Никогда не говори: "Помнишь..." (джен)

Известный мир

Гарри параллельного мира 

Изношенные кроссовки Гарри скользили по крыше заброшенного магазина в Тупике Прядильщика. Река, окруженная деревьями, сияла вдалеке, но Гарри не удостоил ее даже взглядом. Он не мог остановиться. Жадно, словно утопающий, он глотал воздух, его ноги переворачивали куски гравия и смолы, разбросанные по плоской крыше.

Приблизившись к краю, он разогнался, и, оттолкнувшись ногой от низкой стены у края крыши, перенесся через узкий проулок на крышу следующего здания. Приземлившись, он продолжил бежать, хотя пятки пронзило отдачей от удара.

Периферийным зрением Гарри заметил мелькнувшую у крыши темную фигуру, следующую за ним.

— Если ты решил прятаться таким образом, — сказала фигура, — то я должен еще многому тебя научить.

— Не… — выдохнул Гарри, замедлив движение, ощущая, как распирает легкие. Он повернулся к Снейпу, зависшему в воздухе справа от него.

— Не… прячусь. Тренируюсь. — Он вытер пот с глаз. — Это моя Молния?

Снейп сильно нахмурился, хотя его ноги, свисавшие с метлы, значительно ослабили впечатление.

— Я не собираюсь искать свою метлу, когда достаточно хорошая замена находится в пределах досягаемости.

— Если ты вообще хоть когда-нибудь использовал свою метлу… — Гарри остановился, его остывающая кожа вновь стала горячей. Его раздражение гуляло близко к поверхности с самого утра. — Что значит «достаточно хорошая»? Это Молния, черт подери!

— Следи за языком, — упрекнул Снейп. Он заерзал на своем месте. — Пребывание в Хогвартсе летом не означает, что ты находишься без присмотра. Отправляясь по прихоти…

— Молния! Если ты скажешь мне, что она не великолепна…

— Порт-ключи…

— Быстрее, я знаю, но Молн…

— Порт-ключи больше не должны использоваться, если ты планируешь сбежать. Я хочу, чтобы ты вернул то письмо.

Гарри выудил из кармана порт-ключ, но гнев все еще присутствовал, мурашками бегая по коже. Встретившись взглядом со Снейпом, Гарри сжал челюсти.

— Скажи мне, что она не великолепна.

Снейп наклонился вперед, и Молния подлетела ближе, затормозив так, что нос Снейпа оказался в сантиметре от носа Гарри.

— Порт-ключ.

Гарри протянул письмо. Снейп схватил его, и слова на бумаге вспыхнули. Гарри продолжал держать письмо, наблюдая, как черные каракули танцуют по всей странице, расплываясь во что-то неразборчивое.

Снейп потянул письмо, но Гарри не мог ослабить хватку. Это происходило снова: яростное притяжение обоих миров, раскалывающее его на части. Гарри нужно было сказать Снейпу, но его зубы стучали в ритме стаккато; в том же самом ритме, под который танцевали слова; от которого его сердце билось настолько быстро, что Гарри казалось, его вены сейчас разорвутся.

Но Снейп вовсе не дергал за письмо; это рука Гарри дергалась в том же ритме. Снейп удерживал лицо Гарри обеими руками, широко раскрыв рот в крике. Гарри не ощущал его прикосновений и не слышал слов. Снейп начал светиться так ярко, что его черты исчезли, растворившись в белой дымке.

Гарри пытался закрыть глаза, пытался усилием воли вернуть мир в нормальное состояние. Но мир трещал по швам. Тонкие линии появились на теле Снейпа, в воздухе между ними, разошлись по небу. Все разваливалось, и Гарри не мог это остановить. Раздался пронзительный вой, разрывающий барабанные перепонки.

С резким хлопком шум прекратился, и у Гарри заболели уши.

Он лежал на крыше, руки Снейпа все еще сжимали его голову, единственный звук который он слышал — звук его собственного затрудненного дыхания. Гарри ощущал слабость, казалось, его тело имело силы мокрой лапши. Он уставился на выбоины в цементе возле своего лица и попытался вернуть себя в рабочее состояние.

— Хуже, чем в предыдущий раз, — сказал Снейп.

— Все в порядке, — пробормотал Гарри. Его рот был словно набит ватой. Он прочистил горло.

— Небольшое головокружение. Это могло случиться из-за тех сомнительных яиц, которые я ел сегодня утром.

На мгновение руки крепко, до боли сжали его лицо. Снейп встал, выглядя около двенадцати футов высотой.

— Не лги мне.

Гарри выпрямился, заставляя ноги не дрожать. Солнечное небо казалось пасмурным после прежней резкой яркости, сверкавшей перед глазами. Гарри внимательно посмотрел Снейпу в глаза и постарался убрать со своего лица всякое выражение.

— Я не лгу, — сказал он.

— Сомнительные яйца, говоришь, — повторил Снейп. — Тебя не было за завтраком в Большом зале.

Снейп резко втянул воздух, прижав руку к небольшой выпуклости в своем нагрудном кармане.

— Сегодня утром ты подслушал нас на кухне.

— Я…

— Сколько ты успел услышать?

«Слишком много, чтобы можно было соврать».

— Немногое, — ответил Гарри. — Вы с Дамблдором говорили тихо.

Снейп уронил руку:

— Ты не слышал? Что именно ты слышал?

