Лучшие друзья (гет)

Никто не возражал, когда Северус вновь застегнул рубашку и привалился к окну. На улице уже стемнело.

Лили посмотрела на сидящую напротив троицу. Они сдвинулись к самой двери, подальше от нее и Сева, и изо всех сил пытались не чесаться. Если бы не оспа, Лили бы решила, что обе ее подруги нарочно пытались прижаться к Эвану Розье.

Но сейчас было не время для фривольных мыслей. Чего теперь ожидать? У них с Северусом заразная болезнь… а вдруг это надолго?

— Сколько лечатся от драконьей оспы? — спросила Лили.

Мэри пожала плечами:

— Как повезет. Будет у тебя легкая форма — тогда только кожа между пальцами покраснеет, да чихательные искры появятся. А вот Северусу явно не повезло.

— Чихательные искры? — переспросила Лили.

— Да, но у него обычная форма, с сыпью. И даже когда сыпь исчезнет, твой Сев еще долго будет ходить весь зеленый.

— А если взять худший вариант, тот, что с сыпью, то сколько нам лечиться? И зелень — это надолго?

— Где-то до октября, — предположила Мэри. — А зелень… ну, это еще несколько месяцев.

— Главное, не расчесывай, — добавила Элен. — А то следы останутся.

— Что? Я целый месяц занятий пропущу, а ты говоришь: «Главное — не расчесывай»?

— Я знаю, Лили, что сейчас тебя волнует школа, — вмешался Эван, — но шрамы от драконьей оспы останутся на всю жизнь. Ты довольно симпатичная, будет жаль, если болезнь испортит тебе внешность.

— Довольно симпатичная? — негодующе воскликнула Мэри.

— Если бы я сходу начал засыпать вас комплиментами, вы просто не приняли бы их всерьез. Лучше уж прослыть грубым дикарем, а потом расти над собой. В конце концов, милые дамы, это всего лишь одна поездка. Вы остроумные и очаровательные собеседницы, а небольшая стычка и эта злосчастная болезнь лишь придали остроты сегодняшнему дню. Полагаю, нам следует продолжить столь многообещающее знакомство.

— Вот как? И кто из нас тебе больше нравится? — спросила Эвана Элен, не в силах сдержать любопытство.

Он слегка замялся, а потом ответил:

— Простите, но пока я не могу вам ответить. Сначала нужно обсудить это с Малкольмом, иначе может оказаться, что нам понравилась одна и та же девушка, и получится конфуз.

— А с Лили вы не хотели бы встречаться? — спросила Мэри и быстро добавила: — Конечно, потом, когда исчезнут следы оспы.

Эван молча поднял бровь, позволяя им додумывать, что он имел в виду. Лили Эванс была маглорожденной. С чего бы им с Малкольмом рассматривать ее кандидатуру для… серьезных отношений? А ведь и правда, Мэри и Элен вполне могут стать их невестами. У Эвана и Малкольма и раньше были девушки — и с Хафлпаффа, и с Равенкло, и с младших курсов Слизерина, но с ними можно было разве что в Хогсмид сходить, сливочного пива выпить. А теперь они уже на шестом курсе, пора определяться с будущими супругами. Если в Хогвартсе никого подходящего не найдется, родители подождут, но недолго — а потом сами выберут им жен. Избави Мерлин от ведьм-иностранок, лучше уж хафлпаффка или гриффиндорка. Равенкло… пожалуй, нет. Не хотелось бы жениться на женщине, которую больше интересуют книги, чем он сам.

Лили не понимала, зачем ее подругам понадобилось сватать ее Эвану и Малкольму. У Северуса такое странное представление о дружбе… он может не понять, что ей хочется встречаться с другими парнями — и потом, Мэри правильно сказала, что сначала нужно вылечиться и вернуть себе нормальный цвет. Если даже у нее останется пара-тройка отметин, Северус все равно не перестанет с ней дружить. А когда ей кто-то по-настоящему понравится, этот кто-то, разумеется, не станет раздувать из мухи слона и обращать внимание на такую мелочь. И вообще, подумаешь, внешность. Главное — ее внутренний мир!

Вернулся Малкольм.

— Вы не представляете, как всполошились старосты. Я-то рассчитывал, что у равенкловца и слизеринки найдется на двоих хоть капелька здравого смысла — но нет. Ты совершенно права, Эванс. Пусть Лонгботтом и заносился, и покомандовать любил, но он бы взял это дело в свои руки, а не виноватых искал.

— Э-э… Я такого про Фрэнка не говорила. Я только сказала, что лучше, когда оба старосты работают сообща.

— Тогда это безнадежно. Эти двое ни за что на свете не станут друг с другом спать, — сказал Малкольм. Снял с багажной полки свой сундук, вынул оттуда школьную форму, а повседневную мантию положил внутрь. Как и Северус, черные брюки и белую рубашку он надел заранее.

Подняв сундук обратно, он обратился к девушкам:

— Хотите, помогу достать ваши вещи?

Обе они согласились. Когда Элен вынула мантию, Лили заметила, что к ней уже был приколот значок капитана квиддичной команды.

