Нереальная реальность: Тайна треугольника (джен)

«Если что-то и останется неизменным в этом мире — то это Тортуга», — с этими словами вахтенный затрезвонил в рынду и довольный оповестил на добрую милю вокруг, что мы прибываем к острову. Хотя команда в этом абсолютно не нуждалась: моряки облепили нагретые утренним солнцем борта «Странника» и затянули очередную песню шанти. Всё же как бы ни старались выделяться пираты капитана Феникса из общего «разбойничьего отребья», зерно необъяснимой любви к этому шумному, пропитому, грязному, но адски веселому месту уже было заронено и в них. В конце концов моряк — он и на королевской службе моряк.

Мы прибыли незадолго до полудня, больше чем за сутки до назначенного срока. Барто без малейшего зазрения совести выгнал меня из моей же каюты, где заперся с картой и множеством баночек-скляночек. Старец-алхимик, не иначе. Но чего ни сделаешь во имя общего блага? Уитлокк распорядился обустроить лагерь к востоку от города, где линия скал спускалась в море, заключая в объятья широкую полосу дикого и безлюдного пляжа. Пока моряки орудовали с припасами, палатками и наигранно-грубо отбивались от слетевшихся стаек куртизанок, я псевдопрофессиональным взглядом глазела на корабли на рейде. «Раздетые», без флагов, выкрашенные в большинстве своем темной краской шхуны, шлюпы, баркасы да парочка канонерок — все в моих глазах выглядели практически одинаково.

— Видите «Сбитую чайку»? — поинтересовался проходящий мимо боцман.

Я тут же завертела головой, скача взглядом с одной кричащей стаи на другую.

— Да не птицу, корабль! — взмахнул рукой пират и для пущей убедительности ткнул в причаленные суда. Так и не поняв, какой парусник он имеет в виду, я тем не менее заинтересованно кивнула. Одно ясно, хороший корабль так не назовут. — Он тоже капитанский. В смысле наш, общий. Сэр Феникс его у капитана порта выиграл, но оставил в пользование, пока не понадобится.

— Выиграл? — искренне поразилась я. — У капитана порта? Здесь есть капитан? — Я недоверчиво оглядела пьяниц, балансирующих на самом краю пристани, распутных девок, шляющихся от одного судна к другому, и толпы босоногих грязных оборванцев. Не очень-то верилось, что здесь кто-то может следить за порядком.

— А то! — живо отозвался мистер МакКой. — Правда, старику уж пятый десяток пошел, — заметил он. Я слегка улыбнулась: сам боцман хоть и выглядел старше своих лет, недавно справил сорокалетний юбилей, о чем любил напоминать всем, кто младше его на борту. — Ох и пыжился он, когда «Чайку» проиграл, думали, всё, ласты склеит. Но когда капитан наш сказал, что выигрыш отбирать не намерен, тот прям расцвел. Даже откопал, мерзавец, ром ямайский, а до того спаивал нас треклятым грогом. Зато теперь почет нам и уважение.

— Так всё из-за этого? Из-за выигрыша у капитана порта? — немного разочарованно спросила я.

— Вы про дисциплину, мисс? Отчасти. Просто гоняем мы этих бездельников пьяных почем зря, вот они уже и приучились.

— Не то слово, — закивала я.

— Отличный вид, — донеслось из-за спины.

— Кэп. — Боцман почтительно кивнул.

— Мистер МакКой проследите, чтобы мы не лишились к завтрашнему вечеру половины команды.

Боцман многозначительно повел подбородком, поймав капитанский взгляд, и вприпрыжку понесся вслед спешно удаляющимся молодым матросам, что как коты за лазерной указкой мчались за хихикающими девицами.

— Капитан, — повторяя почтение боцмана улыбнулась я, оборачиваясь, и только потом взгляд приметил перемены во внешнем виде Феникса. — Не капитан. — Я удивленно осмотрела Джеймса: привычный наряд он променял на куда более простой матросский, из прежнего снаряжения осталась шпага, пара пистолетов, а голову покрывала потрепанная местами треуголка.

Уитлокк слегка пожал плечами.

— Вынужденная конспирация.

Я с улыбкой повела глазами.

— А-а-га, знаменитой персоне не дают прохода почитатели?

Мы направились к трапу и далее по пристани. На мой легкий подкол Джеймс ответил снисходительной усмешкой.

— К счастью, нет. Пока что.

— Капитана Феникса никто не знает в лицо? — искренне удивилась я. — Понимаю… как это?.. Мы боимся того, чего не понимаем, или того, кого не знаем. Отличная стратегия по продвижению бренда, — не удержалась я и тут же поймала непонимающий взгляд спутника. — Я это опять, да?

Уитлокк коротко и по-доброму рассмеялся.

— Ты же знаешь, я всегда готов к рассказам о дивном новом мире.

— Вот это ты прям в точку, — саркастично отозвалась я. Джеймс вопросительно глянул в мою сторону. — По секрету: будущее прекрасно, только пока оно будущее.

— Вы пытаетесь запугать меня, милая леди? — наигранно нахмурился капитан.

Я шумно хмыкнула.

— Куда уж мне! Ты с таким спокойствием выслушиваешь всё то невероятное, что я рассказываю. Да ещё и веришь.

Уитлокк приостановился, пропуская меня вперед на ступенях с пристани.

— Конечно, — проговорил он, затем едва заметная улыбка осветила его глаза, — ведь одно невероятное со мной уже случилось. — Я смущенно склонила голову в ожидании очередного комплимента, но… — Моя жизнь кардинально изменилась.

Мысленно пожурив себя за чрезмерную важность собственной персоны, я спросила:

— Ты не жалеешь? Тебя ведь ждала куда более спокойная и комфортная жизнь.

Джеймс тут же покачал головой.

— Но был бы в ней смысл? — Пират пожал плечами. — Помимо постоянной необходимости соответствовать ожиданиям отца. — Он легко вздохнул. — Нет, Диана, о лучшей жизни я и не мог мечтать.

— Жизнь на острие кинжала, — заметила я.

— Оттого в стократ ценнее. Каждый день, каждое мгновение. Возможно, это прозвучит чересчур сентиментально или слишком романтично, но… Свобода в полной мере ощущается только в море, где нет иных границ, кроме горизонта, нет иных властей, помимо волн и ветра, и всё, что ожидает впереди, в прямом смысле в твоих руках и от того, куда повернешь штурвал, зависит завтрашний день. Возможность решать, где встретить рассвет следующего дня, — вот что я называю свободой. К тому же в море, ограниченный бортами собственного корабля, ты находишь поистине настоящую семью, пусть и не оправданную кровными узами. Так что, пожалуй, каждый шаг по острию я приму как дар.

