Иногда они возвращаются (гет)

Рискуя заблудиться в неистово мелькавшем перед глазами калейдоскопе домов и улиц, Сириус стрелой проносился по извилистым переулкам и неубранным дворам, перескакивал через невысокие ограждения и срезал путь везде, где только можно. Всю прошедшую ночь и следующие за ней полдня он просидел над подробной картой Лондона, чтобы в нужный момент как можно скорее отыскать искомый адрес, но в реальности всё равно оказалось очень сложно разобраться в хитросплетениях городского ландшафта. Район, куда он смог аппарировать, потому что бывал там раньше, находился довольно далеко от заветного адреса, и теперь Сириуса не покидало стойкое ощущение, что любое промедление убийственно. А ведь ещё утром на душе не лежало и тени сомнения в том, что всё завершится благополучно, и он даже начал подумывать, что зря настоял на излишней перестраховке: Регулус вполне справился бы и сам. Но теперь сердце мучило непонятно откуда взявшееся тревожное предчувствие.

Перед заслезившимися от быстрого бега глазами замаячила табличка: «Грэм-Стрит». Неужели... Сириус сбавил шаг и собрался укрыться за выступом одного из домов, чтобы оценить обстановку, но не успел: примерно в ста футах вниз по улице в спускавшихся сумерках виднелись силуэты двух человек, которых он с облегчением узнал по одежде. Пружинистым шагом Сириус направился было прямо к ним, но вдруг слева от Регулуса и Эвелин из невидимого ему укрытия выскочило двое мужчин, один из которых выхватил волшебную палочку. В ответ на это Сириус моментально взметнул свою. В голове пронеслась молниеносная мысль, что надо ухитриться поразить сразу обоих, и воздух один за другим прочертили два красных луча. Всё произошло почти мгновенно, но прежде чем нападавших с силой отшвырнуло в сторону, близлежащие строения озарил зелёный отсвет, а это могло означать лишь одно...

Регулус упал, как подкошенный. Не помня себя от ужаса, Сириус ринулся вперёд. Будто во сне, он видел, как Эвелин секунду стояла в оцепенении, не веря в то, что случилось, а после бессильно рухнула на колени и разрыдалась.

* * *

— Рег, Рег... — сдавленно всхлипывала Эвелин, бессмысленно повторяя его имя.

Оборотное зелье ещё действовало, но вместо фальшивого облика память упорно вырисовывала лицо Регулуса. Мертвенно-бледное, с закрытыми навсегда глазами оно застыло, словно ужасающая маска. Это она во всём виновата. Он же предлагал ей остаться, хотел пойти в одиночку. Но его образ, скрытый под обманной внешностью, не выходил из головы, и она упрямо увязалась следом, не желая отпускать одного и наивно полагая, что может быть полезной. Слишком поверила в свои силы и думала, что сумела преодолеть страхи. Но на деле она оставалась всё той же робкой девчонкой, которая годилась только на то, чтобы рыться в книгах и бумагах, и впадала в ступор перед лицом осязаемой опасности. Сам Регулус обязательно одолел бы врагов, выпутался, скрылся, выжил, но она лишним грузом мешалась под ногами... Она ведь так и не осмелилась ни о чём ему даже намекнуть, загнав себя в рамки кем-то выдуманных запретов. А Регулус без малейших раздумий бросился её спасать, и вот...

Кто-то, запыхавшись, подбежал вплотную, но Эвелин даже не подумала прятаться или защищаться, будто всё происходило где-то далеко и не имело к ней никакого отношения.

— Может, он не... Дай проверю...

Сквозь чёрный клубок поглотившего её горя Эвелин смутно различила срывающийся голос Сириуса, но тот нёс какую-то чушь. Разве он не видел, что произошло?

Сириус шумно плюхнулся на колени рядом с ней и прижал пальцы к сонной артерии распростёртого на мостовой безжизненного тела Регулуса. Эвелин подняла заплаканные глаза, недоумевая, что он делает.

— Всё ещё действует! — Сириус, выдохнув, уронил голову на грудь.

Эвелин не смела поверить в забрезжившую вдалеке призрачную надежду:

— Что действует? Неужели он...