Эван решил не уступать приятелю в галантности: убрал сундуки Элен и Мэри на место, и только потом достал свой. Пока он в нем копался, Малкольм сказал:

— Мы должны оставаться в купе и ждать, когда с поезда сойдут все остальные. Я предложил старостам послать кого-то из префектов и, по крайней мере, сообщить Хагриду, что случилось. Но он с первачками поплывет на лодке, так что думаю, нам стоит сесть в последнюю карету, а в замке подождать, пока толпа уйдет в Большой зал, и отвести вас двоих в лазарет. Ну а если встретится кто-то из преподавателей, сделаем, как он скажет.

* * *

К тому времени, как поезд прибыл в Хогсмид, у Мародеров созрел план. Все гениальное просто. Эванс, Макдональд и Паркин были гриффиндорками. Они ели за гриффиндорским столом и спали в гриффиндорской башне. В этом году у них было больше совместных занятий со слизеринцами, но начнутся они не раньше завтрашнего дня. К тому же слизеринцы брали для углубленного изучения всякую нудятину типа нумерологии — Мерлин знает, зачем она вообще нужна.

А план заключался в том, чтобы на Праздничном пиру подсесть к девушкам и выяснить, что случилось в поезде. Гриффиндорские и слизеринские сундуки стояли рядом — значит, их владельцы ехали вместе с самого Лондона. Обе компании вполне могли вытурить какую-нибудь мелочь и освободить себе другое купе — стало быть, сидеть там их никто не заставлял.

Мутная история, и пока оставалось лишь гадать, как такое вышло. Вот если бы рядом со слизеринцами оказались Мародеры, то только затем, чтобы над кем-нибудь хорошенько подшутить. Но Эванс год была префектом — достаточно, чтобы понять, что чувство юмора у нее отсутствует напрочь. Что бы Сохатый ни говорил, она совершенно не понимала шуток и вечно нудила, что мусор за собой нужно убирать. Будто детишек воспитывала! Кроме того, Ремус был прав: Паркин какой-никакой, а капитан гриффиндорской команды. Да, она несла чушь, и возможно, малость с головой не дружила, но ни за что не стала бы в первый же день учебы добровольно сговариваться с врагом.

Все указывало на то, что слизеринцы заставили девушек с ними сесть, вопрос был только в том, как именно. Мародеры решили деликатно (главное — не сорваться!) расспросить однокурсниц, не влюбились ли они в кого-то из слизеринцев. Если да, то получается, что их опоили любовным зельем. Но возможно, дело в чарах — тогда у жертв будет остекленевший, отсутствующий взгляд, а изо рта станет течь слюна. Ну а самый худший вариант — это, конечно, Империус. Один маг может удерживать под заклятьем всех троих… и они уже знают, что Нюниус умеет накладывать Непростительные.

Мародеры вошли в Большой зал, бормоча себе под нос: «Действуем деликатно», — в основном, чтобы удержать от крайностей Бродягу, который изначально хотел попросту наброситься на слизеринцев и выбить из них правду.

* * *

Ждать пришлось невообразимо долго — пока все выйдут из поезда, пока перестанут мельтешить и усядутся наконец в кареты… Некоторые студенты так ответственно подошли к выбору попутчиков, будто им предстояла не короткая поездка, а кругосветное путешествие.

Уилкис зашел в вестибюль и выгнал оттуда отставших учеников, угрожая снять баллы за медлительность. Никакие преподаватели заболевших не встречали, так что до лазарета им предстояло добираться самостоятельно. Он вернулся к карете и сообщил остальным, что путь свободен.

А там оказалось, что Снейп и не думает просыпаться. Еще когда они только садились в карету, он выглядел заторможенным, но тогда иметь с ним дело было совсем не сложно: Снейп во всем слушался Лили Эванс и шел, куда она его вела.

Нужно было что-то решать. Возможно, у слизеринцев и мелькнула какая подленькая мыслишка, но вслух в этом никто не признался, чтобы не испортить о себе впечатление. Гриффиндоркам не пришлось бы по вкусу, если бы они сделали какую-то гадость бессознательному человеку или бросили его одного. Пусть даже этот человек — Снейп. Не хотелось окончательно превращать приключение в трагедию, и Розье предложил перекинуть Снейпа через плечо и отнести к мадам Помфри.

— Можно его, конечно, отлевитировать, но боюсь на что-нибудь отвлечься и опять испачкать ему волосы. Получится, Эванс зря старалась, — пошутил Розье.

Снейп был такой тощий, что он поднял его, не особо напрягаясь — зато поиграл мускулами и впечатлил девушек.

Уилкис шел впереди на случай, если придется объяснять преподавателям, что они никого не похищали, или шугануть с дороги случайного студента. Однако до самого больничного крыла им не встретилась ни одна живая душа. Это уже начинало нервировать… к счастью, в лазарете их ждали мадам Помфри и профессор Слагхорн.

Едва завидев Лили, Помфри охнула и мрачно объявила:

— Да, это точно драконья оспа. Проходи, моя милая, садись, — и показала на стул рядом со своим кабинетом.

Слагхорн сказал Розье:

— Посади его рядом с ней, и можете идти в Большой зал.

Розье придержал Снейпа, чтобы тот не свалился со стула, а мадам Помфри наложила Энервейт. Снейп открыл глаза, но взгляд оставался бессмысленным и сонным.

— Ну, что? — спросил Слагхорн у Помфри.

— Придется выдавать лечебное зелье всей школе. И тем, кто был сегодня на Кингс-Кросс, тоже нужно сообщить.

— А вчера мы ходили в Косой переулок, мадам Помфри. — Лили очень хотелось помочь остановить болезнь.