Мы прогулочным шагом удалялись от пристани, минуя шумные закоулки порта, игнорируя крики торговцев-зазывал и долгие любопытные взгляды. Уитлокк спокойно отвечал на каверзные ремарки, а я с отвалившейся челюстью слушала его выводы, слепо бредя следом. В жизни мне часто удавалось оставаться на плаву в нелицеприятных ситуациях за счет подколов, шуток и общего оптимистичного взгляда на происходящее. Я настолько к этому привыкла, что считала обязательным ритуалом поделиться этим с другими. Даже против их воли. Но у Джеймса «Феникса» Уитлокка обнаружилась интересная способность отвечать на мои подколы, ироничные вопросы, которые и не надеялись на ответ, крайне серьезно, вдумчиво, переворачивая застоявшиеся мысли в голове.

— Слова не мальчика, но истинного пирата, — стеснительно тихо выдала я, а в довершение запнулась о камень и едва не полетела носом на землю.

Феникс и тут ловко поймал меня под руку, заставляя покрываться пунцой до кончиков ушей.

— Значит, хождение в море прибавляет не только загар, но и мудрость, — улыбнулся он.

Я закатила глаза и по-свойски толкнула его в плечо.

— Мистер… — Язык запнулся. Нас окружал людской поток свободной пиратской публики, потому было бы неправильно раскрывать таинственную личность легенды. — Сэр, прекратите ставить меня в неловкое положение, — хохотнула я.

— Но что я… — начал было Джеймс, но я уже унеслась вперед, маневрируя меж вываливающейся из таверны публики.

Тортуга и вправду преображалась, как по мановению волшебной длани, едва команда «Призрачного Странника» сходила в порту. Завидев белоснежную форму пиратов капитана Феникса, отпетые мерзавцы и негодяи превращались в бледных, незаметных личностей, опускавших глаза и злобно, но молчаливо сплевывающих в сторону. Похоже, шериф снова в городе. Привычные обитатели порогов многолюдных таверн, задиры, что подобно репьям цеплялись ко всем новоприбывшим, предпочитали не проявлять себя, наученные горьким опытом. Дамы из домов терпимости, что, по сути, правили на Тортуге, лишь провожали моряков жадными взглядами, соревнуясь меж собой в силе зазывания. Джеймс на весь происходящий вокруг него театр не обращал ровно никакого внимания, я же чувствовала себя неловко. Обитатели и гости Тортуги глядели на меня как на вшивую дворняжку, семенящую бок о бок с породистой гончей. Пару раз даже долетела однозначная и весьма нелицеприятная характеристика от одной темнокожей бабенки. Понимая, что меня это не должно волновать, тем не менее я решила продемонстрировать людям свою значимость и якобы пресечь досужие теории. Держась рядом с Уитлокком максимально свободно, я заговорила на какие-то отвлеченные темы, шутя, иронизируя, посмеиваясь и периодические победно наблюдая его улыбку. Мне казалось, что именно так я позиционировала себя как равного, а не как предмет мебели. Мы прогуливались меж рыночных лавок, переговаривались с торговцами о ценах на товары, нам совершенно ненужные. Одним словом, это однозначно можно было назвать бесполезной тратой времени, но в хорошей компании. Взаимоисключающий вывод, верно?

Вскоре скудные достопримечательности кончились. Солнце припекало не на шутку. От жары навалилась усталость, даже, скорее, апатичная лень. Не желая показывать этого Джеймсу, я кивнула головой в сторону.

— Перекусим? — бодро заулыбалась я. Он обернулся, неспешно поднимая взгляд на здание, а я уже вприпрыжку взбиралась по ступеням таверны. Пират нагнал меня быстро. Крохотное питейное заведение насквозь пропахло потом и спиртом, что меня едва не вывернуло у порога. Тем не менее, нацепив самое бодрое выражение на лицо, я направилась к стойке, Джеймс — на пару шагов позади. В этом грязном местечке магия белоснежной матросской формы «Призрачного Странника» работала как никогда лучше. Уитлокк будто нес на плечах вакуумный плащ, ибо с каждым шагом пространство за нашими спинами синхронно погружалось в заинтересованную, а потому чересчур громкую тишину. И пусть меня это благоговение никоим образом не касалось, самолюбие вполне себе довольно подняло голову. Мы приблизились к стойке как раз в тот момент, когда трактирщик отдавал очередной заказ. Тело сковала тошнотворная судорога.

— Пойдем, найдем что-нибудь получше, — ответил Джеймс на мой испуганный взгляд. Непонятная субстанция в измызганной миске напоминала протухший бараний мозг недельной давности, но никак не что-то съедобное, после чего не отбросишь коньки.

Я крайне активно закивала, стараясь унять подступающий позыв. Едва мы сделали пару шагов от стойки, в спину прилетело:

— А здесь тебе чем не нравится? — Голос звучал недружелюбно, нараспев, не скрывая эффекта не самого лучшего пойла.

— Прошу прощения? — Джеймс обернулся.

На трехногом табурете вполоборота мостился мужчинка в покрытой толстой коркой грязи одежде, босой, заросший, всем своим видом обличавший завсегдатая поспать в загоне у свиней. Тем не менее желтоватые слезящиеся глаза, упрятанные под нависшими рыжими бровями, презрительно буравили Уитлокка взглядом.

— Слышите, народ! — завопил недовольный. — Этот чистюля считает, что слишком хорош для такого места, где отдыхаем мы, обычные честные люди! — Посетители этой таверны воистину были «своими» для горластого моряка, а потому с интересом оживились, стягиваясь поближе. Даже распутные бабенки, нарочито заботливо спаивавшие развеселых европейских гуляк, притихли, вытягивая шеи. Удовлетворенный тем, что призвал пусть и пассивных, но сторонников, моряк неуклюже приземлился на пол. — Ну, скажи-ка, морячок, нам всем, чего это тебе так тошно тут? Или компания не устраивает?

«Твоя-то уж точно», — злобно, но мысленно пробурчала я. Джеймс плавным ненавязчивым движением отодвинул меня за спину, так что приходилось подобно ручной мартышке выглядывать из-за плеча.

— Хм, — качнул головой пират, — мне видится всё полярно иначе.

Пока возмутитель спокойствия пережевывал данный ему ответ, Уитлокк направился было к выходу, но путь уже оказался прегражден почуявшей запах драки толпой. Что-то нервно засаднило под ребрами, видимо, в том месте, где обитает интуиция.