— Я слышал, почему не могу вернуться домой.

Снейп больше не выглядел ростом в двенадцать футов. Его размер сократился до обычного.

— Мой Патронус должен присоединиться к твоему и стать проводником. Но в его нынешнем состоянии это невозможно.

Гарри вспомнил, как он выглядывал из темного угла кухни, наблюдая за Снейпом — тот вызвал своего Патронуса: лань покачивалась на тонких ногах, из-под кожи выступали ребра, словно обручи бочки, ее мех был тускло-серым, а не серебристым.

— У меня нет необходимого… стремления и решимости для этого проекта, — сказал Снейп. — Если ты хочешь когда-нибудь покинуть этот мир, связь между нами должна исчезнуть.

Связь — таинственная магическая сила, позволившая им объединять Патронусов или предоставлять друг другу целительную магию. Магическая связь делалась сильнее, если они становились ближе, но она также связывала их друг с другом, крепко удерживая Гарри, когда родной мир притягивал его к себе. Ослабление их Патронусов привело бы к тому, что те не смогли бы направить Гарри домой. Разорвать такую связь было сложно, если вообще возможно.

Гарри скрестил руки на груди, и жар разгорелся в нем, будто сложенные штабелем угли.

— И что же ты придумал? Каково твое блестящее решение?

Снейп изучающе посмотрел на него:

— Есть несколько заклинаний, которые могут разорвать связи между двумя людьми. Самым простым и наименее опасным является…

— Обливиэйт! — слово сорвалось с языка Гарри. — Ты собираешься использовать Обливиэйт!

— Не на тебе, — сказал Снейп. — На себе. Мне будет нужна помощь в…

— …том, чтобы забыть меня.

— Гарри. — Голос Снейпа был тихим, но твердым. — Эти припадки убивают тебя.

— Тогда почему бы тебе не позволить им довести дело до конца? В любом случае, я исчезну.

Снейп схватил Гарри за руку, притягивая ближе.

— Это твоя вина, — прорычал он. Его голос был настолько низким, что, казалось, вибрировал, проходя сквозь череп Гарри. — Ты настоял на том, чтобы остаться со мной, следовать за мной, будто потерянный щенок, и это вынесло тебе смертный приговор.

Гарри вырвал свою руку:

— Все, кто мне дорог, забывают меня!

— Все, кто мне дорог, умирают! Если удаление из моей памяти поможет тебе выжить, то так тому и быть!

Ноги Гарри были заряжены электричеством. Ему нужно было бежать. Нет, ему нужно было на что-нибудь взобраться. Схватив все еще висящую в воздухе Молнию, он направил ее на деревья, растущие вдоль реки.

Гарри уже собирался оторваться от крыши, когда рука обхватила его за плечи.

— Нет, — сказал Снейп.

Гарри не собирались останавливаться. С рычанием он рванул вперед, подгоняя Молнию. Снейп потянул его назад. Гарри боролся, пытаясь столкнуть Снейпа, делая резкие рывки, пока Снейп, потеряв равновесие, чуть не сбросил их обоих. Молния, ощутив, что якорь поднят, устремилась в небо. Гарри удалось удержаться. Как и Снейпу.

— Поттер, — прошипел Снейп, сжимая грудь Гарри смертельной хваткой. — Приземли эту метлу!

Молния была на грани того, чтобы войти в пике, прямо в асфальт.

— Приземляться — плохая идея, — сказал Гарри. Он изо всех сил пытался поднять Молнию, и метла взбрыкивала, словно дикий пони. — И мое имя… не… Поттер!

Извернувшись, метла выпрямилась и понеслась к реке.

Прохладный ветерок превратился в ледяной ветер, словно Гарри погрузился в ледяную воду. Пейзаж расплылся. Гарри приветствовал обжигающую боль на своем лице. Он смог заглушить жужжание своего разума, ничего не видеть, ничего не слышать.

За исключением криков в ухе.

— Мы должны трезво все обсудить! — прокричал Снейп.

— Ты достаточно рационален для нас обоих! Так что вперед. Дай Дамблдору применить Обливиэйт. Пусть он уничтожит все воспоминания обо мне. Сотри меня, как безнадежный долг.

— Ты думаешь, я хочу потерять эти воспоминания? У меня нет другого выбора! Если только… — рука Снейпа судорожно дернулась вокруг ребер Гарри. — Если только ты не решишь остаться. Это ты тоже подслушал?

Гарри яростно покачал головой, заставляя Молнию вильнуть. Метла свернула вниз, к реке. Гарри попытался вновь направить ее вверх, но тут перед ними вырисовалось дерево. Гарри хватило времени только на то, чтобы осознать неизбежность катастрофы, как ветви сомкнулись вокруг них.

Гарри казалось, что его избивают тысячи острых, покрытых листьями рук. Наконец он врезался животом в одну из больших ветвей, что эффективно затормозило его продвижение. Гарри на мгновение замер, свисая с ветки, пока не убедился, что ни один из его органов не просачивается наружу, вытекая из боков.

Молния мирно покоилась в ближайшем разветвлении дерева. Снейп растянулся на нескольких неровных ветвях. Его нога свисала с ближайшей ветки, мантия задралась, обнажая костлявую голень, оканчивающуюся спущенным носком.

— М-да. — Гарри выплюнул листик. — Наконец-то я заманил тебя на дерево.