Слагхорн вцепился себе в волосы и заорал:

— Ты что, Снейп, последних мозгов лишился? Решил устроить в Британии эпидемию?

Лили удивилась. Она никогда не слышала, чтобы профессор повышал голос. Наверно, таким Слагхорна видели только слизеринцы.

— Да еще и бедняжку мисс Эванс в это втравил! Мало тебе того, что ты паразитируешь на ее знании зелий? Подлый, бездарный прохвост, забывший свое место. Я ухожу. Кто-то должен известить директора, а поскольку я имею несчастье быть твоим деканом, делать это придется мне.

Он же все неправильно понял!

— Профессор, мы не знали, что у нас оспа! — крикнула Лили ему в спину. Повернулась к мадам Помфри, которая оформляла какие-то бумаги, и попыталась объяснить: — Мы поняли, только когда позеленели — уже у самого Хогсмида.

— Никто вас не винит, мисс Эванс, — ответила Помфри, поправляя папки на столе. — Но надеюсь, это станет для вас уроком, — она кинула сердитый взгляд на безучастного Снейпа. — В Мунго у вас будет время обдумать случившееся — вероятно, вы не одну неделю там пролежите, — и словно эта мысль только что пришла ей в голову, добавила: — Мне очень жаль, Лили.

— Мунго?

— Здесь есть карантинный блок, но учитывая, что мне придется проследить, чтобы все получили профилактическое зелье, у меня просто не останется времени на пациентов, которым нужен особый уход. Так что вам лучше побыть в больнице; не волнуйтесь, там прекрасные специалисты, они умеют лечить драконью оспу.

С одной стороны, Лили понимала, что в Мунго, в отличие от Хогвартса, есть все условия для лечения тяжелых болезней. С другой же… После несправедливых обвинений профессора Слагхорна, который почему-то решил, что во всем виноват Северус, Лили вспомнила, что Сев говорил о мадам Помфри — она, мол, не позволит ему валяться на ее чистых простынях. Тогда Лили не приняла его слова всерьез.

Несколько недель лежать в больнице… Кто навестит ее в Мунго и передаст домашние задания? В Хогвартсе бы ей позволили видеться с друзьями, после того как все выпьют лечебное зелье. И мама — пустят ли ее в Мунго? А если пустят, то сколько времени ей придется тратить на дорогу? На выходных родители будут навещать ее вдвоем и платить за проезд в два раза больше — а ведь они так старались сэкономить, что даже никуда не поехали на каникулах… Лили расплакалась.

Северус встрепенулся, взял Лили за руку и тихо сказал:

— Бесполезно доказывать им правду.

Она невесело засмеялась сквозь слезы и прошептала в ответ:

— Но мы ведь и сами не знаем, где заразились.

— А им плевать.

Мадам Помфри, в плаще и с папками в руках, быстро вышла из кабинета. Выключила свет и сказала:

— Ладно. Сейчас камином в Мунго; я закажу зелье от драконьей оспы и как раз успею вернуться, прежде чем набегут обжоры.

Лили вытерла слезы свободной рукой, встала и потянула Северуса за собой.

Помфри уже успела разжечь огонь в камине. Кинула туда летучий порох, четко проговорила: «Больница Святого Мунго», — приглашающе махнула рукой и приказала:

— Давайте.

Северус так и не отпустил ее руку, и Лили была очень этому рада: раньше ей не приходилось путешествовать по каминной сети, и как бы этот способ ни хвалили, он не показался таким уж безопасным. Когда они прибыли на место, Северус помог ей выбраться из камина. В нос попал пепел; Лили изо всех сил сдерживалась, но чих все-таки вырвался наружу. В голове отдалось болью, а из ноздрей посыпались искры.

— Прелестно, — пробормотал Сев с блеском в глазах, а потом вновь сделал вид, что его тут нет и не было.

Появилась мадам Помфри; торопливо прошла вперед, бросив на ходу:

— Вам что, нужно особое приглашение? Меня ждут в Хогвартсе.

Ведьма за стойкой регистратуры знала Помфри, да и зелень драконьей оспы трудно было с чем-то перепутать. Помфри передала ей папки: «Вот их медицинские карты. Мне нужно заказать лекарство для всей школы, и еще для «Ежедневного пророка» и колдорадио сообщение сделать…» — и Северуса с Лили поспешно увели прочь.

* * *

— По-моему, этот кусок жареного мяса моей деликатности не оценил, — пробормотал Сириус. — Давай хоть вилками в него потыкаем, все равно ведь ждем.

— Помолчи, Бродяга, я думаю, — ответил Джеймс.

Его однокурсниц-гриффиндорок в Большом зале не было, троих слизеринцев тоже, профессор МакГонагалл с первачками, а вот где профессор Слагхорн? Должен быть здесь, еда для него святое. За преподавательским столом какой-то новый болван, наверняка профессор ЗОТИ, и три пустых стула. Кого еще нет? Все учителя Джеймса на месте, и Дамблдор, и Хагрид, и чудной нумеролог, и старик в очках с толстенными линзами, от которых мороз по коже — тот, что ведет древние руны… а тип в странной одежде вроде бы преподает магловедение…

— Как думаете, где они? — спросил Питер, сбив с мысли Мародеров, способных рассуждать логично.

