Диктатор (джен)

"Это было просто восхитительно! Ты только зацени, как четко все сработано!" — стоило мне только распрощаться со старостой и на десяток шагов отойти от его домика, как надо мной сразу же начал глумиться внутренний голос.

"Ты о чем?" — устало спросил я. Никакого настроения выслушивать его глупые шуточки у меня сейчас не было.

"О представлении!"

"Каком представлении? Я тебя не понимаю…"

"О том самом, которое перед тобой последние три часа разыгрывают местные "униженные и оскорбленные". Но я тобой горд. Ты, пусть и с моей небольшой помощью, не поддался их манипуляциям!" — самодовольно ответил внутренний голос.

"Что ты несешь? Какие представления? Ты бредишь!" — фыркнул я. Иногда он выражал свои мысли в слишком уж "навороченной" форме.

"Отнюдь нет. Считай сам. Сначала были калеки, которых ты совершенно верно записал в местные попрошайки. Это не сработало, и последовал следующий этап "пробивки" — трогательная история с маленькой девочкой. Прикинь, там вон, в двух, нет, не в двух — в четырех шагах позади тебя тогда все еще на земле валялся пацан, просто мимо проходивший. В луже своей крови валялся, отмечу. А он за ноги никого не хватал, но и то огреб. А тут раз — и такая внезапная храбрость!"

"Но Найт же ушел? А я, может быть, не такой страшный, как он?" — возразил я, между тем непроизвольно задумавшись над сказанным моим непрошеным советником.

"Как-то очень вовремя это случилось, не так ли? — продолжал сеять сомнения внутренний голос. — И предупредить, что ты не такой страшный, было для него невероятно сложным делом? Заранее обговоренный жест для наблюдателя какой сделать, на первый взгляд обычный. Или еще что. Куча вариантов!"

"Хочешь сказать, что он — в доле?"

"Почему бы и нет? Все же местный. А раз так, то почему бы и не потрафить своим, за твой-то счет? Лично ему это ничего не стоит. Тем более, что проплаченная хорошая жизнь — хорошей жизнью, но местных, как это очевидно из рассказа старосты, нужно и на нижнем уровне подмазывать. Тот намек на суровые законы и цепочку из голов — помнишь?"

"Угу. Раз есть законы с очень суровыми наказаниями, значит есть серьезные проблемы с преступлениями, с которыми таким вот методом борются. Во всяком случае, другие причины возникновения такой системы тут маловероятны".

"Во-о-от. Идем дальше. У храброй, но милой девочки тоже не получилось? Что ж. Тяжелый случай. Требуется личное участие в процессе. И вот местный "добренький дедушка" удостаивает тебя легкой беседы и приятной прогулки. Что это было на самом деле, надеюсь, спорить не будешь?"

Да. Староста — я это, к сожалению, понял далеко не сразу — в разговоре постоянно "пробивал" меня. Как известно, любое общение — это всегда обмен информацией. Даже допрос. Поэтому, не имея возможности магией или просто старым добрым каленым железом собрать обо мне необходимую… — "Необходимую? Значит у него есть на меня планы?" — …информацию, староста построил свой рассказ таким образом, чтобы я был вынужден задавать вопросы. А из того — когда, какие и как человек задает вопросы, понимающий собеседник может собрать огромное количество информации, четко определяющей воспитание, мировоззрение и душевные качества объекта воздействия.

Именно объекта воздействия. В этом я с внутренним голосом был целиком и полностью согласен. Меня "играли".

"Впрочем, окажись я в похожем положении: запертым, по сути, чуть ли не в активной зоне ядерного реактора, тоже бы хватался за соломинку. Ведь в сложившейся ситуации терять абсолютно нечего, кроме такой поганой жизни, поэтому любые перемены автоматически — к лучшему".

