Мей-Кион.

Ответа не последовало, и лётчик, подтянувшись, забрался в заваленную кабину.

Арнис сидел у приборной панели и что-то из неё выкручивал.

— Лучше было бы вообще снять двигатель, — сказал он, — но для этого надо несколько человек. Я хочу сломать механизм, который его запускает. Но победы не гарантирую.

— Молоток есть? — поинтересовался Мей-Кион и, получив требуемое, саданул им по приборной панели.

— Порча имущества экспедиции, — прокомментировал Арнис. — Заменить будет нечем.

— Подозреваю, если их чинить, они оживут обратно. Лучше разобрать на запчасти для «Квезалей», — предложил лётчик и после паузы поинтересовался: — Ты как?

— В полном порядке. У меня без гипноза проявилась дурная привычка — игнорировать вопросы, когда я чем-то озадачен.

— Ну-у… — Мей-Кион хотел сказать что-нибудь полезное, однако не смог подобрать подходящих слов.

— Может, разнесём всю панель? — предложил вдруг Арнис. — Чтобы с гарантией? Кнопки и рычаги «Квезалям» точно без надобности.

Вандализм в компании техника? В этой стране, пожалуй, вполне логичное занятие. Если кому-то понадобится помощь, они позовут через передатчик, а пока…

— Может, стоит начать с шасси?

* * *

Вооружения не вертолётах не было, но и без него проблем хватало. Нарисованная пасть могла открываться и кусаться.

Пока Сол-Дит воевал с заклинившим рычагом, четвёрка успела подъехать к нему и перегрызть шланг. Теперь, чтобы вылить ей на морду растворитель, надо было открыть канистру. А старательный Мей-Кион закрутил её на совесть.

Морда вертолёта приобрела самое свирепое выражение и плотоядно облизнулась. Казалось, кусая шланг, она промахнулась, а в самом деле метила в самого Сол-Дита.

Сариа уже получил дверцей в лоб и теперь лежал где-то под кустом. В тени деревьев лётчик его даже не видел. Значит, воевать со взбесившейся вертушкой придётся в одиночку.

Сол-Дит отскочил вбок и одним прыжком оказался в кабине. Поставил канистру в кресло стрелка и повернулся к дверце — закрыть её на всякий случай.

Не успел. Винт загудел, и ранвишева вертушка подскочила, спружинив шасси как ногами.

Капитан повис в воздухе, держась одной рукой за лесенку. Что-то увесистое зацепилось за кобуру, едва не утянув его на землю. Было уже высоко.

Извернувшись, Сол-Дит сумел залезть обратно в кабину. Он заблокировал дверцу и сорвал неизвестный предмет с кобуры. Это оказалась сумка с инструментами.

Не особо полезно — Сол-Дит понятия не имел, как пользоваться половиной из них. М-да, упущение, причём всеобщее. Надо будет подкинуть эту мысль полковнику.

Вертолёт решил не взлетать высоко, вместо этого он наматывал круги над лесом. Вот Хоо! Эдак он всю эскадрилью переполошит, и другие вертушки тоже повзлетают!

Встряхнувшись, Сол-Дит смотал с канистры верёвку, один её конец привязал к креслу, а второй намотал вокруг пояса. Затем он откопал в вертушкином ящике большую щётку для чистки стёкол, отвернул крышку канистры и, хорошенько облив щётку растворителем, высунулся наружу.

Не вылезая из кабины целиком, можно было достать только глаза. Сол-Дит дотянулся до левого и затёр его щёткой. Краска поплыла, но глаз всё ещё моргал. Больше растворителя!

Минут через десять левый глаз исчез. Заодно подтекла краска на пасти. Если вспомнить неудачу нарисованного Верховного, то станет ясно: кусаться эта тварь больше не сможет.

Капитан торжествующе отсалютовал щёткой небу и, оскальзываясь на разлитом растворителе, перешел к креслу.

— На посадку, вертушка! — приказал он, взявшись за штурвал.

— Ага, с-час! — раздался ехидный лязг откуда-то из передатчика. — Я — машина войны! И без боя не сдамся!

Сол-Дит криво усмехнулся. Воевать с вертолётом ему ещё не доводилось. Ладно, вертушка, посмотрим, кто кого!

Капитан начал потихоньку перехватывать управление. Вертолёт упорно сопротивлялся: рычаги застревали, кнопки не нажимались…

Вдруг впереди возник будто из ниоткуда серый в красно-фиолетовую крапинку самолёт. Он дразняще повернулся кверху брюхом и резко ушёл вниз.

Из передатчика донёсся зловеще-развязный лязгающий смех, и вертолёт сменил курс. Сами собой начали нажиматься пусковые кнопки. Даже сквозь грохот винта Сол-Дит слышал, как щёлкают впустую крепления для ракет и поскрипывает турель лучевой пушки.

Хоо, повезло, что после боя вооружение заново не закрепили! Иначе пришёл бы Ирлену звездец, а комэск за это откусил бы капитану голову.

«Квезаль» кувыркался в небе, всякий раз оказываясь справа от четвёрки. Пока та разворачивалась, он уходил ещё правее, дразня одноглазую машину.

Но вот откуда-то из леса поднялись второй и тринадцатый. Экипажи этих вертолётов отсутствовали в полном составе, так что их собирались ловить последними. Но вертушки, похоже, решили сами пойти в атаку.

— Первый, первый, это Лось. Как слышно? — заговорил Сол-Дит в личный передатчик, отвернув подальше микрофон четвёрки.

— Это первый, слышно хорошо, — отозвался Ирлен. Кстати, надо бы ему позывной придумать, раз уж он в лётчики заделался.

— Какого Хоо ты творишь?! — заорал Сол-Дит, наблюдая, как «Квезаль» лавирует между тремя вертушками. — Ты даже не боевой лётчик!

БАБАХ!!!

«Квезаль», летевший прямо, вдруг ушёл вниз, будто разом отрубились все двигатели. Второй и тринадцатый не успели среагировать и поцеловались, намертво сцепившись винтами. Оба камнем рухнули в пропасть, а «Квезаль» крутанулся в воздухе, и Ирлен хмыкнул:

— Я летчик-испытатель. Это намного хуже.

Нет, если комэск и прибьёт кого-то, когда ознакомится с отчётом о текущем задании, то это будет явно не Сол-Дит.

— Как не забыл-то за столько лет? — поинтересовался голос Лем-Ро.

— Летать с колдоключом — как плавать: если научился, то навсегда.

— Колдовство! — глубокомысленно заметил кто-то из техников и задумчиво добавил: — У кого-нибудь есть верёвка? Мой пилот на сосне застрял.

— Эй! — возмущённо крикнул Сор-Ан.

— Прекратить балаган! — скомандовал Сол-Дит, гадая, почему Дер-Раох ещё не высказался в адрес нарушителей порядка.

Майор отмалчивался, но зато заговорил Сариа:

— У тебя есть парашют. Тут почти все разнесли машины в хлам.

В хлам? Это проще всего. Но Сол-Дит не привык бросать задание на полпути.

— Второе звено, кто закончил — возвращайтесь в лагерь, — приказал он. — И проверьте, что там с Сестрой.

— Экипаж четырнадцать эвакуирован, — сообщил кто-то. — Вертолёт четырнадцать уничтожен.

— Ты вообще кто? — подозрительно вопросил Лем-Ро.

— Ваш борт санитарной авиации. Прибыл по приказанию полковника Лон-Гора.

Сол-Дит покачал головой. Значит, Лон-Гор решил перестраховаться и прислал сюда Риэма и Риси. Интересно, что успело случиться за прошедшие сутки?

— Капитан, помощь нужна? — спросил Ирлен.

— Нет.

Сол-Дит не прекращал попыток перехватить управление. Вертушка не желала уступать. Капитан выругался, отпустил штурвал и стёр ей второй глаз.

— Я не сдамся! — рявкнул вертолёт и понёсся прямо на юг. Там темнел склон, утыканный деревьями и скалами.

— Ладно, умри непобеждённым, — вздохнул Сол-Дит и катапультировался.

Он смотрел на удаляющуюся четвёрку и считал секунды. Двадцать — и за спиной раскрылся белый купол парашюта. Внизу змеилась паукольвиная просека, но резко усилившийся ветер относил Сол-Дита куда-то к скалам.

Положение спас «Квезаль». Он нагнал парашютиста, поднырнул под него и повернулся боком, раскрыв дверцу.

И что, Ирлен хочет, чтобы Сол-Дит занырнул туда, не врезавшись в крыло? Ну ладно… боевые лётчики, конечно, не отморозки-испытатели, но тоже кое-что умеют!

Сол-Дит достал нож, выждал момент и одним движением перерезал ремни. Сгруппировался и спиной вперёд нырнул в пассажирское отделение «Квезаля».

Ирлен повернул самолёт в нормальное положение, и Сол-Дит приземлился на сиденье, отбив локоть.

В распахнутую дверцу было видно, как четвёрка взорвалась где-то в скалах.

Капитан тяжело вздохнул, задвинул дверцу на место и перебрался в кресло второго пилота.

Кабина «Квезаля» почти ничем не напоминала привычное Сол-Диту устройство самолёта. Она походила скорее на внутренности космольва из старенького мультика «Легендарный защитник». Вместо кнопок и рычагов была совершенно гладкая поверхность, над которой, на расстоянии примерно в полсаены, светилась серебристая приборная панель, разделённая на кружки и квадратики разных размеров.

Присмотревшись, Сол-Дит нашёл в привычном месте все измерительные приборы: компас, барометр, скорость, высоту… На кнопках были привычные метки, но Ирлен их не трогал. Он сидел и, положив ладони на две дискообразные пластины, изредка поворачивал их.

Сол-Дит быстро уловил закономерность: левая пластина отвечала за повороты и двигалась только в одной плоскости, а правую можно было крутить как угодно — она как раз и отвечала за смену плоскостей.

— В лагерь? — спросил Ирлен и, хитро прищурившись, предложил альтернативу: — Или пролетим над лесом? Проверим, как остальные справились…

— Второе, — выбрал Сол-Дит.

Оба прекрасно друг друга поняли.

За окнами столовой падал снег. Всё было белое, и холодный свет прожектора заставлял ёжиться в форменной рубашке.

Можно было, конечно, подняться в новую комнату и надеть свитер, но тогда Тес-Ин опоздал бы на ужин, как, в общем-то, и все остальные.

Сегодня и вчера были крайне насыщенные дни.

Сразу после оглашения списка полковник приказал майору проводить выбывших, а сам занялся капитанами. Своего он сразу поставил во главе второго звена, а Кри-Аса и Юн-Тея отправил на вылет, предложив им какой-то хитровывернутый маршрут. Они, конечно, справились, но полковник был недоволен. Тес-Ину вообще показалось, что командир заранее возненавидел своих новых подчинённых.

Пока капитаны летали, полковник заставил новобранцев искать огрехи. У капитанов, своего начальства. Серьёзно?

Но приказ есть приказ, и Тес-Ин сумел выдавить из себя несколько замечаний в адрес Юн-Тея. Ещё парочку добавила Ал-Рос. Что-то пробормотали Ул-Шан и какой-то незнакомый парень из другого училища. Лан-Рид вроде бы.

Затем командир велел своему капитану определить всех в общежитие и заодно показать им базу. Элар-Шен, кажется, перевыполнил приказ — не только показал, но и рассказал с десяток историй про предыдущий состав. Про ворчливого майора, который выкидывал носители с музыкой, если находил их у кого-то. Про близнецов, которые собрали на базе шикарную подборку книг по древней истории. Про решение задачек на скорость и про капитанскую бабушку… Погибшая эскадрилья вдруг представилась Тес-Ину чем-то большим, чем просто воинское подразделение.

Общежитие располагалось на третьем этаже. Оно расходилось в стороны двумя бледно-синими коридорами с дверьми по обеим сторонам. Капитан отправил всех налево. Справа, похоже, располагались комнаты погибших. Интересно, из чьей сентиментальности их законсервировали: полковника или капитана? Тес-Ин благоразумно не спрашивал.

Потом был обед, во время которого полковник заявил, что арзакам запрещено трогать жилые помещения, так что лётчики будут убираться там сами. Ну, они и убирались остаток дня, постигая под руководством комэска и капитана мытьё полов и окон и смахивание пыли.

Сегодня, после зарядки и завтрака, продолжили. Несмотря на всю физическую подготовку, у Тес-Ина ужасно болела поясница. Ал-Рос с тоской рассматривала умоченные руки с остатками маникюра, но вслух жаловаться не решалась — командир и так весьма скептически отнёсся к женщине среди военных лётчиков. По крайней мере, из двадцати трёх курсанток этого года в список полковника Мон-Со попала она одна. Или это просто издержки распределения?

После обеда новобранцы наконец добрались до самолётов. Полковник сказал им выбрать себе номера. Любые, кроме первого и тринадцатого.

Очередной сложный вопрос. Вроде бы раньше боевые лётчики выбирали номера на счастье, но этот обычай остался в прошлом.

— Смелее, пока есть выбор! — поторопил всех Элар-Шен. — Я когда-то тоже долго думал — с тех пор на тринадцатом летаю.

Полковник Мон-Со и не подумал его одёргивать за это замечание.

— Третий, — сказал Тес-Ин, дисциплинированно подняв руку.

— Восьмой, — почти одновременно с ним решилась Ал-Рос.

Тут уж и остальные осмелели.

Когда все самолёты обрели экипажи (техников полковник, к счастью, распределял сам), началось формирование звеньев. Комэск расставлял номера в одному ему ведомом порядке и безо всякой видимой логики.

Так, Тес-Ин оказался во втором звене, хотя должен был, исходя из номера, — в первом. С ним под командование Элар-Шена попали восьмая Ал-Рос, двадцать шестой Ул-Шан и одиннадцатый Лан-Рид. Хотя что-то в этом было… но что?

Сгруппировав пилотов, полковник отправил их на пробежку до О-Ми и обратно. Это была единственная расчищенная дорога в округе.

Увы, по пути начался снегопад, и лётчики заблудились во мгле. Спасибо какой-то старой карге с тростью, которая чуть ли не за ручку привела новобранцев на базу.

От неё как раз отъезжал автомобиль СКК, а у ворот стоял мрачный полковник.

Он смерил лётчиков крайне недовольным взглядом, поблагодарил Кади-Ро (так, оказывается, звали старушку) и молча направился к главному зданию.

Сейчас новобранцы и два из трёх капитанов сидели в столовой, пристыженно опустив глаза в тарелки. Полковник только что устроил им грандиозный разнос за их блуждания. Совершенно заслуженно и оттого ещё более обидно.

Капитан Элар-Шен на ужин опоздал. Однако невозмутимо устроился напротив командира, хотя другие капитаны предпочли сидеть с лейтенантами. Полковник недовольно нахмурился.

— Там майор Кайриту руку сломал, так что я его к медсестре отвёл, — объяснил Элар-Шен. — Мой полковник, на базе нужен врач.

— Я уже послал запрос, — ответил командир. — Если так и дальше пойдёт…

Тес-Ин грел уши, делая вид, что полностью увлечён чаем в собственной кружке. Ему было любопытно заглянуть в тесный мирок безымянной эскадрильи. К сожалению, пока он не чувствовал себя её частью.

Но разговор, кажется, зашёл куда-то не туда. Полковник замолк на середине фразы, а капитан после паузы вдруг предложил включить передатчик. Сегодня должны были выпустить первую из трёх новых песен этого года.

Командир разрешил. Щёлкнули кнопки, и в столовой послышался голос диктора:

— …товы представить первую новую песню года. Это удивительно, но в этом году очень долго не было заявок. Наша первая песня пришла всего за три минуты до эфира, буквально спася нас от катастрофы, а вас — от скуки. Честно говоря, мы даже сами её не успели прослушать, поэтому для нас она такой же сюрприз, как и для вас, дорогие слушатели. Итак, группа «Крылатые дуболомы» представляет нам песню «Одной безлунною ночью»!

— Крылатые дуболомы? — хмуро переспросил полковник, сверля взглядом зашедшегося кашлем Элар-Шена.

Тем временем заиграла грустная мелодия. Напоминало, правда, больше чтение стихов под музыку, чем пение. Но наверно, так и было надо.

«Одной безлунною ночьюС неба упала звезда.Я первым её увидел —Значит, она моя.Одной безлунною ночьюЯ говорил тебе:«Милая, небо хочет,Чтоб я полетел наверх.Милая, небо желает,Чтоб я оставил тебя.Теперь я звездой пылаю,Твой же удел — земля».Ты мне тогда сказала,Что ты уйдёшь в туман.Зла ты мне не желала,Просто взяла — и ушла.Годы сиял я в небе,Жил для себя одного,Но крылья мои сгорели,И я повернул домой.Дома открыл я двериИ задохнулся в пыли.В холоде я болеюМежду истрёпанных книг.Я задыхаюсь в кашле,Вижу тебя в бреду.Бывший герой отважный,Я у тебя в плену.Ты танцуешь мне песнюИ картину поёшь.Слово уносит ветер,Танец скрывает ночь.Я тобою болеюИ вспоминаю вмиг,Как ты в прошлом столетьеКамнем бросилась вниз.Я был так занят небом,Что оставил тебя.Не летела ты следом,Ведь твой удел — земля.Кто же всё это придумал?Ну неужели я?Этой безлунною ночьюПрошу я: прости меня!»

Музыка закончилась, и ведущий заговорил. Тес-Ин не слушал — он словно застрял в песне. Что-то в ней было такое… такое…

— Козёл! — буркнула Ал-Рос. — Бросил девушку, а теперь страдает по ней. Нет бы с собой её взять!

— А ты бы взяла? — спросил вдруг Ул-Шан.

— Если бы я кого-то настолько любила, то конечно.

— Даже если его удел — земля? — поинтересовался капитан Элар-Шен, который, оказывается, слышал их разговор.

— Имеется в виду не земля в прямом смысле, а разница в социальных статусах, — заметил Тес-Ин. — Это, по-моему, метафорой называется. Или аллегорией?

— Хорошая песня, — констатировал полковник себе под нос. — Достойное начало года.

* * *

Курсанты разочаровывали. Прогуляться бегом по незнакомой местности — типовое ведь задание! К тому же дорога всего одна. Где они там заблудиться умудрились?

Мон-Со уже минут двадцать перечислял все прегрешения новой эскадрильи, а Элар гадал, что будет дальше. Прошло ведь всего два дня!

Подошло утро третьего, пятое вайо, и комэск засадил новобранцев за изучение карты Киро со всеми её дорогами, высотами, городами, аэродромами и прочим.

По-хорошему, этим следовало заняться вчера утром. Но Мон-Со позвонили из СКК и уведомили его, что через полчаса прибудет их следователь. Из-за этого пришлось фактически выставить вон Рей-Гора и дочку Сол-Дита — Служба ждать не будет.

Элар отправился провожать гостей, сохраняя спокойный вид, хотя внутри весь трясся от страха. Пару ночей назад ему опять снилось… всякое.

…Голая коричневая земля, сухая до трещин. Обрыв. За ним — стена белого тумана, в котором ничего нет. Совсем ничего. Это край. У обрыва стоит Кау-Рук с кулоном. «Noe mer iit», — бормочет он по-арзакски и исчезает в наползающем тумане…

…В чёрном пространстве течёт куда-то радужная река. По ней плывёт лодка. В лодке сидит арзак в зелёном комбинезоне. Большая белая рыба выпрыгивает из воды и переворачивает лодку. Арзака уносит течением…

…Гигантский изумруд раскололся. Теперь на его месте лежит большая книга в чёрной обложке с серебряными уголками. Вокруг книги стоят Вей-Кан, Тинор, близнецы, Вел-Зор и Ол-Кет. На лицах почти у всех — жадное любопытство…

…По трассе Ро-Алиам — Бассания мчит микроавтобус. За ним гонится стая чёрных ворон. За рулём микроавтобуса сидит левая половина человека…

«Noe mer iit» означало «нужно помнить о лете». По крайней мере, так это перевёл Мон-Со. Что имел в виду Кау-Рук из видения, осталось неизвестным.

Остальные тоже пока оставались непонятными. Кроме, пожалуй, последнего. В половине человека угадывался парень, который довёз отряд до Маару.

Следователь из СКК сообщил, что Фей-Кис (так его звали) был квартероном. Кто-то из его родителей попал в поле зрения Службы, и стали проверять всю семью.

Целый день Мон-Со и Элар отвечали на вопросы то вместе, то поодиночке. Куда Фей-Кис ехал? Что говорил? Как себя вёл? Почему остановился посреди пустой трассы? Точно ли она была пуста?

Офицеры успели вырваться к курсантам лишь после обеда, пока следователь оформлял протоколы. Потом допрос возобновился.

Целый день… Если столько времени тратят на случайных попутчиков, то как допрашивают самих полукровок? Элар на самом деле не хотел этого знать, поэтому сбежал к ангарам при первой возможности.

Вовремя — успел спасти арзаков от акта воспитания, посвящённого не до конца почищенным дорожкам. Кайрит ещё вчера сказал, что чистящая машина сломалась, а лопатами они будут работать дольше. Но у майора был график. И за нарушение графика Кайрит был выкинут в сугроб, где притаилась скамейка.

Старый врач эскадрильи ушёл на пенсию, нового ещё не прислали, так что Элару пришлось вести арзака к медсестре. Заодно капитан написал объяснительную, чтобы не придирались, что он с майором ругался. Правила эксплуатации нарушать нельзя!

Итак, если четвёртое вайо было убито СКК, то пятое — картами. Курсанты их изучали, а Мон-Со, Элар и присоединившиеся к ним новые капитаны составляли маршруты тренировочных полётов. Эскадрилью нужно было слетать.

Часа в два ночи позвонила Лио-Лай. Она только что вернулась с Конклава и жаждала поделиться информацией. Вести были откровенно нехорошими.

Во-первых, как и говорил Кау-Рук, его возвращение не осталось тайной — больше колдунов с такой способностью на Рамерии не было.

Сам Кау-Рук на пару с Дириэ понадобился колдуну Тол-Дару, который хотел искусственно повысить уровень волшебства в мире.

Это было уже «во-вторых»: Рамерия стремительно теряла магию, и с каждым годом всё быстрее.

Тут к общему разговору подключился Арк-Мин. Он вывел на экраны коммуникаторов архив снимков своего деда. Старик Шер-Ви давно заметил неладное и из года в год снимал одно и то же дерево в своём саду на один и тот же голограф в одно и то же время. Так вот, цвета становились тусклее год от года. Если ещё лет тридцать назад дерево выглядело нормально, то снимок, сделанный прошлым летом, походил на фотографии Эпохи первых полётов.

Серое дерево на фоне серого забора, который на самом деле красный.

— Закон магической насыщенности, — подсказала Элли, отобрав коммуникатор у Кау-Рука. — Чем больше магии, тем ярче мир. Чем меньше магии, тем он тусклее. Правда, чтобы доказать это, нам придётся ждать весны. Зима, как я понимаю, сама по себе серая.

— А чем грозит Рамерии исчезновение магии? — поинтересовался Мон-Со.

— Точно не известно… — задумчиво проговорила Элли. — Но думаю, нас ждёт конец света.

Пока «Квезаль» облетал лес, Сол-Дит честно пытался смотреть на вертолёты, а не на руки Ирлена. Арзак, конечно, обещал научить лётчиков управлять колдоключом, но когда это будет?

— Все машины разгромлены в разной степени, — комментировал Ирлен, — четырнадцатый слегка оплавлен. Так, пятый перевёрнут, семнадцатый и восемнадцатый запутались винтами… Не вижу, где шестой и третий.

Сол-Дит нахмурился. Шестой и третий были самыми проблемными экипажами. Дер-Раох принципиально игнорировал Фини, а Тин-Мора с Камиром вообще хотели отстранить от задания. Но лейтенант заявил, что пойдёт даже в одиночку, а Камир почему-то вызвался с ним. Странно, Сол-Диту казалось, что техник боялся своего пилота до дрожи.

Личный передатчик капитана на разные голоса передавал одно и то же: «Задание выполнено. Возвращаемся в лагерь». Второе звено. Первое, потому что майор не откликался. У третьего был свой капитан.

— Лось, это Шарф. Мои закончили, — отчитался Лем-Ро. — Где Рыжий?

Этот позывной принадлежал Дер-Раоху. У майора были русые волосы, и лётчики никак не могли выяснить, почему он вдруг стал Рыжим.

— Не знаю, — отозвался Сол-Дит.

— Кажется, вижу вертолёт в ущелье, — сказал вдруг Ирлен и резко пошёл на снижение.

Он развернул «Квезаля» боком и вошёл в ущелье. Сол-Дит стиснул зубы: между брюхом самолёта и скалой оставалось саен тридцать, не больше.

— Напоминаю: это волшебный самолёт, — произнёс арзак.

В его интонации капитану почудилось въедливое раздражение комэска, и это странным образом успокоило. Волшебный так волшебный.

В ущелье действительно лежал вертолёт. Он был весь перекорёжен, будто что-то гигантское основательно его пожевало. На боку угадывался нижний полукруг цифры. Но в этом месте металл был сжат, и различить, тройка это или шестёрка, не представлялось возможным.

«Квезаль» медленно вылетел наверх и двинулся вдоль ущелья. Чуть дальше, в прозрачном озере, валялся брюхом вверх ещё один вертолёт. Это точно была шестёрка.

Сол-Дит попросил Ирлена приземлиться поблизости, и «Квезаль» тут же по-вертолётному опустился на камень.

Капитан выбрался наружу и осмотрелся. Экипажа нигде не было видно. Неужели утонули?

Ирлен тоже обеспокоенно посмотрел на воду и спросил:

— Вы умеете плавать?

— Умею, но если они там, то спасать уже поздно — вертолёт явно упал давно.

Пройдя вдоль берега подальше, Сол-Дит обнаружил пустую канистру. Значит, хотя бы один из них выбрался.

— Капитан, тут следы! — крикнул Ирлен, рассматривавший песчаную часть берега.

Две пары следов — от менвитских сапог и арзакских ботинок — удалялись куда-то вверх по склону. Причём казалось, что Тин-Мор бежал, таща Камира за собой. Что у них случилось?

Сол-Дит пошёл по следу. Ирлен отстал, заметив что-то ещё.

Они были на северном склоне горы, поросшем густым колючим кустарником. От озера и, наверное, до самой вершины ползла двойная полоса камней. Между ними чавкал влажный песок. Видимо, здесь после дождей текла речушка, сейчас пересохшая. Следы бежали вверх по руслу, но вдруг резко смазались.

На стыке русла и камня виделся полувдавленный-полукровавый отпечаток тонкой ладони. На куст в нескольких маэ правее была наброшена зелёная куртка с цифрой шесть.

Кажется, Камир поскользнулся и свалился в грязь. Дальше бежал только Тин-Мор.

Сол-Дит выругался и полез в кусты. Колючки яростно втыкались в одежду, а куртка мгновенно покрылась репьями — хорошо хоть вышивки давно спорол!

Не сразу, но до Сол-Дита дошло, что кусты вокруг подозрительно целые. Даже арзак обломал бы их, пробираясь к месту, где лежала куртка. Скорее всего, её просто отбросили сюда.

Но где тогда Камир? Капитан, обеспокоенно озираясь, вернулся к руслу и вновь пустился по следу.

Тин-Мора несло куда-то вверх, вверх, вверх, и он бежал, бежал, оскальзываясь и вбивая каблуки в песок. Он бежал от чего-то. Или кого-то. Сол-Дит сплюнул и достал лучевик.

Но вот русло повернуло, и следы исчезли. Осмотревшись, капитан нашёл осыпавшийся по форме подошв песок правее, прямо на камнях.

Новые следы уводили в небольшой лесок в расщелине, за которым было лишь небо, и, вероятно, виднелась пустыня, простиравшаяся за горами.

Здесь почему-то резко стало темнее, как будто наступали сумерки. Но это было не так — хронометр уверял, что сейчас четыре часа дня — рано для заката в стране вечного лета. Да и вообще… что эти сумерки делают на юге, если темнеть всегда с востока начинает? Тут ведь солнце тоже движется по оси восток — запад!

Лесок был хвойным. Иголки глушили шаги. Поэтому удар по голове оказался для Сол-Дита полной неожиданностью.

Как и сухой щелчок спускового крючка. Как и луч, сверкнувший совсем рядом. Как и чьи-то пальцы, впившиеся в локоть.

— Валим отсюда, капитан! — прошипел Тин-Мор и потащил Сол-Дита за собой.

Проморгавшись, капитан смог-таки оценить обстановку. Камир был здесь — он бежал с другой стороны от лейтенанта, спотыкаясь на каждом шагу. Сам Тин-Мор тоже запинался — устал. А сзади свистели камни.

Долго погоня не продлилась. На пути возник обломанный ствол. Тин-Мор через него перепрыгнул, Сол-Дит — тоже, а вот Камир — нет. А так как лейтенант держал обоих за руки, упали в итоге все трое.

Прежде чем кто-либо успел подняться, из-за деревьев впереди показался некто в тёмно-сером плаще.

— Какая, однако, приятная — я бы даже сказал «многообещающая» — встреча! — пропел он.

В голосе чувствовался зловещий садистский оскал.

* * *

Лон-Гор, вероятно, был прекрасным врачом, но командиром, несомненно, отвратительным. Легко отдать приказ, перебросив составление плана на кого-то другого. Но хорошо ли этот кто-то всё продумает? Учтёт ли все возможные проблемы? И как с задачей справятся исполнители? Не будет ли раненых или, упаси Хоо, жертв?

Промучавшись целый день, полковник отправил в помощь лётчикам Риэма и Риси. Надо было сразу так сделать: расплавить вертолёты к демонам куда проще, чем ослепить и раздолбить вручную. С другой стороны, смысл операции был не в этом…

Нет, война — точно не его поле деятельности. У Лон-Гора есть своё поле боя.

Айни очнулся сегодня утром и рассказал, что наткнулся на лестнице на кого-то невидимого и этот кто-то столкнул его вниз.

Кто-то невидимый… Это тоже была чуждая Лон-Гору сфера.

Препоручив Айни другим зоологам, полковник приколол на воротник рубашки бронзовую булавку и вышел за пределы лагеря. Неподалёку располагался птичий почтамт, где поочерёдно дежурили четыре попугая, знающих менвитский.

Сегодня на посту был жёлто-зелёный. Его звали Качи, и он возглавлял птичью почту окрестностей замка.

Качи выслушал Лон-Гора и, свистнув прыгающую по ближайшим веткам мелкую серую птичку, надиктовал ей сообщение. Птичка улетела, а полковник вернулся в лазарет.

Часа через четыре пятнистый сокол принёс ему шкатулку и письмо.

«Уважаемый доктор!

Сообщаем Вам, что у нас тоже замечены некие неприятности, которые угрожают в том числе и Вашим людям.

Посему мы ждём Вас в Изумрудном городе сегодня в четыре часа и передаём Вам сей артефакт в постоянное пользование. Принцип действия: стукнуть частями друг о друга и загадать пункт назначения.

С уважением,

Фарамант, начальник штаба Изумрудного города».

Лон-Гор открыл шкатулку. На тёмно-зелёном бархате лежали два серебряных браслета из множества плашек, нанизанных на эластичные лески. Они могли подойти буквально кому угодно.

Было без двадцати минут нужное время, так что Лон-Гор, предупредив Гелли и Ол-Кета, надел браслеты и, выполнив все инструкции, переместился к воротам Изумрудного города.

Раньше он там не был, поэтому представить места во всех подробностях не смог. Но и без этого всё получилось.

Встретил его сам Фарамант, оказавшийся круглолицым русоволосым человеком не выше десятилетнего ребёнка. Что интересно, пропорции у него были как у взрослого, ведущего сравнительно подвижный образ жизни.

— Элли и её матушка говорили, что и в Большом мире Беллиоры, и на Рамерии люди намного выше, — сказал Фарамант, от которого не укрылось, с каким любопытством Лон-Гор разглядывал горожан.

Сквозь зелёные очки всё было прекрасно видно, несмотря на яркое стекло.

— Насколько я могу судить, некоторые из вас ростом с арзаков, — негромко заметил полковник.

— Да, это так. Железный Дровосек, его покойная невеста и, кажется, её почившая матушка… многие рудокопы, некоторые болтуны, Дин Гиор…

Лон-Гор знал, что Дином Гиором (всё время хотелось сказать «Дин-Гиором») звали нового правителя, сменившего на высоком посту погибшего вместе с Лин-Фай Страшилу Трижды Премудрого.

Сейчас Дин Гиор находился в тронном зале-библиотеке. Мон-Со рассказывал об этом месте. Вход в него состоял из нескольких склеенных дверей, которые, как бы абсурдно ни звучало, открывались в разные версии зала.

К счастью, сегодня обошлось без спецэффектов, и зал оказался просто залом. Портьеры были сдвинуты и перехвачены тяжёлыми золотыми шнурами. Бесчисленные полки были заполнены книгами в кожаных переплётах, из окон лился туманно-золотистый свет.

В зале было довольно многолюдно. За столом у одного из окон сидели Бориль, Робиль и ещё несколько высоких худощавых людей: благообразный старец, романтичный юноша с заткнутым за ухо карандашом и смазливый мужчина в красном. Последнего Лон-Гор знал — это был бард Карото, написавший музыку для диверсантов.

У полок с одинаковыми книгами — явно какими-то хрониками — прохаживался из стороны в сторону Железный Дровосек. Дин Гиор стоял возле трона, закинув бороду за спину, и читал какие-то документы, которые складывал на сиденье.

Фарамант кашлянул, и все резко обернулись.

— Ах, добрый день, коллега! — разулыбался Бориль.

— Приветствую, — сухо брякнул Робиль. Он по поведению сильно смахивал на менвита.

— Мы, с вашего позволения, удалимся, — витиевато проговорил юноша с карандашом и уволок Карото за собой. Врачи тоже ушли.

— Садитесь, доктор, — несколько устало произнёс Дин Гиор, кивнув на стул. — Вряд ли эта информация имеет для вас практическую ценность, но мы считаем своим долгом довести её до вас.

Фарамант принёс одноногий столик, на который быстро установили доисторический розовый телевизор. Дин Гиор пробормотал какие-то слова, и на экране появился склон горы.

— Это гора Гингемы, что на юго-западе, — прокомментировал правитель и приказал: — Ящик, покажи то, что за горами.

Экран на миг погас. Лон-Гор ожидал увидеть пустыню и гигантские силуэты чёрных камней вдали, но… Там, где заканчивался камень, начинался космос. Туманное исчерна-синее небо пересекали хвосты комет, тут и там горели голубые, жёлтые и красные звёзды. Лёгкая, мерцающая разными цветами дымка наползала на склон горы, и Лон-Гору чудилось, что он слышит тихий-тихий перезвон крохотных колокольчиков — таким звуком в сказках обычно изображали волшебную пыль.

— Мы наблюдаем это явление на протяжении всей границы Гудвинии, — заявил Дровосек. — Флита и Урфин, наши почтенные звездочёты, называют его Туманностью, но определить его происхождение невозможно. Мы знаем лишь, что Туманность создают Чёрные камни, однако её радиус постепенно уменьшается — она уже достигла гор.

Лон-Гор пожалел, что Кау-Рук и Дириэ сейчас на Рамерии. Они могли бы… они наверняка знали больше.

— Мы ждём, что скажет королева Рамина, — добавил Дровосек. — Возможно, её древние знания нам помогут.

— Что ж, спасибо, что поделились информацией, — сказал Лон-Гор, вежливо улыбнувшись. — Могу ли я попросить вас показать мне эскадрилью? Они как раз сейчас в горах.

— Ящик, показывай, — распорядился Дин Гиор.

Картинка снова сменилась. Лесной лагерь. Тенты, спальники, кострище. Ни-Дей что-то готовил, Риси пытался это попробовать, а Риэм — отогнать Риси. Чуть дальше Сор-Ан возмущённо фыркал на Юнсара под смешки окружающих. Мей-Кион составлял список раздолбанных вертолётов. Лем-Ро наводил порядок. Так, а почему он? Где Дер-Раох и Сол-Дит?

На другом краю поляны сел «Квезаль». Из кабины выскочили Ирлен и третий техник. Он был мертвенно бледен, глаза — распахнуты в ужасе.

— Кажется, доктор, вам нужно быть с ними, — вздохнул молчавший до этого старец.

Лон-Гор кивнул, торопливо попрощался и переместился прямо из тронного зала.

Когда он появился на поляне, там нарастала паника. Похоже, при перемещении Лон-Гор что-то пропустил.

— Что у вас? — спросил он, доставая сканер.

— Фини говорит, Дер-Раоха убили! — выпалил Сариа. — А ещё мой пилот пропал и экипаж шестого!

Шестого?! Не надо было слушать этих двоих! Перебились бы без командостроения!

— По порядку, мой полковник? — предложил Ирлен. — Итак, что известно мне? Вертолёт Сол-Дита поднялся в воздух. Вместе с ним — второй и тринадцатый. Я, как и договаривались, их отвлекал. Позже Сол-Диту пришлось прыгать, и я его поймал. Мы проверили остальные машины и нашли тройку в ущелье, а шестёрку — в озере. Судя по всему, экипаж спасся. Я заметил их следы, и Сол-Дит пошёл по ним. Мне показалось, что я вижу техника, и я отвлёкся. Сол-Дита больше не видел, но зато нашёл Фини. Фини, расскажешь, что с тобой случилось?

Третий техник сидел, съёжившись, и прятал лицо на плече у Тиэля.

— Кто-то невидимый не дал мне подняться в кабину, когда Дер-Раох взлетал, — пробормотал он. — Потом вертолёт загнали… уронили… затолкали?.. в ущелье. Они вытащили майора, и утопили, и… — Фини втянул воздух сквозь зубы и замолчал.

— А если он сам убил майора? — громким шёпотом спросил кто-то из лётчиков и тут же получил подзатыльник от Лем-Ро.

— Так, никаких преждевременных обвинений! — приказал Лон-Гор. — Фини, кто были эти «они»?

Третий замотал головой, а Ирлен шепнул одними губами:

— Ланат.

Та-ак… Этот гадёныш жив? Это уже проблема. Не может быть такого, что пропажа двух лётчиков и техника тоже связана с этим? Если так, то…

На поляне вдруг закрутился крошечный вихрик, и взорам рамерийцев предстала величественная мышь в зелёной мантии и золотой короне.

— Здравствуйте! — произнесла она приятным голосом.

— Здравствуйте, Рамина! — поприветствовал её Лон-Гор.

— Я пришла к вам рассказать о природе Туманности, окружившей эту страну, — заявила Рамина, поведя лапкой в сторону гор.

Эскадрилья в недоумении уставилась туда. За горами было явственно темнее, чем с этой стороны.

— Вы ведь уже знаете о происхождении Гудвинии? — уточнила мышь и продолжила: — У меня есть основания полагать, что переход трёх из двух пробудившихся колдуний на Рамерию запустил обратный процесс. Субмир возвращается домой. Учитывая его волшебную массу, скорость колдовских потоков в космосе, интенсивность излучения кристаллов и тот факт, что Лазурный уже переехал на Рамерию, я полагаю, что мы окажемся там примерно в конце месяца.

— Они об этом узнают? — тут же заинтересовался Сор-Ан.

— Отряду пришлось возвращаться открыто из-за того, что от колдунов не утаить активации портала, — печально вздохнула Рамина. — Целый субмир от них тем более не скрыть.

— Нам надо предупредить полковника! — воскликнул Рен-Сай. — Он должен знать о нашем возвращении заранее.

— Но способа связаться с ними пока нет! — возразил Сариа.

— «Квезаль», — хмыкнул Ирлен. — Он летает по потокам магии, а Рин-Сай говорил, что портал заполнен именно ими, верно?

— Да, — буркнул восемнадцатый, зарывшись пальцами в седые волосы.

— Это опасно, — уверенно предположил Лон-Гор.

— Очень, мой полковник, — спокойно подтвердил Ирлен. — Но других вариантов нет, как и времени на них.

— Хорошо. Сегодня вы перебросите всех в Ранавир, а завтра полетите.

— Мой полковник, а Сол-Дит и шестые? — напомнил Сор-Ан.

— Мы найдём их, — пообещал Лон-Гор.

Про Ланата Ирлен сообщил только ему — остальные не слышали. Если это арзакская тайна, то и решать её надо, по меньшей мере, поставив в известность их лидера. Чтобы разобраться с мятежниками, нужен Ильсор. Его почему-то слушают.

* * *

События крутились быстрее, чем вертолётные винты. Ирлен перестал удивляться новостям где-то на моменте с Чёрными камнями. Его пилот сошёл с ума и начал думать об арзаках. Перестал считать их инструментами.

В вихре событий, закрутившемся наутро после той вылазки, Ирлену пришлось нелегко. Два человека, которые были наиболее важны для него, по определению оказывались по разные стороны баррикад.

Мон-Со Ирлен знал уже много лет — хороший лётчик, благородный офицер, адекватный — образцовый! — хозяин, который, хоть и считал своего техника вещью, относился к нему приемлемо. А сейчас, когда он переосмыслял свои принципы…

С Ильсором же Ирлен познакомился при подготовке к экспедиции. Вернее, будучи другом Ханора Олири, он знал всех трёх его сыновей, но когда это было? Так или иначе, Ильсор тоже был для него важен.

Во всём творящемся безобразии Ирлен увяз мгновенно. Он успел сдать Ильсора комэску, потом вообще сбежал с менвитами…

«Квезаль» был нужен всем. Мон-Со — как альтернатива вертолётам, Ильсору — как признанный менвитами триумф его отца, Ирлену… Что ж, Ирлен нуждался в нём по многим причинам.

Во-первых, собирая самолёт, он словно бы извинялся перед Ильсором за то, что не встал на его сторону. Во-вторых, Ирлен тоже любил небо и теперь мог летать. Даже спускаться на землю не хотелось, так он истосковался по полёту.

Однако жизнь подбрасывала сюрприз за сюрпризом, и сейчас Ирлен, вновь оставив Ильсора наедине с проблемами, летел к Мон-Со.

Это был совершенно безумный план, но чем больше командиры его обдумывали, тем больше причин лететь они находили. Мон-Со должен был знать о том, что происходит в Гудвинии.

Прежде всего, конечно, его надо было предупредить о движении субмира. Власти непременно заинтересуются этим, так что многое вылезет наружу, и полковнику стоит заранее подготовиться.

Также он должен знать о планах Ланата и прочих идиотов, которые, похоже, сбежали к нему.

Когда Ирлен нашёл Фини и труп Дер-Раоха, на песке рядом с ними была нарисована фигура: то ли стрелка вниз, то ли четырёхлучевая звезда странной формы. Этот знак не предвещал ничего хорошего.

Ну и, наконец, Мон-Со стоило рассказать об изысканиях Вей-Кана. Сегодня перед вылетом Рин-Сай передал Ирлену блокнот с выдержками из исследований лингвиста. На первой странице чернела жирная надпись «Об угрозе, что колдуньи несут миру».

Итак, выслушав наставления Лон-Гора, Ирлен отправился в путь. Он пересёк Гудвинию, миновал северные горы и очутился будто бы в открытом космосе. Всё вокруг искрилось и переливалось. Мимо проплывали облачка разноцветного тумана. Хотелось закружить самолёт юлой… Было бы время, Ирлен бы так и сделал.

Однако сейчас ему было важно не потеряться в пространстве. В этом псевдокосмосе невозможно было разобрать, где прячется нужный камень, поэтому Ирлен ориентировался по горам. Но они остались позади, и у пилота осталось лишь заранее выбранное направление. По маршруту, отмеченному на карте радаров для Рин-Сая. Вперёд и вниз.

Внезапно космос исчез. Сузился до узкого чёрного тоннеля, пронизанного радужными нитями.

Ирлену вдруг стало страшно. Это пространство напоминало ему мрачный коридор, в котором он всякий раз оказывался под гипнозом. Вперёд, только вперёд. Иди, куда скажут. Не оборачивайся. Не смей.

Арзак встряхнулся и немного повернул правый диск. «Квезаль» выровнялся. Хотя Ирлен не мог понять, где здесь верх и низ, почему-то в новом положении оказалось удобнее.

Лететь до Рамерии было… неизвестно сколько. Ирлен полагал, что где-то около двадцати минут.

Вдруг что-то ударилось о днище самолёта. Странно, здесь не было ничего материального, кроме самого «Квезаля».

Удар повторился. Теперь он пришёлся на крыло. Самолёт перекосило. Прежде, чем Ирлен смог выровнять его, крыло угодило в скопление нитей. Они тут же запутались. «Квезаль» развернуло и стало затягивать в клубок.

Но самолёт был тяжёл и летел на большой скорости. Клубок вспыхнул тысячей искр, ослепив Ирлена, и разорвался. «Квезаль» по инерции потащило дальше по тоннелю, вращая во все стороны.

Пилот отпустил диски, чтобы не вносить ещё больше хаоса. Он потуже затянул ремни и закрыл глаза, надеясь, что его несёт к Рамерии, а не обратно.

Стоило менвитскому доктору исчезнуть, как Фарамант отворил двери и впустил обратно Бориля, Робиля, Карото и Ламенте.

— Со внешней политикой разобрались, теперь поговорим о внутренней! — провозгласил Дин Гиор, сев во главе стола.

Рудокопы и Фарамант расположились вокруг, а Дровосек привычно остался стоять. Ему могли бы смастерить прочное кресло, которое выдерживало бы тяжесть железного тела, но это была уже своего рода традиция.

В тронном зале на пару минут стало тихо. Дин Гиор, конечно, бодрился, брался за любое дело с особым энтузиазмом, но друзья видели: всё это — напускное. Дровосек не раз замечал, как новый правитель смотрел в окно, на тот самый пятачок у стены, где он раньше часами расчёсывал бороду.

Дина Гиора назначили правителем потому, что у него был опыт. Когда-то он пару недель заменял Страшилу… О былые времена! Маленькая девочка Элли хотела вернуться домой, и друзья сопровождали её к фее Стелле. Как просто всё было! Как понятно!

Теперь же… Стелла оказалась ведьмой королевского происхождения, а Элли — принцессой-чародейкой. У них были народы где-то далеко за небом, и обе улетели к ним.

Виллина, как и звалась, была феей, но очень-очень злой. Нет, Дровосек знал, что зло — категория относительная, но Виллину можно было назвать исключительно злодейкой.

И она создала Страшилу. Вернее, нет, создал-то его фермер, Виллина лишь оживила чучело. Он был хорошим другом и мудрым правителем, но увы…

— Может, его можно вернуть? — полушёпотом спросил Ламенте, разорвав тишину.

— Нет, к сожалению, — покачал головой Дровосек. — Тела рыцарей сохранились потому, что мы их ещё до этого разобрали, а от Страшилы и вовсе ничего не осталось.

— А если создать новое чучело? — подал идею Фарамант.

— Нонсенс! — каркнул Робиль. — Новое тело, юноша, — это совершенно новый человек!

— Ах, бросьте! — взмахнул руками Карото. — Умер, пал, погиб — всё! Мы живём в будущее, а не в прошлое!

— Позвольте, а сможете ли вы сказать то же и о настоящей теме нашего собрания? — поинтересовался Бориль.

— В том числе. — Карото принял возвышенный вид и продекламировал:

«Я был королём и балы проводил,Всегда пировал и по бабам ходил.Но стёрли мне память коварно во сне,И тут что-то вдруг изменилось во мне.Я понял: корона совсем не нужна,Коль вы мне за песню плеснёте вина».

— А ведь до усыпления вы предлагали мне оставить вас единственным королём, — напомнил Ружеро.

— Мы все так делали, — кивнул Ламенте. — Мы почувствовали вкус к жизни, что длится больше месяца, примерно треть которого всё равно занимает переобучение. Нам даже не приходило в голову, что мы можем жить и не быть королями.

— Именно так. И знаете, бард Карото куда более любим публикой, чем король Карото!

— И на ком из, кхм, публики ты женишься? — поинтересовался Ламенте.

Карото возвёл глаза к потолку.

— На Алоне, наверное. Или нет, на Бриатте. Или на Вилье, она красивее! Хотя Гариэтта готовит лучше… Диака? Еви-Жадилия? А может, та марранка Зана? М-м-м!..

Перед мысленным взором Дровосека предстала его русоволосая красавица Ильда, одетая в свадебное платье и белую шляпку с золотыми бубенцами. Увы, увы, увы.

— Понятно всё с тобой, — вздохнул он, когда Карото дошёл до мысли «Я вообще не женюсь. Зачем?», и обратился к другому бывшему королю: — А ты, Ламенте?

— Я?!? Я женюсь — у меня и невеста есть! А, тьфу! Мне тоже корона не нужна. Точнее, рудокопам король не нужен. А меня вполне устраивает должность секретаря Его Бородейшества.

Присутствующие разразились хохотом, а Дин Гиор погрозил Ламенте зажатым в кулаке концом бороды.