— Жив, — закончил за неё Сириус, и это короткое слово заново вдохнуло жизнь и в саму Эвелин. — Та защита от Авады до сих пор в силе.

В памяти всплыл рассказ о чудесном спасении Регулуса в каньоне рукой таинственного волшебника.

— Ты же можешь что-то сделать? — возбуждённо выпалила она. — Как в прошлый раз!

— Не сейчас. Надо убираться отсюда, — тон Сириуса выровнялся. — Повезло ещё, что место безлюдное. И не мешало бы замести следы.

— Это ты их убил? — только сейчас Эвелин заметила, что двое нападавших неподвижно лежат на дороге в нескольких футах от них.

— Просто оглушил. Трупы в наши планы не входили, — Сириус придирчивым взглядом оценил фронт работ и кивнул на арочный проём: — Надо тащить всех туда. Надеюсь, больше без сюрпризов.

— Давай я перенесусь с Регом из арки в вашу квартиру, а ты пока здесь закончишь, — Эвелин вновь обрела способность ясно мыслить, но сердце всё ещё бешено выпрыгивало из груди от только что пережитого кошмара. — Кстати... Спасибо тебе, — она вдруг осознала, что, если бы не Сириус, её ждала неминуемая гибель.

Видел бы отец: по иронии судьбы два Блэка вырвали его непутёвую дочь из лап смерти. Сириус же просто неопределённо махнул рукой и задумчиво покачал головой.

* * *

Руфус нервно отстукивал пальцами по столешнице, бездумно перебирая бумаги и отлично понимая, что ничего нового там не найдёт. В голове громоздилось слишком много предположений, но они никак не желали складываться в цельную мозаику. В итоге вместо размышлений о сути дела разум захлёстывали обида и возмущение. Почему о существовании тайного хранилища в недрах Министерства глава Аврората узнаёт последним? Кто, интересно, выдумал такие порядки? Понятно, почему в главном учреждении магической Британии постоянно творится сущий бардак! Некто ухитрился влезть в это самое хранилище, но Руфусу даже не удосужились сообщить, что именно пропало: список содержавшихся там вещей Багнолд предоставлять наотрез отказалась. Якобы прежде необходимо было согласовать всё с членами Визенгамота, имеющими доступ к сведениям. Более того, их имён она тоже не назвала. При этом Багнолд требовала срочного разбирательства, выявления причастных к происшествию лиц и далее по списку... Но как работать в условиях тотального неведения, секретности и недомолвок, Багнолд, похоже, совсем не волновало. Цирк какой-то, не иначе! В довершение всего инцидент произошёл прямо во время пребывания в Министерстве французской делегации, что совершенно точно не убавляло проблем. Если резонанс от не столь давнего по политическим меркам побега Блэка из Азкабана удалось погасить — благо преступник не успел никого убить — то новое происшествие могло серьёзно ударить по репутации Министерства. Ведь, как по закону подлости обычно бывает в таких ситуациях, обязательно случится утечка информации.

Единственной малоутешительной зацепкой, только усиливающей неразбериху, был обнаруженный праздно прогуливающимся по улицам Лондона один из французских делегатов — Пьер Гравель. Проблема заключалась в том, что он ничего не помнил — даже того, как очутился в Англии. Все опрошенные подтвердили, что видели его в Министерстве в день приёма, но куда направился Гравель после банкета, никто ответить так и не сумел. Кто-то вполне мог использовать его в своих целях, а после поработать Обливиэйтом, либо же он сам являлся соучастником вторжения... Руфус промучился с французом битый час и был вынужден его отпустить, не выудив ни капли полезной информации. Оставался ещё один человек, с которым он собирался побеседовать, хотя и не тешил себя надеждой на успех.

* * *

— Вызывали, мистер Скримджер? — с простодушным выражением лица заглянула Эвелин в кабинет главы Аврората.

— Да, мисс Уайтс, присаживайтесь, — Скримджер выглядел порядком измученным.

Как только Эвелин села, он нетерпеливо заёрзал в кресле:

— Перейдём сразу к делу. Вы знакомы с неким Пьером Гравелем?

— Да, — честно призналась Эвелин и обеспокоенно спросила: — Что-то произошло?