— Хвост, мы сидим здесь, а не бежим на выручку — наверное, как раз потому, что не знаем, где их искать, — терпеливо ответил Ремус.

— Не стоило тебе оставлять карту в сундуке, Бродяга.

— Эй, ну откуда же я знал, что гадские слизеринцы умыкнут наших девушек прямо с Праздничного пира?

Питер вскочил и взволнованно выкрикнул, указывая на дверь:

— Да вот же они!

— Сядь! — Джеймс дернул его обратно на скамью.

— А вы боялись, что это у меня будут проблемы с деликатностью, — засмеялся Сириус.

Ремус и Джеймс подхватили его смех, а Питер покраснел. Вдруг Джеймс осекся:

— Где Эванс?

— Где Нюнчик?

Когда Мародеры поняли, что их злейший враг все еще где-то бродит, и возможно, Лили Эванс тоже с ним, в его сальных лапах… всякие мысли о деликатности куда-то испарились. Все четверо дружно поднялись, подошли к Паркин и Макдональд и освободили себе место рядом с ними, отодвинув в сторону их соседок.

— Где Эванс? — требовательно спросил Джеймс, едва опустившись на скамью.

Макдональд с отвращением посмотрела на него и ответила:

— В лазарете. А теперь валите отсюда. Мы не желаем с вами сидеть.

— Да они намеков не понимают, — добавила Паркин. — Иначе заметили бы, что мы нарочно прошли мимо мест, которые они для нас заняли.

Вокруг все громче звучали женские голоса, но Джеймс не обращал на них внимания.

— Почему Эванс в лазарете? — спросил он.

— Где Снейп? — одновременно спросил Блэк.

В отличие от Поттера, Люпин заметил недовольство гриффиндорских девушек — особенно когда одна из них ухватила его за волосы и стянула со скамьи.

— Проваливай, свинарник на другом конце стола.

Петтигрю и таких указаний не получил, его попросту ткнули локтем в бок и обозвали свиньей.

Люпин первым догадался, в чем дело. Стол Гриффиндора был поделен на мужскую и женскую половины. Другие парни явно не собирались им помогать и только звали к себе, в оплот безопасности и здравого смысла.

Отступающим Мародерам пришлось несладко: их щипали, толкали и пинали, и норовили поставить подножку. За столом Равенкло послышался хохот. Да что же это такое?! Кто-то смеется над Мародерами, вместо того чтобы смеяться вместе с ними.

Они кое-как прорвались на мужскую половину, где на них смотрели, как на ненормальных. Оказалось, им до сих пор не забыли ту дурацкую историю с обнаженными грудями. Не забыли и не простили. Что ж, придется Мародерам найти настоящих виновников и восстановить свое доброе имя. Их однокурсники не сомневались, что иначе никому из четверки не видать свиданий с девушками, с какого бы факультета они ни были. Да и всех остальных гриффиндорцев тоже будут подозревать в нехорошем, просто за компанию.

Занятия еще даже не начались, а уже столько всего навалилось. До самого конца пира Мародеры спорили, что нужно сделать в первую очередь. Джеймс считал, что им необходимо увидеться с Эванс, Сириус же рвался искать Снейпа. Ремус говорил, что в лазарете Эванс в безопасности, а вот Питер с удовольствием бы ее навестил. Кроме того, Джеймса надо было вернуть в команду по квиддичу, а если им удастся разоблачить Паркин, эту опасную сумасшедшую, то ему и капитанство могли отдать. И еще следовало вспомнить, кто именно был у озера в июне, когда на девушек наложили сглаз. Мародеры могли сколько угодно обвинять Снейпа, но прекрасно знали, что он тут ни при чем.

* * *

Северусу и Лили не пришлось далеко идти: отделение маговирологии находилось на третьем этаже больницы. Двое целителей, которые ими занимались, вели себя доброжелательно и не обвиняли их в том, что они заболели… то есть, пока не обвиняли.

Все четверо подошли к сестринскому посту в отделении. Старший целитель принялся листать папки, а его помощница сказала:

— Давайте-ка переоденьтесь, а потом мы обновим данные в медицинских картах, — и с улыбкой добавила: — А то вдруг вы выросли с тех пор, как вам было одиннадцать. Будете лежать через коридор друг от друга. Согласны?

Вопрос был риторический, но Лили заглянула в пустую четырехместную палату и заявила:

— Нет. Здесь ничего нет, мне будет скучно. Проще положить меня вместе с Северусом — все равно я стану целыми днями сидеть в его палате.

— Но вы девушка. А он парень, — заметил старший целитель.

— Ну и что? Мы почти десять лет дружим. Северус не виноват, что родился парнем. Зато он умеет слушать.

Северус пожал плечами. Быть рядом с Лили ему хотелось, но у него слишком болела голова, чтобы придумывать убедительные аргументы.

— Извините, — целительница, которая показалась Лили более отзывчивой, открыла одну из папок.

Сев чуть покачнулся, и Лили встала рядом. Разве можно заставлять больных людей вот так стоять на ногах?.. Хотя возможно, тут Лили была виновата сама.

Целительница отвела их с Севом в свободную палату и сказала:

— Ладно, будете лежать вдвоем. Ты ведь за ним присмотришь?

Лили ничего не ответила. Они попали в больницу — разве здешний персонал не обязан о них заботиться?

— Кстати, я собираюсь наложить следящие чары на вас обоих, — добавил мужчина-целитель.