— Кто у нас остаётся? — задумался Ружеро. — Барбедо, Раффида с Тевальто, Ментахо и Бубала.

— Как я и говорил, Ментахо всё это и организовал. Он приходил к нам обоим и убеждал вспомнить своё прошлое.

— Сводил нас в наши бывшие покои, — добавил Карото. — Одно мгновенье сильной боли — и ты как будто бы в короне. М-да, сильное впечатление!

— Если к остальным он и приходил, то они пока отмалчиваюся, — констатировал Ружеро. — Я попробую разузнать, но это займёт время.

Разговор плавно перетёк на бытовые темы — Дин Гиор радостно воспользовался возможностью получить совет от более опытных правителей.

* * *

В центре руин Феома располагались развалины дворца. После войны и тысячелетий запустения от него почти ничего не осталось. Лучше всего, казалось, сохранился постамент одной из колонн, поддерживавших потолок трапезной. За этой колонной ухаживали — сейчас её венчал маленький шёлковый шатёр цвета дневного неба. Это был подарок Элли, которая всегда пыталась скрасить мрачные будни Рамины чем-нибудь приятным.

Внутри шатра были роскошные, по мышиным меркам, покои. Ложе из лебяжьего пуха и зелёного бархата, крошечные рудокопские светильники в абажурах из бисера, письменный стол светлого дерева, вырезанный по просьбе Элли Урфином Джюсом, сундучок для мантий его же работы и мягкое зелёное кресло без ножек.

Элли предлагала Рамине ещё и зеркало, но фея отказалась — она терпеть не могла своё отражение. Мышь! Мышь! Маленькая, ничтожная серая мышь!

У Арахны когда-то давно были чары, позволявшие превращать кого угодно во что угодно. Она наложила эти чары на Рамину и поставила условие: зелёная фея обретёт свой человеческий облик лишь тогда, когда её искренне полюбит человек с именем на букву «а». Верхом подлости со стороны Карены было убить после этого Аграната, любимого мужа Рамины.

О, как фея хотела их всех уничтожить! Раздавить! Разрезать на части! Проклясть смертельным проклятием! Увы, Рамина-мышь была десятикратно слабее Рамины-человека.

Впрочем, ей и не понадобилось. Наранья расправилась со всеми, включая Манрея, чародея-создателя субмира, а саму Наранью из мести за любимого и отца прикончила Гудвиния.

Времена шли. Не стало Гудвинии, ушли навсегда их общие знакомые, и Рамина осталась одна. Её подданные, тоже обращённые в мышей, как-то незаметно смешались с обычным мышиным народом, который Манрей из любви к Гудвинии и колдовству наделил разумом.

После этого не могло быть и речи о том, чтобы вернуть им человеческий облик. Люди Рамины просто перестали существовать. Остались лишь мыши Рамины.

Да, это были разумные и просто замечательные создания, чтящие свою бессменную королеву, но они совершенно омышились, и никто уже не помнил, что среди их далёких предков затерялись люди.

Рамина смирилась с этим и не напоминала. Она спокойно жила в трещине в руинах своего дома и наблюдала за жизнью в этой маленькой для человека и огромной для мыши стране.

Девяносто один год назад Анниа и те четверо почти буквально свалились Рамине на голову. Арзачка тут же исчезла, а менвитки расселились по стране, узурпировав власть в разных её концах.

Со временем Рамина познакомилась со всеми четырьмя. Ни одна фамилия не была ей знакома — за тысячелетия колдовские семьи успели полностью перемениться. Однако позже выяснилось, что это касалось лишь менвитов.

В девочке Элли трудно было не узнать Олири. Более того, её вполне можно было принять за дочь Аграната. А ведь у них с Раминой так и не случилось детей…

Конечно, зелёная фея взялась учить Элли колдовству. Девочка взамен выстроила мышам целый город. В руины Рамина её, разумеется, не пускала — только активации кристалла ей тут не хватало! — но это вовсе не мешало юной чародейке мастерить мышам домики-шатры. Рамине, отвыкшей от домашнего уюта, это нравилось. Мышам — тоже.

В середине прошлого года на Гудвинию рухнул рамерийский звездолёт. Наблюдая за экипажем, Рамина не находила слов, чтобы выразить свои чувства по отношению к менвитам. А чувствовала она о-очень много!

Но рамерийцами занялась Элли, и к моменту, когда в руины забрели геологи, Рамина успела остыть. С Аркаром вит Минкайтом она даже весьма неплохо пообщалась. Не то чтобы Рамину когда-либо интересовала геология (до знакомства с Арк-Мином она даже не знала, что это), однако учёный умел подать материал. Его было приятно слушать.

Настолько приятно, что Рамина официально познакомилась с полковником Лон-Гором, чтобы спокойно навещать Арк-Мина в лазарете.

Узнав планы экипажа, она поняла: отсиживаться в норке дальше нельзя. Во-первых, Элли обязательно куда-нибудь не туда влезет — сумела ведь до Гудвинии добраться, пусть и через Элара Шеннари! А во-вторых, Арк-Мин как раз начинался на «а» и очень нравился Рамине.

И вот перед ней встали два больших вопроса. Как помочь экипажу и влюбить в себя менвита, если ты — мышь?

* * *

После полугода собственной вопиющей бесполезности Тин-Мор просто не мог остаться в стороне от нового задания. Ну сколько можно в самом деле?! То лазарет и отстранение из-за придурка Элара, то снова лазарет после камней и пропущенный бой… Под конец лейтенант угодил под молнию и в третий раз застрял в лазарете…

Он должен был отправиться на новое задание даже и без техника. В конце концов, чем тот мог помочь?

Однако Камир почему-то напросился с Тин-Мором. Полковник Лон-Гор был этим недоволен, но спорить не стал.

Задание прошло… не очень. Вертолёт взлетел прежде, чем Камир сумел разобрать приборную панель. Тин-Мор вообще попал в ловушку — вертолёт схватил его нарисованной пастью поперёк туловища.

Снаружи вертолёта лейтенант ещё не летал!.. И начинать не собирался.

В небе ему показалось верным решением залить растворитель машине в глаза. Внизу было ровное плато, и Тин-Мор посчитал, что вертолёт предпочтёт сесть вертикально, чтобы обезопасить себя.

Вот только лейтенант не учёл, что тактика ожившей машины может отличаться от тактики её пилота.

Вертолёт, видимо, решил уйти с честью, забрав с собой врагов, и пошёл на снижение плавнее — прямо в центр горного озера.

Место было красивое: заснеженные пики, серые скалы, тёмное пятно леса и голубое зеркало воды. Прекрасное зрелище! Но Тин-Мор не хотел умирать ни здесь, ни где-либо ещё.

Пока лейтенант мучительно пытался сочинить план спасения, сверху ударил град осколков. Один из них прочертил кровавую полосу по его щеке. Другие, к счастью, пролетели мимо.

Следом за осколками скатился Камир. Он, похоже, привязался верёвкой к креслу.

Добравшись до Тин-Мора, арзак внимательно осмотрел вертолётовы зубы и, буркнув: «обшивка», быстро их перерезал.

— Ты что творишь?! — крикнул Тин-Мор, вцепившись в техника.

Верёвка от этого натянулась и жалобно скрипнула. Камир смотрел куда-то за спину лётчика, беззвучно шевеля губами.

Тин-Мор оглянулся. Внизу простиралось озеро. Тень вертолёта скользила по нему серебряной рыбкой, становясь всё больше и больше.

— Сто сорок… сто девять… — различил наконец Тин-Мор. — Как у вас с физикой, лейтенант? Девяносто три…

— Я, между прочим, военный лётчик! — оскорблённо прошипел менвит. Как у него с физикой? Серьёзно? — Семьдесят четыре. Прыгаем на десяти.

Люди гораздо легче вертолёта. Он движется по инерции и войдёт в воду по касательной. Если они прыгнут за десять маэ до поверхности, то он пройдёт над ними, не задев их даже хвостом.

— Пятьдесят один. Умеешь плавать?

— Вроде. Сорок шесть.

Они считали вместе, полагаясь исключительно на глазомер. Тридцать девять… Двадцать два… Пятнадцать…

— Прыгай!

Острый нож одним взмахом перерезал верёвку, и люди полетели вниз, под брюхо машины. Она прошла над ними, гудя винтами, и рухнула в воду совсем рядом.

Тин-Мора и Камира почти утянуло под воду. Но пустая канистра, висевшая на ремнях, понесла лётчика вверх. Он схватил техника за локоть и вытащил за собой.

Они кое-как отплыли подальше от водоворота, отплевались от воды и погребли к берегу.

Когда Тин-Мор, выбравшись на камни, оглянулся, озеро снова было гладким как зеркало — ни единой волны не напоминало о недавно упавшем вертолёте. Сам же он лежал на мёртвом подводном песке.

Где-то вдали, севернее, петлял в небесах «Квезаль» со своим шибанутым пилотом. Решительно, сегодня арзаки Тин-Мора пугали.

Через несколько минут тишины лейтенант вдруг услышал до боли знакомый звук. Свист снарядов.

Булыжники размером с кулак возникали из ниоткуда на высоте в четыре маэ и неслись к людям.

— Ходу! — крикнул Тин-Мор, схватив Камира за локоть.

Канонада не утихала. Кто-то невидимый обстреливал бегущих людей камнями, то ли преследуя их, то ли меняя дальность стрельбы — поди пойми этих колдунов!

Тин-Мор петлял по берегу, пытаясь не сломать технику руку и не подставить его под удар. Лон-Гор за любой исход убьёт.

Впереди, выше по склону, замаячил лес. Лётчик побежал по руслу реки — это было удобнее, чем скакать по скалам.

Камир не выдержал скорости и грохнулся в грязь, ободрав руку. Ар-р! Тин-Мор подхватил его на руки — не бросать же? Удобнее было бы тащить на спине, но тогда бы получилось, что он арзаком прикрывается. Нет.

Лес. Наконец-то! Без подлеска. Это плохо. Хвоя глушит шаги. Хорошо. Обстрел прекратился. Отлично.

— Не шуми, — на всякий случай сказал Тин-Мор.

Камир только кивнул и полез в поясную сумку-аптечку. И как он собирается рану обрабатывать одной рукой?

— Помочь? — спросил Тин-Мор, проглотив сарказм.

В ответ — снова кивок. Ну да, кроме того вопроса о физике, они и словом не перемолвились за сегодня.

Лейтенант кое-как очистил ободранную ладонь от песка и обмотал бинтом. В почти ночной темноте леса не было видно, насколько хорошо получилось. Ну да ладно, Лон-Гор всё равно на свой вкус переделает.

Обработав порез на щеке, Тин-Мор подозрительно огляделся и, не найдя вокруг никакой угрозы, повернулся к Камиру. Тот смотрел прямо ему в лицо, чего после всего ни разу не делал. Во взгляде арзака лейтенант различил что-то такое, чего раньше там не видел. Это…

— Спасибо, — сказал Камир и тут же отвернулся, зажмурившись.

…благодарность?

— Не за что, — проскрипел Тин-Мор. Прозвучало как-то злобно, хотя на самом деле он всего лишь поперхнулся воздухом.

Некоторое время они просто сидели под деревом, отдыхая. Но вдруг Тин-Мор разглядел там, откуда они пришли, чью-то фигуру. Вроде человек. Высокий. Плечистый. С характерным фонарём. Лучевик? Да. Сол-Дит.

За спиной капитана возникла ещё одна фигура. Свист! Камень!

Сол-Дит пошатнулся. Тин-Мор выстрелил, затем схватил капитана и Камира за руки и помчался дальше. Почему он один вовремя реагирует?

Они неслись сквозь лес. Петляли. Камни свистели позади. Бревно! Тин-Мор привычно, словно на тренировке, перемахнул через него. Но что-то утянуло его вниз. Менвит упал на колени, уронив Сол-Дита.

Какого…? Камир-р, зар-раза! Въехал в бревно коленом и, похоже, нерв задел.

Камни вроде затихли. Тин-Мор облегчённо перевёл дух, но тут из-за деревьев показался человек в тёмно-сером плаще.

— Какая, однако, приятная — я бы даже сказал «многообещающая» — встреча!

Этот голос Тин-Мор узнал сходу. Ниртаев связист!

…Болела голова. Оглушили, что ли? В спину упёрлось что-то твёрдое, в грудь и плечи врезались верёвки. Ладони кололи опавшие хвоинки. Привязали к дереву? Влип.

Тин-Мор приоткрыл глаза, стараясь не шевелиться. Поодаль горел костёр. Из мрака выступали лица. Арзаки. Человек десять или около того.

Двое оказались ближе всех. Один перевязывал другому колено. Так, Камир и кто? Номер тринадцать. Техник полукровки. Рядом будто бы из воздуха появился серый плащ.

— Свалили, — сообщил он. — Труп оставили.

— А Фини? — спросил кто-то.

Стоп. Труп?!

— Труп? — вскинулся Камир, вторя мыслям Тин-Мора.

— Ну да! — хмыкнул связист. — А ты думал? Они заслуживают лишь смерти! Сейчас ещё этих двоих прикончим — и будет прекрасный день.

Двоих. Стало быть, Сол-Дит тоже здесь. Интересно, кого эти твари грохнули? Увы, чьим техником был Фини, Тин-Мор не помнил.

Ар-р, о чём он вообще думает? Его сейчас самого грохнут!

— Прикончите, значит? — вздохнул Камир, встав и подойдя к связисту. — Несправедливо как-то получается.

— С чего бы? — Тот скрестил руки на груди и склонил голову набок.

— С того, что здесь мой пилот, который издевался надо мной, а прикончите его вы, — проговорил Камир, скопировав позу связиста.

— А, ты в этом смысле! — расхохотался собеседник. — Без проблем, можем уступить.

Он достал из-за пояса нож и протянул его Камиру рукояткой вперёд. Техник взял нож, покрутил в руках, будто размышляя о чём-то, и отдал обратно.

— Скучно. Знаешь, Ланат, с тех пор, как мы оба оказались вне лазарета, я смотрю на него и думаю, как именно я хотел бы отомстить за всё… Что бы мне с этой дрянью сделать? И идеального варианта ещё не нашёл. Я вспоминаю всё, что он творил и…

— Короче.

— Отпусти его, а? — попросил Камир, скроив умильную мордашку. — Хочу убить сам, но пока не знаю как.

Связист хмыкнул и придирчиво оглядел Тин-Мора. Тот закрыл глаза, стараясь не жмуриться слишком сильно.

— Скажешь, Сариа тоже не обижать?

Тут подал голос тринадцатый техник:

— Четвёртый его… того. Камир дело говорит.

— Ла-адно… — пробормотал связист, видимо, недовольный крушением планов. Он схватил Камира за плечи и проговорил, глядя ему в лицо: — У тебя неделя. Не разберёшься с этой мразью до пятнадцатого вайо — это сделаем мы.

Камир отшатнулся, а связист взмахнул полами плаща и скомандовал:

— Уходим!

Все арзаки, кроме Камира, быстро исчезли в сумерках. Сам техник живо перерезал верёвки и прошептал:

— Вы оба очнулись? Давайте уйдём отсюда!

Тин-Мор и Сол-Дит последовали за ним к выходу из леса. Оба молчали. Когда деревья и даже озеро остались позади, Тин-Мор спросил:

— И как ты хочешь меня убить?

Камир обернулся и снова встретился с ним взглядом. И этот взгляд был точь в точь как у лётчика, идущего на смертельный таран.

— Никак. Ты — та ещё мразь, мой лейтенант. Но Ланат намного страшнее.

Техник развернулся и, бросив сухое «идёмте», направился прочь. К звериному лесу.

Шестого вайо курсанты приступили к полётам. По сравнению с их умением ориентироваться и способностью мыслить получалось даже неплохо. Но до нормальных боевых лётчиков им было ещё очень далеко.

Сегодня летали просто так — отрабатывали новое построение. Ещё с месяц таких полётов, а потом можно будет генерала Ши-Мая о полигоне спрашивать. Если есть свободный, пусть займутся манёврами.

Мон-Со отложил ручку и захлопнул блокнот. План составлен, сегодняшняя часть даже выполнена — можно закрыть кабинет и пойти почитать до отбоя.

Раньше полковник с книгами не дружил — не видел в них ничего полезного. Но в последнее время увлёкся. Близнецы когда-то притащили на базу несколько десятков томов мировой истории. Точнее, по новым правилам, истории Таль-Кари. К своему удивлению, Мон-Со нашёл четыре монографии об истории развития авиации. Правда, они оказались настолько информационно погрызенными, что становилось очевидно: оттуда безжалостно вымарали всё, что связано с арзаками.

Интересно, как арзаков изображают в современной литературе? А в кино?

Элар, уже успевший посмотреть какой-то фильм из новых, сказал, что никак. В современном творчестве вообще нет арзаков. Даже у кофеварок больше экранного времени!

Мон-Со уже собрался уходить, но тут ему на глаза опять попался голубой листочек, прилепленный к папке с документами. Личный номер Арк-Мина, просьба позвонить ему и подпись. Сокол.

Среди всех, кого знал Мон-Со, Сокол был только один. Кей-Ди. И это было странно. Мёртвый капитан оставался мёртвым десятилетиями, но в Гудвинии внезапно… не ожил, нет. Вылез из-под завала воспоминаний. Снился, являлся в бреду, вроде бы даже взял под опеку мальчишку-сержанта.

В Новолетие Мон-Со видел Кей-Ди наяву. А теперь он и вовсе прислал записку.

Можно было принять это за розыгрыш — Элар запросто мог прознать о Соколе где-то в своих видениях. Но взять образец почерка ему было негде. Значит, вероятнее всего записку написал именно Кей-Ди. Кто там говорил, что из мира магия исчезает?

Решив не откладывать надолго, Мон-Со позвонил штурману. Если он не в курсе, то уж Элли наверняка знает о связи с мёртвыми.

Однако связаться с чародейкой не получилось: Кау-Рук сказал, что они сейчас довольно далеко друг от друга. Снова он где-то шляется с риском для плана!

Что ж, вопрос не срочный — время терпит. Арк-Мин уже всё, что мог, рассказал (кстати, откуда Кей-Ди узнал, что у геолога есть информация?), так что можно было сосредоточиться на лётчиках.

Поднимаясь на жилой этаж, Мон-Со расслышал чьё-то бормотание, которое вполне могло сойти за пение:

«Неясно, что нас ожидает.Быть может, мой самолётВ рассветной дымке растаетИль разобьётся о лёд…»

Оптимизм курсантов был прямо-таки неисчерпаем. Кажется, полковник перегнул палку, практически сравняв их с пылью. Ладно, пусть учатся — скоро их мир, скорее всего, будет разрушен.

Колдуньи, Кау-Рук и Элар могли думать что угодно, но Мон-Со был согласен с Арк-Мином: революции без крови не получится. Вопрос больше в том, сколько её прольётся.

Но, пока нет ясного плана, пусть играют. Музыкой и нарядами можно разве что внести смуту. Вряд ли они станут серьёзным оружием.

Уже почти перед отбоем на служебный коммуникатор пришло официальное приглашение на встречу с канцлером. Господин Элт-Ран очень удачно будет завтра в Окружном военном штабе Киро, и было бы неплохо, если бы полковник Мон-Со заглянул около полудня.

Что ж, фигурам такого уровня не отказывают. Поэтому назавтра Мон-Со отправился в Киро.

Он решил проехаться на общественном транспорте, скрыв парадный китель обычным серым пальто, а лицо — шарфом. Правда, чёрная повязка изрядно портила маскировку, но в сонном утреннем транспорте никому не было дела до гипотетически одноглазого попутчика.

Местный штаб выглядел точно так же, как и любой другой: серые стены и ёлки. Не знай Мон-Со, в каком городе находится, не отличил бы от увиденного в Маару.

Полковник пришёл часов в десять — до встречи с канцлером он хотел разобраться с запросом о враче, на который так и не ответили. Оказалось, виной всему дефицит кадров: военные врачи уходят работать в СКК, где больше платят и лучше условия труда. Мон-Со даже знать не хотел, какие условия работы могут быть в Службе контроля крови.

В одиннадцать двадцать три один из секретарей-арзаков сообщил, что канцлер готов побеседовать.

Мон-Со проводили в переговорную — небольшую гостиную с четырьмя мягкими креслами вокруг журнального столика, на котором уже стояли две чашки и корзиночка с виноградом.

Итак, канцлер Эльтен мен Ранавир. Инициатор экспедиции, в честь которого, собственно, назван лагерь. Главный по волшебным делам. Колдун с неизвестной способностью. Внешне — истинный менвит, с почти белыми, эпатажно длинными волосами и серыми глазами. Одет всё время в белую форму без знаков различия.

— Доброе утро, полковник! — вежливо поприветствовал Элт-Ран, тоже внимательно изучив Мон-Со. — Как вам новая эскадрилья?

— Доброе утро, почтенный канцлер! Старая была лучше. Привычнее, по крайней мере.

Мон-Со опустился в кресло напротив и продолжил ненавязчиво рассматривать собеседника. Ордена. Много. В основном за заслуги перед магией и обществом, но есть и парочка боевых, включая медаль за Вайклем. Её кому попало не давали.

— Иногда новое лучше лишь потому, что оно новое, — туманно заметил канцлер, мельком взглянув на стеллаж в углу.

Передатчик, горшок с засохшим кактусом, свежие издания всяческих кодексов и притулившийся среди них журнальчик «Вулканы».

— М-да-а… — брезгливо протянул Элт-Ран и одним щелчком пальцев обратил этот образчик макулатуры в пепел. — Как вам Беллиора?

Мон-Со уже знал от Лио-Лай, что на самом деле интересует канцлера, и ограничился общими фразами. Элт-Рана они устроили.

— Как вы встретились с Её Высочеством Таэль-Ло?

— Она сама почтила нас своим присутствием. Представил нас полковник Кау-Рук.

— Какие у вас с ним отношения?

— Исключительно служебные. Как человек он меня раздражает.

Канцлер едва заметно улыбнулся. Он тоже знал Кау-Рука? Скорее всего — колдуны, похоже, все друг с другом знакомы.

— Как вы убедили его помочь вам вернуться? И как узнали о его способностях?

— О способностях узнал при взрыве звездолёта — полковник искал выживших при помощи колдовства. Как убедил? На Беллиоре становилось слишком опасно. Мы сообща пришли к выводу, что вернуться — наилучший вариант.

В дверь постучали, и с разрешения канцлера в переговорную вошёл арзак с заварочным чайником. Элт-Ран дёрнул подбородком в направлении стола.

Мон-Со рассматривал арзака, пока тот разливал чай. Судя по серой одежде, секретарь или личный помощник. Однако одет нестандартно: серые брюки с жилетом и чёрная рубашка, ботинки больше в деловом стиле, чем рабочие. Вероятно, тоже дань лёгкой экстравагантности Элт-Рана.

Однако не это было самым интересным. Арзак напоминал Мон-Со сразу двух его знакомых. У него были чрезмерно идеальные черты лица и каштановые волосы с отливом в рыжий и седой прядью у виска. Глаза оказались не чёрными или голубыми, а медово-карими, но в остальном сходство было налицо.

И, кажется, от канцлера не укрылось удивление Мон-Со.

— Встречали ли вы на Беллиоре других рамерийцев, не членов экипажа? — как бы между прочим спросил Элт-Ран.

Рискнуть или нет? Вспомнился рассыпающийся звёздочками женский смех. Рискнуть.

— Имел короткий разговор с некой женщиной, — безразлично произнёс Мон-Со. — Арзакской внешности. Аборигены звали её Анниа.

Пара капель чая упала мимо чашки. Однако салфетка тут же стёрла следы оплошности.

— Хм, — изрёк канцлер, обращаясь непонятно к кому. — Впрочем, неважно. В ваших отчётах написано, что вы переместились порталом, и указаны его координаты. Так вот, мои люди ничего там не нашли.

Странно. Удачно, но очень странно.

— Собственно говоря, это и есть причина, по которой я хотел вас видеть, полковник. По всей видимости, на портал наложены некие чары. Никто не может их обнаружить и развеять, но возможно, на вас, как на прошедшего через портал, они не подействуют. Итак, ваше задание: проверить портал и, если вы его найдёте, произвести ряд измерений. Вы отправитесь восьмого вайо в сопровождении геолога вашей экспедиции. Генерал-полковник Ши-Май предупреждён.

Дальнейший разговор был посвящён инструкциям. Через час Мон-Со уже ехал обратно в О-Ми.

Беседа вышла… занятной. Канцлер, как оказалось, на редкость мутный тип. Держать при себе негипнабельного арзака, да ещё именно этого, — благородство в духе штурмана или особо изуверское издевательство?

Конечно, Мон-Со не знал наверняка его имени, но вариантов было всего два. Надо будет сказать Элли, что он нашёл её брата.

* * *

Атмосфера в Нэй стала как будто легче. По крайней мере, теперь Кау-Руку не хотелось оттуда сбежать. Но это не значило, что его не одолевала скука.

Где все? Мон-Со занят — даже позубоскалить не с кем. Элли целыми днями читает, а после последнего звонка Лионы ковыряет какие-то расчёты вместе с Дириэ.

Кау-Рук уже давно расставил все «диверсионные материалы» по местам, и сейчас ему осталось лишь отслеживать, чтобы они все попали куда надо.

Единственным развлечением стали редкие выходы за покупками. Что-то съестное, может, парочка новых книжек… А ещё надо было купить коммуникатор для Элли, потому что, когда она кому-нибудь срочно понадобится, Кау-Рука и Дириэ может не оказаться рядом.

Седьмого Кау-Рук выбрался в ближайший город вместе с ними. Дириэ решил сам купить продуктов — всё же этим чаще занимались арзаки. Элли увязалась за ним. Кау-Рук же навестил салон связи.

Яркий свет заливал стеклянные витрины, отражения белых ламп сверкали на чёрных экранах. А модели те же, что и восемнадцать лет назад. Как скучно!

С другой стороны, не нужно мучиться с выбором и разбираться с новыми функциями. С третьей… Куда делся прогресс? Такое ощущение, что на Рамерии наступила совершенная стагнация во всех сферах сразу.

Стагнация, стагнация… А не может это быть ещё одним признаком надвигающегося конца света? Звучит бредово, но если развитие мира определяется магией… По крайней мере, в книгах писали именно так. Нужно будет уточнить.

— Господин, нужна ли вам помощь?

Кау-Рук взглянул на арзачку-продавца. Та стояла рядом, но на почтительном расстоянии и ждала вопроса.

— Коммуникатор модели Ю-322-7. Стандартная батарея, наушники и какой-нибудь чехол посимпатичнее.

— Одну минуту, господин.

Ровно через эту минуту на прилавке оказались белая картонная коробочка и с десяток пластиковых пакетиков с чехлами. Арзачка раскрыла коробочку, показала её содержимое и спросила:

— Какой чехол предпочтёте, господин?

Кау-Рук сразу отодвинул подальше три жёлтых и рокерский кроваво-красный. Не оценит. Розовый с сердечками, полностью чёрный и ядрёно-сиреневый в оранжево-зелёно-сине-какую-то крапинку тоже не подходили. А вот оставшиеся три… Первый и второй — парусники в море в штиль и в шторм; третий — очаровательный голубой ранвиш в абстрактных цветочках.

— Эти три, пожалуйста.

Элли и Дириэ уже ждали на улице. Оба — в серых куртках и с сумками.

— Всё купили? Можем возвращаться?

Салон связи находился на оживлённом перекрёстке, так что надо было найти уголок поукромнее. Кау-Рук огляделся. Магазины, магазины, куча народу, совсем рядом остановка. Нескончаемый поток машин. Одинокая девочка лет семи ждёт зелёного сигнала.

Светофор мигнул. Нетерпеливая девочка шагнула на дорогу. Машина неслась вперёд, не думая тормозить.

Кау-Рук сунул пакет Элли и молнией метнулся вперёд. Схватил. Назад.

Машина пролетела мимо. Девочка упала на тротуар. Кау-Рук рухнул тут же.

Внезапно какой-то хмырь в штатском заломил ему руки и негромко сообщил:

— Каулер мен Руккельн, вы арестованы по приказу главы СКК.

Удачно схватил, гад! За руку без перчатки. Теперь если телепортироваться, то только вместе с ним.

— Позвольте! — крикнул кто-то. — Нельзя же просто так хватать людей на улицах!

— У Службы контроля крови — особые полномочия, — заявил хвататель.

Поблизости мгновенно нарисовался чёрный микроавтобус. Всё, звездец. Причём всем сразу.

Кау-Рука вздёрнули на ноги и затолкали в машину. К счастью, он оказался единственным пассажиром. Значит, арзаков не заметили. Но надолго ли? В Нэй-то они без Кау-Рука не попадут!

Впрочем, они должны выкрутиться. Просто обязаны.

Микроавтобус ехал часа четыре. Всё это время один из членов группы СКК сидел вплотную к Кау-Руку. Дилемма: формально сбежать возможно, но тащить врага в крепость? Да, арест — явная случайная удача, но не исключено, что у этого гада при себе маячок. Определят координаты — шарахнут ракетой или чарами — и нет Нэй.

Кау-Рук поморщился и решил всё-таки не дёргаться. Рано или поздно от него отодвинутся, и тогда…

Путь закончился в большом подземном гараже. Какое-то из зданий СКК? Задержали Кау-Рука в Фоа-Ке, но за четыре часа от него отъехали довольно далеко. Итак, сейчас машина может находиться в одном из двадцати ближайших городов, если это вообще город, а не какая-нибудь тайная база.

Всё так же за руку Кау-Рука отконвоировали в камеру.

Так, похоже, с ним пока собирались вежливо договариваться — камера больше напоминала номер в какой-нибудь заштатной гостинице. Светлые стены, мягко-ковровый пол, узкая, но приличная кровать, стол со стулом, полноценный санузел. Портили впечатление лишь железная тюремная дверь и решётка на окне.

Ну ничего, он здесь не надолго. Кау-Рук хмыкнул и представил себе гостиную в Нэй, как всегда делал перед перемещением. Направленный импульс энергии…

…разбился о стену. Кау-Рук не удержался на ногах и осел на пол, прижав ладони к вискам. Больно, Хоо побери!

Антиволшебная камера. Прекрасно.

Коммуникатор, разумеется, давно отобрали, как и всё содержимое карманов, куртку и лучевик. Два часа было совершенно нечем заняться, но вместе с ужином принесли хотя бы газету за последнюю неделю. Неплохо, хотя там всё равно не было ничего интересного.

Остаток дня Кау-Рук провёл в полном одиночестве, а вот назавтра его отконвоировали в унылую допросную. Заодно выяснилось, что антиволшебны тут все помещения.

За столом уже обосновалась знакомая белобрысая рожа. Чуть позже к нему присоединился доктор Тол-Дар.

Насколько знал Кау-Рук, эти двое на дух друг друга не переносили. И вряд ли за прошедшие годы это изменилось. Беседа обещала быть ну очень занятной. Что ж, хотя бы скука развеется.

— Почтенный канцлер, доктор, позвольте осведомиться, чем привлёк ваше внимание скромный звёздный штурман? — с улыбкой вопросил Кау-Рук.

Тол-Дара перекосило. Элт-Ран закатил глаза и заговорил.

«Через триста маэ поверните налево».

Лиона в который раз задавалась вопросом, кто озвучивал навигатор. Никаких эмоций. Сплошной холод. Наверное, всё-таки менвитка. Кто-нибудь вроде Эн-Рал. Гадина, которой доставляют удовольствие чужие страдания.

Хотя… Казалось, что такими были все колдуньи. Лио-Лай всё ещё пребывала в лёгком шоке от нравов местного волшебного сообщества.

Позавчера их со Стеллой встретил лично Фао-Сен, хозяин Конклава-91. Пока они шли в специальную комнату для ожидающих представления, этот… достойный мужчина в красках расписывал, как он недавно реконструировал парочку казней из прошлого.

Угомонился Фао-Сен лишь тогда, когда Таэль-Ло треснула его веером по роже. К удивлению Лионы, мужчина воспринял это как должное.

Комната ожидания представляла собой закулисье сцены. Там было зеркало, чтобы поправить наряд, и Лио-Лай заглянула в него. Тёмно-фиолетовое платье, простое, без рукавов, облегающее и плавно расширяющееся книзу. Светлые, чуть подкрученные пряди, спадающие на грудь. Заколка-веточка сзади, фиолетовый кулончик на чёрной ленте и полупрозрачный шарфик вместо боа. Интересно, Риэму бы понравилось?

Первой в зал пригласили Стеллу. До Лионы долетели рукоплескания и чей-то отчаянный визг:

— Почему она вернулась?! Я не хочу-у-у!!!

Затем пригласили уже Лиону. Лиону мен Лайден.

Она вышла из-за тяжёлого бархатного занавеса на верхнюю площадку чёрной мраморной лестницы. Зал тоже был весь чёрный, только люди в разноцветных плащах выделялись в этом торжестве тёмного камня. Сорок мужчин и четыре женщины в креслах, похожих на троны. Одно из кресел пустовало.

Фао-Сен посвятил Лио-Лай в традиции инициации колдуний: поединок между новой и старой. Девушка как раз успела заметить окровавленный розовый шлейф выносимой из зала розовой ведьмы.

К счастью для Лионы, её соперница погибла за несколько дней до Конклава, так что фиолетовой ведьме нужно было всего лишь сесть в кресло.

Когда Лиона устроилась на сиденье, стараясь держаться прямо, ей представили трёх ранее незнакомых колдуний: жёлтую чародейку Ха-Тен, голубую фею Мит-Кеш и зелёную фею Ив-Мил. Последняя была едва ли старше Элли. Новенькая, взамен Эн-Рал.

После представления был ужин. На нём Лио-Лай узнала о том, что Рамерия по неизвестной причине теряет магию. Тол-Дар, кажется, собирался решить проблему любыми средствами. Стелла держала нейтралитет, хотя Кау-Рука сдала без колебаний. Ну, в принципе его возвращение было очевидно.

Лиона не совсем понимала, какой такой колдовской способ предлагал Тол-Дар, а вот демографический волшебник прояснил сразу же: всем колдунам надлежит завести детей. Не менее четырёх, чтобы наверняка; можно без брака и вообще от разных женщин.

Что же касается колдуний, то им следует сделать то же самое, но выбор их будет ограничен сорока колдунами. Похоже, магия передавалась генетически, но была рецессивным признаком. Тол-Дар, очевидно, хотел вывести побольше новых колдунов, чтобы они подняли уровень магии. Селекционер ниртаев!

На следующий же день на домашний компьютер Лио-Лай прислали список всех менвитских колдунов с перечислением их достоинств (способности, список орденов, финансы, должности и звания, количество рабов и прочего имущества…). Первыми в списке предсказуемо оказались Гван-Ло и канцлер Элт-Ран. Правда, когда Лио-Лай нечаянно закрыла таблицу и открыла заново, Верховного там уже не было.

Лиона честно просмотрела список до конца и с чистой совестью снова его закрыла. Никаких менвитов. У неё Риэм есть. И Риси в качестве первого ребёнка, вот.

И как там они без неё? Скучают? Может, Риэм ей новое стихотворение написал? А Риси? Растёт или уже всё?

Не желая предаваться хандре, Лио-Лай решила посмотреть на то, что досталось ей от предыдущей фиолетовой ведьмы.

Победительница получает всё, даже если поединка не было.

Лио-Лай достался дом в часе езды от столицы, а также всё, что в нём находилось.

Дом в часе езды от столицы. Лионе представился этакий современный коттедж в модном посёлке, который непременно понравился бы маме, но навигатор завёл её куда-то на бездорожье и в дремучий лес. Наконец, после кучи кочек, колдобин и прочего, ведьма оказалась у огромного старого дуба, с которого свисали пышные бороды мха. В этом дубе были круглое окно и дверь, слишком низкая даже для арзака.

«Вы на месте», — сообщил навигатор и отрубился.

Лиона вышла из машины, и дверь в дубе тотчас открылась. За ней оказалась узейшая в мире винтовая лестница, ведущая куда-то вниз.

Хм, либо у бедной, перееханной поездом Ни-Вин были проблемы с головой, либо она тоже получила это чудо в наследство.

Лестница привела Лио-Лай в короткий каменный коридор с фиолетовыми факелами, которые вспыхнули при её появлении сами по себе. В коридоре оказалось четыре двери, расположенных настолько близко друг к другу, что за ними просто не могло быть комнат, максимум кладовки.

Лиона открыла первую дверь справа и обнаружила просторный зал с дюжиной разномастных котлов, со шкафами, полными банок-склянок-коробков, большим металлическим столом посередине и кучей лабораторной посуды. В дальнем конце располагались книжные полки. Стены были отделаны серым камнем, а потолок находился сильно выше, чем должен был, исходя из высоты винтовой лестницы.

Ведьма довольно облизнулась, предвкушая, как она будет варить зелья. А что же за другими дверьми?

Лиона вернулась в коридор и заглянула в следующую. Там оказалось что-то вроде квартирки — каморка с кроватью-сундуком, маленькая ванная и кухонька, в которой не развернёшься.

За третьей дверью таился склад с кучей пронумерованных ящиков. Где-то наверняка лежал список содержимого.

Решив пока его не искать, Лио-Лай подошла к четвёртой двери. За ней находилась… детская? Двухъярусная кровать, длинный стол с двумя стульями, светильники в виде птичек, разбросанные по столу фломастеры и карандаши, куча кривоватых, но милых рисунков, приколотых к стенам.

Один лежал на столе. Высокая женщина с короткими русыми волосами стояла у плиты и готовила блины, а рядом с ней, за столом, устроился ребёнок с карандашами. Кудрявый темноволосый мальчишка лет восьми. В углу было написано: «Мама, кагда ты вирнёшся домой? Я скучяю и у нас нечего есть».

У Ни-Вин был ребёнок? А почему он нарисовал себя с тёмными волосами? Нет, это несущественно. Где этот ребёнок сейчас? Ни-Вин погибла больше недели назад, значит, он всё это время был в доме один?

Лиона обошла все помещения ещё раз, но ребёнка не нашла. Еды в доме тоже не было — только баночка горчицы и пакет муки.

Неужели ребёнок ушёл из дома, чтобы самостоятельно найти себе что-нибудь поесть?

Лио-Лай выскочила наружу и растерянно замерла перед машиной. Так, что сделать сначала? Пойти искать ребёнка или съездить за едой? И как искать ребёнка в лесу в одиночку?

Через час Лиона уже стояла перед квартирой родителей. Ей нужна была Юни.

Дома девушку встретила очень довольная мама.

— Лио, почему ты не сказала, что к тебе сватаются колдуны? Я включила компьютер, а там десять писем от прекрасных мужчин, включая самого доктора Тол-Дара, представляешь? И достойный Фао-Сен, к которому ты вчера ездила, тоже написал! Срочно забудь своего зоолога с Беллиоры и сходи на свидание хотя бы с половиной!

— Мама, какое свидание? Ты бы бросила папу ради какого-то там Тол-Дара?

На мамином лице отразилось некоторое сомнение, но она тут же отмахнулась.

— Я уже больше полувека замужем — какой там Тол-Дар?

— Он, между прочим, старше папы лет на сорок! — буркнула Лиона. — Мне Юни нужна. Она свободна?

М-м-м, как неприятно прозвучало… Лио-Лай наградила себя символическим прикусыванием языка.

— Конечно, Юни свободна, — сказала мама, не заметив во фразе ничего странного. — Кстати, не снимай больше моего приказа — без улыбки у неё просто отвратительное лицо.

— А улыбаться по приказу ей больно! — возразила Лио-Лай.

— Больно? — удивилась мама. — Лио, арзаки не чувствуют боли — они же не люди!

Лиона сжала кулаки, отчего ногти впились в ладони. Не люди? Ну да, конечно, не люди. А что они тогда, по-твоему, мама?

Однако свои мысли девушка оставила при себе. Она лишь громко втянула воздух сквозь зубы и подчёркнуто спокойно сообщила:

— Мне от моей предшественницы домик достался. Я переезжаю туда и забираю Юни с собой.

— А мы что, без раба останемся?

— У тебя же есть деньги — купи нового. Заодно выбери кого-нибудь с нормальным лицом. — «…чтобы не мучить почём зря».

Больше ничего не говоря, Лиона позвала Юни собираться, запихнула свои вещи в чемодан, утрамбовав магией, и, не прощаясь, ушла.

Чемодан разместился в багажнике вместе с рюкзачком Юни, сама арзачка устроилась на заднем сиденье. Лиона вырулила с подземной парковки и спросила:

— Что нам нужно купить в новый дом? И да, где-то там есть ребёнок, который несколько дней голодает. И его ещё надо будет найти…

От упоминания голодного ребёнка Юни вздрогнула и тут же схватилась рукой за челюсть. Мамин гипноз Лиона свела ещё в лифте, но боль, кажется, не ушла.

— На какую сумму следует рассчитывать? — спросила женщина.

— На мою зарплату.

Всем членам экспедиции должны были выплатить неплохое вознаграждение. Меньше, чем обещали, конечно, — экспедиция-то провалилась, но всё же сумма была приличная.

До экспедиции Лио-Лай мечтала, что купит себе на эти деньги новую машину взамен подаренной родителями и квартирку где-нибудь в Ро-Алиам, чтобы поближе к самому заповедному заповеднику Рамерии. Но сейчас у неё появился план получше, и его надо было продумать.

Пока же они с Юни закупились продуктами на две недели и отправились в домик Ни-Вин.

Он встретил их фиолетовыми факелами и отблеском обычной жёлтой лампы на полу. В квартирке Ни-Вин кто-то был.

Лио-Лай и Юни прокрались туда и осторожно заглянули в кухню.

Возле холодильника, прямо на полу, сидел, сжавшись в комок, худой и бледный мальчишка. Из-под кудрявой чёлки на вошедших таращились вишнёво-карие глаза. Э-э-э… ребёнок Ни-Вин — арзак?

В руках мальчик держал открытую баночку горчицы.

— Это ведь не еда, это приправа, — мягко сказала Юни.

Женщина опустилась перед ребёнком на колени, выудила из пакета булочку с сахаром и протянула её мальчику.

Лиона никогда не видела, чтобы кто-то так быстро ел. Казалось, булочка исчезла мгновенно.

Ребёнок тщательно слизал с пальцев крошки и спросил, обращаясь к Лионе:

— Вы теперь вместо мамы? Она говорила… говорила, что если уйдёт надолго, а потом придёт чужая женщина, то она будет вместо мамы. Ну, ведьмой.

— Да, я новая фиолетовая ведьма, — подтвердила Лио-Лай.

— Значит, мамы больше нет, — мрачно заключил мальчик, склубочившись ещё сильнее.

— Бедный ребёнок! — не выдержав, воскликнула Юни. — Хочешь, я буду твоей мамой?

Лио-Лай замерла. Менвитка бы никогда такого не предложила. Похоже, сейчас при ней прорвалось из забытья нечто по-настоящему арзакское.

Оно, правда, напугало саму Юни. Женщина осеклась и повернулась к Лионе. Та только кивнула.

— У каждого ребёнка должна быть мама.

— Х-хочу, — неуверенно произнёс мальчик одновременно с Лио-Лай. — Накормите? — Он покосился на пакеты с продуктами и умоляюще улыбнулся.

— Накормлю, — сказала Юни. — Только бульон приготовлю. Иди пока умойся.

Ребёнок убежал в ванную так радостно, словно не голодал несколько дней. Юни убрала горчицу и принялась разбирать пакеты.

— Помочь?

— Можете химию всю куда-нибудь убрать, если не трудно.

— Без проблем.

Химия отлично разместилась на большом складе. Когда Лио-Лай вернулась, продукты уже были разложены по местам, а Юни знакомилась с мальчиком.

Его звали Виен. Мама, которую он знал под именем Нилиса, усыновила его пять лет назад и воспитывала одна. Лиона не была уверена, можно ли усыновить арзака. Вопрос требовал изучения.

Саму ведьму Юни поначалу представила как госпожу Лио-Лай, но Лиона настояла на том, чтобы оба звали её просто по имени. Когда после ужина Виена отправили спать в его комнату, Юни спросила, почему так.

— Это ведь неправильно! — попыталась аргументировать она.

— Хм… Если я расскажу тебе об этом, то тебе придётся безвылазно сидеть здесь, потому что эта информация слишком опасна.

— Гос… эм… Лиона, единственное, зачем я выхожу на улицу, — сделать покупки. Отсюда до города, даже до ближайшего, я не доберусь.

— А, то есть покупать всё придётся мне. Что ж, небольшая цена. Слушай…

Лио-Лай рассказала Юни обо всём: о встрече с Элли и походе в Изумрудный город, о дневнике Анниа и дракончике Риси, об арзакском перевороте и ведьминских разборках… Ну, и о Риэме, конечно. Наверное, половина истории была посвящена ему.

После рассказа Лиона показывала снимки, которые Кау-Рук принёс на Рамерию и разослал всем диверсантам.

* * *

На развёрнутой голограмме медленно сменялись снимки. На них была не просто другая планета — другой мир. Там все были вперемешку: арзаки и менвиты, техники и лётчики, учёные и солдаты…

Часть снимков показывала какие-то случайные моменты жизни: кто-то шёл, кто-то готовил, а кто-то мёл полы. Сурового вида офицер и арзак с откуда-то знакомым лицом разбирали документы прямо на крыльце замка. На другом снимке трое арзаков что-то эмоционально рассказывали менвиту, лежащему на койке в лазарете.

На третьем снимке собрались, по всей видимости, зоологи: Лиона и пятеро арзаков устроились на спине большого сиреневого дракона, как на скамейке, а у его лап лежал белый зверь с огромными клыками. Лиона обнимала весьма симпатичного парня (наверно, это и был Риэм), другие четверо смотрели на них и улыбались.

Юни вглядывалась в каждое лицо, запоминала их выражения, впитывая чувства. Как же ей не хватало этого среди превращённых в кукол соплеменников! Кажется, за последние лет тридцать она видела лишь двух арзаков с хоть каким-то намёком на эмоции: того мужчину с седой прядью и малыша Виена.

И вот теперь со снимков улыбались другие арзаки — те, кому посчастливилось оказаться на Беллиоре.

Юни снова взглянула на зоологов. Одно из лиц казалось ей смутно знакомым, словно она видела его.

— Ты так внимательно Лейна рассматриваешь, — заметила Лиона и, тоже приглядевшись к нему, заявила: — А вы похожи.

— Похожи? — переспросила Юни. — Быть не может! Или…

Она прижала ладонь к левому плечу, а потом резко закатала рукав кофты, кажется, немного надорвав.

— Что это? — спросила Лиона.

Юни проследила чёрточки татуировки, вспоминая её значение, и объяснила:

— Чтобы поддерживать гено…фонд — он ведь так называется? — и стабильную численность арзаков, каждая женщина должна родить двух детей. Мужчины, наверное, тоже. Эм-м… не родить, конечно, но поучаствовать. Кхм, так вот, каждый ребёнок обозначается кружком. Просто круг — ребёнок есть, два круга — два ребёнка. Когда есть уже два, следует стерилизация. У меня — два круга, но один перечёркнут. Насколько я помню, это значит, что во время первых родов что-то пошло не так, и больше детей у меня не будет.

Собственные слова звучали… больно. Раньше Юни об этом не задумывалась, а если вдруг вспоминала, то с каким-то безразличием. Но…

Из глаз сами собой покатились слёзы. Они были неожиданно солёные. Да, хороша жизнь — даже вкуса слёз не знать!

— Не плачь, пожалуйста, Юни, — попросила Лиона, обняв её. — Скоро всё закончится, а с Лейном я тебя обязательно познакомлю. Обязательно.

— С-спасибо! Спасибо!

— Не за что. Я всего лишь исправляю ошибки.

Досмотрев снимки, женщины тоже легли спать. Юни направилась в комнату Виена, на нижний ярус кровати. Закрывая дверь в основной коридор, она услышала злобное шипение Лионы:

— Вот, значит, как? Людей разводить, как животных, независимо от расы! Пусть ещё хоть кто-то скажет мне про Тол-Дара! Тварь последняя!

Юни понятия не имела, кто такой этот Тол-Дар, но… что значит «независимо от расы»?

Было всего-то часов семь, но странная темнота распространилась уже на весь юго-восток страны. Где-то вдали небо всё ещё сияло голубым, а на краю запада даже виднелось солнце.

Лагеря не было. Каким-то образом его уже успели свернуть. Все улетели, бросив их троих в этом жутком месте.

— Ваш доктор перенёсся сюда и приказал всем вернуться в Ранавир.

Услышав этот голос, Тин-Мор вздрогнул и еле подавил порыв выхватить оружие. Лев. Огромный песочно-рыжий кот, похожий на арса. Смелый Лев, местный правитель.

— Нам тоже нужно попасть туда, уважаемый Лев, — сказал Сол-Дит. — Полковник не оставил нам никаких указаний?