— Не хочу вас расстраивать, — Скримджер сделал паузу, — но месье Гравелю кто-то стёр память, и он не помнит ни вас, ни по каким делам вообще оказался в Лондоне.

— Какой ужас! — вскричала Эвелин, сцепив пальцы в замок. — Где он сейчас?!

— Мы отправили его обратно во Францию, — Скримджер немного раздражённо наблюдал за её реакцией. — Своё место жительства он, слава Мерлину, пока не забыл. Но меня интересует другое. Есть информация, что именно вы выписали ему приглашение на приём. С чем связан такой интерес с вашей стороны к этому человеку?

— Знаете, это личное... — Эвелин изобразила смущение на лице. — Но если это поможет разобраться, кто с ним такое сделал... Я расскажу.

— Весь во внимании, — сдержанно отозвался Скримджер.

— Я почти его не знала. Мы пересекались в Шармбатоне во время моей стажировки, потом я уехала, и несколько месяцев он не давал о себе знать. А недавно прислал письмо, в котором признался в любви. Для меня это стало полной неожиданностью, — сейчас Эвелин говорила чистую правду.

— Понятно, сердечные дела, — сухо прокомментировал Скримджер. — Значит, после письма вы позвали его сюда?

— Не совсем так. Он сам попросил меня оформить приглашение.

— Очень интересно... — Скримджер задумчиво повертел перо в руке и пристально посмотрел ей в глаза: — Так, а на самом приёме вы не заметили ничего странного с его стороны?

— Да вроде бы нет... — Эвелин опустила голову, избегая его взгляда и делая вид, будто сосредоточено вспоминает события того дня. — Разве что ушёл он чуть раньше, сославшись на срочные дела во Франции, и я проводила его до Атриума. Он обещал написать, как только приедет домой... Но теперь уже не судьба, — тяжело вздохнула она.

— Понимаю ваше расстройство, — в голосе Скримджера не было ни намёка на сочувствие. — Но, сдаётся мне, ваш Пьер вовсе не жертва.

— Он что-то натворил? — испуганно вздрогнула Эвелин.

— Это конфиденциальная информация, — отчеканил Скримджер. — Пока всё. Если понадобитесь, я вас вызову.

— Хорошо, — растерянно протянула Эвелин. — Но я так мало общалась с ним, что вряд ли могу быть полезна.

— Посмотрим, — Скримджер с кислой миной углубился в бумаги.

Вежливо распрощавшись, Эвелин поборола желание пулей выскочить из кабинета и заставила себя степенно удалиться. Все возможные вопросы Скримджера и нужные ответы она продумала заранее и для верности проработала со Стеллой план разговора, и та дала необходимые наставления. Ведь Эвелин не имела достаточно опыта по части притворства, поэтому вполне могла не совладать с эмоциями и совершить ошибку. По глазам главы Аврората угадывалось, что он не прочь устроить допрос с Веритасерумом, но Эвелин знала, что он не осмелится — не рискнет связываться с её отцом, имеющим значительный вес в магическом сообществе.

Вроде бы всё складывалось удачно: они направили авроров по ложному следу и вынудили их наблюдать за потерявшим при неизвестных обстоятельствах память Пьером Гравелем. Впрочем, Пожиратели во главе с загадочным Наставником тоже имели к нему немало вопросов, так что всем предстояло «интересное» расследование, которое должно на некоторое время занять противников. Ещё при подготовке Регулус рассказал, что в отдельных случаях Обливиэйт удаётся развеять с помощью пыток, поэтому было решено защитить разум «наживки» редким заклинанием, не без труда найденным в магической литературе.