Исследование и оценка меня любимого одной лишь беседой не ограничились. Староста извлекал данные из всего, и, как это положено у опытных манипуляторов, полученная информация мгновенно шла в работу. Оценивалась на достоверность, обрабатывалась, и на основе свежеполученных результатов корректировался план воздействия. Что не может не радовать (или тут впору огорчаться), меня признали "пригодным к употреблению" для каких-то его планов. Ведь если бы такого признания я не удостоился, то вряд ли бы мне показали тот дымолетный камин. Пусть он и не работает, но все равно прохождение сквозь него серьезно развязывает мне руки.

Староста совсем не просто так работал "сусаниным". Он водил меня кругами не только ради того, чтобы по моей реакции на жилые полуразвалины и быт запертых здесь изгоев еще немного узнать о моем внутреннем мире. Нет, в обмен на важную информацию о прошлом — я ведь не стеснялся задавать вопросы и в вопросах не стеснялся — шло определенное воздействие на меня. И как только его величина была признана удовлетворительной, мы тут же вернулись обратно на дорогу. А обратная дорога и вовсе оказалась раза в три короче путешествия к "краю мира".

"Знать бы теперь, чего именно он хотел от меня добиться. Денег? Нет, вроде. Свободы? Тоже нет — то, что он тут пожизненно, было подчеркнуто не раз и не два. Власти? Над кем? Мести? Кому? Имен тоже названо не было… Эх! Что же вы, англичане, все такие сложные? Что не скажете прямо и честно, что надо?.. А вообще, можно только позавидовать таким мозгам! Я в таких играх, признаюсь, совсем еще новичок. Впрочем, если этот маг на самом деле учил отца Дамблдора, то опыт у него — дай боже. Так что есть себя поедом за проигрыш такому монстру — глупость. Радоваться надо, что можешь хотя бы различить попытку управления и хоть немного усложнять атакующему задачу…"

К слову, староста умудрился не только собрать про меня достаточно для каких-то своих целей информации, но еще при этом ухитрился практически ничего не рассказать о себе. От вопросов "Кто вы? Как вы здесь оказались? Если здесь все чужаки быстро умирают, то как выжили вы? Зачем вы все это мне рассказываете?" староста отделывался предельно неинформативным: "Вовремя предать означает всего лишь предвидеть. Я тот, кто недооценил стремление Диппета к власти и, так же как и ирландцы, предал не того и не в то время. С тех пор я живу здесь. А что долго — повезло…" Даже имени своего он так и не назвал! А попытки выдавить больше разбивались о молчание или перевод разговора на другую тему.

"Что ж. Хорошо, — продолжил я беседу с внутренним голосом. — Пусть будет театр. Это может быть их стандартный заход. Но жертвоприношение — не перебор ли? Убийство всего лишь ради того, чтобы произвести нужное впечатление на в первый раз виденного малолетку?"

"Жертвоприношение… Тут много вопросов. Для начала, ты его хотя бы видел?"

"Хм-м…"

Действительно, не желая наблюдать всякие ужасы (мне и Тайной комнаты с уроками Барти хватило, до сих пор иногда в кошмарах снится), мы с мэром ушли до того, как женщина была убита. Так что, формально, голос прав…

"Вот-вот. Это было раз. А два — ты себя почему-то крайне недооцениваешь. Забываешь, что случайные люди сюда не попадают. А для неслучайного человека можно расстараться. Профита с него одного будет намно-о-ого больше, чем с пары-тройки местных полудикарей. Которых и так все равно рано или поздно придется пустить под нож!"

"Знаешь, — подумав над словами внутреннего голоса, ответил я, — мне кажется, что здесь ты все-таки не прав. Может быть, староста и навешал мне лапши на уши, а ты пытаешься вывести его на чистую воду, но некоторые вещи лишь ради того, чтобы произвести впечатление, делать все же не будут. Не потому, что нереально подделать, а просто потому, что подделкой это не будет. Как ты имитируешь худобу? А отсутствующие руки-ноги? А пришедший со стороны алтаря импульс смерти, который так отлично резонирует с моей магической силой? И самое главное — невозможно подделать те вожделеющие взгляды, с которыми дети смотрят на чан с помоями! Будь это взрослые, я бы поверил в их актерское мастерство, но совсем мелкие так притворяться просто не способны! Физически! Хоть один бы — да допустил ошибку просто в силу возраста!