— Итак, полагаю, у вас есть какие-то конкретные претензии, господа? — оборачиваясь и с достоинством оглядывая собравшихся, спросил Джеймс.

— О да! — скалясь почерневшими зубами, охотно закивал моряк. — Я прекрасно знаю, кто ты такой! Точнее, кем ты и остальные себя считаете. Глядите, команда капитана Феникса! Знаете такого, да, народ? Считают себя лучше других! Заявляетесь в наш порт, словно хозяева, переворачиваете тут всё к черту, пьете лучший ром, едите лучшую еду, пользуете лучших баб! А мы что? Чем это мы хуже, а? Тем что кружева на наряды свои не шьем и подушки на задницы не лепим, как барышни знатные, а?! Да тут каждый пират пятерых, как вы, стоит! Да, народ? — Одобрительный и стройный гул оповестил, что народ согласен с оратором. — Чего вы, чистюли, вечно опрятные и недовольные райской жизнью на Тортуге, заявляетесь сюда каждый месяц, а? Как по часам! Каждый из нас, пусть чертовски грязный и вонючий как свинья, льет свой пот и кровь на пользу Тортуги! А вы грабите короля да ему же и продаете! — Вновь нахлынувший поток одобрения перекрыл фразеологический взрыв, овладевший оратором. — Да и не торгуете, а на кружева меняете! Говорят, капитан у вас едва ли не второй Генри Морган, да не видел его никто. Так, может, потому, что капитан у вас — баба? — Последнюю реплику моряк выплюнул практически в лицо Уитлокку, несмотря на то, что был кривоног да ещё почти на голову ниже капитана. Толпа взорвалась одобрительным гоготом и сомкнула ряды, оттесняя меня на задний план. Попытки протиснуться к Фениксу не увенчались успехом, оставляя возможность лишь беспомощно выглядывать меж немытых голов.

— Хочешь знать, чем ты хуже? — дождавшись, пока стихнут возгласы, с ледяным спокойствием спросил Уитлокк. — Тем, что выходишь в море раз в пару месяцев, грабишь первое попавшееся судно, а затем проводишь время в этой самой таверне, упиваясь вусмерть, тратя жалкие гроши, пока твои босоногие дети шастают по улицам в поисках еды, а жена сутками гнет спину на плантации какого-нибудь англичанина, чтобы хотя бы не умереть с голоду. Но это ведь не здесь, не на Тортуге. Твоя семья в аду ждет возвращениях их отца из рая, не зная, что здесь, на «небесах», ему плевать на нужды проклятых.

Я, как и многие собравшиеся, пребывала под впечатлением от контратаки капитана «Призрачного Странника». Вскрыл ли он тайную истину или же просто напомнил то, что знают все, словесная дуэль окончилась в его пользу. Кто-то согласно качал головой и угрюмо хмыкал. Однако главный герой, которому и предназначался этот посыл, его вовсе не оценил. Гримасничая, будто пережевывает невидимую жвачку, он сделал еще шаг к Джеймсу.

— Ошибся ты, морячок, — прогундосил он и резко оборвал фразу. В следующий миг Джеймс согнулся от пронырливого и мощного удара в живот. Я вскрикнула. Толпа охнула и сжалась плотнее. — Ну-ка, скажи нам еще что-нибудь эдакое, — картинно кривляясь на последнем слове на радость публике, пират склонился над Уитлокком.

Ответ последовал незамедлительно. Едва обидчик наигранно-заботливо опустил руку капитану на плечо, тот резко вскинул голову и лбом встретил нахальную обветренную рожу оппонента. Моряк попятился, хватаясь за нос. Удар этот оказался спусковым крючком. Как по команде праздная публика отступила на пару шагов, а в центр импровизированной арены вывались трое желающих уравнять счет. Я попыталась выбраться из людского месива, но куда там! Едва ли удавалось шевельнуться. Уитлокк проворно обернулся, блокируя рукой встречный удар. С его левой брови стекала тонкая струйка крови. Зачинщик быстро оклемался и, пользуясь подмогой собратьев, напрыгнул на капитана сзади. Драка вспыхнула подобно пороху. До того не решавшиеся вступать в бой «волонтеры», пошли в атаку, погребая под собой одинокого противника. Я истерично кричала: «Прекратите! На помощь!», но в общем радостном гуле голос походил на писк, не более. Толпа волновалась, оттесняя меня все дальше назад, так что и арену удавалось видеть лишь краем глаза, а о происходящем судить по крикам, брани и комментариям зевак. Уткнувшись в стол, я не нашла ничего лучше, чем забраться повыше. Один из троих драчунов полусидел на полу, поглаживая ребра, другой в нерешительности кружил вокруг зачинщика драки и его помощника. Издав писклявый рык один из «волонтеров» — коренастый, плотный, с куцей козлиной бородкой — наскочил на Уитлокка слева. Капитан молниеносно блокировал удар левой рукой, а правой нанес удар под дых, от чего коренастый столбом рухнул на спину. Но тут сзади подоспел другой — лысый, широкоплечий и чудовищно злой. Джеймс пропустил, за что расплатился окровавленной губой и разбитым носом. Удар был сильным, практически дезориентировал капитана. Едва он вскинул голову, готовясь ответить на атаку, лысый вновь пустил в ход кулаки, в этот раз целясь в ребра. Видя, как Феникс застонал и согнулся, теряя противника из виду, я завизжала, что есть мочи; толпа отозвалась одобрительным — даже восхищенным — рокотом. Для них это всего лишь очередной номер в скудной программе развлечений. Капитан «Странника» неуверенно держался на ногах, плешивый моряк решил завершить свое соло и замахнулся первым. Внутренности скукожились: я увидела кастет в его руке. Джеймс вскинул голову и ловко нырнул под руку нападавшего. Тот этого не ожидал. В развороте, Феникс выхватил у кого-то из толпы бутылку. В следующий миг под легкий перезвон разбитого стекла лысый боксер плашмя рухнул под ноги англичанину. Остались двое, и они умели учиться на опыте «павших» собратьев, но были чересчур пьяны, чтобы этот опыт применить. Долю секунды мне удалось поглядеть в лицо своего спутника — в глазах только собранность и решительность. Кривоногий, что затеял это представление, кинулся слева, его помощник — справа. И второй подоспел быстрее. Удар ногой в колено, вскрик, удар коленом в грудь — и доброволец улетел в толпу, подминая под себя дряхлого старика и чумазую девицу. Скаля редкие зубы, зачинщик вцепился в плечо Уитлокку узловатыми пальцами, пытаясь заломить ему руку за спину. Для этого он даже разбежался, а в следующий миг встретился с капитанской рукой, согнутой в локте. Качнувшись назад, моряк попытался швырнуть оппонента за шиворот. Поднялся лысый, подобно барану несясь на Уитлокка своей блестящей от рома макушкой. Капитан не успел стряхнуть кривоногого матроса, как мощный толчок в грудь сбил его с ног. Взорвался гул голосов. Толпа сомкнула ряды. Я машинально скатилась со стола, бросаясь на выручку. К моменту, когда удалось пролезть меж чьих-то сапог и подняться с колен, меня окружила звенящая тишина. Оттолкнув первый ряд, я протиснулась в центр ринга. Лысый пират застыл на полусогнутых ногах, сжимая и разжимая кулаки. Зачинщик драки полулежал почти у самой стойки, держа в руке вырванный с мясом рукав белой рубахи. На его груди ярко виднелся отпечаток сапога. Уитлокк уже стоял на одном колене. Медленно отерев кровь над губой тыльной стороной ладони, он поднялся. Над публикой зазвенел шокированный шепот. Кривоногий борец за справедливость неуклюже протянул отодранный рукав хозяину:

— Так это же… что же… вы? — В этом лепете не осталось и оттенка былой развязности и задиристости. — В смысле тот самый?

Я всё ещё пребывала в оцепенении. Недоумевающий и перепуганный взгляд наконец нервно сместился в сторону Феникса. Только теперь открылась причина, разом прекратившая драку. То, на что восхищенно, отчасти недоверчиво, но крайне придирчиво пялились все, кто только мог.

На левом предплечье капитана Джеймса Уитлокка красовалась татуировка: феникс, воздевший крылья над головой, словно бы воспаривший над бушующим под ним пламенем. Теперь и я присоединилась к числу тех, кто буквально с открытым ртом глазел на наколку. Правда, причины у нас были разные.

Грубо расталкивая людей, в центр вывалился трактирщик с подносом и двумя массивными кружками на нем.

— За наш счет, капитан! — расплылся он в сладкой улыбке.

Уитлокк подкинул на поднос еще несколько серебряных монет.

— Им налей, — указал он на скучившихся драчливых пиратов.

Подобрав и отряхнув от пыли треуголку, Джеймс заботливо подтолкнул меня к выходу. Людской коридор открывался перед нами как по мановению руки, а смыкался за спинами, провожая восхищенным многоголосием и удобрительным причмокиванием.

— Ваше здоровье, капитан Феникс! — прилетело напоследок от поверженного борца за справедливость.

Джеймс привычной походкой направился прочь от «гостеприимного» заведения. Я пребывала в каком-то странном состоянии — уже подступила радость от победы, но недавно охвативший страх не спешил сдавать позиции. Мы свернули в длинный узкий проулок, выходящий на восточную окраину порта.

— Да что же это я… — неслышно пролепетали губы. — Постой! — окликнула я пирата.

Джеймс остановился как вкопанный, неровно дыша и периодически перебирая разбитыми пальцами. Я уверенно свернула в проход между домами, к колодцу, увлекая покорного капитана Феникса следом. Хвала богам, что, во-первых, я старалась следить за чистотой вещей по мере возможностей — теперь бандана сойдет за компресс, чтобы промыть раны. Во-вторых, хвала скверному и одновременно веселому характеру Барто: старик отдал мне свою флягу с ромом, велев вернуть, когда покончит с картой. Ром вообще универсальная вещь: и драку завяжет, и спор примирит, и раны залечит — что телесные, что душевные, пиратская панацея!

Я лишь качала головой, пока Джеймс стоически терпел обеззараживание ран спиртом. К пострадавшим костяшкам пальцев прилагался окровавленный нос, разбитые губы, бровь и шишка над левым глазом. Это из видимого. На правой щеке героя рукопашной красовался четкий отпечаток чьего-то кулака. В сдержанном молчании я промывала раны дрожащими руками, искусно стараясь не заглядывать в голубые пиратские глаза. На моем веку не случалось подобных драк (мальчишеские спарринги в школе в принципе в расчёт не идут), потому было ужасно трудно успокоиться и осознать, что всё позади. Ей-богу, на абордаж — и то идти легче!

— Ты очень громко молчишь, — наконец подал голос Джеймс, с трудом шевеля опухшими губами.

Лишь завершив тщательное удаление следов крови с пиратского лица, я отозвалась. Но сказанное — отнюдь не было задуманным.

— Я испугалась.

Джеймс обхватил мои запястья. Наши взгляды встретились.

— Всё кончено, — успокаивающе проговорил он.

— За тебя, — не моргая, против воли выдавила я. Руки всё ещё предательски дрожали, и Джеймс точно чувствовал это.

— Пустяки. — Капитан даже сделал попытку улыбнуться. Достаточно долго я вглядывалась в его загорелое лицо, но всё внимание отбирал повеселевший, задорный, воистину пиратский взгляд.

— Мне кажется, Джеймс Уитлокк, я тебя совсем не знаю… — стыдливо прошептала я.

— Ты знаешь меня.

— Но не капитана Феникса. — Губы растянулись в искусственной улыбке.

— Мы не такие уж и разные, — вновь забавно улыбнулся Джеймс.

Я медленно закивала.

— Ты расскажешь, когда и как успел стать мастером боевых искусств, — в тон ему заявила я, но едва тот открыл рот, чтобы ответить, добавила властным тоном: — Позже.

Всякое желание бродить по увеселительным заведениям и прикрываться псевдохорошим настроением бесследно растаяло. Шоковая терапия дракой вернула меня к тому состоянию, в котором на рассвете я разлепила глаза. Разбитая. Растерянная. С отрешенным восприятием мира. Глядя на бесцветное лицо в зеркале, я решила, что не стоит докучать своей «разбитостью» кому-либо ещё. До недавнего момента даже неплохо удавалось делать вид, что ничего не произошло. Куда проще зарыться с искусственным интересом в книги, отрешенно пялясь на расплывающиеся перед глазами строчки. Главное — не забывать твердить себе каждую минуту, мол, ты сильная, ты справишься. Да только не действовал этот аутотренинг, ну нисколечко! Быть может, со стороны всё и выглядело вполне себе сносно: стержень внутри искривился, а на выравнивание сил не хватало. Может, из-за того, что Джек Воробей угодил «в десяточку» своей тирадой, а может, из-за того, что я запнулась о тот треклятый вечер, да так и не нашла веской причины подняться. На второй день я с испугом обнаружила, что та гремучая смесь боли, обиды и злости, что заполняла нутро, начала мне нравится, превращаясь в искаженную ипостась понятия «дерзкая». Пришлось нацепить маску хохмящей пиратки и заражать окружающих оптимизмом, которого в самой не осталось и на йоту. Теперь маска спадает. Значит, пора в пещеру прятаться ото всех.