Лили закатила глаза и подумала: «Да хоть обследись». Ну почему все думают, что парень с девушкой не могут просто дружить, и сразу их в чем-то подозревают? К тому же, возможно, кто-то этого и не заметил, но у них вообще-то драконья оспа. Какая уж тут романтика!

Молодая целительница показала ей на кровать напротив той, которую отвели Северусу. Отлично. Если они так расхвораются, что не смогут вставать, то все равно будут видеть друг друга.

Ей подробно объяснили, как пользоваться кнопкой вызова, особенно если Северусу станет плохо. Лили хотелось хорошенько расспросить целительницу, но та лишь сунула ей в руки больничную пижаму и предложила переодеться. Сказала, что у Лили еще будет время, чтобы все узнать, а пока — кнопку вызова она видела, а туалет вон за той дверью. Можно было либо пройти в ванную, либо отгородить кровать ширмой. Северус уже переодевался за ширмой, так что Лили выбрала ванную.

Она надела мешковатые штаны на веревочках и рубашку с короткими рукавами и завязками на спине, а когда вышла, Северус сидел на своей кровати, а двое целителей что-то с ним делали. Рубашку Сев надел задом наперед… интересно, это он нарочно — или и в самом деле не знал, что завязки должны быть сзади?

Лили увеличила свой сундук, поставила его с другой стороны кровати, как это сделал Северус, и пошла смотреть, что там происходит. Целители работали вместе: женщина задавала Севу вопросы о симптомах драконьей оспы и о том, где он мог заразиться, а хмурый мужчина командовал волшебным пером, которое заполняло какую-то форму, отмечая результаты измерений на листе пергамента. Перо писало то черным, то красным, и чернила в нем не кончались. Лили наклонилась посмотреть, что означают эти цвета…

— Мисс Эванс, — целитель перестал колдовать и убрал в сторону пергамент, — даже если вы помните, как в детстве играли с пациентом в одной песочнице, информация в его медицинской карте является врачебной тайной, и вам ее знать не положено.

Лили скрестила руки на груди и заявила:

— Мне просто было интересно. Хотелось понять, какими чарами вы пользуетесь и что они измеряют. Я ведь и сама собираюсь стать целительницей.

— Упаси Мерлин.

На это Лили решила не реагировать.

— А свою карту я смогу увидеть? — спросила она.

— Да. Если вы сейчас вернетесь к себе на кровать и немного подождете. Осталось недолго.

Лили закатила глаза. Все с ним ясно: хочет, чтобы она сидела тихо и не отсвечивала, разве что выразился чуть повежливее. Когда-нибудь она станет великой целительницей, может, даже его начальницей. Тогда-то она ему припомнит те слова, — немного злорадно подумала Лили, послушно садясь, куда сказано.

К тому времени как целители закончили заниматься Северусом, дали ему несколько зелий и попросили лечь, Лили уже нетерпеливо барабанила пальцами по руке.

— Ну что ж, мисс Эванс, давайте начнем. Что вас беспокоит? — спросила целительница.

— Если не считать того, что мне нехорошо, только кожа позеленела, — ответила Лили и скосила глаза на незаполненную форму, которую принес мужчина-целитель.

— Мистер Снейп сообщил, что вы живете среди маглов и редко видитесь с магами на каникулах. Вы не помните, с кем конкретно общались?

— Ко мне за все лето только один волшебник и приходил — недель шесть назад, из отдела магического правопорядка. Кажется, его звали Гумбойл. Мои однокурсники решили, что будет весело, если меня обвинят в нарушении закона о магии несовершеннолетних.

Если Лили хотела кого-то убедить, что никогда в жизни не нарушала этот закон, то старалась она напрасно: целители видели, как оба их пациента увеличили свои сундуки.

— Голова не болит?

— Нет.

Лили присмотрелась к подписи на пергаменте… Хелберт Сплин. Да уж, с его-то имечком неудивительно, что он такой чопорный, неприветливый тип.

— Тошнит?

— Нет.

— Головокружения?

— Раньше, в поезде. Я думала, меня укачало.

— Я пока не вижу пятен у вас на коже. Вы ничего не заметили, пока переодевались?

— Нет.

— Зуд?

— Несильный; но может, это вообще оттого, что я знаю про оспу.

— Ну и ладушки. Если хотите, могу дать вам на ночь легкое снотворное.

— А как же зелье от драконьей оспы?

— Оно не действует, когда пациент уже позеленел и появилась сыпь, потому-то Мунго и рекомендует профилактическое лечение. Если бы зелье можно было давать на любой стадии болезни, от нее почти никто бы не умирал. Но есть и хорошая новость: тот, кто однажды переболел драконьей оспой, больше никогда ею не заразится.

— Ох. И что, многие умирают?

— Опасаться следует пожилым волшебникам, у молодых почти не бывает осложнений. А в вашем возрасте об этом и думать не стоит; вот зелень и оспины — это да, это надолго.

— Мне сказали, что если не чесаться, никаких оспин не будет.

— М-м-м, вообще-то, это не так. Везикулы появятся в любом случае, а если они обширные и глубокие, то оставят после себя следы. Будете чесаться — растравите ранки, и отметины станут еще больше, поэтому и говорят, что оспины появляются от расчесывания.

Лили взглянула на заполненную медицинскую форму; все записи были сделаны черным.