Лицо Снейпа покраснело, глаза были стеклянными, как у человека, только что пережившего ураган.

— Попробуй еще раз сделать что-либо подобное, — сказал он грубым, как гравий, голосом, — и эта Молния превратится в дрова.

Поднялся ветерок, и листья вокруг них зашумели. Гарри пополз в сторону более крепких ветвей, а Снейп выпрямился. Он призвал свой потерянный ботинок откуда-то из глубин дерева. Кряхтя, Снейп согнул ногу, разворачивая ее ступней к себе, и нацелился на нее ботинком.

— Думаешь, я попытаюсь удержать тебя здесь?

Гарри потер место на колене, по которому сильно ударило веткой.

— Не знаю, — сказал он. — Ты хочешь этого?

Снейп немного приблизился к Гарри, по дороге спугнув сидевшую рядом птицу. Та пронзительно закричала, издавая звук, похожий на скрип ржавой петли.

— Не имеет значения. Мы доведем дело до конца. Вернемся в Хогвартс, и, несмотря на твои протесты, используем Обливиэйт…

— Нет.

— Гарри…

— Это все равно не поможет. — Гарри отвернулся от Снейпа. — Твой Патронус слаб? — Он вытащил свою палочку. — Экспекто Патронум!

Болезненного вида лань появилась на тяжелой ветке рядом с ними, словно ее забросило неистовым ветром. Она не изменилась с тех пор, как Гарри в последний раз вызывал Патронуса: лань выглядела на грани смерти.

— Не только у тебя, — сказал Гарри.

Ветер ослаб, стих шелест трепещущих листьев, и наступило долгое молчание.

— Ты можешь остаться, — пробормотал Снейп, так тихо, что Гарри едва расслышал его.

Сердце Гарри застучало быстрее.

— Быть навсегда привязанным к этому телу. Никогда больше не иметь возможности вернуться назад.

— Тогда симптомы прекратятся. Твое тело не может вынести, что его тащат в двух направлениях.

Тащат в двух направлениях. Это прекратится, если он сделает выбор. Один совершенно невозможный выбор.

— Я не могу бросить маму и папу. Но… и тебя я тоже не могу оставить одного.

— Ты упрям до крайности. Очень похож на Джеймса Поттера.

— И я не могу защитить людей, которые мне дороги. Прямо как он.

— У тебя, возможно, есть причины не любить Джеймса Поттера, но я не сомневаюсь, что он сделал все, что в его силах, чтобы защитить… свою семью. — Казалось, слова сами собой сорвались с языка Снейпа.

Гарри посмотрел на него:

— Ты тоже моя семья.

— Нет. Твоя семья на другой стороне. — Снейп прижал руку к нагрудному карману, сжимая что-то внутри. — Вернись и защити ее.

— А ты?

— Я существовал много лет без Гарри в своей жизни. Я сделаю это снова.

— Но в твоей жизни будет Гарри. Другой Гарри.

— Гарри Поттер — это не ты. Даже если очень сильно напрячь воображение.

— Значит, его ты ненавидишь, но тебе… — усмехнулся Гарри. — «Не хватает необходимой решимости и стремления», чтобы избавиться от меня?

Взгляд Снейпа оставался спокойным.

— В целом верно.

Улыбка Гарри исчезла.

— В начале лета я сказал тебе, что ты не можешь так уж сильно отличаться от моего отца.

— Ты был неправ.

— Я ошибался. Я хотел, чтобы ты был тем самым отцом, которого я оставил позади. Ты не он. Но ты можешь стать чьим-то отцом.

— Я никогда не буду отцом.

— Тогда ты мог бы стать другом.

— Заботься лучше о своем благополучии, а не о моем. В любом случае, если я использую Обливиэйт…

— Обещай, что не воспользуешься Обливиэйтом, и я вернусь в Хогвартс. Мы вместе будем пытаться отправить меня обратно.

Гарри сомневался, что в этом будет хоть какой-то толк. Но ему была нужна гарантия слова Снейпа.

Снейп вновь положил руку на свой нагрудный карман и лениво поглаживал его, словно погрузившись в раздумья.

— Ладно.

Гарри думал, что принятие решения поможет ему почувствовать себя лучше. Но это было не так. Он только начал видеть проблески настоящего Снейпа, смог лучше понять, каким человеком тот являлся, стал осознавать, как они могли бы вписаться в жизнь друг друга. Но теперь это внезапно исчезло. Гарри потер рот, пытаясь подать глазам сигнал, что нужно вести себя прилично.

Снейп потянулся к нему и схватил за руку, готовясь к аппарации.

— В одном ты оказался прав, — сказал он.

Глаза Гарри жгло, и он не понял послания.

— Да? И в чем же?

— Молния великолепна.

Давление аппарации еще усилилось, но Гарри кивнул:

— Чертовски верно.

* * *

Гарри до мельчайших подробностей изучил каждую трещину в стенах больничного крыла и уже их ненавидел. Но ему нужно было здесь находиться. Вскоре после того, как они достигли Хогвартса, случился еще один приступ, и боль не отступала, пока Снейп не дал Гарри сильное зелье.

Снейп стоял над его кроватью. Дежавю. Но на этот раз он не указывал на Гарри злым пальцем, а теребил нагрудный карман. Снова.

— Итак, — сказал Гарри, садясь на кровати. — Что там внутри? Ты не собираешься предложить мне немного пузырчатых плодов?