— Если спрошу, в порядке ли ты, — ты солжешь? — внезапно подал голос Уитлокк. Большой ошибкой было поднять голову и встретиться со светлым — во всех смыслах — капитанским взглядом. «С такой прозорливостью тебе не пиратом, а экстрасенсом быть надо», — мрачно прозвучало в мыслях. — Не стоит, — не дожидаясь ответа, пират взял инициативу в свои руки.

— Я вообще не собиралась отвечать, — пробубнила я, как маленький обиженный ребенок.

Убрав с губы последний след крови небрежным движением, Уитлокк взглянул на меня своим издевательски располагающим и поддерживающим взглядом. Может, Феникс, и правда, поднатаскался в экстрасенсорных способностях, но, не произнося ни слова, он ненавязчиво убеждал меня в необходимости развязать язык.

— Прекрати, — грубовато бросила я, отворачиваясь, а спустя миг добавила: -— Пожалуйста. Я не в настроении.

Джеймс отошел от колодца, привычно поправляя надорванный ворот рубахи, и пожал плечами:

— Прости. — Пират неспешно двинулся вперед. — Думал обсудить вопрос тренировок…

Он даже не успел договорить, как я преградила ему путь.

— Ты не шутишь? — Весь мой настрой сдал предательский заинтересованный блеск в глазах.

— Но ты же просила, — в наигранном недоумении прозвучало в ответ. — К тому же, — продолжил рассуждения капитан Уитлокк, — уверен, оружие в руках человека в плохом настроении не приведет к добру. — Ему легко удавалось сдерживать проступающую улыбку: благодаря всё тем же синякам.

Позабыв обо всём на свете, я едва ли не запрыгала от радости. И дала честное пиратское слово, что тут же изменю настроение, что буду искренне жизнерадостной да и вообще никоим образом не позволю скомпрометировать наши занятия. Уитлокк, крайне удовлетворенный произведенным эффектом, предложил отправиться на пляж, где пираты уже обустроили стоянку, и не испытывать более судьбу на запутанных улочках Тортуги.

Лагерь, и правда, уже успели разбить. Несколько палаток, натянутых тентов из старой парусины, гамаки и пляшущий в центре костер. Ветер приносил отголоски трелей свирели и неумелого бренчания на гитаре.

Конечно, едва капитан Феникс показался во всей красе в поле зрения верных подчиненных, те повскакивали с мест, готовые бросаться в бой. Джеймс успокоил людей, усаживаясь на бочку у костра. Его рассказ звучал коротко, но обстоятельно, причем, совершенно непредвзято, будто капитан просто наблюдал со стороны. Концовка драки весьма порадовала пиратов: они залились одобрительным гоготом, поминая оппонентов с кулаками беззлобными и отчасти веселыми проклятьями. Мне оставалось только вздыхать и недоуменно качать головой. Мальчишки!..

Несмотря на то, что на пляже было немноголюдно, ведь основная часть команды проводила «увольнительную» в городе, я порядком стушевалась. Позориться и позорить капитана своей неуклюжестью и смехотворностью приемов, особенно перед командой «Странника»? Не лучшая идея. Пока глаза суетливо и трусовато разглядывали греющихся, подобно тюленям на солнышке, праздных моряков, мозг отчаянно искал вескую отговорку. И ведь нашел. Да такую, что невероятно стыдно стало за свой откровенный эгоизм.

— Джеймс, я… — Моя персона умело заявилась в капитанскую палатку в самый подходящий момент. Слова подготовленной речи тут же рассыпались, смешались в нечленораздельное мычание. А пальцы правой руки всё никак не могли отпустить отвернутый полог палатки. Уитлокк стоял в дальнем углу, без рубашки, с мокрой тряпкой, которой ещё секунду назад оттирал грязь после исследования пола таверны. Открывшийся на вдохе рот я всё никак не могла закрыть, откровенно глазея на оголенный загорелый торс англичанина. Затем взгляд скользнул чуть ниже, и из легких вырвалось нечто похожее на восклицание во время приступа икоты: на ребрах Джеймса темнело чернильно-синее пятно гематомы в красной бахроме кровоподтеков.

— Господи! — Я кинулась к Уитлокку, напрочь позабыв обо всем. — Как… Что теперь… Почему ты не сказал ничего? — сорвался истеричный крик. Потом я и вовсе отпустила бразды самоконтроля, потонув в совсем уж девчачьих причитаниях. А Джеймс непонимающе глядел на меня, так и не успевая что-либо вставить. Деликатно выждав, пока испуганная словесная тирада окончится, Уитлокк сказал:

— Всё в порядке. Успокойся, прошу тебя.

Взглянув наконец ему в лицо, я мигом пришла в себя, тут же осознавая, как отвратительно выглядела всего четверть минуты назад. «Чаю с мятой мне. Срочно!» — подумала я, критическим взглядом разглядев задатки профессиональной истерички. Непредвзятое «Я» картинно испустило долгий вздох и шлепнуло рукой по лбу. От стыда голова опустилась максимально низко, едва ли ни упираясь подбородком в грудь. Взгляд приклеился к пыльным носкам сапог. Повисло молчание, нарушаемое лишь громким сопением опростоволосившейся кандидатки в дерзкие пираты.

— Диана? — осторожно прозвучал капитанский голос. Джеймс не сказал ни слова, пока я не решилась поднять взгляд. — Выдохни. — Разбитые губы расплылись в доброй широкой улыбке, отчего и без того опухший левый глаз закрылся вовсе. На такую улыбку невозможно было не ответить.

Уитлокк сменил рубашку, надел перевязь и с полной готовностью в глазах обернулся ко мне.

— Это было омерзительно. — Я виновато вздохнула.

— Трогательно, — тут же высказал несогласие Феникс. Брови сложились максимально удивленными домиками, а губы искривились в недоуменной ухмылке. — Не припомню, когда обо мне последний раз так заботились или переживали, — пояснил Уитлокк.

Щеки привычно запылали. Мне хотелось бы добавить, что я всё время как на иголках, когда что-то происходит без моего участия, но я вовремя сдержалась.