— А почему здесь красным ничего не отмечено?

— Все показатели в пределах нормы.

Она едва успела разглядеть числа в графе «рост» и «вес», как целитель Сплин спрятал пергамент в папку. Ну, погоди же…

— Сев, скажи им, что хочешь увидеть свою карту — покажешь мне, что у тебя там.

— Мисс Эванс, — укоризненно произнесла целительница, — он сейчас спит. И хотя мы можем выдать вашему другу его медицинскую карту, это все-таки нечестно — пытаться обойти правила вот так, исподтишка. Кроме того, сейчас он в больнице, и пробудет здесь несколько недель. При правильном уходе его показатели обязательно улучшатся, просто теперь мы будем знать, от чего отталкиваться и на что следует обратить особое внимание.

Лили слушала ее, скрестив на груди руки. Это она-то действует исподтишка? Вот если бы она попросила Сева, когда целителей рядом не было… А так это всего лишь дерзость.

— И вот еще над чем подумайте, — добавил Хелберт Сплин. — Если вам сейчас нехорошо, то у вашего друга болезнь, похоже, протекает тяжелее. Сейчас еще рано говорить, но учитывая скорость появления сыпи, при том, что началось это всего четыре часа назад… пожалуй, ему скверно придется. Так что я бы попросил вас, мисс Эванс, сдерживать свои порывы — боюсь, сейчас у него маловато сил, чтобы ответить на такие пылкие дружеские чувства.

Лили нахмурилась. То, что он сказал про их дружбу… это был такой грязный намек? Да что он вообще понимает!

— Я знаю, что у него еще вчера несколько раз начинала сильно болеть голова. Если бы Северус был здоров, вы бы сразу увидели разницу — обычно он совсем по-другому себя ведет. Значит, головная боль, сыпь… это все, или будет что-то похуже?

— От головной боли у нас есть зелья, а с драконьей оспой связан целый ряд симптомов. Высыпания идут волнами, потом везикулы лопаются, и появляются корочки. Когда начинают заживать последние, пациент уже не заразен. После этого мы вас еще немного понаблюдаем и выпишем.

Пить снотворное Лили отказалась, ей нужно было подумать.

* * *

Джеймс Поттер не понимал, отчего Помфри так на него вызверилась, когда он пришел навестить Эванс. Ну да, в больничном крыле околачивались малолетки, плакали и ныли, как у них болят животики, но Мародеры-то не в качестве пациентов к ней явились! Они просто по-дружески собрались проведать свою однокурсницу.

В гостиной Эванс никто не видел, и Джеймс решил взять мантию-невидимку и прогуляться в лазарет после отбоя. Если она спит, он даже не станет ее будить. Может, напишет записку — пусть знает, что он думает о ней, что заходил повидаться. Или сорвать где-нибудь цветок и оставить вместе с запиской?

Однако сначала нужно было проверить, точно ли Эванс в лазарете. Вдруг ее там нет? Девчонки сейчас такие злые… Эванс могла спокойно проскользнуть в дортуар, пока все были на пиру, и они бы промолчали. Макдональд и Паркин даже не признались, зачем ей понадобилось идти к Помфри, а ведь он умолял их об этом. С женщинами вообще невозможно иметь дело, особенно когда они сбиваются в своры. Вот когда Эванс станет его девушкой, он ее быстро перевоспитает.

В лазарете не было ни души. Все обжоры получили лекарства от больных животиков и отправились восвояси. Джеймс заглянул даже в смежную комнату, которая вроде бы предназначалась для заболевшего персонала, но и там было пусто. Проклятье. Можно забыть и про записки, и про цветы.

Джеймс вернулся в гриффиндорскую башню. Остальные Мародеры еще не ложились, сидели в гостиной и веселились с другими парнями. Он подошел к Сириусу.

— Бродяга, мне нужно взглянуть на карту.

Сириус кивнул. Он и сам собирался найти там Снейпа.

Питер и Ремус поднялись вслед за ними в дортуар. Как же здорово было вновь оказаться в школе! Много воды утекло с той поры, как они поселились здесь на первом курсе, но комната ничуть не изменилась. Как и дружба Мародеров, крепче которой не было во всем Хогвартсе.

Сириус развернул потертый, засаленный пергамент, дотронулся до него палочкой и проговорил:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!

Остальные трое столпились вокруг. От того места, где палочка коснулась бумаги, во все стороны побежали линии, и вскоре перед ними лежала Карта Мародеров. Они поискали в коридорах нарушителей, вышедших гулять после отбоя, но увидели только преподавателей, которые патрулировали школу. После этого их внимание разделилось между слизеринскими подземельями и гриффиндорской башней.

— Убери ж ты наконец свой зад, Мальсибер! — упрашивал Сириус, но точки на карте оставались неподвижными. В слизеринском мужском дортуаре надписи наползали одна на другую, а сверху красовалось имя Мальсибера. От имен остальных шестикурсников-слизеринцев видны были только хвосты, типа «ери» и «м Уилкис». Они явно уже легли, чтобы выспаться к началу занятий. Какие хорошие мальчики… тьфу, смотреть противно!

— Карту нужно доработать, — раздраженно заметил Джеймс, — чтобы убирать в сторону ненужные надписи. Сделаем, как на колдографиях — ткнешь изображение, и оно подвинется.