Снейп сел на кровать.

— Нет. Но это для тебя.

Он вытащил из кармана что-то серебристое и вложил в руку Гарри. Оно было похоже на кружево, сделанное из тонкого стекла. Но это было не стекло и ни какой-либо другой знакомый Гарри материал. Каждая цепочка нитей светилась и была теплее и тяжелее, чем должна была быть.

— Я не смогу взять с собой вещи, верно? Уходит только моя душа. Или должна уйти.

Им все еще не удавалось создать Патронуса, который был бы достаточно силен, чтобы стать проводником в другой мир.

— Я могу передать тебе его свойства. Твоей душе.

— Это чтобы загладить вину за то, что ты не взял меня на чемпионат мира по квиддичу?

— Я водил тебя на чемпионат, как тебе хорошо известно. Прекрати проверять, не использовал ли я Обливиэйт.

Гарри ничего не мог с собой поделать. Каждый раз, глядя на Снейпа, он задавался вопросом, сдержит ли тот свое слово. Снейпу было бы так легко отрезать свои чувства, забыть Гарри, как только он покинет этот мир.

Гарри держал кружево перед собой, проверяя его вес. Тонкие нити были тяжелыми, как кольчуга.

— Из чего оно сделано?

— Оно сделано из меня, — сказал Снейп.

Гарри нахмурился. Он не расслышал правильно.

— Из?..

— Это овеществленная магическая энергия. Во многом похоже на то, как люди уплотняют воспоминания, чтобы положить их в Омут памяти, или создают с ее помощью имеющий тело Патронус. Я экспериментировал с этим много лет назад, и твое прибытие возродило мой интерес. Если общий Патронус силен, то объект, созданный из магической энергии человека, также может содержать большую силу.

— Но магическая энергия не может вечно находиться в материальном состоянии вне тела человека. Она угасает, и необходимо нечто вроде специальной конструкции либо Омута памяти, чтобы поддерживать ее.

— Это кружево тоже временно. Я стабилизировал его с помощью приготовленного мной раствора. Но энергия будет уменьшаться. Именно поэтому она должна быть встроена в твой магический рисунок.

— Ты даешь мне часть своей силы.

Снейп помолчал.

— Да.

— Это ведь тоже временно, правда? Как с Патронусом. Сила вернется к тебе?

— Перевод энергии постоянный.

Гарри поежился:

— Я не могу это принять.

— Ты еще не слышал, для чего он нужен.

— Чтобы сделать мое путешествие более безопасным? Я не могу…

— Это Пожиратель проклятий. — Снейп не сводил глаз с кружева. — Твоя мать. Ее проклятие.

У Гарри словно земля ушла из-под ног.

— Это может… — он не мог произнести слово «излечить». Это было слишком хорошо, чтобы надеяться.

— Неизвестно. Я мог передать только часть своей силы. И ее количество начнет уменьшаться, как только сила станет частью тебя. Его может не хватить для произведения желаемого эффекта. Но ты не узнаешь точно, пока не попробуешь.

Гарри крепко прижал кружево к груди:

— Мне нужно идти. Я должен идти немедленно.

Снейп посмотрел вверх, в его глазах появился странный свет.

— Да. Вызови своего Патронуса.

О, черт. Он был вне игры, если им могли так манипулировать. Гарри попытался погасить огонь в животе, но не смог. Каждая клеточка его существа светилась желанием найти дорогу домой. Глубоко вздохнув, он поднял палочку и произнес заклинание.

Его Патронус ярко засиял. Лань стояла, беспокойно переступая с ноги на ногу, и постукивала копытами.

Но существовала еще одна проблема.

— Вызови свой, — сказал Гарри.

Этот Патронус по-прежнему выглядел больным. Снейп удалил его и посмотрел на Гарри.

— Похоже, — сказал он, — тебе придется освободить меня от обещания не использовать Обливиэйт.

Черт, черт, черт, черт! Гарри ощутил отчаяние, почти панику.

— Зачем ты это делаешь? Почему заставляешь меня выбирать?

Снейп наклонился ближе:

— Здесь нет никакого выбора. И никогда не было. Мы те, кто мы есть. Ты не можешь здесь остаться. Я не могу отпустить. Мы никогда не должны были стать кем-то друг для друга. Лучше принять это и вернуться к нашей прежней жизни. Ты уже сказал мне о своем решении. Желаю тебе успеха, Гарри. Это наилучший способ. Это единственный способ.

— Только учитель и ученик, верно? Как ты и говорил, когда я уезжал из Хогвартса в июне. Неудивительно, что ты не можешь сказать мне «прощай». Мой папа говорил, «прощай» означает…

— Это не так!

Еще одна волна судорог ударила Гарри, ослепляя. Он ощутил, как дрожит его рука, кружево выскальзывает из пальцев. Но рука Снейпа обхватила его руку, крепко сжимая.

— Не отпускай, не отпускай, — бормотал Гарри, хотя слова не были слышны из-за стучащих зубов.

Гарри пришел в себя в постели, ощущая, что его тело расплющено, а простыни пропитались потом. Снейп опустился на колени возле кровати, его волосы щекотали ухо Гарри.

— Просто скажи это, — хрипло прошептал Снейп, прижимая руку к макушке Гарри, словно пытаясь не допустить, чтобы та раскололась на части. — Скажи: «Я освобождаю тебя от обещания». Это все, что ты должен сказать.