Но на самом деле Эвелин волновало совсем другое. Уже третьи сутки Регулус не приходил в себя, и эйфория от того, что он выжил, быстро улетучилась. Сириус повторил тот же набор заклинаний, что и тогда в каньоне, но они, по злобной насмешке судьбы, на этот раз не подействовали. Другие чары и зелья, которые они перепробовали за эти невыносимо долгие три дня, тоже ни к чему не привели. Эвелин чувствовала себя подавленной и опустошённой. Всё это время она отказывалась верить в зародившееся ещё там, в безумном «аттракционе» парижского музея, чувство, казавшееся ей нелепым и немыслимым. И лишь теперь она наконец-то в полной мере осознала, как ей дорог Регулус. Сегодня, с трудом дождавшись вечера, она снова помчится к нему, но лишь затем, чтобы увидеть бесцветное тусклое лицо и различить едва ощутимые редкие удары сердца, поддерживавшие еле теплившуюся искорку жизни, которая не могла пробиться сквозь бездонную пропасть мучительного плена. Эвелин уверяла себя, что Сириус ни за что не сдастся и обязательно что-нибудь придумает, но обречённость всё крепче оплетала её растревоженную душу и неотвратимо гасила хрупкую надежду.

* * *

Стелла ещё издалека завидела бредущую по коридору кузину. Уголки её губ были опущены, а во взгляде затаилась тоска. Эвелин стеснялась говорить об этом прямо, но Стелла знала, с чем связано её удручённое состояние, и это явно был не только что состоявшийся разговор со Скримджером. Эвелин тоже заметила Стеллу, украдкой вытерла глаза и ускорила шаг.

— Ну как? — поравнявшись с ней, спросила Стелла.

— Что? — мысли Эвелин, очевидно, витали где-то далеко.

— Скримджер.

— Ах да. Вроде продержалась. Надеюсь, он поверил, — отрешённо ответила Эвелин.

— Ну и молодец. Я не сомневалась, что всё пройдёт гладко, — Стелла сознательно избегала говорить на больную тему.

— Будем надеяться, этим он и ограничится, — Эвелин бесцельно смотрела куда-то вдаль.

Разговор не клеился, и они в молчании проследовали к лифту.

— Эвелин, подожди! — повелительно прозвучал чей-то голос, вынудивший не только саму Эвелин, но и Стеллу резко затормозить и обернуться.

Твердой походкой к ним направлялся дядя Виктор, отец Эвелин, с не предвещавшим ничего хорошего выражением лица.

— До меня дошли сведения, что ты влипла в историю, — сурово обратился к дочери Виктор, удостоив Стеллу лишь сдержанным кивком: он до сих пор относился к племяннице прохладно из-за её отношений с Сириусом. — Тот француз, что писал тебе любовные послания (твоя мать поведала мне об этом), замешан в весьма дурном деле.

— Папа, беспокоиться не о чем, — голос Эвелин чуть дрогнул. — Я уже побеседовала со Скримджером, ко мне у него претензий нет. И никаких «любовных посланий» не было, всего одно письмо.

— И тем не менее ты должна уехать на время, пока всё не уляжется, — категорично заявил Виктор, и у Стеллы кольнуло в груди: им и без того приходилось нелегко. — Ричард примет тебя в любое время.

Старший брат Эвелин Ричард давно уехал в Германию и обзавёлся там семьёй. Стелла виделась с ним только на семейных праздниках.

— А как же работа? У меня столько запланировано, я не могу взять и всё бросить! — запротестовала Эвелин, кинув на Стеллу острый взгляд.

Та встревать не рискнула: её вмешательство могло только усугубить ситуацию.

— Ничего, возьмёшь отпуск, — невозмутимо парировал Виктор.

— Нет, я останусь! — упрямо возразила Эвелин, и в голосе проявилась не свойственная ей сталь. — Бояться мне нечего: я ни в чём не виновата и даже не знаю, что случилось! Никто сообщить так и не удосужился, даже ты не говоришь!

— Это не для твоих ушей! — Виктор обескуражено глядел на дочь: похоже, та впервые в жизни открыто перечила отцу. — Поверь на слово, там всё серьёзно, и я не знаю, к каким выводам в итоге придёт Аврорат и Департамент.

— Всё равно я никуда не поеду, — стояла на своём Эвелин. — Я уже не маленькая девочка и не должна прятаться от проблем, — она вздёрнула подбородок.

— Мать расстроится... Она сильно волнуется, но тебе, вижу, всё равно, — с укором произнёс Виктор, но тон давал понять, что он готов уступить. — Не понимаю твоего упрямства. По-моему, кузина плохо на тебя влияет.