— Нет. Я сообщу ему, что вы нашлись, — решил Лев и рыкнул куда-то на дерево: — Воробыш!

— Чи-чи-чего желаете, Ваше Величе-чи-чи-ство? Чи-чи? — спросила очень маленькая птичка, не прекращая прыгать. Воробей? А Воробыш — имя, наверное.

— Передай по почте, что три рамерийца в порядке и прибудут в Ранавир через четыре дня.

— Чи! — крикнул в ответ Воробыш и улетел.

— Мы не дойдём до Ранавира так быстро, — заметил Сол-Дит.

Смелый Лев басовито рассмеялся:

— Вам и не придётся! Завтра утром из Розовой страны пойдёт фрегат «Левый». Они доставят вас. А пока прошу вас присоединиться к моей семье за ужином.

Тин-Мор предпочёл бы отужинать с незнакомым драконом, чем с дикими кошками, но Сол-Дит и Камир его мнения не разделяли и спокойно направились вслед за Львом.

Он провёл их по относительно широкой тропе через лес до очередного ручья. На его берегу громоздились скалы, и в них пряталась большая чёрная пещера. Возле неё львица учила трёх львят читать человеческую книжку. Томик был прислонён к камню, и она водила по строчкам кончиком хвоста, а котята проговаривали:

— Р-раз, два, тр-ри, четыр-ре, пять! Вышла кошка погулять! Помур-рчала, поскакала и ушла обр-ратно спать! Па-апа! — заорали все трое, завидев Льва, и бросились к нему, позабыв про учёбу.

— Киара, Нала, ведите себя прилично — у нас гости, — произнёс Лев, боднув каждого носом. — Кову, смотри за сёстрами — ты же старший!

— Не-а, — замотал головой львёнок. — Старшая — Сараби!

— Я готовлю! — отозвалась Сараби, львица-подросток, сидевшая у костра, на котором жарилось мясо.

— Мы иногда балуем себя человеческими рецептами, — пояснила взрослая львица. — Меня зовут Витани, и я рада приветствовать вас в нашем доме.

Тин-Мор завис в середине её фразы — ему вместо «человеческими» послышалось «человечиной». Лейтенант прикрыл глаза и постарался успокоиться. Животные чувствуют страх. Значит, безопаснее не бояться.

Людей пригласили к костру. Кову расхвастался, что его отец львее всех львов: сумел побороть звериный страх перед огнём и научился им пользоваться. Старый Лев отвесил сыну воспитательный подзатыльник и проворчал:

— Бравада пуста, сын. Я поборол страх не потому, что я львее всех, а потому, что мне нужно было победить огненного бога.

— Мясо готово! — провозгласила Сараби. — Налетай!

— Скажите, — заговорил вдруг Камир, — а если вы все разумны, то как едите друг друга?

— Пф-ф! — фыркнула Сараби. — Благословенны копытные! У них нет разума, так что их есть можно. Сегодня в меню баранина — угощайтесь.

Мясо оказалось дивно вкусным, но есть его предполагалось руками. Хотя салфетки львы людям выдали.

— Пап, а расскажи про огненного бога! — попросил Кову, когда все наелись.

Тин-Мору показалось, что львёнок уже сотню раз слышал эту историю и просто хотел похвалиться отцом. Все мальчишки так делают.

— Ну, ладно. — Лев тоже прекрасно это понимал. — Слушайте…

…Года три назад это было. Коварный ученик колдуньи Гингемы, уже однажды захвативший страну, замыслил новую подлость. Он обманом привлёк на свою сторону гигантского орла и в блеске пламени снизошёл к марранам — прежде отсталым дикарям, что живут к западу от Царства Зверей.

Он назвался огненным богом и провозгласил: «Счастье — за горами». И марраны выступили в завоевательный поход.

Они решили начать с Фиолетовой страны, и путь их пролегал через земли Льва.

Лев, узнав об этом, вышел перед дикой армией и вызвал лжебога на поединок. Тот воздел к небу пламенеющую руку, грозя сжечь весь лес, но Лев испустил громогласный рык и задул пламя в его ладони.

И марраны бежали из Царства и никогда сюда не возвращались…

Когда Лев закончил, Витани погнала детей спать, а Сараби поджала уши и проникновенно посмотрела на отца.

— Ладно, иди, — вздохнул тот, махнув хвостом. — Узнаю, что Тигр тебя обижает, — голову ему откушу.

— Спасибо, папа! — крикнула Сараби, уже исчезая в кустах.

— На свидание собралась, — добродушно пояснил Лев. — Надо будет у мигунов ошейник ей заказать на совершеннолетие. Серебряный, наверное.

У самого Льва и у его жены ошейники были золотые, с блестящими чёрными жемчужинами.

На ночь людей проводили на небольшую полянку, укрытую от ветра густыми кустами. Витани принесла несколько шкур, снятых, видимо, с врагов Смелого Льва — каких-то здоровых полосатых кошек.

Сол-Дит уснул быстро, Камир куда-то ушёл, а Тин-Мор долго лежал, вслушиваясь в ночные шорохи.

Он не спал, нет, мысли легко скользили в голове, причудливо смешивались и рождали новые картины.

…Связист сказал: «Пора!» — и Камир наконец придумал план мести. Он как-то прознал о страхе Тин-Мора и натравил на него львов. Они рвали его на части, грызли и ломали, а потом Сараби в кружевном переднике готовила на ранавирской кухне мороженое. Оно было как то самое, только вместо клубничного джема с него стекала кровь. Его кровь…

— Лейтенант! Лейтенант! Тин-Мор, проснись, ранвиш тебя дери!

Сквозь изумрудную листву пробивался тусклый солнечный свет, какой бывает только осенью. Было одновременно жарко и холодно — спал, похоже, накрывшись лишь наполовину. Голова была тяжёлая. Неудивительно, после таких-то сновидений!

— Корабль уже прибыл, — сообщил Сол-Дит. — Нам пора.

Тин-Мор встал, ополоснул лицо в ручье и, не оглядываясь, направился за капитаном. Больше никаких кошек!

Хотя впереди по-прежнему маячило назначенное связистом пятнадцатое вайо. Что он затеял на этот день?

* * *

Когда Лев сказал, что рамерийцев отправят в Ранавир на фрегате «Левый», Сол-Дит представил себе парусное судно из далёкого прошлого. Мачты, снасти, штурвал — всё это было милым сердцу любого мальчишки, умеющего читать. Но вот название этого фрегата несколько выбивалось из общей логики.

Менвиты давали кораблям героические названия: «Бесстрашный», «Победоносный», «Стремительный»… Ещё корабли называли в честь правителей, полководцев и прекрасных дам. Если бы фрегат назывался «Правый», Сол-Дит бы это понял, но «Левый»? Чем руководствовались местные?

Оказалось, банальнейшей логикой.

У пристани на лесной опушке стоял пришвартованный к причалу… гигантский кожаный башмак. Левый.

То место, где помещалась стопа, было у него трюмом. Верхнюю часть занимали каюты. На плоском мыске располагалась палуба. А наверху — там, где кончалась шнуровка, — находился капитанский мостик.

На причале стоял невысокий человек в фиолетовом сюртуке и треуголке с лиловым пером.

— Я — капитан Киллиан Свон, — представился он. — Добро пожаловать на борт! Поездка до порта Отшельник займёт три дня.

В лесу других пассажиров, понятно, не было, но кто-то ехал из Розовой страны. Две девушки в лёгких платьях и пожилой усач с трубкой. Все трое сидели в креслах на палубе. Сол-Дит устроился неподалёку, а Камир и Тин-Мор спустились в каюту.

Их часть задания прошла, наверное, неплохо: с вертолётом разобрались, сами почти не пострадали. Правда, то, что произошло потом…

Ланат, значит. Ещё один негипнабельный. Сол-Дит не был идиотом и прекрасно понимал: причина негипнабельности — колдовской дар. Дириэ умел составлять карты, Гелли лечила, Сион управлял камнями, Ильсор — формулами. Ланат тоже мог что-то такое… тоже камни? Нет, тот, кто кидался камнями, был сзади, когда их троих схватили, а Ланат появился с другой стороны.

Ещё Камир с этим его заявлением… Сор-Ан говорил, что парень предпочёл удрать с комэском, потому что боялся Ланата сильнее, чем менвитов. Вчера сам техник сказал то же самое. Чем так страшен Ланат?

Впрочем, не он один был сейчас страшен. Арзаки, прежде безликие и непримечательные, вдруг оказывались способными на решительные действия. Ту колдунью убила Гелли, вчера отличился Ирлен, да и Камир — тоже.

Наплёл с три короба ради спасения менвитов, назвал своего пилота мразью — и всё это совершенно естественно.

Сол-Дит даже поверил сначала, что Камир спас их от Ланата только потому, что не продумал плана мести. Однако вчерашняя ночь всё расставила по местам.

Капитан проснулся среди ночи и понял, что арзака нет рядом. Шкура была свёрнута точно так же, как и тогда, когда её только принесли. Похоже, Камир вообще не ложился.

Сол-Дит отправился его искать. Нашёл быстро — техник сидел на берегу лесной речки в компании Льва и заплетал в его гриве косички. Прислушавшись, капитан понял, что Камир со слезами пересказывает свой разговор с Ланатом.

— Я думал, он мне не поверит. Он хитрый, хитрее нас всех. И он очень зол — готов убить всех менвитов, даже тех, кто нам всегда сочувствовал. Даже полковника. А тут… я оказался один против…

— Одиннадцати? — хмыкнул Лев.

— Их вроде тринадцать было, — пожал плечами Камир. — Почему?..

— Не обращай внимания — это воспоминания о былом. Мой друг когда-то стоял один против одиннадцати врагов, а мы до поры прятались за камнями. Так что было дальше?

— Я сказал, что хочу сам убить Тин-Мора. Надеялся, что они отстанут… а мне нож дали.

— И?

— Было… близко. На миг я даже подумал, что было бы неплохо… Он заслужил. Но я никогда не смогу убить человека. И мне пришлось врать дальше. Нилиро меня поддержал. И они ушли.

— Ты молодец, Камир, — сказал Лев. — Сразиться одновременно с двумя чудовищами — страхом и злостью — и победить!

— Хуже всего, что они оба слышали наш разговор и теперь лейтенант думает, что я всё-таки хочу его убить. Когда я сказал, что нет, он не поверил.

— Да-а, вы, люди, редко верите второму слову. Вот первому… Этому твоему Тин-Мору надо с Урфином поговорить. Может, даст совет.

— А кто такой Урфин?

— Бывший огненный бог. Живёт к северу от Ранавира. Он был наш главный злодей, но давно исправился, и мы его простили.

Сказав это, Лев посмотрел прямо в глаза Сол-Диту, чьё присутствие не являлось для него тайной. Капитан тогда кивнул и тихо удалился, чтобы не мешать.

Сейчас Сол-Дит думал, что ему тоже стоит пообщаться с этим Урфином. Да и не только ему. Совсем идеально бы было, если бы он поговорил со всеми менвитами. Да, это было бы неплохо, хоть Сол-Дит и не представлял, о чём должен быть такой разговор.

А почему бы не спросить?

— Скажите, пожалуйста, — обратился капитан к другим пассажирам, — кто такой Урфин?

Самый общий вопрос — лучший способ получить развёрнутый ответ. Это была неплохая стратегия, но Сол-Дит не учёл местных особенностей.

Жителей Розовой страны звали болтунами, и они очень много говорили, причём одновременно. От девушек и усача Сол-Дит узнал не только подлинную историю Урфина Джюса и кучу сплетен о нём, но и всю современную историю Гудвинии, характеристики местных первых красавиц, цены на краски для тканей, последние новости, имена и биографии всех домашних белочек усача, надежду одной из девушек выйти замуж за настоящего рыцаря, все болячки матушки двоюродной тёти второй девушки, названия всех рек и полевых цветов, симптомы отравления жёлтым туманом и разновидности курительных трубок. Нет, вообще-то Сол-Дит узнал ещё много всего, но где-то на середине разговора он перестал соображать, что происходит.

В реальность капитана вернул только крик Киллиана Свона:

— Порт Часовой! Остановка через десять минут!

Болтуны тут же убежали за чемоданами, и Сол-Дит обессиленно опустил голову на поручень. Оказалось, болтуны загнали его в угол палубы, и он давно сидел на досках — аж спина затекла. Сколько же времени прошло?

— Капитан, вы в порядке? — спросил Камир, появившись рядом. — У вас вид, как будто вы под гипнозом были.

— Я в норме, — пробормотал Сол-Дит, обхватив голову руками. — Просто меня перегрузили информацией.

— Ясно. — Камир сел справа, прижав колени к груди, и стал смотреть на убывающих и прибывающих пассажиров.

— Ты ведь дружишь с Сариа? — поинтересовался Сол-Дит.

— Наверное… Моего брата звали Сариа, и я не до конца забыл… То есть забыл, но к этому Сариа всё равно тянулся. А он просто был рядом. Выслушивал меня. Но… — Камир слегка повернул голову к Сол-Диту и уставился на него, скосив глаз. — Вы ведь хотите знать, что он думает о вас?

— Да. Вчера, когда вертушка взлетела, он бросил мне инструменты.

«У тебя есть парашют».

Кажется, Сариа всё-таки не желал своему пилоту смерти. Камир тоже так думал.

— Хотел бы отомстить — оставил бы вас наедине, — сказал он.

Фрегат «Левый» останавливался ещё в порту Офира, в месте, где в Большую реку впадал один из притоков. Порт — это громко сказано, пристань скорее. Но жители именовали свои порты именно портами.

У всех пассажиров Сол-Дит спрашивал об Урфине. Его имя знал каждый, и, несмотря на то, что он дважды захватывал власть, никто не держал на него зла. Пожалуй, с этим человеком действительно стоило пообщаться.

В порту Отшельник сошли на берег только рамерийцы. Команда сгрузила какие-то ящики, которые встретили голубые повозки, но людей больше не было.

Зато на берегу ждали Сор-Ан, Сариа и ещё один арзак, вроде зоолог.

Техник сразу кинулся обнимать Сол-Дита.

— Рад, что с тобой всё в порядке, — сказал он в ответ на удивление капитана.

— В порядке ли? — спросил зоолог, щёлкая сканером. — Рана на руке гноится. И на щеке. Вы хоть повязки меняли?

Тин-Мор и Камир одинаково виновато покачали головами.

— Полковник сегодня в настроении отрывать головы, — предупредил Сор-Ан. — Кстати, мой капитан, поздравляю: вы теперь комэск!

— С чего бы?

— Ланат убил майора, — мрачно сказал Камир. — Вы, кстати, даже не спросили об этом.

— Он очнулся позже, — пояснил Тин-Мор.

Дер-Раох мёртв. О Хоо, какого демона? И ведь никто не сказал сразу!

Сол-Дит покачал головой и зашагал вслед за Сор-Аном в направлении лагеря.

Да, зоолога звали Лейн. Он спросил.

* * *

Тишину нарушал лишь стеклянный звон небольшого водопадика. Он вырывался из-под раскидистого куста, на котором росли крупные ягоды мутно-жёлтого цвета. С других сторон поднимались светлые почти до белизны скалы. Они крошились под руками, если слишком сильно давить. Поодаль озеро казалось перевёрнутым небом, а вблизи было настолько прозрачным, что можно было рассмотреть мелкие камушки, красную рыбёшку и кривой шрам на лодыжке, полученный ещё в детстве.

Вел-Зор повернулся к кусту и сорвал пару ягод, попав пальцами в шипы. Ягоды были кислые, как вся его нынешняя жизнь.

Трус и предатель. Никто не показывал явно, но его сторонились. Лётчики и вовсе кривились вслед. Особенно Лем-Ро. Он с самого начала был свидетелем позора первого капитана пехоты.

О Хоо, а ведь Вел-Зор мог бы сейчас быть замом Ол-Кета вместо Ер-Виса. Безуспешно наводить порядок в лагере, ругаться с лётчиками, налаживать отношения с арзаками… Что угодно, но не сидеть здесь, под кустом.

В тот день Вел-Зор думал, что загнётся от боли. А Оро-Эн снимал с него кожу с мечтательным видом, словно занимался чем-то приятным. Потом была боль, боль, боль.

Капитан снова оказался в подземной камере. Он обмотал лицо рваной рубашкой, хотя она была не сильно чище старой соломы на полу.

Дальнейшее Вел-Зор помнил смутно. Вроде Оро-Эн приходил за тем арзаком. Даже жалко парня стало. Потом было темно и холодно, потом в лицо ударил яркий свет фонаря.

— Эй, капитан, вы живы? — спросили его. — Живы. Пойдёмте отсюда.

Кто-то взвалил его на плечи и куда-то поволок. Вокруг были ещё люди. Кто-то хмыкнул:

— Элар-Шен, тебе помочь?

— Просто Элар. И нет, помогать не надо.

Капитан слышал всё как сквозь вату, но узнал имя. Лейтенант Курьёз, ниртаев полукровка. Но какая разница, кто он по крови, если сейчас вытащит Вел-Зора из этого ужаса? Капитан, кажется, плакал, хотя нет, скорее, это была просто кровь.

В тот момент мир померк, и очнулся Вел-Зор лишь в лазарете. Полковник Лон-Гор не читал ему нотаций, он просто делал свою работу. Вел-Зору было бы легче, если бы кто-нибудь на него наорал, вслух назвав его предателем. Но даже Рин-Сай и Лем-Ро молчали.

Когда Вел-Зора выписали, Ол-Кет даже отправил его на задание. Видимо, по ошибке.

Замок Людоеда. Жуткая женщина. Вел-Зору чудилось, что она говорит с ним.

«Бедный, бедный, бедняжка. Ты был в гостях у тёти Лины? Бедненький. Она кормила тебя хлебом? Бедолага!»

Он отшатнулся, задел какой-то механизм, и всё пошло наперекосяк, а спасать отряд пришлось арзаку.

Потом Вел-Зора отстранили-таки от службы, и теперь он сидел здесь, в местечке, которое нашёл случайно, бродя вокруг Ранавира. Тут были кислые ягоды, зеркальная вода и одиночество, от которого хотелось выть.

Вел-Зор снял с лица бинты и наклонился к воде. Всё как было: голые красные мышцы, белый уголок посередине лба, срезанный кончик носа, бледно-жёлтые заплатки вместо век. Эти заплатки — единственное, что смогла сделать Гелли в попытках вылечить капитана. Он зажмурился и отвесил своему отражению пощёчину. По воде разошлись круги, но скоро в ней снова отражалось изуродованное лицо.

Вдруг тишину разорвал истошный визг. Вел-Зор узнал его. Эот Линг. Мерзкая марионетка колдуньи.

Клоун выскочил из-за скалы и помчался по берегу.

— Стоять, гад!

Следом за ним бежал зловещего вида мужчина с седеющими чёрными волосами. Он настиг Эота Линга и резко наступил ему на голову.

Послышался хруст, и марионетка затихла под каблуком сапога. Мужчина, не замечая Вел-Зора, пробормотал:

— С Виллиной снюхался, гадёныш! И зачем я когда-то тебя оживил? Ай, нечего жалеть! Сгоришь сегодня в печи. Теперь ещё Топотуна найти, пока не учудил чего-нибудь. Дуболомы-то хоть Дина Гиора слушают…

Подобрав обломки клоуна, мужчина скрылся за скалами. Вел-Зор же продолжал смотреть на воду. Вот бы нашёлся кто-нибудь, кто уничтожит вторую колдуньину куклу. Она как раз уже сломана.

С виду Ранавир был, как и прежде, умеренно спокойным. Но только с виду. В действительности же в Ранавире поселилась тревожность.

Ликвидация вертолётов прошла не очень успешно. Одного лётчика убили, ещё двух потеряли. Вместе с ними пропал Камир.

Ильсор успел поговорить со всеми техниками, но никто не заметил ничего подозрительного. Фини видел, как Дер-Раоха убивали, но говорить об этом не хотел, и Лон-Гор просил пока его не беспокоить. Вместо третьего техника о произошедшем рассказывал Ирлен.

Он считал, что убийство — дело рук Ланата. По крайней мере, больше никто не ненавидел менвитов так сильно. Кроме того, если верить очевидцам, Дер-Раоха убили тем же способом, что и Оро-Эна. С другой стороны… почему Ирлен был так уверен, что это именно Ланат, если момента убийства не видел?

Ильсор вдруг понял: он не знает, какой дар у Ланата. Негипнабельные предпочитали такой информацией не делиться, однако всё равно все друг про друга знали. Но не про Ланата.

Похоже, Ирлен о чём-то догадывался, но он улетел на Рамерию, и спрашивать временно стало некого.

Пару часов назад вернулись пропавшие. Лон-Гор тут же забрал их к себе, после чего созвал совещание.

Пятнадцатое вайо… Чего ждать в этот день? Вероятнее всего, взрыва — утащили же радикалы взрывчатку!

Пока решили просто смотреть в оба и не выпускать никого без веской причины за пределы лагеря. Кое-что мог предложить Ильсор, но над этим надо было подумать.

Когда все разошлись, он заглянул к Камиру вместе с Гелли. Техник был, можно сказать, в порядке — так, ссадины, разбитые колени и рана на ладони.

Однако рассказ Камира показал, что произошедшее стоило ему куда большего. Переиграть одержимого местью Ланата — вот уж этого Ильсор точно не ожидал!

Да, Ирлен оказался прав: это именно Ланат и примкнувшие к нему остальные.

Оставив техника отдыхать, Ильсор решил всё же выяснить, каким даром обладает связист. Обычно арзакские колдуны использовали свои способности исключительно в мирных целях, однако…

Гелли ответа не знала, но сказала, что поищет в журналах Виллины. Вряд ли та упустила возможность исследовать попавшего к ней арзака. Ильсор же отправился искать Сиона.

Геолог был в лаборатории. Он записывал на голоэкране какие-то формулы и разъяснял их значение сидящей на столе Рамине. Королева мышей почему-то очень заинтересовалась геологией.

Увы, Сион тоже не знал, на что способен Ланат. Не знал этого и Риэм, который в самом начале экспедиции проводил с негипнабельными довольно много времени. Осталось расспросить Тинора, но тот в последнее время ни с кем, кроме отца, не общался. Что с ним могло случиться?

Ильсор полагал, что и на этот раз поговорить не получится, однако всё-таки заглянул к лингвистам.

По пути он встретил близнецов и услышал часть их разговора.

— Хорошо, ты считаешь, что он не прав. Но разве у тебя самого нет доказательств обратного?

— В истории нет добра и зла…

— Речь не о них, а об объективной угрозе!

— Ладно-ладно! Даже у объективной угрозы должно быть какое-то обоснование. У них там просто больше возможностей это выяснить. И вообще, если сообщать комэску, то обо всём.

— Так, секунду… Вей-Кан что, не знает, что ты комэску его исследования отправил?

Что ответил Рин-Сай, Ильсор уже не разобрал. Но и услышанного хватило, чтобы понять: у экипажа есть ещё одна проблема, и лингвисты утаивают её от остальных. Нет, поговорить с Тинором совершенно необходимо.

К удивлению Ильсора, лингвист подошёл к нему сам. Он выглядел взволнованно и постоянно прислушивался, нет ли поблизости посторонних.

— Не хочешь прогуляться? — спросил Тинор. — Мне надо кое-что рассказать, и это надолго затянется.

— Пойдём. Только, пока я не забыл… Не знаешь, какой дар у Ланата?

— А он есть? Мне всегда казалось, что он полукровка, поэтому и не поддаётся. Нет?

Ильсор пожал плечами. Вряд ли это так, но связист уже успел преподнести немало сюрпризов. Ещё эта фигура, которую Ирлен нашёл у озера… Стрелка вниз или четырёхлучевая звезда… Это была именно что звезда.

Давным-давно отец обмолвился о ней. С этой звездой была связана какая-то нехорошая история, но Ильсор не помнил, какая именно. Она упоминалась лишь однажды, вскользь… Нет, он определённо её не помнил.

Пока Ильсор размышлял, они с Тинором прошли весь замок и поднялись на одну из башен. При обустройстве лагеря здесь навели порядок, но башня оказалась слишком далеко от основных помещений, и сюда редко приходили. Идеальное место для беседы.

Тинор устроился на верхней ступени великанской лестницы, подальше от обычной, и заговорил…

* * *

Страна, в которую попала экспедиция, была по-настоящему волшебной. Здесь можно было не притворяться, не изображать чужих людей. За долгие годы Тинор совсем отвык называть своего отца отцом. Теперь стало можно.

После побега они встретили много замечательных созданий (отнюдь не все из них были людьми), посетили все самые интересные места страны… Отец выдвинул гипотезу, что Гудвиния создана рамерийцами. Полумифическим чародеем Ниртаем, если точнее.

Лингвисты стали изучать историю страны. Оказалось, что местные жители её почти не знают — какой-никакой подъём образования здесь начался лет девяносто назад, а до этого оно болталось на уровне средневекового «от отца к сыну» и включало в основном профессиональные навыки.

Девяносто лет назад всеобщее начальное образование ввели в Розовой и Голубой странах, сорок лет назад — в Изумрудном городе и лишь двенадцать лет назад — в Фиолетовой стране и у рудокопов.

С историей же дело до сих пор обстояло не очень. Летописи велись лишь в Подземелье и в Изумрудном городе, то есть системы не существовало. Год назад или около того Элли и Страшила разжились летописями гномов из Долины Арахны. Они содержали всю историю, начиная с момента её усыпления, и на их основе собирались разработать учебники.

Тинор с отцом изучили эти летописи. Да, информации в них было много, но о создании Гудвинии не говорилось ничего.

В распоряжении лингвистов была лишь красивая легенда о чародее-основателе и девушке без чувств. Всё в ней было хорошо, если бы не пресловутый замок на западе. Чародей был великаном, а Гудвиния — нет. Как?!?

Когда Тинор задал этот вопрос Страшиле, тот посвятил их с отцом в очередную тайну Подземелья: в одном из тупиков есть зал с чёрными зеркалами, где хранится память всех жителей Гудвинии. Возможно, там можно найти ответ?

Лингвисты отправились туда. Тинор следил за голографом, а отец касался зеркал и изучал видения из прошлого. Тинору они не показались, и голограф тоже ничего не заметил.

Отец же серьёзно обеспокоился. Он выудил из памяти компьютера всю информацию о колдуньях и затеял её масштабный разбор. Позже к этому прибавились пока ещё не исторические разборки в Ранавире. Вот когда отец пожалел, что не вернулся в лагерь по предложению Элли!

Элли… Она была милая, хоть и чудила иногда. В туманных воспоминаниях из детства Тинора такими были все арзаки. А ещё Элли вдохновила отца снова назвать сына сыном, спасла Элара и пыталась ненавязчиво перевоспитать менвитов. Но она была колдуньей неясного происхождения, и отец ей не доверял.

Поначалу Тинор был с ним согласен — как его отец может быть не прав? Они вдвоём пытались спасти Элара, который всецело доверился колдунье. Но потом…

Отец стал совсем одержим своими идеями. Тинор не знал, в чём конкретно они заключаются, — он видел только теоретические выкладки. Но состояние отца его пугало. Если сначала профессор Вей-Кан горел желанием изучить беллиорцев, то в последнее время ему стало на них наплевать. Эта часть работы полностью легла на его ассистента.

Тинор решил более тщательно разобрать результаты отцовских исследований. Картина получилась не радужная.

Где-то в тысячные годы Рамерии была масштабная война колдуний. Её причины и стороны остались неизвестны, но она затронула весь мир. Чародей Ниртай, превосходивший по силе любого из нынешних колдунов, создал Гудвинию — место, попав в которое, колдуньи многократно увеличивают свои силы для последующих злодеяний.

Например, четыре из тех, кто организовал порабощение арзаков, отправились сюда. За ними последовала принцесса Анниа, которая с помощью своей дочери уничтожила двух из них. Недавно они, похоже, отомстили, убив саму принцессу, а Элли в ответ уничтожила одну из них уже с привлечением новых колдуний.

Тинор, честно говоря, давно запутался в отцовской интерпретации ведьминских войн. Поэтому он решил осторожно разузнать, что об этом думает Элли.

Он попросился к ней в гости для разговора, но едва попав в Озёрный край, осознал, что явился не вовремя.

Снаружи Край казался как всегда безмятежным, но перейдя ручей-границу, Тинор попал в бурю. Почти чёрные облака закручивались вихрем, непрерывно сверкали голубые молнии, деревья гнулись к земле.

Вдруг всё смолкло, и прямо перед гостем появилась Элли.

— Прости, что напугала. Я тут… думаю, как Тилли-Вилли реанимировать. Оживляла его, к счастью, я, а не мама, но он после её смерти очень расстроился. В прямом смысле — все шарниры разболтались. И мы немного ругаемся.

Тинор тогда не осмелился расспрашивать Элли о колдуньях. Он просто решил показать ей те зеркала.

Волшебница долго стояла под аркой, не входя в зал, а потом взлетела куда-то под потолок и с тихим всплеском исчезла.

Вернулась Элли лишь через час, когда Тинор уже начал паниковать. Девушка поблагодарила его и сказала:

— Они действительно оставили прошлое на Рамерии. Что бы ни лежало у истока создания субмира, здесь о нём сведений нет.

О колдуньях Тинор её всё-таки спросил. Элли была согласна с Вей-Каном: беды Рамерии во многом связаны с ними, но она считала, что проблема не в них самих по себе, а где-то глубже.

Недавно отец тоже дошёл до этой мысли и изложил свою теорию на этот счёт. Она была вполне логичной, но Тинору всё равно не нравилась, поэтому он решил поделиться ею с кем-то со стороны. Доставать Ильсора было не лучшей идеей, но Тинор не придумал, к кому ещё может обратиться со своей проблемой.

Ильсор его выслушал и попросил немного времени на размышления. Что ж, немедленной помощи Тинор и не требовал — ему было важно хотя бы просто поделиться.

* * *

Почти весь Гражданский корпус который месяц разбирал исследовательские журналы Виллины. Казалось, прошедшие девяносто лет она только наукой и занималась.

Гелли совершенно не понимала свою предшественницу. Из неё мог получиться первоклассный врач, она могла бы привнести множество новых идей в медицину… Однако Виллина предпочитала выворачивать науку наизнанку.

Создание паукольвов, превращение человека в чудовище, эксперименты над людьми… Как только местные не заметили, что у них соседи пропадают?

И в чём смысл? Виллина была не из тех, кому нравилось издеваться над людьми просто так. У неё была какая-то цель. Но для Гелли она пока оставалась непостижимой.

Девушка потёрла глаза и отложила очередной журнал, в котором расписывалась жуткая трансформация одного человека в другого с последующим стиранием личности первого и заменой её на второго.

Подготовка к трансформации очень понравилась бы Оро-Эну. По словам Вел-Зора, Виллина даже почти взяла его в помощники. Может, именно для этого?

Кстати о Вел-Зоре… Как бы ему помочь? Не будет же он вечно ходить с таким лицом? Обычная медицина и методы Гелли на нём давали сбой. Возможно, проблема была в том, ради чего Виллине понадобилась кожа.

Остаточные следы Лазурного кристалла. Что это? И какой силой они обладают?

Так, стоп. Как-то очень это перекликается… перекликается… Гелли зашуршала страницами, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль…

Хлопнула дверь, и вошёл Лон-Гор. Он опять думал о чём-то тяжёлом. Не глядя на Гелли, полковник рухнул в своё кресло и уставился в экран компьютера.

— Вернуть, не вернуть? — бормотал он. — Если да, то как? Кому? И чем это нам грозит? Приростом числа радикалов, наверное. И пациентов, пациентов точно полно будет.

— Вы планируете что-то масштабное? — спросила Гелли. Лон-Гор предлагал ей перейти на ты, но она отказалась — так было удобнее.

— Арзакам надо вернуть память. В конце концов, чтобы быть людьми, нужен менталитет: родной язык, родная культура, родина… Да, многие родились уже после, но…

— Мы не можем быть полноценными людьми и полноценным народом, пока говорим только на чужом языке и знаем только чужие ценности.

— Примерно так. Отсюда у нас тезис: память надо вернуть. Но какие проблемы это повлечёт?

— Большие и разнообразные, мой полковник.

— Вот-вот. Я бы предложил для начала собрать десяток добровольцев, вернуть память им и проследить за их самочувствием. Это если брать сухую медицинскую практику. Но необходимо продумать план реабилитации. Я категорически против повторения случая Камира… Кстати, он как раз всё вспомнил.

— Я могу завтра поговорить с ним. Узнаем, что вообще таится в забвении, — поймём, как надо действовать. А ещё можно поискать других вспомнивших, если они у нас есть.

— И найти кого-то, кто сможет обучить арзакскому менвитов, — добавил Лон-Гор, щёлкнув пальцами. — Иначе разобщимся ещё сильнее.

— Кто из вас его уже знает?

— Только я и Вей-Кан. И почему я сразу о нём не вспомнил? Язык — его профессия, так что пусть вылезет из библиотеки и займётся полезным делом.

Примечания:

Осторожно, расчленёнка.

В пять утра девятого вайо за Мон-Со прибыл вертолёт. Экспедиция к порталу включала трёх человек: самого полковника, Арк-Мина и пилота с кирпичным лицом.

Путь занял без малого пять часов. Вертолёт сел на противоположной стороне пустой, кое-как расчищенной дороги. Пилот заглушил двигатель и сказал:

— Точка с указанными вами координатами находится прямо через дорогу. Наша аппаратура там ничего не улавливает. Сам я сейчас вижу только голую степь.

Мон-Со скептически осмотрел чёрную скалу размером с грузовой вертолёт и переглянулся с Арк-Мином. Точно чары.

Геолог, едва заметно прихрамывая, пересёк пустую трассу и провалился в сугроб. Мон-Со наблюдал, как Арк-Мин полуползком пробирается к скале, а пилот спросил:

— Где он? Там не должно быть канав.

— Идёт к скале, — сказал Мон-Со и крикнул: — Арк-Мин, пилот вас не видит!

— А я вас вижу! — отозвался геолог.

— Не отвечает? — поинтересовался пилот.

— Ответил.

— Определённо чары неизвестной этиологии. Займётесь измерениями?

Мон-Со достал из кабины выданный ему чемоданчик с аппаратурой и догнал Арк-Мина. Тот уже успел дойти до скалы.

— Ночью здесь шёл снег, — произнёс геолог. — Следы транспорта наших, скажем так, нанимателей слегка занесены. Но на скале ни снежинки.

— Я бы даже сказал, снег от неё в какой-то момент отскочил, — добавил Мон-Со, осмотревшись.

Вокруг скалы, на расстоянии в пять маэ или около того, лежали кучки снега, словно откинутые резким порывом ветра. На них и рядом виднелись следы маленьких звериных лапок.

Полковник осторожно, чтобы не повторить печального опыта Рин-Сая, влез на самый верх скалы. Из чёрного монолита торчал кусок другого камня, явно обработанного человеком. Мон-Со уже видел этот камень — илисский гранит, волшебный материал, из которого собрали аналог Ле-15. Если присмотреться, можно было даже принять торчащий кусок камня за конец крыла. Очень интересно…

Спрыгнув обратно, Мон-Со раскрыл чемоданчик и распрямил пять антеннообразных спиц. Каждая из них оканчивалась октаэдром, и все были разных цветов.

— Колдуньемер? — предположил Арк-Мин, на секунду отвлёкшись от изучения собственно камня.

— Измеритель кристальных частот, — поправил Мон-Со, рассматривая кнопки. — Но ваш вариант точнее.

Он нажал заданную инструкцией последовательность кнопок, и антенны принялись извиваться в воздухе подобно щупальцам. Минут пять они шевелились синхронно, а затем разделились. Зелёная антенна упала в своё ложе, фиолетовая и розовая печально обвисли, голубая чуть пригнулась, а жёлтая осталась стоять прямо. Небольшой экран на крышке чемоданчика осветился непонятной последовательностью цифр, после чего опали уже все антенны.

Цифры на экране сменились графиками колебаний чего-то. Под ними мелькнуло системное сообщение:

«Амплитуда колебаний магического фона составляет 3 балла по шкале Рей-Ди. Прогнозируется увеличение до 7 баллов в течение 10 дней».

— Будь это землетрясение, — прокомментировал Арк-Мин, — я бы сказал, что к девятнадцатому вайо мы дойдём от дребезжания посуды в шкафах до трещин в стенах. Вопрос: насколько далеко распространяются эти колебания? Как бы нам конец света не ускорить своим возвращением…

— Какой ещё конец света? — спросил Мон-Со, изобразив недоумение.

В измерителе вполне мог быть жучок. Лучше не показывать лишних знаний о мире.

— А, дед мне всё уши проел, — отмахнулся Арк-Мин, поддержав обман. — Каких-то журналов для плоскопланетников начитался. Так, что тут у нас… — Геолог достал свои инструменты и практически уткнулся в скалу носом. — Базальт. Прямо скажем, не самый типичный камень для этих мест. Из земли не выступает, просто стоит на ней. Возможно, слегка прикопан ветром.

Арк-Мин двинулся по кругу вдоль скалы, разговаривая с самим собой. Обойдя скалу полностью, он выключил свой диктофон и предложил:

— Мой полковник, не хотите отнести колдовские измерители на вертолёт и немного помочь мне? Кое с чем я пока не справлюсь без посторонней помощи.

Мон-Со, пожав плечами, отнёс чемоданчик пилоту, выслушал его сетования на то, что он потерял всех из виду на добрых полчаса, и вернулся к геологу.

— Чем вам помочь?

— Закиньте вот это наверх — пусть магию померит.

Арк-Мин протянул Мон-Со странный фиолетовый куб, похожий на детскую игрушку. Так, это скорее что-то из арсенала колдунов, а не геологов.

— Лиона поручила, — подтвердил Арк-Мин. — У неё там презанятные наработки появились. Надо будет нам собраться и обсудить всё с глазу на глаз. А теперь то, зачем я просил вас унести отсюда измеритель.

Геолог поманил Мон-Со за собой. Они обогнули скалу, и полковник увидел довольно редкое, но отнюдь не секретное явление — снежных ранвишей. Десятка три зверьков лежали вплотную друг к другу. Почти все спали, обернувшись хвостами, но трое — по-видимому, дежурные — топорщили острые уши и таращились на людей ярко-голубыми глазами.

Менвиты некоторое время рассматривали ранвишей, а потом Арк-Мин опустился на корточки и протянул руку, чтобы потрепать ближайшего зверька по спинке — считалось, что это приносит удачу.

Не успел геолог дотронуться до шёрстки, как ранвиши отпрянули. Стало видно на чём, точнее, на ком они сидели.

Под стайкой тёплых пушистых зверьков, съёжившись от холода, лежал Ирлен.

Так, значит, из камня действительно торчало крыло. Похоже, в Гудвинии случилось что-то серьёзное, и Лон-Гор послал Ирлена сообщить об этом. Из лета в зиму, в летнем комбинезоне, да ещё и арзака, чего вообще нельзя было делать.

— Идиот! — прошипел Мон-Со, стаскивая куртку.

— Живой, — констатировал Арк-Мин, проверив пульс. — Но холодный.

В менвитской куртке Ирлен буквально утонул. Мон-Со прижал его к себе, чтобы хоть на снегу больше не лежал. Долго он тут валялся? Несколько часов точно.

— Что делать будем? — спросил Арк-Мин. — Его нельзя ни оставить, ни пилоту показать.

— Позвоните Кау-Руку.

Геолог достал коммуникатор и набрал номер.

— Не отвечает, — вздохнул он, послушав гудки, и набрал Дириэ. — День добрый! Можете позвать штурмана? Что?! А вы сами где? Хоо, только этого не хватало… Осторожнее там.

— Что с Кау-Руком?

— Задержан СКК. Дириэ и Элли застряли где-то на севере.

Мон-Со выругался и прикрыл глаза, соображая. Если оставить Ирлена здесь, а потом отправить за ним, к примеру, Лиону, техник просто не доживёт. Если показать его пилоту, то арзака из экспедиции заберут и вытрясут из него всю правду. А Ирлен может рассказать немало…

Лучший вариант — вернуться, но тайком. Ниртаевы шпионские игры!.. Нейтрализовать пилота, выдав это за несчастный случай, а потом самому привести вертолёт? Глупо — на аэродроме ведь будет полно народу.

— Есть идеи? — спросил Мон-Со.

Арк-Мин закурил и, выпустив пару колечек дыма, пробурчал:

— Так и знал, что надо большой ящик с аппаратурой брать! Туда бы он как раз уместился! Хотя-а…

Геолог открыл ящик и потянул из него костыль. Длины не соответствовали — ящик был вдвое короче.

— Лиона заколдовала. Я с ней вчера в книжном встретился, — сквозь зубы пояснил Арк-Мин, вытряхивая из ящика инструменты. — Хорошо, что книги не поленился выложить!

Он ходит в книжный с чемоданом? Штурман бы оценил.

На блестящие инструменты тут же напрыгнули ранвиши. Они тыкали кнопки, нюхали что-то и громко фыркали.

— Вы ведь присмотрите за всем этим? — попросил их геолог. — Если буду ещё в этих краях, принесу вам сгущёнки.

Трое зверьков тут же принялись мести хвостами его ботинки — перспектива полакомиться сгущёнкой пришлась им по вкусу.

Мон-Со и Арк-Мин кое-как запихнули Ирлена в ящик. Полковник забрал со скалы куб, который геологу пришлось засунуть в карман. После этого оба направились к вертолёту.

От куртки Мон-Со теперь пахло луговой травой, и он надеялся, что пилот этого не заметит.

Вертолёт доставил Мон-Со обратно в Киро и повёз Арк-Мина в Бассанию. Геолог обещал сразу же доставить Ирлена к Лионе и позаботиться о нём.

Когда полковник добрался до базы, было уже темно. Можно было, конечно, попросить пилота подбросить его сразу сюда, но арзаки всё ещё не расчистили ни дорожки, ни площадку для вертолётов. Не будь гипноза, Мон-Со подумал бы, что они устроили забастовку.

В отличие от внутренностей базы, дорога до О-Ми была вычищена до идеальной гладкости. Следы колёс грузовика казались на её фоне глубокими ранами.

Так, а что это за грузовик? Подъехал к авиабазе, развернулся и уехал обратно. Всё, что нужно, на базу привезли в начале месяца, ни о чём внеплановом Мон-Со не предупреждали…

Он дошёл до ворот и в свете фонаря увидел на стене рисунок. Опять мальчишки! Дети из городка частенько прибегали и разрисовывали стены всякими чудищами и надписями. На этот раз изобразили неведомую абстракцию — стрелку странной формы, указывающую куда-то вниз и разделённую пополам вертикальной чертой.

Мон-Со позвонил на КПП, но там, похоже, никого не было. Тогда он открыл в стене панель ввода. Клавиатуру кто-то выдрал, оставив торчащие провода. Вот мелкие гадёныши! И ведь даже видеонаблюдения не боятся!

Покачав головой, полковник осторожно подвигал провода, чтобы сработала нужная комбинация, и вошёл в открывшуюся дверь.

Прожекторы на базе почему-то не горели. В тёмной будке дежурного не было ни собственно дежурного, ни его ассистента-арзака. Та-ак…

Найдя в списке имя дежурившего сегодня курсанта, Мон-Со запомнил его и направился к главному зданию. По пути он споткнулся обо что-то — судя по форме, о мяч — и чуть не упал. Нет, надо всё-таки носить монокль на постоянной основе.

Вокруг царила кромешная тьма. Мон-Со зажёг фонарь. Тот сразу же выцепил на снегу тёмные пятна. Какая тварь разлила…? А что это, кстати?

Мон-Со наклонился и всмотрелся в пятно. Багровая, почти чёрная жидкость вязкими потёками сползала по сугробу. Кровь?

В свете фонаря мелькнул чёрный китель, блеснули нашивки. Зак-Шор? Кровь вытекала из шеи.

Осенённый догадкой, Мон-Со развернулся и нашёл то, что он принял за мяч. Да, Зак-Шор. Тело отдельно, голова отдельно. На месте глаз — сплошное кровавое месиво.

Что здесь происходит?

Мон-Со достал пистолет и крадучись направился к зданию. Оно было тихим и тёмным. Лишь окна столовой сияли желтоватым светом.

Вдруг на одно из них брызнула кровь. Красные полосы расчертили стекло.

Так, на базу напали — это неоспоримый факт. Но кто? Кому, Хоо побери, нужны курсанты? И зачем майору отрезали голову?

Дверь отворилась бесшумно. В коридоре никого не было. Лишь мёртвый курсант с обезображенным лицом.

Действовали точно не профессионалы — где часовые? Неужели нападающие не озаботились собственной безопасностью?

Обойдя тело курсанта, Мон-Со поднялся на второй этаж. И тут никого. Все в столовой? Почему всё самое неприятное вечно случается в столовой?

Сквозь мутный пластик в верхней части двухстворчатых дверей было отлично видно происходящее.

Арзаки.

Чёрные демоны в человеческом обличье залили мир кровью. Всю столовую устилали трупы курсантов с вырванными глазами. Серый плиточный пол почернел. В углу скорчились двое ещё живых. У самой двери лицом вниз лежал человек с рыжими волосами. Нет…

«Арзаки заслужили рабство», — всплыли в памяти слова Ол-Кета.

Выходит, майор был прав?

— Летёха, очнись и осмотрись внимательнее!

Конечно, как же в такой момент и без Сокола? Кей-Ди стоял прямо за спиной.

Внимательнее. Внимательнее. Та-ак… а ведь большинство арзаков жмутся к стенам и не вполне понимают, что происходит. Все убитые — дело рук одного. Он сейчас стоит в центре, и вокруг него дрожат в воздухе сверкающие лезвия.

Рука в гипсе. Кайрит? И как раньше-то не дошло? Все негипнабельные обладают особыми способностями. Так почему Мон-Со даже не подумал об этом, вычислив Кайрита?

Лезвия тем временем двинулись вперёд. Медленно. Быстрее. Быстрее.

Один из живых курсантов закрыл другого собой, почти вжав его в угол.

Быстрее. Быстрее.

Рука с пистолетом взметнулась вверх. Щёлк. Прицелиться. Выстрел!

Луч пробил тонкий пластик и сверкнул в воздухе. Кайрит вздрогнул. Лезвия потеряли цель и повтыкались куда попало. Арзак рухнул на пол.

Больше в столовой никто не шевелился. Кей-Ди исчез. Мон-Со приопустил пистолет и достал коммуникатор. Кому звонить сначала: врачам или Ши-Маю?

Этот вопрос генерал решил сам — он вломился в здание в сопровождении полусотни бойцов в броне, следователя СКК и десятка военврачей.

Тяжело выдохнув, Мон-Со убрал лучевик. Ужасный день. Просто ужасный.

* * *

На утро Тор-Лан назначил совещание, и вместо того чтобы по традиции посматривать на подчинённых через камеры, Ши-Май был вынужден три часа сорок три минуты слушать чванливых орденоносцев. Паркетные вояки, Ниртай бы их побрал! Побывали б они на настоящем фронте, с-собаки!

Днём были какие-то бесчисленные документы: запрос на переоборудование «Синих ястребов», отчёты, уведомления, заявления… Очередное письмо с проклятьями от Ари-Ди, доживающей свой век в психушке (дали бы уже эвтаназию бедной женщине!)… Снова отчёты, запросы, жалоба какая-то…

В конце дня Ши-Май сделал перерыв: закурил сигару и приказал секретарю сварить кофе. Тот принёс напиток в обычной кружке и, виновато поклонившись, сообщил: та самая потерялась.

Ши-Май понял: у кого-то из «Стальной молнии» большие проблемы.

Но коммуникатор и передатчик молчали, и генерал успокоился.

Вечером он выполнил пропущенный утром ритуал. Сегодня его выбор пал на безымянных — Мон-Со должен был целый день отсутствовать, так что его курсанты остались на базе одни. Рыжий капитан доверия Ши-Маю не внушал — какой-то он был неправильный, не похожий на нормального менвита.

Ши-Маю нравилось начинать наблюдение с КПП, словно он лично приезжал на авиабазу. За КПП обычно следовали ангары, а за ними уже постройки.

Картинка с камеры загрузилась на голоэкран, и генерал замер в ужасе. На воротах был намалёван символ ниртаева Эсарийского конклава. Твою ж!..

Протокол на такой случай был прост: сообщить в СКК, ждать. Ши-Май позвонил лично Тол-Дару и продолжил переключаться между камерами. Он видел изуродованные трупы мальчишек, которых всего неделю назад направили на место службы. Ниртай бы побрал этих арзакских колдунов!

Тол-Дар был занят и предложил Ши-Маю возглавить операцию. Генерал поспешил в О-Ми вместе со следователем и отрядом особого назначения. Действительно особого — такого оружия, как у них, Ши-Май никогда не видел.

Когда они добрались до базы (полчаса на стареньком Ле-15-2), там было тихо. Мон-Со успел вернуться и ликвидировать колдуна.