Было бы легче расщепиться надвое. Чертова слизеринская тактика. Но это была не та битва, в которой он должен был сражаться на условиях Слизерина. Гарри был частично слизеринцем, частично гриффиндорцем, и он собирался использовать все свои возможности, чтобы выиграть.

— Прежде ты думал об использовании Обливиэйт? После того, как потерял маму?

Ужасный момент растянулся.

— Да.

— Почему ты этого не сделал?

— Если бы не воспоминания о ней… я бы погрузился во тьму еще сильнее.

Гарри понимал, что значит погружаться во тьму.

— Ты тоже боишься, что тебя забудут.

— Не все так просто. Я жадный по натуре. Когда я вижу что-то ценное, я… — Ладонь Снейпа закрылась, кулак крепко сжался. — Я отпустил слишком много вещей. Слишком много людей.

— Но сейчас все совсем по-другому. Ты слишком много обдумываешь это, как всегда случается у слизеринцев. Это не означает то, что ты думаешь.

— О? Открой мне точку зрения гриффиндорца. Что это означает?

— Это значит… прощание. Тебе нужно научиться прощаться.

— Наивное мышление. Я не могу разорвать связь. — Снейп встал и вышел из комнаты, его последние слова эхом отозвались за его спиной: — Не смогу без Обливиэйта.

После этого Гарри долго смотрел в камин больничного крыла, пытаясь замедлить стук своего сердца. Пламя успокоило его. Оно напомнило ему о папиной лаборатории, где всегда горел огонь, облизывая один или несколько пузырящихся котлов.

Гарри вспомнил время, много лет назад, когда он сидел у огня, наблюдая, как пламя под котлом становится все ниже и ниже. Наконец оно окончательно соскользнуло под изогнутое оловянное днище. Гарри задерживал дыхание, боясь задуть пламя, пока мог терпеть.

— Папа! Оно погасло.

Папа наклонился, внимательно глядя на пламя и опустив руку на рабочий стол. От света огня край ладони засиял, словно по волшебству. Именно так Гарри думал о руках своего отца: полные магии, полные силы.

Рука папы теперь двигалась, скользя над паром, поднимающимся из котла.

— Все в порядке. Он сохраняется.

— Сохраняется в хранилище, в банке? — спросил Гарри. Он думал, что банк — это большая комната, полная кожистых существ, которые хмуро смотрели на его отца и говорили такие слова, как «отказано» и «перерасход». Отец обычно выходил из комнаты с хмурым видом и бормотал слова, некоторые из которых, как Гарри предполагал, он не должен был слышать.

Но сейчас отец не хмурился. Уголок его рта странно изогнулся, что означало, что он сдерживает улыбку.

— Хранится, — ответил отец. — Придвинь руку ближе к огню. Осторожно.

Гарри так и сделал.

— Здесь горячо.

Папа отодвинул руку Гарри от котла.

— Здесь достаточно жара, чтобы творить магию. Слушай.

Гарри прислушался. Зелья издавали всевозможные звуки, вроде треска или свиста. Из них получилась нежная мелодия — тинг-а-линг-а-линг, как из проезжающего вдалеке фургона с мороженым.

— Будет ли огонь достаточно сильным, чтобы помочь маме?

— Так вот почему ты здесь? Твоя мама должна была уложить тебя в постель.

— Она опять забыла.

— Мы не будем использовать это слово, когда она рядом. Правила.

— Правила. — Гарри энергично кивнул, перебирая в уме правила. Затем он сказал: — Она опять сделала это. Ту штуку с ее глазами.

Когда она смотрела на него, как на проблему, которую не могла решить, и Гарри знал, что она снова забыла его. Но он не знал, как рассказать отцу. Всякий раз, когда Гарри начинал объяснять, что он видел в маме, свет уходил из глаз отца, и это заставляло Гарри внутренне страдать. Он дернул папину мантию, желая вскарабкаться на руки.

— Ты уже слишком большой для этого, — сказал папа, но сел на табуретку и притянул Гарри к себе. — Я знаю, иногда ее глаза бывают… Но твоя мама по-прежнему здесь.

Отец не совсем понял, что Гарри имел в виду, говоря о ее глазах, но Гарри оставил это. Он чувствовал, что отец говорит ему что-то важное. Гарри закрыл глаза. Мелодия тинг-а-линг щекотала его ухо.

«Она все еще здесь».

— Как огонь?

— Как огонь. Ты не можешь этого увидеть. Ты должен почувствовать.

— Но я не знаю, что делать. Когда она хранится в банке.

Отец ничего не сказал, но сжал его крепче, будто боялся, что Гарри упадет.

— Может, и меня тоже следует положить в банк? — спросил Гарри.

— Что ты имеешь в виду?

Тогда Гарри не смог объяснить, что он имел в виду. Но теперь мог. По крайней мере, он на это надеялся.

* * *

— Ты можешь использовать легилименцию, чтобы разорвать связь?

— Нет.

Гарри зажег толстую свечу, стоящую на подставке между ним и Снейпом.

— То, что я делаю, не похоже на веревку, которую нужно перерезать. Это словно огонь, который нужно сохранить. Он остается таким же горячим, просто не может распространиться и поглотить то, что находится вокруг него.

— Ты действительно в это веришь?