— Где ты научился так стоически… гхм… сносить удары судьбы?

Джеймс секунду помедлил, качнув головой.

— Скажем, я знавал и худшие времена. — Его брови многозначительно двинулись вверх.

— Тебя били?! — не сдержалась я.

Уитлокк ответил краткой усмешкой.

— Хм… Ха-ха. Я, конечно, собирался сказать несколько иначе, мол, не раз сражался в рукопашную… Но твоя версия более лаконична и правдива.

Я отчаянно закачала головой.

— Прости, но я не могу в это поверить.

— Да, — согласился пират, — не под стать это облику могучего капитана Феникса. — В самоиронии ему не откажешь. Хотя я имела в виду другое.

— Я просто… эм… черт возьми… не знаю, как бы это правильнее сказать… Я не могу представить тебя другим.

Уитлокк развел руками.

— Я тоже раньше не мог, но жизнь умеет преподавать доходчивые красноречивые уроки. Лишившись «Трепетной Лани», покинув Гвиану, я с трудом отдавал отчет в том, что делать дальше. В такие моменты как нельзя кстати объявляется помощник, что под веселую музыку тянет тебя на дно.

— Ром, — кивнула я.

— Да, но это покуда есть деньги. Чем денег меньше, тем более жуткую гадость пьешь. Хотя и проблемы будущего тебя в такие моменты заботят всё меньше. Поэтому о поступках я тоже со временем перестал задумываться. Впервые кулаками меня проучил владелец одного питейного заведения. Потом были бессмысленные пари, бои во имя серебряной монеты и встречи с кредиторами, которые не заботились о благоденствии своих заемщиков. Когда меня занесло на Барбадос, я уяснил наконец-таки правило: с волками жить по волчьи выть. Необходимость защищаться наиболее ярко обозначилась, когда не было никаких сил получать новые удары при незаживших ранах прежних. И несмотря на то, что в ребра мне угодили еще не один раз, я сначала научился защищать зубы от костяшек пальцев подвыпивших спорщиков, а потом постепенно приноровился даже давать сдачи. — Уитлокк поморщился от боли и добавил: — Правда, не всегда успешно.

«Ты был супергеройски крут», — про себя подметила я, а в слух сказала:

— Кстати, об этом. Полагаю, всё же стоит отложить наши занятия по фехтованию на несколько дней. Ведь иначе мои победы окажутся нечестными, — позитивно окончила я.

— Хорошо. Но я всегда к вашим услугам, мисс. — Уитлокк отвесил галантный поклон, а я лишь иронично закатила глаза и обмахнулась невидимым веером.

В тени пальм адски жаркий тропический день куда больше походил на райский отдых. Довольствуясь фруктовой корзиной, предоставленной в качестве аперитива, я позволила себе уделить время новым записям. Пусть я еще не до конца решила, зачем мне нужна рукописная кипа мемуаров, произошедшее за последние несколько дней безоговорочно требовало быть записанным. Непредвзятого рассказчика из меня как пить дать не выйдет, так что нужно надеяться, тайна этой писанины сгинет вместе с её автором.

— Книгу пишете, мисс?

Бойль подсел неподалеку, отирая шею галстуком. Я взглянула на помятые, местами в пятнах драгоценные листы.

— Нет уж, вряд ли. Это что-то вроде дневника, пожалуй.

Моряк смерил непонимающим взглядом уже прилично выросшую кипу бумаг, а я тем временем поспешила завершить мысль.

— Никогда не понимал, зачем это нужно.

Я поставила точку. Бойль, щурясь, грыз яблоко, поглядывая на меня заинтересованным взглядом.

— И я, — пожала я плечами. — Но, возможно, в далеком будущем, если доживем, память уже не будет столь хороша, и они пригодятся. — Я обвязала листы лентой и откинулась на ствол пальмы. — К тому же мысли в голове проще разложить по полочкам, когда их ещё и на бумаге записываешь. Да и, надо сказать, отличное времяпрепровождение для того, кто не жалует бордели и таверны. — Пират шутку оценил и завел то ли спор, то ли задушевный разговор о необходимости и прелестях данных заведений.

Вечер пришел быстрый, ненавязчивый, легкий, как звуки ирландской свирели, что в тот день составила дуэт партии моря и чуть слышному шелесту изогнутых ветрами пальм. Невдалеке сверкали огни города, на фоне раскрашенного закатом горизонта с ювелирной точностью проступали силуэты кораблей и острые вершины мысов по краям бухты. Теплый ветер игриво перебирал распущенные волосы, забирался под рубаху, приятно поглаживая изжаренную за день кожу. Пылал костер. Пахло дымом и какой-то секретной ароматной стряпней первого помощника кока: сам корабельный шеф-повар проводил эту ночь в куда более кутежной компании. На берегу собралась едва ли треть команды: в основном те, кого боцман успел нагнать утром. Сам мистер МакКой с профессиональной быстротой и точностью разделывал свежевыловленную рыбу: над костром протянулись коптящиеся рыбные гирлянды. Его земляк, хорошо сбитый плотник морковного цвета, по кличке Рэд, развлекал собравшихся этническими песнями, что умело выводил на самодельной свирели. Под музыку по лагерю, словно в танце, кружили бутылки рома и безыскусные, но вполне искренние тосты. Подобно мотылькам, к свету стекались другие члены команды и члены других команд. Вскоре к свирели присоединилась гитара, а к ней — рой голосов, затянувший веселую и запетую «до дыр» шанти.

— Heave a pawl, oh, heave away, way, ay, roll an’ go! — Во все возможности диафрагмы распевала я, периодически слизывая с губ остатки рома. Я не пила, нет, лишь не посмела не «выпить за старого черта, морского волка, чтоб ему в аду жарко было, — Уильяма Кидда!». От таких тостов не отказываются. И голова пьянела не от крепкого напитка, а от бурлящей атмосферы, беззаботного гогота и громких споров. Удобно устроившись на теплом песке, я с азартом болельщика со стажем наблюдала за тем, как пираты мерялись силой в том, что еще не назвали армрестлингом. Гудели разговоры и бесконечные, зачастую хвастливые споры, перекрываемые лишь заливистым хохотом гетер местного пошива. Джеймс, не отказываясь от рома, успевал обсуждать с квартирмейстером вопросы продажи груза и ремонта корабля. Боцман, заменявший вездесущего Барто, раззадоривал моряков порционными рассказами легенд и не обросших бородой слухов.