— Вы бы поосторожнее, — сказал ему Ши-Май. — Колдуны — твари опасные.

— Учту, мой генерал, — отозвался Мон-Со, наблюдая за врачами.

Те обошли всех пострадавших. Выживших оказалось трое: двое курсантов и рыжий капитан. Парнишки просто вусмерть перепугались, а капитана оглушили, но почему-то не стали убивать.

— Почему? — озадачился следователь, отвлёкшись от изучения трупов.

Он подошёл к капитану и принялся закидывать его вопросами. Капитан сидел на стуле, весь в чужой крови, и смотрел в пол.

— Полное имя?

— Эларес вит Шенвер.

— Дата и место рождения?

— Первое вайо первого, Бассания.

— Родители?

— Неизвестны.

— Колдовской дар?

— Нет.

— Голову поднимите.

Элар-Шен вздёрнул голову и устало уставился на следователя.

— У вас сиреневые глаза? Странно, на снимках они серые, — удивился следователь и принялся лихорадочно искать что-то в коммуникаторе, бормоча: — Особые приметы… Глаза, глаза… Сиреневые. Вам о чём-нибудь говорит фамилия Шеннари?

— Нет.

Тут вмешался Мон-Со.

— Вы отвлекаетесь от дела, подполковник. Сейчас главная проблема — массовое убийство, а не глаза моего капитана.

— Ошибаетесь, полковник, — усмехнулся следователь. — Ваш капитан — полукровка.

— Это голословное обвинение, — раздражённо заявил Мон-Со, встав между ним и Элар-Шеном.

— Капитан Вар-Зу, у нас есть возможность провести расширенный анализ крови?

Сухая женщина в роговых очках тут же поднесла следователю чёрный чемоданчик. Анализ был проведён буквально за пять минут. Довольный следователь показал всем высветившийся на голоэкране результат. Полукровка.

— Расстрел? — уточнил Ши-Май.

— Нет. — Следователь покачал головой. — Этот полукровка — колдун с редкой способностью. Мы заберём его к себе.

С формы Элар-Шена сразу же срезали нашивки, а как только прибыли другие следователи в помощь главному, его увезли.

— Сочувствую, — вздохнул Ши-Май, обращаясь к Мон-Со. — Столько лет под боком такая тварь! И ведь я вас понимаю — сам когда-то с таким столкнулся.

— Капитан Кей-Ди, — глухо произнёс полковник. — Я помню.

На втором этаже до сих пор шумели следователи. К счастью, генерал перед уходом в приказном порядке отправил лётчиков спать и запретил СКК трогать их до восьми утра следующего дня.

Тес-Ин никогда бы не подумал, что познакомится с генералом в таких условиях. Чего он вообще лично припёрся? Судя по обмолвкам, это был бывший комэск полковника Мон-Со. Переживал за воспитанника, что ли?

Лейтенант был готов думать о любой ерунде, лишь бы не о том, что было внизу.

Ужин едва начался. Почему-то ужин, в отличие от других приёмов пищи, совпадал по времени у менвитов и арзаков, но лётчики уже к этому привыкли.

Тес-Ин болтал с Ул-Шаном, как вдруг в глаза приятеля воткнулись лезвия. Поднялся крик.

Кто-то из арзаков планомерно уничтожал менвитов, вырезая им глаза.

Капитан Элар-Шен попытался его успокоить, но был оглушён. Убивать его, как остальных, арзак почему-то не стал.

Дальнейшее Тес-Ин помнил смутно. Вроде Ал-Рос затащила его под стол, а потом он закрывал её собой, когда обоих загнали в угол.

Потом арзак вдруг упал. Его комбинезон чуть дымился от луча. Полковник вернулся!

Сейчас он сидел на стуле в маленькой кухоньке на третьем этаже. Тес-Ин даже не знал, что она тут есть.

— Вам приказано спать, — мрачно напомнил полковник.

— Виноват, мой полковник. Не могу. — Тес-Ин понял, что его заметили, и вошёл в помещение.

— А Ал-Рос?

— Плачет у умывальника.

Вообще-то, она скорее подвывает, но какая разница?

Полковник встал и направился к Ал-Рос. Только бы не ругался за неуставное поведение! Менвиты не плачут.

К удивлению Тес-Ина, командир опустился на пол возле Ал-Рос и как будто даже с сочувствием спросил:

— Страшно было?

Девушка неопределённо тряхнула головой.

— Очень, — сказал Тес-Ин, хотя его не спрашивали. — Мне казалось, колдовство — это что-то другое. Гипноз, дар нам от нашего правителя. И то, на что способен Конклав, — какие-то, ну, полёты без ничего, громкая речь без микрофона… Хотя вообще-то, — добавил он тише, — многие считают, что колдуны — просто особо пафосный вид аристократов.

— Когда-то я тоже так думал, — криво усмехнулся полковник. — Но нет, колдуны — это именно колдуны. И среди арзаков они тоже есть.

— Но как? — дрожащим голосом вопросила Ал-Рос.

— У нас когда-то был паритет в волшебстве.

Ал-Рос хотела задать новый вопрос, но её прервал заурчавший живот.

— Вы так и не поужинали, верно? — хмыкнул командир.

— И вряд ли нам удастся, — буркнул Тес-Ин. — Там сейчас эти… И кровью всё залито.

— Пойдёмте. Ваш капитан обычно запасает продукты для полуночников.

Он помог Ал-Рос встать и повёл лейтенантов на вторую кухню.

— Мой полковник, вы знали?..

— Лейтенант Тес-Ин, даже если знал, то вы всерьёз полагаете, что я в этом признаюсь? — неожиданно разозлился полковник.

— Нет.

«А ведь Элар-Шен был последним из его команды… — запоздало понял Тес-Ин. — Больно, наверное».

Командир тем временем изучал содержимое шкафов и маленького холодильника. Поразмыслив немного, он достал несколько помидоров, рассольный сыр и свёрнутый в трубочку лаваш.

— Любите зелень?

Лейтенанты синхронно покачали головами. Петрушка, укроп, лук — это ещё с училища невероятное «буэ».

Так, секунду. Полковник действительно собрался готовить ужин? Он умеет готовить?

Кажется, вопрос отразился на лице Тес-Ина, потому что командир вдруг усмехнулся:

— Лейтенант, я родился за тридцать четыре года до смены календаря в самой обычной менвитской семье: мой отец был машинистом подземки, а мать — швеёй на фабрике. Вы думаете, ребёнок из такой семьи не умеет готовить?

— А такое было? — опешила Ал-Рос.

— О небо и звёзды, куда катится мир? Вам хоть историю преподавали? Помойте помидоры. Тес-Ин, а вы найдите в нижнем ящике ребристую сковородку.

Полковник резал сыр, а Тес-Ин полез в ящик и замер. Он почувствовал себя исследователем вроде Лар-Кро или Ин-Ди, заглянувшим в таинственную сокровищницу древних, полную таинственных предметов, чьего назначения с ходу не угадать.

И что здесь сковородка? Так, оно должно быть ребристым. Вот эта трапеция?

— Это тёрка. Доставайте, пригодится.

Нет. Может, вот это?

— Это форма для выпечки. И это тоже. Найдите такую же, только с ручкой. Ал-Рос, что вы делаете? Это кожица, её смывать не надо.

Тес-Ин стоял спиной к полковнику, но чувствовал, как тот закатил глаза. Хоо, почему так сложно?

Командир показал, как резать помидоры (плоскими полукругами), и стал измельчать сыр на тёрке. Получались маленькие изжелта-белые червячки. Тес-Ин и Ал-Рос пытались нарезать ровные полукруги помидоров. Те постоянно выскальзывали и получались кривыми. Идеально разрезанный полковничий помидор лежал на тарелке немым укором.

Закончив с сыром, командир развернул лаваш, разрезал на три равных квадрата и разложил помидорины по центральной трети каждого. Затем, со словами «Нет, вам я этого не доверю», он поставил сковородку на плиту — греться. Потом накрыл помидоры сыром и завернул лаваш длинными конвертиками, которые положил на сковородку. Три штуки как раз идеально поместились.

Через пятнадцать минут лётчики сидели за столом и ловили утекающий из конвертиков сыр, сдобренный помидорным соком. Поджаренный лаваш приятно хрустел. Было вкусно.

А потом полковник отправил лейтенантов спать, а сам остался мыть посуду.

Несмотря на произошедшее ранее, вечер окончился как-то спокойно и по-семейному. Наверно, поэтому у Тес-Ина получилось заснуть.

* * *

Снимок сына занял почётное место на каминной полке, среди винтажных фарфоровых статуэток, которые обожала жена.

Рей-Гор часто отрывался от книги и останавливал на нём задумчивый взгляд.

Яркая летняя долина, будто явившаяся прямиком из беззаботной юности. Такая же карточка была у девчушки Сол-Ним, только ракурс немного отличался. И как совпало, что у капитана Элар-Шена оказались именно нужные снимки!

Или у него были такие же для всех, кто бы ни пришёл? Что-то вроде утешения для тех, чьи родственники остались на Беллиоре.

Но если эти пятеро смогли вернуться, почему не вернулись остальные? Может…

Рей-Гор припомнил все странные новости, которые сам проговаривал в эфире или слышал от коллег. Странное возвращение, платья Хен-Лай, мошенничество с песней на Фестивале рока, загадочная новая группа «Крылатые дуболомы», которым, скорее всего, и келесская новинка принадлежала…

Что за название такое — «Крылатые дуболомы»? В нём чувствовалась какая-то явная, броская неформальщина. Но она цепляла — городская молодёжь теперь гоняла по кругу эти две песни. И если первая была безобидна, то вторая…

Ай-Гор сказала, что это менвит решил попросить прощения у арзачки. Может быть. Рей-Гор помнил старую Рамерию и аллегорию понял. А вот для молодёжи героями песни были абстрактный менвитский аристократ и девушка из простой семьи.

Однако как-то подозрительно всё по времени совпало…

Рей-Гор вернулся взглядом к книге. «В тиши туманной ночи» Эни-Лей. Нет, ничего не совпало — это он опять перечитал шпионских романов.

* * *

Водить машину пока было трудновато, но всё же Арк-Мин был рад, что не взял с собой дедова водителя. Потом пришлось бы долго объяснять, что происходит или почему он стёр арзаку память. Дед не особо одобрял гипноз и, ссылаясь на проблемы со зрением, почти им не пользовался.

Было довольно поздно, но Арк-Мин поехал домой не сразу. Сперва он нашёл тихий переулочек без камер и вытряхнул Ирлена из ящика на заднее сиденье. Там очень удачно валялся тёплый плед.

Арзак пока так и не пришёл в себя, но вроде и умирать не собирался. Однако, если он не очнётся в ближайшие полчаса, надо будет срочно искать где-то врача, а никого лояльного Арк-Мин не знал.

Вот что у них там случилось, если Ирлена на Рамерию послали?

Устроив его поудобнее, менвит вернулся за руль и поехал куда-то по присланным Лио-Лай координатам.

Ведьма теперь обитала в лесной берлоге с очень маленьким входом. Арк-Мин еле-еле протиснулся туда с Ирленом на руках.

Внизу, к счастью, места было побольше. Сильно побольше. Помимо Лионы, в берлоге обитали арзачка Юни и чей-то ребёнок, который к приходу Арк-Мина давно спал.

— Куда его? — спросил геолог.

— Куда, куда?.. На складе темно, давай в лабораторию. Сейчас постель наколдую…

— На складе есть раскладушка, — подсказала Юни.

— Отлично. Бульон погреешь?

— Да.

Арк-Мина терзали некоторые сомнения по поводу реакции Ирлена, когда он проснётся среди разной жути в баночках и коробочках, но мужчина ничего не сказал.

Препоручив техника заботам ведьмы, Арк-Мин отдал ей куб и вернулся домой.

Коммуникатор попискивал, обозначая сообщение, но менвит сегодня слишком устал, чтобы переписываться с кем-либо в два часа ночи.

Утром выяснилось, что сообщение было от полковника. Арзакский колдун из Эсарийского конклава устроил резню, перебив всех курсантов, а СКК вычислила и забрала Элара.

Это должно было случиться рано или поздно. Но командиры всё равно включили в диверсионный отряд полукровку. Зачем-то он был нужен здесь. Кажется, на его кандидатуре настаивал штурман.

Открытое на экране сообщение привлекло внимание деда. Когда Шер-Ви хотел, он видел лучше орла.

— Эсарийский конклав? Значит, они всё-таки вышли из тени…

Арк-Мин помнил, как в первый день после госпиталя дед рассказывал ему об арзакских волшебниках, которые могли затмить менвитов за счёт одной только изобретательности. Но об Эсарийском конклаве Шер-Ви не обмолвился ни словом.

— Это что-то вроде нашего Конклава, — отмахнулся дед, когда Арк-Мин спросил его об этом. — Конечно, они себя как-то иначе называют. Когда календарь меняли, они то ли пропали, то ли были перебиты. А сейчас повылезали — тоже чуют, что с миром что-то не то.

Шер-Ви какое-то время молчал, размышляя. Казалось, он подбирает формулировку для продолжения, а не обдумывает тему. Прошла минута, две, пять… Арк-Мин, думая, что разговор окончен, закурил и развернул газету. Наконец дед пробурчал:

— А и правильно! Ещё пара поколений — и никто не вспомнит, что арзаки должны быть свободны.

Арк-Мин поперхнулся дымом. Вот так прямо? А если родной внук донос напишет? Можно быть сколько угодно заслуженным профессором, но за такие слова ждёт неминуемая поездка в логово спецслужб!

— Я стар — мне можно, — хмыкнул Шер-Ви. — Поделись с дедом сигаретой.

— Пожалуйста. — Арк-Мин подал ему портсигар и осторожно поинтересовался: — И давно ты?

— Да с самого начала. Никогда этого не поддерживал.

— И много таких как ты?

— Есть, внучек, есть. Даже среди молодёжи. Слышал, может, новых неформалов? «Крылатые дуболомы» называются. Я тут их мольбу к арзачке скачал…

Шер-Ви достал свой коммуникатор и включил песню. О, её, оказывается, уже выпустили. Как бы родственники лейтенанта Сор-Ана его по голосу не узнали, а то неудобно будет… Всем.

Но каков дед, а? Всю жизнь быть противником режима и вырастить внука так, чтобы он об этом не догадывался!

— А ты, я надеюсь, образумился? — спросил Шер-Ви, видимо, тоже об этом подумав. — Я хотел, чтоб ты правильным человеком вырос, но ограничивать тебя в политических взглядах не собирался. Зря, не зря?

— Понятия не имею, — признался Арк-Мин, бросив окурок в пепельницу. — Но на Беллиоре арзакский колдун спас мне жизнь. Один из моих подчинённых. Они замечательные парни, как оказалось.

— И что, ты нормально общался с арзаками, несмотря на то, что экспедицию возглавлял сперва генерал-тупица, а потом полковник-воплощение режима? — Дед недоверчиво прищурился из-за дымных колечек.

Арк-Мин неопределённо пожал плечами. Нет, про эскапады комэска деду знать необязательно.

Несколько дней Лиона посвятила разбору книжного шкафа Ни-Вин. Предшественница, как оказалось, изучала колдовство и накопала много интересного.

Утром одиннадцатого числа приехал полковник Мон-Со. Он выглядел совершенно обычно, разве что хмурился сильнее.

По словам полковника, авиабазу закрыли на время расследования, а трёх оставшихся лётчиков после допроса отправили в отпуск.

Кроме Мон-Со, прибыл Арк-Мин. Не хватало только застрявших на севере Элли и Дириэ, арестованного Кау-Рука и бедного Элара, с которым, наверное, можно было попрощаться.

Зато к компании присоединился Ирлен. Он, к счастью, очнулся, но чувствовал себя не лучшим образом.

Совет собрали в лаборатории — там было просторнее и светлее всего. В помещение снесли все найденные в домике стулья, и то комэску не хватило — он сидел прямо на полу возле раскладушки Ирлена.

Юни сперва хотела уйти, освободив место, но Лиона попросила её остаться — свежий взгляд никогда не помешает.

Первым говорил Ирлен. Он основательно простудился, поэтому много хрипел и кашлял, но информацию донести сумел.

Гудвиния возвращается, Ланат хочет поубивать менвитов, а Вей-Кан винит колдуний во всех грехах.

— Итак, амплитуда колебаний на колдуньемере увеличивается потому, что кристаллы возвращаются. Я прав? — подвёл итог Арк-Мин. — Прав. Кстати, что там твой куб намерил?

— Я пока не до конца расшифровала, — призналась Лио-Лай. — Насколько могу судить, портал сейчас — самый мощный источник энергии в мире.

— Когда субмир вернётся, нас ждёт цунами, — предположил геолог. — Или что-то похуже. Смотрите. У нас есть большой сосуд, в котором почти пусто. При этом из другого сосуда… Допустим, в обоих газ: в первом — остатки, во втором — ядрёный концентрат. Так вот, в первый сосуд из второго потихоньку проникает газ. Медленно, медленно, а потом, когда субмир встанет на место, хлынет заполнять свободное пространство.

— Пойдёт волна магии, которая снесёт всё к демонам, — закончил Мон-Со.

— Это первое, — прохрипел Ирлен. — Следом за волной явится Ланат.

— Он так опасен? — с сомнением поинтересовался Арк-Мин, пропустивший всю эпопею с усыплением.

— Он — колдун? — спросил Мон-Со.

— Да.

— Тогда это серьёзная угроза. Менвиты не верят в колдовство, кроме гипноза. Колдунов считают всего лишь привилегированным классом общества.

— В арзаков они тоже не верят, — заметил Арк-Мин.

— При этом один арзак может запросто прирезать с помощью магии целую эскадрилью.

— Ч-что? — Голос Ирлена сорвался на шёпот.

— Тебе ещё не рассказали последних новостей? — спросил у него Мон-Со. — Информация достоверная. Арзак в одиночку перебил всех моих курсантов, а на воротах базы кто-то намалевал символ Эсарийского конклава.

Ирлен побледнел и нервно облизнул губы, но промолчал.

— А теперь немного о магии… — Лиона взяла одну из валявшихся на столе тетрадей, нашла нужное место и заговорила: — У меня тут исследования по колдоистории авторства Ни-Вин. Вот что она пишет.

«За тысячелетия, прошедшие с момента Раскола, о котором у нас ничтожно мало информации, Рамерия потеряла большую часть магии.

Что было тогда? Манрей мен Дилиант, колдун мужского (!) пола, мог творить волшебство, которого не повторить даже при совокупном усилии всех пяти колдуний. А любая из нас по определению сильнее любого колдуна-мужчины. В частности, вышеуказанный Рей-Ди практически в одиночку нейтрализовал всех пятерых колдуний того времени.

Сейчас максимум того, что может колдунья, — швырнуть пару огненных сгустков. Я довела себя до обморока, но не смогла сотворить больше трёх. Эн-Рал осилила, если не ошибаюсь, четыре. Цвет колдуньи — уже лет триста явление исключительно формальное, мы ничем не отличаемся друг от друга. Мужчины же наши способны лишь на чуть большее, чем просто гипноз, которым владеют даже обычные менвиты.

Что касается арзакских колдунов, то их целенаправленно находят ещё в детстве, когда дар только пробуждается, и… не знаю, что с ними делают, но точно ничего хорошего.

Я некоторое время работала в арзакском интернате и украла оттуда двух таких детей. К сожалению, малышка Энни умерла, но Виена мне удалось вылечить…»

— Эн-Рал, насколько я помню, всё-таки сильнее, чем четыре сгустка пламени, — пробормотал Мон-Со.

— Она применяла силы в суб… субмире? — вклинилась Юни. — Если я верно поняла, там больше магии, чем здесь. А чем больше в локации магии, тем сильнее волшебник.

— Думаешь? — Лиона потёрла тетрадную страницу.

— Мне показалось, что это очевидное правило, но я не помню, откуда я это знаю, — протараторила Юни.

— Ты помогала Анниа Олири — варила для её работы зелья, — сказал ей Ирлен.

— Мы с тобой были знакомы?

— Да. Только не спрашивай об этом, ладно?

— Ты не всё помнишь, да? — сочувственно уточнила Юни. — Хорошо, не буду.

Ирлен отвернулся от неё и сцепил пальцы в замок. Не помнит? Ему же забыли память стереть…

— Хм. Хм, — прокашлялся Арк-Мин. — А теперь вопрос: если колдун внезапно станет сильнее, то сможет ли он это контролировать? Я имею в виду…

— Гелли говорила, что после смерти Виллины ей трудно колдовать: чары выходят гораздо мощнее, чем раньше, — перебил геолога Ирлен.

— Если даже до этого она буквально собрала полковника по кускам… — задумчиво протянула Лиона.

— Подведём итог, — мрачно произнёс Мон-Со. — В конце месяца к Рамерии пристыкуется субмир, из-за чего по планете разойдётся волшебное цунами. Затем резко возрастёт сила колдунов, соответственно они утратят над ней контроль. После этого явится жаждущий мести Эсарийский конклав, который утопит нас в крови. Под конец менвиты очнутся от шока и поубивают уже арзаков.

Повисла долгая пауза. Первым её нарушил Арк-Мин:

— Цунами, взрыв и два геноцида подряд. Как-то не так я представлял себе конец света.

— Тех, кто выживет, добьют солдаты Урхая, — произнёс кто-то.

Голос был мужским, но не принадлежал никому из присутствующих. Все тревожно заозирались.

— Сокол, — обречённо поморщился Мон-Со, уставившись куда-то в угол. — Вернись уже в мир мёртвых или где ты там обитаешь.

— Это призрак? — заинтересовалась Лиона.

— Да, капитан Кей-Ди, полукровка и мой друг. Он уже ушёл.

— …подкинув нам ещё одну проблему, — напомнил Арк-Мин. — С таким количеством мы явно не справимся.

— До упоминания Урхая вас это не смущало? — поддел его Мон-Со.

— Сказать не успел.

— Так, ладно. — Полковник встряхнулся, возвращаясь к теме. — Нам нужно разработать план действий и при этом не забыть о нашей изначальной цели. Действие первое: связаться с Элли и Дириэ, а лучше доставить их…

— Сюда? — Лиона обвела взглядом лабораторию. — Я-то не против, но места, боюсь, не хватит.

— Дириэ состоял в Чародейском братстве — это адекватная версия Эсарийского конклава. Он может знать какое-нибудь убежище на территории… бывшей территории арзаков.

— Отличная идея, Ирлен. Тогда звоним прямо сейчас.

В этот момент раздался стук в дверь, и в лабораторию заглянул Виен.

— Тётушка Лиона, ваш коммуникатор сейчас разорвётся от звонков!

Мальчик вошёл и вручил Лио-Лай дребезжащий коммуникатор. Номер был незнаком, но код принадлежал какому-то правительственному учреждению. Присутствующие затаили дыхание.

— Слушаю.

— Добрый день, достойная Лиона, — раздался в динамике приятный, чарующий мужской голос, от которого волосы на голове встали дыбом. — Позвольте лично поздравить вас со вступлением в наш Конклав. К сожалению, я не мог присутствовать на вечере вашего дебюта. Надеюсь, вы примете в качестве извинений приглашение на бал по случаю дня рождения моей дражайшей сестры. В любом случае оно будет выслано на ваш официальный адрес. До встречи, достойная Лиона!

Звонок прекратился, и ведьма практически прохныкала:

— Я его боюсь!

— Лиона, мы тут все его боимся, — подбодрил её Арк-Мин.

— Вам хотя бы не угрожает участь выйти за него замуж.

— Чего? — опешил геолог.

Лионе пришлось описывать, как Тол-Дар предлагает решить проблему с магией.

— Ещё одна… Ну, справедливости ради, Верховный тебе не грозит. Хотя и Тол-Дар — так себе вариант. Риэм лучше, да?

Лиона кинула в Арк-Мина тетрадку. Тот увернулся.

— Звоните Элли, — приказал Мон-Со.

* * *

Элли повезло. Когда люди в чёрной форме схватили Кау-Рука, Дириэ впал в ступор, так что она смогла спокойно отвести его в неприметный тупичок, замеченный ею чисто случайно. Лучше бы, конечно, нажать звёздочку на обруче, но руки были заняты — дотянуться оказалось невозможно.

В тупике Дириэ почти упал на скользкий бордюр, каким-то чудом не растеряв пакетов. Он отпустил их ручки, потёр лицо ладонями и свёл пальцы в хитрую фигуру, собираясь плести карту.

— Цыц! Тут люди! — шикнула на него Элли.

— Но…

— Цыц. Сейчас мы, не вызывая подозрений вон у той женщины, подберём пакеты и тихо исчезнем. Выйдем из города туда, где точно нет камер, успокоимся и составим план. И карту составим. Только не здесь.

Элли положила яркую коробочку, брошенную Кау-Руком, в один из пакетов и нажала на звёздочку. Спрятанный под простенькой серой шапкой обруч работал на Рамерии вполне исправно.

Взяв Дириэ за руку, чтобы он тоже стал невидимым, Элли повела колдуна прочь. Однако вскоре он определил направление и сам указывал путь.

Фоа-Ке оказался очень большим городом — едва ли не в четверть всей Гудвинии. Высокие блестящие дома стремились в небо, по серым дорогам с грубым свистом мчались машины, и всюду горели омерзительно яркие вывески, которые то мигали, то переползали с места на место, то вытворяли нечто совсем несусветное. И ведь это была, по меркам менвитов, глубокая провинция, пусть Фоа-Ке и был её центром. Ужас!

— В Эсари не строили высоток, — сказал Дириэ в ответ на стенания Элли. — Хотя сейчас, наверно, всё изменилось…

В лесопарке, где никого не было, арзаки переложили покупки в безразмерную сумку, заколдованную ещё мамой. Дириэ всё-таки создал карту, но Кау-Рук на ней не отразился. След просто обрывался где-то вне населённых пунктов.

— Мы можем пойти туда и посмотреть! — предложил Дириэ.

— Мы не должны себя обнаружить. Ты помнишь, зачем мы здесь? — как можно более мягко спросила Элли. — Вы вдвоём пытались обнаружить наших волшебников, но не преуспели. Сейчас мы с тобой не можем вернуться в Нэй и вряд ли чем-то поможем Кау-Руку. У тебя же не завалялся способ гарантированно вытащить его из лап СКК, да ещё так, чтобы нас не заметили?

— У тебя вообще сердце есть? — прошипел Дириэ. — Самого дорогого для меня человека похитили, а ты говоришь о… Ладно, целый народ важнее. У тебя есть план?

Вопрос про сердце оказался риторическим. Элли выдохнула и ответила на второй:

— Отправимся в Эсари и поищем там. Только я не смогу снова наколдовать сани — тогда портал помог, а сейчас мне сил не хватит.

— Можем доехать на поезде. С пересадками, правда, и придётся всё время держаться за руки… М-м-м… Или попробовать на грузовой вертолёт пробраться?

Вокзал был ближе к лесопарку, где они находились, поэтому выбор пал на поезд. Ближайшим был экспресс до Бассании, но он отправлялся лишь вечером девятого. Ночью железную дорогу от начала и до конца занесло двадцатиметровым слоем снега, и сообщение встало.

— По крайней мере, на Рамерии есть арзакские колдуны, — криво ухмыльнулся Дириэ. — Налицо хитрая диверсия.

— Знать бы ещё, зачем они это сделали! — пробурчала Элли. — Должна ведь быть какая-то ситуативная цель?

— Кабы знал я, кабы ведал…

Вечером девятого арзаки пробрались в хвостовой вагон нужного экспресса, и поезд понёс их на юго-юго-восток.

Ночью валил снег, поэтому двигались медленно. Казалось, неведомые колдуны решили угробить железные дороги Таль-Кари с концами. Вот не могли пару суток спокойно посидеть?

В Бассанию экспресс прибыл поздно вечером десятого числа. Элли и Дириэ опять забрались в какой-то лесопарк и проспали там всю ночь, укрывшись вялыми согревающими чарами. Колдовать на Рамерии было трудно даже Элли, хотя Лазурный кристалл всегда был при ней.

Одиннадцатого позвонила Лиона. Вообще-то, ещё девятого звонил Арк-Мин, но он просто осведомился, как у них дела. Лиона же попросила перебраться в Бассанию. Голос геолога где-то на периферии предложил кому-нибудь за ними съездить, и арзаки согласились, уточнив, что они уже в столице.

Там же, на периферии звонка, полковник принялся ругать их за неосмотрительность, однако уже через полтора часа Арк-Мин вёз Элли и Дириэ в лесное убежище Лионы.

Вернуть — не вернуть, вернуть — не вернуть… Лон-Гор раздумывал над этим уже давно и успел составить подобие плана. Однако память — не то явление, которое можно подчинить какому-то распорядку. Во всяком случае, если хочешь её восстановить.

Для начала полковник обсудил свой план с Гелли. Она не нашла, к чему придраться, так что его начали воплощать уже на следующий день.

Да, над Ранавиром висела угроза мести, но смысла откладывать Лон-Гор не видел.

Тринадцатого вайо он за общим ужином объявил о своём намерении вернуть арзакам память. Заодно направил к Вей-Кану желающих выучить арзакский менвитов. Таких набралось с первой попытки около сорока: вся эскадрилья, Ир-Лат с Кем-Нором, Хин-Сан и ещё несколько сержантов… Капитан Ер-Вис предложил лингвисту свою помощь — он арзакский уже знал.

Среди арзаков же добровольцев нашлось на удивление мало: Арнис и Сариа, Лейн, Наит и пятеро строителей, которых Лон-Гор по именам не помнил.

Вечером они все собрались в лазарете. Из карантина высунулась Ваэри.

— Можно мне тоже? Я и так что-то вспоминаю, но слишком туманно.

Лон-Гор воспользовался возможностью облегчить себе работу и начал с неё.

Камир рассказал, что в своей коме бродил в сером тумане и периодически наталкивался на какие-то предметы или на людей: на Сариа (брата, а не техника), на игрушечную собаку (оранжевую, без левого уха), на разбитую банку компота (мама когда-то очень ругалась), на соседскую девчонку (в очках и с крысиной косичкой), на ракушку (даже с жемчужинкой)… Постепенно из небытья проступали воспоминания из его детства — до первого гипноза. Они стали скелетом, на который наросло всё остальное.

Значит, детство. Те, кто родился после всего, получали первый гипноз лет в десять-двенадцать, а до этого жили в специальных интернатах, где их нужным образом воспитывали. Детство, хоть и не самое счастливое, оставалось нетронутым.

Добровольцев отправили ждать в коридоре, а Лон-Гор и Гелли вошли в палату к Ваэри. Девушка как всегда завернулась в одеяло — кажется, это была не столько попытка защититься, сколько новая уютная привычка. Почему нет?

Лон-Гор устроился на стуле напротив Ваэри, Гелли отошла куда-то в угол — её задачей было контролировать ситуацию, если что-то пойдёт не так.

— Начинаем?

— Я готова, — решительно произнесла Ваэри.

— Смотри мне в глаза.

Чёрные глаза послушно остекленели. Можно сказать что угодно, слепить что угодно. Но нельзя. Надо дать свободу действия.

— Загляни внутрь себя.

Плохая фраза. Под гипнозом образное мышление сносит начисто. Последствия непредсказуемы. Отыграть назад? Нет, не надо — взгляд Ваэри поплыл и из стеклянного стал каким-то нездешним, словно она взаправду заглянула в своё подсознание, или где там располагается это «внутрь».

— Отвечай: кто ты?

— Я не знаю.

Голос был совершенно спокойный, ровный, но Лон-Гор уловил в нём панику. А ещё он ясно почувствовал, что ответила ему не девушка, а маленькая девочка. Получилось?

— Где ты?

— В колбе. Или в луче. Я не знаю. Надо мной фонарь. А вокруг темнота.

Не туман. Скорее что-то вроде личного подгипнозья Ирлена. Правда, тот вроде в коридор проваливался.

— В темноте что-нибудь есть?

— Чудовище с синими глазами.

С синими. Не Лон-Гор. Неплохо.

— Оно опасно?

— Нет. Оно голодное. Хочет отобрать у меня конфеты.

— У тебя есть конфеты?

— Да. Мятные леденцы в зелёных фантиках.

— Откуда они у тебя?

— Подарила тётя с рыжими волосами. Она сказала, что я хорошая девочка.

— А что ещё она говорила?

— Что если я буду хорошо читать и писать, то буду носить серый костюм, а если нет — то малиновый, а это очень-очень плохо.

Девочка-Ваэри зарыдала. Лон-Гор почувствовал движение вперёд и боль в затылке. Что за?.. А, неважно. Наверное, стоит перевести тему.

— Конфеты вкусные?

Послышалось шуршание фантиков.

— Очень.

— Что ещё у тебя есть?

— Карандаш.

— Какой?

— Обычный. Зелёный. С ластиком. Погрызенный.

— Кто его погрыз?

— Сони.

— Зачем?

— Он обзывался. Рвал мои тетради. Мешал мне учиться. Мы подрались. Я ткнула ему карандашом в зубы. Больше он меня не трогал.

Последняя фраза прозвучала злорадно — кем бы ни был этот Сони, Ваэри его победила. Полноценное воспоминание, к тому же растянутое во времени. Отлично.

Лон-Гор продолжил задавать вопросы, озвучивал первый, что приходил в голову. Иногда Ваэри реагировала странно: замолкала, хрипела, плакала. Всякий раз Лон-Гор чувствовал боль в затылке и аккуратно переводил тему.

Он прошёл вместе с Ваэри через тысячи серых документов до самой экспедиции, услышал крайне нелестные характеристики некоторых пехотинцев и Дер-Раоха, увёл девушку подальше от Оро-Эна и осмотрел лабораторию Виллины. Наконец, подгипнозье расширилось от луча до удобного кабинета с большим столом, крутящимся креслом, в котором можно было свернуться клубком, и бархатным чёрным ранвишем на подоконнике.

Через секунду Лон-Гор увидел большие чёрные глаза в одеяле.

За спиной зажужжал сканер. Гелли сказала:

— Вы оба в полном порядке. Ваэри, как ты?

— Прекрасно, — улыбнулась девушка. — Хотя вспомнила, кажется, не всё.

— Я побоялся восстанавливать некоторые моменты, — просипел Лон-Гор. Горло сдавило, будто он говорил целый час.

— Наверное… они мне и не нужны. Спасибо вам, полковник!

Ваэри вылезла из одеяла и сжала его руку в тёплых ладонях. Лон-Гор их едва почувствовал — тело словно одеревенело.

— Пойдёмте, мой полковник, — произнесла Гелли, взяв его за локоть. — Вам надо отдохнуть.

Она кое-как вытащила его в коридор, где столпились арзаки. На помощь тут же пришли Риэм и Лейн, которые под руки довели Лон-Гора до дивана в его кабинете. Гелли тут же положила лёд ему на лоб и под затылок.

— Извините за подзатыльники, мой полковник. Слов вы не слышали, а что-то определённо шло не так.

— Ничего страшного. Они мне помогли.

— Как Ваэри? — спросил Лейн, приоткрыв дверь, чтобы и остальные слышали.

— По её собственным словам, прекрасно. Вспомнила всё, кроме самых травмирующих вещей. Кто следующим будет? Думаю, до отбоя…

— Уже три часа ночи! — перебил кто-то.

Что? Так много?

— Мой полковник, вы сейчас пойдёте спать, — не терпящим возражений тоном заявила Гелли. — И ринетесь на новые подвиги не раньше, чем я сочту ваше состояние приемлемым.

Лон-Гор прикрыл глаза. Хотелось привести всех в норму как можно быстрее, но Гелли была права: ему надо отдохнуть.

— Всем спать, — сказала Гелли арзакам. — Риэм, Лейн, подождите.

В коридоре стало тихо. В кабинете приглушили свет, оставив лишь настольную лампу. Лон-Гор опустил компресс на глаза. Капли бы, но так вставать не хочется.

Чьи-то руки отодвинули компресс обратно. В полузакрытые глаза упали несколько капелек. Невыносимо больно. Офтальмологи — самые большие садисты после зубных.

— Вы ещё не спите, мой полковник? — спросил Риэм. — Давайте мы вас в комнату проводим.

Хорошо, что недалеко — дверь в спальню находилась рядом с диваном. Лон-Гор ненавидел, когда с ним обращались как с пациентом. Он тут врач, в конце концов!

Заботливые арзаки ещё и сапоги с него сняли и пледом его укрыли. В процессе Лейн поинтересовался:

— Эми, а почему ты не пришёл? Я думал, первым запишешься.

— А я вспомнил уже всё. С того момента, как очнулся в Торренуоле, память постепенно восстановилась.

— Вывод: кома — лучше средство от постгипнотической амнезии! — провозгласила Гелли и, наклонившись к уху Лон-Гора, прошептала: — А что вы думаете о карательной медицине?

Полковник распахнул глаза и уставился в белеющее в полумраке лицо.

— Гелли, не шути так больше! — взмолился Лейн.

— Арзаки и чёрный юмор — страшно… — пробормотал Лон-Гор, засыпая.

Дверь с тихим скрипом закрылась. Арзаки ушли.

* * *

Ол-Кет опять проспал. На этот раз будильник прозвенел вовремя, но когда майор открыл глаза, за окном была кромешная тьма. Он подумал, что хронометр сломался, и поставил будильник на то же время, но на коммуникаторе. Понятное дело, в эти сутки он уже не звенел.

Во второй раз Ол-Кета разбудил стук в дверь. Это Ер-Вис интересовался, все ли в порядке с командиром.

Одиннадцать ноль три. Основательно поспал.

За окном по-прежнему было темно. Чуть посветлее, чем ночью, но всё равно вместо яркого дня над страной висел какой-то тоскливый сумрак шести часов вечера в конце осени.

Пока Ол-Кет приводил себя в порядок, Ер-Вис докладывал:

— Часовые на местах. Нарушений нет. Ничего чрезвычайного. Полковник просил вас зайти в лазарет.

— Что-то случилось?

— Никак нет. Он вчера Ваэри память вернул — может, поэтому. И… мой майор, вы не знаете, как нам перед ней извиниться?

Ол-Кет скептически оглядел Ер-Виса и проворчал:

— Словами.

В лазарете майор сразу же наткнулся на Ваэри. Она устроилась на подоконнике в коридоре и болтала с сидящей тут же Гелли. Девушки обсуждали платья. Ваэри отвлеклась, приветливо помахала майору рукой и вернулась к беседе.

Лон-Гор был у себя — он растёкся по креслу и изучал здоровенный лист бумаги, криво обрезанный по краям. Выглядел полковник совершенно не выспавшимся. При появлении Ол-Кета он положил лист на стол и приглашающе махнул рукой.

— Что это? — осведомился Ол-Кет, садясь на край дивана.

— Схема минирования замка. Нашёл утром на столе.

В дверь постучали. Пришли Ильсор, Сион, Мей-Кион и Сол-Дит.

Лист перекочевал к арзакам. Они долго рассматривали пометки на карте, и наконец Ильсор заговорил:

— Похоже, что нам сдали план Ланата. Пятнадцатое завтра, значит, если эта схема верна, взрывчатка уже установлена.

— Её не хватит, чтобы разрушить замок, — подхватил Сион, — но все, кто окажется рядом, серьёзно пострадают.

— Вряд ли это правдивый план, — заметил Мей-Кион. — Допустим, Ланат действительно хочет взорвать нас. Но ведь пострадаете и вы, арзаки.

— В лесу он чуть не угробил Камира вместе с Тин-Мором, — возразил Сол-Дит. — Мне кажется, этот парень готов уничтожить вообще всех, лишь бы от менвитов избавиться.

— В любом случае стоит проверить схему, — заметил Лон-Гор. — Майор, займётесь?

Ол-Кет забрал схему и отправился собирать своих парней. С ним пошёл Сион, а Ильсор и лётчики остались что-то обсуждать.

Недалеко от лазарета околачивался сержант Хин-Сан. Ол-Кет отправил его на поиски сапёров, а сам углубился в схему. Холл, самые оживлённые коридоры, столовая… Взрывчатка размещена так, чтобы пострадало максимальное количество людей.

— Чиан составлял, — скривился Сион. — Он наш штатный взрывотехник.

— Заминировали столовую. Похоже, мы знаем примерное время взрыва.

— Одно из трёх, правильно? Восемь утра, час дня, семь вечера.

— Вероятно.

Сапёры собрались. Одиннадцать человек из пехотинцев. Не было только Бен-О, но он ещё когда погиб… М-да, больше жертв допускать нельзя.

— Значит так, — обратился Ол-Кет к подчинённым, — вот схема, согласно которой может быть заминирован Ранавир. Ваша задача: проверить, есть ли в указанных местах взрывчатка, и, если есть, обезвредить.

— При этом лучше не демонтировать, — добавил Сион. — Вдруг проверить решат? Тут двадцать три устройства из сорока четырёх украденных, — пояснил он.

— А какова вероятность того, что план правдив? — поинтересовался лейтенант Ки-Нат.

— Пятьдесят на пятьдесят, — отозвался Сион.

— Выполнять, — скомандовал Ол-Кет, и сапёры разошлись.

Сам майор отправился в наблюдательный пункт. Должны же были эти ниртаевы диверсанты хоть на одну камеру попасть?

Должны. Но не попали. Артефакт-невидимка? И сколько их всего?

Через пару часов сапёры доложили: схема была верна, устройства обезврежены. Отлично.

Ол-Кет пошёл к Лон-Гору. В его кабинете оказалась та же компания, словно они и не уходили. Сам полковник о чём-то расспрашивал Сол-Дита — судя по всему, они составляли карту вертолётных обломков. Ильсор и Мей-Кион вполголоса переругивались.

Дверь растворилась без стука. Примчался Сор-Ан, который сегодня был дежурным метеорологом.

— Не лазарет, а проходной двор! — зашипел полковник. — Что у вас?

— С полудня температура понижается где-то на четверть градуса каждый час. Солнца не было со вчерашнего дня, так что примерно через пять дней средняя температура в Гудвинии достигнет ноля.

— Зимней формы у нас нет, — сообщил Мей-Кион и вернулся к спору с Ильсором: — Не хватит нам на это мощности генератора. Не хватит.

Инженер тяжело вздохнул и принялся выписывать прямо в воздухе какие-то формулы. Мей-Кион смотрел на них, и досада на его лице постепенно сменялась пониманием.

— Так что там с температурой? — вернул всех к теме Сол-Дит. — Формы нет. Другое что-нибудь?

— Одеяла нас не спасут — не ходить же в них всё время. — Лон-Гор пожал плечами.

— А Гелли нам не может помочь? — поинтересовался Ол-Кет. — Помнится, Лиона себе с лёгкостью одежду создавала.

Все тут же вспомнили злобное чёрное платье, в котором она покинула лагерь. Женщины… Как бы они ни страдали, нарядиться соответствующе никогда не забудут.

Сор-Ан вышел в коридор и вскоре вернулся с Гелли. На плече девушки уютно обустроилась Рамина, волшебница-мышь.

Дамы выслушали предложение Ол-Кета, посовещались, затем Гелли сдёрнула с дивана плед и накинула его на сидящего тут же Сол-Дита. Плед заискрился, и капитан оказался одет в коричнево-клетчатое пальто странного покроя.

Несмотря на непрезентабельный вид, оно было вполне годным. Мей-Кион и Гелли тут же договорились, что он соберёт со всех пледы, а она их заколдует. После этого лейтенант и Ильсор куда-то ушли.

* * *

Над Ранавиром стояла ночь. Внешне она ничем не отличалась от прошедшего дня — солнца сегодня не было. Однако во всём остальном…

Ночью было тихо — казалось, можно услышать шорох рассыпающихся звёзд или мягкие шаги того самого чёрного ранвиша, который, по мнению Ол-Кета, украл солнце. Ночью воздух был другой — влажный, холодный, пахнущий цветами дождя. Ночью все спали и не мешали наслаждаться миром.

Ваэри несколько месяцев не выходила на улицу. После экспериментов Виллины ей было очень плохо. Больно, страшно. Она будто бы попала в ловушку того луча среди тьмы. Мимо проплывали неясные образы, но Ваэри не удавалось поймать их даже кончиками пальцев.

Вчера Лон-Гор вывел её на свет. Сразу стало легко и хорошо. Настолько, что её сегодня выписали.

Увидев Ваэри в столовой во время обеда, куча народу уткнулась носами в тарелки и не поднимала лиц до самого конца.

А перед ужином девушке преподнесли пятилитровую кастрюлю полевых цветов.

Стараясь не смотреть на Кем-Нора, который за спинами кастрюльной делегации заламывал руки и делал трагические лица, Ваэри сказала, что всех прощает. Ей, конечно, хотелось дать кое-кому по морде, но не выискивать же их среди всей сотни пехотинцев?

До самого отбоя Ваэри плела из подаренных цветов гирлянду. Кастрюлю у неё забрали ругающиеся повара, а выбрасывать цветы не позволили ботаники.

Гирлянда теперь висела над окнами в столовой, радуя глаз яркой чередой красок. Жалко, что солнце больше не встаёт, — всё-таки в природе эта яркость намного красивее.

На границе лагеря неярко светилась колючая проволока. В ангаре еле слышно гудел генератор, поддерживавший волшебный щит. У Ильсора не получилось повторить барьера Эн-Рал, но и эта конструкция могла защитить Ранавир. По крайней мере, незаметно в лагерь никто не проберётся.

Ваэри прошлась вдоль проволоки, пожелала спокойного дежурства часовым и свернула на бывшую вертолётную площадку.

Дурные воспоминания вызывало это место. И не у неё одной, наверное.

Однако сейчас это было самое обычное ночное поле. Пепел давно развеял ветер, из выжженной земли выросла трава. Кстати, покосили бы — высокая, аж ноги путаются.

Из сумрака выступили тринадцать человек в серых плащах поверх зелёных комбинезонов. Ой-ой. Ваэри встала как вкопанная.

— Ваэри? Это ты? Как ты? — закидал её вопросами Ланат.

— Это я. Нормально всё. Вы что удумали, идиоты?

— Я волновался за тебя.

Ланат обнял Ваэри, а она сцепила руки за его спиной, хотя стоять вот так, в кругу мстителей, было откровенно жутко. Гелли уже рассказала про смерть Дер-Раоха и покушение на шестых. Ланат тем временем продолжал шептать Ваэри на ухо, гладя её по голове:

— Пойдём с нами, родная. Здесь скоро мало кто останется. Скоро этих тварей не будет — мы уничтожим их всех. Скоро всё будет хорошо.

— Вы взаправду хотите убить вообще всех менвитов? — недоверчиво прошептала Ваэри, посмотрев в лицо Нилиро, который стоял за спиной Ланата.

Техник прикрыл глаза, скрывая эмоции, а Ланат кивнул, задев нос Ваэри распущенными волосами.

— Всех.

— И Лон-Гора, который нас защищал и пытается вернуть нам память? И Сор-Ана, который всегда нам помогает? И Хин-Сана, который спас жизнь Айни? И даже Вей-Кана?

— Родная, не жалей их, — попросил Ланат и наконец отстранился.

Ваэри внимательно оглядела весь отряд и, пожелав им спокойной ночи, пошла гулять дальше. Помнится, на крыше ангара можно было посидеть, любуясь на звёзды.

Когда серые плащи скрылись в темноте, Ваэри включила коммуникатор и позвонила Ол-Кету.

«Простите, ребята, но вы хотите слишком много крови».

— Мой майор, Ланат в лагере.

Примечания:

В качестве заклинаний использован испанский язык. Курсивом выделены реплики на арзакском.

Метеорологи дежурили до полуночи. Когда все расходились спать, можно было выключить компьютер и тоже уйти.

Сор-Ан, зевая, запер комнатку, в которой стояла аппаратура, и направился вниз. Если считать великанскими, то ступенек было не так уж и много, но человеческих насчитывалось несколько тысяч.

— Один, два, три, четы… — а-аргх! — семь, восемь, девять…

На девятьсот восемьдесят шестой ступени Сор-Ан был близок к тому, чтобы переночевать прямо здесь. Останавливало лишь то, что комэск будет этим недоволен. И плевать, что он сейчас далеко.

На тысяча двести третьей ступени Сор-Ан сел на перила и поехал вниз. Лестница была винтовая, так что в её конце он шлёпнулся на пол и обхватил руками голову. Ф-ф-ф… Даже для военного лётчика то ещё испытание!

Придя в себя, Сор-Ан встал и направился в общежитие.

Ночной замок был полон теней. Остатки паутины где-то под потолком, забытая кем-то швабра, лабиринт пустых ящиков — всё сплеталось в неведомый мир, в котором, казалось, можно заблудиться навечно.

В жилой части замка было светлее — над головой желтели лампы. Теней прибавилось, но они выглядели более мирно.