И это все то, что я видел своими собственными глазами. С этим — не поспоришь. Так что…"

Но внутренний голос закончить мысль мне не дал, завопив так, что, казалось, его не могли не услышать и за пределами моей головы.

"Своими собственными глазами?! И ты им веришь? Здесь? Ой! Да не смеши меня! Еще бы сказал — верю сердцу! Тупее ничего придумать нельзя! Мы с тобой отлично знаем, что даже среди маггловских нищих полно таких, которые с заходом солнца отращивают себе "потерянные в бою" руки, ноги и даже глаза. Садятся в дорогие машины и отправляются в свои теплые квартиры. А теперь прикинь, на какую высоту позволяет поднять возможность обмана фальшивыми увечьями магия?"

Вспомнив Барти-Моуди, я как-то не нашелся, что тут можно возразить.

"Короче! Думай как хочешь, но и я останусь при своем мнении. И мне любопытно: что же будет завершающим этапом? Чем еще тебя попытаются разжалобить? Хм-м… О! Знаю! Надеюсь, ты готов спасти очередную деву-в-беде, которая уже на низком старте вместе с подставными преследователями ждет тебя где-то среди этой помойки? На месте старосты я бы попытался разжалобить тебя еще этим. На легкодоступную девку-то ты среагировал…"

"Хорошо. Пусть. Но зачем им меня, как ты это называешь, разжалобливать?" — попытался я зайти с другой стороны.

"А на что еще им можно рассчитывать? Всему этому принципиально не желающему работать быдлу, которое даже рожу себе протереть ленится, не говоря уже о большем? Ты помнишь, как там было в стихах написано у великого французского трубадура? "Люд [простой] нахальный, нерадивый, подлый, скаредный и лживый, вероломный и кичливый! Кто грехи его сочтёт?.." Ярчайший пример! Вместо того чтобы взять в руки лопаты, или хотя бы тряпки, и все здесь прибрать и начать жить по-человечески, они предпочитают вымаливать подачки!"

"Но здесь же просто негде работать! И они здесь заперты…"

"Да-а-а? А ты не припомнишь, откуда тебе это стало известно? И грязь тоже негде убирать? Ее ведь и просто голыми руками можно!"

"Хм… Хорошо. Пусть так. Пусть. Я отлично помню стихи Бертрана де Борна. Но ты что, предлагаешь, говоря его же словами, обеспечить: "…как народ, отрядом воинским гоним, бежит, спасая скарб и скот"? Мне что, по-твоему, перерезать тут всех, чтобы они не мучились и не портили добрый вид на эту свалку? Или как? Это при условии, если меня действительно обманывали…"

"Нет, — успокоился внутренний голос. — Зачем? Совсем наоборот. Просто кое-что не нужно делать. А то тебя хлебом не корми, только дай кому-нибудь посочувствовать. Снова и снова повторяется один и тот же сценарий: ты, в приступе борьбы за все хорошее против всего плохого, непрошеным лезешь помогать, накручиваешь себе проблем, а потом спасенные плюют тебе в спину! Нет бы одуматься после, ну, не первого, но хотя бы десятого раза, однако чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса! Увидел очередную несправедливость, которая таковой, кстати, может быть только в твоих глазах, а не для местного общества, и опять — вперед, паладинствовать! Не пора ли забыть про мессианство и подумать о своей личной выгоде?"

"Это совсем не так!"

"Да-а-а? А не напомнить ли, чем тот же Малфой тебе за все отплатил?"

"За что — за все?"

"Ну, хотя бы за сорванную дуэль, помощь с грифами и далее по списку… А ведь были и есть еще Барнетт, Уизли, Боунс, Пий… Дальше продолжать?"

"Нет. Не нужно. Но ты…"

"Вот именно, что нет! — перебил меня он. — Я вижу, что в груди твоей уже загорается очередной пожар социальной справедливости: "спасти и обогреть всех". Уймись и успокойся! Ты все равно ничего не можешь сделать! Отвернись в сторону, раз тебе это больно видеть. Кому нужны эти страдания? Только бессмысленный и бесполезный стресс. Ты что, мазохист? " — наставительно произнес внутренний голос.