Потом музыка вновь захватила всех, против воли поднимая на ноги и увлекая в танец вслед за присоединившейся скрипкой. Помимо меня, мужскую компанию разбавляли две худенькие девицы из ближайшего борделя, однако в танцевальный круг угодила первой именно моя персона. Обычно серьезный и равнодушный к кому бы то ни было парусных дел мастер — крупный, с пышными усами и обкусанной трубкой в зубах — вытянул меня ближе к костру. Музыка лилась волшебная. Против желания ноги сами пускались в пляс, выписывая босыми ступнями чудные рисунки на песке. Голова очистилась от тяжести прошлых дней, и стало так легко, что, казалось, еще немного и на спине прорежутся крылья. Танцевальный партнер лихо выделывал ногами фортели, не переставая вместе со мной кружить вокруг костра. Я позабыла обо всем и просто сдалась музыке. Казалось, мир танцевал вместе со мной. Может, просто кружилась голова… Публика хлопала в такт, и то и дело на песчаный танцпол вываливались или выпрыгивали новые участники. А музыка все лилась, закручивалась, подбадривала и уносилась к небу новыми тактами. Дыхание сбилось — ведь хотелось и петь, и смеяться. К счастью, музыканты всё же сжалились над раскрасневшимися задыхающимися танцорами и дали время перевести дух.

Я буквально рухнула рядом с Уитлокком, всё ещё хохоча от той ерунды, что пытался мне ласково прошептать на ухо мистер Йорат, а не получилось лишь из-за злосчастных усов. Кто-то из гостей с другого корабля предложил отправиться к старику Долли, где можно схлестнуться за игрой в кости и потискать симпатичных баб. К удивлению, публика заметно поредела, видимо, остались лишь истинные ценители. Я завалилась на спину, прыгая взглядом по огонькам звезд в такт бренчанию гитары. Закат давно догорел, но последний отсвет на перьях облаков растаял у меня на глазах. Синеватые сумерки расползлись над окрестностями в ожидании луны.

— Эй, мисс Диана! — Я вздрогнула от бравого крика. Шум моря убаюкал прежде, чем я успела заметить. Ко мне обращался тот самый помощник кока, то ли Сэм, то ли Рэм, галантно предлагая руку. — Подарите танец, а?

Я с улыбкой глянула на Уитлокка и, нехотя, но всё же поднялась. Капитан лишь отсалютовал нам кружкой. «Ты следующий», — хитро ухмыльнулась я еле слышно. Свирель, гитара и скрипка зазвучали с новой силой, будто их диковинные механизмы кто-то успел завести, и кавалер тут же пустился в пляс. Уже через полминуты все собравшиеся у костра заливались хохотом, а я недоуменно стояла в стороне, не совсем понимая, что делать. Хоть повар из Рэма был недурной, танцор вышел никудышный: то ли координация подвела, то ли злосчастный медведь, а может, опорожненная бутылка рома. Танец в итоге походил на мои недавние попытки устоять на палубе во время качки. Всё же обижать доброго малого не хотелось, и, поймав задорную партию скрипки, я почти с закрытыми глазами отдалась на волю музыкальных волн. Танец вновь дарил легкость, которую не хотелось отпускать. Затем я обнаружила, что отплясываю в гордом одиночестве под одобрительные взгляды моряков, а мой нетрезвый рыцарь с умилением почесывает бороду, усевшись на бочку. «Ну и пусть, — подумала я. — Стыдиться мне нечего».

— Эй, кэп, чего вы сидите! — раздалось в толпе. Взгляд тут же наткнулся на фигуру Феникса, как-то сиротливо ютящегося подальше от огня. Грациозным прыжком через костер я оказалась в паре шагов от него.

— Действительно, капитан, прятаться в темноте от такого вечера — преступление. — Я уперла одну руку в бок, а другую требовательно вытянула вперед. Бросив быстрые взгляды по сторонам, Джеймс нехотя, словно был придавлен к земле ношей в несколько пудов, поднялся и принял мою ладонь. Музыка стихла в ожидании.

— Думаешь, это хорошая идея? — Отсвет костра обозначил резкие контуры ссадин на пиратском лице.

Я коварно улыбнулась, медленно отступая назад.

— Уверена.

Джеймс покорно шел следом с настроением барашка, коего ведут на заклание.

— Чего играть, мисс? — поинтересовался моряк со свирелью.

Вдохнув поглубже свежесть моря, я уверенно положила руку Джеймса к себе на талию, обхватила за плечо.

— Ничего. — Музыкант что-то недоуменно протянул. Наши с Джеймсом руки соединились, взгляды встретились. — Всё просто. Раз — шаг назад. — Партнер покорно отступил. — Два, приставили. Три, переступили. Раз, два, три.

За следующим шагом я наступила Уитлокку на ногу, и глаза машинально нырнули к земле. Медленно, даже больше спокойно, отставая пока от ритма вальса, мы совершили первый круг, обогнув костер. Я вспоминала проведенные в школьном спортзале часы, занятые подготовкой к выпускному, глупый смех и движения невпопад. В голове вертелась первая строчка песни, под которую мы тогда танцевали, но ни мотив, ни продолжение текста вспомнить не получалось. Зато из забытья выплыла незнакомая мелодия, возможно, мельком услышанная в каком-нибудь фильме. Я негромко начала напевать её, и Уитлокк, словно отучился по классу бальных танцев, тут же подхватил ритм и повел в танце, ввергая меня в легкий эстетический шок. Человека можно вывезти из Англии, но Англию из человека вывести нельзя.

Песок шуршал под босыми ногами, а поленья в костре потрескивали точно в такт мелодии. Я и не заметила, как под голос подстроилась скрипка, романтично-печально ведя свою партию. Мы глядели друг на друга, не скрывая улыбок. Моряки затеяли спор, что это за танец такой. «Вальс кружил и нёс меня, словно в сказку свою маня…» — точнее и не скажешь. Такой странный, непривычный, совсем не по канону, совершенно внезапный пиратский бал, и я чувствовала себя на нем не много не мало принцессой. Меня охватило лишь одно желание: чтобы эта музыка никогда не кончалась. Первый танец с Уитлокком, в поместье Уильяма Смолла, был для меня в диковинку, да и к тому же мешали натянутые, словно ванты, нервы. Но не теперь.

