Человек с Драконьего Камня (гет)

Хорошо учиться тому, что кто-то уже знает: можно ворчать на суровость или излишнюю дотошность учителя, и Джон с Арьей недовольно взглядывали на Эйгона, который заставлял их снова и снова застегивать и расстегивать цепи на седле драконьего наездника, поставленном для тренировки на колоду. Проверить второй раз, потом расстегнуть, наклонившись что есть силы вправо или вперед, потом в том же положении застегнуть еще раз — и проверить два раза. Даже аккуратная и терпеливая Санса не могла дождаться момента, когда они трое поднимутся в воздух — и вот наконец драконы один за другим тяжело оттолкнулись, непривычные к весу всадников, и взмыли в мечту. День был солнечным и ясным, лишь вдали, над морем, белели облака, и происходящее было похоже на сон. Джон даже не сразу вспомнил, что драконом можно управлять, он только смотрел то в пустоту над собой, то в пустоту под собой, и не мог поверить, что он — тот самый первый за полтора века человек, который умеет летать. Рядом с ним парили два других дракона, Арья, кажется, что-то кричала ему сквозь ветер, а Санса подняла лицо к солнцу и раскинула руки, и ее огненные волосы лежали на потоке воздуха. Никому из них даже не пришло в голову испугаться, за себя или друг за друга, они отбросили суровый и не раз уже ранивший их мир и нашли свою свободу, где они были только втроем.

Наверно, Эйгон тоже когда-то так летал с сестрами, будучи не старше Джона, а то и младше Сансы, и был когда-то у сурового драконьего владыки и его первый полет. Поэтому, когда драконы приземлились, Эйгон только посмотрел на счастливые лица детей, усмехнулся и указал на башенные часы, показывающие, что септон Барре ждет их троих уже полчаса.

У Эйгона, как он и предупреждал, было много интересных идей: на следующий день Эйгон поделился правилами старинной таргариенской игры в три шпиля.

— Надо облететь вокруг этого шпиля по часовой стрелке, вокруг того — против часовой, а потом оставить что-то на третьем шпиле — для романтичности скажем, что шарф, — объяснял Эйгон. — Второй игрок делает то же самое, но в конце забирает оставленное и передает его следующему. Втроем играть очень удобно, каждый побывает и в роли оставляющего, и в роли забирающего. У нас тут на Драконьем Камне все так устроено провокационно, у нас тут многое удобнее втроем.

— Эйгон! — воскликнула Санса, к шуточкам Эйгона насчет двойного брака Джона она уже привыкла, но в этот раз ей послышалось что-то уже совсем не то.

— Вестерос! — бодро откликнулся дьявольски веселый Эйгон. — Отступать вам некуда, придется смириться с тем, что весь Вестерос будет рассказывать про вас еще и не такое. Мейгор охотился за болтунами и не преуспел; Джейхейрис перевел внимание народа с того, что он спит с сестрой, на то, какой он особенный. Мне было плевать на всех андалов с дракона, мне такие россказни про меня только горячили кровь по вечерам.

— Возвращаемся к шарфам и шпилям, — предложил Эйгон. — Начнем с того, что Санса оставит на шпиле шарф, а Джон, как подобает рыцарю, потом за ним отправится. Я подожду вас около шпиля, мне не трудно, — и призрак Эйгона действительно легко перенесся на крышу самой высокой башни.

Облететь вокруг двух шпилей, двигаясь в разных направлениях, оказалось не так-то легко и получилось у Сансы не с первого раза: юная Мераксес явно не понимала, чего от нее хотят, и почему нельзя продолжать летать на воле, куда ей хочется. Но шарф на шпиль Сансе накинуть удалось — шарф удержался, развеваясь на ветру как вымпел, и Джону показалось, что главное — справиться с первыми двумя шпилями, а шарф-то он с третьего шпиля сорвет, пролетев мимо так же, как если бы он скакал по воздуху на лошади. И только направив Балериона прямиком на третий шпиль, Джон понял, что его рука куда короче драконьего крыла, и увидел, как Эйгон машет на него руками.

Балерион сам ушел вправо, разминувшись со шпилем, и Джон посадил его под скатом крыши, на водосток.