В замке властвовала тишина. Назавтра обещали нападение, и все, видимо, решили отоспаться. Или просто затаились в ожидании врага. Сор-Ан был готов поспорить, что Тин-Мор сейчас не спит — наверняка запер дверь и сидит в обнимку с пистолетом. И скорее всего, он такой не один.

Сор-Ан, честно говоря, тоже хотел бы спрятаться подальше на эти сутки. Ему претила мысль о том, чтобы воевать с арзаками. Так убьёшь кого-нибудь в порядке самозащиты — и тебя ничто не спасёт, даже пресловутая зелёная повязка на рукаве.

Лейтенант остановился напротив своей комнаты и машинально положил правую руку поверх повязки. Откровенно говоря, она смотрелась на синей форме совершенно чужеродно. Как арзакские номера на рубашках. Почему они должны быть отмечены? Ведь сейчас все, кто остался в лагере, на одной стороне. Революция свершилась, менвиты безопасны. Зачем им теперь повязки?

И ведь не заговоришь об этом — не поймут.

Ладонь соскользнула с зелёной ткани, и в полумраке коридора раздался чей-то насмешливый голос:

— Думаешь, тебя это спасёт?

Сор-Ан помнил эту язвительно-вопросительную интонацию. Помнил сам голос. Именно он тогда, в столовой, спросил:

«А что же господа молчат?»

На осознание ушли секунды. Уже в следующий миг Сор-Ан во всё горло выкрикнул:

— Трево!..

Но удар в челюсть помешал закончить.

Щека искривилась. В язык вонзились осколки камня или, может, выбитых зубов.

Лейтенант ударил кулаком наугад. Попал, но тут же получил с другой стороны. Их не меньше двух.

Мимо пронёсся луч. Промах, только чью-то дверь подпалили.

Коридор осветился комнатными лампами — шум всё-таки услышали. Но поздно — ниртаевы диверсанты исчезли.

Кто-то опустился на пол перед Сор-Аном и повернул его лицо к свету. Рен-Сай.

— Сестра, ты как? — обеспокоенно спросил семнадцатый. — Парни, его к Лон-Гору надо.

— Ага, тут эти бродят, — пробурчал Тин-Мор.

— Их тринадцать, а нас здесь на данный момент двадцать два, — возразил кто-то.

— Что здесь происходит?

— Мой майор, мстители не по расписанию нагрянули.

— Ваэри мне только что о них сообщила, — поморщился Ол-Кет. — Быстрые, ублюдки. Так, Мей-Кион, проверьте, все ли здесь. Кто дежурный у камер?

— Рон-Лас, наш девятый, — ответил Сол-Дит и через секунду добавил: — На связь не выходит.

— Так, четырнадцатого — в лазарет. Капитан Лем-Ро, организуйте разведку.

— Есть! — отозвался пятый. — Рин-Сай, я знаю, тебе хреново, но ты идёшь со мной.

— Номера наших террористов все помнят? — уточнил Ол-Кет. — Чтобы с другими не перепутали. Мей-Кион, объясните обстановку тем, кто не вышел на шум.

Двадцать первый принялся ломиться в соседние двери, Лем-Ро и Рин-Сай исчезли, а Тин-Мор и Рен-Сай сопроводили Сор-Ана в лазарет.

* * *

Чуткий ранвишев нос улавливал запах чужаков, которые сегодня впервые появились в этом коридоре. От них пахло лесом, болотом и дождём.

Ушли вверх по лестнице. И их было отнюдь не двое, как показал жестом Сор-Ан.

За что ему-то влетело? Сестра же первым публично вступился за арзаков! И первым же огрёб. Щёку ему основательно раскроили — врачам придётся повозиться.

Лестница кончилась. Главный недостаток ранвишей — они мелкие и из-за этого крайне медленно ходят по лестницам.

Рин-Сай замер на верхней ступени и предупреждающе вильнул хвостом. Здесь.

Пять серых фигур, сливающихся со стенами. Двое стояли в разных концах коридора и караулили выходы, трое бесшумно вскрывали двери. Интересно, чьи именно? Вроде в этом конце коридора были комнаты пехотинцев.

Наконец одна из дверей открылась — наверное, шорох взломщиков был услышан. В освещённом лампой проёме показался босой человек в фиолетовых брюках и незаправленной рубашке. На его голову было наброшено мокрое полотенце, из-за чего лицо совсем не определялось.

В коридоре работало ночное освещение, и пехотинец вряд ли видел перед собой хоть что-то.

Ему в лицо тут же прилетел мощный удар. Пехотинец с криком боли отшатнулся. Ну нет!

Лем-Ро прыгнул вперёд, на ходу принимая человеческий облик. Капитан походя опрокинул караульщика и вцепился в кого-то из арзаков. Крепко, чтоб не вырвался, но аккуратно, чтоб без лишних травм.

Ещё одного прихватил Рин-Сай. Второй караульщик успел сбежать, а напавший заскочил в комнату и защёлкнул замок.

С нижнего этажа примчались Мей-Кион, Сол-Дит и ещё человек пять. Арзаков перехватили, а четвёртый мощным ударом высадил дверь.

Полотенце валялось на полу. Пехотинец — как оказалось, Вел-Зор — стоял на коленях, отчаянным жестом закрыв голову.

Арзака удачно приложило дверью, и Сол-Дит сцапал его безо всяких проблем. Лем-Ро просочился мимо них в комнату и помог Вел-Зору встать.

— В лазарет? — предположил Мей-Кион.

— Надо бы, — кивнул Лем-Ро.

Вел-Зор выглядел каким-то потерянным и даже разочарованным. Лем-Ро мог поклясться, что расслышал его слова: «И зачем вы успели?»

Он что, сдохнуть хотел? Придурок!

Лем-Ро помог Вел-Зору найти его бинты, но тот не обратил на них внимания — казалось, ему было наплевать на то, что другие увидят изуродованное лицо. Странно для менвита. Считалось, что показывать шрамы равно признать себя слабым.

Сол-Дит и те, кто с ним пришёл, потащили пойманных арзаков в камеры, Мей-Кион продолжил всех будить, а Лем-Ро отвлёкся на коммуникатор.

Ол-Кет сообщил, что часовые поймали у периметра троих арзаков, а ещё пятерых, включая того, кто оглушил дежурного по камерам, скрутили их же соплеменники.

Итого, не попался всего один. И скорее всего это ниртаев связист.

Лем-Ро кивнул своим мыслям и направил Вел-Зора в лазарет. Сам пятый на всякий случай шёл чуть позади. Если откуда-нибудь выскочит последний диверсант, с Вел-Зора станется подставиться под удар. Надо будет у полковника спросить, что с ним делать.

* * *

Пора было признать: руководитель из Ильсора никудышный. Да, в нормальных условиях арзаки прекрасно самоорганизовывались без чьей-либо помощи, но где здесь нормальные условия?

Ребята наконец-то разобрались, в какую сторону размешивать сахар в чае, на горизонте маячило возвращение памяти, но арзаков надо было как-то собрать в кучу. Без перекосов в виде Ланата и прочих. Без паники, без заиканий, без нервов… Но Ильсор не представлял, как это сделать.

Ланат со своим днём отмщения вносил самую большую смуту. Да, анонимный (условно) доброжелатель сдал план связиста, и взрыва не должно было случиться, но Ланат не был бы Ланатом, если бы не захотел лично посмотреть на дело рук своих. О заранее проваленной мести ему, разумеется, не сообщили.

И вот теперь он стоял посреди замкового холла, окружённый со всех сторон. Менвиты нерешительно тянулись к лучевикам, но пока никто не решался их доставать. Арзаки просто смотрели с заметным осуждением. Ильсор не нашёл ни одного взгляда, ободрявшего Ланата. Повисла тяжёлая, почти осязаемая тишина.

— Полагаю, — заговорил Лон-Гор, — на этом стоит прекратить. Ваши соратники схвачены, взрыва уже не будет. Сдайтесь.

Ланат промолчал. Он внимательно оглядывал лица, словно ища кого-то. Наконец, связист остановился на Ильсоре.

— Думаешь, всё будет хорошо? — спросил он по-арзакски. — Стоит нам вернуться на Рамерию, как всё станет как прежде. Наверняка возвращенцы во главе с комэском уже всех сдали, а у портала вас ждёт засада.

— Вы не верите, что менвиты могли изменить своё мнение об арзаках? — поинтересовался Лон-Гор, видимо, намеренно использовав не то слово — у арзаков не было «вы» для одного.

Ланат врача проигнорировал.

— Ты действительно им доверяешь?

— Да, — ответил Ильсор, начиная злиться. — Куда больше, чем тебе. Они, по крайней мере, не пытаются убить всех без разбора.

— Вот как? Вижу, ты безнадёжен. — Ланат разочарованно вздохнул и, резко воздев руки к потолку, крикнул: — Асер каэр!

С потолка посыпались крупные камни. Было высоко, и они успевали набраться силы, чтобы всей тяжестью рухнуть на людей.

— Ах ты гад!!! — заорал кто-то. — Все в укрытие!

Светло-коричневый щит встал между камнями и людьми. Сион втянул воздух сквозь сжатые зубы.

Щит прогибался под массой обломков, проседал до пола, опуская их на пустые участки. Люди бежали кто куда.

— Все не успеют! — крикнул Сол-Дит.

— Я… долго… не удержу!.. — прошипел Сион, падая на колени.

— Они не останавливаются, — протараторил Ораис. — Кажется, крыша разрушится до основания.

Все говорили очень быстро, а камни наоборот замедлились и летели вниз как в замедленной съёмке.

А что, если?.. Не всё же тратить дар на чертежи и подзарядку батареек?

Ильсор почувствовал, как воздух вокруг него наполняется электричеством. Кончики пальцев слегка закололо.

Итак, скорость камней, высота, площадь лагеря, векторы, импульс… Есть!

Арзак наклонился, подпрыгнул как можно выше и свёл руки над головой. Что-то грохнуло. Щит Сиона разбился. Воздух прошили десятки серебряных молний. Камни взметнулись вверх. Над замком заполыхало разноцветное зарево.

Ранвишев салют! Ильсор их с юности ненавидел.

Отблески молний растворились в сумраке разрушенного холла, и в свете немногих уцелевших ламп стали видны бледные лица менвитов.

— Какого… это было?! — проскрипел Сол-Дит, проглотив ругательство.

— Колдовство! — изрёк кто-то из арзаков.

Капитан нервно рассмеялся.

* * *

Лесное болото булькало под ногами, фонарь еле-еле разгонял мрак. Накрапывал дождь. Разбитая ниртаевым лейтенантом бровь неприятно кровоточила.

— Да твои ж пассатижи! — ругнулся Нилиро, соскользнув с шаткого бревна в ледяную воду.

Ланат только закатил глаза. Из-за тринадцатого вся операция завалилась! Ну вот как он ухитрился не заметить на лестнице двух менвитов? Как?

Да, Эльни рассказывал про лётчиков-ранвишей, но они же не невидимки! В коридоре было достаточно светло, чтобы их заметить!

А ведь если бы не это, взломали бы нужную дверь, забрали, что нужно, и спокойно ушли. Менвиты бы не хватились пропажи — об этой штуковине мало кто знал, к тому же завтра утром вдарил бы взрыв…

Нет, не вдарил бы — они каким-то образом обнаружили по меньшей мере одно устройство и наверняка обыскали весь замок сверху донизу. Нашли и остальные.

Хоо, Хоо, Хоо! Что ж так не везёт-то?!

Ещё и парни все попались — пришлось обрушить крышу, чтобы выпустить их в суматохе. К сожалению, Ильсор всех спас, а Ваэри, которую Ланат хотел увести из этого жуткого места, куда-то ушла.

Теперь только прятаться и выжидать…

Вдруг впереди замаячил чужой свет. Навстречу арзакам по болоту шагал человек в синем плаще и с тростью. На шляпе у него покачивался светящийся шарик из дерева.

— Ланат, если не ошибаюсь? — сказал человек, остановившись и ткнув тростью в Нилиро. Тринадцатый указал на собственно Ланата, и человек поспешил оправдаться: — Плохо лица различаю. Так или иначе, я рад, что мы встретились. Вы ведь хотите отомстить тем, кто забрал у вас память?

Формулировка была более чем странная, но Ланат согласно кивнул.

— Прекрасно! — воскликнул человек. — То есть ужасно! Очень ужасно! Видите ли, — заговорщицки пояснил он, — у нас лет десять назад тоже память отобрали. Но мы всё вспомнили и тоже жаждем справедливой мести. Возможно, нам стоит объединиться?

— Зачем?

— У нас есть оружие, с которым не совладать менвитам… да и арзакам тоже. У вас — то, что и не снилось нам.

— Во всяком случае нам стоит с ними поговорить, — шепнул Нилиро.

Тринадцатый был прав, и Ланат согласился на разговор. Гудвинец тут же повёл арзаков за собой в глубокий, просторный и сухой грот в скалах. Там ожидали ещё несколько человек. Провожатый представился Бубалой, а остальные — Ментахо, Барбедо и Раффидой. Ещё один человек, имевший внешность, которую можно было охарактеризовать одним словом «тюфяк», называться не стал.

Зато именно он рассказал, как племя подземных рудокопов, соблазнённое жизнью на поверхности, усыпило всех, кто придерживался старых традиций, и сделало их рабами нового мира. Но они вспомнили и решили отомстить.

Арзакам были близки их желания. Союз был заключён тут же.

Примечания:

Глава без крови, но очень страшная.

Выявили-таки. Не могли не выявить.

Перед глазами всё ещё стояла залитая кровью столовая родной авиабазы. Чёрная шинель безымянного подполковника, холодные глаза капитана Вар-Зу за стёклами очков. До смерти перепуганные курсанты в углу. Брезгливость на лице генерала, узнавшего правду.

Казалось, хладнокровие в этот вечер изменило даже Мон-Со. Комэск сразу кинулся защищать Элара и оставался на его стороне до последнего. До анализа крови, после которого бессмысленно было препираться со следователем.

Когда Элара затаскивали в машину СКК и, похоже, специально приложили лбом о дверцу, он услышал:

— Тебе нельзя умирать, Курьёз.

Показалось, наверное. Даже если бы Мон-Со взбрело в голову сказать нечто подобное, он стоял слишком далеко, чтобы его услышал только Элар.

Перед отъездом капитан Вар-Зу вколола Элару снотворное. Он не знал, сколько ехали, как и куда. Очнулся оттого, что его перекладывали на носилки.

Элар решил пока изобразить обморок и прислушался. Где-то слева открылись и закрылись металлические раздвижные двери.

— Это что? — поинтересовался низкий мужской голос.

— Шеннари, — лаконично ответила Вар-Зу. — Инспектор Нол-Дор случайно нашёл его в безымянной эскадрилье.

— Вовремя. Объект один как раз пришёл в негодность. Оск-Лам, займитесь.

— Будет сделано. Какой номер присвоить объекту?

— Тринадцать, — предложила Вар-Зу. — Он ведь не занят?

— Нет, — отозвался безымянный пока голос. — Слушай, тут болтают, что наш глава озвучил свой демографический проект и Верховный его одобрил. Не хочешь поучаствовать? Для своих вроде повышение по службе обещали. За, так сказать, трудовые подвиги. — Он развязно засмеялся.

Вар-Зу ничего не ответила, но атмосфера стала заметно тяжелее. Это капитан флюиды злости распространяет, или интуиция проснулась?

Носилки, которые оказались всё-таки каталкой, долго везли по коридорам. Миновали восемь шлюзов и четыре лифта, прошли мимо десятков безликих серых дверей. Наконец, очутились в тускло освещённом зелёном коридоре с очень странными стенами, будто в узорах из мелкой сетки. Двери тут были самого тюремного вида.

В одну из этих дверей каталку и завезли.

Там Элара просто спихнули на пол, бросили сверху какой-то свёрток, после чего ушли, заперев дверь.

Нет, он и раньше понимал, что полукровки — мусор, но не до такой же степени!

Почему-то захотелось рассмеяться. Он что, уже сходит с ума? Рановато как-то.

Элар длинно выдохнул и сел, стряхнув с себя свёрток. Он оказался серо-зелёным костюмом из мешковины даже худшего вида, чем та, что доставалась арзакам. Так-с, штаны, что-то вроде рубашки, бельё и обувь явно арзакского кроя. Как там Элли их называла? Мако… мока… мокси… А-а, плевать!

Собственную одежду Элара забрали. Ну что ж, спасибо СКК, что не держит свои объекты голыми, как в страшилках о ней. Хотя дело, наверное, в том, что Элар нужен им из-за способности. Чисто лабораторным объектам могло не так везти.

Ему достались вполне приличные условия: узкая койка с застиранными серыми тряпками, отделённый перегородкой санузел даже с каким-то подобием раковины. Прямо как в Ранавире, Хоо побери!

Вот интересно, в обычных тюрьмах тоже есть личные умывальники, или у СКК главная идея в том, чтобы узники друг с другом не встречались?

Размышляя и зубоскаля с самим собой, Элар натянул выданную одежду и устроился на койке.

Судя по длине, она была рассчитана на менвита. Их тоже тут держали, что ли? То есть СКК вообще без разницы, кого в объекты разжаловать?

Слово-то какое мерзкое! Объект. Что называется, почувствуй себя арзаком. Ты ведь об этом мечтал, Элар Шеннари?

И ведь самая гадость в том, что без него весь план, заботливо составленный полковниками, Ильсором и Элли, полетит к ранвишам. Не то чтобы роль Элара была так велика, но кое-что мог сделать только он, только провидец.

Где-то через час явились четверо местных врачей. Полный медосмотр. К своему ужасу, Элар понял, что наколдованная маскировка для протеза почти рассеялась.

— Что это? — вопрошали друг друга врачи, тряся сканерами.

Один, самый тощий, бесцеремонно задрал штанину и уставился на место крепления. Ну да, у вашего объекта номер тринадцать из колена выходит ногообразная железяка. А вы что думали? Экспедиция на Беллиору — это вам не отпуск в Эсари!

Элар понял: ещё один язвительный пассаж — и он начнёт истерически ржать в духе киношных психов. Лучше пусть усыпят обратно.

— А может, объект один позовём? Пусть посмотрит! — предложил второй врач, самый дёрганый.

— Чего? Это же прямое нарушение устава! Нельзя их сводить! — расшумелся третий, очкастый.

— Камер здесь нет — объекты к действию не склонны. А единицу всё равно в утиль через пять часов, — рассудительно заметил четвёртый, чей нос выдавался далеко вперёд даже под маской.

— Ладно, ведите, — сдался Очкастый, которого тоже снедало любопытство.

Элар был с ним солидарен — ему хотелось увидеть, что там за объект один, который пришёл в негодность. Его собирались заменить тринадцатым, значит, дело было в даре. Вопрос: как дар может прийти в негодность?

Носатый и Дёрганый ушли, и, чем дольше их не было, тем яснее Элар осознавал: он знает, кого сейчас приведут. Возникли два совершенно противоречивых желания: упасть в спасительный обморок или стойко посмотреть в её глаза и поехать крышей.

Пожалуйста, пусть он ошибается! Пожалуйста! Хоо, Ниртай, кто-нибудь!

Наконец, посланники вернулись. Носатый катил перед собой инвалидное кресло, в котором сидела до прозрачности тонкая, серо-бледная женщина с выбритой наголо головой, истощённым лицом и полуслепыми, почти белыми глазами.

Если присмотреться, можно было увидеть, что радужка на самом деле не белого цвета, а очень-очень бледного сиреневого.

Это действительно она!.. Она, которую Элар всю жизнь считал умершей… Всё эти годы она была жива, здесь!..

Элар с трудом сохранил безразличный вид. Хорошо, что сканеры были выключены, иначе заметили бы. Нет, не подавать виду. Это просто объект номер один, а Элар — объект номер тринадцать. У объектов нет ни чувств, ни эмоций. Ничего.

— Объект один, осмотри объект тринадцать, — скомандовал Очкастый. — Что у него с ногой?

— Я не вижу, — отозвалась она неподгипнозным, но оттого не менее мёртвым голосом. — Ничего не вижу.

— Ниртаева тварь, ты совершенно бесполезна! — Дёрганый с рыком отвесил ей затрещину.

— Дар утрачен, — вздохнул Очкастый. — Вовремя Вар-Зу замену нашла. Ладно, единицу готовить к утилизации, а с этим потом разберёмся. Когда там глава приедет? Пусть лично исследует — думаю, ему будет интересно.

Он первым покинул камеру. Следом потянулись остальные. Элар не отрывал взгляда от женщины, пока не закрылась дверь.

«Мама, не уходи! Пожалуйста, мама!»

«Мама!!!»

* * *

Элт-Ран чувствовал себя одиноким воином, безрассудно сунувшимся во вражеский лагерь. Его атаковали со всех сторон.

Больше всего раздражал Тол-Дар. Впрочем, от него всегда были одни проблемы.

С демографическим проектом повезло: выбрать Элт-Рана в том списке отважились только Ха-Тен и Мит-Кеш. Таэль-Ло пока отмалчивалась, Лио-Лай — тоже. Ив-Мил, ещё почти подросток, попросила об отсрочке. Ей пошли навстречу, но ситуация была как с кредитом: не сто процентов, а сто пятьдесят. То есть шесть детей.

Вообще-то Элт-Ран мог решить эту проблему, но требовалось найти абсолютно лояльного канцлеру колдуна.

А вот что делать с первыми двумя?..

Альтернативный способ тоже не радовал: Тол-Дар предложил начать добычу волшебных кристаллов в Ро-Алиам — в заповеднике, теоретически, должны были быть залежи, но туда было не пробиться.

С этим могли бы справиться Кау-Рук и Дириэ, но первый отказался сотрудничать, а второго пока не поймали. Гван-Ло предлагал найти Дириэ и надавить на Кау-Рука через него — все знали, что полковник дорожит своей ручной зверушкой.

После того ниртаева дня колдунам из древних родов и тем, кто выказал верность заветам Верховного, достались воистину королевские трофеи. Кто-то, как Кау-Рук, выбирал сам. А кому-то, как Элт-Рану, его сокровище подарили. Сам колдун счёл подарок изощрённым издевательством.

Самый полезный трофей достался всё тому же Тол-Дару, другу детства Верховного.

Неми Шеннари. Провидица из рода, настолько древнего, что сравниться с ним могли только три из ныне существующих: Ломиэн, Руккельн и Олири.

Вообще-то, менвитам должен был достаться и её ребёнок, но женщина сказала, что самолично утопила свою новорождённую дочь в реке.

Неми поверили и удовольствовались ею одной.

И вот, перед самым стартом экспедиции на Беллиору, Элт-Ран прибыл вместе с Верховным проводить героев. Среди лётчиков он увидел человека, точь в точь похожего на Неми в молодости.

Лейтенант Эларес вит Шенвер, лётчик второго звена безымянной эскадрильи. На снимках — с серыми глазами, в жизни — с сиреневыми.

Дочь она утопила. Ну-ну.

После отлёта экспедиции Элт-Ран раскопал всю биографию этого лейтенанта. Первое вайо первого. Квартира, завещанная «ребёнку избранной расы». И ведь действительно избранной — родителями.

Канцлер продолжил искать. Отец Элар-Шена, Рит Анкори, был расстрелян седьмого вайо того же года за полукровность. Его отец скончался от перегипноза, мать выбросилась из окна, а старший сводный брат с женой и сыном был отправлен в ссылку на восток.

Сын, кстати, тоже вошёл в состав экспедиции: Велин вит Зоран, первый капитан пехоты, присоединился к экипажу с условием, что вместо денег по возвращении получит для семьи разрешение покинуть наконец провинцию Вайклем.

Когда пришла весть о гибели экспедиции, оказалось, что у Элт-Рана чересчур много людей, которых он хотел бы вновь видеть живыми: штурман, Дириэ, ещё два друга из очень далёкого прошлого и Шеннари. Не то чтобы он был необходим канцлеру, но Рамерия в нём нуждалась.

Вдруг — о чудо! — лейтенант оказался в числе возвращенцев.

К счастью, Верховный тогда был увлечён своей сестрой и не обратил на него внимания. Элар-Шен вернулся в О-Ми, получил повышение…

Но вот в дело вступила ещё одна проблема. Ниртаевы сопротивленцы вырезали эскадрилью.

Конечно, канцлер понимал, что арзакским колдунам тоже нужен человек с даром предвидения, но можно же было действовать потише! Как-нибудь психологически его обработать: рассказать, что он полукровка, что злые менвиты убили его родителей, что они скоро разрушат Рамерию, а Элар-Шен может помочь предотвратить это…

Нет! Надо было покрошить вчерашних детей в капусту, набить морду самому полукровке да ещё заранее предупредить обо всём генерала Ши-Мая!

В итоге Элар-Шена опознал следователь СКК, и полукровка отправился прямиком в их секретную тюрьму.

Элт-Ран узнал о его поимке на несколько дней позже, чем обо всём остальном. Даже Верховный уже успел полюбоваться, а канцлер, который, между прочим, был главным по делам колдовства, вынужден был лично подавать запрос его докторскому высочеству Тол-Дару.

Пригласили двадцатого вайо. Элт-Ран прибыл на секретную базу СКК, и молчаливые субъекты в медицинских халатах проводили его в допросную.

Сперва канцлер даже не узнал Элар-Шена. Бледный до синевы, осунувшийся узник с пустым взглядом и гематомами от электродов на висках ни капли не походил на бравого военного лётчика.

— Мы уже задали ему ряд вопросов, господин канцлер, — пояснил куратор Оск-Лам, поправив очки. — Результаты тестов подтверждают наличие нужной способности. Желаете узнать, что он сообщил?

— Желаю.

Перед Элт-Раном положили распечатку стенограммы. Слова в ней перемежались цифрами — силой разряда. Какая тварь придумала стимулировать предвидение током?

Судя по стенограмме, наговорил Элар-Шен немного. Он просто пересказал видения, посетившие его под действием электричества. Они казались беспорядочными кошмарами, в которых гигантский сокол расклёвывал боевой корабль, по небу маршировала деревянная армия во главе с одноглазой рысью, а девочка-арзачка в голубом платьице разламывала игрушечную версию замка Верховного.

Элт-Ран поморщился и, перевернув распечатку, подвинул её к Элар-Шену.

— Что это?

Шеннари медленно поднял голову и встретился взглядом с канцлером. Элт-Рану почудилось, что из пустых сиреневых глаз на него смотрит смерть.

После собрания все разошлись по делам. Арк-Мин поехал за Элли и Дириэ, Юни отправилась готовить на всех обед, а Лиону Виен попросил рассказать про драконов — кажется, он хотел нарисовать для неё портрет Риси. Мон-Со дела не нашлось, и он остался в лаборатории вместе с Ирленом.

Техника разговор сильно вымотал — когда комната опустела, он лёг и закрыл глаза. Мон-Со вспоминал своих новых мальчишек и так задумался, что вопрос прозвучал совершенно неожиданно.

— Вы даже ругаться не собираетесь? Прилететь сюда — это ведь… — Ирлен закашлялся и окончание фразы смог лишь просипеть: — Высшее безрассудство.

— Не спорю. Но ты уже получил своё.

— Мы запаниковали. Очень много навалилось. — Арзак перешёл на шёпот, но в тишине его всё равно было прекрасно слышно.

— Тебе повезло, что мы с Арк-Мином пришли туда прежде, чем ты замёрз до смерти, — заметил Мон-Со и попросил: — Скажи, Ирлен, как ты собирался искать нас?

— Мне выдали коммуникатор. Позвонил бы. А «Квезаль» летает настолько быстро, что я успел бы добраться до места раньше, чем меня бы заметили.

Мон-Со лишь тяжело вздохнул. По части безумных непредсказуемых поступков Ирлен давно обставил всех, кого комэск когда-либо знал.

Он упомянул «Квезаль». Так назвали новый самолёт? Спрашивать не стоило — Ирлен и так наговорился на сегодня. Но сам техник считал иначе.

— Мой полковник, расскажите мне про Юни.

Повернув голову, Мон-Со наткнулся на взгляд, которого надеялся больше не видеть. С точно таким же отчаянным выражением Ирлен смотрел на своего тогда ещё господина, стоя на коленях в кабинете Лон-Гора.

У Ирлена была дочь. Значит, вероятно, и жена. Неужели именно Юни? Хотя с той же вероятностью она могла быть его сестрой, подругой или кем-то другим, очень значимым.

— Я её сегодня впервые увидел — многого не скажу, — признался Мон-Со, дотронувшись до руки Ирлена в какой-то холодно-менвитской интерпретации арзакского жеста. — Знаю, что родители Лио-Лай купили её вскоре после рождения дочери. Хен-Лай заставляла её всё время улыбаться, потому что ей не нравилось выражение лица Юни. Перебравшись сюда, Лиона забрала её с собой и освободила от гипноза. Подопечный предыдущей фиолетовой ведьмы зовёт Юни мамой — вроде бы она сама предложила.

Ирлен слабо улыбнулся на последней фразе. Больше он ни о чём не спрашивал, и Мон-Со вернулся к своим мыслям.

Слишком много проблем вывалилось за последние полнедели вдобавок к изначальным. И хуже всего было то, что команда лишилась двух самых важных членов. Без Кау-Рука нет информации о сильных мира сего, без Элара не будет никакой возможности выполнить решающую часть плана, даже если вдруг удастся найти Жемчужный дворец.

Это была резиденция арзакских королей, и там хранился один из оставшихся кристаллов. Сначала с его помощью планировали притянуть субмир на место, но теперь, когда он решил вернуться сам…

Одна из тетрадей со стола Лионы была открыта на заметке о Призме, которую как-то упоминал Дириэ. Ни-Вин писала, что Призма уравновешивает магию на планете.

Мон-Со ни ранвиша не смыслил в волшебстве, но чувствовал, что найти кристалл лишним точно не будет.

А значит, необходимо спасти Элара.

Даже сама мысль об этом казалась нелепой. Нужно было как-то разузнать, куда его увезли, потом как-то туда пробраться, забрать Элара и уйти. И, конечно же, не выдать себя.

Пока у Мон-Со были идеи лишь насчёт последнего пункта.

С первым же, казалось, мог помочь Дириэ. Однако когда Арк-Мин привёз его и Элли, выяснилось, что базы СКК закрыты от поисковых чар. То есть найти сами базы было возможно с помощью обычной карты, но вот выбрать среди них нужную оказалось непосильной задачей.

Спасение откладывалось на неопределённый срок. Зато начались поиски убежища в Аланари.

Кроме всего прочего, нужно было расширять сферу влияния. Даже с учётом всего экипажа революционеров получалось слишком мало, что, в общем-то, лишало предприятие смысла. Мон-Со всё ещё считал, что революция — дело менвитов. Сами натворили — самим и исправлять.

Но где найти надёжных союзников, которым можно довериться?

* * *

Отпуск на неопределённый срок в первый же месяц службы. Сама жизнь препятствовала военной карьере Тес-Ина. Мама, наверное, будет довольна — в её мечтах сынок дирижировал оркестром в опере. А вот отца такая весть не обрадует — он видел сына в кителе с орденами. Поэтому домой Тес-Ин не поехал.

Ал-Рос решила составить ему компанию, и оба курсанта поселились в съёмной комнатушке в О-Ми, по соседству с той самой старушкой, которая помогла им найти авиабазу.

Старушка дружила с не менее пожилой хозяйкой комнаты, и обе постоянно пили чай на кухне у Кади-Ро или гуляли по окрестностям.

Ал-Рос с самого утра выскакивала на улицу и то бегала кругами, то отжималась, то подтягивалась на турнике у пустой детской площадки.

Тес-Ин с разрешения хозяйки квартиры читал вырезки из ветхих газет, напечатанных ещё до Дня Возвышения. В основном там были какие-то рецепты или светские сплетни, но на оборотах можно было найти обрывки статей на более интересные темы.

Больше всего было вырезок из «Приморских мелодий». Кажется, это была арзакская газета, переведённая на менвитский. С обратной стороны рецептов содержались краткие заметки о новых изобретениях, научных открытиях… Один раз Тес-Ину попался список лучших песен года, состоявший аж из двадцати пунктов. Везде все были вперемешку: арзаки и менвиты, менвиты и арзаки…

А среди рецептов попался лаваш с сыром — как оказалось, классическое блюдо арзакской кухни. Интересно, знал ли об этом полковник?

Тес-Ин предположил, что знал. Полковник вообще крайне своеобразно относился к арзакам. Спрашивал их имена на первом построении, а потом по именам же к ним и обращался. Вечно отмахивался от Зак-Шора, когда тот предлагал гипнотизировать их чаще, чем минимальное раз в три дня. Влепил майору выговор за то, что тот руку кому-то сломал. Ну, да, правила эксплуатации нарушать нельзя, но в личное дело-то зачем? В конце концов, гипноз — обязанность Зак-Шора!

На этом можно было закончить список странностей, которые Тес-Ин по привычке накорябал на клочке бумаги, но вдруг лейтенант вспомнил ещё кое-что. Полковник ничуть не удивился, столкнувшись с арзакским колдуном, хотя, по собственному утверждению, тоже раньше считал волшебников вымыслом.

Расправиться с Кайритом (так звали того арзака) могли и без полковника, но колдун победил за счёт внезапности.

В тихой квартирке неожиданно стало шумно. Ал-Рос и старушки вернулись одновременно. Девушка плюхнулась на кухонную табуретку и зашипела от боли.

— Бестолочь малолетняя, — припечатала Кади-Ро. — Одной выучкой героем не станешь! Надо другие качества проявлять.

— Какие? — мрачно поинтересовалась Ал-Рос, потирая колено.

Она закатала штанину, и стал виден здоровущий синяк на полноги. Поскользнулась, что ли?

— Сейчас покажу! — Старушка разворошила газетную кучу на столе и торжествующе воздела над головой какую-то вырезку. — Вот, например, заметка. Мы с Элар-Шеном её героя в начале дийо обсуждали, так я его имя запамятовала и нашла специально. Итак, Бассания, 15 элио 7887. «Сегодня на проспекте Эни-Лей загорелся жилой дом. Пожарные благополучно справились со своей задачей, и через пять часов возгорание было ликвидировано. Уже известный нашим читателям командир бригады Рит Анкори лично спас жизни восьмерых человек, включая двоих детей».

— Арзак? — уточнил Тес-Ин.

— Полукровка, юноша, — отозвалась хозяйка квартиры, передавая Ал-Рос аптечку. — Мне когда-то интервью его попадалось в журнале «Рыцари Рамерии». У него, по-моему, отец арзаком был. А интервью когда брали, этот Рит Анкори как раз женился недавно. Как настоящий рыцарь — на девушке, которую спас! Да-да! — Старушка закивала сама себе, ударившись в воспоминания о былом. — Она даже была почти принцесса — её дед или дядя, Лаор Шеннари, был волшебным старейшиной. Канцлером, по-нашему.

Шеннари? Так это целая династия колдунов? И капитан Элар-Шен, полукровка, всё это время жил среди менвитов? Тес-Ин поморщился: что-то было неправильно. Но что?

Так… о чём там раньше думалось? Тес-Ин пошуршал бумажками в поисках своей записки и вчитался в последний пункт.

«Не удивился колдуну-арзаку, хотя должен был. Вероятно, уже имел с ними дело».

Может быть такое, что полковник давно знал, кто Элар-Шен на самом деле?

«Ваш капитан обычно запасает продукты для полуночников».

О полукровках, как правило, вспоминали исключительно с брезгливым недоумением. Но не в этом случае. Полковника огорчило и разозлило не то, что капитан — полукровка, а то, что его забрали в СКК.

Старушки продолжали обсуждать прошлое, переключившись с героев на каких-то общих знакомых, а Ал-Рос что-то обдумывала и вдруг предложила:

— Давай полковнику позвоним.

— Зачем? — не понял Тес-Ин.

— Во-первых, спросим, будет ли он восстанавливаться после отпуска. А то вдруг уйдёт в отставку, и нам придётся переводиться куда-то. Во-вторых… я хочу ему признаться!

— Э-э-э… Э?!

— В трусости, придурок! — Ал-Рос с шипением треснула его по голове.

Позвонили вечером. Полковник, на удивление, сам предложил встретиться пятнадцатого, когда он будет в Киро.

В этот день курсантам и так надо было туда ехать. В Окружной штаб, на допрос по делу о массовом убийстве. И, вероятно, подписку о неразглашении давать. Можно подумать, Тес-Ин и Ал-Рос прямо-таки жаждут растрепать об этом всей Рамерии!

Узнав о назначенной встрече, Кади-Ро наказала курсантам всеми правдами и неправдами привезти Мон-Со к ней.

Тот, услышав об этом, едва заметно усмехнулся и принял приглашение старушки. Так это она, что ли, капитанская бабушка?

Тес-Ин знал наизусть имена предшественников. Среди них был капитан Лем-Ро, но это «Ро» могло быть сокращением от множества разных фамилий. Роан, Роитан, Роккест, Ромелл… Да хоть Росинет как у Ал-Рос!

Проще всего было спросить у полковника.

— Да, Кади-Ро и есть капитанская бабушка, — подтвердил тот. — Вам Элар рассказал?

Тес-Ин насторожился. Командир назвал капитана на арзакский манер. Казалось, он привык к этому и сейчас оговорился.

Лейтенант посмотрел вокруг. Они стояли на совершенно пустой остановке. Транспорт уносился вдаль, и единственными здесь живыми существами, кроме них троих, были снежные ранвиши, трагически воющие на крыше остановки.

— Да, он, — кивнул Тес-Ин, чуть запнувшись.

Почему-то тоже захотелось назвать капитана Эларом, но это противоречило субординации. Стоп. Какая, к Хоо, субординация? Элар-Шен — полукровка, его надо презирать, а не… субординировать.

— Тес-Ин, по вашему лицу видно, что вы переживаете некий внутренний конфликт, — заметил полковник.

— Виноват. — Лейтенант вытянулся во фрунт. — Впредь буду контролировать мимику.

— Зачем? Вы живой человек, в конце концов, так оставьте морду кирпичом для парадов. И выучку тоже — вы лётчик, а не королевский гвардеец.

— В академии нам говорили другое, — заявила Ал-Рос.

— Рамерия вообще сильно деградировала за семнадцать лет, — вздохнул полковник. — Внешний лоск стал самоцелью, творчество умерло, герои ушли… Когда я был в вашем возрасте, очень любил журнал «Рыцари Рамерии». Там много печатали о людях, которые совершали подвиги: побеждали врагов, стихию, обстоятельства, но прежде всего — себя.

Отец и дядя Тес-Ина часто пускались в воспоминания о молодости, и парень просто ненавидел их слушать, но сейчас три лётчика шли по заснеженному скверу к дому Кади-Ро, и лейтенант ловил себя на мысли, что ему интересно. А командир продолжал:

— Несколько месяцев назад мне пришлось выступать перед менвитами с речью, призванной вдохновить их действовать. Я просил их задать самим себе вопрос: что они могут и хотят изменить? И предлагал начать. Мы все считали себя героями: воинами, первооткрывателями, избранниками… Но для решительного шага вперёд потребовался героизм больший, чем я мог себе представить.

Что же у них там произошло, если они героически побеждали самих себя? И зачем он сейчас об этом рассказывает?

Тес-Ин ожидал объяснений, но вместо них полковник, помолчав, спросил:

— Как вы относитесь к Элару?

Опять арзакское. Неужели специально?

— Он пытался успокоить Кайрита и спасти всех, — сказала Ал-Рос. — Но, мой полковник, если Элар…-Шен — колдун, почему он не применил магию?

— Технически, он не совсем колдун. По крайней мере, насколько я понимаю. Его сила — интуиция.

Командир и в самом деле всё знал. Другой вопрос: с чего такая откровенность?

— Справедливости ради, — пробормотала Ал-Рос, — он не один вёл себя странно.

Она порывисто приняла уставную стойку с правым кулаком у сердца и, зажмурив глаза, зачастила:

— Мой полковник, я струсила! А потом ещё раз струсила! Перед ужином я стреляла в тире! Задержалась и не отнесла лучевик в сейф! Побежала с ним на ужин! Я могла спасти всех! Убить арзака! Но я струсила! А потом — ещё раз! Я не призналась! Я протёрла пистолет и подбросила трупу Лан-Рида!

Хрясь!

Ал-Рос чуть не рухнула на лёд от удара, а полковник опустил руку и произнёс:

— Извините, лейтенант, я понятия не имею, как успокаивать истерящих женщин.

Девушка поправила сбившуюся шапку, пару раз глубоко вдохнула и шмыгнула:

— Я всё-таки лейтенант, а не женщина.

Полковник непонимающе посмотрел на неё и вдруг расхохотался. Он смеялся долго, запрокинув голову к серому небу с белым шаром солнца за облаками, и, казалось, испытывал огромное облегчение.

— Всё в порядке, Ал-Рос, — сказал командир, успокоившись. — Первый бой редко проходит удачно.

— Правда?

— Правда. В первом бою основная задача — вернуться живым. Вот со второго уже можно ставить цели посерьёзнее.

— Значит, если я снова встречу арзакского колдуна, я должна убить его без колебаний.

— Вот так оно и началось… — Полковник закатил глаза.

— Что началось? — с любопытством спросил Тес-Ин. Он чуял: командир подобрался к самой интересной и важной части разговора.

— Вы знаете, что происходило на Рамерии с 7890-го по 7899-й?

— М-м… это последние десять лет до Дня Возвышения? — посчитала Ал-Рос. — Историю того времени больше не изучают.

— Раньше в менвитских школах учили арзакский. Я застал то время, и это однажды спасло мне жизнь, — усмехнулся полковник. — В 7890-м арзакский отменили. Наш Верховный, едва взойдя на престол, принялся рассекречивать старые документы об ужасах неких войн между ними и нами. Арзаки быстро превратились в чудовищ, во зло, которое должно было быть наказано. Сами они почему-то проспали изменение нашего к ним отношения… и очень жестоко поплатились.

— Заслуженно? — уточнил Тес-Ин с некоторым сомнением. До него, кажется, начало доходить, куда вёл полковник, и от этого становилось жутко.

— Помните «Одной безлунною ночью»? Он к арзачке обращается. Вы, Ал-Рос, назвали героя песни козлом.

— Он и есть козёл, — буркнула девушка, пнув снежный ком, выпавший из сугроба. — Подождите! — воскликнула она. — Мой полковник, вы что, намекаете, что… что…

— Как вы думаете, почему Кайрит это сделал?

— Он метил в глаза, — проговорил Тес-Ин и вопросил жалким шёпотом: — Мой полковник, вы агитируете нас отринуть заветы Верховного?

В этот момент к ним подбежала, припадая на правую ногу, квартирная хозяйка.

— Ну чего вы стоите? — закричала она. — С Кади-Ро беда!

Командир сорвался с места и помчался к дому. Лейтенанты припустили за ним, оставив старушку далеко позади.

В маленьком домике Лио-Лай стало слишком многолюдно, и поиск нового убежища стал первоочередной задачей. Однако нигде не было достаточно уединённых мест, откуда при желании можно было бы легко выбраться.

Наконец Мон-Со решил, что время терпит и можно спокойно дождаться возвращения субмира с обустроенным лагерем.

Пока же все занимались своими делами: Арк-Мин вернулся домой, чтобы разобраться со своими измерениями, Лиона и Элли корпели над расчётами волшебного цунами, а Дириэ продолжал возиться с картами.

Мон-Со же вызвали на допрос в Киро. Элара никто не упоминал, точно его не существовало, а вот о Кайрите расспрашивали много.

Сам полковник тоже кое-что узнал. Эсарийский конклав оказался объединением чудом выживших арзакских колдунов и, по сути, единственным очагом сопротивления режиму. Они прятались где-то на юге, и правительство никак не могло от них избавиться.

Впрочем, арзаки ничем масштабным не занимались — максимум крали детей-волшебников. А вот девятого они разошлись: устроили к северу от Бассании буран, вырезали авиабазу…

Мон-Со объявили благодарность за уничтожение опасного преступника и пообещали орден Алой луны. Довольно редкая награда, но сейчас совершенно не нужная.

Откуда вообще пошла эта традиция с орденами? Она ведь задолго до Гван-Ло появилась.

Курсанты, которых сегодня тоже допрашивали, передали просьбу Кади-Ро зайти к ней. Мон-Со не горел желанием ехать в О-Ми, но бабушка настаивала.

Тес-Ин и Ал-Рос хотели о чём-то поговорить, но молчали до самого городка. Только на пустой остановке Тес-Ин осмелился спросить, является ли Кади-Ро той самой капитанской бабушкой.

Отвечая, Мон-Со назвал Элара арзакским именем. Было любопытно, заметят или нет.

Тес-Ин заметил, занервничал. Разговор пошёл по очень странному пути. Мон-Со если и планировал пооткровенничать, то не больше, чем девятого. Но незаметно для себя он рассказал куда больше и спровоцировал у Ал-Рос истерику. А потом по привычке ей врезал.

После этого обоим стало легче, и Мон-Со, раз уж начал, решил довести обработку курсантов до конца.

Однако соседка Кади-Ро выскочила из дома и завопила, что бабушка в беде.

Когда Мон-Со взбежал на нужный этаж и рывком распахнул дверь квартиры, Кади-Ро сидела посреди прихожей на табуретке и рыдала в голос, причитая, что Кышик её покинул. Кышик? То есть беда у бабушки исключительно в этом?

Кышиком звали дряхлого седого ранвиша, который уже жил у неё, когда Лем-Ро только-только пошёл в школу.

Сейчас зверёк безвольной тряпкой лежал у неё на коленях, свесив хвост до пола. По тельцу Кышика змеились светящиеся ярко-красные полосы.

Мон-Со замер, оттолкнув курсантов обратно в подъезд. Он уже видел этот красный свет, когда на Ранавир напала Виллина.

— Вижу, вам знакома эта картина, — сказала Кади-Ро. — Так, мальчики и девочка, умирает волшебство.

— Ранвиши связаны с магией? — уточнил Мон-Со.

— Юноша, ранвиши не просто связаны с магией, они — её дети и главные хранители!

Вот как…

— Раз в триста лет рождается особый ранвиш, который знает тайны магии. Нам, людям, предписано беречь его, ибо на пороге конца он укажет нам верный путь. Мой Кышик был таким, но его жизнь оборвалась… Он ослабел и умер внезапно!..

Кади-Ро снова всхлипнула, а Кышик рассыпался алыми искорками прямо у неё на коленях. Две искорки, самые крупные, взмыли в воздух. Одна мигнула и исчезла, а другая устремилась к Ал-Рос и пропала, ярко вспыхнув у её носа. Девушка расчихалась.

— Вы сказали, на пороге конца. Имелся в виду конец света?

— Я не знаю, юноша. Про ранвишей ещё Феом сказал.

— Феом, значит. Спасибо, Кади-Ро, вы мне очень помогли.

— Что ж, в таком случае не откажите мне в ответной услуге, полковник. Расскажите, как погиб мой внук, если знаете.

— Я уже говорил вам: жив он. Влип, правда, основательно — его самого в ранвиша превращали. Но сейчас он в порядке. К концу месяца вернуться должен.

Кади-Ро недоуменно посмотрела на Мон-Со, на замерших морожеными тушканчиками курсантов и слабо улыбнулась:

— Я рада. Значит, вы вернулись не просто так, а с какой-то целью?

Мон-Со тоже взглянул на курсантов через висевшее в прихожей зеркало и кивнул.

— Мы вернулись, чтобы предотвратить конец света.

— Мой полковник, вы ведь пошутили? — умоляюще воскликнул Тес-Ин.

— Нет, лейтенант.

Тес-Ин вжал голову в плечи и просочился в прихожую, таща за собой Ал-Рос. Дверь захлопнулась и закрылась на замок.

— Вряд ли у вас получится, — покачала головой Кади-Ро. — Раз даже ранвиши умирают… Вы хоть знаете, что двигало Рамерию вперёд?

— Судя по нынешней Рамерии, не что, а кто. Насколько я помню историю нашего мира, за творчество отвечали по большей части арзаки. Сейчас его нет.

— И герои ушли, — повторил Тес-Ин. — Мой полковник, вы считаете, что мы должны быть этими героями? Раз уж творчество остаётся арзакам…

— Все так спокойно об этом говорят! — протянула Ал-Рос, театрально прижав ладони к щекам.

— Вы оба в шоке. Я дам вам время поразмыслить.

— А если донос напишем? — поинтересовался Тес-Ин. Мальчишка очень быстро научился думать самостоятельно.

— Пишите. Мне, кроме себя, терять некого.

Ложь. Гнусная ложь. Но разговор нельзя оставлять в подвешенном состоянии. Лейтенанты должны сделать выбор сейчас. Мон-Со не очень нравилась идея тащить курсантов в пекло, но если беречь всех, то сражаться будет некому. А ему нужны люди.

— Мой полковник, арзаки винят в будущем конце света нас? — вопросил Тес-Ин.

— Весьма вероятно.

— Тогда его стоит предотвратить хотя для того, чтобы доказать им, что мы не сволочи, — заявила Ал-Рос.