"А тебе не кажется, что ты…" — но обсуждение двух диаметрально противоположных взглядов на происходящее внезапно прервалось по независимым от меня обстоятельствам. Я, споткнувшись, опять чуть было не рухнул в грязевое болото, заменяющее обочину местной дороги.

Причиной моей неуклюжести в очередной раз стали болтающиеся на ногах казаки. Мало того, что они оказались крайне неудобного и непривычного для меня покроя, так еще и после проверки авроров стали на пару размеров больше, чем нужно. Поэтому вполне закономерно, что мой путь по сокрытому сможет, наверное, проследить даже слепоглухонемой следопыт. Ему достаточно будет одного осязания. Чтобы пройти по той канаве, что я пропахал длинными носами ботинок, и по тем озерам грязи, которые я расплескал, вытаскивая завязшую обувку из местных говен, не нужно родиться настоящим индейцем.

— Та еб твою так! — вслух выругался я и подергал ногой. Засосало мощно.

За сегодняшний день и вслух, и мысленно я уже не раз и не два проклял как свое совсем не вовремя вылезшее пижонство в целом — "не был никогда модником, нехрен было и начинать!" — так и чертовы казаки в частности. А эти твари, будто бы за что-то мстя мне, норовили то зацепиться мыском за первый попавшийся на дороге камень, то завязнуть в грязи, а то и, в случае особо сильного взмаха, соскочить с ноги да улететь куда подальше. Хоть снимай их и иди босиком!

— Может быть, вы какой-то одушевленный артефакт, которому, перед тем как использовать, нужно было принести жертвы? — чуть ли не на полном серьезе ожидая ответа, произнес я и в который раз присел на корточки посмотреть, в каком именно дерьме завязли эти чертовы боти…

…Громкий, сиплый выдох раздается сзади, и около виска проносится какой-то серый предмет. Так близко и так резко, что если бы у меня были длинные волосы, а не короткий ежик, то их бы растрепало-расплескало дуновением ветра этого движения…

А дальше сработали чистые рефлексы, поставленные тренировками с Беллатрикс.

"При первых же признаках атаки, даже просто при подозрениях, немедленно уйти с траектории удара по максимальному количеству координатных осей. Одновременным толчком руки в верхнюю часть тела и ударом ноги в нижнюю (и плевать, что голой ступней, выдернутой из завязшего ботинка — хоть в чем-то польза некрепко сидящей на ноге обуви) лишить врага равновесия. Повалить. Зафиксировать ноги упавшего магией или своим телом. Нанести несколько ошеломляющих ударов. Обезоружить. В зависимости от задачи либо начать допрос с применением пыточного, либо использовать одно из смертельных проклятий".

"Спасибо тебе, Белла, за уроки! — подумал я, осознав, что одной рукой прижимаю нож к шее напавшего на меня аборигена, а другой — фиксирую его руку с палкой, которой мне только что едва не прилетело по голове. — Большое спасибо!"

Вообще-то, мадам Лестрейндж подошла к исполнению просьбы Волдеморта немного потренировать меня так же, как подходила к исполнению всех других Его Приказов — истово и с огоньком. Но вот беда: для обучения самым эффективным заклинаниям и боевым тактикам Упивающихся я был непригоден. Банально не хватало сразу и знаний, и навыков, и магической силы. В тренировочных поединках Беллатрикс, даже будучи недавно освобожденной из Азкабана, все равно стопроцентно "рвала меня в клочья". Без тени шансов для меня. Впрочем, ожидать чего-либо иного было бы глупо (кто Беллатрикс, а кто я?), но процесс "валяния" меня по полу от этого приятнее не становился. Причем она не стеснялась использовать весь свой арсенал (заодно и сама восстанавливала форму), тогда как мне приходилось обходиться весьма куцым набором школьных заклинаний с небольшим довеском от щедрот Барти. На все же мои возражения она презрительно выплевывала: "Твоя слабость и необученность — это твоя и только твоя проблема. Никто подстраиваться под твой школьный уровень не будет!"