Гарри слабо улыбнулся:

— Это все, что мне остается. Легилименция нужна для того, чтобы ты видел, что я делаю. Я не знаю, как объяснить по-другому. В заклинании нет слов. Я просто знаю, что ощущаю внутри себя, когда это работает.

— Тогда откуда ты знаешь, что это магия?

— Я знаю. Когда ты полон потребностью в ком-то, а затем уже нет — это магия.

— Ты использовал это прежде. В плохие времена.

Гарри посмотрел на свечу, пытаясь сосредоточиться на пламени.

— Только некоторое время. Я думал, будет не так больно… но маме было необходимо, чтобы я находился с ней. Был вместе с ней полностью — и телом, и душой. Даже если она этого не осознавала.

— А теперь нужно, чтобы меня здесь не было.

— Наши чувства, наш общий Патронус… там все переплетено. Нам нужно все распутать. Заклинание должно помочь нам в этом.

— А если не получится?

Гарри знал, что Снейп хотел от него услышать. Обливиэйт. Но он не скажет этого. Гарри не был уверен, что когда-нибудь сможет произнести это слово, даже если все другие варианты закончатся.

— Начинай. Я покажу тебе, что делать.

— С чего мне начать?

— Начни с прощания.

Снейп нетерпеливо взглянул на Гарри:

— Мне нужно просто сказать тебе «до свидания»?

— Нет.

Это было бы слишком прямолинейно, относилось бы только к недавним событиям, это было бы всего лишь пузырящейся пеной, плавающей на поверхности. Гарри потянулся разумом и смог ощутить это: попытка уменьшить жар, свести связь между ними к маленькому огоньку походила на попытку охладить пламя, горевшее в течение нескольких дней или даже лет, всего лишь разбрызгав сверху немного воды. Чтобы получить эффект, он должен был достичь ядра, а ядро не было этим моментом, этим прощанием. Ядро было чем-то более глубоким, более старым.

Гарри имел представление только о нескольких кусочках прошлого этого Снейпа. Ему пришлось бы исследовать множество мест, в надежде найти правильное воспоминание, которое могло бы охладить огонь эмоций Снейпа, его потребность удержать.

Но он также чувствовал, что сейчас не время для исследований и анализа. Сейчас не время для стратегии Слизерина. Гриффиндорская часть Гарри точно знала, какой вопрос задать. Что он и сделал:

— Моя мама. Ты когда-нибудь говорил ей «прощай»?

— Это…

— Не имеет отношения. Да. Но если я умираю, я должен получить исполнение последнего желания. Скажи мне.

— Лили и я… мы расстались не в лучших отношениях. Не было никаких прощаний.

Тон Снейпа предупредил Гарри, чтобы он оставил тему в покое, но Гарри не мог. Это был единственный способ. Он ощущал связь между ними — она была теплой и жесткой, словно лакированная кожа.

Гарри мягко надавил.

— Как бы ты попрощался? — спросил он. — Если бы мог это сделать?

Вид Снейпа говорил, что это бессмысленно. Его взгляд упал на кружево, осторожно зажатое в руке Гарри, и что-то изменилось в его лице. Его веки почти сомкнулись, оставляя открытыми тонкие полоски.

— Было лето, когда… то есть, она… — Снейп прочистил горло. — Я не могу…

Он потер длинные руки о колени, и его тело задрожало, будто раздираемое силами, такими же мощными, как силы, окружающие тело Гарри.

Гарри осознавал, что это трудно для Снейпа, даже если не до конца понимал, почему. Когда Снейп сидел вот так на краю кровати, он напоминал Гарри папу: еще не так давно тот поступал также, укладывая Гарри спать.

— Однажды? — рискнул он.

Снейп рассеянно смотрел на длинные окна больничного крыла, освещенные поздним послеполуденным солнцем, и в течение нескольких мгновений Гарри был уверен, что тот закатит глаза и выйдет. Но потом Снейп заговорил.

— Однажды давным-давно, — его голос был медленным, неуверенным, — жили-были мальчик и девочка. И между ними была река. Мальчик переходил через мостик, чтобы увидеться с девочкой. Но однажды летом произошел разлив промышленных вод… Э-э… это был… это были…

— Драконы?

— Драконы. — Тень пробежала по лицу Снейпа.

— И мальчик не смог перебраться.

Гарри предположил, что Снейп вспомнил нечто большее, чем просто разлив промышленных вод, потому что таковы были воспоминания: пересекающиеся пещеры, связанные между собой. Исследование одного счастливого воспоминания означало также освещение всех окружающих его темных закоулков памяти. Может быть, воспоминание пробудило нечто из прошлого, то, что должно было оставаться похороненным. Драконы.

Гарри проверил связь между ними. Она все еще была сильна, пульсировала огнем. Им нужно было сохранять сосредоточенность.

— Что сделал этот мальчик?

— Он стоял на одном берегу реки, а она стояла на другом. Они обнаружили, что если очень сильно захотят, то могут посылать друг другу сообщения.

Снейп поднес руку ко рту и прошептал в нее. Затем он мягко подул, как бы выпуская слова в воздух. Гарри услышал… нет, услышал это неправильно. Голос пощекотал внутреннюю часть его уха. Он произнес:

— Ты здесь?

Гарри прошептал в ладонь:

— Я здесь.