— Так мы сволочи и есть, — хмыкнула Кади-Ро. — Позволили такому случиться! Помню, по соседству семья арзакская жила. Она доктором работала, он — корректором в местной газетёнке, детки у них чудные были. А когда случилось всё это, никто за них не вступился. И так — везде.

— Честно говоря, я уже запутался в происходящем и, может быть, потом об этом пожалею, — осторожно произнёс Тес-Ин, — но конец света мне не нравится.

— Мы слишком молоды, чтобы умирать, — поддакнула Ал-Рос. — И я хочу… как бы сказать? Достичь чего-то более высокого, чем просто выжить. В отпуске такой возможности точно не будет.

— Собственно, в мои планы боевые действия пока тоже не входят, — усмехнулся Мон-Со.

Курсанты облегчённо выдохнули, думая, что он не заметит.

Полковник чувствовал себя редкостной тварью из-за того, что втягивал их во всё это. Но с другой стороны, пусть лучше они будут под присмотром, чем кто-нибудь объявит всех арзаков подобными Кайриту и курсанты станут врагами. Мон-Со всё-таки уже считал этих двоих частью своей эскадрильи.

Уточнив кое-что у Кади-Ро, полковник дал им первое настоящее задание, после чего вернулся к Лионе.

Едва спустившись под дуб, Мон-Со понял: он пропустил нечто важное.

Дириэ без лишних слов включил на своём коммуникаторе запись видеозвонка.

…На голоэкране появился канцлер Элт-Ран. Он выглядел как всегда безупречно и сдержанно. Убедившись, что абонент слушает, канцлер заговорил:

«Приветствую, Дириэ. Думаю, тебе известно, что полковник Кау-Рук арестован Службой контроля крови. Так вот, он нужен Рамерии для того, чтобы открыть заповедные земли Ро-Алиам, откуда можно добыть синие кристаллы для поддержания нашего мира. Однако без тебя Кау-Рук не справится. Чтобы воссоединиться с другом, тебе нужно прийти к нам. Если вы оба выполните наши условия, то у СКК и господина Тол-Дара больше не будет к вам никаких претензий. Надеюсь на положительный ответ. До встречи, Дириэ»…

Смотря запись повторно, Дириэ весь дрожал. Ирлен и Элли обняли его с двух сторон, а сам он заговорил:

— Элт-Ран был другом Кау-Рука. Он знал о нас почти с самого начала и относился вполне приемлемо. Говорил, что тоже не одобряет рабства, а теперь…

— Дириэ, он ведь приказ Верховного выполняет, — успокаивающе заговорил Ирлен. — Возможно, тот даже в кресле напротив во время звонка сидел.

— Кстати об Элт-Ране… — Мон-Со вдруг вспомнил, что давно уже собирался сообщить кое-что важное. — Когда мы беседовали в Киро, я видел его секретаря. Выглядит точь в точь как Элли.

— Это Мерит, — буркнул Дириэ. — Верховный любит делать подарки своим людям. Прости, Элли.

Девушка приняла задумчивый вид и прошлась пару раз вокруг лабораторного стола. Потом она резко остановилась и, хлопнув ладонями по столешнице, вопросила:

— Вам не кажется, друзья и товарищи, что нам пора перейти к решительным действиям?

Голубые глаза ярко блеснули, и чародейка принялась излагать свой план.

* * *

По дворцу который день носилась куча всяких устроителей, распорядителей, уборщиков и украшателей. Последние две категории смирно выполняли свои обязанности, а первые беспорядочно метались туда-сюда, зазвякивали друг друга звонками и ругались-ругались-ругались. В Розовой стране подготовка к балам проходила как-то спокойнее.

Таэль-Ло укрылась от суеты в уютном розовом салоне по соседству с собственной комнатой. Вокруг благоухали цветы, в уголке фрейлина-менвитка наигрывала на клавесине что-то из классики, а на маленьком столике у кресла стояла изящная цветочная чашечка с чаем.

Чашечка и блюдечко были из мастерской Ю-Ман, закрывшейся девяносто один год назад. Жаль! Эта чайная пара была последней — прекрасные дамы братца расколошматили весь сервиз, а теперь и новый заказать было негде.

После робкого стука в салон вошли две арзачки с кипами модных журналов. Таэль-Ло выгнала фрейлину и занялась их изучением.

Маникюр, макияж, причёски, сумочки, туфельки… Две недели со дня Конклава принцесса изучала снимки колдуний со всяких светских мероприятий. Волшебницы были невероятно красивы и угрожали своим видом затмить Таэль-Ло. Принцесса не могла этого допустить!

— Кари, носит ли кто-нибудь из нынешних колдуний пышные платья?

— Нет, госпожа. Колдуньи вообще не носили платьев до этого Новолетия.

Отлично! Таэль-Ло победно улыбнулась и приказала:

— Принесите мне платье, которое я надевала на Конклав, и скажите правителю, что я хочу, чтобы на мой бал все пришли в пышных платьях в пол.

— Будет сделано, госпожа.

Арзачки ушли, оставив принцессу наедине с журналами.

Таэль-Ло, поправ нормы этикета, откинулась на спинку кресла и закинула ноги в мягких носочках на столик. Для атмосферы триумфа недоставало лишь бокала с вином.

Глотнув чаю, принцесса усмехнулась. Даже если чьё-то платье окажется лучше её, Таэль-Ло всё равно затмит их, ведь лишь она умеет носить пышные юбки.

* * *

В кабинете Гван-Ло всё идеально гармонировало друг с другом — даже самый современный компьютер был художественно вписан в винтажный интерьер. Было красиво, но на вкус Элт-Рана, тяжеловато.

Канцлеру нравился шахматный столик, притулившийся у окна. Правитель любил сыграть партию-другую с теми, кого заносило в этот кабинет.

Сейчас он играл с Кау-Руком. Полковник происходил из древнего рода и хорошо играл, а значит, был желанным гостем в этом кабинете. Но крайне редко удостаивал его своим вниманием — избегал общества аристократов… да и всех остальных, как правило.

Гван-Ло просто не мог не воспользоваться возможностью. Он даже откопал в королевской сокровищнице особый артефакт, чтобы, как сам выразился, «не держать благородного человека в клетке».

Что ж, вместо клетки Кау-Рук получил поводок. Он мог пребывать в любом месте в пределах дворца, куда его перетащил угодливый Тол-Дар, но не дальше его стен.

Элт-Ран и представить не пытался, как это бесило Кау-Рука. Он всю жизнь ненавидел неволю и постоянно куда-то двигался. А тут…

Его вежливо, но неуклонно принуждали исполнить план Тол-Дара.

Пятнадцатого Элт-Ран получил от Гван-Ло приказ связаться с Дириэ — арзак, как рассудили правитель и доктор, обязательно захочет спасти менвита, который его защищает. Элт-Ран был не до конца согласен: гарантии собственной безопасности Дириэ интересовали меньше, чем сам Кау-Рук. Однако арзак и в самом деле согласится на всё… как думал канцлер.

Но прошло уже пять дней, а Дириэ молчал.

Элт-Ран должен был позвонить ему сегодня, но встреча с Шеннари выбила его из колеи. Ладно, завтра, после бала. Можно будет заодно дать ему поговорить с Кау-Руком.

— Моя взяла! — мрачно хмыкнул полковник, завершая партию.

— Весьма занятный ход, — похвалил Тол-Дар, потирая свою куцую бородёнку. — Я ещё не видел такого!

— Мне показала его одна прелестная голубоглазая особа древних кровей, — загадочно ухмыльнулся Кау-Рук.

— Познакомите? — тут же насторожился доктор.

— Однажды вы непременно встретите её.

Элт-Ран распознал в голосе полковника тщательно скрытую угрозу. Что это за особа такая, которая может грозить Тол-Дару?

В дверь постучали — явилась посланница принцессы.

— Господин правитель, — заговорила она, поклонившись, — Её Высочество принцесса Таэль-Ло приказала сообщить вам, что она желает видеть всех гостей бала в пышных платьях в пол.

— Пусть это внесут в приглашения, — распорядился Гван-Ло. — Желания принцессы должны исполняться.

Девушка ушла. Тол-Дар важно покивал словам Верховного, а в глазах Кау-Рука Элт-Ран различил едва сдерживаемый смех.

Приглашение на день рождения принцессы пришло ещё тринадцатого вайо, но примерно за сутки до бала Лионе позвонил королевский секретарь и сказал, что по приказу Её Высочества всем гостям надлежит явиться в пышных платьях.

Это она, конечно, всем удружила! Наверняка у приглашённых костюмы были заготовлены заранее, а тут менять всё буквально за один день! Ну, хотя бы модельеры и ателье на сверхсрочных заказах подзаработают.

Сама Лиона занялась нарядом утром двадцать первого. Пришлось повозиться, выбирая фасон и цвет, чтобы замаскировать внезапную бледность и лёгкое истощение — всё-таки масштабное волшебство, которое они с Элли вчера провернули, оказалось ранвишевски выматывающим.

С другой стороны, Лионе ещё повезло. Основную нагрузку взяла на себя Элли, которая сейчас лежала пластом в комнате ведьмы.

— Попейте бульона, — предложила Юни. — Восстановитесь быстрее, и кожа поярче станет.

Вряд ли это был волшебный бульон, но от него действительно стало лучше.

Удостоверившись, что Элли тоже получит свою порцию, а платье выглядит безупречно, Лио-Лай временно превратила наряд в привычный комбинезон и покинула дом.

Она позавчера съездила к родителям за печатной версией приглашения, так что сегодня можно было направиться сразу во дворец.

По дороге позвонила мама — ей непременно требовалось, чтобы дочь наутро после бала отчиталась обо всём, а лучше вообще нашла там жениха. Вот дался ей этот жених! Бесит прямо!

Пообещав матери подробный отчёт, Лиона прервала звонок и включила приёмник.

Все новости были про какой-то большой бабах в степи, на трассе Ро-Алиам — Бассания. По официальной версии, это военные испытывали новое оружие, но почему-то попали не туда и раздолбали единственную дорогу на юго-запад. По мнению приглашённого эксперта, это кто-то из колдунов эксперимент ставил. Просачивались осторожные шепотки про Эсарийский конклав, о котором раньше не говорили. Как вовремя!

Лио-Лай прибыла в числе первых гостей. Припарковала машину на дворцовой стоянке, наколдовала платье обратно и направилась ко дворцу.

— Добрый вечер, госпожа гостья! — учтиво поприветствовал её арзак, стоявший на выходе с парковки. — Бал проходит в Большом парадном зале. Вам необходимо подняться по главной лестнице и повернуть налево. Дальше вас проводят. — Он ещё раз поклонился и спросил: — Госпожа гостья, следует ли мне закрыть дверцу вашей машины?

Лиона обернулась. Её машина стояла в самом углу, и водительская дверца была открыта почти полностью — насколько позволяла стена.

— Не стоит. Машину сегодня помыли, и внутри сейчас непереносимо воняет средствами.

Лиона сморщила нос, вложив в последнее слово побольше презрения. Вспомнилась Эн-Рал со шваброй, так что это было нетрудно.

Арзак вновь поклонился и перешёл к другим гостям. Лиона чуть потёрла простое серебряное колечко под шёлковой перчаткой и направилась дальше.

Во дворце всё было величественно-давящее: высокие потолки с росписью, огромные хрустальные люстры, тончайший слой старого золота на лепнине, мраморные статуи, скользкий наборный паркет, тяжёлые двери…

И гости, гости — цвет менвитского общества. Лощёные аристократы, видные деятели науки и искусства, высшие офицеры, политики и, конечно, конклав в полном составе.

Что-то показалось Лио-Лай странным. Она сначала даже не поняла, что именно. А поняв, еле удержала лицо.

«По приказу Её Высочества всем гостям надлежит явиться в пышных платьях».

То есть вообще всем. То ли Стелла недодумала, то ли её не так поняли, но приказ неукоснительно исполнили даже мужчины. О Хоо!

Правда, если женские платья напоминали перевёрнутые букеты, то мужские были поуже, более скромных тонов и без декольте. Строго говоря, верх от костюма у них был нормальный: фрак с манишкой, пиджак и жилет с рубашкой, китель с орденами и медалями.

М-м-м! Бедные генералы! У них такие… неописуемые лица!

В холл, где гости ждали начала бала, спустились по широкой лестнице Верховный, канцлер и глава СКК. Эти трое были одеты нормально: Гван-Ло — в парадный исчерна-фиолетовый костюм военного покроя, Элт-Ран — также, но в белое и с голубой лентой через плечо, а Тол-Дар — в дорогой тёмно-коричневый костюм.

Все трое с тщательно скрытым матерным недоумением оглядывали пышное собрание. Собрание с тем же выражением оглядывало их.

— Это будет незабываемый бал, — пробормотал рядом знакомый голос.

Лиона повернула голову. Справа от неё стоял Кау-Рук под руку с Ив-Мил. Он был одет нормально — в брюки, но почему-то наглухо застегнул под горлом пуговицы рубашки, чего не делал даже на парадных снимках.

— Что ж, господа и дамы, — кашлянув, произнёс Элт-Ран, — предлагаю пройти в бальный зал и выяснить у Её Высочества, кто из нас прав.

Верховный кивнул, соглашаясь с канцлером, и первым направился к дверям. Услужливые гвардейцы распахнули двери, и пёстрая волна юбок двинулась вслед за тремя господами. В море юбок мелькнули ещё одни брюки в сопровождении форменных сапог.

Когда все вошли и распределились вдоль стен, двери снова растворились под громогласный возглас:

— Её Высочество Стелла мен Ломиэн, принцесса Рамерийская!

Таэль-Ло, одетая в чудеснейшее тёмно-розовое платье и с живыми цветами в волосах, вплыла в зал и прошествовала к Верховному. По пути её лицо всё больше вытягивалось, глаза округлялись…

— Какого демона? — одними губами прошипела она, подойдя к брату.

— Вы приказали всем гостям явиться в таком виде, — ответил ей Элт-Ран.

— А переспросить они не могли?

— Желание принцессы — закон. Особенно когда оно заверено правителем.

Гнев Таэль-Ло готов был вылиться на брата, но тот галантно склонился перед ней, приглашая на первый танец.

Принцесса с оскорблённым видом вложила тонкую ладонь в его руку, и пара вышла в центр зала под зарождающуюся музыку.

Постепенно к танцу начали присоединяться другие пары. Лиону пригласил канцлер. Он танцевал чётко и выверенно, как по инструкции, а мыслями находился где-то так далеко, что пару раз наступил партнёрше на ногу. Под конец танца у него и вовсе запиликал коммуникатор.

— Извините, Лио-Лай, — обречённо вздохнул Элт-Ран, — вчера вечером портал рванул — мы уже сутки разобраться с ним не можем.

Канцлер достал коммуникатор, и Лиона успела разглядеть сообщение.

Мерит: «Выяснил кое-что очень (!!!) важное».

Элт-Ран написал, что сейчас подойдёт, извинился перед Лио-Лай и тихо выскользнул из зала. Девушка подёргала колечко и стала смотреть на танцующих.

Музыка смолкла, некоторые пары разделились, а кто-то остался ждать перемены мелодии. К Лионе подошёл Гван-Ло.

— Окажите мне честь, прекрасная ведьма, потанцуйте со мной.

Отказывать Верховному было неудобно, и Лио-Лай приняла приглашение.

Вальс. Самый обыкновенный вальс. Раз-два-три, раз-два-три. Отчего так жутко? Кажется, что Гван-Ло одним взглядом может раскрыть все её тайны. Интересно, нравится ли ему, что менвиты не любят смотреть ему в глаза? Он красивый, кстати. Лицо, конечно, тяжёлое и грубое, но с благородным серебром ранней седины смотрится истинно по-королевски. От этого ещё жутче. Он ведь как паук посередине хитрого плетения.

В зале снова появился канцлер. Он недовольно оглядел гостей и направился к Тол-Дару, который ни с кем не танцевал.

По окончании вальса Гван-Ло присоединился к ним. На следующий тур Лиону пригласил Кау-Рук.

* * *

Это точно было издевательство. Правда, жертвой был не Элт-Ран. Периодически Верховный заявлял: на этот бал или приём должны явиться все королевские особы Таль-Кари.

Элт-Рану приходилось брать Мерита с собой. Но так как арзак не имел права присутствовать, он весь вечер сидел в дворцовом кабинете канцлера и страдал от скуки.

Вернее, говорил, что от скуки. Элт-Ран давно уже не пытался выяснить, что на душе у друга — Мерит никогда не говорил о своих чувствах. Только об их общей работе, об экспедиции, в состав которой вошёл его младший брат, да изредка о способах спасти арзаков. Мерит не верил, что это возможно. Он ни во что не верил и ничего не чувствовал.

Для арзака это было страшно. Они называли такое состояние душевной смертью. Менвиты дали этому явлению не столь красивое имя — выгорание. Когда всё настолько плохо, что даже колдовской дар исчезает.

Но если раньше Мерит держался за счёт знания, что хотя бы один его брат жив, то с того дня, когда пришло сообщение с Беллиоры… Штатный врач команды канцлера говорил, что арзак едва ли доживёт до весны.

Оставалось тридцать девять дней, и Элт-Ран вместо того, чтобы проводить время с другом, вынужденно присутствовал на балу принцессы.

А Мерит тем временем возился с результатами измерений взорвавшегося портала.

Кто-то неизвестный — Эсарийский конклав, скорее всего — уронил на ту локацию мощное взрывное заклятие. Камень разворотило, а вокруг образовалась огромная воронка. И, самое главное, камень стал просто камнем — портал закрылся. Об этом сообщил поникший Кау-Рук, которому явно незачем было врать.

Танцуя с ведьмой, Элт-Ран пребывал в своих мыслях и выдумывал благовидный предлог покинуть бал. Помог ему Мерит: то важное, что он нашёл, было вполне уважительной причиной, которую поймёт Гван-Ло.

Канцлер вышел из зала и кратчайшим путём двинулся в кабинет. По пустым коридорам он даже бежал, чтобы урвать побольше времени.

Однако когда Элт-Ран переступил порог кабинета, Мерита там не оказалось. Свет был выключен. Зато на рабочем столе, выделенный лучом желтоватой лампы, лежал медальон. Тонкая серебряная цепочка хитрого плетения, серебряный же овал с финифтью, изображавшей смешного ушастого щенка среди цветов. Внутри Мерит хранил последний снимок своей семьи.

Арзак никогда не оставлял медальон вот так открыто. Что-то случилось.

Элт-Ран поднёс пальцы к вискам и прикрыл глаза. Простой трюк, показанный много лет назад учителем Лаором. Взгляд в прошлое. Говорят, Шеннари могли переноситься на столетия назад. Элт-Ран не был Шеннари, и его пределом были жалкие пять минут.

…Темно. Верхний свет погашен. Компьютер гудит, мигая цифрами и графиками. Мерит сидит, положив голову на руки. Смотрит на экран и хватает коммуникатор. Что-то пишет. Откладывает коммуникатор и вдруг исчезает в воздухе вместе с креслом. Через полминуты кресло возвращается. Пустое…

Что за?.. Что это было?

Элт-Ран заметался по кабинету, как будто это могло чем-то помочь. Что здесь произошло?!

Вдруг возле стола возникла призрачная фигура. Девушка в свободном белом плаще с капюшоном. Похоже, арзачка.

«Здравствуйте, Элт-Ран. Думаю, вы уже заметили, что Мерит Олири исчез. Так вот, если хотите снова его увидеть, сообщите верные координаты места, где находится Элар Шеннари. Мы свяжемся с вами завтра. До встречи, Элт-Ран».

Послание так походило на его собственное пятидневной давности, что канцлер оцепенел. Нет, не может же быть, что Дириэ связался с Эсарийским конклавом! Не мог он — Чародейское братство никогда его не признавало.

Фигура растаяла в воздухе, и Элт-Ран, сердито схватив медальон, помчался обратно. Как бы ни хотелось вернуть Мерита любыми средствами, об очередной выходке арзакских колдунов должен был узнать Гван-Ло.

Верховный, выслушав канцлера, очень обрадовался — он углядел в плане похитителей возможность захватить нескольких членов Эсарийского конклава. Ведь колдуны, вероятнее всего, сами полезут за Шеннари — спецназа-то у арзаков нет.

В общем, Элт-Ран получил разрешение рассекретить нужную базу. Да, открывать такую тайну было не лучшим решением, но только там можно было гарантированно обезвредить колдунов.

* * *

Бал кончился далеко за полночь. Лиона перетанцевала почти со всеми колдунами, и лишь четверо из них не намекнули ей, что были бы очень рады познакомиться поближе. Кау-Рук вместо этого болтал о всякой ерунде, но между делом всё же сообщил, что он в полном порядке и Дириэ не следует беспокоиться. Это было хорошо.

На парковке на сей раз оказалось многолюдно. Кроме Лио-Лай, самостоятельно водили машину только трое гостей, причём один из них был автогонщиком.

Уже около самой машины Лиону нагнал тот же арзак, который указывал путь. Он сказал, что дверцу пришлось закрыть из-за внезапного обыска, провести который приказал лично господин правитель.

— Ничего страшного, зато не замёрзну! — улыбнулась Лио-Лай, снова открыв её и неторопливо превращая платье в брючный костюм.

Колечко на пальце дважды сжалось само по себе. Девушка угнездилась на водительском сиденье и выехала с парковки.

Попетляв по улицам Бассании и постояв в ночной пробке, Лиона вырулила на шоссе, ведущее в сторону леса. Мама предлагала переночевать у них, но… нет.

Лио-Лай попыталась привычно устроить правый локоть на ящичке, однако натолкнулась на препятствие — чью-то невидимую руку.

— Как прошло? — поинтересовалась она.

— Отлично, — сказал из пустоты голос комэска. — Даже слишком.

Когда машина свернула на лесную колею, Мон-Со отменил чары серебряного обруча и отпустил Мерита, которого всё это время держал за руку. Арзак спокойно спал.

Изумруды на башнях светились в ночной тьме, словно колдовские зелёные звёзды. Раньше Дровосек не замечал за ними такого эффекта. Видимо, дело было в том, что ночь наступила непростая.

Над Гудвинией проплывали незнакомые звёзды и галактики, Флита не успевала их рассматривать. Спасибо Тинору, который оставил ей голограф и объяснил, как им пользоваться.

Температура неуклонно понижалась. Жевуны и рудокопы ушли в Подземелье, как при жёлтом тумане, мигуны перебрались в замок — благо, их было мало. Лестар отрядил бригаду из своих мастеров в Розовую страну — налаживать отопление. Марраны пока справлялись сами.

Рамина говорила, что осталось дней десять, но в портале с той стороны встала какая-то пробка, так что переезд на Рамерию мог затянуться.

Дин Гиор перебирал листы в плотной синей папке. Реллем принёс доклад Ружеро.

— На нашей стороне только Ламенте и Карото, — сказал правитель, закончив чтение. — Бубала увёл с собой четырёх шестилапых.

— Птицы докладывают, что вр-редные ар-рзаки объединились с ними, — прокаркала Кагги-Карр с подоконника.

Дровосек покачал головой. Эта информация была не нова — её ворона принесла ещё утром пятнадцатого. Плохо то, что с тех пор их так и не отследили — похоже, обе группы прятались от птичьей разведки под землёй.

К слову, есть ли подземная часть у замка? Если да, то сообщается ли она с Подземельем? Если снова да, то рамерийцев неплохо бы об этом предупредить. Надо только браслеты у Фараманта взять.

В этот момент начальник снабжения вбежал в тронный зал. Он размахивал каким-то списком и кричал:

— Недостача! У нас недостача!

— Недостача чего? — мрачно поинтересовался Дин Гиор, потирая виски.

— Ковра! — объявил Фарамант и принялся объяснять: — Тот кусок Арахниного ковра, после того как утратил силу, хранился вместе с обычными коврами. У него был номер 84 и описание: «коричневый, с узором в виде угла и кисточкой с одной стороны». Сегодня в хранилище дворца провели инвентаризацию и выяснили: номерки перепутаны, а этого нет. И я не могу понять, куда он пропал. Весь дворец обошёл — нигде неучтённого декора нет.

— Инвентар-рную книгу пр-ровер-рил? — осведомилась Кагги-Карр.

— Да. Номер 84-го висел на 85-м. Так вот, в книге написано, что ковёр номер 85 выдан пятого тарио. Кому — не указано. Отмечено, что вернуть его должен Тилли-Вилли.

— А где он, кстати? — спросил Дровосек. — Что-то давно его не видно.

— Был в Озёр-рном кр-рае, но вчер-ра мне доложили, что он напр-равляется в Р-ранавир-р.

— Со старшим братом познакомиться захотел, — предположил Дровосек. — Вернётся — выясним.

* * *

Собрание образовалось спонтанно. Просто после ужина Юнсар попросил Сор-Ана научить его играть в небесный бой. Сестре, конечно, лицо подлатали, но болтать пока не советовали, поэтому Лем-Ро вызвался помочь.

Четырнадцатые уселись за стол бок о бок, капитан занял место напротив. Близнецы тут же нагромоздили между ними пирамиду из стаканов и вручили по листу бумаги. Вокруг начала образовываться толпа. Лем-Ро заметил Ол-Кета, Ильсора, Фини, пол-эскадрильи, Ваэри, пару сержантов и даже Вел-Зора, который после нападения держался в стороне.

— Так, — объяснял Лем-Ро, — рисуешь два поля десять на десять клеток, рядом проводишь шкалы высот тоже в десять клеток. Поле размечаешь цифрами, шкалы — буквами.

Пока капитан говорил, Сор-Ан рисовал поле. Наблюдатели не из лётчиков ловили каждое движение.

— У тебя есть авианосец длиной четыре клетки, бомбардировщики в три клетки, вертолёты в две и истребители в одну. Тебе нужно расставить их на поле и отметить, на какой высоте они находятся.

— Авианосец должен быть внизу? — уточнил Юнсар.

— Необязательно… Хоо, а действительно! Парни, у нас, оказывается, авианосец летает!

— Может, его звездолётом обозвать? — предложил Ильсор.

— Мне нравится летающий авианосец, — сказал Юнсар и принялся расставлять отметки, высунув от усердия кончик языка.

— Они не должны соприкасаться, — пробубнил Сор-Ан, стараясь не дёргать щекой.

Юнсар что-то поправил и вопросительно взглянул на Сестру. Тот кивнул, и Лем-Ро, поставив отметки как попало, начал партию.

— А-6-7.

— Попал.

— Подбит или убит?

— Подбит, — ответил техник после паузы. — К-10-3.

— Убит. Вычёркивай эту клетку и все вокруг неё на поле.

— Плюс высоту И-10-3, — подсказал Ильсор. — Там у него тоже ничего нет.

Юнсар партию проиграл, но не особо расстроился и взял реванш уже во второй. Ильсор с ходу обыграл Рен-Сая. Потом Ол-Кет вызвал на дуэль Ваэри и с треском провалился. Менвиты сравняли счёт, только когда Рин-Сай победил своего техника, а Сор-Ан — Фини.

Было уже поздно, и народ стал расходиться. Когда Вел-Зор проходил мимо, Лем-Ро обратился к нему:

— Сыграем?

Капитан нехотя опустился на стул и взял пустой лист бумаги. Он наскоро начертил поле, не заботясь о том, ровные ли выходят линии, и расставил отметки, прикрыв их ладонью.

— В-5-1, — начал Лем-Ро.

— Мимо. Д-7-7.

— Мимо. А-8-4.

— Подбит. З-1-2.

— Мимо. А-8-5.

— Убит.

Судя по голосу, Вел-Зор думал отнюдь не об игре. Лон-Гор не стал запирать его в лазарете — просил вместо этого заходить утром и вечером. Но сейчас он снова занимался памятью, и Вел-Зор в нарушение инструкции решил его не беспокоить.

— Ты как?

— В норме.

— Вряд ли.

— Лезешь не в своё дело.

— Почему? Мы оба попали в одну и ту же ловушку.

— Нет, — почти выплюнул Вел-Зор и так сдавил в кулаке ручку, что пластик треснул. Ручка была символично красная. Пехотинец всё же пояснил: — Вы оба продержались до конца, а я сдался. Думал… не хотел выглядеть так же жалко, как лейтенант Рин-Сай. Ха!

— Я выглядел жалко? — переспросил восемнадцатый. Близнецы, оказывается, ещё не ушли.

— Как свихнувшийся псих. Особенно в лесу. Я, честно говоря, тогда сильно разочаровался в лётчиках. Вы оба…

Казалось, Вел-Зор специально нарывается на конфликт. У него почти получилось — если бы не разница в званиях, Рен-Сай бы точно ему врезал. А так семнадцатый лишь подошёл поближе и прошипел:

— Вы хоть представляете, капитан, как долго мне пришлось убеждать Рина, что он меня не убивал?

Вел-Зор вытаращился на него в недоумении.

— Те деревья, — сказал Лем-Ро. — Если лист упадёт на голову, то, пока кто-нибудь его не разорвёт, ты будешь видеть, как убиваешь самого дорогого тебе человека. Я убивал… видел, как убиваю свою бабушку, Рин-Сай — брата.

— Капитану было легче, — вздохнул восемнадцатый. — Его бабушка осталась дома, а Рен всё время был здесь. Даже тут, в Ранавире, мне поначалу снилось…

— Я теперь каждое утро говорю ему, что по-прежнему жив, — криво ухмыльнулся Рен-Сай, положив руку брату на плечо.

Вел-Зор кивнул и, попрощавшись с лётчиками, вышел из столовой.

— Что-то мне подсказывает, — пробормотал семнадцатый, почесав нос, — что мы сделали только хуже. Он же себя ещё ничтожнее теперь чувствует!

Лем-Ро покачал головой и выскочил следом.

Капитан стоял на улице, завернувшись в пледовое пальто и сунув руки в карманы, и смотрел на незнакомые звёзды.

— Так и будешь меня провожать? — с болезненной усмешкой спросил он.

Лем-Ро не помнил, когда они перешли на ты. Кажется, минут десять назад по его инициативе. Плевать.

— Нет. Я извиниться хотел. Действительно, полез куда не надо и, похоже, только хуже сделал.

— Я всего лишь уверился, что на самом деле трус. Вы выстояли, несмотря на ужас, а я молил ведьму о пощаде и служил ей. Ещё Ваэри… и пальцем её не трогал в отличие от остальных, а в итоге обеспечил ей больше всего боли.

— Я не злюсь, — послышался голос из темноты. — Я сама пришла туда, сама назвалась Гелли, за которой вы явились… Знала, что ничего хорошего меня не ждёт.

Говоря, Ваэри вышла к ним из тёмного угла и протянула Вел-Зору какой-то маленький предмет, пояснив:

— Лейтенант-интендант распотрошил генеральский кабинет в поисках чего-нибудь полезного. Самым полезным оказалось это. Мне немного для ускорения возвращения памяти выдали.

Вел-Зор опасливо взял предмет с её ладони и поднёс к глазам.

— Леденцы?

— Ага. Мятные.

— Спасибо.

Капитан разорвал фантик и положил леденец на язык. Ваэри передала ещё один Лем-Ро. Оказалось вкусно.

Вообще, было довольно странно стоять ночью около столовой в таком составе, смотреть в небо и есть генеральские леденцы.

Вдруг в лесу за пределами лагеря послышался громкий шорох, как будто кто-то огромный пробирался среди деревьев и очень старательно не шумел.

Часовые нацелили туда пистолеты, но вскоре стало ясно: они бесполезны. Из леса выбрался железный рыцарь в десять маэ ростом.

Вел-Зор отскочил в тень, дёрнув Лем-Ро и Ваэри за собой. Втроём они наткнулись на близнецов. Позади — стена, а рыцарю сюда буквально три шага. Все затаили дыхание, и тут Рен-Сай воскликнул:

— Это ж Тилли-Вилли!

Чего? Нет, эта жуть похожа на старинную менвитскую игрушку, но…

— Здравствуй, друг Рен-Сай! — клыкасто улыбнулся рыцарь, стараясь говорить потише. — А почему тебя два?

— Это мой брат, — ответил семнадцатый.

— О! У тебя тоже есть брат, укуси меня тигр? — обрадовался Тилли-Вилли, громко усевшись на землю вне Ранавира. — И у меня тоже. Старший. Вот пришёл к вам с ним познакомиться. А чего ваши часовые стоят как гномы в разведке? Мы ж уже виделись! Вы что, разрази меня гром, боитесь?

— Ну и кто из нас его брат? — шёпотом проворчал Лем-Ро, прикрыв на всякий случай рот ладонью.

— Ильсор? — буркнула Ваэри. — Могу позвать.

— Зови, — кивнул Лем-Ро и тоже полез за коммуникатором. Кажется, придётся внеплановое совещание устроить, чтобы разобраться, что тут к чему.

Однако коммуникаторы почему-то отрубились. Вслед за ними погасли лампы. Затем щит, поставленный Ильсором. Потом Тилли-Вилли с грохотом завалился на землю.

Наконец замок тряхнуло, и всё заполнил ослепительный белый свет.

* * *

Пока в замке осыпался потолок, Ланат выпустил остальных и они удрали из лагеря. В одной из камер обнаружили измятый лист бумаги с текстом на арзакском.

Почерк оказался отвратительным, да и практики давно не было, так что Ильсор с Тинором далеко не сразу расшифровали эти каракули.

Доброжелатель, предпочитавший пока сохранять анонимность, сообщал: Ланат ищет некий колдовской клинок, найденный менвитами (по мнению Ланата, лично Эн-Рал) на территории Гудвинии. Именно за этим клинком они приходили. Достать не смогли.

Ильсор знал про клинок. Нашла его не Эн-Рал, так что Ланат не достал бы ничего в любом случае. Это можно было не считать проблемой.

Внимания требовал потолок. Починить его в темноте не представлялось возможным — арзаки бы справились, но Лон-Гор запретил. Получилось только убрать оголившиеся провода и заменить лампы.

К вечеру пятнадцатого в Ранавир явился зловещий гудвинец в зелёной одежде. Он прикатил в тачке чей-то пистолет, передатчик и обломки то ли от ламп, то ли от чего-то ещё. Кроме того, гудвинец похвалил неизвестного колдуна за красивый салют, но попросил больше не ронять камни на чужие дома.

Пока Ильсор лично перед ним извинялся, Лон-Гор выяснял, не пострадала ли семья гостя. Тот сказал, что живёт один в часе отсюда, так что до него долетели лишь отголоски. Ну да, и пистолет.

Нет, пистолет гудвинец, как выяснилось, нашёл у шахты, которой рамерийцы не занимались со дня усыпления.

Вроде бы там добывали изумруды, но потом об этом все позабыли. Документы куда-то пропали — Ваэри раскопала лишь один отчёт Арк-Мина.

Геолог писал, что шахта выглядит странно. Изумруды в ней уже обработаны и вставлены в стены. Арк-Мин полагал, что это вовсе не шахта, а возможно, некая культовая пещера. Несмотря на все странности, Баан-Ну отдал приказ добыть камни.

Их добывали, а теперь не могли найти. Сион со своей каменной магией уже весь замок излазил — ничего. Ильсор о шахте вообще слышал лишь краем уха, целиком положившись на негипнабельного геолога. Короче говоря, странная была ситуация.

К вечеру двадцать первого постановили: изумрудов в Ранавире нет. Выяснять, куда они делись, никто не стал, и все вовлечённые просто занялись своими делами.

Ильсор всё-таки пригласил Гелли посмотреть на звёзды. Давно собирался, но то времени не хватало, то решимости.

Пока Гелли помогала Лон-Гору восстанавливать память Лейну, Ильсор успел сыграть с лётчиками в небесный бой и набрать небольшой букетик полевых цветов.

Гелли букет понравился. Они вдвоём забрались в тот самый укромный уголок, где Тинор рассказывал об изысканиях своего отца. Напротив удачно оказалось незастеклённое великанское окно, откуда прекрасно были видны звёзды.

Ильсор подсчитал кое-что и создал серебристую лестницу прямо на подоконник. Колдовать после долгого перерыва было легко и приятно, переход получился довольно надёжным, так что уже через пять минут арзаки сидели прямо под небом, свесив ноги в пропасть.

Слева виднелась полуобрушенная башня, в которую врезался вертолёт Мон-Со. Далеко внизу чуть светилась заколдованная граница лагеря. Около неё притаились часовые, но их не было видно с высоты.

А вверху сияли звёзды. Неисчислимое множество точек: белых, голубых, жёлтых, едва различимых красных… На горизонте, если так можно выразиться в космосе, виднелась галактика. Красивая яркая спираль.

Гелли склонила голову Ильсору на плечо и проговорила:

— На нашу похожа. Хотя я не астроном, для меня они все похожи…

Ильсор присмотрелся. Действительно, похожа на Кейнарис, родную галактику Рамерии.

— Скоро мы будем дома, — шепнул Ильсор, обняв Гелли обеими руками.

Внизу, с другой стороны замка, что-то погромыхивало и скрежетало. Как будто куча железных бочек… Или нет? Нет. Какой-то сложный механизм, который давно не смазывали.

— У тебя же планшет с собой? — спросила Гелли, поудобнее устроив голову. — Позовут, если понадобишься.

Шли секунды, Ильсора никто не звал. Наконец он отвлёкся от скрежета и заметил, как от галактики отделился луч белого света. Он мчался по небу быстрее любой кометы и неуклонно приближался.

Скрежет механизма перерос в грохот тяжёлой падающей железяки, а потом…

Ильсор понял, что началось землетрясение, когда они с Гелли уже летели вниз.

Вдруг всё пространство заполнил свет. Ильсор еле успел прижать Гелли к себе, закрыв ей лицо.

С каждым днём разлука становилась всё невыносимее. Риэм отчаянно завидовал Ирлену, который улетел к своему полковнику. Вот бы тоже!..

Но это было глупо, и Риэм старался занять себя чем-то. Он всё-таки убедил Риси летать нормальными маршрутами, а не как попало. Вместе они даже спасли Сор-Ана, когда тот застрял на дереве после победы над вертолётом.

Потом снова стало тоскливо, и Риэм принялся помогать Гелли и Лон-Гору. С какой-то текущей ерундой вроде вывихов и порезов мог справиться и зоолог.

Сегодня полковник попросил его посидеть с Лейном. Это с Ваэри всё прошло хорошо — остальным везло меньше.

Гелли разрешила Лон-Гору вновь заняться памятью только семнадцатого числа. Тогда вызвался Сариа. Вернув воспоминания, он долго рыдал, наорал на Сол-Дита и ухитрился подбить ему глаз.

Капитан бежал из лазарета так, словно за ним арсы гнались.

Однако утром Сол-Дит вернулся. Просил прощения. Долго — Сариа отмалчивался. Заговорил только тогда, когда в лазарете Камир появился. Кажется, понял, что шестому было хуже, и решил отпустить. Риэм надеялся, что у четвёртых всё наладится.

После этого Гелли снова на четыре дня отстранила Лон-Гора от гипноза, и вот сегодня наступила очередь Лейна.

Он не впадал в истерику, вместо этого замкнулся и даже на вопросы о самочувствии не отвечал.

Лон-Гор оставил Лейна в карантине. Риэм пробовал разговорить его, потом, оставив бесплодные попытки, болтал сам — рассказывал какую-то бесконечную сказку про заблудившегося северного мохнамонта, который ищет свою маму. Сказка, кажется, не имела ни конца, ни сюжета, но Лейну понравилась.

Когда он уснул, в палату заглянул Риси. Он уже почти не помещался на карнизе, поэтому висел, хлопая крыльями.

Риэм тяжело вздохнул, предупредил дежурившего сегодня Кем-Нора и выпрыгнул в окно. Драконыша надо было выгуливать.

Риси радостно заурчал и взмыл в небо. Наверно, на тёмном фоне он был почти не заметен, а вот Риэм сверху видел всё. Чёрные кроны деревьев, острые пики скал, серебряные ленты рек и ручьёв, мерцающий туман над горными хребтами, серую громаду замка, далёкое сияние шпилей Изумрудного города, разглядеть которые, вообще-то, было физически невозможно.

Заметил Риэм и блестящую фигуру железного рыцаря возле границы Ранавира. Рыцарь стоял, стоял и вдруг начал заваливаться.

Риси уже успел пролететь мимо, и Риэм развернул его, чтобы посмотреть. Бросил взгляд на ближайшую башню… И в этот момент замок тряхнуло.

Кто-то полетел вниз из самого высокого окна. Риэм направил Риси к ним. Но из-за спины пришёл нестерпимо яркий белый свет, и арзак потерял возможность видеть, куда несётся дракон.

Раздался скрежет, будто сотни клинков царапали каменную стену.

Свет вроде пригас, и Риэм открыл глаза. Оказалось, сотнями клинков тут и не пахнет — это всего-то двадцать когтей врезавшегося в стену Риси.

Драконыш впился ими в камень и плавно съезжал вниз под собственной тяжестью. Между его мордой и передними лапами висела Гелли. Она встревоженно смотрела куда-то вниз.

Риэм повернул голову, стараясь не свалиться. А, ясно. На хвосте Риси, держась только одной рукой, висел Ильсор. Ни карнизов, ни окон в обозримом пространстве не наблюдалось.

— Риси, подтяни хвост, — скомандовал Риэм.

Драконыш начал медленно и осторожно поднимать Ильсора вверх. Таскать арзаков Риси мог свободно, но делать это хвостом, да ещё и скользя по стене с Гелли в лапах, было крайне неудобно.

Наконец Ильсор оказался достаточно высоко, чтобы уцепиться за крыло и перебраться к Риэму.

Дракончик на это довольно фыркнул и оттолкнулся от стены задними лапами. В передних он по-прежнему бережно держал Гелли.

Спускаться с этой стороны замка Риси не стал. Он облетел башню и сел на переднем дворе.

Туда уже сбежался весь экипаж. Похоже, они подумали, что началось землетрясение — даже Лейна и Айни из лазарета вынесли. Оба, совершенно разбитые, сидели на толстом рулоне маскировочной сетки для вертолётов. Чуть в стороне были рядком разложены часовые, трое лётчиков и Вел-Зор.

— Их просто оглушило, — сказал Лон-Гор и крикнул, увидев вновь прибывших: — Вы как?

— Все в норме, — отозвалась Гелли, направляясь к оглушённым.

Она обвела их внимательным взглядом. Многие уже пришли в себя и потихоньку переходили в сидячее положение. Гелли целеустремлённо подошла к Вел-Зору.

— Капитан, похоже, ваше лицо регенерирует. Как минимум веки у вас снова свои.

Она развеяла волшебные веки и попросила фонарь и зеркало. Фонарей было полно, зеркальце нашлось у Ваэри.

Часовые незаметно разошлись, пока Лон-Гор проверял состояние Айни и Лейна. Ильсор, косясь на неподвижного гиганта за оградой, ушёл проверять свой щит, а Гелли отправилась искать других раненых. Народу вокруг осталось мало, и Вел-Зор размотал бинты, небрежно спустив их на шею. Рин-Сай держал перед ним фонарь, а сам капитан неверяще всматривался в своё отражение.

Риэм не помнил, как выглядел первый капитан пехоты. Если так же, как сейчас, то он был просто невероятно, хоть и не по-менвитски красив: точёное лицо с острым подбородком, чётко очерченные и, может, излишне резкие скулы, высокий лоб, глубокие жёлтые глаза… Волосы у капитана оказались совсем белые. Альбинос или поседел?

— Да-а, лицо… — странным голосом просипел Вел-Зор, повернувшись к Рин-Саю.

Тот выронил фонарь и мигом оказался в нескольких маэ от капитана.

Вел-Зор поднял фонарь и, снова подсветив лицо, демонстративно помотал головой. Сдавленно вскрикнула Ваэри. Грязно выругался Лем-Ро. Что-то зашипела вернувшаяся Гелли.

— …только оно не моё, — убито произнёс Вел-Зор.

* * *

На востоке приветливо светлел край неба. Изумруды на башнях постепенно тускнели. Первый луч солнца показался на удивление тёплым.

Рамина расслабила лапки, сжимавшие края мантии, и соскользнула со шпиля на крышу Изумрудного дворца.

В портале произошёл коллапс — видимо, полёт Ирлена прошёл не очень хорошо. Образовалась волшебная пробка, и субмир замер где-то в бескрайнем космосе, вдали от какого бы то ни было солнца. Ночь угрожала стать вечной.

Чтобы предотвратить это, Рамина отправилась в Изумрудный город — просить о помощи Травяной кристалл. Ему, в теории, было вполне под силу пробить затор.

Однако в план Рамины вмешался кто-то третий, и, как только изумрудная энергия оказалась в портале, пробка исчезла. Разумеется, магия ринулась в незанятое пространство!

Коллапс наступил уже в Гудвинии. Во-первых, отсюда примерно на пять минут исчезла вся магия. Во-вторых, она, перейдя на Рамерию, потянула за собой субмир. В-третьих, он врезался в планету, устроив нехилое землетрясение.

Прошло пять минут, десять, двенадцать… Кристалл ровно мерцал на шпиле самой высокой башни, а внизу, во внутреннем дворе, неуклюже поднимались приходящие в себя дуболомы.

Повезло. Гудвиния пережила комбинированную атаку колдуний.

Кивнув самой себе, Рамина исчезла из города, чтобы через мгновение появиться на восточном склоне Пика Араминты — так гигантские орлы называли южную гору своей долины.

Крутой склон катился вниз и упирался в непроглядную стену белого тумана. В него уходили торчащие из скалы корни древнего дуба, а дальше нельзя было разглядеть ни маэ.

Этот туман был знаком Рамине. Помнится, она металась по этому склону, беснуясь в бессильной злобе, а Агранат хватал её за руки, чтоб не прыгнула в небытье. Он снова и снова терпеливо объяснял своей фее, что сотворили они с Манреем и прочими. Зачем они это сотворили.

Колдуны несли Рамерии гибель. И сами отказались от неё.

Возможно, Гудвинии не стоило тогда отправлять детей на родину. Возможно, Рамерии лучше было бы без волшебства. Но не случилось.

Хотя… А это идея! Рамина покинула горы и вернулась домой, к письменному столу, где у неё хранились гномьи блокнот и карандаши.

Даже если не выйдет, стоит хотя бы посчитать.

* * *

Тес-Ин и Ал-Рос получили от полковника первое задание. Оно оказалось таким же бредовым, как и всё, что произошло до этого.

Найти нового «особого» ранвиша.

С какой стороны ни посмотри, задание казалось невыполнимым.

Во-первых, ранвишей на Рамерии было наверняка не меньше, чем комаров. Зверьки жили везде от северных хребтов до южной пустыни, в природе, в городах и в людских домах… Ранвиши были белые, серые, палевые, рыжие — любые, кроме чёрных.

Во-вторых, этот самый «особый» ранвиш мог родиться в любой точке мира от Вайклема до Ро-Алиам, от Нэй до Эсари. К тому же зверьки славились своей неуловимостью. Кади-Ро даже сказала, что их название в переводе с арзакского именно это и означает.

В-третьих, никаких примет «особого» ранвиша у Тес-Ина и Ал-Рос не было. Как они должны его опознать? Он чёрный? Пятнистый? Светящийся? А может, вообще фиолетовый в крапинку? Гигантский? Двухвостый? Трёхголовый?

Последние четыре варианта породила паника Ал-Рос, но Тес-Ин не стал вычёркивать их из диаграммы, оставив на каждый по проценту.

Без них этот нарисованный кружочек с секторами выглядел бы совсем уныло: чёрный, пятнистый или светящийся (такого они, по крайней мере, уже видели).

Кади-Ро наотрез отказалась давать подсказки, так что курсанты несколько дней пребывали в отчаянии.

Восемнадцатого приболевшая квартирная хозяйка попросила их сходить за продуктами, и курсанты направились в единственный в О-Ми магазин.

Картошка, морковь, лук, хлеб, яйца, пачка гречки, пакет карамелек… Арзаков у старушек не было, так что они ходили за покупками сами. Ни Тес-Ин, ни Ал-Рос такого раньше не делали, так что им пришлось искать вид части продуктов в Паутине, чтобы не позориться.

Впрочем, оказалось, что вместо этого можно было приказать продавцу собрать всё по списку. Опция для менвитов, которые почему-то ходят за продуктами сами.

Курсанты ею не воспользовались, и теперь Тес-Ин чувствовал себя так же гордо, как после первой школьной пятёрки или первого полёта без инструктора. А ведь всего-то в магазин сходил. Великий подвиг. Несомненно.

Около дома курсанты наткнулись на маленькую девочку. Она прыгала на одной ножке, выделывала какие-то странные движения руками и при этом плакала.

— Не рыдай на морозе — щёки льдом покроются, — предостерегла её Ал-Рос.

— Меня чёрный ра-анвиш хвостом обмё-ол! Теперь сто лет несча-астий!

— Чёрный? — насторожилась девушка. — Куда он делся?