В очередном круге я заметила бредущие по пляжу фигуры, потом поняла, что они точно направляются к нам. Трое незнакомцев захватили всё моё внимание, пока я не распознала в них мужчину и двух барышень, примкнувших по бокам от него. Еще поворот, и незнакомец обрел не только особенности фигуры, но имя, фамилию и звание. Капитан Джек Воробей фривольной походкой, загребая и разбрасывая песок, плыл к нам, обхватив за талии полураздетых девиц. Это зрелище полностью поглотило меня, мозг утратил контроль над телом, и в следующий миг мы рухнули на песок, запутавшись в шагах. Джеймс стиснул зубы, но промолчал.

— Прости, прости! — Я вскочила, как ужаленная, стараясь не дать распознать причину собственной оплошности. — Я чересчур увлеклась.

Уитлокк поднялся, улыбаясь.

— А я уж думал, это обязательная часть танца.

— Ну тебя! — рассмеялась я. — Маэстро, музыку!

Скрипка вновь заиграла, вальс вновь продолжился, и я старалась выглядеть в нем максимально беззаботно и комфортно, но, похоже, переборщила. По крайней мере, Джеймс заметил это довольно быстро. Сначала он вопросительно вглядывался в мое лицо, озаренное нарочитой улыбкой, а затем сместил взгляд за спину. И всё стало на свои места. А я всё продолжала игру, пока Джек Воробей не подал голос в приветственном восклицании. Танец прекратился. Ладони разомкнулись. Появление двух куртизанок тут же встретили одобрением, позабыв о недавних культурологических спорах.

— Надеюсь, скорое возвращение не значит, что ты с пустыми руками? — Уитлокк коротко покосился на меня, запуская большие пальцы за ремень.

Вместо ответа Джек поднял руки вверх, демонстрируя вместительные бутылки рома в каждой. Девицы же словно приклеились к пирату. Я фыркнула и демонстративно уселась на прежнее место.

— Я, похоже, пропустил самое интересное? — с лукавым прищуром поддел Воробей Уитлокка. Никого не спрашивая, он завалился на песок у костра, притягивая к себе барышень, от чего те раздражающе захихикали.

— Уходишь от темы. — Джеймс опустился неподалеку, наполняя кружку напитком.

— Брось, — Джек едва сдержал довольное мурчание, когда одна из девиц то ли шепнула что-то на ухо, то ли поцеловала, — мы еще успеем обсудить дела. Для этого не место. — Высокая шатенка выскользнула из-под руки кэпа и, виляя бедрами, направилась к морякам. Другая же пристроилась за спиной пирата, и её пальцы мастерски забегали по его плечам, цепляя на капитанскую мордаху блаженную ухмылочку. — Да и не время, — протянул Джек, салютуя ромом.

Вечер скис. Время потекло лениво, приближаясь к полуночи и незаметно минуя её. Под гитарные переборы доносился чересчур заигрывающий смех темноволосой девицы, что уселась к Бойлю на колени. Кто-то, убаюканный ромом, звонко одаривал храпом карибскую ночь. Наступило время для философских дум и размышлений о жизни. Джеймс больше не заговаривал. Его взгляд устремился в костер в спокойной задумчивости.

Я грызла кусок вяленого мяса, рисуя ногой разводы на песке. Мне хотелось продемонстрировать абсолютное, максимально возможное безразличие. Поначалу, в этом не было никакого смысла, ибо Воробей будто бы назло заигрывал со своей компаньонкой, расслабленно посмеивался или вовсе ворковал, изучая пальцами её оголенные плечи. Бросая взгляды исподлобья, сквозь языки пламени, я воображала себя инквизитором, ожидающим начала казни. Когда же терпению пришел конец и бездонная, казалось бы, емкость для злости наполнилась до краев, я завалилась на спину, подложив руки под голову и уткнувшись взглядом в ночное небо. Пение моря, шелест ветра в кронах, потрескивание дров в костре и негромкие, покрытые дремотой разговоры — отяжелевшие веки опустились, и суета мира растворилась в неге ночных грез.

Разбудил меня истошный вопль попугая и ощущение отсутствия правой руки. Я вытянула замлевшие конечности и, сонно постанывая, обернулась к костру. Взгляд тут же встретился с яхонтовыми пиратскими очами в улыбающемся прищуре. Опоенная ублажительница мужских сердец сладко сопела под боком Воробья. Людей у костра почти не осталось — кто разбрелся по палаткам, кто по тавернам и борделям. Уитлокка поблизости тоже не оказалось. Я вздохнула, возвращая голову в прежнее положение. Сна не осталось ни в одном глазу. Теперь сверлящий взгляд обладателя «Жемчужины», что, по-моему, ни на минуту не ускользал с моей фигуры, стал невыносимо назойливым. С моей стороны следовала серия раздраженных вздохов и недовольное молчание.

— Не знал, что ты танцуешь, — наконец нарушило тишину благожелательное замечание со стороны кэпа.

Я фыркнула и закатила глаза. Руки сплелись на груди в красноречивый знак «Не хочу говорить».

— Да, брось. — Кажется, Джек улыбнулся. — Этот твой танец с капитаном Англичанином. Это было так… — он помедлил, подбирая слово, — мило.

— О да, мне очень важно твое мнение, — ядовито отозвалась я. Воцарилась тишина на несколько минут. Раздражение достигло максимума и побудило действовать. Усевшись в позу йога-дилетанта, я злобным шепотом обратилась к Воробью: — Ты потому весь вечер разглядываешь меня как алмаз за пуленепробиваемым стеклом? — Голос против воли прозвучал громче. Спящая девица недовольно застонала и подтянула капитанскую шляпу под голову.

— Отчего бы не полюбоваться на дамскую персону? — в добродушно-хмельной манере отозвался кэп.

Я картинно воздела руки к небесам.

— У тебя, может, с памятью плохо? Напомню: ты пришел к выводу, что со мной связываться — грех.

Джек пожал плечами и чинно подкрутил усы.

— Однако, стоит заметить, одно другому не мешает. На тебя любоваться в любом случае приятнее, чем на любого из них, — кивнул он на улегшихся штабелями матросов.

Я недовольно хмыкнула, качая головой. Не с первой попытки, но пират всё же встал и проковылял ко мне, по дороге избавившись от оставшегося сапога.

— Дорогуша, ты себя явно недооцениваешь. — С этими словами Джек плюхнулся рядом, едва не расплескав на меня ром. — К тому же мы тут, — он крутанул головой, — почти одни. — Я тут же вскочила. Его слова звучали издевательски двусмысленно. Пропитав интонацию всей злостью, что вновь смогла скопить, я процедила:

— Воробей, пошел ты к черту!

Недоуменный взгляд карих глаз ещё долго провожал меня, пока я не скрылась в палатке.