В башне женские имена тоже перемешались. Все девушки разошлись по дортуарам, чтобы наказать однокурсников… пожалуй, если в ближайшее время Мародеры не решат эту проблему, остальные гриффиндорцы просто устроят им бойкот.

* * *

Лили немного поразмышляла о Петунье, поездке в Хогвартс-экспрессе, Слагхорне, Помфри и целителях, а потом встала с постели. Прежде чем ложиться спать, нужно было проверить, как там Северус. В какое же скучное место она попала! По крайней мере, у маглов в больницах стоят телевизоры. Оставалось надеяться, что ей передадут домашние задания, и хоть какое-то занятие у нее будет.

Лицо Северуса и та рука, что выглядывала из-под одеяла, были покрыты фиолетовыми волдырями. Почему их так много? Это нормально, или пора звать целителей?

Лили зашла в туалет, посмотрела на себя в зеркало. У нее тоже появилось несколько волдырей, но они были далеко друг от друга. Она придвинулась ближе, чтобы получше рассмотреть лицо. Достаточно ли они обширные и глубокие, чтобы оставить отметины? Лили коснулась одного волдыря… казалось, он сидел прямо на коже. Не чесать! Не чесать — не чесать — не чесать, — повторяла она себе, возвращаясь к кровати Северуса.

По большей части его везикулы были такими же, как у нее, но кое-где под ними просматривалась какая-то тень. Лили потыкала в них пальцем, но на ощупь никакой разницы не ощущалось. Зеленая кожа сбивала с толку, не давая как следует присмотреться.

В конце концов, она решила не устраивать панику с кнопкой вызова, а дойти до сестринского поста в коридоре. Не хотелось выглядеть дурой — вдруг больные драконьей оспой так и должны выглядеть?

На посту сидела незнакомая ведьма в одежде целительницы, слушала колдорадио и читала книгу.

— Э-э, привет, я Лили Эванс, у нас с другом драконья оспа, мы вечером поступили.

— Да, что случилось? — спросила ведьма, закладывая книгу пальцем.

— Меня просили присматривать за моим другом и позвать кого-то…

Целительница сразу же бросила книгу, встала и поспешила к их палате, на ходу вынимая палочку.

— Что он наделал? Мне сказали, ему дали очень сильное снотворное…

— Ничего. Он спит. Просто у него теперь гораздо больше везикул, и я не знала, нормально это или нет.

Ведьма остановилась, обернулась к Лили и уткнула руки в бока.

— При драконьей оспе это обычное явление, — снисходительно сказала она. — Сейчас взгляну на него, но лучше запомните, что я здесь не для того, чтобы быть у вас на побегушках. У меня очень много дел.

Лили тут же невзлюбила эту женщину. Эх, надо было кнопку вызова потыкать, а не самой сюда идти. Она скрестила руки на груди. Целительница вернулась к своему столу, взяла их папки и пошла в палату; Лили отправилась следом.

Она отходила всего на несколько минут, но кожа у Северуса была уже вся усыпана фиолетовыми пятнами, и Лили немедленно захотелось хорошенько почесаться. Но еще больше хотелось показать этой ведьме, что она не зря беспокоилась.

— Вот видите, — Лили указала на Северуса.

Целительница нахмурилась и принялась водить над ним палочкой, потом открыла его папку и озадаченно посмотрела на отметки, сделанные несколько часов назад. Однако вместо того чтобы что-то предпринять, достала перо и чернила, черкнула пару слов и вновь закрыла папку.

— Ну ладно, — сказала она. — Раз уж я здесь, посмотрю и вас тоже. — Целительница ткнула пальцем в сторону кровати Лили: — Сядьте.

— Одну секундочку.

Лили принялась поправлять Северусу одеяло — не так сурово, как это делала в гостинице Петунья. Целительница раздраженно вздохнула, повернулась спиной и отошла к ее кровати. Раскрыла папку Лили на прикроватном столике и положила рядом чернильницу и перо.

Пока Лили неторопливо двигалась к изножью, папка Северуса оказалась надежно укрыта у него под одеялом. Если эта ведьма найдет ее, значит, не повезло. А если нет, то так ей и надо, пропажа отыщется завтра.

— Вам следует лежать в постели, юная леди — или хотя бы не выходить из комнаты до утра без крайней необходимости. Вы, между прочим, тут не единственная пациентка.

— Я знаю, — ответила Лили.

Она легла и позволила целительнице наложить пару диагностических заклинаний. Видимо, бедняжка вконец уработалась: что-то быстро написала, закрыла чернильницу и убрала все на место. Потом бросила взгляд на кровать Северуса и, не заметив ничего подозрительного, ушла.

Лили неподвижно лежала и смотрела на висящие в палате часы — ждала, не вернется ли целительница, когда поймет, что где-то потеряла медицинскую карту. Когда прошло десять минут, девушка выскользнула из кровати, схватила папку и заперлась в туалете. Села на пол, прислонившись спиной к двери, и открыла страницу с черно-красными отметками.

Первая красная надпись была в графе «вес», хотя весил Северус килограммов на шесть больше нее. Красные строки были и в анализе крови, но маги называли все показатели по-своему, и понять, в чем там дело, Лили не смогла. Она вспомнила, как читала об этом в какой-то книге и как недоумевала, зачем волшебникам понадобилось придумывать новые названия для терминов, которые уже давно изобрели маглы. Вряд ли Сев ей поможет, он ведь не ходил в магловскую школу. Но возможно, он хотя бы сумеет сказать, за что эти показатели отвечают, и тогда она попробует догадаться, как это будет по-магловски.