— На черда-ак!

— Не бойся! — улыбнулся девочке Тес-Ин. — Этот ранвиш несчастий не приносит.

— Правда?

— Всамделишная! — нетерпеливо закивала Ал-Рос.

Девочка прекратила плакать и побежала домой, а курсанты занесли пакет с продуктами в квартиру и полезли на чердак.

На самом деле Тес-Ин заметил мазки чёрной краски на жёлтеньких сапожках девочки — скорее всего, ранвиш был никакой не чёрный, а просто-напросто грязный.

На чердаке было темно, пыльно и хламно. Всюду громоздились доски с торчащими гвоздями и всякий мусор. В свете фонарика Тес-Ин разглядел обгоревшую дверь, столб кастрюль, стул без ножек, собачью миску, коробку тряпок, ржавую трубу, настоящий гобой, колесо от велосипеда и пару клоунских ботинок. Наконец, луч выхватил из тьмы ростовой манекен, и лейтенант вздрогнул — ему почудилось, будто на чердаке сидел загипнотизированный арзак. Хотя манекен был всё-таки менвитский.

— Куда мы идём? — вопросил Тес-Ин, запнувшись об упавшую лыжу.

Ал-Рос целеустремлённо продвигалась вглубь чердака по непонятному маршруту.

— К ранвишам, — ответила она таким тоном, словно говорила с умалишённым.

В конце концов, девушка остановилась. Тес-Ин, шедший за ней, упёрся боком в угол стола и сдвинулся вправо. Под ногой оказалось что-то мягкое.

Оно громко завопило и вырвалось. Тес-Ин подпрыгнул, налетел на Ал-Рос. Она взвизгнула, дёрнулась, задела какую-то доску.

Грохот разошёлся по всему чердаку. Рушились пирамиды хлама. Гремели падающие кастрюли. Рвалась ткань. Кто-то захватил Тес-Ина в крепкие объятия и полез с поцелуями. Лётчик заорал от неожиданности.

— А ну прочь от него! — рявкнула Ал-Рос и бахнула неизвестного лыжей по голове. Голова отвалилась.

— Ниртаев манекен… — выдохнул Тес-Ин, осветив нападавшего. — Видел бы нас сейчас полковник!..

— Да уж…

Внезапно с потолка свалился чёрный шар. Ал-Рос вновь замахнулась лыжей, но вовремя опомнилась. Это же ранвиш!

Зверёк обозрел бардак, покрутил хвостом у уха — и вдруг из ниоткуда раздался тонкий голосок:

— Люди, вы совсем обарсились?

Это было невозможно, но Тес-Ин осознал, что слова принадлежали ранвишу. Это было вдвойне невозможно, ведь тот даже не открывал рта!

— Точно, обарсились! Совсем отупели! Мы, между прочим, мыслеречью общаемся!

— Мы ещё не очень зрелые люди, — заприбеднялась Ал-Рос, — и не всё понимаем.

— Где тогда ваш мурф? — удивился ранвиш. — Он же должен воспитывать вас, пока не созреете!

— Мурф — это кто? — поинтересовался Тес-Ин.

— Му-урф — это… арзаки его таде называют, как Кышик говорил. А у вас… э-э-э… как там эта мелочь из пятой квартиры говорит? Отец, во! Он вроде был тут недавно. Одноглазый этот.

Чего? Ранвиш взаправду считает Мон-Со их отцом? Ай, ладно, неважно!

— Он очень занят, — заговорил Тес-Ин. — Конец света останавливает. Нам при… нас попросил найти особого ранвиша. Мы думали, это ты.

— Я? — изумился зверёк. — Маф, я-то, вне всяких сомнений, особенный. Но не тот, кто вам нужен.

Он покрутился вокруг своего хвоста и деловито произнёс:

— Кышик помер три ночи тому. Значит, тот, кого вы ищете, родился не позже этого срока. Если он здесь, у нас, то… Так, Моки, Няняня, Мурси, Кофа… Не, они все раньше. О! Уруна! А её гнездо — под скамейкой, где большие вонючие бяки ходят!

Ранвиш растворился во мраке чердака, а курсанты, нагруженные информацией, принялись выбираться из завала.

До того, что за скамейку имел в виду ранвиш, они додумались почти сразу. Остановка общественного транспорта. Однако найти там гнездо ранвишей никак не получалось.

Потеряв терпение, Ал-Рос поймала за длинный хвост первого попавшегося зверька и спросила у него адрес гнезда Уруны. Ранвиш прокусил ей руку и удрал.

Вечером двадцать первого по небу пролетело нечто. Радужная сфера, похожая на маленькую планету. Она плыла примерно на юго-запад целых полтора часа, и курсанты увидели в окно, как десятки ранвишей выбрались из укрытий и заворожённо смотрели вверх.

Конечно же, Ал-Рос помчалась к остановке, едва надев куртку. Тес-Ин хотел присоединиться, но обнаружил, что она напялила его ботинки.

Минут через двадцать Ал-Рос вернулась с полной курткой ранвишат. Их оказалось пятнадцать штук почти новорождённых детишек с едва открывшимися глазками.

— Их соседи говорят, что маму съело красное чудище, — объяснила девушка.

Ранвишата испуганно пищали, водя туда-сюда носиками и поджав хвостики. Лишь один, самый смелый, обнюхал курсантов и согласился перебраться из разложенной на диване куртки на ладонь Ал-Рос.

Шёрстка этого малыша оказалась ярко-розовой. Казалось бы, ура, нашли! Но нет.

Когда Тес-Ин принёс блюдечко молока, другие ранвишата тоже повылезали. Среди них нашлись чёрный, серый в коричневое пятнышко и со звёздочкой на лбу, а также солнечно-жёлтый и рыже-чёрно-полосатый. В природе таких не существовало.

— Вот интересно, — задумчиво протянул Тес-Ин, любуясь зверятами, — мы задание перевыполнили или недоделали?

— Звони полковнику, — вздохнула Ал-Рос.

Новая клетка оказалась куда комфортабельнее старой — Верховный великодушно пригласил достойного колдуна в гости. В почётные гости!

Из хорошего были большая библиотека и возможность гулять по парку. Покои? Увольте, Кау-Рук прекрасно чувствовал себя и в тюремной камере.

Верховный вёл себя на редкость издевательски. На бал пригласил, лицемер ниртаев. Спасибо Элт-Рану — хоть спутница приличная попалась: не слишком много болтала, в обморок не падала, лобзаться не лезла.

Бал, к слову, выдался неплохим. Весёлым. Таэль-Ло чувствительно щёлкнули по носу, а дамой вечера стала Лиона — к недовольной принцессе мужики в платьях подходить побоялись. Ей удалось потанцевать только с братом, Элт-Раном, Тол-Даром, Кау-Руком и старым адмиралом Чар-Ли.

Сам Кау-Рук с большим удовольствием вовсе бы отказался от танцев — воротник сдавливал горло даже просто при ходьбе. Однако три танца всё же были обязательны: со спутницей, чьего имени он даже не спросил, с принцессой и с Лио-Лай. Кау-Рук сказал ей, что он в порядке, и понадеялся, что Дириэ хватит благоразумия не приходить к Верховному.

«У Тол-Дара не будет претензий». Ха-ха! Да если доктор изобретёт уважительную причину, правитель отменит любое обещание!

Следующим утром Кау-Рука разбудил лично Элт-Ран. Он выпалил: Эсарийский конклав добрался до Мерита! И до Дириэ, возможно.

В последнем полковник несколько сомневался — пока рядом Мон-Со, никаких странных связей точно не будет. А вот насчёт Мерита…

Самого младшего из братьев менвиты так и не нашли. Кто знает, может, он этим конклавом и руководит? Если вообще пережил тот день — мальчишке вроде лет шесть было или около того.

Элт-Ран ночью провёл целое расследование. Выяснил немного. Кто-то пробрался во дворец во время бала. Он использовал артефакт-невидимку. Проходил сквозь постоянно открытые двери, а в кабинет постучался, чтобы Мерит сам ему открыл. При этом напал не сразу, а выждав какое-то время. Его искали колдовством и собаками, но ничего не нашли.

Под конец рассказа Элт-Ран добавил, что, во-первых, похитителям известно, кто их жертва, а во-вторых, арзакский принц нужен им только ради Шеннари.

Кау-Рук заподозрил, что арзаки к похищению непричастны. Вероятнее, это сделал экипаж. Интересно, чья идея? Элли, наверно, — план совершенно не в духе комэска.

Решив головоломку, Кау-Рук не стал делиться открытием с Элт-Раном. Как оказалось, не зря. Тот совместно с Верховным разработал ловушку для арзакских колдунов. Как бы об этом сообщить?

Канцлер ушёл готовить план, а примерно в полдень вернулся в комнату Кау-Рука в компании… Дириэ.

— Экспедиция в Ро-Алиам состоится двадцать четвёртого вайо, — сказал Элт-Ран и вновь удалился.

Как только дверь закрылась, Кау-Рук спросил:

— И зачем ты пришёл?

Дириэ возвёл глаза к потолку и длинно выдохнул.

— Прежде всего, я хотел тебя увидеть. Знаешь, как тяжело расставаться с единственным значимым для тебя человеком?

— Уже семнадцать лет знаю.

Арзак шагнул ближе и обнял Кау-Рука так крепко, что, будь он чуть сильнее, неминуемо сломал бы рёбра.

Ладно, Кау-Рук тоже хотел его увидеть, но это означало проблемы для обоих — плен, пусть и гуманный, с весьма туманными перспективами. К тому же Кау-Рук обещал себе… Хоо побери, как вообще можно отказаться от кого-то во имя его блага?

— Вот и я о том же. Побудем немного эгоистами, и сделаем себе приятно в ущерб своим представлениям о благе друг друга.

— Что?

— В прошлом году ты говорил что-то про «не мешать друг другу, когда всё кончится». Так вот, я собираюсь мешать тебе всю жизнь.

Конечно… Кау-Рук уже давно забыл, что когда-то арзаки неплохо читали эмоции.

Дириэ тем временем невозмутимо продолжал:

— Хочешь почувствовать себя героем — помоги Рамерии с заповедником. Я тут уже кое-что посмотрел….

Он извлёк из кармана сброшенной куртки надорванный конверт и вытряхнул на стол кучу разрозненных листочков. Куски карт, формулы, вертолётик, явно нарисованный ребёнком…

— Смотри! — Дириэ вытащил из другого кармана ручку и нацарапал что-то на конверте.

«Не знаю, что было в Ро-Алиам раньше, но с этой ночи там Гудвиния. У Элли и полковника есть план».

Записка на глазах потускнела и выцвела, словно её и не было. Исчезающие чернила?

— Канцлер сказал мне, что заповедник Ро-Алиам почти полностью скрыт туманом, — поделился Кау-Рук. — В теории, я могу открыть проход туда, если ты найдёшь, где это сделать.

— Я уже примерно знаю где! — преувеличенно громко обрадовался Дириэ.

В это время снова явился Элт-Ран. Обоих колдунов хотел видеть Гван-Ло.

По пути канцлер сообщил, что Мерита ему вернули. Дириэ так натурально удивился тому, что тот вообще куда-то пропадал, что Кау-Рук ему почти поверил.

* * *

К возвращению Лионы и Мон-Со арзаки навели порядок на складе, и теперь туда вполне могли поместиться несколько человек в спальниках. Элли вроде нашла способ расширить пространство, но для него нужен был какой-то заковыристый артефакт.

Мерита оставили в спальне Лионы. По словам Элли, он проспит ещё как минимум сутки.

Мон-Со крайне не нравилась идея использовать усыпительную воду, и настырная колдунья прочла целую лекцию об особенностях её использования. Оказалось, вода постепенно теряет свои свойства вдали от источника. Элли даже не была уверена, что она подействует.

Однако вечер выдался удачным, и план сработал идеально.

Лиона оставила дверцу открытой, во дворце все без конца ходили туда-сюда, так что Мон-Со смог беспрепятственно добраться до Мерита. Помог в этом наколдованный Дириэ компас. И, разумеется, составленный им же план дворца.

Нужная дверь оказалась закрыта, и Мон-Со пришлось стучать. Мерит, когда выглянул в коридор, открыл её достаточно широко, чтобы можно было войти, не обнаружив себя.

Схватить человека, будучи невидимым, оказалось просто. Сложнее было при этом не дать ему себя увидеть — при касании обруч переставал действовать.

Разжать зубы, чтобы напоить водой, не сломав в процессе челюсть, тоже было делом не из лёгких, но всё же получилось.

Не выпуская руки Мерита, Мон-Со оставил под столом полупрозрачную сферу с сообщением от Элли. Всё.

Когда в кабинет вошёл канцлер, полковник подумал, что его сейчас обнаружат, но нет. Пока Элт-Ран слушал сообщение, получилось выйти в оставленную открытой дверь.

После этого добраться до машины и просидеть там остаток вечера, держа Мерита за руку, оказалось плёвым делом. Обруч делал носителя не только невидимым, но и необоняемым. К тому же салон машины сегодня помыли, и там стоял отвратительный запах моющих средств. На выходе Лиону тоже никто не побеспокоил.

План был рискованный, и Мон-Со его до последнего не одобрял. Но плюсы перевешивали минусы. Во-первых, узнать местоположение Элара. Во-вторых, проверить систему безопасности и обруч. В-третьих, наладить контакт с самим Меритом.

Правда, с последним не получилось. Канцлер не оправдал ожиданий Мон-Со и Элли — выдал координаты, вообще не торгуясь. Он требовал вернуть арзака тут же, и похитители благородно выполнили уговор.

Когда люди Элт-Рана забирали Мерита из неприметного уголка в одном из парков Бассании, тот ещё не успел проснуться.

Впрочем, это было в середине дня, а ранним утром в домик ведьмы примчался Арк-Мин. Он сообщил: буквально час назад до него дозвонились Лон-Гор и Рамина! Они сказали, что Гудвиния ночью благополучно пристыковалась к Рамерии на территории Ро-Алиам.

Мон-Со знал, что где-то в этой провинции есть аномальная зона, окружённая густым белым туманом. Никто не мог туда пробиться — видимо, за этим Верховному и понадобились Кау-Рук с Дириэ.

Если в этом тумане теперь находится субмир, то открывать его категорически нельзя. Значит, надо предупредить Кау-Рука.

Дириэ решил сдаться властям. Он был негипнабелен и, теоретически, не должен был ничего выдать. И при этом Дириэ вполне мог пообщаться с Меритом.

Примерный план побега был заготовлен заранее, и Мон-Со не осталось ничего, кроме как напомнить об осторожности.

После обеда всех ждали звонки. Дедушка Арк-Мина сказал, что уезжает на какое-то собрание старых пней. Мама Лио-Лай выпытала у дочери все подробности бала — оказалось, газеты бурлили ещё с вечера.

Мон-Со позвонил Тес-Ин. Они с Ал-Рос нашли целую кучу странных ранвишей и хотели узнать, какой именно нужен. Полковник подозревал, и Кади-Ро косвенно подтвердила, что это забота Ал-Рос.

Курсанты получили приказ подождать несколько дней, но Мон-Со пообещал приехать и помочь, если сами не разберутся.

Сам же он собирался вернуться в Гудвинию. Элли утверждала, что с кристаллом они без проблем пройдут сквозь туман. Услышав это, лететь решили все. Здесь оставались только Юни и Виен.

«Квезаль», выбитый колдуньями из портала и призванный сюда с помощью колдоключа, стоял на соседней поляне, тщательно закопанный в сугроб. Лиона откопала его лёгким взмахом руки, и вскоре все расположились в креслах: девушки и Арк-Мин — в салоне, Ирлен и Мон-Со — в кабине.

Полковник ещё вчера заменил опостылевшую повязку на монокль и сейчас чувствовал, что в состоянии взять управление на себя. Но самолёт был ему не знаком.

Ирлен отрегулировал кресло и достал из нагрудного кармана стальной штырёк с красным кристаллом на конце — колдоключ. Мон-Со представлял его себе как угодно, но точно не гибридом гвоздя с булавкой.

Ключ воткнулся под приборную панель, и над ней засветились голограммы с кнопками. Прямо перед Ирленом из гладкого металла выступили два диска. Арзак повернул правый, подняв дальнюю часть повыше, и «Квезаль» стал подниматься вверх, тихо, по-чайничьи пошипывая.

Над лесом Ирлен повернул левый диск, и самолёт оказался носом к юго-юго-западу. Пара кнопок — и «Квезаль» нёсся вперёд с такой скоростью, что земля под брюхом превратилась в размытое серое пятно.

Полтора часа — и внизу плыл белый туман. «Квезаль» на пару минут завис и стал плавно снижаться.

— Хотите повести, когда внутри будем? — спросил Ирлен с хитрой улыбкой. — «Квезаль» умеет летать медленно.

Мон-Со кивнул, настороженно глядя на приближающееся облако тумана. Здоровый глаз видел его как простое белое марево, а вот глаз с моноклем различал в мутной пелене металлическую решётку, оплетённую колючими лианами. Сможет ли «Квезаль» пройти сквозь них?

Туман неторопливо поглощал самолёт, будто наслаждаясь изысканной трапезой. Вот он сомкнулся сверху, отрезав небо. Белая мгла наступала со всех сторон.

Но вдруг снизу пробился робкий свет, и «Квезаль» вынырнул в горную долину, залитую невесть как проникшим сюда солнцем.

— Получилось! — торжествующе провозгласил Ирлен. — Ну что? Полетите?

— Вот так сходу?

— Минут пять назад вы согласились, — напомнил Ирлен. — Открываю второй штурвал.

Он повернул колдоключ, и на пустой половине панели появились ещё два диска. Мон-Со внимательнее всмотрелся в кнопки. Они были привычны — как на Арс-4 или Коа-107. Вся разница в том, что здесь это интерактивная голограмма. Ну, а с дисками и вовсе просто: левый — направление, правый — плоскость.

Ладони легли на диски. Приборы. Компас. Та-ак… Восток, ветра почти нет. Разворот на сто восемьдесят в той же плоскости, левый диск.

Только-только влюбившись в небо, Мон-Со жалел, что родился в современном мире. Техника Эпохи первых полётов всегда нравилась ему больше — была у одностоечной коробки какая-то своя, неповторимая романтика. Арсы и Коа были мощны и чудовищны, но слабенькие Эль-1 из 6200-х были куда милее сердцу лётчика.

И вот сейчас он сидел за штурвалом самолёта с любимой одностоечной коробкой. Крыло ощущалось совершенно иначе. Наверняка полковник сейчас был тем самым новичком, которому страшно передавать штурвал.

«Квезаль» вальяжно перелетел гору, и под ним раскинулось каменистое плоскогорье Фиолетовой страны. Теперь немного снизиться и лететь прямо на малой скорости.

Правый диск. Дальнюю часть вниз. Самолёт повело. Диск на место.

— Резко надавили, — сказал Ирлен. — Представьте, что ранвиша гладите.

Ещё раз. Вниз, но плавно. Нос приопустился, и самолёт пошёл на снижение.

Хватит. Диск параллельно земле. Выровнялся. Немного прибавить скорость.

Башни замка появились на горизонте уже минут через десять.

— У меня на путь от Ранавира до Царства зверей где-то полчаса ушло, — заметил Ирлен. — Но я побоялся с пассажирами разгоняться.

— Мы, если что, в норме! — крикнула из салона Лио-Лай.

— Переведёшь обратно? — спросил Мон-Со. — Нам на посадку.

— Сейчас. — Ирлен убрал второй штурвал и принялся объяснять: — Можно зайти по-самолётному, это по аналогии со снижением. А можно сделать вот так.

Он нацелился на вертолётную площадку и нажал на центр правого диска. Тот ушёл вниз, и самолёт ухнул в воздушную яму.

— Шасси и… стоп.

Самолёт гордо сел по центру пустой вертолётной площадки, и к нему тут же сбежался весь экипаж — издалека, видимо, заметили.

Из-под деревьев вышагнул Тилли-Вилли. Он опустился на колени и принялся с любопытством разглядывать «Квезаль».

Элли приветливо помахала гиганту рукой и пошла обнимать Ильсора. Похоже, объятия — универсальный арзакский жест, которым можно выразить любое чувство.

На Арк-Мина тут же набросились геологи, Ирлену тоже перепало. Странно. Мон-Со казалось, наиболее эмоционально будут встречать Лио-Лай. Что случилось с Риэмом и драконом?

Впрочем, стоило Лионе спуститься на землю, как откуда-то сверху раздались сначала радостное урчание, а потом вопль:

— Да остановись ты, блин, бегемотина!

Дракон шмякнулся на землю перед Лио-Лай, и Риэм, не удержавшись на его спине, влетел прямо ей в руки. Сверху тут же затрепетали фиолетовые крылья.

— Всё, они потеряны для общества, — диагностировал Лон-Гор, пожав Мон-Со руку. — Как вы там?

— Приемлемо, — ответил за комэска Арк-Мин. — Распространяем запрещёнку, морально разлагаем неокрепшие юные умы, людей похищаем…

— Я жду подробного рассказа! — заявил Лон-Гор. — Все ждут, полагаю.

Тут подошли лётчики и техники. Мон-Со быстро оглядел их. Дер-Раоха нет, у Рон-Ласа голова перевязана, у Камира — рука. Сариа и Сол-Дит держатся рядом, но как-то скованно. Фини, как будто слегка дезориентированный, стоит в стороне от всех. Нилиро нет.

Первым решил заговорить Сор-Ан:

— Мой полковник, Элар, Дириэ и полковник Кау-Рук на Рамерии остались, или с ними что-то случилось?

Мон-Со обвёл собравшихся тяжёлым взглядом и сообщил:

— Полковник Кау-Рук и Дириэ скоро будут здесь. А вот Элар… Элара забрали в СКК.

Послышались возгласы ужаса. Вей-Кан рефлекторно прижал к себе сына. Все арзаки, кого комэск сейчас видел, явственно побледнели.

— Мой полковник, он…?

— Он жив, Сор-Ан. И мы собираемся его вытащить. Элли, — обратился Мон-Со к колдунье, — на какие чудеса Гудвинии мы можем рассчитывать в этой операции?

— На все, полковник. Но прежде всего — на гномов.

Капитан Вар-Зу любила свою работу. Ещё в школе она могла часами просиживать в виртуальной лаборатории, смешивая разные вещества.

Когда её кузина Эн-Рал открыла в себе колдовской дар, Вар-Зу ей сильно завидовала. Но увы, ей способностей не досталось.

Однако сестрёнка не бросила Вар-Зу в беде. Как только девушка отучилась на военного медика, Эн-Рал порекомендовала её своему наставнику Тол-Дару. Так сержант Вар-Зу попала в СКК.

Несколько лет она была здесь этакой девочкой-принеси-кофе. Арзаков в СКК не держали, так что всей этой ерундой занимались сами менвиты.

Но Вар-Зу была терпелива и дождалась момента, когда её повысили до помощника одного из докторов. Она наблюдала, запоминала и обдумывала, а однажды даже рискнула написать главе СКК письмо, в котором предлагала кое-какие новшества, позволяющие облегчить диагностику дара. Колдун мог легко скрыть его, если хотел. Вар-Зу предлагала обойти эту хитрость.

Тол-Дар идею оценил. Вар-Зу повысили в звании и включили в выездную команду. Теперь её задачей стало оттачивать технологию и выявлять колдунов среди населения.

Именно поэтому Вар-Зу, уже лет десять как капитан, оказалась на авиабазе.

Её, честно говоря, не сильно интересовал мёртвый арзак. Полковник, гад, не мог его просто оглушить?

Но вечер оказался воистину праздничным! Шеннари! Поймать его — неслыханное везение!

В благодарность Тол-Дар лично выписал ей разрешение наблюдать за опытами профессора Оск-Лама. Правда, пришлось согласиться на стирание памяти о том, что объект тринадцать наболтает под током, но оно того стоило.

Его таскали в лабораторию не каждый день, так что у Вар-Зу была возможность согласовать график работы с экспериментами.

Последние три дня, правда, ей предлагали остаться дома — на базе проводилась какая-то военная операция под присмотром аж самого Фао-Сена, второго человека в СКК после Тол-Дара. Вар-Зу отказалась. Операцию планировали в пределах верхних уровней, и минус четвёртому, где она работала, ничего не угрожало.

Двадцать четвёртого вайо рабочий день начался в девять часов семь минут. Помощники Оск-Лама доставили объект тринадцать на минус четвёртый уровень и пристегнули его к креслу. Профессор лично приладил электроды и включил аппарат.

Несколько минут потребовалось на регуляцию — объект удивительно быстро адаптировался к текущему уровню напряжения и переставал выдавать информацию. Если так пойдёт и дальше, то он помрёт быстрее, чем придёт в негодность.

Наконец, в девять часов двадцать минут в лаборатории раздался хриплый тихий голос:

…«Темно. Великан стоит посреди площади. Вокруг люди. Много. Они плачут. Лестница. Наверху — четверо <…> смотрят вниз. Летают бумажные самолётики»…

Объект замолчал. Он лежал с закрытыми глазами и конвульсивно подёргивался. Оск-Лам ослабил напряжение и принялся вносить какие-то данные в компьютер.

Вар-Зу отметила для себя, что объект ухитряется в таком состоянии контролировать свои слова. После слова «четверо» была длинная пауза. Похоже, он мог их перечислить, но не стал.

По внутренней связи передали сообщение: на базу напали неизвестные. Фао-Сен приказал научным сотрудникам оставаться на местах, а минус четвёртому — заблокировать лифт.

— Занятно… — пробормотал Оск-Лам, поправив очки. — Посмотрим?

Вар-Зу предпочла бы заняться своими обязанностями, но профессор, выполнив приказ колдуна, уже разворачивал голоэкран.

На минус четвёртый уровень запись доходила с опозданием в две-три минуты, так что наблюдатели смогли увидеть нападение с самого начала.

Итак, в девять часов тридцать одну минуту на базу въехал грузовик, который доставлял продукты для персонала и объектов и всякую хозяйственную ерунду.

Его ждали только завтра, поэтому охрана на воротах насторожилась. Но с документами у машины всё было в порядке, и её пропустили.

Грузовик заехал на внутреннюю парковку. Внешний шлюз плавно закрылся за ним.

Вдруг из кузова выскочили двадцать человек в мантиях из зеркальной ткани и чёрных масках на головах.

Засада, расставленная Фао-Сеном по стенам, выдала залп из лучевиков и получила отзеркаленный удар от мантий. Нападавшие рванули к противникам и уложили их мощными ударами собственных лбов.

Из кабины выбрались водитель и ещё двое. Они в отличие от остальных были в простой чёрной форме без опознавательных знаков. У одного маска закрывала вдобавок левый глаз, а перед правым светилась голубым круглая линза.

— Пусть теперь попробуют найти лифт! — злорадно хмыкнул Оск-Лам.

Человек с линзой медленно повернулся и указал рукой точно в то место, где находилась замаскированная дверь.

Зеркальные мантии, пританцовывая, направились туда. Человек с линзой нажал на незаметную кнопку, и створки разъехались.

Трое в форме и половина зеркальных вошли, а оставшиеся отправились наружу глушить охрану.

Даже если те подадут сигнал тревоги во внешний мир, у пришельцев есть примерно полчаса на операцию.

Тем временем первая группа спустилась на минус первый этаж. Там находилась основная ловушка для непрошеных гостей. В лифте было сразу три двери: одна вела либо на парковку, либо в хозблок на минус первом, вторая — в помещения для персонала, третья — на закольцованную лестницу, с которой нельзя было уйти без высшего уровня допуска. Все двери открывались одновременно, чтобы ещё больше запутать чужака.

Человек с линзой уверенно вышел в нужную.

Группа собралась в коротком коридоре перед помещениями для персонала. Путь им преградил шлюз со сканером сетчатки.

Лизна вспыхнула жёлтым — и шлюз раскрылся. Группа вошла в новый коридор.

Там сейчас никого не было — все учёные находились в своих кабинетах на другом уровне. Однако пришельцы по всем правилам проверили помещения и подошли ко второму лифту. Он вёл на минус второй уровень, где, собственно, и находились кабинеты.

На этот раз черноформенные встали позади зеркальных.

Лифт опустился, открылся, и охрана главного коридора дала залп по прибывшим. И тоже получила отражённые лучи.

Несколько тел пришельцы положили на входе в лифт, чтобы заблокировать его на этом уровне.

Следующий шлюз вновь открыли линзой, но теперь главный черноформенный оказался под прицелом лучевиков новой боевой группы.

Стрелять сразу они не стали. По приказу командира охраны пришельцы подняли руки и встали лицом к стенам. И вдруг в этом коридоре погас свет.

Когда он зажёгся, оглушённые охранники валялись на полу.

— Они что, все видят в полной темноте? — опешила Вар-Зу. — Приборов ночного видения у них точно нет.

— Интересно… — вновь пробормотал Оск-Лам. — Линза занятная. Я где-то читал про такую штуку. Кажется, из арсенала Шеннари. Правда, не знаю, чем примечательна.

— Меня другое волнует. Этот человек явно знает устройство базы — очень уж уверенно ориентируется. Чужих тут не бывает, так кто он? И что сподвигло менвитов (а они все определённо менвиты) примкнуть к Эсарийскому конклаву?

— Мы узнаем это, когда Фао-Сен их поймает, — сказал Оск-Лам. — Или не узнаем. Главное, к нам они не ворвутся. Просто не найдут дверь.

Вар-Зу снова посмотрела на голоэкран. Пришельцы не стали ломиться во второй шлюз — их заинтересовал лифт номер три. Уровень минус три, камеры.

Один из черноформенных заложил под дверь взрывчатку, и она с тихим, каким-то элегантным щелчком выворотила тяжёлый металл. Лифт не сломался, и черноформенные спустились уровнем ниже.

Минус третий уровень, как и лифт к нему, был антиволшебным — все стены там покрывала сетка из какого-то металла, блокирующего колдовство.

— Это и есть настоящая ловушка, — ухмыльнулся Оск-Лам, которого, похоже, посвятили в детали операции.

Лифт начал открываться, охрана подняла оружие — и опять погас свет.

Вспыхнули молнии АВ-5, ловушки для колдунов. Им ответили лучевики. Волшебники оказались проворными и увернулись от зарядов.

Когда стало светло, они уже уходили, оставив после себя взломанную дверь седьмой камеры. Именно там должен был находиться объект тринадцать.

— Если они знают планировку базы, то сейчас разнесут мой кабинет! — Оск-Лам схватился за голову. — Куда смотрит Фао-Сен?

Вар-Зу не знала, куда смотрел начальник, но главный черноформенный открыл своей линзой второй шлюз, охрану снова оглушили, и пришельцы подорвали дверь в лабораторию.

В общем коридоре тоже стоял отряд с АВ-5, но им даже выстрелить не дали. Лучевики, которые, похоже, были только у черноформенных, отстрелялись сразу после подрыва.

На шум выглянули учёные, знавшие об операции не больше, чем Вар-Зу. Им просто погрозили оружием, и они послушно убрались.

Кабинет номер семь. Пусто. Черноформенные покинули лабораторию, подобрав несколько АВ-5. Их по возвращении в главный коридор передали зеркальным.

До этого Вар-Зу и Оск-Лам слышали на записи только шаги, шум падения и треск молний. Но теперь раздался голос Фао-Сена:

— Вы прошли всю базу и не нашли Шеннари. А теперь вы в ловушке.

Колдун, похоже, воспользовался пожарной лестницей, шедшей вдоль шахты второго лифта, хотя Вар-Зу не очень представляла, как он спускался по ней в своей длинной багровой мантии. Сейчас колдун стоял в начале коридора, отрезая пришельцам путь к отступлению.

— На самом деле мы ждали здесь арзакских волшебников, — чуть разочарованнно заметил Фао-Сен. — Весьма неприятно осознавать, что благородные избранники служат недостойным. Ну же, снимите маски, господа! Я хочу видеть ваши презренные лица.

— Кто. Здесь. Презренный. Так это. Вы! — отрывисто прорычал один из зеркальных. — Колдуй!

Зеркальные построились в узком коридоре в подобие двух шеренг и стали совершать странные движения всем телом, грозно вытягивая руки в сторону Фао-Сена.

Тот рефлекторно сделал шаг назад и прикрылся алым щитом. Ничего не происходило, поэтому колдун убрал его и едко усмехнулся.

В него тут же полетели лучи от двух черноформенных. Фао-Сен снова выставил щит, резко развеял его и выстрелил сгустком красного пламени.

Зеркальные отшатнулись, и тут колдуна свалил выстрел в спину. Вот только позади него никого не было.

Человек с линзой кивнул пустоте и указал на лифт. Затем он отогнал группу в ту же сторону и принялся внимательно осматривать стену между шлюзами.

— Он знает про минус четвёртый, — констатировал Оск-Лам. — И я бы рискнул полагать, что линза увидит дверь. Фао-Сен убит, так что им никто не помешает. — Профессор решительно поправил очки и хмыкнул, подойдя к тринадцатому: — Поздравляю с повышением! Из объекта в заложники, парень!

Лифт обнаружили через пять минут. Минус четвёртый уровень не был антиволшебным, так как предназначался для экспериментов с магией. Двери открывались при помощи сканера сетчатки.

— В нижнем ящике стола лежит мой пистолет, — сказал Оск-Лам. — Достаньте.

Вар-Зу нырнула под стол. Ящичек был тугой, а пистолет оказался разряжен. Когда она нашла батарею, дверь в лабораторию уже открылась. Вар-Зу решила пока не высовываться. Если что, атакует внезапно.

— Вы пришли за Шеннари? — заговорил Оск-Лам, положив руку на переключатель мощности. — Одно неверное движение — и он умрёт.

Вот только черноформенные вошли уже с лучевиками наготове. Один мягкий щелчок, вспышка — и Оск-Лам осел на пол.

Человек с линзой подошёл к объекту и отсоединил электроды. Двое черноформенных подняли объект на руки и вынесли из лаборатории.

На всё ещё развёрнутой голограмме Вар-Зу видела, как пришельцы поднялись на первый уровень, сели в грузовик и уехали.

Вертолёты сил спецназначения появились над базой только через семь минут.

У них была возможность отследить машину, но Вар-Зу не верила, что пришельцы этого не учли.

* * *

Дириэ очень удачно протащил с собой два коммуникатора. Собственный у него забрали, а вот тот, который Кау-Рук покупал для Элли, не заметили. Поэтому Мон-Со и остальные в тот же день узнали, что попытка пробиться в Ро-Алиам состоится двадцать четвёртого и при ней будут лично присутствовать Тол-Дар и Элт-Ран. Значит, база СКК останется без контроля с их стороны хотя бы на несколько часов.

Элли сразу по прибытии переместилась в Долину Арахны и принесла оттуда целый ящик маленьких человечков — гномов.

Непревзойдённые знатоки маскировки, как они сами отрекомендовались, были тут же приставлены к делу: Ирлен, Элли и Лем-Ро слетали по заданным координатам и забросили гномов в окрестности базы. Из-за «колебаний магического поля Рамерии, вызванных прибытием субмира», как назвала это Элли, их никто не заметил.

Гномы, снабжённые портативным голографом Вей-Кана, без проблем пробрались на базу, и уже утром двадцать третьего у экипажа был полный её план.

К этому времени уже продумали тактику и собрали отряд. Рисковать людьми никто не хотел, к тому же нельзя было, чтобы их опознали. Поэтому в плане появились дуболомы — два взвода деревянных солдат под командованием лично генерала Лана Пирота.

Это был первый раз, когда в подчинении Мон-Со оказался целый генерал. Кау-Рук непременно съязвил бы, знай он об этом.

Люди в отряд всё-таки вошли. Два этажа на базе были антиволшебными (Сион определил это по астилловой сетке на стенах), и дуболомы оказывались там бесполезными.

Тинор смоделировал виртуальную версию базы, и командиры опробовали план на ней. Большую часть замков можно было взломать доработанным Анниа моноклем. Остальные предполагалось взорвать хитровыдуманным раствором авторства Кенмила и Наита. Арзаки искали замену украденной взрывчатке и уже успели опробовать её.

Вторым человеком в отряде стал лейтенант Ки-Нат, один из сапёров экипажа.

Третьим вызвался его командир Ер-Вис. Четвёртым должен был стать кто-то, кто разбирается в электрике, потому что ему предстояло вырубать свет. Подходил Тин-Мор. Не самый надёжный человек, но офицер проверенный.

Для связи у отряда были кольца со склада Ни-Вин. Они соединялись в замкнутую систему и позволяли обмениваться короткими кодами.

До базы отряд снова подбросил Ирлен. Документы и отражающие накидки наколдовала Элли. Чёрную форму банально украли на складе распределителя — её носили надзиратели. Грузовик позаимствовали там же.

Все понимали, что на базе ждёт засада. Вопрос был лишь в её масштабе.

Сначала всё было просто. Дуболомы отражали выстрелы и глушили охрану, но не убивали. Мон-Со и Ки-Нат вскрывали двери, Ер-Вис следил за обстановкой.

Первая трудность возникла на минус третьем этаже. У тамошней охраны было непонятное оружие. Ер-Вис, в которого попали, сказал потом, что оно как будто пластилиновой волной тело омыло и ушло.

Здесь пригодился Тин-Мор, влезший в хозблок невидимкой. Он выключил свет на этаже, и Мон-Со, которому тьма больше не мешала, перестрелял охрану, поставив лучевик на самую малую мощность. Без трупов, только раненые.

В седьмой камере, которую указали гномы, Элара не оказалось. Отряд перебрался в лабораторию. Там всё прошло легче, но также безрезультатно.

Тут появилась главная проблема дня. Фао-Сен — колдун, контролировавший операцию.

Кольцо на пальце сжалось один раз. «Я иду». Фао-Сена нужно было задержать, и дуболомы развернулись на славу. Их командир в мирное время был учителем танцев, и его солдаты всё задание ходили, странно подёргиваясь. Сейчас они и вовсе устроили танец атакующих гусей.

Кольцо сжалось дважды. «Я на месте». Фао-Сен упал замертво.

Тин-Мор ушёл, а Мон-Со принялся искать ещё одну дверь. Гномы, наблюдая за коридором, поняли, что она здесь есть, но найти не успели.

Она оказалась между шлюзами, напротив лифта к камерам. За дверью был ещё один лифт, который вёл на два этажа вниз.

На этом уровне находилась вторая лаборатория. Маленькая, на один кабинет, где помещались только рабочий стол, стеллаж и жуткого вида аппарат, состоящий из кресла с ремнями и генератора.

Элар был здесь. Его как раз било слабым разрядом тока. Над ним, держа руку на переключателе, стоял мужчина в лабораторной одежде.

— Вы пришли за Шеннари? — спросил он. — Одно неверное движение — и он умрёт.

Мон-Со не собирался совершать неверных движений. Только верное — надавить на спусковой крючок.

Мужчина сполз по стенке. Мон-Со шагнул к Элару и как можно аккуратнее сорвал все электроды. Ки-Нат перерезал ремни прямо лучевиком.

Ер-Вис постучал по своему кольцу. «Готово». В ответ пришло три стука. «Чисто». Минут через пять, когда отряд выходил на парковку, кольца трижды сжались. Ирлен. «Выходите».

Отряд загрузился в машину, и Ер-Вис погнал прочь. База располагалась в северных горах, и здесь было множество укромных местечек. В одном таком они и остановились.

С неба тут же рухнул «Квезаль». Люди расположились на сиденьях, дуболомы набились между ними как рыбы в бочку, и самолёт почти мгновенно скрылся в ближайшей туче.

Внизу стрекотали военные вертолёты, а «Квезаль» нёсся в Ро-Алиам, в Гудвинию.

Тин-Мор, Ер-Вис и Ки-Нат сидели рядом и перебрасывались мрачными комментариями об увиденном. Мон-Со оказался напротив них, за дуболомами. Он придерживал Элара, которого положили на узкое сиденье. Оно оказалось коротким, поэтому комэску пришлось устроить голову Элара у себя на коленях. Да так и удобнее, наверно.

Что эти твари с ним сделали?! Мон-Со рассматривал его и почти не узнавал. Серая кожа, синяки на лбу, шее, локтях и запястьях, выступившие синие вены. На одном колене плохо зашитые разрезы заляпали штанину кровью — кажется, кто-то пытался отрезать протез. Белки глаз покраснели из-за лопнувших сосудов. Зрачки расширены в ужасе.

Казалось, Элар всё ещё находился в лаборатории, на этом ниртаевом электрическом стуле. Или его чем-то обкололи?

Мон-Со одной рукой стянул с головы маску, чтобы стало видно лицо, и негромко, максимально спокойно и отчётливо проговорил:

— Элар, ты больше не там. Ты — в безопасности. Не бойся.

Взгляд стал чуть более осмысленным. Элар дёрнулся и разомкнул слипшиеся от крови губы.

— Мой полковник!.. — Он, наверно, хотел крикнуть, но вырвался лишь хриплый, отчаянный шёпот. — Мой полковник, я…

— Тише. Просто отдохни. Потом расскажешь.

Элар успокоился — а может, лишился остатка сил — и прикрыл глаза. Мон-Со на всякий случай проверил пульс. Есть и даже почти нормальный.

Рука так и осталась на исколотом иглами запястье. Вроде даже менвитские психологи рекомендуют касаться ладоней в знак поддержки. После всего это наверняка бесполезнее, чем плацебо. Хотя Элар куда больше арзак — они к такому иначе относятся.

В салоне стало ощутимо светлее.

— Подлетаем к Ранавиру! — крикнула из кабины Элли.

Элар не знал, ни сколько прошло времени, ни какое сегодня число. Лёжа на койке под тонким одеялом, он надеялся, что про него забудут, что его не тронут. Но в какой-то момент дверь открывалась, и его вытаскивали из камеры. Вечным спутником Элара стало кресло-каталка — после опытов и неудачной попытки отрезать протез он уже не мог ходить.

Эксперименты всегда проходили одинаково. Кресло, электроды, разряды, видения. Иногда — конкретные вопросы.

Лица врачей всегда были одни и те же — мужчина и женщина, оба в очках. Их имена были известны, но стёрлись из памяти. Да что их — он и собственное-то имя через раз вспоминал.

Периодически наступали прояснения. Тогда Элар старался замолчать часть видений, если понимал, что они опасны для экипажа.

Одно прояснение совпало с визитом Верховного. Он долго говорил с Эларом, о многом расспрашивал, даже был весьма дружелюбен. Не как с человеком, нет. Скорее, как с умной — говорящей — собакой своего друга.

Через несколько дней приходил ещё кто-то. Элар запомнил, что этот человек был белый. Просто белый. Он махал какими-то бумажками и шевелил губами.

Какое-то время (день? несколько дней? год?) никто не приходил. Потом Элара снова отволокли в лабораторию. Опять видение… Под разрядом трудно было контролировать речь. С трудом удалось замолчать имена тех, кого он увидел.

Учёные почему-то быстро отстали, но в камеру не отправили. Сидели и рассматривали что-то, изредка обмениваясь фразами.

В какой-то момент даже обратились к нему и почти сразу шибанули новым разрядом. Потом, правда, ослабили мощность, заставив только подёргиваться от боли.

В лабораторию вошёл некто. Высокая чёрная фигура с одним ярким голубым глазом.

Глаз… глаз… Элар знал его.

При мысли о глазах перед Эларом возник образ Верховного. Нет. Нет. Только не он. Только бы не видеть его больше.

Мир померк. Элар чувствовал, как его куда-то несли. В какой-то момент стало холодно, подул ветер. Потом под спиной оказалось что-то вроде сиденья в самолёте. Из ниоткуда долетали отдельные слова и звуки, а потом кто-то отчётливо произнёс:

— Элар… не бойся.

Голос Мон-Со Элар узнал даже в таком состоянии. Он не расслышал середину фразы, но и того, что разобрал, хватило. Не бояться. Верно, если полковник здесь, бояться точно не надо.

Но… Элар вдруг вспомнил, что должен сообщить ему нечто очень важное, нечто…

— Мой полковник!.. — Губы слиплись от крови (похоже, снова прокусил язык), говорить было трудно, но Элар упрямо повторил: — Мой полковник, я…

— Тише. Просто отдохни. Потом расскажешь.

Это было слишком важно и срочно, чтобы молчать, но Элар не смог больше выдавить ни звука. Он снова провалился в небытье. На этот раз, к счастью, без тока или мучительного его ожидания. Кто-то до последнего держал его за руку, не давая уплыть слишком далеко.

…Было тепло. Одеяло никуда не скатывалось и лежало ровно. Вдали щебетали птицы. Лёгкий ветерок доносил запах цветов. Белые лилии, кажется. «Выздоравливай». Руки и лоб холодили бинты, пропитанные мазью. На колене тоже чувствовалась повязка.

Элар приоткрыл глаза, опасаясь, что это лишь сладкая галлюцинация и он всё ещё в холодной сумеречной камере без окон.

К его несказанному счастью, вокруг были мирно-бежевые стены, слева стояла пустая кровать, а где-то за головой светлело окно. Лазарет Лон-Гора? Но как?

Возле кровати стоял стул. На нём, обняв спинку одной рукой и свесив голову чуть ли не вверх ногами, спал Сор-Ан.

Элар позвал его. Голос походил на шелест сквозняка, но Сор-Ан услышал. Он моментально проснулся и пересел со стула на край кровати.

— Ты как? Мы уже думали, что опоздали!

— Так и есть…

— Что? Вздор! Сейчас полковника позову — сам убедишься.

Сор-Ан скрылся за дверью и вернулся в компании аж двух полковников. Мон-Со устроился на стуле, передвинув его поближе к окну, а Лон-Гор обвёл Элара сканером, удовлетворённо кивнул и поинтересовался:

— Как вы себя чувствуете, Элар?

Первым на вопрос ответил Сор-Ан.

— Говорит, что мы опоздали, — как будто с обидой сказал он.

— Элар, — мягко заговорил Лон-Гор. — вас вытащили, физически вы уже почти в норме, психическое здоровье мы вам тоже выправим. Вы живы. Мы не опоздали.

— При чём тут моё здоровье? — дрогнувшим голосом вопросил Элар и, повернувшись к комэску, выпалил: — Мой полковник, я… Верховный знает о наших планах!.. Он приходил и говорил со мной. Я пытался, но… от него не скрыть!.. Не спрятать!..

Элар почувствовал, что его накрывает истерика. Всё время, какое бы ни прошло в СКК, он сохранял отрешённое спокойствие — у объектов нет чувств. А здесь, в безопасности, рядом с семьёй, накопившееся прорвалось наружу.

Он трясся, кажется, рыдал и говорил, говорил, говорил… Рассказал о первом медосмотре, о встрече с мамой, об опытах, о Верховном… В который раз до крови прокусил язык…

Успокоившись, Элар вновь оказался где-то на грани реальности и бреда. Он словно бродил по проклятым зелёным коридорам, не зная пути. Однако где-то на краю слышимости его вёл к выходу давно знакомый голос.

«Неясно, что нас ожидает,Но знай же, друг, наперёд:Где бы ты ни был ранен,Там мы тебя найдём.Там мы тебя найдём».

* * *

В карантинном коридоре было прохладно и тихо. Лейна выписали, Вел-Зор сидел молча, а больше тут никого и не было. Элар только — тоже та ещё неприятность. Но вроде успокоили. Если что, Сор-Ан позовёт — на него можно положиться.

Лон-Гор повернул кресло у выключенного на сей раз монитора и сел, уставившись в окно. Мон-Со замер напротив, прислонившись спиной к стене.

— Итак, операция прошла успешно, — подвёл он итог. — Элара мы спасли. Но в результате погибли два человека — хотя, может, и больше…

— Можно ли назвать их людьми? — спросил Лон-Гор.

— Технически. Я просто не мог оставить того учёного в живых. Да и колдуна иначе было не обезвредить. Я к тому, что Таэль-Ло обещала молчать о нас, пока нет трупов. Да какая разница? Верховный всё равно в курсе.

— Подожди. — Лон-Гор покачал головой. — Элар сказал, что выболтал ему всё. Что именно? Как подробно? Не думаю, что он после всех издевательств смог рассказать много.

— А если Верховный умеет гипнотизировать менвитов?

— Так полукровки иммунны к гипнозу! И конкретного плана у нас пока нет. Более того, Верховный и прочие наверняка сочтут триста с чем-то человек несущественной угрозой.

Лон-Гор замолк и принялся протирать очки, вполглаза отслеживая состояние Мон-Со. Комэск всегда переживал за своих. Хорошо ещё, что Элар попал в СКК как колдун, а не в качестве лабораторной крыски. Не хотелось и представлять, в каком состоянии экипаж тогда бы его получил.

— Когда ты его выпустишь? — поинтересовался наконец Мон-Со, кивнув на дверь палаты.

— Где-нибудь через неделю — как физически восстановится.

— С психикой что?