И как с этим поспоришь?

Вот только штука в том, что учить и учиться нужно тоже с умом. Уровень даваемого материала должен соответствовать уровню ученика, а не быть для него в данный конкретный момент абсолютно недостижимой вершиной. Какой смысл мне, например, идти на конференцию по математическим доказательствам теории квантовой гравитации, если свои институтские знания по физике и матану я благополучно забыл сразу же, как только закрыл четвертую сессию? (ГОСы перед дипломом потом оказались неприятной неожиданностью.) Так и тренировки с Беллатрикс: Нимфадора Тонкс или Билл Уизли, несомненно, почерпнули бы из них гораздо больше, чем я смог хотя бы заметить. Заметить — про повторить и речи не идет. Может, прием "Бросить в водопад, а там или плавать научится, или слабаку среди нас все равно было не место" един для всех тренеров-Упивающихся? Или же дело в том, что я из своего перфекционизма и ради реализации правила "учиться нужно у лучших" в очередной раз прыгнул выше головы, получив в тренера местную звезду, и теперь страдаю из-за несоизмеримости уровней?

А Белла и впрямь была хороша! Чем дальше по временной шкале отступали призраки стен Азкабана, тем все более наглой (хотя куда уж дальше) и уверенной в себе становилась Беллатрикс. И тем тяжелее приходилось мне на тренировках с ней. Синхронно со всем этим у меня убывало желание учиться и росло намерение найти вменяемый предлог прекратить или хотя бы уменьшить приближенность тренировок к боевым условиям.

Поход к Волдеморту с жалобой на Беллатрикс вариантом избавления точно не являлся. Просить Беллатрикс — тоже бессмысленно. Ей было скучно безвылазно сидеть в подвале у Волдеморта, а тут так удачно подвернулся мальчик для битья. В буквальном смысле для битья. Поэтому полгода мне приходилось в выходные терпеть, выкладываясь на тренировках изо всех сил, а в будние дни неистово искать возможность откосить.

Таковая представилась совершенно неожиданно.

В очередной раз отправив меня в полубеспамятство каким-то новым, особо хитрым и традиционно неизвестным мне боевым проклятьем, Беллатрикс в ответ на мой вопрос "что это было?" после названия заклинания гордо похвасталась: "Я знаю тысячи заклинаний и могу подобрать их для работы с чем угодно!" И тут я, моментально сообразив: "вот оно!", поймал ее на слове. "Так как я не особо силен и опытен, я вынужден использовать подпорки. Моя самая любимая — кинжал из проклятого металла. Раз вы, леди Лестрейндж, знаете столько, не могли бы вы подобрать какой-нибудь прием для комбинированной работы им и магией? Вот им бы мы и занялись, раз уж у меня ничего другого не получается…"

Белла задумалась. Серьезно и надолго. А я — праздновал победу. Правда, в моем мысленном хихиканье, что нашла коса на камень, была некая доля разочарования, так как ответ на этот вопрос был мне достаточно интересен и сам по себе, а не только как средство прекратить тренировки. Но, как оказалось, радоваться (или печалиться) мне было суждено всего лишь полчаса. А потом почти два часа Беллатрикс читала мне крайне интересную и полезную лекцию о том, каким образом в рисунок магической дуэли можно вплести посторонний артефакт или обычный предмет. Таковых способов оказалось очень много. До части из них я вполне мог бы додуматься сам, настолько очевидными они были. Некоторые я не только видел, но и использовал. Остальные же требовали все той же сложной магии уровня внутреннего круга.

Как бы там ни было, вопрос учителю задан, учитель обязан ученику ответить. Белла весьма ответственно подходила к делу, поэтому меня опять ждали тренировки. Но тренировать со мной что-то уровня невербальной и беспалочковой левиосы ей было скучно, поэтому она выбрала для меня самый сложный из припомненных приемов.