— Дурак! Сопляк! — в ярости крикнул сверху Эйгон. — Крылья драконов хрупки, даже если дракон стар — а своему ты мог бы и напрочь оторвать крыло о шпиль! О чем ты думал — о прекрасных голубых глазах и синих розах? В тебе проснулся наш дурачок Рейгар? Идиот!

Речь Эйгона была обидна по форме, но правильна по содержанию, и Джон только понурил голову и начал расстегивать цепи, готовясь лезть по скату крыши за шарфом.

— Ладно, — сказал Эйгон сверху уже намного более мирно. — Как я сказал однажды над останками семьи Харрена Черного, «в том, что на вас кусок стены, есть элемент моей вины». Надо мне было поучить вас сажать дракона не только на плоскую поверхность, прежде чем играть с вами в игры. Драконы это сами умеют, вы наверняка видели, но нужно объяснить дракону, что от него требуется именно это.

— Застегивай цепи обратно, мы учимся управлять драконами, а не лазать по крышам, — велел Эйгон. — Направишь дракона на уровне основания шпиля левее башни. Потом, когда почти поравняешься с башней, поводья на себя, чтобы он встал на дыбы — и поверни в сторону башни его голову. Тогда он сядет совсем близко к шпилю, ты, может быть, сможешь достать шарф, не отстегиваясь — ну или со второго раза дракон запомнит, что тебе было нужно. Давай, лети, ас люфтваффе!

На следующий день Эйгон направил драконов и своих наследников в море, поджигать подготовленные для них небольшие плоты и учиться заходить на цель, и все трое поняли на собственной шкуре, что согревающий наездника жар драконьего тела далеко не настолько силен, чтобы согреть вымокшего под зимним дождем — а Джон совершил и еще одно открытие: что мокрые девичьи волосы, прилипшие ко лбу или щеке, выглядят очень красиво, а скорее даже соблазнительно, и будят мысли о том, чтобы дожить до следующего лета и поплавать вместе в теплом летнем море, сбросив на берегу всю одежду. От таких мечтаний о весне Джон чуть было не выкупался сам, направив Балериона слишком близко к воде, и даже ожидал гневного окрика Эйгона, но многоопытный драконий владыка его простил: падение в воду дракону не так опасно, да и думал Эйгон примерно о том же, вспоминал хорошо прожитую молодость.

А еще через день распогодилось, и Эйгону захотелось странного.

— Я уже пятый день жду чего-нибудь эдакого, — пожаловался Эйгон. — Вы неплохие драконьи всадники, даже жившие в Валирии подходили посмотреть и сказали, что сгодится, начало нормальное. Но я-то хочу увидеть слияние дракона и наездника, хочу увидеть, как дракон вел бы себя, обладай он человеческим разумом. Вы варги или вы кто?

— Если бы дракон обладал разумом, он бы, может, отсюда просто улетел, — недовольно ответила Арья. Она все еще видела волчьи сны, все еще чувствовала свою связь с Нимерией и ощущала, что вселиться вот так в дракона — значит самой немного стать драконом и немного перестать быть волком, предать Нимерию во второй раз. В последний раз волчий сон приснился Арье только вчерашней ночью, и дорога варга еще была перед ней открыта, но толкнуть на нее сейчас могла только большая беда: голод, одиночество, слепота. А здесь, в причудливом замке Таргариенов, Арья была счастлива. Ей всегда хотелось, чтобы Джон был рядом — и теперь они вместе целыми днями. Ей раньше часто хотелось больше не ссориться с сестрой — и теперь они всегда помогают друг другу и словно оглядываются друг на друга, ведь самое важное — не остаться одной, выживает только стая, а одинокий волк погибает. Здесь, на Драконьем Камне, Арья наконец почувствовала себя принцессой, хозяйкой замка, а не неправильной младшей дочкой, и смотрела теперь с вершины утеса на лежащие у ее ног корабли и море, на большой мир, который, конечно же, готов ее принять и поделиться с ней красотой и счастьем.

— Напомни, я с подробностями рассказывал историю принцессы Эйреи, которая полетела куда глаза глядят, — или без подробностей? — сердито сказал Эйгон, он чувствовал, что Арья заупрямилась, но еще не выкладывал козырей на стол — жалел детей и хотел, чтобы они его поняли, а не просто стали слушаться.