— Надо разбираться. Элару повезло — у него откуда-то менталитет почти чисто арзакский, а у них необычайно гибкая психика.

— В чём разница?

— Если менвит сломался, то с концами. Если арзак — восстановится. Я тут за ними который месяц наблюдаю. Думал, в радикалы больше народу пойдёт, а их всего двенадцать, считая Ланата.

— Тринадцать ведь.

— На чьей стороне Нилиро, я не уверен.

— Что говорит Ильсор?

— Я знаю не больше вашего, — сказал арзак, появившись в коридоре. Он бесшумно закрыл дверь и подошёл поближе. — Как Элар?

— Оцениваю его состояние как лучшее из возможных в данных условиях, — произнёс Лон-Гор. — Вы не знаете, как у него с гипнозом? Я о Нилиро.

— Элар-Шен никогда гипноз не применял. Честно говоря, — чуть смущённо улыбнулся Ильсор, — мы считали его просто неумехой, не способным отдать даже простейший приказ.

— Похоже, все считали его таким, — заметил Мон-Со. — Он может быть не лучшим лётчиком, но лицедей превосходный. Тоже арзакское?

— Почему вы все думаете, что мы полярны? — удивился Ильсор. — Считаете, если что-то умеем мы, то вы в этом плохи, и наоборот. Это ведь не так! Мы всегда жили бок о бок, но более чем в половину автономно. Да, менвит никогда не создаст «Квезаля», а арзак не сразит врага одной лишь зажигалкой, но это не значит, что вы не можете создавать, а мы — драться. Между прочим, главный лицедей последних двух месяцев — это вы, мой полковник.

— Вы теперь входите в командование экспедиции, — напомнил Мон-Со, будто пропустив всю речь. — Можете звать меня просто по имени.

— К этой мысли надо привыкнуть.

* * *

Ничего ужаснее Сор-Ан в своей жизни не видел. Не сказать, чтобы Элар был в таком уж тяжёлом состоянии — в Вайклеме доводилось видеть и худшее, но там бесчинствовали урхайцы, враги и чужаки, а здесь… Менвиты. Такие же, как Сор-Ан, Сол-Дит или Тин-Мор.

Шестой был единственным лётчиком, кроме комэска, который отправился за Эларом. Сор-Ан думал, что Тин-Мор не особо доволен этим назначением — Курьёза он и раньше недолюбливал, а уж после драки…

Когда они вернулись, Элара сразу забрали в лазарет, а Тин-Мор пошёл к лётчикам делиться впечатлениями.

Он по большей части смотрел на операцию со стороны и параллельно успел понаблюдать за тем, что творится в лабораториях. Элар был не единственным узником там, их оказалось десять человек. Тин-Мор начал было рассказывать, но вдруг заметил среди слушателей арзаков и свернул подробности — ни к чему им было такое знать.

Сор-Ан не мог сказать за других, но ему и скудного «СКК — настоящие звери» хватило за глаза.

Потом случилось то, чего вообще никто не ожидал.

К слушателям присоединились Камир и Ильсор, осматривавшие «Квезаль» после полёта. Тин-Мор, заметив своего техника, резко замолчал, встал, чуть ли не во фрунт вытянувшись, прокашлялся и заговорил:

— Камир. Прозвучит откровенно нелепо, но я хочу извиниться.

Шестой выдержал паузу, и все тут же обернулись к технику. Тот стоял напротив пилота и ждал дальнейших слов.

— Буду говорить долго, — сказал Тин-Мор. — Я с детства ненавидел арзаков и всегда верил, что вы заслужили рабство. Я считал вполне нормальным вымещать на арзаках — на тебе — злость и вообще плохое настроение. К перевороту присоединился только потому, что его возглавил командир.

— Он тогда тоже пафосно высказался, — громким шёпотом поделился Ни-Дей, за что тут же огрёб по уху от пятого.

— Не могу сказать, что раскаиваюсь во всём, но я неоднократно переступал черту, за которой благородный офицер заканчивается, уступая место демону в военной форме. Поэтому… прости меня за то, за что сочтёшь нужным. Хм…

Тин-Мор и сам понял, насколько идиотской была последняя фраза. Он неловко хмыкнул и уставился куда-то в сторону Камира, но немного вниз и вбок. Не в глаза, не в землю, просто мимо собеседника.

— Тин-Мор… — Шестой техник, наверное, впервые обратился к своему пилоту по имени. — Арзакам не свойственна злопамятность. Чтобы кто-то затаил злость вплоть до желания убить, он должен был либо очень серьёзно пострадать, либо быть напрочь отмороженным.

— Ты разве не пострадал? Я, помнится, разбил тебе голову, — с вызовом заявил Тин-Мор, скривив страдальчески-зверскую рожу.

— Зато я всё вспомнил и, благодаря лейтенанту Сор-Ану… и Элару отчасти, осознал, что менвиты тоже нормальными бывают. В общем, прощаю… за всё.

— Вот так просто? Я бы отомстил на твоём месте…

— Считай месть свершившейся, — фыркнул Камир. — Думаешь, я не заметил, что ты весь путь до Ранавира придумывал, каким способом я тебя убью? — Арзак протянул руку и предложил: — Мир?

— Мир. — Тин-Мор неуверенно кивнул и ответил на рукопожатие.

Вряд ли он станет больше любить арзаков, но с этого момента шестые хотя бы смогут нормально общаться. Всё-таки арзаки удивительны!

Впрочем, менвиты тоже, но в последнее время в негативном ключе.

Лон-Гор не рекомендовал оставлять Элара одного, и Сор-Ан сидел у его постели уже третий день. Оказалось, не зря.

Элару снились кошмары. Его била дрожь, и он просил не трогать его, оставить в покое… А ещё звал маму.

Раньше такого никогда не было — Элар даже наяву не произносил слов «мать» и «отец». Сперва Сор-Ан думал, что причиной тому была обида на родителей, бросивших сына. Однако когда Элар рассказал свою историю, четырнадцатый понял, что его друг просто не хотел лишней боли.

Что должно было произойти, чтобы это изменилось?

Вечером двадцать седьмого Элар наконец очнулся. Правда, сам в это не поверил и заявил, что спасатели опоздали.

Сор-Ан позвал Лон-Гора, а с ним пришёл комэск, который хотел о чём-то спросить Элара.

Не получилось. Тринадцатый заявил, что выдал Верховному все планы экипажа, а потом впал в истерику.

Сор-Ан слушал сбивчивый рассказ сквозь всхлипы и судороги, и у него волосы вставали дыбом от ужаса.

Всю жизнь считать себя сиротой и вдруг выяснить, что твоя мама всё это время была живой куклой в лаборатории настоящих чудовищ. Впервые встретить маму и узнать, что через пять часов её уничтожат.

Интересно, узнала ли Неми Шеннари своего ребёнка? Сор-Ан надеялся, что нет. Ведь иначе она бы умерла, зная, что сын займёт её место, а так у бедной женщины хотя бы оставалась надежда.

Лон-Гор не решился вкалывать Элару успокоительное — в СКК он уже получил достаточно. К счастью, получилось обойтись словами.

Из судорог Элар перешёл обратно в бессознательное состояние, и Сор-Ан снова сидел возле него, зачем-то напевая вполголоса исковерканные куплеты из той самой песни. Он и в первый раз пел её для Элара, а сейчас и подавно.

На улице давно стемнело. Размеренно стрекотали какие-то насекомые — вроде их называли «sverchiki». Сор-Ан стоял у окна, пересчитывая жёлтые квадратики на земле.

Двадцать восемь. Плюс один — кто-то включил свет. Минус четыре — правильно, отбой уже был, нечего полуночничать. Все мигнули — опять короткое замыкание. Минус раз, два, три, четыре, восемь.

— Сор-Ан?

Четырнадцатый обернулся. Элар, приподнявшись на локте и повернув голову, смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Кошмар приснился?

Сор-Ан вернулся к кровати и сел на край, зачем-то дотронувшись до лба Элара, словно у него была температура.

— Нет, просто… Комэск сильно злился?

— На что? Подожди, ты… Да все забыли об этом!

— Я ведь теперь предатель.

— Элар… — Сор-Ан запнулся, не понимая, что ответить. Он ведь прав, но… но совсем не прав!

— Мне страшно.

Эти два слова прозвучали совершенно неожиданно. Они никак не следовали из сказанного ранее, да и менвит никогда бы не признался кому-то, что боится.

Вот и что ему на это ответить? Не бойся? Глупо как-то. Может, по-арзакски? Сор-Ан пока не знал таких слов, но «по-арзакски» в данном случае значило «отбросив сдержанность и холод». Для менвита такое было сродни подвигу.

Сор-Ан передвинулся к спинке кровати и обнял Элара, стараясь не задеть бинтов. Всё в порядке, это не дикая собака, а просто человек, которому очень больно. Физический контакт облегчает боль, а объятия и вовсе дают иллюзию защищённости. Хотя сейчас это, конечно, не иллюзия.

Оказалось, помимо объятий, можно погладить по голове. Элар всегда носил стрижку чуть длиннее уставной, а в СКК от неё почему-то не избавились, и волосы сильно отросли. Как выяснилось, у Элара они вьются.

Видимо, где-то среди спутанных волос Сор-Ан и нашёл подходящий ответ.

— Помнишь, как в Плачущем лесу я обещал всегда быть рядом? Так вот, не бойся — я с тобой.

Экспедиция в Ро-Алиам прошла хуже некуда. Кау-Рук и Дириэ всё тщательно рассчитали, посчитали и пересчитали, но сквозь туман не пробились. Во-первых, им помешал несмолкающий с вечера двадцать первого магический шторм. Во-вторых, в тумане, как оказалось, затаилось проклятье Азноры — решётка и шипы, через которые можно пройти только с помощью кристалла. Верховный своим не поделится, арзакский потерян, так что туман стоит на месте.

Однако измерения показали, что с двадцать второго вайо кто-то раз-два в сутки курсирует туда-сюда. Вроде радары даже засекли нечто летающее, но опознать не смогли. НЛО.

Гван-Ло приказал перепроверить расчёты ещё раз. Кау-Рук и Дириэ сразу взялись за дело, но к ним пожаловала принцесса.

Штурмана она знала с детства, с арзаком познакомилась в субмире. Кажется, Таэль-Ло нравилось с ними общаться.

Верховный уже выразил недовольство. Он хотел выдать сестру замуж, а Кау-Рук, гипотетически, был идеальным кандидатом. Мешали только ершистый характер и мутные политические взгляды. В общем, и штурмана, и принцессу ждала та ещё нервотрёпка.

Вот честно, лучше б он себе жену искал, а не сестре мужа! Элт-Ран сам находился где-то в начале списка кандидатов в супруги Таэль-Ло, так что развернуть Верховного в другую сторону ему тоже было выгодно.

Вернувшись из экспедиции, канцлер и Тол-Дар узнали, что их план с ловушкой для арзаков провалился на стадии разработки.

Они предусмотрели всё, кроме того, что среди налётчиков не окажется вообще ни одного арзака.

Конечно, Элт-Ран понимал, что отнюдь не все менвиты поддерживают существующий режим. Даже среди власть имущих, кроме самого канцлера, таких было как минимум двое: старый и никак не уходящий в отставку адмирал Вайклемского флота и новый министр по делам арзаков. Однако о том, что менвиты официально состояли в Эсарийском конклаве, Элт-Ран раньше не слышал. Это объединение их ещё до Дня Возвышения не жаловало.

Впрочем, канцлер вообще сомневался, что атака на базу, а значит, и похищение Мерита — дело рук эсарийцев.

Во-первых, арзаки просто не вернули бы менвитам никого из Олири. Мерит, возможно, был не самым сильным колдуном, но он вполне мог обладать информацией, которая помогла бы арзакам отвоевать свою свободу.

Хорошо, даже если арзаки Мерита вернули, то должны были хотя бы поговорить с ним, пока он был у них! Но нет. Мерита чем-то усыпили, и он не помнил ничего с момента нападения и до того, как проснулся в своей кровати почти через двое суток.

Мерит смог рассказать лишь, что похитителем был мужчина намного выше него, хорошо знакомый с приёмами рукопашного боя. По крайней мере, захват у него получился отменный.

Однако было ещё и «во-вторых». Противнику слили координаты базы, где содержались все арзакские колдуны, попавшие к менвитам. На данный момент их было семеро.

Так вот, никого, кроме Шеннари, не забрали. Более того, для эсарийцев было бы логично перебить весь персонал, а погибли всего пятеро, трое из которых — случайно.

Элт-Ран просмотрел записи с камер. Охрану просто глушили головами или отражёнными ударами лучевиков. Собственно, трое из погибших были отсюда — двоим лучи в головы отрикошетили, одному череп проломили.

Кстати, нападавшие в зеркальных плащах точно не были людьми — скорее, какими-нибудь куклами. Значит, колдун при отряде всё-таки был. Смерть Фао-Сена это косвенно подтверждала — его убил невидимка. Не магией, правда, а обычным выстрелом — видимо, хотел остаться анонимным.

Фао-Сена Элт-Ран не жалел — этот фанат старинных казней ещё легко отделался.

Пятым погибшим был Оск-Лам. Вот его явно хотели убить — даже на записи отпечаталось, как яростно блеснул искусственный глаз стрелка.

К слову, об этом. Глаз — вернее, монокль — был Элт-Рану хорошо знаком. В семье Шеннари он многие поколения передавался по наследству, и учитель Лаор как-то показывал этот артефакт своему ученику.

После официальной смерти Неми монокль либо достался её сыну вместе с завещанной квартирой, либо перешёл кому-то из друзей семьи. Второе было вероятнее в свете последних событий — если бы он хранился у Элара, то главарь налётчиков не смог бы им воспользоваться.

То есть смог бы, конечно, но только в том случае, если это был полковник Мон-Со. Но от идеального до мозга костей менвита отклонений от режима ожидать не следовало. А он был именно что идеальным, вплоть до карикатурности: педант, офицер, живущий лишь службой и даже не имеющий гражданского жилья, жуткий зануда — у Элт-Рана до сих пор зубы сводило от его рапортов с космодрома.

Хотя в остальном полковник, пожалуй, соответствовал представлениям канцлера как минимум о похитителе.

Итак, менвит или похожий на менвита полукровка, чудом спасшийся от СКК ещё в первые годы. Высокий, сильный физически. Владеет приёмами рукопашного боя. Офицер, обладающий достаточным уровнем подготовки, чтобы спланировать сложную операцию буквально за двое суток. Не теряется в незнакомых условиях или при виде незнакомого оружия (с АВ-5, судя по действиям отряда, ранее не сталкивался). Предпочитает обходиться без жертв, но если надо, убивает без колебаний. Родился до Дня Возвышения, так как в противном случае он не мог быть знаком с семьёй Шеннари. Пользуется доверием некоего колдуна, который позволяет ему командовать куклами.

Что можно сказать об отряде? Два десятка кукол, скорее всего, деревянных. Три человека, не считая командира: невидимка, подрывник и ещё один военный. В принципе, ко всем подходит описание командира, разве что они могут быть младше.

Где искать следы этих людей, было непонятно, но по инициативе Тол-Дара спецслужбы начали трясти бывших сослуживцев Рита Анкори и заодно его ближайших родственников. Других известных связей у Шеннари не осталось.

В последний день месяца как всегда собралось заседание Высокого совета. Министры отчитывались о своей работе, строили планы… Доклады как всегда были чисто символическими и больше для журналистов — члены Совета и так знали, кто чем занят. Однако министр новостей и культуры сумел всех удивить.

Он, оказывается, провёл расследование по факту мошенничества с песней на келесском фестивале и соотнёс эту самую песню с новинкой от «Крылатых дуболомов», после чего предложил обе запретить как противоречащие режиму. По той же причине он предлагал запретить какой-то новый мультфильм про самолётики.

Вот же работа у человека — никаких проблем: сидишь себе, песенки сравниваешь, мультики смотришь… Министр!

* * *

Сол-Ним и представить себе не могла, насколько ужасной идеей будет надеть юбку.

Уже месяц платья кочевали по модным журналам, их носили актрисы, певицы, дамы в политике, даже принцесса! Неделю назад в знак уважения к ней все гости бала пришли в платьях!

Сол-Ним на свои карманные деньги купила отрез простенького белого ситца в горошек и попросила Реми сшить домашнее платье. Мама вроде одобрила, а вот отчим со всех сторон обсмеял. Раньше платья носили только идиотки и арзачки.

Со временем Сол-Ним осмелела, и в юбку оказались перешиты два старых чёрных пиджака. Получилась строгая юбка чуть ниже колен. С чёрными колготками и белой блузкой она смотрелась отпадно.

Но стоило Сол-Ним прийти в ней в школу… Одноклассники крутили пальцем у виска, младшие со смехом перешёптывались, по школе тут же поползли дразнилки, а к обеду кураторша рявкнула:

— К директору! Живо!

Тот вызвал маму, которая не знала об этом эксперименте дочери, и оба добрых полчаса орали на Сол-Ним. Да как она смеет нарушать порядок? Приличная девушка должна носить брюки! Мама ещё добавила за то, что её с работы сорвали.

Домой Сол-Ним шла в слезах и с предупреждением: ещё одна такая выходка — и её переведут в класс уровня Б, несмотря на то, что она отличница. Уровень Б был немногим лучше класса коррекции — там учились бесперспективные.

Сол-Ним же метила после школы в Академию Авиации, а там и в Космические силы. У неё была мечта войти в новую экспедицию на Беллиору или дослужиться до генерала авиации и организовать свою. Правда, во втором случае шансов встретиться с отцом почти не останется — он к тому времени наверняка успеет умереть. Но Сол-Ним не хотела сдаваться. А тут какая-то ранвишева юбка могла всё перечеркнуть!

Дома никого не было: мама и отчим работали, Реми и братик гуляли. Уроки делать не хотелось, и Сол-Ним полезла в Паутину.

Что есть интересного? Новых песен не будет ещё долго, старые уже все заслушаны… Может, из анимации что-то новое есть?

Было у Сол-Ним любимое место в Паутине — Воображариум. Туда кто угодно мог выставить клип, или мультфильм, или ещё что-нибудь. Обычно там обитали подростки с примитивным мышлением (смешно так говорить, когда ты с ними одного возраста), и приходилось очень долго искать что-нибудь стоящее.

Сегодня Сол-Ним вбила в поисковик Воображариума «самолёты». Ей хотелось быть поближе к отцу. Странно, но хоть она и не видела его никогда, звёздный капитан Сол-Дит был для неё самым близким человеком.

Анимированный ранвиш покружил по голоэкрану, и Воображариум выдал список ответов. Все они были давно знакомы — ничего интересного. Только где-то на втором десятке обнаружилось видео, загруженное примерно час назад. Оно называлось «Эль» и длилось двадцать три минуты сорок секунд. На заставке был красивый самолёт — Эль-1 из 6200-х. Выглядело интересно, и Сол-Ним развернула видео на весь экран.

На фоне неба закружились вертолёт и гигантский орёл. Птица расклевала машину и, пока та падала вниз по экрану, испустила пронзительный крик. Появилась угловатая надпись:

«Орлиная долина представляет…»

«Эль»

«Автор идеи выражает глубочайшую благодарность человеку, чьё имя главный герой носил в черновиках. Оно было изменено по этическим причинам».

По небу за текстом неслись облака. Вот они заполонили всё пространство, а потом вдруг из них вынырнул тот самый Эль-1. Он петлял в высоте, преследуемый двумя зловещими чёрными истребителями Зо-8.

Взгляд пилота за стёклами очков был мрачен и сосредоточен, а его напарник с разбитой головой беспорядочно болтался в своём кресле.

— Держись, Наиль, мы почти на месте! — крикнул пилот.

— Бей его! — раздалось злобное рычание.

Голос показался Сол-Ним знакомым, но на экране завязался тяжёлый воздушный бой, и времени на раздумья не осталось.

Эль-1 всё-таки положил истребители и укрылся в живописном горном лесу. Там таких самолётов была целая эскадрилья. На заднем плане виднелись изящные постройки, вписанные в тесное сплетение ветвей. Хорошая маскировка!

К самолёту уже бежали другие пилоты и девушка в белом халате поверх бирюзового платья.

Пилот снял шлем, и оказалось, что у него острые уши. Эльф-лётчик? Да, именно так. А ещё Эль — это его имя. Эльф Эль, летающий на Эль-1.

Сюжет завертелся. Эльфы, орки, магия, порабощение народа, освободительная борьба, победа эльфов над орками… Сол-Ним проглотила за день и полночи все двадцать серий. В конце, когда горящий самолёт главного героя падал на скалы, она даже расплакалась.

Смотря титры, Сол-Ним чувствовала досаду. Вместо команды создателей указывались персонажи, как если бы они сами нарисовали свою историю. А ведь девочка очень хотела узнать реальные имена!

Некоторые голоса показались ей знакомыми. Например, Наиль, друг и напарник главного героя, явно говорил голосом анонимного солиста «Крылатых дуболомов».

Но больше всего Сол-Ним заинтересовал орочий лётчик Т'Фин. Девочка даже пересмотрела один из старых репортажей с космодрома, чтобы развеять надежду. Не получилось. По всему выходило, что Т'Фин говорит голосом её отца, звёздного капитана Сол-Дита.

* * *

Маленький домик в лесу недолго оставался тихим — здесь то и дело появлялись люди: звёздный полковник, геолог Арк-Мин, арзаки Элли, Дириэ и Ирлен…

Элли была очень похожа на того молодого человека с седой прядью — как выяснилось, они брат и сестра.

Со временем Юни поняла, что этот арзак, Мерит, кажется ей знакомым. И Дириэ тоже.

А вот Ирлен снился Юни ещё до своего появления. Она видела, как он сидит на качелях в саду с маленькой девочкой на коленях и читает ей волшебную сказку про Принцессу-мышку.

Ирлен сказал Юни, что они были знакомы, но почему-то не хотел больше ничего говорить. Она всё же не выдержала и спросила пару раз — он уходил от ответа.

Когда все собрались в Гудвинию, Юни осталась с Виеном — ни к чему было тащить мальчика в страшный туман Ро-Алиам.

Виен оказался на редкость беспроблемным ребёнком — он мог часами сидеть у себя в комнате, рисуя или читая детские книжки, которых на складе Ни-Вин нашлось аж четыре коробки.

Иногда он помогал Юни готовить. Малыш очень быстро начал звать её мамой, словно так и было надо. Однако после прочтения какой-то книжки Виен спросил про отца. Тогда никто не нашёлся с ответом, но Элли всё-таки сказала что-то вроде «Конечно, у тебя есть отец. Просто он пока не нашёлся».

Виена этот ответ устроил, и он перестал спрашивать. Только попросил отца найтись побыстрее.

На следующий же день, когда все как раз улетели, в дверь кто-то постучал. Виен предположил, что это, быть может, отец нашёлся, но привитая Ни-Вин недоверчивость помешала ему выбежать на улицу.

Вышла только Юни. За дверью обнаружился курьер, который принёс Лио-Лай посылку от Верховного правителя: большую сиреневую коробку в корзине с фиолетовыми розами.

Цветы пахли как-то странно для роз — очень уж резко. Этак в доме дышать нечем будет, если их внутрь занести! Юни просто оставила корзину проветриваться на улице, а сама вернулась домой — там тесто подошло, можно было вместе с Виеном полепить мясные шарики.

Примечания:

Соотношение роста жителей ВС взято по рисункам Л. Владимирского.

Общее собрание устроили в столовой. Столы и стулья развернули так, чтобы они образовали ровный круг. Мон-Со не знал, кто именно делал перестановку, но они, казалось, выверили каждый угол.

Из всего экипажа отсутствовал только Вел-Зор. Не потому, что сотрудничал с врагом. А потому, что сам становился им.

Гелли вычитала в журналах Виллины о мерзком волшебстве, которое позволяло заменить одно лицо на другое вместе с памятью и сознанием. Видимо, именно из-за этого с Вел-Зора содрали кожу. Волшебная вода была лишь приятным дополнением, чтобы повысить вероятность удачного исхода.

Среди собравшихся были и гудвинцы: Дин Гиор, Фарамант, Рамина, Железный Дровосек, Смелый Лев, Лестар и Ружеро.

Двадцать четвёртого Мон-Со показалось странным, что дуболомы вдруг догнали в росте менвитов. Но сегодня явление гостей озадачило его ещё больше: все люди стали сильно выше ростом. Фарамант и Лестар, раньше не превосходившие детей, сравнялись с арзаками, остальные — и вовсе с менвитами.

— Видимо, субмир в целях экономии магии уменьшил масштаб территории, — предположила Элли. — С возвращением на Рамерию необходимость экономить отпала.

— То есть конец света больше не актуален? — спросил Арк-Мин.

— Актуален, — каркнул со своего места Рен-Сай.

Мон-Со заметил, как Вей-Кан гневно сузил глаза. С ним бы тоже разобраться, чтобы не вылезли потом новые неприятности. Так, это подождёт.

— Итак, товарищи, как мы выяснили, положение на Рамерии куда хуже, чем мы полагали, — сказал командующий. — Мир стремительно деградирует по всем фронтам, Верховным официально разрешены любые бесчеловечные действия в отношении любого рамерийца, независимо от расы. Полагаю, нам пора перейти к решительным действиям.

— Мы ведь не собираемся развязывать войну? — вкрадчиво поинтересовался кто-то из арзаков.

— Мы не собираемся вести активные боевые действия, — сказал Ильсор. — Вместо этого будем вести войну по-арзакски.

— Это как? — брякнул Ер-Вис.

— При помощи информации, — пояснила Элли. — Когда-то давно колдунья Арахна, Ар-Ден, желая увеличить свою силу, заколдовала своих подданных. Она уменьшила их рост и перенаправила освободившуюся энергию на себя. Что-то пошло не так, и она стала великаншей… неважно. В общем, Ар-Ден создала гномов, и сейчас они помогают нам собирать информацию о преступлениях СКК.

— Подействует не на всех, — заметил Мей-Кион. — Психов вроде Оро-Эна в расчёт не берём, но и без них не всех затронет. Арзаки ведь считаются инструментом, так что многие сочтут происходящее… приемлемым.

— Что вы предлагаете, лейтенант? — спросил Мон-Со.

Мей-Кион озвучил вопрос, которым задавался и сам полковник. Может, у него и ответ есть?

— Дети, — ответил двадцать первый. — Дамы, вы ведь согласитесь, что дети тронут любого?

— С этим не соглашусь я, — мрачно проговорил Ирлен.

— Но ведь ничто не мешает нам попробовать, — поддержала Мей-Киона Гелли.

— Этим мы не ограничимся, — продолжил Мон-Со. — У нас остаётся проблема с магией. Её оставим колдунам, но я всё же прошу держать остальных в курсе.

— У нас на самом деле много проблем с магией, — заметила Гелли. — Но мы уже распределили обязанности и приступили к работе.

— Отлично. Проблема номер три — Эсарийский конклав. По словам Ирлена, на месте убийства Дер-Раоха Ланат и компания оставили вот такой символ. — Мон-Со взял со стола рисунок и поднял его повыше, давая всем рассмотреть. — Его же я видел на воротах нашей авиабазы перед тем, как убили курсантов. Кстати, о них. Нужно разобраться с ранвишами.

— Мой полковник, позвольте мне! — вызвался Лем-Ро. — Ирлен считает, что уже можно.

— Разрешаю, — кивнул Мон-Со, переглянувшись с Ирленом. — Вдобавок ещё одно задание выполните, чтобы дважды не летать. Вернёмся к Эсарийскому конклаву. Их нужно нейтрализовать, пока они не принесли серьёзных проблем.

— Это касается только Ланата или вообще всех? — спросил Ол-Кет. — Без жертв точно не обойдётся — один Ланат нам полкрыши снёс, а если таких же несколько в одном месте окажется?

— Таких же больше нет, — заявил Элар, который сидел, положив голову на скрещенные руки. — Я не силён в теории колдовства, но заметил одну странность. Скажите, чем магия колдуний отличается от магии колдунов?

— Колдунья способна на любые чары, — тоном отличника ответил Сион, — а колдун действует в каком-то одном спектре: камни, молнии, карты…

— Полёт, пламя, гипноз в его изначальном виде, — дополнил Ильсор.

— Именно так. А теперь смотрите: Ланат умеет становиться невидимым (ведь как-то он должен был сбежать из камеры Лин-Фай незаметно для Оро-Эна), управлять камнями (шестые подтвердят) и металлом (вспомним тройку). Многовато, не находите?

— Кроме того, — сказал Тинор, — Ланат — единственный, кто применяет заклинания. То есть колдует специальными словами.

— Даже мы, колдуньи, почти не пользуемся словоформами, — вставила Рамина. — Среди тех, кого я знаю, их только Элли использует и иногда Стелла, когда артефакты создаёт.

— Получается, он должен был где-то обучиться, — констатировала Гелли. — Ланат родился после смены календаря, значит, учился уже подпольно.

— Конклав похищает детей-волшебников, — напомнил Мон-Со. — Похоже, обучили и внедрили в состав экспедиции. Они тоже знают о субмире?

— Могут, — подумав, произнесла Рамина. — Знания такого рода обычно передаются из поколения в поколение.

— Ладно, об этом поговорим позже, — сказал Мон-Со. — Сейчас — более предметно.

Очередь говорить наконец дошла до беллиорцев. Железный Дровосек сообщил:

— Мы нашли место, где скрываются ваши и наши мятежники. Проблема лишь в том, что мы не можем с ними справиться, потому что…

* * *

Полковник их бросил. Было уже тридцатое вайо, а от него до сих пор не поступало никаких вестей. Тес-Ин и Ал-Рос остались наедине со стайкой ранвишат, из которых был важен только кто-то один.

Один из пятнадцати любопытных хвостатых гадёнышей, которые заполонили всю комнату. Они царапали диван Ал-Рос, со скрипом скакали по раскладушке и Тес-Ину, который на ней спал. Обгрызли нашивки на форме, разбили экран коммуникатора, съели карандаши. Один из обычных, не «особых» ранвишей поселился в капюшоне куртки Тес-Ина. Лейтенант смирился.

Самое интересное, вещи квартирной хозяйки, кроме и так раздолбанного дивана, зверята не трогали.

Ал-Рос заявила, что, если розовый ранвишонок не окажется тем самым, она заберёт его себе. Чем-то ей этот пушистик приглянулся.

Кади-Ро наведывалась в гости каждый день и всякий раз беззлобно посмеивалась над курсантами.

Сегодня она тоже пришла — принесла сливок ранвишатам и сливовый пирог всем остальным. Старушки и Тес-Ин сидели на кухне, а Ал-Рос пыталась собрать всех зверят в большую коробку, чтобы сделать общий снимок.

Вдруг в дверь позвонили. Хозяйка шикнула на привставшего Тес-Ина и пошла открывать сама. Тут же из коридора раздался возглас удивления, и в кухню вошёл мужчина в полосатом коричнево-зелёном пальто, больше похожем на плед. В руках мужчина держал чуть подвявший букет незнакомых розовых цветов.

Кади-Ро сначала замерла, а потом вскочила и бросилась к гостю, чуть не опрокинув на Тес-Ина полный заварочный чайник.

— Ты вернулся! Вернулся! — запричитала она.

— Вернулся, бабуль, вернулся. Это тебе. — Гость с трудом оторвал от себя старушку и вручил ей изрядно помятые цветы.

— Ты совсем вернулся? — живо спросила Кади-Ро.

— Проходите, Лем-Ро, садитесь, вы как раз к чаю, — затараторила хозяйка.

— Я ненадолго, — ответил гость сразу обеим. — Мне курсанты нужны и ранвиши.

Из коридора в кухню заглянула Ал-Рос с шуршащей коробкой в руках.

— Полковник всё-таки нам поможет? — с надеждой спросила она. — Я не знаю, какой из них волшебный!

— Разберёмся. Собирайтесь давайте.

— Опять улетаешь? — грустно поинтересовалась Кади-Ро.

— Хочешь с нами? Нам нужен сторонний взгляд на наш бардак. Полковник не против.

— Буду готова через двадцать минут!

Она управилась за семнадцать — так не хотела снова расставаться с внуком.

Через двадцать минут Кади-Ро с сумкой, Ал-Рос с рюкзаком и Тес-Ин с коробкой ранвишей уже шагали следом за капитаном Лем-Ро куда-то в поля.

Тес-Ин мучился, оттого что не представился как положено. Вернее, вообще не представился. Да и Ал-Рос тоже. А ведь перед ними был капитан, звеньевой командир! Впрочем, самого Лем-Ро это, очевидно, не беспокоило.

Примерно в томаэ от города, в низине, стоял самый странный самолёт в мире: типа Фо-7, серый и сплошь утыканный красными кристаллами.

— Это что же, Ле-15? — воскликнула Кади-Ро, остановившись.

— Иль-Сор его «Квезалем» назвал, — сообщил Лем-Ро.

— Не помню у вас такого лётчика, — задумчиво отметила старушка.

Капитан рассмеялся и пояснил:

— Это наш главный инженер. Тот гений, который «Диавону» придумал.

Странно. Тес-Ин был уверен, что звездолёт изобрёл генерал Баан-Ну. Или?..

— Да арзак он, арзак! — Лем-Ро махнул рукой, видимо, разгадав мысли Тес-Ина.

Из кабины «Квезаля» высунулся человек в зелёном комбинезоне и крикнул:

— Вы там долго? Сюда какой-то вертолёт движется!

Всё моментально преодолели оставшиеся маэ и заскочили в самолёт. Он тут же поднялся в воздух и, развернувшись кругом, понёсся на запад.

За штурвалом сидел арзак.

Лем-Ро, занявший кресло второго пилота, представил его:

— Ирлен, первый техник нашей эскадрильи, он же — лётчик-испытатель.

— Ирлен Волари? — переспросила Кади-Ро.

Арзак обернулся, взглянул на неё и кивнул.

— Рад снова видеть вас после стольких лет.

— Вы знакомы? — удивился Лем-Ро.

— Виделись на одной научной конференции. Весна 7899, Киро. Ле-15 представили широкой общественности. Я тогда переводчиком была в менвитской делегации. Помню и всех испытателей, и инженера. Ханор Олири ведь его звали? И подумать страшно, что этот человек — сейчас чей-то раб.

— Его убили в тот день, — сказал Ирлен.

На этой тяжёлой ноте разговор заглох. До самого белого тумана никто не проронил ни слова. Однако когда мгла осталась позади, капитан попросил:

— Уступишь?

Ирлен перевёл управление на второго пилота, и дальше самолёт вёл Лем-Ро.

Они летели над какой-то неизвестной страной, по-детски пёстрой и почему-то зелёной в зиму. Лейтенанты прилипли к окнам — они никогда не видели такой яркой природы.

— Как в юность вернулась! — восторгалась Кади-Ро.

Вдруг на приборной панели зашипел передатчик.

— Говорит Цифра. Квезаль, как слышно?

— Это Квезаль, — отозвался Ирлен. — Слышно хорошо.

— Квезаль, летите на северо-восток. Повторяю: на северо-восток. Ориентир — Тилли-Вилли. Повторяю: ориентир… А-а-а!

Связь прервалась, и напрасно Лем-Ро переключал лио-частоты — никто ему не отвечал.

Капитан развернул самолёт и лёг на заданный курс. Через несколько минут внизу возникла огромная фигура железного рыцаря. Он осторожно взял самолёт за край крыла и потянул за собой на другой берег голубой реки. Перейдя, тут же отпустил.

— Добро пожаловать в Озёрный край! — прогудел рыцарь и зашагал вперёд, указывая дорогу.

* * *

Раз в пару месяцев генерал-полковник Ши-Май наведывался в Виери, местечко около Эсари, где много лет покоились, покрываясь ржавчиной, четыре десятка Ле-15-1.

Они были совершенно бесполезны. Когда арзаки представляли их, то показали лишь Ле-15-2, упрощённую версию. Несколько лётчиков-менвитов, включая тогда ещё капитана Ши-Мая, успели обучиться управлять ими. Но у Ле-15-1 был немного иной принцип действия, который не достался менвитам, потому что какой-то идиот записал создателя самолёта в контрольные жертвы.

Однако Верховный и высшие армейские чины не теряли надежды, что однажды найдётся гений, который вдохнёт жизнь в этот склад металлолома. Герою даже заранее присудили орден Золотого созвездия — наивысшую государственную награду.

Но пока такого не находилось, и Ши-Май, принявший эстафету у предшественника, лично проверял сохранность колдоключей, спрятанных в бункере под одним из ангаров.

Тридцатого генерал снова заглянул сюда… и не обнаружил сейфа! Мало того, стоило Ши-Маю выйти из ангара, как самолёты с пустыми кабинами взмыли ввысь и исчезли где-то на западе, в направлении Великой пустыни.

Набирая на коммуникаторе номер министра Тор-Лана, Ши-Май буквально чувствовал, как с него слетают ордена и нашивки.

Наконец свершилось то, о чём Лиона мечтала уже почти три месяца. Её любимый был рядом!

Когда Риэм свалился ей на руки со спины Риси, Лио-Лай чувствовала себя самой счастливой девушкой Рамерии. Белис потом шепнул, что Риэм постоянно носил за ухом подаренную заколку.

В тот день Лиона, Риэм и Риси пропали для всех до самого утра. Они летали над Голубой страной, а после долго сидели на памятной скале. Лио-Лай снова делала бутерброды. Оказалось, любимый тоже ненавидит помидоры.

Наверное, пора было переходить на новый уровень отношений — поцеловаться хотя бы. Но почему-то не хотелось. Вместо этого Лиона и Риэм пересказывали друг другу всё, что случилось с ними за два месяца разлуки.

Одной ночи для этого, конечно, было мало, но следующая неделя оказалась полностью свободной, так что Риэм и Лиона успели вдоволь наговориться.

Тридцатого вайо им дали важное задание. Выяснилось, что Ланат и прочие объединились с какими-то местными мятежниками и сообща готовили некую гадость. Гномы Арахны не сумели разузнать подробностей, но место обитания мятежников указали.

Рудокопы много лет назад приручили шестилапых — грозных подземных хищников ростом со взрослого арса. Четыре таких попали к мятежникам, и Ланат заколдовал их, превратив в ещё более ужасных тварей. Откуда только знаний набрался, гадёныш?

Обычно с шестилапыми могли справиться драконы, но тут рудокопы испугались и попросили о помощи Риси — единственного в своём роде огнедышащего.

Мон-Со в ответ на это развернул целую операцию. Кажется, он хотел обкатать на мятежниках какой-то свой антиправительственный план.

В результате к убежищу мятежников направились Лиона, Риэм, Риси и отряд Ер-Виса. Капитан нёс на спине какую-то странную штуку, похожую на музыкальную трубу, в раструб которой зачем-то воткнули антенну. Эти штуки в четырёх экземплярах приволокли с базы СКК, и командующий, посоветовавшись с Ильсором, запретил колдунам даже подходить к ним.

Убежище находилось на Покинутом севере, на полпути от Ранавира до Жёлтой страны. До места пехотинцев доставил Ойххо, более крупный дракон. Риэм летел на Риси в гордом одиночестве — Лиона захотела прокатиться на метле, по которой тоже скучала.

Возница Рахис приземлил Ойххо среди скал и пошёл вперёд, указывая путь. Мятежники прятались где-то в пещерах, и тут была целая сеть, которая не пересекалась со страной рудокопов.

В одном месте Ер-Вис нашёл удобный скальный уступ с кострищем. За ним темнела очередная пещера.

В свете фиолетового пламени виднелись спальники, рюкзаки, пара рудокопских заплечных мешков и чьё-то бледное лицо.

— Эльни, — опознал его Риэм.

Пехотинцы тут же ощерились лучевиками. Ер-Вис поудобнее перехватил трубу.

— Он спит или без сознания, — заметила Лио-Лай. — И он один.

Она прошла вглубь пещеры. Фиолетовый свет сильно искажал реальность, но с арзаком определённо было не всё в порядке. Слишком бледная кожа, тени под глазами, красные пятна на щеках, прерывистое дыхание, высокая температура. На левом плече — страшная рваная рана и много-много гноя, который в ней уже не помещается.

— Он тяжело ранен, — констатировала Лиона. — Риэм, аптечка у тебя?

— У меня, — кивнул Риэм, тут же оказавшись рядом. — Но чем мы ему поможем? С такой дрянью — только в лазарет.

— Повязку хотя бы сменим. Тут, по-моему, бинты сгнили вместе с раной.

В этот момент Эльни приоткрыл глаза. При виде Лио-Лай он запаниковал, вскинулся, но тут же со стоном упал обратно.

— Всё будет хорошо, Эльни, — успокаивающе произнёс Риэм. — Мы поможем тебе.

— Он же Ранавир минировал! — зашипел лейтенант Ки-Нат, вошедший в пещеру третьим.

— И что, должен умереть за это? — спросил Риэм, наблюдая за пистолетом.

Ки-Нат вздохнул и убрал оружие. Ему не нравилось происходящее, но Эльни явно не представлял угрозы.

Лио-Лай хотела попросить лейтенанта вынести раненого из пещеры, но не успела. Внезапно вверху что-то загрохотало. Пламя в её руке вспыхнуло и погасло. Вход в пещеру преградил здоровенный валун.

Ловушка!

* * *

Мир был временами невыносимо безумен. Тупой столовый нож в руке приводил в ужас. Бритва пугала. Карандаши нервировали. Пистолет вообще лучше было не трогать.

Рин-Сай никогда бы не подумал, что его разум способен на такие изощрённые фантазии. Проще было вовсе не спать, чтобы их не видеть. Но это противоречило уставу и здравому смыслу.

Спасибо Лем-Ро, что не бросил до последнего. Спасибо Сор-Ану, что догадался. Спасибо Рен-Саю, что понял и был рядом.

Рин-Сай, кажется, довёл старшего брата до ручки своими бесконечными просьбами не уходить, побыть вместе ещё немного. Они давно были слишком взрослыми, чтобы вести себя вот так… Однако подкроватные чудища Рин-Сая оказались чересчур страшными.

И Рен это понимал. Он каждое утро говорил, что жив. Если было нужно, повторял то же самое в любое другое время.

Кроме того, он старался найти им обоим какое-нибудь дело, потому что в бездействии паника настигала Рин-Сая куда чаще.

Именно поэтому близнецы однажды оказались у лингвистов. Вей-Кан разделял их любовь к истории и с удовольствием делился своими исследованиями.

Он ещё на Рамерии серьёзно изучал историю магии и сделал интересный вывод: главная проблема Рамерии — колдуны. Из-за них разгорелась страшная война, окончившаяся потерей Ро-Алиам. Из-за них сотней лет позже в Вайклем проникли первые урхайцы. Из-за них арзаки стали рабами. Перечислять можно было бесконечно.

Рен-Сай после случившегося с братом мнение Вей-Кана разделял, а вот Рин-Саю оно не очень нравилось. Незадолго до полёта Ирлена они даже поругались.

К счастью, ненадолго. Рин-Сай сумел убедить брата, что всё не так однозначно. В конце концов, Гелли спасла комэска, а Элар и вовсе был безвреден.

В конце концов, зло — не нож, а тот, кто решил вонзить его в живое сердце.

Рин-Сай отправил комэску свои записи по исследованиям Вей-Кана. На Рамерии можно было скорее разобраться, прав ли профессор.

Мон-Со по возвращении сказал, что изучил их. Однако он решил оставить эту проблему на потом или, возможно, передал её Элли. По крайней мере, она всё свободное время проводила с лингвистами. С Тинором, правда, чаще, но он знал об изысканиях отца вполне достаточно.

Впрочем, Рин-Сай тоже выяснил кое-что новое.

Утром тридцатого комэск отправил его позвать Вей-Кана, который почему-то задерживался. Восемнадцатый прошёл по библиотеке и поднялся в великанское кресло. Однако там никого не было.

Рин-Сай хотел было уйти, но тут его взгляд упал на стеллаж, где стояла волшебная книга. Она уже давно ничего не сообщала, а тут вдруг приоткрылась, словно маня почитать.

Лётчик приблизился и раскрыл её на единственной доступной странице. Не хотелось тратить время, поэтому Рин-Сай достал коммуникатор и сделал снимок на случай, если страница закроется.

Вей-Кана он встретил на выходе из библиотеки. Лингвист, как оказалось, бродил где-то у дальних полок.

Перед собранием Рин-Сай рассказал о снимке брату, и тот тут же потребовал коммуникатор. Судя по тому, что он ответил Арк-Мину, запись оказалась не из приятных. Однако делиться информацией Рен-Сай пока не стал.

Следовало бы сразу рассказать о снимке комэску, но сначала тот о чём-то спорил с Ильсором и Элли, потом долго инструктировал Лем-Ро и Ирлена и в итоге покинул Ранавир в компании Сор-Ана, Элара и гудвинца Ружеро.

Можно было бы, конечно, поговорить с Лон-Гором или Ильсором, но первый сразу после собрания ушёл к Вел-Зору, а второй умотал куда-то вместе с Тилли-Вилли.

Близнецы отложили доклад на вечер. Пока же можно было заняться чем-нибудь другим.

Майор Ол-Кет и ещё несколько человек проверяли на вертолётной площадке оружие, стащенное у СКК. Трубы с антеннами. Ильсор считал, что они созданы для обезвреживания колдунов.

Ни им, ни кем бы то ни было ещё рисковать бы не стали, поэтому пехотинцы просто примеривались к новому оружию. Оно чем-то напоминало снайперскую винтовку — Лем-Ро пару дней назад уже оценил.

Сегодня взвод деревянного капрала Арума принёс из Плачущего леса крупные алые кристаллы, и стрелять стали по ним.

При нажатии на спусковой крючок труба выдавала молнию, которая разносила кристалл в крошево. Точно антимагия.

Кристаллов было много, так что постреляли все присутствующие: майор Ол-Кет, Хин-Сан, Лейн и Айни (зоологи, как выяснилось, весьма неплохо управлялись со стрелковым оружием), Тин-Мор, Сол-Дит, Мей-Кион… Несколько часов пролетели совершенно незаметно.

Когда стрельбы закончились, как раз наступило время ужина. Большая часть экипажа уже была в столовой.

У дверей Рен-Сай, шедший первым, замер и прошипел:

— Слишком тихо. Такое только один раз было.

— Только не снова! — закатила глаза Гелли, которая тоже была здесь.

— Секунду…

Рин-Сай вскочил на ближайший подоконник и уже ранвишем проскакал по карнизу до окна столовой. Увиденное ему не понравилось.

— Там какие-то люди в голубых плащах с красными звёздами, — сообщил он, вернувшись. — Наши не спят, но похоже, парализованы магией.

— Рен-Сай, к передатчику. У нас ЧП, — распорядился майор. — Остальные…

Он оставил несколько человек караулить в укромных уголках, а прочих послал за оружием. Мей-Кион напомнил, что батареи для лучевиков на исходе, да и вообще, кто эти плащи?

— Мы — Эсарийский конклав, — торжественно произнёс, появившись из ниоткуда, человек в плаще.

В коридоре закружился сверкающий серый вихрь. Всех вперемешку — и арзаков, и менвитов — разметало вокруг, впечатывая в стены. Лёгкую Гелли и Рин-Сая, снова принявшего облик ранвиша, вынесло в окна.

Оба тут же нырнули в ближайшие кусты.

— Так, Ильсора здесь нет, а Сион? — зашептала Гелли. — Сион был в столовой?

Рин-Сай превратился в человека и ответил:

— Я не знаю, как он выглядит.

— Он всегда волосы жёлтой косынкой подвязывает.

— Не видел вроде.

— Я тут, — донёсся голос из-за дерева. — Успел развернуться и уйти буквально за миг до начала.

— Их там шестеро. Плюс Ланат и Нилиро. Но Нилиро пошёл глушить передатчик.

— Спасибо, Арнис, — кивнул Рин-Сай и тут же похолодел. — Подожди! У передатчика ведь Рен!

— А Ланата в лазарет понесло. Там сейчас полковник, Вел-Зор и Ваэри, — поделился Камир, вылезший откуда-то вместе с двадцать первым.

— Наш план?

Все почему-то выжидательно уставились на Рин-Сая. Рефлекс, что ли?

— Извините, лейтенант, — вздохнула Гелли, — мы практически не умеем соображать в критические моменты вне своих специальностей.

— Будь сейчас обвал, я бы дал готовый план спасения, — закивал Сион, — а так… увы.

Плохо. Рин-Сай тоже не был гением тактики. Хотя война была его специализацией, если цитировать Гелли.

Хоо, что делать-то? Обобщить весь свой опыт столкновения с магией? А что он знает, кроме боли и страха? Стоп!

— У нас есть антиволшебное оружие. Четыре штуки.

— И только один человек, умеющий стрелять, — уточнил Арнис.

— У нас есть два колдуна против восьмерых.

— Если мы их отвлечём, вы сможете сбегать за оружием и обезвредить их? — спросил Сион.

— Да. Ещё бы снотворное какое, чтобы их придержать…