Он хмуро кивнул в сторону Стеллы, на которую за время разговора не взглянул ни разу, и, резко развернувшись, пошёл прочь.

— С матерью объяснишься сама, — уже на ходу добавил он.

Эвелин проводила его замученным взглядом. Было заметно, что спор с отцом окончательно её вымотал.

— Он поправится, Эв. Обязательно, — Стелла всё-таки не выдержала и слегка сжала её плечо, но тут же сменила тему: — Может, тебе немного развеяться? Прокатимся вместе до Атриума и поболтаем о чём-нибудь отвлечённом.

— Я в порядке, — Эвелин отвернулась, явно пряча подступавшие к глазам слёзы. — Надо работать.

Настаивать Стелла не стала. Наверное, кузине и в самом деле лучше сейчас побыть одной.

* * *

На столе уныло высилась неровная башня из книг различной магической направленности, но суть почти всех сводилась к одному: исцеление. Чары, заклинания, зелья, обряды, заколдованные предметы, волшебные растения... Буквы расплывались перед воспалёнными глазами, а голова пухла от огромного объёма информации. Неделя безрезультатных поисков... С тяжёлым сердцем Сириус потянулся к очередному тому, не ожидая, однако, обнаружить там что-то полезное, и утомлённо потёр тупо нывшие от постоянного напряжения виски. Казалось, всё было запланировано и предусмотрено наилучшим образом, но он не успел вовремя, опоздал на каких-то пару секунд и не смог уберечь брата. Опять. Укоряя себя в нерасторопности и раз за разом мысленно прокручивая стремительно развернувшиеся в том сонном магловском квартале события, Сириус машинально перелистывал страницу за страницей и даже не мог уловить сути текста.

Ещё до начала роковой операции Сириус намеревался в случае появления на горизонте Пожирателей допросить их, как Дюбо, и попробовать разузнать что-то ещё о Наставнике, который, по всем признакам, и был магом из его видений. К тому же исчезновение амулета луны из парижского музея — явно его рук дело. Но после случившегося он не мог позволить себе подвергать опасности ещё и Стеллу и собственноручно приводить Пожирателей в дом, поэтому просто обработал двоих нападавших Обливиэйтом и перенёс подальше от места действия, решив затаиться и ждать подходящего момента, чтобы тем или иным способом выведать нужные сведения. Тогда он искренне верил, что сможет быстро привести Регулуса в чувство...

Взгляд постоянно цеплялся за лежавший на краю стола добытый непомерной ценой пресловутый амулет — виновник того, что произошло... Нет, не виновник, а лишь неодушевлённая вещь, не имеющая воли, пусть и наделённая магической силой. Ведь это Сириус убедил всех действовать по своему ненадёжному плану, и близкие преданно последовали за ним. В дерзком стремлении перекроить судьбу он рисковал разрушить то, что имел, и брат, недвижимо лежавший в соседней комнате, был красноречивым тому подтверждением.

Но если всё бросить и ничего не предпринимать, останется только затравленно влачить затворническую жизнь без всякой надежды на будущее, до конца дней храня в душе горестные воспоминания о навсегда утраченных дорогих сердцу людях, которых он тоже не смог уберечь, как и не может выполнить обещания заботиться об их сыне. Вся натура Сириуса противилась этому варианту. Единственный выход — несмотря ни на что продолжать бросать вызов туго сжавшим в железные тиски обстоятельствам и пытаться выбраться из бесконечной круговерти однообразных дней, наполненных страхом того, что Министерство каким-то образом вскроет обман и всему в любом случае придёт конец. Но прежде он должен найти способ вернуть брата к жизни.

С удвоенным рвением Сириус вернулся к чтению, стараясь не упустить ни одного слова и не проглядеть какую-нибудь незначительную деталь. Хлопок аппарации за спиной не испугал, а наоборот скинул с сердца часть нелёгкого груза: Сириус всегда испытывал облегчение, когда Стелла возвращалась домой после рабочего дня, наполненного почти постоянными опасными встречами и разговорами. Когда она была рядом, душевная тревога немного отступала, но лишь до следующего рассвета.