— Не нужно про эти подробности, Эйгон, — мягко сказала Санса, подходя к сестре. — После завтрака не лучшая тема.

Джон тоже встал совсем рядом с Арьей и приобнял ее за плечи, и Эйгон усмехнулся: волчья стайка защищает своего маленького волчонка, прав он или нет.

— Если дракон улетит отсюда, ему недолго оставаться свободным, — сказал Эйгон, присаживаясь перед низенькой Арьей как перед ребенком. — Дракон слишком большая сила: кто-то будет бояться его и захочет убить, кто-то, наоборот, попытается поймать и подчинить себе. И вы, первые за полтора века драконьи наездники, тоже слишком большая сила, чтобы прожить годы и годы в свое удовольствие, здесь или где-то еще. Вас постоянно будут пытаться привлечь на свою сторону — да зная вас, и особенно тебя, я понимаю, что вы и сами не захотите остаться в стороне.

— Многие захотят воспользоваться вашим благородством, — предупредил Эйгон, — обернуть его себе на пользу и вам на беду. Нам троим было легче, мы были вдвое старше вас, когда прибыли в Вестерос, а я уже успел к тому времени повоевать против Волантиса. Но главное в том, что наши драконы были большими и старыми — чешуя их была столь прочна, что их почти невозможно было ранить, а пламенем они били так далеко, что и попасть в них было практически невозможно. Ваши драконы еще очень молоды и уязвимы — чтобы не превратиться вместе с ними в кучку обгоревших костей, вам понадобятся их глаза, а им понадобится ваш ум.

— Что мы должны делать? — спросил Джон.

— Ну а я откуда знаю, я же не варг, — развел руками Эйгон. — Вам придется учиться самим.

Джон, Санса и Арья провели со своими драконами битый час, кормя их с рук и заглядывая им в глаза. Драконы были довольны, это они все трое чувствовали словно нутром, но до того, чтобы посмотреть на мир глазами дракона, так и не доходило, даже у Арьи, которая еще час назад была уверена в том, что сделает это, как только захочет.

— Мне кажется, мы должны чувствовать одно и то же, чтобы стать одним, — предположила Санса. — Им сейчас хорошо и спокойно, а мы беспокоимся и злимся.

— Давай полетаем, — предложил Джон, надеясь на то, что к ним вернется счастливое состояние первого полета.

Но теперь в одном на троих небе было одиноко, потому что никто не знал, что происходит с другими. Санса и ее Мераксес спокойно летали над гаванью, Джон тщетно пытался понять, чего хочет его Балерион, а Вхагар резко кидалась то в одну сторону, то в другую, словно Арья дергала ее, срывая на ней зло. Неожиданно прямо на глазах Джона Вхагар свечой пошла вверх, а потом так же отвесно понеслась к земле.

Балерион встревоженно крикнул, и Джон почувствовал, как его руки становятся большими, способными обнять небо — и способными поймать летящую к земле Арью. Уже зрением дракона он увидел быстро летящую в их сторону Мераксес, но осознал произошедшее Джон только позже, когда Вхагар вышла из пике недалеко от земли, а он понял, что летит рядом и видит на спине своей подруги неподвижную Арью, сидящую слишком прямо. Джон хотел Арью окликнуть, но услышал только драконий крик и понял тут же прозвучавший ответ Вхагар, не облекая его в слова. Трое драконов, слетевшись вместе, встали на дыбы, вытянув шеи и весело крича, потом легко облетели вокруг двух шпилей замка, по часовой стрелке и против часовой и расселись на трех башнях, плавно и ловко приземлившись около шпилей, а Балерион даже постучал по шпилю концом крыла.

Когда драконы приземлились на драконьей площадке, а их наездники вернулись душами в свои тела, их встретил довольный Эйгон: он-то отличал пикирующего дракона от падающего.

— Вот теперь я посмотрел на небывалое, — признал Эйгон. — «Драконы выносят из боя раненого товарища». Даже у тех, кто видел Валирию во всей ее славе, глаза от такого будут по пятаку. Ну а если серьезно, то хвалю, конечно. Пикируете отлично, это пригодится.