Лили перевернула страницу; дальше шли записи целителей. Она прочитала последнюю: «Появились новые везикулы на лице, туловище и конечностях». И за такое вот медицинское заключение этой женщине еще и деньги платят?

Предыдущая запись была сделана Агнессой Пай. В самом верху большими буквами было написано: «Риск самоповреждений». Что-что? На этой странице стояло имя Северуса, и было написано и про сильную головную боль, и про то, что пятна драконьей оспы начали появляться во время поездки в Хогвартс, и указано, где еще он находился, пока был заразным. Но про самоповреждения — это же полная чушь! Лили была лучшим другом Северуса, и ни разу такого не было, чтобы он наносил себе травмы, а тем более говорил о самоубийстве. Лили засомневалась, что врачи в Мунго действительно были такими профессионалами, как утверждала мадам Помфри.

Лили пролистнула страницы назад, к копии его хогвартской карты. Возможно, разгадка окажется там? Хм, на первом курсе Северус трижды попал в больничное крыло в сентябре, пять раз в октябре, потом еще в начале ноября... больше записей не было. А как же пять лет стычек с Мародерами? Лили посмотрела на последний листок.

Это была записка для мадам Помфри от профессора Слагхорна.

Северус Снейп — психически неуравновешенный подросток. Он сам накладывает на себя сглазы и проклятия, пытаясь привлечь к себе внимание и вызвать сочувствие. Не стоит ему потворствовать, поберегите свое время. Он вполне способен самостоятельно справиться с последствиями своих же заклинаний и не нуждается в помощи.

Лили перевернула листок, надеясь найти объяснения или оговорки. Вся школа была в курсе, что Мародеры постоянно нападают на Северуса. Может, это они подделали записку, чтобы избежать наказания? Но мадам Помфри не отказала бы ребенку в помощи, не уточнив у Слагхорна, действительно ли это он ей написал… А сам Слагхорн? Северус не любил его, но профессор ведь взрослый человек, он бы не стал вымещать злость на ученике. Ведь не стал бы? Интересно, если поискать в картах других небогатых и нечистокровных слизеринцев, то там тоже найдутся подобные записочки? Или они только для тех, кого Слагхорн называет подлыми прохвостами?

Она вновь открыла записи целителей Мунго. «Риск самоповреждений»… какая мерзкая ложь. Когда Сев был маленьким, он мечтал о Хогвартсе, чтобы жить подальше от своей семьи. А теперь он хотел поскорее получить диплом и уйти из Хогвартса навсегда. И дома, и в школе люди были к нему жестоки.

Лили захлопнула папку. Нахлынула злость — отлично, лучше злиться, чем расстраиваться. Она вышла из туалета и зашвырнула папку Северусу под кровать. Здесь ее быстро найдут, когда утром обнаружат пропажу.

* * *

Завтрак в Большом зале уже начался, когда со своего места поднялся профессор Дамблдор.

— Минуточку внимания. Вчера в Хогвартс-экспрессе у двоих студентов обнаружилась драконья оспа. Мадам Помфри выдаст всем лекарство; для этого вам следует в назначенное время подойти в больничное крыло. Мы также известим ваших родителей; каждому, кто имел контакты с заболевшими, необходимо принять профилактическое зелье от драконьей оспы, если он не сделал этого раньше. Поздравляю вас с началом занятий и приятного аппетита.

Если директор хотел сохранить в тайне личности больных студентов, то это все равно было бесполезно: в школе уже вовсю обсуждали Северуса Снейпа и Лили Эванс, и только до парней с Гриффиндора слухи дойти пока не успели. Но в то время как для большинства это стало лишь досадной неприятностью, Джеймса Поттера новость просто убила. Он так расстроился, что даже забыл про завтрак.

— Эванс? — выдохнул он. Ложка выпала из онемевших пальцев, и овсянка заляпала Джеймсу галстук. — Но как? Она же живет среди маглов.

— Хорошо еще, что ты с ней не встречался, Сохатый, — сказал Питер. — Если бы ты бросил ее, когда она стала зеленой и рябой, то выглядел бы настоящим подонком.

— А вдруг все не так плохо, она же поправится, — слабо возразил Джеймс. Отказаться от Лили Эванс? После того как он так долго о ней мечтал?

— Я тоже порой далеко не красавчик, но вы же любите меня и таким, верно? — спросил Ремус. Ему нравилась Лили Эванс, она была хорошим человеком и верным другом, и ни зеленая кожа, ни отметины от оспы этого бы не изменили.

— Конечно, Лунатик, — процедил Сириус, пытаясь сообразить, почему все пошло наперекосяк. Если бы он не сжег ту книгу, то побежал бы читать примечания к проклятью драконьей оспы, чтобы понять, как его письмо могло подействовать на постороннего человека. Эванс не могла подхватить оспу от Нюнчика, потому что он стал заразным всего несколько дней назад, а заболели они одновременно. Проклятые Темные искусства! Обязательно в них найдется подвох или какая-нибудь каверза. А тут еще Снейп… не мог дома поболеть, как приличный маг — нет, приперся в школу, скотина такая.

Его настроение совсем испортилось при виде заголовка в «Пророке»: Вспышка драконьей оспы! Британия в опасности!