— По-моему, с самого утра, как я ушла, ты ни разу не поднял головы, — Стелла заглянула ему через плечо, а потом наклонилась и обвила руками шею. — Может, пора отдохнуть?

— Как только отыщу что-то стòящее. Уже близко, — оптимистично отозвался Сириус, накрыв её ладонь своей.

— Фокс пока не даёт пропуск в Архив — думаю, чисто из вредности, — Стелла старалась говорить спокойно, потихоньку перебирая пальцами его волосы, но он остро чувствовал её нервозность. — Наверное, не раньше, чем на следующей неделе.

— Надеюсь, не понадобится, — Сириус чуть повернул голову и прикоснулся губами к её щеке.

Раздался ещё один хлопок, и прямо напротив появилась Эвелин, которая тут же стушевалась и пробормотала:

— Извините, я помешала... Лучше всё-таки звонить в дверь.

— Нет, ты что, — Стелла выпрямилась и невесело усмехнулась: — А от звонков у меня давно уже нервный тик.

— Как он? — Эвелин взглянула на Сириуса с такой надеждой, что сердце больно сдавила жгучая жалость.

— Пока так же, — увы, ничем порадовать её он не мог. — Но я работаю, — поспешно добавил он.

— Я взгляну? — не дожидаясь ответа, Эвелин проскользнула в комнату Регулуса.

— Бедная... — со вздохом сказала Стелла. — Как я её понимаю, — она порывисто поцеловала Сириуса в макушку и устало опустилась рядом.

Минут через десять Эвелин вышла из комнаты, неловко отводя покрасневшие глаза:

— Ладно, пойду домой, опять пороюсь в нашей библиотеке. Может, повезёт.

— Постой, Эв! — Стелла вскочила с дивана и сердечно обняла сестру.

Та не выдержала и безутешно расплакалась, уткнувшись в её плечо.

— Всё обойдётся, — ласково приговаривала Стелла, гладя Эвелин по волосам. — Главное, не теряй надежду.

— Мы не сдадимся. Ни за что, — заверил Сириус, и уловив в его голосе непоколебимую решимость, Эвелин заставила себя поднять голову и вытерла слёзы.

— Я знаю, — признательно прошептала она и добавила, обращаясь к Стелле: — Теперь придётся наложить ещё пару косметических заклинаний, иначе мама замучает расспросами, — она печально улыбнулась и, коротко попрощавшись, аппарировала домой.

Не теряя времени даром, Сириус с маниакальным усердием продолжил штудировать книги. Наскоро поужинав, к нему присоединилась и Стелла. Ближе к полуночи, заметив, как она украдкой зевает и протирает слипающиеся глаза, Сириус убедил её пойти спать: завтра предстоял очередной нелёгкий рабочий день. Сам же он ложиться не намеревался и, приняв большую порцию восстанавливающего зелья для бодрости, с трудом разогнул онемевшую поясницу и поднялся за новой порцией книг. Когда он тяжело опустился обратно на диван, снова накатил приступ отчаяния. Всё не то. Сириус со злостью отпихнул очередную стопку томов, зажмурился, продолжая видеть даже сквозь закрытые веки бесконечные строчки текста, с усилием отмёл всё ненужное и бесполезное и начал лихорадочно рассуждать.

Он ищет не в том направлении. А что, если ответ скрывается вовсе не в книгах, а в его голове? Неизвестные чары, спасшие Регулуса три года назад в каньоне, частично развеялись и дали слабину при повторном ударе. Но он до сих пор не умер, значит, шанс остаётся. Колдовство совершил тот же маг, чьи воспоминания беспорядочно являлись Сириусу, и он, как ни старался, так и не научился их контролировать. А долгое время они не появлялись вообще, и, может, не вернутся никогда... Если бы удалось извлечь нужный обрывок памяти, вдруг он постиг бы природу этих чар и смог бы вырвать брата из вечного плена пустоты, но как это осуществить?

Сириус отчаянно обхватил голову руками. В сознании билась лишь одна мысль. Он поклялся себе, что вытащит Регулуса из невидимой, не отпускающей душу и тело тюрьмы и вернёт его к жизни... И в этот самый миг истерзанным разумом завладел осколок чужой памяти.