Снейп наклонил голову, будто слушая, и его лицо на мгновение просветлело, годы ушли прочь. Гарри вспомнил старую детскую фотографию папы, с широко раскрытыми глазами и открытым лицом. Впервые он смог увидеть этого ребенка в человеке перед собой.

— Итак, мальчик и девочка… они были разделены. Но не разлучены.

Снейп издал странный низкий горловой звук, и Гарри ощутил это: толстая лента между ними дрогнула и охладилась. Гарри не мог объяснить, откуда он знал, но мысленно мог наблюдать, как та сжимается. Гарри посмотрел на Снейпа.

Снейп поднял палочку и вызвал Патронуса. Сильная лань встала перед ними.

Как только лань закончила формироваться, Снейп подошел к камину и послал быстрый вызов.

— Кружево, — сказал он, поворачиваясь к Гарри. Его взгляд был таким же неприступным и отталкивающим, как и в первый раз, когда они встретились в этом мире.

— Как только его энергия иссякнет, ты должен прекратить любые попытки лечения.

Гарри разыскивал на лице Снейпа хоть какие-то признаки тепла, которые были там еще несколько мгновений назад. Что угодно, кроме этого холодного лекторского тона. Но там ничего не было. Гарри провел кончиками пальцев по кружеву.

«Оно сделано из меня».

— Что произойдет, если я не остановлюсь? — спросил Гарри.

— Кружево будет выкачивать твою магическую энергию, чтобы продолжать. Оно поглотит проклятие, используя тебя. Если вовремя не остановишься, то заразишься, как и твоя мать.

Никаких признаков беспокойства, простая констатация факта. Гарри вздохнул. Это было то, чего он хотел, не так ли? Связь пропала. Он может вернуться домой. Ничто его не задерживает.

Совсем ничего.

Он перевернул кружево, находя утешение в его тепле.

— Как я узнаю? Когда энергия иссякнет?

— Ты узнаешь. Я поставил множество охранных чар. Сигнал тревоги зазвучит в твоей голове. Свет сместится. Потребуется крайнее волевое усилие, чтобы пройти мимо этих сигналов. Не пытайся.

Гарри кивнул.

Нетерпение окрасило лицо Снейпа:

— Я знаком с безрассудным героизмом гриффиндорцев. Не желаю нести ответственность за то, что навлек это проклятие на кого-то еще. Обещай мне.

Гарри изучающе посмотрел на Снейпа. Возможно, после всего ему по-прежнему не все равно?

— Я остановлюсь. Обещаю.

— Северус? — позвал голос. Со скрипом открылась дверь, и Дамблдор вошел в больничное крыло.

— Вы прислали срочный вызов. Мы готовы?

— Да, директор. — Не сказав Гарри больше ни слова, Снейп начал произносить заклинание.

Кружево в руке Гарри нагревалось все сильнее, пока ладонь не стало неприятно печь, почти как при солнечном ожоге.

— Это… — хотел спросить он, но тут кружево начало таять, его замысловатые изгибы просачивались в кожу Гарри. Жар побежал вверх по руке, распространился на грудь, обвивая все тело. В глазах запекло, язык обжигал небо.

Все выглядело странно: стул, кровать, даже стены больничного крыла, казалось, были сделаны из тонкой бумаги. Снейп и Дамблдор стояли рядом с Гарри, каждый из них выделялся яркими цветами. Дамблдор был цвета густого карамельного пудинга. Белый туман окутывал Снейпа, мерцая при каждом его движении. Снейп подошел ближе. Завиток тумана потянулся от него к Гарри.

— Что это такое… белое? — спросил Гарри.

Снейп наклонил голову, туман двинулся, достигая подножия кровати Гарри.

— Ты имеешь в виду ауру? — спросил Снейп. — Ты видишь магическую подпись каждого волшебника, часть его души. Сочетание свойств кружева и заклинания Патронуса должно быть создало этот эффект… — Споткнувшись, Снейп схватился за изножье кровати, чтобы не упасть.

Росток коснулся Гарри, и он заметил, что аура окутывает также и его. Затем росток потянулся к ауре Снейпа. Схватил ее, притянул к себе, поглощая.

— Не подходи! — воскликнул Гарри. — Что-то не так. Это тянет тебя. Вытягивает твою душу.

Дамблдор шагнул вперед, и оранжевый свет быстро запузырился в направлении Гарри, оттаскивая Снейпа в сторону. Ростки разорвали контакт. Снейп схватил Дамблдора за руку, глубоко дыша. Гарри хотелось подбежать к нему, но он не смел подойти ближе.

— Приляг, Северус, — сказал Дамблдор. — Я схожу за Поппи.

Снейп покачал головой:

— Минутная слабость. Я могу продолжать. Лучше покончить с этим.

«Покончить с этим». Огонь был не просто приглушен, ему удалось полностью разорвать связь. Может быть, Гарри просил слишком многого: чтобы Снейп сказал «прощай», но чтобы его все еще заботило существование Гарри. Возможно, Снейп прощался слишком много раз.

Настало время. Гарри сосредоточился на более счастливых мыслях. Дом. Лань выпрыгнула из его палочки и слилась с ланью Снейпа. Она становилась все ярче. Лань стояла, потряхивая ушами, отбрасывая отблески света в тень. Поцокав копытами в сторону Гарри, она ущипнула его за ухо.

Электрический разряд пронзил ухо и прошел вниз по позвоночнику. Мощные силы дернули тело. Не тело, напомнил себе Гарри. Душу.