Прием этот, точнее связка нескольких движений и заклинаний, родом был из Восточной Европы. Придумали ее, по слухам, цыганские маги, а познакомил с ней английских Вальпургиевых Рыцарей, как бы удивительно это ни звучало, Каркаров. Суть приема заключалась в том, что нужно было последовательно совершить три действия. Замахнуться ножом и подготовиться к резкому шагу вперед. Дальше одновременно совершить "шаговую" аппарацию вплотную к боку противника, дошагнуть вперед и нанести быстрый режущий удар в шею. Третье действие — еще одна "шаговая" аппарация. Прочь из зоны возможного контрудара. Особым шиком, по словам Каркарова, считалось, чтобы пара капель крови из разреза падала не рядом с жертвой, а уже после завершения аппарации рядом с ударившим.

Естественно, особой популярностью этот прием не пользовался. Слишком все сложно. Тут и обязательное отсутствие антиаппарационного купола. И, мягко говоря, нестандартное для волшебника вооружение. И высокая опасность — близкая дистанция. И, самое главное, ненадежность. Для волшебника разрез даже на шее — все же не авада. Атакующему куда проще и безопаснее кинуть бомбарду. Но среди цыган, если верить Каркарову, этот прием популярностью пользовался дикой.

Услышав условия задачи, я уже было облегченно выдохнул — аппарировать-то я пока не умел. Но, как оказалось, обрадовался рано. Мое неумение не помешало Беллатрикс начать заниматься со мной теорией и практикой… защиты от этого приема.

И пусть сейчас меня попытались ударить без всякой магии, но вбитые в спинной мозг рефлексы сработали так, как надо. "В общем, однозначно это было не впустую потраченное время", — подумал я, пристально разглядывая свою добычу.

А смотреть там было не на что. Обычный местный парень. Одежда рваная. Тощий, как глист, хотя, судя по силе сопротивления и крепким мышцам, скорее — как стилет. Лица не видно, так как лежит он на животе, но и без этого я с жалостью признал в нападавшем того самого местного, которому очень не повезло с Найтом. Вон, синяки в прорехах уже налились яркими красками.

"Видимо, захотел отыграться на мне. Месть — это я понимаю…" — кивнул я, а потом перевел взгляд на все еще стиснутое в его правой оружие и… содрогнулся. Это был не металл и не дерево. Это была кость!

Жалость как-то сразу куда-то исчезла, зато жар и холодный пот попеременно — они оказались тут как тут. Ведь волшебник, даже необученный, это тоже в каком-то роде волшебное существо! А это означает, что костью мага можно нанести самые ужасные раны. Те самые, что не лечатся магией!

"Ботинки реально защитный артефакт! Если бы я не наклонился…" — обдало меня холодком осознания.

— Ах ты тварь! — прошипел я и задрожавшими руками надавил на рукоятку. Кровь из разреза медленной ниточкой закапала вниз.

Запоздалый ужас бил набатом в ушах и требовал дорезать урода, а вот жабе было жалко. Учитывая мою удачу, окажется, что это любимый ублюдок какого-нибудь лорда, и за смерть пацана придется заплатить не три-четыре, а все десять тысяч галеонов, да еще в довесок получить кровную месть.

"Без разговора никак…" — понял я.

Убрал нож, чтобы пересесть немного по-другому. Его горлу больше не угрожала опасность быть разрубленным прямо до позвонков, зато теперь мое колено больно давило на позвоночник, плотно прижимая несостоявшегося мстителя к земле. Я перехватил поудобнее его вооруженную руку и начал с силой бить ее о землю до тех пор, пока кулак не разжался. Схватил костяной нож и закинул его вперед, в лужу, где он с тихим бульком бесследно потонул. Вот теперь, когда шансов серьезно повредить мне у парня не осталось, можно и поговорить.

Несколько раз стукнул его головой о землю. Потом перевернул ободранным лицом кверху. Больно зажал горло.

— Ну!

— Кривой Джон хочет твоей смерти! Убей меня! Убей меня, чужак, или я убью и тебя, и всех, кто тебе дорог!

— Блядь, ему-то я что сделал? — удивился я. — И кто это вообще? Староста?

— Да!