Эту легкомысленную шутку Эйгона Джон не оценил, потому что с замиранием сердца вспомнил падающую к земле Вхагар с Арьей на спине, но Эйгон и не подумал извиняться за свою нечуткость.

— Лицо попроще, Джон, — скомандовал Эйгон, он растил наследника таким же непроницаемым для других, каким был он сам. — Никому и никогда не показывай, что болит. Ты будущий король на Железном Троне, а не драматический актер.

Умение пикировать и действительно скоро пригодилось — уже через день Эйгон снова направил драконов в море, поджигать небольшие плоты и старые лодки, но перед этим поставил новую задачу.

— Чешуя ваших драконов очень некрепкая, их можно ранить даже хорошо брошенным копьем, а арбалет точно ее пробьет, — пояснил Эйгон. — Но стрелять или кидать копья вертикально вверх очень неудобно, и удар у них будет слабый, не способный нанести урон. Поэтому ваша стратегия сейчас — сваливаться противнику прямо на голову и бить огнем уже когда вам выстрелят навстречу. Обычный драконий наездник не успеет вывести дракона из пике так близко от земли: либо разобьется, либо пламя столь молодого дракона не добьет до противника. Но вы варги, вы способны делать невозможное. Несильный удар о воду дракону не повредит. Если дракон нырнет — отстегивайтесь. На всякий случай — вода сейчас холодная, можете в первых попытках промазать по цели, в этом нет стыда.

Джон сумел достать свой плот с третьего раза и с трудом вышел из пике, чиркнув по воде лапами и брюхом. Арья примеривалась чуть дольше, ей не хотелось снова пугать Джона, как позавчера, а вот Сансе ее осторожность не помогала, она никак не могла достать свой плот, и в седьмой или восьмой раз Мераксес вскрикнула так, что Джон заранее поспешил на помощь, и даже Эйгон поморщился, словно вид вышедшей из себя Мераксес, бросающейся в безрассудную атаку, задел его по давно зарубцевавшейся ране.

Горящие доски полетели во все стороны, вода в месте удара пламени моментально вскипела, и в эту кипящую воду упал кремовый дракон с находящимся в трансе всадником. Голова Мераксес очень скоро показалась над волнами, а спина ее так и оставалась под водой, и Джон, уже покинув сознание дракона, отстегнулся и свалился в ледяное море.

Голова Сансы все-таки показалась над водой, и Джон быстро до Сансы доплыл, задыхаясь от неожиданного холода.

— Просто положи руки мне на плечи! — крикнул Джон отфыркиваясь. — Если ты нас не утопишь, я тебя вытащу.

Джону не пришлось плыть до берега с Сансой на плечах, потому что очень скоро на воду рядом с ними легла Вхагар, раскинув крылья, и Джон втащил Сансу Вхагар на спину.

— Я снова посмотрел на небывалые вещи, — кивнул им Эйгон, когда Вхагар оттолкнулась от воды и перелетела на пустынный пляж. — Попав в воду, дракон только поднимает над водой голову — я ни разу не видел, чтобы он держался на воде так, как Вхагар только что. И поэтому я говорил, — строго продолжал Эйгон, смотря на Сансу, — если дракон нырнет — отстегивайтесь. Кого я учил отстегиваться и пристегиваться в любом положении по двадцать раз?

— Я не умею плавать, — призналась Санса, и Эйгон от удивления даже осекся.

— Да, я должен был догадаться спросить, — сказал Эйгон подумав. — Я всю жизнь жил у моря, здесь умеют плавать все, кто умеет ходить. А у вас на Севере, наверно, и поплавать негде, и погода не манит к воде. Что с этим делать, я не знаю. Зимой учиться негде. Ловите пока Вхагар, а то улетит: драконам холодная вода нравится не больше вашего, остальные теперь дуются и прилетят нескоро.

Сансу по-прежнему бил озноб, но она закрыла глаза, и Мераксес тут же повернула к берегу, а вслед за ней последовал и Балерион.

— Ну или так, — согласился Эйгон. — Все никак не привыкну, что вы варги.

Пользуясь случаем, автор поздравляет себя с очередным днем рожденья и с удовольствием сообщает читателям, что по ту сторону сорока жизнь тоже есть :)