Усталость нахлынула на него. Сильный прилив тащил Гарри, теплая соленая вода накрыла его лицо, и Гарри почти ничего не видел. Но прежде чем полностью закрыть глаза, он прохрипел про себя мантру: «Разделены, но не разлучены».

Последнее, что он ощутил, прежде чем вода накрыла его, было щекотание в ухе.

— Да. Прощай, Гарри.

* * *

Когда Гарри вновь открыл глаза, его окружали деревья: лес света и теней, мох, сгущающий воздух. Пути расходились во всех направлениях. Лань выбрала один из них, ее копыта оставляли мягкие следы на пыльной почве. Гарри последовал за ней.

Травы до пояса покачивались на поляне, словно от ветра, но воздух по-прежнему был неподвижен. Дорога сузилась до крошечной тропинки, ведущей к озеру в центре поляны. Лань пробралась сквозь траву и окунула нос в озеро. Рябь поплыла по поверхности.

— Хочешь пить? — спросил Гарри.

Он чувствовал, что они идут уже долго, но не ощущал ни жажды, ни даже усталости. Он хотел оказаться дома и задавался вопросом, знает ли лань, куда идет. Будут ли они бродить в этом месте вечно? Он провел пальцем по поверхности озера. Его отражение раскололось на куски и преобразилось, раскачиваясь от движения воды. Отражение нахмурилось, будто раздраженное манипуляциями Гарри.

Но Гарри не хмурился. Он наклонился вперед, вглядываясь в отражение.

Отражение протянуло к нему руку, пальцы коснулись поверхности озера с другой стороны. Из-под них разошлась рябь.

Гарри протянул руку, кончики пальцев коснулись кончиков пальцев. Он прорвался сквозь поверхность воды и ощутил, как теплая рука обхватила его руку. Другой Гарри потянул, и мир сдвинулся, озеро повернулось на бок, растворяясь в реве воды.

Они оба стояли на поляне, по-прежнему держась за руки, между ними висело водяное полотно. Оно раскачивалось, словно белье на веревке. Рядом с каждым из них стояла лань.

— Как? — спросил Гарри свое зеркальное отражение. — Как мне вернуться домой?

Глаза другого Гарри расширились:

— Я думал, ты знаешь.

Странный ритмичный стук пробежал по мыслям Гарри, навязчивый, резкий.

— Не могу ждать, — сказал он. — Мне нужно вернуться. Моя мама.

Другой Гарри нахмурился:

— Нет, твой папа.

— Что… — начал Гарри, но тут увидел: его отец лежит на скале, сжимая рану в боку. Черная жидкость сочится из-под его пальцев.

Гарри дернулся назад. Они все еще держались за руки. Другого Гарри потянуло за ним, и он упал в воду. Брызги тумана вспыхнули с обеих сторон. Гарри попытался вырвать руку, но не смог. Их руки потеряли форму и теперь обвивались друг вокруг друга, как толстые волокна веревки. Это напомнило ему о ростках, тянувшихся к нему в больничном крыле, о душах.

Вот в чем проблема — понял Гарри. Хотя он мог идти по тропинке ногами и чувствовать воду на лице, здесь у него не было тела. Его тело было где-то в его собственном мире. То, что Гарри видел как руки и ноги, не было физическим. Он был душой без якоря, как и другой Гарри.

— Ты можешь вылечить ее? — спросил другой Гарри.

Стук в голове Гарри становился все громче, превращаясь в обрывки слов: «моя мама… спасти ее… надо было… сделать больше…»

Слова соответствовали его собственным мыслям, но Гарри ощущал, что они не его; чувства, ритм были не совсем правильными. Они пришли из разума другого Гарри, отбивая собственный такт. Гарри ощущал резкие различия между ними — в пульсации тоски, в потребности защитить. Он чувствовал себя втянутым в детские воспоминания, отличные от его собственных.

Гарри попытался отстраниться от чужих мыслей, очищая свой разум достаточно, чтобы заговорить.

— В больничном крыле было нечто подобное. Наши души… запутываются друг в друге.

Другой Гарри, который, должно быть, слышал его мысли и слова, казалось, сразу понял.

— Как нам разделиться?

Тропинки на поляне исчезали, поглощенные густой травой, которая бурно росла вокруг них.

— Грубая сила? — предложил Гарри.

Они откинулись назад и потянули в разные стороны, словно перетягивая канат. Гарри посмотрел через плечо другого Гарри. Там оставался единственный путь, но он уменьшался, становясь все уже, пока полностью не исчез.

— Нет! — воскликнул Гарри. Он опоздал? Неужели они застряли здесь навсегда?

Обе лани приблизились, по одной с каждой стороны водной границы. Каждая плескалась в водной простыне, их языки посылали сквозь барьер мерцание света.

Вода. Нужно пройти сквозь воду.

— Прыгай сквозь воду! — крикнул он другому Гарри.

Другой Гарри перестал тянуть. Их ладони были свободны, но ростки все еще обвивали предплечья, скрепляя их друг с другом. Гарри не мог ждать больше ни секунды. Он должен был идти. От этого зависела жизнь его отца. Он резко нырнул внутрь. Гарри услышал всплеск, а затем стал падать. Он надеялся, что другой Гарри пройдет, что он справится.

Гарри надеялся, что справится тоже.